Новости. Обзор СМИ  Рубрикатор поиска + личные списки

Интервью Постоянного представителя России при ЕС В.А.Чижова международному информационному агентству «Россия сегодня», 25 сентября 2018 года

Вопрос: Владимир Алексеевич, какие мероприятия и контакты состоялись между Российской Федерацией и Евросоюзом в последнее время и какие запланированы?

Ответ: Несмотря на взятую в 2014 году Евросоюзом неконструктивную линию на замораживание сложившихся структур сотрудничества с Россией, некоторые форматы нам удается поддерживать в рабочем состоянии. Так, в сентябре в два этапа были проведены консультации по борьбе с наркотиками: 17 и 18 сентября в Лиссабоне, где находится Европейский центр мониторинга проблем наркотиков и наркомании, прошел ознакомительный этап, а 19 сентября состоялись консультации в Брюсселе. Из России приехала межведомственная делегация – не только МВД, но и Минздрав, и МИД. Сотрудники Постпредства тоже участвовали. Это достаточно регулярное мероприятие, один из элементов политического диалога.

В ближайших планах встреча Министра иностранных дел Российской Федерации С.В.Лаврова с Ф.Могерини в Нью-Йорке «на полях» сессии Генассамблеи ООН. Там также планируется министерская встреча оставшихся пяти участников Совместного всеобъемлющего плана действий по иранской ядерной проблеме.

По газу в Брюсселе 13 сентября прошла экспертная встреча, следующая будет 26-го здесь же, и в случае успеха стороны договорятся о министерской встрече.

Ну и главное событие осеннего сезона – это форум АСЕМ (форум «Азия – Европа»), 51 делегация, большинство на уровне глав государств и правительств. ЕС в текущем году является организатором этих мероприятий (в прошлый раз главная встреча прошла в Улан-Баторе). К саммиту готовится большой итоговый документ.

Мы тоже ждем делегацию, Россия – полноправная участница этого диалога. Помимо самого саммита здесь пройдут встречи парламентариев и бизнес-форум. Приезд делегации Федерального Собрания ожидается уже в конце сентября.

Вопрос: Председатель Еврокомиссии Ж.-К.Юнкер выступил в середине сентября с посланием перед Европарламентом, подведя предварительный итог своей работе и обозначив приоритеты на ближайший год. Выступление долго ждали, к нему много готовились, но, как некоторым показалось, оно не было достаточно амбициозным по отношению к уровню сложности существующих в ЕС проблем. Что, на Ваш взгляд, прозвучало важного в речи Юнкера?

Ответ: Я считаю, что, во-первых, это солидный документ, который отражает позицию Еврокомиссии. Когда Ж.-К.Юнкер формировал эту комиссию в 2014 году, он сказал, что в качестве своей задачи видит сделать ее «более политической». Это не очень странам-членам понравилось, потому что политику они, конечно, хотят оставить за собой. И многие предпочли бы видеть в Еврокомиссии некий технический орган реализации тех решений, которые принимаются на межгосударственном политическом уровне. Это первое.

Второе. Я считаю, что несправедливо вокруг речи Ж.-К.Юнкера создавался некий ореол – это, дескать, его лебединая песня. Если посмотреть на календарь, то ему и всей Еврокомиссии еще больше года работать, до 31 октября следующего года. Поэтому вполне понятно, что он определил целый ряд конкретных вещей, которые надо сделать до этого, и более того, выделил те сюжеты, по которым нужны решения до майских выборов в Европарламент.

Кстати, в Европарламенте выступление Ж.-К.Юнкера было в целом воспринято положительно, даже его потенциальными политическими оппонентами.

Наверное, не стоит переоценивать – откровений, конечно, это выступление не содержало, но и не могло содержать. Тем не менее это определенный срез того, что ЕК сделала за минувший год. Он не пытался оценить весь срок деятельности комиссии, говоря совершенно оправданно, что для этого момент еще не пришел, он наступит в следующем году. Понятно, что через год он уже не будет выступать в Европарламенте, но не потому, что комиссия разойдется, а потому что нынешнего ЕП не будет – он-то меняется на полгода раньше.

Вопрос: Могу ошибаться, но в выступлении Ж.-К.Юнкера не прозвучала отдельно тема России или Украины?

Ответ: Наверное, это было сделано сознательно. То, что Украина не была упомянута, наверное, это не так плохо.

Вопрос: Ж.-К.Юнкер также высказал в своем послании идею перейти при решении ряда внешнеполитических вопросов в Совете ЕС к голосованию квалифицированным большинством. Это касается и решений по санкциям. Что это означает на практике?

Ответ: Идея не новая, она давно уже фигурирует. Это отражает реальную ситуацию: ведь есть целый ряд актуальных международных проблем, по которым у ЕС нет позиции ввиду того, что страны-члены придерживаются различных подходов. Есть также целый ряд сюжетов, по которым Евросоюз, формулируя общую позицию, вынужден действовать по принципу наименьшего общего знаменателя, что не создает ему, конечно, имиджа эффективного международного игрока.

Поэтому в принципе формирование единой внешней политики Евросоюза – это задача долгосрочная. Пока что Евросоюз по определению является выразителем воли своих стран-членов. В некоторых вопросах сформировать эту общую волю им удается, в других – нет.

Вы упомянули санкции. Я думаю, что они к настоящему времени становятся все менее популярным методом воздействия на те или иные проблемы здесь, в Евросоюзе. В США, боюсь, точка зрения иная.

Но для перехода на голосование квалифицированным большинством есовцам надо менять соответствующие положения основополагающих документов, вскрывать Лиссабонский договор, а если вскроют, посыплется очень много соблазнов изменить что-то еще. Не исключаю, впрочем, что эта тема будет на повестке дня, посмотрим.

Вопрос: Как эта мера может повлиять на процесс согласования санкций в отношении России?

Ответ: За годы работы здесь я убедился: несмотря на формулировки насчет квалифицированного большинства, все, что касается России, принимается и будет приниматься единогласно. Это касается и санкций: когда подходит очередной полугодовой срок для определения их дальнейшей судьбы, собираются страны-члены. В первые годы собирались на уровне министров, сейчас, как правило, на уровне послов или даже еще ниже. Кто-то из евроинститутов председательствует и говорит: господа, подходит время, какие будут соображения. Представители ряда стран, которые мы можем себе представить, говорят: хватит, санкции все равно не работают, никакого эффекта, надо сворачивать. Тут же вскакивают представители других стран, которые мы тоже хорошо знаем, и говорят: да, мы согласны, санкции не работают, но это лишь потому, что они недостаточно жесткие, надо их довернуть. Председательствующий говорит: ну ясно, разброс мнений таков, что договориться сложно, поэтому я предлагаю оставить все как есть. А через шесть месяцев опять соберемся и вновь обсудим. Кто за, кто против – консенсус.

Через день-другой меня информируют: Вы знаете, господин Посол, была серьезная угроза ужесточения санкций, но нам удалось ее отвести. Главное – у нас консенсус. А я им говорю, что от вашего консенсуса на эту тему пользы никому нет, потому что это тупиковый консенсус.

Я исхожу из того, что постепенно, наверное, должна все-таки сформироваться критическая масса политической воли. Когда она сформируется, то можно будет ждать поворота политики ЕС на российском направлении. В том, чтобы это побыстрее произошло, заинтересованы и мы, заинтересованы по большому счету, я уверен, и сами страны ЕС.

Вопрос: ЕС дистанцировался от российского подхода по возвращению сирийских беженцев, который между тем поддержал, например, Ливан. В чем причина такого нежелания корректировать свою позицию, несмотря на появление позитивных, работающих на установление мира инициатив?

Ответ: Да, и Ливан, и Иордания, и по большому счету даже Турция.

Наша позиция проста и убедительна. Страны ЕС тратят огромные деньги как на своей территории, так и на территории той же Турции, которой три миллиарда евро уже выделили и сейчас второй транш в три миллиарда собирают, а также в Ливане, Иордании. Плюс сотни миллионов ЕС тратит на спасение, на размещение у себя, на медобслуживание, на обучение, на перемещение беженцев – имею в виду в первую очередь выходцев из Сирии. Так вот, эти деньги можно более эффективно и даже, может, в меньших объемах израсходовать на восстановление инфраструктуры, в первую очередь жилья, дорог, мостов, больниц и школ, чтобы способствовать возвращению беженцев на родину в Сирию.

При всей убедительности и неполитизированности этой позиции ЕС на сегодняшний день не готов поддержать такой подход. Они застолбили себе тезис: конечно, мы оказываем гуманитарную помощь Сирии, тому же Ливану и другим странам, разместившим беженцев. Но встает вопрос: можно гуманитарную помощь, те же лекарства и еду поставлять в Ливан, где беженцы будут в результате жить неизвестное время, а можно эти же вещи давать непосредственно Сирии, стимулируя их возвращение. Но ЕС даже гуманитарную помощь Сирии оказывает не напрямую, не сирийскому правительству, а в лучшем случае через Красный Крест и Полумесяц, чаще всего через околоооновские НПО, что, конечно, снижает эффективность этой работы.

Что же касается содействия восстановлению Сирии, то ключевой тезис ЕС – сначала политический переход, а потом все остальное. Мы убеждены, что политический переход должен стать результатом политического процесса, который под эгидой ООН проходит в Женеве, который также идет в Астане и Сочи.

Формирование конституционной комиссии, принятие конституции, проведение выборов на базе новой конституции, формирование новых органов власти – вот вам, пожалуйста, политический переход. Но с учетом опыта конфликта в Сирии, которому уже семь лет, обилия группировок оппозиции разных мастей понятно, что политический процесс не будет быстрым. А людям тем временем надо где-то жить.

Вопрос: В преддверии избирательной кампании в Европарламент весной 2019 года в ЕС набирает обороты дискуссия между консерваторами и либералами. Как Вы полагаете, действительно ли предстоит сложная кампания с непредсказуемым для будущего расклада сил результатом?

Ответ: Линия раздела проходит немного иначе – в первую очередь в отношении будущего Евросоюза. Но это тема, как говорится, следующего года. Ей будет посвящен специальный саммит Евросоюза, который состоится 9 мая в Сибиу, в Румынии.

Но, конечно, есть и другой аспект нынешних дискуссий и противоречий – сугубо предвыборный. Мы с вами можем наблюдать ситуацию по мере приближения и выборов в Европарламент, которые состоятся в 20-х числах мая следующего года, и последующей смены Еврокомиссии с той или иной процедурой утверждения ее председателя, а также смены председателя Евросовета.

Здесь, конечно, главный водораздел – между мейнстримом и теми силами, которые еще недавно считались маргинальными, а теперь претендуют на многое. Мы слышим разные заявления. Есть инициированная М.Ле Пен попытка объединить правоконсервативные силы. Есть заявление Министра внутренних дел Италии М.Сальвини, который сказал: «Скоро мы с В.Орбаном будем править Европой».

Появляются разные фамилии кандидатов, в первую очередь на главную позицию – председателя Еврокомиссии. Отношение разное к этим кандидатам, разумеется. Я думаю, что и шансы у них разные. Но не мешает это даже тем, чьи политические фракции сейчас не в лучшем положении, например социал-демократам, тоже выдвигаться. Посмотрим, какой будет расклад.

В прошлый раз, в 2014 году, была впервые в качестве пилотного проекта применена система Spitzenkandidat. Это значит, что первый номер в списке той партии, которая выиграет выборы в Европарламент, автоматически становится председателем Еврокомиссии.

По поводу этой системы и тогда спорили. В итоге решили, что это, дескать, не создает прецедент, один раз попробуем. Тем более тогда этим кандидатом оказался Ж.-К.Юнкер, человек всем известный, опытный, который за 10 лет до этого уже баллотировался. Но тогда его англичане в лице Тони Блэра не пропустили, поскольку считали еврофедералистом. А они, похоже, уже тогда думали о том, что надо постепенно Евросоюз разматывать.

Сейчас я не хотел бы обсуждать конкретные кандидатуры, которые уже проявились или еще могут проявиться. Ясно одно – следующий Европарламент будет намного более разношерстным, чем нынешний. Кстати, и нынешний более разношерстный, чем предыдущий. В предыдущем была тишь да гладь. А в нынешнем уже появились радикалы, как правые, так и левые. И не исключено, что на фоне падения популярности партий мейнстрима – правоцентристской Народной партии и особенно социал-демократов – тут могут быть самые разные комбинации.

Это, собственно, мы наблюдаем и на национальном уровне в целом ряде стран. В той же Италии коалиционное правительство двух очень разных политических сил. В Австрии обе партии, участвующие в коалиции, скорее правее центра, но в разной степени. В Греции это CИРИЗА, которая расшифровывается как коалиция радикальных левых и находится в правительственной коалиции с достаточно правой националистической партией. В той же Германии большая коалиция христианских демократов и социал-демократов – она, казалось бы, должна объединить подавляющую часть политического спектра, ан нет, появляется «Альтернатива для Германии». И она, наверное, сейчас не претендует на первую роль, но тем не менее стала серьезным раздражителем на германской политической сцене. Итак, следующий год будет, рискну предположить, полным сюрпризов.

И вот что интересно. В целом ряде стран, не только в Соединенных Штатах, но и в ряде европейских стран, да и на других континентах, пытаются выискать признаки российского вмешательства, а тут появляется С.Бэннон, который, ни от кого не прячась, занимается партийным строительством в Европе. Это все «нормально»…

Или как сейчас в Македонии, где 30 сентября пройдет референдум по достаточно спорному предложению, противоречащему конституции. Кстати, и сам референдум противоречит конституции, где прописано, что на референдум может выноситься один вопрос, а не два.

И что мы видим? Визитеры из-за океана и отсюда, один за другим, наступая друг другу на пятки, мчатся в Скопье, где занимаются элементарной предвыборной агитацией. И все это тоже «нормально».

Вопрос: Как Вы оцениваете перспективы применения дисциплинарных мер к Венгрии после голосования в Европарламенте по резолюции с призывом наказать Будапешт за «отход от европейских принципов»?

Ответ: Думаю, что в общем плане это результат того институционального развития Евросоюза, которое мы наблюдали последние десять лет со времен Лиссабонского договора, с соответствии с которым Европарламент был наделен более широкими полномочиями.

Я вспоминаю, как после наших думских выборов 2011 года некоторые евродепутаты подняли кампанию за прекращение межпарламентских контактов с Россией – мол, с этой Думой мы не хотим иметь дела. Я был на слушаниях в Европарламенте, в какой-то момент взял слово и говорю: вот вы все любите критиковать других, а найдутся люди, которые, например, подвергнут сомнению вашу легитимность. Ну, понятно, был эффект разорвавшейся бомбы. Тогда я пояснил, что имею в виду: Вас, говорю, выбрали на основе Маастрихтского соглашения. Пока Вы тут заседали, были принят Лиссабонский договор, вступил в силу и расширил Ваши полномочия, но вас при этом никто не переизбирал. И Вы эти полномочия получили по новому соглашению без нового мандата населения. Надо сказать, их проняло, они призадумались. И вопрос о межпарламентских контактах тогда отпал. Увы, ненадолго…

Что касается Венгрии, нынешнее венгерское руководство проводит достаточно твердую политику, в том числе в вопросах миграции, но не только. Это и вопрос формирования судебных органов, и другие – я не буду сейчас вдаваться в детали. Евродепутаты, окрыленные новыми полномочиями и не отягощенные особой ответственностью за те решения, которые они принимают, развернули эту кампанию.

Что в результате может получиться на практике? В.Орбан, конечно, дал принципиальную оценку всему этому. Как мы неоднократно говорили, резкость формулировок резолюций Европарламента компенсируется тем, что они не имеют обязующего характера. Да, номинально исполнительные органы ЕС обязуются их учитывать, но это как с системой Spitzenkandidat: согласно Лиссабонскому договору, решение об утверждении председателя ЕК принимается Евросоветом, то есть странами-членами при учете мнения Европарламента. Эта формулировка дает широкое поле для интерпретации. То же самое и здесь.

Я внимательно еще раз освежил в памяти этапы и последующие процедуры, и, в принципе, там достаточно предохранительных клапанов. В том числе записано, что для принятия решения об объявлении в стране ситуации, представляющей серьезную угрозу, нужен консенсус. Вот просто «угрозу» можно установить квалифицированным большинством, а на «серьезную угрозу» требуется единогласие. Но учитывая, что схожие претензии предъявлялись и продолжают предъявляться Польше, достаточно нетрудно предположить, что поляки с венграми уж как-нибудь сделают так, чтобы взаимно ветировать наиболее одиозные решения. Посмотрим.

И потом, на фоне общих вызовов, с которыми сталкивается Европейский союз, а миграция это только один из них, здесь и осложнение отношений с США, и непростые отношения с Китаем, и Brexit опять же, и непреодоленный еще кризис евро, и более того, кризис ценностей, который признать они далеко не всегда решаются – в общем, в нынешней ситуации, которую сам Юнкер, кстати, охарактеризовал как поликризис, им сейчас еще заниматься разборками с Будапештом и Варшавой уж совсем некстати.

Вопрос: В конце сентября исполнится 80 лет Мюнхенскому сговору. Вспомнят ли в Европе про эту дату?

Ответ: Посмотрим внимательно. То, что в следующем году они постараются не упустить 80 лет пакта Молотова-Риббентропа, это можно предвосхитить уже сейчас. Что же касается 80-летия Мюнхенского сговора, по крайней мере, мы будем им напоминать, потому что это именно то событие, которое в намного большей степени изменило ход событий накануне Второй мировой войны, нежели вышеупомянутый пакт Молотова-Риббентропа.

Причем в тех публикациях, которые были в западных источниках за последние месяцы, да, там упоминались события, приведшие к Мюнхенскому соглашению, но больше в персонифицированном ключе: как, дескать, просчитался Чемберлен, как недооценили демократические страны Западной Европы реальных намерений Гитлера. То есть это подавалось в фактологическом плане через призму действий и решений отдельных лиц.

А то, что, в общем-то, за этими действиями стояла согласованная и целенаправленная политика умиротворения нацизма – этот вывод, видимо, им не очень приятно делать. Причем к этому причастны были не только непосредственные стороны Мюнхенского сговора, а именно Великобритания и Франция плюс Италия как союзник Гитлера, но и другие страны.

То, чем все это кончилось, мир хорошо знает. И знает также, какие народы каких стран заплатили за это соответствующую цену. Вот так. Будем напоминать.

Россия. Евросоюз > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 4 октября 2018 > № 2763011 Владимир Чижов

ИНТЕРВЬЮ АЛЕКСАНДРА НОВАКА ГЛАВНОМУ РЕДАКТОРУ РАДИОСТАНЦИИ BUSINESS FM ИЛЬЕ КОПЕЛЕВИЧУ

Глава Министерства энергетики России Александр Новак дал интервью Business FM в рамках «Российской энергетической недели». С ним беседовал главный редактор радиостанции Илья Копелевич.

О ценах на нефть и об иранских санкциях

Одна из самых обсуждаемых тем в мировой экономической печати — будут ли Россия и Саудовская Аравия повышать уровень добычи нефти? Если нет, будет ли нефть стоить больше 100 долларов?

Во-первых, хочу сказать, что мы уже повышаем добычу: и Россия, и Саудовская Аравия. Россия нарастила добычу на 400 тысяч баррелей относительно уровня, который был еще в апреле, в мае этого года, то есть мы восстановили сокращенный объем 300 тысяч, и дополнительно в сентябре еще 100 тысяч было сверх октября 2016 года. Саудовская Аравия тоже восстановила частично добычу. Пока статистических данных еще нет, они появляются обычно уже в конце месяца, но тем не менее министр Саудовской Аравии говорил о том, что в сентябре также был прирост. Это все происходит, естественно, не спонтанно, а с учетом тех решений, которые были приняты в июне на министерской встрече в Вене. Там было принято решение: странам, входящим в ОПЕК и не в ОПЕК, суммарно увеличить объем добычи на миллион баррелей в сутки, поэтому мы действуем строго в соответствии с достигнутыми договоренностями для того, чтобы выйти на уровень исполнения обязательств в 100%.

Но это ведь не решает вопрос сокращения поставок от Ирана в случае, если санкции начнут действовать так, как США надеются.

Во-первых, нам нужно дождаться окончательных решений относительно Ирана со стороны администрации Соединенных Штатов Америки. Тогда можно будет более определенно понимать ситуацию на рынке. В любом случае у нас есть все необходимые инструменты и механизмы для того, чтобы обеспечивать сбалансированность рынка в рамках соглашения, подписанного в декабре 2016 года. 24 страны, которые подписали декларацию о сотрудничестве, будут стремиться к тому, чтобы рынок был сбалансирован. Есть для этого и свободные производственные мощности: и в Саудовской Аравии, и в Российской Федерации, и в некоторых других странах, которые являются крупнейшими сегодня экспортерами нефти на рынке. Но опять же такие решения нельзя принимать спонтанно. Сегодня мы не можем и не должны принимать решения о том, что [нужно] наращивать добычу, исходя из каких-то предположений. Мы должны понимать, как будет складываться ситуация на рынке, потому что факторов неопределенности очень много. Не только Иран, но и та добыча, которая сегодня осуществляется в странах Северной Африки, Венесуэле, Латинской Америке. Мы должны понимать, как там будет развиваться ситуация. На сегодня мы видим, что Венесуэла очень серьезно упала по объемам добычи — порядка 700 тысяч баррелей составило сокращение относительно уровня годичной давности.

Почти столько же, сколько иранские санкции могут внести.

Да. При этом сегодня представители Венесуэлы на полях «Российской энергетической недели» говорили о том, что они в ближайшее время готовы восстановить добычу. Опять же нужно смотреть, как это будет реализовываться на практике. В Ливии есть риски неопределенности из-за внутренних проблем, и там тоже колеблется добыча постоянно плюс-минус 300 тысяч баррелей, поэтому нам нужно будет оценить эту ситуацию. В ноябре мы договорились на уровне министров встретиться на полях ADIPEC, который будет в Абу-Даби проходить. Мы сможем уже в начале ноября более конкретно спланировать наши действия и наши договоренности по балансировке рынка.

Верите ли вы в то, что нефть может стоить 100 долларов этой осенью, этой зимой при определенных обстоятельствах, как сейчас прогнозируют многие прогнозисты?

Это не очень хорошо было бы для экономики в целом, и потребителей, и производителей, потому что создает риски возможного падения цены в дальнейшем. Но такие риски, что нефть может подняться до 100 долларов, сегодня существуют. Я не исключаю такой вариант, поскольку, как я уже говорил в самом начале, очень много неопределенности, если у нас сегодня цена 86 долларов, а вчера она была 85, то есть у нас за один день на доллар поднялась цена. В общем-то, еще целый месяц до того, как будут приняты окончательные решения относительно тех санкций, которые в ноябре могут быть введены по Ирану. Поэтому сейчас рынок очень нервничает и очень эмоционален. Сегодня так обсуждали и на панельной сессии в рамках «Российской энергетической недели», все отмечали это. А когда на рынке такие неопределенность и эмоциональность, трейдеры и участники рынка могут, конечно, в том числе принимая какие-то решения, ориентироваться и на эти неопределенности, и цены могут расти.

Господин Алекперов сказал, что в России уже фактически исчерпаны возможности по повышению добычи, что мы добываем все, что можем на данный момент.

Вчера цифры были названы президентом РФ: мы в краткосрочном периоде можем увеличить еще на 200-300 тысяч баррелей, если при этом будет необходимость и целесообразность, потому что основная задача — баланс спроса и предложения, чтобы не нарушить равновесие на рынке, а наоборот его сохранить.

Вчера президент адресовался к своему коллеге президенту Трампу, объясняя, из-за чего растут цены в первую очередь. Вы тоже встречались со своим американским коллегой министром энергетики Риком Перри. Каково было содержание этой встречи? Известна позиция Америки: они насчет санкций против Ирана очень решительно настроены. Агитировал ли министр, чтобы повышали добычу, понижали цены, или это не более чем политические пассы и декларации, а в реальной политике этого нет?

Нет, мы не говорили по поводу цен. Но мы и не можем об этом говорить, потому что мы не являемся регуляторами цен на мировых рынках. Все-таки на мировых рынках цена формируется на рынке, и, как я уже сказал, она зависит от фундаментальных факторов и от многих неопределенностей. Сегодня очень много спекулятивных факторов и спекулянтов, которые работают на рынке. Мы видим те сообщения, которые идут от руководства США в социальных сетях, а на уровне официальных переговоров такие вопросы не ставятся, и мы не обсуждали с моим коллегой. Мы обсуждали больше налаживание контактов между нашими министерствами, нахождение точек соприкосновения, где мы могли бы вместе работать, например в энергоэффективности или при реализации каких-то совместных проектов. Сам факт моей поездки в Вашингтон и приезд господина Перри в Москву показывает: есть востребованность в том, чтобы возобновить энергодиалог, который был прерван в 2014 году по инициативе США.

Предположим, что санкции против Ирана приведут к значительному сокращению поставок из этой страны. Допустим, в Европе твердо заявляют, что не хотят этого, планируют создать специальный механизм, который позволял бы проводить расчеты с Ираном и не подвергать свои компании риску санкций. Насколько вы верите, что это произойдет, что поставки из Ирана в Европу будут в существенных объемах сохранены, начиная с ноября?

Я тоже слежу за событиями и за теми действиями, которые европейцы предпринимают, поскольку европейцы привержены договору СВПД (Совместный всеобъемлющий план действий. — Business FM) и выступают также против односторонних санкций, так же и мы, Российская Федерация, выступаем против санкций, которые вводятся в одностороннем порядке третьими странами, в частности США, относительно других стран, минуя процедуры ООН, которые существуют. Если это не рассматривалось и не принято на уровне ООН, это незаконные санкции. И эти незаконные санкции, конечно, на сегодняшний день как слон в посудной лавке. Во-первых, это вносит очень серьезные неопределенности на рынки. Например, европейцы, которые выступают против санкций, думают о создании неких инструментов, которые могли бы использоваться для того, чтобы продолжать осуществлять расчеты с Ираном, создании специального банка, через который бы проходили такие расчеты. Посмотрим, как этот механизм будет работать, поскольку там есть свои сложности, касающиеся в целом того, что под санкции могут попасть не просто взаиморасчеты, а само взаимодействие с Ираном в итоге, независимо от того, будет использоваться отдельный банк или расчеты будут проводиться через Центральный банк Ирана. С нашей стороны, поскольку мы не поддерживаем санкции, мы считаем, что нужно продолжать сотрудничество с Ираном. Мы тоже рассматриваем механизмы увеличения расчетов с Ираном в национальных валютах, минуя доллар, это один из инструментов.

Мы не являемся органическим покупателем иранской нефти, хотя готовы ее покупать, это когда-то высказывалось, программировалось — в случае чего мы можем покупать иранскую нефть. Если все произойдет в жестком варианте, Европа откажется от нее, Индия, что тоже выглядит вероятным, Япония сократит, останется один Китай из крупных покупателей. Рассчитывает ли Иран на нашу помощь и на покупку нефти с нашей стороны? И можем ли мы такую помощь ему оказать, в виде покупке нефти?

Мы никогда не рассматривали покупку иранской нефти для собственных нужд, потому что Россия является экспортером, как и Иран. То есть мы самодостаточны, и на наших заводах перерабатывается наша, российская нефть. Я думаю, что касается иранской нефти, сегодня основными ее потребителями являются европейские страны и страны Азиатско-Тихоокеанского региона. Многое будет зависеть от их решения, от их поведения. Речь же идет не только о странах, а о компаниях, юридических лицах, коммерческих компаниях, которые покупают нефть на рынке, в том числе иранскую. Эти юридические лица, конечно, видят большие риски. Вчера генеральный директор Totale Патрик Пуянне на сессии «Российской энергетической недели», в которой участвовал президент РФ, четко заявил, что они в случае введения жестких санкций не смогут покупать иранскую нефть, не смогут работать в Иране, потому что компания глобальная, имеет проекты в том числе в США. С другой стороны, есть, например, страны Азиатско-Тихоокеанского региона, которые заявляют, что продолжат покупать иранскую нефть. В итоге многое будет зависеть от их окончательного решения. Там потенциал большой, и те объемы, которые с европейского рынка могут уйти, спокойно могут быть переориентированы на Азиатско-Тихоокеанский регион.

Решение Китая прекратить покупку американской нефти, о котором стало известно вчера, значимо для рынка или для Ирана в том числе?

Это больше значимо для взаимоотношений между КНР и США, поскольку продолжаются торговые войны, продолжается пикирование, в том числе и введение экспортных пошлин. Я думаю, что касается конкретно нефти США, вообще на рынке ее не очень много, потому что США являются нетто-импортером, и на сегодняшний день США около 4-5 млн баррелей еще консолидированно покупают. США — крупнейший потребитель, порядка 20 млн баррелей в сутки, а суммарно производят, если брать нефтеконденсат, где-то 15-16 млн баррелей в сутки, 4-5 млн баррелей покупается. Эти объемы незначительны для китайской экономики. Поэтому, если будет отказ, китайские потребители смогут переориентироваться на другие источники без проблем.

О дедолларизации

Близкая тема, но уже релевантная для России. Сегодня первый вице-премьер Антон Силуанов сказал, что подготовлена программа постепенной дедолларизации, следовательно, постепенного ухода от использования доллара во внешней торговле там, где это возможно. Нефтегазовые компании — наши главные экспортеры. На ваш взгляд, насколько это возможно?

Я считаю, что это вполне реально, но для этого нужно, чтобы заработали механизмы, инструменты взаиморасчетов, были настроены банковские взаиморасчеты, были соответствующие полномочия у специализированных банков, развивалась биржевая инфраструктура покупки-продажи национальных валют, в том числе на территории тех стран, которые обеспечивают такую работу и взаимодействие по увеличению расчетов в национальных валютах. По Ирану мы уже давно работаем над увеличением взаиморасчетов в национальных валютах — в российском рубле, а также в иранском риале.

Иран — особый случай.

Я могу привести примеры в том числе и взаиморасчетов с Турцией. Мы стараемся диверсифицироваться уже давно от американского доллара. Конечно, здесь есть свои ограничения, однако в этом направлении работа идет. По Ирану, например, уже порядка 25-30% расчетов в торгово-экономическом обороте между нашими странами идет в национальных валютах, а не в долларах. Открываются корреспондентские счета.

Но все-таки наша торговля с Ираном имеет небольшой объем и полубартерный характер, где валюта расчета не играет такой роли. А доллар — это универсальные деньги, за которые можно все купить и все продать. Нефтегазовые компании ведь не только продают нефть на мировом рынке, но и покупают высокотехнологичное оборудование.

Если бы ситуация была стабильной и не были такие непродуманные действия со стороны США по поводу незаконного ограничения расчетов в американской валюте, конечно, все бы продолжали работать в американской валюте в торгово-экономических взаиморасчетах между странами. Но сегодня, поскольку появился такой риск, что любую страну могут ограничить в валютах... Ведь не только мы занимаемся диверсификацией, на это обратили внимание практически все страны, и США, вводя такие санкции, сподвигли всех на то, чтобы все постепенно создавали механизмы, которые бы снизили риски от расчетов в валюте США.

В рамках этого процесса, как он видится правительству, российские нефтегазовые компании будут получать платежи в России в рублях или просто перейдут на другую универсальную валюту под названием евро?

Это могут быть разные валюты, которые котируются в России, на наших биржах и на биржах тех стран, с которыми будут осуществляться взаиморасчеты. В итоге, безусловно, нужно будет использовать валюты, понимать баланс торгово-экономических отношений, чтобы на те деньги, которые выручены за продажу в национальной валюте той страны, куда поставляется какой-то продукт, можно было адекватно конвертировать либо в российскую валюту, либо на эти средства купить товары из этой страны и рассчитаться.

То есть это такая бартеризация отчасти внешней торговли.

Нет, это не бартеризация, это все равно расчеты, просто в других валютах.

Нашим нефтегазовым компаниям, энергетическим, собственно, иностранная валюта нужна? Насколько мы зависим, особенно находясь в условиях санкций, от покупок иностранного оборудования? Я приведу заявление «Газпрома», сделанное на прошлой неделе: пять лет назад они 60% оборудования покупали иностранного, а сейчас только 10%. Правда, самого высокотехнологичного.

У нас доля иностранного оборудования в закупках постепенно снижается. Особенно что касается нефтегазового сектора, где мы работаем над тем, чтобы снизить импортозависимость. У нас по 18 направлениям работают рабочие группы, которые уже имеют результаты по разработке отечественных технологий, отечественного оборудования, того, которое раньше закупалось за границей, которое в России не производилось. Если говорить о цифрах, мы вышли за последние три года на уровень закупок российского оборудования с 60% до 80-90%. В принципе, эта работа продолжается, и мы в перспективе можем выйти близко к стопроцентным показателям. Я уже приводил пример сегодня на панели о том, что компания «Транснефть», например, 95% закупок осуществляет именно российского оборудования. Это означает, что компании особо не нужна будет иностранная валюта для покупки иностранного оборудования, если она в своей деятельности осуществляет расходы в рублях. Это выплата заработной платы, выплата налогов, покупка материальных ценностей — все, что касается затрат для производства своей продукции.

Об альтернативной энергетике и о тарифах на электроэнергию

Немного другие темы. У нас только недавно стали активно спорить, нужна ли нам альтернативная энергетика в России. Тем не менее программа есть, есть производитель оборудования — компания «Хевел», солнечные панели. Но вот господин Чубайс сказал буквально накануне: стало известно, что до 2024 года эта программа поддерживается государством, но и после 2024 года надо будет ее поддерживать дальше, иначе все умрет. Какова позиция правительства в целом — это России нужно? Потому что промышленность, которая потребляет электроэнергию, она однозначно говорит: нет, потому что нам просто приходится за это больше платить, в то время как у нас есть газ.

Я считаю, абсолютно правильное решение было принято правительством Российской Федерации о поддержке промышленности по производству оборудования для возобновляемых источников энергии. Эта поддержка осуществляется через механизм договоров предоставления мощности. Эта программа рассчитана на период до 2024 года. Она позволяет нам создать соответствующую промышленность, производство, которого не было. Это наши новые компетенции. В будущем это может экспортироваться, если будет конкурентоспособно. А, например, производство фотоэлементов для солнечных панелей на сегодня, которые вы привели в пример, компанию «Хевел», основано на российских технологиях. Абсолютно конкурентоспособна по коэффициенту полезного действия. И уже рассматриваются различные проекты по производству таких панелей в других странах и по экспорту. Здесь еще нужно учитывать, что и себестоимость производства солнечных станций электрических, ветровых электрических станций снижается с каждым годом. Последний конкурс, который проводился на розыгрыш по строительству ветровых электростанций, — почти в три раза цена упала на стоимость инвестиций в один киловатт производства электроэнергии от ветра и выравнялось практически с тепловыми станциями. Понятно, что сегодня все равно производство из традиционных углеводородов и теплоэлектростанциями нашими электроэнергии более конкурентоспособно и является более дешевым для потребителя. Поэтому, конечно, потребители зачастую выступают против новых, так скажем, видов производства энергии, которые являются на сегодняшний день еще более дорогими. Мы это понимаем прекрасно, и при этом правительство ищет здоровый интерес и баланс между производителями различных источников энергии. В первую очередь имею в виду диверсификацию нашей энергетики и развитие промышленности. А промышленность — это те же потребители электроэнергии. Поэтому здесь, на самом деле, такой интерес одновременно одних и тех же потребителей по сути дела.

Еще один вопрос из той же области — из нашей внутренней промышленной. Было принято решение о прекращении перекрестного субсидирования, когда промышленные потребители платят чуть больше, чем оно того стоит, ради того, чтобы розница, то есть население, получала электричество дешевле, и малый бизнес особенно, при подключениях. Но вот вроде бы опять зашла речь о том, что это перекрестное субсидирование сохранится, против чего, естественно, крупная промышленность остро выступает. Каков итог?

Действительно, такая цель ставилась — сократить перекрестное субсидирование между промышленными потребителями и населением. Но в силу того, что тарифы для населения у нас регулируются и фактически повышаются на уровень, примерно равный инфляции и даже ниже, промышленные потребители продолжают нести это перекрестное субсидирование. Оно выросло за последние шесть лет примерно на 50%. То есть было порядка 200 млрд рублей, теперь 300 млрд рублей. Когда мы говорим о перекрестном субсидировании сейчас, если вот такая политика все-таки реализуется, более социальная, направленная на неповышение тарифов для населения, речь идет о «перекрестке», о том, что эту «перекрестку» тогда должны нести все потребители.

Господин Козак, вице-премьер после встречи с промышленниками сказал: да, надо все-таки «перекрестку» ликвидировать. Вроде прозвучало.

Речь идет здесь не о «перекрестке» между потребителями промышленными и населением, а о справедливом распределении «перекрестки» среди промышленных потребителей. То есть сегодня платят в основном эту «перекрестку» предприятия малые, средние и некрупная промышленность. Крупная промышленность сегодня нагрузку не несет по «перекрестке», потому что присоединена к сетям ФСК, а там тариф на передачу электроэнергии в четыре раза меньше, чем у других потребителей. Поэтому решение о распределении перекрестного субсидирования среди всех потребителей подразумевает и частичный перенос нагрузки на крупных промышленных потребителей. Вот об этом идет речь. Это рассматривалось в правительстве, и здесь принято очень мягкое решение о том, что этот процесс будет постепенным, в течение семи лет происходить.

Россия. Весь мир > Нефть, газ, уголь. Электроэнергетика. Внешэкономсвязи, политика > minenergo.gov.ru, 4 октября 2018 > № 2750901 Александр Новак

Международный форум «Российская энергетическая неделя»

Владимир Путин выступил на пленарном заседании второго Международного форума по энергоэффективности и развитию энергетики «Российская энергетическая неделя».

Форум пройдёт в Москве с 3 по 6 октября, основная тема – «Устойчивая энергетика для меняющегося мира».

В форуме примут участие представители крупнейших международных энергетических компаний и организаций, ведущие мировые эксперты. В рамках официальной программы состоится около 60 деловых мероприятий.

* * *

Стенографический отчёт о пленарном заседании

В.Путин: Уважаемые друзья! Дамы и господа! Коллеги!

Очень рад приветствовать всех участников, гостей Российской энергетической недели. На этот раз приехало рекордное количество специалистов, всех, кто интересуется энергетикой, – около десяти тысяч, девять с половиной тысяч человек, – приехали, чтобы в открытом, доверительном ключе обсудить темы глобальной энергетической повестки.

Россия, как известно, один из крупнейших игроков мирового энергетического рынка. Мы занимаем ведущие позиции по добыче и экспорту нефти и газа, входим в число лидеров по объёмам выработки электроэнергии и добычи угля. Для нас крайне важно чувствовать тенденции глобальной энергетики, чтобы эффективно реализовывать свои конкурентные преимущества и вместе с другими странами формировать общее энергетическое пространство и общее энергетическое будущее.

Убеждены, обеспечить прогресс мировой энергетики, надёжную энергетическую безопасность всей нашей планеты может только глобальное партнёрство, работа по общим, одинаковым для всех правилам и, конечно, прозрачный, конструктивный диалог участников рынка, без какой-либо политической подоплёки, а на основе прагматизма, понимания солидарной ответственности, взаимных интересов.

Баланс спроса и предложения на нефтяном рынке, достигнутый благодаря соглашению с ОПЕК, подтверждает правильность такого подхода.

Россия будет и дальше продвигать диалог нефтедобывающих стран, чтобы обеспечить стабильность нефтяной конъюнктуры, создать условия для устойчивого развития отрасли, для реализации долгосрочных инвестиционных планов. При этом отмечу, что в обозримом будущем спрос на нефть будет расти и главным образом за счёт потребителей в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Хотя и в Европе растёт, конечно, и на Американском континенте.

Ответственный партнёрский подход России заметен, думаю, понятен для каждого. Россия реализует его и на газовом рынке, показывая здесь пример надёжности, предсказуемости. Наше преимущество – это не только крупнейшие запасы природного газа, но и наличие средств доставки, трубопроводной инфраструктуры, что вместе с низкой стоимостью обеспечивает устойчивость позиций сетевого газа на рынке.

В то же время в мире растут объёмы торговли сжиженным природным газом, как мы с вами знаем. Только за последние десять лет объём его потребления увеличился почти вдвое.

Россия выступает активным участником рынка СПГ. Мы вводим в строй новые добывающие и перерабатывающие мощности, реализуем стратегические планы развития транспортной инфраструктуры, в том числе обустраиваем Северный морской путь, создаём ледокольный флот, который позволит организовать круглогодичное движение судов, включая газовозы, по российской Арктике.

Ещё одно важное направление мировой энергетики, которое снова демонстрирует позитивную динамику, – это угольная промышленность. Ещё десять лет назад в перспективность поставок этого энергоносителя мало кто верил, а сегодня мы видим, как спрос на уголь устойчиво растёт, в первую очередь в странах АТР. Для России крайне важно закрепиться и увеличить своё присутствие на этом динамичном рынке.

Мы уже приняли ряд стратегических решений в этой части. Расширяем пропускную способность байкальской системы, Транссиба, наращиваем мощности морских портов, работаем над повышением эффективности и безопасности центров угледобычи. И конечно, будем уделять особое внимание экологически чистым технологиям транспортировки угля и его потребления, в том числе в электроэнергетике.

Мы продолжим масштабное обновление тепловой генерации в России. Будем внедрять цифровые решения в энергосетевом комплексе страны. Видим в этих мерах ответ на глобальные вызовы, с которыми сталкивается электроэнергетика в целом.

В ближайшие двадцать лет в мире прогнозируется опережающий рост спроса на электроэнергию. Как считают эксперты, к 2040 году её потребление удвоится, тогда как спрос на первичную энергию: нефть, уголь, газ и другие источники – вырастет примерно на 30 процентов. Такие тенденции открывают возможности для наращивания экспорта и самой электроэнергии, и технологий её производства.

Ещё один наш приоритет – сохранение лидирующих позиций в таком высокотехнологичном секторе, как атомная энергетика. Сегодня Россия активно строит 25 энергоблоков атомных электростанций в 12 странах мира, а всего в нашем портфеле 36 таких энергоблоков. Мы будем последовательно работать над увеличением экспортных заказов в области атомной энергетики дальше, при этом сохранять самые высокие требования экологической и промышленной безопасности.

И конечно, отдельная перспективная задача – это развитие возобновляемых источников энергии, особенно в отдалённых, труднодоступных районах нашей страны, таких как Восточная Сибирь, Дальний Восток. Для нашей обширной, самой большой в мире по территории страны с её разнообразными природными, климатическими условиями здесь открывается действительно огромная возможность.

И в заключение, уважаемые друзья, скажу следующее. Устойчивое, поступательное развитие энергетики – это ключевое условие динамичного роста глобальной экономики, улучшения качества жизни людей, повышения благосостояния всех людей на нашей планете.

Россия открыта для сотрудничества в области энергетики в интересах глобальной энергетической безопасности, в интересах будущих поколений. И мы, конечно, рассчитываем на активный диалог по всем этим темам и на сотрудничество.

Благодарю вас за внимание.

Р.Чилкоут: Господин Президент, благодарю Вас. Когда Вы шли к нам, я рассказал всем присутствующим о том, что Вы проводите встречу с Генсекретарём ОПЕК. Может быть, это и был секрет, но больше это не секрет.

Что касается цен на нефть на нефтяных рынках. Вы сейчас сказали, и, я полагаю, в прошлом году также упомянул Генеральный секретарь ОПЕК и Министр Саудовской Аравии, что этот вопрос активно разрабатывается. Готовы ли вы продолжить удерживать сокращённый уровень добычи нефти? Насколько Россия готова увеличить свою поставку нефтепродуктов на рынок? Намерена ли она это делать? Сегодня цена барреля нефти практически на 50 процентов больше, чем в прошлом году. Множество людей скажут, что это уже определённый успех. Это результат продуктивного партнёрства России и ОПЕК. Так ли это?

Но есть и другой глава государства, Президент Трамп, я имею в виду, который говорит, что слишком высока сегодня цена на нефть. Намерена ли Россия доставить на рынки больше нефти в том случае, если цена снизится?

В.Путин: Вы спросили в первой части, готова ли Россия удерживать объёмы добычи.

Р.Чилкоут: Простите, я неправильно сказал. В прошлом году был вопрос: как долго ещё Россия готова удерживать низкий уровень, а в этом году – другой.

В.Путин: Что касается сокращения добычи, удержания на низком профиле и так далее, ведь это всё инструменты, это не самоцель. Целью является балансировка на рынке. Когда мы вместе с нашими друзьями и коллегами из ОПЕК договорились о сокращении добычи, то речь шла именно об этом. Речь шла о том, чтобы сократить избыточные запасы, сбалансировать рынок. Потому что ведь дело не в доходах нефтяных компаний, для того чтобы кто-то набивал себе карманы, а дело в состоянии отрасли.

Дело в том, чтобы появились ресурсы для инвестиционных целей, для инвестпроектов. Вот о чём шла речь. Речь шла о том, что если рынок не будет сбалансирован, то возникнет ситуация, которая неизбежно приведёт к сокращению инвестиций, и, как результат, в конечном итоге это всё выльется в дефицит на рынке и [приведёт] к резкому скачку цен.

Наша позиция была и является очень ответственной. Речь шла, ещё раз повторяю, о балансировке рынка. И мы добились этого результата вместе с нашими коллегами из ОПЕК.

Мы действительно сейчас с Генеральным секретарём встречались, достаточно подробно говорили о нашем сотрудничестве. Хочу обратить ваше внимание на то, что, наверное, впервые в истории все участники подобных договорённостей стопроцентно выполнили взятые на себя обещания. Россия, в частности, взяла на себя обязательства сократить, по-моему, на 30 тысяч баррелей, мы это и сделали, так же как и все другие участники этой договорённости.

Рынок сейчас сбалансирован, а то, что растёт цена на нефть, – это даже не столько результат уже нашей деятельности, сколько результат в значительной степени привходящих обстоятельств, ожиданий решений по Ирану, скажем, – кстати, незаконных абсолютно решений и вредных для мировой экономики. Это снижение добычи в Северной Африке в связи с рядом политических тоже обстоятельств – гражданская война и так далее. Это снижение добычи в Венесуэле – тоже, скажем, по внутриполитическим соображениям и в связи с введёнными там ограничениями. Вот о чём речь.

Президент Трамп, как Вы сказали, считает, что это цена высокая. Мне кажется, что он отчасти прав, но это нас вполне устроит: 65–70–75 долларов за баррель. Это вполне нормально, для того чтобы обеспечить эффективную работу энергокомпаний и инвестиционный процесс. Но давайте прямо скажем, что такая цена на нефть – это в значительной степени результат деятельности сегодняшней американской администрации. Вот эти ожидания от введения санкций в отношении Ирана, политические проблемы в Венесуэле. Смотрите, что в Ливии происходит: государство разрушено. Вот результат безответственной политики, которая напрямую отражается на мировой экономике. Поэтому нам нужно не только в энергетике, но и в политической сфере плотнее, теснее работать друг с другом, чтобы не допускать таких сбоев.

А по поводу наращивания – да, мы уже нарастили 400 тысяч баррелей, как и договаривались с партнёрами. Если потребуется, можем нарастить ещё 200–300 тысяч баррелей в сутки.

Р.Чилкоут: В прошлый четверг, выступая в ООН, Президент Трамп обвинил ОПЕК в обмане всего мира, и Король Саудовской Аравии заявил о намерении увеличить продукцию. Таким образом, как много нефти Саудовская Аравия планирует представить на рынок?

Халид аль-Фалех (как переведено): Благодарю Вас.

Прежде всего позвольте поблагодарить вас за то, что пригласили меня поучаствовать в этом великолепном мероприятии уже второй год подряд. Благодарю вас, большая честь для меня участвовать в панельной дискуссии с господином Путиным и со всеми вами.

Почти каждую неделю у нас есть коммуникационный канал с господином Новаком. Мы вместе работаем над нашими двусторонними отношениями, а также над стабилизацией глобального рынка. Хочу действительно признать ключевую роль господина Путина и правительства Саудовской Аравии для привнесения стабильности на рынок. Это то, о чём только что говорил Президент.

Пару лет назад на полях «большой двадцатки» встретились два лидера – господин Путин и Его Величество принц Мухаммед, и договорились о том, что они сведут вместе производителей, которые разделяют схожие видения. Думаю, что результаты говорят сами за себя в том отношении, что руководства России и Саудовской Аравии абсолютно созвучны в своих позициях здесь. Наша цель была сбалансировать спрос и предложение, для того чтобы интенсифицировать инвестиционные потоки, вернуть инвестиции в индустрию, потому что индустрия страдала от многочисленных банкротств и недостатков в управлении. И я думаю, что на этих треках нам на сто процентов удалось достичь успеха.

Остаётся вопрос цены. Моя позиция и позиция королевства по цене в том, что её должен регулировать рынок, потому что сегодня основополагающие условия являются крайне здоровыми и нормальными. Мы и мои коллеги знают, что третий квартал – это всегда сезон высокого спроса. Это то, что мы действительно видим со стороны, например, ОЭСР, которые с июня приняли решение в Вене и согласились по поводу поставок со странами ОПЕК и ОПЕК+ во главе с Россией и Саудовской Аравией.

Производство Саудовской Аравии не доходило до 10 миллионов, в октябре мы произвели примерно 10,7, и в ноябре мы ожидаем чуть-чуть увеличить эту цифру. Это не одностороннее решение. Мы вместе с Россией и другими партнёрами решили полностью следовать нашим обязательствам и на сто процентов выполнить всё, о чём мы договорились. Сегодня это примерно один миллион баррелей между двумя государствами. ОПЕК+ оказалась очень ответственным инструментом, для того чтобы соответствовать спросу.

Сегодня ни один клиент Саудовской Аравии не запросил ни одного барреля, на который бы мы не ответили, из чего можно заключить, что геополитическое давление, спекуляции и другие условия, о которых говорил господин Президент, – ответ на эти условия позволит нам принести стабильность на рынок и спрогнозировать, чего нам ожидать в ближайшие годы, ближайшее десятилетие. Потому что спрос продолжит расти, продолжит расти и высокими темпами. Вопрос будет в том, готова ли индустрия к инвестициям. И мы можем с уверенностью сказать, что рынок будет грамотно отрегулирован, что он будет предсказуем и стабилен.

Р.Чилкоут: Благодарю вас.

На протяжении нескольких месяцев Вы говорили, что цены вырастут до ста долларов за баррель. Считаете ли Вы, что они могут вырасти более ста?

Халид аль-Фалех: Мы сегодня делали соответствующие заявления. Я думаю, всё будет зависеть от того, каков будет спрос на рынке. Но действительно усилиями ОПЕК удалось сбалансировать рынок, и Ваше Превосходительство был абсолютно прав в том, что такие усилия были приняты.

Думаю, что помимо этого здесь ещё действительно геополитические силы играют роль, о которых сегодня говорил господин Путин, и рынок будет ожидать больше перебоев в поставках. Считаю, что 80 долларов – это не потолок, потому что цена растёт стремительно. Знаете, всё возможно, потому что на основании того, что мы видели за последние два-три года, это действительно обычное явление. Ведь у нас, подумайте, было 40 долларов год назад, и мы наблюдаем рост.

Понимаете, с таким уровнем цен многие государства сталкиваются с проблемами, потому что они не могут регулировать спрос. Поэтому можно было бы, конечно, их оставить на 60–65 – это нормально, чтобы наладить инвестиции, но сейчас инвестиции растут.

Р.Чилкоут: Президент Соединённых Штатов пытается активно управлять ценой на нефть. Он очень обеспокоен ценой на газ также. Примерно три доллара стоит галлон газа в Соединённых Штатах. Таким образом, они наказывают правящую партию.

Считаете ли Вы, что они поступают правильно, или необходимо немножечко отступиться от этого и убрать руки от энергетического рынка?

В.Путин: Я уже говорил, ещё раз хочу повторить: у нас была очень хорошая встреча с Президентом Соединённых Штатов в Хельсинки. Но если бы мы затронули с ним тему, которую сейчас обсуждаем, я бы ему сказал, что если ты хочешь найти виновника роста цен, Дональд, тебе нужно посмотреться в зеркало. Это правда.

Ведь сейчас только что говорили о геополитических факторах повышения цен. Они же есть, и они реально играют на рынке. Лучше не вмешиваться в эти рыночные процессы, не пытаться получить какие-то конкурентные преимущества с помощью политических инструментов и не пытаться регулировать, как в Советском Союзе, цены. Это до добра не доводит. Мы ведь когда говорим о наших согласованных действиях с ОПЕК, мы же не применяем, по сути, нерыночных инструментов. Мы только уравниваем спрос и предложение на рынке, вот и всё. Так и есть. А всё остальное на сегодняшний день – это геополитические факторы, которые влияют на цены.

Что касается цен на газ, то они считаются исходя из цен на нефть. Нефть складывается на рынке рыночным способом, а цены на газ привязаны к ценам на нефть. И просто с небольшим временным лагом в 5–6 месяцев цена на газ колеблется в зависимости от цены на нефть. Вот и всё.

Что там, в Соединённых Штатах, происходит? Соединённые Штаты – один из крупнейших производителей в мире и нефти, и газа. Мы все знаем, что касается современных технологий, с которыми борются экологи, я с ними согласен, эта добыча часто производится варварским способом – мы не используем таких способов добычи.

Кто там пытается оказать давление на администрацию, этого я не знаю. Давайте мы будем говорить об энергетике, не втягивайте меня, пожалуйста, во внутриполитические процессы и дрязги в Соединённых Штатах. Вы сами там разберитесь, а то опять скажут, что мы вмешиваемся во внутриполитическую жизнь Соединённых Штатов.

Р.Чилкоут: Понятно.

Маленькая поправка перевода. Когда говорил о ценах на газ, имел в виду также цены на бензин.

В.Путин: А это, Вы понимаете, цена конечного продукта в том числе, если речь идёт о нефтепродуктах, она ведь складывается не только из первичной цены на нефть или на газ, если мы говорим о газовом топливе. Там ещё политика государства соответствующим образом влияет на конечную цену для потребителя.

А налоговая составляющая какова? Зачем в некоторых, скажем, европейских странах на тот же наш газ в два раза цена до конечного потребителя увеличивается, пока доходит продукт? Это всё политика государства.

Поэтому не нужно всё время показывать пальцем на производителя энергетических ресурсов. Вы сами у себя разберитесь, какую вы проводите экономическую политику внутри страны и что вы делаете для того, чтобы нужный продукт до потребителя дошёл по приемлемой для него цене, вот и всё.

Р.Чилкоут: Total – огромный энергетический инвестор. У них примерно пятимиллиардная сделка, для того чтобы разрабатывать совместно с Ираном месторождения. И сейчас они обратили своё внимание на сделки с другими государствами, с которыми, несмотря на санкции Соединённых Штатов, можно было бы иметь дело. Евросоюз говорит об этих новых инициативах, однако можно ли будет после этого вернуться к инвестированию в Иран?

П.Ж.Пуянне: Ответ: нет. Total является глобальной компанией, которая действует примерно в 30 странах по всему миру. Мы просто не можем пойти на такой риск. Мы видим, что Евросоюз пытается предпринять какие-то усилия, но тем не менее наш ответ: нет, мы не готовы на такое.

Р.Чилкоут: Господин Путин, что Вы думаете по поводу этой инициативы Евросоюза?

В.Путин: Она немножко опоздала. Но лучше поздно, чем никогда. Опоздала, потому что вот ведь совсем недавно Президент Франции, по-моему, выступая в Нью-Йорке, прямо заявил о необходимости повысить экономический суверенитет Евросоюза, снизить зависимость от Соединённых Штатов. Конечно, это правильно.

А как иначе, если с помощью, как я уже говорил, политических инструментов кто-то пытается получить конкурентные преимущества в бизнесе? Я думаю, что это никому не понравится. Но это происходит, мы же это видим сегодня.

Поэтому Европа в связи с этими обстоятельствами думает о каких-то новых возможностях, скажем, по организации расчётов помимо доллара, что, кстати говоря, подрывает сам доллар. И в этом смысле, я уже много раз говорил, хочу ещё раз повторить здесь: мне кажется, что наши американские партнёры допускают колоссальную стратегическую ошибку, подрывают доверие к доллару как к универсальной, по сути, единственной на сегодняшний день резервной валюте. Подрывают веру в неё как в этот универсальный инструмент, реально пилят сук, на котором сидят.

Это странно даже, мне удивительно, но это, мне кажется, типичная ошибка любой империи, когда люди думают, что ничего не произойдёт, что всё так мощно, так сильно, всё так устойчиво, что никаких негативных последствий не будет. Ан нет, они наступают рано или поздно. Вот это первое.

И второе: Европа хочет исполнять взятые на себя международные обязательства, так мы понимаем наших европейских партнёров, в данном случае в отношении иранской ядерной сделки, ядерной программы Ирана, и видит в этом так же, как и мы, элемент стабильности в мировых делах, в мировой политике, что так или иначе, как мы уже с вами отметили, отражается и на мировой экономике.

Р.Чилкоут: Вас удивляла скорость, с которой государства сталкиваются с санкциями, которые будут введены против Ирана в ноябре, и уже сразу регулируют свои экспорты. Как это повлияет на цены на нефть?

Бен ван Берден (как переведено): Прежде всего мы, конечно, напрямую не мониторим, что происходит с иранской нефтью и с её путем на рынок. Мы не считаем, что это крайне важно для нашего бизнеса. Конечно, иранский экспорт будет от этого зависеть и вся ситуация на рынке, также ценообразование, инструменты ценообразования. Считаю, что – а я человек, который очень далек от сантиментов по поводу Ирана и по поводу других вещей, – это информация, которая является типичной для наших рынков.

В целом руководствоваться ожиданиями – это как раз то, что и делают рынки. Существует множество факторов. Конечно, сейчас можно сказать, что кто-то просто заговор строит против стабильности на рынке. Но тут у меня будет собственный комментарий по данному вопросу.

Нельзя сказать, что кому-либо может быть выгодна волатильность на рынках. Вряд ли кому-то это пойдет на пользу. Всем странам хотелось бы существовать в мире, где надёжность инвестиций и финансовых потоков всё-таки может быть гарантирована. Это основа нашей работы. Поэтому стабильность – это краеугольный камень.

Что я ещё могу сказать от себя? Какую функцию выполняет в данном случае указанный фактор? Мы сейчас наблюдаем динамику цены на нефть, которая определённым образом обоснована. За последние годы мы видели, как некоторые тенденции реализовывались, и на этой основе можем составлять определённый прогноз на будущее.

Конечно, мы будем учитывать, что мы увидим в ближайшие несколько кварталов. Я могу сказать, что резкий скачок добычи мы вряд ли ожидаем в ближайшее время. Для того чтобы обеспечить такой скачок, нужна мощность. Свободные мощности не возникают вдруг, четыре-пять лет – это как раз тот срок, который нам в данном случае оказывает услугу, то есть улучшает предсказуемость рынков.

Р.Чилкоут: Благодарю Вас.

Сейчас я бы хотел вернуться, господин Путин, к вопросу с Ираном, а именно увязке с Сирией. Советник по национальной безопасности США недавно сказал, что США теперь намерены оставаться в Сирии так долго, как там будут оставаться силы Ирана. Российская же сторона заверяет, что присутствие США в данном случае просто незаконно. Что может быть сделано, чтобы исправить ситуацию?

В.Путин: Две возможности существуют, чтобы исправить ситуацию.

Первая – это Соединённые Штаты должны получить мандат Совета Безопасности ООН на присутствие своих вооружённых сил на территории третьей страны, в данном случае на территории Сирии, или получить приглашение от правительства, законного правительства Сирийской Арабской Республики на то, чтобы разместить там с какими-то целями свои контингенты. Международное право другого, третьего, способа присутствия одной страны на территории другой не предусматривает.

Р.Чилкоут: США заявляют: они остаются, Иран должен уйти, и они будут оставаться, пока Иран из Сирии не уйдёт. Что может сделать Россия?

В.Путин: США в данном случае, как мы с вами понимаем, – достаточно просто почитать Устав Организации Объединённых Наций и понять, что я прав, здесь я вам никакой новости не скажу, – нарушают Устав ООН, нарушают международное право: присутствие на территории другой страны без разрешения Совета Безопасности ООН, без резолюции соответствующей и без приглашения правительства этой страны. Ничего здесь хорошего нет.

Мы исходили из того, что мы тем не менее сотрудничаем в Сирии с американскими партнёрами в борьбе с терроризмом, борьбе с ИГИЛ. Но по мере того, как ИГИЛ перестаёт существовать на территории Сирии, никакого другого объяснения, даже за рамками международного права, вообще не существует.

Что, на мой взгляд, можно сделать и к чему мы все должны стремиться? Мы должны стремиться к тому, чтобы вообще никаких иностранных войск третьих государств на территории Сирии не было. Вот к этому нужно и двигаться.

Р.Чилкоут: Включая Россию?

В.Путин: Да, включая Россию, если это будет принято на уровне Правительства Сирийской Арабской Республики.

Р.Чилкоут: Только что была заключена сделка по Сирии с Эрдоганом. Как Вы считаете, сделка сохранится?

В.Путин: Какое это отношение имеет к нефти?

Р.Чилкоут: Это очень чувствительный геополитический вопрос.

В.Путин: Может быть, и имеет, если иметь в виду, что Сирия тоже производитель энергоресурсов и так или иначе влияет на ситуацию на рынке.

В этом смысле да, нам нужна стабильная Сирия, вне всяких сомнений. Я уже не говорю про другие аспекты, связанные с международной безопасностью и борьбой с терроризмом.

Это очень хорошая сделка – между Россией и Турцией в данном случае, потому что она предотвратила очередное кровопролитие. Как вы помните, заключается она в том, что мы договорились создать демилитаризованную зону глубиной 15–20 километров внутри, зону деэскалации в районе города Идлиб, идлибской зоны так называемой. И я хочу отметить, что мы сейчас действительно активно работаем над реализацией этих соглашений, в том числе наши турецкие партнёры. Мы фиксируем это, мы видим это, мы им благодарны за это и будем работать с ними дальше при поддержке в данном случае Ирана.

Р.Чилкоут: Давайте вернёмся к вопросам энергии и поговорим о «Северном потоке-2», трубопровод соединяет Россию и Германию. Вновь вернёмся к Президенту США. Он по этому поводу тоже высказался. Он сказал, что Германия в данном случае очень зависима от России, поскольку зависит и в отрасли нефти, и по газу. По факту – заложник России в данной области. А как Вы считаете? Как Вы это прокомментируете?

В.Путин: Комментарий очень простой. Мы очень коротко, но в Хельсинки с Дональдом тоже об этом говорили. Что касается любых продаж, в том числе продаж нашего газа в Европу, мы традиционный поставщик, причём трубопроводного газа. Делаем это с 60-х годов. Делаем это в высшей степени ответственно, профессионально, по очень конкурентоспособным ценам для европейского рынка. Вообще, если посмотреть на особенности рынка газа в целом, то цена зависит от количества и от объёмов продаж. Между Россией и Европой такое расстояние, что оптимальным является поставка именно трубопроводного газа. И цена будет всегда конкурентоспособной, всегда. Это все специалисты понимают.

Вот здесь, в зале, на первом ряду, много людей, которые запросто сели бы рядом со мной, и я бы их ещё с удовольствием послушал, потому что каждый из них является экспертом, вот каждый из них вам это скажет. Поэтому «Северный поток-2» – это чисто коммерческий проект, хочу это подчеркнуть, связанный с увеличением потребления энергии, в том числе и в Европе, и с падением собственной добычи в европейских странах. Нужно же где-то брать!

Наш объём на европейском рынке – это примерно 34 процента, российского газа. Много это или мало? Это немало, но это не монополия. Пожалуйста, Европа может, она это и делает – она закупает газ и из других источников, но американский сжиженный газ на европейском рынке примерно на 30 процентов дороже нашего трубопроводного газа. Если бы вы что-то покупали одного качества, а вам предложили бы продукт, но один на 30 процентов дороже, что бы вы взяли? Ну о чём мы говорим?

Если Европа будет покупать американский газ на 30 процентов дороже, чем наш, общая конкурентоспособность всей германской в данном случае экономики сразу резко упадёт. Это все понимают, это очевидный факт.

Тем не менее работа есть работа, мы готовы работать со всеми партнёрами. Как вы знаете, немецкие партнёры начали уже строительство в море. Мы тоже к этому приступаем. У нас нет проблем больше с получением каких-то разрешений. Финляндия приняла такое решение, Швеция, Федеративная Республика Германия, Российская Федерация. Нам этого достаточно вполне. Проект будет реализован.

Р.Чилкоут: А давайте вернёмся к американскому СПГ. Как Вы сказали, двое из пяти участников сегодняшней нашей дискуссии либо напрямую, либо опосредованно являются партнёрами или инвесторами в этой отрасли. От Вас слева – исполнительный директор «Шелл».

Такой вопрос: необходимо ли поддержать европейские компании в реализации проектов?

Бен ван Берден: В первую очередь хочу сказать следующее. Макроэкономический анализ, который предоставил нам Президент Путин, абсолютно верный. Абсолютно правильно, Европе необходимо увеличивать импорт, потому что собственные производственные мощности сейчас функционируют гораздо менее эффективно, чем это было раньше. Нам потребуются в то же время определённые ресурсы.

Газ из России, газ, который поступает из Африки, со всего мира по факту, – это тот ресурс, в котором мы нуждаемся. Россия была и остаётся очень надёжным поставщиком газа на протяжении десятков лет в различных политических обстоятельствах, и это необходимо признавать. Мы принимаем это во внимание.

Ну а сейчас я почувствую себя европейцем и скажу следующее. Для европейских стран и экономик имеет большой смысл развивать такого рода инфраструктуру, потому что цены определяются международными рынками. Я абсолютно согласен с Президентом Путиным в том, что стоимость поставок газа свидетельствует о том, что российский газ – один из самых конкурентоспособных. Поэтому сжиженный природный газ в данном случае с российским газом, идущим по трубам, конкурировать не может.

Разумеется, мы участвуем в подобного рода проектах на протяжении нескольких лет. Были получены разрешения всех соответствующих властей, кстати, и Вашингтон своё согласие давал. Но что говорит политическая динамика на настоящий момент? Сам я не политик и не дипломат тоже, я бизнесмен. Я знаю, что мне нужно поступать верно, от меня зависит благосостояние наших вкладчиков.

Тем не менее мы должны учитывать ту систему, юридический порядок вещей, в котором мы сейчас живём. Если США наложат на нас определённые санкции, наложат санкции на сам проект, какой у меня будет выбор? Я не могу тут философствовать, мне придётся покинуть проект. Как это на самом деле может сказаться на ситуации? Да, действительно важно, чтобы США определились, что они хотят делать.

Р.Чилкоут: Господин Путин, Вы бы хотели здесь внести Ваш комментарий?

В.Путин: Мы понимаем реалии, мы с уважением относимся ко всем нашим партнёрам, у нас давние, очень хорошие, добрые отношения со всеми нашими партнёрами, в том числе и с компанией, которую представляет мой сосед слева. Компания работает на российском рынке, работает очень успешно, но мы всё прекрасно понимаем, мы реалии понимаем. Мы реализуем проект собственными силами. У нас нет здесь проблем, их не будет. То есть они могут возникнуть, конечно, но мы их решим.

Есть вещи, которые выше политических интриг. Скажем, мы говорим о поставках в Федеративную Республику Германия. Но не все знают, что в ФРГ принято решение о «закрытии» атомной энергетики. А атомная энергетика даёт в общем энергетическом балансе, в энергетической структуре 34 процента. Мы гордимся развитием атомной энергетики в Российской Федерации, у нас только 16. Мы только думаем ещё, как бы добраться до 25, планы для себя строим. А у них 34 процента, и всё будет закрыто. А чем этот вакуум закрывать-то? Чем?

Посмотрите, LNG [сжиженный природный газ], который предлагают всякие наши конкуренты и партнёры, да, можно и нужно, чтобы в общей корзине был LNG для Европы и для Германии. Из всех портов по перевалке LNG, которые настроены в Европе, используется знаете сколько? 25 процентов всего. Почему? Потому что невыгодно.

Ведь есть бизнесы, есть регионы, куда выгодно поставлять LNG, и это осуществляется, и рынок LNG растёт активно очень. Но в Европу не очень выгодно или невыгодно совсем.

Поэтому так или иначе мы реализовали уже «Северный поток-1», он отлично работает. Кстати говоря, объём поставок нашего газа в Европу постоянно растёт. В прошлом году, дай бог памяти, было где-то, по-моему, 194 миллиарда кубов, в этом году уже будет 200 миллиардов кубов, может, даже больше.

У нас практически загружены все наши инфраструктурные возможности: «Голубой поток» в Турцию, «Северный поток-1» загружен полностью, «Ямал – Европа» полностью загружен, почти к ста процентам приближается, а потребность растёт. Это просто жизнь заставит реализовать проекты подобного рода.

Р.Чилкоут: Позиция Президента Трампа касательно экспорта СПГ несколько другая. Он говорит, что вместо того, чтобы закупать российский газ, возможно, даже несмотря на то, что сжиженный природный газ немножко дороже, лучше закупать странам Европы и Германии такой газ у Америки, потому что Америка обеспечивает их защиту. Вот такой аргумент.

В.Путин: Вы знаете, аргумент, по-моему, не очень работает. Я понимаю Дональда, он борется за интересы своей страны, за интересы своего бизнеса – и правильно делает, и я бы на его месте поступал так же.

В данном случае американский сжиженный газ на европейском рынке дороже не на немножко, а, как я уже сказал, на 30 процентов. Это не немножко, это много, даже запредельно много, невозможно к реализации, по сути дела.

Но есть рынки, на которых LNG будет приниматься, и он там является эффективным, например Азиатско-Тихоокеанский регион. Кстати говоря, первая отгрузка с нашего нового предприятия «Ямал СПГ», отгрузка сжиженного газа, первый танкер ушёл куда? В Соединённые Штаты. Потому что это оказалось выгодным – рынок, жизнь, она всё равно пробивает. Вот Соединённые Штаты боролись-боролись с этим проектом, а первый танкер купили именно Соединённые Штаты. Выгодно оказалось на этом рынке, в данном месте и в данное время купить у «Ямал СПГ», и купили.

И сейчас ещё поставки идут на Американский континент – выгодно.

Как ни борись с тем, что жизнь предъявляет, это бессмысленно. Нужно просто искать совместные подходы, для того чтобы создать благоприятные условия на рынке, в том числе, допустим, создать благоприятные условия для добычи и потребления в самих Соединённых Штатах, добиться максимальных ценовых показателей для производителя и потребителя. Это можно делать, согласовывая политику, а не просто навязывая какие-то решения своим партнёрам.

Что касается того, что звучит аргумент: мы вас защищаем, а вы покупайте у нас то, что вам невыгодно. Мне кажется, тоже не очень правильный аргумент. Он к чему приводит? Он приводит к тому, что европейцы сейчас заговорили о большей независимости в оборонной сфере. Заговорили о том, что они должны создать свой оборонный союз, который якобы не будет разрушать НАТО, но тем не менее будет создавать возможности для полноценной оборонной политики европейских государств. Вот к чему приводят, на мой взгляд, такие заходы.

Поэтому я уверен, что многое будет скорректировано. Жизнь очень многое скорректирует.

Ф.Стараче (как переведено): Хотел бы поддержать аргумент господина Путина. У нас есть контракты на импорт СПГ из Соединённых Штатов. Они начали поставки в этом году, и пока эти контракты были составлены и для Европы. Но пока что мы продали все эти грузы в Юго-Восточную Азию, а не в Европу, потому что экономическая ситуация сейчас не позволяет продавать его именно в Европу. СПГ – это, в общем-то, жидкий энергоноситель, его можно перемещать в любую часть мира.

П.Ж.Пуянне: Аргумент. Я обсуждал это в Вашингтоне, и мы также заинтересованы в инвестициях в СПГ в Соединённых Штатах, так же как и в российский. Но, например, в их ситуации мой аргумент был бы не продавать СПГ в Европу, а продавать СПГ в Азию, потому что это в интересах бизнеса, в интересах людей.

Нам нужен просто более свободный, более сбалансированный рынок в Европе, на котором есть конкуренция. И в конце концов это будет позитивно для всех европейских потребителей, пусть там будет конкуренция, и пускай тогда выигрывают наиболее конкурентоспособные источники энергии. Думаю, что это была «большая» политика – смешать политику, геополитику, энергетику, потому что в конце концов за всё это будут платить конечные потребители.

СПГ в Европе полагается на импорт, я считаю, там нужен просто конкурентоспособный рынок.

Р.Чилкоут: У вас 47-процентная часть строительства трубопровода, поэтому предоставляю Вам слово.

П.Лундмарк: Но я, в общем-то, по большей части выступаю за электричество. И хочу продолжить то, что говорил господин Путин про то, что Германия собирается закрывать все атомные электростанции.

Необходимо помнить о том, что на данный момент Германия производит 40 процентов энергии при помощи угля, а нам нужно помнить об уровне эмиссии.

Таким образом, производство газа в Европе ещё снизится. И двадцатые годы будут веком электричества во многих отношениях. Было сказано, что часть электричества в общем энергопотреблении составляет примерно 20 процентов сегодня. В будущем эта составляющая, несомненно, вырастет. Мы будем свидетелями электрификации и децентрализованного отопления, электрификации определённых промышленных, индустриальных процессов.

В таком государстве, как Германия, если закрыть АЭС и сократить производство и добычу угля, использования одних только ветрогенераторов и солнечных панелей будет недостаточно. Это автоматически означает, что стратегическое значение газа в качестве балансирующей силы для использования в пиковые часы потребления значительно возрастёт. В этом вопросе нам необходим более прагматичный подход. И мы, конечно же, ожидаем, что все игроки здесь будут придерживаться своих обязательств.

Р.Чилкоут: Не ожидал даже, что Вы выскажетесь так подробно по этому вопросу.

Халид аль-Фалех: По поводу Саудовской Аравии и рыночной стабильности.

В дополнение к нефтяным сервисам мы также ещё сделали несколько инвестиций вместе с Российским фондом прямых инвестиций (РФПИ). А также под руководством господина Путина нам удалось наконец осознать, что великие технологии, великие компании, великие драйверы бизнеса, которые продвигают вперёд прямые инвестиции, обладают несомненной ценностью, в частности, в такой сфере, как СПГ.

Например, возьмем «Ямал-1». В Саудовской Аравии сегодня идут дискуссии возможного партнёрства с «Новатэк», «Тоталь» и с другими компаниями, в которых можно было бы участвовать в следующей стадии развития этого проекта.

То, что мы обсуждаем на протяжении нескольких лет, – это то, что, несмотря на общий имидж в этой отрасли – что компании закрываются, что здесь есть государственный контроль – я всё равно считаю, что здесь существует большая доля регулирования со стороны рынка, что существуют довольно позитивные условия, возможности для продвижения на азиатские рынки. И господин Президент предложил мне в «Ямале» заместить этот СПГ. Думаю, что вместе нам это удастся сделать, и в этом будет наше участие в общих глобализационных процессах, в оздоровлении отрасли, в предоставлении наиболее дешёвого ресурса на мировую арену.

Ф.Стараче: Хочу добавить ещё один момент. Мы инвестируем в Россию уже на протяжении порядка десяти лет. Мы изменяли наши инвестиции на протяжении этого времени, инвестировали в разведку и добычу газа, инвестировали в энергодобывающие компании. Начали инвестиционную программу совместно с нашим партнёром РФПИ. Вместе с ним инвестируем в возобновляемые источники энергии, которые сейчас становятся частью энергетического ландшафта.

Что я хочу сказать? Во всём изменяющемся спектре технологий, которые влияют на мир энергетики и в которых огромную роль играет дигитализация, я считаю, что в этой ситуации мы наконец осознаем – возможно, не все это понимают: в этой ситуации Россия является одной из самых счастливых, удачливых стран в мире в плане энергетики. Возможно, даже слишком удачливой, потому что у России есть уникальная палитра энергетических ресурсов, которые можно различными способами сочетать.

На протяжении нашего сотрудничества логика развития различных энергетических ресурсов была довольна прямолинейна, прозрачна и хорошо организована. Всё это время ею двигала идея того, что энергетика – это не то, ради чего нужно выстраивать свою жизнь и своё существование. Энергетика нужна для того, чтобы развивать общество, развивать технологии, для того, чтобы содействовать росту.

Сегодня в России мы видим восход возобновляемых источников энергии, хотя, в общем-то, Россия могла бы ещё очень и очень долго прожить и без них. Но то, что они приходят, это доказывает то, что Россия и российская промышленность очень внимательно относятся к новым конкурентоспособным областям. Энергетика не самоцель, энергетика – это просто двигатель, рычаг, который помогает индустриям развиваться.

Думаю, что Россия – одна из немногих стран, которые это понимают. Именно поэтому мы очень ценим наше сотрудничество с этим государством, потому что там видится слияние энергетики и экономики, а не сама ценность энергетики как таковой. Потому что энергетика сама по себе – это ещё ничто, если вокруг неё нет общества, которое её использует.

Р.Чилкоут: Спасибо.

Не можем оставить такую тему, как СПГ, без того, чтобы не предоставить слово тому, кто действительно всю жизнь этим занимается и кто, возможно, сейчас поделится своим оптимизмом.

Бен ван Берден: Вчера мы подписали проект с Канадой по СПГ. Конечно, на него понадобится несколько лет, но мы считаем, что это именно тот проект, который нам был нужен, нужный проект, в нужном месте и, пожалуй, в нужное время. Потому что в ближайшие годы рынок будет всё строже и всё уже, и, конечно, мы не можем допустить ситуации, в которой спрос остаётся неудовлетворенным. Поэтому мы представляем проект, который будет конкурентоспособным во всех отношениях, также в отношении экологии, я имею в виду его карбоновый след в нашей атмосфере.

Но тем не менее я не могу говорить здесь, в России, только о канадских проектах, я должен сказать о российских проектах, их два.

Первый – на Сахалине, и мы очень надеемся на расширение и продление этого проекта, потому что его расположение, тот факт, что он находится буквально в центре рынка, – я думаю, это один из лучших энергетических проектов в мире в плане его производительности и продуктивности. Ещё один проект – это проект с «Газпромом» по Балтике, который будет направлен на очень динамично развивающийся рынок ближе к Атлантике. Думаю, что этот проект тоже оказался очень своевременен и что он хорошо отвечает на нужды времени, которые продиктованы приближающимся 2020 годом.

Вы являетесь очень крупным и важным игроком. Мы со своей стороны, как одни из лидеров индустрии, надеемся на то, что впереди нас ждёт ещё пространство для сотрудничества, в том числе с Россией.

П.Пуянне: Хочу сказать, что полуостров Ямал является ещё более конкурентоспособным и его проекты станут ещё одним шагом вперёд с точки зрения конкурентоспособности. Это огромные проекты, связанные с СПГ, в которые несколько лет назад никто не верил, и считали, что это одни из наиболее сумасшедших проектов. Но я благодарен всем, кто поддержал их, включая в первую очередь российское Правительство, которое поддержало развитие инфраструктуры там, инфраструктуры северного маршрута. Считаю, что это один из новых энергетических уездов, которые будут важны для всего мира.

Хочу отдельно поблагодарить господина Путина за его руководство. Считаю, что это регион, в котором будет добываться огромное количество СПГ в будущем. Спасибо за это.

Р.Чилкоут: Давайте вернёмся к геополитике, когда мы говорим о нефти и о перерывах на рынке.

Сегодня у нас в начале нашего разговора упоминали ситуацию в Венесуэле. В прошлом году я проводил интервью с господином Мадуро, Президентом Венесуэлы, который является союзником России. У России очень обширные нефтяные интересы в этом регионе. Производство нефти в Венесуэле сейчас переживает не лучшие времена, и, конечно, всё это обусловлено политической ситуацией. Мы знаем, что миллионы беженцев покидают страну, в стране царит голод.

В Соединённых Штатах, и не только там, также в Центральной и Южной Америке много говорят о том, что, возможно, Президенту Мадуро пора уйти. Вы согласны с этим?

В.Путин: Это должен определить народ Венесуэлы, а не кто-либо в мире.

Что касается различных инструментов влияния на ситуацию в Венесуэле, они не должны быть такими… Мы так или иначе все влияем друг на друга, но это не могут быть инструменты, которые усугубляют положение гражданского населения. Это принципиальный вопрос.

Мы что, радуемся, что там народу очень тяжело живётся, и хотим сделать, чтобы было ещё хуже с целью свержения Президента Мадуро? Сейчас против него теракт был совершён, попытка его убийства. Мы тоже будем одобрять такие способы политической борьбы?

Думаю, что это абсолютно неприемлемо. Ни то, ни другое, ни третье что-либо подобное. Нужно просто предоставить народу страны самому разобраться со своей судьбой. И ничего не навязывать извне.

Исторически сложилось так, как сложилось в Венесуэле. Исторически сложилось в Персидском заливе так, как там сложилось. Исторически сложилось в Европе, на Американском континенте, в Юго-Восточной Азии. Не нужно залезать туда, как слон в посудной лавке, и топтаться, не понимая, что происходит на самом деле, а только думая, что слон – самое большое и самое умное животное. Нужно смотреть и дать возможность людям самим разобраться. У меня очень простое к этому отношение.

Я бы хотел вернуться к предыдущему вопросу, всё-таки мы энергетикой занимаемся. Хочу подтвердить то, о чём здесь коллеги говорили по поводу энергоресурсов и возможностей России. Они действительно колоссальные. Они просто колоссальные. Мы занимаем первое место по запасам газа. Это, по-моему, 73,3 триллиона кубических метров газа. Здесь говорили о полуострове Ямал, но «Новатэк» сейчас рядом, на соседнем полуострове, будет делать ещё один проект – «Арктик-2», примерно такого же объёма, кстати говоря, с такими же инвестициями. Первая инвестиция – 27 миллиардов, вторая, «Арктик-2» – где-то 25 миллиардов долларов. Я думаю, что всё это будет реализовано.

Мы самая большая страна в мире по запасам угля – 275 миллиардов тонн. Мы третьи в мире по запасам нефти. Я говорю: третьи в мире по запасам нефти. У нас самая большая в мире территория. Если покопаться, мы сейчас ещё наверняка немало чего найдём. Поэтому нам действительно повезло.

Но не только Господь нам это дал. Наши предыдущие поколения работали над освоением этих территорий. Мы никогда не должны забывать о том, что было сделано нашими предшественниками. И будем развивать дальше. Будем работать с нашими партнёрами. Кстати говоря, в России работают почти все крупные энергетические мировые компании.

Р.Чилкоут: Возвращаясь к теме Ирана и энергетических компаний, не могу не упомянуть, что и Россия сталкивалась с санкциями. Какой может быть план в том, чтобы выиграть эту игру против доллара? Как Россия может преуспеть?

В.Путин: Вы сказали в прошедшем времени или это неточный перевод? «Сталкивалась». Что, санкции отменены? Может быть, я что-то пропустил?

Р.Чилкоут: Сталкивается. Настоящее время.

В.Путин: Тогда ладно. Вы знаете, я иногда думаю, что было бы хорошо для нас, если бы те, кто хочет вводить санкции, ввели бы все санкции, которые только можно ввести, и как можно быстрее.

Это развязало бы нам руки для защиты своих национальных интересов такими средствами, которые мы считаем наиболее эффективными для нас.

Вообще, это очень вредно. Это вредит тем, кто это делает. Мы это давно установили с вами. Поэтому мы никогда не поддерживали и не будем поддерживать незаконных санкций, которые вводятся в обход Организации Объединённых Наций.

Р.Чилкоут: После ситуации со Скрипалями санкций прибавилось, возможно, в ноябре уже появятся новые санкции. Что Россия собирается делать, для того чтобы изменить траекторию отношений с Соединёнными Штатами и с Западом?

В.Путин: Вы знаете, не мы же вводим эти санкции в отношении Соединённых Штатов или Запада. Мы отвечаем, причём очень такими сдержанными шагами всё это делаем, очень аккуратными, с тем чтобы не навредить прежде всего самим себе. Мы и дальше будем так делать.

Что касается там Скрипалей и так далее, искусственно раздувается этот шпионский скандал очередной. И я уже вижу, смотрю, некоторые информационные источники, ваши коллеги там проталкивают мысль, что господин Скрипаль чуть ли не правозащитник какой-то. Он просто шпион, предатель Родины, понимаете? Есть такое понятие «предатель Родины». Вот он один из них.

Вот представьте себе, у вас есть, Вы гражданин своей собственной страны, и вдруг возникает у вас человек, который предаёт свою страну. Как Вы к нему отнесётесь или любой здесь сидящий, представитель любой страны? Он просто подонок, вот и всё. А вокруг этого развернули целую информационную кампанию.

Думаю, что это пройдёт когда-нибудь, надеюсь, что это закончится, и чем быстрее это закончится, тем лучше. Мы своим коллегам уже многократно говорили: дайте нам документы, мы посмотрим, что с этим делать, проведём расследование.

У нас есть соглашение наверняка с Великобританией о помощи по уголовным делам, которое предусматривает соответствующий порядок. Ну дайте документы, пришлите, как положено, в Генеральную прокуратуру. Мы посмотрим, что там на самом деле происходило.

А возня между спецслужбами – это что, вчера родилось, что ли? Как известно, шпионаж, как и проституция, – одна из «важнейших» профессий в мире. Ну и что? Никто это не закрывал и закрыть пока не в состоянии.

Р.Чилкоут: Ладно, давайте оставим в стороне шпионаж. Есть ещё такие вопросы, как использование химического оружия, и информация о том, что в использование такого оружия была вовлечена семья Скрипаля и что также погиб один бездомный человек после применения газа «Новичок».

В.Путин: Послушайте, если мы говорим о том, что травили Скрипаля, Вы хотите сказать, что мы ещё какого-то бездомного человека там отравили, что ли? Я иногда смотрю на то, что происходит вокруг этого дела, я просто удивляюсь: приехали какие-то мужики и начали травить бомжей у вас, в Великобритании. Что за бред? Это что такое? В очистке, что ли, они работают? Никому не нужно там травить… Этот Скрипаль, он предатель, как я сказал. Его поймали, он наказан был. Отсидел в общей сложности пять лет в тюрьме. Мы его выпустили. Всё. Он уехал. Ещё сотрудничать продолжал там, консультировал какие-то спецслужбы. Ну и что? Мы сейчас о чём с Вами говорим? О нефти, газе или о шпионаже? Вопрос Ваш в чём заключается?

Р.Чилкоут: Отошли чуть-чуть.

В.Путин: Давайте перейдём на другую древнейшую профессию, там пообсуждаем, что происходит в этой сфере бизнеса. (Смех.)

Р.Чилкоут: Многое из того, что мы сегодня обсудили, основывается отчасти на отношениях России и США, поэтому пара вопросов по этой сфере.

В 2016 году США заявили о том, что Россия вмешивалась в их выборы, прошедшие в это время. Я знаю, Вы лично отрицали факт причастности России. Что бы Вы хотели увидеть на следующих выборах?

В.Путин: В России или в Соединённых Штатах? Вы сейчас меня спрашиваете про что?

Р.Чилкоут: Что бы Вы хотели увидеть относительно выборов в США в 2018 году? Я имею в виду предстоящие выборы.

В.Путин: Я хочу, чтобы – скажу совершенно серьёзно – хочу, чтобы мракобесие закончилось, связанное с мнимым вмешательством Российской Федерации в какую-то предвыборную кампанию в Соединённых Штатах, чтобы наконец Соединённые Штаты, элиты американские, элиты Соединённых Штатов успокоились, разобрались в конце концов между собой, чтобы там так же, как на нефтяном рынке, восстановилось равновесие и определённый баланс здравого смысла и общенациональных интересов. И чтобы внутриполитические дрязги в самих Соединённых Штатах не отравляли российско-американские отношения и не влияли негативным образом на ситуацию в мире.

Р.Чилкоут: Это политический фронт. В Хельсинки Вы сказали, что хотели бы, чтобы Президент Трамп победил, надеясь на лучшие отношения с Россией. Но по факту, как многократно было сказано, отношения между Россией и США день ото дня становятся всё хуже и хуже. Не было ли бы лучше для России, чтобы у США был президент, который не скомпрометирован с политической точки зрения, по крайней мере, по общественному мнению?

В.Путин: Во-первых, я не считаю Президента Трампа скомпрометированным. Народ его избрал, народ за него проголосовал. Кому-то это не нравится, кто-то не хочет уважать мнение избирателей американских. Но это не наше дело, это внутреннее дело самих Соединённых Штатов.

Лучше нам было бы или хуже? Я тоже не могу сказать. Политика не терпит сослагательного наклонения, как известно. Может быть, было бы ещё хуже, откуда мы знаем? Мы должны исходить из того, что есть. И мы будем с этим работать. Хорошо это или плохо, другого Президента Соединённых Штатов нет, других Соединённых Штатов тоже нет.

Мы будем работать. Это крупнейшая мировая держава, лидер во многих отношениях, наш естественный партнёр по целому ряду направлений деятельности, включая международную безопасность, вопросы нераспространения оружия массового уничтожения, борьбу с терроризмом, борьбу с изменениями климата, за экологию. У нас очень много пересекающихся общих проблем, над которыми мы вместе должны работать.

Мы исходим из того, что рано или поздно наступит момент, когда мы сможем восстановить отношения в полноценном формате.

Р.Чилкоут: Давайте вернёмся к энергетике в нашей занимательной беседе.

Итак, наша беседа приближается к концу. Мне сейчас пришло в голову, что зафиксированы рекордные температуры. То есть изменение климата, это действительно существует. Надо с этим что-то делать.

И я бы хотел задать вопрос всем участникам дискуссии. Заметили ли вы такие плачевные изменения в этом году, которые призывают к действиям?

Ф.Стараче: Возможно, сейчас не то время, чтобы предаваться печальным рассуждениям. Но в любом случае пришло время для того, чтобы мы лучше поняли, что происходит в нашей сфере – в энергетике. Что мы можем сделать для того, чтобы способствовать положительным изменениям?

Сейчас статистика показывает, что, в то время как спрос на электроэнергию растёт, мы видим, что в два раза растёт и распространение именно электроэнергетики. Именно поэтому сейчас делается большой упор на энергетику. И очень важно, чтобы были приняты все необходимые меры, для того чтобы сделать этот процесс более безопасным. В частности, процесс декарбонизации. Потому что известно: нам потребуется больше электричества. Соответственно, декарбонизация, сокращение вредных выбросов должно охватить все сферы, в том числе и транспорт. И недостаточно сказать, что на столько-то процентов нам необходимо снизить определённые параметры. Мы всё равно всё больше пользуемся энергетикой, и, следовательно, нас ведёт рынок. Есть определённые тенденции, которые нам нужно осознать и принять.

Сейчас то, что я упомянул, с разной скоростью развивается во всех частях света. Положительным моментом является, что за рядом исключений в ряде крупных стран есть осознание того, что изменение климата происходит, и с ним надо бороться.

Р.Чилкоут: Бен, небольшой вопрос. Франческо сейчас упомянул, что одна из стран мира осуществляет серьёзный откат назад касательно защиты окружающей среды – очевидно, это США. Но в то же время создаётся впечатление, что многие в нефтегазовом секторе по-прежнему обеспокоены тем, что на США не оказывается достаточного влияния, чтобы они приняли нужные меры.

Бен ван Берден: Да, во многом Вы правы, катаклизмы текущего года, может быть, не настолько нужны, для того чтобы мы осознали, насколько серьёзная ситуация сейчас сложилась в этой области. Мы знаем, что есть проблема, и она требует решения. Тем не менее существует определённая расстановка сил, в том числе в сфере энергетики. И в совокупности это создаёт крайне сложную ситуацию, как отметил Франческо. По-прежнему очень много людей не имеет достаточного доступа к энергии, и в данном случае такую энергетическую бедность тоже нельзя допускать. Таким образом, мы должны решать существующие проблемы, но производить больше энергии в данном случае не является панацеей, потому что, если бы мы полностью перешли на возобновляемые источники энергии, мы бы смогли удовлетворить только 50 процентов энергетической потребности мира.

О Трампе я тоже через несколько секунд буквально скажу.

Но что я хочу подчеркнуть? Те проблемы, с которыми мы сейчас сталкиваемся, проистекают из того, что у нас нет достаточного уровня сотрудничества в мире. То есть либо у нас есть целый концерт мнений, либо у нас есть кто-то, кто один спорит со всеми остальными. А так работать нельзя. Необходим определённый уровень сотрудничества.

Если мы, например, хотим, чтобы к 2070 году вредные выбросы снизились буквально до нуля, то мы должны предпринимать определённые меры, а не спорить. То же самое применимо и к соглашениям по климату, заключённым в Париже. У нас по-прежнему существует целый спектр конкурирующих мнений.

Что касается США, конечно, верно. С одной стороны, огромное искушение заявить о том, что США находятся в процессе выхода из Парижских соглашений, но в то же время нужно отметить, что США являются и замечательным примером того, как можно снизить выбросы, переключившись с основного потребления угля на потребление газа. Может быть, основой тут будет не забота об экологии, а экономическая выгода, но в то же время мы не можем сказать, что США выбиваются из общего строя и противодействуют всем остальным.

Я также наблюдаю значительный прогресс и, кстати, заметную приверженность этому прогрессу в Китае. Они реализуют целый ряд политических программ и твёрдо нацелены на исправление ситуации в отношении себя. Тем не менее хочу подчеркнуть: нам необходимо работать вместе не только как участникам одной и той же отрасли, но и на уровне гражданского общества, правительства, работать всем вместе, коллективно, для того чтобы постараться решить вопрос, а не спихнуть вину на другого.

Кстати, я хочу отметить: в меньшей степени виноваты как раз производители энергии. Например, если вы вдруг скажете, что в одной из стран наблюдается высокий уровень ожирения населения, вы же не пойдёте упрекать сельское хозяйство в этом? То же самое и для энергетики действует.

П.Лундмарк: Отталкиваясь от того, что сказал Бен: международная группа по изменению климата в ближайшие дни выпустит свой новый доклад. Мы услышим ещё раз, что настоящая ситуация, которая сейчас сложилась, вызывает огромное беспокойство, что большинство учёных согласится в том, что необходимо по меньшей мере уполовинить за 2020-е годы количество вредных выбросов, то же самое за 30-е, то же самое за 40-е. Тогда будет достигнут прогресс.

Но на самом деле, несмотря на огромные инвестиции в эту сферу, этого не происходит. Мы в настоящий момент наблюдаем обескураживающие показатели. Температура растёт не просто на два градуса, а на целых четыре. Таким образом, нужен кардинальный перелом. Может, какая-то глобальная система с рыночной основой, со своими собственными целями, всеохватывающая система, которая бы помогла решить проблему изменения климата. Только такой основательный подход смог бы сработать.

П.Пуянне: Да, я тоже хотел бы сделать добавление. В то же время нам нужно оставаться очень реалистичными. Почему? Потому что люди нуждаются в энергии и многие люди в целом ряде развивающихся стран до сих пор не имеют доступа к дешёвым источникам энергии, да и в целом недостаточный доступ к энергии. Дешёвая энергия – это фундамент для дальнейшего развития общества. Существует целый ряд вопросов, и для развивающихся стран самый острый будет доступ к энергии, а не то что чистая она или нет.

Поэтому необходимо совершить решительный шаг, для того чтобы развивающиеся страны тоже могли вкладываться, может быть, в более дорогие источники энергии, но более гуманные для окружающей среды. Поэтому необходимо твёрдо придерживаться политики оказания поддержки.

В настоящий момент мы понимаем, что мы затрачиваем ресурсы и наше время на улучшение конкурентоспособности. Да, Россия может производить более дешёвый газ, более дешёвую нефть. Но может ли Россия по таким выгодным ценам доставлять энергоресурсы в развивающиеся страны или в страны с огромными рынками потребления? Решение лежит в плоскости экономики. Если мы сможем производить более конкурентоспособные энергоресурсы, то переход на более экологичное производство тоже будет возможен. Однако чисто регуляторными мерами мы не можем переломить экологическую ситуацию, с подвязкой на экономику – да.

Полагаю, господин Путин, что Ваша страна в данном случае может послужить примером: относительно недорогой газ, относительно недорогая нефть, богатые запасы угля.

Р.Чилкоут: Господин министр, господин Фалех! Прежде чем я вам предоставлю слово, я хочу упомянуть сообщение, которое на этой неделе поступило, о том, что в Саудовской Аравии начинается реализация самого масштабного в мире проекта по выработке энергии солнца.

Халид аль-Фалех: Начнём с того, о чём мы изначально говорили, об изменении климата. Да, изменение климата имеет место быть. В нашем регионе мы как никто видим это. Видим, как повышается температура, как происходит опустынивание, видим целый набор негативных факторов, которые влияют на баланс экосистемы, а также лишают население возможности для процветания.

Что я хочу отметить? Нельзя изолировать вопросы изменения климата и окружающей среды от макроэкономических трендов, от трендов, которые лежат в области демографии. Миллиарды людей живут на планете. Не у всех есть доступ к энергии, но все в энергии нуждаются. У нас нет никакой возможности отказать им в этом. Они получат, так или иначе, доступ к энергии, получат нужные объёмы энергии. Что мы можем сделать? Мы можем сделать, чтобы энергия была доступной, чтобы она была относительно недорогой, и сделать её максимально безвредной для окружающей среды. Конечно, будут использоваться все возможные источники энергии.

В ближайшее время, разумеется, нефть и газ будут играть ведущую роль, я надеюсь, что с менее пагубными последствиями для атмосферы. Конечно, возобновляемые источники энергии и атомная энергия тоже могут помочь, несмотря на те опасения, которые сегодня существуют относительно безопасности ядерной энергии. Опять же хочу обратиться к примеру Российской Федерации, здесь она может сыграть очень важную роль на глобальном уровне.

Что касается возобновляемых источников энергии, конечно, они могут переломить ситуацию. Все сейчас полагаются на неё как на уникальный бонус, конечно, мы тоже уделяем этому внимание. Было подписано соглашение с фондом SoftBank в рамках проекта Vision. Возможно, это действительно было самым масштабным инвестированием в мире в солнечную энергию, но сейчас мы как раз воспользовались глобальными возможностями, чтобы ответить на глобальнейший вызов.

Долгосрочные цели весьма привлекательны. Сейчас проект реализуется, я бы даже сказал, денно и нощно с самого запуска этой инициативы, она была запущена полгода назад, напомню. У нас есть свои пилотные проекты, в которые мы вкладываемся. У нас есть исследовательские центры, которые мы создаём, которые мы поддерживаем, потому что вопрос касается не текущего поколения, а многих-многих поколений в будущем. Необходимо также подумать о технологиях сохранения энергии, как можно её запасать, как можно снизить энергопотери. То есть это могут быть умные энергетические сети и так далее.

Мы говорим об энергетической связке между соседними странами – с Ираном, с Африкой. Тем не менее, подчёркиваю, возобновляемые источники энергии действительно могут изменить ситуацию, но в то же время это ни в коей мере не снижает роль газа и нефти на многие-многие десятилетия вперёд. Разумеется, газ гораздо меньше вреда наносит природе, чем другие источники.

Р.Чилкоут: Господин Путин, насколько я знаю, у Вас запланирована встреча с Канцлером Австрии, поэтому мы будем завершать нашу дискуссию.

Хочу ещё раз напомнить название: «Устойчивая энергетика для меняющегося мира». Вы ведёте Российское государство уже около 20 лет. Скажите, пожалуйста, какие изменения в мире Вас сейчас беспокоят больше всего, а какие, наоборот, вызывают оптимизм?

В.Путин: Если позволите, я всё-таки по теме. И вопросы, которые Вы задавали, тоже мне небезразличны.

Действительно, мы наблюдаем, видимо, глобальное потепление, только непонятны причины этого потепления, ведь ответа до сих пор нет. И так называемые антропогенные выбросы, скорее всего, не основная причина этого потепления. Это могут быть изменения глобального характера, космические изменения, сдвиги какие-то, невидимые для нас, в галактике, и всё, мы даже не понимаем что происходит. Наверное, антропогенные выбросы как-то влияют, но, судя по мнению многих специалистов, незначительным образом влияют. Это во-первых.

Во-вторых, я уже говорил и могу ещё раз напомнить: сейчас все винят Соединённые Штаты. У нас с Соединёнными Штатами, как вы видите, много проблем и нерешённых вопросов, и мы по-разному подходим с Президентом Соединённых Штатов ко многим международным делам, по-разному оцениваем наши двусторонние отношения. Но надо быть всё-таки объективными. Когда-то и на моих глазах Президент Буш отказался подписывать Киотские соглашения. Но ничего, потом всё-таки нашли решение. И я думаю, то же самое будет и в данном случае. Ну Трамп считает, что для его страны невыгодно Парижское соглашение по целому ряду причин. Сейчас не буду вдаваться в подробности, он наверняка об этом много раз говорил, и мы знаем, о чём идёт речь. Но, мне кажется, не нужно здесь антагонизировать отношения со Штатами, потому что без Соединённых Штатов глобально нам проблему хотя бы незначительного снижения влияния антропогенных выбросов на глобальный климат не решить. Поэтому так или иначе нужно всё-таки привлекать Соединённые Штаты к этой дискуссии, к этой совместной работе. И насколько я понимаю, Президент Трамп не против. Он говорит о том, что некоторые положения самого Парижского соглашения его не устраивают, но он не против же работать со всем миром по этой тематике, совсем нет.

Теперь что касается, ещё раз, этих выбросов и будущего мировой энергетики. Для того чтобы бороться с жарой, нужно не меньше энергетических ресурсов, чем для того, чтобы бороться с холодом. Это во-первых. А во-вторых, здесь коллеги правильно говорили: миллионы людей не имеют доступа к энергетическим ресурсам, и мы никогда не запретим этим людям пользоваться современными благами цивилизации, это просто нереалистично. И экономика будет развиваться, промышленное производство будет развиваться.

Конечно, нужно переходить, и мы делаем это в России, тоже присоединяемся к лучшим международным практикам так называемым, ресурсосберегающим технологиям, которые оказывают наименьшее влияние на окружающую среду, и мы, безусловно, будем и дальше в этом направлении двигаться.

Но я согласен тоже с саудовским коллегой. Конечно, эти альтернативные источники очень важны. Но без углеводородных ресурсов не обойтись в ближайшие десятилетия. Многие десятилетия человечество вынуждено будет пользоваться. Мы все говорим: нефть, нефть. А больше всего сжигают-то угля сегодня, для того чтобы получить ту же электроэнергию.

Говорим о необходимости всех пересадить на электрокары. А электричество откуда? Из розетки, что ли? Ну из розетки. А в розетку-то как попало? Сначала надо было уголь сжечь, оказывается, чтобы выработать электроэнергию, а самый высокоэкологичный вид углеводородов, оказывается, всё-таки газ. И надо все проблемы смотреть в комплексе.

Р.Чилкоут: Господин Патрик сказал, что было бы хорошо, если бы Россия использовала меньше угля. Вы согласны принять этот вызов и сократить использование угля в России?

В.Путин: Мы же подписали соответствующие Парижские соглашения. Взяли на себя эти обязательства. Мы всё исполнили по первому этапу Киотских соглашений, сейчас на смену Киотским соглашениям приходят Парижские. Мы взяли на себя все необходимые обязательства и будем строго их придерживаться. Здесь вопрос не в том, чтобы сократить количество угля для использования внутри страны, мы не самый большой эмитент на самом деле, есть и страны с гораздо большими выбросами в атмосферу, в том числе Соединённые Штаты, в Азии очень много таких стран. Поэтому здесь мы не лидеры. Мы продаём много угля, но тоже не больше всех, мы продаём то, что покупается в мире. Вопрос не в нас, вопрос в современных технологиях, которые используют тот или иной первичный энергетический ресурс.

Давайте всё-таки вернёмся к окончанию. Ещё раз повторите, пожалуйста, Ваш вопрос.

Р.Чилкоут: Название нашей панели: «Устойчивая энергетика для меняющегося мира». Какие изменения дают Вам наибольшую надежду, по поводу каких Вы оптимистичны, а какие вызывают Вашу обеспокоенность?

В.Путин: Обеспокоенность вызывает неопределённость. И в политике, в сфере безопасности, и в экономике. Волатильность, другими словами. Вот это. И количество фактов неопределённости растёт. Вот это вызывает обеспокоенность, непредсказуемость развития ситуации вызывает обеспокоенность.

Р.Чилкоут: Вы здесь говорите сейчас о Вашем коллеге – Президенте Соединённых Штатов?

В.Путин: Не только. Он, конечно, вносит существенный вклад в это состояние, в силу того что он является Президентом крупнейшей мировой державы, но не только. Я в целом говорю про ситуацию.

Вот смотрите, рост экстремизма – откуда он взялся? Почему так остро стоит эта проблема сегодня? Почему этот экстремизм перерождается в терроризм? Разве это нас не беспокоит? Это всё надо понимать, откуда всё произошло.

Сейчас не буду вдаваться, чтобы время не терять. Но так по многим параметрам. И в экономике то же самое происходит. И этот рост фактора неопределённости во всех сферах вызывает беспокойство.

А что вызывает оптимизм? Всё-таки здравый смысл. Как бы ни было тяжело, всегда люди, человечество находило выход из самых сложных ситуаций, руководствуясь интересами стран, своих народов, и это цель любого правительства – обеспечить благосостояние и рост благосостояния своих граждан.

Я думаю, что рано или поздно, и чем раньше, тем лучше, придёт осознание того, что нам нужно как можно быстрее уйти от различных противоречий, во всяком случае, от попыток решить эти противоречия какими-то неприемлемыми инструментами, способами, выходящими за рамки международного права. Мне кажется, что нужно укреплять ведущую роль Организации Объединённых Наций и на этой базе двигаться дальше.

Р.Чилкоут: Я думаю, все присоединятся ко мне. Я хочу поздравить всех участников нашей сегодняшней дискуссии, в первую очередь Президента России Владимира Путина.

В.Путин: Вам спасибо большое.

Россия. Весь мир > Нефть, газ, уголь. Электроэнергетика > kremlin.ru, 3 октября 2018 > № 2748283 Владимир Путин

Страны-участницы Шанхайской организации сотрудничества (ШОС) на фоне усиливающихся противоречий на международной арене все активнее укрепляют взаимодействие друг с другом. В преддверии очередного заседания Совета глав правительств ШОС, которое состоится в середине октября в Душанбе, генеральный секретарь организации Рашид Алимов побеседовал с корреспондентом РИА Новости в Пекине Анной Раткогло. Он рассказал о планах и результатах совместной борьбы с терроризмом, о планах по расширению ШОС, а также пояснил, почему многие считают ее антизападным альянсом.

— Как бы вы могли оценить перспективы развития международных отношений? Увидим ли мы в будущем два четко обозначенных лагеря — Запад и Восток?

— Признаюсь, что никогда не был сторонником блокового мышления, считаю, что в эпоху развития динамичных процессов старые идеологизированные понятия о противопоставлении двух блоков будут постепенно стираться и уходить в историю, уступая место концептуально новым, передовым подходам к выстраиванию межгосударственного взаимодействия. Проявлением этих процессов сегодня уже в полной мере стали ШОС и БРИКС, в которых отсутствует военно-политическая составляющая и превалирует многоплановое сотрудничество в области политики, безопасности, экономики и культуры.

— Что, по вашему мнению, на сегодняшний день является основными вызовами и угрозами на международной арене?

— На скрижалях нашей организации, я имею в виду Хартию ШОС, написано, что мы объявили войну трем силам зла — терроризму, сепаратизму и экстремизму, которые являются главными угрозами настоящего времени. Кстати, хотел бы напомнить, что ШОС была создана за три месяца до известных событий 11 сентября 2001 года. А это говорит о том, что руководители государств-членов пророчески предвидели опасность проявления международного терроризма.

К этому следует добавить согласованные действия на антинаркотическом фронте и всемерное противодействие международной преступности и незаконному обороту оружия. Немало уделяем внимания борьбе с киберпреступностью и мониторингу незаконных финансовых потоков, служащих подпиткой международному терроризму. Причем все наши действия стремимся соизмерять с деятельностью международных институтов, прежде всего с системой ООН.

— В последнее время руководство многих стран говорит о необходимости реформирования международных организаций, в первую очередь ООН и ВТО. На ваш взгляд, нуждаются ли они в изменении и нужны ли они международному сообществу в будущем, учитывая постоянные заявления о снижении их эффективности? Что необходимо реформировать в первую очередь? Может ли им быть какая-то альтернатива?

— Дискуссии о необходимости пересмотра роли этих международных организаций ведутся уже не первый год. Даже был создан новый формат в составе государств, претендующих на постоянное членство в СБ ООН в составе Индии, Бразилии, Германии и Японии — G4.

Более того, с усилением факторов нестабильности и неопределенности в мировой политике и экономике, обострением конфликтов в ряде регионов, а также резким ростом угроз терроризма и организованной преступности, действиям и эффективности ООН и ВТО даются самые разные оценки.

В контексте ШОС хотел бы отметить, что государства-члены подтверждают свою твердую поддержку усилиям ООН как универсальной международной организации в поддержании мира и безопасности на нашей планете, стимулировании глобального развития, продвижении и защите прав человека. Эта консолидированная позиция государств-членов ШОС была отражена в Совместной декларации, принятой по итогам саммита ШОС в Циндао.

В отношении ВТО государства-члены исходят из того, что она является ключевой площадкой для обсуждения повестки дня международной торговли и принятия правил многосторонней торговой системы.

— На саммите в Циндао все стороны заявили о его успехе и горячо приветствовали вступление в организацию в качестве полноправных членов Индии и Пакистана. Какие новые возможности и перспективы появились у организации с приобретением двух новых членов?

— За последние два года в организации действительно произошли события исторического значения. ШОС последовательно реализует принцип открытости, подтверждением тому стало принятие в 2017 году Индии и Пакистана. По всем параметрам организация стала самым крупным трансрегиональным объединением в мире.

— Учитывая непростые двусторонние отношения Индии и Пакистана, как бы вы оценили их взаимодействие в рамках ШОС?

— До вступления в ШОС обе страны прошли длительный и серьезный этап, работая с организацией в качестве государств-наблюдателей. Запуск процедуры вступления в ШОС подразумевал пошаговое присоединение этих стран ко всему комплексу действующих в ШОС документов, в которых в том числе прописаны основополагающие принципы долгосрочного добрососедства, дружбы и сотрудничества. Таким образом, Индия и Пакистан взяли на себя обязательство вести совместную работу в рамках объединения, а значит, находить и вырабатывать совместные договоренности и решения.

Сегодня Индия и Пакистан сидят за одним переговорным столом вместе с шестью государствами-учредителями, решая задачи общерегионального значения — обеспечения региональной безопасности, совместного противодействия вызовам и угрозам, устойчивого социально-экономического развития.

Солидный пакет документов и решений, принятый на историческом саммите в Циндао, является также результатом совместной и эффективной работы ШОС в новом формате.

— Стоит ли ожидать дальнейшего расширения ШОС? Нужны ли ей новые постоянные члены? Какие страны в перспективе могут присоединиться к организации в качестве постоянных и непостоянных членов?

— Сегодня на рассмотрении государств-членов есть немало заявок от государств, которые стремятся подключиться к сотрудничеству в рамках ШОС в различных статусах, начиная от партнера по диалогу до получения постоянного членства. Вместе с тем расширение ШОС не является самоцелью, главная задача в этом деле — гармоничное поступательное развитие объединения, обеспечение набранной динамики и повышение качества сотрудничества. Государства-члены ШОС постоянно ведут диалог с государствами, претендующими на повышение статуса в организации, все заявки, если можно так сказать, находятся на рабочем столе, и, конечно, по всем будут выработаны соответствующие консенсусные решения государств-членов. В этом отражается открытость ШОС, в этом мы видим и возможные перспективы для наших друзей, разделяющих принципы "шанхайского духа".

— На прошедшем в июне саммите присутствовали лидеры РФ, КНР и Ирана. США считают все три страны угрозой нацбезопасности. При этом в действительности мы видим, что эти три государства стремятся к глобализации и мирному сотрудничеству во всех сферах, выступают за мирное урегулирование проблем. С чем, как вам кажется, связана такая истерия и агрессия?

— Следует отметить, что негативные и искаженные оценки в адрес ШОС и участвующих в ней государств имеют место с самого начала создания организации. Ряд западных экспертов расценивают ШОС как антизападный альянс и любые ее решения рассматривают в антизападном ключе.

Замечу, что в Хартии ШОС написано, что деятельность организации не направлена против третьих стран. В лучшем случае подобные "эксперты" об этом не знают, в худшем — заранее позиционируют себя открытыми недоброжелателями. Мы это видим, чаще всего не реагируем на подобные глупости, но наш-то караван идет вперед, ориентируясь на собственную стратегию развития, принятую на саммите в Уфе в 2015 году.

Как я уже говорил, ШОС демонстрирует новую модель взаимоотношений и выступает за глобализацию, взаимовыгодное сотрудничество и мирное политико-дипломатические урегулирование проблем. В этом наша привлекательность, поэтому мы с оптимизмом смотрим в будущее.

— Ранее сообщалось, что заседание Совета глав правительств государств-членов ШОС пройдет в октябре этого года в Душанбе, известны ли уже точные даты? Какие вопросы будут на повестке дня у глав правительств? Ожидается ли подписание совместных документов?

— Семнадцатое заседание Совета глав правительств государств-членов ШОС состоится 11-12 октября 2018 года в Душанбе. В настоящее время подготовка к нему вышла на финишную прямую, завершается активная работа по планируемым к принятию документам, в числе которых касающиеся финансовых аспектов, развития экономического взаимодействия и культурно-гуманитарных связей. В первостепенном плане главы правительств обсудят состояние и ход реализации задач, поставленных главами государств-членов ШОС.

— Как вы оцениваете экономическое сотрудничество стран ШОС? Что необходимо предпринять для его активизации?

— Основной вектор усилий на этом направлении — создание благоприятных условий для развития государственно-частного партнерства на пространстве ШОС. Сегодня наблюдается значительный рост объемов двусторонней торговли и инвестиционного сотрудничества. Начинают работать механизмы эффективного взаимодействия в коммуникационной и инфраструктурной сферах. Усиливается координация транспортных потоков.

В ходе саммита ШОС в Циндао лидеры государств-членов обозначили конкретные задачи по активизации процессов, имеющих интеграционное значение, а именно свободное передвижение товаров, капиталов, услуг и технологий. Особое внимание обращено на вопросы поддержки микро, среднего и малого предпринимательства и стимулирования электронной торговли, на взаимодействие в транспортной сфере, сельском хозяйстве, что, несомненно, привнесет новые импульсы в динамику развития экономик, повышению занятости и роста благосостояния населения государств-членов.

Ключевая роль в практической работе на экономическом и инвестиционном направлениях отводится неправительственным структурам — Деловому совету ШОС и Межбанковскому объединению ШОС. А оттуда сегодня мы получаем достаточно оптимистические сигналы.

— Как продвигается работа по вопросу упрощения таможенных процедур между странами ШОС?

— С 2007 года нами наработана солидная правовая база. Работает на регулярной основе Специальная рабочая группа по таможенному сотрудничеству. Суть наших действий — максимально упростить соответствующие процедуры для ускорения транзита товаров на пространстве ШОС, например, стороны приступили к согласованию проекта Меморандума о взаимной интеграции национальных транзитных систем (в таможенной сфере).

— Этот вопрос сегодня особенно актуален в свете торговой войны США и КНР, многие говорят о новых возможностях по наращиванию экспорта в Китай для граничащих с ним стран. На ваш взгляд, могут ли трения КНР и США поспособствовать росту товарооборота Китая и стран ШОС, ускорению процесса упрощения таможенных процедур?

— Как вы знаете, между государствами-членами ШОС отсутствуют торговые войны и какие-либо санкционные барьеры. Мы не собираемся навязывать свои правила, мы их выполняем в рамках ВТО и других международных договоренностей, включая собственные, принятые в рамках ШОС.

К сожалению, сегодня отдельные государства видят в торговых войнах и прочих санкционных мерах чуть ли не панацею в решении назревших политических и экономических проблем. Обращает на себя внимание полное пренебрежение правовыми нормами экономических взаимоотношений, в том числе и в формате международных организаций. Очевидно их желание решать проблемы на двустороннем уровне по собственным правилам, да еще под силовым прессингом.

Убежден, что демонстрация силы посредством ввода ограничительных мер и санкций отнюдь не способствуют наращиванию товарооборота и установлению цивилизованных торговых и экономических взаимоотношений в целом.

ШОС нацелен на взаимодействие, основанное на принципах "шанхайского духа", основные посылы которого как никогда востребованы сегодняшними реалиями и могут служить в качестве достойного примера в развитии, прежде всего добрососедства, дружбы и сотрудничества, взаимного уважения культур, доверительного диалога и конструктивного партнерства.

Памятуя об этом, ШОС намерена продолжить работу по выработке соответствующих подходов к решению задач упрощения торговли с учетом важности объединения усилий всех его участников в поддержке и укреплении многосторонней торговой системы, основанной на нормах и принципах ВТО.

— Одним из ведущих направлений деятельности ШОС остается борьба с тремя силами зла — терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом. Учитывая нестабильность региона, каких успехов удалось добиться на этом направлении за последние годы? Стоит ли ожидать укрепления сотрудничества стран на этом направлении?

— Практическая работа по совершенствованию уже сложившихся и хорошо зарекомендовавших себя антитеррористических механизмов не прекращается ни на день. О ее успешности можно судить по сократившейся террористической активности экстремистских группировок на территории наших стран.

Самое главное в этом взаимодействии — решительная и бескомпромиссная ликвидация правовых, финансовых и социальных основ существования террористического подполья. У террористов должно быть понимание того, что у них не может быть какого-либо укрытия на пространстве ШОС.

Борьба с тремя силами зла в рамках ШОС поставлена на системную основу, проводятся совместные антитеррористические учения, расширяется международное сотрудничество, принимаются меры по совершенствованию договорно-правовой базы. Практическим шагом на этом направлении стала утвержденная на саммите в Циндао Программа сотрудничества государств-членов ШОС в борьбе с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом на 2019-2021 годы, а также Конвенция ШОС по противодействию экстремизму, подписанная по итогам астанинского саммита ШОС в июне 2017 года.

На качественно новый уровень выходит сотрудничество в области борьбы с преступлениями в киберпространстве, распространением террористической̆ идеологии и пропаганды, включая публичное оправдание терроризма с целью подстрекательства к совершению террористических актов.

— Каков уровень координации между военными ведомствами, антитеррористическими подразделениями стран ШОС?

— Межведомственное взаимодействие находится на должной высоте. В центре внимания указанных структур — военно-политическая обстановка внутри и по периметру наших границ, идет ее постоянный мониторинг и обмен информацией.

На саммите ШОС в Циндао подтверждена особая роль Региональной антитеррористической структуры ШОС в совместной борьбе с тремя силами зла в целях обеспечения региональной безопасности. Потенциал сотрудничества компетентных органов на этих направлениях будет наращиваться.

— ШОС создавалась как региональная организация по безопасности, но сегодня мы видим, что в организации активно реализуются и гуманитарные проекты, особое внимание уделяется молодежи и спорту, большой интерес общественности вызывает ежегодный марафон ШОС, культурные мероприятия. Какие цели у этих проектов и каковы результаты? Планируете ли вы организовать что-то новое и масштабное?

— Хочу подчеркнуть, что ШОС является организацией многопрофильного сотрудничества, поэтому важной сферой нашей деятельности является взаимодействие в информационной и культурно-гуманитарной сферах.

Соответственно, в рамках ШОС ведется работа в области культуры, образования, науки и техники, здравоохранения, туризма и спорта, охраны окружающей среды, молодежных обменов в интересах взаимообогащения и сближения народов государств-членов организации.

За последние два года перечень культурных и спортивных мероприятий существенно пополнился. Например, два года подряд проводится масштабное культурно-спортивное мероприятие — марафон ШОС, который уже стал ежегодным популярным, зрелищным, культурным и спортивным событием в жизни организации. Третий международный марафон ШОС состоится в Куньмине 2 декабря 2018 года. Ожидается, что в состязаниях примут участие около 20 тысяч любителей спорта из стран ШОС, а также других государств.

Анна Раткогло.

Китай. Россия. ШОС > Внешэкономсвязи, политика > ria.ru, 2 октября 2018 > № 2773343 Рашид Алимов

Кавказский экономический форум может пройти уже в конце 2019 года на территории Кавказских Минеральных вод, а в будущем его могут проводить в разных регионах СКФО. Об этом, а также о сотрудничестве северокавказских регионов с Китаем и арабскими странами, возможном появлении в законодательстве термина "горная территория" и планах по привлечению на Северный Кавказ туристов рассказал в интервью РИА Новости глава Минкавказа РФ Сергей Чеботарев. Беседовала Марина Луковцева.

— Сергей Викторович, не могу не начать с вопроса о Кавказском экономическом форуме. Есть какие-то соображения по поводу формата, сроков его проведения?

— Пока это все на уровне планов. На территории Северо-Кавказского региона проходит много разных форумов и других публичных мероприятий. И идея этого форума — обобщить все, провести на хорошем уровне с участием всех семи субъектов Северного Кавказа, с приглашением гостей соседних регионов и государств Закавказья. Помимо этого, рассматривается участие стран, чьи интересы представлены в нашем макрорегионе, таких как Иран, Турция, а также Китай и Индия. Иран в последнее время проявляет большой интерес к России, в частности, к Северному Кавказу.

Что касается места проведения форума, то если старт будет дан, было бы интересно рассмотреть территорию Кавказских Минеральных вод. В середине следующего года там планируется ввести в эксплуатацию Международный выставочный центр, и будет просто здорово, если первый форум проведем в этом современном здании. А далее будем смотреть: у нас есть прекрасные возможности для проведения форума и в других субъектах округа. То есть задумка масштабная. Сейчас мы собираем информацию, анализируем, как правильно эту идею реализовать. На настоящем этапе возникает много организационных вопросов, которые надо решить, в том числе вопросы финансирования.

Сейчас обсуждаем эту тему в аппарате правительства. А до этого обсудили перспективы организации форума вместе с полномочным представителем президента РФ в Северо-Кавказском федеральном округе Александром Матовниковым. Он также высказался за проведение этого форума.

Что касается сроков, думаю, он может пройти не ранее конца 2019 года. Когда точнее определимся с датой, тогда уже и какие-то детали формата мероприятия обсудим и согласуем вместе со всеми заинтересованными структурами, с нашим региональным бизнесом, гостями. Отмечу, что, конечно, в организации мы будем опираться на передовой опыт, накопленный в других регионах страны. Восточный экономический форум как раз показывает тот самый пример, который можно заимствовать.

— Давайте от планов перейдем к тому, что уже реализовано. Срок, учитывая масштаб работы в министерской должности, у вас небольшой, но все же что вы успели сделать за это время?

— Да, прошло четыре с небольшим месяца. Уверенно могу сказать, что погрузился в ситуацию в каждом из регионов Северного Кавказа, побывал во всех субъектах, пообщался со всеми главами, с председателями региональных правительств встречались неоднократно. Так что с руководством регионов находимся в постоянном контакте. Обсуждал проблематику и задачи по развитию округа с депутатами Государственной думы, сенаторами. Встречался с представителями регионального бизнеса, общественными деятелями Кавказа.

У нас много планов. В частности, мы сейчас занимаемся изменением государственной программы социально-экономического развития Северо-Кавказского федерального округа до 2025 года. Мы ее адаптируем к 204-му указу президента, где главный акцент сделан на то, чтобы человек жил лучше, комфортнее, чтобы все вокруг этого — инфраструктура, образование, медицина, культурная сфера, ЖКХ, строительство жилья — соответствовало всем современным требованиям.

— Как это изменит госпрограмму?

— Думаю, что нам нужно еще примерно около месяца на окончательное формирование программы. Еще раз отмечу, что акцент будет сделан на потребности человека.

Если об отдельных пунктах говорить, то в 2019 году особое внимание будет уделено развитию Кавказских Минеральных вод. Нужно поднимать здравницу. Это визитная карточка всего Кавказа. И нам нужно сделать все, чтобы как минимум восстановить то, что было в советское время. Нам нужно создать комфортные условия, чтобы туда люди приезжали. Чтобы россияне знали, что заморские отели — не эталон для отдыха, что есть прекрасная возможность набраться сил и восстановить здоровье у нас, в здравницах Кавказа, при этом получить массу приятных впечатлений от знакомства с его великой историей, культурой и людьми. Ну и никто не отменял кавказскую кухню, которая не может оставить равнодушным ни одного гостя.

Что касается программы в целом, то есть один нюанс — со следующего года в ней будет предусмотрено финансирование вопросов, с которыми еще 20-30 лет назад Северный Кавказ, да и все человечество не сталкивалось.

Речь о глобальном потеплении, что приводит к более активному таянию ледников и, как следствие, сходу лавин и селей. Поэтому для обеспечения безопасности людей нужно строить селе- и лавинозащитные сооружения. Параллельно необходимо принимать меры по переселению людей из опасных районов, которые ранее не находились под угрозой.

Отмечу, что строительство необходимых берегоукрепительных сооружений уже идет, но темпы сейчас пока недостаточные. Надо наращивать темпы.

— Сейчас идет работа над национальными проектами в рамках майского указа президента. Можете подробнее рассказать, на какие направления сделан акцент?

— Проблемным моментом остается ситуация с обеспечением доступного и качественного образования. Тут нужно учитывать, что в СКФО на протяжении многих лет наблюдается самый большой в РФ естественный прирост населения, в частности, в Дагестане, Ингушетии, Чеченской Республике, поэтому потребность в создании новых мест в дошкольных и общеобразовательных учреждениях в ближайшие годы будет только возрастать.

Пока остро стоит проблема сохранения трехсменного обучения в школах Чечни, где почти пять тысяч детей учатся в третью смену, и Дагестана — там более 3,5 тысячи. Для решения проблемы организована работа с Минпросвещения России. Знаю, что и Ольга Васильева держит этот вопрос на личном контроле.

Предложено выделить в рамках национального проекта в области образования отдельный проект, который будет направлен на ликвидацию третьей смены обучения и перевод школьников из старых изношенных зданий. Минкавказ сформировал и направил в Минпросвещения перечень из 79 школ для ликвидации проблемы трехсменного обучения.

Кроме того, мы совместно с Минпросвещения обозначили общую потребность Северного Кавказа в создании новых мест в детских садах. По нашей оценке, это более 62 тысяч мест.

Также считаем важным и дальнейшее развитие сферы высшего образования на территории СКФО. Нашему региону нужны высококвалифицированные специалисты, которые смогут эффективно развивать экономику и социальную сферу.

— Еще один очень важный документ для Северного Кавказа — стратегия развития российских морских портов в Каспийском бассейне. Что сейчас с реализацией этого документа?

Александр Жилкин: для укрепления позиций России на Каспии нужен новый флот

— Мы видим, какое внимание уделяют развитию портов сейчас в Казахстане, в Туркмении. С каким вниманием к развитию портовой инфраструктуры относятся в Азербайджане. Достаточно просто зайти в интернет и увидеть, как активно наращиваются портовые мощности в Грузии. Все эти страны хотят стать активными участниками транспортного коридора по оси "Запад-Восток". Мы не только не должны отставать от них, а должны развиваться быстрее и качественнее наших зарубежных партнеров.

Помимо коммуникации по оси "Запад-Восток" есть еще коммуникация "Север-Юг". Это большие возможности вовлечения Ирана, которые сейчас не в полной мере задействованы. Это Индия, с которой мы также готовы активно сотрудничать. Поэтому нам нужны современные и крупные порты на Каспии, чтобы в перспективе Северный Кавказ оказался в перекрестии горизонтальных и вертикальных коммуникаций, если на карту посмотреть.

Стратегия развития российских морских портов в Каспийском бассейне разработана Минкавказом. Мы понимаем, что если не реализовывать содержащиеся в стратегии идеи, то присутствие России на Каспии будет сокращаться на фоне активизации там других стран каспийской пятерки. Но самое главное, что президент поддержал эти идеи. В августе на саммите каспийских государств в Казахстане Владимир Путин обозначил необходимость развития российской портовой инфраструктуры на Каспии, поэтому сегодня мы просто обязаны это делать. Теперь вопрос, конечно, за всеми заинтересованными органами власти. Нужно выделять средства и приступать к строительству инфраструктуры. Это самая главная задача.

Тут нужно учесть еще один важный момент — порты без связывающей инфраструктуры сами по себе малозначимы, поэтому параллельно нужно заниматься и автодорогами, и железной дорогой, которые будут подходить к этим портам. Необходимо в перспективе прорабатывать вопрос связывания Каспийского и Черного морей современными магистралями через Северный Кавказ, потому что это будет самый короткий, удобный и, главное, безопасный путь для пассажиров и грузов, которому будет проигрывать Закавказский аналог.

Особый акцент будет сделан на развитие туризма в Каспийском регионе. Будут развиваться морские и речные маршруты, соединяющие города на Каспийском побережье. По предварительным подсчетам, количество российских туристов, которые смогут воспользоваться этими маршрутами до 2025 года, составит примерно 30 тысяч человек в год. Кроме этого, реализация запланированных мероприятий позволит нарастить дополнительный ежегодный приток иранских туристов. И это все помимо роста грузооборота.

— Сложная для Северо-Кавказского региона проблема — задолженность за энергию. Каков объем задолженности на сегодняшний день?

— Да, это действительно проблема для Северного Кавказа, которую премьер-министр поручил решать всем заинтересованным министерствам в формате правительственной комиссии по развитию Северо-Кавказского федерального округа. Дмитрий Медведев возглавляет эту комиссию лично.

При комиссии есть рабочая группа по топливно-энергетическому комплексу, куда входят и госструктуры, и бизнес-корпорации. В ее формате вырабатываются решения, направленные на решение проблемы долгов за свет и газ. Мы видим, что постепенно ситуация исправляется, но пока нам не удается коренным образом ее переломить. В первом полугодии задолженность за электроэнергию составила 27,5 миллиарда рублей, за газ — 96,5 миллиарда рублей. И она растет, к сожалению, хоть и более медленными темпами.

Здесь нужно принимать комплексные меры. Одна их часть — это укрепление платежной дисциплины. По разным причинам не платит часть населения, не платят предприятия ЖКХ, не платят другие организации. Нужно совместно с региональными властями и при участии правоохранительных органов исправлять эту ситуацию.

Другая часть мер — необходима замена существующей инфраструктуры, потому что она сильно изношена. Допустим, в Чечне все ЛЭП были построены как временные после боевых действий. Они давно должны были быть заменены на постоянные, но до сих пор используются.

Там общая линия связывает большинство населенных пунктов, и если где-то происходит авария, вся линия не работает и полреспублики находится без света. Более того, в отдаленных населенных пунктах напряжение не 220 вольт в домах, а 120 или даже меньше. Это никуда не годится. Нужно создавать новую и современную систему ЛЭП.

Надо сказать, что первые шаги в этом направлении уже делаются. Например, в Дагестане в июле-августе Россети провели учения, в результате которых в районе Махачкалы заменены более 7,5 тысячи опор высоковольтных линий, установлены самые современные приборы учета электроэнергии, отремонтированы трансформаторы подстанций. И уже сейчас виден результат — потери электричества снижены на 40% сразу.

Глава компании "Россети" Павел Ливинский, человек компетентный, энергичный и ответственный, лично контролировал ход этих учений и намерен и дальше распространять эту полезную и нужную практику на другие регионы Северного Кавказа. И вот когда дагестанский опыт Россетей будет перенесен на весь федеральный округ, тогда будет полный порядок.

Что касается газораспределительных сетей, то ситуация похожая — огромная изношенность. Просто ничего не менялось и не ремонтировалось с советского времени, из-за этого большие потери газа в газораспределительных сетях.

Ну и еще один вопрос. Правоохранительным органам, да и нам всем миром нужно бороться с воровством электричества и газа на Северном Кавказе, которое маскируется под потери из-за изношенности сетей или под неуплату потребителями. В этом направлении работа идет, но она пока недостаточная. Вор должен сидеть в тюрьме, как сказал Глеб Жеглов…

Вот в чем суть упомянутых мною комплексных мер. Решение этой проблемы — это большая государственная стратегическая задача.

— Где на решение этой проблемы деньги брать? Получится в рамках выполнения майского указа задействовать средства из госпрограммы или нужно отдельно финансировать?

— Здесь, конечно, нужно комплексно финансировать. С одной стороны, должно участвовать государство на федеральном и региональном уровнях, безусловно. Плюс должны участвовать корпорации — и "Газпром", и "Россети". И нужно привлекать частные средства.

— Сами регионы как-то задействованы в решении проблемы задолженности? Премьер-министр говорил, что на местах могут приниматься и какие-то кадровые решения.

— Одна из мер по ликвидации задолженности — это усиление дисциплины и повышение ответственности, персональной ответственности тех лиц, которые этим занимаются на местах. Соответствующие кадровые решения принимаются, привлекаются к ответственности должностные лица — десятки и десятки людей, вплоть до увольнения. Это происходит и в субъектах, и в региональных отделениях ресурсоснабжающих организаций.

В каждом регионе СКФО есть соответствующая территориальная комиссия. В таких форматах регулярно проводятся совещания с участием правоохранителей и представителей газораспределительных и электрораспределительных структур. Там же принимаются решения по исправлению ситуации в ТЭК.

— Вы говорили о планах министерства по созданию закона о развитии и охране горных территорий. Этот закон коснется только Северного Кавказа?

— До 70% территорий на Северном Кавказе относятся к горным. К сожалению, этот термин законодательно не закреплен сейчас. Вероятно, не очень эффективно развивать экономику в горах, потому что дорого. Это небольшие населенные пункты, которые зачастую находятся далеко друг от друга. Но, с другой стороны, Кавказ всегда был горным и в этом его неповторимая особенность. И эту, так скажем, горную цивилизацию нужно поддерживать и развивать, поэтому мы выступаем за то, чтобы термин "горная территория" был бы в нашем законодательстве, чтобы государство могло оказывать реальную помощь и содействие развитию горского уклада жизни и экономики. Сейчас разрабатывается модельный закон в формате межпарламентской ассамблеи СНГ. Надеемся, когда он заработает, то коснется не только территорий Северного Кавказа, но и всей России. Безусловно, будем рады, если он заработает и на пространстве СНГ, потому что он актуален для Киргизии, Таджикистана, Армении, Азербайджана. Такой закон позволил бы странам-участницам СНГ координировать политику в данной области, расширять сотрудничество, обмениваться опытом по развитию горных территорий.

— Вы говорили об интересе к сотрудничеству с Китаем. Что конкретно собираетесь сделать?

— Китайская Народная Республика — это крупнейший стратегический партнер Российской Федерации, первая экономика в мире, поэтому взаимодействие с Китаем экономически выгодно России и, в частности, нашему макрорегиону. Китаем накоплен уникальный опыт в отраслях, которые активно развиваются на Северном Кавказе, — сельское хозяйство, туризм и другие.

Нам интересно взаимодействие с этой страной, в том числе в контексте проекта "Один пояс — один путь", который имеет хорошие перспективы для прохождения через Северный Кавказ. Конечно, степень участия в этом проекте нашего федерального округа будет определяться, исходя из российских интересов и необходимости сопряжения этого проекта с деятельностью Евразийского экономического союза.

Летом на Северном Кавказе побывала китайская делегация во главе с послом КНР в России господином Ли Хуэем. Знакомились с инвестиционным потенциалом, туристическими возможностями. Они проявляют интерес к инвестированию совместных предприятий, развитию туризма. Китайские партнеры хотят вкладывать в предприятия автопрома, энергетические комплексы, готовы развивать производство в северокавказских регионах, в частности, по сборке бытовой техники и автомобилей. Кстати, в Карачаево-Черкесии и на Ставрополье есть подобные заводы.

Два года назад мы открыли проект "Шелковый путь" для китайских туристов, которые могут ознакомиться с историей и культурой Кавказа, отдохнуть на кавказских курортах.

При этом пока туристический поток из Китая в наши регионы не велик. Одна из причин — отсутствие прямого авиасообщения.

Другие страны тоже заинтересованы в развитии сотрудничества с нами. На днях встречались с Чрезвычайным и Полномочным послом Кувейта господином Абделем Азизом Аль-Адвани. Так вот, Кувейт готов инвестировать в Россию, в том числе в Северо-Кавказском федеральном округе, но они просят понятные и четкие правила игры для бизнеса и качественной проработки тех проектов, которые мы предлагаем для инвестиций. Задача министерства в этой ситуации — создавать условия и работать с бизнесменами, которые намерены привлекать инвестиции других стран.

Но еще раз подчеркиваю, самое главное, что интересует наших арабских партнеров, это понятные правила игры, продуманные бизнес-планы российских партнеров, их реализация в соответствии с договоренностями и обеспечение мер безопасности вокруг их проектов.

— Складывается впечатление, что многие живут прежними стереотипами из 90-х, которые никак не удается изжить.

— Вы абсолютно правы. Мы не устаем объяснять и доказывать, что вопросы безопасности сейчас отошли на задний план, что колоссальная разница между тем, что было в 90-е годы и сейчас, это совершенно другая картина. Более того, при обсуждении темы безопасности я всех приглашаю в Чечню. Заверяю, что Грозный и другие города Северного Кавказа — самые безопасные места в России, там можно спокойно жить, создавать семьи, работать и добиваться успеха. И это дает результат: мы видим, что в последнее время и у нас, и за рубежом люди стали по-новому открывать Северный Кавказ.

— Как складывается взаимодействие с Турцией?

— Турция тоже активно инвестирует в Северный Кавказ, причем мы, как министерство, видим, что турецкая сторона заинтересована в развитии сотрудничества. Это опять же инвестиции в гостиничный бизнес, ресторанный, который сейчас на Северном Кавказе активно развивается. Кроме того, перспективным находим сотрудничество в сфере торговли, в частности, в организации экспорта произведенной на территории региона продукции, например, минеральной воды, халяльной продукции в Турецкую Республику. Интересен туризм — увеличение взаимного турпотока.

— Насколько активны европейцы в сотрудничестве с Северным Кавказом?

— Наиболее активны такие страны, как Австрия, Италия, Франция. Они высоко оценивают развитие своего бизнеса на Северном Кавказе, понимают, что здесь можно выгодно вкладывать. Думаю, в скором времени мы будем с вами иметь хорошее французское оборудование для горнолыжных курортов, которое произведено на Северном Кавказе.

С западноевропейскими коллегами мы видим большие перспективы сотрудничества в таких отраслях, как сельское хозяйство, промышленность и, конечно, туризм, который для Северного Кавказа важнейшее направление и бесспорная точка роста в структуре экономики региона.

Если говорить о политике санкций Запада в отношении нас, конечно, это сказывается, влияет негативно на приход крупного западного игрока сюда. Но тем не менее нам удается эти искусственные барьеры обходить.

— Многие политики и чиновники заводят в соцсетях аккаунты, через которые получают от россиян обращения и предложения. Вы не собираетесь завести такие страницы?

— Нет, таких планов у меня нет. У нашего министерства есть свой сайт, есть аккаунты в социальных сетях. Я считаю, этого достаточно. Кроме того, я занят с раннего утра и до позднего вечера. До ночи фактически здесь. Когда еще мне вести свои аккаунты, я просто не знаю, поэтому в ближайшее время моего личного аккаунта не будет.

— О вас почти ничего неизвестно, кроме скудной официальной информации о должностях в администрации президента РФ. Можете рассказать о своей семье и хобби?

— Вплоть до моего назначения на министерский пост я не был публичным человеком, не обращался специально к журналистам, чтобы поведать о себе миру. И потребности такой никогда не ощущал. А теперь двери моего кабинета открыты для журналистов, и я готов рассказывать о деятельности министерства.

Что касается моей семьи, я женат, у меня двое детей. Старший сын работает уже, в сфере IT-технологий. Младший учится в школе. В свободное время люблю почитать книгу интересную, люблю иногда что-то приготовить дома.

— Какую последнюю книгу прочитали?

— Последнюю книгу не прочитал, а прослушал. Сейчас, когда в ежедневном режиме пропускаешь через себя большой объем документов, приходится много читать, к концу дня глаза устают. И очень удобный формат — аудиокниги. Когда едешь в машине домой, наушники надеваешь и слушаешь. Вот "История Российского государства. Ордынский период" Бориса Акунина.

— А готовить что любите?

— Рыбные, мясные блюда. Плов неплохо получается. Я в Средней Азии немного пожил в свое время, в советские годы, там научили готовить плов по туркменскому рецепту. Если хотите — поделюсь. Хотя в плове ведь главное не рецепт, а хорошие навыки и позитивный настрой того, кто его готовит. Тогда не только плов, любое дело спорится.

Марина Луковцева.

Россия. СКФО > Госбюджет, налоги, цены > ria.ru, 2 октября 2018 > № 2773342 Сергей Чеботарев

Нынешняя 73-я сессия Генассамблеи ООН — первая после одностороннего выхода США из ядерной сделки с Ираном. В ноябре Вашингтон восстановит жесткие санкции против нефтяного и банковского сектора этой страны, действовавшие до заключения соглашения по атому. "Пятерка" оставшихся участников соглашения и ЕС не согласны с санкциями США и говорят, что не обязаны их соблюдать. Замглавы МИД Ирана Аббас Аракчи заявил РИА Новости, что если Тегеран перестанет получать обещанную выгоду после выхода США из соглашения, то и причин для сохранения сделки больше не будет. Он уверен, что американские санкции выльются в проблемы для всего Ближнего Востока. Об этом, а также о том, как может работать создаваемый ЕС расчетный механизм для продолжения ведения бизнеса с Тегераном для обхода американских санкций, высокопоставленный иранский дипломат рассказал в интервью Татьяне Калмыковой.

— ЕС уже попытался предпринять ряд мер для того, чтобы сохранить выгоды от сделки для Ирана. Последней такой мерой стало создание юридического лица для легитимизации финансовых операций. Расскажите нам больше об этом механизме. Как он будет работать? Кто еще может присоединиться к нему?

— Во-первых, мы должны уделить внимание такому важному обстоятельству, что с выходом США (из ядерной сделки — ред.) баланс в СВПД (Совместном всеобъемлющем плане действий — ред.) потерян, поскольку СВПД, или ядерная сделка, является очень деликатным балансом взаимных уступок между двумя сторонами. Мы вели переговоры более двух с половиной лет, днями и ночами, для того чтобы найти такой баланс. Сейчас, с выходом США и восстановлением американских санкций, этот баланс потерян. Уступки Ирана остаются прежними, но то, что Иран получает взамен, сократилось. Теперь другие участники СВПД — европейцы, Россия и Китай — должны компенсировать отсутствие США в соглашении и восстановить этот баланс. И это то, чем занимаются европейцы при помощи России, Китая и некоторых других стран. Идея состоит в том, чтобы создать механизм финансирования для того, чтобы можно было осуществлять иранские банковские или платежные операции. Сейчас европейцы работают над так называемым Механизмом специального назначения (Special purpose vehicle, SPV). Детали пока недоступны, поскольку это является очень трудным вопросом. Но идея в том, чтобы создать механизм, который бы позволил осуществлять взаиморасчеты с Ираном, и можно было продолжать вести бизнес с Ираном. Это не является механизмом только между Ираном и ЕС. Третьи страны также могут его использовать. И это является очень важным элементом SPV — он предназначен не только для европейцев, но также и для других стран. Мы надеемся, что до введения второй волны санкций США этот механизм может быть доступен и функционировать.

— Считаете ли вы, что это будет выглядеть как новый SWIFT? Или это что-то совершенно другое?

— Это никак не связано со SWIFT. SWIFT является отдельной проблемой. Насколько мы знаем, европейцы также работают над SWIFT, чтобы посмотреть, может ли SWIFT продолжать работу с Ираном, или же нужно создание параллельной системы обмена (финансовыми) сообщениями.

— Является ли этот механизм попыткой создать параллельную SWIFT систему?

— Это пока не решено. Как бы то ни было — SWIFT либо сможет продолжить работу с Ираном, либо же для Ирана будет создана параллельная система обмена сообщениями. Это то, над чем мы по-прежнему работаем.

— Европейцы работают над этим? Или же вы им говорите, что, к примеру, "мы хотим осуществлять операции в нашей валюте или евро"…

— Мы пока не можем раскрывать детали, поскольку это является сложным вопросом. Необходимо уладить много технических и юридических деталей. Мы знаем, что существуют элементы, которые пытаются остановить это, саботировать этот процесс. Я думаю, что предпочтительнее сначала завершить (процесс создания механизма), и потом объявить (детали).

— Вы уже упомянули вторую волну санкций против нефтяного сектора. У вас состоялись контакты с партнерами, что они говорят? Планируют ли сократить до нуля импорт нефти из Ирана или же они не будут соблюдать санкции США?

— Есть различные идеи на счет того, как сделать так, чтобы экспорт нефти из Ирана мог быть продолжен. Во-первых, мы должны разобраться с платежной системой. Существуют разные пути для проведения платежей. С некоторыми нашими импортерами (нефти), партнерами мы пришли к двусторонним договоренностям по продаже нефти и получения за это денег. С некоторыми мы ожидаем создаваемого европейцами SPV, поскольку, как я сказал, SPV может быть также использован третьими странами, не европейскими. Я уверен, что мы сможем разрешить эту проблему либо за счет двусторонних механизмов, либо же за счет европейского механизма.

— И с какими странами у вас уже существует двусторонний механизм?

— Мы ведем переговоры со всеми нашими партнерами по созданию двусторонних механизмов — с теми, кто являются нашими нефтяными партнерами и с остальными. Мы знаем, что у нас есть хороший опыт в связи с предыдущими раундами санкций до СВПД. Мы знаем, как такие двусторонние договоренности могут работать. Теперь мы вновь ведем переговоры, и я уверен, что мы сможем это разрешить.

— Иран заявлял, что если он не сможет продавать нефть из-за давления США, то и никакая другая страна в регионе не будет иметь возможность это делать, пригрозив заблокировать Ормузский пролив. Намерен Иран это сделать?

— Я считаю, что это является констатацией факта. Это не угроза или что-то иное. Это реальность. Очевидно, что все страны региона Персидского залива хотят продавать свою нефть, и мир нуждается в нефти и других энергоресурсах региона. Поэтому мы должны сделать так, чтобы в регионе все были счастливы и довольны договоренностями. Чтобы все производители нефти могли ее продавать, и все люди в регионе могли наслаждаться жизнью. Любые договоренности должны быть всеобъемлющими. Если вы исключите одну страну и сделаете так, что продажа нефти одной страны достигнет нуля, как того хочет президент Трамп, это создаст проблему для всего региона. Это очевидный факт. Это не требует никаких доказательств. Если мы хотим, чтобы регион жил в мире и стабильности, все производители нефти должны иметь возможность продавать свою нефть.

— А что по поводу блокирования пролива?

— Я думаю, я прояснил, что мы хотим жить в регионе, где все наслаждаются своей жизнью, и существуют разумные отношения между странами в регионе и вне его.

— Как вы считаете, что произойдет с ценами на нефть после того, как США восстановят санкции?

— Я не являюсь экспертом по этому вопросу. Но я думаю, что это очевидно, и многие это предсказывают, что если Иран окажется вне рынка, это окажет серьезный эффект на рынок, включая цены на нефть.

— Имеется ли у вас план "Б" на тот случай, если Иран перестанет получать выгоду от соглашения?

— Нет никакого плана "Б". Мы либо получаем выгоду от сделки, либо нет. Мы остаемся в сделке, пока мы можем извлечь из этого выгоду. Когда мы не сможем получать выгоду от сделки, и для Ирана не будет никаких преимуществ, не станет причины для Ирана оставаться в сделке. Это очевидный факт. Я думаю, что это предельно ясно.

— Президент Роухани заявил, что встреча с оставшимися членами ядерной сделки стала "хорошим шагом вперед", но требуется больше действий. Какого рода действий?

— Я уверен, что вы видели заявление министерской встречи участников СВПД. Это заявление было очень хорошим. Политические обязательства в этом заявлении были хорошие. Желание перейти к практическим решениям было очевидным. Участники очень четко заявили, что они работают над различными идеями, как гарантировать сохранение преимуществ сделки для Ирана. Они упомянули создание Механизма специального назначения, и это впервые, когда они на самом деле выступили с конкретной идеей. В плане практических обязательств это (заявление) было хорошим. Мы ожидаем, что это практическое решение будет воплощено в жизнь и начнет работать. В тот момент, когда они (механизмы) будут внедрены и вступят в силу, мы сможем сказать, что СВПД сохранен. В остальном мы все еще находимся в неустойчивом положении.

— Если США предложат провести двустороннюю встречу, Иран согласится?

— Я думаю, что ответ и логика президента Роухани была довольно понятна. Он это заявил и публично на Генассамблее.

— Недавно вы провели трехстороннюю встречу с министрами иностранных дел России и Турции по ситуации в Сирии и Идлибе в частности. Как Иран относится к недавнему соглашению по Идлибу и тому факту, что он не является его частью?

— На самом деле, последняя инициатива была разработана на саммите в Тегеране. Это было частью тех идей, которыми мы поделились с другими. Мы заинтересованы в политическом решении и спасении жизней, а также в противостоянии терроризму в Сирии. Сейчас это идет в хорошем направлении в совместном формате между Ираном, Россией и Турцией. Мы весьма этим довольны. Министры встретились вновь. Встреча прошла очень конструктивно и в духе добросовестного сотрудничества. Я уверен, что это очень поможет будущему Сирии.

— А что вы думаете по поводу поставок С-300 в Сирию? Надеетесь ли, что эти системы также защитят иранские силы?

— Это между властями Сирии и России. Если сирийские власти решат это купить, и если власти России решат это продать, то я уверен, это будет полезно для безопасности Сирии и стабильности в этой стране.

Татьяна Калмыкова.

Иран. Россия > Внешэкономсвязи, политика > ria.ru, 1 октября 2018 > № 2773348 Аббас Аракчи

В настоящее время в министерствах и ведомствах Таджикистана обсуждается новая редакция национального списка наркотических средств, в которую включено более 200 наименований новых психоактивных веществ, в том числе и спайсы. О том, как в республике борются с оборотом наркотиков, о "старении" наркомании в стране, а также о том, как преступники используют интернет для продажи наркотиков, в интервью корреспонденту РИА Новости в Душанбе Лидии Исамовой рассказал заместитель директора Агентства по контролю за наркотиками при президенте Таджикистана Муртазо Хайдарзода.

— Есть ли данные, сколько изъято наркотиков у контрабандистов за девять месяцев этого года? Сотрудничаете ли вы с Россией и Афганистаном по вопросу наркотрафика?

— Правоохранительные органы Республики Таджикистан за восемь месяцев 2018 года изъяли из незаконного оборота около 3108,8 килограмма наркотиков (в 2017 году — 3085,3 килограмма). В частности, оперативными подразделениями АКН за этот период было изъято 647,2 килограмма (в 2017 — 461,3 килограмма) наркотиков.

Также за это время оперативными подразделениями агентства было проведено пять совместных международных оперативно-розыскных мероприятий с правоохранительными органами Афганистана и РФ, в том числе в отношении организованных преступных групп, имеющих межгосударственные связи, причастных к незаконному обороту наркотиков и контрабанде наркотических средств. Три операции проведено с Россией и две — с Афганистаном. Из незаконного оборота изъято 122,8 килограмма наркотических средств. Также осуществляется обмен оперативной информацией с российскими и афганскими правоохранительными органами.

Агентством проведены три совместные операции с Главным управлением по контролю за оборотом наркотиков (ГУНК) МВД РФ, в результате которых на территории России изъято более 2 килограммов героина. Также сотрудниками АКН на территории Таджикистана пресечена преступная деятельность двух транснациональных организованных преступных групп (ОПГ) и одно организованное преступное сообщество (ОПС), в состав которых входили граждане России и Таджикистана.

Также агентством и МВД Афганистана в течение восьми месяцев текущего года проведено две совместных операции по пресечению контрабандных поставок наркотических средств из Афганистана в Таджикистан, в результате которых задержаны два афганца и из незаконного оборота изъято более 120 килограммов наркотиков.

— Какие наркотики изымались из незаконного оборота наиболее часто?

— С момента образования агентства с 1999 года по сентябрь 2018 года сотрудниками правоохранительных органов Таджикистан из незаконного оборота было изъято почти 111 тонн наркотиков, из них опийной группы героина около 33,82 тонны, опия — 31,65 тонны, наркотиков каннабисной группы — более 44,86 тонны; других видов наркотиков — 617,32 килограмма. Из этого следует, что за данный период времени в Республике Таджикистан больше всего было изъято наркотиков опийной группы (героина и опия).

Сотрудники правоохранительных органов уничтожают наркотики в антинаркотическом ведомстве Таджикистана. 2016 год

— Работу правоохранительных органов по борьбе с наркотрафиком осложняет использование новых технологий в схемах незаконного производства и распространения наркотических средств, в частности, преступники используют популярные мессенджеры, создавая в интернете тайные форумы и наркорынки, производят расчеты в криптовалюте через различные электронные средства платежей. Каким образом АКН планирует противостоять этой угрозе?

— Для борьбы в этом направлении в агентстве создано и функционирует отделение по борьбе с легализацией (отмыванием) доходов, полученных преступным путем, которое тесно взаимодействует и обменивается информацией с департаментом финансового мониторинга при Нацбанке Таджикистана.

На сегодняшний день агентством в тесном сотрудничестве с департаментом возбуждены два уголовных дела и к уголовной ответственности привлечены восемь человек — граждан Таджикистана. Группа, проходящая по первому уголовному делу, на протяжении последних двух лет посредством использования системы электронных платежей QIWI-Кошелек переправила в Таджикистан 30 миллионов рублей, другая группа, проходящая по второму уголовному делу, переправила из России в Таджикистан 503 миллиона рублей и один миллион долларов.

За восемь месяцев 2018 года АКН совместно с сотрудниками департамента финансового мониторинга Нацбанка Таджикистана и МВД РФ пресекли деятельность четырех ОПГ, занимающихся розничной торговлей наркотиков, используя QIWI-Кошелек.

После установления и ликвидации этих преступных групп резко сократилось число задержанных за незаконный оборот наркотиков граждан Таджикистана в РФ.

В ближайшем будущем АКН планирует активизировать сотрудничество с правоохранительными органами других стран, в первую очередь с Россией, в области борьбы с использованием системы электронных платежей для незаконного оборота наркотиков.

— Какие успешные спецоперации проведены в последнее время и насколько тревожна ситуация, связанная с распространением синтетических наркотиков (спайсов)?

— Правоохранительные органы и силовые структуры Таджикистана особое внимание уделяют противодействию незаконному распространению синтетических наркотических средств, выявлению и изъятию этих наркотиков. Так, в результате проведения успешных спецопераций по предотвращению распространения синтетических наркотиков в 2017 году из незаконного оборота изъято 10 тысяч 234 таблетки синтетических психотропных веществ.

Также за восемь месяцев 2018 года в результате успешных операций из незаконного оборота изъято 14 тысяч 393 таблетки синтетических психотропных веществ. По всем выявленным фактам возбуждены уголовные дела, виновные лица понесли наказания.

В настоящее время на обсуждение в компетентные министерства и ведомства направлена новая редакция Национального списка наркотических средств, психотропных веществ и прекурсоров, в которую включено более 200 наименований новых психоактивных веществ, в том числе и спайсы.

— Какова текущая ситуация с наркопотреблением в стране и как антинаркотическая служба собирается строить профилактическую работу?

— В первом полугодии 2018 года, по официальным данным министерства здравоохранения и социальной защиты населения, общее количество наркозависимых больных насчитывает 6 тысяч 888 человек. Таким образом, на 100 тысяч населения приходится 76,5 наркозависимых, что по сравнению с аналогичным периодом 2017 года уменьшилось на 3,1% (7102 наркозависимых) или 214 человек.

В последние годы наблюдается снижение наркомании среди населения республики — за последние пять лет число наркозависимых уменьшилось на 391 человек или 5,4%.

Из общего количества зарегистрированных наркоманов на Согдийскую область приходится 1108 человек (16,1%), на Хатлонскую область — 1269 человек (18,4%), на Горно-Бадахшанскую автономную область — 714 человек (10,4%), на районы республиканского подчинения — 1194 человека (17,3%) и на город Душанбе — 2603 человека (37,8%). Тревожным является уровень наркомании в ГБАО, Душанбе и областных центрах.

В то же время, вопреки мировой тенденции омоложения наркомании, в Таджикистане возрастная структура наркозависимости имеет свои особенности. Доля наркозависимых лиц в возрасте 18-34 лет составляет 1484 человека или 21,5%, в возрасте 35-59 лет — 5325 человек или 77,3%. В этом процессе наряду со старением наркомании снизились показатели первичной заболеваемости, что свидетельствует о стабильном снижении распространения наркомании.

Профилактика наркомании является неотъемлемой частью обширного комплекса мер, проводимого АКН в рамках борьбы с незаконным оборотом наркотиков. Основной задачей государственной политики в области снижения спроса на наркотики является профилактика наркопотребления среди различных слоев населения. Важнейшими факторами в достижении эффективных результатов в этом вопросе выступают планомерность, системность организации и сотрудничество в проведении антинаркотических профилактических мероприятий. Ежегодно в Международный день борьбы со злоупотреблением наркотическими средствами и их незаконным оборотом (26 июня) агентством проводятся массовые антинаркотические мероприятия. В сотрудничестве с местными органами исполнительной власти в городах и районах страны в честь этого Международного дня проводятся конкурсы рисунка на асфальте, на лучшее сочинение, викторины и спортивные соревнования. При проведении такого рода акций агентством привлекаются различные государственные ведомства, международные организации и общественные структуры.

— Посол Афганистана в Российской Федерации Абдулкаюм Кучи в преддверии празднования 99-й годовщины независимости Афганистана провел пресс-конференцию, в ходе которой заявил журналистам, что "международная мафия действует и в Таджикистане, и в других государствах Центральной Азии, Иране, Пакистане". Что вы можете ответить на обвинение афганского дипломата?

— АКН при президенте Таджикистана распространило официальное заявление, в котором опровергает высказывания посла Афганистана в России Абдулкаюма Кучи о том, что в Таджикистане якобы существует наркомафия.

Бесспорно, Таджикистан имеет протяженную границу с Афганистаном — одним из основных производителей наркотических средств в мире, поэтому Республика Таджикистан установила надежный барьер на пути транспортировки наркотиков. Правительством страны приняты необходимые меры по укреплению госграницы, ежегодно соответствующими органами Таджикистана изымается от 4 до 7 тонн наркотиков, произведенных в Афганистане, что значительно превышает количество наркотиков, изъятых в других странах, расположенных на северном маршруте транспортировки наркотиков.

АКН отмечает, что за последние два года ни один гражданин Таджикистана не был задержан на территории Афганистана по обвинению в причастности к незаконному обороту наркотиков. Напротив, за этот период наблюдается рост количества задержаний граждан Афганистана на территории Таджикистана, а также увеличение объема изъятых у них наркотиков.

В рамках усиления борьбы с незаконным оборотом наркотиков, противодействие преступным наркогруппам было названо приоритетным направлением деятельности правоохранительных органов. Выявляются преступные группы, занимающиеся транспортировкой наркотиков, их деятельность пресекается. Только за последние полтора года пресечена деятельность свыше 16 преступных наркогрупп.

За два последних года за пределами страны не зарегистрировано ни одного факта незаконного оборота наркотиков, при транспортировке которых из Таджикистана использовался воздушный и железнодорожный транспорт. Также количество задержаний граждан Таджикистана за рубежом, в том числе в соседних странах и России, сократилось на 36 %.

В результате мер, принятых правительством, и в том числе правоохранительными органами Таджикистана через северный маршрут, транспортируется небольшая часть наркотиков, производимых в Афганистане — 10%. Остальная часть — 90 % наркотиков афганского производства — переправляется по другим маршрутам.

Система государственности и деятельность правоохранительных органов Таджикистана налажена четко и эффективно, что не позволяет существованию и деятельности никакой "мафии в Таджикистане".

— 19 лет назад был подписан протокол между президентом Таджикистана и замгенерального секретаря ООН о создании Агентства по контролю за наркотиками, непосредственно подчиняющегося главе государства, расскажите о ваших достижениях за эти годы.

— За годы функционирования агентством проделана определенная работа — зарегистрировано 2802 преступления, связанных с незаконным оборотом наркотиков, из них 1680 — преступления, связанные со сбытом, и 303 — с контрабандой наркотиков. Сотрудниками агентства из незаконного оборота изъято более 17,8 тонны наркотических средств, в том числе 5,62 тонны героина.

АКН совместно с правоохранительными органами СНГ, Афганистана и Китая провели 350 операций и изъяли 25,44 тонны наркотических средств. Из общего числа операций 40 проведено с Россией (изъято 627,5 килограмма наркотиков), 28 — с Киргизией (изъято 393,82 килограмма наркотиков), 7 — с Казахстаном (изъято 426,25 килограмма), 3 — с Китаем (изъято около 6 килограммов наркотиков).

В хранилище вещественных доказательств по делам о контрабанде наркотиков (Агентство по контролю за наркотиками (АКН) при президенте Республики Таджикистан). 2007 год

За период с 2004 по 2018 годы в результате сотрудничества агентства с правоохранительными органами Афганистана было проведено 273 совместных операции, в ходе которых изъято 24 тонны наркотиков, из них героина — 2,225 тонны, опия- 19,84 тонны. Также изымались прекурсоры, оружие и боеприпасы.

В северо-восточных провинциях Афганистана выявлено и уничтожено 53 лаборатории по производству героина. За причастность к незаконному обороту наркотиков задержан 351 гражданин Афганистана.

Проведено 299 совместных операций с правоохранительными органами и силовыми структурами республики, изъято 4,64 тонны наркотиков, из которых 1,538 тонны составляет героин.

Проведено 4524 проверки правил законного оборота наркотических средств, психотропных веществ и прекурсоров в учреждениях здравоохранения, промышленных предприятиях, коммерческих фирмах, по результатам которых возбуждено 33 уголовных дела и внесено 244 представления об устранении выявленных недостатков.

АКН подписаны 21 межведомственных соглашений о сотрудничестве в сфере борьбы с незаконным оборотом наркотиков, в том числе с соответствующими правоохранительными органами и специальными службами Афганистана, Ирана, Казахстана, Китая, Киргизии, России, Узбекистана и Украины.

Агентством была разработана и подготовлена Национальная стратегия по борьбе с незаконным оборотом наркотиков в Республике Таджикистан на 2013-2020 годы, утвержденная президентом Эмомали Рахмоном.

С момента создания агентства были открыты и по настоящее время функционируют кинологический и учебный центры. Также, с учетом наркоситуации в отдельных регионах республики, по предложению агентства и поддержке правительства страны и государств-доноров были созданы новые межрайонные и районные отделы агентства в городах и районах республики, в том числе в Мургабе, Ишкашиме, Дарвазе, Ляхше, Исфаре, Турсунзаде, Истравшане и Фархоре, где были построены административные здания.

— Каков уровень сотрудничества с Россией после ликвидации ФСКН?

— После упразднения Федеральной службы Российской Федерации по контролю за оборотом наркотиков (ФСКН РФ) и присоединения подразделений данной службы к МВД, с апреля 2016 года по 2017 год в рамках сотрудничества АКН Таджикистана и МВД РФ была проделана значительная работа по реализации соглашения в области противодействия незаконному обороту наркотических средств, психотропных веществ и прекурсоров на 2015-2017 годы.

Для развития сотрудничества, особенно в области организации оперативно-розыскной и следственной деятельности, а также для своевременного обмена информацией при МВД РФ было создано представительство АКН.

Также при финансовой поддержке МВД России в 2016-2017 годах для укрепления оперативного потенциала агентства было куплено и реконструировано здание для межрайонного отдела агентства в городе Турсунзаде, отремонтированы здания управления АКН по Хатлонской области и отдела оперативной службы в Согдийской области, помещения информационно-аналитического отдела АКН. В городе Истаравшан Согдийской области для создания межрайонного отдела агентства было приобретено новое современное здание.

В рамках этого соглашения для подготовки специалистов правоохранительной области в Сибирский юридический институт МВД России в Красноярск ежегодно направляется определенное количество учащихся. В настоящее время там обучаются 17 студентов из Таджикистана.

В соответствии с соглашением, сотрудникам агентства, имеющим положительные показатели, была выделена определенная сумма в качестве дополнительного материального стимулирования, АКН обеспечивалось транспортом и современной специальной техникой, запасными частями к служебным автомобилям, различными видами экипировки для сотрудников. Отдельные и совместные мероприятия поддерживались материально, налажен обмен информацией и оперативными сведениями. Также произведен частичный ремонт здания центрального аппарата агентства.

АКН Таджикистана постоянно проводятся совместные операции с МВД РФ на территории России и Таджикистана, в результате которых выявляются преступные группы и пресекается их деятельность.

Для укрепления двустороннего сотрудничества подготовлен проект соглашения между АКН Таджикистан и МВД РФ "Об оказании содействия Агентству по контролю за наркотиками при президенте Таджикистана в сфере противодействия незаконному обороту наркотических средств, психотропных веществ и их прекурсоров на 2018-2020 годы", который в настоящее время находится на рассмотрении сторон.

Лидия Исамова.

Таджикистан. Россия > Армия, полиция > ria.ru, 1 октября 2018 > № 2773347 Муртазо Хайдарзода

Алексей Нестеренко: В нефтесервисе мало заказчиков и много конкурентов

В рамках вопроса текущего состояния и тенденций развития конкурентного нефтесервисного рынка необходимо рассматривать два основных аспекта: влияние нефтегазовых компаний на рынок нефтесервиса, а также влияние иностранных игроков.

Мы видим, что наиболее масштабные сделки последних лет связаны с поглощением нефтесервисных игроков со стороны крупнейших нефтегазовых компаний, что сокращает долю независимого рынка.

Нефтесервисный рынок в России в целом имеет характер олигопсонии, когда на рынке ограниченное число потребителей и большое число производителей.

В таких условиях ценовое давление со стороны покупателей приводит к сокращению привлекательности рынка и уходу компаний в среднесрочной перспективе. При этом скорость ухода игроков с рынка только увеличивается со временем.

Опасения в отношении иностранных нефтесервисных компаний небеспочвенны. Они, в частности, касаются китайских компаний, которые приобрели мировую «известность» стремлением к использованию собственных субподрядчиков, в то время как западные компании используют баланс российских и собственных ресурсов для оптимизации расходов и наращивания своей доли на российском рынке.

Увеличение доли КНР на нефтегазовом рынке России может привести к росту китайских подрядчиков в нефтесервисе.

При этом доступ к недорогому финансированию и оборудованию позволит компаниям из Китая получить значительное конкурентное преимущество перед российскими.

К сожалению, ситуация на нефтесервисном рынке не улучшается. Еще в 2017 году в нашем «Исследовании российского нефтесервисного рынка» мы отмечали необходимость разработки и реализации стратегии развития отрасли со стороны государства и долгосрочной взвешенной стратегии в области закупок сервисных услуг – со стороны нефтегазовых компаний.

Однако хотелось бы отметить, что протекционистские меры без видения картины будущего отрасли приведут только к замораживанию развития и увеличению отставания от крупнейших международных и даже китайских компаний.

Также необходима объективная оценка нефтесервисного рынка с позиций заказчиков и разработка корректирующих мер для обеспечения конкурентных условий и снижения влияния олигопсонии. В том числе должны быть определены наиболее эффективные методы защиты рынка от недобросовестной конкуренции и демпинга, от влияния «связанных» контрактов со стороны китайских компаний. К сожалению, за прошедший год ситуация не изменилась к лучшему.

Примечание НиК: В новом парламентском сезоне комитет ГД по энергетике вместе с профильными министерствами и экспертным сообществом планирует продолжить работу по подготовке поправок к ряду законов и нормативных актов с целью гармонизации рынка нефтесервисных услуг и увеличения доли отечественных услуг и технологий в российской нефтегазодобыче.

Алексей Нестеренко

Директор Группы повышения операционной эффективности КПМГ в России и СНГ

Россия. Весь мир > Нефть, газ, уголь. Внешэкономсвязи, политика > oilcapital.ru, 1 октября 2018 > № 2766879 Алексей Нестеренко

На пути технологической революции

О первых шагах в реформе железнодорожной отрасли России, о роли в этом процессе ОАО «Российские железные дороги», о бизнес-модели компании «Гудку» рассказал один из предыдущих руководителей холдинга Вадим Морозов.

Вадим Николаевич, вы стояли у истоков реформирования отрасли железнодорожных перевозок в стране. Какие из прошедших преобразований считаете наиболее успешными?

– Проработка программы структурной реформы железнодорожного транспорта, утверждённой постановлением Правительства РФ № 384 от 18 мая 2001 года, была глубоко продуманной. Занимавшиеся этим вопросом специалисты и руководители понимали значение железнодорожного транспорта для страны, его системообразующую роль для экономики и социальной сферы. Они разработали меры повышения эффективности перевозочной работы при снижении государственных затрат.

Сегодня можно сказать, что основные задачи, сформулированные в программном документе, решены. За прошедшее время грузооборот вырос в два с лишним раза, значительно увеличились пассажирские перевозки. При этом тарифная нагрузка на экономику страны снижена более чем в два раза. За период с 2003 по 2016 год нерегулируемые, рыночные цены на уголь выросли в 6,4 раза, цены на топливо поднялись в 6 раз. А регулируемый железнодорожный тариф увеличился в 1,53 раза. Сформировав в таких условиях безубыточную экономику и создав условия для развития, ОАО «РЖД» доказало свою эффективность, подтвердило правильность выбранного курса.

Реально заработали механизмы государственно-частного партнёрства. Выделенные в отдельные бизнес-структуры секторы оказались состоятельны и работоспособны. Как холдинг, РЖД работают сегодня, на мой взгляд, на одной из лучших экономических и технологических моделей транспортной системы в мире. Не зря приступивший к собственным реформам железнодорожной отрасли Китай многое заимствует из нашего опыта.

– Какие изменения сейчас предложили бы провести иначе?

– В планах реформирования был предусмотрен постепенный переход к разделению вагонного парка и его передаче в частные руки. Предполагалось, что у владельца инфраструктуры и перевозчика будут оставаться в собственности до 50% грузовых вагонов. Но уже на втором этапе реформы было решено передать весь парк подвижного состава компаниям-операторам. Я был в числе тех, кто призывал не торопиться в этом вопросе. Владеть вагонами могут любые собственники, но работать на сети дорог подвижной состав должен под руководством единого организатора и перевозчика. И сегодня своей позиции я не поменял.

В то же время признаю, что в период принятия решений о передаче в частные руки подвижного состава ощущался дефицит грузовых вагонов, на восполнение которого у компании не было необходимых средств. С тех пор частниками построено более 400 тыс. новых вагонов, за которые заплачено около 600 млрд руб. Таким образом была решена задача привлечения частных инвестиций.

Тема государственно-частногопартнёрства имеет во многом определяющее значение для развития масштабных инфраструктурных проектов ОАО «РЖД», таких как строительство ВСМ Москва – Казань, Северный широтный ход, дальнейшее развитие БАМа и Транссиба.

– По каким направлениям будет развиваться железная дорога будущего?

– ОАО «РЖД» уже вступило на путь четвёртой технологической революции, называемой «Индустрия 4.0». Повсеместная цифровизация, активное применение возможностей развивающегося искусственного интеллекта, внедрение объединяющих деятельность человека и машин киберфизических систем сделают железнодорожный транспорт России неотъемлемой частью прогрессивного мира. Я также надеюсь, что компания «РЖД» возглавит развитие в стране нового вида скоростной транспортировки пассажиров и грузов, основанного на принципах магнитной левитации без сопряжения колесо – рельс и всех сопутствующих затрат. Технология активно развивается в Китае, Японии, США, Германии и ряде других государств. Нашими учёными наработана существенная база в исследованиях по данному вопросу, позволяющая начать реализацию идей. Это близко РЖД и по идеологии, и по масштабу, и по организационному устройству. Этот проект вместе с внедрением новинок технологической революции в привычный перевозочный процесс может стать ответом на вызовы будущего.

– Вы примете участие в посвящённом 15-летию ОАО «РЖД» форуме «PRO//Движение.1520», который пройдёт на этой неделе в Сочи. О чём будете там говорить?

– О том, что технологическая революция, в которую уверенно вступает ОАО «РЖД», нуждается в профессиональных революционерах. Подготовка специалистов для железнодорожного комплекса является главной задачей нашего вуза. Мы также проходим эволюционный процесс преобразования в систему «Образование 4.0» и готовы предлагать железнодорожникам кадры для самых высокотехнологичных и прорывных начинаний.

Хочу поздравить железнодорожников с юбилеем компании! За короткий период сделать удалось многое. Впереди ждут большие проекты. Но любые задачи решаемы, когда есть квалифицированный, преданный делу коллектив, такой как в ОАО «РЖД».

Александр Зубов

Россия > Транспорт > gudok.ru, 30 сентября 2018 > № 2744602 Вадим Морозов

Выступление Министра иностранных дел России С.В.Лаврова на 73-й сессии Генеральной Ассамблеи ООН, Нью-Йорк, 28 сентября 2018 года

Уважаемая госпожа Председатель,

Дамы и господа,

Выступления в ходе общей дискуссии на нынешней сессии ГА ООН подтверждают, что международные отношения проходят через весьма сложный и противоречивый исторический этап.

Сегодня все мы – свидетели коллизии двух разнонаправленных тенденций. С одной стороны, это укрепление полицентричных начал мироустройства, уверенное становление новых центров экономического роста, стремление народов сберечь суверенитет, выбирать те модели развития, которые отвечают их национальной, культурной, конфессиональной идентичности. С другой – желание ряда западных государств сохранить за собой самопровозглашенный статус «мировых лидеров», затормозить необратимость объективного процесса формирования многополярности. Ради этого в ход идет всё, включая политический шантаж, экономическое давление и грубую силу.

В результате таких незаконных действий девальвируется международное право, на котором зиждется послевоенное мироустройство. Мы слышим громогласные заявления, которые не только ставят под вопрос юридическую силу международных договоров, но и декларируют приоритет узкокорыстных односторонних подходов над принятыми в рамках ООН решениями.

Мы наблюдаем наступление воинственного ревизионизма на современную международно-правовую систему. Атакам подвергаются базовые принципы ближневосточного урегулирования, Совместный всеобъемлющий план действий по иранской ядерной программе, обязательства в рамках Всемирной торговой организации, многостороннее соглашение по климату и многое другое.

При этом верховенство права в мировых делах наши западные коллеги пытаются подменить неким «порядком, основанным на правилах». Сами же эти правила изобретаются в зависимости от политической целесообразности и являют собой образец двойных стандартов. Голословные обвинения во вмешательстве во внутренние дела тех или иных стран выдвигаются одновременно с открытым курсом на расшатывание и свержение демократически избранных правительств. Пытаются втягивать одни страны в построенные под себя военные союзы вопреки воле народов, тогда как другим государствам грозят наказанием за свободный выбор своих партнеров и союзников.

Показательно, что агрессивные наскоки на международные институты сопровождаются попытками «приватизировать» их секретариатские структуры, наделить их правами межправительственных органов в расчете на то, чтобы впоследствии ими манипулировать.

Сужение пространства конструктивного международного сотрудничества, нагнетание конфронтации, усиление общей непредсказуемости, существенное повышение риска возникновения спонтанных конфликтов – все это отражается на деятельности Всемирной Организации.

За корыстные амбиции узкой группы стран мировому сообществу приходится платить высокую цену. Пробуксовывают коллективные механизмы реагирования на общие для всех вызовы безопасности. На смену дипломатии, культуре переговоров и компромиссов — приходит диктат, односторонние рестрикции, вводимые без согласия СБ ООН и носящие экстерриториальный характер. Подобные меры, охватывающие уже десятки стран, не только незаконны, но и неэффективны – как это подтверждает, в частности, более чем полувековая блокада Кубы со стороны США, осуждаемая всем мировым сообществом.

Но история опять ничему не учит. Желающих выносить приговоры без суда и следствия не убавляется. Сегодня некоторым западным коллегам для предъявления кому-либо вины достаточно утверждений в духе пресловутого «highly likely». Мы это уже проходили. Хорошо помним, сколько раз фальшивые предлоги использовались для оправдания интервенций и развязывания войн, как это было в Югославии в 1999 г., Ираке в 2003 г. и Ливии в 2011 году.

Те же методы практикуются сегодня в отношении Сирии, по территории которой 14 апреля под абсолютно сфальсифицированным предлогом были нанесены ракетные удары — за несколько часов до того, как международные инспекторы должны были прибыть на место инсценированного инцидента. Предупреждаем о недопустимости новых провокаций террористов и их покровителей с применением химического оружия.

Конфликту в Сирии уже семь лет. Неудавшаяся попытка смены режима извне с опорой на экстремистов чуть было не привела к распаду страны и возникновению на ее месте террористического халифата. Энергичные действия России в ответ на просьбу правительства САР, подкрепленные дипломатическими шагами в рамках Астанинского процесса, помогли предотвратить этот губительный сценарий. Инициированный Россией, Ираном и Турцией Конгресс сирийского национального диалога в Сочи в январе этого года создал условия для политического урегулирования на основе резолюции 2254 СБ ООН. Именно на этой основе сейчас формируется межсирийский Конституционный комитет в Женеве. На повестке дня – восстановление разрушенной инфраструктуры в интересах скорейшего возвращения на родину миллионов беженцев. Приоритетом международных усилий и деятельности организаций системы ООН должна стать помощь в решении этих задач в интересах всех сирийцев, без каких-либо двойных стандартов.

При всей сложности ситуации в Сирии, Ираке, Йемене, Ливии недопустимо игнорировать застарелую палестинскую проблему. Ее справедливое решение крайне важно для оздоровления ситуации во всем ближневосточном регионе. Хотел бы предостеречь от односторонних подходов и попыток монополизации процесса урегулирования. Сегодня как никогда требуется консолидация усилий мирового сообщества в интересах возобновления переговоров на основе резолюций ООН и Арабской мирной инициативы. Продолжим всемерно этому способствовать, в том числе в формате ближневосточного «квартета» и в сотрудничестве с ЛАГ и ОИС. Взаимоприемлемые договоренности должны обеспечить мирное и безопасное сосуществование двух государств – Израиля и Палестины.

Здесь, в стенах ООН, созданной на уроках Второй мировой войны, мы все обязаны думать о будущем, в котором не должно быть места повторению ошибок прошлого. На нынешний год приходится 80-летие позорного Мюнхенского сговора, ставшего венцом преступной политики умиротворения Третьего Рейха, печальным примером того, к каким катастрофическим последствиям могут привести национальный эгоизм, пренебрежение международным правом, попытки решать проблемы за чужой счет.

К сожалению, сегодня в целом ряде государств не просто ослабла вакцина от заразы нацизма, но и ширится кампания переписывания истории, обеления военных преступников и их пособников. Считаем кощунственной развязанную в ряде стран борьбу с памятниками освободителям Европы. Призываем поддержать проект резолюции Генассамблеи о недопустимости героизации нацистов.

Рост радикал-национализма и неофашизма на Украине, где героями объявлены преступники, воевавшие под знаменами СС, – один из главных факторов затянувшегося внутриукраинского конфликта. Единственный путь его преодоления – полная, последовательная и добросовестная реализация Минского «Комплекса мер», единогласно одобренного в СБ ООН. Мы поддерживаем деятельность Миссии ОБСЕ на Украине, готовы придать её наблюдателям ооновскую охрану. Однако вместо выполнения Минских договоренностей, вместо диалога с Донецком и Луганском, Киев тешит себя иллюзиями о введении на Донбасс оккупационных сил при поддержке Запада и все чаще грозит силовыми сценариями. Те, кто опекают нынешние киевские власти, должны вразумить своих подопечных, заставить их прекратить блокаду Донбасса и дискриминацию национальных меньшинств на всей территории Украины.

В Косово – санкционированное Советом Безопасности ООН международное военное присутствие трансформируется в американскую базу. Создаются косовские вооруженные силы. Достигнутые при посредничестве ЕС договоренности между Белградом и Приштиной не выполняются. Россия призывает стороны к диалогу в соответствии с резолюцией 1244 СБ и поддержит такое решение, которое будет приемлемо для Сербии.

В целом выступаем за то, чтобы не делать Балканы в очередной раз ареной противоборства, не объявлять их чьей-либо вотчиной, не ставить народы балканских стран перед ложным выбором, избегать появления в регионе новых разделительных линий.

Формирование архитектуры равной и неделимой безопасности востребовано и в других частях мира, в том числе в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Приветствуем положительную динамику развития ситуации вокруг Корейского полуострова, которая развивается в русле логики российско-китайской «дорожной карты». Важно поощрять этот процесс на основе дальнейших шагов сторон навстречу друг другу и через стимулирование по линии СБ ООН практической реализации важных договоренностей между Пхеньяном и Сеулом. Продолжим работать над скорейшим запуском многостороннего процесса, нацеленного на создание прочного механизма мира и безопасности в Северо-Восточной Азии.

Денуклеаризация Корейского полуострова является частью задач, стоящих перед мировым сообществом в ключевой сфере международной безопасности, имею в виду, обеспечение нераспространения ОМУ. К сожалению, на этом пути продолжают накапливаться серьезные препятствия. На отсутствие прогресса в ратификации ДВЗЯИ и создании на Ближнем Востоке ЗСОМУ наложился односторонний выход США из СВПД в нарушение резолюции 2231 – и это при том, что Иран полностью выполняет свои обязательства. Мы будем делать все, чтобы сохранить одобренную СБ ООН сделку.

Негативные тенденции нагнетаются в деятельности ОЗХО, Технический секретариат которой Запад пытается превратить в инструмент наказания неугодных правительств, что рискует подорвать независимый профессиональный статус этой структуры и универсальный характер КЗХО и исключительной прерогативы СБ ООН.

Об этих и других проблемах в сфере нераспространения подробно шла речь на заседании СБ ООН 26 сентября этого года, которое было весьма своевременно созвано американским председательством.

Убеждены, что любые проблемы и озабоченности, которые возникают в международных отношениях, должны регулироваться через предметный диалог. Если есть вопросы и претензии к кому бы то ни было – надо садиться и разговаривать, предъявлять факты, слышать встречные аргументы партнера, искать баланс интересов.

В последние пару лет резко обострилась полемика о злоупотреблениях в киберпространстве. Хотел бы привлечь внимание к тому, что еще двадцать лет назад Россия инициировала в ООН обсуждение вопросов обеспечения международной информационной безопасности. На фоне последних событий еще большую актуальность приобретает выработка под эгидой ООН глобальных правил ответственного поведения государств в информационном пространстве, включая принципы неприменения силы, невмешательства во внутренние дела, уважения государственного суверенитета. Проект такой резолюции мы намерены внести в Первом комитете Генассамблеи.

Считаем также важным начать разработку Конвенции по борьбе с киберпреступностью, предусмотрев соответствующие дискуссии в Третьем комитете.

Поиск общеприемлемых договоренностей, взаимный учет интересов как никогда востребованы в сфере мировой торговли и экономических связей, которые сегодня подвержены беспрецедентной политизации. Ценности свободной торговли становятся заложниками торговых войн, других форм недобросовестной конкуренции.

Россия последовательно продвигает философию неделимости экономического развития, которая заложена в выдвинутую Президентом Российской Федерации В.В.Путиным инициативу Большого евразийского партнерства. Этот масштабный проект открыт для всех государств Азии и Европы – как входящих, так и не входящих в различные интеграционные объединения. Его последовательная реализация могла бы способствовать формированию пространства широкой экономической кооперации в Евразии. А в перспективе – стать фундаментом для обновленной, отвечающей реалиям XXI века архитектуры континентальной безопасности.

Россия продолжит делать максимум для построения мира на принципах права, правды и справедливости. Мы не одиноки в этом стремлении. За демократизацию международной жизни во всех её проявлениях и в интересах всех без исключения государств вместе с нами выступают наши союзники и партнеры по ОДКБ, ЕАЭС, СНГ, БРИКС и ШОС, в целом подавляющее большинство других стран мира. К их голосу вынужден прислушиваться и Запад, что всё больше проявляется в деятельности «Группы 20».

В современных турбулентных условиях объективно повышается роль ООН – безальтернативной площадки для преодоления разногласий и координации действий мирового сообщества. В основание ООН изначально был заложен приоритет коллективной работы в интересах согласования общеприемлемых решений. Этот потенциал оказался нереализованным в результате биполярного противостояния времен «холодной войны». Нельзя допустить, чтобы и на нынешнем этапе все мы оказались не на уровне высоких целей и принципов Устава ООН и обязательств отцов-основателей перед грядущими поколениями.

Чтобы быть достойными их наследия, надо вспомнить искусство договариваться. Только на основе равноправия и взаимного уважения можно решать многочисленные проблемы современности. Диктат и принуждение, характерные для колониальной эпохи, следует раз и навсегда отправить «в архив», а лучше — «на свалку» истории.

Государственные деятели прошлого оставили нам в назидание немало напутствий, которые стали афоризмами. Приведу один – он принадлежит президенту Г.Трумэну: «Великие нации лидируют силой примера, а не доминированием».

Надеюсь, что культура взаимоуважительного диалога в конечном итоге возьмет верх. Россия будет этому всемерно способствовать.

Россия. ООН > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 29 сентября 2018 > № 2752671 Сергей Лавров

Ответы на вопросы СМИ Министра иностранных дел России С.В.Лаврова «на полях» 73-й сессии Генеральной Ассамблеи ООН, Нью-Йорк, 28 сентября 2018 года

Вопрос (перевод с английского языка): Разочаровало ли Россию то, что новая Администрация Президента ЮАР С.Рамафозы отказалась от ядерной договоренности с ГК «Росатом»? Президент России В.В.Путин говорил об этом на саммите БРИКС в Йоханнесбурге в этом году. Расскажите о позиции России по этой сделке.

Поступают сообщения, что Россия пытается привлечь сотни, а возможно, даже тысячи южноафриканских фермеров, недовольных политикой экспроприации земли. Пытаетесь ли Вы привлечь этих фермеров в Россию?

С.В.Лавров (перевод с английского языка): Я не понял вопроса относительно фермеров, поясните.

Вопрос (перевод с английского языка): В Южной Африке проводится новая политика экспроприации земель. Люди могут лишиться ферм без каких-либо компенсаций. Говорят, что якобы Россия пытается восполнить этот пробел и привлечь этих фермеров к себе.

С.В.Лавров (перевод с английского языка): Нет, сейчас мы занимаемся тем, что вмешиваемся в выборы в Каталонии, так что времени не хватает, это слишком далеко.

Говоря об атомной электростанции, любая сделка зависит от готовности обеих сторон договориться о формате соглашения, наличии ресурсов и так далее. Это обсуждение началось еще до того, как нынешний Президент вступил в должность. Если Правительство ЮАР, анализируя проект, придет к выводу, что ему нужно время, дополнительный анализ ситуации, то это его суверенное право. Мы уважаем это право наших партнеров.

Вопрос (перевод с английского языка): Есть вопрос о Сирии и о важной сделке, которую Россия заключила с Турцией. Что произойдет с боевиками группы, которая называет себя «Джабхат ан-Нусра»? Объясните, как они будут покидать территорию? Если они этого не сделают, кто заставит их покинуть эту территорию? Куда они отправятся?

С.В.Лавров: Договоренность о зоне деэскалации в Идлибе, которая предусматривает создание демилитаризованного пояса глубиной 15-20 километров, была достигнута Президентом России В.В.Путиным и Президентом Турции Р.Т.Эрдоганом. Эту договоренность поддержало Правительство Сирии, а также Иран как третий участник Астанинского формата. Два дня назад мы здесь встречались с Министром иностранных дел Ирана М.Д.Зарифом и Министром иностранных дел Турции М.Чавушоглу и констатировали, что эта договоренность выполняется - боевики и тяжелое вооружение выводятся из этого демилитаризованного пояса. Вопрос возникает относительного того, что дальше.

Турция, как Вы, наверное, знаете, если читали меморандум, подписанный в Сочи, обязалась размежевать оппозицию, которая готова участвовать в политическом процессе, от «Джабхат ан-Нусры». Это непростая задача. Соединенные Штаты, которые нам это многократно обещали еще при администрации Б.Обамы, а впоследствии уже при нынешней Администрации, не смогли это сделать. Очень надеемся, что Турция сумеет отсепарировать нормальную, вменяемую, патриотическую оппозицию от «Джабхат ан-Нусры», поскольку эта организация является террористической и она включена в террористические списки Совета Безопасности ООН. Ей там не место. Существует много спекуляций насчет того, как будет решаться проблема этих боевиков, есть даже подозрение, что их будут переправлять в какие-то другие горячие точки, например в Афганистан. Это все неприемлемо. Террористы должны быть уничтожены, либо они должны понести заслуженное наказание и быть преданы суду. Как это сделать, придётся решать по мере развития обстановки. Никто не претендует на то, что договоренность, которая была достигнута в Сочи, раз и навсегда поставила все точки над «i» и что теперь это будет «дорожной картой» к окончательному решению проблемы. Но это факт, что мы выиграли время и для мирного населения, и для снятия прямой угрозы для сирийской армии и российской военной базы, потому что из этого демилитаризованного пояса как раз и шли обстрелы позиций правительственной армии и нашей военной базы.

Действовать мы будем максимально выверенно и осторожно, думая, как минимизировать любые риски для мирного населения. Я Вам точно гарантирую, что мы не допустим того, что произошло, например, в Ракке или в иракском Мосуле, которые освобождала антитеррористическая коалиция во главе с США. Мы не допустили такого ни в Алеппо, ни в Восточной Гуте, куда уже сотнями тысяч возвращаются те, кто покинул эти провинции на период боевых действий. Совсем недавно в Ракке был представитель некого СМИ, который докладывает, что люди пытаются туда возвращаться, но это сделать невозможно, так как там еще лежат незахороненные трупы и все находится в заминированном состоянии. Это тоже проблема, которую нужно решать.

Не будем забывать, что в Сирии есть и другие территории, которые требуют внимания международного сообщества, я имею в виду зону радиусом 55 километров, которую американцы создали в одностороннем порядке на юге вокруг города Эт-Танф. Внутри этой зоны находится лагерь беженцев Рукбан, в котором ужасающие условия. В этом круге, который американцы начертили вокруг Эт-Танфа, находят прибежище террористы, об этом хорошо известно. Мы сейчас ведем с американцами разговор о том, чтобы это незаконное присутствие было прекращено. Организация Объединённых Наций подключилась к тому, чтобы вывести людей из этого лагеря, где они пребывают в совершенно нечеловеческом состоянии. Я надеюсь, что мы будем обращать внимание на все проблемы, которые существуют в Сирии. По Идлибу, мы естественно будем рассказывать нашим коллегам из СМИ о том, какие дальнейшие шаги будут предприниматься.

Вопрос: Тридцатого сентября исполняется ровно три года с начала операции российских военных в Сирии. Наверное, это хорошая дата, чтобы подвести определенные итоги и «на земле», и в политическом смысле. Хотели бы попросить Вас это сделать.

Возвращаясь к тому, что говорил Президент США Д.Трамп на своей пресс-конференции. Д.Трамп сначала очень долго благодарил Россию, Сирию и Иран за то, что «операция по взятию Идлиба» была приостановлена, а потом он сказал следующее: «пусть они все-таки заходят, избавляются от террористов, но делают это селективно». Воспринимаете ли Вы это как определенный сигнал? Как Вы считаете, воспримут ли этот сигнал его собственные дипломаты?

С.В.Лавров: Я не знаю, как воспринимаются те или иные вещи в правительствах других стран, поэтому я здесь не стал бы комментировать. Как я уже сказал, отвечая на предыдущий вопрос, террористов нужно уничтожать, либо они должны быть преданы суду. Если они будут сопротивляться, то они должны уничтожаться. Есть способы, которыми владеют военные. Есть силы специальных операций, которые владеют тактикой антитеррористической борьбы в городских условиях. Наверное, профессионалы должны рассматривать эти вопросы, но нет никаких сомнений, что их принципиальная позиция о неприемлемости сохранения террористического очага на территории Сирии совпадает с нашей.

Касаемо политических итогов и перспектив тех трех лет, в течение которых ВКС России и военная полиция присутствуют в Сирии по просьбе Правительства Сирийской Арабской Республики, то я бы выделил в качестве главных достижений, во-первых, ликвидацию террористических очагов на юге, в Хомсе и в Восточной Гуте. Во-вторых, проблемы оказания гуманитарной помощи населению стали активнее решаться. В-третьих, на политическом фронте создание Астанинской «тройки», которая взяла на себя инициативу продвигать политический процесс в период бездействия наших коллег из ООН. Венцом этой работы на предыдущем этапе было проведение сочинского Конгресса сирийского национального диалога, который состоялся в январе этого года. Там была одобрена декларация, которая впервые от имени Правительства Сирии и оппозиции подчеркнула, что все сирийцы согласны работать на основе 12 принципов, которые сформулировал спецпосланник Генерального секретаря ООН по Сирии С.де Мистура. До сочинского Конгресса С.де Мистуре не удавалось заручиться поддержкой оппозиции и Правительства Сирии в отношении этих 12 принципов. В той же декларации принято решение о создании Конституционного комитета, в котором сами сирийцы будут определять, как они хотят видеть конституционное устройство своей страны. Сейчас этот Конституционный комитет формируется, причем Президент Сирии Б.Асад первым направил своих делегатов в этот орган. Оппозиции потребовалось несколько месяцев, чтобы составить свои списки.

Сейчас идет речь о том, чтобы дополнить список участников Конституционного комитета представителями гражданского общества. Здесь очень важно не торопиться, а подойти самым тщательным образом к той части Комитета, которая будет представлять гражданское общество - она должна быть приемлема и Правительству Сирии, и оппозиции. К сожалению, т.н. «малая группа по Сирии», прежде всего 4 западных и 3 арабских страны, которая недавно встречалась, приняла заявление, которое требует немедленного начала работы Конституционного комитета. Мы знаем, что давление в этом направлении оказывается на С.де Мистуру, которого пытаются заставить объявить, что он создает Комитет своей волей в таком-то составе. Это будет большой ошибкой. Данное давление направлено на то, чтобы перечеркнуть все, что было достигнуто в рамках Астанинского процесса и попытаться опять вести дело к тому, чтобы не сами сирийцы решали в какой стране они будут жить и как они будут обустраивать свою жизнь, а чтобы в очередной раз навязывать этой многострадальной стране схему, согласованную внешними силами. Такие подходы наблюдаются сплошь и рядом. Не буду перечислять страны, но почти любой конфликт, который сейчас существует на Ближнем и Среднем Востоке, может быть хорошим примером того, как внешние игроки кладут на бумагу свое видение, как людям стоит жить в одной или другой стране. Ни разу такие попытки не приносили стабильность и нормализацию обстановки в соответствующем государстве, поэтому мы будем настаивать на том, чтобы не торопиться. Конечно, бесконечно затягивать нельзя, но здесь важнее качество состава Конституционного комитета, а не некий искусственно придуманный срок. Мы ни в одном другом конфликте каких-то искусственных сроков не видим, никто их не требует, так что и здесь следует руководствоваться прежде всего тем, что нам надо помогать сирийцам, а не диктовать им, что делать.

Вопрос (перевод с английского языка): Россия заявила, что сделает всё для того, чтобы защитить СВПД. Это включает в себя создание системы закупок иранской нефти? Есть ли у России и Китая планы на иранскую нефть в обход санкций США?

Постпред США при ООН Н.Хейли обвиняет Россию в том, что она хочет облегчить санкции в отношении Северной Кореи, чтобы достроить Транссибирскую железную дорогу в Южную и Северную Корею. Каков будет Ваш ответ?

С.В.Лавров: Мой ответ очень простой - этого хотят обе Кореи. Если из уст наших американских коллег звучат искренние слова о том, что они хотят процветания для Северной и, естественно, Южной Кореи, то тогда у них здесь не должно быть каких-либо проблем с тем предложением, которое мы сделали и которое очень давно обсуждалось между нами, Сеулом и Пхеньяном. Это в интересах развития инфраструктуры Северо-Восточной Азии, в интересах всех тех, кто осуществляет торговлю между Азией и Европой. Это будет один из наиболее коротких и эффективных торговых транзитных путей.

Отвечая на вопрос по Ирану, отмечу, что 6 июля состоялась встреча министров иностранных дел европейской «тройки», Ирана, Китая, России и Высокого представителя ЕС по иностранным делам и политике безопасности Ф.Могерини. На этой встрече европейские участники сделки выступили с инициативой сформировать специальные консультативные механизмы, в которых будет рассматриваться вопрос, как продолжать обеспечивать экономические выгоды, которые причитаются Ирану в соответствии с достигнутым в 2015 г. соглашением и как можно сделать так, чтобы посторонние участники не влияли на эти схемы, которые будут вырабатываться в финансовой, банковской и во всех других областях.

В этом же формате мы встречались 24 сентября и европейцы подтвердили, что работа ведётся, наши эксперты в ней тоже участвуют. Я здесь вижу хорошие возможности, если только наши европейские коллеги не будут ссылаться на то, что их компании не хотят работать в Иране. Это будет большой ошибкой. Надеюсь, мы все будем не просто смотреть на бизнес и говорить о том, что если бизнес не хочет, то мы не сможем его заставить. Такие слова уже произносятся, и некоторые компании, в том числе европейские, уходят из Ирана. Но на их место приходят другие. Европейцы понимают, что потерять рынок легко, а вернуться туда потом будет очень сложно. Здесь нет никакой политики. Здесь есть приверженность тому, о чём договорились. У нас в стране - это святое дело, особенно когда договорённость положена на бумагу и закреплена решениями СБ ООН.

Что касается использования национальных валют в расчётах, чтобы не зависеть слишком сильно от доллара, то эта идея уже давно реализуется и применяется на практике в наших отношениях с Китаем и другими странами, между теми странами, которые являются партнёрами, друг с другом напрямую, третьими странами по отношению к России. Это естественно. Наши западные друзья не хотят упоминать международное право, а говорят о «порядке, основанном на правилах» (rules based order). Одним из правил, столпов такого порядка была долларовая система, которая гарантировалась США. Как только США начали злоупотреблять положением доллара в мировой валютно-финансовой системе, все страны, которые хоть чуть-чуть заботятся о своём будущем, стали искать пути, чтобы такой зависимости избежать. Так что этот процесс пойдёт и в конечном итоге ослабит США, их влияние на мировую экономику.

Если говорить о бартерной системе в торговле иранской нефтью, то по предложению наших европейских коллег обсуждаются все пути и возможности обеспечения того, чтобы Иран получал то, что ему было обещано СБ ООН.

Вопрос (перевод с английского языка): Сегодня утром Ваш коллега Госсекретарь США М.Помпео встречался с министрами иностранных дел Иордании, Египта и других стран-участниц Совета сотрудничества арабских государств Персидского Залива. Они договорились о том, что коалиция будет заниматься стабилизацией Йемена и Ирака и будет пресекать враждебную деятельность Ирана. Что Вы думаете об этой стратегической коалиции? Как Вы оцениваете отношения России, Саудовской Аравии и стран Персидского Залива?

С.В.Лавров: У нас очень хорошие отношения с Саудовской Аравией и Советом сотрудничества арабских государств Персидского Залива. С каждой страной Совета сотрудничества у нас продвинутый политический диалог, хорошие отношения в сфере торговли и экономики. С целым рядом из них у нас развито и расширяется военно-техническое сотрудничество. Мы дорожим этими отношениями.

Помимо двусторонних связей с каждым из этих государств у нас есть механизм министерских встреч «Россия плюс страны Залива». Мы периодически встречаемся в нашей стране или в одной из стран региона. Это тоже очень полезный механизм диалога, обмена мнениями по региональной проблематике.

Что касается Ближневосточного стратегического альянса, то мы слышим, что такой альянс готовится. Я знаю, что сегодня утром была встреча на уровне министров. Но о том, что всё решено и он создаётся, объявлено не было. Планировалось это сделать на саммите, который должен был состояться в Вашингтоне в октябре, потом он был отложен на начало следующего года. Давайте не будем делать поспешных выводов.

Вы перечислили, что есть замыслы стабилизировать Сирию, Ирак, Йемен и сдерживать Иран. Получается, чтобы стабилизировать все эти три страны - Сирию, Ирак и Йемен - нужно добиться того, чтобы позиции Ирана ослабли, а ещё лучше были ликвидированы, чтобы там не было никакого иранского влияния. Насколько это реально - не мне судить, но ни одну страну с такой историей, населением и цивилизационными ценностями как Иран, нельзя запереть, как в клетке, в своих границах.

Саудовская Аравия тоже имеет свои легитимные интересы. Она реализует эти интересы за пределами своих границ. Такое небольшое государство, как Катар, тоже оказывает влияние на процессы в разных частях региона, что вызывает критику со стороны его соседей. Поэтому надеяться на то, что можно запереть иранцев в их собственных границах и это будет реальной политикой, очень наивно. Выход в другом, в том, чтобы начинать обсуждать противоречия, которые давно назревали и сейчас всё больше проявляются, искать пути их преодоления. Мы знаем об отношениях, вернее их отсутствии и напряжённости, между Ираном и Саудовской Аравией, Объединёнными Арабскими Эмиратами и Ираном, Египтом и Ираном. На каком-то этапе будет необходимо, чтобы все заинтересованные стороны садились за стол переговоров.

Если собирают единомышленников, в том числе по критерию их негативного отношения к Ирану, то это не будет добавлять стабильности в регионе. Надо проводить конференцию с участием Ирана, за что мы очень давно выступаем. У нас есть концепция продвижения безопасности в Персидском Заливе с участием стран Персидского Залива, Ирана, Лиги арабских государств, Организации исламского сотрудничества, ООН, ЕС, США, России и Китая. Примерно так, как начиналось Совещание по безопасности и сотрудничеству в Европе. Первые шаги - меры доверия, транспарентность в военной сфере, приглашение друг друга с визитами. Всё к этому неизбежно придёт. Не думаю, что кто-то всерьез хочет решать проблемы региона путём очередной войны с совершенно непредсказуемыми последствиями.

Вопрос (перевод с английского языка): Вы только что сказали достаточно противоречивую вещь: Вы хотите, чтобы Иран был бы экспансионистской страной в регионе и, как Вы говорите, нереалистично было бы ожидать, что он останется в своих границах. Почему вы будете поддерживать такую экспансию?

С.В.Лавров (перевод с английского языка): Так создаются фейковые новости.

Вопрос (перевод с английского языка): Вы так сказали.

С.В.Лавров (перевод с английского языка): Нет, я сказал, что вы не можете запереть Иран внутри своих границ и не позволять ему оказывать влияние вне своих границ, как это делают Саудовская Аравия, Катар. Это то, что я сказал.

Вопрос (перевод с английского языка): Вы использовали слово «клетка». Интересный подбор слов.

С.В.Лавров (перевод с английского языка): Я думал, что красноречие - это один из методов журналистов. Простите, не получилось, я хотел сказать красноречиво. Но, пожалуйста, не нужно неверно меня толковать.

Вопрос (перевод с английского языка): Какие отличия в Вашей позиции и позиции Госсекретаря США М.Помпео относительно роли Ирана в Сирии? США ясно дали понять, что не хотят, чтобы Иран находился в Сирии в военном плане. Что Вы думаете на этот счет?

Что Вы думаете относительно слов Премьер-министра Израиля Б.Нетаньяху по поводу угроз в отношении Ливана, когда он перечислил три позиции, где размещены ракеты «Хизболлы»? Беспокоит ли Вас, что будут удары?

С.В.Лавров: О том, как Россия или США относятся к присутствию Ирана в Сирии, надо спрашивать не меня, а законное сирийское Правительство, по приглашению которого Иран помогает ему сохранить свою государственность и бороться с терроризмом. Могу подтвердить, что Иран эффективно помогает решать антитеррористические задачи.

Мы никогда не видели в Иране террористическую угрозу, в том числе и в тяжелые для моей страны времена, когда на Северном Кавказе работал террористический интернационал. Мы никогда не видели связи террористов в нашей стране с иранцами. Между прочим, если взять США и их отношение к этому, то несколько месяцев назад было открытое письмо ветеранов ФБР, разведки, военной разведки США, в котором они призывали не создавать искусственную террористическую угрозу, исходящую от Ирана. Они напомнили официальную статистику, в соответствии с которой из полутора дюжин организаций, определенных США как террористические, только одна является шиитской. Все остальные в перечне своих врагов перечисляли Иран.

У нас не совпадающие на сто процентов цели, может быть даже на гораздо меньшее количество процентов и с Ираном, и с Турцией в Сирии. На данном этапе мы являемся союзниками в борьбе с терроризмом в сохранении сирийской государственности, в оказании помощи сирийцам, в создании условий для начала между ними политического диалога, чтобы они сами определяли свою судьбу. У меня нет сомнения, что это очень полезное сотрудничество в рамках Астанинского формата, который все активно приветствовали.

Что касается Израиля, то, как мы сказали публично, он многократно гарантировал, что они будут сохранять с нами такой же канал деконфликтинга, какой мы имеем с США. Это то, что мы сейчас требуем от Израиля.

Когда Израиль высказывал озабоченность тем, что иранские или проиранские подразделения находятся практически на линии разъединения на Голанских высотах, мы достигли понимания. Тем более, что к тому времени уже была освобождена от террористов южная зона деэскалации, иранские подразделения отошли более чем на сто километров, как нас и просили израильтяне и американцы. Вместо них позиции на линии разделения на Голанских высотах заняли подразделения сирийской армии. Затем туда вернулись сотрудники сил ООН по наблюдению за разъединением. Им сейчас помогает наша военная полиция. Все то, что высказывал Израиль в плане озабоченности для своей безопасности в районе Голанских высот, мы устранили и сделали то, что обещали. К сожалению, наши американские коллеги (я уже упоминал про Эт-Танф) многократно заявляли, что ликвидируют эту совершенно нелегитимную, непонятно для чего созданную зону. Но они не выполняют своих обязательств.

Вопрос (перевод с английского языка): Что Вы думаете относительно такого понятия как государственный терроризм? Каково Ваше мнение о санкциях в отношении Венесуэлы со стороны США? Каковы риски вторжения?

С.В.Лавров: Государственный терроризм или терроризм, спонсируемый государством, - такого понятия нет в международном праве, в лексиконе ООН. Да, США и некоторые другие государства ввели такое понятие в оборот. Нужно понимать, что либо доказательства есть, либо их нет. У нас нет доказательств того, что Иран является спонсором терроризма. Я уже об этом говорил. В отношении целого ряда стран у их соседей есть подозрение, в том числе в регионе Ближнего и Среднего Востока. Но повторю еще раз, если какое-то государство сознательно готовит террористов и засылает их в другие страны для осуществления терактов, то это неприемлемо. Совершенно необязательно оперировать термином «государственный терроризм». Любой терроризм должен искореняться и пресекаться, чтобы никому никогда не повадно было заниматься этими кровавыми акциями.

Относительно Венесуэлы. Я сегодня в выступлении говорил, что любые односторонние санкции не только незаконны, но и контрпродуктивны, в том числе и для тех, кто их вводит. Достичь результат такими методами едва ли можно, если речь идет о странах, у которых есть уважение к себе, традициям, своему народу. Я привел пример - за более чем пятьдесят лет односторонние американские санкции против Кубы не принесли никакого результата в плане изменения поведения кубинского руководства. Уверен, что и в отношении Венесуэлы санкции не будут результативными. Там надо договариваться. Делать это сложно, потому что вроде Правительство к этому готово, а оппозиция постоянно получает сигналы из-за рубежа, прежде всего из США, что они их поддерживают. Поэтому стимула, чтобы договариваться и даже разговаривать с Правительством у венесуэльской оппозиции (по крайней мере, ее части) не существует. И внешние игроки вместо того, чтобы занимать чью-то сторону во внутреннем конфликте, должны призывать Правительство, оппозиционные силы к тому, чтобы они садились и договаривались. Я сегодня об этом сказал – я не вижу иного пути ни для одного кризисного региона. Везде нужно поступать именно так, а не делать ставку на одну или другую сторону.

Вопрос (перевод с английского языка): На заседании высокого уровня по КНДР Министр иностранных дел Китая Ван И предложил пересмотреть санкции, принимая во внимание позитивные сдвиги. Как Вы это прокомментируете?

Президент США Д.Трамп осуждал и Россию, и Китай по поводу вмешательства в выборы в Америке. Как Вы можете это прокомментировать?

С.В.Лавров: Позитивно отношусь к словам моего коллеги Министра иностранных дел Китая Ван И о необходимости поощрять прогресс на переговорах по денуклеаризации Корейского полуострова и ослаблять санкционное давление. Я сказал буквально то же самое, что и мой китайский коллега на заседании СБ ООН.

Я слышал выступление Президента США Д.Трампа. Но в этот раз он, по-моему, обвинил только Китай во вмешательстве в выборы. Россию он не упомянул, хотя раньше он нас действительно называл. Такие вещи нужно предъявлять через факты. Мы последние, кто заинтересован в том, чтобы кто-то вмешивался в чьи-то внутренние дела. Если какие-то преступники на нашей, китайской территории, в других странах занимаются подобными вещами, то их надо отслеживать, ловить через Интерпол, другие механизмы сотрудничества специальных служб и полиции. Если есть просто подозрение, тогда нужно о них разговаривать. Мы имели с США рабочую группу по кибербезопасности. Сами США заморозили ее еще при Б.Обаме. Мы предложили американцам, когда они начали волноваться по поводу вмешательства в выборы, возобновить работу этой группы, чтобы там профессионалы, специалисты смотрели на реальное положение дел, на озабоченности, которые могут возникать у сторон по отношению друг к другу.

Если вообще говорить о вмешательстве (не о взломе различных сайтов, причем цифры, которые называются, количество таких взломов, размещение рекламы смехотворны - меньше одной десятой процента от всего контента, который идет по тем или иным соцсетям), у нас миллион примеров того, как США открыто, не стесняясь требуют от того или иного правительства занимать ту или иную позицию. Когда у всех на устах были события на Украине, Конгресс США принял закон о поддержке демократии на Украине, в котором Госдепартаменту было поручено в обязательном порядке ежегодно тратить 20 миллионов долларов на продвижение демократии в России, включая поддержку НПО, которые выступают в России за плюрализм и являются оппонентами правительства. Это не абстрактные рассуждения, это факт. Существует такой закон. Очень много НПО, получающих в России финансирование из США. С нашей стороны, как только кто-нибудь захочет просто поговорить с коллегами-сторонниками ношения стрелкового оружия, вы знаете, что происходит - М.Бутина сидит в тюрьме. Приехала, занималась продвижением идей, которые разделяет Национальная стрелковая ассоциация США.

Есть более свежий пример насчет вмешательства. США назначили К.Волкера представителем по украинскому урегулированию. Он несколько раз встречался с нашим представителем В.Ю.Сурковым. Он продвигает идеи, перечеркивающие Минские договоренности, достигнутые руководителями России, Германии, Франции и Украины. Если в договоренностях 2015 г. содержались требование и согласие Киева и территорий в Донбассе на то, чтобы вести прямые переговоры и договариваться о конституционной реформе, об особом статусе этого района, об амнистии, восстановлении экономических связей и проведении выборов на условиях, которые будут согласованы между киевским правительством и этим районом, то К.Волкер предложил действовать иначе. По его мнению, сначала нужно ввести на эту территорию 20-30 тыс. вооруженных военных в рамках сил ООН с тяжелой военной техникой, туда же направить 500-600 гражданских, чтобы создать администрацию, которая распустила бы все существующие там ныне муниципалитеты и прочие органы поддержания жизнедеятельности граждан и сама определила бы, как и когда проводить выборы. Это как в США видят выполнение договоренностей. Ладно бы К.Волкер занимался разговорами про украинское урегулирование, но он постоянно заявляет, что, во-первых, Россия во всем виновата, а дальше позволяет себе следующее, цитирую (даже выписал, чтобы не забыть): «Русский народ заслуживает свободы (говорит представитель США по Украине), а украинский опыт должен вдохновить русский народ». Делайте выводы, кто призывает к вмешательству, а кто нет. Не говорю про то, как сейчас всем восточноевропейским, азиатским, африканским, латиноамериканским странам американские послы говорят не общаться с Россией, не торговать, не покупать газ, нефть, военную технику. Нас еще обвиняют в том, что мы вмешиваемся во внутренние дела на Балканах. Посмотрите, что происходит перед референдумом в Македонии. Лично руководители правительств, стран ЕС приезжают туда и говорят, что они должны сделать выбор в пользу членства в НАТО, ЕС и заодно поменять свое название. С таким же призывом обращаются американские первые лица. Там только что был Министр обороны США Дж.Мэттис. Он говорил о том же самом. Даже если бы мы сказали десять процентов от этого, мы уже были бы пригвождены к позорному столбу. А Высокий представитель ЕС Ф.Могерини в одном из своих выступлений в начале этого месяца заявила, что Балканы - это территория ЕС и где они находятся, там не должно быть места другим. Наверное, нужно проводить воспитательную работу с нашими коллегами, чтобы хотя бы чуть-чуть приличнее вели себя внешне.

Вопрос: В августе в МИД России заявили, что еще в мае Генеральному секретарю ООН А.Гутеррешу было направлено обращение в связи с ситуацией с российской дипломатической собственностью в США для подготовки доклада на 73-й сессии ГА ООН.

На этой неделе у Вас состоялась встреча с Генсекретарем ООН А.Гутеррешем. Затрагивалась ли эта тема, была ли какая-нибудь реакция на это письмо? Как Вы считаете, остались ли в целом какие-то возможные действия в международно-правовой плоскости для того, чтобы ситуация с российской дипломатической собственностью была урегулирована?

С.В.Лавров: Эту тему мы не затрагивали, потому что вопрос уже был решен. Соответствующая информация включена в доклад, который будет рассматриваться на этой сессии. Этот вопрос обсуждался на заседаниях Комитета по сношениям со страной пребывания, где зафиксирована правомерность нашей позиции.

Что касается дальнейших правовых действий, то мы завершаем подготовку исков в американские суды. Мы наняли юристов. Хотим начать с американских судов. Понимаем, это будет непростой путь. Одновременно мы готовы к внесудебному решению на взаимной основе, если США все-таки сочтут возможным вернуться к выполнению своих международных обязательств.

Вопрос (перевод с английского языка): Изменились ли подходы в связи с инцидентом над Сирией, когда был сбит российский самолет? Как Вы считаете, вернутся ли российско-израильские договоренности о взаимопонимании, которые существовали до этого инцидента? Будет ли Россия поставлять С-300 и «закрывать» небо над Сирией?

С.В.Лавров (перевод с английского языка): Как заявил Президент России В.В.Путин, поставки уже начались. Наши военные сказали об этом на брифинге Министерства обороны Российской Федерации. Как заявил Президент России В.В.Путин, меры, которые будут приняты нами, будут посвящены тому, чтобы обеспечить стопроцентную безопасность и защиту наших людей в Сирии. Мы это сделаем.

Вопрос (перевод с английского языка): А понимание, которое было до сих пор?

С.В.Лавров (перевод с английского языка): Как я уже сказал, всесторонний ответ был представлен на брифинге Министерства обороны России, и Президент России В.В.Путин исчерпывающим образом публично прокомментировал этот вопрос.

Вопрос (перевод с английского языка): Президент России В.В.Путин через несколько дней посетит Индию. По последней информации, есть вероятность, что оборонные соглашения на 8,5 млрд.долл. США будут заморожены. Так ли это?

Вопрос относительно обвинений в рамках французско-индийского соглашения по поставкам. Сейчас это вызывает большой спор в Индии. Будет ли Россия как-то принимать в этом участие?

С.В.Лавров (перевод с английского языка): Я не совсем понял, что Вы говорили по поводу Франции.

Вопрос (перевод с английского языка): Французско-индийская сделка на 36 истребителей «Рафаль». Сейчас идет большая полемика, что это коррупционная сделка. В вашем соглашении с Индией вы более тщательно будете это проверять?

С.В.Лавров (перевод с английского языка): Я не слышал, чтобы в связи с «Рафаль» стоял коррупционный вопрос. Мы принимали участие в тендере на поставку самолетов. Мы не получили этого контракта. Более об этом я ничего не слышал.

Относительно других коммерческих контрактов, по которым ведутся переговоры, я ничего не слышал ни о сроках, ни о том, чтобы что-нибудь отсрочить или что-то заморозить. Я понимаю, что Индия будет принимать суверенное решение по поводу того, как действовать и какого рода оружие ей необходимо.

Вопрос: Президент Украины П.А.Порошенко рассказывает в ООН о том, что готовится совместная резолюция Украины, США, Германии и Франции и якобы они выступают единым фронтом. При этом он говорит о том, что не хочет делиться деталями этой резолюции, потому что Россия может узнать и начать противодействовать.

Вчера у Вас была двусторонняя встреча с Министром Европы и иностранных дел Франции Ж.-И.Ле Дрианом. Месяц назад он говорил, что такой шаг может быть преждевременным. Его позиция как-то поменялась, или у Европы и США разный взгляд на эти вопросы, вспоминая то, что Вы сказали о спецпредставителе Госдепартамента США по Украине К.Волкере?

С.В.Лавров: Министр Европы и иностранных дел Франции Ж.-И.Ле Дриан тему Украины вообще не затрагивал.

Что касается заявлений Президента Украины П.А.Порошенко, я не хочу их комментировать, потому что есть Минские договоренности, и на столе СБ ООН есть предложения в виде проекта резолюции, внесенного Россией, который предполагает направление туда миссии ООН по охране наблюдателей ОБСЕ, потому что в отношении этих наблюдателей иногда складываются не очень комфортные условия и ситуации. Каких-либо других проектов резолюций никто не видел. В своем кругу можно описать что угодно. Пока не увижу этих текстов, я не хочу их комментировать. Если это то, о чем постоянно говорит спецпредставитель Госдепартамента США по Украине К.Волкер, то это просто вызывает улыбку. Я удивляюсь, как взрослые и серьезные люди, которые читают Минские договоренности, могут предлагать нечто подобное.

Вопрос (перевод с английского языка): Устраивает ли Вас ситуация в Ливии? Вы, наверное, предполагали бы какую-нибудь другую ситуацию.

Какое видение России в отношении мира более предпочтительно: то, что рассказывает Президент США Д.Трамп или Генеральный секретарь ООН А.Гутерреш?

С.В.Лавров: Насчет Ливии - мне немного странно слышать вопрос, довольна ли Россия ситуацией в Ливии.

Вопрос (перевод с английского языка): Лично Вас, я не думаю, что это устраивает Россию. Ожидали ли Вы такую ситуацию в Ливии?

С.В.Лавров (перевод с английского языка): Я думаю, что Вы думали больше о том, довольна ли Италия тем, что происходит в Ливии или, например, Франция. Это должно Вас заботить больше.

Мы стараемся помочь сформировать условия, которые позволят способствовать политическому процессу. Откровенно говоря, мы не считаем, что в данном случае все в порядке. Как в случае с Сирией, здесь не должно быть никаких искусственных сроков. Мы приветствовали встречи, которые проводились, как я помню, между четырьмя лидерами различных ливийских сторон в мае в Париже. Мы поддерживаем усилия спецпосланника Генсекретаря ООН по Ливии Г.Саламе. Однако говорить о том, что мы должны умереть, но обеспечить, чтобы в декабре состоялись выборы – это было бы неверным сигналом. Необходимо провести выборы тогда, когда все ключевые политические силы придут к пониманию, что это будет именно тот результат, который они примут. Мы по-прежнему не наблюдаем такого уровня договоренностей между ними.

Вопрос (перевод с английского языка): Какое выступление Вам понравилось больше - Президента США Д.Трампа или Генерального секретаря ООН А.Гутерреша?

С.В.Лавров: Президент США Д.Трамп сказал, что он твердо выступает за суверенитет каждой страны на свете. Я это очень сильно поддерживаю. США говорят, что суверенитет – это главное, а все многосторонние дела – второстепенное. У США так и записано в конституции и в законах о присоединении к ООН, что у них приоритет отдается национальному законодательству. Но настолько открыто и жестко эту линию до сих пор прежняя администрация не проводила. С другой стороны, если США привержены суверенитету как основополагающему принципу, то, наверное, не нужно вмешиваться в дела других стран. Примеры я уже привел. А многосторонность – это все-таки необходимость сегодняшнего дня, когда все проблемы становятся трансграничными, технологии объединяют весь мир и совершенно по-новому позволяют устраивать жизнь, предоставляя возможности тем, кто хочет экономического и социального развития на пользу людей. Технологии также представляют возможности и тем, кто с негодными целями хочет ими пользоваться, в том числе террористы, экстремисты и прочие преступники.

Вопрос (перевод с английского языка): Вы и другие члены вашего Правительства критикуете то, что в Восточной Европе якобы фашизм «поднимает голову». Вы то же самое наблюдаете в Западной Европе, когда появляется неофашизм в правительствах Австрии или Италии. Отслеживаете ли вы там такие тенденции?

Поставляет ли Россия оружие в Мьянму? Если так, может быть, там тоже идет речь о нажиме с тем, чтобы генералы прекратили этнические чистки?

С.В.Лавров: Насчет нацистских тенденций. Да, это, конечно, есть и на территории Евросоюза. В Латвии и Эстонии регулярно проводятся марши бывших эсэсовцев, им оказывают почести. В своем выступлении на ГА ООН я упоминал снос памятников тем, кто освобождал Европу. Это в основном распространено в Польше. Есть, конечно же, неонацистские тенденции и в ряде других стран. Именно поэтому мы ежегодно вносим проект резолюции ГА ООН о недопустимости героизации нацизма. К сожалению, весь Евросоюз дружно воздерживается, потому что усматривает в этом покушение на свободу слова. Если ЕС считает покушением на свободу слова требование выполнять приговор Нюрнбергского трибунала, то тогда Евросоюз все-таки должен еще раз посмотреть со своими юристами на то, что они обязаны делать.

Вопрос (перевод с английского языка): По поводу неофашистов в Австрии и Италии, с которыми дружит ваше Правительство.

С.В.Лавров: Не обязательно дружим, поддерживаем отношения. Они являются системными политическими партиями, не исповедуют человеконенавистнические идеологии, не демонстрируют фашистскую символику, как это делают в Эстонии, Латвии и на Украине. Здесь я не вижу оснований для того, чтобы проводить какие-то параллели.

Что касается нашей торговли оружием, я сейчас, естественно, не могу всю статистику держать в голове. Мы продаем оружие исключительно в соответствии с существующими международно-правовыми нормами, которые регулируют поставки вооружений.

Вопрос (перевод с английского языка): Мы всё чаще слышим упрёки со стороны Израиля и США в адрес Ирана. Россия дружит с Ираном и так же активно вовлечена в сирийский конфликт. Может ли Россия выступить в качестве посредника, чтобы примирить обе стороны?

С.В.Лавров: Я уже касался этого вопроса. Мы много лет продвигаем концепцию создания системы безопасности в районе Персидского Залива. Мы за то, чтобы налаживать такое сотрудничество. Для начала надо начинать хотя бы разговаривать. Если мы будем восприниматься обеими сторонами как удобная площадка, где они могли бы встречаться, мы будем только рады.

Вопрос (перевод с английского языка): Учитывая политические тенденции, которые сегодня возобладали, что Вы думаете о будущем ООН?

С.В.Лавров: ООН имеет будущее. Оно будет непростым, учитывая то, о чём Вы упомянули, и то, что мы наблюдаем сегодня. С одной стороны США сегодня наступают на многосторонность, хотят, чтобы суверенитет превалировал, но имеют в виду прежде всего и, может быть, только чтобы свой суверенитет превалировал во всех мировых делах. Убеждён, что объективно формирующееся новое мироустройство, когда мощно развивается Азиатско-Тихоокеанский регион, Китай, Индия, когда огромные ресурсы начинают использоваться в Африке, потенциал латиноамериканского континента, невозможно будет все эти процессы контролировать из одного центра и диктовать всем какую-то одну линию поведения. Эти санкции, угрозы, стремление заставить торговать не с тем, с кем страна хочет торговать, а только с собой - это всё временное. В любом случае придётся садиться и договариваться. А лучшего места для того, чтобы договариваться и находить баланс интересов всех ключевых игроков, но не забывая и о других странах, чем ООН, трудно себе представить.

Вопрос: Есть возможность, что отношения США и России могут стать лучше в ближайшем будущем?

Когда Президент России В.В.Путин собирается приехать в Вашингтон и встретиться с Президентом США Д.Трампом?

С.В.Лавров: То, что отношения сейчас плохие, даже наихудшие за всё время наших связей с США, это все понимают. То, что встречи, которые президенты уже провели в Гамбурге и в этом году в Хельсинки были весьма конструктивным, это тоже все заметили и обратили внимание. То, что договорённости отвечают интересам обеих стран и воспринимаются президентами позитивно - это моё прямое впечатление, поскольку я участвовал в этих встречах. Очевидно также, что те, кто должен выполнять эти договорённости, по той или иной причине не очень спешат это делать. Имею ввиду совместную работу по контртерроризму (у нас существовала рабочая группа, которая пока опять оказалась замороженной), кибербезопасности, о которой я тоже говорил и диалог по стратегической стабильности, включая те вопросы, которые необходимо урегулировать для того, чтобы функционировали договоры, существующие в этой сфере (Договор о стратегических наступательных вооружениях и Договор о ракетах средней и меньшей дальности). Помимо этих конкретных документов стратегическая стабильность включает в себя больше факторов, которые на неё влияют. Этот разговор давно назрел и перезрел. То, что этот диалог сейчас в подвешенном состоянии, не делает позитива ни для кого.

У нас раньше с США были встречи в формате «2+2» министров иностранных дел и министров обороны, начальников генеральных штабов, встречи между командами России и США на уровне заместителей глав внешнеполитических ведомств с участием военных, разведки и структур, отвечающих за безопасность. Всё это сейчас подвешено. Однако начат диалог по линии Секретаря Совета Безопасности России Н.П.Патрушева и Советника Президента США по национальной безопасности Д.Болтона. Они встречались в июне в Москве, затем в августе в Женеве и сейчас готовится их очередная встреча. Это уже хоть что-то, что может позволять поддерживать отношения и не допускать их скатывания ещё ниже.

Диалог между военными имеет ключевое значение для обеспечения того, чтобы не было никаких неприятных случайностей. Вы знаете, что в Конгрессе США законодательно принят запрет Пентагону сотрудничать с российскими военными. Единственное исключение - деконфликтинг, которым мы занимаемся в Сирии.

Вы ещё спросили по поводу визита Президента России В.В.Путина в США. Он, действительно получил приглашение от Президента США Д.Трампа, который так же имеет приглашение посетить Российскую Федерацию. Когда все будут готовы, и прозвучат предложения по срокам, тогда можно будет определяться.

Вопрос (перевод с английского языка): Президент Государства Палестина М.Аббас и Премьер-Министр Израиля Б.Нетаньяху выступали по поводу мира на Ближнем Востоке. Сейчас мир на Ближнем Востоке выглядит очень отдаленным, практически невозможным. Администрация Д.Трампа «разбирает» основы справедливого мира: Иерусалим, возвращение беженцев, незаконные поселения. М.Аббас предлагает новый механизм, он предлагает расширить круг посредников, включить туда Россию, Францию Китай, возможно, другие страны. Что Вы думаете? Как сказать палестинцам, что международное сообщество о них не забудет? Что сделает Россия для того, чтобы мир на Ближнем Востоке стал возможен?

С.В.Лавров (перевод с английского языка): Мы никогда не отказывались от механизма, который был принят для посреднической работы, ближневосточного «квартета». На этой неделе представители «квартета» собирались «на полях» ГА ООН в Нью-Йорке. Практически никаких результатов не было достигнуто, но они обменялись мнениями о положении дел на сегодняшний день.

Мы привержены выполнению решений СБ ООН, ГА ООН и Арабской мирной инициативы. Конечно мы видим, что происходит, как Вы сказали, постоянные попытки разрушить все «краеугольные камни» возможного двустороннего соглашения, и это является поводом для беспокойства. Вчера я встретился с Президентом Государства Палестина М.Аббасом, он очень разочарован происходящим. Мы поймем и поддержим те действия, которые палестинцы сочтут уместными в данных обстоятельствах. Обстановка в Секторе Газа, ситуация между Сектором Газа и Рамаллой также являются поводом для озабоченности. Мы высокого оцениваем и поддерживаем египетские усилия их объединить, но последняя серия попыток не принесла результатов. Это вызывает беспокойство, так как текущая ситуация не позволяет палестинцам аргументировать свою линию более уверенно.

Вопрос (перевод с английского языка): Израильское Правительство предупреждает путешественников о том, чтобы никто не пользовался аэропортом им. Р.Харири в Бейруте, потому что будут подвергаться ударам позиции недалеко от аэропорта, где «Хизболла» установила ракеты. Как Вы думаете, выполнит ли эту угрозу Израиль?

С.В.Лавров (перевод с английского языка): Это будет грубое нарушение международного права. Мы были бы категорически против таких действий. То, что реально произойдёт, невозможно предсказать. Мы предостерегаем против любых нарушений резолюции СБ ООН, согласно которой нарушением является даже использование ливанского воздушного пространства.

Вопрос (перевод с английского языка): В СБ ООН Вы говорили о милитаризации здравоохранения, когда лекарства превращают в оружие. Гуманитарные изъятия из ограничительных мер против Северной Кореи закончились провалом. Глобальный фонд по борьбе с малярией и туберкулёзом прекратил финансировать Северную Корею. Это своего рода биологическое оружие.

С.В.Лавров (перевод с английского языка): Полностью с Вами согласен. Использование бактериологического оружия - это нарушение резолюций СБ ООН, которые предусматривают гуманитарные исключения из санкционного режима. Вчера в СБ ООН я заявлял, что мы хотим, чтобы это было пересмотрено. Особенно в свете того прогресса, который медленно, но ведётся на политическом уровне.

Россия. ООН > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 29 сентября 2018 > № 2752670 Сергей Лавров

Евгений Павлов: «Количество кредитных сделок по экспорту увеличилось в 8 раз, а общий объем портфеля вырос шестикратно»

Заместитель председателя правления банка «Возрождение» Евгений Павлов рассказал в интервью Business FM о внешнеэкономической деятельности компаний малого и среднего бизнеса и о том, рынки каких стран перспективны для российских предпринимателей

По его мнению, простор для внешнеэкономической деятельности довольно широк.

Тема нашей сегодняшней беседы — внешнеэкономическая деятельность, поэтому первый вопрос: как, на ваш взгляд, развивается внешнеэкономическая деятельность сегмента МСП в нынешних, скажем прямо, непростых условиях?

Евгений Павлов: Было бы странно утверждать, что санкционное давление, которое мы наблюдаем в последние годы, не внесло корректировок в ландшафт внешнеэкономической деятельности. В некоторой степени последствия ограничительных мер почувствовали на себе и субъекты среднего и малого бизнеса. Но в то же время существующий в данный момент курс, как это ни странно, дает нашей экономике в целом и среднему и малому бизнесу в частности достаточно серьезные возможности по наращиванию экспортного потенциала: доля российского экспорта достаточно ощутимо растет каждый год. И нам представляется недальновидным со стороны предпринимателей игнорировать открывающиеся возможности по продаже своей продукции за рубеж. С экспортом, конечно, связаны и определенные угрозы. Оценить их бизнесу помогут специалисты. В частности, банк предлагает решения по структурированию сделок с иностранными контрагентами, по их правильному оформлению. Мы рассказываем предпринимателю о существующих в этой сфере рисках и возможностях их минимизации, а он уже сам решает, стоит ли ему развивать это направление.

Когда вы вышли на рынок с предложением по финансированию экспорта малого и среднего бизнеса, была ли у вас уверенность, что этот продукт вообще будет востребован?

Евгений Павлов: Когда мы только открывали это направление, нам самим было любопытно, что получится. Были сомнения относительно того, насколько экспортные возможности в целом реализуемы для среднего и малого бизнеса. В результате за последние полгода количество кредитных сделок по экспорту увеличилось в 8 раз, а общий объем портфеля вырос шестикратно. Очевидно, что предприниматели видят потенциал в этом направлении.

Рынки каких стран могут оказаться перспективными для российской продукции, производимой сектором МСП?

Евгений Павлов: Простор для внешнеэкономической деятельности довольно широк. Например, в Китае любые продукты питания из России автоматически получают лейбл «ЭКО». Для наших производителей это совершенно уникальное преимущество на гигантском рынке. И Китай не единственное направление. Для российской продукции открыты также рынки стран, торговые связи с которыми сложились еще во времена СССР. Речь в первую очередь о Казахстане, Белоруссии, странах Средней Азии. Экспорт в эти государства в интересах среднего и малого бизнеса. У России развиваются торговые отношения и с другими странами, рынки которых могут быть заинтересованы в нашей продукции.

Кроме продуктов питания, какие еще товары могут пользоваться спросом за рубежом?

Евгений Павлов: Одним из довольно интересных случаев, с которым мы работали, был клиент из Карелии, который поставляет в Финляндию так называемые дикоросы — ягоды, грибы. С точки зрения кредитования, это не самый прозрачный для банка бизнес, однако с помощью инструментов, которые мы активно развиваем, нам удалось профинансировать поставки за рубеж. По сути, экспортный потенциал есть у любых производственных предприятий. Я знаю, что компании из сферы услуг внимательно смотрят в сторону стран СНГ. При этом я не сказал бы, что какие-то определенные отрасли имеют ощутимо больше перспектив на внешних рынках. Разве что продукты питания и сельского хозяйства на сегодняшний момент имеют больше возможностей, но и все остальные сферы в этом процессе также задействованы. И в этом смысле мы стараемся помочь предпринимателям найти свое направление и развивать его. Для этого банк «Возрождение», в частности, использует свои контакты с Торгово-промышленной палатой. Мы знаем, к кому там обратиться, чтобы клиент мог, например, представить свой товар на международных торговых выставках или напрямую выйти на зарубежных партнеров.

Пример, который вы привели — продажа ягод и грибов в Финляндию — это, очевидно, довольно редкий случай, и работа с таким экспортерами имеет множество нюансов. Какие инструменты использует банк, чтобы подобный бизнес мог успешно развиваться?

Евгений Павлов: Все зависит от специфики бизнеса. Нам нужно знать, что собой представляет производство, с какими партнерами сотрудничает клиент. Но есть базовые инструменты, которые мы предлагаем предпринимателям. В первую очередь банк обеспечивает грамотный подход к структурированию сделок с иностранными контрагентами. Например, такая сделка должна соответствовать нашему валютному законодательству, а за это несет ответственность именно банк. Во-вторых, наша задача — оградить клиента от угроз, связанных с платежеспособностью конечного потребителя. Чтобы разделить эти риски, мы плотно работаем с органами государственной поддержки — Экспортным страховым агентством России (ЭКСАР) и Российским экспортным центром. Страховое покрытие от ЭКСАРа позволяет нам защитить клиента от рисков неплатежа со стороны иностранного партнера, а Российский экспортный центр субсидирует процентные ставки по кредитам, что делает их одними из самых выгодных на рынке. В третьих, существует множество вариантов финансирования экспортных операций: предэкспортное, постэкспортное, аккредитивы, факторинг — опций множество. И это наша ниша — мы можем подсказать предпринимателю, как сделать так, чтобы стоимость заемных денег для него была минимальна. Например, в экспортных отношениях часто применяются аккредитивы, и в этом случае мы готовы рассматривать вопросы дисконтирования аккредитивов иностранных банков в пользу наших клиентов.

Есть ли какие-то неожиданные на первый взгляд решения в сфере финансирования экспортных сделок, которые может предложить банк?

Евгений Павлов: Есть совершенно новое направление, которое мы считаем одним из самых перспективных и интересных для наших клиентов — финансирование не предпринимателя, а его покупателя за рубежом. Поверьте, с учетом инструментов государственной поддержки экспорта, эти ставки очень интересны потребителям и могут стать решающим фактором при выборе именно нашего клиента как поставщика той или иной продукции. Потому что одно дело, когда ты приходишь с хорошим качественным продуктом по интересной цене, и совсем другое дело, когда помимо этого ты фактически приходишь к потребителю с деньгами от банка-партнера. В этом случае такая опция требует нашего участия еще на стадии первичных переговоров.

Если говорить о вашем бизнесе, много ли банков занимаются поддержкой внешнеэкономической деятельности в сегменте малого и среднего бизнеса, насколько велика конкуренция у вас?

Евгений Павлов: ВЭБ — это одно из самых маржинальных направлений для банков. Здесь ниже риски и выше прибыльность от сделок. Отрасль это понимает, но конкуренция здесь невелика, поскольку сам продукт очень непростой — мало кто готов сопровождать и без того сложно структурированные сделки, да еще и связанные с программами поддержки экспорта. Поэтому, на мой взгляд, «Возрождение» имеет все шансы занять эту нишу и таким образом усилить свои позиции на рынке.

В самом начале нашей беседы вы сказали о кратном росте за полгода вашего портфеля. Говорит ли это о том, что рынок тоже растет?

Евгений Павлов: Рынок растет, но не так стремительно. И, тем не менее, в этом году, например, ожидаются рекордные объемы экспорта сельского хозяйства. На мой взгляд, к этому есть все предпосылки. «Возрождение» обслуживает значительную долю этой отрасли, и мы буквально на кончиках пальцев чувствуем изменения в финансах наших клиентов.

Мой следующий вопрос, возможно, наивен, но все же: как вы считаете, мог ли как-то Чемпионат мира по футболу, который прошел в России этим летом, дать нашему рынку толчок для роста?

Евгений Павлов: Экспорт кокошников, равно как и хот-догов, не вырос. Но, если серьезно, то нужно понимать, что любые коммерческие отношения строятся на доверии и понимании друг друга. И с этой точки зрения Чемпионат действительно мог оказать определенное влияние. Кроме того, я полагаю, что он изменил отношение наших предпринимателей, которые, пообщавшись с иностранными туристами, задумались о том, чтобы начать работать уже на чужой территории.

Россия > Финансы, банки. Приватизация, инвестиции. Внешэкономсвязи, политика > bfm.ru, 28 сентября 2018 > № 2801780 Евгений Павлов

Интервью заместителя руководителя ФТС России Тимура Максимова «Порог беспошлинных интернет-покупок в РФ надо обнулять» информагентству Прайм

Снижение порога беспошлинного ввоза покупок в зарубежных интернет-магазинах российские власти РФ обсуждают давно: планировалось, что уже с июля россияне будут платить пошлину с покупок, сумма которых превысит не тысячу, как сейчас, а 500 евро в месяц, но решение пока так и не приняли. Заместитель руководителя Федеральной таможенной службы России Тимур Максимов рассказал в интервью агентству "Прайм", до какого уровня будет снижаться этот порог, заработает ли на этом бюджет, и почему бизнесу не стоит бояться дополнительных издержек из-за введения новых технологий контроля на таможне.

– Когда произойдет снижение порога беспошлинных покупок в зарубежных интернет-магазинах для россиян, есть ли такое решение в правительстве, и готова ли к этому таможня?

– Необходимо понимать, что формальные решения о том, как и когда произойдет снижение, насколько мне известно, еще не приняты. То есть было в свое время принято политическое решение на уровне межправительственного совета ЕАЭС, что порог должен составлять 1000, 500, 200 евро. Но вопрос о том, как быстро и какими шагами данные изменения будут осуществляться, пока остается открытым.

Свои предложения мы направили в Минфин России.

Основная цель ФТС России в этой ситуации – сделать переход максимально безболезненным для участников рынка. Для этого мы ведем активную совместную работу с Почтой России.

– А вы сами как видите эту систему?

– Главная задача – создать равные условия для российской и трансграничной интернет-торговли, иначе российским компаниям проще и выгоднее работать по модели иностранных интернет-площадок. Наше предложение и было призвано исправить существующие перекосы.

Мы понимаем, что единственное решение в данной ситуации – повысить требования для иностранцев. Бессмысленно выводить российскую интернет-торговлю из-под НДС, пошлины и документов, поскольку тогда вся остальная торговля переместится в интернет-сегмент. Речь может быть только о том, чтобы поднять иностранцев до заданного уровня.

Это вызывает определенный негатив со стороны потребителя, но на самом деле эффект на цены должен быть минимальным. Во-первых, платеж не такой большой.

– О каком платеже идет речь?

– Есть разные варианты. Текущая ставка – 30%. Наше предложение – снизить до 20%, то есть до суммы средневзвешенного НДС и средневзвешенной пошлины по широкой товарной номенклатуре. По идее, это приводит к идентичной ситуации, как если бы вы перевезли товар через границу, оплатили пошлины, доставили на склад, а потом продали через интернет-магазин с доставкой по России.

В данном случае мы создаем равные условия для развития бизнеса. А равные условия – это потенциально больше конкуренции. И вот резерв по снижению цен – в большей конкуренции и в отсутствии дисбаланса налогообложения, на наш взгляд.

– По этой логике никакого беспошлинного ввоза вообще не должно быть. Конечная точка – ноль?

– Мы и предлагали за конечную точку взять ноль по коммерческому обороту, то есть когда магазин продает напрямую физическому лицу. Отмечу, что в случае пересылки между физическими лицами ситуация иная.

Когда магазин продает напрямую человеку, ноль необходим, чтобы не создавать дисбаланса. Также планируется распространить на компании требования по качеству и безопасности товаров, создать один простой правовой режим и автоматизировать процесс контроля. Никаких задержек, никаких сложностей, всем все понятно и очень просто.

– А технически вы готовы это осуществить, чтобы это было понятно, просто и без задержек?

– С технической точки зрения переход вполне осуществим. Скорее важно обсудить вопросы о том, "как", "когда" и "что" будем внедрять.

При этом фискальный эффект не такой значительный. Когда говорят, что наше предложение ориентируется на увеличение поступлений, это не совсем верно. На сегодняшней базе снижение порога привнесет порядка 25 миллиардов рублей в год.

Просто есть проблема, которую мы видим: те, кто не может конкурировать с иностранцами в таких условиях, меняют свою модель бизнеса. Например, российские компании-налогоплательщики понимают, что им проще перерегистрироваться, создать склад на границе, завозить туда продукцию, потом рассылать без уплаты пошлин и без документов, подтверждающих качество и безопасности продуктов, и работать по этой модели. То есть риск еще и в том, что многие, кто сейчас так работает, будут менять свою модель, если условия не уравнять.

– Почему решение до сих пор не принято? Из-за коллег по ЕАЭС?

– Мы можем принять решение и в рамках страны, но обычно контр-аргумент такой, что, действительно, надо договариваться на уровне ЕАЭС. Это было бы идеальным вариантом.

Однако даже если не удастся прийти к единому мнению по данному вопросу, мое мнение, что риски перетока внутри ЕАЭС не столь существенны.

Интернет-магазины с устоявшейся репутацией уже давно ввели систему прослеживания. Это потребовало определенных затрат, но покупатель даже не заметил увеличения цены.

Уверен, что ни один из уважающих себя интернет-магазинов не откажется от трекинга просто потому, что может быть снижен порог. К тому же стоимость такого перетока приведет к еще более существенному удорожанию товара, чем простая оплата пошлины. Выстраивать серые схемы будет реально дорого, поэтому компаниям будет проще работать по новым условиям.

– Когда может быть принято решение, вступит ли оно в силу в следующем году?

– Это было предусмотрено решением Межправительственного Совета ЕАЭС: в 2019 году должен быть сделан первый шаг. Какой это будет шаг, и каким будет второй, третий, четвертый – должно быть решено на национальном уровне, и пока такого решения нет. Могу сказать только, что мы ждем его.

– Таможня, как и многие другие ведомства, идет по пути цифровизации и внедрения новых технологий контроля. Что это вам дает, и какова конечная цель всех этих нововведений, учитывая, что они часто бывают не бесплатны для бизнеса?

– Таможенная служба сегодня идет по пути автоматизации, перевода всех процессов в электронный вид. Действительно, в этой области мы достигли определенных успехов.

Но сегодня уже недостаточно того, что таможня или любой другой государственный контролирующий орган переходит на цифровые технологии, потому что получается некая разрозненная система: у всех участников свои технологии, между собой они зачастую не стыкуются. Важно изменить данный подход.

С нашей стороны работа по ускорению процессов завершится в ближайшие год-полтора. Далее необходимо, чтобы подключились транспортные компании, поставщики, производители – все процессы замкнулись в одну общую архитектуру. Это позволит существенно ускорить процессы оформления товаров и контрольные процедуры.

– Вы уже готовите с кем-то такую замкнутую систему?

– Мы встречались с крупной транспортной компанией. Она строит платформу на основе распределенных реестров, которая позволит увидеть документальную цепочку жизни товаров практически от момента создания: отгрузка, хранение на складе, погрузка на судно, транспортировка. Раскрытие цепочки для контрольного органа предоставляется как гарантия того, что документы не подвергались изменениям на всех этапах движения товара.

Когда таможенная служба видит всю эту цепочку, изменяется подход. Для бизнеса пропадает необходимость в сборе и передаче пакета документов: они видны сразу, и все участники обладают одинаковой информацией. Конечно, это революционная идея, которая в принципе может изменить всю систему мировой торговли.

– Но это пока только одна транспортная компания?

– Да. И в связи с этим возникает ряд вопросов практического свойства. Во-первых, это коммерческий проект. Во-вторых, данная компания – не монополист, и, соответственно, останутся другие неохваченные сегменты. Поэтому необходимо либо поднимать вопрос на глобальный уровень и строить единую масштабную систему, что, конечно, маловероятно, либо оставить на уровне отдельных фирм, встроенных в общую национальную архитектуру. Но тогда важно, чтобы разные подходы к разным компаниям не мешали общему процессу.

– И к чему вы склоняетесь?

– В настоящий момент у нас нет официальной позиции по этому вопросу. Поскольку речь идет о транснациональных перевозках, необходимо разрешить множество прикладных вопросов в части формата предоставляемых документов, состава сведений, которые там содержатся, и языковых особенностей. Также важно определить правовую значимость этих документов, потому что они будут применяться в целях государственного контроля. То есть, насколько обоснованно с точки зрения права, например, работать с ними в суде.

На все эти вопросы еще предстоит дать ответы.

Недавно вышло распоряжение, по которому ФТС России поручено провести эксперимент совместно с казахскими таможенными службами по такому проекту, как электронный навигационный план.

На автотранспортные средства российских и зарубежных транспортных компаний будут установлены специальные электронные пломбы, которые контролируются системой ГЛОНАСС. При этом в них зашивается вся информация о товаре. В результате вся цепочка перевозок будет видна как контролерам, так и грузоотправителям, грузополучателям.

– Кто будет участвовать в эксперименте?

– В эксперименте участвуют таможенные органы России и Казахстана, российские и зарубежные транспортные компании, осуществляющие транзитные перевозки товаров автомобильным транспортом между двумя странами. Электронная пломба на контейнере позволяет отследить, были ли какие-то попытки воздействовать на груз: все, что с ним происходит, фиксируется. Это, конечно, совершенно иная система отслеживания, мониторинга и контроля. Она избавляет от очень многих неэффективных действий на каждом этапе.

Пока это только эксперимент. Мы предлагали летом на совете ЕЭК создавать единую систему транзита сразу на весь Евразийский Экономический Союз, но не все коллеги были готовы это делать. Договорились провести эксперимент; потом посмотрим на его результаты, проанализируем, доложим комиссии, после этого будем принимать решение, насколько такая система нам нужна.

Но, в любом случае, в Российской Федерации система уже создается. В первом чтении был принят закон о контроле транзитных перевозок. Возможно, до конца года он будет принят окончательно и тогда система заработает по стране в целом.

– Интересно, кто заплатит за эту пломбу?

– Во время эксперимента пломбы устанавливаются на безвозмездной основе ООО "РТ-Инвест Транспортные Системы". В дальнейшем данная функция отойдет непосредственно бизнесу.

Это вопрос, который представители бизнеса всегда поднимают, воспринимая как дополнительные издержки. Мы же говорим иначе: действительно, это могут быть дополнительные издержки для бизнеса, но они должны стать выгодными издержками, потому что скорость и отсутствие потерь во времени при оформлении товаров, а также современные возможности контроля передвижения грузов должны сделать процесс более выгодным.

– Недавно прошел Восточный экономический форум, там обсуждались некоторые итоги работы свободного порта Владивостока. Этот режим предполагает создание благоприятных условий для резидентов, но есть и проблемы, которые мешают инвесторам все возможности. Расскажите о них.

– Действительно, в режиме свободного порта Владивосток функционирует с 12 октября 2015 года. Данный режим дает резидентам определенные выгоды, которые концептуально можно разбить на два блока: первый – налоговый, это всем известные льготы по налогам, а второй – упрощения администрирования. Одной из особенностей данного режима также является возможность применения свободной таможенной зоны (СТЗ). Действие таможенной процедуры СТЗ предполагает беспошлинный режим для иностранных товаров, перемещаемых в рамках зоны.

На текущий момент в свободном порту Владивосток зарегистрировано 855 резидентов, но из них, к сожалению, таможенную процедуру СТЗ применяют лишь пять.

Мы провели детальный анализ ситуации и пришли к выводу, что текущие требования к резиденту по обустройству зоны требуют существенных затрат с его стороны. Соответственно, это является демотивирующим фактором для тех, кто готов применять такой режим.

Учитывая мнение бизнес-сообщества, мы подготовили предложения по изменению требований по обустройству участков в рамках действия зоны.

Это требования к физической инфраструктуре, которую обязаны создавать резиденты зоны: требования по ограничению, по периметру, по видеонаблюдению, по физическому контролю и так далее. Все они прописаны в законодательстве и оказывают существенное влияние на бизнес-модель компаний, которые осуществляют свою деятельность в свободной таможенной зоне.

– Когда могут быть снижены эти требования?

– Рассчитываем, что изменения заработают с начала 2019 года. Кроме того, по закону о СПВ предполагается создание единой автоматизированной системы учета товаров, механизм которой пока не реализован.

– Почему?

– Изначально предполагалось, что реализация системы закрепится за федеральными органами исполнительной власти. Однако процесс, когда государство создает такие IT-продукты для бизнеса, сложный, долгий, и результат не всегда может полностью устраивать компании. Поэтому сейчас обсуждается идея, чтобы государство не создавало свою платформу, а предоставило возможность создавать такие IT-системы самим компаниям. Это концептуальные изменения.

Все предложенные нововведения должны стимулировать бизнес более активно использовать преимущества таможенной специфики режима порто-франко. Потому что сегодня внимание резидентов акцентировано больше на получении льгот по налогам, нежели на применении таможенных процедур.

Дальний Восток обладает огромным ресурсным потенциалом при сравнительно небольшом по емкости внутреннем рынке. Поэтому в потреблении необходимо ориентироваться, скорее, на таких гигантов, как Китай, Япония и Южная Корея. В связи с чем более оправданной была бы модель, когда используется режим СТЗ: завозится оборудование, осуществляется сборка и производство продукции, которая далее поставляется на внешний рынок. Потенциал роста такой модели практически безграничен.

– Но все-таки создание портовой зоны оправдало себя? Чего удалось добиться за время ее действия?

– Действительно, растут внешнеэкономические показатели, как по Дальнему Востоку, так и по стране в целом. Однако сложно вычленить фактор влияния конкретных мер, поскольку все зависит от фазы, в которой находится экономика. С началом подъема произошло восстановление экономической активности, сразу вырос товарооборот, повысились цены на наши основные экспортные товары. Далее динамика курса изменилась и запустился обратный процесс – в прошлом году стал восстанавливался импорт на фоне укрепления курса. Сейчас снова можно говорить об изменении курса, соответственно, по импорту, скорее всего, в 4 квартале устойчивого роста может не быть, а по экспорту, очевидно, – рост.

Мила Кузьмич

Оригинал публикации: https://1prime.ru/state_regulation/20180926/829264374.html

Россия > Таможня. СМИ, ИТ. Госбюджет, налоги, цены > customs.gov.ru, 27 сентября 2018 > № 2774514 Тимур Максимов

Выступление Министра иностранных дел России С.В.Лаврова на заседании СБ ООН министерского уровня по проблематике северокорейского урегулирования, Нью-Йорк, 27 сентября 2018 года

Уважаемый г-н Генеральный секретарь,

Уважаемый г-н Государственный секретарь,

Уважаемые коллеги,

В последние месяцы удалось достичь значительного прогресса в деле урегулирования проблем Корейского полуострова. В регионе заметно снизилась напряженность в результате объявленного в апреле Пхеньяном моратория на ракетные пуски и ядерные испытания, закрытия полигона в Пхунгери и решения США и Республики Корея отложить на неопределенный срок проведение летних военных маневров. Отмечаем успешное выполнение межкорейских договоренностей, зафиксированных в Пханмунчжомской декларации от 27 апреля, сентябрьский визит в КНДР Президента Республики Корея Мун Чжэ Ина и подписание в ходе него Пхеньянской декларации. В ней зафиксированы намерение корейских сторон наращивать разноплановое сотрудничество, а также обязательства Пхеньяна по демонтажу ракетного полигона в Тончанни и закрытию ядерных объектов в Ёнбёне, что вселяет надежду на стабилизацию обстановки в этой части мира.

Россия активно поддерживает сближение между Югом и Севером Кореи и урегулирование проблем Корейского полуострова в целом. Давно призывали к этому партнеров, в том числе в рамках реализации принятой летом прошлого года Россией и Китаем соответствующей «дорожной карты», которая сегодня де-факто воплощается в жизнь. Убеждены – построение доверия является ключом к урегулированию проблем Корейского полуострова политико-дипломатическим путем. Достигнутая в Пхеньяне договоренность между Севером и Югом о восстановлении железнодорожного и автомобильного сообщения – важнейший шаг в этом направлении. Призываем членов Совета поддержать инициативы Пхеньяна и Сеула, которые полностью отвечают духу принятых нами решений. Недопустимо, чтобы санкции в отношении КНДР становились инструментом коллективного наказания.

Отсутствие доверия между Вашингтоном и Пхеньяном препятствует разработке совместных мер, которые стороны могли бы предпринять синхронно и поэтапно, чтобы продвинуть общий процесс урегулирования. Предлагаем совместно подумать о системе международных гарантий безопасности, которая стала бы решающей предпосылкой для решения задачи денуклеаризации Корейского полуострова.

В условиях демонстрируемой Пхеньяном готовности к сотрудничеству и позитивных подвижек в деле стабилизации обстановки в регионе все более несвоевременной выглядит навязываемая нашими западными партнерами линия на дальнейшее «закручивание санкционных гаек» в отношении КНДР. С учетом того, что Пхеньян предпринял ряд важных шагов в сторону денуклеаризации, казалось бы, логично было бы эти усилия поддержать, предложить что-то взамен в целях сохранения нынешнего позитивного импульса.

В этой связи хотелось бы услышать разъяснения о причинах, по которым некоторые наши коллеги в СБ ООН упорно отвергают возможность любого позитивного сигнала со стороны Совета в отношении предпринимаемых Пхеньяном шагов в направлении денуклеаризации Корейского полуострова.

Хотел бы напомнить, что переговоры – это «улица с двусторонним движением». Шаги КНДР на треке поэтапного разоружения должны быть запараллелены с ослаблением санкций. Действие должно идти в ответ на действие. Это необходимо для того, чтобы избежать ситуации, которая сложилась вокруг СВПД, когда наши американские коллеги под надуманными предлогами в одностороннем порядке вышли из «иранской ядерной сделки», тем самым нарушив обязательства по резолюциям СБ ООН.

Институты и механизмы ООН и ее Совета Безопасности должны задействоваться для поддержки процессов урегулирования и межкорейского диалога, а не становиться для них преградой. Только тогда можно будет говорить об эффективном решении накопившихся в регионе проблем, включая ядерную, на основе взаимоприемлемых договоренностей. Санкциями и давлением достичь этого будет сложно, если не невозможно. Перегибы в задействовании санкционного инструментария СБ ООН уже стали причиной того, что государства-члены и международные организации зачастую не могут в нормальном режиме поддерживать с КНДР даже гуманитарные, спортивные и дипломатические связи, которые не имеют никакого отношения к развитию ракетно-ядерных программ.

Дальнейшее наращивание санкций уже выходит за рамки мер по перекрытию каналов финансирования запрещенных ракетно-ядерных программ Пхеньяна и угрожает северокорейским гражданам недопустимыми социально-экономическими и гуманитарными тяготами.

Уместно, кстати, напомнить, что все резолюции СБ ООН по КНДР содержат не только санкционную составляющую, но и положения о мерах по достижению политико-дипломатического урегулирования ситуации на Корейском полуострове. Их игнорирование равносильно несоблюдению достигавшихся в Совете консенсусных договоренностей по КНДР.

Еще большее отторжение вызывают т.н. «автономные», вторичные санкции против КНДР и других государств, вводимые США и некоторыми их союзниками в обход и сверх санкций СБ ООН. Такие односторонние рестрикции не только попирают суверенитет и законные интересы стран-членов и противоречат нормам и правилам международной торговли, но и подрывают целостность согласованных по линии Совета Безопасности ограничений. Вновь призываем те страны, которые вводят такие санкции, отказаться от этой практики. Констатируем, что все чаще эти рестрикции становятся инструментом недобросовестной конкуренции и отпугивания бизнес-операторов из третьих стран. Пример КНДР в этом плане весьма показательный. Даже то, что не запрещено санкционным режимом СБ ООН, реализовать крайне сложно ввиду наличия таких незаконных практик и боязни предпринимателей попасть в запретительные списки. Недопустимы попытки «освящать» такие рестрикции авторитетом СБ ООН или его Комитета 1718 по КНДР, а также через Комитет ставить под сомнение приверженность тех или иных стран неукоснительному выполнению резолюций Совета по КНДР.

Выступаем за то, чтобы СБ ООН и его Комитет 1718 максимально содействовали нахождению политико-дипломатических развязок проблем Корейского полуострова и помогали созданию в Северо-Восточной Азии механизма многосторонней безопасности. Считаем также своевременным, чтобы Совет Безопасности направил четкий сигнал в поддержку позитивной динамики развития ситуации вокруг Корейского полуострова. Это можно было бы сделать, например, путем принятия соответствующей резолюции, проект которой мы хотим подготовить и предложить обсудить Совету Безопасности.

Считаем также важным регулярно оценивать целесообразность пересмотра тех или иных рестрикций в отношении КНДР по мере движения Пхеньяна к отказу от ядерного оружия. Например, можно подумать хотя бы о каких-то небольших шагах. В резолюциях СБ ООН допускается пересмотр ограничений в случае продвижения на политическом треке. В Пханмунджомской и Пхеньянской декларациях стороны, как я уже говорил, подтвердили заинтересованность в реализации совместных экономических проектов. Если все мы приветствовали эти договоренности, давайте подумаем над тем, чтобы создать в Комитете 1718 особые условия для рассмотрения заявок на изъятия из санкционного режима для осуществления проектов межкорейского сотрудничества, о которых договорились Пхеньян и Сеул.

Россия готова к самому тесному взаимодействию со всеми заинтересованными странами в целях обеспечения мира, стабильности и всеобъемлющего урегулирования проблем Корейского полуострова на основе равноправных и недискриминационных переговоров с участием всех заинтересованных сторон.

Россия. КНДР. ООН > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 27 сентября 2018 > № 2752673 Сергей Лавров

Евразийское партнёрство

о перспективах «Большого экономического кольца» и роли России

Сергей Глазьев

"ЗАВТРА". Сергей Юрьевич, недавно была опубликована статья о IV Восточном экономическом форуме, где давалась очень высокая оценка его значению а также его финансово-экономическим и политическим итогам. Но это был всё-таки "взгляд со стороны", в то время, как вы непосредственно участвовали в работе этого форума. Каковы ваши впечатления очевидца?

Сергей ГЛАЗЬЕВ. Лично мне форум запомнился, прежде всего, беспрецедентной дискуссией руководителей пяти государств региона о дальнейших перспективах его совместного развития. "Большое экономическое кольцо Северо-Восточной Азии", как назвал этот проект председатель КНР Си Цзиньпин, должно строиться путём гармонизации национальных стратегий развития через увеличение связности хозяйственных комплексов участвующих в нем стран. Хочется надеяться, что Национальная программа развития Дальнего Востока, о разработке которой заявил наш президент В.В.Путин, станет стержнем или, по меньшей мере, важной составляющей частью этого "Экономического кольца". Пока же оно, скорее, напоминает треугольник мощного экономического взаимодействия Китая, Японии и Южной Кореи, на фоне которого роль России не слишком заметна. Форум является способом привлечения внимания потенциальных инвесторов к нашей стране и её дальневосточному региону. Более 200 млрд. рублей китайских инвестиций, о которых сказал на ВЭФ В.В.Путин, являются, в некоторой степени, результатом этой работы.

"ЗАВТРА". Какими видятся вам сильные и слабые стороны самого Восточного форума и деятельности РФ в АТР.

Сергей ГЛАЗЬЕВ. Про форум уже много было написано и сказано, в том числе — в упомянутой вами статье. Что касается АТР, то наше взаимодействие с этим быстро растущим и уже доминирующим в мировой экономике поясом является более чем скромным. Репрезентативны в этом смысле показатели внешнеторгового оборота России с государствами АСЕАН — всего 11 млрд. долл. (падение в два раза по сравнению с 2014 годом) на фоне интенсификации торговли других стран с государствами-членами Ассоциации (Китай — 368 млрд. долл., Республика Корея — 124 млрд. долл., Япония — 201 млрд. долл., ЕС — 233 млрд. долл., США — 211 млрд. долл.).

Нужно понимать, что на наших глазах формируется мощная субматериковая зона свободной торговли. Уже сегодня АСЕАН объединяет десять государств Юго-Восточной Азии с суммарным ВВП в 2,6 трлн. долл. и внешнеторговым оборотом в 2,5 трлн. долл. и ведет переговоры о расширении этой ЗСТ за счет вхождения в нее Китая, Японии и Южной Кореи. По завершении этих переговоров в Юго-Восточной Азии может возникнуть пространство преференциального торгово-экономического сотрудничества с 30% населения планеты, 24% глобального ВВП, 25%-ной долей в мировой торговле и 47%-ной долей в глобальном экспорте высокотехнологичной продукции. В случае же создания Регионального всеобъемлющего экономического партнерства по формуле АСЕАН+6, с присоединением Индии, Австралии и Новой Зеландии эта мега-зона свободной торговли охватит половину населения планеты и около 30% мировой торговли и ВВП.

Поэтому России и ЕАЭС необходимо уже сейчас наполнять содержанием формулу Большого евразийского партнерства, предложенную к реализации Президентом В.В.Путиным. Речь идёт о составлении пула приоритетных инвестиционных проектов, каждый из которых должен раскрыть транспортно-инфраструктурный, логистический, энергетический и инновационный потенциал России. Как подчеркнул недавно глава нашего государства, такими стратегическими инициативами могут быть строительство "энергетического "суперкольца", объединяющего Россию, Китай, Японию и Республику Корея, а также транспортный переход между Сахалином и Хоккайдо, продолжающий переход между Сахалином и "большой землёй"

Среди других предлагаемых Россией инвестиционных проектов:

— сооружение на территории ЕАЭС трансконтинентальных высокоскоростных транспортных железно- и автодорожных магистралей, который мог бы стать основой для наполнения совместной с Председателем КНР инициативы по сопряжению ЕАЭС и "Единого пояса-Единого пути";

— создание евразийского авиастроительного консорциума по выпуску авиационной техники всех типоразмеров (с максимально полным использованием потенциала инженерных школ фирм "Ильюшин", "Туполев", "Антонов");

— строительство сети трубопроводов, формирующих каркас евразийского рынка углеводородов.

Мы поставляем на эти рынки рыбу, лес, уголь, а также неизбежные для нашего сегодняшнего экспорта углеводороды. В высокотехнологическом секторе успешно продвигается военно-техническое сотрудничество, а также строительство атомных электростанций, космические услуги. Но это, повторюсь, — капля в море огромных товарных и инвестиционных потоков, связывающих страны АТР.

Причина незначительного присутствия России в этом огромном регионе та же самая, что и в целом в мировой торговле. Из-за проводимой по рекомендациям МВФ финансовой политики в российской экономике наблюдаются хронический дефицит и крайняя дороговизна кредитного предложения, без которого рост экономической активности, инвестиций и торговли невозможен. В отсутствие внутренних источников кредита наши хозяйствующие субъекты вынуждены соглашаться на те операции и виды деятельности, которые готовы кредитовать иностранные партнеры. Соответственно, вся структура нашей экономики приспосабливается под потребности иностранных покупателей и кредиторов. Им не нужны наши самолёты, корабли, станки, турбины и прочие машины и оборудование, за рынок которых идёт смертельная схватка между ведущими мировыми кампаниями. Они сами кредитуют их производство, в то время как наши предприятия из-за недоступности кредитования вынуждены сворачивать производство часто более конкурентоспособной, чем зарубежные аналоги, продукции.

Таким образом, наша страна стала экономической колонией ЕС и США, отправляя им миллиарды тонн сырья и миллиарды долларов полученной от этого экспорта прибыли, импортируя взамен товары конечного спроса. В этом неэквивалентном обмене мы потеряли за постсоветские годы более триллиона долларов вывезенного капитала и уступили оффшорным инвесторам половину прав собственности на промышленные предприятия. Из-за того, что Банк России упорно не желает создавать внутренний кредит, как это делают центробанки других стран, а, наоборот, высасывает деньги из национальной экономики, управление её развитием перешло в руки зарубежных кредиторов и инвесторов. Имея возможности удвоить производство в обрабатывающей промышленности, на порядок поднять объёмы переработки сырья, в десятки раз увеличить выпуск инновационной продукции, наши предприниматели бегают за иностранными толстосумами с навязчивым желанием продаться поскорее, чтобы не потерять бизнес. И всё это — лишь потому, что Банк России беспрекословно выполняет рекомендации из Вашингтона по финансовому удушению нашей экономики.

Посмотрите на тот же Восточный и Питерский экономические форумы. Чем там заняты наши министры, губернаторы и бизнесмены? Они ведут ритуальные танцы вокруг иностранных инвесторов, которым поют бесконечные мантры про наш прекрасный инвестиционный климат и огромные возможности обогащения. Как говорится в известной летописи, "приходите и владейте нами". Да, приходят, и владеют. Но не ради повышения благосостояния нашего народа и процветания нашего хозяйства, а для их беспощадной эксплуатации и вывоза сверхприбылей за рубеж. Из трудящихся на единицу зарплаты выжимают продукции чуть ли не втрое больше, чем в Европе, а зарплату опустили уже ниже среднекитайского уровня.

До введения американских санкций мы с энтузиазмом продавали наши богатства западным "партнёрам", в число которых благодаря вывезенным из России доходам активно вливались многие наши бизнесмены, поменяв заодно гражданство и став оффшорными олигархами. Теперь, когда американские спецслужбы начали их освобождать от бремени вывезенных из России богатств, "нажитых непосильным трудом", они массово рванули на Восток. Однако коммунистическое руководство КНР не торопится вступать в альянс с нашим офшорным олигархатом, предпочитая иметь дело с государственными структурами. И удивляются тому, что эти структуры давно перестали заниматься развитием российской экономики, хотя уже перестали удивляться хроническому неисполнению с нашей стороны взаимных обязательств по различным контрактам: и торговым, и инвестиционным. Возможно, вскоре в Пекине примут постановление партии и правительства о финансировании инвестиционных проектов в России, и китайские институты развития заполнят пустующее у нас кредитное пространство. Только тогда наша экономика будет развиваться не в соответствии с объявленной Президентом России национальной программой развития Дальнего Востока, а исходя из потребностей китайских корпораций и китайского рынка. Собственно, на это и нацелены те десятки инвестиционных проектов с зарубежными инвесторами, о которых говорилось на ВЭФ.

"ЗАВТРА". А что в этом плохого?

Сергей ГЛАЗЬЕВ. Да, в общем-то, ничего плохого в этом нет, если исходить из отсутствия у России каких-то собственных национальных интересов. С этой точки зрения нет ничего плохого и в поведении некоторых мужей, которые продают своих жён богатым любовникам. Ведь в итоге все остаются довольны: потребитель получает то, что хочет, продавец довольствуется небольшим вознаграждением, а проданное иностранному инвестору предприятие исправно работает, обеспечивая зарплатой занятых на нём рабочих. Если же во главу угла развития Дальнего Востока поставить общероссийские интересы, то участие иностранных инвесторов должно определяться и контролироваться нашими собственными планами развития. Нам от них нужны: рынки сбыта нашей высокотехнологической продукции, интеллектуальная рента от производства, которая будет оставаться у нас; передовые технологии, которых нам не достает, для производства конкурентоспособной продукции; взаимовыгодная кооперация по производству продукции с высокой добавленной стоимостью на нашей территории. Тогда это будет брак по расчёту, который, в случае успеха, может перерасти в любовь "братьев на век". А сейчас Банк России своей политикой высасывания денег из экономики вынуждает наши предприятия продаваться за бесценок на любых условиях.

"ЗАВТРА". Каковы характеристики ситуации в мировых финансах и мировой экономике, прежде всего, в разрезе США и их наступления?

Сергей ГЛАЗЬЕВ. В одной из своих книг, "Последняя мировая война. США начинают и проигрывают", я отмечал, что чем очевиднее становится поражение Америки в экономической конкуренции с Китаем, тем агрессивнее ведёт себя американская властвующая элита. Эта агрессия приобрела характер гибридной мировой войны, причём главное направление удара приходится на Россию как "слабое звено" в мировой экономике. Американцы намерены расширять и усиливать антироссийские санкции, вплоть до конфискации всех принадлежащих россиянам долларовых активов и сбережений. Наша компрадорская олигархия, буквально живущая на Западе, всё ещё надеется договориться с "партнёрами", убеждая руководство страны ничего не менять в экономике и обществе. Это полная копия поведения её украинского близнеца. Пока американские спецслужбы готовили переворот, бизнес-партнеры Януковича убеждали его ничего не предпринимать против быстро усиливающихся нацистов, выполняя поручения американских спецслужб под страхом конфискации их долларовых активов. Точно так же и влиятельная сегодня в России "шестая колонна" компрадорского олигархата убеждает руководство страны, невзирая на быстро нарастающие потери от санкций продолжать навязанную международными финансовыми структурами экономическую политику. Хотя после конфискации долларовых активов "Русала" только очень наивные люди могут надеяться на то, что их долларовые сбережения в этой "гибридной войне" уцелеют. Так некоторые оставшиеся на оккупированной гитлеровцами территории наши сограждане полагали, что немцы — культурная нация, и жить под их властью будет лучше, чем "при Советах". Дело закончилось Бабьим Яром и Освенцимом.

Конфискация долларовых активов и блокировка всех расчётов в долларах — это самое эффективное оружие Вашингтона, которое будет применяться тотально. Уже сейчас сфера его применения затрагивает не только ведущие предприятия госсектора, но и влиятельный частный бизнес, а также российских контрагентов за рубежом. Нам необходимо срочно избавляться от доллара и проводить полную дедолларизацию экономики, включая банковскую сферу и торговлю. Я не представляю, как наши банки будут возвращать долларовые депозиты после конфискации их долларовых активов. Или как торговые компании будут рассчитываться с поставщиками после ареста их долларовых счетов. Помните путинскую фразу: "Если драка неизбежна, нужно бить первым"?

Нас уже бьют вовсю, совокупные потери от американских санкций превышают сто миллиардов долларов и быстро нарастают. Китайские банки, несмотря на продекларированные политическим руководством отношения стратегического сотрудничества с Россией, отказываются обслуживать российских клиентов, перестраховываясь от американских санкций. Что удивляться, если даже российские банки по тем же причинам прекращают обслуживать предприятия нашего ОПК? Надо понимать, что США активизировали смертоносный для хозяйственной деятельности всех зависимых от доллара россиян вирус, и если мы немедленно не защитим от него нашу финансовую систему, то понесем большие потери.

"ЗАВТРА". Каков китайский экономический опыт и насколько он применим к российской экономике и политике?

Сергей ГЛАЗЬЕВ. "Китайское чудо" стало результатом системы управления, созданной в КНР на основе социалистической идеологии с применением рыночных инструментов регулирования экономики. Эта система управления ориентирована на рост народного благосостояния через рост объёмов и эффективности реального производства. Сочетание государственного планирования с рыночной самоорганизацией, подчинение регулирования экономики наращиванию инвестиций в развитие ее реального сектора, всемерное стимулирование инновационной активности и НТП как главного фактора современного экономического роста — вот её ключевые составляющие.

Государство поддерживает частное предпринимательство в той мере, в которой расширение этого сектора способствует росту экономики и благосостояния населения в целом. И блокирует финансовые спекуляции, подрывающие макроэкономическую стабильность, препятствует образованию финансовых пузырей, борется с вывозом капитала. В КНР создана самая эффективная в мире система валютно-финансового контроля, которая блокирует спекулятивные атаки и попытки манипулирования финансовым рынком, обеспечивая стабильность обменного курса юаня. В сочетании с гибкой политикой внутреннего кредитования инвестиционной активности эта система обеспечила беспрецедентно высокий уровень монетизации китайской экономики при удержании низкой инфляции и стабильности обменного курса национальной валюты. У китайских предприятий нет проблем с получением нужных для расширения и модернизации производства кредитов. У нас же, как показало банкротство банковской группы "Открытие", кредитная эмиссия в пользу приближенных к денежным властям коммерческих структур используется ими для построения финансовых пирамид и спекулятивных атак против рубля с последующим выводом полученных доходов за рубеж. В КНР таких финансовых "фокусников" уже давно бы лишили всего, включая их собственную свободу и жизнь, у нас же бенефициары этих схем продолжают занимать высокие руководящие посты.

"ЗАВТРА". Какие силы мешают крупномасштабному сотрудничеству КНР с РФ? Не пора ли точно зафиксировать механизмы китайской экономической стратегии и удалить из нашей "властной вертикали" прозападных агентов влияния, которые душат российскую экономики сжатием денежной массы?

Сергей ГЛАЗЬЕВ. Насчёт сил — всё очевидно. Это бенефициары сложившейся у нас еще в 90-е годы модели колонизации российской экономики американским и европейским капиталом, извлекающие гигантские прибыли из проводимой по рецептам "вашингтонского консенсуса": валютные спекулянты, экспортёры сырья и импортёры товаров конечного спроса, а также госбанки, руководство которых получает гигантские сверхдоходы на завышении процентных ставок. Второй же ваш вопрос, по сути, является утверждением риторического характера. Не буду с ним спорить.

Беседовал Александр Нагорный

Россия. ШОС. ДФО > Госбюджет, налоги, цены > zavtra.ru, 26 сентября 2018 > № 2893225 Сергей Глазьев

Выступление Министра иностранных дел России С.В.Лаврова на заседании СБ ООН под председательством Президента США Д.Трампа, Нью-Йорк, 26 сентября 2018 года

Уважаемый господин Президент,

Уважаемые коллеги,

В современном мире эффективная борьба с распространением оружия массового уничтожения приобретает особое значение для поддержания глобальной и региональной стабильности для надежного обеспечения безопасности всех без исключения государств. Конструктивное взаимодействие в этой сфере – важный элемент усилий по формированию позитивной международной повестки дня.

Думаю, все согласны с тем, что резолюции Совета Безопасности ООН, предполагающие конкретные меры воздействия в отношении нарушителей режимов нераспространения, должны строго соблюдаться. Краеугольным камнем остается базовая резолюция 1540, в которой содержатся обязательства государств-членов принимать конкретные меры в целях недопущения попадания ОМУ и его компонентов в руки негосударственных субъектов. Особое значение имеют и принятые в её развитие решения СБ ООН, предусматривающие санкции за передачу любых видов вооружений террористам. Факты таких передач есть, их надо тщательно расследовать.

Как и пятьдесят лет назад, когда был открыт к подписанию Договор о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО), наша страна остается приверженной достижению цели избавления мира от ядерной угрозы. При этом необходим безусловный учет всех факторов, влияющих на стратегическую стабильность, а в процессе переговоров должны принимать участие все страны, обладающие военно-ядерным потенциалом. Устремления ряда стран к запрещению ядерного оружия в отрыве от основополагающих принципов ДНЯО не смогут увенчаться успехом и лишь создают двусмысленность в дальнейших подходах к нераспространению ОМУ.

Говоря о ДНЯО, не могу не упомянуть резолюцию 2231, которой СБ ООН одобрил Совместный всеобъемлющий план действий по урегулированию ситуации вокруг иранской ядерной программы. Односторонний выход США из этого документа создает серьезную угрозу для режима нераспространения. Тем более, что, как многие уже до меня здесь подчеркивали, Тегеран четко следует взятым на себя в рамках СВПД обязательствам и это регулярно подтверждается МАГАТЭ.

Россия убеждена в необходимости сохранить СВПД, над чем мы сейчас активно работаем вместе с Ираном, Китаем и Евросоюзом. В противном случае мы можем столкнуться с ростом напряженности на всем Ближнем Востоке, чреватым рисками для региональной стабильности и режима нераспространения.

Развал СВПД был бы весьма контрпродуктивен и для предпринимаемых сейчас усилий по денуклеаризации Корейского полуострова, которые мы приветствуем и активно поддерживаем.

На пути ядерного нераспространения остаются и другие серьезные препятствия, имею ввиду решение США отложить на неопределенный срок, а может быть и навсегда, ратификацию ДВЗЯИ, отсутствие прогресса в выполнении решений государств-участников ДНЯО о создании на Ближнем Востоке ЗСОМУ.

Тревожная ситуация сложилась и в вопросах химического разоружения – прежде всего в связи с действиями ряда западных государств, выдвигающих против сирийских властей новые бездоказательные обвинения в использовании запрещенных отравляющих веществ. Предостерегаем от новых ударов по территории САР под очередным инсценированным предлогом. Это стало бы грубым нарушением Устава ООН, подрывающим усилия по продвижению политического урегулирования в этой многострадальной стране.

Правительство Сирии уничтожило весь свой арсенал химического оружия в соответствии с российско-американской договоренностью 2013 года, закрепленной в резолюции СБ ООН и решениях ОЗХО. А вот у террористических группировок боевые отравляющие вещества есть. Террористы научились их синтезировать, создают для этого лаборатории. Об этом давно предупреждали разведывательные службы, в том числе и американские.

Россия неоднократно предлагала выработать всеобъемлющую стратегию по борьбе с химическим терроризмом. В 2017 году в СБ ООН был внесен российско-китайский проект соответствующей резолюции. Не по нашей вине он не был рассмотрен. В более широком плане – еще в марте 2016 г. на Конференции по разоружению в Женеве мы представили проект Конвенции по борьбе с актами химического и биологического терроризма. Печально, что работа над этими документами искусственно блокируется – и все вы наверняка знаете, какими странами. Тем не менее, наши предложения по-прежнему остаются в силе.

Между тем деградирует ситуация в ОЗХО, где наши западные коллеги стремятся навязать её Техническому секретариату т.н. атрибутивные функции, грубо нарушая КЗХО и вторгаясь в прерогативы СБ ООН.

Параллельно нарастает ничем не подкрепленная – в стиле «хайли лайкли» – риторика в связи с «делом Солсбери». При этом Великобритания упорно уклоняется от неоднократно предлагавшегося нами совместного расследования, хотя именно этого требуют её обязательства в соответствии с КЗХО, Венской конвенцией о консульских сношениях 1963 г., двусторонней Консульской конвенцией 1965 г. и Европейской конвенцией о взаимной правовой помощи по уголовным делам от 1959 г. Возникает вопрос: если не хотят сотрудничать, значит есть что скрывать? Вновь призываем Лондон к налаживанию конструктивного диалога с целью установления истины.

То, как развиваются события, дает основания полагать, что сегодня нельзя исключать ничего – в том числе и провокаций с использованием биологического оружия. Учитывая упомянутые попытки манипулировать статусом КЗХО, хочу предостеречь от искушения использовать в тех же целях и Конвенцию о биологическом и токсинном оружии. Напомню: в соответствии с ней право инициировать и проводить расследования принадлежит исключительно СБ ООН. Никаких «суррогатов» не предусмотрено и быть не может.

Напомню, кстати, что мы не раз предлагали согласовать механизм верификации соблюдения КБТО всеми её участниками. Однако США жестко блокировали это предложение и в итоге похоронили его окончательно.

Подобное желание сохранить свободу рук проявляется в условиях, когда режим КБТО подвергается дополнительным испытаниям в связи с наращиванием военной медико-биологической деятельности, в том числе на постсоветском пространстве. Призываем отказаться от милитаризации здравоохранения.

Россия последовательно выступает за укрепление КБТО. Реализуем с этой целью инициативы, включая формирование мобильных противоэпидемических отрядов в интересах быстрого реагирования на чрезвычайные ситуации биологического происхождения.

Уважаемые дамы и господа,

Господин Президент,

Диалог между Россией и США как двумя крупнейшими ядерными державами имеет особое значение для укрепления режима нераспространения ОМУ. Именно наши два государства стояли у истоков создания общих рамок многостороннего сотрудничества в целях противодействия попаданию ОМУ в руки негосударственных субъектов и борьбы с актами ядерного терроризма.

По-прежнему считаем такое взаимодействие принципиально важным не только для Москвы и Вашингтона, но и для всего мирового сообщества. Призываем не приносить это сотрудничество в жертву сиюминутным раскладам и конъюнктурным расчетам.

На прочной основе Устава ООН Россия всегда открыта к честной совместной работе в «пятерке» ядерных держав, со всеми другими странами в интересах укрепления глобальной стратегической стабильности. Рассчитываем, что шаг в этом направлении позволит сделать сегодняшнее заседание СБ ООН – ключевого органа по поддержанию международного мира и безопасности. Считаем в этой связи инициативу Президента США Д.Трампа по созыву этого заседания весьма своевременной.

Благодарю за внимание.

Россия. США. ООН > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 26 сентября 2018 > № 2752674 Сергей Лавров

Масложировой союз рассчитывает на рекордный урожай подсолнечника в РФ

Урожайность подсолнечника в России упала с 21,3 в прошлом году до 18,7 центнеров с гектара. На Юге засуха вообще уничтожила около 30 процентов от прогнозируемого урожая (по данным на 25 сентября). Что происходит на рынке подсолнечника в преддверии появления массового урожая, мы спросили у главы Масложирового Союза России Михаила Мальцева.

- Каков ваш прогноз урожая подсолнечника в России в 2018 году? Удастся ли аграриям заработать на главной масличной культуре, и не приведет ли снижение урожая к росту цен на масло?

- Урожай масличных будет точно не ниже прошлогоднего. Более того, несмотря на достаточно непростые погодные условия, есть ожидания получить рекордный урожай. По итогам уборочной ожидаемый объем масличных может составить более 18 млн тонн, где больше 11 млн тонн - подсолнечника, 2,3 млн тонн - рапс и 4,4 млн тонн - соя. Наращивание объемов стало возможным за счет увеличения посевных площадей. Результат сбора масличных мог бы быть еще выше, если бы аграриям удалось получить большую урожайность. Согласно оперативным данным Минсельхоза РФ, на конец сентября средняя урожайность подсолнечника заметно ниже результатов предыдущей уборки. Хотя нужно учитывать, что обмолочено всего около 20% площадей, отведенных под подсолнечник, и показатель урожайности еще может быть откорректирован.

На сегодняшний день нет причин ожидать резкого колебания цен в ту или другую сторону. Цены на сырье и так достаточно высоки, и выше уже вряд ли будут. Изменения возможны только за счет только роста курса валют и корректировки стоимости фрахта. При этом в текущей ситуации мы фиксируем укрепление рубля и рост фрахта.

- Не грозит ли дефицит сырья массовым банкротством мелких и средних переработчиков? Какие, помимо низкого урожая, у отрасли проблемы и риски сезона?

- Причиной банкротств как мелких, так и крупных масложировых предприятий - перекос условий экономической деятельности между производителями и переработчиками масличных. Дефицит сырья, безусловно, может активизировать эти процессы. Если ситуация не будет откорректирована, и переработчики будут вынуждены работать в отрицательных зонах, то, безусловно, мы будем продолжать фиксировать уход с рынка игроков.

Частично отрегулировать ситуацию возможно за счет введения ряда мер поддержки. А именно рассмотреть возможность льготного кредитования при закупке сырья из профицитных регионов, а также субсидирование тарифов при перевозке сырья из профицитных регионов в дефицитные. Так как, например, везти ту же сою из Дальнего Востока в Центральную Россию не выгодно, урожай проще сбыть китайцам. Логистика не покрывает расходы, и не может дать конкурентной цены. Но, с точки зрения экономики отрасли, на экспорт всегда выгоднее отправлять товар с более высокой добавленной стоимостью – то есть готовую продукцию (при наличии спроса на нее). Чтобы стабилизировать ситуацию, мы предлагаем ввести государственные меры поддержки. Сегодня эти предложения находятся на рассмотрении у профильного министерства.

- Как, по Вашему мнению, изменится динамика экспорта в 2019 г, и почему?

- В случае если наши предложения не будут реализованы, экспорт может вырасти (при негативном сценарии) до 3 млн тонн. К сожалению, пока нет ни внешних, ни внутренних факторов, которые бы снизили интерес трейдеров или ограничили к экспорту сои и рапса. В прошлом сезоне 90% экспорта сои ушел в Китай, и, скорее всего, спрос на эту культуру не упадет и в новом сезоне.

В тройку стран-лидеров по экспорту рапса вошли Китай, Монголия и Беларусь. Скорее всего, этот тренд сохранится и в грядущем периоде. Несколько неоднозначна ситуация с подсолнечником. В этом сезоне экспорт «семечки» рекордно упал, в первую очередь, за счет ситуации на внутреннем рынке Турции, главного импортера российского подсолнечника. Однако турки регулярно (буквально по нескольку раз в год) меняют условия ввозных пошлин на масличное сырье. И какой стратегии будет придерживаться это иностранное государство в ближайшие месяцы, предсказать сложно.

Источник: Национальное аграрное агентство

Россия > Агропром > zol.ru, 26 сентября 2018 > № 2742163 Михаил Мальцев

РРПК в отрасли всерьез и надолго

В июле «Русская рыбопромышленная компания» – один из крупнейших в стране держателей квот на вылов белой рыбы – объявила о смене руководства. По решению акционеров компании новым генеральным директором был назначен Федор Кирсанов. В интервью журналу «Fishnews – Новости рыболовства» он рассказал о стратегических целях РРПК и амбициозной инвестиционной программе, строительстве флотилии современных супертраулеров, планах по выводу продукции из российского минтая на новые рынки и развороту к конечному потребителю.

– Федор Васильевич, вы назначены на должность генерального директора РРПК совсем недавно. Означает ли смена руководства компании , что будет меняться и ее стратегия?

– Нет, мы остаемся приверженцами той стратегии, которую выбрали несколько лет назад и будем успешно и плодотворно ее воплощать в жизнь. Наши амбиции известны – стать российским и мировым лидером в области добычи и переработки дикой белой рыбы. Мы уже не только много добились, но и заложили хороший фундамент для реализации этой стратегии.

– Какие задачи на среднесрочную перспективу вы считаете ключевыми?

– Я бы разделил их на несколько направлений. В первую очередь мы должны эффективно и успешно использовать наш флот в количестве 14 судов, работать над постоянным повышением операционной эффективности флота, для того чтобы выполнять все обязательства перед государством, перед акционерами и перед нашим коллективом.

– Под обязательствами вы подразумеваете освоение квот?

– С 1 января вводятся новые требования по освоению не менее 70% закрепленных объемов, и мы должны их выполнять. Компания и раньше с большим запасом выполняла это условие, а теперь оно обязательно будет в приоритете. Кроме освоения квот, мы должны, безусловно, не только осуществлять все налоговые платежи, но и стараться их увеличить. Звучит странно для бизнеса, но мы пользуемся ресурсом, который в соответствии с Конституцией РФ принадлежит народу, и поэтому обязаны максимально эффективно его использовать в интересах не только бизнеса, но и государства. Это наша позиция как ответственной компании. Решение этой задачи мы видим в увеличении глубины переработки и выпуска продукции с высокой добавленной стоимостью.

Вторая задача, мне кажется, достаточно понятна – это реализация инвестиционных проектов, которые у нас были намечены. Прежде всего, это строительство супертраулеров, а также береговых заводов по переработке белой рыбы.

И третья крупная задача – развернуться к клиенту. Необходимо найти потребителя в ранее не охваченных регионах и, используя новые форматы, двигаться к нему. Рынок показывает, что мы должны гораздо быстрее и более чутко реагировать на потребности клиента, а в некоторых случаях и генерировать их. Научиться работать с конечным потребителем, то есть непосредственно с физическим лицом или, к примеру, рестораном – это вызов для нас.

– И вы намерены увеличить выпуск продукции, рассчитанной на конечного потребителя?

– Мы уже предпринимаем эти шаги. Думаю, что в сентябре-октябре в России будут проданы первые тонны продукции под нашим брендом Nordeco. Затем посмотрим и проанализируем результаты, скорректируем направления и продолжим реализацию.

Дополнительно мы планируем серьезную работу с рынками в Европе, в частности в Германии, а также в Китае и в Японии. Рынок Страны восходящего солнца для нас будет относительно новым, потому что мы планируем запуск нового продукта. Это сурими – продукт технологически сложный и специфический с точки зрения рынка сбыта, но мы планируем успешно реализовывать его в Японии.

– Не помешает ли вашим планам прогнозируемое сокращение популяции минтая, а также уменьшение размерного ряда рыбы?

– Это биологический риск, который характерен для всей нашей отрасли. Циклический риск. Сейчас действительно мы наблюдаем тенденцию к тому, что популяция сокращается, размерный ряд рыбы уменьшается. В таких случаях стандартное или ожидаемое движение регулятора – это снижение ОДУ. Мы это предвидим и готовимся к этому. Как компания, ориентированная на ответственное рыболовство, мы понимаем, что это будет разумный шаг со стороны регулятора. Мы все-таки не на один день и не на один год в отрасли, а на долгие годы, поэтому должны заботиться о будущем популяции минтая.

– Вы анонсировали строительство серии супертраулеров, при этом головное судно строится не в России. Почему было принято решение доверить этот проект зарубежной верфи, а не российским заводам?

– Достаточно очевидное и логичное решение: 25 лет в нашей стране не строили рыбопромысловый флот. Кроме того, последние 10-15 лет сама судостроительная отрасль пребывала, так скажем, не в расцвете сил. Суммарные инвестиции в строительство семи новых траулеров – порядка 800 млн долларов. Крупнотоннажный траулер-процессор – это технологически сложный объект как для проектирования, так и для строительства. Поэтому мы поняли, что первое судно надо создавать с проверенной компанией, и выбрали в партнеры одного из лидеров в области проектирования рыболовных судов – норвежскую фирму с большим опытом. И выбрали турецкую верфь, которая за последние пять-шесть лет построила почти полтора десятка схожих судов. Мы надеемся построить с их помощью первое судно-прототип, на основе которого российская верфь будет строить остальные суда в серии.

– Даже несмотря на то, что на это судно инвестиционные квоты не будут выделяться?

– Именно поэтому наше решение было очень трудным. Объективно на этом мы теряем деньги. Но еще раз повторю, мы работаем и планируем «в долгую», следовательно, для нас важно, чтобы весь новый флот был эффективным с точки зрения и затрат, и производства продукции для конечного потребителя. Важно, чтобы он работал. Поэтому мы приняли такое решение.

– На каком этапе сейчас находится строительство головного судна? И с какими основными проблемами вам пришлось столкнуться?

– Проблем не возникало, есть рабочие вопросы. Верфи сейчас готовятся к комплектации, заказывают оборудование, металл. Думаю, что резку стали мы начнем уже осенью на обеих верфях. В декабре-январе планируем закладку киля на российской и турецкой верфях соответственно.

– То есть у вас получается практически параллельный процесс?

– Частично и только в том, что касается непосредственно стройки. Самое важное – это именно технологическая идея, которая закладывается в проект. На данном этапе сотрудники турецкой верфи ежедневно обсуждают с нашей командой инженеров все детали проекта. Так и рождаются ноу-хау. А воплотить это в железо, особенно корпус, не составляет сложности, поэтому не вижу никаких проблем в том, что мы физическую стройку начнем параллельно.

– Вы рассматриваете серию супертраулеров как замену нынешнему флоту компании? Планируете постепенно списывать старые суда?

– Приоткрою небольшую тайну: у нас есть несколько опционов и их количество мы будем увеличивать. Во втором этапе заявочной кампании по инвестквотам, который, надеюсь, откроется все-таки в этом году, а если не в этом, то в начале следующего, мы точно будем участвовать, причем с достаточно большим количеством аналогичных супертраулеров. Мы видим перспективы этой программы и планируем заявить не менее трех судов.

Действительно, мы ожидаем, что семь супертраулеров по производительности заменят действующий флот, но весь или нет – практика покажет. Часть возрастных судов у нас еще достаточно жизнеспособна. Я уверен, что мы сможем либо использовать их на лове «неодуемых» объектов, либо направить на новые объекты промысла, которые, соответственно, будем рассматривать для приобретения. Поэтому пока в программе строительства – семь новых судов. Надеемся, что в перспективе их будет не менее десяти, а действующий флот предполагаем рационально использовать для нужд компании.

– Новые суда – это высокотехнологичное оборудование, которое предъявляет особые требования к квалификации команды судна. С учетом нехватки кадров в отрасли как вы планируете решать вопрос с персоналом?

– Тут вы прямо в точку! Это сложная задача, и, наверное, простого решения у нее нет. Однозначно есть понимание, что современным эффективным судном должна управлять соответствующая команда. Мы уже сейчас готовимся к этому. У нас есть около двух лет на то, чтобы собрать достойный экипаж.

Где его искать? Думаю, что мы воспользуемся всеми источниками. Во-первых, достойные специалисты есть в нашей сегодняшней команде: у нас в море одновременно находится порядка 1500 работников. Для лучших из них действует программа закрепления ключевых специалистов – это система социальных льгот и гарантий для тех, кто доказал свой профессионализм и готовность работать на наши общие цели с полной отдачей.

Мы уверены, что работа на современных супертраулерах заинтересует и других специалистов, которые трудятся сегодня на Дальневосточном бассейне. И безусловно, мы будем рассчитывать на иностранные кадры по отдельным специальностям, которые просто отсутствуют на российском рынке. Это первоочередные шаги.

Мы начинаем системную работу, которая будет заключаться в целом ряде мероприятий, в том числе и в сотрудничестве с профильными учебными заведениями – от технических колледжей до вузов. Будем разрабатывать собственные учебные программы для ключевых специалистов. И скорее всего, будем либо в партнерстве, либо самостоятельно реализовывать проект по созданию учебно-тренировочного центра, который сможет готовить специалистов для экипажей супертраулеров. Задача очень серьезная! Мы это понимаем, но уверены, что осилим ее.

– Дальрыбвтуз и другие вузы Росрыболовства будете привлекать к этой работе?

– Безусловно. Всех заинтересованных и всех небезразличных к этой проблеме – кадровому обеспечению отрасли – мы будем привлекать и будем вместе работать над этой масштабной задачей.

–А каких именно специалистов сейчас нет на российском флоте?

– На наших новых траулерах будет уникальное, сложное и мощное оборудование для выработки сурими – продукта, который используют, например, для изготовления тех самых крабовых палочек, которые мы с вами видим в магазинах. На российских судах отсутствует опыт, во всяком случае релевантный, такого производства, поэтому мы будем вынуждены приглашать специалистов либо из других стран, либо из других промысловых бассейнов.

Кроме того, на рынке всегда было очень мало хороших баадерщиков. Компания Baader – наш ключевой партнер по обслуживанию и нового флота, и действующих судов. Это оборудование знакомо нашим рыбакам, но тем не менее квалифицированные баадерщики всегда были в дефиците, который нам придется восполнить при комплектации экипажей.

– Планируете организовать обучение совместно с компанией Baader ?

– У нас такое обучение уже есть. Мы третий год реализуем эту программу: направляем порядка 10-15 наших специалистов на повышение квалификации. Потом они возвращаются и работают на наших судах. Думаю, что мы эту программу просто масштабируем в соответствии с потребностями нового флота и, может быть, дополним какими-то еще элементами обучения.

– Помимо сурими, какие виды продукции можно будет выпускать на новых траулерах?

– Мы постарались очень взвешенно подойти к планированию производственной палубы. Она достаточно гибкая: по сути, это модули, которые могут чередоваться, дополняться и видоизменяться с течением времени.

Пока мы запланировали традиционные виды производства типа филе. Из относительно новых продуктов можно отметить шатерпак – это тоже филе, но другого размера и упакованное по-другому. В планах у нас также производство продукции IQF (поштучная заморозка), которая, если размерный ряд рыбы восстановится, а мы этого ожидаем лет через пять, будет очень своевременным решением.

– На ваш взгляд, насколько такая продукция отвечает запросам ретейлеров, с которыми вы намерены развивать сотрудничество?

– Здесь вы тоже говорите о гигантской области развития для отрасли в целом и для нас в частности. Мы – минтайщики и часто сталкиваемся с мнением (которое досталось в наследство от прежних времен), что минтай не ценная рыба. Но по своим характеристикам он не уступает многим другим видам белой рыбы, в том числе треске, а по цене в два-три раза дешевле.

Поэтому наша задача – вместе с коллегами по рынку или самостоятельно донести до потребителя, что это очень ценная и полезная рыба, которую можно потреблять каждый день. И самое главное, что в отличие от аквакультурной рыбы, которую мы, к сожалению, часто едим и даже не знаем об этом, наша рыба обитает в экологически чистых холодных водах Тихого океана. Мы ее ловим и тут же на корабле перерабатываем в готовую продукцию, которая в неизменном виде, с сохранением всех полезных и питательных свойств доставляется до магазина, дома, кухни.

– Проектная мощность береговых перерабатывающих заводов, которые будут построены по программе инвестквот, довольно высокая. Какие объемы минтая, помимо квот господдержки, планируется направлять на эти заводы, ведь фактически речь идет о перераспределении крупных сырьевых потоков?

– Прежде всего, хотел бы отметить, что заводы мы строим не только в Приморье, но и в Мурманске. Это точно соответствует той стратегии, о которой я рассказывал ранее, – развороте и движении к потребителю. Это следующий шаг, когда мы сможем перерабатывать сырье и делать продукцию в категориях «готово к приготовлению» и «готово к употреблению».

Мы не видим сложностей с объемами минтая. Наш завод в Приморском крае спроектирован таким образом, что его мощность достаточно гибко регулируется и может варьироваться, поэтому его загрузка будет зависеть от рыночной конъюнктуры. Напомню, что, кроме квоты, которую получит сам завод, у нас есть действующая квота в периметре компании, плюс появится дополнительная инвестквота на новые суда. Не думаю, что мы столкнемся с дефицитом сырья для работы наших судов, для выполнения обязательств перед нашими клиентами, и в том числе для загрузки обоих заводов.

– А откуда появится сырье для завода в Мурманске? Вы же не собираетесь возить его с Дальнего Востока?

– Нет, конечно, возить его с Дальнего Востока экономически нецелесообразно, да и завод спроектирован под другую рыбу. Там выделяются квоты на треску и пикшу.

Будем искать ресурс на региональном уровне. Как? Пока оставлю за скобками, потому что мы над этим работаем. Но хочу отметить, что мы реализуем этот проект не одни. Это совместное предприятие с компанией «Агама», уже доказавшей свое лидерство в области переработки рыбы и морепродуктов. Они наши полноценные партнеры, мы надеемся на их опыт и экспертизу с точки зрения переработки и поставки продукции потребителю. Со своей стороны, мы отвечаем за обеспечение проекта ресурсом. Нет никаких сомнений в том, что этот завод будет успешно работать.

– Как эти планы отразятся на ваших экспортных контрактах?

– Скорее всего, никак не отразятся. Во-первых, контракты у нас действительно в основном экспортные, но разные виды продукции уходят на разные рынки. Не думаю, что возникнут какие-то сложности с исполнением контрактов, тем более мы достаточно взвешенно подходим к контрактованию длинных сделок, где мы фиксируем какие-то обязательства, безусловно оставляя достаточно большой объем для деятельности на спотовом рынке. Как раз работа на данном рынке позволит нам правильно распределять объемы перерабатывающим заводам, направлять сырье на рынок или другим клиентам на переработку.

– А какие рынки в ближайшие годы будут для вас приоритетными?

– Я бы выделил четыре. Наш традиционный рынок для филе – это Европа. Второе направление – быстрорастущий рынок Китая, где вся наша продукция, на мой взгляд, будет востребованной, если мы сможем предложить продукт, который понравится потребителю, а мы над этим сейчас работаем.

Третий – это новый для нас рынок Японии. Я о нем уже говорил в контексте запуска производства сурими. Это высокомаржинальный продукт, который мы будем производить в достаточно большом количестве, поэтому важно грамотно выйти на японский рынок, который является основным по объемам потребления сурими в мире.

Ну и последняя в списке, но не по значимости – Россия. Мы присутствуем на внутреннем рынке, и наша доля постепенно растет. Так что про Россию мы точно не забываем. Здесь свои сложности, так как до сих пор сильны стереотипы относительно минтая, но мы их разрушим и расскажем потребителю обо всех достоинствах этой рыбы, о разных способах приготовления – и на сковородке, и в кастрюле.

– Вы сказали, что РРПК делает ставку на высококачественную продукцию из белой рыбы. При этом компания в прошлом году приобрела квоты на вылов краба . Какие перспективы у этого направления?

– Как и любая крупная компания, мы не должны зависеть от монопродукта, поэтому в целом диверсификация – это одно из направлений обеспечения стабильности нашей работы. В прошлом году условия для этого возникли. Можно сказать, появилась уникальная возможность, когда регулятор решил распределить ресурс не по историческому принципу. Мы все просчитали и увидели в этом определенную экономическую привлекательность.

Это произошло совсем недавно, но нам удалось за очень короткий срок создать и модернизировать флот, необходимый для освоения этой квоты. Мы смогли сформировать управленческую команду, которая нашла рынки сбыта, покупателей и уже успешно завершила несколько сезонов. Этот бизнес уже вышел, так скажем, на плановый уровень, работает успешно, и мы не видим никаких препятствий к освоению выделенной квоты в текущем году. К настоящему моменту она уже освоена более чем наполовину.

– В ближайшее время возможны изменения в законе о рыболовстве, в которых для распределения квот на добычу краба будет предложен другой принцип . Если аукционная схема будет принята, вы намерены участвовать в торгах по продаже крабовых квот и о каких объемах может идти речь?

– Некоторое время назад было достаточно много скепсиса по поводу инвестквот, «квот под киль», люди не понимали, зачем это нужно, если у них и так все хорошо. И смотрите, что получилось. Регулятор принял это решение, появились желающие, в том числе и наша компания. Мы запустили амбициозную инвестиционную программу, строим новые суда в Российской Федерации, развивая отечественное судостроение, таким образом, в целом экономика нашей страны в плюсе. Соответственно, мне кажется, регулятор достаточно системно подходит к дальнейшим шагам и просматривает все возможности развития и рыболовства, и смежных отраслей.

Слухи о том, что есть вероятность аукционов с определенными обязательствами на краба, нам известны, и мы внимательно к ним относимся. В случае если регулятор создаст нормативную базу, мы ее рассмотрим. Если увидим экономическую привлекательность, безусловно, будем участвовать.

Я бы хотел подчеркнуть, что мы, как компания, на этом рынке и на этом бассейне надолго, поэтому мы играем «в долгую» и готовы участвовать во всех длинных проектах.

– Насколько схема с регулярной реализацией части квот на аукционе стыкуется с долгосрочными планами по развитию вашей компании?

– Я бы оставил это на усмотрение или на ответственность регулятора. Мне кажется, это его компетенция и полномочия – рассматривать такие вопросы. Росрыболовство ответственно и очень грамотно подходит к принятию таких решений, поэтому если оно видит такую возможность, значит, это целесообразно и с точки зрения биологических ресурсов, и с точки зрения налоговых отчислений и результата для государства. Практика показывает, что для экономики частных компаний, включая нашу, это тоже интересно.

– С учетом того, что «Русская рыбопромышленная компания» – один из крупнейших квотодержателей, как бы вы оценили ход заявочной кампании по перезаключению договоров на 15 лет?

– Оценка однозначно на пять с плюсом. Мы довольны нашими рабочими отношениями со всеми представителями Федерального агентства по рыболовству и теруправлений.

Работа была непростая. Нельзя сказать, что у нас не возникали разногласия. Но хочу отметить, что, так как наша позиция была обоснованной и аргументированной, нас слышали, возникающие вопросы оперативно рассматривали и принимали взвешенные решения. Поэтому, на мой взгляд, заявочная кампания и продление договоров на 15 лет завершились успешно, несмотря на то, что мы физически документы еще не подписали. Думаю, что, как только выйдет приказ, мы подпишем договоры, поэтому оцениваю эту работу как хорошо выполненную всеми сторонами.

– Основные активы РРПК размещены в Приморском крае. Каким образом вы выстраиваете взаимодействие с региональными властями? Ощущает ли компания поддержку на этом уровне?

– В вашем вопросе уже заложен ответ. Да, мы компания, корни которой на Дальнем Востоке, и свое будущее мы связываем с Приморским краем. Поэтому мы заинтересованы в долгосрочном устойчивом развитии региона, где живут и работают наши рыбаки. Мы уверены, что создавая современные производственные мощности, создаем новые рабочие места, которые, это важно, принципиально отличаются по качеству, комфортности и безопасности. И это тоже наш вклад в повышение качества жизни в регионе.

Реализация таких масштабных проектов невозможна без поддержки властей. Например, в апреле текущего года мы получили высокую оценку нашей стратегии развития бизнеса от врио главы Приморского края Андрея Тарасенко. Администрация края готова оказать необходимую поддержку проектам, которые направлены на развитие региона, увеличение налоговых поступлений и создание новых рабочих мест.

Анна ЛИМ, журнал « Fishnews – Новости рыболовства»

Россия. ДФО > Рыба > fishnews.ru, 25 сентября 2018 > № 2797956 Федор Кирсанов

«Москва удачно воплощает в жизнь идею мегаполиса для людей»

Гёкан Авджиоглу о развитии крупных агломераций, преобразовании Москвы и парке «Зарядье».

В Москве продолжается процесс создания новых объектов на территории ландшафтного парка «Зарядье». В этом году уже запущены «Ледяная пещера» и Концертный зал. На очереди – возведение гостиницы. О том, что собой будет представлять сооружение, в интервью «Московской перспективе» рассказал Гёкан Авджиоглу – глава архитектурного бюро GAD.

– Гёкан, спасибо, что согласились встретиться с нами. Расскажите, с какой целью вы приехали в Москву? Какие впечатления от города?

– Разрешите для начала немного рассказать о компании. Я являюсь основателем и главой архитектурного бюро GAD. Наш главный офис находится в Стамбуле, также наши филиалы расположены в крупнейших мировых столицах: Нью-Йорке, Лондоне, Дубаи и в Москве. Мы рады быть здесь, Москва – невероятно гостеприимный город!

– Чем вас привлекает Москва? Что особенного вы отметили для себя в архитектуре?

– Лично для меня Москва – один из самых зеленых городов, где много общественных пространств, в которых приятно гулять. Разумеется, здесь сумасшедший трафик, многие это критикуют. Но, несмотря ни на что, здесь очень много мест для общественного отдыха, прекрасные пешеходные маршруты, скверы и парки. Москва – фантастический город со множеством исторических зданий, церквей и храмов различных религий. Также очень интересно, как общественные городские пространства используются для проведения массовых мероприятий.

Я помню, как еще десять лет назад Москва была изолированной, а сегодня это город с открытым сознанием. Хорошее подтверждение тому – широкие международные мероприятия, например, Московский урбанистический форум или прошедший чемпионат мира по футболу. Хочется поздравить Москву с прекрасной организацией такого события на самом высоком уровне. Люди со всего мира убедились, как действительно нужно проводить подобные мероприятия. Для Москвы это важнейшее событие, представившее город как мегастолицу.

– Спасибо за высокую оценку. С какими бы крупными городами вы сравнили Москву? Что общего у нашей столицы, например, с Нью-Йорком, Парижем, Гонконгом или Стамбулом?

– Очень сложно сравнивать Москву с другими городами. Почему? Потому что все города очень разные. Когда ты живешь в небольшом городе, тебя более-менее все устраивает, но мегаполис – совсем другая среда, далеко не райское место. В мегаполисе тебя окружает много проблем. Например, если ты живешь на окраине, тебе необходимо постоянно пользоваться общественным или личным транспортом вместе с сотней тысяч людей. Сегодня мы наблюдаем динамику развития современных мегаполисов: они трансформируются в удобные города со множеством зеленых зон и пешей доступностью объектов инфраструктуры. Из большинства агломераций Москва наиболее удачно воплощает в жизнь идею мегаполиса для людей. Нью-Йорк тоже сегодня стремится к этой модели. Что касается Стамбула, то он пока отстает из-за множества преград – например, из-за зачаточного состояния инфраструктуры для людей с ограниченными возможностями, нехватки детских учреждений и трансформации городской среды. Москва более доступный город для людей, ее опыт будет полезен для многих мегаполисов. Ваша столица, несмотря на богатую многовековую историю, выглядит как современный город.

У Стамбула история в несколько тысяч лет, с особенным укладом жизни, непохожим на многие европейские мегаполисы. Сегодня мы поднимаем вопрос о сохранении территориального пространства городов с населением не более пяти миллионов человек. По нашим прогнозам, в ближайшие 15 лет более 300 млн человек будут жить в крупных городах и пригородах. Посмотрите на европейские примеры: мелкие города, находящиеся вблизи мегаполиса, пригородные территории – это все одна большая агломерация. Например, на юго-западе Турции существуют примеры развития технопарков вблизи крупных городов с собственной «закрытой» инфраструктурой, жильем и рабочими местами.

– Расскажите о своем проекте гостиницы в парке «Зарядье». Какие технологии вы используете?

– Наш проект еще в процессе. Главная идея – мы хотим создать комфортное пространство внутри потрясающего парка, реализовать новую концепцию гостеприимства: не только гостиничные номера, но и комбинирование жилого пространства с общественной территорией. Наш подход – это комплексное понимание прошлого в настоящем, мы стремимся привнести эти идеи и в наши московские проекты. Мы видим, что в Москве сохраняется интерес к техническим и инженерным аспектам городской сферы и архитектуры. Мы знаем, что зимой люди в Москве больше проводят времени в помещении, а летом на улице, поэтому хочется сочетать уровень комфорта повсеместно. Раньше существовали другие технологии и стандарты проектирования, в помещениях было очень темно, маленькие окна пропускали недостаточно солнечного света. Наша задача – использовать естественное освещение по максимуму, в том числе при проектировании общественных пространств объекта. Основные особенности проектов GAD – инновационные комбинации новых решений, технологий, форм, которые оказывают позитивное влияние на современную жизнь городов. В Москве всегда придавалось большое значение зеленым пространствам и паркам. Мы готовим свои проекты с учетом подобного экологического мышления.

– Какое ваше любимое место в Москве?

– Патриаршие пруды. Во-первых, это очень энергетически привлекательное место. Здесь очень много маленьких ресторанов, магазинчиков, здесь можно встретить интересных людей. Во-вторых, это историческое место Москвы, здесь жили многие выдающиеся личности. Патриаршие – такой же уникальный район, как Сохо в Нью-Йорке, Челси в Лондоне или Бебек в Стамбуле.

Алексей Горячев

МОСКОВСКАЯ ПЕРСПЕКТИВА

Турция. ЦФО > Недвижимость, строительство > stroi.mos.ru, 25 сентября 2018 > № 2740814 Гекан Авджиоглу

Жернова русской истории

давайте увидим три великих проекта, которые воплощаются в Государстве Российском, являются его лицом и смыслом

Александр Проханов

В 1991 году России, как раненому лосю, перерезали поджилки, извлекли из головы мозг, вырвали глаза. Страна лежала беззащитная и немая. Победители иссекали из неё лоскуты и лакомились её беззащитной плотью. Они думали, что так будет всегда, что России больше не существует, что мир, наконец, избавился от этой страшной напасти, имя которой — Россия. Сюда не нужно будет посылать нашествия Стефана Батория, Наполеона и Гитлера. Запад выполнил свою великую историческую миссию — уничтожил русскую альтернативу, освободил человечество от вечной укоризны, которая неслась из России, упрекая мир в падении, в отступлении от света. В западном календаре 1991 год является первым годом от сотворения нового мира — мира без России.

Однако не сразу были услышаны потаённые скрипы и гулы, угрюмое подземное трясение. Не сразу заметили, как начали вращаться глубинные жернова русской истории. Заработала вековечная русская мельница, перемалывая дикие каменья. Среди этих подземных гулов и скрежетов, среди мерного вращения валов и колёс явилось новое Государство российское. Мир вдруг обнаружил, что Россия есть, она никуда не девалась, труды, направленные на её искоренение, оказались напрасными.

Сегодня Государство российское, верное своей космической планетарной задаче, осуществляет три грандиозных геостратегических проекта, которые не под силу ни одному из существующих в мире государств. Первый проект — Арктика, охватывающий океан до полюса и линию суши от Мурманска до Чукотки.

Второй проект — Южная подкова, осуществляющий выход в Закавказье, возвращение контроля над Чёрным морем, создание в Средиземном море военной эскадры, а на побережье Сирии — двух русских военных баз.

И третий проект — новый бросок к Тихому океану, великий Дальневосточный проект. На севере строятся заводы у самой кромки полярных льдов. Выходят на шельф буровые платформы. Спускаются на воду атомные ледоколы. Северным морским путём идут караваны танкеров. Радары дальнего обнаружения "щупают" Северный полюс, высматривают, не появятся ли эскадрильи американских Б-52 с грузом крылатых ракет. Десантники высаживаются на островах Франца-Иосифа. И вновь таинственная Полярная звезда зажигает в русском сознании великую мечту о беспредельных просторах, великих свершениях, о загадочном чуде, которое мерцает в кристаллах полярных льдов.

Лишённая в 1991 году защитного оборонного пояса на юге, с гигантской дырой в своей южной бортовине, Россия латает и штопает эту дыру. В 2008 году, разгромив безумную Грузию, Россия сквозь Рокский туннель вышла в Закавказье. Освободила Южную Осетию и Абхазию, построила там две свои военные базы. Присоединив Крым, Россия сберегла Севастопольскую бухту и Черноморский флот, наполняет этот флот новыми кораблями и подводными лодками. Вернула утраченный контроль над Чёрным морем и, заключив союз с Турцией, сквозь Босфор и Дарданеллы вышла в Средиземное море. Теперь сводная русская эскадра из кораблей Черноморского, Балтийского, Северного и Тихоокеанского флотов противодействует там американским авианосцам. А две военные базы в Сирии и блестящая операция по разгрому террористов вернула Россию на Ближний Восток в зону, где военными, экономическими, мировоззренческими методами решаются судьбы большинства государств мира.

И третий, Дальневосточный проект, остановленный в 1991 году, сегодня получает разбег. Россия вновь входит в громадный водоворот дальневосточной цивилизации. Питает этот водоворот своими энергиями, становится его неотъемлемой частью. Китай, Северная и Южная Корея, Япония, Малайзия, Индонезия, Сингапур, Индия. Россия пришла сюда с новой дипломатией, готовая развязать, казалось бы, насмерть завязанный узел японо-российских отношений. Мирный договор, острова, судьба Тихоокеанского флота, судьба Японии, которая задыхается от диктата Америки. Бронированный поезд товарища Ким Чен Ына прогрохочет по рельсам транссибирской дороги, и Северная Корея, совершив ракетно-ядерный цивилизационный рывок, вступает в семью дальневосточных народов не как изгой, а как равный собрат.

Китайские миллиарды, китайские технологии, китайские принципы, позволившие отсталой стране превратиться в экономического и политического исполина, — всё это с новой силой коснулось России на Дальнем Востоке. Россия мощно, осмотрительно взаимодействует со своим великим соседом, раскрывает для себя таинственные свойства его философии, исследует китайское чудо.

Российская армия создаёт на Дальнем Востоке новую военную техносферу. Вносит в дальневосточное сознание военный стратегический интеллектуализм. Приводит на дальневосточные военные базы новые подводные лодки и корабли. Строит в Комсомольске-на-Амуре истребители пятого поколения. Явно и тайно присутствует во всех экономических и политических разработках, превращая развитие Дальнего Востока в осмысленную, рассчитанную на целый век стратегию.

Три великих проекта реализует сегодня Россия, продолжая своё вековечное, вменённое ей Богом дело, — осваивать мировые пустоши и неудобицы. Привносит рассудок в безрассудную политику Запада, привносит гармонию в неуправляемую стихию мировых энергий, верная всё той же вековечной лучезарной русской мечте — мечте о благословенной земле, о счастливом богоподобном человечестве.

Давайте увидим эти три великих проекта, которые воплощаются в сегодняшнем Государстве Российском, являются его лицом и смыслом. Почувствуем величие этих русских деяний среди непрерывных мелкотравчатых интриг и скандалов, которые сыплются на голову русскому человеку с телевизионных экранов, как дешёвое конфетти. Отрешимся от панических воплей блогеров, которые предрекают России близкий конец. Отмахнёмся от комариной сутолоки бесконечных мелких коллизий в политике, культуре, шоу-бизнесе. Что нам развод Петросяна с супругой, которые четверть века просмеялись среди русских слёз? Что нам паноптикум с отравлением Скрипалей, когда уже перестаёшь понимать, кто такой скрипаль: птица, инструмент для выдёргивания гвоздей из досок или изменник Родины, отравившийся сыроежкой?

Посмотрим в небо, где сияет полярная радуга, и на свет Полярной звезды летит русский стратегический бомбардировщик.

Россия. ЮФО. ДФО > Внешэкономсвязи, политика. Госбюджет, налоги, цены. Армия, полиция > zavtra.ru, 24 сентября 2018 > № 2889675 Александр Проханов

Максим Орешкин: У министерства нет причин менять свой прогноз

Россияне не должны эмоционально реагировать на события, которые происходят на финансовом рынке. Об этом в эксклюзивном интервью RT заявил министр экономического развития России Максим Орешкин, который принял участие в Евразийском женском форуме. Глава МЭР также рассказал о притоке инвестиций в российскую экономику, курсе рубля и спорах в ВТО из-за торговых войн, начатых США. Кроме того, министр поделился планами по развитию малого и среднего бизнеса, в том числе по поддержке женщин-предпринимателей.

- Максим Станиславович, мы с вами разговариваем на полях Евразийского женского форума, где вновь поднималась тема глобального вклада женского бизнеса в экономику. По разным оценкам, сегодня около 10% мировой собственности приходится именно на женский бизнес, а в некоторых странах половину вклада в ВВП обеспечивают женщины-предприниматели. Какова сейчас доля женского бизнеса в России? Планирует ли Минэкономразвития создавать специальные программы или проекты, которые бы стимулировали женщин к началу предпринимательской деятельности?

- Я бы поставил вопрос шире - о роли женщин в экономике России. Сейчас уровень экономической активности женщин составляет где-то 56 - 57%, мужчин - 71%. Если нам добиться повышения этого показателя до уровня Норвегии, то это сразу будет означать прибавку к ВВП на уровне 4% и становление России пятой экономикой мира.

А если экономическую активность женщин подтянуть до уровня этого показателя у мужчин, то эта прибавка к ВВП составит 13 - 14%. Поэтому, когда решаются вопросы усиления экономического роста, мы смотрим на разные способы, и увеличение экономической активности женщин - это одно из ключевых направлений, особенно учитывая дефицит на рынке труда, который формируется в настоящее время.

Что касается вопроса предпринимательства, то у нас порядка 35% руководителей предприятий малого и среднего бизнеса - это женщины. В мире эта доля чуть меньше, но это значит, что в нашей стране больше перспектив по развитию женского предпринимательства, чем во многих других. И если посмотреть статистику последних лет, то мы увидим, что за два года у нас доля женщин-предпринимателей выросла на 22%. При этом по мужчинам динамика слегка негативная. Поэтому у нас есть отдельный блок, связанный с поддержкой женского предпринимательства в рамках национального проекта по малому и среднему предпринимательству, который Минэкономразвития сейчас разрабатывает.

- Вы можете назвать какие-то конкретные меры?

- Главная работа - информационная. Нужно сделать так, чтобы информация о возможностях делать бизнес была доступна для всех заинтересованных. Что касается вопросов социальной политики (и это очень важно), когда в начале года мы структурировали демографическую программу, то большое внимание уделили развитию системы яслей или возможности использовать материнский капитал для оплаты услуг частных детских садов, нянь и так далее. Вся эта история направлена на то, чтобы у максимального числа женщин, которые хотят активно заниматься предпринимательской деятельностью, была возможность отводить время в своем семейном графике для самореализации. Как раз комбинация социальной политики и экономических программ - это то, что позволяет высвободить время и начать свой бизнес.

- Извините за личный вопрос, но вы ожидали такого внимания к себе со стороны женщин, которые хотели с вами сфотографироваться? Здесь, в Санкт-Петербурге, на полях Евразийского женского форума?

- Не ожидал, но приятно.

- Сколько фотографий с вами сделали?

- Даже не знаю, но я старался никому не отказывать.

"Вставляют палки в колеса"

- Давайте все-таки вернемся к более глобальным вопросам. В начале октября запланирован визит президента России Владимира Путина в Индию. В последние годы наблюдается заметный рост товарооборота двух стран. Что обеспечивает прирост этого показателя? Могут ли трансформироваться российско-индийские отношения в связи с так называемой торговой войной США и Китая, а также в целом ограничительной внешнеторговой политикой Трампа?

- Непростые отношения американцев с их торговыми партнерами - это в первую очередь возможности, которые открываются на этих рынках. Американцы поставляют много продукции и услуг в Китай и Индию, соответственно, повышение пошлин делает эту продукцию менее конкурентоспособной и открывает ниши, где Россия могла бы конкурировать, тоже предлагая свою продукцию.

Что касается увеличения объема торговли с Индией, то сейчас прирост происходит за счет топливно-энергетических товаров. Здесь надо говорить откровенно: да, у нас заключаются новые контракты, у нас расширяется сотрудничество, увеличиваются объемы поставок, увеличиваются ценовые показатели. Но если взглянуть на структуру нашей торговли с Индией, то здесь еще существует обширное пространство для работы и для диверсификации торговли. Поэтому за последний год мы запустили целый ряд инициатив, которые направлены на то, чтобы наши торгово-экономические отношения с Индией могли выйти на новый уровень.

- О каких инициативах идет речь?

- Во-первых, мы ведем детальный анализ структуры торговли наших стран с индийскими коллегами и ищем ниши, где у нас есть потенциал значительного развития. Например, если посмотреть отдельные области, то это сельское хозяйство, которое активно развивается в России и Индии. Кроме того, высокотехнологичная продукция в машиностроительном и ряде других направлений. Там тоже есть ниши, где возможно увеличение объемов торговли. Мы сейчас делаем такой анализ и готовы его представить уже в ближайшее время, мы также будем обсуждать его во время визита президента России в Индию.

Второе направление - это сотрудничество с индийским институтом, отвечающим за обмен опытом в реформировании экономической и отраслевой политики, а также за работу с малым и средним бизнесом и финансовым сектором. Опять же мы стараемся находить ниши, где сотрудничество может развиваться и снимать барьеры, которые существуют между нашими странами.

И третье направление - это большой проект, где мы работаем не только с Индией, но и с Ираном, а также активно работаем с Азербайджаном. Например, президент Ильхам Алиев 1 сентября был в Сочи, где активно обсуждался вопрос развития коридора "Север - Юг", который свяжет Россию и европейский рынок с Индией по наиболее короткому маршруту. Это морская перевозка грузов из Индии в Иран, а затем по железной дороге в Россию, через порты - на европейский рынок и, соответственно, поставка товаров обратно. Создание таких транспортно-логистических коридоров значительно сократит время, уменьшит барьеры и снизит стоимость доставки.

- Вы сейчас подняли тему международной торговли. Можете рассказать, как обстоят дела с иском России в ВТО, который наша страна подала после введения США пошлин на сталь и алюминий? На какой исход рассчитывает Минэкономразвития в этом торговом споре?

- Мы считаем, что меры, которые ввели США против практически всех своих торговых партнеров (Россия попала в их число), являются так называемыми специальными защитными мерами и не имеют ничего общего с вопросами безопасности.

Они просто защищают внутренний рынок США - неконкурентный, который на самом деле не обладает достаточным уровнем конкуренции по сравнению с российским производством. Поэтому здесь мы действуем по стандартным процедурам ВТО - сразу объявили о целом пакете мер по повышению обратных пошлин против США.

Уже рассчитан ущерб, который нанесли США нашей экономике своими действиями. Он составляет порядка $600 млн, и порядка $100 млн мы уже компенсировали обратными пошлинами, причем мы сделали это настолько аккуратно, что введенные пошлины никто не заметил: это узкие сегменты тех товаров, которые имеют конкурентов либо российского происхождения, либо в других странах - наших торговых партнерах.

Что касается иска, то с точки зрения процедур, которые сейчас идут в ВТО, первый этап - это консультации. И по правилам международной торговой организации их содержание нельзя раскрывать.

Но сейчас можно сказать, что этот этап пройден, что договоренностей и прогресса не было достигнуто. Это означает, что мы будем постепенно переходить к следующей стадии - рассмотрению дела по существу в органе по разрешению споров ВТО.

И по завершении этой процедуры (или если она в течение трех лет вдруг не будет завершена, мы получим это право автоматически) мы сможем ввести целый набор пошлин, чтобы полностью компенсировать ущерб, который Россия уже сейчас несет от решений американской администрации.

Орешкин: пошлины США не имеют ничего общего с вопросами безопасности

- На днях Еврокомиссия представила новый план реформы ВТО "для большего соответствия современности". Как вы считаете, насколько сейчас торговая организация нуждается в реформировании?

- Мы всегда говорили, что изменения в ВТО необходимы. Мировая экономика меняется, но самое главное - те процедуры, которые сейчас существуют в ВТО, по темпу работы и реализации не соответствуют динамичному миру, в котором мы живем. Именно об этом говорит Еврокомиссия.

Дело, как обычно, в деталях: у нас большая задача проработать все инициативы и направления, провести консультации до конца года. Со своими предложениями выступают не только наши партнеры в Европе, но и Индия и Китай, какие-то предложения делаем мы. Дискуссия сейчас находится в активной фазе. Главная задача - сделать ВТО быстрым и эффективным институтом. Сейчас есть проблемы в органе по разрешению споров и в апелляционном органе, некоторые процедуры просто застряли из-за того, что отдельные страны (мы говорили сейчас о США) активно вставляют палки в колеса этого механизма. Поэтому изменения должны быть направлены на то, чтобы и палки нельзя было вставлять, и сам механизм работал быстро и эффективно в соответствии с теми договоренностями, которые были подписаны на базе этой организации.

"Отток капитала не может продолжаться вечно"

- Что сейчас происходит с инвестиционной привлекательностью России? Вы говорите, что США вставляют палки в колеса.

- Здесь можно говорить абсолютно откровенно: существует один базовый показатель, на который всегда надо обращать внимание, - динамика инвестиционной активности. Что мы здесь видим? В прошлом году прирост инвестиций составил 4,4%, что больше роста ВВП. В этом году у нас за первое полугодие ожидается в районе 3 - 4%. Опять же рост инвестиционной активности превысит темпы роста ВВП.

Это означает, что инвестиционная активность растет быстрее, чем экономика в целом. Поэтому могу сказать, что есть объективная статистика и объективная динамика. Да, вы абсолютно правы, у нас много трудностей, не все иностранные партнеры рады тому, что инвестиционному процессу в России вставляют палки в колеса. Но мы работаем над этим и ставим амбициозные цели.

По нашей оценке, опережающий рост инвестиций должен сохраниться на шестилетний период, именно на это был направлен июльский план правительства по повышению инвестиционной активности.

Например, 20 сентября на заседании правительства мы рассматривали одно из решений - новый законопроект, который направлен на улучшение конкуренции в экономике, вводящий со временем новый запрет на создание унитарных предприятий, которые на региональном и муниципальном уровнях очень часто являются факторами ограничения конкуренции.

Орешкин: в прошлом году прирост инвестиций в РФ составил 4,4%

- Сейчас одна из обсуждаемых тем в экономике - первое за два с половиной года повышение ключевой ставки Центробанка. Как это решение регулятора может отразиться на экономике?

- Как я неоднократно говорил, денежно-кредитная политика - это прерогатива Банка России. Институт, который сформирован за последние три-четыре года, по моей личной оценке, является одним из самых качественных не только среди развивающихся, но даже и в ряде развитых стран. Работа ЦБ направлена на обеспечение долгосрочной устойчивости цен и финансовой стабильности. Скажу честно, во многом решения, которые принимаются ЦБ, нами ожидались.

У министерства нет причин менять свой прогноз, где заложены показатели по инфляции на уровне 4,3% по итогам 2019 года. Действия ЦБ как раз направлены на удержание инфляции.

Мы также ожидаем не самого лучшего первого квартала 2019 года, это будет связано с повышением НДС. Кроме того, мы ожидаем, что темпы роста кредитного портфеля немножко просядут, и это связано не напрямую со ставкой ЦБ. Скорее, ставка ЦБ и последние решения регулятора позволят повысить активность в средней и долгосрочной перспективе за счет стабилизации инфляционных ожиданий. Эта проблема больше связана с волатильностью финансовых рынков, которая идет к нам извне. Поэтому мы ожидаем, что первый квартал будет самым непростым, но с постепенным улучшением ситуации в дальнейшем.

- Тем не менее давление на внутренний финансовый рынок все же сохраняется, и этот фактор влияет на курс рубля.

- Я бы сказал, что такие временные факторы, как волатильность и санкции, затронули, к примеру, рынок государственных облигаций. Мы наблюдали значительный отток капитала. Только за период с апреля по июль он составил 350 млрд рублей, из них более 100 млрд пришлись на август. Таким образом, давление на внутренний финансовый рынок сохраняется. Но, разумеется, столь существенный отток капитала не может продолжаться вечно, поскольку объем гособлигаций на балансе иностранных инвесторов ограничен. Поэтому даже столь негативные тенденции носят лишь краткосрочный характер. К тому же есть основные долгосрочные факторы: профицит счета текущих операций, сильная фискальная позиция, низкая инфляция и взвешенная политика Центрального банка. Все это у нас есть, а значит, курс рубля выйдет на уровень, который определяется долгосрочными тенденциями изменения платежного баланса, а не наблюдаемой в краткосрочной перспективе волатильностью.

- В конце нашего разговора хотелось бы подробнее поговорить о рубле. За последний месяц мы снова наблюдали активную динамику на валютной площадке. Стоит ли населению ориентироваться на те прогнозы, которые вы озвучили? Люди ведь на практике хотят понимать, что им делать в ближайшее время.

- Здесь очень простая ситуация: у нас плавающий обменный курс, это означает, что он может колебаться то в одну, то в другую сторону. И волатильность у него довольно существенная. И это люди, конечно же, замечают.

Самая большая ошибка - когда граждане начинают эмоционально реагировать на происходящее на финансовом рынке. Например, полторы недели назад, когда курс доллара поднялся выше 70 рублей, у этого события был очень сильный эмоциональный контекст. И, чтобы обезопасить людей от принятия эмоциональных решений, я напрямую дал комментарий в СМИ, что сейчас надо не покупать, а продавать доллары и инвестировать в рубль.

Я сделал это, чтобы был какой-то противовес в информационном пространстве, чтобы кто-то задумался: по фундаментальным причинам нет повода для паники. Так, за прошедшие полторы недели рубль укрепился больше чем на 5% к доллару, и те, кто тогда эмоционально принимал решение о покупке иностранной валюты, сейчас оказываются в минусе, в убытке.

Главный вывод, который все должны вынести из этой ситуации: не нужно эмоционально реагировать на события, которые происходят на финансовом рынке. Нужно доверять ЦБ, который обеспечивает долгосрочную ценовую стабильность, а устойчивая инфляция - то, что в первую очередь обеспечивает стабильность валюты.

Россия > Приватизация, инвестиции. Госбюджет, налоги, цены > economy.gov.ru, 24 сентября 2018 > № 2738864 Максим Орешкин

Заседание президиума Совета при Президенте Российской Федерации по стратегическому развитию и национальным проектам

В повестке: о национальных проектах «Международная кооперация и экспорт», «Малое и среднее предпринимательство и поддержка индивидуальной предпринимательской инициативы», «Производительность труда и поддержка занятости», «Культура», «Экология», «Жилье и городская среда».

Вступительное слово Дмитрия Медведева:

У нас сегодня большое заседание президиума Совета по стратегическому развитию и национальным проектам. Вначале хочу сказать, что работа по формированию национальных проектов входит в завершающую фазу, в федеральном бюджете на ближайшие три года Правительство предусмотрело все необходимые средства для их реализации. Сегодня обсудим последние редакции с учётом замечаний и поправок, которые были предложены на предыдущих президиумах, а также проектными комитетами под руководством моих заместителей.

При неизменности целей национальных проектов – они определены в указе – способы их достижения могут корректироваться в зависимости от социально-экономической обстановки, возможностей бюджета и других факторов. Я об этом неоднократно говорил. Мы живём не в безвоздушном пространстве, мы живём в постоянно меняющемся мире и должны сопоставлять эти планы с реальностью. Поэтому будем возвращаться к обсуждению тех или иных аспектов, если они потребуют актуализации.

Сегодня закончим разработку паспортов шести национальных проектов, которые касаются экспорта, малого и среднего бизнеса, производительности труда, жилья, культуры и экологии. На прошлых президиумах я довольно подробно говорил об этих направлениях, коллеги докладывали, поэтому сейчас обозначу лишь некоторые ключевые моменты.

Начну с экспорта. Это проект «Международная кооперация и экспорт». Нам предстоит качественно повысить конкурентоспособность российских товаров и расширить их присутствие на мировых рынках. На это должна быть сориентирована наша промышленная и торговая политика, включая действующие инструменты государственного регулирования, отраслевые и корпоративные программы.

Отдельное внимание следует уделить экспорту услуг. Есть целый ряд областей, где мы можем успешно продвигаться. Это, например, IT, строительство, финансы, туризм. В секторе аграрно-промышленного комплекса мы ждём увеличения доли товаров с высокой добавленной стоимостью. Для этого требуется модернизация производства, перевооружение предприятий. Предстоит усовершенствовать всю товаропроводящую инфраструктуру. Нужно устранять торговые барьеры, создавать полноценную систему позиционирования и продвижения российской продукции за рубежом.

Свой вклад в экспортные поставки мы предлагаем внести и небольшим компаниям. Им посвящён отдельный национальный проект – «Малое и среднее предпринимательство и поддержка индивидуальной предпринимательской инициативы». Уже достаточно много сделано для улучшения условий ведения бизнеса. Мы занимаемся этим не первый год, результаты есть. Тем не менее остаётся целый ряд неохваченных сфер, в том числе упрощение налоговой отчётности, создание более благоприятных условий для самозанятых.

Спрос на льготные кредиты всё ещё превышает предложение. Нужно заниматься этим таким образом, чтобы малый и средний бизнес всё-таки имел более значительные возможности кредитоваться на приемлемых для него условиях. Включая доступ к дополнительным источникам финансирования через фондовый рынок, к лизинговым инструментам. Малые и средние предприятия должны знать, на какие меры поддержки они могут рассчитывать. Их нужно шире вовлекать в систему государственных закупок. Есть множество областей с высоким спросом на услуги малого и среднего предпринимательства. В частности, это городская среда, деятельность социальных учреждений. Нужно на них делать упор.

Производительность труда и поддержка занятости. Здесь нужно разработать меры стимулирования, включая финансовые – предоставление льготных займов, налоговых преференций и ряд других, причём как на федеральном, так и на региональном уровне. Также здесь надо сокращать административные барьеры и улучшать трудовое законодательство, корректировать нормы, которые касаются цифровой экономики, поскольку там постоянно появляются всё новые возможности, которые должны быть учтены в регулировании. В частности, уточним квалификационные требования к существующим и новым профессиям.

Отдельная тема – международное сотрудничество по вопросам производительности. Надо заимствовать лучшие мировые практики в этой области. Например, мы подписали подобный договор с Японией (это не означает, что этим всё должно закончиться, надо смотреть и на практики из других стран).

Следующая тема – культура. Мы намерены создать условия для того, чтобы как можно больше людей посещали театры и музеи, концертные залы и библиотеки. Планируется ремонтировать и строить новые учреждения культуры в больших городах, в сельской местности, разумеется, внедрять цифровые технологии. Все эти мероприятия необходимо увязывать с комплексным развитием городской среды – это национальный проект «Жильё и городская среда». Здесь мы ставим четыре задачи. Во-первых, надо улучшить механизмы финансирования жилищного строительства, сделать ипотеку более доступной для различных семей. Во-вторых, надо создать новый механизм переселения людей из непригодных для нормальной жизни помещений. В-третьих, увеличить объёмы жилищного строительства. В-четвёртых, продолжить масштабные мероприятия по благоустройству российских городов.

Вся эта работа должна улучшать экологическую ситуацию, в данном случае я говорю уже о национальном проекте «Экология». Здесь ключевые меры – это формирование системы обращения с твёрдыми коммунальными отходами, ликвидация свалок, снижение выбросов загрязняющих веществ в воздушную среду, улучшение качества воды через модернизацию систем водоснабжения. Для этого надо создавать стимулы, чтобы осуществлялся переход на лучшие доступные технологии. За этим будет следить не только государство, но и сами граждане нашей страны, для чего формируется система общественного контроля.

В целом на реализацию этих шести национальных проектов мы предусмотрели в проекте федерального бюджета на следующий год (подчёркиваю – на следующий год) свыше 310 млрд рублей, точнее, 314. Деньги очень значительные, но и это не предел, просто надо будет смотреть, каким образом идёт финансирование тех или иных национальных проектов, и тогда уже будем принимать решение, в зависимости от того, как развиваются события. Конечно, мы ожидаем максимальной отдачи от каждого вложенного рубля.

Ещё один вопрос повестки – план модернизации и расширения магистральной инфраструктуры. Это результат совместной работы Минэкономразвития, Минтранса и Минэнерго. У нас инфраструктура является ключевым фактором развития. Длина скоростных магистралей на 1 миллион человек у нас составляет 5 км, в то время как в Германии – 38 км, в Китае – 16 км, в Турции – 9 км. Вот такая разница. Одна из главных причин – нехватка инвестиций, неразвитость государственно-частного партнёрства в этой сфере. Поэтому мы будем развивать, в соответствии с указом, транспортные коридоры «Запад – Восток» и «Север – Юг», расширять железнодорожную, автодорожную, авиационную, морскую и речную инфраструктуру. Важно, чтобы этот план был увязан с национальными проектами (в частности, «Международная кооперация и экспорт» и «Безопасные и качественные дороги»). По состоянию на текущий момент в проекте федерального бюджета на следующий год было заложено на Комплексный план модернизации и расширения магистральной инфраструктуры порядка 323 млрд рублей. Развитие инфраструктуры – общая задача, ожидаем, что компании, в том числе частные компании, примут в этом активное участие.

Россия > Госбюджет, налоги, цены > premier.gov.ru, 24 сентября 2018 > № 2737993 Дмитрий Медведев

ВЭФ-2018: новый этап китайско-российских отношений

Гуань Сюелин, проректор Экономического института Народного университета Китая, директор Центра по изучению России при Народном университете Китая и Санкт-Петербургском государственном университете

Сотрудничество КНР и РФ становится драйвером развития Дальневосточного региона

Форум экономический — сигнал стратегический

11-12 сентября председатель КНР Си Цзиньпин принимал участие в IV Восточном экономическом форуме (ВЭФ) во Владивостоке. С момента проведения первого форума в 2015 году ВЭФ рассматривается Россией как важное звено в освоении и развитии Дальнего Востока и уже стал особой платформой продвижения регионального экономического развития и сотрудничества для руководителей и предпринимателей разных стран Азиатско-Тихоокеанского региона. Участие главы КНР в этом форуме в полной мере свидетельствовало о том, что китайское правительство намерено активно участвовать в освоении Дальнего Востока России и стимулировать развитие сотрудничества в Азиатско-Тихоокеанском регионе.

Участие руководителя КНР в организованном Россией Восточном экономическом форуме стало существенным вкладом в укрепление китайско-российского стратегического взаимодействия в новых условиях, а также продемонстрировало продвижение двусторонних торгово-экономических отношений на новую стадию развития на базе укреп-ления регионального сотрудничества. Объективный анализ значительных результатов китайско-российского торгово-экономического сотрудничества, а также перспектив развития двустороннего торгово-экономического взаимодействия на этой основе имеет огромное значение не только для дальнейшего развития китайско-российских отношений всеобъемлющего стратегического взаимодействия и партнерства и всестороннего сотрудничества, но и с точки зрения влияния на сложную международную экономическую ситуацию.

Экономические отношения на подъеме

В настоящее время новейшие результаты китайско-российского торгово-экономического сотрудничества главным образом проявляются в следующих трех сферах.

Во-первых, увеличиваются объемы торговли, улучшается структура, активно развивающаяся трансграничная электронная коммерция становится важной формой торговли.

Стремительно растет китайско-российский двусторонний торговый оборот. Согласно данным, опубликованным Главным таможенным управлением Китая, в 2017 году двусторонний товарооборот достиг 84,07 млрд долларов, что на 20,8% больше, чем в 2016 году. КНР уже восьмой год подряд сохраняет статус крупнейшего торгового партнера России. За пять месяцев 2018 года двусторонний товарооборот составил 40,67 млрд долларов — на 26,9% больше по сравнению с аналогичным периодом прошлого года. По темпам роста этот показатель является самым высоким среди других основных партнеров Китая.

Структура китайско-российского двустороннего торгового оборота постоянно улучшается. Кроме стабильной торговли углеводородами в торговле электромеханическими и высокотехнологичными товарами поддерживается стремительный двузначный рост. Одновременно с этим постоянно увеличивается торговля сельскохозяйственной продукцией, в частности, продукты питания стали новой точкой роста в китайско-российской двусторонней торговле. За весь 2017 год объем китайского импорта российских продуктов питания уже превысил 3 млрд долларов, что составило 11% от общего объема экспорта РФ продуктов питания. Китай стал крупнейшим импортером этого вида российских товаров.

Развивается трансграничная электронная коммерция, которая становится новым драйвером стремительного роста в китайско-российской двусторонней торговле. В 2016 году объем электронной коммерции между КНР и РФ составил 2,3 млрд долларов — 54% от общего объема трансграничной онлайн-торговли России. В то же время количество заказов китайских товаров российскими интернет-пользователями выросло в 5 раз. С 2013 по 2016 год доля покупок россиян в китайских интернет-магазинах выросла с 60 до более 90% от всего объема ввезенных в Россию посылок. По данным Yandex, в 2016 году число заказанных в Китае российскими интернет-пользователями товаров выросло по сравнению с 2015 годом на 78%, объем потребления вырос в 1,8 раза. Кроме того, число российских посетителей китайских интернет-магазинов выросло на 38%.

Во-вторых, увеличивается объем китайских вложений в Россию, финансовое сотрудничество постоянно углубляется. Значительно растет объем инвестиций Китая в Россию. В прошлом году прямые китайские инвестиции в РФ достигли 2,2 млрд долларов, что на 72% больше по сравнению с 2016 годом. Сумма новых подписанных договоров о подрядах на строительство в России выросла на 191,4%. Россия занимает ведущее место по этому показателю среди стран вдоль «Одного пояса и одного пути». Согласно исследованиям, в 2017 году иностранные инвесторы вложили свой капитал в 238 проектов в России. Количество проектов, в которые инвестируют китайцы, стремительно растет: с девяти в 2016 году до 32 — в 2017-м. Китай впервые оказался в лидерах по числу проектов по прямым инвестициям. В частности, наблюдается большое количество китайских инвестиционных предприятий на Дальнем Востоке России, только в Приморском крае насчитывается более 600 компаний с участием китайского капитала. КНР уже стала первой страной — источником инвестиций для российского Дальнего Востока.

Одновременно с этим продвигается китайско-российское сотрудничество в финансировании, страховании, в области ценных бумаг, оплате, в сфере банковских карт. Укрепляется банковское взаимодействие. К настоящему времени шесть китайских банков — Промышленный и коммерческий банк (ICBC), Сельскохозяйственный банк Китая (Agricultural Bank of China), Банк Китая (Bank of China), Китайский строительный банк (China Construction Bank), Китайский банк развития (China Development Bank), Экспортно-импортный банк Китая (The Export-Import Bank of China) — учредили свои филиалы в России. Пять крупнейших государственных банков КНР совместно с российскими банками установили коррес-пондентские отношения. Углубленное сотрудничество в финансовой сфере эффективно стимулировало двустороннюю торговлю и инвестиции.

В-третьих, стабильно продвигаются стратегические проекты, уровень сотрудничества в торгово-экономической сфере непрерывно повышается.

Крупные стратегические проекты постоянно углубляют уровень сотрудничества между КНР и РФ в разных сферах торговли и экономики. В июле 2017 года главы двух стран достигли важных договоренностей по ускорению сотрудничества по крупным стратегическим проектам в энергетике, атомной энергетике, высокоскоростным железным дорогам, авиации и космонавтике, и-нфраструктуре, обозначили направления развития двустороннего практического сотрудничества. В настоящее время успешно осуществляется строительство восточного маршрута китайско-российского газопровода, развивается проект «Ямал СПГ». В частности, сжиженный природный газ первой очереди в рамках проекта «Ямал СПГ» уже доставлен в КНР. Китайско-российский широкофюзеляжный дальнемагистральный самолет уже официально получил сертификат и название CR929, разработка проекта вошла в практический этап. По плану продвигается строительство железнодорожного моста между китайским городом Тунцзян в провинции Хэйлунцзян и российским Хабаровском, а также автодорожный мост между городами Хэйхэ и Благовещенском. Строятся международные транспортные коридоры РФ, в которых задействован Китай: «Приморье-1» и «Приморье-2». Развивается сотрудничество в рамках китайско-российского «ледового Шелкового пути» на базе «северного фарватера», постепенно строится торговый путь, проходящий в бассейне Северного Ледовитого океана.

Сопряжение: Дальний Восток РФ и север Китая

Анализируя будущее развитие китайско-российских торгово-экономических отношений, есть все основания полагать, что масштабы торгового оборота увеличатся, сохранится тенденция оптимизации структуры и стабильное развитие. На этой базе увеличивается интенсивность сотрудничества Китая и России в освоении Дальнего Востока РФ. Дальний Восток станет «светлым пятном» в китайско-российских торгово-экономических отношениях.

За последние годы Россия усилила продвижение стратегии «поворота на Восток», а также надеется на активную интеграцию в экономическое развитие АТР. Восточный экономический форум — важное тому свидетельство. Для лучшего осуществления целей стратегии «поворота на Восток», а также для решения проблем длительной «недостаточности в освоении» Дальнего Востока РФ продвижение регионального сотрудничества с Китаем в торговле, инвестициях и инфраструктуре является приоритетным направлением для России. Одновременно с этим КНР сталкивается с задачей оптимизации экономической структуры. В частности, для восстановления старых промышленных баз на северо-востоке Китая необходимо мобилизовать различные ресурсы. В связи с этим усиление практического сотрудничества с российским Дальним Востоком также является важным выбором для экономической трансформации и модернизации КНР. В рамках прошедшего ВЭФ Дальний Восток России и северо-восток Китая выразили намерение углубить и расширить сотрудничество в торговой, инвестиционной, транспортной сферах, а также в области подготовки специалистов. Сопряжение стратегий по «возрождению северо-востока Китая» и «освоению Дальнего Востока России» стало важной базой для китайско-российского всестороннего торгово-экономического сотрудничества.

На фоне сложной нынешней международной ситуации председатель КНР Си Цзиньпин специально прибыл в Россию для участия в IV Восточном экономическом форуме. ВЭФ-2018 стал важным дипломатическим мероприятием для руководителей КНР и РФ, этапом в расширении двустороннего торгово-экономического сотрудничества, подъеме китайско-российских торгово-экономических отношений на новую ступень, повышении уровня стратегического взаимодействия двух стран в разных сферах. Это мероприятие обозначило направление развития двусторонних торгово-экономических отношений в новый период, дало толчок для их роста.

Россия. Китай. ДФО > Внешэкономсвязи, политика > trud.ru, 21 сентября 2018 > № 2767261 Гуань Сюелин

Сгинь, доллар, изыди!

Александр Киденис

Осторожнее с лозунгами: нынешняя кампания по дедолларизации не должна обернуться борьбой с рыночной экономикой

20 лет назад, когда Россия рухнула в самый первый дефолт, родился анекдот о совещании Ельцина со Сталиным, искавших пути преодоления кризиса. Сталин рекомендовал: рынок запретить, Госдуму этапировать на Колыму, кремлевскую стену выкрасить в зеленый цвет. Ельцин удивлялся: почему именно в зеленый? Сталин удовлетворенно констатировал: «Первые два пункта возражений не вызывают!» Сегодня история повторяется: без перекрашивания стены, но с поэтапной отменой рынка. Для начала его дедолларизацией, а потом...

Инициатором выступил глава ВТБ Андрей Костин, сочинивший программу из четырех пунктов, начиная с перевода экспорта-импорта с американской на другие валюты. Цель — упредить новые санкции США, где поговаривают о введении запрета для госбанков РФ на операции с американской валютой (а ВТБ — госбанк). Упомянул банкир, что личные долларовые вклады россиян не пострадают, но «рассматриваются в том числе возможности выплаты долларовых вкладов в рублях по текущему курсу».

Шутка? Но вот замминистра финансов Алексей Моисеев на вопрос о его отношении к плану Костина отвечает без запинки: «Конечно, поддерживаем!» Замминистра иностранных дел Сергей Рябков еще решительнее: «Настал момент, когда мы должны от слов переходить к делу, избавляться от доллара как средства взаимных расчетов, заниматься поиском других схем». Госдума хочет начать с эксперимента — но не на мышах или кроликах. Депутат от ЛДПР Василий Власов: «Мы предлагаем выделить несколько регионов, убрать в них из оборота доллар и посмотреть на результат». В Совете Федерации считают, что необходимо сохранить лишь конвертацию валют для тех, кто выезжает за рубеж. «Я стою за интересы страны, — заявил сенатор Франц Клинцевич. — Мы живем в рублевой зоне, пользуемся рублями. А сегодня пришли к тому, что американцы могут заморозить доллары на банковских счетах россиян. Это ненормально!»

И даже премьер-министр, давно ушедший в тень, вставил свое чеканное слово: «Если последует что-то типа запрета деятельности банков или использования той или иной валюты, то это можно будет назвать совершенно прямо, это объявление экономической войны». А из Кремля добавили, что все больше стран ищут замену американскому доллару. Но при более пристальном взгляде выясняется, что кампания против долларового диктата есть, а компании стран, готовых отказаться от этой диктатуры, нет.

К примеру, президент Турции Эрдоган месяц назад, после того как турецкая лира подешевела на 45%, заявлял, что его страна готовится перейти на расчеты в нацвалютах в торговле с Китаем, Россией, Ираном и Украиной. И даже с Европой, если та захочет избавиться от доллара. Но во вторник на встрече с представителями американских компаний в Турции Эрдоган и словом не обмолвился о дедолларизации, заявив прямо противоположное: «Стратегическое партнерство Турции и США должно укрепиться благодаря инвестициям и торговле».

Наш крупнейший внешнеторговый партнер Китай, сегодня усиленно бодающийся с американцами, отказался номинировать в рублях «контракт века» с «Газпромом», заключенный до 2035 года, предпочтя американские деньги. Сегодня Пекин также отказывается от предложений переходить во взаимной торговле на рубли (общий объем двусторонней торговли по итогам прошлого года составил 84 млрд долларов). А от перехода на юани отказывается Россия: невыгодно, неудобно. Та же ситуация с Индией: она готова расплачиваться рупиями за нашу военную технику, но что мы потом будем делать с полувалютой? Список других стран, готовых торговать с Россией за свои деньги, можно продолжать, а за рубли они не хотят — ненадежно! Августовский скачок рублевого курса это подтвердил еще раз.

Видимо, не напрасно мир пользуется всего двумя валютами для основного потока взаимной торговли: по данным SWIFT на декабрь 2017 года, на доллар приходилось 40% взаиморасчетов, а на евро — 36%. Отдельные международные контракты с расчетами в национальных деньгах у России получаются.

В Египте, где Россия строит АЭС «Эль-Дабаа», часть финансирования по линии бюджета республики проводится в местной валюте и тратится внутри страны на услуги местных субподрядчиков. «Антидолларовый эксперимент» недавно провела «Алроса» — впервые продала алмазы за рубли. Сделки были проведены с клиентами из Индии и Китая. Но это погоды на мировых рынках не делает. Министр промышленности и торговли Денис Мантуров недавно заявил, что Россия ведет работу по переходу на расчеты в нацвалютах со странами Ближнего Востока, Юго-Восточной Азии, Латинской Америки и Африки. «В тех странах, где нам выгодно вести эту работу», — сказал Мантуров.

Это нормальная практика. Но без нашей кампанейщины, которая негативно отражается на рыночной конъюнктуре, запутывает и пугает партнеров — и не только иностранных. Нельзя, чтобы нынешняя кампания борьбы с долларом привела к борьбе с рыночной экономикой. Учтем, что для многих россиян слово «дедолларизация» все еще ассоциируется с понятием «конфискация». Причем недавний опрос «Левада-Центра» показал: 64% россиян готовы поддержать запрет хождения в стране валюты. Тревожатся по этому поводу лишь треть соотечественников. Но удивляться здесь нечему — это свидетельство потрясающей бедности основной части российского населения: по данным Банка России, почти 3/4 наших граждан не имеют сбережений на банковских счетах. Зато те, кто побогаче, все настойчивее переводят свои накопления в валюту. Аналитики ВШЭ посчитали, что в 2017-м россияне увеличили свои валютные вложения до исторического рекорда — 54,6 млрд долларов, что на 15% больше, чем полгода назад и на 37% больше, чем год назад. И это тоже можно считать резервами финансовой системы страны: если в обозримое время власти сумеют установить в России режим доверия, эти деньги могли бы стать инвестициями в развитие.

Пока доверия нет. Даже после того, как господина Костина поправила глава Центробанка Эльвира Набиуллина, заверив, что у ЦБ «мысли не было о принудительной конвертации». Ее поддержал глава Сбербанка Герман Греф, пояснив, что под дедолларизацией российской экономики надо понимать не запрет на хождение доллара в стране, а вытеснение его из обычного делового оборота. Но и после этих заявлений в Госдуме продолжается обсуждение проекта закона по «борьбе с засильем доллара». Включая возможность введения уголовной ответственности за операции с американской валютой. Как это было во времена СССР, когда в Уголовном кодексе существовала статья 88 «Нарушение правил о валютных операциях», предусматривавшая уголовное наказание за операции с иностранной валютой и валютными ценностями — с лишением свободы на срок от 3 до 15 лет, конфискацией имущества, ссылкой на срок до пяти лет и даже смертной казнью...

Россия > Финансы, банки > trud.ru, 21 сентября 2018 > № 2767252 Александр Киденис

Зариф: Европа должна защищать ядерное соглашение не для Ирана, а для своего суверенитета

Министр иностранных дел Ирана Мохаммад Джавад Зариф заявил немецкому журналу "Der Spiegel", что Европа должна защищать ядерное соглашение 2015 года не для Ирана, а для "своего суверенитета и своих долгосрочных экономических интересов".

Ниже приведен текст этого интервью:

Вопрос: Господин министр иностранных дел, в мае президент Соединенных Штатов Дональд Трамп в одностороннем порядке вышел из ядерной сделки с Ираном. В августе, были введены санкции против вашей страны, и с тех пор иранская экономика борется. Чувствуете ли вы, что вы остались в Европе?

Ответ: Европейцы сталкиваются с очень фундаментальным вопросом о принципах международных отношений. США хотят навязать свою политическую и экономическую волю всему остальному миру. Существует резолюция Совета Безопасности ООН по ядерному соглашению, и Иран соблюдает ее, пока США ее нарушают. Теперь США требуют, чтобы другие присоединились к ним в нарушение международного права. Европа должна решить, будет ли она подчиняться этому требованию. Это прецедент, который будет иметь последствия в течение очень долгого времени.

Вопрос: Трамп объявил, что он планирует ввести дополнительные санкции против Ирана в начале ноября, направленные на предотвращение экспорта из вашей страны. Президент Ирана Хасан Роухани пригрозил, что если Вашингтон продолжит это, Иран закроет Ормузский пролив. Это будет де-факто заявление о войне против Соединенных Штатов?

Ответ: Роухани говорил о том, что американцы действительно могут блокировать экспорт нефти из Ирана. Если это произойдет, никто другой не сможет заниматься бизнесом там как обычно.

Вопрос: Роуахни предупредил США "не играть с хвостом льва", заявив, что они пожалеют об этом...

Ответ: Мы не думаем, что это произойдет. Иран все равно сможет продавать нефть. Если бы США действительно хотели предотвратить экспорт нефти из Ирана, им потребовались бы больше, чем просто угрозы. И тогда мы столкнулись бы с совершенно другой ситуацией.

Вопрос: Что делает Иран для предотвращения эскалации?

Ответ: Мы не хотим эскалации. Мы провели добросовестную сделку, которая отвечает интересам международного сообщества, в том числе США. Двенадцать докладов, представленных Международным агентством по атомной энергии (МАГАТЭ), в том числе два после выхода США из соглашения, показали, что Иран выполняет свои обязательства. Мы хотим продолжить. Чтобы это произошло, США должны стать нормальной страной и соблюдать свои международные обязательства.

Вопрос: ЕС, Россия и Китай все еще придерживаются ядерного соглашения. Какие будут проблемы, если продолжать сделку только с этими подписавшими сторонами?

Ответ: Европейцы и другие подписавшие стороны должны принять меры для компенсации последствий санкций США. В мае они представили нам пакет. Это было важным обязательством. Теперь он должен быть приведен в действие. Самое главное, что Европа не должна делать это для Ирана, а для своего суверенитета и своих долгосрочных экономических интересов.

Вопрос: Что вы имеете в виду в конкретных терминах?

Ответ: Наш первоочередной задачей является обеспечение того, чтобы Иран мог продолжать продавать достаточное количество нефти и возвращать доходы в Иран. Кроме того, мы заинтересованы в инвестициях и сотрудничестве в самых разных областях, таких как наука, технология и торговля. Но лакмусовая бумажка - это нефть и банковское дело.

Вопрос: Европейские правительства не могут заставить компании продолжать предпринимательскую деятельность в Иране, если США наказывают их за это.

Ответ: Вопрос в том, хочет ли Европа, чтобы ее компании подчинялись европейскому законодательству или американскому? Подчиняет ли она себя американским издевательствам?

Вопрос: Ни одно правительство не может заставить компании инвестировать в Иран.

Ответ: ЕС имеет "Блокирующий устав". Он может оштрафовать компании, если они выйдут из Ирана из-за санкций США.

Вопрос: Вы думаете, что Германия должна наказать "Siemens" и "Daimler", потому что их бизнес-операции в США для них важнее, чем в Иране?

Ответ: Европа заявила, что ядерное соглашение находится в их собственных интересах безопасности. Европа должна быть готова заплатить за свою безопасность. Ничего нет бесплатного. Европейцы должны решить, готовы ли они вкладывать свои деньги туда, где находится их рот.

Вопрос: Есть ли у ядерной сделки еще сторонники среди иранского руководства?

Ответ: Ядерное соглашение - это не любовный роман. Это был разумный компромисс. Иран готов продолжать придерживаться его до тех пор, пока он служит нашим интересам. Это чисто практический вопрос, а не эмоциональный. Международные отношения коренятся на взаимных уступках. Если этот баланс будет разрушен действиями американцев и пассивностью европейцев, мы отреагируем соответствующим образом.

Вопрос: Вы прекратили бы сделку?

Ответ: У Ирана есть возможности как в рамках ядерного соглашения, так и вне его. Это то, к чему мы подготовились.

Вопрос: Какое преимущество у Ирана было бы от прекращения этого соглашения?

Ответ: Мы не обязательно должны его прекращать. Статья 36 ядерного соглашения вместе с резолюцией 2231 Совета Безопасности предусматривает его ограниченное применение, а не прекращение действия.

Вопрос: Вы снова начнете обогащать уран на повышенном уровне?

Ответ: Это было бы одной из возможностей.

Вопрос: Трамп предложил прямые переговоры с Ираном. Вы назвали это предложение "PR-трюком". Что случилось с проведением переговоров?

Ответ: Если прямые переговоры направлены не только на PR-эффект, они должны быть направлены на достижение соглашения. Но у нас уже есть то, над которым мы провели 12 лет переговоров. У нас были часы и часы переговоров на министерском уровне, что было беспрецедентным в истории США и Ирана. Теперь Трамп все выбросил. Кто может гарантировать, что он выполнит новое соглашение? Мы больше не будем тратить время на прямые переговоры.

Вопрос: Вы исключаете переговоры?

Ответ: Нет оснований для переговоров.

Вопрос: Что, если США вернутся к ядерному соглашению?

Ответ: Это был бы необходимый шаг. Это позволило бы рассмотреть вопрос о проведении переговоров.

Вопрос: Одна из вещей, о которых хотел бы рассказать Трамп, - это агрессивная внешняя политика Ирана на Ближнем Востоке.

Ответ: Это не имеет никакого отношения к ядерному соглашению. Только когда Европа гарантирует, что соглашение действительно будет реализовано, Иран может определить, имеет ли смысл говорить о других проблемах.

Вопрос: В последние несколько лет Иран расширил свою мощь в регионе, и в настоящее время оказывает значительное влияние от Афганистана до Средиземного моря либо через свои собственные войска, либо через посредников.

Ответ: Разве это наша вина? Разве мы виноваты в том, что принимаем правильные решения, что не поддерживали "Аль-Каиду" в Сирии и с самого начала боролись против "Исламского государства"?

Вопрос: Многие страны обеспокоены растущим влиянием Ирана.

Ответ: Иран последовательно демонстрирует благоразумие и сдержанность в регионе. У нас также есть много опасений относительно политики Запада в этом районе. Европейские союзники вооружили ИГИЛ и "Фронт ан-Нусра".

Вопрос: Вы имеете в виду Саудовскую Аравию.

Ответ: Европа молчит о сотнях тысяч людей, которые голодают в Йемене. И кто поставляет все оружие в наш регион?

Вопрос: Разве иранские ракеты не стреляли по Саудовской Аравии из Йемена?

Ответ: Это всего лишь обвинение. У йеменцев много оружия, им не нужны иранские ракеты. Мы предложили мир, но саудовцы настаивают на военной победе.

Вопрос: Вы даже не разговариваете с Эр-Риядом.

Ответ: Что мы должны сделать? Мы предложили переговоры, но некоторые страны региона надеются вовлечь США в конфликт с Ираном. Они разжигают напряженность.

Вопрос: Израилю тоже непросто. Иранская революционная гвардия в Сирии некоторое время действовала довольно близко к границе.

Ответ: Угроза исходит от Израиля, а не из Сирии или Ливана.

Вопрос: Иран называет Израиль раковой опухолью, которую необходимо искоренить.

Ответ: Мы никогда не угрожали Израилю насилием. Мы говорим, что политика, проводимая сионистским режимом, приведет к его уничтожению. Это не то, что мы будем делать.

Вопрос: Ополченцы "Хезболлы" в Ливане, с которыми Иран является союзником, обладают ракетами, которые могут долететь до Тель-Авива. Этого достаточно в качестве угрозы.

Ответ: У них есть ракеты только для самообороны. Они не используют их, чтобы нападать на кого-либо. "Хезболла" действовала с чрезвычайной сдержанностью, когда Саудовская Аравия похитила премьер-министра Ливана Саада Харири. Эр-Рияд пытался спровоцировать гражданскую войну в Ливане и даже призвал Израиль вмешаться.

Вопрос: У вас создается впечатление, что США ищут смены режима в Иране?

Ответ: Есть все признаки того, что они продолжают поддерживать эту иллюзию.

Вопрос: Война в Сирии крайне непопулярна среди многих в Иране. На недавних протестах люди скандировали: "Забудьте о Сирии! Позаботьтесь о нас!". Почему Иран не выходит из Сирии?

Ответ: Война никогда не бывает популярной. Но терроризм и экстремизм не знают границ. Исламское государство было чрезвычайно близко к иранской границе. Нас попросили помочь, и в качестве ответственной региональной власти мы помогаем. Но мы никогда не принимали непосредственное участие. Мы только поддерживали Сирию и Ирак-Курдистан военными советниками.

Вопрос: Ополченцы, связанные с Ираном, борются бок о бок с сирийским режимом. Около полумиллиона человек погибли. Иран уже добился своих военных целей: Асад стабилизировался, ИГИЛ потерпел поражение.

Ответ: Ситуация в Сирии остается хрупкой.

Вопрос: Асад готовится покорить последний мятежный оплот в Идлибе.

Ответ: Мы пытаемся предотвратить дальнейшую эскалацию и кровопролитие в густонаселенном регионе. Наш девиз всегда заключался в том, что в Сирии нет военного решения.

Вопрос: Ваши союзники бомбили регион, где проживает почти 3 миллиона гражданских лиц.

Ответ: Наша цель - освободить регион от экстремистских террористов, таких как "Фронт ан-Нусра", восстановить минимальную обыденность для гражданского населения и открыть безопасные маршруты для товаров и для беженцев.

Вопрос: На недавнем саммите в Тегеране Турция предложила прекратить огонь. Почему Иран отверг это?

Ответ: Мы не отказались от прекращения огня. Проблема заключалась в том, что было непонятно, как включить ИГИЛ и "Фронт ан-Нусра".

Вопрос: Кто на самом деле несет ответственность за внешнюю политику Ирана? Вы, как министр иностранных дел или Революционная гвардия во главе с могущественным Касемом Солеймани?

Ответ: Внешняя политика Ирана не определяется ни мной, ни господином Солеймани, а Верховным советом национальной безопасности. Именно там проводятся обсуждения и принимаются решения. Когда мы договорились о ядерном соглашении, было также сказано: "Это просто рупор, сделка никогда не будет реализована, потому что у правительства нет мощи". Но мы выполнили это соглашение.

Вопрос: Экономическая ситуация в Иране значительно ухудшилась. С начала года риал потерял две трети своей стоимости по отношению к доллару. Результатом стали месяцы протестов. Каков ваш ответ демонстрантам?

Ответ: Люди имеют право выражать свои опасения и гнев через протесты. Это одна из наших сильных сторон. Протесты проходят перед зданием парламента в Тегеране почти каждый день.

Вопрос: Правительство жестоко подавляло протесты. Были десятки смертей.

Ответ: Возможно, в одном или двух инцидентах произошли эксцессы. Но я уверен, что политика сил безопасности заключалась в том, чтобы поддерживать правопорядок с помощью самых разумных ненасильственных средств. Протесты, конечно же, должны проходить мирным образом и в соответствии с законом, как в Европе.

Вопрос: Насколько серьезно вы принимаете протесты? Может ли Иран испытать сценарий, подобный тому, что имело место в Сирии?

Ответ: Нет. Но мы должны серьезно относиться к протестам. Некоторые опасения очень оправданы, особенно в связи с экономикой. Там мы, возможно, допустили некоторые ошибки и должны предпринять некоторые действия.

Вопрос: Почему экономическая ситуация ухудшилась до такой степени?

Ответ: Есть экономические и психологические причины. У нас есть огромные валютные резервы в Иране, но эти деньги не инвестируются в экономику, потому что опасения относительно давления со стороны США настолько высоки. Теперь правительство должно принять взвешенные меры, и оно работает над этим.

Вопрос: Вы сами также находитесь под давлением. Довольно консервативный парламент освободил нескольких министров от своих обязанностей.

Ответ: Мне, вероятно, было предложено выступать в парламенте чаще, чем все предыдущие министры иностранных дел Ирана до и после революции. Но они осуществляют только права, гарантированные конституцией.

Вопрос: Вас сильно критиковали сторонники жесткой линии за ядерную сделку. Оглядываясь на сегодняшнюю перспективу, вы считаете это ошибкой?

Ответ: Нет, ядерное соглашение не было ошибкой. В конце концов, администрация США также поддерживала всевозможные другие соглашения. Было ли Парижское климатическое соглашение ошибкой? TPP (Транстихоокеанское партнерство) было ошибкой? Если кто-то проезжает на красный свет, являются ли светофоры ошибкой?

Перевод на русский язык Игоря Семенова.

Иран. Евросоюз > Электроэнергетика > iran.ru, 21 сентября 2018 > № 2739970 Мохаммад Джавад Зариф

Хм... Хемниц

Ян Бурума - писатель и историк, профессор Бард-колледжа (США).

Резюме Тема расизма вынесена на новый политический уровень. У Запада очень серьезные проблемы.

По совершенно очевидным причинам вид толпы немцев, преследующих иностранцев на улицах и взмахивающих руки в гитлеровском приветствии, вызывает особенную тревогу. Но именно это происходило недавно в Хемнице, унылом промышленном городе Саксонии, который в бывшей Германской Демократической Республике считался образцовым городом социализма (с 1953 по 1990 годы он назывался Карл-Маркс-Штадт). Полиция оказалась бессильна остановить насилие, которое спровоцировала смерть кубинского немца от ножевого ранения после драки с двумя мужчинами с Ближнего Востока.

Впрочем, эта проблема не является специфически немецкой. Десятки тысяч немцев собрались затем на рок-концерт в Хемнице в знак протеста против насилия в отношении иммигрантов. Кроме того, у толпы в Хемнице имелось много общего с неонацистами, сторонниками «Ку-Клукс-Клана» и другими экстремистами, которые год назад спровоцировали беспорядки в Шарлотсвилле (штат Вирджиния). На оба города повлияло их мрачное прошлое – нацистская и коммунистическая диктатура в Хемнице, рабство в Шаролтсвилле. И хотя причин для агрессивного экстремизма в этих городах было множество, одной из них, несомненно, стал расизм.

Многие белые американцы, особенно на деревенском юге, живут трудно – плохие школы, плохая работа, сравнительная нищета. Но был один якорь, за который они могли цепляться, – их чувство расового превосходства над чернокожими. Именно поэтому президентство Барака Обамы стало ударом по их чувству собственного достоинства. Они почувствовали, что теряют свой статус. Дональд Трамп воспользовался этими настроениями недовольства и обиды.

Многие восточные немцы, отлученные от авторитаризма и неспособные или не желающие воспользоваться возможностями для обучения и работы в единой Германии, пошли за ультраправыми демагогами, которые взваливают вину за все их проблемы на иммигрантов и беженцев, причем в первую очередь из мусульманских стран.

Тревоги за свой статус, охватившие белое население на Западе, по всей видимости, усугубляются ростом могущества Китая и ощущением, что Европа и США теряют свое мировое превосходство. Наверное, именно это имел в виду Трамп, когда в прошлом году заявил в Варшаве: «Фундаментальный вопрос нашего времени таков: есть ли у Запада воля к выживанию».

Этот вопрос вызывает другие: а что он имел в виду под словом «Запад», и действительно ли защита Запада должна быть обязательно расистской. Были времена, в начале XX века, когда Запад определялся его врагами (многие из них находились в Германии) как англо-франко-американский либерализм. Крайне правые националисты, опять же многие из них были немцами, любили называть Лондон и Нью-Йорк «евреефицироваными».

Либеральные общества, согласно этим взглядам, управлялись деньгами, а не правом крови и почвы. Венгерско-британский философ Аурел Колнаи написал в 1930-е годы хорошо известную книгу под названием «Война против Запада», имея в виду нацистскую войну против западных демократий.

Но также, как голландские и скандинавские популисты сейчас используют права геев и феминизм в качестве символических дубин, с помощью которых они атакуют ислам, лидеры ультраправых используют термин «Запад», подразумевая под этим нечто такое, что надо защищать от мусульманских орд. Подобные лидеры часто говорят об «иудео-христианском Западе». И это, а также их энтузиазм в отношении крайне правых правительств Израиля, служит им защитой от обвинений в антисемитизме, который традиционно ассоциируется с крайне правыми движениями.

Не всегда легко отличить расизм от ксенофобских культурных или религиозных аргументов. Политики редко выражают расистские взгляды настолько открыто, как энергичный молодой голландский политик по имени Тьерри Боде, который накануне прошлогодних выборов предостерег против «гомеопатического разбавления голландского народа» иностранцами. Или как республиканский функционер из Пенсильвании, который недавно назвал чернокожих игроков в футбол «бабуинами».

Вплоть до конца XIX века антисемитизм формулировался в религиозных терминах. Евреи убили Спасителя – Иисуса Христа. Евреи использовали кровь христианских младенцев для выпечки мацы во время праздника Песах; и так далее. Ситуация изменилась, когда распространились псевдонаучные расовые теории. Как только были установлены биологические различия между евреями и «арийцами», расистская ловушка захлопнулась.

Общей темой у людей, верящих в то, что мусульмане угрожают западной цивилизации, является их отказ признавать ислам религиозной верой. Это культура, говорят они. И утверждают, что она не совместима с «западными ценностями». Ровно то же самое часто говорилось о еврейской «культуре» в прошлом.

Хотя у людей мусульманского происхождения разный цвет кожи, а приезжают они из разных стран (как и евреи), враждебность к исламу может, тем не менее, являться формой расизма. Люди, которые ассоциируются с исламом (по образу жизни или рождению), являются чужаками, которых следует изгнать.

Подобный фанатизм редко ограничивается мусульманами. Я сомневаюсь, что толпы в Хемнице, преследовавшие любого, кто хотя бы отдаленно выглядит как неевропеец, были как-то особенно озабочены вопросами веры и культуры. Слоган кричащей своры был таким: «Германия для немцев, иностранцы вон!».

Неонацисты в Шарлотсвилле чествовали культуру американского Юга, демонстрируя символы старой Конфедерации и нападая на чернокожих. Весь смысл Конфедерации был в защите превосходства белых. И именно в этом был смысл этих демонстраций. Впрочем, их участники выкрикивали и такой лозунг: «Евреи нас не вытеснят!».

Подобные настроения всегда таились в темных углах западных обществ, причем особенно в США, где идея превосходства белых имеет долгую и непростую историю. Правые политики, рассчитывая получить больше голосов, нередко намекают, что они, возможно, тоже разделяют эти предрассудки. Но когда Трамп заявил, что в толпе в Шарлотсвилле были «некоторые совершенно прекрасные люди», а мексиканских иммигрантов назвал «насильниками», он вытащил расизм на новый, широкий политический уровень. Как только самый могущественный человек западного мира начинает подстрекать толпу к насилию, становится ясно, что у Запада, как бы его не определять, очень серьезные проблемы.

(с) Project Syndicate

IPG – Международная политика и общество

Германия. США. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика. Миграция, виза, туризм > globalaffairs.ru, 20 сентября 2018 > № 2911749 Ян Бурума

Алексей Текслер в интервью китайской газете «Чжунго нэнюань бао» рассказал о перспективах российско-китайского энергетического сотрудничества

Алексей Текслер: «Китай - один из важнейших партнёров России в сфере ТЭК»

- По статистическим данным, в 2017 году России добыла 546.8 миллиона тонн нефти и газоконденсата, поддерживая достаточно высокий уровень добычи последних 20 лет. Какие прогнозы Вы могли бы сделать на объем добычи в 2018 году? Какими Вы видите тенденции развития?

Россия обладает одним из богатейших в мире минерально-сырьевым потенциалом. Это является гарантией экономической и энергетической безопасности страны, обеспечивает текущие и перспективные потребности экономики России в углеводородном сырье.

Российская нефтегазовая отрасль демонстрирует позитивную динамику. Так, с начала нового столетия добыча нефти выросла на 70%, добыча газа – на 20%. Мы прогнозируем, что в 2018 году добыча нефти и газа превысит показатели прошлого года.

Сегодня мы вышли на первое место в мире по экспорту газа, на второе по поставкам нефти. Достичь этих результатов удалось, в том числе, благодаря реализации ряда подготовленных Правительством России инициатив по совершенствованию налогообложения в сфере нефтедобычи, что стимулирует освоение новых видов запасов в перспективных регионах добычи. С 2000 года был введен в эксплуатацию целый ряд новых месторождений, в том числе в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке, шельфовые месторождения и трудноизвлекаемые запасы.

Работа по освоению месторождений продолжается, и ключевая задача сегодня – стабилизировать добычу на действующих месторождениях в Западной Сибири. Для этого Минэнерго России подготовлен ряд законодательных инициатив, в том числе закон по введению налога на дополнительный доход (НДД) от добычи нефти.

Также в прошедшие годы активно развивалась инфраструктура экспорта углеводородов, были запущены газопроводы «Северный поток» и «Голубой поток», первый в России завод по производству сжиженного природного газа на острове Сахалин, создана трубопроводная система для транспорта нефти «Восточная Сибирь – Тихий океан» (ВСТО). Компания «Транснефть» в 2017 году завершила строительство трубопроводной системы «Заполярье – Пурпе – Самотлор» для приема в систему магистральных нефтепроводов нефти новых месторождений районов Ямало-Ненецкого автономного округа и севера Красноярского края, в том числе Ванкорской группы месторождений, которые обеспечивают значительную часть нефти, поставляемую в КНР. Сегодня ведется строительство газопроводов «Сила Сибири», «Северный поток – 2», «Турецкий поток». Реализуются проекты по расширению нефтепровода ВСТО и увеличению пропускной способности отвода «Сковородино – Мохэ» от него в Китай.

Основные тенденции развития ТЭК страны зафиксированы в проекте Энергетической стратегии на период до 2035 года. Одна из ключевых идей этого документа - трансформация от ресурсно-сырьевого к ресурсно-инновационному развитию ТЭК. Новая роль ТЭК в экономике страны будет состоять в переходе от «локомотива развития» к «стимулирующей инфраструктуре», обеспечивающей создание условий для развития российской экономики, включая ее диверсификацию, рост технологического уровня, минимизацию инфраструктурных ограничений.

- К концу 2017 года Россия уже два года оставалась крупнейшим экспортером сырой нефти в Китай. Учитывая постоянный рост объема продажи сырой нефти, может ли и дальше развиваться участие китайских нефтяных компаний в добыче нефти в России? Будет ли Россия больше открываться для иностранного капитала в плане обслуживания нефтяных месторождений?

У нас богатая история сотрудничества с китайскими компаниями, Китай был и остается одним из важнейших партнёров России в сфере ТЭК. В 2017 году доля российского импорта в Китай составила 11% от общего импорта нефти. Поставки нефти из России в Китай в прошлом году достигли порядка 1,3 млн барр./с. , что на 18% выше, чем годом ранее.

Как бы ни развивалась собственная добыча нефти в Китае, Россия всегда сможет обеспечить покрытие дефицита энергоресурсов для вашей страны. Рост спроса, развитие транспортной инфраструктуры – всё это предпосылки для ещё большего взаимодействия российских и китайских компаний в сфере добычи нефти.

- Всем известно, что китайско-российское сотрудничество в нефтяной сфере демонстрирует колоссальные успехи, однако над сотрудничеством в газовой сфере еще нужно работать. Важность взаимодействия по сжиженному газу кажется особенно очевидной, учитывая длительность циклов строительства трубопроводов. Принимая во внимание, что Россия – крупнейший энергетический партнер Китая, какими Вам видятся перспективы китайско-российского сотрудничества в отрасли сжиженного газа? Какие вопросы требуют особого приложения сил?

В декабре прошлого года состоялся запуск первой технологической линии завода «Ямал СПГ» мощностью до 5,5 млн тонн сжиженного газа в год. Доля участия КНР в проекте составляет 29,9%. С начала запуска «Ямал СПГ» отгружено около 3 млн тонн СПГ. Уже введена вторая очередь, после ввода третьей линии общая мощность завода составит 16,5 млн т СПГ.

Еще одним знаковым событием стала торжественная церемония по случаю захода в порт Цзянсу СПГ-танкеров «Владимир Русанов» и «Эдуард Толль» с проекта «Ямал СПГ». Впервые в истории Северного морского пути (СМП) танкеры прошли по восточному маршруту в направлении Берингова пролива из порта Сабетта без ледокольного сопровождения. Мы рассчитываем, что маршрут по СМП обеспечит коммерческую эффективность транспортировки продукции «Ямал СПГ» благодаря сокращению сроков доставки грузов. Ледовые усиления высокой арктической категории (Arc7) позволят танкерам беспрепятственно преодолевать льды толщиной до 2 м, а самостоятельная проходка СПГ-танкеров откроет начало регулярных поставок СПГ по Северному морскому пути. Всего в рамках проекта «Ямал СПГ» будет построено 15 газовозов ледового класса Arc7.

Мы видим заинтересованность китайских компаний в участии в проекте «Арктик СПГ 2», и в проекте в сфере транспортировки углеводородов в арктических условиях «Морской арктический транспорт». «НОВАТЭК» планирует реализовывать совместные проекты по развитию внутреннего потребления газа в КНР с участием китайских государственных и частных компаний.

Что касается результатов работы «Газпрома» и КННК по поставкам природного газа по «восточному» маршруту, уверены, что проект будет реализован в соответствии с намеченным графиком.

Принимая во внимание растущие потребности китайской стороны в обеспечении надежных поставок газа, «Газпром» готов интенсифицировать переговоры по проекту поставок газа из России в КНР и по «западному» маршруту. При этом перспективным также представляются поставки газа с Дальнего Востока России в КНР.

- Сланцевая революция в США позволила стране удовлетворить свои потребности в газе и начать экспортировать его. США стали одним из важнейших экспортеров газа в мире и серьезным конкурентом России. Угрожает ли американский газ позиции России на глобальном газовом рынке?

Предлагаю рассмотреть этот вопрос в макроэкономическом контексте. Объем экспорта СПГ в США в 2017 году составил около 15 млн тонн, что эквивалентно 21 млрд куб. м. Через 5 лет экспорт вырастет на 55 млн тонн и достигнет около 70 млн тонн в год, что эквивалентно 100 млрд куб. м. Для сравнения, Россия в прошлом году экспортировала 224 млрд куб. м.

Таким образом, американский газ является всего лишь ещё одним источником удовлетворения спроса на «голубое топливо», и хотя может создавать давление на некоторых локальных рынках, но, учитывая рост спроса на газ в долгосрочной перспективе, не окажет влияния на позиции российского газа (в том числе и СПГ) на глобальном рынке.

Не следует забывать и о важнейшем конкурентном преимуществе российского газа в борьбе за рынки Европы и Азии. Это низкая себестоимость добычи и транспортировки: российский трубопроводный газ значительно дешевле СПГ из США благодаря имеющейся инфраструктуре. Все российские проекты по производству СПГ, заявленные российскими компаниями, имеют экономические показатели, позволяющие оценивать их в качестве наиболее конкурентоспособных в мире, за счет низкой себестоимости добычи и привлекательной логистики.

Привлекательность российского СПГ подтверждает и заинтересованность иностранных партнеров из Японии, Китая, Франции, Саудовской Аравии в перспективных СПГ-проектах. Мы видим потенциал для привлечения партнеров в акционерный капитал с параллельным привлечением финансирования от иностранных финансовых и энергетических компаний.

- В настоящее время Китай и Россия уделяют большое внимание вопросам экологии. Как Вы смотрите на вопросы энергосбережения и охраны окружающей среды в плане нефтепереработки? Какие здесь тенденции развития?

Как и для всего мирового сообщества, вопросы энергосбережения и охраны окружающей среды сегодня актуальны и для России. Наша страна предпринимает целый ряд мер по рациональному природопользованию, предотвращению загрязнения и экологическому нормированию как на международном уровне, так и внутри страны.

Если говорить об экологической безопасности в секторе нефтепереработки, в последние годы российские НПЗ выделяют значительные средства на модернизацию и строительство новых очистных сооружений, диагностику и замену трубопроводов, утилизацию отходов производства, а также рекультивацию земель и мероприятия по охране водных ресурсов. Для улучшения экологической обстановки нефтяные компании вкладывают значительные средства не только в модернизацию самих НПЗ, но и в объекты всей производственной цепочки, начиная с месторождений и заканчивая АЗС.

Существенную роль в загрязнении атмосферного воздуха в крупных городах развитых и развивающихся стран играют выбросы автомобильного транспорта. Их доля составляет до 90% загазованности воздуха и загрязнения обочин автомобильных дорог оксидами тяжелых металлов. Благодаря реализации программы модернизации НПЗ, в 2016 году в нашей стране был безболезненно совершен переход на обращение дизельного топлива и бензина только высшего 5 экологического класса.

Интересным примером повышения экологичности нефтеперерабатывающих предприятий в России является начавшееся использование для их энергоснабжения возобновляемых источников энергии. На Волгоградском НПЗ работает солнечная электростанция мощностью 10 МВт, которая позволяет сократить выбросы СО2 на 10 тыс. тонн ежегодно.

В России уделяется внимание развитию и расширению использования альтернативных экологичных видов топлив, таких как природный газ. Двигатель газомоторного транспортного средства соответствует высочайшим международным экологическим стандартам – Евро-5 и Евро-6.

Еще одним направлением в работе по повышению экологичности производств является переход на наилучшие доступные технологии (НДТ). В его рамках будет осуществляться планомерное внедрение ресурсосберегающих и малоотходных производств, техническое перевооружение, решение задач импортозамещения, формирование конкурентоспособной промышленности, обеспечивающей переход экономики государства от экспортно-сырьевого к инновационному пути развития.

Китай. Россия. Весь мир > Нефть, газ, уголь. Электроэнергетика. Экология > minenergo.gov.ru, 20 сентября 2018 > № 2750917 Алексей Текслер

Заседание Правительства

В повестке: о прогнозе социально-экономического развития на 2019—2021 годы и на период до 2024 года, проекте федерального бюджета, бюджетах государственных внебюджетных фондов, основных направлениях бюджетной, налоговой и таможенно-тарифной политики на 2019 год и на плановый период 2020 и 2021 годов, о сопутствующих бюджетных законопроектах и документах.

Из стенограммы:

Д.Медведев: Сегодня у нас очень важное заседание Правительства, потому что мы рассматриваем большой пакет законопроектов, которые связаны с формированием федерального бюджета на 2019 год и период 2020–2021 годов. Вместе с проектом бюджета обсудим документы, которые формируют идеологию и определяют основные условия нашей работы и главные задачи на ближайшие три года.

В бюджетный пакет входят прогноз социально-экономического развития, основные направления бюджетной, налоговой и таможенно-тарифной политики, бюджеты государственных внебюджетных фондов, некоторые другие примыкающие вопросы. Все необходимые обсуждения прошли на отраслевых совещаниях, на комиссии по бюджетным проектировкам. И конечно, мы занимались бюджетными вопросами в ходе подготовки национальных проектов и Основных направлений деятельности Правительства до 2024 года.

До 1 октября бюджетный пакет должен быть направлен в Государственную Думу, затем он поступит в Совет Федерации. Просил бы всех министров, руководителей профильных ведомств активно работать на парламентских площадках, разъяснять позицию Правительства, занимая консолидированную позицию.

Кроме того, сегодня Банк России представит Основные направления единой государственной денежно-кредитной политики.

Начнём с прогноза. В отличие от предыдущих лет сегодня нам предстоит одобрить не один документ, а два: традиционный трёхлетний прогноз, который является основой для формирования бюджета, и прогноз на более длительный период – до 2024 года.

Скажу сразу, нужно взвешенно оценить макроэкономические условия, в которых мы будем работать в течение ближайших шести лет, выполняя указ Президента, где определены национальные цели развития, ключевые приоритеты, и реализуя Основные направления деятельности Правительства, которые мы в ближайшее время рассмотрим.

Подход, который мы использовали при составлении прогноза, максимально осторожный. Это касается и цен на нефть, и роста валового внутреннего продукта, и других показателей. С чем это связано? Это, конечно, связано с неопределённостью. Все мы понимаем, что начало этого шестилетнего цикла вряд ли будет простым. Мы должны учитывать ситуацию на мировых сырьевых и финансовых рынках, а также не в меньшей степени – возможное расширение торговых войн и усиление протекционизма и санкционного давления. И выстраивать свою экономическую политику так, чтобы мы могли, во-первых, уверенно развиваться даже в таких не вполне благоприятных условиях, во-вторых, обеспечить устойчивое повышение уровня жизни. В целом, как прогнозируется, следующий год станет адаптацией к тем решениям, которые мы сейчас принимаем. Мы рассчитываем, что за это время определённые циклы пройдут, этот период завершится, а пакет структурных изменений, которые мы запускаем, и меры по повышению деловой и инвестиционной активности смогут вывести экономику на более высокую траекторию.

Если говорить о конкретных цифрах, Минэкономразвития предполагает, что уже начиная с 2021 года ежегодные темпы экономического роста превысят 3%. Прежде всего – за счёт отраслей, где есть неплохой экспортный потенциал (это химическая и пищевая промышленность, машиностроение), а также за счёт развития инфраструктуры и жилищного строительства.

По прогнозу Минэкономразвития, будут стабильно расти и реальные доходы. Инфляция в среднем должна остаться в рамках целевого показателя – около 4%. Вполне благоприятной должна быть ситуация на рынке труда.

При подготовке бюджета на ближайшие три года мы, как и раньше, ориентировались на базовый сценарий. Минэкономразвития подготовило также и консервативный вариант. Более подробно доложит Министр экономического развития.

Теперь – о проекте федерального бюджета. При его подготовке мы исходили из необходимости решения двух задач: полное выполнение всех социальных обязательств и формирование условий для укрепления нашей экономики. Все необходимые для этого решения мы приняли. Остановлюсь на этом чуть подробнее.

Бюджет 2019 года будет не просто сбалансированным. Планируется, что он станет профицитным впервые с 2014 года. Объём государственного внешнего долга остаётся на относительно невысоком уровне. Доходы федерального бюджета прогнозируются на уровне почти 20 трлн рублей, расходы – чуть более 18 трлн рублей.

В следующем году мы фактически полностью восстановим финансовую защиту бюджета от внешних шоков, которая помогла нам и в период первого мирового кризиса 2008–2009 годов, и в период с 2014 года, когда началась вторая волна кризиса и мы столкнулись с санкционным давлением. Мы ожидаем, что к концу следующего года объём Фонда национального благосостояния вновь достигнет максимального за всю историю его существования уровня. Объёмы ФНБ будут расти благодаря жёсткому бюджетному правилу, которое принято в прошлом году. Даже несмотря на достаточно высокие цены на энергоресурсы, которые мы имеем сейчас (по сравнению с тем, что было некоторое время назад), мы оставили цену отсечения на уровне 41,6 доллара за баррель нефти марки «Юралс».

Второе. Мы встроили в бюджет большой финансовый пакет для реализации национальных проектов и комплексного плана модернизации и расширения магистральной инфраструктуры. Самый большой объём предусмотрен на поддержку демографии, понятно почему. Эти деньги дадут отдачу не только здесь и сейчас, но и позволят улучшить ситуацию в будущем. Главное, что они должны укрепить благосостояние людей, позволят развивать систему образования, дадут возможность детям вырасти образованными людьми. В нашу экономику придут профессиональные и активные граждане, которые будут участвовать в новых проектах.

Кроме того, мы в ближайшие годы планируем использовать Фонд развития, который заработает в 2019 году. С его помощью будут финансироваться различные проекты, в том числе инфраструктурные – от строительства пунктов пропуска через границу до развития аэропортов.

Третье. Мы предусмотрели поддержку наиболее перспективных отраслей промышленности, где высок потенциал расширения экспорта или замещения импорта на внутреннем рынке. Это прежде всего автопром, выпуск средств производства, то есть станков и оборудования, по которым на 2019 год предусмотрено более чем четырёхкратное увеличение госфинансирования относительно 2018 года. Ряд мер поддержки предусмотрен и в других отраслях – в секторе промышленной инфраструктуры, в инновационных компаниях, фармацевтике, медицинской промышленности.

Отдельная тема – поддержка регионов. Мы будем и дальше совершенствовать межбюджетные отношения, чтобы региональные бюджеты были более сбалансированными, давали регионам больше возможностей зарабатывать деньги самим. Для этого перераспределяется часть доходов в пользу регионов. Это касается акцизов на крепкий алкоголь и нефтепродукты.

Будут расти межбюджетные трансферты. В сторону увеличения мы пересмотрели свои прежние планы на 2019–2020 годы по финансированию Дальнего Востока и Байкальского региона, Калининградской области (в рамках соответствующих госпрограмм), а также по финансовой поддержке Арктической зоны, которая вырастет в несколько раз.

И конечно, в рамках корректировки налоговой системы мы планируем сохранить механизмы налоговой поддержки отдельных территорий и ряда новых проектов, которые там появляются.

Во многих регионах поменялись управленческие команды, пришли новые губернаторы. Нужно с ними активно работать, в том числе и по более точной настройке механизма межбюджетных трансфертов. Подробнее о бюджете доложит Антон Германович Силуанов.

Также обсудим бюджеты государственных внебюджетных фондов: Пенсионного, социального и обязательного медицинского страхования. В них мы заложили средства, которые позволят обеспечить необходимый уровень социальной защиты людей. В частности, деньги пойдут на дальнейшее улучшение качества медицины. В том числе мы включим в базовую программу ОМС новые виды высокотехнологичной помощи, продолжим устранять в больницах дефицит отдельных специалистов.

В бюджете Пенсионного фонда мы учли будущие изменения пенсионной системы, предусмотрели деньги на повышение пенсий выше инфляции. Средний годовой размер страховой пенсии по старости для неработающих пенсионеров за три года превысит прожиточный минимум пенсионера почти в два раза. Бюджет фонда сформирован исходя из установленной на постоянной основе ставки тарифа (22%) страховых взносов по обязательному пенсионному страхованию.

В повестке дня – проект основных направлений таможенно-тарифного регулирования на ближайшие три года, где определены ориентиры внешнеэкономической деятельности. Это, во-первых, стимулирование наращивания поставок нашей продукции за рубеж. Во-вторых, поддержка несырьевого экспорта, в том числе за счёт преференциальных торговых соглашений Евразийского союза. В-третьих, нужно (и важно) увеличивать вклад России в глобальные цепочки добавленной стоимости, особенно в приоритетных для нас отраслях промышленности. И наконец, мы продолжим политику импортозамещения в сфере инвестиционных и потребительских товаров.

Практическая работа должна опираться на новый Таможенный кодекс Евразийского экономического союза и федеральный закон о таможенном регулировании, который вступил в силу с 4 сентября этого года. Он упрощает административные и таможенные процедуры для всех участников внешнеэкономической деятельности.

Также мы рассмотрим проект основных направлений единой государственной денежно-кредитной политики на 2019 год и период 2020–2021 годов. Ключевая цель – поддержание стабильно низкой инфляции, ориентиром остаются 4%. Сохранению инфляции на низком уровне будут способствовать несколько факторов – это и умеренно жёсткая денежно-кредитная политика Банка России, и поддержка Правительством финансово-экономической стабильности через различные инструменты, прежде всего через сбалансированную бюджетную политику и антимонопольное регулирование.

Есть ещё один законопроект, который к бюджетному процессу отношения не имеет, но является важным для экономики. Речь идёт о государственных и муниципальных унитарных предприятиях. Законопроект устанавливает запрет на их создание и работу, за исключением ряда случаев. Это проблема не новая, мы недавно рассматривали этот вопрос на заседании комиссии. Прозвучало предложение, законопроект подготовлен. Надеюсь, он будет в ближайшее время принят.

М.Орешкин : Сегодня мы впервые рассматриваем прогноз не на три года, как это традиционно происходило, а сразу на шесть лет – до 2024 года. Это открывает возможности для более долгосрочного бюджетного планирования, а также для учёта таких показателей прогноза, как динамика населения в разрезе муниципалитетов или грузооборот – в качестве вводных данных для разрабатываемого комплексного плана развития магистральной инфраструктуры и национальных проектов.

Какие ещё отличительные особенности есть у сегодняшнего документа?

Первое. Он учитывает все последние изменения в законодательстве, в том числе в налоговом, пенсионном, а также реализацию плана по повышению инвестиционной активности, утверждённого Правительством в июле этого года.

Второе. Прогноз основан на предпосылке достижения национальных целей развития, заложенных в майском указе Президента. Каждая из целей оказывает влияние на показатели прогноза. Так, например, рост продолжительности жизни до 78 лет и соответствующий рост активной жизни будет одним из важных факторов преодоления негативных демографических трендов, а цифровизация экономики позволит добиться бóльших темпов роста производительности труда.

На достижение этих целей направлены национальные проекты, в рамках которых только дополнительное финансирование из федерального бюджета в ближайшие шесть лет составит 8 трлн рублей. Очевидно, что потребуется активная совместная работа Правительства и региональных властей по выполнению поставленных задач.

Ещё одной особенностью текущей версии прогноза является тот факт, что она подготовлена в условиях высокой волатильности на глобальных рынках – рост ставок на американском рынке, финансово-экономический кризис развивающихся экономик, который уже захватил Аргентину и Турцию и начинает оказывать негативное влияние на другие экономики, серьёзные макроэкономические дисбалансы. Именно эти условия с наложившимися на них ожиданиями дополнительного санкционного давления привели к повышенной волатильности российского финансового рынка. Но, в отличие от прошлых эпизодов, реализованные за последние годы структурные макроэкономические реформы позволяют нам уверенно прогнозировать всего лишь краткосрочный негативный эффект как для финансовых рынков, так и для экономики. Именно эффективность работающих институтов позволяет прогнозировать долгосрочную устойчивость ключевых индикаторов и ожидать возвращения в том числе таких показателей, как обменный курс, к фундаментальным значениям. С начала прошлой недели курс существенно укрепился: был выше отметки 70 рублей за доллар, сейчас – чуть выше 66.

Напомню, что, несмотря на волатильность, которую мы наблюдали в последние месяцы, мы сохранили наш прогноз курса (и на конец этого года, и на среднесрочную перспективу) и другие основные макроэкономические показатели и показатели финансовых рынков неизменными. На конец этого года курс – 64 рубля за доллар. Причём мы его сохранили даже в тот момент, когда многие начали его уже подвергать большому сомнению.

В целом по текущему году мы ожидаем, что экономика покажет рост на уровне 1,8%, а инфляция закончит год на отметке 3,4%, в том числе благодаря тому факту, что динамика рубля к валютам наших торговых партнёров, таких как Турция или Китай, выглядит существенно лучше, чем к доллару.

В предстоящие годы мы ожидаем умеренного ухудшения внешних условий: это и постепенное замедление мирового экономического роста ближе к отметке 3%, и плавное снижение нефтяных цен до уровня 54 доллара за баррель к 2024 году.

В консервативном сценарии мы предполагаем ещё более серьёзное ухудшение внешних условий, но опять же благодаря выстроенным институтам макроэкономической политики серьёзного негативного влияния на экономическую динамику они не окажут.

Следующий год во многом будет переходным, с непростым I кварталом. Связано это будет с тем фактом, что повышение НДС произойдёт в I квартале, а активная фаза реализации национальных проектов начнётся ближе к середине года. Также на I квартал, по нашей оценке, придётся максимальное замедление кредитной активности, вызванное волатильностью на финансовых рынках. По итогам года рост замедлится до 1,3%, а инфляция ускорится до 4,3%, с пиковым значением около 5% в I квартале.

Начиная с 2020 года восстановление экономического роста будет основываться на результатах реализуемых реформ и успешной реализации национальных проектов. Экономический рост ускорится до 2% в 2020 году, а в дальнейшем закрепится выше отметки 3%.

Какие основные факторы сыграют ключевую роль в ускорении экономического роста?

Первое – смягчение демографического удара (исторического) по экономике. Вместо базового сценария сокращения экономически активного населения на 2 миллиона человек за шестилетний период теперь мы ожидаем его положительной динамики. Ключевые факторы здесь – это рост продолжительности активной жизни, положительная динамика миграционного притока и изменения в пенсионной системе. Занятость будет расти ещё большими темпами на фоне постепенного снижения уровня структурной безработицы.

Второе – повышение качества и объёмов инвестиционной активности до уровня 25% ВВП. В июле был утверждён правительственный план, направленный на эти цели, и его реализация сейчас находится в активной фазе.

Третье – ускорение темпов роста производительности труда, которое будет поддерживаться активным процессом цифровизации экономики, усилением инновационной активности и реализацией национального проекта «Производительность труда».

Прогнозируемые темпы роста превзойдут рост мирового ВВП и позволят России войти в пятёрку самых крупных экономик мира, преодолев текущее (около 4%) отставание от Германии.

Инфляционная динамика стабилизируется вблизи целевого значения 4%, рост доходов и заработных плат в реальном выражении будет составлять 2–3% в год, что вместе с реализуемыми мерами социальной политики позволит продолжить тенденцию к снижению бедности. У нас есть последние данные – II квартал к уровню II квартала прошлого года: снижение бедности составило 1,4 миллиона человек, или 1 процентный пункт, – с 13,8 до 12,8. Мы в начале этого пути, и сделать ещё предстоит довольно много.

О тарифах. Несмотря на повышение НДС со следующего года, мы сохранили подход к индексации тарифов на уровне целевой инфляции – около 4%. Единственное изменение – предполагается индексацию тарифов ресурсоснабжающих организаций разбить на два этапа: сделать повышение на 1,7% с 1 января, а оставшуюся часть произвести 1 июля. Рост общего платежа за жилищно-коммунальные услуги, несмотря на повышение НДС, также не должен превысить 4%.

Россия > Госбюджет, налоги, цены > premier.gov.ru, 20 сентября 2018 > № 2737987 Дмитрий Медведев

Икбаль Дюрре: Перспективы отказа от доллара пока туманны Мнение.

Заявление России, Ирана и Турции об отказе от доллара в торговых операциях между тремя странами уже стало определенным вызовом мировой экономике. Другой вопрос, насколько это реалистично и реализуемо в ближайшей перспективе в полном объеме. И тут ключевые слова – «в полном объеме».

Например, если мы возьмём за основу российско-турецкие экономические отношения, которые оцениваются примерно в $17-18 млрд в год (в лучшие времена было на $20 млрд больше), то около 80% из этой суммы составляет экспорт из России в Турцию.

Понятно, что России интересно производить взаиморасчеты в турецких лирах только в размере своего импорта из Турции, а самой Турции – наоборот. Эту же логику можно спроецировать на других участников договоренности. Получается, что подобная схема на данном этапе может эффективно работать только между равными.

И пока к договору о торговле в национальных валютах между Ираном, Россией и Турцией не подключатся Китай или европейские страны, он не даст, на мой взгляд, ожидаемого результата.

Для меня существует еще один вопрос: что будет с этим договором, когда хотя бы один участник помирится с Западом? Будет ли он так же настойчив в реализации подобного эксперимента?

Как видите, вопросов больше чем ответов.

Также хочу отметить, что подобный договор между Турцией и Россией уже несколько лет как существует. Но особого восторга мы не видим. Может быть я скептик, но считаю, что договор об отказе от доллара между тремя странами может стать хорошим началом, вернее продолжением, особенно с точки зрения доказательства их политического сближения, но в экономическом плане имеет туманные перспективы.

Несмотря на существующие и довольно серьезные противоречия между Турцией и США, Анкара все же уступит Штатам, потому что сегодняшнее тяжелое экономическое положение в стране вынудит Турцию пойти на послабления перед Америкой.

Но это не отразится на российско-турецких экономических договоренностях, в частности по трубопроводам и атомной станции. Некоторые эксперты в Турции считают, что иранские и азербайджанские углеводороды могут стать альтернативой российским. Однако, учитывая нестабильную политическую и экономическую ситуацию вокруг Ирана, которую инициируют западные силы, в первую очередь – США, и принимая во внимание факт, что запасы Азербайджана ограничены, такая точка зрения является как минимум несостоятельной. Надо понимать, что энергетические проекты с Россией помимо большого экономического значения для Турции еще и усиливают геополитическую позицию страны в регионе.

Примечание НиК: 7 сентября 2018 года в Тегеране состоялся трехсторонний саммит президентов России, Турции и Ирана по Сирии, в ходе которого обсуждался ряд экономических мер для отказа от использования американского доллара в торговле между странами.

М.Э. Икбаль Дюрре

Политолог, доцент кафедры Теории регионоведения МГЛУ

США. Иран. Турция. Россия > Нефть, газ, уголь. Финансы, банки. Приватизация, инвестиции > oilcapital.ru, 20 сентября 2018 > № 2734997 Икбаль Дюрре

Глава Росрыболовства: большой вылов в этом году снизил цены на рыбу

Низких цен, ассортимента в магазинах, доступности и качества — всего этого мы уже который год ждём от рыбы. Руководитель Росрыболовства Илья Шестаков рассказал «АиФ», что сейчас происходит в отрасли.

Елена Плотникова, «АиФ»: Илья Васильевич, вы неоднократно говорили, что «Россия может полностью себя обеспечить рыбой». Но в реальности в магазинах — 3-4 вида рыбы, и то замороженной. Почему?

Илья Шестаков: Российские рыбаки добывают значительные объёмы рыбы, наша страна входит в четвёрку крупнейших рыбодобывающих стран. В прошлом году был достигнут рекорд по вылову — 4,9 млн тонн, в этом мы тоже вышли на положительную динамику. И большая часть улова поставляется на внутренний рынок. Поэтому Россия не только может, но и обеспечивает себя рыбой. Другой вопрос, что основные объёмы вылова — это минтай, сельдь, лососевые, треска и пикша, камбала, кальмар, морские окуни. Только на минтай приходится более 1,7 млн тонн. Поэтому логично, что это самые распространённые виды и в продаже. Но на самом деле и магазины сейчас бывают разные. Есть и те, которые умеют и любят продавать рыбу. Кстати, в последние годы таких магазинов, по крайней мере в крупных городах, становится больше. Развиваются сети специализированных магазинов, в том числе от самих производителей.

— Как формируется цена на рыбу? Редко можно найти дешевле 300 руб. за кг — что, конечно, недоступная цена для многих.

— Да, разница между отпускными ценами рыбаков и розничной ценой бывает порой такой, что сложно не возмутиться. Рынок таков, что в торговом звене задействовано много посредников. Недавно антимонопольной службе было дано поручение разобраться, как формируется эта наценка, но пока она признана «серой зоной». Поэтому мы, хоть и занимаемся организацией промысла, уделяем внимание развитию прямых поставок от рыбаков в сети. Но мы не используем какие-то административные рычаги, скорее стараемся создать условия для формирования прозрачного рынка.

— Можно ли прогнозировать цену на рыбу? Говорят, скоро подорожает одна из недорогих рыб — минтай.

— У нас свободный рынок, административно цены не регулируются. Ценовая ситуация во многом продиктована общемировой рыночной конъюнктурой, а также сезонными факторами. Тот же минтай то растёт, то падает в цене под влиянием мирового рынка. Мы ведём мониторинг оптовых цен на основные виды рыб. Оптовые цены на минтай на Дальнем Востоке с начала года увеличились на 2,6% — до 80 руб. за кг. В то же время ряд других видов рыбы подешевел, например камбала — на 16% с начала года. Сейчас на Дальнем Востоке идёт добыча тихоокеанских лососей — это горбуша, кета, кижуч, нерка. Подходы рыбы в этом году очень массовые, вылов очень большой. Соответственно пошло снижение цен на эти виды. Оптовая цена на горбушу снизилась в среднем уже до 90 руб. со 145 руб. год назад. Кроме того, снизились оптовые цены на сельдь и скумбрию.

Минтай — на экспорт

— Выходит, уже этой осенью на рынок «повалят» лососевые?

— Да, у нас рекордный вылов тихоокеанских лососей. На Дальнем Востоке уже добыто 587 тыс. тонн. Основные объёмы вылова приходятся на Камчатский край, где добыто 480 тыс. тонн. Мы еженедельно с начала путины проводим организационные штабы, чтобы рыбаки тут же осваивали добытые объёмы. Ориентируем их на поставки рыбы на российский берег. Сети также призываем активнее работать с нашими рыбаками, так как отпускные цены и так упали почти до порога себестоимости. Ситуация непростая, но ожидаем, что бизнес сможет договориться, так как применение административных рычагов — крайняя мера.

Но у «ударной» путины есть и другая сторона медали — браконьеры, к сожалению, тоже не спят. Мы усилили работу рыбоохраны, рейды идут круглосуточно. У браконьеров изъято уже 127 тонн водных биоресурсов и 13 тонн икры.

— И всё же часть рыбы мы покупаем за рубежом. Почему? Ведь импортная рыба дороже!

— Это те виды рыб завозятся, которые мы не добываем или добываем в недостаточном количестве. Мы импортируем атлантического лосося (в России его тоже выращивают, но относительно немного — из-за климата), дораду, тиляпию, пангасиуса, тунца и некоторые виды креветок. Доля российской рыбной продукции в общем объёме потребления рыбы в России превышает 80%.

— А что продаём за рубеж?

— По итогам 2017 года наш рыбный экспорт составил 2,1 млн тонн. В основном это мороженый минтай.

Запретят ли удочки?

— Часть своей рыбы мы вынуждены отдавать для переработки, например, в Китай, а потом у них же её закупать! У нас нет своих заводов?

— Да, много связано с этим. Сейчас в закон о рыболовстве были внесены поправки, которые ввели новый механизм поддержки инвесторов — квоты на инвестиционные цели. И в этом году мы заключили с рыбаками договоры, согласно которым в ближайшие 4 года планируется строительство 18 рыбоперерабатывающих предприятий на Дальнем Востоке, в Мурманской и Архангельской областях, Карелии и 33 рыбопромысловых судов, в основном с перерабатывающими мощностями на борту. Суда будут строиться на российских верфях. Кроме того, с 2019 года рыбаки, которые будут поставлять на берег рыбу в охлаждённом и живом виде, будут в качестве стимула получать увеличенную квоту.

— Ограничения для рыбаков-любителей по вылову вступили в этом году. Поговаривают, что скоро ловлю удочками в бесплатных водоёмах могут и вовсе запретить. Это так?

— Нет, это не так. А суточные нормы вылова, которые заработали по всей России в этом году, устанавливают максимальные объёмы вылова на человека в сутки. Они определяются для каждого рыбохозяйственного бассейна, по видам водных биоресурсов и водоёмам. Это устраняет возможность подмены любительского вылова промышленным. Есть рыболовы, которые под видом любителей ловят рыбу в большом объёме для продажи. Любительское рыболовство не предусматривает возможности реализации рыбы, её коммерческого использования. В правилах рыболовства эти нормы понятно прописаны, они размещены в открытом доступе. Кроме того, в каждом регионе есть отделы наших территориальных управлений, в которые можно обратиться за разъяснениями, уточнениями. В любом случае обычный рыбак как ловил рыбу, так и будет ловить!

Источник: Аргументы и факты

Россия > Рыба > fish.gov.ru, 14 сентября 2018 > № 2795340 Илья Шестаков

Арктические амбиции Поднебесной

Как Китай прорывается на север

Павел Гудев – кандидат исторических наук, ведущий научный сотрудник ИМЭМО РАН.

Резюме Пекин стремится размыть эксклюзивный характер сотрудничества и взаимодействия стран арктической пятерки. Фактически, речь идет о максимальной интернационализации арктических пространств и ресурсов в угоду некоему абстрактному «международному сообществу».

Двадцать шестого января 2018 г. в КНР опубликован документ, определивший китайское видение арктического региона и места Поднебесной в нем – первое издание Белой книги «Арктическая политика Китая». Это действительно знаковое событие, так как ранее анализировать приоритеты Пекина в регионе можно было лишь на основе выступлений и комментариев представителей китайской политической элиты, отличавшихся сдержанностью формулировок, или же экспертов, с чьей стороны, наоборот, было слишком много необоснованных претензий, зачастую плохо коррелирующих с действующими нормами международного морского права. Теперь же, во всяком случае на концептуальном уровне, проблема решена: новый документ имеет всеохватывающий характер, затрагивая практически все сферы, в той или иной степени связанные с арктической проблематикой, а его пафос заключен в максимально полном позиционировании Китая в Арктике.

На первый взгляд, китайская Белая книга – документ предельно сдержанный, уж никак не направленный на то, чтобы вызвать возмущение или какие-либо опасения со стороны других, прежде всего региональных, стран. Не случайно особый акцент сделан на уважении прав всех арктических государств, а также норм международного права. Однако это лишь первое впечатление, дьявол кроется в деталях, а точнее – в конкретных формулировках, свидетельствующих о весьма амбициозных целях Пекина в Арктике. При этом в ряде случаев эти амбиции противоречат национальным интересам государств, побережья которых омываются водами Северного Ледовитого океана.

Так, Китай заявляет, что развитие ситуации в Арктике выходит за пределы региона и интересов исключительно арктических стран и имеет жизненно важное значение не только для внерегиональных игроков, но и для всего международного сообщества. Ни много ни мало декларируется, что от ситуации здесь зависит «выживание, развитие и общее будущее всего человечества».

Действительно, тезис об Арктике как о всеобщем достоянии чрезвычайно популярен среди неарктических стран, хотя и имеет абсолютно внеправовой, скорее умозрительный характер. Он дает им возможность обосновывать свои растущие интересы в регионе, связанные с освоением и эксплуатацией его пространств и ресурсов. Особый аргумент – утверждение о климатообразующей роли Арктики, а именно о том, что изменения, происходящие здесь, могут затронуть значительное число государств. В частности, таяние арктических льдов приведет к повышению уровня Мирового океана, что чревато не только затоплением ряда островных государств, но и способно воздействовать на состояние береговой линии прибрежных стран. Китай, кстати, именно в таком духе обосновывает свою роль в процессе борьбы с глобальным потеплением и необходимость участия в выработке решений, касающихся Арктики в целом.

Признавая за внерегиональными странами законность и обоснованность интереса к региону, отечественная правовая доктрина, позиция которой находит поддержку и у ряда зарубежных экспертов, исходит из того, что Северный Ледовитый океан – уникальный район Мирового океана, который принципиальным образом отличается от Атлантического, Индийского или Тихого. Среди этих отличий:

фактическая окруженность побережьями исключительно пяти арктических государств;

малая площадь;

мелководность;

значительная протяженность шельфовой зоны;

особые климатические условия, включая наличие ледовой обстановки;

наконец, экологическая уязвимость. Например, негативные последствия любой чрезвычайной ситуации (авария нефтеналивного танкера; взрыв на нефтегазодобывающей платформе) затронут прежде всего арктические государства, и уже потом, вследствие циркуляции вод Мирового океана, внерегиональные страны.

В этой связи, принимая во внимание особую географическую изолированность Северного Ледовитого океана, а также тот факт, что за исключением анклава открытого моря в центральной его части, скованного льдами значительную часть года, большее пространство его акватории – это зоны суверенитета и юрисдикции арктических государств, вполне обоснована необходимость приоритетного учета их интересов.

Вполне логично отождествление этого самого маленького по площади из океанов с Балтийским или Средиземным морем. Это означает его правовую классификацию в качестве полузамкнутого морского региона, где прибрежные страны в рамках ст. 122–123 Конвенции ООН по морскому праву 1982 г. наделены дополнительными полномочиями в управлении живыми ресурсами, защите морской среды, проведении научных исследований. С нашей точки зрения, «Арктическое Средиземноморье» было бы наиболее удачной концепцией, предельно точно характеризующей возможный режим управления Арктикой с приоритетным учетом интересов арктических государств.

Китай без лишней скромности позиционирует себя в Арктике как активного подрядчика и спонсора, который не жалеет усилий для развития региона. Интересы Пекина не ограничены судоходством и разработкой минеральных ресурсов дна и недр, они связаны и с выловом водных биологических ресурсов, защитой морской среды и ее биоразнообразия, проведением научных исследований. Пожалуй, единственное, что опущено в Белой книге, – это военно-стратегическое значение, которое Китай отводит арктическому региону. Бесспорно, сделано это вполне осознанно.

КНР рассматривает себя как государство, готовое отвечать за выработку и усовершенствование правил поведения в Арктике, более того – системы управления Арктическим регионом в целом. Цель такой системы предельно универсалистская – создать условия для защиты, развития и управления Арктикой в интересах всего человечества. Для этого Пекин готов сотрудничать не только с арктическими государствами, но и со всеми другими странами и участниками мирового сообщества, включая международные государственные и негосударственные институты и организации. Фактически это амбициозная попытка возглавить процесс активизации внерегиональных игроков, закамуфлированное желание играть среди них одну из лидирующих ролей в формировании повестки дня.

Однако режим управления в Арктике, усовершенствовать который намеревается Пекин, уже давно существует. Он основан прежде всего на положениях общего международного права, а также договорных нормах, в частности кодифицированных в рамках ключевого международного соглашения в этой области – Конвенции ООН по морскому праву 1982 года. Последняя играет для Арктики, как и для всего Мирового океана, роль не только своеобразной Конституции морей, но и так называемого «правового зонтика», под которым формируются более конкретно-фрагментированные правовые режимы, зачастую регионального значения. На следующем уровне – национальное законодательство прибрежных, в данном случае – арктических, государств.

Китай признает два из вышеуказанных уровней регулирования – широкий международный и более узкий региональный. Проблема лишь в том, что он де-факто сводит подробно разработанный региональный уровень до единственного соглашения – Парижского договора 1920 г. о Шпицбергене, участником которого является с 1925 года. А ведь применительно к Арктике существует целый ряд договоренностей (соглашение по белому медведю; по сохранению морских котиков северной части Тихого океана и др.), которые полноценно работают уже не одно десятилетие. Параллельно с этим в рамках Арктического совета идет процесс улучшения регионального регулирования за счет новых договоренностей (Соглашения по поиску и спасению, по ликвидации нефтеразливов, по научному сотрудничеству).

Ссылка на Договор по Шпицбергену чрезвычайно важна для Китая, так как позволяет ему позиционировать себя как государство, которое с 1925 г. – то есть уже более 90 лет – вовлечено в арктическую проблематику. Кроме того, Шпицберген с начала 2000-х гг. стал для китайцев своеобразным научным плацдармом, и Пекин не готов снижать здесь свое присутствие. Правда, ссылка на такую богатую собственную предысторию в Арктике выглядит немного нелепой. В отличие от СССР и России, имеющих не только многолетнюю историю присутствия на архипелаге, но и определенные правовые основания для этого (русские поморы открыли и активно осваивали пространства и воды архипелага), интерес Пекина к Шпицбергену возник лишь в начале 1990-х годов.

Кроме того, позиция КНР в отношении правового статуса архипелага и масштабов проецирования суверенитета Норвегии над ним до сих пор четко не сформулирована. Хотя в Белой книге повторены выдержки из Парижского договора 1920 г. о равных правах его участников на различные виды деятельности на архипелаге и водах вокруг него, Китай вряд ли готов идти на обострение разногласий с Осло по этому вопросу. Напомним, что норвежские власти ставят нормы и положения Конвенции 1982 г. выше норм и положений Договора о Шпицбергене, пытаясь тем самым узаконить формирование полного объема морских зон вокруг архипелага (территориальное море, исключительная экономическая зона, режим континентального шельфа) и ограничить присутствие и осуществление морехозяйственной деятельности других государств – участников договора.

Россия и некоторые другие страны (Исландия, Испания) выступают основными противниками, резонно полагая, что норвежский суверенитет хоть и распространяется на Шпицберген, но ограничен определенными изъятиями в рамках Парижского договора. Для Китая же ссылка на безапелляционность применения положений Конвенции 1982 г. к Арктике, абсолютизация ее значения – основа правопритязаний на освоение и эксплуатацию пространств и ресурсов региона. Стратегия Пекина предельно проста: он будет выступать против любых ограничений прав стран – участниц Договора о Шпицбергене, но никогда не заявит о приоритете последнего над Конвенцией 1982 года.

Возвращаясь к уровням регулирования в Арктике, Пекин в Белой книге упускает из виду (вероятно, абсолютно осознанно), что помимо международного и регионального существует еще и страновой уровень, базирующийся на национальном законодательстве прежде всего СССР/России и Канады, как государств с наиболее протяженной береговой линией в Арктике. Это законодательство разработано задолго до вступления в силу Конвенции 1982 г. (произошло в 1994 г.) и остается действующим вплоть до сегодняшнего дня. Так, например, именно национальные нормы регулирования являются основой правовых позиций России и Канады в отношении контроля судоходства по Северному морскому пути (СМП) и Северо-Западному проходу (СЗП).

Позиция Китая в отношении СМП и СЗП, сформулированная в Белой книге, несколько противоречива. С одной стороны, заявляется, что КНР «уважает законодательные, правоприменительные и судебные полномочия арктических стран в водах, находящихся под их юрисдикцией». То есть можно подумать, что Пекин признает национальный уровень регулирования. Однако уже в следующем пассаже утверждается, что «управление арктическими судоходными маршрутами должно осуществляться в соответствии с договорами, включая Конвенцию 1982 г. и общее международное право, и что свобода судоходства, которой пользуются все страны… и их права на использование арктических морских путей, должны быть обеспечены».

Как известно, позиция России, в основном идентичная позиции Канады в отношении СЗП, строится на том, что СМП – это национальная транспортная артерия, находящаяся под нашим полным государственным контролем и регулированием. Она никогда не являлась международным судоходным маршрутом, а ее освоение и эксплуатация (включая строительство береговой инфраструктуры, проведение навигационно-гидрографических работ и т.д.) осуществлялись за счет существенных финансовых вливаний СССР/России.

В этой связи наша страна настаивает на своем приоритетном праве вводить разрешительный порядок прохода через все акватории СМП (это не только внутренние воды и территориальное море, но и исключительная экономическая зона (ИЭЗ)) как гражданских судов, так и военных кораблей, а также предоставлять обязательную ледокольную и лоцманскую проводку. Дополнительной правовой основой для таких действий служит ст. 234 «Покрытые льдом районы» Конвенции 1982 г., которая дает прибрежным странам право в районах, большую часть года покрытых льдами, в пределах своей 200-мильной ИЭЗ вводить дополнительные меры регулирования судоходства для защиты морской среды от загрязнения с судов.

Основным противником этой правовой позиции являются США. Они не признают приоритетные права России и Канады по регулированию судоходства в арктических водах и считают, что право мирного прохода должно быть применимо в пределах территориального моря, конвенционное право свободы судоходства должно быть гарантировано в пределах 200-мильной ИЭЗ, а арктические проливы (как российской Арктики, так и канадского арктического архипелага) – это международные проливы с правом транзитного прохода, которое одинаково применимо как в отношении гражданских судов, так и военных кораблей, и не может быть никогда и никем приостановлено. С их точки зрения, введение разрешительного порядка прохода иностранных судов и в особенности военных кораблей, а также обязательное использование исключительно российской ледокольной и лоцманской проводок (а это платные услуги!) – признак расширительного толкования ст. 234 Конвенции 1982 г. со стороны Российской Федерации.

Нет сомнений, что для КНР, заинтересованной в вывозе российских минеральных и энергетических ресурсов по СМП на свой внутренний рынок, а также во включении СМП в проект «Полярного Шелкового пути» для расширения возможностей экспорта китайских товаров, свобода судоходства дает гораздо большие преимущества, нежели весьма жестко регламентированный уровень регулирования, на котором настаивает Россия.

Однако было бы наивно ожидать, что позиции Москвы по этому ключевому вопросу изменятся в ущерб национальным интересам. А для КНР, как представляется, крайне опасно связывать свою позицию по этой проблеме с позицией Соединенных Штатов, учитывая прямые нарушения Пекином конвенционных прав в области судоходства в прилежащих к ее берегам акваториях.

К сожалению, излишняя претенциозность, необоснованные амбиции, непоследовательность, а также ряд правовых ошибок и географических нелепостей – отличительные черты китайского документа. Хотя в различных его разделах справедливо указывается, что прибрежные арктические страны обладают в регионе суверенитетом, суверенными правами и юрисдикцией, которые должны уважаться другими государствами, в одном из абзацев допущена настораживающая неточность. В частности, заявлено, что «эти страны имеют в пределах своей юрисдикции внутренние воды, территориальные моря, прилегающие зоны, исключительные экономическое зоны и континентальные шельфы в Северном Ледовитом океане». На первый взгляд все корректно, но это не совсем так.

Государство действительно наделено определенными видами юрисдикции в пределах внутренних вод и территориального моря (уголовной, например), но объем его прав гораздо шире: на эти акватории, воздушное пространство над ними, морское дно и его недра распространяется полный государственный суверенитет (!). В пределах же 200-мильной ИЭЗ и соответствующего ей континентального шельфа государство не обладает никаким суверенитетом, здесь его юрисдикция преимущественно ресурсная: оно имеет исключительные (т.е. те, которые не могут быть оспорены) права по разведке, разработке и освоению живых и неживых ресурсов. Соответственно, понятие юрисдикции намного уже понятия суверенитета, юрисдикция – это уменьшенный набор прав по сравнению с суверенитетом, она лишь является его составной частью. Такое упущение авторов документа, возможно, случайно и даже связано с трудностью корректного перевода с китайского на английский язык. Более того, оно может быть обусловлено тем, что в некоторых китайских документах, касающихся судоходства, фигурирует такое понятие, как «юрисдикционные воды», куда Пекин включает все акватории под его суверенитетом и юрисдикцией, но это понятие некорректное и внеправовое, никак не коррелирующее с нормами и положениями Конвенции 1982 года. Если же это осознанная неточность, направленная на принижение уровня прав арктических государств в прилежащих морских акваториях, в таком случае стоит задать неудобные вопросы нашим китайским партнерам.

Вторая неточность, присутствующая в документе, касается констатации того факта, что за пределами зон национальной юрисдикции арктических государств в Северном Ледовитом океане расположен:

а) район открытого моря и

б) непосредственно Район (Area).

С первой частью утверждения нельзя не согласиться – центральная часть Северного Ледовитого океана за пределами 200-мильной зоны от исходных линий, от которых отсчитывается ширина территориального моря, это действительно анклав открытого моря со всеми вытекающими свободами открытого моря (всего их – шесть). Вторая же часть утверждения о том, что здесь расположен Район, в данном случае имеется в виду Международный район морского дна (МРМД), – крайне спекулятивное заявление.

Дело в том, что, пока эксперты Комиссии по границам континентального шельфа не вынесли рекомендаций ни по доработанной российской заявке по определению внешних границ континентального шельфа России в Арктике, ни по датской заявке, часть претензий которой пересекается в районе Северного полюса и хребта Ломоносова с российской, ни по потенциальной канадской заявке – ни де-факто, ни де-юре никакого Района здесь не сформировано.

Да, потенциальная вероятность возникновения таких районов (по крайней мере одного-двух) чрезвычайно велика, иногда их исключительно в ознакомительных целях даже указывают на картах и схемах. Но процесс рассмотрения заявок может растянуться на 15 и даже 20 лет, срок сложно сегодня прогнозировать. Кроме того, Комиссия не принимает «решений», она дает лишь «рекомендации», с которыми государство может согласиться или не согласиться. Соответственно, не факт, что рекомендации Комиссии устроят перечисленные страны и они не решат проводить дополнительные исследования по обоснованию своих претензий на ту или иную часть подводной окраины материка.

Лишь после окончательного установления границ между так называемым «расширенным» континентальным шельфом арктических стран в Арктике и глубоководным районом Северного Ледовитого океана последний будет рассматриваться как Международный район морского дна, а его ресурсы получат статус Общего наследия человечества, их разработка в интересах всех государств, в том числе не имеющих выхода к морю, будет курироваться Международным органом по морскому дну (МОМД).

Китай, безусловно, заинтересован в освоении минеральных ресурсов потенциального Района в Арктике, так как это сделает его одним из главных бенефициаров «открытия» этого морского региона для внерегиональных стран. Необходимый опыт и технологии Пекин уже накапливает под эгидой МОМД в других районах Мирового океана, ведя работы по разведке и оценке глубоководных полиметаллических конкреций и сульфидов, а также кобальтоносных марганцевых корок в Атлантическом, Индийском и Тихом океанах. Однако провокационно и поспешно выдавать желаемое за действительное, в особенности если это сделано, как в случае с предшествующим сюжетом, преднамеренно.

Наконец, не может не вызвать удивления тот факт, что Китай уже не первый раз, но теперь на официальном уровне, вводит в отношении себя понятие «околоарктическое государство» (Near-Arctic State), что безусловно является внеправовым термином, да и с географической точки зрения весьма спорно.

В существующей иерархии принято выделять пять арктических государств, побережья которых непосредственно омываются водами Северного Ледовитого океана (Дания (Гренландия), Канада, Норвегия, Россия, США), а также три приарктические страны – Исландию, Финляндию и Швецию, которые являются полноправными членами Арктического совета вследствие того, что часть их территории находится за Полярным кругом.

КНР объясняет термин «околоарктический» тем, что ее территория весьма близка к Полярному кругу. Однако северной точкой территории Китая является координата 53° северной широты, а береговой зоны – 40° северной широты, в то время как координаты Полярного круга – 66° северной широты. В подобной логике такие прибрежные страны, как Великобритания, Бельгия, Германия, Польша, Украина, Франция, чьи территории также проходят по 53-му градусу северной широты, могут считать себя «околоарктическими».

Надо признать, что некоторые их них примерно так и делают. Франция в своей Дорожной карте 2016 г., посвященной Арктике, называет себя «полярной нацией» (polar nation). Однако такая характеристика обоснована не географией, а так называемыми «полярными традициями», а именно тем, что французские исследователи активно участвовали в изучении обоих полярных регионов и их имена давно вписаны в учебники по этой тематике. Кроме того, среди заморских территорий Франции – острова Сен-Пьер и Микелон, расположенные в Северной Атлантике к югу от о-ва Ньюфаундленд, принадлежащего уже арктической стране – Канаде. И хотя координаты северной точки французских островов – 47° северной широты, тем не менее Северный Ледовитый океан можно хотя бы условно считать продолжением Северной Атлантики, в отличие, например, от Желтого или же Восточно- и Южно-Китайского морей.

В итоге позиция Китая относительно Арктики строится на том, что это некий «общий морской регион», где интересы всех государств, в том числе и внерегиональных, имеют законные основания на существование. Пекин при этом ставит перед собой основную задачу – сделать режим управления в Арктике еще более совершенным, разработать и внедрить некие новые международные правила поведения в Арктике, гарантирующие права всех заинтересованных стран. Очевидно, что такая позиция означает одно: Пекин всячески стремится размыть эксклюзивный характер сотрудничества и взаимодействия стран арктической пятерки (Дания, Канада, Норвегия, Россия, США), заменив его на более инклюзивный, то есть основанный на более широком привлечении внерегиональных государств и игроков. Фактически речь идет о максимальной интернационализации арктических пространств и ресурсов в угоду некоему абстрактному «международному сообществу». Такой подход, как представляется, не только не отвечает национальным интересам России, но и, без сомнений, вряд ли найдет поддержку других арктических государств.

Китай. Россия. Арктика. ДФО > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 14 сентября 2018 > № 2775783 Павел Гудев

Трамп и санкции: без иллюзий

Андрей Цыганков – профессор международных отношений и политических наук Университета Сан-Франциско.

Трамп – не только политический боец за выживание в вашингтонских джунглях, но и убежденный сторонник глобальной гегемонии США. Он отнюдь не является противником санкций против России. Его пресловутое уважение к Путину (и наоборот) связано с родством идеологического свойства, но отнюдь не родством интересов. Оба лидера прекрасно понимают, что нахождение общего языка не означает согласия. «Поладить» с Путиным Трамп готов лишь на своих условиях, в которых России отведена роль страны, помогающей США давить на конкурентов и всецело принимающей американскую глобальную гегемонию.

Анонсирование новых санкций против России под различными, теперь уже не связанными с Украиной, поводами стало предметом активных дискуссий об их природе и последствиях. В российской политической и экспертной среде нередки оценки, согласно которым вся проблема заключается во внутренней политике Соединенных Штатов. Чуть утрируя, можно сказать, что логика этих оценок сводится к тому, что настроенному на сотрудничество Трампу не дает работать русофобский истеблишмент Конгресса, американских медиа и силовых структур.

При этом одни уповают на относительно скорую нормализацию отношений с США, связывая с ней консолидацию внутриполитических позиций Трампа и надеясь на его «здравый смысл» и понимание того, что мир американской гегемонии уходит в прошлое. Другие на улучшение не надеются, но также связывают санкции с раскручиванием спирали внутриполитической борьбы в связи с приближающимися ноябрьскими выборами в Конгресс. Трамп, мол, играет на опережение, будучи вынужден отдать должное популярной антироссийской теме и демонстрируя, что и в этом вопросе он «круче» своих оппонентов в Конгрессе.

В этих рассуждениях упускается из виду то, что Трамп – не только политический боец за выживание в вашингтонских джунглях, но и убежденный сторонник глобальной гегемонии США. Его нападки на либералов-фритрейдеров и демократизаторов – критика не изоляциониста, а националиста-сверхдержавника. Национализм предполагает жесткое соперничество за свои интересы. Это и есть нормализация, которую Трамп связывает с завоеванием новых рынков и беззастенчивым ослаблением конкурентов, используя для этого широкий набор инструментов. В числе последних – политическое давление, угрозы военного вмешательства, а также различного рода санкции и торговые ограничения.

В мире сохраняющегося господства доллара и американских корпораций именно финансово-экономические меры призваны укрепить пошатнувшуюся гегемонию США. Трамп не является противником санкций против России, как это видится некоторым связывающим с ним преодоление кризиса двусторонних отношений. Идеологически и психологически он готов к активному введению экономических ограничений не только против Китая, Северной Кореи, Ирана и Турции, но и не разделяющих его мировоззрения европейских стран-«союзников».

До тех пор пока американская экономика демонстрирует тенденции роста и пока разрознены противники американского неомеркантилизма, стратегия санкций будет приносить США дивиденды. Незападные страны во главе с Китаем могли бы поставить заслон этой стратегии, но все еще изготавливаются к борьбе политически и психологически. Европейцы же либо идут на уступки, либо демонстрируют неспособность защитить свой бизнес от американского давления. Свидетельством такой неспособности стала история с выходом США из соглашения с Ираном и решением целого ряда европейских компаний покинуть иранские рынки, несмотря на попытки ЕС противодействовать Трампу. Если после ноябрьских выборов в Конгресс Трамп продолжит укреплять внутриполитические позиции, то следует ожидать как относительного примирения с ним его оппонентов в Вашингтоне, так и продолжения курса на экономическое давление на Россию.

Российский ответ, несмотря на обещания анонсированных МИД «зеркальных» мер, вряд ли будет симметричным. В таком ответе, имея в виду асимметричность отношений с США в целом, нет смысла. Очевидно, что в условиях глобальной иерархичности международной системы симметричный или «зеркальный» ответ – расставленная для ослабления России ловушка. Политика Кремля последних лет, включая меры скрытого сопротивления в военной, информационной и цифровой сферах, была проникнута пониманием опасности втягивания в симметричное противостояние. Характерно и то, что значимого ответа на апрельские санкции Конгресса не последовало, а изначально жесткий законопроект Думы о санкциях был тщательно выправлен с изъятием всех намеков на симметричность.

Есть в Кремле и понимание возможностей наращивания экономического давления США вплоть до мер, которые Дмитрий Медведев расценил как объявление экономической войны. Ответ на такое давление не может быть единовременным, что не исключает возможностей российского асимметричного реагирования в чувствительных для США сферах. Адекватным был бы ответ комплексный, нацеленный на дальнейшую реорганизацию международных политико-экономических и финансовых связей, развитие и координацию отношений с противниками неомеркантилистской гегемонии США, а также на активное развитие внутреннего и регионального рынка экономических связей.

Данный комментарий подготовлен для клуба «Валдай» и опубликован на сайте http://ru.valdaiclub.com/

США. Россия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 14 сентября 2018 > № 2775780 Андрей Цыганков

Три здравицы в адрес внешней политики Трампа

Чего не понимает истеблишмент

Рэндалл Швеллер - профессор политологии и директор программы исследования реалистичной внешней политики в Университете штата Огайо.

Резюме: Поскольку американская эра близится к концу, Вашингтону необходимо взять на вооружение новую большую стратегию, чтобы справиться с ситуацией в мире. Именно такой стратегией является реализм, исповедуемый Трампом.

Победа Дональда Трампа на президентских выборах 2016 года предвещала не меньше чем катастрофу. По крайней мере, в этом твердо убеждены все те, кого советник по внешней политике в администрации Обамы Бен Роудс назвал «Кляксой», – сообщество людей в крупнейших средствах массовой информации и внешнеполитическом истеблишменте обеих партий. Они руководствуются традиционными идеями, напускным благочестием и ложной мудростью, встревожены упадком мирового порядка, ведомого США. «Вполне возможно, мы являемся свидетелями начала мировой рецессии, которой не видно конца», – предсказывал публицист The New York Times Пол Кругман после победы Трампа. Другие пророчествовали, что Трамп уйдет в отставку к концу первого года президентского срока (Тони Шварц, соавтор книги «Трамп: искусство сделки»), либо что он через шесть месяцев будет укрываться от правосудия в посольстве Эквадора (мнение либерального комментатора Джона Аравосиса), либо что США пойдут тем же путем, что и Германия, деградировавшая от Веймарской Республики до Третьего рейха. Последнее предупреждение сделал бывший президент Барак Обама в декабре прошлого года, когда, выступая в Экономическом клубе Чикаго, напомнил о нацистской Германии. «Нам необходимо заботиться о нашем демократическом саде, иначе он может быстро прийти в запустение, – сказал Обама. – Тогда погибло 60 миллионов человек. Так что вам надо быть внимательными. И голосовать».

Конец света до сих пор не наступил – до этого далеко. Через год после избрания Трампа Исламское государство, или ИГИЛ (между прочим, фашистская организация), по сути, побеждено в Сирии и выбито из всех своих центров в Ираке. Это стало возможно благодаря решению администрации Трампа вооружить преимущественно курдское ополчение, воющее с ИГИЛ в Сирии, а также предоставить командующим сухопутными войсками больше свободы в руководстве боевыми операциями. Вместе с тем Трамп продолжил реализацию доктрины Обамы, направленную на уклонение от крупномасштабных войн на Ближнем Востоке с применением обычных вооружений, и преуспел там, где его предшественник потерпел фиаско. Он провел четкую «красную линию», предупредив Башара Асада о недопустимости применения нервно-паралитического газа в Сирии, а когда эта линия была нарушена, нанес точечные удары с воздуха по подразделениям Асада. Что касается Северной Кореи, то стратегия «максимального давления» Трампа вдвое уменьшила международные выплаты этой стране. Это заставило Ким Чен Ына осознать, что единственный выбор для него – сесть за стол переговоров.

На внутреннем фронте безработица упала в мае до 3,8% – такого не было с бурных дней доткомовского бума. При этом безработица среди афроамериканцев достигла рекордно низких значений. Среди граждан латиноамериканского происхождения, тинейджеров и людей без высшего образования она находится на самом низком уровне за много десятилетий или близко к этим показателям. Что касается работающих женщин, то безработица ниже всего за 65 лет. За время президентства Трампа фондовый рынок и потребительcкое доверие побили все мыслимые рекорды. Количество обращений за ипотечным кредитом для приобретения нового дома достигло высшей точки за 7 лет, а цены на бензин и топливо упали до самых низких значений за 12 лет. Наконец, Трамп пообещал положить конец эпохе, когда «наши политики были больше заинтересованы в том, чтобы защищать границы других стран, чем свои собственные». И число нелегальных иммигрантов с ноября 2016-го по ноябрь 2017 года снизилось на 38%. А в апреле 2017-го пограничная служба зафиксировала 15 766 инцидентов на юго-западных рубежах страны, что стало самым низким показателем как минимум за 17 лет.

Критики обвиняют Трампа в том, что он отвергает многие незыблемые постулаты либерального мирового порядка – обширной и многогранной системы, которую США и их союзники выстраивали и поддерживали на протяжении семи десятилетий. Поставив под сомнение саму суть международного сотрудничества, он пошел в наступление на мировую систему торговли, уменьшил финансирование ООН, раскритиковал НАТО, вознамерился положить конец многосторонним торговым соглашениям, призвал снова включить Россию в клуб ведущих держав G7 и глумился над попытками дать ответ на глобальные вызовы, такие как изменение климата. Но что бы ни говорило сборище глобалистов в Давосе, подобную политику следует приветствовать, а не опасаться ее. Транзакционный подход Трампа к связям с внешним миром означает, что Соединенные Штаты меньше заинтересованы в управлении долгосрочными отношениями. Их больше интересует, какую выгоду можно извлечь из краткосрочных сделок. Трамп просигнализировал всему миру, что США отныне будут стремиться отстаивать узко определяемые собственные интересы, а не интересы так называемого мирового сообщества, даже если для этого придется поступиться интересами давнишних союзников.

По сути, это реалистский подход. В ходе избирательной кампании и за время пребывания в Белом доме Трамп настаивал на том, чтобы союзники разделяли бремя ответственности за свою оборону. Он также потребовал коррекции торговых сделок, чтобы выровнять игровое поле в пользу американских предприятий и рабочих – для защиты американских промышленных отраслей от валютных манипуляций. В душе Трамп экономический националист. Он считает, что экономические отношения важнее политики, глобализация не укрепляет согласие между странами, а экономическая взаимозависимость усугубляет уязвимость государства. Он также утверждает, что государство должно вмешиваться, когда интересы компаний расходятся с интересами национальной безопасности. Например, требовал бойкота компании Apple до тех пор, пока она не помогла ФБР взломать айфон одного из террористов, осуществивших теракт в Сан-Бернардино, штат Калифорния. Подобное реалистское мировоззрение не только легитимно, но и отвечает чаяниям американских избирателей, которые справедливо признают, что Соединенные Штаты больше не живут и не действуют в однополярном мире, возникшем после окончания холодной войны. Сегодня им приходится существовать в многополярном мире с обостряющейся конкуренцией. Трамп просто отказывается от старых штампов и предрассудков, воспринимая международную политику такой, какой она всегда была и есть на самом деле, – крайне конкурентной средой, населенной своекорыстными государствами, озабоченными собственной безопасностью и экономическим благополучием. Лозунг Трампа «Америка прежде всего» радикален лишь как призыв отстаивать прежде всего интересы США.

Бесплатного сыра больше не будет

Главная задача, поставленная Трампом, – восстановить нормальный торговый баланс между Соединенными Штатами и остальным миром, чтобы выправить систематический и чрезмерный перекос в торговле с богатой Восточной Азией и Европой и одновременно защитить отрасли, жизненно важные для американской национальной безопасности. Торговый баланс – это разница между стоимостью экспорта и импорта. Когда импортируется больше, чем экспортируется, образуется торговый дефицит, означающий, что страна во многом зависит от прямых зарубежных инвестиций или от денежных заимствований для восполнения разницы. В долговременной перспективе устойчивый дефицит торговых операций снижает совокупный спрос на товары и услуги в стране, замедляя рост экономики и занятости населения. В 2017 году торговый дефицит США в области товаров и услуг вырос на 12% – до 566 млрд долларов, и это самый высокий показатель с 2008 года. С учетом этого дисбаланса странно слышать, что мнимые друзья и союзники Соединенных Штатов клеймят Трампа как протекциониста, вознамерившегося уничтожить либеральный экономический порядок. Этим неблагодарным администрация Трампа посылает недвусмысленный сигнал: вам никто больше не позволит держать американцев за наивных простаков. Иными словами, бесплатного сыра больше не будет.

«Клякса» переживает, что политика администрации Трампа свидетельствует о резком снижении готовности США укреплять мировую торговлю и инвестиции. Однако угрозы Трампа ввести высокие заградительные пошлины и прочие протекционистские меры – скорее, средство давления на другие страны, чтобы они открыли свои рынки для американских товаров. Это также попытка повысить стратегический статус торговой дипломатии с помощью санкций и иных форм экономического государственного управления и надавить на другие страны, чтобы заставить их делать то, что хочет Вашингтон и чего они в противном случае делать не станут. В конце концов, Соединенные Штаты остаются ведущим мировым рынком экспортных товаров, что дает стране огромное преимущество и важный рычаг влияния в торговых переговорах. Однако США традиционно пренебрегали этим средством, чтобы не прослыть врагами либерального мирового порядка. Трамп избрал другой путь.

В отношениях с Китаем – единственным государством, которое может на равных конкурировать с Америкой, Трамп использует торговую дипломатию, чтобы добиться ряда ценных уступок. В настоящее время торговый дефицит с КНР составляет 375 млрд долларов; во время переговоров в мае сообщалось, что китайские официальные лица пообещали уменьшить дефицит до 200 млрд долларов к 2020 году. Администрация Трампа продолжает оказывать давление на китайское правительство, требуя прекратить помощь китайским компаниям и то, что Вашингтон считает несправедливыми субсидиями. В течение ряда лет китайские госпредприятия скупали американских конкурентов в высокотехнологичных отраслях, тогда как американским компаниям запрещалось приобретать конкурирующие с ними китайские компании. Однако теперь Белый дом намерен наложить на Китай аналогичные инвестиционные запреты. Как сообщила в марте The New York Times, «он готовится ограничить китайские инвестиции в новейшие американские технологии – от микрочипов до беспроводной технологии 5G».

Принимая меры для выправления дисбаланса в экономических отношениях с Китаем, администрация Трампа ввела пошлины против демпинга на крупные стиральные машины и оборудование солнечной энергетики из КНР, а также ввозные пошлины на китайскую сталь и алюминий по соображениям национальной безопасности. В апреле администрация пригрозила жесткими пошлинами на импорт 1300 китайских изделий на общую сумму 50 млрд долларов, приоткрыв завесу над самым агрессивным планом противодействия торговым методам Пекина за последние десятилетия. Китай в ответ предложил купить американский экспорт на 70 млрд долларов, если администрация Трампа не будет вводить упомянутые и планируемые пошлины. А в мае Китай снизил ввозные пошлины на зарубежные автомобили с 25% до 15% (при этом американская ввозная пошлина на автомобили иностранного производства – всего 2,5%).

Трамп дал ясно понять, что даже соседи и ближайшие союзники США не будут освобождены от американских пошлин. В конце мая он выполнил свое предвыборное обещание, введя 25-процентную пошлину на импорт стали и 10-процентную – на импорт алюминия из Канады, Мексики и ЕС. В качестве оправдания администрация сослалась на соображения национальной безопасности и выводы министерства торговли о том, что импорт металла приводит к деградации американской индустриальной базы. Канада объявила об ответных шагах и вместе с остальными членами «Большой семерки» приняла заявление о «единодушной озабоченности и разочарованности» решением Соединенных Штатов.

Если отбросить в сторону возмущение партнеров, то введение пошлин Трампом вполне оправданно. Это не более чем «реализм для чайников» в чистом виде. Как отметил политолог Джонатан Киршнер, в анархическом мире «государства будут стремиться к самодостаточности, чтобы гарантировать себе способность использовать средства конкурентной борьбы и снизить собственную уязвимость, вызванную нарушением международных экономических потоков, характерных для мирного времени». В программной внешнеполитической речи во время избирательной кампании Трамп сам сформулировал эту позицию: «Ни одна страна, которая не ставила свои интересы на первое место, никогда не процветала. И наши друзья, и наши недруги ставят интересы своих стран выше наших интересов, и мы должны начать делать то же самое, поступая с ними по справедливости. Мы больше не будем делать нашу страну или ее народ заложниками ложной песни глобализма. Национальное государство остается подлинным фундаментом счастья и согласия в обществе». В словах Трампа явно прослеживается лейтмотив реализма.

Больше никаких многосторонних соглашений

Еще один столп в фундаменте внешнеполитической платформы Трампа состоит в том, что Соединенным Штатам следует работать с международными партнерами по возможности на двусторонней основе, а не через многосторонние соглашения и договоренности. Следуя этой линии, администрация Трампа вышла из ядерной сделки по Ирану, Транстихоокеанского партнерства и Парижского соглашения о противодействии изменениям климата. Она предложила уменьшить взносы США в ООН на 40%, заставила Генеральную ассамблею сократить миротворческий бюджет на 600 млн долларов, объявила о намерении выйти из ЮНЕСКО и Совета по правам человека ООН, а также отказалась от переговоров по миграции. Трамп также пригрозил разорвать Североамериканское соглашение о свободной торговле и вместо этого подписать отдельные соглашения с Канадой и Мексикой. Ему кажется, что соблюдение таких договоренностей легче контролировать, чем многосторонние соглашения.

С точки зрения Трампа, многосторонние отношения «снижают нашу способность контролировать свою политику». Даже поборникам либерального мирового порядка следует признать его правоту, поскольку это именно то, ради чего и был создан миропорядок, основанный на правилах: ограничить выгоду от своевольного применения чрезмерной силы в международных отношениях и политике. Фактически те, кто выступает за такой порядок, стремятся ни много ни мало к революционному преобразованию мировой политики, надеясь заменить анархическую систему международных отношений, где правит бал грубая сила, системой, где все подчинено власти закона. Для этих поборников глобализма главная фишка всегда состояла в том, чтобы убедить слабые и второстепенные государства – то есть всех, кроме США, – что институциональные ограничения и многосторонние соглашения свяжут свободу действий гегемона. Чтобы такой порядок работал, он должен быть автономным и способным обеспечить соблюдение правил независимо от желаний гегемона. Иначе у других стран не окажется оснований полагать, что данный порядок будет всегда ограничивать власть гегемона.

Теперь игра окончена. Трамп понял, что многочисленные институты послевоенного мироустройства фактически связывают Америку по рукам и ногам, и освободился от этих пут. Слабость господствующего миропорядка не должна никого удивлять: со времени окончания Второй мировой войны международные институты и нормы подкреплялись силой США, а потому не могут использоваться для их сдерживания. По большому счету, Соединенные Штаты всегда сдерживали себя сами, и мало кто может обвинить Трампа в том, что он открыл эту и без того всем хорошо известную истину. Американские лидеры и внешнеполитические элиты выступали в защиту многосторонних соглашений, международных институтов и власти закона как чего-то самоценного – безотносительно к тому, как все это сказывается на национальных интересах страны.

Безбилетников больше не будет

Заключительный внешнеполитический постулат Трампа – это его требование, чтобы союзники несли справедливую долю расходов на свою оборону. НАТО соглашается, что на долю США приходится 73% расходов альянса, что слишком много для организации с 29 странами-членами, главная задача которой – обеспечение европейской безопасности. Тем не менее обозреватели привычно потешались над Трампом за то, что он называл союзников «безбилетниками», стремящимися все заботы о собственной безопасности переложить на США. Они могли бы добавить, что так же их называл Обама. «Безбилетники меня огорчают», – сетовал он в интервью журналу The Atlantic в 2016 году. Обама включил в список партнеров, не желающих нести свою ношу, Великобританию, предупредив, что эта страна больше не сможет рассчитывать на «особые отношения» с Америкой, если не будет тратить хотя бы 2% своего ВВП на оборону.

На протяжении нескольких десятилетий американские президенты сетовали по поводу нежелания европейцев увеличивать расходы на оборону, но, когда доходило до дела, ничего не делали для решения этой проблемы. В годы холодной войны Соединенные Штаты и их союзники вместе противостояли советской угрозе, что хоть как-то объясняло нежелание Вашингтона надавить на партнеров. Но теперь, когда дракон убит, и притом много лет назад, и когда правительство США думает резко сокращать социальные расходы для восстановления финансового здоровья страны, не может быть никакого оправдания дальнейшему субсидированию безопасности Европы. Как выразился на страницах этого журнала политолог Барри Позен, «это социальное пособие для богатых».

Похоже, что нападки Трампа на НАТО уже приносят плоды. Расходы на оборону европейских членов Атлантического альянса достигли максимума с 2010 года. Однако, по мнению «Кляксы», Трамп не просто пытается заставить союзников платить по справедливости, но и активно работает над уничтожением НАТО. Дэвид Леонхардт, журналист The New York Times, написал в июне этого года: «Если бы президенту США нужно было набросать план развала Атлантического альянса, то этот план удивительным образом напоминал бы то, что делает Трамп». Похоже, что Леонхардт, однако, забыл одну прописную истину: «Величайший враг альянса – это победа». Когда Запад победил в холодной войне, НАТО утратило смысл существования. В мире, который все больше становится многополярным, альянсы теряют былую жесткость: друг сегодня может стать врагом завтра (или как минимум конкурентом) и наоборот. Трамп с этим согласен. Он придерживается принципа Realpolitik: «У Америки нет постоянных друзей или врагов; есть только интересы».

Инстинкты Трампа-реалиста ярче всего проявляются в его подходе к России. Как и все американские президенты до него, Трамп встретился с лидером Кремля, ища сотрудничества в решении ряда вопросов безопасности (в данном случае по Ирану и Сирии), а также для того, чтобы избежать войны между двумя ядерными сверхдержавами, если говорить о самом фундаментальном и экзистенциальном уровне отношений. Те, кто громче всех кричат, что Россия – смертельный враг США и что Трамп – марионетка российского президента Владимира Путина, – это те самые люди, которые проводили провальный внешнеполитический курс в последнюю четверть века.

Суть в том, что Трамп – не главная причина, по которой связи внутри НАТО ослабевают и разваливаются; всему виной структура международных отношений. На самом деле то же самое можно сказать и о предшественнике Трампа. Многое из того, что раздражало внешнеполитическую элиту, – конкретно, минималистские стратегические цели Обамы и его разговоры о медленном, но верном и безопасном продвижении вперед к намеченной цели (известная цитата Обамы, где он описывает свою международную стратегию в бейсбольных терминах – как серию «синглов» и «даблов», то есть ударов, при помощи которых игрок нападения постепенно, отрезок за отрезком, продвигается от одной «базы» к другой. – Ред.) – было по сути своей осознанием структурных ограничений.

В годы холодной войны, по словам политолога Джона Айкенберри, «Америке нужны были союзники, а союзникам нужна была Америка», и эта взаимозависимость «создавала стимулы для сотрудничества в других областях, помимо национальной безопасности». Все изменилось после того, как исчезла советская угроза, общая для всех стран Запада. У Соединенных Штатов стало меньше ограничений во внешней политике; но то же можно сказать и об их союзниках. У них снизилась потребность в великодержавном покровителе, и поэтому у Вашингтона теперь меньше рычагов влияния. В 1993 г. Кеннет Уолц, приверженец школы реализма в системе международных отношений, мудро заметил: «Советский Союз создал НАТО, а исчезновение советской угрозы “освободило” Европу, Запад и Восток. Однако свобода влечет за собой необходимость полагаться на себя». Говоря о европейских странах, Уолц приходит к такому выводу: «В не слишком отдаленной перспективе им придется самим заботиться о своих интересах – либо пожинать последствия собственной беспечности». Спустя четверть века эта «не слишком отдаленная перспектива» наконец-то наступила. Трамп не создавал эту реальность – он просто ее признал.

Все дело в структуре, глупыш

Говоря откровенно, не все при администрации Трампа идет так уж хорошо. После того как президент осудил проект национального строительства и назвал войну в Афганистане «бессмысленной тратой средств», ведущие советники убедили его отказаться от поспешного ухода из этой страны. Они доказывали, что это создаст вакуум, который заполнят ИГИЛ и «Аль-Каида», а потому необходимо оставить там небольшой американский контингент для противодействия возрождающемуся «Талибану». «Поначалу я был намерен вывести оттуда наши войска, и, как правило, мои инстинкты меня не обманывают, – сказал Трамп, объявляя о новой стратегии. – Но я всю жизнь слышу, что решения, принимаемые за столом в Овальном кабинете, значительно отличаются от тех, которые подсказываются здравым смыслом». Ему следовало прислушаться к собственной интуиции вместо того, чтобы соглашаться с нелепой идеей, будто несколько тысяч американских солдат и офицеров смогут добиться того, что оказалось не под силу стотысячному воинскому контингенту, – найти выход из тупика в самой длительной войне в истории Америки.

Однако Трамп понимает одно: либеральный мировой порядок болен. Эта болезнь, как доказывает публицист Мартин Вольф, развилась в мировом масштабе из-за того, что «после окончания холодной войны Запад неуклонно становился все менее востребованным как сообщество безопасности; это усугублялось снижением его экономического веса, особенно по отношению к Китаю». Внутри страны проблемы объясняются мнением, разделяемым многими жителями богатых стран, что они ничего не получили от либерального мирового порядка. «Более того, у многих возникает ощущение упущенных возможностей, доходов и уважения». Многие американцы справедливо полагают, что глобализация, наводняя страну дешевыми потребительскими товарами и уводя рабочие места за рубеж к низкооплачиваемым рабочим, разрушает промышленное производство США, увеличивая безработицу и снижая заработную плату. Неудивительно, что сетования Трампа по поводу несправедливых торговых соглашений нашли понимание у избирателей, особенно жителей промышленного Среднего Запада.

Ослепленные своей неприязнью к человеку труда, внешнеполитические элиты упустили из виду более серьезные структурные силы в мире, которые привели Трампа к власти. Чтобы понять действие этих сил, необходимо вернуться к концу холодной войны. Будучи единственной сверхдержавой в то время, Соединенные Штаты тесно взаимодействовали с миром, но цель этого взаимодействия изменилась. В годы холодной войны она состояла в сдерживании Советского Союза; США действовали, исходя из нужд обороны, и стремились сохранить статус-кво. Однако впоследствии они взяли на вооружение ревизионизм под маской либерализма. Как непререкаемый гегемон, Соединенные Штаты вознамерились перестроить большую часть мира в соответствии со своими представлениями о мировом порядке. Вашингтон не только состыковал собственную практику с принципами демократии, прав человека и с правосудием, но и начал активно пропагандировать и насаждать либеральные ценности за рубежом. Это стало концом прагматизма времен холодной войны и наступлением эры крестовых походов во внешней политике США. В мечтах и грезах американских внешнеполитических элит все страны, включая великие авторитарные державы, такие как Китай и Россия, должны были стать соискателями членства в мировом порядке, где Соединенные Штаты занимают доминирующее положение.

Затем наступила Великая рецессия, бросившая тень сомнений на относительную силу Америки на фоне усиления Китая и возрождения России. В результате эпоха однополярного мира если и не полностью завершилась, то явно подходит к концу. Слабеющие державы в условиях низкой уязвимости склонны сокращать свои внешние обязательства и обращать взоры вовнутрь (как это сделала, например, Великобритания после Первой мировой войны). Поэтому не стоит удивляться тому, что так много американцев наконец-то усомнились в большой стратегии своей страны, игравшей роль мирового жандарма, и проголосовали за кандидата, обещавшего поставить интересы Америки на первое место. Поскольку американская эра близится к концу, Вашингтону необходимо взять на вооружение новую большую стратегию, чтобы справиться с ситуацией в мире. Именно такой стратегией является реализм, исповедуемый Трампом.

Опубликовано в журнале Foreign Affairs, № 5, 2018 © Council on Foreign Relations, Inc.

США > Госбюджет, налоги, цены > globalaffairs.ru, 14 сентября 2018 > № 2775779 Рэндалл Швеллер

Столкновение исключительностей

Новая борьба за старую идею

Чарльз Капчан – профессор международных отношений Джорджтаунского университета, старший научный сотрудник Совета по международным отношениям.

Резюме Трамп не справится с современными вызовами, вернувшись в прошлое. Соединенным Штатам нужна новая идея исключительности, которая определит внешнеполитическую стратегию и переформатирует их роль как якоря спасения либеральных идеалов.

Многих американцев отталкивает внешнеполитический курс президента Дональда Трампа под лозунгом «Америка прежде всего». Критики утверждают, что популистский стиль управления президента подрывает роль США как исключительной державы, призванной нести миру политические и экономические свободы. Трамп демонстрирует изоляционистские и протекционистские инстинкты, привержен односторонним действиям, индифферентен к продвижению демократии и враждебен к иммигрантам. Как американцы могли избрать президента, который настолько не соответствует устремлениям страны?

Однако слоган «Америка прежде всего» отнюдь не противоречит истории страны, как кажется на первый взгляд. Трамп не отказывается от американской исключительности, он скорее придерживается более ранней ее версии. После Второй мировой войны исключительная миссия страны строилась на идее Pax Americana и подкреплялась активным экспортом американской мощи и ценностей. Но до этого исключительность США подразумевала изолированность американского эксперимента от внешних угроз, стремление избегать международных конфликтов, распространение демократии собственным примером, а не навязыванием, протекционизм и справедливую (а не свободную) торговлю, а также сохранение относительной однородности населения благодаря расистской и антииммигрантской политике. Иными словами, Америка прежде всего.

Первоначальная версия американской исключительности – назовем ее версией 1.0 – исчезла из мейнстримной политики после нападения на Перл-Харбор. Тем не менее она сохранила привлекательность и сегодня возвращается, поскольку американцы устали от роли мирового полицейского и скептически относятся к преимуществам глобализации и иммиграции. Конечно, курс «Америка прежде всего» как внешнеполитическая стратегия обречен на провал. Соединенные Штаты и остальной мир слишком взаимосвязаны, решение большинства международных проблем требует коллективных, а не односторонних действий, а из-за притока иммигрантов однородность населения давно ушла в прошлое.

Возникшая в XVIII веке идея исключительности не подходит для нынешнего столетия. Однако привлекательность лозунга «Америка прежде всего» и связанный с этим поворот вовнутрь показывают, что версия американской исключительности, на которой базировалась внешняя политика США после 1940-х гг., тоже себя изжила. Президентство Трампа продемонстрировало потребность в новых идеях, определяющих внешнюю политику. Исключительная миссия Америки далека от завершения: мир скатывается к антилиберализму и нуждается в противовесе, которым должны стать республиканские идеалы. От того, как Соединенные Штаты определят свою исключительную роль сегодня, и будет зависеть, справятся ли они с ее выполнением.

Американская исключительность 1.0

С момента своего появления нарратив исключительности установил границы общественной дискуссии и заложил политические и идеологические основы внешнеполитической стратегии Соединенных Штатов. Первоначально концепция базировалась на пяти национальных особенностях.

Во-первых, география: океаны защищают от агрессивных государств, плодородные земли обеспечивают растущее население и дают богатства, помогая США стать ведущей державой Западного полушария. Но геополитические амбиции страны не должны простираться дальше. Исключительные географические преимущества позволяли и даже предписывали проведение изоляционистской внешней политики. В прощальном послании президент Джордж Вашингтон отмечал «географически отдаленное положение страны» и вопрошал: «Почему же не воспользоваться преимуществами такого особого положения? К чему покидать нашу собственную землю и переходить на чужую?». Соединенные Штаты проводили империалистические эксперименты, колонизировав Филиппины в 1898 г., заняв Гавайи и ряд тихоокеанских островов, участвовали в Первой мировой войне в Европе. Но эти эпизоды вызвали резко негативную реакцию и способствовали консолидации изоляционизма в межвоенные десятилетия.

Вторая особенность отчасти обусловлена географической изолированностью: страна обладает беспрецедентной автономностью во внутренних и внешних делах. Отцы-основатели охотно расширяли внешнюю торговлю и заключали торговые соглашения, но не стремились брать на себя стратегические обязательства. Вашингтон отмечал в прощальном послании: «Основополагающим правилом поведения для нас во взаимоотношениях с иностранными государствами является развитие торговых отношений с ними при минимально возможных политических связях». После отказа в 1793 г. от альянса с Францией, который помог американцам обрести независимость, США не вступали ни в какие союзы до Второй мировой войны.

В-третьих, американцы верят в свое мессианство. Они считают, что их уникальный эксперимент политической и экономической свободы спасет мир. Публицист Томас Пейн писал в памфлете «Здравый смысл»: «Со времен Ноя до настоящего времени не было положения, подобно существующему. Рождение нового мира не за горами». Но Соединенные Штаты не должны были выполнять свою миссию посредством интервенций. Когда в начале XIX века в Европе и Латинской Америке вспыхнули либеральные революции, госсекретарь Джон Куинси Адамс отмечал, что США не следует «отправляться за рубеж в поисках чудовищ, которых нужно уничтожить». Страна должна стремиться к свободе и независимости для всех, но только «посредством поддержки и собственным примером», подчеркивал он.

В-четвертых, Соединенные Штаты обладают невероятным социальным равенством и экономической мобильностью. Монархию и аристократию американцы заменили равенством возможностей. Фермеры и мелкие торговцы стали основной движущей силой, предопределившей успех демократии и процветание от одного побережья до другого. Став ведущей торговой державой, Соединенные Штаты принялись защищать свою промышленную базу с помощью пошлин и настаивали на справедливой, а не свободной торговле. В случае необходимости США были готовы применить военную силу для защиты коммерческих интересов своих граждан, как показали берберийские войны и англо-американская война 1812 года.

Наконец, американцы убеждены, что их страна обладает не только исключительной землей, но и исключительным англосаксонским народом. Пастор конгрегациональной церкви Хорас Бушнелл выразил господствующую на заре истории Соединенных Штатов точку зрения: «Из всех жителей мира был выбран особый, самый благородный народ, чтобы населить нашу страну». Расовый аспект американской исключительности продемонстрировали кампании против коренного населения, рабство и сегрегация афроамериканцев, регулярные вспышки антииммиграционных настроений. Приняв в 1798 г. Закон об иностранцах и подстрекательстве к мятежу, Конгресс установил сроки предоставления иммигрантам американского гражданства и закрепил за федеральным правительством право заключать под стражу или депортировать тех, кого оно посчитает нелояльными. Ограничения иммиграции возникли во второй половине XIX века и ужесточились в межвоенный период. Страх «разбавить» население «людьми второго сорта» остановил стремление приобретать новые территории на Карибах и в Центральной Америке после Гражданской войны.

Американская исключительность 2.0

Потом произошло нападение на Перл-Харбор, и «для любого реалиста изоляционизм закончился», как написал сенатор-республиканец и изоляционист Артур Ванденберг. Началась эра американской исключительности 2.0. Поскольку США больше не могли защититься от мира и демонстрировать результаты американского эксперимента только собственным примером, нужно было взять на себя лидирующую роль и более активно проецировать в мире свою мощь и ценности. С 1940-х гг. стали доминировать интернационалисты, а изоляционисты превратились в политических изгоев – сенатор-республиканец Джон Маккейн из Аризоны назвал коллегу из Кентукки Рэнда Пола и его единомышленников «чокнутыми».

Стремление избегать международных конфликтов уступило место стратегии глобальной вовлеченности. Холодная война обеспечила условия для ключевых альянсов в Европе и Азии, а также для создания глобальной сети дипломатических и военных форпостов. На смену одностороннему подходу пришел многосторонний. В 1919–1920 гг. Сенат трижды отвергал участие США в Лиге Наций, а в 1945 г. верхняя палата ратифицировала Устав ООН 89 голосами против двух. Соединенные Штаты также взяли на себя ведущую роль в международных институтах, устанавливавших правила послевоенного мирового порядка. При этом страна продолжала выполнять мессианскую задачу, но более жесткими средствами: от успешной оккупации и трансформации Германии и Японии после Второй мировой войны и до продолжающихся и менее успешных операций в Афганистане и Ираке.

«Американская мечта» оставалась основой этой обновленной версии исключительности, но теперь ее должен был воплотить работник завода, а не мелкий фермер. Послевоенный индустриальный бум обеспечил поддержку открытой торговли обеими партиями. С развитием движений за гражданские права в 1950–1960-х гг. американская исключительность утратила расовый аспект. Появилось убеждение, что благодаря «плавильному котлу» из многообразия народов удастся создать единую нацию. Плюрализм и толерантность стали частью продвижения «американской мечты».

Возвращение к «Америке прежде всего»

Президенты США послевоенного периода, включая Барака Обаму, являлись непоколебимыми приверженцами американской исключительности 2.0. «Соединенные Штаты были и всегда будут ключевым участником в мировых делах», – заявил Обама, выступая в Академии ВВС в 2012 году. Трамп, придя в Овальный кабинет, пообещал нечто иное. «С этого момента – Америка прежде всего» – провозгласил он в инаугурационной речи.

Поскольку созданный в 1940 г. Комитет «Америка прежде всего» был призван не допустить участия США во Второй мировой войне, эта фраза вызывает ассоциации с антисемитизмом и изоляционизмом. Однако кампания Трампа с аналогичным названием отличается от своей предшественницы. Политический успех Трампа в значительной степени обусловлен его умением использовать ту версию американской исключительности, которая резонирует с историей страны. Как отмечает Уолтер Рассел Мид, популистская внешняя политика – джексоновский подход – всегда пользовалась поддержкой в центральной части страны, которая и является электоральной базой Трампа. Верит ли сам Трамп в исключительную природу американского эксперимента – непонятно (судя по его антилиберальным инстинктам и поведению, может быть и нет). Тем не менее ему удалось успешно реанимировать основные элементы американской исключительности в версии 1.0.

Трамп примерил на себя роль изоляциониста, постоянно ставя под сомнение значимость американских альянсов в Европе и Азии и пообещав в ходе избирательной кампании, что США перестанут заниматься строительством государств. Пока его риторика гораздо жестче реальных действий, и выполнить обещания до сих пор не удалось. Соединенные Штаты остаются гарантом стратегической стабильности в Европе и Северо-Восточной Азии и продолжают увязать на Ближнем Востоке. Что касается Ирана и Северной Кореи, то тут Трамп занимает позицию ястреба.

Тем не менее взгляды Трампа можно назвать изоляционистскими. В рамках кампании «Америка прежде всего» он заявил, что союзникам придется защищать себя самостоятельно, если они не увеличат военные расходы. А также пообещал положить конец периоду, когда «наших политиков больше интересовала защита границ иностранных государств, чем своих собственных».

Трамп хочет свернуть многосторонний подход. В ходе предвыборной кампании он обещал, что Америка «не вступит в соглашения, которые могут уменьшить ее возможности контролировать собственные дела». Заняв пост президента, он объявил о выходе из Транстихоокеанского партнерства, Парижского соглашения по климату и ЮНЕСКО. Он отказался подтверждать ядерную сделку с Ираном, а теперь нацеливается на НАФТА и ВТО.

Что касается мессианской роли, Трамп с презрением относится к активному продвижению демократии в соответствии с версией 2.0. Он объяснял, что считает нынешнюю нестабильность на Ближнем Востоке прямым следствием «опасной идеи превратить в западные демократии страны, у которых нет такого опыта и которые не хотят таковыми становиться». На этом Трамп не останавливается: он даже превосходит американскую исключительность версии 1.0, демонстрируя нетерпимость к республиканским идеалам. Он запутался во лжи, оскорбляет СМИ, восхищается российским президентом Владимиром Путиным и другими авторитарными лидерами.

«Американская мечта» превратилась в «американское безумие», заявил Трамп в инаугурационной речи, богатство среднего класса страны украли и «перераспределили между всем миром». Взяв страницу из версии 1.0, он пообещал «вернуть наши рабочие места, наши границы и наши мечты».

Трамп также хочет восстановить однородность населения Америки. Он ограничивает иммиграцию, сворачивают программу Обамы по защите нелегальных мигрантов, которые были привезены в страну еще детьми, оскорбляет латиноамериканцев, отправляет домой гаитян, сальвадорцев и других пострадавших от стихийных бедствий и уклончиво высказывается о выступлениях неонацистов в Шарлоттсвилле. Все это можно считать гимном тому времени, когда в США доминировали христиане европейского происхождения. Для Трампа вернуть Америке величие означает сделать ее белой.

Американская исключительность в кризисе

Идея «Америка прежде всего» помогла Трампу победить на выборах, но если она станет главным принципом внешней политики, страна может сбиться с пути. Трамп уже увидел, что из-за растущего числа угроз США не могут вернуться к эпохе «без альянсов, связывающих по рукам и ногам», как выражался Томас Джефферсон. Основанный на правилах мировой порядок, построенный Соединенными Штатами, может ограничивать пространство для маневра, но его разрушение – путь к анархии. В условиях современной глобальной экономики протекционизм ухудшит, а не улучшит положение американского среднего класса. А поскольку доля белого населения нелатиноамериканского происхождения упадет ниже 50% к середине нынешнего столетия, вернуться к англосаксонской Америке не удастся.

В то же время политическая привлекательность слогана «Америка прежде всего» отражает серьезные проблемы в версии 2.0 американской исключительности, которая по-прежнему доминирует во внешнеполитическом истеблишменте. Успех Трампа обусловлен не только его умением использовать традиционные элементы американской идентичности, но и его обещанием ответить на законное и широко распространенное недовольство. США переоценили свои возможности за рубежом: кстати, именно Обама, а не Трамп, настаивал на том, что «пора сосредоточиться на укреплении нации дома». Средний класс действительно серьезно пострадал: стагнирующие зарплаты, неравенство и социально-экономическая сегрегация сделали «американскую мечту» недостижимой для большинства. Стране еще предстоит прийти к эффективной и гуманной политике, которая позволит контролировать иммиграцию. При этом придется ответить на важные вопросы о жизнеспособности теории «плавильного котла».

Американская исключительность 2.0 не получает поддержки и за рубежом.

С помощью Соединенных Штатов многие страны Европы, Азии и Америки стали демократическими, но нелиберальные альтернативы американскому пути сохраняют свои позиции. Общее благосостояние Запада упало ниже 50% от мирового ВВП, а Китай бросает вызов послевоенной архитектуре. Следовательно, Соединенные Штаты уже не могут в одиночку возглавлять международные институты. США с удовольствием поддерживали миропорядок, правила для которого писали сами, но этот период закончился. Сегодня американские идеалы уже не поддерживаются доминированием США, поэтому продвигать американские ценности стало сложнее.

Американская исключительность 3.0

Поскольку американская исключительность 2.0 забуксовала, а попытки Трампа вернуться к первоначальной версии нежизнеспособны, Соединенные Штаты могут либо отказаться от нарратива исключительности, либо разработать новый. Первый вариант кажется привлекательным на фоне политических и экономических проблем, но издержки могут быть слишком высоки. Идея американской исключительности долгое время помогала США сохранять консенсус по внешнеполитической стратегии, направленной на распространение демократии и верховенства закона. Поскольку антилиберализм находится на подъеме, мир нуждается в якоре республиканских идеалов – эту роль могут взять на себя только Соединенные Штаты. Если основанный на правилах порядок не удастся сохранить, это будет означать возвращение к гоббсовскому миру, в результате под угрозой окажутся не только принципы, но и интересы США. Именно потому, что мир находится в переломной точке, Соединенным Штатам следует обновить мантию своей исключительности.

Для этого потребуется пересмотреть все пять аспектов исключительности.

В первую очередь, Соединенным Штатам нужно найти разумную середину между изоляционизмом версии 1.0 и перенапряжением, которым сопровождалась идея Pax Americana. Некоторые эксперты предлагают политику «офшорного балансирования» – другие страны должны взять на себя ведущую роль в поддержании мира в Европе, Северо-Восточной Азии и Персидском заливе, а Вашингтон будет вмешиваться только в случае стратегической необходимости. Но такой подход заводит слишком далеко. Главной проблемой последнего времени стало втягивание в ненужные войны на стратегической периферии – в частности, на Ближнем Востоке – где офшорное балансирование действительно может оказаться правильным подходом. Но в стратегических регионах Европы и Азии уход США лишь обеспокоит союзников и усилит противников, начнется гонка вооружений и обострятся конфликты. Вашингтону необходимо сложить с себя обязанности мирового полицейского, но оставаться арбитром, отдавая предпочтение дипломатическому, а не военному воздействию.

Соединенным Штатам также необходимо изменить баланс альянсов и партнерств. Трамп не одинок в неприятии пактов, связывающих по рукам и ногам. Конгресс тоже утратил интерес к договорным обязательствам, лежащим в основе послевоенного миропорядка. Но США не могут позволить себе просто переключиться на односторонний подход. Только коллективные действия помогут справиться с современными международными вызовами, включая терроризм, ядерное распространение, изменение климата. Поэтому Соединенные Штаты должны воспринимать себя как лидера мирового сообщества, защищать международные институты и создавать коалиции доброй воли, если возможно только неофициальное сотрудничество.

Трампу не хватает такта, но он справедливо указывает американским союзникам на необходимость взять часть ответственности на себя. США должны и дальше способствовать международному взаимодействию, однако Вашингтон должен четко дать понять, что готов тратить деньги, только если это будут делать и его партнеры. В тех регионах, где произойдет переход к политике «офшорного балансирования», нужно содействовать укреплению роли Совета сотрудничества государств Персидского залива, АСЕАН и Африканского союза. Необходимо также предоставить развивающимся странам, таким как Бразилия, Китай, Индия и ЮАР, возможность участвовать в гуманитарных, миротворческих миссиях и программах развития.

Мессианская задача США должна оставаться основой идеи исключительности, однако следует отказаться от роли крестоносца и вновь стать примером для других. Смена режимов на Ближнем Востоке не открыла путь к демократии, а привела к насилию и нестабильности в регионе. Служить примером не значит отказаться от продвижения демократии. Речь идет об уважении политического многообразия и взаимодействии с режимами всех типов. В любом случае американцы должны защищать универсальные политические права и права человека – иначе придется отказаться от идеалов, определяющих национальную идентичность. Ошибки Трампа на этом направлении не способствуют обновлению идеи американской исключительности, а принижают ее.

Чтобы восстановить веру в американский путь, нужны перемены внутри. Соединенные Штаты не могут служить маяком для всего мира, пока электорат расколот и граждане лишены равенства возможностей. Но если США удалось преодолеть внутренний раскол после Гражданской войны и тяготы Великой депрессии, то они справятся и с нынешними проблемами. Обновление «американской мечты» – ключевой шаг к преодолению политической поляризации. Для этого потребуется реалистичный план восстановления вертикальной мобильности, а не пустые обещания вернуть индустриальный бум. Занятость на производстве упала в основном из-за автоматизации, а не из-за открытой торговли и иммиграции. Здесь будет полезен пересмотр условий торговли. Но для восстановления среднего класса и экономического оптимизма в районах, пострадавших от деиндустриализации, потребуются амбициозные планы обучения и переподготовки рабочих, распространение широкополосного доступа в интернет, стимулирование секторов роста, включая возобновляемые источники энергии, здравоохранение и обработку данных.

Наконец, обновленная версия американской исключительности должна предусматривать идею интеграции многообразного населения США в национальное сообщество, разделяющее давние гражданские ценности. Когда религиозные страсти раскалывают Ближний Восток, индуистский национализм дестабилизирует обстановку в Индии, разногласия по поводу иммиграции и мультикультурализма проверяют на прочность Евросоюз, американцы должны продемонстрировать единство на фоне многообразия. Подход «плавильного котла» версии 2.0 был верным, но для поддержания его эффективности нужны дополнительные меры. Для преодоления социально-экономической сегрегации и восстановления мобильности потребуются огромные инвестиции в государственные школы и колледжи. Эффективный пограничный контроль, рациональный подход к легальной иммиграции и справедливое, но жесткое отношение к нелегальным мигрантам убедят американцев в том, что многообразие – это результат проектирования, а не хаос. Хорошее владение английским языком поможет иммигрантам попасть в мейнстрим. Волонтерская служба и другие программы для молодежи обеспечат социально-культурную интеграцию.

Успех Трампа продемонстрировал, что американская исключительность версии 2.0 себя изжила. Но, несмотря на все усилия, Трампу не удастся справиться с современными вызовами, вернувшись в прошлое. Соединенным Штатам нужна новая идея исключительности, которая определит внешнеполитическую стратегию страны и переформатирует ее роль как якоря спасения либеральных идеалов.

Опубликовано в журнале Foreign Affairs, № 2, 2018 год. © Council on Foreign Relations, Inc.

США > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 14 сентября 2018 > № 2775778 Чарльз Капчан

Как победить в холодной войне

Заметки о прошлом и будущем

Сергей Караганов — ученый-международник, почетный председатель президиума Совета по внешней и оборонной политике, председатель редакционного совета журнала "Россия в глобальной политике". Декан Факультета мировой политики и экономики НИУ ВШЭ.

Резюме Подходит время для действительно новой концепции внешней политики России, прежний нарратив себя исчерпал, он все больше воспринимается как ритуал. Ситуация меняется в нашу пользу и будущие договоренности, вероятно, окажутся выгоднее.

Осложнение международного положения, все более острые разногласия крупных держав вызвали интенсивную дискуссию относительно природы противоречий в мире. В частности, является ли такое положение вещей новой «холодной войной»? Берусь утверждать, что да. Она, естественно, отличатся от своего аналога прошлого века, прежде всего тем, что имеет односторонний характер. Ее уже не первый год ведут Соединенные Штаты и ближайший круг их клиентов, действуя по лекалам предыдущей конфронтации.

Те, кто помнит прошлое противостояние, хорошо видят, как повторяются приемы. Программы военного строительства нацелены на возвращение утерянного превосходства и втягивание России в гонку вооружений, как в нее когда-то втравили Советский Союз. Санкции, ограничения имеют целью замедлить развитие. Пропагандистская кампания работает на оправдание первых двух целей и подрыв международного престижа России, в том числе путем организации откровенных провокаций.

Совпадают и многие оперативные шаги. В 1980-е гг. СССР толкали к интервенции в Польшу. Сейчас эта роль «жертвы» отведена Украине. Уже около десятилетия пытаются повторить ракетный кризис в Европе 1970-х – 1980-х гг., пытаясь милитаризировать европейскую политику. Рейган объявил Советы империей зла. Сейчас же просто оголтело сатанизируют образ страны и ее руководства.

Если называть вещи своими именами, то в попытке переиграть складывающееся не в его пользу мировое соотношение сил Запад развязал одностороннюю «холодную войну». Она опасна. Нужно трезво оценивать перспективы геополитической, геоэкономической и идеологической ситуации, опыт прошлой войны, наметить долгосрочную стратегию. Но если 30 лет назад Советский Союз потерпел поражение, на этот раз шансы преуспеть как раз на стороне России, которая выступает не сама по себе, а в качестве авангарда растущего и утверждающего себя на глобальной арене незападного мира.

В «холодной войне» заведомо проигрывают все. Вопрос в том, кто потеряет меньше. Выигрыш преходящ, а зачастую и опасен, Запад ощутил это сейчас, очнувшись, наконец, от эйфории, которая овладела им после краха коммунизма. Важно не забывать о том, что мировая политика – игра не с «нулевой суммой». И ее целью должно быть не чье-то поражение, а по возможности выигрыш для всех в условиях нового, более устойчивого и справедливого мирового порядка.

Новая война

Острота навязываемого противостояния, особенно в информационной сфере, вызвана тем, что Запад непривычно для себя оказался в ситуации отчаянной обороны, пытаясь развернуть вспять складывающееся не в его пользу соотношение сил в мире. Стратегическая мишень этого арьергардного боя – Китай. Но чтобы не дать ему стать первой мировой державой, нужно морально сломать или разгромить стоящую на пути Россию. Тем более, что против нее сражаться привычнее.

Главная причина отчаянной контратаки глубинна. Запад утратил безоговорочное военное превосходство, на котором с XVI-XVII веков строилось его экономическое, политическое, культурное доминирование. Появление ядерного оружия СССР, КНР, потом некоторыми другими незападными странами, сохранение Россией своего ядерного потенциала и восстановление в 2000-е гг. способности к активному сдерживанию лишило Запад возможности обеспечивать свою гегемонию применением военной силы. Это демократизировало мир, создало другим странам и цивилизациям возможность использовать накопленные (в том числе за счет привлечения западных технологий) конкурентные преимущества. Восстановив свой стратегический потенциал и волю к борьбе за собственный суверенитет и безопасность, Россия, по сути, стала «повивальной бабкой» подъема новых держав, прежде всего Азии. Соотношение сил в мире за последние 10-15 лет радикально изменилось.

Отступление Запада – следствие (помимо прочего) его едва ли не фатальной ошибки начала 1990-х годов. Тогда в силу разных обстоятельств большая часть российской элиты и общества хотели стать частью западного мира на достойных условиях. Но Запад не откликнулся на этот порыв – из-за собственного высокомерия, триумфализма, идеологических шор и интеллектуальной недальновидности. От России потребовали невозможного – идеологического, геополитического и экономического подчинения вплоть до ограничения суверенитета, что шло вразрез со всей исторической традицией страны. Шанс был упущен. А когда Россия в исторически короткие сроки предсказуемо восстановила свой статус ведущего мирового игрока, прежде всего благодаря военному потенциалу, политически она уже состоялась как не-Запад. Это коренным образом сместило мировое соотношение сил.

Другая причина вспышки «холодной войны» более прикладная. На фоне недовольства большинства населения ростом неравенства и отсутствием перспектив увеличить благосостояние элиты Запада упустили контроль над собственными политическими системами. Это большинство – его представляют т.н. «популисты» – получило возможность влиять на политику в обход традиционных институтов, самоорганизуясь через социальные медиа. Изменить систему, провоцирующую рост недовольства, элиты неспособны. Но взять новые процессы под контроль пытаются. А для этого необходим внешний враг – в данном случае полумифические «русские хакеры».

Конфронтация стала неизбежной уже лет 10 тому назад, когда Москва заявила о себе как о независимом и суверенном игроке, и, главное, всерьез взялась восстанавливать боеспособность вооруженных сил. Снижения противостояния стоит ждать только тогда, когда США и другие на Западе привыкнут к новому положению вещей, наведут у себя хотя бы частичный порядок, взяв под контроль расползающиеся политические системы, что будет означать неизбежное нарастание уже очевидных элементов авторитаризма.

Соединенные Штаты и их ближайшие союзники бросили в бой все резервы. Стремясь использовать остающиеся преимущества, Запад политизирует и тем самым разваливает либеральную мировую экономическую систему. Поскольку западное влияние по-прежнему очень сильно в информационной сфере, пропагандистская война развязана против всех. Это, кстати, подрывает основу преимущества и в этой области – нивелируя репутацию, созданную благодаря относительно качественной объективной подаче информации в прошлом.

Чтобы предложить набросок стратегии в новой холодной войне, нужно оценить ресурсы сторон и картину мира, внутри которой будет развиваться противостояние.

Идейная сфера

На стороне Запада пока важнейшее идеологическое преимущество – высокий уровень и качество жизни большинства граждан. Тем более что пока удается поддерживать стереотип, что благосостояние – результат политической демократии, доминирующего способа государственного управления почти во всех развитых странах. Но он уже подвергается сомнению. Индексы организации «Фридом хауз», оценивающей распространение и популярность демократии в мире, несколько лет демонстрируют негативную динамику.

Ключевая причина этого внутри Запада – углубление неравенства, падение жизненного уровня среднего класса. Удар по имиджу нанесла серия интервенций, по большей части, безуспешных – Афганистан, Ирак, Ливия, поддержка «арабской весны». Долгосрочный кризис в Евросоюзе и политика Дональда Трампа внесли свой вклад в то, что обаяние демократии поблекло. Тем более что достижения авторитарных азиатских стран лишают западную «мягкую силу» аргументов о безальтернативности модели развития.

Либеральной демократии придется отступить. Как демократия отступала в жесткой конкуренции почти всегда в истории. Эллинские республики уступали тираниям. Римская республика превратилась в Империю. Новгородская пала. Венецианская – ослабла и сдалась Наполеону. Относительно демократическое польское государство проиграло Российской империи и Пруссии и было разорвано. Да и в менее отдаленные времена мы видели схожие процессы. Почти вся Европа сдалась Гитлеру. Если бы не отчаянная борьба СССР и готовность к самопожертвованию его народа, история континентальной Европы и большей части мира была бы иной.

Выскажу еще более крамольную мысль – капитализм, по определению порождающий неравенство, противоречит демократии. Условием и базой для его успеха была не демократия, а доставшаяся от феодализма правовая система защиты собственности. К тому же развитие демократии на капиталистическом Западе опиралось на авторитарные по нынешним меркам политические системы, основанные на военном превосходстве, перераспределении мирового ВНП от колоний и полуколоний. Больше такой опоры нет и не будет. Как не будет и угрозы государственного коммунизма, заставившего правящие круги Запада делиться и обращать внимание на социальную справедливость.

Сказанное не означает отмирания демократии. Любые правительства вынуждены реагировать на запросы населения. В том числе и по той причине, которая приведена выше, – технологии дают гражданам беспрецедентные возможности для самоорганизации и отстаивания своих интересов. И это касается всех, Россия тут, естественно, тоже не исключение.

Уже через десяток лет дихотомия «регрессивный авторитаризм – прогрессивная демократия» сотрется еще больше. В мире сложится набор разнообразных гибридных систем. Наибольшие шансы демократия сохраняет в США – благодаря эффективности тамошней экономической системы, которую Трамп скорее всего подстегнет, а также из-за того, что Америка уникальна. Она – единственное государство, рожденное как демократия, и отказаться от этой формы устройства, скорей всего, просто не способна. Но степень либеральности может меняться. Демократическое поле сузится и в Соединенных Штатах, что уже происходит в борьбе за контроль над новыми коммуникациями и в результате новаций Трампа. Они, не исключено, сохранятся и после его ухода с поста президента.

Сходная ситуация будет складываться и в ценностной сфере. Период глобализации открыл новые рынки, привел к резкому росту благосостояния Запада. На фоне настроений, порожденных еще революциями 1968 г., все это привело к массированному сдвигу ценностных установок значительной части западных элит в сторону примата индивидуализма, догматически понимаемой толерантности, космополитизма, отвержения веры, даже частично семьи, других традиционных ценностей. Но ситуация изменилась. Благосостояние больше не растет. Большинство в ведущих странах Запада перестало благосклонно воспринимать диктат постмодернистских ценностей. А подавляющее большинство жителей активно развивающегося не-Запада (вес которого в мировой экономике, политике, идейной сфере растет) эти ценности попросту игнорирует как несоответствующие местным культурным традициям. В результате прогрессивное – или считающее себя таковым – западное меньшинство (и «продвинутое» меньшинство в других странах) становятся почти ничтожно малым. На обозримую перспективу ему придется обороняться, а не наступать.

Здесь стоит заметить, что поражение агрессивного либерализма не отменяет социально-гуманистические завоевания, которые были достигнуты на протяжение истории западной цивилизации. А противодействие навязыванию западной идеологии совершенно не исключает стремлении соответствовать лучшим образцам – в интересах собственного развития. Уход голода, непосредственной угрозы войны, информационная революция, повышение уровня жизни будут толкать все социально-политические модели к большей гуманности, открытости и толерантности. Что, собственно, уже происходит, например, в России естественным образом. И это никак не противоречит российским ценностям – патриотизму, приверженности суверенитету, самореализации через служение семье, обществу, стране, а не только себе, веротерпимости, культурной открытости. Последнее особенно важно в открытом взаимосвязанном виде.

Таким образом, даже без специальной внешней политики, просто поддержанием относительного мира Россия будет содействовать объективному перераспределению сил в части идеологического соревнования. Надо просто дать истории работать. А вот в информационно-пропагандистской сфере ситуация сложнее.

Здесь сильна инерция многолетнего культурного господства, накопленного доверия к западным СМИ. Интеллектуалы по всему миру привыкли узнавать не только о соседях, но часто и о себе из западных источников. Проигрывая в мировой конкуренции, Запад резко интенсифицировал пропагандистскую работу.

Россия необходимо наращивать пропагандистские мощности. Мешают унаследованные от скудных советских времен и слабости первого российского десятилетия болезненная фиксация на Западе и желание оправдываться, «давать отпор». У части интеллигенции, ментально застрявшей в 1980-х-1990-х гг., сохранился комплекс неполноценности, презрения к своей стране. Но история развернулась. В кризисе и глухой обороне находятся западные партнеры, они делают одну вынужденную ошибку за другой, подрывая доверие к себе даже в собственных странах. Большинство российского общества считают, что Россия одерживает победы. Это ощущение надо лелеять и развивать.

Но для бодрости необходимы, конечно, экономический рост и поступательное развитие социальной сферы. Все-таки нынешний всплеск патриотизма и уверенности большинства россиян в немалой степени результат того, что за пятнадцать лет они стали жить неизмеримо сытнее, комфортнее и вольнее, чем в тяжком XX веке.

Геоэкономика

Распад СССР, кризис и неудачные реформы 1990-х гг., не использованный для решительной модернизации углеводородный достаток 2000-х гг. серьезно сократил долю страны в мировом ВНП и населении. Почти утеряны многие относительно передовые отрасли экономики, например, гражданское авиастроение. Разбазарили часть высококачественной научно-технической интеллигенции. Скромный ВНП и медленный рост ограничивают все внешнеполитические возможности. Россию не считают экономически поднимающейся державой, с которой хочется дружить и опасно враждовать.

Но по сравнению с СССР есть немало и преимуществ. Главное – переход к рынку позволил, наконец, накормить народ. Большинство живет все еще небогато, но несравнимо лучше, чем при советской власти. Среди причин относительного благосостояния – прекращение обескровливавшей страну гонки вооружений и дорогостоящей политики, основанной на идеологических догмах. Советский Союз был по сути военной экономикой. Никто не знает, сколько тратилось на оборону. Но скорее всего около четверти ВНП, то есть в 5-6 раз больше, чем нынешняя доля военных расходов. РСФСР субсидировала почти все союзные республики, а СССР – все страны соцлагеря. Гигантские суммы тратились или растрачивались на помощь странам «социалистической ориентации» и «третьему миру». Незадолго до краха Советского Союза заместитель министра иностранных дел Владимир Петровский обнародовал цифру этой помощи – 24 млрд долларов. Получается, что скудно живший народ оказывал другим странам помощь больше, чем весь остальной мир вместе взятый. И танков стояло на вооружении больше, чем у всего остального мира. Россия этим не обременена и, соответственно, экономический ресурс для того, чтобы выдержать противостояние, гораздо больше, чем можно судить по более чем скромной доле России в мировом ВНП по сравнению с Советским Союзом.

СССР был закрытой экономикой, вынужденной производить большинство базовых товаров самостоятельно. Россия гораздо более открыта, она широко использует выгоды международного разделения труда. Но это же делает ее более уязвимой. В условиях жесткого соперничества предстоит постоянно делать трудный выбор между открытостью и самообеспеченностью. Это требует другого уровня интеграции внешней и экономической политики. Но главное – оживление экономического роста. И для поддержания морального духа общества, и для обретения дополнительных ресурсов в геополитической конкуренции.

Геостратегия

При развале СССР историческая Россия потеряла значительную часть территорий, почти половину населения. Сократился или вовсе сошел на нет важный с психологической и военной точки зрения стратегический буфер на Западе. НАТО на сотни километров приблизилась к центральным регионам России. Линия прямого соприкосновения удлинилась более чем в десять раз. Это создало неприятную ситуацию не только для России, но и для новобранцев. Балтам теперь действительно есть чего бояться. Останься они нейтральными, поводов было бы меньше.

Экспансия Североатлантического блока не только усугубила взаимную подозрительность, но и мощно укрепило антироссийскую фракцию в евроатланических институтах за счет стран Балтии и Польши, ряда неустойчивых и коррумпированных государств, наиболее уязвимых для американского влияния. Решительно изменилось формальное соотношение военных сил и военных расходов. Запад тратит в десять с лишним раз больше России. Расширение НАТО, Евросоюза сократило внешнеполитические возможности России, ограничило свободу передвижения российских граждан. Ряду стран пришлось отказаться от безвизового режима с Россией.

Ослабление единого военного и политического контроля сделало некоторые республики бывшего СССР – южное стратегическое подбрюшье России – уязвимыми перед радикализмом и терроризмом. В период почти двадцатилетней (с конца 1980-х гг.) слабости СССР/Россия оказались подвержены военно-политическому давлению, влиявшему на принятие решений в Москве.

Наконец, деградация системы ограничения вооружений, появление новых вооружений, в том числе кибероружия, привели к эрозии стратегической стабильности, росту угрозы войны.

Допустив расширение западных союзов до запредельного рубежа, Россия получила на своих границах источник потенциальных конфликтов – крупное разваливающееся государство с оскорбленным и несчастным народом, главной легитимацией элиты которого на долгие годы будет антироссийская политика. Это – Украина.

Но дальше идут сплошные геостратегические плюсы. Уход ненадежных и дорогостоящих союзников в Восточной Европе снял со страны огромное бремя. На Ближний Восток и отчасти во Вьетнам Россия в военно-политическом отношении вернулась на гораздо более выгодных условиях. Россия больше не субсидирует союзные республики, уровень жизни прежде был, как правило, выше, чем в РСФСР, теперь же граждане этих государств живут в основном значительно хуже и вынуждены ехать в Россию в качестве трудовых мигрантов. Злостно ошибочная политика и коррупция привели к растрате гигантских средств на субсидирование Украины, вернее ее верхушки, скидками на газ. Но эта практика давно прекращена.

Осознав опасность дальнейшего расширения западных союзов, чреватых большой войной, рост угроз с юга, Россия провела военную реформу, создав в разы более дешевые, эффективные с военно-технической и морально-психологической точки зрения вооруженные силы. При этом они не могут (несмотря на западную пропаганду и в отличие от гигантских ВС СССР) рассматриваться как нацеленные на массированные наступательные действия. Создав новое поколение высокоточных, в том числе гиперзвуковых стратегических систем, о которых объявил Владимир Путин 1 марта 2018 г., Россия де-факто выиграла гонку вооружений, не ввязавшись в нее. Эти системы упреждающе обесценивают подавляющее большинство запланированных в США инвестиций в новый виток модернизации и наращивания стратегических сил. Видимо, сводят на нет и часть уже сделанных гигантских вложений (например, резко увеличивая уязвимость авианосцев). (За мысль о том, что Россия на этом этапе выиграла гонку вооружений, не ввязавшись в нее, я благодарен видному российскому дипломату и ученому-международнику Александру Крамаренко).

Санкции содействовали успешному импортозамещению в ряде отраслей, в первую очередь в сельском хозяйстве. Заметно укрепилась продовольственная безопасность. Пока успешной и недорогой остается сирийская операция, которая вкупе с мастерской дипломатией качественно усилила российские позиции не только на Ближнем Востоке, но и в мире в целом.

Мировой ВНП перераспределяется в направление не-Запада. Туда же перемещаются военные ресурсы и политическое влияние. Страна успешно осуществляет поворот на Восток, к поднимающейся Азии. Он начал выправлять невыгодный со времен СССР баланс в отношениях с Западом – чрезмерную зависимость от него в технологическом, экономическом, финансовом и моральном отношении. Высшая российская элита больше не ощущает себя окраинно-европейской, она становится центрально-евроазиатской. Через несколько лет доли торговли с Европой и Азией сравняются. Из-за внутренней динамики серьезно ослаблены атлантические отношения. ЕС вошел в длительный кризис, рушащий мировые позиции Европы и толкающий ее к попыткам (неизвестно, насколько долговременным) консолидироваться вокруг противодействия России. Только США, но уже в значительной степени в одиночку, имеют позитивные перспективы развития. С этим придется считаться. НАТО расширилась, но «сдулась» в военном смысле. Вряд ли стоит серьезно опасаться ее нападения.

Коренное же геополитическое отличие положения России от СССР – отношения с Китаем. На протяжении большей части холодной войны Советский Союз противостоял и имевшему подавляющее экономическое и психологическое превосходство Западу, и громадному Китаю. Сейчас между Россией и КНР установились де-факто долговременные партнерские отношения, приближающиеся к союзным. А Китай почти обречен на превращение через 10-15 лет в первую державу мира по совокупной мощи. Вероятно, неизбежное соперничество Вашингтона и Пекина создаст Москве дополнительные внешнеполитические возможности, расширит поле маневра, частично суженное противостоянием с Западом.

Разумеется, и Россия обязана балансировать свои интересы. Но если Китай не пойдет по пути гегемонизма, потенциально заложенного в концепции «срединного царства», а станет первым среди равных в Большой Евразии, погрузит себя в ее институты, сохранит приверженность к равновесию, отношения между двумя странами останутся близкими, что коренным образом меняет соотношение сил в мире. В развязываемой холодной войне против России и Китая США и их сателлиты имеют дело с равным, а, возможно, уже и превосходящим конкурентом. Дальше продолжать конфронтацию будет еще невыгоднее. В мае 2018 г. Белферский центр Гарвардского университета опубликовал обзор серии проведенных на Западе исследований, как меняются позиции России в мировом соотношении сил. Все без оценки указывают на то, что за последние 15 лет по совокупной мощи страна резко усилилась в сравнении с Западом. А две из трех – и в целом в мире.

Итак, в навязываемом противостоянии Россия имеет гораздо более благоприятные позиции по сравнению с СССР. Она может не только выдержать очередную «холодную войну», но и активно участвовать в создании нового мирового порядка. Но чтобы предпосылки стали реальностью, нужна смелая и умная политика. И, разумеется, экономический рост.

Политика, нацеленная в будущее

Необходимо внимательно изучать опыт прошлой «холодной войны» и последующего периода, чтобы не повторить ошибок, сделанных СССР и ранней Россией. Этот опыт – наше преимущество перед конкурентами, которые считали, что они победили.

В условиях соперничества нельзя оставаться в институтах, где преобладает инерция прошлого, а конкуренты нацелены на противостояние. Уходить отовсюду не надо. Но необъяснимо постоянное желание вернуться, например, в Совет Россия – НАТО, который легитимирует альянс, доказавший свою враждебность и моральную несостоятельность, совершивший серию агрессий. Мы недостаточно умиротворяли? Вместо этого – только диалог военных во избежание столкновения и гонки вооружений. Стоит понижать и представительство в ОБСЕ. На переходный период строительства новой миросистемы, возможно, есть резон продлить договоры об ограничении вооружений. Но новые почти бессмысленны либо вредны, поскольку будут порождать ремилитаризацию мышления и толкать к невыгодным решениям. Переговоры следует вести о мерах по уменьшению недоверия и опасений.

Требуется восстановить диалог с США, чтобы снижать опасный уровень конфронтации. Нельзя загонять себя в угол патологического антиамериканизма, как сейчас это сделали американцы, раскрутив антироссийскую истерию. Но сближения на обозримый период ожидать не стоит.

Европоцентризм устарел. Пора отстраниться, предоставить Европе возможность повариться в собственном малоаппетитном сейчас соку. Это не означает прекращения выгодного и полезного сотрудничества в культурной, образовательной, экономической сферах, однако не предусматривает никаких совместных политических инициатив. В среднесрочной перспективе предстоит привлечь желающих и интересующихся европейских партнеров к евразийскому проекту. К тому же, для них это может стать единственным способом сохранить позитивную динамику развития и международную субъектность.

Сам же евразийский проект требует конкретизации, постоянного движения вперед. Иначе его ждет судьба многих наших начинаний, наподобие превращения ОБСЕ в общеевропейскую систему безопасности или подписания Договора о европейской безопасности. Пекин движется к созданию в Евразии синоцентричной системы. Без встречного энергичного движения и предложения собственных идей мы останемся на периферии, хотя и дружеской.

В российской экономической элите до сих пор господствуют представления о том, что успешное развитие и даже рывок возможны в рамках прежней мировой экономической системы, той, в которой доминируют США. Но это опасная иллюзия. Во-первых, сама система явно пребывает в состоянии перенапряжения, борясь за сохранение позиций. Во-вторых, внутри ее никто уже никому «постороннему» развиваться не даст. В Вашингтоне осознали тщетность надежд на то, что Китай, идя по капиталистическому пути, политически и стратегически двинется в фарватере Запада. Впредь Китай станут сдерживать, открыто сожалея, что в предшествующие годы содействовали его подъему, а развитию России будут препятствовать. Попросту говоря, санкции навсегда. Любые же серьезные уступки – хоть в политике, хоть в экономике – усугубят желание дожать, а то и добить. Направления и инструменты внешнеэкономической деятельности придется диверсифицировать для максимально возможной независимости от западных институтов. Политизация мировой экономики требует экономизации внешней политики, иного уровня интеграции процесса принятия экономических и внешнеполитических решений.

Отказываясь от старых институтов, нужно начинать совместно с партнерами строить новые. Прежде всего углублять и расширять ШОС, ЕАЭС, предъявить, наконец, миру свое видение будущего не только действиями – вокруг Украины, на Ближнем Востоке, выстраивания новой восточной ориентации, но и вербально. Наконец, нужна наступательная защита мира, подчеркивание роли России как залога глобальной стабильности. Через восстановление эффективного военного сдерживания США и Запада, через пресечение дестабилизировавшей планету политики смены режимов, через прямую борьбу с радикализмом и терроризмом Россия является основным мировым поставщиком жесткой безопасности.

Подходит время для действительно новой концепции внешней политики, прежний нарратив себя исчерпал, он все больше воспринимается как ритуал, а не руководство к действию. России сейчас как никогда необходимо «стратегическое терпение». В целом ситуация меняется в нашу пользу и будущие договоренности, вероятно, окажутся выгоднее, чем те, что нам предлагают ныне. Повторюсь: выиграть холодную войну вчистую нельзя. Поэтому стоит вести ее к завершению на приемлемых для всех условиях.

Россия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 14 сентября 2018 > № 2775777 Сергей Караганов

Советский Союз и революция в Иране

Дмитрий Асиновский

Как эксперты, спецслужбы и политики двух сверхдержав проспали зарождение исламского фундаментализма

Дмитрий Асиновский – младший специалист-исследователь Европейского университета в Санкт-Петербурге.

Резюме Исламизм, политический ислам, исламский фундаментализм – сегодня эти термины звучат везде. Но то, что сегодня представляется естественной частью международных отношений, на рубеже 1970-1980-х гг. было не просто новым, а невиданным и немыслимым явлением в мировой политике.

Я хочу засвидетельствовать, что в советской внешней политике того периода такой проблемы, как фундаментализм, не существовало на практическом уровне. Никто не обсуждал этот вопрос на Политбюро или коллегии МИДа. В то время мы действительно не рассматривали это как серьезную проблему. По крайней мере я не помню ни одного документа или постановления, или дискуссии о фундаментализме в правительственных кругах. Анатолий Добрынин, советский посол в США (1962–1986)

Вы знали больше об исламском фундаментализме в Соединенных Штатах, чем мы в Советском Союзе, потому что я не думаю, что кто-то в то время объяснил нашему руководству, что такое «аятолла». Карен Брутенц, зам. заведующего Международным отделом ЦК КПСС (1976–1986)

В сентябре 1995 г. по приглашению Норвежского Нобелевского института в историческом отеле Лысебю под Осло прошел симпозиум, собравший ветеранов холодной войны с советской и американской стороны – людей, принимавших политические, военные и идеологические решения. Темой симпозиума была история советского вторжения в Афганистан и завершения разрядки. Среди участников с советской стороны присутствовали бывший заместитель заведующего Международным отделом ЦК КПСС Карен Нерсерович Брутенц и бывший резидент КГБ в Тегеране, а позднее глава первого главного управления КГБ Леонид Владимирович Шебаршин. На сессии, посвященной революции в Иране и реакции на нее сверхдержав, возможно, впервые после окончания холодной войны прозвучал ряд тезисов о советском взгляде на иранскую революцию, которые после этого многократно цитировались и обсуждались исследователями. Именно во время этой сессии Карен Брутенц и бывший посол СССР в Соединенных Штатах Анатолий Добрынин произнесли фразы, вынесенные в эпиграф.

Страны Азии и Африки vs. Страны третьего мира

Исламизм, политический ислам, исламский фундаментализм – сегодня не только медийное пространство, но и академические исследования пестрят этими терминами. На фоне радикальных исламских движений 1990–2010-х гг. режим в Иране кажется нам сегодня если не умеренным, то точно более понятным хотя бы потому, что вписан в рамки государственных структур. Однако то, что сегодня представляется естественной частью международных отношений, на рубеже 1970–1980-х гг. было не просто новым, а невиданным и немыслимым явлением в мировой политике. Революция в Иране стала неожиданностью для большинства аналитиков, включая тех, кто вырабатывал внешнюю политику мировых держав. Однако внезапные смены режимов не были большой редкостью, особенно в государствах, которые в СССР было принято называть «странами Азии и Африки», а в США и Западной Европе – «странами третьего мира». Всего за несколько лет до событий в Иране неожиданный переворот в Эфиопии заставил Москву разорвать длительный союз с Сомали и лишиться морской базы на Красном море ради поддержки нового просоветского режима Менгисту. Особенность иранской революции заключалась не в ее внезапности, а в том, какие силы ее возглавили и какие в итоге сформировали правительство нового Ирана.

Представления о религии как элементе исключительно традиционного домодерного общества были ключевой частью как идеологии либеральной демократии, так и теории марксизма. Тем более важной составляющей либеральной теории и особенно марксизма является представление о революционном развитии во главе с прогрессивными силами, двигающими историю вперед. В этих идеологических рамках нарратив об «исламской революции», предложенный аятоллой Рухоллой Хомейни сразу после его возвращения в Иран в феврале 1979 г., не мог быть воспринят всерьез ни в США, ни особенно в СССР.

Выступая в Лысебю, Шебаршин подчеркнул, что события, происходившие в Иране, нельзя назвать иначе, как «народной революцией». В этом он полностью соглашался со своими американскими коллегами. Революция в Иране действительно была результатом массового народного движения против шахского режима, но что двигало миллионами демонстрантов, каким они видели новый Иран? В течение уже почти сорока лет историки дискутируют о причинах и природе иранской революции. Была ли она действительно «исламской» и что такое «исламская революция»? Или же исламские лозунги лишь прикрывали социальный или антизападный характер вполне секулярного модерного движения? Не имея цели и компетенции для участия в этой дискуссии, здесь мы обращаемся к взгляду людей, задававшихся такими же вопросами по ходу развития событий в Иране. С той только разницей, что эти люди должны были формулировать позицию одной из сверхдержав.

Роль лидера мировой революции всегда была определяющей для советской идеологии. Победа во Второй мировой войне и распространение влияния в Восточной Европе делали эту заявку на лидерство более настойчивой, чем когда-либо раньше. Смерть Сталина и приход к власти Никиты Хрущёва, совпавшие с мировым трендом на деколонизацию, позволили расширить арену противостояния холодной войны и изменить отношение Советского Союза к антиколониальным национальным движениям. В результате противостояние двух сверхдержав в Европе превратилось в то, что принято называть глобальной холодной войной. Стремление СССР привлечь на свою сторону обретающие независимость страны Азии и Африки привело к появлению новых внешнеполитических инструментов. Например, интеллигенцию советской Средней Азии использовали в качестве посредников в коммуникации с культурными элитами азиатских и африканских стран, опровергая нарратив о Советском Союзе как о такой же колониальной державе, как и страны Западной Европы. Несмотря на целый ряд стратегических неудач (поражение Гамаля Абдель Нассера и его союзников в Шестидневной войне и отказ нового президента Египта Анвара Садата от сотрудничества с Москвой; переворот в Индонезии под руководством генерала Сухарто, свержение режима Сальвадора Альенде в Чили и наиболее болезненная из всех – идеологический раскол с Китаем), в начале 1970-х гг. в Советском Союзе сложилось впечатление, что наконец марксистские законы истории приведены в действие и развивающийся мир разворачивается в сторону советского пути развития.

Эта иллюзия утвердилась в результате череды политических трансформаций в развивающемся мире, которые посчитали результатом успешной внешней политики СССР. В 1971 г. после того, как последние британские солдаты были эвакуированы из Адена, власть в Южном Йемене захватили повстанцы, исповедовавшие леворадикальные марксистские взгляды. В 1975 г. после десятилетия кровавой войны в Индокитае последние американские солдаты покидали Сайгон. В 1976 г. при советской и кубинской поддержке в столицу Анголы Луанду вступили формирования марксистского Народного Движения за Освобождение Анголы (МПЛА). За два года до этого в другой бывшей колонии Португалии – Мозамбике в результате переворота к власти пришла просоветская леворадикальная партия ФРЕЛИМО. В 1977–1978 гг. в Эфиопии была свергнута многовековая монархия и у власти оказалась просоветская партия Дерг во главе с Менгисту Хайле Мариамом. В середине 1979 г. леворадикальные повстанцы Сандинистского фронта национального освобождения, поддерживаемые СССР и Кубой, после продолжительной гражданской войны захватили власть в Никарагуа.

Революция в Иране казалась логичным продолжением этой серии предполагаемых успехов советской внешней политики – надежный союзник США и «региональный полицейский» (по доктрине Никсона), шах Ирана был свергнут в результате массового народного движения. Однако на деле иранская революция оказалась одним из первых сигналов начала обрушения системы международной разрядки, не вписываясь в советскую теории революции и расходясь с привычным опытом революций в странах Азии и Африки. Советский Союз занял официально благожелательную позицию по отношению к новому революционному режиму и вновь образованной исламской республике. Даже к 1983 г., когда иранское левое движение было уничтожено, а в Иране явно установилась теократическая система власти, в СССР продолжали называть исламскую республику «прогрессивной антиимпериалистической силой, которой удалось свергнуть деспотичный и феодальный режим шаха».

19 ноября 1978 г. в передовице «Правды» было опубликовано заявление Леонида Брежнева. Официальную позицию Советского Союза относительно ситуации в Иране можно было описать одним словом — «невмешательство». Социальный и политический кризис, продолжавшийся в Иране к ноябрю 1978 г. уже почти год, для экспертов и людей, принимавших решения в советском руководстве, являлся частью большей картины глобального масштаба – картины, в которой Иран был одной из многих арен идеологической конфронтации между двумя сверхдержавами. В своем заявлении Брежнев предостерегал какую-либо иностранную силу от вмешательства во внутренние дела Ирана. Это заявление во многом вписывалось в общую риторику советских средств массовой информации предыдущих месяцев, а также, несомненно, влияло на публичную позицию последующего периода. Советскому читателю, зрителю или слушателю предлагалось не только описание актуальных событий в Иране, но также и анализ исторической ретроспективы, в которую эти события вписывались.

Особое внимание уделялось военному перевороту 1953 г. против правительства доктора Мохаммеда Моссадыка, который был спланирован и организован ЦРУ. Подчеркнутое внимание именно к этому эпизоду указывало на схожесть текущей ситуации с событиями 25-летней давности, а также вольно или невольно вскрывало главное опасение советских экспертов и политических деятелей – потенциальное повторение этих событий и подавление Соединенными Штатами народного движения в Иране. Подобный взгляд из Москвы кажется вполне естественным в рамках системы международных отношений периода холодной войны, вот только это «народное движение» в конечном итоге вылилось в революцию совсем иную, нежели те, к которым советские эксперты были подготовлены учебниками по историческому материализму.

Региональная Realpolitik семидесятых

Общая граница и традиционные геополитические интересы СССР в регионе определили советскую активность после вывода войск из Ирана в мае 1946 г. и даже после отказа иранского меджлиса ратифицировать договор о нефтяных концессиях в конце 1946 года. Основным проводником советских интересов оставалась Народная партия Ирана – «Туде». Однако в 1949 г. партия была запрещена под предлогом покушения на шаха, якобы осуществленного при участии «Туде». Таким образом, к началу 1950-х гг. возможности у СССР влиять на ситуацию в Иране существенно сократились. Этот момент совпал с важнейшими изменениями в стране – приходом к власти Национального фронта во главе с Мохаммедом Моссадыком. Попытка национализации нефтяной промышленности и последовавший за этим переворот, организованный американскими и британскими спецслужбами, оказались ключевыми не только для истории Ирана XX века, но и для восприятия советским руководством будущей внутриполитической ситуации в стране – в том числе и в период революции 1978–1979 годов.

Сегодня для исследователей Ирана XX века это событие является важнейшей (наряду с самой революцией) точкой, но, как становится понятно из советской научной литературы 1970-х гг., оно было не менее принципиально и тогда. Теперь нам вполне достоверно известно развитие событий и, что важнее, тот факт, что ЦРУ официально признало свое участие в перевороте. В 1970-е гг. данный факт все еще оставался вопросом спекуляций, активно использовавшихся советскими экспертами и в то же время формировавших их представление о роли Соединенных Штатов и иранского национализма во внутренней политике Ирана.

Любопытно, что, когда Моссадык был премьер-министром Ирана, он не воспринимался в Советском Союзе как дружественная фигура или потенциальный идеологический союзник. Его противодействие предоставлению СССР концессий на добычу нефти в Северном Иране в 1944 г., а также в целом «буржуазно-националистическая» программа способствовали формированию скорее негативного образа. Даже его программа национализации, которая, казалось бы, могла привлечь советских лидеров мотивами антиимпериалистической борьбы с Великобританией, была воспринята как часть сделки Моссадыка с США, которые намеревались занять место британцев в Иране. В целом позиция Москвы в отношении Ирана в период Моссадыка была нейтральной. После неудачных попыток занять доминирующее положение в Иране в конце Второй мировой войны советская внешняя политика остерегалась непосредственного вмешательства в дела страны. Никакой особенной поддержки Моссадыку Советский Союз не оказывал ни в ходе его правления, ни после свержения. Однако с середины 1950-х гг. его образ в СССР начинает серьезно меняться. Из потенциального союзника американских империалистов Моссадык превращается в символ национально-освободительной борьбы и коварства империалистических держав.

Во многом это связано с более глобальным разворотом Советского Союза к странам Азии и Африки. Во второй половине 1950-х гг. советское руководство и лично Хрущёв сделали несколько попыток наладить отношения с Мохаммедом Реза Шахом. В 1956 г. шах осуществил свой первый визит в Советский Союз. Поиски компромиссов и добрососедских отношений с Тегераном напрямую связываются с образованием Багдадского пакта, в котором Иран стал играть ключевую роль. Попытки найти общий язык с шахом совпали с идеологической реабилитацией его важнейшего политического противника – Моссадыка. Решение не поддерживать Моссадыка во время переворота оказалось в числе прочего среди обвинений, предъявленных Вячеславу Молотову на пленуме 1957 г., раскрывшем «антипартийную группу». Молотов, вернувший себе контроль над внешней политикой после смерти Сталина, действительно разделял сталинский взгляд на бесперспективность революционной ситуации в Иране. Однако к 1957 г. конъюнктура изменилась, и отказ от поддержки Моссадыка уже мог быть поставлен в вину как предательство интересов глобального антиколониального движения.

В то же время эта разнонаправленность инициатив не позволила выстроить дружеские отношения с шахом в ходе секретных переговоров 1959 года. Переговоры велись о заключении соглашения о ненападении, но в конце концов зашли в тупик из-за нежелания шаха создавать конфликт внутри Багдадского пакта, с которым подобный договор вошел бы в противоречие. Вслед за провалом переговоров история инспирированного американцами переворота против Моссадыка стала важной частью антишахской пропаганды, которая велась с территории Советского Союза на Иран. Впрочем, даже после 1962 г., когда отношения с Тегераном стабилизировались и пропагандистская кампания была прекращена, Моссадык как национальный лидер остался главной фигурой, к которой шли отсылки советских оценок недавней иранской истории и современной политики.

После начала своеобразной разрядки в советско-иранских отношениях в 1962 г. ключевым аспектом взаимодействия двух государств стало быстрое экономическое и торговое сближение. Растущий торговый оборот, общие инфраструктурные проекты, экономическое сотрудничество в бассейне Каспийского моря были не только взаимовыгодны, но и укрепляли политический фундамент двусторонних отношений. К концу 1970-х гг. осуществлялось более 150 совместных сельскохозяйственных и индустриальных проектов, включая строительство Транскавказского газопровода, позволившего СССР поставлять больше газа в Восточную Европу и тем самым увеличить доходы в твердой валюте.

Начатая шахом в 1963 г. «белая революция» была положительно встречена и прокомментирована в СССР как движение, ломающее традиционные феодальные отношения в иранском обществе и открывающее перспективы «демократического прогрессивного развития». Советская пресса откликнулась на иранские реформы как на «попытку прорыва из феодализма в капитализм с усилением пролетариата в традиционном аграрном обществе, снижением политического влияния крупных землевладельцев и усилением классовой борьбы». Любопытно, что подобные оценки расходились с официальной позицией руководства «Туде», находившегося в изгнании в Восточном Берлине. Подконтрольное «Туде» радио «Пейк-е Иран», вещавшее на территорию Ирана из Болгарии, резко критиковало реформы шаха, объявляя их недостаточными и обманными. Под советским давлением болгарское руководство не только остановило трансляции, но и вовсе закрыло радио «Пейк-е Иран» вплоть до 1978 г., когда его работа возобновилась.

Впрочем, несмотря на сохраняющиеся чрезвычайно плодотворные экономические связи Тегерана и Москвы, оценка политической трансформации иранского режима к началу 1970-х гг. в Советском Союзе перестала быть столь же оптимистичной, как в 1962–1963 годах. Все более явно проявлялось стремление шаха сделать Иран ключевой региональной державой, вписывающееся в доктрину Никсона и опиравшееся на долговременный союз с США. C 1971 г. шаху удалось наладить и укрепить отношения с двумя стратегическими противниками СССР. На региональном уровне шах интенсифицировал сотрудничество с Египтом как раз в тот момент, когда президент Анвар Садат разорвал дружественные отношения с Москвой и выслал всех советских советников из страны (1972 г.). Стоит отметить, что личные отношения Садата с шахом оставались очень близкими вплоть до смерти монарха – именно в Египте тело изгнанника было захоронено после торжественной церемонии, организованной по протоколу государственных похорон. Вторым партнером Ирана в эти годы стал намного более серьезный противник СССР на мировой арене – Китай. В 1971 г. шаху удалось установить с КНР дипломатические отношения, которые, впрочем, не перевели двустороннее взаимодействие в активную фазу, но явились явным сигналом для Москвы и даже в большей степени для Вашингтона. Соединенные Штаты продолжали оставаться основным и стратегическим союзником Тегерана, и с укреплением иранской экономики, особенно после нефтяного кризиса 1973 г – важнейшим поставщиком вооружений для иранской армии. Рост цен на нефть укрепил представления шаха о перспективах Ирана как региональной державы и позволил начать масштабные закупки вооружений за океаном, что стало еще одним поводом для критики с советской стороны.

В середине 1970-х гг. перспективы подъема революционного движения в Иране оценивались в Советском Союзе как незначительные и ограниченные. Левое движение в этот период практически не существовало – партия «Туде» была запрещена уже в течение 25 лет, ее лидеры пытались влиять на иранскую политику, однако большинство из них находилось в изгнании в Советском Союзе или в странах народной демократии. Более радикальные и популярные левые движения, такие как Моджахедин-э Халк (Организация моджахедов иранского народа), были плохо организованы, разрознены и не способны ни на что, кроме редких спорадических террористических атак. И если позже, с началом революции, такие движения, как Моджахедин, стали более массовыми, то партия «Туде», наиболее близкая к СССР, продолжала испытывать трудности.

Есть у революции начало…

Роль духовенства в Иране для широкого круга экспертов, судя по всему, была еще менее понятна. Особенно ярко это можно заметить в одной из публикаций журнала «Новое время», где впервые в советской печати появляется аятолла Рухолла Мусави Хомейни:

«Самая сильная группировка, выступающая против шаха, – отмечала “Нью-Йорк таймс” – состоит из мусульман-традиционалистов, верных аятолле Мохаммеду (так!) Хомейни, религиозному деятелю, живущему в эмиграции в Ираке с 1963 года, когда он организовал по всей стране движение против проведения земельной реформы и других предпринятых шахом мер по модернизации».

Справедливости ради нужно признать, что в обзоре иностранной прессы авторы дословно цитируют июньскую статью из «Нью-Йорк таймс», где будущий лидер исламской революции назван именно так. Сам по себе этот маленький и, казалось бы, незначительный эпизод довольно символичен – по обе стороны океана аналитики в равной степени несведущи во внутренней ситуации в Иране. Если ни в «Нью-Йорк таймс», ни в «Новом времени» не нашлось специалиста, который мог бы указать на явную ошибку в имени одного из крупнейших религиозных деятелей Ирана, то стоит ли задаваться вопросом об их информированности относительно идеологической основы новых исламских политиков? В новогодней речи 31 декабря 1977 г. в Тегеране президент США Джимми Картер назвал Иран «островом стабильности» на Ближнем Востоке. Картера вполне могли поддержать советские коллеги. Тот факт, что американские журналисты в июне и советские в ноябре все еще мало что знали о ключевых фигурах иранской религиозной оппозиции, в какой-то степени даже более показателен, чем новогодний просчет Картера.

По мере развития событий в Иране отношение Советского Союза к революции и новому режиму постепенно менялось. Озабоченность и недоверие к возможности изменений в начале-середине 1978 г. сменились осенью-зимой 1978 г. опасениями вероятного вмешательства Соединенных Штатов для предотвращения свержения иранской монархии. Хотя подобные опасения доминировали и в дальнейшем, советские руководители и эксперты довольно быстро пришли к выводу, что свершившаяся в начале 1979 г. революция позволит левыми силами – прежде всего Народной партией Ирана – перехватить инициативу. И хотя этого не произошло, СССР продолжал поддерживать иранский революционный режим, в том числе и после начала операции в Афганистане, которая вызвала резкий рост антисоветских настроений в иранском руководстве и обществе. Только полный разгром левого движения и суд над партией «Туде» привел к охлаждению и фактической заморозке отношений с Тегераном. Впрочем, в академической и экспертной среде и после 1983–1984 гг. революция в Иране и сложившийся там режим оценивались скорее положительно.

Подобное, отчасти парадоксальное, отношение советских руководителей и экспертов к событиям в Иране объясняется рядом факторов. Прежде всего оперативное управление советской внешней политикой было возложено наряду с МИД СССР на Международный отдел ЦК КПСС. В частности, иранское направление в Международном отделе курировал Ростислав Александрович Ульяновский. В представлении этого старого большевика, изучавшего международные отношения в Коминтерне, ситуация в Иране вписывалась в концепцию некапиталистического пути развития, предполагавшую быстрый переход освобождающихся от империалистической зависимости народов к построению социализма. Доступные нам документы и публикации за подписью Ульяновского, а также воспоминания показывают, что именно Международный отдел ЦК КПСС по сути руководил действиями партии «Туде», используя резидентуру КГБ в Тегеране как канал связи и финансирования тудеистов. Это подтверждают воспоминания резидента КГБ в Тегеране Леонида Шебаршина, его подчиненного и впоследствии перебежчика Владимира Кузичкина, а также документы из архива Василия Митрохина.

Положение и возможности Ульяновского-идеолога во многом определили преимущественное влияние идеологии на решения советского руководства. Это, однако, не означает отсутствия прагматизма. В частности, один из людей, входивших в узкий круг лиц, принимавших внешнеполитические решения – председатель КГБ Юрий Андропов, по воспоминаниям Шебаршина, не верил в скорое просоветское продолжение революции. Отметим, впрочем, что такие выводы, по тем же воспоминаниям, Андропов делал на базе сочинений Маркса, то есть тоже с отчасти идеологических позиций. Однако прагматизм Андропова заключался в том, что возглавляемый религиозными лидерами Иран был выбит из круга союзников США. И главное опасение Андропова и его окружения заключалось в том, что Соединенные Штаты будут искать способ эту ситуацию изменить. В этом смысле захват заложников в американском посольстве и кризис ирано-американских отношений, с одной стороны, воспринимался в СССР с осторожным оптимизмом, но с другой – становился поводом для большей тревоги. Даже в 1995 г., выступая в Лысебю, несмотря на протесты американских коллег, Шебаршин утверждал, что неудачная попытка освобождения заложников в 1980 г. была на деле операцией с более значительными целями – вплоть до смены режима в Иране.

На ошибках учатся?

Постоянные опасения американской интервенции объясняют – по крайней мере частично – последовательную поддержку, которую СССР продолжал оказывать исламскому режиму, даже когда это, казалось бы, противоречило не только идеологическим, но и прагматическим соображениям. Генералы всегда готовятся к предыдущей войне. Тема событий 1953 г. и переворота, осуществленного британскими и американскими спецслужбами против правительства Мохаммеда Моссадыка, постоянно появлялась на страницах советской прессы и аналитики. Советские руководители рассматривали поведение своих предшественников в 1953 г. как непростительную ошибку. Вместо того чтобы вмешаться и поддержать антиимпериалистическое, пусть и не просоветское, правительство Моссадыка, Советский Союз остался наблюдателем в ситуации, когда США удалось защитить свои геополитические интересы в Иране. Эта ошибка была признана и непублично осуждена еще в хрущёвские времена. И теперь, когда в Иране вновь установилось не просоветское, но антиимпериалистическое правительство, Москва стремилась не повторить эту ошибку.

Ввод войск в Афганистан оказал значительное влияние на баланс советско-иранских отношений. С одной стороны, он спровоцировал резко негативную реакцию в Тегеране. И, несмотря на то, что наиболее активные сторонники жесткой линии в отношении Советского Союза во главе с министром Готбзаде были отстранены от власти, вторжение в Афганистан помогло закрепить в иранской внешней политике тезис аятоллы Хомейни об СССР как о «малом сатане». С другой стороны, начало войны в Афганистане вызвало всплеск исследовательской активности в отношении ислама как фактора политической жизни. Несмотря на достаточно консервативный подход большинства советских экспертов, отрицавших исламский фактор как политическую составляющую, протоколы заседаний секций и круглых столов, собиравших специалистов международников и востоковедов в 1979–1981 гг., показывают нам другую картину. Среди советских аналитиков находилось достаточное число людей, видевших проблему в недоизученности ислама как политической силы и приводивших революцию в Иране как явное тому доказательство в противовес публичной позиции СССР, отражавшей точку зрения Международного отдела. Особо показательна дискуссия между Георгием Мирским и Евгением Примаковым, в которой оба сошлись на том, что поддержка хомейнистской революции была ошибкой, способной привести к краху левого движения в Иране и в целом нанести ущерб интересам Советского Союза.

Однако эти голоса почти не были услышаны людьми, принимавшими решения. На фоне афганских событий, внутриполитического кризиса, в который начал входить Советский Союз, иранская проблема, а вместе с ней и проблема изучения политического ислама, по сути, исчезли из повестки дня. Таким образом, когда в Лысебю Анатолий Добрынин говорил об отсутствии в советском руководстве дискуссии об исламском фундаментализме и самого такого понятия, он не лукавил – лидеры СССР не захотели увидеть эту проблему, оставив ее решение своим последователям.

Данный материал представляет собой сокращенный вариант статьи, опубликованной по-английски в третьем номере журнала Russia in Global Affairs за 2018 год.

Россия. Иран > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 14 сентября 2018 > № 2775776 Дмитрий Асиновский

Путь «невидимого гегемона»

Владимир Малявин – востоковед, философ, культуролог, писатель, переводчик, путешественник, знаток восточных практик личного совершенствования и общественный деятель. Российский китаевед, доктор исторических наук, профессор Института изучения Европы Тамканского университета на Тайване (ранее – Институт России Тамканского университета). В России В.В. Малявин является руководителем научной программы Института развивающихся рынков МШУ Сколково. Преподавал в ИСАА при МГУ, работал в РАН.

Резюме Китайское «всевидение» может показаться европейцам – вследствие их собственных предрассудков – тоталитарным проектом. Но в рамках китайского мировоззрения это разумно, поскольку человек достоин своего звания в той мере, в какой он привержен нравственному совершенствованию, рассуждает философ-китаевед Владимир Малявин.

О том, будет ли Китай править миром (и если будет, то как), с философом-китаеведом Владимиром Малявиным беседовал редактор журнала «Россия в глобальной политике» Александр Соловьев.

– Актуален ли такой вопрос вообще? Стремится ли Китай сформулировать и реализовать собственную модель мироустройства? Многие говорят, что Китай уже однозначно заявил об этом, упоминая при этом классическую Поднебесную – но насколько такая оценка адекватна?

– Вопрос как раз полезный и своевременный. Хотя бы потому, что заставляет задуматься о перспективах переустройства мира, а заодно об ограниченности привычных понятий. Править миром, к счастью, еще никому не удавалось, но китайский фактор требует серьезно подумать о том, куда движется мировой порядок. В разных сегментах китайского общества ходят разговоры о том, что Китаю «пора взять на себя мировое лидерство». Но до конкретных рекомендаций дело не доходит, если не считать попыток применить «мягкую силу» Китая с ее всем известным набором стереотипов. Попыток неуклюжих и неудачных, и это тоже примечательный факт. Китайцы не умеют «подавать себя», им удобнее мимикрировать под чужие фасады.

– Есть ли пределы у этой способности к мимикрии – или Китай может, как мастер тайцзицюань, подстроиться под любое движение оппонента-соперника-партнера? Используя его себе на пользу, разумеется…

– Умение «оставить», «опустошить» себя, чтобы соответствовать вызовам времени – незыблемая основа китайской мудрости. Оно дает много стратегических преимуществ. Китайцы не ищут точку опоры, чтобы перевернуть мир. Их идеал – позволить свершаться всем переменам в мире и, значит, скрытно их направлять. Речь идет, по сути, о методе владения стратегической инициативой и даже инновационного развития.

– Насколько нынешняя КНР – это классический конфуцианско-легистский Китай в коммунистической идеологической упаковке с госкапиталистической начинкой и высокотехнологичной сословной системой (социальный рейтинг, high-tech системы наблюдения)? Я правильно перечислил «состав» Китая?

– Все эти компоненты, безусловно, присутствуют в китайской жизни, но, на мой взгляд, традиционные понятия не столько помогают, сколько мешают видеть суть современной проблемы мироустройства. Лучше начать с практических трудностей понимания политики Китая. Главную из них легко видеть: как сочетается лозунг «мирного подъема» Китая и быстрое наращивание им военной мощи? Во всем мире эксперты пытаются понять, применит ли Китай военную силу, когда станет самой мощной экономической державой. Эти попытки часто напоминают гадания на кофейной гуще. Все потому, что у западной экспертизы чего-то не хватает в методологическом инструментарии.

– А вы как думаете – грозит ли войной возвышение Китая?

– Я не прорицатель. Но завет Дэн Сяопина «держаться в тени» и решать все вопросы мирным путем позвляет многое понять в китайской стратегии. Точнее, китайской метастратегии, связывающей воедино все аспекты китайского мировоззрения. Ее исходная посылка – самая естественная в мире реальность: перемена, событие, которое в конечном счете есть именно со-бытие, соположенность полярных и даже несравнимых величин. В таком случае все в мире существует ровно настолько, насколько не существует, каждая вещь вмещает в себя свою инаковость: сила скрыта в слабости, в правлении никто не правит и так далее. В этом пункте, кстати, китайская мысль смыкается с постмодерном, который предлагает «оставить» самосознание и предаться «бездействующему», аморфному сообществу по ту сторону общества и его институтов.

– Очень странная концепция политики. Возможно ли в ее свете какое-то определенное мироустройство?

– Для европейцев странная. Но в своем роде естественная и жизненная. Ее сердцевина – интимная анонимность, которая дается опытом встречи, переживается как предел общения: чистая сообщительность. На практике речь идет о силе воздействия символического, в особенности ритуального, действия и о природе живого, одухотворенного тела, каковая есть именно самосокрытие, длящаяся сокровенность. Ею не просто пользуются, но, по сути, питаются все зрелищные искусства, особенно кинематограф. Это сила того, что обозначается труднопереводимым французским словом suspense – подвешенность, неопределенность, таящие в себе предвосхищение грядущего. Когда Конфуций сказал: «если прям, то слушаться будут без приказаний», он имел в виду как раз человека, сидящего прямо, как требовал ритуал, и так воплотившего архетипический жест покоя, который внушает благоговение и покорность тем, кто предстоит ему. Политика в Китае обращена не к рефлексии, а к аффекту, чувствительности сердца и духа. Китайская мудрость – это инаковость разума, которая, например, у Лао-цзы отождествляется с «разумностью народа». Очень смутная реальность и очень «коммунистическая», не правда ли?

– Но политика – это способ организации общества, пространство общих ценностей. Как может она осуществляться на таком, прямо скажем, невнятном основании?

– Организации социума на принципах европейского модерна Китай и вправду не знал. Вместо верности трансцендентным идеям он предлагает совместность единичных моментов существования. Другое дело, что это «сокровенное всеединство» связывает людей крепче абстрактных понятий и ценностей. Но оно связывает их в «инаковости», по-своему вездесущей. Отсюда акцент китайских властей на отличии Китая от остального мира, а внутри страны – на непрозрачности власти для управляемых при наличии неустранимой внутренней преемственности между верхами и низами.

– Вы можете указать конкретные проявления такой конфигурации политики в современном Китае?

– О, эти проявления многочисленны и очевидны! Взять хотя бы лозунг «Одно государство – два уклада», призванный обосновать вхождение в КНР Гонконга с Макао, а в будущем и Тайваня. Никакого противоречия китайцы в нем не видят. Или вот еще один популярный нынче призыв: «Развивайте социалистическую демократию, оберегайте права членов партии!». Власть в Китае и есть право выставлять такие формулы «единства в раздвоенности», против которых ни с какой стороны и возразить невозможно. Стало быть, власть в Китае и есть право (по определению исключительное) представлять такую заданность целого прежде всякой данности частного. В таком случае все предметное – пусто, несубстантивно, имеет статус тени, эха, декорума. Подобный взгляд как раз очень соответствует эпохе ИТ, когда вдруг выяснилось, что всеобщая доступность коммуникации упраздняет все сущностное, субстантивное. Отсюда уверенность в себе, которую излучают сегодня китайцы, живущие по закону «самоинаковости», их любовь к имитациям и подделкам. Отсюда же стремление китайских властей «держаться в тени» на международной арене и их апелляция к безличным «актуальным тенденциям» в мире (читай: требование признавать силу и авторитет Китая) при твердой готовности быть «руководящей и направляющей» силой в собственной стране.

– Насколько универсальны или «универсализуемы» китайские идеи мироустройства? Ведь мировая гегемония должна опираться на идеи, понятные всем (или серьезному большинству).

– Современные китайские идеологи утверждают, что китайцы лучше понимают природу всемирности, чем европейцы, ссылаясь при этом на изречение Лао-цзы: «смотреть на мир, исходя из мира». Логически это нелепость. Но такое видение требует как бы «всевидения», достигаемого нравственным и духовным совершенствованием. Ту же идею красиво сформулировал другой даосский философ, Чжуан-цзы, который призывал «спрятать мир в мире». Мы находим в этой формуле лучшее обоснование безопасности и «вечного мира», о котором мечтал Кант.

– Мне идея «всевидения» неожиданно напомнила проект «Паноптикона» отца либерализма Иеремии Бентама. Только у Бентама речь идет об исправительной тюрьме. У китайцев получается что-то похожее?

– Вы действительно нащупали одну из болевых точек в отношениях Запада с Китаем. Китайское «всевидение» (кстати, наглядно запечатленное на классических китайских пейзажах) может показаться европейцам – вследствие их собственных предрассудков – тоталитарным проектом. И сегодня многие на Западе проецируют антиутопию тотального контроля на Китай, где власти хотят косвенно воздействовать на население через мониторинг их покупок: поощрять тех, кто обнаруживает признаки общественно полезной деятельности, и мягко утеснять тех, кто живет только для себя. В рамках китайского мировоззрения это совершенно разумно, поскольку человек в Китае достоин своего звания в той мере, в какой он привержен нравственному совершенствованию. Притом китайское «всевидение» предполагает не-видение, жизнь в сокровенности и косвенное воздействие на окружающих. Мир в нем должен быть спрятан в мире. Таким образом, вопрос в том, служит ли «всевидение» общественной пользе или все-таки репрессивному аппарату государства? Очень деликатный вопрос.

– «Новый китайский порядок», стоящий на «слепом пятне видения» и «сокровенной преемственности», больше напоминает антиутопии Хаксли и Оруэлла. Насколько он все-таки реален?

– В гораздо большей степени, чем можно подумать. Способ бытования «чайнатаунов» как раз таков: они непрозрачны для окружающего общества, безразличны к его политическому устройству, но творят образы глобального Китая. Их жители не прилагают к себе самоназваний китайцев, которые приняты на их родине. Они называют себя хуа жэнь – термин деполитизированный и указывающий только на принадлежность к китайской цивилизации. Но эта цивилизация очень многоликая, она не исключает отчужденности и даже вражды между ее представителями. По существу, мы имеем дело с рождением новой, глобальной по характеру, китайской идентичности.

– Но ведь китайские эмигранты привязаны к Китаю, являются его общепризнанными представителями.

– Это тоже сильное упрощение. Во-первых, китайская цивилизация, как я только что заметил, бывает разная. Во-вторых, китайцы-эмигранты принадлежат все той же бездне самоинаковости, ускользающей от контроля. Это своего рода «неопознаваемый субъект» мировой политики, в чем вы легко убедитесь, не обнаружив китайских имен в широких политических и общественных движениях современного мира. Но это составная часть китайского мира, которая в определенные исторические моменты даже допускает, как на Тайване, зрелую демократию. Я называю эту демократию «пропедевтической», поскольку она подготавливает (как было в древности) вертикальную иерархию империи. Не надо забывать, что повседневность и безусловный характер власти в Китае – два полюса всеобщей «небесной разумности». Недаром Конфуцию приписывается фраза: «Если ритуал утерян, ищите его среди дикарей».

– Так примет ли китайский гигант существующие правила международной политики, когда почувствует вкус к глобальному господству?

– Уже должно быть ясно, что «пробудившийся» Китай никому приручить не удастся. Китайский лев всегда будет настаивать на своей инаковости, рьяно отстаивать свой «суверенитет» (на самом деле неприкосновенность скрытого измерения своей политики, своего стратегического потенциала). Но при этом он будет, как объявил Си Цзиньпин, «родным» для всех. На военные действия Китай может решиться только при наличии подавляющего преимущества, когда они будут «незаметными». Иная стратегия грозит Китаю утратой культурной идентичности, что страшнее поражения в войне. Китай, кажется, всерьез привержен идее многополярного мира, который таит в себе взаимовыгодную биполярность двух миросистем. Я называю их евроамериканской и евроазиатской. В основе первой лежит принцип самотождественности, в основе второй – самоинаковости. Эти системы не обречены на конфронтацию, хотя характер их отношений еще нужно осмыслить. Если они будут находиться в некоем симбиозе, оставаясь непрозрачными друг для друга, это будет означать победу Китая в высшей фазе глобального устройства. Но победу с неизбежностью скрытую.

– Получается образ эдакого даосского идеального правителя, о котором народ (в нашем случае – мир в целом) в лучшем случае знает, что тот существует – и тем доволен. Но насколько сегодня возможен такой миропорядок «невидимого гегемона» – как своего рода идейно-философский противовес benign hegemony Джона Миршаймера? Тем более что многие эксперты утверждают, что Си Цзиньпин уже практически задекларировал отказ от «наследия» Дэн Сяопина и держаться в тени более не намерен – напротив, активно, если не демонстративно, из нее выходит.

– Еще нужно посмотреть, не является ли выход Китая из его «тени» требованием признать его право на эту тень. И что плохого в этом праве? Что оно лишает права на «ясное сознание» чего-то? А если это сознание есть просто злоба дня и мутный поток медиа? Эта тема всегда будет порождать бурные и политически ангажированные споры. Остается, однако, фактом или, если можно так сказать, прото-фактом, что «скрытая гегемония» или, если угодно, «макиавеллистский момент» в политике является условием всякого политического уклада. Что поделаешь, мы живем в эпоху постполитики, постдемократии, постфакта и так далее... Наконец, не надо забывать, что мотив «невидимого гегемона» коренится в самой природе телесного бытия.

– Придется ли Китаю отказываться от каких-то своих традиционных черт на пути к построению «китайской модели мироустройства»?

– На поверхности китайцы как будто охвачены лихорадкой вестернизации. Они перестроили свою страну на западный манер, покрыв ее псевдоамериканскими мини-небоскребами и «Макдональдсами» (и их китайскими подражаниями). Но мне всегда казалось, что политика «открытых дверей» не задевает сердцевину китайского мировоззрения. В чем тут дело? Если исторические формы китайской цивилизации (ныне ставшие по большей части курьезом) являются результатом кристаллизации «самоинаковости», то бегство от них есть не что иное, как придание импульсу «самосокрытия» (действия, подчеркиваю, совершенно позитивного) глобального масштаба. В нем китайская цивилизация достигает внутренней завершенности и... возвращается к себе. Не случайно китайцы возвращаются умирать на родину.

– Перенимает ли Китай, переосмысливает ли, перерабатывает ли западную теорию – и практики – международных отношений (возвращаясь к вопросу о «понимании всемирности»)? Или они для Китая остаются формой, которой он в той или иной мере вынужденно следует, но формой без содержания?

– Новое поколение китайцев жадно впитывает западную науку, предлагает оригинальные концепции мироустройства, о которых мы, к нашему стыду, ничего не знаем. Но оно твердо привержено самобытности Срединного государства. Все-таки Китай войдет в глобальный мир на условиях симбиоза с Западом и даже своего верховенства в части «скрытой гегемонии». Еще раз: Китай следует – если следует – западным правилам игры не «вынужденно», а с целью овладения стратегической инициативой. Примерно так, как актер совершенно искренен в исполнении своей роли и поэтому имеет успех.

– Насколько комфортно лично вам было бы в гипотетической «Новой Поднебесной»?

– В последнее время психология китайцев сильно изменилась. Они разбогатели и почти изжили свои комплексы «утраченной империи». Благодаря этим переменам я чувствую себя в Китае совершенно комфортно, тем более что китайцы начисто лишены цинизма – этого неизбежного, хотя и незаконного, детища западного индивидуализма. Более серьезных, уравновешенных и в то же время радушных партнеров в общении трудно найти.

– На каком языке будут говорить обитатели «китайской модели мироустройства»?

– В идеале нужно преодолеть культурные стереотипы и языковые привычки, осуществить глубинную, как сказал бы Гегель, «работу понятий», чтобы выявить всечеловеческий «мета-язык», текучий кристалл смыслов. А по факту китайцы с энтузиазмом осваивают английский. Тайваньцы с гонконгцами уже любят уснащать свою речь английскими словами с «плохим» смыслом – наверное, чтобы не так страшно было. А в быту царит Гугл-переводчик, который, подозреваю, ответствен за то, что в Китае редко где увидишь мало-мальски грамотную английскую надпись. Это тоже очень по-китайски: все, что выдала машина, свято, как мандат Неба, и не подлежит исправлению. Вот последняя новость: даже внешнюю политику Китая будет определять машина. Надеюсь, что хоть здесь обойдется без Гугл-переводчика... Вы спросите: а как же понимание? Но к чему понимание, когда есть «сердечная сообщительность»?

– С учетом того, что вы говорили в самом начале о методологическом несовершенстве западной экспертизы, получается, что сама попытка осознать (и описать) политическую стратегию Китая через инструментарий западной рациональной онтологии изначально обречена на некую ущербность? Неполноту?

– Продумывание ограниченности любой цивилизационно обусловленной концепции мироустройства – общая задача человечества. Я стою в изумлении перед этой бездной смысла.

– Не ведет ли этот путь к своего рода системному лицемерию, причем с обеих сторон?

– По-моему, лицемерие — неизбежный спутник индивидуалистических цивилизаций. На Западе оно носит, так сказать, эксклюзивный характер: оно есть следствие субъективного разума, который утверждает свою исключительность, но претендует на универсальность. Его порок – исконная предвзятость. Лицемерие в Китае скорее инклюзивно: оно обусловлено требованием внутренней искренности отношений, и его суть – фальсификация любезности. Известны и средства преодоления этого бремени, например: «по плодам их узнаете их». Мне нравится изречение Лао-цзы: «Тому, в ком не хватает веры, веры тоже не будет».

– И под конец неизбежный в таком разговоре вопрос: каково место России в складывающемся западно-китайском мироустройстве?

– В отношениях между Россией и Китаем есть много неординарного, даже восхитительного: богатая общая память и апелляция к человечности в человеке, открывающая хорошие перспективы для сотрудничества. У русских и китайцев есть опыт совместной жизни, который по глупости политиков был предан забвению, но никуда не исчез из истории. Его надо осмыслить. В рамках евроазиатской миросистемы Россия предстает крупнейшим пространством «пропедевтики самоинаковости», выковывающей всечеловеческие ценности. Это, возможно, позволит России занять место третьего, асистемного, члена в сосуществовании двух глобальных миросистем. Время России придет, когда нужно будет предъявить духовные качества, потребные в цивилизации «сердечной встречи». Этого времени нужно дождаться. А лучше не ждать, а приближать его приход.

Россия. Китай > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 14 сентября 2018 > № 2775774 Владимир Малявин

Выступление и ответы на вопросы Министра иностранных дел России С.В.Лаврова на Германо-Российском форуме, Берлин, 14 сентября 2018 года

Уважаемый господин М.Платцек,

Дамы и господа, коллеги,

Я признателен за приглашение выступить перед столь авторитетной аудиторией. Высоко ценим конструктивное взаимодействие с Германо-Российским форумом, деятельность которого вносит значительный вклад в развитие двустороннего сотрудничества, в укрепление атмосферы дружбы, доверия, добрососедства между нашими народами.

Наш диалог с представителями германских общественно-политических, деловых кругов стал доброй традицией. В июле прошлого года встречались в Фонде им.Кербера. В феврале нынешнего года – на «полях» Мюнхенской конференции по вопросам политики и безопасности – с «капитанами» бизнеса России и Германии. В сегодняшней ситуации в европейских, да и в мировых делах такие дискуссии, ориентированные на укрепление взаимопонимания между россиянами и немцами, особенно востребованы. Они свидетельствуют об обоюдной заинтересованности в совместной конструктивной работе по поиску оптимальных решений накопившихся вопросов – как в двусторонней, так и в международной повестке дня.

Убежден, что сегодняшняя встреча не станет исключением. Ее тема, как только что сказал М.Платцек, – интеграционные процессы в Большой Евразии, перспективы построения общего экономического и гуманитарного пространства от Лиссабона до Владивостока. Актуальность этих вопросов трудно переоценить. Перспективы сопряжения потенциалов всех без исключения государств нашего континента во имя его мирного развития и процветания занимали умы многих выдающихся европейских политиков. В свое время, как вам известно, Президент Франции Ш.де Голль выдвинул идею Европы от Атлантики до Урала. Важность широкого партнерства с Россией в интересах формирования общеевропейской архитектуры безопасности и экономического сотрудничества неоднократно подчеркивали такие «еврогранды», как канцлеры Г.Коль и Г.Шредер, Президент Ж.Ширак. Хотел бы также напомнить, что о естественности такого общеконтинентального взаимодействия писали еще в 20-30-е гг. прошлого века первые идеологи евразийской интеграции – российские философы, географы и историки Н.С.Трубецкой, П.Н.Савицкий, Г.В.Вернадский. Они определяли потенциальную кооперацию на нашем общем огромном материке как «природный синтез» начал Востока и Запада, соединения их «цивилизационных кодов».

По окончании «холодной войны» исчезли все препятствия на пути взаимного сближения России и Евросоюза – двух ключевых экономических и геополитических игроков на континенте – во имя построения Большой Европы без разделительных линий. Мы, со своей стороны, делали максимум для того, чтобы российско-есовское партнерство стало действительно стратегическим. На решение этой задачи были нацелены наши многочисленные инициативы – от снятия барьеров для контактов между людьми до создания в перспективе единого энергетического комплекса. В 2008 г. выступили с предложением заключить Договор о европейской безопасности, который юридически кодифицировал бы соответствующие политические обязательства каждого государства о неукреплении своей безопасности за счет других. Последовательное осуществление этих идей могло бы стать важным подспорьем в деле создания общего экономического и гуманитарного пространства от Атлантики до Тихого океана.

Символично, что здесь, в берлинской гостинице «Адлон», Президент России В.В.Путин, выступая в ноябре 2010 г. на четвертом ежегодном экономическом форуме руководителей и топ-менеджеров ведущих германских компаний, выразил убеждение в неизбежности сближения России и Европы, если все мы хотим сохраниться как цивилизация, быть успешными и конкурентоспособными. Этот тезис, на наш взгляд, не только сохраняет свою силу, но буквально с каждым днем становится все более актуальным.

К сожалению, не все в Европе поддерживают настрой на расширение взаимодействия с нашей страной. Понимаем, что здесь существуют различные точки зрения, и не всегда прагматизм берет верх. Иногда срабатывают не изжитые исторические фобии. Россию представляют как некую угрозу европейской безмятежности и образу жизни. Но угрозой она, конечно же, не является. Нередко сталкиваемся с попытками учить нас тому, как обустроить собственный дом: как будто непонятно, что менторский тон в любом диалоге, а, тем более, с Россией, идеологизация отношений – бессмысленны и контрпродуктивны.

Говорю о сегодняшней ситуации в нашем большом европейском доме с искренним сожалением. Убежден, что на базовом, содержательном уровне России и Евросоюзу предопределено сотрудничать друг с другом. Последнее десятилетие стало во многом временем упущенных возможностей. Приведу лишь несколько примеров. Мы могли бы, как только что сказал М.Платцек, отменить визовые формальности, но тема была искусственно «замотана» по политическим мотивам брюссельской бюрократией. Мы могли бы радикально укрепить торгово-экономические связи, но Брюссель начал возводить препятствия на пути основных товаров российского экспорта. В числе таких препятствий – «Третий энергопакет», направленный, будем называть вещи своими именами, на создание проблем для ПАО «Газпром» на европейском энергетическом рынке. И это несмотря на то, что наша страна всегда была надежным поставщиком углеводородов в Европу.

В рамках программы «Восточное партнерство» была затеяна игра даже не с «нулевой», а с «отрицательной суммой» в виде попыток поставить государства постсоветского пространства перед ложным выбором «либо с нами, либо против нас». Кульминацией курса на сдерживание России стал поддержанный рядом западных государств антиконституционный переворот на Украине. К власти там пришли национал-радикалы, которые разорвали Соглашение об урегулировании кризиса, подписанное в феврале 2014 г. и гарантами которого от имени ЕС выступили Германия, Франция и Польша. При этом ни Берлин, ни Варшава, ни Париж даже не пытались что-то сказать по поводу такого отношения путчистов к европейскому посредничеству.

Также удивило, с какой поспешностью в Евросоюзе – по прямой указке Вашингтона – решились обрушить проверенное временем сотрудничество с Россией, добровольно согласились нести многомиллиардные убытки из-за санкций. Парадокс, но американцы потерь не несли и не несут.

А ведь украинский кризис можно было предотвратить. Напомню, ЕС стремился втянуть Украину в свою орбиту путем заключения с ней Соглашения об ассоциации, которое неизбежно вело бы к выходу Украины из зоны свободной торговли СНГ и как результат – к разрыву кооперационных связей Киева с Москвой. Вместо того, чтобы упорно двигаться по этому деструктивному сценарию, мы предлагали договориться об устраивающих все три стороны – Евросоюз, Украину и Россию – параметрах гармонизации интеграционных процессов, которые бы учитывали как нормы ЕС, так и уже существовавшие обязательства Киева в рамках СНГ и двусторонних отношений с Москвой. Однако все наши предложения российской стороны о трехсторонних переговорах в 2013 г. и начале 2014 г. безапелляционно отклонялись Брюсселем. И если выражение «извлекать опыт из ошибок прошлого» имеет какой-то смысл, то это, на наш взгляд, как раз тот случай, когда всем нам не помешало бы оглянуться назад и сделать выводы на будущее, в том числе в контексте обсуждения тех вопросов, которые вынесены на повестку дня сегодняшней встречи.

Кстати, в этом плане стоит поторопиться, ведь мировой геополитический ландшафт продолжает стремительно меняться и становится все более конкурентным. Наращивают свой потенциал новые центры экономической мощи, прежде всего в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Становление полицентричного мироустройства делает не работающими старые схемы, основанные на принципе «ведущий – ведомый». Востребованы нестандартные, новаторские идеи.

Если взглянуть на вещи беспристрастно, то, по-моему, Евросоюзу стоило бы серьезно оценить то, какие плюсы его собственным интересам могло бы принести создание принципиально новой модели экономического сотрудничества в Евразии, основанной на взаимодополняемости национальных стратегий роста и сложении потенциалов многосторонних экономических проектов.

Со своей стороны, мы приступили к формированию условий для движения в этом направлении. Совместно с партнерами по Евразийскому экономическому союзу (ЕАЭС), который действует на принципах ВТО, мы создали единые рынки товаров и услуг, обеспечиваем условия для свободного движения капитала и рабочей силы, укрепляем внешние контакты ЕАЭС. В частности, действует зона свободной торговли с Вьетнамом, ведутся переговоры о заключении аналогичных соглашений с Израилем, Сербией, Сингапуром, другими странами АСЕАН. В скором времени они начнутся с Египтом и Индией. Подписано временное соглашение с Ираном. Всего от различных стран и объединений поступило около 50 предложений об установлении партнерских отношений с Союзом.

Особое значение имеет начавшаяся работа по сопряжению интеграции в рамках ЕАЭС с китайской инициативой «Один пояс, один путь» (ОПОП). В мае подписано соглашение о торгово-экономическом сотрудничестве между ЕАЭС и КНР. В планах – «стыковка» инфраструктурных проектов в рамках ЕАЭС и ОПОП с Северным морским путем. Все это создает предпосылки для продвижения по пути реализации инициативы Президента России В.В.Путина по строительству Большого евразийского партнерства – максимально свободного пространства широкой экономической кооперации с участием стран ЕАЭС, ШОС, АСЕАН.

Рассчитываем на подключение к этим усилиям и Европейского союза – тогда идеи единого экономического пространства от Лиссабона до Владивостока обретут практическое воплощение.

Мы ценим, что многие германские политики проявляют интерес к такой совместной работе. М.Платцек только что упомянул, что вопросы создания единого экономического пространства от Лиссабона до Владивостока включены в коалиционный договор нынешнего Правительства ФРГ. Данная тематика регулярно обсуждается в ходе различных российско-германских контактов, в том числе на высшем уровне. Главное, чтобы намерения трансформировались в конкретные шаги.

Разумеется, осуществление масштабных планов невозможно без общего оздоровления российско-есовских отношений, которые во многом остаются заложником украинского кризиса, а сам кризис остается таковым в решающей степени из-за линии нынешних киевских властей, которые тормозят выполнение Минских договоренностей, которые являются безальтернативным решением нынешней ситуации в соседней с нами стране. Мы знаем, что в Европе растет число тех, кто осознает контрпродуктивность конфронтационного курса в отношении России, кто стремится проводить прагматичную политику и не желает, чтобы ими манипулировали в ущерб их же собственным законным интересам.

Думаю, надо сделать правильные выводы и начать работу по ремонту общеевропейского дома, по созданию общего пространства мира, безопасности и экономического сотрудничества, где учитывались бы интересы всех стран – как входящих, так и не входящих в различные интеграционные объединения. Очень многое здесь будет зависеть от состояния отношений между Россией и Германией – двух крупнейших европейских держав. История знает немало примеров, когда конструктивное российско-германское взаимодействие оказывало благотворное влияние на общую ситуацию в Европе.

В этой связи показательно, что даже в нынешних условиях сотрудничество между нашими государствами продолжает развиваться в различных областях – от экономики до культуры. Наглядное свидетельство – мой визит в Берлин по приглашению Министра иностранных дел ФРГ Х.Мааса, приуроченное к церемонии закрытия «перекрестного» Года региональных и муниципальных партнерств. Вижу в этом хорошее подспорье для постепенного восстановления взаимного доверия, столь необходимого для Европы, мира в целом.

На этом хотел бы остановиться. Готов ответить на ваши вопросы.

Вопрос: Вы только что сказали, что «ремонт» общеевропейского дома стоит на повестке дня. Каковы Ваши существенные предложения? Как можно взяться за этот «капитальный ремонт»? Что нужно ещё помимо того, что уже делается сегодня? Чего нам недостает?

С.В.Лавров: Откровенно говоря, я не знаю, что «уже делается сегодня». Для того, чтобы браться за «ремонт» общеевропейского дома, надо начать разговаривать. У нас оборваны практически все каналы диалога между Россией и Европейским союзом, между Россией и НАТО. Всё практическое сотрудничество с Североатлантическим альянсом закрыто по его инициативе. Из более чем 20 отраслевых диалогов с Европейским союзом не работает ни один. Нет, я, наверное, погорячился – есть контакты по линии миграционного диалога, который столь важен для Германии и Европейского Союза. По-моему, функционирует ещё один или два. Энергодиалог не возобновлён в том формате, в котором он существовал. Есть спорадические контакты между заместителем Председателя Комиссии ЕС М.Шефчовичем и Министром энергетики Российской Федерации А.В.Новаком. Иногда они встречаются вдвоем, иногда втроем с Министром энергетики Украины И.С.Насаликом, если обсуждение касается вопросов, связанных с ролью Украины в энергетическом сотрудничестве между Российской Федерацией и Европейским союзом.

Я уже не помню, когда мы с Верховным представителем ЕС по иностранным делам и политике безопасности Ф.Могерини проводили Постоянный совет партнерства, который, в соответствии с до сих пор действующим соглашением «О партнерстве и сотрудничестве между Россией и Европейским союзом», призван делать обзор всех без исключения направлений взаимодействия между Россией и ЕС. С Ф.Могерини мы встречаемся спорадически на полях международных форумов, и ее интересуют исключительно международные вопросы, прежде всего Сирия и Украина. Пожалуй, больше каких-то серьезных дискуссий у нас не было. А вот сесть и разобраться, где находятся наши отношения с Евросоюзом в целом, у нас пока не получается. Саммиты не проводятся уже с 2013 г., не функционирует уже упомянутый мной Постоянный совет партнерства, подавляющее большинство отраслевых диалогов также заморожено.

Если мы не начнем нормально сотрудничать через встречи, обсуждения любых вопросов и озабоченностей, которые у есть сторон, то, я думаю, что мы не сдвинемся с нынешнего места. Один пример, который является очень показательным: мы до сих пор не можем обмениваться информацией, касающейся передвижения по всему миру, в том числе по нашему общему пространству, т.н. иностранных террористов-боевиков, потому что Евросоюз не проявляет заинтересованности или активности в том, чтобы довести до конца работу по заключению соглашений между Российской Федерацией и Европолом, а также между Россией и Евроюстом. Без таких соглашений нельзя обмениваться персональными данными в соответствии с законами Российской Федерации и ЕС. Вот пример, когда острейшая проблема, вызов, угроза, общая для всех нас, не является предметом нашего специального внимания. Так что надо садиться и начинать разговаривать. Мы к этому готовы.

Вопрос: Есть ли в этой связи особые ожидания в отношении Правительства ФРГ?

С.В.Лавров: Мы знаем о той роли, которую Германия играет в ЕС, Европе, в мировой политике. Наверное, от позиции ФРГ зависит немало. Будем только приветствовать, если Берлин проявит инициативу в том, чтобы без каких-либо предварительных условий, но и особых ожиданий на данном этапе, просто начать предметный разговор по всем вопросам, отягощающим российско-европейскую повестку дня.

Вопрос: У нас были причины и проблемы, а также их нерешение, обусловленное недоверием, которое на лицо в Западной Европе и Германии по отношению к России. Мы действительно не знаем, относится ли Россия к нам хорошо. Гибридная война, киберистории и те моменты, о которых еще говорят. Что там вообще происходит? Про Крым я вообще говорить не хочу. Я считаю, что нам необходимы меры, которые сформировали бы доверие. Каким образом могли бы выглядеть такие меры?

С.В.Лавров: Напрасно Вы не хотите говорить про Крым, потому что, по-моему, это заслуживает обсуждения. Мы готовы отвечать на все ваши вопросы. То, что Вы сказали об отсутствии возможности знать, что происходит в России, – наверное, результат отсутствия между нами нормального диалога, который не обуславливался бы требованием, чтобы сначала Россия призналась во всех смертных грехах, причем без наличия каких-либо конкретных фактов нашей противоправной деятельности, а потом уже можно будет с Россией разговаривать.

Вы упомянули кибербезопасность, вмешательство в выборы. Мы внимательно следим за тем, как нашу политику и действия оценивают за рубежом. Видим ту вакханалию, которая сейчас наблюдается в США по поводу того, что якобы все беды американской политической системы связаны с российским вмешательством. Спецпрокурор Р.Мюллер работает уже больше года. Сотни людей были опрошены в рамках слушаний в Конгрессе США, ФБР проводит свои расследования. При таком количестве опрошенных подозреваемых и свидетелей очень трудно что-нибудь утаить. Американская система славится тем, что утечки в ней случаются мгновенно. Не приводится ни единого конкретного факта. Просто голословные обвинения в том, что некто из Санкт-Петербурга взломал сайт того или иного государственного учреждения США.

Был скандал вокруг П.Манафорта, который работал в избирательном штабе Президента США Д.Трампа. Его обвиняли в том, что он является чуть ли не ключевым человеком, обеспечивавшим заговор между Д.Трампом и Российской Федерацией. Далее начался судебный процесс, все обвинения, кроме одного или двух, были отброшены. Ни одно из них не было связано с Россией. Кстати, главное обвинение о том, чтобы он выполнял функции иностранного агента, не зарегистрировавшись таковым, связано с его работой на украинское Правительство. Об этом никто не говорит. В СМИ может «проскользнуло» одно упоминание, и все.

Мы предлагаем американской стороне все-таки возобновить работу двусторонней группы по кибербезопасности. Такая группа существовала в 2013 году. После того, как американцы вслед за государственным переворотом на Украине, который они поддержали, разорвали многие каналы общения, она не функционировала. В прошлом году мы постарались возобновить этот процесс. В марте этого года в Женеве должна была состояться соответствующая солидная встреча с участием с обеих сторон межведомственных делегаций, представителей дипломатических ведомств, служб безопасности и разведки. Наша делегация прибыла в Женеву, где эта встреча была согласована, только для того, чтобы на аэродроме услышать новость об отказе американцев ее проводить. Опять кто-то где-то сказал, что появился вирус «Нот Петя», они взяли, развернулись и уехали. Летом этого года на соответствующих мероприятиях ОБСЕ американские эксперты подходили к нам, говорили, что давайте возобновлять контакты. Мы согласились, но пока таких контактов не происходит.

На встрече Президента Российской Федерации В.В.Путина и Президента США Д.Трампа в Хельсинки мы вновь эту тему заострили. Президент США Д.Трамп сказал, что это правильный подход. Такой же разговор был за год до этого «на полях» саммита «Большой двадцатки», где мы тоже договорились возобновить работу по кибербезопасности. Но в Администрации Д.Трампа и соответствующих ведомствах, которые отвечают за данное направление, эта инициатива поддержки не нашла. В Конгрессе США Президента Д.Трампа даже обвинили в том, что он готов согласиться разговаривать с русскими по вопросу, который является доказательством вредоносного вмешательства России в американские дела. Если подходить таким образом, то далеко не уедешь.

Здесь у нас возникает такая же тема. Кибербезопасность стоит на повестке дня наших отношений с Германией, и на март этого года была намечена первая встреча Рабочей группы по кибербезопасности, которая была отложена по просьбе германской стороны.

Вы сказали, что причина отсутствия нормального диалога – это недоверие к России. Но без диалога Вы не развеете свои сомнения и недоверие не сможет быть устранено. Я упоминал сегодня про государственный переворот на Украине в феврале 2014 г., когда в результате посредничества ЕС было заключено соглашение между тогдашним Президентом Украины В.Ф.Януковичем и оппозицией, в том числе той, которая сейчас представлена в руководстве Украины. Соглашение было засвидетельствовано Германией, Францией и Польшей, которые выступили гарантами его исполнения. На утро, после его подписания оно было разорвано, произошел государственный переворот, и вместо создания правительства народного единства, как гласил п.1 этого Соглашения, путчисты объявили о создании Правительства победителей. Это немного другая психология. Я не думаю, что русскоязычное население Украины обрадовалось первому акту этого нового руководства в Киеве. Этим первым актом была отмена закона, который гарантировал права русского языка и языков других меньшинств. Через день после этого путча один из лидеров-радикалов, Д.А.Ярош, возглавлявший экстремистскую неонацистскую организацию «Правый сектор», публично пригрозил всем русским в Крыму, что он их оттуда будет выгонять, потому что русский никогда не будет понимать украинца, чтить украинских героев (он имел в виду Р.И.Шухевича, С.А.Бандеру и прочих приспешников-нацистов). Поэтому русский должен быть изгнан из Крыма. Я думаю, что этот сигнал, полученный жителями Крыма, сыграл немалую роль в тех действиях, которые они потом предприняли, проведя референдум. К тому же, что за этими его угрозами последовали направление боевиков на т.н. «поездах дружбы» в Крым, попытка захвата Верховного совета Крыма.

Говоря про доверие, мы, естественно, обратились к нашим германским и французским коллегам с тем, чтобы поинтересоваться, как они относятся к тому, что их посредничество, зафиксированное на бумаге, просто было проигнорировано. Более того, оппозиция поступила ровно наоборот по сравнению с тем, под чем она подписалась. Ни в Берлине, ни в Париже никто нам ничего ответить не смог. Кстати, в пользу заключения того Соглашения в феврале 2014 г. выступал президент США Б.Обама, он специально звонил Президенту Российской Федерации В.В.Путину и просил его не настраивать президента Украины В.Ф.Януковича против подписания такого документа. Мы не настраивали. Сказали, что, если есть договоренность между властью и оппозицией, то, конечно, мы будем только приветствовать ее подписание. Президент США Б.Обама после того, что произошло, даже не пытался как-то объяснить, почему США, которые так настойчиво поддерживали подписание Соглашения, не просто смирились с его разрывом, а активнейшим образом поддерживали власти, которые пришли в Киев путем вооруженного государственного переворота. Поскольку все это связано с Крымом, давайте думать, как не упираться в те или иные оценки событий, а разбираться, почему так произошло. Опять же, делать это не для того, чтобы выставлять друг другу какие-то претензии, а чтобы на этих ошибках учиться и делать выводы. Мы только «за».

Насчет гибридных войн. То, что происходит на Западе, где формируется политика в отношении России, это абсолютно подходит под понятие «гибридная война». Есть прямые военные действия, когда на наших границах, вопреки всем дававшимся заверениям, растет военное присутствие инфраструктуры НАТО, развертываются новые боевые подразделения, ударные вооружения. В прессе идет шельмование России по любому поводу и неправительственные организации, которые функционируют в Российской Федерации и других странах, активнейшим образом используются для вмешательства в наши внутренние дела. Есть десятки неправительственных организаций, которые работают в России и получают гранты из-за границы. Мы не запрещаем их работу, но просим тех, кто функционирует на зарубежные деньги, сообщать об этом и регистрироваться в качестве иностранных агентов. Это ровно то, что делают американцы.

Например, насчет вмешательства во внутренние дела и гибридные войны. Летом 2015 г. США был принят закон «О поддержке стабильности и демократии на Украине», частью которого является обязательство Государственного департамента работать на продвижение демократии в России как напрямую, так и используя неправительственные организации. На эти цели выделяется 20 млн.долл.США в год. Это записано в законе, который не является секретным документом. Я хочу себе представить, если бы что-то похожее в отношении американских общественных организаций было принято в российском Парламенте, то какая была бы реакция и истерика за океаном.

Давайте все сопоставлять и не будем претендовать на то, что именно свой образ жизни и подход к международным делам является единственно верным. Только компромиссы помогут находить решение всех самых злободневных проблем, но для этого нужен диалог. Я рад, что сегодня мы стараемся его завязать.

Вопрос: Вы использовали хорошее понятие, чтобы вернуться к теме Украины и неразрешённого конфликте на Донбассе. Там тоже наблюдается большая гуманитарная проблема. Её решение было зафиксировано на бумаге, однако оно не реализуется, и это всё усложняет. Вы сказали об упущениях Украины в этой связи. Имеете ли Вы представление о российском подходе, чтобы обеспечить мир в этой стране, регионе?

С.В.Лавров: Имею представление о подходе, но он не новый и называется «Минские договорённости» – документ, который явился результатом 17-часовых (без перерыва) переговоров с участием президентов России, Франции, Украины, канцлера Германии и одобрен единогласно резолюцией СБ ООН. В нём действительно много внимания уделяется вопросам, от которых зависит состояние населения, решение гуманитарных проблем, в частности, записано обязательство киевских властей обеспечивать восстановление экономических связей, возобновление банковских услуг, от которых были отрезаны жители Донбассы. Однако вместо этого, как вы знаете (надеюсь, вы следите за украинской тематикой), Киевом уже достаточно давно была объявлена полная экономическая, торговая, транспортная блокада этих территорий. Пропускной режим в большинстве случаев по сути запретительный. Пенсии выплачиваются, как у нас говорят, «с грехом пополам». Что касается банковских услуг, то в рамках «нормандского формата» руководители Германии и Франции обязались наладить мобильные банковские услуги, но у них этого так пока и не получилось.

Уже много лет украинское правительство не сотрудничает ни с Берлином, ни с Парижем с тем, чтобы решались проблемы простых людей, оказавшихся в зоне конфликта. Там, как вы знаете, проходит операция объединённых сил, причём её на своей территории проводят Вооружённые силы Украины. До этого была антитеррористическая операция. Людей, которые отказались признать государственный переворот, назвали террористами. Но если вы просто освежите в памяти факты, то поймёте, что эти люди ни на кого не нападали. Когда произошёл путч, когда они увидели политические и философские установки новой власти, прежде всего антироссийские – против русского языка, культуры, Церкви, они попросили оставить их в покое, сказав, что хотят понять, что происходит в Киеве, а пока будут жить сами по себе. Они же ни на кого не нападали. Напали на них, объявив их террористами.

Это маленькая часть того, что можно вспоминать и обсуждать касательно генезиса украинского кризиса. Однако самое главное – Минские договорённости. Их нужно выполнять при полном уважении ключевых пунктов: во многих параметрах этого небольшого документа прямо говорится о необходимости Киеву не только консультироваться с Донецком и Луганском, но и согласовывать с ними все ключевые вопросы, включая конституционную реформу, особый статус Донбасса, амнистию, проведение выборов. Ничего из этого Киев делать не собирается. Он постоянно создаёт искусственное напряжение на линии соприкосновения, обманывает своих партнёров по «нормандскому формату» хотя бы в том, что не соглашается на разведение сил и средств в одном из населённых пунктов (в уже всем известной Станице Луганская), а в два других пункта, где состоялось такое разведение, украинские военные вернулись «тихой сапой». Об этом знает мониторинговая миссия ОБСЕ, об этом говорится в её докладах. Это, конечно, вопиющий пример нежелания Киева под всякими искусственными предлогами зафиксировать на бумаге т.н. «формулу Ф.–В.Штайнмайера» – вашего уважаемого Президента, моего коллеги, когда он работал Министром иностранных дел.

Ещё в октябре 2015 г. в Париже, когда руководителями стран «нормандской четвёрки» рассматривался вопрос о том, как проводить выборы, потому что в Минских договорённостях было записано, что сначала должен быть принят и введён в действие закон об особом статусе этих территорий (а закон готов, его содержание согласовано, только он не вступает в силу), Президент П.А.Порошенко спросил, как он может ввести закон об особом статусе, если не знает, кого изберут на этих выборах. Подтекст был такой: если изберут тех, кто подходит, тогда, может быть, и особый статус будет не нужен. Поэтому, сказал он, сначала выборы, потом статус. Тогда Ф.–В.Штайнмайер, будучи Министром иностранных дел, предложил компромисс: закон вступает в действие в предварительном плане в день выборов после закрытия избирательных участков, а в полную силу и на постоянной основе он вступает в действие в день, когда ОБСЕ распространит свой итоговый доклад по наблюдению за выборами. Обычно это занимает пару месяцев. Все согласились, и это стало называться «формулой Ф.-В.Штайнмайера». Когда через год в октябре 2016 г. нормандские лидеры собрались уже здесь, в Берлине, Президент России В.В.Путин напомнил своим коллегам, что договорённость в Париже была достигнута, но эксперты и министры иностранных дел ни в «нормандском формате» , ни в Контактной группе не смогли положить её на бумагу, закрепить и двигаться дальше, потому что этому противится украинское правительство. Президент П.А.Порошенко сказал, что «формула Ф.–В.Штайнмайера» предполагает, что закон вступает в силу на постоянной основе в день выхода итогового доклада ОБСЕ по наблюдению за выборами, но что если вдруг в этом докладе будет сказано, что выборы были нечестными и несправедливыми? Потребовался год, чтобы приготовить такой аргумент. Президент России В.В.Путин тут же ответил, что это и имелось в виду, и предложил так и записать: что закон вступает в силу на постоянной основе в день выхода доклада ОБСЕ, если в этом докладе выборы будут признаны свободными и справедливыми.

Это был октябрь 2016 г., Берлин, скоро исполнится вторая годовщина этой договорённости. Украинское правительство категорически не хочет класть на бумагу этот документ. Позавчера была очередная телефонная беседа представителей лидеров «нормандской четвёрки» (помощники общались по телефону), новая попытка французского и германского представителей всё-таки согласовать фиксацию «формулы Ф.-В.Штайнмайера» на бумаге натолкнулась на сопротивление украинского представителя. Могу долго говорить на эту тему, поэтому давайте перейдём к чему-нибудь другому.

Кстати, что касается Крыма, я не ухожу от этой темы. В большинстве стран Евросоюза, включая Германию, действует дискриминационное правило, в соответствии с которым шенгенские визы не ставятся в паспорта тех людей, которые получили их в Крыму после марта 2014 г. Если посмотреть все конвенции о правах человеках, обязательства касательно свободы передвижения, принятые в ОБСЕ, СЕ, то это прямое нарушение гуманитарных обязательств теми, кто вводит такую дискриминацию.

Я был при одном разговоре, где вопрос был очень интересно поставлен: если принять, что референдум в Крыму действительно отразил реальное волеизъявление населения, тогда, значит, что, не выдавая визы крымчанам, их наказывают за политические убеждения. Если же, с другой стороны, взять за основу вариант, который продвигают наши западные коллеги, что это была «аннексия», то и здесь получается, что те, кто живёт в Крыму, гражданские люди, совсем ни при чём. Их «аннексировал» снаружи «агрессор», «напав» на них. А люди-то почему страдают? Какую логику ни возьми, здесь нет объяснений позиции европейцев, которые не выдают визы обладателям выданных в Крыму паспортов. Это если мы заботимся о гуманитарных вещах.

Вопрос: Ваша страна интенсивно работает по военной линии в Сирии. В Европе и ФРГ наблюдается миграция в связи с событиями в этой стране. Что делает Россия, ваша дипломатия для того, чтобы предотвратить обострение в Идлибе, где ожидается использование химического оружия? Там находится один миллион детей, три миллиона человек, среди которых боевики и те люди, которых мы называем террористами. Изгнание трёх миллионов человек не может быть ценой борьбы с ними.

Мы слышим предложения России по восстановлению Сирии, в котором могла бы участвовать Германия. Нас радует, что Россия готова работать в этом регионе. Как конкретно Вы себе представляете восстановление Сирии с европейским участием по завершении политического процесса?

С.В.Лавров: Давайте по порядку. Мы помогаем сирийскому Правительству силами наших ВКС. У нас есть контингент советников «на земле», который помогает сирийской армии группироваться более эффективно для борьбы с терроризмом. Успехи в этом направлении очевидны. Подавляющая часть сирийской территории очищена от ИГИЛ, «Джабхат ан-Нусры» и тех, кто к ним примкнул.

Не мы одни находимся в Сирии со своими вооружёнными силами, военизированными подразделениями, военными советниками и спецназом. Там есть страны, которые в отличие от нас не были приглашены в САР её законным Правительством и поэтому их присутствие там противоправно. Однако, будучи не идеологически мотивированными, а прагматиками, мы понимаем, что это реальность и она должна побудить всех внешних игроков, которые присутствуют в Сирии договариваться в интересах сирийского народа, устранения всех угроз сирийскому государству и строгого выполнения резолюции 2254 СБ ООН, согласно которой только сам сирийский народ может определить будущее своей страны через разработку Конституции и проведения на её основе выборов под надзором ООН.

Мы, Россия, Турция и Иран, работаем в «астанинском формате». Совсем недавно был саммит. Работаем также по двусторонним каналам с иорданцами, израильтянами и американцами. Между военными есть линии связи, которые помогают избегать непреднамеренных инцидентов и могут быть использованы, когда необходимо решить сущностные вопросы, а не только рассматривать деконфликтинг.

Миграция – серьёзная проблема. Нас она затронула в самой малой степени, в несравнимом масштабе. Мы понимаем, насколько это серьёзно для многих стран ЕС в социально-экономическом и мировоззренческом плане. Полагаемся на мудрость Европы. Уверен, что усилия по поиску общеприемлемых решений будут продолжаться.

Напомню, что главный миграционный штормовой вал был поднят агрессией против Ливии, когда натовские страны бомбили в нарушение резолюции СБ ООН Ливийскую Арабскую Джамахирию и помогали тем, кто устроил охоту за лидером страны М.Каддафи. В итоге помогли зверски его уничтожить под восторженные возгласы наблюдателей, которые смотрели это всё в режиме онлайн по телевизору в Белом доме в Вашингтоне. Именно тогда поднялась волна миграции. Ливия превратилась в чёрную дыру, через которую в Африку южнее Сахары пошли потоки террористов, экстремистов и оружия. Обратно на север, в Европу через неё же потекли миллионы беженцев.

Вспоминаю случай, когда вскоре после того, как Ливию привели в то состояние, в котором она остаётся до сих пор, и никто не знает, как из него выходить, во второй половине 2011 г. бывший министр иностранных дел Франции Л.Фабиус обратился ко мне и попросил поддержать Францию в СБ ООН по вопросу пресечения тех угроз, которые хлынули в Республику Мали. Там был французский контингент, и они хотели получить добро СБ ООН для использования этого контингента в целях пресечения вылазок террористов, которые пришли из Ливии. Я ответил, что борьба с террором – предмет, который даже не стоит обсуждать, и мы поддержим любые решения, которые будут способствовать этой борьбе. Однако я напомнил коллеге, что те террористы, с которыми они собрались бороться в Мали – те же самые люди, которых они вооружали в Ливии, чтобы свергнуть режим М.Каддафи. Причём вооружали вопреки резолюции СБ ООН, которая вводила полное эмбарго на поставки вооружения в Ливию. Французские военные публично говорили, что помогают оппозиции, несущей Ливии демократию.

Что касается ситуации в Идлибе, то это единственный оставшийся значимый очаг террористов, которые используют свою излюбленную тактику, выставляя гражданских лиц в качестве живого щита. Они подмяли под себя большинство вооружённой оппозиции и регулярно пытаются наносить удары по подразделениям сирийской армии и нашей авиабазе Хмеймим, используя, в том числе, беспилотники. Десятки беспилотников взлетают из района Идлиба (один раз беспилотник даже смог сбросить взрывчатые вещества). С тех пор все беспилотники подавляются, уничтожаются – мы знаем, как с ними бороться. Поэтому, неправда, что в Идлибе люди просто засели, как в крепости и хотят перемирия. Они оттуда активно осуществляют боевые действия и используют ту подпитку, которую получают каким-то образом из-за рубежа.

Мы говорим с нашими турецкими коллегами, которые знают, что их территория порой используется нехорошими людьми для того, чтобы осложнять ситуации в Сирию. Они обеспечивают дополнительные меры контроля на границе. В том же Идлибе по договорённости, которой мы достигли, действует двенадцать наблюдательных пунктов, установленных Турцией. Это немного успокаивает ситуацию. Турция взяла на себя обязательства добиваться размежевания той вооружённой оппозиции, которая готова к диалогу с Правительством, от террористов, с тем, чтобы последние не подминали под себя вооружённые группы, не являющиеся экстремистскими, террористическими.

Необходимо иметь ввиду, что Идлиб – одна из четырёх зон деэскалации, которые были созданы в Сирии по решению стран астанинской «тройки». Одна из этих зон, на юге, была согласована Россией с США и Иорданией, а её параметры устраивали Израиль (это было очень важно, потому что Израиль опасался присутствия экстремистов на своих границах, недалеко от Голанских высот). Все три предыдущие зоны сейчас закрыты. Они были политически ликвидированы, потому что там удалось договориться о выходе боевиков и о том, чтобы оппозиционеры отмежевались от террористов. Эти оппозиционеры заключили локальные соглашения о перемирии с Правительством. Сейчас в этом районе всё спокойно, хотя там остаётся совершенно непонятна, созданная американцами в одностороннем порядке в районе Ат-Танфа, территория в 55 км радиусом, которую они взяли под свой контроль и на которой остаются игиловцы и другие террористы, чувствуя себя там вольготно и периодически совершая оттуда вылазки, в том числе, в район Пальмиры и Алеппо.

Идлиб. Надо понимать, о чём договаривались во всех случаях создания зон деэскалации. Там объявляется перемирие, которое (это чётко выделено) не распространяется на террористов. Оппозиционные группировки призываются к тому, чтобы отмежеваться от террористов и вступать в контакт с правительственными силами при нашем посредничестве, при посредничестве Турции или Ирана и договариваться о локальных примирениях. Безусловно, мы будем делать всё, что мы делаем и сейчас, в полной мере учитывая проблемы гражданского населения.

Помимо усилий по организации локальных договорённостей с теми или иными группами, которые находятся в идлибской зоне, создаётся гуманитарный коридор для тех, кто желает оттуда выйти, как мы делали в зоне на юге, в провинции Хомс, Восточной Гуте. Буквально на следующей неделе, в понедельник, состоится очередная встреча Президента России В.В.Путина и Президента Турции Р.Эрдогана. 7 сентября в Тегеране они обсуждали, как решать проблемы зоны Идлиба, чтобы минимизировать риски для гражданского населения. Сейчас между нами и турками идёт диалог по линии дипломатов и военных. В следующий понедельник президенты будут рассматривать эту ситуацию.

То, что сейчас выдаётся за начало наступления сирийских войск при российской поддержке, является недобросовестным представлением фактов. И сирийские войска, и мы реагируем только на вылазки из зоны Идлиба. Я уже упоминал, что порядка 50 беспилотников запускались в район нашей базы. Их очень трудно засекать обычными средствами противовоздушной обороны, многих из них сделаны из дерева и не видны на радарах, но у нас есть разведывательная информация о том, в каких районах зоны Идлиба собирают эти беспилотники из компонентов, которые проникают туда контрабандным путём. Как только мы получаем такую информацию, мы подавляем подобные подпольные фабрики, изготавливающие смертоносное оружие. Заверяю вас, что мы будем максимально аккуратно подходить к этим вопросам, создавать гуманитарные коридоры, поощрять т.н. локальные замирения, делать всё, чтобы не пострадало гражданское население. Мы не будем действовать так, как действовала коалиция в иракском Мосуле, сирийской Ракке, когда не велось никаких разговоров о локальных перемириях с вооружённой оппозицией, не создавалось никаких гуманитарных коридоров (Ракка – примерно сопоставимый по размеру с Идлибом город), сравнивалась с землёй, там месяцами не могли убрать труппы. Мы ждём от ООН информации о том, как сейчас эволюционирует ситуация в Ракке, насколько там активно создаются условия для возвращения населения. Для информации: в Восточный Алеппо (перед его освобождением тоже было много таких достаточно эмоциональных восклицаний) и Восточную Гуту (откуда население уходило перед освобождением этих районов от террористов) уже сотнями тысяч возвращаются сирийцы.

Насчёт химического оружия мы уже всё сказали. Мы ежедневно представляем факты, доказывающие, что готовится очередная провокация, которую скорее всего будут осуществлять руками т.н. «Белых касок» – НПО, которую наши западные партнёры выставляют в качестве образца гуманитарной деятельности, но почему-то эта организация действует исключительно на территориях, которую контролируют экстремисты в отличие, скажем, от того же Международного комитета Красного Креста, работающего по всей территории Сирии, причём деполитизированно.

Когда заявляют, что сирийским правительством вот-вот будет применено оружие и уж тогда Франция, Великобритания и США нанесут сокрушительный удар по «режиму», как они его называют, это, по сути дела, приглашение экстремистам создать очередную постановку, как они это сделали в Восточной Гуте, и тогда будет вызван удар на сирийское правительство. Это тоже провокация в своём смысле. Ни единого факта относительно того, что правительство готовится к чему-то подобному нам не дают, а на те факты, которые наши военные ежедневно выкладывают для всеобщей информации о том, как это готовится, сколько завезли бочонков с хлором, какие взрывчатки задействуют, какие населённые пункты используются – никто никак не реагирует.

Надо опираться на прочную основу фактов, как и в любом другом деле. Будь то история в Солсбери, химическая проблема в Восточной Гуте, где западная «тройка» ударила в тот момент, когда всех взбудоражило видео, на котором «Белые каски» из шланга поливают мальчика. Мы потом нашли этого мальчика с его отцом, привезли его в Гаагу, где он рассказал, что просто находился в этом помещении и вдруг туда ворвались какие-то люди в белых касках и стали его поливать водой из шланга. Мы (не Запад) настояли на том, чтобы туда поехали эксперты ОЗХО. Когда они были в нескольких часах езды от Восточной Гуты, США, Франция и Великобритания нанесли удар по этому месту. ОЗХО по нашему требованию должна была представить доклад о том, что же там увидели эксперты. До сих пор этого доклада нет, а на наши вопросы Технический секретариат этой организации отвечает, что они вот-вот закончат. Всё это выглядит очень плохо с точки зрения открытости и того, что мы все должны бороться с химическим оружием и террористами, а не пытаться использовать и то, и другое в геополитических играх.

Что касается вопроса о том, как мы видим восстановление инфраструктуры. Мы хотим, чтобы Сирия возвращалась к мирной жизни и чтобы там решались гуманитарные проблемы, возвращались беженцы, в том числе из Европы. Из Ливана они уже начинают возвращаться тысячами, ливанское правительство активно сотрудничает при нашей поддержке с организациями, которые помогают им вернуться. Наши военные провели вместе с сирийским правительством инвентаризацию населённых пунктов, в которых условия уже позволяют возвращаться и начинать обустраивать свои дома: там есть вода, канализация, элементарные медицинские услуги. Мы эту информацию распространили по всем странам, которые принимают на своей территории сирийских беженцев, в том числе Германии, с просьбой посмотреть, есть ли среди тех беженцев, которые находятся на вашей территории, жители тех самых сёл, городов, где возможности для жизни уже существуют, чтобы они получили такую информацию. Мы работаем в этом направлении и с Управлением Верховного комиссара ООН по делам беженцев.

Что можно сделать дополнительно? Наверное, включиться в эту работу и не делить сирийскую территорию на «хорошую» и «плохую». Сейчас наши западные коллеги, например, ЕС, США, говорят, что они будут предоставлять только гуманитарную помощь (и то не хотят слишком много передавать правительству), а что касается восстановления инфраструктуры, экономики, то это только после того, как начнётся т.н. политический переход и когда они убедятся, что этот переход идёт в «правильном» направлении. А вот на территории, которую сейчас незаконно занимают США вместе с подконтрольными им отрядами оппозиции, прежде всего курдами, на Восточном берегу Евфрата, вкладывают миллионы и десятки миллионов долларов в то, чтобы делать ровно то, от чего Запад отказывается на другой части сирийской территории. Иными словами, там создаются более благоприятные условия для населения и, судя по всему, это замысел, который в корне противоречит клятвенным заверениям наших западных коллег, что они будут уважать территориальную целостность САР.

Безусловно, на состояние страны, в том числе на усилия по созданию условий для возвращения беженцев, влияют и односторонние санкции, которые ЕС и США ввели против сирийского правительства, резко сократив его возможности предоставлять медицинские услуги и многое другое, что необходимо для нормальной жизни людей. Тут есть целый ряд моментов, о которых можно подумать на Западе по вопросу того, что можно сделать.

Вопрос: Вы сказали, что на лицо дефицит форумов для панъевропейского диалога. Совет Европы – это организация, которая в принципе охватывает весь регион, который Вы описали. Какой вклад готова сделать Российская Федерация, чтобы вернуться за стол Парламентской ассамблеи Совета Европы?

С.В.Лавров: Вы серьезно? Вы знаете, то, что происходит сейчас в Парламентской ассамблее Совета Европы лишь усугубляет проблему дефицита форумов. Агрессивное русофобское меньшинство делает все, чтобы этот форум перестал быть общеевропейским, заставить всех остальных идти у них на поводу и наказывать Российскую Федерацию. Когда это русофобское меньшинство, мы знаем о каких конкретно депутатах Парламентской ассамблеи идет речь, провело противозаконные решения о лишении нашей делегации права голоса, мы проявили добрую волю. Предлагали договориться о том, чтобы все делегации в Совете Европы были равноправными, как записано в Уставе Совета Европе, где описываются полномочия Парламентской ассамблеи. Лишение права голоса любой делегации является грубейшим нарушением основополагающего принципа функционирования Парламентской ассамблеи Совета Европы. Когда это произошло, мы несколько раз ездили на специально созданный механизм для переговоров с руководством Парламентской ассамблеи, с Генеральным секретарем Совета Европы Т.Ягландом. Эти встречи ни к чему не привели, хотя Т.Ягланд и Председатель Парламентской Ассамблеи Совета Европы М.Николетти искреннее делали все возможное, чтобы этот кризис преодолеть. Причем мы где-то полтора года после того, как нашу делегацию лишили голоса, продолжали платить свои взносы в Совет Европы, но честно всех предупреждали, что вечно так продолжаться не может, потому что был нарушен принцип равноправия, который является базовым для всех органов Совета Европы, будь то Комитет министров, Комитет местных региональных властей или Парламентской ассамблея. Когда, наконец, терпению пришел конец, потому что все усилия Т.Ягланда и М.Николетти не приводили к результату, мы сказали, что с определенного момента не можем платить наши взносы, поскольку к тому времени уже больше половины судей Европейского суда по правам человека были избраны Парламентской ассамблеей без участия российской делегации. Затем, в Парламентской ассамблее Совета Европы состоялось избрание Верховного комиссара Совета Европы по правам человека Д.Миятович, которая была опять избрана без участия российской делегации. В будущем году будут выборы Генерального секретаря Совета Европы. Если к тому моменту этот вопрос не будет решен, то легитимность всех этих структур Совета Европы для нас будет очень сомнительной.

Летом этого года, в ответ на критику о том, что мы не платим взносы и за это надо исключать из Совета Европы, мы заявили, что как только все вернуться к основам Устава Совета Европы, когда наша парламентская делегация будет восстановлена в своих правах без всяких изъятий, так тут же мы заплатим все, что мы должны Совету Европы. Эта позиция остается в силе. Насколько конструктивно будут вести себя парламентарии зависит от парламентариев. Если те кто хочет наказывать Россию за все и вся, мы знаем примерно какие это страны, будут манипулировать всей Парламентской ассамблеей, то наверное это не будет делать чести депутатам из других стран, которые заинтересованы в диалоге, пусть даже по самым сложным вопросам. Крым, кризис на Украине, миграционные проблемы и многое другое могут обсуждаться. Если сказать откровенно, когда страна, которая добровольно покидает Евросоюз, при этом определяет политику ЕС по отношению к России, то это не делает чести Евросоюзу.

Россия. Германия > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 14 сентября 2018 > № 2752684 Сергей Лавров

Выступление и ответы на вопросы СМИ Министра иностранных дел России С.В.Лаврова в ходе совместной пресс-конференции по итогам переговоров с Министром иностранных дел ФРГ Х.Маасом, Берлин, 14 сентября 2018 года

Уважаемый господин Министр, дорогой Хайко,

Прежде всего, хотел бы поблагодарить за приглашение посетить Берлин.

Наш диалог традиционно носит регулярный и насыщенный характер. Я бы подчеркнул его доверительность. На этот раз мой визит приурочен к церемонии закрытия российско-германского «перекрестного» Года регионально-муниципальных партнерств. Мы с Министром иностранных дел ФРГ Х.Маасом солидарны в том, что эта совместная инициатива была весьма успешной, помогла укрепить атмосферу взаимопонимания и добрососедства, а также продвижению практической кооперации на уровне контактов между городами, регионами и гражданскими обществами.

Мы не ставим точку в традиции проведения «перекрестных» годов. Как сказал мой коллега, в ближайшее время состоится запуск еще одной инициативы – Года научно-образовательных партнерств. Договорились приложить необходимые усилия для того, чтобы и это начинание было полезным для наших граждан и соответствующих научных и образовательных учреждений.

Германия – наш важный партнер в Европе, мире в целом. У нас обоюдная заинтересованность в конструктивной совместной работе по всем, включая сложные, вопросам двусторонней и международной повестки дня.

Констатируем позитивную динамику торгово-экономического сотрудничества. Договорились энергично поддерживать эти процессы и закреплять эту важную тенденцию. Дали положительную оценку работе российско-германской межведомственной Рабочей группы высокого уровня по стратегическому сотрудничеству в области экономики и финансов.

Предметно обсудили комплекс вопросов, связанных с нашим энергетическим взаимодействием. Подтвердили поддержку проекта «Северный поток-2», который носит коммерческий характер и осуществление которого реально укрепит энергобезопасность европейского континента.

В сфере гуманитарного сотрудничества главным событием в будущем году будут «Русские сезоны», которые открываются в январе в Берлине. Надеемся, что они с интересом будут восприняты нашими немецкими друзьями.

Приветствовали развитие сотрудничества между гражданскими обществами. Это не только «перекрестные» годы, но еще и деятельность таких структур, как «Петербургский диалог», «Потсдамские встречи», а также Германо-Российский форум, на заседании которого сегодня состоялось мое выступление перед политическими и деловыми кругами ФРГ.

Со своей стороны подчеркнули заинтересованность в скорейшем возобновлении деятельности еще одной структуры – российско-германской межведомственной Рабочей группы высокого уровня по вопросам политики безопасности. Она не собиралась с 2012 г. Сейчас наши эксперты готовят возобновление ее деятельности. Надеюсь, что до конца этого года в Берлине может состояться очередное заседание. Это полезно, поскольку сегодня такие совместные усилия приобретают особое значение на фоне общих для нас масштабных вызовов и угроз, прежде всего, терроризма, наркотрафика, организованной преступности, распространения оружия массового уничтожения.

Что касается наших отношений с Евросоюзом, они далеко не в лучшей форме, как, собственно говоря, и наши контакты с НАТО, которые заморожены по всем практическим направлениям. Мы выразили озабоченность, которая хорошо известна, в связи с курсом Альянса по нагнетанию напряженности и наращиванию военной инфраструктуры вблизи российских границ.

Как сказал мой коллега, мы подробно рассмотрели ситуацию на Украине. Едины в том, что Минским договоренностям альтернативы нет. О том, как двигаться к их практической реализации сейчас идет конкретный разговор на уровне помощников лидеров стран «нормандского формата». Надеюсь, что в ближайшее время в этом формате, а также в «Контактной группе» смогут быть позитивные подвижки. Хотел бы решительно предостеречь тех, кто вынашивает силовой сценарий. Это будет катастрофой для украинского народа, потому что может реально подорвать государственность Украины. Нельзя воевать со своими гражданами.

В фокусе нашего внимания была и ситуация в Сирии. Обстановка в этой стране имеет тенденцию к улучшению. Практически вся территория Сирии освобождена от террористов. Последний очаг остался в провинции Идлиб. Сегодня подробно говорили о том, как необходимо действовать в этом регионе с учетом требований резолюции 2254 СБ ООН и договоренностей о принципах деэскалации в этом, как и в других, районе Сирии. Задача, прежде всего, состоит в том, чтобы бескомпромиссно продолжать борьбу с террористами, добиваться отмежевания вменяемой умеренной оппозиции от «Джабхат ан-Нусры» и ей подобных, делать все, чтобы минимизировать любые риски для гражданского населения.

Мы проинформировали наших германских коллег о том, как эти вопросы сугубо предметно обсуждались не недавнем саммите лидеров астанинской тройки в Тегеране и как мы готовимся к очередному контакту Президента России В.В.Путина с Президентом Турецкой Республики Р.Эрдоганом на следующей неделе, где это тема будет одной из главных.

Подчеркнули также, что сейчас на первый план выходят задачи создания условий для возвращения беженцев, восстановления разрушенной инфраструктуры и экономики страны, социальной сферы. Мы проинформировали о тех шагах, которые Российская Федерация в сотрудничестве с сирийскими властями, предпринимает для того, чтобы эти условия были максимально конкретными и понятными для беженцев, которые хотят вернуться. Все это, конечно же, будет способствовать возобновлению устойчивого политического процесса с учетом тех результатов, которые были достигнуты в рамках астанинской «тройки» в поддержку резолюции 2254 СБ ООН и роли ООН в политическом урегулировании, а также с учетом результатов Конгресса сирийского национального диалога, который состоялся в январе этого года в Сочи. В его рамках была достигнута договоренность о формировании Конституционного комитета при содействии спецпосланника Генсекретаря ООН по Сирии С.де Мистуры, с которым Россия, Иран и Турция в качестве астанинских стран-гарантов находятся в постоянном контакте (последний из которых состоялся чуть ранее на этой неделе).

Мы, безусловно, внимательно следим за ситуацией, которая складывается вокруг Совместного всеобъемлющего плана действий по урегулированию ситуации вокруг иранской ядерной программы после того, как США в одностороннем порядке вышли из этой договоренности.

У нас схожие опасения в том, что полный развал этой договоренности чреват непредсказуемыми последствиями, в том числе для стабильности на ближневосточном пространстве и для режима нераспространения оружия массового уничтожения. Поэтому мы вместе с нашими германскими коллегами, другими европейскими участниками этой договорённости, с КНР и Ираном будем делать все, чтобы сохранить важнейшую многостороннюю договоренность.

В начале сессии Генеральной Ассамблее ООН в Нью-Йорке состоится встреча министров иностранных дел стран-участниц этой сделки, на которой мы посмотрим, какие шаги предпринимаются для ее сохранения.

Сегодня вечером мы продолжим обсуждение других международных вопросов.

Я еще раз признателен Министру иностранных дел ФРГ Х.Маасу за приглашение посетить сегодня Берлин с визитом.

Вопрос (адресован С.В.Лаврову): Как Вы видите решение проблемы О.Г.Сенцова, чтобы не произошло самое худшее, и режиссёр не умер?

Вопрос (адресован Х.Маасу): ФРГ очень нерешительно выступали в «деле А.Литвиненко». В случае «дела Скрипалей» у вас с британским Правительством якобы есть какие-то доказательства того, что за этим стоит Россия?

С.В.Лавров: По вопросу о «деле О.Сенцова», который осуждён за подготовку террористического акта и взрывов в Крыму, что не отрицается украинским руководством, мы неоднократно публично информировали общественность, в том числе о состоянии его здоровья. Он находится под постоянным наблюдением врачей. Этот вопрос касается сугубо гуманитарной сферы. В России есть законодательные процедуры, которые применимы в данном случае. Все, кто беспокоится о его судьбе, об этом осведомлены. Об этом шла, в частности, речь на недавней встрече в Мезеберге между Президентом России В.В.Путиным и Канцлером Германии А.Меркель.

Поскольку Ваш вопрос Министру иностранных дел ФРГ Х.Маасу касается обвинения в адрес России, то я тоже должен сказать несколько слов. Не только в «деле А.Литвиненко» и «деле Скрипалей», но и в случаях с гибелью в Лондоне других российских граждан, включая Н.Глушкова совсем недавно, нет каких-либо фактов, которые можно было бы вразумительно рассматривать и обсуждать. Принцип «хайли лайкли» не годится, хотя наши британские коллеги пользуются им исключительно с целью ошельмовать Россию и восстановить против нас всех своих европейских партнёров. Делается это в процессе «брекзита», и поэтому интенсивность подобных усилий Лондона возрастает.

Хочу ещё раз подчеркнуть, мы с самого начала и в случае с А.Литвиненко, и в случае со Скрипалями просили по официальным каналам задействовать процедуры, которые существуют в рамках нашей двусторонней конвенции с Великобританией, конвенции Совета Европы и, в случае со Скрипалями, также в рамках Конвенции о запрещении химического оружия. На все наши официальные обращения были даны отписки, если не устные ответы, которые сводились к тому, что мы виноваты и единственное, что от нас требуют – объяснить, как мы это сделали: по приказу или недоразумению. Вести серьёзный разговор на таком уровне бессмысленно.

Сегодня мы подтвердили нашим немецким партнёрам, что каких-либо доказательств мы не видели, и я очень сильно сомневаюсь, что своим союзникам по НАТО и ЕС англичане предъявили что-то, выходящее за рамки того, чем они публично пользуются для голословных обвинений.

Мы по прежнему готовы к серьёзному разговору на основе международного права, а не принципа «хайли лайкли», который уже стал притчей во языцех.

Вопрос: Как Вы расцениваете заявления ряда европейских официальных лиц, приравнивающих готовящуюся операцию в Идлибе при участии сирийской армии и поддержке российских ВКС, к военному преступлению?

С.В.Лавров: Я об этом не слышал, хотя допускаю, что это возможно, учитывая риторический напор, который мы сейчас наблюдаем вокруг ситуации в Идлибе. Что-то похожее, но гораздо меньшего накала было при освобождении Восточного Алеппо и Восточной Гуты. Там не произошло каких-либо гуманитарных катастроф, хотя, конечно, были жертвы среди гражданского населения, что, к сожалению, происходит всегда. Сотни тысяч людей, которые покинули Восточный Алеппо и Восточную Гуту во время операции, уже возвращаются обратно. Надеюсь, что они там будут обустраиваться при поддержке международного сообщества, в чём есть конкретная, прямая необходимость, в том числе для того, чтобы беженцы стали возвращаться из Европы к своим очагам.

Касательно военных преступлений, то есть процедуры, которые установлены международным гуманитарным правом, и их нужно соблюдать. Мы всегда руководствуемся нормами международного гуманитарного права, когда ведём операции связанные с боевыми действиями. Напомню, что Российская Федерация находится в Сирии, стране-члене ООН, по просьбе её законного Правительства, которому в резолюциях СБ ООН многократно подтверждалось уважение суверенитета и территориальной целостности САР.

Мы готовы обсуждать любые ситуации, но хотим делать это конкретно и предметно, а не на уровне риторики и «хайли лайкли», чтобы набрать каких-то аргументов последующего оправдания неправомерных действий, как это было в июле, когда, не дав инспекторам ОЗХО доехать до Восточной Гуты, её разбомбили под предлогом провокации, которую все видели на видеороликах с поливанием детей из шланга и прочей постановочной мишурой.

Так что мы готовы разговаривать конкретно. Если у кого-то есть серьёзные вопросы для решения, нужно садиться и их обсуждать, а не выбегать сразу в публичное пространство с новыми угрозами, которые только нагнетают конфронтацию и не помогают делу.

Вопрос: Сегодня многие западные издания вышли с заголовком «В Нидерландах задержаны два российских шпиона». Сообщается о двух наших гражданах, которых задержали, но почему-то не взяли под стражу, а сразу же выслали обратно в Россию. Причем, судя по тому, что написано, случилось это еще весной, чуть ли не в марте, но это было напечатано только сегодня, сразу после интервью А.Петрова и Р.Боширова. Как Вы можете прокомментировать такую реакцию на интервью двух наших граждан? Известно ли Вам что-либо об этом? Может быть, поступала какая-то информация по дипломатическим каналам еще весной? Как Вы можете оценить вчерашнюю острую британскую реакцию на то же самое интервью?

С.В.Лавров: Мне трудно давать какие-либо оценки тем действиям, которые мы видим со стороны Лондона в последнее время. Это не поддается логическому восприятию, потому что страна, которая кичится своей законопослушностью, предъявляет себя как эталон правовой системы, ведет себя абсолютно вне правового поля и пытается заниматься тем, чем вредно заниматься, я имею в виду мегафонную дипломатию. Ни единого факта нам по официальным каналам в соответствии с международно-правовыми документами передано не было - сплошные голословные обвинения с требованием признать свою вину. Угрозы, что против Российской Федерации будет поднят весь цивилизованный мир, несерьезны.

Вы сказали про сообщение, что где-то в Нидерландах при помощи еще швейцарцев и британцев какие-то два шпиона были арестованы и высланы в Россию. Я даже не могу предположить, чтобы такое событие, в котором участвовали специалисты трех западных стран, могло бы остаться вне поля зрения средств массовой информации. Если какие-то факты будут нам предъявлены, я думаю, тогда мы сможем их более вразумительно комментировать.

На днях появилась еще одна новость, что где-то в апреле в Риме был завербован некий дипломатический сотрудник российского посольства, которому британская спецслужба МИ-6 присвоила кличку «Аполлон», видимо, с учетом той роли, которую ему отводили в действиях МИ-6. Официальный представитель МИД это вчера уже комментировала. Никаких сотрудников, которые работают в Риме, мы не смогли не досчитаться. Никто из них никуда не пропадал. Не можем и не будем рассматривать всерьез такие вбросы в средства массовой информации, стремление сделать СМИ инструментом своей неприглядной политики.

Что касается А.Петрова и Р.Боширова, они ведь тоже были установлены англичанами еще в апреле, как стало известно. Поэтому к британцам надо обращаться с вопросом почему все это проводится таким несуразным методом, почему никаких фактов не предъявляется, кроме записей с камер видеонаблюдения. Еще раз подчеркну, что наше предложение о том, чтобы задействовать механизмы, существующие между Москвой и Лондоном в рамках оказания правой помощи по уголовным делам, остаются в силе. Если на эти предложения нет отклика, то у нас есть все основания полагать, что нет и преступлений, которые приписывают нашим гражданам эти леди и джентльмены.

Вопрос: На Западе существует озабоченность, что будет очень большое количество гражданских жертв перед предстоящим наступлением в Идлибе. Может ли российская сторона представить себе, что будут установлены защитные зоны для беженцев в Идлибе? Возможно под руководством Турции?

С.В.Лавров: Мы активно работаем с нашими турецкими партнерами над тем, чтобы разрешить ситуацию в Идлибе в полном соответствии с теми договоренностями, которые были заключены, когда там создавалась зона деэскалации. Договоренности предусматривают объявление режима прекращения огня за одним, но очень важным, исключением - в отношении террористов никакое перемирие, никакой режим прекращения огня не действует. Это закреплено в договоренностях о создании данной зоны деэскалации, такой же подход закреплен в резолюциях Совета безопасности ООН, и их надо выполнять.

Параллельно, как я уже подчеркнул, мы вместе с нашими турецкими партнерами, которые очень конструктивно сотрудничают в этом вопросе, способствуем локальным договоренностям между отрядами умеренной оппозиции и правительственными войсками, как это делалось и в других зонах деэскалации, когда они существовали. Способствуем созданию гуманитарных коридоров и безопасных зон для мирного населения. Напомню, что мы так же поступали при освобождении Восточного Алеппо, помогая сирийской армии, и при освобождении Восточной Гуты. Не хочу проводить каких-либо сравнений, но для того, чтобы картина была полной, напомню, что ни локальных замирений, ни коридоров безопасности, ни гуманитарных коридоров никто даже не пытался создать, когда военно-воздушные силы американской коалиции бомбили Ракку и Мосул. То, что происходило и продолжает происходить в Ракке, является гуманитарной катастрофой. Об этом (по непонятным мне причинам) не принято говорить, наверное, это не политкорректно. Касательно Идлиба, еще раз подчеркну, что все эти меры предпринимаются. Есть поручения Президента России В.Путина и Президента Турции Р.Эрдогана, которые будут встречаться на следующей неделе и рассматривать эту ситуацию во всех ее деталях.

Россия. Германия > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 14 сентября 2018 > № 2752682 Сергей Лавров

Александр Климентьев: Ускорить СПГ-проекты можно за счет Восточной Сибири.

В условиях растущей конкуренции на азиатских рынках сжиженного газа российским компаниям следует ускорить реализацию дальневосточных СПГ-проектов. Намерение Китая ввести 25-процентные пошлины на американский СПГ пока только угроза, но в случае ее осуществления российские производители получат хороший шанс обойти на быстрорастущем китайском рынке поставщиков из США.

Китай в 2017 г. стал вторым по объемам импортером СПГ в мире. При этом США в 2017 г. обогнали Россию по поставкам сжиженного газа в эту страну и сравнялись с российскими поставщиками на рынке Южной Кореи. Инвестиции Китая должны стать основным источником финансирования проекта «Аляска СПГ», включающего в себя газопровод протяженностью боле 1200 км и завод СПГ в Никиски мощностью 20 млн тонн в год. Запуск производства СПГ на Аляске намечен на 2025 г.

Американский СПГ уже давно заставляет нервничать «Газпром» и других производителей природного газа.

Поставки СПГ с Аляски в танкерах большой вместимости и без необходимости ледовой поддержки могут существенно осложнить перспективы российских СПГ-проектов на Дальнем Востоке – третьей очереди «Сахалина-2», новых проектов «Дальневосточный СПГ» и «Владивосток СПГ», – которые и без того сталкиваются с проблемами.

Главная сложность этих проектов – нехватка газа. Несмотря на реанимацию «Газпромом» проекта «Владивосток СПГ», его планируемая мощность снижена с 15 млн тонн до 1,5 млн тонн в год. Но даже для такого среднетоннажного завода проблема обеспечения газом не решена, в том числе по причине существенного изменения планов по добыче на Южно-Киринском месторождении, оказавшемся под санкциями.

В числе других причин, тормозящих реализацию экспортно ориентированных СПГ-проектов на Дальнем Востоке, – социальные обязательства по газификации Приморья и Хабаровского края, ограниченные возможности газотранспортной системы на Сахалине и газопровода Сахалин – Владивосток, на доступ к которым накладываются корпоративные ограничения со стороны «Газпрома». Хотя «Роснефть» и «Газпром» публично заявили о наличии договоренностей по поставке газа на третью очередь завода СПГ в Пригородном («Сахалин-2»), а FEED третьей очереди прошла государственную экспертизу в 2017 г., решение о ее строительстве до сих пор не принято.

В настоящее время сжиженный газ поставляется в АТР с дфействующего завода «Сахалина-2», начаты поставки с проекта «Ямал СПГ». При этом остается незадействованным потенциал месторождений Восточной Сибири с запасами 2,5 трлн м3.

Кардинально решить проблему нехватки газа для нефтегазохимических и СПГ-проектов в Приморье и на Сахалине можно лишь за счет объединения строящегося газопровода «Сила Сибири» с действующим газопроводом Сахалин – Владивосток.

Необходимо обеспечить доступ к «Силе Сибири» независимых производителей и увеличить добычу газа в Восточной Сибири. Поставщиками по новому маршруту могут выступить компании «АЛРОСА-Газ» и «Ленск-Газ», которые ведут добычу природного газа в Западной Якутии, а также «Сургутнефтегаз», «Роснефть» и ИНК, добывающие попутный нефтяной газ.

Александр Климентьев

Эксперт WWF по СПГ

Китай. Азия. ДФО > Нефть, газ, уголь > oilcapital.ru, 14 сентября 2018 > № 2730605 Александр Климентьев

Новая геополитика для Восточной Евразии

Виктор Ларин

Тихоокеанская Россия снова на периферии

Виктор Ларин – доктор исторических наук, член-корреспондент РАН, заведующий Центром азиатско-тихоокеанских исследований Института истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока ДВО РАН, профессор Дальневосточного федерального университета.

Резюме Москва переориентирует свою повестку с АТР на «Большую Евразию». В ней территория Тихоокеанской России априори предстает окраиной гипотетически единого евразийского пространства. Это возвращает восточным районам страны привычный статус двойной периферии: восточноазиатской и евразийской.

Восточная Азия или, оперируя модными ныне терминами, Восточная Евразия стоит на пороге существенных изменений как своего места в мировой политической и экономической системе, так и характера внутрирегиональных связей. Четыре великих державы, считающие этот небольшой по площади регион сферой своих жизненных интересов, – Китай, Россия, США и Япония – никак не найдут приемлемую платформу для превращения его в зону мирного и стабильного развития. Непросто определить в этой конструкции место уже глобального Китая, самолюбивой Японии, амбициозной Южной Кореи и многоликой Юго-Восточной Азии, тем более что каждый из этих игроков имеет собственное видение будущего и понимание сложившейся ситуации.

По мере замедления темпов роста КНР и перенесения фокуса ее экономической активности на центральную и западную часть континента гравитационное притяжение Северо-Восточной Азии слабеет. Протекционизм Вашингтона меняет характер его экономических отношений со странами Восточной Азии. Инициативы Ким Чен Ына несколько ослабили градус военно-политической напряженности во всем регионе и реанимировали надежды на разрешение корейской проблемы. Наконец, Москва переориентирует свою геополитическую повестку с Азиатско-Тихоокеанского региона на «Большую Евразию», параллельно опробуя новую модель экономического освоения восточных районов России. В этой повестке территория Тихоокеанской России априори предстает как окраина гипотетически единого евразийского пространства, что возвращает восточным районам страны исторически привычный им статус двойной периферии: восточноазиатской и европейской, или же, если использовать координаты евро-азиатской интеграции – евразийской периферии.

В этих условиях нерационально тратить время и энергию на обсуждение «поворота России на восток», ее «интеграции в АТР» или «приоритетное развитие Дальнего Востока». Вероятно, в российской столице эти существительные с признаками движения («поворот», «интеграция», «развитие») вызывают энтузиазм, эмоции и кажутся настоящими, но на берегах Тихого океана они все больше воспринимаются как очередной эксперимент кремлевских мечтателей и инструмент для «рационального использования» бюджета. Частота произнесения ритуальных слов не сопровождается притоком капитала, новыми управленческими решениями, стабилизацией демографической ситуации в регионе. «Территории опережающего развития», «свободные порты», «дальневосточный гектар», как и созданные для управления ими бюрократические структуры, не оправдывают возлагавшихся на них надежд. Переориентация России в сторону Большой Евразии подтверждает прогнозы о скором завершении не первой в истории попытки «интенсивного освоения Дальнего Востока», а также теорию цикличности российских «поворотов к Востоку» и политик по развитию восточной периферии.

Это, однако, не снимает с повестки дня саму проблему. Если Москва по-настоящему хочет изменить судьбу восточных окраин России, необходимо осознать глубину происходящих в Тихоокеанской Азии тектонических сдвигов.

Конец старого мира: коллизии мирового и регионального развития

Кардинальные изменения в конфигурации мира, балансе и расстановке сил в глобальной политике, стимулах и направлениях движения международной экономики не могли не повлиять на обстановку в Восточной Евразии. Наименование непринципиально: Восточная или Тихоокеанская Азия либо Западная Пацифика – это все дело вкуса и мировоззренческих пристрастий. Вне зависимости от названия регион на глазах трансформируется в принципиально новую геополитическую и экономическую реальность, где не только Китай и КНДР, но уже Япония, Южная Корея, страны ЮВА пытаются делать акцент на самостоятельную внешнюю политику, основанную на примате национальных интересов.

Из многочисленных последствий этих изменений решающими для Восточной Евразии являются два.

Первый – относительное ослабление политического влияния гегемона (США), происходящее вследствие глубокого кризиса либерализма. Запад с его еще недавно «универсальными человеческими ценностями» быстро теряет привлекательность на Востоке. Он по-прежнему уверен в своей исключительности, агрессивно отстаивает право судить и вразумлять остальной мир, но каждый его шаг только ускоряет деградацию. Проблемы Евросоюза и социально-политический раскол американского общества тщательно анализируются и оцениваются в сильно европеизированной, но по-прежнему конфуцианско-буддийской Восточной Азии, побуждая ее все более дистанцироваться от дискредитирующей себя «Европы».

С этим процессом связан второй фактор – самоопределение КНР как глобальной державы. К концу первого десятилетия XXI века Китай стал державой номер два в экономике и мировой торговле (с претензией в ближайшем будущем занять первые позиции на обоих направлениях), создал современную и мощную военную машину, набрал солидный политический вес и престиж, прочувствовал свое новое качество, взвесил все плюсы и минусы пребывания на мировом Олимпе и созрел для признания неизбежности превращения в глобальную державу. Китайские руководители «пятого поколения» отважились отойти от заветов «мудрого Дэна» и объявили о готовности взять на себя часть ответственности за решение мировых и региональных проблем. Китай становится центром притяжения для многих государств, что и демонстрирует их реакция на инициативу «Пояса и пути» Си Цзиньпина.

На сегодняшний день в Тихоокеанской Азии возник вакуум силы, в котором сосуществуют и соперничают два полюса, два лидера: старый – Соединенные Штаты и новый – Китай. Это именно полюса притяжения, но не центры силы в традиционном понимании. Поскольку Вашингтон откровенно демонстрирует, что более не намерен жертвовать своими внутренними интересами ради безопасности союзников, он теряет магнетизм. Пекин же целенаправленно и последовательно обретает влияние. В подспудном соревновании США и Китая за Восточную Евразию еще семь десятилетий назад возникли и по сей день доминируют несколько точек, где интересы четко обозначены и сталкиваются напрямую (Тайвань, Корейский полуостров), но еще больше сфер, где продолжается жесткая подковерная борьба.

Главным трендом современного развития Восточной Евразии стал переход инициативы в руки Пекина, в том числе вследствие растущей отстраненности Вашингтона. Стратегические устремления и повседневные потребности КНР не только диктуют логику его поведения, но и становятся ориентиром для других государств, которые, с одной стороны, намерены извлечь выгоду из планов и проектов китайского руководства, с другой – закономерно опасаются ущемления своих интересов, с третьей – конкурируют с ним за жизненное пространство, ресурсы и рынки.

Япония и Южная Корея аккуратно высвобождаются из-под абсолютного влияния Вашингтона, маневрируют в отношениях с Пекином и модернизируют стратегические подходы к России. Рост комплексной мощи КНР стал для обеих держав мотивом для перестройки отношений с Москвой в конкуренции за экономическое присутствие в Сибири и на Дальнем Востоке. Эта конкуренция имеет в большей степени виртуальный, чем реальный характер, и силу ее воздействия на их внешнюю политику замерить невозможно, но и не учитывать ее нельзя.

На карте региона появился новый амбициозный, изощренный и не признающий устоявшихся правил ядерный игрок – Северная Корея. Демонстративное миролюбие и дипломатическая активность Ким Чен Ына, проявленные весной 2018 г., обусловлены не только эйфорией от успехов ракетно-ядерной программы, но и стремлением поиграть на противоречиях между США и Китаем, вовлечь в свои игры другие страны, в том числе и Россию. Формальное согласие Белого дома на американо-северокорейский саммит – победа Пхеньяна в длительной идеологической «борьбе с империализмом». Каковы бы ни были результаты, ситуация на Корейском полуострове уже не будет прежней.

В эту меняющуюся конфигурацию придется встраиваться Москве, если она намерена найти и обеспечить России нишу, адекватную ее интересам и потенциалу. Пока такая ниша не определена ни в экономической, ни в политической сфере, будучи невнятно обозначена как «достойное место в Азиатско-Тихоокеанском регионе».

Новые проекции двусторонних отношений в Восточной Евразии

В начале XXI века в результате провала интеграционных устремлений, так и не достигнутых многосторонних договоренностей по вопросам региональной безопасности и свободной торговли, основой международных отношений в Северной Пацифике остаются, как и прежде, двусторонние связи. Тем не менее они переживают трансформацию. Главной тенденцией становится растущая самостоятельность региональных акторов, ориентирующихся прежде всего на свои национальные интересы.

Глубочайшая экономическая взаимозависимость США и КНР (объем взаимной торговли в 2017 г. составил 687 млрд долларов), а также неуверенность в гарантированной победе в случае прямой конфронтации заставляют американцев осторожничать. Пекин, со своей стороны, ведет себя как разрастающаяся империя в отношении империи в стадии упадка. Диаметрально противоположные взгляды Пекина и Вашингтона на мировое устройство и управление являются главным препятствием к тому, чтобы две столицы договорились о разделении ответственности за будущее планеты. Они способны лишь ограниченно сотрудничать в отдельных сферах, но США не воспримут китайскую модель многополярного мира, а Китай не согласится на сохранение американского доминирования.

Отношения Китая с Японией, Южной Кореей, странами ЮВА выстраиваются на платформе из сложнейшей комбинации экономических интересов, цивилизационных аллюзий, исторических обид, военно-политических и бюрократических расчетов, реальных и призрачных ценностей и личностных предпочтений.

Стратегическая неопределенность сохраняется на Корейском полуострове. Пхеньян, поднаторевший в том, как провоцировать и сталкивать лбами своих противников, продолжает стравливать Китай и Соединенные Штаты, пытаясь вовлечь в игры Россию. Сеул, сохраняя приверженность альянсу с США, дипломатично дистанцируется от антироссийских санкций. Новая северная политика Мун Чжэ Ина еще не обрела ясной формы, но ставит южную часть Тихоокеанской России в центр краткосрочной стратегии по объединению Кореи путем вовлечения Севера в совместные экономические проекты. Пекин, продолжая терпеть своего ненадежного союзника – КНДР, без сомнения, выработал несколько сценариев действия на Корейском полуострове. Ни один из них не предполагает американского доминирования в регионе, но каждый учитывает глобальные последствия конфликта.

Япония, расставшись с надеждами на региональное лидерство и не будучи уверена в том, что Америка всегда придет ей на помощь в соперничестве с Китаем, не скрывает желания вырваться из-под плотной опеки Вашингтона, надеется выстоять в жесточайшей экономической конкуренции с КНР и разорвать путы экономически глобальной, но политически региональной державы. Премьер-министр Синдзо Абэ рассчитывает найти ключик к Владимиру Путину и выполнить предвыборные обещания – продвинуть решение проблемы Северных территорий, естественно, в русле японских интересов.

Для России по объективным причинам главным партнером в регионе является Китай. Еще осенью 2010 г. руководители России и КНР практически в унисон заговорили о «новой главе» (Дмитрий Медведев) и «новом старте» (Ху Цзиньтао) межгосударственных отношений. «Новый исторический старт» официально закреплен в коммюнике по итогам саммита Путин – Ху в июне 2012 года. Даже беглый взгляд на подписанные тогда документы показывает, что касается этот «старт» не экономических и гуманитарных связей, где стороны не смогли предложить друг другу ничего принципиально нового, а глобальной политики, обеспечения безопасности (продвижение российско-китайской инициативы по формированию в АТР «архитектуры безопасности и устойчивого развития») и фиксации нового формата отношений – «всеобъемлющего равноправного доверительного (выделено мной. – В.Л.) партнерства и стратегического взаимодействия».

О необходимости «двум мировым державам» совместно прилагать усилия для «вступления российско-китайских отношений в новую эпоху» Си Цзиньпин написал в марте 2018 г. в поздравительной телеграмме Путину по случаю его избрания на должность президента. Задачей сторон, особенно актуальной в свете давления Соединенных Штатов, является наполнение ритуальной фразы конкретным, главным образом экономическим, содержанием.

На окраине Большой Евразии

Важной тенденцией глобального развития начала XXI века стало перемещение центра мировой активности из выпестованной Вашингтоном политической конструкции под названием Азиатско-Тихоокеанский регион на просторы Евразийского континента. Конструкт АТР оказался недолговечным. Причиной тому не столько аморфность и громоздкость региона, сколько тот факт, что его задачей было подстроить эту часть мира под американское видение мира и интересы, выдаваемые при этом за общие. Игра на американской поляне априори проигрышна для других крупных участников, в том числе Китая и России. Первыми это осознали в Пекине. Инициатива «Пояса и пути», ориентированная в противоположном от АТР направлении (хотя и не исключающая его использование в интересах Пекина), обозначила поворот головы китайского дракона в сторону Евразийского континента. Идея создания общеевропейского экономического пространства, впервые прозвучавшая из уст российского президента осенью 2010 г. и некоторое время сосуществовавшая с концептом «тихоокеанской интеграции», постепенно стала доминирующей и в России.

Тем не менее «формирование единого экономического пространства от Атлантики до Тихого океана» остается сомнительной, но теоретически возможной перспективой. Хотя предложенная президентом России идея переживает пик популярности среди российской бюрократии, наивно надеяться, что политика регионализма и экономическая интеграция сами по себе объединят, расслабят и примирят страны, народы, культуры и цивилизации Евразии, заставят их одолеть веками копившиеся недоверие, обиды, противоречия. Политическая, экономическая и культурная мозаика на континенте слишком сложна, чтобы предполагать возможность такого объединения в обозримом будущем.

Перенос геополитических акцентов с Тихого океана на Евразию автоматически снижает значение Северо-Восточной Азии как региона. Тем более что ожидания, связанные с ним, не оправдались. Он не стал локомотивом мирового экономического развития. Международная экономическая интеграция в СВА, о которой мечтали последние три десятилетия и которая предполагала мощную синергию развития региона на основе объединения японских капиталов и технологий, южнокорейского менеджмента, китайской и северокорейской рабочей силы и российских природных ресурсов, не состоялась. Слишком велики и непреодолимы политические, исторические, культурные и психологические барьеры. На сегодняшний день неприятие ядерной и ракетной программ КНДР фактически является единственным стимулом для тесного взаимодействия государств региона, оставаясь в то же время главным и непреодолимым барьером для их экономической интеграции. Реальностью СВА стали не экономическое взаимопроникновение, а наращивание военной мощи, рост государственного национализма и настойчивости в отстаивании национальных интересов. Все это повышает градус конфликтности в зоне Северной Пацифики. И главная опасность заключается в том, что экономическая повестка в этом регионе уходит на второй план. Единственным экономическим проектом общеевразийского значения, который может быть реализован в Северной Пацифике, является восточный участок Северного морского пути.

Япония и Южная Корея в нынешней конфигурации мира остаются в большей степени тихоокеанскими, чем евразийскими державами. Японский премьер Синдзо Абэ по-прежнему привержен идеям тихоокеанской интеграции, продвигает стратегию «открытой и свободной Индо-Пацифики». Новая северная политика президента РК Мун Чжэ Ина, в фокусе которой «Северные страны» континента, от России и Монголии до Восточной Европы и Кавказа, находится в стадии теоретического осмысления. Администрация Дональда Трампа слишком озабочена внутренними проблемами Америки и не страдает альтруизмом, чтобы предлагать своим союзникам в Азии привлекательную для них повестку дня. Как результат, перспективы Восточной Евразии в концепте Единого евразийского пространства выглядят туманно.

Смена геополитических приоритетов Кремля закономерна. За годы самостоятельного существования Россия дважды пыталась встроиться в крайне аморфные образования с одним очевидным лидером – США. В 1990-е гг. это был «западный мир», в первое десятилетие 2000-х – Азиатско-Тихоокеанский регион. Оба раза не получилось – по объективным причинам: размеры страны, ее история, независимый характер и лидерские традиции. Россия по определению не может куда-либо интегрироваться. Она способна и должна сама выступать в роли интегратора, что и пытается делать на Евразийском континенте.

Тем же самым занимается сегодня Пекин, воплощая в жизнь идеи «Пояса и пути». Обращение Китая и России к континентальной Евразии – закономерное явление, обусловленное совокупностью экономических и политических факторов. Во-первых, главные угрозы развитию, суверенитету и безопасности обоих государств проистекают с Евразийского континента. К южной евразийской дуге нестабильности, протянувшейся от Корейского полуострова до Украины, может добавиться северная, возникновение которой обусловлено разворачивающейся борьбой за Арктику. Во-вторых, именно на этот регион почти на 90% завязаны экономические интересы России и более чем на 60% – Китая. В-третьих, Россия и Китай имеют богатый опыт собирания вокруг себя стран и народов, основанный на понимании важности обеспечения безопасности по периметру границ.

Российский и китайский интеграционные проекты, воплощаемые на ограниченном пространстве Евразии, конкурируют. Пока китайская идея «Пояса и пути» более жизнеспособна, она притягивает к себе все больше и больше заинтересованных государств. И не только благодаря существенным финансовым вливаниям, но и потому, что предлагает привлекательные перспективы. Решение Москвы и Пекина о «сопряжении» двух интеграционных евразийских инициатив, фактическое согласие руководства двух государств работать тандемом в строительстве комфортной для себя Евразии стало закономерным результатом осознания ими не только общности экономических и политических интересов, но и ответственности за судьбу континента, целенаправленно ввергаемого в пучину войн и конфликтов. Можно обоснованно критиковать идею «сопряжения» с экономической точки зрения, но как геополитическое решение она представляется весьма разумной, а в современной ситуации критического обострения отношений не только России, но и Китая с Западом – единственно верной.

Если регионализм «сверху» в Восточной Евразии не состоялся, а идеи регионализма по-прежнему не могут перешагнуть стадию обсуждения, то стихийная регионализация, являющаяся одним из главных приводных ремней развития региона, идет полным ходом. Ускоряются, расширяются и усложняются потоки движения денег, людей, товаров. Достаточно посмотреть, как оперативно и гибко отреагировали приграничные районы России и Китая на изменение экономической и финансовой конъюнктуры в последние три года.

Тихоокеанская Россия в новых геополитических реалиях

Создается впечатление, что изменение конфигурации мира, баланса и расстановки сил в глобальной политике, о котором говорилось выше, если не поставило крест на тихоокеанской повестке дня России, то как минимум отложило ее на неопределенное время. По крайней мере она стала постепенно исчезать из политической риторики. На словах Москва все еще привержена лозунгу интеграции в АТР; развитие Сибири и Дальнего Востока по инерции увязывается с идеей «поворота на Восток», однако континентальная евразийская природа страны в очередной раз взяла верх. В результате главным образом по причине своей краткосрочности и импульсивности полуразворот Москвы в направлении Тихого океана был в большей степени сымитирован, чем выполнен.

Тем не менее продвижение общеевразийской интеграционной модели не исключает возникновения нескольких самостоятельных платформ сотрудничества, одной из которых может стать Северо-Восточная Евразия с включением в нее Тихоокеанской России.

В евразийских интеграционных концептах – пока преимущественно умозрительных конструкциях Экономического пояса Шелкового пути (ЭПШП), «Большой Евразии», сопряжения ЭПШП и Евразийского экономического союза (ЕАЭС) и даже «экономического коридора Китая, Монголии и России» – Тихоокеанская Россия, как, впрочем, и вся Восточная Евразия, представлены условно. Для большинства российских и китайских разработчиков концепций и проектов ее присутствие – лишь некая данность, которую нельзя по ряду причин отвергнуть, но которая тяготит, озадачивает, а некоторым кажется обузой. Тихоокеанская часть России в этот концепт вставляется механически, как географическая составляющая Евразийского континента. На практике, перенеся внимание на Центральную и Юго-Западную Евразию, российское правительство резко сократило бюджетные вливания в восточную часть страны. Создание там территорий опережающего развития и свободных портов с их преференциальными условиями для предпринимательской деятельности выглядит как откуп государства, призванный компенсировать его финансовый уход из региона. Причина не только в ограниченности средств. Трудно, если не невозможно, притянуть к сориентированным на центрально-азиатское и европейское пространство проектам восточные районы России, которые, с одной стороны, экономически развернуты к Азии, а с другой, несмотря на все усилия, никак не поддаются экономической модернизации. Неудивительно, что даже концепции «Большой Евразии» и «поворота России на Восток», имея одних идеологов и разработчиков, существуют в параллельных мирах, не мешая друг другу, но и не находя точек соприкосновения.

Китайская интеграционная повестка однозначно фокусируется на Центральной, Южной и Юго-Западной Азии. Северо-восточные провинции КНР всеми силами пытаются обустроить свою нишу в концепции ЭПШП, но без особого успеха. В наиболее выигрышном положении оказывается Внутренняя Монголия, попавшая в зону экономического коридора Китай–Монголия–Россия, однако и здесь много неясностей. Потребуется время для теоретического осмысления новой реальности, складывающейся в регионе. При этом правила игры определены: поскольку московская и пекинская бюрократия приняли сопряжение ЭПШП и ЕАЭС в качестве руководящей идеи, то задача экспертного сообщества становится прикладной: наполнить эту идею конкретным содержанием, то есть органично встроить немалый кусочек Восточной Евразии в единое экономическое и инфраструктурное пространство континента.

Совместимость интересов России и Китая в зоне Северо-Восточной Евразии несомненна. И политических (демилитаризация и обеспечение безопасности региона), и экономических (производственная кооперация), и социальных (интересы населения приграничных территорий). Сегодня развитие восточных районов России осуществляется на новых принципах. Китай также в поиске новых идей, стимулов, форматов развития. Давно прорабатываемая, но так и не нашедшая подходящего формата идея со-развития приграничных территорий Тихоокеанской России и Северного (Автономный район Внутренняя Монголия) и Северо-Восточного (Хэйлунцзян, Цзилинь) Китая требует иных подходов, должна разрабатываться на новых технологических и интеллектуальных основах и принципах, в контексте интересов и потенциала всей зоны Северо-Восточной Евразии и Северной Пацифики. Первая попытка руководства Москвы и Пекина скоординировать планы развития российского Дальнего Востока и Северо-Востока Китая и на этой основе получить какой-то эффект не сработала. Бюрократическое и формальное отношение привело к дискредитации и фактическому провалу хорошей идеи. Но это не означает, что от нее надо вовсе отказаться.

Через Тихоокеанскую Россию к общеевропейской интеграции могут подключаться другие мировые игроки – Япония и Южная Корея, находящиеся в активном поиске новой идентичности и возможностей для продвижения своих интересов на Европейском континенте, а в перспективе – Северная Корея и Тайвань. Учитывая экономическую ориентацию США на страны Евразии (КНР, Япония) и их историческую связь с европейской прародиной, интерес Вашингтона к тесному взаимодействию со всей Евразией фундаментален, и изоляционизм Трампа долго не продержится.

Северо-восточная платформа евразийской интеграции превратится из фантазии в реальность, если станет продуктом прежде всего интеллектуального и политического, а вслед за этим экономического взаимодействия на двух уровнях – межгосударственном и региональном. В обоих случаях только Китай и Россия способны выступить движущими силами и координаторами проекта. Институциональную основу составит многосторонний политический диалог государств, формирующих зону Восточной Евразии (Россия, Китай, Япония, Южная и Северная Кореи и Монголия) в формате международного «Совета по развитию Северо-Восточной Евразии» как политического инструмента для реализации хотя бы отдельных элементов этого проекта.

Приоритетные проекты для Северо-Восточной Евразии – инфраструктурные. Самое понятное и доступное условие для ускорения темпов экономического развития Северо-Восточной Евразии – создание на ее территории условий для свободного перемещения людей (интеллектуальных ресурсов, рабочей силы, туристов), товаров и капиталов. В этом нуждаются, каждая по-своему, все страны региона. Сегодня только предполагается начать переговоры о создании зон свободной торговли на межгосударственном уровне между Россией и Южной Кореей, Россией и Китаем, на формирование правового поля уйдут десятилетия. Есть надежды (скорее всего, иллюзорные), что в скором времени исчезнет главное препятствие для реализации многих таких проектов – закрытость Северной Кореи.

Ничто не мешает начать работу с создания открытых каналов для движения людей, капиталов и товаров в определенных ареалах Евразии. Например, между специально созданными экономическими анклавами, такими как уже действующие на территории Тихоокеанской России «свободные порты». При всех недостатках они обладают немалым потенциалом для стимулирования интеграционных процессов. Другие страны региона могут сформировать параллельные российским локальные зоны ускоренного развития, и, замыкая их на аналоги в других странах, постепенно расширять масштабы свободной торговли и обмена. «Свободные морские порты» можно дополнить комплектом открытых сухопутных и речных портов вдоль российско-китайской границы: Благовещенск–Хэйхэ, Забайкальск–Маньчжоули и др. Яньбянь-Корейский автономный округ при обретении статуса свободного порта сможет более активно взаимодействовать со «Свободным портом Владивосток».

Политическая и правовая среда для реализации таких идей реальна только на межгосударственном уровне. Так что все по-прежнему упирается в интересы и глубину понимания проблем столичными чиновниками. От того, насколько глубоко в их сознании геополитические изменения в Восточной Евразии соотносятся с трансформацией роли и возможностей собственных и соседних периферийных территорий.

* * *

Российская версия «поворота на Восток», выстроенная в парадигме Азиатско-Тихоокеанского региона, являла собой в значительной степени виртуальные упражнения группы московских интеллектуалов. Она была лишь формально признана (но не разделена) российской политической элитой. Сознание этой элиты быстро и безболезненно возвращается к восприятию Дальнего Востока как вторичного (окраинного) геополитического и геоэкономического пространства уже не только России, но и «Большой Евразии». В рамках этого концепта государство не будет (да и не может) жертвовать интересами других территорий России ради «комплексного развития» ее тихоокеанской части. Оно будет вынуждено – ради обеспечения национальной безопасности, политического престижа и интересов крупных госкорпораций – сконцентрироваться на: 1) вопросах его безопасности; 2) продвижении на его территории нескольких крупных энергетических и инфраструктурных проектов; 3) обеспечении демографического доминирования россиян хотя бы в ключевых точках региона; 4) техническом оформлении Тихоокеанской России как сегмента евразийского экономического пространства и полпреда российского присутствия в Тихоокеанской Азии.

Сегодня Тихоокеанская Россия является экономически менее обустроенной, но политически наиболее стабильной частью Восточной Евразии. Наряду с Северной Кореей, которая рано или поздно встанет на путь нормального развития (не принципиально – в составе объединенной Кореи или как самостоятельное государство), Тихоокеанская Россия является самой перспективной частью континента для приложения финансового и человеческого капитала, интеллектуальных ресурсов и научно-технических достижений, самореализации людей и воплощения идей. Изменившаяся геополитическая ситуация в регионе открывает для этого новые возможности. Значит, будут новые попытки изменить судьбу региона.

Россия. Азия. ДФО > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 13 сентября 2018 > № 2775772 Виктор Ларин

Фронтир будущего

Поворот на Восток, или Евразийский проект России

Леонид Бляхер – доктор философских наук, профессор, заведующий кафедрой философии и культурологии Тихоокеанского государственного университета (г. Хабаровск).

Резюме Россия может выступить «местом сборки» Евразии, только если осознает себя ее частью. Наша история писалась под сильнейшим воздействием западных традиций. Путь России в Азии был невероятно сложен и интересен, а ее азиатская часть так же заполнена исторической жизнью, как и европейская.

Одним из типичных, повторяющихся из текста в текст, подходов к пониманию и конструированию внешней политики нашей страны уже не первое десятилетие выступает мысль о необходимости для России встроиться в тот или иной глобальный проект – уже существующий или возникающий в мире. Подобно варварским королевствам, готовым после краха Западной Римской империи видеть императора в любом чуть более сильном владыке, постсоветские страны (и Россия не исключение) бросились на поиски империи (метафора Святослава Каспэ), в пространстве которой они могли бы заново определить себя.

Изначально, в 1990-е гг., речь шла о встраивании в глобальный проект, возглавляемый Соединенными Штатами и репрезентированный в сознании экспертов (и не только) как возвращение на путь «всех цивилизованных стран». Собственно, это идея мира-фабрики, идущая от конструкций Иммануила Валлерстайна, где США являются заводоуправлением, Европа – инженерным и распределительным центром, Китай, Индия и ряд других стран – цехами, а России отводится роль поставщика сырья, той же природы. В награду за готовность интегрироваться в этот вариант глобального мира, за отказ от субъектности Россия получала символический шанс вхождения в «семью цивилизованных народов» (преобразование G7 в G8). Довеском к политическому символизму выступала не менее призрачная надежда на переход от статуса поставщика сырья к статусу производственного цеха, модернизированного под действием передовых технологий, идущих из мирового центра.

Впрочем, число счастливчиков, вписавшихся в новую империю взамен прежней, было невелико. По существу, только страны Балтии обрели входной билет в империю Евросоюза. Остальные соискатели продолжали пребывать в подвешенном состоянии, становящемся порой источником катастрофы. Россия по вполне понятным причинам тоже оказалась в числе тех, кто ко двору не пришелся. Точнее, сама модель глобализации и та роль, которая отводилась в ней России, оказались ей не по размеру. Ее евразийская сущность, гигантская территория, как и то, что, в отличие от иных осколков империи, она не могла полностью отбросить наследие СССР, препятствовали встраиванию в единую Европу. Да и слишком быстрое с точки зрения европейских экспертов восстановление экономики России отчего-то не вызывало радости «партнеров».

По целому ряду причин европейское направление интеграции и геополитически, и экономически является сегодня для России все менее выгодным. Так что интерес к восточному направлению понятен и обоснован. Однако здесь возникли сложности.

Во-первых, поворот на Восток был осмыслен не как общероссийское движение, изменение направления развития всей страны, а как региональный проект преобразования Дальнего Востока России. Своя логика присутствовала. Именно эта отдаленная часть страны граничит с Азиатско-Тихоокеанским регионом, куда предполагалось интегрироваться. Соответственно, здесь были необходимы инструменты интеграции: глобализированные города, выступающие центрами торговли и логистическими центрами, транспортная инфраструктура, связывающая регион с остальной частью страны и со странами-соседями. Крайне желательно было выйти на рынок Восточной Азии не только с привычными нефтью и газом, но с гораздо более широким спектром товаров. Для этого нужно развивать здесь производство, добычу полезных ископаемых. Концепты «ресурсный регион» и «регион транзита» воплощали подобные соображения.

Однако внятно сформулированного проекта за этими действиями не стояло. Очень много компонентов поворота на Восток осталось в области подразумевания, в сфере «и так понятно». Понятно же это было далеко не полностью. В результате на уровне массового (да и не только) восприятия поворот на Восток превратился в набор не очень осмысленных и не очень согласованных усилий по развитию одной из территорий страны. Жители других территорий (в том числе региональная элита и значительная часть элиты федеральной) почувствовали себя ущемленными этими, не вполне понятными, преференциями для Дальнего Востока. Но обиженными оказались и дальневосточники. Поскольку население этого региона забыли пригласить к обсуждению развития их территории, все проекты, идущие извне, трактовались ими как «освоение (распил) бюджета». Непонимание рождало оппортунизм – если не явный, то скрытый.

Во-вторых, одной из причин того, что для большей части населения страны суть «поворота на Восток» осталась нераскрытой, стал уже привычный поиск глобального проекта, куда Россия могла бы встроиться. Опять бесконечные поиски «империи», способной стать образцом для подражания, поиск самих этих образцов, которые видели то в Южной Корее, то в Сингапуре, то где-то еще. Собственно, оттуда родом концепты «Азиатско-Тихоокеанский регион», «Северо-Восточная Азия» и т.д. Но здесь выпадала западная, европейская часть России, то есть территория, где сосредоточено 4/5 населения, основные мегаполисы, промышленные мощности и многое другое. Да и выгоды от участия в «чужом проекте» были относительными. Потому-то рассуждения о Тихоокеанской России остались на уровне спекуляций достаточно узкого круга мыслителей.

Пожалуй, наиболее интенсивно перспектива поворота на Восток обсуждалась в последние годы, когда растущее давление на Россию с «Запада» буквально выталкивает ее в противоположном направлении. Но и здесь предметом обсуждения оказывается не российский, а, по сути, китайский проект, и возможность для России в него вписаться. Из того, что «китайский дракон» повернул голову в сторону Центральной Азии, делается вывод о том, что Дальний Восток России отныне попросту не у дел, в положении «двойной периферии» (по отношению и к Европе, и к Азии). При этом усилия по продвижению российского проекта видятся исключительно как результат непонимания действительного положения дел.

Подобный подход вполне оправдан, но только если аналитик полностью отказывает России в способности выработать собственный вариант евразийской интеграции. На долю нашей страны остается лишь выбор между завершающимся проектом АТР с гегемонией США и инициативой «пояса и пути» с гегемонией Китая. Вместе с тем сама идея «поворота на Восток» связана со стремлением не столько вписать себя в чью-то модель, сколько «вернуться к себе», предложить собственное видение общего будущего. И условия для этого сегодня благоприятны. Некоторый вакуум силы, возникший в Северо-Восточной Азии на фоне изменения политики Вашингтона в макрорегионе, заставляет всех игроков с большей или меньшей интенсивностью выстраивать отношения с Россией, стремиться использовать ее в своих интересах. Последнее позволяет и России, несмотря на несоизмеримость ее восточной и западной частей, формировать сложную и многовекторную политику, отстаивая собственные интересы.

Евразийские возможности России

Несмотря на потери, которые десятилетия попыток «стать Европой» нанесли престижу нашей страны в Евразии, унаследованное от СССР влияние по-прежнему весьма значительно. В Монголии, Центральной Азии и на Кавказе русский язык остается языком межнационального общения, а отношение к России как к ориентиру (положительному или отрицательному) продолжает преобладать.

Для Монгольской Народной Республики, стремящейся, несмотря на возрастающие торговые контакты, дистанцироваться от своего южного соседа, Россия выступает желанной «второй силой». Нельзя игнорировать и то обстоятельство, что до сих пор большая часть монгольской элиты получала образование в России, преимущественно в Иркутском государственном университете, общежития которого в этнокультурном сознании окружены романтическим ореолом.

Сложная ситуация в Закавказье, несмотря на демонстративную отстраненность от России ряда политических и государственных деятелей, делает посредническую функцию Москвы крайне важной и необходимой.

Особенно велика роль России в Центральной Азии – территории, на «освоение» которой ориентирован сегодня Китай. Причины объективны. В двух странах региона – Узбекистане и Таджикистане – демографический взрыв 1970-х гг. и засоление почв постоянными посадками хлопка приводит к тому, что огромное число жителей просто не востребованы в рамках национальной экономики. Отток избыточного населения в Россию – не только источник валютных поступлений, но способ резко снизить социальное напряжение. Возможности отъезда на временные заработки в арабские страны снижаются за счет низкого уровня знания и арабского, и английского. В то же время русский язык здесь остается городским языком, который знают (или считают, что знают) местные жители. Сложные межэлитные отношения в Киргизии формируют запрос на миротворческую и посредническую функцию России. Безусловно, самостоятельную политическую роль в Центральной Азии играет Казахстан. Но и здесь есть факторы, делающие Россию если не определяющим, то значительным партнером.

Столетия проживания в рамках одного государства привели к тому, что в каждой из этих стран существует русская диаспора, а в России проживают многочисленные выходцы из этих стран, сохранившие связи со страной исхода. Активная политика России в этих странах в отношении местных элит, русских диаспор, населения позволит не только сохранить, но и многократно усилить влияние.

За постсоветский период сложились входные пространства между этими странами и Россией. Новосибирск, Екатеринбург, Иркутск являются воротами не только для временных рабочих, но для товарных и финансовых потоков в обе стороны. Безусловно, политические просчеты в отношении соотечественников в плане миграционной политики сказываются на полноте и интенсивности потоков. Однако наличие долговременных факторов демографического, культурного и экономического характера не позволяет обменам прерваться. Таким образом, на пространстве Евразии Россия обладает инструментами и пространственными структурами влияния.

В силу ряда обстоятельств сохраняется или возобновляется влияние России в Иране и на Ближнем Востоке. Однако, если в новых и не очень новых государствах Центральной Азии и Закавказья речь идет о долговременных цивилизационных факторах, то в последнем случае можно говорить о благоприятной политической конъюнктуре. Сходные связи с сопредельными странами формируются на Дальнем Востоке, правда, происходит это трудно, во многом по историческим причинам. Набор обстоятельств, предопределяющих характер и направление взаимодействия с сопредельными странами, разнообразен – под стать самому региону.

Разный Дальний Восток России, или проблемы регионального проекта

В Дальневосточный федеральный округ административно объединены три не особенно связанные между собой территории. Первый, наиболее представленный для внешнего окружения Дальний Восток – это узкая полоска на юге вдоль Транссиба и Амура. Именно здесь располагаются крупнейшие города ДФО (Благовещенск, Хабаровск, Комсомольск-на-Амуре, Уссурийск, Владивосток, Находка). В этой части сосредоточено до 70% населения, существует развитая сеть автодорог, логистических центров, крупнейшие образовательные центры, относительно развитая социальная, экономическая и культурно-досуговая инфраструктуры. Не столь катастрофически обстоит дело с климатом. Исторически данная часть региона и составляла ядро Приамурского генерал-губернаторства, как тогда именовался Дальний Восток. В силу особенностей российской политики того периода она была плотно «пристегнута» к сопредельным территориям, находившимся под русским протекторатом (Квантунская область). Южная часть Приамурья и Приморья, север Китая и Корейский полуостров достаточно долгое время развивались как единый хозяйственный организм. Следы того единства ощущаются до сих пор.

Однако не менее длительный период территория развивалась в искусственном отрыве от соседей. Начиная с 30-х годов ХХ века Дальний Восток рассматривался (и был) крепостью, форпостом СССР в Восточной Азии. Бóльшая и наиболее статусная часть населения так или иначе была связана с обороной (военнослужащие и члены их семей, работники предприятий ВПК и т.д.). Необходимость прокормить «гарнизон крепости» и невозможность сделать это силами региона делали Дальний Восток жестко зависимым от поставок из других частей Советского Союза. Именно поэтому его распад и нарушение устоявшихся хозяйственных связей поставили регион на грань катастрофы.

Но ее не произошло. Отток «лишнего» населения, продолжающийся до сих пор, сбил градус социального напряжения. Оставшаяся же часть резко и качественно изменила сферу деятельности, переориентировавшись на взаимодействие с сопредельными странами. От «челночной» торговли начала 1990-х гг. дальневосточники все интенсивнее переходили к более сложным формам взаимодействия. Торговые поставки леса и рыбы, легкодоступных полезных ископаемых. В сторону российского Дальнего Востока шли автомобили и станки, продукты питания и одежда, вычислительная техника и т.д.

В целом торговое взаимодействие оставалось приграничным, но его значимость была достаточной для того, чтобы создать «русский Китай», провинции КНР, где русский язык является основой коммуникации, а торговые связи поддерживаются устойчивыми межличностными контактами. Формируются и относительно многочисленные «русские диаспоры» – российские граждане, проживающие и работающие в Южной Корее, Китае, Японии. В этот период, продолжавшийся до 2005–2008 гг., сложились и основные «входные» точки: Благовещенск, Уссурийск – с Северным Китаем, Владивосток, Петропавловск-Камчатский, Ванино, Николаевск-на-Амуре – с прибрежными территориями Тихоокеанского побережья стран Северо-Восточной Азии.

Однако этот процесс затормозился на уровне приграничной торговли. Прежде всего причиной тому стала нехватка возможностей для обновления ресурсной базы. Использовался «советский трофей», причем его наиболее легкодоступная часть. К концу периода большая часть ресурсов (прежде всего биоресурсов) была выбрана. Для выхода на новые лесные массивы, «рыбные поля» необходимы были дороги, складские помещения, корабли и автомобили. Истощались и рудные богатства южной части Дальнего Востока. В результате к настоящему времени «точки входа» и богатства региона находятся в разных пространствах. Конечно, трубопровод из Сибири, ГОК в Еврейской автономии, золотопромышленные центры в Амурской области, обширные плодородные земли – все это остается. Однако для полноценного «выхода» в Восточную Азию, создания значимой альтернативы европейскому направлению этого маловато.

Основные (по-прежнему гигантские) лесные массивы, богатые месторождения драгоценных металлов и минералов, редкоземельных и черных металлов располагаются в северной – «сибирской» – части региона (Якутия, континентальная часть Магаданской области, северные районы Хабаровского края). С этим продуктом выход в Азию через Дальний Восток мог бы быть намного эффектнее. Но это – другой Дальний Восток с совершенно иными сложностями, прежде всего проблемами транспортной доступности, обеспечения трудовыми и всеми иными ресурсами существующих производств (рудников, ГОКов и т.д.). Сейчас железная дорога доходит только до Нерюнгри (южная часть Якутии). Дорога до Якутска строится. Навигация по Лене очень короткая, как и навигация в районе северных портов тихоокеанского побережья. Автомобильные же дороги, включая федеральные трассы, в основном представляют собой «зимники», непригодные для эксплуатации в период с весны до осени. Только проектируется постоянный мост через Лену (в настоящее время действует паромная переправа и ледовая трасса зимой).

Понятно, что алмазы, золото, платина и редкоземельные металлы – не тот продукт, который вывозят железнодорожными составами, хватает авиасообщения. Но чтобы все это добыть, необходимо завезти станки и механизмы, строительные материалы и продукты питания, горючее и одежду, обеспечить минимальную социальную инфраструктуру поселкам при приисках и ГОКах. Постоянный житель Якутии или Магадана стоит очень дорого. Его наличие предполагает строительство детских садов и школ, комфортабельного жилья, клиник, культурно-досуговых учреждений. Да местное население работать на приисках особенно и не стремится. Соответственно, завозить необходимо и людей (временных работников). Все это делает разработку большей части месторождений и лесных массивов (богатств) попросту нерентабельной. А строительство дорог, способных снизить себестоимость продукции, доставить ее к потребителям в те самые «точки входа», становится задачей жизненно важной не только для Дальнего Востока, но и для страны в целом.

Сходным образом обстоят дела и с «третьим Дальним Востоком» – северной частью тихоокеанского побережья, где располагаются самые значительные в стране запасы морских биоресурсов. Но и тут транспортировка осложнена. Точнее, как раз на рынки Японии и Южной Кореи дальневосточная рыба поступает – функцию «входа» выполняет Петропавловск-Камчатский. Но вот другие рынки остаются закрытыми. Не случайно даже в Хабаровске чаще можно встретить «западную» рыбу, чем камчатскую или сахалинскую. Вместе с тем морские биоресурсы и продукты их переработки могли бы частично решить проблему возвратного движения вагонов по Транссибу. Не секрет, что движение грузов в сторону тихоокеанских портов ныне гораздо интенсивнее, чем возвратное. Значительная, если не бóльшая часть вагонов идет до Иркутска «порожняком», что существенно удорожает транзакции. Но для этого требуется реконструкция всех портов, нужны суда ледового класса для организации круглогодичной навигации.

Все это – огромные затраты, выгода от которых проявит себя не сегодня и даже не завтра. Такие усилия возможны и эффективны, когда сформулирован и понятен проект, обозначен желанный и достижимый результат. Но как раз недостаточная оформленность восточного поворота начинает тут мстить за себя. Дорогостоящие стройки на далекой восточной окраине, которая символически намного более удалена от жителя западных регионов, чем, скажем, Польша или Турция, большей частью населения страны воспринимаются только как непонятные бюджетные игры, основанные на столь же непонятных амбициях или просто «освоении средств».

Поворот на Восток или путь домой

Попробуем на свой страх и риск сформулировать суть феномена «поворота на Восток», предварив его небольшим историческим экскурсом в прошлое Северной Евразии. Попытаемся выявить условия, в которых в XV–XVI столетиях произошел «поворот на Запад», чтобы понять, почему сегодня это направление теряет смысл.

Отправной точкой нашего рассуждения на этой зыбкой почве станет особенность возникновения и развития евразийских империй, наследницей которых и выступает Россия. Северная Евразия – специфический регион с относительно редким населением, расположенным на гигантских просторах. Эти условия породили две важнейшие особенности сообществ, заселявших Северную Евразию. Во-первых, здесь был невозможен или очень затруднен бюрократический контроль над территорией и населением по типу европейского или китайского. Издержки такого контроля в условиях, когда объект контроля всегда мог просто уйти на вольные земли, были столь велики, что сам он лишался смысла. Бескрайние степные пространства не только обеспечивали эффективность кочевого скотоводства, но и земледельцев делали отчасти кочевниками (подсечное земледелие). Из этого и вытекает «во-вторых». Домохозяйство оказывалось почти автаркичным, нуждаясь во внешнем окружении и власти (любого рода) только в экстраординарных условиях недорода или падежа скота. Собственно, социальная организация евразийских сообществ (порой довольно сложная) и была ориентирована на взаимопомощь в рисковых обстоятельствах.

Конечно, подобное отношение к земле противоречит современным установкам борцов за сохранение окружающей среды. Но в эпоху средневековой борьбы за бел?к она обладала максимальной эффективностью. В страдающей от перенаселенности Европе или Китае выживание было возможно только ценой невероятных усилий, проведения масштабных мелиоративных работ, существования на протяжении столетий в малокомфортном режиме постоянных технологических новаций. Это, в свою очередь, требовало максимального закрепощения работника. Только в таком обществе могла возникнуть мысль о «свободе как осознанной необходимости», только здесь лучшие умы вообще бились над «проблемой свободы». В сообществах Северной Евразии свобода не составляла проблемы. Она там просто была.

Империи же от сяньби и хунну до монголов, по остроумному замечанию Николая Крадина, возникали исключительно с целью «дистанционной эксплуатации Китая». Понятно, что речь здесь идет не об эксплуатации в современном политико-публицистическом смысле слова. Кочевники объединялись с целью организовать обмен сырья (продуктов питания, мехов), избыток которого имел место, на технологические достижения оседлой цивилизации. Конечно, экономика набега, сохранившаяся в ряде регионов до настоящего времени, имела место. Но показательно, что постоянным требованием кочевников было именно открытие торговых пунктов. Оседлая цивилизация становилась своего рода «технологическим придатком» Евразийской империи. Евразийская империя, в свою очередь, не только поставляет остро необходимое сырье, но и становится транзитной территорией, по которой продукты «технологической цивилизации» доходили до отдаленных потребителей. Империя (не домохозяйство) и оказывалась держателем благ, получаемых извне, распределителем этих благ. Здесь коренится еще одно качественное отличие европейских политий от политии евразийской. Власть основывалась не на идее изъятия (модель «стационарного бандита»), а на идее распределения того, что ей и только ей принадлежало в зависимости от ранга, занимаемого субъектом в обществе.

Сходная структура сложилась и на другой стороне Северной Евразии, в ареале обитания восточнославянских племен. Вполне автономные домохозяйства с духовной властью волхва, актуализировавшейся в кризисных обстоятельствах, и княжеской властью, контролировавшей путь «из варяг в греки». Последние и представляли собой зародыш возможной империи. Но в домонгольской Руси, несмотря на все попытки, не случилось своего Чингиз-хана. Объединитель пришел извне. С его помощью Ярослав Всеволодович и Александр Ярославович смогли создать политическую структуру в евразийском пространстве монгольских империй («Орда Залеская» Задонщины и Данилевского). Московские Великие князья боролись за власть («собирание русских земель») в уже сложившейся структуре.

Но особенностью западной части Улуса Джучи («Золотой Орды») было то, что в непосредственной близости к нему просто не оказалось оседлого населения, которое можно было бы «дистанционно эксплуатировать». С этим, вероятно, связаны упорные попытки первых Великих ханов улуса вырвать контроль над Кавказом и Ираном из рук Ильхана. Лишенная «технологического придатка» империя («Золотая Орда») начинает распадаться. Русь здесь находилась в относительно благополучном положении, продолжая контролировать некоторые транзитные коридоры. Конечно, новое титулование Великого князя (царь) отсылало к римской традиции. Но стоит вспомнить, что царем на Руси титуловали Великого хана. Вполне разумно предположить, что принятие нового титула московскими князьями содержало в себе претензию на главенство в Золотой Орде, центр силы которой смещался с низовий Волги в Москву. Но, став во главе политической структуры, Московское царство оказалось в сложном положении. Движение на восток имело в тот момент не особенно большой смысл. Ни Сибирское ханство, ни Тюменский юрт не обладали ресурсом, который мог бы стать источником власти-распределения. Константинополь (традиционная зона кормления Руси), превратившись в Стамбул, все более терял положение торгового и технологического центра европейской ойкумены. В этот момент и начинается российский «поворот на Запад», берущий свое начало со «Сказания о князьях Владимирских» и концепции «Москва – третий Рим».

Но, будучи евразийской империей, для организации «дистанционной эксплуатации Европы» Московское царство было вынуждено мимикрировать под государство среди государств. В эпоху Романовых оно обретает «защитный слой», с помощью которого организует взаимодействие с Западом – бюрократию, заимствует институты, позволяющие осуществлять это взаимодействие. В обмен на сырье из Европы шли технологии. Конечно, об «экономике набега» речь заходила лишь эпизодически, отношения выстраивались существенно более сложные и изощренные. Но суть их оставалась прежней – Европа выполняла функции «технологического придатка» Российской империи и СССР. Тем более что начиная с XVIII столетия она обладала и военным превосходством, вольно или невольно делясь им с Россией.

Однако сегодня и военное, и технологическое преобладание Запада перестает быть бесспорным фактом. Взаимодействие с Европой как с «технологическим придатком» теряет выгоду для России. Сами же формы такого взаимодействия в условиях обострившейся борьбы за лидерство становятся все более затратными. Условный Запад все еще сохраняет позиции мирового центра потребления, центра влияния. Но это не столько новации настоящего, сколько наследие прошлого. Страны же Восточной Азии постепенно превращаются из мест скопления дешевых трудовых ресурсов в центры не только производства, но и технологий, возникающего мирового богатства.

Что же может предложить Россия в обмен на технологии и менеджмент, трудовые ресурсы и инвестиции для стран этой части света? Прежде всего уникальные природные ресурсы, хранящиеся в «северных кладовых». Это золото, платина, нефть, газ, лес, морепродукты, уголь и т.д. Собственно, для этого и предпринимаются действия по организации логистики в северной части Дальнего Востока, развивается Северный морской путь. Да, отдача от этих вложений не мгновенная. Однако без них Россия обречена на «привязку» к Европе. Но это далеко не все. Идею продавать сырье не на Запад, а на Восток, конечно, можно назвать «поворотом». Однако это будет весьма ограниченный и странный поворот.

Выше мы говорили о наличии «входных пространств» России в Азию, причем в различные ее части. На сегодня конечным пунктом большинства транзитных коридоров и товарных потоков (центром потребления, задающим ритм мировой экономике) являются Европа и США. Но эти рынки уже поделены. Кроме того, Соединенные Штаты демонстрируют все более откровенное желание отгородиться от потоков извне, сделав ставку на собственное производство. Тем более значимы новые, азиатские (континентальные) рынки и дорога к ним. Эту дорогу в Евразию для Южной Кореи и Японии, для стран ЮВА способна (или может быть способна) обеспечить Россия. Владивосток и выступает при этом «входным пространством» – не окном, но воротами в Азию. Для этого и необходимо продолжение реконструкции порта, расширение Транссиба, развитие БАМа. Нужно развитие транзитных возможностей и остальных «ворот» (Екатеринбург, Новосибирск, Иркутск), которые выступают теперь не только «точками входа», но и «выхода», плотно интегрированными в сопредельное евразийское пространство.

Остается в этой модели место и для Китая. Говоря о «голове дракона», повернувшейся в сторону Центральной Азии, не стоит забывать о других частях тела. Для северных провинций КНР связь с Евразией через Транссиб и КВЖД, соединенную с Транссибом, оказывается гораздо более удобной, чем через Казахстан с выходом в европейской части России. И здесь «входным пространством» может быть Хабаровск и логистический центр на о. Большой Уссурийский, создаваемый сегодня. Россия становится не просто транзитным пространством, но «центральной распределительной станцией», «местом сборки» Евразии. Через Россию и при посредстве России по Евразии будут распределяться товары, трудовые силы, капиталы и сырье.

Подобный проект предполагает не только реконструкцию транспортной системы. Есть еще два крайне значимых обстоятельства, без которых «поворот на Восток» невозможен.

Первое – наличие адекватных инструментов продвижения и защиты интересов России в Евразии и прежде всего в Восточной Азии. Некогда в России, как и в большинстве стран мира, были созданы инструменты (посольства, консульства, система международных договоров и т.д.), адекватные принципам взаимодействия с Западом. Но сегодня, в условиях кризиса большей части международных институций, формируется иной тип взаимодействия, более свойственный Азии. Недостатки (или отсутствие) институционального доверия компенсируются доверием персональным, межличностным. Именно оно позволяет преодолевать формальные запреты, страховать бизнес, отстаивать интересы. Личные контакты здесь значат намного больше, чем договоры, заключенные под вспышки фотоаппаратов. В относительно новом пространстве Восточной Азии таких контактов у России немного. Но не у всей России.

Дальневосточники, как и многие жители других «входных пространств», вынужденные в 1990-е годы выживать, используя ресурс Трансграничья, так или иначе обзавелись подобными контактами. Сегодня они практически не востребованы. Отчасти потому, что о них не знают (в девяностые взаимодействие строилось неформально, оттого не фиксировалось внешним наблюдателем), отчасти потому, что приоритет отдается традиционным формам организации транснационального взаимодействия. Но реальное, а не номинальное вхождение в Азию без этого опыта затруднительно. И здесь дальневосточники (не все, но многие) способны выполнить важнейшую функцию любого жителя фронтира – быть проводником в неведомых землях. Еще более важными «ретрансляторами» могли бы стать русские диаспоры в странах Евразии и Восточной Азии.

Есть и вторая проблема. Россия может выступить «местом сборки» Евразии только в том случае, если осознает себя ее частью. Так сложилось, что история страны писалась под сильнейшим воздействием западных традиций. В результате «азиатчина» превратилась в именование всего негативного и отсталого, что можно приписать обществу. От нее старательно дистанцировались. Рождались непонимание и пренебрежение. Их следствием были социальные фобии типа «желтой угрозы», мигрантофобия. Для того чтобы избавиться от них, необходимо не только глубже узнавать соседей, их культуру, но и осмыслить судьбу русской Азии как важнейшую часть судьбы страны. Пора отбросить миф об «освоении суровых и пустых просторов», понять, что путь России в Азии был невероятно сложен и интересен, а ее азиатская часть так же заполнена исторической жизнью, как и европейская. И тогда родится понимание того, что «поворот на Восток» – не экзотический проект очередной когорты «кремлевских мечтателей», а путь домой, возвращение России к себе, своей евразийской природе.

Россия. Азия. ДФО > Госбюджет, налоги, цены > globalaffairs.ru, 13 сентября 2018 > № 2775771 Леонид Бляхер

Рыбная отрасль становится открытой и современной.

Эксклюзивное интервью журналу «Русская рыба» замминистра сельского хозяйства России - руководителя Росрыболовства Ильи Шестакова.

В этом году в стенах Росрыболовства подписано несколько десятков договоров с компаниями по реализации инвестиционных проектов в судостроении и рыбопереработке на сумму более 125 млрд рублей. Новые мощности позволят насытить рынок качественной рыбной продукцией и заявить о себе в Мировом океане российскому рыбопромысловому флоту. Как меняется отрасль, почему рыбаки планируют осваивать километровые глубины, и что ждет глобальную рыбную индустрию к 2050 году рассказал журналу «Русская рыба» в эксклюзивном интервью заместитель министра сельского хозяйства России – руководитель Росрыболовства Илья Шестаков.

— Илья Васильевич, свое выступление на отраслевой сессии Петербургского экономического форума в этом году Вы начали с того, что сейчас рыбой стали интересоваться даже те экономисты и аналитики, которые ранее этой темы не касались. Как Вы считаете, почему?

— Рыбная отрасль развивается, становится прозрачнее, конкурентнее, растет ее инвестиционная привлекательность. Российские компании начинают новые масштабные проекты. И, конечно, международный рыбный рынок имеет важное значение в мировой экономике. Объем потребления рыбы в мире, по данным ФАО, превышает 151 млн тонн, стоимость мирового экспорта рыбы — 143 млрд долларов. На протяжении последних десятилетий потребление рыбы росло и превысило 20 кг на душу населения, в 1960-х этот показатель был ниже 10 кг. Население земли растет, и задача каждого государства — прокормить своих граждан. Это вопрос национальной безопасности.

Россия входит в четверку крупнейших рыбодобывающих стран, при этом единственная в «пуле», у кого наблюдается положительная динамика вылова, а не стагнация. В 2017 году мы выловили рекордный за последние 25 лет объем — более 4,9 млн тонн водных биоресурсов.

— То есть в России этот бизнес вести интересно?

— Очевидно. В последние годы растет количество рыбодобывающих российских предприятий. Если в 2013 году наша отраслевая система мониторинга получала отчеты от 2,38 тысяч пользователей, а в 2017 году — более 4,4 тысячи. Сальдированный финансовый результат предприятий отрасли увеличился с 11,8 млрд рублей до более 80 млрд рублей.

— В будущем положительная динамика промысла сохранится?

— В течение следующего десятилетия мировое производство рыбы продолжит расти, но в основном за счет аквакультуры. Производство товарного рыбоводства достигло 80 млн тонн, обеспечивая половину всего объема потребляемой человеком рыбы. Мы также видим аквакультуру в числе приоритетных направлений и поддерживаем ее развитие. Но нам, в силу климатических особенностей, не сравниться с тем же Китаем, который выращивает больше рыбы, чем все остальные страны мира вместе. Сейчас КНР производит около 50 млн пищевой аквакультуры.

В нашей стране можно значительно нарастить объем добычи. И здесь суровый климат большей части России как раз дает нам фору. По данным исследований ФАО, изменение климата может привести к колебанию глобального уровня вылова: ожидаются большие перемены в районах промысла. Прогнозируется, что уловы будут снижаться во многих зависимых от рыболовства тропических регионах и поднимутся в умеренных районах севера. Хотя наши рыбаки работают в разных акваториях, водах других государств и конвенционных районах, основной вклад обеспечивает вылов в дальневосточных морях — до 70% общероссийской добычи. Северо-Западная часть Тихого океана является одной их самых продуктивных акваторий. Один из источников роста вылова — возобновление так называемых перспективных объектов промысла. Речь о сардине иваси и скумбрии, которые вернулись к нашим берегам спустя 25-летний перерыв. Их эффективное освоение может обеспечить дополнительные 1 млн тонн вылова. Сейчас мы видим кратный рост добычи. Спрос на продукцию из сардины и скумбрии есть, причем не только у поколения потребителей, которое помнит иваси с советских времен как сельдь. Мы помогаем рыбакам с научным сопровождением промысла, возродили промразведку, наши НИИ разработали технологии, позволившие увеличить сроки хранения рыбы для ее транспортировки на береговые заводы и переработки. И, конечно, высокого качества получается продукт, сделанный в море, сразу на борту судна.

— А в целом запасы перспективных объектов промысла насколько велики?

— По разным научным оценкам, объем новых, потенциально доступных к освоению запасов, составляет 200–250 млн тонн ежегодно — это больше современного вылова всех стран почти в 2,5 раза. Основные стратегические резервы — это мезопелагические рыбы, антарктический криль, кальмары и глубоководные объекты промысла. Отраслевым НИИ поставлена задача по разработке программы «Глубоководный пояс дальневосточных морей». Ее цель — разведать, оценить и помочь российским рыбакам приступить к освоению глубоководных ресурсов. К программе уже подключились Ростехнологии.

— В прошлом году, помню, на стенде Росрыболовства на одной из выставок мне довелось пробовать строганину из глубоководной рыбы — макруруса. По крайнем мере, так мне ее презентовали. И батискаф помню: виртуальные очки погружения для знакомства с обитателями глубоких водных слоев.

— Да, но помните, что было ниже 2 тыс. метров? Темнота. Именно ее мы собираемся исследовать. То, что Вы пробовали, — это первые шаги. Совместный проект ТИНРО-Центра и одной их компаний-пионеров добычи глубоководных ресурсов «Восток-1». Они начинали разведывать глубоководного краба и увлеклись. Оказалось, что этот промысел рентабельный, хоть и потребовалось полное перевооружение. По данным ТИНРО-Центра, глубоководные крабы в дальневосточных морях сосредоточены на глубинах более 1,4 км. Это стригуны, опилио, японикус, равношипый и многошипый, Веррилла и другие. В июле рыбаки по наводке наших ученых в глубоководной зоне Императорского хребта выловили несколько экземпляров очень редкой рыбы — морского монаха. Размер пойманных особей — более 2 метров, можно сделать очень много сашими.

Но пока доступные глубины для рыбаков — до 1,4 км. Следующие перспективные отметки от 1,4 до 2,5 км, что конечно, возможно только с новыми технологиями. Модернизация производственных мощностей — это как раз то, без чего невозможно развитие ни промысла, ни переработки.

— И как она сейчас идет? В прошлом году в законе о рыболовстве закрепили новую меру, стимулирующую обновление производственной базы. Она заработала?

— Устаревший флот, выбывание судов — та проблема, с решением которой медлить было нельзя. С помощью квот на инвестиционные цели планируем модернизировать до 50% добывающих мощностей и, кроме того, создать современную береговую переработку. Прошли уже два этапа заявочной кампании по распределению инвестквот. По итогам первого этапа подписаны договоры на строительство 33 судов рыбопромыслового флота и 18 заводов на Дальнем Востоке и Северном бассейне. Причем для судов на Северном бассейне и по всем перерабатывающим фабрикам не хватило выделенных лимитов и пришлось проводить аукцион на понижение долей в расчете на один проект. А вот по крупнотоннажному флоту для Дальнего Востока, наоборот, квота оказалась невыбранной, оставшиеся объемы минтая и тихоокеанской сельди будут распределены в ходе следующего, третьего этапа заявочной кампании. По второму этапу завершен прием заявок на строительство среднетоннажных и малотоннажных судов, а также заводов малой мощности для переработки разнорыбицы для Дальнего Востока. Сейчас идет рассмотрение проектов на их соответствие требованиям нормативной базы.

— А как в целом должен выглядеть современный флот?

— В настоящее время средний возраст рыбопромыслового флота составляет около 30 лет, причем не скажу, что состояние катастрофическое, но производительность значительной части судов довольна низка. Необходимо как минимум 20 больших и крупных современных траулеров и более 100 средних и малых судов. На средних и крупнотоннажных судах должна быть безотходная переработка, они должны отвечать всем требованиям по безопасности мореплавания и иметь хорошие условия труда для рыбаков, которые по несколько месяцев находятся в море, вдали от семьи и дома.

Такой флот необходим для того, чтобы повысить эффективность промысла, его экономическую отдачу, чтобы вернуться в отдаленные от российских берегов районы, где ранее успешно работали советские траулеры. Конечно, насколько эти цели масштабны, настолько они и затратны. Нужны суда, которые не вошли пока в программу инвестквот: это серия крупных траулеров-процессоров для возвращения на промысел антарктического криля, востребованные на основных бассейнах транспортные суда-рефрижераторы, средние и малые универсальные ловцы для хамсы и тюльки в Азово-Черноморском бассейне, кильки и сельди — в Волжско-Каспийском бассейне. Для таких проектов мы сейчас прорабатываем с Минпромторгом другие механизмы поддержки, в том числе субсидирование капитальных затрат при строительстве.

СЕЙЧАС ДОСТУПНЫЕ ГЛУБИНЫ ДЛЯ РЫБАКОВ — ДО 1,4 КМ. СЛЕДУЮЩИЕ ПЕРСПЕКТИВНЫЕ ОТМЕТКИ ОТ 1,4 ДО 2,5 КМ, ЧТО КОНЕЧНО, ВОЗМОЖНО ТОЛЬКО С НОВЫМИ ТЕХНОЛОГИЯМИ.

Реализация проектов по береговой переработке не менее важна. С 2019 года, согласно обновленному закону о рыболовстве, начнет действовать единое промысловое пространство и единая квота, в рамках которой рыбак сам будет выбирать какой вид рыболовства ему вести. Если рыбак выбирает режим «прибрежки», то получает обязательства по доставке на берег всего улова в свежем, живом и охлажденном виде и вместе с этим дополнительно 20% квоты. Надеемся, что в нашей стране появится прибрежное рыболовство в его классическом понимании: когда небольшие предприятия на малых судах, лодках, катерах выходят на промысел на один два дня и привозят на берег свежую рыбу — для местных рынков, ресторанов, и, конечно, на береговые фабрики.

Новые мощности позволят изменить структуру производства и уйти от сложившейся сырьевой направленности экспорта. По нашим оценкам, к 2025 году на производство филе и фарша будет приходиться не менее 40% уловов по сравнению с сегодняшними 10%. А это означает фактически удвоение добавленной стоимости, которая останется на территории Российской Федерации. Новый флот и береговые предприятия будут давать ежегодно не менее 50 млрд рублей дополнительного вклада в ВВП страны.

— Какой объем инвестиций ожидается?

— С помощью инвестиционных квот в отрасль планируется привлечь около 380 млрд рублей до 2030 года, а если говорить обо всех инвестиционных программах актуализированной долгосрочной стратегии развития рыбохозяйственного комплекса, то речь идет о 600 млрд рублей.

— Цифры выглядят очень внушительно. Насколько они реалистичны на фоне предыдущего временного периода? Вы сами неоднократно говорили, что рыбаки не вкладываются в развитие инфраструктуры.

— Вполне реалистичны. Не просто так с 2019 года увеличен срок закрепления долей квот с 10 до 15 лет. Это создает условия для длинных инвестиций, а инвестквоты закладывают соответствующие обязательства. Очень важный момент — многие компании, решившие строить рыбопромысловый флот под инвестиционные квоты, говорят, что на первых заказах не остановятся, ведь следующее строительство такого же типового судна для них на отечественных верфях будет гораздо дешевле. И эти предприятия уже сейчас смотрят на то, чтобы продолжить обновление флота.

— Кампания по перезакреплению уже завершилась? Как Вы оцениваете итоги?

— Мы подписали договоры с пользователями по всем бассейнам. Рабочие группы и комиссии заседали за рассмотрением заявок допоздна, иногда ночами и по выходным. Выявлялись ошибки, устранялись замечания. Но понимая важность, приоритетность задачи, все участники процесса подошли ответственно к делу. От того, как пройдет распределение ресурсов, зависит работа всей отрасли. На рассмотрении заявок присутствовали наблюдатели, которых выбрали на съезде рыбаков. Их задача — общественный контроль. И они подтвердили, что процедура прозрачна, решения комиссий обоснованы и соответствуют законодательству.

По мнению рыбаков, нынешняя кампания разительно отличается от предыдущей. В лучшую сторону. Сейчас работа продолжается, после заключения договоров с пользователями, с 1 сентября мы принимаем заявки от тех рыбаков, которые собираются вести прибрежный промысел.

НОВЫЙ ФЛОТ И БЕРЕГОВЫЕ ПРЕДПРИЯТИЯ БУДУТ ДАВАТЬ ЕЖЕГОДНО НЕ МЕНЕЕ 50 МЛРД РУБЛЕЙ ДОПОЛНИТЕЛЬНОГО ВКЛАДА В ВВП СТРАНЫ.

— И куда пойдет национальный ресурс, вообще, какой настрой в отрасли: экспорт или внутренний рынок?

— Выбирать между двумя направлениями нет необходимости: мы добываем достаточно. Безусловно, внутренний рынок — это приоритет. Здесь нужно продолжить выстраивать современную товаропроводящую цепочку, создавать оптовое специализированное звено, а также развивать приемные мощности в портах, что мы и делаем в рамках договоров аренды «Нацрыбресурса» с владельцами портов. Арендаторы эксплуатируют федеральные причальные стенки и обязуются модернизировать портовую инфраструктуру, холодильные мощности, обеспечивать приоритетность обслуживания рыбных грузов. Невыполнение условий влечет штрафы и повышение ставки. В прошлом году утверждена стратегия развития морских терминалов для обслуживания рыбопромыслового флота — проекты по модернизации рыбных портов на Камчатке, в Приморском крае, Калининграде, Мурманске, Махачкале находятся на разных стадиях реализации.

Теперь об экспорте: развитие переработки, как мы рассчитываем, будет способствовать росту доли поставок на внешний рынок продукции с высокой добавочной стоимостью, таким образом мы повысим стоимость экспорта, прибыль компаний и поступлений в бюджет. Кроме того, есть потребность и в диверсификации поставок, расширении географии экспорта, завоевании рынка Европы — главного потребителя продукции из минтая, нашего основного объекта промысла.

Для стимулирования изменения структуры экспорта и наполнения внутреннего рынка мы подготовили поправки в Налоговый кодекс. Речь идет о дифференциации ставки сбора, которую платят рыбаки за вылов тех или иных водных биоресурсов. Предприятиям, которые поставляют уловы на внутренний рынок или экспортируют продукцию высокой степени переработки, получат льготу в 85% от общей ставки. При экспорте просто сырья рыболовецкая компания будет платить 100%. Законопроект уже подготовлен и проходит межведомственное согласование.

— То есть у российского минтая есть шанс потеснить конкурентов на рынке Европы?

— Если предложим качественный и сертифицированный продукт. Экологическая сертификация является обязательным условием для доступа рыбопродукции на развитые рынки сбыта. В этом году как раз завершается процесс ре-сертификации промысла минтая Морским попечительским советом (MSC). Оценщики дали положительное заключение и рекомендацию повторно сертифицировать наших рыбопромышленников.

Это позволит России сохранить доступ, прежде всего, на рынок Евросоюза, объем которого достигает 40 млрд долларов в год. Сертификат MSC Россия впервые получила в 2013 году. Как отмечают в Ассоциации добытчиков минтая, благодаря этому выпуск филе минтая морской заморозки вырос в 2,3 раза — с 24 тыс. тонн в 2012 году до 54 тыс. тонн в 2017 году. Значит рост выпуска филе как продукции глубокой переработки продолжится.

— Получается, мы метим в конкуренты США и Китаю? Мы начали разговор с трансформации глобальной экономики, прогнозах развития рынка потребления. В преддверии II Международного рыбопромышленного форума вспомнилась тема первого Форума — рыболовство в Мировом океане: сотрудничество или конкуренция. Тогда решили, что все же с некими оговорками — сотрудничество.

— Да, до сих пор речь шла только о планах и перспективах до 2030 года. Продолжая тему первой нашей встречи, решили обсудить: а в каком русле это сотрудничество должно развиваться, к чему мы хотим прийти? И предложили заглянуть за горизонт до 2050 года, обсудить сценарии развития мирового рыбного рынка. ФАО провело анализ и буквально накануне форума представила прогноз о влиянии изменения климата на мировое рыболовство к 2050 году. Его мы также планируем рассмотреть в рамках деловой программы.

К 2050 году морские и пресноводные экосистемы значительно трансформируются, изменится промысловая продуктивность в исключительных экономических зонах всех государств. Снижение в ряде акваторий может составить, по оценкам ФАО, от 2,8% до 12,1%. Изменения будут связаны, в том числе, с миграциями рыб. Мы уже наблюдаем это в своей зоне: вернулись к нашим берегам теплолюбивые иваси и скумбрия, а холодноводные лососевые смещаются севернее. Камчатка, Магадан, Чукотка получают второй год рекордные подходы.

Повлияет климат на внутренние водоемы и на аквакультуру. Наиболее уязвимыми странами в области производства пресноводной аквакультуры являются сегодняшние лидеры — Китай, Вьетнам, Бангладеш, в сфере морской аквакультуры — Норвегия и Чили.

Проблему можно решить, миру необходимо адаптироваться, потребуются новые договоренности между странами. В том числе об этом и поговорим.

Источник: журнал «Русская рыба»

Россия > Рыба > fish.gov.ru, 13 сентября 2018 > № 2735516 Илья Шестаков

Подгузов: «В ближайший год лицо отделения «Почты России» кардинальным образом изменится»

Генеральный директор «Почты России» считает, что «роль почтальона, безусловно, должна меняться». Кроме того, он рассказал он совместном предприятии с ВТБ и заверил, что срок ожидания заказа сократится

Генеральный директор «Почты России» Николай Подгузов дал интервью Business FM. По его словам, совместное предприятие ВТБ и «Почты» совершит революцию на рынке доставки посылок и станет конкурировать с коммерческими компаниями. Срок ожидания заказа, например, из Китая, сократится с двух недель до трех дней.

Кроме того, в следующем году «Почта России» станет оператором специальной государственной электронной системы доставки юридически значимой информации, а почтальоны вместо извещений будут разносить по домам еду и потребительские товары. С Подгузовым беседовал Илья Копелевич.

Каково назначение нового совместного предприятия ВТБ и «Почты России»? Что оно будет делать и в какие сроки?

Николай Подгузов: Основная задача нового совместного предприятия с ВТБ — это создание новой логистической инфраструктуры «Почта России» с целью принципиального повышения качества обслуживания граждан. В первую очередь, речь идет о качественной и своевременной доставке посылок. Данный проект предполагает создание 38 логистических центров. Мы охватим этой логистической инфраструктурой более 80% населения нашей страны, и для 34 городов обеспечим доставку: если заказ делается до 12 часов — в этот же день, если же после 12 часов, то на следующий.

ВТБ в данной конструкции выступает только финансовым партнером, инвестором или есть еще какая-то форма кооперации? С учетом того, что ВТБ объявляется основным акционером «Магнита». «Магнит» — это, в том числе, разветвленная логистическая сеть, то, чего «Почте» не хватало все это время. Или тут никакой корреляции не будет?

Николай Подгузов: В данном случае мы и ВТБ владеем 49% акций данного предприятия, две акции находятся у «Магнита», но основная тема этого совместного предприятия — это создание большой логистики. С «Магнитом» мы пересекаемся в других проектах — это развитие розничного формата на «Почте», это поиск синергии от тех транспортных маршрутов, которые есть у нас и в «Магните», таким образом, чтобы повысить уровень загрузки наших маршрутов, наших автомобилей. А логистика — здесь распределение ролей у нас будет следующее: за технологические решения ответственна «Почта России»; реализация проектов в части строительства и контроль строительства — мы совместно ведем функцию генерального заказчика; функция контроля, в которой ВТБ имеет очень серьезную экспертизу, отводится ВТБ. Мы надеемся, что в ближайшие два — два с половиной года мы эту инфраструктуру создадим, наполним ее товарными потоками и обеспечим тот уровень сервиса, который необходим.

В этой новой логистической цепочке останется место традиционным почтовым отделениям? Или логистический центр будет уже напрямую отправлять конечному потребителю?

Николай Подгузов: Безусловно, роль отделений почтовой связи будет оставаться очень значительной. Мы в наших логистических центрах будем осуществлять сортировку чаще всего до отделения почтовой связи, откуда либо курьерской доставкой…

Там две опции будет: вы можете прийти сами, вам могут принести на дом — и это происходит уже через отделение?

Николай Подгузов: «Последняя миля» устроена через отделение.

На протяжении многих лет почтовое отделение становилось постоянным объектом критики: дескать, работают там не те люди, зарплату получают маленькую, работают плохо, современными технологиями не владеют. Что вы собираетесь с этим делать?

Николай Подгузов: Я считаю, мы достаточно много изменений закладываем уже сейчас. Это, в первую очередь, цифровизация всех бизнес-процессов, которые у нас есть на почте. Большая работа здесь проведена, мы запустили несколько очень важных проектов по учету товарно-материальных ценностей, по выстраиванию правильной продуктовой линейки, правильной организации бэк-зоны в отделениях почтовой связи. Все это направлено на то, чтобы сократить скорость обслуживания одного клиента, чтобы упростить задачу операторам. Ну, и, безусловно, сама сеть почтовых отделений зачастую находится в не очень хорошем физическом состоянии. Мы активизировали программу ремонтов. Порядка 3 тысяч отделений в этом году должны быть обновлены. В ближайший год лицо отделения «Почты России» кардинальным образом изменится.

Две стороны в работе современной почты. С одной — прекрасная сеть для интернет-торговли, доля которой очень быстро растет. С другой — никому не нужный труд по разносу бумажных уведомлений по всем почтовым ящикам. Может ли быть проведена в этом смысле большая реформа?

Николай Подгузов: Роль почтальона, безусловно, должна меняться. Почтальон, который заходит в каждый дом, общается с каждым потребителем, может предоставлять новые современные услуги: социальные услуги, может выступать доставщиком товаров. Сейчас у нас порядка 15 тысяч почтальонов оснащены переносными платежными терминалами, которые могут, во-первых, принять оплату за жилищно-коммунальные услуги. Но в перспективе какая-то покупка могла бы быть осуществлена. Мы с «Магнитом» сейчас тестируем наш розничный формат.

Еда на дом?

Николай Подгузов: В том числе. Почему бы нет? Это те тенденции, которые преобладают на рынке — совмещение онлайн-возможностей с большой сетью доставщиков, та функция почтальона, которая могла бы быть востребована.

Могла бы быть — или производятся какие-то организационные уже усилия? Он не должен разносить по ящикам никому не нужные извещения. Почта может поставить вопрос, чтобы как-то изменилась наша нормативная база, чтобы прекратить этот бесплатный труд? Потому что, мне кажется, пока почта им занимается, экономической эффективности добиться будет очень трудно.

Николай Подгузов: Дело в том, что почта выступает доставщиком юридически значимой корреспонденции. Для того, чтобы оперировать в официальных органах, именно доставка почтой считается юридически значимой. Для того, чтобы уйти от бумаги, а мы, конечно, понимаем, что эта задача перед нами стоит, необходимо ввести государственную электронную почтовую систему, чтобы вся юридически значимая корреспонденция приходила бы в специальный почтовый ящик в электронном виде. И вот таким оператором государственной электронной почтовой системы, «Почта России» естественным образом должна становиться. Вот выход из той ситуации, когда отпадет необходимость доставки уведомлений в почтовые ящики.

Когда это может произойти?

Николай Подгузов: Думаю, должно произойти на горизонте 2019 года.

Новые 38 логистических центров: это будет абсолютно заново, с листа построенная система? Или она все-таки будет связана с тем, что у почты было уже до сих пор?

Николай Подгузов: Где-то это будут совершенно новые центры, где-то — обновленная инфраструктура почты, действующая. Где-то это будут арендованные мощности. Но в комплексе — связанные еще правильным транспортным сообщением, правильным IT-продуктом. Это будет давать высокую эффективность доставки. Мы буквально недавно были в Шанхае с визитом на логистические центры. Я вас уверяю, мы сделаем не хуже, чем самые современные логистические технологии. Для Москвы в конце года — начале следующего перейдем на абсолютно рыночные сроки доставки в пределах 24 часов.

Откуда до какой точки?

Николай Подгузов: Из логистического центра до конечного потребителя.

Сейчас основной поток наверняка идет из Китая, вот интересно даже, в каких процентах. Наш основной товарный поток в интернет-торговле — в целом срок доставки можно спрогнозировать?

Николай Подгузов: Если говорить о цифрах, в этом году примерно на 30% больше отправлений, чем в прошлом году. Сейчас мы можем говорить о том, что примерно 470-480 млн отправлений мы по итогам 2018 года обработаем. Три четверти этих отправлений приходится на трансграничную торговлю, и только одна четверть — на российский оборот. Но и российский оборот растет весьма значительными темпами. Если говорить о дешевых товарах, которые заказывают на, допустим, площадках типа AliExpres, сроки их доставки в настоящее время составляют где-то две недели. У меня самое быстрое было 11 дней. Я старался инкогнито заказать эти товары.

А сколько вы таких посылок себе инкогнито заказали?

Николай Подгузов: Шесть. Я заказал себе несколько проводов для iPhone, утюг и небольшой чехол для телефона. Все дошло.

Значит, самый лучший был показатель 11 дней, а худший?

Николай Подгузов: Худший — 18. Но это примерно те рыночные сроки, которые у нас сейчас присутствуют. Все распадается на срок передвижения товара по Китаю, срок так называемой магистральной логистики, когда либо поездом, либо самолетом этот товар передвигается, в данном случае, из Китая до логистического центра, и срок, за который из логистического центра этот товар попадает в отделение почтовой связи или в участок курьерской доставки. Наша задача — контролировать все стадии доставки. В том числе, и «первую милю» китайскую. Чтобы организовать экспресс-каналы доставки, мы будем в Китае до конца года учреждать 100-процентную нашу дочернюю компанию и ставить себе целью, сократить сроки доставки из Китая в Россию до недели, а впоследствии, с запуском нашей системы, до трех дней.

Глава «Почты России» также сказал, что после того, как заявленные цели будут достигнуты, предприятие станет одним из главных операторов и по экспресс-доставке товаров, оттянув часть маржи у существующих игроков этого рынка.

Илья Копелевич

Россия > СМИ, ИТ. Транспорт > bfm.ru, 13 сентября 2018 > № 2729338 Николай Подгузов

Глава Росконгресса: прямого бюджетного финансирования у Восточного экономического форума нет

«Форумы как экономический продукт себя окупают»: Александр Стуглев дал интервью главному редактору Business FM Илье Копелевичу

В четверг, 13 сентября, завершается Восточный экономический форум. Что изменилось за годы проведения этого мероприятия? Как определяется стоимость участия в форумах? Что дает присутствие на таких мероприятиях первых лиц государства? Обо всем этом с главой Росконгресса Александром Стуглевым беседовал главный редактор Business FM Илья Копелевич.

За последние годы многие даже шутят, что по форумам мы абсолютные чемпионы. С шутками или без шуток, это действительно так. У нас возникло такое колесо форумов. Верх пирамиды — это питерский форум. Восточный, как мне кажется, сейчас занимает вторую строчку, и это вторая строчка среди еще очень многих событий, которые проводятся на высоком уровне в России. Многим кажется, что их слишком много. Другие обращают внимание на огромное количество участников. Очевидно, есть спрос, значит, есть экономика у самого события. Как бы вы ее охарактеризовали?

Александр Стуглев: Возьмем, форум как событие. Много их или мало, определяет, несомненно, целевая аудитория. Точно так же как в любом продукте спрос рождает предложение. Если мы говорим про форум, то существует несколько, наверное, видов спроса. Укрупненно-политический спрос, когда есть повестка, связанная с тем, что, например, государство хотело бы выразить мнение, допустим, по некоторым вопросам публично и при этом в достаточно открытой профессиональной среде.

Дать возможность соприкоснуться между собой.

Александр Стуглев: Конечно. В данном случае мы можем говорить про отраслевые форматы, когда проводится, например, форум медицинских работников, металлургов. Есть экономико-политические мероприятия, такие, как Петербургский-международный экономический форум, у которого повестка в большей степени обращена на открытую работу с иностранными инвесторами, с российскими крупными инвесторами. Где есть возможность как самим предпринимателям напрямую общаться с представителями российской власти. Но, между прочим, возникает уже такой интерес к представителям зарубежных государств, когда российские предприниматели выстраивают диалог с представителями страны гостя, например. Когда приезжает президент Франции и вокруг него министры, тоже складывается набор каких-то отношений между бизнесменами, бизнесом и властью, потому что во время форума можно задать прямые откровенные вопросы и получить достаточно быстрые ответы. Причем в одном месте в одно время собираются люди, которые принимают решение и в бизнесе, и в политике. Экономится время участника. Если мы поговорим про экономику форума, связанную с целевой аудиторией, с участниками, назовем бизнес, да.

Нет, просто интересно: в России действительно много форумов, и на них ездят крупные частные предприниматели. Здесь их, кстати, меньше, здесь, в основном, все-таки публичные компании с госучастием, плюс губернаторы и высшие госчиновники. В Питере — абсолютно все. Причем это стоит дорого. Вопрос мой, собственно, простой: форумы себя окупают как предприятие?

Александр Стуглев: Форумы как экономический продукт себя окупают. Работая с оргкомитетом, мы выступаем оператором и компании или команды, которая отвечает за развитие проекта. Мы должны ежегодно формировать продукт лучшего качества, нежели в предыдущие годы. Помимо конкуренции самих с собой, естественно, есть конкуренция с форматами, которые существуют в зарубежных странах, с форматами, которые существуют в России, поэтому для того, чтобы быть лучшими, надо всегда искать новизну. Лучшее предложение с точки зрения качества и комфорта среды во время форума, лучшее предложение с точки зрения возможностей для участника выстроить диалог.

Наблюдение за компаниями, которые участвуют, потому что на каждом форуме есть еще стенды, павильоны. Это те, кто хотят широко себя показать собравшейся аудитории. По моей непрофессиональной оценке, я по двум последним форумам сужу: Екатеринбург — «Иннопром» — и здесь. Сама стоимость выставочного материала или как это правильно называть — она заметно растет. Так ли это? И с чем, на ваш взгляд, это связано?

Александр Стуглев: Если говорить, например, про «Иннопром», коллеги очень хорошо растут в качестве и в объеме своей площадки. Здесь выставочная площадь является инструментом, который позволяет собирать доходную часть бюджета форума. Соответственно, если ты хочешь получить хороший, качественный продукт в современном мире, использовать информационные технологии, использовать возможности для продвижения своего продукта за рубежом, то этот бюджет тебе необходим. Соответственно, растет и цена. На ВЭФ динамика, возможно, не столь быстро растет, как другие наши продукты и, допустим, продукты, связанные с нашими коллегами. Здесь достаточно сжатая площадка с точки зрения ее объемов, то есть рост в площадях здесь практически невозможен. Мы растем только за счет качества программы, за счет улучшения аудитории, за счет новых форматов. Это в меньшей степени требует каких-то дополнительных затрат. Тем более, имея линейку из трех минимум таких крупных продуктов, как Российский инвестиционный форум, Петербургский международный экономический форум, Восточно-экономический форум и еще нескольких событий, которые мы делаем с Центральным банком, с Минэнерго. В принципе, если организовать международную программу продвижения, эти расходы уже тратятся не на одно мероприятие, а на пять, семь, восемь мероприятий в год. Соответственно, каждое из мероприятий с точки зрения статьи продвижения стоит дешевле.

А стоимость участия в наших форумах как определяется?

Александр Стуглев: Стоимость участия в наших форумах определяется исходя из затратной части на мероприятие и исходя из того, что мы стремимся сократить уровень государственной поддержки таких событий, потому что, как я сказал вначале, на мой взгляд, основной спрос все-таки формирует бизнес. Если бизнес рублем готов голосовать за такие мероприятия, то таким мероприятиям надо быть. Это же не чисто политический формат, как, например, саммит ШОС, саммит БРИКС или саммиты «двадцатки», где действительно государство вкладывает свои средства в то, чтобы такой формат состоялся на их территории. Здесь бизнес-мероприятие, где 90, наверное, процентов повестки все-таки формируется из интересов бизнеса и из интересов инвестиционных процессов. Да, там 10%, 15%, 20% политической повестки, которая формируется уже под глав государств, является притягательной с точки зрения и зарубежного бизнеса.

Нет, это только создает дополнительный интерес для бизнеса — как раз присутствие глав.

Александр Стуглев: Это создает иногда для отдельных целевых аудиторий, для крупнейших компаний, может быть, и ключевой интерес. Но тем не менее, как я и говорил, бизнес голосует рублем за такой формат. Если компании не приходят на форум, не платят регистрационные взносы и не оплачивают выставочную площадь, то, собственно говоря, нет доходной части бюджета, невозможно провести это событие.

По медийному освещению: я вижу, во-первых, здесь напротив стенд CNBC, это крупнейшая мировая телевизионная сеть. Bloomberg здесь присутствует — без личного павильона. И, конечно, освещение, по большой степени, вообще Восточный форум заметен в мировой повестке, в основном, конечно, с политической точки зрения на фоне встреч лидеров России, Китая и Японии. Корею и Монголию тоже не забудем. Конечно, первые страны играют ключевую роль. Каналы, которые я упомянул, довольно активно освещают работу иностранных компаний. Вот здесь тоже, какая динамика? Не помню, чтобы на первых форумах чтобы эти телевизионные сети здесь так широко выставлялись.

Александр Стуглев: Я думаю, если мы коснемся Восточного форума, в частности, то, конечно, тот политический формат, который сложился, о котором говорили сегодня, делает свое дело. Он становится привлекательным уже для крупнейших мировых СМИ, это во-первых. Во-вторых, конечно, растет количество зарубежных участников. Мы наблюдаем уже рост европейских участников, которым интересен и Дальний Восток. На самом деле, им интересны проекты в Монголии, проекты в Китае, а это уже становится местом встречи, где можно получить всю ключевую информацию по развитию бизнеса в Китае, в Монголии.

А конкурент в этом смысле в этом регионе есть или нет? Потому что здесь действительно очень большое иностранное участие, очень много английской речи. Причем чистой английской и американской.

Александр Стуглев: Конкуренты есть всегда, потому что в мире проводится, я сейчас боюсь ошибиться, но, наверное, несколько десятков тысяч подобного рода мероприятий с теми или иными объемами участия.

Я считаю, что их надо очень сильно делить по масштабу.

Александр Стуглев: Да, я и хотел сказать. Конкуренты в этих масштабах — существуют форумы в Китае, существуют бизнес-форматы в Японии, в Южной Корее, поэтому, конечно, да. И здесь необходимо быть привлекательным, в первую очередь.

Цифры какие-то назовете?

Александр Стуглев: Смотря какие цифры. Если говорить про расходование бюджетов подобных мероприятий они приближаются к 800 млн. Возможно, Петербургский форум гораздо дороже стоит с точки зрения объемов площадки. Здесь, опять же, если говорить про Восточный форум, нет бюджетных средств. Прямого бюджетного финансирования у Восточно-экономического форума нет. Но мы можем посмотреть, какой синергетический эффект от проведения крупных событий получает регион. И об этом говорят во всем мире. Если мы немножко посмотрим в прошлое — это проведение саммита АТЭС в 2011 году в этом регионе ровно на этой площадке. Все, наверное, помнят, что было во Владивостоке до 2010 года.

Скажем так, большинство из тех, кто здесь есть, не помнят, потому что они здесь не были. Им это просто неизвестно. Я был здесь в 1997 году.

Александр Стуглев: Возможно. Давайте просто по-крупному пройдемся: аэропорт, минимум два крупнейших моста в городе, которые работают на весь город, университет крупнейший.

Да, и облик центра тоже, на мой взгляд, совершенно другой.

Александр Стуглев: Конечно. Поэтому что касается экономики форума, здесь главное не бюджет события, которое состоялось. Здесь главное — что оно создает вокруг себя. Точно так же можно сказать про Петербургский форум, который в течение десяти лет, поменяв свой облик и став привлекательным, фактически вместе за собой потянул и инфраструктуру, которая складывалась уже вокруг форума. Это и гостиницы, это и развитие малого бизнеса транспортной компании, это регулирование такси. Первые вопросы, которые ставились на Петербургском форуме, это рестораны. Это, конечно же, если мы говорим про различного рода сервисные моменты, в том числе и аэропорт. Поэтому крупные события, я не говорю про те, которые мы сейчас с вами называли — Петербургский форум, Восточный экономический форум, форум в Сочи, — но и спортивные крупные события. Когда государство их проводит, в первую очередь, я считаю, это необходимо для того, чтобы развивать инфраструктуру региона.

Вы сказали важную вещь: бюджетных денег здесь, на Восточном форуме, нет. Это серьезно, то есть все-таки все оплачено участниками?

Александр Стуглев: Абсолютно все оплачено.

Среди них, правда, есть тоже государственные организации, но в данном случае они за организацию оплачивают свое личное участие в тех масштабах, которые считают нужным. Спасибо.

Александр Стуглев: Спасибо вам.

Илья Копелевич

Россия. ДФО > Приватизация, инвестиции > bfm.ru, 13 сентября 2018 > № 2729337 Александр Стуглев

Выступление Министра иностранных дел России С.В.Лаврова на встрече с участниками Диалога молодых дипломатов АТР "на полях" ВЭФ, Владивосток, 12 сентября 2018 года

Доброе утро,

Прежде всего, хочу поблагодарить за приглашение выступить перед столь интересной аудиторией. Как я понимаю, это первый опыт, когда в рамках ВЭФ проводится встреча молодых дипломатов.

Азиатско-Тихоокеанский регион – один из крупнейших мировых центров развития, локомотив глобальной экономики. В силу объективных географических и исторических факторов Россия является его неотъемлемой частью.

Президент Российской Федерации В.В.Путин неоднократное отмечал, что для нас взаимодействие с государствами и интеграционными объединениями АТР является неконъюнктурным, стратегическим и долговременным.

Последовательно продвигаем в этом регионе позитивную повестку дня, которая интегрирует внешнеполитическую и экономическую составляющие, продолжаем крепить стратегическое взаимодействие и всеобъемлющее партнерство с КНР. Координация подходов наших стран к ключевым проблемам современности доказала свою востребованность и утвердилась в качестве важного стабилизирующего фактора в мировых делах. Вчера об этом подробно говорили Президент Российской Федерации В.В.Путин и Председатель Китайской Народной Республики Си Цзиньпин.

Укрепляется особо привилегированное партнерство России с Индией, динамично развиваются связи с подавляющим большинством других коллег из АТР, в том числе с Вьетнамом и другими государствами АСЕАН.

Поддерживаем отношения с Республикой Корея, с КНДР, с Японией. «На полях» форума состоялась встреча Президента Российской Федерации В.В.Путина с Премьер-министром Японии С.Абэ. Сегодня предстоят встречи российского руководителя с коллегами из Монголии и Республики Корея.

При этом очевидно, что дальнейшее наращивание сотрудничества в регионе вряд ли возможно без укрепления здесь стабильности, без укрепления борьбы с многочисленными вызовами и угрозами. Россия выступает за формирование в АТР архитектуры равной и неделимой безопасности, которая основывалась бы на внеблоковых подходах, принципах международного права, мирного урегулирования споров и невмешательства во внутренние дела суверенных государств. Хочу с удовлетворением отметить, что именно такой подход сейчас рассматривается в рамках Восточноазиатского саммита, где создан специальный механизм рассмотрения проблем безопасности в регионе на открытых демократических началах.

В числе наших приоритетов, если говорить о конкретных кризисах и конфликтах, – содействие мирному политико-дипломатическому урегулированию ядерной проблемы Корейского полуострова и проблем Корейского полуострова в целом, потому что здесь речь идет о создании устойчивой системы мира и безопасности. На данный момент то, что происходит вокруг северокорейской ядерной программы, усилий по ее урегулированию, идет в русле российско-китайской «дорожной карты», которая более года назад была выдвинута Москвой и Пекином, предлагает поэтапную деэскалацию обстановки и создание устойчивой системы мира и безопасности в Северо-Восточной Азии, частью которой будет денуклеаризация Корейского полуострова. В этой связи мы приветствуем те встречи, которые состоялись на уровне лидеров КНДР и Республики Корея, КНДР и США.

В интересах обеспечения неделимости экономического развития мы продвигаем совместно с партнерами по Евразийскому экономическому союзу концепцию гармонизации интеграционных процессов. На это нацелена известная инициатива Президента Российской Федерации В.В.Путина о Большом Евразийском партнерстве, в котором могли бы участвовать государства-члены ЕАЭС, ШОС, АСЕАН. Весомый вклад в решение этой задачи вносят усилия России и Китая по сопряжению строительства ЕАЭС с одной стороны и китайского проекта «Один пояс, один путь» – с другой. Эти усилия уже начинают приносить практическую отдачу.

Разумеется, партнерство должно быть открытым для всех стран на нашем общем огромном материке, на пространстве Евразии. Это включает и страны ЕС, когда у них возникнет дополнительный стимул вернуться к многократно провозглашавшейся, но нереализованной идее формирования общего экономического и гуманитарного пространства от Атлантики до Тихого океана.

Очень полезный вклад в общие усилия по укреплению атмосферы доверия и взаимопонимания в АТР призван вносить диалог по линии молодежи, в том числе такой, какой сегодня вы здесь проводите. Это в полной мере предполагает, что молодые дипломаты должны быть профессионально заинтересованы в том, чтобы общаться друг с другом. Именно вам очень скоро предстоит обеспечивать преемственность в деле осуществления внешнеполитического курса своих государств, работать над утверждением в международных делах ценностей взаимного уважения, договороспособности и широкого равноправного сотрудничества.

Мне приятно видеть здесь проявление профессиональной солидарности. Эта встреча является еще одним результатом усилий Совета молодых дипломатов МИД России, который активно инициирует различные дискуссионные площадки с коллегами из разных стран и регионов по ключевым вопросам современности, в зависимости от того, какой регион в данном конкретном случае является предметом такого общения.

Хочу порадоваться, что география участников такого диалога постоянно расширяется. Есть устоявшиеся площадки молодых дипломатов из государств БРИКС, ОИС, стран Евразии. В Москве создан Московский дипломатический клуб.

В октябре прошлого года я имел удовольствие выступить перед молодыми дипломатами, которые участвовали в XIX Всемирном фестивале молодежи и студентов в Сочи. Там прошел Первый глобальный форум молодых дипломатов, собравший более 100 делегатов из 60 стран. По итогам этого форума принято решение создать Международную ассоциацию молодых дипломатов в целях дальнейшего сплочения профессионалов-международников.

Сейчас готовится проведение в Сочи в ноябре этого года Второго глобального форума молодых дипломатов. Очень рассчитываю, что такое количество структур не обернется бюрократией, и вы как люди молодые, задорные, не отягощенные какими-либо слишком строгими бюрократическими правилами, обеспечите живую дискуссию, которая будет полезна всем.

Желаю вам плодотворных дискуссий. Мне сказали, что у вас будет несколько вопросов, на которые я готов отреагировать.

Вопрос (перевод с английского): Россия является важным партнером стран Азии и участником многих азиатских форумов, таких как Восточноазиатский саммит, Региональный форум АСЕАН по безопасности и Совещанию министров обороны государств-членов АСЕАН с диалоговыми партнёрами. Какова, на Ваш взгляд, основная стратегическая роль России в Юго-Восточной Азии и Азии в целом на ближайшие 10 лет?

С какими возможностями и вызовами России предстоит столкнуться, играя стратегическую роль в Юго-Восточной Азии и Азии в целом?

С.В.Лавров: Это один из ключевых вопросов, если говорить о развитии ситуации в этом регионе. Россия здесь расположена, здесь огромная часть нашей территории. К сожалению, не так много населения там проживает. Об этом на днях говорил Президент Российской Федерации В.В.Путин на заседании Государственного совета во Владивостоке, которое было специальной посвящено развитию этого региона Российской Федерации.

Мы заинтересованы максимально использовать потенциал сотрудничества с нашими соседями для того, чтобы развивать Дальний Восток, согласовывать и воплощать в жизнь взаимовыгодные проекты.

Мы пока не достигли достаточного уровня экономического взаимодействия с АСЕАН, он явно ниже, чем уровень нашего политического партнерства. Это объясняется в том числе объективными факторами, прежде всего размером экономики. Мы пока еще не достигли того уровня, который отвечал бы нашим интересам. Однако, за последние 10-12 лет, с тех пор как мы стали активно сотрудничать в практическом плане с АСЕАН и состоялся первый саммит Россия-АСЕАН, мы многократно нарастили наш оборот, и сейчас он превышает 10 млрд. долл. Может быть, это не очень впечатляющая цифра, но по сравнению с тем, что было, это серьезный результат.

Между Россией и АСЕАН в рамках нашего диалогового партнерства подписана программа экономического сотрудничества, которая является одним из инструментов развития наших отношений. Она успешно реализуется и модернизируется в соответствии с теми решениями, которые были приняты позже на саммите в Сочи несколько лет назад, и с договоренностями, которых мы ежегодно достигаем с моими коллегами-министрами на министерских встречах России и АСЕАН.

У нас есть и другие инструменты сотрудничества с этой Ассоциацией, имею в виду, прежде всего, политологические формы нашего взаимодействия. В Москве создан Центр АСЕАН при МГИМО (У) МИД России, который занимается очень полезной научно-исследовательской работой. Есть целый ряд других форм взаимодействия ученых и представителей гражданского общества.

Конечно, по многим причинам приоритетными являются вопросы безопасности, не урегулировав которые трудно рассчитывать на полноценное раскрытие потенциала сотрудничества в интересах всех стран региона.

В этой связи подчеркну, что мы твердо привержены центральной системообразующей роли АСЕАН в тех процессах, которые связаны с обеспечением безопасности и урегулированием конфликтов в Азиатско-Тихоокеанском регионе.

Вы упомянули форматы, которые хорошо себя зарекомендовали, такие как Региональный форум АСЕАН по безопасности, Совещание министров обороны государств-членов АСЕАН с диалоговыми партнёрами, а также мероприятия Восточноазиатского саммита.

Мы сейчас готовимся к Восточноазиатскому саммиту в Сингапуре. В связи с этим мероприятием ожидается отдельный самостоятельный визит Президента Российской Федерации В.В.Путина в Сингапур. Это будет первый саммит после того, как были внесены некоторые новые идеи в сферу дискуссий о безопасности в АТЭС, имею в виду концепцию т.н. «Индо-Тихоокеанского региона». Этот термин не раз использовался в том числе Индонезией, если говорить о странах АСЕАН, Индией. Сейчас он активно вводится в дипломатический оборот США, Японией и Австралией.

Мы хотим понять, в чем состоит «добавленная стоимость» этого термина. Поскольку, если говорить об океанах, то Индийский океан не заканчивается на Индии, а распространяется до Восточной Африки. Означает ли этот термин именно такое прочтение нового формата, если о нем идет речь?

Мы готовы изучать любые идеи, но хотим, чтобы они были понятно артикулированы, в том числе с точки зрения принципов, на которых строится та или иная концепция. Имею в виду, во-первых, необходимость уважения того, что уже было сделано (все, что уже было сделано, является заслугой, прежде всего, стран АСЕАН). Во-вторых, нам бы очень хотелось видеть идеи, которые не опираются на «блоковое» мышление, не исключают кого бы то ни было из процесса дискуссий и уж тем более не нацелены на сдерживание кого бы то ни было.

При таком понимании будем заинтересованы в обсуждении любых конструктивных предложений.

Вопрос (перевод с английского): Сегодня мы много говорим о цифровых технологиях. Как к этому относятся в российском Правительстве?

С.В.Лавров: У нас в новом составе Правительства Российской Федерации есть даже Министерство цифрового развития, связи и массовых коммуникаций. Это отражает необходимость сегодняшнего дня, когда трудно представить себе экономику без достижений цифровых технологий. В Правительстве России есть целые программы, выполнением которых занимается самостоятельное министерство.

Если говорить про МИД, то здесь в рамках информационной работы цифровые технологии задействованы очень широко и глубоко. Во всех основных социальных сетях, таких как «Твиттер», «Фейсбук», «Вконтакте» и ряде других, у нас есть свои аккаунты. Число подписчиков в них растет.

Будущее за цифровыми технологиями до тех пор, пока что-нибудь еще не будет изобретено. Это очень важно. В двусторонних отношениях с нашими партнерами по всему миру, в том числе в Азиатско-Тихоокеанском регионе, тема взаимодействия в сфере цифровых технологий становится одной из приоритетных. Я думаю, что это еще даст позитивные результаты в практическом плане.

Вопрос (перевод с английского): Могли бы Вы рассказать о развитии «мягкой силы» в России, включающей продвижение культуры и языка в мире. Мы не видим существенного проявления этого в Тайланде.

С.В.Лавров: Значит, это наша недоработка, если этого не заметно в Таиланде.

Во времена Советского Союза традиционно применялось то, что сейчас называется «мягкой силой». У нас были обширные представительства во всех регионах с упором на развивающиеся страны, дома культуры и советской науки. После того, как Советский Союз перестал существовать, по понятным причинам у нас сложилась другая ситуация: не было достаточно возможностей, чтобы поддерживать такой же масштаб общения с зарубежными коллегами в сфере культуры, языка и науки. Сейчас ситуация существенно выправилась. С каждым годом увеличивается количество мероприятий, которые призваны продвигать общение на уровне гражданских обществ, деятелей культуры, науки и спорта.

Сочинская олимпиада в 2014 г. и недавно завершившийся Чемпионат мира по футболу были образцом народной дипломатии. Все те, кто посетил нашу страну за последние пару месяцев, наблюдая за футбольными баталиями, думаю, вынесли самые добрые впечатления. По крайней мере, ни одно СМИ, независимо от того, как оно относится к Российской Федерации, не обнаружило негативных комментариев.

Укрепляется также сеть центров российской науки и культуры, расширяется масштаб преподавания русского языка. При этом вокруг Российской Федерации в наших соседних странах есть очень интересные программы, которые реализуются по их же просьбе, такие, как подготовка учителей русского языка из граждан соответствующих стран, чтобы они потом сами преподавали наш язык среди своих граждан по российским методологиям.

В том, что касается иных сфер приложения усилий «мягкой дипломатии», у нас со многими странами, пока в основном с западными, есть такая практика проводить «перекрестные годы» (например, Год Франции в России, Год России во Франции, Германии, Италии).

Все чаще темой таких «перекрестных годов» выбираем языки и литературу. Сейчас с французами обсуждаем именно такое мероприятие — Год русского языка и литературы во Франции и Год французского языка и литературы в Российской Федерации.

Согласен с тем, что подобные процессы нам надо поддерживать и в отношении с нашими восточными соседями, тем более, что Таиланд и другие страны АСЕАН проявляют весьма большой интерес к российской культуре. Будем это учитывать.

Вопрос (перевод с английского): Хотелось бы узнать о выделении Россией средств на поддержание и достижение Целей устойчивого развития.

С.В.Лавров: Если коротко, то мы по статистике и критериям Организации экономического сотрудничества и развития ежегодно предоставляем официальную помощь развитию на несколько сотен миллионов долларов.

Боюсь назвать точные цифры, но это больше полумиллиарда долларов в самых разных формах. В основном это содействие идет странам, которые соседствуют с Российской Федерацией. Это наши близкие друзья и союзники, до недавнего времени, как Вы знаете, мы жили в одной стране. Значительные суммы направляются и на достижение целей устойчивого развития в других регионах, в том числе в Африке. За последние 15 лет мы списали задолженность африканских стран перед Россией на сумму более 20 млрд.долл.США.

Активно участвуем в программах, которые посвящены борьбе с заболеваниями по линии Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ). Когда была вспышка вируса Эбола в Гвинее и Сьерра-Леоне, мы создали специальные программы: в Гвинее открыли центр, который сейчас будет производить весьма эффективные вакцины на случай рецидива этой эпидемии.

Реализуются программы, которые касаются образования по линии ЮНЕСКО и окружающей среды по линии ЮНЕП, поэтому значительные суммы у нас идут на содействие целям устойчивого развития ООН.

В Азии, если брать страны АСЕАН, таких значительных программ я не припомню. Это связано с тем, что страны АСЕАН находятся на более высокой ступени развития, чем многие Ваши коллеги в Африке.

Нет пределов совершенству, и мы будем активно участвовать в дискуссии на предстоящей в этом месяце 73-й сессии ГА ООН, где будет рассматриваться, в том числе, вопрос о том, как выполняются цели устойчивого развития.

Вопрос (перевод с английского): Я из Посольства Перу в Москве. Я хотела бы узнать, каковы перспективы развития отношений России и стран Латинской Америки, являющихся членами АТЭС?

С.В.Лавров: Латинская Америка — регион, который влечет очень многих в Российской Федерации, в том числе бизнесменов и туристов. Расстояния, к сожалению, не позволяют быстрее налаживать устойчивые связи, но многое сделано.

Мы не рассматриваем Латинскую Америку как регион, состоящий из членов АТЭС и всех остальных. В Латинской Америке много субрегиональных структур, таких как Тихоокеанский альянс, МЕРКОСУР, УНАСУР, Андский пакт, КАРИКОМ и очень много субрегиональных, в том числе пересекающихся с точки зрения членов организаций.

Мы активно приветствуем то, что происходит в последние годы, имею в виду формирование Сообщества стран Латинской Америки и Карибского бассейна (СЕЛАК) и его консолидацию в качестве общелатиноамериканского объединения. Это, наверное, соответствует объективным процессам, которые происходят в мире, когда формируется подлинно полицентричная система, в которой будет несколько центров экономического развития и политического влияния. Безусловно, Латинская Америка должна быть одним из таких центров, одной из опор нового миропорядка, который может быть только многополярным, потому что ни односторонняя, ни однополярная, ни биполярная модели уже не сработают. Они доказали свою исчерпанность. В этой связи мы наладили диалог с СЕЛАК, уже состоялось несколько встреч на уровне министров иностранных дел Российской Федерации и руководящей «четверки» СЕЛАК, которые показали наличие серьезного потенциала в развитии наших отношений. Мы заинтересованы в том, чтобы заключить меморандум о стратегическом сотрудничестве и развивать устойчивые связи по тем направлениям, которые стоят на повестке дня СЕЛАК.

У нас есть хорошие связи с КАРИКОМ, Центральноамериканским интеграционным союзом, в министерской встрече которого я принимал участие. Сейчас мы обратились туда с просьбой получить статус наблюдателя.

Если говорить о тех структурах, которые ближе к Перу, МЕРКОСУР ведет переговоры с ЕАЭС о заключении соглашения, которое будет намечать пути взаимной либерализации торговли. У нас есть хорошие связи и с УНАСУР, который больше занимается политическими вопросами и вопросами обеспечения безопасности.

Есть целый ряд прикладных проектов, например, в Перу функционируют курсы по подготовке профессионалов для борьбы с наркотрафиком не только для перуанцев, но и для других стран региона. Такие же курсы мы открыли в Никарагуа. Создается целый ряд других таких же практических направлений, например, завод по производству вакцин в Никарагуа.

Так что у нас есть интерес не только наращивать политический диалог, но и укреплять практическими делами наши связи с Латинской Америкой, тем более что во многих странах есть русские общины, которые еще с позапрошлого века через своих предков «перенеслись» на Ваш прекрасный континент и сейчас составляют очень важную часть нашего общения по линии гражданских обществ.

Вопрос (перевод с английского): Вопрос о развивающемся транспортном коридоре на Дальнем Востоке. Эта территория сейчас становится очень важной в рамках развития регионального «транспортного коридора», учитывая «Северный поток», «Приморье-1», «Приморье-2» и другие логистические артерии, как, например, Транссибирская магистраль. Как Вы оцениваете текущий потенциал восстановления использовавшегося в советское время транспортного сообщения между Ченнаи и Владивостоком? Как этот коридор может быть интегрирован в АТЭС?

С.В.Лавров: Здесь нужно обращаться к профессионалам, которые, в том числе в рамках деятельности механизмов АТЭС рассматривают соответствующие проекты. Есть коридор «Север-Юг», который выводит индийские товары в Европу, и которым мы сейчас активно занимаемся вместе с нашими иранскими и азербайджанскими коллегами.

Что касается восточного направления логистических интересов Индии, то, честно скажу, что не знаю, в каком состоянии сейчас находится трасса Ченнаи-Владивосток. Если сейчас Вы говорите о ее модернизации, значит сейчас она в не очень хорошем состоянии.

Надо смотреть на всю палитру логистических проектов, которые существуют и реализуются. Вы упомянули те маршруты, которые идут через Российскую Федерацию - Транссибирскую магистраль. Как Вы знаете, у нас есть очень большой интерес развивать морские маршруты. Северный морской путь становится все более востребованным не только потому, что климат изменяется и становится более легкопроходимым, но и потому, что мы уделяем этому конкретное повышенное внимание. На упомянутом мной заседании Государственного совета 10 сентября во Владивостоке шла речь о необходимости ускорения программы строительства ледоколов, которые будут ходить по Северному морскому пути в любое время независимо от толщины льда.

Если говорить о сухопутных перспективах, которые не так напрямую касаются Индии, но затрагивают многие страны региона, то сейчас в контексте нормализации отношений между Северной и Южной Кореей, руководители Республики Корея и КНДР, которые готовят свою очередную встречу в Пхеньяне, договорились создавать условия для восстановления единства железных дорог и соединять общую корейскую железную дорогу с российскими железнодорожными маршрутами. Отмечу, что не так давно наши монгольские друзья выступили за то, чтобы сформировать сообщество железных дорог Северо-Восточной Азии с подключением Китая, Монголии, Северной и Южной Корей. Мне кажется, что в этом раскладе необходимо просто просчитать экономическую целесообразность задействования маршрута Ченнаи-Владивосток, насколько он сейчас будет рентабелен. Это тоже вопрос, который должны рассматривать специалисты.

Вопрос (перевод с английского): За время Вашей карьеры Вы были свидетелем «циклов», когда российско-американские отношения улучшались, затем ухудшались и вновь нормализовывались. У нас есть ряд вопросов, по которым наши позиции не совпадают. На Ваш взгляд, в чем заключаются «корни» проблем, мешающие нам двигаться вперед и создать более конструктивные отношения между нашими странами?

С.В.Лавров: Мне кажется, что здесь сочетание объективных и субъективных факторов. Объективные факторы заключаются в том, что формируется другой миропорядок по сравнению с тем, в котором США привыкли действовать по своему усмотрению, не встречая мало-мальски значимого противодействия. Сейчас эти времена уходят. По паритету покупательной способности Китай уже вышел на первое место среди экономик мира. Я думаю, что скоро это произойдет и по объему ВВП. Индия развивается бурными темпами, Латинская Америка тоже хочет иметь свой голос и свою идентичность. Неслучайно я упомянул о создании Сообщества стран Латинской Америки и Карибского бассейна (СЕЛАК). Это в известной степени тоже свидетельство желания латиноамериканцев иметь идентичность в дополнение к Организации американских государств, где латиноамериканцы сотрудничают с США, с Канадой. Тем не менее, им этого оказалось недостаточно в новых условиях.

Процессы, которые мы наблюдаем в Африке, тоже свидетельствуют о том, что этот континент, обладающий колоссальными ресурсами, при всех его проблемах также понимает свою значимость и уже не хочет быть просто территорией, на которой «большие» западные страны делят преимущества тех или иных полезных ископаемых. Так что Африка тоже будет выступать за свою идентичность.

Мы уже говорили об АСЕАН - это мотор АТЭС. Это страны, которые всегда продвигали объединительную, неконфронтационную повестку дня. Если сейчас выдвигается концепция (в немалой степени продвигаемая США) Индо-Тихоокеанского региона, то в АСЕАН многие страны насторожились и хотят понять, что же не устраивает США в тех процессах, которые годами назывались АТЭС под эгидой АСЕАН.

Мне кажется, что объективно можно понять страну, которая несколько веков «заказывала музыку» (это в самом хорошем смысле), в международных делах и не встречала серьезного сопротивления. Сейчас вроде бы эта монополия объективно исчезает, и уже нельзя не считаться с целым рядом крупных государств. Поэтому есть такой лозунг - «Америка №1», и он заслуживает уважения. Все американцы — большие патриоты. Я это знаю, это тоже очень достойно. Но когда этот лозунг переходит в стадию применения к практическим делам, он порой вступает в противоречие с необходимостью искать компромиссы и договариваться.

Я бы даже брал не только российско-американские отношения, хотя они, наверное, сейчас наиболее «отравленные», но в принципе отношение США к любой стране. Вашингтон вносит какое-то предложение, партнер отвечает, чтобы хотел бы немного добавить здесь, здесь по-другому сформулировать и предлагает вступить в переговоры. США в большинстве случаев в переговоры не очень вступают. Сначала объявляют санкции, потом еще санкции, потом переговоры. Так было и с Северной Кореей, и с ЕС, идет торговая война с Китаем. Сейчас еще объявили, что будут санкции против КНР в связи с тем, что в Синьцзян-Уйгурском автономном районе притесняются мусульмане.

Это уже стало постоянной манерой, когда чуть что не так — объявляются меры принудительного воздействия. Не думаю, что можно рассчитывать на долгосрочный успех такой политики.

После 90-х годов в России работало огромное количество американских, европейских советников (в каждом министерстве были советники). Под руководством экспертов Международного валютного фонда готовилась приватизация и делалось все остальное, в том числе проводились соответствующие программы. Я работал тогда в Министерстве иностранных дел, и наше руководство открыто провозглашало необходимость принять «все ценности западной демократии». Наверное, руководителям западного мира показалось, прежде всего, США, что больше ничего делать не надо, что Россия всегда будет следовать тому курсу, который устраивает Вашингтон.

Но времена изменились, мы просто стали возвращаться к своей собственной идентичности, к своей истории, к своим традициям, к ценностям, которые совсем не равны и не совпадают со многими неолиберальными ценностями, которые сейчас на Западе продвигаются и которые не зафиксированы во Всеобщей декларации прав человека. Наверное, стало вызывать недовольство, что мы начинаем быть самостоятельными. Но аномалия, происходившая с нами в 90-е годы, не должна была служить сигналом для серьезных исследователей нашей страны, что вся история закончилась, и теперь Россия будет другой. Россия всегда была одним из центров миропорядка, в решающие периоды была среди тех, кто боролся с откровенным злом. Мы с вами были союзниками во время Второй мировой войны, это было величайшее завоевание человечества — поставить заслон на пути фашизма, нацизма. Конечно, это говорит о том, что когда в мире возникали настоящие угрозы, мы всегда с большинством западных партнёров были на «правильной стороне истории», как говорится.

Сейчас у нас не меньшие угрозы: терроризм, организованная преступность, наркотрафик. Надеюсь, что все-таки возобладает понимание необходимости вместе бороться с этими угрозами, с этим злом, а не пытаться в той или иной ситуации, как, например, сейчас в Сирии, играть друг против друга, использовать эти угрозы экстремизма для достижения каких-то сиюминутных целей.

Приведу пример. В 2011 году в Ливии начались протесты, беспорядки и тогда СБ ООН объявил эмбарго на поставки оружия. Но некоторые страны, в частности, Франция, говорили публично, что поставляют оружие в Ливию, потому что надо уничтожить «диктатора» (имея в виду М.Каддафи) и победить. Потом, естественно, была агрессия со стороны НАТО - вместо обеспечения режима бесполетной зоны, который был санкционирован СБ ООН, разбомбили армию правительства. После того, как террористы из Ливии «свалили» режим М.Каддафи, они пошли в Мали. Мне звонил Министр иностранных дел Франции (в то время Л.Фабиус), просил, чтобы мы в СБ ООН поддержали просьбу Франции дать им полномочия (у французов был свой небольшой контингент в Мали) применять силу против террористов. Я ему сказал, что террористы — это вечное зло, и, конечно, мы будем поддерживать любые действия, направленные на устранение этой угрозы. Но попросил его не забывать, что террористы, которые сейчас угрожают правительству Мали и с которыми Франция хочет бороться, это те самые, кого она сама вооружила, когда их надо было использовать в Ливии для свержения М.Каддафи. Он посмеялся и сказал, что это «се ля ви». «Се ля ви» - это не политика, а пословица. Нельзя использовать двойные стандарты. Если в какой-то стране террористы могут «свалить диктатора», который кому-то не нравится, то их поддержат, а потом будут надеяться как-нибудь сохранить над террористами контроль. Так не бывает.

США еще с советских времен, когда Советский Союз был в Афганистане, поддерживали борцов против советских войск — моджахедов, и потом из них сложилась структура, которая получила название «Аль-Каида», которая немало плохого сделала для США. После оккупации Ирака, тоже под надуманным предлогом, там сформировалась, а сейчас распространился по всему миру ИГИЛ, с которым мы вместе с вами боремся в Сирии, в том же Ираке и в других местах. А после того, как состоялось нападение на Сирию со стороны экстремистов, которых поддерживали региональные и западные страны, сформировалась «Джабхат ан-Нусра» — одна из наиболее эффективных и «злобных» группировок террористов. Расчеты на то, что сначала мы используем этих плохих людей в своих конъюнктурных целях, а потом будем их контролировать, иллюзорны. Такого не будет никогда.

Я удовлетворен тем, что по проблемам сирийского кризиса у нас есть с США очень профессиональный канал общения между военными. В Сирию нас пригласило законное Правительство, США сами туда пришли, но это реальность «на земле». Мы не догматики, а прагматики. Исхожу из того, что контакты, которые сохраняются у нас по политической линии по Сирии, тоже помогут выходить на общеприемлемые понимания, прежде всего, с точки зрения самих сирийцев, как мы все обязались делать.

Это объективная сторона медали. Я немного ушел в экскурс в историю, говоря об объективных причинах отношений, которые сложились между Россией и США. А субъективное - тут все понятно. Мне кажется, к сожалению, двухпартийная система, которая существует в США, дала, видимо, сбой, как говорят многие демократы и республиканцы. Результаты выборов Демократическая партия до сих пор отказывается принимать. Всеми силами пытаются объяснить, что если бы не вмешательство России, то демократический кандидат победил бы. На этом фоне обвинения в кибернападениях, взломах аккаунтов не подкрепляются ни одним серьезным фактом. Стали раскручивать дело П.Манафорта, которого обвиняли в том, что он был чуть ли не главным исполнителем «злых» намерений Кремля по недопущению победы Х.Клинтон. В итоге после многомесячных расследований, слушаний его обвинили исключительно в том, что он был агентом украинского правительства и работал в его интересах. Российского следа там вообще не нашли. Но в общественное сознание уже внедрилась тема России как злодейки, которая всем руководит в США. Мне даже как-то неудобно за американских политиков, которые представляют свою страну такой слабой, беззащитной, что несколько десятков хакеров, о которых они упомянули, среди миллионов пользователей соцсетей, могли перевернуть ход истории в США. А вот о реальных фактах, которые всем уже известны, в том числе о том, как внутри Демократической партии Б.Сандерса не пустили путем нарушения законов США (это установленный факт), никто не говорит.

Мне кажется, субъективность во многом подпитывается ощущениями проигрыша и попытками найти виновного где угодно, только не внутри США. Двуступенчатая система, которую США применяют для выборов, не очень демократичная. По-моему, если брать голоса избирателей, граждан США, то Х.Клинтон получила намного больше, чем Д.Трамп (кажется, на полтора миллиона). Но выборщики проголосовали иначе, потому что избирательные округа нарезаны таким образом, что англосаксонские американцы гораздо лучше представлены в коллегии выборщиков, чем афро- или латиноамериканцы. В 2000 г. состязались Дж.Буш и Ал Гор. Во Флориде был пересчет голосов (там разница была в несколько тысяч, а это ничто), и потом Верховный суд остановил пересчет голосов. Ал Гор не стал возражать и смирился с этим. Вскоре после этого у меня состоялась встреча с К.Райс, и она критиковала нашу политическую систему. Я привел ей в пример этот случай и сказал, что ведь это тоже не очень справедливо, когда не дают даже пересчитать голоса и используют Верховный суд, в котором большинство было республиканцев. Она согласилась, что это несовершенная система, но попросила не лезть, это их проблемы и они знают, как с ними разбираться. Но получается, что теперь это не американское дело, а дело всего мира обвинить Россию в том, что мы якобы вмешались в этот процесс. Мне кажется, это недостойно двух наших народов. Думаю, что присутствующие здесь граждане других стран наверняка со мной согласятся, что никому не нравится, когда Россия и США находятся в состоянии такого кризиса. Все бы вздохнули с облегчением, если бы мы двигались по пути нормализации отношений на основе равноправия и поиска взаимных компромиссов, что, как мне кажется, отвечало бы тем предвыборным планам, которые анонсировал Президент США Д.Трамп, когда избирался. Он неизменно подтверждает линию на нормализацию отношений с Россией, в том числе в ходе саммита в Хельсинки. Значит, в американском истеблишменте, наверное, и в демократическом, и республиканском сегментах, есть те, кто считают, что это неправильно с точки зрения интересов США. Тогда я совсем ничего не понимаю, потому что мне казалось, что если народ на основе той системы, которая в США уважается, избрал своего лидера, то, наверное, его нужно слушаться.

Россия > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 12 сентября 2018 > № 2752687 Сергей Лавров

Александр Чулок:"Мы знаем, какое будущее ждет тех, кому сейчас сорок лет"

Как подготовиться сорокалетним к пенсии? Какие профессии останутся востребованы в 2030 году? О роботах, лаптях, жизненном опыте и о судьбе высшего образования корреспонденту "Новых Известий" рассказал директор центра научно-технологического прогнозирования ИСИЭЗ НИУ ВШЭ*, доцент Чулок А.А.

- Существует мнение, что власти, а за ними и общество озабочено только ближайшим будущим. Все так быстро меняется, что строить планы дальше следующего лета, считается бессмысленным. Но пенсионная реформа раздвинула границы планирования на 10-15 лет. Сорокалетним приходится задумываться, какой будет жизнь через 10-15 лет, насколько они соответствуют этому будущему и какие их умения останутся актуальными? Давайте развеем туман над будущим тех, кому сейчас сорок лет.

- Ощущение будущего в тумане - всего лишь ощущение. В научном мире России очень даже отчетливо видят будущее. Наш Институт, например, подготовил совместно с ведущими учеными и бизнесменами уже третий "Прогноз научно-технологического развития России на период до 2030 года", где все очень подробно описано, какой он будет - 2030 год.

-Этот прогноз - что-то из области научной фантастики или в нем есть предсказательная точность. Что-то уже сбылось?

-В 2008 году, когда мы подготовили первый «Прогноз», это 10 лет назад, мы предсказывали, например, распространение носимых электронных устройств, мониторящих состояние организма. Сейчас это повсеместно. Или, например, создание в медицине искусственных органов на базе технологий биопринтинга. Сейчас это один из важнейших трендов в медицине. Мы предсказывали развитие аддитивных технологий, а сейчас мы видим, как активно развиваются 3D принтеры. А указанный нами еще 10 лет назад тренд на цифровизацию и качественный переход на новые материалы сейчас на острие не только исследований, но и практического применения в реальной экономике.

- Но это ведь все не российские изобретения.

- Не спорю, российские разработки это, конечно, важно. Но сейчас понятие национального продукта очень сильно трансформируется. Возьмите КаМАЗ. Гордость отечественного машиностроения? Гордость. А собственно российских разработок в нем не так уж и много. Возьмите проект «Кортеж». Там очень много совместных разработок. В современном мире, где производственные цепочки кардинально меняются и все рынки гиперсвязаны между собой, важно создавать не отдельный продукт своими руками, а решить проблему «под ключ», сконцентрировать в своей стране самую важную составляющую – добавленную стоимость. Задача наших прогнозов в том, чтобы разглядеть в море технологий глобальные тренды применительно к России.

- Какой, например, глобальный тренд освоили в России «под ключ»?

-Навскидку, сейчас в современной промышленности повсеместно используют компьютерное моделирование, инжиниринг, создание т.н. «цифровых двойников». Один из мировых лидеров в этом направлении –это центр в питерском Политехе (Санкт-Петербургском политехническом университете им. Петра Великого – ред.). Реальные процессы моделируются на компьютере. Это ускоряет все в разы. Представьте, вы не занимаетесь краш-тестами по полгода, а делаете несколько испытаний на стенде, а остальное прогоняете через программу. Вот вам глобальный тренд, который реализовался в России.

- И все-таки, какой процент ваших прогнозов сбывается?

- Я бы оценил нашу предсказательную точность в 80-87%, в зависимости от направления. Но это не предел. Результаты форсайта (научного прогнозирования-ред.) могут достигать и более высокой точности. Например, в Японии точность прогнозов достигает 90% и более с горизонтом в 15–20 лет. Это значительный срок. Хотя надо принимать в расчет специфику японского общества. Форсайт, как инструмент работы с будущим, очень плотно завязан на общество, его отношение к инновациям и восприятие нового. Прогнозы будущего в Японии – это коллективный труд тысяч инженеров-экспертов. Они считают, что им родина доверила свое будущее. Сначала эти эксперты прогнозируют будущее и они же потом на производстве его реализовывают. Для них прогнозы не то, что «ученые там что-то придумали, а нам тут расхлебывать». Они воплощают это будущее.

В России, надо думать, все не так?

- По-разному. Но, как правило, у нас в России ведь как хотят: быстро, дешево и качественно. А потом ставят условие, можно выбрать только две опции из трех.

Конечно, если делать форсайт на постоянной базе, системно, то это очень серьезный и эффективный инструмент, при этом, безусловно, имеющий свои ограничения. В России, например, беда с восприятием новых технологий. Очень реакционная среда. И население в своих повседневных запросах и бизнес-среда. Как будто будущее в России – это угроза, а не новые возможности. Поэтому-то в России инновации для компаний не стали источником конкурентоспособности. Ведь инновации (много разных теорий и дискуссий на эту тему) в итоге должны стать источником выживания в динамично меняющихся условиях. Не только жизни, а выживания. Вот когда инновации – источник выживания, тогда они прекрасно распространяются.

- Какие сегодня нужны компетенции, чтобы выжить?

- По данным большинства ведущих мировых исследований – это системность мышления, критичность и умение брать на себя ответственность. Но неправильно их просто перечислить. Компетенции нельзя рассматривать статично. Мечта советского человека, а мы еще во власти советских паттернов, это один раз получить правильный диплом, а потом капитализировать его всю жизнь. В современных условиях это не работает. Потому что мир стремительно меняется, меняются технологии, меняются алгоритмы, по которым этот мир функционирует. И встает вопрос, как нам дальше учиться. Как найти источник для обновления компетенций. И начинается - онлайн-курсы, второе высшее, дорогостоящие коучи, предложений очень много, в них легко запутаться. Поколение 80-х, видимо, последнее, кому эти паттерны, передали родители. «Учись хорошо, поступи в хороший вуз, потом устроишься на хорошую работу», транслировали нам наши родители. Сейчас, кстати, в регионах такая модель очень в тренде. Но в современном мире это не работает. И уж точно, не будет работать в ближайшей перспективе. Сейчас происходит глобальный слом этой парадигмы. Сейчас высокие доходы не связаны с конкретной профессией напрямую. Скорее, опосредованно. А вот с компетенциями доходы связаны напрямую.

- Значит, не нужна профессия? Достаточно системно и критично мыслить, а в нужный момент взять на себя ответственность, и ты придешь к успеху?

- Не совсем так. Портфель компетенций - это ключ к успеху, но не профессия. Только постоянно обновляющийся набор умений и навыков, возможно, очень узких или даже из разных областей, сделает вас востребованным на рынке труда. Здесь нет строгих правил. Компетенций в портфеле должно быть много. И, разумеется, главные (у них есть рейтинг) должны присутствовать обязательно.

Поймите, профессия в привычном нам понимании - это всего лишь ярлык, собирательный образ того, как тебя видит общество и работодатель. Твоя профессия – это суммированные требования к работнику со стороны работодателя.

Например, профессии учителя и бухгалтера (как мы их сейчас называем) существовали столетия. Был запрос на то, чтобы учить и считать. И люди встраивались в эту систему отношений, получая соответствующую профессию. Но ведь сейчас язык не повернется средневекового «счетовода», считавшего «на пальцах», назвать бухгалтером, хотя у них одинаковые функции. Дело в том, что у современного бухгалтера появились новые компетенции – к нему предъявляют гораздо больше требований, он должен уметь несравнимо больше, чем его 300-летний предшественник. Видите, с одной стороны, профессия та же, но требования к ней, то есть набор компетенций сильно изменился. Так же с учителями и врачами. Набор компетенций, которым обладал медик в 18 или 19 веке и врач в 21-ом, поменялся существенно.

- Вы в своих прогнозах предсказываете компетенции будущего?

- Если мы принимаем, что рынки будущего претерпевают кардинальные изменения, предъявляя к человеку все новые и новые требования, то – да: мы прогнозируем будущие компетенции.

- Как происходит прогнозирование компетенций: вы их придумываете или детализируете старые?

- Нельзя решить проблему просто экстраполируя ее из настоящего в будущее. Взять старую профессию, прибавить пару новых трендов - и получилась профессия будущего. Так считать – большая ловушка, в которую, к сожалению, часто попадают и эксперты, и лица, принимающие решения. Если к старой профессии просто добавить какие-то новые технологии, как приправу, то это не даст нам профессии будущего. Ход мысли должен быть абсолютно иным. Если из настоящего предсказывать будущее, можно конечно угадать, но это будет именно гадание. Это очень плохо работает.

- Следовательно простое усовершенствование навыков не выведет нас на то, какие компетенции будут востребованы в будущем?

- Да, не выведет, а заведет куда-нибудь. Мы должны смотреть на компетенции сквозь призму будущих рынков. Идти от будущего к настоящему. От того, каким будет будущее производство, какими будут новые продукты и услуги, какие свойства и технологии будут их отличать от нынешних, каким, в конце концов, будет общество, только от этого будет зависеть, какие навыки приведут к успеху. Например, фундаментальный вопрос, который предстоит решать человечеству в перспективе 15-20 ближайших лет, это вопрос о том, что останется за человеком, а что будет отдано на аутсорсинг искусственному интеллекту и роботам. В этом направлении развивается много форсайт-исследований, в поисках такой линии разграничения полномочий. Согласитесь, от решения этого вопроса принципиально зависит, какие компетенции будут востребованы в будущем.

- А если мы возьмем страну-ориентир или группу стран, назовем ее, скажем, Запад или Китай, которые, несомненно, в чем-то нас опережают. Сделаем скидку на наше отставание, допустим, 15 лет. И будем прогнозировать свое будущее, глядя на вызовы, с которыми сталкиваются эти страны сейчас. Разве тем самым мы не представим свое будущее через 15 лет?

- К сожалению, это в корне неправильно. Такая логика могла работать, когда вектор мирового развития был относительно стабилен. Это работало, например, 50 лет назад, когда одна пятилетка не сильно отличалась от другой. Изменения были количественными в пределах 5-10%. Сейчас все иначе. Сейчас мы в центре технологической революции. Технологии меняют нашу жизнь колоссальным образом. Начиная от IT-технологий и заканчивая технологиями биомедицины, новыми материалами, умными энергетическими и транспортными системами. И в России, кстати, тоже. Вот представьте, что мы участвуем в гонке. Все страны бегут. А чтобы не отстать, может показаться, что достаточно посмотреть, что там развивают у себя США или Китай, без сомнения, лидеры этой гонки, и применим то же самое к себе. Особенность сегодняшнего момента в том, что ни одна страна до конца не представляет, какой набор компетенций позволит эту гонку выиграть.

- Это если рассуждать в логике забега, что гонка когда-нибудь закончится. А если финиша нет. Победа нужна здесь и сейчас, а не в будущем.

- Финиш есть. Промежуточные финиши есть всегда. Например, чтобы бежать по ровной поверхности, вам нужны хорошие кроссовки, в то время как у вас лапти. А я говорю, что через три года, это будет не ровная поверхность, а болото, и ваши лапти позволят вам по нему лучше перемещаться. А еще через три года это будет ледяная пустыня, и вам не лапти понадобятся, а лыжи. Поэтому не в кроссовки сейчас надо вкладываться, надо вкладываться в лыжи и усовершенствовать лапти.

- Как это поможет мне сейчас с моими, допустим, лыжами выиграть забег у бегущих в кроссовках?

- Это вопрос на миллион. Мы можем уверенно говорить о трендах, из которых каждый должен индивидуально собрать свой портфель компетенций, ориентируясь или на сиюминутные победы или на долгосрочную устойчивую конкурентоспособность. Условно говоря, наша задача не оставить вас в кроссовках, когда все вокруг носятся на лыжах.

- Это как учат гуру HR, найди в себе то, что отличает тебя от других.

- Несомненно. Но не забывайте, что наш Институт занимается форсайтом . Мы отслеживаем тренды и даем рекомендации, какие технологии создадут новые профессии или переформатируют требования к старым. В свое время советский Госплан пытался распределить все обязанности, рассчитать результат, определить, сколько и какие специалисты требуются в ту или иную отрасль, определял количество студенческих мест, составлял список рабочих специальностей, требуя «от каждого по возможностям» и давая «каждому по потребностям». Ни к чему хорошему такое планирование не привело. С одной стороны, стратегическое планирование с элементами управления на макроуровне – это то, чем занимаемся и мы, но с другой стороны, невозможно прогнозировать поведение отдельных экономических агентов (из-за чего в итоге плановая экономика рухнула). Это бессмысленно даже с математической точки зрения. Практически нерешаемая задача.

Но на отраслевом и макроуровне такое управление нужно. Даже в США и в европейских странах модели советских ученых и их научные подходы планирования переняли (мы просто следим за этим профессионально). На Западе это абсорбировали, добавив рыночную составляющую.

Таким образом, каким мир будет через 10-15 лет, мы можем сказать уже сейчас.

-С точность в 80%?

- Поверьте, это высокая вероятность.

- Давайте проведем мысленный эксперимент. Возьмем 30-летних и тем, кому сейчас за сорок. Через 15 лет 40-летние станут «предпенсионерами», тридцатилетние войдут в кризис 40 лет. Какое будущее вы им нарисуете?

- Скорее всего, нивелируется разница в возрасте, между зрелым и предпенсионером, которая кажется сейчас такой принципиальной. С точки зрения здоровья и физической состоятельности особой разницы между этими поколениями не будет. Перед ними будут стоять одни и те же вызовы. Они будут конкурировать за одни и те же рабочие места. Все будет решать индивидуальный портфель компетенций.

- Что в этом портфеле будет ключевым?

Помимо профессиональных знаний, человеку потребуется несколько социальных и личностных качеств, степень «прокачанности» которых будет определять его рыночную ценность. Способность к сотрудничеству, готовность переучиваться, умение решать проблемы (то есть брать на себя ответственность), креативность, цифровая грамотность и умение критически оценивать информацию в безбрежном потоке новых данных- именно такие компетенции чаще всего указывают в топе компетенций будущего. В действительности, их гораздо больше, в каждом человеке они уже есть в индивидуальных пропорциях, но с горизонтом предсказания в 10 лет главными будут оставаться перечисленные.

- Какие вызовы через 15 лет ждут тех, кому сейчас сорок? О чем им лучше знать заранее?

- Во-первых, не надо бояться, что роботы выкинут их на помойку. Работа и профессии найдутся всем. Технологические революции уже случались в истории, и не раз, в итоге, как видим, никакие открытия человека не отменили. Во-вторых, в перспективе изменится представление о возрасте, как о недостатке. Возраст перестанет быть фактором, характеризующим качество рабочей силы. Давайте представим, люди в состоянии активного дожития, со своим курсом профилактической и поддерживающей медицины. Физическая немощь, с которой ассоциируется возраст, будет преодолена. Здесь и биотехнологии, и технологии экзоскелетов внесут свою лепту. А генетические исследования почти наверняка преобразят старость: смерти, конечно, не отменят, но возрастные болезни и одряхление отсрочат. И знаете, что самое главное. Зрелость и опыт будут востребованы рынком. Сейчас, когда все изменения происходят с удивительной скоростью, только одно человеческое качество нельзя получить в спрессованном и ускоренном виде - это опыт. И именно это качество возрастных рабочих выйдет на первое место. Сейчас человечество работает над тем, чтобы управлять физиологическими процессами: замедлить старение, ускорить обучение, продлить период физической активности, ускорить реабилитацию и прочее. Единственное, что человечество не научилось делать – это управлять скоростью приобретения опыта. Опыт, как и прежде, приобретается с годами. Пожилые должны предлагать рынку свой опыт. Когда у молодого специалиста есть наставник, который передает свой 30-летний опыт, точечно, индивидуально настроенный, иногда специфический – это гигантский трамплин для молодого специалиста. 50-летнего можно подготовить к бегу с 20-летними, но состязаться в опыте взаимодействия или управления с 50-летними юноша не сможет. Нельзя опыт сжать и загрузить в мозг и никакая медицина процесс приобретения опыта не ускорит. Поэтому люди с опытом, который измеряется только возрастом, в будущем предложат рынку труда свой приобретенный с годами багаж знаний о нашем мире. И именно в этом будет их конкурентное преимущество перед молодыми. В этом будет их гандикап (фора –анг.).

Беседовал Сычев Сергей

* Центр научно-технологического прогнозирования Института статистических исследований и экономики знаний НИУ ВШЭ.

Россия > Госбюджет, налоги, цены > newizv.ru, 12 сентября 2018 > № 2731925 Александр Чулок

Александр Разуваев: Нефть по $70 устраивает всех.

Что ждать в ближайшее время российской нефтегазовой отрасли, рассказал директор аналитического департамента «Альпари» Александр Разуваев

Осень 2018 года сулит мировой экономике большие геополитические потрясения. Проблемы сирийского урегулирования, санкции США в отношении иранского нефтяного экспорта, торговые войны, а также возможное IPO крупнейшей нефтяной компании мира Saudi Aramco не могут пройти незамеченными и для нефтяного рынка. О том, что ждать в ближайшее время российской нефтегазовой отрасли, портал «Нефть и Капитал» расспросил директора аналитического департамента «Альпари» Александра Разуваева.

«НиК»: Некоторое время назад началось массовое обесценивание валют развивающихся стран, в том числе и нефтяных. Что это значит для мировой нефтегазовой отрасли?

– На самом деле, это очень хорошо для бюджета нефтяных стран. В качестве примера можно взять Россию – дешевый рубль, дорогая нефть. Бюджет на этот год был запланирован дефицитным, однако поправки, принятые к нему летом, уже свидетельствуют о профиците. Если курс российской валюты будет в районе 60-67 руб. за доллар, а нефть Urals примерно $72 за баррель, то до конца года дополнительные доходы бюджета России составят более 2,5 трлн руб. Это хороший показатель.

Для падения национальных валют есть разные причины, в том числе и политические. Например, падение национальных валют России и Турции можно объяснить именно политикой. Однако главная фундаментальная причина, благодаря которой обесцениваются национальные валюты, – повышение процентной ставки Федеральной резервной системы США (ФРС США – прим. «НиК»). Это плохо для всех ценных бумаг и валют. С этим надо как-то жить. Экономики крупных, не зависящих только от нефти стран могут нормально развиваться и в таких условиях. В качестве яркого примера опять же можно привести Россию и Турцию.

«НиК»: А как Вы охарактеризуете ситуацию в Венесуэле?

– По отношению к этой стране действует очень жесткий санкционный режим США. Не стоит забывать и о том, что в Венесуэле проведен социалистический эксперимент. И сейчас там очень плохая криминальная ситуация. Вообще, для Латинской Америки это большая проблема, которую в свое время смог решить только очень жесткими методами Пиночет. В нынешних реалиях в такой экономике, как Венесуэла, очень сложно заниматься бизнесом и просто жить.

«НиК»: Не секрет, что ряд западных крупных нефтяных компаний так или иначе остались в России. Ожидаете ли Вы расширения их присутствия или наоборот?

– Хорошо, что они остались. Экономика не должна уступать политике. Но я думаю, что пока не будет никакого движения. Может, в будущем, когда санкции снимут или они серьезно ослабнут, российские и западные компании станут вместе бурить Арктику. Можно ожидать и увеличения их присутствия на Каспии. Недавний визит в Россию президента Азербайджана Ильхама Алиева показал, что Баку и Москва собираются вместе работать над различными нефтяными проектами. Но в будущем стоит ожидать, что свои доли в каспийских проектах получат и западные компании. Однако пока это все упирается в политику, так как геополитическая ситуация очень напряженная и далека от разрешения.

«НиК»: Была информация, что Россия, как ни странно, стала крупнейшим инвестором на Украине. Затронуло ли это нефтянку?

– Россией туда вложено порядка $436 млн, это небольшая сумма даже для Украины. И эти инвестиции не касаются нефтяного сектора. Вообще, важнейшим моментом плана экономической модернизации, который был официально предложен Украине со стороны Евросоюза, является создание производств, завязанных на рынок ЕС. А для этого Украина должна получать порядка €20 млрд иностранных инвестиций в год. Кстати, подобная перестройка экономик проводилась в Польше, Турции и Прибалтике. В Польше и Турции в целом получилось, в Прибалтике, возможно из-за их быстрого перехода на евро, план не сработал. Тем не менее пока Киев за 6 месяцев 2018 г. получил только $1,3 млрд. Даже если он получит еще столько же, в сумме получится $2,6 млрд – это 10% от того, что им нужно. Это свидетельствует прежде всего о том, что, по мнению европейского бизнеса, риски инвестиций в Украину очень велики именно из-за политических моментов.

В России в основном показывают на Восток Украины, но и Венгрия смотрит на свой кусочек, где живут венгры, а Польша – на Львов. И непонятно, что будет. Есть точка зрения, что следующим президентом будет Тимошенко. Но в любом случае инвесторы опасаются вкладывать деньги в эту страну. Для них даже выгоднее инвестировать в Белоруссию. Там жесткие правила игры, есть один президент, с которым, правда, трудно договориться, но если это сделаешь, можно спокойно вести свой бизнес.

«НиК»: Экспорт нефти из Ирана сокращается. Что будет со стоимостью черного золота после введения американских санкций в отношении иранского нефтяного экспорта? Смогут ли США полностью перекрыть экспорт нефти из этой страны?

– «Серый» экспорт нефти из Ирана был всегда, и цены это поддержат. В то, что Иран в ответ может начать боевые действия, я не верю. Поэтому «серый» экспорт так и останется, может быть, частично он даже пойдет через Россию.

Санкции в отношении иранской нефти дадут некоторый плюс к цене, но мне кажется, что нынешняя стоимость черного золота устраивает всех. Заложено повышение ставки ФРС США и ОПЕК+ с увеличением добычи, поэтому цены находятся в некотором равновесии.

«НиК»: То есть Саудовская Аравия все же договорилась с США о стоимости нефти?

– Мне кажется, все договорились. Надо добавить и то, что ближневосточные страны после распада СССР Москву не очень уважали. Из Афганистана вышли, в Чечне вначале вообще не получилось. После участия в Сирии Россия начала завоевывать уважение стран этого региона.

«НиК»: Пойдет ли Саудовская Аравия на IPO Saudi Aramco в этом году или следующем?

– По моему мнению, было бы хорошо. После продажи 5% всегда можно продать еще 5, вплоть до контрольного пакета. Но пока компания не вышла на IPO, она может оставаться непрозрачной. Кроме того, чтобы выйти на IPO, она должна дать данные по запасам. Те данные, что сейчас известны, очень старые, 80-х годов прошлого века. Представители Saudi Aramco сами говорят, что на нее не надо ориентироваться, мы дадим перед IPO цифру по запасам современную. Но пока никто новых данных по запасам не видел и никто не знает, сколько там реально нефти. По закону вся нефть Саудовской Аравии принадлежит королю. У российских компаний есть доказанные запасы, подтвержденные международным аудитом, а с Saudi Aramco все непонятно.

Можно лишь заметить, что Саудовская Аравия пыталась играть доминирующую роль на Ближнем Востоке, но все понимают, что Иран в военном плане намного сильнее. Много денег еще не означает сильную армию и сильное политическое влияние.

«НиК»: Данные по запасам Saudi Aramco могли бы повлиять на стоимость нефти?

– Поскольку нынешняя цифра с 1980-х годов, новая может сильно отличатся. К тому же Ближний Восток – это регион, в котором постоянно идет добыча. Конечно, новая цифра могла бы сильно повлиять на рынок.

«НиК»: Ожидаете ли вы роста сланцевой добычи в США? Этот сектор нефтедобычи находится в лучшем финансовом состоянии, чем прежде?

– Цена на нефть сейчас достаточно комфортная, в том числе и для сланцевых компаний США. Однако есть мнение, что очень большой объем «плохих» долгов в американской экономике у компаний нефинансового сектора, в том числе и нефтяников. Пока сланцевые компании рефинансируются, но с повышением ставки ФРС происходит рост стоимости обслуживания долга. Поэтому вполне возможно, что повышение ставки спровоцирует кризис для этих компаний. Но это касается всего реального сектора американской экономики. Кроме того, Дональд Трамп в целом не очень предсказуемый политик.

«НиК»: Произойдут ли какие-то изменения политики США в отношении нефтяного рынка после выборов в Конгресс?

– Не думаю. Мы можем делать ставки на то, досидит ли Трамп до конца своего срока, потому что он не очень адекватный президент США, по крайней мере в вопросах экономики. Например, в одном из своих последних заявлений он сказал, что США хотят выйти из ВТО. При этом Соединенные Штаты – второй экспортер в мире. Если они это сделают, им придется со своими основными торговыми партнерами – ЕС и Китаем – договариваться отдельно. В этом случае глобальная экономика начинает разрушаться мгновенно. Американцы после Второй мировой войны выстраивали систему глобальной экономики именно под себя, грамотно и обычно мягко, а тут пришел президент, который решил все это разрушить в силу своего понимания мира.

«НиК»: Могут ли антироссийские санкции повлиять на возможности РФ по экспорту углеводородного сырья?

– Нет, не могут. И с нефтью, и с газом все будет нормально.

«Северный поток – 2» и «Турецкий поток» будут работать. Более того, я думаю, что вне всякой политики не будет транзита через Украину. В этой стране очень большой износ ГТС, риск техногенной катастрофы очень высок.

Хотя считается, что останется небольшой транзит – 10 млрд куб.м. Но если у тебя угроза разрушения газотранспортной системы, вряд ли кто-то захочет пойти на такой риск.

«НиК»: Что ждет российский внутренний рынок нефтепродуктов, если осенью мировые цены на нефть еще вырастут? Есть мнение, что с рынка уйдут независимые компании, владеющие НПЗ и АЗС.

– Я эти разговоры слышу, сколько живу. Нефть была за $100 за баррель очень долго, и был сильный рубль. Сейчас рубль в любом случае слабый, но я думаю, что принципиально ничего не изменится. Просто крупные нефтяные компании получат дополнительный рост прибыли. «Роснефть» дивиденды увеличила в 4 раза, и, скорее всего, по итогам года они заплатят за второе полугодии больше, чем за первое. Слабый рубль и дорогая нефть – хорошая прибыль.

«НиК»: Почему растет стоимость бензина? Из-за подорожания нефти или по другим причинам?

– Во-первых, российская экономика вернулась к росту, то есть растет потребление нефтепродуктов. Во-вторых, всегда надо сравнивать внутренний рынок и внешний. Если выгоднее экспортировать, то цены на внутреннем рынке растут. Кроме того, присутствует фактор закрытия НПЗ на модернизацию. Это не видно потребителю, но это серьезный фактор для инвестиций в переработку.

«НиК»: Почему, в то время как независимые региональные АЗС кричат о невыгодности своего бизнеса, иностранные нефтегазовые компании расширяют свои сети АЗС?

– Всю жизнь слышу от региональных банков, что им мешает жить Сбербанк. Понятно, что за сильным игроком стоят инвестиции, но ничего страшного я не вижу. Покричать все любят, это элемент пиара.

«НиК»: Минэнерго РФ на днях сообщило, что считает беспошлинные поставки нефтепродуктов в Белоруссию нецелесообразными. Зачем они туда вообще поставлялись, ведь у Белоруссии есть свои крупные НПЗ?

– Нефтепродукты, которые производили два белорусских НПЗ, Новополоцкий и Мозырский, шли на экспорт. Российское горючее поставлялось для нужд белорусского сельского хозяйства. Мне кажется, сейчас было бы правильно попытаться договориться о доли России в их нефтеперерабатывающих заводах, а Белоруссии отдать долю в добыче. В этом случае белорусские НПЗ получили бы полную загрузку своих мощностей. Для президента Белоруссии Александра Лукашенко это было бы лучше. Но с 1 октября Россия ужесточает условия финансирования этой страны, поскольку Москва не всем довольна в отношениях с Минском, в том числе и в вопросах геополитики. При этом в 2019 г. там будут проходить выборы президента, и я не исключаю развития жесткого сценария на переговорах. Однако в любом случае Россия и Белоруссия придут к согласию.

«НиК»: А что будет с Евразийским экономическим союзом?

– Согласно документам, единый рынок должен быть создан к 2025 г. Однако нефть и газ не самое главное в этом объединении. Главное – это рынок труда, и он фактически уже создан. Кроме того, это единая валюта. Если будет введен алтын как единая валюта для Евразийского союза, то он будет очень похож на российский рубль. Возможно, эта валюта будет более сырьевая, потому что Казахстан сырьевой.

Если ввод единой валюты произойдет, то будет как с евро: сначала безнал, а потом наличные деньги. С другой стороны, ходят слухи, что в России пройдет деноминация 1:100, вернется копейка.

«НиК»: В каком состоянии НПЗ Белоруссии? Если их надо модернизировать, то за чей счет?

– На момент распада СССР они были в хорошем состоянии. Считается, что и сейчас это достаточно современные предприятия. В Белоруссии, в отличие от Украины, сохранены стоящие активы.

«НиК»: Правда ли, что белорусский бензин, дизель и даже авиационный керосин после обострения российско-украинских отношений формируют на украинском рынке порядка 80% предложения?

– Думаю, что так и есть. Украина и Белоруссия имеют общую границу, они торговые партнеры. Более того, от Минска до Киева не так далеко. Тем не менее политические разногласия у них присутствуют. Об этом свидетельствует хотя бы тот факт, что еще какое-то время назад в Белоруссии был запрет на обмен гривны. При этом рубль, доллар, евро, польские злотые менять было можно. Поэтому у них достаточно сложные отношения.

«НиК»: Экспорт российского СПГ в страны Азиатско-Тихоокеанского региона в январе – августе 2018 г. вырос на 48,2%, до 15 млрд куб.м. Есть ли у России перспективы расширения поставок сжиженного газа?

– Потенциал для роста российских поставок СПГ присутствует. Более того, «Газпрому», когда он закончит свои мегапроекты «Сила Сибири», «Турецкий поток», «Северный поток – 2», надо будет что-то делать. И он наконец-то займется СПГ.

«НиК»: В каком состоянии сейчас американские СПГ-проекты? Могут ли они составить конкуренцию российскому газу?

– Пока для европейского рынка и для «Газпрома» они вообще не являются угрозой. И не только по цене. Европа понимает, что «Газпром» поставляет энергосырье без каких-то претензий. Трамп же американские поставки СПГ, которые еще и будут дороже, пытается совместить с кучей условий: деньги на НАТО и т. д. США – это такой поставщик, который тебе еще постоянно ставит какие-то условия. Российский «Газпром» этого не делает.

«НиК»: Поменяется ли европейский газовый рынок после разграничения Каспия? Сможет ли туркменский газ дойти до ЕС и будет ли он конкурентоспособным на этом рынке?

– Есть Трансанатолийский газопровод из Азербайджана, но пока никаких рисков для «Газпрома» нет – и с точки зрения поставок в Турцию, и с точки зрения поставок в ЕС. По Туркменистану информация очень обрывочна. Ясно, что там сильнейший экономический кризис. В голод я, конечно, не верю, но экономика у них не в лучшем состоянии. Из-за бедности населения в последние годы там стало нарастать распространение радикального ислама. Напомню, что современный радикальный ислам часто «красный», он внедряется под предлогом социальной справедливости. Поэтому сейчас сложно прогнозировать, что будет и с политической точки зрения в этой стране.

При этом для разработки и обустройства новых газовых месторождений Туркменистана нужны иностранные специалисты и инвестиции, своими силами страна этого сделать не сможет. Однако власти страны иностранцев не пускают, даже «Газпром». Поэтому в обозримом будущем туркменский газ вряд ли дойдет до ЕС.

«НиК»: А если деньги найдутся, он может конкурировать по цене с российским газом?

– Нет. Россия уже поставляет в ЕС около 200 млрд куб.м – это очень много. Я не думаю, что туркменский газ составит реальную конкуренцию. Может быть, если «Газпром» там что-то построит и будет покупать туркменский газ, я в это поверю. Но, опять же, «Газпром» туда надо пустить. Российская компания в свою очередь еще посмотрит, идти ли туда из-за больших рисков.

«НиК»: А Китай имеет крепкие позиции в Туркменистане?

– Там никто не может иметь крепких позиций, потому что власть совершенно непонятная и невменяемая. В Туркменистане нет политической стабильности.

«НиК»: А иранский газ может прийти на европейский рынок?

– Сейчас нет, но в перспективе сможет. В Иране крепкая власть, есть свои инженеры. Если политика ЕС поменяется, через Турцию иранский газ может дойти до Евросоюза. Но для этого Европа должна признать Иран торговым партнером. Европа готова это сделать, но пока она еще находится под сильным влиянием Соединенных Штатов. Тем не менее потихонечку Евросоюз начинает из-под этого влияния выходить. Для ЕС, конечно, лучше иметь много поставщиков газа, а не только Россию. Кроме того, Иран готов приглашать иностранных специалистов. В этой стране добыча углеводородного сырья может существовать отдельно от политики.

Беседовала Екатерина Дейнего

Россия. Весь мир > Нефть, газ, уголь. Внешэкономсвязи, политика > oilcapital.ru, 12 сентября 2018 > № 2730602 Александр Разуваев

Илья Поляков: нужно отходить от зависимости мировой системы от доллара

С председателем правления Росбанка на полях Восточного экономического форума беседовал главный редактор Business FM Илья Копелевич

Что изменилось за последние годы в работе Росбанка на Дальнем Востоке? Есть ли в практике компании расчеты в нацвалютах и оправданы ли они, можно ли назвать такую практику трендом? Обо всем этом с председателем правления Росбанка Ильей Поляковым на Восточном экономическом форуме беседовал главный редактор Business FM Илья Копелевич.

Росбанк — это, насколько я знаю, единственный крупный российский банк с иностранным участием. Вы — «дочка» Societe Generale, которая работает на Дальнем Востоке. Соответственно, у вас есть практический опыт и возможность оценить с точки зрения бизнеса, что изменилось за последние годы с тех пор, как государство так взялось за этот регион.

Илья Поляков: Как вы знаете, Дальний Восток — регион, в котором вовлечение российского правительства, президента, наверное, максимальное с точки зрения тех инициатив и элементов господдержки, которые оказываются. Мы видим, что те меры поддержки правительства, различные программы, которые Дальнему Востоку посвящены, начинают оказывать определенное позитивное воздействие на экономику региона.

В чем это выражается? В росте доходов?

Илья Поляков: Приведу конкретные цифры по конкретному сегменту: это малый и средний бизнес. Например, рост кредитования малого и среднего бизнеса с начала года по России в целом составил меньше 1% — 0,9%. По Дальнему Востоку за тот же период рост кредитования субъектов МСП был 12%. Это статистика Минэкономразвития, ассоциации «Опора». С точки зрения нашего портфеля, мы видим рост примерно на 10%.

Вы ведете зарплатные проекты на Дальнем Востоке?

Илья Поляков: Конечно.

Тогда что вы можете сказать о доходах среди клиентов?

Илья Поляков: Кредитование и зарплатные проекты нередко взаимосвязаны, потому что это те продукты, которые банки часто продают вместе, и Росбанк — опорный банк для многих компаний на Дальнем Востоке. Мы работаем с крупнейшими энергетиками, с бюджетными организациями, с компаниями других секторов. Также мы очень активно поддерживаем экспортно ориентированные компании. Здесь мы видим особую роль и добавленную стоимость, которую может принести наш банк по отношению к любому другому, учитывая, что мы крупные здесь, в регионе, мы также — часть международной группы, как вы подчеркнули, Societe Generale, у нас есть банки группы в Китае, Японии, Южной Корее. Поэтому что до любых операций, связанных с экспортом или поддержкой российских экспортеров в эти регионы, мы хорошо позиционированы, чтобы этим заниматься.

Тогда актуальный вопрос. Правительство России вполне официально провозгласило в нынешних условиях такую цель: отказ от доллара при международных расчетах. Банк ВТБ в качестве пилотной сделки показал: АЛРОСА продала алмазы в Китай без доллара — за юани в прямой паре. В вашей практике, здесь, в регионе, расчеты в национальных валютах — это есть, это может быть и оправдано ли это?

Илья Поляков: Что касается расчетов в нацвалютах, это тема, которую многие комментируют, недавно Кудрин по этому поводу высказывался, Костин много раз, президент тоже об этом сказал. Однозначно это тот путь, по которому нужно идти. Всем видно, что нужно отходить от зависимости мировой системы от доллара, диверсифицироваться. Это было ясно уже десять лет назад, но сейчас мы дошли до той точки, когда это будет происходить ускоренными темпами, учитывая те санкции или другие ограничительные меры, которые США вводят по отношению ко многим странам. Реальные сделки уже существуют, вы сказали о сделке АЛРОСЫ в юанях. Сегодня утром на этом же форуме я общался с одним клиентом, с которым мы обсудили сделку по хеджированию пары рубль-юань путем сделки форварда, тип хеджирования на один год. Поэтому это что-то, что уже реально.

С вашей помощью для всех постараюсь чуть-чуть расшифровать. Хеджирование страхования курса рубля и юаня нестабильны, волатильны по отношению к доллару или евро. Соответственно, я так понимаю, что сделка будет осуществляться в юанях и рублях без доллара. Риск падения любой из валют необходимо застраховать путем форвардного контракта в обратную сторону.

Илья Поляков: Вы очень хорошо разбираетесь.

Значит, в этой сделке будет пара юань-рубль, там не будет перехода в доллар.

Илья Поляков: Нет кросс-курса через доллар, то есть прямая сделка по паре рубль-юань, и такого рода сделки уже идут, и мы как активный игрок российского рынка и также международного активно тоже этим занимаемся, стараемся помочь российским экспортерам переходить на расчеты в национальной валюте, где это имеет смысл.

Можно к этому относиться как к серьезному и быстро набирающему силу тренду, или это все-таки пока некая дань политической конъюнктуре?

Илья Поляков: Это уже не дань политической конъюнктуре, потому что для некоторых компаний, особенно, которые находятся рядом, Россия, Китай, для той компании, о которой я говорю, логично рассчитываться не в валюте третьей страны, а рассчитываться в рублях или в юанях. Поэтому это не только политический заказ, но это также реалии экономики. Однако в чем основная проблема, почему на доллар все так завязаны? Потому что основные биржи — нефтяная биржа, многие металлы, индексы — завязаны на доллар. Поэтому сегодня, когда переходишь на другие валюты, даже для национальных расчетов для компании возникают и существуют дополнительные транзакционные издержки, когда расчеты осуществляются в национальной валюте. Этот тренд очень сложно переломить быстро. Или нужно поменять индексы с доллара на другие валюты, с теми же нефтяными очень сложно [это сделать] быстро: не одна страна решает. Это приходит постепенно и будет связано и с двусторонней торговлей, двусторонними сделками, о которых мы уже говорили. Также возможно появление каких-то индексов глобальных, которые не завязаны на доллар.

На ваш взгляд, форум, такой масштабный, можно сказать, дорогостоящий, мощный, без сомнения никто таких форумов не проводит, как мы, тем более в этом регионе, реально оказывает какое-то влияние на развитие практического бизнеса?

Илья Поляков: Такого масштаба событие не может не оказывать влияние, тот факт, что приехали пять руководителей крупнейших стран этого региона и вместе с ними — делегации, крупнейшие бизнесмены, крупнейшие министры. Поэтому эти контакты, которые существуют, и очень много встреч у всех участников этого форума, они точно не бесполезны. Потом, насколько быстро переходит в конкретные сделки, проекты, которые полезны для региона, для жителей Дальнего Востока — здесь не так быстро это осуществляется, как хотелось бы, но другого пути для развития экономики, развития контактов нет. Поэтому, мне кажется, это реально очень полезно, хотя, возможно, и дорогостояще, но точно себя окупит, и Дальний Восток набирает обороты путем продвижения со всех сторон.

Общероссийский актуальный вопрос. Во-первых, все обсуждают совет господина Орешкина, он здесь, в интервью нам, его озвучил, и это вызвало резонанс, сказал, что сейчас разумно на этих курсах доллар продать. Кто-то согласен, кто-то нет. И в пятницу, 14 сентября, мы ожидаем решение по ставке Центрального банка. В какой-то степени связанные темы. Поэтому коротко: согласны ли вы с Орешкиным насчет того, что доллар уже можно бы продать, и что вы думаете — будет ли повышаться ставка?

Илья Поляков: Острый вопрос. Здесь, наверно, нет такого человека или ответа, кто знает точно ответ, будь то министр, руководитель банка. Это комплексная рыночная ситуация, которая взаимосвязана между собой — ставка, повышение или понижение, или оставление. Но я могу сказать о нашем официальном прогнозе, тут это более корректно, и это ответит на вопрос ваш, согласен ли я или нет с вашими предыдущими спикерами. По ставке ЦБ мы ожидаем, что на этом заседании ее оставят на том же уровне — 7,25%. Было много комментариев председателя Банка России по поводу возможного развития событий. То, что изменилось, это тот тон, который был раньше: все ожидали дальнейшего снижения ставки до конца года. Если вы помните, еще месяц назад мы говорили о том, будет ли ставка в конце года 7% или даже ниже. Сейчас об этом уже никто не вспоминает, поэтому вопрос — она будет на уровне, как сегодня, или чуть повысится? На этом заседании, мы ожидаем, она останется той же. Соответственно, это, с точки зрения курса валюты, не должно сильно отразиться, поэтому на курс валюты будут в первую очередь играть фундаментальные факторы, которые всегда влияют на пару рубль-доллар, рубль-евро, это цена на нефть. В этой связи комментарий Максима Орешкина был связан с тем, что, если вы заметили, за последние несколько дней стоимость нефти сильно поднялась, она сейчас близка к 80 долларам за баррель, поэтому это явно идет в поддержку и укрепляет рубль. С другой стороны, что мешает, это вся геополитическая ситуация, которая очень непредсказуема, в том числе малопредсказуема для инвесторов. То есть насколько будет сбалансирован рост нефти с макроэкономической, геополитической нестабильностью, сложно сказать, но наш прогноз таков: рубль сейчас, и в этом я согласен с Максимом Орешкиным, недооценен фундаментально, находится на уровнях при такой нефти, где он не должен быть. С другой стороны, учитывая вот эти геополитические риски, которые будут особенно острыми в период между сегодняшним днем и серединой ноября, выборами в США в сенат и в нижнюю палату представителей, мы не ожидаем, что рубль будет сильно укрепляться в течение этого периода, опять же, несмотря на фундаментальную силу рубля и сильный платежный баланс страны. Мы ожидаем, что такие колебания вокруг текущих уровней наиболее вероятны, но это очень сложно прогнозируемая тема.

Франция. ДФО > Финансы, банки > bfm.ru, 12 сентября 2018 > № 2729342 Илья Поляков

Интервью заместителя руководителя ФТС России Тимура Максимова «На Дальнем Востоке открывается широкое поле для экспериментов» МИЦ «Известия».

Замруководителя ФТС - о работе свободной таможенной зоны, борьбе с контрафактом и пошлинах на онлайн-покупки.

На полях Восточного экономического форума, который проводится во Владивостоке уже в четвертый раз, корреспонденты МИЦ «Известия» поговорили с заместителем руководителя Федеральной таможенной службы Тимуром Максимовым - о борьбе с контрафактом, особенностях работы Свободного порта Владивосток и о Дальнем Востоке как площадке для больших экспериментов.

О РАЗВИТИИ ДАЛЬНЕГО ВОСТОКА

- Расскажите, пожалуйста, о режиме свободного порта, который во Владивостоке действует уже несколько лет. В чем его суть?

- Действительно, с 2015 года на Дальнем Востоке создан особый режим, Свободный порт Владивосток, и дополнительно к нему создана так называемая территория опережающего экономического развития. Эти режимы предполагают целый ряд упрощений для участников экономической деятельности, в том числе фискальных. Резиденты Свободного порта и зон опережающего развития, например, получают определенные преимущества по ряду налогов. Дополнительно к этому у них есть возможность использовать процедуру свободной таможенной зоны, которая, опять же, предполагает полное освобождение компаний от каких бы то ни было платежей: налогов, сборов, пошлин и т.д. Но все это вообще-то не ново для мировой экономической истории, это режим порто-франко, который применялся всегда.

- По-моему, он существует еще со времен венецианского купечества.

- Цель его, собственно, в том, чтобы часть экономической активности перенести на территорию Свободного порта. На самом деле не так важно, на какой рынок, внутренний или внешний, работает промышленная база, которая создается в рамках этого режима. Важно, чтобы она работала, чтобы часть добавленной стоимости создавалась в зоне его действия. Такие условия были созданы во Владивостоке и в целом ряде муниципалитетов ДФО еще в 2015 году. По прошествии трех лет мы уже видим, что тех, кто изъявил желание работать в режиме свободного порта и территорий экономического развития, достаточно много - порядка 850 резидентов. Дальше возникает вопрос, насколько активно и часто они применяют те упрощения, которые им предоставлены. Большинство из них на самом деле применяют фискальные послабления, которые предусмотрены законодательством, и это хорошо. А вот процедурой свободной таможенной зоны пользуются единицы.

- Почему?

- Мы задавались тем же вопросом: почему при наличии таких возможностей люди ими не пользуются? Казалось бы, очень удобно создать какую-нибудь промышленную базу, предприятие, завести оборудование, начать что-то производить, потом либо пускать на внутренний рынок, либо продавать за границу. Тем более учитывая соседство с такими огромными рынками сбыта, как Китай, Япония, Южная Корея, географическое преимущество на лицо. Но по каким-то причинам участники внешнеэкономической деятельности не активно применяют эту процедуру. Первая же гипотеза, которая у нас возникла, была связана с определенными требованиями, которые выдвигались предпринимателям по обустройству зон, в которых они осуществляли свою деятельность. Мы посмотрели на эти требования, пообщались с бизнесом, поняли, что для некоторых это действительно очень серьезные финансовые затраты и не все готовы нести такие издержки, а те фискальные упрощения, которые предоставлены законодательством, их не компенсируют. Поэтому сейчас, совместно с Минвостокразвития, мы думаем над тем, как этот порог немножко снизить, чтобы больше участников получили возможность пользоваться этой процедурой.

- Для этого потребуются дополнительные внутренние шаги?

- Этот вопрос больше к Минвостокразвития, но я знаю, что у них есть целая линейка инструментов государственной поддержки предприятий, предпринимателей на Дальнем Востоке. Это в том числе финансовые инструменты, различные субсидии, льготные кредиты и т.д. То есть набор очень большой. Но я бы сказал, что еще один, не менее важный, аспект - физическая инфраструктура. Государство должно как-то помочь созданием той физической инфраструктуры, где потом компания или предприятие начинает осуществлять какую-то производственную деятельность. Это очень важный аспект, и на форуме сегодня много об этом говорили, и президент вчера об этом говорил на Госсовете. Я думаю, что подвижки будут. В последние годы были сложности с финансированием, не всё можно было реализовать в намеченные сроки, но в целом мы видим определенную положительную динамику, и этими упрощениями постепенно начинают пользоваться всё больше и больше участников.

- Всю эту систему можно считать уникальным экспериментов национального масштаба?

- Мне кажется, пока рано об этом говорить, потому что мы только в начале пути. Нужно наработать какую-то практику, потом ее тщательно проанализировать, сделать правильные выводы, посмотреть, где еще это может быть применимо. Но учитывая вектор и стратегическое значение Дальнего Востока, здесь, конечно, открывается широкое поле для разного рода экспериментов, которые при этом, как вы верно подчеркнули, не создавали бы каких-то системных рисков для государства.

О ПОШЛИНАХ НА ПОСЫЛКИ ИЗ ИНТЕРНЕТ-МАГАЗИНОВ

- Такой потребительский вопрос: ФТС предложила Минфину облагать пошлинами все покупки, сделанные россиянами онлайн в зарубежных магазинах. Зачем, с какой целью? Дополнительные средства в бюджет?

- Всё на самом деле проще: электронная торговля, и в частности трансграничная электронная торговля, - один из быстроразвивающихся сегментов рынка. Мы видим те темпы, с которыми рынок растет, и это, конечно, удивительные цифры. Ежегодно в РФ направляется порядка 400 млн отправлений. Это огромный показатель, и мы предполагаем, что дальше он будет только расти. Конечно, такие тенденции определенным образом трансформируют рынок. Поскольку это отчасти наша зона ответственности, мы посмотрели на ситуацию на рынке, чтобы понять, что происходит. И мы понимаем, что сложился дисбаланс. Любая российская интернет-компания, которая точно так же продает товары в интернет-магазинах, но только рассылая их внутри страны, сталкивается с целым рядом, не скажу ограничений, но регуляторных обременений. Потому что, продавая товары физическим лицам, организация должна оплатить все соответствующие налоги, платежи и т.д. Параллельно с этим она должна получить все разрешительные документы, потому что так или иначе любой товар проходит оценку качества и безопасности. И это все издержки для российских компаний, и финансовые, и временные.

Но есть большой пласт компаний, которые находится за границей и эти издержки не несут вообще. Таким образом, мы видим, что компании оказываются в неравных конкурентных условиях. Выстраивать какую-то долгосрочную бизнес-модель в таких условиях просто невозможно. Наоборот, мы видим, что некоторые российские интернет-компании уже меняют свою бизнес-модель. Они понимали, что им просто бессмысленно конкурировать, им проще также выйти куда-то за границу, построить там склад и оттуда дальше рассылать товары, ничего никому не платя, не получая никаких документов.

- В данном случае получается, что издержки будет нести потребитель.

- Отчасти это так, но немаловажный аспект для нас - контроль качества и безопасности продуктов. То есть потребитель, получая небольшое увеличение цены, при этом может рассчитывать на какой-то сервисный центр, работающий на внутреннем рынке, на потенциального контрагента, к которому можно обратиться в случае возникновения проблем с товаром.

- А как устроен подобный рынок за рубежом? Вы изучали? Я, кстати, думаю, что по объему покупок Россия даже не в числе лидеров.

- Да, но в разных странах разные стартовые условия. То есть и разная география, потому что островным государствам проще закрыться от этого трафика, потому что он идет одним видом транспорта. Странам, которые находятся в экономических или таможенных союзах, наоборот, очень сложно, потому что начинаются перетоки. Наше предложение заключалось в том, что нужно уровнять регуляторные условия для организации, независимо от их национальностей, будь то российские или иностранные. Это первое. Второе, прирост цены - на самом деле, по нашей оценке, был крайне несущественный. И вот говорить о том, что была бы негативная реакция потребителей из-за роста цены, наверное, не совсем правильно, потому что это, действительно совсем незначительная сумма.

- Ну, насколько я понимаю, будут еще и технологические сложности - я слабо себе представляю, как, делая заказ в интернете, я должен буду платить таможенную пошлину. Как это всё будет оформлено, даже с точки зрения техники?

- Один из аспектов нашего предложения - правовой режим должен быть один, простой и ясный. Потому что чем больше порогов, тем сложнее администрировать. Именно поэтому мы просто приравняли к коммерческой деятельности всё, что идет через границу, от юридических лиц к физическим.

- Интернет-магазин в России может заложить куда большие собственные издержки, и в итоге будет продавать тот же самый товар втридорога, совершенно не гарантируя качество.

- Это уже немного другой аспект развития конкуренции в целом на рынке интернет-продаж. Но для того, чтобы конкуренция начала расти и развиваться, для нее нужно создать условия. Пока мы их не создадим, конкурентного рынка у нас не будет. Надо думать о том, чтобы все находились в одинаковых условиях, и эти условия были понятны участникам, прогнозируемы на долгосрочный период. Тем более что ограничений по вхождению на этот рынок нет - любой может открыть интернет-магазин и начать заниматься продажами через сайт.

- И еще один момент: может ли получиться так, что процедура реализации этих товаров на территории России усложнится и тогда онлайн-продавцы просто откажутся продавать товары российским потребителям?

- Вернусь к своему предыдущему тезису. Мы исходили из того, что один правовой режим - это проще и понятнее, под него гораздо легче настроить информационные системы онлайн-магазина, таможенной службы, «Почты России», других перевозчиков, когда режим один и все понятно. Тогда большая часть потока ушла бы в автоматическую обработку, никаких проблем, заторов, ничего бы не возникало. Потому что режим один и это проще автоматизировать. Что касается возможного отказа продавца что-то продавать, на своей практике я никогда не встречал еще, чтобы продавец отказывался от денег: «Я не буду работать на этом рынке, хотя там есть спрос».

- На самом деле, я допускаю, возникновение новых сервисов, - не секрет, что подобная схема существует, - когда люди, живущие заграницей, будут покупать, а потом пересылать это в виде обычных посылок, бандеролей, спокойно обходя новый закон....

- Вполне возможно. Но все-таки мы исходим из того, что это явление не будет носить массового характера.

О БОРЬБЕ С КОНТРАФАКТОМ

- Что происходит с контрафактом?

- Контрафакт - это отдельная тема, по которой мы очень активно работаем. Она у нас в приоритете была и в этом году, и в прошлом. Это связано с тем, что в России прошли два очень крупных спортивных мероприятия. Когда Российская Федерация была выбрана страной-хозяйкой Чемпионата мира и Кубка конфедераций, мы как государство приняли обязательства по защите товарного знака ФИФА. Конечно, в этом году у нас был определенный наплыв, связанный с тем, что много туристов, большой спрос на разную продукцию с символикой ФИФА, и очевидно, что были желающие заработать на этом. Поэтому мы совместно с коллегами из силового блока, и с таможенными службами государств - членов ЕАЭС выстроили такой своеобразный периметр, и результаты говорят сами за себя: в этом году только за полгода у нас задержаний уже больше, чем за весь предыдущий год.

- Помимо символики ФИФА, какие товары самые популярные?

- Ну, здесь ничего нового я, наверное, не скажу. Это товары, как правило, легкой промышленности: майки, кепки, обувь.

- Как в целом сейчас строится борьба с подделками?

- Вы знаете, я могу сказать, что мы видим более активную деятельность на данном направлении со стороны всех контролирующих органов. У нас довольно эффективно работает система, мы первыми встречаем весь этот поток на границе, активно взаимодействуем с правообладателями. У нас, например, есть специальный электронный реестр, куда каждый правообладатель вносит свой товарный знак. В случае каких-то подозрительных ситуаций назначается проверка, при необходимости проводится экспертиза.

- Не секрет, что Китай является одним из основных поставщиков контрафакта по всему миру - есть ли здесь какие-то договоренности?

- У нас очень хороший диалог с коллегами из Китая. Они, в частности, нас поддержали в этой работе по защите знаков ФИФА. И как раз на базе взаимодействия в рамках чемпионата мира мы рассчитываем и продолжить совместную работу, потому что механизм запущен, он крутится, мне кажется, даже его сложнее остановить.

- Таможенная система в некотором смысле отражает положение дел в экономике, так же, как и налоговая, она может быть запрещающая, может быть, стимулирующая. Вот о чем сейчас, с вашей точки зрения, говорит таможня?

- Мы исповедуем следующий подход. Есть большой пласт проблем, с которыми мы боремся. Безусловно, где-то нам приходится закручивать гайки. В первую очередь это касается всевозможных серых зон, недобросовестных игроков. Параллельно с этим одна из наших ключевых задач - это развитие внешнеэкономической деятельности и внешней торговли. Поэтому, закручивая гайки в одном месте, нам обязательно нужно для добросовестных участников давать какие-то послабления, упрощения, чтобы происходил естественный переток из «серой» зоны в «белую» зону. Чтобы люди понимали, что там сложнее становится из-за того, что мы более активно работаем, а в легальном поле должно становиться легче, потому что мы определенные возможности открываем. И хочется верить, что это дает свои плоды.

У нас сейчас экономика переживает определенные позитивные моменты, то есть мы видим, что внешняя торговля растет, импорт вырос, экспорт растет. Правда, в основном сырьевой, но в целом всё равно экономическая активность восстанавливается. Естественно, это приводит к тому, что всё новые и новые компании выходят на рынок, пытаются что-то продать и как-то встроиться в глобальные процессы.

- По-прежнему, вы говорите, сырьевой экспорт - в числе лидеров. А есть какие-то подвижки с продвижением несырьевого экспорта?

- Очень много усилий государство и правительство тратит на то, чтобы, во-первых, диверсифицировать свой экспорт, во-вторых, чтобы немного изменить его структуру. Этому, конечно, сильно помогли события, связанные с падением цен на нефть, которые происходили два, три, четыре года назад. После этого государство переориентировалось, тем более что девальвация рубля создала определенные конкурентные преимущества для российских экспортеров: теперь у них намного больше возможностей для того, чтобы выходить на внешние рынки с несырьевым товаром. И мер поддержки со стороны государства для них тоже больше.

- Возвращаясь к контрафакту, хочется взглянуть на этот вопрос через призму Дальнего Востока. Создание свободного порта Владивосток как-то сыграло свою роль. Борьба в результате осложнилась?

- Не могу сказать, что здесь, на Дальнем Востоке, какая-то тяжелая ситуация с контрафактом, нет. Дело в том, что потоки контрафакта ориентируются, прежде всего, на рынок сбыта. А основные рынки сбыта в Российской Федерации - это Центральный федеральный округ, Северо-Запад, может быть, Поволжье. Так или иначе, потоки стремятся туда, а для нелегальной или полулегальной продукции очень важно, чтобы транспортное плечо было максимально коротким, чтобы минимизировать риск столкновения с государственными структурами, поэтому по большей части эти товары Дальний Восток минуют.

Россия. ДФО > Таможня. Транспорт. Госбюджет, налоги, цены > customs.gov.ru, 12 сентября 2018 > № 2727381 Тимур Максимов