Новости. Обзор СМИ  Рубрикатор поиска + личные списки

Южная Корея прибавила в рыбном экспорте

По данным за январь-октябрь, Республика Корея увеличила поставки рыбы и морепродуктов на внешний рынок на 20,5% — до 2,24 млрд долларов. Страна нарастила в том числе экспорт в Китай.

Данные о положительной динамике экспорта рыбы и морепродуктов за десять месяцев 2021 г. представило Министерство морских дел и рыболовства республики, пишут южнокорейские СМИ. Отмечен значительный рост поставок в Китай — на 48,1%, до 540 млн долларов, а также в США и Евросоюз — на 24,2% и 39,4% соответственно. Продажи в странах АСЕАН увеличились на 12,5%, в то же время поставки в Японию сократились на 1,9%.

Больше всего выросли поставки сушеных водорослей — на 13,8% до 560 млн долларов, а также тунца — на 23,3%, до 500 млн долларов.

В министерстве особо отметили рост популярности на мировом рынке так называемых рыбных булочек. Они выпускаются из теста, в состав которого входят морепродукты, сообщает корреспондент Fishnews. Скорее всего, спрос объясняется тем, что такой продукт считается полезным для здоровья. При этом его легко приготовить, а это очевидное достоинство в период пандемии коронавируса, обращают внимание СМИ.

К концу октября экспорт рыбных булочек вырос на 13,6%, до 41 млн долларов. Продажи этой продукции заметно увеличились прежде всего в США и Канаде, а также в некоторых странах Юго-Восточной Азии, включая Индонезию и Филиппины.

Fishnews

Глава Верховного Суда России принял участие в Международном китайском форуме

Председатель Верховного Суда Российской Федерации Вячеслав Лебедев принял участие в Международном форуме по вопросам судебного сотрудничества в сфере Морского шелкового пути (Цюаньчжоуский форум), программа которого предусматривала обсуждение широкого круга вопросов применения судами норм морского права.

В работе Форума приняли участие представители судов 21 государства, а также представители Международного органа по морскому дну, Международной морской организации (ИМО) и Комиссии ООН по праву международной торговли (ЮНСИТРАЛ).

Вячеслав Лебедев обратился к участникам Форума с приветствием, обратив внимание на то, что новые глобальные вызовы требуют согласованных действий мирового сообщества по охране морских вод от загрязнения, обеспечению рационального и бережного использования морских ресурсов; при этом повышенное внимание в судебной практике уделяется вопросам защиты социальных и трудовых прав членов экипажей морских судов, соблюдения технических и санитарных требований судовладельцами и администрацией морских портов.

Председатель Верховного Суда России также выступил с докладом по теме «Правовые вопросы использования морских природных ресурсов, защиты экологии и окружающей среды», проинформировав участников Форума о реализуемых в РФ системных мерах, направленных на защиту морской среды.

Вместе с тем Вячеслав Лебедев указал, что в России в судебном порядке подлежат прекращению нецелевое и противоправное использование водных объектов, а также захоронение отходов и других материалов на континентальном шельфе, осуществляемые с нарушением законодательства и международных договоров РФ.

Суды исходят из того, что в состав ущерба, подлежащего возмещению при перевозке опасных и вредных веществ, входят расходы на ликвидацию последствий загрязнения, восстановление нормального функционирования морского порта и инфраструктуры водных путей.

В целях бережного и рационального использования морских биологических ресурсов суды учитывают, что лица, осуществляющие рыболовство, не вправе допускать нарушения среды их обитания и неправомерную акклиматизацию.

Особое внимание в судебной практике уделяется рассмотрению уголовных дел о преступлениях, совершенных в морской среде, и дел об административных правонарушениях, связанных с использованием морских водных объектов.

По этим категориям дел суды устанавливают обстоятельства, способствовавшие нарушению законодательства об использовании морских водных объектов, и при необходимости выносят частные определения в адрес организаций, органов власти и должностных лиц с указанием конкретных мер для их устранения.

В заключение глава Верховного Суда Российской Федерации Вячеслав Лебедев констатировал, что охрана морской среды и биологического разнообразия отвечает общим интересам международного сообщества, и гармонизация правовых подходов в этой сфере будет способствовать достижению целей устойчивого развития.

Россия в глобальной политике. Финансовой

ЯКОВ МИРКИН

Доктор экономических наук, профессор, заведующий отделом международных рынков капитала ИМЭМО имени Е.М. Примакова РАН.

ДЛЯ ЦИТИРОВАНИЯ:

Миркин Я. Россия в глобальной политике. Финансовой // Россия в глобальной политике. 2021. Т. 19. No. 6. С. 245-254.

Пока Россия проигрывает конкуренцию в глобальных финансах. А в че?м именно? Прежде всего, в конкуренции за место в финансовой иерархии мира, в том, чтобы быть действительно влиятельной именно в этой сфере.

Существует ли глобальная финансовая политика? Да, конечно. Страны карабкаются вверх (а кто-то опускается) в иерархии мировых финансов, стремясь использовать все преимущества, которые даёт доминирование на международных рынках капиталов. Эта политика крупнейших стран хорошо видна, и если не играть на опережение в такой конкуренции, относясь к финансам как к области фиктивности, раздутых пузырей, искусственных бумажных созданий, глубокой вторичности, как это укоренилось в России, неизбежны жесточайшие потери/проигрыши национального масштаба.

Пока мы проигрываем конкуренцию в глобальных финансах. А в чём именно? Прежде всего в конкуренции за место в финансовой иерархии мира, в том, чтобы быть действительно влиятельными именно в этой сфере.

Финансовая иерархия стран

Деньги – ядро глобальных финансов. Монетизация, насыщенность деньгами (денежная масса/ВВП) – ключевой (но не единственный) индикатор финансового развития (financial development) экономики, её пронизанности финансовыми инструментами, институтами, рынками. Страны выстраиваются в иерархии по размерам денежной массы и монетизации так же, как по ВВП, продолжительности жизни и другим макропеременным (табл. 1).

В 2001 г. три первых места в иерархии глобальных финансов (по величине денежной массы) занимали Соединённые Штаты, Япония, еврозона. Они же были первыми в мировой экономике (по величине ВВП). В 2020 г. тройка стала другой – США, Китай, еврозона, при этом Китай далеко обогнал США в размерах денежной массы в долларовом эквиваленте.

Таблица 1. Финансовая иерархия стран мира (2001–2020)*

* Источники: World Bank Open Data (2021) // World Bank. URL: https://data.worldbank.org (дата обращения: 14.08.2021); World Economic Outlook Database. April 2021 Edition // International Monetary Fund. URL: https://www.imf.org/en/Publications/WEO/weo-database/2021/April (дата обращения: 14.08.2021); Statistical Data Warehouse // European Central Bank. URL: www.sdw.ecb.europa.eu (дата обращения: 14.08.2021); GDP and main components // Eurostat. URL: https://ec.europa.eu/eurostat/en/web/products-datasets/-/NAMA_10_GDP (дата обращения: 14.08.2021) (Еврозона состава 2001 г.).

 Мы в финансовой иерархии

Россия в финансовой иерархии – на третьестепенных ролях. У нас шестое место в мире (ВВП по ППС) и одиннадцатое (ВВП по номиналу). Но в финансовом мире – другая картина. По монетизации (Широкие деньги/ВВП) – 65-е, по насыщенности кредитами (Банковские кредиты частному сектору/ВВП) – 62-е, по мощности рынка акций (Капитализация/ВВП) – 35-е, по ссудному проценту – 50-е (чем выше, тем хуже), по инфляции – 132-е (чем выше, тем хуже)[1]. По этим параметрам мы годами не дотягиваем до развивающихся стран со средним уровнем дохода. Экономика России колеблется между 1,6—2,8% мирового ВВП, но никогда не была больше 0,8—1% глобальных финансовых активов (табл. 2).

Изменения в финансовой иерархии мира

В 1960 г. по миру в целом индикатор «Широкие деньги/ВВП» составлял 50,2%, в 1980 г. – 64%, в 2001 г. – 95,9%, в 2020 г. – 133,2%. За этим – тренд финансового развития, роста монетизации, насыщенности финансовыми инструментами, институтами, рынками. Он хорошо виден, по меньшей мере, два столетия, много раз исследован. Ни одна страна не является исключением.

Россия в меру роста своей экономики участвует в этом тренде. Но скорости финансового развития (в части монетизации) очень разные (табл. 2). Замедленная, на сверхвысоких уровнях насыщенности деньгами (Япония), средняя (англосаксонская и континентальная модели, «западный мир»), взрывная, сверхскоростная (Китай, другие азиатские страны «экономического чуда»), «скачки» при малых значениях монетизации (Россия).

Таблица 2. Изменения в финансовой иерархии мира (2001–2020)*

* Расчёт по таблице 1. На позиции стран влияет валютный курс доллара. В 2020 г. доллар слабее, чем в 2001 году. Позиции США хуже, чем могли бы быть.

Как и 20 лет назад, США – первые в иерархии экономик по ВВП в текущих ценах. В 2001–2020 гг. Китай переместился на второе место, хотя ещё в 2001 г. был кратно меньше экономик Японии и еврозоны.

Разрыв между Соединёнными Штатами и Китаем резко сократился.

Более чем в два раза сократилась доля Японии.

Эти движения стали основой ещё более радикальных изменений в финансовой иерархии мира. На первое место (по денежной массе в долларовом выражении) вышел Китай с крупным отрывом от США, хотя ещё в 2001 г. доля США в денежной массе мира четырёхкратно превосходила китайскую (табл. 2). Почти в 3 раза сократилась доля Японии. Китай занял место этой страны в финансовой иерархии.

Политика «финансового форсажа»

Разве могут быть такие крупнейшие изменения случайными? Финансовая гонка Китая за Соединёнными Штатами происходила в течение четырёх десятилетий (табл. 3).

Поражает последовательность, «неумолимость» наращивания финансового потенциала Китая, что не могло не «просачиваться» в глобальные финансы.

У Пекина крупнейшие в мире долларовые резервы. Международная инвестиционная позиция Китая многократно выросла. Юань интернационализируется, Китай продвигает за рубежом свои платёжные системы. С другой стороны, яркое, почти двукратное в нижней точке ослабление доллара США в 2001–2020 гг. – разве это может быть только рыночными колебаниями?

Таблица 3. Сравнение динамики ВВП, монетизации и денежной массы (США, Китай)

* Рассчитано по: ВВП в текущих ценах, млрд долл. США, Денежная масса (Широкие деньги), млрд долл. США. Источники: World Bank Open Data (2021) // World Bank. URL: https://data.worldbank.org (дата обращения: 14.08.2021); World Economic Outlook Database. April 2021 Edition // International Monetary Fund. URL: https://www.imf.org/en/Publications/WEO/weo-database/2021/April (дата обращения: 14.08.2021).

Ещё в 1980 г. ВВП Китая составлял 10,6% американского ВВП, денежная масса в Китае – 5,5% от денежной массы США при более чем четырёхкратном превышении численности населения Китая в сравнении с США. В 2020 г. китайский ВВП – 70,3% от уровня США, денежная масса – 133,6% при примерно том же соотношении населения этих двух стран. Если в 1980 г. уровень монетизации американской экономики примерно двукратно превышал Китай, то в 2020 г. ситуация – обратная. Монетизация Китая запредельно высока – больше 211% ВВП, что в 1,9 раза выше уровня США.

Сверхбыстрый рост денежной массы в Китае происходил при умеренной инфляции. С 1997 г. более 20 лет динамика розничных цен колебалась в основном от -1% (дефляция) до 2% роста в год при разовых скачках цен (2007, 2010, 2011 гг.) в пределах 4,1–6,5%. Ссудный процент (Lending Interest Rate) достиг максимума в 1995 г. (12,06%), поднявшись с 5% в 1980 г., затем последовательно опускался до 4% в 2015–2020 годах. С 1998 г. ссудный процент был ниже 7% (кроме 2007 г.)[2]. С середины 1990-х гг. юань находится в достаточно узком валютном коридоре для развивающейся страны – 6–8,3 юаня за доллар, с 2008 г. стабилизирован в границах 6–7 юаней за доллар. Таким образом, «денежное чудо» в Китае, его монетизация на уровнях свыше 200% ВВП, создание денежной массы в долларовом эквиваленте на треть большей, чем в Соединённых Штатах, – всё это происходило без ярких эксцессов в инфляции, проценте, валютном курсе.

Какие же выводы? Как и в области реального производства, такие результаты невозможны без долгосрочной финансовой политики, ставящей целью максимальное продвижение вверх в иерархии стран в глобальных финансах. Целенаправленное создание нового финансового гиганта, нового крупнейшего ядра в глобальных финансах, в свою очередь, создаёт максимум денежных стимулов для инвестиций, подталкивает внутреннюю экономику к сверхбыстрому росту.

Такой политике подходит название «финансовый форсаж». В Китае она основывалась на прямом таргетировании динамики денежной массы и «репрессированном» финансовом секторе (широком вмешательстве государства в распределение кредитов и инвестиций, в ссудный процент и валютный курс, чтобы стимулировать рост)[3]. В России она могла бы осуществляться в более мягких формах (другая рыночная реальность).

Китай повторил финансовую историю Японии и отчасти Южной Кореи времён экономического чуда. В 1961 г. монетизация Японии составляла 48,5%, в 1980 г. – уже 139,8%, в 2020 г. – 255,7%. Монетизация Южной Кореи в 1960 г. – 11,3%, в 1980 г. – 37,6%, в 2020 г. – 166%. Именно такой рост позволил Японии, второй экономике мира в 2001 г. (табл. 1), иметь в это время примерно треть глобальной денежной массы (в долларовом эквиваленте), притом что у США, экономики № 1, – до четверти денежной массы.

Политика денежных смягчений

В 2008–2021 гг. в развитых странах распространилась практика глубоких «денежных смягчений». Она очень отличается от того, что повсеместно происходило до 2008 г. – неглубокое вмешательство в циклы со стороны центральных банков для антикризисного регулирования и стимулирования (когда это нужно) роста, преимущественно через процентные ставки. После 2008 г. развитые экономики переведены, по сути, на «аппараты искусственного дыхания», соединяющие крупные кредитные эмиссии через бюджет (покупка центробанками госдолгов) с экстремально низким ссудным процентом. Поразительно, что быстрый рост монетизации сочетается с инфляцией, не выходящей за рамки 3–4%.

В глобальных финансах такая политика, приобретшая долгосрочной характер, – отличный способ остаться на верхних ступенях финансовой иерархии мира.

«Деньги к деньгам» – этот принцип ещё никто не отменял.

Россия между «финансовыми гигантами»

С начала 1990-х гг. финансовая (денежная, кредитная, процентная, валютная) политика России была крайне холодной. Не стимулировать экономический рост, а «создавать условия» для него – подавлять инфляцию, либерализовать финансовый сектор, открыть финансовые рынки, копировать (часто избыточно) финансовые механизмы макроэкономического регулирования развитых стран. Четверть века жёстко ограничивалась денежная эмиссия (и, соответственно, монетизация экономики), сдерживался кредит – при сверхвысоком проценте, крайне нестабильном курсе рубля (с семью взрывными девальвациями), наряду с высоким уровнем либерализации в распределении кредитов и внутренним финансовым рынком, полностью открытым для нерезидентов, их горячих денег и кэрри-трейда. Что ещё? Постоянное, ежегодное кровотечение – вывоз капиталов из России в крупнейших размерах (не менее 800 миллиардов долларов за четверть века).

Это – политика «денежного холодильника» (кроме 2020 г., года пандемии) и сдерживания экономического роста ради подавления инфляции, во многом немонетарной, монетарными методами. Мы пожертвовали ростом.

Каковы результаты? Финансовый сектор России, её финансовые рынки, внутренняя масса денег, кредита не адекватны размерам экономики, в 2–3 раза меньше, чем должны быть (см. табл. 1–2, анализ выше). Даже в момент пика (2010–2013 гг.), когда доля России в мировом ВВП достигала 2,5–2,8%, её доля в глобальных финансовых активах/денежной массе мира была двукратно ниже (1,2–1,4%). Скачок в монетизации в 2020 г., не меняя общей картины, относится к году пандемии, он – «первый» в постсоветской истории кризисов в России.

Всё вместе пока означает слабость в глобальной финансовой политике. Мы как финансовая машина гораздо меньше в мире, чем должны быть в сравнении с позицией, занимаемой экономикой России.

Мы даже не в первой десятке, хотя могли бы рассчитывать на это, исходя из той роли, которую играет Россия как крупнейший мировой поставщик сырья.

Интернационализация рубля – она есть?

Можно ли рассчитывать на укрепление международной роли рубля? Стоит ли играть словами «рубль как резервная валюта», оглядываясь на то, что происходит с юанем? Можно ли ещё что-то сделать с проектом «Москва как международный финансовый центр», который оказался, после вспышки активности в начале 2010-х, отставлен в сторону, если не забыт? Насколько уверенно может происходить укрепление роли рубля в ЕАЭС и БРИКС, если это вообще возможно, или же нас ждёт не только долларизация/евроизация, но ещё и юанизация экономики?

Если не играть активной роли в глобальной финансовой политике, не создавать из России «крупную финансовую машину», все ответы на эти вопросы будут, скорее, отрицательными. Это хорошо показывается данными о международной роли национальных валют в глобальных расчётах (табл. 4). При последовательном росте доли доллара и евро (от 72–73% платежей в 2014 г. до 81–82% в 2021 г.) и стабилизации роли юаня (1,4–1,7% расчётов, 6—7-е место в рэнкинге валют), рубль переместился с 17-го места в 2014 г. (0,4% мировых расчётов через SWIFT) на 20-е место в 2021 году (0,18%). На отдельные даты он вообще выпадал из состава 20 ведущих валют мира.

Таблица 4. Изменения в мировой иерархии национальных валют

(роль в глобальных расчётах через SWIFT)*

* Расчёт на основе стоимостных объёмов сообщений о платежах, направленных через SW

IFT. Источник: SWIFT RMB Tracker 2016–2021 // SWIFT. URL: https://www.swift.com/ru/node/9501 (дата обращения: 23.08.2021).

Рубля нет в валютных резервах стран мира, даже среди «прочих валют», хотя он является вполне рыночным созданием (табл. 5). В 2017 г. рубль был исключён из состава международных резервов Белоруссии. В отличие от глобальных расчётов, роль доллара и евро в валютных резервах падает (с 93–94% в 2005 г. до 80–81% в 2021 г.) при росте значимости других валют (иена, фунт стерлингов). Доля юаня хотя и растёт, но по-прежнему очень незначительна (2,4% в марте 2021 г.) (табл. 5).

Таблица 5. Изменения структуры валютных резервов стран мира*

* Источник: Currency Composition of Official Exchange Reserves (COFER) // IMF. URL: https://data.imf.org/?sk=E6A5F467-C14B-4AA8-9F6D-5A09EC4E62A4 (дата обращения: 23.08.2021).

Что дальше?

Россия – один из «финансовых активов» мира. Мы глубоко вплетены в глобальные финансы.

В них – та же ожесточённая конкуренция, что и в других сегментах мировой экономики. Об этом можно – и нужно – писать тома. О валютных войнах, об атаках на национальные валюты, о «выжиманиях» с финансовых рынков, в т.ч. санкциями, об использовании тех гигантских преимуществ, которые даёт статус резервной валюты, об активности (или, наоборот) в продвижении инвестиций своей страны за рубежом, используя для этого «рычаги» глобальных финансов. А международные финансовые центры? Иметь бы парочку крупнейших на территории России – в этом была бы огромная опора для экономического роста.

Но есть простые вещи, которые стоит осознать.

А. Без финансовой политики в её международном измерении не будет эффективной ни сырьевая, ни энергетическая, ни военная, ни какая-либо другая политика, в которой Россия выступает игроком на мировой сцене.

Б. Эта политика может быть успешной, если только внутри России будет поставлена задача создания крупной финансовой машины, адекватной роли страны в мировой экономике – вместо «денежного холодильника», существующего три десятилетия.

В. Опыт 15–20 стран, совершивших своё «экономическое чудо», показывает, что активный рост монетизации возможен на низких уровнях инфляции, при нормализованном проценте и стабилизированном валютном курсе (если подобраны правильные механизмы, связывающие денежные смягчения и инвестиции в реальную экономику). То же демонстрирует практика денежных смягчений в развитых странах в 2008–2021 годах.

Г. Пока мы проигрываем в глобальной финансовой политике, находясь на низких уровнях в финансовой иерархии стран мира и не играя активно на усиление. Международная роль рубля – объективно очень ограниченна.

Д. По-настоящему, о международной роли рубля можно будет говорить только тогда, когда российская экономика «доберётся» хотя бы до 4–5% мирового ВВП, а её доля в глобальных финансовых активах – до 5–6%.

Е. Финансовый активизм – благо, если он создаётся умными и осторожными финансовыми инженерами, которые действуют исключительно в интересах собственной страны, основываются на разумном «национальном эгоизме», не занимаются преимущественно копированием и находят уникальные решения, не возвращающие Россию в административную финансовую систему.

--

СНОСКИ

[1] World Bank Open Data (2019) // World Bank. URL: https://data.worldbank.org (дата обращения: 14.08.2021).

[2] World Bank Open Data // World Bank. URL: https://data.worldbank.org (дата обращения: 14.08.2021).

[3] Chen K., Zha T. Macroeconomic Effects of China’s Financial Policies // NBER Working Paper Series. November, 2018. No. 25222. P.1.

Россия. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика. Финансы, банки > globalaffairs.ru, 8 ноября 2021 > № 4046528 Яков Миркин

Дубликаты бесценного груза

ИГОРЬ ЗЕВЕЛЁВ

Профессор МГИМО МИД России, эксперт Института Кеннана в Вашингтоне.

ДЛЯ ЦИТИРОВАНИЯ:

Зевелев И. Дубликаты бесценного груза // Россия в глобальной политике. 2021. Т. 19. No. 6. С. 219-244.

ДВОЙНОЕ ГРАЖДАНСТВО КАК ИНСТРУМЕНТ РОССИЙСКОЙ ВНЕШНЕЙ ПОЛИТИКИ НА ПОСТСОВЕТСКОМ ПРОСТРАНСТВЕ

У Москвы есть эффективный инструмент политики: привлекательность российского гражданства для многих жителей постсоветского пространства. Он позволяет использовать несовпадение культурных и языковых границ с государственными.

За последние три года в России приняты законы, значительно ускоряющие распространение двойного гражданства на Украине и потенциально – в Белоруссии, Казахстане и Молдавии. Новая российская политика поощрения этого процесса может значительно укрепить влияние Москвы и стать одним из долговременных факторов, скрепляющих постсоветское пространство. Какова роль феномена двойного и множественного гражданства в современной системе международных отношений? Чем отличается распространение двойного гражданства на постсоветском пространстве от аналогичных процессов в Центральной и Юго-Восточной Европе? Почему фундаментальные изменения в российской политике на этом направлении встречают серьёзное сопротивление и внутри страны, и за рубежом?

Россия – одна из стран мира, чьё культурное пространство шире государственных границ.

Многие важные акторы международных отношений (помимо России это Китай в Восточной и Юго-Восточной Азии, Иран и Турция на Среднем Востоке) тесно связаны с миллионами людей, говорящими на одном или очень близких языках либо объединёнными одним религиозным направлением, но живущими по соседству в разных государствах. Ощущение культурной общности совершенно необязательно означает политическую лояльность и тем более преданность членов диаспор, родственных народов и религиозных общин своей «исторической родине» или «стержневому государству». Однако языковая близость, сходные религиозные практики, общая история облегчают контакты между людьми, способствуют налаживанию экономических связей, а также стимулируют временную и постоянную миграцию. Абсолютное большинство переселенцев и сезонных работников прибывают в Россию из соседних стран и знают русский язык. По количеству мигрантов (около 12 миллионов человек в 2019 г.) Россия занимает четвёртое место в мире[1].

Общее культурное пространство с соседями и высокая плотность человеческих связей позволяют интеллектуалам «стержневых государств» подкреплять создание сфер геополитического влияния концепциями цивилизации, русского мира, доктринами пантюркизма, панисламизма и т.п. Это, как правило, вызывает неоднозначную реакцию правительств соседних стран и энергичное противодействие США.

Российская политика на постсоветском пространстве в последние годы столкнулась с серьёзнейшими вызовами, прежде всего в наиболее культурно близких странах – на Украине и в Белоруссии.

Одна из основных причин неудач – государствоцентричность мышления.

Москва демонстрирует неготовность работать с нетрадиционными акторами международных отношений – политической оппозицией, институтами гражданского общества, диаспорами – и неумение обращаться непосредственно к гражданам соседних государств.

У Москвы есть эффективный инструмент политики: привлекательность российского гражданства для многих жителей постсоветского пространства. Он позволяет использовать несовпадение культурных и языковых границ с государственными. Оценить число граждан постсоветских стран, которые потенциально хотели бы, при благоприятных условиях, стать обладателями российских паспортов, чрезвычайно трудно. Большая часть бывших советских республик не признают или прямо запрещают двойное гражданство с Россией. В таких условиях надеяться на получение откровенных ответов при проведении опросов общественного мнения не приходится. Качественные социологические исследования с применением методов фокус-групп и глубинных интервью могут дать более адекватную картину и в плане отношения к двойному гражданству, и в плане политических взглядов респондентов. Это большое и перспективное исследовательское поле для социологов.

Однако уже сейчас достаточно свидетельств, что миллионы людей имеют или стремятся приобрести российский паспорт в качестве второго, необязательно переезжая в Россию на постоянное место жительства. Новые поправки к российскому закону о гражданстве, принятые в 2020 г., призваны стать одним из важнейших инструментов укрепления влияния на постсоветском пространстве.

Ускоряющееся распространение российских паспортов в сопредельных странах, прежде всего на Украине, будет всё больше сказываться на их внутреннем демографическом, экономическом, социальном и политическом развитии.

Действия государственных органов, начиная с принятия соответствующих законов в области гражданства, вызывают цепную реакцию, включающую изменения индивидуальных жизненных стратегий миллионов людей, что, в свою очередь, влияет на внутреннюю и мировую политику.

Теория двойного гражданства к настоящему моменту в наибольшей степени разработана в рамках правоведения и политической социологии, а также в связи с исследованиями международной миграции[2]. Политические аспекты проблем двойного гражданства на постсоветском пространстве анализируются в работах Оксаны Шевель, Ирины Молодиковой, Элеанор Кнотт, Рамеша Ганохарити[3]. В данной статье делается первый шаг по осмыслению этого феномена с точки зрения внешней политики России: предлагается исследование радикальных изменений в области приобретения российского гражданства в контексте мировых и региональных тенденций. Главная же задача – наметить новое направление исследований на стыке политологии, науки о международных отношениях и социологии: изучение постсоветского трансграничного гражданства.

Глобальный феномен

На наших глазах в мире происходит «великая трансформация гражданства»[4]. Вплоть до конца прошлого века оно приобреталось почти исключительно по рождению: в литературе о социальном неравенстве, закрепляемом гражданством в странах с разным уровнем благополучия, широко используется термин «лотерея рождения»[5]. Изменить гражданство можно было только в случае переселения на постоянное место жительства или перехода территории вместе с населением в иную юрисдикцию.

Преследуя свои интересы, государства пытались поставить гражданство в центр идентичности подданных и с этой целью до предела его мифологизировали.

Дмитрий Коченов утверждает, что гражданство является «традиционно насильственным и в конечном счёте тоталитарным статусом, происходящим из досовременной эпохи… Гражданство – пережиток мира, где ещё не было идеалов равенства и справедливости»[6].

Сегодня же гражданство превращается в гибкий, динамичный, необязательно жёстко привязанный к государственной территории статус, всё чаще становящийся предметом свободного прагматичного выбора для тех, кто может себе это позволить[7]. В результате стремительно распространяются двойное и множественное гражданство. Какой-либо вызывающей доверия статистики о количестве лиц с множественным гражданством в мире нет. Например, в США такой учёт вообще до сих пор не ведётся, хотя Верховный суд снял запрет на множественное гражданство ещё в 1967 году. Все двойные граждане считаются просто американцами, а второй паспорт – их личное дело.

В XXI веке второе гражданство может не требовать отказа от предыдущего, реже связано с переселением на постоянное место жительства и обычно ведёт к повышению социального статуса, создавая дополнительные возможности и превращаясь в «глобальный актив» суверенного индивида. К тому же это надёжный актив, передающийся следующему поколению[8]. Национальные государства постепенно перестают этому сопротивляться. Если в 1960 г. 63 процента всех стран автоматически лишали гражданства тех, кто приобретал новое, то в 2020 г. таких было уже только 24 процента[9].

Вплоть до окончания холодной войны многие государства требовали от своих граждан безоговорочной лояльности, что выражалось, в частности, в готовности быть призванными в армию. Национальная идентичность конструировалась так, что от гражданина ожидалось: если потребуется, он должен был быть готов отдать жизнь за родину.

Сегодня же можно говорить о стремительной десакрализации гражданства.

По мере перехода к профессиональным вооружённым силам и отмены призыва в армию, увеличения количества смешанных браков между гражданами разных государств, ускорения международной миграции и роста взаимозависимости верх стали брать иные соображения. Уважение к личному выбору индивида, стремление получить политическую поддержку иммигрантов, увеличение влияния диаспоральных организаций стали ведущими факторами роста терпимости к множественному гражданству в странах Запада. В Турции (с 1981 г.) и в Мексике (с 1998 г.) решения укрепить связи со своими эмигрантами путём сохранения ими гражданства страны происхождения диктовались иными соображениями, прежде всего – стремлением к получению от них денежных переводов и расширению налоговой базы[10].

Совершенно иная логика объясняет возникновение феномена двойного гражданства в Центральной и Юго-Восточной Европе. После окончания холодной войны широкое распространение там получило «нерезидентное этническое гражданство».

Страны, которые утратили территории, населённые этнически идентичными группами населения, начали активную паспортизацию без требования переселения своих новых граждан на «историческую родину». Соответствующие законы были приняты в Хорватии и Румынии в 1991 г., в Болгарии в 2001 г., в Сербии в 2004 г., в Венгрии, со второй попытки, в 2010—2011 годы. В результате эти государства стали превращаться в субрегиональные центры, к которым тяготеет часть населения соседних стран. Как правило, распространение такого рода двойного гражданства стало возможным в результате осуществления особых проектов национальной идентичности, призванных компенсировать чувство исторического поражения и утраты территорий и населения. Если в Западной Европе и в США двойное гражданство зачастую распространяется благодаря левым и левоцентристским силам, стремящимся включить мигрантов из развивающихся стран в политическую систему их нового места жительства, то на востоке континента конструированием новых граждан из членов диаспор в большинстве случаев занимаются правые националистические партии[11].

Философия «нерезидентного этнического гражданства» покоится на парадоксальном сочетании исконно-традиционного подхода, основанного на принципах этнического родства, и вполне современного допущения множественной, многослойной идентичности индивида и двойного гражданства. При этом многие страны пытаются затушевать его этническую составляющую. Например, Венгрия, стремясь смягчить негативную реакцию Европейского союза (ЕС) и соседних стран, обвинявших правительство Виктора Орбана в этнонациональном ревизионизме и осуществлении грандиозного плана объединения всех венгров в одном государстве, утвердила только два критерия для приобретения гражданства: происхождение по прямой линии от гражданина Венгрии и знание венгерского языка. Ни национальность, ни проживание в Венгрии, ни отказ от другого гражданства не требуются. Однако понятно, что если не буква, то дух венгерского и других подобных ему законов в Центральной и Юго-Восточной Европе соединяет этничность с гражданством и отделяет их от места жительства, то есть от территории.

«Нерезидентное этническое гражданство» по замыслу противоположно проектам репатриации, стимулирующим возвращение на историческую родину (Германия, Израиль, Казахстан, а также Россия, хотя и с меньшим успехом)[12]. Однако государственные программы такого рода не могут предусмотреть и полностью предопределить поведение индивидов. На уровне отдельных граждан и семей одно способно плавно перетекать в другое: например, получив второй паспорт и оставаясь в стране, человек через несколько лет может решить переселиться, то есть репатриироваться. Репатрианты же, в свою очередь, нередко возвращаются в страну исхода, становясь «нерезидентными этническими гражданами».

Превращая членов своих диаспор в «нерезидентных этнических граждан», правительства стран Центральной и Юго-Восточной Европы обычно преследуют по крайней мере одну из следующих четырёх целей: компенсация национальной травмы утраты территорий через поддержание связей с проживающими на них людьми, укрепление политического влияния в регионе, изменение этнического баланса среди своих граждан за счёт увеличения численности основной национальности или же получение политической поддержки националистических сил со стороны новых граждан на выборах. Например, на выборах 2014 г. 95 процентов венгерских граждан, проживавших в соседних странах, отдали свои голоса за Виктора Орбана и его партию Фидес[13].

Для успешного осуществления программ содействия «нерезидентному этническому гражданству» нужны три условия: политическая воля и хорошо организованная система паспортизации со стороны «стержневого государства», наличие достаточно значимого количества желающих добровольно приобрести второе гражданство в соседних странах и отсутствие активного сопротивления со стороны правительств стран проживания диаспор.

В большинстве случаев политика «нерезидентного этнического гражданства» нацелена на соседние страны, которые менее развиты экономически и относительно слабы политически.

Хорватия осуществляет такую политику в отношении этнических хорватов в Боснии и Герцеговине, Румыния – в отношении граждан Молдавии, Болгария нацелена в основном на Северную Македонию, Сербия – на Боснию и Герцеговину и Черногорию, Венгрия – на Румынию, Сербию, Украину, а также Словакию. Последняя – единственная страна, которая оказала серьёзное сопротивление «нерезидентному этническому гражданству», мгновенно ответив на венгерский закон принятием в том же 2010 г. своего, лишавшего гражданства любого, кто подал заявление на второй паспорт[14].

Венгрия осуществляет наиболее масштабную программу продвижения своего проекта «нерезидентного этнического гражданства». Из трёх миллионов этнических венгров, проживающих в соседних государствах, около миллиона уже получили венгерский паспорт, став двойными гражданами. Государственные органы устанавливают целевые показатели количества новых трансграничных граждан, стимулируя сотрудников консульств и других чиновников активно работать на этом направлении.

Израильский социолог Йосси Харпац показал на основе анализа богатого эмпирического материала, что глобальное неравенство в ценности гражданства разных стран является основным фактором, формирующим желание приобрести второй паспорт. Например, менее 2 процентов американцев, имеющих право на венгерское гражданство, воспользовались этой возможностью, в то время как аналогичный показатель для Румынии – 30 процентов, Сербии – 61 процент, Украины – 96 процентов[15]. Обратная корреляция этих показателей с глобальным статусом первого гражданства очевидна.

Таким образом, причины, по которым всё большее число государств приходит к выводу, что распространение двойного и множественного гражданства может отвечать – или как минимум не противоречить – их интересам, совершенно различны. Это и стремление обеспечить политическую поддержку недавних иммигрантов, и забота о притоке финансовых средств, и повышение силы и влияния государства в регионе. Однако в литературе уже описаны случаи, когда возможности, предоставляемые двойным гражданством, используются иначе, чем задумывалось. Например, многие этнические сербы Воеводины (автономного края Сербии) стали учить венгерский язык, чтобы получить гражданство ЕС, пользуясь возможностями закона, принятого в Венгрии в 2011 г. и нацеленного на этнических венгров[16].

Распространение двойного и множественного гражданства во многих регионах мира – ещё одно проявление продолжающейся глобализации, увеличения масштабов международной миграции (только в 2019 г. в мире насчитывалось 272 миллиона мигрантов), распространения смешанных браков, роста численности и политического значения транснациональных сообществ, в том числе диаспор[17]. Россия и постсоветское пространство в этом контексте имеют свои особенности.

Россия: три периода

Уже тридцать лет после распада Советского Союза Россия ищет свою модель государственной политики в области двойного гражданства на постсоветском пространстве. За это время как минимум дважды стратегия претерпела существенные изменения, наиболее радикальные – совсем недавно, в 2020 году. Россия, как и Хорватия с Румынией, в начале 1990-х гг. выступила пионером в деле активного продвижения идеи двойного гражданства для жителей соседних стран. В силу её особой роли в регионе политика Москвы в этой области потенциально имела гораздо большие геополитические последствия. Однако с 1993 по 2007 г. усилия Москвы на этом направлении были крайне непоследовательны и принесли весьма скромные результаты. Казалось, что Москва разочаровалась в возможности и целесообразности продвижения двойного гражданства на постсоветском пространстве. В 2008—2017 гг. приобрести российский паспорт в качестве второго стало довольно трудно, и рост числа двойных граждан в регионе приостановился. Однако неожиданно для многих в 2017—2020 гг. Москва вернулась к этой идее и приняла ряд важнейших поправок к закону о гражданстве, которые открыли путь к существенному росту числа двойных граждан-нерезидентов в ключевых для России странах: на Украине, в Белоруссии, Казахстане, а также в Молдавии.

Многослойная и конкурентная интеллектуальная среда в сочетании с закрытостью процессов принятия политических и управленческих решений объясняет, почему действия Москвы в отношении двойного гражданства до сих пор были непоследовательны и трудно предсказуемы: восприятие вопросов гражданства тесно связано с российской национальной идентичностью, по поводу которой существуют разные мнения, в том числе и в государственном аппарате. Россия в этом плане не уникальна: Кристиан Йоппке одним из первых предложил анализировать формирование гражданства как политический процесс в связке с конструированием этнической идентичности, полагая, что такой подход применим к большинству стран мира[18].

Противоречивость российской политики в области гражданства во многом объясняется острой внутренней борьбой между разными частями элиты.

Дискуссии по поводу предоставления российского гражданства миллионам граждан бывших советских республик начались почти сразу после распада Советского Союза и продолжаются до сих пор. Чтобы лучше понять истоки, особенности и значение современной политики в отношении двойного гражданства на постсоветском пространстве, полезно кратко очертить эволюцию подходов Москвы в предшествующие периоды[19].

1993—2007. С 1993 г. российские официальные лица стали определять защиту прав соотечественников в ближнем зарубежье как главную стратегическую задачу внешней политики, а двойное гражданство как главный инструмент выполнения этой задачи. В Москве видели три преимущества двойного гражданства по сравнению с репатриацией русских, к чему призывали некоторые националисты. Во-первых, такой подход выглядел более «цивилизованным» (любимое слово политической элиты в начале девяностых), чем установление каких-то «особых отношений» с этническими русскими за рубежом. Акцент делался на гражданской, а не на этнической природе государственного устройства и политики России. Об этом писал Андрей Козырев в своих мемуарах: «Мы не можем положить этнический фактор в основу нашей политики. Это привело бы к межнациональным конфликтам, как это было в Югославии»[20].

Вторым преимуществом двойного гражданства считалось то, что оно якобы могло остановить бесконтрольный приток иммигрантов в Россию, обеспечив им хоть какую-то безопасность и душевное равновесие в стране постоянного проживания. В условиях жесточайшего экономического кризиса и падения производства в 1990-е гг. считалось, что обустройство вновь приезжающих было бы связано с огромными расходами, и Россия не могла себе этого позволить.

Третье преимущество двойного гражданства было связано с особой региональной ролью России. Оно могло служить удобным и эффективным инструментом влияния на соседние государства. Россия исходила из того, что защита граждан за рубежом сильным государством является не таким уж редким явлением в практике современных международных отношений. К такой политике зачастую прибегали США в Латинской Америке и Франция в странах Африки. Если бы Россия имела миллионы граждан в соседних государствах, было бы трудно помешать её абсолютному, ничем не ограниченному доминированию на территории бывшего Советского Союза.

Российская дипломатия первоначально воздерживалась от односторонних действий и исходила из необходимости заключения соответствующих двусторонних договоров. Однако Москва столкнулась с ожесточённым сопротивлением правительств практически всех остальных государств, образованных на территории бывшего СССР: они опасались, что их усилия по строительству новых наций будут поставлены под вопрос.

Гражданству принадлежит важная роль в выработке новой идентичности молодых государств, и руководители бывших союзных республик не хотели допустить ситуации, при которой их граждане одновременно считали бы себя и гражданами соседнего государства.

Они рассматривали стремление России ввести двойное гражданство, пусть и через соответствующие договоры, как попытку создания инструмента влияния, замаскированного под риторику заботы о соотечественниках.

Двусторонние переговоры в 1993—1995 гг. в большинстве случаев не принесли плодов. Единственные результаты попыток использовать этот «важнейший инструмент» в решении «главной стратегической задачи внешней политики России» выразились в соглашениях с Туркменистаном, подписанных в декабре 1993 г., и с Таджикистаном, подписанных в сентябре 1995 года[21]. Туркменистан в 2003 г. в одностороннем порядке вышел из соответствующего соглашения с Россией. В 2007 г. ещё две страны на постсоветском пространстве приняли законы о допустимости двойного гражданства: Киргизия и Армения. Кроме того, российские загранпаспорта были выданы практически всем жителям Абхазии и Южной Осетии (ещё до событий 2008 г.), а также многим жителям Приднестровья.

В 1995 г. стало ясно, что российская политика по вопросу о двойном гражданстве на основных направлениях – в наиболее важных для России странах – потерпела неудачу. Три четверти этнических русских на территории бывшего Советского Союза проживает на Украине, в Белоруссии и Казахстане. Отсутствие результатов на переговорах с этими тремя странами практически означало провал российской стратегии по институционализации двойного гражданства на постсоветском пространстве.

Особенно болезненной для России была неудача на переговорах с Украиной. Несмотря на свои обещания во время предвыборной кампании 1994 г., президент Леонид Кучма занял жёсткую позицию против двойного гражданства. Этот вопрос стал одним из камней преткновения, которые до мая 1997 г. не позволяли добиться подписания всеобъемлющего договора об отношениях между Россией и Украиной. В результате в Договоре о дружбе, сотрудничестве и партнёрстве между Российской Федерацией и Украиной не содержалось ни одного положения, в котором упоминалось бы двойное гражданство, что указывало на серьёзную уступку со стороны России по сравнению с ее позицией до 1995 года[22].

В итоге появление двойного гражданства в странах бывшего Советского Союза де-юре, в своё время представлявшее собой стратегическую задачу внешней политики России, к 1995 г. стало постепенно исчезать из политической и дипломатической повестки дня как вопрос двусторонних или многосторонних отношений. Несмотря на серьёзные усилия дипломатов, очень важный инструмент российской политики так и не был оформлен в виде международных договоров. Столкнувшись по этому вопросу с упорным противодействием со стороны правительств других стран, Москва отступила.

Вопрос о двойном гражданстве был неожиданно реанимирован в 2004 году. Стремясь обеспечить преемственность власти в ходе выборов на Украине в 2004 г. и привлечь на свою сторону пророссийски настроенных избирателей, Леонид Кучма и Виктор Янукович согласились на выработку договора с Россией об урегулировании вопросов двойного гражданства. Перспективы ратификации его в Верховной Раде, да и последовательность Януковича в этом вопросе были весьма неясными. Тем не менее федеральные ведомства России приступили к работе над проектом договора. «Оранжевая революция» не позволила претворить замысел в жизнь. Возрождение идеи о двойном гражданстве в 2004г. показало, что при благоприятных условиях Россия была готова вернуться к этому вопросу. Сопротивление соседних государств было главной причиной того, что он был снят с повестки дня. Первый вице-премьер Дмитрий Медведев заявил в декабре 2006 г.: «Что касается введения института двойного гражданства, международная практика последних десятилетий этот институт отвергает», но тут же добавил, что вопрос о двойном гражданстве в СНГ может стать актуальным при уровне интеграции, которая есть в Евросоюзе[23]. Однако плохо поддающийся контролю процесс обретения второго гражданства на территории бывшего Советского Союза продолжался.

В 2008—2017 гг. господствующие позиции во внутренней бюрократической борьбе вокруг двойного гражданства занимали те, кто выступал против лёгкого пути к российскому паспорту для жителей соседних стран. Согласно точке зрения этой части бюрократического аппарата, России надо было заниматься укреплением российского государства и его институтов в пределах своих территориальных границ. Правоохранительные органы и спецслужбы были согласны с таким подходом. Они утверждали, что возникнут практически непреодолимые трудности с проверкой данных на новых граждан. Кроме того, быстрое распространение российского гражданства среди лиц, находящихся за пределами России, могло поставить под угрозу государственные инструменты контроля.

Также было много опасений, что либеральный закон о гражданстве ещё шире откроет двери в Россию для жителей Центральной Азии и тем самым повысит угрозу терроризма, исходящего из соседнего Афганистана.

МВД ставило множество бюрократических препятствий, мешавших лёгкому доступу к российскому гражданству. Несмотря на эти трудности, с 1992 по 2002 г. почти три миллиона человек получили российское гражданство, в 2014—2017 гг. — 3,3 миллиона[24].

Российский закон о гражданстве 2002 г. ввёл серьёзный ограничитель, препятствовавший дальнейшему распространению двойного гражданства: чтобы получить российский паспорт, претендент теперь должен был отказаться от гражданства другого государства согласно п. «г» ч. 1 ст. 13[25]. Полностью положения закона, серьёзно ограничивающие распространение двойного гражданства и затруднявшие приобретение российского паспорта, вступили в силу в 2007 году. Казалось, что Россия подвела черту.

К этому времени двойное гражданство распространилось только в небольших странах, полностью зависящих от России экономически и на чьей территории было российское военное присутствие: в Таджикистане, Киргизии, Армении, а также в Абхазии, Южной Осетии и на территории Приднестровья. Кроме того, около ста тысяч российских граждан проживало в Латвии и Эстонии, но они в большинстве своём не являлись двойными гражданами, хотя и предпочли бы такой статус.

Назвать это «нерезидентным этническим гражданством» было нельзя, так как доля этнических русских (за исключением, с оговорками, Приднестровья) в этих странах крайне мала. Общее число граждан с российским паспортом в качестве второго в этих странах можно оценить примерно в полтора миллиона человек. На всем постсоветском пространстве общее количество лиц, обладавших де-факто двойным гражданством и далеко не всегда желавших сообщать о своём статусе во властные органы страны своего фактического проживания, составило к 2019—2020 гг. более двух миллионов человек. Это менее полутора процентов населения России (в Венгрии, для сравнения, этот показатель около 10 процентов).

В российском законодательстве о гражданстве, программе репатриации и миграционной политике до 2017 г. не проводились различия между этническими русскими, носителями русского языка, также восточными славянами, с одной стороны, и представителями других этнических групп – с другой. Вплоть до 2020 г., когда началась активная паспортизация жителей востока Украины, абсолютное большинство граждан с двумя паспортами на постсоветском пространстве не были этническими русскими. Это вызывало сопротивление дальнейшему распространению двойного гражданства со стороны российского госаппарата. Для части российской элиты эта политика выглядела непоследовательной и даже абсурдной. Михаил Ремизов, известный и влиятельный автор и политтехнолог, сетовал: «Русские вне РФ оказались лишены каких-либо преимуществ при получении её гражданства, не стали адресатами её диаспоральной и переселенческой политики»[26].

В 2017—2020 гг. был принят ряд важных поправок к закону о гражданстве, которые прямо не вводили преимущества для русских или восточных славян, но фактически открывали двери для приобретения российского паспорта в упрощенном порядке именно для них. В этом плане политика России пошла по стопам Венгрии, создавшей к 2011 г. систему преференций этническим венграм в соседних странах, избегая открыто этнонационалистического обоснования своей политики. Либеральный подход к гражданству поддерживают достаточно широкие группы в российской элите:

«имперцы», видящие в двойном гражданстве эффективный инструмент регионального лидерства Москвы;

члены КПРФ, всё ещё испытывающие ностальгию по идеалам «дружбы народов» советской эпохи, которые в большинстве случаев сочетаются у них с этнонационалистическими мотивами[27];

так называемый экономический блок в исполнительной власти, полагающий, как и многие либеральные экономисты, что российской экономике необходим приток недорогой рабочей силы с хорошим знанием русского языка[28].

Эта широкая коалиция очень разных сил начала брать верх в 2017 г., когда в Кремле стало нарастать осознание того, что прежними мерами вернуть Украину в сферу влияния России невозможно, Казахстан и Белоруссия стремятся к проведению «многовекторной» внешней политики, а в Молдавии европейская ориентация становится все популярнее. Кремль согласился на кардинальные изменения в законодательстве и открыл ускоренный путь к российскому гражданству для миллионов граждан ключевых стран постсоветского пространства.

В 2017—2020 гг. Федеральное Собрание с подачи Кремля приняло три серии изменений в закон о гражданстве. Это означало коренной пересмотр политики России на постсоветском пространстве, прежде всего в отношении Украины, Белоруссии, Казахстана и Молдавии[29].

Во-первых, в 2017 г. граждане Украины приобрели особый статус в российском законодательстве. Оформление документов, подтверждающих согласие украинского правительства на выход из украинского гражданства, перестало быть условием для получения гражданства России: теперь достаточно подать лишь копию заявления о выходе из гражданства Украины[30].

Во-вторых, в 2019 г. Кремль ввёл в российское законодательство конкретные категории лиц, имеющих право на ускоренную натурализацию. По указанию Путина этот статус изначально получили жители непризнанных Донецкой и Луганской Народных Республик (ДНР и ЛНР). Позже Путин предоставил право упрощённого получения российского гражданства всем, кто проживал в Донецкой и Луганской областях Украины, которые территориально больше, чем «народные республики»[31].

В результате примерно семь миллионов человек получили право легко и быстро получить российское гражданство.

Таким образом, в 2017—2019 гг. Кремль фактически ввёл особый режим российского гражданства на определённых территориях Украины. При этом многие жители непризнанных ДНР и ЛНР, как и два миллиона крымчан еще в 2014 г., стали двойными гражданами, так как с точки зрения законодательства Украины они не утратили украинского гражданства.

В-третьих, в апреле 2020 г. новый пакет поправок к закону о гражданстве упростил процедуры подачи документов для всех граждан Украины, а также Белоруссии, Казахстана и Молдавии. Требование к пятилетнему проживанию в России было отменено. В большинстве случаев время, необходимое для получения гражданства, фактически сокращалось до одного года. Главное же состоит в том, что новейшие поправки к закону позволяют подавать заявление на получение российского паспорта, не теряя гражданства в другой стране[32]. Поправки вступили в силу 24 июля 2020 года.

Граждане Украины стали первыми, кто начал использовать возможности, открывающиеся в результате перечисленных законодательных мер. Они занимают прочное первое место по количеству приобретаемых российских паспортов: в 2020 г. их было 410 тысяч, или 63 процента, всех новых граждан[33]. Привлекательность российского гражданства в Белоруссии и Казахстане до сих пор была существенно меньше, чем на Украине: соглашения в рамках Евразийского экономического союза (ЕАЭС) и Союзного государства обеспечивают свободу движения рабочей силы. Однако они не дают оснований для постоянного места жительства в другой стране без контракта на работу, что в некоторых обстоятельствах может быть существенным ограничением[34]. Перспектива получения российского паспорта пока интересует не очень многочисленные группы населения Белоруссии и Казахстана (это в основном этнические русские из Казахстана, а также политические оппозиционеры и активисты). Для многих жителей Молдавии возможность получения румынского паспорта выглядит привлекательнее, чем российское гражданство, хотя для части сезонных рабочих и оно может представлять интерес.

Основными целями нового законодательства являются две группы граждан Украины, а также Белоруссии, Казахстана и Молдавии, хотя пока и в меньшей степени.

Каждая из этих групп потенциально включает в себя несколько миллионов человек. Первая категория – те, кто планирует переехать в Россию на постоянное место жительства. Кремль исходит из того, что страна сталкивается с серьезными демографическими проблемами, особенно в Сибири и на Дальнем Востоке. Концепция государственной миграционной политики на 2019–2025 гг. содержит положение о том, что привлечение иностранцев и мигрантов для переселения в эти районы стало приоритетной задачей[35]. На первый взгляд эти изменения отражают позицию «экономического блока» в правительстве и призваны стимулировать новую миграционную политику России. Однако президент рассчитывает и на поддержку со стороны других групп в российском обществе. В декабре 2019 г. Путин объяснил, приезд каких именно иностранцев он предпочтёт: «Конечно, проще адаптироваться к российским условиям людям, которые уважают русскую культуру, знают её, владеют русским языком. Поэтому это легче, скажем, для белорусов, для украинцев, для тех же молдаван – просто проще это делать. И местное население воспринимает это более спокойно. У нас 3 миллиона украинцев сейчас живёт и ещё примерно столько же приехало после трагических событий на Донбассе. Сложнее адаптироваться людям, скажем, из Средней Азии»[36].

Ко второй категории относятся те, кто останется резидентом Украины и трёх других стран, но тем не менее получит российское гражданство. Теоретически поправки 2020 г. вступают в силу только после переезда в Россию. Председатель Комитета по делам Содружества Независимых Государств, евразийской интеграции и связям с соотечественниками Государственной Думы Леонид Калашников (КПРФ) и его первый заместитель Константин Затулин («Единая Россия») энергично поддерживали вариант, который бы снимал формальное требование переезда в Россию для получения гражданства. В апреле 2020 г. вместе с Казбеком Тайсаевым (КПРФ) они пытались включить соответствующую поправку в текст закона, но исполнительная власть с этим не согласилась[37]. Однако на практике снятие требования об отказе от изначального гражданства побудит многих людей иметь место жительства в двух странах.

Избранный президент Украины Владимир Зеленский ответил на план Путина по упрощению процедуры предоставления российского гражданства гражданам Украины, опубликовав в апреле 2019 г. заявление в Фейсбуке. Он пообещал предоставить гражданство лицам всех стран, которые страдают от авторитарных и коррумпированных режимов, но прежде всего «россиянам, которые сегодня страдают едва ли не больше всех»[38]. В августе Зеленский издал указ, который упростил процесс получения гражданства Украины для «российских граждан, преследуемых по политическим убеждениям»[39]. Владимир Путин ответил, заявив: «Я ведь много раз говорил о том, что украинцы и русские – братские народы. И даже более того: я вообще считаю, что это один народ на самом деле, со своими особенностями: культурными, языковыми, историческими, – но по сути своей один народ. И если у нас будет общее гражданство, от этого только выиграют и русские, и украинцы, мы будем сильнее и успешнее… Если на Украине будут выдавать паспорта россиянам, а мы в России будем выдавать паспорта и гражданство украинцам, то рано или поздно мы неизбежно придём к ожидаемому результату: у всех будет единое гражданство. Это нельзя не приветствовать»[40].

В 2021 г. Украина твёрдо взяла курс на недопущение двойного гражданства с Россией.

Была начата работа над законопроектом, полностью исключающим возможность обладания и украинским, и российским паспортом. Предыдущие попытки ввести наказание за двойное гражданство не были успешными. Последний раз такая попытка была предпринята в мае 2020 г., однако Верховная Рада тогда отказалась рассматривать соответствующий законопроект, внесенный президентом. В феврале 2021 г. Совет национальной безопасности и обороны (СНБО) Украины заявил, что правительство разработает механизм по выявлению двойного или множественного гражданства, прежде всего у украинцев, претендующих на выборные или высокие руководящие должности. Украина, опираясь на опыт стран Балтии, планирует разрешить двойное гражданство со странами Евросоюза и рядом других государств, но не с Россией. Согласно решению СНБО, правительство должно начать межгосударственный диалог о заключении двусторонних соглашений, направленных на урегулирование всех вопросов, связанных с двойным гражданством, с заинтересованными в этом странами, кроме «государства-агрессора», то есть России. Также обсуждается законопроект, предусматривающий лишение свободы на срок от двух до пяти лет за сокрытие гражданином Украины наличия российского паспорта[41].

Тем не менее есть все основания предполагать, что достаточно большое число граждан Украины и трёх других стран воспользуется возможностью стать двойными гражданами и будет жить на две страны. До сих пор все попытки Киева не допустить распространения двойного гражданства не были успешными. Опыт стран Центральной и Юго-Восточной Европы (Венгрии, Сербии, Хорватии и Румынии) говорит, что граждане стран с низким уровнем дохода стремятся искать работу, образование и медицинскую помощь в соседних странах с более высоким уровнем дохода, а двойное гражданство упрощает и ускоряет все процедуры и позволяет сохранять тесные связи на родине. Такое положение может иметь и серьёзные политические последствия. Например, двойные граждане Украины и России скорее всего хотели бы, чтобы трудовая миграция была простой и лёгкой, и поэтому, вероятно, предпочли бы голосовать за тех политиков на Украине, которые обещают «конструктивную» политику в отношении Москвы. Эта группа украинских граждан может стать инструментом влияния России на соседнее государство.

Одновременно с риторикой об «одном народе» и на фоне упрощения и ускорения процедур получения российских паспортов для многих категорий граждан постсоветского пространства, Кремль в декабре 2020 г. инициировал новые законодательные ограничения для лиц с двойным гражданством. Это явилось продолжением жёсткой линии, начатой в 2014 г., когда всех российских граждан, постоянно проживающих в России и имеющих второе гражданство или вид на жительство в другой стране, обязали сообщать об указанных обстоятельствах МВД[42]. Внесённый президентом в Госдуму в 2020 г. новый пакет ограничений запрещает им занимать многие государственные и даже муниципальные должности и работать в органах безопасности и в других правоохранительных структурах[43]. Отношение государства к лицам с двойным гражданством было иронично сформулировано полпредом президента в Госдуме Гарри Минхом: «Будьте любезны, разберитесь, какому государству вы служите, – обратился он к потенциальным «мишеням» законопроекта. – Потому что слуга двух господ – персонаж известный, он также немножко комедийный…»[44]

Судя по всему, силовики, стоящие за этой законодательной инициативой, сбалансировали слишком либеральный, на их взгляд, подход к двойному гражданству, лежащий в основе поправок к закону, принятых в 2017—2020 годах. С точки зрения современных международных стандартов ограничения прав лиц с двойным гражданством, включая запреты занимать определённые должности в госаппарате, противозаконны, так как нарушают права человека[45].

Продвижение двойного гражданства, являясь удобным инструментом внешней политики на постсоветском пространстве, в дальнейшем будет наталкиваться на продолжающееся сопротивление силовиков, с подозрением относящихся к россиянам с двумя паспортами внутри страны.

Проекты массового «нерезидентного этнического гражданства» во многих частях мира оказываются временными, подвижными и зависящими от меняющихся политических обстоятельств, и Россия здесь не будет исключением[46].

Геополитические последствия: три сценария

За последние три года Россия приняла законы, значительно ускоряющие распространение двойного гражданства на Украине и потенциально – в Белоруссии, Казахстане и Молдавии. Как и в некоторых странах Центральной и Юго-Восточной Европы, новая российская политика призвана укрепить политическое влияние в регионе и компенсировать чувство утраты территорий через поддержание связей с проживающими там людьми. На постсоветском пространстве достаточно желающих стать российскими гражданами, но многие предпочли бы не утратить свой старый паспорт. Система организованной паспортизации жителей соседних стран (за исключением непризнанных ДНР и ЛНР) в России пока не создана, однако законодательные предпосылки появились. Правительства соседних стран, вне всякого сомнения, будут в ближайшее время принимать новые меры, затрудняющие приобретение российских паспортов своими гражданами.

Сохранение постсоветского пространства в качестве исключительной зоны влияния Москвы является стратегической целью Кремля.

Режим транснационального гражданства может в конечном итоге стать одним из основных инструментов обеспечения гегемонии России в регионе, поскольку вместо ещё одного пересмотра границ могут использоваться более мягкие меры воздействия на идентичность и чувство принадлежности жителей соседних стран[47]. Способность России задействовать своих граждан и соотечественников в постсоветских государствах, особенно расположенных к западу от России, может стать одним из ключевых инструментов политики Москвы в регионе уже в ближайшие годы. Правительства постсоветских стран рассматривают такую политику как «паспортную агрессию» России, хотя многие из их граждан приветствовали бы возможность иметь два паспорта. Быстрое распространение российского гражданства на Украине, а возможно, и в Белоруссии, Казахстане и Молдавии, может поставить под сомнение суверенитет этих стран[48].

В среднесрочной перспективе возможны по крайней мере три сценария дальнейшего развития ситуации с двойным гражданством на постсоветском пространстве. Они не являются взаимоисключающими, каждый может реализовываться в качестве одной из тенденций.

В рамках первого сценария в случае окончательного распада постсоветского пространства и включения его отдельных частей в иные региональные системы, формирующиеся вокруг Запада, Китая и Турции, привлекательность российского гражданства будет снижаться. Европейские страны вряд ли захотят включать в свои институты страны с большим количеством обладателей российских паспортов, что будет стимулировать правительства бывших советских республик ставить жёсткие заслоны дальнейшему распространению двойного гражданства. Это будет не так легко сделать. Само наличие двойного гражданства будет тормозить процесс распада постсоветского пространства.

Второй сценарий предполагает превращение региона в систему с чётко выраженным центром, вокруг которого на ближних или удалённых орбитах вращаются соседние страны. В этом случае граждане постсоветских государств предпочли бы свободное распространение двойного гражданства. Однако при реализации и этого сценария правительства будут пытаться ограничивать рост числа двойных граждан, боясь утраты суверенитета. Элементы этого сценария существуют уже сегодня, а двойное гражданство может стать дополнительным обручем, удерживающим систему от окончательного распада и перехода на рельсы первого сценария.

Наконец, третий сценарий состоит в превращении постсоветского пространства в сообщество, где государства уступают всё большее количество функций субнациональным и транснациональным акторам. Люди всё чаще станут определять свои отношения и идентичности за пределами сфер деятельности национальных правительств. Ускорится формирование транснациональных социальных групп, основанных на общих ценностях, интересах, совместной работе, экономических и дружеских связях. В этом случае двойное и множественное гражданство станет распространяться быстрыми темпами и служить одним из механизмов укрепления регионального сообщества нового типа.

Размытая политическая карта постсоветского пространства, где место рождения и жительства не обязательно совпадают с гражданством, будет рассматриваться большинством стран региона как позитивное явление. Может прийти понимание, что двойное и множественное гражданство более благоприятно для мира и безопасности, чем старая система чётко определённых и чётко очерченных государств, возникших в своё время в Европе в ходе бесконечных войн и разрешавших только одно гражданство. Границы между государствами станут менее значимыми ввиду свободного передвижения людей, которые будут называть своим домом не одну, а две или даже несколько стран.

На смену старой Вестфальской системе с её приоритетом национальных государств постепенно может прийти структура, в центре которой стоят граждане с множественной, гибкой и изменяющейся национальной идентичностью.

Для реализации третьего сценария развития постсоветского пространства в относительно полном виде необходимы разрешение конфликтов, высокий уровень региональной интеграции и хотя бы частичная демократизация. Всё это, конечно, в настоящее время выглядит достаточно иллюзорно. Идущее уже сегодня распространение двойного гражданства – шаг в направлении реализации второго сценария, а в долгосрочной перспективе, возможно, и третьего.

Предпринятая в настоящей статье попытка анализа двойного гражданства как инструмента российской политики на постсоветском пространстве показывает, что у Москвы есть потенциально мощный ресурс влияния, но его применение наталкивается как на внутренние ограничения и озабоченности, так и на сопротивление соседних независимых государств. Широкое распространение двойного гражданства в регионе может способствовать размыванию политических границ и затруднять выполнение задач формирования национальных идентичностей и строительства национальных государств, особенно в культурно близких странах. Однако распространение двойного и множественного гражданства на постсоветском пространстве будет продолжаться. Это естественный процесс, развивающийся в русле мировых тенденций. Государственная политика может его ускорять или притормаживать, но не в состоянии остановить или повернуть вспять.

--

СНОСКИ

[1] World Migration Report 2020. International Organization for Migration. Geneva: IOM, 2020. P. 26, 88.

[2] Spiro P. Beyond Citizenship: American Identity after Globalization. New York: Oxford University Press, 2008. 208 p.; Его же. At Home in Two Countries: The Past and Future of Dual Citizenship. New York: New York University Press, 2016. 208 p.; Joppke C. Citizenship and Immigration. Cambridge, UK: Polity Press, 2010. 200 p.

[3] Shevel O. The Politics of Citizenship Policy in New States. Comparative Politics. 2009. Vol. 3. No. 41. P. 273-291; Его же. Between Identity and Real-politik: Citizenship Policy Dilemmas in Post-Soviet Russia // Post-Soviet Affairs. 2012. Vol. 1. No. 28. P. 1-37. Его же. Citizenship and State Transition. In: A. Shachar, R. Bauböck, I. Bloemraad, and M. Vink (Eds). Oxford Handbook of Citizenship. Oxford: Oxford University Press, 2017. 896 p.; Molodikova I. The Transformation of Russian Citizenship Policy in the Context of European or Eurasian Choice: Regional Prospects // Central and Eastern European Migration. 2017. Vol. 1. No. 6. P. 98-119; Knott E. Strategy, Identity or Legitimacy? Analysing Engagement with Dual Citizenship from the Bottom-up // Journal of Ethnic and Migration Studies. 2018. Vol. 6. No. 45. P. 994-1014; Ganohariti R. Dual Citizenship in De Facto States: Comparative Case Study of Abkhazia and Transnistria // Nationalities Papers. 2020. Vol. 1. No. 48. P. 175-192.

[4] Shachar A. Beyond Open and Closed Borders: The Grand Transformation of Citizenship // Jurisprudence. 2020. Vol. 1. No. 11. P. 1-27. URL: https://www.tandfonline.com/doi/full/10.1080/20403313.2020.1788283 (дата обращения: 14.09.2021).

[5] Его же. The Birthright Lottery: Citizenship and Global Inequality. Cambridge, Massachusetts: Harvard University Press, 2009. 290 p.

[6] Коченов Д. Гражданство. М.: Бомбора, 2021. 290 с. URL: https://www.litres.ru/dimitriy-kochenov/grazhdanstvo-ot-ravenstva-i-dostoinstva-k-unizheniu-i-ra/chitat-onlayn/ (дата обращения: 14.09.2021).

[7] Ong A. Flexible Citizenship: The Cultural Logic of Transnationality. Durham, North Carolina: Duke University Press, 1999. 336 p.; Milanovic B. Global Inequality: A New Approach for the Age of Globalization. Cambridge, Massachusetts: Harvard University Press, 2016. 320 p.; Harpaz Y. Citizenship 2.0: Dual Nationality as a Global Asset. Princeton, New Jersey: Princeton University Press, 2019. 203 p.

[8] Ibid. P. 2, 126-152.

[9] Baaren van Der L. Comparative Report: Dual Citizenship in the European Union: Trends and Analysis (2010—2020) // European University Institute. 2020. URL: https://cadmus.eui.eu/bitstream/handle/1814/67854/RSCAS_2020_04.pdf?sequence=1&isAllowed=y (дата обращения: 14.09.2021); Vink M., De Groot G.-R., Luk N.C. MACIMIDE Global Expatriate Dual Citizenship Dataset // Maastricht Centre for Citizenship, Migration and Development. 2020. URL: https://macimide.maastrichtuniversity.nl/dual-cit-database/ (дата обращения: 14.09.2021).

[10] Joppke C. Citizenship between De- and Re-Ethnicization // European Journal of Sociology. 2003. Vol. 3. No. 44. P. 429-458.

[11] Там же; Waterbury M. Making Citizens Beyond the Borders. Nonresident Ethnic Citizenship in Post-Communist Europe // Problems of Post-Communism. 2014. Vol. 4. No. 61. P. 36-49.

[12] Зевелёва О.И. Репатриация и национальная идентичность: опыт России и Германии. В кн.: А.В. Девятков, А.С. Макарычев. Россия и Германия в пространстве европейских коммуникаций. Издательство Тюменского государственного университета, 2013. 272 с.

[13] Hungarian Elections 2014: Turnout and the Impact of the Electoral System // Republikon Institute. 09.05.2014. URL: http://4liberty.eu/republikon-institute-election-2014-turnout-and-the-impact-of-the-electoral-system/ (дата обращения: 14.09.2021).

[14] Arraiza J.-M. Good Neighbourliness as a Limit to Extraterritorial Citizenship: The Case of Hungary and Slovakia. In: D. Kochenov, E. Basheska (Eds). Good Neighbourliness in the European Legal Context. Leiden, the Netherlands: Brill Nijhoff, 2015. P. 114-135.

[15] Harpaz Y. Op. cit. P. 15, 33, 45.

[16] Ibid. P. 39-66.

[17] World Migration Report 2020. P. 3.

[18] Joppke C. Op. cit.

[19] Зевелёв И.А. Соотечественники в политике России на постсоветском пространстве: имперское наследие и государственный прагматизм. В кн.: Миллер А.И. Наследие империй и будущее России. Новое литературное обозрение, 2008. 528 с.

[20] Козырев А. Преображение. М.: Международные отношения, 1995. С. 98.

[21] Соглашение между Российской Федерацией и Туркменистаном об урегулировании вопросов двойного гражданства. 1994. URL: http://docs.cntd.ru/document/1900428 (дата обращения: 14.09.2021); Договор между Российской Федерацией и Республикой Таджикистан. 1996. URL: http://docs.cntd.ru/document/8311276 (дата обращения: 14.09.2021).

[22] Договор о дружбе, сотрудничестве и партнерстве между Российской Федерацией и Украиной. 1999. URL: http://docs.cntd.ru/document/1902220 (дата обращения: 14.09.2021).

[23] Дмитриев И. Первым делом экономика // Российская газета. 5.12.2006. URL: https://rg.ru/2006/12/05/medvedev-smi.html (дата обращения: 14.09.2021).

[24] Гулина О. Россия в поиске новых граждан // Riddle. 2.06.2020. URL: https://www.ridl.io/ru/rossija-v-poiske-novyh-grazhdan/ (дата обращения: 14.09.2021).

[25] Федеральный закон № 62-ФЗ от 31.05.2002 «О гражданстве Российской Федерации» // Гарант. URL: http://base.garant.ru/3960484/4d6cc5b8235f826b2c67847b967f8695/#block_13 (дата обращения: 14.09.2021).

[26] Ремизов М.В. Русские и государство. Национальная идея до и после «крымской весны». М.: Эксмо, 2016. С. 11.

[27] Русский стержень Державы. Статья-манифест Председателя ЦК КПРФ Г.А. Зюганова // Коммунистическая партия Российской Федерации. 14.05.2020. URL: https://kprf.ru/party-live/cknews/194458.html (дата обращения: 14.09.2021).

[28] Executive Order on Russia’s state migration policy concept for 2019–2025 // President of Russia. 31.10.2018. URL: http://en.kremlin.ru/events/president/news/58986 (дата обращения: 14.09.2021).

[29] Zevelev I. New Russian Policy toward Ukraine: Citizenship beyond the Borders // Kennan Cable. July, 2020. No. 54. URL: https://www.wilsoncenter.org/sites/default/files/media/uploads/documents/KI_200706_cable%2054_v1.pdf (дата обращения: 14.09.2021).

[30] Федеральный закон о внесении изменений в Федеральный закон «О гражданстве Российской Федерации» и статьи 8 и 14 Федерального закона «О правовом положении иностранных граждан в Российской Федерации». 29.07.2017. URL: http://static.kremlin.ru/media/acts/files/0001201707300049.pdf (дата обращения: 15.09.2021).

[31] Федеральный закон № 134-ФЗ от 24.04.2020 «О гражданстве Российской Федерации в части упрощения процедуры приема в гражданство Российской Федерации иностранных граждан и лиц без гражданства». URL: http://publication.pravo.gov.ru/Document/View/0001202004240038 (дата обращения: 15.09.2021).

[32] Федеральный закон № 134-ФЗ от 24.04.2020 «О гражданстве Российской Федерации в части упрощения процедуры приема в гражданство Российской Федерации иностранных граждан и лиц без гражданства». URL: http://publication.pravo.gov.ru/Document/View/0001202004240038 (дата обращения: 15.09.2021).

[33] Central Asian Migration to Russia: Legalization in 2020 // Voices on Central Asia. 18.02.2021. URL: https://voicesoncentralasia.org/central-asian-migration-to-russia-legalization-in-2020/ (дата обращения: 15.09.2021).

[34] Энтин К., Пиркер Б. Свободное движение лиц в ЕАЭС: между Civis Eurasiaticus и Homo Oeconomicus // Международное правосудие. 2020. Т. 33. No. 1. С. 79-96.

[35] Executive Order on Russia’s state migration policy concept for 2019–2025. URL: http://en.kremlin.ru/events/president/news/58986 (дата обращения: 15.09.2021).

[36] Vladimir Putin’s annual news conference // President of Russia. 19.12.2019. URL: http://en.kremlin.ru/events/president/news/62366 (дата обращения: 15.09.2021).

[37] Законопроект № 938282-7 «О внесении изменений в Федеральный закон «О гражданстве Российской Федерации» в части упрощения процедуры приёма в гражданство Российской Федерации иностранных граждан и лиц без гражданства» // Система обеспечения законодательной деятельности. 2020. URL: https://sozd.duma.gov.ru/bill/938282-7 (дата обращения: 15.09.2021); Якунин И. Депутат Константин Затулин: В Россию едут, потому что мы привлекательны // Комсомольская правда. 19.05.2020. URL: https://www.kp.ru/daily/27132/4219976/ (дата обращения: 15.09.2021).

[38] Владимир Зеленский // Facebook. 27.04.2019. URL: https://m.facebook.com/story.php?story_fbid=2236347569948940&id=100007211555008= (дата обращения: 15.09.2021).

[39] Ukraine’s Zelenskiy Simplifies Citizenship Process for «Persecuted» Russians // Moscow Times. 13.08.2019. URL: https://www.themoscowtimes.com/2019/08/13/ukraines-zelenskiy-simplifies-citizenship-process-for-persecuted-russians-a66832 (дата обращения: 15.09.2021).

[40] Answer to a journalist’s question after the ceremony for presenting the Hero of Labour medals // President of Russia. 29.04.2019. URL: http://en.kremlin.ru/events/president/news/60412 (дата обращения: 15.09.2021).

[41] У украинцев поищут второе гражданство // Коммерсантъ. 26.02.2021. URL: https://www.kommersant.ru/doc/4710233 (дата обращения: 15.09.2021); Россия не войдет в число стран, с которыми Украина разрешит двойное гражданство // ТАСС. 5.03.2021. URL: https://tass.ru/mezhdunarodnaya-panorama/10843801 (дата обращения: 15.09.2021).

[42] Федеральный закон от 4 июня 2014 г. № 142-ФЗ «О внесении изменений в статьи 6 и 30 Федерального закона «О гражданстве Российской Федерации» и отдельные законодательные акты Российской Федерации» // Российская газета. 6.06.2014. URL: https://rg.ru/2014/06/06/grajdanstvo-dok.html (дата обращения: 15.09.2021).

[43] Законопроект № 1065287-7 «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации» // Система обеспечения законодательной деятельности. 2020. URL: https://sozd.duma.gov.ru/bill/1065287-7 (дата обращения: 15.09.2021).

[44] Замахина Т. Служи одной стране // Российская газета. 20.01.2021. URL: https://rg.ru/2021/01/20/gosduma-odobrila-zapret-vtorogo-grazhdanstva-dlia-chinovnikov.html (дата обращения: 15.09.2021).

[45] Spiro P. Dual Citizenship as Human Right // International Journal of Constitution Law. 2010. Vol. 1. No. 8. P. 111-130.

[46] Brubaker R., Kim J. Transborder Membership Politics in Germany and Korea // European Journal of Sociology. 2011. Vol. 1. No. 52. P. 1-17; Waterbury M. Making Citizens Beyond the Borders. Nonresident Ethnic Citizenship in Post-Communist Europe // Problems of Post-Communism. 2014. Vol. 4. No. 61. P. 36-49.

[47] Waterbury M. Op. cit. P. 38; Kivisto P. Conclusion: The Boundaries of Citizenship in a Transnational Age. In: T. Faist, P. Kivisto (Eds). Dual Citizenship in Global Perspective: From Unitary to Multiple Citizenship. New York: Palgrave Macmillan, 2007. P. 286.

[48] Melvin N. Russia’s Policy of Passport Proliferation // RUSI. 1.05.2020. URL: https://rusi.org/explore-our-research/publications/commentary/russias-policy-passport-proliferation (дата обращения: 15.09.2021).

Россия. Весь мир. ЦФО > Внешэкономсвязи, политика. Миграция, виза, туризм. Образование, наука > globalaffairs.ru, 8 ноября 2021 > № 4046527 Игорь Зевелев

Не мать и не мачеха

ТИМОФЕЙ БОРДАЧЁВ

Доктор политических наук, научный руководитель Центра комплексных европейских и международных исследований Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики», программный директор Международного дискуссионного клуба «Валдай».

ДЛЯ ЦИТИРОВАНИЯ:

Бордачев Т. Не мать и не мачеха // Россия в глобальной политике. 2021. Т. 19. No. 6. С. 194-211.

РОССИЯ И ЕЁ СОСЕДИ: МЕЖДУ ГЕОПОЛИТИКОЙ И ИСТОРИЕЙ

Правильной политикой бывшей метрополии была бы позитивная сдержанность – надо дать ее бывшим окраинам возможность самостоятельно пройти путь становления ответственных участников международного сообщества.

Через тридцать лет после распада единого государства Россия смогла, как представляется, определить наиболее приемлемую для себя форму существования стран, образовавшихся по периметру её национальных границ, – сравнительно крепкие суверенные государства, способные проводить самостоятельную, а поэтому рациональную внешнюю политику. Обе вероятные альтернативы – нарастание там хаоса, либо возвращение имперского порядка под управлением России – не представляют для неё экзистенциальной угрозы, но нежелательны с точки зрения приоритетов и направлений собственного развития в XXI веке. Поэтому сейчас самый важный вопрос – насколько соседи России смогут справиться со стоящей перед ними задачей, сохранив построенное или восстановившись после рукотворных провалов в созидании собственной государственности?

История отношений между крупными и значимыми метрополиями и их бывшими владениями знает примеры положительных и отрицательных ответов на этот вопрос. Одновременно сложно найти убедительные доказательства того, что бывшая метрополия должна проявлять особое участие в судьбе бывших владений. Возможно, наиболее правильной была бы политика позитивной сдержанности, которая дала бы новым странам возможность самостоятельно пройти путь становления в качестве ответственных участников международного сообщества.

Самостоятельная и рациональная внешняя политика предполагает в первую очередь способность вести себя в международном окружении на основе объективной оценки собственного геополитического положения и расстановки сил на окружающем пространстве.

В этом смысле Россия, США, Китай и другие ядерные державы представляют собой исключение.

Их геополитическое окружение – весь мир, а в силовом отношении они находятся на вершине международного порядка. Но для всех остальных государств (в нашем случае речь идёт о соседях России) конкретные обстоятельства гораздо более легко локализуемы. Они находятся в рамках единого с Россией геополитического пространства и исторически с ней связаны.

Империя, которую не теряли

После распада СССР Российское государство обрело сравнительно гармоничный для развития масштаб и внутреннюю композицию. Британский историк Доминик Ливен справедливо отмечает, что из всех империй нового времени только Российская дважды в течение одного столетия была обрушена, в первую очередь в результате «восстания этнических русских против груза имперских обязательств и идеологии, на которой они были основаны». А важнейшим фактором, спровоцировавшим это, была угроза провала России в соревновании на международной арене.

Российское государство стало империей в 1721 г., когда его географические пределы примерно совпадали с теми, что существуют через 300 лет. Это не мешало ему осознавать себя великой державой, которая играла важную роль в европейском балансе сил, тогда равнозначном глобальному. В последующие столетия Россия не приобрела ничего, что могло бы существенно усилить её собственные возможности, а после распада Империи в 1917 г. и СССР в 1991 г. сохранила самые важные ресурсы, сконцентрированные на пространстве от Урала до Тихого океана. Геополитические изменения 1991 г. сократили физические размеры Российского государства, но не лишили его важнейших атрибутов и активов, как это произошло с Британской, Австрийской, Германской или Османской империями в первой половине ХХ века. Избавление советской империи от внешнего контура, который был бременем не в меньшей степени, чем преимуществом, не затронуло силовую основу – ресурсные кладовые и военные возможности, сконцентрированные на просторах Сибири до Тихого океана и подкреплённые демографическими и административными ресурсами европейской части страны.

Российское государство сейчас остаётся многонациональным, соответственно, перед ним по-прежнему стоит задача управления полиэтничным обществом. Но именно русский этнос является доминирующим и способным контролировать всю территорию, оставаясь везде на ней в большинстве.

При этом на огромном пространстве от Балтики до Тихого океана представители русского этноса соседствуют с другими национальностями. Это не позволило России сжаться после распада СССР до пределов узкого национального ядра, что произошло с остальными европейскими империями XIX века – Британской, Французской, Австро-Венгерской или Османской.

Возможно, именно поэтому Россия пока успешно избежала соблазна попробовать восстановить прямой контроль над отпавшими в 1991 г. территориями – империю не нужно воссоздавать тому, кто её не терял. Давление, оказываемое Россией на Украину и Грузию, по всей вероятности, не является началом процесса новой территориальной экспансии, а решает задачи либо пресечения немедленных угроз безопасности, либо долгосрочной корректировки поведения соседей. Сам по себе факт их независимости Россию устраивает.

Сейчас Россия обладает действительно уникальным геополитическим положением.

Страна обращена одновременно ко всем важнейшим регионам Евразии – Европе, Ближнему Востоку, Среднему Востоку и Восточной Азии. Именно благодаря ему российская внешняя политика располагает колоссальными возможностями выбора приоритетов и не может сконцентрироваться на одном из географических направлений.

Географическое положение государства – не ограничитель, а ресурс его внешней политики, основная задача которой – силовая конкуренция с другими странами. Территория – база, с которой государство действует во время войны или ведёт переговоры в периоды мира. Россия в этом отношении обладает чрезвычайно богатым ресурсом, может действовать на всех направлениях самого большого континента – Евразии.

В сочетании с силовыми возможностями и экономическим потенциалом геополитическое положение ведёт к тому, что ни одно внешнее направление не имеет для России экзистенциального значения.

Как мы могли убедиться за последние годы, это несёт издержки в виде неспособности подолгу концентрироваться на одном из направлений. Достаточно трудно сделать убедительными аргументы в пользу сосредоточения всей национальной энергии на определённом внешнеполитическом проекте, если его результаты не имеют фундаментального значения для выживания государства. Например, торможение российской политики «поворота к Азии» – как раз результат того, что для России затруднительно обосновать особое внимание только к одному из направлений на протяжении достаточно продолжительного времени. Любое новое «географическое» усилие России – сибирское или южное, даже если и станет приоритетом, то на короткий период по объективной причине. Россия с её сравнительно небольшим населением, огромной территорией и ресурсами критически не зависит от взаимодействия с внешним окружением.

Но выгоды, как показывает российская история, гораздо значительнее, чем потери. Сохранение имперского масштаба, силовой автономии и геополитической свободы выбора делает современную Россию независимой от внешнего окружения, а потому способной проводить политику, в основе которой необходимость не столько отвечать на внешние вызовы, сколько заниматься развитием собственного общества. Бесконечные шатания России между желанием настоять на уважении собственных представлений о справедливости в глобальном масштабе и реальным отсутствием жизненной необходимости в международном порядке могут, конечно, вызывать интеллектуальный дискомфорт. Однако их происхождение имеет объективный характер.

В российской внешнеполитической дискуссии есть запрос на формирование «кольца друзей» и огорчение по поводу того, что у России «нет союзников». Однако искренность таких сетований всегда будет ограничена тем, что потенциальные друзья и союзники не могут играть определяющей роли в выживании и развитии Российского государства.

Наряду с США и Китаем Россия обладает силовыми возможностями, которые ставят её на уровень, недостижимый для других стран мира.

Поэтому такие державы всегда испытывают затруднения в определении того, зачем им союзники – ни одна другая страна не может иметь для них фундаментального значения в этом качестве.

Однако Соединённые Штаты, как держава островная и торговая, испытывают необходимость в базах, наличие которых могло бы компенсировать издержки их геополитически изолированного положения. Такая уязвимость является своего рода компенсацией ситуации, при которой география позволяет США рассматривать большинство региональных проблем безопасности только в дипломатическом контексте. Китай, как мы видим сейчас, по достижении определённого уровня внутренней экономической устойчивости также может проводить политику закрытости и ограничивать присутствие в мире. Для любого китайского правительства внутреннее положение играет несоизмеримо более важное значение, чем внешние обстоятельства. Россия в силу малочисленности населения и высокой ценности личных свобод к закрытости не способна, но внешние связи также не принесут ей что-либо существенное для решения задачи собственного выживания.

Назад, в восемнадцатый

Подлинное осознание особенностей и преимуществ своего положения не могло возникнуть в России без воздействия факторов, более изменчивых, чем географическое положение. Именно на рубеже 2020–2021 гг. окончательно оформилась новая модель отношений России и Запада, а на окружающем пространстве произошёл ряд событий, позволяющих разглядеть в российском поведении черты, которые ранее были ему менее свойственны.

Одновременно важнейшие изменения произошли в глобальном контексте. В результате внутреннего кризиса и необходимости убеждать собственное население в справедливости существующего социально-экономического устройства ослабла способность стран Запада не просто влиять на малые и средние государства российской периферии, но и давать им гарантии поддержки планов национального развития. Тем более что возвышение Китая и его способность вести активную внешнюю политику заставляет США и их союзников концентрировать внешнеполитические усилия на этом направлении, а сил на остальное просто недостаточно. Сам Китай, в свою очередь, не готов брать на себя ответственность за вопросы, фундаментальные для вероятных младших партнёров. Это связано с базовыми особенностями китайской внешней политики, и мы не можем ожидать радикальных изменений даже в случае дальнейшего ослабления Запада. Так, например, наиболее проницательные наблюдатели указывают, что, хотя Китай и не скрывает удовлетворения по поводу поражения США в Афганистане, сам Пекин не примет обязательств по обеспечению выживания страны при новом режиме.

Все государства — соседи России, возникшие после распада СССР, делали ставку на то, что крупные державы будут заинтересованы в их сохранении – по отдельности или в рамках коалиций. В первую очередь как ресурса своей дипломатии. Но сейчас такая заинтересованность уменьшается, а значение международных институтов, где малые и средние страны были нужны для формирования коалиций, снижается. Ведущие мировые державы на деле достаточно спокойно относятся к падению значения этих институтов.

Международный порядок, основанный на балансе сил, а не на институтах, не обязательно будет благоприятным для выживания государств, у которых недостаточно собственного силового потенциала.

Силовое преобладание России на пространстве бывшего СССР и его геополитическая целостность не являются гарантией изоляции от более широкого международного контекста. Здесь важнейшая особенность – появление у средних региональных держав (например, Турция, Иран или Пакистан) альтернативного Западу источника развития в виде Китая. Результат – повышение степени их самостоятельности и способности к авантюристическому поведению. Россия, в свою очередь, активно действует за пределами своего конфликта с Западом – развивает отношения, например, с теми самыми Ираном, Турцией или Пакистаном, которые раньше были либо её идеологическими противниками, либо безусловными союзниками США.

В результате взаимодействие России, её соседей и третьих держав среднего размера является не переходом этих стран из зоны влияния Москвы под покровительство других игроков. Происходит их общее, включая Россию, вовлечение в процессы формирования нового международного порядка.

Сама сущность т.н. «постсоветского пространства» как единого целого в международно-политическом отношении размывается, но не посредством его распада и включения составных частей в периферию других полюсов силы, а через формирование более широких сообществ.

Международная политика повсеместно, в том числе и вокруг российских границ, возвращается к формам, более присущим гибкому балансу сил, как в XVIII веке. Средние государства не способны, конечно, на равных конкурировать с великими державами, но располагают ресурсами для активного взаимодействия с такими же, как они, или более слабыми странами. Но для России присутствие Турции или Ирана на пространстве бывшего Советского Союза не несёт экзистенциальных угроз, как это было бы в случае укрепления там влияния сопоставимых с ней центров силы, с которыми она находится в конкурентных отношениях.

Москва постепенно начинает всё более уверенно чувствовать себя в международной политике «дикого поля» за пределами её суверенных границ, где роль могут играть самые разнообразные державы, и терпимо относится к их присутствию, если они не представляют напрямую интересы Запада. В случае с Китаем, который, как и Соединённые Штаты, сопоставим с Россией по военному могуществу, пока нет оснований говорить об умении Пекина делать отдельные страны слепыми проводниками своих интересов. Это также является фактором, стабилизирующим китайско-российские отношения.

Именно то, как российская политика может эволюционировать в новых международных условиях, и представляет собой самый важный вопрос.

Всё-таки до последнего времени Москва исходила из предположения о том, что её отношения с соседями содержат в себе нечто большее, чем калькуляцию геополитических и силовых соображений. Сейчас Россия, похоже, начала движение в сторону понимания необходимого баланса между собственными масштабами и интересами в отношении стран-соседей. Последовавшие в 2020 г. один за другим кризисы в Белоруссии, на Южном Кавказе и в Киргизии показали способность Москвы реагировать исходя из того, как их вероятные последствия связаны с её базовыми соображениями безопасности и вне зависимости от исторически сформированных шаблонов.

В случае с Белоруссией действия России были решительными и контрастировали с её собственной позицией в отношении всех предыдущих проявлений гражданского недовольства, известных как «цветные революции». Уже в августе российская сторона на самом высоком уровне заявила о готовности оказать Минску силовую поддержку, несмотря на сомнения в лояльности правительства Александра Лукашенко. Важную роль играло то, что наиболее активные враждебные действия в отношении официального Минска исходили из соседних столиц – Варшавы и Вильнюса. Ни Польша, ни Литва не являются самостоятельными державами, а представляют в Восточной Европе интересы действительно серьёзного для Москвы противника.

В случае с войной между Азербайджаном и Арменией позиция России также определялась стратегическими приоритетами, а не исторически возникшими ожиданиями. В этом случае на стороне Азербайджана выступала Турция, отношения которой с Западом носят настолько запутанный характер, что говорить об усилении позиций Европы или США в результате армянского поражения не приходится. Анкара уже достаточно давно выступает в качестве самостоятельного в своих решениях партнёра России. Это позволяет Москве быть уверенной в том, что турецкий активизм всегда может быть сбалансирован самой Россией, либо такой средней региональной державой, как Иран.

Падение правительства Сооронбая Жээнбекова в октябре 2020 г. не вызвало в Москве серьёзной обеспокоенности, поскольку никак не было связано с претензиями какой-либо влиятельной державы ограничить там российское влияние. Очередная смена власти в Киргизии привела к существенному осложнению внутриполитической ситуации, но не задевала российские интересы. Более того, в ряде решений нового правительства мы можем даже усмотреть признаки ограничения и так сократившегося западного присутствия. Особенно в условиях, когда Китай несколько сворачивает внешнеполитическую активность, а приход к власти в Афганистане движения «Талибан» порождает в странах Центральной Азии острую обеспокоенность вопросами безопасности.

В 2021 г. Россия заняла взвешенную позицию по отношению к изменениям в Афганистане. Она была основана не на опыте прошлого прихода талибов к власти, а на геостратегических соображениях – партнёрство с Китаем и позитивное восприятие факта сокращения американского присутствия на Среднем Востоке. Кроме того, линия Москвы в отношении афганских событий показала, что сам по себе Афганистан не воспринимается в России как источник угрозы в отношении её суверенной территории. В том же, что касается безопасности партнёров России по ОДКБ или связанного с ней договором о союзнических отношениях Узбекистана, здесь позиция Москвы также была твёрдой, что нашло подтверждение в августовских военных учениях у афганской границы. В целом участие группы соседей России в военно-политическом альянсе ОДКБ является как ограничителем, так и ресурсом её внешней политики.

Эти примеры дают основания предположить, что действия Москвы на окружающем пространстве обусловлены соображениями национальной безопасности и развития, а также необходимости отражения базовых угроз, которые может представлять собой только область взаимодействия России и двух равных с ней по силам держав – Китая и США. Европа в этом контексте не является для России приоритетным объектом внимания. Насколько наблюдаемые изменения окажутся фундаментальными, зависит от действия важнейших факторов, формирующих стратегическую канву отношений России и государств, возникших на месте СССР.

Сила, пространство, время

На российское поведение в отношении соседей влияют три фактора: традиционные силовые отношения, единое геополитическое пространство и общий исторический опыт. Природа международной политики предполагает, что наиболее важным обстоятельством является простое соотношение сил участников. Но в рассматриваемом случае не менее важную роль играют особенности географической среды и связи, возникшие за несколько столетий[1]. Россия была и останется доминирующей державой так называемого «постсоветского пространства», потому что обладает самым большим населением, одной из лучших в мире армий и одним из двух сверхзапасов ядерного оружия. Однако ей всегда придётся учитывать, что топография не даёт возможности провести чёткие разграничительные линии с соседями, а принимаемые решения зависят от общего исторического опыта.

Поэтому военно-политическое могущество России не является ни гарантией её уверенного контроля над соседями, ни возможностью от них отгородиться. Решением многих проблем было бы возвращение к той или иной форме прямого управления внутренним развитием части бывших союзных республик. Но это потребует от России напряжения сил, которое в долгосрочной перспективе окажется роковым для российской экономики и государственности. Отгораживание от соседей потребует строительства оборонительной стратегии на рубежах, наиболее близких к важнейшим центрам основной российской территории. Но военное доминирование создаёт возможности, необходимые для того, чтобы выстраивать вокруг России отношения, благоприятные для устойчивого международного порядка, который не будет имперским, т.е. предполагающим прямое управление соседями.

На большей протяжённости внешнего периметра Россия окружена государствами, которые не могут решить вопросы развития и безопасности только с опорой на внутренние ресурсы. Это неизбежно делает Россию основным центром силы, создаёт соответствующие ожидания со стороны соседей и способствует вовлечению третьих держав.

Игнорировать ожидания в отношении России нельзя. Вовлечение третьих держав допустимо в той степени, в какой это не ограничивает суверенитет государств – соседей России.

Перед Москвой встанет задача выработать такую форму взаимодействия с соседями, которая не потребует от неё диктовать им правила внутренней жизни или определять их внешнюю политику, но гарантирует безопасность России, а также относительно стабильный мир на её границах. Эта задача является объединяющей для стратегии Москвы в отношении всех стран-соседей, вне зависимости от того, в какой части общего геополитического пространства они расположены.

Российская политика в будущем не может строиться на продолжении имеющегося опыта.

В современном мире государство, даже такое большое, обеспеченное ресурсами и могущественное, как Россия, не может позволить себе бесконечное повторение пройденного.

Это вступит в противоречие с её внутренним развитием и изменениями, которые переживают страны-соседи. Тем более что их отношения с Россией гораздо меньше поддаются анализу с позиций теоретических схем, наиболее распространённых в науке о международных отношениях, чем, например, взаимодействие России с Европой, США или Китаем.

Любой новый международный порядок, возникающий в процессе изменения распределения сил, будет основан на ряде постоянных факторов. На первом месте среди них – история и география.

Россию и страны бывшего СССР связывает общее геополитическое пространство и общий исторический опыт, влияющие на любые теоретические выкладки.

Насколько бы великим и могущественным ни стал Китай, он всё равно окружён со всех сторон, кроме севера, малыми и средними странами, испытывающими к нему сформированное веками недоверие. Каким впечатляющим ни казался бы экономический прогресс и демографические показатели Индии, эта страна всегда останется полуостровом, который легко отделить от континента враждебными державами или природными препятствиями. Как ни сократилось бы значение Европы в международной политике, её центральное положение и удобство небольших расстояний останутся определяющими факторами сравнительного успеха и привлекательности.

США сохранят «островное» положение в международной политике вне зависимости от того, каким станет в предстоящие годы соотношение сил между ними и Китаем, как будет развиваться американское общество. Это всегда позволит Соединённым Штатам не рассматривать практически ни один региональный вызов как непосредственную угрозу своей безопасности.

В том, что касается силовой композиции окружающего Россию пространства, то она занимает уникальное положение среди всех великих европейских империй XIX века, поскольку остаётся окружена странами, возникшими на месте её прошлых имперских владений от Памира до Балтийского моря. Только на востоке Россия граничит с великим Китаем, который она никогда не контролировала и который превосходит её по всем компонентам мощи современной державы, кроме военного. Россия, в отличие от Австрии или Турции, многократно превосходит соседей по масштабам и совокупным силовым возможностям и сохранит такое положение в обозримом будущем.

Для всех соседних стран динамика российского могущества или слабости была на протяжении тридцати лет наиболее важным фактором развития и достижения их целей.

Россия служит определяющим обстоятельством национальной безопасности для значительной группы из четырнадцати суверенных государств — от Эстонии на западе до Киргизии на востоке.

Но одновременно развитие и внешнеполитическое поведение этих стран остаётся частью российской палитры безопасности и взаимодействия с другими державами, значимыми в международной политике. Таким образом, Россия и её соседи остаются частью единого целого и взаимодействуют между собой в более широком международном контексте.

История, исторические события и переживания – основа инерции, влияющей на действия государств. Поэтому отрицать общую историю России и её соседей нельзя. И особенно серьёзно нужно относиться к ограничителям, которые накладывает зависимость от заданного пути поведения российской державы на хорошо известном ей географическом пространстве. Тем более что отдельные последствия общего исторического опыта тесно связаны с российской стратегической культурой.

Но в отличие от географии историю как предопределённость внешней политики прошлыми обстоятельствами и решениями можно преодолеть. И направить действия государства за пределами национальных границ по тому пути, который лучше обеспечит его выживание в будущем. В действительности, любая успешная внешняя политика представляет собой пример преодоления заданного пути, используя ресурсы, которые находятся в распоряжении государства, и ради укрепления его собственной устойчивости. В рамках реализации такой стратегической задачи геополитическое положение и силовые возможности – не бремя, которое надо нести, а ресурсы России, как и любого государства, в отношениях с его соседями.

При этом и Россия, и соседи только сейчас, через тридцать лет после распада СССР, начинают создавать для себя новый исторический опыт. В силу масштаба и непрерывной традиции мощной государственности (минимум полутысячелетие) Россия изначально более способна к рациональному поведению в предлагаемых условиях. Преодоление исторической «колеи» гораздо важнее для её соседей – они (практически без исключений) только начинают осознавать себя в качестве суверенных государств, несущих ответственность за свою судьбу в рамках геополитического положения и объективной силовой композиции.

Исторический опыт определяет рамки, которые должна преодолевать реальная политика, если она хочет быть направленной в будущее. Тем более что за тридцать лет все страны бывшего СССР уже прошли значительный путь самостоятельного развития, в ходе которого возникли разные формы отношений с Россией. Отрицание общего исторического опыта или попытка отделения от соседей не может быть целью, потому что вступит в противоречие с географией. Однако просто продолжением прошлой линии суверенная внешняя политика государства может быть только в том случае, если она имеет реваншистскую направленность.

Ждать от России, что она будет выстраивать политику по отношению к соседям на основе исторически заданных рамок, значит предполагать, что задачей является возвращение к ранее существовавшему формату.

А именно: Москва управляет закрытым от внешнего мира имперским порядком, что подразумевает новое инкорпорирование независимых сейчас государств в состав России. Вероятность этого находится сейчас за пределами разумного и желательного, поэтому и политика России в отношении соседей должна быть основана не на исторических ожиданиях, а на представлениях о национальном интересе, которые формируются в наше время.

Именно открытость внешнему миру позволяет гораздо более гибко подходить к взаимодействию с соседями и вовлекать в решение задач российской внешней политики державы, которые находились за её исторически сформировавшимся периметром. Другими словами, в новом качестве и с опорой на своё геополитическое положение Россия может проводить вдоль внешних границ политику, которая не будет содержать чётких разграничительных линий между зонами интересов и российского присутствия. Пространство её непосредственного соседства не может иметь значения само по себе – только в контексте более широких процессов и задач глобального характера. Было бы странно, если бы страна с масштабами и амбициями России позволила себе локализовать интересы в чётко обозначенном географическом ареале. Зоны интересов предполагают эксклюзивность отношений, которую сложно представить в современном мире. Но это также требует от соседей способности к проведению «взрослой» внешней политики, основанной не на историческом опыте и мифах, а на оценке собственного положения.

Ни умам, ни сердцам

Новая российская политика формируется сейчас и проявляется во всё более индивидуальном подходе к каждому соседу.

В основе – уважение суверенитета и одновременно учёт значения, которое то или иное государство имеет для безопасности российской территории.

Это позволит использовать общее историческое наследие, но не оставаться его заложником, а также опираться на уникальное геополитическое положение России как державы, которая действует на нескольких театрах, достигает устойчивости политики обеспечения собственной безопасности через повышение гибкости взаимодействия с соседями.

Чтобы такая политика стала успешной, философия гибкого и открытого взаимодействия должна стать основой легитимного международного порядка по всему периметру. Именно России предстоит нести особую ответственность за формирование такого порядка. Этот процесс не может быть простым и институционально упорядоченным, однако именно он отвечает российским национальным интересам.

Вряд ли Россия должна стремиться к тому, чтобы на окружающем её пространстве возникли чёткие разделительные линии, хотя именно такой сценарий представляется целесообразным под впечатлением процессов сравнительной архаизации в некоторых соседних странах. Международная политика не знает примеров, когда цивилизационные границы успешно заменили бы собой естественные географические преграды. Отличие политических культур Турции и современной Европы стали непреодолимым препятствием на пути интеграции Анкары в европейское сообщество именно потому, что для этого есть географические предпосылки – пролив Босфор, разделяющий Европу и Азию, хотя микроскопическая часть турецкой территории и находится на европейском берегу.

Особое положение Финляндии в системе отношений России и Запада объясняется именно тем, что их соединяет самая продолжительная сухопутная граница, не связанная с какими-либо естественными преградами. В свою очередь, попытка построить административно-цивилизационную границу вместо естественной после расширения ЕС на Восток стала одной из важных причин современного кризиса международного порядка в Европе.

Поэтому насколько далеко ни зашёл бы процесс внутренних изменений в таких странах, как Таджикистан, Киргизия или Туркмения, отсутствие между ними и Россией естественных барьеров неизбежно делает судьбу их государственности важной для Москвы. Тем более что по другую сторону от них находятся страны, в долгосрочной устойчивости которых мы не можем быть уверены. Как бы самонадеянно ни выглядела сейчас внешняя политика Турции, Пакистана или Ирана, эти государства часто испытывают затруднения в поддержании порядка на собственной территории. Надеяться на то, что влияние Анкары, Исламабада или Тегерана сможет стабилизировать положение в странах по соседству с Россией, было бы легкомысленно. Китай же, как мы имели возможность убедиться, также не демонстрирует примеров готовности брать на себя ответственность за другие государства.

Важным остаётся вопрос, насколько Россия испытывает необходимость в том, чтобы популяризировать себя в глазах населения окружающих государств. Сама по себе концепция борьбы «за умы и сердца» представляется двусмысленной, поскольку основана на гипотезе, априори отрицающей за партнёрами способность к самостоятельному мышлению. Эта концепция стала продуктом исторического периода второй половины ХХ века, когда европейские державы, СССР и США имели дело с взрывным ростом национального самоопределения. Этот процесс происходил в условиях жёсткого биполярного противостояния и идеологической борьбы между взаимоисключающими агрессивными идеологиями – марксизмом и либерализмом. Обе идеологии предполагали распространение универсальных ценностей и вступали в конфликт с правами суверенных государств. В рамках конкурентной борьбы между ведущими державами каждой из них было трудно смириться с тем, что новые независимые страны способны быть самостоятельными не только по форме, но и по умению мыслить не под внешним воздействием.

Влияние на общественное мнение, конечно, имеет большое значение. Тем более что массовая база политики пока едва ли будет сокращаться. За сто лет с начала эпохи, когда мнение масс действительно стало иметь значение, все государства пришли к единой форме взаимодействия с общественным мнением – создание стандарта и принуждение к тому, чтобы мнение граждан ему соответствовало.

В международных отношениях психологическая война постепенно стала не только частью боевых действий во время конфликта, но рутиной отношений между государствами, даже когда они сотрудничают.

Сейчас по определению предполагается: если Россия не влияет в свою пользу на общественное мнение соседей, это неизбежно делают конкурирующие державы. Другими словами, призывы к Москве более активно бороться «за умы и сердца» граждан стран-соседей являются не более чем требованиями к энергичному ведению психологической борьбы на их территории с третьими странами. Однако чем более интенсивной становится такая борьба, тем дальше отодвигается горизонт, за которым соседи России обретут способность к самостоятельному и рациональному мышлению. Их пространство превращается постепенно, по мере появления у России возможностей для собственной пропаганды, в территорию игры с нулевой суммой, не имеющую самостоятельного значения.

Учитывая, что, по нашему допущению, стратегическим приоритетом России является именно самостоятельность соседей, сама по себе борьба за их «умы и сердца» не может быть приоритетом российской политики. Это, однако, не отменяет необходимости, во-первых, повышать привлекательность России для исправления её демографической ситуации и, во-вторых, содействовать формированию у элит новых независимых государств способности принимать решения, руководствуясь собственным рациональным выбором, а не продиктованными извне представлениями. Данная задача является, безусловно, гораздо более сложной, чем создание средствами государственной политики критической массы граждан соседних государств, позитивно настроенных к России. Но именно она может создать предпосылки для более устойчивой в стратегическом отношении ситуации.

Для этого Россия должна преодолеть исторический опыт восприятия стран-соседей как зоны своего влияния априори и вести политику использования своих уникальных силовых возможностей, а не опоры на них в качестве основной предпосылки того, что её позиции будут оставаться исключительными.

Сила России не в том, что страны-соседи никуда от неё не денутся, а в том, что в любой ситуации она окажется более действенной, чем конкуренты.

В условиях баланса сил доминирование на постсоветском пространстве является данностью, которая каждый раз подкрепляется готовностью силу применить. Это доминирование является основной причиной заинтересованности России в том, чтобы соседи были самостоятельными при принятии внешнеполитических решений.

У соседей России не должно быть ни иллюзий, что Москва станет платить за лояльность, ни надежд, что объективной расстановкой сил на общем геополитическом пространстве можно пренебрегать. Это понимание должно стать в будущем самым надёжным способом преодолеть историческое восприятие России как метрополии, а не самостоятельной, хотя и по определению дружественной державы. Способность принимать суверенные решения означает поведение не на основе исторического опыта, а исходя из рациональной оценки своего положения. Россия, в свою очередь, уже демонстрирует такую способность в глобальном масштабе, когда заботится о том, чтобы её конфликт с Западом не пересёк опасную черту военного столкновения.

Чтобы быть успешной в долгосрочной перспективе, российская политика на окружающем пространстве неизбежно потребует постоянного пересмотра конкретных целей и задач. Их содержание каждый раз будет зависеть от соображений более широкого характера – динамики баланса сил в глобальном масштабе или отношений со средними игроками (Европа, Турция, Иран), а также внутренней эволюции соседей. Мы не можем сейчас сказать, что определённый рецепт сделает действия России успешными при чисто административном управлении внешней политикой.

В этих условиях будут определяться непосредственные задачи российской политики на постсоветском пространстве. Разница силовых потенциалов участников и отсутствие у них общих геополитических интересов не позволяют говорить о возможности сформировать на этом пространстве региональный международный порядок. Каждое из государств будет решать важнейшие задачи развития в рамках не единой системы правил и обязательств, а двусторонних отношений с внешними партнёрами, среди которых Россия занимает центральное место.

По сути, российский фактор является единственным системным на этом пространстве, остальные корректируют его воздействие. И на Россию ложится особая ответственность в отношении судьбы соседей, с которыми связана её собственная безопасность.

Эта статья написана на материале исследования, произведённого в 2021 г. по заказу «Валдай» и при финансовой поддержке Клуба.

--

СНОСКИ

[1] Несмотря на то что сложно найти много близкого между Эстонией и Киргизией, все три отмеченных выше фактора определяют их общность с точки зрения российской политики.

Россия. СНГ. Весь мир. ЦФО > Внешэкономсвязи, политика. Образование, наука > globalaffairs.ru, 8 ноября 2021 > № 4046525 Тимофей Бордачев

«Советский Союз уничтожил Запад, добровольно уничтожив себя»

ИВАН КРАСТЕВ, Председатель Центра либеральных стратегий (г. София), ведущий научный сотрудник Института наук о человеке (г. Вена).

АРТЕМИЙ МАГУН, Профессор политической теории демократии Европейского университета в Санкт-Петербурге, главный редактор журнала «Стасис».

ЧЕЗ ФРИМАН, Посол в отставке, старший научный сотрудник Института международной и публичной политики Уотсона, Университет Брауна.

ЧЖАН ШУХУА, Доктор политических наук, профессор, директор Института политологии Китайской академии общественных наук, главный редактор журнала “CASS Journal of Political Science”.

МАЙКЛ МАНН, Заслуженный профессор социологии Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе.

КИШОР МАХБУБАНИ, Заслуженный научный сотрудник Азиатского исследовательского института (Сингапур).

АСЛЕ ТОЙЕ, Специалист по международной политике, Норвегия.

ХАННС МАУЛЬ, Профессор, заслуженный ведущий научный сотрудник Исполнительного совета Немецкого института исследований внешней политики и проблем безопасности (Фонд «Наука и политика»).

РОБЕРТ ЛЕГВОЛЬД, Почётный профессор Колумбийского университета.

ИЛТЕР ТУРАН, Почётный профессор международных отношений стамбульского Университета Билги.

ТЕРРИ НАРДИН, Профессор политических наук и руководитель образовательной̆ программы Йельского колледжа в Национальном университете Сингапура.

--

ДЛЯ ЦИТИРОВАНИЯ:

Крастев И., Легвольд Р., Магун А., Манн М., Мауль Х., Махбубани К., Нардин Т. Тойе А., Туран И., Фриман Ч., Чжан Ш. «Советский Союз уничтожил Запад, добровольно уничтожив себя» // Россия в глобальной политике. 2021. Т. 19. No. 6. С. 154-178.

--

МИР ЧЕРЕЗ ТРИДЦАТЬ ЛЕТ ПОСЛЕ СССР. ОПРОС. ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Вторая часть опроса ученых и интеллектуалов из разных стран о том, каким стал мир через тридцать лет после исчезновения СССР.

Иван Крастев, глава Центра либеральных стратегий (София), ведущий научный сотрудник Института гуманитарных наук в Вене:

Если мы хотим понять, почему политика идентичности находится сегодня в центре мирового внимания, нам нужно вернуться к распаду Советского Союза.

1 января 1992 г. мир проснулся и обнаружил, что Советский Союз исчез с карты мира. Без поражения в войне или иностранного вторжения одна из двух мировых сверхдержав рассыпалась в прах. Как можно объяснить столь необычный поворот событий? Распад произошёл вопреки ожиданиям и мнению, будто советская империя слишком велика, чтобы потерпеть крах; слишком прочна, чтобы рухнуть; и слишком нашпигована ядерными боеголовками, чтобы Запад мог её запугать. СССР пережил многие десятилетия потрясений, по сути, не понеся фатального урона. Как он мог развалиться совершенно неожиданно и без предупреждения в тот момент, когда у большинства людей «даже не было ощущения, что страна распадается»?

Конец Советского Союза заставил нас пересмотреть таинственную связь между упадком и распадом.

То, что Советы переживают упадок, ни для кого не был секретом. Но объясняют ли те факторы, которые вызвали упадок СССР, развал этого мощного государственного образования? Не потому ли советский распад удивил нас, что убедил в неизбежности подобного исхода?

Сейчас, пытаясь оценить влияние распада СССР на систему международных отношений, мы осознаём главный парадокс: Советский Союз было легче интегрировать в западный либеральный международный порядок, чем постсоветскую Россию и большинство других новых государств, возникших после краха коммунистической империи. СССР был постнациональным образованием. Его выживание после конца коммунизма зависело от способности сдерживать националистические и центробежные силы. В этом смысле советское руководство в гораздо большей степени, чем новое российское, было идеологически состыковано с антинационалистическими идеологиями, сформировавшими Европейский союз в 1990-е годы.

В отличие от Советского Союза, постсоветская Россия – это национальное государство в процессе становления, в котором имперский рефлекс причудливо сочетается с необходимостью постимперского национального строительства.

За последние тридцать лет на Старом континенте создавалось и разрушалось больше новых государств, чем когда-либо это происходило в любом другом регионе мира, за исключением Африки в эпоху деколонизации 1960-х годов. Таким образом, именно распад Советского Союза является важнейшим фактором, объясняющим, почему национализм и политика идентичности стали определяющим фактором мировой политики. В тени конца СССР становится понятно, что деколонизация, а не холодная война, оказалась самым важным событием ХХ века.

Артемий Магун, профессор политической теории демократии Европейского университета в Санкт-Петербурге, главный редактор журнала «Стасис»:

Распад СССР, как и любое историческое событие, ставит нас перед парадоксом и параллаксом. Одна партия видит его как «тёмную катастрофу» (Ален Бадью) или «реставрацию» (Борис Кагарлицкий), другая как «либеральную революцию» (Брюс Акерман) или даже как шанс «нового Ренессанса» (Владимир Бибихин), но понять само это событие можно лишь изнутри, а значит, вставая феноменологически на точку зрения его участников.

Перестройка, а за ней начало 1990-х гг. сопровождались таким массовым энтузиазмом и чувством освобождения, что жестоко было бы отбросить их как иллюзии с точки зрения некоего «объективного» прогресса.

Однако со временем, когда с отдаления стали видны большие исторические процессы, стало ясно, что пессимизм ортодоксальных левых имел под собой большие основания: распад СССР постепенно, от изначальной демократизации, привёл к деморализации, повсеместно породил полицейские националистические режимы, в которых вместо дежурного социального идеала в головах господствует страх и рессентимент. Спина распрямилась, но глаза потухли. Истинно революционные по форме, события 1989–1990 гг. были реакционными по содержанию. История пошла вспять, как у У-Януса Стругацких, так что революция 1980–1990-х гг., возможно, была ретроактивной кульминацией нашей нынешней истории, читаемой задом наперёд.

В такой структуре я не вижу ничего беспрецедентного, и с точки зрения субъекта таким узлом завязывается, наверное, любое значимое событие – потому на него и можно опираться в опыте, возвращаясь к нему и отталкиваясь от него. Но поставим следующий вопрос: какие реальные тенденции «мирного времени» привели к исчезновению СССР и какие за ним последовали? Ясно уже, что эти тенденции должны быть противоречивыми, как и само событие.

Во-первых (это был мой тезис в «Отрицательной революции»), перестройка была своего рода самоубийством советского строя. Горбачёв направил против социалистического государства те силы, которые его и создали, оживив спящий институт Советов как учредительной, революционной власти. Отсюда странные закатные цвета 1980-х гг. – энергия демонстраций, песен и статей была отблеском революционной энергии, теперь перенесённой в форму позднесоветской фронды.

Но, во-вторых, этот закат высветил кое-что ещё, а именно нарастание в советском обществе буржуазно-потребительских настроений и структур. Собственно, и Советы эпохи революции 1917-го, будучи демократическими, быстро обнаружили разные анархистские и эгоистические настроения, так что их пришлось прикрыть. Революционная демократия обнажает истину, провоцирует общество на саморазоблачение, а это не всегда хорошо для коллективной солидарности. Так и в перестройку – выяснилось, что большинство, немного стесняясь этого, начало жить чисто мещанскими интересами, обложившись гороскопами, детективами, православными иконами и либеральными учебниками экономики. Рыночная идеология, представшая утопией некоего спонтанного, органического существования, была логическим обобщением всего этого многоцветия.

Вторая половина ХХ века продемонстрировала нам вариант классического диалектического развития.

Противопоставленные друг другу в холодной войне капитализм и социализм стали постепенно обмениваться признаками – на Западе капитализм вбирал в себя социалистические институты welfare state, а социализм в мягкой форме становился интеллигентской идеологией. В то же время на Востоке сам социализм не смог сопротивляться потребительской культуре, в то время как интеллигенция перешла либо на консервативные, либо на чисто либеральные позиции, и те и другие резко критические по отношению к левым. Вот эта игра двух зеркал постепенно стала явной и привела к масштабной неолиберальной антисоциалистической волне, начавшейся в США и потом перехлестнувшей через «железный занавес». За этим занавесом она всё смела, позволив выстроить, под аплодисменты интеллигенции, новый карикатурный капитализм – на остатках социалистических подмостков. Что касается США и Европы, то на сегодняшний день представляется, что в отсутствие революционных событий эта волна захлебнулась в песке, породила откат в форме движений типа «Оккупай», и в конце концов законсервировала некий клинч между отпетыми циниками-капиталистами и недобитыми социалистами, берущими реванш в суровой морали. Этот клинч на наших глазах приводит к поляризации гражданского общества, так что Америка, возможно, в момент истины ещё явит нашим глазам перестройку наоборот, причём и тут стороны не будут ведать, что творят.

В этой моей интерпретации история выглядит довольно вязкой и долгое время перетасовывает примерно одну и ту же колоду карт, что, впрочем, не мешает нам выделять в ней высокие событийные образцы и вырабатывать утопические идеалы, за которые стоило бы бороться вопреки морализму и цинизму.

Чез Фриман, посол в отставке, старший научный сотрудник Института международной и публичной политики Уотсона, Университет Брауна:

Распад СССР положил начало двадцатилетнему периоду безудержного господства США в мире. Двумя столетиями ранее американский политолог Джеймс Мэдисон предупреждал, что во избежание злоупотребления силой «одни амбиции должны наталкиваться на другие». Период, наступивший после окончания холодной войны, предоставил достаточно доказательств прозорливости этого высказывания.

Дефолт Москвы в её соперничестве с Вашингтоном эпохи холодной войны просигнализировал, что Россия временно отказывается от амбиций добиться гегемонии в мире. Однако антагонизм прошлых лет по инерции продолжал быть движущей силой американской политики.

Вашингтон фактически стремился превратить весь мир за пределами Китая и Российской Федерации в эксклюзивную американскую сферу влияния, где интересы и стандарты, отстаиваемые Соединёнными Штатами, имели бы высший приоритет.

НАТО могла бы стать основой совместной общеевропейской архитектуры безопасности, связывающей Россию с остальной Европой, как когда-то это делал Европейский концерт или Священный Союз. Партнёрство ради мира и Совет Россия-НАТО были олицетворением такой возможности. Вместо этого установки времён холодной войны, подкреплённые давней европейской враждой, привели к тому, что НАТО сохранила характер инструмента коллективной безопасности, направленный на исключение российского влияния в Европе. Отрицание роли любой великой европейской державы в управлении субконтинентом является стратегической ошибкой, как показало исключение Германии и СССР после Первой мировой войны. Сначала это привело ко Второй мировой, а затем к холодной войне, в центре которой оказалась Европа. Однако Европа по-прежнему разделена, и управление ею остаётся спорным вопросом.

Поощряемая западными неолиберальными теоретиками и пришлыми варягами, Россия пережила деморализующий переход от командной экономики к хищнической плутократии и капитализму. Затем, по мере реформирования и возрождения, Россия восстановила свой досоветский статус одного из крупнейших мировых экспортёров нефти и пшеницы. Её экономика восстановилась. Её более состоятельные граждане стали завсегдатаями самых популярных курортов мира. Москва исправила постсоветскую некомпетентность и недееспособность своих вооружённых сил. Российские военные технологии возобновили поступательное развитие.

Как гласит американская народная поговорка, кто не может жить своим кошельком или оружием, должен жить умом. Россия превратилась из мировой сверхдержавы в потрёпанную, но всё ещё великую европейскую державу.

Хитроумная российская дипломатия, подкреплённая грамотным использованием военной мощи, вновь сделала Россию надёжным геополитическим игроком в Западной Азии, если не на всём земном шаре.

По причинам, которые могут объяснить только военные идеологи в Вашингтоне, Соединённые Штаты проводят политику, толкающую Пекин и Москву в объятия друг друга для противостояния американскому глобальному и региональному господству и диктату. Это облегчило формирование всё более прочной Антанты (ограниченного партнёрства для достижения узких целей) между двумя великими евразийскими государствами, основанной на общих интересах в противодействии американской враждебности, подрыве американской гегемонии и упреждении попыток смены режима со стороны США.

Как и Вашингтон до распада СССР, Пекин и Москва сегодня выступают за многополярный мировой порядок, в котором многосторонние отношения играют важную роль. При сумбурном руководстве Дональда Трампа Соединённые Штаты внезапно стали продвигать альтернативное устройство мира: систему международных отношений, определяемую соперничеством великих держав и регулируемую обоюдной проверкой на прочность. Администрация Байдена взяла на вооружение эту реакционную военно-стратегическую доктрину, дополнив её левацким постулатом о том, что движущая сила истории – смертельная схватка между демократией и воображаемой идеологией авторитаризма, оживляющей и объединяющей мировых автократов. «Соперничество великих держав» и демагогия об угрозах демократии извне привлекательны для аудитории в англоязычном мире, но не вызывают доверия за его пределами, где реальность продолжает опровергать оба этих постулата.

Постсоветский мир уже не однополярный и не биполярный, а многополярный. Средние и небольшие державы ищут собственную идентичность и роль в формировании международного ландшафта. Элементы межгосударственного взаимодействия больше не являются одномерными, и в них не преобладают иерархии военной мощи. Они многомерны. Национальная безопасность, экономическая, политическая и идеологическая ориентация вовсе необязательно совпадают.

Государства могут быть солидарны друг с другом в одних вопросах и быть противниками в других. Даже сотрудничая экономически, они могут противостоять друг другу в политическом или военном плане. Идеологическое родство больше не подталкивает к союзническим отношениям.

Мир, созданный распадом СССР и последующим американским триумфализмом, по-прежнему находится в процессе становления. Однако дуга истории теперь склоняется к нескольким центрам силы, соперничающим на разных аренах. Остаётся посмотреть, смогут ли великие державы, участвующие в этом новом международном беспорядке, добиться мирного сосуществования внутри царящего хаоса.

Чжан Шухуа, доктор политических наук, профессор, директор Института политологии Китайской академии общественных наук, главный редактор журнала «CASS Journal of Political Science»:

Продолжающееся распространение эпидемии и широкомасштабных межэтнических конфликтов заставили весь мир увидеть «другую настоящую Америку». В последние годы некоторые действия властей США, особенно отдельных политиков, пренебрегающих ради так называемых выборов здоровьем американского народа и международным сотрудничеством в борьбе с эпидемией, нанесли достаточно серьёзный ущерб глобальному лидерству и мягкой силе Соединённых Штатов.

Чтобы понять, как Америка попала в такую ситуацию, стоит только взглянуть на тридцатилетнюю историю после окончания холодной войны. Истинная причина заключается в том, что нарастающая с того момента нестабильность международной обстановки всё больше заводила американскую внутреннюю и внешнюю политику в тупик.

Израсходовав «дивиденды» холодной войны, США оказались в тяжёлом положении из-за собственного политического упадка.

После распада СССР и в результате окончания холодной войны, западный лагерь во главе с американцами оказался на вершине мировой пирамиды и получил неисчислимые дивиденды. Ослеплённые победой, американские политики, считая себя правыми во всём и действуя без учёта мнения других, допустили череду политических ошибок: поощряя столкновение разных культур, они стимулировали распространение терроризма; продвигая демократию во внешний мир, разжигали «цветные революции» и уличные протесты; используя санкции и оказывая давление на инакомыслящих, неоднократно создавали конфликты между великими державами – и так далее и тому подобное.

Тридцать лет назад многие государства возлагали надежды на США, уповая на то, что они смогут управлять процессом глобализации и развитием мировой торговли, а также стимулировать рост глобальной экономики и научно-технических инноваций. Однако уже ясно, что американская администрация поступает ровно наоборот.

За три десятилетия Соединённые Штаты из глобального лидера превратились в «источник международной нестабильности».

После окончания холодной войны доля ВВП США в мире снизилась с половины мирового ВВП в послевоенный период до четверти, а сейчас упала ещё больше – до 1/7 мирового ВВП. Внутреннему строительству уделялось недостаточно внимания, непрерывно шли войны за рубежом – в Ираке, Афганистане и других странах.

Согласно подсчётам американского Университета Дьюка, в последние годы прямые расходы Соединённых Штатов на ведение войн превысили шесть триллионов долларов, не считая затраты на послевоенные пенсии и лечение. В течение прошедших двадцати лет США осуществляли вооружённое вмешательство в Афганистане, проводили демократические изменения, что главным образом и послужило причиной их неудачи. Неудивительно, что американцы выражают недовольство: стране не хватает средств на медицинское страхование, а деньги тратятся на развязывание войн.

После распада Советского Союза Соединённые Штаты стали государством с самой большой совокупной мощью, которая опиралась не только на прочный военный и экономический фундамент, но и на мягкую силу.

К сожалению, современная американская политика хаотична и не останавливается перед «борьбой со всем миром».

С помощью разрыва связей они убивают экономику, а с помощью санкций осуществляют политический террор. Тридцать лет назад США стояли за падением Берлинской стены, однако сейчас они, наоборот, повсеместно строят разделяющие мир стены. Дело доходит до того, что они заново возводят «железный занавес» в сфере культурных, образовательных и научно-технических обменов и изолируются от остального мира. Это чрезвычайно портит международный имидж и рассеивает мягкую силу, которой американцы так гордятся.

В течение последних ста лет в глазах мировой общественности Соединённые Штаты были превосходной страной. Американцы – искренний и толерантный к многообразию народ. Секрет успеха американского общества заключается в смелости к инновациям и уважении свободы. Оно демонстрирует такие духовные ценности, как жизнеспособность, конкуренция, свобода, креативность. Однако в последние годы внутренняя политическая деградация, снижение качества демократии и отчуждение свобод привели к тому, что страна сама себя загнала в политический и управленческий тупик.

По существу, США следовало воспользоваться удобным случаем исправить собственные ошибки, применив существующие в Америке внутренние сдерживающие и компенсаторные механизмы. Но что они сделали? Они искали причину не внутри себя, а вместо этого нарушили своё политическое равновесие из-за страха потери гегемонии и внутренней политической борьбы. Предвыборная борьба произвольно вышла на первый план американской политической стратегии, предпочтение отдавалось осмыслению текущего момента, а не будущего. Как следствие, многие политические разработки того периода противоречивы, нецелесообразны и лишены оснований.

Сейчас прежде считавшийся сильнейшим глобальный лидер превратился в источник беспорядков: нынешние Соединённые Штаты не решают конфликты в мировых горячих точках и трудные проблемы, а создают их – провоцируют международные конфликты и межэтнические раздоры. США не ведут с другими странами равный диалог, а поступают высокомерно, сколачивают группировки, занимаются подстрекательством и наживают врагов по всему миру.

Различные действия Соединённых Штатов в последние годы заставили международное сообщество всё больше сомневаться в их надёжности, а также стабильности, предсказуемости и серьёзности американской политики. Страна, в которой процветают политический и стратегический эгоизм, ксенофобия и изоляционизм, несмотря на своё славное прошлое, может вызывать неприязнь у других государств.

Желание повторить холодную войну – это попытка повернуть колесо истории вспять.

Вина за то, что США переживают упадок, лежит на них самих. Не стоит обвинять в этом других, и тем более не следует вымещать злобу на Китае.

В последнее время мы стали свидетелями внутреннего раскола Запада под руководством Соединённых Штатов. В то же время наблюдаются попытки объединения Запада и другие действия Америки, направленные на изоляцию Китая и России. Можно утверждать, что некоторые политики хотят заново разыграть спектакль холодной войны между СССР и США, намереваются восстановить её результаты и повернуть время вспять. Но это бесполезно – здесь ни в коем случае не удастся добиться успеха.

В глазах некоторых агрессивно настроенных американских политиков мир – это поле боя, где ты и я дерёмся, а международное общество – это всего лишь арена для кулачных боев, борьба не на жизнь, а насмерть – если есть ты, то нет меня.

В китайской культуре мир – это «большая сцена», на которой раскрывается многообразие человеческих культур, «большой сад, где расцветает сто цветов».

Прочные российско-китайские отношения – это позитивная энергия современного мира.

Российско-китайские отношения обладают богатым внутренним содержанием, широким спектром задач и мощными внутренними движущими силами. Отныне и впредь Китай и Россия должны противостоять внешнему давлению, ещё больше укреплять отношения на политическом уровне и дать толчок развитию внутренних драйверов двустороннего сотрудничества.

В 2019 г., когда отмечалось семидесятилетие основания КНР и установления дипломатических отношений между Китаем и Россией, президент Владимир Путин, а также официальные лица МИД РФ неоднократно высоко оценивали российско-китайские отношения, называя их «отношениями стратегического партнёрства» и подчеркивая, что они лучше, чем союзнические. Китайская сторона в ответ выдвинула лозунг «трёх наивысших» (уровней в отношениях между великими державами: самый высокий уровень взаимного доверия, самый высокий уровень сотрудничества, самый высокий уровень стратегической значимости. – Прим. ред.)[1].

Майкл Манн, заслуженный профессор социологии Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе:

Падение CCCР надолго изменило все территории советской империи, но оно также оказало большое влияние на Соединённые Штаты. Республиканцы считали, что падение было вызвано давлением Рональда Рейгана, и поэтому их геополитическая самоуверенность поднялась до нереального уровня, что привело к многократным неудачным интервенциям на Ближнем Востоке, за которыми следовал ответный удар со стороны исламистов. Несмотря на эти неудачи, практически все американские лидеры, республиканцы или демократы, по-прежнему считают, что долг США – нести американские ценности миру, хотя они и расходятся во мнении, стоит ли это делать посредством вооружённого вмешательства. Тем временем Владимир Путин, остро переживая утрату Россией былого могущества и спровоцированный расширением НАТО на восток, осуществил экспансию в Крым, на Восток Украины, а затем в Сирию и Ливию. Надеюсь, он извлечёт урок из бессмысленного «успеха» в Сирии и провала в Ливии, и поймёт, что эпоха империализма закончилась. Конечно, напряжённость в отношениях между Вашингтоном и Москвой – всего лишь интермедия. Главное событие, значение которого всё время возрастает, – конфликт США и их союзников с Китаем в Азиатско-Тихоокеанском регионе.

Падение СССР убедило китайских лидеров в целесообразности политики экономических реформ при «ведущей роли коммунистической партии».

Почти всюду, отчасти вследствие краха Советского Союза, ослабла идеологическая составляющая геополитического конфликта. Доминирующий в мире капитализм определяет соотношение сил между странами с помощью экономических показателей; единственное исключение – это гибридные государственно-капиталистические экономики Китая, Вьетнама и Кубы. Даже социал-демократия переживает кризис. Идеологическое противостояние вокруг политической власти также ослабло. Только КНР олицетворяет собой явную авторитарную альтернативу демократии, хотя и исламский фундаментализм предлагает альтернативу неустойчивую в виде авторитаризма в мусульманском мире. Однако во всех других странах, включая Россию, преобладают градации несовершенной демократии (при этом несовершенство американской демократии становится всё более очевидным).

Тот факт, что геополитические конфликты становятся менее идеологическими и более поддающимися дипломатическому разрешению, даёт надежду.

Если мир хочет избежать гибели в результате необратимого изменения климата, необходимо вести гораздо больше международных переговоров и заключать больше соглашений.

Произойдёт ли это на самом деле? Если да, то количество конфликтов существенно уменьшится. Мы стоим на пороге нового мира, к добру или к злу.

Кишор Махбубани, заслуженный научный сотрудник Азиатского исследовательского института (Сингапур):

Советский Союз уничтожил Запад, добровольно уничтожив себя.

Да, некоторое преувеличение в этом заявлении присутствует. Запад себя не уничтожил, но посеял семена самоуничтожения, которые все ещё дают о себе знать.

Первое семя саморазрушения было порождено цунами высокомерия и надменности, захлестнувшим умы Запада после распада Советского Союза. Это высокомерие было лучше всего отражено в знаменитой статье Фрэнсиса Фукуямы «Конец истории». Как я документально доказываю в книге «Проиграл ли Запад?», она нанесла огромный урон коллективному разуму Запада, усыпив его как раз в тот момент, когда азиатские гиганты, Китай и Индия, решили проснуться, то есть в начале 1990-х годов. Запад забыл, что Китай и Индия были двумя крупнейшими экономиками мира с 1-го по 1820-е годы. Их возвращение было неизбежным. После окончания холодной войны Запад из-за своей спесивости не понял и не заметил, что в 1990-е гг. главной динамикой в мире был не «конец истории», а «возвращение истории». Вот почему Запад сегодня теряется в догадках, что ему делать с возвращением Китая.

Второе семя самоуничтожения было посеяно безрассудным расширением НАТО на восток и его вторжением в сферу влияния бывшего Советского Союза. Почему это произошло именно в 1990-е гг., остаётся большой исторической загадкой. Россия явно не представляла тогда никакой угрозы для Запада. Одна из инфернальных теорий гласит, что США намеренно расширили НАТО, чтобы сделать Россию врагом и чтобы бывшие западноевропейские страны оставались признательными Америке за помощь в обороне своих границ. Только время покажет, верно ли такое предположение. Тем не менее, вне всякого сомнения, в конце холодной войны Запад упустил золотую возможность создать «общий дом для Европы».

Разделённая Европа сегодня, несомненно, является результатом безрассудной политики НАТО в постсоветскую эпоху.

Третье семя самоуничтожения было посеяно неспособностью Запада после распада Советского Союза укрепить созданный им же в 1945 г. миропорядок на базе ясных и чётких правил. Первоначально президент Джордж Буш-старший предлагал построить «новый мировой порядок». Затем, к своему удивлению, он проиграл выборы в 1992 году. Тем не менее его преемник Билл Клинтон хотел создать более сильную глобальную многостороннюю систему, которая помогла бы Соединённым Штатам в ту эпоху, когда они «перестанут быть военно-политической и экономической сверхдержавой». К сожалению, как я описываю в книге «Великое сближение» (The Great Convergence), Клинтону не удалось изменить систематически проводимую США политику ослабления глобальных многосторонних организаций, таких как Всемирная организация здравоохранения (ВОЗ). Поэтому будущие историки напишут, что мир справился бы с пандемией COVID-19 гораздо лучше, если бы Запад не занимался систематическим ослаблением ВОЗ.

Короче, впечатляющий распад Советского Союза должен был привести к появлению более сильного Запада. Вместо этого три десятилетия спустя мы видим разделённый и стратегически запутавшийся Запад, который изо всех сил пытается справиться с новым миром после возвращения Азии и особенно Китая. Все три вызова можно было предвидеть и справиться с ними. Но элементарное высокомерие ослепило западные умы. Теперь Запад за это расплачивается.

Асле Тойе, специалист по международной политике (Норвегия):

Стало общим местом говорить: «Все ожидали, что американское доминирование продлится вечно». Это не так. Книгу Фрэнсиса Фукуямы «Конец истории», вышедшую в 1992 г., критиковали практически все. Почему? Потому что США на протяжении двадцати лет пытались предотвратить упадок и инвестировали слишком большие средства в армию. Многие полагали, что госдолг рано или поздно задушит экономику. Американские города, инфраструктура и даже политическая система казались обветшалыми.

И пока профессора в Западной Европе и учёные вроде Пола Кеннеди утверждали, что США вскоре последуют за Советским Союзом, Кремниевая долина вдруг обогатила Америку. Доля Соединённых Штатов в глобальной экономике резко выросла. «Сделано в США» вновь стало позитивным брендом. Возможно, это был тот случай, когда победителю достаются все трофеи, или результат успешного сочетания американской свободы, индивидуализма, капитализма и верховенства закона. А может быть, просто везение. Американцы придумали новую технологичную экономику, в которой достигли превосходства.

Соединённые Штаты вступили в новое тысячелетие, не имея конкурентов. Но за удивительно короткий срок Китай сумел догнать их в экономике.

В 1980-е гг. Китай имел экономику, сопоставимую с российской, а в ближайшее время его ВВП превзойдет американский. Долгое время это не беспокоило американских лидеров, они занимались обязанностями, обусловленными статусом «незаменимой страны», как выразился один из госсекретарей. Как и европейским державам в 1970-е гг., когда СССР и США лишили их высокого положения, России тоже пришлось заказывать из того же меню, что и странам второго сорта – вроде Британии и Германии.

Роль европейских держав и Евросоюза на глобальной арене уменьшилась. Европейцы приняли свою участь, а вот Россия не готова усмирить амбиции великой державы. При президенте Путине страна постепенно наращивала ресурсы с прицелом на будущее, когда начнётся новый раунд игры. Россия как страна с богатой историей знает, что война неизбежно случится и уничтожит тех, кто к ней не готов. В США никто особо не задумывался о том, чем сменится однополярность. Многие полагали, что либеральный госпел ценностей и норм в международном исполнении просто заменит силу и интересы.

В это время начал мирно (кто-то скажет – крадучись) подниматься Китай. Он строил сильную экономику, недофинансируя армию, как рекомендовал Дэн Сяопин. Так удавалось смягчить опасения, что КНР бросит вызов Соединённым Штатам. При Дональде Трампе часть Америки вдруг проснулась и поняла, что 1990-е гг. были не ренессансом, а просто определённой фазой. Но элиту, по-видимому, не интересует борьба за доминирование. Одни напрямую инвестируют в Китай, другие пытаются затормозить страну с помощью политики идентичности.

Меня всегда удивляет, с какой готовностью американские эксперты ругают собственную страну, находясь за границей. Не хочу обобщать, но большинство граждан большинства стран так не поступает. Мы можем критиковать свою страну дома, в разговоре со своими соотечественниками. Но не с иностранцами, называйте это, как хотите, – лояльностью или патриотизмом. Противоречия в США резко усилились при президенте Трампе, при Байдене некоторое смягчение только наметилось. Стремление нового президента аннулировать все решения предшественника касается и одной из ключевых геополитических установок Трампа – вбить клин между Россией и Китаем. От этого американцы отказались.

В 2021 г. США могут столкнуться с осью Москва – Пекин. Китай готов использовать военное преимущество России, а Россия – китайской экономики. Для России это партнёрство может неожиданно закончиться так же, как дружба свиньи и курицы, которые решили сделать яичницу с беконом. Вспомните, как Габсбурги старались сблизиться с Германией перед Первой мировой. В отличие от 1980-х гг. США могут столкнуться с вызовами во всех сферах, кроме военной. При президенте Байдене американцы решили попытаться изолировать китайскую экономику и использовать версию политики сдерживания. Результат зависит от того, смогут ли Соединённые Штаты преодолеть упадок.

Превратят ли американцы пыль времён в золото, как уже не раз делали в прошлом? Не стоит забывать, что все, кто ставил против Запада в последние несколько столетий, в итоге проигрывали.

Ханнс Мауль, профессор, заслуженный ведущий научный сотрудник Исполнительного совета Немецкого института исследований внешней политики и проблем безопасности (Фонд «Наука и политика»):

Оглядываясь назад, можно сказать, что гибель СССР открыла возможности для трансформации системы международных отношений в режим глобального управления, отличающийся более высоким уровнем сотрудничества. К большому сожалению, эти возможности упущены. В начале 1990-х гг. шансы на осуществление такой трансформации были маняще реальными, и с тех пор настоятельная потребность в ней с целью увеличения потенциала решения мировых проблем лишь усиливается, причём всё более очевидной становится необходимость сдерживания глобального потепления как наиболее актуального вызова среди многих других. Эта неспособность привести глобальное управление в соответствие с быстрыми переменами в мире, подобна собаке Шерлока Холмса, которая не лаяла (аллюзия к рассказу Артура Конан Дойла «Серебряный». – Прим. ред.). И это один из по-настоящему важных геополитических фактов последних трёх десятилетий. Следовательно, понимание причин, по которым возможность была упущена, должно стать важной задачей для всех, кому небезразлично будущее человечества.

Нет сомнений, что исчезновение Советского Союза было одним из важнейших геополитических изменений последних трёх десятилетий. Однако его влияние на ход истории могут затмить два других не менее важных события. Одно из них началось в 1978 г., но окончательно оформилось в 1991 г. в ходе «южного турне» Дэн Сяопина: усиление Китая до статуса мировой державы. Другим событием стал ответ Америки на теракты 11 сентября 2001 г. в виде «глобальной войны с террором», которая завела США в трясину Афганистана и Ирака.

Подъём Китая опирался на успешную экономическую политику Дэна, которая позволила стране воспользоваться преимуществами глобализации. В этом смысле Китай был главным бенефициаром либерального мирового порядка, где доминировали США. Однако Китай стал слишком большим, чтобы его можно было удерживать в рамках того порядка, и его отношения с Соединёнными Штатами сегодня в некоторых аспектах напоминают отношения между США и Советским Союзом времён холодной войны. Конечно, есть и важные различия. Пожалуй, главное из них – уровень экономической взаимозависимости между американской и китайской экономиками и, в более широком смысле, взаимозависимость Китая и остального мира, а также тот факт, что в наши дни мир сталкивается не с одной, а с несколькими экзистенциальными угрозами. Хотя риск ядерного Армагеддона по-прежнему с нами, как это было в годы холодной войны, есть ряд других проблем, таких как изменение климата, революция технологических инноваций и уничтожение биоразнообразия, которые могут поставить под угрозу будущее человечества.

Как примирить Китай, всё ещё движимый стремлением догнать Запад и вернуть себе древние позиции доминирования в Восточной Азии, с ограничениями, накладываемыми экзистенциальными рисками? Это будет большой геополитической проблемой следующих трёх десятилетий.

Именно американское высокомерие в начале 2000-х гг. практически уничтожило тот самый либеральный мировой порядок, для установления которого США так много сделали. Однако корни этого высокомерия уходят глубоко в историю и культуру Америки, и эти корни продолжают и сегодня питать американскую внешнюю политику. Как эта Америка, продолжающая страдать от своего первородного греха – рабовладельческой экономики в южных штатах, – может примириться сама с собой и внести вклад в создание устойчивого мирового порядка? Это ещё один большой геополитический вызов для всего мира.

Роберт Легвольд, почётный профессор кафедры политологии Колумбийского университета

(Нью-Йорк):

Возможно, из-за капризов истории после кардинальных перемен события следующих десятилетий редко развиваются так, как ожидалось. С судорожными представлениями лидеров и экспертов о том, каким будет сегодняшний мир, могут сравниться только ожидания и результаты Версальского договора.

Тридцать лет назад в Соединённых Штатах превалировали идеи «нового мирового порядка» (так и не сформулированные), однополярного периода и главенства США как незаменимой державы, а также «дивиденда мира», который позволит сосредоточиться на экономических возможностях. Сегодня эти ожидания кажутся высокомерными и наивными.

В России Ельцина и Гайдара представляли, как страна трансформируется в ориентированную на рынок демократию, которая будет существовать в тесном партнёрстве с Западом, если не удастся полностью с ним интегрироваться. Россия Путина, олигархов и силовиков выглядит совершенно иначе.

Фразы тех лет звучат, как эхо в пустом резервуаре. После встречи в Вашингтоне в феврале 1992 г. Ельцин и Буш-старший заявили, что «Россия и США больше не считают друг друга потенциальными противниками. С этого момента отношения будут характеризоваться дружбой и партнёрством, основанными на взаимном доверии и уважении, а также общей приверженности демократии и экономической свободе». Ранее лидеры Соединённых Штатов, Советского Союза и Европы в Парижской хартии для новой Европы 1990 г. провозгласили: «Эра конфронтации и раскола Европы закончилась. Мы заявляем, что отныне наши отношения будут основываться на взаимном уважении и сотрудничестве». В Вашингтоне и Москве заговорили о встраивании стран Северного полушария в единое сообщество безопасности «от Ванкувера до Владивостока».

Но вместо этого тридцать лет спустя Европа расколота по новой линии военной конфронтации – в форме наращивания вооружённых сил и агрессивных учений. Линия проходит по нестабильной восточной части Европы от Балтийского до Чёрного моря, а на севере распространяется на Арктику. В 1991 г. Сэмюэл Хантингтон писал о «третьей волне демократизации». Сегодня это кажется реликтом переполненного надеждами недопонимания, на смену которому пришёл новый тренд – к авторитаризму там, где когда-то с трудом пробивалась демократия, а неприкрытые автократии с удовольствием наблюдают за так называемыми провалами демократического мира. В США и Европе рассуждения о триумфальном либеральном демократическом мировом порядке, который олицетворяет Запад во главе с Соединёнными Штатами, уступили место панике по поводу атак со стороны агрессивного Китая и реваншистской России, которым подвергается «порядок, основанный на правилах».

Главные глобальные вызовы XXI века – изменение климата, неуправляемый ядерный мир и пандемии – не смогли стимулировать сотрудничество, а стали причиной соперничества и трений.

А самое пугающее, что Китай, о котором тридцать лет назад никто и не думал, превращается в супердержаву и движется встречным курсом к столкновению с другой супердержавой.

Последнее неожиданное развитие событий – самое важное. Холодная война, в которой Россия и США увязли после украинского кризиса 2014 г., – это одно. Конфронтация деструктивная, но ситуация значительно усугубится, если к ней добавится новая холодная война Соединённых Штатов и Китая. Холодная война США и России, в отличие от той, первоначальной, не затронула всю международную систему. В случае американо-китайской холодной войны это случится. А если учитывать дальнейшую стагнацию враждебных отношений между Вашингтоном и Москвой, то в международном порядке XXI века вновь будет доминировать разделение Запада и Востока.

Если после Второй мировой ось раскола проходила через Европу, то на этот раз ось будет двойной – в Европе и Азии.

Это обострит, хотя и с дальнейшей волатильностью, драмы сегодняшнего дня – терроризм, региональные кризисы и плохо контролируемые глобальные угрозы, связанные с изменением климата, ядерным оружием, тёмной стороной новых технологий и пандемиями.

Неужели эта невесёлая картина должна быть именно такой? И мрачное будущее неизбежно? Не обязательно, если мы должным образом оценим действующие силы. Мы оказались там, где находимся, не потому, что так было предначертано. К нынешней ситуации привели решения лидеров в Вашингтоне, Москве, а теперь и в Пекине, а также второстепенного состава – в европейских столицах, Токио и Нью-Дели. Выбор у лидеров был ограничен из-за узости взглядов, и надежды, возникшие после окончания холодной войны, постепенно померкли, а ставки одна за другой были проиграны. Сегодня ставки ещё выше. Смогут ли страны отступить от привычной озлобленности и преобразовать эти ставки в перспективы, а потом начать действовать соответствующим образом? Я держу кулаки, но не стал бы ставить на такой исход свои пенсионные накопления.

Илтер Туран, почётный профессор международных отношений стамбульского Университета Билги:

Хотя все знали, что дела в Советском Союзе идут не очень хорошо и авторитет власти существенно подорван политикой гласности и перестройки, никто – ни противники, ни сами советские граждане – не ожидал, что Союз вдруг потерпит крах. Распаду СССР предшествовал роспуск Организации Варшавского договора, который поставил точку в двухполюсной системе международной политики, существовавшей после Второй мировой войны. Первоначальные ожидания, что мир превратится в сад цветущей либеральной демократии и рыночных экономик, оказались в корне неверными. Идеологические рамки, которые Советы предлагали миру, одновременно потеряли главного поборника и доверие, но крах сверхдержавы и коммунистической модели не привёл к подъёму демократических обществ или росту рыночных экономик. В этом контексте стоит вспомнить, что ни одна из республик, за исключением, пожалуй, прибалтийских, не высказывала прямой заинтересованности в выходе из СССР. С другой стороны, лидерами новых государств стали местные руководители КПСС, которым нужно было обеспечивать своё авторитарное правление, но теперь уже под эгидой национализма. На экономическом фронте некомпетентность, преобладавшая при попытках развивать частный бизнес, привела к тому, что вместо класса предпринимателей появились олигархи, богатство и успешность которых чаще объяснялись политическими, а не экономическими талантами.

Попытки Соединённых Штатов и Западной Европы продвигать неконкретную концепцию «глобализации» оказались недолгими не только из-за недостатка экономических благ, которые были необходимы бедным странам. Сторонники глобализации больше старались защитить себя от таких проблем, как секторальная безработица, к которым могла привести глобалистская трансформация.

Через тридцать лет после распада СССР мы пришли к миру, где все страны защищают свои экономики и пытаются переложить бремя упадка производства и безработицы на других.

Из-за банкротства коммунистической идеологии образовался вакуум, который стали заполнять нечётко сформулированные идеологии. Исламский фундаментализм, начавший набирать популярность уже в последние годы существования СССР, стал одной из идеологий, получивших распространение в странах со значительным мусульманским населением. В основном говорится о том, против чего борются исламские фундаменталисты, а не о порядке, который они хотят установить в обществе. Исламский фундаментализм подорвал стабильность и процветание ряда стран и может представлять угрозу для других государств с мусульманским населением, включая Китай и Российскую Федерацию.

Однако более типичным стал глобальный подъём правых и левых популистских сил, бросивших вызов установленному в обществе порядку. Это авторитарные, ориентированные на лидера движения, и даже в обществах с либеральными демократическими традициями они обострили противоречия. Лидеры-популисты часто используют поляризацию внутренней политики и внешние угрозы, чтобы укрепить свой авторитарный режим.

Власть популистов – главный враг институтов.

Она не способна трансформировать внутренний конфликт в мирную конкуренцию и помочь обществу приспособиться к социально-экономическим изменениям, поэтому провоцирует политические перемены радикальными и непредсказуемыми средствами.

Россию также возглавляет популистское правительство. Владимир Путин стремится восстановить ту систему управления, которую разрушили гласность и перестройка. Такое популистское правительство заботится только о сохранении собственной власти и не предлагает видения будущего. Оно больше опирается на обеспечение безопасности, а не на обещания процветания. В будущем Россия вполне может оказаться жертвой популизма и многообразных проблем, которые он с собой несёт.

Крах Советской империи произошёл в период важных экономических изменений в Турции. В начале 1980-х гг., после длительного периода ориентированной на импорт индустриализации, из-за чего страна оказалась в долговой яме, правительство Турции приняло неизбежное решение – стремиться к росту, обусловленному экспортом. Этот шаг требовал болезненных социально-экономических преобразований и одновременно расширения рынков экспорта. СССР стал одним из направлений для турецких товаров и услуг. С распадом Советского Союза условия для развития двустороннего сотрудничества только улучшились. В торговле доминировал экспорт российского газа в Турцию и через неё, отношения укреплялись. Кроме того, Турция стала одним из главных направлений российского туризма.

С политической точки зрения Анкара воспринимала распад СССР как возможность расширить свои отношения в том числе со странами Закавказья и Центральной Азии. В то же время Россия продолжала считать регион своей сферой влияния. К счастью, конфликтная ситуация не переросла в постоянную конфронтацию. Турция вскоре продемонстрировала, что концептуализация Центральной Азии как тюркского мира не выходит за рамки культурной близости. Отношения строились на основе национальных интересов, которые, помимо прочего, диктовали, что у новых независимых государств должны быть хорошие отношения с Москвой. А Россия, в свою очередь, поняла, что эти государства должны строить содержательные отношения с другими странами. Та же логика, но с некоторыми ограничениями, касалась и Кавказа. Совпадения и расхождения интересов случались, но стороны старались поддерживать отношения на должном уровне и использовали исключительно мирные средства. Россия, кстати, приняла активизацию внешней политики Турции лучше, чем Соединённые Штаты, которые ожидают от своих союзников конформизма и не любят вести долгие переговоры. Всё это позволяет предположить, что в будущем турецко-российские отношения могут выйти на более высокий уровень. Но нужно понимать, что история заставляет Турцию постоянно уравновешивать отношения с Россией.

Спустя тридцать лет с момента распада Советского Союза Россия стремится возродить страну как супердержаву, которая сможет бросить вызов США и Западной Европе, как это было во времена холодной войны.

Претензии основываются на том же принципе, что и у Советского Союза – ядерный паритет. СССР не был ведущей экономической державой. Его амбиции как супердержавы базировались на обладании ядерным оружием и передовым вооружением. Союз рухнул, потому что не мог конкурировать с Западом на экономическом фронте. Баланс страха и гарантированное взаимное уничтожение делали конфликт между блоками всё менее и менее вероятным, но ресурсы Советского Союза истощались из-за космической гонки, опосредованных войн и необходимости оказывать экономическую помощь странам, которые он хотел перетянуть на свою сторону. Эти реалии не устарели. Российская Федерация не является крупным игроком в мировой экономике, если не брать поставки природных ресурсов и экспорт вооружения. Попытки восстановить статус супердержавы, скорее всего, закончатся провалом, как это произошло с Советским Союзом.

Мы не уверены в том, какую форму примет мировая система в будущем. Но следующий этап мировой истории, скорее всего, будут определять Китай и США, а не Россия. Россия может укрепить позиции в Центральной Азии и на Кавказе, но только временно. Китай представляет для Соединённых Штатов более серьёзный вызов в экономике, а не в сфере безопасности. Факторы, определяющие их соперничество, будут существенно отличаться от ситуации в период холодной войны. Начнём с того, что, как уже отмечалось, Китай навязывает серьёзную конкуренцию ведущим индустриальным и постиндустриальным экономикам мира. Эта конкуренция предполагает не только соперничество, но и взаимозависимость. Кроме того, перед мировым сообществом стоят такие проблемы, как религиозный фундаментализм, неконтролируемая миграция, обострение климатического кризиса и пандемии. Для решения этих проблем нужна кооперация, в том числе конкурентов. Будет ли Россия считаться важным актором в формировании американо-китайских отношений? Возможно, нет. Всё более активные попытки отказаться от ископаемых видов топлива, вероятно, уменьшат значимость этих ресурсов, обеспечивающих наряду с вооружением влияние России в глобальной системе.

В формировании американо-китайского соперничества даже самые близкие союзники США демонстрируют некоторую двойственность. Неизвестно, захотят ли они стать полноценными участниками американской команды, ведь разрыв с Китаем экономически обойдётся очень дорого и приведёт к падению благосостояния.

В этом соперничестве Россия вряд ли будет играть важную роль, если не считать её позиции как транзитного маршрута из Китая на Запад и поставщика энергоресурсов в КНР. Российско-китайские отношения осложняет тот факт, что страны являются соседями и восточная часть России – это пространство для китайской экспансии в западном направлении. Можно предположить, что, если Китай станет играть лидирующую роль в мировых делах, он будет ожидать, что Россия его поддержит – как американцы полагали, что европейцы отойдут на второй план и будут поддерживать их в противостоянии с Советским Союзом в период холодной войны. Дилемма стоит не только перед Европой. Согласится ли Россия на второстепенную роль или станет участником некоего блока, нацеленного на сдерживание Китая? Посмотрим.

Терри Нардин, профессор политических наук и руководитель образовательной программы Йельского колледжа в Национальном университете Сингапура:

С точки зрения мировой истории распад Советского Союза особо ничем не примечателен. То, что это событие застало мир врасплох, наглядно показывает, что политические аналитики, сосредоточив внимание на текущих событиях, могут не заметить глубинных тенденций и встречных трендов, которые в итоге делают даже драматические события чем-то второстепенным. Когда базовые и встречные тренды находятся в равновесии, они создают иллюзию стабильности. Но в долгосрочной перспективе возможность нарушения равновесия становится всё более реальной, и в итоге происходит скачкообразное изменение.

Присущая Советскому Союзу предрасположенность к распаду заложена уже в самом слове «союз», которое отчасти является признанием плюрализма, а отчасти выдаёт желаемое за действительное. То же самое можно сказать и о Соединённых Штатах, испытывающих постоянное давление центробежных сил, которые со временем приведут к их распаду.

Обе державы рано или поздно будут добавлены к списку тех, кого один историк называет «исчезнувшими царствами».

Это политические образования, которые существовали в действительности или в воображении визионеров, даже когда определяющие их характеристики менялись. Но все они в итоге исчезали вследствие внешнего завоевания или внутренней дезинтеграции. Иногда исчезнувшие царства возникают вновь, как это произошло с Россией после распада Советского Союза.

Но что такое «царство», о котором мы говорим в контексте российской политики? Это Россия? Или Советский Союз? Это государство? Режим? Нация или империя? Общество или цивилизация? Эти слова определяют сконструированные, но не естественные исторические идентичности. Все они в той или иной степени произвольны, выбраны в соответствии с заданной целью или предназначением. Мы не можем сказать, отрешившись от этой цели и контекста, что именно отличает Россию как историческое образование от других подобных образований или даже от её окружения. Исторические образования сохраняются, несмотря на изменение их характеристик и границ, но в конечном счёте все они непостоянны. Поэтому невозможно сказать, какое более долговечно. Нации, понимаемые как лингвистические или этнические образования, могут пережить империи. Но иногда этого не происходит, потому что они поглощаются, подавляются или уничтожаются. Конфедерации создаются, а затем разваливаются.

Слово «цивилизация» может подразумевать устойчивость, но что именно сохраняется на протяжении многих веков, остаётся неясным и спорным.

Исследователи внешней политики – это не историки. Их задача – оценить значение текущих событий. В отношении к России это её продолжающиеся манёвры в ближнем зарубежье; медленное разрушение Европейского союза после его расширения на постсоветское пространство и последующего сжатия вследствие Брекзита; попытка возрождения американского глобального лидерства после поражения Трампа на выборах и неудачной попытки организации мятежа; нарушение связей по причине пандемии COVID-19. Иногда их озабоченность вызвана более долгосрочными тенденциями, такими как подъём Китая или появление социальных сетей и СМИ. Технологические инновации, эпидемии и миграция населения играли важную роль в жизни человечества на протяжении многих тысячелетий, но оценивать их последствия обычно приходится историкам. Политические аналитики сосредоточены на том, как воспользоваться происходящими переменами к собственной выгоде. Иногда они могут задуматься о смене режима, но редко размышляют о полном исчезновении стран или цивилизаций.

--

СНОСКИ

[1] 70年风雨兼程 中俄关系何以成就“三个最高 // 求是网, 2019 [За 70 лет российско-китайские отношения, невзирая ни на что, достигли «трёх наивысших» уровней // QSTheory.cn, 2019]. URL: http://www.qstheory.cn/zdwz/2019-06/05/c_1124583809.htm (дата обращения: 28.09.2021).

Россия. США. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 8 ноября 2021 > № 4046523

Как сохранить статус?

БАРРИ БУЗАН

Член Британской академии наук, заслуженный профессор Департамента международных отношений и старший научный сотрудник в LSE IDEAS (подразделение Лондонской школы экономики и политических наук). Почётный профессор Университета международных отношений в Пекине, Китайского университета внешней политики, Копенгагенского и Цзилиньского университетов

ДЛЯ ЦИТИРОВАНИЯ:

Бузан Б. Как сохранить статус? // Россия в глобальной политике. 2021. Т. 19. No. 6. С. 124-138.

РОССИЯ В МИРОВОМ ПОРЯДКЕ ПОСЛЕ ОКОНЧАНИЯ ХОЛОДНОЙ ВОЙНЫ

Хотя Россия всегда стремилась к тому, чтобы её признавали в качестве великой державы, способность страны поддерживать этот статус вызывала сомнения с момента, как мир вступил в эпоху модерна в XIX веке.

Военная оснащённость в целом была на достойном уровне, но в экономическом плане Россия оставалась среди наименее успешных государств – не в последнюю очередь из-за трудностей установления эффективных отношений с капитализмом. Такое несбалансированное развитие продолжается и сегодня, причём признаков перемен к лучшему пока незаметно. Решение России стратегически связать себя с Китаем ставит под сомнение её великодержавный статус, поскольку она оказывается всё более зависимым и подчинённым партнёром растущего азиатского гиганта.

Вступление

Свой краткий очерк начну с общего исторического обзора – истории модерна, на фоне которой следует сегодня оценивать любую страну, в том числе и Россию. Затем я проанализирую ряд ключевых моментов, актуальных для оценки конкретного положения России с конца XVIII – начала XIX столетия. Модерн развивался в два этапа: первый охватывает XIX и большую часть XX века, когда происходил подъём Запада и Японии; отсчёт второго начинается в 1970-е гг., он достигает апогея к 2020 г., когда современность распространилась на другие регионы – в частности, Азию[1].

Я не специалист по России, хотя достаточно хорошо знаю эту страну, её историю и могу взглянуть со стороны, с точки зрения мирового сообщества. Я оценю положение России прежде всего со времени окончания холодной войны в контексте того, что я расцениваю как ускоряющийся сдвиг к постзападному мировому порядку, который я характеризую как глубокий плюрализм[2]. Сдвиг в направлении глубокого плюрализма – начальная фаза второго этапа модерна. В основе анализа – идеи Английской школы относительно ответственности великих держав и великодержавного управления (ВДУ)[3]. «Постзападный» не означает постепенное исчезновение Запада. Скорее Запад переходит из состояния гегемонистского ядра или стержня первого этапа развития модерна к положению одного из нескольких центров мирового сообщества, которое отныне характеризуется более широким рассредоточением богатства, силы и культурно-политического авторитета, чем на протяжении двух последних столетий.

Развал Советского Союза и формирование новой России тридцать лет назад стало одним из элементов сворачивания первого этапа модерна, когда с начала XIX века на планете доминировала сравнительно немногочисленная группа индустриально развитых стран.

Советский Союз был одним из экспериментов XX века по созданию нравственно и функционально превосходящей формы индустриальной политэкономии и дальнейшей модернизации общества.

Среди таких экспериментов можно назвать либеральную демократию, социальную демократию, коммунизм и фашизм. В течение нескольких десятилетий советский строй казался многообещающей, жизнеспособной и привлекательной моделью. После Второй мировой Советский Союз, сам истощённый войной, находился в окружении слабых в геополитическом отношении стран и на короткое время превратился в сверхдержаву. Япония и Европа лежали в руинах, и СССР оккупировал большую часть Восточной и Центральной Европы и на короткий период – Манчжурию.

Китай был опустошён японской оккупацией и охвачен гражданской войной. Рушились колониальные империи на Ближнем Востоке, в Южной и Юго-Восточной Азии. Противостоять Советам могли только далёкие США. Однако в итоге советский эксперимент провалился. СССР создал вполне успешный военно-промышленный комплекс и военизированное государство. Но его тоталитарная форма правления, хоть и была предпочтительнее фашизма[4], едва ли превосходила в моральном плане иные формы государственного устройства и социально была менее привлекательной, чем социал-демократические или либерально-демократические модели. Командная экономика оставалась заметно менее эффективной, чем капиталистическая, в плане извлечения широкого спектра богатства и власти из ресурсов современности.

К 1990-м гг. постсоветская Россия оказалась в окружении сильных противников. Даже под конец холодной войны советский ВВП был превзойдён возрождающейся Японией – страной с вдвое меньшим населением, гораздо меньшей территорией и природными ресурсами. Китай начал с 1980-х гг. длительный и широкомасштабный рост накопления богатства и мощи, на фоне которого Россия всё больше отставала. Относительно низкие экономические показатели Советского Союза стали одной из причин, по которой коммунистический Китай в конце 1970-х гг. отказался от советской и маоистской экономической модели и это, возможно, имело большее глобальное значение, чем окончание холодной войны и распад СССР. Индия стала растущей ядерной державой, Юго-Восточная Азия также пережила некую модернизацию. Ближний Восток оставался неспокойным, но там сохранялось существенное присутствие США. Сами Соединённые Штаты, казалось, пребывали на пике могущества, переживая однополярный момент. Исторический период геополитики, когда Россия была окружена проявлениями слабости, испарился, и перспектив того, что подобное вернётся в ближайшем будущем, не просматривалось.

Тем не менее в идеологической борьбе за будущее победил не либерализм или коммунизм, а капитализм, который оказался совместим с широким спектром политических форм: авторитарных (Китай), либерально-демократических (англосфера) и социал-демократических (Европа, Япония)[5]. Независимо от политической системы, капитализм лучше, чем любая другая система, извлекает богатство и силу из ресурсов современности.

Историю России после распада СССР следует рассматривать в контексте набирающего обороты второго витка модерна. На его первом этапе доминировала относительно небольшая группа европейских держав, а также США и Япония, причём все они начали успешную модернизацию в XIX веке[6]. Второй этап до сих пор определяется преимущественно азиатскими странами, которые приступили к модернизации с 1970-х годов. На втором этапе новая группа стран, самой большой и успешной из которых является Китай, достигла достаточного уровня, чтобы присоединиться к прежнему ядру модернизаторов первого этапа и расширить его. Пока неясно, сколько ещё стран примут участие во втором этапе, который происходит почти столетие спустя после того, как Япония, Россия и Италия замкнули ряды модернизаторов первой фазы.

Первый этап проходил в условиях, когда война великих держав допускалась и ожидалась, а страны практически ничем не ограничивались в стремлении к богатству и власти. Второй, который набирает обороты сейчас, разворачивается при гораздо более стеснённых обстоятельствах.

Война между великими державами теперь слишком опасна и дорогостояща, а потому нерациональна и не оправданна.

Экологические ограничения, особенно изменение климата с его лимитами на использование ископаемых видов топлива, а также пандемии, препятствующие путешествиям и туризму, всё больше тормозят устойчивое развитие передовых стран и тех, кто всё ещё пытается догнать лидеров.

Так как же постсоветская Россия вписывается во второй этап модернизации? Её стартовые позиции не были слишком многообещающими. Она одной из последних присоединилась к первому этапу современного развития и, несмотря на некоторые значительные советские достижения, оставалась в числе наименее успешных модернизаторов. Ни Россия, ни Советский Союз не могли конкурировать с другими странами первого этапа модернизации ни по уровню благосостояния (ВВП на душу населения), ни в обеспечении высоких стандартов жизни. Хотя СССР добился неплохих результатов в массовом образовании, повышении статуса женщин и развитии фундаментальной науки, он так и не смог адаптироваться к капитализму как наиболее эффективному средству обеспечения быстрого роста и инноваций. Страна демонстрировала гораздо большие успехи в производстве военной мощи, чем в развитии диверсифицированной экономики всеобщего благосостояния, инновационной как в лёгкой, так и в тяжёлой промышленности. Даже в период наивысшего расцвета советская империя была в лучшем случае тем, что Пол Дибб назвал «неполноценной сверхдержавой»[7]. Из-за ограниченного успеха в создании индустриальной современности Россия осталась зависима от экспорта ископаемого топлива – источника энергии, использование которого резко сокращается на втором этапе модерна, поскольку необходимость реагировать на изменение климата неумолимо подталкивает мир к переходу на возобновляемые источники энергии.

Заглядывая в будущее раскручивающейся второй спирали модернизации, можно выделить три основных вопроса. Сможет ли Россия сохранить статус великой державы? Найдёт ли она эффективный способ адаптации к капитализму? И как на неё повлияет позиция, которую она заняла в начинающейся второй холодной войне между Китаем, самой Россией, с одной стороны, и Западом и многими соседями Китая — с другой?

Статус России как великой державы

Как проницательно заметил Ивер Нойманн, у России есть глубоко укоренившаяся потребность быть великой державой, и она не может смириться с более низким статусом в международном обществе[8]. До начала новой истории большая численность населения по сравнению с европейскими державами и способность мобилизовать крупные армии удовлетворяли эту потребность без особых проблем. Но с XIX века поздний старт и относительно слабые результаты России на первом этапе модерна постоянно ставили её статус великой державы под сомнение. Этот вопрос периодически обострялся поражениями и/или внутренними потрясениями в 1856, 1905, 1917—1918 и 1989—1991 годах. Ключевая тема второго этапа модерна – каков будет баланс между потребностью и желанием России быть великой державой и её способностью поддерживать этот статус? Эта проблема не исчезает, а приобретает новые формы и остроту по мере того, как Россия прокладывает себе путь на втором витке модерна.

Особенно она была заметна в 1990-е гг. во время расцвета американского «однополярного мира» и глобализации, когда ослабленная, униженная и охваченная кризисом Россия пыталась восстановить разрушенную экономику и сохранить статус великой державы. Кризис быстрого перехода от плановой экономики к свободному рынку был предотвращён волевым актом Путина, восстановившего военный авторитет России, которая снова стала вести себя как великая держава не только в своём регионе (Украина, Сирия), но и в отношениях с ЕС, Китаем и США. Однако основополагающие слабости российской экономики, общества и государства никуда не исчезли. На втором этапе современной истории присущие России слабости делают её уязвимой не только перед традиционными соперниками первого этапа – Европой, Соединёнными Штатами и Японией, но и перед новой когортой быстро усиливающихся держав. Китай, Индия и другие страны также претендуют на великодержавность, и их подъём обостряет конкуренцию за первые места в международных рейтингах. С этой точки зрения, как бы ни было неприятно россиянам, Россия является частью относительного упадка Запада, или, точнее, стран — участниц модернизации первого этапа. Наряду с США, Европой и Японией она сталкивается с усугубляющейся конкуренцией со стороны новой когорты стран, положение которых быстро укрепляется. На фоне возникающего порядка Россия обладает в международном масштабе относительно небольшим социальным капиталом. Её внешнеполитический стиль традиционно был и остаётся жёсткой формой плюрализма, при котором предпочтение отдаётся государственным соображениям (raison d’etat) в ущерб внутрисистемному порядку (raison de système)[9]. У России мало закадычных друзей, и в отличие от Китая и Соединённых Штатов недостаточно финансовых средств, чтобы покупать поддержку третьих стран. Убийства российских оппозиционеров за рубежом подрывают её репутацию, а отрицание ответственности за них не вызывает доверия.

Цифры не подтверждают, что у России есть хорошие шансы удержать место в высшем эшелоне держав. Она занимает 11-е место в мировом рейтинге стран по ВВП, находясь ниже Италии, Канады и Южной Кореи. ВВП России составляет примерно десятую часть от китайского. По ВВП на душу населения по паритету покупательной способности страна находится на 55-м месте, ниже Греции и Малайзии. В России относительно низкий коэффициент рождаемости (1,5–1,6) – примерно на уровне Китая, выше, чем в Японии и Германии, но ниже, чем в США и Великобритании, и значительно ниже коэффициента воспроизводства населения. Как и многие другие страны — участницы первого этапа модернизации, Россия столкнётся в XXI веке с серьёзным сокращением численности населения со всеми вытекающими отсюда последствиями[10].

Россия выделяет сравнительно небольшой процент своего валового национального дохода на зарубежную помощь в развитии (0,075% за 2019 г. по сравнению с 1,15% ВНД, которые выделила Турция; 1,39% ВНД, выделенные Польшей; 0,292% ВНД – Японией и 0,704% ВНД – Великобританией). Россия играет роль стороннего наблюдателя в переговорах об изменении климата и имеет глубокие внутренние разногласия по этому вопросу[11]. Она вносит малозначительный вклад в борьбу с климатическими изменениями[12]. Программа отслеживания действий по борьбе с изменением климата оценивает обязательства России по достижению целевых показателей снижения выбросов углекислого газа как «совершенно недостаточные». Россия получает некое сочетание издержек и выгод от нынешних и вероятных последствий изменения климата. Наиболее очевидными выгодами станет открытие арктических морских путей и более мягкий климат. Издержки будут связаны с повышением уровня моря и нестабильностью арктических районов вечной мерзлоты, которые станут уязвимы для пожаров и огромных выбросов парниковых газов. Поскольку материально-техническая база экономики узка, она также зависит от падения мирового спроса на ископаемое топливо в период энергетического перехода.

Если обобщить всё вышесказанное, Россия не может быть спокойна за свой великодержавный статус. Её козыри – военная мощь, особенно ядерное оружие и средства его доставки, место в «пятёрке» Совета Безопасности ООН и огромная территория. Однако почти по всем иным параметрам страна уступает как другим участникам первого этапа модернизации, так и стремительно усиливающимся азиатским державам. Колоссальный ядерный арсенал – главная опора в притязаниях на статус великой державы.

У России имеется значительный потенциал так называемой «раздражающей мощи» на периферии и в киберпространстве, но мало экономических и идеологических инструментов влияния.

Россия и капитализм

Одна из причин, по которой статус России как великой державы висит на волоске, – её неспособность адаптироваться к капитализму. Хотя, подобно всем другим ведущим державам, старым и новым, Россия сегодня является капиталистической страной, но она по-прежнему остаётся одной из наименее эффективных великих держав первого этапа модернизации в извлечении широкого спектра богатства и власти из ресурсов современности (исключение составляет разве что узкий круг самых богатых олигархов). Что особенно важно, она гораздо менее эффективна в этом смысле, чем ведущая держава второго этапа Китай, создавший производство полного ассортимента качественных потребительских товаров, чего не удалось сделать ни Советскому Союзу, ни России.

Россия всё ещё конкурентоспособна в военном производстве, но её экономика по-прежнему привязана к экспорту ископаемого топлива, когда в мире наблюдается серьёзное стремление перейти на возобновляемые источники энергии в качестве основного ответа на изменение климата.

Несчастливые отношения России с промышленным капитализмом уходят корнями в XIX век. Как и другие страны того времени, Россия начала развивать промышленный капитализм в условиях абсолютистской монархии, но такое сочетание нигде не оказалось возможным, учитывая радикальные изменения в классовой структуре и национальной политике. Россия ушла от капитализма в командную экономику коммунистической диктатуры. Как отмечалось выше, это был один из ряда экспериментов XX века по поиску наилучших способов упорядочения политэкономии. После национальных мобилизаций Первой мировой войны командная экономика выглядела убедительно, и в течение нескольких десятилетий казалась конкурентоспособной. Но её ограничения и слабости за рамками тяжёлой и военной промышленности стали слишком очевидны к 1970-м годам. В советский период Россия решительно встала в оппозицию к капитализму, и эта позиция перекликалась с тем, что Нойманн называет «славянофильской», антизападной нитью в российской политике и идентичности[13]. Её бурный выход из командной экономики до и после окончания холодной войны свёл на нет многое из того, чего достиг Советский Союз. Этот беспорядочный выход привёл Россию к неэффективной форме кланово-олигархического капитализма с большим вмешательством государства, при котором несколько человек действительно стали очень богатыми, но не было дано импульса для преодоления зависимости от экспорта ископаемого топлива или военно-промышленного комплекса. ВВП России примерно в два раза меньше ВВП Великобритании, а ВВП Японии по-прежнему в три с лишним раза больше российского, несмотря на все японские экономические беды с 1990-х годов. России ещё предстоит нащупать удобные и эффективные отношения с капитализмом.

Ирония истории в том, какую роль Россия непреднамеренно сыграла, вдохновив Дэн Сяопина серьёзно задуматься об отношениях между рынком и социализмом. Учась в Советском Союзе в 1920-е гг., молодой Дэн познакомился с идеями Николая Бухарина и драматическим влиянием рынка на производство в период НЭПа. Тогда Ленин ненадолго разрешил рынку работать в качестве способа преодолеть проблему дефицита в экономике, образовавшегося вследствие нарушения хозяйственных связей в период Первой мировой войны, революции и Гражданской войны. Опыт НЭПа остался в памяти Дэна и был воскрешён в Китае группой его единомышленников в конце 1970-х годов. После экономического хаоса эпохи Мао Дэн и его сторонники искали способ быстро нарастить производство и были открыты для изучения форм «рыночного социализма». В отличие от Бухарина, который рассматривал рыночный социализм как временный этап на пути к социализму ортодоксальному, команда Дэна считала рыночный социализм постоянной формой развития[14]. Распад Советского Союза также послужил КНР наглядным уроком того, как не следует реформировать коммунистическую экономику. Таким образом, Россия помогла обогатить и расширить возможности своего гигантского соседа, но не смогла сделать то же самое для себя. НЭП вдохновил Китай на удивительную трансформацию с начала 1980-х гг., которая оставила Россию и многие другие страны лежать в пыли в экономическом смысле.

Позиция России во второй холодной войне

В последнее десятилетие, и особенно после захвата территории Украины в 2014 г., Россия неуклонно дрейфует в сторону всё более тесного стратегического партнёрства с Китаем[15]. Оно основывается главным образом на взаимном неприятии доминирования США в существующем мировом порядке и использовании американцами этого фактора для продвижения либеральных ценностей в мире. Обе страны извлекают конкретную и разнообразную пользу из своего партнёрства. России оно даёт экономические и политические альтернативы отношениям с Европой после разрыва с Западом в 2014 году. У Китая прикрыт тыл на севере, что позволяет ему проводить более эффективную политику на востоке и юге. Кроме того, партнёрство помогает обеим сторонам стабилизировать отношения в Центральной Азии, которые в противном случае могли бы быть более конкурентными, особенно сейчас, когда США ушли из Афганистана, оставив регион на произвол судьбы и предоставив разбираться с ним местным державам.

Однако это удобное стратегическое партнёрство вот-вот вступит в новую фазу, поскольку Китай Си Цзиньпина начинает собственную холодную войну с Западом и многими соседями. Такое развитие событий вполне может подтолкнуть Россию к более тесным отношениям с Пекином и побудить её перевести стратегическое партнёрство в некую разновидность альянса. К 2020 г. казалось, что новая холодная война между Западом и КНР на фоне экономических разногласий вполне возможна, поскольку Китай вёл жёсткую силовую игру, продвигая своекорыстные интересы, а надежды на значительное сближение капиталистических норм и повседневной практики угасали. Гонконг стал спусковым крючком, поскольку китайская компартия/государство жёстко подавили демократическое инакомыслие, выбросив на помойку договорённости с Великобританией о «двух укладах» в переходный период и открыто продемонстрировав безжалостность и отсутствие интереса к мнению иностранцев. Это сделано в контексте конъюнктурно текучей внешней политики последовательного выкручивания рук Индии, Японии и Юго-Восточной Азии при одновременном ужесточении внутриполитического контроля и репрессий.

В 2020 г. такие шаги подтолкнули большую часть общества и политических кругов Запада за пределами США, которые до этого с удовольствием взаимодействовали с Китаем в экономической сфере, к точке зрения американцев, видевших в КНР угрозу. Политика «хеджирования рисков», проводимая соседями Китая на востоке и юге, начала меняться в сторону балансирования на грани вражды, что демонстрирует укрепление отношений четвёрки демократических стран: Индии, Японии, Австралии и Соединённых Штатов. В 2021 г. росла обеспокоенность по поводу Тайваня и того, когда и как Китай реализует свои притязания на остров, а также в связи с тем, что возможности США по сдерживанию Китая ослабевают. Вызывало обеспокоенность и желание Си Цзиньпина примерить мантию правителя, завершившего гражданскую войну путём присоединения Тайваня[16].

Возможно, путинская Россия будет приветствовать такое развитие событий по той же причине, что и нынешнее китайское руководство: враждебное окружение даёт этим странам оправдание для укрепления внутреннего контроля. Россия и Китай уже проводят совместные военные учения, а Россия возродила некоторые аспекты первой холодной войны с Западом. Она добилась роли основного игрока в сирийском кризисе 2012—2013 гг., бросив вызов слабеющим позициям США. Соперничество двух сторон на Украине привело к захвату Россией части её территории в 2014 г. и введению западных санкций. В 2016 г. Россия продала Турции, союзнику Америки по НАТО, современные зенитно-ракетные комплексы С-400. С тех пор возродились многие аспекты прежней холодной войны – например, регулярные игры в кошки-мышки между вооружёнными силами в воздухе и на море, болезненная реакция на проволочные заграждения вдоль границ, а также убийства российских эмигрантов за рубежом. Наряду с этим появились и новые элементы – прежде всего продолжающаяся многоуровневая кибервойна. До сих пор Россия, похоже, была рада вновь начать с Западом игры времён холодной войны, чтобы подкрепить свои притязания на статус великой державы и усилить националистические настроения внутри страны.

Экономические санкции Запада показывают, что в экономическом смысле терять особо нечего, а риск перерастания этих относительно низкоинтенсивных стычек в тотальную войну невелик.

Но если китайско-российский квазиальянс в условиях второй холодной войны может иметь некоторые краткосрочные преимущества для России, то долгосрочные последствия вызывают большую тревогу. Полномасштабная холодная война ужесточит границы между двумя лагерями, сильнее привяжет Россию к Китаю и снизит её дипломатическую гибкость. Это также может повысить риск открытого военного конфликта, поскольку Китай становится относительно сильнее. До сих пор Владимир Путин, похоже, довольствовался тактическими выгодами (например, на Украине), чтобы положить все стратегические яйца России в одну корзину партнёрства с Китаем. Но не нужно долго размышлять над цифрами, чтобы понять, что такое соглашение несёт высокий риск крепкой привязки России к стратегическим отношениям, в которых она не сможет избежать роли младшего партнёра – тем более что такая роль становится всё более очевидной. Китайская экономика уже намного больше российской, и во многих отношениях это более развитая и диверсифицированная экономика. Даже несмотря на недавнее замедление роста, она развивается гораздо быстрее, чем российская, и уже обеспечивает крупные капиталовложения в мировом масштабе, на которые Россия никогда не была способна. Единственное сравнительное преимущество России – её более обширный опыт в области военных, ядерных и космических технологий – быстро улетучивается.

Поэтому безрадостная перспектива для России состоит в том, что она будет поступательно и достаточно быстро оттесняться на второй план своим партнёром/союзником. Китай становится относительно сильнее, а Запад относительно слабее – как Россия впишется в это уравнение? В какой момент изменится её расчёт потенциальных угроз? Относительный упадок Запада снижает как его роль в мире, так и материальную и нормативно-правовую угрозу, которую он несёт России; вследствие этого падает и взаимная заинтересованность России и Китая. Бурное развитие Китая увеличивает его разрыв в богатстве и силе с Россией и делает Китай всё более доминирующим партнёром, какие действия предпримет Россия в этом контексте? В какой момент Москва почувствует, что от могущественного Пекина исходит больше угроз, чем от Запада, который больше не доминирует в мире? Если она сохранит партнёрство с Китаем, как избежать поглощения этим гигантом? Если она попытается уйти, какие варианты имеются? Эта головоломка, созданная Путиным, неизбежно поднимает ещё три вопроса.

Первый. Насколько Россия готова к более высокому уровню конфронтации с Западом, которая становится вероятной из-за её стратегического партнёрства с Китаем?

Второй. По мере того, как Россия сжигает дипломатические и экономические мосты с Западом и Японией, какие варианты она оставляет себе на тот случай, если захочет отказаться от партнёрства с Китаем?

Третий. Как Россия может совместить свою глубоко укоренившуюся потребность быть независимой, передовой великой державой с понижением своего статуса в отношениях с усиливающимся Китаем?

Выводы

На протяжении последних двух столетий Россия вела длительную борьбу за сохранение статуса великой державы, пережив множество взлётов и падений. Пока не видно признаков исчезновения этой закономерности. Едва избежав падения до уровня региональной державы в 1990-е гг. и вновь обретя убедительный статус великой державы в первые два десятилетия XXI века, Россия опять сталкивается с серьёзными вызовами. Будучи одним из наименее успешных участников первого этапа модернизации, она связала свою судьбу с наиболее успешными модернизаторами второго этапа. На протяжении истории Россия сохраняла зависимость от своей военной мощи, а с 1950-х гг. особенно от ядерного оружия, доказывая с его помощью правомерность притязаний на великодержавный статус. Её экономика всегда была относительно слабой, и нет признаков того, что эта несбалансированность вскоре изменится в лучшую сторону.

Ситуация усугубляется тем, что политика России всё больше расходится с общемировой тенденцией уделять повышенное внимание изменению климата и, как следствие, ускоряющемуся отказу мирового сообщества от ископаемого топлива. Россия может получить некоторые выгоды от потепления, но уязвима перед повышением уровня моря. Поскольку Арктика нагревается быстрее, чем другие широты, глобальное потепление может нанести большой ущерб экологии и инфраструктуре России, а также усложнить переходный период.

Хотя Россия почти наверняка сохранит силы ядерного сдерживания, она, как и Великобритания, опускается всё ниже в рейтинге могущества по мере того, как Китай и другие быстрорастущие экономики добавляют свой вес и влияние в расширяющееся глобальное ядро.

Как всё это отразится не только на основополагающей великодержавной идентичности России, но и на внутриполитических дебатах между славянофилами и западниками? На мой взгляд, это именно те вопросы, над которыми России необходимо задуматься в тридцатую годовщину своего последнего перевоплощения.

--

СНОСКИ

[1] Полную историю обоих этапов современности см.: Buzan B. Global Society (forthcoming).

[2] О «глубоком плюрализме» подробнее см.: Buzan B., Lawson G. The Global Transformation: History, Modernity and the Making of International Relations. Cambridge: Cambridge University Press, 2015. 421 p. Ch. 9; Acharya A., Buzan B. The Making of Global International Relations. Cambridge: Cambridge University Press, 2019. 392 p. Ch. 9.

[3] Bukovansky M., Clark I., Eckersley R., Price R., Reus-Smit C., Wheeler N.J. Special Responsibilities: Global Problems and American Power. Cambridge: Cambridge University Press, 2012. 302 p.; Buzan B. An Introduction to the English School of International Relations. Cambridge: Cambridge University Press, 2014. P. 103-104, 145-147.

[4] Об этом свидетельствует выбор альянсов, сделанный во время Второй мировой войны.

[5] Buzan B., Lawson G. Capitalism and the Emergent World Order // International Affairs. 2014. Vol. 1. No. 90. P. 71-91.

[6] Великобритания была первопроходцем, начав ее в XVIII веке (Landes D.S. The Unbound Prometheus. London: Cambridge University Press, 1969. 590 p.).

[7] Dibb P. The Soviet Union: The Incomplete Superpower. Basingstoke: Macmillan, 2018. 293 p.

[8] Neumann I.B. Entry into international society reconceptualised: the case of Russia // Review of International Studies. 2011. Vol. 2. No. 37. P. 463-484.

[9] Адам Уотсон называет это «верой в то, что такой ценой работает система» (Watson A. The Evolution of International Society. London: Routledge, 1992. P. 14.

[10] Bricker D., Ibbitson J. Empty Planet: The Shock of Global Population Decline. London: Robinson, 2019. 288 p.

[11] Averchenkova A. Great power ambitions and national interest in Russia’s climate change policy. In: R. Falkner, B. Buzan (Eds.) Great Power Responsibility and Global Environmental Politics. Oxford: Oxford University Press, 2022 (forthcoming). 320 p. Ch. 8.

[12] Buzan B., Falkner R. Great Powers and Environmental Responsibilities: A Conceptual Framework. In: R. Falkner, B. Buzan (Eds.) Great Power Responsibility and Global Environmental Politics. Oxford: Oxford University Press, 2022 (forthcoming). Ch. 2. P. 29.

[13] Neumann I.B. Russia and the Idea of Europe: A Study in Identity and International Relations. London: Routledge, 1996. 232 p.

[14] Pantsov A.V., Levine S.I. Deng Xiaoping: A Revolutionary Life. New York: Oxford University Press, 2015. P. 6-7, 38, 57, 370-373, 391.

[15] Cox M. Not just ‘convenient’: China and Russia’s new strategic partnership in the age of geopolitics // Asian Journal of Comparative Politics. 2016. Vol. 4. No. 1. P. 317-334.

[16] The Economist. 20.02.2021. No. 49. URL: https://www.economist.com/weeklyedition/archive (дата обращения: 12.10.2021).

Россия. США. Китай. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 8 ноября 2021 > № 4046521 Барри Бузан

Маятник истории: тридцать лет после СССР

ЧЖАО ХУАШЭН

Профессор Института международных исследований Университета Фудань, эксперт China Forum.

ДЛЯ ЦИТИРОВАНИЯ:

Чжао Х. Маятник истории: тридцать лет после СССР // Россия в глобальной политике. 2021. Т. 19. No. 6. С. 106-123.

Исчезновение любой империи всегда оказывало глубокое и продолжительное влияние на ход истории, и распад Советского Союза не исключение. СCCР был не просто страной. Это была империя, которая сочетала в себе группу стран евразийского континента, военный союз и экономическое сообщество, а также глобальную идеологию и особый общественный строй.

Вот почему, когда 25 декабря 1991 г. Советский Союз перестал существовать, это коренным образом изменило мировую систему и международный порядок. С распадом СССР завершилась холодная война, изменилась международная структура, возникла однополярная гегемония Соединённых Штатов, либерализм восторжествовал и появились перспективы сближения Востока и Запада. Всё это пробуждало мечты о лучшем будущем и веру в то, что теперь мир пойдёт дорогой радости и света.

Но спустя тридцать лет почти все основные изменения, вызванные исчезновением Советского Союза, в той или иной степени обратились вспять и даже вернулись к исходной точке. Можно выделить пять основных разворотов.

От конца холодной войны к началу новой

Окончание холодной войны стало одним из самых значимых последствий распада Советского Союза. Есть разные мнения о том, когда закончилась холодная война: одни связывают её финал с падением Берлинской стены 9 ноября 1989 г., другие – с роспуском Варшавского договора 1 июля 1991 года. Однако первопричиной был распад Советской империи. Противостояние между Востоком и Западом, длившееся более сорока лет, завершилось. Казалось, мир вступил в эпоху, где нет места конфронтации. Однако, судя по нынешним событиям, новая холодная война уже стучится в двери.

Новая холодная война – характеристика современного состояния отношений между Китаем и Соединёнными Штатами, а также Россией и США. Некоторые не согласны с таким определением, потому что международная обстановка кардинально отличается от той, которая существовала в годы холодной войны, – нет конкурирующих мировых блоков, враждующих военных союзов, изолированных друг от друга рынков, идеологической борьбы между коммунизмом и капитализмом. Человечество сталкивается со всё более серьёзными общими угрозами, у крупных стран есть не только конкурентные, но и совместные интересы, конфронтация сочетается с сотрудничеством.

Всё так и есть. Действительно, то, что мы видим сегодня – не та холодная война, которая велась до распада СССР. Но что тогда происходит в мире? Это наиважнейший вопрос.

Новая холодная война – просто заимствованное название, подчёркивающее скорее характер, нежели внешнюю форму отношений между великими державами. Автор склоняется к тому, что холодная война – разновидность международной политики и, в частности, отношений между крупными странами. Соперничество по-прежнему существует, его традиционное содержание сохраняется. Хотя новая холодная война во многом отличается от прежней, по сути, она не менее, а в каком-то отношении даже более холодная.

И Китай, и Россия заинтересованы в установлении сотрудничества с Соединёнными Штатами, и в определённой степени оно может быть налажено. Однако США позиционируют КНР и Россию как стратегических соперников и оппонентов, о чём неоднократно говорилось в официальных документах и выступлениях американских лидеров. Соединённые Штаты проводят стратегию сдерживания в отношении Китая и России, причём это открытый, всеобъемлющий и систематический курс.

Новая холодная война между Россией и США началась раньше, чем между Китаем и США. Если проанализировать отношения Москвы и Вашингтона за последние тридцать лет при разных американских президентах, включая Клинтона, Буша, Обаму и Трампа (Джорджа Буша – старшего можно не считать, он был у власти всего год после обретения Россией независимости), все без исключения президенты покидали Белый дом при худших российско-американских отношениях, чем те, что существовали до их избрания. Если это изобразить в виде графика, будет непрерывно понижающаяся, нисходящая кривая.

Хотя признаки холодной войны множились в российско-американских отношениях с 2007 г., украинский кризис стал самым ярким символом возобновления противостояния. Список негативных моментов за тридцать лет длинный, и он продолжает расти, а перечень конструктивных моментов краток, и ещё меньше реальных примеров сотрудничества. Постоянно накапливаются и расширяются противоречия, разногласия, конфликты, сомнения, недоверие и вражда. За исключением короткого периода в первые годы российской независимости всё остальное время Москва и Вашингтон провели в постоянных распрях и противостоянии. Трудно назвать это иначе, кроме как новой холодной войной.

Пекин и Вашингтон вступили в фазу новой холодной войны позже, но переломный момент был более резким, деградация происходит быстрее, противоречия – острее, и они поистине всеобъемлющие. Серьёзные проблемы всегда разъедали китайско-американские отношения. Между двумя странами то и дело возникало жёсткое противодействие, но всесторонняя деградация случилась в период президентства Дональда Трампа. С тех пор общий фундамент полностью разобран, воцарилась совершенно иная атмосфера. Прежде тесные экономические связи и огромный торговый оборот были движущей силой и стабилизатором, теперь они стали источником противоречий и поводом для раздражения. Соединённые Штаты начали экономически и технологически отсоединяться от Пекина, а политический строй в КНР превратился в мишень для американских политиков. Они придумали проблемы с правами человека в Гонконге и Синьцзяне, чтобы осуществлять провоцирующие военные манёвры против Китая в Южно-Китайском море и Тайваньском проливе, обвинили КНР в распространении пандемии, чтобы затем использовать её для нападок на Китай и для формирования против него региональных и международных коалиций. Проще говоря, Соединённые Штаты начали полномасштабную и открытую осаду Китая. Не будет преувеличением назвать это новой холодной войной.

Поскольку США одновременно ведут её против Китая и России, а Китай и Россия – близкие стратегические партнёры, налицо тенденция к расширению противостояния. Война эта ведётся между Америкой и её союзниками, с одной стороны, и Китаем и Россией – с другой. Конечно, диспозиция отличается от прежней. Пекин и Москва не заключали военного союза, поэтому нельзя говорить о противостоянии военных блоков, и вооружённая конфронтация не является основным содержанием соперничества. Сегодня холодная война больше проявляется в международной политике. Размежевание США с Китаем и Россией в политической сфере стало объективной реальностью. Соединённые Штаты проводят линию двойного сдерживания в отношении Китая и России, а Китай и Россия поддерживают друг друга и вместе противостоят стратегическому давлению.

Пока непонятно, как будет развиваться новая холодная война. Усугубится она или пойдёт на спад? Сохранится стратегическое сотрудничество между Пекином и Москвой в условиях курса Соединённых Штатов на разъединение Китая и России? Станет ли новая холодная война долгосрочным состоянием отношений между великими державами или просто их переходной формой? На эти вопросы пока нет однозначного ответа.

Однако, судя по нынешней динамике, по крайней мере, в среднесрочной перспективе новая холодная война США с Китаем и Россией скорее будет обостряться, чем слабеть, стратегическое партнёрство Китая и России продолжит укрепляться, несмотря на возможную политику их разъединения со стороны Соединённых Штатов, и именно новая холодная война станет основной характеристикой отношений.

От распада старой к формированию новой биполярности

После распада Советского Союза исчезла двухполюсная конфигурация противостояния систем в лице Москвы и Вашингтона, просуществовавшая сорок лет. Исчезновение СССР сделало США единственной сверхдержавой: другие страны не смели поднять головы и бросить ей вызов. Мировой порядок из биполярного превратился в однополярный, и наступила эра гегемонии Соединённых Штатов. Какое-то время казалось, что такое положение вещей будет постоянным и незыблемым. Но сейчас история поворачивает вспять. Тридцать лет спустя Соединённые Штаты по-прежнему остаются самой могущественной страной мира, но им всё труднее поддерживать однополярность, на наших глазах формируется новая биполярная структура.

В новой биполярности происходит смена ролей и основных игроков. США сохраняют своё положение, а на смену Советскому Союзу приходит Китай. Новая биполярность отличается от прежней. Противостояние развивается между двумя странами, а не двумя военно-политическими блоками. Поэтому мир не разделён пополам. Нынешняя холодная война не оказывает на него такого сильного влияния и не определяет всю мировую политику.

Не все согласны, что мы снова оказались в биполярном мире. Кажется, что сегодня мировая политика пребывает в переходном периоде, а системе международных отношений свойственны серьёзные противоречия, поскольку в ней сосуществуют многополярный, биполярный и однополярный компоненты. В этой грандиозной схеме многополярность является макроконструкцией, биполярность быстро формируется на наших глазах, а однополярный уклад переживает упадок. Между новой биполярностью и многополярностью возникают сложные связи, но, как бы странно это ни звучало, они не антагонистичны и не взаимоисключающи. Новая биполярность не выходит за рамки многополярной структуры, пока находится внутри неё. Её можно описать как особо выдающуюся конструкцию в многополярной структуре современного мира.

Формирование новой биполярности обусловлено двумя факторами: быстрым подъёмом Китая и политикой сдерживания, которую проводят Соединённые Штаты в его отношении.

1990-е гг., когда распался СССР, были также периодом начала стремительного роста китайской экономики. За тридцать лет Китай превратился из бедной и неразвитой страны во вторую по величине экономику мира. Хотя он ещё отстаёт от США в плане совокупной национальной мощи, отставание сократилось настолько, что Америка уже чувствует дыхание догоняющего соперника (хотя КНР не ставит перед собой цель догнать и перегнать).

В отличие от Советского Союза, который достигал равновесия в противостоянии с США в основном за счёт военной мощи, Китай конкурентоспособен в первую очередь в экономике. По некоторым данным, в 1992 г., сразу после распада СССР, ВВП Соединённых Штатов оценивался в 6,52 трлн долларов, что составляло около 25,6 процента мирового экономического производства, в то время как ВВП Китая находился на уровне 426,9 млрд долларов, что составляло 1,67 процента мировой экономики. Таким образом, Китай отставал в пятнадцать раз и был десятой экономикой мира. К 2020 г. американский ВВП вырос более чем в три раза и достиг 20,94 трлн долларов, но вклад США в мировую экономику снизился до 24,7 процента. За тот же период китайская экономика выросла более чем в 34 раза до уровня 14,72 трлн долларов, что составляет примерно 70 процентов ВВП США и около 17 процентов мировой экономики. После 2005 г., с расширением базы экономического роста Китая, его экономика значительно выросла в абсолютном выражении. Доля КНР в мировом экономическом производстве ежегодно росла примерно на 1 процент, с 4,8 процента в 2005 г. до примерно 17 процентов в настоящее время. Согласно различным прогнозам, при сохранении нынешних тенденций, Китай в ближайшем будущем обгонит Соединённые Штаты и станет крупнейшей экономикой мира.

Но сокращение разрыва касается не только экономических показателей, это комплексное явление. Экономическое развитие обеспечило материальные условия для рывка в других областях. Китай может осуществлять масштабные инвестиции во все сферы, включая науку и технику, производство, строительство инфраструктуры, наращивание военной мощи, зарубежные инвестиции, международную помощь, образование, культуру, медицинское обслуживание, охрану окружающей среды, социальное обеспечение и так далее. В результате национальная мощь Китая неуклонно и быстро растёт. Сегодня, когда мир охвачен четвёртой промышленной революцией, Китай находится на передовых позициях. Он занимает первое место в мировой торговле, осуществляет масштабные зарубежные инвестиции и реализует проекты по всему миру. Способность КНР проектировать, производить и строить поражает воображение. Статус юаня как международной резервной и расчётной валюты укрепляется. Увеличивается военный потенциал, модернизация армии идёт быстрыми темпами. Всё это в целом означает рост национальных возможностей и заставляет Соединённые Штаты полагать, что Китай – единственный конкурент, способный объединить свою экономическую, дипломатическую, военную и технологическую мощь, чтобы последовательно бросать им вызов.

Изменение баланса между двумя странами – естественное следствие разной скорости их развития. Само по себе такое явление не несёт в себе особого политического подтекста.

Существование двух мощнейших в мире экономик необязательно означает возникновение биполярности. Если две великие державы не обращают друг на друга особого внимания или сотрудничают друг с другом, нельзя говорить о биполярности.

Лишь конкурентные и конфронтационные отношения ведут к биполярному противостоянию. Соединённые Штаты считают КНР стратегическим соперником и проводят политику его сдерживания. Это ключевой фактор превращения китайско-американских отношений в биполярное противостояние.

Судя по нынешней тенденции, новая биполярность не только сохранится, но и будет становиться всё более заметной в структуре международных отношений. Китай и США ещё надолго сохранят сильные позиции в мире. КНР по-прежнему растёт быстрее других крупных стран и приближается к Соединённым Штатам. Доминирование Америки в мире снижается, но только относительно, и в основном – относительно Китая. Американская экономика не находится в абсолютном упадке, она также растёт нормальными темпами, и в обозримом будущем США останутся самой сильной страной с точки зрения общей мощи. Совокупный ВВП Китая и Соединённых Штатов сохранится на уровне более 40 процентов мировой экономики, а экономический отрыв между ними и другими странами продолжит расти, что укрепляет материальную базу новой биполярности и противостояния.

С другой стороны, линия стратегического сдерживания в отношении Китая стала консенсусом в США. Независимо от того, какая партия – Республиканская или Демократическая – находится у власти, политика меняться не будет. Пекин давно избавился от иллюзий, но он настроен решительно сопротивляться давлению в вопросах, касающихся его базовых национальных интересов. Это означает, что неизбежны противоречия, конфликты и борьба. Кратковременная разрядка и сотрудничество возможны, но в долгосрочной перспективе главной чертой отношений останется стратегическая конкуренция. Некоторые считают, что она может быть более длительной, широкой и интенсивной, чем во времена холодной войны. Субъективные факторы, создающие новую структуру биполярности, продолжат усугубляться.

В будущем новая биполярность начнёт ещё сильнее влиять на мировую политику и станет важной составляющей современного мира. Это означает, что международная политика возвращается к временам до распада СССР.

Мир движется к новой системе отношений между Востоком и Западом

Распад Советского Союза привёл к исчезновению системы Восток – Запад. Точнее, это было крушение восточной системы, в то время как западная не только сохранилась, но и триумфально процвела. Многие страны бывшей восточной системы приняли западные ценности, переняли политические модели, вступив в международные и региональные организации Запада. Другими словами, западная система поглотила восточную и, таким образом, стала глобальной. Но сегодня мы видим обращение вспять изменений и тенденций, вызванных распадом СССР: через тридцать лет после разрушения старой системы на горизонте маячит другая система Восток – Запад.

Новая картина ещё до конца не сформировалась: пока это не две системы в строгом смысле слова, и не все согласны с такой концепцией. Подобно новой холодной войне и новой биполярности, система Восток – Запад сегодня существенно отличается от структуры времён холодной войны и по форме, и по содержанию. Сейчас она существует больше в политическом сознании мирового сообщества, и размежевание в основном обусловлено политической идентичностью. Оно остаётся почти невидимым и нежёстким, без явной разграничительной линии. Это не противостояние двух военно-политических блоков, поскольку страны не находятся в абсолютной и полной оппозиции друг другу: в чём-то они могут быть партнёрами и сотрудничать. Тем не менее ряд объективных фактов позволяет заключить, что мир снова делится, и очертания двух лагерей всё более явные, хотя они ещё не оформились. Но тренд на углубление разделения продолжает нарастать.

Соединённые Штаты и Запад сознательно создают такой раскол. После окончания холодной войны стратегической целью США и Запада было растворение Востока в западной системе, и они проводили политику втягивания в неё Китая и России. Разумеется, ожидалось, что те примут западные ценности и согласятся с доминирующим положением Запада в международных отношениях. Таким образом, в начале и середине периода после окончания холодной войны Вашингтон придерживался курса «взаимодействия» с Пекином и Москвой. Однако последующие события показали, что Китай и Россия не планируют меняться по западной модели, отказываться от независимого статуса и принимать одностороннюю американскую гегемонию. После этого американцы стали позиционировать Китай и Россию как стратегических конкурентов и соперников, перейдя к политике стратегического сдерживания. Соединённые Штаты рассматривают Китай и Россию не как два отдельных, а как один комплексный вызов. Они хотят возродить противостояние западного и восточного альянсов, как во времена холодной войны.

В отличие от первой холодной войны, когда система Восток – Запад структурировалась по критерию социализм – капитализм, новый её вариант делит мир на западный и незападный по политическому признаку. Новая система – это фактически конструкция Запад – не-Запад. Основной каркас нового Запада образуют страны, принадлежащие к западному политико-культурному кругу, которые почти ничем не отличаются от стран старого Запада. Состав нового Востока сильно изменился по сравнению с эпохой холодной войны. Это группа государств, политические режимы и религиозная культура которых могут быть очень разными, но у них одна общая черта – это незападные страны.

Размежевание Восток – Запад не менее идеологически заряжено, чем то, что существовало во времена холодной войны, хотя содержание отличается. Здесь уже не коммунизм против капитализма, а то, что Запад называет либерально-демократическими ценностями, против того, что он же считает тоталитаризмом и авторитарными институтами. Новый Запад представляет либерально-демократические ценности и его институты, а новый Восток воплощает тоталитаризм. Поэтому либеральная демократия стала символом этого размежевания. Альянс, который США позиционируют как объединение «свободных стран» против Китая и России, называется «демократическим альянсом», встречи лидеров именуются «демократическим саммитом», а пропагандируемый ими мировой порядок окрестили «либеральным международным порядком». Мы видим, что в фундаментальном размежевании с Китаем и Россией Соединённые Штаты поставили идеологию на первое место.

Разница в ценностях важна, но есть основания полагать, что для США это скорее инструмент мобилизации с целью сформировать единый фронт против Китая и России, теоретический источник оправдания собственных действий и маскировки более важных стратегических и геополитических целей. А именно: сохранения американской гегемонии, доминирования в мировом порядке.

Чётких экономических границ в новой системе Восток – Запад не наблюдается. Мировые экономические связи настолько переплетены (причём Китай и США, а также Европа и Япония являются особенно важными партнёрами), что невозможно выстроить параллельные рынки наподобие тех, что существовали прежде. Однако некоторая степень разделения по политическим мотивам всё же просматривается. Соединённые Штаты пытаются «отсоединиться» от Китая в экономике и технологиях, призывая Европу взять на вооружение ту же политику, бойкотировать китайские технологии, ввести экономические санкции против Китая и России, продвигать эксклюзивный механизм региональной экономической интеграции. В какой-то степени это снова делит мир экономики в соответствии с политическими предпочтениями, хотя пока это неглубокое разделение.

Ярче оно выражено в сфере безопасности: НАТО работает над механизмом «Североатлантический – Индо-Тихоокеанский регион». Когда военные корабли и авианосцы крупнейших стран НАТО, включая Францию, Великобританию, Германию и Японию, заходят в Индийский океан и Южно-Китайское море, между ними возникает сетевое взаимодействие и военное партнёрство. Нагнетается милитаризация «Большой четвёрки», состоящей из США, Японии, Индии и Австралии. Формируется «линия сдерживания» от Северного Ледовитого океана, Балтийского и Чёрного морей и Индийского океана до Южного и Восточно-Китайского морей. Под внешним давлением Пекин и Москва налаживают всё более тесное и глубокое военное сотрудничество и взаимодействие в сфере безопасности, сформировав стабильную структуру взаимной поддержки в стратегической сфере.

Нравится это кому-то или нет, но такое способно привести мир лишь к новой конфронтации на два фронта. Последние изменения в мировой политике продолжают подхлёстывать эту тенденцию. В сентябре 2021 г. США, Великобритания и Австралия объявили о создании нового военного альянса, нацеленного на Индо-Тихоокеанский регион. В то же время Шанхайская организация сотрудничества (ШОС) начала процесс принятия Ирана в свои ряды в качестве полноправного члена. После вывода иностранных войск из Афганистана проамериканское правительство там быстро развалилось, и в будущем Афганистан, скорее всего, сблизится с Китаем и Россией. Таким образом, в геополитическом смысле Китай, Россия, Центральная Азия, Южная и Западная Азия (при наличии ШОС в качестве связующего звена и политической конструкции) действительно оказываются объединены в полномасштабную региональную коалицию. Это не антизападная, но совершено точно «незападная» группа.

Необходимо отметить особую роль Индо-Тихоокеанской стратегии, поскольку она является одним из важнейших и всеобъемлющих инструментов нового Запада. Хотя название отсылает к определённому региону, это глобальная стратегия Соединённых Штатов. Если бы у США была европейская, африканская и латиноамериканская стратегии, они не имели бы такого фундаментального стратегического значения, как Индо-Тихоокеанская, разработанная для самого активного региона мира в политическом и экономическом отношении и направленная против главных соперников – Китая и России. В неё вовлечены почти все союзники Соединённых Штатов, особенно Европейский союз и НАТО. Такие факторы делают Индо-Тихоокеанскую стратегию глобальной.

Индо-Тихоокеанская стратегия почти во всём отражает черты новой западной системы. Её участники – США, Индия, Япония и Австралия – политически принадлежат к западному миру. Она претендует на идеологическое истолкование либерального международного порядка, исключая Китай из региональной экономической интеграции и демонстрируя признаки формирования механизма безопасности против Китая и России на базе «четвёрки». Также заметно, что Индо-Тихоокеанская стратегия встраивается в систему Восток – Запад даже с точки зрения географии. И новая система Восток – Запад, и Индо-Тихоокеанская стратегия имеют схожие географические характеристики. Китай и Россия – крупнейшие державы евразийского континента, в то время как новая западная система и государства, включённые в Индо-Тихоокеанскую стратегию, являются в основном морскими. Хотя традиционная конкуренция между военной мощью на суше и море вроде бы не воспроизводится, налицо объективные географические различия.

От взлёта либерализма к его упадку

После распада СССР либерализм вступил, возможно, в свой самый славный исторический период. Как идеология и система ценностей либерализм вызывал всеобщее восхищение. Как модель государственного развития он стал объектом подражания. В международных отношениях экспортная модель либеральной демократии самозабвенно доказывала свою политкорректность, преодолевая ограничения традиционных международных правил. С точки зрения Запада, это был «конец истории». Не было более высокого идеала и лучшей государственной модели для человечества, чем демократия и либерализм.

Но сейчас либерализм повсеместно терпит крах и в теории, и на практике. Он всё ещё существует и просуществует долго; он сохраняет важность как система ценностей и политическая модель, однако его идеологическая привлекательность снизилась, а политическая модель больше не кажется образцом для подражания. Его легитимность и универсальность подвергаются сомнению, уникальность оспаривается, а его сущность как конечной или высшей стадии развития отрицается на философском уровне.

Фундаментальная причина отступления либерализма кроется в нём самом. С одной стороны, в национальном развитии и управлении западные страны сталкиваются с большим количеством проблем: поляризация богатых и бедных, политический раскол, социальные противоречия, неспособность либеральных институтов к самообновлению и их беспомощность в поиске эффективных решений. С другой – незападные страны, в частности Китай, показывают более высокую эффективность в обеспечении социально-экономического развития. Превосходство либеральной модели ставится под сомнение, и она больше не может претендовать на звание лучшего и единственно правильного выбора. Слабые стороны западной модели особенно ярко проявились после вспышки COVID-19 в 2020 г., когда Соединённые Штаты, обладающие лучшими медицинскими ресурсами, плохо справились с пандемией и сотни тысяч американских граждан стали жертвой инфекции.

Считая себя победителями в холодной войне, США и Запад попытались преобразовать незападные государства по либеральным лекалам. Но потерпели фиаско в экспорте либеральных политических систем в страны за пределами западного мира.

Существует два основных способа экспорта либеральной модели, один из которых – «цветная революция», другой – прямое применение силы. Ни тот, ни другой не привели к развитию реальной демократии в целевых странах, а также не обеспечили им значительного социально-экономического прогресса. Силовой экспорт либеральной модели вызывал катастрофические последствия. Итогом войн или военного вмешательства США в Афганистане, Ираке, Сирии, Ливии стало то, что страны оказались ввергнуты в хаос, их национальная экономика потерпела крах, а социально-экономические достижения многих лет были разом уничтожены; множество мирных жителей погибли и пострадали, большое число людей стали беженцами, создав массу проблем для европейских стран.

Афганистан – последний и наиболее типичный пример. Двадцатилетняя война закончилась полным поражением американцев в августе 2021 г., когда талибы вернули себе власть после поспешного ухода воинских формирований США. И это не только военное фиаско, но и крах надежд на экспорт либеральных ценностей. Можно с уверенностью сказать, что Соединённые Штаты не планировали длительной войны, когда начали в Афганистане операцию «Несокрушимая свобода». Изначально это был, прежде всего, ответ на действия террористов, и по этой причине операцию поддержало мировое сообщество. Но после разгрома «Аль-Каиды»[1] и свержения «Талибана»[2]задачи американцев начали меняться, а геополитические цели превратились в навязчивую идею. США перешли от возмездия террористическим организациям к демократическим преобразованиям, пытаясь построить в Афганистане государство в соответствии с либеральными ценностями. Это главная причина, по которой война затянулась на двадцать лет.

С точки зрения исторического прогресса у либерализма, безусловно, есть важные ценности, особенно в сравнении с радикальным религиозным мышлением или политикой, и многие незападные страны, включая Китай и Россию, также придерживаются идеи демократии и свободы, хотя иначе её интерпретируют. Но навязывание своих идей другой стране силой само по себе противоречит принципам демократии. Это не могло не вызвать противодействия. Более того, никакая модель государственности не работает без соответствующей идеологической и культурной готовности общества. Чтобы демократия укоренилась, необходимо соблюсти определённый баланс с местными историческими и культурными традициями. Семена, посеянные на неподготовленной почве, не принесут желаемых плодов. Историческая прогрессивность и традиции часто вступают в противоречие. Поддержание динамического равновесия – лучший способ добиться положительных результатов. Поражение Америки в Афганистане – знаковое событие, знаменующее исторический провал идеи «либерального спасения» восточной нации. Страны, в том числе и западные, осознали, что либерализм не является общепризнанной или универсальной ценностью, а либеральные институты невозможно пересадить на чуждую для них почву. Это необязательно означает крах американской гегемонии, но многие сделали для себя негативные выводы об историческом эксперименте по насильственному преобразованию незападных стран в соответствии с либеральными лекалами.

Тяжёлый удар по либерализму также нанесён гегемонией Соединённых Штатов в мировой политике. После распада Советского Союза США как единственная сверхдержава лишились сдержек и противовесов, что позволило им действовать без ограничений и страха перед возмездием. Но вместо разумной сдержанности Соединённые Штаты перешли к односторонним действиям, игнорируя интересы других стран и принципы международного права, произвольно вмешиваясь во внутренние дела других государств, выходя из международных соглашений, проводя политику санкций и применяя силу. В частности, США использовали ложные доказательства для оправдания войны в Ираке, и телевизионная картинка лжесвидетельства была показана всему миру, что сильно подорвало моральный авторитет Америки и нанесло неизмеримый ущерб имиджу либерализма.

Теперь даже автор теории о «конце истории» вынужден признать, что она не закончилась. Скорее, это новое начало.

От надежд на построение общего европейского дома к новому расколу

Крушение надежд, связанных с Большой Европой – ещё один провал в международной политике после распада СССР. Идея создания Большой Европы с участием России – вечная тема, которая муссировалась ещё в советские времена. Шарль де Голль провозгласил идею Европы от Атлантики до Урала, а Михаил Горбачёв выдвинул инициативу «общеевропейского дома». Но лишь после распада Советского Союза, окончания холодной войны и завершения противостояния между двумя блоками впервые появилась возможность разработать проект Большой Европы.

Какое-то время Россия и Европа действительно шли к взаимному сближению, думая о создании общеевропейского дома. В 1994 г. Россия и ЕС подписали Соглашение о партнёрстве и сотрудничестве на десять лет, создав механизм встреч на высшем уровне, которые с 1998 г. проводились дважды в год. В 2003 г. на саммите Россия – ЕС в Санкт-Петербурге предложен план создания четырёх общих пространств от Лиссабона до Владивостока: экономического, свободы, безопасности и правосудия, внешней безопасности, а также научных исследований, образования и культуры. В 1994 г. Россия официально объявила о присоединении к программе «Партнёрство во имя мира», вскоре был подписан Основополагающий акт Россия – НАТО, а в 1997 г. создан Постоянный совместный совет (ПС), который в 2002 г. был заменён на Совет Россия – НАТО.

Однако и ныне Россия остаётся Россией, а Европа – Европой. Более того, российско-европейские отношения сейчас в наихудшем состоянии со времён окончания холодной войны, причём обе стороны отдалились друг от друга даже больше, чем в конце советской эпохи. Российско-европейские связи страдают от сменяющихся один за другим споров, конфликтов и кризисов. Теперь стороны воспринимают друг друга политическими чужаками, бросающими вызов безопасности континента, а не друзьями, с которыми можно создавать общий дом. Военная конфронтация развернулась в Восточной Европе, Прибалтике и в регионе Чёрного моря. Пострадали экономические отношения. Хотя Евросоюз остаётся крупнейшим торговым партнёром России, его доля в её внешней торговле снизилась с более чем 50 процентов до менее 40 процентов из-за санкций ЕС и пандемии. Вопрос о большой Европе снят с повестки дня, четыре общих пространства больше не упоминаются, а главная тема – не сотрудничество, а взаимное недовольство.

Надежда на «большую Европу», воплощение которой казалось таким близким после распада Советского Союза, поколеблена, и вовсе не потому, что Россия или Европа выступают против. На самом деле, и Россия, и Европа поддерживают идею «Большой Европы». Со времён Петра Великого у России был эмоциональный и исторический комплекс по поводу интеграции в Европу. Несмотря на частый регресс в отношениях, Россия никогда по-настоящему не отказывалась от этой идеи и обязательно попытается реализовать её, как только забрезжит луч новой надежды.

Поворот России на Восток после кризиса на Украине 2014 г. стал широко обсуждаемой темой. Некоторые считают, что Россия заменила «Большую Европу» «Большой Евразией»: эту концепцию президент Путин огласил в 2016 году. Но, хотя Россия действительно развернулась в сторону Евразии, это не означает, что она оставляет Европу. Поворот России на Восток – не уход из Европы и не замена её Азией. Просто укрепляется ориентация на Восток с целью достижения более взвешенного баланса в отношениях с Европой и Азией, а также диверсификации экономических отношений, технического сотрудничества, источников инвестиций и рынков энергоносителей. Концепция «Большой Евразии» не отрицает концепцию «Большой Европы». Они не являются взаимоисключающими или антагонистическими.

Теоретически «Большая Евразия» может включать в себя «Большую Европу» или стыковаться с ней, и, если бы это было возможно, Россия не отвергла бы такой исход.

Поворот на Восток – перегруппировка российских дипломатических приоритетов, но она не меняет природу цивилизации и культуры России, которая по-прежнему видит себя частью Европы. Западническая идеология пустила глубокие корни в российском обществе и сохранится в будущем. Иногда эта идентичность выходит на первый план, а иногда отступает в тень. Многие россияне воспринимают Европу своим духовным домом, а Азия никогда таковым не была и быть не может. Конечно, это не значит, что с Европой у России отношения лучше, чем с Азией.

Спад связей России и Европы, а также их изменившийся характер – главная причина, по которой идея «Большой Европы» сегодня неосуществима. После расширения НАТО на восток, войны в Косово, конфликта между Россией и Грузией, кризиса на Украине и многих других проблем отношения России с Евросоюзом ухудшились настолько, что фундамент для строительства большой Европы полностью размыт.

Существует ещё одно важное препятствие. Россия и ЕС имеют фундаментальные разногласия, в какой форме должен быть реализован проект, какую роль в нём должны играть стороны. Россия понимает построение «Большой Европы» как создание единого сообщества, в то время как европейское видение подразумевает принятие Россией европейской политической системы, её системы безопасности и ценностей. Другими словами – распространение европейских институтов политики и безопасности на Россию и включение последней в соглашения и институты, где доминируют европейцы.

Россия позиционирует себя как независимого игрока, равного партнёра и не приемлет идею интеграции в Европу в качестве вассала, в то время как Европа не согласна с принципом равноправия России. ЕС и НАТО как организации с коллективной идентичностью рассматривают Россию как чужака, а не равноправного партнёра. Равный статус России с ЕС и НАТО в «Большой Европе» будет означать, что ей предоставят право вето по поводу решений Европейского союза и Североатлантического альянса, что для них неприемлемо. ЕС и НАТО также отказываются от равноправного диалога с ЕАЭС и ОДКБ. Иными словами, Россия и Европа по-разному видят устройство «Большой Европы» и своё место в ней. План имеет врождённые и непреодолимые недостатки. Возможно, идея в будущем возродится, однако, по крайней мере, на нынешнем этапе она мертва.

--

СНОСКИ

[1] Запрещено в России.

[2] Запрещено в России.

Россия. США. Китай. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 8 ноября 2021 > № 4046520 Чжао Хуашэн

«Путешествие из точки А в точку А»

ЕВГЕНИЙ ВОДОЛАЗКИН, Писатель.

ТОМАС ГРЭМ, Заслуженный сотрудник Совета по международным отношениям, работал старшим директором по России в Совете по национальной безопасности при президенте Джордже Буше.

ТОМАС БАГГЕР, Директор по внешней политике Аппарата федерального президента Германии.

ТОМА ГОМАР, Директор Французского института международных отношений (IFRI).

АНДРЕЙ ТЕСЛЯ, Кандидат философских наук, старший научный сотрудник Academia Kantiana ИГН БФУ им. И. Канта.

У ЭНЬЮАНЬ, Доктор исторических наук, бывший директор Института исследований России, Восточной Европы и Центральной Азии Китайской академии социальных наук, научный сотрудник Уханьского университета, почетный доктор Института Дальнего Востока Российской академии наук, сопредседатель Международного комитета истории русской революции.

ТИМОТИ ГАРТОН ЭШ, Профессор европейских исследований Оксфордского университета, старший научный сотрудник Гуверовского института Стэнфордского университета.

ФИЛИП ДЭВИД ЗЕЛИКОВ, Профессор истории и государственного управления в Центре Миллера, Виргинский университет. Служил в пяти президентских администрациях – от Рейгана до Обамы.

АЛЕКСАНДР ФИЛИППОВ, Доктор социологических наук, ординарный профессор Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики», руководитель Центра фундаментальной социологии.

ПОЛ КОЛСТЁ, Профессор департамента литературы, регионоведения и европейских языков Университета Осло.

ДЛЯ ЦИТИРОВАНИЯ:

Баггер Т., Водолазкин Е., Гартон Эш Т., Гомар Т., Грэм Т., Зеликов Ф., Колсте П., Тесля А., У Э., Филиппов А. «Путешествие из точки А в точку А» // Россия в глобальной политике. 2021. Т. 19. No. 6. С. 82-104.

МИР ЧЕРЕЗ ТРИДЦАТЬ ЛЕТ ПОСЛЕ СССР. ОПРОС. ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Первая часть опроса уче?ных и интеллектуалов из разных стран о том, каким стал мир через тридцать лет после исчезновения СССР.

Евгений Водолазкин, писатель:

Недавно мне встретилась замечательная фраза: «Единственным, что нас разделяло, были взгляды». Она отсылает к наблюдению, сделанному мной в девяностые: в запутанных взаимоотношениях политических взглядов и темперамента первичным чаще всего оказывается темперамент.

В налетевшем вихре перемен я с удивлением наблюдал, как коммунисты диалектически обращались в свою противоположность. Кто был никем, тот никем и оставался, а отправленная, казалось бы, на дно верхушка с неутомимостью поплавка снова выныривала на поверхность. Позднее ультралибералы становились ультрапатриотами – и наоборот: было ясно, что в этих конструкциях основной частью было «ультра», а содержательная часть – лишь приложением.

Всё это, в сущности, не ново. Великий писатель и беспринципный политик Даниэль Дефо любил повторять, что всегда поступает в соответствии со своими убеждениями. Достойная эта позиция ослаблялась единственно тем, что убеждения Дефо менялись с завидной периодичностью.

Как это часто бывает, происходящее в области персональной проявилось и на макроуровне – например, в международных отношениях. США и СССР, десятилетиями переругивавшиеся в пространстве идеологии, с падением у нас коммунизма не примирились. Опешив от неожиданного распада Советского Союза, обе стороны пару-тройку лет пребывали в безразличном равновесии. А потом взялись за старое – с новой силой.

Помолвка не привела к браку. Мы предъявляли им то Горбачёва, то Ельцина (один дружественней другого), но это не произвело никакого впечатления. Перефразируя приведённое замечание, приходим к заключению: нас разделяли не только взгляды. Что именно нас разделяло, определить не так-то просто. Сопоставимость потенциалов? Место в мировом распределении энергии? Биполярная структура всякой вещи на свете – от магнитных опилок под напряжением до системы международных отношений?

Путин пришёл с идеей четырёх общих с Европой пространств: если мне не изменяет память, речь шла об экономике, праве, безопасности и культуре. И это было последней попыткой сближения. Увы, как выражались в мемуарах прежних лет, мы так и не стали друзьями.

Собственно говоря, коридор возможностей был очень невелик, и он вёл к конфронтации. Политики прежней формации – например, Бжезинский – мыслили довольно-таки механистически. Им казалось, что, оторвав от России Украину, они раздробят и российский потенциал. Этого не случилось, потому что центр силы неразделим – и он остался в Москве.

Точно так же наивны те голоса на Западе, которые сокрушаются о том, что победу в холодной войне не довели до логического конца. Да, сближение сторон, судя по всему, было невозможно. Но так же невозможно было стирание одной из них с политической карты, поскольку невозможно удаление одного из полюсов. Так в компьютере не удаляется системный файл.

Сейчас идёт глубокое переформатирование всего мира, и полюса, судя по всему, будут другими. Вполне вероятно, что страны европейской цивилизации составят один из полюсов, частью которого будем и мы. Так что не исключено, что брак всё-таки состоится.

Томас Грэм, заслуженный сотрудник Совета по международным отношениям, работал старшим директором по России в Совете по национальной безопасности при президенте Джордже Буше – младшем:

Предполагалось нечто большее, чем просто мир в наше время. Предполагался мир на все времена. История закончилась, как триумфально утверждал американский социолог Фрэнсис Фукуяма. Титаническая идеологическая борьба XX века между фашизмом, коммунизмом и либеральной демократией завершилась полной победой Запада с распадом Советского Союза в 1991 г., спустя 46 лет после разгрома нацистской Германии. Чтобы выжить и процветать в последующие десятилетия, у страны не было иного выбора, кроме как следовать по пути либеральной демократии, основанной на индивидуальной свободе и свободном рынке, – по крайней мере так надеялись в Соединённых Штатах.

Сам Фукуяма не верил, что конфликты прекратятся, закончилась только идеологическая борьба. И ни один американский политик не думал, что наступает эпоха всеобщего мира. Но в США господствовало ощущение, что преимущество американской системы подтверждено историей. Соединённые Штаты поведут мир в XXI век, распространяя американскую демократию и свободный рынок по всему земному шару. Россия станет призом. Если США смогут интегрировать Россию в евроатлантическое сообщество рыночных демократий, это только закрепит вердикт истории. Поэтому американские лидеры стремились построить стратегическое партнёрство, основанное на либеральных демократических ценностях, со своим бывшим злейшим врагом, хотя и опасались, что Россия может вернуться к нелиберальному империалистическому прошлому.

Россия смотрела на ситуацию иначе. Распад Советской империи и конец холодной войны стали сокрушительным поражением для страны, которая гордилась статусом сверхдержавы. Многие россияне пытались утешить себя той значимой ролью, которую они сами сыграли в крушении марксизма-ленинизма не только в России, но и в мире – Китай хотя и остался номинально коммунистическим, но отказался от идеологии на практике. Несмотря на политические убеждения, все стремились к возрождению России. Мечта не была пустой. В прошлом Россия распадалась, а потом возрождала прежнее величие – в качестве подтверждения неистребимой силы России достаточно вспомнить победу над Гитлером. История не прочертила для россиян дугу прогресса, как для американцев. России, скорее, уготован цикл трагедий и триумфов, крушений и возрождения.

Первые шаги к восстановлению российские лидеры делали в сотрудничестве с США. Ощущая асимметричность сил и экономического положения, они всё же полагали, что американцы должны относиться к России как к равному в благодарность за её роль в прекращении холодной войны и в качестве признания её статуса великой державы в прошлом. Да, Россия потерпела неудачу, но всё равно остаётся великой державой. Более того, Россия, как и в прошлом, была готова перенять определённые аспекты западной системы, теперь возглавляемой Соединёнными Штатами, чтобы восстановить свою мощь и положение в мире. И это тоже говорило в пользу партнёрства с США.

Иными словами, американцы хотели изменить Россию, чтобы ещё раз подтвердить свою победу в холодной войне. А Россия хотела восстановить свою мощь, чтобы преодолеть травмы этой войны. Цели были совершенно разными, тем не менее обе стороны полагали, что партнёрство – лучший путь к их достижению.

Спустя тридцать лет Соединённые Штаты и Россия оказались в конфронтационных отношениях, которые по уровню враждебности сопоставимы с холодной войной. Надежды 1989 г. давно умерли. Почему же закончилось партнёрство?

Простого ответа нет. Можно предположить, что история вернулась к российско-американским отношениям во всей их сложности, какими они были, когда страны впервые стали соперниками в конце XIX века – правда в том, что та история никогда не заканчивалась. Разногласия оказались скрытыми из-за слабости и разброда в России в первые постсоветские годы. Когда страна стала медленно восстанавливать мощь и гордость, разногласия вновь возникли. Гордость возродилась в последние годы президентства Бориса Ельцина, а её символом стал разворот самолёта Евгения Примакова над Атлантикой в 1999 г. как знак протеста против начала бомбардировок Югославии американцами. Мощь возвращалась постепенно при президенте Владимире Путине, который с 2000 г. вывел Россию своей политикой в число трёх самых активных геополитических акторов наряду с США и Китаем, хотя Россию по-прежнему отделяет от них огромная асимметрия мощи и экономического благосостояния.

Как и раньше, напряжённость между Соединёнными Штатами и Россией имеет идеологический и геополитический характер. Идеологически желание Америки трансформировать Россию в либеральную рыночную демократию по своему подобию натолкнулось на стремление России сохранить уникальный характер, фундаментально антидемократический с точки зрения американцев. Усилия США по продвижению демократии внутри России, которые изначально Кремль приветствовал, постепенно стали восприниматься как угроза, а с середины 2000-х гг. Путин начал наступление на гражданское общество.

Когда в 2014 г. вспыхнул украинский кризис, борьба между демократией и авторитаризмом вновь стала определять американо-российские отношения с точки зрения Соединённых Штатов, хотя Кремль, возможно, назвал бы это борьбой между американским универсализмом и защитой Россией своего суверенитета, самоопределения и многообразия. Активное использование киберинструментов для обострения внутриполитической напряжённости в другой стране – часть идеологической борьбы. Этим занимаются и США, и Россия, хотя доступные данные позволяют предположить, что Москва действует более агрессивно, напрямую или опосредованно атакуя элементы критической инфраструктуры.

Геополитически желание России выстроить периметр безопасности вдоль границ бывшего советского пространства – обусловленное историческим стремлением к безопасности на стратегической глубине, созданию буферных зон и региональной гегемонии – вступает в противоречие с исторической миссией Соединённых Штатов расширить так называемую историческую зону мира. Столкновения из-за Грузии и Украины – самые яркие проявления конфликта, но напряжённость существует на всей периферии России в Европе и Азии. Напряжённость также нарастает на Ближнем Востоке, в Латинской Америке и в определённой степени в Африке, но эти регионы остаются на втором плане, в отличие от соперничества США и России в Евразии.

Таким образом, тридцать лет с момента распада Советского Союза оказались долгим путешествием из точки А в точку А, обходным путём обратно к соперничеству, определявшему американо-российские отношения с тех пор, как США стали великой державой в конце XIX века. Мы недооценили силу традиций и национального характера в обеих странах даже в условиях калейдоскопа событий, которые привели к кардинальным изменениям сегодня. Конечно, изменения происходят: современный мир не такой, как был в 1991 г.; геополитический ландшафт изменился с подъёмом Китая; передовые технологии трансформировали нашу жизнь – общение, работу, отдых и борьбу.

Но изменения не настолько радикальные, как мы надеемся или опасаемся. Как показали американо-российские отношения, мы отрицаем силу и неизменность наших собственных страхов.

Томас Баггер, директор по внешней политике Аппарата Федерального президента Германии:

И снова случилось немыслимое. После неожиданного, невообразимого падения Берлинской стены осенью 1989 г. внезапный и бесславный конец могущественного Советского Союза стал ещё одним сюрпризом – в глазах немцев, как западных, так и восточных, сюрпризом в целом очень приятным.

Оглядываясь на знаменательные события тридцатилетней давности, которые ускорили обретение независимости многими странами постсоветского пространства – некоторые из них сегодня являются членами Европейского союза, – Германия однозначно считает себя «победителем» последних трёх десятилетий. И всё же, помимо радости по поводу объединения и экономического процветания поколения скоростной глобализации конец Советского Союза также оказал глубокое и не столь однозначное влияние на восприятие немцами остального мира.

Оказавшись, наконец, на правильной стороне истории после того, как в XX веке они, по меньшей мере, дважды оказывались на неправильной, большинство немцев извлекли любопытный урок из этих самых неожиданных политических событий своей жизни: абсолютно линейное ожидание будущего. Будущего, где Германия уже прибыла в пункт назначения, создав парламентскую демократию и социально ориентированную рыночную экономику. Теперь она более или менее терпеливо ожидает прибытия в тот же пункт всех остальных стран, включая восточных соседей, среди которых Россия – самая большая держава.

Эта идея великого сближения в мировом масштабе также соблазнила многих обобщить довольно специфический немецкий исторический опыт, представив его как универсальную закономерность. Победитель редко бывает любопытным. Мы утратили интерес к тонкостям местной политики, культурным и экономическим тенденциям в нашем всё более раздробленном регионе. Советского блока больше нет. Однако вместо того, чтобы внимательно изучать его многочисленные разрозненные части, мы предпочли уверовать в то, что все они станут такими же, как мы, надо только немного подождать. Поэтому зачем забивать себе голову такими деталями? Эта уверенность в будущей траектории истории размыла границу между желаемым и реально достижимым. Идея гуманитарных интервенций для ускорения наступления неизбежного – принятия верховенства закона и уважения всеобщих прав человека во всём мире – оказалась очень соблазнительной.

Возможно, создание в 1998 г. Международного уголовного суда по образу и подобию Нюрнбергского трибунала после Второй мировой войны стало высшей точкой этого немецкого исторического оптимизма, подпитываемого событиями 1989 и 1991 годов. Данный проект сулил постепенное укрощение власти отдельных стран с их амбициями, на смену которым придёт международное право. Однако вскоре он столкнулся с противодействием даже со стороны самого важного союзника Германии – Соединённых Штатов.

История военных интервенций последних десятилетий, одни из которых шли с переменным успехом, а другие оказались откровенно провальными, – усугубила сомнения в собственной правоте, которыми пронизан современный западный дискурс. Постепенно до нас начинает доходить, что если в самом деле поверить, будто достоверность разделяемых вами ценностей и правовых идеалов зависит от вашей способности реализовать их даже в самых отдалённых уголках земного шара, то это значит обречь себя на неудачу. В чём мы ошиблись? Восстание в Восточной Германии 17 июня 1953 г., Венгерская революция 1956 г., Пражская весна 1968 г., польская «Солидарность» в Гданьске 1980 г. – все эти попытки революций были подавлены советской мощью. Запад не пришёл на помощь восставшим, потому что угроза взаимного гарантированного уничтожения требовала осторожности и терпения. Но каждая из этих массовых демонстраций политического недовольства утвердила Запад во мнении, будто свободное и открытое общество притягательно в силу неотъемлемой ценности этого института. Мы были почти беспомощны, и всё же выходили из каждого эпизода более сильными. Кто-нибудь это помнит?

Однако наши завышенные ожидания быстро уступили место повсеместному разочарованию. 1989 и 1991 гг. явно изменили лицо и траекторию развития Европы – но действительно ли они изменили траекторию развития всего мира? Может быть, события 1979 г. и иранская революция оказали столь же важное, но совершенно противоположное влияние на мировую историю? Может быть, другое решающее событие 1989 г. – жестокое подавление китайскими властями инакомыслия и демократических чаяний на площади Тяньаньмэнь 4 июня – в итоге оставит более глубокий или долгосрочный след в истории за счёт стабилизации однопартийного правления и автократической модернизации в Китае?

С выгодных наблюдательных позиций осени 2021 г. нам представляется, что достижения судьбоносных событий 1991 г. сегодня почти полностью уничтожены. Мы наблюдаем душевные терзания на Западе после неудачной трансформации Афганистана и растущую самоуверенность, если не сказать высокомерие, Москвы, и прежде всего Пекина. Традиционный рефрен нашего времени: «Запад переживает упадок, а Восток поднимается и усиливается». И всё же самоуверенность Запада после 1991 г. должна послужить предупреждением и для правителей Востока: всегда опасно излишне увлекаться, выдавая желаемое за действительное и прибегая к грандиозным обобщениям.

Сегодня внешняя политика снова становится искусством возможного для всех нас.

И, если отрешиться от наших конфликтов и разногласий, нам всем не мешало бы помнить, что один из великих русских писателей Василий Гроссман, живший в гораздо более мрачные времена, написал следующее в своём монументальном труде «Жизнь и судьба»: «Природное стремление человека к свободе неистребимо, его можно подавить, но его нельзя уничтожить. Тоталитаризм не может отказаться от насилия. Отказавшись от насилия, тоталитаризм гибнет. Вечное, непрекращающееся, прямое или замаскированное, сверхнасилие есть основа тоталитаризма. Человек добровольно не откажется от свободы. В этом выводе свет нашего времени, свет будущего».

Мы не говорим сейчас о геополитике сегодняшнего дня плюс-минус десятилетие, но надеемся, что эти строки многое скажут вам о более длинной дуге истории.

Тома Гомар, директор Французского института международных отношений (IFRI):

Хронология всегда политизирована. И очевидно, что распад Советского Союза в декабре 1991 г. знаменовал крах международной системы, последствия которого ощущаются и тридцать лет спустя. В 1979 г. СССР вторгся в Афганистан и вывел войска в 1989 году. В 2001 г. США, в свою очередь, осуществили собственную интервенцию, а вывели войска только в 2021 году. «Всякая империя погибнет», как сказал историк Жан-Батист Дюрозель (1917–1994), потому что обязательно наступит время, когда разрыв между её материальными ресурсами и территориальными амбициями станет неприемлемым. В 1991 г. СССР распался по трём основным причинам: экономический застой, вызванный гонкой вооружений, стремление к исторической независимости народов, входивших в состав Советского Союза, и, прежде всего, конец коллективистских убеждений, воплощённый в том, что КПСС полностью утратила легитимность. Именно идеологическое измерение труднее всего понять, потому что идеи всё ещё циркулируют: тридцать лет спустя анализ 1991 г. оправдывает (или нет) выбор и ориентацию Кремля как внутри, так и вовне.

Ещё один переломный момент заслуживает особого внимания, потому что, с точки зрения Франции, он, несомненно, имел более прямые последствия, чем распад СССР: 1989 год. Что вспоминать? Площадь Тяньаньмэнь или Берлинскую стену? В июне 1989 г. власти Китая жестоко подавили выступления протестующих. В ноябре власти ГДР разрешили снести стену. Сегодня Китай ведет себя как «сверхдержава, страдающая амнезией» (Саймон Лейс), постоянно подтверждая абсолютную монополию Коммунистической партии на политическую власть и заявляя, что КНР сможет стать первой державой мира к 2049 году. Германия, в свою очередь, воссоединилась и положила конец биполярному разделению Европы. ФРГ сделала европейское строительство основным ориентиром внешней политики, став одновременно экспортной державой.

Глобализация неуклонно углублялась на протяжении трёх десятилетий. Это привело к значительной экономической конвергенции, чему способствовало, в частности, вступление Китая в ВТО в 2001 году. Китай и Германия играют ведущую роль в торговле, промышленности и технологиях. Они – два основных двигателя глобализации с 1991 года. В 1980-е гг. на Китай приходилось 2% мирового ВВП по сравнению с 20% – показателем сегодняшнего дня. На Германию приходится почти треть ВВП еврозоны. Обе страны поддерживают тесные экономические отношения. В настоящее время глобализация порождает глубокое политическое расхождение между двумя моделями капитализма. С одной стороны, западная модель, основанная на разделении властей, а с другой – китайская, базирующаяся на объединении сил под централизованным контролем. Какие вехи будут наиболее значимыми в долгосрочной перспективе – июнь 1989 г., ноябрь 1989-го или декабрь 1991 года?

В качестве ответа полезно вспомнить, что репрессии на площади Тяньаньмэнь начались сразу после визита в Пекин Михаила Горбачёва, прибывшего отпраздновать советско-китайское примирение. Стремление к открытости генсека КПСС, освобождение стран Балтии и воссоединение Германии привели к падению Советской империи. Это событие до сих пор накладывает отпечаток на отношения, которые Россия при Владимире Путине поддерживает со своими партнёрами. В 2005 г. распад СССР был представлен Путиным как «величайшая геополитическая катастрофа ХХ века». В 2019 г. президент Европейского совета Дональд Туск, напротив, увидел в этом событии «благословение для грузин, поляков, украинцев, всей Центральной и Восточной Европы, а также для россиян». Михаил Горбачёв понял, что у Москвы больше нет ни средств, ни желания сохранять свою империю. Сегодня этот опыт рассматривается как однозначно негативный в Пекине, где многие аналитические центры терпеливо анализировали причины распада Советского Союза. По их мнению, Михаил Горбачёв потерпел неудачу, не защитив КПСС и отказавшись от идеологии. Напротив, в Берлине и других столицах Европы считают дальновидным то, что он воздержался от применения силы ради предотвращения падения системы, в которую Советы больше не верили из-за её экономической неэффективности. Сегодня Россия находится между Берлином и Пекином. После вступления в ВТО в 2012 г. страна твёрдо придерживается принципов экономической глобализации. Германия и Китай – два её основных экономических партнёра.

В политическом плане Москва открыто критикует ЕС, понимая, что глобализация по-китайски в долгосрочной перспективе может нести угрозу Евросоюзу.

Дух Москвы сегодня едва ли ощущается, о чём свидетельствуют соответствующие траектории развития бывших советских республик, которые воспринимают дух Берлина через дискурс Евросоюза, или дух Пекина, благодаря проекту «Один пояс и один путь». Не говоря уже о духе Тегерана, Анкары, Дели и, конечно же, Вашингтона. Спустя тридцать лет после распада СССР международная система стала многополярной, но не многосторонней, что ставит Китай и Соединённые Штаты в центральное положение. На две страны приходится более триллиона долларов военных расходов в год, более 40% мирового ВВП и более 40% выбросов CO2. Что будет с ними через тридцать лет?

Андрей Тесля, кандидат философских наук, старший научный сотрудник Academia Kantiana ИГН БФУ им. И. Канта:

Основной итог распада СССР – то, что мы всё ещё живём, по крайней мере в своём сознании, – в состоянии, которое описываем как «постсоветское». То есть «советский мир» оказывается до сих пор определяющим – при этом понятно, что определяющим не является ни ранний Союз 1920-х гг., ни 1930-е гг. или даже первое послевоенное десятилетие.

То, в тени чего проходит наша жизнь: вообще-то исторический период, прошедший с момента распада Союза, по длительности практически равен условному «тридцатилетию» с XX съезда и до начала «перестройки».

Мы рефлексируем перемены. И не только перемены по отношению к условному-советскому, но и вообще невероятные изменения, происшедшие за это тридцатилетие. Однако всё множество этих перемен до сих пор не образует, если позволить себе намеренную психологизацию, некоего целостного «гештальта».

Парадоксально то обстоятельство, что рамка «большого мира» оказывается динамичной. Одно описание сменяется другим: «однополярный мир» – «кризисом гегемонии».

И мы уже оказываемся в ситуации, которую склонны описывать то как наступающую «полиархию», то как предчувствие новой «вестфальской системы», теперь уже глобальной, но без призрака глобализма или с переосмыслением его (что кажется ближе к истине), где глобализм не противоречит территориальности господства и государственной рамке (словом, Бродель вновь актуален).

Одновременно – в философском плане – это мир, внезапно утративший онтологию. Не случайно именно на постсоветском пространстве случилось такое торжество того странного – и до сих пор, кстати, так и не удостоившегося плотного описания – феномена, как «постмодернизм», и его двойника, уже свободного от отсылок к «мировой современности», но равно столь же локального – как местные программы философских систем, попыток вернуться даже не в XX, а в XIX век.

Герои «эпохи застоя» – «полётов во сне и наяву» – пытались то описать своё состояние как единственную норму, то избавиться от него (по крайней мере на словах) через отсылку к «реальности», которая укладывается в схемы и таблицы – с попутной любовью к новым словам. Словам, которые наивно-амбициозные изобретали сами, а более искушённые обретали через заимствования и регулярную смену репертуара.

И попутно – то, что возвращает к теме «пост-», отсутствие на постсоветском российском пространстве циников и правовых позитивистов. Верящих в регламент и узаконение – чистый легализм, который свободен от моральных оснований – и способен сам диктовать норму, устанавливать её для здесь и сейчас, не имеющий отсылки ни к чему за пределами себя – в конце концов сводимый к чистому волению.

Осмеливаясь на некий прогноз, я бы сказал, что в перспективе одного-двух десятков лет мы будем проводить водораздел между эпохами явно где-то в уже прошедшем. Видя его в Крыму, в 2014 г. или в каком-то другом событии, но меняющем внутреннее восприятие, знаменуя приход другого мировосприятия, если опять же воспользоваться понятием из прошлого века.

Союз сошёл со сцены – во всяком случае для России – довольно тихо, вопреки всем ожиданиям ужасов гражданской войны и сцен распада империи. Но тихий уход империи – скорее история о том, что империя никуда вполне не ушла – а нынешнее время прежде всего история о том, что империя отнюдь не решительна в своём возвращении. И есть ли эта нерешительность истории – о закате «имперского способа быть» – или же речь идёт лишь о медленном вращении жерновов истории, об империи, которая не уходит в никуда – и веками готова вернуться – это всё вопрос к будущему. И не только к ближайшему.

У Эньюань, доктор исторических наук, бывший директор Института исследований России, Восточной Европы и Центральной Азии Китайской академии социальных наук, научный сотрудник Уханьского университета, почётный доктор Института Дальнего Востока Российской академии наук, сопредседатель Международного комитета истории русской революции:

Распад СССР и резкие изменения в социалистических странах Восточной Европы нанесли огромный ущерб развитию мирового социалистического движения. В результате некоторые даже предсказывали, что человечество подходит к «концу эпохи социализма». Однако вслед за активным развитием социализма с китайской спецификой Китай (1,4 млрд жителей) превратился из отсталой страны в государство с ВВП на душу населения более 10,5 тысяч долларов (выше среднего уровня развитых стран), а по совокупному объёму экономики занял второе место в мире. Особенно отчётливо преимущества социалистической государственной системы проявились в условиях пандемии COVID-19: в Китае быстро восстанавливается экономика – не говоря уже о том, что число инфицированных и погибших значительно меньше, чем в других странах. В капиталистическом мире, в США и на Западе, напротив, наблюдаются застой в социально-экономическом развитии, обострение этнических конфликтов… Факты подтверждают, что социализм по-прежнему создаёт светлые перспективы для развития человеческого общества.

Соединённые Штаты и остальной капиталистический мир из-за внутренних и внешних противоречий становятся всё более агрессивными. Мир вступает в эпоху «неоимпериализма». В XX веке в основе мирового порядка лежало противостояние и взаимное сдерживание двух лагерей, возглавляемых СССР и США, – социалистического и капиталистического. Распад Советского Союза привёл к разрушению биполярной структуры мира и системы глобального стратегического баланса. Соединённые Штаты, будучи сверхдержавой, беззастенчиво продвигали одностороннюю политику «неоимпериализма», в основе которой лежит гегемонизм: без какого-либо обоснования и без санкции со стороны ООН они направляли войска в Афганистан, Ирак, Сирию, нанеся огромный ущерб местному населению и обществу. Они по всякому поводу размахивают санкционной дубинкой, вмешиваются во внутренние дела других стран. Вплоть до сегодняшнего дня человечество сталкивается с тем, что Соединённые Штаты и западные страны прибегают к политике сдерживания, подрывной деятельности, угрозам применения силы, а порой дело доходит и до войны. Они пытаются изменить общественное устройство и идеологию других стран, стремясь создать однополярный мир, центром которого будет Запад. К этому мировой общественности стоит подходить с особой бдительностью.

Тенденцию к формированию многополярного мира невозможно остановить. После распада СССР устоявшаяся на некоторое время по всему миру тенденция к «однополярности» к определённому моменту уже не могла не встретить сопротивления, и тогда стали появляться признаки «многополярности». Самое простое и наиболее популярное объяснение т.н. «многополярности» состоит в том, что различные страны и регионы, представляющие разные интересы, разные расы и обладающие различающимися потребностями, должны в той мере, в какой это возможно, участвовать в решении мировых проблем.

Развитие этого процесса постепенно набирает обороты. Во-первых, Китай, Россия и США – три страны, политическая, экономическая и военная мощь которых признаётся во всём в мире, – уже придали форму силе взаимно сдерживающего влияния на международную обстановку. Во-вторых, Европейский союз, Япония, а также другие группы государств обладают силой влияния на изменение мирового устройства. В-третьих, огромное количество развивающихся стран и объединений, таких как Шанхайская организация сотрудничества, БРИКС и др., также играют всё более важную роль в международных делах.

Тот вид мирового устройства, который опирался на мировое господство и гегемонизм, навсегда ушёл в прошлое.

Тимоти Гартон Эш, профессор европейских исследований Оксфордского университета, старший научный сотрудник Гуверовского института Стэнфордского университета:

Тридцать лет назад я приветствовал распад Советского Союза как конец последней европейской империи. Я по-прежнему приветствую это событие по той же причине. Демократический Советский Союз – это парадокс, как жареные снежки. Демократизация неизбежно ставила вопрос о национальном самоопределении. Одной из ошибок Михаила Горбачёва было предположение, что освобождение внешней империи в Центральной и Восточной Европе не окажет прямого воздействия на внутреннюю империю, например страны Балтии.

Часто забывают, что, когда президент Джордж Буш-старший и его советник по национальной безопасности Брент Скоукрофт во время рыбалки у побережья штата Мэн в августе 1990 г. мечтали о «новом мировом порядке», они подразумевали сотрудничество между США и СССР. С этой точки зрения можно сказать, что новый мировой порядок продлился чуть больше года.

«Британия потеряла империю и не нашла себе новой роли», – говорил госсекретарь США Дин Ачесон в начале 1960-х годов. Россия тоже потеряла империю и пока не нашла себе новой роли. Пример Великобритании показывает, насколько труден процесс приспосабливания и как долго он может длиться. В итоге Brexit отчасти можно интерпретировать как постимперское стремление к величию. Вспомните слоган «Глобальная Британия», появившийся после Brexit. То, что Россией будет править Владимир Путин, не было неизбежностью. Но то, что постимперская Россия будет пытаться вернуть себе статус великой державы – глобальной России, было весьма вероятно.

На данный момент то, как режим Путина интерпретирует миссию глобальной России, делает её частью нового мирового беспорядка, в котором геополитика выглядит как соперничество великих держав в Европе XIX века, только в глобальном масштабе. Однако я думаю, что есть внешние и внутренние основания полагать, что так не будет продолжаться следующие тридцать лет.

Два крупнейших глобальных вызова нашего времени – изменение климата и подъём Китая.

Чтобы противодействовать изменению климата необходимо быстро и кардинально сократить потребление именно тех ископаемых видов топлива, от которых зависит экономическая и политическая модель России. Сегодня существует авторитарное антизападное партнёрство Москвы и Пекина, но вряд ли Россия согласится принять роль младшего партнёра Китая в долгосрочной перспективе. Многие россияне – может быть, даже большинство – по-прежнему сравнивают себя с Европой.

Неделя в политике – это долго, а год в истории – совсем ничего. Заглядывая на тридцать лет вперёд, я всё же надеюсь увидеть демократическую Россию как важного участника широкого «европейского концерта». Вероятность мала, но такое всё-таки возможно. В конце концов кто в 1961 г. мог представить, что Советский Союз рухнет в 1991-м?

Филипп Зеликов, профессор истории в Центре Миллера, Виргинский университет. Служил в пяти президентских администрациях – от Рейгана до Обамы:

В годовщину столь важного эпизода мировой истории хотелось бы поделиться пятью предположениями для размышления.

Во-первых, Советский Союз мог бы сохраниться и, возможно, даже процветать в случае успешной перестройки. Летом 1991 г. заключение нового союзного договора было ещё возможно. Руководители КГБ и их союзники, по-видимому, планировали августовский путч, чтобы предотвратить создание нового союза при обстоятельствах, которые, как им казалось, отстранили бы их от власти. Но в итоге их действия привели к полному и окончательному разрыву союзного договора.

Во-вторых, Соединённые Штаты и другие западные правительства были открыты для идеи переформатирования Советского Союза. Хотя некоторые американцы выступали против, президент Джордж Буш-старший и его главные помощники – Джеймс Бейкер и Брент Скоукрофт – придерживались твёрдого мнения, что перестроенный Союз предпочтительнее беспорядочного распада, который может привести к гражданской войне или чему-то похуже. Все они сразу же выступили против попытки переворота, хотя Буш, Бейкер и Скоукрофт не отказывались от возможности построения нового СССР вплоть до сентября 1991 г., когда они были вынуждены срочно обдумывать способы ограничения опасностей, связанных с распадом огромной страны.

В-третьих, если рассматривать спектр возможностей после распада Советского Союза, то худшие из сценариев удалось предотвратить. Благодаря неординарному государственному управлению, бывший СССР не растворился в гражданской войне масштаба той, что разразилась в Югославии, и уж тем более не масштаба той, что бушевала в стране с 1918 по 1921 год. Кроме того, Соединённые Штаты с помощью России и других стран подписали очень важные соглашения о сосредоточении всего ядерного и биологического оружия в Российской Федерации и ликвидации значительного его количества. Всего этого удалось достичь благодаря неформальным договорённостям и хорошо продуманным структурам для оказания политической помощи.

В-четвёртых, если ещё раз проанализировать диапазон возможностей после распада Советского Союза, следует признать, что исход мог бы быть и лучше. Россияне пережили годы ужасных лишений, когда инфляция уничтожала сбережения, когда останавливались заводы и промышленные предприятия, а реформа политических институтов буксовала. Такие термины, как «демократия» и «реформа», стали восприниматься многими как сарказм и насмешка. Как американец, пытавшийся помочь в начале 1990-х гг., я во многом разделяю общероссийское презрение к «бригадам консультантов от Мариотт» и других фирм. Этот период заслуживает гораздо более тщательного изучения. На мой взгляд, управление государственными финансами было гораздо важнее проблем приватизации. Этот момент был критически важен в истории китайских экономических реформ, и ряд российских экспертов также это понимали. Управление государственными финансами в итоге и стало ключом к возрождению России, начавшемуся в самом конце 1990-х годов.

Настоящая политическая и экономическая реформа не провалилась, её просто не пытались провести. Кстати, я положительно оцениваю героические усилия многих россиян, включая Егора Гайдара – некоторым западникам следовало бы больше прислушиваться к нему. Тут нужно прояснить некоторые вещи, потому что случившееся в действительности было дурным исходом для российской экономики – это было «шаткое равновесие частичной реформы». Частичная реформа могла бы быть проведена эффективнее, хотя всё могло оказаться и намного хуже. Можно начать с простого примера распространённой формы западной помощи в те годы (начало 1990-х гг.), а именно кредитных гарантий для закупок продовольствия. Допустим, немецкий банк давал деньги в долг российскому правительству, чтобы оно могло купить западное продовольствие, причём кредит выдавался под гарантии правительства Германии. Кредитные гарантии были тогда популярным инструментом. Правительство Германии расценивало это как гуманитарную продовольственную помощь. Европейские фермеры зарабатывали деньги. Голодные россияне получали продовольствие.

Российское правительство могло получать продовольствие через торговое или продовольственное агентство, которое продавало продукты местным российским фирмам, а те, в свою очередь, реализовывали их в розницу потребителям. При частичной реформе существовала возможность искусственного снижения российских цен на продовольствие, чтобы люди могли купить дешёвый хлеб, причём в рублях по искусственно установленному официальному обменному курсу. Однако этим механизмом пользовались частные российские компании, закупавшие европейское продовольствие очень дёшево, по российским ценам и официальному обменному курсу, у государственного торгового ведомства. Пользуясь плодами частичной реформы, они затем перепродавали часть европейского продовольствия или даже все импортные продукты по реальным рыночным ценам, получая при этом огромные прибыли.

Эти прибыли, конечно же, не возвращались российскому правительству, которое занимало деньги на закупку продовольствия, хотя некоторые чиновники могли получать определённый «откат». Прибыль, конвертированная в иностранную валюту (опять же по надуманному курсу), затем оседала в банках на Кипре. В этом случае российское правительство оказывалось обременённым кредитом, который оно вряд ли могло вернуть (рублями, полученными за продовольствие), поэтому немецкое правительство, под гарантии которого выдавался кредит, в итоге платило по счетам. На этом примере видно, как «продовольственная помощь», которая в идеале кажется прекрасной, на практике обогащала ловких дельцов, становясь нежизнеспособной и непосильной ношей.

Запад мог бы предоставить России больше помощи, но с жёсткими условиями, включая денежные ограничения, рыночные цены и устойчивый баланс налогов и расходов. Рецепты радикальных реформ не предполагают денежной инфляции, нерегулируемого банковского сектора, преждевременной приватизации ценных государственных предприятий по бросовым ценам, избирательного правоприменения или коррумпированных выборов.

Это подводит меня к пятому и последнему предположению.

Я считаю, что за революцией, которая привела к распаду Советского Союза, последовала контрреволюция. Все наблюдатели 1990-х гг. увидели триумф новых элит и «неформальных практик».

Ельцин до определённого момента руководил русской революцией. Но среди тех элит, которые уже захватывали неформальную власть и богатство в годы упадка Советского Союза, революции не было. Не было и настоящей радикальной реформы. Для этой провластной элиты, представлявшей собой смесь старых и новых кадров, хаос частичной реформы стал золотым часом.

Другие наблюдатели могут высказать множество других ценных мыслей относительно такого эпохального периода перемен. За исключением прямого вреда, причинённого зависимым правительствам Афганистана, Северной Кореи или Кубы, международные политические последствия распада СССР не были неизбежными, как мне представляется, и в большей степени определялись выбором, сделанным в 1990-е годы.

Александр Филиппов, доктор социологических наук, ординарный профессор Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики», руководитель Центра фундаментальной социологии:

Если отсчитать от формального распада СССР столько же лет назад, сколько прошло с Беловежских соглашений до наших дней, мы окажемся в самом начале 1960-х гг., когда изменившийся на заре 1990-х гг. международный порядок во многом ещё только устанавливался. Практически ровно на середину срока приходится 1975 г., когда были подписаны итоговые документы Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе. В каком-то смысле это была вершина долгого процесса, подниматься выше было уже некуда, отсюда и начался спуск вниз, сначала малозаметный, а потом превратившийся в настоящий обвал. Попросту говоря, разрушившееся просуществовало совсем недолго, в ретроспективе видно, что мы уже намного дольше живём без него, чем жили при нём. Конечно, для нескольких поколений советских людей СССР не только «был всегда», но, казалось, и «будет всегда», а вот с другой точки зрения, «конец истории» начался только с концом СССР. На самом же деле автору этих строк то, что происходило в 1991 г., казалось невообразимым, а сейчас более уместной представляется меньшая драматизация.

Если же говорить о том, что имело наибольшее международное влияние, то здесь куда важнее связанный с советским кризисом, но не полностью тождественный ему распад всей социалистической системы: как её прочных организационных форм (СЭВ и Варшавский договор), так и систематических связей и не всегда очевидных институтов влияния и поддержки государств, партий и движений по всему миру. Здесь крушение было не только радикальным, но и необратимым. В политике возможно многое, в том числе, говоря технически, любая реакция и реваншизм. Но есть и то, что повернуть вспять и сделать не бывшим невозможно. Исчезновение Советского Союза относится к событиям такого рода, но только не в плане чисто силовой или политико-географической конфигурации. Оставаясь самой большой по территории страной в мире, монополизировав оставшееся от Советского Союза атомное оружие и место в Совете Безопасности ООН, Россия некоторое время представлялась извне как лидирующая страна СНГ, продолжающего собой СССР. Однако Россия, в отличие от СССР, перестала быть мировой державой. С этим связана её особенность как империи, то есть большого политического пространства.

У Советского Союза как сверхдержавы были не только материальные ресурсы, но и видение устройства мира, которое формулировалось как идеологическое, а значит, и конкретное политическое предложение всем, кто мог быть в нём заинтересован. Вообще имперское пространство имеет динамический характер, и даже за границами империя распространяет своё влияние по всему миру. Но к пространству добавлялось и время, тот бесконечно откладываемый конец истории, когда серп и молот накроют земной шар не только на гербе СССР.

Идеологическое предложение, которое могло называться мировым социализмом, международным рабочим и коммунистическим движением, мировым революционным процессом и т.п., укореняло Советский Союз в старом нарративе прогресса, соединявшего научную мысль, технические достижения и политическую эмансипацию, то есть слом всех унаследованных иерархий и неравенств. Теоретически даже и в 1980-е гг. сохранялась возможность хотя бы на уровне официальных деклараций представлять СССР как эмансипаторную альтернативу «первому миру». Это был не просто язык самоописаний, но и способ вербовать и мобилизовать сторонников, строить альтернативную экономику, создавать возможности карьеры и планировать политический процесс.

Всё это исчезло, и возникшее на короткое время представление о глобальном единстве мира означало торжество капиталистической версии модерна. Я думаю, нам ещё предстоит осмыслить это положение дел: вся левая повестка строилась во многом на том, что пусть криво, пусть с издержками, пусть неэффективно, но социализм всё-таки возможен, а значит, нужна и левая политическая философия, и критическая социология на Западе, чтобы не пускать капитализм на самотёк.

Первое ощущение от краха мирового социализма было катастрофическим не у нас, не у тех, кто вдруг узнал, что бывает «нормальная экономика», при которой всем хорошо, а эксплуатация – глупый миф.

Нет, катастрофу увидели те, кто эту нормальную экономику и построенное на ней общество ненавидел. Современные тенденции в политической философии и социальных науках – эхо этой травмы, но при этом до нынешней России и её поисков в рамках этой повестки нет никакого дела.

Пол Колстё, профессор департамента литературы, регионоведения и европейских языков Университета Осло:

Что сделало распад Советского Союза таким особенным и поистине уникальным событием современной истории – так это то, что фактически речь идёт о трёх судьбоносных событиях в одной «упаковке»: гибель политического строя, экономической системы и, самое главное, развал советского государства. Эти три элемента «тройственного катаклизма» не были неразрывно связаны между собой и могли произойти по отдельности. Китай и Вьетнам доказывают, что можно отказаться от плановой экономики, не подвергая при этом опасности целостность государства или устоявшегося авторитарного политического строя, а большинство стран-сателлитов СССР в Восточной Европе сумели сбросить с себя как политическую, так и экономическую смирительную рубашку коммунизма, не пережив при этом распад государства.

Только в тех странах Восточного блока, которые были организованы как федерации по этническому принципу – Чехословакии, Югославии и СССР – системный коллапс стал спусковым крючком для распада государства. Эта закономерность могла стимулировать сепаратистские движения в других странах, построенных по федеративному принципу – таких как Великобритания, Испания, Бельгия и Эфиопия – где сепаратистская повестка становится всё более актуальной. Эфиопия представляет собой интригующую параллель: вызов государственной целостности здесь, как и в СССР, был брошен, когда решительно настроенный реформатор попытался ввести в стране больше демократии. Однако контраст с Эфиопией также весьма примечателен: премьер-министр Абий Ахмед был готов применить массовую, неизбирательную силу для предотвращения распада государства, на что Михаил Горбачёв так и не решился. Возможно, здесь есть определённая закономерность: эксперимент с перестройкой показал миру, что демократизация в многонациональной федерации может слишком легко привести к распаду государства. Не исключено, что призрак дальнейшей дезинтеграции государства в Российской Федерации при Борисе Ельцине был одной из причин сворачивания демократии при Владимире Путине.

Коммунизм как идеология и политический строй ушёл с мировой сцены, не вызвав сожаления, но исчезновение советского государства – это совсем другое дело. Президента Путина бесконечно цитируют, когда он говорит, что распад СССР был «крупнейшей геополитической катастрофой XX века». Обычно это трактуется так, как будто он преуменьшает ужасы Второй мировой войны, хотя он использовал русский термин «крупнейшая», не подразумевающий никакого сравнения. И все же его слова отражают широко распространённое среди многих россиян чувство великодержавной ностальгии (вовсе необязательно реваншизма). Более важным, однако, является то, что в период поздней перестройки всплеск опасений по поводу того, что может произойти, если колосс рухнет, наблюдался и в западных столицах. В августе 1991 г. президент США Джордж Буш-старший, выступая в Киеве (ястребы холодной войны вскоре окрестили эту его речь «котлетой по-киевски»), с тревогой предостерёг от опасности крушения СССР.

Очевидно, Буш-старший хотел, чтобы Горбачёв преуспел в своих реформаторских начинаниях, но в то же время позиция президента США была в том числе, или даже главным образом, продиктована озабоченностью по поводу возможного распространения ядерного оружия в мире. Но уже в январе 1992 г. в обращении «О положении дел в стране» Буш не смог удержаться от соблазна охарактеризовать падение Советского Союза как «свою победу» в ходе (неудачной) попытки переизбраться на пост президента: «Божьей милостью Америка выиграла холодную войну» (Plokhy, Serhii, The Last Empire: The Final Days of the Soviet Union / Oneworld books 2014, р. 389). Сегодня напрочь исчезло признание решающей роли Горбачёва и его окружения, без которой демонтаж Советского Союза, несомненно, был бы гораздо более жестоким и кровопролитным событием. Здесь можно вспомнить предсказание Пола Кеннеди: «В характере или традициях российского государства нет ничего, что позволило бы предположить, будто оно когда-либо сможет принять упадок империи достойно» (Kennedy, Paul, The Rise and Fall of the Great Powers, Fontana press, 1988, р. 664). К счастью, он ошибся, но с другим лидером в Кремле всё могло бы быть гораздо хуже.

Неслучайно Горбачёва сегодня гораздо теплее вспоминают на Западе, чем в России, – ведь он внёс куда меньший (мягко говоря) вклад в процветание своей страны, чем в дело мира во всём мире. Однако и украинским лидерам следует отдать должное в большей степени, чем это обычно делается. Часто говорят, что украинцы не смогли бы найти применение «своему» ядерному оружию, если бы сохранили его, но западные лидеры в то время так не считали, как не считают сегодня многие украинские националисты. Последние полагают, что, имея потенциал ядерного сдерживания, Украина смогла бы лучше противостоять «запугиванию со стороны России». У Украины есть не меньше, чем у России, поводов считать, что Запад, поздравлявший сам себя с «победой», сильно её подвел. Лидеры обеих стран полагают, что они должны были получить не только кивки благодарности, но и существенную экономическую поддержку, чтобы их страны перешли к «нормальной» жизни без потрясений. Насколько реалистичными были их ожидания – это совсем другой вопрос.

Первоначально падение Советского Союза – единственной сверхдержавы, помимо США, – создало феномен однополярного мира. В январе 1992 г. Буш-старший с ликованием провозгласил рассвет «нового мирового порядка», когда американские ценности восторжествуют во всём мире: «Мир, некогда разделённый на два вооружённых лагеря, теперь признаёт одну-единственную и главенствующую державу – Соединённые Штаты Америки». Но торжеству не суждено было продлиться долго; вместо этого мы получили сегодня многополярный мир, или, точнее, анархический мировой порядок в классическом варианте. Одна сверхдержава испарилась, а другая утратила способность диктовать мировую политику. Этот последний факт не следует считать логическим или необходимым следствием окончания холодной войны, разве что косвенным: исчезновение советской угрозы породило в Вашингтоне высокомерие, подтолкнувшее американских лидеров к необдуманным действиям. Сегодня, оглядываясь назад, мы видим, что в Афганистане и Ираке президенты США, приходившие в Белый дом после окончания холодной войны, действовали не в интересах своей страны и не в интересах мира в целом. Конечно, трудно понять, как Соединённые Штаты и их союзники по НАТО могли не «сделать что-то» в Афганистане после 11 сентября, но война в Ираке была не просто ненужной – это была глупая авантюра.

Однако американцы не обладают монополией на безрассудные действия: присоединение Путиным Крыма и последующая война в Восточной Украине также вполне подходят под это описание. Думаю, что история всё расставит по своим местам, и этот акт агрессии будет признан примером того, как страна может действовать вопреки собственным интересам.

Довольно грустный вывод, вероятно, заключается в том, что стратеги холодной войны были правы, когда утверждали, что «взаимно гарантированное уничтожение» (ВГУ) помогает охладить горячие головы по обе стороны Атлантики.

Утешением может служить то, что мы, по крайней мере, избавлены от необходимости выяснять, какими могли быть последствия развёрнутой реализации стратегии ВГУ.

Россия. США. Евросоюз. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 8 ноября 2021 > № 4046519

Сдерживание после холодной войны

МЭРИ ЭЛИЗ САРОТТ

Почётный профессор Школы передовых международных исследований Джонса Хопкинса.

ДЛЯ ЦИТИРОВАНИЯ:

Саротт М.Э. Сдерживание после холодной войны // Россия в глобальной политике. 2021. Т. 19. No. 6. С. 44-60.

КАК ВАШИНГТОН ПОТЕРЯЛ ПОСТСОВЕТСКИЙ МИР

15 декабря 1991 г. госсекретарь США Джеймс Бейкер прибыл в Москву, погрузившуюся в политический хаос, чтобы встретиться с российским лидером Борисом Ельциным, пытавшимся в то время перехватить власть у своего заклятого противника президента СССР Михаила Горбачёва. Ельцин только что сделал шокирующее заявление: он вместе с лидерами Белоруссии и Украины собирается распустить Советский Союз. Их целью было превратить Горбачёва в президента несуществующей страны.

Тогда это казалось отличным решением, и ещё через десять дней им удалось добиться своего. Горбачёв ушёл в отставку, а Советский Союз прекратил существование. Однако долгосрочные последствия сложнее осознать.

Ещё до ельцинского гамбита Бейкера тревожило желание некоторых советских республик стать независимыми, что могло привести к кровопролитию. 19 ноября 1991 г. он спросил Александра Яковлева, одного из советников Горбачёва, вызовет ли выход Украины из состава СССР насильственное сопротивление России. Яковлев был настроен скептически и ответил, что на Украине живет 12 млн русских, «многие состоят в смешанных браках», «так что о какой войне может идти речь». «Об обычной войне», – просто ответил Бейкер.

Когда Ельцин повысил ставки, призвав к полному разрушению Советского Союза, у Бейкера появился новый страх. Что случится с огромным советским ядерным арсеналом после распада централизованной системы управления и контроля? Он говорил своему боссу, президенту Джорджу Бушу-старшему, что распадающаяся империя «с тридцатью тысячами единиц ядерного оружия представляет невероятную опасность для американцев, и они призовут нас к ответу, если мы не отреагируем». Целью визита Бейкера в декабре 1991-го было выяснить, кто после роспуска СССР сохранит власть и будет принимать решение о ядерных пусках и как может быть передан этот судьбоносный приказ. Прибыв в Москву, он сразу перешёл к делу. Но даст ли Ельцин ответы на эти вопросы?

Примечательно, что президент России всё ему рассказал. Открытость Ельцина была частью гамбита с целью заручиться поддержкой Соединённых Штатов в борьбе с Горбачёвым и добиться финансовой помощи. Но это было и сигналом, что он хочет перезапустить отношения Москвы с Западом на основе открытости и доверия. Ельцин и Бейкер вскоре начали работать в тандеме, чтобы после распада СССР возникло только одно ядерное государство – Россия.

Это сотрудничество пережило проигрыш Буша на выборах в 1992 году. Ельцин продолжил взаимодействовать с президентом Биллом Клинтоном, министрами обороны США Лесом Аспеном, Уильямом Перри и Стробом Тэлботом, главным советником Клинтона по России, над тем, чтобы советское ядерное оружие в Белоруссии, Казахстане и прежде всего на Украине было уничтожено или перевезено в Россию. На саммите в 1997 г. Ельцин даже спросил Клинтона, могут ли они перестать постоянно держать руку на ядерной кнопке: «Что, если мы перестанем всё время держать палец на кнопке?» «Если мы всё сделаем правильно в ближайшие четыре года, возможно, нам не придётся больше думать об этой проблеме», – ответил Клинтон.

Однако к концу 1990-х гг. доверие исчезло. Владимир Путин, которого Ельцин выбрал своим преемником, особо не распространялся о своих намерениях в беседах с Клинтоном и Тэлботом в 1999 году. Вместо того чтобы поделиться протоколами ядерных пусков, Путин мастерски доказал необходимость более жёсткой политики Кремля, описав печальные последствия уменьшения российского влияния: в бывших советских регионах, сказал он, террористы играют в футбол отрубленными головами заложников.

Как позже отмечал Путин, «запустив “парад суверенитетов” (термин, обозначающий стремление советских республик к независимости в 1990—1991 гг.), Россия сама способствовала развалу СССР», что открыло возможности для ужасающего беззакония. По его мнению, Москва должна была окопаться внутри Союза и за рубежом, вместо того чтобы отходить в сторону, пока страны бывшего советского блока в поисках выгоды переходили на сторону Запада. «Мы бы избежали многих проблем, если бы так поспешно не ушли из Восточной Европы», – говорил он.

Став президентом, Путин начал сворачивать с пути демократизации ельцинской эпохи и сотрудничества с Вашингтоном. Хотя и случались эпизоды в духе начала 1990-х гг. – выражение сочувствия и поддержки после терактов 11 сентября 2001 г., ядерное соглашение 2010 г. – общий тренд стал негативным. Отношения достигли рекордно низкого уровня во время конфликтов России с Грузией в 2008-м и с Украиной в 2014 году. С 2016 г. они ухудшились ещё больше из-за российских кибератак на американский бизнес, политические институты и выборы.

Почему отношения Москвы и Вашингтона настолько испортились? Ход истории редко обусловлен какой-то одной причиной, нынешний упадок отношений – кумулятивный продукт американской и российской политики за определённый период времени.

Но нельзя игнорировать тот факт, что конкретная политика США оказалась дополнительным бременем для молодой российской демократии, когда она особенно нуждалась в друзьях, – речь идёт о том, как Вашингтон расширял НАТО.

Само по себе расширение было оправданной реакцией на геополитическую ситуацию 1990-х годов. Североатлантический блок к тому времени уже расширялся несколько раз. Учитывая, что страны бывшего советского блока активно стремились в альянс, решение пустить их нельзя считать беспрецедентным или необоснованным.

Неразумно было расширять альянс, не учитывая геополитические реалии. Чем ближе инфраструктура НАТО – базы, войска и, главное, ядерное оружие – пододвигалась к Москве, тем больший политический урон наносился сотрудничеству с Россией. Некоторые американские политики понимали проблему и предлагали поэтапное расширение, чтобы минимизировать ущерб. Многообещающая альтернативная модель позволила бы избежать новых разграничительных линий в Европе, но в Вашингтоне её не поддержали.

Победу праздновали сторонники универсального подхода. Ошибка Вашингтона заключалась не в расширении НАТО, а в том, как это было сделано – в результате недовольство Москвы максимально обострилось и спровоцировало ответную реакцию. В 2014 г. Владимир Путин обосновывал захват Крыма тем, что это был необходимый ответ на «размещение инфраструктуры НАТО у наших границ».

Холодные войны обычно длятся долго, поэтому оттепели особенно ценны. Ни одна из сторон не использовала оттепель 1990-х гг. по максимуму. Сегодня, когда США и Россия конфликтуют из-за санкций, кибератак и других вопросов, мы понимаем, что выбор, сделанный 30 лет назад, имеет долгосрочные последствия. Страны по-прежнему обладают более чем 90% ядерных боеголовок в мире и способны уничтожить практически всё живое на планете. При этом они разрушили почти все двусторонние соглашения по контролю над вооружениями и не хотят заменить их новыми.

Понимание упадка американо-российских отношений и того, как этому способствовало расширение НАТО, поможет Соединённым Штатам лучше управлять долгосрочным стратегическим соперничеством в будущем. Как показали 1990-е гг., то, как Вашингтон ведёт соперничество, оказывает не менее глубокое воздействие, чем оно само по себе.

Что пошло не так

Чтобы понять, что пошло не так в американо-российских отношениях, нужно выйти за рамки привычного бинарного подхода, когда расширение НАТО оценивают как хорошее или плохое явление, и сосредоточиться на том, как рос альянс. После краха советской власти в Европе (в ответ на просьбы стран, вышедших из-под влияния Москвы и желавших самостоятельно выбирать, в какой союз входить) НАТО в результате многочисленных расширений раздулась до 30 стран, где в совокупности проживает около миллиарда человек.

Новые исторические свидетельства показывают: американские лидеры были настолько зациклены на расширении НАТО в выбранной ими манере, что не задумывались ни о рисках этого пути, ни о том, какие действия, зачастую наносящие урон ей самой, станут результатом западной политики. Иными словами, расширение было обоснованным, проблема в том, как оно реализовывалось.

Хотя НАТО – альянс множества стран, в основном он отражает точку зрения США, когда речь заходит о гарантиях статьи 5 Североатлантического договора – обещание рассматривать нападение на одну страну-участницу как нападение на всех. Поэтому превалировал американоцентричный универсальный подход, хотя других членов тревожила географическая проблема: чем ближе границы альянса подходят к России, тем выше риск, что расширение сведёт на нет новое сотрудничество с Москвой и поставит под угрозу прогресс в сфере контроля над вооружениями.

Скандинавские члены альянса, такие как Норвегия, осознавали особенности соседства с СССР и в предыдущие десятилетия мудро придерживались более гибкого подхода к членству в НАТО. Норвегия, единственная страна из изначальных участниц альянса, имевшая границу с Советским Союзом, решила не размещать у себя иностранные базы или иностранные войска в мирное время, а также полностью исключила присутствие ядерного оружия на своей территории или в портах. Всё это было сделано во избежание долгосрочных трений с Москвой. Такой подход мог бы стать моделью для стран Центральной и Восточной Европы, а также Балтии, которые тоже расположены вблизи России, но не контролируются ею. Некоторые политики и тогда осознавали эту динамику и выступали за поэтапный приём новых союзников в рамках так называемого «Партнёрства ради мира» (ПРМ) – программы, запущенной в 1994 г., чтобы позволить нечленам НАТО в Европе и постсоветским государствам сотрудничать с альянсом.

Но американские привычки плюс трагические решения Ельцина, приведшие к кровопролитию в Москве в 1993 г. и в Чечне в 1994-м, укрепили позиции тех, кто утверждал: Вашингтону не нужно поэтапное расширение, чтобы регулировать отношения с Россией. Наоборот, Соединённые Штаты должны проводить политику сдерживания и после холодной войны. К середине 1990-х гг. фраза «ни на один дюйм», изначально сигнализировавшая, что юрисдикция НАТО не сдвинется ни на один дюйм на восток, обрела противоположное значение: ни одна территория не может быть вне пределов полноправного членства и, кроме того, нет никаких ограничений для размещения инфраструктурных объектов альянса. Всё это происходило, как раз когда Ельцин болел, а Путин поднимался по политической карьерной лестнице. Но американские власти действовали настойчиво, даже понимая, как подчёркивал Тэлбот в заметках о роли НАТО в прекращении насилия в Боснии, что «большие мальчики в Москве», хотя и «не блещут умом», но «вполне могут нанести вред».

Пересечение черты

Чтобы разобраться в крахе американо-российских отношений, нужно вернуться к периоду, когда всё шло правильно, – к девяностым годам. В этом случае дьявол действительно в деталях – в частности, в трёх решениях, которые Вашингтон принял касательно расширения НАТО: одно при Буше и два при Клинтоне. В сумме они исключили иные варианты европейской безопасности.

Первое решение давнее. К 24 ноября 1989 г., через две недели после неожиданного падения Берлинской стены, Буш уже ощущал тектонический масштаб грядущих перемен. Пока протестующие одно за другим свергали правительства в странах Центральной и Восточной Европы, ему становилось ясно, что новые лидеры региона выйдут из Варшавского договора – принудительного военного альянса с Советским Союзом. И что тогда?

По официальным данным, Буш поднял этот вопрос в беседе с премьер-министром Великобритании Маргарет Тэтчер: «Что, если восточноевропейские страны захотят покинуть Варшавский договор? НАТО должна остаться». Тэтчер в ответ высказала удивительную идею: она предлагала «сохранить Варшавский договор». По данным британских архивов, она считала договор важным прикрытием для Горбачёва на фоне унижения из-за распада СССР. Она также отговаривала Буша от публичных заявлений в поддержку независимости прибалтийских республик, потому что не стоило ставить под вопрос границы в Европе.

Но убедить Буша ей не удалось. Его смущала идея связывать Восточную Европу Варшавским договором на неопределённый срок. Запад «не может заставить страны остаться против их воли», Буш предпочитал решить проблему, продвигая НАТО за линию холодной войны.

Министр иностранных дел ФРГ Ганс-Дитрих Геншер позже предлагал ещё один вариант: объединить НАТО и Варшавский договор в «составную систему общей, коллективной безопасности», в рамках которой «оба альянса в итоге растворятся». Бывшие диссиденты из Центральной Европы готовы были пойти ещё дальше, предлагая полную демилитаризацию региона.

Все эти варианты Буш предал анафеме, поскольку не хотел никакого растворения НАТО, а вместе с ним – и утраты лидирующей роли Соединённых Штатов в европейской безопасности. Однако в 1990 г. у Горбачёва ещё были рычаги воздействия. Благодаря победе Советского Союза над нацистами во Второй мировой войне сотни тысяч советских военнослужащих были дислоцированы в Восточной Германии, и СССР имел законное право их там сохранить. Объединение Германии было невозможно без разрешения Горбачёва. А у советского лидера был ещё один источник силы – общественное мнение.

Разделённая Германия как передовая холодной войны имела наибольшую в мире концентрацию ядерного оружия на квадратный километр. Ядерные арсеналы в ФРГ должны были сдерживать советское вторжение, поскольку обычными вооружениями НАТО было трудно остановить масштабное наступление. В случае провала сдерживания применение ракет превратило бы сердце Европы в необитаемую зону – ужасающая перспектива для немцев, для которых ставки в игре были гораздо выше, чем для других членов альянса, так как они находились на передовой. Поэтому, если бы Горбачёв предложил немцам обменять ядерное оружие на советское согласие с объединением, значительное большинство с радостью было бы «за». Кроме того, в 1990 г. в ФРГ проходили выборы. Канцлеру Гельмуту Колю приходилось прислушиваться к настроениям избирателей в вопросах объединения и ядерного оружия. Как отмечал тогда помощник Бейкера Роберт Зеллик, если бы перед выборами Коль решил дать сигнал о готовности заплатить требуемую Москвой цену, какой бы она ни была, а немцы вместе с СССР начали бы работать над объединением, НАТО тем самым «похоронили бы». Это давало возможность Москве подорвать существующий уклад трансатлантических отношений.

Госдепартамент США провёл 2 февраля 1990 г. консультации с властями ФРГ о том, как действовать в такой деликатный момент и что НАТО будет делать после холодной войны, например «расширит территориальный охват на Восточную Европу». Геншер негативно отнёсся к такой идее, так как был убеждён: Москва не разрешит объединение, если подобное расширение не будет полностью исключено. Но Буш и его Совет по национальной безопасности не сомневались, что смогут искусно продвинуть НАТО на восток, следуя, по сути, как раз скандинавской стратегии, хотя об этом и не говорили вслух. Иными словами, путём ограничения возможностей альянса на территории Восточной Германии после объединения страны и её присоединения к Североатлантическому блоку.

Однако спустя неделю Бейкер, оказавшийся не в курсе новых идей Белого дома из-за постоянных поездок, ненамеренно пересёк границы дозволенного, предложив Горбачёву печально известную гипотетическую сделку в духе Геншера, а не Буша: «Что, если Горбачёв разрешит продолжить объединение Германии, а Вашингтон согласится “ни на дюйм не продвигать юрисдикцию НАТО на восток в сравнении с нынешними границами”?» Вскоре Бейкеру пришлось отказаться от этой формулировки, поскольку он понял, что у Буша другая позиция. Через несколько недель Бейкер говорил союзникам, что использованный им термин «юрисдикция НАТО» «вносит путаницу» и, возможно, «его следует избегать в будущем». Это означало, что НАТО в итоге будет двигаться на восток при особом статусе Восточной Германии, которая станет в Европе единственной зоной, гарантированно свободной от ядерного оружия.

Таким образом, ограничив инфраструктуру НАТО в Восточной Германии и играя на экономической слабости Москвы, Буш сместил внимание Горбачёва: вместо вывода ядерного оружия с территории ФРГ – экономические бонусы за разрешение объединения Германии. В обмен на миллиарды дойчмарок в виде различных форм помощи советский лидер позволил Германии объединиться, а восточным регионам страны 3 октября 1990 г. войти в НАТО. Так он фактически разрешил альянсу преодолеть границу времён холодной войны.

К 11 октября 1991 г. Буш задумался о более амбициозных целях. Он спросил тогдашнего генсека НАТО Манфреда Вёрнера, можно ли распространить усилия альянса по созданию связующей организации для Центральной и Восточной Европы на «включение стран Балтии». Настрой Буша был очевиден, и Вёрнер не стал с ним спорить. «Да, если страны Балтии захотят присоединиться, это нужно приветствовать», – ответил он.

Никаких гарантий второго уровня

В декабре 1991 г. Советский Союз прекратил существование. Вскоре ушёл и Буш, проиграв Клинтону на президентских выборах в 1992 году. К середине 1993 г., когда новый президент собрал команду, гиперинфляция и коррупция уже ослабили перспективы демократии в России. Более того, вскоре Борис Ельцин принял ряд трагических решений, поставивших под сомнение способность страны трансформироваться в мирного демократического соседа для новых государств вблизи своих границ.

В октябре 1993 г., вступив в конфликт с противниками реформ в Верховном Совете, Ельцин отдал приказ обстрелять танками здание парламента. В результате столкновений погибли около 145 человек, 800 были ранены. Несмотря на конфликт, а возможно, из-за него, экстремистские силы продемонстрировали хорошие результаты на следующих парламентских выборах. 12 декабря 1993 г. победу одержала Либерально-демократическая партия России, которая не была «ни либеральной, ни демократической, а по всем признакам фашистской», как выразился историк Сергей Радченко.

Некоторое время многообещающие встречи «друга Билла» и «друга Бориса» отвлекали внимание от тревожных событий. Два лидера выстроили наиболее тесные отношения, когда-либо существовавшие между американским президентом и российским руководителем, Клинтон совершил больше визитов в Москву, чем другие президенты США до и после него.

Но Клинтон в то же время должен был реагировать на просьбы стран Центральной и Восточной Европы, которые стремились в НАТО. В январе 1994 г. он запустил новый план европейской безопасности, позволяющий этим странам двигаться к членству в альянсе, не вызывая при этом антагонизма Москвы. Это было «Партнёрство ради мира», идею которого предложил родившийся в Польше генерал Джон Шаликашвили, глава Объединённого комитета начальников штабов, и его советники. Этот план напоминал скандинавскую стратегию, но в более крупных масштабах.

Связь между ПРМ и членством в НАТО намеренно была нечёткой, но идея заключалась в том, что будущие участники альянса с помощью контактов между военными, совместной подготовки и операций могут начать путь к полноценному членству и гарантиям по пятой статье. Эта стратегия предполагала компромисс, приемлемый для ключевых игроков – даже для Польши, которая стремилась к полноценному членству и не хотела ждать, но понимала, что нужно следовать указаниям Вашингтона.

Кроме того, ПРМ не прочерчивало границы между странами, имеющими гарантии защиты по пятой статье, и всеми остальными. Напротив, страны могли вступить в партнёрство, а затем двигаться вперёд подходящими темпами. Это означало, что ПРМ распространялось на постсоветские государства, включая Украину, хотя они вряд ли имели возможность стать членами НАТО. Как сформулировал Клинтон в беседе с канцлером Колем 31 января 1994 г., «Украина – стержень всей идеи». Президент добавил, что будет катастрофой, «если Украина распадётся из-за влияния России или действий националистов внутри самой Украины». «Одна из причин, почему все бывшие страны Варшавского договора готовы поддержать ПРМ, оно обеспечит пространство для Украины», что невозможно в рамках НАТО, продолжил Клинтон.

Гениальность ПРМ заключалась в том, что оно уравновешивало конкурирующие интересы и даже открывало двери для России, которая в итоге могла присоединиться к партнёрству. Клинтон позже отмечал в беседе с генсеком НАТО Хавьером Соланой, что ПРМ «оказалось более значительной идеей, чем мы ожидали, – с большим количеством стран и более существенным сотрудничеством. Оно переросло в нечто значимое само по себе».

Противники ПРМ в администрации Клинтона утверждали, что, заставив страны Центральной и Восточной Европы ждать полноценных гарантий по пятой статье, партнёрство де-факто дало Москве право вето на то, когда, где и как НАТО будет расширяться. Они предлагали расширять альянс максимально быстро, принимая достойные новые демократии. В конце 1994 г. Ельцин дал в руки критикам ПРМ дополнительные аргументы, приняв решение о проведении, как он сам считал, точечной акции против сепаратистов в Чечне. На самом деле он начал жестокий, длительный и кровопролитный конфликт.

Страны Центральной и Восточной Европы ухватились за этот конфликт, чтобы доказать: они могут стать следующими, если Вашингтон и НАТО не защитят их в соответствии с пятой статьёй. В администрации Клинтона возник новый термин – «неосдерживание». Этот подход оказал влияние на Клинтона, так же как и его отношения с президентами Польши и Чехии Лехом Валенсой и Вацлавом Гавелом.

Играл роль и внутриполитический прессинг. На промежуточных выборах в ноябре 1994 г. Республиканская партия получила большинство в Сенате и Палате представителей. Избиратели одобрили расширение НАТО как часть программы республиканцев «Контракт с Америкой». Клинтон хотел выиграть второй срок в 1996 г., и результаты промежуточных выборов повлияли на его решение отказаться от варианта расширения через индивидуализированный постепенный процесс с использованием ПРМ. Он одобрил универсальный подход к расширению, который предусматривал полноценные гарантии с самого начала. В соответствии с этой стратегией Североатлантический блок в декабре 1994 г. выпустил коммюнике, в котором прямо заявлялось: «Мы ожидаем и будем приветствовать расширение НАТО, которое охватит демократические страны на востоке». Ельцин, понимая значение этих слов, был взбешён.

Госдепартамент отправил в миссию США при НАТО текст документа, который, «как полагают в Соединённых Штатах, должен возникнуть по результатам внутренних дискуссий в альянсе о расширении». В тексте говорилось, что «безопасность должна быть равной для всех союзников» и не будет «никаких гарантий безопасности второго уровня» – т.е. поэтапного членства и ограничений размещения инфраструктуры. После этого ПРМ продолжало существовать, но утратило актуальность.

Смена подходов чуть не довела главу Пентагона до отставки. По мнению Перри, прогресс в контроле над вооружениями был поразительным. Ядерная супердержава распалась, но на руинах возникло только одно государство, обладающее ядерным оружием. Другие постсоветские государства подписали Договор о нераспространении ядерного оружия. Ни одна боеголовка не сдетонировала. Появились новые соглашения о гарантиях и прозрачности, касающиеся количества и местонахождения боеголовок.

США и России удалось достичь исторического прогресса по жизненно важным вопросам, а теперь противники ПРМ застопорят работу, продвигая такую форму расширения НАТО, которую Москва посчитает угрожающей.

Перри остался, но позже сожалел, что «не боролся более эффективно за то, чтобы решение по НАТО было отложено». В 2015 г. он писал: «Спуск по скользкому склону, полагаю, начался с преждевременного расширения НАТО», и «потери от членства стран Восточной Европы оказались даже тяжелее, чем я опасался». В Москве, естественно, сразу же посчитали, что ПРМ было уловкой, хотя на самом деле это не так.

Издержки на каждый «дюйм» расширения

Значимость смены подходов Клинтона стала понятна со временем. В ходе своей первой поездки в Европу в качестве президента в январе 1994 г. он спросил лидеров НАТО: «Почему мы должны прочерчивать новую линию в Европе лишь немного дальше на востоке?» В результате «демократическая Украина» окажется на неверной стороне. Партнёрство – лучший ответ, потому что оно откроет дверь, но одновременно даст США и их союзникам по НАТО «время, чтобы обратиться к России и другим странам из бывшего Советского Союза, которые мы игнорировали в период всех этих дебатов». После отказа от ПРМ новая разделительная линия в Европе стала неизбежной.

Отвергнув ПРМ, которое обеспечило бы широкую сопричастность большой группы стран, администрация Клинтона была вынуждена решать, сколько стран станут полноправными членами НАТО. Математика казалась простой: чем больше стран, тем больше ущерб отношениям с Россией. Но за этими обманчиво простыми расчётами скрывались более глубокие проблемы. Учитывая чувствительность Москвы, присоединение к альянсу бывших советских республик – стран Балтии и Украины, а также размещение в новых странах-членах иностранных военных баз или ядерного оружия, привело бы к более высоким издержкам.

Возникли два вопроса. Чтобы снизить издержки на каждый «дюйм», должно ли расширение с полноценным членством избегать пересечения чувствительных для Москвы линий, то есть границ бывшего СССР? И нужно ли накладывать на новых членов какие-либо ограничения касательно того, что может происходить на их территории, по аналогии со скандинавской стратегией или запретом ядерного оружия в Восточной Германии?

На оба вопроса команда Клинтона ответила твёрдым «нет». Уже в июне 1995 г. Тэлбот в беседе с лидерами балтийских государств подчёркивал, что первые страны, которые вступят в НАТО, безусловно, не станут последними. К июню 1997 г. он говорил уже более определённо. Администрация Клинтона «не будет считать процесс расширения НАТО завершённым или успешным до тех пор, пока не будут удовлетворены устремления стран Балтии». Он настолько последовательно продвигал эту позицию, что его помощники стали называть её «принципом Тэлбота». Модель расширения была утверждена: оно будет происходить без учёта издержек, в полной противоположности со скандинавской стратегией.

В апреле 1999 г. на саммите по случаю пятидесятилетия Североатлантического альянса в Вашингтоне публично приветствовали заинтересованность Эстонии, Латвии и Литвы (и ещё шести стран) в полноценном членстве. Да, Соединённые Штаты могли подчеркнуть, что никогда не признавали оккупацию Прибалтики Советским Союзом в 1940 году. Но это не изменило бы значимость предпринятого шага: расширение с полноправным членством не остановится на границах бывшего Советского Союза. Вашингтон отмахнулся от опасений скандинавских лидеров, которые считали, что лучше придерживаться поэтапного решения деликатного вопроса.

Если добавить ещё военную интервенцию НАТО в Косово в марте, против которой Россия яростно возражала, можно сказать, что 1999 г. стал переломным моментом в отношениях России и США. Позже в том же году Москва приняла решение об эскалации военной операции в Чечне, это только усилило ощущение, что этап сотрудничества после холодной войны заканчивается. На американскую критику боевых действий в Чечне Ельцин отреагировал с горечью, пожаловавшись журналистам, что «Клинтон позволяет себе давить на Россию», потому что он забыл, «на минуту, на секунду, на полминуты забыл, что у России есть полный арсенал ядерного оружия». 19 ноября 1999 г. на полях стамбульского саммита Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе вербальные атаки Ельцина на Клинтона были настолько резкими, что Тэлбот, как он пишет в мемуарах, решил, что российский лидер «потерял рассудок». Согласно американской стенограмме короткой личной беседы Клинтона и Ельцина, российский президент предъявлял невероятные требования. «Отдайте Европу России, – сказал Ельцин, – потому что США находятся не в Европе. Европа должна быть делом европейцев».

Клинтон пытался парировать, но Ельцин продолжал давить: «Предоставьте Европу ей самой. Европа никогда не ощущала себя такой близкой с Россией, как сейчас». «Не думаю, что европейцы этого очень хотят», – ответил Клинтон. Ельцин резко встал и заявил: «Билл, эта встреча окончена. Она продолжалась слишком долго». Клинтон не дал своему российскому коллеге просто так уйти, он спросил, кто победит на грядущих выборах в России в 2000 году. На ходу Ельцин коротко бросил: «Путин, конечно».

Ранее двум президентам удавалось наладить отношения после разногласий, но сейчас у Клинтона не было времени. Это была его последняя встреча с президентом Ельциным. Вернувшись в Москву, Ельцин решил уйти из политики. Серьёзная болезнь сердца, алкоголизм и страх преследования истощили силы российского лидера.

Ельцин уже решил, что его преемником станет Путин, так как полагал, что более молодой политик защитит его интересы «и, возможно, интересы России тоже», как выразился эксперт по России Стивен Коткин. 14 декабря 1999 г. Ельцин, как он написал в своих мемуарах, рассказал Путину, что в последний день года тот станет исполняющим обязанности президента. Как и обещал, в канун Нового года Ельцин шокировал нацию коротким, заранее записанным телеобращением, в котором сообщил о своем уходе. Президент говорил с трудом, что только усиливало атмосферу меланхолии. Сидя на фоне новогодней ёлки, он попросил у россиян прощения. Он извинился, сказав, что «многие наши с вами мечты не сбылись», а то, «что нам казалось просто, – оказалось мучительно тяжело». Путин выполнил свою часть сделки, одним из своих первых указов предоставив Ельцину иммунитет.

Ельцин покинул Кремль около 13.00 по Москве с чувством облегчения – впервые за десятилетия он снял с себя ответственность – и велел водителю везти его к семье. Зазвонил телефон в его лимузине. Это был президент Соединённых Штатов. Ельцин попросил его перезвонить в 17.00, хотя американский президент готовился принять сотни гостей в Белом доме в честь празднования нового тысячелетия.

Между тем новый российский лидер заставил Клинтона ждать 26 часов, прежде чем вышел на контакт. 1 января 2000 г. Путин наконец нашёл 9 минут для звонка. Клинтон попытался придать благообразный вид неожиданной смене власти: «Думаю, вы отлично начали».

Разрушенные надежды

Вскоре стало ясно, что приход Путина к власти с точки зрения отношений Москвы и Вашингтона это скорее конец, а не начало. Пик американо-российского сотрудничества остался позади, в том числе и в сфере контроля над вооружениями. Упустив многолетний тренд, Вашингтон и Москва не заключили ни одного нового крупного соглашения в период президентства Клинтона. Вместо этого Россия вновь нацелила ядерные ракеты на американские и европейские города при новом лидере, начавшим в декабре 1999 г. правление, которое будет измеряться десятилетиями. Для отношений Соединённых Штатов и Россией эти события сигнализируют если не возвращение холодной войны, препятствующей любому сотрудничеству, то, безусловно, наступление убийственных морозов.

Конечно, для жителей Центральной и Восточной Европы, переживших десятилетия жестокостей, войн и подавления, вступление в НАТО на рубеже XXI века символизировало воплощение мечты о партнёрстве с Западом. Но ощущение праздника было приглушено. Как отмечала госсекретарь США Мадлен Олбрайт, «10 лет назад, когда пала Берлинская стена, люди танцевали на улицах. Сейчас эйфория прошла».

Мир, созданный в 1990-е гг., так и не воплотил надежды, появившиеся после падения Берлинской стены и распада Советского Союза. Изначально предполагалось, что постулаты либерального международного порядка победят, и жители всех стран от Атлантики до Тихого океана, а не только Запада смогут сотрудничать в рамках этого порядка. Но лидеры США и России постоянно принимали решения, противоречащие заявленным намерениям продвигать эту тенденцию. Буш говорил о единой, свободной и мирной Европе, Клинтон неоднократно декларировал желание избежать новых разграничительных линий. Тем не менее оба в итоге способствовали созданию новых разделительных линий в Европе после холодной войны. Горбачёв стремился спасти Советский Союз, Ельцин старался добиться длительной демократизации в России. Ни тот, ни другой не преуспели.

Расширение НАТО – не единственный источник этих проблем. Но то, как происходило расширение альянса, в сочетании с трагическими решениями российского руководства способствовало их усугублению.

Иными словами, невозможно всерьёз оценить роль расширения НАТО в подрыве американо-российских отношений, не учитывая то, как это происходило. Ошибка Вашингтона заключалась не в расширении альянса, а в том, как это было сделано, поскольку оно максимально увеличило трения с Москвой.

Ошибка была обусловлена неправильной оценкой прочности сотрудничества с Россией и готовности Путина нанести вред этим отношениям.

Стратегия расширения по принципу «всё или ничего» также нанесла ущерб и не упрочила демократизацию. Бывшие страны Варшавского договора успешно вступили в НАТО (а потом и в Европейский союз) и выяснили, что членство не гарантирует автоматически демократические преобразования. Как показывают исследования, перспективы поэтапного членства в международных организациях, как предусматривала программа ПРМ, были бы более эффективными в укреплении результатов политических и институциональных реформ.

Даже такой последовательный сторонник расширения НАТО, как Джо Байден, который тогда был сенатором, ещё в 1990-е гг. ощущал, что такая модель расширения вызовет проблемы. В 1997 г. он писал, «продолжение “Партнёрства ради мира”, которое оказалось более продуманным и успешным, чем, я думаю, предполагали многие, было бы наилучшим вариантом».

Главное – каким образом

Чему эта история должна научить Вашингтон? Один из главных современных вызовов для Соединённых Штатов заключается в том, что конфронтация между Западом и Россией вернулась в повестку дня. В период противоречивого президентства Дональда Трампа демократы и республиканцы мало в чём приходили к согласию, но даже некоторым представителям республиканцев не нравились симпатии Трампа к Путину. Общее ощущение, что нужно найти путь взаимодействия с Москвой, может стать основой для редкого внутриполитического консенсуса в США. Этот путь ведёт обратно к НАТО, которая всё же устояла, хотя Трампу очень нравилась идея выхода США из альянса.

Да, Трамп ушёл, но критики продолжают поднимать вопрос о целесообразности альянса. Стивен Вертхейм полагает, что Вашингтону не следует относиться к военным альянсам как к фетишу, как будто эти обязательства священны. Заявления других критиков более специфичны, в частности они касаются недавнего хаотичного вывода западных войск из Афганистана. Даже Армин Лашет, кандидат в канцлеры Германии от правоцентристского ХДС (ранее партия активно поддерживала Североатлантический альянс), осудил вывод войск как «крупнейший провал с момента основания НАТО». Европейцы увидели сознательный отказ от предварительных консультаций, и это разрушило надежды на золотой век альянса, связанные с Байденом.

Однако экспертам не стоит списывать НАТО со счетов или позволять хаосу в Кабуле свести на нет попытки восстановить трансатлантические отношения после Трампа. Тревоги европейцев оправданны, и необходимо детально обсуждать, что пошло не так в Афганистане. Но критикам стоит задуматься, к чему приведёт снижение роли альянса или его роспуск в период хаоса. Президентство Трампа, пандемия коронавируса и вывод войск из Афганистана при Байдене нанесли ущерб структуре трансатлантических отношений. Когда горит дом, не время начинать реновации – даже если они были необходимы до возгорания.

Из истории с расширением НАТО можно извлечь ещё один урок, который касается не только отношений США с Россией, но и контактов с Китаем и другими конкурентами. Неверная реализация с точки зрения времени и организации процесса может привести к провалу даже разумной стратегии, что и показал вывод войск из Афганистана. Более того, ошибки могут иметь накопительный эффект и оставить шрамы, особенно если после реализации стратегии прошли годы, а не месяцы. Чтобы добиться успеха в долгосрочном стратегическом соперничестве, нужно тщательно проработать детали.

Мэри Элиз Саротт – автор книги Not One Inch: America, Russia, and the Making of Post–Cold War Stalemate, на основе которой и написана эта статья. Опубликовано в журнале Foreign Affairs № 6 за 2021 год. © Council on foreign relations, Inc.

Россия. США > Внешэкономсвязи, политика. Армия, полиция > globalaffairs.ru, 8 ноября 2021 > № 4046516 Мэри Элиз Саротт

«Запад нам поможет…»

ВЛАДИСЛАВ ЗУБОК

Профессор Лондонской школы экономики и политических наук. Автор книги Vladislav M. Zubok. Сollapse. The Fall of the USSR. London and New Haven: Yale University Press, 2021. 560 p

ДЛЯ ЦИТИРОВАНИЯ:

Зубок В. «Запад нам поможет...» // Россия в глобальной политике. 2021. Т. 19. No. 6. С. 30-43.

Один из крупных британских политологов дал мне недавно интересный комментарий на тему распада СССР. Он, конечно, ни на йоту не верит легендам о том, что именно Запад развалил Советский Союз, но без учёта внешнего фактора анализ исчезновения советского государства обречён на неуспех.

«Несомненно, существование другой, относительно эффективной системы … которая была технологически совершеннее и обеспечивала более высокий уровень жизни, оказало давление на СССР и его элиту»[1]. Британский коллега прав. История распада СССР – пожалуй, самый драматический случай того, как внешние условия оказали ключевое воздействие на поведение лидеров и элит великой державы в момент её системного кризиса.

Внешний рычаг для перестройки

С чего начать рассказ о роли «западного фактора» в распаде Советского Союза? Наверное, с момента, когда «западники» в партийном аппарате и среди московской интеллигенции внезапно обрели лидера – генсека ЦК КПСС, провозгласившего перестройку. У партийной элиты и населения этот курс не вызывал сомнений – ремонт системы давно назрел, и разногласия касались лишь того, должен ли он быть капитальным и как при этом нужно жить и работать. Но для небольшой группы «западников», прежде всего консультантов-международников, привлечённых Юрием Андроповым для работы с западным коммунистическим движением в 1960-е гг., этот курс имел и важный внешнеполитический аспект – преодоление закрытости страны, которую насаждал Сталин и которая, по их мнению, была источником отсталости и многих других бед.

Один из таких международников, Анатолий Черняев, стал помощником генсека по внешнеполитическим делам. Он вспоминал, что в 1985–1988 гг. политика разрядки и открытия страны внешнему миру была не просто необходимым условием для модернизации экономики и преодоления исчерпавшей себя сталинской модели. Она была рычагом для экономических и политических реформ[2]. Никто в советском руководстве не возражал, что пора уходить из Афганистана, закончить холодную войну, наладить отношения с США и ослабить груз военных расходов. Но международники утверждали, что осуществление этих целей невозможно без либерализации внутри страны – например, они предлагали ослабить узду КГБ, освободить из тюрем диссидентов, развивать гласность. Такие меры, по их мнению, были необходимы для того, чтобы разрушить на Западе «образ врага» выстроенный вокруг СССР. Считалось даже, что это создаст большие неудобства для Соединённых Штатов.

Михаил Горбачёв оказался прирождённым «западником». Его главной идеей во внешней политике стала идея «общеевропейского дома»[3]. Его помощники говорили о «возвращении в Европу» после десятилетий сталинской ксенофобии и советского изоляционизма. Черняев восхищался способностью генсека настраиваться на одну волну с собеседниками-иностранцами, в том числе лидерами государств. Записи бесед Горбачёва с этими лидерами с 1988 г. убеждают, что с ними генсек был нередко более откровенен, чем со своими коллегами в Политбюро[4].

Внутренние перемены в СССР действительно сработали, породив на Западе волну «горбомании». Казалось, советское руководство использует «фактор Запада» в интересах реформ. Так было до ноября 1989 г. – до неожиданного для всех падения Берлинской стены. В ноябре стало ясно, что Москва теряет главные геополитические козыри. Более того, разразился кризис советской государственности: парламент Литвы заявил, что республика выходит из Союза ССР. В Москве оппозиция потребовала отмены конституционной монополии КПСС на власть. В РСФСР, корневой части советского государства, зрели зёрна российского сепаратизма. Возник эффект домино – от Берлина до Москвы.

Это был тот момент, когда отношения с Западом из рычага кремлёвских реформаторов против консерваторов-ретроградов начали превращаться в самодовлеющий фактор, диктовавший советскому руководству темпы и направление и внешней и внутренней политики.

Переводя на понятный язык, у Кремля оставалось всё меньше инструментов для окончания конфронтации с Западом в переговорном процессе, и он всё больше вынужден был учитывать западные условия и требования. Как ни старался Горбачёв, чтобы Запад поверил в перестройку и распахнул свои объятия СССР, он не мог достичь этой цели.

Началось с того, что западноевропейские банки, реагируя на риски, перестали давать Советскому Союзу среднесрочные кредиты для экспортно-импортных операций. Кредитный голод в СССР наступил почти сразу – уже в феврале-марте 1990 г. эмоциональный глава Совмина Николай Рыжков заявил, что союзное государство скоро станет банкротом. Вырисовывалась и другая проблема – оказалось, что западные фирмы не представляют, с кем можно иметь дело – с союзными министерствами, республиканскими органами или предприятиями, которые получили автономию, но ещё не знали, что с ней делать.

Объединение Германии стало серьёзным испытанием для внешней политики Горбачёва. Президент Джордж Буш и канцлер ФРГ Гельмут Коль договорились о том, что единая Германия останется в НАТО и будет ведущим американским союзником в Европе. Всем было ясно, что дни Варшавского договора сочтены. Министр иностранных дел СССР Эдуард Шеварднадзе предупреждал западных политиков, что германский вопрос может утопить Горбачёва[5].

Руководители стран Запада решили, что «Горбачёва надо поддержать». Его пребывание у власти нужно было использовать в своих интересах. Разумеется, Буш и Коль не считали своего «партнёра Михаила» политической марионеткой. В то же время они чётко просчитывали, что даст сотрудничество с удобным партнёром в Москве. Результатом келейных переговоров летом 1990 г. стали договорённости об объединении Германии и её членстве в НАТО. Советского лидера заверили, что НАТО не будет расширяться и что на территории бывшей ГДР не будут размещаться американские войска и оружие массового уничтожения. В ноябре в Париже Горбачёв подписал Хартию для Новой Европы.

Асимметрия дипломатической революции 1990 г. была очевидна: СССР освобождал от своего присутствия Восточную Европу, которая немедленно начала стучаться в ворота Вашингтона и Брюсселя с просьбами принять её в НАТО. Советские войска возвращались в границы СССР – к 1994 году. Правда, в тот момент западные лидеры действительно не хотели продвигать НАТО на восток. Такова была сила эйфории и благодарности Горбачёву за «политическое чудо» в Европе.

Эдуард Шеварднадзе эйфорией не страдал и хорошо понимал динамику отношений между сильным и слабым. Его помощник вспоминал: «Мы были тонущим государством, статус великой державы остался только в нашем воображении. Мы могли сохраниться как великая держава только максимально прислонившись к американскому локомотиву»[6]. В начале августа 1990 г., после захвата Кувейта армией Саддама Хусейна, Шеварднадзе убедил Горбачёва встать на сторону США против Ирака – давнего союзника СССР.

Буш, его помощник Брент Скоукрофт, госсекретарь Джеймс Бейкер были потрясены. В своих мемуарах американские лидеры cчитали этот момент подлинным окончанием холодной войны[7]. Но мировой порядок, провозглашённый в этот момент Бушем, уже больше походил на однополярный мир под гегемонией США, чем на европейский дом, о котором говорил кремлёвский лидер. Американцы, к большому огорчению Горбачёва, подготовили и осуществили военную операцию против Ирака. Они даже приглашали СССР стать партнёром – но на этот раз Горбачёв ответил твёрдым «нет».

Горбачёв мог использовать советское вето в ООН, но делать этого не стал – несмотря на несогласие с применением силы в Персидском заливе. В это время советский руководитель уже не хотел перечить «другу Джорджу» в Вашингтоне. А американцы, как и в случае с Германией, не отступали от своих стратегических приоритетов. Правда, сразу после быстрого разгрома Ирака союзники обратились к Бушу с просьбой «не унижать Горбачёва». Буш заверил, что Соединённые Штаты намерены привлечь Советский Союз к процессу мирного урегулирования на Ближнем Востоке[8]. К чести Белого дома, американцы это обещание выполнили.

Помощь перестройке

Внешняя политика начинается дома. Это базовое правило помнили американские и западноевропейские политики с их большим опытом выборов, политического манёвра и коалиций. Советские руководители начали получать такой опыт только в 1989–1990 годах. Расчёт Горбачёва на то, что «Запад нам поможет» отчасти оправдался осенью 1990 г., когда он собрал финансовую жатву со своих новых отношений с США и Германией. Накануне официальной передачи ФРГ полного суверенитета советский лидер попросил германского канцлера о кредите для СССР в 15 млрд марок. Коль предложил 8 млрд, через несколько дней 11–12. Затем, после просьбы Горбачёва, добавил 3 млрд беспроцентных кредитов на пять лет. За Колем последовали другие. Итальянцы предложили кредитную линию в полтора миллиарда долларов. Французы обещали столько же. Испания дала чуть больше. Горбачёв надеялся, что Израиль, отношения с которым стремительно улучшались, предоставит кредиты на несколько миллиардов, но израильтяне не дали ничего.

Архитектор перестройки упустил рычаги контроля дома. Точнее – возложил этот контроль на алтарь своего идеального проекта «демократического социализма». В экономике контроль над производством и доходами предоставили руководству государственных предприятий и позволили им невиданную автономию, в том числе право выхода на внешний рынок. КПСС сошла со сцены в качестве руководящей и направляющей силы и в экономике, и в политике – и уже к лету 1990 г. распалась на фракции и раскололась по национальному признаку. Политическая власть отошла съездам народных депутатов и верховным советам – в центре и в республиках. В руках народных депутатов оказался и финансовый рычаг. «Слуги народа» предлагали популистские законы о повышении социальных гарантий и выплат, вотировали безналичную кредитную эмиссию и разгоняли инфляцию.

Летом 1990 г. расцвёл сепаратизм – здесь лидерские позиции перехватил у прибалтов Верховный совет РСФСР. Истоки русского сепаратизма крылись во внутренних комплексах, ущемлённом национализме, провинциальной нищете, московском интеллигентском радикализме и кризисе перестройки. За «суверенитет России» голосовали не только либералы, но и провинциальные аппаратчики, работники КГБ и военные. Был и внешний мотив – провинциальные элиты буквально в одночасье стали «западниками». Немаловажную роль сыграла гласность с её развенчиванием всего советского и открытием до сих пор запретного западного. Провинциалы поняли то, что уже давно осознали многие искушённые москвичи: настоящий социализм построен на Западе. Сотни советских парламентариев впервые поехали в западные страны по приглашению тамошних законодателей, фондов и центров – и возвращались домой потрясёнными от увиденного.

Дело было не только в шоке от супермаркетов, фантастических колбасных гирлянд и аккуратных апельсиновых гор – по контрасту с гниющей капустой и картошкой в советских продмагах. Дело было в перевороте сознания.

Сегодня этот переворот трудно понять. Консерватизм – сын ошибок трудных. Но российским элитам до такого консерватизма было далеко. Недавние «истинные ленинцы», среди них Борис Ельцин и его советник Геннадий Бурбулис, превратились в яростных поклонников американского капитализма и экономического неолиберализма. США из противника стали врагом врага (обанкротившегося коммунистического строя), а значит – другом. Горбачёва стали воспринимать как человека прошлого: нужен был новый смелый лидер, кто-то вроде Ленина или Пиночета, который смог бы быстро, без раскачки приступить к строительству капитализма.

Осенью 1990 г. представители американских корпораций приехали в Москву договариваться о сделках, но обнаружили политический хаос и войну законов между центром и Россией. Самые секретные предприятия ВПК в Москве и Ленинграде открывали свои двери для американцев, но дальше дело не шло. Венчурные капиталисты в Нью-Йорке и Калифорнии уже собирались возвращаться в Китай с его авторитаризмом и предсказуемостью. Наивные подходы «красных директоров» вызывали интерес только у любителей быстрой наживы. Некоторые американские экономисты даже советовали директорам военно-промышленных комбинатов: «Не бросайтесь очертя голову в международный рынок, вас надуют!». Их слушали, но не внимали.

В Белом доме боялись, что Горбачёв сорвётся в диктатуру или будет отстранён от власти – в этом случае под угрозой оказались бы все его договорённости с Западом. Помощник Буша по национальной безопасности Брент Скоукрофт сетовал на хаос в СССР, который он считал продуктом горбачёвского руководства и отсутствия политической культуры. Вероятно, полагал он, дело кончится ещё одним 1917 годом и саморазрушением российской государственности[9].

К весне 1991 г. аналитики в США решили, что ресурсы для диктатуры в Советском Союзе исчерпаны. В то же время они с опаской посматривали на Югославию, где начиналась этническая война – не последует ли СССР следом? Что тогда будет с ядерным оружием? В ситуации растущей непредсказуемости Белый дом решил поддерживать отношения с Горбачёвым и Ельциным, постараться сдержать силы саморазрушения и направить Москву в сторону учёта западных интересов.

Горбачёв продолжал просить западных лидеров оказать «помощь перестройке» советом и деньгами. Американцы не скупились на первое. «Семёрка» западных лидеров поручила МВФ и Всемирному банку дать рекомендации СССР, как проводить рыночную реформу. Доклад Фонда и Банка вышел в трёх томах в начале 1991 г. – никакой «дорожной карты» в нём не было – по причине отсутствия экспертизы в этом вопросе[10]. При этом западные лидеры всё более увязывали помощь кредитами с наличием у советского правительства внятной программы экономических реформ – да ещё такой, которую бы поддержали республики, прежде всего Российская Федерация.

В ожидании плана Маршалла

Весной 1991 г. внезапную популярность в советских элитах получила история того, как США после Второй мировой войны помогли поднять и модернизировать экономику поверженных врагов – Германии и Японии. В центре внимания был план Маршалла. Мечты об американской помощи циркулировали не только среди интеллектуалов-западников, но и среди прагматичных бюрократов центральных и республиканских министерств и ведомств.

В периоды кризиса и разброда расцветает вера в чудо. Так появилась программа «Согласие на шанс», разработанная в мае–июне 1991 г. молодым экономистом Григорием Явлинским совместно с американскими коллегами из Гарвардского университета. Эта программа, известная в Америке под названием «Большая сделка», предусматривала создание западными странами валютного резервного фонда для монетарного обеспечения радикальных рыночных реформ в советской экономике. Явлинский, на тот момент уже знаменитый автор программы «500 дней», предложил новую идею Горбачёву, Ельцину, администрации Буша и правительствам Западной Европы. Американские экономисты называли цифру в 150 и даже 250 млрд долларов на пять лет. Горбачёв ухватился за «Согласие на шанс» и даже хотел представить программу на встрече «семёрки» в Лондоне в июле 1991 года. После некоторой заминки западные лидеры уважили просьбу «Михаила» и пригласили его в качестве почётного гостя.

Советские министерства и ведомства представили грандиозные проекты модернизации советской экономики и инфраструктуры, которые должны были финансироваться новым планом Маршалла. В архивах Совмина до сих пор хранятся эти предложения – от модернизации газово-нефтяной промышленности до создания евразийского инфраструктурного комплекса[11].

Официальная делегация во главе с советником Горбачёва Евгением Примаковым и первым вице-премьером Владимиром Щербаковым побывала в Вашингтоне, где заверяла, что страна «открыта для бизнеса». Среди скептиков был председатель КГБ Владимир Крючков, который считал, что американцы денег не дадут и вообще не заинтересованы в возрождении СССР в любом виде[12]. Крючкова сочли ретроградом и пессимистом, а зря. Администрация Буша отвергла «Согласие на шанс» с самого начала.

Американцы не хотели инвестировать в распадавшуюся страну. Эмиссары Ельцина в Вашингтоне просили не давать Горбачёву ни копейки («всё будет украдено!»), а вместо этого инвестировать «в Россию», то есть в РСФСР[13].

Но главным в американской дискуссии был стратегический момент. Министр финансов и друг Буша Николас Брэйди поставил вопрос ребром: «Что такое “Большая сделка”? Это 250 млрд долларов? Никто в этой комнате не хочет давать такие деньги Советскому Союзу, чтобы он оставался прежним … Речь идёт о том, чтобы изменить советское общество так, чтобы оно не смогло финансировать оборонный комплекс. Если Советы перейдут к рыночной системе, они не смогут позволить себе оборонный комплекс. Настоящая программа реформ сделает их третьестепенной державой – а нам это и нужно»[14].

Напрасно Явлинский доказывал американским коллегам со связями в Белом доме и Госдепе, что речь не идёт о живых деньгах, а только об обещании этих денег в случае начала системных рыночных реформ. Напрасно лидеры Италии, Канады и руководство Европейского сообщества пытались переубедить Буша. Американская линия была рассчитана на помощь Восточной Европе, которая сама стремится в зону западного влияния, и не предусматривала денег для СССР. Канадский премьер Брайан Малруни на саммите «семёрки» в Лондоне спросил, не заслуживает ли Горбачёв действенной помощи Запада после того, как он освободил Восточную Европу, распустил Варшавский договор, позволил объединённой Германии вступить в НАТО, подписал договоры о сокращении советской мощи и ввёл в СССР выборы и демократию? Если бы Горбачёв предложил такое в 1985 г., заключил Малруни, «я бы поспешил выписать чек»[15]. Однако на дворе был 1991 г., и Буш проигнорировал эмоциональную реплику своего канадского партнёра. Горбачёв выступил на обочине саммита «семёрки» и уехал с пустыми карманами и пожеланиями «провести хорошие реформы».

После провала августовского путча многим в Москве казалось, что Россия наконец избавилась от тоталитаризма и вслед за странами Восточной Европы присоединилась к победному маршу истории, к свободе и рынку. Даже западные эксперты полагали, что Запад не имеет морального права отказать в финансовой помощи российской демократии[16]. Тем более что Горбачёв и Ельцин выполняли наперебой все американские условия, в том числе прекратили финансирование просоветского режима Наджибуллы в Афганистане и режима Кастро на Кубе. В какой-то момент Явлинский сказал одному из американских партнёров: «Теперь вы должны решить, что сделать с народом, который вы победили в холодной войне»[17]. Экономист явно намекал на свою программу «Согласие на шанс».

Горбачёв, уже безвластный президент СССР, ещё просил дать ему деньги для завершения реформ. Но его личный кредит на Западе был исчерпан. Не многим успешней, однако, были и конкуренты Горбачёва в очереди на западную помощь и признание: Ельцин, мэр Москвы Гавриил Попов, мэр Санкт-Петербурга Анатолий Собчак и другие. США и прочие западные страны в изумлении наблюдали, как рушится сверхдержава. В администрации Буша прошло ещё несколько совещаний на тему «Что делать с распадом СССР». Руководитель Пентагона Ричард Чейни и его помощники (будущие неоконы нулевых) предлагали немедленно признать развал СССР и Украину – «страховка на случай, если Россия опять возьмётся за своё». Бейкер возражал, что это разрушит всякий шанс на «демократическую Россию». Решили, что США не будут активно помогать ни сохранению, ни разрушению агонизировавшего Союза[18].

Дружба – дружбой, а денежки…

Человеком, вбившим последний гвоздь в гроб Союза, был Ельцин, который объявил, что «Россия [РСФСР – В.З.] идёт к рынку одна» и станет правопреемницей СССР[19]. Егор Гайдар готовил либерализацию экономики, торговли и валютного обмена по рецептам МВФ. В этой реформе не было места оборонному комплексу и вообще индустриальному ядру советской экономики. Не было в нём места и Союзу – из обломков союзного советского государства скоропалительно сколачивали российскую государственную машину.

Гайдар искренне надеялся, что Запад поможет России, как он помог Польше, простив ей часть долгов. Золотовалютный запас СССР был растрачен. Экономист-реформатор был неприятно поражён требованиями представителей министерства финансов США. Американцы заявили, что без полной выплаты советских долгов Россия и республики не смогут вступить в МВФ, получить западные кредиты и даже продовольственную помощь. Американцы не забыли и про «долги Керенского» – кредиты, которые взяло у американских банков Временное правительство. Американский диктат напомнил Гайдару Брестский мир, когда Ленин должен был пообещать отдать кайзеровской Германии весь российский золотой запас. Был момент, когда кое-кто из российского правительства даже хотел уйти с переговоров[20].

Делегации других республик, включая Украину, отказались что-либо платить и вели себя как освободившиеся колонии распавшейся империи. Их логика была несокрушима: это не наши долги, Москва их наделала, пусть и расплачивается. После закулисных переговоров пришли к компромиссу – Россия берёт на себя все советские долги в обмен на признание её правопреемницей СССР в международном правовом поле. Для США это рифмовалось и с контролем над советским ядерным арсеналом, и с продлением действия соглашений по вооружениям и другим обязательствам, которые подписал Горбачёв.

В США и в Западной Европе многие ещё опасались, что новая «русская смута» приведёт к войне и хаосу. Но соглашение трёх славянских государств в Вискулях 8 декабря 1991 г. это опасение развеяло. Геннадий Бурбулис вспоминает, что 12 декабря Ельцин направил его в Париж и в Брюссель, чтобы объяснить президенту Франции Франсуа Миттерану, главе Еврокомиссии Жаку Делору и генсеку НАТО Манфреду Вернеру, что югославского сценария на просторах СССР не будет. Бурбулис сказал, что Ельцин и его люди «сумели обеспечить мирный распад империи» и договорились о передаче ядерного оружия из Украины и Белоруссии в Россию. Затем посланец Ельцина сказал, что Россия готова вступить в НАТО, «чтобы снять все предпосылки для возможной будущей конфронтации». По словам Бурбулиса, западные деятели были смущены, если не ошарашены. Генсек НАТО после долгой паузы ответил: «Ну вы такая огромная страна, что мне трудно представить, при какой конфигурации это могло бы произойти». Бурбулиса также смутил столь неопределённый ответ. «Мы оказались в плену наивных надежд, наших юношеских иллюзий, – признал он тридцать лет спустя. – Мы могли выглядеть как нежелательные, опасные конкуренты [в глазах Запада]»[21].

Молодой российский министр иностранных дел Андрей Козырев, ещё один страстный западник в окружении Ельцина, вспоминал свой разговор с госсекретарем Бейкером в Брюсселе, где они встретились во время августовского путча. «Советский Союз исчезает, – говорил Козырев, – к власти в России пришли нормальные ребята, хорошие, дураки, идиоты – кто угодно, но они хотят с вами просто быть в одном месте. Нужно их поддержать, нужен новый план Маршалла, нужно закрыть на всё глаза и выделить деньги, оказать политическую, идеологическую поддержку, помогать на полную катушку»[22].

Казалось, Бейкер услышал этот крик души. 12 декабря он выступил в Принстонском университете с программной речью. Он сравнил Россию и другие постсоветские республики с «неуклюжими альпинистами на крутой горе – связанными общей верёвкой». Либо все они скатятся вниз, «к фашизму и анархии», либо «сильное и постоянное усилие Запада» вытянет их и поможет взобраться на вершину, «к устойчивой демократии и свободе». «Разумеется, друзья мои, – заключил госсекретарь, – мы должны укрепить эту связку, а не оборвать её»[23].

В Москве Козырев с Гайдаром считали, что момент плана Маршалла для постсоветских стран назрел. Гайдар просил у западных правительств срочно создать стабфонд в 4–5 млрд долларов для поддержки российских реформ. Он не знал, что эта идея была немедленно зарублена Минфином США[24]. Когда Бейкер приехал в Москву, чтобы выяснить у Ельцина, кто всё же контролирует ядерное оружие, он спросил у российского президента, какая первоочередная помощь требуется России. Молодые министры затаили дыхание. Вместо того, чтобы дать слово Гайдару, Ельцин ответил: «Гуманитарная помощь». Как вспоминал Козырев, «мы с Егором чуть не выскочили из штанов во время этой беседы. Я говорю: дайте Егору сказать. Борис Николаевич царственным жестом: какой-такой Егор будет говорить? Никто не говорил, когда он говорил»[25].

Можно долго спорить, на манер западных реалистов или конструктивистов, о том, почему развалился СССР, и был ли упущен Западом шанс, о котором мечтали Явлинский, Гайдар, Бурбулис, Козырев и другие.

Но в России об этом говорить стало не принято – может быть, потому, что уж слишком наивно задним числом выглядят надежды 1991 г. на то, что «Запад поможет».

Между тем даже этот краткий экскурс в историю показывает, что никаких перспектив плана Маршалла для России не было и быть не могло. Западные политики сочувствовали лично Горбачёву и реформаторам. Конгресс США аплодировал Ельцину в 1992 году. Но в западном представлении смена СССР на Россию была слишком стремительной и воспринималась скорее как смена таблички, как translatio imperii (переход империи), нежели как демократическая революция, которая способна изменить Евразию. Как мы видим, проблема с исторической колеёй существует не только в России, но и на Западе. И здесь, и там из неё трудно выйти – даже во время фантастических перемен.

--

СНОСКИ

[1] Мaйкл Кокс (Michael Cox), переписка с автором, 20 сентября 2021 г.

[2] Черняев в разговорах с автором в 1994–1996 годах. Также см.: Черняев А.С. Феномен Горбачева в контексте лидерства // Международная жизнь. 1993. No. 7. С. 50-61.

[3] Горбачёв М. Жизнь и реформы. Книга 2. М: Новости, 1995. 653 с. URL: https://www.gorby.ru/gorbachev/zhizn_i_reformy2/page_3/ (дата обращения: 27.09.2021).

[4] См. подробнее: Зубок В.М. Неудавшаяся империя. Советский Союз в холодной войне от Сталина до Горбачёва. М.: РОССПЭН, 2007. C. 455-458. Многочисленные записи бесед Горбачёва с западными политиками опубликованы Горбачёв-фондом в 28 томах (см. Собрания сочинений М.С. Горбачёва. М.: Весь мир, 2008–2018).

[5] Откровенные беседы Эдуарда Шеварднадзе с госсекретарем Джеймсом Бейкером и министром иностранных дел ФРГ Гансом-Дитрихом Геншером изложены в записях помощника Шеварднадзе Теймураза Степанова-Мамаладзе, которые в настоящее время хранятся в Архиве Гуверовского института, Стэнфорд, США.

[6] С.П. Тарасенко неоднократно вспоминал об этой формуле в разговорах с автором в 1998 году. Прямая цитата взята из книги Savranskaya S., Blanton T. (Eds.). The Last Superpower Summits: Reagan, Gorbachev and Bush at the End of the Cold War. Budapest: Central European University Press, 2016. P. 716.

[7] Baker J.A. The Politics of Diplomacy: Revolution, War, and Peace, 1989–1992. New

York: G.P. Putnam’s Sons, 1995. P. 1; Bush G., Scowcroft B. A World Transformed. New York: Knopf, 1998. P. 326.

[8] См. запись беседы Буша с Колем 23 февраля 1991 г.: Memcons and Telcons // George H.W. Bush Presidential Library & Museum. URL: https://bush41library.tamu.edu/archives/memcons-telcons (дата обращения: 29.09.2021).

[9] Cкоукрофт президенту Бушу, без даты, январь 1991 года, OA/ID CF00719-010, Scowcroft Collection, Box 13 // George Bush Presidential Library. College Station, Texas, the United States. Cкоукрофт – Бушу в конце февраля 1991 г., “Coping with the Soviet Union’s Internal Turmoil,” рассекречено по запросу The National Security Archive at George Washington University.

[10] The Economy of the USSR: Summary and Recommendations (The IMF, The World Bank, OECD, and EBRD) // The World Bank. Washington, DC. December 1990; A Study of the Soviet Economy // International Monetary Fund. Vol. 1–3. Paris. February 1991.

[11] См. документы в ГАРФ, фонд 5446, опись. 163, дело. 47. Подробнее об этом: Zubok V.M. Collapse. The Fall of the Soviet Union. Yale University Press, 2021. P. 246.

[12] Крючков на заседании Совета по безопасности, 18 мая 1991 г. В кн.: В Политбюро ЦК КПСС по записям А. Черняева, В. Медведева, Г. Шахназарова, 1985–1991. М.: Горбачёв-Фонд, 2008. С. 668–689.

[13] Beschloss M.R., Strobe T. At the Highest Levels: The Inside Story of the End of the Cold War. Boston: Little, Brown, 1993. P. 376.

[14] National Security Council. Meeting on U.S.-Soviet Relations. White House Situation Room, 3 June 1991. NSC Files, Burns Files, Box 2, OA/ID CF01308-005 // George Bush Presidential Library. College Station, Texas, USA.

[15] Opening Session of the London Economic Summit. Monday, 15 July 1991 // George Bush Presidential Library. College Station, Texas, USA.

[16] Graham A., Blackwill R. “On with the Grand Bargain” // The Washington Post. 27.08.1991.

[17] На слова Явлинского сослался помощник Бейкера Эндрю Карпендейл: «Мы мирно выиграли холодную войну; теперь мы должны решить, как говорит Явлинский, что делать с людьми, которых мы победили». (Proposed Agenda for meeting with the President. 4 and 10 December 1991, Baker J.A. III Papers, Box 115, Folder 8 // Seeley Mudd Library. Princeton, NJ.).

[18] Interview with Brent Scowcroft // George H. W. Bush Oral History Project. The Miller Center. University of Virginia. Washington DC. 10–11 August 2000. P. 52; Baker J. The Politics of Diplomacy: Revolution, War, and Peace, 1989–1992. New York: G.P. Putnam’s Sons, 1995. 672 p.

[19] См. речь Б.Н. Ельцина 28 октября 1991 г. на Чрезвычайном съезде народных депутатов РСФСР. Автор использовал стенографическую запись речи с пометками Бориса Николаевича (Архив Ельцина. Фонд 6. Опись 1. Дело 84. Листы 41–133 и 134–135).

[20] Goldgeier J., McFaul M. Power and Purpose: U.S. Policy Toward Russia after the Cold War. Washington DC: Brookings Institution Press, 2003. P. 70-71; неопубликованные дневники, цитируется с разрешения автора; Стенограмма заседания правительства РСФСР 28 ноября 1991 года // История новой России. URL: http://ru-90.ru/content/стенограмма-заседания-правительства-рсфср-28-ноября-1991-года (дата обращения: 27.09.2021).

[21] Беседа автора с Г.Э. Бурбулисом по телефону. 6.04.2020.

[22] Авен П., Кох А. Революция Гайдара. М.: Альпина Паблишер, 2019. С. 272.

[23] Secretary Baker delivered an address entitled, “American and the Post-Coup Soviet Union” // C-SPAN. 12.12.1991. URL: https://www.c-span.org/video/?23366-1/post-coup-soviet-union (дата обращения: 27.09.2021).

[24] Jim Collins from the US Embassy in Moscow to the NSC, 6 December 1991, NSC Files, Burns and Hewett Files; USSR: Chronological Files, OA-ID CF01407-16. P. 11–17; Memorandum of David Mulford to Michael Boskin, Robert Zoellick, Ed Hewett et al., 10 December 1991, NSC Files, Burns and Hewett files; USSR: Chronological Files, OA-ID CF01407-16, P. 2–5 (George Bush Presidential Library. College Station, Texas, the United States).

[25] Авен П., Кох А. Революция Гайдара. Альпина Паблишер, 2019. С. 273-274.

Россия. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 8 ноября 2021 > № 4046514 Владислав Зубок

Избежать неизбежного

ФЁДОР ЛУКЬЯНОВ

Главный редактор журнала «Россия в глобальной политике» с момента его основания в 2002 году. Председатель Президиума Совета по внешней и оборонной политике России с 2012 года. Директор по научной работе Международного дискуссионного клуба «Валдай». Профессор-исследователь Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики».

ДЛЯ ЦИТИРОВАНИЯ:

Лукьянов Ф. Избежать неизбежного // Россия в глобальной политике. 2021. Т. 19. No. 6. С. 5-6.

Тридцатилетие роспуска СССР, возможно, и не стало бы значимой годовщиной, следуй мир по накатанной колее. В конце концов, круглая дата не первая – было и десять, и двадцать, и двадцать пять. Будут и другие. Но колея кончилась, и кончилась давно.

Оглядываясь назад, видим, что каждая веха знаменовала собой резкий зигзаг международных событий. Десять лет без СССР – теракты 11 сентября в Америке. Двадцать лет – «арабская весна», ставшая поворотным пунктом не столько для региона, сколько для восприятия казавшихся универсальными западных идей на международной арене в целом. Двадцать пять лет – двойной шок Брекзит/Трамп, индикатор того, что события чуть ли не пошли вспять.

Тридцатилетие – не исключение. Пандемия помогла добавить судьбоносности. Как заметил на этих страницах Том Грэм, мир завершил путешествие из пункта А в пункт А, круг замкнулся. Не в том смысле, что возвратились реалии начала 1990-х годов. Но ожидания того времени не осуществились, человечество снова перед необходимостью поиска нового всемирного баланса, который обеспечит мир и развитие. Попытка установить его без большой войны после окончания войны холодной привела к совсем скромному результату.

Авторы этого номера по-разному оценивают минувшую эпоху. Есть непосредственные участники – Михаил Горбачёв и Анатолий Адамишин. Много информированных свидетелей – мы провели обширный опрос учёных и интеллектуалов со всего мира, самая активная часть карьеры которых пришлась именно на эпоху после холодной войны. Историки, социологи, международники дотошно анализируют, что пошло не так и почему. Блистательное эссе Чарльза Кинга посвящено вроде бы именно советскому опыту – он обращается к знаменитому пророчеству Андрея Амальрика о неизбежном распаде. Хотя слово «Америка» не упоминается ни разу, автор явно предостерегает собственных соотечественников, как легко не обратить внимания на признаки скорого краха сверхдержавы.

Владислав Зубок с добросовестностью опытного патологоанатома препарирует финал СССР, точнее – тогдашние иллюзии насчёт того, что «заграница нам поможет». Мэри Элиз Саротт, Дмитрий Стефанович концентрируются на взаимном восприятии России и НАТО, важнейшем факторе политики минувших десятилетий. Живой классик теории международных отношений Барри Бузан размышляет, удастся ли России удержать статус великой державы в следующие тридцать лет. Чжао Хуашэн вводит в уравнение Китай – главного бенефициара перемен. Гленн Дисэн показывает, как самоуверенность авторов «либерального мирового порядка» подорвала и либерализм, и упорядоченность мира.

Юрий Васильев, объехавший за последние годы Россию вдоль и поперёк, разбирается, существует ли ностальгия по советскому прошлому и что она означает. Тимофей Бордачёв полагает, что за истекший период Россия, наконец, сформулировала для себя, чего она хочет от своих соседей, бывших партнёров по Союзу. Вопрос в том, понимают ли это соседи и как они могут повести себя в этой связи. Игорь Зевелёв анализирует такой интересный феномен, как двойное гражданство. На просторах бывшей единой страны он имеет совсем особенное значение. Яков Миркин с присущей ему дотошностью изучает, к чему пришла Российская Федерация за тридцатилетие с точки зрения роли на мировой финансовой арене. Ну и вишенка на торте – Константин Душенко описывает историю понятий «жандарм Европы» и «мировой полицейский». Учитывая сущность трёх прожитых десятилетий, вполне актуально.

Мы смотрим на истоки, но думаем, конечно, о будущем. Асле Тойе, ещё один участник нашего опроса, припечатывает от души: «Россия как страна с богатой историей знает, что война неизбежно случится и уничтожит тех, кто к ней не готов». Готовиться к худшему, надеясь на лучшее, – пожалуй, так можно суммировать основную мысль этого номера, приуроченного к очередной годовщине исчезновения Советского Союза.

Россия. ЦФО > Внешэкономсвязи, политика. Образование, наука > globalaffairs.ru, 8 ноября 2021 > № 4046511 Федор Лукьянов

Контейнеры наполняют сеть

В минувший четверг на сети ОАО «РЖД» впервые одновременно в пути находился 691 контейнерный поезд, что стало рекордным показателем с мая 2020 года (с этого времени холдинг ведёт посуточный учёт). По мнению операторов, у роста контейнерных перевозок два главных драйвера: рост контейнеризации товарных потоков и их переориентация с морского транспорта на железнодорожный. По прогнозам холдинга, рост объёма контейнерных перевозок по итогу текущего года составит более 8%.

По данным Центра фирменного транспортного обслуживания ОАО «РЖД», предыдущий рекорд был зафиксирован в сентябре прошлого года, одновременно в пути на сети ОАО «РЖД» было 479 контейнерных поезда, которые следовали со средней скоростью 839 км/сут.

По данным АО «РЖД Бизнес Актив» в январе – сентябре 2021 года объём контейнерных перевозок по сети ОАО «РЖД» вырос более чем на 13% по сравнению с аналогичным периодом прошлого года. «Порядка 40% общего прироста объёмов контейнерных перевозок обеспечены увеличением транзита через территорию Российской Федерации главным образом на маршруте Китай – Европа – Китай, около 25% – увеличением импорта в Россию китайской продукции. Контейнеризация грузов российских производителей во внутрироссийских и экспортных перевозках дополнительно принесла 25% роста рынка», – рассказывает «Гудку» начальник отдела маркетинга АО «РЖД Бизнес Актив» Игорь Бычкайло.

Главным драйвером увеличения контейнерных перевозок стал транзит грузов по сети РЖД. По данным ОАО «РЖД», за первые девять месяцев 2021 года транзитные перевозки достигли уровня 781,8 тыс. TEU (аналог двадцатифутового контейнера), в 1,4 раза больше, чем год назад. Директор по развитию бизнеса в странах Азиатско-Тихоокеанского региона ПАО «ТрансКонтейнер» Владимир Хлутков отметил, что рост контейнерных перевозок связан с существенным изменением в соотношении стоимости доставки грузов по разным маршрутам в последние годы. «Если раньше стоимость перевозки морем была существенно дешевле железнодорожного транспорта, то сейчас, например, из Сианя в Германию можно отправить груз в составе поезда за $15–16 тыс. Перевозка морским спотовым судном составит $17–20 тыс. То есть в некоторых случаях железнодорожная перевозка обходится дешевле и позволяет существенно сократить транзитное время доставки», – рассказывает пресс-секретарь АО «РЖД Логистика» Евгения Фисенко.

Ещё одним фактором увеличения объёмов контейнерных перевозок помимо транзита стал рост заказов импортных грузов российскими предприятиями. Они стали заказывать больше для обрабатывающей промышленности страны и для торговли на внутреннем рынке. По данным Росстата, индекс обрабатывающей промышленности в январе – сентябре текущего года вырос на 5,3% к уровню аналогичного периода прошлого, а рост оптовой торговли за январь – август 2021 года составил 10,8%. Заметный вклад вносил контейнерный импорт автомобилей китайских марок – по данным аналитического агентства «Автостат», за январь – июль 2021 года продажи автомобилей китайских брендов выросли на 140% к аналогичному периоду прошлого года. В целом объём импортных перевозок за девять месяцев 2021 года составил 1 млн 18,6 тыс. TEU, что на 14,7% больше, чем за аналогичный период прошлого года.

«Наиболее заметным для российского рынка стало увеличение контейнеризации по таким товарным сегментам, как химикаты и чёрные металлы, по причине наращивания объёмов перевозок предприятиями ПАО «СИБУР Холдинг», ОК «РУСАЛ» и ПАО «ММК», ПАО «НЛМК», а также пиломатериалы и бумага на фоне реализации правительственных мер по повышению степени переработки сырья и ввода с 1 июля 2021 года пошлины на вывоз лесоматериалов с уровнем влажности, превышающим 22%», – отмечает Игорь Бычкайло.

Правительство РФ планирует увеличивать объём контейнерных перевозок. По проекту Транспортной стратегии к 2035 году уровень контейнеризации грузов может вырасти с 8,2% в 2019 году до 16–20%.

Сергей Волков

Интервью Посла России в Болгарии Э.В.Митрофановой телеканалу «NOVA», 26 октября 2021 года

- Вы, по сути, прибыли накануне национального праздника, прошло уже больше восьми месяцев, как Вы видите российско-болгарские отношения на данный момент?

- Начну с того, что мне очень нравится и очень интересно в Болгарии, потому что, я думаю, в Европе нет другой такой страны, с которой у России были бы столь тесные духовные, исторические и религиозные связи. И эти связи уходят настолько далеко в историю, при всей противоречивости наших взаимоотношений, скажем, в ХХ веке. Тем не менее, кириллица, просвещение, религия – всё это пришло к нам с болгарской земли. В России это хорошо знают и ценят. Мне кажется, что российско-болгарские отношения являются гарантией того, что связям наших народов очень сложно сильно навредить при любой политической конъюнктуре. Мы живем в такое хаотичное время, похожее на многослойный пирог: политики живут в одном измерении, интеллигенция в другом, народ в третьем, и иногда они не пересекаются. Я очень оптимистично настроена насчет российско-болгарских отношений. Я приехала сюда в период политического кризиса в Болгарии. К сожалению, этот кризис не позволяет в полном объеме восстановить политические и экономические связи. Все время происходят колебания в отношениях в зависимости от подходов разных правительств. Если в 2018-2019 годах наши отношения развивались динамично, полноценно работала межправительственная комиссия, сейчас из-за кризиса, к сожалению, наши связи сводятся к тому, что решаются только насущные вопросы. Очень желаю, чтобы Болгария наконец обрела политическую стабильность, чтобы начать ревизию наших политических и экономических отношений.

- Цены на европейском рынке газа резко и значительно выросли. В чем причина ценового кризиса в Европе, каким образом сложилась такая ситуация?

- Прежде всего это произошло из-за значительного увеличения спроса на электроэнергию. Оно было связано с тем, что во многих странах возобновился экономический рост. Была холодная зима, и всё это спровоцировало дополнительный спрос на электроэнергию. Соответственно, увеличение спроса на электроэнергию стало причиной повышенного спроса на топливо. Второй момент связан с тем, что хранилища в Европе не были в достаточной мере заполнены, в среднем на 60-70%. Ветряная энергия, к сожалению, не дала достаточного количества электричества в силу того, что было безветренное, очень жаркое лето. Все эти факторы совпали практически в одно и то же время. И это значительно увеличило спрос на дополнительное топливо и, в частности, на газ. Кроме того, что касается Европы, есть ещё один фактор. Четыре года назад в Европе перешли

на спотовую торговлю газом. То есть цены стали устанавливаться в зависимости от сиюминутной потребности в электричестве. Если в 2017 году цены были довольно низкими, то в этом году они значительно увеличились. Помимо этого, если поставки по газопроводу являются достаточно устойчивыми, то, что касается сжиженного газа, как только цены выросли, сжиженный газ прошёл мимо Европы и направился в Азию, поскольку там был повышенный спрос, и, по существу, кризис начался в Китае, потому что там потребность в электроэнергии была очень высокой. Даже в какие-то моменты времени в ряде китайских городов отключали электроэнергию.

- Предстоит заключение нового договора о поставках газа с «Газпромом». Что нам следует ожидать и на какой срок он будет заключен?

- Десятилетний договор «Газпрома» с «Булгаргазом» прекращает свое действие в конце 2022 года. Тогда начнутся переговоры о следующем договоре. Наши отношения с Болгарией в газовой сфере достаточно надежны и устойчивы.

- Существует мнение, что на переговорах должны присутствовать и представители Еврокомиссии. Насколько это необходимо?

- На самом деле, переговоры по газу проводились в разных форматах: с участием представителей Еврокомиссии и без них. Мне кажется, что нет никакой необходимости в их присутствии на переговорах, так как это суверенное право государств выбирать, с кем торговать, как торговать и по какой цене получать газ.

- Есть и другое мнение, что при заключении долгосрочных договоров с «Газпромом» Россия будто бы начинает доминировать в двусторонних отношениях.

- Вы знаете, торговля как танго – это танец двоих когда оба заинтересованы. Поэтому нельзя сказать, что это только заинтересованность «Газпрома». Те, кто потребляет этот газ, разве не заинтересованы? Поэтому я считаю, что это досужие домыслы.

- Несколько месяцев назад болгарские спецслужбы и прокуратура сообщили, что раскрыли шпионскую группу, собиравшую сведения

в пользу России. За год прокуратура уличила в шпионаже семь российских дипломатов, которые были объявлены «персонами нон грата».

Что это значит для российско-болгарских отношений?

- Все эти шпионские скандалы, не буду их перечислять, о них много написано и сказано в прессе, я бы сказала, очень негативно повлияли на восприятие Болгарии в России, несмотря на то, что, повторюсь, наши отношения имеют очень глубокие корни. Но эта агрессивная, ничем не обоснованная высылка девяти российских дипломатов в течение полутора лет, конечно, отрицательно сказалась на восприятии Болгарии. Будем надеяться, что эта страница перевернута.

- Осуществляется ли взаимодействие между российскими и болгарскими прокурорами?

- На сегодняшний день практически нет, может быть, потому что нет предмета для контакта. Действительно, был визит бывшего генерального прокурора Ю.Я.Чайки, и тогда были подписаны двусторонние соглашения. Но, понимаете, сейчас ситуация другая – после вот этих полутора лет высылок дипломатов, совершенно, повторюсь, необоснованных. То есть ничего нам не было сказано, предъявлено, объяснено – так ведь не происходит между дружественными странами. Какой-то разговор должен быть, это не делается объявлением в газете. Поэтому это снизило уровень взаимодействия.

- Вы встречались уже с нынешним Главным прокурором И.Гешевым?

- Нет, предмета нет.

- В каком направлении развиваются отношения России с ЕС?

- Если в общем плане посмотреть, отношения между Россией и ЕС деградировали практически до нуля. Это не значит, что ничего не происходит. Ведутся переговоры и на высшем уровне, и в рамках Генеральной Ассамблеи ООН были встречи с руководством Европейского союза. Но пока присутствуют какая-то враждебная риторика и недружественные шаги со стороны ЕС, я сомневаюсь, что наши отношения могут быть быстро выправлены. Они могут быть выправлены тогда, когда это будет разговор двух равноправных партнеров, а не когда мы слышим менторский тон со стороны ЕС.

- В этом году находящийся в заключении А.Навальный получил премию им.Сахарова, присуждаемую Европарламентом. Что это означает?

- Никакой это не особый знак, потому что Запад поддерживает Навального, и это дополнительный знак внимания со стороны Запада. Для нас в деле Навального всё достаточно понятно, потому что он осужден не за свои политические взгляды, а за свою экономическую деятельность. Я думаю, он будет находиться в тюрьме столько, сколько ему назначил суд. Очень жалко, на самом деле, что Навальный пошёл по этому пути. Он был весьма перспективным политиком в 2010 году. Понимаете, людям интересно, конечно, почитать, что у кого-то есть вилла, у кого-то – яхта. А дальше что?

Если человек претендует на большую роль в политике, где его конструктивная программа? Куда он собирается двигать Россию? Где всё это? Ничего. Только критика, что у кого-то яхта не по деньгам, у кого-то дом.

- Он утверждает, что раскрывает коррупцию…

- Если бы это всё было истиной, но это не так. Потому что многое из того, что он написал, не соответствует действительности. Он абсолютно точно работал в интересах определенных западных кругов, которые пытаются дискредитировать ряд лиц в России. Поэтому, если ты претендуешь

на лидерство и хочешь стать президентом, а у него такие амбиции, то ты покажи позитивную программу, что ты собираешься делать.

- Было ли этим летом много российских туристов на черноморском побережье Болгарии?

- Было немало туристов, но во много раз меньше, чем это было раньше. Во многом из-за пандемии, потому что в тот момент в России уровень заболеваемости был очень низким. Сложности были с получением виз. Поэтому россияне предпочитали отдыхать в Турции и Египте, с которыми

у нас безвизовый режим.

- Какова ситуация с КОВИД-19 в России? Мировые СМИ сообщают, что показатели заболеваемости и смертности достигают пиковых значений с начала пандемии.

- Ситуация нехорошая. Она, конечно, не такая однозначная. По уровню заболеваемости мы находимся на 79-м месте в мире. Это новый штамм вируса, очень вирулентный. В России не так много людей вакцинировалось. И это не связано с тем, что нет вакцин. У нас четыре свои вакцины. То есть дефицита вакцин нет, но некоторые люди не хотят прививаться. Сейчас наши медики оценивают общий иммунитет в 45%. Это маловато.

- Когда можно ожидать визита Президента России В.В.Путина в Болгарию?

- Я думаю, что это будет возможно только когда наши отношения перейдут на позитивную повестку дня. Визит президента – это апогей отношений. Шаг, который подчеркивает уровень взаимоотношений. К сожалению, пока с Болгарией у нас такого уровня взаимоотношений нет. В последний раз В.В.Путин здесь был в 2010 году, но в качестве премьер-министра.

Россия. Болгария > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 8 ноября 2021 > № 3914834 Элеонора Митрофанова

Коган о ценах на нефть: в Саудовской Аравии понимают, что может начаться эра зеленой энергетики

В декабре Saudi Aramcо подорожает для покупателей во всех регионах. Для Азии — на 1,3 доллара за баррель, для Европы — на 2,1 доллара. Как долго будет расти цена на нефть?

Саудовская Аравия резко повысила цены на нефть. В декабре черное золото от Saudi Aramcо подорожает более чем на доллар для покупателей во всех регионах. Для азиатских клиентов, включая Китай, Индию и Японию, на которых приходится более 60% нефтяного экспорта из королевства, самый популярный сорт нефти подорожает на 1,3 доллара за баррель. В Европе, где саудовская нефть конкурирует с российской Urals, ее официальная цена вырастет сразу на 2,1 доллара. Таким образом, Саудовская Аравия открыто игнорирует призывы администрации президента США Джо Байдена качать больше нефти и облегчить бремя энергокризиса для крупнейших экономик мира.

Как долго продолжится рост цен на нефть? Мнение президента компании «Московские партнеры» Евгения Когана:

«У саудитов простые интересы, они понимают, что ситуация нестабильна, они прекрасно понимают, что через два-три года может начаться эра зеленой энергетики и нефть будет нужна все меньше и меньше. Поэтому саудиты говорят: «Ребята, вы извините, вы с вашими интересами, конечно, все замечательные ребята, но нам надо продавать сегодня, потому что завтра уже, может быть, и цены будут другие». Спрос есть, предложение немного сдержано, но непонятно, что будет с предложением, а самое главное — со спросом уже через месяц, другой, третий. Потому что темпы экономического роста резко замедляются, и вполне возможно, что мир войдет в эпоху стагфляции. Я чувствую, что разгорается ценовая война между производителями нефти и потребителями во главе с США. Посмотрим, как американцы будут распечатывать свои резервы, посмотрим, как они будут проводить переговоры с Ираном, потому что у них есть хороший козырь — это дать возможность Ирану поставлять на рынки большие объемы нефти. Но понятно, что Америка будет реагировать. Почему она будет реагировать? Потому что дорогая нефть не способствует экономическому росту, а Америка хочет экономический рост. Мой личный прогноз: цена на нефть может дойти и до 90-95 долларов, и даже до 100 долларов за баррель. Но я не убежден, что производители будут счастливы от этого, потому что такая нестабильность в какой-то момент заканчивается серьезными движениями вниз. Если будет разгораться ценовая война, в краткосрочной перспективе для России это очень выгодно».

США, Япония и Индия начали призывать крупнейших экспортеров увеличить нефтедобычу еще три недели назад, но в последние дни призывы усилились на фоне подорожания черного золота до 85 долларов за баррель. Администрация Байдена обеспокоена, в частности, ростом цен на бензин, стоимость которого достигла семилетнего максимума.

Пресс-секретарь российского президента Дмитрий Песков в свою очередь заявил, что Россия выполняет все свои обязательствам в рамках договоренностей.

Китайская Hailiang построит завод по выпуску медной фольги

Китайская HailiangCo., Ltd провела через совет директоров предложение о строительстве высокотехнологичного производства, которое будет выпускать медную фольгу, с годовой производственной мощностью более 150 тыс. т.

Общий объем инвестиций в проект оценивается в 8,9 млрд юаней, включая 6,9 млрд юаней инвестиций в основные фонды и 2 млрд – в оборотные.

Рынку металлического кремния обещают стабилизацию

К середине ноября смягчение китайского рынка металлического кремния замедлится на фоне проявляющегося дефицита предложения, хотя на будущей неделе ещё можно ожидать снижения цен, учитывая ограниченный спрос со стороны производителей алюминия и торговцев.

По оценке Argus Media на 4 ноября актуальные цены на кремний 5-5-3 находились в диапазоне 23000-24000 юаней ($3594-3750) за тонну с поставкой в порт, на 32000 юаней дешевле, чем в конце сентября. Такой провал цен обусловлен в первую очередь спадом потребительских закупок в октябре. За такой же период экспортные цены также ощутимо просели, на $300 за тонну до $4500-4600 за тонну FOB Китай.

Рост цен на кремний в третьем квартале в сочетании с ограничениями потребления электроэнергии в основных китайских региональных производственных «хабах» оказал сильное давление на загрузку производственных мощностей у многих промышленных потребителей (плавильных производствах алюминиевых сплавов). В результате последние отказывались пополнять запасы металлического кремния по высоким ценам в условиях сокращения маржи прибыли. В это же время торговым компаниям, чтобы избежать финансовых потерь, пришлось относительно агрессивно продавать материал на спотовом рынке для генерации наличных средств.

Большинство производителей металлического кремния до сих пор испытывают сильное влияние мер по нормированию энергопотребления, при этом снижение загрузки производственных мощностей не смогло оказать поддержку ценам на кремний – снижение потребительского спроса «перевесило» эффект сокращения производства. Очень многие потребители несколько недель подряд смогли без особого ущерба работать за счёт запасов, совершая «разрозненные» закупки для выполнения своих заказов и присматриваясь к перспективам рынка перед засушливым периодом с ноября по май.

Участник рынка не ожидают дальнейшего резкого ценового спада во второй половине ноября, снижение уровня воды в реках и водохранилищах приводит к сокращению вырабатываемой на ГЭС электроэнергии. Обычно такая ситуация затрагивает многих производителей кремния на юге Китая, вынуждая их снижать производство.

В пров. Синьцзян, Внутренняя Монголия, Сычуань, Чунцин, Хунань многих производителей затронули ограничения энергоснабжения, и таким производителям приходится планировать приостановку производств из-за нестабильных перспектив и смягчения цен.

При этом многие производители перенастраивают производственные процессы с кремния для металлургии (материал спецификаций 5-5-3, 4-4-1, 3-3-0-3) на кремний для химической промышленности (спецификации 4-2-1, 4-1-1, 3-1-0-3), рассчитывая на рост спроса на рынке кремнийорганических соединений в конце года. Сообщается, что несколько производителей с невысоким производством и низкими запасами отчётливо придерживают материал от продаж в надежде на ралли цен в разгар сухого зимнего сезона.

Цены цветных металлов болезненно зависят от динамики их запасов?

В пятницу, 5 ноября, цены на алюминий упали на LME до самых низких значений более чем за 3 месяца, ввиду того что рост производства угля в Китае вызвал смягчение озабоченности поставками металла с алюминиевых заводов, часть которых получает электроэнергию от сжигания ископаемого топлива. По состоянию на 3 ноября добыча угля в Поднебесной выросла до рекордного значения 11,2 млн т в день. Ранее дефицит угля вывел цены на алюминий на беспрецедентные высоты, вызвав рост тарифов на электричество.

По мнению специалистов лондонской брокерской компании Marex, в краткосрочной перспективе цена алюминия будет определяться производственными издержками и политикой рационирования потребления энергии в КНР.

В ходе пятничных торгов цена алюминия на LME упала до $2510 за т – самого низкого значения с июля. На момент завершения торговой сессии котировки несколько выросли – до $2556 за т. Относительно цены алюминия в середине октября, текущие котировки снизились приблизительно на 20%.

«Продолжающееся падение цен на уголь в Китае и рост поставок, вероятно, снизят риски дефицита электроэнергии… Не только уменьшились опасения перебоев в производстве, сами издержки выплавки металла заметно снизились», – отмечают эксперты банка ANZ.

Запасы алюминия на складах LME находятся в настоящее время вблизи минимумов 2019 г. – 621,85 тыс. т, тогда как на Шанхайской бирже они выросли на 6,8% относительно уровня недельной давности – до 307,005 тыс. т.

Тем временем ожидания отмены Россией пошлин на экспорт алюминия и роста его предложения на мировом рынке вызвали распродажи запасов металла рядом структур, что также внесло свою лепту в снижение цен на алюминий на рынках физического металла в Европе и США.

Стоимость меди с поставкой через 3 месяца снизилась на LME на 0,3%, до $9465 за т. Цинк подешевел на 0,4%, до $3227 за т. Цена свинца выросла на 0,9%, до $2368 за т. Котировки цены олова выросли на 1,8%, до $37100 за т. Трехмесячный контракт на никель подорожал на 1,3%, до $19385 за т.

На утренних торгах понедельника, 8 ноября, отмечен рост цены меди после опубликования позитивных данных по китайскому экспорту и положительных сводок с рынка труда США, а также в связи с сокращением запасов металла. Китайские данные отражают увеличение мирового спроса на медь, смягчение ограничений энергопотребления и улучшения в цепочках поставок. Кроме того, настроения на рынках подстегнуло прохождение на прошедшей неделе через Конгресс долгожданного закона о выделении $1 млрд на американскую инфраструктуру.

Запасы меди на складах ShFE упали до 37482 т, обновив минимум июня 2009 г. На таможенных складах запасы «красного металла» снизились до рекордного минимума – 206,4 тыс. т.

Оперативная сводка сайта Metaltorg.ru по ценам металлов на ведущих мировых биржах в 09:43 моск.вр. 08.11.2021 г.:

на LME (cash): алюминий – $2536.5 за т, медь – $9764 за т, свинец – $2360 за т, никель – $19371 за т, олово – $38330 за т, цинк – $3256 за т;

на LME (3-мес. контракт): алюминий – $2560 за т, медь – $9529 за т, свинец – $2340 за т, никель – $19300 за т, олово – $37280 за т, цинк – $3217 за т;

на ShFE (поставка ноябрь 2021 г.): алюминий – $2963.5 за т, медь – $11053 за т, свинец – $2414.5 за т, никель – $22282.5 за т, олово – $45417 за т, цинк – $3586 за т (включая НДС);

на ShFE (поставка январь 2022 г.): алюминий – $2970 за т, медь – $10907.5 за т, свинец – $2428.5 за т, никель – $22131 за т, олово – $40871.5 за т, цинк – $3581 за т (включая НДС);

на NYMEX (поставка ноябрь 2021 г.): медь – $9634 за т;

на NYMEX (поставка февраль 2022 г.): медь – $9545 за т.

MEPS : cталелитейная промышленность Канады восстановится в 2021 году

Как сообщает британское аналитическое агентство MEPS International Ltd., сталелитейная промышленность Канады, которая пострадала как от пандемии коронавируса, так и от низких цен на нефть и газ в 2020 году, быстро восстанавливается. В этом году потребление стали в энергетическом, строительном и горнодобывающем секторах существенно выросло.

Международный валютный фонд прогнозирует рост ВВП Канады на уровне 5,7% в 2021 году. Экономическая активность поддерживается сильным внешним спросом, ростом цен на сырьевые товары и снижением ограничений, связанных с Covid.

Канадские комбинаты извлекли выгоду из резкого роста цен на сталь, зафиксированного на рынке соседних США, учитывая тесные отношения между двумя странами. Местные производители стали выделяют часть своей возросшей прибыли на инвестиции в схемы сокращения выбросов парниковых газов.

Около 13 млн. тонн сырой стали в год производится в Канаде. По данным на 2019 год, до пандемии, это восемнадцатая страна-производитель стали. Для сравнения: Испания находится на семнадцатом месте, а Польша - на девятнадцатом.

В Канаде работают пять основных производителей стали, которые используют как полностью интегрированные, так и дуговые печи. Эти заводы выпускают широкий ассортимент плоского проката, в том числе горячекатаный рулон, холоднокатаный рулон, оцинкованный рулон и кварто-лист. Они также производят сортовой прокат, например, арматурный пруток, катанку и товарный пруток. На заводах в стране не производятся тяжелые профили, такие как балки и колонны.

В 2019 году производство нерафинированной стали в Канаде составило 0,343 тонны на душу населения по сравнению с 0,267 тонны в США. И то, и другое бледнеет по сравнению с Китаем, который может похвастаться 0,712 тонны на душу населения.

Канадские комбинаты экспортируют около 6 млн. тонн стали в год. Благодаря своему идеальному расположению, Соединенные Штаты составляют около 95% экспорта, а Мексика - 4%. По основным типам продуктов эта тенденция существенно различается только для сортового проката: 65% в США и 34% в Мексике.

Экспорт стали в январе / августе 2021 года увеличился на 45% по сравнению с объемами, отгруженными за тот же период прошлого года. Самым популярным продуктом, который экспортируется, является горячекатаный рулон, при этом сортовой прокат занимает первое место.

Импорт стали составляет около 7 миллионов тонн в год. За первые восемь месяцев 2021 года 41% импорта поступило из США, а 18% - из азиатских стран. Поставки бразильского происхождения, в основном стальные полуфабрикаты, составили 10%. На Турцию и Мексику приходилось примерно по 6% каждая.

Импорт канадской стали увеличился на 47% в годовом исчислении в период до августа 2021 года. Такой сильный рост является результатом восстановления спроса, высоких местных цен и ограничений внутренних мощностей. Из-за отсутствия местных поставок на тяжелый сортовой прокат приходится 42% импорта сортового проката.

До минимума снизился импорт нефти Китаем в октябре 2021

37,8 млн тонн нефти (8,9 млн б/с) импортировал Китай в октябре 2021 года, что является самым низким показателем с сентября 2018 года, свидетельствуют данные китайской таможенной статистики. За 10 месяцев 2021 года Китай ввез 425 млн тонн нефти — на 7,2% меньше в годовом исчислении. Сокращение импорта, отмечает «Интерфакс», наблюдатели связывают с ростом мировых цен на нефть на фоне отказа мировой экономики от ограничений, вызванных пандемией коронавируса, что стимулирует спрос на углеводороды.

Экспорт Китаем нефтепродуктов в октябре снизился на 31,8% по сравнению с аналогичным периодом 2020 года — до 3,95 млн тонн.

Импорт природного газа, включая трубопроводный и СПГ, в октябре составил 9,38 млн тонн, что на 24,6% больше, чем в октябре 2020 года.

Ось «Восток — Запад» ловушка для России

всё более актуальной и востребованной становится ось «Север — Юг»

Виталий Аверьянов

Ситуация, в которой оказался мир, это ситуация некой пересменки, промежутка, потому что те цивилизации, которые поддерживали порядок модерна, на сегодняшний день перестали его поддерживать. Советский Союз больше не существует из-за предательства своей верхушки. Запад очень стремительно, на наших глазах, всё дальше уклоняется от миссии поддержания так называемого просветительского проекта, или проекта общества классического модерна, вырождается в антицивилизацию. Китай ещё не успел подойти к подобной миссии.

Мы оказались в странной ситуации, которая для России в геоэкономической и геостратегической перспективе выглядит как ловушка. Потому что несмотря на то, что сегодня в мире уже нет прежнего гегемона, гаранта неких правил игры, понятных для всех, никуда не делись экономические интересы и интересы, связанные с переделом собственности. Логика двойных стандартов, логика обманной гибридной войны в этих обстоятельствах не ослабевает, а лишь усиливается. Мы в этом плане оказались на разрыве между Востоком и Западом, будучи гораздо менее мощной державой и в экономическом, и в демографическом плане, чем совокупный Запад и нарастающий Китай.

Оказавшись в этой ловушке, мы стоим перед драматичнейшими вопросами: не только военными, даже понимая войну как гибридную, но и чисто идеологическими, ценностными. Надо признать, что мы достаточно далеки как от Запада, так и от Китая, представляя собой самостоятельный мир, который в значительной степени растерял свою самость и очень долго не может её обратно собрать. Попытки подпитаться опытом с Запада или из Китая неудовлетворительны. Хотя если говорить о китайской модели, то в недрах нашего Изборского клуба есть весьма успешный опыт такого рода — в первую очередь опыт академика Глазьева. Глазьев строит доктрину «государства развития», опираясь на прорывные успехи азиатских держав в формировании нового мирохозяйственного уклада.

Эта доктрина полезна для современной России, потому что она показывает то магистральное русло, в котором движутся страны Юго-Восточной Азии (в первую очередь Китай и Индия). Многие черты того интегрального строя, который там формируется, для нас как минимум поучительны, а может быть даже в чём-то могут рассматриваться как образец. Притом правы те эксперты, которые говорят, что эта грядущая модель мирохозяйственного уклада, новая социальная парадигма XXI века отличается от предыдущих тем, что в каждой цивилизации она проявляется по-своему, и каждая цивилизация в рамках этого уклада находит свои уникальные ответы на основные вопросы, поставленные технологическим, инновационным и общественным развитием.

В этом смысле и Китай, и Запад в чём-то оказываются парадоксально близки друг другу, поскольку то, что сегодня происходит в социальном пространстве информационной революции, а именно: построение так называемого алгоритмического общества на Западе, эксизма, и то, что происходит в Китае — социальный рейтинг, система социального кредита, — оказывается пусть и не одинаковым, но в нескольких ключевых точках загадочным образом совпадающим и при этом противоположным русской ментальности, можно даже сказать, угрожающим для неё.

Каким мог бы быть русский ответ? Русским ответом должен быть новый меритократический строй, связанный с нашими представлениями о том, что такое подлинная элита, подлинная избранность, что такое творческий дух. Именно с опорой на понимание творческой иерархии могла бы быть построена русская система, альтернативная в данном случае и Западу, и Востоку.

Нужно провести огромную работу, чтобы наши социальные сети превратить в соцплатформы, в полноценные информационные экосистемы. Вокруг них может интегрироваться социальный уклад будущего. Многие черты «государства развития» весьма перспективны, и они совмещаются с основными свойствами современных социальных платформ, в которых принципы кооперации и рынка, плановой системы хозяйства и свободной инициативы парадоксально соединяются. Есть определённая рифма между теми укладами, которые формируются в Азии, и самим духом эпохи информационного общества. И здесь у России тоже могут быть свои конкурентные преимущества.

Для нас Китай является поучительным примером и того, как надо, и того, как не надо действовать. Например, в вопросах построения иерархии общества, опеки над каждым гражданином через искусственный интеллект мы не похожи на китайцев, так же и в вопросах экологического регулирования, обращения с окружающей средой. Но в других принципиальных моментах это для нас некий урок, который показывает, что могло бы произойти с Советским Союзом, если бы не предательство его верхушки.

Экзистенциальное преимущество сегодняшнего русского человека — он недоверчив, скептичен по отношению к любым типам элиты, и отечественным, и мировым. Его столько обманывали, так часто издевались над ним и меняли правила игры, чтобы ограбить и растлить его, что в нём выработался некий иммунитет против любой версии «великого обнуления», хоть европейской, хоть китайской. Тем более российской. И нашим функционерам не стоит делать оскорблённый вид, когда выясняется, что население не хочет «играть» с ними в их «игры», связанные с цифровизацией, увеличением прозрачности личной жизни, вакцинацией и т.п.

Между тем новый строй и на Западе, и на Востоке, эксплуатируя доверчивость людей и их потребность в государстве как опекуне, демонстрирует такие пугающие черты, как сбор подробнейших идентификационных данных о поведении человека, подавление его «скрытности», вторжение в пространство его свободного выбора («карты искренности», штрафы для нелояльных, ограничения для них, «чёрные списки», поощрение доносительства, порождение «роевых коллективов», направляемых искусственным интеллектом и т.д.).

Нам не нужна эта восточно-западная парадигма социального программирования, мы хотим остаться внутренне свободными людьми, «скрытными», может быть, — да, «скрытными», поскольку нашу доверчивость нещадно эксплуатируют.

Какова могла бы быть геостратегическая альтернатива этой растяжки по оси «Восток — Запад»? Специфика положения России такова — и это в самом основании геополитической науки было изложено ещё на заре её возникновения — что мы по природе своей оказываемся на перекрёстке, на соединении разных мировых силовых линий. Для нас всё более актуальной и востребованной становится ось «Север — Юг».

Это концепция Большой Евразии, куда входят не только страны СНГ, не только те союзы, которые уже активно формируются (Евразийский экономический союз, ОДКБ), но и гипотетический союз с такими странами, как Иран, Индия; в перспективе можно рассматривать и Турцию, и Японию, и страны Юго-Восточной Азии, и даже выходить за рамки Евразийского континента. Эта вторая ось гипотетически способна стать балансиром и уравновесить ось «Восток — Запад». Тогда Россия действительно превратится в ключевого оператора на пересечении осей. И именно здесь выход из многих тупиков и ловушек.

В каком-то смысле это стало бы разрубанием гордиева узла, виртуозным решением. В противном случае все союзы, которые мы строим, включая и ШОС, и ОДКБ, остаются в некотором роде слабыми, потому что многие государства-участники этих союзов: и те, которые в них уже вошли, и те, которые сейчас рассматриваются как кандидаты или наблюдатели, — всё время смотрят по сторонам. Кто-то может сместиться обратно в зону влияния Запада, кто-то — безоглядно выбрать Китай как своего покровителя, а кто-то — уйти в усиливающийся исламский мир, в новый халифат.

Все эти союзы могут обрести настоящую силу и полноту только при растущей, усиливающейся России как возрождающемся мировом полюсе. Потому ось «Север — Юг» и оказывается сегодня ключевой, решающей для мировых судеб. В этом смысле я сторонник аккуратного, очень бережного для нашей идентичности и для наших интересов наращивания отношений с Китаем. Безусловно, отношения с Китаем, особенно экономические, должны наращиваться и дальше, они у нас даже и теперь недооценены — из диспропорций в международных экономических связях мы ещё не вышли. Но параллельно с этим наращиванием, восстанавливающим нормальное и гармоничное равновесие, должно начаться выстраивание других опор для будущего России.

С глазу на Глазго

Климатический саммит ООН как витрина глобального недоверия

Арсений Латов

Глобализм мёртв. Его разлагающийся труп, давно застолбивший себе место в кунсткамере, возят по миру. Для недавнего саммита G20 в Риме этот труп забальзамировали и выставили, как живой: так высок фиктивный авторитет прекраснодушной когда-то инициативы, не справившейся ни с одной из общемировых напастей – войны идут, ресурсы кончаются, народы не объединяется. Вместе с тем проблем рождается все больше: к примеру, вопросы экологии с каждым годом все заметней выходят на первый план и начинают касаться буквально каждого жителя Земли. Риторика политиков G20 тем временем не изменяется нисколько, и вот накопившие взаимные обиды главы государств пожимают друг другу руки и в который раз повторяют одни и те же заветы: перестать финансировать «грязные» угольные проекты, посадить триллион деревьев, остановить глобальное потепление. Конференция G20 в Риме заканчивается так, что складывается впечатление, будто мумия глобализма вот-вот откроет глаза. Но затем беднягу везут в Глазго, где в самый ответственный момент эта мумия разваливается на части.

Первая неделя ноября собрала почти все страны мира в шотландском городе Глазго на климатический саммит СОР-26 (26-ю сессию конференции сторон Рамочной конвенции ООН об изменении климата). Мировая политическая повестка, соответственно, временно перекрасилась сугубо в зелёный цвет. Для рекламы конференции сняли аляповатый компьютерный ролик с динозавром-оратором, с трибуны ООН заклинающим мир «не выбирать вымирание». На открытии саммита знанием поп-культуры отметился премьер-министр Великобритании Борис Джонсон: он заводил общественность фразами о том, что борьба с изменением мирового климата сравнима с попытками киношного Джеймса Бонда обезвредить очередное «устройство судного дня». Впрочем, выверенность киноклише и строгость менеджмента на съёмочных площадках ничуть не напоминала организацию СОР-26. Мир повеселили новости о том, как тысячи рядовых гостей не могли часами попасть внутрь здания, где проходил самый прогрессивный саммит. Плохо продуманная инфраструктура вызвала скандал вокруг израильской делегации, чья министр энергетики, будучи инвалидом-колясочником, банально не имела возможности добраться до конференции. В духе абсурдных комедий "Монти Пайтон" поступила журналистская бригада CNN, перепутав шотландские города и развернув целую студию по освещению саммита в Глазго за 70 километров от крупнейшего города Шотландии – в Эдинбурге. Дешёвых разговоров добавило прибытие на саммит голливудского небожителя Леонардо ДиКаприо. В историю попал и засыпающий на заседании Джо Байден, и его нелепое замечание о горящей тундре в России. Словом, COP-26 уже с самого начала из протокольно-политического мероприятия обернулось в карнавально-развлекательное.

Чутьё не подвело некоторых крупных политиков: Си Цзиньпин и Владимир Путин решили не посещать COP-26, доверив представительские функции силам собственных делегаций. Из глав трёх сверхдержав на саммит приехал только упомянутый Байден. Американский президент, не пробывший в должности ещё года, предстал в Глазго почти что отработанным политиком с исчерпанным кредитом доверия. Его небольшое европейское турне – попытка выдохнуть и перезагрузиться после череды серьёзных политических кризисов (Афганистан, победы республиканцев на местных выборах, обостряющийся экономический кризис на фоне не сбавляющего обороты ковида). При этом на саммит байденовская администрация прибыла с пустыми руками, так как не смогла провести через Сенат пакет зелёных инициатив, входящих в состав амбициозной и дорогой инфраструктурной реформы. Реформа, пусть и в сильно урезанном виде, прошла Палату представителей через несколько дней после саммита, но ни следа от зелёного настроя в законопроекте не осталось. На предполагаемые поминки «грязных» энергетик Байден явился в выпачканных углём рукавах: несмотря на давление со стороны федеральных властей, использование угольных электростанций в Америке по сравнению с прошлым годом увеличилось на целых 20%. К тому же в контексте возникшего при содействии США общеевропейского энергетического кризиса призывы Джо Байдена о финансировании зеленых технологий и обеспечении отстающих стран выглядели как издевательство. Сырой идеей по спасению планеты поделился спецпредставитель президента США по вопросам климата, бывший кандидат на кресло в Овальном кабинете, Джон Керри. Заразившись горе-оптимизмом Бориса Джонсона, Керри предложил делегировать вопросы экологии большому бизнесу. По задумке Джона, необходимо трансформировать экологический кризис в возможность прибыльных инвестиций, при этом конкретных мер, иллюстрирующих применение этого подхода, названо не было. Министром финансов США, Джэнэт Йеллен, озвучивались классические рефрены об удобстве возобновляемых ресурсов и их дешевизне в долгосрочной перспективе. В сухом остатке от предельно демократизированных, максимально олевевших и донельзя озеленевших США ожидали куда больших усилий, куда больше воздействия на выпрямление мировой ситуации и куда больше смысла и конкретики.

Однако расставление точек над i в экологической повестке не вышло и по другой причине: глобализм образца ООН не учёл, что страны без ресурсов и технологий придут лишь с протянутой рукой и пост-колониальными обидами. Африке и Индии, эпицентрам экологических катастроф, не о чем говорить по существу на саммите ООН. Разве что о денежных запросах: премьер-министр индийцев Нарендра Моди провозгласил, что Дели требуется невообразимая сумма в 1 триллион долларов на реабилитацию и внедрение зелёных технологий. Вина за возросшие аппетиты слаборазвитых стран всецело лежит на плечах той же G20: по Парижскому соглашению первые экономики мира обязывались вливать по 100 миллиардов долларов в развивающиеся страны, но трамповский демарш, ковидный кризис и вызванные им бюджетные дефициты внесли свои коррективы. При нынешних перспективах в Африке и Индии засухи будут что с угольными электростанциями, что без них – только в первом случае производства продолжат работу, а во втором – нет. Стоит ли добавлять к неизбежным убыткам дополнительные? Строго говоря, лейтмотив COP-26 – это тотальное недоверие его участников друг к другу. Развитые страны не понимают, почему они должны отчитываться перед кем-то, а для развивающихся государств не совсем ясно, почему они должны расплачиваться за урон, который им нанёс экстенсивный индустриализм европейцев, американцев и китайцев. Диктуют ли государства свою политику ООН? Или наоборот?

За многочисленными обсуждениями, идеями, спорами и предложениями на Саммите в Глазго был утвержден лишь один внятный документ об ограничении парникового эффекта: около 40 стран (кстати, без России, Китая, США) подписали декларацию о полном прекращении финансирования угольных электростанций, а также закрытии существующих станций к 2030 в развитых государствах и к 2040 – в развивающихся. Председателем Европейской комиссии Урсулой фон дер Ляйен было заявлено о предоставлении одного миллиарда евро на глобальную инициативу по защите лесов – деньги совершенно смехотворные с учётом обширности экологической проблемы. Другой возможный «успех» прошедшего саммита – обещания делегаций уменьшить выброс метана на 30% к 2030 году. Для конференции, чей пафосный лозунг «не выбирать вымирание» подразумевал судьбоносные решения – совсем не густо. Впрочем, генсек ООН Антонио Гуттериш хочет, чтобы саммиты вместо проведения раз в пять лет, проходили ежегодно. Вот только зачем? Подобным вопросом задаются не только скептики экологического вопроса, но и те, кто стоят в авангарде зелёного пути.

За две недели до проведения COP-26 небезызвестная Грета Тунберг написала статью в британский The Guardian. В своем тексте пионерка зеленой повестки хорошенько прошлась по участникам саммита в Глазго. Тунберг подвела итог будущей конференции при помощи трёх слов: «Бла-бла-бла». Позже, 3 ноября через свой аккаунт в Twitter она призвала выходить на забастовку против саммита с последующим маршем. Если прогрессивные силы, стоящие за Гретой, перестают верить в любые международные организации и институты, то что остаётся опытным акулам политической игры? Один из них, Чарльз, принц Уэльский, безотрадно констатирует: «Просто не верится, сколько раз за последние 40 лет я произносил подобные речи во всех концах света – и всё бесполезно». Но в бесполезности речей его вины нет. Просто 40 лет назад глобализм, пусть и силящийся походить на живого, уже был мёртв.

Кошелёк с цифровым юанем смогут завести посетители Китайского международного импортного ЭКСПО

Цифровой юань или e-CNY будет использоваться в ресторанах, стендах и торговых автоматах на Китайском международном импортном ЭКСПО /CIIE/.

В этом году в CIIE принимают участие около трёх тысяч компаний из 127 стран и регионов. Представители этих предприятий и другие участники ярмарки могут использовать цифровой юань при оплате еды или покупке сувениров.

Как сообщает «Жэньминь жибао», банком Китая на месте проведения CIIE было установлено шесть стендов для оказания помощи желающим завести электронный кошелек в юанях. Как отметил сотрудник банка Чу Ифэн, ежедневно к каждому стенду обращаются от 60 до 80 человек.

В сувенирной лавке Шанхайского национального конгрессно-выставочного центра, где в настоящее время проходит CIIE, покупатели могут получить скидку при оплате цифровым юанем.

Скидки также предоставляются в ресторанах, включая Pizza Hut и KFC.

Китай. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика. СМИ, ИТ. Финансы, банки > chinalogist.ru, 8 ноября 2021 > № 3886673

Россия и Казахстан обсудили опережающее развитие инфраструктуры транзита из Китая в Европу

Главы правительств России и Казахстана Михаил Мишустин и Аскар Мамин в координационном центре правительства обсудили вопросы "опережающего развития транспортной инфраструктуры"

Премьер-министр РФ Михаил Мишустин и его казахстанский коллега Аскар Мамин во вторник обсудили совместные проекты и транспортно-логистический маршрут "Европа - Западный Китай".

"Главы правительств России и Казахстана продолжили переговоры в координационном центре правительства. Стороны обсудили совместные проекты, отдельное внимание уделили вопросам транспортно-логистического маршрута "Европа - Западный Китай", - передаёт ТАСС.

Международная трасса "Европа - Западный Китай" - это транснациональный инфраструктурный проект, призванный укрепить экономические и культурные связи между Европой и Азией. Значительная часть маршрута проходит через территории России и Казахстана.

По сообщению пресс-службы кабмина Казахстана, Мишустин и Мамин в координационном центре правительства РФ обсудили вопросы "опережающего развития транспортной инфраструктуры, укрепления транзитного потенциала двух стран и региональной транспортной взаимосвязанности".

В Китае раскритиковали полную версию доклада США о происхождении коронавируса

Текст: Константин Щепин ("Россия-Китай: события и комментарии")

"Ложь, повторенная тысячу раз, все равно останется ложью", - так официальный представитель МИД КНР Ван Вэньбинь отреагировал на публикацию 29 октября рассекреченой полной версии доклада американских спецслужб о происхождении коронавируса нового типа.

Документ не содержит громких нападок "а-ля Трамп" и опровергает информацию о том, что коронавирус был создан в лабораторных условиях как биологическое оружие. Однако в нем сохраняются формулировки, касающиеся того, что начало пандемии могла положить утечка из биолаборатории в китайском Ухане, а также утверждения, что "Пекин продолжает препятствовать расследованию, отказывается от разглашения информации и возлагает ответственность на другие страны, включая США". Такие обвинения крайне болезненны для КНР, которая рассчитывала закрыть все эти вопросы после опубликованных в марте 2021 результатов совместного расследования с ВОЗ на территории КНР. Тогда был сделан вывод о том, что лабораторная утечка вируса "крайне маловероятна".

"Этот документ хоть и длинный, но лживый, и годится только на то, чтобы Буратино нос отрастить", - едко комментируют американский доклад центральные китайские СМИ. В Пекине рассматривают публикацию полной версии доклада как очередную попытку политизировать вопрос происхождения коронавируса. В связи с этим китайские медиа напоминают: "Недавно более 80 стран четко заявили о своей позиции против политизации процесса отслеживания источника коронавируса нового типа, поддержали выводы совместного исследования Китая и ВОЗ. Более 300 политических партий, организаций и аналитических центров из более чем 100 стран мира направили ВОЗ совместные заявления против политизации отслеживания инфекции".

Собственно, в нынешней ситуации нет никакой "информационной бомбы": это не первый и не десятый "коронавирусный выпад" США в адрес Китая, реакция КНР также оказалась вполне предсказуемой. Дальнейшее развитие ситуации тоже вполне прогнозируемо: в мире вновь заявят, что вопрос пандемии сильно политизируется и призовут Вашингтон не показывать пальцем на других, а разобраться в собственных проблемах. То, что международное сообщество думает о политике США в этом аспекте, показал еще августовский глобальный соцопрос, проведенный в крупнейших мировых соцсетях аналитическим центром CGTN. Тогда 80 процентов респондентов выразили уверенность в том, что вопрос происхождения инфекции сильно политизирован, 83,1 процента проголосовавших на китайском, английском, испанском, французском, арабском и русском языках посоветовали провести расследование по поиску источника COVID-19 на территории США.

В Вашингтоне глобальный настрой понимают: американские дипломаты не могли ожидать внезапного роста антикитайских настроений после публикации полной версии доклада, основные положения которого и без того были известны уже пару месяцев назад. Вопрос: зачем тогда было устраивать очередное публичное шоу? Наблюдатели полагают, что причины две. Во-первых, необходимо несколько "отвести внимание" от все чаще раздающихся требований провести расследование возможной утечки коронавируса в самих США или с американских биолабораторий по всему миру.

Во-вторых, показательна сама дата публикации полной версии доклада: за день до начала саммита "двадцатки" в Риме. Не исключено, что Вашингтон хотел вновь "подпортить" имидж КНР в преддверии одной из важнейших глобальных встреч в верхах. Наблюдатели отмечают, что такая практика в американской дипломатии не нова, и будет сохраняться долго. Еще в феврале 2020 года индийский комментатор Майтрэя Бхакал прозорливо писал: "Коронакризис пройдет, а Синофобия останется. Восход Китая будет одну за другой порождать на Западе волны зависти, которые будут провоцировать все новые раунды синофобской истерики. Эту болезнь будет куда труднее побороть, чем коронакризис".

Как дорого обойдется экономике повышение температур и таяние льдов в Арктике

Текст: Елена Березина

Четверть планеты занята вечной мерзлотой, треть которой расположена на территории России. Жизнь во льдах обходится дорого, но еще дороже экономике их таяние. К 2050 году ущерб для инфраструктуры в Арктике может составить 5 трлн руб., подсчитали в Федеральном автономном научном учреждении "Восточный центр государственного планирования" (ФАНУ "Востокгосплан"). Об этом и многом другом в интервью "РГ" рассказал его директор Михаил Кузнецов.

"Востокгосплан" анализировал изменения природной среды в Арктике, чего нам ждать от таяния вечной мерзлоты - новых экокатастроф или круглогодичного движения по Севморпути?

Михаил Кузнецов: Мы провели два больших исследования. Одно из них посвящено тому, что происходит с мерзлотой и какой должна быть государственная система мониторинга за сферой мерзлотных грунтов. Мы проанализировали, что будет в каждом из арктических регионов до 2050 года с точки зрения температурного режима, а также влияние температуры на состояние грунтов, растительности, сток рек. Кроме того, наши аналитики провели оценку рисков таких изменений для хозяйственной деятельности и здоровья человека, для животного и растительного мира.

Мы видим, что с повышением среднегодовой температуры в ряде регионов деградируют фундаменты, есть риски ущерба для железных дорог, газопроводов. В целом, если ничего не предпринимать, ущерб для инфраструктуры в АЗРФ к середине столетия может составить до 5 трлн руб. Только для жилых зданий такой ущерб до 2050 года может составить 770 млрд руб.

Но, к счастью, у нас есть время подготовиться и предотвратить негативный сценарий. Сейчас разрабатываем конкретные мероприятия по адаптации к изменениям климата.

Самая главная наша инициатива - создать единую межведомственную систему мониторинга изменений климата, включая вечную мерзлоту, чтобы ведомства делились информацией, она стекалась в единый центр, а ученые и управленцы имели бы возможность сделать выводы и подготовиться к изменениям.

О чем второе исследование?

Михаил Кузнецов: Это анализ того, что происходит с лесами и растительностью, с животным миром. Лес наступает на север - тундра отступает, она зарастает кустарниками и деревьями. При этом в арктической зоне Сибири растут площади выжженных лесных участков (гарей). Во второй декаде XXI века число пожаров возросло в 2,5 раза по сравнению с первой декадой. Граница распространения пожаров продвигается на север, она уже достигла побережья Ледовитого океана на отдельных участках арктической зоны.

Пастбища деградируют из-за выпаса северных оленей, техногенные нарушения значительны, но пока носят локальный характер. Неравномерное использование пастбищ, большие стада и отсутствие системы ротации пастбищ меняют растительность, запасы кормов падают. В Ямало-Ненецком автономном округе уже непростая ситуация.

Таяния льдов несут в себе какие-то возможности?

Михаил Кузнецов: Отступление вечной мерзлоты приведет к активному развитию Севморпути, что, даже по данным The New York Times, на 40% сократит срок доставки грузов из Юго-Восточной Азии в Европу.

Кроме того, процесс таяния мерзлоты облегчит доступ к минерально-сырьевой базе Арктики, а также позволит обрести новые источники энергии. В вечной мерзлоте находятся огромные месторождения газовых гидратов, которые рассматриваются как сырье будущего. Их объем сопоставим с доказанными запасами традиционного природного газа. Не исключено, что при таянии мерзлотных грунтов этот ресурс станет более доступным.

Еще одним "бонусом" оттаивания вечной мерзлоты станет пробуждение к жизни сложных процессов, связанных с микробиологией: вероятно, будут открыты новые микроорганизмы и бактерии, которые окажут серьезное воздействие на здоровье людей и животных и могут привести к появлению новых заболеваний.

Весной вы анонсировали создание цифрового двойника северного завоза. Когда он будет создан и что даст бюджету?

Михаил Кузнецов: Мы собрали подробную информацию по всем 25 регионам с северным завозом. Уже подготовили первую модель цифрового двойника северного завоза по Якутии: смоделировано более 2000 маршрутов, разрабатываем оптимизационную модель, которая будет включать 1500 единиц транспорта, 65 портов и перевалок, более 600 населенных пунктов, более 200 аэропортов и аэродромов, более 35 поставщиков. Рассчитываем, что модель двойника северного завоза по всем регионам будет готова к началу 2022 года.

Очевидно, что от бесперебойного обеспечения жизненно необходимыми товарами, продуктами и энергоресурсами зависит качество жизни жителей районов Крайнего Севера. В поселениях, недоступных круглогодично, проживает более 3 млн человек. Ежегодно им завозится около 3,1 млн т жизненно важных грузов, 75% которых - топливно-энергетические ресурсы. Всего на завоз в год тратится 72 млрд руб., из них 14,2 млрд - прямые госсубсидии.

Лидер по объему завоза - Якутия с большим отрывом от остальных, за ней следуют Чукотка, Красноярский край. По показателю уровня затрат на завоз чемпионом является Красноярский край, а уже за ним идет Якутия.

Теперь мы знаем, какие продукты и в каком объеме завозятся в каждый конкретный район, поселение. Эта информация нужна и при планировании северного завоза, и для его оптимизации. Однако, к сожалению, нет пока целостной информационно-аналитической системы северного завоза. Встречаются случаи, когда в регионах отсутствует понимание, сколько завозит бизнес, а сколько приходится на централизованные поставки.

Оптимизация северного завоза - это его сокращение?

Михаил Кузнецов: Нет, главная задача - это повышение качества жизни людей в отдаленных поселениях, создание условий для развития местного бизнеса и повышения благосостояния людей. Для этого мы рассматриваем возможности как сокращения затрат на логистику за счет ее оптимизации, так и увеличения объема перевозок, например, за счет обратной загрузки, которая позволит упростить вывоз произведенных местным бизнесом товаров, а также поможет в ликвидации накопленного экологического ущерба.

Сейчас северный завоз находится в зоне ответственности региональных властей, и в каждом регионе сложилась своя практика. В Якутии, на Камчатке бизнес обеспечивает большую часть северного завоза, в других регионах ситуация иная. Для нас главный приоритет - чтобы не было перебоев с поставками.

Пример: в пандемию жители одного из поселений остались вообще без продуктов, так как съели все запасы. Просто ошиблись с планированием, на ковидное время домой вернулись дети с учебы и все съели. Наша задача - чтобы таких случаев не было.

Мы видим значительные возможности для повышения эффективности северного завоза за счет грамотного размещения складов, перевалочных пунктов, эффективного маневрирования транспортом, более активного использования возможностей Северного морского пути.

Цифровой двойник северного завоза на основе больших данных покажет все потребности в топливе и товарах в каждой точке, весь доступный транспорт, альтернативные маршруты и временные слоты для доставки, условия хранения. Это обеспечит прозрачность процесса для всех участников, увеличит ассортимент и снизит стоимость доставки.

Когда государство практически устранилось от северного завоза в 90-е, им занялся бизнес, зачастую полулегальный. Как он вписывается в "цифру"?

Михаил Кузнецов: К бизнесу, который занимается северным завозом, мы относимся с огромным уважением. Это тяжелая работа - мы знаем представителей бизнеса, у которых на завозе каждый год гибнет несколько человек. Ситуации бывают разные. Иногда на разгрузке нефтепродуктов шланг нужно тянуть до берега километр по мелководью, потому что судно ближе подойти не может. Добавьте к этому холод, шторм, дождь... тяжелая история. Но в конечном итоге прозрачность и надежность поставок - это то, в чем заинтересованы все участники завоза.

Наша система - цифровой двойник - позволяет видеть всю цепочку поставок, затраты на транспортировку, и в конечном итоге выявлять ценовые аномалии и отклонения. Если цены где-то зашкаливают, мы можем выяснить, почему. Если у кого-то неоправданное монопольное положение, с этим тоже нужно работать. Если эта информация будет на мониторе министерств, губернаторов, местных властей, они смогут оперативно реагировать на ситуацию.

Какие еще цифровые двойники в Арктике и ДФО будут созданы и когда?

Михаил Кузнецов: Мы создаем цифровой двойник туристической отрасли Камчатского края с различными сценариями. В модели сформированы 7 туристических кластеров, около 100 локаций, более 70 маршрутов, 11 видов транспорта, учитываются разные категории туристов и рассчитаны экономический эффект для региона и нагрузка на экологию при существенном росте туристического потока.

Камчатка - прекрасное место для туристов, но инфраструктура там, к сожалению, очень слабая. Мы посчитали, сколько средний турист живет в регионе, где селится, куда ходит, какой у него средний чек. На основе этих данных сделали прогноз до 2030 года - сколько может приехать туристов, сколько они потратят денег, какую добавленную стоимость получит экономика региона. Логика простая: при достаточном развитии инфраструктуры, средств размещения и людям будет приятнее, и экономика региона выиграет.

Отдыхать там станет дешевле?

Михаил Кузнецов: Чем лучше развита инфраструктура гостеприимства, чем больше предложение, - тем потенциально ниже цены для людей. Наш прогноз - средний чек туриста на Камчатке станет демократичнее, вырастет доступность вулканов, гейзеров и других объектов для простых россиян и иностранных туристов, но все же с учетом специфики региона (низкая транспортная доступность, удаленность туристических объектов, короткий летний сезон) посещение Камчатки не будет совсем дешевым. Зато при условии "опережающего" развития инфраструктуры туризм может стать серьезной статьей доходов местного бюджета и источником десятков тысяч рабочих мест.

Просчитывали, что будет с Севморпутем?

Михаил Кузнецов: Флагманский цифровой двойник ArcticLabs позволяет моделировать транспорт, логистику, энергетику, бизнес-процессы, компании, отрасли, регионы и города с пониманием узких мест, рисков и потенциала развития ключевых проектов в Арктической зоне России, связанных единой логикой Северного морского пути.

Для построения комплексного социально-экономического прогноза мы разработали цифровой двойник Севморпути - основного драйвера развития Арктического макрорегиона. Например, большую часть грузооборота по Севморпути обеспечивают проекты по добыче полезных ископаемых. При этом используются суда с известными параметрами, в том числе численность экипажа и порт приписки. Используя текущие и прогнозные уровни зарплат, мы можем рассчитать объем НДФЛ, а по порту приписки определить, в бюджет какого субъекта он поступит. Из таких вот маленьких кусочков мы складываем интегральные эффекты до уровня страны в целом.

Мы создали сценарную модель того, что будет с Севморпутем в суровых климатических условиях, какие проекты будут реализовываться. Модель рассчитывает потребность в судах, складах, ледокольной проводке, позволяет определить, какой объем грузов можно вывезти при данной расстановке ледоколов. Мы анализируем, какой грузооборот получился, какова будет добавленная стоимость перевезенной продукции, какие налоги получат арктические регионы, сколько будет создано рабочих мест, и даже какие будут выбросы СО2. Такой анализ мы проводим по каждому из проектов. Результатами расчетов пользуются государственные органы, а также инициаторы ключевых арктических проектов.

Какой у вас горизонт планирования и какой он вообще может быть в мире, где все меняется молниеносно - та же пандемия прервала все логистические цепочки на раз?

Михаил Кузнецов: По ряду направлений мы планируем на четыре пятилетки - до 2040 года. Для Севморпути хороший прогнозный период - 2035 год, так как за 10 лет некоторые проекты только выйдут на операционную фазу. Для регионального развития хороший горизонт - 2030 год, потому что у нас есть утвержденные президентом национальные проекты, национальные цели, рассчитанные до этого года.

Пандемия - это классический "черный лебедь", вряд ли ее можно было прогнозировать. Вместе с тем, это не отменяет необходимость системы стратегического планирования развития различных территориальных систем, начиная с муниципалитета и заканчивая национальной экономикой.

Любой план устаревает уже в момент утверждения, но сам процесс планирования позволяет согласовать стратегическое видение, задачи и способы по его достижению, определиться с необходимыми потребностями в ресурсах, выявить риски и предусмотреть возможные реакции на них.

Вы участвуете в планировании крупных инвестпроектов в регионе - строительстве портов, освоении месторождений, создании туристических объектов?

Михаил Кузнецов: Да, мы участвуем в планировании деятельности единой дальневосточной авиакомпании, других проектах. Мы также рассчитываем межотраслевые эффекты от реализации проектов, чтобы понять, какой долгосрочный эффект для развития экономики он может дать и, исходя из этого, насколько оправданы те меры поддержки, которые он получает. Мы считаем, сколько и какого оборудования закупит проект, какие поставщики будут задействованы, сколько налогов получит бюджет. Каждый инвестпроект - это кусочек большой экономической мозаики. Наша задача - просчитать, как и в какой последовательности все эти факторы можно эффективно сложить.

Можете наложить вето на проект?

Михаил Кузнецов: Есть проекты, которые выглядят подозрительно, с явными ошибками, они на грани рентабельности. Тогда мы говорим, что проект возможно проблемный, вряд ли стоит его поддерживать. Если видим проблемы, сообщаем о них, но финальное решение - за инициаторами проекта и органами государственной власти.

В прогнозах по развитию Севморпути учитываете грядущий энергопереход?

Михаил Кузнецов: У нас есть сценарий с энергопереходом, в котором предусмотрено снижение потребления отдельных видов ископаемого топлива, но вообще энергопотребление в мире растет. Изменение структуры потребления энергии не успевает за общим ростом потребления, поэтому потребление ископаемого топлива - хотим мы этого или нет, - вполне возможно, будет расти.

Использование возобновляемых источников энергии (ВИЭ) бурно растет, но вопрос балансирующих мощностей никто не отменял. Кстати, в любых сценариях энергоперехода большую роль играет природный газ. Поэтому энергопереход не является разрушающим или меняющим все для стратегии освоения Арктики. В структуре грузовой базы Севморпути к 2035 году основную долю составляют нефть и газ. А вот твердые полезные ископаемые при том, что занимают в структуре грузовой базы всего 5 млн тонн, налогов и добавленной стоимости формируют 15%. Их выгодно осваивать в Арктике.

Транзит в структуре грузовой базы СМП сейчас занимает незначительное место - около 1 млн тонн. Есть оценки, что он может вырасти до 30 млн тонн, но для этого необходим ряд условий: круглогодичное сообщение, наличие соответствующих судов арктического класса, стабильная грузовая база. Поэтому вполне понятно наличие в стратегии развития Арктической зоны РФ задачи по созданию транзитной компании.

Как "Востокгосплан" способствует рождаемости?

Михаил Кузнецов: Мы строим демографическую модель на основе прототипа современного общества со сложными социально-психологическими установками, в том числе на создание семьи, рождение детей, обучение, трудоустройство, миграцию и т.д. Работа рассчитана на два года, сейчас отрабатывается естественно-демографический блок. На основе ее элементов проведена оценка демографического эффекта от поддержки многодетных семей. Данные расчеты легли в основу разработки такой меры поддержки как выплата материнского капитала при рождении третьих и последующих детей.

Дальний Восток к странам Азиатско-Тихоокеанского региона (АТР) ближе, чем к центру России, анализировали ли вы, какие из них будут играть все большую роль в развитии экономики региона?

Михаил Кузнецов: Дальний Восток в страны АТР экспортирует больше, чем в Россию, - 82% экспорта уходит в Азию, - и это задает определенный эффект развитию экономики региона. В Азию мы поставляем топливо (63% экспорта), рыбу и морепродукты (17%), руды, шлак, золу (8%), древесину и продукцию деревообработки (5%). В будущем, мы рассчитываем, вырастут объемы несырьевого и неэнергетического экспорта в страны АТР за счет увеличения объемов глубокой переработки - продукции газо- и нефтехимии, цветной металлургии, лесопереработки, соевого масла и шрота.

В структуре экспорта ближайшие годы доминировать будут полезные ископаемые. Чтобы товарная продукция заняла больший объем, нужно решить целый ряд задач. Во-первых, расширить возможности транспортной инфраструктуры. Во-вторых, нужно смещать приоритеты развития экономики в сторону несырьевого неэнергетического экспорта. Если слишком долго сидеть на "сырьевой игле", то работает принцип убывающей предельной полезности: то есть надо все больше инвестировать, чтобы добыть новую тонну угля или металла. При производстве товарной продукции с каждой проданной единицы издержки снижаются. Вектор в сторону диверсификации экспортной продукции необходим. Другое дело, что не надо при этом перечеркивать все "естественные" преимущества региона.

В рамках энергоперехода растет интерес к водороду, Дальний Восток может стать одним из центров водородной энергетики с экспортом в Японию, Корею, Китай. Совершенно точно у нас будет нарастать продукция машиностроения, если мы правильно сманеврируем и нашу же добычную отрасль будем снабжать нашими технологиями и оборудованием. Нужно реконструировать наши судоремонтные предприятия. На базе сырья, которые мы производим, нужно поймать ценовые и географические преимущества и сориентировать продукцию перерабатывающих отраслей на Китай, Японию и Корею. Это долгая и непростая работа, в которой важным партнером должен стать малый и средний бизнес, а государство должно сконцентрировать усилия на создании качественной инфраструктуры и обеспечении высоких социальных стандартов.

Зачем вы создаете цифровую систему государственного планирования для Дальнего Востока? Чем это отличается от советского Госплана?

Михаил Кузнецов: В нашей стране рыночная экономика, поэтому о воспроизводстве Госплана речи не идет. Мы называем себя "цифровым госпланом XXI века". Наша задача - научно-методическая поддержка деятельности минвостокразвития при принятии эффективных решений на основе создания цифровых инструментов индикативного государственного планирования.

Есть такое высказывание - невозможно управлять тем, что не измеряешь. Текущая ситуация и сценарии развития каждого региона должны быть ясно видны в цифрах, с привязкой к местности, необходимо четко видеть, что происходит с предприятиями, отраслями, с ключевыми инвестиционными проектами, настроениями и проблемами людей в каждом регионе.

Мы разрабатываем различные модели: прогноз развития Северного морского пути, прогноз развития экономики ДФО и Арктики, демографическую модель региона. При построении моделей мы опираемся не только на статистику, но и при возможности - на большие данные. Это позволяет учитывать огромное количество факторов при оценке той или иной ситуации.

На основе всей доступной информации мы строим прогнозные модели на 3-5-10 лет и проводим сценарный анализ: что будет с регионом, отраслью, крупным проектом при различных условиях - подорожают редкоземельные металлы или подешевеют энергоресурсы - и какие проекты тогда будут приоритетными.

Базовых сценариев, которые учитываются при планировании, всего три - инерционный (что будет, если ничего не делать), базовый и прогрессивный (форсированный). Наша задача - проанализировать, что нужно сделать, чтобы реализовался амбициозный сценарий.

В 1992 году на базе Дальневосточного филиала НИИ Госкомцен СССР был организован Дальневосточный научно-исследовательский институт рынка при Министерстве экономического развития и торговли РФ. В 2008 году он был передан в ведение Министерства регионального развития РФ, а в 2011 году преобразован в федеральное автономное учреждение. В 2015 году его передали в ведение минвостокразвития. Свое нынешнее название ФАНУ "Востокгосплан" получило в 2017 году.

Россия. Арктика. ДФО > Экология > rg.ru, 8 ноября 2021 > № 3881976 Михаил Кузнецов

Мировые цены на еду в октябре достигли максимума с июля 2011 года

Текст: Татьяна Карабут

В октябре мировые цены на продовольствие выросли на 3% и достигли нового максимума с июля 2011 года. Кроме пандемии и роста цен на газ, к удорожанию приводит климатическая повестка и экологизация сельхозпроизводства, считают эксперты.

Серьезно подорожали растительные масла и зерно, следует из данных Продовольственной и сельскохозяйственной организации ООН (ФАО). Цены на масла подскочили на 9,6%, и это самый высокий показатель с начала составления отчетов ФАО (2003 год). При высоком спросе на все масла на рынке недостаточно пальмового и рапсового масел. На цену давит подорожание нефти.

Зерно подорожало на 3,2% за месяц и на 22,4% с октября 2020 года. Пятый месяц подряд растут цены на пшеницу: в октябре рост составил 5%, за год - 38,3%. Сейчас цены на пшеницу находятся на максимуме с ноября 2012 года. В основных странах - экспортерах зерна (особенно в Канаде, России и США) урожай будет невысоким.

Цены на молочную продукцию выросли в октябре на 2,2% и к октябрю прошлого года на 15,5%. Покупатели стремились запастись сливочным маслом и сухим молоком.

Подешевели в октябре мясо и сахар. Цены на мясо снизились на 0,7%. Впрочем, сейчас они все равно на 22,1% выше, чем в октябре прошлого года. Цены на свинину упали из-за сокращения спроса со стороны Китая. Но растут цены на мясо птицы. Спрос на это дешевое мясо высокий. А себестоимость производства растет из-за удорожания кормов. Да и предложение ограничено из-за птичьего гриппа. Сахар впервые за полгода снизился в цене за месяц на 1,8%. Однако сейчас он все равно дороже на 40%, чем в октябре прошлого года.

В России также цены растут даже на те продукты, которые в это время года обычно дешевели на фоне поступления нового урожая. По данным Росстата, в октябре больше всего цены выросли на куриные яйца (12,74%) и овощи (8,65%). За год "чемпионом" стало мясо птицы, которое подорожало почти на 31%. Яйца за год подорожали более чем на 28%, овощи - на 25,6%. Именно продовольственные товары вносят основной вклад в инфляцию. Из-за нетипичного роста цен на овощи и мясо минэкономразвития повысило прогноз по инфляции на этот год с 5,8% до 7,4%.

Триггером роста цен стала пандемия. Она привела к разрыву цепочек поставок и ударила в том числе по ценам на нефть и газ, что подталкивает цены на продовольствие, говорит директор по аграрной политике НИУ ВШЭ Евгения Серова. Ситуацию усугубляет экологическая повестка: Европа стремится сократить выбросы парниковых газов, а сельское хозяйство является одним из основных их источников.

"Одним из серьезных факторов роста цен на продовольствие в кризис 2006-2008 годов стали программы субсидирования производства биотоплива (из рапса и кукурузы) в США и Европе. Сейчас ситуация повторяется. России не удастся избежать влияния мировых цен. Это получалось делать в системе советской экономики (устанавливаемые государством цены, производственные планы, ограничения импорта и экспорта), но это тупиковый путь. Любое ограничение экспорта крупного игрока мирового рынка приводит к дальнейшему росту цен", - говорит эксперт.

По ее мнению, единственным способом сгладить проблему является введение продовольственной адресной помощи наиболее нуждающимся слоям населения.

Встреча с генеральным директором холдинга «Вертолёты России» Андреем Богинским

Владимир Путин провёл рабочую встречу с генеральным директором холдинга «Вертолёты России» Андреем Богинским.

В.Путин: Андрей Иванович, у нас вертолётостроение традиционно всегда развивалось, мы всегда по праву гордились нашим вертолётостроением. Сколько сейчас – восемь тысяч наших машин эксплуатируется в 100 странах мира, по-моему?

А.Богинский: Да, совершенно верно.

В.Путин: Холдинг получился дееспособный, большой. Давайте поговорим о том, как он себя чувствует и каковы перспективы.

А.Богинский: Владимир Владимирович, разрешите рассказать сначала вводные о холдинге. Мы находимся в нескольких часовых поясах. Предприятия у нас располагаются на Дальнем Востоке, соответственно, Сибирь, Урал, Центральная Россия и даже на самых западных рубежах, в Калининграде. Работает в холдинге более 38 тысяч сотрудников.

Вы уже упомянули, сказали, что более восьми тысяч вертолётов сегодня эксплуатируется гражданских и военных, как в Российской Федерации, так и в мире. Более 430 эксплуатантов есть. И благодаря государству наши мощности сегодня составляют порядка 360 вертолётов в год, мы можем производить.

Кроме всего прочего, у нас есть два предприятия, которые входят в холдинг, занимаются проектированием, производством ответственных агрегатов. Это редуктор…

В.Путин: Три КБ [конструкторских бюро] у вас?

А.Богинский: Да, три КБ. У нас конструкторское бюро НЦВ [Национальный центр вертолётостроения], в которое мы объединили «Миль» и «Камов», стало одной компанией. У нас молодое КБ «ВР-Технологии», дальше расскажу о результатах работы. И у нас есть конструкторское бюро Казанского вертолётного завода, которое делает известный вертолёт «Ансат», который участвует в программе санитарной авиации.

Кроме всего прочего, мы обеспечиваем сервисное послепродажное обслуживание наших вертолётов. В Российской Федерации у нас шесть авиаремонтных заводов. За рубежом у нас сегодня находятся десять партнёрских сервисных центров в разных странах мира, которые могут ремонтировать и обслуживать как гражданскую, так и военную технику.

Ещё порядка десяти сервисных центров мы сегодня модернизируем и создаём вместе с нашими партнёрами. Потому что если в Российской Федерации эта часть нашего холдинга, основная часть предприятий у нас была передана от Министерства обороны Российской Федерации, одно в составе холдинга было исторически, в Новосибирске, то за рубежом, конечно, это развитие партнёрских сервисных центров, которые очень тесно связаны с объёмом поставок. То есть чем больше техники, тем больше необходимо оказывать сервисных услуг.

У нас на сегодняшний день есть три совместных предприятия с зарубежными партнёрами. Первое предприятие – это с итальянской компанией Agusta в Подмосковье. Собираются сборочные мощности Agusta 139.

Хотел бы рассказать, с одной стороны, о тех пяти годах, которые прошли, о наших планах до 2025 и до 2030 года.

За предыдущие пять лет мы поставили на внутренний и внешний рынок 865 вертолётов с газотурбинными двигателями. Это второй результат в мире для гражданских и военных. При этом нам удалось существенно увеличить долю гражданской продукции в 2017 году и сохранить достигнутые результаты в последующие годы.

Это нам позволило в том числе обеспечить прибыльность холдинга на фоне падения мирового рынка вертолётной техники и в целом из-за снижения заказов ГОЗ и ВТС. Если посмотреть, то с 2016 года в целом мировой рынок снизился примерно на 30–35 процентов. Поэтому такое снижение затронуло и нас. Но с помощью нашей работы, с помощью государства и благодаря Вашей поддержке, Владимир Владимирович, по санитарной авиации нам удалось долю «гражданки» увеличить за этот период времени. Мы сегодня занимаем, на мой взгляд, достойное второе место по продажам и по производству вертолётной техники.

На ближайшие пять лет мы ставим перед собой цели по увеличению наших ключевых показателей. С 2021 по 2025 год мы планируем произвести и реализовать на внутреннем и внешнем рынке более 1100 вертолётов. При этом уже в 2023 году доля гражданской продукции превысит 50 процентов.

Чтобы удерживать лидирующие позиции в мире, мы стремимся к 2030 году достичь показателей роста производительности и выручки в три раза по сравнению с 2020 годом, а консолидированной прибыли – в четыре. Это показатели к 2030 году.

Решать эти амбициозные задачи мы планируем, опираясь на широкий наш модельный ряд. Он действительно достаточно представлен в разных сегментах. Сегодня серийно выпускаемые боевые и военно-транспортные вертолёты позволяют нам полностью удовлетворить потребности нашего главного заказчика в лице Министерства обороны и других силовых ведомств, а также занимать лидирующие позиции по поставке военной техники на международные рынки при активном содействии «Рособоронэкспорта».

У нас также есть конкурентоспособная гражданская техника различного назначения. Наша «восьмёрка» и её модификации лидируют в сегменте тяжёлых вертолётов. Основой для продвижения в других сегментах являются вертолёты «Ансат», Ка-226, Ка-32 и Ми-26.

Со многими из этих моделей Вы знакомы не понаслышке, так как сами используете их в своей работе. Это является предметом нашей гордости и высокой оценки для всего коллектива.

Вместе с тем мы понимаем, что для сохранения позиций на рынке необходимо постоянно модернизировать модельный ряд и предлагать рынку новые модели. Поэтому дальше я хотел бы подробно остановиться на основных разработках в гражданском, а затем и в военном сегментах.

Владимир Владимирович, это вертолёт Ми-171А3. Его особенность в том, что это специальный вертолёт, который мы создаём для полётов над водными поверхностями, на морские буровые платформы. Он соответствует международным отраслевым стандартам Международной ассоциации производителей нефти и газа. С его появлением российские компании, которые участвуют в совместных международных проектах, в разработке морских месторождений, смогут допустить нашу технику к эксплуатации с возможностью страхования как самой техники, так и пассажиров. До этого это было невозможно.

В.Путин: Они закупали за границей?

А.Богинский: Да. Мы такой вертолёт сделали. На самом деле, прежде чем приступить к проектированию этой машины, мы провели большую совместную работу с нашими предприятиями и ТЭК, в первую очередь с компанией «Газпром», с целью формирования технического облика этого вертолёта, который удовлетворял бы требованиям российских нефтегазовых компаний и международных стандартов.

В.Путин: Максимальная скорость – 280, а крейсерская?

А.Богинский: Крейсерская будет где-то 250–260.

В.Путин: Тоже прилично.

А.Богинский: Да. И для холдинга, и для компаний ТЭК это, конечно, важный шаг. Соответственно, мы предполагаем и на мировой рынок выйти с этим вертолётом.

Следующий проект, Владимир Владимирович, о котором хотел бы Вам доложить. В 2008 году началось обсуждение этого проекта с нашими китайскими товарищами.

В.Путин: Тяжёлого вертолёта?

А.Богинский: Вертолёт, да. В 2016 году в ходе Вашего визита в Пекин было подписано межправсоглашение. С 2008 года шли интенсивные переговоры, и 25 июня текущего года мы подписали контракт.

Соответственно, мы будем разрабатывать только часть агрегатов – это будет трансмиссия, рулевой винт и противообледенительная система, плюс накачка ресурса для этого вертолёта. Проект достаточно большой, примерно на 13 лет. Будут вестись работы, поэтому, конечно, для нас, особенно для молодёжи, – серьёзный проект, над которым мы можем долго работать и в том числе приобрести дополнительные навыки и компетенции.

Третий проект, о котором я сказал, как раз на однодвигательный вертолёт. Мы начали его проектировать сами. Соосная схема позволяет сделать вертолёт более компактным, но функциональным. Можем предложить самую большую кабину в данном классе, которая может оснащаться оборудованием для семи вариантов применения: пассажирский, корпоративный, авиатакси, грузовой, полицейский, медицинский, учебный.

Это отечественная разработка, которая создаётся в соответствии с европейскими требованиями. Проект начат в 2016 году, сейчас мы находимся на этапе изготовления первого лётного прототипа и создания стендовой базы для проведения наземных и лётных испытаний.

Эти работы мы выполняем на нашем дочернем предприятии в Европе – в Италии, с целью того, чтобы потом его сертифицировать и выйти на те рынки, которые имеют, скажем так, продукцию с сертификатом EASA [Европейского агентства по безопасности полётов] и FAA [Федерального управления гражданской авиации США], которые, к сожалению, пока имеют большие преференции, чем наши.

Мы понимаем, что на этом останавливаться нельзя, и прогнозируем увеличение количества городских агломераций в мире, где активно будет развиваться тема городской аэромобильности.

В соответствии с прогнозами экспертов потребность составит более 15 тысяч летательных аппаратов для использования в городских условиях. Соответственно, данный проект сопряжён с растущими требованиями по снижению уровня шума и сокращению вредных выбросов.

Все основные компании отрасли ведут свои работы с использованием электродвигателей. На данный момент отсутствует батарея с необходимым соотношением ёмкости и веса, которую можно установить на летательный аппарат, который бы летел достаточно долго. Сегодня такие результаты примерно 20 минут. Это, конечно, недостаточно для того, чтобы он был коммерчески успешным. Поэтому мы развиваем направление: сначала мы идём в область гибридной силовой установки, когда вместе с газотурбинным двигателем ставится ещё батарея, которая делает вертолёт более безопасным. В случае отказа двигателя он может порядка до пяти минут находиться в воздухе и экипаж может подобрать площадку с воздуха для аварийной посадки.

И следующий этап – это электричество. Это пока модель, будущее, но мы предполагаем, что после 2030 года это станет, скорее всего, серьёзной реальностью.

Как раз следующий проект для Индии – Ка-226. Мы провели большую работу, тоже было подписано межправсоглашение. Было сделано совместное предприятие в 2017 году в Индии. Мы провели большую работу с индийскими компаниями для локализации систем этого вертолёта по требованиям межправсоглашения. В 2019 году на ВЭФе, если помните, Вы показывали Премьер-министру…

В.Путин: Я помню.

А.Богинский: Мы переработали серьёзно машину, мы её облегчили под их требования. Она стала на 400 килограмм легче.

В.Путин: Для использования в горах.

А.Богинский: В горах, да.

Россия. ЦФО > Авиапром, автопром. Армия, полиция > kremlin.ru, 8 ноября 2021 > № 3881440 Андрей Богинский

Китай будет играть видную роль на предстоящих переговорах по СВПД в Вене

Посол Ирана в Китае заявил, что роль Китая в предстоящих переговорах в Вене по возрождению СВПД будет «заметной».

В своем твите, посол Ирана в Китае Мохаммад Кешаварзаде сказал, что Китай выступает против односторонних действий США и их политики запугивания на международной арене.

Министр иностранных дел Ирана Хосейн Амир-Абдоллахян дважды за последний месяц разговаривал по телефону со своим китайским коллегой Ван И, рассказал посол, добавив: «В своем первом телефонном разговоре два министра иностранных дел обсудили Афганистан и ядерную сделку с Ираном, СВПД, и СВПД был главной темой их последнего телефонного разговора".

Он подчеркнул, что роль Китая в предстоящих переговорах в Вене будет видна, поскольку Китай выступает против односторонних действий США и их политики запугивания на международной арене.

Иран и остальные участники СВПД провели шесть раундов переговоров, но безрезультатно. Западные державы выдвинули чрезмерные требования во время переговоров, и переговоры были отложены в конце работы предыдущей иранской администрации при Рухани до формирования нового правительства в Иране при президенте Эбрагиме Раиси.

Переговоры об отмене санкций США в отношении Ирана начнутся 29 ноября, заявил в прошлую среду заместитель министра иностранных дел Ирана и новый главный переговорщик.

В Тегеране открылась 16-я международная выставка автозапчастей и автосервиса

16-я международная выставка автозапчастей и автосервиса (IAPEX 2021) в воскресенье открылась в Тегеране в присутствии министра промышленности, рудников и торговли Ирана с участием 500 иранских и иностранных компаний.

500 иранских и иностранных производителей автозапчастей из Китая, Турции, Индии, Германии и Италии приняли участие в этой выставке.

16-я международная выставка автозапчастей и автосервиса проходит в 10 залах с 7 по 10 ноября.

Участники выставки активно работают в таких сферах, как автозапчасти, детали и оборудование машин, исследования и инженерное проектирование, сырье и аксессуары автомобилей, торговля и послепродажное обслуживание, автомобильные декоративные аксессуары и техническое обслуживание автомобилей.

Стоимость импорта и экспорта КНР продолжает демонстрировать рост

Согласно данным, опубликованным Главным таможенным управлением, общая стоимость импорта и экспорта Китая за первые 10 месяцев этого года составила 4,89 трлн долл. США, увеличившись по сравнению с аналогичным периодом прошлого года на 31,9%. Экспорт составил 2,7 трлн долл. по сравнению с аналогичным периодом прошлого года на 32,3%; импорт 2,19 трлн долл. США, увеличившись по сравнению с аналогичным периодом прошлого года на 31,4%; а положительное сальдо торгового баланса составило 510,63 млрд долл.

Китай > Внешэкономсвязи, политика > chinalogist.ru, 7 ноября 2021 > № 3886674

России объявили "мировую войну на троих"

Петр Акопов

На этой неделе начальник американской разведки оказался в тени главного американского военного. Но так ведь и полагается по законам жанра. Спецслужбы должны быть невидимы, а военные — находиться на передовой, пусть и медийной. Однако все же на этот раз оба выступали в не совсем типичном для себя амплуа: глава ЦРУ Уильям Бернс посетил Москву во главе политической делегации, а председатель Объединенного комитета начальников штабов Марк Милли произнес на вашингтонском Аспенском форуме по вопросам безопасности речь с геополитическими выводами. Московские переговоры Бернса проходили за плотно закрытыми дверьми, а речь Милли разобрали на цитаты. Главная из которых — началась эпоха трехполярного мира. США вступают в конфигурацию "трехполярной войны", в которой им придется противостоять не только России, как во времена холодной войны, но и Китаю, заявил Милли.

Да, генерал говорил в первую очередь о масштабных переменах в гонке вооружений, упирая на огромные успехи Китая и предрекая, что если "мы сами не проведем фундаментальных изменений в ближайшие десять-двадцать лет, то окажемся слабой стороной конфликта". Но выводы при этом делал геополитические:

"Они (Китай) явно бросают нам вызов на региональном уровне. И они стремятся к тому, чтобы бросить вызов Соединенным Штатам на мировом уровне".

Каким же образом Китай собирается бросить вызов Штатам на мировом уровне в военном плане? Обложить США цепью военных баз — вроде той, что американцы создали вокруг Китая? Хочет построить базы в Канаде и Мексике? Заключить военный союз с Францией? Нет? Оказывается, Милли говорил не о военной угрозе, а о геополитической.

"У них есть китайская мечта, они хотят бросить вызов так называемому либеральному порядку, основанному на правилах, который появился в 1945 году после Второй мировой войны. Они хотят пересмотреть его. Так что у нас есть страна, которая становится чрезвычайно могущественной и хочет пересмотреть международный порядок в свою пользу. Это будет реальным вызовом в ближайшие десять-двадцать лет, очень важным".

То есть Милли говорит не о военной угрозе национальным интересам США, а о геополитической угрозе созданному англосаксами мировому порядку, угрозе их плану глобализации и глобального господства. Тот, кто не согласен с тем, что атлантисты имеют право на гегемонию, — враг и угроза для США. Россию и Китай в Штатах называют ревизионистскими державами — то есть странами, которые хотят пересмотреть существующий миропорядок. Но разве Москва и Пекин давали согласие на однополярный мир, недостроенный проект которого и отстаивают атлантисты? Разве у них нет права и обязанности отстаивать свое видение мироустройства? Причем делать это вместе, а не поодиночке?

Поэтому самое интересное в заявлении Милли о трехполярном мире это не то, что он признал Россию великой военной державой — нам от этого ни горячо ни холодно, — а то, что он в принципе вбросил концепцию трехполярной войны, трех центров силы. Причем предупредив, что "мы вступаем в мир, который потенциально гораздо более стратегически нестабилен, чем в последние 40-70 лет", — то есть трехполярный мир опаснее двухполярного.

Зачем это атлантистам (а Милли просто транслирует новые установки)? Можно долго разбирать саму концепцию трехполярности, спорить с ней, искать плюсы и минусы для России, но все это будет в данном случае совершенно излишним. И даже вредным — потому что сама эта концепция откровенно провокационна.

Она представляет собой попытку представить дело так, что США противостоят Китаю и России по отдельности — а это не так. Между Москвой и Пекином нет военного союза, но мы давно уже действуем как союзники. Причем это не скрывается — еще два года назад Владимир Путин публично заявил о том, что Россия помогает Китаю в создании системы предупреждения о ракетном нападении:

"Это очень серьезная вещь, которая капитальным, кардинальным образом повысит обороноспособность КНР. Потому что сейчас такую систему имеют только США и Россия".

То есть генерал Милли выдает желаемое за действительное: якобы Китай на востоке, Россия на западе, а сверху — глобальный лидер США, которым надо перевооружиться и сохранить гегемонию. Но это невозможно: Россия и Китай не просто бросили вызов главенству США (которые при этом еще и надорвались вследствие целого ряда причин), они действуют вместе. При этом российско-китайский вызов был ответным, он стал следствием англосаксонского диктата, англосаксонского господства, англосаксонской беспардонности — то есть всего того, что составляет суть идеи мировой гегемонии атлантических элит.

Так что мир не трехполярен — в противостоянии Америке, в планах по лишению ее позиции гегемона Россия и Китай на одной стороне фронта. Но это не значит, что мир двухполярен. Нет, он гораздо разнообразнее. Новый мировой баланс сил будет многополярным — и в этом заинтересованы и Россия, и Китай. Наши страны не собираются занять место Америки в новом мире, они хотят построить такой мир, в котором в принципе будет отсутствовать позиция гегемона.

Если Америка (преодолев диктат наднационально-антинациональных сил) поймет это — она станет одним из центров силы будущего мироустройства. Если же нет, то проиграет все и исчезнет с мировой арены. И вовсе не из-за российско-китайского ядерного удара.

Российские производители за секунды заработали миллионы юаней в рамках Китайской международной импортной ЭКСПО

Российские производители пищевой продукции за считанные секунды заработали миллионы юаней в ходе прошедшей 5 ноября онлайн-акции "Hi, Go!" по продвижению зарубежных товаров на китайском рынке.

Как передаёт информслужба мобильного приложения "Россия-Китай: главное", мероприятие, организованное Медиакорпорацией Китая в рамках проходящей в Шанхае IV Китайской международной импортной ЭКСПО, собрало аудиторию около 25 миллионов человек.

В общей сложности в акции приняли участие компании из пятнадцати стран. Россия была представлена производителями конфет "Крокант" и мороженого "Айсберри". За секунды конфет было продано почти на 4 млн юаней (порядка $625 тыс.), мороженого – на 600 тыс. юаней. Впрочем, по словам устроителей, основная цель акции – не просто оперативно распродать большой объем товара, а повысить узнаваемость зарубежного бренда на китайском рынке, чтобы активнее развивать сбыт в дальнейшем.

Наращивание российского присутствия в китайском онлайн-ритейле позволит сократить огромный дисбаланс в двусторонней электронной торговле. "По статистике, примерно 90% заказов и примерно 60% от стоимостного объема электронной торговли в России обеспечиваются Китаем. Однако во всем важен баланс. Наша продукция на китайском рынке по объемам электронной торговли представлена более скромно: мы занимаем где-то 2% в объеме электронной торговли на китайском внутреннем рынке. Хочется, чтобы было больше, и в этом отношении мы рассчитываем на российские товары пищевой группы", - рассказал на предыдущей импортной ЭКСПО посол России в КНР Андрей Денисов.

Китай. Россия > Внешэкономсвязи, политика. Агропром. СМИ, ИТ > chinalogist.ru, 6 ноября 2021 > № 3886675

Сокращать использование угля обязались свыше 40 стран на COP26

Декларацию о прекращении финансирования новых угольных электростанций, а также о закрытии существующих станций — в развитых странах в 2030-х гг., а в развивающихся — в 2040-х гг. подписали более 40 стран-участников конференции ООН по климату (COP26) в Глазго.

Среди стран-подписантов — такие крупные потребители угля, как Польша, Вьетнам, Индонезия, Чили. В то же время пока не участвуют в пакте крупнейшие потребители угля — Китай, США, Индия, Австралия, свидетельствует информация на сайте конференции.

Соглашение касается угольных электростанций, на которых не применяются технологии улавливания выбросов углекислого газа, уточняет «Интерфакс».

Великобритания, хозяйка конференции, сделала вопрос о сокращении использования угля одним из центральных в ходе подготовки конференции. Сжигание угля считается важнейшим источником парниковых газов в мире.

Sinopec купила 80 млн тонн американского СПГ

«Китайская нефтехимическая корпорация Sinopec подписала 20-летний контракт на сжиженный природный газ (СПГ) с американским производителем и экспортером СПГ Venture Global LNG о поставке 4 млн тонн СПГ ежегодно», — говорится в сообщении.

Согласно релизу, Venture Global будет поставлять СПГ со своего завода в Плакеминзе, штат Луизиана. Кроме того, China International United Petroleum & Chemicals (UNIPEC), дочерняя компания Sinopec, приобретет 3,8 млн тонн СПГ в рамках проекта Calcasieu Pass Venture Global.

China Petroleum and Chemical Corporation (Sinopec), отмечает ПРАЙМ — одна из крупнейших нефтехимических компаний Китая. Бизнес Sinopec Corp. включает в себя нефтегазовую геологоразведку, нефтепереработку, нефтехимию, производство минеральных удобрений, транспортировку нефти и газа. Соглашение стало крупнейшей долгосрочной договоренностью между Китаем и США на поставку СПГ.

Как указал президент Sinopec Ма Юншэн, слова которого приводит агентство, эта сделка отражает консенсус двух компаний по продвижению «глобального энергетического сдвига» и является важным шагом для Китая в достижении цели по снижению выбросов углерода.

КНР сохраняет мировое лидерство по привлечению прямых иностранных инвестиций

Китай на фоне резкого сокращения глобальных потоков ПИИ сумел преодолеть эту тенденцию и обогнать США, став крупнейшим направлением прямых иностранных инвестиций в мире.

Как передаёт «Жэньминь жибао», согласно данным, обнародованным главным управлением расположенной в Париже Организации экономического сотрудничества и развития, глобальные потоки прямых иностранных инвестиций /ПИИ/ в первой половине этого года подскочили до 8870 млрд долл. США, что более чем вдвое превышает показатель второй половины 2020 года и на 43 % превышает допандемийный уровень 2019 года. Как стало известно на основе этих данных, Китай остается мировым лидером по притоку ПИИ в первой половине этого года, объем привлеченного им иностранного капитала составил 177 млрд долл. США.

Таиланд снова повременит с пошлиной на сталь с алюмоцинковым покрытием из Китая и Кореи

Согласно уведомлению таиландского Комитета по демпингу и субсидированию, вследствие сложившейся неопределенной ситуации на мировом рынке стали и конъюнктуры на тайском стальном рынке, а также в свете намерения смягчить негативное воздействие эпидемии COVID-19 на экономику власти Таиланда решили приостановить на 6 месяцев (до 30 апреля 2022 г.) действие антидемпинговых пошлин на импортируемый из Китая и Южной Кореи холоднокатаный стальной лист с алюмоцинковым покрытием.

Действие данной меры уже приостанавливалось в мае, хотя она была введена 30 апреля текущего года.

С 1 мая 2022 г. пошлины будут введены окончательно сроком на 5 лет.

Для Китая ставка ввозной пошлины на данную продукцию определена на уровне 40,77%, а для Южной Кореи – в интервале от 4,27% до 33,63%.

Рост угледобычи в Китае вызвал обвал цен на алюминий на ShFE, другие металлы также просели

Как сообщает Reuters, цены на алюминий в Шанхае упали в пятницу, 5 ноября, до 4-месячного минимума, поскольку рост производства угля в Китае смягчил озабоченность рынка перебоями с выпуском металла. Декабрьский контракт на алюминий на ShFE подешевел на 7,5%, до 18470 юаней ($2885,67) за т – самого низкого значения с 22 июня, однако затем несколько отыграл потери, закрывшись на отметке 18680 юаней за т.

Трехмесячный контракт на алюминий на LME снизился в цене на 1,7%, до $2510 за т, обновив минимум от 28 июля.

Суточный объем добычи угля в Китае вырос в прошедшую среду до 11,2 млн т, увеличившись на 1 млн т с начала октября, что близко к рекордному значению текущего года, – в свете мер властей по наращиванию производства. Стоимость фьючерсов на энергетический уголь на товарной бирже Чжэньчжоу упала более чем на 50% относительно исторического максимума 1908,2 юаня за т, достигнутого 19 октября.

«Продолжающееся падение стоимости угля в Китае на фоне активных поставок, вероятно, улучшает перспективы энергоснабжения… Не только уменьшаются риски остановок производства алюминия, но и издержки его выплавки также существенно снизились», – отмечают в аналитической записке эксперты банка ANZ.

Кроме того, ожидания того, что РФ отменит экспортные пошлины на алюминий и увеличит мировые поставки металла, вызвали распродажи алюминия со складов на физическом рынке Европы и США.

По состоянию на 9:05 мск стоимость никеля с поставкой через 3 месяца на LME выросла на 0,5%, до $19245 за т. Цинк подешевел на 1%, до $3209 за т.

Медь на ShFE снизилась в цене на 1%, до 69590 юаней за т. Стоимость цинка упала на 3,3%, до 22835 юаней за т.

США призывают принять новые законы, направленные на зарубежные инвестиции Китая в сталь

Как сообщает агентство Reuters, торговый представитель США, заявила 3 ноября, что поддерживает обновление торгового законодательства США для борьбы с обходом существующих антидемпинговых и антисубсидионных пошлин, включая инструменты, направленные на субсидирование китайских инвестиций в производство стали в других странах Юго-Восточной Азии.

Кэтрин Тай обратилась к руководителям черной металлургии США в Вашингтоне, которые аплодировали ей стоя после заключения соглашения о новых квотах на металлы с Европейским Союзом, который положил конец давнему тарифному спору.

«Нам просто нужно больше инструментов, и они должны соответствовать цели. Поскольку инструменты, которые у нас есть, мы знаем, как они могут быть эффективными, и мы знаем, где есть ограничения », - сказала Тай, добавив, что она хотела создать новое игровое поле.

На вопрос, можно ли использовать такие инструменты для решения проблемы субсидирования Китаем заводов в других странах в рамках инициативы «Один пояс, один путь», которые в настоящее время не подлежат карательным тарифам США, Тай ответила: «Да».

China Steel Corp готовит доплату на сталь по правилам ЕС

Как сообщает Taipei Times, тайваньская компания China Steel Corp планирует ввести умеренную надбавку за экспорт стали в августе следующего года в преддверии введения в действие новых углеродных правил ЕС, сообщило вчера агентство.

Проектная версия Механизма регулирования углеродной границы ЕС должна быть выпущена в 2023 году и внедрена в 2026 году, затронув 248 позиций, включая сталь, сообщила компания.

Несмотря на то, что только около 3% продукции CSC экспортируется в Европу, компания серьезно относится к этому вопросу и стремится минимизировать влияние на сталелитейную промышленность Тайваня, поскольку правила окажут более глубокое влияние на компании, перерабатывающие переработку, говорится в сообщении.

Компания CSC отгружает в Европу только около 330 000 тонн стали в год, но новые правила могут непропорционально повлиять на ее конечных потребителей, которые имеют больший выход на европейский рынок, добавили в компании.

Исполнительный вице-президент и представитель CSC Хван Чиен-чжи сказал, что компания собирается ввести надбавку за выбросы углерода в августе следующего года, но детали схемы, в том числе размер надбавки, еще не согласованы.

«Первая задача состоит в том, чтобы реально подсчитать углеродный след всей нашей продукции», - сказал Хуанг.

Ожидается, что другие крупные экономики, такие как США и Китай, также вскоре примут свои собственные схемы ценообразования на выбросы углерода, сказал он.

«CSC не только должна разработать схему ценообразования на выбросы углерода, мы должны сделать это таким образом, чтобы это было прозрачно и признано во всем мире», - сказал Хуанг. По его словам, компания рассматривает немецкую ThyssenKrupp AG в качестве примера при введении надбавки за выбросы углекислого газа.

Китайские фьючерсы на нержавеющую сталь падают из-за перспектив роста производства

Как сообщает агентство Reuters, фьючерсы на нержавеющую сталь в Шанхае упали более чем на 2% в четверг 4 ноября , поскольку трейдеры ожидали увеличения производства в этом месяце после того, как некоторые ключевые производственные регионы ослабили ограничения на электроэнергию.

Планируемый объем производства нержавеющей стали в ноябре, как ожидается, вырастет на 14,39% по сравнению с месяцем ранее, отмечают аналитики GF Futures со ссылкой на данные консалтинговой компании Mysteel.

«Провинции Цзянсу и Фуцзянь ослабили контроль над энергопотреблением, мощности сталелитейных заводов постепенно восстанавливаются», - сообщает GF Futures.

Контракты на нержавеющую сталь с поставкой в декабре, наиболее активно торгуемые на Шанхайской фьючерсной бирже, упали на 2,6% до 18 070 юаней за тонну. Контракт завершился с понижением на 2,3% до 18 130 юаней за тонну.

Цены на другую сталь на Шанхайской фондовой бирже также упали, поскольку спрос в секторах переработки и сбыта остается вялым.

Строительная арматура с поставкой в январе упала на 2,4% до 4226 юаней за тонну. Горячекатаный рулон, используемый в обрабатывающем секторе, упал на 2,1% до 4 614 юаней за тонну.

Цены на сталеплавильное сырье на Далянской товарной бирже на закрытии были разнонаправленными.

Фьючерсы на эталонную железную руду выросли на 0,3% до 583 юаней за тонну. Фьючерсы на коксующийся уголь подскочили на 1,5% до 2405 юаней за тонну.

Однако цены на кокс отступили от роста на 4,3% ранее в ходе сессии и завершились снижением на 2,6% до 3 035 юаней за тонну.

Уганда играет нефтяными мускулами

Добыча нефти в Уганде должна начаться с 2025 года, и никто этого не изменит, заверил президент африканской страны Йовери Мусевени. По его словам, французская TotalEnergies и китайская CNOOC смогут создать в Уганде новый африканский нефтяной хаб, вопреки требованиям мировой «зеленой» повестки о сокращении добычи углеводородов.

Первоначально Уганда рассчитывает выйти на объем добычи в 230 тысяч баррелей нефти в сутки. Это намного меньше, чем добывается в Нигерии или Анголе, но уже больше добычи некоторых членов ОПЕК на африканском континенте.

Нефть из не имеющей выхода к морю страны будет поставляться на экспорт через соседнюю Танзанию. Кроме того, Уганда рассчитывает на кооперацию с месторождениями Южного Судана. В новую нефтяную сеть на востоке Центральной Африки может войти и планируемый в Уганде НПЗ производительностью 60 тысяч баррелей в сутки.

«Теперь, когда у нас есть собственная нефть, мы не можем продолжать импортировать нефтепродукты со всеми дополнительными транспортными расходами», — заявил 77-летний президент Мусевени, пребывающий у власти в Уганде с 1986 года.

СОР26: когда в товарищах согласья нет

В последний день октября стартовала отмененная в 2020 году конференция ООН по изменению климата (СОР26). Мероприятие должно завершиться 12 ноября, но уже после двухдневного саммита мировых лидеров стало понятно, что прорыва в климатической повестке не получилось.

Худшего момента, чтобы проводить климатическую конференцию, ратующую за отказ от ископаемых видов топлива, вряд ли можно было себе представить. Перебои с топливом и энергией, высокие цены на энергоносители, истерия на мировых рынках — все это «здесь и сейчас». А вот «климатический апокалипсис» ученых — все-таки вопрос будущего, до которого еще нужно дожить. Правда, метеорологи ООН в дни саммита сообщили, что планета стала нагреваться еще быстрее, причем текущий 2021 год будет одним из самых жарких за 170 лет наблюдений. Поэтому договоренностей Парижского соглашения уже недостаточно. Нужны новые обязательства, а вот с ними как раз проблема. Саммит в Глазго показал, что многие страны не готовы безоглядно наращивать усилия по достижению углеродной нейтральности, так как это может привести к серьезным социальным и экономическим провалам.

Алексей Громов, главный директор по энергетическому направлению Фонда «Институт энергетики и финансов», полагает, что неудачный момент предопределил общий тон обсуждений в Глазго.

«Климатический саммит в Глазго проходит в сложных условиях на фоне глобального энергетического кризиса. В связи с этим многие страны осторожно говорят о дополнительных обязательствах по достижению углеродной нейтральности.

Много внимания уделяется тому, что нужно искать сбалансированные решения: удовлетворять климатические цели, но не забывать и об энергетической безопасности — исключить дефицит энергоресурсов и волатильность цен», — комментирует эксперт.

Ольга Беленькая, руководитель отдела макроэкономического анализа ФГ «ФИНАМ», говорит о том, что в рамках встречи прозвучало множество громких заявлений о необходимости срочно действовать, однако мало конкретных обещаний. Впрочем, напрасной встречу считать все же нельзя, поскольку каждый такой саммит — это попытка лидеров государств вместе спасти Землю от глобального потепления. Таким образом, саммит можно считать некоторым прогрессом в декарбонизации, однако странам предстоит сделать еще многое, чтобы добиться доверия и обеспечить реализацию договоренностей.

Ну, а пока что прошедшая встреча мировых лидеров скорее способствовала не объединению мнений, а их поляризации. «В ходе саммита отчетливо оформились два лагеря: приверженцы активного энергетического перехода (Евросоюз, Великобритания, США) и сторонники более рационального подхода (Китай, Индия, отчасти Россия)», — считает Алексей Громов.

Комментируя взгляды «рационалистов», эксперт отмечает их логичность: «Китай, несмотря на все климатические декларации, занимает умеренную позицию. Это немудрено, поскольку энергетический кризис в стране не затухает. Более того, Китай по-прежнему делает ставку на угольную генерацию. На саммите так и не дождались заявлений от КНР, что потребление угля будет ограничено. Для Китая первоочередная задача — энергетическая безопасность и недопущение угроз для развития экономики. То же самое можно сказать об Индии. Страна дает осторожные оценки и заявляет о планах по углеродной нейтральности к 2070 году. Индия находится в более ранней стадии энергоперехода. И есть большие системные сложности в немедленном и резком отказе от углеводородной и угольной генерации.

Что касается России, то Владимир Путин на саммите G20 отметил, что Россия уже сейчас находится в относительно выгодной позиции, но не с точки зрения абсолютных выбросов CO2, а с точки зрения соотношения выбросов и их поглощения. Россия заявляет об углеродной нейтральности к 2060 году и говорит о том, что те объемы выбросов, которые все равно будут производиться, будут компенсироваться технологически и с помощью природного фактора».

Сергей Пикин, директор Фонда энергетического развития, обращает внимание, что у европейцев и России разные подходы к энергопереходу: «ЕС закрывает старую и создает новую энергетику, а мы говорим о модернизации, необходимости дополнения новыми элементами». По словам эксперта, планы ЕС завышены, но вполне реальны: «Те климатические цели, которые озвучил ряд европейских стран, чересчур амбициозны. Имеется в виду заявление о достижении углеродной нейтральности электрогенерации уже к середине 1930-х годов. Это уже не эволюционное развитие, а революционные заявления.

И сделать это вполне реально. Технологии есть, деньги тоже выделяются».

При этом, по мнению Сергея Пикина, Евросоюзу «не стоит забывать о сбалансированности энергосистемы». Он уверен: «Должен быть резерв мощностей — либо в виде аккумулирующих способностей, либо вы должны иметь другие источники энергии. Парадокс нынешнего энергокризиса в том, что в качестве запасного источника выступил уголь».

«Предполагать, что на 26-й конференции ООН по климату будут обнародованы революционные декларации, не стоит, — уверен Алексей Громов. — Многие ожидали новый вариант Парижского соглашения. Думаю, будет принята общая декларация в максимально туманной форме, которая определит то, что страны в целом будут наращивать усилия для достижения углеродной нейтральности».

В то же время Ольга Беленькая обращает внимание на ряд достигнутых договоренностей: «Что касается наиболее важных достижений — более ста мировых лидеров согласились к 2030 году полностью остановить вырубку лесов, а также восстановить лесные массивы.

Еще одним важным итогом климатического саммита в Глазго стала инициатива президента США Джо Байдена о сокращении выбросов метана на 30% к 2030 г. К ней присоединилось более 100 стран, включая страны ЕС, на эти страны приходится 60% глобальной экономики и около 40% выбросов метана. Однако эту инициативу пока не поддержали Россия, Индия и Китай.

Более 35 мировых лидеров также поддержали и подписали новую Программу прорыва в Глазго, в рамках которой страны и предприятия будут работать вместе для значительного масштабирования и ускорения разработки и внедрения чистых технологий и снижения затрат в этом десятилетии. Подписавшиеся стороны включают США, Индию, ЕС, ряд развивающихся стран.

Европейские лидеры призвали развитые страны активизировать и завершить в течение двухнедельного мероприятия план реализации климатического финансирования Парижского соглашения на сумму $100 млрд в год.

Этот вопрос не раз поднимался представителями развивающихся стран, которые пока недополучают обещанное финансирование.

Кроме того, по информации CNN, более 40 стран, включая Великобританию, США, Индию и Китай, а также ЕС, поддержали первое международное обязательство по достижению к 2030 году производства стали с почти нулевыми выбросами. Сталелитейная промышленность является одним из крупнейших производителей углекислого газа в мире».

Сергей Кузнецов

Политика ОПЕК+ заставляет Байдена формировать коалицию покупателей нефти — Bloomberg

ОПЕК+ движется к политическому противостоянию с президентом США Джо Байденом, поскольку Саудовская Аравия, Россия и их союзники должны решить, прислушиваться ли им к американским требованиям об увеличении добычи нефти, констатирует агентство Bloomberg в преддверии сегодняшней встречи ОПЕК+. Если ОПЕК+ продолжит действовать по намеченному плану увеличения добычи всего на 400 тысяч баррелей в сутки в декабре, то США могут предпринять меры для консолидации альянса покупателей, и на стороне Америки уже выступил ряд стран, которые страдают от высоких цен.

«Посмотрите на цены на нефть. Стоимость горючего высока из-за отказа России или стран ОПЕК увеличивать добычу», — заявил Джо Байден 2 ноября на пресс-конференции на климатическом саммите СОР26 в Глазго.

Проблема выходит за рамки нефтяного рынка и глубоко затрагивает сложные отношения Америки с ее давними союзниками на Ближнем Востоке.

Байден так до сих пор и не встретился с наследным принцем Саудовской Аравии Мохаммедом бен Салманом, что приводит в ярость королевский двор в Эр-Рияде, у которого во времена администрации Дональда Трампа был почти беспрепятственный доступ к Белому дому.

Заявленная Байденом политика выкручивания рук ОПЕК+ уже была поддержана Японией и Индией, однако ключевые участники альянса не собираются прогибаться. Например, Ирак и Кувейт на днях публично заявили, что ОПЕК+ следует придерживаться действующего плана — ежемесячно увеличивать предложение всего на 400 тысяч баррелей в сутки и поддерживать дефицит на рынке до конца года.

Именно такой исход переговоров ОПЕК+ в основном и ожидается наблюдателями, однако, утверждают источники, знакомые с ситуацией, дипломатическое давление не ослабевает. Это оставляет возможность для того, что некие договоренности между ОПЕК+ и его оппонентами во главе с США будут достигнуты в самую последнюю минуту.

«ОПЕК+, вероятно, и на сей раз будет придерживаться плана снятия ограничений на добычу в 400 тысяч баррелей в сутки. Если, конечно, Вашингтон и Эр-Рияд не договорятся в последний момент или если не сработает давление», — считает бывший чиновник Белого дома Боб Макнелли, ныне возглавляющий консалтинговую группу Rapidan Energy.

Так или иначе, прогнозирует Bloomberg, нефтяной рынок может ждать несколько недель нестабильности, поскольку встреча ОПЕК+ 4 ноября чревата конфликтом между крупнейшими производителями и потребителями. Это стало очевидно накануне, когда нефтяные фьючерсы на торгах в Нью-Йорке упали на 3,6%, до $80,93 за баррель.

Если ОПЕК+ подчинится требованиям Штатов, не ясно, сколько дополнительной нефти сверх запланированного увеличения на 400 тысяч баррелей в сутки будет достаточно для Байдена.

Если же ОПЕК+ пообещает увеличить добычу в декабре на 600 тысяч или даже на 800 тысяч баррелей в сутки — еще не известно, удастся ли довести до конца эти планы.

ОПЕК и так уже испытывает проблемы с достижением плановых показателей добычи на ноябрь, поскольку наращивать ее сложно из-за отсутствия адекватных инвестиций в новые месторождения в таких странах, как Ангола, Нигерия и даже Кувейт. Саудовская Аравия, Россия и ОАЭ могут превысить свои квоты, чтобы компенсировать нехватку добычи в других странах, но для этого потребуются изменения в существующей сделке ОПЕК+.

Одной из причин сопротивления ОПЕК+ позиции США является риск того, что дополнительное увеличение предложения может быстро склонить рынки в другом направлении. Сейчас предложение ограничено, но ожидается, что уже в начале следующего года баланс рынка снова станет профицитным. «ОПЕК+ ожидает, что в 2022 году будет непростой год. Планка на декабрь выше 400 тысяч баррелей для ОПЕК+ чрезвычайно высока», — комментирует Мэтью Холланд, аналитик компании Energy Aspect.

Если ОПЕК+ проигнорирует требования Байдена, то в распоряжении США появятся другие инструменты. В частности, Америка может прибегнуть к антимонопольным мерам против ОПЕК+, хотя это вряд ли окажет какое-либо влияние на цены на нефть в краткосрочной перспективе. Есть и более радикальные меры, такие как запрет на экспорт американской нефти, однако они могут нанести ущерб нефтяной индустрии США и еще сильнее подорвать мировые рынки.

Самой действенной и, скорее всего, наиболее вероятной мерой будет предложение нефти из стратегических резервов.

Такие действия могут еще больше повлиять на цены, если будут предприняты совместно с другими развитыми странами-членами Международного энергетического агентства. Приглашение присоединиться к этим действиям могут получить Индия и Китай — крупнейшие потребители нефти в Азии, которые имеют собственные стратегические резервы вне системы МЭА.

С момента создания МЭА в 1974 году было уже три случая скоординированного выброса на рынок нефти из запасов на случай чрезвычайной ситуации. Первый раз это произошло в период подготовки к войне в Персидском заливе в 1991 году, когда вторжение Ирака в Кувейт остановило значительную часть ближневосточного экспорта нефти. Второй такой случай последовал в 2005 году за ураганами «Катрина» и «Рита», которые серьезно повредили нефтяные объекты на шельфе Мексиканского залива в США. Наконец, такие меры предпринимались в 2011 году для смягчения перебоев в поставках из-за гражданской войны в Ливии.

«Мы думаем, что администрация Байдена готова предложить нефть из стратегического резерва, чтобы ограничить цены», — считает Хелима Крофт, стратег по сырьевым товарам компании RBC Capital Markets и бывший аналитик ЦРУ.

Николай Проценко

Саммит СОР26 — момент истины для мировых лидеров — Financial Times

Проходящий в Глазго всемирный климатический саммит СОР26 действительно может иметь судьбоносное значение для борьбы с климатическими изменениями, судя по настрою его организаторов, отмечает британская газета Financial Times.

Однако смогут ли все участники конференции выработать единую позицию по принципиальным вопросам, по-прежнему неизвестно — повышение климатических целей потребуют от них гораздо более решительных действий, на которые многие страны пока попросту не готовы.

1,5 и 2 градуса — небольшая, но принципиальная разница

Перед мировыми лидерами, прибывающими в Глазго на саммит COP26, стоит масштабная задача: по утверждению премьер-министра Великобритании Бориса Джонсона, эта конференция есть не что иное, как «поворотный момент для человечества».

«Мы должны ограничить рост температуры на планете… Ежедневно, еженедельно мы наносим такой необратимый ущерб, что задолго до того, как пройдет миллион лет, мы сделаем нашу прекрасную планету практически непригодной для жизни», — заявил недавно Джонсон в своем выступлении в ООН, говоря о предстоящем фронте работ.

Саммит в Глазго станет моментом истины в определении того, сможет ли мир выполнить Парижское климатическое соглашение 2015 года, целью которого является ограничение глобального потепления в пределах 2 градусов Цельсия (а в идеале — 1,5) выше уровня до индустриальной эпохи.

В ходе СОР26 отдельные страны уже оказывают давление друг на друга с требованием установления более амбициозных климатических целей, переговорщики доработают правила Парижского соглашения, а главы государств могут заключить глобальную сделку об ограничении финансирования угольных проектов.

Неофициальным слоганом саммита является формулировка «Сохраним цель в 1,5 градуса».

Однако по мере роста глобальных выбросов парниковых газов достижение этой цели становится все более трудным. Ограничение глобального потепления пределом 1,5 градуса поможет избежать некоторых наихудших последствий изменений климата, но для этого требуется, чтобы выбросы сокращались гораздо быстрее, чем в сценарии с лимитом в 2 градуса. Даже страны, уже установившие для себя климатические цели, еще далеки от условий, необходимых для сценария 1,5 градуса. Несмотря на десятки новых целей, поставленных в этом году, мир движется к потеплению на 2,7 градуса Цельсия.

Это вам не фотосессия

В общей сложности на СОР26 ожидается присутствие около 25 тысяч делегатов, включая 120 глав государств. Несмотря на то, что саммит был перенесен из-за пандемии коронавируса, организаторы в итоге выбрали обычный формат — с множеством различных мероприятий и павильонов, — который предусматривает даже возможность проведения протестных акций. Однако везде осуществляются повышенные меры здравоохранения наподобие ежедневных тестов на коронавирус.

«COP26 — это не фотосессия и не говорильня. На этом форуме мы должны направить мир к решению проблем климата», — заявил президент СОР в Великобритании Алок Шарма в одном из недавних выступлений. Последние несколько месяцев он провел в поездках по миру, чтобы заключить соглашения с отдельными странами в преддверии переговоров в Глазго и заложить основу для сокращения финансирования угольных проектов. Подробности этих договоренностей пока не разглашаются.

Впрочем, и фотосессий будет немало. Главы иностранных государств прибудут на площадку форума на электрических моделях Jaguar, британские компании, занимающиеся экологически чистой энергией, будут продвигать свои достижения, а британская дипломатия должна продемонстрировать свое мастерство после Брексита.

В ходе СОР26 переговоры на официальном уровне должны привести к завершению работы над сводом правил, конкретизирующих Парижское соглашение по климату.

Ключевыми аспектами в данном случае являются структуры глобального углеродного рынка, а также вопрос о том, должны ли отдельные страны устанавливать свои новые климатические цели раз в пять или раз в десять лет.

Ряд наиболее интересных событий саммита не будут связаны с техническими переговорами, поскольку СОР26 — это еще и площадка для создания новых альянсов, новых обязательств корпораций, протестов активистов и прочих деклараций.

Для Великобритании два главных приоритета в этом году — прекращение использования угля и увеличение парка электромобилей. Великобритания настаивает на заключении глобального пакта об электромобилях — ожидается, что в нем примут участие главы нескольких крупнейших мировых автопроизводителей.

Между тем США, направившие на саммит большую делегацию, чтобы подчеркнуть работу администрации Джо Байдена над решением климатических проблем, призывают различные страны подписать глобальное обязательство по сокращению выбросов метана.

Но все же главная цель саммита заключается в том, чтобы усилить поддержку плана «1,5 градуса», а не уровня в 2 градуса, который установлен в Парижском соглашении в качестве некой красной линии. Кроме того, этот саммит является крайним сроком, к которому 197 стран, подписавших Парижское соглашение, должны представить обновленные климатические цели, — сделали это еще не все. Ожидается, что несколько стран объявят о новых целях прямо на саммите.

Кто заплатит за тонущие острова?

Одной из наиболее сложных дискуссионных тем в ходе СОР26 будет распределение ответственности за изменения климата между богатыми и бедными странами. «Для богатых стран пришло время сдержать свои обещания по сдерживанию климатических изменений», — гласит заголовок статьи автора FT Саймона Манди, который для написания книги о глобальном потеплении побывал в 26 странах, включая небогатые государства, уже сейчас испытывающие повышенные климатические риски.

По утверждению Манди, их жители будут очень внимательно следить за ходом СОР26. «Богатые страны — причина глобального потепления, но они не несут за это ответственности», — цитирует британский журналист мнение жителя одного из Соломоновых островов в южной части Тихого океана. Этот человек выступает категорически против мигрантов с близлежащего острова, который на глазах уходит под воду, что провоцирует постоянные конфликты. Соседи обвиняют обитателей тонущего острова в незаконном захвате их земель, однако обе стороны конфликта соглашаются в том, что наиболее справедливым решением было бы, если богатые страны, несущие основную ответственность за климатический кризис, покроют издержки, которые навязываются его жертвам.

Саммит COP26 дает шанс приступить к рассмотрению подобных проблем, пишет в своей статье Саймон Манди. Потребовались бы абсурдные искажения логики, чтобы отрицать моральный долг богатых стран выделять очень большие суммы для помощи бедным справиться с последствиями изменения климата.

В США выбросы углерода на душу населения составляют 15,2 тонны в год — на несколько порядков больше, чем 0,1 тонны в Эфиопии, и более чем вдвое больше, чем в Китае.

Даже в совокупном выражении Китай по-прежнему выбрасывает в атмосферу гораздо меньше углерода, чем США или Европа, население которых намного меньше.

Нарушение богатыми странами своего давнего обещания предоставлять бедным странам на помощь в борьбе с изменениями климата в объеме $100 млрд в год — это позор, настаивает FT. И этот провал, добавляет британское издание, будет выглядеть еще более гротескно, если по итогам COP26 не будет достигнут значительный прогресс в достижении этой цели.

«Если COP26 окажется еще одним громким крахом многосторонних переговоров, то в будущем историки, вероятно, станут рассматривать его как знаковое событие, которое продемонстрировало упрямство мировых лидеров, отвергающих очевидные инструменты разрешения кризиса, — резюмирует Саймон Манди. — Но если СОР26 бросит вызов этим ожиданиям и приведет к существенному прогрессу, его будут воспринимать как момент, когда темпы сползания к климатической катастрофе стали замедляться».

Текст: Сергей Танакян

Заседание Высшего Госсовета Союзного государства

Владимир Путин и Президент Республики Беларусь Александр Лукашенко в режиме видеоконференции приняли участие в заседании Высшего Государственного Совета Союзного государства.

В рамках заседания подписан Декрет Высшего Государственного Совета (ВГС) Союзного государства «Об Основных направлениях реализации положений Договора о создании Союзного государства на 2021 – 2023 годы», включающий 28 отраслевых союзных программ. Утверждены Военная доктрина и Концепция миграционной политики Союзного государства, одобрено постановление о присуждении Премии Союзного государства в области науки и техники в 2021 году. Кроме того, подведены итоги торгово-экономического сотрудничества России и Белоруссии за 2020 год и январь – июнь 2021 года, рассмотрен ход выполнения ранее принятых решений ВГС.

Информацию по вопросам повестки дня представили премьер-министры двух стран Михаил Мишустин и Роман Головченко, а также Государственный секретарь Союзного государства Дмитрий Мезенцев.

* * *

А.Лукашенко: Уважаемые друзья!

Позвольте приветствовать вас на заседании Высшего Государственного Совета.

Мы только что с Владимиром Владимировичем общались по телефону, поэтому мы с ним здоровались.

Всех членов Государственного Совета хотел бы поприветствовать на нашем заседании.

Учитывая, что в нашей братской России сегодня хороший, добрый праздник — День единства, я хотел бы от имени белорусов Вас, Владимир Владимирович, Вы абсолютно в теме в связи с теми мероприятиями, которые проводите в Крыму, а также членов Высшего Госсовета, всех россиян поздравить с этим добрым и светлым праздником.

Также я хотел бы попросить моего доброго друга, коллегу, Владимир Владимирович, Вас, если будет какая-то возможность, хотя бы через руководство Крыма передать самые тёплые поздравления от белорусов крымчанам, пожелать им крепкого здоровья, мужества в это непростое время. Они должны понимать, что они не одни, все мы рядом, будем держаться друг за друга и помогать в эти непростые времена.

Уважаемые друзья!

Заседание Высшего Государственного Совета силами Дмитрия Мезенцева и его коллег качественно подготовлено. Если вы не против, мы могли бы начать и очень компактно провести это заседание. Оно не просто хорошо подготовлено, материалы, документы и вопросы, которые выносятся на заседание, не единожды были в поле зрения за три года двух президентов. Владимир Владимирович когда-то, я помню, ещё зимой в Сочи инициировал многие вопросы для рассмотрения. За три года мы подготовили аж 18 крупных проблем, рассмотрели их на нашем союзном совмине, утвердили их, а сейчас мы должны подписать соответствующие документы, которые окончательно нужны для принятия и вступления в силу наших законов Союзного государства.

Если Вы не против, традиционно, Владимир Владимирович, я несколько слов скажу. Потом Вы выступите, и по плану пойдём работать.

Уважаемый Владимир Владимирович! Уважаемые члены Высшего Государственного Совета! Участники нашего заседания!

Мы все рады видеть друг друга, надеюсь, в добром здравии. Сегодня это как никогда актуально и важно. Разрешите воспользоваться правом председательствующего и объявить наше заседание открытым.

К сожалению, разного рода вызовы и угрозы для Белоруссии и России, помноженные на неутихающую мировую пандемию, нарушили график наших регулярных встреч. Союзное государство для Белоруссии — приоритет из приоритетов. Вместе мы создали уникальную интеграционную модель, благодаря которой обеспечиваются равные права белорусов и россиян, углубляется экономическое взаимодействие. Мы активно сотрудничаем по различным направлениям и нацелены на дальнейшее расширение союзной интеграции, защищаем единые для наших братских народов исторические и моральные ценности.

Серьёзной проверкой на прочность для отношений между нашими странами стало беспрецедентное внешнее давление. Можно с уверенностью констатировать, что мы эту проверку выдержали. Более того, мы становимся сильнее.

Это подтверждают данные экономической статистики. За девять месяцев текущего года объём союзного товарооборота вырос более чем на треть и достиг в непростые времена 28 миллиардов долларов. Это только за девять месяцев.

Многоплановый характер носит наше внешнеполитическое взаимодействие. Белоруссия и Россия выступают с единых позиций практически по всем современным проблемам на разных международных площадках.

Нельзя не отметить тесное сотрудничество в сфере обороны. Как показали последние события, региональная группировка войск Союза является надёжным щитом безопасности не только для наших стран, но и для всего постсоветского пространства. Мы с Президентом и не прячем наших намерений усиливать эту группировку в будущем.

Отдельная тема в союзном строительстве — решение социальных вопросов, защита интересов граждан. Мы достигли самых весомых результатов именно в проведении согласованной социальной политики, обеспечивающей достойную жизнь и свободное развитие человека. Граждане наших стран имеют равные права в сфере труда, отдыха, здравоохранения, образования.

Однако жизнь не стоит на месте. Все мы в той или иной степени осознаём необходимость дальнейшего движения вперёд по пути союзного строительства. Тем самым обеспечивается защита интересов Белоруссии и России в общемировом пространстве.

Мы целенаправленно, без хаоса совершенствуем внутренние наши процессы, общественные процессы. Совсем недавно в Российской Федерации была проведена конституционная реформа и намечены грандиозные планы переустройства и обустройства России. То же самое и Беларусь следом готовится провести конституционную реформу. Думаю, что в феврале мы проведём соответствующий референдум и примем новую Конституцию. Именно в этом залог нашего движения вперёд, упорядоченного движения.

Мы с Президентом России Владимиром Владимировичем Путиным в 2019 году поставили перед правительствами двух стран задачу оценить итоги союзной интеграции и определить шаги по её дальнейшему углублению. Сегодня мы принимаем практический отчёт о проделанной работе. Документы одобрены Советом министров Союзного государства и требуют утверждения на уровне Высшего Государственного Совета, что мы сегодня и делаем.

После этого правительствам в течение двух лет необходимо принять меры по реализации целого ряда концептуальных решений. По сути, мы приступаем к перезагрузке совместного экономического пространства. Она предполагает внедрение современных технологий, стилей, методов принятия решений. Результатом этой работы должны стать формирование качественно новой среды оборота товаров и услуг, создание объединённых отраслевых рынков, реализация единых финансовой, налоговой, кредитной, промышленной, других политик. На новый уровень следует вывести сотрудничество органов государственного управления, поставив перед ними задачу решать вопросы двусторонних отношений в первоочередном порядке с учётом взаимных интересов.

Вместе с тем хочу предостеречь правительства от углубления в теорию, практическую отдачу от принимаемых решений мы должны увидеть, что называется, уже завтра. Прежде всего речь идёт о реализации крупных совместных проектов. Положительные примеры у нас уже есть, они не единожды обсуждались на уровне глав государств, в частности, в сферах атомной энергетики и освоения космоса. Есть у нас предметные договорённости по другим перспективным направлениям совместной работы, которые мы уже неоднократно обсуждали с Президентом, как я уже сказал. Это тот же проект по пилотируемой космонавтике, созданию нового аппарата зондирования Земли сверхвысокого разрешения, это микроэлектроника, где мы договорились всесторонне проработать вопросы проектирования и производства электронной компонентной базы. Я бы попросил Постком Союзного государства, лично его руководителя Мезенцева Дмитрия Фёдоровича взять эти вопросы на особый контроль. Все договорённости президентов по таким вопросам, важным, перспективным направлениям должны быть формализованы через соответствующее решение союзных органов.

Уважаемые участники заседания!

Убеждён, что решения, которые мы сегодня принимаем, в очередной раз подтверждают наличие огромного потенциала для дальнейшего развития нашего объединения. Впереди нас ждёт большая работа, но, я уверен, всё намеченное будет реализовано в полном объёме на благо наших стран и народов, что соответствует целям и принципам союзного строительства.

Благодарю вас за внимание и прошу, Владимир Владимирович, Вас выступить по повестке дня по данным вопросам.

В.Путин: Большое спасибо.

Уважаемый Александр Григорьевич! Уважаемые друзья!

Сегодня заседание Высшего Государственного Совета Союзного государства имеет действительно важное значение – нам предстоит принять целый ряд документов, направленных на дальнейшее развитие и углубление российско-белорусской интеграции в экономике, в политике, в военной сфере.

Символично, что наше заседание проходит в особый для России день – День народного единства. Спасибо большое, Александр Григорьевич, за поздравления. Это праздник, знаменующий нашу искреннюю, глубокую любовь к Родине, всепобеждающий дух единения, который столетиями передаётся из поколения в поколение.

В этом плане у России и Белоруссии много общего. Нас связывают и многовековая братская дружба, история, духовные и нравственные ценности, а зачастую просто семейное родство. Наши народы всегда помогали друг другу в трудную минуту. Мы вместе защищали свободу и независимость, плечом к плечу боролись с внешними врагами, рука об руку трудились ради благополучия и процветания наших народов.

Не раз говорил и сегодня хочу ещё раз повторить, что для России Белоруссия является не просто добрым соседом и ближайшим союзником, сотрудничество с которым выстраивается на принципах взаимного уважения, поддержки и учёта интересов друг друга, – это по-настоящему братская республика, братский народ, и мы стремимся делать всё, чтобы так было всегда.

Опираясь на волю граждан наших стран к единению, Россия и Белоруссия 25 лет назад начали работать над созданием политического и экономического интеграционного объединения – Союзного государства. За прошедшие четверть века мы вместе многое сделали для нашего общего экономического пространства.

Экономики наших стран по-настоящему тесно переплетены и глубоко взаимосвязаны. Россия является главным деловым партнёром Белоруссии: на нашу страну приходится почти половина белорусского внешнеторгового оборота; мы занимаем первое место по размеру прямых инвестиций в белорусскую экономику – это около четырёх миллиардов долларов; в Республике работают около 2400 российских компаний. В свою очередь Белоруссия занимает первое место среди торговых партнёров нашей страны на пространстве СНГ и четвёртое место в мире с долей в товарообороте около пяти процентов.

Даже в условиях пандемии – Александр Григорьевич только что об этом сказал – пандемии коронавирусной инфекции экономическое сотрудничество между нашими странами демонстрирует положительную динамику. В частности, по нашим данным, за январь–август текущего года двусторонняя торговля увеличилась почти на 36 процентов, до 24 миллиардов [долларов], но у Александра Григорьевича данные за девять месяцев: там, как он уже сказал, 28 миллиардов просматривается – это очень хороший показатель.

Активно развивается многоплановое российско-белорусское отраслевое взаимодействие, промышленная кооперация – создаются новые совместные производственные цепочки, расширяется общая транспортная инфраструктура, запускаются высокотехнологичные наукоёмкие проекты, включая строительство Белорусской АЭС, первый блок которой был введён в эксплуатацию в этом году.

Хотел бы также напомнить о высказанном белорусской стороной – и Александр Григорьевич сейчас тоже упомянул об этом – предложении о возможном включении в состав экипажа Международной космической станции белорусского космонавта. Мы вчера только с руководством «Роскосмоса» на заседании в Сочи говорили об этом. Мы готовы поддержать это предложение и реализовать его в ближайшем будущем. Надо согласовать детали – они есть, и они несложные для того, чтобы быть согласованными.

В интеграционных усилиях мы не собираемся останавливаться на достигнутом. Президент Белоруссии уже сказал, что сегодня на наше утверждение выносится комплексный, масштабный документ – «Об Основных направлениях реализации положений Договора о создании Союзного государства на 2021–2023 годы». Это, безусловно, стало результатом продолжительных, интенсивных, порой непростых переговоров правительств и профильных ведомств, ход которых мы с Александром Григорьевичем постоянно держали на контроле.

Документ охватывает 28 отраслевых союзных программ, нацеленных на проведение скоординированной макроэкономической стратегии, внедрение единых принципов налогообложения, что чрезвычайно важно, осуществление общей политики в кредитно-финансовой и банковской сферах, в промышленности и сельском хозяйстве, на согласованное регулирование объединённых рынков нефти, газа, электроэнергии и транспортных услуг.

Кстати говоря, я сейчас сказал про рынки нефти, газа – мы всё время держим под постоянным контролем эти вопросы, они чрезвычайно важны, часто вызывают и споры, и жаркие дискуссии, но тем не менее и в этой сфере у нас достигнут очень серьёзный прогресс. Вы сами знаете, что сейчас происходит на мировых рынках нефти и газа, и Республика Беларусь сегодня получает газ от России в семь, восемь, а то и в отдельные моменты в девять-десять раз дешевле, чем на европейских спотовых рынках. И даже если говорить и сравнивать с поставками нашим потребителям по долгосрочным контрактам «Газпрома» – и то в три-четыре раза дешевле. Это касается граждан Белоруссии, это касается домохозяйств, которые приобретают энергию по таким минимальным ценам, это касается всей экономики Белоруссии, всей промышленности, создаёт конкурентные условия для функционирования и для движения дальше.

Реализация упомянутых отраслевых интеграционных программ позволит России и Белоруссии создавать равные, унифицированные условия ведения бизнеса. Экономики двух стран начнут функционировать на основе общих согласованных правил и норм, что откроет новые, действительно широкие перспективы для их поступательного развития и даст большой положительный эффект, который ощутят все без исключения отрасли.

Безусловно, полноценная экономическая интеграция невозможна без продвижения вперёд в вопросах создания единого миграционного и визового пространства. Важно в полной мере обеспечить трудовую мобильность населения, гарантировать свободу передвижения наших граждан и учесть при этом все риски безопасности в данной сфере. Именно на это направлена подготовленная нашими правительствами Концепция миграционной политики Союзного государства. Тоже большая работа здесь была проведена.

Строительство Союзного государства подразумевает не только взаимное переплетение экономик, но и координацию во всех других сферах, включая политическую и оборонную, Александр Григорьевич тоже упомянул об этом. В этой связи очень важно обеспечить более тесное взаимодействие между российскими и белорусскими министерствами и ведомствами. И конечно, повышается роль Постоянного Комитета Союзного государства.

При этом особое значение приобретает задача формирования на наших внешних границах атмосферы стабильности и безопасности. Мы намерены сообща противостоять любым попыткам вмешательства во внутренние дела наших суверенных государств, и Россия, конечно, будет продолжать оказывать помощь братскому белорусскому народу – никаких сомнений здесь нет.

Союзное государство будет качественно укреплять интеграционное взаимодействие, что в конечном итоге позволит повысить уровень жизни и благосостояния наших граждан. И, безусловно, будем и далее продолжать целенаправленную работу по наполнению Союзного государства новым содержанием для полного раскрытия его созидательного потенциала.

Благодарю вас за внимание.

А.Лукашенко: Спасибо за выступление.

Я ещё раз напоминаю, повестка дня у каждого на руках. Будут ли какие-то изменения и дополнения к той повестке дня, которая предложена? Нет. Предлагается утвердить.

Владимир Владимирович, я думаю, будет правильно, если сейчас выступят наши премьер-министры. Всё-таки они основную нагрузку взяли на себя при выработке союзных программ и потом рассмотрении на союзном совмине. Поэтому, если Вы не против, я бы попросил выступить премьер-министра Российской Федерации Михаила Владимировича Мишустина.

М.Мишустин: Уважаемый Владимир Владимирович! Уважаемый Александр Григорьевич! Уважаемые коллеги!

Сегодняшнее заседание — это важный этап в развитии отношений наших братских стран. Утверждение основных направлений реализации положений Договора о создании Союзного государства и 28 союзных программ создаёт благоприятные условия для полноценной экономической интеграции России и Белоруссии.

Все документы, которые вынесены на рассмотрение, мы с Романом Александровичем Головченко подробно обсудили в сентябре в Минске на заседании Совета министров. Предшествующая работа по их согласованию была действительно непростой. Хочу поблагодарить всех, кто в ней участвовал, в первую очередь наших президентов, а также коллег от российской и белорусской стороны. Это не только представители органов власти, министерств и ведомств, но и банковских структур, деловых кругов и, конечно, граждане России и Белоруссии, чьё мнение было решающим. В результате найдены компромиссные взаимоприемлемые решения по всем основным направлениям.

Союзные программы охватывают макроэкономическую, промышленную, аграрную политику, общие правила конкуренции, единый транспортный рынок, интеграцию систем прослеживаемости и маркировки товаров, ветеринарного и фитосанитарного контроля. Что касается энергетики, начинаем поэтапно формировать объединённые рынки нефти, газа и электроэнергии.

Выполнение союзных программ обеспечит новые условия в налоговой и таможенной сферах, и предприниматели России и Белоруссии смогут расширить деловую активность в обеих странах, создавать новые совместные предприятия и рабочие места, нарастить экспорт конкурентоспособных товаров. От углубления интеграции большие преимущества получат жители России и Белоруссии. Именно в этом вижу нашу главную общую цель.

В рамках Союзного государства будут сформированы единые подходы по гармонизации законодательства в части трудовых отношений, а также занятости населения, социального страхования и пенсионного обеспечения.

Впереди нас ждёт ещё более серьёзный этап — это реализация всех достигнутых договорённостей. Много нужно сделать на законодательном уровне, должно быть принято более четырёх сотен актов и двусторонних соглашений. По сути, будет создаваться новое регулирование — теперь на общей интеграционной основе. Это масштабная задача, которую предстоит решить правительствам наших стран, и, конечно, большая ответственность, ведь от результата зависит то, как станет развиваться Союзное государство, будущее его граждан.

Совместно с белорусскими коллегами мы уже приступили к такой системной работе, создан механизм координации действий всех заинтересованных структур, подготовлены межведомственные планы, работа идёт практически в режиме реального времени и под личным контролем руководства правительств России и Белоруссии. Тематику выполнения основных направлений реализации положений Договора о создании Союзного государства и союзных программ будем рассматривать на каждом заседании Совета министров.

Хотел бы особо отметить, что, углубляя интеграцию России и Белоруссии, мы отрабатываем новые варианты взаимодействия, которые станут востребованы и в формате Евразийского экономического союза, имею в виду налоговую, таможенную сферу, доступ к государственным закупкам, общие энергетические рынки. Убеждён, что эти решения представляют интерес для наших партнёров по Евразэс.

Мы понимаем, что действовать придётся в непростых условиях, идёт борьба с коронавирусом, усложняется международная конъюнктура, продолжаются торговые войны, усиливается санкционное давление. И в этой ситуации укрепление интеграции наших стран — самый верный путь. Только вместе мы сможем эффективно противостоять кризисным явлениям и их последствиям, новым вызовам и угрозам.

Мы стремимся формировать общее экономическое и гуманитарное пространство, в котором нашим гражданам будет комфортно жить, работать и заниматься бизнесом. Уверен, что совместными усилиями осуществим всё задуманное в интересах братских народов России и Белоруссии.

Спасибо.

А.Лукашенко: Михаил Владимирович, спасибо.

Согласно демократическим процедурам, как меня учили в советские времена, выступающим вопросы не задаются. Поэтому будем следовать этому принципу.

Роман Александрович, пожалуйста, Вам слово.

Р.Головченко: Уважаемый Александр Григорьевич! Уважаемый Владимир Владимирович! Уважаемые члены Высшего Государственного Совета! Участники заседания!

Мой коллега, Председатель Правительства России, очень ёмко охарактеризовал итоги работы правительств двух стран по подготовке всего пакета интеграционных документов. В настоящее время, как мы и договаривались на заседании союзного совмина, правительства Белоруссии и России подготовили планы взаимодействия госорганов. Большинство из них уже утверждены профильными министерствами.

Все совместные планы чётко структурированы по задачам и срокам и имеют конечной целью выход на взаимовыгодные и измеримые результаты. Так, в рамках формирования единой промышленной политики принятие мер по устранению экономических и технических барьеров в сфере производства и поставок промышленной продукции должно привести к углублению кооперационных связей, реализации совместных проектов по импортозамещению продукции третьих стран.

Хорошим подспорьем сотрудничеству в промышленной сфере должна стать реализация программы по введению единого доступа к госзаказу и госзакупкам, в рамках которых нам предстоит осуществить гармонизацию существующего законодательства, расширить возможности гарантийного обеспечения и устранить остающиеся ограничения доступа к государственным и муниципальным закупкам.

В процессе формирования единой аграрной политики будет сделан акцент на обеспечении продовольственной безопасности двух стран, что особенно актуально в условиях общемирового взрывного роста цен на продовольствие. На основе интеграции белорусской и российской системы ветеринарного и фитосанитарного контроля будут установлены единые правила поставок продовольственной продукции на рынок Союзного государства.

Не останется без внимания, конечно же, и совместная работа по научно-техническому развитию сельского хозяйства. Целый блок программ связан с энергетической сферой. Предстоит сформировать, как уже здесь было сказано, объединённые рынки нефти, нефтепродуктов, электроэнергии и газа. Так, уже к июлю 2022 года мы должны разработать принципы функционирования объединённого рынка газа, а до 1 декабря 2023 года с учётом этих принципов подписать соответствующие дополнения к союзной программе.

С учётом транзитного потенциала Республики Беларусь и Российской Федерации, также наших партнёров по ЕАЭС большое значение имеет реализация союзной программы по унификации регулирования транспортного рынка. Равные конкурентные условия позволят окончательно снять барьеры и по доставке грузов из третьих стран на союзный рынок.

Важнейшим направлением взаимодействия станет гармонизация налогового и таможенного законодательства двух стран. Мы много работали над этой «картой». Она действительно достаточно сложная, но в то же время очень чёткая, ясная и измеримая. Нам предстоит внедрить интегрированную систему администрирования косвенных налогов и заключить международный договор об общих принципах налогообложения в части косвенных налогов. Также создать совместные консультативные органы Союзного государства по налоговым и таможенным вопросам. Как и прежде, особое внимание будет уделено проведению согласованной политики в социально-трудовой сфере.

Подготовленный правительствами пакет документов направлен на дальнейшее углубление союзнических отношений и развитие совместного экономического пространства. Впереди нас ждёт, как сказал мой коллега Михаил Владимирович, напряжённая работа по выполнению всех мероприятий в соответствии с решениями сегодняшнего заседания Высшего Госсовета.

Хочу заверить президентов двух стран, что со стороны Правительства Республики Беларусь, я уверен, и со стороны Правительства Российской Федерации будут приняты все необходимые практические меры для достижения объявленных целей и поставленных задач.

Спасибо за внимание.

А.Лукашенко: Роман Александрович, спасибо.

Кто из членов Высшего Государственного Совета желает высказаться по обсуждаемому вопросу? Хоть это экономическая проблема и касается прежде всего правительств, тем не менее все члены Высшего Госсовета имеют право и имеют по одному голосу. Пожалуйста, если есть желание высказаться по данному вопросу.

Владимир Владимирович, раз желания нет, нас тут все критиковали, ожидали, особенно в России отдельные телеграм-каналы, — подпишем мы с Вами или не подпишем, так мы сегодня отвечаем на этот вопрос всем Высшим Госсоветом: подписываем.

Я вижу, Ваша подпись под декретом стоит, всех членов Высшего Госсовета. Если Вы не против, я подпишу декрет. Но отвечать будем все, не только я.

Трёхлетняя наша большая работа сложилась, и мы её формализовали, как с Президентом России и договаривались ранее, на Высшем Государственном Совете.

Уважаемые друзья, как мы с вами и договаривались опять же, повестку дня утвердили. Если вы не против, краткую информацию по другим вопросам представит Дмитрий Фёдорович Мезенцев.

Я Вас прошу, Дмитрий Фёдорович, очень кратко, не нарушая регламента. Меньше скажите, может быть, по вопросам, они известны, а у Вас была точка зрения и взгляды на дальнейшую нашу интеграцию. Три-четыре минуты лучше по этому вопросу. Но я просто прошу Вас, не ограничиваю в Ваших высказываниях.

Пожалуйста, Дмитрий Фёдорович.

Д.Мезенцев: Спасибо.

Уважаемый Александр Григорьевич, просьба Президента есть прямое поручение, поэтому буду предельно краток.

Уважаемый Владимир Владимирович! Уважаемый Александр Григорьевич! Уважаемые члены Высшего Государственного Совета!

Разрешите представить краткую информацию по второму вопросу повестки дня: «Об итогах торгово-экономического сотрудничества Республики Беларусь и Российской Федерации за 2020 год и январь—июнь текущего года». Сегодня главы государств дали подробную оценку, охарактеризовали те тенденции, которые сложились в ушедшем году с учётом борьбы с коронавирусной инфекцией и той позитивной тенденции, которая характеризует девять месяцев текущего года.

Важно отметить, что в 2021 году негативная тенденция снижения внешнеторгового товарооборота преодолена. Сегодня те характеристики, которые характеризуют объёмы товарооборота, представлены в проекте соответствующего постановления Высшего Госсовета. Хотел бы отметить, что за эти месяцы увеличились взаимные объёмы поставок продовольствия, металлов, машин и оборудования, существенно возросли также поставки из России в Беларусь нефти и газа.

Утверждаемые сегодня 28 союзных программ создают новые условия для развития торгово-экономического сотрудничества, очевидны перспективы снятия ряда складывавшихся и сохранявшихся пока ограничений двусторонней торговли.

Мы просим принять постановление Высшего Госсовета, во исполнение которого правительства продолжат результативную работу по увеличению взаимного товарооборота, созданию условий для равного доступа субъектов хозяйствования на рынке Беларуси и России.

Александр Григорьевич, доклад по второму вопросу завершён.

А.Лукашенко: Пожалуйста, Дмитрий Фёдорович, по другим вопросам.

Д.Мезенцев: Да, спасибо.

Третий вопрос повестки — об утверждении военной доктрины Союзного государства.

Принятие столь значимого документа обусловлено изменениями военно-политической обстановки в регионе, возникновением новых вызовов и угроз для России и Беларуси, беспрецедентным давлением на наши страны.

Создание трёх учебно-боевых центров совместной подготовки военнослужащих, совместное стратегическое учение «Запад-2021», успешно прошедшее в сентябре содержательное заседание совместной коллегии министерств обороны двух государств, проведённое 20 октября, поступательное развитие военно-технического сотрудничества наглядно подтверждают, что достигнут высокий уровень взаимодействия в сфере обороны, свидетельствуют о том, что границы Союзного государства надёжно защищены.

Новая военная доктрина позволит повысить уровень согласованности оборонной политики, своевременно адаптировать задачи министерств обороны с учётом происходящих в регионе изменений военно-политической обстановки.

Просим Высший Государственный Совет утвердить Военную доктрину Союзного государства.

А.Лукашенко: Пожалуйста, следующий.

Д.Мезенцев: К рассмотрению ещё один важнейший документ — Концепция миграционной политики Союзного государства, которая определит направление деятельности министерств внутренних дел, органов безопасности, пограничных служб, внешнеполитических ведомств в сфере миграции с учётом новых реалий, обусловленных возрастанием миграционных потоков. Актуальность документа по-своему подтверждают и последние события на границе Беларуси и Евросоюза, на которые выдержанно и профессионально отвечает республика.

Концепция предусматривает не только совместное противодействие угрозам безопасности Союзного государства, связанным с незаконной миграцией, но главное — обеспечивает осуществление партнёрства в интересах граждан в сфере труда и занятости.

Принятие данного документа, утверждение союзным Советом министров на очередном заседании плана по её реализации на период до 2025 года станет ключевым условием формирования единого миграционного пространства Союзного государства.

Просим утвердить документ.

А.Лукашенко: Пожалуйста, следующий.

Д.Мезенцев: О присуждении премии Союзного государства в области науки и техники в 2021 году. Представляется к утверждению постановление о премии, которая присваивается за выдающиеся результаты совместных научных исследований, разработку образцов новой техники и прогрессивных технологий, обеспечивающих инновационное развитие в экономике, социальной сфере, укреплении обороноспособности.

Такое решение Высшим Государственным Советом принимается сегодня впервые.

Премию предлагается присудить двум конструкторским работам в космической сфере. Информация о лауреатах представлена членам Высшего Государственного Совета. По итогам принятия решения будут эти материалы опубликованы в союзных и национальных СМИ. Просим утвердить соответствующее постановление.

А.Лукашенко: Пожалуйста, ещё вопросы.

Д.Мезенцев: Продолжаю, спасибо.

О выполнении решений Высшего Государственного Совета. В настоящее время на контроле находится 19 поручений Высшего Госсовета, при этом мы просим снять с контроля 12 из них, они уже выполнены.

Я очень кратко скажу, что это решение о ходе выполнения программы согласованных действий в области внешней политики государств — участников Договора о создании Союзного государства на период до 2019 года включительно в связи с тем, что уже действует новая программа и министерства иностранных дел показывают здесь успешное и широкое взаимодействие.

Мы просим снять с контроля вопросы во исполнение бюджета Союзного государства — таких поручений четыре, о сохранении потенциала машиностроительного комплекса Союзного государства — таких поручений два, о плане мероприятий, посвящённых 75-летию освобождения Беларуси и 75-летию Победы в Великой Отечественной войне. А также об участии Союзного государства в финансировании и создании Ржевского мемориала в Тверской области. И ряд других.

При этом будет продолжена работа по выполнению семи поручений по вопросам торгово-экономического сотрудничества, взаимодействия в сфере аграрно-промышленного комплекса, отмены роуминга на территории Союзного государства.

Просим принять информацию к сведению, снять с контроля уже выполненные поручения, а нам разрешить, а по сути, обязать Постком обеспечить координацию по действующим документам.

Спасибо.

А.Лукашенко: Принимается, Дмитрий Фёдорович.

Д.Мезенцев: Уважаемые члены Высшего Государственного Совета!

Разрешите предельно кратко остановиться на ряде вопросов союзного строительства.

Принимаемые сегодня стратегические решения определяют новые перспективы союзного строительства, а значит, и новые задачи для всех участников интеграционной работы.

Владимир Владимирович Путин затронул сегодня в своём выступлении и космическую тему. Разрешите также сказать несколько слов о взаимодействии сторон в этой области.

Учёные и специалисты Национальной академии наук Беларуси и госкорпорация «Роскосмос» вплотную подошли к созданию космического аппарата дистанционного зондирования Земли с обеспечением уникального разрешения и возможному формированию на его основе космической группировки. Нам кажется, что реализация такого проекта может осуществляться в рамках и в статусе программы Союзного государства с возможным со-, а позднее и финансированием из союзного бюджета.

Мы видим важнейшей задачей сегодня также сохранение практики работы над программами Союзного государства, которые финансируются из союзного бюджета, что успешно подтверждено исполнением за период действия Союзного договора 69 таких программ в объёме свыше 48 миллиардов российских рублей, в том числе 16-ти — в области обороны и национальной безопасности и 53-х — в сферах космоса, электроники, автомобилестроения, химии, сельского хозяйства, медицины, в области композитных материалов. В настоящее время реализуется восемь программ Союзного государства: пять — в области высоких технологий, четыре — в области обороны и национальной безопасности. Объём их финансирования составляет более 11 миллиардов российских рублей.

Но при этом мы понимаем, что необходима принципиально иная работа над программами, оптимизация существующего механизма их подготовки. Сложившаяся практика громоздка, требует работы в два этапа, которые практически дублируют друг друга. Сейчас, когда на это уходит от трёх до четырёх лет, даже самые передовые замыслы к моменту утверждения документов во многом утрачивают свою актуальность.

Очевидно, что в рамках Союзного государства необходимо уделить особое внимание научно-технологическому взаимодействию. Полагаем, что это требует стратегического подхода. Мы видим создание программы Союзного государства, которая могла бы определить совместные усилия сторон по формированию инфраструктуры фундаментальных и прикладных научных исследований Союзного государства «мегасайенс», что позволит обеспечить прорыв в атомной энергетике, ядерной медицине, материаловедении, развитии инновационного нейтронного комплекса, изучении природоподобных технологий, в ряде других.

Это потребует разработки стратегии развития единого научно-технологического пространства Союзного государства до 2030 года, при этом на основе уже принятых национальных документов. Мы видим, что то взаимодействие сторон, которое всё более показывает свою эффективность, определяет и выход на обновление межправительственного соглашения в научно-технологической сфере, ныне действующее, подписанное ещё в 1996 году.

По итогам этого мы будем также обращаться в Совет министров Союзного государства, в адрес Михаила Владимировича Мишустина как главы союзного совмина с запросом на выход на постановление союзного совмина по близкой тематике. Локомотивами такой работы готовы выступить Курчатовский институт совместно с Национальной академией наук Беларуси. Для сторон, Александр Григорьевич, Вы сегодня сказали об этом, значим выход на межправительственное соглашение по сотрудничеству в области развития микроэлектроники, проектирования и производства электронной компонентной базы и электронного машиностроения. Полагаем, стороны найдут здесь единую позицию и во взаимопонимании выйдут на согласование проекта такого документа.

Пандемия коронавируса стала угрозой здоровью и жизни миллионов людей. Полагаем, что Союзное государство не может оставаться в стороне от такой работы по противодействию этой инфекции. Мы знаем, что ученые Петербургского института экспериментальной медицины совместно со специалистами одного из ведущих медицинских центров Министерства обороны России успешно ведут доклинические испытания новой пробиотической, так называемой кефирной вакцины в борьбе с коронавирусом. Предварительно с этими исследованиями уже ознакомлены белорусские специалисты. Мы видели бы возможным придание такой работе статуса программы Союзного государства с готовностью полного финансирования из союзного бюджета.

В завершение хочу подчеркнуть, что ключевым направлением союзной повестки остаётся совместная деятельность по противодействию попыткам фальсификации истории Великой Отечественной войны, по воспитанию гражданина-патриота. Важнейшим шагом здесь стало создание Ржевского мемориала, в торжественной церемонии открытия которого приняли участие главы наших государств, реставрация многих объектов музея «Брестская крепость-герой».

До 2024 года продолжится реализация проектов Союзного государства по созданию центра патриотического воспитания молодёжи на базе Кобринских укреплений Брестской крепости.

Сегодня по-особому актуально совершенствование медийного сопровождения союзного строительства, принципиальное повышение отдачи под телерадиокомпании Союзного государства и союзных СМИ. Мы будем добиваться изменения почерка такой работы, повышения эффективности, расширения той аудитории, которая должна знать в том числе о том, как будут реализованы 28 союзных программ, как идёт взаимодействие по десяткам других направлений в формате Союзного государства.

И в завершение: в ходе заседания Совета министров Союзного государства в адрес Постоянного комитета прозвучало поручение глав правительств о разработке государственной символики Союзного государства. Действительно, в отличие от СНГ, ОДКБ, Евразэс и ШОС у нас нет такой символики. Мы уже готовим соответствующие предложения. Мы хотим предварительно их направить на рассмотрение в союзный совмин и в Парламентское Собрание, а далее — для утверждения главами государств, для утверждения Высшим Государственным Советом.

В завершение разрешите поблагодарить, Владимир Владимирович, Вас, Александр Григорьевич, Вас, всех членов Высшего Государственного Совета за неизменное последовательное внимание и поддержку деятельности Посткома, а в самом широком смысле слова — той широкой повестки союзного взаимодействия, без которого сегодня наши государства, наверное, не видят ни дня нынешнего, ни своего совместного будущего.

Спасибо за высокое право выступить здесь, с такой высокой трибуны. Спасибо.

А.Лукашенко: Дмитрий Фёдорович, спасибо Вам за Ваше выступление — толковое, по делу. Вы очень правильно говорите о фальсификации истории, о недопущении, об этом много говорят. Но надо признать, что фальсифицируют не только историю, но и современные тенденции, направления нашей политики, в том числе и в Союзном государстве. Но это в том числе происходит, потому что мы слабо в этом плане работаем.

Вы правильно затронули союзные СМИ так называемые. Думаю, что здесь нам надо серьёзную реформу провести, и, думаю, Дмитрий Фёдорович, Вам надо подумать над этим. Думаю, что мы могли бы создать, как предлагают специалисты, я зачитываю, «создать медиахолдинг Союзного государства», и те деньги, пусть даже небольшие, не размазывать по существующим газетам, журналам, телеграм-каналам и прочим ютьюбам, а, собрав их в кулак, эти деньги, за эти же деньги создать соответствующую группу, медиахолдинг, как модно сейчас говорить, и рассказывать о том, что происходит. А так мы просто размазываем эти деньги и раскладываем по разным тарелкам, а отдачи никакой не видим. Поэтому этот акцент Ваш в этом плане на союзных СМИ в Беларуси поддерживают. И мы начали работу со специалистами России.

Я бы Вас очень просил посмотреть на эту работу, подключиться и доложить в правительствах, а может быть, потом и на Высшем Государственном Совете для принятия решений.

Уважаемые друзья!

Мы договорились, что обсуждаем основной вопрос. Все выступили по этому вопросу, на эту тему, подписали декрет, все завизировали его.

У нас шесть вопросов. Пять остальных — мы договорились не обсуждать отдельно каждый вопрос. Но, может быть, по теме, изложенной Дмитрием Фёдоровичем, есть у кого-то замечания, предложения и кто-то хотел бы высказаться? По всем пяти вопросам, начиная с вопросов военной доктрины и так далее, — всё, что было перечислено Председателем Постоянного Комитета. Нет желания.

Тогда у вас на руках проекты решений Высшего Государственного Совета по данным вопросам. Есть ли замечания по этим вопросам, по проектам решения? Они согласно процедуре, я так понимаю, Дмитрий Фёдорович, прошли все инстанции: где надо — МИДы, минобороны и так далее.

Д.Мезенцев: Безусловно.

А.Лукашенко: Нет замечаний. Предлагается принять представленные решения. Нет возражений? Владимир Владимирович, нет у Вас замечаний, возражений? Нет. Тогда решения по остальным вопросам повестки дня принимаются.

Уважаемые друзья!

Утверждённые сегодня документы я бы попросил Государственного секретаря нашего Союзного государства предоставить для подписания в рабочем порядке. У нас практика такая есть.

Ну и, уважаемый Владимир Владимирович, в заключение традиционно несколько слов.

Уважаемые члены Высшего Госсовета!

Через 25 лет с момента подписания Договора об образовании сообщества Беларуси и России, тогда ещё было в первом документе сообщество, мы делаем очередной важный шаг на пути нашего строительства союзного. Нами утверждён масштабный пакет интеграционных документов, они нацелены на упрочение экономического потенциала двух стран. Выражаю признательность за кропотливую плодотворную работу нашим правительствам, они провели огромную работу в сжатый промежуток времени, всем экспертам, принимавшим участие в подготовке этих документов.

Я прошу членов Высшего Госсовета, правительств и парламентов, Постоянного Комитета в рамках своей компетенции обеспечить практическую реализацию союзных программ и принятых решений.

Я хочу поблагодарить всех участников заседания за нашу работу. Но, прежде чем закрыть наше заседание, я хотел бы сказать, что мы с Владимиром Владимировичем найдём ещё время для того, чтобы обсудить некоторые вопросы и сегодня, и в будущем нашего союзного строительства.

Я просто хочу в заключение членам Высшего Госсовета пожаловаться. Украина закрыла для Беларуси, вы знаете, небо, и мы никак не можем попасть через Украину в Крым, а там у нас и собственность, и другие есть проблемы.

И вот Владимир Владимирович мне всё обещал-обещал, что с собой возьмёт в Крым, покажет новинки, что там нового сделано, сделано немало, по дороге провезёт в Крым. Но вот сегодня один уехал и меня с собой не пригласил.

Поэтому я с такой жалобой перед членами Высшего Госсовета выступаю и думаю, что, Владимир Владимирович, если не в Крыму уже, может, в Питер съездим, на родину посмотрим, что там делается. А я в свою очередь приглашаю Вас к себе на родину, это 20 минут от Москвы, Вы знаете это место, и в Минск при любом удобном случае.

Это так, для разрядки напряжённости. Но в этой шутке есть только доля шутки. Всё это правда, и мне, конечно, хотелось бы и памятник посмотреть. Удивительное чудо! Я, историк, этого не знал. Владимир Владимирович мне рассказал, что это два брата-близнеца: один за Белую гвардию, другой за Красную воевали. И в день примирения… Это важный памятник, который открыт в Севастополе. Хотелось бы посмотреть на этот памятник и знать эту историю. Думаю, что россияне об этом знают. Мы, к сожалению, — нет. Но теперь будем знать.

Владимир Владимирович, пожалуйста.

В.Путин: Да, действительно, я сегодня нахожусь в Севастополе как раз по случаю Дня народного единства и в связи с открытием этого памятника, а памятник очень хороший, рекомендую посмотреть, и история, конечно, очень острая, имею в виду, что здесь изображены в полный рост, очень мужественно, красиво два брата-близнеца с фамилией Беренс, по-моему. Один командовал флотом красной республики, в Российской Федерации, а второй — белым флотом. Оба адмиралы, и оба, после того как один из них уехал в эмиграцию, не виделись совсем. Ушли из жизни и не виделись друг с другом. Это интересная очень история, и я надеюсь, что эта символика, когда два брата-близнеца, два флотоводца стоят вместе на этом пьедестале рядом, всё-таки является действительно символом возвращения к единению многонациональной российской нации.

Да, конечно, мы всегда будем рады Вас видеть, чтобы Вы могли посмотреть это.

Если позволите, Александр Григорьевич, два слова о сегодняшней повестке.

Я бы хотел тоже, как и Вы, поблагодарить правительства наши за проделанную работу. Она действительно была сложной, многовекторной. Но что хотелось бы в этой связи сказать? Мы с вами хорошо знаем, уважаемые коллеги, что сегодня в связи с потерями в экономике, в социальной сфере, с потерями, связанными с коронавирусной инфекцией, одним из инструментов выхода из этого кризиса во всём мире — именно во всём мире, без всякого исключения, — одним из наиболее эффективных инструментов преодоления этих кризисных явлений считается объединение усилий расположенных близко друг от друга стран, которые идут по пути кооперации своих усилий в области экономики в целом, в области отдельных отраслей производства и ищут решения в том числе на путях интеграции. Это происходит во всём мире, я хочу подчеркнуть, вы хорошо знаете об этом, во всём мире: в Юго-Восточной Азии, в Африке, в Южной Америке, в Центральной и Северной Америке, — везде, в том числе, конечно, и в Европе.

К сожалению, по многим направлениям этой интеграции мы на постсоветском пространстве отстаём. Мы не используем в полной мере те возможности, те конкурентные преимущества, которые достались нам ещё со времен Советского Союза. Имею в виду общую инфраструктуру, общую энергетику, русский язык, который является объединяющим и позволяет нам легко общаться друг с другом.

Но по линии строительства Союзного государства мы продвинулись, конечно, дальше, чем по другим трекам. Кстати говоря, такая разноскоростная интеграция, она присуща практически всем интеграционным объединениям в той или иной степени. Ничего здесь особенного нет.

И то, что мы продвинулись вперёд, Александр Григорьевич сегодня об этом сказал, — это говорит только о том, что мы подаём хороший пример нашим партнёрам, скажем, в Евразэс, в других структурах на постсоветском пространстве.

И конечно, очень рассчитываем на то, что и те договорённости, которые были достигнуты нашими правительствами в предыдущий период времени и которые мы сегодня формализовали, подписывая документ, ради обсуждения которого собрались, — это серьёзный шаг вперёд, и он абсолютно не связан с внутриполитическими повестками в наших странах. Он просто связан с необходимостью эффективно функционировать нашим экономикам и создавать конкурентоспособные преимущества, для того чтобы повышать эффективность нашей работы, которая в конечном итоге направлена на повышение благосостояния наших граждан.

Александр Григорьевич, хочу поблагодарить и Вас за то, что Вы со своей стороны держали под постоянным контролем этот процесс. И всем коллегам, конечно, спасибо большое.

А.Лукашенко: Владимир Владимирович, спасибо.

Уважаемые друзья, благодарю вас всех за то, что вы в это непростое время приняли участие в заседании Высшего Государственного Совета. Спасибо огромное. И до встреч.

В.Путин: Всего хорошего.

А.Лукашенко: Спасибо.

Белоруссия. Россия. ЕАЭС > Внешэкономсвязи, политика > kremlin.ru, 4 ноября 2021 > № 3881438

Взлёт

Что такое неосоциализм в КНР

Юрий Тавровский

«Китайский неосоциализм» — новый Дух для нового времени?

С именем Фридриха Гегеля связывают концепцию Zeitgeist, «Дух времени». Германский философ подразумевал под этим доминирующую мыслительную традицию, интеллектуальную моду, но также и невидимую силу, определяющую мышление исторической эпохи. Спустя много лет другой философ, американец Фрэнсис Фукуяма, выдвинул концепцию «Конец истории». Он настаивал на том, что невидимые силы западной демократии и свободного рынка стали Zeitgeist или Большой идеей современного мира, победив все соперничающие политические и экономические системы. Человечеству больше не надо изобретать новые «измы», мир объединился в благотворной тени звёздно-полосатого флага.

История саркастически посмеялась над Фукуямой и его единомышленниками. Акции западной демократии и свободного рынка резко упали после атак на «Башни-близнецы», после спровоцированного на Уолл-стрит мирового финансового кризиса 2008–2009 годов, после недавних сражений на Капитолийском холме и позорного бегства из Афганистана. Взаимоуничтожение демократического и республиканского идеологических течений американского либерализма усилило раскол общества, обострило экономические и стратегические проблемы. Либеральный капитализм всё меньше вдохновляет мировое сообщество своими «демократическими ценностями».

Завершение текущего Zeitgeist хорошо просматривается. На наших глазах произошло чуть ли не «обнуление» ещё недавно доминировавшей в мире идеи либерального капитализма в её американском толковании. Это, конечно, не конец влияния Америки. Оно будет сокращаться постепенно, как шагреневая кожа. США останутся великой державой, но только одной из великих держав. Точно так же её Большая идея в обозримом будущем останется просто одной из основных мыслительных традиций, соперничающих с новыми идеями глобального масштаба.

Мне видятся две такие Большие идеи: политический ислам и китайский неосоциализм. Неудачный финал двадцатилетних попыток новых крестоносцев перестроить по модели «свободного мира» мусульманские страны, особенно Афганистан, Ливию, Ирак и Сирию, вызвал далеко идущие последствия. Он вдохнул новый энтузиазм в политический ислам и способен сделать его важнейшей идеологией целого кластера стран Азии и Африки, крупных сегментов общества в ряде стран Европы и Америки. Обновлённый политический ислам может сгладить противоречия разных религиозных школ, преодолеть государственные границы, создать глобальный центр развития со своей политической надстройкой, мощной финансовой базой, внушительным военным потенциалом, включающим ядерное оружие и средства доставки.

Ещё одну Большую идею, способную стать «Духом времени», демонстрирует Китай. До последнего времени китайцы предпочитали не прославлять достоинства своей общественно-политической модели под названием «социализм с китайской спецификой», а развивать её на практике. Эффективность этой модели настолько велика, что позволила, несмотря на сдерживание Америкой и всем коллективным Западом, добиться беспрецедентных успехов в ускоренном создании современной экономики, науки и обороны, впечатляющих побед в борьбе с бедностью и стихийными бедствиями масштаба Ковид-19. «Социализм по-пекински» вышел на новый высокий уровень в конце 2012 года, когда новый вождь Си Цзиньпин обосновал долгосрочный план «Китайская мечта о великом возрождении китайской нации», рассчитанный до 2049 года. С тех пор нация движется по обозначенному пути чётко по расписанию, этап за этапом, год за годом. Как и было обещано, в 2021 году завершился первый этап, построено «общество среднего достатка», ликвидирована нищета. Следующий «верстовой столб» — 2035 год, следующий уровень развития — «общество высокого достатка». Своими словами и делами Си Цзиньпин вот уже почти 10 лет выводит Китай из завещанной Дэн Сяопином «тени».

Однако только в нынешнем, 2021 году «главный коммунист» объявил альтернативу американоцентричному «Духу времени». Именно сейчас Пекин впервые провозгласил «социализм с китайской спецификой» новой моделью развития всего человечества. Си Цзиньпин не повторяет любимую фразу задиристого Мао Цзэдуна «Ветер с Востока довлеет над ветром с Запада», не делит человечество на «три мира». Сознавая сильную позицию своей нации, он спокойно ведёт Китай намеченным курсом, но не избегает конфронтации в идеологиях, торговле, обороне.

Внешнеполитической проекцией китайской модели социализма стала идея создания «сообщества единой судьбы человечества», утверждённая Компартией в 2017 году. Это очень китайская идея. В ней не просматривается наступательный глобализм, нацеленный на гегемонию. Это не «сияющий град на Холме», подавляющий всё вокруг своим величием и выжигающий конкурентов. Напротив, «среди четырёх морей все люди — братья», как писали мудрецы древности, которые видели свою Поднебесную большущим островом среди четырёх морей-океанов.

«Единая судьба» — это уже Большая идея глобального охвата. Причём она уже имеет и свою действующую модель — это инициатива «Один пояс — один путь». Выдвинутая только в 2013 году, она уже вовлекла более 100 стран мира, стала фактором глобального экономического развития. Обладая как сильными, так и слабыми сторонами, эта китайская инициатива до сих пор не обрела значимой альтернативы со стороны Запада, который довольствуется пропагандистскими уколами и редкими успешными операциями спецслужб.

Являются ли «Один пояс — один путь» и «сообщество единой судьбы человечества» проявлениями описанной ещё Фукидидом борьбы нарождающегося гегемона против гегемона действующего? Хотят ли китайцы взять на себя бремя ответственности за мировые проблемы? Мне кажется, нет, не является, не хотят. Мой главный аргумент в том, что нынешние китайцы думают и действуют в соответствии с матрицей собственного восприятия мира. Его часто называют «китаецентризм», поскольку уже знакомые нам мудрецы древности учили о единственно благоприятном центральном положении Поднебесной на квадратной Земле под круглым Небом. Живущим по углам вне Поднебесной «варварам» просто не повезло… Иероглиф «чжун», «середина», входит в самоназвание нынешней КНР: «чжунхуа-жэньминь-гунхэго», «Процветающее Срединное государство народного согласия». Китайцы называют себя «чжунго-жэнь», «люди Срединного государства». Они издавна не любят войн. Они повторяют: «Из доброго железа не куют гвозди, добрые люди не идут в солдаты». Основные приращения земель Поднебесной обеспечили династии монголов, маньчжур и прочих «варваров», предварительно покоривших сам Китай.

Нынешние властители Срединного государства провозгласили «китайскую мечту о великом возрождении китайской нации» к 2049 году. Но за все годы существования «Китайской мечты» в выступлениях Си Цзиньпина и комментаторов разного уровня ни разу не прозвучали слова о желании «осчастливить» соседние страны и народы. Действуя в традициях китаецентризма, Пекин не навязывает своё идеологическое и иное доминирование ни получателям капиталов, ни равным по силе партнёрам. Причина ясна: соседи по планете должны сами осознать эффективность китайской модели и заимствовать её механизмы с поправкой на местные условия. В первую очередь благотворное влияние распространяется на соседей, на Азию. В Пекине в последние годы официально превозносится «азиатская мудрость». Были устроены международные форумы и конференции национального масштаба. Неофициально же идеологи и политологи разъясняют природное превосходство «китайской мудрости» над европейскими и другими «мудростями», но до призывов вытеснять некитайские ценности дело не доходит.

Характерно, что даже в области торговли вместо стремления любой ценой завоёвывать внешние рынки принята на вооружение концепция «двух циркуляций», в которой внутрикитайский оборот товаров получил преимущество над внешней торговлей. Смысл в том, что пора укреплять Поднебесную, а не продолжать обустраивать места обитания «варваров» за счёт «людей Срединного государства». Китайские товары на полках магазинов всего мира стоили дёшево за счёт недоплат китайским производителям. Да, последние 100 миллионов китайцев выбрались из нищеты. Да, более 400 миллионов составил «средний класс», но 600 миллионов китайцев до сих пор зарабатывают в среднем 1000 юаней в месяц (это 11 300 рублей). Увеличить подушевой доход и ВВП КНР в 2 раза к 2035 году, расширить «средний класс» до 700–800 миллионов человек — такова стратегическая задача, поставленная правящей партией.

Кому китайская специфика, кому социализм

Недавно в Пекине без лишней скромности признали свою модель развития «новой формой человеческой цивилизации». Выступая на торжествах по случаю 100-летия КПК, председатель Си Цзиньпин сказал: «На основе продолжения и развития социализма с китайской спецификой, содействия скоординированному развитию материальной, политической, духовной культуры, а также цивилизованности общества и экологической цивилизации, мы сформировали новую китайскую модель модернизации и создали новую форму человеческой цивилизации». Несколькими днями позже, уже на Всемирном саммите политических партий по случаю того же юбилея, главный коммунист Поднебесной сделал очень важное уточнение: «Не существует общеупотребимой формулы модернизации, и страны должны искать оптимальные решения. Со своей стороны Компартия Китая готова обмениваться и делиться опытом с политическими партиями всех стран…»

В ходе саммита и других торжеств не прозвучало даже намёка на желание создать Интернационал «социализма с китайской спецификой». В отличие от американцев, которые в начале декабря проводят глобальный смотр оставшихся союзников либерального капитализма на «Саммите демократии», китайцы поглощены подготовкой к зимней Олимпиаде. Похоже, это и есть нынешний предел их «гегемонизма». Правда, на днях было объявлено о выделении квот для иностранцев на изучение китайского опыта борьбы с бедностью. До квот на изучение «социализма с китайской спецификой» дело пока не дошло и вряд ли дойдёт.

В этой формуле слишком много не повторимого за пределами китайской цивилизации, которую называют ещё иероглифической и конфуцианской. К этой цивилизации относят не только саму Поднебесную, но также Японию, Вьетнам, Сингапур, Корею, Тайвань. Существующая два с половиной тысячелетия иероглифическо-конфуцианская идейная матрица определила развитие этих стран и регионов, то входивших в состав Поднебесной, то попадавших под влияние других цивилизаций, то обретавших возможность двигаться собственным путём. Кто-то из них первым вступал на траекторию модернизации и обгонял Китай, как это сделала Япония, другие также добивались успеха за счёт применения западных технологий и методов управления, но с задержкой на несколько десятилетий — такие как Корея и Вьетнам. Однако для всех этих стран и по сей день характерны разновидности общественно-политической модели, которую можно назвать не только конфуцианской, но ещё и авторитарно-социалистической.

Во время работы в Японии в 80-е годы я не раз слышал от местных коммунистов, что в их стране уже построен социализм на основе сосуществования частного капитала и государственного планового начала в экономике, общедоступных медицины и образования, хорошо развитых социальных программ. Для полного торжества «социализма с японской спецификой» не хватает только замены в фактически однопартийной политической системе рыхлой и проамериканской Либерально-демократической партии на дисциплинированную и патриотичную Коммунистическую партию.

Вьетнам, переведённый французскими колонизаторами и миссионерами с иероглифики на латиницу, не утратил конфуцианской морали. Она помогла объединению разъединённой на десятилетия нации, позволила создать синергию возрождённой рыночной экономики с социалистической плановой системой и однопартийным коммунистическим строем.

Тайвань за десятилетия обособленного развития сначала под контролем японцев, а затем американцев стал лабораторией, в которой в духе заветов Конфуция впервые было создано «общество средней зажиточности» — «сяокан». Когда в Поднебесную пришло время перемен, из этой лаборатории заимствовались самые эффективные технологии переустройства экономики и общества, черпались необходимые первичные капиталы и кадры.

Мощный взлёт Сингапура, старт которого я застал там во время учёбы в начале 70-х годов, стал возможен благодаря конфуцианскому мировоззрению и образу жизни преобладающей китайской части населения. Жители крошечного острова, лишённого ресурсов и даже пресной воды, были готовы во имя будущего упорно трудиться и соблюдать дисциплину в условиях жёсткого однопартийного правления. Сейчас они пожинают плоды.

В Корее конфуцианство, пожалуй, подверглось самой сильной эрозии под воздействием протестантства на Юге и коммунизма на Севере, но в обеих половинах всё ещё разъединённой нации проявляется приверженность традициям порядка и дисциплины, позволяющим реализовывать преимущества смешанной экономики в одном случае и смягчать мобилизационные лишения в другом.

Я думаю, что конфуцианско-иероглифическое слагаемое из формулы «социализм с китайской спецификой» в перспективе облегчит и ускорит распространение этого «Духа времени» именно в Восточной Азии. Общепризнано, что именно в эту часть планеты перемещается центр мирового развития. Соответственно, будет повышаться притягательность модели развития, позволившей добиться успеха. Однако именно конфуцианско-иероглифическая специфика будет мешать китайской модели принять глобальное измерение. Иероглифический барьер, а также иудейско-христианские основы западной цивилизации станут Великой Стеной. Китайскому Zeitgeist вряд ли суждено принять глобальный масштаб.

Зато глобальное значение будет иметь новое прочтение и применение социалистической теории, позволившее, словами Си Цзиньпина, «совершить исторический переход от высокоцентрализованной системы плановой экономики к жизнеспособной системе социалистической рыночной экономики, от частичной либо полной замкнутости к всеобъемлющей открытости». Вовлекая Китай в антисоветский лагерь, оказывая финансовую, экономическую и военную поддержку новому союзнику, Запад рассчитывал на «изменение цвета китайского стяга». Концепция «конструктивного вовлечения» не достигла поставленной цели. Пекин взял всё необходимое и отбросил всё ненужное. Огонь социализма хранили и оберегали в закрытых от посторонних глаз исследовательских центрах, партийных университетах. Когда пришло время, Компартия Китая максимально громко заявила о решимости «твёрдо и сознательно помнить изначальную цель и возложенную на нас миссию».

Слухи о кончине мирового социализма оказались сильно преувеличены. Неосоциализм как государствообразующая Большая идея торжествует в Китае, Вьетнаме, Северной Корее, Лаосе. Социализм с национальной спецификой способен победить во многих странах Европы, Азии, Латинской Америки и Африки. По нашей планете уже бродит не призрак социализма, а шагает опробованная на деле новая общественно-политическая система.

«Второе дыхание» мирового социализма

«Социализм с китайской спецификой» в прямом смысле вырос из земли. Вскоре после смерти Мао Цзэдуна, в 1976 году, уродливые времянки «народных коммун» и прочих поставленных над людьми экспериментов начали разваливаться. Крестьяне в провинции Сычуань первыми стали захватывать свои обобществлённые участки земли, вывозить выращенные продукты на рынок. От расправы за самовольство их защитил молодой партийный секретарь провинции Чжао Цзыян. Дэн Сяопину пришлось защищать его самого от гнева остававшихся правоверных маоистов в Политбюро. Волна самозахватов прокатилась по всей Поднебесной. Фактический соправитель Дэн Сяопина тех лет по имени Чэнь Юнь стал продвигать свою концепцию «птички в клетке», в которой птичкой была рыночная экономика, а клеткой — единая и нерушимая партийная система. Ещё один крупный реформатор по имени Си Чжунсюнь (отец Си Цзиньпина) после 16 лет отсидок и допросов по обвинению в контрреволюционной деятельности был послан править в провинцию Гуандун и там изобрёл «специальные экономические зоны», жившие по социалистическим законам в политической жизни и по принципам рынка в экономической. Дэн Сяопин не без колебаний и уступок «твёрдым марксистам» поддержал эти и другие новые течения и провозгласил свой знаменитый тезис о «кошках, которые должны ловить мышей».

Вскоре подоспела помощь конфуцианско-иероглифических стран Восточной Азии и соотечественников-капиталистов в странах Южных морей. Созданная ими финансовая, юридическая и логистическая инфраструктура позволила затем «состыковаться» с глобальными производственно-торговыми цепочками. В приморских провинциях, теснее других вовлечённых в эти цепочки, стали доминировать нормы рыночной экономики. Постепенно они распространились в глубину Поднебесной, оставив за укладом социализма органы власти, среднесрочное планирование (пятилетки), финансовую систему, транспорт, медицину и образование. Для теоретического обоснования новой реальности была использована формула «реформы и открытость». Прослужив верой и правдой почти 40 лет, она видоизменилась в новую формулу — «социализм с китайской спецификой».

При любой формуле сосуществование плановой экономики и рыночной экономики происходило и происходит под неусыпным контролем правящей коммунистической партии. Именно она регулирует базовые правовые и финансовые условия развития двух основных укладов, сглаживает возникающие противоречия, оказывает помощь отстающим регионам и стимулирует общественно-полезные отрасли. Партия определяет, насколько далеко может залетать «птичка в клетке».

Сейчас рыночная экономика играет ведущую роль. Она обеспечивает 60% ВВП, 80% рабочих мест. Преобладание капитализма усугубляет расслоение общества, усиливает протестные настроения. Совокупное богатство 415 китайских долларовых миллиардеров в 2019 году составляло 1,68 триллиона долларов, что больше ВВП всей Российской Федерации. Эта «вишенка на торте» украшает довольно толстую прослойку «просто» миллионеров — 5 280 семей. Сообща эти толстосумы контролируют 30,6% национального богатства.

Предпринимателям давно уже позволено вступать в Компартию, играть заметную роль в парламентских структурах на местах и в Центре. Но наиболее активным и харизматичным олигархам этого показалось мало, и они стали делать заявления, которые были расценены как критика руководства КПК. Но птичку не собирались выпускать из клетки: сразу после празднования своего 100-летия Компартия развернула кампанию «совместное благополучие». Крупнейшим и самым «продвинутым» компьютерным и финансовым монополиям недвусмысленно посоветовали «усмириться», делиться прибылями с отстающими регионами, не душить конкурентов из числа средних и малых компаний, давать больше рабочих мест молодёжи. Одновременно резко ограничили деятельность компаний в области дополнительного обучения школьников. Можно предсказать дальнейшие меры по сглаживанию социального неравенства разных слоёв общества, разных отраслей и регионов. Компартия Китая является третьим, причём важнейшим компонентом «социализма с китайской спецификой», наряду с фактически принадлежащим ей государственным сектором, а также частным сектором, который обладает ограниченной свободой действий. Можно искать и находить недостатки этого «треугольника», но говорить о его неэффективности не позволяют цифры и факты.

Если из формулы «социализм с китайской спецификой» вычесть «китайскую специфику», то останется «социализм», неосоциализм. Вот эта модель экономического и общественного устройства может быть тиражирована в других странах как «неосоциализм с национальной спецификой». В нашем случае — русский неосоциализм.

Benchmark Mineral Intelligence: рост цен на литий, кобальт и никель гонит вверх стоимость аккумуляторов

Как сообщает Reuters со ссылкой на исследования Benchmark Mineral Intelligence (BMI), рост издержек на такие металлы, как литий и никель, применяемые для изготовления аккумуляторов для электротранспорта, начал отражаться и на стоимости самих аккумуляторов, хотя ранее предполагалось, что цены на перезаряжаемые литий-ионные аккумуляторы будут снижаться по мере развития отрасли.

По словам главного исполнительного директора BMI Саймона Мурса, первоначальный этап экономии издержек в секторе был пройден после строительства крупных фабрик по выпуску аккумуляторов, но сейчас стоимость сырья, особенно лития, растет и начинает сказываться на себестоимости выпуска аккумуляторов.

По оценкам BMI, стоимость карбоната лития выросла в Китае за прошедший год более чем на 300%, до $28675 за т, по состоянию на середину октября – из-за недостаточного предложения на фоне более сильного, чем ожидалось, спроса на литий. Рост стоимости сульфата никеля в Китае составил за год, по расчетам, более 30%, до $5658 за т. Вследствие широкомасштабных ограничений подачи электроэнергии и снижения предложения материала наблюдается дефицит сульфата никеля. Стоимость гидроксида кобальта выросла с сентября 2020 г. по сентябрь 2021 г. более чем на 80%, до $47,8 тыс. за т.

В BMI прогнозируют, что стоимость аккумуляторов с катодами из соединений никеля, кобальта и марганца может вырасти в 2022 г. приблизительно до $115 за кВт/ч по сравнению со $105 за кВт/ч в текущем году, если японские и южнокорейские производители аккумуляторов для электромобилей активизируются вслед за китайскими.

В Credit Suisse ожидают роста цен на ЖРС и уголь после преодоления кризиса в Китае

Как сообщает Dow Jones, по мнению аналитиков Credit Suisse, экономическое состояние китайского сырьевого сектора столь проблематично, что сулит позитивные перспективы для цен на железную руду и коксующийся уголь уже в 2022 г. «В Пекине, похоже, не прочь позволить кризису сектора недвижимости длиться, так что в следующем году стране, возможно, потребуется инициация серьезных стимулов для развития инфраструктуры, чтобы скомпенсировать текущее ослабление рынка недвижимости. Хотя в текущем году ориентир по ВВП будет, по-видимому, достигнут, в следующем успех уже не обеспечен. Это должно стать позитивным фактором для цен на сталь начиная с II квартала 2022 г., а также для железной руды и коксующегося угля», – говорится в материалах Credit Suisse.

Дешевеющее сырье помогает снижаться ценам на порошковый молибден

Китайские цены на порошковый молибден проседают на фоне смягчения сырьевых цен. По оценке на 2 ноября преобладающие цены на материал 99,95% min. составили 302-305 юаней ($46.9-47.4) за кг ex-works D/A 180 дней (D/A – documents against accept, документы против акцепта), на 2 юаня за кг ниже, чем неделей ранее. Участники рынка ожидают продолжения ценового смягчения и на следующей неделе.

Производитель с севера Китая сообщает, что в течение месяца цены на сырьё (тетрамолибдат аммония 56% min.) снизились примерно на 4000 юаней за тонну ($0.6 за кг), при этом мало кто из клиентов готов сейчас закупать даже с совсем небольшими запасами порошковый молибден 99,95%. Для стимулирования продаж приходится снижать цену до 305 ($47,4 за кг) юаней за тонну кг ex-works D/A 180 дней, говорит производитель. На фоне редких запросов он ожидает заметного давления на цены на следующей неделе.

Исходя из текущей себестоимости, другой производитель пока отказывается продавать дешевле 305 юаней, но с учётом вероятного смягчения рынка он ожидает дальнейшего движения цен к отметке 300 юаней ($46,6 за кг) на следующей неделе.