Новости. Обзор СМИ  Рубрикатор поиска + личные списки

Крушение миропорядка?

Куда повернет Россия

А.Г. Арбатов – академик РАН, глава Центра международной безопасности ИМЭМО РАН., член редакционного совета журнала «Россия в глобальной политике».

Резюме Москва не готова к полицентризму, поскольку еще не осознала его главного правила, которое хорошо понимали российские канцлеры XIX века. Частные компромиссы нужны, чтобы иметь более благоприятные отношения с другими центрами силы, чем у тех между собой.

В России и за рубежом широко распространилось ощущение, что украинский кризис подорвал систему международных отношений, которая строилась после окончания холодной войны и даже с более давних времен – после завершения Второй мировой войны в 1945 году. Это ощущение подкрепляется впечатляющими аналогиями.

Тогда яблоком раздора стал раздел послевоенной Европы между Советским Союзом и Соединенными Штатами, а теперь – борьба за влияние на постсоветском пространстве и в его самой большой после России стране – Украине. В те времена геополитический конфликт происходил под сенью непримиримого идеологического противостояния коммунизма и капитализма. После двадцати лет забвения идеологическая схизма как будто вновь вышла на передний план: между духовными ценностями российского консерватизма и западным либерализмом (который представляют в виде однополых браков, легализации наркотиков и проституции, меркантильного индивидуализма). Еще больше усиливают ассоциации небывалый подъем великодержавных настроений и ползучая (но от этого не менее безнравственная и пагубная) реабилитация сталинизма в России, а за океаном – безответственный курс экспорта американских канонов свободы и демократии в докапиталистические страны.

Трудно отделаться от впечатления, что в начале XXI века с его глобализацией и информационной революцией мир вдруг вернулся в первую половину XX века и даже в XIX столетие с их территориальными захватами и геополитическим соперничеством. Слов нет, разрушающийся ныне миропорядок был далеко не совершенным, и у России, как и у многих других государств, к нему накопилось немало претензий. Но отнюдь не ясно, возможно ли новое издание холодной войны, будет ли грядущее мироустройство лучше прежнего и в чем, собственно, была суть того, что ушло в прошлое.

Мир и порядок холодной войны?

Система международных отношений строится не на основе международно-правовых норм и институтов, а в зависимости от реального распределения и соотношения сил ведущих держав и их союзов, наличия у них общих интересов. Именно это определяет, насколько эффективны и реализуемы упомянутые нормы и механизмы. Самый наглядный пример дал период после окончания Второй мировой войны.

Миропорядок того времени был заложен в 1945 г. комплексом договоренностей держав-победительниц в Ялте, Потсдаме и Сан-Франциско. Тогда на пространствах рухнувших империй Германии, Италии и Японии были определены границы европейских стран и государств Дальнего Востока, создана ООН, решены другие послевоенные вопросы. Замысел состоял в том, что великие державы будут совместно поддерживать мир и сообща разрешать международные споры и конфликты на основе Устава ООН во имя предотвращения новой мировой войны. Но этот миропорядок так и не был реализован – он быстро разбился о противостояние СССР и США в Европе, а затем и по всему миру.

В освобожденной Советской армией Центральной и Восточной Европе Советский Союз за несколько лет установил социалистический строй и инициировал массовые репрессии, что вызвало возмущение Соединенных Штатов, которые, в свою очередь, помогли подавить коммунистическое движение в ряде стран Западной Европы. Затем зоны оккупации Германии превратились в два государства – ФРГ и ГДР. Потом была создана НАТО, а в ответ на принятие в нее ФРГ – Организация Варшавского договора. Со временем по обе стороны от внутригерманской границы были развернуты беспрецедентные для мирного времени контингенты вооруженных сил и тысячи единиц ядерного оружия.

Важнейшие европейские границы (между ГДР и Польшей по Одеру–Нейссе, между ФРГ и ГДР, как и граница Советского Союза вокруг балтийских стран) юридически не были признаны Западом – в первом случае до соглашений 1970 г., во втором – до 1973 г., а в третьем – никогда. Статус Западного Берлина служил источником опаснейших кризисов (1948, 1953, 1958 гг.), а один из них, в августе 1961 г. (когда советские и американские танки стояли друг против друга на прямой наводке), едва не привел к вооруженному конфликту СССР и США. Берлинский вопрос урегулирован лишь соглашениями от 1971 года. Холодная война парализовала Совет Безопасности ООН и превратила его в форум пропагандистской полемики, а не институт поддержания международного мира и безопасности.

Готовые к применению ядерные потенциалы породили страх перед лобовым столкновением в зоне прямого военного противостояния двух мощных альянсов, что на время заморозила конфликты и фактические границы в Европе. (Что сделало неизбежным их размораживание после окончания холодной войны.) Но на протяжении первой четверти века существования того миропорядка европейский континент постоянно трясло от напряженности и кризисов между двумя блоками, а Советский Союз к тому же периодически силой подавлял мирные и вооруженные восстания в социалистическом лагере (в 1953 г. в ГДР, в 1956-м в Венгрии, в 1968-м в Чехословакии).

Относительной стабилизации удалось достичь только двадцать с лишним лет спустя – в ходе первой временной разрядки напряженности между двумя ядерными сверхдержавами, зафиксированной Договором по ПРО и соглашением ОСВ-1 от 1972 года. На этой волне в 1975 г. в Хельсинки был подписан и Заключительный акт Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе (СБСЕ), закрепивший нерушимость европейских границ и десять принципов мирного сосуществования государств на континенте (включая территориальную целостность, суверенитет, неприменение силы и право народов на самоопределение).

Однако вне Европы миропорядок холодной войны вплоть до ее окончания заключался в его отсутствии. Сорок лет мир жил в постоянном ужасе перед глобальной войной. Помимо берлинского кризиса 1961 г., великие державы как минимум трижды подходили к грани ядерного катаклизма: во время Суэцкого кризиса 1956 г., в ходе ближневосточной войны 1973 г. и во время Карибского кризиса в октябре 1962-го, когда эту черту едва не переступили. Компромисс был достигнут за пару дней до момента намеченного авиаудара США по кубинским базам советских ядерных ракет, часть которых была приведена в боеготовность для ответного удара, о чем не знали в Вашингтоне. Тогда человечество было спасено не только благодаря осторожности Кремля и Белого дома, но и просто по счастливому случаю.

Не было никакого совместного управления миром двумя сверхдержавами – просто ужас перед ядерной катастрофой заставлял стороны избегать прямого столкновения. Тем не менее, за этот период произошли десятки крупных региональных и локальных войн и конфликтов, унесших жизни более 20 млн человек. Военные потери самих Соединенных Штатов в те годы составили около 120 тыс. человек – столько же, сколько в Первой мировой войне. Зачастую конфликты разражались неожиданно и завершались непредсказуемо, в том числе поражением великих держав: война в Корее, две войны в Индокитае, пять войн на Ближнем Востоке, войны в Алжире, войны между Индией и Пакистаном, Ираном и Ираком, на Африканском Роге, в Конго, Нигерии, Анголе, Родезии, Афганистане, не говоря уже о бесчисленных внутренних переворотах и кровавых гражданских катаклизмах.

В глобальном соперничестве стороны совершенно произвольно нарушали международно-правовые нормы, включая территориальную целостность, суверенитет и права наций на самоопределение. Под идеологическими знаменами военная сила и подрывные операции применялись регулярно, цинично и массированно. Вне Европы границы государств постоянно менялись, силовым путем страны распадались и воссоединялись (Корея, Вьетнам, Ближний и Средний Восток, Пакистан, Африканский Рог и пр.). Почти в каждом конфликте США и СССР оказывались по разные стороны и предоставляли прямую военную помощь своим партнерам.

Все это сопровождалось беспрецедентной гонкой ядерных и обычных вооружений, противостоянием вооруженных сил сверхдержав и их союзников на всех континентах и во всех океанах, разработкой и испытанием космических вооружений. Это соперничество принесло всем огромные экономические издержки, но более всех подорвало советскую экономику. Лишь в 1968 г. был заключен Договор о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО), с конца 1960-х гг. начались серьезные переговоры по ядерным вооружениям, а затем о сокращении обычных вооруженных сил в Европе.

Мировая экономика была разделена на две системы: капиталистическую и социалистическую. В этих условиях было невозможно применять друг против друга какие-то экономические санкции, поскольку они присутствовали постоянно в виде жестких торговых и технических барьеров (как, например, КОКОМ). И только в 1970-е гг. началось избирательное экономическое взаимодействие в виде экспорта советских углеводородов в Западную Европу и скромного импорта оттуда промышленных товаров и технологий. Экономические кризисы на Западе вызывали радость на Востоке, а хозяйственные трудности СССР встречали удовлетворение Соединенных Штатов и их союзников. Впрочем, экономическая независимость (автаркия) и опора на оборонный комплекс как локомотив развития в конечном итоге закономерно загнали социалистическую экономику в хозяйственный и научно-технический ступор.

Сорокалетний период биполярной системы международных отношений и холодной войны наглядно продемонстрировал, что международное право и институты действуют лишь как исключение – в тех редких случаях, когда ведущие державы осознают общий интерес. А в остальном игра с нулевой суммой превращает эти нормы и организации не более чем в средства оправдания своих действий и форумы для пропагандистских баталий.

С конца 1990-х гг. в России присутствует ощущение растущей угрозы, и даже на официальном уровне была высказана мысль, что окончание холодной войны не укрепило, а ослабило национальную безопасность. Это не что иное, как политико-психологическая аберрация. Частично она объясняется тем, что когда самая страшная угроза – вероятность глобальной ядерной войны – отошла далеко на задний план, вопреки наивным надеждам начала 1990-х гг., всеобщей гармонии не наступило. Ужасы сорока лет холодной войны заставили всех забыть, насколько опасным был мир до нее (приведя, помимо всего прочего, к двум мировым войнам). Кроме того, ностальгия по былому лидирующему положению своей страны – как одной из двух глобальных сверхдержав –

побуждает многих в России, кто работал в годы холодной войны, и тем более тех, кто пришел в политику после нее, подменять реальность историческими мифами и сожалеть об утерянном «миропорядке», который на деле был балансированием на грани всеобщей гибели.

Новое мироустройство

Как всегда бывало в истории, фундаментальное изменение расстановки сил на мировой арене сопровождалось изменением миропорядка, как бы сомнительно ни было применение этого понятия к периоду холодной войны. Крушение советской империи, экономики, государства и идеологии означало конец биполярной системы международных отношений. Вместо этого США на протяжении 1990-х и в следующем десятилетии пытались реализовать идею однополюсного мира под своим руководством.

Нельзя не отметить, что благодаря окончанию холодной войны начала складываться глобальная система безопасности: за это время были заключены важнейшие соглашения по контролю над ядерными и обычными вооружениями, нераспространению и ликвидации оружия массового уничтожения. Резко активизировалась роль ООН в миротворческих операциях (в течение 1990-х гг. было предпринято 36 таких операций из 49 проведенных ООН в общей сложности до 2000 года). За два с лишним десятилетия число международных конфликтов и их разрушительные масштабы не увеличились, а значительно уменьшились по сравнению с любым из 20-летних периодов холодной войны.

Россия, Китай и другие бывшие социалистические страны, несмотря на различия политических систем, были интегрированы в единую мировую финансово-экономическую систему и институты, хотя оказывали на них недостаточное влияние. За пределами этой системы остались лишь несколько государств (как КНДР, Куба, Сомали). Кризис 2008 г. как бы от обратного продемонстрировал финансово-экономическое единство мира. Начавшись в Америке, он быстро охватил остальные страны, в том числе тяжело ударил по экономике России (вопреки ее первоначальным, по старой привычке, надеждам остаться «островом стабильности»).

Предпринимались попытки юридически оформить новую расстановку сил: через договор об объединении Германии между ФРГ, ГДР, СССР, США, Великобританией и Францией (1990 г.), создание ОБСЕ на месте СБСЕ (1995 г.), развитие положений Хельсинкского акта в Парижской хартии (1990 г.) и Основополагающем акте России–НАТО (1997 г.), активно обсуждалась реформа ООН. Был адаптирован Договор по сокращению обычных вооружений в Европе (АДОВСЕ – 1999 г.), велись переговоры о совместном развитии систем ПРО.

Однако эти попытки во многих случаях были неуспешны или остались незавершенными, как и строительство всей системы международной безопасности, прежде всего из-за глобальных претензий Соединенных Штатов. С начала 1990-х гг. у США был уникальный исторический шанс возглавить процесс созидания нового, многостороннего, согласованного с другими центрами силы миропорядка. Но они этот шанс бездарно упустили. Неожиданно ощутив себя «единственной мировой сверхдержавой» и пребывая во власти эйфории, Соединенные Штаты стали подменять международное право правом своей силы, легитимные решения Совета Безопасности ООН – директивами американского Совета Национальной Безопасности, а прерогативы ОБСЕ – действиями НАТО.

В результате под новый миропорядок были заложены мины замедленного действия: расширение Североатлантического альянса на восток, силовое расчленение Югославии и Сербии, незаконное вторжение в Ирак, пренебрежительное отношение к ООН, ОБСЕ, контролю над вооружениями (выход США из Договора по ПРО в 2002 г. и отказ от ратификации Договора 1996 г. о запрещении ядерных испытаний). К России относились как к проигравшей державе, хотя именно она покончила с советской империей и холодной войной.

Первое двадцатилетие после биполярности убедительно показало, что и однополярный мир не приносит стабильности и безопасности. Как внутри стран, так и в международных отношениях монополизм неизбежно ведет к правовому нигилизму, произволу, стагнации и в конечном итоге – к поражениям.

Растущее противодействие «американскому порядку» стали оказывать Китай, Россия, а также новые межгосударственные организации: ШОС, БРИКС, региональные государства (Иран, Пакистан, Венесуэла, Боливия) и даже некоторые союзники Вашингтона (ФРГ, Франция, Испания). Помимо наращивания военного потенциала и соперничества в мировой торговле оружием Россия начала открыто противодействовать США в отдельных военно-технических сферах (развитии систем преодоления ПРО). В августе 2008 г. впервые за многие годы Москва применила военную силу за рубежом – на Южном Кавказе.

В российском публичном дискурсе «империализм» ныне утратил прежний негативный флер и все чаще используется с героическим пафосом. Исключительно позитивный смысл придается ядерному оружию и концепции ядерного сдерживания (и негативный – сокращению ядерных вооружений), поиску военных баз за рубежом, соперничеству в торговле оружием, воспевается политика наращивания и демонстрации военной силы, обосновывается отказ от договоров по контролю над вооружениями – все то, что раньше ставилось в вину «мировому империализму».

Китай, в свою очередь, приступил к последовательному наращиванию и модернизации ядерных и обычных вооружений, развернул программы преодоления ПРО США и соревнования с их высокоточными неядерными системами. КНР бросила вызов соседним странам и американскому военному доминированию в акваториях к западу и югу от своих берегов, заявила права на доступ к природным ресурсам Азии и Африки и на контроль над морскими коммуникациями их доставки в Индийском и Тихом океанах.

Однополярный «порядок» подорван фактическим поражением Вашингтона в иракской и афганской оккупационных войнах, а также глобальным финансово-экономическим кризисом 2008 года. Он закончился растущей интенсивностью военно-политического соперничества Соединенных Штатов с Китаем в Азиатско-Тихоокеанском регионе и жестким противостоянием США с Россией вокруг украинского кризиса.

Украинский момент истины

С точки зрения реальной политики при всем драматизме гуманитарной стороны кризиса и насилия на юго-востоке Украины суть происходящего проста: США и Евросоюз тянут Украину к себе, а Россия ее не пускает, стремясь оставить страну (или хотя бы ее части) в орбите своего влияния. Впрочем, теория реальной политики дает далеко не полную картину событий, поскольку не учитывает социально-экономическое и внутриполитическое измерение происходящего.

Большинство украинского общества выступает за демократические реформы и интеграцию с Западом, видя в этом перспективу выхода из многолетнего социально-экономического застоя и нищеты, преодоления коррупции, смены неэффективной системы власти. Проживающее на юго-востоке значительное меньшинство (составляющее до 10–15% всего населения) настроено против курса на Запад и за сохранение традиционных связей с Россией. Решения президента Виктора Януковича подписать, а затем отменить соглашение об ассоциации с ЕС резко обострили внутриполитический раскол: последовали Евромайдан и его расстрел, насильственное свержение законной власти, отделение Крыма и гражданская война на юго-востоке.

Хотя Вашингтон сейчас огульно обвиняет во всех бедах Москву, она имеет лишь косвенное отношение к интернационализации кризиса до крымских событий. В 2012–2013 гг. массовые протестные движения в России были восприняты ее новым правящим классом как инспирированная Западом попытка «цветной революции». Судя по всему, из этого сделали вывод об опасности дальнейшего сближения с США и Евросоюзом. Потому был отменен курс на «европейский выбор России», который многократно официально провозглашался в 1990-е гг. и в первый период правления Путина, начиная с Петербургского саммита Россия–ЕС в мае 2003 г. и вплоть до 2007 года. На смену «европейскому выбору» пришла официальная доктрина «евразийства».

Вовне она предполагает первоочередную интеграцию России в Таможенном и Евразийском союзе с постсоветскими республиками: прежде всего Белоруссией, Казахстаном и другими, которые пожелают присоединиться. А вместо получения инвестиций и передовых технологий Запада (на которые была рассчитана концепция «партнерства ради модернизации» президента Дмитрия Медведева) взят курс на реиндустриализацию экономики с опорой на оборонно-промышленный комплекс, получивший финансирование в 23 трлн рублей до 2020 года. Этот поворот сопровождался небывалой со времен холодной войны кампанией о военной угрозе Запада. Именно на фоне отмеченной смены российской ориентации намерение Киева подписать соглашение с ЕС было воспринято в Москве как серьезная угроза ее «евразийским» интересам. Ведь ранее заявки президентов Кравчука, Кучмы, Ющенко на членство в НАТО и Евросоюзе не вызывали жесткой реакции России.

Консервация сложившегося в России за последние двадцать лет государственного строя, отказ от существенных экономических и политических реформ получили доктринальное обоснование в философии консерватизма, возврата к традиционным духовным ценностям и государственно-политическим канонам. Что бы ни думали об этом в Кремле, легионы активистов в политическом классе и СМИ открыто призывают возродить великодержавно-православную Россию (не преминув использовать и сталинский опыт), присоединить Абхазию и Южную Осетию, после Крыма занять населенные соотечественниками юг и юго-восток Украины (Новороссию), Приднестровье, при случае – Северный Казахстан и части Балтии (ведущий идеолог такой философии Александр Проханов назвал это «империей обрубков».)

Вашингтон и его союзники по НАТО (кроме Польши и стран Балтии) в течение ряда лет не отвечали на новые веяния в российской политике. Однако после присоединения к России Крыма и начала войны на юго-востоке Украины их реакция была вдвойне жесткой, особенно со стороны администрации президента Обамы, которого консервативная оппозиция изначально обвиняла в излишнем либерализме и мягкотелости по отношению к Москве. Трагедия с малазийским лайнером в июле 2014 г. придала кризису небывалую эмоциональную остроту глобального масштаба, хотя причины катастрофы до сих пор не выяснены.

При всех огромных сложностях ситуации варианты решения по существу тоже просты, и определяться они будут не только на переговорах Киева и юго-востока, а в Москве, Брюсселе и Вашингтоне. Или Россия и Запад договорятся о каком-то взаимоприемлемом будущем статусе Украины и характере ее отношений с ЕС и Россией при сохранении нынешней территориальной целостности, или страна будет разорвана на части с тяжелейшими социальными и политическими последствиями для Европы и всего мира.

Что дальше?

На смену несостоявшемуся однополюсному миру идет полицентричный миропорядок, который опирается на несколько основных центров силы. Однако, в отличие от «концерта наций» (Священного союза) XIX века, нынешние центры силы не равновелики и имеют различное общественное устройство, которое во многих аспектах еще не устоялось. Соединенные Штаты, хотя их удельный вес постепенно снижается, остаются ведущим глобальным центром в экономическом (около 20% мирового ВВП), политическом и военном отношениях. По всем параметрам их стремительно догоняет Китай (13% мирового ВВП). Евросоюз (19% мирового ВВП) и Япония (6%) могут претендовать на такую роль в экономическом плане, но в политическом и военном аспектах зависят от США и интегрированы в американские альянсы вместе с рядом региональных государств (Турция, Израиль, Южная Корея, Австралия).

Россия строит свой центр силы вместе с некоторыми постсоветскими странами. Однако, имея глобальный ядерный и политический статус, укрепляя региональные силы общего назначения, она все еще не соответствует финансово-экономическим стандартам мирового центра ввиду относительно скромного объема ВВП (3% от мирового) и еще более – из-за экспортно-сырьевого характера экономики и внешней торговли.

Индия – ведущий региональный центр (5% мирового ВВП), как и некоторые другие страны (Бразилия, ЮАР, группа АСЕАН, в перспективе – Иран). Но между Россией, Китаем, Индией, Бразилией нет и не предвидится военно-политического союза, а по отдельности они заметно уступают военно-политическому и строящемуся экономическому альянсу США, Евросоюза, Японии и Южной Кореи.

В последнее десятилетие в полицентричном мире вновь наметились линии коллективного размежевания. Одна проходит между Россией и НАТО/ЕС по поводу расширения этих альянсов на восток, программы ЕвроПРО и особенно остро в последние месяцы – в связи с кризисом на Украине. Другая линия напряженности обозначилась между Пекином и Вашингтоном в борьбе за военно-политическое доминирование в западной части Азиатско-Тихоокеанского региона, контроль над природными ресурсами и путями их транспортировки, а также по финансово-экономическим вопросам.

Объективно по закону полицентричного мира это подталкивает Россию и Китай к более тесному партнерству, стимулирует курс СНГ/ОДКБ/ШОС/БРИКС к созданию экономического и политического противовеса Западу (США/НАТО/Израиль/Япония, Южная Корея/Австралия). Впрочем, эти тенденции едва ли выльются в новую четкую биполярность, сравнимую с эпохой холодной войны. Экономические связи с Западом основных членов ШОС/БРИКС и их зависимость от него в получении инвестиций и новейших технологий намного шире, чем существует у них между собой. (Например, объем торговли России и Китая в пять раз меньше торговли России и Евросоюза и в 10 раз меньше, чем у Китая с США, ЕС и Японией). Внутри СНГ/ОДКБ/ШОС/БРИКС есть более глубокие противоречия, чем между государствами этих сообществ и Западом (Россия и Украина, Индия и Китай, Армения и Азербайджан, Казахстан и Узбекистан, Узбекистан и Таджикистан). Также немало разногласий между Соединенными Штатами и европейскими странами по многим экономическим и политическим темам, особенно в части отношений с Россией.

Кризис вокруг Украины пока не разрешил противоречие между тенденциями к полицентричности и новой биполярности. Скорее он наглядно продемонстрировал специфику складывающейся асимметричной и весьма размытой полицентричности. Как показало голосование в ООН по крымскому референдуму, Россию однозначно поддержали 10 государств, США – 99 (включая все государства НАТО и ЕС), но при этом 82 страны (40% членов ООН) предпочли остаться вне конфронтации и не портить отношения с Москвой и Вашингтоном. Ни одно из государств ШОС/БРИКС не встало на сторону России, а из стран СНГ и ОДКБ лишь Белоруссия и Армения недвусмысленно поддержали Москву, причем президент первой вскоре поехал в Киев и призвал к возвращению Украине Крыма в каком-то неопределенном будущем. Три страны СНГ, помимо вышедшей из него Грузии, выступили против России (Азербайджан, Молдавия и Украина), Москву не поддержали и такие традиционные партнеры, как Сербия, Иран, Монголия, Вьетнам. Вместе с тем в лагере США тоже нет единства, к ним не присоединились Израиль, Пакистан, Ирак, Парагвай, Уругвай. Еще больший разлад в НАТО и Евросоюзе проявился по вопросу о санкциях и новой политике сдерживания России.

Исключительно важно и то, что все эти государства и группировки интегрированы в единую мировую финансово-экономическую систему. С одной стороны, это позволило Западу принять против России ощутимые, особенно в долгосрочном плане, экономические санкции. Но с другой – применение еще более жестких широких «секторальных» санкций по той же причине грозит нанести большой ущерб их инициаторам и потому не находит единой поддержки среди союзников Соединенных Штатов, да и в кругах американского бизнеса. Ответные санкции России против продовольственного импорта затронули экономику стран Запада, но могут еще больнее ударить по российскому потребителю, несмотря на обещания найти новых поставщиков и развить собственное производство (чего не удалось СССР за 70 лет и России за следующие четверть века).

Общий экономический базис, в отличие от периода холодной войны, по идее должен служить служит мощным стабилизирующим фактором. Однако опыт последнего времени продемонстрировал огромное обратное влияние политики: обострение отношений России и Запада разваливает их экономическое сотрудничество и глобальную систему безопасности.

Если Украина будет разорвана и по какой-то внутриукраинской границе пройдет новая линия конфронтации между Россией и Западом, то между ними надолго возродятся многие элементы отношений холодной войны. Авторитетный американский политолог Роберт Легволд подчеркивал: «Хотя новая холодная война будет основательно отличаться от первоначальной, она будет крайне разрушительна. В отличие от прежней, новая не охватит всю глобальную систему. Мир более не биполярен, крупные регионы и ключевые игроки, как Китай и Индия, будут избегать вовлечения… И все же новая холодная война скажется на всех сколько-нибудь важных аспектах международной системы». Среди вопросов, по которым будет прервано сотрудничество, Легволд выделяет согласование параметров систем ЕвроПРО, разработку энергетических ресурсов Арктики, реформу ООН, МВФ и ОБСЕ, урегулирование локальных конфликтов на постсоветском пространстве и вне его. К этому списку можно добавить взаимодействие в борьбе с международным терроризмом и оборотом наркотиков, противоборство с исламским экстремизмом – главной общей угрозой глобального и трансграничного характера для России и Запада, о которой напомнило наступление исламистов в Ираке.

В таких условиях неизбежно ускорение гонки вооружений, особенно в сферах высоких технологий: информационно-управляющие системы, высокоточные неядерные оборонительные и наступательные вооружения, ракетно-планирующие и, возможно, частично-орбитальные средства. Однако это соревнование едва ли сравнится с масштабом и темпами гонки ядерных и обычных вооружений времен холодной войны, прежде всего по причине ограниченности экономических ресурсов ведущих держав и союзов. Даже в условиях беспрецедентно острого украинского кризиса США продолжают сокращать военный бюджет и не могут заставить союзников по НАТО увеличить военные расходы. Тем более ограниченны экономические и научно-технические возможности России, а издержки гонки вооружений будут для нее относительно выше. Вместе с тем в такой обстановке практически неизбежен тупик на переговорах по контролю над вооружениями и весьма вероятен распад существующей системы ограничения и нераспространения вооружений (прежде всего Договор РСМД от 1987 г., возможно – новый Договор СНВ от 2010 г. и даже ДНЯО).

Если к этому добавится кризис между КНР и США с их союзниками на Тихом океане, то Китай сдвинется ближе к России. Однако Пекин не будет склонен к жертвам ради российских интересов, но постарается всемерно использовать ее ресурсы для соперничества с противниками в Азии и на Тихом океане (китайцы называют Россию своим «ресурсным тылом», вероятно, думая, что это ей льстит). Впрочем, Китай едва ли пойдет теперь на обострение с Вашингтоном: напряженность отношений России и Запада ставит его в самое выигрышное положение в полицентричном мире. Как ни парадоксально, именно Китай занял сейчас позицию балансира между Западом и Востоком (в лице России), к чему всегда стремилась Москва.

Российские внешнеполитические практики и теоретики двадцать лет отстаивали концепцию полицентричного мира в качестве альтернативы американской монополярности. Но на деле Москва оказалась не готова к такой системе отношений, поскольку еще не осознала ее главного правила, которое хорошо понимали российские канцлеры XIX века Карл Нессельроде и Александр Горчаков. А именно: нужно идти на частные компромиссы с другими державами, чтобы иметь более благоприятные отношения с остальными центрами силы, чем у тех между собой. Тогда они будут больше заинтересованы в сотрудничестве с Россией, и можно получать уступки от всех, выигрывая по сумме реализованных интересов.

Между тем ныне отношения России с Соединенными Штатами и Евросоюзом хуже, чем у них с Китаем и тем более между собой. Это чревато для Москвы большими проблемами в обозримой перспективе. В отношениях с США и их союзниками в Европе и на Тихом океане надолго вбит клин. Над Сибирью и Дальним Востоком нависает гигантский Китай, дружить с которым можно лишь на его условиях. С юга к России примыкают неустойчивые авторитарные государства, которым угрожает исламский экстремизм. В европейской части соседи представлены, мягко выражаясь, не вполне дружественными странами в лице Азербайджана, Грузии, Украины, Молдавии, Польши, Балтии и не очень предсказуемыми партнерами (Белоруссия). Конечно, несмотря на новую американскую политику сдерживания, России не грозит международная изоляция или военная агрессия. Но Советскому Союзу в 1991 г. это тоже не угрожало, причем он был намного больше, сильнее в экономическом и военном отношениях, имел защищенные границы и не так зависел от мировых цен на нефть и газ.

Если по вопросу о будущем Украины между Россией и Западом будет достигнут компромисс, разумеется, приемлемый для Киева и юго-востока страны, то возврат к сотрудничеству не произойдет быстро. Однако со временем противостояние будет преодолено и возобладает процесс формирования полицентричного мира. Он может стать основой нового, более сбалансированного и устойчивого, пусть намного более сложного и динамичного миропорядка. Он призван заниматься проблемами XXI века, а не возвращаться к политике прошлого столетия и более ранних времен: свержению неугодных режимов, вооруженному навязыванию другим народам своих ценностей и порядков, геополитическому соперничеству и силовой перекройке границ для исправления исторических несправедливостей.

Только на новой базе станет возможным существенное повышение роли и эффективности международных норм, организаций и наднациональных институтов. Фундаментальная общность интересов многополярного мира диктует большую солидарность и сдержанность в выборе инструментов достижения интересов, чем страх перед ядерной катастрофой в прошлом веке. Этого требуют новые проблемы безопасности – распространение оружия массового уничтожения, подъем исламского экстремизма, рост международного терроризма. К тому же подталкивают обостряющиеся климатические, экологические проблемы, дефицит энергоресурсов, пресной воды, продовольствия, демографический взрыв, неуправляемая миграция и угроза глобальных эпидемий.

Курс Евросоюза, Индии, Японии предсказуем в весьма узком диапазоне вариантов. Решающую роль в формировании будущего мироустройства будет играть выбор политического курса Соединенными Штатами, Китаем и Россией. США придется, не впадая в неоизоляционизм, приспосабливаться к реалиям полицентричного и взаимозависимого мира, в котором силовой произвол подобен бросанию камней в стеклянном доме. Как самый сильный участник такого мироустройства они могут играть очень важную роль, действуя в рамках международного права и легитимных институтов. Но любые претензии на гегемонию и «право силы» встретят саботаж союзников и отпор других глобальных и региональных держав. Китаю следует избежать соблазна наращивания вооружений, проведения силовой политики и выдвижения геополитических претензий для обеспечения своих растущих ресурсных потребностей – это может сплотить против него соседние страны на западе, юге и востоке под руководством США. Растущая стремительно экономическая мощь КНР предполагает адекватное повышение глобального экономического и политического влияния страны, но это должно осуществляться только мирным путем, на основе взаимоприемлемых договоренностей с другими странами.

Что касается России, то, лишь перейдя от экспортно-сырьевой к высокотехнологичной экономике, она способна стать полновесным глобальным центром силы. Это предполагает энергичные усилия по выходу из наметившегося экономического и политического застоя, грозящего перейти в упадок. Но он невозможен на путях великодержавной риторики, самолюбования на основе метафизических духовных традиций, экономической автаркии и наращивания военного потенциала сверх пределов разумной достаточности. Все это скорее усугубит проблемы России, даже если и вызовет на время патриотический отклик общества. Для реального экономического прорыва прежде всего нужны политические и институциональные реформы демократического характера: реальное разделение и регулярная сменяемость властей, честные выборы, четкое отчуждение чиновников и депутатов от бизнеса, активное гражданское общество, независимые СМИ и многое другое. Никаким иным способом в России не появятся крупные инвестиции и высокие технологии – они не будут генерироваться из внутренних источников, не придут с Запада и не будут присланы из Китая, который сам является получателем этих активов от стран инновационной экономики.

Пожалуй, мало кто из критиков нынешней философии и политики «евразийства», консерватизма и национал-романтизма смог бы более ясно и убедительно выразить идею европейского выбора, чем сам Владимир Путин. Несколько лет назад (в 2007 г.) он писал: «Этот выбор во многом был задан национальной историей России. По духу, культуре наша страна является неотъемлемой частью европейской цивилизации… Сегодня, выстраивая суверенное демократическое государство, мы в полной мере разделяем те базовые ценности и принципы, которые составляют мироощущение большинства европейцев… Мы рассматриваем европейскую интеграцию как объективный процесс, являющийся составной частью нарождающегося миропорядка… Развитие многоплановых связей с ЕС – это принципиальный выбор России».

Согласно этой идеологии, которая является фундаментом общественной жизни и менталитета, Россия должна вернуться на европейский путь, который не следует путать с торговыми потоками и маршрутами трубопроводов. Вектор развития вовсе не обязательно предполагает интеграцию России в Евросоюз или Евроатлантическую зону свободной торговли и инвестиций. Вполне вероятно сохранение России (основываясь на экономике высоких технологий) вместе с рядом постсоветских республик как самостоятельного центра силы в тесном сотрудничестве с США, ЕС, Китаем, Японией, Индией. Европейский путь – это прежде всего преобразование российской экономической и политической системы на основе передовых европейских норм и институтов, разумеется, сообразуясь с российскими потребностями и национальными традициями.

Россия. США > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 3 сентября 2014 > № 1209584 Алексей Арбатов

Почему Запад повинен в кризисе на Украине

Либеральные авантюры, которые спровоцировали Путина

Джон Миршаймер – профессор политологии в Чикагском университете.

Резюме Вашингтону может категорически не нравиться российская позиция, но нельзя не понимать ее логику. Это «геополитика для чайников»: великие державы всегда крайне чувствительны к потенциальным угрозам по соседству.

Статья опубликована в журнале Foreign Affairs, № 5, 2014.

На Западе преобладает мнение, согласно которому кризис на Украине вызван почти исключительно российской агрессией. По этой логике российский президент Владимир Путин прибег к аннексии Крыма ради осуществления своей заветной мечты возродить советскую империю, а впоследствии он может попытаться установить контроль над всей Украиной и другими странами Восточной Европы. По мысли апологетов этой теории, изгнание президента Виктора Януковича в феврале 2014 г. было лишь предлогом для Путина, приказавшего российским войскам захватить часть соседнего государства.

Но это ошибочная точка зрения: большую часть вины за кризис должны взять на себя США и их европейские союзники. Главная причина постигшей нас беды – это расширение НАТО, которое стало стержнем более широкомасштабной стратегии по выведению Украины из российской орбиты и ее интеграции с западным миром. Другими важными элементами были расширение ЕС на восток и поддержка Западом продемократического движения на Украине, начиная с «оранжевой революции» 2004 года. С середины 1990-х гг. российские лидеры твердо противостояли расширению НАТО, а в последние годы дали ясно понять, что не будут спокойно наблюдать за тем, как их стратегически важный сосед превращается в бастион Запада. Последней каплей стало незаконное свержение демократически избранного и пророссийского президента Украины, которое тот справедливо охарактеризовал как «государственный переворот». На эти действия Путин ответил захватом Крыма – полуострова, который, как он опасался, станет военно-морской базой НАТО. Он также дестабилизировал ситуацию на Украине, чтобы она забыла о своих планах стать частью Запада.

Не стоит удивляться подобной агрессивной реакции Кремля. Ведь Запад начал хозяйничать на заднем дворе России, угрожая ее ключевым стратегическим интересам, против чего Путин неоднократно и эмоционально предостерегал. Американские и европейские элиты были потрясены и застигнуты врасплох последними событиями лишь потому, что придерживаются ошибочного взгляда на мировую политику. Они склонны считать, что логика реализма неактуальна в XXI веке, а Европа может быть единой и свободной благодаря таким либеральным принципам, как власть закона, экономическая взаимозависимость и демократия.

Но этот генеральный план не сработал на Украине. Кризис в этой стране показывает, что реальная политика остается актуальной, и государства, которые пренебрегают ею, многим рискуют. Американские и европейские лидеры глубоко просчитались, попытавшись превратить Украину в оплот Запада на границах с Россией. Теперь, когда последствия этих неразумных действий стали очевидны, было бы еще более грубой ошибкой продолжать эту непродуманную политику.

Наносит публичное оскорбление

Когда холодная война закончилась, советские лидеры согласились с тем, что американские войска останутся в Европе, и блок НАТО не будет расформирован, поскольку им казалось, что это позволит воссоединенной Германии быть миролюбивой страной. Но ни они, ни их российские преемники не хотели, чтобы Североатлантический альянс расширялся, и исходили из того, что западные дипломаты понимают их озабоченность. Администрация Клинтона, по-видимому, мыслила иначе и в середине 1990-х гг. начала добиваться расширения НАТО.

Первый этап произошел в 1999 г. – тогда к блоку примкнули Чешская Республика, Венгрия и Польша. На втором этапе в 2004 г. в НАТО вошли Болгария, Эстония, Латвия, Литва, Румыния, Словакия и Словения. Москва горько сетовала и протестовала с самого начала расширения. Например, когда НАТО бомбила боснийских сербов в 1995 г., президент России Борис Ельцин сказал: «Это первое знамение того, что может происходить, когда блок НАТО приблизится к границам России… Вся Европа будет охвачена пламенем войны». Но русские тогда были слишком слабы, чтобы помешать. В любом случае это не выглядело слишком угрожающе, потому что ни один из членов блока не граничил непосредственно с Россией, за исключением крошечных стран Балтии.

Но затем альянс обратил взоры еще дальше на восток. На апрельском саммите 2008 г. в Бухаресте НАТО подняла вопрос о принятии Грузии и Украины. Администрация Джорджа Буша поддержала этот шаг, но Франция и Германия выступили против, поскольку не хотели раздражать и провоцировать Россию. В конце концов, нашли компромиссное решение: альянс не начал формальных процедур, ведущих к членству, но выступил с заявлением, в котором поддерживались устремления Грузии и Украины, и самоуверенно говорилось: «Эти страны рано или поздно станут членами НАТО».

Однако в глазах Москвы это был отнюдь не компромиссный вариант. Тогдашний заместитель министра иностранных дел России Александр Грушко сказал: «Членство Грузии и Украины в альянсе – это колоссальная стратегическая ошибка, которая повлечет за собой самые серьезные последствия для панъевропейской безопасности». Путин неоднократно заявлял, что присоединение этих стран к НАТО будет «прямой угрозой» для России. Одна российская газета сообщала, что в разговоре с Бушем Путин сказал без обиняков: «Если Украина будет принята в НАТО, она перестанет существовать».

Вторжение России в Грузию в августе 2008 г. должно было развеять любые сомнения относительно решимости Путина не допустить присоединения Грузии и Украины к альянсу. Президент Грузии Михаил Саакашвили, твердо намеренный привести свою страну в НАТО, решил летом 2008 г. вернуть в состав Грузии два сепаратистских региона – Абхазию и Южную Осетию. Но Путин хотел, чтобы Грузия оставалась слабой, разделенной и за пределами альянса. После того как начались боевые действия между грузинскими войсками и южноосетинскими сепаратистами, российские войска взяли под контроль Абхазию и Южную Осетию. Москва предельно ясно донесла свою позицию. Однако, несмотря на это ясное предостережение, НАТО так публично и не отказалась от своей цели интегрировать Грузию и Украину. И расширение блока продолжалось – в 2009 г. его членами стали Албания и Хорватия.

ЕС также продвигался на Восток. В мае 2008 г. он обнародовал инициативу по созданию «Восточного партнерства» – программы, которая, по мысли европейских стратегов, должна была способствовать процветанию таких стран, как Украина, и их интеграции в экономику Евросоюза. Неудивительно, что российские лидеры считают этот план противоречащим национальным интересам России. В феврале, до того как Януковича вынудили покинуть президентский пост, российский министр иностранных дел Сергей Лавров обвинил Евросоюз в попытке создать «сферу влияния» в Восточной Европе. В глазах Москвы расширение Европейского союза – это предлог для экспансии НАТО.

Последний инструмент, который Запад использовал для изоляции Киева от Москвы – усилия по распространению западных ценностей и продвижения демократии на Украине и в других постсоветских странах. Подобные планы часто влекут за собой финансирование прозападных политиков и организаций. Виктория Нуланд, помощник госсекретаря США по делам Европы и Евразии, оценила в декабре 2013 г., что Соединенные Штаты с 1991 г. инвестировали более 5 млрд долларов, чтобы помочь Украине добиться «того будущего, которое она заслуживает». В рамках этих усилий правительство США субсидировало Национальный фонд поддержки демократии. Эта некоммерческая организация финансировала более 60 проектов, направленных на укрепление гражданского общества на Украине, а президент Фонда Карл Гершман назвал эту страну «самым большим призом». После победы Януковича на президентских выборах в феврале 2010 г. Фонд решил, что новый президент мешает осуществлять поставленные цели, поэтому удвоил усилия, направленные на поддержку оппозиции и укрепление демократических институтов страны.

Методы социальной инженерии, применяемые Западом на Украине, вызывают тревогу у российских лидеров, они опасаются, что их страна может стать следующей мишенью. И это отнюдь не беспочвенные страхи. В сентябре 2013 г. Гершман написал следующее в газете The Washington Post: «Решение Украины стать частью Европы ускорит гибель идеологии российского империализма, олицетворяемой Путиным». И добавил: «У россиян также есть выбор, и Путин может оказаться в стане проигравших не только в ближнем зарубежье, но и внутри самой России».

Создание кризиса

Тройственная политика Запада – расширение НАТО, расширение Евросоюза и продвижение демократии – подлила масла в огонь, готовый вспыхнуть в любой момент. Искрой стали события ноября 2013 г., когда Янукович отверг крупную экономическую сделку, которую обсуждал с ЕС, и решил принять контрпредложение России на сумму 15 млрд долларов. Это породило антиправительственные демонстрации, усиливавшиеся в течение трех последующих месяцев и приведшие в середине февраля к трагической гибели ста человек из числа протестующих. Западные эмиссары в спешном порядке вылетели в Киев, чтобы помочь в урегулировании кризиса. 21 февраля правительство и оппозиция заключили договоренность, позволившую Януковичу остаться у власти до новых выборов. Но она тут же развалилась, и на следующий день Янукович бежал в Россию. В Киеве установилось правительство, прозападное и антироссийское до мозга костей. В него вошли четыре высокопоставленных чиновника, которых с полным правом можно было бы назвать неофашистами.

Хотя роль Соединенных Штатов в украинском кризисе не до конца понятна, ясно, что Вашингтон поддержал государственный переворот. Нуланд и сенатор-республиканец Джон Маккейн приняли участие в антиправительственных демонстрациях, а Джеффри Пайет, посол Соединенных Штатов на Украине, заявил после свержения Януковича, что «этот день войдет в учебники истории». Как выяснилось после опубликования записи телефонного разговора, Нуланд выступала за смену режима и хотела, чтобы премьер-министром нового правительства стал Арсений Яценюк, который в итоге и занял эту должность. Неудивительно, что россияне всех политических убеждений считают, что Запад сыграл значимую роль в изгнании Януковича.

Для Путина настало время переходить к решительным действиям против Украины и Запада. Вскоре после 22 февраля он приказал российским войскам отнять Крым у Украины, а затем присоединил полуостров к России. Эта задача оказалась сравнительно простой, поскольку многотысячный российский воинский контингент уже находился на военно-морской базе в крымском порту Севастополь. Крым также стал легкой мишенью, поскольку этнические русские составляли 60% населения и большинство жителей не желали оставаться в составе Украины. После этого Путин оказал серьезное давление на новое правительство в Киеве, убеждая его не солидаризироваться с Западом против Москвы, дав ясно понять, что развалит украинскую государственность и будет сеять хаос в этой стране, но не позволит Украине превратиться в западную твердыню на заднем крыльце России. С этой целью он предоставил советников, вооружения и дипломатическую поддержку пророссийским сепаратистам в Восточной Украине, которые подталкивают страну к гражданской войне. Он сосредоточил большую армию у границ с Украиной, угрожая вторжением в случае, если правительство попытается уничтожить мятежников. Кроме того, Путин резко поднял цену на газ, который Россия продает Украине, и потребовал выплатить задолженность за прежние поставки. Путин использует силовые методы.

Диагноз

Действия Путина нетрудно понять и объяснить. Наполеоновской Франции, императорской Германии и нацистской Германии пришлось преодолеть для начала огромные равнинные пространства, чтобы нанести удар по России. Украина представляет собой буферное государство, которое чрезвычайно важно для России. Ни один российский лидер не потерпел бы того, чтобы военный альянс, бывший до недавнего времени злостным врагом, занял Украину. И ни один российский лидер не стал бы праздно наблюдать за тем, как Запад помогает привести к власти на Украине правительство, твердо намеренное добиваться интеграции страны в западные структуры.

Вашингтону может не нравиться позиция Москвы, но ему следует понять логику, которая за ней стоит. Это «геополитика для чайников»: великие державы всегда чутко реагируют на потенциальные угрозы в непосредственной близости от собственной территории. Представьте себе ярость Вашингтона, если бы Китай сколотил сильный военный альянс и попытался включить в него Канаду и Мексику. Дело не только в логике – российские лидеры неоднократно говорили своим западным визави, что считают включение Грузии и Украины в НАТО неприемлемым, равно как и любые попытки настроить эти страны против России. Российско-грузинская война 2008 г. не оставила сомнений в решительном настрое Москвы.

Официальные лица из США и их европейские союзники утверждают, что изо всех сил старались успокоить встревоженную Россию и заверить в том, что у альянса нет планов, направленных против нее. Помимо постоянного отрицания того, что расширение НАТО направлено на сдерживание России, альянс никогда не размещал на постоянной основе вооруженные силы в новых государствах-членах. В 2002 г. был даже создан Совет Россия–НАТО с целью стимулировать сотрудничество.

Пытаясь еще больше успокоить Россию, США объявили в 2009 г., что развернут новую ракетную оборонительную систему на военных кораблях в европейских водах (по крайней мере на начальном этапе), а не на территории Польши и Чехии. Но ни одна из этих мер не сработала; русские по-прежнему категорически возражали против расширения НАТО, особенно за счет Грузии и Украины. И именно русские, а не Запад, в конечном итоге решают, что считать угрозой.

Чтобы понять, почему Запад, особенно Соединенные Штаты, не смогли уразуметь, что их политика на Украине закладывает фундамент для крупного столкновения с Россией, необходимо вернуться в середину 1990-х гг., когда администрация Клинтона встала на позицию расширения НАТО. Ученые-политологи выдвигали различные аргументы за и против расширения, но всеобщего согласия добиться не удалось. Большинство иммигрантов в США из Восточной Европы и их родственники, например, решительно поддерживали расширение, потому что хотели, чтобы НАТО защитила такие страны, как Венгрия и Польша. Немногие реалисты также одобряли эту политику, поскольку считали, что Россию все еще необходимо сдерживать.

Но большинство реалистов противостояли расширению, полагая, что едва ли нужно сдерживать переживающую упадок великую державу со стареющим населением и одномерной экономикой. Они опасались, что расширение альянса лишь стимулирует Москву сеять беды в Восточной Европе. Эту точку зрения четко изложил американский дипломат Джордж Кеннан в интервью 1998 г. – вскоре после того, как Сенат одобрил первый этап расширения НАТО. «Мне кажется, что русские постепенно начнут крайне враждебно к этому относиться, что повлияет на их внешнюю политику, – сказал он. – Думаю, что это трагическая ошибка. Для этого не было никаких причин: никто никому не угрожал».

С другой стороны, большинство либералов, в том числе многие ключевые фигуры администрации Клинтона, приветствовали расширение. Они считали, что окончание холодной войны ознаменовало фундаментальную трансформацию мировой политики, и новый постнациональный порядок пришел на смену логике реализма, когда-то преобладавшей в Европе. Соединенные Штаты были не только «незаменимой страной», как выразилась Мадлен Олбрайт, тогдашний госсекретарь, но также и «милостивым гегемоном», а потому вряд ли могут считаться угрозой в Москве. По сути дела, цель заключалась в том, чтобы весь континент стал похож на Западную Европу.

Поэтому США и их союзники стремились насаждать демократию в странах Восточной Европы, усиливать экономическую взаимозависимость между ними и встраивать их в международные организации. После победы в Соединенных Штатах либералам не составило большого труда убедить своих европейских союзников поддержать расширение НАТО. В конце концов, с учетом прошлых достижений ЕС, европейцы еще в большей степени, чем американцы, сроднились с идеей о том, что геополитика больше не играет никакой роли, а всеобъемлющий либеральный порядок позволит сохранить мир в Европе.

Либеральная точка зрения до такой степени возобладала в рассуждениях о европейской безопасности в первом десятилетии XXI века, что даже когда альянс взял на вооружение политику открытых дверей и бесконтрольного роста, расширение НАТО почти не встречало сопротивления со стороны реалистов. Либеральное мировоззрение – общепринятая догма среди нынешних американских официальных лиц. Например, в марте президент Барак Обама произнес речь об Украине, в которой постоянно говорил об «идеалах», мотивирующих политику Запада, и как часто этим идеалам угрожают «более традиционные, устаревшие взгляды на власть». По реакции госсекретаря Джона Керри на кризис вокруг Крыма видно, что он руководствуется теми же установками: «В XXI веке нельзя вести себя так, как это было принято в XIX, вторгаясь в другую страну под совершенно надуманным предлогом».

По сути, две стороны действовали, руководствуясь разными политическими принципами: Путин и его соотечественники мыслят и действуют как реалисты, тогда как их западные визави придерживаются либеральных взглядов на мировую политику. В результате Соединенные Штаты и их союзники неосознанно спровоцировали серьезный кризис вокруг Украины.

Взаимные обвинения

В том же интервью 1998 г. Кеннан предсказал, что расширение НАТО спровоцирует кризис, после которого сторонники расширения скажут примерно следующее: «Мы всегда говорили, что русские именно так себя ведут в силу своей природы». Как по заказу, большинство официальных лиц Запада представляют Путина истинным виновником безвыходного положения на Украине. В марте, согласно сообщению The New York Times, канцлер Германии Ангела Меркель предположила, что Путин утратил связь с реальностью. Она сказала Обаме, что Путин, по-видимому, живет «в другом мире». Хотя у Путина, вне всякого сомнения, имеется склонность к авторитаризму, нет никаких фактов, доказывающих его умственную неуравновешенность. Скорее напротив: он первоклассный стратег, которого следует бояться и уважать всем, кто оспаривает его внешнеполитическую линию.

Другие аналитики ссылаются на то, что Путин сожалеет о распаде Советского Союза и твердо намерен обратить вспять этот процесс путем расширения границ России. Такая версия представляется более правдоподобной. Согласно этому истолкованию, захватив Крым, Путин в настоящее время прощупывает почву, чтобы понять, не пришло ли время завоевать всю Украину или по крайней мере ее восточную часть. И в конечном итоге он будет вести себя агрессивно по отношению к соседним странам. С точки зрения некоторых аналитиков из этого лагеря, Путин – современный аналог Адольфа Гитлера, и заключение с ним каких-либо сделок будет означать повторение ошибки, допущенной в Мюнхене. Таким образом, НАТО должна принять в свои ряды Грузию и Украину, чтобы сдерживать Россию и не позволить ей угнетать своих соседей и угрожать Западной Европе.

При ближайшем рассмотрении этот аргумент не выдерживает критики. Если бы Путин был привержен идее создания Большой России, то эти его намерения как-то проявлялись бы и до 22 февраля. Однако не существует фактически никаких доказательств того, что он был склонен к захвату Крыма или тем более других украинских территорий до этой даты. Даже западные лидеры, поддерживавшие расширение НАТО, делали это не из страха перед тем, что Россия вот-вот прибегнет к военной силе. Действия Путина в Крыму застигли их врасплох и кажутся им спонтанной реакцией на изгнание Януковича. Сразу после февральских событий Путин сказал, что выступает против отделения Крыма, но затем быстро изменил свое решение.

Кроме того, даже если бы Россия этого хотела, она не сможет так легко завоевать и аннексировать Восточную Украину, не говоря уже об остальной территории страны. Примерно 15 млн человек, или треть населения Украины, живут между рекой Днепр, которая делит страну на две части, и российской границей. Подавляющее большинство этих людей хотят быть гражданами Украины и, конечно, будут сопротивляться российской оккупации. Кроме того, у довольно посредственной российской армии, не подающей особых надежд на превращение в современный «вермахт», мало шансов на покорение всей Украины. Москва находится не в том положении, чтобы оплачивать дорогостоящую оккупацию; ее слабая экономика еще больше пострадала бы от новых санкций.

Но даже имея мощную военную машину и впечатляющую экономику, Россия все равно оказалось бы неспособна осуществить успешную оккупацию Украины. Достаточно вспомнить о горьком советском и американском опыте в Афганистане, американском опыте во Вьетнаме и Ираке, российском опыте в Чечне, чтобы понять, что военная оккупация обычно заканчивается очень плохо. Путин, конечно, понимает, что пытаться покорить Украину – все равно что проглотить дикобраза. Его реакция на события в этой стране – оборонительная, а не наступательная.

Выход

Учитывая, что большинство западных лидеров продолжают отрицать тот факт, что поведение Путина может быть продиктовано законной озабоченностью относительно безопасности России, нет ничего удивительного в том, что они пытаются изменить его, идя ва-банк в проводимой ими политике и наказывая Россию, чтобы сдержать ее дальнейшую агрессию. Хотя Керри утверждает, что «рассматриваются все варианты», ни США, ни их союзники по НАТО не готовы применить силу для защиты Украины. Вместо этого Запад полагается на экономические санкции, чтобы заставить Россию прекратить оказание помощи повстанцам в Восточной Украине. В июле Соединенные Штаты и Евросоюз ввели третий этап ограниченных санкций, главной мишенью которых стали в основном высокопоставленные лица, тесно связанные с российским правительством, некоторые крупные банки с государственным участием, энергетические компании и оборонные предприятия. Прозвучала также угроза еще более жестких санкций против целых отраслей российской экономики.

Подобные меры не возымеют большого эффекта. В любом случае жесткие санкции с большой вероятностью могут повредить экономике западноевропейских стран, особенно Германии. Не случайно Берлин не хотел вводить их из опасений, что Россия может предпринять ответные меры и нанести ЕС серьезный экономический ущерб. Но даже если Соединенным Штатам удастся убедить союзников пойти на жесткие меры, Путин вряд ли изменит курс. История показывает, что страны готовы переносить большие тяготы и лишения ради защиты своих ключевых стратегических интересов, и нет повода считать, что Россия – исключение из этого правила.

Западные лидеры проводили провокационную политику, которая в первую очередь ускорила приближение кризиса. В апреле вице-президент США Джозеф Байден встретился с украинскими законодателями и сказал им: «Вам представилась вторая возможность завершить то, ради чего была совершена “оранжевая революция”». Директор ЦРУ Джон Бреннан не оздоровил обстановку, когда посетил Киев в том же месяце. По заявлению Белого дома, его визит был призван улучшить сотрудничество с украинским правительством в сфере безопасности.

Тем временем Евросоюз продолжает продавливать свое «Восточное партнерство». В марте Жозе Мануэл Баррозу, председатель Еврокомиссии, подытожил размышления ЕС по поводу Украины, заявив: «У нас есть долг проявить солидарность с этой страной, и мы будем работать над тем, чтобы она была как можно ближе к нам». А 27 июня наконец состоялось подписание экономического соглашения между Европейским союзом и Украиной, отказ от которого семью месяцами ранее стоил Януковичу президентского кресла. Также в июне, на совещании министров иностранных дел стран НАТО, было решено, что альянс останется открытым для принятия новых членов, хотя министры воздержались от прямого упоминания Украины. «Никакая третья страна не может накладывать вето на расширение НАТО», – заявил генеральный секретарь Андерс Фог Расмуссен. Министры иностранных дел также договорились поддержать меры для повышения военных возможностей Украины в таких областях, как командование и управление войсками, материально-техническое обеспечение и кибербезопасность. Российские лидеры, естественно, выразили возмущение подобными действиями; реакция Запада на кризис еще больше усугубляет и без того плохую ситуацию.

Однако кризис на Украине можно разрешить, хотя для этого Запад должен принципиально изменить подход к этой стране. Соединенным Штатам и их союзникам следует отказаться от плана вестернизации Украины и вместо этого попытаться сделать ее нейтральным буферным государством между НАТО и Россией, каким была Австрия в эпоху холодной войны. Западным лидерам следует признать: Украина так много значит для Путина, что они не могут поддерживать антироссийский режим в этой стране. Это не означает, что будущее правительство Украины должно быть пророссийским или антинатовским. Суверенная Украина, независимая от России и Запада, – вот цель, к которой нужно стремиться.

Для достижения этой цели Соединенным Штатам и их союзникам следует публично исключить возможность расширения НАТО на Грузию и Украину. Запад должен также помочь в разработке экономического плана спасения для Украины, который будет финансироваться ЕС, МВФ, Россией и США. Москве следует приветствовать это предложение, учитывая ее заинтересованность в процветающей и стабильной Украине на юго-западном фланге. И Западу стоит существенно ограничить методы социальной инженерии внутри Украины. Вместе с тем американским и европейским лидерам нужно призывать Украину к уважению прав меньшинств, особенно языковых прав русскоязычного населения.

Некоторые могут утверждать, что изменение политики в отношении Украины на этом позднем этапе может серьезно подорвать доверие к США во всем мире. Конечно, какие-то издержки неизбежны, но цена осуществления глубоко ошибочной стратегии может быть намного выше. Кроме того, другие страны, скорее всего, будут уважать государство, способное учиться на своих ошибках и вырабатывать целесообразную политику для эффективного решения возникающей проблемы. Выбор остается за Соединенными Штатами.

Нередко приходится слышать утверждение, что Киев имеет право сам решать, кто будет его союзником, и русские не вправе мешать объединению с Западом. Это опасный образ мышления для Украины, когда речь идет о внешнеполитическом выборе. Печальная правда заключается в том, что в политике великих держав на первый план часто выходит право силы. Абстрактные права, такие как право на самоопределение, оказываются бессмысленными, когда могущественные страны конфликтуют с более слабыми государствами. Имела ли Куба право создавать военный альянс с Советским Союзом в эпоху холодной войны? США, конечно, так не считали, и русские придерживаются той же логики, когда речь заходит о присоединении Украины к Западу. В интересах Украины понять эту правду жизни и вести себя осторожно во взаимоотношениях со своим более могущественным соседом.

Но даже если не принимать во внимание этот анализ ситуации и считать, что Украина имеет право направить просьбу о присоединении к ЕС и НАТО, Соединенные Штаты и их европейские союзники вправе отклонить такую просьбу, и это несомненный факт. У Запада нет причин принимать в свои ряды Украину, если она будет склонна проводить ошибочную внешнюю политику, особенно если защита этого государства не входит в жизненно важные приоритеты Запада. Потакание мечтаниям некоторых украинцев может слишком дорого стоить украинскому народу, если это спровоцирует серьезный военный конфликт.

Конечно, некоторые аналитики могут согласиться, что НАТО неправильно строила отношения с Украиной, но при этом утверждать, что Россия – недружественная страна, которая со временем будет становиться все более грозным противником, а потому у Запада нет иного выбора, кроме как продолжать нынешний курс. Но это глубоко ошибочная точка зрения. Россия – слабеющая держава, и со временем она будет еще больше ослабевать. Более того, даже если бы Россия была усиливающейся державой, то и в этом случае не имело бы смысла принимать Украину в НАТО по одной простой причине: США и их европейские союзники не считают Украину частью своих стратегических интересов или приоритетов, что ясно видно из их нежелания помогать этой стране военной силой. Поэтому было бы верхом глупости сотворить нового члена альянса, которого другие члены блока не намерены защищать. В прошлом альянс расширялся в силу убеждения либеральных политиков Запада, что ему никогда не придется делом подтверждать гарантии безопасности, которые он дает своим новым членам. Однако нынешние силовые игры России показывают, что если принять Украину в НАТО, это может привести к вооруженному столкновению между Россией и Западом.

Продолжение нынешней политики осложнит отношения Запада с Москвой и по другим вопросам. Соединенным Штатам нужна помощь для вывода оборудования из Афганистана через российскую территорию, подписания соглашения с Ираном по ядерной энергетике и стабилизации ситуации в Сирии. Фактически Москва в прошлом помогала Вашингтону по всем трем вопросам; летом 2013 г. именно Путин выполнил за Обаму самую трудную работу, склонив Сирию к подписанию соглашения, по которому она обязалась уничтожить арсеналы химического оружия. Тем самым он избавил США от необходимости нанесения удара, которым Обама угрожал Асаду. Когда-нибудь Соединенным Штатам также понадобится помощь России для сдерживания усиливающегося Китая. Однако нынешняя американская политика лишь толкает Москву и Пекин в объятия друг друга.

У США и их европейских союзников есть выбор, какую политику проводить на Украине. Они могут продолжать нынешний курс, который усугубит вражду с Россией и приведет к полному разорению Украины в процессе этого противостояния. В случае реализации подобного сценария проиграют все. Либо американцы могут изменить проводимую политику и направить усилия на создание процветающей, но нейтральной Украины, которая не угрожает России и позволит Западу восстановить конструктивные отношения с Москвой. При таком подходе выиграют все стороны.

США. Украина. Россия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 3 сентября 2014 > № 1209582 Джон Миршаймер

Россия – США: долгое противостояние?

Что обещает конфликт вокруг Украины

Сергей Караганов — политолог, почетный председатель президиума Совета по внешней и оборонной политике, председатель редакционного совета журнала "Россия в глобальной политике". Декан Факультета мировой политики и экономики НИУ ВШЭ.

Резюме Ставка Соединенных Штатов в ситуации вокруг Украины – падающая репутация лидера, риск еще одного унизительного поражения. Тем более что Россия выступает в качестве символа поднимающегося и становящегося все более антизападным «не-Запада».

Российско-американские отношения вступили, видимо, в долгий период не просто острого соперничества, но конфронтации. К такому неприятному выводу подталкивает не только объективная динамика отношений, которые уже к 2012–2013 гг. находились в состоянии тяжелого взаимного раздражения, но и анализ сегодняшних интересов элит двух стран. Придется жить в новой реальности. Важно, чтобы конфронтация не переросла в прямое военное столкновение, которое, как мы привыкли считать со времени прошлого тура противостояния – холодной войны 1945–1991 гг., – может угрожать существованию человечества.

Арьергардные бои Америки

Сначала о Соединенных Штатах. Одержав, как казалось, победу в холодной войне и почти воплотив мечту о Pax Americana, на этот раз в форме мира однополярного, американская правящая элита поверила в свою звезду, попыталась закрепить победу и даже расширить этот мир, в том числе с помощью военной силы. Первая попытка в Югославии, которую разбомбили, удалась. Но в Ираке, Афганистане, а затем и Ливии американцы и их союзники потерпели политические поражения. Они обесценили триллионные вложения в военную мощь, еще больше увеличив дефицит бюджета и ускорив рост государственного долга. Кризис 2008– 2009 гг., во многом не закончившийся до сих пор, нанес еще один чувствительный удар. Обрушилась вера в либеральную модель экономического развития, основанную на Вашингтонском консенсусе и ассоциирующуюся с США. А внутриполитический кризис – раскол американской элиты – выявил неэффективность в новых условиях политической модели. К тому же подорвал «мягкую силу» – способность Соединенных Штатов давать пример, которому готовы добровольно следовать другие страны.

Политическая дисфункция подспудно, а с годами все очевиднее, подрывает экономическую мощь, основа которой – не только передовая экономика, но и уникальные позиции доллара. Ведь авторитет доллара зиждился, в свою очередь, на двух китах – силе экономики и доверии к стабильности политической системы.

И все эти провалы происходят на фоне резкого подъема «новых», прежде всего Китая, который стал очевиден с начала 2000-х годов. А также своего рода «энергетической революции», произошедшей к концу предыдущего века. За короткий период владение большей частью энергетических ресурсов перешло от преимущественно частных западных корпораций к госкомпаниям добывающих государств. А эти корпорации остались на экономически по-прежнему выгодных, но политически резко ослабленных позициях. И хотя для Америки ситуация в области энергетики ко второму десятилетию XXI века стала меняться к лучшему (благодаря буму добычи сланцевого газа и нефти США приблизились к энергетической независимости), возможностей для использования энергетики как политического инструмента куда меньше, чем раньше.

За десять лет с начала 2000-х гг. мировые позиции Соединенных Штатов почти обрушились. Особенно учитывая ту вершину, на которую их подняло самомнение самих американцев и глупость или слабость остальных, поддакивавших мифу об однополярном мире. К концу минувшего десятилетия в ответственных кругах американской элиты сложилось мнение, что США должны обрубить лишние внешние обязательства и заняться внутренним возрождением. Именно в этом и состоял подход Барака Обамы. Но результатом стал еще больший раскол, граничащий с ненавистью со стороны консервативных и мессианских сил. К тому же болезни страны, которые унаследовал ее нынешний президент, так тяжелы, что с трудом поддаются лечению, даже если бы Белый дом проводил более решительную политику. Успехи, которых Обама добился в возобновлении промышленного роста, в энергетике и социальной сфере, его противниками с остервенением отрицаются. И весьма вероятно, что на смену нынешней администрации придет по-настоящему реваншистская команда.

Ситуация удивительно напоминает конец 1970-х гг., когда после поражения во Вьетнаме, нефтяного кризиса, Уотергейта к власти пришел «слабый» Джеймс Картер, но ему на смену американская элита быстро выдвинула решительного Рональда Рейгана. Правда, теперь мир кардинально изменился, и старые экономические рецепты не работают. Поэтому реванш, если попытка его состоится, будет, скорее всего, неудачным. Но он не станет от этого менее опасным. Может быть и более. Кроме того, подобная траектория развития не сулит нормализации российско-американских отношений.

Пока же, привычно провозглашая политику, нацеленную на поддержание мира и стабильности, пусть и в проамериканском духе, Соединенные Штаты де-факто переходят к линии на дестабилизацию ключевых регионов мира. Это существенное, если не кардинальное изменение внешнеполитического поведения. Уверен, для большинства членов американского истеблишмента даже подозрение, что США придерживаются курса на дестабилизацию, покажутся оскорбительными. Но де-факто он проводится. Может быть, «так получается», либо к этому сознательно или полусознательно ведут дело, чтобы ослабить конкурентов, создать условия для возвращения в будущем. Уничтожен Ирак, развалена Ливия, настает черед Афганистана. Продолжаются попытки расчленить Сирию. Отчаянная по неразумности поддержка «арабской весны», которая диктовалась совсем призрачной надеждой на укрепление позиций западной демократии в мире, обернулась ослаблением в основном проамериканских режимов. Ближний Восток стал качественно менее стабильным.

Вашингтон довольно искусно поддерживает напряженность вокруг Китая, мешая ему расширить периметр безопасности и поддерживая все страны, у которых с КНР есть территориальные конфликты. Правда, стравить Дели с Пекином не удается. И дело, похоже, идет к масштабному урегулированию отношений между двумя странами. Политика поддержания контролируемой напряженности проявляется и в потере Вашингтоном интереса к шестисторонним переговорам по северокорейской ядерной программе. Похоже, США устраивает ситуация, когда Пхеньян угрожает соседям, делая их более зависимыми от американских гарантий и создавая предлог для наращивания в регионе присутствия Соединенных Штатов.

Арьергардная стратегия оставления за собой зоны нестабильности и потенциальной зависимости как нельзя более ярко проявилась в провоцировании кризиса вокруг Украины и в его последующем раздувании. В целом складывается впечатление, что США из основы миропорядка и стабильности превращается в главного «спойлера», разрушителя. А задачей мирового сообщества и России становится предлагавшееся Западом управление не столько «подъемом новых», сколько ослаблением старых.

Угроза вместо обновления

Россия же, сжигаемая комплексами от собственных унижений прошлых лет, по-прежнему борясь с остаточным (конечно, весомым) доминированием Соединенных Штатов, упустила возможности договориться в минуту американской конструктивности. Над российским руководством довлел не только унаследованный от холодной войны антиамериканизм, но и опыт последних двадцати пяти лет. Возможно, шансов на нормальное отношение с российской стороны не было уже после бомбардировок Югославии, ужаснувших даже большинство прозападных членов российской элиты. Но Владимир Путин попробовал еще раз после террористической атаки на США. Не получилось. Последовали следующая волна расширения НАТО, выход Соединенных Штатов из договора по ПРО. В отношении нашей страны, не признававшей себя проигравшей, проводилась политика победителей, нарочито не учитывавших ее мнений, системно наступавших на сферы ее жизненных интересов. Расширяли свою зону военно-политического и экономического контроля и влияния, твердя о том, что концепция сфер интересов якобы устарела. В России это считали лицемерием, если не откровенной ложью. По сути, второй раз за сто лет проводилась «версальская политика». На этот раз более мягкая, чем в отношении Германии после Первой мировой войны. Ну и результат пока помягче. Но подобие «веймарского синдрома», который когда-то привел униженную Германию к фашизму и попытке реванша, все равно возникало. Его приходилось лечить, воюя в Чечне, с Грузией, потом забирая Крым.

Особенного желания попробовать снова с Обамой не было. И остатки таких намерений улетучились после Ливии, когда НАТО, вопреки полученному от ООН мандату, пошла на прямую поддержку свержения правившего режима, что обрушило страну в пучину дезинтеграции всего и вся.

Ошибкой была и перезагрузка. В ее основе лежала искусственная, ненужная никому повестка дня, унаследованная от прошлого (сокращение стратегических наступательных вооружений). В то же время игнорировались вопросы, важные для обеих сторон – дестабилизация расширенного Ближнего Востока и главное – судьба постсоветского пространства. Не была перезагрузка и нацеленной в будущее – на налаживание взаимодействия по вопросам перспективной повестки дня: климат, новая ситуация в Азии, Арктика и т.д.

Результат – отсутствие позитивного баланса во взаимоотношениях, простор для тех сил, которые хотели возвращения к конфронтации, взаимное безразличие, непонимание и раздражение.

И в итоге Россия выстраивала стратегию на противостоянии Америке, не используя новые перспективы, которые, возможно, предоставляла слабость США. В результате Москва нарвалась на арьергардный бой со все еще сильным противником. Можно ли было добиться своих целей в кризисе вокруг Украины без прямой конфронтации – вопрос бессмысленный. Она началась.

Россия из нее выходить пока, видимо, не будет. Во-первых, потому что Москва в ней, похоже, заинтересована. Не сумев выработать и претворить в жизнь убедительную и действенную концепцию развития, поболтав впустую о «модернизации», российская элита частью осознанно, частью бессознательно стала искать оправдания своему бездействию. И обратилась к идее внешней угрозы, всегда спасавшей страну, которая тысячелетия строилась вокруг обороны. Угрозу исправно накачивали. Затем она появилась – начался уже и настоящий кризис. Но мобилизации на цели национального развития пока не произошло. Придется «подкачивать» одну только угрозу.

Теперь шансы на быстрый выход из клинча невелики. Возможность крутого пируэта теоретически есть всегда. Обаме нечего бояться выборов, Путин – силен внутри страны. Но баланс интересов и взаимное раздражение мешают поиску компромисса. Скорее возможна эскалация конфронтации. Вплоть до силовых столкновений.

Ставки велики

Для США на кону – падающая репутация лидера, риск еще одного унизительного поражения. Ставки высоки еще и потому, что Россия выступает как символ поднимающегося и становящегося все более антизападным «не-Запада». Бьются с Россией, но хотят припугнуть Китай, Индию, Бразилию. Не осадить Россию – означает де-факто признать поражение того миропорядка, который «победивший» Запад строил более двадцати лет после окончания холодной войны. Подстегивает и ощущение, частично ложное, подпитанное собственными пропагандистами, что Россия – «колосс на глиняных ногах», можно попытаться добить ее.

И Соединенные Штаты действительно пустились во все тяжкие. Не только отброшены все приличия в информационной войне, проводится открыто враждебная политика, пущено в ход обоюдоострое оружие, подрывающее тенденцию к экономической глобализации, – исключение из платежных систем Visa, MasterCard, угрозы обрубить России системы банковских платежей SWIFT, личные санкции против представителей политической элиты. Эти меры не только наносят ущерб России, но и подрывают систему американского влияния, которой пользовались все, но которая была выгоднее более всего американцам – современную финансовую систему, модель свободной торговли. Колокол по ВТО звучит все громче.

Если Россия выстоит, то через 5–10 лет эти важнейшие основы американского влияния ослабеют. Появятся запасные банковские платежные и финансовые системы, неамериканские международные банки, новые финансовые центры и резервные валюты, взаиморасчеты в национальных валютах, все более вероятно бегство от доллара. Усилится тенденция к созданию торгово-экономических группировок вне ВТО.

Для Москвы ставки еще выше. Проиграть в этой конфронтации означает потерпеть реальное – на десятилетия – поражение. Будут подорваны надежды большинства элиты на возрождение России как великой державы и мощного, самостоятельного центра мировой экономики и политики. И, может быть, главное для сегодняшней Москвы – качественно ослабнет легитимность и поддержка правящего режима, зиждущаяся все больше не на успехах в экономической сфере, а на возрождении чувства национальной гордости и присущей большинству россиян веры, что «мы живем в великой державе».

Вашингтон на Украине отступать, видимо, не хочет. Хотя выигрыш – перетягивание страны на западную орбиту, видимо, недостижим, учитывая состояние экономики, государства и общества. Игра будет вестись за достижение негативных целей – недопущение попадания Украины под влияние России, поддержание раскола Европы и все более очевидно – ослабления самой России и даже уже почти не скрываемое желание свалить правящий в ней режим и лично президента Путина. Будут пытаться втянуть Россию в полномасштабный конфликт с Украиной, в Афганистан-2. Себестоимость же такой политики пока невелика. Она ведет к опасному для США сближению России и Китая, но большая ее часть перекладывается на Европу, Россию и, конечно, на многострадальный народ Украины, брошенный в топку новой холодной войны.

Сценарий, который разыгрывают Соединенные Штаты, напоминает трагифарс, он похож на снятый с пыльной полки план борьбы Рейгана против «империи зла», только вместо организации восстания в Польше – Украина, вместо южнокорейского «Боинга» – малайзийский. Те же попытки сбить цену на нефть, не допустить строительства новых энергопроводов, связывающих Россию и Европу, тот же, если не худший, накал риторики. Только лжи со всех сторон еще больше.

Российская элита пока в относительном выигрыше. Присоединен Крым, произошла возгонка национальной гордости и самоуважения, страна объединилась вокруг руководства, резко возросла популярность президента. Нанесено чувствительное поражение политике экспансии Запада. Ускорен, хотя и неизвестно насколько необратимо, процесс перехода мира от доминирования Запада к более равноправному и выгодному не-Западу миропорядку. Но, проиграв первый тур, когда Россия перевела почти подспудное мягкое соперничество в соревнование жесткой силы и воли, США и ориентирующиеся на них европейцы пытаются перенести борьбу в сферы, где они сильнее – экономическое давление, информационное противостояние.

За первоначальный успех Россия платит ухудшением экономического климата и имиджа на Западе. Который, впрочем, Кремль уже не беспокоит. К тому же компенсируется ростом уважения не-Запада. Но это ухудшение болезненно для части значимых российских элит, привычно западно-ориентированных. Еще одна цена – надеюсь, обратимая, – замедление из-за отвлечения внимания давно перезревшей экономической переориентации на Азию через ускоренный подъем Сибири и Дальнего Востока. А отвлечение России от поворота на Восток остается одной из целей политики и американцев, и европейцев. Ведь такой поворот усиливал бы российские позиции в торге на Западе (появляется альтернатива, которой, как утверждалось еще недавно, у России нет и быть не должно) и укреплял бы не только Китай, но предоставлял бы большее поле для маневра союзникам Соединенных Штатов в Азии, уменьшая их зависимость от американских гарантий.

Возможностей нанесения прямого ущерба соперникам у России гораздо меньше. Поэтому помимо полусимволического эмбарго на ввоз части сельхозпродукции российская стратегия объективно смещается к ориентации на экономический и политический развал Украины. Возможно, в надежде, что Запад (Европа) одумается и отступит.

Результат неутешителен для жителей этой страны. Сначала Запад превратил её в «пушечное мясо» геополитической борьбы, подтолкнув к экономически бессмысленной, но вызывавшей жесткое противодействие России ассоциации с ЕС. Москва, по всей видимости, будет теперь «валить» Украину, чтобы «наказать» Запад, продемонстрировать его бессилие. Опасность и в том, что ограниченность возможностей в экономической, финансовой и информационной сферах опять же объективно будет толкать в большей мере к военной силе. А там недалеко и до поигрывания ядерными мышцами. Тем более что масштабные учения стратегических ядерных сил Россия в начале украинского кризиса уже проводила. И политика Запада выглядит чуть ли не тотально враждебной. Хочу ошибаться.

Контуры компромисса

Есть ли выход? Близкого не вижу. Исключить худшего варианта не могу. Недоверие зашкаливает. «Черные лебеди» – непредвиденные катастрофы или провокации типа уничтожения малайзийского «Боинга» – могут начать летать стаями.

Но выход, наверное, есть. Внутри России – это мобилизация общества на ударные экономические реформы, на подъем востока страны. О необходимости концентрации на внутреннем развитии сказал, наконец, Владимир Путин в Крыму в августе 2014 года. Такой стратегии будет мешать бесконечная конфронтация. Хотя пока «враждебное окружение», частично созданное нами самими, можно было бы использовать для запуска реформ. В дипломатии – во-первых, избежание большой войны на Украине или прямого российского столкновения с Западом, во-вторых – поиск долгосрочного компромисса и урегулирования, возможно, через краткосрочное повышение ставок.

Несмотря на острое неприятие нынешней западной политики и некоторых ценностных тенденций, ненависть и презрение не должны определять поведение. Даже если Россия «победит» – США вползут еще в один кризис, а ЕС, что, в принципе, вероятно, начнет всерьез трещать по швам, ситуация для нашей страны может оказаться не менее сложной и опасной. Падающий противник в новом сверхвзаимозависимом мире так же опасен, как противник наступающий.

Нужно искать возможности урегулирования – лучше зафиксированный договором новый статус-кво в Европе. Территория, являющаяся ныне Украиной, либо делится, либо, что предпочтительнее, становится зоной совместного развития. К этой же категории относятся и другие страны, за которые ведется борьба. Пытаться договариваться будет трудно. Соединенные Штаты, видимо, пока не заинтересованы в урегулировании. Украина несамостоятельна и теряет управляемость. Неизвестно, смогут ли Германия и другие европейские страны, выступавшие за тесные связи с Россией, взять инициативу в свои руки. Пока они потеряли инициативу и доверие. Хотя украинская ситуация, угрожающая обрушить мирный порядок, на котором зиждется благополучие и влияние Европы, для европейцев больший вызов, чем для США.

России нужен мир на Западе. Европейцам – мир на востоке Европы. Обоим игрокам угрожает маргинализация, если они не сумеют преодолеть раскол и объединить потенциалы и усилия.

Контуры компромисса нащупать в принципе можно. Вечный нейтралитет Украины, закрепленный в Конституции и гарантированный внешними державами. Значительная культурная автономия для Востока и Юго-Востока Украины. Экономическая открытость Украины и на Восток, и на Запад (в идеале – компромисс, позволяющий Киеву быть и в ассоциации с ЕС, и в Таможенном союзе). Согласие России и Германии совместно поддерживать экономическое развитие Украины. Прекращение всеми сторонами, включая Россию, поддержки сторон гражданской войны и призыв к участникам отказаться от силовых действий. Вывоз беженцев и бойцов сопротивления. Взаимное прекращение санкций и контрсанкций.

Пока до этого далеко. Но другого решения, видимо, нет. Альтернатива – вялотекущая гражданская война в центре Европы с нарастанием угрозы катастроф (на Украине 15 ядерных реакторов), десятилетия несчастья для украинского народа, гибель десятков и сотен тысяч людей – не только в конфликтах, но и из-за деградации систем жизнеобеспечения, здравоохранения.

Подобные предложения, разумеется, с уклоном в сторону своих интересов и идеологии, выдвигаются и на Западе. Остается надеяться, что дипломатии будет дан шанс до того, как этот кризис обострится до следующего уровня, и в Европе снова будет спровоцирована война.

Но в любом случае складывать все яйца в европейскую корзину уже нельзя. Поэтому параллельно с попытками договориться на Западе нужно, повторюсь, удесятерить усилия по новому освоению Сибири, по выстраиванию новой азиатской экономической и политической дипломатии. Требуется активизация ШОС, ее конвергенция с Евразийским экономическим союзом, ОДКБ, китайской идеей «нового шелкового пути» (к чему Пекин вроде бы склоняется), южнокорейским проектом «евразийского сообщества», со сближением с будущим лидером Центральной Азии – Ираном. Такой поворот будет нелегким для российской европоцентричной элиты. Но попытка интеграции с Западом не удалась. Отказываться от Европы, от своих европейских корней опасно для русской идентичности, для развития России. А не использовать образующиеся на Востоке возможности бесхозяйственно и опасно.

Ну а через четыре, шесть, восемь лет возможно и новое (на новых условиях) сближение с Соединенными Штатами. И уж тем более с Европой. Оно объективно, как говорили в недавнюю старину, отвечает и интересам сторон, и интересам всего мира.

США. Украина. Россия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 3 сентября 2014 > № 1209580 Сергей Караганов

Пошатнувшееся лидерство

ЧООП-2014 и кризис американского доминирования

П.Ю. Тебин – кандидат политических наук.

Резюме Военные в США рады вернуться к понятной ситуации сдерживания «российской угрозы». Она гораздо более комфортна, чем «новые угрозы XXI века», для которых авианосцы и атомные подлодки – не приоритет.

Четырехлетний обзор оборонной политики (ЧООП) США, опубликованный в марте 2014 г., стал очередной попыткой Вашингтона скорректировать свою долгосрочную стратегию в условиях существенных изменений международной обстановки. Анализ документа и среды, в которой он был подготовлен, позволяет лучше понять эволюцию военно-политической стратегии США и перспективы ее развития. Тем более что документ вышел в свет на фоне резкого обострения международной ситуации и начала новой фазы глубоких сдвигов мироустройства.

Предыстория четырехлетних обзоров

На рубеже 1990-х гг., после резкой интенсификации биполярного противостояния и военного строительства в первой половине 1980-х гг., Соединенные Штаты оказались в роли единственной сверхдержавы, победителя в холодной войне. Это немедленно выразилось в сокращении военных расходов. Свертывание ряда программ (например, «флота в 600 кораблей») и более жесткий контроль над тратами начался еще во второй половине восьмидесятых. Примечательно, что одним из приводных ремней этого процесса стала борьба с дефицитом бюджета, что, в частности, выразилось в принятии в 1985 г. закона Грэмма–Радмана–Холлингза, направленного на урезание расходной части.

В 1989–1992 гг. началось масштабное сокращение ВС и переориентация с тотальной войны с СССР на региональные конфликты. На это был направлен так называемый процесс «Базовых сил», который возглавлял председатель Комитета начальников штабов (КНШ) Колин Пауэлл. В 1990 г. Буш-старший заявил, что «новый мировой порядок» можно обеспечить силами, которые на 25% меньше нынешних.

Администрация Билла Клинтона, которая пришла к власти в 1993 г., обозначила курс на дальнейшее уменьшение военных расходов. Параллельно встала проблема выработки долгосрочной внешнеполитической стратегии. Работу возглавил министр обороны Лес Эспин. Результатом стал «Всеобъемлющий обзор», в котором авторы увязали воедино военно-политическую стратегию, структуру вооруженных сил и планы военного строительства, а также бюджетные ограничения.

«Всеобъемлющий обзор» был встречен острой критикой и обвинениями в искусственности привязки стратегии к военному строительству и бюджету. Основные претензии заключались в том, что обзор диктовался определенным ранее уровнем сокращения военных расходов и не обеспечивал «стандарта двух крупных региональных войн». Один из оппонентов Эспина – сенатор-демократ Сэм Нанн, говоря о будущих сокращениях, заявил, что «цифры взяты с потолка». Однако администрация Клинтона посчитала «Всеобъемлющий обзор» настолько удачным, что в 1996 г. была введена законодательная норма, обязывающая министра обороны публиковать подобный документ каждые четыре года. Так родился институт четырехлетнего обзора оборонной политики.

В соответствии с законом, ЧООП должен иметь глубину планирования в 20 лет и определять согласованную со стратегией национальной безопасности стратегию обороны, а на основе последней – структуру ВС и ключевые направления военного строительства. Обзор готовится в тесном сотрудничестве с председателем КНШ и специально созданной для каждого конкретного ЧООП Комиссией по вопросам национальной обороны (десять гражданских экспертов, восемь из которых назначаются руководством профильных комитетов Конгресса, а два сопредседателя – министром обороны).

Первый ЧООП появился в 1997 г. и положил начало процессу трансформации ВС после десятилетних «закупочных каникул» (procurement holiday). Документ обрисовал обновленную стратегию и три варианта структуры ВС. Одна предполагала сохранение существующей структуры для реагирования на имеющиеся угрозы, другая – резкое ее сокращение и скорейшую трансформацию ВС для противодействия угрозам перспективным. Третий вариант, поданный как оптимальный, предусматривал поиск баланса между статус-кво и трансформацией.

С учетом вышеупомянутой критики приняли специальную поправку, в соответствии с которой рекомендации ЧООП должны быть независимы от действующего военного бюджета. Напротив, именно обзор определяет стратегию обороны, а также ресурсы, необходимые для ее реализации «на низком или среднем уровне риска». Если средства, заложенные в действующих бюджетных планах, недостаточны, то ЧООП указывает на необходимые дополнительные ресурсы.

ЧООП-2001 был принят спустя менее месяца после атак 11 сентября и отражал растерянность военно-политического руководства. В документе не содержалось четкой увязки стратегии с конкретной структурой ВС и планами военного строительства. Обзор исходил из достаточности существующих ВС и определял переход к т.н. планированию «исходя из способностей» (Capabilities-Based Programming). Подход подразумевал не противодействие конкретным потенциальным угрозам, а достижение такого уровня технологического превосходства, который обеспечил бы возможность отражения любой будущей угрозы. Как отмечал эксперт корпорации РЭНД Пол Дэвис, Пентагон стремился овладеть способностью противодействовать любому противнику, «даже вторжению инопланетян». Таким образом, ЧООП-2001 по сути не предусматривал приоритетов и не допускал компромиссов, связанных с ограниченностью ресурсов.

Обзор 2006 г., подготовка которого велась дольше обычного, также носил общий характер и отстаивал идею сохранения существующей структуры вооруженных сил в условиях глобальной войны с терроризмом. Документ признавал имеющиеся ВС достаточными, но уже в 2007 г. Джордж Буш-младший объявил о резком увеличении численности армии (сухопутных сил) и корпуса морской пехоты (КМП) для наращивания присутствия в Ираке. Администрация Буша предлагала увеличить к 2011 г. численность армии до 547 400 военнослужащих действительной службы, а КМП – до 202 тыс., в то время как ЧООП-2006 определил эти показатели на уровне 484 400 и 175 тыс., соответственно. Пример демонстрирует несовершенство обзора – при законодательно установленной двадцатилетней глубине планирования отметки документа-2006 сохранили актуальность лишь около года.

Наконец, судьба ЧООП-2010 оказалась едва ли не печальнее, чем у его предшественника. Реальная программа Пентагона была изложена в 2009 г. в статье министра обороны Роберта Гейтса «Сбалансированная стратегия» (журнал Foreign Affairs). Гейтс подчеркнул необходимость искать оптимальное соотношение между текущими и перспективными угрозами в условиях ограниченных ресурсов, выступил за отход от планирования «исходя из способностей» и стремления к абсолютному доминированию во всех сферах. ЧООП-2010 ответов на сложные вопросы, стоящие перед американским военно-политическим руководством, не дал.

В 2011 г. Пентагон начал процесс «всестороннего обзора», целью которого был поиск путей «стратегически обоснованного» сокращения военных расходов. Результатом стала публикация в начале 2012 г. Стратегического руководства по вопросам обороны (СРВО-2012), заменившего действующий ЧООП-2010. Подобное случалось и ранее – в 2005 и 2008 годах. Пентагон публиковал две версии Национальной стратегии обороны, опиравшиеся на ЧООП-2001 и ЧООП-2006, соответственно.

Изобилие сменяющих друг друга ЧООП и сопутствующих документов, их неспособность обеспечить адекватное планирование даже на четырехлетний период стали причиной резкой критики всего института обзоров. Дорогостоящие ЧООП стремились «объять необъятное», не соответствовали многим законодательным требованиям. В разное время звучали призывы отказаться от этой формы стратегического планирования в пользу более конкретных обзоров по приоритетным темам. В 2013 г. даже появились слухи о том, что ряд конгрессменов рассматривают возможность упразднения четырехлетнего обзора, если версия 2014 г. не оправдает возложенных на него надежд.

Обзор-2014 в системе военно-политической стратегии

Обзор дополняет другие ключевые документы военно-политической стратегии администрации Обамы: Стратегию национальной обороны 2010 г. (СНБ-2010), Национальную военную стратегию 2011 г. (НВС-2011) и СРВО-2012. При этом нужно понимать, что СНБ подготавливается на уровне президента и его аппарата, НВС – на уровне Комитета начальников штабов, а СРВО – результат совместной работы Минобороны и Белого дома. Сам ЧООП является продуктом Пентагона и дополнен председателем КНШ, выражающим позиции руководства видов ВС.

Стратегия Соединенных Штатов опирается на три столпа: оборону и защиту страны, обеспечение международной безопасности и стабильности, а также проецирование силы и достижение победы в случае конфликта. ЧООП-2014 выделяет четыре жизненных национальных интереса:

обеспечение безопасности Соединенных Штатов, их граждан, союзников и партнеров;сохранение сильной растущей экономики США и открытой мировой экономической системы;защита и уважение «универсальных ценностей» в мире;укрепление мирового порядка, основанного на американском лидерстве.

В своем примечании председатель КНШ приводит несколько иной реестр жизненных интересов, более откровенный и реалистичный в сравнении с достаточно политизированным списком в основном тексте обзора-2014. Из различий между двумя списками и приоритетности тех или иных интересов (место в списке фактически равняется месту в системе приоритетов) видно, за что Соединенные Штаты будут бороться до конца, а от чего могут при необходимости и отказаться:

выживание американской нации;предотвращение катастрофической атаки на США;безопасность глобальной экономической системы;безопасность, уверенность и надежность союзников;защита американских граждан за рубежом;защита и распространение «универсальных ценностей».

В целом же стратегическая повестка дня Соединенных Штатов и видение будущего достаточно туманны. ЧООП-2014 содержит ставшие обязательными в последние 20 лет ссылки на растущую взаимозависимость государств, глобализацию, угрозу международного терроризма, неопределенность в международных отношениях и даже опасность изменения климата. За всем этим скрывается отсутствие новой повестки дня за исключением сохранения статус-кво в форме американского доминирования в мире в условиях сокращения военных расходов и ряда других тенденций, ослабляющих позиции Америки.

Региональные аспекты

ЧООП-2014 подтверждает приверженность американского руководства переориентации на Азиатско-Тихоокеанский регион. Основной целью в АТР определяется сохранение существующего порядка, в котором США – главный гарант безопасности и стабильности, строящейся вокруг господствующего положения Америки и совокупности двусторонних договоренностей с ключевыми союзниками. Примечательно, что в документе прямо не говорится о растущей военной мощи и внешнеполитических амбициях Китая. На первое место выведена КНДР, которая называется «существенной угрозой миру и стабильности на Корейском полуострове и в Северо-Восточной Азии, а также растущей прямой угрозой Соединенным Штатам» (курсив мой. – Авт.). Под флагом северокорейской угрозы происходит сплочение союзников вокруг Вашингтона и выдвигаются инициативы в сфере ПРО в регионе.

Хотя нестабильность на Корейском полуострове сохраняется, ключевой потенциальной угрозой американскому лидерству в АТР, да и в мире в целом является Китай. Это понимает и большинство представителей экспертного сообщества США. Во времена холодной войны Москва и Вашингтон постоянно прибегали к взаимной агрессивной риторике, но нынешние тесные экономические связи Соединенных Штатов и Китая заставляют быть осторожнее. ЧООП игнорирует проблему риска столкновения великих держав. Открытым остается вопрос, чего здесь больше: наивности или неуместной деликатности? Начальник штаба ВМС адмирал Джонатан Гринерт заявил, что открытое обсуждение сдерживания Китая «порождает ненужный антагонизм», но признал, что на секретном уровне дискуссия активно идет.

Роль Ближнего Востока в американской стратегии остается значительной, хотя и несколько снижается на фоне свертывания операций в Афганистане и Ираке, а также переориентации на АТР. США больше нацелены на поддержание региональной стабильности и работу с партнерами. Примечательно, что американская позиция в отношении Ирана выглядит настороженной, но менее враждебной, чем ранее. Иран объявляется «дестабилизирующим актором», который «угрожает безопасности». Вместе с тем последние шаги по переговорам с Ираном в отношении его ядерной программы, в частности прошлогодний Совместный план действий, привели к определенному смягчению позиции Вашингтона. Понятно, что на американо-иранские отношения, да и на всю ситуацию в регионе повлияет то, что будет происходить в Ираке после захвата значительной части территории исламскими радикалами-суннитами, близкими к «Аль-Каиде».

В ЧООП-2014 отражено понимание стратегической роли Европы. После окончания холодной войны и прекращения противостояния с Советским Союзом, зато на фоне обостряющихся конфликтов на Ближнем Востоке и роста китайской мощи, Старый Свет не был в числе приоритетов американской военно-политической стратегии. Некоторое снижение прочности атлантических связей вкупе с ощущением возрождающейся угрозы со стороны России заставляет Вашингтон формулировать новую европейскую стратегию. В ЧООП-2014 этого сделать не удалось, но, без сомнения, кризис вокруг Украины дает новый импульс дискуссиям на эту тему.

ЧООП-2014, как и аналогичный обзор 2001 г., опубликован в один месяц с событиями, резко повлиявшими на обстановку в мире (на сей раз –

референдум в Крыму и присоединение полуострова к России). Как и 13 лет назад, ЧООП не отражает адекватно эти изменения. Россия упоминается в документе лишь 10 раз. ЧООП призывает к сотрудничеству с ней по широкому спектру вопросов безопасности, сохранения стратегической стабильности, увеличению «прозрачности» и лишь в общих чертах отмечает риски, которые США видят для себя в модернизации российской армии и действиях Москвы, «нарушающих суверенитет ее соседей». В реальности политика Вашингтона как минимум не полностью согласуется с установками ЧООП, события последних месяцев это наглядно доказывают.

Латинская Америка и Африка, очевидно, отнесены к наименее приоритетным регионам по уровню выделяемых ресурсов. В качестве ключевой угрозы ЧООП-2014 выделяет повстанческие движения, террористов и пиратов в Африке, а также наркотрафик, транснациональную организованную преступность, стихийные бедствия и экономическое неравенство. Политика Вашингтона в обоих регионах предполагает минимизацию выделяемых ресурсов. В Африке американцы исходят из приоритета укрепления государственных институтов, борьбы с анархией и формирования жизнеспособных местных вооруженных сил в рамках межгосударственного сотрудничества с активным привлечением международных организаций, включая ООН и Африканский союз. В Латинской Америке Соединенные Штаты четко обозначили важность обеспечения региональной стабильности через сотрудничество с теми странами, которые готовы тратить собственные ресурсы.

Секвестр

Лейтмотивом дискуссий, которые сопровождали подготовку ЧООП-2014, стало сокращение военных расходов. Закон о бюджетном контроле 2011 г. поставил Пентагон перед необходимостью сокращения военных расходов в течение 10 лет почти на 1 трлн долларов, включая 500 млн секвестра. Двухпартийный закон о бюджете предоставил передышку на 2015 год. Президентский вариант Закона о расходах на оборону на 2015 г. подразумевает сокращение прогнозируемых трат в 2015–2019 гг. на 113 млн долларов в сравнении с бюджетом на 2014 г., в то время как в соответствии с секвестром они должны быть сокращены приблизительно на 228 млн долларов за тот же период.

Несмотря на передышку в 2015 г., сохраняется возможность возобновления секвестра в 2016 г., что автоматически приведет к пересмотру прогнозируемого бюджета на всю пятилетку. В ЧООП-2014 восемь раз (!) повторяется в разных вариациях следующая мысль: «Военный бюджет на 2015 финансовый год позволяет Министерству обороны справиться с рисками, вызванными сокращением военных расходов, но риски значительно возрастут, если в 2016 г. произойдет возврат к секвестру».

Перед Пентагоном стоял вопрос: что важнее – количество или качество? Иными словами – сохранение существующей структуры ВС или программ перевооружения и модернизации. Министерство обороны зафиксировало свой выбор в ЧООП – приоритет отдан модернизации, американские силы в ближайшей перспективе станут «меньше, но современнее».

Минобороны волнует неопределенность относительно размера бюджета в будущем, а также неготовность Конгресса пойти на ряд реформ, которые Пентагон считает необходимыми в рамках сокращения военных расходов. В частности, Минобороны неоднократно безуспешно просило Конгресс о начале нового этапа свертывания зарубежных баз. Если Конгресс не удовлетворит эти требования, то Пентагону придется сокращать другие строки расходов.

Конгресс резко воспротивился идее Минобороны и ВВС снять с вооружения штурмовики A-10. Подверглась острой критике и вряд ли будет реализована угроза отказа от капитального ремонта и перезагрузки реакторов авианосца USS George Washington в случае возврата к секвестру в 2016 году. Ряд наблюдателей увидели в угрозе списания авианосца попытку Пентагона шантажировать Конгресс.

ЧООП-2014 обозначил и приоритеты военного строительства. К ним отнесены модернизация потенциала ядерного сдерживания, обеспечение превосходства в космическом, подводном и киберпространствах, развитие сил специальных операций (ССО) и систем ПРО, противокорабельных ракет и ракет «воздух-земля» большой дальности. ЧООП-2014 однозначно направлен на защиту регулярно критикуемой программы единого истребителя пятого поколения F-35, а также находящегося в самом начале пути проекта создания стратегического бомбардировщика нового поколения.

Приоритетные направления военной деятельности США суммированы в примечании председателя КНШ к ЧООП:

сохранение устойчивых и эффективных стратегических ядерных сил;оборона территории страны;победа в войне;обеспечение внешнего присутствия;борьба с терроризмом;борьба с ОМП;предотвращение достижения противником своих целей;реагирование на кризисы и проведение операций низкой интенсивности;сотрудничество в военной сфере;операции по обеспечению стабильности и борьбе с иррегулярным противником;помощь гражданским ведомствам;гуманитарная помощь и ликвидация последствий чрезвычайных ситуаций.

Этот список демонстрирует прагматичность военного руководства и показывает, что в случае секвестра Соединенные Штаты могут отказаться от значительного числа задач мирного времени в пользу традиционных задач по обороне и подготовке к классической войне – тому, о чем старательно умалчивается в ЧООП-2014. Первое место, отданное ядерному оружию, и последнее, отданное гуманитарной помощи, очерчивают пропасть между иногда искренними, а зачастую лишь притворными или сугубо корыстными заявлениями политических деятелей и реализмом военных. Председатель КНШ прямо говорит: «В перспективе 10 лет я ожидаю рост риска межгосударственного конфликта в Восточной Азии».

ЧООП-2014 обозначает структуру сил, которая сложится к 2019 г., а также указывает на жертвы, которые будут принесены в случае возобновления секвестра. Но данная структура выглядит привязанной не столько к стратегии, сколько к последствиям сокращения военных расходов. ЧООП-2014 следует не логике «для выполнения задач военной стратегии нам нужна следующая структура ВС», а логике «если секвестр вернется, то все станет еще хуже, чем есть».

Председатель КНШ подчеркнул, что даже структура, обрисованная в ЧООП (т.е. без учета возобновления секвестра), сделает американские вооруженные силы «меньше и слабее». Во время слушаний в Конгрессе ему вторил его заместитель адмирал Джеймс Винфелд, заявивший, что даже без секвестра ВС США смогут реализовывать военную стратегию на «среднем уровне риска, близком к высокому». Сокращение военных расходов снижает возможность Вашингтона вести больше одной крупной военной операции одновременно, повышает зависимость от союзников и может само по себе спровоцировать агрессивные действия против ослабевших Соединенных Штатов.

Ошибочная магия «стандарта двух войн»

Многие отечественные и зарубежные наблюдатели уделили излишнее внимание введенному в СРВО и сохранившемуся в ЧООП-2014 т.н. отказу от «стандарта двух крупных региональных войн», который, как подчеркивается, был основой структуры американских ВС в течение 20 лет. С одной стороны, «стандарт двух войн» действительно оказывал существенное влияние на определение достаточной структуры ВС. С другой стороны, он изначально был абстрактным, политизированным и малореалистичным.

В соответствии с СРВО и ЧООП-2014 Соединенные Штаты отказались от «стандарта двух крупных региональных войн» в пользу того, что можно назвать «стандартом полутора войн», т.е. достижения решительной победы в одной крупной региональной войне и одновременно сдерживании или нанесении неприемлемого ущерба противнику в другой войне. При этом США исключают проведение в обозримом будущем «масштабных длительных операций по обеспечению стабильности», подобных тем, что проводились в Ираке и Афганистане.

Изначально «стандарт полутора войн» (тогда он назывался «победить-сдержать-победить») появился во «Всеобъемлющем обзоре» Эспина. Он предлагал строить ВС из расчета на победу в одном конфликте, сдерживание в другом и победу во втором после окончания первого, что во многом созвучно подходу СРВО. Но из-за критики Эспин отказался от своей первоначальной концепции в пользу «стандарта двух войн». Тем не менее речь шла о ведении двух войн не одновременно, как настаивали оппоненты Эспина, а «практически одновременно». Кроме того, переход от «полутора войн» к «двум войнам» не повлиял существенным образом на структуру во «Всеобъемлющем обзоре» и не уменьшил масштаба сокращения военных расходов. В итоге сам Эспин признал, что оборонный бюджет не позволяет реализовать «стандарт двух войн» и все задачи «Всеобъемлющего обзора».

Вторым фундаментальным недостатком «стандарта двух войн» стало то, что за условную «крупную региональную войну» была взята операция «Буря в пустыне». Она проводилась в весьма благоприятных условиях: достаточно времени для подготовки и развертывания, наличие вблизи театра военных действий безопасных баз, портов и аэродромов, превосходство на море, в воздухе, космосе, информационном пространстве. Очевидно, что более или менее масштабное столкновение с Китаем не вписывается в эти рамки. «Стандарт двух войн» предполагал, что ВС, способные вести две войны, могут выполнять и все остальные задачи военной стратегии.

ЧООП-1997 сохранил «стандарт двух войн» и военную структуру практически в неизменном виде. Обзор-2001, также оставив ВС без серьезных изменений, выдвинул еще более амбициозный «стандарт 1-4-2-1» (его также можно назвать «стандартом двух с половиной войн»), в соответствии с которым американские военные должны быть способны одновременно эффективно защищать территорию США, осуществлять сдерживание в четырех регионах и вести две войны, в одной из которых победа должна быть достигнута максимально быстро. Обзоры 2006 и 2010 г. сохранили «стандарт двух войн» и основные идеи «стандарта 1-4-2-1», усилив акцент на борьбу с иррегулярным противником и противодействие иным нетрадиционным угрозам. В этих документах также отсутствовало долгосрочное стратегическое видение, а во главу угла ставились «текущие операции» в Ираке и Афганистане.

Уже более 15 лет американские военные практически беспрестанно жалуются, что у них «все больше задач и все меньше ресурсов». Таким образом, «стандарт полутора войн» в СРВО является не реальным изменением в военном планировании, а приведением декларируемых принципов и задач к реальности и имеющимся ресурсам.

Страх и ненависть в Европе?

События на Украине и в Крыму, политика Москвы вызвали острое неудовольствие и настороженность в США и ряде стран Европейского cоюза и НАТО. Вхождение Крыма в состав России большинство евроатлантического истеблишмента воспринимает как «вторжение», «агрессию», «аннексию», гражданская война на востоке Украины толкуется как результат исключительно российской подрывной деятельности на грани прямой агрессии. Анализ американских официальных документов и тем слушаний в Конгрессе показывает, что Россия вновь стала восприниматься в качестве одной из ключевых стран, угрожающих национальной безопасности Соединенных Штатов наряду с Китаем, КНДР и Ираном. В докладе, анализирующем ЧООП-2014, Комиссия по вопросам национальной обороны уделила гораздо большее внимание «российской угрозе» и поставила под вопрос утверждения авторов обзора о том, что Европа является «нетто-экспортером» безопасности. Комиссия фактически настаивает на сдерживании России через наращивание мощи НАТО. Также заявлена необходимость сохранения за США роли лидера в альянсе в сочетании с перекладыванием более значительной части бремени по обеспечению обороны на союзников Вашингтона.

Соединенные Штаты не только отказывают России в праве на собственную сферу влияния и самостоятельную позицию по вопросам национальной безопасности и национальных интересов, но и стремятся разрушить хрупкое партнерство Москвы и ЕС, которое долго и кропотливо выстраивалось.

В Европе нет единства по российскому вопросу. Вашингтон же, естественно, ориентируется на страны, настроенные наиболее жестко в отношении Москвы, стремится поддержать запрос части европейских союзников на активизацию антироссийской политики. И, насколько можно судить, на первое место выходит Великобритания, которая стремится к роли военно-политического лидера Старого Света, пользуясь концентрацией Германии на экономических вопросах и некоторой отстраненностью Франции от антироссийского курса.

Лондон желает подтвердить статус ключевого военного союзника США. Это прослеживается в действиях премьер-министра Дэвида Кэмерона по сдерживанию России и укреплению НАТО, а также в установках Первого морского лорда (главы всех военно-морских сил) адмирала Джорджа Замбелласа, согласно которым Королевский флот должен быть готов к конфликтам высокой интенсивности.

Соединенные Штаты, находясь в самом начале формулирования полноценной новой стратегии в отношении России, отдают инициативу Лондону. Поведение последнего легко понять: политическое руководство стремится увеличить британское влияние в Европе в условиях бурных дискуссий об отношениях острова с континентом и будущем самого Соединенного Королевства (в сентябре предстоит референдум о независимости Шотландии). Военные радуются возможности вернуться к простой и понятной ситуации сдерживания «российской угрозы». Она более комфортна по сравнению с «новыми угрозами XXI века», которые не предусматривают приоритетный характер авианосцев и атомных подлодок. Также «российская угроза» – удобный довод против сокращения военных расходов.

НАТО продолжает использоваться как инструмент сохранения американского влияния в Европе. Это в значительной степени объясняет сохранение альянса после холодной войны, постоянный поиск «новой повестки дня» и расширение за счет стран, которые сдерживали периодические отклонения некоторых старых членов блока от «генеральной линии». Так что сдерживание России посредством НАТО – не только цель, но и средство укрепления евроатлантизма и американского влияния в Европе в целом.

Показательным станет сентябрьский саммит НАТО, на котором должен проясниться расклад сил между «умеренными» (Франция, Германия, Турция и др.) и «алармистами» (США, Великобритания, страны Восточной Европы). Мероприятие, вероятно, пройдет в атмосфере накаленных эмоций и растерянности, что на руку «алармистам». Реальный же долгосрочный курс Соединенных Штатов и НАТО выработается, скорее всего, к 2015 году. От него зависит очень многое. Как для России, так и для США.

Очевидно, что долгосрочное планирование, особенно в сфере национальной безопасности – дело сложное, а его результаты зачастую не выдерживают столкновения с действительностью. Вместе с тем национальная безопасность во многом зависит от адекватных и прагматичных стратегии и планирования. В их основе – развитая концептуальная база, которую следует строить как постоянный институт, не зависящий от сиюминутных изменений курса руководства, а отражающий фундаментальные интересы страны, меняющиеся угрозы и долгосрочные приоритеты военного строительства.

История показывает, что излишний оптимизм и недальновидность могут дорого обойтись государству. 11 сентября 1990 г. Джордж Буш-старший выступил с речью о «новом мировом порядке», а спустя ровно 11 лет этот «порядок» ударил по Соединенным Штатам. Будущее покажет, насколько полезным для Вашингтона окажется ЧООП-2014 и не обернется ли внешняя политика Обамы еще большими проблемами для США в ближайшей перспективе.

США. Россия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 3 сентября 2014 > № 1209578 Прохор Тебин

Доминирование доллара: есть ли альтернативы

К чему ведет дискуссия о резервных валютах

С.А. Афонцев – доктор экономических наук, заведующий Отделом экономической теории ИМЭМО РАН, профессор МГИМО (У) МИД России, советник Круглого стола промышленников России и ЕС.

Резюме Перспективы вывода российского рубля на позиции глобальной валюты не просматриваются, а вот возможности повышения его международной роли через механизмы БРИКС представляют практический интерес.

Идея о том, что зависимость мировой экономики от использования доллара как средства международных платежей и ведущей резервной валюты является чрезмерной и должна быть сокращена, вот уже несколько десятилетий бурно обсуждается политиками и экспертами. Как всегда в тех случаях, когда экономические аргументы тесно переплетаются с политическими интересами, участники дебатов часто выдают желаемое за действительное, а нежелаемое – за заведомо нежизнеспособное. Объективный анализ проблемы требует разложить ее на две составляющие – во-первых, какую роль играют глобальные валюты в современной мировой экономике, и во-вторых, почему именно американский доллар является ведущей глобальной валютой? Лишь разобравшись с этими вопросами, можно делать выводы относительно дальнейших перспектив развития международной валютной системы и места в ней конкретных национальных валют, включая доллар.

Глобальные валюты как общественные блага

Начнем с первого вопроса. С точки зрения управления глобальными экономическими процессами наличие в мировой экономике глобальных валют (global currencies), обслуживающих международные платежи и обеспечивающих возможности накопления международных резервов, является центральным элементом стабильности мировой валютно-финансовой системы. Благодаря этому функционирование глобальных валют правомерно рассматривать в контексте политики создания глобальных общественных благ. В экономической науке термин «общественные блага» используется для описания благ, отвечающих двум условиям: во-первых, неконкурентность в потреблении (потребление блага одним субъектом не снижает возможности его потребления другими субъектами), и, во-вторых, неисключаемость в предоставлении (производитель блага не может воспрепятствовать его потреблению субъектом, не уплатившим за право потребления).

Классическим примером общественного блага на национальном уровне является национальная оборона: защита одного гражданина страны от нападения вероятного противника никак не ослабляет аналогичную защищенность других граждан (условие неконкурентности), и в то же время отсутствует возможность «изъять» из числа защищенных системой национальной обороны тех граждан, которые не внесли своего вклада в ее создание, например, уклонились от уплаты налогов (условие неисключаемости). В свою очередь, под глобальными общественными благами (ГОБ) понимаются блага, обладающие свойствами неконкурентности и неисключаемости с точки зрения участников мировой политико-экономической системы. При этом принято выделять «конечные» ГОБ, непосредственно удовлетворяющие потребности глобального сообщества (поддержание мира, стабильность международной торговой системы и международных финансов, сохранение окружающей среды и т.д.), и «промежуточные» ГОБ, которые являются условием создания «конечных» ГОБ.

Наличие глобальных валют и является одним из таких «промежуточных» ГОБ, выполняющих ряд важных функций в международной системе, содействуя развитию международной торговли и поддержанию глобальной финансовой стабильности. Их использование значительно сокращает трансакционные издержки торгово-инвестиционных операций. Речь идет не только (и не столько) об исключении издержек по конвертации национальных валют (данную функцию могут выполнять и региональные валюты – например, евро), но и о создании универсальной системы международных расчетов с применением универсально признаваемых платежных средств. Они обеспечивают ликвидность международных финансовых рынков и глобальную мобильность капитальных потоков, создавая условия для развития международного инвестиционного сотрудничества. Наконец, благодаря глобальным валютам создается возможность накопления международных резервов, не связанных с конкретным типом товарных активов (например, с золотом), что существенно расширяет для национальных правительств и центральных банков возможности гибкого управления платежным балансом. В силу этого они являются важным инструментом смягчения международных дисбалансов. Страны, имеющие устойчивый профицит торгового баланса, имеют возможность накапливать международные резервы в виде активов, номинированных в глобальных валютах, без необходимости сдерживать расширение экспорта, сохраняя тем самым благоприятные перспективы долгосрочного роста национальной экономики.

Главная проблема мировых резервных валют заключается в том, что, выполняя функции глобальных общественных благ, они де-факто находятся под контролем национальных денежных властей, политика которых ориентирована в первую очередь на потребности национальной экономики и/или субъектов, в ней функционирующих. Именно с этим обстоятельством связан поток обвинений в адрес Федеральной резервной системы США, политика которой, диктуемая приоритетами национального характера, может оказывать существенное негативное влияние на экономики стран, порой удаленных на тысячи километров от американского континента. Но передача вовне импульсов, исходящих от национальной денежно-кредитной политики – общее свойство глобальных валют. Какая бы валюта ни пришла на смену доллару, это свойство останется неизменным. В этом смысле разница может состоять лишь в том, политика какой страны (Великобритании, Соединенных Штатов или, например, Китая) будет сказываться на экономиках других государств, использующих ее валюту в рамках международной системы. Страны – эмитенты глобальных валют могут меняться, содержание критики в их адрес – нет.

Кандидаты на глобальность

Валюты, выполняющие функции глобальных (или претендующие на эту роль), должны соответствовать ряду достаточно жестких требований. Во-первых, иметь высокий уровень востребованности на мировых рынках. Иными словами, на соответствующую валюту есть спрос со стороны хозяйствующих субъектов в различных странах. Во-вторых, предложение глобальной валюты должно быть достаточно для удовлетворения соответствующего спроса. В-третьих, от нее требуется высокая надежность: и ценность номинированных в ней активов, и ее котировки по отношению к другим валютам определяются на основании рыночных принципов, но при этом свободны от рисков резких и непредсказуемых колебаний, связанных с политикой страны-эмитента.

Ситуацию усложняет то обстоятельство, что статус глобальной валюты имеет две градации. Первый уровень – валюта международных платежей – предполагает активное использование в международных торгово-инвестиционных операциях. Второй уровень – международная резервная валюта – предусматривает готовность центральных банков различных стран включать активы, номинированные в соответствующей валюте, в свои международные резервы. Во втором случае требования к надежности валюты и к ее предложению (доступность на рынке номинированных в ней активов) существенно выше, чем в первом.

Какие валюты в современном мире отвечают требованиям, перечисленным выше? Очевидно, что в максимальной степени это относится к американскому доллару, частично – к евро, британскому фунту и японской иене. Они устойчиво держат пальму первенства по «глобальной востребованности»: по данным Банка международных расчетов, в 2013 г. доллар обслуживал 87,0% объема валютных сделок, евро – 33,4%, иена – 23,0%, фунт – 11,8% (поскольку в каждой сделке участвуют две валюты, сумма процентных долей в мировом валютном обороте равна 200%). На мировом рынке обращается значительный объем активов, номинированных в соответствующих валютах, причем их котировки регулируются рыночными факторами и не подвержены резким спекулятивным колебаниям. Достаточно сказать, что даже на пике «кризиса еврозоны» доверие к номинированным в евро активам оставалось уверенно высоким, а доллар по-прежнему играет роль «надежной гавани», в которую инвесторы уводят активы при любом намеке на ухудшение мировой конъюнктуры.

За пределами «большой четверки» глобальных валют поиск кандидатов на этот статус – дело весьма неблагодарное. Если говорить о валютах экономически развитых стран, главной проблемой является не столько их низкая востребованность (на австралийский доллар, например, приходилось целых 8,6% общей суммы валютных сделок в 2013 г.), сколько отсутствие на международном рынке достаточного объема активов, в них номинированных. Максимально ярко данное обстоятельство проявилось в 2010–2011 гг., когда попытки инвесторов найти альтернативу активам, номинированным в долларах и евро, неизменно наталкивались на дефицит активов, номинированных в альтернативных валютах (в первую очередь швейцарских франках, австралийских долларах и норвежских кронах). Более того, сами эти попытки привели к существенным проблемам с обеспечением устойчивости валют – настолько серьезным, чтобы побудить Швейцарию в сентябре 2011 г. привязать курс франка к евро. То есть перечисленные валюты могут достаточно успешно обслуживать международные платежи и даже включаться центральными банками в пул международных резервов, однако потеснить позиции валют «большой четвертки» они не способны ни сегодня, ни в обозримом будущем.

Из числа валют развивающихся стран единственным серьезным кандидатом на статус глобальной валюты в ближайшие десятилетия выступает китайский юань (ренминби). За ним стоит бурно развивающаяся экономика Китая, политическая воля руководства страны, энтузиасты фондовых рынков и многочисленное сообщество критиков «засилья доллара в мировой экономике». Но объективные факты говорят, что обольщаться международными перспективами ренминби не стоит – по крайней мере в среднесрочной перспективе.

Во-первых, несмотря на стремительное возвышение Китая на позиции ведущего мирового экспортера, роль ренминби на глобальных валютных рынках до сих пор остается ограниченной. В 2013 г. на него приходилось лишь 2,2% оборота глобального валютного рынка. Громко разрекламированная политика наращивания доли ренминби с помощью двусторонних своповых соглашений (25 соглашений с декабря 2008 г. по июль 2014 г. со странами-партнерами, в т.ч. Россией, а также с ЕС и Гонконгом) также дала скромные результаты. Показательна судьба свопового соглашения с Южной Кореей – первого соглашения такого рода, заключенного 12 декабря 2008 г. с максимальным объемом операций на уровне 360 млрд ренминби (эквивалент 64 млрд корейских вон). Первая сделка по данному соглашению заставила себя ждать почти шесть лет. В мае 2014 г. корейский концерн «Хёнде» задействовал его в рамках сделки на поставку автомобилей в Китай, причем сумма кредита составила… 124,74 млн ренминби (порядка 20 млн долларов). Очевидно, что китайские власти рассчитывали совсем не на такой результат. В целом доля ренминби в обслуживании валютных свопов (фактических сделок, а не подписанных соглашений) в 2013 г. составила 0,9% – для сравнения, доллар США обслуживал 93,0% суммы своповых операций.

Во-вторых, даже если ренминби в ближайшие годы укрепит позиции как валюта международных платежей, его переход к статусу мировой резервной валюты столкнется с препятствием, связанным с отсутствием на глобальном рынке достаточного объема надежных активов, номинированных в ренминби. Уникальная позиция доллара в международной валютной системе в решающей мере связана с высокой насыщенностью рынков ликвидными долларовыми активами, что является прямым следствием устойчиво высоких бюджетных дефицитов, финансируемых выпуском долговых обязательств правительства Соединенных Штатов. Активов аналогичного объема и качества, номинированных в ренминби, на сегодняшний день просто не существует. В такой роли теоретически могли бы выступать долговые обязательства китайского правительства, выпускаемые для финансирования значительного бюджетного дефицита, который в 2009–2013 гг. колебался в пределах 0,8–1,1 трлн ренминби. В 2013 г. он достиг максимального значения за пять лет – 1,06 трлн ренминби (эквивалент порядка 174 млрд долларов). Эта сумма превышает минимальный докризисный дефицит федерального бюджета США (161 млрд долларов в 2007 г.) и лишь в четыре раза меньше соответствующего показателя 2013 г. (680 млрд долларов). Таким образом, принципиальная возможность масштабного выпуска Китаем государственных долговых обязательств существует – вопрос лишь в том, будут ли они обладать адекватным качеством и будут ли пользоваться спросом на международных финансовых рынках. Положительный ответ на этот вопрос вполне возможен – но пока не очень понятно, какие факторы способны его обеспечить в реальности.

В-третьих, ренминби остается валютой с жестко регулируемым курсом. Несмотря на то что власти Китая идут на определенное смягчение политики валютного регулирования (так, в марте 2014 г. коридор предельных колебаний валютного курса ренминби был расширен с 1 до 2%), до перехода к рыночному определению курса китайской валюты предстоит пройти еще очень долгий путь. Дилемма заключается в нахождении баланса между потребностями экспортного сектора, которому нужен низкий валютный курс, и финансового сектора, заинтересованного в укреплении ренминби. Такое укрепление, неизбежное в случае либерализации валютного регулирования, несет высокие риски для экспорта, неприемлемые в условиях замедления китайской экономики. В свою очередь, переход на рыночное формирование валютного курса необходим для того, чтобы ренминби мог претендовать на статус резервной валюты: мало кому интересно иметь в пуле резервов значительную долю активов, ценность которых будет зависеть от политических решений Пекина.

Клубные валюты как альтернатива

Каковы могут быть альтернативы использованию глобальных валют, эмитированных конкретными странами – коль скоро издержки денежно-кредитной политики США для стран остального мира весьма ощутимы, а перспективы замены доллара в его глобальной функции национальными валютами других государств весьма туманны? С точки зрения концепции глобальных общественных благ, наиболее эффективной альтернативой существующей ситуации стало бы создание подлинно международной валюты, не зависящей от решений денежных властей конкретной страны и «управляемой» признанным наднациональным органом. Создание такой искусственной валюты обречено на неудачу в силу рассмотренных выше условий – тех самых, которые способствуют сохранению долларом его нынешних позиций.

Главное обстоятельство заключается в том, что любая искусственная валюта (если только она, как евро, не приходит на смену другим валютам, активно используемым в торгово-инвестиционных сделках) является изначально невостребованной участниками экономических операций. Судьба специальных прав заимствования, эмитируемых МВФ, наглядно иллюстрирует этот тезис. Отбросив дипломатический лексикон, можно констатировать, что в современной мировой экономике их значение стремится к нулю.

Более интересный спектр возможностей предоставляют клубные валюты. Они могут использоваться либо государствами – участниками региональных интеграционных объединений, либо группой стран, имеющих тесные партнерские связи в экономической области. При этом клубные валюты либо создаются искусственно, либо в их качестве функционируют наиболее мощные валюты отдельных стран – членов клуба. Проектам создания искусственных клубных валют в полной мере присущи слабости, характерные для искусственных глобальных валют. На сегодняшний день единственным успешным примером создания искусственной клубной валюты является евро, пришедший на смену пулу европейских валют, некоторые из которых (прежде всего марка ФРГ, французский франк, итальянская лира) ранее играли значимую роль в международной торговле и финансах. Проекты конструирования искусственных клубных валют на базе более слабых национальных (например, в АСЕАН) неизменно оканчивались фиаско. В этом контексте можно только приветствовать тот факт, что в подписанном 29 мая с. г. Договоре о Евразийском экономическом союзе вопросы создания наднациональной валюты в принципе не упоминаются. На постсоветском пространстве уже было анонсировано множество невыполненных проектов – хорошо, что их не стало на один больше.

Важным новшеством последнего десятилетия стала разработка проектов валютного сотрудничества, предполагающих использование национальных валют стран-партнеров. Они могут реализоваться как в рамках региональных интеграционных объединений (например, МЕРКОСУР), так и в рамках страновых клубов, члены которых формально не объединены форматом региональной интеграции. Соответствующие механизмы, в частности, получили активное распространение в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Недавно к числу клубов, анонсировавших проекты валютного сотрудничества, присоединился БРИКС. С учетом того, что перспективы вывода российского рубля на позиции глобальной валюты на сегодняшний день не просматриваются даже гипотетически, возможности повышения его международной роли через соответствующие механизмы БРИКС могут представлять прямой практический интерес.

Инициатива для БРИКС

Наряду с важными политическими заявлениями, в финальной декларации прошедшего в г. Форталеза (Бразилия) саммита БРИКС (июль 2014 г.) сформулированы две важные инициативы в валютно-финансовой сфере. Во-первых, заявлено о создании в БРИКС финансового института – Нового банка развития (НБР), в функции которого будет входить финансирование проектов (в первую очередь инфраструктурных) на территории стран-членов. Во-вторых, принято решение о формировании пула валютных резервов государств БРИКС для коллективного противодействия валютно-финансовым рискам.

Для того чтобы НБР мог выполнять миссию, связанную с поддержкой устойчивого развития в странах БРИКС (а потенциально – и в других развивающихся странах, которые могут к нему присоединиться), его ресурсов должно быть достаточно для финансирования набора «образцовых» проектов, способных оказать системное воздействие на экономики стран-членов и привлечь к сотрудничеству частных инвесторов. С объявленным капиталом НБР в размере 100 млрд долларов эта задача кажется вполне реалистичной.

Ключевая проблема, однако, связана с объемами и сроками предоставления финансовых ресурсов. В соответствии с достигнутым соглашением, на начальном этапе функционирования НБР его капитал составит 50 млрд долларов (впоследствии он может быть удвоен). Из этой суммы 10 млрд будет внесено членами БРИКС в равных долях в течение семи лет – не так уж и много, и с большой отсрочкой. Для сравнения, лишь проект модернизации порта Зарубино в Приморском крае требует 3 млрд долларов инвестиций, не говоря уже о проекте строительства газопровода из России в Китай, для которого необходимо, по самым скромным оценкам, не менее 55 млрд долларов. Ввиду этого важное значение будет иметь предоставление инвестиционных гарантий (оставшиеся 40 млрд долларов). Разработка механизмов предоставления соответствующих гарантий (можно ожидать, что они будут предоставляться главным образом в валютах стран БРИКС) является, таким образом, принципиальным условием для того, чтобы деятельность НБР успешно набирала обороты с самого начала его функционирования в 2016 году.

Хотя в роли основателей НБР выступают страны БРИКС, данный финансовый институт открыт для участия в нем других государств. Такое участие потенциально может обеспечить расширение капитала НБР (хотя доля стран БРИКС в нем не должна опускаться ниже 55%). Наиболее очевидными кандидатами на вступление являются страны Шанхайской организации сотрудничества (ШОС). Из числа полноправных членов ШОС лишь от Казахстана можно ожидать ощутимого финансового взноса. Тем не менее вовлечение соответствующих государств в деятельность НБР через реализацию масштабных инвестиционных проектов может оказаться привлекательной перспективой как для России, так и для Китая. То же самое относится к странам, которые в ШОС выступают в качестве «партнеров по диалогу». Белоруссия как член создаваемого Евразийского экономического союза, Шри-Ланка как близкий союзник Индии и Турция как динамично развивающаяся экономика (и активный член «Большой двадцатки») способны стать желанными кандидатами на присоединение к НБР. Сложнее обстоит дело со странами-наблюдателями. С учетом турбулентной политической ситуации в Афганистане, проблемной международной позиции Ирана и напряженных отношений Индии с Пакистаном бесспорной выглядит лишь кандидатура Монголии. Если расширение НБР окажется успешным, национальные валюты стран БРИКС (в первую очередь китайский ренминби и, возможно, российский рубль) получат дополнительный импульс к повышению своей роли в мировой экономике.

Если НБР по своим функциям может рассматриваться как «клубный аналог» Всемирного банка, то валютный пул стран БРИКС потенциально способен взять на себя часть функций, которые на глобальной арене выполняет МВФ. При размере пула, эквивалентном 100 млрд долларов, страны БРИКС почувствуют себя более уверенно в периоды валютно-финансовых потрясений. Хотя ресурсы пула едва ли будут играть заметную роль для России и Китая, располагающих значительными международными резервами (почти 478 млрд долларов и более 4 трлн долларов, соответственно), для других стран БРИКС они, вероятно, окажутся полезными в ситуации валютной нестабильности. Хорошая новость состоит в том, что 30% своего лимита страна-аппликант сможет получить без пресловутой необходимости предварительного согласования антикризисной программы с МВФ. И в любом случае само наличие соответствующего механизма может выступать в роли своего рода «подушки безопасности», обеспечивая более высокое доверие участников рынка к валютам стран-членов.

Остается, однако, непраздный вопрос о том, в какой мере резервы, созданные на основе национальных валют стран БРИКС, окажутся полезными в случае давления на одну из них. Как уже упоминалось, доля ренминби в обслуживании валютных сделок на глобальных рынках в 2013 г. составляла 2,2%. Валюты других стран БРИКС демонстрировали еще более скромные показатели (порядка 1% у бразильского реала и индийской рупии, заметно менее 1% – у российского рубля и южноафриканского ранда). Ограниченное использование валюты в мировой экономике означает ограниченный спрос на нее со стороны внешних агентов. Иными словами, «клубный» валютный пул будет иметь значение в первую очередь для отношений собственно между странами – членами пула. Это расширяет круг возможностей, открытых для этих государств, но и не отменяет для них потребности в пользовании «настоящими» глобальными валютами.

Как можно убедиться, возможности клубных механизмов взаимодействия в валютной сфере достаточно скромны – они не подменяют глобальные механизмы, а дополняют их. Тем не менее они заслуживают внимания и поддержки. Немаловажное значение имеет тот факт, что побочным эффектом создания таких механизмов могут служить общие сдвиги в структуре управления глобальными экономическими процессами. В условиях, когда глобальные функции по-прежнему выполняются узким кругом валют экономически развитых стран, а реформа международных финансовых институтов фактически блокирована, создание клубных форматов взаимодействия может стать альтернативной стратегией повышения роли ведущих стран с развивающейся экономикой на глобальные экономические процессы.

США. Россия. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 3 сентября 2014 > № 1209575 Сергей Афонцев

Не та демократия

Архаизация ценностей на Ближнем Востоке после распада СССР

В.В. Костенко – научный сотрудник Лаборатории сравнительных социальных исследований (ЛССИ) НИУ ВШЭ.

П.А. Кузьмичёв – исследователь-стажер ЛССИ.

Э.Д. Понарин – заведующий ЛССИ, профессор кафедры методов и технологий социологических исследований Санкт-Петербургского филиала НИУ ВШЭ.

Резюме Положительное отношение к демократии на Ближнем Востоке широко декларируется. Правда, при ближайшем рассмотрении выясняется, что в массе арабские народы понимают под этим термином совсем не то, что на Западе.

Влияние СССР на страны-сателлиты в арабском регионе имело выраженную модернизационную направленность. Уход Советского Союза с геополитической арены способствовал архаизации и укреплению радикальной повестки дня в тех арабо-мусульманских странах, которые ранее были от него зависимы или ориентированы на социалистическую систему. Этот поворот, несмотря на распространение высшего образования, особенно заметен среди молодого поколения, чьи взгляды на права человека и в первую очередь на положение женщин подверглись значительному влиянию фундаменталистов, поддерживаемых Саудовской Аравией и другими монархиями Персидского залива. Между тем положительное отношение к демократии в этом регионе широко декларируется. Правда, при ближайшем рассмотрении выясняется, что в массе арабские народы понимают под этим термином совсем не то, что на Западе. Ни одно из арабских обществ нельзя назвать электоральной демократией; кроме того, в арабских странах отсутствуют ценностные предпосылки для демократических преобразований. Очень вероятно, что в ближайшие годы все они сохранят авторитарный характер своих режимов.

Противоречивые ценности

После событий 11 сентября 2001 г. Арабский Восток привлекает внимание политиков и исследователей во всем мире. Благодаря средствам массовой информации этот регион воспринимается широкой публикой как центр сосредоточения мирового терроризма, а после событий «арабской весны», череды революций в регионе – еще и как фактор, дестабилизирующий мировую политическую ситуацию. Нередко знания участников дискуссии о регионе страдают значительными пробелами, что связано с закрытостью и недостатком объективной информации о происходящих там процессах.

Достоверные сравнительные данные опросов на Ближнем Востоке появились только в 2009 г., когда были опубликованы первые результаты проекта «Арабский барометр», начатого международной командой исследователей в семи странах региона в 2006 году. Эти данные мы, группа ученых НИУ ВШЭ, использовали, чтобы проверить, как жители арабских стран относятся к демократии.

Чтобы понять, как меняются ценности населения арабских стран в динамике, мы сопоставили различные возрастные когорты, применяя наиболее продуктивный метод при отсутствии более ранних данных. В социологической литературе принято считать, что период формирования политических установок приходится на молодежь 20–25 летнего возраста. В дальнейшем представления людей о политике и обществе трансформируются весьма незначительно, даже если окружающие придерживаются других взглядов. В связи с этим мы считаем, что взгляды пожилых людей приблизительно отражают общественное мнение страны во времена их молодости.

Поскольку термин «демократия» можно понимать по-разному, мы сопоставляем мнения респондентов о желательности демократии с их мнением по поводу прав женщин, а также по поводу того, являются ли демократиями такие страны, как, например, Саудовская Аравия.

На Рисунке 1 в графическом виде представлены средние значения по вопросу «Считаете ли вы, что данная страна является демократией?» со шкалой от 1 (тоталитарный режим) до 10 (демократия). Представители арабских обществ оценивали уровень демократии в собственной стране, Израиле, Китае, США, Японии, Саудовской Аравии, Турции и Иране.

Видно, что жители арабских стран нередко оценивают демократичность разных стран не по формальным признакам (свободные выборы, волеизъявление народа, разделение ветвей власти, опора на конституцию, соблюдение прав человека и т.д.), а по общему положительному или отрицательному восприятию, формируемому через СМИ. Например, население Марокко считает Саудовскую Аравию более демократическим обществом, чем Турция, Израиль и их собственная страна. Впрочем, многие тенденции соответствуют западному восприятию: так, Япония представляется вполне демократической страной во всех исследуемых арабских обществах, а Саудовская Аравия в основном получает относительно низкие оценки. Поэтому напрямую интерпретировать вопрос о поддержке демократии в данных обществах было бы неправильно, это привело бы к неверным оценкам ситуации в регионе.

Для корректировки результатов опросов о демократии мы используем мнение участников по другой теме, на первый взгляд не связанной с политическими взглядами, – отношение к положению женщин в обществе. Хотя, казалось бы, затрагивается совершенно иная сфера жизни, исследования показывают ее прямую связь с поддержкой демократии. Отношение к положению женщин помогает выявить, насколько декларируемая поддержка демократии в арабских обществах связана с пониманием основных прав человека, без которых концепт демократии оказывается выхолощенным. Мы анализируем отношение к гендерному равноправию в семи арабских обществах, используя такие факторы, как степень религиозности и поддержка демократии, а также контролируя результаты по полу, возрасту и образованию.

Как образование и религиозность влияют на поддержку гендерного равноправия

Чтобы учесть влияние демографических переменных, а также образования и религиозности на поддержку гендерного равноправия, мы используем множественную линейную регрессию.

Формальное моделирование подтверждает, что женщины на Арабском Востоке (как и во всем мире) значительно больше склонны поддерживать гендерное равноправие, чем мужчины. Эффект образования также предсказуем и линеен: более образованные люди значительно чаще поддерживают равноправие. Что касается различий между странами, население Ливана демонстрирует наиболее эгалитарные гендерные подходы, в то время как самой консервативной страной в выборке является Йемен (по реальным правам женщин он находится на последнем месте в мире). Относительно симпатий к демократии, Кувейт оказывается второй по уровню либеральности страной, оттесняя Марокко на третье место.

Частота чтения Корана, взятая в данном исследовании как мера религиозности, обратно пропорциональна поддержке гендерного равноправия, то есть наиболее религиозные мусульмане придерживаются самых консервативных представлений о положении женщин в обществе, что соответствует общемировым трендам.

Статистический анализ подтверждает, что старшие поколения на Арабском Востоке более склонны одобрять гендерное равноправие, чем молодежь, что противоречит тенденциям, которые наблюдаются в других странах мира в ходе модернизации. Когорта молодых людей в возрасте от 25 до 34 лет демонстрирует наиболее консервативные взгляды, а самая пожилая группа (те, кому больше 65 лет) – наиболее эгалитарные позиции в отношении гендерного равноправия.

Это неожиданный эффект с точки зрения теории модернизации Рональда Инглхарта и Кристиана Вельцеля. Анализ данных Всемирного исследования ценностей, которым занимаются сотни ученых во всем мире, показывает, что почти во всех обществах пожилые люди во всех смыслах более консервативны, а по мере возрастания уровня жизни новые поколения становятся более открытыми новому и перестают следовать старым консервативным нормам и ценностям во всех областях. Неожиданный тренд, обнаруженный на Ближнем Востоке, заслуживает отдельного изучения, однако мы можем предложить несколько объяснений этому феномену, используя исторические аргументы.

Одно из них связано с политической историей региона. Период формирования политических взглядов старшего поколения на Арабском Востоке пришелся на время антиколониальных войн 1950–1960-х годов. Борьба арабских народов за независимость от метрополий была скорее светским, чем религиозным движением, и господствующей идеологией в то время являлся панарабизм и национализм, а не панисламизм. Большая часть молодых арабских государств как финансово, так и идеологически поддерживалась Советским Союзом, который пропагандировал гендерное равенство (известный тезис об «освобожденной женщине Востока»), кроме того, имел собственный опыт борьбы с неравенством возможностей для женщин в Средней Азии и на Кавказе. Эти идеи усваивались молодыми людьми от 15 до 25 лет. Как предполагает теория социализации, социальные нормы, принятые в этом возрасте, остаются с человеком на всю жизнь и подвергаются лишь незначительным изменениям.

Говоря о самом консервативном поколении (людях конца 1970-х – начала 1980-х гг. рождения), в русле той же теории мы полагаем, что по меньшей мере два исторических события повлияли на их отношение к гендерному равноправию. Одно из них – окончание холодной войны, которое привело к архаизации некоторых обществ Ближнего Востока в связи с резким сокращением, а затем и прекращением финансовой поддержки от СССР, как, например, в Йемене. Одновременно международный престиж США и их геополитических союзников резко возрос, а на Ближнем Востоке партнерами Америки были консервативные нефтяные монархии Персидского залива. Эти страны, и без того обладавшие значительным символическим капиталом в мусульманском мире (в Саудовской Аравии находятся главные центры ислама – Мекка и Медина), получили возможность транслировать свои крайне консервативные позиции на весь Ближний Восток с помощью телевидения, а также сети религиозных школ и училищ.

Интересно выяснить, каким образом архаизация ценностей арабской молодежи связана с революционными процессами, начавшимися в регионе с 2012 г. под вывеской «арабской весны». На первый взгляд, эти две тенденции покажутся противоречащими друг другу, поскольку стремление к смене устаревшего, архаичного режима обычно коррелирует с ростом образования и формированием нового поколения молодых людей с более либеральными ценностными ориентациями. В то же время, как видно из результатов анализа данных, несмотря на рост уровня образования, молодежь на Арабском Востоке демонстрирует более консервативные взгляды, чем старшие поколения (чей средний уровень образования значительно ниже). Для анализа взаимной увязки этих феноменов были применены более сложные статистические техники (кластерный анализ и отрицательная биномиальная регрессия).

Поддержка демократии и гендерные подходы в арабо-мусульманских странах

Чтобы изучить связь поддержки демократии и гендерного равноправия, все респонденты были поделены на пять категорий по отношению к этим двум вопросам. Результаты этого анализа (распределение респондентов по предпочтениям в двухмерном пространстве) показаны в Таблице 1. Следует отметить, что характеристики представителей каждой категории носят вероятностный, а не абсолютный характер.

В кластер А объединены люди, одновременно поддерживающие демократию и либерально настроенные по отношению к гендерному равенству, таких в выборке около 17%. Это преимущественно женщины старше 45 лет, представителей поколения 25–34 лет в данном кластере очень мало. С большой вероятностью эти люди получили магистерскую степень и проживают в Ливане или в Марокко.

В кластере B представлены люди, для которых важно гендерное равноправие, но поддержка демократии у них низкая, их около 13%. Это люди разных возрастных групп, в основном женщины, без высшего образования. Больше всего представителей этой группы в Иордании, значимо меньше в Марокко, Ливане и Йемене.

Кластер C – это группа людей, отрицательно относящихся к равноправию полов, но поддерживающих демократию (18% от общей выборки). В этой группе значимо больше молодых (до 34 лет) мужчин с самым низким уровнем образования (вплоть до неграмотных). Граждан с такими взглядами значимо меньше в Ливане, Марокко, Палестине и Алжире.

Кластер D – группа противников демократии и гендерного равноправия, объединяющая 19% всех респондентов. В основном молодые (до 34 лет) мужчины, людей старше 55 в данной группе практически не встречается. Они обычно окончили среднюю школу или ПТУ, почти ни у кого из них нет высшего образования. Такие люди представлены во всех странах, кроме Марокко, Кувейта и Ливана.

Респонденты, объединенные в группы B и С, поддерживают гендерное равноправие и отрицательно относятся к демократии (В) или наоборот (С). Наличие двух больших групп, чьи взгляды неоднородны, может объяснить часть наблюдений, описанных в предыдущем разделе.

Кто поддерживает гендерное равноправие и демократию в арабских обществах?

Распределение стран между кластерами неравномерно. Население Ливана и Марокко, например, демонстрирует схожие тенденции. Так, многие жители этих стран сосредоточены в верхнем правом кластере А, то есть их представления о демократии и гендерном равноправии консистентны и либеральны, что приближает эту группу в ценностном отношении к жителям стран Западной Европы. Эти страны представлены и в других кластерах, кроме самого консервативного (D), но в значительно меньшей пропорции. Населения Ливана также практически нет в кластере C (поддержка демократии вкупе с отрицанием гендерного равноправия); похожие на Ливан результаты, однако с более слабыми коэффициентами, демонстрирует Кувейт.

Палестина и Йемен могут быть объединены в одну группу, противоположную Марокко и Ливану. Эти страны лучше всего представлены в нижнем левом (самом консервативном) кластере. Палестинское население также представлено в центральном кластере, а Йемен – в верхнем левом (C). Интересный феномен наблюдается в Алжире: он появляется в нижнем левом и верхнем правом кластерах, что говорит о значительной поляризации в обществе.

Поддержка демократии на Арабском Востоке связана с гендерным эгалитаризмом на очень низком уровне (коэффициент корреляции = 0,19), в некоторых странах связь положительная, в других – отрицательная. Статистический анализ показал, что в изучаемых обществах есть группы людей, поддерживающих либо демократию и гендерное равенство (таких около 17%), либо что-то одно, или ни то ни другое. Это наблюдение позволяет предположить, что понимание термина «демократия» в странах Арабского Востока может существенно отличаться от западных обществ (хотя и там дебаты на эту тему продолжаются по сей день).

Если респонденты не считают равноправие частью демократической системы, то следует с большой осторожностью относиться к заявлениям многих ученых о том, что большинство населения арабских стран пока безуспешно, но все же стремится к демократии. Мы полагаем, что лишь около 17% населения изученных обществ хотят жить в демократической стране (имея в виду либеральную демократию, права человека, эмансипативные ценности), а не 80%, как утверждает, например, Марк Тесслер и другие исследователи общественного мнения в этом регионе. Эти люди, в нашем исследовании входящие в кластер А, распределены по странам неравномерно: в основном это выходцы из Ливана и Марокко. Большинство из них женщины старше 45 лет с высшим образованием. Респонденты в возрасте 25–34 лет продемонстрировали необычно низкий уровень поддержки гендерного равноправия и практически отсутствуют в кластере А.

Это наблюдение показывает, что большинство в изученных обществах Ближнего Востока либо придерживается крайне консервативных взглядов по вопросам демократии и прав женщин, либо испытывает потребность в политических и общественных изменениях и называет свои стремления «демократией», но знает о сути такого устройства немного. Возможно, именно этим объясняется то, что «арабская весна», череда волнений и революций на Ближнем Востоке, начавшаяся в 2012 г., не привела к демократическому транзиту ни в одном из рассмотренных обществ. Поскольку эмансипативные ценности все еще разделяются меньшинством населения и в немногих странах региона, вряд ли стоит ожидать, что полноценные демократические режимы появятся там в ближайшее время.

Статистический анализ показал любопытную связь возраста, образования и политических установок. В частности, в каждой отдельно взятой возрастной группе более образованные люди демонстрируют более либеральные взгляды на положение женщин. Это говорит о том, что, с одной стороны, процесс модернизации на Арабском Востоке хотя и медленно, но происходит, идет урбанизация, молодежь значительно более образованна, чем старшие поколения. С другой стороны, в регионе существует и противоположная тенденция к архаизации. Мы видим, что молодые поколения, несмотря на более высокий уровень образования, консервативнее своих родителей, и особенно своих бабушек и дедушек. Этот тренд, противоречащий теоретическим ожиданиям, не наблюдается нигде в мире, кроме обществ этого региона. Особенно традиционалистских взглядов придерживаются люди, принадлежащие к когорте 1972–1982 годов рождения.

Слушать музыку революции?

Что несут социально-политические катаклизмы XXI века

А.Г. Аксенёнок – кандидат юридических наук, Чрезвычайный и Полномочный Посол, опытный дипломат, арабист, долго работавший во многих арабских странах, в том числе в качестве посла России в Алжире, а также спецпредставителем на Балканах и послом Российской Федерации в Словакии.

И.Д. Звягельская – доктор исторических наук, главный научный сотрудник Института востоковедения РАН

Резюме Без понятных норм международного поведения в контексте «революционных вызовов» мир рискует скатиться к глобальному противостоянию не из-за системных противоречий, а из-за суетного игнорирования реальных общих угроз.

Конец прошлого – начало нынешнего столетия отмечены глубинными сдвигами в геополитике, мировой экономике и финансах. Парадигма международных отношений периода холодной войны, казалось, ушла в прошлое. Однако новые правила поведения государств, соответствующие изменившемуся миропорядку, так и не сложились.

Как показала практика, при всех идеологических и военно-политических издержках двухполюсная система все же была относительно устойчивой. Она обеспечивала баланс за счет довольно жестких ограничений, налагаемых на более слабые государства в регионах (союзников, партнеров великих держав). Существовала признанная всеми «красная черта», которую нельзя было переступать, а именно: провоцировать столкновение на глобальном уровне. Местные силы пытались добиться поддержки своего покровителя, порой не слишком обращая внимание на его собственные озабоченности, но в конечном итоге опасения неприемлемых рисков заставляли великие державы действовать сообща, оказывая давление на региональных союзников и вынуждая их к сдержанности.

Распад биполярной системы и невозможность соблюдать прежние правила игры в полицентричном мире сделали международные отношения более хаотичными. Региональные государственные и негосударственные субъекты стали вести себя активно, ориентируясь во многих случаях на поведение уже не сдерживаемых другим полюсом Соединенных Штатов. Вашингтон нередко проводил безответственную политику, не пытаясь просчитывать последствия собственных действий. Казалось, наступил период международного аутизма, когда, погрузившись в собственный мир и игнорируя интересы окружающих, международные игроки начали перекройку ялтинской системы.

Такие понятия, как суверенитет и территориальная целостность или национальное самоопределение, давно вступающие в коллизию друг с другом, размываются де-факто, превращаясь скорее в юридическую фикцию. Но нельзя рассматривать эти понятия и как взаимоисключающие. Право на самоопределение может быть реализовано в различных формах, в том числе в рамках федеративного государства или предоставления автономии отдельной этнической группе, что не нарушает территориальной целостности государства. Однако на практике рост этнонационализма, активность новых элит, заинтересованных в доступе к власти и собственности, приравняли понятие самоопределения к сецессии.

В сложившихся условиях могущественные государства все чаще используют принципы территориальной целостности и национального самоопределения для оправдания собственных «суверенных» решений, исходя из политической целесообразности. То есть так, как они видят ее на данный момент, в конкретно взятой ситуации или в порядке импульсивного реагирования на неправоправные, с их точки зрения, действия другой стороны.

Налицо столкновение двух разнонаправленных потоков: хаотизация мировой политики с применением военной силы «по выбору» и объективная потребность человечества в сохранении с таким трудом выстроенных интеграционных связей, которые предполагают определенную степень как финансово-экономической, так в каких-то вопросах и политической взаимозависимости.

Почему захлебывается «четвертая волна»?

Кризис вокруг Украины стал самым опасным эпизодом в череде конфликтов четверти века, хотя уже «арабская весна» послала крупным игрокам достаточно сигналов, чтобы те попытались неидеологизированно осмыслить объективные тренды, провели анализ допущенных просчетов и ошибок. И если до сих пор никто всерьез не воспринимал локальные конфликты современности, будь то югославский, иракский, ливийский и даже сирийский (воинственная риторика США в Совете Безопасности ООН в ответ на российские вето скорее была данью внутреннему и внешнему имиджу) как реальную угрозу международной безопасности, то противоборство на украинской почве заставило задуматься: а не скатывается ли мир вновь в пропасть холодной войны? Причем в ее худшем виде, когда теряется та степень взаимного доверия и способность слышать друг друга, которая в период системной конфронтации все-таки позволяла американским и советским руководителям находить развязки самых запутанных узлов напряженности напрямую.

Почему же отношения Россия–Запад дошли до крайнего предела? Скатывание от «стратегического партнерства» к новому витку противостояния предопределило количественное накопление взрывной массы раздражителей, непонимание или ложную интерпретацию мотивов друг друга. События, приведшие к столкновению вокруг Украины, развивались ползучим путем, но последовательно и с направленностью все дальше на восток, все ближе к границам России, к ее историческому культурно-национальному ареалу.

Если расширение НАТО на государства Восточной Европы, воспринимавшееся в России болезненно, со временем потеряло остроту конца 1990-х гг., то положение стало стремительно меняться с приближением амбиций Запада к границам постсоветского пространства. В то время как связи с Восточной и Центральной Европой в последнее десятилетие в целом были отмечены позитивной динамикой, под политической крышей так называемого «Восточного партнерства» велась работа по вовлечению бывших советских республик в орбиту Евросоюза. С учетом опыта трех предыдущих волн расширения Россия не могла рассматривать это иначе, как подготовку к их последующему вхождению в евроатлантический альянс (по сути, сложилось неписаное правило, по которому членом НАТО не может стать страна, не прошедшая через горнило сложнейших процедур вступления в Евросоюз).

Вслед за Грузией и Молдавией в эту очередь поставили и Украину. К политике сдерживания России Запад таким образом вернулся задолго до нынешнего украинского кризиса, прикрывая этот курс разговорами о партнерстве и недопустимости возврата борьбы за сферы влияния. В качестве одного из инструментов использовалась стратегия смены режимов, испытанная на Балканах, в Грузии, опробованная с тем или иным успехом в ряде других переходных стран. На Украине соблюсти демократические приличия не удалось. Когда там при откровенном вмешательстве Запада произошла силовая смена режима, в России, державшей до тех пор оборонительные позиции, сочли, что этот вызов не может остаться без ответа. Украина в российском общественном мнении и в официальной стратегии – это не только национальная безопасность и жизненно важные для экономик обеих стран кооперационные связи, но и многовековое духовное родство, культурная и языковая общность.

Важную роль в российской реакции сыграли соображения чисто охранительного свойства. В последние годы на Западе развернулась антироссийская кампания по самым различным поводам. Ужесточилась критика сложившихся здесь общественно-политических устоев, что, в свою очередь, вело к усилению консервативного уклона в самой России, в том числе и в качестве ответа на провал попыток сближения с Западом.

Во всей причинно-следственной цепочке действий и противодействий между Россией и Западом должно было существовать какое-то ключевое звено. Одним из таких звеньев стали принципиальные расхождения в восприятии революций современности и вызванных ими новых локальных или региональных угроз.

После завершения эпохи биполярного противостояния по Восточной и Центральной Европе, постсоветскому пространству и Ближнему Востоку прокатились три волны революций с совершенно разным балансом плюсов и минусов, потерь и приобретений. На рубеже 80-х –

90-х гг. прошлого века и Россия была вовлечена в движение обновления, полное внутренних противоречий, шагов вперед и откатов назад. Такие новые вызовы, как международный терроризм, всплеск этнических национализмов, наркотрафик, трансграничная преступность и иммиграционная активность вкупе с глобальным финансовым кризисом показали уязвимые места в функционировании политических систем и механизмов рыночной экономики даже в развитых государствах.

Если идеология коммунизма потерпела неудачу в мировом масштабе, а эволюционная модель постсоветской России не дала пока привлекательной альтернативы, то в системе либеральной демократии также вскрылись серьезные дефекты и дисфункции. Многие западные эксперты отмечают снижение качества демократии в США и Великобритании, участившиеся институциональные сбои, рост числа «дефектных демократий». Институт выборов, эта основная составляющая демократического правления, теряет в глазах избирателей, особенно молодежи, былую ценность (в Англии в парламентских выборах 2010 г. приняли участие лишь двое из пяти британцев в возрасте до 30 лет).

По прошествии четверти века стало окончательно понятно: «конца истории», предсказанного Фрэнсисом Фукуямой, не произошло. Позднее, анализируя «драматические перемены» в постиндустриальную эпоху в книге «Великий разрыв», он сам убедительно показал, что «история» в смысле победы либерализма как самой совершенной модели государственного устройства далеко не закончилась. На фоне «тяги к свободе выбора во всем» с конца второй половины XX века «глубокий упадок претерпевает доверие к общественно-политическим институтам». Демократия в том виде, как она исторически сложилась на Западе, раскрыла внутренние противоречия, что делает мессианские претензии большей части американского истеблишмента по меньшей мере наивным преувеличением.

Соединенным Штатам, внешняя политика которых скована идеологическими клише, не раз приходилось расплачиваться за свой «интервенционизм» или идеализацию революционной смены режимов сумбурными шагами на ближневосточном поле. Явные промахи допущены в оценках такого общественно-политического феномена, как «арабское пробуждение» XXI века. Революции в Египте и Тунисе как бы рефлекторно расценены как некое универсальное явление в победном шествии демократии. Проводились даже аналогии с «бархатными революциями» в странах Восточной и Центральной Европы. Вскоре для всех стало ясно – арабские революции не могут быть «бархатными».

Если европейские страны имели опыт буржуазно-демократического развития и строили свою идентичность во многом на отталкивании от коммунизма, видя Евросоюз как центр притяжения, то на Ближнем Востоке таких ориентиров не существовало. Нет их в достаточной степени и в большинстве республик бывшего Советского Союза. Украина здесь не исключение.

Национальное развитие территорий, на которых в силу особого исторического стечения обстоятельств образовалось нынешнее украинское государство, всегда проходило под влиянием двух тенденций – к самостийности и к государственно-культурной общности с Россией при явном преобладании последней. Искусственно слепленная из двух частей в результате военного рывка СССР на Запад в конце 1930-х гг., Украина так и осталась культурно и политически фрагментированной. Разные исторические нарративы и национальные герои, разная ментальность и специфика занятости, характерное для части жителей Западной Украины отторжение от России – все это выплеснулось наружу в эпоху самостоятельного национального существования. Украинская политическая элита, к сожалению, продемонстрировала неспособность к поискам общенационального сплочения, эксплуатируя украинский раскол и подменяя национальное служение жаждой обогащения и эгоистическими интересами. Самоуверенная политика нажима со стороны Евросоюза поставила Украину перед выбором, который она по определению была не способна сделать.

Бесцельное вмешательство

Говоря о нациестроительстве, имеющем много общего независимо от региональной специфики, нельзя не вспомнить провальный опыт первых попыток буржуазного реформаторства на Ближнем Востоке в конце XIX – начале XX веков. Политические системы Египта, Сирии и Ирака, скроенные тогда в основном по образцу западных, не привились на арабо-мусульманской почве. Как следствие, они были сметены чередой военных переворотов 50-х – 60-х годов прошлого века. Кардинальные перемены нынешнего столетия также разрушили миф о том, что развитие идет по магистральному пути от «авторитаризма» к «демократии», понимаемой большей частью политической элиты США как чисто американский продукт. Этакий «протестантский фундаментализм».

Новое поколение арабов, как и украинской молодежи, потрясло мир массовыми призывами к обновлению общественных устоев, к уважению человеческого достоинства и гражданских свобод, к социальной справедливости. Вскоре, однако, революционное переустройство Ближнего Востока перестало вписываться в демократический контекст. По мере нарастания неуправляемых процессов ближневосточная политика Соединенных Штатов и Европейского союза все чаще испытывала серьезные затруднения, становясь в целом ряде случаев заложницей традиционного мышления.

Мощный размах народных выступлений был вызван комплексом социально-экономических причин. Внешние факторы, конечно, работали, но на первых порах они играли скорее опосредованную роль. Вместе с тем по мере распространения «эффекта домино» Запад, как это бывало и в прошлых региональных конфликтах, априори взял курс на поддержку оппозиционных сил, не особенно считаясь с тем, насколько неоднороден их состав и сколь противоречивы политические установки. С этого момента внешнее вмешательство на стороне одной из конфликтующих сторон пошло по нарастающей, а расчеты приобрести политический капитал солидарностью с арабскими «демократическими революциями» все менее сообразовывались с тем, как разворачивались трансформационные процессы по региону в целом.

Судьба Ирака, оказавшегося на грани потери государственности и религиозной войны, явилась, теперь и на Западе, поводом для осмысления пагубных последствий американского вторжения в 2003 году. По признанию крупного специалиста в ближневосточных делах Ричарда Хааса, политика США в Ираке вела к «укреплению скорее конфессиональной, чем национальной идентичности». Подобно тому как Суэцкий кризис (1956) подстегнул подъем панарабского национализма, война западной коалиции против мусульманской страны спровоцировала небывалый взлет насилия со стороны радикального ислама и создала условия для расцвета «Аль-Каиды». Хрупкий баланс между правящим суннитским меньшинством и шиитским большинством, поддерживавшийся железной рукой Саддама Хусейна, в одночасье оказался нарушен в пользу шиитов. В итоге насаждение в Ираке парламентаризма западного типа обернулось образованием шиитского режима. Премьер-министр Нури аль-Малики проводил узкоконфессиональную политику, затруднявшую инклюзивное участие во власти других конфессиональных и этнических групп. Курды стали активно строить собственную автономию, а сунниты и христиане оказались лишены политического представительства. После роспуска армии и партии Баас, являвшейся стержнем политической системы, возникла мощная энергия внутреннего протеста.

Не меньший вред принесло активное, но беспорядочное американское участие в сложных переходных процессах в Египте. После недолгих колебаний Вашингтон бросил все свои политико-информационные ресурсы на поддержку египетской революции, вынудив Хосни Мубарака подать в отставку. Впоследствии, когда революционную волну оседлали исламисты, ставка была сделана на умеренное крыло «Братьев-мусульман», которые в новой обстановке сумели быстро стать влиятельной политической партией и одержать победу на парламентских и президентских выборах. Как и в ходе подъема исламизма в Алжире в 1990-е гг., вылившегося в десятилетнюю гражданскую войну, американцы оказывали постоянный нажим на возглавившую переходный процесс египетскую армию, вынуждая ее форсировать переход к гражданскому правлению, а по сути дела передачу власти исламистам. Поэтому «второе пришествие» армии в июле 2013 г. и отстранение демократически избранного президента-исламиста Мурси в результате событий, которые трудно назвать иначе как военный переворот, вновь поставили Белый дом в затруднительное положение.

Действия армии, пусть и по призыву вновь вышедших на улицы миллионных масс, не укладываются в антитезу – переворот против демократии или движение в защиту демократии от «исламской диктатуры». Просто потому, что демократии как таковой в Египте не было.

В мусульманском мире, где на почве отношения к политическому исламу произошел раскол, метаморфозы политики США вызвали отторжение как со стороны приверженцев нового военного режима, так и его противников, выступивших в поддержку «Братьев-мусульман».

Просчеты видны и в сирийском конфликте. Безоговорочная поддержка разношерстного оппозиционного движения в Сирии, в котором набирали силу «джихадистские» организации, связанные с «Аль-Каидой», и объявление априори нелегитимным правящего режима Асада предопределило не столько силу, сколько слабость американской дипломатии, лишило ее свободы маневра. Это сделало Вашингтон заложником непомерных амбициозных требований эмигрантских сирийских политиков и их региональных спонсоров, осложнило работу по подготовке Женевской конференции. Дело дошло до того, что политика Соединенных Штатов уже слишком явно стала играть на руку терроризму, которому американцы сами объявили войну. Это с особенной очевидностью проявилось летом 2014 г., когда военные успехи террористической организации «Исламское государство Сирии и Леванта» в Ираке поставили администрацию Обамы в еще более щепетильное положение.

В краткосрочном историческом плане баланс pro и con в смене режимов на Ближнем Востоке складывается не в пользу революций. Основная причина силового свержения власти кроется в неспособности удовлетворить базовые социально-экономические или политические запросы общества и выполнить данные обещания. Весь набор причин сконцентрировался в одно целое в арабском регионе, хотя за прошедшее десятилетие – и это нельзя не отметить – там шло развитие по пути модернизации и интеграции в мировую экономическую систему. Но эта эволюция, во-первых, значительно отставала от темпов развития в других регионах, например, Юго-Восточной Азии и Латинской Америки. Во-вторых, она не затронула ключевые проблемы роста. Экономические реформы в Египте, Тунисе и Сирии создали прослойку среднего класса, но не смогли сузить пропасть имущественного неравенства. Плодами реформ воспользовалась узкая группа лиц, приближенных к власти. Представительные политические институты претерпели лишь имитационные изменения. При демократическом фасаде консервировались авторитарные методы правления, приобретавшие все более клановый непотический характер. Законы революционного хаоса заработали тогда, когда власть оказалась окончательно неспособна к регенерации политической системы, расширяющей участие граждан в выработке государственных решений, затрагивающих их жизненные интересы.

Революционные вызовы для всего мира

Переустройство обширного Арабского Востока протекает неравномерно, волнообразно, с попятными движениями. Тем не менее уже можно попытаться обобщить некоторые уроки, а также провести параллели с кризисами в других регионах.

Революции приходят не только в случаях консервации отживших форм государственно-политического устройства. Если в Сирии, например, монополия партии Баас на власть давно стала анахронизмом, а ее лозунг «Единство, свобода, социализм» потерял былую привлекательность, то десятилетняя гражданская война в Алжире во многом была следствием неподготовленных реформ и поспешных темпов демократизации, проведенной в конце 1980-х – начале 1990-х гг. под влиянием перемен в России, в Центральной и Восточной Европе.

Кризис унитарной модели государственности на Украине в сочетании с коррупционным и моральным разложением в верхах также показывает необходимость своевременного проведения реформ. Альтернативой этому стал революционный хаос, вооруженный конфликт на юго-востоке Украины и гуманитарный кризис.

За демократию в арабо-мусульманском регионе на Западе часто принимались существенные, но, как оказалось, формальные признаки, такие как организация избирательного процесса. При этом вне поля зрения оставались столь же, если не более, важные вопросы: способна ли политическая сила, победившая на выборах, строить общество в соответствии с надеждами революционных масс, можно ли продвигать демократию недемократическими методами. Выборы, конечно, важный инструмент демократии, но в отсутствии развитых институтов они не могут гарантировать перехода к демократическому правлению. В обществах, не разделяющих общедемократических ценностей, выигравшей оказывается сила, предлагающая наиболее простые рецепты переустройства, понятные и приемлемые для наиболее консервативной и многочисленной части электората. На палестинских выборах 2005 г. победило исламское движение ХАМАС (в считавшемся наиболее секулярном арабском обществе), а в ведущей арабской стране Египте с его «гибридным режимом» к власти пришли «Братья-мусульмане». Первое, что они сделали – внесли изменения в Конституцию, чтобы остаться у штурвала на неопределенно долгое время.

Означает ли такой опыт, что в политически незрелых обществах, не осознающих в своей массе собственного социального интереса, выборы проводить бесполезно? Очевидно, вопрос нужно ставить иначе. Не просто выборы, а гарантия сменяемости власти (в результате тех же выборов) может постепенно сделать ее более ответственной и национально ориентированной.

Развитие событий в Египте, где за три года произошли две «революции», заставляет задуматься и над тем, сможет ли военный переворот стать катализатором возвращения к стабильному эволюционному развитию. Исламисты, прибегающие к террору для восстановления «конституционной законности», и секуляристы, призвавшие военных к власти, глубоко ошибаются, надеясь построить новый Египет без достижения национального согласия.

Не все ветры перемен можно объяснить внешним вмешательством, но все же важную роль в том, насколько упорядоченно проходит переходный послереволюционный период, играет сам способ разрешения внутреннего конфликта – вооруженным путем или через мирный раздел власти. Как показывают конфликты в Ираке, Сирии и Ливии, насилие и гражданские войны, к тому же при интервенции или мощной поддержке извне, наносят колоссальный ущерб созидательным усилиям.

Опыт большинства мировых революций свидетельствует, что к власти приходят не те силы, которые их делали, а те, которым при внешней поддержке или по стечению обстоятельств удавалось «поймать волну». Смена режимов в арабском мире, прошедшая под демократическими лозунгами, еще раз явила эту историческую закономерность. С начала массовых выступлений исламские лозунги на улице отсутствовали, но со временем тунисские и египетские исламисты оседлали революционно-демократические выступления, используя опыт организационной работы в массах, проповеди в мечетях, разобщенность в рядах светской оппозиции. По сути дела, египетская революция прошла через два «Тахрира», как, впрочем, и украинская, где тоже было два «Майдана». Один «Майдан» умеренный, проевропейский, направленный против прогнившего правящего режима, другой – радикально-националистический «западэнческий», придавший смене власти характер вооруженного мятежа с враждебным настроем к России, к русскоговорящему населению востока.

На фоне затормозившегося переходного периода практически во всех арабских странах, затронутых революционными потрясениями, демократические иллюзии все больше уступают место поправкам на региональную, в том числе исламскую, специфику. Многие арабские политологи задаются вопросом, «готовы ли мы к демократии», какая модель развития приживется на Ближнем Востоке, где подорваны основы социального контракта между властью и обществом. Все известные варианты – египетский, турецкий, саудовский, иранский – оказались дискредитированными или теряют привлекательность. «Политический ислам» на нынешнем этапе потерпел фиаско. Дальнейшее продвижение по пути западного парламентаризма маловероятно.

В отличие от западного политического процесса, сформировавшегося в обществах, для которых свойственен структурирующий характер частнособственнических отношений, доминирование товарного производства, отсутствие централизованный власти, в восточных обществах политический процесс всегда оказывался результатом доминирования государственной и общинной собственности. Власть там была эквивалентна собственности, а общество занимало подчиненную позицию относительно государства. Абсолютизация государства означала, в частности, что его мощь не трансформировалась в благоденствие граждан, которые оставались подданными, подчиненными слившемуся с государственным общинному интересу.

Несбывшиеся надежды на быстрое улучшение жизни после свержения старых режимов оборачиваются тяготением к «сильной руке», к порядку. Этот феномен проявился в Египте, где победивший на президентских выборах фельдмаршал Абдель Фаттах Ас-Сиси воспринимается большинством египтян как «спаситель нации». В последнее время сильная личность появилась и в Ливии. Генерал Халифа Хафтар, с началом революции вернувшийся на родину из эмиграции, сумел бросить вызов переходной власти, объединив часть армии, племен и местных «милиций» под флагом борьбы с исламистами.

Формирование новых властных структур может идти по долгому пути достижения национального консенсуса под эгидой персонифицированной политической силы, взявшей верх во внутриполитической борьбе, что означает сохранение авторитаризма, и не обязательно в более просвещенных формах.

* * *

Современные революции стали важнейшими факторами, влияющими на систему международных отношений. Очевидно, что подход к ним ведущих мировых держав может быть разным, но при этом взвешенным и ответственным. Повторения кризисных ситуаций в отношениях России и Запада можно и нужно постараться избежать. В этом, собственно, и состоит их историческая ответственность. Позитивную роль, по нашему мнению, могло бы сыграть согласование общих принципов урегулирования внутригосударственных конфликтов, порождающих этнический, конфессиональный или чисто политический экстремизм.

Вопрос о характере революций современности давно стал предметом острых дискуссий. В каких случаях внутренние дела перестают быть внутренними? Являются ли критерием этого подавление гражданских свобод, несоразмерное применение силы при массовых оппозиционных выступлениях, акты насилия или другие нарушения прав человека и международного гуманитарного права? Не подвергая сомнению базовый принцип суверенности и невмешательства во внутренние дела, следует признать, что многие из таких вопросов уже де-факто вышли на уровень глобальной проблематики.

Если международное сообщество не сумеет установить приемлемые и понятные нормы международного поведения в контексте «революционных вызовов», мир имеет шансы скатиться к новому витку глобального противостояния, который будет вызван не системными противоречиями времен холодной войны, а суетным игнорированием реальных общих угроз.

Россия. США. Ближний Восток > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 3 сентября 2014 > № 1209572 Александр Аксененок, Ирина Звягельская

Ирак совместно с Ираном планирует создать банк. Об этом заявил атташе по экономическим вопросам посольства Ирака в Иране Шакер Раззак Абдо, сообщает иранское информационное агентство Fars News.

По его словам, в этой связи между двумя странами подписан меморандум о взаимопонимании. Кроме того, между Ираном и Ираком достигнута договоренность о проведении совместных выставок.

По словам дипломата, компании Ирана должны расширить свое присутствие на иракском рынке.

Он также отметил, что большое число иранских компаний реализует в Ираке проекты, связанные с производством электроэнергии.

Министр экономики и финансов Ирана Али Тайиб-Ниа заявил в мае, что в течение ближайших трех лет товарооборот между Ираном и Ираком достигнет 20 миллиардов долларов.

Скотоводческий сектор Сирии серьезно пострадал от продолжающейся в стране гражданской войны. Производство птицы в стране снизилось почти в два раза по сравнению с довоенными показателями, поголовье скота сократилось на 40 %, количество овец – на 30 %. Кроме того, ветеринарная служба практически прекратила свое существование.

В мае 2013 года министерство сельского хозяйства и аграрных реформ Сирии (MAAR) сообщило, что менее 35 % от предвоенного количества птицеводческих хозяйств все еще продолжают работу, и около 50 % рабочих мест в данном секторе были потеряны. Птицеводческий сектор на 90 % состоял из частных хозяйств и производств и давал работу приблизительно 1 млн. человек в 2011 году, согласно данным ФАО.

В самом деле, согласно результатам исследования ФАО, в 2013 году производство птицы в стране упало на 50 % по сравнению с 2011 годом – годом, когда в Сирии разгорелся конфликт. За последний год ситуация только ухудшилась.

Сирийские СМИ сообщают, что импорт замороженной птицы в страну вырос, чтобы компенсировать сокращение производства. В основном, поставки осуществляются из Турции и Ирана. Однако, сам импорт, хранение и распределение продукции затруднены из-за продолжающегося военного конфликта, перебоев в подаче электричества, а также сильных колебаний курса сирийского фунта.

В 2010 году, по оценкам ФАО, сирийский скотоводческий сектор насчитывал 15,5 млн. овец, 2,01 млн. коз, 1,01 млн. голов КРС и 7 000 буйволов. Сейчас, по оценкам ФАО, поголовье скота в Сирии резко сократилось: поголовье овец упало до менее, чем 11 млн. голов, поголовье КРС сократилось на 40 % до 600 000 голов. Кроме того, племенные и исследовательские животноводческие центры были почти полностью уничтожены.

Экспорт баранины и овец, как следствие, резко сократился, хотя ранее Сирия экспортировала около 3 млн. овец ежегодно в страны Персидского залива, но с момента начала конфликта этот показатель упал до 100 000 голов.

В стране также на 65 % сократилось производство ячменя, главного составляющего кормов для скота. Сократился также импорт кормов – с 2,26 млн. тонн в 2010 году до 1,4 млн. тонн в 2012 году, что не облегчает положение скотоводов. Вызывает опасение и здоровье скота, поскольку поставок вакцин нет, а имеющиеся запасы быстро истощаются. Ранее вакцины для скота производились на 54 частных фабриках, но сейчас, по оценкам ФАО, 40 % этих предприятий разрушены. Ветеринарная служба страны также на грани исчезновения.

По данным турецкого статистического института (Turkstat), в июле экспорт в 28 стран-членов ЕС увеличился на 11,1% по сравнению с прошлым годом, достигнув $6 млрд (12,97 млрд турецких лир).

С января по июль экспорт Турции в ЕС также увеличился на 13,3% по сравнению с тем же периодом в 2013 году, достигнув $40,8 млрд, пишет МК-Турция.

В июле на 9,1% увеличился экспорт Турции в США, достигнув около $1 млрд, но в период с января по июль общий экспорт в США снизился на 2,1 % по сравнению с 2013 годом. В июле наметился ощутимый спад экспорта в соседние страны. В июле экспорт в Ирак снизился на 45,3%, в то время как экспорт в Иран сократился на 11,7%.

С января по июль экспорт в Ирак снизился на 2,1% по сравнению с аналогичным периодом прошлого года, в то время как экспорт в Иран сократился на 38,5%, а экспорт в Египет на 11,6%. В этот период экспорт в Сирию увеличился и в июле рост составил 367,7%, в то время как экспорт в первые шесть месяцев этого года вырос на 98,7%.

Поток прямых иностранных инвестиций составил около $5,3 млрд, увеличившись на 82,5%. Однако иностранный инвестиционный поток из Азии резко снизился - на 46,1%. В этом году инвестиции сократились до $741 млн по сравнению с $1,4 млрд в первом полугодии прошлого года.

Исполнительный директор проекта по строительству Бушерской АЭС Махмуд Джафари во время посещения электростанции спикером меджлиса Исламского совета Али Лариджани сообщил, что с момента пуска по настоящее время на Бушерской АЭС выработано 7,5 млрд. кВт*час электроэнергии.

Махмуд Джафари напомнил, что ввод Бушерской АЭС в эксплуатацию состоялся в 2011 году по завершению загрузки топлива и электроэнергия, выработанная на станции, начала поступать в энергосеть страны 3 сентября того же года.

Как подчеркнул Махмуд Джафари, выработка электроэнергии на АЭС позволяет ежегодно экономить до 8,5 млн. баррелей нефти. Далее он отметил, что капитальный ремонт на Бушерской АЭС должен проводиться раз в четыре года и первый такой ремонт запланирован на будущий год. На проведение ремонтных работ требуется около 40 млн. долларов в год. На данный момент на Бушерской АЭС примерно 90% работ, непосредственно не связанных с эксплуатацией атомного реактора, выполняется иранскими специалистами, а что касается обслуживания реактора, то в будущем году на долю иранских специалистов будет приходиться уже порядка 30% соответствующих работ.

Заместитель министра нефти, генеральный директор Иранской национальной газовой компании (ИНГК) Хамид Реза Араки на совещании руководителей пресс-служб и департаментов по связям с общественностью компаний газовой отрасли сообщил, что в ближайшие три года объем добычи газа должен быть увеличен с сегодняшних 189 млрд. куб. м до 330 млрд. куб. м в год. В этой связи необходимо будет ежедневно обеспечивать прокачку по газораспределительной сети до 1 млрд. куб. м газа, а это не простая задача.

Кроме того, за указанный период количество газоочистительных заводов должно вырасти с сегодняшних 13 до 19 предприятий, и численность компрессорных станций на магистральных газопроводах – с 71 до 90 единиц. При этом общую протяженность газопроводов необходимо будет увеличить с 35 до 40 тыс. км. Как подчеркнул Хамид Реза Араки, во всем мире больше нет такой газовой компании, которая обслуживала бы население численностью более 70 млн. человек, а ИНГК успешно справляется с этой задачей.

Глава ИНГК сообщил, что в ближайшие четыре года названной компании для выполнения намеченных программ потребуются инвестиции в размере около 62 млрд. долларов.

Исполнительный директор проекта по электрификации сельских населенных пунктов министерства энергетики Валиэддин Маслахати Шарабияни сообщил, что в министерстве подготовлена программа по электрификации 1 тыс. 76 населенных пунктов, в результате реализации которой электроэнергией будет обеспечено практически 100% сельского населения страны.

Как уточнил В.М.Шарабияни, в настоящее время электроэнергию получают 55 тыс. 207 населенных пунктов страны, примерно в 13,3 тыс. из которых проживает менее 20-ти семей. Таким образом, электроэнергией обеспечено 99,78% сельского населения. На данный момент политика правительства направлена на электрификацию населенных пунктов, в которых проживает менее 20 семей.

В.М.Шарабияни отметил, что практически все населенные пункты, которые необходимо обеспечить электроэнергией, находятся в труднодоступных районах и их электрификация будет осуществляться за счет новых видов энергии. На сегодня за счет этих видов энергии электрифицировано 137 населенных пунктов, и в них установлены солнечные электростанции мощностью до 1,5 МВт.

В.М.Шарабияни сообщил, что для обеспечения электроэнергией упомянутых 1 тыс. 76 населенных пунктов потребуются кредитные средства в размере 230 млрд. туманов (примерно 73,2 млн. долларов при курсе 31,4 тыс. риалов за 1 доллар).

Генеральный директор Иранской национальной компании по распределению нефтепродуктов Сейед Насер Саджади на 6-ой международной конференции «Автотранспорт, сжатый природный газ и альтернативные виды топлива» сообщил, что в Иране насчитывается около 3,2 млн. двухтопливных автомобилей и ему принадлежит первое место в мире по количеству работающих на газе автомобилей.

Как подчеркнул С.Н.Саджади, в течение последних 10 лет в стране наблюдался стремительный рост производства работающих на газе автомобилей и велось активное строительство газовых автозаправочных станций (АЗС). Этому во многом способствовала реализация проекта по увеличению доли сжатого природного газа в топливной корзине страны, и использование газового топливо позволило сэкономить бензин на общую сумму примерно в 27-28 млрд. долларов. По количеству газовых АЗС Иран уступает только Пакистану.

С.Н.Саджади отметил, что доля сжатого природного газа в топливной корзине должна быть доведена до 35-40%. При этом он сообщил, что к концу будущего года объем добычи газа в стране вырастет на 40-50% и этим следует воспользоваться для увеличения производства сжатого природного газа.

Глава администрации шахрестана Дизфуль провинции Хузестан Хабиболла Асефи на заседании рабочей группы по сельскому хозяйству шахрестана заявил, что на севере провинции Хузестан имеется возможность активно экспортировать сельскохозяйственную продукцию в соседние страны и страны Персидского залива и из шахрестана Дизфуль планируется поставить около 10 тыс. т названной продукции на российский рынок.

По словам Х.Асефи, в шахрестане Дизфуль производится садоводческая и земледельческая продукция, а также в больших количествах выращиваются овощные и бахчевые культуры. При этом в связи со снижением деловой активности в ряде соседних стран из-за происходящих там беспорядков реализуется программа по выходу на рынки стран Персидского залива, поскольку на севере провинции Хузестан по-прежнему производится большое количество сельскохозяйственной продукции.

Указав на то, что события на Украине и некоторое обострение политической обстановки привели к убыткам производителей сельскохозяйственной продукции шахрестана Дизфуль, Х.Асефи напомнил, что в шахрестане производится около 2 млн. т земледельческой и садоводческой продукции в год и местные крестьяне могут с успехом обеспечивать потребности стран Персидского залива в цветочной и сельскохозяйственной продукции.

Как подчеркнул Х.Асефи, сельскохозяйственное производство составляет основу экономической деятельности на севере провинции Хузестан, и в текущем году планируется примерно на 10% увеличить объем экспортных поставок сельскохозяйственной продукции.

Следует напомнить, что площадь сельскохозяйственных угодий в расположенном на севере провинции Хузестан шахрестане Дизфуль составляет около 82 тыс. га, и на этих землях ежегодно производится около 2 млн. т сельскохозяйственной продукции.

В Душанбе завершилось 10-ое заседание совместной Ирано-Таджикистанской комиссии по торгово-экономическому сотрудничеству, по результатам которого подписан меморандум о двустороннем сотрудничестве.

В названном документе, подписанном министром энергетики Ирана и министром энергетики и водных ресурсов Таджикистана, отмечается готовность сторон к активному сотрудничеству в области энергетики, транспорта, связи, сельского хозяйства, науки, образования и культуры.

Согласно одному из пунктов меморандума, Иран готов экспортировать в Таджикистан инженерно-технические услуги и участвовать в строительстве в этой стране нефтеперерабатывающих и нефтехимических предприятий. В меморандуме содержится также пункт, согласно которому Иран и Таджикистан будут сотрудничать друг с другом в области обмена электроэнергией между тремя странами, Таджикистаном, Афганистаном и Ираном.

Помимо участия в работе совместной комиссии министр энергетики Ирана Читчиян встретился с рядом руководителей Таджикистана, и в ходе этих встреч их участники подтвердили стремление обоих государств к укреплению двусторонних связей в области экономики и культуры.

Новый выбор Турции: между Эр-Риядом и Тегераном

Перемещение Эрдогана из кресла турецкого премьера в кресло президента, равно как и новые назначения в правительстве, о которых его преемник Ахмет Давутоглу объявил несколько дней назад, мало что изменят в наметившемся в последние месяцы курсе на тесное сотрудничество в политических вопросах между Анкарой и Тегераном. Две региональные державы, являясь естественными конкурентами за влияние в регионе Ближнего и Среднего Востока, «обречены» тем не менее на партнерство, которому весьма способствует наличие «третьего лишнего» − Саудовской Аравии.

Еще в начале нынешнего года, когда визит Эрдогана в Тегеран закончился созданием «Верховного совета по сотрудничеству», в котором, по словам турецкого премьера, «министры наших стран будут работать так, как если бы они были членами одного кабинета», основной темой ирано-турецкого диалога оставались в первую очередь экономические отношения. После состоявшейся в ходе этого визита встречи с Эрдоганом Верховный лидер Али Хаменеи дал понять, что основные политические препятствия в турецко-иранских отношениях удалены и «есть все основания для расширения всеобъемлющих связей между двумя нашими странами». Сходные заявления делал и турецкий премьер, однако всем было понятно, что сближение Анкары и Тегерана – это союз поневоле, вынужденная необходимость, на которую этим странам приходится идти, закрывая глаза на существующие противоречия в отношении ближневосточных процессов, в особенности по сирийскому вопросу. Однако, у руководства двух стран и тогда, и теперь хватало прагматизма и ответственности, понимания важности двухстороннего сотрудничества для поддержания стабильности в регионе, а потому акцент на развитие экономических связей, столь раздражавший Вашингтон принцип ирано-турецких отношений «политические вопросы – отдельно от бизнеса, а бизнес – отдельно от политики», был более чем здравым решением.

Тем более что подобный подход приносит серьезную экономическую выгоду, достаточно вспомнить, что в 2012 году объем официального товарооборота между двумя странами составил $22 миллиарда долларов, слегка «просел» до $20 миллиардов в 2013 году, но имеет все шансы выйти на запланированную руководством Ирана и Турции отметку $30 миллиардов в году 2015. На пике санкций Иран оставался для Турции третьим по объемам рынком экспорта, и предостережения США, особенно в части увеличение продаж золота в Иран через турецкий «Халкбанк», Анкара откровенно игнорировала. Со своей стороны, и Тегеран оставался более чем заинтересованным в тесных и, зачастую, неформальных связях с близкой к Эрдогану турецкой бизнес-элитой, поскольку эта элита не только весьма благожелательно смотрела на деятельность местных «черных рыцарей», бизнес-партнёров, которые помогали Исламской республике «обходить» введенные против нее «калечащие санкции», но и сама участвовала в подобных проектах.

Турецкое головокружение от успехов

В ходе ответного визита в Анкару летом нынешнего года, Хасан Роухани привез с собой внушительную по численности делегацию бизнесменов и чиновников, совместная работа которых с их турецкими коллегами закончилась подписанием более чем десятка соглашений, в числе которых были даже договоренности о совместном производстве фильмов, не говоря уже о протоколах по расширению научного обмена и сотрудничества в образовательной сфере. Планируя визит и прорабатывая пакет соглашений с турецкой стороной, в Тегеране нисколько не сомневались в победе Эрдогана на президентских выборах. Более того – считали эту победу наиболее благоприятным вариантом для Тегерана, поскольку для иранского руководства не остались незамеченными развернувшиеся с прошлого года внутри турецких политических элит дискуссии о необходимости корректировки внешнеполитического курса Анкары, особенно в столь чувствительных для Тегерана темах как Сирия, активность «политических исламистов», в первую очередь братьев-мусульман, и отношения Анкары с Эр-Риядом. Балансирование между наращиванием собственного влияния в регионе и участием в «ближневосточных проектах» США просто чудом не закончились для Эрдогана и его команды громким провалом турецкой внешней политики в арабском мире. Откровенно переоценив привлекательность собственной общественной модели, где национальные и религиозные традиции достаточно гармонично сочетаются с демократическими принципами, Анкара занялась ее «экспортом» в регион. Ставки при этом делалась на тех, кого в Турции считали «умеренными исламистами», в частности, на египетских братьев-мусульман и сходные с ними во взглядах организации, в той же Сирии или Палестине.

Причем розыгрыш «палестинской карты» и, как следствие, обострение отношений с Израилем представлялось команде Эрдогана беспроигрышным шагом для завоевания доверия и уважения «арабской улицы», за которыми, по расчетам Анкары, должен был последовать рост турецкого влияния и, соответственно, безоговорочное лидерство Турции в регионе. А это уже открывало столь захватывающие перспективы, делало столь исполнимой реализацию внешнеполитических амбиций Эрдогана и его партии, которые в ходе нынешних президентских выборов обещали избирателям величие страны и лидерство Турции не только в регионе, но и в «тюркском мире», на пространстве от Ближнего Востока до постсоветской Центральной Азии, что попросту кружилась голова. Собственно, это головокружение и подвело обычно достаточно трезвых и прагматичных турецких политиков, поставив их в ситуацию, когда нужна не только корректировка самостоятельного внешнеполитического курса, но и тесное сотрудничество с партнером-конкурентом в лице Тегерана, поскольку другой претендующий на единоличное лидерство в регионе конкурент – Эр-Рияд – гораздо опаснее и, как выясняется, откровенно враждебен ближневосточным планам Турции, которые разрабатывали Эрдоган, нынешний премьер Давутоглу и глава Национального разведывательного управления Турции Хакан Фидан.

Чужие в чужой игре

Благодаря участию в сирийском конфликте на стороне мятежников и поддерживающей их международной коалиции Анкара если что-то и приобрела, то только серьезные проблемы. В начале конфликта у Турции были надежды, что выступив против Башара Асада она обретет дополнительное влияние на Ближнем Востоке – как борец со светским режимом, а на Западе − как страна, поддерживающая «силы свободы и демократии». Сегодня эти иллюзии Анкары развеялись в дыму пожаров, зажженных джихадистами. Кроме того, в полном соответствии с принципом о том, что «нельзя договориться со змеями, чтобы они кусали только соседа, они обязательно вернуться и покусают вас», боевики начали вербовать граждан из числа малообеспеченных жителей юго-восточных регионов самой Турции, а сами «лагеря беженцев» на территории Турции превратились в рассадник экстремизма и криминала. Столь же бесславно закончилась для команды Эрдогана история с египетскими братьями-мусульманами. «Каирский Керенский», Мохаммед Мурси, оказался политическим банкротом, сумев за недолгое время своего правления не только растратить собственный «моральный» капитал, но и все политические авансы, щедро выданные ему Анкарой. В итоге – новая власть в Египте, одной из ключевых стран региона, не только сотрудничают с саудитами и израильтянами, но и с энтузиазмом времен Гамаля Насера «зачищают» страну от братьев-мусульман и любых хоть как-то связанных с ними организаций.

В итоге получилось, что казавшаяся самостоятельной политическая партия Анкары в регионе Ближнего и Среднего Востока обернулась «чужой игрой», в которой Турция не только ничего не обрела, но и, по большому счету, проиграла. Более того, политика нынешнего турецкого руководства в регионе вызвала откровенную враждебность Эр-Рияда. Саудовская династия, и без того контуженная иранофобией, теперь подхватила еще одну фобию – турецкую, первым результатом которой стало продавленное Эр-Риядом решение монархий Персидского залива сократить экономическое сотрудничество и заморозить ряд бизнес-проектов с Анкарой. В результате, в сочетании с уже ставшим хроническим раздражением Вашингтона политикой Эрдогана, массой претензий, которые накопились в Белом доме, Пентагоне и Лэнгли в отношении еще вчера казавшегося столь надежным союзником, и поддержкой Западом турецкой оппозиции нынешнему руководству, становится очевидным, что единственно возможным вариантом для нового президента и вчерашнего премьера является расширение политического партнерства с Тегераном, опираясь на которое можно будет уверенно противостоять давлению вчерашних «союзников». Тем более, что Вашингтон приступил к подготовке новой, опять «чужой» для Анкары игры, участвуя в которой она может потерять еще больше, чем до настоящего момента.

Обещания благ за добытые из огня каштаны

Главная на сегодня «горячая точка» региона – Ирак – самый настоящий «момент истины» для Эрдогана и его команды. Сенсацией стало заявление председателя Объединённого комитета начальников штабов США генерала Мартина Демпси, порекомендовавшего Бараку Обаме «прекратить воздушные атаки против боевиков ИГИЛ в Сирии, пока не станет ясно, что эта группировка представляет прямую угрозу для Америки». А вот когда эта угроза появится, заявил Демпси, то «к США наверняка подключатся основные союзники этого региона, включая Иорданию, Турцию и Саудовскую Аравию».

Совершенно очевидно, что спешное сколачивание новой «антитеррористической лиги» является ответом Вашингтона на иранскую инициативу по созданию широкой коалиции по борьбе с экстремизмом, которая, после поддержки этой идеи Москвой, высказанной в ходе переговоров между Сергеем Лавровым и Джавадом Зарифом, приобретает уже не региональный, а международный статус. Администрация Обамы прекрасно понимает, что «часы тикают», что тот, кто сумеет не просто создать данную коалицию, но и добиться реальных побед над джихадистами и «строителями Халифата», тот и станет на ближайшее время действительным лидером в регионе, поскольку сумеет дать ему главное – мир. Если это сделает Тегеран, поддержку усилий которого на международном уровне обеспечат Москва и Пекин, то позициям США и его главных партнеров на Ближнем Востоке, Тель-Авива и Эр-Рияда, будет нанесен огромный урон, а дальше последует цепная реакция в виде отказа «приглашать» США в качестве верховного арбитра и главного борца с терроризмом в остальные «горячие точки», от Магриба до Афганистана и Пакистана и дальше, в Юго-Восточную Азию.

Этого, по мнению Белого дома, допустить никак нельзя, а потому срочно необходима альтернативная иранскому проекту «антитеррористическая лига», участники которой, в первую очередь Анкара (поскольку очевидно, что саудиты ограничатся финансированием), будут вести боевые действия против ИГИЛ, то есть таскать из огня каштаны для Вашингтона. «США будут стимулировать Турцию содействовать формированию такого рода объединения», − сообщают СМИ. Причем, за участие в войне в интересах США Анкаре обещают «протекторат над Большим Курдистаном, …что существенно расширит сферу её влияния… и внесёт весомый вклад в осуществление стратегических ходов США на Ближнем Востоке».

Те же СМИ намекают, что у Анкары нет другой альтернативы, как принять участие в этой «антитеррористической лиге». И вот здесь аналитики и комментаторы серьезно ошибаются, поскольку альтернатива мало того что есть, так еще и тщательно изучается турецким руководством. Ее непосредственной проработкой сейчас как раз и занимается уже упоминавшийся выше глава Национального разведывательного управления Турции Хакан Фидан, а суть этой альтернативы – в партнерстве по «горящим» региональным вопросам не с США и его союзниками, а именно в Тегеране. Поскольку в Анкаре сегодня достаточно четко понимают, что приняв американские предложения, Турция вновь будет вынуждена участвовать в «чужой игре», неся потери, которые ее «союзников» не только не волнуют, но и в чем-то даже выгодны им, поскольку ослабят конкурента Эр-Рияда и врага Тель-Авива. А вот партнерство с Ираном, пусть и временное, будет действительно равноправным.

************

Чаша весов, на которых в Анкаре сегодня взвешивают все «за» и «против» расширения сотрудничества с Тегераном, понемногу склоняется в сторону «за». Вполне очевидно, что это решение вызовет не только сопротивление внутритурецкой оппозиции, но и мощное давление извне. У Москвы, отношения которой с Эрдоганом сложились тесные и взаимовыгодные, есть прекрасная возможность помочь Анкаре с выбором. Поскольку ирано-турецкое партнерство в деле обеспечения безопасности региона Ближнего и Среднего Востока не только отвечает насущным интересам этих государств, но как нельзя более полно отвечает текущим задачам России.

Николай Егоров,

Специально для Iran.ru

1 сентября состоялось совещание «Москомтуризма» с крупнейшими туроператорами по въездному туризму «Новый московский турпродукт на осень - зиму 2014-2015». В мероприятии приняли участие туроператоры, работающие с рынками: Юго-Восточной Азии, Латинской и Центральной Америки, Индии и Ирана.

Как сказал, открывая встречу Председатель Комитета по туризму и гостиничному хозяйству города Москвы С. П. Шпилько: «Пора серьезно подумать о расширении продуктовой линейки. Мы видим, что ассортимент бедноват. Пакеты отработаны, а туристы уже другие. Нужны продукты для молодежи, нужно фокусироваться на целевые группы и на индивидуальных туристов. Рост по индивидуальному туризму неизбежен».

Также Сергей Павлович обратил внимание, как много сделано в Москве за последние годы для привлечения иностранных туристов: улучшается инфраструктура и становится удобной навигация, открываются новые отели (в 2013 году было открыто 7 новых отелей, а к концу 2014 года гостиничная база будет увеличена еще на 3000 номеров). Для того, чтобы привлечь иностранных туристов, Москомтуризм постоянно участвует в зарубежных туристических выставках, идет постоянная реклама в 15-ти зарубежных СМИ, организованы туристические колл-центры и выпускаются путеводители (в том числе мобильные приложения).

По итогам за первое полугодие 2014 самый большой турпоток в столицу был из Китая (167 000, и прирост составил 12.07%). На втором месте туристы из Германии (142,5 тыс.), хотя турпоток из этой страны (как почти из всех европейских стран) немного уменьшился. Но это объясняется непростой внешнеполитической ситуацией. И, как отметили туроператоры, тенденция очень тревожная. Есть данные, что Россия даже не включается в туристические каталоги некоторых европейских туроператоров на следующий сезон. Об этом доложил Генеральный директор компании «Интурист» Леонид Мармер.

Зато существенно вырос турпоток из Южной Кореи (на 41,75%). Связано это, в первую очередь, с взаимным упрощением визового режима между нашими странами и объявленными весной годами взаимного туризма. По этой же причине растет и поток из Китая.

Все больше интересуются Россией туристы из Турции, Японии и Ирана.

Сергей Шпилько предложил туроператорам обратить особое внимание на огромное количество уникальных мероприятий, проходящих в Москва, которые могли бы стать прекрасными инфоповодами для привлечения туристов.

Исполнительный директор проекта по строительству газовых автозаправочных станций (АЗС) Иранской национальной компании по распределению нефтепродуктов Мансур Рияхи на 6-ой международной конференции «Автотранспорт, сжатый природный газ и альтернативные виды топлива» сообщил о том, что с Ираком достигнута договоренность о строительстве в этой стране газовых АЗС, а российский Газпром заявил о своих намерениях получать из Ирана оборудование для производства сжатого природного газа (CNG).

Как отметил Мансур Рияхи, предприятия, занимающиеся производством CNG, располагают достаточно хорошими возможностями для экспорта инженерно-технических услуг. Так, их представители договорились с иракскими партнерами о строительстве в Ираке на первом этапе 5-ти газовых АЗС, а в ходе встречи с представителями Газпрома обсуждался вопрос о поставках в Россию оборудования для производства CNG. Названные предприятия могут с успехом выйти на рынки соседних стран и стран Центральной Азии.

Кроме того, Иран готов активно экспортировать природный газ в сжатом виде и поставлять его морским и наземным транспортом для самых разных нужд, в том числе и на удаленные опреснительные станции.

Мансур Рияхи указал также на то, что в прошлом году на автозаводах страны существенно сократился выпуск двухтопливных автомобилей. В этой связи с автомобилестроителями проведены соответствующие переговоры, в ходе которых удалось договориться об увеличении производства таких автомобилей на 300%. Подписаны также контракты на строительство по всей страны около 1 тыс. новых газовых АЗС, что позволит наряду с другими мерами довести объем потребления CNG как минимум до 30 млн. куб. м в день.

Исламский газовый альянс против России – бред или провокация?

Понимая неизбежность своего поражения на Украине и в газовом вопросе с ЕС, Вашингтон стал скатываться до уровня примитивного провокатора и лжеца, распространяя всякие домыслы о том, что готовится создание некоего исламского газового фронта против России на европейском направлении. Среди его основных участников уже названы Иран, Катар и Алжир. А тем временем комиссар ЕС по энергетике Эттингер достаточно активно проводил переговоры в Москве о поставках российского газа в Европу на предстоящий период, тогда как глава МИД Ирана 29 августа был тепло принят в России для углубления политического и экономического сотрудничества между обеими странами.

В последнее время в ряде СМИ, в том числе и российских, стали активно распространяться слухи о том, что США пытаются сколотить некий газовый альянс против России в составе ряда исламских стран, прежде всего Катара, Алжира и Ирана, которые, наряду с РФ, входят в организацию Форум стран-экспортеров газа (ФСЭГ, создан в 2009 году). И цель его – выкинуть Москву с газовых рынков Европы. Старт подобного рода слухов в российских СМИ дала публикация некого Сергея Балмасова 6 июля с.г. в «Аргументы.ру» под громким названием «Алжир в антироссийской энергетической операции США и Катара», а затем подхвачена другими, уже более солидными авторами, причем экспертами именно по Ближнему Востоку, а не газу.

Вот что написал тогда господин Балмасов: «Столкнувшись с Россией на Украине, США одновременно бьют по российским интересам и в других важных для Москвы странах. Так, 21 мая с.г. Совет Министров Алжира принял план развития энергетики сланцевого газа, дополненный в июне важными конкретными шагами, включая проведение первого разведочного бурения в южных районах страны, после чего, не позднее начала 2019 г., власти страны планируют приступить к его добыче. С одной стороны, начало «сланцевой революции по-алжирски» объясняется объективными факторами: резким падением в последние годы «обычной» газодобычи в стране и ростом его внутреннего потребления. Однако у алжирских властей была возможность нарастить производство природного газа, которой они не воспользовались, и приняли сомнительное во всех отношениях «сланцевое» предложение США, которое им навязывали все последние годы».

Но ведь все это идет вразрез предыдущим договоренностям между Москвой и Алжиром в Куала-Лумпуре 2012 года, когда алжирская и российская стороны обязались соблюдать долгосрочные газовые контракты. Кроме того, еще в январе 2007 года Алжир стал для России не только одним из крупнейших покупателей военной техники, но и стратегическим партнером в сфере поставок газа на рынки Европы. Министры энергетики Алжира и России подписали тогда меморандум об энергетическом сотрудничестве. За границей в связи с этим заговорили о так называемом «газовом» ОПЕК. А годом ранее Газпром и алжирская национальная нефтегазовая компания СОНАТРАК подписали Меморандум о сотрудничестве, в том числе и в сфере координации цен и поставок объемов газа на рынок ЕС.

Да это еще при том, что алжирским властям пришлось бы оплачивать создание «с нуля» на своей территории дорогостоящей сланцевой инфраструктуры. По оценках газовых экспертов, это может обойтись казне страны на сумму до 300 млрд долларов, что перекрывает все имеющиеся на данный момент золотовалютные резервы Алжира. Интересно, что авторы статей для большей убедительности прибегали к разного рода страшилкам, к примеру, написав, что: «Примечательно, что алжирская сторона не намерена ограничиваться только этими мерами. Кроме «сланцевого» решения, создающего потенциальную угрозу российским энергетическим интересам, представители правящего режима АНДР (Алжирская Народная Демократическая Республика) намерены в своем стремлении защитить собственные газовые интересы идти еще дальше и действовать через Форум стран-экспортеров газа (ФСЭГ), штаб-квартира которого располагается в катарской Дохе… И упоминание Дохи здесь прозвучало не случайно. Оговорка представителей алжирских властей относительно использования площадки ФСЭГ для парирования действий Москвы выглядит вполне естественно: здесь они заручились поддержкой уже традиционного нашего недруга в лице Катара, заметно усилившего в последние месяцы взаимодействие с АНДР. А Доха, скорее всего, намерена в обозримой перспективе вбивать клин между Алжиром и Россией, руководствуясь своими интересами, уводя от нее алжирского партнера и нацеливаясь (в том числе и с помощью денежных ресурсов) на захват «обветшавшей» энергетической отрасли АНДР и усиление энергетического давления против Москвы». А тут еще на подозрения об алжиро-катарском «сговоре» наложилась упорно распространяемая кем-то информация еще и о катаро-иранском газовом сближении на антироссийской почве и тоже по наущению из Вашингтона. Более того, уже осенью с.г. на саммите ФСЭГ в Тегеране якобы может быть создан некий исламский газовый альянс для вытеснения России с европейских рынков.

Действительно, министры, принявшие участие во внеочередной министерской встрече в преддверии второго саммита стран-участников Форума стран-экспортеров газа (ФСЭГ) в России, одобрили предложение Ирана провести третий газовый саммит в Тегеране. Фактологически здесь ничего нового нет. Ведь, выступая еще 30 июня 2013 года, на внеочередной министерской встрече в преддверии второго саммита ФСЭГ, которая прошла в гостинице «Президент» в Москве, иранский министр нефти Ростам Гасеми сказал, что принимая во внимание то, что заявки на проведение у себя второго газового саммита подали Иран и Россия, и данное заседание состоялось в Москве, было озвучено предложение провести третий саммит в Тегеране. Предложение министра нефти Ирана, прозвучавшее на московской встрече было одобрено министрами энергетики, принявшими участие в этом заседании, и было решено, что детали проведения данного важного международного события будут обсуждены позже. А сам второй газовый саммит ФСЭГ (первый состоялся в ноябре 2011 года в Дохе при участии лишь трех глав государств из 12 членов Форума) стран-участников Форума стран-экспортеров газа прошел 1-2 июля 2013 года в Москве, в котором принял участие действующий тогда президент Ирана Махмуд Ахмадинежад.

А теперь, если разобраться в этом вопросе серьезно, нужно просто понять, что подобный антироссийский газовый альянс невозможен как по политическим, так и чисто практическим причинам. Во-первых, Иран видит в России естественного союзника, в том числе и в сфере энергетики, тогда как Катар, существование правящего режима которого целиком зависит от главного конкурента ИРИ в регионе – Саудовской Аравии, и шагу не ступит в сторону Тегерана без предварительного одобрения Эр-Рияда. А этого не будет уже потому, что саудовская семья считает иранский режим своим врагом и основной угрозой безопасности не только в зоне Персидского залива, но и внутри королевства. И даже США не способны повлиять на это отношение к Ирану. Об этом в КСА ясно заявили президенту Обаме в марте с.г. в ходе его посещения Саудии, и тот оттуда уехал не солоно хлебавши, так и не договорившись о комбинированной нефтяной и газовой атаке на Россию из-за Украины. Стоит напомнить и то, что как только Доха в свое время попыталась сблизиться с Тегераном на газовой почве весной 2013 года, эмира Хамада просто сместили по приказу Эр-Рияда, поддержанному ОАЭ и Бахрейном, заменив его на неопытного наследного принца Тамима в июне 2013 года. Да и иранцы не доверяют ваххабитскому режиму карликового эмирата Катара с населением в 300 тыс. коренных катарцев и 1,2 млн. иностранных рабочих и специалистов. Тем более что в Дохе угнетают шиитское меньшинство населения, составляющее до 15% от общего числа катарцев. Как в Тегеране помнят и о том, что в марте 2011 года Катар поддержал ввод саудовских войск в населенный преимущественно шиитами Бахрейн для кровавого подавления выступлений шиитов против правящей династии Аль Халифа. А затем бросил десятки миллиардов долларов на свержение дружественного и союзного ИРИ режима Б. Асада в Сирии, тогда как Тегеран оказал военную помощь законному правительству в Дамаске. Еще помнят в Иране и то, что катарцы финансировали создание и вооружение ИГИЛ и свержение союзного Тегерану иракского режима Н. аль-Малики. И лишь военная и политическая помощь ИРИ и РФ спасли Багдад от падения в июне с.г., когда отряды Исламского государства Ирака и Леванта были в 30 км от иракской столицы, а также угрожали захватить шиитские святыни в Кербале и Неджефе. Ну и, конечно, нельзя забывать и то, что Иран и Катар имеют общее и крупнейшее в мире газовое месторождение на шельфе Персидского залива, иранская часть которого называется Южный Парс, а катарская – Северное месторождение. При этом катарцы газ добывают, в том числе забирая его и с иранской части (ведь не поставишь под водой и под землей забор!!!), а иранцы из-за американских и западных санкций не могут начать его полномасштабное освоение. А тем временем Доха ежегодно производит там до 90 млн. тонн СПГ, отправляя его на экспорт и получая огромные прибыли. Зато помочь освоить Южный Парс готова и в состоянии Россия, сотрудничество с которой не несет для ИРИ политической зависимости, как отношения с Катаром – марионеткой Саудовской Аравии и США.

Что касается чисто практических аспектов. Пока идет война в Ираке, а главное в Сирии, невозможно построить газопровод из Ирана к Средиземному морю и далее в Южную Европу, поскольку миновать территорию Сирии и Ирака нельзя географически. Проект такого магистрального газопровода есть (МГП), но только на бумаге. И как-то не верится в то, что Сирия в ближайшие годы будет действовать против интересов России. Далее – скоро должен быть завершен проект строительства газопровода из ИРИ в Пакистан, а его нужно заполнять большим объемом газа. На ЕС нынешних мощностей газодобычи Ирана просто не останется. А единственная альтернатива – создание в Иране больших мощностей по производству СПГ и флота для его транспортировки. Тогда газ можно будет везти и в Европу, и в Азию (в Азии, кстати, цены выше европейских рынков). И еще построить терминалы для загрузки сжиженного газа в Иране и терминалы по его приемке в Европе. А это – долгие годы интенсивной работы и гигантские инвестиции. У Тегерана сегодня таких средств нет, да и завтра не будет. Нужны ведь сотни миллиардов долларов. Именно такова стоимость заводов по сжижению, специального танкерного газовозного флота, строительства морских терминалов. Один только завод по производству СПГ мощностью 5 млн. тонн в год обойдется в 7-8 млрд.долл. А 5 млн.тонн для мирового рынка – это мизер. Чтобы конкурировать с РФ нужны мощности по крайней мере в 70 – 80 млн. тонн. Но вместе с Россией эту задачу вполне можно решить, в том числе технологически.

Если же вернуться к Алжиру, то не надо забывать, что Россия связана с этой страной договором о стратегическом партнерстве и является практически монопольным источником поставок современного оружия АНДР, а также запчастей к нему, подписав соответствующие контракты в сфере ВТС во время визита президента Владимира Путина в эту страну в марте 2006 года. Кроме того, в Алжире хорошо помнят, кто разжигал исламистские «цветные» революции в соседних Тунисе и Ливии. Так что доверия к США там нет и быть не может.

Остается вопрос – а кто стоит за всеми этими слухами и страшилками? Как представляется, ответ ясен – США. Вашингтон хочет надавить на ЕС в плане закупок российского газа, посеять сомнения и дезориентацию среди членов ФСЭГ, который сейчас возглавляется гражданином Ирана, выдумывая небылицы про сланцевый газ для Алжира и Европы, виртуально выстраивая некие антироссийские исламские газовые альянсы между соперниками в лице Алжира и Ирана, пытаясь искусственно поссорить Россию и Иран, посеяв недоверие между ними. Но зачем российские авторы идут на поводу вашингтонских «изобретателей»? Видимо, либо за деньги, либо из-за незнания проблемы, или же просто ради некой сенсации. Но практикам не до этого. Скоро зима, и Европе, впрочем, как и Украине, пора подумать о том, как бы не замерзнуть.

**********

Не зря еврокомиссар по энергетике Эттингер 28-29 августа находился в Москве. Уж он-то точно знает цену американским выдумкам и ловушкам для дураков. А то можно остаться без отопления, так и не дождавшись сланцевого газа из США и Алжира, или же замещения российского газа в ЕС на поставки из стран исламского антироссийсого газового альянса, который якобы может быть создан в Тегеране. Ведь за несколько лет Россия сама сможет прекратить поставки своего газа в ЕС, перенаправив его в Китай, Индию и страны ЮВА, в том числе при взаимодействии с Ираном. Кроме того, в РФ быстрыми темпами идет реализация проектов СПГ – на Сахалине и на Ямале. Возможно еще подключение к этому и Штокманского месторождения. Так что с Москвой нужно дружить – как потребителям, так и производителям природного газа. Создание больших мощностей СПГ в РФ сделает нас полностью независимыми от географии поставок. Так что не Москве нужно бояться некоего мифического союза Катара – Алжира − Ирана, а Дохе и Брюсселю надо бояться создания реального газового альянса РФ с ИРИ, возможно, уже на саммите ФСЭГ в Тегеране. Ведь эти два крупнейших в мире газовых источника способны будут уже очень скоро диктовать свои условия мировому рынку газа, в том числе ценовые. И тогда все амбиции Запада и Катара просто превратятся в обычный «пшик».

Владимир Алексеев,

Специально для Iran.ru

Депутат меджлиса Исламского совета ИРИ от провинции Систан и Белуджистан, член президиума экономической комиссии меджлиса Мохаммед Саид Арбаби, находящийся с визитом в России во главе делегации депутатов меджлиса и представителей таможенной администрации Ирана, заявил, что между Ираном и Россией с целью дальнейшего расширения двусторонней торговли будет подписано соглашение о сотрудничестве в таможенной сфере.

М.С.Арбаби в телефонном разговоре с корреспондентом агентства ИРНА сообщил, что возглавляемая им делегация прибыла в Санкт-Петербург для участия в совещании с представителями российской таможенной администрации по вопросам устранения препятствий, мешающих успешной совместной экономической деятельности двух стран. По его словам, одна из важнейших целей визита иранской делегации состоит в активизации торговли с Россией после того, как Запад ввел в отношении нее свои санкции, изучении торгового потенциала России с целью дальнейшего укрепления торговых связей с этой страной и проведении переговоров с представителями российских деловых кругов и участниками внешнеэкономической деятельности.

М.С.Арбаби отметил, что депутаты меджлиса и представители таможенной администрации Ирана в ходе трехдневного пребывания в Санкт-Петербурге ознакомятся с экономическим потенциалом этого второго по значимости российского города.

Далее глава иранской делегации напомнил, что до введения Западом санкций в отношении Ирана товарооборот между ним и Россией достигал примерно 4 млрд. долларов в год, однако в условиях санкций этот показатель снизился до 1,5 млрд. долларов. Вместе с тем, на данный момент, когда переговоры успешно продвигаются, могут сложиться условиях, при которых объем товарооборота между двумя странами достигнут 18 млрд. долларов, а для этого, в частности, требуется упростить таможенное оформление грузов и наладить их надежную транспортировку. При этом росту товарооборота между двумя странами во многом будут способствовать последний визит министра иностранных дел Ирана в Россию, визиты других иранских руководителей и, в частности, визит членов экономической комиссии меджлиса Исламского совета ИРИ.

Дав высокую оценку деятельности посла Ирана в России и сотрудников иранского посольства по устранению препятствий, мешающих развитию торговли между двумя странами, М.С.Арбаби высказался за то, чтобы возможности, появившиеся в результате введения Западом санкций в отношении России, были использованы Ираном для более активного выхода на российский рынок. По его словам, Россия импортировала из западных страны фрукты и овощи на общую сумму примерно в 40 млрд. долларов, и в связи с решением российского правительства о запрете на ввоз этой продукции из названных стран, а также с учетом очень хороших дипломатических отношений между двумя странами можно ожидать, что Иран получит какую-то часть российского рынка.

Санкции против российского Азия-банка — сигнал о неприятии Соединенными Штатами отношений между Ираном и РФ; сам банк не имеет к Ирану никакого отношения, заявил РИА Новости представитель Азия-банка.

США в пятницу ввели санкции в отношении Азия-банка (прежнее название — Химэксимбанк) в рамках мер против компаний, которые Вашингтон считает причастными к развитию иранской ядерной программы. По данным Минфина США, Азия-банк контролируется гражданами Ирана и в середине 2014 года способствовал переводу 13 миллионов долларов представителям иранского правительства.

"Азия-банк осуждает введенные властями США необоснованные санкции, и опровергает причастность к иранской ядерной и ракетной программам. Также банк не имеет никакого отношения к иранскому государству и действует исключительно в рамках законодательства Российской Федерации", — заявил представитель банка.

"Стоит отметить, что новые санкции, включая санкции против российского банка, были объявлены властями США сразу после конструктивных переговоров министров иностранных дел России и Ирана в Москве, что явно сигнализирует о неприятии США сближения России с Ираном. Иначе зачем вводить санкции за передачу 13 миллионов долларов Тегерану?" — указал собеседник агентства.

"Поскольку независимая политика России и тем более развитие взаимовыгодных отношений со своим соседом — Ираном — не соответствует интересам США, то символично, что сразу после успешной встречи глав дипломатических ведомств двух стран США объявили о новых санкциях со слабыми аргументами", — добавил представитель банка.

Московский Азия-банк — универсальная кредитная организация, была основана в 1995 году. По данным РИА Рейтинг, Азия-банк входит в восьмую сотню российских банков по размеру активов. Согласно базе данных "Спарк", его акционерами является ряд юридических лиц, конечных бенефициаров банк не раскрывает.

Первый вице-президент Исламской Республики Иран Эсхак Джахангири заявил, что Иран сохраняет за собой право ответить аналогично на санкции США, сообщает в понедельник агентство IRNA.

Чиновник осудил новые санкции Вашингтона, наложенные им в пятницу, 29 августа, и заявил, что они противоречат Женевскому соглашению, заключенному в ноябре между Тегераном и мировыми державами.

По его словам, этот шаг идет вразрез с процессом решения ядерной проблемы Ирана, однако он подтвердил, что Тегеран продолжит переговоры с "шестеркой" посредников (Россия, США, Китай, Великобритания, Франция и Германия).

Глава дипломатии ЕС Кэтрин Эштон проведет в понедельник встречу с министром иностранных дел Ирана Мохаммадом Джавадом Зарифом в Брюсселе в рамках дискуссий вокруг ядерной программы Тегерана.

В пятницу стало известно, что американские власти наложили новые санкции на 25 человек и организаций, в том числе транспортные фирмы, авиакомпании, и шесть банков, подозреваемых в оказании помощи иранской ядерной программе. Вашингтон заявил, что попавшие в новый санкционный список нарушили действующие ограничения в отношении Ирана.

Комментируя введение США новых ограничительных мер против ряда иранских предприятий, президент Ирана Хасан Роухани заявил, что его администрация "не намерена терять и минуты на пути преодоления последствий новых санкций" и сделает все возможное для того, чтобы успешно им противостоять".

Израиль, США и ряд других стран Запада обвиняют Иран в попытках разработать ядерное оружие под прикрытием программы мирного атома. Тегеран все обвинения отвергает, заявляя, что его ядерная программа направлена исключительно на удовлетворение потребностей страны в электроэнергии. США ввели в отношении Ирана санкции по линии ООН и двусторонние санкции, которые уже нанесли существенный ущерб экономике страны.

В соответствии с принятым 24 ноября 2013 года в Женеве совместным планом действий стороны — "шестерка" международных посредников и Тегеран — должны были до 20 июля согласовать документ, гарантирующий исключительно мирный характер ядерной программы Ирана, в обмен на снятие международных санкций с исламской республики. В целом документ действует не более года с момента подписания, значит, соглашение должно быть выработано не позднее 24 ноября 2014 года.

Китай интересуют не санкции, а товары

Угроза экономических санкций со стороны США сплотила общество, как никогда. Если американские сенаторы и планировали поставить страну на колени, они жестоко ошиблись: напротив, перед лицом этой наглой попытки власть получила невиданную доселе поддержку; вежливо, но непреклонно Западу было объявлено о неизменности внешней политики и всего курса, результатом чего стало реальное уважение на международной арене.

…Думаете, речь о России? Нет, эта история произошла с Поднебесной – в 1989 г., после событий на площади Тяньаньмэнь. Китай знает о том, что такое американские санкции, не понаслышке. По сути, именно в их преодолении страна и сформировалась, как держава XXI века. Ключевой принцип, который позволил Китаю стать тем, чем он сейчас является – не становясь под чужой политический флаг, преследовать свой денежный интерес. Как реагирует Поднебесная на новые санкции – в отношении нашей страны? Постараемся разобраться.

«Есть чё по санкциям? А если найду?..»

Наш большой восточный сосед еще весной выступил против идеи санкций (они способны «спровоцировать цепную реакцию с непредсказуемыми последствиями» – слова посла КНР в ФРГ Ши Миндэ), ну, и недавнее турне американцев по глобусу с целью построить «великую экономическую стену» вокруг России – в Китае не увенчалось успехом. В конце августа МИД КНР официально отказал США в том, чтобы присоединяться к их действиям. Янки, в свою очередь, не теряют оптимизма, полагая, что дело правое… Есть ли у них еще шансы «уболтать» Пекин?

Эксперты сходятся в том, что США, конечно, не питают иллюзий насчет того, что Китай захочет «по полной» подключиться к давлению. Предложения «ввести санкции» тут – дипломатический ход, за которым стоит послание: «Понятно, что не поддержите нас, ну так хоть не поддерживайте Россию». Для таких просьб у заокеанских буржуев есть некоторые экономические основания.

Ведь США – крупнейший торговый партнер Поднебесной! Слегка ограничить свой бизнес с Россией Китай может быть соблазнен, например, обещанием открыть для китайских товаров новые американские рынки, создать в КНР новые технологические лаборатории и т.п.

И выгоды не только экономические. США могут поддержать КНР в японо-китайском споре, уменьшить градус критики нарушений прав человека в Китае, и т.д. Двум благородным донам найдется, какими обменяться любезностями!

Поэтому чего реально стоит бояться, так это тихого, без аккомпанементов «крымских» порицаний и осуждений ограничения поставок к нам китайского оборудования; роста процентных ставок по китайским кредитам, вообще «мягкого» устранения КНР от того, чтобы затыкать в российской экономике дыры, оставшиеся после ухода Штатов. Впрочем…

Ситуация работает на нас

При этом, кажется, на сегодняшний день поводов для опасений все же немного. Оставив в стороне споры о действительной правомерности присоединения Крыма Россией, заметим, что «валить» друг друга всерьез КНР и РФ просто невыгодно. Нам – невыгодно в большей степени, но и китайцам…

Стратегически, тяготение РФ и Китая друг к другу, создание в тихоокеанском регионе блока, противоположного атлантическому – тренд XXI века.

Да, нам много внушали, что США – лишь пыльное пугало времен коммунизма, Китай же – реальный геополитический враг, который рано или поздно предъявит претензии на Дальний Восток. Но что-то пошло не так.

Демографическая экспансия китайцев в Россию кончилась, не начавшись. Сейчас в Поднебесной все острее проступает проблема старения населения, какие уж тут захваты. По некоторым данным, число россиян, постоянно проживающих в КНР, выше, нежели соответствующее число китайцев в России. А вот звериный оскал американского капитализма, в некотором роде, и впрямь совсем не поблек.

Оказавшись в однополярном мире, Штаты усиленно пытаются сохранить статус-кво… и. конечно, действие рождает противодействие. Лао-Цзы негодует.

Де-факто, Россия, «встающая с колен» – не соперник сегодня Срединному Царству. В отличие от Америки. Глобально, это Китай опирается на нас, а не мы на него. Это он – новый второй полюс! И с Западом в лице США надолго этот современный Восток не сойдется, глобус тесен для них двоих. С Россией же – запросто!

КНР уже довольно давно игнорирует санкции и против Ирана: китайские фирмы вовсю заполняют там ниши, которые освобождают компании, поддерживающие санкции.

Идеология – это ничто, бизнес – всё. Китайцы – прагматики.

Русский с китайцем – братья уж век

Но и моральная стороне вопроса – это важно. Китайцы реально поддерживают россиян и симпатизируют им, в отличие от Америки. В конце концов, мы – бывшие строители коммунизма, а они – мировой жандарм с санкциями. А то, что Крым наш, ну, что ж… у Китая вот тоже Тайвань есть, не говоря уже о Тибете. Китай не одобряет практики, когда "при каждом удобном случае ставится вопрос о применении санкций". (А если с начала прошлого века и до начала 90-х гг. США применяли инструмент экономических санкций около полусотни раз, то уже с 1993 по 2002 г. – более 60 раз).

Ясно, причем, что взаимное тяготение РФ и Китая – дело давнее. «Такие вопросы, товарищ посол, с кондачка не решаются»: ситуация с Украиной, газом и санкциями только ускорила подписание некоторых договоренностей, заставила стороны четче обозначить свои позиции. Стратегически, курс на сближение был взят давно и остается неизменным с эпохи Ельцина, если не СССР.

Азиатский регион вообще не горит желанием бичевать Россию. Гораздо интереснее попытаться заработать на сложившейся ситуации.

Так, очевидно, откажется от санкций Сеул, поскольку в планах Южной Кореи ограничение торговли с РФ совсем не входит, да и на Пхеньян мы какой-никакой, а рычаг воздействия; воздержится и Сингапур. Индия даже Крым одобрила. Наиболее жестко действует и высказывается Япония (член «семерки»), но и в ее действиях очевидно стремление «не обострять».

Вокруг КНР, но отнюдь не только благодаря ей, при активном участии нашей страны действительно формируется новый большой, «долгоиграющий» блок. Доказательство этому –молчаливый нейтралитет наших партнеров по БРИКС в развернувшейся информационной войне , последний саммит и соглашение о создании Банка развития – альтернативы Всемирному банку и МВФ, со штаб-квартирой в Шанхае. Как говорил Гэндальф: «Вижу, наши собираются!»

Не будем забывать и о, скажем так, схожести некоторых внешнеполитических привычек Китая с российскими. Если Америка, как хищник, развалившийся на весь континент, практикует за океаном запуск «бархатных революций», чтобы затем снимать сливки, Россия и КНР – два мастодонта, окруженных слабенькими соседями.

Исторически их «повадки» довольно схожи, и сколько бы ни шла речь о гуманистических идеалах, циничный геополитический интерес говорит, что когда у большой страны есть возможность стать еще больше – страна часто это проделывает, неважно, Восток она, Запад или где-то посередине. Санкции конца XX в. не заставили Поднебесную «выплюнуть» Тибет, и не секрет, что, например, острова Южно- и Восточно-китайского морей являются для КНР столь же аппетитным куском, как для нас Крым, который «исторически всегда был частью России». В этом аспекте наблюдать текущую ситуацию для Китая может быть очень познавательно.

Яблочный спас из Китая

А одной из первых больших попыток Китая нагреть руки на санкциях (и на российской «ответке») будет планируемое открытие на российско-китайской границе – в уезде «Дуннин» трансграничной зоны торговли овощами и фруктами. Объем инвестиций –60 млн. юаней, цель – прямой экспорт овощей и фруктов в Россию. В зоне «Баожун», занимающей 70 тыс. кв. м, где 30 тыс. кв. м – склад, будет происходить сбор и распределение грузов, осуществляться формирование цены, таможенный контроль и непосредственная отправка товара. Время таможенного оформления на КПП Дуннин будет заметно сокращено. Оставленную на складе продукцию перед пресечением границе можно будет не проверять второй раз. В конце года планируется запуск еще одной такой же площадки, строительство которой ведет корпорация «Дили». …А вы говорите, польские яблоки…

Кстати, хотя ряд чрезмерно патриотических изданий уже радуется уходу с рынка западных «овощам с пестицидами и мяса с антибиотиками», не стоит забывать о том, что как раз китайские фрукты и овощи зачастую выращиваются в условиях отвратительной экологии и безбожно «напичканы» пестицидами. Увы, в этом-то отношении оздоровления русской нации ждать как раз не приходится.

Начинает засматриваться на алчущую organic food КНР и Европа, по которой ударили санкции. Так, латвийские фермеры будут рады продавать в Поднебесную свое чудесное, экологически чистое молоко, которое в КНР может стоит до 8 евро за литр.

Что ж, Китай будет любезно раскланиваться с обеими сторонами, возможно, где-то что-то слегка ограничив де-факто, а глобально – будет действовать так, чтобы иметь возможность торговать «и туда и туда». Не самый плохой вариант в нашем жестоком мире.

Павел Степаненко

Президент Ирана Хасан Роухани заявил, что новые санкции США против Исламской Республики являются агрессией в отношении его народа, и пообещал, что его администрация "будет жестко выступать против тех, кто ввел это эмбарго", передает в субботу агентство FARS.

В пятницу стало известно, что американские власти наложили новые санкции на 25 человек и организации, в том числе транспортные фирмы, авиакомпании и шесть банков, подозреваемых в оказании помощи иранской ядерной программе. Вашингтон заявил, что попавшие в новый санкционный список нарушили действующие ограничения в отношении Ирана.

Комментируя введение США новых ограничительных мер против ряда иранских предприятий, Роухани заявил, что его администрация "не намерена терять и минуты на пути преодоления последствий новых санкций" и сделает все возможное для того, чтобы успешно им противостоять".

Израиль, США и ряд других стран Запада обвиняют Иран в попытках разработать ядерное оружие под прикрытием программы мирного атома. Тегеран все обвинения отвергает, заявляя, что его ядерная программа направлена исключительно на удовлетворение потребностей страны в электроэнергии. США ввели в отношении Ирана санкции по линии ООН и двусторонние санкции, которые уже нанесли существенный ущерб экономике страны.

В соответствии с принятым 24 ноября 2013 года в Женеве совместным планом действий стороны — "шестерка" международных посредников и Тегеран — должны были до 20 июля согласовать документ, гарантирующий исключительно мирный характер ядерной программы Ирана, в обмен на снятие международных санкций с Исламской Республики. В целом документ действует не более года с момента подписания, значит, соглашение должно быть выработано не позднее 24 ноября 2014 года.

Власти США ввели санкции в отношении российского "Азия Банка" (прежнее название — Химэксимбанк) в рамках мер против компаний, которые Вашингтон считает причастными к развитию иранской ядерной программы или содействии Ирану в уклонении от введенных ранее санкций.

Банк фигурирует на сайте Минфина США в перечне компаний, добавленных в санкционный список 29 августа. По данным американской стороны, офис банка находится на улице Ильинка в Москве.

Банк был создан в 1995 году рядом предприятий нефтехимической отрасли под названием Азия-банк, в 1997 году переименован в КБ "Химэксимбанк". В 2014 году банк был переименован в "Азия Банк" ("Asia Bank"). Номер лицензии банка и другие реквизиты остались без изменения.

Санкции введены также в отношении Организации оборонных инноваций и исследований (Тегеран), Института исследований ядерных технологий (Тегеран), ряда иранских компаний, а также Goldentex FZE (ОАЭ) и Dettin SpA (Италия).

Кроме того, в списке оказался Kafolatbank из Таджикистана.

Одновременно с введением новых санкций представитель Совета национальной безопасности США Кейтлин Хейден заявила, что Вашингтон остается приверженным выполнению совместного плана действий, поиску мирного и всеобъемлющего решения иранской ядерной проблемы.

В дни отмечаемой в Иране Недели правительства в шахрестане Миандоруд провинции Мазендеран в присутствии министра промышленности, рудников и торговли Мохаммеда Резы Нематзаде состоялась официальная церемония по случаю ввода в эксплуатацию завода металлургической компании «Фуладе ираниан» по производству арматурного прутка и другой металлургической продукции.

На данный момент производственная мощность названного завода составляет около 800 тыс. т стального прутка в год, а с вводом в эксплуатацию через несколько месяцев следующей очереди предприятия его производственная мощность достигнет 1,4 млн. т упомянутой продукции. Строительство завода началось в 2012 году, и примерно 40% валютных средств в проект было инвестировано правительством.

В ходе упомянутой церемонии Мохаммед Реза Нематзаде отметил, что сегодня проектирование и производство оборудования для металлургических предприятий получило должное развитие в самом Иране и, как ожидается, промышленники будут использовать на своих предприятиях оборудование отечественного производства.

В ходе состоявшейся в Москве встречи заместителя директора Организации по атомной энергии Ирана по международным вопросам Бехруза Камалванди с заместителем генерального директора Госкорпорации «Росатом» Николаем Спасским обе стороны подтвердили необходимость расширения сотрудничества между Тегераном и Москвой в области использования ядерной энергии в мирных целях.

Прибывший в Москву во главе делегации Организации по атомной энергии Ирана Бехруз Камалванди и Николай Спасский обменялись мнениями по самым разным вопросам сотрудничества между двумя странами в области мирного использования ядерной энергии, и на их встрече присутствовал также посол Ирана в России Мехди Санаи.

Следует напомнить, что ранее директор Организации по атомной энергии Ирана Али Акбар Салехи заявлял о том, что с российской стороной ведутся переговоры о строительстве новых атомных энергоблоков в Бушере. Россия также подтверждает свою готовность к расширению сотрудничества с Ираном в области использования ядерной энергии в мирных целях.

Сегодня, 29 августа, на Бушерской АЭС в присутствии директора Организации по атомной энергии Али Акбара Салехи введена в эксплуатацию первая очередь опреснительной станции, и, как заявил исполнительный директор проекта по строительству Бушерской АЭС Джафари, производственная мощность этой очереди позволяет ежедневно получать до 5 тыс. куб. м пресной воды, а производственная мощность второй очереди опреснительной станции должна составить 10 тыс. куб. м воды в день.

Джафари сообщил, что из названных 5 тыс. куб. м около 3,7 тыс. куб. м воды будут использоваться для нужд 5 тыс. человек, проживающих в районе Бушерской АЭС, а остальное количество – для производственных нужд самой АЭС.

По словам Джафари, вода Персидского залива отличается высокой соленостью, и на опреснительной станции используются новые способы обработки морской воды, которая опресняется в шесть этапов. Реализация проекта по строительству опреснительной станции началась в феврале этого года. Вторая очередь станции в случае достаточного финансирования будет введена в эксплуатацию в следующем году.

Джафари также отметил, что при Бушерской АЭС планируется построить еще две опреснительные станции производственной мощностью 200 тыс. куб. м пресной воды в день и вода с этих станций будет уже использоваться для обеспечения потребностей города Бушер.

Следует отметить, что подобные опреснительные станции построены на иранских островах Киш и Кешм, а также в Саудовской Аравии.

Исламская Республика Иран разрабатывает инновационные центрифуги для обогащения урана. За разработками и соблюдением положений предварительного Женевского соглашения наблюдают эксперты МАГАТЭ. Как стало известно Iran.ru, глава Организации по атомной энергии ИРИ Али Акбар Салехи отметил, что новые устройства успешно прошли тестирование.

Центрифуги нового поколения "ИР-8" имеют 24 рабочих элемента по разделению изотопов, заявил Салехи. По сообщениям главы ОАЭИ, министерство здравоохранения Ирана сделало заказ на создание 10 специальных медицинских центрифуг, которые совершают до 40 тыс. оборотов в минуту, что позволяет производить лекарства и вакцины. В будущем ИРИ в медицинских целях планирует начать производство центрифуг, совершающих до 80 тыс. оборотов в минуту.

Напомним, что Иран реализует новый проект в сфере атомной энергетики в рамках предварительного Женевского соглашения, которое было достигнуто между ИРИ и странами "шестерки" , заключенного 24 ноября 2014 года. Очередной раунд переговоров по иранской мирной ядерной программе должен состоятся до 24 ноября текущего года.

Заместитель министра нефти, генеральный директор Иранской компании по производству и распределению нефтепродуктов Аббас Каземи заявил, что Иран вышел на уровень самодостаточности в области производства дизельного топлива и недавно начал экспортировать его в Афганистан и Ирак. На данный момент принимаются меры к увеличению объемов экспортных поставок этого вида топлива.

Затем Аббас Каземи сообщил о том, что в возглавляемой им компании планируется увеличить объемы производства дизельного топлива, соответствующего экологическому стандарту «Евро 4», для обеспечения таким топливом крупных иранских городов. Сегодня в четыре города, Тегеран, Мешхед, Карадж и Арак, ежедневно доставляется в среднем по 24 млн. литров дизельного топлива стандарта «Евро 4».

Генеральный директор компании Иранские железные дороги (ИЖД) Мохсен Пурсейед Агаи в ходе недавней пресс-конференции затронул вопрос о том, что железнодорожные проекты распределены по приоритетности. По его словам, это связано с тем, что бюджетных средств правительства не хватает на то, чтобы одновременно начать строительство всех 9 тыс. км железных дорог, которые предстоит проложить в ближайшее время. Для того, чтобы как-то ускорить процесс реализации железнодорожных проектов, ИЖД была вынуждена определить для Иранской компании по строительству и развитию транспортной инфраструктуры, которая занимается прокладкой железных дорог, приоритетные проекты.

Глава ИЖД отметил, что к числу таких приоритетов относится железная дорога Мийане – Тебриз. С завершением ее строительства время, в течение которого поезда будут преодолевать расстояние между Тегераном и Тебризом, существенно сократится и, что еще важнее, у Ирана появится возможность осуществлять транзитные перевозки грузов в Восточную Европу железнодорожным транспортом.

Вместе с тем, строительство этой приоритетной железной дороги ведется уже более 10-ти лет. В настоящее время производится отсыпка ее железнодорожного полотна, т.е. до завершения строительства железной дороги еще далеко.

По данным Иранской компании по строительству и развитию транспортной инфраструктуры, по завершению строительства железной дороги Мийане – Тебриз общей протяженностью около 200 км время поездки из Тегерана в Тебриз сократится до пяти с половиной часов, а в случае ее электрификации оно может быть еще больше сокращено. Для того, чтобы соединить Тегеран с Тебризом по кратчайшему пути, предстоит построить 7 тоннелей и 21 крупный мост. Пассажирские поезда будут следовать по железной дороге со скоростью до 160 км/час, а грузовые – до 100 км/час.

«Багдадский фронт» Тегерана – это противоядие от ИГИЛ

После казни журналиста Джеймса Фоули теми, о ком он собирался писать позитивные репортажи как о «борцах с кровавым режимом Башара Асада» − для чего он и поехал в Сирию − Запад «внезапно прозрел», а американские политики заговорили о новой глобальной угрозе для США и остального мира – Исламском государстве. Говорят об этом много, со вкусом, перебирая всевозможные варианты. Тегерану не до участия в этих дискуссиях – сегодня он практически в одиночку решает и вопросы о борьбе с боевиками ИГИЛ, и вопросы создания региональной антитеррористической коалиции.

Три года, с момента начала мятежа в Сирии, усилиями западных держав и их ближневосточных клиентов переросшего в интервенцию джихадистов, руководство Исламской республики на всех уровнях, с международных трибун и в ходе двухсторонних консультаций предупреждало мир об опасности, которую несет в себе двуличная игра США и их союзников на Ближнем Востоке, в Сирии, Леванте и Ираке. Три года совместно с Россией Иран пытался продавить в ООН резолюцию о перекрытии каналов финансирования террористических группировок, в том числе через запрет приобретения у них нефти с попавших под их контроль месторождений в той же Сирии, а кроме того в Ливии и Нигерии. Три года Тегеран пытался донести до Запада простую истину о том, что в ряды джихадистов вливаются все новые и новые боевики из «благополучных» Европы, Саудовской Аравии, Турции, что «сирийский джихад» как магнитом притягивает к себе экстремистов из Иордании, Йемена, Туниса, Алжира и Египта. И получив боевой опыт в Сирии, вся эта «горючая масса» непременно вернется туда, откуда пришла, принеся войну в свои страны.

Иногда находились «трезвые головы», которые соглашались с подобной оценкой. На прошлогодней конференции Джеймстаунского фонда, где ‎собрались эксперты по борьбе с терроризмом, сенсацией стало выступление генерала Майкла Хейдена, возглавлявшего до 2009 года ЦРУ, который прямо заявил собравшимся: «Я должен сказать вам в этот момент, как бы ужасно это не прозвучало, мне бы хотелось, ‎чтобы исходом конфликта стала именно победа Башара Асада, как наилучший из наихудших ‎возможных выходов». Стоит вспомнить и опубликованный в это же время доклад международного центра изучения радикализма при Лондонском королевском колледже, в котором говорилось о том, что за два с половиной года в Сирию прибыли до 11 тыс. суннитов, чтобы принять участие в боях против режима Башара Асада. 70% из них прибыли из других ближневосточных государств, еще 18% — из Европы, в основном, из Франции и Великобритании. А «всего в рядах воюющих в Сирии суннитских группировок, большая часть которых была так или иначе связана с «Аль-Каидой», − говорилось в докладе, − «можно найти представителей 70 стран».

Почему Иран не восторгается подвигами американских ВВС

Ни предупреждения Тегерана, ни выводы собственных специалистов Запад услышать не захотел. Он, Запад, был занят другим – стремясь ограничить влияние Ирана в регионе и разгромить Хезбаллу, США, Саудовская Аравия и Израиль реализовывали план дестабилизации Сирии. Сегодня известны имена тех, кто этот план создавал − Джефри Фелтман, бывший посол США в Ливане, а ныне крупный чиновник в ООН, принц Бандер бен Султан – тогдашний руководитель саудовской спецслужбы, эмир Катара, высшие должностные лица турецкой, британской и французских разведок. Каждый из этих «игроков сирийской партии» персонально является соучастником и создания ИГИЛ, и тех преступлений, которые творили ее боевики на сирийской территории.

Доигрались. И выпущенного ими на свободу зверя они пытаются сегодня загнать в клетку точечными авиаударами по позициям исламистов в Ираке. Проку от этих «бомбовых припарок» чуть больше чем никакого, и здесь совершенно прав спикер иранского парламента Али Лариджани, сказавший на днях: «Авиаударами ИГИЛ не уничтожить и не остановить», поскольку причина успеха исламистов кроется совершенно в другом. И в Тегеране, единственной из столиц государств, «завязанных» на ближневосточной ситуации, существует сегодня, во-первых, четкое понимание путей ликвидации исламистской угрозы, а во-вторых, политическая воля к реализации планов борьбы с дестабилизацией региона.

«Иран стал первой страной, которая оказала нам помощь оружием и боеприпасами для отражения атак исламистов», − заявил Масуд Барзани 26-го августа после встречи с прибывшим в Эрбиль, столицу Иракского Курдистана, министром иностранных дел Исламской республики Джавадом Зарифом. Стремление курдов к независимости и создание ими на территории Иракского Курдистана своего государства никакого восторга, и уж тем более поддержки, в Иране не вызывает. Но сегодня это уже вторично, сегодня Тегеран направляет курдам оружие, а в частях Пешмерга появились иранские военные советники. Здесь нет никакого противоречия или непоследовательности, поскольку сейчас Эрбиль является своеобразным «буфером» между Ираном и ИГИЛ, споры и нюансы о будущем Иракского Курдистана на время отложены − до тех времен, когда будет разгромлен общий враг.

Проведенные Зарифом переговоры с Масудом Барзани, а до этого серьезные консультации с шиитскими лидерами Ирака, являются этапом по созданию в регионе антитеррористической коалиции, причем коалиции нового типа, в которой будут участвовать не столько государства, сколько негосударственные образования. По сути – это не столько традиционная коалиция, которые, например, создавали Штаты для вторжения в Ирак или Афганистан, сколько общественный фронт, в составе которого люди разных национальностей и вне зависимости от принадлежности к суннитам, шиитам, алавитам, язданитам или кому-то еще, встанут против террористической чумы, пришедшей на их земли.

ИГИЛ, мутант аль-Каеды

«Исламское государство», создаваемое боевиками ИГИЛ, разумеется не носит того ужасающего, с истерично-апокалиптическими нотками, характера, который пытаются придать ему западные политики. Но угрозу для региона в себе она таит немалую, поскольку ни одного дня руководство ИГИЛ не пыталось скрывать, что их стратегическая цель – создание Халифата на части сирийской и иракских территорий, от Алеппо на северо-западе Сирии до провинции Диала на востоке Ирака. Для начала… Потому как в перспективе экспансии – весь Левант, то есть Ливан, Иордания, оккупированные Израилем палестинские территории и даже часть Египта.

ИГИЛ как организованная сила «состоялась» на трех вещах:

- поддержке финансами и оружием от саудитов, Катара и спецслужб США, Британии, Франции и Турции;

- серьезном военно-административном опыте, полученном сначала в Сирии, а затем отточенном в Ираке;

- финансовых поступлений от продажи контрабандной нефти, сначала с сирийских, а теперь и с иракских месторождений, в результате чего ее финансовые активы оцениваются сегодня в миллиард долларов США.

Но главная опасность ИГИЛ заключается в ее стремительной мутации, превращении из чисто террористической в политическую с элементами административной структуры. Руководство ИГИЛ «творчески» впитала в себя и приспособила к своим нуждам опыт других движений и организаций: от афганских талибов до ХАМАСа. Сирийский опыт строителей «Исламского государства» не исчерпывается исключительно военной сферой. В боях с правительственными войсками и отрядами «светской оппозиции» ИГИЛовцы научились выстраиванию союзов с суннитскими общинами, научились использовать материальные стимулы и создавать системы социальной помощи местному населению в обмен на его, населения, лояльность. От афганских талибов ИГИЛовцы взяли тактику «теневых администраций», контролирующих территорию даже при наличии на ней правительственных войск. Пока основные силы боевиков заняты боевой и террористической деятельностью, реальный контроль за территориями осуществляют подпольные ячейки исламистов, в распоряжении которых имеются необходимые средства и для вербовки новых рядовых бойцов, и для оказания материальной помощи страдающему от войны местному населению, и для осуществления административных функций.

Сведения о средневековой жестокости боевиков, их фанатичной преданности тому, что они считают «исламом», их абсолютной нетерпимости к «неверным» − часть информационного оружия, которым искусно пользуются ИГИЛовские пропагандисты для психологического давления на противника. Когда же возникает необходимость – например, поддержание работы нефтяных скважин – боевики забывают о «фанатизме и нетерпимости», обещая инженерам и техническим специалистам материальное вознаграждение, безопасность семьям, и даже не обращают внимания на конфессиональные различия.

«Багдадский фронт» Тегерана - это серьезная услуга и России?

Совершенно очевидно, что ИГИЛ в ее нынешнем, «мутировавшем» варианте, бомбежкой с воздуха не победить, и действия американских ВВС – это скорее признак внешнеполитической импотенции Обамы, чем реальная нацеленность на решение проблем борьбы с терроризмом. На самом деле, сегодня Иран – единственное государство, которое нашло верный путь в борьбе с ИГИЛ и в создании новой архитектуры антитеррористической безопасности в регионе. Но в Тегеране понимают и то, что какое-либо сотрудничество с США в борьбе с ИГИЛ не только бесперспективно, – ведь не будут же США бомбить саудитов и катарцев, вводить санкции против турок, французов и англичан – но и опасно. Поскольку птицей в клетке бьется в головах западного истеблишмента подленькая мысль – под прикрытием борьбы с ИГИЛ нанести сокрушительный удар по Башару Асаду и наконец-то поставить точку в «битве за Дамаск».

В американских масс-медиа все чаще появляются намеки на то, что, дескать, Башар Асад никогда по серьезному не боролся с ИГИЛ, что между исламистами и Дамаском существуют некие секретные соглашения «о разделе влияния». Зная изощренность западной пропагандистской машины, поднаторевшей в изготовлении фальшивок об Иране и Сирии, ничуть не удивительным будет появление в скором времени «достоверных фактов» о сговоре Башара Асада с ИГИЛ, совершенном с одобрения руководства Корпуса стражей исламской революции Ирана и при посредничестве лично командующего бригадой «аль-Кодс» генерала Касема Сулеймани.

Совершенно очевидно, что обсуждаемая сейчас в Вашингтоне идея удара по позициям ИГИЛ в Сирии – это идея со «вторым дном». «Иностранное вмешательство с воздуха может помочь в замедлении продвижения ИГИЛ и снижении его боевых возможностей. Но наиболее эффективный способом уничтожения ИГИЛ будут совместные усилия хорошо вооруженных сирийских повстанцев и американо-союзнических ВВС, скоординированные операции для разгрома исламистов и установления контроля над захваченной ими территорией», − достаточно откровенно пишет Джеффри Уайт, бывший старший офицер военной разведки США, а ныне сотрудник влиятельного аналитического центра в Вашингтоне.

Подобные планы – это не только удар по иранской идее регионального общественного фронта, но и угроза российским интересам на Ближнем Востоке, да и не только там. «Связанная» украинским вопросом, Москва все же находит возможность участвовать в борьбе против наступления джихадистов. И дипломатические усилия по принятию резолюции по борьбе с финансированием террора, и непосредственная военная помощь Ираку в борьбе против ИГИЛ – доказательства того, что руководство России в лице Президента, министра иностранных дел и отечественных «силовиков» прекрасно отдают себе отчет в опасности складывающейся ситуации.

*******

Здесь все достаточно просто – Запад не ставит вопрос об уничтожении ИГИЛ. Его вполне устроит некое «исламистское квазигосударство», которое будет направлять агрессию джихадистов в нужном направлении – против Сирии, Хезбаллы, Ирана, Центральной Азии и российского Кавказа. Заодно и своих союзников, тех же саудитов, короля Иордании, все больше стремящегося к самостоятельности Эрдогана, будет чем припугнуть. Для России это абсолютно неприемлемо, а потому необходимо срочно самым серьезным образом изучить вопрос о том, чем и как Россия может помочь Тегерану в его борьбе на «багдадском фронте».

Игорь Панкратенко,

Специально для Iran.ru

Министр энергетики Ирана Хамид Читчиян во время встречи в Тегеране с генеральным директором Международного агентства по возобновляемой энергии (IRENA) Аднаном Амином сообщил, что в рамках новой политики по развитию электроэнергетики Ирана в стране расширяется строительство электростанций, работающих за счет сжигания мусора. При этом учитываются проблемы, связанные с чрезмерных накоплением мусора и отходов в городах на побережье Каспия, и именно здесь, в основном, растет количество таких электростанций.

На указанной встрече состоялось обстоятельное обсуждение вопросов, связанных с развитием в Иране экологически чистой энергетики. Хамид Читчиян, в частности, отметил, что министерством энергетики придается особое значение гидроэлектростанциям. На данный момент на таких электростанциях вырабатывается около 15% производимой в Иране электроэнергии (примерно 10,6 тыс. МВт), и, в основном, крупные ГЭС сосредоточены на юго-западе страны.

В северо-западных районах Ирана имеется хороший потенциал для строительства геотермальных электростанций. Сейчас в этих районах проводятся буровые работы в рамках электроэнергетических проектов, а через несколько дней состоится тендер на установку на геотермальной электростанции турбины мощностью 5 МВт. Кроме того, в разных районах страны устанавливаются ветряные турбины для производства электроэнергии. Таким образом, к числу приоритетов в деле развития иранской электроэнергетики относится строительство ветряных, солнечных, геотермальных электростанций и электростанций, работающих за счет сжигания мусора и отходов.

Следует отметить, что недавно директор Организации по новым видам энергии Ирана Юсеф Армудели сообщил о начале обратного отсчета перед вводом в эксплуатацию первой в Иране электростанции в Кахризаке (пригород Тегерана) мощностью 3 МВт, работающей за счет сжигания мусора. Кроме того, на данный момент ведется строительство еще нескольких таких электростанций: в Ноушехре (провинция Мазендеран) мощностью 3 МВт, в Тонекабоне (провинция Мазендеран) мощностью 3 МВт и в Реште (провинция Гилян) мощностью 5 МВт.

27 августа состоялось заседание иранского кабинета министров под председательством президента Хасана Роухани, на котором был обсужден целый ряд важных вопросов и утверждены несколько предложений исполнительных органов власти.

На названном заседании, в частности, принят законопроект, согласно которому в портах Джаск и Бушер, расположенных соответственно в провинциях Хормозган и Бушер, будут созданы торгово-промышленные свободные экономические зоны (СЭЗ), а в провинции Альборз – особая экономическая зона (ОЭЗ), специализирующаяся в области производства лекарственных препаратов.

Генеральный директор иранской нефтяной компании «Хазар» Али Осули сообщил, что предварительные исследования и поиски места для бурения разведочных скважин в провинции Голестан завершены и в самое ближайшее время начнется бурение скважин в приграничных с Туркменистаном районах названной провинции.

По словам Али Осули, процесс геологоразведки в провинции Голестан продолжится, и в этой связи будет проводиться соответствующий тендер для выбора подрядчика для буровых работ на исследуемых территориях. При этом глава компании «Хазар» выразил надежду на то, что уже до конца года появится положительная информация о результатах геологоразведки.

Ранее директор департамента геологоразведки компании «Хазар» Юсеф Этемади сообщал о завершении сейсмической разведки в приграничных районах провинции Голестан. По его словам, результаты этой разведки свидетельствуют о вероятном наличии в этих районах значительных запасов природного газа. Как подчеркивал Юсеф Этемади, Иранская национальная нефтяная компания уделяет особое внимание проведению разведки и разработке месторождений, расположенных в приграничных районах и находящихся в совместной собственности с соседними странами, и компания «Хазар» также следует этому приоритету.

Генконсул Ирана в иракской Басре Мохаммед Реза Мохтасабади во время встречи с губернатором провинции Хузестан Абдолхосейном Моктадаи заявил о необходимости расширения совместной торгово-экономической деятельности между провинцией Хузестан и иракскими провинциями Басра и Майсан. По словам дипломата, имеются самые благоприятные условия для сотрудничества между названными иранской и иракскими провинциями в области экспорта инженерно-технических услуг, торговли и туризма.

М.Р.Мохтасабади подчеркнул, что укреплению связей с соседними иракскими провинциями во многом способствует политика Ирана в связи с событиями в Ираке и Сирии и подрывной деятельностью террористических группировок в регионе.

Абдолхосейн Моктадаи, в свою очередь, заявил о готовности провинции Хузестан к дальнейшему укреплению торгово-экономических связей с соседними иракскими провинциями, прежде всего в таких областях как поставки сельскохозяйственной продукции и экспорт инженерно-технических услуг. В этой связи в течение последнего года проведены многочисленные рабочие встречи между губернаторами и специалистами провинции Хузестан и соседних иракских провинций с целью укрепления торговых связей, устранения препятствий, затрудняющих инвестиционную деятельность иранских компаний в Ираке, и развития экспорта.

Новый генеральный консул Афганистана в провинции Систан и Белуджистан Никпур во время встречи с губернатором названной иранской провинции заявил, что в Афганистане никогда не забывают, с какими теплыми чувствами относятся к афганскому народу и правительству в Иране. Афганистан всегда выступал и выступает за расширение торговли с Ираном.

Афганский дипломат подчеркнул, что Афганистан готов сотрудничать с провинцией Систан и Белуджистан во всех областях. По его словам, большим потенциалом в плане осуществления транзитных перевозок, развития туризма и расширения инвестиционного сотрудничества обладает иранская свободная экономическая зона (СЭЗ) «Чабахар». Она имеет прямой выход к международным водам мирового океана, и через нее проходит безопасный и наиболее короткий маршрут для транзитных поставок товаров в Афганистан и страны Центральной Азии. В этой связи Афганистан хотел бы активизировать торговлю с Ираном с использованием расположенного в названной СЭЗ морского порта Чабахар, о чем неоднократно заявляло и афганское правительство.

Уникальная детская школа искусств № 13 им. И.Ф. Стравинского будет введена в эксплуатацию к Дню города.

В настоящее время строители ведут пуско-наладку систем вентиляции и отопления. Школа искусств расположена в Северо-Западном округе (СЗАО) по адресу: ул. Митинская, д. 47, корп. 1 (район Митино). Ранее она представляла собой одноэтажное здание, которое не могло принять всех учащихся. Сегодня школа насчитывает три этажа, имеет верхний технический этаж, техподполье и подвал. В ходе реконструкции полезная площадь строения была увеличена в пять раз за счет возведения двух этажей над существующим зданием и углубления подземной части. Это позволило сэкономить площадь застройки. Общая площадь здания составляет теперь порядка 5 тыс. кв. метров. После открытия школа искусств сможет принимать ежедневно 400 учеников, а всего здесь смогут обучаться порядка 1000 учащихся, сообщили в Департаменте строительства Москвы. Уже в начале сентября здесь начнут работать 47 учебных классов, предназначенных для индивидуальных занятий музыкантов и вокалистов, художников и скульпторов, а также для обучающихся хореографии. Уникальность школы заключается в наличии трех органных залов - двух учебных и одного концертного. Самый крупный орган для школы искусств имени И.Ф. Стравинского строили специалисты австрийской компании «Ригер», которые реконструировали старинный орган в Золотом зале Венской филармонии. Залы для органов оборудованы так, чтобы звучание самого крупного клавишного духового и сложнейшего по своему строению музыкального инструмента отличалось высоким качеством. Для удобства обучения предусмотрена максимальная звукоизоляция стен и полов. Закуплены рояли и пианино признанной в мировом сообществе марки Steinway. После открытия школе будет присуждено звание «Школа Стейнвэй», что предоставляет учащимся такие преимущества, как возможность обмена опытом со старейшими школами мира, участие в проектах и мастер-классах, проводимых компанией. Наша справка Детская школа искусств им. И.Ф. Стравинского обучает талантливых музыкантов и художников. Музыкальные коллективы школы являются лауреатами международных и всероссийских конкурсов, выезжают с концертами за рубеж. Детские художественные работы вошли в каталог фонда «Новые имена» и экспонировались на выставке в Иране и в Германии. Школа носит имя Игоря Стравинского - гениального композитора, одного из основоположников мировой музыкальной культуры ХХ века. Напомним, что 1 сентября в Москве после реставрации откроются три корпуса музыкальной школы имени Гнесиных и музыкальная школа имени Танеева.

Корабль береговой охраны США открыл огонь по иранскому судну в Персидском заливе, передает в среду телеканал CBS со ссылкой на официального представителя 5-го флота ВМС США Кевина Стивенса.

Инцидент произошел примерно в 11.30 по местному времени. По словам Стивенса, внимание моряков с патрульного корабля Береговой охраны США "Мономой", находящего в заливе и привлеченного к выполнению "рутинной операции по обеспечению безопасности на море", привлекла "подозрительная" активность на одной из следовавших неподалеку иранских шхун. Вскоре после установления первоначального контакта с иранским судном, как стало известно, его капитан по какой-то причине прекратил выходить на связь с экипажем "Мономоя".

После этого американские военные моряки направили к шхуне небольшой катер. По словам представителя ВМС США, они стали свидетелями того, как на них наводят один из установленных на иранском судне пулеметов. После чего, как отмечается, в целях самообороны американское судно открыло огонь.

"Экипаж (иранской) шхуны демонстрировал враждебные намерения", — заявил Кевин Стивенс, слова которого цитирует CBS. Он также уточнил, что корабль береговой охраны США сделал лишь один выстрел, подчеркнув, что данная мера была предпринята "исключительно из соображений безопасности".

Есть ли погибшие или пострадавшие в результате случившегося с иранской стороны, телеканал не сообщает.

Ирак: новое руководство и полная неопределенность

Виктор Михин

Полная смена высшего руководства Ирака – президента, премьер-министра и спикера парламента – вызвали немало толков и разговоров среди мировых экспертов по Ближнему Востоку. Прежде всего, встал ряд вопросов – кому это выгодно, кто в этом заинтересован и, самое главное, сумеют ли новые руководители спасти страну от развала, дать отпор главной угрозе – «Исламскому халифату»? Вопросов много, как и ответов, которые нередко зависят от того, к какому лагерю принадлежит тот или иной эксперт.

Вполне очевидно, что пока различные группировки и племена внутри страны в какой-то мере удовлетворены раскладом сил и новым высшим руководством, которое было назначено или выбрано согласно конституции Ирака. На какое-то время затихли разговоры курдов (их представитель-президент) об их стремлении к полной независимости и созданию своего отдельного государства. Новый спикер парламента, представляющий суннитов, тоже в ожидании, какой состав кабинета министров предложит парламенту на утверждение новый премьер-министр (представляющий шиитов)?

И пока все сводится к работе премьер-министра Хайдар аль-Абади и его предложениям по новому составу правительства, которое, как ожидает большинство иракцев, будет более сбалансированным и сумеет общими усилиями вытащить Ирак из той опасной трясины, куда его завел использовавший диктаторские замашки бывший премьер Нури аль-Малики. Он, кстати, до последнего времени пользовался безусловной поддержкой Вашингтона, сменив свои ориентиры только в условиях реальной угрозы американским интересам в этой стране.

Тегеран также поддержал смену премьер-министра, учитывая, что он, согласно конституции, тоже шиит и, по мнению многих экспертов, будет в своей деятельности во многом учитывать интересы иранцев. Интересно высказалась по этому поводу иракская газета «Аль-Рафидейн»: «По всей видимости, премьер Хайдар аль-Абади постарается проводить национальную политику с оглядкой сначала на Тегеран, затем на Вашингтон».

Другая иракская газета «Аль-Заман» написала: «Группировка ИГИЛ не является для нас- иракцев, прошедших не одну войну, неразрешимой проблемой. Главное, чтобы шиит Хайдар аль-Абади сумел сформировать дееспособное правительство, которое работало бы в интересах всех иракцев, а не только, как это было прежде, только в интересах шиитов. Кроме того, он должен провести значительную чистку в органах разведки и других силовых ведомствах, назначив туда компетентных и честных офицеров».

Суннитские лидеры племен в Ираке заявили, что они в принципе поддерживают нового премьер-министра и могут включиться в борьбу против боевиков “Исламского государства”. Али Хатем Сулейман, влиятельный вождь племени в западной провинции Анбар, заявил, что готов работать с Х. аль-Абади, если тот уважает права суннитской общины. Таха Мухаммад аль-Хамдун, представитель суннитских племен и духовный лидер, сказал в интервью агентству Рейтер, что суннитскими представителями по всему Ираку был составлен список требований для нового правительства и все зависит от того, сумеет ли новый премьер-министр пойти навстречу пожеланиям суннитских племен.

Многие зарубежные и отечественные лидеры надеются, что Х. аль-Абади сможет убедить вождей племен перейти на сторону нового правительства, а не поддерживать Нури аль-Малики. Кстати, именно суннитские племена оказали значительную поддержку США в Ираке в 2006 и 2009 годах в разгроме террористической организации “Аль-Каида”.

Начало деятельности нового премьер-министра охарактеризовалось некоторыми успехами в борьбе против боевиков. Так, по данным иракских и мировых СМИ, армии удалось отбить у боевиков дамбу в районе Мосула.

Правда, американский президент Б.Обама, который за последнее время не может похвастаться какими-либо достижениями как во внутренней, так и внешней политике, попытался присвоить Вашингтону лавры этой победы. Он, в частности, заявил, что действия американских военных спасли Ирак от катастрофических последствий, связанных с захватом боевиками крупнейшей в стране плотины. По его словам, США предоставили оружие и дополнительную помощь иракским военным и силам безопасности курдов. «При нашей поддержке силы иракцев и курдов восстановили контроль над плотиной близ Мосула. Если бы ее разрушили, последствия были бы катастрофическими», — заявил Б. Обама. «Действия наших военных позволяют эффективно защищать наш персонал и учреждения в Ираке. За последние дни американские авиаудары остановили продвижение ИГИЛ в направлении города Эрбиль, отбросили террористов», — добавил он. В письме на имя руководителей американского Конгресса он вскрыл подоплёку американских авианалетов, написав, что санкционированные им действия осуществляются “в интересах национальной безопасности и внешней политики США”. В письме также подчеркивается, что они “предприняты в сотрудничестве с правительством Ирака”.

Но следует сказать, что Вашингтон, обжегшись на иракском молоке, ныне дует даже на воду, поставляя в Ирак только незначительное количество вооружения и направив несколько сот военных для защиты многочисленного американского персонала в стране. Кстати, американские поставки вооружений последовали лишь после того, как Россия моментально поставила свои боевые самолеты для борьбы против боевиков. Сами же американские военные не спешат возвращаться в Ирак. Да и нынешнее финансовое положение США под «мудрым» управлением Б. Обамы оставляет желать лучшего. Позицию Вашингтона по Ираку, пожалуй, четко озвучил Стив Хейдеман, аналитик из американского Института мира, который сказал, что борьба против боевиков является задачей центрального правительства в Багдаде, а не Соединенных Штатов.

Кстати, многие отметили, что после долгой спячки в иракском конфликте, Вашингтон вдруг неожиданно проснулся и поспешил с авианалетами, хотя тот же Нури аль-Малики просил об этом несколько месяцев тому назад. В данной ситуации ларчик открывается довольно просто – боевики стали угрожать захватом богатых нефтяных полей на севере страны, в курдском регионе. А здесь за последнее время резко возросли интересы американских монополий, поскольку, в отличие от Багдада, курды предлагают намного более выгодные контракты, учитывая, что они многим обязаны американцам.

Видимо, на сей раз Б. Обама, как и в ливийской войне, предпочитает выдвигать на передовые иракские позиции своих союзников по НАТО. И вот уже министр иностранных дел Германии Франк Вальтер Штайнмайер срочно вылетел в Багдад, где он встретился с президентом Фуад Маасумом и премьер-министром Хайдаром аль-Абади. Иракская пресса сообщила, что на этих встречах немецкий министр подтвердил необходимость мобилизации всех усилий международного сообщества для ликвидации терроризма, который представляет угрозу не только для Ирака, но и для всего региона и мира в целом. Пытаясь поддержать новое руководство страны, он заявил, что цель его визита — проявить солидарность с борьбой Ирака против террористической организации «Исламское государство Ирака и Леванта», за укрепление единства и развитие страны. В интервью «Голосу Америки» он был более откровенен, в частности сказал: «Мы надеемся, что назначенный премьер-министр Ирака сумеет объединить все регионы страны религией, представив всех их в своем правительстве, что просто необходимо для объединения всех тех, кто недоволен нынешним положением».

Более решительно был настроен папа римский Франциск, который поделился с прессой своим мнением по вопросу о ситуации в Ираке. По его словам, международное сообщество вправе остановить «Исламское государство», но это не должно быть решением одной единственной нации. «В этом случае, где есть несправедливая агрессия, я лишь могу сказать, что попытка остановить несправедливого агрессора — это законно», — ответил он на вопрос, одобряет ли он авианалеты со стороны США после того, как боевики вынудили христиан и другие религиозные меньшинства покинуть свои дома в Ираке.

Другими словами, Запад весьма осторожен в отношении иракских событий, не желая, как прежде, вновь попасть в иракский капкан. Пока все дело ограничивается лишь заявлениями солидарности с новым иракским руководством и поставкой незначительного количества вооружений, которые в общем-то кардинально не меняют картину боевых действий. Видимо, как это неоднократно было в прошлом, все будет зависить от высшего руководства страны и самих иракцев, если они хотят покончить с боевиками и тем самым сохранить единство и целостность Ирака.

Глава администрации шахрестана Дизфуль провинции Хузестан Хабиболла Асефи в интервью агентству ИРНА сообщил, что в шахрестане созданы все условия для поставок местной сельскохозяйственной продукции на российский рынок.

По словам Х.Асефи, в Дизфуле состоялась встреча с участием вице-губернатора провинции Хузестан по социально-политическим вопросам и российских инвесторов, в ходе которой достигнута договоренность о поставках названной продукции из шахрестана Дизфуль в Россию. В этой связи специалистам из названного шахрестана и России предстоит обсудить, какая сельскохозяйственная продукция и в каких количествах будет поставляться на российский рынок. Как отметил Х.Асефи, некоторые виды продукции, произведенной в шахрестане Дизфуль, поступят на российский рынок уже в этом году.

Далее глава администрации шахрестана Дизфуль выразил надежду на то, что активный экспорт сельскохозяйственной продукции в Россию и другие страны региона позволит шахрестану Дизфуль избавиться от потерь этой продукции и крестьяне не будут нести убытки.

Х.Асефи напомнил, что шахрестан Дизфуль обладает большим потенциалом в области сельского хозяйства. Здесь производится до 70 видов сельскохозяйственной продукции, и крестьяне шахрестана ежегодно получают около 2 млн. т земледельческой и садоводческой продукции. Местный рынок не в силах поглотить такое количество продукции, и значительная ее часть пропадает.

Х.Асефи подчеркнул, что в шахрестане Дизфуль прилагаются усилия к укреплению торговых связей с другими странами, в частности с соседними, для того, чтобы поставлять на их рынки часть производимой в шахрестане сельскохозяйственной продукции.

По последним данным таможенной администрации Ирана, за первые пять месяцев текущего 1393 года по иранскому календарю (21.03-22.08.14 г.) объем иранской внешней торговли достиг 41 млрд. 620 млн. долларов. За указанный период Иран экспортировал различной продукции на сумму в 19 млрд. 639 млн. долларов и импортировал – на сумму в 21 млрд. 981 млн. долларов. Таким образом, по сравнению с аналогичным периодом прошлого года ненефтяной экспорт вырос на 20,83% и импорт – на 33,58%.

К числу основных видов продукции, поставляемой Ираном на экспорт, относятся сжиженный пропан, метанол и сжиженный бутан, и основными импортерами иранской продукции являются Китай, Ирак, ОАЭ, Афганистан и Индия.

К числу основных видов продукции, импортируемой Ираном, относятся пшеница (4,97% от общего объема импорта), транспортные средства с двигателями внутреннего сгорания объемом двигателя более 1500 куб. см (3,66%), рис (3,47%), кукуруза (2,63%), соевый жмых (2,42%). Основными поставщиками продукции в Иран являются ОАЭ, Китай, Индия, Южная Корея и Турция.

Заместитель министра промышленности, рудников и торговли, директор Организации развития и модернизации горной и горноперерабатывающей промышленности Ирана (ИМИДРО) Мехди Карбасиян сообщил, что в настоящее время на востоке страны ведется разведка полезных ископаемых на площади в 68 тыс. кв. км, и выразил надежду на то, что к концу года эта площадь будет увеличена до 100 тыс. кв. км.

По словам Мехди Карбасияна, разведочные работы на указанной территории ведутся с января этого года в рамках программы по разведке полезных ископаемых на востоке страны, и на данный момент они охватывают часть провинции Хорасан-Резави, провинцию Южный Хорасан и северную часть провинции Систан и Белуджистан.

Как уточнил глава ИМИДРО, упомянутой программой предусматривается проведение разведки полезных ископаемых на территории площадью около 200 кв. км. Это примерно в два раза превышает территорию, на которой проведена геологическая разведка за последние 100 лет. Реализация программы началась в северной части так называемого восточного пояса, в которой находятся богатые запасы железной руды, и затем работы будут продолжены в юго-восточных районах.

Мехди Карбасиян сообщил, что на данную программу выделено в общей сложности 1,2 трлн. туманов (примерно 385 млн. долларов при курсе 31,2 тыс. риалов за 1 доллар) и в ее реализации принимают участие соответствующий департамент министерства промышленности, рудников и торговли, ИМИДРО и Организация геологии и геологической разведки. Обнаруженные новые запасы полезных ископаемых, таких как железная руда, золото, каменный уголь, редкоземельные металлы, медь и др., должны обеспечить сырьевыми материалами все проекты в области горноперерабатывающей промышленности на период до 2025 года.

Генеральный директор компании «Парс ходроу» Насер Ага Мохаммади на торжественном заседании по случаю проводимой в Иране Недели правительства заявил, что зарубежные компании проявляют большую заинтересованность в расширении своего присутствия в иранском автомобилестроении.

По словам Насера Ага Мохаммади, иранское правительство постоянно прилагает усилия к отмене санкций в отношении промышленности и к нормализации международной обстановки, и одним из результатов этих усилий стало пополнение модельного ряда продукции автопромышленной группы САЙПА новыми автомобилями и расширение сотрудничества с несколькими известными зарубежными компаниями в области производства автомобильной техники на иранских автозаводах.

Насер Ага Мохаммади отметил, что с начала прошлого года производители автомобильных запчастей и комплектующих сталкивались с серьезными проблемами и многие специалисты отрасли оставались без работы. Сегодня же ситуация существенно изменилась, и в автомобилестроении наблюдается переход от стабилизации к расширению производства.

Глава компании «Парс ходроу» подчеркнул, что иранское автомобилестроение обладает большим потенциалом. Данная отрасль занимает важное место как в самом Иране, так и на всем Ближнем и Среднем Востоке. Она весьма привлекательна для зарубежных компаний, которые хотят участвовать в производстве автомобильной техники в Иране.

Насер Ага Мохаммади подчеркнул, что в случае продолжения содействия автомобильной промышленности ситуация в отрасли в ближайшие годы будет оставаться вполне удовлетворительной.

В дни проводимой в Иране Недели правительства в Бендер-Аббасе состоялась официальная церемония начала строительства специализированного терминала по экспорту сельскохозяйственной и рыбной продукции.

В ходе названной церемонии губернатор провинции Хормозган Джасем Джадери заявил, что первый специализированный терминал, оборудованный холодильными установками, вместимостью около 25 тыс. т сельскохозяйственной и рыбной продукции будет построен исключительно на средства частного сектора, без какой-либо помощи со стороны правительства.

По словам губернатора, первая очередь терминала вместимостью около 5 тыс. т продукции будет введена в эксплуатацию уже к концу этого года (к марту 2015 года), и работу на нем в конечном итоге должны получить 285 человек.

Джасем Джадери подчеркнул, что с учетом потенциала и возможностей провинции Хормозган такой терминал ей крайне необходим. Он будет способствовать дальнейшему развитию ненефтяного экспорта не только в Хормозгане, но даже и в соседних провинциях.

Следует напомнить, что площадь сельхозугодий в провинции Хормозган составляет 154 тыс. га, на которых ежегодно производится около 2,2 млн. т земледельческой и садоводческой продукции, причем провинция специализируется на внесезонном производстве овощей и зелени. Кроме того, в провинции добывается более 143 тыс. т рыбы в год, и по производству рыбной продукции она занимает первое место в стране.

В провинции Хормозган производится органически чистая садоводческая продукция. Она славится своими финиками и цитрусовыми. Кроме того, здесь ежегодно производится около 1,6 млн. т внесезонной сельскохозяйственной продукции. В провинции насчитывается четыре международных аэропорта: в Бендер-Аббаса, Бендер-Ленге и на островах Кешм и Киш, на которых, между прочим, созданы свободные экономические зоны, и это представляется весьма важным преимуществом провинции Хормозган в плане осуществления экспортных поставок сельскохозяйственной продукции воздушным транспортом.

Первый специализированный терминал по экспорту сельскохозяйственной и рыбной продукции строится в 15 км от Бендер-Аббаса близи международного аэропорта на восточном берегу Ормузского пролива.

Совещание с членами Правительства.

Владимир Путин провёл совещание с членами Правительства. Обсуждались предварительные итоги сбора урожая, пути стимулирования импортозамещения и увеличения поставок на рынок сельхозпродукции отечественными производителями, контроль за ценами на горюче-смазочные материалы.

В.ПУТИН: Добрый день, уважаемые коллеги!

У нас сегодня сельхозтематика в качестве основного вопроса. Поговорим о том, как идёт работа по поддержке наших сельхозпроизводителей в связи с известным запретом на импорт из некоторых стран продуктов питания, сельхозтоваров. В этой связи, конечно, вначале грех было бы не послушать Министра [сельского хозяйства] Николая Васильевича Федорова по поводу того, как идёт уборка урожая.

И я знаю, что антимонопольная служба занималась вопросами роста цен на ГСМ сельхозтоваропроизводителям, тоже несколько слов просил бы сказать Игоря Юрьевича [Артемьева].

Пожалуйста.

Н.ФЁДОРОВ: Спасибо, уважаемый Владимир Владимирович.

Начну, как Вы отметили, с хлеба насущного – состояния зернового клина в стране на сегодня, на 16 часов 27 августа: мы ежедневно мониторим, органы управления АПК регионов предоставляют нам информацию – на 16 часов у нас обмолочено 54 процента посевных площадей, которые заняты под зерновыми. Намолот составляет 72 миллиона 900 тысяч тонн, это на 13,5 миллиона тонн больше, чем в прошлом году на аналогичную дату.

Прогноз урожая зерновых, по экспертным данным и по данным органов управления АПК регионов, не менее 100 миллионов тонн. Понятно, что всё-таки мы делаем оговорку на относительно благоприятные погодные условия, и надеемся, что не будет масштабных чрезвычайных ситуаций. И с учётом такого прогноза урожая мы сейчас готовимся к анализу и к оценке экспортного потенциала, мониторим по поручению Председателя Правительства такой чувствительный момент.

По нашим оценкам, экспортный потенциал достаточно серьёзный: мы остаемся существенными игроками на мировом продовольственном рынке – до 27 миллионов тонн при 100 миллионах «валовки». Это позволяет нам уверенно смотреть на удовлетворение внутренних потребностей и для фуражного, и для продовольственного зерна.

Готовимся к закупочной интервенции, потому что уже есть сигналы и просьбы о том, что цена падает ниже уровня рентабельности, в ряде регионов. Правда, для того чтобы иметь полный баланс, нам нужно приступить к массовой уборке урожая в Сибири, там большой, ещё 15-, 16-миллионный потенциал.

Но мы готовы в этом году начать закупочные интервенции во второй половине сентября, все подготовительные мероприятия проведены. Ожидаем, что закупать надо порядка 4–4,5 миллиона тонн. Этого будет достаточно для регулирования продовольственного рынка и по фуражному, и по продовольственному видам зерна, и для того, чтобы поддержать крестьян, хлеборобов от более низкого падения цен, чем они того заслуживают или хотели бы.

По заготовке кормов грубых и сочных идём с опережением графика и показателей прошлого года на 1 миллион 300 тысяч. Масличных культур и сахарной свеклы мы соберём уверенно таким образом, что полностью удовлетворим потребности перерабатывающей промышленности и будет экспортный потенциал по этим культурам.

Овощи – на уровне прошлого года, картофель – больше, чем в прошлом году, на 1 миллион 100 тысяч. В отношении начала работ по севу озимых культур: мы планируем в этом году посеять 16 миллионов 500 тысяч гектаров, это на 500 тысяч гектаров больше. Обеспеченность семенами озимых культур неплохая, сегодня – 92 процента, кондиционность – 98 процентов, это хорошие показатели в среднегодовом исчислении.

У нас хуже дела обстоят с качеством семян под яровые культуры. Здесь есть Ваше поручение, Владимир Владимирович, – мы проработали поручение о том, чтобы в государственной поддержке иметь в виду создание селекционно-генетических, селекционных семеноводческих центров и семеноводческих хозяйств, и в обновляемой сейчас редакции госпрограммы мы закладываем эту тему как очень актуальную и в плане импортозамещения, потому что по ряду культур у нас сильная зависимость от импорта.

И по теме, как минимизировать риски от чрезвычайных ситуаций, по страхованию урожая при господдержке. На сегодня застраховано 12,8 процента посевных площадей. Это на 55 процентов больше, чем на аналогичную дату прошлого года. Мы выйдем на уровень прошлого года (16–17 процентов) в целом при страховании озимых культур, но можно было бы и больше застраховать.

Председатель Правительства ставит задачу – до 40 процентов чтобы мы вышли на площади страхования, но уже пяти миллиардов рублей господдержки для агрострахования с господдержкой не хватает, и в следующем году нужно и в госпрограмме, и в бюджете всё-таки увеличивать объёмы поддержки для агрострахования через систему государственной поддержки. Поэтому здесь я бы просил иметь это в виду моих коллег, и будем учитывать в наших заявках необходимость увеличения средств федерального бюджета для агростахования с господдержкой.

В.ПУТИН: Спасибо.

Что всё-таки с ростом цен на ГСМ?

И.АРТЕМЬЕВ: Уважаемый Владимир Владимирович!

Мы только что проводили у Аркадия Владимировича Дворковича большое совещание как раз по поводу цен на ГСМ. Задача, которая была поставлена, всё равно остается той же – удержать рост этих нефтепродуктов в пределах инфляции или очень близко к этому, и мы считаем, что эта задача по-прежнему достижима.

Некоторое беспокойство у нас и у наших коллег из Министерства энергетика и других федеральных органов исполнительной власти вызывал рост во внебиржевом сегменте и в биржевом сегменте. Это связано было с такими факторами, например, как крупная авария на Ачинском заводе, некоторые заводы вынуждены были уйти в ремонт и так далее. Но, с учётом того что, по результатам многолетних наблюдений, начиная с середины ноября происходит падение спроса и падение цен, мы считаем задачу удержания этих цен выполнимой.

Для этого намечен очень большой комплекс мероприятий в Правительстве, который в настоящее время проводится в жизнь, он и по краткосрочной, и по среднесрочной перспективе должен эти проблемы решить. Я могу рассказывать подробнее, но в целом это требует определённых мер, которые вовремя намечены, – мне кажется, они своевременны, и они эту задачу выполнят, это если коротко.

В.ПУТИН: Надо следить за этим внимательно и реагировать оперативно.

Что по поводу импортозамещения? Несколько слов скажите, пожалуйста, – я к Федорову ещё раз обращусь.

Н.ФЁДОРОВ: В этой части работаем активно со всеми нашими партнёрами, прежде всего в рамках Таможенного союза. По Вашему поручению и Белоруссия, и Казахстан – понятно, что Белоруссия представляет для нас больший интерес, и они предлагают очень много достойного, качественного, – в то же время появляются дельцы, которые хотят воспользоваться ситуацией (может быть, не очень подконтрольные властям Белоруссии). Но и таможенные службы, и Россельхознадзор, Вы об этом хорошо информированы, ловят, как ни неудобно об этом говорить, и разоблачают. Но думаю, что далеко не все 100 процентов, поэтому темы эти нам нужно усиливать по контролю, в том числе, может быть, какие-то в рамках Таможенного союза.

В соответствии с решениями нельзя иметь надзорные функции непосредственно на границе. Нам нужно думать, как усилить работу Россельхознадзора (возможно, вместе с МВД Российской Федерации, с другими службами) с тем, чтобы всё-таки выявлять нарушения режима, установленного в нашей стране, несмотря на эти моменты Таможенного союза.

Очень большая очередь желающих возобновить объёмы поставок, которые в силу разных причин, наших повышенных требований к качеству сельхозпродукции были в свое время ограничены или отменены. Сейчас мы практически ежедневно, я и мои заместители, Россельхознадзор, принимаем послов, министров сельского хозяйства, скажем, из Аргентины, вся Латинская Америка, Турция, Иран, Китай, Вьетнам.

И альтернативные рынки, конечно, открываются – понятно, что Вы абсолютно правильно нас ориентировали и Председатель Правительства. Мы открываем по повышенным российским стандартам, так срабатывает желание, это видно, вспомнить 90-е годы и поставлять то, что привыкли когда-то поставлять. Но сегодняшние стандарты российского потребителя и наши юридически сформированные стандарты достаточно высоки. Не везде получается очень быстро перенастроить линии поставки и коридоры поставки, и определённый дискомфорт, конечно, есть, связанный с тем, что проходит время.

Но при этом, Владимир Владимирович, мы замечаем, что очень быстро начинает наращивать производство перерабатывающая промышленность: это производство сыров, молочной продукции на отечественном рынке. Думаю, что даже производители этой продукции на самом деле не ожидали, что можно так быстро. На самом деле, видимо, были свободные мощности, и они дают нам рост производства сырной продукции в считанные дни, плюс 10 процентов на многих предприятиях. То же самое происходит сегодня в поставках плодовой, ягодной и фруктовой продукции внутри нашей страны в рамках Содружества Независимых Государств.

Есть один существенный минус, который срабатывает в условиях рынка: аппетиты альтернативных поставщиков, конечно, тоже быстро возрастают, и они пытаются воспользоваться ситуацией, когда норма прибыли может у них существенно вырасти. Есть такие моменты, но мы вынуждены здесь торговаться и искать других потенциальных поставщиков. Ситуация нельзя сказать что простая, требует от нас круглосуточного динамичного напряжения и регулирования.

А.ДВОРКОВИЧ: Хотел бы добавить несколько слов о поиске альтернативных поставщиков.

Николай Васильевич сказал – действительно, с ними работа непростая, но интенсивная. Особенно сложная ситуация со странами Латинской Америки, которые хотят поставлять больше, тем не менее, конечно же, хотят сделать это с максимальной для себя выгодой – и цены пошли довольно резко вверх.

Причём они нам чётко дали понять, что у них никаких антимонопольных правил на эту тему нет, – и они не будут ограничивать аппетиты своих поставщиков. Тем не менее мы стараемся их поджимать, чтобы они получили выгоду не только в этом году, а чтобы работали долго с нами и получили большую выгоду от долгосрочных отношений, а не от того, что они три месяца нам будут что-то поставлять.

Вторая часть работы – с нашими сетями, которые раньше не очень внимательно смотрели на наших поставщиков, предпочитали работать с другими странами, другими компаниями. Теперь они вынуждены были повернуться и к нашим поставщикам и начали с ними работу.

Эта работа ещё не завершена, она только началась, но уже сегодня контакты установлены, требования не то чтобы снижаются – они будут адаптировать наших поставщиков к тем требованиям, которые раньше были к нашим зарубежным поставщикам, чтобы комфортно пройти этот путь.

Замены игроков

Сокращение поставок заготовок из Украины заставляет потребителей искать альтернативные варианты

/Rusmet.ru, Виктор Тарнавский/ Прекращение работы Енакиевского металлургического завода и перебои в работе Днепровского меткомбината им. Дзержинского – двух из трех крупнейших украинских экспортеров заготовок, вызвало серьезный кризис на ближневосточном рынке полуфабрикатов. Оставшийся в игре «Арселор Миттал Кривой Рог» и российские производители стремятся максимально повысить цены на эту продукцию, воспользовавшись ограничением объема предложения накануне сезонного подъема в строительной отрасли.

Стоимость заготовок российского и украинского производства уже в середине августа достигла $515 за т FOB, а новые предложения на октябрь, как ожидается, будут поступать уже на уровне $520-525 за т FOB. Однако пока что потребители в Турции, Египте и Саудовской Аравии не готовы принять такие условия. Как сообщают трейдеры, при высоком интересе со стороны ближневосточных прокатчиков уровень реальных сделок все еще не превышает $515 за т FOB.

По словам потребителей, они не могут платить больше из-за относительной слабости регионального рынка длинномерного проката. В то время как заготовки с начала августа подорожали, в среднем, на $15 за т, котировки на арматуру возросли не более чем на $5-10 за т, причем дальнейший рост выглядит проблематичным. Тем не менее, дефицит полуфабрикатов в регионе реально существует, так что цены, очевидно, продолжат рост.

Дело в том, что в распоряжении прокатчиков на самом деле не так уж и много возможных вариантов. В Турции заготовки также подорожали вслед за импортной продукцией. Если в первой половине августа котировки местных производителей не превышали $520-530 за т EXW, то сейчас цены сдвинулись в сторону $530-540 за т EXW. При экспорте эта продукция предлагается по $535-545 за т FOB, хотя сделки с египетскими и саудовскими компаниями осуществляются исключительно на нижней границе этого интервала.

Некоторые прокатные заводы в Египте и Саудовской Аравии изучают возможность приобретения заготовок в Китае или других восточноазиатских странах. При этом, котировки на китайские полуфабрикаты указываются в пределах $510-515 за т CFR, а продукция из Вьетнама и Кореи доступна по $545-560 за т CFR. Однако потребители пока что осторожничают. С одной стороны, они еще могут выждать одну-две недели в надежде на некоторую нормализацию обстановки в Украине. С другой, продукция из стран Восточной Азии поступит на Ближний Восток не раньше ноября.

Только в Иране заготовки пока что держатся на прежнем уровне. Продукция из Казахстана, как и в первой половине августа, предлагается не более чем по $500 за т FOB. Попытка российских компаний поднять котировки до более $510 за т FOB успеха не имела.

В странах Восточной Азии усиливаются контрасты между полуфабрикатами из Китая и других стран. Китайские компании возобновили беспрепятственные поставки заготовок в Юго-Восточную Азию, устанавливая цены в пределах $490-505 за т CFR. Однако часть региональных прокатчиков предпочитает приобретать более качественную продукцию во Вьетнаме, России или Корее, которая стоит порядка $525-535 за т CFR.

Как ожидается, в сентябре в Восточной Азии спрос на полуфабрикаты пойдет в рост в связи с приближением сухого сезона. На этом рынке уже наблюдается некоторое подорожание металлолома, а значит, судя по всему, вскоре начнет увеличиваться и стоимость заготовок.

В Тегеране при участии министров нефти и энергетики Ирана начала работу 10-ая международная энергетическая конференция, посвященная трем основным темам: «Управление энергоресурсами», «Энергетика и экономика» и «Энергетические технологии и окружающая среда».

Энергетическая конференция считается крупнейшим специализированным форумом, в котором принимают участие руководители и специалисты энергетической отрасли страны. Она проводится при тесном сотрудничестве между министерствами нефти и энергетики, компаниями и организациями, подчиненными названным министерствам, мэрией Тегерана, Фондом национального развития, промышленно-энергетической группой МАПНА и рядом других организаций и ведомств.

На конференции выступят с докладами министр нефти, министр энергетики, министр промышленности, рудников и торговли, мэр Тегерана, министры энергетики таких стран, как Сенегал, Россия, Сирия, Кыргызстан, руководители ряда международных делегаций, специалисты из Германии, Голландии, США, Гонконга, Ливана, Турции и некоторых других стран. В рамках конференции планируется провести «круглые столы», посвященные таким вопросам, как финансовое обеспечение программ по борьбе с энергетической бедностью при участии Фонда международного развития ОПЕК, восполняемые виды энергии и окружающая среда, энергетические технологии и окружающая среда, а также семинар научных организаций, занимающихся вопросами энергетики и защиты окружающей среды.

Кроме того, в рамках конференции проводится выставка при участии компаний и организаций, специализирующихся в области энергетики.

Заместитель министра энергетики Хушанг Фелахатиян во время встречи с журналистами на полях 10-ой международной энергетической конференции в Тегеране заявил, что благодаря намеченным планам в ближайшие годы потери электроэнергии в электрораспределительных сетях страны будут снижены до менее 10%.

Заместитель министра отметил, что одна из целей министерства энергетики состоит в повышении эффективности энергопотребления. По его словам, программами министерства наряду со снижением потерь электроэнергии в электрораспределительных сетях предусматривается также переоборудование газовых тепловых электростанций в электростанции комбинированного типа.

Как сообщил Хушанг Фелахатиян, в ближайшие три года газовые электростанции общей мощностью 16 тыс. МВт будут переоборудованы в электростанции комбинированного типа. На таких электростанциях турбины вращаются с помощью водяного пара, и, таким образом, электроэнергия вырабатывается без применения топлива. На электростанциях комбинированного типа на паровых энергоблоках планируется производить до 8 тыс. МВт электроэнергии, и это позволит ежегодно экономить миллиарды долларов.

В текущем году начато строительство новых электростанций общей мощностью 10 тыс. МВт. Кроме того, 950 МВт электроэнергии будет производиться за счет восполняемых видов энергии. Частным сектором ведется также активное строительство малых электростанций, ввод в эксплуатацию которых начнется уже в этом году.

Хушанг Фелахатиян подчеркнул, что, как ожидается, к 2025 году производство электроэнергии в Иране существенно увеличится и при этом будет уделяться особое внимание рациональному энергопотреблению, что позволит сократить потребление электроэнергии.

Заместитель министра энергетики напомнил, что в настоящее время суммарная установленная мощность иранских электростанций составляет 72 тыс. МВт и в ближайшие шесть лет за счет строительства новых электростанций этот показатель должен увеличиться еще на 30 тыс. МВт.