Новости. Обзор СМИ  Рубрикатор поиска + личные списки

Манифест Великого Пробуждения

Имперский Ренессанс против «Большой Перезагрузки»

Александр Дугин

Часть 1. Great Reset

5 пунктов принца Чарльза

В 2020 году на форуме в Давосе его основатель Клаус Шваб и Принц Чарльз Уэльский провозгласили новый курс человечества «Great Reset», «Большая Перезагрузка».

План, озвученный Принцем Уэльским, состоит из 5 пунктов:

1. Захват воображения человечества (так как изменения случаются только тогда, когда люди действительно их захотят);

2. Восстановление экономики после пандемии Covid-19, что должно привести к началу «устойчивого развития». Необходимо изобрести иные устойчивые производственные структуры, нежели те, которые оказали зловредный эффект на окружающую среду планеты;

3. Переход к экономике без использования нефти на глобальном уровне. Добиться этого следует с помощью критического влияния на цены на нефть с целью достижения устойчивости рынка;

4. Наука, технологии и инновации должны получить новый импульс развития. Человечество стоит на пороге радикального прорыва, который изменит все наши представления о том, что возможно и что выгодно в контексте устойчивого будущего;

5. Необходимо изменить структуру баланса инвестиций. Следует увеличить долю «зеленых инвестиций» и создать рабочие места в области «зеленой энергии», циклической экономики и био-экономики, развивать эко-туризм и «зеленые» публичные инфраструктуры.^[1]

Термин «устойчивое» (sustainable) является важнейшим концептом «Римского клуба» – «устойчивое развитие». Эта теория основана на другой теории – «пределов роста», согласно которой перенаселение планеты достигло критической черты (что подразумевает необходимость сокращения рождаемости).

Тот факт, что слово «устойчивое» используется в контексте пандемии Covid-19, что, согласно некоторым аналитикам, и должно привести к сокращению населения, вызвало значительную реакцию в мировом масштабе.

Основной смысл «Большой Перезагрузки» сводится к:

управлению сознанием населения в глобальном масштабе, что лежит в основе «cancel culture» – введения цензуры в сетях, подконтрольных глобалистам (пункт 1);

переходу к экологической экономике и отказе от индустриальных структур Модерна (пункты 2 и 5);

вступлению человечества в 4-й экономический уклад (ему была посвящена предыдущая встреча в Давосе), то есть постепенной замене рабочей силы киборгами и внедрение развитого Искусственного Интеллекта в глобальном масштабе (пункт 3).

Основная идея «Большой Перезагрузки» – это продолжение глобализации и укрепление глобализма после серии неудач: консервативного президентства антиглобалиста Трампа, роста влияния многополярного мира – прежде всего Китая и России, подъема исламских стран Турции, Ирана, Пакистана, Саудовской Аравии и выхода их из-под влияния Запада.

На Давосском форуме представители глобальных либеральных элит декларируют мобилизацию своих структур в преддверии столь желательного для них президентства Байдена и победы в США демократов, управляемых глобалистами.

Имплементация

Маркером глобалистской agenda становятся слова песни (Jeff Smith) «Build Back Better» («Построим снова и ещё лучше» – лозунг предвыборной компании Джо Байдена). Имеется в виду, что после серии неудач (таких, как тайфун или ураган Катрина), люди (имеется в виду, глобалисты) отстраивают свои инфраструктуры еще лучше, чем было прежде.

«Большая Перезагрузка» – «Great Reset» – начинается с победой Байдена.

Мировые лидеры, главы крупнейших корпораций – Big Tech, Big Data, Big Finance и т. д. – объединились и мобилизовались, чтобы победить своих оппонентов – Трампа, Путина, Си Цзиньпина, Эрдогана, аятоллу Хаменеи и других. Началом стало вырывание победы у Трампа с использованием новых технологий – через «захват воображения» (пункт 1), введение цензуры в интернет и махинаций с голосованием по почте.

Приход Байдена в Белый дом означает, что глобалисты переходят и к дальнейшим пунктам.

Это должно затронуть все области жизни – глобалисты возвращаются к тому месту, где их остановил Трамп и другие полюса поднимающейся многополярности. И здесь контроль над сознанием (через цензуру и манипуляции с социальными сетями, тотальным слежением и сбором данных обо всех) и внедрение новых технологий играют ключевую роль.

Эпидемия Covid-19 дает для этого основания. Под предлогом санитарной гигиены «Большая Перезагрузка» рассчитывает резко изменить структуры контроля мировых глобалистских элит над населением земли.

Инаугурация Джо Байдена и уже подписанные им указы, отменившие практически все решения Трампа, означают, что план начал приводиться в действие.

В своей речи, посвященной «новому» курсу внешней политики США, Байден фактически озвучил основные направления глобалистской политики. «Новым» – да и то лишь отчасти – этот курс может казаться только по сравнению с курсом Трампа. В целом же Байден просто анонсировал возврат к прежнему вектору:

постановку глобальных интересов выше национальных;

укрепление структур Мирового Правительства и его филиалов в виде глобальных наднациональных организаций и эконмических структур;

укрепление блока НАТО и сотрудничество со всеми глобалистскими силами и режимами;

продвижение и углубление демократических перемен в мировом масштабе, что на практике означает:

1) эскалацию отношений с теми странами и режимами, которые отвергают глобализацию – прежде всего с Россией, Китаем, Ираном, Турцией и т. д;

2) усиление военного присутствия США на Ближнем Востоке, в Европе и Африке;

3) распространение нестабильности и «цветных революций»;

4) широкое применение практики «демонизации», «деплатформирования» и сетевого остракизма (cancel culture) в отношении всех тех, кто придерживается точки зрения, отличной от глобалистской (как за рубежом, так и в самих США).

Таким образом, новое руководство Белого Дома не просто не демонстрирует ни малейшего желания вести с кем бы то ни было равный диалог, но лишь ужесточает свой собственный либеральный дискурс, не терпящий никаких возражений. Глобализм прочно вступает в тоталитарную фазу. А это делает более чем вероятной возможность новых войн – включая повышенный риск Третьей мировой.

Геополитика «Большой Перезагрузки»

Глобалистский «Фонд Защиты Демократий» (Foundation for Defence of Democracies), выражающий позицию неоконсервативных кругов США, совсем недавно выпустил доклад, содержащий рекомендации Байдену, где отметил, что такие Трамповские направления как:

1) усиление противостояния Китаю,

2) усиление давление на Иран

– положительны, и Байдену следует двигаться по этим осям во внешней политике.

Осудили же авторы доклада такие действия Трампа во внешней политике, как:

1) работу по дезинтеграции НАТО;

2) сближение с «тоталитарными лидерами» (китайским, КНДР и российским);

3) «плохую» сделку с талибами;

4) вывод американских войск из Сирии.

Таким образом, «Большая Перезагрузка» в геополитике будет означать сочетание «продвижения демократии» с «неоконсервативной агрессивной стратегией полномасштабного доминирования», что является главным вектором политики «неоконсерваторов». При этом, Байдену рекомендуется продолжать и наращивать противостояние с Ираном и Китаем, но основное внимание сосредоточить на борьбе с Россией. И для этого необходимо усиление НАТО и расширение американского присутствия на Ближнем Востоке и в Центральной Азии.

Также, как и Трамп, Россия, Китай, Иран и некоторые иные исламские страны рассматриваются адептами «Великой Перезагрузки» как главные преграды на её пути.

Так экологические проекты и технологические инновации (прежде всего внедрение Искусственного Интеллекта и роботизация) сочетаются с ростом агрессивной военной политики.

Часть 2. Краткая история либеральной идеологии: глобализм как кульминация

Номинализм

Чтобы отчетливо понять, чем именно является в историческом масштабе победа Байдена и «новый» курс Вашингтона на «Большую Перезагрузку», следует окинуть взором всю историю становления либеральной идеологии – начиная с ее корней. Только в этом случае мы сможем по достоинству оценить всю серьезность нашего положения. Победа Байдена не случайный эпизод, а анонсирование глобалистской контратаки не просто агония провалившегося проекта. Все намного более серьезно. Байден и те силы, которые за ним стоят, воплощают в себе кульминацию исторического процесса, который берет начало еще в Средневековье, достигает зрелости в Новое время вместе с появлением капиталистического общества и сегодня доходит до своей последней стадии – теоретически намеченной с самого начала.

Корни либеральной (=капиталистической) системы уходят в схоластический спор об универсалиях.

Этот спор расколол католических богословов на два лагеря: одни признавали бытие общего (вида, рода, универсалии), а другие считали существующими только отдельные конкретные – индивидуальные вещи, а их обобщающие имена толковали как чисто внешние условные системы классификации, представляющие собой «пустой звук». Те, кто были убеждены в существовании общего, видового, опирались на классическую традицию Платона и Аристотеля. Они стали называть «реалистами», то есть признающими «реальность универсалий». Самым ярким представителем «реалистов» был Фома Аквинский и в целом традиция монахов-доминиканцев.

Сторонники того, что реальны только отдельные индивидуальные вещи и существа, стали называться «номиналистами», от латинского nomen, «имя». Требование «не двоить сущности» восходит именно к одному из главных защитников «номинализма», английскому философу Уильяму Оккаму. Еще раньше эти же идеи отстаивал Иоанн Росцелин. И хотя на первом этапе победили «реалисты», а учение «номиналистов» было предано анафеме, позднее пути западно-европейской философии – особенно Нового времени – пошли вслед за Оккамом.

«Номинализм» заложил основу будущего либерализма – и в идеологии, и в экономике. Человек здесь мыслился именно индивидуумом – и ничем больше, а все формы коллективной идентичности (религия, сословие и т. д.) подлежали упразднению. Также и вещь рассматривалась как абсолютная частная собственность, как именно конкретная отдельная вещь, которую было легко приписать как собственность тому или иному индивидуальному владельцу.

Номинализм возобладал прежде всего в Англии, получил широкое распространение в протестантских странах и постепенно стал основной философской матрицей Нового времени – в религии (индивидуальные отношения человека с Богом), в науке (атомизм и материализм), в политике (предпосылки буржуазной демократии), в экономике (рынок и частная собственность), в этике (утилитаризм, индивидуализм, релятивизм, прагматизм) и т. д.

Капитализм: первая фаза

Отталкиваясь от номинализма, мы можем проследить весь путь исторического либерализма – от Росцелина и Оккама до Сороса и Байдена. Для удобства разделим всю эту историю на три фазы.

Первая фаза заключалась во внедрении номинализма в сферу религии. Коллективную идентичность Церкви, как ее понимал католицизм (и в еще большей мере православие), протестанты заменили отдельными индивидуумами, которые могли отныне толковать Священное Писание, опираясь только на свой рассудок и отвергая любую традицию. Так многие аспекты христианства – таинства, чудеса, ангелы, посмертное вознаграждение, конец света и т. д. – были пересмотрены и отброшены, как не соответствующие «рациональным критериям».

Церковь как «мистическое тело Христа» была разрушена и заменена клубами по интересам, создававшимся по свободному согласию снизу. Это породило множество спорящих друг с другом протестантских сект. В Европе и в самой Англии, где номинализм дал самые основательные плоды, этот процесс был несколько сглажен, а самые яростные протестанты ринулись в Новый Свет и создали там свое общество. Так позднее, после борьбы с метрополией, появились США.

Параллельно разрушению Церкви как «коллективной идентичности» (чего-то «общего») стали упраздняться сословия. На место социальной иерархии священников, аристократии и крестьян вступили неопределенные «горожане», а это и есть изначальное значение слова «буржуа». Буржуазия вытеснила все остальные слои европейского общества. Но именно буржуа и был оптимальным «индивидуумом», гражданином без рода, племени и профессии, но зато с частной собственностью. И новый класс стал перестраивать под себя все европейское общество.

При этом наднациональное единство Папского престола и Западно-Римской Империи – как еще одно выражение «коллективной идентичности» – также упразднялось. А на его месте устанавливался порядок на основе суверенных национальных государств, своего рода «политических индивидуумов». После окончания 30-летней войны Вестфальский мир закрепил именно такой порядок.

Так к середине XVII века в Западной Европе сложился в основных чертах буржуазный строй, то есть капитализм.

Философия нового строя была во многом предвосхищена еще Томасом Гоббсом и развита Джоном Локком, Дэвидом Юмом и Иммануилом Кантом. К экономической области эти принципы применил Адам Смит, положив начало либерализму как экономической идеологии. Фактически, капитализм, основанный на систематической имплементации номинализма, приобрел характер связного системного мировоззрения. Смысл истории и прогресса отныне заключался в том, чтобы «освобождать индивидуума от всех форм коллективной идентичности» – вплоть до логического предела.

К XX веку – через период колониальных завоеваний – западно-европейский капитализм стал глобальной реальностью. Номиналистский подход возобладал в науке и культуре, в политике и экономике, в самом повседневном мышлении людей Запада и всего человечества, оказавшегося под сильным западным влиянием.

ХХ и триумф глобализации: вторая фаза

В ХХ веке капитализм столкнулся с новым вызовами. На сей раз это были не привычные формы коллективной идентичности – религиозной, сословной, профессиональной и т. д., но искусственные и также современные (как и сам либерализм) теории, отвергающие индивидуализм и противопоставляющие ему новые – скомбинированные концептуально – формы коллективной идентичности.

Социалисты, социал-демократы и коммунисты противопоставляли либералам классовую идентичность, призывая рабочих всего мира сплотиться, чтобы опрокинуть власть мировой буржуазии. Эта стратегия оказалась действенной, и в некоторых крупных странах, правда, совсем не в тех индустриально развитых и западных, где рассчитывал основатель коммунизма Карл Маркс, пролетарские революции победили.

Параллельно коммунистам произошел – на сей раз в Западной Европе – захват власти крайне националистическими силами. На сей раз они действовали во имя «нации» или «расы», снова противопоставляя либеральному индивидуализму нечто «общее», некоторое «коллективное бытие».

Новые противники либерализма относились уже не к инерции прошлого, как на предыдущих стадиях, а представляли собой модернистские проекты, сложившиеся на самом Западе. Но они также строились на отвержении индивидуализма и номинализма. Это было ясно осмыслено теоретиками либерализма – прежде всего Хайеком и его учеником Поппером, которые объединили «коммунистов» и «фашистов» под общим названием «врагов открытого общества». И начали с ними смертельную войну.

Тактически использовав Советскую Россию, капитализму вначале удалось справиться с фашистскими режимами, и это стало идеологическим результатом Второй мировой войны. Последовавшая за этим «холодная война» между Западом и Востоком к концу 80-х годов ХХ века завершилась победой либералов над коммунистами.

Так проект освобождения индивидуума от всех форм коллективной идентичности и «идеологический прогресс» в понимании либералов прошел еще одну стадию. В 90–е годы либеральные теоретики заговорили о наступившем «конце истории» (Ф. Фукуяма) и о «однополярном моменте» (Ч. Краутхамер).

Это стало ярким доказательством вступления капитализма в свою наиболее продвинутую фазу – в стадию глобализма. Собственно, именно в это время в США у правящих элит и восторжествовала стратегия глобализма – намеченная еще в Первую мировую войну 14 пунктами Вильсона, но по итогам «холодной войны» объединившая элиту обеих партий – как демократов, так и республиканцев, представленных преимущественно «неоконсерваторами».

Гендер и постгуманизм: третья фаза

После победы над последним идеологическим противником – социалистическим лагерем, – капитализм подошел к решающей черте. Индивидуализм, рынок, идеология прав человека, демократия и западные ценности победили в глобальном масштабе. Казалось бы, повестка дня выполнена – никто больше не противопоставляет «индивидуализму» и номинализму ничего серьезного и системного.

В этот период капитализм вступает в третью фазу. При ближайшем рассмотрении, после победы над внешним врагом либералы обнаружили ещё две формы коллективной идентичности. Прежде всего, пол. Ведь пол – это также нечто коллективное: либо мужское, либо женское. Поэтому следующим этапом стало уничтожение пола как чего-то объективного, существенного и неотменимого.

Половая принадлежность требовала отмены, как и все иные формы коллективной идентичности, изжитые и упраздненные еще раньше. Отсюда гендерная политика, превращение категории пола в нечто «опциональное» и зависящее от индивидуального выбора. И снова здесь мы имеем дело с тем же номинализмом: зачем двоить сущности?! Человек и есть человек как индивидуум, пол же можно выбирать произвольно – как раньше выбирали религию, профессию, нацию и образ жизни.

Это стало главной повесткой дня либеральной идеологии именно в 90-х после победы над СССР. Да, на пути гендерной политики вставали внешние противники – те страны, у которых еще сохранились по инерции остатки традиционного общества, ценности семьи и т. д., а также консервативные круги на самом Западе. Борьба с консерваторами и «гомофобами», то есть защитниками традиционного взгляда на бытие полов, стала новой целью адептов прогрессивного либерализма. К этому примкнули многие левые, заменившие гендерной политикой и защитой иммиграции прежние антикапиталистические цели.

По мере успехов институционализации норм гендерной политики и успехов массовой миграции, атомизирующей население в странах самого Запада (что также вписывается полностью в идеологию прав человека, оперирующей с индивидуумом без учета его культурных, религиозных, социальных или национальных аспектов), стало очевидным, что либералам остается сделать последний шаг – и упразднить человека.

Ведь человек – это тоже коллективная идентичность, а значит, ее следует преодолеть, отменить, упразднить. Этого требует принцип номинализма: «человек» – это только имя, пустое сотрясение воздуха, произвольная, а поэтому всегда спорная классификация. Есть лишь индивидуум, а человеческий или нет, мужской или женский, религиозный или атеистический – это зависит от его выбора.

Таким образом, последний шаг, который осталось сделать либералам, прошедшим многовековой путь к своей цели, заменить людей – пусть частично – киборгами, сетями Искусственного Интеллекта и продуктами генной инженерии. Human optional логически следует за gender optional.

Эта повестка уже вполне предвосхищена постгуманизмом, постмодернизмом и спекулятивным реализмом в философии, а технологически с каждым днем становится все более реалистичной. Футурологи и сторонники ускорения исторического процесса (акселерационисты) уверенно смотрят в ближайшее будущее, когда Искусственный Интеллект станет сопоставим по основным параметрам с человеческим. Этот момент называется Сингулярностью. Ее наступление прогнозируется в пределах от 10 до 20 лет.

Последний бой либералов

Вот именно в этот контекст и следует помещать продавленную победу Байдена в США. Именно это и означает «Большая Перезагрузка» или лозунг «Построим снова и ещё лучше».

В 2000-е годы глобалисты столкнулись с рядом проблем, которые носили не столько идеологический, сколько «цивилизационный характер». С конца 90-х в мире практически не осталось более или менее стройных идеологий, способных бросить вызов либерализму, капитализму и глобализму. В разной мере, но эти принципы принимали все или почти все. Но, тем не менее, процессы имплементации либерализма и гендерной политики, а также упразднения национальных государств в пользу Мирового Правительства затормозились сразу на нескольких направлениях.

Этому все активнее сопротивлялась Россия Путина, имевшая в запасе ядерное оружие и историческую традицию оппонирования Западу, а также ряд консервативных традиций, сохранившихся в обществе.

Китай, хотя и активно включился в глобализацию и либеральные реформы, не спешил применять их к политической системе, сохранял господство Компартии и отказывался от политической либерализации. Более того, при Си Цзиньпине стали нарастать национальные тенденции в китайской политике. Пекин ловко использовал «открытый мир», чтобы преследовать свои национальные и даже цивилизационные интересы. А это в планы глобалистов не входило.

Исламские страны продолжали свою борьбу против вестернизации и, несмотря на блокаду и давление, сохраняли (как, например, шиитский Иран) свои непримиримо антизападные и антилиберальные режимы. Все более независимой от Запада становилась политика таких крупных суннитских государств, как Турция и Пакистан.

В Европе стала подниматься волна популизма, которая нарастала по мене взрыва недовольства коренных европейцев массовой иммиграцией и гендерной политикой. Политические элиты Европы оставались полностью подчиненными глобалистской стратегии, что и видно на Давосском форуме – в докладах его теоретиков Шваба или принца Чарльза, но сами общества пришли в движения и подчас поднимались на прямое восстание против власти – как в случае протестов «желтых жилетов» во Франции. Кое-где – например в Италии, Германии или Греции – популистские партии стали прорываться даже в парламент.

И, наконец, в 2016 году в самих США президентом умудрился стать Дональд Трамп, подвергший глобалистскую идеологию, практику и цели резкой и прямолинейной критике. И его поддержало около половины американцев.

Все эти антиглобалистские тенденции в глазах самих глобалистов не могли не сложиться в зловещую картину: история последних столетий с, казалось бы, неизменным прогрессом номиналистов и либералов была поставлена под вопрос. Это была не просто катастрофа того или иного политического режима. Это была угроза конца либерализма как такового.

Даже сами теоретики глобализма почувствовали неладное. Так, Фукуяма отказался от своего тезиса о «конце истории» и предложил еще сохранять национальные государства под властью либеральных элит, чтобы с опорой на жесткие методы лучше подготовить массы к окончательной трансформации в постчеловечество. Другой глобалист Чарльз Краутхаммер вообще заявил, что «однополярный момент» закончился, а глобалистские элиты не сумели им воспользоваться.

Именно в таком паническом и практически истерическом состоянии провели последние 4 года представители глобалистской верхушки. И поэтому вопрос устранения Трампа с поста Президента США был для них вопросом жизни и смерти. Если бы Трамп сохранил свой пост, обвал глобалистской стратегии был бы необратим.

Но Байдену удалось – правдами и неправдами – изгнать Трампа и демонизировать его сторонников. Тут-то и начинает работать «Большая Перезагрузка», Great Reset. В ней, действительно, нет ничего нового – это продолжение основного вектора западно–европейской цивилизации Нового времени в направлении прогресса, истолкованного в духе либеральной идеологии и номиналистской философии. Осталось совсем немного: освободить индивидуумов от последних форм коллективной идентичности – завершить упразднение пола и перейти к постгуманистской парадигме.

Успехи высоких технологий, интеграция обществ в социальные сети, жестко управляемые, как сейчас выясняется, либеральными элитами в открыто тоталитарном ключе, отработка способов слежения и влияния на массы делают достижение глобальной либеральной цели вполне близкой.

Но чтобы совершить этот решающий бросок, им необходимо в ускоренном режиме (и уже не обращая внимания на то, как это выглядит) стремительно расчистить путь к финализации истории. А это значит, что зачистка Трампа является сигналом к атаке на все остальные преграды.

Так мы определили наше место на шкале истории. И тем самым получили более полное представление о том, чем является «Большая Перезагрузка». Это не что иное, как начало «последней битвы». Глобалисты в своей борьбе за номинализм, либерализм, освобождение индивидуума и гражданское общество представляются сами себе «воинами света», несущими массам прогресс, освобождение от тысячелетних предрассудков, новые возможности – и, вероятно, даже физическое бессмертие и чудеса генной инженерии.

Все, кто им противостоит, в их глазах представляют собой «силы тьмы». И по этой логике с «врагами открытого общества» надо поступать по свей строгости. «Если враг не сдается, его уничтожают». А врагом является каждый, кто ставит под сомнение либерализм, глобализм, индивидуализм, номинализм – во всех их проявлениях. Такова новая этика либерализма.

Ничего личного. Все имеют право быть либералами, но никто не имеет права не быть либералом.

Часть 3. Раскол в США: трампизм и его враги

Враг внутри

В более ограниченном контексте, нежели рамки общей истории либерализма от Оккама до Байдена, вырванная у Трампа победа демократов в битве за Белый дом зимой 2020-2021 годов также имеет огромное идеологическое значение. Это связано прежде всего с процессами, развертывающимися внутри самого американского общества.

Дело в том, что после падения СССР и наступления «однополярного момента» в 90–е годы ХХ века у глобального либерализма исчезли внешние противники. По крайней мере, так тогда казалось в контексте оптимистичного ожидания «конца истории». Пусть такие прогнозы оказались преждевременными, но в целом Фукуяма не просто гадал – наступило ли будущее? – он строго следовал самой логике либерального толкования истории, и поэтому с определенными поправками его анализ был в целом верен.

Во всем человечестве, на самом деле, в той или иной мере установились нормы либеральной демократии – рынок, выборы, капитализм, признание «прав человека», нормативы «гражданского общества», согласие с технократическими трансформациями и стремление примкнуть к развитию и внедрению высоких технологий – прежде всего дигитальных. Если кто-то и упорствовал в своей неприязни к глобализации, это можно было рассматривать как простую инерцию, как не готовность быть «осчастливленным» либеральным прогрессом.

Иными словами, это было не идеологической оппозицией, но лишь досадной помехой. Цивилизационные различия должны были постепенно стереться. Капитализм, принятый и Китаем, и Россией, и исламским миром, рано или поздно повлек бы за собой процессы политической демократизации, ослабление национального суверенитета и привел бы, в конце концов, к принятию общепланетарной системы – то есть к Мировому Правительству. Это было не делом идеологической борьбы, но делом времени.

Именно в этом контексте глобалисты и принялись за дальнейшие шаги по продвижению своей основной программы – упразднению всех остаточных форм коллективной идентичности. Это прежде всего касалось гендерной политики, а также усиления потоков миграции, призванных окончательно размыть культурную идентичность самих западных обществ – в том числе европейского и американского. Таким образом, основной удар глобализации пришелся по своим.

В этом контексте на самом Западе стал проявляться «внутренний враг». Им стали те силы, которые возмутились уничтожению половой идентичности, остатков культурной традиции (через миграцию) и ослаблению позиций среднего класса. Постгуманистские горизонты надвигающейся Сингулярности и замена людей Искусственным Интеллектом также внушали все большие опасения. А на философском уровне не все интеллектуалы приняли парадоксальные выводы Постмодерна и спекулятивного реализма.

Кроме того, наметилось явное противоречие между западными массами, живущими в контексте старых норм Модерна, и глобалистскими элитами, стремящимися любой ценой ускорить социальный, культурный и технологический прогресс, понятый в либеральной оптике. Так стал складываться новый идеологический дуализм – на сей раз внутри Запада, а не вне его. Враги «открытого общества» отныне появились в самой западной цивилизации. Ими стали те, кто отвергали последние выводы либералов и совершенно не принимали ни гендерной политики, ни массовой миграции, ни упразднения национальных государств и суверенитета.

При этом, такое нарастающее сопротивление, названное обобщенно «популизмом» (или «правым популизмом»), опиралось на ту же самую либеральную идеологию – на капитализм и либеральную демократию, но толковало эти «ценности» и «ориентиры» по-старому, а не по-новому.

Свобода здесь мыслилась как свобода иметь любые взгляды, а не только соответствующие нормам политкорректности. Демократия истолковывалась как власть большинства. Свобода менять пол сочеталась со свободой сохранить верность семейным ценностями. Готовность принять мигрантов, выражающих желание и доказывающих способность к интеграции в западные общества, строго отличалась от поголовного принятия всех без различия в сопровождении непрерывных извинений перед любыми приезжими за колониальное прошлое.

Постепенно «внутренний враг» глобалистов достиг серьезных пропорций и большого влияния. Старая демократия бросила вызов новой.

Трамп и восстание ничтожеств

Кульминацией этого стало избрание Дональда Трампа в 2016 году. Трамп построил свою компанию на этом самом расколе американского общества. Кандидат от глобалистской партии – Хилари Клинтон – опрометчиво назвала сторонников Трампа, то есть «внутреннего врага» – «depplorables», то есть «жалкими», «достойными сожаления», «ничтожествами». «Ничтожества» в ответ выбрали Трампа.

Так раскол внутри либеральной демократии стал важнейшим политическим и идеологическим фактом. Те, кто толковали демократию «по-старому» (как власть большинства), не просто восстали против нового толкования (как власть меньшинств, направленную против большинства, склонного вставать на популистскую точку зрения, что чревато… ну да, конечно, «фашизмом» или «сталинизмом»), но сумели одержать победу и привести в Белый Дом своего кандидата.

Трамп же со своей стороны провозгласил свое намерение «осушить Болото» (drain the Swamp), то есть покончить с либерализмом в его глобалистской стратегией и «сделать Америку снова великой» (Make Americagreat again). Обратим внимание на слова «снова» (again). Трамп хотел вернуться к эпохе национальных государств, то есть сделать ряд шагов против течения истории (как её понимали либералы). То есть «старое доброе вчера» противопоставлялось «глобалистскому сегодня» и «постгуманистскому завтра».

Следующие 4 года стали для глобалистов настоящим кошмаром. Подконтрольные глобалистам СМИ все 4 года обвиняли Трампа во всех возможных грехах – в том числе в работе «на русских», так как «русские» также упорствовали в непринятии «прекрасного нового мира», саботируя укрепление наднациональных институтов – вплоть до Мирового правительства – и препятствуя проведению гэйпарадов.

Все противники либеральной глобализации собирались логическую в одну группу, куда попали не только Путин, Си Цзиньпин, некоторые исламские лидеры, но и – только вдумайтесь! – Президент Соединенных Штатов Америки, человек номер один «свободного мира». Для глобалистов это было катастрофой. И пока Трампа – с использованием цветной революции, спровоцированных беспорядков, поддельных бюллетеней и методов подсчета голосов, ранее применявшихся лишь в отношении других стран и неугодных США режимов – не сбросили, они не могли чувствовать себя спокойно.

Лишь после этого, снова захватив бразды правления в Белом Доме, глобалисты стали приходить в себя. И снова взялись за… старое. Но в их случае «старое» (build back) означало возврат к «однополярному моменту» – в до-трампистские времена.

Трампизм

Трамп в 2016 году оседлал волну популизма, чего не удалось сделать ни одному европейскому лидеру. Поэтому он стал символом противостояния либеральной глобализации. Да, это была не альтернативная идеология, а всего лишь отчаянное сопротивление последним выводам, сделанным из логики и даже метафизики либерализма (и номинализма). Трамп оспаривал отнюдь не капитализм и не демократию, но лишь те формы, которые они приобрели на последней стадии и постепенной и последовательной имплементации. Но и этого было достаточно, чтобы обозначить фундаментальный раскол американского общества.

Так сложился феномен «трампизма», во многом превосходящий масштаб личности самого Дональда Трампа. Трамп сыграл на антиглобалисткой волне протеста. Но совершенно очевидно, что он не являлся и не является идеологической фигурой. И тем не менее, именно вокруг него стал формироваться оппозиционный блок. Американская женщина консерватор Энн Култер, написавшая книгу "In Trump we trust"^[2], позднее переформулировала свое кредо так: «in Trumpism we trust».

Не столько сам Трамп, сколько намеченная им линия противостояния глобалистам, стала ядром трампизма. В роли Президента Трамп далеко не всегда был на высоте сформулированной им самим задачи. И уже тем более ничего даже близко напоминающего «осушение Болота» и победу над «глобализмом» ему осуществить не удалось. Но, несмотря на это, он стал центром притяжения для всех тех, кто осознавал или только чувствовал опасность, исходящую от глобалистских элит и неразрывно связанных с ними представителей Больших Финансов и Больших Технологий.

Так стало складываться ядро трампизма. В этом процессе важную роль сыграл американский интеллектуал консервативной ориентации Стив Бэннон, мобилизовавший в поддержку Трампа широкие слои молодежи и разрозненные консервативные движения. Сам Бэннон вдохновлялся серьезными антимодернистскими авторами – такими как Юлиус Эвола, и, следовательно, его оппозиция глобализму и либерализму имела более глубокие основания.

Важную роль в трампизме сыграли последовательные палео-консерваторы – изоляционисты и националисты – Пат Бьюкенен, Рон Пол, а также отодвинутые ранее – с 80-х годов – на периферию неоконами (глобалистами справа) адепты антилиберальной и антимодернистской (следовательно, фундаментально антиглобалистской) философии – Ричард Вивер и Рассел Кирк.

Выразителем массовой мобилизации «трампистов» стали представители сетевой организации QAnon, которые облекли критику либерализма, демократов и глобалистов в форму теории заговора. Они распространяли в сетях потоки обвинений и разоблачений глобалистов, замешанных в секс-скандалах, педофилии, коррупции и сатанизме.

Верные интуиции о зловещем характере либеральной идеологии – ставшем очевидным на последних стадиях её триумфального распространения в человечестве – сторонники QAnon сформулировали на уровне среднестатистического американца и массового сознания, едва ли склонного к углубленному философскому и идеологическому анализу. Параллельно этому QAnon расширяли свое влияние, но одновременно придавали антилиберальной критике гротескные черты.

Именно сторонники QAnon как авангард массового конспирологического популизма оказались во главе протестов 6 января, когда возмущенные украденными выборами сторонники Трампа ворвались в Капитолий. Они не добились при этом никакой цели, но лишь дали Байдену и демократам повод еще больше демонизировать «трампизм» и всех противников глобализма, приравняв всякого консерватора к «экстремистам». За этим последовала волна арестов, а наиболее последовательные «новые демократы» предложили лишить сторонников Трампа всех социальных прав – включая возможность покупки билетов на самолет.

Поскольку социальные сети регулярно мониторятся сторонниками именно либеральной элиты, то собрать сведения практически о всех гражданах США и их политических предпочтениях не составляло проблемы. Так приход в Белый Дом Байдена ознаменовался тем, что либерализм прибрел откровенно тоталитарные черты.

Отныне трампизм, популизм, защита семейных ценностей и любые намеки на консерватизм или на несогласие с установками глобалистского либерализма приравнены в США почти к преступлению – к hate speechи «фашизму».

Но все же трампизм не исчез с победой Байдена. В его рядах в той или иной степени оказались те, кто отдал на прошедших выборах свои голоса Дональду Трампу – а это более 70 000 000 голосов.

Поэтому совершенно очевидно, что «трампизм» отнюдь не закончится вместе с Трампом. Половина населения США фактически оказалась в положении радикальной оппозиции, а наиболее последовательные из трампистов представляют собой ядро антиглобалистского подполья в самой цитадели глобализма.

Нечто аналогичное происходит и в европейских странах, где популистские движения и партии все больше осознают себя диссидентами, лишенными всех прав и подвергающихся идеологическим гонениям в условиях ставшей очевидной глобалистской диктатуры.

Как бы ни хотели глобалисты, снова захватившие власть в США, представить предыдущие 4 года «досадным недоразумением», а свою победу объявить окончательным «возвратом к нормальности», объективная картина предельна далека от успокоительных заклинаний глобалистской верхушки. Против нее и против ее идеологии мобилизованы не только страны с иной цивилизационной идентичностью, но на сей раз и половина собственного населения, постепенно приходящего к осознанию серьезности своего положения и приступающего к поиску идеологической альтернативы.

Вот в каких условиях Байден возглавил США. Сама американская почва горит у глобалистов под ногами. И это придаёт ситуации «последнего боя» особое, дополнительное измерение. Не Запад против Востока, не США и НАТО против всех остальных, но либералы против человечества – включая тот сегмент человечества, который оказался на территории самого Запада, но все больше и больше отворачивается от своих же глобалистских элит – вот, что определяет стартовые условия этой битвы.

Индивидуум и дивидуум

Следует прояснить еще один существенный момент. Мы видели, что вся история либерализма представляет собой последовательное освобождение индивидуума от всех форм коллективной идентичности. Последним аккордом в процессе этой логически безупречной имплементации номинализма станет переход к постгуманизму и вероятной замене человечества иной – на сей раз постчеловеческой – цивилизацией машин. Именно к этому ведет последовательный индивидуализм, взятый как нечто абсолютное.

Но здесь либеральная философия подходит к принципиальному парадоксу. Освобождение индивидуума от человеческой идентичности, к чему готовит его гендерная политика, осознанно и целенаправленно превращающая человека в извращенное чудовище, не может гарантировать того, что это новое – прогрессивное! – существо останется индивидуумом.

Более того, и развитие сетевых компьютерных технологий, и генная инженерия, и сама объектно-ориентированная онтология, представляющая собой кульминацию Постмодерна, явно ведут к тому, что «новое существо» будет не столько «животным», сколько «машиной». Именно с этим и связаны горизонты «бессмертия», которые скорее всего будут обеспечиваться искусственным сохранением личных воспоминаний (которые достаточно легко симулировать).

Таким образом, индивидуум будущего, как исполнение всей программы либерализма целиком, не сможет гарантировать именно того, что было главной задачей либерального прогресса – то есть своей индивидуальности. Либеральное существо будущего даже в теории представляет собой отнюдь не индивидуума, то есть нечто «неделимое», но напротив, «дивидуума», то есть нечто делимое и состоящее из заменяемых деталей. Такова машина – она состоит из комбинации частей.

В теоретической физике уже давно состоялся переход от теории «атомов» (то есть «неделимых единиц материи») к теории частиц, которые мыслятся не как «части чего-то целого», но как «части без целого». Индивидуум как целое также разлагается на составные детали, которые можно снова собрать, но можно и не собирать, а использовать как биоконструктор. Отсюда образы мутантов, химер и монстров, которыми изобилует современная фантастика, населяя ими большинство воображаемых (а значит, в каком-то смысле, предвосхищаемых и даже планируемых) версий будущего.

Постмодернисты и спекулятивные реалисты уже подготовили для этого почву, предложив заменить тело человека как что-то цельное на представление о «парламенте органов» (Б. Латур). Тем самым индивидуум – даже как биологическая единица – превратится в нечто иное, мутирует именно в тот момент, когда достигнет своего абсолютного воплощения.

Прогресс человечества в либеральном толковании с неизбежностью заканчивается упразднением человечества.

Именно это и подозревают – пусть весьма смутно – все те, кто встает на путь борьбы с глобализмом и либерализмом. И хотя QAnon и свойственные им антилиберальные теории заговора только искажают действительность, придавая своим подозрениям гротескные черты, которые легко опровергнуть либералам, реальность в ее трезвом и объективном описании оказывается намного страшнее самых тревожных и чудовищных ее предвосхищений.

«Большая Перезагрузка» – это, действительно, план ликвидации человечества. Потому что именно к такому выводу логически приводит доведенная до конца линия либерально понятного «прогресса»: стремление освободить индивидуума от всех форм коллективной идентичности не может не завершиться освобождением индивидуума от него самого.

Часть 4. Великое Пробуждение (Great Awakening)

«Великое Пробуждение»: вопль в ночи

Мы подошли вплотную к тезису, представляющему прямую противоположность «Большой Перезагрузке» – к тезису о «Великом Пробуждении», Great Awakening.

Этот лозунг первыми выдвинули представители именно американских антиглобалистов – ведущий альтернативного телеканала Infowars Алекс Джонс, подвергшегося глобалистской цензуре и деплатформированию из социальных сетей ещё на первом этапе президентства Трампа, и активисты QAnon. Важно, что это произошло именно в США, где назрело ожесточение между глобалистскими элитами и популистами, получившими – пусть на 4 года – своего президента, хотя и стреноженного административными преградами и ограниченностью собственного идеологического кругозора.

И, сами не обремененные серьезным идеологическим и философским багажом, антиглобалисты сумели схватить сущность самых важных процессов, развертывающихся в современном мире. Глобализм, либерализм и «Большая Перезагрузка», являясь выражением решимости либеральных элит довести свои планы до конца, причем любыми методами – включая прямую диктатуру, масштабные репрессии и компании по тотальной дезинформации – натолкнулись на все более растущее и все более осознанное сопротивление.

Алекс Джонс заканчивает свои программы одним и тем же возгласом – «You are Resistance!», «Сопротивление – это вы!» При этом сам Алекс Джонс или активисты QAnon не имеют строго определенных мировоззренческих взглядов. В этом смысле они – представители именно народных масс, те самые «deplorables», которых так больно унизила Хиллари Клинтон. То, что просыпается, это не идеологические противники либерализма, не враги капитализма и не идейные оппоненты демократии. Это даже не консерваторы. Это просто люди – люди как таковые, самые обычные и простые. Но… люди, желающие быть и оставаться людьми. То есть иметь свободу, пол, культуру и живые конкретные связи с Родиной, окружающим миром, народом.

«Великое Пробуждение» – это не о элитах и интеллектуалах, но о народе, о массах, о людях как таковых. И Пробуждение, о котором идет речь, не связано с идеологическим анализом. Оно есть спонтанная реакция едва ли компетентных в философии масс, живо и внезапно осознавших, – как скот перед бойней, – что их судьба уже решена правителями и что в будущем для людей больше нет места.

«Великое Пробуждение» спонтанно, во многом неосознанно, интуитивно и слепо. Это еще отнюдь не выход на осознание, на вывод, на глубокий исторический анализ. Как мы видел в кадрах из Капитолия, активисты трампизма и участники QAnon выглядят как персонажи из комиксов или супергерои из сериалов Marvel. Конспирология – это детская болезнь антиглобализма. Но с другой стороны, это начало фундаментального исторического процесса. Так возникает полюс оппозиции самому ходу истории в ее либеральном понимании.

Поэтому не следует поспешно нагружать тезис о «Великом Пробуждении» идеологической детализацией – фундаментальным консерватизмом (в том числе религиозным), традиционализмом, марксистской критикой капитала или анархическим протестом ради протеста. «Великое Пробуждение» это нечто более органическое, более спонтанное и в то же время тектоническое. Так человечество внезапно озаряется осознанием близости своего неминуемого конца.

И поэтому «Великое Пробуждение» столь серьёзно. И поэтому оно исходит из США, той цивилизации, где сумерки либерализма гуще всего. Это вопль из центра самого ада, из той зоны, где черное будущее уже отчасти наступило.

«Великое Пробуждение» есть спонтанный ответ человеческих масс на «Большую Перезагрузку». Конечно, можно отнестись к этому скептически. Либеральные элиты –особенно сегодня – держат в своих руках управление всеми основными цивилизационными процессами.

Они управляют мировыми финансами и способны делать с ними все, что угодно – от безграничной эмиссии до любых махинаций с финансовыми инструментами и структурами.

В их руках вся американская военная машина и управление союзниками по НАТО. Байден обещает снова укрепить влияние Вашингтона в этой структуре, почти распавшейся в последние годы.

Либералам подчинены практически все гиганты High Tech – компьютеры, айфоны, сервера, телефоны и социальные сети строго контролируются несколькими монополистами, входящими в глобалистский клуб. А значит, у Big Data, то есть у всего объема сведений о практически всем населении земли, есть хозяин и владелец.

Технологии, научные центры, мировое образование, культура, СМИ, медицина и социальные службы полностью в их руках.

Либералы в правительствах и властных кругах страны есть органические компоненты планетарных сетей – все с тем же штабом.

На глобалистов работают спецслужбы стран Запада и их агентура в других режимах, завербованная или подкупленная, принужденная к сотрудничеству или добровольно на него пошедшая.

Казалось бы, как в такой ситуации сторонникам «Великого Пробуждения» осуществить восстание против глобализма? Как – не имея никаких ресурсов – эффективно противостоять мировой элите? Каким оружием пользоваться? Какой стратегии придерживаться? И более того – на какую идеологию опереться, ведь либералы и глобалисты всего мира едины и имеют общую идею, общую цель и единую линию, а их противники разрозненны не только в разных обществах, но и в рамках одного и того же.

И конечно, эти противоречия в рядах оппозиции еще более усугубляется правящими элитами, привычно разделяющими, чтобы властвовать. Поэтому мусульман натравливают на христиан, левых на правых, европейцев на русских или китайцев и т. д.

Но «Великое Пробуждение» происходит не благодаря, а вопреки всему этому. Против либералов восстает само человечество, человек как эйдос, человек как общее, человек как коллективная идентичность, причем сразу во всех ее формах – органических и искусственных, исторических и новаторских, восточных и западных.

«Великое Пробуждение» только начинается. Оно даже толком еще не началось. Но уже тот факт, что у него есть имя, и что это имя появилось в самом эпицентре идеологических и исторических трансформаций – в США, на фоне драматического разгрома Трампа, отчаянного захвата Капитолия и поднимающейся волны либеральных репрессий, когда глобалисты не скрывают более тоталитарной сути и своей теории, и своей практики, имеет огромное (может быть, решающее) значение.

«Великое Пробуждение» против «Большой Перезагрузки» – это восстание человечества против правящих либеральных элит. Более того, это восстание Человека против своего извечного давнего врага, против врага самого рода человеческого.

Если есть те, кто провозглашают «Великое Пробуждение», как бы наивно ни выглядели их формулы, уже значит, что не все потеряно, что в массах зреет ядро Сопротивления, что они начинают мобилизацию. С этого момента начинается история всемирного восстания – восстания против «Большой Перезагрузки» и ее адептов.

«Великое Пробуждение» есть вспышка сознания на пороге Сингулярности. Последняя возможность принять альтернативное решение о содержании и направлении будущего. Полное замещение людей новыми сущностями, дивидуумами, не может быть просто навязано силой сверху. Элиты должны соблазнить человечество, получить от него – пусть смутное, но согласие. «Великое Пробуждение» призывает сказать решительное «нет!».

Это еще не конец войны, даже не сама война. Более того, это еще и не ее начало. Но это возможность такого начала. Нового Начала истории Человека.

Конечно, «Великое Пробуждение» совершенно не подготовлено.

Как мы видели, в самих США противники либерализма – как Трамп, так и трамписты – готовы отвергнуть последнюю стадию либеральной демократии, но и не помышляют о полноценной критике капитализма. Они защищают вчера и сегодня против надвигающегося зловещего завтра. Но у них отсутствует полноценный идеологической горизонт. Они пытаются спасти предыдущую стадию той же либеральной демократии, того же капитализма, от последующих и более продвинутых стадий. А это само по себе содержит противоречие.

Современные левые также имеют границы своей критики капитализма – и потому, что разделяют материалистическое понимание истории (Маркс был согласен с необходимостью мирового капитализма, который он наделся преодолеть через мировой пролетариат), и потому, что в последнее время социалистические и коммунистические движения были перехвачены либералами и переориентированы с ведения классовой войны против капитализма на защиту мигрантов, сексуальных меньшинств и борьбу мнимыми «фашистами».

Правые же ограничены своими национальными государствами и культурами, не видя того, что в таком же отчаянном положении оказались народы и других цивилизаций. Буржуазные нации, возникшие на заре Нового времени, представляют собой рудимент буржуазной цивилизации. Эта цивилизация сегодня разрушает и упраздняет то, что сама же создала вчера, но использует все ограничения национальной идентичности для поддержания противостоящего глобалистам человечества в разрозненном и конфликтном состоянии.

Поэтому «Великое Пробуждение» есть, а идейной основы у него пока нет. Но если оно действительно и является по-настоящему историческим, а не эфемерным и чисто периферийным явлением, то такая основа ему просто необходима. Причем за пределом существующих политических идеологий, сложившихся в Новое время на самом Западе. Обращение к любой из них будет автоматически означать, что мы оказываемся в идеологическом плену становления капитала.

Значит, в поисках платформы для «Великого Пробуждения», вспыхнувшего в США, мы должны выйти за пределы американского общества и довольно короткой американской истории и двинуться за вдохновением в иные цивилизации – прежде всего в нелиберальные идеологии самой Европы. Но и этого недостаточно, так как наряду с деконструкцией либерализма мы должны обрести опору в самых разных цивилизациях человечества, далеко не исчерпывающихся Западом, откуда собственно и исходит основная угроза и где – в швейцарском Давосе! – и была провозглашена «Большая Перезагрузка».

Интернационал народов против интернационала элит

«Большая Перезагрузка» хочет снова сделать мир однополярным, чтобы перейти к глобалистской бесполярности, когда элиты станут в полном смысле слова интернациональными и их местопребывание будет распылено по всему пространству планеты. Именно поэтому глобализм несет в себе конец США – США как страны, государства, общества. Это-то и чувствуют – подчас интуитивно – трамписты и сторонники «Великого Пробуждения». Байден – это приговор США. А через США и всем остальным.

Соответственно, «Великое Пробуждение» в целях спасения народов и обществ должно начинаться с многополярности. Это не просто спасение самого Запада, но даже и не спасение от Запада всех остальных. Это спасение человечества – и западного, и незападного – от тоталитарной диктатуры либеральных капиталистических элит. А это в одиночку не могут сделать ни люди Запада, ни люди Востока. Здесь надо действовать сообща. «Великое Пробуждение» предполагает интернационал народов против интернационала элит.

Многополярность становится важнейшим ориентиром и ключом к стратегии «Великого Пробуждения». Только обратившись ко всем государствам, культурам и цивилизациям человечества мы способны собрать достаточно сил, чтобы эффективно противостоять «Большой Перезагрузке» и ориентации на Сингулярность.

Но в этом случае вся картина неизбежного финального столкновения оказывается далеко не столь отчаянной. Если мы окинем взглядом все то, что может стать полюсами «Великого Пробуждения», ситуация будет представлена в несколько ином свете. Интернационал народов, стоит только начать мыслить в этих категориях, оказывается далеко не утопией и не абстракцией. Более того, мы легко можем увидеть уже сейчас огромный потенциал, который может быть задействован в борьбе против «Большой Перезагрузки».

Перечислим кратко тот диспозитив, на который «Великое Пробуждение» может рассчитывать в глобальном масштабе.

Гражданская война в США: выбор нашего лагеря

В США мы имеем опору в трампизме. И хотя сам Трамп проиграл, это не значит, что и сам он опустил руки, смирившись с украденной победой, и что его сторонники – 70 000 000 американцев – успокоились и приняли либеральную диктатуру как должное. Ничего подобного. Отныне в самих США действует мощное многочисленное (половина населения!), озлобленное и доведенное до отчаяния тоталитаризмом либералов антиглобалистское подполье. Дистопия Оруэлла из романа "1984" воплотилась в жизнь не в коммунистическом или фашистском режиме, но в либеральном. Однако опыт и советского коммунизма и даже нацистской Германии показывает, что сопротивление возможно всегда.

Сегодня США находятся, по сути, в состоянии гражданской войны. Власть захватили либерал-большевики, а их противники отброшены в оппозицию и оказались на грани того, чтобы перейти на нелегальное положение. 70 000 000 оппозиции – это серьезно. Конечно, они разрознены и могут растеряться в ходе карательных рейдов демократов и новых тоталитарных технологий Big Tech.

Но американский народ рано списывать со счетов. Явно, что у него еще есть определенный запас сил, и свою индивидуальную свободу половина населения США готова защищать любой ценой. А сегодня вопрос стоит именно так: или Байден – или свобода. Конечно, либералы попытаюсь отменить Вторую поправку и разоружить становящееся все менее лояльным глобалистской верхушке население. Вероятно, что демократы попытаются добить и саму двухпартийную систему, введя по сути однопартийный режим – вполне в духе современного состояния их идеологии. Это и есть либерал-большевизм.

Но Гражданская война никогда не имеет заведомого исхода. История открыта, и победа любой из сторон всегда возможна. Особенно если человечество осознает, насколько важна американская оппозиция для всеобщей победы над глобализмом. Как бы мы ни относились к США, к Трампу и трампистам, мы все просто обязаны поддержать американский полюс «Великого Пробуждения». Спасти Америку от глобалистов, а значит, содействовать тому, чтобы он снова стала великой, это наша общая задача.

Европейский популизм: преодоление правых и левых

Не спадает волна антилиберального популизма и в Европе. Хотя глобалисту Макрону и удается сдерживать бурные протесты «желтых жилетов», а итальянским и германским либералам изолировать и блокировать правые партии и их лидеров, предотвращая их приход к власти, эти процессы неостановимы. Популизм выражает собой то самое «Великое Пробуждение», но только на европейской почве и с европейской спецификой.

Для этого полюса сопротивления чрезвычайно важна новая идеологическая рефлексия. Европейские общества намного более идеологически активны, нежели американцы, и поэтому традиции правой и левой политики – и присущие им противоречия – ощущаются намного более остро.

Именно этими противоречиями и пользуются либеральные элиты, чтобы сохранять свои позиции в странах Евросоюза.

Дело в том, что ненависть к либералам в Европе нарастает одновременно с двух сторон: левые видят в них представителей крупного капитала, эксплуататоров, потерявших последние приличия, а правые – провокаторов искусственной массовой миграции, уничтожителей последних остатков традиционных ценностей, губителей европейской культуры и могильщиков среднего класса. При этом в большинстве своем и правые и левые популисты отложили традиционные идеологии, не отвечающие больше историческим потребностям, и выражают свои взгляды в новых формах – подчас противоречивых и обрывочных.

Отказ от идеологий – ортодоксального коммунизма и национализма – в целом положителен, это дает популистам новую, гораздо более широкую базу. Но это же является и их слабым местом.

Однако самое фатальное в европейском популизме это не столько деидеологизация, сколько сохранение глубокого отторжения между левыми и правыми, сохранившееся с предыдущих исторических эпох.

Становление европейского полюса «Великого Пробуждения» должно быть сопряжено с решением этих двух идеологических задач: окончательным преодолением рубежа между левыми и правыми (то есть обязательный отказ одних от надуманного «антифашизма», а других от сталь же надуманного «антикоммунизма») и возведением популизма как такового – интегрального популизма – в самостоятельную идеологическую модель. Ее смысл должен заключаться в радикальной критике либерализма и его высшей стадии – глобализма, но при этом сочетать требование социальной справедливости и сохранения традиционной культурной идентичности.

В этом случае европейский популизм, во-первых, приобретет критическую массу, которой фатально не достает, пока правые и левые популисты тратят время и усилия на сведения счетов друг с другом, а во-вторых, станет важнейшим полюсом «Великого Пробуждения».

Китай и его коллективная идентичность

У противников «Большой Перезагрузки» есть и еще один существенный аргумент. Это современный Китай. Да, Китай воспользовался открываемыми глобализацией возможностями, чтобы усилить экономику своего общества. Но Китай не принял сам дух глобализма, либерализм, индивидуализм и номинализм его идеологии. Китай взял у Запала то, что сделало его сильнее, но отверг то, что его ослабляло. Это опасная игра, но до настоящего момента Китай с ней успешно справляется.

По сути, Китай – это традиционное общество с многотысячелетней историей и устойчивой идентичностью. И он явно намерен оставаться таким же и дальше. Особенно ясно это видится в политике нынешнего руководителя Китая Си Цзиньпиня. Он готов идти на тактические компромиссы с Западом, но строго следит за тем, чтобы суверенитет и независимость Китая только росли и укреплялись.

То, что глобалисты и Байден будут действовать с Китаем солидарно, является мифом. Да, на него опирался Трамп и об этом говорил Бэннон, но это следствие узости геополитического горизонта и результат глубокого непонимания сущности китайской цивилизации. Китай будет следовать своей линии и укреплять многополярные структуры. По сути, Китай является важнейшим полюсом «Великого Пробуждения», что станет понятным, если мы примем за отправную точку необходимость интернационала народов. Китай и есть народ с ярко выраженной коллективной идентичностью. Китайского индивидуализма вообще не существует, а если он есть, то представляет собой культурную аномалию. Китайская цивилизация – это торжество вида, рода, порядка и структуры над всякой индивидуальностью.

Конечно, «Великое Пробуждение» не должно становиться китайским. Оно вообще не должно быть единообразным – ведь у каждого народа, у каждой культуры, у каждой цивилизации – свой дух и свой эйдос. Человечество многообразно. И свое единство оно пронзительнее всего может ощутить лишь при столкновении с серьезной угрозой, которая нависла надо всем им. А именно этим и является «Большая Перезагрузка».

Ислам против глобализации

Еще один аргумент «Великого Пробуждения» – это народы исламской цивилизации. То, что либеральный глобализм и западная гегемония радикально отвергаются исламской культурой и самой исламской религией, на которой эта культура основана, очевидно. Конечно, в колониальный период и под силовым и экономическим влиянием Запада часть исламских государств оказалась в орбите капитализма, но практически во всех исламских странах в отношении либерализма и особенно в отношении современного глобалистского либерализма существует устойчивое и глубокое отторжение.

Это проявляется как в крайних формах – исламского фундаментализма, так и в умеренных. В некоторых случаях носителями антилиберальной инициативы становятся отдельные религиозные или политические течения, а в других случаях эту миссию берет на себя само государство. В любом случае, исламские общества идейно подготовлены к системному и активному противостоянию либеральной глобализации. В проектах «Большой Перезагрузки» не содержится вообще ничего того, что даже теоретически могло бы импонировать мусульманам. Поэтому весь исламский мир в целом и представляет один огромный полюс «Великого Пробуждения».

Среди исламских стран полнее всего в оппозиции глобалистской стратегии находятся шиитский Иран и суннитская Турция. При этом, если главная мотивация Ирана – это религиозные представления о приближающемся конце света и последней битве, где главным врагом – Даджалом – однозначно признается Запад, либерализм и глобализм, то Турцией движут больше прагматические соображения – стремление усилить и сохранить национальный суверенитет и обеспечить турецкое влияние на Ближнем Востоке и в Восточном Средиземноморье.

В политике Эрдогана, постепенно отдаляющегося от НАТО, национальные традиции Кемаля Ататюрка сочетаются с желанием играть роль лидера суннитских мусульман, но и то, и другое достижимо только в оппозиции либеральной глобализации, предусматривающей как полную секуляризацию обществ, так и ослабление (и, в пределе, полное упразднение) национальных государств. Как промежуточная фаза рассматривается предоставление малым этническим группам политической самостоятельности, что для Турции было бы губительно – в силу большого и достаточно активного курдского фактора.

Постепенно от США и Запада все больше отдаляется и суннитский Пакистан, представляющий собой еще одну форму сочетания национальной и исламской политики.

Хотя страны Залива больше зависят от Запада, при более внимательном рассмотрении и аравийский ислам, а тем более Египет, представляющий собой еще одно важное и самостоятельное государство исламского мира, оказываются социальными системами, не имеющими ничего общего с глобалистской повесткой дня и естественным образом предрасположенными к тому, чтобы встать на сторону «Великого Пробуждения».

Этому препятствуют лишь искусно разогреваемые тем же Западом и глобалистскими центрами управления противоречия между самими мусульманами, что касается не только шиитско-суннитских противоречий, но и региональных конфликтов отдельных суннитских государств между собой.

Контекст «Великого Пробуждения» мог бы стать идеологической платформой и для объединения исламского мира в целом, так как оппозиция «Большой Перезагрузке» является практически для каждой исламской страны безусловным императивом. Это и позволяет взять стратегию глобалистов и противостояние ей в качестве общего знаменателя. Осознание масштаба «Великого Пробуждения» позволило бы в определенных границах снять остроту локальных противоречий и содействовать формированию еще одного полюса глобального сопротивления.

Миссия России: встать в авангарде «Великого Пробуждения»

И наконец, важнейшим полюсом «Великого Пробуждения» призвана стать Россия. Несмотря на то, что Россия отчасти была вовлечена в западную цивилизацию – и через культуру Просвещения в царистский период, и при большевиках, и особенно после 1991 года, на всех этапах – и в древности, и в настоящее время – глубинная идентичность русского общества с огромным недоверием относится к Западу и особенно к либерализму и глобализации. Номинализм глубоко чужд русскому народу в самих его основах.

Русская идентичность всегда ставила во главу угла именно общее – род, вид, церковь, традицию, народ, державу, и даже коммунизм представлял собой – пусть искусственную, классовую – но коллективную идентичность, противопоставленную буржуазному индивидуализму. Русские упорно отвергали и продолжают отвергать номинализм во всех его формах. И это является общей платформой как для монархического, так и для советского периода.

После неудачной попытки интегрироваться в глобальное сообщество в 90-е годы ХХ века, благодаря провалу либеральных реформ, общество только еще больше убедилось в том, насколько глобализм и индивидуалистические установки и принципы чужды русским. Именно этим и определяется общая поддержка консервативного и суверенного курса Путина. Русские отвергают «Большую Перезагрузку» и справа, и слева – и это, вместе с историческими традициями, коллективной идентичностью, восприятием суверенитета и свободы государства как высшей ценности, составляет не сиюминутную, но долгосрочную, фундаментальную черту русской цивилизации.

Особенно обострилось отторжение либерализма и глобализации в последние годы, когда сам либерализм обнаружил свои глубоко отталкивающие для русского сознания черты. Именно этим обосновывалась определенная симпатия русских к Трампу и параллельно глубокое отвращение к его либеральным оппонентам.

Со стороны Байдена отношение к России вполне симметрично. Он и глобалистские элиты в целом рассматривают Россию как главного цивилизационного противника, упорно отказывающегося принимать вектор либерального прогрессизма и жестко отстаивающего свой политический суверенитет и свою самобытность.

Конечно, и у современной России нет законченной и внятной идеологии, которая могла бы составить серьезную проблему для «Большой Перезагрузки». Кроме того, в России либеральные элиты, укрепившиеся на верхах общества, по-прежнему сильны и влиятельны, а в экономике, образовании, культуре и науке до сих пор господствуют либеральные идеи, теории и методы. Все это ослабляет потенциал России, дезориентирует общество и создает почву для нарастания внутренних противоречий. Но в целом Россия представляет собой важнейший – если не главный! – полюс «Великого Пробуждения».

Именно к этому вела вся русская история, выражающая внутреннюю убежденность, что русским предстоит нечто великое и решающее в драматической ситуации конца времен, конца истории. Но именно этот конец – причем в наихудшей версии – и предполагает проект «Большой Перезагрузки». Победа глобализма, номинализма и наступление момента Сингулярности означали бы провал русской исторической миссии не только в будущем, но и в прошлом. Ведь смысл русской истории был обращен именно к будущему, а прошлое являлось лишь подготовкой к нему.

И в этом будущем, которое наступает как раз сейчас, роль России сводится к тому, чтобы не просто принять активное участие в «Великом Пробуждении», но и в том, чтобы встать в его авангарде, провозгласив императив «интернационала народов» в борьбе против либерализма – этой чумы XXI века.

Просыпающаяся Россия: имперский Ренессанс

Что значит в таких условиях для России «проснуться»? Это значит в полной мере восстановить свой исторический, геополитический и цивилизационный масштаб. Стать полюсом нового многополярного мира.

Россия никогда не была «просто страной» – тем более «просто одной из европейских стран». При всем единстве с Европой наших корней, уходящих в греко-римскую культуру, Россия на всех этапах своей истории шла по своему собственному – особому – пути. Это сказалось и в нашем твердом и непоколебимом выборе Православия и в целом византизма, что во многом и предопределило нашу отстранённость от Западной Европы, выбравшей католичество, а позднее еще и протестантизм. В Новое время этот же фактор глубинного недоверия к Западу сказался в том, что мы оказались не столь затронутыми самим духом Модерна – номинализмом, индивидуализмом, либерализмом. И даже когда мы заимствовали с Запад отдельные учения и идеологии, часто они были критическими, то есть содержали в себе столь близкое нам самим отторжение магистрального – либерально-капиталистического – пути развития западно-европейской цивилизации.

На идентичность России огромное влияние оказал и восточный – туранский – вектор. Как показали философы-евразийцы, в том числе и великий русский историк Лев Гумилёв, монгольская государственность Чингисхана стала для России важным уроком централизованной организации имперского типа, что во многом предопределило наш державный подъем начиная с XV века, когда Золота Орда распалась, а Московская Русь заняла ее место в пространстве Северо-Восточной Евразии. Эта преемственность геополитике Орды закономерно привело к могущественной экспансии последующих эпох. И всякий раз Россия отстаивала и утверждала не просто свои интересы, но и свои ценности.

Так Россия оказалась наследницей сразу двух Империй, которые рухнули приблизительно в одно и то же время, в XV веке – Византийской и Монгольской. Империя стала нашей судьбой. И даже в ХХ веке при всем радикализме большевистских преобразований Россия вопреки всему оставалась Империей – пусть на сей раз советской.

Это значит, что наше пробуждение немыслимо без возврата к исполнению заложенной в нашей исторической судьбе имперской миссии.

По своей ценностной структуре такая миссия прямо противоположна глобалистскому проекту «Большой Перезагрузки». И естественно было бы ожидать, что в своем решительном броске глобалисты сделают всё от них зависящее, чтобы не допустить имперского Ренессанса в России. Соответственно, нам нужен именно он – имперский Ренессанс. Не для того, чтобы навязать всем остальным народам, культурам и цивилизациям свою — русскую и православную – истину, но чтобы возродить, укрепить и защитить свою идентичность и по мере сил помочь другим возродить, укрепить и защитить свои. Ведь адепты «Большой Перезагрузки» нацелены не только против России, хотя во многом именно наша страна является главной преградой для исполнения и планов. Но в этом и состоит наша миссия – быть «катехоном», «удерживающим», препятствующим приходу в мир последнего зла.

Однако в глазах глобалистов остальные традиционные цивилизации, культуры и общества также подлежат демонтажу, переформатированию и превращению в недифференцированную глобальную космополитическую массу, а в ближайшем будущем и замещению новыми – постчеловеческими – формами жизни, организмами, механизмами или их гибридами. Поэтому имперское пробуждение России призвано стать сигналом для общечеловеческого восстания народов и культур против либеральных глобалистских элит. Возрождаясь как Империя, как православная Империя, Россия покажет пример и другим Империям – китайской, турецкой, персидской, арабской, индийский, а также латино-американской, африканской и… европейской. Вместо доминации одной единой глобалистской «Империи» Большой Перезагрузки, русское пробуждение должно стать зачином эпохи многих Империй, отражающих и воплощающих в себе все богатство человеческих культур, традиций, религий и ценностных систем.

К победе «Великого Пробуждения»

Если сложить трампизм в США, европейский популизм (как правый, так и левый), Китай, исламский мир и Россию, предусмотрев, что к этому лагерю могут примкнуть в какой-то момент и великая индийская цивилизация, и страны Латинской Америки, и заходящая на очередной виток деколонизации Африка, а также вообще все народы и культуры человечества, мы получаем не просто рассеянных и растерянных маргиналов, пытающихся что-то возразить могущественным либеральным элитам, ведущим человечество на финальную бойню, но полноценный фронт, включающий в себя разномасштабных акторов – от великих держав с планетарной экономикой и ядреным оружием до влиятельных и многочисленных политических, религиозных и общественных сил и движений.

Власть глобалистов, в конце концов, основана на внушении и «чёрных чудесах». Они правят не на основе действительного могущества, а опираясь на иллюзии, симулякры и искусственные образы, которые маниакально стараются внедрить в сознание человечества.

В конце концов, «Большую Перезагрузку» провозгласила горстка выродившихся и на ладан дышащих глобалистских стариков на грани деменции (сам Байдан, сморщенный злодей Сорос или упитанный бюргер Шваб) и маргинального извращенного отребья, отобранного для иллюстрации возможности сделать молниеносную карьеру для любого ничтожества. Конечно, на них работают биржи и печатные станки, мошенники с Уолл-стрит и наркоманы-изобретатели из Силиконовой долины. Им подчинены дисциплинированные люди разведки и послушные генералы армии. Но это ничтожно мало в сравнении с человечеством – с людьми труда и мысли, с глубиной религиозных институтов и фундаментальных богатейших культур.

«Великое Пробуждение» заключается в том, что мы начинаем догадываться о сути фатальной – убийственной и одновременно самоубийственной – стратегии «прогресса», как его понимают глобалистские либеральные элиты. И если мы это понимаем, то способны объяснить и другим. Пробужденные могут и должны пробуждать всех остальных. И если нам это удастся, то «Большая Перезагрузка» не просто не состоится, но справедливый суд настигнет тех, кто сделал своей целью уничтожение человечества – вначале духовное, а затем и телесное.

^[1] Английские формулировки 5 пунктов «Большой Перезагрузки» из доклада Принца Чарльза:

· To capture the imagination and will of humanity – change will only happen if people really want it;

· The economic recovery must put the world on the path to sustainable employment, livelihoods and growth. Longstanding incentive structures that have had perverse effects on our planetary environment and nature herself must be reinvented;

· Systems and pathways must be redesigned to advance net zero transitions globally. Carbon pricing can provide a critical pathway to a sustainable market;

· Science, technology and innovation need re-invigorating. Humanity is on the verge of catalytic breakthroughs that will alter our view of what it possible and profitable in the framework of a sustainable future;

· Investment must be rebalanced. Accelerating green investments can offer job opportunities in green energy, the circular and bio-economy, eco-tourism and green public infrastructure.

^[2] Ann Coulter. In Trump We Trust: E Pluribus Awesome! New York: Sentinel, 2016.

США. Россия. Весь мир. ЦФО > Экология. Образование, наука. СМИ, ИТ > zavtra.ru, 7 марта 2021 > № 3718585 Александр Дугин

Договориться с холодом никому не удастся

я не рекомендовал бы правительствам иметь энергетику без резерва

Сергей Переслегин

"ЗАВТРА". Сергей Борисович, аргументы сторонников стремительной замены традиционных энергоносителей на возобновляемые источники энергии (ВИЭ) трещат по швам после февральского коллапса, произошедшего в ряде стран Европы и США, в частности в Техасе. Аномальные для этих территорий морозы показали, что «ветряки» и солнечные батареи не справляются с жёсткими погодными условиями и выходят из строя. Ставка на «зелёную» энергетику не оправдала себя. Повлияют ли нетипично суровые морозы нынешней зимы на планы многих стран полностью отказаться от «грязной» энергетики в пользу ВИЭ, или они и дальше собираются бороться с холодами исключительно с помощью силы солнца и ветра?

Сергей ПЕРЕСЛЕГИН. Создаётся впечатление, что на Западе не верят в холодные зимы. Даже нынешние аномалии не переубедили их до конца.

В России в морозы верят, и это даёт нам ряд преимуществ, в том числе бытовых. К примеру, наши люди привыкли принимать горячий душ ежедневно, а то и дважды в день, хотя это сопряжено со значительной тратой энергии. В холодное время года тёплые батареи в наших домах – обычное явление, и мы даже можем себе позволить при минусовой температуре за окном открыть форточку и проветрить жилище, «обогревая улицу». Мы знаем, что тепловой энергии в России много, она довольно дешёвая – и в смысле реальной цены, и в смысле стоимости её производства. Это часть нашего образа жизни.

Но сейчас всё чаще приходится слышать о необходимости «жить экономно», об охране окружающей среды. Нам потихонечку начинают ставить в пример бережливых жителей Запада, которые из-за очень высокой платы за тепло практически не отапливают свои квартиры, а также довольно умеренно пользуются горячей водой.

"ЗАВТРА". А понимают ли поклонники западной бережливости разницу между тёплой и холодной зимой?

Сергей ПЕРЕСЛЕГИН. В том-то и дело! Если в холодное время года температура воздуха держится в пределах +5…+10 градусов, то в капитально построенном доме можно обходиться и без отопления. Если же термометр за окном показывает –15…–20, то без горячих батарей в помещении просто физически будет невозможно жить. Вот тут-то и проходит граница между ВИЭ и традиционной энергетикой. Главный вопрос здесь – в наличии резервов. При тепловой энергетике резервы будут всегда: даже двадцать холодных зим подряд не помешают вам нормально жить в тепле. Суть же «зелёной» энергетики – полное отсутствие резервов.

Сейчас учёные всё чаще заявляют о том, что вместо глобального потепления человечество ждёт малый ледниковый период. Основные его черты – холод, а также пасмурное небо и непрерывные дожди. Это означает, что установленные солнечные батареи не только быстро загрязнятся, но их мощность упадёт в 2-3 раза, и эти приспособления можно будет смело вычёркивать из энергетического баланса. А «ветряки» при сильных морозах начнут физически замерзать и ломаться, что и случилось в Техасе.

"ЗАВТРА". В Техасе были не настолько суровые морозы, но базовая энергетическая инфраструктура там оказалась не готова даже к таким колебаниям температур. А что произойдёт, если холода там будут намного сильнее?

Сергей ПЕРЕСЛЕГИН. Об этом и речь. В такой ситуации энергетические резервы строго равны нулю, а быстро взять их неоткуда, поскольку трубопроводы, по которым можно было бы получать нефть и газ, перекрыты или разрушены, атомную станцию в короткий срок не построить…

Поэтому странно слышать разговоры, что и Россия, где холодно фактически шесть месяцев в году, должна сократить добычу и транспортировку нефти и газа и перейти на возобновляемые источники энергии. Если такое произойдёт, то мы можем столкнуться с ситуацией, когда люди станут замерзать не только на улицах, но и у себя в домах, что для XXI века представляет собой некую форму средневековой катастрофы.

"ЗАВТРА". Недавно прочитала в одной из социальных сетей пост, в котором блогер считал подвигом день, проведённый им без электроэнергии...

Сергей ПЕРЕСЛЕГИН. Боюсь, что жители Запада в сложившейся ситуации скоро начнут проявлять массовый принудительный «героизм» подобного рода. От этого становится немного страшно.

В Европе свято верят, что идёт глобальное потепление, и там совершенно не ожидают, что снова будет замерзать Темза или каналы в Голландии. Но только замерзать-то они будут. И это не теория заговора – практически любую нужную информацию по изменению климата можно легко найти в энциклопедиях, научных изданиях и просто в интернете, но её мало кто ищет. Существуют графики температур аж от кембрийского периода, составленные на основе соотношения изотопов кислорода, есть и гораздо более подробные графики исторического периода жизни человека.

Во время великих оледенений было на 5-6 градусов холоднее, чем у нас сейчас. Но даже если самый катастрофический «потеплительный» прогноз оправдается, мы получим температуру на 4-5 градусов выше сегодняшней, при этом она всё равно будет ниже чем, например, в период начала цивилизации. Я имею в виду выход из ледниковья и первый голоценовый максимум. Он был самым высоким из всех максимумов.

Известно, что последние тысячи лет идут непрерывные колебательные процессы, и частоты их определены. С этой точки зрения, средние температуры ещё какое-то время должны увеличиваться. Но верно и то, что катастрофа с резким их падением на 3-5 градусов может случиться в любой момент. А уже 2,5 градуса – это расстояние между процветанием и кризисом.

Если следующая зима снова будет холодной, то можно с вероятностью примерно 75% сказать, что и третью зиму стоит ждать такую же. Три суровые зимы подряд с дождливым летом – это уже смена погодного тренда, процессы с положительной обратной связью. Поэтому как человек, который занимается стратегическими ролевыми играми и знает, что такое принятие решений, я не рекомендовал бы правительствам иметь энергетику без резерва, то есть построенную на гипотезе повышения средних температур. Это может быть более чем опасное решение. Договориться с холодом никому никогда не удастся.

"ЗАВТРА". В России, где не понаслышке знают, что такое суровые морозы, создаётся энергетика с возможностью резервов?

Сергей ПЕРЕСЛЕГИН. Да. У нас, во-первых, пока продолжается рост добычи нефти и газа. Во-вторых, Россия строит станции не только за пределами страны (например, сейчас вводится Белорусская АЭС), но и у себя. Так, в районе Петербурга вскоре будет некоторый переизбыток выработанной электроэнергии, и уже ставится вопрос о том, как мы будем её утилизировать, то есть пользоваться этой лишней, почти дармовой энергией.

Кстати, в позднем СССР был проект по созданию ядерного реактора, в котором избыточное тепло просто отправлялось бы на отопление. Оно бесплатно, потому что это та энергия, которая в любом случае образуется в станциях, и её всё равно больше некуда деть. Это называется когенерацией тепла и электроэнергии. Кстати, любой из действующих базовых реакторов, типа наших ВВЭР, может быть при необходимости быстро переведён в режим когенерации.

Государственная корпорация "Росатом" стала выделять немалые средства на реализацию перспективных проектов. Можно вспомнить о российской плавучей атомной теплоэлектростанции «Академик Ломоносов». Эта самая северная АЭС в мире сейчас может быть использована в любой точке земного шара. Если мы всерьёз займёмся Севером, Севморпутём, Курилами, подобные станции будут востребованы, и их производство можно будет поставить на поток.

Несколько слов скажем про экспериментальную станцию. 8 февраля в Гатчине вышел на полную мощность один из самых внушительных источников нейтронов в мире – реактор ПИК. Он даёт возможность сделать массу полезного как в военной, так и в мирной областях, например, изучить взаимодействие металлов с сильным нейтронным потоком.

В Димитровграде продолжают строить реактор четвёртого поколения МБИР – многофункциональный научно-исследовательский реактор на быстрых нейтронах. Это первый подобный объект, работающий на MOX-топливе – ядерном топливе, содержащем несколько видов оксидов делящихся материалов.

"ЗАВТРА". Что нового в зарубежной энергетике?

Сергей ПЕРЕСЛЕГИН. Недавно пришла новость, что французская компания Areva через год обещает запустить последний энергоблок финской АЭС «Олкилуото-3». Правда, о скором запуске этой станции говорят уже не первый год. Но, может, долгострой и будет, наконец, завершён.

На этом заканчиваются энергетические новости Европы. В Японии и США тоже ничего нового нет. Получается, что в области энергетики по-прежнему достаточно успешно работают только Россия и Китай. Это даёт нам некоторую фору. И в отношении Европы в данном вопросе Россия может иметь только одну позицию: «Когда вам нужно будет спасаться, помните, что помощь в таких случаях стоит хороших денег».

"ЗАВТРА". Что ж, для России в области энергетических резервов всё складывается неплохо. Спасибо, Сергей Борисович, за беседу!

Беседовала Наталья Луковникова

Россия > Экология > zavtra.ru, 5 марта 2021 > № 3677253 Сергей Переслегин

Евгений Кузнецов: трансформация потрясет мировую политику и экономику

Новая коронавирусная инфекция нарушила привычную жизнь людей и экономику стран. Окажет ли она влияние в долгосрочной перспективе, и что ждет человечество через 20 лет? О медицине будущего, дизайне детей, переходе на электромобили и автопилоты, а также полете на другой край Земли за два часа в первой части интервью специальному корреспонденту РИА Новости Дмитрию Струговцу рассказал член президиума Совета по внешней оборонной политике, глава представительства Singularity University в Москве, футуролог Евгений Кузнецов.

– Как на ваш взгляд ситуация с пандемией коронавирусной инфекции сказалась и как будет дальше сказываться на развитии человечества?

– На самом деле, это ожидаемая катастрофа. Довольно давно профессиональные эпидемиологи говорили, что из-за климатических изменений вероятность перехода вируса с животных на людей увеличивается. И это случилось. Сам характер эпидемии неприятен, потому что он в каком-то смысле разрушил привычный образ жизни. Но коронавирус не создал ни одной новой тенденции, а лишь резко проявил те, которые возникли раньше. Во-первых, достаточно давно шла речь о более распределенном образе жизни: дистанционная работа, дистанционные коммуникации, дистанционное образование. Это тренды, которые развивались последние 20 лет. Во-вторых, усилился тренд на автоматизацию и замену людей роботами, потому что такая замена стабилизирует ситуацию в промышленности и сервисных службах. Люди из-за карантина или болезни не могут прийти на работу, а роботы трудятся всегда. Считаю, что в этом смысле коронавирус ускорил переход к новому технологическому укладу. А учитывая, что с вирусом нам жить еще долго, то наметившиеся процессы сохранятся.

– Помните, как герой фильма "Москва слезам не верит" говорил, что через 20 лет ничего не будет – одно сплошное телевидение. Как на ваш взгляд будет выглядеть жизнь через два десятилетия?

– Футурологи видят тренды, элементы паззла, но не всю картинку, которая иногда в итоге выглядит парадоксально. В 1970-1980-х годах почти все ожидали, что мы будем летать в космос по путевкам, но почти никто не предполагал массового внедрения сотовых телефонов. Если говорить в целом о самых фундаментальных вещах, то идет полная индустриальная трансформация. Она охватит 20 лет и потрясет мировую политику и экономику. Грубо говоря, произойдет полный отказ от традиционных индустрий, связанных с нефтегазовой отраслью. Это будет вызвано переходом на значительно более "электрическую" экономику, связанную с удешевлением "зеленой" энергии.

Второй тренд – переход в "цифровое государство". Наша жизнь будет все больше интегрирована в цифровые системы. Мы и сейчас не мыслим себя без смартфонов и социальных сетей, все больше в "цифру" уходит экономика. Самым драматичным в ближайшие 20 лет для всего мира станет выбор форматов между "цифровой диктатурой" и "цифровой демократией". О чем идет речь? Цифровая среда позволяет чрезвычайно плотно окружить человека заботой. Изменил скорость подъема по лестнице – твой смартфон сообщил об этом врачу. Это кажется фантастикой, но примерно то же самое сейчас происходит с информационными роботами. Ты посещаешь какие-то сайты, а робот подбирает рекламу под твои интересы. Роботы, которые научились считывать с нас информацию, они уже есть, только в будущем они будут действовать тотально, во всех сферах деятельности. Конечно, в такой ситуации у кого-то может возникнуть искушение действовать на упреждение. Только человек задумался о чем-то нехорошем, тут же к нему выехали компетентные органы для разъяснительной работы.

– Мыслепреступление.

– Совершено точно. В Китае это уже начинает постепенно происходить с вводом системы социального рейтинга. Европа и Америка хотят нащупать "цифровую демократию". Это влияние общественного мнения на политические процессы, как это было с BLM. С помощью цифровых платформ люди создавали общественные организации, начали давление на тех, кто не поддерживал требования меньшинств. Общественное мнение в социальных сетях обладает силой и эффектом быстрого сплачивания. Это ломает привычные устои социальной жизни. Если раньше для какой-то общественной кампании необходимо было время, сейчас достаточно одного твита. Ближайшие 20 лет нас ожидает определенная эпоха нестабильности, потому что уже сейчас количество выходящих на митинги людей в мире растет. Просто это стало очень легко: прочитал и вышел. Пример – Белоруссия. Telegram-канал с миллионом подписчиков, создание которого стоит ноль копеек, становится центром агитации для целой страны. Такие истории будут множиться. И это будет сильно менять нашу жизнь.

Третье направление – изменение человека через редактирование генома. Это чрезвычайно мощный инструмент, который можно использовать как для лечения редких болезней и продления жизни, так и для дизайна детей, например, выбора цвета глаз. Совершенно непонятна ни этическая, ни медицинская сторона этого вопроса, но ящик Пандоры открыт. "Редактированные" дети созданы в Китае. Через 20 лет это будет тренд. У этой технологии есть своя цена, но мы пока не знаем, какая. Может быть, это будет просто дорого и доступно только отдельным категориям граждан или обществам, а возможно будет приводить к каким-то генетическим последствиям.

– Имеете в виду доступность "золотому миллиарду"?

– Может быть не миллиард, а миллиарды, потому что Китай обгоняет Америку не столько, может, в качестве экспериментов, сколько в смелости. Поэтому, возможно, это будет доступно не одному миллиарду людей.

Не исключено, что кто-то будет стремиться к генной модификации, а кто-то ее избегать. Мы не знаем, это полностью tabula rasa (чистый лист). Человек становится инженерным существом, начинает сам себя проектировать, сам себя строить.

– Что еще ждет человека в медицине будущего?

– Разработка лекарств будет полностью проводиться при помощи компьютерного моделирования. Это в несколько раз снизит стоимость и увеличит скорость. Клеточные культуры и подопытные мыши больше окажутся не нужны.

Геном каждого человека будет секвенирован. Врач будет знать, какое лекарство и как подействует на конкретного человека. Вся медицина станет персонализированной, а лекарства индивидуальными.

Гаджеты постоянно будут следить за состоянием здоровья. Сейчас рухнула стоимость измерения сахара в крови. Раньше нужно было ходить сдавать анализ, потом стало возможно использовать глюкометр, а сейчас можно прилепить сенсор с микроиглой, и он будет измерять сахар непрерывно. Уже сейчас можно не заболеть диабетом, занимаясь превентивной медициной.

Анализами данных будут заниматься цифровые системы. Они будут ставить более верные диагнозы, разрабатывать терапевтические модели. Для примера, по онкологии выходит 300 тысяч научных статей в год. Прочитать даже основные врач физически не может. Big-data "проглотит" их с легкостью. Робот лучше подберет терапию под конкретную историю болезни и конкретную генетику. Изменится роль врачей. Они больше станут психотерапевтами, партнерами по лечению, их задачей станет обеспечить приверженность лечению, выработку долгосрочных конструктивных целей лечения.

В результате человек станет дольше жить, потому что, во-первых, превентивное лечение будет отодвигать все дальше возрастные заболевания, а генетические инструменты добавят еще 10 лет жизни. Таким образом, через 10 лет прогнозный образ дожития достигнет в развитых странах 120 лет. При этом до 100 лет люди будут ощущать себя, как сейчас до 60. Продуктивный возраст с 20 до 60 лет вырастет и будет с 20 до 100 лет, то есть в два раза.

Всю эту идеалистическую картину разрушает COVID-19, который крадет 10 лет жизни. Пока мы не победим коронавирус, вся история прогнозируемого долголетия будет балансировать на грани.

– Тренд последних лет – массовый переход на электромобили. Перейдет ли мир полностью на такой тип автомобилей?

– Осенью в Европе каждый четвертый новый проданный автомобиль был электрическим. Если продолжится экспоненциальный тренд на электромобилизацию, то потребление бензина упадет радикально – в несколько раз, может быть в 10 и более до конца текущего – середины следующего десятилетия. Существует консервативный прогноз, что к 2030 году будет продаваться 50/50 новых бензиновых и электрических автомобилей, а есть радикальный прогноз, что бензиновые к этому сроку будут занимать проценты – доли процентов рынка. Я сам относился к этим прогнозам с осторожностью, пока не ознакомился с планами крупных автоконцернов, которые просто перестали вкладываться в разработку новых бензиновых автомобилей. Вложения идут только в электрические. Старый бензиновый автопарк, естественно, будет не сразу выводиться из эксплуатации. Но бензиновые автомобили в последние годы изготавливались с программируемым износом и через несколько лет начинают "сыпаться". Кроме того, во многих странах начинаются задумываться о законодательных запретах на продажу бензиновых автомобилей. Если рост электрокаров продолжится как прогнозируется, потребность в бензине упадет в разы или десятки раз в течение 10-15 лет.

Вторые по объему потребители нефтепродуктов – производители пластмасс. Давно известны технологии по выработке всех необходимых пластмасс из воздуха и воды. Но они были на 2-3 порядка дороже, чем обычная нефтехимия. Через 20 лет это станет безальтернативной технологией. Кроме того, стоимость выработки солнечной энергии за 20 лет упала в 300-400 раз и продолжает снижаться. Солнечная энергия уже стоит дешевле газа. Китайцы завалили мир дешевыми электрогенераторами и батареями. Объемы потребления газа начнут падать через 10 лет, с углем это начало происходить уже сейчас

– Что в этих условиях ждет российской авторынок?

– Россия, конечно, останется заповедником бензиновых автомобилей значительно дольше, чем другие страны, поскольку электромобили разрабатываются скорее для более умеренного климата. Но будут проблемы с обновлением автомобилей, потому что крупные автоконцерны будут отказываться выпускать новые бензиновые автомобили. Да, обеспеченные люди пересядут на электрокары, а массовому автовладельцу будет помогать рынок техобслуживания более старых бензиновых авто. В этом отношении мы будем уникальными, потому что на всех других рынках электромобили будут доминировать.

– Если электрокары выпускают многие автоконцерны, то с действующим автопилотом только Tesla. Когда это станет массовой технологией?

– Сейчас главным ограничением на широкое внедрение автопилотов являются непонятные правовые последствия ДТП со смертельным исходом, когда автомобиль с автопилотом сбивает человека. Думаю, что правовой вопрос будет решен в ближайшие пять лет, а за это время будет решена вторая проблема – научить автомобиль ездить в неблагоприятных погодных условиях, когда не видна дорожная разметка.

Одно из базовых правил футурологии – что мы переоцениваем скорость изменений, но недооцениваем масштаб. Мы считаем, что роботы-автомобили появятся быстро, но на самом деле это будет более длительный процесс. Однако, когда реальные автопилоты появятся, они "захватят" все машины. Думаю, через 10 лет каждый второй автомобиль будет с автопилотом, а через 20 лет он будет во всех машинах.

– Какие новые транспортные средства могут появиться в будущем?

– В морском и авиационном транспорте будет прослеживаться та же электрификация, которая сейчас задает тренд электрокарам. В авиации первый шаг – это переход на "зеленый керосин", второй – переход на водород, применение электродвигателей. Почему "зеленый керосин" не пугает экологов? Потому что его синтезируют из воздуха. В природе существует углеродный цикл. При горении и дыхании углерод выделяется. При фотосинтезе поглощается. Человек нарушил баланс, он начал выкапывать углерод, превращать его в диоксид углерода. Если ты вырабатываешь керосин из воздуха, а потом возвращает все это обратно в атмосферу, то ты не нарушаешь баланс. Отказ от природной нефти в пользу синтетической – это вполне экологично.

Появятся новые типы транспорта – сверхскоростные железные дороги и гиперлуп. Эти технологии позволят развивать гигаагломерации, объединяющие десятки и сотни миллионов человек. Воздушное пространство городов станет отрыто для грузовых и пассажирских дронов. Инженерных и технологических трудностей здесь уже не осталось. Главный барьер – законодательный. В Китае уже действуют дрономаты, когда беспилотники развозят посылки в пункты выдачи. В Сингапуре, Дубае и Франкфурте в этом году начинаются туристические полеты на аэротакси. После этого начнутся развертывания таких систем для доставки пассажиров в аэропорты. Через 10 лет – это будет привычная бизнес-услуга, через 20 лет – бытовое транспортное средство.

Еще одно новое направление – то, что делает Илон Маск, это трансконтинентальные ракеты. Starship предназначен не только для полетов на Марс. Перелет из Сан-Франциско в Новую Зеландию на этой ракете будет занимать где-то два часа, а на самолете – 18 часов. Мы подсчитали, что при текущих ценах полет на такой ракете может стоить в пять раз дороже полета на бизнесджете. Но для кого-то серьезная экономия времени может стать экономически оправданной.

Россия. Китай. США. Весь мир > Госбюджет, налоги, цены. Медицина. СМИ, ИТ > ria.ru, 5 марта 2021 > № 3659440 Евгений Кузнецов

Встреча Михаила Мишустина с женщинами-учёными

Из стенограммы:

М.Мишустин: Дорогие женщины, я рад вас всех приветствовать. В первую очередь позвольте мне в преддверии замечательного праздника 8 Марта всех вас от всей души поздравить и пожелать всего самого доброго. Женщина всегда есть женщина, будь она учёный, промышленник, студент – неважно, и я от всей души вам желаю всего самого доброго. Вы выбрали непростую профессию, вы занимаетесь наукой, образованием. И в этом смысле, когда говорят, кто лучше будет работать в науке, мы, мужчины, всегда скажем, что женщина: она более усидчива, терпелива, аккуратна, настойчива. Вы так же системно и работаете в этой сфере. Знаю, что, может быть, женщин пока в науке не так много, как хотелось бы, может быть, самим женщинам, но точно абсолютно это всё можно будет исправить.

В Год науки и технологий, который был объявлен российским Президентом, многое делается для того, чтобы развивать и науку, и технологии, и образование. Хочу вам сказать об очень радостной новости, которая сегодня была озвучена нами на встрече с профессорско-преподавательским составом Новосибирского государственного университета. Решено, что будет новый кампус Новосибирского государственного университета, и не только кампус. Это поручение Президента, мы с ним говорили на эту тему, и соответствующее решение принято.

Мы сегодня посмотрели внимательно на те проекты, которые предлагает и общественность, и университет непосредственно. Мы были также в СУНЦ, или физматшколе, как раньше это было. Людмила Андреевна, которая теперь руководит СУНЦ, знает уже, что принято также решение о строительстве как учебного корпуса, так и досугового центра для нового СУНЦ, чего так долго все ждали. Я очень надеюсь, что это будет хорошим катализатором для всех, кто работает, преподаёт и учится здесь, на территории Новосибирского государственного университета, вообще в Академгородке. Надеюсь также, что все проекты, о которых мы говорили, будут реализованы – с подачей проектно-сметной документации, с экспертизой, потому что очень важно всё, что было обещано, исполнить. Вам обещаю, что строительство этих центров я возьму на личный контроль и мы в Правительстве будем этим заниматься системно. Очень надеюсь – а сегодня нам назвали конкретные сроки, – что это всё будет сдано. И надеюсь, что количество женщин, которые там будут учиться, преподавать, работать, будет больше в удельном весе.

Вот, собственно говоря, что я хотел вам сказать. Ещё раз вас от всей души хочу поздравить с замечательным праздником, с 8 Марта.

Вашим семьям пожелать всего доброго, мамам вашим, сёстрам, бабушкам, дочерям. Ну и мужчинам, которые рядом.

Все: Спасибо, спасибо большое.

Е.Лидер: Лидер Елизавета, научный сотрудник Института неорганической химии СО РАН, доцент Новосибирского государственного университета и председатель совета научной молодёжи Сибирского отделения РАН. Вы сейчас объявили нам очень радостную новость по поводу строительства кампуса НГУ. Действительно, очень долгожданное начинание для всех нас – для сотрудников и для студентов Новосибирского университета. А я хотела бы обсудить с Вами ещё вопрос жилья.

В целом вопрос жилья – это один из наиболее важных, основных вопросов для молодых учёных, особенно для тех, кто уже имеет свои семьи. Сейчас действует программа государственных жилищных сертификатов, и в рамках этой программы наименее обеспеченные учёные получают, естественно, поддержку от государства. Вот эта программа, мы рады, что она существует, и она долгосрочная, с перспективами определёнными. Но, к сожалению, путь к государственному жилищному сертификату достаточно тернист для простого молодого человека. Требуется большой пакет документов, большое количество справок, которые зачастую при мобильности молодых учёных сложно собрать со всех мест проживания, особенно если они меняли место жительства. Хотелось бы попросить посодействовать каким-то образом в отношении вот этой забюрокраченности, в удалении избыточности этих документов, которые необходимо предоставлять на сертификат, а также пересмотреть срок стажа научного работника при подаче таких заявлений. Сейчас это пять лет минимум научного стажа. Но мы знаем, что у нас аспирантура, аспиранты защищают досрочно диссертации, бывает три года и даже менее стажа, и им требуется какой-то научный стаж дополнительный, для того чтобы только принять участие в этой программе. То есть можно ли пересмотреть эти вопросы и уменьшить вот этот научный стаж, который необходим для участия в данной программе.

М.Мишустин: Первое. Без сомнения, мы разберёмся, я соответствующее поручение по приезде дам, чтобы посмотреть на процедуры или на трудозатраты, которые требуются молодому учёному, неважно, мужчина он или женщина, для того чтобы получить сертификат. Надеюсь, что вы получите ответ, как только мы рассмотрим это. Но что касается стажа, поручу Валерию Николаевичу Фалькову рассмотреть такие подходы и посмотреть, что можно сделать по этому поводу.

Е.Землянская (старший научный сотрудник, руководитель направления в НОЦ Института генетических исследований НГУ, кандидат биологических наук): Михаил Владимирович, у меня к Вам вопрос. Я хотела бы у Вас узнать: в то время, когда Вы учились в аспирантуре, когда Вы готовили докторскую диссертацию, какие были у Вас научные интересы и было ли у Вас желание продолжить деятельность в науке? Возможно, Вы рассматривали действительно такую возможность?

М.Мишустин: В аспирантуре по специальности «математическое моделирование» я занимался матмоделями перерабатывающих специальных автоматизированных систем механообработки (даже сейчас трудно это всё произнести), эффективными разными алгоритмами и разработкой автоматизированных систем проектирования.

Что касается научных интересов, они были очень разными, но начал я с кафедры теоретической механики. Первая научная работа, которую мы сделали с моим научным руководителем, была лабораторная работа. Программное обеспечение – программа, которая позволяла узнать, в случае введения соответствующих параметров, каковы реакции в опорных подшипниках при вращении соответствующих цилиндрических твёрдых тел со смещённым эксцентриситетом вокруг неподвижных осей. Очень тяжело это всё высказать. Сейчас я понимаю, как это было сложно.

Уже непосредственно докторская была посвящена стратегии налогообложения имущества. Непростая совсем тема. Я и не предполагал тогда, что буду работать в Налоговой службе. Мы занимались этим с моим научным руководителем, когда я ещё не работал на государственной службе, и мы пытались взять всё самое лучшее в мире. Но там ещё вопросы справедливости, потому что налогообложение никому не нравится, и надо сделать это справедливым, аккуратным… Пытались найти научный подход, и в том числе соответствующие методы.

Что касается интересов каждого человека, очень важно, кто ваш наставник, кто ваш учитель. Я знаю огромное количество людей... Да вы все наверняка – я вот сейчас спрошу – каждый из вас, все скажут о своём учителе.

У меня были замечательные учителя, как и у вас, наверное, и в школе, и в университете, и позже. Наверное, темы, которые мы потом дальше развиваем, в том числе в науке, очень сильно зависят от наставника.

Я хотел сразу сказать, что совершенно замечательная история – это конкурс «Лидер России», который по инициативе нашего Президента уже много раз проводился. Такой, если хотите, социальный лифт. Вот Людмила Андреевна (Некрасова), с которой мы встретились на этом конкурсе. Я не предполагал, что она будет моей подопечной, а я её наставником. Но вот это наставничество, институт наставничества – это замечательная история, потому что первые наставники – это, конечно, мама с папой, а потом это уже учителя. Очень надеюсь, что в научной работе наставничество будет развиваться, потому что ни один компьютер, цифровая платформа, ни одна технология не заменит настоящего учителя, который приведёт молодого человека – или юношу, или девушку – в науку и сделает так, чтобы он захотел там остаться.

Е.Землянская: Понятно. Спасибо большое. У меня небольшой комментарий, благодарность, наверное, Правительству нашему. Есть замечательная программа поддержки молодых учёных, и эта программа стартовала недавно. В рамках этой программы проводится конкурс, когда добавляется государственное задание, организация, тема научная, для того чтобы было сформировано подразделение молодёжное, молодёжная лаборатория. В частности в НГУ коллектив молодых учёных выиграл такой конкурс, и была сформирована лаборатория с хорошим финансированием. Это прекрасная возможность для молодых, перспективных, талантливых...

М.Мишустин: А тема научная у сформированной лаборатории какая?

Е.Землянская: Клеточные технологии. Это прекрасная возможность для них реализовать себя, свой потенциал. Вообще такая программа очень важна для региона в целом, даёт всем хороший шанс для самореализации. Хотелось бы поблагодарить Вас за то, что такая программа существует, и очень хотелось бы рассчитывать, что она будет продолжаться и что, возможно, будут объявлены новые конкурсы. Ещё раз большое спасибо.

М.Мишустин: Постараемся. Вам спасибо.

Е.Багрянская (директор Новосибирского института органической химии имени Н.Н.Ворожцова Сибирского отделения РАН, доктор физико-математических наук): Багрянская Елена Григорьевна, я директор Новосибирского института органической химии, доктор физматнаук, профессор. Я, конечно, хотела бы тоже поддержать эту программу молодёжных лабораторий. У нас в институте три таких лаборатории, мы очень успешно развиваемся. Это разные тематики, но это шанс действительно молодым учёным подняться.

Вы затронули тему женщин в науке. Я хотела бы сказать, что я также возглавляю новосибирское отделение Федерации женщин с университетским образованием, и целью этого образования общественного является продвижение как раз женщин-учёных. Мы организовали конкурс «Академина», который поддержала Валентина Ивановна Матвиенко. Татьяна Алексеевна Голикова хочет в будущем распространить наш опыт на всю Россию. Это конкурс, на который представляют свои работы женщины-учёные, его цель – как раз вовлечение в науку девушек. В этом году мы его отменили в связи с пандемией, но на следующий год планируем его проводить. И Андрей Александрович Травников также обещал поддержать, чтобы распространить этот опыт.

ЮНЕСКО была организована конференция, опрос мировой общественности, «Гендерный дисбаланс в науке» – математике, физике, химии, биологии. Хочу сказать, что в России на самом деле каких-то сложностей для женщин в науке нет. Если вы посмотрите по институтам, то вы увидите, что там примерно 50 на 50. У нас половина женщин, половина мужчин. То же самое в Институте химической биологии и фундаментальной медицины. И работают у нас блистательные женщины-учёные. Вот Ольга Ивановна Лаврик, академик, кавалер ордена французского «Лилового легиона».

Это очень здорово. Единственная проблема: у нас очень маленький процент женщин в Академии наук и маленький процент в директорском корпусе.

Но я хотела бы поставить вопрос о том, что женщин-учёных волнуют те же проблемы, что и мужчин-учёных. А конкретно мы сейчас говорим о зарплате. И женщин даже больше, потому что они эмоциональны, хотят навести порядок везде и так далее. Огромной проблемой у нас является отсутствие инфраструктуры, то есть отсутствие финансирования инфраструктуры.

Я как директор могу сказать, что 80–90% нашего бюджета – это зарплата. А представьте себе: крыши, полы, ремонты и так далее. Мы институт первой категории, и нам выделяют деньги на ремонты. Мы благополучно починили все крыши и многое другое. Но, понимаете, науку очень высокого уровня можно сделать только в случае, если есть хорошая аппаратура. Есть великолепный аналитический центр, но большая часть оборудования уже устарела. К счастью, началась эта программа. Но вот представьте себе, как она идёт? Чтобы не повторилось то же самое, что с зарплатами. Она идёт таким образом, что говорят, мы вам обновим оборудование на 50%. Владимир Владимирович Путин об этом объявил несколько лет тому назад. Что делается в министерстве? Говорят, ну вот возьмите вашу балансовую стоимость, она стоит столько-то. А мы прекрасно понимаем, как она считается, что такое стоимость 20 лет назад или 30 лет назад и сейчас. То есть мы реально на эти деньги можем 10–15% оборудования заменить. Мы, конечно, крутимся. Мы зарабатываем примерно столько же вне бюджета и покупаем на внебюджет оборудование, не тратим его на подъём заработной платы, а пытаемся купить это самое оборудование. К нам приезжал Фальков, было обсуждение хорошее про ЦКП. Если мы не обновим оборудование, то никакой замечательной науки у нас не будет. Мы об этом говорили и с Фурсенко, и более того был несколько лет назад нашей федерацией организован разговор с Валентиной Ивановной Матвиенко, мы это тоже обсуждали. Вот эту проблему надо сдвигать. Это первая проблема.

И вторая, о которой я хотела бы поговорить. Вот у нас опытное химическое производство, совершенно замечательное. То есть мы сейчас будем запускать производство НИОХ-14. Это наш препарат против оспы, который наши учёные создали, и вместе с «Вектором», уже клиника прошла, и мы предполагаем его запустить. Но. Нам нужна реконструкция производства. Ладно, реконструкцию мы сделаем на эти деньги, но когда мы начинаем закупать исходники, то это огромная проблема. Вы, наверное, знаете, что у нас номенклатура химических соединений очень маленькая. Вот одно из предложений: в Минпромторге собрать эту информацию, потом, возможно, на начальном этапе сделать госзаказ, например, в Пермь (многие химические заводы остались не у дел), и после этого можно было бы действительно не покупать всё в Китае или где-то ещё. Тем более что перекрыть границы могут в любой момент, многие вещи через таможню не проходят, потому что они считаются прекурсорами. Вот прекурсоры – ввели просто невозможную вещь, мы метанол не можем купить, потому что он прекурсор, потому что никто не продаёт и так далее. Понимаете? Вот с этим надо как-то двигаться. Химия – это одно. Есть ещё и биология.

Вот Ольга Ивановна (Лаврик) биолог – она знает, что это проблема. После того как мы заказываем нашу химию, она приходит к нам через 3–6 месяцев. А у учёного мысль, надо быстро её реализовать. Я работала раньше за рубежом – в Оксфорде, в Японии два раза была по приглашению, профессором в Швейцарии и так далее. Вот у меня мысль, я заказывала – через три-четыре дня это всё уже на столе. Мы хорошо знаем, что в «Сколково» это организовано, в Томске это организовано. Я от имени всех женщин-учёных России к Вам обращаюсь: может быть, можно каким-то образом сдвинуть эту точку с места? Я уверена, безусловно, что она осознана всеми, эта боль наших женщин-учёных.

М.Мишустин: Елена Григорьевна, да, слышу Вашу боль. Я попробую на неё ответить не, скажем, вакциной, но таблеткой.

Очень важно смотреть, какой выход научной работы или того, о чём мы говорим. Я сейчас просто скажу, что очень важно смотреть, какой эффект потом дают эти работы. И конечно же, когда потеряна цепочка отраслевых реализаций, которые даёт ваш институт, неважно, научное учреждение, которое работает, это очень грустно, потому что потом сложно защищаться и объяснять, почему нужны средства дополнительные на то, чтобы приобрести быстро реагенты, оборудование и прочее.

Мы сейчас пытаемся день за днём и с Валерием Николаевичем (Фальковым), и с коллегами такую цепочку возвращать. И очень важно, чтобы были соответствующие отраслевые требования, что нужно. Вы сказали: Минпромторг. Есть другие министерства, ведомства, частные компании, которые что-то производят, что-то делают. Они зарабатывают на этом средства. И соответствующая, если хотите, декомпозиция того, что зарабатывают те, кто продукцию свою реализует тем, кто придумал, как это сделать, – она необходима. Подходы такие есть. Мы над этим работаем. Что касается Вашего конкретного вопроса – всё равно жизнь конкретна, – просил бы Вас письмо написать, передать мне его через Валерия Николаевича Фалькова. Можно напрямую в приёмную. Я посмотрю, что мы можем сделать. Ладно?

Е.Багрянцева: Спасибо большое. Мне очень приятно слышать, что проблемы осознаны. Как-то двигаться надо, потому что это касается всех учёных. И хорошо, что появились по крайней мере российские растворители. Было какое-то время, что мы даже самые простые растворители покупали за рубежом. А сейчас, когда начинают санкции вводить, это особенно ощутимо.

М.Мишустин: Всё правильно. И для того, чтобы систему эту заложить, я Валерия Николаевича попрошу. На «Векторе» мы сегодня были, нам показывали производство вакцины непосредственно… Письмо жду. Что сможем.

Россия. СФО > Госбюджет, налоги, цены. Образование, наука. СМИ, ИТ > premier.gov.ru, 5 марта 2021 > № 3657661 Михаил Мишустин

РЭЦ создаст бизнес-аккаунт в WeChat и организует участие экспортеров в SIAL и CIIE

Российский экспортный центр планирует в этом году зарегистрировать корпоративную учетную запись WeChat для обслуживания клиентов, осуществляющих оптовые закупки. Об этом сообщила глава РЭЦ Вероника Никишина на церемонии подписания соглашения между Якутией и РТК.

Отчитываясь о китайском направлении в деятельности РЭЦ, Никишина сообщила, что еще в ноябре 2019 года на платформе Tmall.com в Китае был открыт официальный флагманский магазин русских продуктов питания. По состоянию на конец 2020 года 93 российских компании запустили 318 товаров на платформе Tmall.

В 2021 году РЭЦ планирует продолжить осваивать китайский рынок. Так, он создаст бизнес-аккаунт на платформе WeChat — китайском суперприложении с более чем 1,2 млрд активных пользователей. По словам Никишиной, важный элемент данной работы — синергия с офлайн-инструментами продвижения. Это означает, что работа аккаунта будет сопряжена с деятельностью шоурума российских товаров агропромышленного комплекса в Шанхае, который курирует РЭЦ.

Созданием бизнес-акканута в WeChat РЭЦ свою деятельность в Китае не ограничит. Никишина сообщила, что в 2021 году российские производственные компании смогут принять участие в двух крупнейших выставках Китая, на которых традиционно китайские компании по импорту находят своих поставщиков: SIAL (Китайской международной выставке продуктов питания и напитков) и CIIE (4-й Международной китайской выставке импортных товаров и услуг). Обе выставки пройдут в Шанхае: первая — в мае, а вторая — в ноябре.

Никишина также привела данные по объемам несырьевого и неэнергетического экспорта товаров из России в Китай за 2020 год. Общий объем ННЭ достиг $16,369 млрд, что на 13% больше, чем в 2019 году. 24% пришлись на продукты питания, 12% — на химическую продукцию, 21% — на изделия из дерева, 18% — на металлы и 22% — на продукцию машиностроения.

Китай. Россия > СМИ, ИТ. Внешэкономсвязи, политика > chinalogist.ru, 4 марта 2021 > № 3661130 Вероника Никишина

Михаил Мишустин посетил Новосибирский логистический почтовый центр

Председатель Правительства осмотрел зоны разгрузки и сортировки посылок и писем, упаковки заказов, место международного почтового обмена, а также побеседовал с сотрудниками центра.

Логистический почтовый центр в Новосибирской области – первый и самый крупный сортировочный хаб, построенный АО «Почта России» в рамках проекта «Национальные логистические технологии». Хаб запланирован вторым по размеру после московского ЛЦ «Внуково» и первым по уровню автоматизации процессов.

Помимо основных производственных зон – сортировки, загрузки, разгрузки и внутрироссийского авиационного обмена – центр включает в себя место международного почтового обмена и складские зоны для интернет-продавцов (фулфилмент). Новосибирский ЛПЦ – первый логистический объект, где сортировочные машины работают на базе собственного программного обеспечения «Почты России».

Центр имеет непосредственное примыкание к контрольной зоне аэропорта Толмачёво, и через него сможет проходить до 25% всего почтового потока из стран Юго-Восточной Азии, Китая и Японии. Мощности комплекса позволяют обрабатывать до 1,5 млн писем и посылок в сутки.

Новосибирский логистический почтовый центр станет ключевым объектом в Сибирском федеральном округе по обработке почты для Новосибирской, Томской, Кемеровской областей, Алтайского края и Республики Алтай. С запуском центра корпоративные клиенты «Почты России» получат возможность разместить товарные запасы непосредственно в зоне фулфилмента ЛПЦ, исключив плечо Москва – Новосибирск и сократив тем самым время получения посылок для жителей Новосибирска и Горно-Алтайска на четыре дня; Барнаула, Кемерова и Томска – на три дня.

Из стенограммы:

М.Мишустин: В первую очередь, Максим Алексеевич (обращаясь к М.Акимову), хочу всех коллег, которые создавали этот центр, кто здесь работал, коллектив «Почты России», поблагодарить за большую, системную работу. Фактически всё уже скоро здесь будет в промышленной эксплуатации в полную силу. И это крупнейший сортировочный центр – 46 тыс. кв. м (это очень серьёзный масштаб). Я думаю, что он самый крупный на сегодняшний день у «Почты России», да?

М.Акимов: Один из самых крупных. «Внуково» крупнее по объёмам, но этот – самый современный.

М.Мишустин: Это очень важно. Мы сегодня много говорили о том, что надо создать такие условия, чтобы наш потребитель почтовых услуг не чувствовал, что он в какой-то другой среде. Это экосистема, которая позволит человеку гарантированно иметь информацию о доставке любой посылки, груза внутри страны, внутри своего региона либо за рубеж. Это большая технология, которая на сегодняшний день позволит соединить всех заказчиков почтовых услуг через современную информационную систему с теми, кто должен получить посылку – всё что угодно, любой из товаров, который заказывает человек из нашей страны.

И, что очень важно, вы остаётесь нейтральными для других игроков рынка: вы будете в этом смысле помогать развиваться таким же логистическим операторам, которые будут брать сегменты доставки. Где-то более активно будут работать коммерческие, частные компании, где-то «Почта России».

И эта большая экосистема позволит нам иметь гарантированные способы доставки грузов, информационно развитую систему логистики, благодаря которой человек сможет в онлайне наблюдать, как осуществляется доставка этого груза. Это, естественно, даст серьёзный импульс для развития экономики, потому что оборот товаров и услуг, с этим связанных, конечно, будет давать экономический рост, в том числе рост в конкретном регионе. А потребителю остаётся только радоваться, потому что гарантированные сроки доставки груза или посылки будут очевидны. Их можно будет контролировать любым способом.

Хочу вас поблагодарить за эту большую работу, пожелать удачи, успехов «Почте России». Спасибо.

Россия. СФО > Госбюджет, налоги, цены. СМИ, ИТ > premier.gov.ru, 4 марта 2021 > № 3657656 Михаил Мишустин

Беседа Михаила Мишустина с главой Республики Тыва Шолбаном Кара-оолом

Обсуждалась реализация индивидуальной программы социально-экономического развития региона.

М.Мишустин: Уважаемый Шолбан Валерьевич, хочу Вас поблагодарить за рассказ о замечательной Республике Тыва, за то, что Вы нам показали большое количество объектов.

Очень понравился «Центр Азии» – великолепное, красивое место, очень интересное, вдохновляющее, прекрасный вид вокруг. И конечно, важно, что мы посетили социальные объекты. В первую очередь это школа. Вы показали также два садика, которые должны быть готовы. Мы нашли средства федерального бюджета, всё будет соответствующим образом доведено до вас. И вы, как пообещали, 1 сентября введёте в строй школу и два садика. Мы это зафиксировали вместе.

Также очень важно по последнему слову техники оснастить больницу. Больница у вас интересная, очень много людей, которые хорошо делают своё дело. Поэтому все необходимые средства федерального бюджета будут выделены.

Но я ещё раз хочу подчеркнуть, что недопустимо, когда в течение двух лет не тратятся деньги – те самые 154 млн, которые были выделены. Контракт был заключён в 2019 году. Это неправильно. Деньги эти мы найдём, но Вы пообещали лично поставить под контроль эффективную трату этих средств, чтобы всё оставшееся оборудование из 551 единицы техники, которую вы собирались купить, было доведено до больницы. Все остальные просьбы, которые были, будут удовлетворены – по реабилитационному центру и всему остальному.

Хочу сказать, что Тыва очень красивая. Это республика, о которой знают многие ещё со времён Советского Союза. Здесь великолепные, красивые места. И, мне кажется, очень важно развивать соответствующие направления, в том числе касающиеся туризма, экологического туризма.

Хотел бы спросить, как в целом обстоят дела. Мы с вами реализуем программу социально-экономического развития Тывы – это по 1 млрд рублей в течение пяти лет. На что эти средства направляются, расскажите.

Ш.Кара-оол: Михаил Владимирович, в начале нашего разговора позвольте мне ещё раз поблагодарить Вас за приезд. Для нас, одного из регионов Российской Федерации, это особая мотивация, это радость. Иногда кажется, что мы где-то на отшибе находимся, а на самом деле мы являемся центром Азии и одним из регионов Российской Федерации, в котором все стандарты соблюдаются.

Большое спасибо Вам – Вы увидели одни из самых проблемных социальных объектов. Есть у нас и объекты, которыми мы можем похвалиться – показать, что мы построили, ввели в действие. А Вы избрали именно те объекты, которые имеют определённые проблемы. И это заслуживает уважения, спасибо Вам большое за такой подход.

Регион самый молодой в составе Российской Федерации, мы вошли в состав СССР в 1944 году. Скорее всего, по этим объективным причинам есть определённые инфраструктурные проблемы, о которых я хотел бы Вам доложить. Например, доступность территории региона Российской Федерации была до недавних пор по одной автомобильной дороге. А мы сейчас присутствуем в аэропорту, по которому Правительство Российской Федерации приняло распоряжение в 2020 году. И придало аэропорту, где сделана реконструкция взлётной полосы, международный статус. Остаётся только его ввести в действие. У нас есть такой инструмент, как индивидуальный план развития республики. Мы из этих средств выделили деньги на проектную документацию нашего федерального казённого предприятия «Аэропорт города Кызыла». Полны решимости. В марте должна быть готова проектно-сметная документация. На этой основе начать его перепрофилировать в международный статус.

М.Мишустин: В Минтранс вы документы подали?

Ш.Кара-оол: Ещё не подали.

М.Мишустин: Надо подавать, Шолбан Валерьевич, Вы же понимаете. Минтранс должен всегда по регламенту прорабатывать документы. Очень поддерживаю всё, что Вы сказали. Потому что международный статус даст возможность развивать ваши отношения с другими странами.

Ш.Кара-оол: Это правда, здесь до Улан-Батора всего два часа, до Пекина, возможно, три часа лёта. В этом отношении это совершенно другой выход для сибирского бизнеса, в том числе для граждан, которые проживают в Республике Тыва. Большое спасибо Вам. Если это возможно, попросил бы, чтобы не 2021–2022 год был, а мы можем справиться в 2021 году.

М.Мишустин: Давайте посмотрим, если вы письмо соответствующее подготовили.

Ш.Кара-оол: Есть. Спасибо большое. 2020 год, конечно, в нашей стране, да и во всём мире, был непростым. В этом отношении и мы были уязвимы. Но очень помогла нам федеральная поддержка – органов власти, Правительства Российской Федерации. Мы по вопросам пандемии более 3 млрд рублей получили, точечно, адресно, на решение проблем.

М.Мишустин: А президентская поддержка – те самые гранты врачам – мне кажется, позволила построить систему управления борьбы с ковидом так, чтобы развернуть и коечный фонд мгновенно, и все врачи получали выплаты. Я надеюсь, что у вас не было никаких сбоев.

Ш.Кара-оол: Здесь не было сбоев никаких, и люди это подтверждают. Я каждый день через социальные сети получаю отклики. Если какие-то проблемы возникают, мы стараемся тут же реагировать.

Вы как раз сказали по поводу президентских выплат. Они же касались не только тех, кто на передовом рубеже был – врачей, медицинского персонала. У нас на территории более 130 тыс. из 330 тысяч населения получили такую адресную, точечную помощь. Это более 4 млрд рублей.

М.Мишустин: Вы говорите ещё о выплатах на детей по 10 тыс.?

Ш.Кара-оол: Многодетным семьям, совершенно правильно, безработным, детям безработных. Такая адресность очень помогла. Мы постарались со своей стороны сформулировать 16 своих, региональных проектов. Они тоже были адресными. Например, в области животноводства мы постарались развить такую тему, как поддержка молодых, кто хотел бы заняться животноводством. И там социальные проекты, связанные со строительством животноводческой фермы и выделением бесплатно 200 голов овечек. И это достаточно хорошо легло в тему социальной поддержки людей в это непростое время.

Правда, год всё равно был очень непростым, в особенности в связи с экономическими ограничениями. Поэтому у нас получилось так, что 3 тысячи предприятий малого и среднего бизнеса – он у нас и так не ахти какой большой вынуждены были остановить работу. Это то направление деятельности, на котором мы должны сосредоточиться.

М.Мишустин: Это бизнес из пострадавших отраслей? А почему они не воспользовались грантами? У нас два месяца была грантовая поддержка президентская из расчёта МРОТа 12 130 рублей на численность работающего в МСП. А далее – программа «ФОТ 2.0» с шестью месяцами финансирования, соответственно, 12 130 на численность и списанием с 1 марта этих средств, если три месяца в компании сами платили бы не меньше МРОТа. Неужели не помогло?

Ш.Кара-оол: Это точечно помогло, Михаил Владимирович. На самом деле, если мне не изменяет память, более 24 млн рублей таким образом они получили. Но всё равно были те, кто посчитал необходимым в сторонку отойти.

М.Мишустин: Почему? Это деньги, которые предоставлены были, для того чтобы всех поддержать. Фактически восемь месяцев, получается, МРОТ на человека, и практически это только на то, чтобы сохранить 90% работающих.

Ш.Кара-оол: Возможно, и мы плохо работали в этом плане.

М.Мишустин: Нет-нет. Шолбан Валерьевич, мне просто хочется узнать почему. Как Вы думаете? Может быть, не разъяснили до конца? Многие могли не знать об этом. У меня есть такое ощущение.

Хорошо, а из предпринимателей сколько процентов не воспользовались, как Вы думаете? Сколько всего предпринимателей, индивидуальных предпринимателей, малых и средних предприятий?

Ш.Кара-оол: Я предполагаю, что их не так много, потому что из 3 тысяч...

М.Мишустин: А вы не знаете сколько?

Ш.Кара-оол: У нас 7 тысяч малых и средних предпринимателей.

М.Мишустин: На сайте налоговой вы можете в любую секунду взять Тыву и посмотреть сколько. Это очень легко сделать. Точно Вам говорю.

Ш.Кара-оол: Я знаю. Это действительно большой успех, что наша налоговая служба обладает таким хорошим реестром. Это правда.

М.Мишустин: Шолбан Валерьевич, сколько ушло? Вы знаете цифры?

Ш.Кара-оол: 3 тысячи. Сейчас у нас 7 тысяч.

М.Мишустин: А они занимались деятельностью, платили какие-то средства?

Ш.Кара-оол: Да, в большинстве своём занимались, и они представляют те самые 14 отраслей, которые пострадали.

М.Мишустин: У меня к Вам просьба: разберитесь, пожалуйста. Причины важны.

Ш.Кара-оол: Приложу все усилия.

М.Мишустин: 3 тысячи – это много, большой процент. Это означает, что, скорее всего, до них не довели информацию. Потому что два раза грантами их поддержали, а потом, если они не знали, не пришли, не оформили заём – «ФОТ 2.0»…

Ш.Кара-оол: Я займусь, Михаил Владимирович.

М.Мишустин: Просто это важно.

Ш.Кара-оол: Есть.

Мы постарались их поддержать. Торговый бизнес, который арендовал, допустим, свои площади в торговых центрах, – мы для них выделяли денежные средства из республиканского бюджета, чтобы закрыть их коммунальные расходы. По возможности договориться с собственниками этих зданий, для того чтобы были оплачены арендные выплаты и так далее.

Это действительно был непростой год, и мы уже к исходному состоянию стараемся вернуться.

М.Мишустин: Шолбан Валерьевич, у меня просьба. Давайте сделаем так: я дам соответствующее поручение Министру экономического развития, чтобы он провёл всесторонний анализ причин, по которым предприниматели Тывы не воспользовались этой помощью.

Ш.Кара-оол: Хорошо, Михаил Владимирович.

М.Мишустин: И второе: как наверстать упущенное, как сделать всё возможное, чтобы количество субъектов малого и среднего предпринимательства у вас не уменьшалось.

Обязательно. Это очень важно.

Ш.Кара-оол: Мы сегодня как раз наметили совещание. Так и сделаем.

Тем не менее у нас есть свои успехи, Михаил Владимирович. Успехи, связанные в том числе с развитием малого и среднего бизнеса. Допустим, фермерство. Вместе с Правительством России, в частности с Министерством сельского хозяйства, целый ряд наших программ здесь осуществляется.

Одной из них, например, является как раз поддержка стартапов в сельхозпроизводстве, агростартапов. И в развитие этого мы сделали как раз ту самую республиканскую программу, связанную с поддержкой молодых фермеров, которые решили заняться сельхозпроизводством.

Мы также рискнули, честно скажу, поддержать людей, которые когда-то оступились, но решили вернуться к нормальной социальной жизни, поддержать свои семьи и так далее. И мы, по аналогии с этим же агростартапом, для них выделяем таким же образом 200 голов скота, строим для них кошару, домик, для того чтобы они вели сельхозпроизводство. И Вы знаете, довольно востребованным это оказалось – 69 семей, и эти 69 семей уже показали бо?льшую стабильность.

Также хочу Вам сказать, что очень нам помогло ещё одно важное решение Правительства России. В 2020 году, именно в непростое время, Вы приняли решение для таких субъектов, как Тыва, принять индивидуальный план социально-экономического развития. В рамках индивидуального плана мы вместе с Министерством экономического развития согласовали общий порядок действий. Он следующий. Во-первых, на бюджетные средства привлечь дополнительные частные инвестиции. Мы так и подходим, то есть миллиард рублей вовсе не значит, что мы вокруг только одного миллиарда рублей будем действовать – мы развиваем эту программу. Вместе с нами подключаются предприниматели, с которыми заключается соглашение, и по этому соглашению они, например… Буквально недавно мы ввели в рамках индивидуальной программы производство железобетонных изделий. К великому сожалению, это было проблемой. И мы в 2020 году сосредоточились прежде всего на активизации строительной отрасли, понимая, что она за собой потянет другие. Производством железобетонных изделий мы покрываем все 900 объектов, которые мы строим в рамках государственной программы, и так далее. Это существенное продвижение вперёд. Спасибо Вам большое за принятое решение по индивидуальному плану. Мы также намерены в этом году кирпичное производство наладить, до конца 2021 года. У нас есть кирпичные производства, но они малые, а сейчас в рамках индивидуальной программы мы получаем возможность существенно поддержать именно предпринимателей.

Также, Вы знаете, мы развиваем туристические, бальнеологические направления. Одним из пунктов нашей программы является «Чедер», в переводе «достаточный». Это действительно хорошее место. Там озеро, обладающее уникальными бальнеологическими возможностями для восстановления организма. И мы там создаём санаторно-курортное направление, в том числе детское развлекательное направление. Это недалеко от города Кызыла, 50 км. Там дорога довольно хорошая. Мы восстанавливаем, во-первых, дорогу до места, и там санаторно-курортное учреждение. Мы до 2022 года уже должны ввести его в действие. А полностью его производственные мощности начнут работать в 2023 году. Причём предприниматель на себя тоже берёт обязанности и обязательства определённые, и он на наш вложенный один рубль должен вложить тоже как минимум полтора рубля. Именно таково у нас соглашение с ним, и я предполагаю, что он выдержит.

Ещё одно очень интересное направление, и спасибо Вам за согласование, поддержку, сегодня мы тоже об этом говорили, – это наша тайга, которая нас кормит. Испокон веков наши предки именно так жили и трудились. И один из пунктов нашего индивидуального плана социально-экономического развития – это поддержка добычи дикоросов из тайги и их переработки. Мы покупаем оборудование, а предприниматель со своей стороны, во-первых, организует рабочие места, и, во-вторых, прилагает усилия к тому, чтобы это производство имело рентабельность. Мы ему оборудование покупаем, а фактически обеспечиваем людей работой на всей территории республики. То есть жители республики, живущие в отдалённых муниципальных районах, тоже будут иметь возможность продавать свою продукцию.

М.Мишустин: Мы программу вашу знаем, изучили. Главное – её реализовать, и чтобы все инвесторы, кто обязался, также приняли участие.

Россия. СФО > Госбюджет, налоги, цены > premier.gov.ru, 4 марта 2021 > № 3657655 Шолбан Кара-оол

ВОЗВРАЩЕНИЕ КЕЙНСА: НОВЫЕ ИМПУЛЬСЫ РОСТА ГЛОБАЛЬНОЙ ЭКОНОМИКИ

КРИСТИНА ИВАНОВА

Кандидат экономических наук, аналитик Департамента стратегических проектов ПАО «НК «Роснефть».

ЯРОСЛАВ ЛИСОВОЛИК

Программный директор Международного дискуссионного клуба «Валдай», член Экспертного совета при Правительстве России.

--

Загрузить PDF https://globalaffairs.ru/wp-content/uploads/2020/03/valdajskaya-zapiska-%E2%84%96112.pdf

--

В ситуации, когда всё интенсивнее проявляются признаки замедления темпов роста мировой экономики, а на мировых рынках усиливаются опасения в связи с ожидаемой рецессией, международное сообщество с высокой вероятностью будет больше внимания уделять эффективному антикризисному реагированию. О новых импульсах роста глобальной экономики читайте в Валдайской записке №112.

В 2019 г. на ежегодных совещаниях Международного валютного фонда (МВФ) и Всемирного банка в Вашингтоне проявилась растущая озабоченность по поводу всё более явных признаков замедления роста мировой экономики. МВФ пришёл к выводу о «синхронизированном замедлении» во всём мире, пересмотрев прогноз роста мировой экономики в сторону понижения и оценив его в 2019 г. на самом низком уровне со времени финансового кризиса 2008–2009 гг. На семинарах и конференциях в ходе ежегодных совещаний звучали различные предложения о возможных путях противодействия дальнейшему экономическому спаду в мире. В качестве предпочтительного пути ускорения экономического роста в основном предлагалось проведение структурных реформ. Однако краткосрочные потребности глобальной экономики неизменно сводились к необходимости денежного и/или бюджетно-налогового стимулирования для поддержания роста.

В ситуации, когда всё интенсивнее проявляются признаки замедления темпов роста мировой экономики, а на мировых рынках усиливаются опасения в связи с ожидаемой рецессией, международное сообщество с высокой вероятностью будет больше внимания уделять эффективному антикризисному реагированию. Ещё в 2008–2009 гг. одним из ключевых факторов преодоления кризиса были скоординированные меры крупнейших экономик, которые заключались в проведении политики налогово-бюджетного стимулирования, координируемой МВФ. Нынешняя ситуация отличается более сложными условиями для эффективной межстрановой координации. Тем не менее, ухудшающееся состояние мировой экономики диктует необходимость поиска возможностей для принятия глобальных антикризисных мер.

Сейчас центральные банки крупнейших экономик по мере необходимости предпринимают скоординированные действия по смягчению кредитно-денежной политики в связи с замедлением темпов мирового экономического развития. Однако обстоятельства диктуют необходимость создания официального механизма, обеспечивающего не только смягчение кредитно-денежной политики, но также и скоординированное налогово-бюджетное стимулирование. Последнее, в сущности, уже практиковалось МВФ в 2008 г., когда Фонд координировал международные усилия в борьбе против глобального финансового кризиса. Можно привести доводы и в пользу более формального механизма налогово-бюджетного стимулирования кейнсианского типа, имеющего отношение не только к глобальным институтам, подобным МВФ, но привлекающего также региональное стимулирование через региональную сеть интеграционных схем и договорённостей. Это предоставит в распоряжение глобальной экономики более широкий набор инструментов и откроет возможности более полного использования потенциала глобальной сети финансовой безопасности (Global Financial Safety Net).

Кейнсианская парадигма в общемировом масштабе: антикризисные меры 2008–2009 гг.

Сформулированная Джоном Кейнсом парадигма преодоления рецессий и полномасштабных кризисов 1920-х и 1930-х гг. предполагает использование налогово-бюджетного стимулирования, чтобы помочь ослабленным западным экономикам в стимулировании внутреннего спроса в противофазе циклу. Для использования этой парадигмы в масштабах глобальной экономики её необходимо усовершенствовать с учётом возросшей взаимозависимости и более масштабного экономического взаимодействия между странами. Изначально кейнсианские идеи налогово-бюджетного стимулирования в противофазе циклу для противодействия экономической депрессии формулировались в условиях одной страны, при этом мало учитывались последствия такого стимулирования в международном масштабе. Поэтому есть необходимость пересмотра кейнсианской идеи о налогово-бюджетном стимулировании применительно к глобальному контексту, принимая в расчёт возросшие взаимозависимости стран и особенно в рамках региональных интеграционных форматов.

Хотя теория «глобального стимулирования» ещё не до конца разработана, уже имеется определённый практический опыт широкомасштабного стимулирования экономики в координации с МВФ.

В частности, в 2009 г. МВФ в целях борьбы с замедлением темпов роста глобальной экономики координировал действия стран-членов по налогово-бюджетному стимулированию, которые оценивались примерно в 2% ВВП. В то время его усилия были признаны в основном успешными: был дан импульс росту мировой экономики, которая в последующие годы встала на путь выздоровления. Скоординированные антикризисные меры 2008–2009 гг. считаются беспрецедентными по своему масштабу и синхронизированности. По данным Международной организации труда (МОТ), «только в странах G20 объём налогово-бюджетных стимулов достиг совокупно $2 трлн, что составляет около 1,4% мирового ВВП. Ещё более важная особенность — данные меры противодействия глобальному кризису проводились основными экономиками синхронно на всех фронтах, включая финансовую, денежно-кредитную и налогово-бюджетную политику»[1].

Масштабы антикризисного реагирования заметно различались между странами: Азия (без учёта Японии и Южной Кореи) выделяла на эти расходы более 9% ВВП — самый высокий показатель среди макрорегионов. Среди стран G20 лидировал Китай, направивший 12,7% ВВП на антикризисные меры. На втором месте оказалась Саудовская Аравия, затем Южная Корея, Турция и США. В результате анализа антикризисных мер МОТ пришла к выводу, что «относительно быстрое восстановление уровня ВВП и занятости наблюдалось в тех странах, которые больше вложили в меры налогово-бюджетного стимулирования в процентах от ВВП. В частности, в эту категорию попали развивающиеся страны Азии и другие развивающиеся экономики»[2].

Наблюдался и значительный разброс по структуре пакетов антикризисных мер, причём развивающиеся страны, такие как Китай и Индия, направляли основную часть средств на инфраструктурные проекты. В странах с развитой экономикой больше внимания уделялось снижению налогового бремени в экономике и увеличению социальных выплат и пособий по безработице. Последние стали важной частью антикризисного инструментария, отчасти благодаря своей роли «автоматических стабилизаторов» (повышение во время кризиса, снижение вместе с восстановлением экономики). В целом, если разрабатывать некий глобальный пакет финансовых стимулов на ближайшую перспективу, то следует учитывать эффект мультипликатора, а также вторичный эффект от мер налогово-бюджетного стимулирования в различных странах и регионах, которые наблюдались во время реализации глобальных мер по преодолению кризиса 2008–2009 гг.[3]

Общий результат таких совместных усилий представляется положительным. По оценкам МОТ, «с точки зрения эффективности мер налогово-бюджетного стимулирования, существует общее понимание того, что никакие бюджетные вливания или стимулы налогового характера не могли бы серьёзно повредить мировой экономике в части недопроизводства. Сегодняшнее восстановление мировой экономики во многом связано с активным применением мер финансового стимулирования для преодоления глобального кризиса»[4]. Кроме того, анализ МОТ обнаруживает положительную связь между объёмом антикризисного стимулирования и динамикой ВВП: «Оценка усилий стран показывает, что страны, в которых отмечалось относительно быстрое восстановление уровня ВВП и занятости, были теми, которые больше вложили в меры налогово-бюджетного стимулирования в процентах от ВВП. В частности, в эту категорию попали развивающиеся страны Азии и другие развивающиеся экономики. Однако в том, что касается скорости реагирования, страны в этой категории не продемонстрировали высокой динамики, за исключением Китая. Наоборот, оперативнее всего отреагировали страны с более высоким ВВП на душу населения (страны с высоким уровнем дохода)»[5].

Примечательно, что в 2008–2009 гг. налогово-бюджетное стимулирование в России в рамках скоординированной антикризисной политики находилось на достаточно низком уровне. В значительной мере восстановление экономики произошло на фоне роста цен на нефть. Сегодня Россия находится в лучшем положении с точки зрения возможностей применения мер налогово-бюджетного стимулирования:

Фонд национального благосостояния превышает порог в 7% ВВП, по достижении которого и сверх которого средства могут быть потрачены.

Выравнивается освоение средств, выделенных на реализацию национальных проектов, финансирование которых отставало от графика в течение 2019 г.

Внедрение ключевых показателей эффективности (KPI) и ужесточение условий распределения средств между регионами, что повышает способность государства осуществлять целевые расходы.

Уверенный положительный баланс — профицит государственного бюджета, умеренный уровень не-нефтяного бюджетного дефицита и низкий уровень государственного долга.

Благоприятный момент избирательного цикла: в 2020 г. Россия фактически вступает в предвыборный период, когда, судя по предыдущим циклам, власти более склонны увеличивать расходы на налогово-бюджетное стимулирование.

Небольшой рост на фоне относительно жёсткой макроэкономической политики; ограниченные возможности ослабления денежно-кредитной политики.

Действительно, в течение 2019 г. наблюдались более явные признаки смены парадигмы в экономической политике России от ориентации на обеспечение макроэкономической стабильности к достижению более высоких темпов роста. В центре внимания и обсуждений — тема национальных проектов стоимостью в 25,7 трлн руб. Реализация этих проектов в период 2019–2024 гг. предполагает значительное увеличение бюджетных расходов в ключевых приоритетных областях, таких как инфраструктура и развитие человеческого капитала.

Кроме того, что Россия, возможно, имеет сейчас больше возможностей для участия в скоординированных глобальных механизмах налогово-бюджетного стимулирования, развивающиеся страны также обладают значительно большими возможностями внести свой вклад. Такая ситуация частично отражает продолжающееся перераспределение экономического веса в мировой экономике от развитого к развивающемуся миру.

Возрастающая роль Глобального юга

На практике подобное стимулирование может быть применено не только в отношении стран-членов МВФ, но также и стран Глобального юга, то есть крупнейших развивающихся рынков, где сейчас наблюдается замедление темпов экономического роста. Одной из возможных модификаций таких мер могла бы стать скоординированная кампания налогового стимулирования, предпринятая экономиками БРИКС, с целью повышения экономической активности в основных регионах развивающегося мира. Это возможно благодаря тому, что каждая экономика БРИКС представляет один из ключевых регионов Глобального Юга и сообщает импульсы роста своим партнёрам по региональным торговым соглашениям (РТС). Стимулы, исходящие от основных стран БРИКС, могут благотворно повлиять на их региональных партнёров. Целью бюджетно-налогового стимулирования станет поощрение капитальных расходов, особенно в инфраструктурной сфере, которые способны принести наиболее значимые дивиденды более широкому региону каждой из соответствующих стран БРИКС.

В интеграционных блоках, которые возглавляют соответствующие экономики БРИКС, бюджетно-налоговое стимулирование могло бы координироваться Бразилией (члены МЕРКОСУР), Россией (члены Евразийского экономического союза), Индией (члены Инициативу стран Бенгальского залива по многоотраслевой технико-экономической кооперации), Южной Африкой (члены Сообщества развития Юга Африки), Китаем (партнёры по зоне свободной торговли АСЕАН–Китай, а также среди более широкого круга развивающихся стран, учитывая ведущую роль Китая на Глобальном юге). Такую стратегию могла бы координировать и общая платформа региональных интеграционных блоков, действующая на основе расширенной концепции БРИКС+.

При разработке структуры мер стимулирования по линии Юг–Юг следует принимать во внимание несколько обстоятельств. Во-первых, финансовую и долговую устойчивость основных экономик БРИКС. В то время, как некоторые экономики БРИКС, такие как Россия, имеют низкий уровень государственного долга, другие — как Бразилия — ограничены в своей способности осуществлять широкомасштабные меры стимулирования. Важна и структура мер налогово-бюджетного стимулирования, а также оценка условий, при которых проведение подобного рода мероприятий имело бы гарантии со стороны БРИКС. В последнем случае дополнительным механизмом оценки макроэкономического состояния дел в рамках платформы БРИКС+ мог бы послужить Пул условных валютных резервов БРИКС, который при необходимости мог бы также предоставлять помощь экономикам, нуждающимся в дополнительной поддержке.

В 2009 г., координируя антикризисные меры, МВФ не проявил особого внимания структуре скоординированного бюджетно-налогового стимулирования. Что касается мер бюджетного стимулирования в исполнении БРИКС, то приоритетной областью бюджетных расходов могли бы стать инфраструктурные проекты, которые повысят качество сопряжённости с региональными партнёрами, укрепят региональную связанность и дадут импульсы к росту от стран БРИКС к их региональным партнёрам. Эти капиталовложения могли бы быть дополнены и поддержаны соответствующими региональными банками развития, действующими в соответствующих регионах стран БРИКС, в том числе Новым банком развития БРИКС и Евразийским банком развития. Осуществляемое по линии Юг–Юг на основе платформы БРИКС+, такое стимулирование необходимо координировать с многосторонними институтами, в том числе и с МВФ, а также с региональными финансовыми механизмами (РФМ).

Важнейшим условием претворения в жизнь идеи скоординированного бюджетно-налогового стимулирования является экономическая интеграция, в том числе в таких областях, как торговля или создание платформ для региональных банков развития и других институтов развития. В сфере торговли интеграция экономик БРИКС+ укрепит пропускные каналы между основными странами БРИКС и их региональными партнёрами. Формирование общих платформ на основе институтов развития круга стран БРИКС+ дополнит воздействие государственных расходов, предпринятых соответствующими странами. Необходимо также, чтобы экономики БРИКС+ постепенно вырабатывали систему координации своей кредитно-денежной и структурной политики. Это позволит расширить потенциал совместного решения проблем экономических спадов.

Наконец, имеется ряд возможностей для запуска программ экономического и бюджетно-налогового стимулирования в мировом масштабе. Один из вариантов предполагает координирующую роль МВФ в рамках реализации мер налогово-бюджетного стимулирования, предпринимаемых его государствами-членами, как это происходило в 2009 г. Другой вариант — координировать этот процесс между региональными блоками путём налаживания сотрудничества между глобальными институтами и региональными финансовыми структурами и другими региональными органами. Ещё один вариант — активизация роли G20 и её сотрудничество с региональными структурами и глобальными институтами, такими как МВФ, в деле осуществления программ экономического стимулирования. Одним из ключевых компонентов следующего этапа скоординированных мер стимулирования должно стать привлечение региональных структур и их резервов к противодействию глобальному экономическому спаду.

Глобальное стимулирование 2.0: глобальная сеть финансовой безопасности

Хотя результаты первой попытки скоординировать стимулирующие меры налогово-бюджетного характера в период 2008–2009 гг. в целом оцениваются положительно, в мире существует значительный потенциал для совершенствования стимулирующих механизмов и усиления их воздействия на глобальный рост. Это может включать изменение в структуре согласованных расходов в сторону более эффективных с этой точки зрения инвестиций, таких как развитие инфраструктуры. Это также могут быть скоординированные структурные меры (в том числе, возможно, в сфере либерализации торговли или инвестиций посредством многосторонних или других типов соглашений), направленные на усиление и подкрепление положительного трансграничного эффекта от налогового стимулирования.

Другим важным аспектом согласованной антикризисной структуры в мировом масштабе является готовый, чёткий и прозрачный механизм скоординированных действий — в противовес чрезвычайным либо ситуативным мерам, предпринимаемым относительно узкой группой тяжеловесов в условиях начавшегося кризиса. Эффективность такой перманентной системы в отношении стабилизации ожиданий рынков, а также доверия бизнеса/инвесторов и потребителей должна быть выше по сравнению с отсутствием таких чётко определённых рамок и разрозненными антикризисными усилиями на страновом уровне. Кроме того, согласованная антикризисная система, служащая своего рода «якорем» в глобальном масштабе, должна также включать в себя механизм координации денежно-кредитных политик разных стран как между собой, так и с антикризисными мерами налогового характера.

Однако, возможно, наиболее существенному повышению эффективности глобального антикризисного стимулирования могло бы способствовать вовлечение региональных структур, таких как региональные банки развития, а также механизмов региональной интеграции. Участие региональных банков развития, а также региональных финансовых механизмов (РФМ) ценно, прежде всего, с точки зрения его объёма: ресурсы региональных банков развития значительно превосходят возможности глобальных институтов, таких как Всемирный банк, а также МВФ, который в последние годы уступает РФМ. Соответственно, использование региональных институтов для совместной поддержки и стимуляции глобального роста позволит в большей степени использовать потенциал Глобальной сети финансовой безопасности (ГСФБ), которая может обеспечивать поддержание мирового экономического роста.

Одна из ключевых целей ГСФБ фактически и заключается именно в предоставлении средств/ликвидности для преодоления кризисов, а также в обеспечении запаса прочности и защиты от последствий экономической нестабильности. ГСФБ включает в себя четыре уровня механизмов: валютные резервы на национальном уровне, двусторонние своп-линии центральных банков, РФМ на региональном уровне и глобальные институты, такие как МВФ. Значимость регионального уровня заключается в потенциальном эффекте мультипликатора от экономических стимулов и более широких возможностях использования региональных институтов и механизмов для поддержания позитивного вторичного эффекта этих мер в соседних странах.

Ещё одно важное региональное измерение системы налогово-бюджетного стимулирования в общемировом масштабе связано с координацией этих мероприятий с региональными интеграционными механизмами, такими как ЕС, АСЕАН или ЕАЭС. Региональные институты обладают значительным потенциалом для отслеживания вторичных эффектов проводимой политики, а также опытом содействия координации экономической политики в соответствующих регионах. Также важно использовать преимущества региональных передаточных механизмов, которые были разработаны в рамках региональных интеграционных схем и институтов развития. Такими механизмами могут быть портфели «интеграционных проектов», финансируемых региональными банками развития, в которых инфраструктурные или другие ассигнования приносят дивиденды более широкому кругу региональных партнёров, чья экономическая интеграция обеспечивается соответствующими региональными институтами развития.

Создание антикризисного механизма в глобальном масштабе может стать частью решения более масштабной задачи — перестройки глобальной экономической архитектуры путём включения в неё регионального уровня глобального управления. Это, в свою очередь, может быть достигнуто путём создания платформы для региональных интеграционных механизмов и региональных институтов, в рамках которой координирующую функцию может выполнять G20. Такой формат сотрудничества, который можно назвать «Региональной двадцаткой» (R20), объединит региональные интеграционные механизмы и институты, где ведущая роль будет принадлежать странам G20. Такая платформа может способствовать горизонтальной координации между региональными институтами, а также вертикальному сотрудничеству с глобальными многосторонними объединениями — РФМ с МВФ, региональных банков развития с Всемирным банком и региональных интеграционных форматов с ВТО[6].

«Cинхронизированный» спад требует синхронизированного ответа.

Ограничение скоординированного антикризисного механизма рамками одной страны существенно уменьшает масштаб ресурсов, которые могли бы быть направлены на налогово-бюджетное стимулирование на глобальном уровне. Необходим уже готовый, действующий на постоянной основе механизм, который позволял бы координировать реагирование на всех уровнях Глобальной сети финансовой безопасности и использовать весь спектр резервов и ресурсов для стимуляции роста. Такой механизм необходим, в том числе, и как возможность объединения структурных мер и денежного стимулирования, что могло бы усилить общий глобальный антикризисный эффект. При всех признанных достижениях прошлого этапа глобального антикризисного реагирования, его положительный эффект оказался непродолжительным, в то время как значительная часть структурных дисбалансов оказались, напротив, слишком устойчивыми.

Заключение

На фоне нарастающей эскалации противостояния между ведущими торговыми державами всё более целесообразной представляется разработка скоординированного на межстрановом уровне пакета мер налогово-бюджетной поддержки. В противовес ситуативным мерам, предпринятым отдельными государствами десять лет назад, необходимо разработать всеобъемлющий, скоординированный механизм, функционирующий на основе чётких правил, который бы сделал антикризисные меры системной частью эффективного использования Глобальной сети финансовой безопасности (ГСФБ). Задействовав остальные уровни этой сети, а именно — меры стимулирования, вводимые региональными/глобальными банками/ институтами развития, а также РФМ, — можно усилить эффект синхронности бюджетных расходов, предпринимаемых на страновом уровне.

Хотя кейнсианские меры разрабатывались в первую очередь для противодействия экономическим кризисам в рамках одной страны, сегодня пришло время пересмотреть их с точки зрения противостояния глобальным вызовам. В современном мире для противодействия экономическим спадам всё больше стран предпочитают проводить экспансионистскую фискальную политику — в том числе такие, как Германия, которые стремятся в целом придерживаться сбалансированных бюджетов. Но в нынешних условиях необходимо работать над координацией этих финансовых стимулов и созданием основы для антикризисного реагирования на глобальном уровне: такая идея выглядит в духе Джона Мейнарда Кейнса. Его наследие сводится к двум основным постулатам: необходимость проведения антикризисной политики (налогово-бюджетное стимулирование) и развития международной координации (создание Бреттон-Вудской системы).

Сегодняшняя задача состоит в том, чтобы извлечь уроки из имеющегося опыта и направить глобализацию по пути большей устойчивости, что создаст условия для дивергенции и сосуществования разных национальных экономических систем. Антикризисный механизм, встроенный в новую глобальную экономическую систему, позволит координировать кредитно-денежную и финансово-бюджетную политику на различных платформах — от регионального уровня до глобальных институтов, — играющих роль механизмов антикризисных мер. Действующий на постоянной основе, системный антикризисный механизм может придать большую стабильность глобальной экономике и укрепить уверенность участников, действующих на мировых рынках.

Данный материал вышел в серии записок Международного дискуссионного клуба Валдай. С другими записками можно ознакомиться по адресу http://ru.valdaiclub.com/a/valdai-papers/

--

СНОСКИ

[1] ‘A Review of Global Fiscal Stimulus’, EC–IILS Joint Discussion Paper Series No. 5, International Labour Organization. URL: https://www.ilo.org/wcmsp5/groups/public/—dgreports/—inst/documents/publication/wcms_194175.pdf

[2] Ibid.

[3] Ibid.

[4] Ibid.

[5] Ibid.

[6] Lissovolik Y., Bespalov A., Bystritskiy A. Regional Trade Blocs as Supporting Structures in Global Governance. 2019. March 31. URL: https://t20japan.org/policy-brief-regional-trade-blocs-global-governance/

Россия. США. Евросоюз. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 3 марта 2021 > № 3708398 Кристина Иванова, Ярослав Лисоволик

Дмитрий Холкин: Абсолютное большинство европейских проектов «зеленого» водорода пока экономически несостоятельны

Но именно поэтому Россия имеет все возможности стать крупным поставщиком в ЕС других видов водорода, считает директор Инфраструктурного центра «Энерджинет»

Рассчитывать на существенное снижение стоимости водорода можно только к концу нынешнего десятилетия — пока этот энергоноситель, в особенности в его «зеленой» разновидности, слишком дорог, констатирует Дмитрий Холкин, директор Инфраструктурного центра «Энерджинет». Но поскольку переход к «зеленому» водороду не будет одномоментным, Россия имеет все возможности стать крупным поставщиком других его видов в Евросоюз, и это взаимодействие, по мнению эксперта, может снизить нынешнюю политическую напряженность вокруг газотранспортной инфраструктуры.

«НиК»: Насколько убедительными в экономическом смысле являются, по вашему мнению, европейские мегапроекты по производству «зеленого» водорода, заявленные в 2020–2021 годах?

— Абсолютное большинство последних европейских проектов по производству «зеленого» водорода не являются экономически состоятельными в условиях сегодняшнего дня. Водород в таких проектах все еще достаточно дорог — от $6 до $10 за килограмм. Впрочем, эти проекты запускаются не ради коммерческой выгоды, но ради практической проверки и уточнения реальных технико-экономических показателей производства, транспортировки и использования водорода. В свежем докладе всемирного Водородного совета (Hydrogen Council) упоминается 228 заявленных проектов, причем проекты на сумму в $38 млрд инвестиционных вложений уже прошли стадию принятия решения и находятся в активной работе.

«НиК»: В какой перспективе могут появиться технологии, позволяющие производить «зеленый» водород с коммерческой рентабельностью?

— Необходимо учитывать, что прохождение кривой обучения, масштабирование производства, развитие технологий со временем приближают экономическую состоятельность этих проектов. Тот же Водородный совет прогнозирует, что через 10 лет водородные производственные мощности по всему миру достигнут 6,7 млн тонн в год при стоимости $3,5–4,5 за килограмм в порту покупателя, хотя еще в 2019 году прогноз по мощностям был втрое скромнее. Ускорит выход на коммерческую рентабельность производства «зеленого» водорода введение и развитие углеродного регулирования.

«НиК»: Как бы вы охарактеризовали основные достижения и проблемы водородной энергетики в Японии, которая еще несколько лет назад объявила себя «первой водородной страной мира»? Есть ли здесь уже коммерчески перспективные решения в использовании водородного топлива?

— В Японии даже используется понятие «водородное общество», а в середине 2020-х годов ожидается выход ряда проектов на окупаемость и масштабирование. Япония уже много лет производит водородные автомобили (например, Toyota Mirai), в прошлом году начались опытные поставки водорода из Австралии и Брунея, позволяющие в числе прочего отработать различные технологии хранения и транспортировки водорода. Кстати, в начале этого года было объявлено о завершении строительства первого в мире терминала по приему сжиженного водорода в порту Кобе. К несостоявшимся в прошлом году Олимпийским играм в Токио была подготовлена водородная Олимпийская деревня как миниатюрный образец «водородного общества». Использование топливных элементов ENE-FARM на метане с возможностью перехода на водород в домохозяйствах уже стало коммерческой практикой, их установлено более 300 тыс. единиц.

«НиК»: Каковы, по вашему мнению, потенциальные сценарии развития водородной энергетики в России?

— Основной сценарий связан прежде всего с перспективами экспорта водорода как в Европу, так и в некоторые страны Азиатско-Тихоокеанского региона (Японию, Южную Корею, Сингапур, а возможно, и Китай). В то же время имеется некоторый потенциал развития водородной экономики и в самой России, прежде всего в отношении экспортно ориентированных предприятий, заинтересованных в снижении «углеродного следа» своей продукции, а также территорий и объектов с усложненным доступом к традиционной энергетике или с высокими требованиями по экологичности. Стратегически важно реализовывать смешанный вариант этих двух сценариев.

«НиК»: Насколько планы экспорта российского водорода в Европу зависят от политических проблем в отношениях РФ и Евросоюза?

— По нашим прогнозам, рынок поставок водорода будет развиваться по принципам, отличным от рынков нефти и газа. Политические проблемы российского водорода будут касаться в первую очередь вопросов его происхождения: надо будет доказывать приемлемый углеродный статус экспортируемого водорода, обеспечивать гарантию его происхождения. Одновременно немаловажным вопросом в политической плоскости станет использование газотранспортной инфраструктуры — магистральных газопроводов — для поставок водорода, например, в смеси с природным газом или для производства водорода «на конце трубы». Именно здесь Россия может упрочить свои политические позиции и укрепить решимость Европы продолжать стратегическое энергетическое сотрудничество за счет той важной роли, которую водород может сыграть в деле построения европейцами углеродно-нейтральной экономики. Так что водород может, наоборот, стать средством снятия политической напряженности вокруг газовой инфраструктуры.

«НиК»: Обоснованы ли ожидания России, а также Украины, что Евросоюз будет переоборудовать существующие газопроводы под транспортировку водорода?

— Доподлинно известно о планах перевести существующую газотранспортную и газораспределительную систему на подачу метан-водородной смеси в Германии, Нидерландах, Бельгии и Великобритании. Там проведены огромные объемы исследований и изысканий на эту тему, это вполне практическая перспектива. Предполагается как подготовить имеющуюся инфраструктуру к работе с высоким содержанием водорода, так и построить некоторые водородные газопроводы (такая технология существует давно — например, между Францией и Бельгией есть водородный газопровод длиной 400 км). Один из самых крупных комплексных водородных проектов в Евросоюзе — водородный хаб в порту Роттердама — предполагает соединить потоки водорода, доставляемого по морю и производимого в самом Роттердаме, с газотранспортной системой Германии и Нидерландов, причем к 2050 году через этот хаб должно проходить до 20 млн тонн водорода в год.

«НиК»: Какие еще страны, помимо Евросоюза и Японии, имеют высокие шансы стать крупными поставщиками водорода на мировой рынок и его потребителями?

— Япония и некоторые страны Евросоюза, такие как Германия и Австрия, имеют шанс стать именно крупными покупателями водорода на мировом рынке — в европейской водородной стратегии говорится об ожидаемой потребности в импорте водорода в ЕС. И даже амбициозные планы Испании по созданию около 90 ГВт мощностей ветрогенерации под «зеленый» водород позволят закрыть только малую часть этой потребности. Крупными же поставщиками водорода на мировой рынок имеют шансы стать Австралия, Саудовская Аравия, Катар, Чили, Алжир, Марокко, ну и, конечно, очень хорошие возможности есть у России.

«НиК»: Как наращивание мощностей водородной энергетики отразится на энерготарифах в тех странах, которые заявляют о планах по ее развитию? Насколько качественно просчитаны объемы субсидирования тарифов на тот период, пока водород, в особенности «зеленый», будет оставаться очень дорогим энергоносителем?

— Обязательность использования «зеленого» водорода возникает не сразу. Ближе к 2030 году его доля на рынке ожидается на уровне 30%. И только к 2050 году — на уровне 60–70%. До тех пор вполне допустимо обращение на рынке водорода, произведенного более дешевыми способами, с использованием природного газа и электроэнергии АЭС. Это позволит смягчить вероятный рост цен на энергию, возникающий при масштабном использовании ВИЭ и водородной энергетики. Впрочем, совершенно необязательно, что цены на электроэнергию за счет производства водорода вообще вырастут. Многие проекты предполагают использование незагруженных мощностей, а производство водорода поднимает коэффициент использования установленной мощности, улучшает экономику имеющихся мощностей (например, АЭС). Многие проекты ВИЭ предполагается строить сразу с прицелом на производство водорода, который может стать одним из буферов в энергосистемах и помочь тем самым более дешевой интеграции ВИЭ в энергосистемы.

Беседовал Николай Проценко

Россия. Евросоюз > Нефть, газ, уголь. Электроэнергетика. Экология > oilcapital.ru, 3 марта 2021 > № 3657815 Дмитрий Холкин

Михаил Мишустин посетил строящийся агропромышленный парк «Амза» и производство компании «Нарине»

Председатель Правительства ознакомился с ходом строительства агропромышленного парка и побеседовал с его будущими резидентами, а также осмотрел производство ООО «Нарине».

Агропромышленный парк «АгроМир Туулу Алтай» создаётся в Республике Алтай в рамках реализации национального проекта «Малое и среднее предпринимательство и поддержка индивидуальной предпринимательской инициативы» и государственной программы «Экономическое развитие и инновационная экономика».

Под размещение агропарка выделен земельный участок площадью 14,22 га в Майминском районе, в 12 км от Горно-Алтайска. Проект предполагает создание на одной площадке предприятий по переработке мяса, агросырья и дикоросов на местном уровне и реализацию готовой продукции. К 2024 году на правах субаренды в помещениях агропарка общей площадью 8 тыс. кв. м планируется разместить десять резидентов с годовым оборотом более 260 млн рублей, создать 166 рабочих мест.

Кроме производственной деятельности на площадке агропарка планируется проведение сельскохозяйственных ярмарок, туристических выставок, форумов и конференций. По итогам 2020 года заключены предварительные соглашения о ведении хозяйственной деятельности на территории агропарка с шестью резидентами – субъектами малого и среднего предпринимательства.

В рамках первого этапа реализации проекта создана обеспечивающая инфраструктура – подъездная дорога, электро-, водо- и газоснабжение. Работы выполнены на 90%.

В рамках второго этапа ведётся строительство производственных и административных помещений, закупка и установка оборудования. Работы выполнены на 80%. Заключён договор финансовой аренды (лизинга) на приобретение линии по розливу воды на сумму 49,7 млн рублей.

Компания «Нарине» создана в 1998 году и производит продукцию из дикорастущих растений Горного Алтая и сырья животного происхождения. Ассортимент включает более 300 наименований, среди них – безалкогольные травяные бальзамы, травяные чаи, водно-спиртовые экстракты, пантогематоген, лечебные масла, биологически активные добавки, в том числе бальзам «Горно-Алтайский». Предприятие возродило производство бальзама по оригинальной рецептуре и технологии. Ежегодно ООО «Нарине» выпускает около 14 т продукции.

Из стенограммы беседы с будущими резидентами агропромышленного парка «Амза»:

О.Конорева (председатель сельскохозяйственного потребительского перерабатывающего кооператива «Алтын Бай»): Михаил Владимирович, позвольте вопрос задать? В национальный проект поддержки малого и среднего предпринимательства внесены изменения. Будет ли в дальнейшем оказываться поддержка предприятиям, которые работают в сфере сельского хозяйства и пищевой промышленности? Это важно для нас.

М.Мишустин: Конечно, будет, не волнуйтесь. Первое, что произошло в нацпроекте малого и среднего предпринимательства, – мы убрали отраслевую направленность, и теперь все категории могут получать эту поддержку. Можно и для самозанятых, для начинающих, то есть для всех, кто начинает либо уже ведёт малый бизнес. Но основные меры поддержки вам хорошо известны – это льготные займы, это гранты, это также «Агростартап» и многие другие варианты, по которым можно работать. На сегодняшний день сохранены и прежние меры, которые для сельхозпроизводителей работали. Центры «Мой бизнес» также помогают сертифицировать продукцию. Вы сказали о том, что познакомились с теми, кто арендовал площади, в том числе на рынке, но есть ещё «Мой бизнес», эти центры помогают везде сертифицировать ваш продукт и помогают именно в реализации, подсказывают, где может быть сбыт. Поэтому не волнуйтесь, все меры поддержки будут предусмотрены и увеличены.

В.Калинин (учредитель ООО «Горы Алтая»): Для начинающего бизнеса, для начинающих экспортёров достаточно дорого выходить на экспорт для участия в тех же самых международных бизнес-миссиях, тяжело искать новых клиентов, заключать с ними контракты и сопровождать документально все процедуры по экспорту. Скажите, пожалуйста, государство поддерживает каким-то образом?

М.Мишустин: Поддерживает. Во-первых, мы сделали везде центры поддержки экспорта, во всех регионах, включая Алтай, и они как раз работают, для того чтобы помочь в первую очередь разобраться с тем, какие виды продукции вашей региональной можно так или иначе реализовать на экспорт. Сейчас ещё у нас есть соответствующие электронные торговые площадки, на которые из-за пандемии все выходят, для того чтобы там свою продукцию поставлять. Важно, что вы можете онлайн подать соответствующие заявки, оформить это и продвигать.

М.Решетников: Да. У коллег здесь работает очень хороший центр поддержки экспорта, есть уже опыт сертификации продукции, мёда в частности, в Китае. Это очень сложно было сделать, но коллеги такой опыт имеют, и мы им тоже в этом помогаем. Корпорация МСП и центры поддержки «Мой бизнес» будут оказывать содействие и через электронные площадки, и напрямую…

М.Мишустин: Главное – клиента нащупать, для этого центры поддержки экспорта и существуют. У нас есть также Российский экспортный центр, и более глубокие механизмы. Всё начинается с небольшого, но, если будет потом реализация продукции, конечно, государство будет оказывать всяческую поддержку, включая и необходимое кредитование.

А.Мызин (директор Центра развития туризма и предпринимательства Республики Алтай): Я как раз являюсь директором центра «Мой бизнес» по электронным торговым площадкам. В прошлом году мы впервые завели пробно наших предпринимателей на три электронные торговые площадки: Epinduo, Alibaba и eBay. В этом году мы также планируем выйти на Global Trade – российскую электронную торговую площадку. Cо всеми производителями нашей республики мы в тесном контакте.

Хотел бы задать такой вопрос. Так как у нас регион аграрный, бóльшую часть сельского населения составляют граждане, которые ведут личные подсобные хозяйства. Такие хозяйства обеспечивают от 50 до 80% объёма всей сельскохозяйственной продукции региона. Это так называемое самообеспечение, которое сохраняет и удерживает население на сельской территории.

Но вместе с этим есть ряд проблем. Во-первых, неучтённая продукция. В статистику продукция таких хозяйств попадает методом досчёта. Не помогают и похозяйственные книги, занесение данных в которые является добровольным. Личные подсобные хозяйства вносят только те данные, которые им выгодно показать.

Мы думаем, было бы эффективным ввести по всей стране, может быть, единую электронную похозяйственную книгу, где данные личных подсобных хозяйств могли бы коррелироваться и сопоставляться с данными Росстата, Росреестра и Минсельхоза.

Хотелось бы услышать Ваше мнение, Вашу позицию.

М.Мишустин: Первое. Создавать единые какие-то облака и прочее – это достаточно сложный, трудоёмкий процесс. Мы тогда большие средства будем инвестировать в то, что достаточно несложно сделать на местах. Здесь формат должен быть один. Мы не против этого, и соответствующие изменения можно вносить в нормативное регулирование. Но здесь ещё очень важно, чтобы предприниматели не скрывали свои излишки или, как Вы сказали, информацию, необходимую для той же похозяйственной книги, а шли к вам. Это будет тогда, когда в том числе региональная власть, федеральная власть будет помогать реализовывать продукцию, помогать её создавать, обрабатывать, перерабатывать. Это очень важно. Вы правы в том, что учёт и контроль за такими вещами нужен. Потому что по-другому ни кредит не взять, ни помощь не получить. Надо легализоваться.

Я бы ещё предложил вам посмотреть внимательно на режим самозанятых. Очень удобно: две минуты регистрация по паспорту, после чего вы попадаете в абсолютно легальное поле, когда вы на основе добровольного своего декларирования и соответствующего информационного сообщения можете показывать свои обороты и свои доходы. Мне кажется, режим самозанятых может подойти для предпринимателей. Это очень необременительно, очень быстро. Раз в месяц вы соответствующим образом можете формировать свои доходы, и налогообложение очень маленькое.

Россия. СФО > Госбюджет, налоги, цены. Агропром > premier.gov.ru, 3 марта 2021 > № 3657649 Михаил Мишустин

Война на уничтожение

Об экономических причинах сокращения населения России

Владимир Винников

Внутри России вот уже третий месяц длится постновогодняя политическая пауза. И подзатянулась она, наверное, неспроста — есть тому причины. С президентским Федеральным посланием по-прежнему нет определённости: ни по дате, ни по содержанию. В преддверии этого статусного мероприятия Владимир Путин проводит серию встреч, очных и онлайн, с представителями ключевых структур российской "властной вертикали". В политическом поле уже полным ходом идёт предвыборная кампания, свидетельством чему — многочисленные новости партийной жизни, порой — весьма неожиданные. Как, например, дискуссии внутри "Единой России" или объединение партийных структур Сергея Миронова, Захара Прилепина и Геннадия Семигина. Устами Сергея Лаврова уже заявлено, что наша страна готова разорвать все отношения с таким "ненадёжным партнёром", как Евросоюз, а устами Дмитрия Пескова (наконец-то!) — о том, что Украина для России является "враждебным государством". За участие в несанкционированных протестных акциях, связанных с "делом Навального", впервые высланы иностранные дипломаты.

Тем не менее, все как будто ещё не вышли из режима самоизоляции, подводить и обсуждать итоги "ковидного" 2020 года никто не торопится, хотя буквально каждый день появляются новые данные Счётной палаты, Росстата, Банка России, ФТС и других госинститутов, призванных осуществлять "контроль и учёт".

Непосредственным толчком к этой статье стала публикация Сергея Ануреева "Деньги для пенсионеров", посвящённая теме пенсионного обеспечения в России. Но в ней был поднят куда более объёмный и весомый пласт проблем, напрямую определяющих будущее нашей страны: падение рождаемости, увеличение смертности, общее снижение реальных доходов населения при высокой их дифференциации, вызывающей растущее социальное неравенство, всё более явная неэффективность системы управления государством и обществом, включая провал "реформ" в системах образования и здравоохранения.

Все указанные (а также многие другие) моменты действительно взаимосвязаны между собой, так что эту сеть можно или вытащить целиком и с нужным "уловом", или утопить её окончательно.

В получившем уже всемирную известность выступлении на "Давосской неделе" 27 января 2021 года президент Путин, помимо прочего, заявил о том, что люди — не средство, а цель. Между тем, к тому времени статистики уже подсчитали, что за 2020 год постоянное население нашей страны сократилось более чем на полмиллиона человек, то есть российский лидер, произнося свои слова, знал эти цифры. И знал, что участники "Давосской недели" тоже их знают. Причём не просто знают, а разделяют неоднократно высказанную рядом политиков "коллективного Запада" мысль о том, что "слишком мало русских умерло от коронавируса". При этом публично проливая крокодиловы слёзы о том, что из-за введённых властью "чрезмерных" противоэпидемических ограничений российские пенсионеры оказались лишены "нормальной жизни", свободы передвижений, полноценной медицинской помощи при других болезнях и так далее. Впрочем, особенности "западного" мировоззрения уже хорошо известны, и речь здесь не о них.

Речь идёт о том, что мертва не только либеральная идеология — мертва вся либеральная социально-экономическая система "глобального рынка", к которой Россия присоединилась в начале 90-х годов прошлого века и в которой продолжает существовать до настоящего времени.

Если рассматривать демографические последствия работы этой социально-экономической системы в нашей стране, но не в плане нынешней "ковидной" сверхсмертности и падения рождаемости, а в более широкой ретроспективе, то увидим, что, согласно Всесоюзной переписи 1989 года, на территории РСФСР проживало 147,4 млн. человек, на территории Крымской области в составе УССР — 2,459 млн. человек, а на 1 января 2021 года, по данным Росстата, население РФ составило 146,238 млн. человек, из них население Крыма — 2,3 млн. человек. То есть за 30 с лишним лет население нашей страны (без учёта Крыма) сократилось почти на 10%, и дальнейший прогноз, к сожалению, неблагоприятный. И не только из-за старения населения. В 1990 году медианный возраст жителя России составлял 34,5 лет, в 2020 году (оценка ООН) — 39,6 лет. За этот же период в целом по миру он увеличился с 22,6 до 30,9 года, в ЕС (с учётом Великобритании) — с 31,8 до 43,7, то есть Россия старела заметно медленнее, чем остальной мир и европейские страны, в том числе — из-за относительно высокой смертности в старших возрастах и, соответственно, низкой средней продолжительности жизни (73,3 года в 2020 году). Главная проблема депопуляции — не в этом. Численность населения и нашей страны, и всего мира ранее росла и при куда большей смертности, и при куда меньшей продолжительности жизни. В любом случае, сколько ни снижай смертность, сколько ни увеличивай среднюю продолжительность жизни, сколько ни стимулируй/регулируй иммиграцию, без деторождения человечество рано или поздно вымрет.

Кстати, нынешняя "пандемия" (беру этот термин в кавычки, поскольку ВОЗ изменила его определение аккурат к вспышке коронавирусной инфекции, так вот случайно совпало) COVID-19 — лишнее тому подтверждение.

Число умерших в РФ 2020 году выросло до 2,124 млн. человек с 1,801 млн. в 2019 году, или почти на 18%, то есть "добавочная" смертность составила более 300 тыс. человек, при этом с коронавирусным диагнозом, согласно разным источникам, от 60 до 85 тысяч человек. Ранее этот показатель составлял:

2014 — 1 912 347 смертей

2015 — 1 908 541

2016 — 1 891 015

2017 — 1 826 125

2018 — 1 828 910

Так что какой-то особо неблагоприятной динамики смертности в России последних "доковидных" лет не было. Чего не сказать о рождаемости, которая снижается уже восьмой год подряд:

2014 — 1 947 301 рождение

2015 — 1 944 136 (минус 3 тысячи)

2016 — 1 893 256 (минус 51 тысяча)

2017 — 1 689 884 (минус 204 тысячи)

2018 — 1 599 316 (минус 90 тысяч)

2019 — 1 484 517 (минус 105 тысяч)

2020 — 1 435 763 (минус 49 тысяч)

Женщин официально фертильного (детородного) возраста 20 — 35 лет по состоянию на 1 января 2021 года у нас больше 14 миллионов, хотя рожают и раньше, и позже этого возрастного диапазона. Детей же в возрасте до 15 лет — почти 26 миллионов. То есть меньше двух детей на одну женщину детородного возраста. Официальный коэффициент фертильности (рождений на одну женщину) — вообще на уровне 1,5. Только абортов делается более полумиллиона за год, а сколько не состоялось беременностей вследствие использования современных противозачаточных средств?!

И, как можно видеть, введение материнского капитала, а также других прямых стимулирующих выплат не приводит к ощутимому росту рождаемости, хотя, видимо, предупреждает его обвальное падение.

Рождение и воспитание ребёнка сегодня — это весьма затратный и с финансово-экономической точки зрения категорически "невыгодный", "нерентабельный" процесс. Попытки "посчитать" эту стоимость в абсолютных и/или относительных цифрах всегда страдают неточностью в научно недопустимых, "плюс-минус 50%", пределах. Но в среднем "цена вопроса" одного ребёнка по России от рождения до 18 лет, в зависимости от времени и региона, определяется в 5 — 10 миллионов рублей. Что при медианной ежемесячной зарплате в 20 — 30 тысяч рублей эквивалентно 5 — 10 годам труда двоих родителей. То есть на такой "проект" — и это ещё без учёта оплаты факультативного высшего образования ребёнка — среднестатистические граждане России могут решиться только один, от силы два раза в жизни. Так что никаких чудес тут нет — чистая арифметика. Многодетных (с тремя и более детьми) семей в нашей стране сегодня менее 1,6 млн., или около 10%, и в большинстве случаев это или социальные маргиналы (высоко- или, напротив, малообеспеченные семьи), или же представители особых этноконфессиональных групп (верующие мусульмане, православные, баптисты, кавказские и среднеазиатские этносы и т.д.), в которых так или иначе действуют религиозные и культурно-исторические "коды", при помощи которых обеспечивается относительно низкий уровень социальных фобий, связанных с деторождением и воспитанием подрастающего поколения.

Таким образом, демографическая проблема — это в любом случае и прежде всего проблема интегральной социальной политики государства. Проблема рабочих мест, проблема оплаты труда, проблема дополнительных социальных выплат, проблема реальной стоимости образования и здравоохранения и так далее.

Если смотреть на ситуацию с этой точки зрения, придётся признать, что декларированный Конституцией РФ (п.1 ст.7) тезис о том, что "Российская Федерация — социальное государство, политика которого направлена на создание условий, обеспечивающих достойную жизнь и свободное развитие человека", в реальной жизни носит, мягко говоря, очень своеобразный характер.

Нет, в бюджете России на 2020 год статьи социальных расходов (5,01 трлн. рублей), здравоохранения (1,022 трлн. рублей) и образования (0,944 трлн. рублей) выглядят вполне достойно, составляя, соответственно, 25,5%, 5,21% и 4,81% от общей суммы бюджетных расходов в 19,62 трлн. рублей. Если же добавить сюда неплановые "антиковидные" расходы в 3,2 трлн. рублей, которые тоже, вне всякого сомнения, можно считать социальными, то на эти цели использовано 10,176 трлн. рублей, или 44,59% федерального бюджета. Ещё выше эта доля в консолидированном (федеральный плюс региональные) бюджете РФ, где из 42,15 трлн. рублей на социальные цели израсходовано свыше 22,716 трлн. рублей, или 53,45%.

Проблема здесь только в том, что картина кардинально меняется, если соотносить эти цифры с отечественным ВВП, который, согласно данным Росстата, сократился в 2020 году на 3,1% и составил 106,6 трлн. рублей. В бюджеты всех уровней из них поступило 37,857 трлн. рублей, или 35,51%.

На долю фонда оплаты труда пришлось, при средней зарплате в 51 083 рубля, 49,5% ВВП (в 2019 году было 46,3%). Но "фишка" здесь в том, что в ФОТ входят и дополнительные выплаты государства работникам остановленных из-за коронавируса предприятий, и зарплата "бюджетников", и супероклады менеджеров частных компаний, и доходы индивидуальных предпринимателей. За вычетом этих и ряда других доходов, "чистый" ФОТ окажется на уровне примерно 31,5% ВВП.

Следовательно, примерно 33% российского ВВП — это доходы корпораций. Если вычесть из них инвестиционные расходы (без учёта привлечённого капитала) и обязательные платежи во внебюджетные государственные фонды (ПФР, ФОМС и ФСС), на долю "эффективных собственников" придётся около 9,5 трлн. рублей или более чем 9% национального дохода в 2020 году. По мировым меркам, это гигантский процент. И удивляться резкому росту состояний отечественных богачей, составляющих около 5% населения страны, на фоне падения реальных доходов остальных 95% россиян не приходится.

Добавьте к этому рост кредитной задолженности населения в 2020 году до 17,02 трлн. рублей (не исключено, что здесь "крутятся" те самые неизрасходованные остатки бюджета прошлых лет, о которых не устаёт бить в набат Михаил Делягин, называя цифру в 13 трлн. рублей), на её обслуживание уходит примерно четверть его зарплаты, и рост задолженности за коммунальные платежи, достигший отметки в 625 млрд. рублей (плюс 55 млрд. рублей в 2020 году).

Добавьте к этому официальную инфляцию в 4,9% (реальная в разы выше), включая опережающий рост цен на продовольствие, — и вопросы о том, почему наши женщины в массе своей не решаются рожать больше одного-двух детей или отказываются рожать вообще, должны отпасть сами собой.

Даже при самой благоприятной социально-экономической конъюнктуре действующая "матрица", основанная на следовании "вашингтонскому консенсусу" со свободным трансграничным перемещением капиталов (вывоз из России в 2020 году — 47,8 млрд. долл., или примерно треть чистого дохода корпоративного сектора отечественной экономики) и заниженным более чем в 2,5 раза обменным курсом рубля к доллару и другим "свободно конвертируемым валютам", препятствует росту населения нашей страны. Причём речь идёт минимум о 1,5 — 2 млн. детей ежегодно.

В этих условиях ни повышение пенсионного возраста, ни "пенсионная реформа" в любом её виде, включая планы Мишустина—Белоусова объединить ПФР, ОМС и ФСС в единый фонд, с перспективой "возвращения" этих структур в бюджет государства, кардинально проблемы не решат. Это надо понимать и не забывать об этом.

Кстати, сегодня, когда в активную социальную жизнь вступают поколения, рождённые во второй половине 1990-х — начале 2000-х годов, начинают "взрываться" сделанные тогда антироссийские и антигосударственные "закладки". Низкая численность молодого поколения умножается на его завышенные потребительские ожидания и на явно "прозападную" деформацию системы ценностей. В результате уже сейчас в мегаполисах России некому работать на стройках, в сферах коммунального хозяйства и розничной торговли, на других малоквалифицированных и низкооплачиваемых работах. А массовое привлечение мигрантов из "постсоветского пространства" не только грозит размыванием культурно-исторического ядра русской цивилизации и государствообразующего русского народа — оно оперативно затруднено финансово-экономическими причинами. Как уже отмечено, катастрофически занижен официальный обменный курс рубля: по данным МВФ за 2019 год (за 2020 год появятся только в апреле) ВВП нашей страны номинально составлял 1,702 трлн. долл., а по паритету покупательной способности — 4,282 трлн. долл., или в 2,516 раз больше.

Данные за 2020 год приблизительно можно рассчитать и самостоятельно. При ВВП в 106,6 трлн. рублей и среднегодовом обменном курсе нашей нацвалюты в 72,323 рубля за доллар номинальный ВВП РФ — 2020 оказывается на уровне 1,474 трлн. долл., что равняется всего 86,6% от уровня 2019 года. То есть в этой международно признанной системе координат падение отечественной экономики составило не 3,1%, как утверждает Росстат, а примерно вчетверо больше — 13,4%. Правды ради надо сказать, что в апреле прошлого года, когда разгоралась пандемия COVID-19 и перспективы западных экономик были неясны, МВФ на весь мир объявил показатель номинального ВВП неадекватным и полностью отказался от его расчёта на 2020-й и последующие годы. Но в декабре выяснилось, что не так страшен коронавирус, как его малюют, и МВФ данный показатель "под сурдинку" вернул обратно, хотя более адекватным он за это время не стал. Но пренебрежительное отношение к России эти цифры формируют: и за рубежом, и внутри нашей страны.

Иной вопрос — почему всё происходит именно так, а не иначе. Проще всего объявить российскую власть коррумпированной, антинародной, "живущей на другой планете", а потому "нелегитимной" и подлежащей люстрации. Но те "друзья народа", которые выдвигают или поддерживают подобные лозунги, почему-то чаще всего оказываются бывшими или настоящими сторонниками "коллективного Запада". Причём не только в России, а во всём мире. Глобализм — он и в Африке, и в России, и везде глобализм…

О том, что против России ведётся война, причём война на уничтожение, Путин заявил ещё в 2005 году. С тех пор появилось важное уточнение, что эта война является "гибридной", то есть ведётся на всех уровнях системного противостояния: экономическом, политическом, идеологическом, — и собственно вооружённый конфликт оказывается необходимым только в конечной фазе такого противостояния или вообще излишним, поскольку всё решают местные глобалистские прокси-формирования, как это было в Москве в 1991-м и в 1993-м, или в Киеве в 2004-м и в 2014 годах.

Как показывает практика, Россия в целом научилась играть в эти игры, которые уже прилетели бумерангом, например, в те же Соединённые Штаты. Мы видели, как под флагом разрушительных по виду "реформ Сердюкова" удалось провести модернизацию и перевооружение российской армии. Мы видели "крымскую весну" и "северный ветер" в Донбассе. Отмеченные во вступлении к этой статье изменения во внешнеполитической риторике и действиях российской власти знаменуют собой не столько её "загнанность в угол", о чём любят рассуждать сторонники "антикремлёвской оппозиции", сколько изменение глобального баланса сил. Реальная Россия сегодня не имеет почти ничего общего с образом "страны-бензоколонки, чья экономика разорвана в клочья санкциями цивилизованного мира". Россия стала чувствовать себя достаточно сильной для того, чтобы перейти из глухой обороны в "гибридной войне" к ответным ударам и контратакам.

Но для того, чтобы обеспечить себе надёжные тылы, надо не только объяснить населению, что, когда и зачем происходит, но и хоть немного изменять к лучшему его положение и, самое главное, обозначить и показать внятную перспективу на будущее. Иначе наша победа над "коллективным Западом", сравнимая с великой Победой 1945 года, может оказаться пирровой. А вот этого допустить никак нельзя не только по соображениям, которые можно считать эгоистическими ("Нам не нужен мир, в котором не будет России"), но и по соображениям цивилизационного порядка. Потому что если новую "матрицу" развития человечества, совмещающую в себе ценности свободы, социальной справедливости и прогресса, не выработает и не предложит остальному миру Россия, то, похоже, этого очень долгое время не сможет сделать ни один другой "центр силы", включая активно претендующий на глобальное лидерство Китай.

Россия > Внешэкономсвязи, политика. СМИ, ИТ > zavtra.ru, 3 марта 2021 > № 3656719 Владимир Винников

Выступление и ответы на вопросы СМИ Министра иностранных дел Российской Федерации С.В.Лаврова в ходе совместной пресс-конференции по итогам переговоров с Министром иностранных дел Республики Узбекистан А.Х.Камиловым, Москва, 2 марта 2021 года

Добрый день.

Переговоры с моим узбекистанским коллегой А.Х.Камиловым прошли, как всегда, в конструктивной, дружественной атмосфере. Подробно рассмотрели весь комплекс российско-узбекистанских отношений. Констатировали, что, невзирая на непростую эпидемиологическую обстановку, удается поддерживать контакты на всех уровнях, в том числе и в очном формате.

По вопросам двустороннего сотрудничества прежде всего уделили особое внимание подготовке государственного визита Президента Республики Узбекистан Ш.М.Мирзиёева в Российскую Федерацию. У нас в высокой степени готовности несколько десятков двусторонних документов. Предстоящее вскоре второе заседание совместной комиссии на уровне глав правительств внесет особый вклад в успешную подготовку встречи в верхах.

Высоко оцениваем межпарламентское взаимодействие, контакты между различными ведомствами, в том числе между министерствами иностранных дел. Продвигается культурно-гуманитарное сотрудничество. Мы выразили поддержку проекту, инициированному Министерством просвещения России, Министерством народного образования Узбекистана и благотворительным фондом «Искусство, наука и спорт» А.Б.Усманова. Проект называется «Класс!». Он направлен на повышение качества преподавания русского языка в Узбекистане и общеобразовательных предметов на русском языке.

Со своей стороны подтвердили готовность России и далее обеспечивать широкие возможности для получения узбекистанской молодежью российского высшего образования. В Узбекистане работают и пользуются поддержкой руководства страны 12 филиалов отечественных вузов. В Российской Федерации высшее образование получают порядка 35 тысяч граждан Республики Узбекистан, из них около 9 тысяч за счет средств российского бюджета.

Говорили о том, что по мере ослабления эпидемиологических ограничений будет восстанавливаться и стремиться к прежним объемам наше взаимодействие в сфере трудовой миграции. На этот счет есть конкретные договоренности, позволяющие координировать действия соответствующих служб.

Обсудили взаимопомощь в борьбе с распространением новой коронавирусной инфекции. Отмечена важность скорейшего запуска производства российской вакцины «Спутник V» в Узбекистане. Хотел бы, пользуясь случаем, поблагодарить наших друзей за то, что препарат был быстро зарегистрирован в Республике Узбекистан.

У нас единые или очень близкие позиции по ключевым международным региональным проблемам. Россия выступает, как и наши узбекские коллеги, за безальтернативность решения любых кризисов и конфликтов на основе международного права, мирными средствами при центральной, координирующей роли ООН.

Условились продолжать согласование наших действий в ООН, в Содружестве независимых государств (СНГ), в Шанхайской организации сотрудничества (ШОС) и в Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ).

Приветствуем энергичный, конкретный, эффективный вклад Узбекистана в работу наших общих интеграционных объединений. Хотел бы еще раз, пользуясь случаем, поздравить друзей с успешным председательством в СНГ в 2020 г. Главным итогом этого председательства стало принятие Стратегии экономического развития СНГ на период до 2030 г. и принятие плана мероприятий по реализации этой Стратегии.

Также приветствуем получение Узбекистаном статуса государства-наблюдателя при Евразийском экономическом союзе (ЕАЭС). Рассматриваем этот шаг в качестве первого на пути дальнейшего сближения с ЕАЭС. Уверены, что Ташкент будет получать выгоды от евразийской интеграции и статус наблюдателя позволит полноценно и всесторонне оценить такие перспективы. В свою очередь Россия готова конкретными делами оказывать узбекистанским друзьям необходимое практическое содействие в развитии отношений с ЕАЭС.

Подробно говорили о положении дел в соседнем Афганистане. Убеждены, что конфликт не имеет военного решения (история уже не раз это доказывала), и может быть урегулирован исключительно политико-дипломатическими средствами. Сошлись во мнении, что данную работу необходимо продолжать с использованием зарекомендовавших себя механизмов, в том числе контактной группы ШОС-Афганистан, Московского формата консультаций по Афганистану. Отмечаем внимание, проявляемое Узбекистаном по отношению к мобилизации многосторонних усилий в поддержку мирного урегулирования. Пару лет назад прошла очень важная конференция в Ташкенте, в которой я имел честь участвовать, представляя Российскую Федерацию.

С большим интересом ознакомились с деталями новой узбекистанской инициативы проведения летом 2021 г. международной конференции «Центральная и Южная Азия: региональная взаимосвязанность. Вызовы и возможности». А.Х.Камилов любезно пригласил меня принять участие в этом мероприятии. Мы обязательно поможем сделать так, чтобы оно было успешным и привело к практическим результатам.

В целом переговоры были весьма полезны. Признателен моему коллеге и другу за традиционно доверительный, товарищеский разговор по любым вопросам. Убежден, что только так мы должны продвигать наши отношения союзничества и стратегического партнерства.

Вопрос: Было отмечено, что из-за пандемии снизился поток трудовых мигрантов из Узбекистана в Россию. Какой план выработали Москва и Ташкент, чтобы решить эту проблему?

С.В.Лавров: Я упоминал о факторе эпидемиологических ограничений. Он сказался не только на трудовых мигрантах, но и на студентах. В период отмены очных занятий в вузах многие из них уехали домой. Сейчас это постепенно будет восстанавливаться.

Уже есть рекомендация Оперативного штаба на усмотрение каждого учебного заведения возобновлять очные программы с февраля с.г. По трудовым мигрантам недавно был принят специальный алгоритм, единый для всех стран, чьи граждане трудятся в России. Он предполагает заявку со стороны соответствующей компании-работодателя, которая должна быть одобрена на региональном уровне. Субъекты Российской Федерации имеют полномочия по принятию решений, связанных с эпидемиологическими ограничениями или с их снятием. С учетом требований Оперативного штаба, каждый субъект на основе заявки работодателя может возвращать и приглашать новых трудовых мигрантов.

Буквально в эти дни начнется массовая вакцинация населения в Узбекистане от коронавируса. Сегодня здесь находится делегация Министерства здравоохранения Республики. Она проводит соответствующую работу с российскими коллегами. По всем этим направлениям будет достигаться прогресс. В обозримом будущем мы вернемся к нормальным критериям и условиям трудовой миграции.

Рассматривается вопрос о производстве вакцины «Спутник V» в Узбекистане. Она была там в ускоренном порядке зарегистрирована. Ценим наше сотрудничество на этом направлении.

Вопрос: По данным СМИ, уже сегодня США могут ввести против России санкции из-за ситуации вокруг А.Навального. Как бы Вы могли это прокомментировать? Будет ли Москва реагировать в таком случае?

С.В.Лавров: Однозначно будем реагировать. Никто не отменял правил дипломатии. Одно из них – взаимность. Комментировать особо нечего. Уже многократно выражали наше отношение к нелегитимным односторонним санкциям, к которым практически всегда без повода прибегают американские коллеги и берущие с них пример евросоюзовцы. Когда нечего предъявить, чтобы хоть как-то обосновать свои утверждения об «отравлении» А.Навального, когда все те, кто его лечил, тщательно скрывают факты, которые помогли бы понять, что же с ним все-таки произошло, и когда вместо того, чтобы честно сотрудничать, а не темнить, начинают «наказывать» нас (как они считают), никому из принимающих такого рода решения это не делает чести. Обязательно ответим.

Вопрос: В понедельник Председатель Еврокомиссии У.фон дер Ляйен сообщила о том, что в ЕС разрабатывается проект по введению т.н. «ковид-паспортов», или сертификатов, для тех, кто прошел вакцинацию. Такой проект может быть представлен уже в этом месяце. Как российская сторона относится к подобной инициативе? Как это может сказаться на перспективе возобновления сообщения России с европейскими странами?

С.В.Лавров: Насколько я понимаю, это пока еще идея, которая разрабатывается. Как пишут Ваши коллеги в Европе, она неоднозначно воспринимается в европейских странах. К этому замыслу брюссельской бюрократии отношение даже не двоякое, а очень серьезное. Многие высказывают следующие соображения: получается, эта задумка противоречит правилам демократии, потому что есть решение в странах Евросоюза о том, что вакцинация – дело добровольное. Введение «ковидного паспорта» будет противоречить принципу добровольности. Значит, людей будут насильно заставлять вакцинироваться, если они хотят перемещаться. А в Европе без перемещения между странами-членами ЕС население едва ли может представить себе свою жизнь.

Посмотрим, чем это закончится. Надеюсь, решение будет приниматься с учетом мнения стран-членов, а не навязываться им. Фактор добровольности вакцинации очень серьезный.

Как это скажется на возможностях российских граждан - пока еще не могу сказать. Надо дождаться окончательной развязки в этом вопросе. На своем уровне проинформировали наших есовских коллег о том, что рассчитываем на принятие решений, которые не будут дискриминировать российских граждан. Конкретнее можно будет сказать, когда эта идея обретет хотя бы предварительные очертания.

Россия. Узбекистан > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 2 марта 2021 > № 3666324 Сергей Лавров

Валентина Матвиенко: ломиться в наглухо закрытую США дверь мы не будем

Спикер Совета Федерации Валентина Матвиенко рассказала в интервью РИА Новости, есть ли еще шанс у России и США наладить сотрудничество, как можно убедить западные соцсети следовать российским законам и стоит ли россиянам планировать предстоящие в этом году летние отпуска в Европе. Беседовала Мария Балынина-Урбан.

— Валентина Ивановна, в обществе и во властных структурах уже не раз поднималась тема возможной индексации пенсий работающим пенсионерам. Стоит ли это делать, на ваш взгляд? И если да, то когда такая индексация может состояться?

— Хочу сказать, что сейчас по поручению президента Российской Федерации правительство уже прорабатывает этот вопрос. И, насколько я знаю, ни в правительстве, ни в парламенте, ни среди здравых политиков никаких возражений против индексации пенсий работающим пенсионерам нет.

Самое главное сейчас — найти бюджетное финансирование, чтобы такая индексация проводилась ежегодно. Мы давно ушли от популизма, когда давалось много обещаний, финансово не обеспеченных. Поэтому сейчас самая главная задача, над которой работает правительство, — найти финансовые ресурсы для решения этого вопроса. В Совете Федерации мы держим его на контроле, и надеюсь, что он найдет свое решение.

Если говорить о сроках, то полагаю, что это может произойти в новом бюджетном цикле.

— По итогам встречи руководства Совета Федерации с правительством России сейчас готовятся поручения. Какие из тем, озвученных на встрече, по вашему мнению, будут отражены в поручениях главы правительства? Какие задачи вы сами считаете важнейшими?

— Вы знаете, встреча продолжалась более двух часов, прошла очень содержательно, плотно, энергично, вообще без общих фраз и красивых слов, только по делу. Тем было поднято много.

Да, были и дискуссии. Поэтому, конечно, не все, что прозвучало, в том числе и на уровне идей, на мой взгляд, сразу может и должно попадать в документы кабинета министров. Но по реакции и председателя правительства, и ответственных вице-премьеров у меня возникла уверенность, что по ключевым вопросам взаимопонимание есть и эти темы будут отражены в поручениях. Это вопросы и социальные, и финансирование постковидной реабилитации, и региональная бюджетная и кредитная тематика, и какие-то надрегиональные проекты, такие как оздоровление Дона или дополнения по отдыху детей Арктики, и более активные действия по принятию программ газификации субъектов Федерации, вопросы сохранения финансирования села, установление конкретных сроков и параметров реализации программы вовлечения сельскохозяйственных земель в оборот в целях реализации доктрины продовольственной безопасности, а также принятие закона о семеноводстве, тема поддержки региональных брендов, экологическая ответственность бизнеса, агротуризм и многое-многое другое.

Очень оживленная дискуссия развернулась вокруг темы льготной ипотеки. С нашей точки зрения, средства должны быть направлены прежде всего в те регионы, где заметно замедлились темпы строительства жилья.

Для нас крайне важно, что те аспекты, по которым у нас подходы совпали, будут отражены в поручениях. По опыту взаимодействия с Михаилом Владимировичем и членами его команды, это гарантированно означает, что все будет исполнено в срок, будет конкретный результат. За каждым из этих пунктов — качество жизни людей. Если вы помните, по итогам прошлогодней такой встречи полностью реализованы 22 поручения. Думаю, что в этот раз меньше их не будет.

По моему мнению, это были два часа очень эффективной совместной работы руководства правительства и Совета палаты. По ходу встречи было полное понимание, что задача задач сегодня — это возобновление и ускорение роста отечественной экономики и, как следствие, подъем дохода россиян. Встреча еще раз убедила меня в том, что правительство Михаила Владимировича Мишустина обладает в полной мере потенциалом для решения этой важнейшей задачи.

— Во время пандемии вновь стали поднимать вопросы о введении четырехдневной рабочей недели. Как вы считаете, уже следует думать об этом или это пока еще не актуально? Возможно, стоит начать с обсуждения возможной четырехдневной учебной недели для школьников?

— Вы знаете, идея четырехдневной рабочей недели появилась, но не получила ни обсуждения, ни поддержки. Мне кажется, что еще время для этого не подошло, не назрело. Поэтому не считаю необходимым сейчас каким-либо образом менять наши кодексы, законы, в целом наше законодательство.

Пандемия и дистанционный режим работы, наоборот, как раз выявили желание людей ходить на работу, потому что все соскучились по общению, по некой социализации. Думаю, что, может быть, со временем когда-то вернемся к обсуждению этой темы. Но сегодня она не стоит в повестке дня.

Что касается четырехдневки для школьников, то я бы сказала, что сейчас актуально добиться пятидневки для наших учеников. На самом деле эксперты бьют тревогу, что растет перегрузка ребят в школе. Ведь задача образования, задача школы не в том, чтобы загрузить ребенка так, чтобы он не мог поднять головы, или напихать в него, извините за такой сленг, как можно больше информации. Он же не компьютер. А задача в том, чтобы ребенок имел время на физическое развитие, на прогулки, игры на свежем воздухе, чтобы он мог кроме уроков посещать кружки и творчески развиваться.

Ну и самое главное, чтобы ребенок как можно больше времени проводил с родителями. Родители работают пять дней. Те ребята, которые учатся в субботу, при сегодняшних серьезных нагрузках даже не успевают восстановиться за воскресенье. И, конечно же, было бы правильно, учитывая необходимость повышения воспитательной роли семьи, чтобы дети с родителями могли сходить в музей, в парк, покататься на лыжах, на коньках. Чтобы дети могли пообщаться с дедушкой, бабушкой, порасспрашивать их о жизни, о событиях, свидетелями которых они были. Это лучшие уроки истории, которые можно не просто выучить, а прочувствовать.

Мне кажется, что надо активно обсуждать тему пятидневки. Сегодня право решения дано регионам и школам. Понятно, что не хватает учителей, не хватает помещений, некоторые школы в двухсменку учатся, а некоторые даже в три смены. Это вынужденное решение. Но надо создавать условия для того, чтобы все-таки дети учились пять дней, имели больше возможностей для отдыха, для развития, для общения с родителями. Я считаю, это очень и очень важно.

— Валентина Ивановна, недавно вы сказали, что основные ограничения по коронавирусу в России могут быть сняты к маю. Постепенно приближается лето, а поскольку планируют отпуска в основном на это время года, то уже сейчас возникает вопрос, как организовать отдых. Как вы считаете, смогут ли страны Евросоюза открыть свои границы к лету? Или россиянам пока не стоит торопиться и лучше спланировать отдых в этом году в России?

— Объективно, к счастью, ситуация в России улучшается. Это результат принятых мер, соблюдения санитарно-эпидемиологических требований, дополнительных действий по борьбе с пандемией. Это результат массовой вакцинации, возросшей дисциплины наших граждан — они носят маски, перчатки, соблюдают другие требования.

По мнению экспертов, действительно к лету большинство ограничений будет снято в связи с существенным снижением заболеваемости коронавирусом. Мы все этого ждем, все устали, конечно, от ограничений. Но эти ограничения были хотя и вынужденные, но крайне необходимые, и хочется нашим гражданам сказать спасибо, что они прониклись ответственностью.

Так что гарантированно планировать отпуск точно можно и нужно в России. И не придется бояться, что закроются границы, что какие-то рейсы отменят. Возможностей для отдыха у нас огромное количество. Все мы уже лучше узнали свою страну — и какие у нас красоты, и какие у нас неповторимые исторические места, и природные заказники и заповедники, и агротуризм. Сегодня правительство уделяет большое внимание развитию внутреннего туризма и созданию условий для наших граждан с разным достатком, чтобы отдых был доступен и молодежи, и пожилым людям, и семьям с детьми.

Поэтому настоятельно рекомендую планировать отпуск в своей стране. Что касается отдыха в других государствах, это зависит не от нас. С дальнейшим улучшением ситуации с пандемией мы готовы будем открывать авиасообщение по новым направлениям, но — как известно, это двустороннее решение — только туда, где будут готовы принимать наших граждан другие страны. А мы видим, ситуация в Европе, да и не только в Европе, развивается пока крайне сложно.

Сегодня никто не может твердо сказать, когда они готовы будут открыть границы для граждан других государств. Мы внимательно следим за обстановкой. Рассчитываем, что как только она позволит, границы будут постепенно открываться.

— Недавно вы говорили с вашим коллегой, председателем армянского Национального собрания Араратом Мирзояном о ситуации в Армении. Прозвучала ли просьба к России как-то помочь в сложившейся ситуации, может ли наша страна это сделать? И каким вы полагаете дальнейшее развитие событий, может ли это как-то негативно повлиять на ситуацию в Закавказье в целом?

— Все, что происходит в Армении, — это внутреннее дело Армении. Никаких просьб от руководства Армении, от моего коллеги в чем-то помочь не было. Мы никогда не вмешиваемся в дела суверенных государств. И призываем все армянские политические партии, силы и руководство страны сделать все, чтобы события разрешались в мирном русле, в мирном ключе и в соответствии с внутренним законодательством. Конечно, мы с тревогой за всем этим следим и заинтересованы в том, чтобы ситуация в Армении как можно быстрее стабилизировалась. Это важно для самой Армении, для армянского народа, это важно и для стабильности в регионе в целом.

В ходе нашего разговора коллега Арарат Мирзоян лишь попросил, чтобы я оказала содействие возвращению двух армянских женщин, которые считаются сейчас военнопленными, хотя они не имели отношения к происходившим событиям. У меня уже состоялся телефонный разговор с председателем парламента Азербайджана Сахибой Гафаровой. Я обратилась к ней, чтобы рассмотрели возможность вернуться женщинам домой. Потому что когда речь идет о женщинах, это особо чувствительно, это, как правило, мамы, дети… Это очень тревожно. Надеюсь, азербайджанская сторона откликнется на просьбу.

Заключение трехстороннего соглашения по Нагорному Карабаху, которое было подписано руководителями России, Армении и Азербайджана, стало очень важным событием для предотвращения развития вооруженного конфликта, гибели людей. И, конечно же, последующий ввод наших миротворцев создал все условия для стабильности и возвращения к мирной жизни этого региона. Подчеркну, что это большая личная заслуга президента Российской Федерации, его умение находить компромиссы, договариваться.

Наши миротворцы делают огромную работу — занимаются разминированием, помогают в восстановлении жилья и зданий, возвращении беженцев как с одной стороны, так и с другой в родные места, являются мощным фактором стабильности.

Главное — соглашение достигнуто, и сейчас нужно добиваться, чтобы оно продолжало реализовываться в полном согласии с договоренностями. Оно стабилизировало, я считаю, ситуацию на сегодня в Закавказье.

— Нет опасений, что происходящее сейчас в Ереване может повлиять и на выполнение данного соглашения?

— Мы очень надеемся, очень рассчитываем на ответственность руководителей Армении. Какие бы события ни происходили, должна быть преемственность. Любые движения, любые шаги, которые будут противоречить этому соглашению, могут привести к большой трагедии. Такого допускать нельзя.

— Джо Байден вступил в январе в должность президента США. Первый его шаг в сторону России был очень позитивно воспринят: он поддержал предложение России продлить Договор об ограничении стратегических наступательных вооружений. Как вы считаете, есть ли шанс, что удастся возобновить или продлить другие документы — Договор по открытому небу, ДРСМД? Или пока таких сигналов от новой американской администрации не поступало?

— Действительно, очень позитивным, очень положительным шагом новой американской администрации стало решение о продлении договора СНВ-3, которого мы добивались. После телефонных переговоров президентов России и Соединенных Штатов были окончательно поставлены точки, и быстро приняты необходимые решения. Это, конечно же, серьезный фактор в российско-американских отношениях. Безусловно, он вселяет и некую надежду на продолжение диалога о стратегических вооружениях, о мировой стабильности и безопасности.

Теперь к Договору по открытому небу. Мы заявили, что, если Соединенные Штаты вернутся в этот договор, мы тоже вернемся.

Что касается Договора о ракетах средней и меньшей дальности, то, мне кажется, он уже похоронен, и его возродить будет крайне сложно.

Но мы постоянно демонстрируем готовность к взаимовыгодным отношениям, основанным на принципах равенства, взаимного уважения, доверия. Ведь посмотрите некоторые появившиеся заявления о том, что Россия — это чуть ли не враг, чуть ли не враждебное государство, что от России исходит угроза.

Разве за последние 30 лет был хотя бы один недружественный, враждебный или агрессивный шаг со стороны России в адрес Соединенных Штатов Америки? На чем базируются такие высказывания? Только на том, что нужен враг? Для военно-промышленного комплекса? Для наращивания вооружений и бюджета? Нужно назначить кого-то врагом, вот они и пытаются это сделать.

Мы обращались к администрации Дональда Трампа с целым рядом предложений и конкретно формулировали: давайте подпишем совместное заявление о недопустимости ядерной войны и о недопустимости вмешательства в дела друг друга. Это для начала создало бы атмосферу доверия. Ответа от администрации Трампа мы так и не получили.

Мы возобновили свои предложения новой администрации. Пока тоже ответа нет. Можно предположить, конечно, что у них много других первоочередных дел, в том числе внутренних. И им надо осмотреться, оглядеться.

Надо отдать должное, Джо Байден — очень опытный политик. Но неслучайно есть такая поговорка, что короля играет свита. А вот свита Джо Байдена, его команда, как бы помягче сказать, в симпатии к России не замечена, и поэтому от нее исходят такие недружественные, антироссийские заявления.

Тем не менее мы будем продолжать посылать сигналы и предложения, ведь кроме сфер стратегической безопасности, стабильности у нас очень много взаимоинтересных тем в двусторонней повестке. Мы знаем, что многие американские компании заинтересованы были бы работать на российском рынке. Это и совместное освоение Арктики, и борьба с COVID, и вопросы климата и экологии, и целая масса других неполитизированных тем.

Мы большое внимание уделяем парламентскому взаимодействию. Предпринимали усилия для того, чтобы наши коллеги в США также поняли: межпарламентское взаимодействие — это серьезный кейс, это серьезный механизм выстраивания и доверия и, главное, диалога. Да, у нас по многим вопросам разногласия, но в рамках диалога можно слышать друг друга и делать какие-то определенные выводы.

Но стучаться постоянно в закрытую дверь мы не будем. Инициатива разорвать парламентское взаимодействие исходила не от нас, а от американской стороны. Мы подтверждаем свою готовность к сотрудничеству и будем ждать, когда наши коллеги для этого созреют.

— Вы не будете посылать еще сигналы?

— Нет, сигналов послано достаточно. Еще раз говорю: ломиться и стучаться в наглухо закрытую дверь мы больше не будем. Это моя точка зрения.

— Я правильно поняла, что США думают о возвращении в Договор по открытому небу?

— Что касается возможного возврата Соединенных Штатов в Договор по открытому небу, они говорят, что изучают и рассматривают его и пока не определились.

— На фоне сложных отношений России с США замглавы МИД России Сергей Рябков предложил снизить зависимость России от, как он выразился, токсичного доллара. Как вы считаете, действительно наша экономика так зависима от этой валюты?

— После этого высказывания пошло много комментариев, причем была выдернута одна фраза из текста его интервью зарубежному СМИ. То, что он сказал, — это ведь не какое-то ноу-хау, это не какая-то сенсация. Строго говоря, и Центробанк, и правительство все последние годы по поручению президента проводят политику дедолларизации. Она открытая, она очевидная. И сегодня наши золотовалютные резервы уже находятся в меньшей зависимости от доллара. Там много разных других валют. Есть и другие ощутимые результаты: за последние десять лет наши вложения в государственные обязательства США сократились, вдумайтесь в цифру, в 30 раз.

То есть процесс идет. Может быть, кому-то покажется, что идет медленно, но он развивается поступательно. Снижение зависимости от пусть и важного, но одного финансового центра — абсолютно правильная политика, и российский парламент ее всячески поддерживает, потому что это вопрос суверенитета нашей страны.

Уверена, что эта работа будет и дальше продолжаться. И в этом смысле предложения, высказанные заместителем министра иностранных дел, отражают политику, которая ведется у нас в государстве.

Мы в последнее время очень много сделали для укрепления рубля, повышения привлекательности российской валюты и для бизнеса, и для наших граждан. И это тоже дает свои результаты: все больше и больше вкладов, кредитов берется в рублях. Ему граждане сегодня доверяют.

Мы также многое делаем для того, чтобы там, где это возможно, производить взаиморасчеты с нашими зарубежными партнерами либо в рублях, либо в национальных валютах наших партнеров. Это еще одно направление.

Доллар, естественно, никуда не исчезнет, он есть и будет в обращении, но снижать зависимость нашей экономики от какой-то одной валюты, безусловно, надо, что и делается.

— В России в ряде городов прошла целая серия незаконных митингов. Информация о них распространялась в основном через социальные сети — иностранные и российские, конечно же. В Совете Федерации уже обсуждали эту тему. Предлагается ввести целую систему наказаний, внести изменения как в Административный кодекс, так и в Уголовный, вплоть до постоянной блокировки этих соцсетей в России. Есть опыт Китая, где заблокирован целый ряд соцсетей. Как вы считаете, будут ли такие действия эффективными в данной ситуации? Или в преддверии выборов в Госдуму будут продолжаться попытки любыми способами раскачать ситуацию, и эти меры здесь не помогут?

— Мы, конечно, внимательно смотрим, изучаем опыт других стран — и Китая, и Турции, следим за тем, что сейчас происходит в Австралии. Активно развивается Рунет, он становится таким растущим сегментом всемирной Сети. И, безусловно, нас не может не беспокоить то, что себе позволяют интернет-гиганты.

При этом блокировка, убеждена, — не наш путь. Невозможно поставить "электронную стену" вдоль всей границы, лишить граждан привычных возможностей пользоваться необходимым объемом информации и так далее. На мой взгляд, это нереалистично. Вообще, уходить от реальности — это бессмысленное занятие.

Но что мы должны делать? Мы должны работать с интернет-компаниями, IT-компаниями, интернет-платформами, приглашать их в Россию. Но при этом очень строго требовать, чтобы они соблюдали российское законодательство, чтобы они считались с нашими традициями, с нашими правилами, чтобы они не позволяли себе их нарушать. Так вот, многочисленные предписания Роскомнадзора ни Twitter, ни YouTube, к сожалению, не выполняют. Поэтому сейчас у нас эксперты и законодатели думают, что с этим делать. И в других странах никто не нашел еще эффективного способа понудить интернет-гигантов строго соблюдать законодательство.

Надо сказать, что, конечно же, уже перезрело время международного регулирования на базе ООН, других международных структур, выработки международных правил недопущения такого незаконного поведения и, соответственно, наказания. Я уж не говорю о том, что эти IT-платформы, интернет-гиганты зарабатывают на России огромные деньги и не платят у нас налоги. Я знаю, что Франция пыталась решить эту проблему, которая стала всеобщей, которая требует неких единых налоговых правил, ведь они зарабатывают немыслимые объемы денег в каждой стране присутствия.

То есть еще очень много неурегулированных вопросов. А мы твердо хотим урегулировать эту "серую", подчас преступную зону, и здесь мы будем действовать решительно. Мы хотим защитить свое общество, мы хотим защитить своих граждан. И не допустим, чтобы кто-либо нарушал наше законодательство.

Что еще надо сделать, на мой взгляд? Развивать наши IT-платформы, наш контент, чтобы они были конкурентными. Мы должны сами производить компьютерное оборудование, не только суперкомпьютеры, суперпроцессоры — это прекрасно — но и устройства для обычных потребителей, для повседневной жизни. Это приложения для граждан, удобные в пользовании и эффективные, чтобы они опять-таки были конкурентные.

И еще раз повторю, необходимо выработать механизмы соблюдения нашего законодательства. Мы ведь запрещаем преступный контент, и соцсети обязаны снимать эти материалы по требованию Роскомнадзора. Будем дальше в этом направлении работать.

— То есть возможно дальнейшее ужесточение в этой сфере?

— Вы знаете, это не ужесточение — это урегулирование. Многие вопросы просто юридически не урегулированы. И мы-то рассчитывали, принимая законы раньше, что такие крупные, уважаемые интернет-компании не посмеют не выполнять наши законы. Это были такие законы-предупреждения, я бы сказала. Но мы ошиблись, они игнорируют наше законодательство. Теперь мы должны разработать такие меры, которые бы заставили их безусловно выполнять требования Роскомнадзора.

— Может, стоит действительно обязать западные соцсети зарегистрировать в России свои представительства и платить налоги в российский бюджет?

— В том числе, конечно.

— В Госдуме рассматриваются поправки, предусматривающие уголовную ответственность за оскорбления ветеранов Великой Отечественной войны, предлагается отнести к одной из форм реабилитации нацизма публичное распространение заведомо ложных сведений о ветеранах и установить уголовную ответственность за унижение их чести и достоинства, а также за оскорбление памяти защитников Отечества. Как вы полагаете, поддержат ли сенаторы эту инициативу? И как вы сами к ней относитесь?

— Еще совсем недавно невозможно было представить себе, что нам придется принимать закон, предусматривающий наказание для тех манкуртов, не помнящих родства, которые посмеют оскорбить или унизить ветеранов.

Вот главный вывод, который мы должны сделать: где мы упустили, что мы не так делали в части воспитания, что не так в семьях, что не так в школах, что не так в обществе? Это же страшно! Нет ни одной семьи, которую бы не задела война, в которой не хранится память об отцах, дедах, которые воевали, которые погибли, которые защищали ценой своей жизни нашу мирную жизнь. Это не пафос. И вдруг появляются, не побоюсь этого слова, подонки, которые смеют оскорблять ветеранов. Конечно, мы вынуждены для такой категории — к счастью, малочисленной — предусмотреть наказание строгое и неотвратимое.

Поэтому я поддерживаю меры привлечения к ответственности тех, кто позволяет себе оскорблять, унижать ветеранов, хамить им. Это недопустимо, в нашей Конституции прописано уважение к исторической памяти.

Меры наказания нужно обсуждать, безусловно. И мы сейчас в стадии диалога с нашими коллегами из Государственной думы. Повторю, надо не ограничиваться только мерами наказания, но понять, где и почему мы упустили некоторых молодых людей, пусть и немногих.

— Недавно прозвучали предложения лишать российского гражданства тех, кто призывает Запад вводить санкции против России. Как вы считаете, могут ли законодатели что-то продумать в этой сфере? Действительно ли это актуальная проблема?

— Я понимаю чувства многих граждан, которые высказываются в таком ключе. Это вообще недопустимо — агитировать за санкции против своей страны. Конечно, те, кто позволяют себе такие вещи, должны привлекаться к ответственности.

Но что касается лишения гражданства, то я противник такой меры. И нашей Конституцией (я, как законодатель, не могу поддаваться эмоциям) запрещено лишать гражданства. Наверное, в том числе потому, что мы извлекли уроки из многолетней практики Советского Союза, когда несогласных с властью лишали гражданства и высылали из страны. Мы тогда потеряли очень много выдающихся деятелей культуры, науки. Мы этот урок усвоили, поэтому в Конституции прописали запрет на лишение гражданства.

Если не нравится тебе страна, гражданином которой ты являешься, имеешь право уехать, имеешь право получить гражданство другой страны. Но бороться со своей страной, со своим народом вот такими подметными методами — это вызывает и возмущение, и осуждение. Безусловно, за такие призывы должно быть наказание.

— Каким оно может быть, раз действительно российская Конституция запрещает лишать гражданства? На каком уровне может быть введена ответственность?

— Конечно же, это будет законодательная норма. Она обсуждается сейчас экспертами, депутатами, сенаторами. Какого уровня может быть наказание, это решит в конечном итоге Федеральное Собрание.

— На прошлой неделе внезапно завершилось бурное обсуждение, какой должна быть Лубянская площадь — Дзержинский должен туда вернуться или там должен стоять памятник Невскому. Мэр Москвы принял решение прекратить это обсуждение. Как вы считаете, почему так произошло? Это говорит о внутреннем несогласии в обществе?

— Прежде всего хочу сказать, что я категорический противник сноса любых памятников. Памятник — это часть нашей истории: простой, непростой, но нашей истории. Памятник ни в чем не виноват. И вандализм в отношении любого памятника я осуждаю.

Думаю, что Сергей Семенович Собянин принял правильное решение остановить эту дискуссию, потому что любая градостроительная, архитектурная инициатива может продвигаться, только если есть широкая поддержка в обществе.

В данном случае, мне кажется, сам формат определения предпочтений граждан был выбран не очень точно. При наличии множества вариантов гражданам предложили лишь вариант, который изначально был потенциально конфликтен. Поэтому, повторю, в данной ситуации Сергей Семенович принял мудрое решение.

Рано или поздно придет время обсуждения, как быть с Лубянской площадью. Я разделяю мнение тех архитекторов и историков, которые считают, что она должна быть архитектурно завершена, что там должна быть некая доминанта. Возможно, будет предложено новое обсуждение, но с большим набором проектов в перспективе. Посмотрим.

— А лично вы что хотели бы видеть на этой площади?

— Вы знаете, я не москвичка, и я бы не хотела высказывать свое мнение конкретнее. Я сказала в общем, что да, ее нужно архитектурно дооформить, но как — это должны решать москвичи.

— Как идет строительство нового здания Совета Федерации, которое станет пристройкой к нынешнему? Какие называются возможные сроки, когда сенаторы туда смогут переехать? И что там будет нового, чего сейчас в работе нет?

— Прежде всего мы все-таки рассчитываем, что рано или поздно появится возможность и будет начато строительство парламентского центра, где разместятся и Государственная дума, и Совет Федерации. В этом есть острая необходимость, потому что и у них, и у нас здания неприспособленные для парламентской работы, мы размещаемся на нескольких площадках.

Условия не очень удобные: мы каждый день думаем, как что приспособить, как найти помещения, чтобы сенаторы, комитеты могли полноценно работать.

Пока изыскали такую возможность — сделать пристройку к основному зданию, там будут рабочие кабинеты сенаторов, залы заседаний комитетов, будут использованы все технические возможности для видеоконференций. Это делается не в связи с COVID, просто в этот период мы опробовали новые технологии, и они оказались очень эффективными. Страна ведь у нас огромная, разные часовые пояса, иногда невозможно всех собрать очно. И с целью экономии времени мы теперь все что возможно проводим в виде селектора, дистанционно. Для этого в новом здании также будет все оборудовано. Ничего особенного, все будет достаточно скромно, но функционально.

Стройка идет по графику и в рамках утвержденной сметы. Мы очень надеемся, что в следующем году мы вас сможем пригласить в новое здание и заодно угостить чашкой кофе.

— Третьего марта Совет Федерации проведет свое пятисотое заседание. Проделан путь длиной в без малого 30 лет, и почти десять из них вы являетесь спикером палаты. Как вы считаете, двухпалатная система парламента в полной мере оправдала себя в нашей стране? Какие направления деятельности Совета Федерации вы считаете особенно значимыми для достижения национальных целей развития, реализации государственных программ и укрепления позиций страны на международной арене?

— Двухпалатный парламент — неотъемлемый атрибут федеративного государства. Естественно, мы следовали этому принципу в строительстве своей политической системы. Именно Совет Федерации представляет на общероссийском уровне интересы создателей Федерации — ее субъектов, является главным инструментом прямого участия регионов в управлении страной. Конституция закрепила за верхней палатой важные функции, весомые полномочия.

Жизнь доказала дальновидность и продуманность такого подхода. Пятьсот заседаний Совета Федерации — это пятьсот шагов по пути совершенствования российской государственности, эффективного использования полномочий палаты для решения задач устойчивого развития страны, повышения качества жизни людей, укрепления нашего суверенитета, безопасности, влияния на международной арене.

Не все и не всегда шло гладко. Но основной итог деятельности Совета Федерации, убеждена, именно такой: страна развивается, ее позиции на международной арене крепнут, и вклад нашей палаты во все это весомый.

Основной своей задачей мы, сенаторы, считаем совершенствование российской государственности, и в первую очередь ее федеративной составляющей. Вопрос действительно ключевой для такой многонациональной и многоконфессиональной страны, как наша. Именно отсутствие подлинного федерализма стало одним из факторов распада Советского Союза. Мы помним, какую серьезную угрозу территориальной и политической целостности нашей страны представлял в 1990-е годы "парад суверенитетов". Совет Федерации активно поддержал усилия Владимира Путина, который сразу же после своего первого избрания на пост президента приступил к созданию системы федерализма, отвечающей историческим особенностям и современным реальностям России. И мы такую систему, эффективную и гибкую, создали.

Существенно возросла роль Совета Федерации как палаты регионов. Подлинным прорывом на этом направлении считаю нынешнюю редакцию закона о формировании Совета Федерации. Вклад нашей палаты в его разработку и прохождение, безусловно, решающий. Закон вносит выборность в формирование состава палаты, обеспечивает приход в нее людей, действительно связанных со своими регионами, заряженных на активную работу. Имидж Совета Федерации как клуба политических отставников и олигархов ушел в прошлое.

Одна из основных задач — повышение оперативности и качества законотворческой и законодательной деятельности палаты. Мы выстроили четкое и эффективное взаимодействие с Государственной думой. Я бы сказала, поворотным моментом здесь стала практика совместной работы над законопроектами с нулевого чтения. В то же время хочу отметить, что мы не штампуем механически законы, поступающие из нижней палаты. Из 9,5 тысячи законов, принятых за это время Думой, почти 500 мы отклонили.

Первостепенное значение имеет также налаживание продуктивного взаимодействия с правительством России, откуда поступает значительная часть законопроектов. Приятно отметить, что в последние годы заметно улучшилось наше сотрудничество в подготовке и принятии бюджета.

Вместе с тем не забываем и о контрольных полномочиях. В повестку 370 заседаний Совета Федерации из 500 был включен "правительственный час". И это не формальное заслушивание, а активное, нередко остро критическое обсуждение, по итогам которого принимается постановление, направляемое в правительство.

Совет Федерации наделен особо важными полномочиями. И мы без колебаний и проволочек используем их. Совет Федерации десять раз давал президенту разрешение на использование Вооруженных сил страны за пределами ее территории. Я горжусь тем, насколько оперативно и четко наша палата осуществила правовое обеспечение воссоединения Крыма и Севастополя с Россией. Скоро, 18 марта, мы отметим седьмую годовщину этого исторического события.

Мы решили задачу огромной политической значимости — сделали деятельность палаты максимально прозрачной. Мы представлены в интернете, в социальных сетях. Функционирует наш парламентский телевизионный канал. Парламент далеко не каждой страны имеет все это.

Что касается основных направлений деятельности палаты. Это прежде всего законодательство. На начало 2021 года в думском "портфеле" находилось свыше 1,2 тысячи нормативных правовых актов. В ряду приоритетных — пять законопроектов, с принятием которых завершится работа во исполнение поправок в Конституцию.

Само понятие качества законов сегодня наполняется новым содержанием. Мы живем в эпоху быстрых и глубоких перемен. В этих условиях жесткая, порой мелочная регламентация утрачивает свое значение, так как сковывает инициативу, активность общества, бизнеса, граждан. В то же время растет запрос на, образно говоря, законы "на вырост", учитывающие возможные изменения, связанные с ними риски.

Поправки в Конституцию усилили роль Совета Федерации как парламента, как ключевого института государственно-политической системы страны. Мы работаем над тем, чтобы деятельность палаты отвечала новым возможностям и задачам.

Россия. США. Евросоюз > Внешэкономсвязи, политика. Госбюджет, налоги, цены > ria.ru, 2 марта 2021 > № 3659442 Валентина Матвиенко

УЙТИ ПО-НЕМЕЦКИ: ПУТЬ ПОСЛА ПО РОССИЙСКОМУ БЕЗДОРОЖЬЮ

МИХАИЛ ПОЛЯНСКИЙ

Младший научный сотрудник и аспирант Гессенского фонда исследований мира и конфликтов.

РЕЦЕНЗИЯ НА КНИГУ

Rüdiger von Fritsch. Russlands Weg. Als Botschafter in Moskau. Aufbau Verlag, 2020. 349 Seiten (Рюдигер фон Фрич. Путь России. Глазами посла в Москве. Издательство Aufbau, 2020. 349 с.).

«Если кто и сможет наладить отношения с русскими, то только эта дама», – указав рукой на здание ведомства федерального канцлера, сказал в марте 2014 г. Дитрих Геншер вновь назначенному послу ФРГ в России Рюдигеру фон Фричу[1], пятому по счёту в период президентства Владимира Путина.

Как известно, российский президент питает особые чувства к Германии (в этой связи журналист-международник Александр Рар даже окрестил его «немцем в Кремле»[2]), а с рабочего стола Ангелы Меркель на канцлера с портрета пристально смотрит Екатерина Великая. Тем не менее, отдавая дань уважения личностному фактору в поддержании связей между двумя странами, в своих мемуарах бывший глава германской дипломатической миссии всё же приходит к выводу, что в развитии двухсторонних отношений системные закономерности перевешивают любые предпочтения лидеров, будь они позитивного или негативного характера.

«Восточная политика» Германии, берущая свои истоки в далёких 1960-х гг., находится в экзистенциальном кризисе. И истоки этой проблемы заключаются даже не в пересмотре российским руководством своего внешнеполитического курса, сколько в том, что немецкая Ostpolitik по-прежнему определяет курс внешней политики ФРГ по отношению к младоевропейцам – странам бывшего Варшавского договора, не отделяя их от независимого блока российско-европейских отношений.

Именно поэтому Берлину необходимо провести собственную «перезагрузку» с Москвой, чтобы выработать отвечающую духу времени Russlandpolitik, политическую парадигму, которая будет ориентирована на Россию и её интересы – к такому выводу приходит бывший посол Рюдигер фон Фрич.

Мемуары дипломатических представителей рассчитаны, как правило, на специалистов достаточно узкого профиля, но за редкими исключениями (например, книга «Сугубо доверительно» бывшего посла СССР в США Анатолия Добрынина) работам подобного формата всё же удаётся выйти за рамки исключительно биографического повествования. В этом плане книга фон Фрича выгодно отличается от схожих трудов, поскольку в процессе критического осмысления широкого комплекса отношений Москвы и Берлина он не повторяет ошибок многих его коллег-предшественников, которые концентрируются на изложении событий, произошедших в период их службы. Более того, на фоне объявленного ухода Ангелы Меркель из политики в 2021 г., данная книга представляет интерес не только в силу свежей оценки современного состояния российско-германских отношений, но и из-за нетривиальных рассуждений о будущем европейской политики.

Лиха беда начало

Прибыв в Москву 23 марта 2014 г. (спустя неделю после начала крымского кризиса), миновав дипломатические формальности и экспресс-курсы русского языка, новый посол ФРГ был вынужден в экстренном порядке начать осваивать язык санкционно-обвинительный. Германия выступила инициатором первого раунда санкций ЕС против России, заморозила ряд двусторонних экономических проектов и приостановила политическое сотрудничество по многим направлениям.

Несмотря на изобилие фактов и обстоятельств разлада в российско-германских отношениях на данном этапе, автор отмечает, что после шести лет взаимных обвинений лейтмотивом рассуждений должно стать не перечисление симптомов кризиса, а осознание фундаментальных причин его возникновения. Вероятно, подобная постановка вопроса покажется амбициозной для работы в чуть более 300 страниц (без предисловия), однако сама попытка осмысления подобной темы в столь нехарактерном формате не может не вызывать симпатий у неравнодушного читателя.

Правнук депутата обеих палат парламента Российской Империи до Первой мировой войны, фон Фрич, по собственным заверениям, всегда чувствовал глубокую связь с Россией и всегда интересовался ею. Несмотря на то, что он провёл значительную часть своей дипломатической жизни в Польше, ему, тем не менее, достаточно чётко удаётся улавливать и отображать в своём повествовании часто невидимые внешнему наблюдателю внутрироссийские настроения и переживания. Этот детальный и информированный взгляд на Россию создаёт львиную долю «добавленной стоимости» книги даже для тех, кто хорошо знаком с российскими политическими реалиями.

Холодное партнёрство

Несмотря на общий конструктивный и порой даже понимающий тон работы, бывший посол не стесняется открыто говорить о болевых точках во взаимоотношениях Берлина с Москвой. Так, фон Фрич считает, что Россия «пробомбила в Сирии путь обратно к мировой политике» (105), что демонстрирует разнонаправленность методов ведения её политики с подходами Запада и Германии в частности. На фоне предложенной инициативы ФРГ «Альянса за мультилатерализм»[3] подходы России в духе Realpolitik представляются Берлину чуждыми, хотя между строк фон Фрич справедливо отмечает, что Запад также прибегал к силовым методам, которые значительно подорвали доверие к нему в глазах России. В данном контексте он пишет, что «репортажи бомбардировок НАТО Белграда, вероятно, ужаснули русских так же, как кадры бомбардировок Грозного пятью годами ранее шокировали западную общественность» (88).

Не обходит стороной бывший посол и события на Украине. Обвиняя Россию в «нарушении мирного европейского порядка», он при этом достаточно расплывчато говорит о роли Германии в данном конфликте. Размышляя о том, что немецкое руководство могло предпринять для предотвращения эскалации конфликта в Киеве после провала так называемых «Февральских соглашений», достигнутых Виктором Януковичем и представителями оппозиции в 2014 г., он пересказывает разговор с тогдашним министром иностранных дел Франком-Вальтером Штайнмайером, который на обвинения Берлина в бездействии удивлённо ответил: «А что я должен был сделать? У меня даже перочинного ножа с собой не было» (74).

Многое, что определяет сегодня динамику российско-германских отношений (как, к примеру, ускорение политических процессов, вызванных пандемией COVID-19 или история с Алексеем Навальным) произошло уже после того, как фон Фрич сложил с себя полномочия официального представителя ФРГ в России. Занятно, однако, что заданная концептуальная рамка, основанная на опыте общения с первыми лицами двух государств, в целом даёт автору возможность рационально объяснить вектор движения двусторонних отношений уже после его ухода из политики. Неудивительно, что знания и контакты фон Фрича остаются востребованы транснациональными корпорациями, работающими в России (сегодня бывший посол является партнёром в Berlin Global Advisors).

Глобальный контекст

Отношения России и Германии не ограничиваются географическими границами Европы. Признавая это, фон Фрич предпринимает попытку инвентаризации всего комплекса двусторонних отношений, демонстрируя, как, к примеру, «арабская весна» или протестные движения в Латинской Америке, изменяют их качество. Бывший посол пишет, что согласие России на интервенцию НАТО в Ливии и неофициальные контакты Кремля с Хуаном Гуайдо в начале кризиса в Венесуэле (154) говорят о прагматичности, если не циничности, российской внешней политики. Приводя пример исхода «цветной революции» в Египте, где в результате переворота к власти пришёл более расположенный к России лидер, фон Фрич делает вывод, что разговоры о западных «происках» на постсоветском пространстве являются ничем иным, как прикрытием российской Realpolitik и стремлением Кремля сохранить зону влияния в регионе. Как показывает практика, забот у России в этом регионе, действительно, достаточно, особенно в свете происходящего в Белоруссии, Киргизии или Нагорном Карабахе.

В том же ключе бывший немецкий посол утверждает, что способность России самостоятельно проецировать мощь за пределы своих непосредственных границ остаётся пока незначительной. Несмотря на активно создаваемый в последние годы Соединёнными Штатами политико-военный вакуум (будь то в Сирии или в Афганистане) (336), без помощи Китая Москва не может в полной мере воспользоваться открывающимися возможностями. «Победа» в Сирии объявлена президентом Путиным несколько лет назад, а контингент российских вооружённых сил там почему-то продолжает увеличиваться. При этом фон Фрич отмечает, что вероятность создания российско-китайского блока возрастает с каждым днём, несмотря на кажущийся мезальянс второй и двенадцатой экономик мира (по номинальному ВВП)[4].

Россия, неосознанно стремящаяся в Европу

Важное место в мемуарах фон Фрича занимают рассуждения об идентичности России и её принадлежности к Европе. Как ему представляется, Россия внутренне всё ещё стремится в общий европейский дом, хотя и активно отрицает это[5]. Более того, по его мнению, Москва больше остальных заинтересована в построении будущего порядка на континенте, так как крайне зависима от Европы в плане собственного внутреннего развития.

Фон Фрич приходит к мысли, что одной из основополагающих проблем европеизации России является то, что она опасается в случае достижения этой цели потерять свою уникальность и загадочность, раствориться в Европе.

Россия осознанно закрывается от внешнего мира и даже не пытается стать более понятной другим, дорожа своей самостийностью.

Автор убеждён, что, оставаясь непонятной страной с «загадочной душой», Россия тем самым отталкивает других, поскольку часто это стремление воспринимается как равнодушие к внешнему миру, переходящее в гордыню (21).

Согласно последним опросам «Левада-центра», «движение России в Европу» действительно прекратилось, поскольку большинство россиян не считают ни собственную страну Европой, ни самих себя европейцами.[6] Вряд ли данное обстоятельство играет на руку европейцам, надеющимся не допустить появления антизападного союза Москвы и Пекина. При этом фон Фрич отмечает, что Западу уже приходилось сталкиваться с подобными самопровозглашёнными «изгоями» и прежде (например, с франкистской Испанией), и проблемы во многом были сопоставимы с теми, что Берлин и Москва переживают сегодня (101). Ответ на вопрос, каким может быть разрешение этих противоречий, автор оставляет за скобками, в то же время уверяя читателя, что этот «цикл» рано или поздно закончится.

Разделяют ли такое оптимистичное мнение в Кремле, не совсем понятно. Однако если верить коллеге фон Фрича, послу РФ в ФРГ Владимиру Гринину (2010–2018), который в 2019 г. опубликовал мемуары «Двуединство судьбы. Как России и Германии распорядиться будущим во благо себе и миру», то можно сделать вывод, что база для нового взлёта ещё остаётся. Бывший российский посол соглашается с фон Фричем и в том, что возвращение российско-германского союза неизбежно, поскольку рано или поздно им бок о бок придётся противостоять великим державам по обеим сторонам Тихого океана.

--

СНОСКИ

[1] По заверениям автора, работа над переводом книги на русский язык уже ведётся.

[2] Рар А. Владимир Путин: «Немец» в Кремле. Издательство «Олма-Пресс», 2002.

[3] Alliance for Multilateralism: Official Website. URL: https://multilateralism.org/

[4] United Nations Statistical Division, National Accounts – Analysis of Main Aggregates (AMA). Year/Country Selection for China and Russia for Year 2019. URL: https://unstats.un.org/unsd/snaama/Basic (дата обращения: 19.02.2021)

[5] Сурков В. Ю. Одиночество полукровки (14+) // Россия в глобальной политике. 2018. №2. С. 124-129.

[6] Отношение к странам // Левада-Центр. 2019. URL: https://www.levada.ru/2019/09/10/otnoshenie-k-stranam-4/

Россия. Германия > СМИ, ИТ. Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 1 марта 2021 > № 3708353 Михаил Полянский

ДИФФУЗНАЯ ИДЕНТИЧНОСТЬ БЛИЖНЕГО ВОСТОКА

АНДРЕЙ КОРТУНОВ

Генеральный директор и член Президиума Российского совета по международным делам.

РЕЦЕНЗИЯ НА КНИГУ

Ближний Восток: политика и идентичность. Коллективная монография. Под ред. И.Д.Звягельской. ИМЭМО РАН. М.: Издательство «Аспект Пресс», 2020. 336 с.

Термин «идентичность» давно и плодотворно применяется во многих общественных дисциплинах – в социологии, политологии, психологии и даже в экономике. Один из ведущих исследователей этого сложного явления, американский психолог Эрик Хомбургер Эриксон, ввёл в широкий научный оборот понятие диффузной (рассеянной) идентичности, которое использовал для описания проблем, возникающих во время перехода личности от подросткового к взрослому состоянию. Впоследствии это понятие было детально проработано последователем Эриксона, клиническим и развивающим психологом Джеймсом Марсиа, который рассматривал диффузную идентичность в контексте выявления основных этапов взросления.

Диффузная идентичность подростка часто выражается в демонстративном инфантилизме и нежелании переходить к статусу взрослого, в постоянном состоянии тревоги, боязни и неприятии внешнего мира, упорном стремлении к самоизоляции, ощущении внутренней опустошённости и в ожидании какого-то чуда, способного круто изменить жизнь. Для носителя диффузной идентичности характерны резкие перепады настроения, трудно объяснимые внезапные эмоциональные подъёмы и спады. Личность, страдающая от диффузной идентичности, часто меняет предпочтения, неспособна к объективной самооценке и не готова брать серьёзные обязательства по отношению к себе или к другим. Внешний мир для такой личности предстаёт в редуцированном чёрно-белом виде – при явном доминировании чёрного.

Подростковую диффузную идентичность нельзя считать патологией в строгом смысле слова; любая личность в ходе взросления так или иначе сталкивается с этим явлением. Однако сохранение диффузной идентичности у взрослого человека уже считается отклонением от нормы (задержкой в развитии) и требует врачебного вмешательства.

Изданная в конце прошлого года коллективная монография «Ближний Восток: политика и идентичность», подготовленная группой российских востоковедов под эгидой ИМЭМО РАН, посвящена комплексному анализу проблемы идентичности в одном из самых сложных, противоречивых и непредсказуемых регионов мира. В работе приняли участие как ведущие эксперты, так и начинающие авторы, для которых участие в проекте было первым опытом коллективного научного творчества: А.С. Богачева, к. полит. н. А.А. Давыдов, д. и. н. И.Д. Звягельская, И.Э. Ибрагимов, к. и. н. Т.А. Карасова, д. и. н. Г.Г. Косач, к. и. н. В.А. Кузнецов, к. э. н. Н.А. Кожанов, С.О. Лазовский, к. и. н. В.М. Морозов, к. ф. н. В.А. Надеин-Раевский, академик РАН В.В. Наумкин, Л.М. Самарская, к. и. н. И.А. Свистунова, член-корр. РАН И.С. Семененко, к. полит. н. Н.Ю. Сурков, к. полит. н. Т.И. Тюкаева. Примечательно, что авторы не попытались хотя бы частично упростить себе задачу, ограничившись проблематикой идентичности в арабском мире. Они охватили ближневосточный регион целиком, включая и неарабские государства (Иран, Турция, Израиль).

В этом регионе, как и у подростка на пороге взрослой жизни, присутствует разорванность сознания: запрос на перемены соседствует с требованиями консервации социальной архаики, настроения эгалитаризма существуют параллельно с углублением социально-экономического неравенства, ощущение принадлежности к единому региону и общей истории не препятствует многочисленным проявлениям этноконфессионального, национального, культурного и политического партикуляризма. Отношения к внешнему миру амбивалентно: с одной стороны, внешних игроков часто обвиняют во всех бедах региона, с другой – от них же ожидают решения региональных проблем. Страны региона, за немногими исключениями, не в состоянии гарантировать собственную безопасность и не являются экономически самодостаточными.

Не будет большим преувеличением утверждать, что при всей своей богатой истории, уходящей в прошлое на несколько тысячелетий, Ближний Восток во многих отношениях остаётся регионом-подростком, не успевшим сбросить с себя тесную детскую одежду и войти во взрослую жизнь в качестве самостоятельной и самодостаточной личности.

Разумеется, диффузная идентичность присутствует не только в ближневосточном регионе. Если рассматривать её как одно из проявлений незавершённой или неудавшейся модернизации, то признаки такой идентичности нужно искать и в других регионах мира. Их легко обнаружить, например, в странах на постсоветском пространстве, включая и Россию. Они присутствуют в большинстве стран Африки и Латинской Америки. В обстановке острых социально-политических кризисов рецидивы диффузной идентичности случаются и во вполне зрелых обществах Запада. Но на Ближнем Востоке это явление представлено, пожалуй, в наиболее полном и ярком виде.

Одна из очевидных сложностей анализа идентичности в её диффузном воплощении состоит в том, что исследователь имеет дело со множеством нерациональных и даже иррациональных проявлений этого явления. Вообще говоря, в работе с идентичностью трудно пользоваться стандартными социологическими методами западной теории рационального выбора, и авторы монографии апеллируют к социальной психологии, в частности – к теориям символического выбора и социального движения. Над этой проблематикой уже много лет работает один из авторов монографии – академик Виталий Наумкин. Большое внимание в книге уделяется сложным процессам формирования групповой мифологии и конвертации групповых мифов в политические символы. Анализ политического выбора, сделанного на основе эмоциональной реакции на предложенный символ, требует существенного обновления привычного набора исследовательских инструментов и представляет серьёзный вызов для исследователя.

Распространённая проблема коллективных монографий состоит в том, что эти работы нередко являются де-факто сборниками статей, объединённых общей темой и мало связанных друг с другом. Поскольку идентичность – тема предельно широкая и к тому же ещё и междисциплинарная, авторов монографии ИМЭМО подстерегала опасность сбиться на очередной пересказ политической истории стран Ближнего Востока или на описание текущих политических и религиозных конфликтов в этих странах и между этими странами, формально привязав свой нарратив к проблемам идентичности. Надо отдать должное редактору книги Ирине Звягельской – этой опасности удалось избежать; методологическое единство и последовательность анализа сохраняются на протяжении всех 22 глав монографии.

Работа вполне логично открывается главами о различных моделях формирования национальных идентичностей в регионе, благо исторический опыт Ближнего Востока предоставляет более чем широкий набор таких моделей. Далее следуют главы о воздействии факторов идентичности на политическую и экономическую жизнь различных ближневосточных стран. В последующих разделах анализируется глубокая и далеко не однозначная связь между идентичностью и динамикой международных отношений внутри и вокруг ближневосточного региона. Завершается монография анализом того, какое воздействие на региональные идентичности оказывают ближневосточные стратегии Соединённых Штатов и Европейского союза.

Любопытно, что в работе практически полностью отсутствуют факторы России и Китая. По всей видимости, авторы исходят из того, что, в отличие от политики США и ЕС, ближневосточные стратегии Москвы и Пекина не оказывают существенного воздействия на эволюцию региональных идентичностей. Это не обязательно должно подразумевать, что Москва и Пекин проигрывают Западу в борьбе за влияние в ближневосточном регионе; это лишь означает, что Россия и Китай (в отличие от СССР) не занимаются продвижением своих моделей развития на Ближнем Востоке. При этом, конечно же, и российское, и китайское присутствие в регионе так или иначе становится одним из элементов политики идентичности, проводимой ближневосточными лидерами.

Мне как международнику было особенно интересно прочитать последние разделы монографии, посвящённые внешнеполитическим измерениям идентичности. Отсылки к идентичности позволяют не только лучше понять особенности внешнеполитического курса таких стран, как Турция, Иран, Израиль, Саудовская Аравия, но и сделать выводы относительно генезиса и динамики региональных кризисов. К сожалению, в российском, как, впрочем, и в западном дискурсе о конфликтах на Ближнем Востоке сегодня господствует политически нагруженный редукционизм, не позволяющий адекватно охватить всю многослойность большинства конфликтных ситуаций, предопределённую в том числе множественностью идентичностей участников конфликтов.

Как показывают на многочисленных примерах авторы монографии, за каждой группой участников стоит «своя правда» и свои воззрения на историческую справедливость. Так, застарелый «курдский вопрос» в Ираке очень по-разному выглядит при взгляде на него из арабского Багдада, курдского Эрбиля и из езидского Синджара. Не учитывая множественности групповых идентичностей, трудно рассчитывать и на стабильное урегулирование локальных конфликтов.

Состояние диффузной идентичности – один из важнейших факторов, препятствующих реализации планов создания ближневосточной системы коллективной безопасности.

Как будет решаться проблема множественности идентичностей в ближневосточном регионе? Возобладает ли жёсткая иерархия идентичностей при безусловном приоритете гражданского национализма, которую пытаются выстроить многие авторитарные лидеры арабских государств? Возьмут ли верх те или иные формы неоимперской идентичности, существующие сегодня в Иране и особенно – в Турции? Или победит трансграничная конфессиональная идентичность, отодвигающая строительство национальной идентичности и неоимперские проекты на задний план? А может быть, победителей в этой борьбе вообще не будет и сосуществование самых различных идентичностей в регионе сохранится на протяжении обозримой исторической перспективы?

Авторы не дают окончательных ответов на эти вопросы. В самом общем плане из монографии следует, что будущее региональных идентичностей зависит в первую очередь от успехов или неудач в реализации странами региона национальных проектов социально-экономической и политической модернизации. Причём реализация этих проектов будет идти преимущественно в неблагоприятных внешних условиях, связанных с завершением эры нефти в мировой экономике, со смещением центра экономического развития в направлении Восточной Азии, а также с усилением негативных воздействий на регион демографических процессов и изменений глобального климата.

Однако при любом возможном варианте будущего Ближнего Востока множественность групповых идентичностей в регионе сохранится надолго, отношения между этими идентичностями в большинстве случаев останутся конкурентными, а в некоторых ситуациях – даже конфронтационными.

Можно лишь надеяться, что период диффузной идентичности на Ближнем Востоке так или иначе подойдёт к концу, и регион сможет войти во взрослую жизнь, освободившись от подростковых комплексов и фобий, сдерживающих его развитие сегодня.

Монография «Ближний Восток: политика и идентичность» далеко не исчерпывает сложную и относительно мало изученную проблематику региональной идентичности. Отдельных глав в работе удостоились лишь несколько арабских стран – Египет, Саудовская Аравия, Сирия, Ливан. Наверное, было бы полезно провести аналогичную работу и по другим интересным и не менее сложным кейсам Ирака, Йемена, Омана, Ливии, Алжира или Марокко. Будем надеяться, что авторы не оставят тему ближневосточной идентичности, и данная монография будет иметь продолжение в самом ближайшем будущем.

Но в любом случае это фундаментальное исследование, безусловно, является важным шагом вперёд в российском востоковедении. Как представляется, ему суждена долгая жизнь в нашем академическом дискурсе. Монография будет полезна не только для специалистов по Ближнему Востоку, но и для всех тех, кто интересуется нынешним состоянием глобального социума и его перспективами.

Россия. Ближний Восток > СМИ, ИТ. Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 1 марта 2021 > № 3708351 Андрей Кортунов

МЕТАМОРФОЗЫ КОРЕЙСКОЙ ПОЛИТИКИ, ИЛИ КАК ПОСТАВИТЬ МИР НА УШИ

АЛЕКСАНДР ЖЕБИН

Кандидат политических наук, руководитель Центра Корейских исследований ИДВ РАН.

РЕЦЕНЗИЯ НА КНИГУ

Торкунов А.В., Толорая Г.Д., Дьячков И.В. Современная Корея: метаморфозы турбулентных лет (2008–2020 гг.). – М.: Просвещение, 2021. – 448 с.

Наверняка найдётся немало читателей, которые сочтут преувеличением данную в заголовке рецензии оценку событий, связанных с Кореей, в мировой политике последних десятилетий. Да и сама Корея сейчас скорее историко-географическое понятие. Вместо существовавшей на полуострове более тысячи лет единой страны, в 1948 г. там появилось два государства – Республика Корея и Корейская Народно-Демократическая Республика.

Вооружённый конфликт, начавшийся между ними в 1950 г., привёл к прямому или косвенному участию в нём не только великих держав, но и ещё пары десятков государств со всех континентов. Мир оказался на грани третьей мировой войны, но уже с применением ядерного оружия, которым к тому времени обзавелись США и СССР. Последовавшее за подписанием в 1953 г. соглашения о перемирии (война юридически до сих пор не закончена) военно-политическое противоборство Севера и Юга не раз порождало острейшие ситуации, не столь известные широкой публике, но не менее опасные для мира в регионе и за его пределами.

В последние пару десятков лет трудно назвать встречу мировых лидеров, включая саммиты «семёрки», «восьмёрки», «двадцатки», АТЭС, в повестке дня которой в той или иной форме не фигурировала бы корейская тема, не говоря уже о двусторонних контактах руководителей России, США, КНР и Японии и глав их внешнеполитических ведомств.

Так что сказанное в заголовке вряд ли можно назвать большим преувеличением. Вдобавок можно напомнить о многих тысячах часов изматывающих переговоров в различных форматах и сотнях тысяч километров, налётанных их участниками с целью найти устраивающее все заинтересованные стороны решение корейского вопроса.

Авторы рецензируемого труда вводят читателя в многомерный, многофакторный мир политических и экономических процессов, протекавших в исследуемый период в двух корейских государствах, а также в мир дипломатии великих держав, имеющих интересы на полуострове. Речь идёт о США, вот уже более семидесяти лет сохраняющих там свой воинский контингент, Китае и России, имеющих общую сухопутную границу с КНДР, и Японии, которая захватила Корею в 1905 г. и хозяйничала там почти всю первую половину ХХ века.

Нынешняя работа стала завершением трилогии, начатой в 2003 г. первым в отечественной литературе вузовским учебником по истории Кореи с древности до конца ХХ века. Он так и назывался: «История Кореи (новое прочтение)» и был результатом сотрудничества преподавателей и учёных МГИМО (У), Дипломатической академии МИД России и МГУ имени М.В. Ломоносова.

В 2008 г. три автора из этого коллектива выпустили более детальное исследование послевоенного периода истории двух корейских государств с 1945-го по 2008 г. включительно (Торкунов А.В., Денисов В.И., Ли Вл.Ф. Корейский полуостров: метаморфозы послевоенной истории. – М.: ОЛМА Медиа Групп, 2008. – 544 с.).

Рецензируемая книга фактически является заключительным томом этой трилогии, написанной с учётом достижений постсоветской исторической науки и опирающейся во многом на документы, исследования и оценки, которые раньше по целому ряду причин были недоступны или оставлялись без внимания.

Первый раздел авторы посвятили анализу «расходящихся путей развития» двух корейских государств.

В КНДР главным содержанием политического процесса в этот период стал переход власти от внезапно умершего в декабре 2011 г. Ким Чен Ира к его третьему сыну – Ким Чен Ыну – представителю третьего поколения клана Кимов. Утверждение молодого лидера на вершине партийно-государственной вертикали, инициированное отцом ещё в 2009 г., сопровождалось безжалостным устранением недостаточно лояльных (начальник Генштаба Ли Ен Хо и даже родной дядя Чан Сон Тхэк) или просто нерасторопных руководителей (министр обороны Хон Ен Чхоль).

Не исключено, что с борьбой за упрочение безраздельной власти нового руководителя был связан и инцидент в малазийском аэропорту в феврале 2017 г., в результате которого погиб живший за рубежом Ким Чен Нам – старший брат нынешнего лидера КНДР. Впрочем, в книге отмечается, что северокорейцы так и не взяли на себя ответственность за устранение возможного претендента на власть, а непосредственные исполнительницы убийства – две девицы «с пониженной социальной ответственностью» – почему-то избежали серьёзного наказания малазийской фемиды.

Главное, что произошло в КНДР с приходом Ким Чен Ына, – «смена парадигмы власти». Руководство стало осуществляться, как в классических соцстранах, через партийные структуры, а не через военную вертикаль, что практиковалось при Ким Чен Ире. Зримое свидетельство тому – довольно регулярное проведение пленумов ЦК правящей Трудовой партии Кореи и его Политбюро и созыв двух съездов ТПК – VII в 2016 г. и VIII – в 2021 году. Достаточно сказать, что предыдущий, VI Съезд прошёл в 1980 году.

Большой интерес представляет содержащийся в книге анализ экономической политики нового руководителя Северной Кореи, его склонность к экспериментам в рамках так называемого рыночного социализма, внимание к науке, возведению объектов социально-культурного назначения, а также жилья.

Беспрецедентно жёсткий санкционный режим побудил Пхеньян делать ставку на «самоусиление» и повышение самостоятельности экономики.

Тем не менее в августе 2020 г. очередной Пленум ЦК ТПК был вынужден признать, что в результате «серьёзных внутренних и внешних обстоятельств и разнообразных непредвиденных вызовов» не удалось достичь показателей роста экономики, намеченных на VII Съезде ТПК, а уровень жизни народа «заметно не вырос». В условиях посткоронавирусного мира и сворачивания глобализации, считают авторы, руководство КНДР вновь решило вернуться к методам «мобилизационной экономики» и «усилению контроля над рыночными силами».

Когда в Пхеньяне началась подготовка к наследственной передаче власти, на юге полуострова произошёл «консервативный реванш». После десятилетнего правления (1998–2008) либеральных президентов Ким Тэ Чжуна и Но Му Хёна к власти пришли правые консерваторы Ли Мен Бак и сменившая его Пак Кын Хе – дочь отставного генерала- президента Пак Чжон Хи, 18-летнее правление которого первое гражданское правительство, появившееся в 1993 г., назвало периодом «фашистской диктатуры».

Авторы показывают, как щедрые, но маловыполнимые обещания экономических благ, помноженные на соответствующие ожидания населения, так и не получившего их, но зато раздражённого чередой коррупционных скандалов, привели к появлению своего рода «качелей» во власти – после десятилетнего правления либералов пришли консерваторы, которых в 2017 г. вновь сменили либералы во главе с Мун Чжэ Ином. Впрочем, правые, продержались в «Голубом доме» (резиденции южнокорейских президентов) даже меньше десяти лет. И Ли Мен Бак, и Пак Кын Хе, подвергнувшаяся в 2017 г. импичменту, в настоящее время отбывают длительные сроки тюремного заключения за коррупцию и другие преступления.

В отличие от либералов, выступавших за диалог с КНДР и провозгласивших так называемую политику «солнечного тепла», консерваторы делали ставку на коллапс северокорейского режима под воздействием международных санкций, внутренних проблем, борьбы за власть после кончины Ким Чен Ира. В годы их правления оказались заморожены все значимые проекты межкорейского экономического сотрудничества, в том числе курортная зона в горах Кымгансан и промышленный парк в Кэсоне.

Приход к власти Мун Чжэ Ина, обещавшего возобновить диалог с КНДР, и «олимпийские инициативы» севеверокорейского лидера привели к проведению в течение одного только 2018 г. трёх межкорейских саммитов и заключению первого соглашения о мерах военной разрядки и доверия вдоль демилитаризованной зоны. Однако надежды на возобновление межкорейского сотрудничества быстро угасли. Требования старшего союзника, США, придерживаться линии «максимального давления» на КНДР и неспособность администрации Мун Чжэ Ина проводить более самостоятельный курс в межкорейских отношениях привели в 2020 г. к их практически полному свёртыванию.

Контраст между реальными действиями и заявленными РК планами и обязательствами, взятыми ею на межкорейских саммитах 2018 г., а также неоднократными декларациями о стремлении реализовать трёхсторонние инфраструктурные проекты с участием России и КНДР стал настолько очевиден, что позволил президенту России в апреле 2019 г. заявить о «дефиците суверенитета» у Сеула.

Второй раздел книги посвящён попыткам дипломатического решения ракетно-ядерной проблемы Корейского полуострова. Авторы напоминают о некоторых объективных обстоятельствах и событиях в мировой политике, которые привели к её возникновению и к тому, что в КНДР стали рассматривать обладание ядерным оружием как «единственную гарантию безопасности и самостоятельности страны».

Надо признать, что страхи Пхеньяна за свою судьбу были отнюдь не безосновательными, кроме того, они порождены сомнениями в готовности былых союзников времён холодной войны прийти на помощь в случае использования Западом в отношении КНДР югославского, иракского или ливийского сценариев экспорта демократии и «цветных революций». К тому же за океаном не упускали случая напомнить Пхеньяну, что там рассматривают «все варианты» (читай: и силовые тоже) принуждения его к отказу от ядерного оружия.

Помимо того, что ядерная программа «выдвигает эту страну в число немногих самостоятельных субъектов международного права», замечают авторы, она играет важную роль в легитимации режима, ибо «работает на престиж северокорейских вождей».

Опираясь на обширный фактический материал и свидетельства участников встреч и переговоров, в том числе американо-северокорейских саммитов в Сингапуре и Ханое, авторы вводят нас в мир напряжённого, порой циничного и в то же время захватывающего дипломатического торга, который, увы, пока не только не решил проблему, но и оставил мир в неведении относительно реальной степени развития ракетно-ядерного потенциала Пхеньяна.

Но к одному «неизбежному» выводу они всё же приходят: «КНДР будет держаться за ядерное оружие до последнего – во всяком случае, до маловероятного момента, пока не будет полностью уверена в отсутствии враждебных намерений со стороны своих противников и сможет обоснованно рассчитывать на получение действенной помощи развитию». Впрочем, добавляют они, «в скором будущем ожидать такого точно не приходится», и с этим заключением согласятся, пожалуй, большинство специалистов.

Авторы не склонны возлагать вину за происходящее на одну лишь КНДР. По их мнению, США и их партнёров на данный момент устраивает определённый градус контролируемой конфронтации. Не всё ладно с самим переговорным процессом. В частности, проходившие в 2003–2008 гг. шестисторонние переговоры «с самого начала не могли определить свой мандат»: то ли они, по мнению США, были направлены на ликвидацию ядерного оружия КНДР, то ли, как полагали Россия и КНР при согласии КНДР, – на комплексное урегулирование корейских проблем, в том числе и ядерной, на создание основ безопасности в регионе.

Вместе с тем, считают авторы, добиться успеха на исключительно двустороннем треке США – КНДР не получится, и потому предлагают свой вариант «многосторонней кооперации» для строительства региональной архитектуры безопасности, которая может включать как «зонтичные» организации, так и структуры обсуждения специфических вопросов в увязке с деятельностью других региональных и международных организаций.

«Главное, – подчёркивается в монографии, и с этим нельзя не согласиться, – в чём нуждается Корейский полуостров и СВА сегодня – отход от конфликта как главного способа внешнеполитического взаимодействия по вопросам безопасности».

Третий раздел книги посвящён анализу корейской политики России в исследуемый период. Помимо прослеживания эволюции довольно непростых двусторонних отношений Москвы с Пхеньяном и Сеулом, наибольший интерес здесь представляет рассмотрение имеющегося, по мнению авторов, «дуализма», присущего политической линии России по отношению к корейскому урегулированию. Дуализм этот проистекал из объективной ситуации, в которой оказалась Москва.

С одной стороны, Россия не менее, чем другие, была заинтересована в сохранении одного из столпов современного миропорядка – режима нераспространения ядерного оружия. И уж больше, чем кто-либо, была не заинтересована в появлении новой ядерной державы прямо на своей границе (вместе с Китаем, которого тоже не устраивала такая ситуация). Но в отличие от США и их союзников, делавших ставку на силовое, санкционное давление для решения «северокорейской ядерной проблемы», в Москве понимали, что вопрос гораздо сложнее и требует комплексного подхода, учёта законных интересов безопасности как самой КНДР, так и других государств региона.

Именно взвешенным, сбалансированным подходом, а отнюдь не «симпатиями» и «потворством» ядерным амбициям Пхеньяна, в чём любят упрекать Россию некоторые западные и российские обозреватели, можно объяснить постоянные призывы Москвы к сдержанности и поиску разумных, компромиссных, приемлемых для всех сторон решений.

Но развитие событий вокруг ядерной проблемы зачастую оставляло Россию в роли наблюдателя, которого США и КНР пытались перетянуть на свою сторону, в результате чего, считают авторы, её ответ был «реактивным и ситуационным», так как инициатива была не в её руках. В частности, США пытались заставить Россию проявить большую жёсткость к КНДР, не стесняясь увязывать эту проблему с другими раздражителями в двусторонних отношениях. Случалось, признают авторы, что «российский МИД был просто поставлен перед фактом – необходимостью в течение суток согласиться с американо-китайским проектом (резолюции СБ ООН), хотя он явно расходился с видением Кремля и конкретными российскими интересами».

В таких условиях, отмечается в монографии, дипломатия сводилась «к лавированию, продиктованному желанием поддерживать ровные отношения со всеми участниками долговременного конфликта, несмотря на их непримиримые противоречия». Хотя России и удавалось значительно смягчать предлагавшиеся Западом в ООН проекты резолюций по КНДР, стремление не испортить отношения с этими странами и международными организациями, где они доминируют, приводило к тому, что Москва «в итоге всегда присоединилась к санкциям и вынуждена их соблюдать».

При этом российские дипломаты не могли не понимать, что для США Корейский полуостров стал своего рода «полигоном испытаний методов санкционной войны», которые впоследствии стали применяться к России и Китаю.

Выводы авторов довольно пессимистичны – «большой войны, вероятно, можно будет избежать», в ней не заинтересованы ни Япония, ни Китай, ни Россия. США не против «управляемого хаоса» в Восточной Азии, разумеется, под их контролем. Нормализации межкорейских отношений придётся ждать ещё десять-пятнадцать лет, пока не будет найдена формула сосуществования двух корейских государств. Достигнутый к настоящему времени «конфронтационный баланс интересов», возможно, всех устраивает.

Однако есть и проблески надежды: хотя «переговорный процесс заглох, но, как показывает история, на каком-то этапе может возобновиться». Российской дипломатии придётся лавировать в этом бурном море, и рассматриваемая книга – безусловный вклад в понимание корейской проблематики. Новый труд известных российских корееведов, без сомнения, поможет «правильной навигации» в беспокойных и изменчивых водах корейской политики, чтобы обеспечить интересы безопасности России в этом регионе.

* Написание име?н политических и государственных деятелей КНДР и Республики Корея дано в редакции, применяемой на официальных сайтах президента РФ и МИД РФ.

Корея. Россия > СМИ, ИТ. Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 1 марта 2021 > № 3708350 Александр Жебин

КОНЕЦ ВИЛЬСОНОВСКОЙ ЭРЫ

УОЛТЕР РАССЕЛ МИД

Профессор международных отношений и гуманитарных наук в Бард-колледже, заслуженный научный сотрудник Гудзоновского института.

ПОЧЕМУ ПРОВАЛИЛСЯ ЛИБЕРАЛЬНЫЙ ИНСТИТУЦИОНАЛИЗМ?

Через сто лет после того, как сенат США унизил президента Вудро Вильсона, отвергнув Версальский договор, Принстонский университет, который Вильсон когда-то возглавлял, вычеркнул его имя из названия своей знаменитой Школы международных отношений. На фоне целой череды других проявлений «культуры отмены» этот акт «вычеркивания личности», по крайней мере, представляется чем-то оправданным.

Вильсон был отпетым расистом даже по меркам своего времени. Человек, стоявший за преследованием своих политических противников и злоупотреблениями времён первой «красной угрозы», прославлялся слишком долго и слишком слепо.

Но сколь бы спорными ни были бы личные воззрения и внутриполитические шаги Вильсона, как государственный деятель и идеолог он по праву может считаться одним из самых влиятельных деятелей современного мира. Он не был особенно оригинальным мыслителем. Более чем за столетие до того, как Вильсон выдвинул идею Лиги Наций, на Венском конгрессе российский император Александр I нарушил спокойствие европейских монарших дворов, огласив, по сути, аналогичное видение. Он предложил создать международную систему, которая опиралась бы на моральный консенсус, поддерживаемый «концертом держав», действующих на основе общего набора идей о законном суверенитете. Более того, ко времени Вильсона понимание того, что демократические институты способствуют миру, а абсолютные монархии воинственны и нестабильны, давно не являлось откровением для образованных американцев и британцев.

Истинный вклад президента США состоял в том, что он обобщил эти идеи в конкретную программу создания порядка, основанного на правилах и международных институтах.

То, что его идеи не смогли завоевать широкую поддержку дома, сломило Вильсона, и он умер глубоко разочарованным человеком. Однако в последующие десятилетия вильсоновская концепция стала источником вдохновения и своего рода настольной книгой для множества национальных лидеров, дипломатов, активистов и интеллектуалов по всему миру. Во время Второй мировой многие американцы начали негативно оценивать политику изоляционизма, проводившуюся Соединёнными Штатами до войны, в том числе и из-за отказа вступить в Лигу Наций. На фоне этих настроений сложившийся образ Вудро Вильсона – прихрамывающего солдафона с убогими политическими навыками, стал уступать место представлению о нём как о пророке, чья мудрость, если бы к ней прислушались, могла бы предотвратить второй глобальный конфликт за двадцать лет.

Воодушевлённые этим выводом, американские лидеры во время и после Второй мировой войны заложили основы того, что, они надеялись, станет вильсоновским мировым порядком. Системой, в которой международные отношения будут строиться на принципах, изложенных во Всеобщей декларации прав человека, и осуществляться по правилам, установленным такими институтами, как Организация Объединённых Наций, Международный суд и Всемирная торговая организация.

Задача была осложнена холодной войной, но «свободный мир» (американцы так называли тогда некоммунистические страны) продолжал развиваться по вильсоновскому пути. Неизбежные компромиссы, такие как поддержка Соединёнными Штатами безжалостных диктаторов и военных правителей во многих частях мира, рассматривались как неприятная необходимость, вызванная борьбой с гораздо большим злом советского коммунизма. Когда в 1989 г. Берлинская стена пала, казалось, что шанс создать вильсоновский мировой порядок, наконец-то, появился. Бывшую советскую империю можно было бы реконструировать в соответствии с представлениями Вильсона, а Запад принял бы эти принципы теперь уже более последовательно и качественно, не опасаясь советской угрозы. Самоопределение, верховенство права, либеральная экономика и защита прав человека: «новый мировой порядок», над созданием которого работали администрации Джорджа Буша – старшего и Билла Клинтона, во многом соответствовал вильсоновской модели.

Сегодня самым важным фактом мировой политики является то, что благородные усилия потерпели неудачу. Следующий этап мировой истории будет разворачиваться не по вильсоновской матрице. Народы земли продолжат искать какой-то политический порядок, потому что иначе они не могут. А правозащитники продолжат стремиться к своим целям. Но мечта о всеобщем порядке, основанном на законе, который обеспечит мир между странами и демократию внутри них, будет всё меньше и меньше определять действия мировых лидеров.

Утверждать эту истину – не значит приветствовать её. У вильсоновского миропорядка много преимуществ, несмотря на его неполноценность. Многие аналитики, ряд из которых связаны с президентской кампанией Джо Байдена, считают, что смогут снова собрать Шалтая-Болтая. Конечно, стоит пожелать им всяческих успехов. Но центробежные силы, разрывающие вильсоновский порядок, настолько глубоко укоренились в современном мире, что даже конец эпохи Дональда Трампа не возродит проект в его самой амбициозной форме. Вильсоновские идеалы не исчезнут, влияние этой школы на внешнюю политику США будет продолжаться, но безмятежные дни постбиполярной эпохи, когда американские президенты выстраивали внешнюю политику вокруг принципов либерального интернационализма, вряд ли вернутся в ближайшее время.

Порядок вещей

Вильсонианство – лишь одна из множества разновидностей миропорядка, основанного на правилах. Вестфальская система, сформировавшаяся в Европе после окончания Тридцатилетней войны в 1648 г., и система Европейского концерта, возникшая после Наполеоновских войн начала XIX века, были основаны как на правилах, так и на законах; основополагающие идеи международного права восходят к этим эпохам. Священная Римская империя – транснациональное объединение земель, простиравшихся от Франции до современной Польши и от Гамбурга до Милана – представляла собой международную систему, предвещавшую Европейский союз, систему с очень сложными правилами, регулирующими практически все области жизни, – от торговли до суверенного наследования между княжескими домами.

Что касается прав человека, то к началу XX века европейская политика уже в течение столетия включала случаи вопиющих нарушений прав человека в международную повестку. Тогда, равно как и сейчас, деспотическая модель поведения была свойственна в основном слабым странам, и именно они притягивали к себе наибольшее внимание. Геноцид турецких христиан, совершённый османскими войсками и иррегулярными силами в конце XIX и начале XX веков, привлёк куда больше внимания, чем бесчинства, чинимые примерно в то же время русскими войсками против мусульманских мятежников на Кавказе. Ни одна делегация европейских держав не прибыла в Вашингтон, чтобы обсудить проблему обращения с коренными американцами или выступить с заявлением относительно статуса афроамериканцев. Тем не менее европейский довильсоновский порядок значительно продвинулся в направлении «поднятия прав человека на уровень дипломатии».

Так что даже при весьма поверхностном анализе очевидно, что оценивать Вильсона как первопроходца, торжественно привнёсшего в анархичный мир непросвещённых государств идеи основанного на институтах мирового порядка и прав человека, – по меньшей мере, опрометчиво. Он скорее стремился реформировать существующий международный порядок, изъяны которого убедительно продемонстрировали ужасы Первой мировой войны. В довильсоновском миропорядке династические правители обычно признавались легитимными, а интервенции, такие, например, как русское вторжение 1849 г. в Венгрию для восстановления правления Габсбургов, считались законными. За исключением самых вопиющих случаев, государства были более или менее свободны обращаться со своими гражданами или подданными бесконтрольно, так, как хотели.

И хотя от правительств ожидалось соблюдение общепринятых принципов международного публичного права, ни один наднациональный орган не был уполномочен обеспечивать соблюдение этих стандартов. Сохранение «баланса сил» являлось главным геополитическим императивом в действиях государств; война, хотя и признавалась гуманитарной катастрофой, рассматривалась как законный элемент системы. Вильсон считал, что это делает будущие конфликты неизбежными. Чтобы исправить положение, он стремился создать порядок, при котором государства признавали бы принудительные правовые ограничения и внутри страны, и на международной арене.

Осуществиться этому в полной мере так и не было суждено, но до определённого времени послевоенный американоцентричный порядок во многом отвечал представлениям Вильсона. Стоит отметить, что идеи эти далеко не везде воспринималось одинаково. Хотя Вильсон был американцем, его взгляд на мировой порядок был разработан прежде всего чтобы определять геополитическую ситуацию в Европе, и именно в Европе идеи Вильсона имели наибольший успех и продолжают иметь оптимистичные перспективы. Несмотря на то, что изначально большинство этих идей были восприняты европейскими политиками с едким и циничным презрением, впоследствии принципы Вудро Вильсона легли в основу европейского порядка и закрепились в законах и практиках ЕС.

Пожалуй, ни один правитель со времён Карла Великого не оставлял на европейском политическом порядке такого глубокого следа, как осмеянный пресвитерианин из долины Шенандоа.

Изгиб истории

Если попытаться оценить перспективы вильсоновской концепции за пределами Европы, картина предстанет весьма мрачная. Однако есть ощущение, что причины гибели небезуспешного проекта отличаются от тех, о которых мы зачастую слышим. Критики подхода Вильсона к мировой политике, часто осуждают его за идеализм. Но на самом деле в идеализме Вильсона упрекнуть сложно: во время переговоров в Версале он показал себя как политик, способный при необходимости действовать в духе самой циничной Realpolitik. Истинная же проблема вильсонианства лежит не в наивности веры в добрые намерения государств, она заключается в упрощённом видении исторического процесса, особенно той его части, что касается влияния технологического прогресса на общественный строй. Проблема Вильсона заключалась не в том, что он был болваном, а в том, что он был либералом (вигом).

Подобно прогрессистам начала XX века, как, впрочем, и многим современным американским интеллектуалам, Вильсон был либеральным детерминистом англосаксонской школы. Он разделял оптимизм тех, кого историк Герберт Баттерфилд называл the Whig historians, то есть британских мыслителей Викторианской эпохи, которые рассматривали человеческую историю как сюжет о «неотвратимом прогрессе и совершенствовании». Вильсон считал, что так называемая упорядоченная свобода, характерная для англо-американского сообщества, открыла путь к постоянному процветанию и миру. Это убеждение есть не что иное, как своего рода англосаксонское гегельянство. Оно утверждает, что сочетание трёх элементов – свободного рынка, свободного правительства и верховенства закона, которые имелись в Великобритании и Соединённых Штатах, неизбежно окажет трансформирующее воздействие и на остальной мир. И по мере этого процесса человечество будет медленно и, как предполагается, добровольно объединяться вокруг ценностей, которые сделали англосаксонский мир таким богатым, привлекательным и свободным, каким мы его знаем.

Вильсон был набожным сыном священника, глубоко погружённым в кальвинистское учение о предопределении и абсолютной верховной власти Бога; он верил в неизбежность прогресса. Он также был убеждён, что в будущем исполнятся библейские пророчества о грядущем тысячелетии – царстве мира и процветания, которое продлится до конца веков, когда Христос, возвратившись, соединит небо и землю. Примечательно, что современные вильсонианцы придали этому детерминизму светский оттенок: в их глазах либерализм станет господствовать в будущем и приведёт человечество к «концу истории» в результате проявления самой человеческой природы, а не некоего божественного наития.

Вильсон считал, что поражение Германской империи в Первой мировой войне и крах Австро-Венгерской, Российской и Османской империй означает, что звёздный час всемирной Лиги Наций, наконец, настал. В 1945 г. американские лидеры от Элеоноры Рузвельт и Генри Уоллеса «слева» до Венделла Уилки и Томаса Дьюи «справа» интерпретировали падение Германии и Японии во многом схожим образом. В начале 1990-х гг. ведущие внешнеполитические деятели и мыслители США рассматривали крушение Советского Союза через ту же детерминистскую призму: как сигнал о том, что пришло время поистине глобального и подлинно либерального мирового порядка. Во всех трёх случаях вильсоновские строители мирового порядка, казалось, были близки к своей цели. Но каждый раз, подобно Улиссу, они оказывались уносимы встречным ветром.

Технические трудности

Сегодня ветер снова набирает силу. Любому, кто надеется оживить слабеющий вильсоновский проект, предстоит столкнуться с рядом препятствий.

Возможно, наиболее очевидное из них – это возвращение в повестку геополитики, изрядно подпитываемой идеологией. Китай, Россия и ряд более мелких стран, примкнувших к ним (Иран, например), видят в идеалах Вильсона смертельную угрозу своим режимам, что, нужно заметить, небезосновательно. Ранее, в период после окончания холодной войны, превосходство США стало настолько всеохватным, что эти государства пытались либо преуменьшить, либо каким-то образом замаскировать свою оппозицию правившему демократическому консенсусу.

Однако начиная со второго срока президента Барака Обамы и далее, за время администрации Трампа, эти страны стали проявлять куда меньшую сдержанность. Видя в вильсонианстве главным образом прикрытие американских и, в какой-то степени, европейских амбиций, Пекин и Москва всё более смело оспаривают эти принципы и инициативы как в международных институтах, таких как ООН, так и в конкретных регионах, от Сирии до Южно-Китайского моря.

Оппозиция этих держав вильсоновскому порядку разрушительна сразу в нескольких отношениях. Прежде всего, для «вильсонианских держав» это повышает риски и издержки вмешательства в конфликты за пределами их границ. Например, поддержка режима Башара Асада Россией и Ираном помогла предотвратить более непосредственное участие Соединённых Штатов и европейских стран в гражданском конфликте в этой стране.

Кроме того, присутствие великих держав в «антивильсоновской коалиции» даёт дополнительную защиту и помощь меньшим странам, без которых те, возможно, не пошли бы по пути сопротивления сложившемуся статус-кво. Наконец, членство в международных институтах Китая и России затрудняет работу этих институтов по поддержанию вильсоновских норм: возьмём, например, вето России и Китая в Совете Безопасности, избрание антивильсоновских представителей в различные органы ООН, а также сопротивление Венгрии и Польши действиям ЕС, направленным на укрепление верховенства закона.

Между тем поток технологических инноваций и изменений, известный как «информационная революция», создаёт целый ряд препятствий для достижения вильсоновских целей и на уровне отдельных стран, и на уровне международной системы в целом. Ирония заключается в том, что последователи идей Вильсона часто говорят, что благодаря техническому прогрессу мир станет более управляемым, а политика – более рациональной, даже если вместе с этим прогресс увеличит опасность войны, сделав её гораздо более разрушительной. В это верил и сам Вильсон, и послевоенные строители порядка, и либералы, которые всеми силами стремились продлить управляемый США порядок после холодной войны. Однако всякий раз вера в технологические изменения оказывалась заблуждением.

С появлением интернета стало особенно очевидно, что, хотя новые технологии и способствуют распространению либеральных идей и их практического воплощения, они также могут без особого труда подрывать демократические системы и способствовать укреплению авторитарных режимов.

Сегодня, когда новые технологии разрушают целые отрасли, а влияние социальных сетей на новостные СМИ и предвыборные кампании оказывается порой определяющим, политика во многих странах становится всё более неспокойной и поляризованной. А это значительно увеличивает шансы на победу кандидатов-популистов и противников истеблишмента с обеих сторон. Кроме того, это затрудняет национальным лидерам поиск компромиссов, которые являются неотъемлемой частью международного сотрудничества, а также увеличивает вероятность того, что новые правительства не захотят продолжить курс своих предшественников.

Информационная революция дестабилизирует международную жизнь и по другим направлениям, что, в свою очередь, затрудняет работу глобальных институтов. Возьмём, к примеру, проблему контроля над вооружениями – центральную проблему внешней политики Вильсона со времён Первой мировой войны, которая стала ещё более острой после появления ядерного оружия. Последователи Вильсона уделяют такое серьёзное внимание контролю над вооружениями не только из соображений предотвращения глобальной гуманитарной катастрофы, но и потому, что даже неиспользованное ядерное оружие либо его эквивалент делают недостижимой вильсоновскую мечту о международном порядке, основанном на примате права и закона. Оружие массового уничтожения гарантирует именно такой государственный суверенитет, который, по мнению Вильсона, несовместим с долгосрочными интересами безопасности человечества. Организовать гуманитарную интервенцию против ядерной державы непросто.

Борьба против распространения ядерного оружия имела свои успехи, и это распространение удалось отсрочить, но оно не остановлено полностью и ограничивать его становится всё труднее. В 1940-е гг. чтобы создать первое ядерное оружие, потребовалась мощь самого богатого государства в мире и целый консорциум ведущих учёных-физиков. Сегодня даже второстепенные и третьестепенные научные учреждения в странах с низким доходом в состоянии справиться с этой задачей. Это не означает, что усилия по нераспространению нужно оставить. Но не стоит забывать, что не от всех болезней есть лекарства.

Более того, упомянутый технологический прогресс, лежащий в основе информационной революции, значительно обостряет проблему контроля над вооружениями. Развитие кибероружия, а также потенциал биологических средств нанесения стратегического вреда, наглядно продемонстрированный пандемией COVID-19, служат предупреждением о том, что по сравнению с ядерными технологиями, новые средства ведения войны значительно труднее отслеживать и контролировать. Осуществлять эффективный контроль над новыми видами вооружений, возможно, просто не получится. Наука меняется слишком быстро, зафиксировать соответствующие исследования зачастую сложно, а полностью запретить ключевые технологии нельзя, потому что они имеют важное гражданское применение.

Кроме того, появились и другие экономические стимулы, которых не было во времена холодной войны, и теперь они подталкивают гонку вооружений в новые области. Ядерное оружие и ракетные технологии большой дальности стоили чрезвычайно дорого и приносили мало пользы гражданской экономике. Биологические и технологические исследования, напротив, имеют решающее значение для любой страны или компании, ставящих цель оставаться конкурентоспособными в XXI веке. Такая гонка вооружений – неуправляемая, имеющая множество полюсов и охватывающая целый ряд передовых технологий – уже не за горами, и она неминуемо свернёт планы по возрождению вильсоновского порядка.

Это не для всех

Одно из центральных предположений, лежащих в основе вильсоновского порядка, – вера в то, что все страны рано или поздно приблизятся к уровню развития передовых государств и в итоге примут либеральную капиталистическую модель, на которой выстроена Северная Америка и Западная Европа. Для успеха вильсоновского проекта требуется высокая степень конвергенции, государственные системы стран-участников должны отвечать требованиям демократии, а сами государства как международные акторы – быть готовы и способны проводить политику на международной арене в рамках либеральных многосторонних институтов. Однако сегодня, по крайней мере, в среднесрочной перспективе, веру в то, что такая конвергенция возможна, сохранять всё сложнее. Китай, Индия, Россия и Турция уже с гораздо меньшей вероятностью сойдутся на пути к либеральной демократии, чем, например, в 1990 году. В течение долгого времени эти и другие государства наращивали экономические и технологические мощности не для того, чтобы стать копией Запада, а наоборот, для достижения большей независимости от него, а также реализации собственных цивилизационных и политических целей.

По правде говоря, вильсонианство – сугубо европейский проект, и направлен он на решение именно европейских проблем.

С момента распада Римской империи Европа была разделена на сферы влияния равных (или почти равных) конкурентов. Война была постоянным условием передела Европы на протяжении большей части её истории. Глобальное господство Европы в XIX и в начале XX века можно в немалой степени связать с продолжительной борьбой за первенство между Францией и Соединённым Королевством, – борьбой, которая способствовала развитию важнейших отраслей: финансов, государственного устройства, промышленных технологий и военного искусства, сделавших европейские государства столь жестокими и беспощадными конкурентами.

В отличие от многих других стран мира европейские державы, перед которыми постоянно маячил призрак большой войны, разработали более сложную систему дипломатических отношений и международной политики. Развитые международные институты и доктрины легитимности существовали в Европе задолго до того, как Вильсон пересёк Атлантику, чтобы представить свой знаменитый план Лиги Наций. По сути Лига была ничем иным, как усовершенствованной версией ранее существовавших в Европе форм международного управления. И хотя для создания гарантий того, что Германия и её западные соседи будут придерживаться правил новой системы, потребовалась ещё одна разрушительная мировая война, Европа уже была готова к установлению вильсоновского порядка.

Но опыт Европы не стал нормой для остального мира. Хотя в Китай периодически вторгались кочевники, и в его истории были периоды, когда несколько независимых китайских государств боролись за власть над всей страной, большую часть своей истории эта страна являлась одним целым. Идея единого легитимного государства, не имеющая международных аналогов, так же глубоко укоренилась в политической культуре Китая, как идея мультигосударственной системы, основанной на принципе взаимного признания, – в европейской. Между китайцами, японцами и корейцами случались столкновения, но вплоть до конца XIX века межгосударственные конфликты там были редкостью.

Если мы взглянем на историю человечества, то увидим, что на протяжении большей её части развитие мира определяли устойчивые государства-цивилизации, а не государства европейской модели соперничества между равными державами. Ранее территория современной Индии была объектом доминирования Империи Великих Моголов. Между XVI и XIX веками Османская и Персидская империи властвовали на территории, известной сейчас как Ближний Восток. А племена инков и ацтеков не имели равных в своих регионах. Хотя война и кажется более или менее универсальным способом решения проблем среди разных мировых культур, европейская модель поведения, в которой эскалация войны способствовала мобилизации и развитию технологических, политических и бюрократических ресурсов для обеспечения выживания государства, не присуща международной жизни в остальном мире.

Для государств и народов в большей части мира проблемой современной истории, требующей решения, была вовсе не бесконечность конфликтов между великими державами. Истинная проблема заключалась в том, чтобы понять, как прогнать европейские державы со своих территорий и зон влияния. И именно этот поиск сопровождался мучительной культурной и экономической перестройкой для максимально эффективного использования природных и промышленных ресурсов. Таким образом, междоусобные конфликты в Европе стали для неевропейцев не экзистенциальным цивилизационным вызовом, на который необходимо дать ответ, а долгожданной возможностью добиться независимости.

Постколониальные и незападные государства часто присоединялись к глобальным институтам, чтобы восстановить или укрепить суверенитет, а вовсе не для того, чтобы отказываться от него. В следовании международному праву их интерес нередко заключался, в первую очередь, в защите слабых государств от сильных, а никак не в ограничении власти своих национальных лидеров, направленной на укрепление влияния. В отличие от европейских визави эти государства не накопили большого и важного опыта создания тиранических режимов, подавляющих инакомыслие и ставящих беспомощное население на службу колониальным силам. Их опыт, напротив, во многом сформирован сознанием своей униженности как народа, чья власть и элиты неспособны защитить своих подданных и граждан от наглого, высокомерного поведения иностранных держав.

После того, как последняя страница в формальной истории колониализма была перевёрнута и зарождающиеся на месте бывших колоний государства начали утверждать контроль над своими землями, повестка в виде проблемы слабых государств и неполноценного суверенитета осталась прежней.

Даже в Европе различия исторического опыта помогают объяснить неодинаковый уровень приверженности государств идеалам Вильсона. Такие страны, как Франция, Германия, Италия и Нидерланды, пришли к пониманию, что смогут достичь национальных целей, только объединив свои суверенитеты. Однако для многих бывших членов Варшавского договора мотивом присоединения к западным клубам, ЕС и НАТО, было восстановление утраченного суверенитета. Они не разделяли чувства вины и раскаяния по поводу колониального прошлого Европы (а в случае с Германией – по поводу холокоста), которые побудили многие страны Западной Европы согласиться с необходимостью принять новый подход к международным отношениям. И они без стеснения и в полной мере воспользовались привилегиями членства в ЕС и НАТО, не чувствуя себя при этом каким–то образом морально связанными с теми принципами, что формально закреплялись в заявлениях этих организаций, – принципами, которые они сами, к слову, нередко воспринимали как красиво оформленное лицемерие.

Технический эксперт

Недавний феномен роста популизма на Западе выявил ещё одну опасность для вильсоновского проекта. Если Соединённые Штаты избрали Дональда Трампа президентом в 2016 г., на что они способны в будущем? И что может сделать электорат в других «важных» странах? И если вильсоновский проект оброс таким количеством проблем даже в своей политической колыбели – на Западе, то каковы его перспективы в остальном мире?

В эпоху Вильсона демократическое управление сталкивалось с проблемами, которые, как многие опасались, были непреодолимы. Промышленная революция разделила американское общество, создав беспрецедентный уровень неравенства. Корпорации-гиганты приобрели огромную политическую власть и весьма эгоистично использовали её, чтобы противостоять вызовам, угрожающим их экономическим интересам. В то время состояние самого богатого американца Джона Рокфеллера превышало годовой бюджет федерального правительства США. В 2020 г. самый богатый человек Джефф Безос имел капитал, чистой стоимостью равный примерно трём процентам расходов федерального бюджета.

Однако, с точки зрения Вильсона и его прогрессивных сподвижников, решением этих проблем не могла стать простая передача власти избирателям. Тогда большинство американцев ещё имели образование не более восьми классов, а волна европейских мигрантов захлестнула растущие американские города, ставшие новым домом для миллионов избирателей, многие из которых даже не говорили по-английски, часто были неграмотны, а потому охотно голосовали за коррумпированных городских функционеров.

Прогрессисты ответили на эту проблему, поддержав создание аполитичного экспертного класса менеджеров и администраторов. Они стремились построить административное государство, которое, с одной стороны, ограничивало бы чрезмерную власть богатых, а с другой – исправляло моральные и политические недостатки бедных (кстати, сухой закон был важной частью предвыборной программы Вильсона, а во время Первой мировой войны и после неё он инициировал агрессивные аресты, а в некоторых случаях депортации социалистов и других радикалов). Посредством таких мер, как совершенствование качества образования, строгое ограничение иммиграции и евгеническая политика контроля рождаемости, прогрессисты надеялись сформировать класс более образованных и более ответственных избирателей, которые уверенно поддержали бы технократическое государство.

Спустя столетие элементы этого прогрессистского мышления по-прежнему имеют решающее значение для вильсоновской модели правления в США и других странах, но добиваться их общественной поддержки намного труднее. Интернет и социальные сети подорвали авторитет всех форм экспертного знания.

Сегодняшнее гражданское сообщество значительно лучше образовано, а потому меньше нуждается в экспертных рекомендациях и указаниях.

А такие события, как вторжение США в Ирак в 2003 г., финансовый кризис 2008 г. и плохо выстроенная система реагирования на вызов пандемии 2020 г., серьёзно подорвали доверие к экспертному знанию и технократам, которых многие люди стали рассматривать как основу гнусного «глубинного государства».

Международные институты сталкиваются с ещё большим кризисом доверия. Избиратели, скептически относящиеся к идее технократического правления в их собственных странах, тем более насторожены по отношению к иностранным технократам, чьи взгляды кажутся им подозрительно космополитическими. Подобно тому, как жители европейских колониальных территорий предпочитали самоуправление (даже плохо организованное) правлению колониальных властей (даже более компетентных), сегодня многие люди на Западе и в постколониальном мире, вероятно, отвергнут самые благие намерения глобальных институтов.

Тем временем такие проблемы развитых обществ, как потеря производственных рабочих мест, экономическая стагнация или снижение реальной заработной платы, хроническая бедность среди меньшинств и эпидемия опиоидов, не поддаются технократическим решениям. А когда дело касается глобальных проблем – изменения климата и массовой миграции, с трудом верится, что громоздкие институты мирового управления, а также склонные к выяснению отношений и переделу сфер влияния государства, которые ими руководят, предложат простые и действенные решения, способные возродить доверие общества.

Что это означает для Байдена

Все эти обстоятельства указывают на то, что отход от вильсоновской модели развития, вероятно, продолжится, мировая политика будет всё больше отдаляться от этих принципов, а в некоторых случаях идти прямо наперекор им. Такие институты, как НАТО, ООН и ВТО, в силах доказать свою жизнеспособность (всё-таки мощь бюрократии иногда творит чудеса), но они явно сдадут позиции в плане способности отвечать на актуальные вызовы и, возможно, не смогут достигать даже своих первоначальных целей, не говоря уже о решении новых задач. Международный порядок тем временем будет во всё большей степени формироваться государствами, которые идут разными путями к своему преуспеванию. Это необязательно гарантирует неизбежность цивилизационных столкновений в будущем, но глобальным институтам придётся учитывать гораздо более широкий спектр взглядов и ценностей, чем раньше.

Есть надежда, что многие достижения вильсоновского порядка могут быть сохранены и, возможно, в каких-то областях даже расширены. Но зацикленность на былой славе не поможет качественно развить идеи и политику, чья задача обеспечить выживание и развитие в тяжёлые времена. Иные способы политического устройства существовали в прошлом – как в самой Европе, так и в других частях мира, и государствам придётся использовать их, опираться на эти примеры, если они хотят создать фундамент для стабильности и сохранить мир в современных условиях.

Для американских политиков общемировой кризис задуманного Вильсоном международного порядка представляет серьёзные проблемы, которые, вероятно, будут беспокоить администрации на протяжении десятилетий. Одна из проблем заключается в том, что многие профессиональные чиновники и влиятельные конгрессмены, представители гражданского общества и медиа глубоко верят не только в то, что внешняя политика Вильсона – это хорошо и полезно для Соединённых Штатов, но и в то, что это единственный путь к миру и безопасности (и даже выживанию цивилизации и всего человечества). Они будут продолжать бороться за своё дело, ведя окопную войну внутри бюрократии и используя надзорные полномочия Конгресса и постоянные утечки в лояльные СМИ, чтобы поддерживать пламя этой борьбы.

Интриги будут ограничены тем, что любая коалиция интернационалистов в американской внешней политике должна в значительной степени полагаться на голоса избирателей, поддерживающих идеи Вильсона. Но нынешнее поколение, воспитанное в условиях глобальных сетей и некомпетентных политических обозревателей, питает гораздо меньшее доверие к этим идеям. Ни неудача президента Джорджа Буша по созданию национального государства в Ираке, ни провал Обамы в связи с гуманитарной интервенцией в Ливию – ничто из этого не показалось большинству американцев успешным проектом, поэтому общественное доверие к идее построения демократий за рубежом очень невысоко.

Однако американская внешняя политика всегда упирается в вопрос коалиции. Как я писал в своей книге «Особое Провидение», сторонники Вильсона – одна из четырёх школ, которые боролись за формирование американской внешней политики с XVIII века. Приверженцы идей Александра Гамильтона хотят выстроить американскую внешнюю политику вокруг могущественного национального правительства, тесно связанного с миром финансов и международной торговли. Вильсоновцы рвутся соорудить мировой порядок, основанный на демократии, правах человека и верховенстве закона. Джексоновские популисты с подозрением относятся к крупному бизнесу и «крестовым походам» за демократией Вильсона, но хотят сильных военных и экономических программ. Джефферсонианцы желают ограничить американские обязательства и вовлечённость в зарубежные дела. (Отметим, что пятая школа, ведущим сторонником которой был президент Конфедерации Джефферсон Дэвис, определяла национальные интересы США через сохранение рабства). Сторонники Гамильтона и Вильсона ощутимо доминировали в американской внешней политике после холодной войны, но Барак Обама вновь начал вводить некоторые джефферсоновские идеи о сдержанности, а после ливийской неудачи его тяготение к такому подходу явно усилилось. Трамп, повесивший портрет президента Эндрю Джексона в Овальном кабинете, стремился создать националистическую коалицию последователей Джексона и Джефферсона против глобалистской коалиции гамильтонцев и вильсоновцев, господствовавшей со времён Второй мировой войны.

Даже несмотря на то, что администрация Байдена уводит американскую внешнюю политику от националистической парадигмы Трампа, ей придётся заново отрегулировать баланс между подходом Вильсона и идеями других школ в свете изменившихся политических условий внутри страны и за рубежом. Подобные корректировки производились и раньше. В первые обнадёживающие годы послевоенной эпохи вильсоновцы, в частности Элеонора Рузвельт, хотели, чтобы администрация Трумэна поставила поддержку ООН на вершину своих приоритетов. Гарри Трумэн и его команда вскоре увидели, что противостояние Советскому Союзу представляет собой задачу наибольшей важности, и начали формировать основу для холодной войны и политики сдерживания. Этот сдвиг был мучительным, и Трумэну с трудом удалось добиться от госпожи Рузвельт вялой поддержки во время напряжённых выборов 1948 года. Но критическая масса вильсоновских демократов согласилась с логикой, согласно которой победа над сталинским коммунизмом была целью, оправдывающей сомнительные средства, необходимые для ведения холодной войны. Байден может извлечь хороший урок из этого примера. Спасение планеты от климатической катастрофы и создание коалиции для противодействия Китаю – вот основания, которые удовлетворят многих сторонников Вильсона и заставят согласиться, что определённое отсутствие щепетильности, когда дело касается выбора союзников и тактики, абсолютно оправдано.

Администрация Байдена может использовать и другие методы, применявшиеся прошлыми президентами, чтобы заручиться поддержкой граждан. Один из них – оказать давление на слабые страны, находящиеся в сфере влияния Вашингтона, чтобы те провели экстренные реформы. Другой путь – предложить хотя бы видимость поддержки вдохновляющим инициативам, у которых мало шансов на успех. Как сообщество вильсоновцы привыкли достойно терпеть неудачи и часто поддерживают политиков, исходя из их (предполагаемых) благородных намерений, не требуя слишком многого.

Есть и другие, менее макиавеллистские способы удержать либеральный электорат.

Даже когда конечные цели политики Вильсона становятся менее достижимыми, есть проблемы, в отношении которых разумная и целенаправленная американская политика может дать результаты, и вильсоновцы это, без сомнения, оценят.

Международное сотрудничество, направленное на противодействие отмыванию денег и устранению налоговых убежищ, – область, где прогресс имеет неплохие шансы на реализацию. Кроме того, работа по совершенствованию глобальной системы здравоохранения будет оставаться в приоритете в течение нескольких лет после завершения пандемии COVID-19. Продвижение за рубежом образования для групп с недостаточным уровнем обеспеченности услугами – женщин, этнических и религиозных меньшинств, бедных – является одним из действенных способов построить лучший мир, и многие правительства, отвергающие вильсоновский идеал в целом, могут принять такую поддержку извне, если она не будет иметь слишком яркого политического подтекста.

Сегодня Соединённые Штаты и мир переживают что-то вроде вильсоновской рецессии. Но в политике ничто не длится вечно, а надежда, как известно, умирает последней. Вильсоновское видение глубоко укоренилось в американской политической культуре, а ценности, о которых он говорил, имеют слишком большую глобальную привлекательность, чтобы просто списать их со счетов.

Опубликовано в журнале Foreign Affairs №1 за 2021 год. © Council on foreign relations, Inc.

США > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 1 марта 2021 > № 3708349 Уолтер Рассел Мид

КОСМИЧЕСКОЕ НАСЛЕДИЕ ДОНАЛЬДА ТРАМПА

ВАЛЕНТИН УВАРОВ

Член Совета РАН по космосу, член Комитета по природопользованию и экологии ТПП РФ, советник генерального директора АО «Успешные ракеты».

КАК НАИБОЛЕЕ ПРОТИВОРЕЧИВЫЙ ПРЕЗИДЕНТ США ЗАЛОЖИЛ ОСНОВУ ДЛЯ ЭКСПАНСИИ

На фоне, казалось бы, непримиримых разногласий между республиканцами и демократами в США есть сфера, в которой они склонны идти на компромиссы и обнаруживают преемственность. Речь идёт о политике в области космоса, и её преемственность можно проследить на примере действий Дональда Трампа.

Космическая политика в отличие от других направлений в деятельности сменяющихся в США администраций носит не просто непартийный (nonpartisan), а чётко выраженный двухпартийный (bipartisan) характер и в целом базируется на единых подходах.

Это хорошо видно при сопоставлении инициатив и документов, принятых Трампом, и основных положений доклада «Космическая политика для администрации Трампа» (A Space Policy for Trump Administration). Доклад был опубликован Центром новой американской безопасности (Center for New American Security – CNAS) в октябре 2017 г. накануне первого заседания реанимированного Трампом Национального совета по космосу.

Космический треугольник Центра новой американской безопасности

Как лучше всего можно описать роль правительства в космосе таким образом, чтобы граждане США поняли и приняли её? Такой вопрос задали себе эксперты Центра новой американской безопасности (ЦНАБ). По их мнению, прямое сравнение с хорошо известным большинству американцев историческим событием – заселением Запада в XIX веке, служит подходящей аналогией для разработки стратегии в космическом пространстве с юридической точки зрения, а также в аспектах гражданского использования, интересов частного бизнеса и национальной безопасности. Заметим, что такая аналогия с освоением Дикого Запада соответствовала лозунгу Трампа «Вернём Америке величие!» и его склонности к ссылкам на культурно-исторические традиции страны.

На сайте ЦНАБ говорится, что это независимая, двухпартийная, некоммерческая организация, которая разрабатывает сильную, прагматичную и принципиальную политику национальной безопасности и обороны для продвижения интересов Соединённых Штатов. Среди членов совета директоров, экспертов, учёных и сотрудников центра большое число лиц, занимающих или занимавших видные посты в администрации, в Минобороны и Госдепе, в разведывательном сообществе, а также в Конгрессе и крупных компаниях.

Достаточно привести несколько имён из числа руководства и экспертов ЦНАБ, которые получили посты в новой администрации. Эврил Хэйнс, входившая ранее в совет директоров ЦНАБ, стала директором ЦРУ, а получившая пост заместителя госсекретаря Виктория Нуланд работала исполнительным директором центра в 2018–2019 годах. Курт Кэмпбелл, один из основателей и председатель совета директоров ЦНАБ, будет курировать в Совете национальной безопасности восточноазиатскую тематику и тихоокеанский регион. Российское направление в аппарате СНБ поручено вести Андрее Кендалл-Тейлор, ранее она работала старшим научным сотрудником и директором программы трансатлантической безопасности ЦНАБ.

Доклад «Космическая политика для администрации Трампа» подготовлен сотрудниками Программы оборонных стратегий и оценок (Director of the Defense Strategies and Assessments Program) ЦНАБ. Документ «фокусируется на стратегическом выборе и возможностях, доступных для сохранения и расширения военного преимущества США перед лицом меняющихся вызовов безопасности». Изучив положения этого доклада, можно сказать, что Трамп не только выполнил предложенные рекомендации, но и перевыполнил их, если принять во внимание не затронутые там темы кибербезопасности и использования ядерной энергетики для обеспечения космических миссий.

Прежде чем перейти к анализу, можно привести список основных документов по космосу, принятых администрацией Трампа:

30 июня 2017 г. – Исполнительный указ о возрождении национального космического совета (Executive Order 13803 – Reviving the National Space Council);

11 декабря 2017 г. – Директива об активизации американской программы освоения космоса человеком (Space Policy Directive 1 – Reinvigorating America’s Human Space Exploration Program);

23 марта 2018 г. – Национальная космическая стратегия (The National Space Strategy);

24 мая 2018 г. – Директива об упорядочении правил коммерческого использования космического пространства (Space Policy Directive 2 – Streamlining Regulations on Commercial Use of Space);

18 июня 2018 г. – Директива о национальной политике управления космическим движением (Space Policy Directive 3 – National Space Traffic Management Policy);

19 февраля 2019 г. – Директива о создании космических сил Соединённых Штатов (Space Policy Directive 4 – Establishment of the United States Space Force);

6 апреля 2020 г. – Исполнительный указ о поощрении международной поддержки добычи и использования космических ресурсов (Executive Order 13914 – Encouraging International Support for the Recovery and Use of Space Resources);

4 сентября 2020 г. – Директива о принципах кибербезопасности космических систем (Space Policy Directive 5 – Cybersecurity Principles for Space Systems);

9 декабря 2020 г. – Меморандум о космической политике (Memorandum on the National Space Policy);

16 декабря 2020 г. – Директива о национальной стратегии в области космической ядерной энергетики и двигателей (Space Policy Directive 6 – Memorandum on the National Strategy for Space Nuclear Power and Propulsion).

Новые рубежи для космических поселенцев

SPD-1 вносила изменения в космическую политику Обамы от 2010 г. в разделе об основных направлениях развития гражданского космоса. В редакции 2010 г. НАСА предписывалось: «К 2025 г. начать полёты экипажей за пределы Луны, включая отправку людей на астероид. К середине 2030-х гг. отправить людей на орбиту Марса и благополучно вернуть их на Землю». Новая редакция устанавливала Луну как ближайший ориентир, а перед НАСА ставилась задача «обеспечить человеческую экспансию по всей Солнечной системе и вернуться на Землю с новыми знаниями и возможностями. Начиная с миссий за пределами низкой околоземной орбиты, Соединённые Штаты будут руководить возвращением людей на Луну для долгосрочного исследования и использования, а затем миссиями на Марс и в другие пункты назначения».

ЦНАБ рекомендовала установить следующий «новый рубеж» (New Frontier) уже за пределами низкой околоземной орбиты: «Уроки, извлечённые из работы на низкой околоземной орбите, могут быть использованы для распространения человечества на Луне, Марсе и в районе пояса астероидов Солнечной системы». Астероиды «выпали» из стратегических документов Трампа, в остальном последовательность, неоднократно упоминаемая в докладе ЦНАБ, сохранена. По мнению ЦНАБ, в то время как космос остаётся местом соперничества крупных держав, «эта гонка имеет долгосрочные последствия для Соединённых Штатов как в экономике, так и с точки зрения безопасности», что в значительной степени поддерживается идеализмом, связанным с западным либеральным подходом, выраженным, например, высадкой на Луну, «для всего человечества».

В указе Трампа о возрождении Национального совета по космосу от 7 июля 2017 г. даётся поручение, согласно которому он должен ежегодно предоставлять президенту доклад с изложением оценки и рекомендаций в отношении космической политики и стратегии правительства. Менее чем через год, 23 марта 2018 г., президент подписал Национальную космическую стратегию (The National Space Strategy), где провозглашался лозунг: «Америка – первая среди звёзд» и было зафиксировано, что «Национальная космическая стратегия администрации Трампа ставит во главу угла прежде всего американские интересы, обеспечивая стратегию, которая сделает Америку сильной, конкурентоспособной и великой». В космической стратегии 2018 г. задаются подходы к сложившейся системе международного космического права и отмечается, что новый курс должен быть направлен на обеспечение приоритета американских интересов при заключении международных соглашений.

В связи с этим в докладе ЦНАБ рекомендуется также обратиться к опыту XIX века, но на этот раз в области международного права, когда Соединённые Штаты заключили ряд договоров с европейскими державами относительно внутренних районов Североамериканского континента. Эти юридические инструменты представляли интерес для страны до тех пор, пока США не оказались в более сильном положении для защиты и продвижения своих интересов. ЦНАБ предлагал при сохранении существующих норм и положений международного права добиться преимуществ в использовании коммерческим космическим сектором ресурсов космоса для укрепления инфраструктуры национальной безопасности в космосе и поддержки военных операций на Земле.

В разделе «Создание благоприятных внутренних и международных условий» рекомендуется совершенствовать нормативную базу, чтобы лучше использовать и поддерживать коммерческую промышленность в космических программах. Этот принцип получил развитие в Директиве об управлении космическим движением (SPD-3), а также в указе о поощрении международной поддержки добычи и использования космических ресурсов, что в свою очередь отвечает установке ЦНАБ о том, что Соединённые Штаты должны стимулировать развитие коммерческого космического сектора.

Положения Директивы SPD-2 об упорядочении правил коммерческого освоения космического пространства от 24 мая 2018 г. конкретизируют реформы регулирования, которые космическая стратегия Трампа ставит во главу угла. Они призваны «освободить американскую промышленность от оков и позволить США оставаться ведущим мировым поставщиком космических услуг и технологий». Документ содержит положения, одобренные в феврале 2018 г. на заседании Национального совета по космосу и полностью соответствующие рекомендации ЦНАБ, согласно которой «администрация Трампа должна сделать акцент на коммерческом секторе как на центральной опоре будущей космической деятельности и обеспечить благоприятную экономическую и законодательную среду для того, чтобы эти структуры могли внедрять инновации, расти и обеспечивать экономическую и политическую отдачу для Соединённых Штатов».

Как отмечается в разделе 1 SPD-2, политику администрации следует направить на оптимизацию использования средств налогоплательщиков, а принимаемые исполнительной властью меры должны способствовать экономическому росту, минимизировать неопределённость для инвесторов и частного бизнеса, защищать национальную безопасность и обеспечивать американское лидерство на космическом рынке.

Министерству транспорта предписано упростить выдачу лицензий на запуск частных ракет-носителей, ограничившись единым документом на все типы пусков. В свою очередь, Министерство торговли должно в течение девяноста дней проанализировать законодательство в области дистанционного зондирования земли (ДЗЗ), а затем совместно с государственным департаментом и министерством обороны сформулировать законодательное предложение о расширении лицензирования коммерческой деятельности в этой сфере.

Национальное управление по телекоммуникациям и информации и Федеральная комиссия по связи обязаны обеспечить защиту интересов американского бизнеса в том, что касается использования радиочастотного спектра для коммерческой деятельности в космосе. Здесь же даётся поручение заинтересованным ведомствам совместно с Национальным советом по космосу в течение 120 дней подготовить президенту «доклад о повышении глобальной конкурентоспособности космического сектора США посредством политики в области радиочастотного спектра, регулирования деятельности Соединённых Штатов в Международном союзе электросвязи и других многосторонних форумах». Тут нелишне напомнить, что радиочастоты и орбиты геостационарных спутников являются ограниченным ресурсом.

Зафиксированные в SPD-2 меры поддержки бизнеса на космическом рынке носят комплексный характер, и это подтверждается поручением исполнительному директору Национального совета по космосу пересмотреть порядок выдачи экспортных лицензий на коммерческое освоение космоса в соответствии с положениями раздела 1.

Помимо мер регуляторного характера и рекомендаций об оказании содействия развитию коммерческой космической деятельности, SPD-2 содержит указание о проведении организационных мероприятий для создания в министерстве торговли структуры, отвечающей за коммерческие космические полёты.

Практически в пакете с SPD-2 идёт подписанная менее чем через месяц 18 июня 2018 г. Директива о национальной политике управления космическим движением (SPD-3). Она полностью вписывается в логику рекомендаций ЦНАБ и положений Стратегии относительно создания благоприятных внутренних и международных условий обеспечения лидерских позиций США и американского частного сектора в космосе.

Летать по правилам

SPD-3 – документ самый объёмный и наиболее насыщенный с технической точки зрения по сравнению с другими космическими директивами Трампа – с ним можно сравнить только Директиву о национальной стратегии в области космической ядерной энергетики и двигателей (SPD-6). Как отмечается в SPD-3, «космическое пространство становится всё более перегруженным и оспариваемым, и эта тенденция представляет угрозу безопасности, стабильности и устойчивости операций США в космосе».

На перегруженность космического пространства указывается и в докладе ЦНАБ, поэтому даётся рекомендация использовать возможности по быстрой доставке в космос полезных нагрузок. В SPD-3 в этой связи отмечается, что для поддержания ведущей роли в космосе необходимо разработать новый подход к управлению движением в космосе (УДК), который «учитывает операционные риски в настоящее время и в будущем». Этот новый подход должен принимать во внимание требования обеспечения национальной безопасности, поощрять рост американского сектора коммерческих услуг в космосе, создать обновлённую архитектуру УДК и продвигать в международном сообществе стандарты и наилучшие практики в сфере безопасности в космосе.

«Космическое наследие» Трампа стало заделом для будущих администраций, хотя появилось не на пустом месте.

Так, например, ещё за полтора года до принятия SPD-3 в ноябре 2016 г. вышел Доклад об оценках, рамках и рекомендациях по управлению космическим движением (Report on Space Traffic Management Assessments, Frameworks and Recommendations). В его подготовке, помимо НАСА, приняла участие негосударственная консалтинговая инжиниринговая компания “Science Applications International Corporation” (SAIC). Одним из основных направлений деятельности SAIC является разработка системных решений в области информационных технологий, а среди её заказчиков фигурирует министерство обороны в лице всех видов вооружённых сил США.

В докладе сформулирована концепция, согласно которой нужно определить гражданское ведомство, которое взяло бы на себя функции интегратора, включая взаимодействие с министерством обороны, и разработчика интерфейса для пользователей внутри страны и иностранных потребителей для внедрения американских «лучших практик». Основные положения доклада просматриваются в SPD-3, где обозначена необходимость создать «открытую архитектуру» управления космическим движением в интересах активно развивающегося коммерческого сектора, обеспечения лидерства в космосе, а также «внедрить в международную практику правила использования данных о космической ситуационной осведомлённости, которые отвечали бы интересам национальной безопасности США».

В докладе SAIC указывалось, что такое ведомство-интегратор будет содействовать разработке кодифицированных передовых практик, руководящих принципов и стандартов, а «эти процессы могут служить основой для будущих лицензионных требований к полезным нагрузкам». В Директиве о национальной политике управления движением в космосе «лицензирование» упоминается и в связи «с необходимостью разработки соответствующих методов, которые могут включать лицензирование областей космического пространства для функционирования группировок и установления процедур прохождения спутников через такие области».

В SPD-3 в разделе «Стратегия управления движением в космосе в глобальном контексте» отмечается, что такая стратегия должна быть направлена на установление «наилучших общих глобальных практик» для сведения к минимуму долгосрочного воздействия функционирования группировок космических аппаратов на космическую среду, в том числе надлежащую утилизацию спутников, стандарты надёжности и эффективное предупреждение столкновений». В части «Глобального участия» подчёркивается, что «другие космические державы тоже должны принять наилучшие практики для блага всех космических держав».

Таким образом, логика действий в «управлении космическим движением» показывает, что акцент смещается в сторону использования технических возможностей для обеспечения американским компаниям односторонних преимуществ, создания потенциально «рыночного сервиса» (своего рода Google Space) в качестве инструмента реализации «политики привязки» других стран – как уже осуществляющих, так планирующих развивать космическую деятельность.

Звёздные войны за золото и платину

В докладе ЦНАБ указывается, что ранняя идеалистическая эпоха освоения космоса подошла к концу, а «министерство обороны через свои виды вооружённых сил должно продолжать и укреплять средства обеспечения доступа к космосу как в мирных, так и в конфликтных ситуациях». 19 февраля 2019 г. президент Трамп подписал Директиву о создании Космических сил Соединённых Штатов (SPD-4), выделив их в отдельный вид вооружённых сил. Согласно этой Директиве, Космические силы Соединённых Штатов должны быть организованы, обучены и оснащены для выполнения следующих задач:

защита национальных интересов в космосе и мирное использование космоса всеми ответственными субъектами в соответствии с применимым правом, включая международное право;

обеспечение беспрепятственного использования космического пространства в интересах национальной безопасности, экономики США и их граждан, партнёров и союзников;

сдерживание агрессии и защита государства, союзников и интересов Соединённых Штатов от враждебных актов в космосе и из космоса;

обеспечение интегрированности космического потенциала и его доступности всем боевым командованиям;

проецирование военной мощи в космос и из космоса для защиты интересов нации;

создание, поддержание и совершенствование сообщества профессионалов, ориентированных на потребности национальной безопасности в космической сфере.

Процесс создания Космических сил запущен и дебаты идут вокруг того, как будут организованы закупки для этого вида вооружённых сил. Однако уже в 2020 г. подписаны контракты с Northrop Grumman Corp. на сумму 298 млн долларов на коммуникационное оборудование и программное обеспечение, а также со SpaceX и United Launch Alliance LLC на сумму 653 млн долларов на услуги космических запусков.

На фоне растущей «обеспокоенности» успехами военно-космических программ Китая и России стремление президента Трампа создать Космические силы получило широкую двухпартийную поддержку в Конгрессе. Мишель Флурной, считавшаяся главным кандидатом на пост министра обороны при Байдене, заявила, что поддержит Космические силы и выступит против усилий некоторых прогрессивных группировок по их ликвидации. Флурной была исполнительным директором ЦНАБ, а сейчас входит в его совет директоров.

«Когда нация двинулась на Запад, армия последовала за ней, основав форты. Эти укрепления обеспечивали защиту местных поселенцев, преследующих коммерческие выгоды. В космосе подобную потребность восполнят военные», – это тоже из доклада ЦНАБ. Для чего космические поселенцы должны двинуться в космос – также поясняется в рекомендациях ЦНАБ. «За золотом и платиной» – так называется раздел доклада ЦНАБ, в котором обосновывается привлекательность и экономическая целесообразность освоения «новых территорий». Под новыми территориями понимаются Луна, Марс, объекты в околоземном пространстве и пояс астероидов. В подтверждение приводится доклад, подготовленный одним из крупнейших в мире инвестиционных банков Goldman Sachs, в котором подробно описывается целесообразность и прибыльность добычи драгоценных металлов в космосе[1].

6 апреля 2020 г. президент Трамп издал Указ о поощрении международной поддержки добычи и использования космических ресурсов (Executive Order Encouraging International Support for the Recovery and Use of Space Resources). Документ отражает стремление дать зелёный свет коммерческому использованию космоса и подтолкнуть частные компании заняться космическими ресурсами. Ещё в 2015 г. президент Барак Обама подписал Закон о конкурентоспособности коммерческих космических запусков (U.S. Commercial Space Launch Competitiveness Act), направленный на снижение административных барьеров на пути реализации частных инициатив. В нём содержалась и глава о добыче и использовании космических ресурсов. Трамп сделал акцент на том, что успешное долгосрочное освоение и исследование Луны, Марса и других небесных тел потребует сотрудничества с частными компаниями, которые будут добывать и использовать космические ресурсы, включая воду и полезные ископаемые.

В указе Трампа находит отражение копцептуальный подход ЦНАБ в части правовых аспектов, согласно которому «администрация Трампа должна выработать чёткую космическую политику и утвердить более широкое толкование Договора по космосу 1967 года». В указе о космических ресурсах говорится о необходимости пересмотра существующей системы космического права, а в пояснительной записке указывается: «американская промышленность и промышленности стран-единомышленников должны получить выгоду от установления стабильных международных практик, которые позволят частным лицам, компаниям и экономике воспользоваться возможностями расширения сферы экономической активности за пределами Земли».

Кибербезопасность и космические атомоходы

Директива о принципах кибербезопасности космических систем (SPD-5) от 4 сентября 2020 г. на первый взгляд не вписывается в рекомендации ЦНАБ. Однако в SPD-5 есть отсылка к Директиве о национальной политике управления космическим движением (SPD-3) относительно того, что «владельцы спутников и группировок КА должны проходить предстартовую сертификацию, учитывающую ряд факторов, включая шифрование спутниковых каналов управления, управления в полёте и мер защиты данных для наземных операций».

Речь о том, что любые космические аппараты, независимо от того, находятся они в частной собственности или принадлежат государству, должны отвечать критериям кибербезопасности.

Таким образом изначально закрепляется принцип двойного назначения космической инфраструктуры. Этот принцип в докладе ЦНАБ сформулирован следующим образом: «Точно так же, как Конгресс использовал каперские грамоты, чтобы позволить частным морским судам действовать в качестве военных инструментов государства – с обещанием оплаты и прибыли за их усилия, – правительство могло бы привлечь частные космические предприятия к участию в общественной миссии: очистке от космического мусора, работе в качестве сетей ситуационной осведомлённости и обслуживанию близлежащих спутников, среди многих других задач. Успешная космическая политика предполагает, что динамика государственного и коммерческого секторов – это предложение с “и”, а не с “или”».

В SPD-5 содержится указание о том, что владельцы и операторы космических систем должны разрабатывать и осуществлять программы кибербезопасности, включающие возможности для операторов или автоматизированных систем центров управления сохранять или восстанавливать контроль над космическими аппаратами.

Директива о национальной стратегии в области космической ядерной энергетики и двигателей» (SPD-6) была подписана 16 декабря 2020 года. Хотя вышла она через неделю после принятия новой Космической политики Трампа, в документе упоминается только Космическая политика Обамы от 2010 г. с внесёнными в неё изменениями согласно Директиве от 11 декабря 2017 года. Можно предположить, что по какой-то причине SPD-6 «заблудилась» в согласованиях, а Меморандум о космической политике, который должен был венчать космическое наследие Трампа вырвался вперёд. Так в новой космической политике Трампа «космическая ядерная энергетика и двигательная установка» упоминаются в разделе «Межотраслевые руководящие принципы космической политики».

Смысл данной инициативы состоит в том, что как полёты в дальний космос, так и длительное пребывание человека на поверхности той или иной планеты потребуют мощных автономных источников энергии. В SPD-6 подчёркивается, что способность безопасно, надёжно и устойчиво использовать «космические ядерные энергетические и двигательные установки» (SNPP) имеет жизненно важное значение для поддержания и продвижения доминирования Соединённых Штатов в космосе. Использование именно ядерного топлива объясняется тем, что оно может функционировать в условиях, когда энергии солнечных или химических генераторов будет недостаточно. В Директиве указывается, что системы SNPP должны включать в себя радиоизотопные термоэлектрические генераторы и ядерные реакторы, используемые для двигателей и энергетических установок космических аппаратов, роверов и других элементов на поверхности небесных тел.

В качестве одной из целей в SPD-6 зафиксировано создание демонстратора ядерной энергетической установки на поверхности Луны с мощностью в 40 кВт и выше. В документе уточняется, что такая установка должна соответствовать потребностям миссии и в будущем отвечать требованиям государственных и коммерческих программ в области космической энергетики с применением ядерных электродвигательных установок, когда энергии, вырабатываемой с помощью Солнца и химических элементов, будет недостаточно. Она должна соответствовать потребностям миссии и будущим правительственным и коммерческим применениям космической энергетики, НЭП и наземной ядерной энергетики, когда использования солнечной и химической энергии недостаточно.

В Директиве также акцентируется внимание на том, что для достижения целей в освоении космоса решающее значение имеет сотрудничество с коммерческими партнёрами. Соответственно, министерству торговли даётся поручение поощрять инвестиции и координировать свою деятельность с частным сектором как в рамках существующих, так и новых проектов для содействия государственно-частному сотрудничеству по созданию и использованию систем SNPP.

Космос стирает партийные разногласия

Несмотря на все баталии, связанные с избирательным процессом, 9 декабря 2020 г. президент Трамп подписал Меморандум о космической политике (Memorandum on the National Space Policy). Документ заменил президентскую Директиву о политике в космосе (Presidential Policy Directive-4) от 29 июня 2010 года. Космическая политика Трампа основывается во многом на положениях документа 2010 г. и в целом подтверждает тезис о том, что подход к исследованиям и использованию космического пространства носит непартийный характер.

Оба документа объединяют многочисленные ссылки на необходимость «обеспечить», «усилить», «продвинуть» лидерство США в космосе, а в редакции 2020 г. к этому добавлено «расширить». Кроме того, в космической политике Трампа в отличие от варианта Обамы лидерство в космосе планируется обеспечивать исключительно в партнёрстве с единомышленниками, «чтобы не допустить передачи чувствительного космического потенциала тем, кто угрожает интересам Соединённых Штатов, их союзников и соответствующей промышленной базе». Под понятие единомышленников подпадают «страны, разделяющие демократические ценности, уважение прав человека и экономическую свободу». В отношении других стран ставится задача поощрять и поддерживать их права на ответственное и мирное использование космического пространства, и такая «политика должна реализовываться путём разработки и осуществления дипломатических, экономических мер и стратегий в области безопасности для выявления и реагирования на поведение, угрожающее этим правам».

Новым для космической политики стало включение в редакцию 2020 г. принципа, согласно которому любое «целенаправленное вмешательство» (purposeful interference) в отношении космических объектов США или их союзников должно быть встречено «преднамеренным ответом» (deliberate response). В тексте Меморандума не даётся определение ни «целенаправленного вмешательства», ни «преднамеренного ответа». Однако при этом оговаривается, что «любое целенаправленное вмешательство или нападение на космические системы Соединённых Штатов или их союзников, которое непосредственно затрагивает национальные права, будет встречено преднамеренным ответом в момент, из места, таким способом и в пространстве, определённым по нашему усмотрению».

В документе такого уровня, как Меморандум о космической политике, впервые подтверждена позиция относительно того, что ресурсы в космосе могут быть извлечены и использованы в частных целях. Хотя, как уже отмечено выше, впервые подобная инициатива появилась в законе, подписанном в 2015 г. Бараком Обамой.

Трамп в своей космической политике делает упор на вовлечение частного сектора, а международному сотрудничеству отводится вспомогательная роль.

Отличительной чертой версии 2020 г. является закреплённый в ней принцип межведомственного взаимодействия и координации в реализации космических программ. Правительственным агентствам предписывается улучшать координацию «посредством сотрудничества, взаимодействия, обмена информацией и согласования общих целей», а также укреплять партнёрские отношения с американским коммерческим космическим сектором. Кроме того, в этой редакции к процессам реализации космической политики подключён Национальный совет по космосу.

Директива Трампа выгодно отличается тем, что она не только адресуется тринадцати «офисам» исполнительной власти, но в ней раздаются конкретные поручения. Особенно интересно, что в рамках организации «межведомственного взаимодействия» всем руководителям учреждений, представленных в Национальном космическом совете, поручается «назначить старшее должностное лицо, ответственное за осуществление соответствующими учреждениями национальной космической политики», а это лицо должно периодически отчитываться перед Национальным космическим советом о ходе реализации положений Космической политики в соответствующих ведомствах.

* * *

Пакет инициатив Трампа в целом отражает взгляды, сложившиеся в американских профессиональных и экспертных кругах относительно экспансии в космосе и создания условий для доминирования на этом потенциальном рынке. Это отражено в программных установках доклада ЦНАБ и отвечало бизнес-подходу самого Трампа, который зафиксировал сложившуюся ситуацию и придал импульс вовлечению частного бизнеса в космическую экономику. Учитывая расширение количественного и качественного состава участников космической деятельности в мире, очевидно стремление обеспечить своим компаниям преимущества, в том числе путём внедрения в виде норм регулирования «лучших практик», основанных на стандартах США.

Новый уровень взаимодействия между бизнесом и государством в космических программах, провозглашённый Трампом, соответствует исторически сложившейся там практике использования возможностей частного бизнеса в интересах национальной безопасности. Пока неизвестно, сохранит ли администрация Байдена темп, набранный Трампом. В ряде процитированных выше документов Национальный совет по космосу упоминается как контролирующий или координирующий орган, и важно понимание того, какое место ему будет отведено в структуре новой администрации. В любом случае все документы содержат «разумные и логичные» пункты с точки зрения «лидирующего положения Соединённых Штатов в космосе».

--

СНОСКИ

[1] Edwards J. Goldman Sachs: Space-Mining for Platinum Is “ More Realistic Than Perceived.” Business Insider. 2017.

США. Россия. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика. СМИ, ИТ > globalaffairs.ru, 1 марта 2021 > № 3708345 Валентин Уваров

СУВЕРЕНИТЕТ И «ЦИФРА»

АНДРЕЙ БЕЗРУКОВ

Член Президиума Совета по внешней и оборонной политике; президент ассоциации экспорта технологического суверенитета; профессор МГИМО МИД России.

МИХАИЛ МАМОНОВ

Директор блока по поддержке государственных программ и международной деятельности АО «Почта России».

МАКСИМ СУЧКОВ

Директор Центра перспективных американских исследований ИМИ МГИМО МИД России; доцент кафедры прикладного анализа международных проблем МГИМО МИД России; научный сотрудник инициативы по диалогу в рамках второго направления дипломатии в Институте Ближнего Востока в Вашингтоне.

АНДРЕЙ СУШЕНЦОВ

Директор Института международных исследований МГИМО МИД России, программный директор Международного дискуссионного клуба «Валдай», кандидат политических наук.

КОНКУРЕНЦИЯ ТЕХНОЛОГИЧЕСКИХ ПЛАТФОРМ, ИЛИ КАК ВЕСТИ СЕБЯ В НОВОМ МИРЕ

Сфера технологий стала одной из ключевых в борьбе за власть в XXI веке. Глобальная цифровая революция привела к трансформации технологического и экономического укладов, общественных отношений, самой философии жизни человека. Запущенные новыми технологиями тенденции определят направления развития системы международных отношений.

К началу третьего десятилетия очевидно оформление двух основных «технологических экосистем» – американской и китайской. Американская система старейшая, наиболее развитая и опирается на безусловное технологическое лидерство США. Американцы стремятся удерживать инициативу в области инноваций, продлить собственное доминирование и не допустить появления сопоставимых конкурентов. Соединённые Штаты привлекают кадры со всего мира, создают льготные условия для развития стартапов, используют далёкие от экономических методы конкуренции.

Ёмкость рынка и благоприятные внутренние условия позволили Америке вывести на рынок наиболее крупных техно- и интернет-гигантов, права интеллектуальной собственности которых хорошо защищены законодательством. Предлагаемые США принципы открытости и свободы в цифровой сфере подкупают. Однако не приходится сомневаться, что в момент, когда доминированию Соединённых Штатов в технологической среде начнёт что-то серьёзно угрожать, эти принципы будут незамедлительно пересмотрены. Возникнут непреодолимые границы и барьеры, нацеленные на сдерживание конкурентов и защиту американского лидерства.

Но даже внутри США решения техногигантов по блокировке и удалению более 70 тысяч аккаунтов, включая страницы президента Дональда Трампа, походят на открытые попытки изъятия у власти инструментов управления. В случае с Трампом техногиганты сыграли за политический истеблишмент против неугодного «спойлера» системы[1]. Возможно, в ближайшие годы спайка политических, финансовых и технологических глобалистов будет продолжать сообща противодействовать национал-индустриальной повестке дня в Америке и других странах. Однако и в стане демократов существуют опасения, что какими бы удобными ни были предлагаемые корпорациями технологии, рост влияния техногигантов опасен по причине накопления ими «беспрецедентной экономической силы» и наращивания «контроля над политическим общением и коммуникациями».

Китайская техноэкономическая платформа скромнее американской, но притязания на технологическое лидерство у КНР от этого не меньше. Значительный масштаб финансового и людского потенциала позволяет китайской экосистеме быть замкнутой на себя и административно перераспределять ресурсы на те области технологического развития, которые представляются Политбюро ЦК КПК наиболее перспективными. Китайцы первые в мире поэкспериментировали с автономизацией ряда сервисов и услуг, выстроив «Великую Китайскую цифровую стену». Если американцы предоставляют всему миру пробную версию своего продукта, то конкурентоспособность китайской модели опирается на дешевизну предложения и участие в финансировании передовых разработок в других государствах. Америку в КНР справедливо рассматривают как более весомого и сильного игрока в этой сфере. Однако темпы роста китайской технологической индустрии позволяют Пекину рассчитывать на то, что достижение сопоставимого с США положения на рынке – вопрос времени. Маловероятно, что американцы смогут остановить этот процесс. В мировой политике есть запрос на прагматизм. Откликаясь на него, всё большее число американских союзников, включая европейцев, благосклонно воспринимают предложения Китая о сотрудничестве в цифровой сфере.

Актуальная в этом свете дилемма для России: подключаться к одной из этих платформ или разрабатывать собственную? В первом случае нужно определить условия, на которых такое «присоединение» может быть возможным. Второй путь – более амбициозный – требует задать ключевые параметры собственно российской «техноэкосистемы». Россия – одна из немногих стран, обладающих технологическими заделами и человеческими компетенциями для выстраивания собственной платформы. Российская инженерно-математическая школа остаётся источником ключевых разработок и квалифицированных кадров. Развивается национальный поисковик, российские соцсети успешно конкурируют с иностранными в России и в большинстве государств СНГ по числу пользователей и сообщений[2]. Создаются собственные процессоры и облачные технологии. Цифровые решения российских компаний – когнитивные и самообучающиеся системы, решения в области кибербезопасности, защищённого электронного документооборота – обладают существенным экспортным потенциалом. Доля цифровой экономики в ВВП страны (4–5 процентов) сопоставима с государствами-цифровыми лидерами. Программа цифровизации национальной экономики обеспечит большинство домохозяйств и объекты социальной инфраструктуры доступом к скоростному широкополосному интернету. Это заметно улучшит возможности развития предпринимательства, телемедицины и дистанционного образования.

Однако вызовы для становления России в качестве самодостаточной техноэкосистемы серьёзны. Некоторые из них являются «цифровыми» следствиями «аналоговых» проблем и угроз. Другие же имеют самобытную природу. В частности, западные санкции не только ограничивают доступ к зарубежным технологиям, но и повышают риски сохранения зависимости от них.

Растущее осознание европейскими странами важности цифрового суверенитета может быть потенциально интересно для России.

Европейцы боятся потерять субъектность в мировой технологической среде и оказаться в ситуации, когда их голос не будет учтён. Россию с европейцами объединяют опасения попасть в зависимость от ведущих игроков и утратить собственную автономию. Российские аргументы о разработке стандарта совместимости данных с большей вероятностью могут быть услышаны в Европе, чем в Китае и США. Накопленный американцами и китайцами массив данных и прорывные разработки делают их менее открытыми к подлинному сотрудничеству с третьими странами. Однако политические разногласия Москвы с европейцами могут стать непреодолимым препятствием к полноценному сотрудничеству. Для России это является дополнительной мотивацией в формировании собственной технологической платформы.

Мировые тренды развития цифровой среды

Стремительное развитие науки и техники создало на национальном и глобальном уровнях предпосылки для сокращения социально-экономического неравенства. Оно же обострило уязвимость – и мнительность – общества перед лицом реальных и мнимых угроз. Новые каналы и способы коммуникации кратно повысили информационную связанность мира. Но они же способствовали атомизации государств, которые стремятся защитить такие каналы от зарубежного вмешательства. Взрывной рост технологий и способов их использования продолжает стирать грань между виртуальным и реальным миром, фактом и вымыслом. Это множит неопределённость в международных отношениях и укрепляет в них анархичное начало.

Неопределённость усугубляется возрастающим разрывом между динамикой развития, внедрением инноваций и скоростью отражения этих изменений в нормативной ткани. Новые для международного права феномены становятся вызовом классической системе международных отношений. Так, отсутствие кодифицированных договорённостей по ограничению использования искусственного интеллекта или суперкомпьютеров и облачных вычислений в военной области провоцируют обладающие такими технологиями державы на постоянную гонку вооружений, что отвлекает ресурсы и внимание от развития их гражданского применения. Притом, что в новых условиях интернет становится ключевым источником новых опасностей, у мировых правительств нет единых подходов к определению понятия «суверенитет в киберпространстве», ими не ведётся работа по разработке международных соглашений, аналогичных договору о космосе, об Антарктике или о суверенитете в воздушном пространстве.

Всеохватывающий характер процессов цифровой трансформации приводит к тому, что они попадают в фокус внимания всё возрастающего числа международных организаций – как профильных (Международный союз электросвязи), так и непрофильных (ЮНЕСКО, ПАСЕ). Это рассеивает международную цифровую повестку дня, множит взаимоисключающие подходы к её вопросам и усугубляет противоречия.

На более технологически-ориентированных международных площадках борьба разворачивается за универсальное признание создаваемых государствами или крупными корпорациями технических стандартов. Наиболее удачливые лоббисты из числа правительств и бизнеса получают в случае кодификации предлагаемого ими стандарта значительное рыночное преимущество: весь мир начинает потреблять именно их продукцию, они задают тон в развитии выбранной технологии.

Подобная борьба за стандарты имеет и далеко идущие международно-политические последствия. С учётом продолжающегося стремительного проникновения «цифры» в общественную жизнь, страны-поставщики цифровых технологий крепко привязывают к себе государства-клиенты, внедряя там определённые стандарты и типы решений, повышая зависимость таких стран от импорта. Сами же поставщики действуют по аналогии с экспортом оружия или энергетических ресурсов.

Глобальная цифровизация кратно повысила международную правосубъектность негосударственных участников международных отношений. Изначально техническая НКО «Корпорация по управлению доменными именами и IP-адресами», созданная при участии правительства США для регулирования вопросов, связанных с доменными именами, IP-адресами и вопросами функционирования глобальной сети, превратилась в ведущий институт «управления интернетом», где государства не имеют главенствующей роли[3].

Транснациональные гиганты – Google, Facebook, Twitter, Microsoft, Huawei – уже сегодня на равных разговаривают с национальными и иностранными правительствами. Игнорировать их в качестве фактора национальной безопасности невозможно.

С одной стороны, накапливаемая такими экосистемами информация и внедряемые ими передовые решения представляют колоссальный интерес для компетентных ведомств. С другой – их способность как информационных ресурсов транслировать на гигантскую аудиторию те или иные сообщения, напрямую или косвенно (через контролируемую выдачу по поисковым запросам) становится фактором национальной политической жизни.

Указанные свойства таких корпораций наделяют их «правом голоса» на международной арене и одновременно делают объектами строгого национального регулирования. Объяснимое стремление государств контролировать их информационную деятельность и получать доступ к располагаемым ими данным приводит к эрозии либеральных ценностей – свободы слова, тайны переписки, тайны частной жизни, поднимает вопрос об их применимости в изменившуюся цифровую эпоху. Отдельным пунктом в противостоянии корпораций и государств остаётся вопрос их справедливого налогообложения, особенно если их сервисы действуют в иностранной юрисдикции[4].

Возможно, впервые обычные граждане получили способность напрямую влиять на международные отношения в таком масштабе, как сегодня. Социальные сети, мессенджеры и интернет-телевидение потеснили традиционные СМИ, наделили обладателя смартфона способностью моментально передавать свои «новости» для миллионов человек. Столь отрадное, казалось бы, проявление свободы слова омрачается тем, что в эпоху «постправды» верификация факта больше не является требованием для нашего доверия к нему. В лучшем случае неумышленный субъективизм или жажда внимания «репортёра-любителя», не связанного профессиональной журналистской этикой или политикой издания, а в худшем – распространение заведомо ложной информации – могут иметь разрушительные последствия для общества и государства.

Дальнейшее развитие когнитивных технологий (deepfake) наделяет злоумышленников неограниченными возможностями создания вредоносного контента. Для достоверной подделки уже даже не нужен человек – нейросеть сама формирует симулякры, наделяет их биографией и снимает с ними видеоролики любого содержания.

Отсутствие признаваемых всеми игроками институтов арбитража или расследования киберпреступлений, пока ещё слабая развитость инструментов цифровой криминалистики делает практически невозможным достоверное определение виновной в инциденте стороны. Это, в свою очередь, повышает уровень недоверия и конфликтности между странами. В условиях развития новых технологий – интернета вещей и автономных интеллектуальных систем – злоумышленникам достаточно иметь мощный бытовой компьютер или даже смартфон, чтобы взломать систему безопасности объекта критической инфраструктуры, вызвать катастрофу или завладеть чувствительной информацией.

Попытка стран оградить себя от такого проникновения имеет ряд последствий. Прежде всего, государства стремятся ограничить уязвимость сети за счёт стимулирования импортозамещения и глубокой локализации – доверять «своему» контролируемому производителю оборудования или решений проще. Это приводит к распаду международных производственных цепочек и определённой эрозии принципов международного разделения труда. В условиях, когда возрастает число производителей собственного критического оборудования, экономическая специализация теряет привлекательность. Определение уполномоченных операторов, ограничение конкуренции на рынке неизбежно приводит к замедлению развития технологий, заставляя государства жить в дилемме: прогресс или безопасность.

Здесь (и во многих других аспектах глобальной цифровой экономики) проявляется противоречие между информационным обменом как глобальным явлением и физической инфраструктурой, имеющей территориальную привязку, а значит – находящуюся под определённым суверенитетом.

Это противоречие выступает со всей очевидностью в вопросе хранения, обработки и перемещения информации по интернет-каналам. Исторически сложился серьёзный дисбаланс в географическом распределении базовой инфраструктуры и национальной принадлежности основных интернет-игроков. Свыше 60 процентов от общего числа доменов управляются американскими игроками (Verising, Afilias), более чем 50 процентов сетей доставки контента принадлежат американским компаниям (Amazon, Akamai, CloudFlaire), все основные провайдеры первого уровня – резиденты Соединённых Штатов, в США же находятся и десять из тринадцати DNS-серверов.

Неудивительно, что при такой «интернет-географии» и осознании готовности Америки идти в односторонних санкциях на весьма крайние меры, страны, не являющиеся непосредственными союзниками Вашингтона, стремятся создать альтернативный защищённый контур «национального, суверенного интернета» – и число таких стран возрастает. С другой стороны, по оценкам экспертов спутниковый интернет не позднее середины этого века может вытеснить интернет кабельный. На новом витке борьба переместится в космос или верхние слои атмосферы – но её природа, состоящая в нежелании государств оставлять ключевую инфраструктуру вне зоны своего суверенного контроля, сохранится[5].

Стремление к суверенному контролю всё большего числа государств находит отражение и в их отношении к вопросу хранения персональных данных граждан. И европейский GDPR, и российский «пакет Яровой» при всех нюансах каждого из подходов, постулируют необходимость хранения персональных данных всеми операторами интернет-рынка на серверах, расположенных в национальной юрисдикции. Этому подходу агрессивно оппонируют в первую очередь англосаксонские государства-участники «системы пяти глаз»[6], указывая на данную меру как на избыточную и подавляющую права и свободы. С учётом описанных выше дисбалансов в интернет-пространстве позиция США и их союзников объяснима. Тем не менее по мере совершенствования оцифровки личности человека, возможностей его цифровой идентификации, перемещения в облачное хранение всех его личных данных цена ошибки при защите такой информации кратно повышается. В случае нарушения контура безопасности информационного хранилища идентичностью гражданина не просто могут завладеть злоумышленники – она может быть полностью стёрта, и такая «цифровая смерть» отрежет жертв атаки от возможности реализации базовых социальных прав. Именно поэтому возрастающая строгость требований к национальному хранению данных становится доминирующим требованием эпохи.

Государства и будущий цифровой мир: дуополия или олигополия?

Уже сегодня присутствие государств в высшей лиге мировой политики невообразимо без стратегии развития в глобальной цифровой среде, наличия ресурсов, идей и продуктов в этой сфере. Сама категория «великодержавности» в XXI веке подразумевает создание собственных технологических платформ, а в идеале – формирование техноэкономического блока. Обязательные атрибуты такого блока – контролируемая ими значительная часть мирового рынка, собственная модель развития, набор ресурсов, технологий и научных компетенций, позволяющий блоку быть независимым от других хотя бы в таких ключевых областях, как оборона и критическая инфраструктура.

Попытка каждого из блоков исключить влияние конкурентов на свою критическую инфраструктуру неизбежно приводит к политизации технологий и технологическим войнам. Цифровые технологии, являясь сквозными для всего современного экономического и социально-политического пространства, становятся главным полем новой войны[7].

Для национальных государств в ближайшие годы возникают два важнейших вопроса. Первый – насколько они способны гарантировать жизнеспособность своей информационной критической инфраструктуры в условиях кибервойны и роста сетевого пиратства. Кибератаки на цифровую инфраструктуру или системные сбои в сетях могут быть не менее деструктивными, чем ядерное или биологическое оружие[8]. Второй – насколько хорошо правительства понимают принципы и способы обеспечения безопасности персональных данных и как будет регулироваться порядок оборота деперсонифицированных больших данных. Овладение такими данными другим государством позволит ему построить достоверную картину развития экономики и промышленности, уязвимостей сельского хозяйства, эпидемиологической обстановки, профилей потребления и скорректировать свою стратегию соответствующим образом. Ускоренное развитие национального законодательства в области регулирования национальных больших данных и выход на межгосударственные переговоры по этому вопросу – императив недалёкого будущего.

На фоне доминирования ряда развитых стран в цифровых технологиях и возникновения глобальных монополий, контролирующих сетевую инфраструктуру и потоки данных, возникает угроза цифрового неравенства и цифрового колониализма.

Цифровой технологический суверенитет становится необходимым условием суверенитета политического и национальной независимости.

Перестройка принципов функционирования международных экономических отношений и всей модели мировой геоэкономики предоставляет ведущим «цифровым-неоколониалистам» современности новые возможности. Продолжает увеличиваться разрыв – теперь уже цифровой – между глобальными провайдерами цифровых технологий и странами-реципиентами, постепенно подпадающими под всё большую зависимость технологически развитых государств.

На текущем этапе страны – «цифровые неоколониалисты» предлагают объектам экономического освоения исключительно льготные условия создания необходимой для перехода в цифровое будущее инфраструктуры. Тем самым они сразу же обеспечивают их привязку к собственным решениям – от платёжных систем до систем хранения данных и обеспечения электронного документооборота. Главное, они обеспечивают себе неограниченный и практически бесплатный доступ к большим данным, получая от этого непосредственный экономический эффект, дополнительное преимущество при развитии инструментов искусственного интеллекта и нейросетей[9] и эффективные инструменты контроля над своими «цифровыми колониями».

Вопросы принадлежности и стоимость данных – также одна из накопившихся в цифровой среде проблем, которые срочно требуют решения. Наконец, изменяются и международные финансовые и трудовые отношения – цифровые активы перемещаются в более комфортные юрисдикции ещё легче, чем финансовые, и практически не оставляют следов такого перемещения.

Появление криптовалют лишает государства монополии на ещё одно суверенное право – право эмиссии. Меняются и понятия «утечки мозгов» и трудовой эмиграции: теперь национальные «цифровые пролетарии» не должны переезжать за рубеж – они могут оставаться в домашних границах, но работать на иностранную корпорацию, отчуждая ей свою интеллектуальную собственность. И наоборот – таланты могут перебраться в более комфортные климатические условия, продолжая при этом развивать национальную экономику.

Одновременно цифровые технологии, формирующие и ежедневный быт, и информационное пространство каждого человека, начинают оказывать всё более заметное влияние на его психику и принятиe решений. В условиях привязки существования человека к девайсам (мобильному телефону, планшету, «умным часам») и под видом предоставления удобств цифровые монополии ограничивают выбор человека в принятии решений и манипулируют его поведением, в том числе через подталкивание его к следованию «определённым маршрутом». При этом страх человека быть исключённым из социальной среды позволяет монополиям изымать и эксплуатировать персональные данные и даже креативный контент.

На фоне виртуализации всех аспектов социальной жизни происходит милитаризация информационного пространства. Пользуясь отсутствием границ в цифровом пространстве и общепризнанных правил поведения в нём, государства и подконтрольные им организации распространяют предвзятый и дезинформирующий контент для продвижения собственных интересов и ценностных ориентиров. Вопрос о структуре регулирования всей сети Интернет давно назрел. Под давлением блокового технологического противостояния и идейно-политической борьбы деление на цифровые «анклавы» уже началось.

* * *

Большие данные как «новая нефть» цифрового века должны иметь понятного владельца и понятную стоимость для индивидуума, бизнеса и государства. Только если в цифровой среде центром сервисов и услуг станет человек и гражданин, будет обеспечен баланс прав человека, национальных приоритетов и интересов бизнеса, появится возможность регулировать ныне бесконтрольные глобальные цифровые монополии на благо всего общества.

Удаление страниц президента США Трампа и его сторонников, а также «деплатформинг» популярной у республиканцев социальной сети Parler – ясно обрисовывают перспективу действий американских техногигантов по устранению экономических и политических конкурентов, если эти техногиганты решат действовать за пределами Соединённых Штатов. А раз так жёстко и относительно просто можно расправляться с идеологическими противниками на собственной территории, что мешает сделать эту практику экстерриториальной, тем более что прецеденты уже есть?

Для России задача-минимум – сохранить суверенность при принятии решений, затрагивающих основные сферы национальной безопасности. Задача-максимум – создать собственную конкурентоспособную технологическую экосистему, стать ключевым участником процесса выработки новых правил игры в этой сфере.

В этом смысле обретение экономического суверенитета – цель более лёгкая, чем обретение суверенитета информационного. Но, похоже, именно от последнего зависит выживаемость государства в будущем.

Данная статья представляет собой сокращённую версию доклада «Международная конкуренция и лидерство в цифровой среде», подготовленного по заказу Международного дискуссионного клуба «Валдай». С полным текстом доклада можно ознакомиться здесь https://ru.valdaiclub.com/a/reports/mezhdunarodnaya-konkurentsiya-v-tsifrovoy-srede/.

--

СНОСКИ

[1] Лукьянов Ф. Дело Трампа продолжат его враги // Газета «Коммерсантъ». 2021. 11 янв. №1. С. 6.

[2] Социальные сети в России: цифры и тренды // Brand Analytics. 30 ноября 2020. URL: https://vc.ru/social/182436-socialnye-seti-v-rossii-cifry-i-trendy

[3] В 2016 г. организация вышла из контракта с правительством США, но у многих есть подозрения относительно политической нейтральности этого института, который определяет «правила игры» в кибермире.

[4] Как исчислить и собрать налоги с Booking.com, который лишь сводит спрос и предложение и обеспечивает поступление платежа, но не владеет никаким имуществом? Субъекты же «физического мира» – владельцы отельной недвижимости и граждане – платят налоги в этой транзакции.

[5] Hurst N. Why Satellite Internet Is the New Space Race // PC. 2018. URL: https://www.pcmag.com/news/why-satellite-internet-is-the-new-space-race

[6] США, Великобритания, Канада, Новая Зеландия, Австралия.

[7] Сучков М., Тэк С. Будущее войны // Доклад Международного дискуссионного клуба «Валдай». 2019. URL: https://ru.valdaiclub.com/files/28848/

[8] Фаттер Э. Необходимость запрета кибератак в ядерной сфере и превентивные меры США и России в сфере контроля над вооружениями // Валдайская записка №95. 2018. URL: https://ru.valdaiclub.com/files/23636/

[9] Уже к 2025 г. глобальный рынок больших данных достигнет 230 млрд долларов.

Россия. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика. СМИ, ИТ > globalaffairs.ru, 1 марта 2021 > № 3708344 Андрей Безруков, Михаил Мамонов, Максим Сучков, Андрей Сушенцов

МЕЖДУ АНГЕЛОМ И БЕСОМ

ДМИТРИЙ ЕВСТАФЬЕВ

Кандидат политических наук, профессор департамента интегрированных коммуникаций факультета коммуникаций, медиа и дизайна Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики».

УРОКИ-2020 ДЛЯ СОВРЕМЕННОГО ИНФОРМАЦИОННОГО ОБЩЕСТВА

Общепризнано, что информационное общество оказалось одной из немногих глобальных систем, успешно развивавшихся в 2020 году. Однако пока ещё не осмыслено, что именно оно становится платформой, позволяющей глобализации сохранять устойчивость в противодействии экономической регионализации. Именно оно обеспечивает не только глобальный характер экономической и политической повестки дня, но и стабильность глобального финансового сектора.

Развитое и цифровизированное информационное общество на глобальном и региональном уровнях позволило человечеству, в особенности жителям крупнейших мегаполисов, пережить локдауны, карантины, как минимум не умирая с голоду от невозможности дойти до магазина. Ведь горожане практически утратили навыки выживания в социально неблагоприятном пространстве. Без цифровизированного и глобализированного информационного общества невозможны были бы даже простейшие карантинные мероприятия.

Несмотря на безусловное ослабление мировой геополитической монополярности, то есть доминирования Соединённых Штатов в глобальной политике и экономике, информационное общество как система остаётся под контролем США и формально американских корпораций. Но информационное пространство становится «многополярным», в нём возникают новые игроки, стремящиеся если не к информационной независимости, то по меньшей мере к установлению согласованных и устойчивых «правил игры». Противоречие между монополярным характером управления глобальным информационным обществом и всё более многополярным и многовекторным глобальным информационным пространством, вероятно, следует считать ключевым для развития глобальных коммуникаций. Оно будет и дальше обостряться внутренним кризисом Соединённых Штатов как «метрополии» информационного общества. Тем более что самым выраженным элементом кризиса стала борьба за контроль над классическими и в особенности – цифровыми медиа.

Описанное противоречие приведёт к усложнению соотношения преимуществ и рисков в развитии информационного общества. Предсказуемость и контролируемость информационных процессов заметно снизится. В информационном пространстве «ангелы» часто превращаются в «демонов».

Диалектика развития

В 2020 г. мы воспринимали информационное общество как данность, хотя ещё пятьдесят лет назад оно было лишь концептом в умах футурологов и наиболее продвинутых управленцев. Но к началу пандемического периода информационное общество, построенное на цифровых интегрированных коммуникациях, превратилось не просто в главную «скрепу» глобализации, важнейший элемент её привлекательности. Цифровое информационное общество стало инструментом, доступным в режиме пользователя практически каждому потребителю на планете.

Согласно мейнстриму западной социальной философии, подключение к цифровым системам информационного общества давно стало условием социализации и развития человека[1]. Но сейчас в качестве принципиального условия начинает формулироваться идея интеграции социальной и персональной жизни человека в одну из так называемых «цифровых экосистем». На практике они определяют модель не только потребления, но и социального поведения. Эти системы лишь в первом приближении можно назвать исключительно «потребительскими». В глобальном масштабе происходит активная синхронизация потребительских экосистем с государством, сращивание с ними, использование их в качестве технологической основы для всех видов управления. Порой доходит до подмены государства информационными «экосистемами», что объяснимо: и информационные системы (сети и платформы), и государство претендуют на универсальность и всеохватность в управлении обществом, хотя и по разным причинам. Такова новая среда обитания человека как биологического вида, попытка выхода из которой означает в сущности социальную маргинализацию. Это провозглашалось западными социологами, хотя вряд ли они имели в виду «цифровую сегрегацию».

Диалектика информационного общества является двигателем его развития. С одной стороны, чтобы использовать потенциал информационного общества, человек должен быть потребителем, частью общества потребления. С другой стороны, человек может использовать потенциал информационного общества, не до конца понимая, как работают его алгоритмы и технологии. Это открывает бесконечное пространство для манипуляций.

Именно противоречие между постоянно расширяющимся пользовательским потенциалом информационного общества и сужающейся его познаваемостью пользователем и является наиболее важным аспектом данного явления.

Такая диалектика порождает постоянное балансирование между «ангелами» и «демонами», между инструментами улучшения жизни человека и общества и платой за это, порой с лихвой перекрывающей бонусы. Где и как случится сбой, способный оказаться безвозвратным, предсказать не может никто. Информационное общество всё менее познаваемо как на технологическом, так и на социальном уровне.

«Демоны» информационного общества – производная от социальных процессов современного мира, считавшихся благом. Главным социально-политическим процессом, наблюдавшимся в основном в скрытой, а с 2020 г. уже и в открытой форме, стала окончательная эмансипация общества от политики, его атомизация, разрушение институтов структурирования и самоорганизации, ранее считавшихся естественными и социально безопасными.

Путь к суррогату

Человечество свыклось с новой средой обитания и начинает её активно осваивать. Универсальность и потребительская простота в данном случае крайне важны. Как и учил Маршал Маклюэн[2], человек, при жизни считавшийся почти городским сумасшедшим, а теперь – классик, информационное общество стало не просто элементом общества потребления, а его системообразующей частью. Потребительская доступность, едва ли не глобальная универсальность, возможность почти неограниченной индивидуализации, насыщенность элементами игрового продуктового и социального маркетинга, – всё это вытекает именно из характера современного постиндустриального общества. Это делает жизнь в неуютном, если хотите, «антидомашнем» пространстве современного мегаполиса существенно более комфортной для отдельного человека, что и проявилось в период пандемии.

Однако ведь это и есть тот самый «ангел», легко превращающийся в «демона». Такова логика общества не столько информационного, сколько потребительского. Давайте не лукавить – современное информационное общество рассчитано, прежде всего, на жителей пространств с высокой степенью атомизации и распадом большинства структур социальной консолидации и самоорганизации. Дело не только в эрозии таких институтов, как «большая семья» или «городские племена», хотя и этот фактор изменил контекст, в котором человек формируется как личность. В развитых странах очевидна неустойчивость всех основных «больших» социальных систем[3]. Информационное общество лишь даёт возможность заменить «слабые связи» традиционного и индустриального общества на связи виртуальные (социальные сети и тому подобное), существенно менее обременительные и более «дешёвые» для поддержания.

Стремясь построить единый мир, разумно управляемый меритократией, элиты, считавшие себя «глобальными» (как выяснилось, ошибочно), проскочили черту, отделявшую реальную, функциональную демократию от имитационной. Форма подменила содержание. Имитация не только институциональной демократии, но и обычной социальной вовлечённости (а возможностей для имитации современное информационное общество предоставляло с лихвой) начала вытеснять реальные социальные и политические процессы. Мы ещё недавно смеялись над уверенностью Дональда Трампа, что обществом и его настроениями можно управлять через Twitter, но 45-й американский президент был продуктом определённой среды, где имитация чего угодно – от «жёстких переговоров» до политических взглядов – считалась нормальной.

Проще говоря, «клик» мышкой оказался приравнен к «голосу», то есть информационная сопричастность равноценна социальному действию. Реальную демократию заменила её информационная реплика, голограмма.

А главным критерием стало формальное наличие набора институтов, считавшихся атрибутами демократии. Об этом убедительно пишут учёные Иван Крастев и Стивен Холмс[4], говоря о формировании «ментальности имитатора», что, впрочем, характерно не только для «новых демократий», но и для всего мира.

Не информационное общество породило этого «демона». Оно просто предоставило питательную среду для развития имитационной демократии. Страны коллективного Запада попытались использовать потенциал информационных технологий для внешнего управления суверенитетом в Венесуэле и Белоруссии и, вероятно, готовятся использовать эту модель в отношении других стран, не исключая Россию. Предупреждения о том, что демократия становится «политической пустотой», звучали уже давно[5], и впору было бы прислушаться. Но сыграла роль как раз пользовательская доступность: кликнуть гораздо проще, чем принять участие в митинге, выдвинуться на выборы или стать волонтёром. В контексте социальной атомизации простота информационного общества для потребителя из «ангела» превратилась в «демона». Превращение цифровой демократии в суррогат, видимость, имитацию, управляемую на непрозрачной корпоративной основе, вероятно, следует считать главным «демоном».

Современное информационное общество, – удивительно социально контекстный феномен. Оно лишь предоставило операционную среду для развития дистанционного образования, а магистральным путём стало уже благодаря общему процессу деградации образовательных систем во всём мире. Но и здесь «ангел», созданный информационным обществом, – возможность в условиях пандемии продолжить хоть в какой-то форме образовательный процесс, быстро превратилась в «демона» выхолащивания отношений ученика и учителя. Об этом, к слову, говорил и президент России Владимир Путин, отмечая ограниченность социального потенциала дистанционного образования. Проблема, вероятно, как раз в том, что за каждым «ангелом» скрывается «демон».

Провал целого ряда стран с развитыми системами управления информационным обществом в осуществлении карантинных и санитарных мероприятий (наиболее характерные примеры – страны Бенилюкса, Великобритания, США) показывает: информационные технологии и информационное общество в целом являются сервисными по отношению к обществу и человеку. Их эффективность зависит от степени структурированности общества, его способности к консолидации в кризисной ситуации и к осмысленному действию. Возможно, это главный «ангел» информационного общества, позволяющий разобраться, с чем же мы столкнулись в 2020 году. «Ангел», предостерегающий от опасностей бесконечной потребительской атомизации постиндустриального общества. И попытка информационного структурирования это не компенсирует.

«Цифровые космополиты»[6] несут в себе те же пороки, что и люди прошлого, но с одним нюансом: они считают знание и информацию взаимозаменяемыми, если не тождественными. Постоянное нахождение внутри только информационного пространства – такая же, если не худшая маргиналия, чем отказ от пользования цифровой средой.

Пребывание преимущественно внутри цифровой среды и системы социальных связей, порождённых ею, создаёт эффект утраты социальной референтности мнений и моделей социального поведения.

А самоуверенность, порождённая доступностью информации/знания, предоставляет возможность неограниченного манипулирования, особенно, если использовать фактор групповой конформности, о чём речь ниже.

Сила и бессилие государства

Вторым «демоном» современного информационного общества стал, конечно, постоянно снижающийся уровень прозрачности и предсказуемости его развития. С пользовательской точки зрения этот процесс хорошо ощущается в России. Алгоритмы западных социальных сетей подбирают то, что можно, и убирают в тень нежелательное. В ряде случаев они даже выходят за рамки традиционного для информационного общества «скрытого управления». То же происходит в других странах, где заблокировать и забанить умудрились даже президента США, причём исключительно на базе корпоративных решений, а не судебных процедур. В последние недели своего президентства Трамп был фактически исключён из информационного пространства.

Разница проста: государственное регулирование, каким бы жёстким оно ни было, обязано оставаться в большинстве случаев относительно прозрачным. У частных компаний, действующих по внутренним регламентам, нет потребности публично демонстрировать эти нормы и правила. Опасная грань, обозначившаяся после выборов президента США, сводится к следующему: если раньше частными были только каналы коммуникаций, вводившие ограничения на доступ согласно корпоративным нормам (например, тот же Facebook), то теперь возникает возможность распространить корпоративную регулятивность на информационное общество в целом. В Соединённых Штатах как минимум, а как максимум – во всём мире информационное общество превращается в мегаэкосистему, полностью отданную на откуп частным компаниям. Чтобы изменить такое положение, потребуется государство иного типа, для которого перспектива неограниченной глобализации не будет безусловным приоритетом.

Иными словами, «свобода слова» как принцип может сохраниться, но доступ в информационное общество, повторимся, цифровой интерфейс между глобальным информационным пространством и человеком окажется в перспективе приватизирован и станет ситуативно ограничиваться. Это будет означать возможность введения – причём иногда и негласное – рестриктивных мер в отношении транслируемой по этим каналам информации. Де-факто это уже случается, когда происходит управление доступом к контенту, рассматриваемому модераторами социальных сетей в качестве «нежелательного» или потенциально дестабилизирующего.

Встаёт вопрос о контроле над процессами социального развития, в которых информационное общество начинает играть исключительно важную роль. Позволительна гипотеза: процесс «оцифровывания» моделей общественного развития, внешне выглядящий как усиление влияния государства на общественные процессы, в совокупности с другими процессами на практике способен превратиться в приватизацию систем цифрового государственного и социального управления коммерческими структурами, обслуживающими и обеспечивающими эти системы. А значительная часть таких структур транснациональны и могут находиться под влиянием враждебных России групп интересов. Объективной реальностью становится перспектива развития современного информационного общества вне систем национального контроля и национального законодательства. Что и доказала поствыборная ситуация в Соединённых Штатах. И это уже не просто риск, а новая операционная реальность, в которой России придётся не просто выживать, но и бороться за статус одного из центров консолидации многополярного мира.

Не менее важен и опасен третий «демон», – нарастание недоверия между участниками коммуникационных процессов на фоне манипулятивности в цифровых коммуникациях и прямого администрирования социальных сетей. Чем дальше, тем больше пользователь мира «интегрированных коммуникаций» сталкивается с необходимостью разграничить информацию по степени надёжности и достоверности. Естественной реакцией на многоликость и манипулятивность информационного пространства становится формирование пользователем своего коммуникационного «круга». Туда он включает источники, которые считает «надёжными», то есть, если разобраться, близкими по восприятию картины мира.

Создание комфортного пространства коммуникаций порождается доступностью информации, но одновременно разрушает эту свободу – по мере реализации права пользователя на комфортную информационную среду возникает кастомизированная картина мира, возможно, бесконечно далёкая от реальности.

Но и сам пользователь начинает – в полном соответствии с принципом социальной (на практике – социально-коммуникационной) конформности подстраивать своё поведение, свои коммуникации, а значит – и свои взгляды, под «эталоны» его коммуникационного «круга». Третий «демон» современного информационного общества в перспективе лишает пользователя индивидуальности.

Больше открытости, меньше доверия

Последний «демон» напрямую касается внешней политики: возникает недоверие между ключевыми игроками, даже к официальным заявлениям и документам. Мы сталкиваемся с поразительным феноменом: формальная открытость государственной политики, прозрачность, если хотите, «проникаемость» современных государств и обществ находится на беспрецедентном уровне, но степень доверия падает. Стратегическая неопределённость между ключевыми государствами (наиболее ощутимая в отношениях между Россией и США, США и Китаем, США, Китаем и Индией, Ираном, США и Китаем, Россией, Турцией и Ираном), длящаяся не менее десятилетия, усугубляется нарастающим недоверием и участившимися комплексными информационными манипуляциями, допустимые масштабы которых постоянно растут. Это наиболее яркий пример того, как «ангел» информационного общества превратился в «демона» на наших глазах: чем больше политики и дипломаты говорят, чем больше используют современные интегрированные коммуникации, тем меньше им верят, тем меньше их слышат. И это – один из важнейших аспектов развития современного информационного общества: увеличение объёмов коммуникации прямо пропорционально снижению доверия к ним.

На уровне персональных коммуникаций это противоречие, как уже говорилось, разрешается через формирование человеком «коммуникационного круга», селекции контактов, что ведёт к анклавизации информационного пространства и разрушению картины мира. Но не происходит ли нечто подобное и в межгосударственных отношениях, когда любая информация из «своего» круга воспринимается как априори правдивая, тогда как любые возражения за пределами «круга» отметаются?

Катастрофический рост недоверия происходит на фоне разрушения институциональных механизмов контроля над потенциально дестабилизирующими сферами деятельности, например, сферой ядерных вооружений или программы биологического оружия. Рост неопределённости в условиях расширения «серой зоны» военно-силового противоборства, конструирование пространства «тёплой войны» означает расширение востребованности превентивных методов реакции на прогнозируемые действия потенциального противника, даже если это и снизит уровень военно-силовой и стратегической стабильности. И этот «демон», порождённый тенденциями в информационном обществе, вышел далеко за его пределы.

Порой политики становятся жертвами собственных пропагандистских конструкций.

Вымышленная история о «российском вмешательстве в американские выборы», первоначально сконструированная в целях внутриполитической борьбы, стала неконтролируемо разрушать американскую элиту.

Схожая информационно-манипулятивная конструкция – «сверхтолерантность как основа новой европейской идеологии» – привела к постепенному перетеканию политической власти из рук слабеющих национальных элит к наднациональной бюрократии ЕС, именно в 2020 г. откровенно заявившей о своём лидерстве в определении путей развития Европы. Правда, провозгласив лидерство, общеевропейская бюрократия пока ничем не смогла подтвердить, что способна его в реальности осуществлять. Тем самым ситуация ещё больше запутывается, заставляя национальные правительства метаться между суверенностью и интеграцией.

Этот «демон» выделил важнейшую черту современного информационного общества, прежде не считавшуюся критической. Ранее человечество и в особенности структуры, управлявшие каналами коммуникаций, наивно считали информационное общество полностью управляемым. Однако это саморазвивающийся феномен, а создаваемые им процессы, сюжеты, фейки и прочее живут своей жизнью. И главное – они обладают в силу интегрированности информационных процессов колоссальным потенциалом информационной инерции. Попав в смысловой коридор, человек не может из него выбраться.

Как, например, европейские элиты не могут выбраться из смыслового коридора, навязанного «казусом Навального», хотя большинство из них явно понимают, что здесь что-то не так. Как, например, крайне трудно сейчас ответить на вопрос: финансовый сектор воздействует на сектор цифровых коммуникаций, создавая запрос на новые технологии и спрос на соответствующие услуги, или же цифровые коммуникации определяют развитие глобальных финансов, критически зависимых от устойчивости цифровых соединений.

Работа над чужими ошибками

Современный мир становится внеинституциональным, внеправовым, а правила игры формируются ad hoc. Но информационное общество даже на этом фоне выглядит «диким полем», поскольку здесь и рушить ничего, – оно всегда находилось за пределами какого-либо международного регулирования. Но, оставаясь вне международного регулирования, оно в последние семь-десять лет является объектом интенсивных попыток регулирования на национальном уровне. Это происходит, например, в Китае и России, но и другие страны не застряли в парадигме 2000-х годов. И данное противоречие между ужесточающимся национальным регулированием и отсутствием регулирования на межгосударственном уровне, вероятно, станет одним из важнейших для будущего глобального информационного общества.

Ключевым вопросом становится то, насколько информационное общество достигло пределов безопасного развития в современном формате и с современным технологическим наполнением. Из этого прямо вытекает и другой вопрос: насколько общество в развитых постиндустриальных и предпостиндустриальных странах, ставшее жертвой социальной атомизации и разрушения ключевых структурирующих институтов, способно отличать «ангелов» от «демонов». Может ли оно остановиться у черты, где одно трансформируется в другое, особенно учитывая отсутствие в мире универсального образа будущего?

Вероятно, предложение регулировать информационное общество на базе принципов «свободы слова» и «невидимой руки рынка» уже не актуально.

Даже самый «умеренный» ответ на данный вопрос подразумевает признание неизбежности ужесточения государственного регулирования информационного общества. Что само по себе не является ни «ангелом», ни «демоном». Равно как не является таковыми необходимость существенного повышения защищённости цифровых информационных сегментов в российском обществе, что подразумевает приоритет в развитии национальных коммуникационных платформ. Важна прозрачность этого регулирования и наличие хотя бы минимального публичного, общественного контроля, признаваемого свободным от чрезмерной политической аффилированности и способного ограничить неизбежный – это надо признать – «двойной стандарт». Нужно попытаться избежать формирования системы регулирования «явочным порядком», что является неизбежным риском в случае передачи части функций оперативного управления и модерирования контента компаниям-операторам национального сегмента информационного общества. Это как раз тот случай, когда учиться стоит только на чужих ошибках.

--

СНОСКИ

[1] Урри Дж. Мобильности. Пер. с англ. – М.: Праксис, 2012. 567 с.

[2] Гордон Маршалл Маклюэн (1911–1980) – канадский социолог и культуролог, изучал развитие информационных технологий. Один из авторов концепции «глобальной деревни». Одним из первых признал неизбежность доминирования электронных средств массовой информации, а, как результат – и форматов коммуникаций, принятых в «массовой культуре». Считал формат коммуникаций первичным, определяющим по отношению к контенту и оказался прав, что в особенности подтвердилось в период массового перехода на электронные коммуникации.

[3] Урри Дж. Как выглядит будущее. Пер. с англ. – М.: Издательский дом «Дело», 2018. С.118.

[4] Крастев И., Холмс С. Свет, обманувший надежды. Почему Запад проигрывает борьбу за демократию. Пер. с англ. – М.: Альпина Паблишер, 2020. С.15–53.

[5] Майр П. Управляя пустотой. Размывание западной демократии. Пер. с англ. – М.: Издательство института Гайдара, 2019 г. 216 с.

[6] Термин заимствован у социолога Этана Цукермана, автора книги «Новые соединения. Цифровые космополиты в коммуникативную эпоху» (Москва: Ад Маргинем Пресс, 2015). Но в наибольшей степени свойственная этой социальной категории асимметрия восприятия действительности мира проявилась, на взгляд автора, в книге одного из активистов египетской «цветной революции», так называемой «революции Площади Тахрир», Ваэля Гонима, по профессии компьютерного специалиста – «Революция 2.0» (СПб: ИГ Лениздат, 2012).

Россия. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика. СМИ, ИТ > globalaffairs.ru, 1 марта 2021 > № 3708343 Дмитрий Евстафьев

ОТ «ЧИНГИСХАНА С ТЕЛЕГРАФОМ» ДО «ВЕРХНЕЙ ВОЛЬТЫ С РАКЕТАМИ»

КОНСТАНТИН ДУШЕНКО

Кандидат исторических наук, старший научный сотрудник отдела культурологии Института научной информации по общественным наукам РАН.

ПРЕВРАЩЕНИЯ ПОЛИТИЧЕСКОЙ МЕТАФОРЫ

Определение СССР как «Верхней Вольты с ракетами» получило широкое распространение с 1980-х годов. В XXI столетии неоднократно задавался вопрос о происхождении этого оборота. Ниже будет показано, что он восходит к высказыванию Александра Герцена и имеет за собой более чем полуторавековую историю.

Четыре последовательные вариации метафоры выглядят так:

Чингисхан с телеграфом и конгревовыми ракетами.

Чингисхан с атомной (водородной) бомбой.

Конго с ракетами.

Верхняя Вольта с ракетами.

Во всех этих формулах первая часть символизирует некую нецивилизованную, чуждую европейским (западным) ценностям силу (страну), а вторая – новейшие достижения западной цивилизации, прежде всего – в военной области.

Чингисхан с телеграфом

В начале 1857 г. в Петербурге вышла книга барона Модеста Корфа о восшествии на престол Николая I[1]. Книга писалась по заданию Николая, а издана для широкой публики по указанию Александра II. Целью издания было приуменьшить значимость выступления декабристов и дискредитировать их побудительные мотивы.

1 октября 1857 г. в лондонском «Колоколе» появилось открытое письмо Герцена к Александру II по поводу книги Корфа. Доказывая историческую оправданность движения декабристов, Герцен, в сущности, оспаривал пушкинскую формулу (тогда ещё неизвестную): «Правительство есть единственный Европеец в России». Он писал: «Если б у нас весь прогресс совершался только в правительстве, мы дали бы миру ещё небывалый пример самовластья, вооружённого всем, что выработала свобода; рабства и насилия, поддерживаемого всем, что нашла наука. Это было бы нечто вроде Чингисхана с телеграфами, пароходами, железными дорогами, с Карно и Монжем в штабе, с ружьями Минье и с конгревовыми ракетами под начальством Батыя» (курсив мой – К.Д.)[2].

«Конгревова ракета» – боевая пороховая ракета с дальностью поражения до 3 км, изобретённая английским генералом Уильямом Конгривом и положившая начало европейскому ракетостроению. Такие ракеты успешно использовались британской армией в наполеоновских войнах: при бомбардировке Булони (1806), Копенгагена (1807) – город был сожжён дотла – и битве при Лейпциге (1813). Со второй половины XIX века ракеты на целое столетие утратили роль важного вида боевого оружия.

Однако метафора «Чингисхан с телеграфами» оказалась в фокусе общественного сознания гораздо позднее, в конце XIX века, и решающая роль принадлежала здесь Льву Толстому. 31 июля 1890 г. он писал правоведу и философу Борису Чичерину: «Недаром Герцен говорил о том, как ужасен бы был Чингис-Хан[3] с телеграфами, с железными дорогами, с журналистикой. У нас это самое совершилось теперь»[4].

Эту мысль Толстой развил в книге «Царство Божие внутри вас» (Париж, 1893; на русском языке: Берлин, 1894): «Правительства в наше время – все правительства, самые деспотические так же, как и либеральные, – сделались тем, что так метко называл Герцен Чингис-ханом с телеграфами, то есть организациями насилия, не имеющими в своей основе ничего, кроме самого грубого произвола, и вместе с тем пользующимися всеми теми средствами, которые выработала наука для совокупной общественной мирной деятельности свободных и равноправных людей и которые они употребляют для порабощения и угнетения людей»[5].

«Чингиз-Хан с телеграфами» – одно из рабочих названий статьи Толстого «Пора понять» (опубликована в 1910 г.). «…Русское правительство, – говорилось здесь, – <…> теперь тот самый Чингис Хан с телеграфами, возможность которого так ужасала его [Герцена]. И Чингис Хан не только с телеграфами, но с конституцией, с двумя палатами, прессой, политическими партиями et tout le tremblement»[6]. «…Различие Чингис Хана с телеграфами от прежнего будет только в том, что новый Чингис Хан будет ещё могущественнее старого»[7]. Статья была переведена на основные европейские языки; благодаря ей, а также трактату «Царство Божие внутри вас» западный читатель узнал о метафоре Герцена.

Итак, у Толстого «Чингисхан с телеграфами» – определение не только русского правительства, но и современного государства вообще. В революционной печати, а затем в послереволюционной советской печати эта метафора применялась обычно к самодержавной России. О том, до какой степени она ассоциировалась с Толстым, свидетельствует замечание видного историка Михаила Покровского: «Лев Толстой назвал это [царское] государство “Чингисханом с телеграфами”»[8].

В послереволюционной эмигрантской печати слова Герцена применялись к большевистской России. Однако идеолог национал-большевизма Николай Устрялов делает существенную оговорку: «Нельзя сказать, чтобы сразу и целиком рухнула старая культура. Нельзя сказать также, что новая стихия, – этот “шофёр” или “Чингисхан с телеграфом”, – представляет собою нечто абсолютно примитивное и однородное»[9].

В 1941 г. та же метафора применялась в советской печати к нацистскому государству: «Когда-то Герцен с ужасом рассуждал о возможном появлении “Чингисхана с телеграфами”, о грядущих варварах, оснащённых усовершенствованной техникой. Но никакая, даже самая мрачная фантазия передовых людей XIX века не могла себе представить то, что произошло в XX столетии, когда фашистские громилы стали претворять в действительность свои кровавые планы порабощения человечества и искоренения его культуры»[10].

В том же значении использует слова Герцена писатель Алесь Адамович с соавторами в книге «Я из огненной деревни» (1974, гл. «Чингисханы с телеграфами»).

Чингисхан с атомной бомбой

После войны эмигрантский философ Семён Франк осовременил метафору в её технической части, включив сюда и атомную бомбу: «Сто лет тому назад проницательный русский мыслитель Александр Герцен предсказывал нашествие “Чингисхана с телеграфами”. Это парадоксальное предсказание оправдалось в масштабе, которого не мог предвидеть Герцен. Новый Чингисхан, родившийся из недр самой Европы, обрушился на неё воздушными бомбардировками, разрушающими целые города, газовыми камерами для массового истребления людей и грозит теперь смести человечество с лица земли атомными бомбами»[11]. Франк использует метафору в духе Толстого – как универсальную характеристику современного государства, свободного от норм человеческой морали.

Пять лет спустя в эмигрантском «Социалистическом вестнике» появилась статья публициста Павла Берлина «Чингиз-Хан с водородной бомбой». Историческую родословную русского коммунизма автор возводил к эпохе татаро-монгольского владычества, не останавливаясь перед утверждениями, что «Чинrиз-Хан ввёл коммунизм, идущий дальше советского». «Оба этих строя были построены на полном отрыве успешного освоения самой последней техники, в том числе в первую голову истребительной, от той культурной почвы, которая её породила и развила»[12].

«Лев Толстой, – пишет Берлин, разделяя распространённое в то время заблуждение, – пустил в оборот выражение “Чингис-Хан с телеграфом”. <…> …Действительность поднесла нам в лице Сталина Чингис-Хана уже не с мирным и невинным телеграфом, а со всеразрушающей атомной бомбой». Теперь же «мы видим <…> Маленкова с водородной бомбой»[13].

В том же году в июльском номере консервативного журнала “The American Mercury” была опубликована статья Дж. Антони Маркуса «Удастся ли Маленкову?» Автор писал: «Я вспоминаю те годы, когда обрабатывающая промышленность была крайне бедна. В России не было ни одного трактора, танка, подводной лодки, бомбардировщика или истребителя собственного производства, не говоря уж о современных средствах производства и распределения продовольствия и одежды и других необходимых вещах.

Это не та Россия, которую унаследовал Маленков. Сегодня он Чингисхан с атомно-водородными бомбами, полный решимости использовать их для установления мирового господства – курс, от которого ни он, ни его преемник никогда не смогут отклониться надолго»[14].

Сходство этого пассажа с соответствующим фрагментом статьи Берлина очевидно. Маркус, убеждённый антикоммунист, родился в России, прекрасно знал русский язык, многократно посещал СССР до войны по делам Амторга и имел самые тесные связи с русской политической эмиграцией в Америке. Позднее один из эмигрантских авторов приписал эту формулу Льву Троцкому: «Троцкий переоценил Сталина, назвав его Чингисханом с атомной бомбой»[15]. Разумеется, Троцкий, убитый в 1940 г., чего-либо подобного сказать не мог.

С конца 1960-х гг. герценовская метафора начинает применяться в советской печати к западным противникам СССР: «Чингисхан, вооружённый водородной бомбой и ракетами, уже не фантазия, не выдумка романиста, а реальность, с которой необходимо считаться, чтобы не оказаться однажды в положении человечества, вынужденного признать преимущества саламандр»[16].

В статье 1971 г. о гонке вооружений в космосе предостережения Герцена переадресованы в соответствии с нуждами советской пропаганды: «Герцена мучила мысль о судьбах человечества и о судьбе науки, попавшей во власть любителей колониальных грабительских захватов и военных авантюр. “Это было бы, – писал Герцен, – нечто вроде Чингисхана с телеграфами, пароходами, железными дорогами, с ружьём Минье, с конгревовыми ракетами под начальством Батыя…” Чингисхан с телеграфами! Да, тогда, в середине XIX столетия, телеграфная проволока и ракеты Конгрева, летавшие на двести сажен, были потолком технического могущества, а русский царь и французский император – воплощением тиранства и попрания человеческих прав. Сегодня всё это кажется детской игрой. Ракеты летают нынче к Венере и Марсу, и современные чингисханы владеют не только телеграфами, но и телевизионными установками, лазерами, компьютерами и ещё многим другим. Чингисханы наших дней замахиваются и на космос»[17].

Другой советский автор применяет метафору к маоистскому Китаю: «Герцену эта опасность рисовалась в образе Чингисхана с телеграфом. Лев Толстой писал о Чингисхане с парламентом. Мы знаем теперь, что возможен и Чингисхан с атомной бомбой и даже Чингисхан с революцией, вроде “культурной революции” Мао Цзэдуна»[18].

Такое уподобление встречалось и в западной печати; этому способствовало то, что Чингисхан издавна был синонимом «жёлтой опасности». В 1968 г. в книге американского автора о Югославии цитировалось (без источника) «замечательное пророчество» члена Верховного суда США Уильяма Дугласа (1898–1980), которое автор книги датирует 1955 годом[19]. Здесь речь шла об угрозе со стороны коммунистического Китая: «Россия следующего поколения действительно может размягчиться до уровня нынешней коммунистической Югославии. Если Азия индустриализируется и произведёт Чингисхана с водородной бомбой, Россия и Америка могут стать незаменимыми друг для друга, если обе они хотят выжить»[20].

Конго с термоядерными ракетами

После создания баллистических ракет с ядерными боеголовками упоминание о «конгревовых ракетах» обрело неожиданную актуальность. Как было показано выше, в советской печати уже в 1960-е гг. возникает тема «Чингисхана с ракетами». Следующее превращение метафоры произошло во Франции: вместо имени Чингисхана как символа варварства появляется название африканской страны.

В 1973 г. в Париже вышла книга «Что я знаю о Солженицыне». Её автор, историк искусства Пьер Дэ (1922–2014), член французской компартии с 1939 г., в 1940–1950-е гг. писал хвалебные книги о Советском Союзе. Однако в 1968 г. он с энтузиазмом встретил Пражскую весну. В своей новой книге Дэ вспоминал о беседах с писательницей Эльзой Триоле в 1968 г. (Эльза писала тогда статью о манифесте академика Андрея Сахарова «Размышления о прогрессе, мирном сосуществовании и интеллектуальной свободе»): «Я только что опубликовал статью о долгом времени в истории, о глубинных движениях в масштабе целых столетий, незаметных для традиционного анализа <…>. Она ответила:

– Существует долгое русское время, Пьер. И я хотела бы знать, куда оно ведёт… Это вы мне рассказывали, что Куртад незадолго до смерти <…> сказал вам, что эта страна – Конго с термоядерными ракетами (le Congo avec des fusées thermonucléaires)»[21].

Достоверность этого сообщения остаётся под вопросом: Пьер Куртад, член ЦК КПФ с 1954 г., насколько известно, до конца жизни оставался правоверным коммунистом и апологетом СССР.

Появление именно Конго в этой формуле едва ли случайно: в 1970-е гг. в Конго существовал военный диктаторский режим, пытавшийся строить социализм по советскому образцу. В сентябре 1973 г. формула «Россия – это Конго с ракетами» появилась в заголовке немецкой газеты “Die Zeit”. Автор статьи, Франсуа Бонди, цитировал книгу Пьера Дэ[22]. Год спустя Бонди связал эту формулу с метафорой Герцена. Бонди, швейцарский журналист, писатель и переводчик (в том числе с польского), близкий друг Ромена Гари – французского писателя родом из России, был, надо думать, хорошо знаком с русской литературой. В беседе с сотрудником «Радио “Свободная Европа”» о перспективах разрядки он говорил: «Могут сказать, что, ускоряя процесс усложнения системы в России, вы тем самым ускоряете её упадок, поскольку высококвалифицированные русские не будут (как утверждают) терпеть тоталитаризм. Я в этом вовсе не уверен. Простой и отрезвляющий факт состоит в том, что наши отношения с Россией отличаются от отношений с любой другой страной, и это связано с исторической, культурной и политической “инаковостью” Советского Союза. Пьер Куртад, бывший редактор французской коммунистической газеты “Юманите”, охарактеризовал Советский Союз после недавней поездки туда[23] как “Конго, оснащённое ракетами (a Congo equipped with rockets[24])”; это перекликается с опасениями Александра Герцена относительно “Чингисхана с телеграфом”. По правде сказать, у нас нет ответа на этот вопрос. Лучшее, на что мы можем надеяться, – это побудить хранителей ракет держать свои ракеты на расстоянии и уделять больше внимания любому шагу, который может предпринять эта система, чтобы вырваться из своего Конго»[25].

В печатной английской версии радиобеседы французский термин “des fusées” (ракеты) передан словом “rockets”. Между тем французскому “fusée” и русскому «ракета» в английском соответствуют два термина – “rocket” и “missile”. Первый чаще всего означает космическую ракету, второй – военную управляемую ракету, в том числе с ядерной боеголовкой. То, что вначале появилась форма “…with rockets”, преобладающая и поныне, объясняется, по-видимому, как раз генеалогией выражения, восходящего к русскоязычной метафоре. C 1990-х гг. использовалась также форма “Upper Volta with missiles”.

Верхняя Вольта с ракетами

Замена Конго на Верхнюю Вольту – маленькую и нищую африканскую страну, почти незаметную на карте мира, – подчёркивала парадоксальность метафоры. Первое известное нам упоминание о «Верхней Вольте с ракетами» датируется осенью 1983 года. Важно отметить, что одной из центральных тем тогдашней печати был конфликт по поводу южнокорейского «Боинга», сбитого советской ракетой «воздух-воздух» у острова Сахалин 1 сентября 1983 года.

28 октября 1983 г. в левом британском еженедельнике “New Statesman” появилась рецензия на две новые книги об СССР, включая книгу Эндрю Кокбёрна «Угроза: советская военная машинa изнутри»[26]. Кокбёрн, сын британского коммуниста Клода Кокбёрна, с 1979 г. жил в США. Главный тезис его книги таков: западные политики преувеличивают мощь советской военной машины, чтобы обосновать собственные программы вооружения. Советские технологии на десятилетия отстают от западных. На парадах ракетные войска (цитирую рецензента книги) «демонстрируют тщательно выточенные деревянные ракеты (carefully lathed wooden missiles); части, марширующие на Красной площади, никогда не учатся воевать; новые реактивные самолёты способны находиться в воздухе лишь несколько минут»[27].

По мнению рецензента, многое в книге верно, однако Кокбёрн не свободен от предубеждений, характерных для «новой холодной войны», а именно от «антироссийского расизма, стремящегося изобразить Советский Союз как страну слабую и варварскую одновременно. Каждый контрреволюционер, от Сидни Рейли до генерала Джона Хакетта[28], использовал этот мотив для разжигания ненависти и агрессивности по отношении к СССР. Те, кто по ошибке сбивает корейские авиалайнеры, находятся вне цивилизации. Те, кто бомбит психиатрические лечебницы в Гренаде[29], просто плохо информированы. Русские изображаются с расистским оттенком: какая-то кучка грязных мужиков, прикидывающихся великой державой, – “Верхняя Вольта с ракетами”, как пошучивают дипломаты в Москве» (курсив мой – К.Д.)[30]. То, что выражение возникло в Москве среди иностранных дипломатов (и, вероятно, журналистов), подтверждается позднейшими свидетельствами.

Чуть раньше, весной 1983 г., Рональд Рейган назвал СССР «империей зла». Это определение стилистически контрастирует с определением «Верхняя Вольта с ракетами». Если образ «империи зла» демонизировал СССР, то образ «Верхней Вольты с ракетами» ставил под сомнение представление об СССР как сверхдержаве.

Год спустя (1984) Республика Верхняя Вольта была переименована в Республику Буркина-Фасо, но это наименование не заменило «Верхнюю Вольту» в нашей метафоре.

По одной из распространенных версий, выражение “Upper Volta with rockets” было введено в оборот британским журналистом Дэвидом Бьюкеном. Имелась в виду его статья «Москва тоже может это производить: советский технологический экспорт» (“Moscow can do it, too”), опубликованная в “Financial Times” 15 сентября 1984 г. Но, как мы видели, в статье Бьюкена использовался уже существовавший к тому времени оборот.

Широкое распространение он получил в годы «перестройки». Британский журналист Патрик Кокбёрн вспоминал: «“Верхняя Вольта с ракетами!”, – сказал мне один журналист в первые дни моего пребывания в Москве. Неделю спустя за ужином один дипломат повторил это замечание. В течение следующих трёх лет я множество раз слышал всё ту же нервирующую остроту, в которой звучали насмешка и пренебрежение»[31].

С конца 1980-х гг. фразу о «Верхней Вольте с ракетами» стали цитировать в немецкой печати, обычно со ссылкой на Гельмута Шмидта (федеральный канцлер ФРГ в 1974–1982 годах). В немецкой версии: “Obervolta mit Raketen”, а также “Obervolta mit Atomwaffen” («Верхняя Вольта с атомным оружием»).

В российской печати нулевых годов та же метафора нередко приписывалась Маргарет Тэтчер. В 1999 г. британский журналист Ксан Смайли поместил письмо на страницах сетевого ресурса “POGO. Center for defense information”: «В качестве авторов этого выражения называли Генри Киссинджера, Гельмута Шмидта и даже Михаила Горбачёва. Простите, но именно я впервые ввёл его в обращение. Думаю, это случилось летом 1987 г., когда я был корреспондентом “The Daily Telegraph” (Лондон) и “The Sunday Telegraph” в Москве (1986–1989). Тогда эта фраза навлекла на меня забавные оскорбления, и в советской печати меня осудили за “бешеный антисоветизм” и тому подобное.

На самом деле я раньше слышал мысль, выраженную в довольно похожей форме, от женщины (не журналистки), случайно оказавшейся зимбабвийкой, и, вероятно, я переиначил это выражение. Увы, жители Верхней Вольты давно уже называют свою страну Буркина-Фасо. Однако несчастная Верхняя Вольта… это звучало и безнадежнее, и забавнее. Во всяком случае мне непонятно, почему заслуга должна достаться вышеупомянутым важным шишкам (если, конечно, это заслуга)!»[32].

Как было показано выше, Смайли заблуждался, приписывая заслугу себе.

“The Washington Post” от 8 февраля 1991 г. цитировала слова российского политика Виктора Алксниса: «Запад считал Советский Союз Верхней Вольтой с ракетами. Сегодня нас считают просто Верхней Вольтой. Нас никто не боится»[33]. 25 января 1992 г. Борис Ельцин в интервью телекомпании «Эй-би-си» заявил, что с 27 января российские ядерные ракеты перестанут быть нацеленными на американские города. Обозреватель «Комсомольской правды» Максим Чикин в статье от 30 января заметил по этому поводу: «Задача проста. Верхняя Вольта с ракетами минус ракеты. Что остаётся? Правильно»[34].

Отметим также пример употребления метафоры Герцена (в версии Льва Толстого) в нулевые годы: «Как выразился в своё время злобный, но не совсем лишённый остроумия революционер Герцен, “Чингисхан с телеграфом ещё хуже, чем Чингисхан без телеграфа”. <…> Джордж Буш – младший – это именно “Чингисхан с телеграфом”»[35].

Живучесть метафоры, возникшей более полутора веков назад, – одно из свидетельств существования того самого «долгого времени» русской истории, если пользоваться термином Фернана Броделя.

--

СНОСКИ

[1] Корф М.А. Восшествие на престол императора Николая I-го / Составлено, по Высочайшему повелению, статс-секретарем бароном Корфом. 3-е издание (1-е для публики). СПб.: Тип. 2-го Отделения собственной Е. И. В. канцелярии, 1857. XIV, 236 с.

[2] Герцен А.И. Письмо к императору Александру II (По поводу книги барона Корфа) // Герцен А.И. Собрание сочинений: В 30 т. М.: АН СССР, 1958. Т. 13. С. 38.

[3] Написание имени Чингисхан у Толстого варьируется.

[4] Толстой Л.Н. Собрание сочинений: В 90 т. М.: Худож. лит., 1928–1958. Т. 65. С. 133.

[5] Там же. Т. 28. С. 152.

[6] И со всей трескотнёй (франц.).

[7] Там же. Т. 38. С. 162.

[8] Покровский М.Н. 1905 год // Покровский М.Н. Избранные произведения: В 4 кн. Кн. 4: Лекции, статьи, речи. М.: Мысль, 1967. С. 180.

[9] Устрялов Н.В. Пути синтеза // Устрялов Н.В. Наше время: (Сборник статей). Шанхай, 1934. С. 111.

[10] Лейтес А. Сила нашей ненависти: [Рецензия на сборник: «Мы не простим. Слово ненависти к гитлеровским убийцам» (М., 1941)] // Новый мир. 1941. № 11/12. С. 236.

[11] Франк С.Л. Свет во тьме: Опыт христианской этики и социальной философии. Париж: YMCA-PRESS, 1949. С. 29.

[12] Берлин П.А. Чингиз хан с водородной бомбой // Социалистический вестник. 1954. № 1. С. 11–12.

[13] Там же. С. 11.

[14] Marcus J.A. Will Malenkov Succeed? // The American Mercury. 1954. Vol. 79. P. 129.

[15] Уралов Л. Критический анализ статей Г. Померанца и В. Мороза // Посев. 1971. № 9. С. 40.

[16] Крамов И.Н. В поисках сущности // Новый мир. 1969. № 8. С. 254.

[17] Львов В. Душа человеческая // Нева. 1971. № 1. С. 144.

[18] Лифшиц М. Чего не надо бояться // Коммунист. 1978. № 2. С. 112.

[19] Цит. по: Archer J. Red Rebel: Tito of Yugoslavia. New York: J. Messner, 1968. 190 p.

[20] Там же. P. 159–160.

[21] Daix P. Ce que je sais de Soljenitsyne. Paris: Seuil, 1973. P. 16-17.

[22] Bondy F. Französische Kommunisten: “Rußland – ein Kongo mit Raketen” // Die Zeit. Hamburg, 1973. Nr. 38. [Электронная версия]: URL: https://www.zeit.de/1973/38/russland-ein-kongo-mit-raketen (дата обращения: 27.05.2020).

[23] Явная ошибка: Куртад умер одиннадцатью годами ранее.

[24] Беседа была дважды опубликована на английском, хотя, возможно, велась на другом языке.

[25] Bondy F. Cultural exchange and the prospects of change in the Soviet Union / [The conversation was conducted by George Urban] // Détente / Edited by G.R. Urban. New York: Universe Books, 1976. P. 56–57.

[26] Cockburn A. Threat: Inside the Soviet Military Machine. New York: Random House, 1983. 338 p.

[27] The Threat: Inside the Soviet Military Machine. Andrew Cockburn. Hutchinson; World power: Soviet foreign policy under Brezhnev and Andropov. Jonathan Steele: [Rewue] // New Statesman. 1983. Vol. 106, № 2745. P. 22.

[28] Сидней Рейли (1873–1925) – британский разведчик родом из России; в 1918–1919 гг. координировал деятельность антибольшевистских вооружённых сил; Джон Хаккет (1910–1997) – британский генерал, автор романов о вторжении Советской Армии в Западную Европу.

[29] Речь о вторжении вооружённых сил США на о-в Гренада 25–27 октября 1983 г. При этом самолёт ВМФ США по ошибке нанёс удар по психиатрической лечебнице, где погибло по меньшей мере 12 пациентов.

[30] Там же.

[31] Cockburn P. Getting Russia Wrong: The End of Kremlinology. London: Verso, 1989. P. 8.

[32] Smiley X. Upper Volta with Rockets. 1999 // URL: russialist.org/archives/3059.html (date of access: May, 26, 2020).

[33] Цит. по: Cottam M.L., Chih-yu Shih. Contending Dramas: A Cognitive Approach to International Organization. New York: Praeger, 1992. P.146.

[34] Цит. по: Лидина Г. Ельцин отнял у Горбачева чемоданчик. Зачем он ему? // Коммерсантъ Власть: [сайт]. 1992. URL: https://www.kommersant.ru/doc/2825 (дата обращения: 25.08.2020).

[35] Аванесов А. Почему Америка не победит? // Спецназ России. № 05 (80). 2003. [Электронная перепечатка]. URL: https://topwar.ru/2145-pochemu-amerika-ne-pobedit.html (дата обращения: 25.08.2020).

Россия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 1 марта 2021 > № 3708342 Константин Душенко

ТРИ ДНЯ В ВИЗАНТИИ

АСЛЕ ТОЙЕ

Член Норвежского нобелевского комитета.

ГОРА АФОН: УТЕ?С В ПОТОКЕ ВРЕМЕНИ (2019)

Это эссе основано на одной из глав книги Асле Тойе Gullbrikkespillet («Игра с золотой фишкой»), вышедшей в 2020 г. в издательстве Dreyers forlag (Осло). Право на публикацию любезно предоставлено автором.

Афон – узенькая полоска земли в Эгейском море к северу от города Салоники. Это отдельная страна на землях греческого государства.[1] Уже более тысячи лет Афон представляет собой теократию, землю, населе?нную монахами и разделе?нную между двадцатью монастырями, которые прячутся в дремучих лесах или лепятся к прибрежным скалам.

Если Ватикан – Божье посольство в земном мире, то Афон – человеческое представительство перед Господом. Этот уголок часто называют реликтом Византии, Средневековья, эпохи, когда Церковь считала земную жизнь юдолью печали на пути к истинной цели странствий – Царствию небесному. «Остановившееся время» – говорят об Афоне, не замечая, что монахи обзавелись смартфонами и солнечными панелями, что при монастырях работают сувенирные лавочки и что аббаты с Афона играют в греческой политике роль серых кардиналов. Впрочем, многое и впрямь остае?тся неизменным. [Церковный] день здесь, как и в Средние века, начинается на закате, а в монастырях живут по юлианскому календарю, на тринадцать дней отставая от общепринятого летоисчисления.

Мы с другими паломниками сидим под тентом на пароме, идущем к Афону. На палубе – греки и румыны, а еще? большая компания русских, одетых в камуфляжные брюки и дорогие футболки-поло. Ведут они себя так, словно весь паром принадлежит им. Кто бы мог предположить, что именно русские – шумные, плате?жеспособные и необремене?нные культурой – потеснят американских туристов? Компания, похоже, питается только пивом, приче?м измеряет его ящиками. Пропасть между захмелевшими и трезвыми паломниками увеличивается. Рассекая неестественно прозрачную воду, мы оставляем позади широкую противопожарную вырубку, по которой проходит граница между Афоном и Грецией.

Я не сектант и посещаю богослужения во всех церквях. Принятые в православии приглуше?нные молитвы, целование икон и крестные ходы значительно отличаются от ритуалов, практикуемых в протестантизме. Возможно, именно поэтому я почти ничего не знал про Афон, пока меня не пригласили сделать о не?м репортаж. Как выяснилось, протестантам тут с ле?гкостью выдают диамонитирион, разрешения, которые ежедневно получают десять неправославных посетителей. А вот католиков встречают с недоверием, потому что, как сказал местный монах, верить, что Папа – представитель Господа, – «непростительная ересь».

Ересь. Если в католицизме основное внимание уделяется греху, то православные вечно преследуют сторонников лжеучений. Тысячи людей стали жертвами споров о том, как расположить пальцы, славя триединство. Так же ревностно относятся они и к Священному писанию. Обретя согласие со своими единоверцами, православные склонны искать происки дьявола в других учениях. Кстати, как раз из Афона прибыли знатоки Библии для участия в церковных соборах, призванных устранить последствия Великого раскола 1054 г., когда церковь разделилась на Римско-католическую и Православную. Переговоры ведутся уже тысячу лет, однако по-прежнему безуспешно.

Паром три часа отважно лавирует вдоль обрывистых скал, время от времени причаливая, чтобы паломники и монахи сошли на каменные монастырские пристани. В Европе средневековые монастыри – зрелище не редкое, но обычно они разрушены или томятся в плену современной инфраструктуры. На Афоне монастыри соседствуют с природой или другими средневековыми монастырями и скромными сооружениями их не назове?шь: похожие на крепости, со стенами метровой толщины и высокими башнями, они так богато украшены, что напоминают дворцы из мультфильмов. Афонские монастыри появились и существовали в симбиозе с Константинополем. Император покровительствовал Афону, а в монастырях хранились сокровища византийских аристократов.

КОНСТАНТИНОПОЛЬ ПАЛ ВЧЕРА

Мы, жители Запада, нередко забываем, что после падения Рима Византийская империя существовала еще? тысячу лет. В труде «Стратегия Византийской империи» (2009) политолог Эдвард Люттвак демонстрирует, каким образом власть Церкви повлияла на формирование в Константинополе особой политической культуры. В отличие от римлян, византийские патриархи не выходили на поле брани – крови и железу они предпочитали трактаты и хитроумные дипломатические игры.

Падение Константинополя лишило православную церковь пристанища. Патриарх остался в Стамбуле, но сейчас больше походит на беженца от церкви, нежели на православный аналог папы. Его мучает страх, что после любой зарубежной поездки въезд в страну ему запретят. Православная община в городе существенно сократилась, церковная власть перешла Москве, а Афон с 1970-х гг. отказывается повиноваться Патриарху, подозревая его в готовности пойти на компромисс и поступиться христианской доктриной ради объединения католицизма и православия. Проблема в том, что религиозный авторитет остался за Афоном. Во время недавнего визита к Патриарху представители Афона напомнили ему о каноническом запрете на совместную молитву православных и еретиков. Иначе говоря, они угрожали отлучением собственному Патриарху.

Православному миру ХХ век прине?с немало боли. Сначала – свержение царя, их высочайшего покровителя, потом – гонения, которым христиан подвергли коммунисты, и, наконец, секуляризация и соперники-евангелисты. Однако затем Церковь и государство вновь обрели друг друга, совсем как в свое? время Византия и Афон, а когда государство и Церковь заодно, Церковь крепнет.

Сейчас Православная церковь – наиболее сильная из тре?х ветвей христианства.

Такой оборот во многом стал неожиданностью. Протестантизм претерпел модернизацию, создав образ Бога, которого Марк Лилла в книге “ e Stillborn God” (2007) назвал «светским», отстране?нным Богом, не вмешивающимся в жизнь верующих и позволяющим им самостоятельно делать этический выбор.

Католицизм тем временем воюет с инквизицией, которая в които веки ему неподвластна. Пытаясь опровергнуть обвинения в долго скрываемых сексуальных домогательствах, католическая церковь проиграла несколько дорогостоящих судебных разбирательств в США. Авторитет Папы подорван даже в таких традиционных оплотах Ватикана, как Польша и Ирландия. Это развязало ожесточе?нные споры о том, что Церкви следует менять позицию относительно таких вопросов, как гомосексуализм, контрацепция и целибат. За последнее столетие православная община в мире увеличилась более чем вдвое и составляет 260 млн человек. В России после падения Советского Союза начался расцвет православия, и сейчас число верующих превысило 100 млн, хотя лишь 6 процентов из них посещают церковь каждую неделю.

Православная церковь вновь стала востребованной. В книге «Внезапный упадок религии» (2020) Рональд Инглхарт и Пиппа Норрис говорят, что население 43 стран из 49, участвовавших в опросе, стало менее религиозным, если судить по ответам на вопрос: «Насколько Бог важен для вашей жизни?» Православные Болгария, Россия и Молдавия – в числе тех немногих, где с 2007 по 2019 гг. религиозность окрепла. В наши дни православные обладают жизненной силой, которой недостае?т западным ветвям христианства. Обойдясь без модернизации, Православная церковь восстановила авторитет хранителя давней религиозной традиции, древнего, мистического начала. В формировании такой трактовки Афон играет не последнюю роль. Его монастыри символизируют непрерывную связь Церкви с Иисусом Христом и двенадцатью апостолами.

Афон долго оставался анахронизмом, пережитком в мире, где глобализация, интернет и культура потребления добрались до самых отдале?нных уголков. Число монахов сократилось: если в 1890 г. их было около восьми тысяч, то сейчас – не более полутора тысяч человек. Некоторые строения обветшали. Однако затем все? изменилось. Сейчас пожертвования текут рекой, а монастыри реставрируются. Вера – это важно. Римская религия, на смену которой пришло христианство, существовала еще? сотни лет после того, как люди перестали верить в Вакха и Юпитера: они отправляли обряды просто по давней привычке. Религия приняла облик культурной практики, и то же самое происходит сейчас с западными ветвями христианства.

Создае?тся впечатление, будто средневековые черты православия находят особый отклик в современном мире, который, как многие полагают, Бог покинул. Привлекает неизменность. Похожая тенденция наблюдается и в исламе. Если в ХХ веке ислам выглядел анахронизмом и, казалось, вот-вот умре?т, а исламская община неумолимо старела, то сейчас религия вновь заняла важное место в жизни мусульман. В этом случае верующих также привлекают средневековые аспекты религии, и это же объясняет отсутствие реформ. В нашу изменчивую эпоху неизменное считается подлинным.

С ПАДДИ В ЛАГЕРЕ СВЯТЫХ

Зимой 1933 г. восемнадцатилетний британец Патрик (Падди) Ли Фермор отправился в пешее путешествие по Европе, из Голландии до Константинополя, посещая по пути церкви в разных странах. Фермора приводило в восторг то, как одна и та же вера обретает настолько разные культурные проявления. Намного позже, миновав пятидесятилетний рубеж, Ли Фермор рассказал о свое?м путешествии в книгах «Время даров» (1977) и «Между лесом и водой» (1986) – обе они представляют собой невероятно живые, увлекательные образцы путевых заметок.

Последней части путешествия посвящена книга «Разбитая дорога» (2014), опубликованная после смерти писателя. Всем, кого Ли Фермор встречает на пути, он говорит, что ему не терпится попасть в Константинополь, однако Стамбул вызывает разочарование. Ли Фермору мучительно видеть, как турки отрицают недавний геноцид армян, а Святую Софию превратили в мечеть. Тогда Падди меняет маршрут и делает конечным пунктом путешествия последний оплот Византии, гору Афон. Он садится на сухогруз и держит путь на запад, в греческий Уранополис, город неба. Отсюда паломники отправляются на Афон. Сейчас, как и прежде, женщины, собравшись на пирсе, тоскливо смотрят вслед уходящим паромам. С XI века женщин на Афон не пускают. Говорят, запрет этот объясняется тем, что Афон принадлежит Панагии, то есть Богоматери. По легенде, мать Христа отправилась навестить воскресшего Лазаря, но возле Афона ее? корабль потерпел крушение. Выбравшись на берег, она была настолько поражена красотой этих мест, что попросила Господа отдать этот клочок земли ей. И Господь услышал ее? просьбу. На самом же деле запрет объясняется тем, что некоторые монахи нарушали обет целомудрия, и в Константинополе решили запретить женщинам посещать Афон во избежание соблазна.

По воле обстоятельств мы с Падди двигались одним и тем же путе?м. И он, и я сошли на берег в Дафни, одной из двух афонских деревень. И тогда, и теперь деревня эта представляет собой горстку домов, с висящей в воздухе пылью и атмосферой уединения, свойственной мексиканским деревням в американских вестернах. Небритый греческий полицейский, проверяющий мою визу, тоже словно вышел из вестерна. Но кое-что изменилось. Если прежде на Афоне запрещался любой коле?сный транспорт, то теперь по проселочным дорогам между монастырями курсируют автобусы, так что мне не пришлось пять часов шагать в гору.

Я выхожу из автобуса в маленькой столице Афона – городке Карье. Его население составляет всего 163 человека, и он со своей базиликой и единственным магазином больше похож на деревню. Несколько сотен метров вниз по вымощенной камнем тропинке – и передо мной монастырь Кутлумуш, который Ли Фермор описал как бедный, чуть обветшалый и гостеприимный. В монастырях паломники могут бесплатно переночевать и перекусить. Мне выделяют келью с прорубленным в выбеленной стене оконцем, откуда виден лес. Прогуливаясь по внутреннему двору, посреди которого стоит низенькая красная церковь, я замечаю античные мраморные барельефы, вмурованные в одну из стен. «Как подобное возможно?» – интересуюсь я у иеромонаха Хризостома, одного из настоятелей монастыря.

Он рассказывает, что в монастырских угодьях был найден древний античный храм. Чтобы спасти барельефы от разрушения, их забрали в монастырь. «Но, но…» – бормочу я, собираясь возразить, что на барельефах изображены идолы, однако монах, догадавшись, говорит: «Мы не только православные, но еще? и греки. Нельзя отрекаться от собственной истории и культуры». Патрик Ли Фермор с уважением говорит о той роли, которую монахи играли в истории Запада. На протяжении столетий монастыри оставались последними воинами на страже европейской письменности. Влюбившись в греческую культуру, Ли Фермор впоследствии поселился в Греции.

ГОРОХ И КАЛЬМАРЫ

Помню, как недавно ужинал в дорогом ресторане в Осло. Сперва нам прочли небольшую лекцию о еде, приче?м преимущественно по-французски, разве что с норвежским акцентом. Докучливый официант то и дело интересовался, «все? ли нравится гостям». После ужина из восьми блюд чувство сытости так и не наступило. Нет уж, монастырская трапеза куда предпочтительнее. Поев, я воспользовался возможностью прогуляться вокруг монастыря в компании отца Хризостома, в отличие от других монахов – рукоположе?нного священника. Говорят, что в монастырской иерархии его роль крепнет, потому что он знает языки, мудр и богобоязнен. Хризостом был в числе тех, кто в 2015 г. добился причисления к лику святых отца Паисия, отшельника из Кутлумуша. Этот святой монах предсказал завоевание Россией Турции и последующее за ним возрождение Византии. Святая София снова станет христианским собором.

Мы непринужде?нно беседуем о Се?рене Кьеркегоре, труды которого священник изучал в университете, о том, каким образом обязанности здесь распределяются между пятнадцатью монахами в соответствии с их способностями. Кто-то работает на кухне, ктото – в огороде, а другие пишут иконы, продажа которых приносит монастырю доход. По мнению отца Хризостома, сейчас, после многих лет упадка, Кутлумуш опять набирает силу. Сюда прибывают новые послушники. Мы обсуждаем причины, которые приводят мужчин к монашеству. Хризостом рассказывает, что многие, подобно ему самому, испытывают душевную тоску по Богу. Тем не менее он признае?т, что некоторые пытаются укрыться – порой от закона, а порой от безответной любви. В своих путевых заметках Ли Фермор отмечает, что отдельные монахи были гомосексуалами.

Но, так как православие считает гомосексуальность грехом, этой темы я в беседе с монахом предпочитаю не затрагивать. И потому мы говорим о дьяволе, существования которого православие не отрицает. Для борьбы с этим врагом у монахов имеется особое оружие – аскеза. Победить дьявольские соблазны – духовная цель всей жизни. Лично я на своей шкуре испытал, что такое аскеза, когда проснулся в полчетве?ртого утра от громкого, гулкого звона. В смятении я вскочил, не в силах понять, откуда раздае?тся звук. Это монах ударял палкой в деревянную доску под названием «било». Вода из рукомойника текла ледяная, лампочки не горели. Я поспешил присоединиться к зыбким фигурам, бредущим к церкви, где уже зажгли свечи, когда за окном завыл волк. От этого воя волосы у меня на руках в буквальном смысле зашевелились. Отсутствие домашнего скота благоприятно сказалось на растительности, а кроме того, в местных лесах водится множество кабанов, медведей и волков. Оказавшись на богослужении, я словно перене?сся в прошлое, попал в раннехристианскую общину. Мало-помалу я, сидя в маленькой нише, погрузился в полудре?му, а спустя два часа осознал, что все? это время рядом со мной сидел монах. Потом мы с ним, по-прежнему ни словом не обмолвившись, позавтракали горохом с кальмаром.

Причина одиночества – не физическая изоляция и оторванность от других. Когда необходимо, одиночество приносит покой, от которого нас обычно отвлекает телефон.

Одиночество дае?т нам время и возможность не отмахиваться от наших удивительных мыслей, а побыть с ними наедине.

РУИНЫ НА СТРАЖЕ РУИН

Монахи живут в том же повторяющемся повседневном ритме, что и в Средневековье: молитва, отдых, работа – по восемь часов. Падди после утренней службы остался у себя в келье, я же решил прогуляться в Карье. Большая часть домов в деревне пустует, все? вокруг очень милое, но, очевидно, одного зимнего шторма будет достаточно, чтобы все? разрушилось. Чуть выше по склону я увидел две круглые церквушки с зеле?ными куполами-луковками, выглядывающими из-за деревьев. Я наше?л тропинку, проходящую между ними, но к двери мне пришлось продираться сквозь колючий лабиринт, обрывая о шипы одежду и потирая саднящие царапины. Вход в большую часовню обрушился, на его месте зияла огромная дыра. Внутрь входить слишком опасно, весь комплекс того и гляди рухнет.

Заглянув в оконный прое?м, я вижу, как солнечные лучи, подобно столбам, упираются в пол, покрытый слоем голубиного поме?та и пыли толщиной в четыре пальца. Я пытаюсь открыть дверь и слышу шелест невидимых крыльев. Эти две часовни – часть большого здания, тоже разрушенного. Над распахнутой дверью четыре?хэтажного строения видна дата: 1913 год. В Карье много руин, и виноват в этом ход истории. Афон видел не только падение Византии – за время его существования успело возникнуть и уйти в небытие несколько европейских государственных строев: феодализм, абсолютизм, диктатура, демократия и разные идеологии, приче?м падение каждой считалось концом света. Афон видел цивилизации поинтереснее нашей.

После падения Константинополя Афону пришлось искать нового покровителя. Разные православные церкви основали на Афоне монастыри, а разные правители предлагали ему свои щедрые дары. В XIV веке главным покровителем Афона стала Сербия, в XVIII – Болгария. Я обнаружил развалины Академии теологии, построенной русскими в довольно успешной попытке обрести влияние на полуострове. Афон во многом похож на уте?с в потоке времени. Отец Хризостом говорит о внешнем мире, как о че?м-то, лежащем за пределами Афона. Монахов не интересует, кто сейчас президент, кто победил в войне. Мир меняется, Афон остае?тся неизменным. Как тот ободряющий девиз чести, который французский пилигрим нане?с на свой флаг: Nous Maintiendrons («Мы выстоим»).

На Афоне нет тяже?лой техники, с помощью которой можно было бы снести большие здания, поэтому руины остаются безупречными. Защище?нные от вандалов, они постепенно исчезают в естественном течении времени. Благодаря своей истории Греция спокойно относится к руинам. Франсуа-Рене де Шатобриан, задавшись целью стать величайшим мыслителем, писателем и любовником своего времени, посетил Грецию в 1806 г. и обнаружил «руины на страже руин». Он писал: «Я бродил, отдыхая, на развалинах Рима и Греции, развалинах стран, полных великих и поучительных воспоминаний, где дворцы засыпаны прахом, а мавзолеи царей скрыты под терновником. Сила природы и слабость человека: маленькие былинки часто пробиваются сквозь самый крепкий мрамор этих гробниц, плиты которых никогда уже не приподнимут все эти мертвецы, такие могучие в жизни!».[2]

Когда Мехмед II Завоеватель в 1453 г. захватил Константинополь, он знал, что это величайшая победа в истории Османской империи. Знал он и то, что написал новую главу в долгом повествовании, включающем битву при Марафоне и крестовые походы. Он сказал: «Я отомстил за тебя, Азия». В тот вечер, когда Мехмед II въехал в город, его первостепенной задачей было обратить Святую Софию в мечеть. Что делать, если проиграл? Готовиться к героической напрасной последней битве? Переходить на сторону победителя? Рассчитывать на то, что твоя вера и культура выживут под гне?том чужеземцев? Афон вступил в переговоры с завоевателями и получил защиту и некоторую долю автономии, как при Византии. В обмен Афон согласился не выступать против Османской империи.

Стратегия Афона заключалась в том, чтобы сохранить неизменной веру, стать тем очагом, откуда священники и монахи всего мира смогут получить искру старого огня.

Благодаря этой стратегии можно было воспрепятствовать усечению, коррумпированности и искажению религии. Католики попытались решить ту же задачу путе?м институционализации иерархии, а у протестантов вообще никогда никакой стратегии не было.

Весь первый этаж старой семинарии представляет собой большую комнату с разбитыми окнами. Сохранился лишь старый ржавый сейф. Содержимое сейфа разбросано полукругом, это церковные бумаги. Такова судьба многих монастырей. Реформация положила конец монастырской культуре во многих частях Европы. Антиквар Джон Обри в 1660-х гг. посетил аббатство Малмсбери, в котором в тот момент торговали досками. Древние манускрипты «летали повсюду, как летние пташки», писал он, «здесь почил целый мир редких рукописей». Владелец использовал пачки иллюстрированных средневековых манускриптов для того, чтобы затыкать пивные бочки в подвале.

БИБЛИОТЕКА ИВЕРСКОГО МОНАСТЫРЯ

На следующий день я направился по стопам Ли Фермора вдоль побережья. Тропинка, вымощенная булыжником, от тысяч монашеских ступней стала гладкой. Путь составил два с половиной часа. Вдоль дорожки росли цветы, она, как зеле?ный туннель, пролегала под старыми дубами, а внизу, в долине, старинный каменный мост пересекал глубокое ущелье. К моему огорчению, пересохшее русло реки было заполнено пустыми пластиковыми бутылками, выброшенными паломниками. Подняв глаза, я впервые увидел гору Афон на краю сорокакилометрового полуострова. Треугольник с белоснежной вершиной обозначил место, где гигант Афон был погребе?н под горой, которую бросил в него бог Посейдон.

Судя по стенам цвета шифера, оливковым и вишне?вым садам и позвякиванию колокольчиков на шеях овец, я приближался к Иверону, одному из самых старинных и уважаемых монастырей. Он похож на крепость, а над толстыми стенами нависают испанские эркеры. Я воше?л внутрь во время полуденного отдыха и бродил в одиночестве по пустым залам, где в каждом алькове, казалось, скрывалась впечатляющая фреска или маленькая капелла. Ужин, который я разделил с монахами, состоял из че?рствого хлеба, чечевицы, воды и яблока. Ли Фермору повезло больше, он-то ужинал на кухне, где греческие торговцы угощали вином и народными песнями.

После ужина я наше?л кухню и встретил там монаха, который не?с свечу и тарелку с тремя бананами под шоколадным соусом. Он, конечно, угостил меня и, улыбаясь, благословил, когда увидел, как я обрадовался. С глухим гулом ворота захлопнулись, монастырь закрылся на ночь. Иверон находится в том месте, где некогда сошла на берег дева Мария, и построен так, чтобы отражать атаки. Пираты всегда были врагами монастырей. Современных пиратов, как и викингов, привлекают охраняемые безоружными монахами сокровища.

Сокровища эти вполне традиционные – золотая утварь, но в Ивероне хранится также и одно из главнейших книжных сокровищ Афона. Я заговариваю с библиотекарем, отцом Теологосом. Он рассказывает, как монастырь спас историю Грузии. Монгольское завоевание привело к тому, что страна утратила большую часть своих письменных памятников, и с тех пор грузинские уче?ные приезжают в Иверон для того, чтобы переводить древние рукописи, копии которых хранятся в монастыре. Мне разрешили полистать древние книги. Я никогда не забуду тот момент, когда главный библиотекарь вынес Новый Завет, датированный примерно 1000 г. н.э., и отыскал фрагмент, о котором спорят теологи. Он указал на греческий текст пальцем и сказал: «Святой Дух исходит от Отца, а не от Сына!».

Ли Фермор много времени прове?л в библиотеке Иверона. Для него великое прошлое Европы – не проблема, которую лучше забыть, он считал Европу фантастическим местом, загадкой. Разгадать ее? можно, только внимательно изучая и читая древние тексты, сохране?нные монахами, несмотря на все поворотные моменты истории. Однако не ждите скорого избавления, ведь Европа «примиряется со всеми противоречиями в парадоксе». Он выискивал те заросшие тропинки, которые связывают нас с прошлым. В традиционных культурах он видел источник силы Европы. Мы часто воспринимаем все?, что произошло, как невероятный груз, тянущий нас на дно. Но для Фермора мир был новым, потому что он сам видел его впервые.

Еще? до войны Фермор заметил признаки того, что современности не нужна история. Унаследованный авторитет, давшийся дорого опыт, вырубленный в камне, чтобы не забылся, наследие, благодаря которому разные группы людей отличаются друг от друга, и рассказы об исчезнувших временах проигрывают культуре, в которой радостные эмоции становятся смыслом жизни. Эти эмоции насаждаются путе?м удовлетворения импульсивных желаний. Именно в этом смысл глобализма культуры Net ix, не более того. Фермор отмечал, что из-за прогресса люди становятся чужими своей собственной культуре. Он описывал человека как часть истории, как ее? продукт. Прошлое наполняет жизнь, создае?т мимоле?тное ощущение узнавания, понимания.

ВЕЛИКИЙ РАСПАД

Ле?жа в постели, прислушиваясь к похрапыванию других паломников и пытаясь отвлечься от запаха пота, я думаю о том, куда мы движемся. Попытки глобализации мира вызвали серье?зное сопротивление. Глобализацию нельзя повернуть вспять, мы уже живе?м иначе. Те изменения в образе жизни, которые вы переживаете, наверняка значительнее, чем у любого другого человека в истории. Оказалось, что это «переодевание» не только создае?т сообразный индивидуализм, оно подрывает старые понятия общности, институтов, преданности. Когда-то Европа была известна своим «христоединством», так как христианство было общим знаменателем Европы, но в договорах ЕС нет места христианству.

Этот «великий распад» причиняет особую боль Европе, где на небольшом географическом участке бок о бок сосуществуют многие культуры. Европа страдает от низких темпов роста, низких показателей рождаемости, плохих университетов, миграции, сомнительных инноваций и излишней зарегулированности. Европа в состоянии регресса. Экономическое производство в еврозоне в 2017 г. было ниже, чем в 2009-м; за этот же период, по данным Всемирного банка, валовый национальный продукт в Китае вырос на 130 процентов, в Индии – на 96 процентов, а в США – на 34 процента. Часть мира, которая препятствует глобализации, окажется на обочине экономики. Низкие темпы роста создают напряжение между странами и группами. Это не только осложнит европейскую интеграцию, многие страны почувствуют себя неуютно в Европе. Некоторые регионы и отрасли справятся, но многие – нет. После пятисот лет мирового господства Европа утратила хватку.

Историки будущего станут спорить о том, что послужило причиной великого распада. Возможно, Европа утратила стремление к власти. Возможно, техническая революция изменила способ передачи информации и способы социализации. Или, может быть, экономическая трансформация взорвала экономическую модель XX века. Кто-то будет утверждать, что все? дело в культурной революции, которая началась с того, что университеты и средства массовой информации были подчинены идеологии личности, пропагандирующей враждебное отношение к тем группам, которые до тех пор выстраивали и поддерживали систему. Они проследят за тем, чтобы упадок был замаскирован длительной и громкой культурной войной.

Или мы сошли с ума, когда перестали верить в Бога?

Возможно, падение христианства стало следствием мировых изменений, а может быть, их катализатором? Одно можно сказать наверняка: подобного мы не видели очень давно.

Вера Хенриксен в книге «Мировое дерево» писала о переходе от язычества к христианству: «Во времена позднего Средневековья вера в мифы ослабла – их жизненные силы постепенно истощились». То же самое можно сказать и о христианстве сегодня. На кухне для паломников румын Мариан варит для меня греческий кофе, одновременно с уверенностью разъясняя, что православие – это последняя надежда христианства, все остальные церкви падут, а православие останется. «Потому что у нас есть Афон, а у вас – нет», – говорит Мариан.

Ослабление веры в легитимность Церкви влече?т за собой соответствующее ослабление других источников политической легитимности как национальной идеи. Некоторые представляют себе мир, где у каждого своя собственная истина и при этом каждый уважает истину других. На самом же деле легитимность – это источник власти, а власть не терпит вакуума. Поэтому распад, скорее всего, приведе?т к хаосу, разные истины будут бороться друг с другом на политическом поприще, а победители и побежде?нные будут нарушать все писанные и неписанные правила игры, ссылаясь на злонамеренность противника. Может быть, религия таким образом мстит нам? Вера полезна для общества, она выводит религиозные импульсы человека за пределы политики и позволяет им выплеснуться. Без религии политика будет отмечена квазирелигиозностью.

РОССИКОН

Ли Фермор отмечал свое? двадцатилетие в русском монастыре Святого Пантелеймона, известном как Россикон. Это моя последняя остановка. К обеду я опоздал, но молодой монах – высокий, со сверкающими, как у Распутина, глазами – смилостивился надо мной и позаботился о том, чтобы я поел, пока послушники убирали трапезную после монахов. Настоящий Распутин утверждал, будто бывал на Афоне. Но молодой монах говорит, что даже если тот когда-то и посещал монастырь, никаких подтверждений этому не сохранилось.

Спальня Россикона напоминает военную казарму. И не только из-за того, что русские паломники так любят камуфляж. Выстроившись в очередь к общему душу с полотенцем на плече, русские, кажется, вспоминают свои армейские привычки. Вечерняя служба стала самым прекрасным событием моего визита на Афон. Церковь была до отказа заполнена монахами, послушниками, паломниками, а мужской хор наве?л меня на мысли о последней службе в Святой Софии. Снаружи на небольшой площади работал белый фонтан. Я помню, как подумал, что такая площадь есть в каждом российском городе и в каждом российском городе это место оккупировано пьянчугами. Но не здесь. Россикон – это Россия, какой она хочет быть: чистая, культурная, красивая.

Афон для России очень важен. Перед Первой мировой войной царь отправил на Афон несколько тысяч монахов, видимо, надеясь получить влияние на теологический центр Церкви. В наши дни российское правительство потратило на реставрацию Россикона средства, эквивалентные 30 миллионам евро, и сам Путин регулярно бывает здесь. Западные журналисты утверждают, будто он делает это для того, чтобы заручиться поддержкой религиозной верхушки, но близкие к Путину источники подтверждают, что он по-настоящему верующий. Впрочем, и здесь не обошлось без политики. Российские националисты любят называть Москву Третьим Римом: Рим пал, Константинополь пал, а Москва стоит. Патриарх Кирилл разорвал отношения с Патриархом Константинопольским Варфоломеем. Когда часть украинской церкви в 2019 г. отмежевалась от Москвы, Варфоломей признал новую церковь, но Афон настолько сдержанно поддержал Варфоломея, что на практике это означало, что он встал на российскую сторону.

Все? это международная политика. Монахи Афона, этого последнего оплота Византии, верят в пророчество Святого Паисия о том, что Россия вновь завоюет Константинополь. И вмешиваясь в гражданскую войну в Сирии, Россия, в частности, ставила целью сохранение последних христианских общин и монастырей. Западные средства массовой информации утверждают, что волна исламизма 2000-х гг. практически полностью уничтожила христианство на Ближнем Востоке. Регулярные визиты Путина на Афон свидетельствуют о том, что Россия снова бере?т на себя роль высшего защитника православия. Но когда турецкий лидер Реджеп Тайип Эрдоган в 2020 г. снова сделал Святую Софию мечетью, Путин промолчал. Россия и Турция дружат – по крайней мере, на данный момент.

На следующее утро я снова натыкаюсь на монаха со сверкающими глазами. С ним два послушника, мощные ребята с интеллигентными лицами. Кажется, что в Россиконе волонте?ры другого сорта, чем в остальных монастырях, где послушники, чаще всего, из тех, кому, видимо, трудно дае?тся нормальная жизнь. Эти трое приглашают меня осмотреть колокола. В монастыре два огромных бронзовых колокола, больших, как автобусная остановка. Мне также показывают фотографию, сделанную до Первой мировой войны – на ней сотни монахов тянут за толстую вере?вку, чтобы водрузить колокола на место. После этого мы вместе молимся в церкви.

И все? это – несмотря на то, что единственный общий язык, на котором мы говорим, – христианство. Очень европейская ситуация.

Процветание православия напоминает нам о том, что будущее не всегда принадлежит тем, кто получил на него патент. Наш европейский порядок просуществует еще? какое-то время и, может быть, даже преодолеет внутренние разногласия, хотя, скорее всего, нет. Обычно что-то продолжается до тех пор, пока не становится слишком поздно. Чтобы что-то изменилось, Европе нужно обратиться к своей богатой предыстории, где есть столько и вдохновляющих, и отпугивающих примеров. Руины – это то, что было и что, возможно, случится. То, каким образом люди продолжают стремиться к достоинству и просвещению при существующей форме правления, – один из глубинных и наиболее интимных процессов в жизни нации. Ответы могут оказаться более дерзкими, чем вы думаете. При взгляде на нашу историю становится ясно, что мы – наследники тех, кого не так-то просто напугать.

--

СНОСКИ

[1] В системе административных районов Греции имеет название «Автономное монашеское государство Святой Горы». Это самоуправляемое сообщество двадцати православных монастырей в непосредственной церковной юрисдикции Константинопольского патриарха (с 1312 года). – Прим. ред.

[2] Цит. на русском по Р. Шатобриан. Ренэ. Б. Констан. Адольф. «История молодого Человека XIX века» – Серия романов под редакцией М. Горького. М.: Журнально-газетное объединение, 1932. – Прим. ред.

Греция > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 1 марта 2021 > № 3708341 Асле Тойе

НАЦИЯ, НАЦИОНАЛИЗМ И НАЦИЕСТРОИТЕЛЬСТВО

ВАЛЕРИЙ ТИШКОВ

Академик, научный руководитель Института этнологии и антропологии РАН, академик-секретарь отделения историко-филологических наук РАН.

ПОЧЕМУ ЭТО ВАЖНО ДЛЯ РОССИИ

Выявление и осмысление динамики культурного и религиозного разнообразия российского общества важно для обеспечения его стабильности и развития, для национальной безопасности страны. Один из центральных сюжетов заключается в поиске ответа на ряд вопросов. Сложный этнический и религиозный состав населения России есть слабость государства и фактор риска или же это обстоятельство, наоборот, является ресурсом развития? В чём нынешняя «идея России»? Возможен ли общенациональный российский проект и каков смысл нациестроительства?

Предлагаемая статья раскрывает эту проблему как в глобальном контексте, так и в свете новейших трендов общественно-политической жизни России с учётом существующих внутренних и внешних вызовов.

Отрицатели российского национального проекта

Некоторые учёные, а вслед за ними поверхностные пропагандисты и слабо думающие политики пытаются представить Россию как некую аномалию в концерте современных наций-государств или как уникальную цивилизацию «между империей и нацией». Утверждение, что Россия – это не национальное государство и не может им стать, представляется ошибочным.

Вот к каким заключениям пришли участники обсуждения этой проблемы, организованного журналом «Россия в глобальной политике» в 2017 году: «Что же есть сегодня Россия: нация или империя? Не империя, потому что это пройденный этап. Не нация, потому что в современных российских реалиях невозможно построить государство-нацию. Проблема – в отсутствии политического участия. Гражданская нация обязательно сопровождается демократией. Если нет демократии, нет и разговора о гражданской нации. Россия – даже не федерация в полном смысле этого слова, потому что такая форма устройства требует региональных политических акторов, обладающих высокой степенью автономии. Их у нас пока тоже нет, как нет оснований ожидать, что скоро появятся. Между нацией и империей есть понятие “цивилизация”. Страна-цивилизация, как говорит патриарх Кирилл, – единственное понятие, в котором учтена и национальная идентичность, то есть преобладание русского культурного элемента, и, с другой стороны, толерантность по отношению к представителям других культур. И нет жёсткой связки с экспансией»[1].

Из этой и других публикаций можно сделать удручающий вывод. Доктрина и практика национального строительства в России застряли в трясине ещё советского правоучения о «национально-государственном строительстве» и «национальном самоопределении» или же утопают в историософских дебатах, замешанных на паранаучных высказываниях о неких «цивилизационных кодах», «традиционных духовно-нравственных ценностях» и представляющих собой больше осадную, эмоциональную терапию от угроз «враждебного мира», а не реальную экспертизу и политическую практику[2].

Такая поверхностная индоктринация по части уникальности страны, её всемирного призвания, досаждающего враждебностью внешнего мира долго длиться не может. Хотя следует признать, что схожие характеристики нового изоляционизма и неоконсерватизма присущи миру национальных государств, международному научному и общественному дискурсу в целом. И значит – дело обстоит ещё хуже.

Похоже на глобальный кризис понимания, разрушение норм взаимоотношений и взаимной ответственности национальных государств, не говоря уже о международном праве и межгосударственных договорённостях.

В России в последнее время разговоры на эту тему пошли в разные стороны, что было бы не так плохо, если бы за этим не следовала политическая стратегия высокого уровня, сказавшаяся в том числе и на характере последних конституционных поправок, когда в обновлённом тексте Конституции не оказалось такого фундаментального понятия, как «российский народ».

Напомним позицию активно пишущего на тему нации историка Алексея Миллера: «На самом деле идея, что нация – это норма и что nation-state – это норма, серьёзными политологами уже давно оставлена. Есть масса различных форм государственных образований, которые в той или иной степени мимикрировали под национальное государство просто потому, что до недавнего времени Запад абсолютно доминировал в международных отношениях. Действительно, приходилось верить в, казалось бы, незыблемое, что демократия, нация и благосостояние – это такой пакет, причём благосостояние идёт за демократией как её результат. Но от этого мало что осталось сегодня». Также Миллер считает, что «миф всё включающей нации, каковая якобы существует в западных странах, уже умер. Миф о том, что nation-state – обязательно самая успешная форма, тоже умер, и что это непременно ведущая к демократии форма»[3].

Но тогда что же осталось как вариант для России и для остального мира? Миллер пишет, что Россия – «это просто не национальное государство. Это государство, в котором существует целый ряд политически мобилизованных групп, которые считают себя нациями. Если это случилось, то уже “фарш невозможно провернуть назад”. Значит, с этим надо как-то выстраивать какую-то конструкцию. Если мы только поймём, что национальное государство не является абсолютной нормой, если мы, кстати, поймём, что демократия никогда не была преобладающей по численности, по распространению формой политической организации человеческих обществ, никогда, – то тогда мы поймём, что у нас есть довольно широкое поле для экспериментов. Лишь бы разумных. При строительстве государства и при использовании дискурса нации»[4]. При этом Миллер в своих публикациях и публичных лекциях так и не сформулировал понимание столь важной категории, потому что считает, что «определить нацию как нечто стабильное очень трудно» и социальные науки только сейчас «постепенно начинают нащупывать» способы изучения ранее невиданных вещей.

В этих рассуждениях лишь упоминание Запада как родоначальника концепта нации и национального государства трудно оспоримо. В остальном суждения уважаемого коллеги крайне спорны. Прежде всего, никакой незыблемой веры в то, что «демократия, нация и благосостояние» есть некая неразрывная субстанция, среди специалистов и политиков не было и нет. В России эта увязка присутствовала среди экспертов фонда «Либеральная миссия», и нами уже неоднократно опровергалась[5]. Напомним, что даже в Европе в ХХ веке существовали далёкие от демократии режимы (франкистская Испания, Греция времён «чёрных полковников», Германия и Италия при фашистском правлении), когда соответствующие европейские нации никак не упразднялись и даже переживали стадии консолидации, пусть и навязанной сверху. В остальном мире, от Турции до Китая, о данном обязательном «пакете» не может быть и речи.

Что касается благосостояния, то эта сторона общественной жизни вообще не имеет отношения к нациестроительству, которое, по сути, можно назвать «дискурсом о нации». Низкий уровень благосостояния и даже проблемы бедности, социальные, религиозные, расово-этнические и другие разрывы внутри наций-государств – это почти константа их существования на протяжении всей истории, включая и сегодняшний день. Да, Сунь Ятсен на заре ХХ века в своей программе строительства китайской нации «Три народных принципа» называл национализм, народовластие и народное благоденствие главными целями, но это совсем не означает, что китайской нации не существовало до тех пор, пока в Китае не стало возможным говорить о благосостоянии народа. Не думаю, что бедняцкие фавелы бразильских городов или несколько десятков миллионов живущих на улицах индийцев исключают существование бразильской или индийской наций. И это обстоятельство в разной степени и в разные временные периоды касается всех стран мира. Если условно признать, что «обязательный пакет для нации» состоялся только в «демократической и благосостоятельной» Европе, тогда весь остальной мир , по словам Миллера, есть «масса различных форм государственных образований, которые в той или иной степени мимикрировали под национальное государство». Это явно не так. О глобальном контексте современного нациестроительства и о культурной сложности современных наций речь пойдёт ниже.

Последнее замечание относительно теории Миллера и его коллег по дискуссии в журнале «Россия в глобальной политике» касается вопроса, можно ли «провернуть фарш назад» – речь о том, что в России целый ряд «политически мобилизованных групп» считают себя нациями. Это крайне слабый, хотя и воздействующий на обыденное сознание и на политико-правовое мышление, аргумент. Значение понятия «нация» менялось исторически, что зафиксировано всеми энциклопедическими изданиями, и в современном мире существуют два концепта нации, различающихся по их бытованию и политическому использованию: гражданская/политическая нация и этническая/культурная нация. Элементы того и другого могут пронизывать друг друга, трансформироваться из одной формы в другую, тем не менее это разные, хотя и сосуществующие концепты. Между ними в зависимости от форм проявления были и есть и соперничество, и даже, казалось бы, непреодолимые конфликты. Именно по этой причине я ещё в 1990-е гг. предложил трактовку нации как политически и эмоционально нагруженной метафоры самообозначения, за исключительное обладание которой борются две формы социальных коалиций: сообществ по суверенному государству и сообществ по культурной схожести[6].

Примеров существования наций внутри наций более чем достаточно, причём это далеко не обязательно вариант борьбы подчинённой нации против господствующей за самоопределение, понимаемое как выход из общего социополитического пространства, и за «свою государственность». Такие «политически мобилизованные группы», а точнее – этнические общности или регионально-культурные сообщества существуют не только в России, но и во всех современных крупных государствах, где есть свои «внутренние нации». Как эти ситуации разрешаются, регулируются, управляются без «мясорубки и фарша», достаточно хорошо известно. Здесь вполне подходит предложенное мною выражение «нация наций»[7], которое используется и в других странах, а механизмы управления культурной сложностью применительно к России, помимо экспертных разработок, изложены в Стратегии государственной национальной политики Российской Федерации, принятой в 2018 году.

Гражданский национализм и национальное государство

Обратимся к «массе различных государственных образований», которые якобы мимикрировали под национальные государства из-за навязанной им европейской модели. Это те, для которых концепт нации не подходит. У них «широкое поле для экспериментов» и есть свои варианты, которые наши специалисты пока никак не могут выявить, а тем более предложить России. Главное, как пишет Миллер, чтобы варианты строительства государства «были разумными». К «неразумным» учёный обоснованно относит пример Украины и в этой связи делает противоречащий его собственным позициям вывод: «Попытка построить нацию и государство там, где она не строится, не получается её построить, чревата обострением, потенциальными расколами… Попытки у нас реализовать такой же проект тоже приведут к неприятностям».

Здесь явная путаница с пониманием двух совсем разных проектов нациестроительства. На Украине делается попытка построить нацию на исключительно этнической основе, сведя несогласное население в категорию меньшинств, в нацию не входящих. В этой сложной по этническому, религиозному и регионально-историческому составу населения стране не предпринималось никаких попыток построить нацию на полиэтничной основе с федерализмом и официальным двуязычием. Хотя только такой вариант и мог бы получиться – по крайней мере, он был возможен до стадии открытого вооружённого конфликта внутри страны после 2014 года. В России такой проект государственного строительства, как «нация русского народа», собственно говоря, никто серьёзно и не пытается реализовывать, кроме поборников радикального русского этнонационализма. Таким образом, если концепт нации и сама реальность национального государства – уходящая натура даже для прародительницы Европы, то и для России это также вариант неподходящий. Если остальная «масса государственных образований» только мимикрирует под национальную идею, а на самом деле представляет собой некие иные, неназываемые сущности, тогда что же остаётся в качестве идеи и варианта государствостроительства для России? Или же это вообще вариант государственного устройства, который уже умер вместе с национальными государствами и их основой — национализмом?

Здесь у нас фундаментальные расхождения с могильщиками нации и национальных государств, а заодно и гражданского национализма как идеологии и практики государственного устройства и управления культурно сложными нациями современности. Наша позиция заключается в том, что на горизонте эволюции человеческих сообществ нет более значимой и всеохватной социальной коалиции людей, чем национальные государства. Именно они обеспечивают важнейшие экзистенциальные потребности и права современного человека: от территориально-ресурсного и организационно-хозяйственного жизнеобеспечения до устройства и поддержания социальных институтов, правовых норм общежития, воспитания, просвещения и окультуривания населения через системы, поддерживаемыми государством. Государства обеспечивают гражданскую солидарность, предотвращают конфликты и насилие, защищают от внешних угроз и глобальных вызовов.

Более того, в условиях таких глобальных катаклизмов, как пандемия короновируса, рассуждения о кризисе и исчезновении наций-государств выглядят наивными и саморазрушительными. Как пишет британский антрополог Дэвид Геллнер, «события 2020 г. стали мощной демонстрацией, что упадок наций-государств в век сверхглобализации или так называемого “потепления”, как и известие о смерти, используя высказывание Марка Твена, было “очень сильным преувеличением”. По всему миру, с характерными местными отличиями в Северной Америке, Восточной Азии, Скандинавии и Южной Азии, в реальном времени происходит масштабный транснациональный эксперимент в области обществоведения и в реализации разных стратегий разными странами». По мнению учёного, мы проживаем момент радикального исторического поворота, когда перед лицом экзистенциальной угрозы «старые боги неолиберализма летят в печку на сжигание».

Пренебрегая «законами рынка», который, как полагали, должен всем и всеми управлять, именно государства берут на себя главную ответственность. В Великобритании, например, «одним росчерком пера было выделено 15 млрд фунтов стерлингов, чтобы решать вызванные COVID-19 проблемы»[8]. Нам нечего добавить к этому заключению, кроме сотен других подобных примеров, которые иллюстрируют возросшую роль государства в период пандемии – в том числе и в России.

О возвращении национальных государств на мировую арену на фоне глобальных кризисов, а также кризисов межгосударственных и блоковых образований, о жёстком отстаивании ими национальных интересов и суверенитета, о возвращении национализма в его гражданско-государственной форме писал известный политолог Анатоль Ливен. Он особо отметил значение общественных мотиваций и мобилизации на основе идей нации, лежащих в основе легитимности и успешности современных государств: «Величайший источник и залог силы государства – не экономика и не размер вооружённых сил, а легитимность в глазах населения и всеобщее признание морального и юридического права государства на власть, на исполнение его законов и установлений, на способность призвать народ к жертвам, будь это налоги или, если понадобится, воинская повинность. Не имеющее легитимности государство обречено на слабость и крах; или же ему придётся прибегать к жестокости и устанавливать правление на основе страха»[9].

Напомним, что в основе легитимности государств лежат разные факторы и обстоятельства. Среди них важен сам факт их длительного существования и преемственности так называемой исторической государственности, создающий «впечатление, будто данное государство есть неотъемлемая часть естественного порядка вещей»[10]. Важна также успешность правления, которое население признаёт и поддерживает. Особое значение имеет то, как институты и правители справляются с задачами сохранения порядка и внутренней безопасности, а также с внешними угрозами. После Второй мировой войны определённую легитимность государствам придавала демократия как власть большинства и законно избранных правителей. «Но, как обнаружили для себя многие демократические и полудемократические государства в прошлом столетии, одна лишь демократия не может бесконечно сохранять государство, если в обществе есть глубокий раскол и власти не добиваются жизненно важных для населения целей. Для легитимности государства необходим более основательный источник легитимности, коренящийся в общем чувстве национальной принадлежности. В современном мире величайшим и наиболее долговечным источником этих чувств и легитимности государства является национализм»[11], – пишет Ливен.

Мы также неоднократно высказывали мысль, что государство создают не просто территории с охраняемыми границами, не только столицы с госучреждениями, конституции и символика, государство делает легитимным и жизнеспособным прежде всего население, обладающее чувством национального самосознания, когда каждое поколение проходит через своего рода повседневный референдум на приверженность и сопричастность к этому государству как к своему Отечеству. Можно всё это назвать страновым или гражданским национализмом, можно назвать патриотизмом, а можно национальным самосознанием (идентичностью)[12]. Различия здесь несущественные – они лежат в традициях странового обществознания и обыденного словоупотребления.

Какой национализм нам нужен

Учитывая историю трактовки понятия «национализм» в нашей стране, необходимо сделать некоторые уточнения о том, что же это всё-таки такое[13]. Под национализмом в данном случае понимается идеология и политическая практика, основополагающим принципом которой является тезис о ценности нации как высшей формы общественного единства, её первичности в государствообразующем процессе. Как политическое движение национализм стремится к созданию государства, которое охватывает территорию проживания нации и отстаивает её интересы. В зависимости от понимания, что такое нация, национализм имеет две основные формы – гражданский (или государственный) и этнический. Гражданский национализм возник в эпоху становления современных государств, основанных на представлении о нации и народе как согражданстве с общими самосознанием и историко-культурным наследием. Эта форма национализма направлена на обоснование легитимности государства, на консолидацию гражданской нации, но зачастую содержит в себе установки на дискриминацию и ассимиляцию меньшинств, а также на государственную экспансию (мессианизм)[14]. Этот вид национализма широко используется государствами через официальную риторику, символику и идеологические институты (образование, социальные науки, СМИ) для утверждения общегражданской лояльности («служение и любовь к Родине», «уважение к стране и прошлому») и распространения общегосударственных правовых норм и культурных ценностей.

Национализм предполагает, что каждая страна должна управлять собой без вмешательства извне, нация является основой государственного устройства, а народ – единственным законным источником политической власти. Национализм выступает за утверждение единой национальной идентичности на основе общих социальных характеристик, таких как историческая память, ценности и традиции, культура и язык, а во многих случаях также религия и политическая философия («идея нации»). Именно последняя во многих трудных случаях нациестроительства обеспечивает солидарное единство нации, преодолевая противоположные интересы социальных страт, региональных и этнических сообществ, расовых и кастовых групп. Ливен справедливо пишет, что «ничто в современной истории не может сравниться с национализмом в качестве источника коллективных действий, добровольных жертв и, конечно, государственного строительства. Элементы личной идентичности могут быть важны для каждого человека в отдельности, но они не создают крупных и долговечных институтов (за исключением мусульманского мира, где религия сохраняет сильные позиции)»[15].

Национализм в его проявлениях в экономике, политике, культуре и идеологии оказался и в новейшее время спасительной стратегией сохранения государственности, обеспечения солидарности народа в условиях кризисов и внутренних конфликтов. Большинство политических руководителей («лидеров нации») являются по своим убеждениям и действиям в разной степени националистами, то есть национальные интересы страны служат для них приоритетами, и они их отстаивают всеми доступными средствами. Президент США Дональд Трамп наиболее ярко демонстрировал это в экономике и геополитике. Президент России Владимир Путин отстаивает интересы страны в сфере стратегической безопасности и обеспечения благополучия российской нации. Лидер коммунистического Китая Си Цзиньпин на первый план выдвигает достижение мирового лидерства китайской нации и обеспечение общекитайского единства. Поэтому, когда Путин называет себя националистом, он имеет в виду не узко этнический вариант, а именно российский национализм как политику отстаивания и защиты интересов России и российского народа.

Именно этот вариант национализма и его сердцевина – общероссийский патриотизм – оказались важнейшей опорой для преодоления кризисных и чреватых дезинтеграцией явлений 1990-х годов. Невозможно игнорировать значение патриотической мобилизации народа всей страны и её отдельных регионов (например, Дагестана) в ситуации внешних вторжений международных террористов, олимпийских мероприятий, общероссийского консенсуса в отношении присоединения Крыма, почитания Дня Победы и павших в Великой Отечественной войне. Это по сути массовые проявления национализма гражданского толка, хотя мы предпочитаем называть это более нейтрально – патриотизмом.

Многообещающей стратегия общенациональной (можно также сказать «националистической») мобилизации оказалась и в современном Китае. После того, как Китай начал проводить новую государственную стратегию – своего рода «авторитарный социально-ориентированный рыночный капитализм», именно общекитайский (не ханьский!) национализм пришёл на смену коммунизму в качестве идеологии, придающей легитимность государству. Более того, «подобно тому, как в Китае сохраняется коммунистическое государство, но с националистическим содержанием, так и на Западе демократия может сохраниться, если на смену либерализму придёт национализм. По крайней мере, в 2020 г. этот процесс изменения парадигмы идёт полным ходом в некоторых странах ЕС»[16].

Так что в противоречие тезису, что nation-state уже отжившая норма, которую якобы давно оставили серьёзные обществоведы, проблема нации и национализма остаётся одной из центральных в мировом идеологическом багаже и одной из основ организации суверенных сообществ-государств. И в сегодняшнем мире и, возможно, ещё очень длительное время единственной по-настоящему популярной силой, сохраняющей привлекательность и дающей возможность перспективного мышления, является и будет являться идея нации и идеология национализма. Никакой смерти нации, национализма и nation-state ни в старой и давно национализированной Европе, ни в остальном, пока ещё не до конца национализированном мире не наблюдается. Никакая из известных нам стран не снимает концепт нации с повестки дня государственного строительства. Чтобы избежать упрощённой, рассчитанной на испуг критики общероссийского национального проекта под тем предлогом, что концепт гражданской нации для России не подходит и его пора пока ещё не наступила, можно рассмотреть опыт нациестроительства в других крупных странах и регионах мира. Интеллектуальный изоляционизм и высокомерие здесь не помогут. При нынешнем антизападничестве, видимо, лучше брать в качестве примера опыт больших стран и наций регионов мира, история и культура которых позволяют применять к ним полюбившийся многим в России в последнее время термин «цивилизация».

Цивилизация или нация-государство?

Итак, все государства, независимо от состава населения и формы правления, в политике и общественном сознании которых присутствует представление об общности страны, достигается лояльность и солидарность населения, проявляется патриотизм как чувство сопричастности своей Родине, имеют основания считать себя нациями. Другое дело, что в ряде случаев сам этот термин, заимствованный из Европы, может заменяться другим схожим по смыслу. Он может быть связан с религией (например, в мусульманских странах с понятием «уммы») или с идеологией так называемого национального вопроса (например, в Китае есть понятие «чжунхуа миньцзу» – «нация народностей»). Наконец, в СССР «советский народ» можно считать гражданско-политической нацией, но только сам этот термин был отдан в пользование этническим общностям, а народ объявлялся «новым типом исторической общности людей».

Нынешний дискурс о возврате наций и национального государства – это ответ на неолиберализм и постмодерн с их отрицанием довольно строго организованной формы социальных коалиций в пользу свободы личности, мирового правления и частного интереса. На самом деле эти самые важные и значимые коалиции в форме суверенных согражданств никогда и не сходили с исторической арены три последних столетия. Нациестроительство на основе идеи нации и гражданского национализма (зачастую с примесью этнонационализма или в симбиозе с ним) было и остаётся фундаментом успешного и безопасного существования той или иной страны. Всякие разговоры об отмирании наций-государств исходят от тех, кто уже имеет такую государственность в достатке и даже в избытке.

Зато десятки стран мира многое отдали бы, чтобы иметь сильное национальное государство, не страдать из-за того, что в стране нет представления о нации и отсутствуют необходимые атрибуты – прежде всего, суверенитет.

В итоге можно определённо сказать, что nation-state является нормой мира современных государств, и сама эта тема остаётся актуальной для обществоведов и политиков.

Однако как быть с цивилизационным подходом, который овладел умами части экспертного и политического сообщества в России? Что есть «цивилизация» и как к ней относится наука? Едва ли есть более многозначное понятие, чем это. Именно многозначность и смутность содержания обеспечивают его выживание в общественно-политическом языке. Известно использование термина в стадиальном смысле, когда речь идёт об эпохах после первобытности и варварства; более современный вариант стадиальности – это выделение индустриальной, постиндустриальной, информационной цивилизаций. Одновременно цивилизациями называют страновые и регионально-культурные сообщества, которые обладают мощными и уникальными культурами. Последние смыслы потеснили линейно-стадиальные схемы исторического развития.

Критики цивилизационного подхода отмечают, что под цивилизациями во всех случаях понимаются разные сообщества: этнические, религиозные, социальные, политические, а чаще всего вообще конгломерат различных обществ с некоторыми схожими культурными характеристиками[17], в результате чего ни британский историк Арнольд Тойнби, ни его предшественники и последователи не смогли назвать критерии вычленения цивилизаций и их число. Востоковед Леонид Алаев отмечает, что все критерии выделения цивилизаций (генетический, природный, религиозный) крайне уязвимы. А раз отсутствуют критерии, то невозможно сформулировать и понятие «цивилизация», которое до сих пор остаётся предметом споров. Кроме того, цивилизационный подход апеллирует к понятиям, выходящим за рамки науки и, как правило, связанным с «духовностью», «миссией», «судьбой» и тому подобным. Такие идеи обычно поднимают на щит элиты стран мировой периферии, предпочитающие вместо отсталости говорить о «самобытности» и «особом пути», противопоставляющие «духовный» Восток «материальному, загнивающему, враждебному» Западу[18].

Последовательный критик «цивилизационистов» Виктор Шнирельман пишет, что в цивилизационном подходе акцент делается на культуре, и в силу расплывчатости и сложности понятия критерии выделения цивилизаций установить невозможно. Популярность цивилизационного подхода в постсоветской России (в том числе и в научных кругах) учёный объясняет кризисом идентичности, охватившим общество после распада СССР. Расцвет популярности цивилизационного подхода в России совпал с периодом доминирования неоконсервативных, националистических идеологий[19]. В итоге тезис «Россия как цивилизация» обрёл новое дыхание в отечественном дискурсе: от ведущего сообщества политологов до экспертов при Русской православной церкви, а «цивилизационный код» даже попал в документы стратегического планирования Российской Федерации.

Следует сказать, что зарубежная наука давно не признаёт «учение» о цивилизациях, хотя после знаменитой книги Дениэла Бурстина «Американская цивилизация»[20] курс с таким названием можно встретить в учебных программах американских колледжей. Но не более того, ибо никто не отважится предложить этот концепт в качестве замены идеи американской нации, как это пытаются сделать российские «цивилизационисты» в отношении своей страны. В этой связи трудно не согласиться с точкой зрения американского учёного Иммануила Валерстайна, который охарактеризовал цивилизационный подход как «идеологию слабых», как форму протеста этнического национализма против развитых и сильных государств, определяющих процессы мирового устройства.

Однако научная критика не ослабила интерес к цивилизационному подходу среди части российских историософов и публицистов. Одними из последних стали попытки описать крупные страны или регионы в парадигме цивилизаций, а не наций-государств или региональных сообществ со своими схожестями и конфликтами[21]. Под эгидой ИМЭМО РАН в 2000-е гг. осуществлён проект «Цивилизации в глобализирующем мире», в рамках которого издана серия коллективных трудов[22]. Руководитель проекта Владимир Хорос при определении цивилизации исходит из того, что «цивилизация – это как бы “оплотневшая”, кристаллизовавшаяся культура, “осевшая” в некоторых долговременных ценностях и мыслительных парадигмах, прошедших тест на прочность, на длительность, а стало быть, некоторую усреднённость и, соответственно, в той или иной степени общезначимость»[23]. По мнению учёного, участникам проекта «удалось настроиться на собственно цивилизационный анализ», выработать унифицированный подход и на его основе составить представление о «механизме» (или «организме») функционирования цивилизации и этапах её эволюции, получить материал для сравнения различных цивилизаций[24].

Вот как выглядит этот унифицированный подход применительно к китайской цивилизации: «Говоря о сроках жизни отдельных цивилизаций и связывая их с определёнными этносами, то есть народами, развивавшимися в известном географическом пространстве, или людях и вмещающем ландшафте, Л. Н. Гумилев на основе многолетних изысканий определил сроки существования отдельной цивилизации примерно в полторы тысячи лет. При этом этнос проходит стадии становления, расцвета его пассионарности, то есть активной деятельности – национально-исторического подъёма, толчок которому сообщает космическая энергия, так сказать, подключение к энергии космоса, спад пассионарности, или упадок цивилизации, и, наконец, её гибель, её прекращение… И новая эпоха уже современной китайской нации открылась со временем Мин, XIV в. н. э. и продолжается до сего дня, приблизительно 700 лет»[25]. Не сложно заметить, что эта трактовка мало чем отличается от того, что писали в XIX веке о жизни и смерти цивилизаций. Нет сомнений, что в отношении Китая как крупнейшего в мире государства-нации вполне возможно употребление философского-культурологического обозначения «цивилизация». Причём с учётом древности и культурного богатства этой страны – не только в единственном числе. И всё же как понимать и трактовать современный Китай: как нацию-государство или как цивилизацию? Ответ прост: и то, и другое, ибо это две не исключающие друг друга характеристики страны.

Заметим, что натурфилософский подход «цивилизационистов» обнаруживает диссидентов и в собственных рядах. Один из авторов тома о китайской цивилизации, призывая «быть проще и точнее», пишет: «Раньше как-то неплохо обходились “мировой цивилизацией” и национальными культурами. Как реакция на практические неудачи в модернизации и глобализации отдельных стран “цивилизационный дискурс” вполне объясним, равно как и желание защититься от культурной и информационной экспансии Запада. Но это – реакция оборонительная, консервативная, что неплохо, но грозящая фундаментализмом и отступлением от научного подхода». Действительно, хорошие абстракции и чёткие научные определения имеют свойство облегчать существование человечества. Но из этого не следует, что введение категории «цивилизации» (во множественном числе), ставшее особенно популярным после работы американского социолога Сэмюэля Хантингтона, необходимо для анализа социально-экономического развития и особенно – международных отношений. «Работа с “цивилизациями” в означенной сфере таит не только теоретические опасности, вытекающие из принципа экономии мышления. Есть политическая опасность избыточного применения цивилизационного подхода (курсив мой – В.Т.). Представляя мир в качестве совокупности “цивилизаций” – китайской, индийской, западноевропейской, американской, российской, – мы рискуем. Можно не заметить в этой совокупности отдельные страны – из-за неопределённости их “цивилизационного” положения, небольшого размера, смешанности существующих в них культур, этносов и тому подобного… В какой-то мере С. Хантингтон нас “купил”, заставив копаться в этнокультурном, а также “духовном и возвышенном”»[26]. Мы согласны, что без слова «цивилизация» можно обойтись при строгом анализе явлений окружающего мира. «Не думаю, – пишет учёный, китаист Александр Салицкий, – что дядюшка Сэм Хантингтон специально совершил интеллектуальную диверсию. Но то, что вы, господа российские гуманитарии, were taken in “цивилизационным дискурсом”, не подлежит никакому сомнению»[27].

В противовес отечественным «цивилизационистам» в Китае не дали себя запутать фразеологической шелухой. Китайские мыслители и политики справились с решением этой задачи, маневрируя и используя «цивилизационную» риторику, но предпочитая простые и практичные формулировки задач самоопределения и развития, в том числе и для корректировки идеи китайской нации, выдвинутой ещё Сунь Ятсеном. Кстати, ныне основополагающий термин «чжунхуа миньцзу» (нация народностей) был введён сравнительно недавно, в XX веке, а о «китайской мечте» и вовсе объявил нынешний лидер Китая Си Цзиньпин.

В чём смысл китайской национальной идеи и каков пример «работы с идеей нации» и нациестроительства, который заслуживает нашего внимания в работе над идеей России? В последние годы экономические успехи и политика общекитайской интеграции дали результаты. Помимо поддержки этнических меньшинств, главное внимание уделяется конструированию национальной идентичности. Российский этнолог Алексей Закурдаев пишет: «Национальный вопрос, обнажающий противоречия между однородной властью и разнородным по этническому и социальному составу обществом, напрямую связан с конструированием национальной идентичности как совокупности общих культурно-психологических черт, формирующихся у граждан страны в ходе деятельности политических и социальных институтов» [28].

Китайское научное сообщество пытается осмысливать разные варианты решения проблемы нации и национального вопроса, используя зарубежный опыт, в том числе и российский[29]. Выдающийся китайский учёный Фэй Сяотун считал, что, несмотря на структурную сложность национальной идентичности, её разные этнические составляющие необязательно ведут к антагонизмам и конфликтам: «Китайская нация – это одно целое, которое составляют 56 народов. Китайская нация – это высший уровень организации, а каждый из 56 народов – базовый уровень. Идентичность высшего порядка вовсе не заменяет или исключает идентичности базового звена. Идентичности разных уровней могут сосуществовать и без противоборства. Более того, в основе идентичностей разного порядка лежит оригинальная специфика этнического саморазвития, что формирует многоязыковую и поликультурную национальную целостность»[30].

Это именно то, что мы называем множественной и не взаимоисключающей идентичностью, когда членами китайской нации (китайцами) считают себя как ханьцы, так и уйгуры, маньчжуры, тибетцы и ещё несколько десятков народностей (миньцзу).

В России точно такая же ситуация. Наличие радикальных националистов среди татар, чеченцев, якутов или других российских национальностей не отрицает доминирование среди них общероссийской идентичности, отнесение себя к российскому народу. То же распространяется и на русских, для которых нет дилеммы «русский или россиянин»: и русский, и россиянин[31].

Размер нашей статьи не позволяет рассмотреть опыт нациестроительства в Индии, где «идея Индии» как сложной и единой нации была выдвинута Махатмой Ганди и Джавахарлалом Неру на старте эпохи независимости от британской короны и утверждалась все последующие десятилетия, создав самую крупную и самую сложную по этническому, религиозному, расовому и кастовому составу нацию современного мира. Однажды президент Путин посетовал, что после смерти Ганди не с кем и поговорить о больших вопросах мироустройства. Опыт воплощения в жизнь гандийской идеи нации здесь был бы очень к месту.

Схожие и полезные для России опыты нациестроительства можно привести ещё по десятку крупнейших стран мира на разных континентах. И вопрос не столько в просвещённости, а в инерции этнонационалистического мышления и построенных на нём общественных практик. Эту инерцию, как и некоторые актуальные политические заданности действующего правления в России, невозможно игнорировать. Но и нет особого научного и политического смысла громоздить русскую/российскую/славянскую цивилизацию с её неустановленным «цивилизационным кодом» как первичное, а тем более – политически-правовое определение для Российской Федерации. Заменителем национального самоопределения как государства-нации это никогда не будет работать. Хотя в историсофском смысле использовать данную самоидентификацию в публицистике и в учебно-просветительских курсах вполне возможно. Другими словами, Россия – это и нация, и цивилизация.

Статья подготовлена в рамках гранта Министерства науки и высшего образования Российской Федерации (№ соглашения о предоставлении гранта: 075-15-2020-910).

--

СНОСКИ

[1] Между империей и нацией // Россия в глобальной политике. 2017. № 2. С. 38. См. также: Миллер А. Нация или могущество мифа // Полит.ру, 2020. URL: https://polit.ru/article/2020/07/06/natioormyth/; Паин Э.А. Между империей и нацией. Модернистский проект и его традиционалистская альтернатива в национальной политике России. М.: Новое изд-во, 2004; Паин Э.А., Федюнин С.Ю. Нация и демократия. Перспективы управления культурным разнообразием. М.: Мысль, 2017.

[2] О смутно понимаемом нациестроительстве см.: Кара-Мурза С.Г., Куропаткина О.В. Нациестроительство в современной России. М.: Алгоритм: Научный эксперт, 2014.

[3] Миллер А. Нация или могущество мифа // Полит.ру, 2020. URL: https://polit.ru/article/2020/07/06/natioormyth/

[4] Там же.

[5] Тишков В.А. Об идее нации // Общественные науки. 1990. № 4. С. 83–95; Он же. Российская нация и её критики // Национализм в мировой истории / Под ред. В.А. Тишкова, В.А. Шнирельмана. М.: Наука, 2007. С. 558–601; Российская нация: становление и этнокультурное многообразие / Под ред. В.А. Тишкова. М.: Наука, 2011.

[6] Тишков В.А. Что есть Россия? Перспективы нациестроительства // Вопросы философии. 1995. № 2. С. 3–17; Он же. Забыть о нации: Постнационалистическое понимание национализма // Вопросы философии. 1998. № 9. С. 3–26.

[7] Тишков В.А. Россия – это нация наций (в связи с новой концепцией национальной политики) // Бюллетень Сети этнологического мониторинга и раннего предупреждения конфликтов. 2008. № 78. С. 10-16; Он же. Россия – это нация наций // Российская нация: этнокультурное многообразие в гражданском единстве: материалы Всероссийской научно-практической конференции. Оренбург, 2011. С. 6–9.

[8] Gellner D.N. The nation-state, class, digital divides and social anthropology // Social anthropology. 2020. Vol. 28. N. 2. P. 270-271.

[9] Анатоль Ливен. Прогрессивный национализм. Почему национальная мотивация нужна для развития реформ // Россия в глобальной политике. 2020. № 5. С. 25.

[10] Там же. С. 25.

[11] Там же. С. 26.

[12] См.: Тишков В.А. Российский народ. История и смысл национального самосознания. М.: Наука, 2013.

[13] См., напр., статью «Национализм» в Большой российской энциклопедии, а также: Национализм в мировой истории // под ред. В.А. Тишкова, В.А. Шнирельмана. М.: Наука, 2007.

[14] Одна из книг Анатоля Ливена посвящена анализу американского национализма как национализма гражданского типа с мессианистскими установками глобального лидерства американской нации (Ливен А. Анатомия американского национализма. М: ЭКСМО, 2015).

[15] Ливен А. Прогрессивный национализм. Почему национальная мотивация нужна для развития реформ // Россия в глобальной политике. 2020. № 5. С. 26.

[16] Ливен А. Прогрессивный национализм. Почему национальная мотивация нужна для развития реформ // Россия в глобальной политике. 2020. № 5. С. 27.

[17] См. раннюю критику Арнольда Тойнби: Сорокин П. Общие принципы цивилизационной теории и её критика // Сравнительное изучение цивилизаций. Хрестоматия. Под ред. Б.С. Ерасова. М.: Аспект пресс. 2014.

[18] Алаев Л. Б. Смутная теория и спорная практика: о новейших цивилизационных подходах к Востоку и к России // Историческая психология и социология истории. 2008. № 2.

[19] Шнирельман В. А. Слово о «голом (или не вполне голом) короле» // Историческая психология и социология истории. 2009. № 2.

[20] Daniel Boorstin. American civilization; a portrait from the twentieth century. McGrow-Hill, 1972.

[21] Россия в многообразии цивилизаций; под ред. Н.П. Шмелева. М.: Изд-во «Весь Мир», 2011.

[22] Индийская цивилизация в глобализирующемся мире; отв. ред. С.И. Лунев, В.Г. Хорос. М.: ИМЭМО РАН, 2005; Африканская цивилизация в глобализирующемся мире. В 2 т. Отв. ред. Э.Е. Лебедева, В.Г. Хорос. М.: ИМЭМО РАН, 2006; Латиноамериканская цивилизационная общность в глобализирующемся мире. В 2 т. Отв. ред. Е.Б. Рашковский, В.Г. Хорос М.: ИМЭМО РАН, 2007; Исламская цивилизация в глобализирующемся мире. Отв. ред. Д.Б. Малышева и В.Г. Хорос. М.: ИМЭМО РАН, 2011.

[23] Китайская цивилизация в глобализирующемся мире. По материалам конференции. В 2 т. Отв. ред. В.Г. Хорос. М.: ИМЭМО РАН, 2014. Т.1. С. 5.

[24] Там же.

[25] Лычагин А.И. Китайская цивилизация как лестница цивилизаций // Китайская цивилизация в глобализирующемся мире. Т. I. С. 65– 71.

[26] Лычагин А.И. Китайская цивилизация как лестница цивилизаций // Китайская цивилизация в глобализирующемся мире. Т. I. С. 150-151.

[27] Там же. С. 150.

[28] Закурдаев А.А. Национальная идентичность как продукт управляемых этнических процессов в КНР // Культурная сложность современных наций; под ред. В.А. Тишкова, Е.И. Филипповой. М.: РОССПЭН, 2016. С. 314–316.

[29] Не случайно три мои книги по проблемам этничности и нациестроительства переведены и изданы в КНР.

[30] Фэй Сяотун. Рассуждения об антропологии и культурном самосознании. Пекин, 2004. С. 163.

[31] Тишков В.А. И русский, и российский // Вестник российской нации. 2009. № 3. С. 85-97.

Россия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 1 марта 2021 > № 3708340 Валерий Тишков

ПОСЛЕДНЯЯ ИМПЕРИЯ И ЕЁ СОСЕДИ

ТИМОФЕЙ БОРДАЧЁВ

Кандидат политических наук, научный руководитель Центра комплексных европейских и международных исследований НИУ «Высшая школа экономики», программный директор Международного дискуссионного клуба «Валдай».

НАЦИОНАЛЬНАЯ БЕЗОПАСНОСТЬ КАК ЕДИНСТВЕННЫЙ ПРИОРИТЕТ РОССИИ

Через тридцать лет после ликвидации СССР можно констатировать, что Россия относительно благополучно преодолела период, критический для любой империи после распада. На его протяжении этот наиболее мощный из осколков прежней общности не раз сталкивался с соблазном попытаться восстановить разрушенное здание. Целью подобных действий (вне зависимости от результата) было бы создание нового сообщества безопасности на пространстве бывшего единого государства. Но Россия уже имела такой опыт в течении нескольких столетий имперской внешней политики, итоги заставляют как минимум глубоко задуматься о целесообразности.

Россия избежала соблазна попробовать восстановить Советский Союз, потому что утрата этого государства не означала качественного изменения российских силовых возможностей. Страна уникальна тем, что она – единственная из европейских империй XIX века почти в неизменном виде сохранила основной потенциал (материальные ресурсы и силовые рычаги), в то время как все её «коллеги» давно покинули мир великих держав. Геополитическая катастрофа 1991 г. сократила физические размеры Российского государства, но не лишила его важнейших атрибутов и активов, как это произошло с Британской, Австрийской, Германской или Османской империями в первой половине ХХ века. Как заметил в 1995 году Доминик Ливен, избавление советской империи от внешнего контура, который был бременем не в меньшей степени, чем преимуществом, не затронуло силовую основу – ресурсные кладовые и военные возможности. Эта особенность является определяющей для российской внешней политики. Россия, как и прежде, в наименьшей степени нуждается в международном порядке и в полной мере готова нести ответственность за безопасность только тех территорий, которые находятся в её непосредственном управлении.

Колоссальные природные богатства и географические масштабы Сибири, население, численностью превосходящее любой из европейских народов, внушительная армия и обеспеченная ядерным оружием стратегическая автономия – совокупных силовых возможностей России достаточно для того, чтобы требовать уважения своих интересов и ценностей в рамках любого международного порядка. Эти же возможности позволяют стране обеспечивать собственное развитие и безопасность без опоры на институты международного управления, которые необходимы торговым великим державам – США и Китаю. Последние вынуждены создавать и предлагать другим правила игры ради собственного выживания и развития.

Сочетание имперского масштаба и силовой автономии приводит к политике колебаний и непоследовательности в отношении ближайшей периферии, возникающей по принципу «есть хочется, худеть хочется, всё хочется».

Искреннее стремление создавать вокруг своих границ и на мировой арене постоянные институты сотрудничества, противодействие попыткам других ведущих держав диктовать условия игры органично сочетаются со способностью обеспечить собственное выживание, не прибегая к контролю над другими государствами. Следовательно, не создавая для этого институциональных механизмов, известных нам в рамках либеральной теории под названием «международное управление». В российской внешнеполитической дискуссии присутствует запрос на формирование по своему периметру «кольца друзей» и огорчение по поводу того, что у России «нет союзников». Однако искренность таких сетований всегда будет ограничена тем, что потенциальные друзья и союзники не играют важной роли в выживании и развитии Российского государства.

В каком-то смысле российская внешняя политика до сих пор руководствуется подходом Александра I, который на Венском конгрессе поражал участников тем, как абстрактные рассуждения о необходимости более морального устройства мира сочетались у него с жёсткими требованиями сохранения прямого территориального контроля над Польшей. Первое отражает претензию на то, чтобы мир прислушивался к российским этическим аргументам, второе – реальную способность нести ответственность только за то, что является частью России. Баланс сил, на котором был основан Венский порядок и внутреннее устройство современного Европейского союза, как таковой России не нужен. Хотя в периоды наивысшего могущества – после побед над Наполеоном и Гитлером – Россия обретала силовые возможности влиять на международный порядок непосредственно. Но сама она практически никогда не выступала в качестве революционной силы по отношению к международному порядку. Россия не может видеть в создании нового международного порядка источник своего могущества, – это то, что сейчас делает Китай, а сто лет назад – США. Единственное исключение – доктрина «мировой революции», но Сталин, по сути, отверг её уже в 1930-е гг., обратившись к концепции «осаждённой крепости», гораздо более естественной для отечественной внешнеполитической традиции. Когда же силы страны ограничены, она думает о порядке только в пределах собственных границ и концентрируется на том, что британский историк Доминик Ливен считает важнейшей задачей любой империи: на «управлении многоэтничностью».

2020 г. принёс несколько важных событий, заставляющих рассмотреть внешнюю политику России по отношению к ближайшему окружению, – завершение эпохи в развитии белорусского государства, разрешение военным путём конфликта вокруг Нагорного Карабаха, смена политической системы в Киргизии. Приближается значимая дата: в декабре 2021 г. исполнится тридцать лет с момента крупнейшей, как её определил президент России, «геополитической катастрофы» ХХ века – распада СССР. Однако при всей важности внутренних изменений и внешнеполитических зигзагов, которыми наполнена история новых независимых государств, для международной политики подлинное значение имеет эволюция только российского поведения, поскольку именно Россия – определяющий фактор развития этой части мира.

Важное и не очень

Россия действует в принципиально новом для себя окружении, и это позволяет иначе раскрыть её уникальный внешнеполитичес­кий потенциал. Гибкость международной среды первой половины XXI века способствует участию Москвы в эволюции мирового порядка, даже если она не ставит цели его сломать и заменить. Россия участвует в соглашениях, определяющих цены на природные энергоресурсы, влияет на развитие ситуации в сравнительно удалённых от её границ странах – Сирии, Венесуэле или Центральноафриканской республике. Открытое отрицание Россией правил и норм, которые Запад ради своей выгоды стремится формировать в глобальном масштабе, также отражается на международной политике в целом.

Полностью изменилась ситуация и вокруг России. Одна из причин того, что её влияние на международную безопасность вдоль собственных границ является решающим, – отсутствие прямого соприкосновения с другими мировыми державами. Перед Первой мировой войной Россия граничила на западе с Германской, Австро-Венгерской империями, на юге – с Османской и Британской, на востоке – с Китаем. Сейчас относительно прямое соприкосновение с другим многоэтническим образованием сохранилось только на Востоке, хотя и здесь присутствует суверенная Монголия. Европейский союз – международный порядок, созданный после холодной войны без российского участия и даже вопреки интересам Москвы. Но он не является единым государством, и степень контроля ЕС даже над присягнувшими ему на верность Украиной и Молдавией, ограничена, если посмотреть на поведение властей этих двух стран.

Вместо других имперских порядков Россию окружает сонм малых и средних стран, поведение которых незначительно и ситуативно определяется великими державами – США или Китаем, в ряде случаев – европейцами. Это заставляет Россию постоянно задумываться о мере своей ответственности за происходящее вокруг её границ. И такие размышления неизбежно сталкиваются с противоречием между способностью создать здесь международный порядок и отсутствием реальной необходимости в нём. Наблюдаемая нами эволюция российской политики относительно периферии в полной мере отражает данное противоречие и попытки его преодолеть. Поведение Москвы в отношении ключевых событий 2020 г. даёт богатый материал для анализа того, в какую сторону движется российская политика по периметру собственных границ.

После распада СССР российская политика оставалась достаточно стабильной. В её основе лежало предположение о том, что страны, возникшие на руинах общего государства, представляют собой целостность, сравнительно изолированную от внешнего мира, а бывшие союзные республики объединяет нечто большее, чем географическое пространство. Однако постепенно из базовой гипотезы произрастает более точечное отношение к конкретным проблемам соседей. И влияние фактора российской самодостаточности явно возрастает. Реакция Москвы определяется не тем, насколько ситуация представляет собой вызов порядку под управлением России, а насколько непосредственно она угрожает её национальной безопасности. Заинтересованность Москвы в союзниках для решения этих задач в принципе невелика по причине уникальных военных возможностей. Как ведущая ядерная держава Россия не может видеть в странах, настолько несопоставимых с ней по военной мощи, источник дополнительного усиления в случае конфликта с равными себе. А чтобы иметь дело с более слабыми, то есть со всеми странами мира, кроме членов «ядерной пятёрки», Россия и так располагает достаточным военным потенциалом.

События осени – зимы 2020 г. в Киргизии, крайне важные для внутреннего развития этой страны, имеют второстепенное значение в контексте анализа российской политики на пространстве бывшего СССР – они просто не содержат сколько-нибудь заметной международно-политической составляющей. В свою очередь, Армения и Белоруссия – не только формальные союзники Москвы в рамках Организации договора о коллективной безопасности (ОДКБ) и участники Евразийского экономического союза (ЕАЭС). Они находились в центре событий, имеющих ярко выраженное международное измерение. На протяжении всего периода после распада СССР оба государства были военными союзниками России и никогда не доставляли ей серьёзных хлопот. Сейчас их внутренняя стабильность и международное положение под вопросом – меняется статус, возникший ещё в первой половине 1990-х гг. и, в общем, устраивавший Москву.

Поэтому любые изменения возможностей и статуса Армении и Белоруссии неизбежно оцениваются наблюдателями с точки зрения их влияния на позиции России. Да и в целом – на её способности обеспечить контроль над ближайшими к своим границам территориями.

Речь идёт о приверженности Москвы классическому имперскому поведению: играть решающую роль в делах соседей ради обеспечения собственной безопасности, которой может угрожать проникновение враждебных держав или просто неконтролируемый хаос.

И если в случае с Белоруссией российские власти достаточно недвусмысленно выразили поддержку легитимному правительству, то на Южном Кавказе подход оказался более нюансированным. Это заставило наблюдателей предположить, что Москва не готова втягиваться в серьёзный конфликт и вообще может уступить напору внешнего игрока.

В обоих случаях в качестве противников, вмешивающихся в дела российской периферии, выступают не мировые державы первого ряда, а второразрядные игроки – Польша и Турция. То, что обе страны далеко уступают России по совокупным возможностям, делает дискуссию ещё более эмоциональной. Международная политика на российской периферии словно возвращается к геополитическим реалиям XVII–XVIII веков, когда Украина была расколота, а ещё недостаточно окрепшая Россия противостояла Польше и Османской империи. Но уже в конце XVIII и первой половине XIX века обе державы были Россией ликвидирована в одном случае и низведена до внешнеполитического ничтожества – в другом. Способность этих двух соседей к хищническому поведению сейчас неизбежно оценивается как проявление российской слабости. Тем более что она контрастирует с уверенностью руководства России в значимой роли Москвы на глобальной арене и решающей – в своём евразийском окружении.

Отличие реакции России на события в Белоруссии и вокруг Нагорного Карабаха показывает в первую очередь ценность каждого из регионов для российской национальной безопасности. В первом случае Москва не может допустить возникновения на западном направлении очередного форпоста НАТО и готова пойти ради этого на решительные действия. Своими заявлениями и действиями президент Александр Лукашенко неоднократно давал поводы для сомнений в его лояльности России. Хотя Белоруссия под его руководством никогда не бросала настоящего вызова российским интересам, заигрывания с Западом («многовекторность») не могли остаться незамеченными.

Это, однако, не стало поводом оставить его наедине с давлением европейских соседей и собственной оппозиции. Причина в том, что у России нет сомнений относительно наиболее вероятной внешнеполитической ориентация оппонентов Лукашенко. Польша, выступившая вместе с Литвой основным спонсором оппозиции, – это страна НАТО и важный союзник США в регионе. Внешнеполитический активизм Варшавы не является её собственным автономным изобретением, а отражает многолетние усилия Запада по выдавливанию России с пространства бывшего СССР. Выступления белорусской оппозиции – продолжение расширения на Восток двух наиболее важных институтов Запада – НАТО и Европейского союза. Оба института сейчас – главные противники России, они вводят против неё экономические меры давления и проводят у российских границ военные учения. Вооружённый конфликт на территории Белоруссии будет означать для России и Европы практически неизбежное сползание к ситуации, эскалация которой может сделать реальностью всеобщую войну. Предотвращение такого развития событий имеет для Москвы принципиальное значение.

В случае конфликта между Арменией и Азербайджаном ситуация не столь очевидна. Даже если оставить за скобками, что оба враждующих народа являются для России дружественными, на её территории проживают большие диаспоры, а ряд решений руководства Армении за последние два года мог вызвать в Москве недоумение. Качественно иначе выглядит международный контекст. Военное наступление Азербайджана на дипломатическом уровне поддержала Турция. Эта держава хотя и остаётся членом НАТО, по своим размерам, амбициям и тревогам явно не вписывается в круг «нормальных» союзников Соединённых Штатов в Европе. Отношения Анкары с большинством европейских государств скорее неважные, а с главной после США ядерной силой Запада – Францией – откровенно плохие. Военный конфликт с Турцией не угрожает России серьёзной эскалацией – периодические столкновения между сторонами случались в Сирии и всегда приводили к дипломатическим договорённостям.

Во многом поэтому события вокруг Карабаха для России – не вопрос выживания, а предмет для дипломатического взаимодействия. Тем более что результатом может стать завершение работы Минской группы. Этот международный формат возник в 1992 г. в рамках ОБСЕ с участием США, Франции и ещё нескольких стран – все они, кроме России, Белоруссии и непосредственных участников противостояния, являются сейчас членами НАТО или Евросоюза. Вряд ли у Москвы есть причины действительно сожалеть о том, что канет в небытие один из дипломатических артефактов эпохи максимальной слабости России. Даже если это отвечает интересам Турции, которая к тому же является для Москвы удобным партнёром.

Таким образом, действия России в двух этих ситуациях напрямую зависели от того, как развитие событий повлияет на баланс сил в её отношениях с Западом. Сократившиеся совокупные возможности России определяют политику ранжирования внешних вызовов. Это предполагает взгляд на одни из них как на действительно принципиальные для выживания, а на другие – как на возможность дипломатической игры. Посредничество одной из ведущих европейских держав в урегулировании белорусского кризиса Россию совершенно не интересовало, поскольку за ним всё равно стояло бы неблагоприятное для неё изменение общего баланса. Взаимодействие с Турцией было приемлемым, так как не влекло за собой таких изменений, а наоборот – позволило закрыть один из каналов влияния США и Европы на пространства бывшего СССР. Снимая обязательства нести полную ответственность за дела периферии, Российское государство адаптируется к нарастающему вокруг хаосу, но сохраняет имперскую способность так или иначе эту периферию контролировать.

К тому же в современных условиях мы не можем с той же уверенностью, как и раньше утверждать, что имперское могущество обязательно должно подкрепляться прямым контролем над зависимыми государствами. Анархическая и конкурентная природа международной политики остаётся неизменной, но конкретные требования к принимаемым решениям могут меняться. Они всё более связаны с возрастающими техническими возможностями, которые отсутствовали в эпоху, когда дистанция от столицы до границы означала время, необходимое для военной мобилизации.

Ведущие европейские государства и Соединённые Штаты также стремятся сохранить имперский контроль над определёнными странами и целыми регионами. Однако – за редкими исключениями – делают это через манипулирование экономическими режимами. Глобальное влияние США, конечно, отличается – военное присутствие сохраняется в большинстве регионов мира, но оно далеко не всегда предполагает готовность выступать защитником своих подопечных. Дискуссии о том, какую степень военных рисков Вашингтон может на себя принять даже ради самых ближайших союзников, ведутся постоянно. Среди европейских стран только Франция сохраняет контингенты в нескольких бывших африканских колониях. Как мы видели на примере событий в Мали, эти силы могут успешно применяться для купирования тактических угроз на локальном уровне. И в том, и в другом случае обе державы полностью контролируют только своё окружение – США в Канаде и Мексике, Франция – в рамках европейской интеграции. На более удалённых участках способность оказывать влияние связана либо с передовыми техническими возможностями и военным перенапряжением (США), либо с ограниченностью целей и задач (Франция и Великобритания).

Нарастание подвижности международной среды заставляет великие державы проводить более осмотрительную и сдержанную политику в части собственных обязательств, и Россия – не исключение.

Вряд ли стоит ожидать, что в современных условиях она сохранит в первозданном виде черты имперского поведения, присущие весьма удалённым историческим эпохам. Россия, в отличие от Австрии, Великобритании, Турции или Франции, и так сохранила в своём составе главное приобретение периода активной территориальной экспансии – пространство от Урала до Тихого океана. Эти территории – единственное имперское достижение, приносившее Российскому государству прибыли, а не убытки, как это было с другими её владениями от Балтики до Памира. Все остальные могут рассчитывать на действительно заинтересованное российское участие, только если занимают критически важное для безопасности России географическое положение. В случае с пространством бывшего СССР – это Белоруссия и Казахстан.

Союзничество как необязательная роскошь

Отказ великих держав от своих обязательств за минимально необходимыми пределами – новый вызов для самой концепции мирового порядка. Гегемония одной державы в категориях науки о международных отношениях – способ преодолеть последствия анархичности международной системы. Сейчас актуальным становится вопрос, возможен ли вообще порядок в условиях, когда державы, теоретически способные претендовать на гегемонию, не нуждаются в порядке для обеспечения собственной безопасности и развития? Международные институты находятся в состоянии глубокого кризиса. И чем больше великие державы будут экономить силы в соответствии с чётко определёнными приоритетами, как сейчас это делает Россия, тем меньше надежды на то, что нарастающая анархия сменится какой-либо формой «концерта».

Нравится нам это или нет, у великой державы – участницы глобального ядерного клуба – не может быть союзников. Отношения стран «пятёрки» Совета Безопасности ООН со всеми остальными определяются их решающим военным превосходством. Оно создаёт основу для перманентного состояния «холодной войны», по выражению Джорджа Оруэлла, между ними и другими участниками мирового сообщества. Эта «война» может протекать разными способами, но даже если её практическим выражением становится весьма тесное сотрудничество, никто из участников не способен инкорпорировать интересы партнёра в систему своих национальных интересов.

Поэтому мы не должны удивляться, что для Соединённых Штатов неочевидна даже защита своих формальных союзников, если российские интересы безопасности вступят в противоречие с их суверенитетом, или что Россия не считает интересы своих союзников приоритетом собственной внешней политики. Особенно, когда речь идёт не о выживании союзника, а о потенциальном изменении силовых возможностей. В международных отношениях более сильные участники не могут вступать в борьбу за интересы менее сильных. Исключение – прямая зависимость выживания более сильного государства от того, насколько защищены интересы его младшего партнёра. Но эту задачу решает, как мы видим, только география, диктующая расположение стратегических объектов на территории сопредельного государства. Даже если более слабые страны не создают поводов усомниться в собственной лояльности, доказать свою действительную нужность им крайне сложно.

Особенно, когда речь идёт об отношениях с ядерной державой. С учётом того, что среди стран «пятёрки» даже наименее сильные Великобритания и Франция могут решить проблему выживания самостоятельно, сложно убедить ведущие ядерные державы в том, что интересы союзников имеют для них принципиальное значение. Именно в таком положении находится Россия, и не надо забывать об этом, оценивая текущие события на её ближайшей периферии.

В действительности история международной политики знает мало примеров отношений, которые мы могли бы определить как союзнические. Тем более когда речь идёт о разных по силам государствах. Идеальным примером союзнических отношений было взаимодействие Великобритании, СССР и США в годы Второй мировой войны. Сопоставимые силы участников и наличие у них общей цели – уничтожение Германии, проводившей агрессивную революционную политику, – обеспечивало устойчивость альянса на протяжении нескольких лет. Концом этой коалиции стало создание Соединёнными Штатами ядерного оружия, немедленно и необратимо изменившего баланс сил. К тому же общий враг был повержен. Коалиция держав, победивших в 1813 г. революционную Францию, также не просуществовала долго. В ходе Венского конгресса 1815 г. разногласия между Россией, Пруссией, Великобританией и Австрией стали настолько велики, что пришлось вернуть Францию в число великих держав в качестве общего балансира.

Союзнические отношения между США и Великобританией, а также другими партнёрами по НАТО основаны на абсолютном военном превосходстве Вашингтона и именно поэтому центральный вопрос Североатлантического альянса с момента его основания – готовность США принимать на себя риски, связанные с реализацией интересов остальных участников. Великобритания и Франция в 1956 г., Франция в ходе колониальных войн в Индокитае и Алжире, а также Великобритания в ходе конфликта с Аргентиной за Фолклендские острова в полной мере ощутили, что их главный союзник будет оказывать поддержку только там, где затронуты его непосредственные интересы.

Великие державы идут на создание формальных институтов союзничества, если это необходимо для обеспечения их собственных интересов. Например, возможностей развёртывания сил и средств в случае военного конфликта. Но по мере того, как развёртывание становится ненужным (возрастают технические возможности или снижаются угрозы), ценность союзников становится весьма относительной. Так вправе ли младшие партнёры в союзнических отношениях в принципе на что-то рассчитывать? Да, вправе, если международный контекст складывается в их пользу и конкретный регион нужен великой державе в связи с её собственными интересами. Например, перспективы российского военного присутствия в Закавказье по истечении пяти лет, необходимых для полноценной реализации гуманитарной миссии, будут зависеть исключительно от отношений между Россией и Азербайджаном. То, что во всём остальном российское участие в делах обеих стран региона имеет моральную, а не корыстную природу, прекрасно иллюстрируется упоминанием невозможности повторения геноцида армян в ходе встречи президента России с участниками Валдайского клуба в октябре 2020 года.

Было бы академическим упрощением считать, что форматы многостороннего сотрудничества, созданные Россией и несколькими странами на пространстве бывшего СССР, – продукт исключительно российской международно-политической слабости или могущественных внешних ограничителей. Хотя, безусловно, соотношение сил в рамках ЕАЭС или ОДКБ диктует именно такую логику. Однако ЕАЭС, например, был создан в современном виде (в 2015 г.) уже после того, как Москва восстановила необходимые возможности для возвращения к полноценной политике великой державы.

Аргументация представителей институционалистского подхода, ратующих за то, что институты в любом случае снижают транзакционные издержки и поэтому выгодны, здесь имеет убедительные основания. Россия в рамках ЕАЭС имеет те же права в механизме принятия решений, как и государства, силовые возможности которых не могут быть сравнимы с её собственными. Но она существенно экономит за счёт того, что целый ряд важных вопросов решается здесь совместно.

Столь же неправильно абсолютизировать российскую заинтересованность в сохранении присутствия и обязательств за пределами своих границ. Она не выше, чем у других великих держав и повсеместно имеет ярко выраженную тенденцию к сокращению. Мы не можем назвать ни одной третьей страны, союз с которой имел бы действительно жизненное значение для выживания России, Китая или США. Более того, мир всё больше зависит не от сложных институционализированных систем, а от рационального осознания государствами гибельности военных решений. Наличие или отсутствие формальных союзников также меняет в этой ситуации природу и значение.

Способность Америки или Европы мобилизовать союзников в момент принятия решений в международных институтах мало что значит в реальности. Если эти решения направлены против слабейших членов международного сообщества, то они и так находятся в уязвимом положении. А если против сильных – Китая или России, то последствия доставляют неудобства, но не являются критическими. То, что у Москвы и Пекина нет союзников в том смысле, как у США, ничего в соотношении сил в рамках международной политики не меняет.

Но если они создадут формальный союз между собой, международная система окажется на грани революционной ситуации, поскольку такой союз равных по силам будет нуждаться в определении общей конкретной цели и противника.

Когда речь идёт о великих державах, феномен союзнических отношений неравных по силам наталкивается на две сложности концептуального характера. Во-первых, эти отношения не нужны, а, во-вторых, они невозможны. Но если мы, говоря о союзничестве, подразумеваем другое, формально неравноправное состояние отношений, необходимо использовать другой термин. Как заметил ещё в начале октября 2020 г. весьма уважаемый коллега из Армении, иллюзией было то, что Россия должна бороться за армянские интересы, но правда в том, что это Армения должна бороться за интересы России. То есть стране на основе рациональной оценки своих возможностей следует вести себя так, чтобы её место в системе интересов великой державы было не только результатом субъективной самооценки, но хоть как-то стремилось к отражению объективной реальности.

Добродетель воздержания

Великие державы утрачивают интерес к принятию на себя избыточных обязательств. Последним исключением остаются ведущие европейские страны, но их ограниченные возможности сами диктуют необходимость избавляться от обязательств, если не на словах, то на деле. Этот процесс объективен и нет оснований думать, что он может быть обратим.

Последние несколько лет мы много рассуждали (с полным на то основанием), что в современных условиях малые и средние державы могут проводить более многовекторную политику. Большинство государств на территории бывшего СССР, но также и страны, например, Юго-Восточной Азии, вполне официально заявляют, что возможности, предлагаемые им великими державами, делают рациональным отказ от жёсткого выбора в пользу одной из них. Но точно в той же мере возрастает и внешнеполитическая гибкость самих великих держав – они всё меньше нуждаются в союзниках, всё меньше готовы инвестировать в создание международного порядка на глобальном или региональном уровне и всё меньше стремятся рисковать, там, где не затронуты их жизненные интересы. Материальная основа для такого поведения у них всё равно намного более солидная, чем у всех остальных.

Распад сообщества безопасности СССР в 1991 г. и последующее поведение его бывших субъектов, вполне, впрочем, естественное для новых независимых государств, позволили России гораздо лучше, чем Европе или США, подготовиться к миру, где обязанности государства перед создавшими его гражданами имеют первостепенное значение по сравнению с любыми этическими соображениями. В 2020 г. технологические возможности и гибкость в привлечении ситуативных союзников позволяют решать задачи национальной безопасности без опоры на институты. Но это не означает, что Россия начнёт менее внимательно относиться к тому, что происходит у соседей, скорее – внимание будет даже более сконцентрированным. Хочется, чтобы это стало для них стимулом тщательнее соотносить свои действия с интересами России в области безопасности и экономического развития.

Переход к новой политике на постсоветском пространстве не случился в одночасье. Драматические события на Украине в 2014–2015 гг. не стали началом восстановления СССР, хотя к тому моменту у России были для этого военные возможности. Концепция «русского мира», прозвучавшая тогда несколько раз со стороны Москвы, вызывала опасения в том, что у неё есть намерения масштабно переформатировать международную политику в своём окружении. Но возвращение Крыма, как и сочувствие к событиям на востоке Украины стали лишь мерами обеспечения собственной безопасности, а не создания нового безопасного пространства для всех. Если бы Россия думала в 2014 г. о будущем украинского народа, то в течение нескольких недель военным путём решила бы проблему февральского переворота в Киеве. Несмотря на то, что она и сейчас связана с Украиной значительными экономическими и человеческими отношениями, их структурная функция – уже не поддержание общего пространства развития, а реализация практических интересов. Даже если в будущем Москва окажется в ситуации необходимости действовать здесь более решительно, вряд ли её цели будут альтруистическими.

Примерно тогда же Россия осознала, что для неё не является проблемой внимание Китая к Центральной Азии. Те, кто в 2014 г. ожидал там конфликта и конкуренции Москвы и Пекина, исходили из того, что попытки сохранить изолированность региона от окружающего мира остаются главным инструментом российской политики. Хотя уже тогда, наверное, стоило задуматься о том, что доброжелательная реакция на инициативу «Пояс и путь» говорит об изменении алгоритмов российского поведения. Отношение Москвы к действиям Китая было отчасти продиктовано желанием создать здесь «очаг мира» на фоне разгоравшегося конфликта с Западом. Ради достижения этой цели Россия с лёгкостью приветствовала китайские амбиции в Центральной Азии. Сейчас сожаление может вызывать только то, что за семь лет Китай не смог преодолеть собственные ограничители и региональные особенности и создать там достаточно много рабочих мест.

В 2020 г. Турция сыграла значительную роль в изменении баланса сил в Закавказье. Разрешение конфликта вокруг Нагорного Карабаха – самого старого и наиболее масштабного из межнациональных конфликтов эпохи распада СССР – в пользу Азербайджана было невозможно вне контекста новой турецкой внешней политики и привело к значительному укреплению позиций Москвы и упрощению ситуации в целом. Новые международные условия гораздо более комфортны и выгодны для России, разместившей в Карабахе свой миротворческий контингент. Поэтому в современной международной политике нет деятеля, который бы настолько хорошо послужил эгоистическим российским интересам, как Эрдоган. Турция, всё ещё являющаяся членом НАТО, теперь тоже ближнее российское зарубежье, вовлечённое в орбиту силовой политики России.

Такая последовательность решений Москвы подводит к мысли, что для российской внешней политики страны-соседи представляют интерес не как таковые, а применительно к тому, как она оценивает угрозы и возможности более широкого глобального контекста. Соседи её по причине скромных силовых возможностей и зависимости от внешних центров влияния вряд ли могут участвовать в решении даже частных внешнеполитических задач России. Белоруссия остаётся в центре внимания, потому что её подчинение НАТО и ЕС будет угрожать российской безопасности, экономическим интересам и миру в Европе.

Южный Кавказ – зона широкого международного взаимодействия, число участников которого ограничено только их намерениями в отношении российских интересов. Приднестровье может иметь смысл лишь в связи с местом Румынии в стратегическом планировании НАТО, ничего личного. Центральная Азия – регион взаимодействия с Китаем ради того, чтобы там не было стран Запада и радикальных исламистов. Обе задачи, как и поставки рабочей силы из Киргизии, Узбекистана и Таджикистана в Россию, Пекин полностью разделяет. Достаточно неопределённой становится судьба евразийской экономической интеграции. Видимо её важнейшей функцией в ближайшие годы станет не повторение опыта ЕС – создание экономическими средствами регионального сообщества безопасности, а техническое содействие трансграничной торговле.

Конечно, уже упомянутые Белоруссия и Казахстан занимают особое место на карте российских приоритетов. Но только потому, что географически расположены вблизи основных «центров силы» суверенной территории России. Однако задачи обеспечения защиты от внезапного удара со стороны Запада и свободной коммуникации между европейской Россией и Дальним Востоком должны решаться вне зависимости от того, какие у Москвы отношения с политическими образованиями на этих пространствах. Особенно в условиях, когда даже самые решительные тактические действия в военно-политической области являются скорее способом достижения мира, а не приглашением к большой войне.

Значение имеет не природа политического режима или институциональный формат отношений с Россией, а его поведение, прогнозируемое путём простейшего контент-анализа. Об этом, кажется, прекрасно осведомлены участники внутриполитического процесса в Киргизии, где каждый переворот сопровождается подтверждением добрых намерений новой власти в отношении российских приоритетов. При этом в новых условиях мы вряд ли мы можем рассчитывать, что отказ России от попыток оказывать кому-то покровительство или развивать «особые отношения» – гарантия невмешательства в ситуациях, которые могут стать критическими для её интересов.

Данная статья расширяет и углубляет тезисы, изложенные в материалах, написанных для Валдайского клуба. С ними можно ознакомиться здесь: https://ru.valdaiclub.com/about/experts/3813/

Россия. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика. Армия, полиция > globalaffairs.ru, 1 марта 2021 > № 3708338 Тимофей Бордачев

Философ – это тот, кто живёт опасно…

четвёртая политическая теория против современного мира

Александр Дугин Фёдор Шиманский

Философия как бытие в максимально рискованном риске

Фёдор Шиманский. Уважаемый Александр Гельевич, вы являетесь самым известным философом в России, но и одним из немногих русских мыслителей, известных за рубежом. На Западе Вас даже называют «the most dangerous man in the world» — самым опасным человеком в мире. Очень часто можно это видеть в различных публикациях. Как вы к этому относитесь?

Александр Дугин. Точнее чаще говорят: «the most dangerous philosopher». Не столько «опасным человеком», сколько «самым опасным философом». Это разные вещи. Потому что есть люди, поопаснее меня. Есть серийные маньяки, есть террористы, убийцы. Я, безусловно, не такой опасный человек. Можно сказать, более или менее законопослушный гражданин.

А вот с точки зрения философии, это иное. Здесь это скорее комплимент для меня, потому что философ — это тот, кто возвращает человеческому бытию его изначальные условия, экзистенциальные кондиции. «Жить опасно» — это формула Ницше. Жить надо «опасно», потому что человек уже в опасности. Мы в опасности, поскольку мы смертны, поскольку мы конечны, потому что мы ограждены стеной, границами, пределами нашей отдельности, нашей смертности. Поэтому часто древние греки называли людей θνητο? — смертными. θνητο? или βροτο? значит «смертные» или «люди». Люди как смертные существа — это наше определение, дефиниция видовая.

Быть человеком опасно, и особенно потому, что смерть он воспринимает не как гибель, как животные, мгновенно — раз, и нет, а человек способен мыслить смерть. А мысль есть нечто вечное. Пересечение вечности, которая дана нам в мысли, в разумной душе, и стесненные условия существования нас как людей, ограниченных временем, создаёт колоссальное, невероятное напряжение. Поэтому все люди живут «опасно». А философы — это те, кто осознают, насколько эта опасность «опасна». Быть философом — быть тем, кто живёт «опасно» и осознаёт насколько это «опасно». Это то же самое.

Так вот, если меня называют «самым опасным философом», значит, я «самый философский из философов».

Конечно, я думаю, были и поопаснее меня, может быть и есть, кто знает. В этом отношении, я просто принадлежу, если угодно, к цепи «опасных людей», то есть философов.

Эту опасность я не смягчаю, я не адаптирую её к интересам толп или обывателей; я сохраняю эту опасность, стараюсь сохранить её в том самом аутентичном состоянии, в котором она и должна, на мой взгляд, пребывать. Куда она, собственно, и была возведена целой плеядой мыслителей — от первых досократиков до Ницше и Хайдеггера. И я стараюсь поддерживать философию в том же состоянии, в котором она и должна быть. Ведь философия — это максимальная форма риска. Мыслить, как человек значит, мыслить о смерти, мыслить о конечности, мыслить о пересечении вечности и времени. Это и есть, собственно говоря, мышление.

Поэтому, когда меня называют «самый опасный философ», я воспринимаю это как комплимент, может быть, немножко незаслуженный.

Против глобализма и глобалистов

Второй момент. Я являюсь убежденным противником либеральной глобалистской идеологии. Более того, я противник современного мира, Модерна как такового.

И в этом отношении у меня двойственное отношение к Постмодерну. В той мере, в которой Постмодерн является продолжением Модерна, мне он отвратителен; в той мере, в которой он является разоблачением Модерна, он мне очень симпатичен и является для меня важным философским аргументом.

Но в любом случае я нахожусь в глубочайшей оппозиции парадигме Современности, которой живёт всё мыслящее и немыслящее человечество сегодня.

Это - второе значение выражения «самый опасный философ», потому что я по-настоящему и фундаментально, интеллектуально, культурно и политически бросаю вызов Модерну и его победившей идеологической кульминационной форме — либерализму. Вот в этом я готов признаться: я - абсолютный, убеждённый, непримиримый, тотальный, радикальный противник либерализма, индивидуализма, и не только в той форме, в которой эта идеология существует сегодня, но в самих её корнях, основаниях и началах. Эти корни уходят в Новое время, в материализм естественных наук, в капитализм, в буржуазную демократию, в индивидуализм, в того человека Модерна, которого я считаю «дегенератом», «выродком», скандальным оскорблением человеческого достоинства. Мир Модерна – это перевёрнутый мир. Гегель говорил о «verkehrte Welt», хотя и в несколько ином смысле. Но выражение глубокое и семантически ёмкое.

«В каждом сердце есть стремление выше»

Современный человек для меня — это человек вверх ногами. Я, конечно, сожалею, о таком его положении. Но я вижу его как монстра. Я испытываю к современному человечеству в последние 500 лет приблизительно то же чувство, которое нас охватывает, когда мы видим искромсанного инвалида или больного с синдромом Дауна. Впрочем, неуместно злорадствовать по этому поводу. Когда мы видим нечто несовершенное, извращённое, искажённое: человека с тремя руками, слепца или калеку с отрубленными ногами, это вызывает ощущение ужаса, но и в каком-то смысле сострадания. Но вместе с тем это непроизвольно желание всё-таки отойти куда-то в сторону, если не удается действенно способствовать оздоровлению или облегчению страданий. Я разрываюсь между отвращением к человечеству Модерна и стремлением ему помочь, поставить его с головы на ноги. Это двойственное отношение. С одной стороны, я вижу, насколько отвратителен этот монстр. С другой, даже несмотря на такое омерзение к мышлению, к быту, к политике, к обществу, к культуре, к науке ко всему человеческому в фазе Модерна – меня не покидает желание помочь ему вернуться туда, откуда оно – человеческое – ниспало и может быть даже выше.

Сама телесность Модерна, его плотоядная зацикленность на материальности, вводит меня подчас в состояние бешенства. Плотин, говорят, очень не любил своё тело, раздражался уже от того, что оно у него есть. Вот у меня очень сходное отношение к нижним аспектам жизни.

Но одновременно я испытываю сострадание к людям. Я считаю, что человек, даже если это урод, вырожденец, всё же заслуживает другого, у него есть другой выбор. «В каждом сердце, — говорил Ницше, - есть стремление к выше». И вот к этому «стремлению выше» я и обращаюсь, как бы помимо тех бесконечных пластов дегенерации, которые представляют собой историю последних пяти веков — историю Нового времени, историю секулярности, историю естественно-научного мировоззрения, демократии и «прогресса».

Четвёртая Позиция

Это сострадание, однако, не распространяется на тех, кто стоит на страже, кто бдит, чтобы человек так и оставался в перевёрнутом состоянии; на тех охранников интеллектуального, концлагеря, в котором мы живём в Новое время - на носителей тоталитаризма Нового времени. Сегодня тоталитаризм Модерна представлен преимущественно в либеральной форме. Вчера более броским и наглядным был коммунистический тоталитаризм или нацистский.

Но вчерашний тоталитаризм страшен как сон или тяжелое воспоминание, а вот тоталитаризм настоящего времени – либеральный – он несет в себе весь кошмар отчуждения, подавления, закрепощения человека в материи, технике, деньгах. Поэтому борьба с тоталитаризмом в наше время есть непримиримая борьба с либерализмом – как с идеологией так и с её носителями.

Для тех, кто отстаивает тоталитарные структуры мышления Нового времени - с пеной у рта, будучи вооруженными новыми технологическими возможностями, стремясь подавить всякую альтернативную формы мышления, политики, культуры, философии, для тех я опасен. И опасен гораздо больше, чем кто бы то ни было, потому что я ставлю под вопрос сами основания.

Довольно легко, борясь с либерализмом, попасть в капкан других идеологий все того же западного Нового времени. Например, занять коммунистические позиции и начать критиковать либерализм слева. Или обратиться к национализму, даже к фашизму — и обрушиться на либерализм справа. Но это во-первых, прямое повторение прошлого; во-вторых либерализм прекрасно с этими альтернативами справляется, а в-третьих – и это самое главное! – и коммунизм, и национализм являются продуктами картины мира Нового времени – с ее материализмом, секуляризмом, естественно-научным мировоззрением, «прогрессизмом» и т.д. А значит, они несут в себе тот же яд, что и либерализм. Мало изжить либерализм, надо преодолеть сама политическую, социальную, философскую парадигму Нового времени.

Моя же позиция — Четвёртая Политическая Теория (4ПТ). Оно состоит в фундаментальной атаке либерализма в его основаниях, но не впадая при этом ни в одну из антилиберальных (иллиберальных) идеологий европейского Модерна. Основополагающий жест 4ПТ есть отбрасывание либерализма вместе с коммунизмом и фашизмом. Вот этого-то либералы как раз и не ожидали. Такой поворот застал их врасплох. Они научились как-то обходиться с коммунистами, как-то их укрощать, приструнять, одомашнивать. И современные левые послушно позабыли о классовой борьбе и сосредоточились на проблемах гендера, феминизма и мигрантах. Справились либералы и с нацистами — их они маргинализировали, демонизировали и превратили в монстров, после чего никакие крайне правые идеи никто объективно рассматривать просто не рискнет.

А вот с носителями 4ПТ, которую я развиваю, либералы сталкиваются впервые. Эта теория иллиберальная, прямо и жёстко антилиберальная, но одновременно она антимодернистская во всех отношениях, поэтому ни коммунизму, ни к фашизму её свести невозможно. И конечно, от этого им тревожно. Так как способности вести аргументированную дискуссию с теми, кто думает отлично от них, они сегодня совершенно утратили.

Тем более я выступаю не только от себя, я привожу в качестве аргументов теории и идеи мыслителей и Запада, и Востока, жёстко критиковавших европейское Новое время. Собственно их работы и сделали такой подход возможным, предвосхитили его, заложили его основания. А это, собственно, лучшие умы и самой западной культуры. Если мы посмотрим на то, какой процент из самых ярких западно-европейских мыслителей и художников придерживался либеральных взглядов и были солидарен с судьбами капиталистической цивилизации, то он окажется ничтожно малым. Те, кем хвалится Запад, чаще всего ненавидели капитализм и либерализм, атакуют его и с позиций прошлого и с позиций будущего, и справа, и слева. Самая яркая и прекрасная сторона культуры Запада была во многом антизападной, и уж точно антисовременной.

Поэтому я не одинок в 4ПТ, я опираюсь на огромное интеллектуальное наследие, в том числе и на русскую философию, которая тоже совершено не западная, не либеральная, не современная. Это не подлежит сомнению в отношении русской религиозной философии, а другой у нас просто нет. Либо русская религиозная философия Соловьёва, Флоренского и Булгакова, либо никакой! Всё остальное — смехотворно.

Русскую религиозную философию подготовили ещё ранее В.Ф.Одоевский с кружком любомудров-шеллингианцев и славянофилы. И снова речь шла о критике Запада, Модерна и либерализма. Их наследниками были позднее евразийцы. Конечно, они не такие большие философы, но с точки зрения интеллектуальных интуиций они заглянули в русскую идентичность глубже многих других. В их случае антизападничество и антилиберализм ещё ярче.

Всё русское – антилиберально, как слева, так и справа. Но не всё русское дозрело до осмысления 4ПТ. Ничего постепенно дозревает и, уверен, в какой-то момент дозреет.

Суммируя всё, я полагаю, что я заслужил - вернее, так: я хотел бы надеяться, что заслужил - это название «most dangerous philosopher in the world». Я несу его с гордостью. Меня хотели этим уничтожить, унизить, раздавить, осмеять, демонизировать, но, на самом деле, сделали мне комплимент.

Традиционалист и хайдеггерианец

Фёдор Шиманский. Хотелось бы спросить вот что. Вас обычно характеризуют одновременно тремя следующими категориями: как евразийца, как хайдеггериaнца и как традиционалиста, в смысле последователя Генона. Кто-то даже думает, что это одно и то же. Но другие считают, что это просто невозможно. И как вам удаётся это совмещать и действительно ли можно вас так охарактеризовать?

Александр Дугин. Это абсолютно так. Я бы расставил приоритеты таким образом:

Я, в первую очередь, традиционалист. То есть, Генон, Эвола, традиционалистская философия для меня являются абсолютным ориентиром. Я вижу себя только и исключительно на стороне традиционалистов, и я полностью разделяю все основные установки традиционализма.

Я хайдеггерианец, безусловно. Я открыл Хайдеггера очень давно — в восьмидесятые годы, и уже тогда начал его изучать. Я изучаю его всю жизнь. В этом отношении для меня Хайдеггер и вся феноменология, а через него Гуссерль, Брентано, а дальше вплоть до Аристотеля, которого я прочитал феноменологически вслед за Хайдеггером, Гуссерлем и Брентано, также есть путеводная звезда. Это невероятный источник вдохновения, поэтому я готов признать себя в полной мере хайдеггерианцем. Традиционалистом и хайдеггерианцем! И на это никак не влияет, что Эвола в "Оседлать Тигра" критикует Хайдеггера. На мой взгляд, это неглубокий, поверхностный анализ. На самом деле Хайдеггер не так далеко ушёл от традиционализма. Эвола был участником Консервативной Революции со стороны традиционалистов, Хайдеггер — со стороны немецких философов. В Консервативной Революции в целом, и у Хайдеггера, и у традиционалистов есть нечто общее, основополагающее общее. Это - радикальное отвержение Нового времени, в самой его сути, в его матрице.

Для меня и традиционалисты, и Хайдеггер являются провозвестниками и отцами-основателями 4ПТ, ведь 4ПТ основана прежде всего на радикальной и бескомпромиссной критике Модерна. 4ПТ в каком-то смысле это не что иное, как обобщение критики традиционалистами и Хайдеггером Нового.

Я убежден, что Хайдеггер, несмотря на своё отношение к национал-социализму, не может быть причислен к Третьей политической теории. Ничего подобного. При том, что Хайдеггер не испытывал никаких симпатий к марксизму и радикально отвергал либерализм (который он называл планетар-идиотизмом), необходимо учитывать и его глубокую и последовательную критику самого национал-социализма. В национал-социализме Хайдеггер отвергает всё то, что было в нем современного, модернистского: расизм, механицизм, атеизм, секулярность, Machenschaft, одержимость техникой. Об этом Хайдеггер ясно говорит в «Чёрных тетрадях», да и в других текстах. Он противопоставляет национал-социализму совокупность установок и идей, которые очень близки 4ПТ. Его критика национал-социализма это не критика ни справа, ни слева. Это критика сверху, то есть с позиции 4ПТ. Поэтому между традиционализмом и Хайдеггером больше общего, чем принято считать.

Но есть и некоторые различия, хотя совместить их не так трудно. Ведь у них есть общий знаменатель — фундаментальное отвержение Модерна, Нового времени, либерализма, демократии, материализма, секулярности, атеизма, марксизма и национализма. Кстати, очень важно, что национализм — это тоже буржуазное, западное, современное, атеистическое, секулярное, направление в идеологии и политике. И поэтому последовательный традиционалист не может быть националистом. Это, впрочем, прекрасно показал Эвола. Нации возникли как буржуазный симулякр Империи.

Евразиец: к субъектности континента

Теперь, что касается евразийцев. Я открыл евразийцев позже, чем традиционализм и Хайдеггера, и был поражён, насколько их интуиции и с точки зрения культурной, и с точки зрения цивилизационной, и с точки зрения философской, и с точки зрения геополитической (это вот очень важно!), идеально сочетаются с этими традиционалистскими антисовременными (антимодернистскими) установками. При этом важно, что такая сходная политическая философия сложилась в контексте русской культуры, русской традиции.

Важно, что кн. Н.С.Трубецкой, основатель евразийства, оказывается, был крупнейшим структурным лингвистом. Его ближайшим сподвижником был еще один великий русский ученый лингвист и филолог – Роман Якобсон. То, что Н.С.Трубецкой был одновременно и главной фигурой евразийского течения и одной из ярчайших фигур структурализма, не случайно. Евразийство ставит во главу угла качественное пространство, месторазвитие, по П.Н.Савицкому. А это своего рода аналог структуре. Как язык предопределяет речь, так пространство предопределяет историю. Отсюда тезис «география как судьба» и важнейший концепт Евразии.

Всё это у меня постепенно сошлось, сложилось в общую картину. Параллельно прояснялась связь структурализма с феноменологией, что давало еще один общий ракурс взгляда на евразийство как фундаментальной политической философии, по сути, русской версии 4ПТ.

Ещё один важнейший аспект – открытие евразийцами геополитики. Они были первыми среди русских мыслителей, открывших и осмысливших на свой лад идеи Макиндера. В германском контексте нечто подобное осуществили Карл Хаусхофер и Карл Шмитт. И как немцы сделали из противостояние Land Power и Sea Power свой вывод, также поступили и евразийцы. Для немецкой школы, более развитой, Heartland’ом, основной «континентального могущества» была сама Германия. А для евразийцев – Россия, что еще более соответствовало модели самого Макиндера.

Евразийцы однозначно опознали русскую идентичность как ядро и оплот сухопутной цивилизации, согласившись с определением «оси истории». Но если Макиндер рассматривал Land Power, Евразию как объект, евразийцы настаивали, что Евразия есть субъект. А это меняло радикально атлантистский взгляд на карту мира.

Евразийцы встали на сторону цивилизации Суши, наделили само это понятие историческим, интеллектуальным, философским содержанием. Фактически евразийцы бросили вызов современному миру с позиции и философии, и русской цивилизации, и геополитики, отождествив Атлантическую цивилизацию, Sea Power с западноевропейским Модерном, с современным миром.

Неоевразийство: как философствуют баллистическими ракетами

Это грандиозное открытие евразийцев, которое придало всей конструкции традиционализма и хайдеггерианства конкретное геополитическое воплощение. Этому я посветил свою книгу, ставшую очень известной – «Основы геополитики». «Основы геополитики» стали платформой уже неоевразийства, в которое были интегрированы и традиционализм, и Консервативная Революция, и геополитика, и цивилизационные теории.

Итальянский философ Карло Терраччано писал, что «евразийство = Эвола + ядерное оружие». Здесь критика западной цивилизации Модерна и тезис о необходимости восстания против современного мира сочетается с русской славянофильской мыслью и с ядерным потенциалом великой сухопутной державы.

Так неоевразийство сформулировало интегральный образ России – по ту сторону идеологии, истории, России вечной. Это Россия, вписанная в неизменное сакральное пространство, Россия как Heartland. И отдельные черты этого вечного архетипа проступают и сквозь монархический период, и сквозь советский режим, и сквозь современную Российскую Федерацию. Таким образом, программа «восстания против современного мира» покидает область романтических грёз консерватора и замыкается на конкретное наличие политического феномена – реально существующей России с ядерным оружием, огромной территорией и несметными природными богатствами. Осознав себя субъектом мировой истории, а не просто пародией на Запад, безнадежно отставшей в развитии провинции (как видят Россию либералы и западники), русские входят в своей метафизическое наследие и основывают свою миссию на сочетании трансцендентных идеалов идеократии и громадного силового потенциала. Ясно, что при таком повороте неоевразийство становится по настоящему опасным, и для Запада вечер, как сейчас принято говорить, «перестаёт быть томным».

Мы переходим от экзотической ностальгии по «золотому веку» и романтических проектов Нового Средневековья к планированию стратегии великой державы и её оборонной и наступательной политики в Генеральном штабе. И вот уже от Генона и конца кали-юги мы переходим к обсуждению с влиятельными и высокопоставленными военными и гражданскими лицами интеграции постсоветского (имперского) пространства в Евразийский Союз.

Если речи о «кризисе современного мира» или тонкие философские построения Хайдеггера могут показаться «заумью», то вот наши баллистические ракеты, наше новое оружие, «Крым наш», или активное поведение на Кавказе или отношения с Турцией на Ближнем Востоке, и в целом нарастающее противостояние Западу — это уже совсем не «ботаника», совсем не смешно и не абстрактно. Это вполне конкретно.

Для меня всё это и есть неоевразийство. Это не разрозненные вещи, а градиенты одного и того же цельного мировоззрения, выстроенному иерархически - от высшего — метафизического уровня - через философский, к геополитическому и конкретному политическому. Ницше снабдил свою книгу "Сумерки идолов" (Götzen-Dämmerung) подзаголовком «как философствуют молотом» (Wie man mit dem Hammer philosophiert). Неоевразийство могло бы быть определено, перефразирую Ницше: «как философствуют баллистическими ракетами».

Геополитика как судьба

Неоевразийство является переходом от метафизики и философии, которые были далеко не чужды основателям евразийства, к практическим вопросам геополитики, внешней политики, стратегии и обороны.

Почему собственно Запад так взвился в свое время от "Основ Геополитики"? Напомню контекст. В начале девяностых годов, когда идеологическое (то есть коммунистическое) обоснование субъектности СССР исчезло, и реформаторы во главе с Ельциным и его шпионским окружением (либералами, продажными агентами влияния Запада, коррупционерами) стали воспринимать РФ как часть единого глобального мира, наши военные круги, наши силовики оказались совершенно растерянными. Они понимали, что идти на поводу Запада никак нельзя, видели, что НАТО продолжает расширяться, чувствовали, что надо что-то этому натиску противопоставить, а идеологии не было. И тут геополитика, прежде всего мои лекции и выступления в Академии Генерального штаба, мои беседы с силовиками, мои тексты и статьи, сыграли очень важную роль. Они заполнили стратегический пробел в сознании. С этого момента геополитика стала своего рода «параллельной идеологией» российского Deep State -- военных, силовых, патриотических кругов. Противостояние Land Power/Sea Power, Суша/Море, евразийство/атлантизм прекрасно и наглядно объясняло существующее положение дел – при чём по ту сторону какой бы то ни было идеологии.

В конечном итоге с приходом Путина это параллельное – геополитическое, евразийское – оборонное сознание было легализовано. Пусть частично, половинчато, но легализировано. И далее «вечер совсем перестал быть томным», потому что 4ПТ, традиционализм и Консервативная Революция, сомкнулись в евразийской геополитике – пусть даже по вполне прагматическим соображениям (необходимость иметь непротиворечивую стратегическую модель в ответ на непрекращающееся давление Запада) – с практической политикой.

Когда я выступал в Вашингтоне в 2005 году в институте Хопкинса, представляя меня, известный специалист по Центральной Азии и Ближнему Востоку профессор Фредерик Старр, (он, кстати, сказал, что когда-то играл на саксофоне в "Поп-Механике" Сергея Курёхина!) сказал: «Давайте посмотрим, что писал Дугин в девяностые или даже ещё в конце восьмидесятых, и что делает Путин в двухтысячные». И список был настолько впечатляющим, что все присутствующие в зале – а зал был полон, включая представителей Госдепа, Конгресса и разных силовиков - широко разинули рот. «После этого не будем спрашивать, какое влияние Дугин имеет на Кремль, потому что сам он никогда не отвечает на этот вопрос. И так все понятно. Просто сравним два столбца – теоретические («империалистические» и «реваншистские») тезисы Дугина с конца 80-х и реальные шаги Путина в 2000-е. В левой колонке Дугин, в правой колонке Путин. Найдите различия…»

Это был 2005 год.

Я сейчас под санкциями после Крыма и Русской весны, в Америку мне въезд закрыт. За мою «опасную» философскую жизнь, я плачу вполне конкретную цену. Но представим себе фантастический сценарий, что меня пригласили снова в 2021 году в Вашингтон читать лекцию в том же институте Хопкинса. Представляете, насколько список совпадений в обоих колонках существенно расширился бы. Уже 15 лет назад он был очень длинный. Теперь же туда надо ясно описанные в "Основах Геополитики" события августа 2008 года на Южном Кавказе, Крымский сценарий, отделение Новороссии, появление право-левого популизма в Европе и многое другое - наше сближение с Ираном, возвращение на Ближний Восток, нашу политику в отношении Турции, Ливии, Сирии и т.д. Вообще-то, осталось бы меня только задержать в Вашингтоне на как можно долгий срок, чтобы остановить рост этих соответствий и как-то предотвратить движение по ещё пока нереализованным пунктам «What to do». А в программе конец глобализации, уничтожение либеральной идеологии, падение гегемонии Запала, выход Турции из НАТО, а затем и полный роспуск этой организации, всемирная победа Консервативной Революции и 4ПТ, установление многополярного мира, возрождение великого Евразийского Союза и других полностью независимых от Запада «больших пространств», планетарный триумф цивилизации Суши. «Stop it! Now!» возопил бы зал Института Хопкинса в 2021 году.

Но этого не произойдёт. И в каком-то смысле уже поздно. «Основы геополитики» написаны – причём ещё в начале 90-х годов.

Конечно, я многое пересмотрел и скорректировал с того времени. У меня существенно изменилось отношение к Турции, к Китаю, отчасти к Азербайджану - после того, как я более внимательно изучил трансформации их политики в последние десятилетия.

Но «опасность» евразийской геополитики и «евразийских геополитиков» для Запада не сокращается, напротив возрастает. Моё участие в разного рода геополитических процессах, мои встречи, консультации, обмен мнений с руководством различных государств, с интеллектуальными элитами, стратегическими экспертами разных стран — всё это продолжается.

Планетарное влияние неизвестного маргинала

При этом интересно, что у людей, которые на Западе (и не только на Западе) меня ненавидят, считают меня «врагом человечества» (а я, на самом деле, являюсь врагом человечества – но не всего, а только либерального и, шире, современного, – ведь в Новом времени меня вообще ничего не устраивает), уживаются на мой счет два взаимоисключающих мнения: «Это очень влиятельный человек, он предельно опасен, он связан со множеством центров принятия решений» и одновременно: «Он полный маргинал, он никому не известен, он вообще ни на что не влияет». И такое раздвоение не у разных людей, а часто у одних и тех же. Почти в каждой фразе, описывающей меня и мои идеи, если внимательно присмотреться, мы найдём логическое противоречие.

Меня представляют одновременно маргиналом, никому неизвестным человеком, эксцентричным фантазером, не имеющим никаких выходов на серьезные инстанции и высказывающим экстравагантные никому не понятные гротескные идеи, но эта «маргинальная», «ничтожная» личность почему-то влияет на большую геополитику – на стратегические решения Кремля, на европейский и американский популизм, на антиимпериализм Латинской Америки, на Иран, Турцию, арабский регион и т. д. Что показательно, они произносят взаимоисключающие оценки на одном дыхании. И отчаянно пытаются встроить меня в какой-то понятный для них карикатурный образ – «экстремиста», «сталиниста», «националиста», «империалиста» и еще похуже.

Однако моя философия будет посложнее, чем эти пустые штампы.

Глашатай 5 королей

Я заметил в этом отношении следующее. В стане либералов, кичащихся своим интеллектуализмом, на самое деле умов-то и нет. Не знаю, чем это объяснить - то ли от лени, то ли от мнимой тотальности их победы, но либералы просто не могут найти в своем лагере интеллектуалов, способных вести достойный диалог.

Вот либеральный think tank Nexus год назад в Амстердаме устроил «дебаты века» между мной и ультралиберальным философом, убежденным и открытым глобалистом и атлантистом Бернаром-Анри Леви. Но ничего осмысленного из этого не получилось. Оказалось, Бернар-Анри Леви не только толком моих книг (а на французский переведено немало моих произведений), но даже своей собственной книги — "Империя и пять королей", не читал. Я могу допустить, что он её не писал, он слишком крупный общественный деятель и состоятельный человек для этого, мог и нанять кого-то, но уж читать-то он её должен был бы… Книга, кстати, в целом неплохая, там есть ряд вполне верных замечаний – хотя и с позиции глобальной гегемонии. Самое важное - автор (Леви или не совсем Леви) замечает, что «Империя» (так в книге называется глобальный либеральный миропорядок, тотальная доминация глобалистов, модернистский и постмодернистский Запада в целом) в последние годы – начиная уже с Обамы (=Горбачев) и особенно при Трампе (=Ельцин) стремительно разваливается, сокращает свое присутствие в мире и эффективность контроля. Параллельно этому «испарению либеральной Империи» происходит подъем пяти альтернативных центров – цивилизаций-полюсов – России, Китая, Ирана, Турции и Саудовский Аравии. Это и есть 5 королей или 5 бывших Империй - Российской/Советской, Китайский, Персидской, Османской и арабского Халифата. Так бывшие Империи стремятся возродиться и вернуться в историю за счет распада настоящей Империи. Автор сожалеет об этом и призывает «Империю» собраться с силами и уничтожить Россию, Китай, Иран, Турция и арабский мир, либо стравив их между собой, либо подорвав изнутри, либо нанеся по ним прямой удар. В принципе это и есть программа действий администрации Джо Байдена. Интересно, что там же в Амстердаме на том же круглом столе я познакомился с Энтони Блинкеном, который был мне представлен как высокопоставленный чиновник администрации Обамы. Сегодня, как мы знаем, он занимает должность Госсекретаря США. Блинкен и Бернар-Анри Леви единомышленники и на дебатах Nexus’а выступали единым фронтом – против России и Китая, а также против … Трампа. Напомню это происходило, когда Трамп был президентом США. Поэтому проект "Империи и пяти королей" отражает основу стратегии новой администрации Белого Дома.

На радио-языке Сванидзе

Возвращаюсь к дебатам. Когда я начал говорить о книге Леви, оказалось, что Леви на это может ответить только каким-то заготовленным набором общих фраз. «Немцов. Политковская. Новичок. Скрипаль. Путин плохой. Крым — не ваш. Самый великий человек России был Солженицын». Когда я иронично поинтересовался сказал: «И его антилиберализм, и его критика Запада и Модерна, и его "Двести лет вместе" тоже вы считаете правильно?» Он недоумевал: «А это что такое?» Явно его знания о Солженицыне ограничивались Википедией, каким-то условным обобщенным представлением об антисоветизме в целом. И это называется «интеллектуал»? Это называется «теоретик нового мирового порядка»? Ему лень читать, лень думать, лень искать аргументы, лень даже поинтересоваться тем, что выходит под его авторством…

Я думаю, это от безнаказанности и полной, искусственно созданной либеральной диктатурой, пустоты вокруг. Сторонники «открытого общества» полностью упразднили критику – любой, кто ставит под сомнение их принципы, подвергается демонизации, остракизму, маргинализации, становится объектом cancel culture и деплатформируется. Никто не имеет возможности открыть рот и ничего возразить либералам. От этого они совершенно обнаглели и считают нас, всё человечество, которое отвергает глобализм, «недоумками», «унтерменшами,» «обезьянами», «неандертальцами», «пещерными жителями». Так что и не удосуживаются даже подготовиться к дебатам. Это, конечно, всем сразу бросилось в глаза. Тем не менее, сами дебаты очень многие посмотрели. Они не стали дебатами века, так как либерал Леви высокомерно и снисходительно повторял набор банальностей, которые мы и так каждый день слышим и всех каналов и социальных сетей, контролируемых глобалистами. Мои же попытки перевести дискуссию на уровень философских оснований Леви парировал потоком оскорблений и нападок, переводя всё в плоскость очередного телешоу.

Хотя Леви приписал себе победу, потому что он громче кричал, ярче становился в картинные позы и провозглашал как актёр очень плохого провинциального театра: «Путин, верни Крым». Но при этом он не ответил вообще ни на один вопрос по существу. Это был разговор на двух параллельных уровнях. Я пытался говорить с ним как с философом, а он говорил со мной как визжащий журналист на телешоу.

Я знаю этот стиль. Однажды я был приглашен на Радио Россия в разгар истории с Pussy Riot вместе с оппонентом – либералом Сванидзе. Сванидзе, конечно, не философ, он и не претендует. Так вот, Сванидзе сел в кресло, откашлялся и стал благим матом, не обращая внимания ни на ведущую, ни на меня, орать в микрофон: «Отпустите девочек, они не виноваты!» Я говорю: «Сванидзе, мы с вами разговариваем?» А он: «Молчите, вы нацист, вы радикал, вы там оправдываете страшного преступника Владимира Путина, который посадил этих несчастных девочек» — и так далее. И он орал так 45 минут. Без перерыва. Это была либеральная машина, работающая по принципу стиральной. Её включили и она работала.

Я в начале я слушал, потом попытался что-то возразить. А потом, увидев, что Сванидзе ни на меня, ни на ведущую никакого внимания вообще не обращает, и просто орёт, я тоже решил вступить в роль машины, только патриотической, евразийской. Евразийский Искусственный Интеллект. Так, забыв про Сванидзе, я также громким голосом стал говорить в микрофон обо всём, что думаю - о жизни, о либерализме, о пятой колонне, о шестой колонне, о Соросе, о предателях и т.д. Фактически я просто читал лекцию на повышенных тонах. И так мы вдвоём со Сванидзе одновременно говорили – громко и отчетливо - где-то 45 минут. Каждый своё.

Кажется, программу после этого закрыли. Налицо было демонстративное нежелание, и даже неспособность ни слышать оппонента, ни говорить с ним. Ведущая, которая не смогла кричать так же громко и не догадалась просто отключить микрофоны, растерялась и была не в счёт.

Конечно, с Бернар-Анри Леви было не совсем так. Сванидзе, конечно, просто человек невоспитанный, а Леви — воспитанный. Но тем не менее, сухой остаток этих дебатов, «самого опасного философа» в моём лице и самого либерального глобалиста (едва ли можно назвать его «самым безопасным философом», так как он как раз напрямую участвовал в убийстве Каддафи, натравливал курдов на турок, аплодировал бомбёжкам Белграда, призывал Саакашвили нанести ракетный удар по Цхинвалу и вдохновлял украинских неонацистов на Майдане), был близок к нулю. Да, Леви в очередной раз подтвердил свою репутацию, как последовательного апологета однополярного мира, глобализации и западной гегемонии, прямого защитника западно-американской и вообще — Натовской Империи. Он осудил 5 королей (Россию, Китай, Турцию, Иран и Саудовскую Аравию), посетовал на пассивность США и призвал сплотиться вокруг Израиля. Но это он делал и раньше тысячи раз. В чем же состояли дебаты, диалог, обмен мнениями или защита полярных позиций?

Разговор в общем сводился к тому, что каждый высказал свою позицию. При этом я высказал её на философском уровне, то есть так, как говорят философы, не повышая голос, не стремясь кого-то убедить в аудитории. Это, кстати, проходило в роскошной Амстердамской Опере, в присутствии нескольких тысяч зрителей, представлявших в целом либеральную политическую и экономическую элиту Голландии. Конечно, они были заведомо на стороне Леви. То есть, попробовал бы он тоже самое говорить это в Ираке, Ливане, в Сербии или в Иране - я бы посмотрел, что бы от него осталось.

Тем не менее какая-то часть людей, конечно — меньшее количество - были и за меня. Я привёл свои аргументы, выразил мысли философским языком. А Леви «дал Сванидзе»: «ничего и никого не слушаю, ничего не знаю, отдайте Крым, Путин — фашист, крупнейшими философами России являются Ходорковский, Навальный, Политковская и Немцов, они и есть Россия, а Достоевский – антисемит и черносотенец, и т.д.» — всё, больше у него никаких аргументов не было. По Леви, даже не столько я, и не только русские, сколько все вообще вокруг – фашисты, вплоть до американцев, поддерживающих Трампа. Кроме него самого.

Все просто, кого он вспомнил, он перечислил: Хайдеггер — фашист, Ницше — фашист, Трамп – фашист, Хантингтон – фашист и так в периоде. Строго по Попперу – "Открытое общество и его враги". В этой книге Карла Поппера в «фашисты» или в «коммунисты» попадают все: от Платона, Аристотеля до Шеллинга и Гегеля, вообще — все. Кроме Поппера. С такими людьми — с либеральными маньяками -- говорить невозможно.

На мой взгляд, говорить на «языке Сванидзе» в стиле "Эха Москвы" и принятого там автореферентного язвительного монолога, недостойно.

Не Распутин

Фёдор Шиманский. А я вот, кстати, проверил. У нас всё точно. Вот заголовок: «Meet the most dangerous man in the world: Paul Knott on Putin’s fascist philosopher». И ещё: «The most dangerous replication of Rasputin». Всё-таки называют. И самым опасным человеком в мире и даже Распутиным.

Александр Дугин. Да, «репликант Распутина». Ну, хорошо. К фигуре Распутина я отношусь с большим интересом. Он был голосом глубинного народа при последнем Императоре. Многие вещи – и даже в политике – своим глубоким мужицким земляным умом он понимал правильно. Его образ дискредитирован противниками, и показательно, что в его убийстве – как и в убийстве Императора Павла – принимали непосредственно участие англичане.

Но всё же сравнение явно нелепое. Я философ, и если мои идеи и влияют на политику Путина, но никак не через индивидуальный гипноз и не через прямую суггестию. Я оперирую с парадигмами, с семантическими полями. Это практика совсем другого рода.

Продолжение следует

Россия > Внешэкономсвязи, политика. Образование, наука > zavtra.ru, 1 марта 2021 > № 3677258 Александр Дугин

Барбара Вудворд: есть много областей, в которых мы можем работать с РФ

В воскресенье завершилось председательство Великобритании в Совете безопасности ООН. Впервые заседаниями Совбеза руководила постпред Барбара Вудворд, за плечами которой опыт работы в том числе в посольствах в России и Китае. В интервью РИА Новости она рассказала о сферах, в которых Лондон и Москва могут сотрудничать, о том, поможет ли "Спутник V" наладить отношения РФ и Запада, о будущем СВПД и переговорах в сфере контроля над вооружениями, а также о том, могут ли постоянные члены СБ ООН лишиться права вето. Беседовал Алан Булкаты.

– У вас уникальный опыт: вы работали в посольствах в двух странах, являющихся постоянными членами Совбеза, – в России и в Китае. Означает ли такой бэкграунд, что форин-офис решил с вашим назначением как-то изменить свой подход к России и Китаю в Совете безопасности?

– Нет, я не думаю, что это говорит об изменении подхода Великобритании. Я думаю, что наша работа в ООН, с момента ее основания 75 лет назад, заключалась в сотрудничестве по вопросам, представляющим общий интерес, в следовании ценностям и принципам ООН, в исполнении нашего мандата в качестве страны пятерки постоянных членов Совета безопасности и в поддержании международного мира и безопасности. Конечно, у меня свой опыт за плечами, мои коллеги по Совбезу обладают своим опытом, и повестка дня меняется. Например, в прошлом месяце мы обсуждали риски, которые представляет для международного мира и безопасности изменение климата, риски, которые COVID может представлять для международного мира и безопасности. Великобритания последовательно придерживается ценностей ООН и старается поддерживать международный мир и безопасность, насколько это в наших силах.

– В двух словах можете рассказать о ваших приоритетах при взаимодействии с Россией в СБ ООН?

– Думаю, это то же, о чем мы только что говорили. Ценности и принципы ООН, мандат Совета безопасности (в частности, пятерки постоянных членов) по поддержанию международного мира и безопасности также актуальны сегодня, как и при создании ООН 75 лет назад. Великобритания и Россия являются постоянными членами. И поэтому я думаю, что обе страны несут серьезную ответственность.

Думаю, что мы можем сотрудничать по ситуациям в Йемене – там 16,2 миллиона человек сталкиваются с голодом – и в Ливии, где, очевидно, есть вопросы относительно поддержки нового временного правительства и вывода иностранных сил. И есть области, в которых наши подходы различаются: Сирия, Украина, Белоруссия. И мы должны учитывать эти сферы. Однако важнее всего то, что мы можем поручить ООН и соответствующим правительствам обеспечивать мир и безопасность, а не препятствовать этому.

– На днях сенат США утвердил Линду Томас-Гринфилд на должность постпреда при ООН. Каких изменений во взаимодействии США и европейских партнеров в СБ ООН вы ожидаете?

– При новой администрации США мы слышали много заявлений об их возвращении на международную арену – возврате к многостороннему подходу, что Линда Томас-Гринфилд приветствовала, выступая на слушаниях (в сенате – ред.) и заявив, что ООН должна находиться в центре этого (процесса – ред.). Мы видели выступление президента Байдена в госдепартаменте, в котором он снова говорил о США на международной арене и важности мультилатерализма.

Так что мы горячо приветствуем возвращение США. В частности, я думаю, что это их возврат к взаимодействию по некоторым из давних проблем мира и безопасности (мы упомянули Сирию, мы не особо коснулись еще Африки) и в то же время их подключение по неотложным вопросам сегодняшнего дня, новейшим угрозам миру и безопасности, таким как COVID. Это их возврат в ВОЗ, их вклад в COVAX, а, значит, в снижение рисков, которые представляет коронавирус. Но и по климату – их возвращение в Парижское соглашение действительно чрезвычайно приветствуется. И на мероприятии, которое прошло во вторник под председательством нашего премьер-министра, прозвучал не только голос Дэвида Аттенборо. Мы очень четко услышали от Джона Керри о национальных обязательствах США в вопросе климатической безопасности, а также об их международных обязательствах. Так что, полагаю, сейчас у нас есть реальная энергия и возможности для очень тесного сотрудничества по этим насущным вопросам.

– Не так давно на Мюнхенской конференции президент США Джо Байден выступил с довольно резкими словами в адрес РФ. Означает ли это, что России следует готовиться к росту полемики с европейскими странами и США в Совете безопасности?

– Как мы только что сказали, есть много областей, в которых мы можем работать с Россией, мы хотим работать с Россией. И США очень открыты. Продление СНВ-3 я считаю одним из наиболее очевидных положительных примеров. Но, думаю, мы также должны четко понимать, что наш ответ (и я подозреваю, что то же самое будет верно и применительно к США) в отношении России, будет зависеть от политического выбора, который сделает Россия. Когда Россия решает блокировать гуманитарные коридоры в Сирии, когда мы смотрим на незаконную аннексию Крыма, когда мы думаем об отсутствии уважения к территориальной целостности Украины, я боюсь, что Россия не может ждать ничего, кроме международного осуждения.

– США заявили, что готовы участвовать в переговорах в формате "5+1" с Ираном о будущем СВПД. Когда вы ожидаете такую встречу? И на каком уровне она должна пройти?

– Прежде всего следует сказать, что мы глубоко обеспокоены систематическим и продолжающимся невыполнением Ираном своих ядерных обязательств в рамках СВПД. И самое главное, чтобы Иран вернулся к соблюдению (условий СВПД – ред.). Это важнейший момент. И мы, Великобритания, весьма приветствуем обязательство, данное президентом Байденом, о том, что, если Иран вернется к соблюдению сделки, США снова присоединятся к соглашению, а также будут стремиться к его укреплению и продлению. И тогда это дает важную возможность возобновить взаимодействие между Ираном и США, а затем перейти к реализации целей СВПД. Думаю, что это самая важная вещь на данный момент.

– Означает ли это, что Великобритания считает, что Иран должен сделать первый шаг навстречу США в этом отношении?

– Нет, я думаю, суть в том, что обе стороны согласны с тем, что СВПД – это то место, где они хотят быть. Президент Байден очень четко дал понять, что если Иран вернется к соблюдению (условий сделки – ред.), то США снова войдут в соглашение. Так что определенно есть возможность для договоренности и возможность начать взаимодействие между США и Ираном, а затем, как я сказала, осуществить цели СВПД. И это должно быть нашей главной целью.

– Есть ли у вас идеи, какие шаги нужно предпринять "на земле" для движения навстречу друг другу?

– Ситуация "на земле" развивается довольно быстро, мы видели, как генеральный директор МАГАТЭ посетил Иран в минувшие выходные, и, очевидно, дальнейшие обсуждения продолжаются.

– Есть ли для Ирана некая точка невозврата, если мы говорим о будущем СВПД?

– В действительности ситуация настолько деликатная и чувствительная, что спекуляции, наверное, в данный момент совсем не на пользу. Мы уже прошли крайний срок – 23 февраля (Иран с 23 февраля ограничил инспекционную деятельность МАГАТЭ в стране – ред.). В минувшие выходные генеральный директор МАГАТЭ находился в Иране. И мы знаем, что из этого вышло. Думаю, сейчас важно, чтобы у нас была возможность вернуть СВПД в нужное русло.

– Совет безопасности принял в пятницу подготовленную Великобританией резолюцию о временном прекращении огня в зонах конфликтов для проведения там вакцинации. Вы думаете, это сработает?

– Как вы знаете, никто из нас не находится в безопасности, пока все мы не будем в безопасности. Что касается вакцин от COVID, во многих странах наблюдается значительный прогресс. Около 60 государств сейчас развертывают программы вакцинации. Второй этап заключается в распространении вакцин (механизмом – ред.) COVAX в 92 государствах-членах, и вот сейчас этот этап начался с доставки вакцин в Гану. Но остаются еще 160 миллионов человек, которые живут в государствах, затронутых конфликтами, либо были вынуждены переехать из-за конфликтов. И это было в центре нашей дискуссии с участием министра иностранных дел (Великобритании – ред.) на прошлой неделе. На этом фоне, как вы знаете, Совет безопасности принял резолюцию, опирающуюся на прошлогоднюю резолюцию №2532, с целью достижения перемирий, чтобы охватить все эти 160 миллионов человек. Подобное уже делалось ранее. В течение двух дней в Афганистане в начале 2000-х 35 000 медработников привили от полиомиелита 5,7 миллиона детей.

– Планируете ли вы какие-то еще шаги в смысле подготовки каких-либо других резолюций?

– Впереди еще много всего. Будет много вопросов, касающихся мира и безопасности. Так, например, Великобритания очень заинтересована в продвижении работы, касающейся проблемы свободы религий и вероисповеданий в конфликтах. У нас будет заседание по "формуле Арриа" (неформальная встреча членов Совбеза – ред.) по данному вопросу в этом месяце, и мы посмотрим, где мы находимся по этому вопросу. Так что впереди много работы над резолюциями.

– Считаете ли вы возможным введение санкций СБ ООН против военного руководства Мьянмы?

– В самом начале нашего председательства у нас была дискуссия по Мьянме в Совете Безопасности – 2 февраля, и мы согласовали мощное заявление 4 февраля. В нем была выражена наша глубокая озабоченность в связи с действиями военных, и звучал призыв к немедленному освобождению всех задержанных, подчеркивалась важность поддержки демократических институтов, и выражалась обеспокоенность из-за ограничений в отношении гражданского общества и журналистов. Важно, что было проявлено единодушие (при подготовке заявления Совбеза – ред.). У нас не было такого уровня единодушия с 2008 года. Полагаю, что любые дальнейшие шаги должны согласовываться и потребуют последующего обсуждения между членами Совета, так что мы открыты для этого.

– Ничего более конкретного на этот счет?

– Пока у меня нет никаких планов на этот счет, но, как я уже сказала, мы внимательно следим за ситуацией.

– Недавно авторитетный медицинский журнал The Lancet написал о российской вакцине "Спутник V". Издание выяснило, что вакцина довольно надежна и безопасна. Считаете ли вы, что "Спутник V" может как-то помочь улучшить отношения между Россией и Западом на фоне нашей общей борьбы с коронавирусом?

– Это действительно важная отправная точка – общая борьба с COVID. И я считаю, что международные ответные меры по разработке, производству и распространению вакцин должны основываться на сотрудничестве, а не на конкуренции. Так что мы приветствуем любой прогресс, достигнутый в деле обеспечения мира надежными вакцинами. Я знаю, что The Lancet дал положительную оценку, но, насколько я понимаю, вакцина "Спутник V" еще не была представлена на одобрение ни в регулирующие органы здравоохранения Великобритании, что будет иметь важное значение для внедрения (вакцины – ред.) в Соединенном королевстве, ни в ВОЗ. Я считаю, это важные моменты.

Конечно, Великобритания очень гордится своим вкладом в нашу собственную программу вакцинации: разработкой вакцины AstraZeneca и нашим вкладом в (механизм – ред.) COVAX. Поэтому ключевой момент в том, чтобы Россия продолжала работать с международным сообществом, используя общие платформы – COVAX и ВОЗ – и помогая совместно распространять вакцину среди наиболее нуждающихся, как только она получит одобрение от ВОЗ. Потому что это важно для укрепления доверия.

И я думаю, также важно, чтобы мы больше не видели атак дезинформации ни из России, ни откуда-либо еще, против других программ вакцинации, которые были одобрены. Потому что это может замедлить вакцинацию и, следовательно, отдалить момент, когда мы всех привьем. Так что я надеюсь, что этого не будет.

– Пара уточнений. Насколько я знаю, Россия подала вакцину в ВОЗ и ожидает одобрения. Но вы упомянули о некой дезинформации. Вы не могли бы в двух словах сказать об этом? Что вы подразумеваете под дезинформацией?

– Ну, мне кажется, что были разные попытки дискредитировать различные вакцины, программы вакцинации, ни одна из которых не помогла укрепить доверие среди населения, которое получает вакцины. Мы стали свидетелями очень успешного запуска (программ по вакцинации – ред.) в Великобритании, например, в Израиле. И я думаю, что в этом есть положительная динамика. Но действительно важно помочь людям понять, что вакцины подлежат очень тщательному тестированию и регулированию, прежде, чем препараты будут одобрены национальными регулирующими органами или ВОЗ для использования. И следовательно пропаганда против различных вакцин с целью сорвать процесс совершенно не помогает.

– Честно говоря, я не слышал какой-либо дезинформации с российской стороны. Вы слышали, что президент РФ Владимир Путин предложил российскую вакцину для сотрудников ООН? Какова ваша позиция по этому поводу? Готовы воспользоваться этим предложением?

– Здесь важны два момента. Во-первых, ООН – и Совету Безопасности, и Генеральной ассамблее – удалось продолжить выполнять свои функции, несмотря на ограничения, связанные с эпидемией COVID. И людей в целом удалось уберечь. У нас было несколько случаев, но в целом люди в безопасности. Это действительно важно.

Конечно, мы хотели бы вернуться к большему количеству очных заседаний, если бы могли. Но я думаю, очень важно, чтобы дипломаты не требовали какого-то особого отношения к себе, когда речь идет о вакцинах. Мы знаем, что мы важные сотрудники, то, что мы делаем, важно.

Но здесь, в Нью-Йорке, важно то, что мы являемся сотрудниками, которые могут минимизировать риски в нашей работе, работая удаленно. Вот отличие от людей, которым нужно находиться в зданиях, водить автобусы, обучать детей или работать в больницах. Так что, я считаю, что они должны быть в приоритете. Мы дождемся своей очереди в соответствии с планом вакцинации Нью-Йорка.

– Довольно смелые слова. Но, насколько мне известно, пока право на вакцинацию имеют только приоритетные группы в Нью-Йорке – это люди старше 65 лет. Вам не кажется, что, учитывая, что Совет Безопасности и Генассамблея все еще не могут работать в полномасштабном очном формате, необходимо провести срочную вакцинацию тех, кто участвует в заседаниях СБ? Вы не считаете, что было бы полезно лично участвовать в заседаниях?

– Нет, все мы хотели бы вернуться к очным заседаниям, когда это будет безопасно. Но я думаю, сложно утверждать, что мы не можем снизить риски, работая на удалении, тогда как этого не могут позволить себе другие работники. Так что, если вы водите автобус, если вы уборщик, если вы оказываете услуги в больницах или в образовательных учреждениях, то вы вынуждены поддерживать контакт с другими людьми, и вы не можете выполнять свою работу каким-либо другим способом. Я думаю, что это как раз те люди, которые должны быть в приоритете. Вы абсолютно правы, программа вакцинации в Нью-Йорке уже идет. Так что некоторые сотрудники ООН, отвечающие ряду критериев, будь то возраст или факторы здоровья, уже были вакцинированы. И наша очередь придет. И я думаю, правильно, что мы не претендуем на особую привилегию в этом вопросе.

– Недавно США и РФ договорились о продлении Договора СНВ-3. ООН заявила, что это продление даст время на переговоры о новых соглашениях по контролю над ядерными вооружениями. США добиваются включения Китая в некие новые договоренности. Россия считает, что было бы справедливым в таком случае подключить к ним Великобританию и Францию как ядерные державы. Считаете ли вы возможным присоединение Великобритании и Франции к новым договоренностям между США и РФ по контролю над вооружениями? Когда это может произойти и при каких условиях?

– Прежде всего нужно отметить, что Великобритания очень твердо привержена сохранению эффективного международного контроля над вооружениями, разоружению и нераспространению. Во-вторых, мы искренне приветствуем продление на пять лет СНВ-3, о котором договорились США и Россия. Я думаю, это очень важно.

Но СНВ-3 – это только часть общей картины. Как вы знаете, с момента заключения СНВ-3 мы наблюдали разработку и развертывание ядерных систем вооружения, не охватываемых СНВ-3 или любым другим соглашением о контроле над стратегическими вооружениями. Это одна проблема.

И вторая проблема связана с отсутствием прозрачности в отношении доктрин или расширения ядерных программ, что увеличивает риск просчета. Это очень серьезно. Что мы собираемся с этим делать – мы безусловно взглянем на любые новые предложения, которые будут исходить от США, России и Китая, или от любого сочетания (стран – ред.).

Но я хотела бы подчеркнуть, что Великобритания уже предприняла очень существенные шаги в направлении выполнения своего обязательства по ядерному разоружению в соответствии со статьей 6 ДНЯО. Таким образом, мы поддерживаем надежный минимум ядерного сдерживания, у нас единственная система доставки, и мы открыты и прозрачны в контексте нашей доктрины. Так что на данный момент мы считаем, что полностью выполняем свои обязательства, мы осознаем новые проблемные сферы и сферы риска и остаемся открытыми для дальнейших дискуссий.

– Считаете ли вы, что Китай должен присоединиться к этому двустороннему соглашению между США и Россией?

– Если Китай заинтересован и способен, и желает соответствовать критериям, то это будет важным дополнением к построению ядерной стабильности и эффективного контроля над вооружениями, но это, скорее, зависит от точки зрения Китая.

– Некоторое время назад звучали рассуждения о необходимости ограничить право вето для России и Китая. Как вы относитесь к этому, считаете ли вы, что необходимо как-то ограничить их право вето?

– Я думаю, что вопрос о реформе Совета безопасности и привилегиях участия в пятерке постоянных членов остается очень острым даже сейчас. Это вето было неотъемлемой частью создания ООН после Второй мировой войны. Оно (право вето – ред.) закреплено в уставе ООН, для изменения которого потребовалась бы ратификация пятерки постоянных членов СБ.

Так что я думаю, что с практической точки зрения реальный вопрос об ограничении права вето не стоит. Но я полагаю, важнее, особенно в сегодняшнем мире, спустя 75 лет после основания ООН, то, как мы, будучи пятеркой постоянных членов СБ, используем это право вето.

Великобритания не использовала свое вето более 30 лет. Но еще более важно, как мы считаем, что ни один член совета не должен голосовать против заслуживающих доверия резолюций в ситуациях, когда происходят массовые зверства. И это касается и пятерки постоянных членов. Так что, с нашей точки зрения, вопрос, скорее, заключается в использовании права вето, а не в его существовании.

Я должна сказать, что мы сожалеем в связи с тем, как Россия и Китай использовали свое право вето, в частности по Сирии, что стоило жизней, что продлило страдания, и усложнило ситуацию "на земле" и, полагаю, нанесло фундаментальный ущерб репутации Совета безопасности. Поэтому я считаю, что предмет для беспокойства это то, как используется вето, а не то, что оно существует. А если оно применятся ответственно, и при этом не причиняется вред, то, думаю, тогда это меньшая из проблем.

– Не считаете ли вы нужным принять какие-либо процедурные меры для того, чтобы как-то рассмотреть упомянутые вами ситуации?

– Мы много времени уделили рассмотрению, например, ситуации в Сирии. Вы знаете, что конфликту уже 10 лет. И мы видели множество вето со стороны России и Китая за эти 10 лет. Думаю, что это весьма прискорбно, прежде всего для народа Сирии и ситуации "на земле", а также для репутации Совета безопасности. Так что это тема, о которой стоит подумать.

– Президент РФ Владимир Путин предложил провести саммит лидеров стран – постоянных членов СБ ООН. Какие вопросы Великобритания хотела бы поднять на этой встрече?

– Думаю, когда у нас будет возможность провести подобную встречу (и я знаю, что это остается очень актуальной темой), в центре повестки обсуждения лидеров "пятерки" должны быть вопросы международного мира и безопасности. И на данный момент, я думаю, это темы, касающиеся COVID и климата, но это меняющаяся повестка. И нам нужно как следует подумать над этим. Но актуальные вопросы международной безопасности должны быть во главе повестки любой подобной встречи.

Великобритания. США. Китай. ООН. Россия > Внешэкономсвязи, политика. Армия, полиция. Медицина > ria.ru, 1 марта 2021 > № 3659443 Барбара Вудворд

Анатолий Аксаков: «Банки являются локомотивами цифровизации не только экономики, но и всей нашей жизни»

Предстоящей весной Государственная дума рассмотрит целую серию законопроектов, радикально реформирующих российскую финансовую систему.

Алек Ахундов

По словам главы Комитета по финансовому рынку нижней палаты парламента, председателя Совета Ассоциации банков России Анатолия Аксакова, скорость совершенствования нормативной базы продиктована динамичным развитием цифровых финансовых технологий. О своем видении будущего банковской системы, о цифровом рубле, истинной роли криптовалюты и политике Банка России, своевременно подхватившего знамя цифровизации, г-н Аксаков рассказал «Финансовой газете».

– Анатолий Геннадьевич, расскажите о последних законодательных инициативах Комитета Госдумы по финансовому рынку. Каковы приоритеты в работе по совершенствованию нормативной базы?

– Приоритеты связаны прежде всего с развитием цифровых технологий, поскольку именно финансовую сферу они трансформируют заметнее всего. Нижняя палата парламента приняла закон о цифровых финансовых активах, рассмотрела проект закона, позволяющего с помощью биометрических данных получать финансовые услуги удаленно.

В ближайшее время мы должны рассмотреть законопроект о цифровом профиле. Он позволит с помощью данных из общедоступных источников, полученных с согласия клиента, формировать его профиль. Причем не только физического, но и юридического лица. И, исходя из этого профиля, предлагать клиенту продукты. Чем выше будет качество профиля, тем более благоприятные условия будут предлагаться потребителю по финансовому продукту.

Будем работать и над законом о цифровых архивах, что позволит финансовым институтам освободиться от нагрузки в виде помещений, в которых хранятся бумажные документы, зачастую не востребованные ни организациями, которые их хранят, ни теми, кто мог бы затребовать эти документы. Такими бумагами забиты огромные площади, что очень непроизводительно. Всю эту информацию можно перенести на цифровые носители и серверы, освободить помещения и не тратить бумагу, значительно уменьшив издержки финансовых институтов, а это снизит и стоимость продуктов, которые они предлагают потребителям.

Планируем совершенствовать законодательство, связанное с цифровой подписью. Здесь необходим порядок: никаких подделок, подписей-двойников. В то же время цифровая подпись должна активно использоваться во внутрикорпоративном обороте (и не только) и стать привычным атрибутом в жизни людей и компаний.

Ряд законопроектов связан с защитой прав потребителей – физических лиц. Сейчас мы работаем над правилами продаж и более жесткой категоризацией инвесторов. Практика показывает, что отдельные финансовые институты продают гражданам сложные финансовые продукты, не разъясняя им все риски, которые эти продукты в себе несут. Подготовлен законопроект, устанавливающий более жесткие требования при продаже финансовых продуктов. Он предусматривает обязательное информирование о сложности продукта и возможных рисках для клиента. Если же потребитель не будет должным образом проинформирован, то Центральный банк может потребовать применить процедуру buyback. Тестирование неквалифицированных инвесторов, которое планировалось начать с 1 апреля 2022 года, мы предложили перенести на 1 октября 2021 года. На основе результатов тестирования будут определяться возможности инвестора и перечень финансовых продуктов, которые он сможет приобретать, исходя из своей квалификации.

И наконец, мы работаем над законопроектом о банковских рейтингах. Сейчас доступ банков к различным государственным программам определяется исходя из размера капитала финансовой организации. Но размер капитала не всегда определяет устойчивость банка, а рейтинг – это более качественный показатель. Мы считаем, что доступ к государственным, муниципальным и негосударственным программам правильнее осуществлять на основе рейтинга.

Вот такая у нас программа действий. Полагаю, что десятка два (а то и три) законопроектов будут приняты в весеннюю сессию.

– Цифровизация отрасли, рейтинги и жесткая категоризация расширяют возможности кредитно-финансовых организаций, контролирующих органов, но в то же время, как считают некоторые эксперты, это может ограничить доступ к финансовым услугам отдельных категорий потребителей.

– Это неверный посыл. Сейчас с помощью приложений в мобильном телефоне можно покупать ценные бумаги, управлять своим финансовым портфелем. Можно открывать счета, получать кредиты и другие услуги. Банки, страховые компании, негосударственные пенсионные фонды, брокеры заинтересованы в том, чтобы их предложение доходило до самого, скажем так, маленького инвестора, потому что уже есть понимание: маленькие деньги, объединившись вместе, превращаются в широкую реку.

К сожалению, компании, предлагающие финансовые продукты, не всегда добросовестны. Маленький инвестор, как правило, неискушенный и неквалифицированный. Его заманивают в финансовые сети, продавая сложные финансовые продукты. Вот в этом и заключаются риски, а не в том, что кто-то сможет благодаря цифре получить услугу, а кто-то нет. К примеру, старшее поколение, как правило, менее искушено в цифровых вопросах, оно работает с вкладами в основном, но иной раз пенсионеры приобретают сложные финансовые инструменты, думая, что оформляют вклады, а потом удивляются, что им не платят страховку, когда у финансовой организации отзывают лицензию. Страховка в таких ситуациях не предусмотрена. Есть письмо Центрального банка, в котором рекомендуется не продавать сложные финансовые продукты некоторым категориям потребителей. Допускаю, что это правильно.

В целом же я уверен, что «цифра» более демократична в плане оказания финансовых услуг и расширения связанных с этим возможностей.

– Профильный комитет Госдумы рекомендовал нижней палате парламента принять в первом чтении поправки в Налоговый кодекс, связанные с оборотом криптовалют. Как скоро криптовалюта станет полноценным платежным средством?

– Криптовалюта изначально создавалась как платежное средство. Но в последнее время фактически превратилась в финансовый инструмент для инвестирования. Люди зарабатывают не на том, чтобы использовать ее как платежное средство, а на курсовой разнице, которая формируется на рынке. Если говорить о российском правовом пространстве, то мы законодательно прописали, что цифровая валюта (а речь идет как раз о криптовалюте) не может использоваться как средство платежа на территории Российской Федерации. Да и в Конституции у нас закреплена норма о том, что единственным платежным средством на территории страны является рубль.

Но этот инструмент действительно позволяет зарабатывать, многие владеют криптовалютой, и поскольку они получают доход, то очевидно должны платить налог. Более того, многие крупные владельцы давно ставили вопрос о легализации криптовалюты, и мы ее фактически легализовали законом о цифровых финансовых активах и цифровой валюте. Те же самые люди теперь говорят, что готовы платить налоги с дохода, который получают благодаря этим финансовым инструментам.

Считаю, что мы нашли очень взвешенное решение. С одной стороны, мы не признаем криптовалюту как платежное средство, с другой – не запрещаем ее. Более того, государство может на ней заработать, получая налоги.

– А как обстоят дела с внедрением цифрового рубля? Не кажется ли вам, что мы немного отстаем здесь, например, от Китая?

– Китай и ряд других стран, например Венесуэла, приступили к созданию своей цифровой валюты раньше России, но ничего драматичного здесь нет. В КНР цифровую валюту сейчас только тестируют. Центральный банк России в прошлом году опубликовал доклад о цифровом рубле. Сейчас идет дискуссия, и думаю, что в ближайшее время будет подведен итог и создан прототип цифрового рубля, который будет тестироваться. Полагаю, что это произойдет ближе к концу текущего года. Дальше – внедрение его в жизнь.

Нам в этом плане даже удобно: мы будем смотреть, что происходит в Китае, и работать дальше, учитывая их ошибки. Мы здесь немного отстаем от Китая и некоторых других стран. Венесуэльский опыт, как мы видим, не был особенно успешным, о китайском пока еще рано говорить. Они планируют запустить этот проект у себя на Олимпиаде в 2022 году.

– Банковское сообщество консервативно и, как говорят, не было в восторге от перспектив цифровизации. Скажите, сопротивляются ли банкиры цифровым новшествам?

– Сопротивление ментальное – да. Оно было, причем я его ощущал от Центрального банка. Сначала там очень настороженно относились к цифровому рублю, но сейчас сами фактически возглавили процесс его разработки и внедрения. Коммерческие банки и сейчас с тревогой к нему относятся, опасаясь, что произойдет вымывание ликвидности из банковских балансов, поскольку цифровой рубль должен учитываться на балансе Центрального банка. Деньги могут перекочевать из коммерческих банков на счета в Центральном банке. Такие опасения существуют, и, естественно, банки предлагают свои варианты решения этой проблемы. В некоторых из них считают, что могли бы имитировать цифровой рубль, обеспеченный депозитом в кредитной организации. То есть у банка есть определенный объем ликвидности и под депозит этого объема они могли бы тоже выпускать цифровые рубли. Для того, чтобы обеспечивать оборот, экономический процесс, например, в блокчейне.

Эта дискуссия идет между коммерческими банками и Центральным банком, обсуждается в экспертном сообществе – нормальный процесс. Думаю, что в течение этого года дискуссия приведет нас к определенным выводам. Будут приняты выверенные решения.

Если говорить о консервативности системы, то самым консервативным по идее должен быть Центральный банк. Коммерческие банки по своей природе менее консервативны. У нас так сложилось, что они являются локомотивами цифровизации не только экономики, но и вообще всей нашей жизни. Центральный банк это знамя тоже подхватил и уже даже соревнуется с коммерческими банками в том, кто предложит более радикальный вариант цифрового развития финансовой сферы.

Считаю, что наши ведущие коммерческие банки, к примеру Сбербанк, ВТБ, Альфа-банк, Тинькофф, демонстрируют очень быстрый темп цифровизации и постоянно предлагают новые идеи. Есть, конечно, и такие, кто проповедует консерватизм. Но в целом все понимают, что это объективное явление, от этого никуда не уйти, поэтому лучше возглавить процесс, для того чтобы не потерять в доходах в будущем, когда цифра вытеснит традиционные формы обслуживания людей и бизнеса.

– Говоря о политике Банка России, нельзя не упомянуть решение о снижении ключевой ставки до 4,25%, которое в целом было воспринято позитивно. Удается ли регулятору поддерживать баланс, сложившийся на сегодняшний день в финансовой сфере?

– Сейчас ключевая ставка находится на адекватном уровне – 4,25%. Это отражает ситуацию в экономике, в финансовой сфере, должным образом реагирует на уровень инфляции. В конце 2020 года был всплеск инфляции, но фундаментальные факторы сигнализируют о том, что инфляция, скорее всего, будет угасать. У Центрального банка потенциально может появиться возможность даже снизить ключевую ставку, для того чтобы дезинфляционные факторы не набирали темп в нашей экономике. Но в целом баланс, который сложился, говорит о том, что ключевая ставка будет примерно вот в этих пределах в течение года по крайней мере – 3,75–4,25%, то есть около 4%. Это и есть ключевой показатель по инфляции, на который ориентируется регулятор.

Сейчас уровень инфляции около 5%, и повлияли на это факторы, связанные со снижением курса рубля в прошлом году и подорожанием импорта. Был разовый всплеск цен на зерно, на подсолнечное масло, на сахар, то есть на те товары, которые резко подорожали на мировых рынках и начали уходить за пределы страны, возник дефицит. Правительство предприняло необходимые шаги, и мы видим, что цены стабилизируются. Центральный банк прогнозирует, что в течение года цены продолжат выравниваться и даже снизятся. Целевой показатель на конец года – 3,5–4%. Я с этой оценкой согласен, но ведь в жизни всякое бывает. Например, цена на нефть на мировых рынках упадет. Сейчас она растет, курс доллара падает по отношению к рублю, курс евро падает, соответственно, импорт начинает дешеветь. Это способствует снижению цен на внутреннем рынке, и этот дезинфляционный фактор будет стимулировать Центральный банк к снижению ключевой ставки.

Россия > Финансы, банки. СМИ, ИТ > fingazeta.ru, 1 марта 2021 > № 3654395 Анатолий Аксаков

Встреча с главой Федерального медико-биологического агентства Вероникой Скворцовой

Владимир Путин провёл рабочую встречу с руководителем Федерального медико-биологического агентства Вероникой Скворцовой. Глава ФМБА доложила Президенту о результатах работы ведомства за 2020 год.

В.Путин: Вероника Игоревна, сфер интересов и направлений деятельности у Федерального медико-биологического агентства очень много, все они очень важны и для системы здравоохранения, и даже для отдельных больших отраслей экономики. Все очень важные и все интересные.

Знаю, что у Вас подготовлен доклад о результатах работы ФМБА за прошлый год. Пожалуйста.

В.Скворцова: Уважаемый Владимир Владимирович!

Федеральное медико-биологическое агентство обслуживает 3,5 миллиона жителей нашей страны. Прежде всего это работники более 700 организаций с особо опасными условиями труда и рисками, кроме того, члены их семей и население 20 административных закрытых территорий, 39 городов-спутников и наукоградов. Они расположены в 54 регионах нашей страны и на Байконуре.

Конечно, прошлый год для ФМБА, как и для всей страны, во многом был связан с противостоянием новой коронавирусной инфекции.

Мы перед собой ставили несколько задач.

Первая – не допустить распространения инфекции и развития инфекционных очагов на стратегических объектах, с которыми связана жизнедеятельность страны, не допустить распространения на тех территориях, за которые отвечает Агентство. Кроме того, Агентство оказывало помощь всем субъектам Российской Федерации, просто жителями нашей страны, координировало систему крови, заготовку антиковидной крови и выполняло научные исследования.

Я хотела бы начать с того, что вместе с нашими партнёрами – «Росатомом», «Роскосмосом» и Министерством промышленности [и торговли] – мы разработали комплекс противоэпидемических мер, который позволил нам обеспечить бесперебойную работу всех объектов, таких как атомные электростанции; обеспечить 15 запусков космических аппаратов с трёх наших космодромов и весь объём поисково-спасательных работ, даже в период жёсткого карантина в Казахстане; с июля возобновить тренировки спортивных сборных нашей страны без риска, без занесения инфекции на семь федеральных баз, где всё это происходило.

Прежде всего это было связано с тем, что мы обеспечили раннее выявление инфицированных благодаря тому, что расширили сеть ПЦР-лабораторий на наших территориях в три раза с марта: с 14 до 52. И с помощью государственной корпорации «Росатом» внедрили технологии, которые позволили нам существенно увеличить оборот работы каждой лаборатории и сократить время до получения результатов.

В результате мы получили один из самых высоких показателей тестирования: в среднем для нашей системы – 320 на 100 тысяч, а на ряде стратегических объектов – более тысячи на 100 тысяч. И это позволяло своевременно включать весь комплекс противоэпидемических мер и лечебных. В результате накопительная летальность на всех наших территориях и объектах составила всего 0,9 процента, что много ниже и среднероссийского, и мирового показателя.

Хотелось бы сказать, что с января мы начали проводить вакцинальную кампанию. И кроме врачей и сотрудников образования, конечно, для нас приоритет имеет критический персонал «Росатома», отряд космонавтов и те члены спортивных сборных, которым предстоит в июле, в августе, в сентябре принять участие в Олимпийских играх, соответственно, в Японии и в Китае.

Второе направление – это развитие как таковой сети оказания противоковидной помощи. Мы открыли 53 ковидных госпиталя на всех наших практически территориях. Для того чтобы обеспечить высокое качество оказания медицинской помощи, мы создали сеть референс-центров с головным центром «Государственный научный центр имени Бурназяна» и восемь окружных антиковидных центров на базе наших окружных центров, где каждый из окружных центров имел мобильные бригады быстрого реагирования, которые в течение двух часов могли, соответственно, мультидисциплинарно выдвинуться туда, где это было нужно, и оказывать не только методологическую и организационную помощь, но и чисто практическую медицинскую помощь.

Наши сводные отряды по 50–100 человек помогали регионам погасить крупные вспышки, такие как была в Красноярском крае (посёлок Еруда), вместе с Министерством обороны мы этим занимались. Мы помогали здравоохранению Крыма, несколько месяцев летом и осенью работали наши отряды и в Симферополе, и в Ялте. Всего наши сводные отряды помогли 17 субъектам Российской Федерации.

Огромную роль сыграла телемедицина. За период эпидемии мы провели более 105 тысяч телемедицинских консультаций, из них более 25 тысяч – для больных с новой коронавирусной инфекцией. Самых тяжёлых мы эвакуировали. Всего было эвакуировано 900 пациентов, более двухсот – с помощью санитарной авиации.

Конечно, Владимир Владимирович, нашим полномочием является координация службы крови, поэтому особое внимание мы уделили мониторингу заготовки крови и передачи необходимых компонентов крови медицинским организациям на основе единой информационной базы данных.

В отличие от других стран, в которых из-за эпидемии резко сократилось число и доноров, и донаций, мы не только не сократили объём переданной крови и компонентов, но увеличили по сравнению с 2019 годом более чем на 15 процентов.

В апреле прошлого года открыли национальный центр координации создания антиковидной плазмы. Этот центр координировал эту работу в стране, создал методические рекомендации, по которым работали все регионы страны. Накопительно мы заготовили более 22 тонн антиковидной плазмы.

И то, с чего я, собственно, начинала. Важнейший функционал Агентства – это, конечно, научные исследования и разработки. Мы включились с конца января в эту работу. Прежде всего необходимо было разработать тест-системы. Первая наша тест-система была разработана в марте. Сейчас целая серия тест-систем, основанных и на ПЦР-диагностике, выявлении антигена, и изотермическая амплификация, и иммуноферментный анализ для антител. Каждый пятый тест сейчас производится на системе, выпущенной Федеральным медико-биологическим агентством.

Сейчас с учётом необходимой настороженности в отношении изменчивости вируса и выявления нескольких наиболее существенных мутаций мы разработали специальные технологии, тест-системы для выявления мутаций просто обычным мазком: не просто подтверждения вируса, а выявления тех штаммов, которые должны заставить нас особое внимание им уделить.

И из разработок препаратов я бы отметила две.

Первая – это уникальный препарат, основанный на применении микроРНК, блокирующих определённые сайты РНК-вируса, и те сайты, которые отвечают за копирование молекулы вируса, – это так называемый РНК-полимеразный сайт. Этот препарат мы назвали «Мир-19», потому что микроРНК, во-первых, абсолютно безопасный для человека, он не влияет на геном человека, он не влияет на иммунитет человека, но при этом высокоэффективно поражает вирус (в экспериментах на животных в 10 тысяч раз снижается вирусоносительство), но, кроме того, предотвращает самые тяжёлые формы развития коронавирусной инфекции, в том числе предотвращает пневмониты, острые респираторные дистресс-синдромы на фоне коронавирусной инфекции.

30 декабря мы получили разрешение на клинические исследования – всё уже закончено было, вся доклиника. Сразу после Нового года эти клинические исследования начаты. Но с учётом того, что это новая молекула – она новая и запатентованная и аналогов не имеет, – мы первую фазу проходим особенно тщательно, поскольку нужно доказать безопасность уже у людей. Мы закончим к середине марта первую фазу и переходим уже к работе с пациентами, переходим ко второй фазе.

И второй момент, если Вы позволите, – это разработка новой технологической платформы для создания вакцин против COVID следующего уже поколения. В том случае, если изменчивость вируса будет такова, что накопившаяся мутация в S-белке в рецепторном домене не позволит связываться антителам, мы разрабатываем вакцину, которая отличается тем, что воздействует не на S-белок, а на другие белковые компоненты вируса и прежде всего вызывает развитие не гуморального иммунитета, то есть через активацию антител, а развитие клеточного иммунитета, цитотоксического иммунитета, преимуществом которого является длительность. Если антительный иммунитет, как правило, держится месяцами, то клеточный иммунитет – годами, и в экспериментальных определённых работах доказано сохранение этого иммунитета до 13–17 лет.

Сейчас получена первая рецептура этого препарата, кандидатный препарат. Мы в настоящее время готовимся к клиническим исследованиям. Очень надеемся, что ко второй половине этого года мы выйдем на клинические исследования.

Это направление абсолютно в тренде интересов сейчас международных. Заседание Всемирной организации здравоохранения по вакцинам подтвердило тренд к созданию уже сейчас вакцин следующего поколения на тот случай, если изменчивость вируса не позволит использовать антительные вакцины. Поэтому мы надеемся, что будем во всеоружии.

В.Путин: Хорошо. Если всё пойдёт нормально, это вторая половина года, да?

В.Скворцова: С июля.

В.Путин: Это будут клинические исследования?

В.Скворцова: Это будет уже клиника.

В.Путин: Сколько они длятся?

В.Скворцова: Первая и вторая фаза будут объединены, потому что это разрешается сейчас протоколом испытания вакцин. Если проводить с большим количеством пациентов, тогда это будет несколько месяцев – так, как это было и для «Вектора», и для «Спутника», для наших вакцин.

В.Путин: Я так понимаю, что все наши тест-системы, которые используются в России, достаточно легко выявляют вирус, вне зависимости от штамма?

В.Скворцова: Да, абсолютно. Мы проверили все наши системы в том числе на случай, если в S-белке появляются какие-то изменения, мутации. Надо сказать, что настолько правильно выбраны промоторы, активная часть наших тест-систем, что в них фактически мутация не попадает, поэтому они работают при любом штамме.

А вот дополнительная тест-система, которую мы создали, позволит отобрать те, за носителями которых нужно дополнительно следить, поскольку может быть заболевание чуть тяжелее, чем у других.

В.Путин: Как мне докладывали, имеющиеся у нас сегодня вакцины эффективно работают и против этих штаммов, которые так сегодня всех в Европе пугают, да и не только в Европе. Испытания этих вакцин, которые сталкиваются с вирусом, показывают, что вакцины наши эффективны против этих штаммов.

В.Скворцова: Да, Владимир Владимирович, мы выявили 3,5 тысячи мутаций у россиян. Все они фактически однонуклеотидные, нейтральные, не имеющие значения для течения коронавирусной инфекции и единично представленные, за исключением семи мутаций, распространённость которых превышает 5 процентов в нашей популяции. Из них четыре – в S-белке в шипообразном, но ни одна из них не в рецепторном домене. И в этой связи рецепторный домен в нашей популяции не изменён, и все наши вакцины – и «Спутник», и вакцина, производимая «Вектором», – хорошо действуют, потому что антитела нормально, без изменений связываются с этим сайтом.

И есть три мутации в глубинном белке N, нуклеокапсидном, но это совершенно другая история, она не связана со связыванием.

В.Путин: Хорошо, спасибо.

Россия > Медицина. Госбюджет, налоги, цены > kremlin.ru, 1 марта 2021 > № 3652027 Вероника Скворцова

Выступление и ответы на вопросы СМИ Министра иностранных дел Российской Федерации С.В.Лаврова в ходе совместной пресс-конференции по итогам переговоров с Министром иностранных дел Исламской Республики Афганистан Х.Атмаром, Москва, 26 февраля 2021 года

Добрый день!

Провели полезные, содержательные переговоры с Министром иностранных дел Исламской Республики Афганистан (ИРА) Х.Атмаром.

Россия рассматривает Афганистан в качестве важного партнера. Последовательно выступаем за становление ИРА в качестве мирного, независимого, нейтрального государства, свободного от терроризма и наркотиков. Подробно обсудили состояние двусторонних отношений, включая торгово-экономическую составляющую. Договорились наметить очередное заседание Межправительственной комиссии, которая давно не собиралась.

Уделили большое внимание продолжению проектов, реализующихся с участием России: подготовка афганских национальных кадров по гражданским, военным, полицейским, дипломатическим специальностям, а также по вопросам, связанным с гуманитарным содействием (в том числе борьба с пандемией коронавируса).

Россия подтвердила свою принципиальную линию на всемерное содействие созданию условий для межафганского национального примирения. Будем продолжать эти усилия в контактах со сторонами и в рамках т.н. расширенной «тройки» – Россия, США, Китай – с подключением Пакистана. Готовы в любой момент возобновить деятельность Московского формата, где присутствуют все ключевые государства региона и США. Подтвердили значение американо-талибского Соглашения, подписанного в феврале 2020 г. в Дохе и одобренного резолюцией Совета Безопасности ООН.

Вызывает обеспокоенность то обстоятельство что, несмотря на запуск межафганского переговорного процесса, обстановка в Афганистане нестабильна, наблюдается эскалация. Едины в том, что существенным фактором деградации положения дел в ИРА является группировка ИГИЛ. Она нацелена на укрепление своего влияния, в том числе в северных провинциях Афганистана с прицелом на превращение этой территории в плацдарм для экспансии в государствах Центральной Азии.

Выразили озабоченность сохраняющейся проблемой производства и контрабанды наркотиков, которая подпитывает террористические структуры. К сожалению, Афганистан остается крупнейшим поставщиком опиатов – 90% мирового рынка данного продукта. Заинтересованы в том, чтобы афганские власти более эффективно боролись с этой угрозой. Будем укреплять потенциал соответствующих структур ИРА как по двусторонним каналам, так и через расширение реализуемого уже несколько лет совместного проекта России и Японии под эгидой Управления ООН по наркотикам и преступности.

Х.Атмар передал от имени руководства Афганистана заверения в неизменном настрое на дальнейшее углубление нашего сотрудничества во всех областях. Подтвердили, что этот настрой полностью разделяют в Москве.

Вопрос: Какова роль России в достижении национального примирения в Афганистане?

С.В.Лавров (отвечает после Х.Атмара): Я уже сказал о нашей линии в содействии национальному примирению в Афганистане. Она заключается в использовании вложенных с многих сторон усилий в формирование базы для прямых переговоров с тем, чтобы они увенчались успехом. Пока, к сожалению, дохийский раунд «буксует» и даже не смог выработать содержательную повестку дня.

Сегодня Х.Атмар позитивно отзывался о том значении, которое имеет Московский формат. Мы действительно заинтересованы в том, чтобы его возобновить, если и когда все стороны будут к этому готовы. Он является оптимальным, по нашей оценке и по мнению многих других участников, поскольку объединяет все региональные страны и США.

Будем продолжать контакты с ключевыми внешними игроками. Это США, КНР, Пакистан, Индия, Иран, страны Центральной Азии. Данные контакты должны способствовать обеспечению успеха прямых, инклюзивных межафганских переговоров. Это безальтернативная задача.

Вопрос: В Москве состоялись несколько раундов переговоров с участием талибов. Удовлетворены ли Вы предварительными результатами? Были ли консультации с Х.Атмаром по этому поводу?

С.В.Лавров: Регулярно поддерживаем контакты со всеми сторонами в Афганистане: с Правительством и с представителями талибов. Сегодня рассказали (как всегда это делаем) нашим партнерам из Кабула о том, что обсуждалось в ходе этих встреч.

Сам «посыл» талибам не является секретом. Это необходимость избегать какой-либо эскалации обстановки «на земле», уважать уже согласованные условия проведения прямых межафганских переговоров, не выдвигать новых предварительных требований, что является обязательным для обеих сторон, участвующих в переговорном процессе. Безусловно, для всех сторон, включая талибов, необходимо уважать решения Совета Безопасности ООН.

Вопрос: Как Вы оцениваете авиаудары, нанесенные США сегодня ночью по позиции проиранских формирований на востоке Сирии вблизи от границы с Ираком? Сообщили ли об этом американцы по военным каналам Москве? Как это повлияет на обстановку в регионе и на сотрудничество с новой Администрацией Президента США Дж.Байдена по сирийскому досье?

С.В.Лавров: Наших военных предупредили за четыре-пять минут. Если даже говорить о деконфликтинге, как это принято в отношениях между российскими и американскими военнослужащими, то такого рода уведомление, когда буквально уже наносится удар, ничего не дает. Это касается военной стороны дела. Но ни в коем случае нельзя рассматривать ее в отрыве от того факта, что США находятся на территории Сирийской Арабской Республики (САР) незаконно, в нарушение всех норм международного права, включая резолюции Совета Безопасности ООН по урегулированию в САР.

Не раз выражали озабоченность теми действиями, которые США предпринимают в Сирии, в том числе в районе Ат-Танфа на границе с Ираком и на северо-востоке, восточном берегу р.Евфрат. Они продолжают разыгрывать карту сепаратизма, блокировать, используя свои рычаги давления на другие государства, любые поставки (даже гуманитарной помощи, не говоря уже об оборудовании, материалах, необходимых для восстановления экономики) на территории, контролируемой Правительством Сирии, всячески поощряют, заставляют своих союзников вкладываться в регионы, не контролируемые Дамаском. При этом незаконно эксплуатируют ресурсы углеводородов на сирийской земле.

В последнее время получаем сведения из различных источников (пока не можем их подтвердить, хотим поинтересоваться у американцев напрямую) о том, что якобы они принимают решение вообще никогда не уходить из Сирии, вплоть до того, чтобы развалить эту страну.

Имеем каналы общения с американцами. По линии военных – это деконфликтинг. Они там присутствуют. Это реальность. Деконфликтинг нужен, чтобы избежать столкновений. Но по политико-дипломатической линии нам важно возобновить контакты. Надеемся, что новая Администрация США вскоре сформирует свои команды для этой цели. Важно понимать, как Вашингтон будет выстраивать свою стратегическую линию «на земле» и в регионе в целом, учитывая голосование США за резолюции, подтверждающие необходимость уважать суверенитет, политическую независимость и территориальную целостность САР.

Россия. Афганистан > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 26 февраля 2021 > № 3666325 Сергей Лавров

Лидирует север

Эксперты назвали регионы, чья экономика оказалась самой устойчивой в первый год пандемии

Текст: Елена Мационг (Екатеринбург)

Эксперты Фонда развития гражданского общества назвали первую двадцатку регионов России по социально-экономической устойчивости. Лидирует в рейтинге Ямал, следом идет Магаданская область, "бронза" - у Чукотского автономного округа.

Скоро исполнится год, как пандемия начала наносить удары по экономике. Каким регионам пришлось сложнее? В чем успех лидеров? И что нас ждет впереди? Об этом "РГ" рассказал директор Центра региональной политики РАНХиГС Владимир Климанов.

Владимир Викторович, есть общий секрет успеха у регионов, попавших на "пьедестал"?

Владимир Климанов: Первые строчки заняли регионы с высокой зарплатой и с высокими показателями среднедушевых объемов валового регионального продукта.

На Ямале традиционно высокий уровень среднемесячной зарплаты. Как и во всех северных регионах, составивших топ. Самая высокая зарплата, по данным Росстата, в Магадане - 127 тысяч рублей, на Чукотке - 117, на Ямале - более 96.

Да, но чем объяснить, что два соседа - Ямал и Югра, оба добывают углеводороды, а в рейтинге оказались далеко друг от друга? Один на первом, другой на седьмом месте.

Владимир Климанов: Во-первых, Ханты-Мансийский автономный округ - Югра больше по численности населения, и структура экономики там более дифференцированная. И она ориентирована не только на нефтегазовый сектор.

К тому же в Югре превалирует нефтяной сектор, а не газовый. А "нефтянка" в последнее время испытывает куда более серьезные потрясения, чем газовая отрасль. С мая прошлого года по соглашению ОПЕК-плюс произошло сокращение добычи нефти. Оно сказалось и на валовом выпуске продукции.

К тому же Югра осваивает месторождения, где сложно извлекать нефть. Не случайно глава региона Наталья Комарова обратилась в правительство и к президенту с просьбой пересмотреть условия по налогообложению предприятий, которые заняты добычей трудноизвлекаемой нефти. Очевидно, что доходы таких компаний значительно ниже, чем у тех, кто занимается добычей на новых месторождениях.

Владимир Викторович, много ли в России регионов, где экономика продолжала стабильно расти и в пандемию?

Владимир Климанов: На самом деле все не так печально, как мы представляли себе весной прошлого года. Если посмотреть даже на налог на доходы физических лиц, то в 2020 году отмечался рост.

По налогу на прибыль есть регионы, которые оказались в плюсе, хотя в целом собираемость этого налога просела. Так, в Чукотском округе и в Магаданской области налог на прибыль вырос максимально. Шел рост в Тамбовской, Воронежской, Ленинградской, Амурской областях. В последних двух во многом за счет того, что шло бурное строительство и ожидается индустриальный бум в ближайшие годы. А в Амурской области строят крупнейший газохимический комплекс, активно заработал космодром Восточный, продолжается строительство трубопровода в Китай.

Регионы-аутсайдеры по результатам коронавирусного года - кто они?

Владимир Климанов: По данным практически всех исследований последнего времени, "внизу таблицы" всегда оказываются северокавказские республики. В Ингушетии, например, самый высокий уровень безработицы. В Тыве - высокая доля бедного населения.

В прошлом году правительство приняло решение разработать для десяти наиболее отстающих регионов индивидуальные программы социально-экономического развития. Они свалились вниз по разным причинам. Пандемия била по регионам избирательно, пробивая "иммунную" систему там, где она слаба. В число этой десятки попали, например, Псковская, Курганская области, Калмыкия, Алтайский край.

Какой вам представляется картина на ближайший год? Мы будем двигаться вверх?

Владимир Климанов: Во многом это зависит от того, как будет складываться ситуация с пандемией. Вирус еще не исчерпал свои возможности.

Но мы ожидаем, что в целом будет происходить отскок после кризиса 2020-го, то есть восстановление экономики в большинстве из регионов, выход их на позитивную траекторию. Многое будет зависеть и от поддержки регионов, реализации крупных инвестпроектов.

В целом негативный этап мы прошли. Рост для нашей страны прогнозирует и Международный валютный фонд. Недавно его аналитики пересмотрели в позитивную сторону оценки в отношении России. Они считают, что падение в сырьевом секторе, на который завязана наша экономика, прекратилось. Уровень пессимизма, который господствовал весной и в начале лета прошлого года, сегодня изменился у многих аналитиков. Могу лишь присоединиться к ним.

Россия. ЦФО > Госбюджет, налоги, цены. Образование, наука > rg.ru, 26 февраля 2021 > № 3649576 Владимир Климанов

"Ментально мы свободолюбивая нация"

Президент Кыргызстана Садыр Жапаров о миграции, русском языке, борьбе с коррупцией и экономических реформах

Текст: Евгений Шестаков

В четверг завершился двухдневный визит в Россию президента Кыргызстана Садыра Жапарова. Несмотря на весьма насыщенную программу, глава государства нашел время дать интервью "Российской газете".

Господин президент, визит в Россию стал вашим первым после избрания зарубежным визитом. Я знаю, что в Кыргызстане, как и в нашей стране, в гости с пустыми руками не ходят...

Садыр Жапаров: Я привез в подарок российскому президенту Владимиру Путину красивый меч. Этот меч был сделан очень хорошими мастерами у нас в Кыргызстане.

Какие вопросы вы обсуждали на встрече с Владимиром Путиным? Я знаю, что ваши переговоры продолжались дольше запланированного.

Садыр Жапаров: Мы поговорили о многом. В основном о сотрудничестве между нашими странами в экономическом плане, о военном сотрудничестве и о других направлениях взаимодействия. Насчет ковида поговорили. Российские коллеги нам дали вакцину и обещали предоставить Кыргызстану еще дополнительные объемы.

Обсуждалась ли в Москве тема пребывания на территории России трудовых мигрантов из Кыргызстана?

Садыр Жапаров: В ходе переговоров с российской стороной были подняты вопросы, связанные с пребыванием на территории России наших трудовых мигрантов в целом.

Вместе с тем особый акцент был сделан на вопросах облегчения выезда наших граждан в Россию в целях осуществления трудовой деятельности, в частности на необходимости возобновления полноценного транспортного сообщения между нашими странами для обеспечения свободы передвижения трудящихся.

Также, учитывая, что в России, по официальным данным, пребывает более 800 тысяч граждан Кыргызстана, большинство из которых полностью экономически и социально интегрированы в российское общество, мною была выражена просьба о включении в российские программы вакцинации от коронавирусной инфекции кыргызских трудящихся в России и членов их семей либо возможности их вакцинации на платной основе.

Садыр Нургожоевич, вы пришли к власти на волне народных волнений, вызванных недовольством итогами парламентских выборов. В последние годы такой "не юридический" механизм сменяемости власти стал в Кыргызстане явлением обыденным. Почему же так происходит, господин президент?

Садыр Жапаров: Действительно, за последние 30 лет в Кыргызстане три раза на фоне народных волнений сменялась власть. Наша страна переживает непростое время, что характерно в период становления молодого государства. Все страны проходят через подобные исторические испытания, исключений практически не бывает.

Нам надо просто пережить данный период, выстрадать свое государство, состояться как единый народ. Не скрою, зачастую у нас над общими интересами народа преобладают политические либо финансовые интересы какой-либо группы или персоны. По мере развития общества наши граждане постепенно осознают свое единство и неделимость, важность общего блага над частными интересами. Это непростой путь, но неизбежно мы придем к такому общему сознанию. В Коране в одном из хадисов сказано: "Знай: то, что миновало, не должно было с тобой случиться, а то, что случилось с тобой, не должно было тебя миновать. И знай, что нет победы без терпения, находки без потери, облегчения без трудностей". Я не могу предвидеть, что будет в будущем, знаю лишь, что наш целеустремленный и стойкий народ выдержит любые испытания.

В то же время, рассматривая особенности политических событий в Кыргызстане с другой стороны, мы видим, что прежние руководители страны не давали народу шансов на юридический механизм смены власти: масштабная фальсификация выборов, политические гонения, коррумпированность, клановость. И люди были вынуждены силой свергать такую бессовестную власть. Я бы не сказал, что это хороший способ смены власти, однако в данных ситуациях у народа не осталось иного выбора для выражения недовольства действиями властей.

Добавлю, что народ Кыргызстана чрезвычайно активен и мобилен. Ментально мы свободолюбивая нация, состоявшая из множества племен, постоянно кочевавших. Поэтому любые попытки узурпировать власть в нашей стране обречены на неудачу. Также отмечу, что не последнюю роль в провоцировании нестабильности играют и внешние силы, заинтересованные в установлении контроля над нашей страной, имеющей чрезвычайно выгодное геополитическое расположение.

Тем не менее насколько бы ни было сильным воздействие внешних сил, любая власть в первую очередь рушится впоследствии совершения собственных ошибок. Мой предшественник, президент Сооронбай Жээнбеков, казалось, жил в своем собственном мире, оторванном от настоящей реальности и запросов общественности, поэтому принимал изначально неправильные решения, раздражавшие народ.

Словом, причин для революций много, и если они происходят - это признак, что обществу необходимы демократические перемены, трансформация общественно-политической системы и социально-экономический рывок.

В январе вы весьма убедительно и с большим отрывом от конкурентов победили на президентских выборах. Социология утверждает, что ваш основной электорат - люди из сельской глубинки. Что вы им обещали, господин президент? Как намерены выполнять свои обещания?

Садыр Жапаров: Хочу отметить, что меня на президентских выборах поддержали не только сельчане, но и жители городов. Я получил большинство голосов во всех регионах и городах страны. Например, в Бишкеке за меня проголосовало в пять раз больше избирателей, чем за кандидата, занявшего по столице второе место.

Думаю, в первую очередь люди поддержали меня, увидев, что я простой человек из народа, можно сказать, внесистемный, который способен сломать систему элит, погрязшую в коррупции и много лет господствовавшую в стране. К тому же парламентская система не оправдала возложенных надежд, парламент превратился в сборище олигархов, покупавших статус депутата для защиты собственного бизнеса. Лидеры партий превратились в торговцев мандатами. Коррупция полностью разложила исполнительную и судебную ветви власти. Страну раздирали политические склоки. Правящая элита показала полную управленческую бездарность и моральную деградацию. К сожалению, плоды оказались горькими и привели к трем массовым всплескам народного недовольства, в результате которых каждый раз сменялась власть.

Народ сейчас ждет качественных преобразований. Для воплощения всех обещаний и ожиданий нужен каждодневный тяжкий труд. И я готов к такому труду.

Отмечу, что в рамках выполнения обещаний в настоящее время полным ходом идет борьба с коррупцией, задержаны крупные чиновники вплоть до премьер-министров. Арестованы несколько лидеров самых крупных ОПГ, ведутся переговоры с инвесторами, оптимизируются госорганы. Изданы первые десять указов, направленных на улучшение жизни людей во всех сферах: здравоохранении, недропользовании, миграции, аграрной, инвестиционной и других сферах.

Конечно, бумага все терпит, можно издать любой указ, хоть о начале колонизации Марса с понедельника. Поэтому, чтобы указы не стали очередной пустой декларацией, я буду держать их исполнение под своим личным контролем.

СМИ писали о том, что в экономике вы делаете ставку на добычу полезных ископаемых, выступаете за инновации, будете вести борьбу с коррупцией и защищать права трудовых мигрантов. Ваши предшественники также выдвигали перспективные программы, но это не уберегло Кыргызстан от революций. Что, с вашей точки зрения, необходимо сделать, чтобы все-таки реализовать поставленные цели?

Садыр Жапаров: Как известно, на протяжении десятков лет предпринимались различные попытки улучшить ситуацию в горнодобывающей отрасли страны, однако отсутствие последовательности и целенаправленной государственной политики никак не способствовало развитию данного направления.

В этой связи на сегодняшний день реформировать горную промышленность Кыргызстана стало одним из первых пунктов на повестке дня и одним из потенциально приоритетных направлений государственной политики. Для этого при поддержке народа страны полагаю, что важно принять ряд решительных мер по повышению производительности отечественной горнодобывающей промышленности, созданию прозрачной системы правового регулирования с учетом передового опыта, раскрытию минерально-сырьевого потенциала страны, созданию благоприятного инвестиционного климата и т.п.

В связи с чем мною одним из первых был подписан указ "О вопросах реформирования горнодобывающей отрасли Кыргызской Республики". В рамках его реализации, в частности, будет разработан Горный кодекс, направленный на создание целостной системы законодательства в сфере недропользования. Кроме того, отмечу, что в соответствии с Конституцией земля, ее недра являются исключительной собственностью Кыргызской Республики.

В этой связи в целях защиты национальных интересов государства при разработке крупных месторождений полезных ископаемых разработку месторождений общегосударственного значения необходимо передать национальной горнодобывающей компании со 100-процентным участием государства в уставном капитале, что послужит инструментом для увеличения экономического потенциала минерально-сырьевой базы страны. Предполагается создание Национальной горнодобывающей компании на базе государственных предприятий в сфере геологии.

При этом необходимо отметить, что передача государству уже разрабатываемых месторождений может негативно повлиять на инвестиционную привлекательность страны, в связи с чем создаваемой национальной компании будут переданы месторождения, на которые не выдавались лицензии.

Нововведения не будут касаться недропользователей, имеющих лицензию на участки недр.

Также будет рассмотрено государственное долевое участие, которое будет служить гарантом для инвесторов, вкладывающих свой капитал в сферу недропользования, по защите их инвестиций и послужит ответом на часто поднимаемые вопросы населения о государственной доле в горнодобывающих проектах.

Это обязательно положительно отразится на экономике государства, а также снизит конфликтный потенциал местного населения с горнодобывающими компаниями. Верю, что все эти реформы в горнодобывающей отрасли, несомненно, расширят возможности для дальнейшего экономического роста Кыргызской Республики.

Касаясь темы инноваций, отмечу, что реформы традиционно нацелены на поддержание самых крупных секторов экономики, запуск дорогостоящих стратегических проектов, создание рабочих мест, выравнивание доходов между столицей и регионами и снижение социального напряжения.

Наряду с этим в условиях глобального кризиса, вызванного пандемией COVID-19, особенно важным является поиск новых решений, которые, не полагаясь на вложения крупных средств со стороны государства, могли бы создавать эффективную среду для прорывных инновационных бизнесов и целых индустрий.

Не требующим финансовых инвестиций от государства, весьма эффективным в Кыргызской Республике зарекомендовал себя подход поддержания IT-компаний в виде создания "Парка высоких технологий".

Кроме этого, в этом направлении есть большая перспектива в продвижении "креативной экономики", основанной на развитии интеллектуальной деятельности, с повышением роли новых технологий и открытий в разных областях деятельности человека.

В числе потенциальных креативных индустрий мы видим ремесленничество, программное обеспечение и вычислительные системы, туризм, развитие креативных пространств, архитектуру и др.

При внедрении аналогичного подхода по всем креативным индустриям ожидается не только рост их экономических показателей, количества рабочих мест, объемов экспорта высокомаржинальных продуктов и налоговых платежей, но и повышение международной привлекательности Кыргызской Республики как страны для открытия креативных бизнесов, развития карьеры и инвестирования. Кыргызская Республика получит шанс наряду с другими развитыми странами стать одной из стран мира, придающих высокое значение самому высокопроизводительному сектору XXI века - креативной экономике.

Создание государством комфортной экосистемы для развития инноваций является одним из действенных механизмов для обеспечения благоприятных условий ведения бизнеса.

Одним из элементов инновационного подхода является внедрение цифровизации в государственном секторе. Цифровые инструменты взаимодействия с государственными органами исключают коррупционные риски. Единая цифровая экосистема обеспечивает равный подход и развитие конкурентоспособности внутренней экономики страны.

Государственные реформы, которые мы планируем реализовать в самом ближайшем будущем, также требуют инновационного подхода. Мы планируем сделать возможным, чтобы государственные услуги и сервисы были доступными из мобильных телефонов граждан. Это позволит гражданам не ездить в районные центры, например, для получения справки или подачи заявления.

Но самое главное, и мы планируем сделать особый акцент на этом, - цифровые реформы позволят обеспечить прослеживаемость товаров, которые импортируются и экспортируются. Внедрение прослеживаемости товаров, прозрачности трансакций обеспечивает защиту прав конечного потребителя и доступа к качественным товарам, работам и услугам. Прослеживаемость товаров - это всего лишь один из проектов "цифровой фискализации". У нас на сегодня активно внедряются электронные счета-фактуры, патенты и полисы, виртуальные контрольно-кассовые машины, автоматизированный учет на автозаправочных станциях, грузовых транспортных средств на приграничных территориях, предоставление отчетностей в электронном формате.

Реализация этих проектов в первую очередь нацелена на улучшение условий ведения предпринимательской деятельности и повышение качества предоставления государственных услуг гражданам.

Добавлю, что одним из первых мною подписан указ "О мерах, направленных на улучшение миграционной ситуации".

Лучшей доли за пределами страны ищут более 832 тысяч граждан Кыргызской Республики, и это только по официальным данным. В основном уезжают молодые трудоспособные и активные граждане, многие из них имеют наработанный за время миграции опыт, который, может быть, и будет востребован в Кыргызстане.

Ключевой я ставлю задачу - возвращение наших граждан и создание условий для работы у себя на родине. Однако, повторюсь, невозможно решить данную задачу в одночасье. Поэтому считаю, что в первую очередь нужно обозначить целостную государственную политику в сфере труда, занятости и миграции - это стратегическое направление.

Необходимо создание единого комплексного механизма, который направлен на содействие занятости граждан на внутреннем рынке труда в зависимости от сценариев развития экономики Кыргызской Республики, востребованности в квалифицированных специалистах, рабочих кадрах.

Для этого в приоритетном порядке будут реализованы инвестиционные проекты по развитию новых производств в регионах Кыргызской Республики, откуда наблюдается более высокий отток населения.

Параллельно должна вестись работа по поиску достойных условий труда на внешних рынках для трудящихся мигрантов. Более того, стоит задача диверсифицировать внешние рынки труда, чтобы кыргызстанцы имели доступ на рынки труда Европейского союза и США, стран арабского мира, стран Азии.

Современные технологии позволяют вести дистанционный режим работы. Наши граждане, находясь на территории Кыргызстана, могут предоставлять свои услуги для других стран. В Кыргызстане активно развивается IT-сектор, наши программисты успешно трудоустраиваются в разных странах мира. Они востребованы как в России, так и в странах Европы и Америки.

Следующая задача - это разработка мер по адаптации и реинтеграции трудовых мигрантов, возвращающихся в Кыргызскую Республику. Государство должно оказать своевременную помощь в поиске работы, создать условия, чтобы по возвращению на родину человек мог найти возможность открыть свой бизнес, дать достойное образование своим детям, не переживать за их будущее.

В этой связи до конца первого полугодия 2021 года будет разработана и принята программа, направленная на оказание поддержки трудовым мигрантам, соотечественникам и их семьям, которые хотят инвестировать свой заработанный капитал в долгосрочные инвестиции и сбережения.

Программой предусматривается создание инструментов государственной поддержки, посредством которых определенная часть сбережений трудовых мигрантов, соотечественников и их семей будет использоваться на создание-развитие бизнеса или инвестирование по схеме предоставления льготного кредитного продукта "финансирование создания-развития бизнеса по схеме "1+1" для мигрантов".

И конечно, активизировать работу по защите прав и интересов трудовых мигрантов, находящихся за рубежом. Чтобы наши граждане, работающие за рубежом, четко понимали, на какую помощь от государства они могут рассчитывать.

Касаясь темы противодействия коррупции, здесь в первую очередь нужна политическая воля. Руководители всех уровней в борьбе с ней должны забыть понятия "свой-чужой". Любой, кто погряз в коррупции, должен быть привлечен к ответственности, невзирая на родственные или дружеские отношения, занимаемые должности и статус.

Работа по борьбе с коррупцией ведется и будет усилена, несмотря ни на что.

Отмечу, что Кыргызская Республика планомерно улучшает свои позиции в международном антикоррупционном рейтинге Transparency International.

В настоящее время противодействие коррупции активизировано по всем направлениям. Принимаются жесткие меры по ликвидации коррупционных схем в государственных органах.

Практически каждый день со стороны правоохранительных органов происходят задержания сотрудников, уличенных в совершении коррупционных преступлений.

Это относится как к рядовым сотрудникам государственных органов, так и к чиновникам, занимающим самые высокие посты.

Только за последние четыре месяца мы возместили в бюджет государства свыше 4 миллиардов сомов. Этим мы доказываем, что борьба с коррупцией - это не просто слова, а реальные действия.

В то же время я считаю, что в первую очередь нужен комплексный подход. Для успешной борьбы с коррупцией необходима не только карательная практика, но и внедрение эффективных механизмов противодействия, носящих превентивный характер. Это позволит не только наказывать чиновников, уже совершивших коррупционные преступления, но и ликвидирует причины и условия для возникновения коррупционных проявлений.

Наряду с выборами главы государства в Кыргызстане прошел референдум по поправкам в Конституцию. Граждане страны сказали "да" именно президентской форме правления. В чем смысл этих реформ, для чего понадобилось лишать парламент части полномочий?

Садыр Жапаров: Смысл проходящих реформ в том, чтобы в любом вопросе важно иметь определенность, чем неопределенность. Народ устал жить в неопределенности. По действующей Конституции у президента отняли полномочия решать вопросы и нести по ним ответственность, а Жогорку Кенешу ( Верховный Совет Кыргыстана - от Ред) не дали такие полномочия. Институт президента и парламент - это два важных представительных института в системе государственного управления. При этом народ продолжает видеть в своих успехах и проблемах президента. Поскольку в стране еще имеются достаточные силы и взгляды за сохранение парламентской формы правления, необходимо было по данному вопросу определиться с формой правления. В этой связи 10 января 2021 года прошел референдум по выбору формы государственного правления. Гражданам страны предложили сделать выбор, в какой республике дальше жить: президентской, парламентской - или же проголосовать против обоих вариантов.

Народ сделал выбор в пользу президентской формы правления, более 80% проголосовавших отдали свои голоса за этот вариант.

Данный показатель доказывает, что граждане осознанно подошли к выбору и сделали осмысленное волеизъявление. Это показывает, что ожидания народа от президентской формы правления очень высоки.

Во-вторых, говорить на данном этапе о том, что парламент лишили части полномочий, преждевременно. Здесь речь идет об усилении полномочий и ответственности президента. Парламент является и будет являться одной из ветвей государственной власти. Основные функции парламента как законодательного органа останутся.

Сейчас на обсуждении и рассмотрении парламента находится проект Конституции, инициированный депутатами Жогорку Кенеша и доработанный в рамках Конституционного совещания.

В проекте Конституции основные функции парламента сохраняются. Вопросы назначения членов правительства будут осуществляться с согласия Жогорку Кенеша. Вопросы утверждения республиканского бюджета, рассмотрения ежегодного отчета правительства и административно-территориального устройства Кыргызской Республики, издание актов амнистии, а также вопросы избрания и освобождения от должности судей Верховного суда и Конституционного суда, дача согласия на назначение и освобождение председателей из числа судей Конституционного суда и Верховного суда и другое - остаются в введении парламента.

Как видите, полномочия парламента в большей своей части сохраняются. Возможно, баланс принятия решений и ответственности за принятые решения перемещается от премьер-министра и правительства в сторону президента.

Проект новой Конституции, вытекающий из итогов прошедшего референдума, будет принят в апреле текущего года. Планируется, что изменения будут вынесены на референдум и народ сделает свой выбор.

В России обратили внимание, что вы в одно время назначили исполнять обязанности премьера русского кандидата, просили Москву прислать в страну учителей русского языка и выступаете за сохранение за русским статуса официального языка. И это при том, что у вас репутация национально ориентированного лидера. Знает ли ваша супруга русский язык и на каком языке вы говорите дома?

Садыр Жапаров: Прежде всего хотел бы отметить следующее.

Как вам известно, Кыргызстан является одной из немногочисленных стран бывшего Советского Союза, где статус русского языка официально закреплен в Конституции и законах страны. Русский язык представлен в Кыргызстане во всех сферах жизнедеятельности, в медийной сфере, системе образования, здравоохранения, культурной жизни страны.

Для Кыргызстана русский язык прежде всего выступает ключом, дающим доступ к сокровищнице русской культуры, научно-техническим достижениям России, а также обеспечивает возможность для межнационального общения и ознакомления с культурой, историей, традициями наших стран и народов.

В рамках культурно-гуманитарного взаимодействия между Кыргызской Республикой и Российской Федерацией имеются проекты по изучению русского языка путем организации стажировок для учителей школ и преподавателей вузов с использованием информационных технологий, проведению международных просветительских экспедиций в Кыргызской Республике, направленных на изучение русского языка, знакомство с русской культурой, литературой и российским образованием, участию представителей Кыргызской Республики в международном конкурсе чтецов русской классической литературы. В проработке находится вопрос открытия филиала МГУ им. М.В. Ломоносова в г. Ош и другие мероприятия.

Кроме этого, между Кыргызстаном и Россией реализуется гуманитарный проект об осуществлении деятельности российских педагогических работников в общеобразовательных организациях Кыргызстана. В рамках данного гуманитарного проекта на 2020/21 учебный год 30 педагогов из России осуществляют трудовую деятельность в общеобразовательных организациях города Ош. В настоящее время ответственные ведомства рассматривают вопрос увеличения количества педагогов из России для направления в регионы страны.

Все вышеизложенное является подтверждением большого внимания развитию русского языка у нас в стране.

В этом ключе хочу заверить, что в Кыргызстане будет продолжен курс на сохранение статуса русского языка, чтобы русскоязычное население, постоянно проживающее в нашей стране, могло бы в полной мере удовлетворить свои духовные и социальные запросы.

Если говорить о моей супруге, то она, как и многие граждане нашей страны, свободно владеет русским языком. Но в кругу семьи мы традиционно разговариваем на родном - кыргызском языке.

Я читал, что ваш отец долгое время жил в Китае. Правда ли это и сами вы не пытались выучить китайский язык?

Садыр Жапаров: Во время трагических событий 1916 года мой прадед Жапар со своей семьей был вынужден переселиться на территорию Китая. В 1932 году там родился мой отец. Свое юношество и молодость он провел в Китае. Затем в возрасте 30 лет в 60-е годы мой отец возвращается на землю предков - в Иссык-Кульскую область.

На территории Китая проживает много этнических кыргызов. В той местности, куда переехал мой дед, были одни этнические кыргызы. Поэтому отец не владел китайским языком, так как все занятия проводились на кыргызском языке с арабским алфавитом. Иначе говоря, у него и у моего деда не было возможности познать китайский язык.

Хочу особо заметить, что и по сегодняшний день на территории Китая проживает много тысяч этнических кыргызов, среди которых есть те, кто так и не смог вернуться на родину.

Вы написали книгу "10 лет в политике". Хотели бы вы сегодня, с учетом уже нового политического опыта, изменить что-либо в этой книге?

Садыр Жапаров: Книгу "10 лет в политике" я написал в 2014 году, находясь в Польше. В 2017 году, когда я вернулся на родину, меня исключительно по политическим мотивам тут же посадили в тюрьму. С того момента я начал писать продолжение этой книги. Несомненно, с того времени произошло множество политических событий, которые будут отражены в новой книге.

Думаю, она будет очень интересной. К сожалению, на данный момент за неимением свободного времени не представляется возможным ее завершить. Но даст Бог, я обязательно закончу работу над ней.

Вы вернули в кыргызские паспорта графу "национальность". Зачем?

Садыр Жапаров: Как известно, с 2017 года гражданам Кыргызской Республики выдавались паспорта нового образца, в которых некоторые сведения, в том числе о национальности, содержались во встроенном чипе, то есть были визуально скрыты.

14 октября 2020 года я, будучи премьер-министром, на пресс-конференции заявил о возможности введения новой графы "национальность" в новых паспортах, подчеркну, по желанию граждан.

Замечу, что так решил не только лично я. В подтверждении этому скажу, что ряд граждан направили в Конституционную палату Верховного суда обращение о неоткрытости указания сведений о национальности граждан в новых биометрических паспортах.

Согласно нашей Конституции, каждый гражданин страны имеет право свободно определять и указывать свою этническую принадлежность.

Поэтому палата признала противоречащей Конституции норму, в которой информация о национальности включена лишь в электронный чип и не указывается в открытом текстовом виде паспорта.

Во исполнение решения Конституционной палаты 14 декабря 2020 года правительство приняло постановление, которое предоставляет право гражданам республики указывать свою национальность в ID-паспортах. Таким образом, с 16 декабря 2020 года у граждан Кыргызской Республики появилось право указывать свою национальность в новых биометрических ID-паспортах.

Теперь каждый гражданин при получении паспорта по желанию может указывать свою национальность, а может и не указывать.

Можно сказать, что мы защитили конституционные права тех, кто гордится своей национальностью и хочет открыто указывать этническую принадлежность в самом главном документе для человека - паспорте.

Кыргызстан - одно из недооцененных направлений для туризма, в том числе российского. Что Кыргызстан готов сделать для привлечения туристов?

Садыр Жапаров: Возможность отдыха и туризма в Кыргызстане не является для россиян неким новшеством, поскольку во времена СССР проведение велосипедного туризма, скалолазания, альпинизма и дальних походов в Киргизской ССР было очень известно и популярно.

Советские путеводители включали в себя горные маршруты нашей страны. Так, например, ведущий советский туристический журнал "Турист" публиковал много статей о туристических маршрутах Киргизской ССР.

Кроме того, в советское время ежегодно на побережье Иссык-Куля для прохождения реабилитации, лечения и отдыха направляли космонавтов. Это говорит о том, что Иссык-Куль обладает уникальным природным климатом и почти идеальными условиями для восстановления здоровья.

Сохранившаяся природа и чистая экология величайших горных вершин и плодородных долин - это визитная карточка Кыргызстана для туристов.

Значительную часть туристов сегодня привлекают именно особенности национальной культуры, истории и искусства кыргызского народа - самый крупный в мире эпос "Манас", Великий шелковый путь, особенности народно-прикладного ремесленного искусства, самобытность и оригинальность юрты, соколиная охота, конная игра кок-бору, произведения выдающегося мирового писателя Чингиза Айтматова, ставший известным всему миру проект Всемирные игры кочевников, а также исторические памятники прошлого, такие как Башня Бурана, комплекс Манас-Ордо, Сулайман-Тоо, Таш-Рабат, историко-культурный комплекс Узген и т.д.

Необходимо отметить, что вступление республики в Евразийский экономический союз только приблизило страну для российских туристов.

За последние годы количество туристов из России в нашу страну только растет.

Как всем известно, в 2020 году из-за пандемии коронавирусной инфекции мировая туристическая отрасль потерпела большие убытки. Кыргызстан не стал исключением. Из-за ограничительных мер между странами мы не смогли принять туристов.

Несмотря на это, мы с оптимизмом смотрим на будущее нашей туристической отрасли и будем прилагать все усилия для развития этого сектора и улучшения условий для туристов.

Особая роль в развитии всех видов туризма в конечном итоге отводится человеческому фактору, а именно рядовым жителям страны. Народ Кыргызстана обладает великим даром гостеприимства, открытости к человеческому общению и толерантности. Об этих качествах народа известно далеко за пределами страны, и эти высокие качества наших жителей создают великолепный туристический имидж Кыргызстана.

В условиях нового времени, связанного с пандемией коронавируса, Кыргызстан имеет большие преимущества по организации рекреационного туризма. Туристы из России также предпочитают рекреационный вид отдыха, проводя время на озере Иссык-Куль с применением различных народных лечебных процедур, а также прохождением по Великому шелковому пути и посещением святых и культовых мест.

На предстоящий туристический сезон наши санатории и пансионаты возобновят работу и подготовят максимально комфортные условия для иностранных туристов.

Какие национальные сувениры вы бы посоветовали приобрести на память туристам, приехавшим в Кыргызстан? Какие национальные кыргызские блюда вы рекомендовали бы попробовать и как часто их готовят в вашей семье?

Садыр Жапаров: Войлок имеет особую ценность для кыргызского народа, и в быту кочевников он являлся незаменимым материалом. Поэтому я бы посоветовал туристам забирать на память изделия из натурального войлока. Это ремесло передается из поколения в поколение на протяжении многих веков, поэтому изделия из этого материала имеют историческую и культурную ценность.

Что касается блюда, так как мясо занимает особое место в национальной кухне, я бы порекомендовал отведать уникальное блюдо кыргызских охотников таш-кордо. Для его приготовления готовилась специальная яма глубиной около одного метра, расставляли по стенкам камни, разжигали костер. Когда оставался раскаленный уголь, на раскаленные камни раскладывалась туша животного, сверху это все покрывалось ветками, шкурой и засыпалось землей. Такое блюдо готовить в домашних условиях довольно хлопотно, поэтому лучше всего его готовить по особым случаям.

Ну и, конечно, говоря о национальной кухне, нельзя не упомянуть наш знаменитый бешбармак. Он готовится почти во всех семьях нашей страны, и моя семья не является исключением, мы также любим это блюдо.

Кыргызстан > Госбюджет, налоги, цены > rg.ru, 26 февраля 2021 > № 3649570 Садыр Жапаров

ЛЕГЕНДА ДВОЙНЫХ СТАНДАРТОВ || РУКОВОДСТВО К ДЕЙСТВИЮ

ТИМОФЕЙ БОРДАЧЁВ

Кандидат политических наук, научный руководитель Центра комплексных европейских и международных исследований НИУ «Высшая школа экономики», программный директор Международного дискуссионного клуба «Валдай».

РУКОВОДСТВО К ДЕЙСТВИЮ || УГОЛОК РЕАЛИСТА

От редакции:

Журнал «Россия в глобальной политике» продолжает серию публикаций под рубрикой «Руководство к действию». В этой рубрике видные учёные-международники рассматривают текущие события с позиций одной из доминирующих школ международных отношений. У каждого своя линза и свой угол зрения. А нашим читателям мы предоставляем возможность выбирать, чья теория убедительнее интерпретирует события современной политики. Добро пожаловать в «Уголок реалиста» с Тимофеем Бордачёвым.

↓ ↓ ↓

Теория международной политики – это всегда атрибут исследователя, но никогда не объекта, изучению внешнеполитического поведения которого посвящены наши произведения. Правительство не может следовать в своих решениях логике либеральной или реалистической доктрин – его действия послушны требованиям выживания, являющегося единственной рациональной стратегией.

Для достижения этой цели (а критерии успешного выживания у всех разные – соразмерно запросам) государства должны использовать все силовые ресурсы, вне зависимости от того, что является их материальной основой – военная мощь, экономическое могущество или способность определять этические стандарты.

Поскольку мы, к сожалению, лишены легитимного источника универсальных ценностей, нормативное измерение силы всегда остаётся атрибутом носителя той или иной точки зрения на проблему морали и справедливости.

А стало быть – неизбежно встраивается в его собственный арсенал силовых возможностей. Поэтому реалистский стиль мышления о международных отношениях не знает такой категории «двойные стандарты» – государство не может относиться к ценностям и интересам других так же, как к своим собственным. Другими словами, в реальной международной политике так называемые «двойные стандарты» являются нормой, а попытки их избегать – достойным восхищения идеализмом.

Одна из самых любопытных коллизий дипломатического диалога России и Запада состоит в том, что в Москве удивляются, почему США и их союзники не понимают бессмысленность своих претензий в области нормативной повестки даже как инструмента давления, не говоря уже о гипотетической возможности изменить российское поведение. Более того, странам Запада прямо указывают, что такие действия наносят ущерб тем, кто их здесь поддерживает. Это, однако, тоже остаётся без внимания. Результат – поведение партнёров всё больше оценивается в России, как нерациональное, а поиск объяснений приводит к сомнениям в их ментальной способности быть проводниками даже не ответственной в нашем понимании, а просто благоразумной внешней политики. В особенности это касается отношений с Европой. Надо, однако, учитывать, что согласие с идеей о том, что внутренняя эволюция держав и переживаемые ими кризисы могут влиять настолько радикально на внешнюю политику, было бы непростительной для нас уступкой либеральному стилю мышления.

На первый взгляд всё выглядит так просто, что даже удивительно, в силу каких причин или привычек становится основанием для взаимного недоумения. Интеграция этического измерения в арсенал силовой политики всегда была естественной частью взаимодействия государств. И всегда она оказывала на реальные результаты только очень ограниченное воздействие. В мировой истории мы вряд ли можем найти примеры, когда страны отказывали бы себе в указании на моральную обоснованность собственных действий и порицание противников с моральной точки зрения. Европейский легитимизм XIX века, духовным отцом которого стал российский император Александр I, использовал для оправдания внешней политики этические аргументы не в меньшей степени, чем любой другой претендент на то, чтобы доминировать в международной системе. Ценности, которые считала универсальными доминирующая группа государств в начале XIX века были другими, нежели те, которые провозглашают сейчас США и их европейские союзники.

Но от этого не менялась природа отношений между силой и ценностями – последние всегда были важной составляющей первой, а доминирование в этической плоскости – возможно лишь на основе силового преобладания.

В этом главный трагизм морали в международной политике – она может иметь сколько-нибудь заметное значение, только если отражает ценности доминирующей группы государств, но при этом всё равно остаётся одним из инструментов их совокупной силы. И у нас нет основания ожидать от государства отказа от этого инструмента, точно так же, как мы не можем требовать одностороннего разоружения. Другое дело – необходимость и интенсивность применения этого инструмента в практической политике.

Во второй половине ХХ века страны Запада включили ценностное измерение в число факторов собственной силы, как это делали Россия в период СССР или Китай при Мао Цзэдуне. Европейцы смогли даже институционализировать это преимущество в рамках тех региональных институтов, в которые Россия вступила в 1990-е гг. и не торопится выходить сейчас. Поэтому отсылки представителей Европейского союза к тем обязательствам, что Россия сама приняла в эпоху, когда стремилась стать частью либерального международного порядка, выглядят совершенно неуместными в современных обстоятельствах, но имеют под собой определённую правовую основу. В итоге способность формально определять ценностную повестку в Европе – это в категориях силы точно такое же приобретение европейцев после холодной войны, как новые территории от Таллина до Софии.

При этом во время холодной войны США и их союзники в своих эгоистических интересах использовали аргументы этического характера безотносительно того, имели они на это институциональные основания, как с СССР после Хельсинкского акта 1975 г., или нет, как это было всегда в отношениях с Китаем. Когда США признали коммунистический Китай в начале 1970-х гг., это не стало основанием отказаться от ценностного измерения политики в отношении этой державы. Максимум, чего нужно было добиться Генри Киссинджеру в отношениях со своим президентом – признание за режимом КПК права на международную легитимность и сохранение до тех пор, пока обстоятельства конфликта США и СССР будут этого требовать. Поэтому всех остальных претензий к Пекину никто не отменял, и свою Нобелевскую премию Далай-лама получил в тот момент, когда КПК продемонстрировала, что отказываться от единоличной власти не собирается.

Важным было другое – объект претензий в области норм и ценностей всегда находится в силовых и при этом конкурентных отношениях с наиболее могущественными державами. США и Европа очень сдержанно себя вели, когда речь заходила о ценностном измерении их взаимодействия с автократическими монархиями Персидского залива или латиноамериканскими военными диктатурами в 1960–1980-е годы. Причина такой сдержанности – отсутствие силовых отношений в силу несопоставимости потенциалов и возможностей их участников. Страны Западной Европы спокойно относятся к нарушениям прав человека в Прибалтике или на Украине поскольку достаточно уверены в своей способности контролировать поведение этих стран. Россия не обращается к ценностному измерению, когда имеет дело со своими партнёрами в Центральной Азии, пусть даже речь идёт о судьбе их русскоязычного населения. Хотя в конце XIX – начале XX века весьма придирчиво вела себя по отношению к Османской империи.

То есть критика других государств по вопросам нормативного характера – не признак международной политики времён либерального мирового порядка, который мог бы исчезнуть с наступлением эпохи признанного этического многообразия. Поэтому использование этических аргументов во внешней политике никуда не денется – они существуют не в качестве атрибута международной системы, а просто как часть совокупных силовых возможностей государств, вне зависимости от своей эффективности в конкретный момент.

То, что сейчас какой-то конкретный вид вооружений не оказывает решающего влияния на баланс сил между Россией и США, не означает того, что от него разумно отказаться.

У наших американских партнёров была возможность убедиться в ошибочности такой стратегии, когда на волне внешнеполитических успехов начала 1990-х гг. они видели все войны будущего как ограниченные колониальные операции и соответствующим образом перестроили свою военную организацию.

Требовать сейчас от стран Запада отказаться от лежащих в этической плоскости претензий к России или Китаю – значит, подозревать их в способности руководствоваться не прагматическими, а идеалистическими соображениями. Мы можем на теоретическом уровне выстраивать для себя идеальную картину мира, в котором державы ради выживания отказываются от тех или иных компонентов своей силы. Но в реальной жизни так не бывает, и государство стремится аккумулировать в своём распоряжении все возможные ресурсы. Именно это и означает быть реалистом в международной политике.

США. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 25 февраля 2021 > № 3708388 Тимофей Бордачев

Известия. Углеводородная диета: доля энергоресурсов в экспорте упадет ниже 50% – комментарий Владимира Ивина

Поставки товаров и услуг за рубеж в 2021 году превысят экспорт сырья и энергоресурсов. Такой прогноз «Известиям» дала глава Российского экспортного центра (РЭЦ) Вероника Никишина в кулуарах форума Торгово-промышленной палаты (ТПП) и Банка «Интеза». Рост способны обеспечить продовольственные товары, продукты легкой промышленности, фармацевтики, химии и нефтехимии, предположила она. Эксперты подтвердили: есть все шансы, что несырьевой неэнергетический экспорт (ННЭ) в 2021-м опередит экспорт энергоресурсов. Впрочем, ускорение роста цен на углеводороды может эти планы перечеркнуть.

Надежды на будущее

В 2020 году объем ННЭ из России превысил $161,3 млрд, став максимальным за всё время. Это действительно серьезный результат, особенно в условиях, когда мировая экономика демонстрировала обратные тенденции, уверена Вероника Никишина. Для сравнения: в 2019 году объем поставок насчитывал $155,1 млрд, а в 2018-м – $154,3 млрд. Основу экспорта в пандемическом 2020-м составила металлопродукция – на нее пришлось 20,8% поставок. Доля машиностроения заняла 17,7%, продовольствия – 17,3%, а химических товаров – 16%. В аграрном секторе наибольшее увеличение продемонстрировали экспортеры пшеницы. Еще одним ключевым сегментом роста стали поставки полиэтилена.

Лидером по импорту российских несырьевых товаров стал Китай ($16,4 млрд), на втором месте оказался Казахстан ($12,3 млрд), а на третьем – Белоруссия ($9,4 млрд).

По мнению главы РЭЦ, в 2021 году ННЭ продолжит увеличиваться и его доля в совокупном экспорте может впервые в истории превысить сырьевые поставки.

– Мы уже практически пополам в долях находимся: 48% несырьевого и 52% сырьевого экспорта. РЭЦ будет делать все, чтобы процент ННЭ в общей структуре поставок рос и был больше, чем вклад энергоресуров. В 2021 году, мы надеемся, это произойдет, – заявила «Известиям» Вероника Никишина.

Она также отметила, что соотношение между энергетическими и неэнергетическими поставками может меняться в силу разных факторов, например, сокращения сырьевого экспорта. Такой вариант нежелателен, констатировала Вероника Никишина и выразила надежду, что процентная доля ННЭ будет расти вслед за увеличением физических поставок. По мнению главы РЭЦ, основной вклад в это могут внести продовольственные товары, легкая промышленность, фармацевтика и медицинские изделия, а также продукты химии и нефтехимии.

Поводы для таких оптимистичных ожиданий у главы РЭЦ, безусловно, есть, заявил «Известиям» замруководителя ФТС Владимир Ивин.

– Если тенденции 2020-го года (в части структуры и стоимости экспорта) укрепятся, то указанный прогноз исполнится. Этому в том числе будет способствовать политика Китая по увеличению импорта продовольствия, рыбы, мяса и других сельскохозяйственных товаров из России, – сообщил он.

Впрочем, указал Владимир Ивин и на очевидные риски: рост цен на углеводороды, ограничения на экспорт зерновых, а также потенциальное исключение золота из списка неэнергетических товаров.

В Минэкономразвития также поддержали прогноз Вероники Никишиной. При имеющейся конъюнктуре и с учетом господдержки у несырьевой неэнергетической продукции есть весьма вероятные шансы добиться значительного перевеса, заявили там. Справка «Известий».

Несырьевой неэнергетический экспорт (ННЭ) – это поставки первичной продукции растениеводства (зерна, овощей, фруктов), химикатов, удобрений, обработанного камня, чугуна и стали, цветных и драгоценных металлов. Также в этот список входят готовые продукты невысокой сложности (мука, крупы, растительные масла), продукция машиностроения, фармацевтические товары, бытовая химия, одежда и обувь. Согласно национальным целям развития, к 2030 году объем ННЭ должен увеличиться на 70% по отношению к результату 2020-го.

Слезть с нефтяной иглы

Опрошенные «Известиями» эксперты в целом поддержали позитивный прогноз главы РЭЦ. Действительно, есть все шансы, что динамика ННЭ в 2021-м будет более впечатляющей, чем в предыдущем «закрытом» году, заявила старший аналитик корпоративных рейтингов НРА Мария Сулима. По ее мнению, Россия укрепит свои позиции прежде всего как поставщик сельхозпродукции и пластиковых изделий. Кроме того, драйвером роста ННЭ станет экспорт вакцины в десятки стран.

Сегодня имеются все технические предпосылки для дальнейшего увеличения доли ННЭ, солидарен управляющий директор рейтингового агентства НКР Дмитрий Орехов. Однако, скорее всего, неэнергетический экспорт превысит сырьевой не в этом году, а через три-пять лет, полагает эксперт.

– Позитивные результаты, достигнутые в 2020 году, выступают следствием высокого спроса на фармацевтические товары на фоне пандемии, хороших результатов АПК из-за высокоурожайного года, а также запуска новых крупных химических производств. Поскольку эти события носят разовый характер, говорить о сохранении высоких темпов роста доли ННЭ пока рано, тем более с учетом восстановления мировых нефтяных цен в 2021 году, – категоричен эксперт.

Он также отметил, что формальное превышение доли несырьевого экспорта над сырьевым еще не будет означать, что Россия слезла с нефтяной иглы: для этого необходимо, чтобы неэнергетические поставки составляли не менее 70% в общей структуре.

При этом, по мнению Дмитрия Орехова, решение правительства о введении зернового демпфера окажет сильное сдерживающее воздействие на экспортеров этой культуры в 2021 году.

Ранее власти объявили, что с 1 апреля в России начнут применять зерновой демпфер – механизм, который будет ограничивать экспорт пшеницы, кукурузы и ячменя для стабилизации внутренних цен на них. Новая «плавающая» пошлина будет рассчитываться еженедельно исходя из цен контрактов и индикаторов, которые станет на их основе определять Московская биржа.

Зерновой демпфер ограничит рост экспорта, но не повлияет существенно на его общий объем, возразил аналитик «Фридом Финанс» Евгений Миронюк. По его мнению, препятствием преодоления планки в 50% для ННЭ может стать ралли цен на энергоносители: при закреплении стоимости Brent в рамках $60–66 за баррель, доля несырьевого экспорта, скорее всего, опять упадет. При этом в 2021 году существенный рост могут показать такие статьи ННЭ, как металлопродукция (за счет увеличения цен на глобальном рынке) и продовольствие (при резком скачке спроса).

Екатерина Виноградова.

Россия > Таможня. Нефть, газ, уголь. Внешэкономсвязи, политика > customs.gov.ru, 25 февраля 2021 > № 3680428 Вероника Никишина

Встреча с главой Торгово-промышленной палаты Сергеем Катыриным

Владимир Путин провёл рабочую встречу с президентом Торгово-промышленной палаты Сергеем Катыриным.

С.Катырин информировал главу государства о результатах работы Торгово-промышленной палаты и подготовке к VIII съезду ТПП.

* * *

В.Путин: Сергей Николаевич, знаю, что идёт подготовка к очередному съезду Торгово-промышленной палаты.

С.Катырин: Да, Владимир Владимирович.

Для нас это достаточно эпохальное событие. В соответствии с уставом мы очередные съезды проводим раз в пять лет, поэтому это, конечно, такое событие, к которому мы очень все тщательно готовимся. Естественно, подводим итоги, отчитываемся о том, что было проделано за отчётный период, намечаем планы на ближайшее пятилетие и выборы руководящих органов.

Если говорить о том, что нам удалось сделать. Владимир Владимирович, Вы были на предыдущем съезде палаты, высказали ряд пожеланий в наш адрес. Мы в том числе как раз работали над реализацией этих пожеланий.

Первое – это развитие системы палаты по максимальному приближению к предпринимателям. Вы знаете, что в соответствии с законом о палатах мы единственное объединение предпринимателей, которое не только объединяет и представляет их интересы, но и оказывает услуги, в том числе и по поручению государства: выдача товарам сертификатов происхождения, подтверждение производства на российской территории и так далее.

Мы сейчас представлены более чем в 330 городах и муниципальных образованиях Российской Федерации, это возможность приблизить максимально к предпринимательству. Мы над этой системой работаем и дальше и даём возможность предпринимателям максимально близко получить услуги и, соответственно, пользоваться всеми возможностями, которые есть у торгово-промышленных палат.

Второе очень серьёзное направление для нас и для предпринимателей – это законотворческая деятельность. У нас работают 22 комитета, 13 советов. Это общественные формирования с участием предпринимателей, с участием и администраторов, и учёных – те, которые работают и помогают нам работать над законотворчеством. Мы в год сопровождаем более 100 законопроектов, даём заключений по порядка 70 законам, где-то порядка 15 законов мы готовим своих собственных, которые вносим соответствующим образом в Правительство и в Государственную Думу.

Мы старались организовать эту системную работу так, чтобы она работала, и собирать информацию и пожелания от предпринимателей со всей страны. Поэтому это одна из главных задач была – включить в эту работу законотворческую, нормотворческую работу, предпринимательство всей страны через систему палат, наших филиалов и представительств на местах.

Мы порядка двух тысяч нормативно-правовых документов получаем на оценку регулирующего воздействия. Но в связи с тем, что в Москве, конечно, не все отрасли представлены – тут уголь мы не копаем, нефть не добываем, – поэтому для нас очень важно, чтобы те, кто работают «на земле», непосредственно в этой отрасли из регионов, могли свою точку [зрения] донести до нас, а мы её могли донести до тех, кто разрабатывает те или иные нормативно-правовые документы. И соответствующим образом мы направляем заключения.

Должен сказать, что в этом плане у нас есть взаимопонимание с Министерством экономического развития, которое эту работу организует, и с теми ведомствами, которые разрабатывают те или иные акты. В большинстве своём мы находим понимание – и в тех случаях, когда не поддерживаем даже те или иные акты, и в тех случаях, когда даём замечания, предложения по тому, каким образом, на наш взгляд, было бы лучше эти документы сформулировать.

Ещё одно направление, по которому Вы тоже высказывали пожелания на съезде, – это развитие наших международных связей. На сегодняшний день у нас организованы и работают 76 деловых советов с 76 странами. Это представители бизнеса с российской стороны и со стороны соответствующего государства, которые нарабатывают материал, в том числе для межправительственных комиссий. Они работают и по конкретным проектам, которые они поддерживают, и по проблемам, которые возникают в экономических связях с той или иной страной. Это касается таможни, фитосанитарного контроля, многих вопросов, которые не только в наш адрес адресуются, но и наши коллеги достаточно много высказывают пожеланий и предложений в адрес наших зарубежных партнёров.

В этой части у нас ещё работают в 41 стране наши представители. Десять – это региональные представительства, которые мы содержим в штатном режиме, а остальные – это наши почётные представители, которые по нашему поручению, по нашей доверенности наши интересы защищают в той или иной стране. Поэтому это тоже одно из таких серьёзных направлений, которыми мы постоянно занимаемся.

Естественно, мы плотно работаем и с Международной торговой палатой, и с Всемирной федерацией торговых палат, и с Европалатой. У нас есть консультативный совет руководителей палат стран СНГ, Евразийского союза.

По Вашему поручению мы представляем интересы России в деловых советах ШОС и БРИКС. В этом году мы председательствовали, как и все наши ведомства. На наш взгляд, по крайней мере, по отзывам наших коллег, достаточно успешно это прошло, хотя и, к сожалению великому, в цифровом формате.

Мы достаточно серьёзную работу ведём и с регионами по привлечению инвестиций, по поддержке инвестиционных проектов, которые ожидаются в регионах, в первую очередь это предпринимательство.

У нас на несколько направлений это разбито. Первое: мы организовали и проводим регулярно у нас на Ильинке, 6, в Торгово-промышленной палате, презентации регионов. У нас почти половина регионов прошли через эти презентации. К сожалению, мы не можем так много их в год проводить, потому что это тщательная подготовка. Мы приглашаем все диппредставительства – тех, у кого есть торгпредства, фонды, банки, заинтересованные и российские, и зарубежные компании, презентуем в целом регион, регион рассказывает о своих инвестиционных проектах.

Отдельно мы отбираем инвестиционные проекты, которые в отраслевом разрезе презентуем. Есть и презентации по сельскохозяйственным проектам, есть по промышленности и так далее.

У нас достаточно успешно, на наш взгляд, по крайней мере, получается работа с Фондом развития промышленности. Это, наверное, из всех институтов развития на сегодняшний день наиболее прозрачный для предпринимателей институт, в который мы отбираем через нашу региональную сеть инвестиционные проекты, дорабатываем их и соответствующим образом представляем. Большинство из них, очень серьёзное количество, получает поддержку на экспертном совете, и, соответственно, потом финансирование должным образом организовывается, и проекты начинают работать.

Ещё одно из наших серьёзных направлений, по которому Вы тоже высказывали в наш адрес пожелание развивать, – это развитие третейского судопроизводства. Вы знаете, что у нас старейшие в стране третейские суды: у нас Международный коммерческий арбитражный суд и Морская арбитражная комиссия. Морской арбитражной комиссии в прошлом году мы отпраздновали 90-летие; Международный коммерческий арбитражный суд чуть помоложе, на два года.

Должен сказать, я в прошлый раз Вам докладывал, что наш Международный коммерческий арбитражный суд в год рассматривает дел, по количеству дел, больше, чем стокгольмский и лондонский суды. Больше нас рассматривает дел только суд при Международной торговой палате в Париже. А если считать вместе с третейскими разбирательствами внутреннего характера между нашими субъектами, то это кратно больше, чем у наших зарубежных коллег.

У нас треть судей в МКАСе – это зарубежные наши партнёры, в том числе из лондонского, стокгольмского судов. И наши коллеги представлены и в лондонском, и в стокгольмском судах. Поэтому это один из самых авторитетных [судов].

Но, работая над Вашим поручением, мы начали развивать сеть региональных филиалов и представительств, с тем чтобы шагнуть туда и дать возможность тоже максимально приблизить к предпринимателям. Сейчас мы уже организовали в 19 регионах Российской Федерации наши филиалы [МКАС], один филиал Морской арбитражной комиссии в Санкт-Петербурге, и дальше у нас эта работа идёт в плановом режиме. У нас уже больше 250 дел, которые рассмотрены по внутреннему третейскому разбирательству из регионов региональными уже нашими филиалами. То есть они уже заработали – я не считаю, что ещё на полную мощность, есть ещё куда добавлять, но мы и сеть предполагаем развивать.

Если говорить об авторитете, например МКАСа, я Вам хочу сказать, что мы где-то в год примерно – кроме 2020 года, конечно, там поменьше, где-то 160 с чем-то международных дел, – а до этого где-то порядка 250 дел в год мы рассматривали. Из них где-то процентов 10, даже больше иногда, – это дела нерезидентов Российской Федерации. К нам в наш МКАС приходят нерезиденты, из других стран, и разбираются в нашем суде. Это говорит об авторитете суда, который в этом плане достаточно эффективно работает.

Не могу не сказать, Владимир Владимирович, о нашей работе в период COVID-19. Это было испытание для всех, и для нас в том числе. Мы не только организовали горячие линии, но и все палаты у нас заработали на интересы предпринимателей: через нас прошло 120 тысяч предпринимателей, которых мы консультировали по всем вопросам, по которым могли рассказать.

У нас было 80 тысяч обращений за документами об обстоятельствах непреодолимой силы, о форс-мажоре. Это 80 тысяч комплектов документов – это не просто обращения, а комплекты документов, и каждому нужно было ещё разъяснить, почему мы можем или не можем выдать.

Мы действовали строго в соответствии с нормативной базой, которая в стране существует, и в строгом соответствии с решениями Пленума Верховного Суда, поэтому мы боялись выдать документы, которые потом могут быть опровергнуты в суде. Естественно, что у нас, несмотря на такое количество обращений, всего шесть тысяч таких сертификатов, которые выдали, – это по внутренним, между российскими предприятиями. По внешним у нас где-то 1500 обращений; мы выдали 500 сертификатов по обстоятельствам, по форс-мажору, международного плана. Чтобы было понятно, на сколько эта разница, в «мирное» время, нековидное время, мы где-то порядка 100 обращений рассматриваем и порядка 10–20 таких сертификатов выдаём, а здесь было 1500 и 500. Это тоже целые пакеты документов.

Мы в самом начале приняли решение и выдавали все документы бесплатно, хотя, конечно, нам приходилось содержать армию юристов и на местах, и здесь, в центре. Нам здесь для работы с международными [обращениями] пришлось даже ещё и дополнительно нанимать, хотя у нас достаточно большая юридическая служба, и МКАС, и всё остальное. Но тем не менее у всех были сроки, все хотели очень быстро получить, и количество обращений было достаточно значительным, поэтому мы в этом плане организовали работу и привлекали даже ещё юристов.

И мы, естественно, очень плотно работали в этот период с Правительством. Мы внесли три пакета предложений, когда формировались различные нормативные акты.

К чести Правительства хочу сказать, что мы на базе федеральной палаты организовывали вебинары, то есть общение с предпринимателями по всей стране, и приглашали туда самые разные службы, самые разные министерства и ведомства. У нас и Центральный банк несколько раз выступал, разъяснял все положения, как и какими финансовыми инструментами можно воспользоваться. У нас Роспотребнадзор неоднократно тоже разъяснял те или иные подходы. У нас и Минэкономики, Минпромторг – практически все перебывали. И хочу сказать, что все, к кому обращались, на такие вебинары приглашали, – у нас ни разу не было ни одного отказа. В этом плане у нас было понимание и со стороны всех правительственных органов, всех служб.

В этой части мы старались сразу, прямо как только появлялись какие-то решения Правительства, тут же организовать разъяснение, тут же дать возможность предпринимателям задавать вопросы, получать ответы, соответствующим образом реагировать.

У нас есть такой «Бизнес-барометр» – это анонимный опрос предпринимателей. Мы организовали четыре этапа «Бизнес-барометра страны», где обратную связь получили от предпринимателей по принимаемым мерам, тут же эту связь переправляли в соответствующие министерства, ведомства, Государственную Думу и соответствующую реакцию получали от соответствующих министерств и ведомств.

В.Путин: То есть вы помогли не только предпринимателям лучше понять и давали им возможность воспользоваться эффективно мерами поддержки, но и помогали Правительству получить обратную реакцию от предпринимательского сообщества.

С.Катырин: Совершенно верно. Это была наша задача.

Вообще мы ведём такой проект – «Бизнес-барометр страны», он входит в план, который Вы утверждаете, и в рамках этого у нас уже восемь этапов было. Там мы замеряем отношение предпринимателей к коррупции и к тем направлениям, где наиболее коррупционные направления, в чём они. Мы тоже рассылаем каждый раз это и губернаторам, и депутатам Государственной Думы, и в Правительство. Поэтому это такой уже наработанный у нас инструмент.

И ещё один из спецпроектов, о котором мы Вам докладывали в письменном виде, – это семейный бизнес. Это проект, которым мы занимаемся. Мы уже провели три всероссийских форума семейных бизнесов, съезжались семейные компании со всей страны. Сейчас мы работаем с Правительством над тем, чтобы всё-таки это как-то в законодательную форму облечь.

В.Путин: Вы знаете, предложение депутатов Госдумы тоже есть на этот счёт.

С.Катырин: Да. В этом плане мы с ними совпадаем.

Кстати говоря, многие депутаты, я полагаю, почерпнули о нём информацию из того, что мы устраивали в Госдуме такое представление как раз этого семейного бизнеса. Мы свозили компании, представляли там ряд компаний с выставкой того, что они делают, – фотовыставкой, конечно, к сожалению, вживую всё не представишь. Сами предприниматели, семейные компании были в Государственной Думе, встречались с депутатами, мы вместе с ними обсуждали, ещё года два назад, наверное, это было. У нас таких встреч уже было две, но потом ковидное время.

Мы хотели бы – и думаю, что продолжим потом, – чтобы это были регулярные встречи, чтобы семейные компании, кроме нашего семейного форума, на который, кстати говоря, и депутаты Госдумы ходят, и члены Правительства ходят: на последнем форуме у нас Андрей Рэмович Белоусов был, активно участвовал, дискутировал, пообщался с семейными компаниями… Надеюсь, что он для себя многие интересные вещи из того, что рассказывали семейные компании, вынес. И мы надеемся на то, что он нам будет помогать дальше продвигать этот проект, мы его считаем достаточно важным.

Ещё раз хочу повторить, что хотели бы его облечь в законодательную форму, чтобы понятие семейного бизнеса было и все остальные вещи, которые касаются этого.

В.Путин: Сколько делегатов ожидаете, Сергей Николаевич?

С.Катырин: У нас в этот раз, к сожалению, Владимир Владимирович, будет онлайн.

В.Путин: Тем не менее.

С.Катырин: Мы избрали 340 делегатов. Хочу Вам сказать, что, когда избирали, мы всё-таки надеялись на то, что у нас будет возможность даже с соблюдением дистанции, но провести, поэтому выбрали самый большой зал, Вы знаете, Центр международной торговли наш, в нём посчитали, сколько можно рассадить так, чтобы это соответствовало.

В.Путин: На дистанции.

С.Катырин: Да. И мы насчитали 340. Естественно, из этого исходя норма представительства – 340 делегатов. 26-го числа будут подключены, сейчас – защищённой электронной цифровой подписью, мы такую работу провели. Они соответствующим образом будут иметь возможность выразить свою точку зрения по всем обсуждаемым вопросам, голосовать. Это защищённая форма голосования. Я надеюсь, что там и Минюст будет присутствовать, и все будут иметь возможность участвовать в съезде – те, кто, конечно, избран делегатами, – и принимать решения по всем вопросам, которые будут на повестке дня.

В.Путин: Позвольте пожелать всего самого доброго, успешной работы всем делегатам съезда.

С.Катырин: Спасибо большое.

В.Путин: Спасибо.

Россия > Госбюджет, налоги, цены. Внешэкономсвязи, политика. Приватизация, инвестиции > kremlin.ru, 25 февраля 2021 > № 3649013 Сергей Катырин

Владимир Солодов: важно повысить доступность туризма на Камчатке

Камчатский край подходит к снятию введенных из-за коронавирусной инфекции ограничений, уже начали работу организации дополнительного образования для детей, также снято ограничение на работу общепита. О том, как ситуация с коронавирусом повлияла на рыбопромышленный сектор региона, ожидается ли в этом году удачная лососевая путина, а также о том, какой эффект для развития туризма на Камчатке окажет создание единой дальневосточной авиакомпании, и как в целом повысить доступность и комфорт туризма на полуострове, рассказал в интервью РИА Новости губернатор региона Владимир Солодов. Беседовала Светлана Задера.

— Владимир Викторович, расскажите, пожалуйста, о ситуации с коронавирусом в регионе сейчас. Есть ли снижение числа заболевших? Возвращается ли плановая медицинская помощь? Планируется ли снятие существующих ограничений?

— В целом ситуация с коронавирусом повторяет общероссийские тренды. Мы наблюдаем первые признаки снижения заболеваемости. У нас ежедневно фиксируется порядка 40-42-45 случаев новых заболеваний. Важно, что количество выписок существенно превосходит количество вновь госпитализированных. В результате мы сейчас активно выводим моногоспитали из этого режима работы. С 24 февраля заканчивает функционирование в режиме моногоспиталя наша главная Камчатская краевая больница. С начала марта она возобновит оказание медицинских услуг в полном объеме в плановом порядке. Это очень важно для обеспечения здоровья наших граждан, потому что во время коронавирусной инфекции многие планы и вещи откладывались или были затруднены.

Большой акцент сейчас ставится на вакцинации, потому что мы понимаем, что это главное – окончательное преодоление коронавируса и предотвращение возможных новых всплесков. На сегодняшний день у нас вакцинированы порядка восьми тысяч человек. Мы ритмично вместе с Минздравом России с учетом графиков поставок организовали 14 пунктов вакцинации не только в Петропавловске-Камчатском, но и в районах для того, чтобы жители даже самых отдаленных населенных пунктов имели доступ к этой важнейшей сейчас услуге.

Мы также постепенно, с соблюдением мер предосторожности подходим к снятию ограничений. Уже возобновили работу в нормальном плановом режиме организаций дополнительного образования для детей. Буквально на этой неделе они приступили к такому формату работы. Снято ограничение по времени на работу ресторанов, кафе – общепита, и это позволяет нам говорить о постепенном, очень осмотрительном, но возвращении к нормальной жизни.

— Большая тема для всех дальневосточных регионов в последние недели – ситуация с поставками топлива. Как обстоят дела на Камчатке, были ли какие-то проблемы с доступностью бензина и ценами, остаются ли они?

— Мы с настороженностью отслеживаем ситуацию. К счастью, Камчатки она не коснулась, потому что из-за того, что мы находимся на изолированном положении, мы формируем достаточно большие запасы для обеспечения потребности наших потребителей. Необходимые запасы были заблаговременно сформированы, и перебоев с доступностью топлива у наших жителей нет и не предвидится.

— Как продвигается работа по усилению перерабатывающих мощностей в рыбопромышленном секторе Камчатки?

— На самом деле сейчас это главная тема. Камчатка – это самый рыбный регион Российской Федерации. Мы даем треть от общего объема улова страны и 45% от дальневосточных уловов. Это базовая отрасль экономики, где занято больше всего людей. Также эта отрасль дает основной вклад с точки зрения формирования поступлений в бюджет Камчатского края.

Конечно, мы сейчас с большой настороженностью отслеживаем эту ситуацию, которая сложилась из-за турбулентности на внешних рынках, из-за того, что традиционный основной потребитель минтая – Китай – закрыл поставки на свой рынок, ссылаясь на коронавирусную инфекцию и новые случаи заболеваний. При этом новых правил досмотра или контроля за поступающей продукцией не установлено. Сейчас рыбаки находятся в патовой ситуации. Постепенно заполняются холодильные мощности, проработаны вопросы задействования холодильных мощностей сопредельных государств, в частности Японии, для того чтобы затем можно было осуществлять реэкспорт.

В любом случае нужно готовиться к разным сценариям, потому что непонятно, когда китайский рынок будет вновь открыт, поэтому в моменте прорабатываются вопросы переноса части квот на осеннюю путину. Здесь нужно сделать отсылку, что минтаевая путина состоит из двух частей. Основная, ее еще называют "Путина-А" или "Сезон-А", происходит сейчас. И вторая – "Сезон-Б". Так вот, те квоты, которые не будут выловлены в текущую путину, будут перенесены на осень 2021 года. Это частично позволит снивелировать недополученные доходы, которые сформируются по итогам этой неблагоприятной ситуации. Кроме того, принципиально правительством Российской Федерации принято решение о субсидировании железнодорожных перевозок. Сейчас мы ждем его утверждения на уровне правительства Российской Федерации для того, чтобы больше продукции могло быть перенаправлено в центральные регионы России для хранения на время поиска последующих направлений сбыта. Стратегически мы понимаем, что эта ситуация в очередной раз подталкивает нас к тому, что нам необходимо наращивать собственный объем переработки.

Мы считаем, что основной акцент здесь должна играть береговая переработка, потому что она создает рабочие места и является более эффективной с точки зрения и энергоемкости, и себестоимости итоговой продукции. Сейчас в соответствии с поручениями вице-премьеров Юрия Петровича Трутнева и Виктории Валерьевны Абрамченко мы прорабатываем конкретные инвестиционные проекты береговых заводов, которые позволят этот избыток минтая перерабатывать на территории Камчатки. Это ослабит зависимость от экспорта в Китай и поможет сформировать возможность поставки минтая напрямую на конечные рынки сбыта – европейские государства. Китай основную часть продукции реэкспортирует в Евросоюз.

Эта задача стоит на перспективу двух лет. В итоге мы нарастим мощности из расчета дополнительно примерно 500 тысяч тонн ежегодной переработки.

Предметно проекты сейчас прорабатываются. Безусловно, будем обращаться к правительству Российской Федерации за поддержкой таких проектов, чтобы они в ускоренном режиме могли быть реализованы. Это возможная инфраструктурная поддержка, кредитование, возможно, выделение инвестиционных квот для реализации проектов по прибрежной переработке, по строительству холодильных мощностей и по строительству флота, который сможет в связке с береговыми предприятиями функционировать в минтаевую путину.

— Вы сказали про хранение рыбы в Японии. Переговоры уже ведутся или это только планы?

— Переговоры уже ведутся в достаточно продвинутой стадии. Там не очень большой объем хранения, но принципиальное подтверждение есть.

— Вы говорили про поставки по железной дороге, а Северный морской путь рассматриваете?

— Северный морской путь стратегически это, конечно, наша ставка. Мы видим, что он становится главной артерией. Этот коридор уже сейчас оказывается вполне конкурентоспособным.

Мы примерно за две недели можем доставить продукцию из Петропавловска-Камчатского до Санкт-Петербурга. Цена сейчас примерно 14-16 рублей за килограмм. Мы продолжаем отрабатывать это направление, потому что чем больше поставок, тем ниже будет цена. Уже сейчас мы видим, что это вполне конкурентоспособный канал доставки продукции, в том числе рыбной, в Центральную часть России. Что важно, это и доставка к нам на Камчатку тех грузов, которые потребляются в достаточно большом объеме.

Но мы понимаем, что не можем сейчас быстро организовать такие рейсы в силу специфики организации навигации Северным морским путем. Необходимы ледовые проводки, есть требования к ледовому классу судов. Мы сейчас планируем рейсы 2021 года, ориентировочно будет два-четыре рейса. В прошлом году состоялся один рейс.

Мы наращиваем объемы. СМП приобретает особую актуальность с учетом наших планов береговой переработки и поставки рыбы на европейский рынок. Но это все-таки стратегия, а в тактике мы рассматриваем железнодорожный канал, субсидированные тарифы как механизм поддержки наших рыбопромышленников в текущей непростой ситуации.

— Ищет ли Камчатка новые зарубежные рынки сбыта на фоне закрытия портов КНР? В прошлом году был серьезный прирост экспорта рыбы в США с Дальнего Востока. Рассматриваете ли США в этом плане?

— Основные точки сбыта США находятся в достаточном отдалении от нас. Это вопрос к мировым рынкам. В каждой стране свои предпочтения по продукции. Не секрет, что глобальные рынки достаточно закрытые сейчас. Безусловно, эта работа ведется, основной акцент сейчас ставится на европейский рынок, который потребляет основную часть российского минтая после ее обработки на территории Китая.

Но здесь я хочу сказать, что на Камчатке основной рынок сформирован крупными производителями, которые формируют свою собственную систему сбыта от корабля до прилавка. Я считаю, что это правильное направление, которое мы, безусловно, будем поддерживать, чтобы максимальная добавленная стоимость оставалась именно у нас и создавалась на территории Российской Федерации.

— Планируются ли бизнес-миссии в европейские страны для продвижения рыбной продукции?

— Я хочу еще раз подчеркнуть, что рыбный рынок специфичный и достаточно профессиональный. В этом смысле крупные производители рыбы и крупные потребители имеют давно сложившиеся устойчивые контакты. Здесь вопрос отличается от бизнес-миссий, которые направлены на широкий круг товаров общего потребления, скорее, здесь речь идет о нишевых отраслевых рынках и отраслевых площадках для коммуникаций. Мы, безусловно, их задействуем максимально.

— На Камчатке работает социальный проект "Камчатская рыба", который позволяет жителям края покупать рыбопродукцию по сниженным ценам. Сейчас говорят о расширении этой программы?

— Для меня приоритетом является не только развитие рыбной отрасли с точки зрения создания рабочих мест или уплачиваемых налогов, а с точки зрения доступности продуктов питания для жителей Камчатского края. В 2020 году стартовала программа "Доступная рыба", и в отличие от некоторых других регионов, мы сделали ее постоянно действующей. Целый год, в зависимости от того, какая рыба сезонная, в наших крупных супермаркетах и магазинах любой человек может купить рыбу по очень привлекательной цене. Например, горбуша в лососевую путину 2020 года продавалась по цене 50 рублей за килограмм. Соответственно, уже переработанное прямо на берегу филе минтая стоило в районе 120-130 рублей за упаковку. Очень большим спросом пользовались кальмары. Вся эта продукция доступна по цене со скидкой 10-15% от оптовой цены продажи. Этой программы нам удалось добиться благодаря договоренностям между рыбопромышленниками и торговыми сетями. Прямо на ценнике указана оптовая цена и размер скидки, со стороны супермаркета идет минимальная наценка. Это делается для того, чтобы любой покупатель мог удостовериться, как эта цена складывается.

В 2021 году планируем, безусловно, ее расширять. Будет подключаться больше рыбопромышленных компаний, и надеюсь, нам удастся расширить ассортимент. Но хочу еще раз подчеркнуть, что, конечно, ассортимент носит сезонный характер. Во время лососевой путины это и красная рыба, и белорыбица. Сейчас в первую очередь это белорыбица.

— Прошлогоднюю лососевую путину назвали худшей за последние 10 лет. Сейчас появились первые осторожные прогнозы науки на этот год, говорят о 360 тысячах тонн. Лично вы склонны доверять прогнозам, учитывая, что в прошлом году они не оправдались?

— Смотрите, в прошлом году путина была неудачная, но здесь нужно разделять. У нас лов происходит на западном и на восточном побережье. Как правило, по итогам многолетних наблюдений, они чередуются – урожайный, неурожайный год. Особенно на западном побережье. В 2020 году действительно не состоялся прогноз, особенно по объему добычи горбуши на восточном побережье. Мы недовыловили примерно в пять раз меньше по сравнению с прогнозом. Но западное побережье, наоборот, отработало, опять же на профессиональном языке, в полтора раза больше, чем предполагалось, поэтому в целом падение было не таким кардинальным.

Падение добычи происходило не только на Камчатке, но и в других дальневосточных регионах Российской Федерации, а также в Северной Пацифике в целом, в том числе в Северной Америке. Цена на рынках сложилась удачной, и какого-то радикального падения доходов у нас не случилось в 2020 году. 2021 год прогнозируется очень удачным с точки зрения путины. Особенно по горбуше – и по западному, и по восточному побережью. Я с осторожностью отношусь к прогнозам, потому что мы видим, что, к сожалению, не всегда они с точностью оправдываются.

Я считаю, что нам необходимо усиливать рыбохозяйственную науку и принимать во внимание не только, так скажем, прикладные факторы. Сейчас прогноз делается исходя из объема той молоди, которую наука фиксирует в реках и затем в море. Важно еще учитывать фундаментальные факторы, такие как изменение климата, "красные приливы", которые у нас случились в 2020 году. Мы не понимаем, как они повлияли и повлияли ли вообще на подход лососевых. Для этого нам нужно усиливать научные исследования и укреплять возможности нашей науки, потому что в этом залог успешного функционирования рыбохозяйственного комплекса и устойчивого объема вылова.

Перелов является крайне негативным фактором, поскольку может привести к исчерпанию природных ресурсов. Недовылов – это просто недополученный доход, поэтому усиление науки – это очень важное направление.

В целом, конечно, надеемся, что прогнозы оправдаются. В этом случае путина будет удачной и, уверен, сможет компенсировать прошлый недовылов рыбы и проблемы, которые сейчас в минтаевую путину у нас есть.

— Как скажется на жителях Камчатки создание дальневосточной авиакомпании? Улучшит ли это транспортную доступность региона?

— Для Дальнего Востока в целом и Камчатки в частности главный вызов и главная проблема – это транспортная доступность. Мы удалены от основных центров Российской Федерации. Билеты дорогие, быстро заканчиваются. Часто проще между столицами дальневосточных регионов перемещаться через Москву, что, конечно, нонсенс. Это существенно усложняет логистику, поэтому мы связываем большие надежды с выполнением поручений президента Российской Федерации, которые были даны в начале 2020 года и сейчас переходят в практическую плоскость реализации.

Первое – это создание дальневосточной авиакомпании. Мы видим перспективу увеличения интенсивности перелетов. Мы надеемся, что у нас получится решить вопрос, связанный с получением дополнительных субсидий из федерального бюджета, потому что сейчас субсидии на межрегиональные перевозки распределяются на конкурсной основе и между дальневосточниками, и между Центральной Россией. А в качестве фактора распределения берется количество перевозимых пассажиров и объем софинансирования бюджетов.

Мы понимаем, что на коротком транспортном плече в густонаселенных районах с хорошей бюджетной обеспеченностью можно перевезти гораздо больше пассажиров, чем на отдаленных территориях Дальнего Востока. Мы не конкурентоспособны и получаем очень мизерную часть от общего объема средств.

После создания единой дальневосточной авиакомпании можно будет говорить о выделении отдельной подпрограммы для субсидирования именно этих перелетов. Исходя из решения главной задачи – повышение транспортной доступности дальневосточников. Но второй компонент поручения президента, который должен следовать за созданием авиакомпании, это, безусловно, субсидирование перелетов внутри регионов.

Сейчас зачастую перелет по территории Камчатки стоит дороже, чем перелет Петропавловск – Москва. Это выступает существенным фактором недовольства и требует очень больших расходов региональных бюджетов. Например, на Камчатке мы выделяем примерно 1 миллиард рублей ежегодно для компенсации этих транспортных расходов по территории.

— Еще одна отрасль, которая может стать драйвером развития экономики Камчатки, это туризм. Об этом уже много говорилось. На какие проекты или направления вы возлагаете наибольшие надежды?

— Потенциал Камчатки в туризме очень большой, но при этом сказать, что у нас решены все вопросы с туризмом, конечно, нельзя. У нас реализована лишь малая толика той перспективы, которая у нас есть. 2020 год поставил под удар туристическую отрасль по всему миру. Камчатка не стала исключением. У нас больше чем в два раза сократился общий поток туристов. В первые полгода он был вообще нулевым и, по сути, был обнулен зарубежный туризм, который приносил значительный вклад в прошлые годы.

Мы, конечно, надеемся, что сможем как можно скорее преодолеть последствия коронавируса. Основная проблема развития туризма связана с инфраструктурными ограничениями. Это реконструкция аэропорта, которая уже сейчас происходит и будет завершена к 2023 году. Это развитие опорной транспортной инфраструктуры, в первую очередь строительство дорог.

И это реализация ряда якорных инвестиционных проектов. Здесь можно выделить проект "Три вулкана", который переходит в практическую стадию реализации. В 2021-м и частично в 2022 году будет завершено проектирование. И до 2025 года будет построена полноценная горная деревня с курортами мирового уровня, примерно 40 километров горнолыжных трасс и разветвленная сеть маршрутов на наших домашних вулканах, которые являются одной из точек притяжения на Камчатке уже сейчас.

Это абсолютно уникальные места, которые позволяют не только с большим комфортом и уникальными видами покататься на горных лыжах, но и, например, съехать на лыжах в кратер действующего вулкана, а затем спуститься к берегу океана и насладиться океанским видом за один спуск. Это абсолютно беспрецедентные возможности, которых нигде в мире нет. Развитие базовой инфраструктуры позволит их открыть для наших туристов.

Основная проблема у нас связана с тем, что, к сожалению, на сегодняшний день туризм на Камчатке имеет ярко выраженный сезонный характер. У нас есть февраль-апрель, когда зимние виды спорта и экстремального отдыха привлекают большое количество туристов. И летний сезон: июль-сентябрь, когда любители природы, экологического туризма приезжают на Камчатку. Наша задача, во-первых, сделать туризм круглогодичным и, во-вторых, расширить возможности и доступность для разных целевых групп.

— Вице-премьер Юрий Трутнев на совещании по развитию Дальнего Востока говорил о разработке новых льгот для привлечения туристов. Что планируют предложить власти Камчатки?

— Действительно, сейчас идет финальная стадия разработки национального проекта развития внутреннего въездного туризма, в рамках которого, уверен, Камчатка станет модельной территорией для отработки и льготных программ, и программ развития туризма в отдельно взятом регионе.

Мы знаем, что уже запущена программа кэшбека, когда каждый турист может вернуть определенную часть затраченных средств. Думаю, что ее расширение станет важным шагом для того, чтобы повысить привлекательность Камчатки. Говоря о расширении аудитории, важно подчеркнуть, что мы говорим не только о въездном туризме, но и о внутреннем туризме, потому что, к сожалению, на сегодняшний день ключевые туристические направления, знаменитые во всем мире, остаются малодоступными для жителей Камчатки. Мне важно повысить именно эту доступность и сделать отдых комфортным для жителей Камчатки. Уверен, это тоже сможет сгладить сезонные пики. Это повысит качество жизни для жителей Камчатки и обеспечит закрепление населения на полуострове.

— В январе на заседании наблюдательного совета ТОР "Камчатка" рассматривался вопрос о дополнительных критериях для потенциальных резидентов туристско-рекреационного кластера "Паратунка". С чем связана необходимость введения новых критериев?

— У нас целый ряд территорий опережающего развития сформированы на территории Камчатки. Один из них – туристско-рекреационный кластер "Паратунка", на котором сейчас ведется строительство инфраструктуры. Это водоснабжение, водоотведение и, самое главное, обеспечение термальной минеральной водой, которая имеет вулканическое происхождение и тоже привлекает, так скажем, своей спецификой бальнеологического туризма.

Сейчас мы интенсифицируем наши планы. Ночтобы, так сказать, структурировать привлечение инвесторов, мы предлагаем ввести некоторое соотношение между объемом инвестиций и объемом выделяемой территории, чтобы соотнести объем проекта с той площадью земельного участка или объемом потребления термальной воды, которую инвестор запрашивает. Собственно, в этом и заключается суть этой инициативы, которой мы предлагаем сделать привлечение инвесторов в эту сферу более упорядоченным. Мы хотим вести более ясные правила игры, которые позволят инвесторам сделать обоснованный выбор с точки зрения размещения их проектов.

—Правительство Камчатского края, компания "Новатэк" и Росприроднадзор заключили соглашение о взаимодействии по экологическому мониторингу акваторий, прилегающих к Камчатке. Это продолжение истории с "красными приливами", которая стала одной из главных тем прошлого года. Планируется, что в регионе создадут лабораторию, которая будет вести постоянный мониторинг экологического состояния прибрежных морей и океана. Когда эта лаборатория сможет заработать?

— Я хотел бы в целом вернуться к событиям, которые произошли в сентябре-октябре на побережье. Оно вызвало огромный интерес в России и во всем мире. Мы понимаем, что неблагоприятные природные явления, которые привели к массовой гибели гидробионтов и к неприятным ощущениям у тех, кто соприкасался кожей с океанской водой, были вызваны явлением, которое ученые обозначают как "красные приливы". Это интенсивное цветение фитопланктона - водорослей, которые во время цветения выделяют токсичные вещества. Осев на дно, они привели к гибели гидробионтов на глубине 10-15 метров. Сама причина неблагоприятных явлений установлена, но ученые продолжают работать, чтобы установить причины возникновения столь интенсивного цветения фитопланктона, а также спрогнозировать возможность повторения таких неблагоприятных явлений. Мы должны прогнозировать развитие экосистемы океана в условиях таких явлений, чтобы прогнозировать нашу туристическую деятельность.

Мы усиливаем системы мониторинга. В этом году мы хотим запустить интерфейс доступа для всех желающих к данным мониторинга экологической ситуации на Камчатке в соответствии с поручением правительства. Такой интерфейс сейчас разрабатывается и будет доступен для всех желающих.

Второе направление – это усиление самой лабораторной базы, потому что, к сожалению, мы оказались не готовы к выполнению сложных лабораторных анализов осенью. Вместе с компанией "Новатэк" и Росприроднадзором мы укрепляем лабораторную базу тематической лаборатории. Она позволит более оперативно проводить самые совершенные химические и иные виды анализов для установления концентраций потенциально опасных веществ, которые в воде могут быть обнаружены.

Помимо этого, был выявлен целый ряд неблагоприятных факторов, которые могут косвенно способствовать развитию цветения фитопланктона в "красных приливах". Один из них – это наличие большого количества неочищенных или недостаточно очищенных стоков вод в Авачинской бухте. Мы уже приступили к решению этой проблемы. Две очистные станции закуплены благодаря поддержке министерства по развитию Дальнего Востока и Арктики. В первом квартале 2021 года они будут установлены и начнут работу. Дальше в планомерном виде будем решать эту проблему, потому что она годами копилась.

Еще одна проблема связана с ликвидацией потенциально опасных объектов на Камчатке, которые сейчас не привели к загрязнению, но потенциально могут нанести большой вред. Здесь нужно отметить Козельский полигон ядохимикатов, который расположен в непосредственной близости и от вулканов действующих, и реки, которая впадает в океан в районе Халактырского пляжа. Совместно с правительством Российской Федерации и Минприроды России сейчас определяем конкретные механизмы финансирования. Как только позволит снеговая нагрузка, приступим к проектным работам, для того чтобы выработать алгоритм ликвидации полигона и в кратчайшие сроки его реализовать. Это принципиально важные выводы из неблагоприятной экологической ситуации, которая сложилась у нас в сентябре-октябре прошлого года.

— Когда может заработать экологический мониторинг? Когда у людей появится доступ?

— Я ставлю задачу, чтобы в середине года интерфейс заработал, но здесь нужно понимать, что комплексная система экологического мониторинга реализуется по поручению президента по всей стране. В данном случае речь идет о реализации в пилотном формате небольшого сегмента этой системы на Камчатке. Стоит задача, чтобы уже этом году система заработала и датчики, которые уже есть, и анализы, которые уже проводятся, были доступны для всех желающих.

— Когда сможет заработать лаборатория?

— Это вопрос также этого года. Контракты заключены, сейчас мы ожидаем поставку научного оборудования.

— Когда шло обсуждение ситуации на побережье, вы говорили, что одна из экологических проблем Камчатки – это затонувшие суда. Как вы планируете решать этот вопрос?

— Затонувшие суда – еще один фактор, который неблагоприятно влияет на прибрежную экологию. По поручению председателя правительства России Михаила Владимировича Мишустина разработан план подъема судов. В первоочередных планах – подъем четырех затонувших судов, которые у нас находятся в акватории. Всего нужно поднять более 80 судов. Мы прорабатываем возможность привлечения частного инвестора, чтобы большой объем поднимаемых судов сделать более целесообразным и окупаемым за счет металлолома. Сейчас осуществляем детальные расчеты, но исходим из того, что первоочередная задача – это подъем четырех судов, которые находятся в границах нашего порта.

— Подъем судов будет осуществлен в этом году?

— Мы рассчитываем сделать все в 2021 году, но там все упирается в целый ряд нормативных актов в правительстве Российской Федерации. Подъему судна предшествует проведение и разработка проекта, экологическая экспертиза. Судно может содержать большие объемы топлива и иные потенциально опасные вещества. Рассчитываем на 2021 год.

— В 2020 году Камчатка заняла первое место в стране по рейтингу динамики объема ввода жилья. Действительно ли на полуострове такие темпы строительства? И как происходит расселение сейсмодефицитного жилья?

— Действительно, темп роста у нас сложился благоприятный. Мы в полтора раза нарастили объем строительства, но при этом он остается абсолютно неудовлетворительным. Честно говоря, это просто эффект малых чисел: когда у нас очень маленький объем стройки, то даже незначительное усиление показывает большой прирост в темпе. В этом году благодаря поддержке правительства Российской Федерации и лично Михаила Владимировича Мишустина мы ввели ряд домов в ускоренном порядке и тем самым обеспечили существенный прирост по темпам.

Сам объем остается очень незначительным. Я ставлю задачу еще примерно в два раза нарастить объем стройки за ближайшие два-три года для того, чтобы мы могли вписаться в установленные нацпроектом показатели.

Самое главное, чтобы мы обеспечили доступность нового жилья для жителей Камчатки, потому что на сегодняшний день ситуация выглядит неблагоприятно. У нас действуют беспрецедентные меры поддержки, например дальневосточная ипотека, а воспользоваться ею жители не могут, потому что на рынке банально нет квартир, которые соответствуют критериям. Обеспечить их наличие – это задача строительного комплекса. Второй акцент – это развитие индивидуального жилищного строительства, потому что на Камчатке достаточно много свободных площадей в непосредственной близости от города. При этом, с учетом того, что у нас крайне сейсмоопасный район, строительство многоэтажных домов существенно удорожается за счет необходимости усиления конструкции. Для малоэтажного индивидуального жилья таких требований, по сути, нет, поэтому его стоимость может быть в перспективе сопоставима со стоимостью квартиры в многоэтажке.

Я считаю, что это направление приоритетное, поскольку оно соответствует, так скажем, запросам наших жителей, позволяет создать более комфортные условия проживания. На Камчатке лучше всего, конечно, жить поближе к природе, чтобы иметь возможность этим уникальным фактором в полном объеме пользоваться.

Третье, это ликвидация сейсмодефицитного жилья. Действительно, большой объем жилья, жилого фонда, особенно в Петропавловске, имеет дефицит по сейсмике. А с учетом того, что мы самый сейсмоопасный регион в России, конечно, это задача очень актуальная. К сожалению, программа ликвидации сейсмодефицитного жилья на федеральном уровне по факту приостановлена. По крайней мере, объемы в последние годы сократились кратно. Сейчас мы с Минстроем России вырабатываем те механизмы, которые позволят ее перезапустить, потому что мы не можем исключать вероятность разрушительного землетрясения. Мы видим по многолетним наблюдениям, что есть определенная цикличность. И сейчас мы подходим к тому периоду, когда риск возрастает. Конечно, нужно быть готовыми к этому. Безопасность наших жителей, в том числе в условиях потенциального разрушительного землетрясения, это первоочередная задача, решением которой вместе с Минстроем России будем заниматься.

— На Камчатке уже стартовало одно из главных зимних событий — гонка на собачьих упряжках "Берингия". Как изменился в этом году формат мероприятия?

— "Берингия" - это наша гордость и одно из главных событий на всем Дальнем Востоке зимой. Эта гонка насчитывает более 30 лет и неоднократно входила в Книгу рекордов Гиннеса. Она представляет собой традиционную гонку большой протяженности – порядка 900 километров по северу Камчатки. В этом году она проходит из Эссо в Оссору, через места, где традиционно живут коренные народы. Проходя по деревням и маленьким поселкам, гонка приносит с собой не только дух спортивного состязания и испытания для каюров, но также настоящий праздник. Праздник в первую очередь традиционной культуры, традиционных занятий, к которым относится ездовое собаководство. Для тогочтобы в этом году расширить доступ к празднику, мы решили провести гонку в формате фестиваля.

Целый ряд мероприятий пройдет в Петропавловске-Камчатском. Гонка из года в год вызывает все больший интерес, например, в детской гонке в этом году было более 70 участников. Это, так скажем, короткий вариант гонки. Она очень азартная и захватывающая.

Первые события прошли 21-22 февраля, а сама гонка стартует 27-28 февраля в Эссо в Быстринском районе – это уже северная часть Камчатского полуострова. Помимо этого, пройдет целый ряд культурных мероприятий, поэтому уверен, что это будет очень интересное и захватывающее мероприятие. Основные события пройдут с 21 февраля по начало марта. Разработана специальная линейка туров для приезжающих на полуостров в это время. Запущена карта туриста, которая позволяет получить скидку на услуги в этот период, поэтому, пользуясь случаем, хочу всех пригласить на Камчатку! Это, наверное, лучшее время для того, чтобы открыть для себя возможности зимнего отдыха на Дальнем Востоке.

Россия. ДФО > Госбюджет, налоги, цены > ria.ru, 25 февраля 2021 > № 3648815 Владимир Солодов

Высокие цели будут достигнуты

Секрет успехов Компартии Китая - искреннее служение своему народу

Текст: Сергей Санакоев (руководитель Центра исследований АТР, заместитель председателя Общества российско-китайской дружбы)

С 18 июня по 11 июля 1928 года в Подмосковье проходил VI съезд Компартии Китая (КПК). Это единственный съезд в истории партии, который состоялся за границами Китая. Решение о проведении съезда на территории Советского Союза было вызвано двумя основными причинами: во-первых, правительство Гоминьдана в то время преследовало коммунистов, поэтому КПК не смогла найти безопасное место для проведения съезда в своей стране в условиях белого террора . Во-вторых, в Москве, где находился Коминтерн, представители КПК могли общаться с коммунистами со всего мира, почувствовать пульс международного коммунистического движения. В столетней истории КПК VI съезд, несомненно, имеет особое историческое значение.

В последние годы при поддержке руководителей России и Китая осуществляется плодотворное сотрудничество в сохранении и восстановлении усадьбы, в которой прошел VI съезд КПК. 4 июля 2016 года я имел честь присутствовать на церемонии открытия постоянного выставочного зала, посвященного VI съезду Компартии Китая в поселке Первомайское Новой Москвы. Создание и открытие этого выставочного зала имеет большое значение для укрепления традиционной дружбы, взаимного уважения и сотрудничества российского и китайского народов, будет способствовать дальнейшему энергичному развитию всеобъемлющего стратегического парнерства и взаимодействия между Россией и Китаем в новую эпоху.

С момента своего создания в 1921 году КПК решительно изменила траекторию развития Китая. Страна пошла по пути развития социализма с китайской спецификой после начала политики реформ и открытости, которая была разработана на Третьем пленарном заседании 11-го ЦК КПК, за последние 40 лет добилась поразивших весь мир больших успехов, оказала глубокое влияние на Китай и внешний мир. Китай превратился во вторую экономику мира. Факты доказали, что под руководством Компартии Китай выбрал правильный путь развития, а социалистическая система продемонстрировала свое превосходство.

После того как в 2020 году последние бедные уезды вышли из бедности, Китай построил зажиточное общество и достиг своей цели "первого столетия". Это замечательное достижение и большой вклад Китая в развитие всего человечества, потому что Китай - самая густонаселенная страна в мире. Компартия Китая также планирует в основном осуществить социалистическую модернизацию к 2035 году и построить процветающую, демократическую, цивилизованную, гармоничную и красивую современную социалистическую державу к 2049 году - к 100-летию основания Китайской Народной Республики. Я уверен, что эта цель "второго столетия" тоже будет достигнута.

В чем секреты блестящих успехов Китая? Прежде всего это мудрое руководство Компартии Китая, основная задача которой - всемерно служить народу. Практика служения народу придала Компартии Китая неиссякаемую жизненную силу, а поддержка от народных масс стала источником силы партии.

Строительство социализма с китайской спецификой вступило в новую эру. Компартия Китая всегда уделяет приоритетное внимание интересам народа при принятии решений. Компартия делает то, что отвечает интересам народа, и решительно воздерживается от действий, противоречащих интересам народа. В 2021 году, когда в Китае отмечается 100-летняя годовщина Компартии КНР, я хотел бы сказать китайским друзьям: вы выбрали правильный путь развития, который соответствует национальным целям страны. Я убежден, что под руководством Компартии Китай сможет успешно справляться со всеми рисками и проблемами внутри страны и за рубежом и уверенно двигаться вперед.

Китай. Россия. ЦФО > Внешэкономсвязи, политика > rg.ru, 25 февраля 2021 > № 3646721 Сергей Санакоев

Мы вступили в новую эпоху

В истории дружбы двух стран непременно будет написана следующая вдохновляющая глава

Текст: Чжан Ханьхуэй (посол КНР в России)

Торжественное и благородное здание светло-желтого цвета в поселке Первомайское, находящемся в Новой Москве, каждый год привлекает немалое количество гостей из разных стран. Это здание - музей VI съезда Компартии Китая.

На жизненном пути не будешь одиноким, ведь все мы - одна семья. За столетнюю историю Коммунистической партии Китая VI съезд стал единственным съездом, проведенным за рубежом, именно благодаря этому знаменательному отличию он и вошел в историю. В 1928 году, в ключевой момент, когда революция в Китае находилась в состоянии спада, 142 делегата Коммунистической партии при поддержке советского народа и Коминтерна, рискуя жизнью, прорываясь через многочисленные препятствия и преодолев далекий путь, прибыли в Москву, где организовали VI съезд партии. Он проводился в особых непростых условиях и в строгой секретности. И не только сыграл важную роль в создании и развитии партии, развитии революции в Китае и освобождении китайского народа, но и стал историческим свидетельством взаимопомощи народов двух стран и символом их дружбы.

При особом внимании и личном содействии председателя КНР Си Цзиньпина и президента РФ Владимира Путина это загородное здание, пережившее непростую историю, было успешно отреставрировано и превратилось в музей VI съезда КПК - одно из самых популярных мест "красного туризма" среди китайских гостей. Музей как надежный хранитель исторической памяти, укрепляет и стимулирует традиционную дружбу народов Китая и России, передающуюся из поколения в поколение.

В 2021 году Коммунистическая партия Китая отметит свое столетие. За сто лет упорной борьбы и смелого продвижения вперед КПК всегда придерживалась своей миссии и первоначальной цели - обеспечить благополучие китайского народа и достичь возрождения китайской нации, непрерывно реформировалась, шла в ногу со временем и неустанно боролась. Под руководством КПК китайский народ встал на путь развития в соответствии с национальным особенностями страны и совершил исторический скачок: встал на ноги, улучшил благосостояние и превращается в сильную и могучую нацию. КПК тем самым написала величественную эпопею государственного и национального развития. Под руководством ЦК КПК, ядром которого является товарищ Си Цзиньпин, Китай сегодня завершил всестороннее построение среднезажиточного общества и вступил на новый путь всестороннего строительства современной и мощной социалистической страны. В новую эпоху Китай с каждым днем все больше приближается к центру мировой арены, постоянно привнося все больший вклад в развитие человечества. Мы продолжим постоянно повышать уровень открытости и сотрудничества, будем содействовать высококачественной совместной реализации инициативы "Один пояс и один путь", полностью используя преимущества сверхмасштабного рынка и потенциал внутреннего спроса, активизируем восстановление глобальной экономики с помощью собственного развития, а также будем разделять с другими странами дивиденды развития Китая и создавать сообщество единой судьбы человечества на основе солидарности и сотрудничества.

Вековая история Коммунистической партии Китая - это также история развития китайско-российских отношений, прошедших бесчисленные испытания и закалку, окрепших и вступивших в новую эпоху. Китайско-российские отношения пережили взлеты и падения, испытали разные формы и в перипетиях и поисках непрерывно движутся вперед. В настоящее время отношения между странами пребывают в лучшем периоде в истории - страны являются друг для друга самыми важными и ключевыми партнерами по стратегическому сотрудничеству, а их отношения отличаются высочайшей степенью взаимного доверия, высочайшим уровнем сотрудничества и наивысшей стратегической ценностью в мире.

Нынешний год проходит под знаком 20-летия подписания Договора о добрососедстве, дружбе и сотрудничестве между КНР и РФ, что дает обеим странам уникальную возможность подтвердить преданность первоначальной цели развития вечной дружбы и взаимовыгодного сотрудничества. Наши страны будут и дальше расширять и углублять многоплановое двустороннее сотрудничество, оставаться образцом добрососедства и дружбы между крупными государствами, придавать стимул восстановлению мировой экономики, служить гарантом глобальной стратегической стабильности, совместными усилиями выстраивать международные отношения нового типа, создавать сообщество единой судьбы человечества.

Находясь на новом историческом этапе, мы убеждены, что под руководством лидеров двух государств китайско-российские отношения всегда будут уверенно двигаться правильным курсом, несмотря на любые трудности, непременно выйдут на новые высоты, достигнут новых результатов и тем самым впишут новую величественную страницу в летопись своего развития.

Россия. Китай > СМИ, ИТ. Внешэкономсвязи, политика > rg.ru, 25 февраля 2021 > № 3646716 Чжан Ханьхуэй

Филипп Шветский: «Мне кажется, девушки сильнее мужчин»

Врач олимпийской сборной России по фигурному катанию и группы Этери Тутберидзе о секретах ремесла, курьёзных случаях и тренерах-диктаторах

Саркисов Григорий

Он знает о фигуристках сборной практически всё.

А ещё – пишет научные статьи, картины и готовит докторскую диссертацию. Словом, профессионал с широким кругозором.

А ещё – с чувством юмора, умением создать «здоровую атмосферу», без чего немыслима работа спортивного врача в женской команде.

– Филипп Михайлович, как становятся спортивными врачами?

– Я стал случайно. Со спортом, конечно, дружил, с семи лет играл в баскетбол. В 2002-м окончил в Перми медицинскую академию, прошёл ординатуру в Москве на базе 51-й больницы, защитил кандидатскую в Научном центре лазерной медицины. Моим руководителем был Павел Викторович Смольников, сын выдающегося русского учёного Виктора Прокопьевича Смольникова, создателя отечественной анестезиологии. Недавно мы с Татьяной Волосожар (олимпийская чемпионка в парном катании. – Ред.) переиздали его книгу «Записки шанхайского врача», провели конференции в Москве и Гуанчжоу и выставку в Музее истории медицины на Большой Пироговке. А в большой спорт я попал так: коллега сообщил, что Федерация гребли ищет врача для сборной. Зашёл узнать детали, и мне сразу предложили поехать в Шанхай на сборы. В марте 2005-го и началась моя карьера спортивного врача.

– Фигурное катание – опасный вид?

– Весь спорт высших достижений изначально построен на опасных элементах, как говорят у нас в анестезиологии, с высоким риском летального исхода. Но только так и завоёвываются медали высшей пробы, кто не рискует, тот ничего не добьётся. Не случайно же на медали Международного союза конькобежцев написано «Pal mam qvi merv it ferat» – «Награду получит тот, кто заслужил».

– Сейчас ваше главное дело – женская сборная по фигурному катанию?

– Основная работа – в столичном Госпитале для ветеранов войн № 2, сейчас участвую в конкурсе на должность старшего научного сотрудника Научного центра лазерной медицины, хочу поступить в докторантуру мединститута РУДН. В фигурном катании курирую спортсменов сборной, а ещё я – врач женского баскетбольного клуба МБА «Москва». Когда спрашивают, чем я занимаюсь в команде, отвечаю коротко: занимаюсь атмосферой.

– Как наши фигуристки пережили коронавирусную напасть?

– Разгар пандемии пришёлся на пик соревновательного календаря, надо было интенсивно лечиться, а потом быстро входить в форму. Девочки блестяще со всем справились и уже показывают прекрасные результаты.

– В июне 2020 года вы получили благодарность президента за вклад в борьбу с коронавирусом...

– В «первую волну» наш госпиталь перепрофилировали, мы стали принимать больных с коронавирусом. В разгар эпидемии я с несколькими коллегами занимался разработкой метода ксенонотерапии. Мы разработали парк аппаратуры и методологию лечения элементов дыхательной недостаточности. А вообще, у меня есть ещё одна благодарность от президента – за участие в подготовке нашей сборной к Олимпиаде в Пхёнчхане.

– С какими тренерами работать легче – с диктаторами или либералами?

– Все великие тренеры, в том числе и женщины, – диктаторы. Но тренеры-женщины в фигурном катании – ещё и мамы, хранительницы спортивного очага, это их семья, и они сохраняют эту семью. Такой вот «тёплый матриархат».

– Что такое – феномен Этери Тутберидзе? В чём её секрет?

– Секрет в том, что она – великий тренер. К Этери Георгиевне отношусь с огромным уважением, она живёт работой, волшебным образом поверяет алгеброй элементов ультра-си гармонию танца на льду. Но в нашей федерации фигурного катания все женщины-тренеры уникальны, об этом говорят результаты их подопечных, и я ко всем отношусь с большой теплотой.

– А можете назвать любимую фигуристку?

– Я ещё со времён работы в женском баскетболе понял – в женской команде нельзя никого выделять. Если в автобусе едут двенадцать спортсменок и ты помог выйти одной или донёс её сумку, тогда надо помогать всем двенадцати. Или – никому.

– Вы ведь работали не только с гребцами, баскетболистами и фигуристами?

– Да, были и шорт-трек, и лонг-трек, и бокс, и хоккей. Но не буду лукавить, мне интереснее работать с женщинами, которые наравне с мужчинами могут выдерживать нагрузки на пределе физиологических возможностей. Однажды я сравнил уровень лактата у наших шорт-трекисток после финиша и у людей, которые через несколько часов умерли в реанимации. У спортсменок кислотно-щелочное состояние крови было хуже, чем у этих пациентов! А девушки, отдышавшись, начинали готовиться к следующему забегу...

У женщин вообще удивительная сила воли. Наша «спортивная парница» Наташа Забияко, серебряный призёр Олимпийских игр, выступала с переломом кисти и заняла призовое место. У Наташи была и серьёзная травма после падения с выброса, она долго лежала в реанимации, но, едва придя в себя, спросила, когда ей можно тренироваться. Жене Тарасовой (серебро Олимпиады и чемпионата мира, золото чемпионатов Европы в парном катании. – Ред.) перед короткой программой в Хельсинки партнёр буквально изрезал ногу коньком. Зашили мы ей раны и стали уговаривать сняться с соревнований, но она выступила, и ребята отобрались на Олимпиаду. Как-то на тренировке в Москве Женя столкнулась с кем-то, мы повезли её в больницу, зашили рану на подбородке – и Женя вернулась на тренировку. Мне кажется, девушки смелее мужчин. Этим летом в Новогорске я предложил приобщиться к культуре русской бани фигуристке Тиффани Загорски, родившейся в Великобритании, и она героически выдержала всё – и пар, и веник, и ныряние в бассейн с ледяной водой. Правда, не знаю, пойдёт ли она в баню во второй раз.

– 6 ноября 2018 года, когда вы летели из Москвы в Хиросиму на этап серии Гран-при, одной из пассажирок стало плохо, и вы, можно сказать, спасли ей жизнь.

– Да, у женщины были элементы церебральной и сердечно-сосудистой недостаточности. Пилоты хотели посадить самолёт в ближайшем аэропорту, но мы летели уже так долго, что мне это просто надоело. Попросил передать командиру экипажа, что ситуация под контролем, провёл стандартные мероприятия, женщина быстро пришла в стабильное состояние, и мы продолжили полёт. Вот и вся история. Это уже народная примета: если на борту самолёта есть врач, кому-то обязательно станет плохо.

– Большой спорт – дело серьёзное, но ведь порой и курьёзное?

– Как-то я провожал к старту женскую легковесную двойку на плоту и сказал загребной: «Придёте первыми – я тебя поцелую». Она кивнула и сказала: «Доктор, идите чистить зубы». Победа была завоёвана, но меня так никто и не поцеловал. Полным фиаско закончился и мой дебют в женском баскетболе. Ведущий снайпер команды ушибла палец, нужно было сделать заморозку, я набрызгал на больное место, но, как выяснилось, перепутал баллончик и оросил пальцы клеем для тейпов, после чего команда лишилась снайпера до конца игры – кисть превратилась в утиную лапу.

– В фигурном катании тоже что-то этакое случалось?

– Случалось. На показательных выступлениях я участвовал в номере «Рокки Бальбоа» с итальянской парой. В мою задачу входило вывести «боксёра» и снять с него халат. Дело было в Японии, и «боксёра» решили облачить в шёлковое кимоно с поясом. Оно должно было сниматься лёгким движением руки, но я дёрнул не за тот конец пояса и лишь затянул узел. Началась паника, чем дальше я дёргал, тем сильнее затягивал узел – на глазах двадцати тысяч зрителей да под прицелом телекамер. В конце концов спортсмену пришлось кататься в кимоно. Так я чуть не сорвал японским телеканалам прямую трансляцию, но в итоге получился уникальный номер.

– Скоро 8 Марта, а вы так много говорили о женском спорте, что, кажется, и комплименты иссякли.

– Не иссякли! Я благодарен судьбе за то, что меня и в спорте, и в медицине, и в жизни окружают такие волшебные женщины, мне с ними интересно, и в этом мне повезло.

Россия > СМИ, ИТ. Медицина > lgz.ru, 24 февраля 2021 > № 4270225 Филипп Шветский

Нематематическая цифра

Российское образование: сбережение или перезагрузка

Георгий Малинецкий

Пандемия COVID-19 может рассматриваться как война против человечества. Это потрясение, сравнимое по масштабам и последствиям с мировой войной, о чём говорит число жертв. На 5 февраля 2021 года этих жертв в мире было около 2,3 млн, в том числе 460 тысяч в США (что существенно больше, чем число жертв этой страны во Второй мировой войне), 155 тысяч в Индии, 230 тысяч в Бразилии, 111 тысяч в Великобритании, 75 тысяч в России… Падение валового внутреннего продукта ведущих стран по официальным данным за время эпидемии составило проценты, по неофициальным – десятки процентов… Впервые пандемия привела к закрытию границ и замораживанию многих глобальных проектов.

Происходящие в мире потрясения нашли отражение в идеологии «инклюзивного капитализма». Её изложили основатель Давосского экономического форума («форума миллиардеров») Клаус Шваб и Тьерри Маллерет в книге "COVID-19: The Great Reset". На русский язык её название часто переводят как «Великая перезагрузка», но в более точном переводе это «сброс» или «обнуление». По сути дела, предлагается вариант Нового Средневековья в мировом масштабе, основанный на тотальном цифровом контроле и социальных рейтингах. Лейтмотивом книги вполне могут служить слова сингапурского дипломата Кишора Махбубани, сказанные в 2020 году в контексте пандемии: «Если мы, 7,5 миллиардов человек, теперь застряли вместе на заражённом вирусом круизном лайнере, имеет ли смысл чистить и мыть только наши личные каюты, игнорируя коридоры и вентиляционные колонны снаружи, по которым распространяется вирус? Ответ однозначный: нет. Тем не менее это — то, что мы делаем… Поскольку мы сейчас находимся в одной лодке, человечество должно заботиться об этой глобальной лодке в целом». Миллиардер Билл Гейтс предупреждает о новой эпидемии, которая может оказаться в 10 раз более разрушительной. Нынешние санкции и провокации против России в этой связи следует рассматривать как попытки глобального контроля, и они могут быть значительно усилены.

Принципиальную роль в войнах играет молодёжь, в том числе и в войнах за будущее. Можно вспомнить слова Бисмарка, считавшего, что войны выигрывают приходской священник и школьный учитель, т.е. решающими оказываются такие ценности, как образование и воспитание. Отвечая на вопрос, что не было учтено в плане «Барбаросса», заданный на Нюрнбергском процессе, идеолог «танковых клиньев» генерал Гудериан ответил, что это — культура и образованность советского солдата, и значение единой энергетической системы.

В войне важна стратегия. Она была определена в Послании Президента Федеральному Собранию от 1 марта 2018 года: «Изменения в мире носят цивилизационный характер, и масштаб этого вызова требует от нас такого же сильного ответа. Мы готовы дать такой ответ. Мы готовы к настоящему прорыву». Другими словами, речь идёт о самостоятельном, независимом развитии нашей цивилизации — России — на основе высоких технологий. Курс взят, пользуясь выражением академика И.В. Курчатова, на то, чтобы «обгонять, не догоняя». Были определены новые приоритеты: повышение качества жизни, сбережение народа; экономический рост, новая индустриализация; освоение территорий, модернизация инфраструктуры; обеспечение национальной безопасности.

Для решения всех этих задач нужна энергичная образованная молодёжь, связывающая своё будущее с Россией, а также система образования и воспитания, позволяющая эту молодежь готовить.

Чтобы воевать, основываясь на стратегии, нужны генералы. И тут начинаются проблемы. Как известно, есть генералы, умеющие отступать, сохраняя армию, и наступать, добиваясь победы. И обычно это — разные люди. Наши вице-премьеры и министры, в чьём ведении находится сфера образования — генералы от образования — не проявили в последнее время принципиальных инициатив. В основном на совещаниях они ведут речь о ремонте и оборудовании школ.

Если инициативы нет у генералов, значит, она проявлена в других местах. Обратим внимание на последний Гайдаровский форум, в котором дискуссию об образовании вёл руководитель "Сбера" Герман Греф. Вероятно, чужие дела проще своих, и бывший банк занимается сейчас такси, кинотеатрами, музыкой, продовольствием, исследованиями искусственного интеллекта, защитой информации, и, к сожалению, образованием. Само существование Гайдаровского форума представляется абсурдным. В результате реформ, начатых Гайдаром и продолженных «гайдарчиками», доля России в глобальном валовом продукте упала до 1,8%, а в сфере высокотехнологичной продукции — до 0,3%. Большинство населения живёт бедно. Зачем же нам продолжать этот курс и славить Гайдара?! Одной из первых гайдаровцы разрушили биотехнологическую промышленность страны, и сейчас, во время пандемии, это оказывается очень болезненным. Заводы быстро не построишь. Россия первой создала вакцину «Спутник V», тем не менее, к середине января в нашей стране прививку сделал 1 миллион человек, в США на начало февраля — 36,8 млн., в Китае — 31,2 млн., в Великобритании — 11,5 млн., в Индии — 5,4 млн., в Израиле — 5,4 млн.

Критическим я бы назвал положение дел в нашем образовании. Советская средняя школа считалась лучшей или, по крайней мере, одной из лучших в мире. Международная программа по оценке образовательных достижений учащихся, или тест PISA, проводимый для того, чтобы выявить уровень среднестатистического 15-летнего школьника в области математики, физики и естественных наук, чтения на родном языке, показывает, что сейчас картина совсем иная.

Этот тест выявляет умение применять полученные детьми знания, в нём участвуют около 80 стран. И лидерами являются ребята из тех государств, где действительно идёт инновационный прорыв, или где образованию уделяют большое внимание. В 2018 году по физике и естественным наукам лидерами стали 4 провинций Китая плюс Макао, Сингапур, Эстония, Япония, Южная Корея. Россия — на 33-м месте, Беларусь — на 37-м, Молдова — на 52-м, Казахстан — на 69-м. Реформы прошлись катком по образовательному пространству почти всех постсоветских стран. Наглядный результат России — 10 лет назад наши ребята были в начале третьего десятка, сейчас — в начале четвёртого. Очевидно, нас ведут куда-то не туда.

Греф на этом достославном форуме выдвинул следующие принципы образования: «Первое — это персонализация, основанная на изучении цифрового следа человека, и создание персональных траекторий для каждого ребёнка в стране. Это возможно сделать только с помощью искусственного интеллекта. Второе — «навыковое» обучение» — переход к проектной деятельности». Третье — «мягкие навыки» — социальные, когнитивные, эмоциональные. Далее Греф продолжает: «Четвёртое — это цифровые навыки. Это не программирование, это огромный объём, целый мир цифровых навыков, обучение цифровой архитектуре, искусственный интеллект… Я думаю, что труд программиста скоро уйдёт в прошлое. Всё больше и больше его начинает заменять искусственный интеллект».

Впрочем, интерес Грефа к школе понятен — в своё время он вошёл в историю фразой, милой сердцу двоечников: «Я вам честно скажу одну из главных вещей, которые я вынес из школы, — я ненавижу процесс оценивания, я ненавижу экзамены. Это катастрофа... Одна из моих личных целей — убить экзамены». Наверное, во главе каких-то организаций и надо иметь фантастов. Однако после Гайдаровского форума за деньги вкладчиков "Сбера" стало тревожно.

Впрочем, Греф предполагает, а Высшая школа экономики (ВШЭ) располагает. Не секрет, что прозападная часть отечественной элиты и некоторые зарубежные «коллеги» сделали руководство этого вуза «смотрящим» за российским образованием. Ректор ВШЭ Ярослав Кузьминов последствия пандемии для высшего образования России оценивает так: «Пандемия и вынужденная изоляция сами по себе ничего нового не создали ни в отношении содержания, ни в отношении методов и форм. Всё, что мы наблюдаем сегодня: массовые онлайн-курсы, онлайн-семинары, сетевые образовательные программы, — было создано и применялось до пандемии. Просто практически все «образовательные игроки» освоили эти новые технологии». На вопрос: «Сможем ли мы «с облегчением вернуться» к старым форматам?» — ректор отвечает: «Наверное, в балетных классах и химических лабораториях — да. К слову, Вышка не переводила в онлайн ни лабораторные работы химиков, физиков и биологов, ни творческие мастерские дизайнеров, ни полевые работы археологов… Но университет уже точно не будет прежним. Слишком много новых возможностей мы увидели за этот год… Это можно сопоставить разве что с изобретением книгопечатания».

А ведь это здорово! Оказывается, и химики, и физики, и биологи, и дизайнеры, и археологи — экономисты! Наверное, все, кто получают зарплаты — экономисты. Просто не всем довелось учиться в ВШЭ…

Будущее для Ярослава Кузьминова вполне очевидно: «Действуют три фактора изменений: ускорение обновления технологий и следующих за ними квалификаций. Цифровая революция. И экспоненциальный рост объёма информации». Отлично! Ректор ВШЭ не слабее Грефа! Они явно растят «цифрового экономиста»!

Ну, а теперь спустимся с элитных небес на грешную землю. В условиях ковид-войны важно сохранить тех, кто учится, и тех, кто учит. Образование — это диалог. Он превратился в ходе пандемии в монолог либо был попросту сорван. То, что студенты и школьники освоили за это время, несравнимо с тем, что было бы усвоено в нормальных условиях.

Деньги, вложенные в цифровое образование и предусмотренные в программе развития цифровой экономики, на взгляд рядового преподавателя, были потрачены напрасно. Всё это хозяйство пока крайне неудобно и неэффективно, вплоть до того, что лицензию многим преподавателям пришлось покупать самим. «Спасение утопающих — дело рук самих утопающих», — решили администраторы многих вузов. Профессора, преподаватели, учителя оказались в совершенно новой роли — надо говорить, писать, контролировать, показывать, отчитываться в электронном формате. По сути, каждому пришлось вырабатывать свою методику. Некоторые интересны, но поддержки ни от министерств, ни от Академии образования в области методики не видно. Вероятно, пока руководители и учёные находятся в размышлениях.

Незавидна участь директоров школ. Общаясь с классом в школе во время эпидемии, учитель повышает свой риск заражения ковидом, при этом не получая надбавок к зарплате. Многие учителя уходят, что становится ещё одной проблемой для директора. Единый государственный экзамен (ЕГЭ) превратил два последних класса школы в дрессировку к этому испытанию. В основном с помощью репетиторов. Пойти в репетиторы и безопасней, и намного выгодней. Но многие учителя тем не менее считают, что их миссия — работать в отечественной школе.

Интересен обсуждаемый студентами вопрос — сколько платить за нормальное очное образование и за «цифру»? Снова обратимся к Ярославу Кузьминову: «Недаром в Вышке, несмотря на высокие цены, никто не говорит, что это несправедливо. Студенты понимают, что если будут хорошо учиться, то будут платить не 500 тысяч, а 250. А кто-то будет учиться целиком за средства университета, если попадёт в верхние 10% рейтинга». Видимо, не всем по карману стать настоящими экономистами… Высшее образование сейчас во многом превратилось в социальный фильтр, в котором у богатых свои преимущества, а у бедных зачастую есть одна простая цель — стать миллиардерами.

Нелегка и ответственна роль школьного учителя в ковид-войне. Как правило, это работа с раннего утра до поздней ночи, проверка работ по компьютеру, совершенно иная подготовка к урокам и гораздо более высокие требования к собственным энергозатратам.

Но тяжелее всего ученикам — нашим детям и внукам. Зачем учиться? В советской стране, устремлённой в будущее, проблем с ответом на этот вопрос не было. Хорошая учеба — интересная квалифицированная работа, и она непременно найдётся: «Здравствуй, страна героев, страна мечтателей, страна учёных!», «Твори, выдумывай, пробуй!». В СССР было планирование, наука мирового уровня, амбициозные проекты. Зачем учиться сейчас? Чтобы получать больше денег? Чтобы воплощать свои мечты за рубежом? Чтобы не напрягаться? Невесело всё это. Остаются надежды на то, что в том, чем стараются заинтересовать наших детей учителя и родители, есть будущее, что мы прорвёмся через ковид-войны и через будущий кризис…

Родителям сейчас совсем не просто. Собственно, вся надежда на их энергию, самоорганизацию, активность. В большой степени во время вынужденного удалённого школьного обучения именно они замещают школу. Каждому школьнику нужен свой компьютер, интернет, а еще лучше — собственная комната. Если что-то отвлекает детей, кто-то маячит сзади, это плохо и для ученика, и для учителя. А если детей много… И по предписанию врача никуда выйти нельзя, всё время надо находиться дома…

Впрочем, у родителей и учителей работа такая. Многое пережили, и это переживём. И образование наших детей снова станет лучшим. Мы постараемся.

Россия > Образование, наука. СМИ, ИТ. Медицина > zavtra.ru, 24 февраля 2021 > № 3649017 Георгий Малинецкий

Есио Вада: Япония хочет больше совместных экспериментов с Россией на МКС

Японское агентство аэрокосмических исследований (JAXA) сотрудничает с Россией давно – практически все время существования Международной космической станции. Совместные эксперименты в космосе приносят результаты, и стороны обсуждают возможные в дальнейшем новые исследования. Об этом, а также о том, с кем агентство еще сотрудничает, а с кем пока не собирается, о новой японской космической технике, и о том, кому может достаться грунт с астероида Рюгу, доставленный на Землю зондом Hayabusa, рассказал в интервью корреспонденту РИА Новости Денису Кайырану директор московского представительства JAXA Ёсио Вада.

– Расскажите о взаимодействии Японии и России в космосе.

– До того как к Международной космической станции начали летать новые американские корабли, семь астронавтов JAXA слетали на кораблях "Союз". Для этого им организовали тренировки в Центре подготовки космонавтов имени Ю.А. Гагарина. Эти тренировки продолжаются и сейчас, потому что японским астронавтам нужно быть знакомыми с российским сегментом МКС.

Самое тесное взаимодействие наших ведомств было достигнуто на этих тренировках. Сейчас их, конечно, меньше, но мы предполагаем, что взаимодействие будет продолжаться. Вообще, в Японии, также как, наверное, и в России, космонавты, они как супергерои, то есть очень популярны.

– Какие совместные эксперименты Россия и Япония проводят на станции?

– Эксперименты – это очень важная деятельность. Если говорить подробно, то это выращивание протеиновых кристаллов (эксперимент "Кристаллизатор" по изучению структуры белков, направленный на совершенствование технологии производства различных лекарств, – ред.). Мы его проводим с 2009 года, за это время состоялось 17 экспериментов. Кроме того, уже принято решение, что эти эксперименты будут продолжаться до декабря 2024 года. И мы, и российская сторона гордимся тем, что по продолжительности других таких экспериментов на МКС не было.

На данный момент мы обсуждаем и другие возможные совместные проекты по экспериментам в будущем.

– Есть какие-то конкретные исследования, совместное проведение которых вы обсуждаете с Роскосмосом?

– Сейчас идут переговоры, и мы стараемся, чтобы все состоялось. JAXA хотела бы внести свой вклад, участвуя в экспериментах – в сфере, в которой JAXA наиболее преуспела и сильна. К примеру, агентство JAXA рассматривает сотрудничество в эксперименте по Печи Электростатической Левитации (ELF). ELF использует электростатическую силу для левитации металлов и сплавов. ELF также может плавить материалы с температурой плавления более 2000 тысяч градусов Цельсия, облучая их лазером. Плавя материал, можно наблюдать жидкое состояние самого материала и исследовать его теплофизические свойства – плотность, вязкость, поверхностное натяжение.

Также в модуле Kibo есть шлюзовая камера, благодаря которой мы можем перемещать исследуемые образцы и различное оборудование для экспериментов как внутри, так и снаружи герметичного модуля. Таким образом мы можем изучать реакцию различных объектов на среду за пределами космического модуля. Мы знаем, что среда за бортом МКС довольно жесткая, суровая. И какие-то вещи, материалы можно поместить снаружи станции, например, на один-два года. А потом забрать обратно и отправить на Землю для проведения исследований.

Кроме того, из модуля Kibo с помощью роботизированной руки и специального устройства можно развертывать на орбите небольшие спутники до 50 килограммов, задавая им точное направление.

Правда, пока соглашение с "Роскосмосом" не достигнуто. Но обсуждение, что мы можем сделать друг для друга, у нас идет.

– Если вернуться к выращиванию протеиновых кристаллов, дал ли этот эксперимент какие-то прорывные или неожиданные результаты?

– Были достигнуты хорошие результаты в получении протеиновых кристаллов. Высококачественные протеиновые кристаллы, полученные в космосе, по возвращению на Землю проходят серию рентгеновских дифракционных проверок. Точное определение структуры кристаллов играет существенную роль в производстве лекарств.

Однако в Японии процесс введения лекарства в обращение очень длительный. Пока в больницах эти лекарства не могут использоваться для обычных пациентов.

Вот в России вакцину "Спутник V" смогли очень быстро внедрить. Мы не можем сравнивать вакцину "Спутник V" с космическим экспериментом, так как к ним абсолютно другой подход. И хотелось бы, чтобы эти лекарства, которые появились в результате деятельности МКС, тоже побыстрее вошли в употребление и обращение.

– Какие японские астронавты отправятся на МКС в ближайшие несколько лет и примерно когда?

– Сейчас там находится Соичи Ногучи. После него приблизительно этой весной на американском корабле Crew Dragon отправится астронавт Акихико Хошидэ, и он станет командиром МКС. Ориентировочно в 2022 году будет полет астронавта Коичи Вакаты. Следующим полетит на станцию Сатоши Фурукава, это будет приблизительно в 2023 году. Но так как пока работа МКС планируется до декабря 2024 года, то и конкретика есть только по этим датам.

– JAXA пока не задумывается о том, чтобы купить место в российском "Союзе"?

– К сожалению, на данный момент, у нас нет планов на прямое приобретение мест для японских астронавтов у России.

Конечно, мне бы, как работающему здесь, в России, хотелось бы более близкого и прямого сотрудничества с российской стороной, но это мое личное мнение.

– Партнеры по МКС согласны, чтобы станция работала не до 2024 года, а до 2028-2030 годов, но окончательного решения пока нет. Когда ожидается, что такое решение примет Япония?

– Сейчас идут дискуссии, обсуждение по этому поводу на уровне японского правительства. Но что такое МКС? Во-первых, это место, где проживают люди, во-вторых, это экспериментальная лаборатория, в-третьих, это сфера для коммерческой деятельности. То есть идет обсуждение того, как в будущем распределить эти функции, чтобы МКС работала наиболее эффективно.

Тут важно, что МКС – это совместный проект, поэтому Япония ничего индивидуально принять не сможет, важно совместное рассмотрение этого вопроса международными партнерами.

– То есть обсуждается не вопрос, продлевать работу МКС или не продлевать, а, скорее, как распределить работу станции в случае продления?

– Действительно так, то есть, без определенной цели нет смысла продлевать что-либо. Ну и потом, деньги тоже не бесконечные. Наступит время, когда МКС физически "состарится", поэтому важно понять, что за это время человек может сделать на низкой околоземной орбите.

– Недавно японский футуролог, консультант правительства Японии Мориносукэ Кавагути заявил, что полеты человека на МКС бессмысленны из-за больших затрат на жизнеобеспечение, и что в космос должны летать только роботы. Что вы об этом думаете?

– Я не в курсе, что сказал господин Кавагути, но я хотел бы высказать свои личные мысли о пилотируемой космонавтике. В космической деятельности, на мой взгляд, важно учитывать преимущества, недостатки и характеристики беспилотных и пилотируемых систем и сочетать их для эффективной и результативной космической деятельности и безопасности.

Я считаю, что люди могут работать несравненно лучше, чем беспилотные роботы, когда дело доходит до работы на орбитальных станциях и исследования Луны. Например, с точки зрения точности и гибкости в случае кризиса.

С точки зрения антикризисного управления, для выживания человеческого вида имеет значение расширение сферы пилотируемой космической деятельности. Ведутся целые дискуссии о беспилотном или пилотируемом способе достижения этой цели. Выбор того или иного способа должен исходить одновременно и из стоимости, и из уровня технологий, поэтому важно рассматривать беспилотный или пилотируемый способы как процесс. Однако, мое мнение, что конечной целью должно быть расширение сферы деятельности человека.

– Расскажите о ситуации с японским участием в проекте "Спектр-УФ"?

– Конкретного соглашения с Россией еще нет. Но японская сторона рассматривает возможность установить там наблюдательное оборудование. Запуск аппарата еще достаточно нескоро, поэтому, я надеюсь, мы достигнем согласия и сможем принять участие в международном сотрудничестве на взаимовыгодных условиях.

– Какое оборудование вы собираетесь установить на российский телескоп?

– Насколько мы в JAXA понимаем, на этом аппарате помимо основного телескопа планируется установка блока спектрографов, блока камер поля, а также ультрафиолетового спектрографа для наблюдения за экзопланетами. Сейчас мы обсуждаем с "Роскосмосом" возможность изготовления спектрографа для экзопланет.

– Япония вошла в предложенные США соглашения Артемиды. Каков будет ваш вклад в проект Gateway?

– Что касается проекта Gateway, Япония рассматривает возможность предоставления систем экологического контроля и жизнеобеспечения для обитаемого модуля. Кроме того, японская сторона обсуждает вопрос доставки всего необходимого на Gateway нашим новым грузовым кораблем HTV-X. Надо отметить, что полноценный договор между НАСА и японской стороной не заключен, и мы на стадии обсуждения данного вопроса.

– А своих астронавтов собираетесь отправлять на Gateway?

– Как я уже говорил, пока нет договора. И сейчас идет урегулирование между НАСА и японским правительством. Конечно в будущем, все бы хотели, чтобы японские астронавты были на Луне.

– Вы упомянули корабль HTV-X. В чем его отличия от обычного HTV? Когда состоится первый его полет к МКС?

– Сама конструкция стала абсолютно новой. Если говорить конкретно о грузоподъемности, то она возросла на 45%. Объем увеличился на 60%. Мы считаем, что это увеличение должно положительно сказаться на деятельности МКС.

– Когда состоится первый полет HTV-X?

– Первый HTV-X разрабатывается для запуска в 2022 финансовом году или позднее. Раньше грузовики HTV только доставляли грузы на станцию. У нового будет и другая миссия. HTV-X сможет отходить от станции и подниматься на более высокую орбиту – до 500 километров, для развертывания спутников, которые будут закреплены на его внешней поверхности.

Орбита на 100 километров выше МКС позволяет увеличить срок службы спутников. Те спутники, которые развертываются со станции, примерно через год сходят с орбиты и сгорают в атмосфере.

– Сколько спутников и какого размера HTV-X сможет запускать?

– На грузовом корабле HTV-X можно будет разместить до четырех кубсатов размерности 6U, то есть габаритами примерно 10 на 20 на 30 сантиметров.

Кроме того, сейчас ведутся переговоры, что третий корабль уже достигнет Gateway и туда доставит необходимый груз.

– То есть к МКС полетят два корабля?

– Первый и второй точно полетят к МКС. А третий будет либо на Gateway, либо на МКС.

– Расскажите о новой ракете для нового грузовика?

– Да, HTV с ракетой-носителем H-2B уже ушли в отставку. Сейчас разрабатывается новая ракета H3. Она будет достаточно мощной, чтобы запустить грузовик HTV-X на МКС.

– Когда возможен первый полет ракеты H3?

– В первый полет Н3 запустит спутник, это будет не грузовик HTV-X. Пока ракета в разработке, поэтому конкретную дату мы не называем. Разработка должна завершиться в 2021 финансовом году, а в Японии это с апреля 2021 года по март следующего, 2022.

– Кроме ракеты Н2-В, которая используется для грузовых кораблей, есть еще ракета Н2-А, которая с приходом Н3 тоже уйдет в отставку. Сколько пусков Н-2А еще осталось?

– Пуски H3 и H-2A будут какое-то время идти перекрестно. Пока до 2023 года предполагается шесть запусков ракеты Н-2А. Но это пуски по планам японского правительства – четыре спутника дистанционного зондирования Земли, один навигационный спутник, а также парный запуск астрономического аппарата и лунной исследовательской миссии на одной ракете.

Нужно отметить, что производитель этой ракеты, Mitsubishi Heavy Industries, обладает правами на ее пуски. Они могут предлагать пусковые услуги на коммерческой основе. Если другие страны захотят оправить на ней свои спутники, то пусков может быть и больше шести.

– Сотрудничаете ли вы с Китаем? Не планируете ли разместить свое научное оборудование на их орбитальной станции?

– Сейчас ничего не предпринимаем, совместно не делаем. И пока никаких планов по этому направлению нет.

– Недавно зонд миссии Hayabusa доставил на Землю грунт с астероида Рюгу. Планируете ли поделиться им с учеными других стран, в том числе и с российскими?

– Да, следующим летом мы планируем опросить международных исследователей и раздать заинтересованным ученым частички грунта. Эти полтора года мы будем пока сами разбираться с тем, что доставил зонд, что именно в этих образцах. В июне 2022 года начнется международная раздача.

40% грунта мы оставим на хранении, чтобы изучить его, когда в будущем появятся новые технологии. 10% мы передадим НАСА, с которой у нас соглашение. Они тоже отправили похожий спутник – OSIRIS-REх на астероид Бенну, правда, он пока еще не вернулся.

Мы выделим 15% грунта для раздачи международным исследователям. Конечно, желающих должно быть много, поэтому мы проведем отбор, конкурс. И для российских ученых тоже открыты двери, если будет такая заинтересованность.

– То есть они пока эту заинтересованность не проявили?

– Мы просто еще пока не объявляли сбор заявок.

– Президент Турции Эрдоган недавно заявил о том, что собирается в 2023 году отправить аппарат на Луну, но из-за географических особенностей Турции, им придется воспользоваться космодромом какой-то из "дружественных и союзных стран". К вам не обращались за такой помощью?

– Не слышал, чтобы Турция к нам обращалась с таким вопросом. Хотя, в 2018 году с нашего модуля Kibo на МКС был отправлен и развернут (на орбите, – ред.) маленький турецкий спутник. И в принципе, у нас было соглашение о сотрудничестве с Турцией.

На коммерческой основе, конечно, можно отправить что-то всегда. Mitsubishi Heavy Industries – производитель ракет, они могут делать коммерческие запуски с японского космодрома Танегасима. В принципе, такой вариант может быть.

– Недавно сообщалось о том, что храм Дайго-дзи в Киото совместно с компанией Terra Space планируют в 2023 году отправить на орбиту спутник-храм со статуей Будды внутри. Вы принимаете в этом какое-то участие, или это чисто коммерческий проект?

– Ни правительство Японии, ни JAXA к этому отношения не имеют. Есть определенные предприятия, которые изготавливают спутники. Есть и университеты, которые тоже могут производить спутники. У таких предприятий всегда можно за деньги заказать такой интересный спутник и отправить его на орбиту.

– В этом году в Японии будут проходить Олимпийские игры. В тот момент на орбите будет находиться японский астронавт Акихико Хошидэ. Он возьмет с собой какую-то атрибутику? Экипаж будет заниматься чем-то особенным во время Олимпиады?

– Я не слышал, что на станцию повезут что-то особенное. Но Олимпийские игры – это очень значимое событие, мы ждали их достаточно долго. Японский олимпийский комитет и JAXA сотрудничают, поэтому если наш астронавт будет находиться в этот момент на орбите, лично я надеюсь услышать пару слов приветствия или послание, которые поднимут настроение спортсменам.

– Это будет просто послание или прямое включение в ходе церемонии открытия?

– Я о таком не слышал. Я сам как инженер считаю, что достаточно рискованно включать такой элемент в ответственную и продуманную программу. Это же завязано на МКС, мало ли какие-то проблемы или помехи связи будут. Но вообще, конечно, это было бы здорово.

– Политические разногласия России и Японии, а именно нерешенный территориальный вопрос, на взаимодействие JAXA с Роскосмосом влияют или нет?

– Политика и дипломатия, честно говоря, вне моей компетенции. Россия и Япония сотрудничают в космической сфере уже давно. И то, что я сейчас здесь могу и жить, и работать, это один из примеров того, насколько у нас все идет по-деловому. Дружеские отношения поддерживают сами космонавты и астронавты, и это является еще одним символом, на мой взгляд. Мы обсуждаем вопросы того, что могли бы в будущем делать вместе.

В этом году 60-летняя годовщина полета Гагарина. Я думаю, что и в Японии к этой сфере будет больше внимания. Надеюсь, что в юбилейном году Япония и Россия будут углублять свои отношения в космической сфере.

Я только недавно приехал в Москву – в январе. И я бы, конечно, хотел, чтобы деятельность JAXA здесь развивалась, и я буду прилагать к этому усилия.

Япония. Россия. ЦФО > СМИ, ИТ > ria.ru, 24 февраля 2021 > № 3648817 Есио Вада

От Владивостока до Лиссабона

Россия и Европа в XXI веке

Владимир Винников

«Природой здесь нам суждено

В Европу прорубить окно…»

А.С. Пушкин, «Медный всадник»

«Мы и Европа, мы и Азия,

Мы — сочетание начал…»

А.И. Лукьянов

Выступая 27 января на сессии онлайн-форума «Давосская повестка дня 2021», организованного Всемирным экономическим форумом, президент России заявил, что наша страна является «страной европейской культуры». Правда, утверждения о том, что Россия — часть Европы, что Россия и Европа по сути являются одной цивилизацией, он привёл в виде высказываний «крупнейших политических деятелей Европы недавнего прошлого», — не отрицая этих утверждений, но и не солидаризуясь с ними полностью.

Более того, Путин отметил, что Европа и Россия с точки зрения экономики являются абсолютно естественными партнёрами: «И с точки зрения развития науки, технологий, с точки зрения пространственного развития для европейской культуры. Я имею в виду, что Россия, будучи страной европейской культуры, всё-таки чуть-чуть побольше, чем вся объединённая Европа по территории». И напомнил, что в своё время лично предложил заменить концепцию «Европы от Лиссабона до Урала» концепцией «Европы от Лиссабона до Владивостока».

После этого 4 февраля с трёхдневным визитом в Москву был направлен верховный представитель ЕС по иностранным делам и политике безопасности Жозеп Боррель — видимо, для согласования условий, на которых Россия может стать «частью единой Европы». Но 73-летнего еврокомиссара ждал дипломатический провал: министр иностранных дел РФ Сергей Лавров, с которым велись переговоры, дал понять (и впоследствии специально разъяснил для особо понятливых), что российская сторона не ставит знака равенства между понятиями «Европа» и «Евросоюз», не считает последний надёжным партнёром для себя и намерена развивать отношения с европейскими странами на двухсторонней основе, без посредничества и уж тем более — без какого-либо «патронажа» со стороны ЕС и его институтов.

Официальному Брюсселю объяснили, что на фоне «брекзита», коронавирусного социально-экономического кризиса и раздрая в США он попросту принял желаемое за действительное и продолжил разговор с Москвой в уже недопустимом и неприемлемом для неё регистре.

Конечно, подобный «холодный душ» был воспринят европейскими «партнёрами» и оппонентами России не просто как вызов, а как полная катастрофа. Сам Боррель, спасаясь от вала обвинений в свой адрес и замаячившей перед ним немедленной отставки, заявил, что цель его визита состояла в том, чтобы «прощупать» истинную позицию Кремля, и больше нет никаких сомнений в её враждебности к «единой Европе», чьи пути теперь расходятся с Россией «минимум на сто лет», не говоря уже о необходимости срочно ввести новые антироссийские санкции.

В точность и даже в серьёзность такого категорического прогноза верится слабо, но жёсткое противостояние налицо. В чём его причины, почему оно проявилось так ярко именно сейчас и во что может вылиться в дальнейшем?

Отвечая на эти вопросы, нужно понимать не только предысторию конфликта, но и саму историю отношений России и Европы. Было бы ошибкой представлять дело таким образом, будто сейчас молодое, по определению экс-президента РФ Дмитрия Медведева, существующее с конца 1991 года государство Российское вступило в конфликт с ещё более молодым, существующим с конца 1993 года Европейским союзом, а всё, что было до этого, — «не считается».

Нет, так или иначе, здесь считается всё, поэтому важно правильно определиться с точкой отсчёта. Но с этим возникают явные проблемы — лишь стоит задаться вопросом о том, с какого именно исторического момента Россия и Европа сосуществуют как целостные культурно-исторические, цивилизационные субъекты или даже проекты. Ясно, что любые варианты ответа на этот вопрос будут носить не столько отвлечённо-академический, сколько актуально-политический характер.

Тем не менее, определённые рамки места и времени для этого существуют.

В том, что касается России, они явно указывают на период от правления Ивана Грозного до правления Петра I, когда Московское царство преобразовывалось, трансформировалось в Российскую империю. Представляется, что кульминацией этого процесса стал переход под руку «тишайшего» царя Алексея Михайловича, второго властителя в династии Романовых, области Войска Запорожского, приведший к русско-польской войне 1654-1667 годов, по итогам которой в состав Московского царства вошли русские земли левого берега Днепра и город Киев, «мать городов русских», столица Древнерусского государства.

С Европой всё проще и одновременно сложнее, так как это понятие нужно рассматривать как имеющее два смысла — географический и цивилизационный, — пересекающиеся между собой на протяжении многих веков. С явной тенденцией к тому, чтобы возвести историю Европы к временам Древнего Рима или, уж во всяком случае, империи Карла Великого. Но в письменных источниках «Европа» в цивилизационном смысле появляется и получает всё более широкое распространение примерно в то же время, что и «Россия» — с середины XVII века, как результат осмысления итогов Тридцатилетней войны и заключения в 1648 году Вестфальского мира.

Государства, подписавшие этот договор, собственно, и до сих пор считаются «настоящей Европой». Плюс Англия, хотя она в подписании Вестфальского мира участия не приняла — поскольку там вовсю шла революция и гражданская война, — а в дальнейшем, исходя из удачного для неё опыта, предпочитала влиять на политику континентальной Европы «из-за кулис», со своих особых позиций.

При этом ощущение некоего «европейского единства» на протяжении второй половины XVII и XVIII веков вряд ли можно считать доминантным или даже сколько-нибудь значимым в общественном сознании стран континентальной Европы, по сравнению с убеждением в своей национальной и конфессиональной принадлежности. «Европейцев» как таковых там ещё не было. Пожалуй, впервые термин «Европа» в цивилизационном смысле этого слова появляется на страницах Энциклопедии Дени Дидро. Например, в статье «Женева»: «Достаточно осторожная, чтобы принимать какое-либо участие в этих войнах, она (Женева. — авт.) судит всех государей Европы, не заискивая перед ними, не оскорбляя их и не боясь». Очевидно, что и само Просвещение становится первым «общеевропейским» феноменом, который укрепляется и широко распространяется в эпоху наполеоновских войн. Черту под этим процессом подвёл Венский мир 1815 года, закрепивший понятие «Европейского концерта» («Концерта великих держав»).

Соответственно, в России, где переосмысление и осознание становления новой идентичности проходило чрезвычайно тяжело (раскол, «петровские реформы», «освобождение дворян» и т.д.), цивилизационное понятие «Европы» вольно или невольно стало ассоциироваться с идеями разума, свободы и прогресса, на пути к которым Россия движется следом за Европой с заметным отставанием. К середине XIX века этот российский «миф о Европе» был уже полностью сформирован, а Крымская война 1853 — 1856 гг. лишь придала ему окончательные черты. Вообще, тема «европейского мифа» в русской культуре на протяжении романовского, советского и постсоветского периодов её истории, а особенно — его взаимодействия с «мифом о России» в истории европейских стран того же времени, является настолько же масштабной, насколько по разным основаниям в целом неизученной. Хотя отдельные моменты — например, соотношение цивилизационных концепций Н.Я. Данилевского ("Россия и Европа", 1869) и О. Шпенглера ("Закат Европы", 1918 — 1922) исследованы достаточно подробно.

Приведённые выше в качестве эпиграфа поэтические строки выбраны не случайно. Пушкин вложил эти слова в уста Петра I — «мы» прорубаем себе «окно в Европу»; у Лукьянова же, одного из формальных лидеров сначала «перестройки», а затем ГКЧП, председателя Президиума Верховного Совета СССР в 1990 — 1991 гг., русские «мы» оказываются вообще лишены собственной сущности, выступая лишь неким «сочетанием начал» Европы и Азии, Евроазией.

Это не упрёк, а констатация факта. С таким же успехом можно цитировать «Скифов» Александра Блока:

Мы, как послушные холопы,Держали щит меж двух враждебных рас

Монголов и Европы!

Здесь, даже на уровне рифмы, своеобразный перепев тютчевского обращения к отечественным «западникам»:

Как перед ней ни гнитесь, господа,

Вам не снискать признанья от Европы:

В её глазах вы будете всегда

Не слуги просвещенья, а холопы.

Или у Юрия Кузнецова:

Но чужие священные камни

Кроме нас, не оплачет никто…

Важно, что путь от «Пушкина до Лукьянова», или, в более широкой перспективе — «от Годунова до Горбачёва», — не был прямой или какой-то иной математически правильной линией. Вглядываясь в прошедшие века, мы можем видеть достаточно хаотичную картину приливов и отливов «европоцентризма», обусловленных внутренними и внешними историческими обстоятельствами.

Одними из главных сторонников тезиса о цивилизационной особости России оказались как раз самые ярые, на первый взгляд, «западники» — марксисты, лидеры партии большевиков Владимир Ильич Ульянов (Ленин) и Иосиф Виссарионович Джугашвили (Сталин), которые доказали этот тезис не только словом, но и делом. Не отрицая, а даже подчёркивая факт исторической отсталости «царской» России по сравнению с «передовой» Европой и Западом в целом, они настаивали на возможности и необходимости ускоренного развития материальных основ социализма в нашей стране благодаря комплексному внедрению новых технологий и Советской власти. Упор был сделан именно на это, а все кампании борьбы с космополитизмом и «низкопоклонством перед Западом» имели вторичный характер.

В.И. Ленин: «Первый раз в мировой истории социалистическая партия успела закончить, в главных чертах, дело завоевания власти и подавления эксплуататоров, успела подойти вплотную к задаче управления... Это — самая трудная задача, ибо дело идёт об организации по-новому самых глубоких, экономических, основ жизни десятков и десятков миллионов людей. И это — самая благодарная задача, ибо лишь после её решения (в главных и основных чертах) можно будет сказать, что Россия стала не только советской, но и социалистической республикой» («Очередные задачи советской власти», 1918).

И.В. Сталин: «История старой России состояла, между прочим, в том, что её непрерывно били за отсталость.

Били монгольские ханы. Били турецкие беки. Били шведские феодалы. Били польско-литовские паны. Били англо-французские капиталисты. Били японские бароны. Били все — за отсталость.

За отсталость военную, за отсталость культурную, за отсталость государственную, за отсталость промышленную, за отсталость сельскохозяйственную. Били потому, что это было доходно и сходило безнаказанно...

Таков уже закон эксплуататоров — бить отсталых и слабых. Волчий закон капитализма. Ты отстал, ты слаб — значит ты не прав, стало быть, тебя можно бить и порабощать. Ты могуч — значит ты прав, стало быть, тебя надо остерегаться.

Вот почему нельзя нам больше отставать.

В прошлом у нас не было и не могло быть отечества.

Но теперь, когда мы свергли капитализм, а власть у нас, у народа, — у нас есть отечество и мы будем отстаивать его независимость.

Хотите ли, чтобы наше социалистическое отечество было побито, и чтобы оно утеряло свою независимость?

Но если этого не хотите, вы должны в кратчайший срок ликвидировать его отсталость и развить настоящие большевистские темпы в деле строительства его социалистического хозяйства. Других путей нет. Вот почему Ленин говорил накануне Октября: «Либо смерть, либо догнать и перегнать передовые капиталистические страны».

Мы отстали от передовых стран на 50–100 лет.

Мы должны пробежать это расстояние в десять лет.

Либо мы сделаем это, либо нас сомнут» (Речь на Первой Всесоюзной конференции работников социалистической промышленности, 4 февраля 1931 г.).

Тем не менее, полностью решить проблему отставания — так, чтобы «нас не смяли», не удалось, и, к сожалению, до сих пор мы: в той или иной мере, с тем или иным вектором, кто в прошлом, кто в настоящем, кто в будущем, — остаёмся пленниками «европейского мифа» как исторически первого, начального ядра более широкого «мифа о Западе» (его вторым и на какое-то время основным ядром стала пресловутая «американская мечта», опять же — не кто иной, как товарищ Сталин в терминах «ленинизма» требовал соединить русский революционный размах с американской деловитостью). Этот «миф о Европе» в разных его интерпретациях (и недавняя резонансная публикация Константина Богомолова под названием «Похищение Европы 2.0» в "Новой газете" — лишнее свидетельство тому) стал фактически неотъемлемой частью современной «постсоветской» российской идентичности. А мифы правят миром.

Этот краткий и весьма неполный культурно-исторический экскурс предпринят лишь с одной целью: показать, что картина, которую мы видим сегодня, имеет глубокие корни в прошлом и — при известных поправках на исторические результаты прошедших четырёх веков — имеет значительное сходство с временами середины XVII века. Та же Россия, переживающая последствия многолетней Смуты. Та же борьба за утраченные «лимитрофные» территории нынешней Прибалтики и Украины. Та же Англия, вроде бы «вышедшая из континентальной игры».

В данной связи стоит отметить и то не слишком афишируемое сегодня обстоятельство, что возникновение нынешней «единой Европы» состоялось лишь после того, как был уничтожен Советский Союз: 25 декабря 1991 года красный флаг с серпом и молотом был одновременно спущен над Кремлём и у здания ООН в Нью-Йорке, где его заменили нынешним российским триколором; а 7 февраля 1992 года был подписан Маастрихтский договор, давший начало Евросоюзу. Причём условия этого договора вступили в силу 1 ноября 1993 года и — такое вот опять случайное совпадение по времени! — 3 октября 1993 года ельцинские танки расстреляли здание Верховного Совета, что устранило возможность быстрого юридического восстановления СССР и закрепило «отбрасывание» России на западе к границам всё той же середины XVII века.

Трудно предположить, что эти метаморфозы: разрушение «Большой России» в государственной форме Советского Союза и создание «Соединённых Штатов Европы» в форме ЕС, — не были взаимосвязанными следствиями одного и того же процесса. Более того, само создание Евросоюза выглядит как создание инструмента для более эффективного поглощения советского наследия в Восточной Европе и своего рода приманка для вступления в НАТО.

Судите сами: Венгрия, Польша и Чехия вступили в НАТО в 1999 году, в ЕС, соответственно, в 2004 году; Латвия, Литва, Эстония, Словакия и Словения стали членами НАТО и ЕС в 2004 году; Болгария и Румыния — НАТО в 2004 году, ЕС — в 2007 году; Хорватия — НАТО в 2009 году, ЕС в 2013 году.

Без вступления в НАТО были приняты в ЕС Финляндия и Швеция (1995), а также Кипр и Мальта (2004). В то же время мусульманская Албания, член НАТО с 2009 года, до сих пор не принята в Евросоюз — как и мусульманская Турция, член НАТО с 1952 года.

В «лихие девяностые» новые российские власти не только преклонялись перед США, но и всячески заискивали перед «единой Европой» как ближайшим филиалом «коллективного Запада». Российская Федерация не только прописала в Конституции 1993 года примат международных договоров над национальным законодательством, но и заключила множество таких договоров и соглашений с ЕС и Советом Европы (с 1996 года). Все эти ПАСЕ, ЕСПЧ и прочие евроструктуры обращались с нашей страной именно как с «холопом Европы», выдавая своё очевидное господство и доминирование за особую форму равноправного и взаимовыгодного сотрудничества «отсталой пост-тоталитарной России» со странами «цивилизованного демократического мира». Что придавало странам Восточной Европы — членам Евросоза, ещё недавно бывшим союзниками СССР по «лагерю социализма», и Прибалтике, ещё недавно бывшей в составе СССР в форме трёх союзных республик, — дополнительные возможности обвинять Российскую Федерацию как правопреемницу СССР во всех смертных грехах, требовать покаяния, компенсаций и даже территориальных уступок в свою пользу. Такие настроения поддерживала «единая Европа» в постсоветских республиках, продвигая программы «европартнёрства» и «евроассоциации». При этом на рост антироссийских настроений, наряду с ультранационалистическими, вплоть до неонацистских (как это происходило в Прибалтике, Хорватии и на Украине), поборники демократии и прав человека из европейских столиц никакого внимания не обращали.

А вот в России — особенно после «гуманитарных бомбардировок» Югославии в 1999 году — стали обращать. Несмотря на то, что страны ЕС являлись крупнейшим торговым партнёром нашей страны, и на них были завязаны основные объёмы её экспорта и импорта. Причём по многим позициям импорта поставки из Европы носили ключевой, жизненно важный для отечественной экономики характер. Но все словесные демарши властей РФ по этому поводу, как правило, полностью игнорировались европейскими контрагентами, считавшими мнение России незначительным в условиях «однополярного мира» Pax Americana. В результате уже после вторжения в Ирак в 2003 году, свержения и казни Саддама Хусейна, «команда Путина» начала предпринимать комплекс мер, направленных на укрепление и восстановление госконтроля над экономикой страны (арест Ходорковского и начало «дела ЮКОСа»). В феврале 2007 года президент России произнёс свою, признанную впоследствии знаковой, Мюнхенскую речь, в которой он, в частности, отверг претензии и США, и НАТО, и Евросоюза на право заменять своими решениями нормы международного права. «Легитимным можно считать применение силы, только если решение принято на основе и в рамках ООН. И не надо подменять Организацию Объединённых Наций ни НАТО, ни Евросоюзом», — заявил он. Тогда Путина в глобальных СМИ окрестили «рычащей вошью». Сегодня, спустя 13 лет, так характеризовать российский потенциал в более-менее ответственных массмедиа, не говоря уже про уровень официальной дипломатии, мало кто решится.

Подводя итог, можно сказать, что соотношение сил на глобальной международной арене за это время совершенно изменилось. «Западоцентричный» мир-система, который во всех своих итерациях, от испано-португальской до американской, доминировал на планете в течение более чем пяти веков, утрачивает свои лидерские качества, скатываясь во всё более глубокий кризис. Вместе с ним переживает даже не кризис, а фактически клиническую смерть идеология западного либерализма, которая держится только благодаря непрерывной накачке всей социально-экономической сферы, в том числе сферы массовой информации, долларом и другими «твёрдыми валютами». Эти фальшивые деньги, созданные буквально «из воздуха», курсируют вместе с такими же фальшивыми новостями, «fake news».

Материальное производство во всё большей степени концентрируется в Китае и других странах Азиатско-Тихоокеанского региона. Россия уже признана «державой номер один» в плане возможностей актуальной проекции своей военной силы в любую область земного шара.

Недавнее поражение Дональда Трампа на президентских выборах в США подчеркнуло провал его попытки повернуть эти процессы вспять. А стресс-тест пандемией COVID-19 Соединённые Штаты и страны Евросоюза, включая Великобританию, проходят едва ли не хуже всех в мире. Тем более, что национальные усилия по противодействию коронавирусной инфекции не получили ни своевременной координации, ни поддержки со стороны институтов «единой Европы», за что их руководителям даже пришлось давать официальные объяснения, а в некоторых случаях даже извиняться. Добавьте к этому рекордное, на уровне 140%, соотношение госдолга стран ЕС к их ВВП, превышающее и общемировой (110%), и американский (131%) показатели. Но суммарно, вследствие взаимозачётов, по итогам 2020 года значится только 83%.

При таких вводных давняя идея Шарля де Голля о «Европе от Атлантики до Урала», сторонником которой в расширенном варианте «от Лиссабона до Владивостока» заявил себя Владимир Путин, при устранении или сокращении функций ЕС как «ненадёжного партнёра» и «лишнего посредника» в развитии системы двусторонних отношений (не видите никаких параллелей с «трамполитикой»?), обернётся реализацией политики «Россия от Владивостока до Лиссабона». К чему пока в европейских столицах совсем не готовы, даже в качестве обсуждаемого проекта.

Но первый шаг в этом направлении когда-то сделать необходимо. И сейчас — пожалуй, самое подходящее для этого время. Возможно, даже более подходящее, чем летом 1945 года.

Россия. Евросоюз. НАТО > Внешэкономсвязи, политика. СМИ, ИТ > zavtra.ru, 24 февраля 2021 > № 3648638 Владимир Винников

КАК ОСТАНОВИТЬ НАРАСТАЮЩУЮ ВОЛНУ ГЛОБАЛЬНОГО БЕСПОРЯДКА

ТОМАС ГРЭМ

Заслуженный сотрудник Совета по международным отношениям, работал старшим директором по России в Совете по национальной безопасности при президенте Джордже Буше.

Без взаимной готовности договариваться, которая повлечёт за собой компромиссы в отношении того, что ведущие страны считают основными ценностями и принципами, мир столкнётся с нарастающей волной глобального беспорядка. В XVII веке Европа нашла способ положить конец религиозным войнам, а великие державы сделали то же самое после окончания Второй мировой войны. Сегодня нам нужно повторить этот подвиг.

Мир приближается к исторической переломной точке. Система глобального управления, которая была создана после окончания Второй мировой войны, трещит под напором меняющегося баланса сил, кризиса легитимности и быстрого технического прогресса. Возродится ли она, уступит ли место новой системе, более соответствующей этим возникающим реалиям, или рухнет во всемирный хаос – это центральный вопрос сегодняшних международных отношений.

Соединённые Штаты играли ведущую роль в создании этой системы. Часто её называют либеральным мировым порядком, потому что в её фундаменте – набор норм, правил и институтов, отражающих либеральные принципы. Это открытая рыночная экономика, демократические сообщества, коллективная безопасность и общий суверенитет.

Предполагается, что эти правила должны поддерживаться коллективно, но сила США остаётся их главным гарантом.

Безусловно, во время холодной войны они действовали только в небольшой части земного шара, которую Запад называл «свободным миром». Но с окончанием холодной войны и крахом марксизма-ленинизма как одной из мировых идеологий – даже Китай отказался от него на практике – Соединённые Штаты принялись универсализировать либеральный порядок. Вашингтон работал над интеграцией России в Евроатлантическое сообщество, способствуя её переходу к рыночной демократии и убедил Китай стать «ответственным участником» системы. В других странах Соединённые Штаты продвигали демократию и свободный рынок. С Россией и Китаем ничего не получилось; в других местах результаты оказались неоднозначными. Даже в части Европы, на Балканах, Соединённые Штаты и их европейские союзники не смогли построить прочный порядок или стабильные демократические государства.

У этой неудачи было множество причин. И не последней из них были события в самих Соединённых Штатах. Когда Америка увязла в безнадёжных войнах в Афганистане и Ираке, многие наблюдатели стали сомневаться в американской мощи и в мудрости американских лидеров. Мировой финансовый кризис 2008–2009 годов, который начался на Уолл-стрит, вызвал сомнения в жизнеспособности рыночного капитализма в американском стиле. В последнее время глубокая поляризация и явная политическая дисфункция, наглядно продемонстрированные штурмом Капитолия 6 января 2021 года, серьёзно подорвали репутацию американской демократии. Чего в таком случае стоил либеральный миропорядок и по какому праву американцы претендовали на лидерство?

Впрочем, по либеральному мировому порядку ударили не только американские неудачи. Глобальное развитие потрясло два столпа, необходимых для любой стабильной международной системы: общее чувство легитимности и стабильный баланс сил. Без этих столпов институциональная структура либерального мирового порядка – Организация Объединённых Наций и связанные с ней органы, международные финансовые институты – не в состоянии функционировать эффективно.

Подъём Китая и возрождение России представляют собой наиболее серьёзную проблему, но они не единственные нарушители мирового порядка. В течение многих лет беспорядок в Европе ограничивал её способность поддерживать либеральные ценности за рубежом. В последнее время стремление европейцев к стратегической автономии дополнительно подпитывалось презрительным отношением президента Трампа к союзникам Америки. Беспорядки на Ближнем Востоке, рост популизма и возрождение национализма ещё больше подорвали основы мирового порядка, возглавляемого США.

Президент Байден ясно дал понять, что хочет восстановить этот порядок. В статье, опубликованной прошлой весной, он обосновал необходимость глобального лидерства Америки. Он пообещал наладить отношения с союзниками, и его администрация строит планы провести в конце этого года «саммит демократий», чтобы противостоять усилению авторитарных сил. Тем не менее, хотя американские союзники приветствовали избрание Байдена, далеко не ясно, готовы ли они принять американское лидерство. В любом случае они не собираются слепо следовать американским целям. Если и должно быть лидерство, оно должно быть совместным. Что касается саммита демократий, Соединённым Штатам необходимо сначала исцелить себя самих, если они хотят сплотить другие страны вокруг совместной программы действий.

Короче говоря, прямого пути к возрождению либерального международного порядка, возглавляемого США, на данный момент нет – а может, и не будет.

Тем не менее контуры нового глобального равновесия, которое может возникнуть в ближайшие годы, всё ещё трудно различить. Мы находимся в состоянии неравномерной, многослойной многополярности. Порядок в сфере безопасности становится всё менее биполярным, поскольку распространение ядерного оружия, обычных вооружений нового типа и кибероружия подрывает дуополию, которой когда-то обладали США и Россия. Экономический порядок становится всё более многополярным с быстрым ростом крупных экономических держав, особенно в Азии. В политическом плане растёт число государств, соперничающих за влияние, особенно на региональном уровне. При этом мощи государств как таковых бросает вызов появление деструктивных негосударственных субъектов, включая международные террористические организации.

В то же время у ведущих держав очень разные концепции мирового порядка и, следовательно, легитимности. В отличие от либерального видения Соединённых Штатов, основанного на правилах, Россия убеждена, что всё более полицентричным миром должен управлять на основе совместных решений концерт великих держав, в котором каждый участник должен иметь право вето. У Китая есть своё видение иерархической системы с центром в Китае, в рамках которой другие государства должны трепетать перёд его культурной и экономической мощью и в которой он возьмёт на себя ведущую роль в установлении правил игры.

Без общих представлений о легитимности и без прочного баланса сил сдерживание в мировых делах на протяжении последних тридцати лет обеспечивалось существованием ядерного оружия и угрозы его применения. Но этот последний элемент сдерживания рушится, поскольку режим контроля над вооружениями, созданный за последние полвека, сходит на нет перед лицом новых технологий и политических решений в Москве и Вашингтоне, которые весьма снизили порог для применения ядерного оружия. На данный момент недавно продлённое соглашение ДСНВ-3 остаётся последней опорой двустороннего ядерного режима контроля над вооружениями под руководством США и России, и срок его действия всё-таки истечёт через пять лет.

Что же тогда нужно сделать, чтобы остановить нарастающий глобальный беспорядок и построить новый прочный порядок? Для начала стоит реформировать или заменить глобальные структуры в трёх важнейших областях. Это безопасность, экономика и стратегическая стабильность.

В сфере безопасности необходим рабочий форум для обсуждения неотложных проблем и разработки способов их решения. Неоднократные усилия по реформированию Совета Безопасности ООН для выполнения этой задачи не привели к успеху, и перспективы также не радуют. В связи с этим следует подумать о создании с этой целью неформального концерта великих держав. В него должны войти Китай, Россия и США, три самых активных на сегодняшний день геополитических игрока. В качестве восходящей державы следует включить Индию, а также некоторые, если не все, страны с историческими великодержавными традициями: Францию, Германию, Великобританию и Японию. Этот концерт не будет иметь формальной власти Совета Безопасности, но он может иметь большее влияние, поскольку он объединит ведущие державы с ресурсами, необходимыми для оказания практического воздействия на глобальную безопасность.

Также надо возродить или создать региональные форумы безопасности. В Европе основными такими форумами являются ОБСЕ и Совет Россия – НАТО. Оба они были созданы в более обнадёживающий период, и теперь их деятельность необходимо переосмыслить, чтобы они могли иметь дело с повесткой дня, в меньшей степени ориентированной на построение позитивного сотрудничества, чем на жёсткую конкуренцию. В Восточной Азии уже действуют различные платформы – Восточноазиатский саммит и Региональный форум АСЕАН. Для урегулирования ситуации в Северо-Восточной Азии было бы неплохо создать новый форум, возможно, на основе шестисторонних переговоров по Северной Корее. Многообещающий формат для Центральной Евразии представляет собой Шанхайская организация сотрудничества, в то время как адекватную структуру для Ближнего Востока ещё предстоит создать.

В экономической сфере корректировка голосов во Всемирном банке, Международном валютном фонде и банках развития будет продолжаться, уменьшая влияние западных держав в пользу растущих держав, особенно восточноазиатских. Кроме того, три региональных торговых и инвестиционных центра глобального значения – Восточная Азия, Европа и Северная Америка – будут продолжать институциональную консолидацию. Вместе с тем необходимо активизировать работу Всемирной торговой организации, чтобы предотвратить превращение этих центров в конкурирующие протекционистские блоки.

Что касается стратегической стабильности, США и Россия должны возглавить разработку новой концепции, которая будет учитывать многополярный характер ядерного мира и влияние передовых и новых технологий на стратегическую среду.

Со временем в этот процесс придётся вовлечь другие державы, в первую очередь Китай, чтобы предотвратить дестабилизирующую гонку вооружений.

Последняя проблема заключается не столько в институциональной структуре, сколько в неготовности к компромиссам. В мире, в котором ведущие державы руководствуются разными системами ценностей, ключевой вопрос заключается в том, как сделать такой разнообразный мир безопасным и надёжным. Для этого потребуется, чтобы Китай, Россия и Соединённые Штаты, а также ряд других стран всё-таки согласовали свои расходящиеся мировоззрения и создали хотя бы приблизительное общее видение легитимного мирового порядка. Это будет нелегко, потому что мировоззрение лежит в основе национальной идентичности и национальных целей. Тем не менее без некоторой взаимной готовности договариваться, которая повлечёт за собой компромиссы в отношении того, что ведущие страны считают основными ценностями и принципами, мир столкнётся с растущим беспорядком. Такая задача не представляется невыполнимой. В XVII веке Европа нашла способ положить конец религиозным войнам, а великие державы сделали то же самое после окончания Второй мировой войны. Сегодня нам нужно повторить этот подвиг.

Международный дискуссионный клуб «Валдай»

Россия. США > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 22 февраля 2021 > № 3708390 Томас Грэм

Попасть в камеру

Генерал-лейтенант полиции Юрий Жданов - о том, чего можно ждать от развития видеоконтроля на улицах

Текст: Михаил Фалалеев

Число видеокамер на улицах, в местах скопления людей и общественном транспорте увеличилось в несколько раз. Причем многие из них оборудованы системами распознавания лиц. Разрабатывается система, способная за пятьдесят метров идентифицировать человека по походке. Как к этому относиться? Как к заботе о безопасности граждан, борьбе с преступностью, стремлению заставить людей соблюдать правила карантина? Или как к ограничению личной свободы? О своем мнении на этот счет, а также о возможностях систем видеоконтроля рассказал в интервью "Российской газете" президент российской секции Международной полицейской ассоциации (МПА) генерал-лейтенант, доктор юридических наук, профессор, заслуженный юрист России Юрий Жданов.

Юрий Николаевич, мы уже привыкли к видеокамерам на улицах. Они уже не просто снимают "кино", но и опознают человека. Насколько "поумнели" сегодня системы видеонаблюдения?

Юрий Жданов: Уже сейчас понятно, что возможности таких технологий беспредельны. Сегодня алгоритм искусственного интеллекта распознает лицо, даже если человек использует для маскировки очки, усы или бороду.

Известны случаи, когда распознавались люди в мотоциклетных шлемах. Медицинская маска тоже не сработает для защиты от алгоритма.

МВД России разрабатывает систему распознавания людей по татуировкам, по радужной оболочке глаз, по голосу и по движению тела. Система распознавания по походке способна определить человека на расстоянии 50 метров, даже если он не смотрит в камеру. Она анализирует походку по длине шага, уровню наклона ступни, движению рук. Ее довольно сложно "провести".

Поскольку все технологии слежения в своей основе упираются в базу данных, МВД России создает централизованный банк биометрических данных с отпечатками пальцев и изображениями лиц. В банке будет собрана информация как о российских гражданах, так и об иностранцах. Его планируется создать в течение трех лет.

Резкий рост числа видеокамер везде, где только можно, связан именно с пандемией?

Юрий Жданов: Не только. Но действительно, появилась так называемая "новая нормальность" эпохи пандемии, связанная с беспрецедентным расширением использования технологий видеонаблюдения, геолокации и Big Data - особой технологии обработки любых больших данных. Это заставляет переосмысливать привычную систему обеспечения прав человека.

Но ведь появились эти ноу-хау не сегодня?

Юрий Жданов: Считается, что современная система видеонаблюдения в рамках программы "Безопасный город" в Москве появилась в 2011-2012 годах. До этого она была довольно архаичной, многие камеры просто не работали.

В качестве ориентира и ролевой модели для Москвы был выбран Сингапур. В этом городе-государстве строилась система "умного города", которая была запущена в 2014 году. Она, например, включала в себя разветвленную сеть камер видеонаблюдения и установленные во все машины датчики, позволяющие оперативно собирать данные о пробках.

Власти Сингапура любили демонстрировать и другие чудеса новой системы. В 2013 году они показательно оштрафовали на 14 тысяч долларов человека, который выбрасывал окурки из окна квартиры. Его выявили вездесущие камеры наблюдения.

В нашей столице с начала реализации проекта количество видеокамер увеличивалось примерно на 7-10 тысяч в год. В мае 2019-го Сергей Собянин сказал, что в Москве их 167 тысяч. К началу 2021 года - уже около 200 тысяч. Мэр добавил, что видеозаписи используются при расследовании 70% всех совершенных преступлений.

Большинство камер установлены у подъездов жилых домов и административных зданий, в школах, вузах, торговых центрах. Не менее 2,5 тысячи установлены в местах массового скопления людей.

Мелькнет знакомое лицо

Эти устройства действительно эффективны или всего лишь жупел?

Юрий Жданов: Они весьма полезны. Чаще всего записи с видеокамер используются для расследования вандализма или краж - в 52% случаев, и для разбора ДТП - в 40% случаев.

Для Москвы была выбрана российская технология от компании NTechLab, которая позволяет обнаружить четырех из пяти разыскиваемых, лица которых хоть раз были зафиксированы хотя бы одной камерой, а время поиска человека в базе из 1 миллиарда снимков занимает не более 10 секунд.

Вот пример такой эффективности. В тестовом режиме система работала в 2017 и 2018 годах во время Кубка Конфедераций и чемпионата мира по футболу в Москве, чтобы выявлять болельщиков из черного списка, которым запрещен проход на стадионы. Тестирование системы распознавания лиц началось по всей Москве в августе 2017 года - для начала на 1500 камерах. Во время чемпионата мира по футболу в 2018 году только на входах на стадионы и фестиваль болельщиков работали уже более 450 специальных камер, которые автоматически сверяли лица всех заходящих с предварительно загруженной базой из 45 тысяч фотографий. За время чемпионата было задержано 19 человек, находившихся в федеральном розыске, и 49 человек, которых власти отнесли к опасным футбольным фанатам.

После нескольких лет испытаний Россия в январе 2020 года ввела в строй систему распознавания лиц. Эта технология установлена на более чем 100 000 камер в Москве.

В 2020 году было выделено на установку системы еще 2,7 миллиарда рублей. Большая часть этих средств - 1,4 миллиарда рублей - пошла на оснащение камерами с системой распознавания лиц в вагонах метро. В каждом вагоне должно быть по 8 таких камер, но пока это относится только к четверти эксплуатационного парка вагонов. Остальные средства пошли на установку камер в трамваях, электробусах и автобусах, на расширение системы хранения данных.

"Оруэлл" следит

В других странах тоже увлекаются видеонаблюдением?

Юрий Жданов: Разумеется, и мы в этой области далеко не пионеры и даже не лидеры. Россия по числу установленных камер для видеонаблюдения заняла третье место в мире, уступив Китаю и США. Курс Москвы на покрытие видеокамерами всего пространства города не является уникальным. По данным организации Caught on Camera, которая на протяжении 30 лет занимается разработкой систем видеонаблюдения по заказу государственных и коммерческих структур, в Лондоне и населенных пунктах вокруг него установлено 500 тысяч видеокамер.

Сегодня в России насчитывается около 13,5 миллиона камер, в то время как в Китае их 200 миллионов, в США - 50 миллионов. По числу камер на 1 тысячу человек при этом лидирует США - 152,8 камеры, следом идут Китай - 143,6 и Россия - 93,2.

Чем объясняется такой бум видеонаблюдения? Только лишь требованиями безопасности граждан?

Юрий Жданов: Больше половины камер в России - почти 8 миллионов - установлены коммерческими организациями с целью защиты собственности. Около трети - почти 4,5 миллиона - работают в школах, больницах, правительственных учреждениях и на улицах.

Именно эти камеры финансируются из государственного бюджета. Остальные - почти 1,1 миллиона - были установлены частными лицами. В июне 2020 года правительство России подписало контракт с "Ростехом" на установку системы распознавания лиц в школах на платформе с названием "Оруэлл". Ей планируется охватить более 43 000 школ. По заявлению министерства образования, это делается для того, чтобы мониторить движения и действия детей, а также выявлять посторонних в стенах школ.

Дополнительные системы распознавания лиц будут установлены по всей России. Помимо Москвы еще 10 городов будут располагать такими системами в общественных местах и даже у входов в подъезды многоквартирных домов. Например, в Нижнем Новгороде планируют установить около 3000 таких камер.

Власти многих стран полагают, что камеры видеонаблюдения помогают снизить преступность, повышают общественную безопасность и помогают в случае дорожных происшествий.

Какой же новый импульс этому явлению дала пандемия, если видеонаблюдение и без того столь бурно развивается?

Юрий Жданов: В 2020 году пандемия коронавируса открыла новую сторону использования камер. Некоторые страны стали применять высокотехнологичное слежение для того, чтобы убедиться, что люди, которых обязали соблюдать карантин, на самом деле оставались дома. Например, в Гонконге ввели в обиход "карантинный браслет", в Южной Корее и России отслеживали по геолокации в телефоне.

Поэтому к началу пандемии уже была система, которая позволяла отслеживать людей, которые должны были соблюдать карантинные меры. Людей засекали, даже если они выходили из дома всего на несколько минут выбросить мусор.

Секреты в доступе

Но, с другой стороны, не нарушается ли таким образом частное пространство человека?

Юрий Жданов: Такие опасения есть. Тем более что часто неизвестно, где и как хранится снятая с видеокамер информация. С самого начала установки системы распознавания лиц начали поступать сообщения об утечках данных.

Например, после несанкционированных акций 23 января в мессенджере Telegram появился канал, который собирал и публиковал персональные данные полицейских и росгвардейцев. Для поиска информации владельцы канала использовали программы для распознавания лиц по фотографии и уже утекшие в сеть базы данных. Публикация персональных данных может угрожать безопасности правоохранителей и их родственников.

В канале, аудитория которого составляет 8,5 тысячи человек, опубликованы имена силовиков, их фотографии, телефоны, ссылки на страницы в социальных сетях и данные о родственниках. В канал также встроен специальный поисковый механизм, в него можно анонимно загрузить данные, которые добавляются в отчет. Впрочем, Telegram использовался и для публикации персональных данных протестующих: 26 января мессенджер заблокировал канал "ОПППознание", где выкладывались их имена и фотографии. Об этом сообщало издание vc.ru.

Для опознания личности могут использоваться не только специальные программы с функцией распознавания лиц. Распознать человека по фотографии в сети могут и его знакомые, которые просто впишут в Telegram-канал любые данные о нем, по которым можно в открытых источниках найти недостающую информацию.

Город знает о каждом

Кстати, а что могут выяснить о человеке эти специальные программы?

Юрий Жданов: Да буквально все! С помощью этих систем можно следить и за любым конкретным человеком.

Естественно, что получение самих результатов видеонаблюдения - это только начало углубленной аналитической работы, основанной на технологии Big Data. Пол, возраст, уровень дохода, социальный статус, номер телефона пассажира в метро - все это уже сейчас можно практически мгновенно узнать благодаря системе персональных коммуникаций.

В общей картине люди - лишь часть огромного конгломерата данных, наряду с дорогами, автомобилями, зданиями, канализацией, торговыми палатками, детскими площадками и всем прочим, из чего состоит город.

Частично это обычная официальная информация, которой власти обладали и раньше, просто теперь она переведена в электронные базы данных. Данные о браках, разводах и детях хранятся в "едином информационно-телекоммуникационном пространстве" ЗАГС. Все обращения к врачам - в единой медицинской системе. В системе единого расчетного центра (ЕИРЦ), который отвечает за выставление коммунальных квитанций, есть данные о тех, кто зарегистрирован в квартире сейчас и о тех, кто давно выписался оттуда (так называемые "домовые книги").

Но теперь у городских властей есть и данные, которыми раньше они не обладали. Например, жители города массово живут не по месту официальной регистрации или вовсе без нее. Для получения достоверной информации о месте жительства и перемещениях жителей закупаются геоаналитические данные от сотовых операторов. По сути, это информация о том, к каким базовым станциям подключались телефоны и с каким интервалом каждый телефон переходил от одной вышки к другой.

То есть за человеком можно наблюдать в режиме онлайн?

Юрий Жданов: При желании - да. И это не сложно. По скорости переподключения абонента от одной вышки к другой понятно, идет он по улице пешком или едет на автомобиле, а по тому, к какой станции телефон чаще всего подключен в ночное время - где именно человек ночует, а значит, живет. Кстати, вы же, переезжая из одного региона в другой, получаете уведомление на мобильный телефон типа "вас приветствует станция такой-то области"? И что вас удивляет?

Что важно, все эти данные операторы передают мэрии не напрямую, а через посредника - например, через Аналитический центр при правительстве России.

Скорая по геолокации

А зачем это нужно городским властям? Они же - не спецслужба, а, по большому счету, - административно-хозяйственное предприятие.

Юрий Жданов: В том-то и дело. Например, с помощью данных сотовых операторов мэрия Москвы предупреждает о закрытиях станций метро всех, кто проживает вокруг них, а не только официально зарегистрированных. Такие сообщения от департамента транспорта столицы приходят не только тем, кто зарегистрирован в конкретном районе, но и тем, кто живет в нем без регистрации. Это помогает людям избежать последствий внезапного транспортного коллапса. И это только один пример.

Вот еще один. Геоаналитика используется и для расчета продовольственной обеспеченности районов: данные о реальных местах жительства людей накладываются на карту расположения торговых объектов, следует из отчетов Департамента информационных технологий (ДИТ). Кроме того, сотовые данные помогают понять, сколько людей на лето уезжают жить на свои подмосковные дачи или оценить туристический поток из других регионов России и зарубежных стран - в случае использования роуминга.

И это информация по каждому конкретному человеку?

Юрий Жданов: Нет, отчеты поступают в обезличенном и агрегированном виде, сразу по большим группам людей.

Данные о людях можно сегментировать по различным критериям - например, выделить абонентов определенного возраста. Благодаря этому, например, можно видеть, сколько пенсионеров на самом деле соблюдает рекомендованный им режим самоизоляции.

Однако в условиях эпидемии следят и за отдельными людьми - например, отправляя сообщения о необходимости самоизоляции пассажирам конкретного рейса. А по запросам МЧС они могут отправить жителям конкретного района предупреждение о шторме.

В начале апреля 2020 года министерство цифрового развития разработало порядок наблюдения за носителями коронавируса на основании данных геолокации сотовых телефонов, отчасти легализовав тем самым практику, которая сложилась в столице в течение последних нескольких лет.

В особых случаях сотовые операторы и раньше передавали властям данные о местонахождении отдельных людей, вне режима чрезвычайной ситуации и без привлечения полиции. С 2018 года действует правило: когда житель Москвы вызывает "скорую" с мобильного телефона, в систему обработки вызовов городской станции скорой помощи поступает информация с точными координатами его местоположения - правда, пока человек все равно должен назвать свой адрес оператору скорой. Это лишний шанс, что человеку помогут.

С момента вступления первых ограничений в Москве из-за коронавируса департамент транспорта ежедневно публикует статистику и аналитику по передвижениям горожан на метро, автобусах и трамваях. В рапорты о том, что все "сидят дома", входит и информация по использованию личных автомобилей, такси и каршеринга.

Не проедут мимо

Значит, контролируется и транспорт?

Юрий Жданов: Данные о трафике на улицах стекаются в Центр организации дорожного движения. Информация о передвижении автомобилей и каршеринга - это треки движения, которые не относятся к персональным данным. Однако ЦОДД получает агрегированные и обобщенные отчеты - об этом сообщили в "Яндекс.Такси" и "Яндекс.Драйве". А в "Ситимобиле" и "Везет" добавили, что информация передается в соответствии с двухсторонними соглашениями с мэрией.

Система дает возможность в режиме реального времени отслеживать местонахождение любого такси или взятого напрокат автомобиля, узнать всю историю его передвижений. Мэрия также может выгрузить последние фотографии любого транспортного средства, сделанные развешанными по городу камерами фото- и видеофиксации нарушений.

Данные о передвижениях легковых такси и каршеринга в интеллектуальной транспортной системе комбинируются с информацией с датчиков системы ГЛОНАСС, установленных на городском транспорте - автобусах, трамваях и троллейбусах "Мосгортранса", а также на уборочной технике.

Кроме того, например, еще в 2015 году мэрия договорилась с производителями противоугонных систем о предоставлении данных о передвижении автомобилей по городу.

Система отслеживает и личный автотранспорт, благодаря все той же системе фото- и видеофиксации.

Есть ли контроль за автовладельцами?

Юрий Жданов: Да, мэрия имеет доступ к информации о владельцах автомобилей. Совместно с ГИБДД столичное правительство разработало систему "Автокод", где можно проверить историю регистрации любого транспортного средства и наличие штрафов.

Свой среди чужих

Как на практике происходит контроль, когда это требуется, за гражданами?

Юрий Жданов: Допустим, известна фамилия пассажира и его телефон. Если человек живет в Москве, он не мог не использовать государственные сервисы, и там не могла не сохраниться фотография, пусть и старая. В ход идут не только фото из паспорта, но даже те, которые были сделаны когда-то для льготных проездных школьника или студента.

В случае с заболевшими коронавирусом искать старые фото не нужно: врачей обязали делать фотографии всех находящихся на карантине.

Поиск людей по фотографии-образцу идет внутри всей системы видеонаблюдения, человека можно поставить на контроль, даже если он не живет по адресу регистрации. Машина, ежедневно обрабатывая изображения москвичей, ранжирует их по принципу "свой - чужой": тех, кто входит и выходит из одного и того же подъезда постоянно, относит к "своим", новичков - к "чужим".

Пользователь системы может уточнять и детализировать поиск в системе - заставить ее искать человека только среди "своих", только среди "чужих", или искать похожие изображения. Можно указать, за какой период нужны снимки и даже выставить точность совпадения с образцом - от 50% до 100%.

Ключевой вопрос

Как защититься простому гражданину от злоупотреблений при видеонаблюдении?

Юрий Жданов: Откровенно признаю, что это не просто. Но - возможно. Есть зарубежный опыт. Например, в Великобритании с 2012 года действует строгое законодательство, регулирующее работу с камерами уличного наблюдения, а также хранение и доступ к информации. "Кодекс применения камер наблюдения" создан, по замыслу авторов, для того, чтобы соблюсти баланс между необходимостью вести наблюдение и невмешательством в частную жизнь.

Но не все заграничное применимо у нас.

Юрий Жданов: И все же. Для России крайне актуальна борьба с "утечками" персональных данных из государственных и частных банков информации: данные из некоторых систем можно купить на так называемом рынке "пробива". "Пробивом" на жаргоне называется покупка персональных данных, в основном на специализированных форумах в интернете с простой системой регистрации. Для покупки доступны информация из баз сотовых операторов, банков, МВД, ФНС и прочих государственных органов. Можно встретить предложения купить данные о парковочных сессиях, выписку из ЗАГСа или домовой книги, а также записи с любой видеокамеры.

Рецепт от этого, в принципе, очевиден - жесткое законодательство и не менее жесткое его соблюдение. По сути, необходима адаптация международно-правовых требований и рекомендаций в нормативном регулировании этих вопросов для российских государственных органов и частных компаний. Разумеется, потребуется и внесение изменений в российское законодательство, в том числе в Уголовно-процессуальный кодекс и в закон об оперативно-розыскной деятельности.

Россия > Армия, полиция. СМИ, ИТ > rg.ru, 20 февраля 2021 > № 3649604 Юрий Жданов

Интервью Министра иностранных дел Российской Федерации С.В.Лаврова медиахолдингу РБК, Москва, 19 февраля 2021 года

Вопрос: Есть ощущение, что Запад очень раздражает появление российской вакцины «Спутник V». Поначалу они действительно вели себя очень агрессивно, не пускали ее. Когда я разговаривал с Министром промышленности и торговли Российской Федерации Д.В.Мантуровым, он сказал, что это «война вакцин». Сейчас мнение изменилось. Действительно ли речь идет только о качестве вакцины или политика все-таки замешана в этом?

С.В.Лавров: Здесь, наверное, применима логика русской пословицы «И хочется, и колется». На Западе понимают, что «Спутник V», действительно, если не самая лучшая, то совершенно точно в ряду первых. Иначе не было бы такого потока обращений за этой вакциной, а он нарастает в геометрической прогрессии.

С другой стороны, они осознают, что сам факт распространения «Спутник V», да и других наших вакцин, которые вскоре уже выйдут на международный рынок, означает повышение авторитета и репутации России на международной арене. Этого им не хочется. Но осознание того, что первая реакция была совершенно возмутительная, с точки зрения фактов, с точки зрения медицинской науки, к ним пришло. После того, как в августе 2020 г. Президент Российской Федерации В.В.Путин объявил о создании вакцины, наступления были совершенно не дипломатичные, просто выдавали раздражение, Вы абсолютно правы.

А сейчас многие страны (Чехия и ряд других) говорят, что хотят дождаться, когда вакцина «Спутник V» будет сертифицирована в Европейском агентстве по лекарственным средствам. В Венгрии считают, что они уже готовы этим заниматься, и поставки начинаются. Количество запросов из Европы постоянно растет. Буквально на днях была просьба Князя Монако Альбера II поставить вакцины для всего населения Княжества.

После того, как были опубликованы научные оценки независимых структур, на Западе вынуждены признавать, что вакцина хорошая. Но тем не менее попытки ее дискредитировать продолжаются.

Буквально вчера читал довольно двусмысленное заявление Президента Франции Э.Макрона, где он определил нас с китайцами в разряд тех, кто пытается получить какие-то преимущества на мировой арене за счет своих медицинских достижений. Позавчера было выступление главы Еврокомиссии У. фон дер Ляйен с очень негативным подтекстом в отношении поставок российской вакцины в другие страны.

Нам надо продолжать придерживаться очень правильной принципиальной позиции, которую изначально озвучил Президент Российской Федерации В.В.Путин, что мы сделали ее первыми и будем наращивать ее производство. Это не просто, у нас не хватит мощностей, поэтому мы договариваемся и с Индией, и с Южной Кореей, и с другими странами. Одновременно с этим он сказал, что мы открыты для самого широкого сотрудничества.

Еще один очень важный момент. Когда на днях в ООН рассматривали эту проблему, Генеральный секретарь ООН А.Гутерреш взывал к тому, чтобы страны, которые либо имеют эту вакцину, либо имеют деньги для ее приобретения, не забывали о бедных. А нас пытаются обвинять в том, что мы поставками за границу завоевываем себе геополитические очки. Здесь очевидное противоречие, и, конечно, Запад плохо подготовился к этой дискуссии.

Вопрос: Получается, это то же самое, когда Президент Российской Федерации В.В.Путин говорит на Давосском форуме, что нельзя жить исключительно в пользу «золотого миллиарда», а нас фактически обвиняют в том, что ради этого «золотого миллиарда» поставляем вакцину. И все-таки отношение к вакцине такое, потому что она сделана в России?

С.В.Лавров: Я другого объяснения не нахожу, потому что никто даже не пытался провести какой-то медицинский или научный анализ. Просто сразу было сказано, что такого быть не может, потому что такого не может быть никогда: «Так быстро никто ничего не делает». Только в октябре 2020 г. западники заявили о том, что они смогут доложить, что у них там получается. А Президент Российской Федерации В.В.Путин уже в августе объявил, что российская вакцина готова.

К сожалению, очень часто наблюдаю, что реакция на все, что мы делаем, говорим или предлагаем, сразу настороженная. И это в лучшем случае. Как правило говорят, что «русские опять играют в свои геополитические игры».

Вопрос: Высокий представитель ЕС по иностранным делам и политике безопасности Ж.Боррель, который недавно сюда приезжал и с которым Вы встречались, заявил, что Россия сама отходит от Запада. В то же время пресс-секретарь Президента Российской Федерации Д.С.Песков заявил, что мы готовы сотрудничать с Европой. Вы сказали о том, что мы готовы к разрыву, но мы не разрываем отношения. Что на самом деле мешает нормальным отношениям Евросоюза и России?

С.В.Лавров: Предвзятость, по большому счету. Я работал с Высоким представителем ЕС по иностранным делам и политике безопасности Ж.Боррелем, моим хорошим коллегой, когда он был Министром иностранных дел Испании. Сейчас многие, пытаясь придать скандальное измерение визиту Высокого представителя в Российскую Федерацию, забывают с чего все начиналось. Когда Ж.Боррель в мае 2019 г. произнес: «Наш старый враг, Россия, снова заявляет о себе и снова представляет угрозу». Мы тогда переспросили через его протокольную службу. Нам сказали, что это фигура речи и что его не так поняли. Но менталитет-то прорвался наружу.

Нас воспринимают как чужака. Когда я давал интервью В.Р.Соловьеву, на его вопрос, готовы ли мы к разрыву отношений с Евросоюзом ответил утвердительно, потому что отношений не осталось уже. Как однажды высказывался бывший Президент США Б.Обама (правда, про российскую экономику), отношения разорваны «в клочья».

Да, с 1997 г. вступило в силу Соглашение о партнерстве. Оно содержало целый ряд декларативных целей продвижения к общим пространствам: экономическим, гуманитарным. Долгие годы у нас существовал механизм саммитов, которые каждые 6 месяцев поочередно проводились в Российской Федерации и на территории ЕС. Проводились ежегодные встречи, по сути дела, полного состава российского Правительства с Европейской комиссией, на которых обсуждались задачи, стоящие перед участниками сотрудничества в контексте более чем 20 отраслевых диалогов. У нас выстраивались 4 общих пространства, дорожные карты по каждому из них, сугубо предметные, конкретные проекты. Все это было обрушено. Равно как и был обрушен Совет партнерства и сотрудничества, в рамках которого Министр иностранных дел Российской Федерации и Высокий представитель ЕС по иностранным делам и политике безопасности проводили обзор всего комплекса отношений. Этого не было уже задолго до украинского кризиса.

У нас многие только и ждут, когда можно будет наброситься на политику российской власти на международной арене. Нас спрашивают, как мы можем говорить, что мы готовы к разрыву отношений с Евросоюзом, когда это наш крупнейший торгово-экономический партнер. Если брать ЕС как коллективного партнера, то по валовому объему торговли – это самый крупный наш партнер. Но вот, например, Россия в 2013 г. (если брать период до украинских событий) стала членами Всемирной торговой организации. С того момента, как мы стали членами ВТО, все наши торговые отношения строились на принципах этой организации, а не на неких принципах, которые Евросоюз нам предлагал. Евросоюз в целом как единый торговый блок тоже участвовал в деятельность ВТО. Торговали мы со странами-членами по принципам ВТО. Если Евросоюз такой драгоценный партнер в сфере торговли и экономики, вот вам статистика: в 2013 г. первым партнером Евросоюза были США (около 480 млрд долларов), за ними Китай (428 млрд долларов) и Россия (417 млрд долларов). То есть это цифры абсолютно одного порядка. Что происходит сейчас? В 2019 г. объем торговли с США – 750 млрд долларов, с Китаем 650 млрд долларов, с Россией около 280 млрд долларов, а в 2020 г., если считать с Англией, – 218 млрд долларов, а без Великобритании – 191 млрд долларов.

Причина? Санкции, которые ввел наш «драгоценный» самый крупный экономический партнер по причинам, которые никогда, нигде и ни на какие факты не опирались. По крайней мере, нам таких фактов предъявлено не было. Крым нам понятен, Донбасс нам понятен – это просто Евросоюз, расписавшись в своей неспособности, а, может быть, и нежелании, предотвратить антиконституционный государственный переворот с откровенным русофобским характером, решил поставить все с ног на голову. Брюссель переложил «с больной головы на здоровую» и ввел санкции не против путчистов, которые, по большому счету, наплевали на гарантии Евросоюза, подписавшегося под соответствующими соглашениями, а против России, полностью игнорируя, как я уже сказал, что действия той власти, которую они поддержали, были откровенно и буйно антироссийскими.

Вопрос: Если не было бы событий на Украине, наши отношения с Западом пришли бы в такую точку, в которой они находятся сейчас?

С.В.Лавров: Мне трудно об этом говорить. Потом были же еще события, связанные с обвинениями в «отравлении в Солсбери». Фактов предъявлено не было. Встретиться с нашим гражданином не позволили. Никаких доказательств не привели. Примерно то же, что сейчас происходит с «отравлением» А.Навального.

Вопрос: Такое ощущение, что на Западе ищут повод для того, чтобы эти отношения ухудшить.

С.В.Лавров: Ищут, но поводов достаточно: всегда можно что-то определить как предлог, чтобы перевести отношения в нужное тебе русло. Здесь не то, что они хотят ухудшать отношения. Я не думаю, что это их главная цель. Они хотят самоутвердиться. Они сейчас начинают действовать так же, как США, в т.ч. проявляют менталитет исключительной когорты государств. Я цитировал Министра иностранных дел ФРГ Х.Мааса. Когда его спросили, зачем они продолжают обсуждать санкции против России, какую цель они достигли санкциями, он ответил, что не считает, что санкции обязательно нужно принимать ради какой-то цели. Сам факт, что они не оставляют безнаказанным какое-то действие Российской Федерации, что-то подтверждает.

Утаивание фактов, которые могли бы как-то подтвердить обвинения в наш адрес, началось задолго до украинского кризиса. Можно вспомнить 2007 г. – отравление А.Литвиненко в госпитале. Было какое-то коронерское расследование. Затем этот процесс объявили «публичным», что по логике Дж.Оруэлла, на самом деле в Великобритании означает «секретный процесс», в рамках которого никакие дознавательные результаты спецслужб предъявлять нельзя. Знаете, это системные проблемы.

Я перечислил то, что у нас в отношениях с Евросоюзом действительно было. Сейчас не осталось ничего, даже спорадических контактов по каким-то международным проблемам. По иранской ядерной программе мы участвуем не в отношениях с Евросоюзом, а в работе коллективной группы стран, которые сейчас пытаются эту программу каким-то образом вернуть в нормальное русло. По Ближнему Востоку у нас «квартет» посредников в составе России, США, ЕС и ООН. То есть это не отношения с Евросоюзом, а многостороннее сотрудничество.

Кстати, говоря о том, кто какие шаги предпринимает для того, чтобы отношения хоть чуть-чуть остановить от дальнейшего падения. Когда Высокий представитель ЕС по иностранным делам и политике безопасности Ж.Боррель собирался в Москву, мы думали ровно об этом. Он предложил вместе заниматься здравоохранением, вакцинами. Это мы с Вами уже обсудили. Едва ли Евросоюзу как брюссельской структуре позволят самостоятельно выходить на российские учреждения, заниматься взаимодействием в сфере вакцин. Мы скорее будем взаимодействовать напрямую с производителями «АстраЗенеки», как это уже происходит.

Накануне визита Ж.Борреля мы предложили его экспертам сделать совместное заявление Министра иностранных дел Российской Федерации и Высокого представителя ЕС по Ближнему Востоку, где у нас позиции практически идентичные, с призывом к возобновлению деятельности «квартета», призывом к прямым палестино-израильским переговорам, к уважению имеющихся резолюций ООН и т.д.

Дали им абсолютно проходной с первого раза текст – полторы страницы. За несколько дней до его приезда нам сообщили, что «не получается». Выдам сейчас секрет, потому что это вопиющий пример. За столом переговоров я спросил Ж.Борреля: «Как у нас с этим заявлением, почему не получилось?» Он стал вертеть головой в разные стороны и было понятно, это он подтвердил, что ему никто об этом даже не сказал. Вот такие люди занимаются тем, что некоторые наши либералы называют «отношениями с ЕС».

Вопрос: Заканчивая эту тему. Я человек, родившийся в СССР. Для меня понятно, когда было противостояние СССР и Запада, была разная идеология, экономика и т.д. Потом, как мне казалось, у нас все стало одинаково – там за демократию, мы за демократию, там рыночная экономика и здесь рыночная экономика. Тогда в чем же противоречия? Почему до сих пор мы не можем найти общий язык, который, как мне казалось, находили в 1990-е? И почему тогда находили?

С.В.Лавров: Тогда находили, потому что никто с территории Российской Федерации не спорил относительно ответа на вопрос о том, кто «в доме хозяин». Президент Российской Федерации В.В.Путин об этом многократно говорил. Решили, что все – конец истории. Ф.Фукуяма объявил, что отныне и впредь либеральная мысль будет управлять миром. Сейчас опять попытка эту либеральную мысль выдвинуть на передний план в борьбе за влияние на международной арене. Но, когда стало понятно, что Россия совсем не согласна с тем, что будет жить «в доме, где хозяин сам себя назначил», тогда и начались все эти сложности.

Поначалу, став Президентом, В.В.Путин и его команда пытались делать это через дипломатичные сигналы, которые принято считывать грамотным и умным людям. Но никто ничего не считывал. А потом пришлось сказать, тоже вежливо, но откровенно в «Мюнхенской речи». Когда такой сигнал никто не воспринял (вернее, восприняли Россию опять как «хулигана» на международной арене, собирались опять «учить» Россию вежливым манерам), тогда это все началось. По крайней мере, идейно подготовка Запада к нынешним действиям началась именно тогда.

Вопрос: Про санкции. Сегодня в агентстве «Блумберг» появилась новость о том, что готовятся новые санкции в отношении России по поводу «Северного потока – 2», но, якобы, они будут не сильными, «мягкими». С другой стороны, говорится о том, что, вроде, американцы хотят помешать строительству «Северного потока – 2», но при этом не поругаться с Германией. В каком положении мы оказались?

С.В.Лавров: Мы оказались в положении страны, на сто процентов выполняющей свои договорные обязательства, взятые нашими компаниями-участниками проекта совместно с компаниями, присоединившимися из стран ЕС. Нынешняя ситуация в решающей степени была создана в результате очередного решения того, что мы называем Евросоюзом, – решения, убедительнейшим образом показывающего, что это за образование. Когда несколько лет назад поляки и иже с ними попытались затормозить проект «Северный поток – 2», было запрошено специальное, официальное мнение юридической службы Европейской комиссии. Эта служба предъявила документ, в котором черным по белому было написано, что инвестиционный проект был начат задолго до того, как были внесены изменения в газовую директиву ЕС – в «третий энергетический пакет». Все, точка. Вопрос закрыт для любого уважающего закон человека. Нет. Еврокомиссия взяла это заключение и стала проводить свои внутренние квазиправовые процедуры, по итогам которых было сказано, что проект действительно был начат задолго до того, но он подпадает под этот «третий энергетический пакет» и под газовую директиву. Вот какого качества у нас партнер по этим якобы «отношениям».

Говоря о том, как же мы можем на них «нападать» и выражать готовность прекратить с ними отношения, если они главный экономический партнер - вот он какой экономический партнер. А бьется за этот проект сейчас одна Германия.

На самом деле, администрация Дж.Байдена ничего не будет отменять из того, что сделал Д.Трамп, за исключением выхода из Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ), куда демократы сейчас вернутся.

Закончилось совещание министров обороны НАТО. Нет никаких «откатов» от требования платить 2% ВВП на нужды обороны, т.е. на покупку американского оружия. Нет отхода и от требования к Европе по «Северному потоку–2» – прекратить участвовать в каких-то делах, подрывающих европейскую безопасность. Ну оттуда же виднее, правда? Это к тому, кто в доме хозяин. Европа тоже хочет быть хозяином в доме, но ей указывают на ее место. Ситуация с «Северным потоком – 2» абсолютно однозначна.

Сейчас в открытую пишут, что идет торг и обсуждают возможность договоренностей между Вашингтоном и Берлином, согласно которым «Северный поток–2», ладно, Бог с вами, пускай достраивается, пускай функционирует, но если вдруг параллельно будет сокращаться транзит газа через Украину, то «Северный поток – 2» будет перекрыт. Я не могу решать за Германию, но то, что это унизительное предложение, для меня очевидно. Как сказал Президент Российской Федерации В.В.Путин на встрече с лидерами думских фракций, это очередное подтверждение того, что за счет России хотят финансово поддержать свой геополитический проект под названием «Украина».

Вопрос: А мы должны платить за этот геополитический проект? Почему они считают, что мы должны за него платить?

С.В.Лавров: Потому что им самим не хочется за это раскошеливаться ради этой цели. Им украинский режим нужен только для одного – чтобы постоянно раздражать Россию и выискивать новые поводы для русофобской политики. Они хотят всячески ослабить все, что расположено вокруг нас: Белоруссия, Центральная Азия, теперь и Закавказье, когда после успешной миссии Президента Российской Федерации В.В.Путина по посредничеству между Арменией и Азербайджаном они вдруг все всполошились – как же так, без них? Сейчас пытаются проникать и наращивать свою активность в этом регионе. Это все не имеет никакого отношения к идеологии времен «холодной войны», противостояния двух систем, о чем Вы говорили несколько минут назад. Это все имеет отношение к тому, что наши западные партнеры не хотят, не готовы и не умеют разговаривать на основах равноправия. Будь это Россия, Китай, кто бы то ни был еще. Надо создать структуру, где они обязательно будут главными. Поэтому им и Организация Объединенных Наций не нравится все больше и больше, потому что они не могут ее контролировать на 100%.

Вопрос: С Вашей точки зрения, ЕС сейчас действительно выглядит как монолит или внутри там происходят процессы и появляются страны, которые все-таки говорят, что хотят с Россией дружить? Потому что, если касаться санкций, то их основными идеологами, как ни странно, выступают страны Прибалтики, не играющие в ЕС большой роли, но почему-то их все слушают.

С.В.Лавров: Насчет «монолита» не очень уместно спрашивать через пару месяцев после «брекзита». Монолит уже не тот, которым он когда-то был. Относительно монолита в переносном смысле – нет. Очень многие страны поддерживают с Россией отношения. Визит Ж.Борреля был первым на таком уровне года за три. За эти же три года пара десятков министров стран-членов Евросоюза побывали в России. У нас прекрасно идет диалог. Не особо тратим время на эти проблемы противостояния, нравоучений. Да, у них у всех есть «домашнее задание» – странички полторы-две, где они должны зачитать то, что этот брюссельский «обком» там согласовывал.

Вопрос: То есть у них есть методичка, с которой они приезжают?

С.В.Лавров: Обязательно. Там ни шагу влево. Это А.Навальный, например, или Скрипали, как это было раньше, права человека. Сейчас ученый Ю.Дмитриев из Карелии. Категорически не приемлют факты, доказывающие его участие в преступлениях, педофилии. Они зачитали, я привожу контрдоводы, объясняю, что мы видим в той или иной ситуации, и почему мы не можем получить доказательств по тому же А.Навальному, по тем же Скрипалям. В ответ они просто еще раз зачитывают ту же самую страницу. За пределами этой дисциплины «блоковой солидарности» идет нормальный разговор. Да, ЕС определяет им, на каких основах они участвуют во Всемирной торговой организации (ВТО). А мы торгуем в ВТО с этими странами на тех основах на которых вступила Россия. Но никакого отношения к этой торговле и инвестиционному сотрудничеству, кроме как попытки удушить торгово-экономические отношения через санкции, ЕС не имеет.

Вы сказали про Прибалтику. Да, они «командуют парадом» очень сильно. Не раз уже говорил в общении с Вашими коллегами. Когда в 2004 г. их лихорадочно затаскивали в ЕС, у России с Брюсселем тогда были очень откровенные диалоги (главой Еврокомиссии являлся Р.Проди). В 2005 г. была поставлена цель перехода к безвизовому режиму.

Вопрос: Про который никто сейчас не вспоминает.

С.В.Лавров: Вспоминаем это, отвечая тем, кто спрашивает, как мы смеем говорить, что готовы разорвать отношения с ЕС. Вы Прибалтику упомянули. Долго вели переговоры о модернизации Соглашения о партнерстве и сотрудничестве между Россией и ЕС, которое Евросоюз прекратил в 2014 г. Оно было призвано пойти чуть-чуть дальше за рамки норм ВТО и договориться о дополнительных торговых преференциях. Когда-то была цель – зона свободной торговли, но это уже давно забыто. Однако были намерения модернизировать соглашение, чтобы еще больше либерализовать торговлю в дополнение к нормам ВТО. В 2014 г. это было прекращено – еще один пример разрыва отношений.

Соглашение по безвизовому режиму тоже было готово еще в 2013 г. Мы выполнили все условия ЕС: договорились, что безвизовый режим будет только для пользующихся биометрическими паспортами, что те, кто нарушит правила въезда в ЕС или пребывания там в течении какого-то безвизового периода, будут подлежать реадмиссии (подписали соответствующее соглашение). Было сделано все, о чем они просили и что нас устраивало. А потом, когда пришло время его подписывать и затем ратифицировать, ЕС сказал: «Давайте подождем». Причину выяснили очень скоро, они особо не скрывали. Было решено в этом брюссельском коллективе, что политически некорректно давать безвизовый режим России до того, как его получит Грузия, Украина и Молдавия.

Вопрос: То есть Россию поставили в зависимость от других стран?

С.В.Лавров: Конечно. По инициативе Прибалтики. Это тоже к разговору о том, что это за отношения. Это отношения людей, решивших, что они – Европа, а это совсем не так. Россия воспринимает Европу во всем ее многообразии. Если брюссельскому «обкому» это не нравится, то насильно мил не будешь.

Вопрос: Европа до Урала, как минимум.

С.В.Лавров: До Урала. В 2009 г., тогда Ж.М.Баррозу был главой Еврокомиссии, мы проводили саммит Россия-ЕС в Хабаровске. Европейские коллеги прилетели вечером. Вышли погулять по набережной. Мы им показывали город. Ж.М.Баррозу тогда сказал: «Поразительно, мы летели из Брюсселя 13 часов, и все равно Европа». Это и есть главный смысл того, что обусловило лозунг «Европа от Атлантики до Тихого океана».

Вопрос: Спрошу еще про одну страну – Белоруссию. 22 февраля 2021 г. будет встреча двух президентов. А.Г.Лукашенко прилетит в Россию. Недавно Министр иностранных дел Белоруссии В.В.Макей дал интервью медиахолдингу РБК, где сказал о многовекторности внешней политики Белоруссии. По Вашему мнению, удалось договориться с Минском об интеграции? Чего ждать от таких переговоров?

С.В.Лавров: Многовекторность не должна использоваться как неприличное слово. Многовекторности хотят любые нормальные государства. У России тоже принцип многовекторности присутствует в основах внешней политики с 2002 г. Но в нашем понимании многовекторность возможна исключительно на основах равноправия, уважения и поиска баланса интересов и взаимной выгоды. Только так.

Сначала нам угрожают санкциями, а потом те же люди говорят, что мы «доигрались» и против нас вводят односторонние ограничения, и они же заявляют, что мы «нехорошие», потому что «смотрим на Восток». Все переворачивается с ног на голову.

Россия – евразийская держава. У нас теснейшие контакты с Европой. Они культивировались столетиями, когда никто даже и не помышлял о Евросоюзе, а европейцы воевали и состязались друг с другом. И, между прочим, мы очень часто их мирили и помогали достичь справедливого результата в войнах.

Вопрос: Даже спасали монархии?

С.В.Лавров: Да, и об этом знают. Как и Республику в США, в известной степени.

Но эта часть нашего соседства разрывает практически все отношения, оставляет только спорадические контакты по неким международным кризисам, которые интересны Евросоюзу, чтобы он не пропал с международной арены. Во многом они движимы желанием быть заметными по Сирии и другим направлениям. Если нас здесь не «жалуют», мы просто продолжаем работать с другими нашими соседями, у которых подобного рода капризов не наблюдается.

Объективно торговля с Евросоюзом у нас сократилась практически в два раза с 2013 г. За тот же период с Китаем она увеличилась в два раза.

Вопрос: Вернусь к Минску. Чего ждать от переговоров Президента Российской Федерации В.В.Путина и Президента Белоруссии А.Г.Лукашенко 22 февраля с.г.?

С.В.Лавров: Есть желающие видеть в подтверждении Минском многовекторности своей внешней политики его «ненадежность» как партнера и союзника. Я так не считаю.

В Совете Европы, где Белоруссия пока еще не является страной-членом, мы выступаем за то, чтобы он установил отношения с Минском. Поддерживали присоединение Минска к некоторым конвенциям Совета Европы. Всегда были за то, чтобы у Белоруссии были нормальные отношения с западными соседями. Сейчас даже не знаю, чем СЕ будет заниматься. Русофобия захлестнула большинство представленных там стран Евросоюза, а самые «буйные» диктуют повестку дня.

Читал высказывания Президента Белоруссии А.Г.Лукашенко (не все интервью, но его цитировали) о том, что никаких препятствий для углубления интеграции он не видит. Как они согласуют с Президентом Российской Федерации В.В.Путиным, так и будут двигаться.

До переговоров осталось два дня. Думаю, забегать вперед нет смысла. Все будет известно очень скоро.

Вопрос: Недавно Президент США Дж.Байден выступал и сказал фразу о том, что Соединенные Штаты больше не будут «идти на поводу» у русских (якобы Д.Трамп шел у нас на поводу). Как сейчас могут строиться наши отношения? Есть ли, о чем говорить с Вашингтоном? Готов ли он с нами говорить?

С.В.Лавров: В этих комментариях о том, кто у кого шел, идет или будет идти «на поводу», просматривается очень глубокий раскол американского общества. Дошло до личной неприязни, причем агрессивной, вопреки американской политической культуре. Они и раньше во время президентских кампаний, выборов в Конгресс особо не стеснялись в выражениях, но такого я не припомню.

Наши либеральные СМИ, практикующие жесткий прозападный курс, в поисках предметов критики в России нарушают грани приличия, переходят на личности, очень грубо и не по-журналистски себя ведут, как записные пропагандисты, в чем сами горазды обвинять других.

То, что быстро и вовремя удалось продлить Договор о стратегических наступательных вооружениях (СНВ-3), это очень позитивный шаг. Не надо его переоценивать, но и недооценивать его не нужно. Вроде бы в своих предвыборных речах Дж.Байден сказал, что готов продлить Договор, но все-таки это предвыборные речи. Потом можно было по-разному препарировать это обещание, но он, как мы и предлагали, без каких-либо условий на пять лет продлил этот важный документ. Если бы этого не произошло, не осталось бы ни единого международно-правового инструмента не только между Россией и США, а вообще во всей палитре многосторонних отношений, который содержал бы какие-либо ограничений в сфере разоружения, контроля над вооружениями и нераспространения ядерного оружия.

Очень важно, что практически за несколько дней до даты 5 февраля 2021 г., с которой Договор продлен на пять лет, Президент Российской Федерации В.В.Путин и Президент США Дж.Байден в своем первом телефонном разговоре после президентских выборов в США подтвердили намерение продолжать продвигать переговоры по стратегической стабильности в новых условиях. С 2010 г. ситуация существенно изменилась: у американцев и у нас появились новые вооружения, некоторые из которых подпадают под СНВ-3. Мы заявили об этом еще в прошлом году, сказали, что их надо учитывать. А некоторые вооружения не подпадают под действие Договора – по своим физическим характеристикам они действуют совсем на других принципах.

Вопрос: Вы говорите про гиперзвуковое оружие?

С.В.Лавров: Да, такое же есть и у американцев. Гиперзвук частично подпадает под ДСНВ, если это баллистические ракеты.

Что-то уже покрывается ДСНВ, сейчас надо «встроить» эти виды вооружений в Договор на очередные пять лет и посмотреть, как это будет верифицироваться. А что-то не подпадает.

У американцев есть новая система – та самая концепция глобального молниеносного удара (кстати, неядерного). Предложили положить на стол переговоров все без исключения темы, которые так или иначе влияют на стратегическую стабильность и законные интересы договаривающихся сторон.

Вопрос: Они согласились на это? Готовы?

С.В.Лавров: Еще в октябре мы передали Администрации Д.Трампа проект совместных «пониманий» – набросок, первое приближение к тому, как можно сесть за стол и начать договариваться о повестке дня. Ответа от них не было. Специальный посланник Президента США по контролю над вооружениями М.Биллингсли занимался не этим, а в основном делал громкие заявления о том, что «США – всей душой, а русские не хотят».

Когда я разговаривал с Госсекретарем США Э.Блинкеном, напомнил, что по этому вопросу и целому ряду других тем, включая кибербезопасность, озабоченности вмешательством во внутренние дела друг друга, у нас есть предложения, переданные прошлой Администрации. Мы бы хотели их возобновить, чтобы новая Администрация Дж.Байдена высказала нам свое мнение. У нас есть понимание, что сейчас им нужно немного освоиться в Белом доме и Госдепартаменте. Надеюсь, что это не займет слишком много времени.

Остаются вопросы по разоруженческому блоку. Например, состав его участников. Позиция американцев по Китаю, которую утвердил Д.Трамп, не изменилась, как и по целому ряду других вопросов.

Если вести речь о многосторонних переговорах, во-первых, это не должно отменять российско-американские договоренности, поскольку мы имеем в разы больше вооружений, чем другие ядерные страны. Во-вторых, если делать этот процесс многосторонним, должна быть добровольная договоренность всех тех, кого хотели бы видеть (прежде всего, это «пятерка» ядерных держав). Уговаривать Китай мы никогда не будем. Уважаем позицию Пекина, который хочет или нас догнать или предлагает нам сначала сократиться до его уровня, а потом уже разговаривать. Но при всех обстоятельствах, если это многосторонний процесс, то без Великобритании и Франции вообще никуда. Администрация Д.Трампа настаивала на участии Китая, а про своих союзников говорили, что они «нормальные», «наши», – буквально такими словами. Все это смешно.

За пределами разоруженческого процесса, который сам по себе сложный и длительный, у нас не так много сфер, где есть перспективы, видение того, что мы можем конструктивно сотрудничать.

Вопрос: Потому что совершенно разное видение или они не хотят общаться?

С.В.Лавров: Менталитет «хозяина в доме», а через него и определение врагов (Китай пока еще не назвали врагом, а нас уже пару раз называли), никуда не исчез. Тем более, у демократов есть дополнительные основания для того, чтобы наращивать такую политику: якобы в отличие от Д.Трампа они не будут «собакой, которой виляет русский хвост».

Вопрос: Нет ощущения, что демократы пришли с целью реванша по отношению к России: то, что Д.Трамп не сделал за четыре года, сейчас нам устроят?

С.В.Лавров: Еще на стадии предвыборной гонки они примерно так и говорили. Дж.Байден и его люди не просто заявляли, что это мягкотелость, постоянные заигрывания, а то и вообще – работа на российскую разведку. Д.Трамп говорил, что он «самый жесткий по отношению к России». Он сказал, что ему нравится В.В.Путин, но ввел больше санкций, чем все его предшественники вместе взятые.

«Ковбойские разборки», кто круче, тоже там присутствуют. Но это нормальное проявление американской политики, особенно сейчас. Она обострилась до предела в своих противоречиях между либералами, которые думали, что это уже неостановимая тенденция. Вдруг пришел Д.Трамп, не сильно жаловавший либеральные принципы и подходы, старался больше думать о коренных интересах тех, кто основал Америку, приехал туда (она всегда была страной эмигрантов) и принял ее законы. Вот, о чем идет спор: сохраняется ли лояльность государству, которое тебя приняло, или ты хочешь размывать его принципы?

Вопрос: Встраиваешься ли?

С.В.Лавров: Да. И сам хочешь быть хозяином в этом государстве. Опять все сводится к этому.

Вопрос: Перенесемся в Карабах. К счастью, война закончилась, подписали мирное соглашение. Много говорили о роли России и Азербайджана. Хочу спросить еще и про Турцию. Я был в Азербайджане во время войны и много слышал о том, что все азербайджанцы за «Великий Туран» (это государство от Турции до нашей Средней Азии). Москва не боится такого усиления Турции?

С.В.Лавров: Это мнение части общества. Не берусь определять в процентном соотношении, кто так реагирует. Не думаю, что все из тех, кто Вам это говорил, знают, что такое «Великий Туран».

Тема тюркоязычных отношений достаточно глубоко проникла в ткань сотрудничества между Турцией и соответствующими странами, включая Азербайджан и ряд государств Центральной Азии.

Есть Совет сотрудничества тюркоязычных государств, в котором мы участвуем как наблюдатели. Несколько наших республик заинтересованы в контактах. Там они продвигают конкретные проекты.

Есть ТЮРКСОЙ – Международная организация тюркской культуры. Существует и такая структура, как Парламентская ассамблея тюркоязычных государств. Все они функционируют уже достаточно давно. У них есть свои планы, проводятся мероприятия. В основном это происходит через культурные, языковые, образовательные традиции.

Если же говорить о «Великом Туране» как наднациональном образовании в историческом смысле, не думаю, что Турция преследует такую цель. Не вижу, как в реальности страны, бывшие частью СССР и ставшие независимыми государствами, могут эту идею в каком-то виде поддерживать. Наоборот, весь пафос их внешней политики и практика их деятельности заключается в том, чтобы укреплять свои национальные государства.

Что касается Турции, у нее есть интересы. Это ее соплеменники, говорящие на одном языке. Мы тоже хотим, чтобы «русский мир» имел возможности общаться. Создали разветвленную сеть организаций соотечественников, проживающих за рубежом, открываем центры «Русский мир» при университетах в разных странах с сугубо языковыми, образовательными, научными целями.

В Кракове недавно закрыли Центр русского языка и культуры, созданный Фондом «Русский мир». Для Польши это очевидный шаг, как и для Прибалтики, где борются со всем русским. На Украине тоже стали этим заниматься: отключение СМИ, языковой запрет. Нам это хорошо известно. Мы не отстанем от ОБСЕ, Совета Европы, соответствующих ооновских структур. Нельзя делать вид, что это издержки «роста» и «взросления» украинской нации, которая, как говорят, «несчастная». Сами украинцы заявляют, что они «от Александра Македонского». Тогда отвечайте за вводимые порядки. «Отлынивание» того же ЕС, Германии, Франции как стран-участниц «нормандского формата» от выполнения своих функций в «воспитании» Украины в плане выполнения Киевом Минских договоренностей уже стало хроническим. Это не делает чести ни Германии, ни Франции.

Вопрос: Прозвучало заявление, что Украина признана недружественным России государством. Как это повлияет на наши отношения?

С.В.Лавров: Это просто характеристика государства. Что в нем дружественного? Закрываются русские школы, в магазинах покупателям и продавцам запрещают говорить на родном языке, нацисты сжигают российские флаги.

Вопрос: Это напоминает происходящее в Прибалтике 20-30 лет назад.

С.В.Лавров: Когда Прибалтику принимали в ЕС, мы спросили у брюссельских бюрократов, «еврограндов», уверены ли они в своих действиях. До сих пор есть проблемы, не вписывающиеся в критерии членства, в том числе соблюдение прав национальных русскоязычных меньшинств в Латвии и в Эстонии. Нам ответили, что Прибалтика испытывает фобии по отношению к России (война, т.н. оккупация и т.д.), ЕС возьмет ее «под свое крыло», и она успокоится, национальные меньшинства будут счастливы и довольны. Произошло все с точностью до наоборот. Русские не получили никаких прав, безгражданство сохраняется.

Вопрос: Вернемся к Турции: усиление Анкары, ее активная роль в войне в Нагорном Карабахе, визит Президента Р.Т.Эрдогана в Северный Кипр (чего давно не делал глава турецкого государства). Как Москва это воспринимает?

С.В.Лавров: Если брать Турецкую Республику и т.н. Северный Кипр, то воспринимаем как отношения Анкары со своими «соплеменниками». Пока не слышал, чтобы Турция отказалась от обязательств в ООН, взятых сторонами конфликта. Это поиск обоюдоприемлемого решения, создание двухзональной, двухобщинной федерации. Идет разговор о том, насколько она будет сильной или слабой. Но нет никаких разногласий, что это должно быть единое государство. Хотя не так давно были идеи, что ничего не получится и придется создавать два государства. Понимаем, что Анкара заинтересована в том, чтобы турки на Кипре жили в условиях равноправия и обеспечения их прав. Мы за то, чтобы эти же мотивы, которыми Турция объясняет свои действия в Восточном Средиземноморье, в том числе по углеводороду, лежали в основе ее диалога с Грецией и Кипром.

17 февраля с.г. разговаривал с Министром иностранных дел Греции Н.Дендиасом. Он сказал, что 25 января с.г. был «зондажный» контакт с Министром иностранных дел Турции М.Чавушоглу. Всех проблем они не решили. Но хорошо, что диалог установлен. Договорились его продолжать. 18 февраля с.г. я говорил с М.Чавушоглу. Продолжили обмен мнениями в развитие телефонных разговоров Президентов В.В.Путина и Р.Т.Эрдогана по Сирии, Ливии, Нагорному Карабаху и двусторонним отношениям. Строится атомная электростанция, ее новые блоки, «Турецкий поток», в целом энергетика – у нас много общего.

В октябре 2019 г. был первый в истории саммит Россия-Африка в Сочи. Участвовало рекордное число глав государств и правительств. При его подготовке мы рассматривали, как осуществляется развитие отношений со странами Африки, как обстоят дела, в том числе, с расширением нашего присутствия на этом, как говорят политологи, самом перспективном в долгосрочном плане континенте. Смотрели, как там «осваиваются» другие страны. С 2002 г. количество посольств Турции в Африке выросло с 12 до 42. Товарооборот Турции с этим регионом примерно 20 млрд долл. в год, у нас – около 15 млрд долл. Я к тому, как Турция видит возможности.

Вопрос: Может быть, Турция разочаровалась в ЕС, т.к. ее никто не принял?

С.В.Лавров: Думаю, это тоже играет роль. В контактах с ЕС Анкара продолжает настаивать, что ее обещали принять. Турция «расправляет плечи», «набирает вес», несмотря на существующие внутренние экономические проблемы. Страна во многом живет, накапливая государственный долг, но эта модель пользуется большой популярностью в мире.

Вопрос: 2020 г. – год пандемии. В такие годы страны должны объединяться и помогать друг другу. По Вашему мнению, это удалось? Или разногласия не позволили сплотить мир даже вокруг инфекции COVID-19?

С.В.Лавров: Пришли к тому, с чего начали беседу. Никаких идеологий не осталось. Но идеалогизированное, политизированное восприятие российской вакцины было не очень хорошим сигналом. Объявление о вакцине «Спутник V» было сделано в августе 2020 г., через много месяцев после саммита «Группы двадцати» (март 2020 г.), где В.В.Путин активно выступал за сотрудничество в производстве вакцины. Еще тогда мы были готовы создавать совместные научные бригады. Западные страны, их компании, не желая помогать конкурентам, не откликнулись на это предложение. Это про объединение в сугубо медицинской сфере.

Есть еще гуманитарная сфера. Генеральный секретарь ООН А.Гутерреш, Верховный комиссар ООН по правам человека М.Бачелет выступили с призывом на время пандемии приостановить все односторонние санкции в сферах, напрямую затрагивающих продовольствие, поставку медикаментов, медицинского оборудования, чтобы облегчить участь населения стран, оказавшихся под односторонними санкциями (независимо от их причин). Никакой реакции от авторов этих санкций (прежде всего США и ЕС) не последовало. Также не последовало ответа на предложение Президента Российской Федерации В.В.Путина на саммите «двадцатки» о создании «зеленых коридоров» на период пандемии, которые будут в максимально облегченном режиме – без налогов, пошлин, тарифов, задержек, особых таможенных досмотров – обеспечивать продвижение товаров.

«Лодка» все-таки одна и не такая большая. Сейчас уже есть прогнозы, что это надолго, будет сезонной инфекцией, причем совсем не такой, как грипп или другие заболевания, будет требовать постоянного применения мер предосторожности, средств индивидуальной защиты. Осознание этого должно как-то сподвигнуть страны к более откровенному сотрудничеству, особенно те, которые до недавнего времени сомневались.

Из наблюдаемых плюсов – возвращение США во Всемирную организацию здравоохранения (ВОЗ). Некоторые «горячие головы» в Вашингтоне считают, что по возвращении они все «подомнут» под себя. Китайцев в Секретариате ВОЗ меньше 50 человек, нас – 25, американцев – за 200, НАТО – 2000 с лишним. Прошлая Администрация США говорила, что Китай манипулирует ВОЗ. Это некорректно. Либо речь идет о полной беспомощности 2000 натовцев, которые в Секретариате ВОЗ должны представлять собой большинство.

Есть и позитивные результаты. Недавно эта проблема рассматривалась на Генеральной Ассамблее и в Совете Безопасности ООН. Сейчас главное – сконцентрироваться на равноправном сотрудничестве в рамках ВОЗ. Помимо того, что внутри Организации есть попытки «дворцовых переворотов», установления своих порядков, не обязательно опирающихся на консенсус, есть идея вынести главные решения по мировой политике в области здравоохранения за пределы универсальных структур. Об этой тенденции мы уже много раз говорили: подменить международное право «миропорядком, основанном на правилах». Как выясняется на практике, он предполагает выработку всех решений не в кругу, который имеет универсальное представительство, т.к. там надо спорить, искать балансы и компромиссы, а в кругу тех, кто с тобой согласен. Потом предъявлять это как «истину в последней инстанции» и требовать от всех, чтобы эту договоренность соблюдали.

Это лежит в корне франко-германской инициативы о новом мультилатерализме, некоторых партнерств, создаваемых на Западе в ограниченном составе. Например, французы создали Международное партнерство против безнаказанности использования химического оружия. Под это неуниверсальное, неооновское партнерство ЕС создает т.н. «горизонтальный» режим санкций, которые будут накладываться на тех, на кого покажет пальцем Партнерство, созданное Францией. Такой же режим санкций создается по кибербезопасности. Вместо обсуждения в открытом кругу, французы продвигают партнерство по защите свободы в киберпространстве. Налицо «правила, на которых будет основан порядок».

Есть попытки вынести такую же структуру за рамки ВОЗ. Все-таки здоровье людей – сфера, в которой не надо «играть» в геополитику. Если только за этим не стоит конспирологическая цель сократить население Земли. Многие сейчас начинают выстраивать такие теории и концепции.

Россия > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 19 февраля 2021 > № 3666328 Сергей Лавров

Армия была и остаётся становым хребтом российской государственности

Но противостоять нападкам на нашу страну можно только консолидацией всего общества.

Запад выдвигает в отношении России одну претензию за другой. Нашу страну откровенно демонизируют, рассчитывая, по-видимому, навсегда убрать её из мировой политики. В этом же русле лежит и нарастающее желание взорвать, дестабилизировать внутрироссийскую ситуацию. Расчёт строится на имеющиеся противоречия, а ключевая ставка делается на молодёжь.

Как противостоять подобным устремлениям, что противопоставить им? Достаточно ли тех усилий, что уже предпринимаются, и какую роль в укреплении российской государственности может и должна сыграть армия?

Своим мнением по этим и другим вопросам в откровенном интервью «Красной звезде» поделился известный политолог и общественный деятель Сергей Кургинян.

– Сергей Ервандович, известный русский мыслитель Николай Данилевский в своё время писал в книге «Россия и Европа», что на Западе не устают кричать на все лады, что, мол, Россия – колоссальное завоевательное государство, беспрестанно расширяющее свои пределы, и, следовательно, она угрожает спокойствию и независимости Европы, представляя собой мрачную силу, враждебную прогрессу и свободе. Прошло полтора века, а Запад продолжает извергать такие же слова, хотя Россия ни тогда, ни сегодня повода для этого не давала. Что вы можете сказать в этой связи?

– Когда-то волк говорил ягнёнку: «Ты виноват уж тем, что хочется мне кушать». Я не хочу сказать, что Российская Федерация – это ягнёнок, но в постсоветскую эпоху, да и в конце советской эпохи, конфронтации с Западом не было. Наоборот, она хотела входить в этот Запад, всячески сближаться, это называлось и «теория конвергенции», и «мирное сосуществование», и «вхождение в мировую цивилизацию», и «общечеловеческие ценности».

Рональд Рейган, цитируя какого-то фермера, но явно от себя, говорил: «Пусть лучше моя девочка сгорит в ядерном пожаре, чем окажется в лапах безбожного коммунизма». В советской пропаганде такого близко не было. Как иронически пели в частушках, пародируя наше миролюбие:

«С неба звёздочка свалилась / Прямо милому в штаны. / Ничего, что все побило, / Только б не было войны!» У поколения, которое Оте­чественную войну пережило, а к нему относились и Брежнев, и Черненко, был ужас перед повторением подобного.

Потом Запад атаковал Россию, и – это мне кажется очень важным – он продекларировал Беловежские соглашения и вообще распад Советского Союза как победу над Россией в холодной войне.

Вы можете говорить с любым уважающим вас политическим деятелем или авторитетным западным интеллектуалом. Он будет вам улыбаться, он будет лично к вам относиться комплиментарно. Но он всё время будет твёрдо понимать, что ваша страна побеждена в холодной войне, что она подписала в Беловежье акт о капитуляции.

Это тут некоторые наши представители могут кричать, что мы освободились от коммунистического засилья, или мы воспарили на крыльях демократических процессов. Там нет такой точки зрения. «Мы вам поставили ногу на голову, и вы должны вести себя как побеждённые. То есть выполнять все наши условия».

Например, почему вы должны кормить Украину, если она суверенна? А потому, что «мы так хотим». Вы теперь всех будете кормить, потому что вы – побеждённые. Это определённая разновидность контрибуции. Вы подписали нечто, в чём содержится аннексия и контрибуция.

Поэтому любое движение и любое слово в сторону от признания «мы оккупированы», «мы побеждены», «мы выполняем вашу волю», «мы признаём ваше главенство» вызывает в западных элитах ненависть и отвращение.

Это первая позиция.

Вторая позиция, рациональная, это, конечно, ограбление. Время от времени мировому гегемону надо грабить кого-нибудь сильно. На этот раз ограбили Россию.

Третья позиция. Она заключается в том, что с Россией вроде как расправились, а Китай, Индия – существуют. Это страны с огромным подъёмом, миллиардным населением, внутренней гордостью за растущий уровень, жаждой процветания – с ними-то что делать? Хорошо бы русских натравить на Китай, но русские уже отказались, это ясно.

И, наконец, вещи совсем серьёзные. Например, есть понятие new world order – «новый мировой порядок». «Новый порядок» – это термин Гитлера. Но речь шла о порядке. За порядок надо платить.

И тут можно проводить параллель между Древним Римом, который везде ставил гарнизоны, прокладывал дороги и наводил порядок – Pax Romania. Современная Америка уже на Pax Romania не тянет. Потому что это надо послать 200–300 тысяч в Ирак, потом 400 тысяч – в Иран, потом ещё 400 в Пакистан, потом с «жёлтым исламом» разбираться – тоже 400 тысяч… Надо забыть про контрактную армию – всех под ружьё!

Но Запад слишком сильно раскормлен, чтобы силовым образом строить свой «новый мировой порядок» и предлагать сателлитам какое-то вхождение в Pax Romana, инфраструктурные и прочие прелести образа жизни.

Поэтому после того как Китай стал подниматься, где-нибудь с 1998–1999 годов, началась активная разработка понятия new world disorder – «новый мировой беспорядок». И одним из самых активных людей, которые это делали, был некий Стивен Манн. Он был советником госдепартамента по Каспию. Потом стал чуть ли не советником президента, у него возник «Институт Санта-Фе» (SFI) – Институт хаоса (иначе его называют «Институтом критичной сложности»). И постепенно центры разработки нового мирового беспорядка стали главными.

А для нового мирового беспорядка врагом является любое твёрдое национальное государство.

Кто такой был Мубарак? Человек, который всё сделал, что нужно американцам. А они его уничтожили. Кого они поставили? «Братьев-мусульман», которые были просто ненавистниками Америки.

Я хорошо знал ещё с советской эпохи Кондолизу Райс, она, выступая позже от республиканской администрации Буша, говорила: все наши прежние союзники, эти национальные лидеры – Мубараки, Бен Али и прочие – теперь наши враги, мы не будем препятствовать «тяжёлой работе сил демократии» на Ближнем Востоке и вообще в странах третьего мира.

А что такое «силы демократии» на Ближнем Востоке? Это радикальный ислам – исламизм так называемый (имеющий мало общего с исламом настоящим) – значит, это будет сброс в архаику.

Новая тактика Запада – это мир, где западная цивилизация – ядро, а вокруг огромная хаотическая периферия. Весь периферийный мир должен оказаться даже не в новом средневековье, а в новой архаике. И тогда можно с помощью своих вертолётов, самолётов, космоса и прочего держать его в относительном повиновении.

А Россия для Запада – это всё же «другое», и это «другое» дико злит Запад. Он сам всё больше исчерпывается, он уже перешёл на рельсы постмодернизма, расчеловечивания. Зачем ему кусок христианской цивилизации, где будут говорить: «А мы другие, у нас высокие моральные ценности»? Они ведь ещё есть в нашем народе.

Это уже не экономика (ограбить), не геополитика (создать хаос), не какая-нибудь военная стратегия. Это историософия и метафизика.

Зачем в России нужно было разрушать мораль? Для построения капитализма? Нет. Но её же разрушили. Зачем нужно было проповедовать бандитизм? Рационально – незачем. Но это произошло. И это всё было тем, что на «высоколобом» языке называют «контринициацией».

Ну и, наконец, русские стали выходить из абсолютного повиновения, устроили «урок непослушания». А как это позволить? Сегодня позволил русским, потом другим… – так всё и распадётся.

Значит, для того чтобы снова доказать, что ты господин, нужно с кем-то расправиться. А с кем?

Пока был Трамп, можно было расправляться с Ираном, с совокупным исламом (при этом Европу нельзя было брать в союзники) и, наконец, нужно было прямо бить по Китаю.

Теперь пришёл Байден, всё во внешней политике меняется – Европа снова кореш, с Китаем «отчасти воюем, отчасти смягчаем», радикальный ислам вообще не проблема… Ещё демократы не любят заниматься внутренней политикой. Значит, нужен враг. Кто? Да вот же он! И ещё он пять раз травил Навального боевыми веществами… (Всё никак дотравить не мог.)

Эта многоуровневая западная ненависть делает ставку на одно – что всё-таки наша страна в их понимании капитулировала. Есть элиты капитуляции, давно есть компрадоры и прочее. И если на них поднажать, то будет какой-нибудь мятежик и всё начнёт разваливаться. А если ещё поднажать извне, используя, например, Украину… Глядишь, оно и рухнет. И тогда можно сказать: «Вот мы какие! Какого мы врага-то добили».

– Надо полагать, что события последнего времени в России, те же митинги, шествия – это те самые попытки раскачать ситуацию. При этом очевидно, что главным объектом информационного воздействия становится молодёжь. В общественную жизнь втягивается поколение, которое не знает, что бывает, когда государственная власть проявляет себя слабой. Как противостоять этому? Что противопоставить выпадам в отношении нашей страны, прикрываемым мнимой необходимостью защиты прав человека?

– Молодёжь не едина. Я руковожу организацией, в которой я не скажу, что уж совсем молодёжь, но 25–35 лет, как-то так. В этой среде, наоборот, ренессанс советских ценностей, величие Победы.

Тем, кто пытается соединить лояльность к Западу, даже относительную, и державность, патриотизм, это всё труднее даётся. Потому что Запад всё более яростно нас ненавидит, и рано или поздно придётся сказать, что Запад является погибелью человечества.

Он заявил конец истории. Это погибель.

Он заявил конец проекта «человек». Это погибель.

Он заявил конец проекта «гуманизм». Он страшно смутировал.

И то, что мы – другие, надо наконец заявить.

Когда-то Маркс сказал, что капиталист производит пролетария как своего могильщика. Мы сейчас создаём могильщика в виде прозападной молодёжи, которую подключают и к западным ценностям, и к западным финансовым ресурсам. И к прямой западной опеке. Быть под западной опекой – это статус. О тебе заботятся. Не только денежки дают, тебя, глядишь, на какую-нибудь школу позовут, потом к тебе приглядятся…

И прозападные университеты, и прозападная интеллигенция, и, конечно, существенная часть прозападной нашей элиты, семьи которой живут на Западе, – всё это находится в состоянии расширенного воспроизводства. Мы сами это производим как могильщика. И потом могильщика видим на своих площадях и удивляемся.

Это «глобики», у них уже другие ценности. Это уже не то, что любит Россию или хочет ей процветания или хотя бы целостности. Запад на нашей территории занимается этим вопросом больше. Другие деньги в это вложены, другая мощь средств массовой информации. И есть же наши прозападные СМИ. Всё это вместе создаёт могильщика патриотизма.

И пока мы не скажем, что Запад не просто некий субъект, который к нам несправедлив, но что там погибель, а спасение здесь, нас не услышат в мире, и нас не услышит собственная молодёжь.

Запад плохой, мы хорошие – это одна картина.

Теперь другая: Запад-то в принципе хороший, и ценности мы его разделяем, и даже он светоч, но почему-то нас ругает, хотя ругает несправедливо. Любимый муж, но ведёт себя очень плохо.

В такой ситуации нельзя воевать, я имею в виду мягкую силу: информационную войну, психологическую, идеологическую, концептуальную и так далее.

Потому что пока ты говоришь, что это благо, а благо тебя ругает, значит, ты зло.

Внутри всех этих митингов, ещё достаточно слабых, уязвимых с разных позиций, – зачатки будущего могильщика. Причём он будет с сильным силовым привкусом. Его формируют явно по белорусско-украинской модели с уклоном в украинскую. Ну а это сулит много на следующем витке.

Прагматизм перестаёт быть спасительным и оптимальным в условиях наращивания русофобии на Западе. Я так считаю.

– Историческая память – она, увы, у современной молодёжи основательно деформирована. Молодые люди не знают правды даже о 1990-х годах, что уж говорить о советском периоде. Возможно, история и должна быть деидеологизирована и деполитизирована, но не обедняем ли мы этим наши знания о многогранном прошлом Отечества?

– Конечно, вы правы, это тоже есть. Но для того, чтобы она знала хорошо нашу историю, нужна матрица, в которую уложатся знания. Вы будете говорить, что ваша история замечательная, а ваш противник – что она плохая. Пока вы не скажете, что ваш противник плох, поэтому его слушать не надо, всё, что вы говорите, это вы говорите как «папа».

«Папа» хочет, чтобы девочка себя хорошо вела, а девочка хочет гулять. И главное, «папа» её не признаёт, он её за маленькую считает, он ею пытается управлять, а надо сделать так, чтобы он понял, что она взрослая и другая. Так молодёжь начинает отпадать.

С одной стороны, плохо сами работаем с молодёжью, с другой стороны, позволяем чужим работать с молодёжью хорошо.

Сорос умеет работать с гражданским обществом…

Там работают разведки, причём лучшие, стратегические. Есть очень хороший и эталонный для этих людей роман Киплинга «Ким». Британскому империализму нужны Кимы, и он их находит.

Он нашёл всё, что ему нужно, где-нибудь на Украине или в Армении. А почему мы-то своё не нашли?

Денег «там», конечно, больше, несравнимо больше. И их умеют тратить «правильно». Они отбирают актив, возят в соответствующие учебные центры и делают всё остальное не за страх, а за совесть. Сорос хочет нас уничтожить.

Сорос ищет разделяющего ценности, готового сражаться и ненавидящего противника. Он его находит. Он понимает, что это неудобный человек, но он его раскручивает.

Запад знает, кого надо сдать, кого не надо…

Русская миссия – построение человечества на основе технологического и антропологического роста, когда и человек восходит, и технологии становятся более могущественными.

А западная погибель в том, чтобы технологии развивать, а человека – нет. Или они даже будут ухудшать его. Человек становится зверем с растущими ядерными зубами и с неограниченным желанием уничтожать. Он не наедается. Сначала у него эти зубы ядерные, потом термоядерные, потом бактериологические. Потом это вирус Судного дня – приехали!

Русская идея всегда заключалась в том, что историческое движение необходимо, и вместе с тем человек восходит к Человеку с большой буквы, или, как говорится в православии, обоживается…

В этом русская сила и русская слабость. Достаточно русскую душу довести до определённости в данном вопросе, и будет сила. Погрузили её в неопределённость – будет слабость.

– Мы беседуем с Вами накануне Дня защитника Отечества. Само существование России вряд ли можно представить без наличия мощных армии и флота. Поддержание их боеспособности сегодня – задача весьма актуальная, учитывая, что за океаном всерьёз гремят барабаны войны. Наши Вооружённые Силы называют становым хребтом российской государственности. А каково ваше мнение по этому поводу?

– Конечно, армия – становой хребет государства. Но мы находимся настолько вблизи крупных испытаний, что профессиональную армию следует дополнить добровольно милитаризованной частью общества, желающей жить на основе самообеспечения и в военно-духовных парадигмах.

Россия. Весь мир > Армия, полиция > redstar.ru, 19 февраля 2021 > № 3663605 Сергей Кургинян

Олег Рой: анимация - инструмент популяризации детской литературы

Анимационные проекты продюсера и писателя Олега Роя лидируют по просмотрам в российских онлайн-кинотеатрах. Его проекты широко известны и за рубежом - в США, Китае, Южной Корее, Индии и других странах. В чем успех его популярности?

- Олег Юрьевич, как вы пришли в анимацию?

- Анимационные проекты для меня - один из инструментов популяризации детской литературы. Для современного ребенка, как и ребенка любого поколения, всегда на первом месте зрительные образы. Мультфильм для него — как волшебная палочка. Наблюдая за героями, фантазируя о них, играя в них, ребенок создаёт собственные миры, развивает воображение и креативность. Но мультфильм, как ничто другое, может стимулировать детей и к следующему шагу — к прочтению книги. Как писатель я хочу проложить путь от интересной истории на экране к книге.

Как предприниматель я давно знал, что кино, в том числе анимационное, — это капиталоемкая штука. Но при грамотном подходе она всегда ликвидна, всегда рентабельна. Качественные проекты востребованы не только в России, но и за рубежом. И как писателю, и как продюсеру мне было очевидно: монетизация идей через паблишинг, сериал, полнометражный фильм, мерчандайзинг, франчайзинговые проекты — это очень крутая история. Владеть таким объемом креативной литературной составляющей, какой есть в моем распоряжении, и не заниматься анимацией, было бы просто глупо.

- Что нужно учитывать при создании анимационного проекта для детей?

- Необходимо учитывать не только собственные "хочу" или "могу". В первую очередь, важно понять, какие рынки являются приоритетными для дистрибуции. Существуют мировые бренды и мировые тренды, и нельзя не ориентироваться на то, что сегодня популярно, то, что "заходит".

Существует и множество нюансов, которые могут показаться не столь уж значительными, но на деле являются определяющими. Так, нужно четко представлять себе возраст аудитории проекта и ориентироваться на психологические особенности этого возраста. Постоянно помнить о безопасности в сюжете — мультфильм не должен даже случайно побудить ребенка к опасным действиям, ведь маленькие дети во всем берут пример с любимых героев. Нужно учитывать количество персонажей, их должно быть не слишком много и не слишком мало, они должны быть разными по характеру, возрасту и полу, чтобы показывать детям, что люди разные. Большое внимание нужно уделить стилистике, выбору цветов, звуку, жанру и формату. Важно и, чтобы наши персонажи могли продолжить свою жизнь за пределами экранов, став любимой игрушкой для ребенка. Для этого мы еще на этапе разработки общаемся с потенциальными партнерами по лицензированию — производителями игр и игрушек, продуктов питания, канцелярии и многими другими.

Очень важно проводить исследования, постоянно поддерживать контакт с потенциальной аудиторией — детьми и родителями. Писателю в этом отношении проще, чем сценаристу, создающему проект с нуля. Книги, которые уже пользуются успехом у детей, герои которых им уже полюбились, — одно из важных слагаемых успеха анимационного проекта. Разумеется, занимается проектом не один человек, а большая команда: маркетологи, социологи, психологи, сценаристы, продюсеры, художники, аниматоры.

- Какие ваши проекты вы считаете самыми успешными?

- Прежде всего, это бренды "Джинглики" и "Дракоша Тоша". Оба проекта добились хороших сделок по продажам на платформы Netflix и Amazon Prime. Первый же мой анимационный проект "Джинглики" взял первый приз фестиваля в Сан-Диего по качеству анимации. Над "Дракошей" тоже работает отличная команда профессионалов, сериал является лидером в социальных медиа среди российских анимационных брендов, имеет много лицензионных сделок.

- Вы недавно вышли из ряда проектов. Не жалко расставаться со своим детищем?

- Всегда жалко. Какой бы проект ни был, ты в нем существуешь 24 часа в сутки. Если литературные проекты иногда создаются несколько лет, то в анимации только работа над предпродакшеном занимает не менее года. А дальше начинается запуск серий, и это требует полного погружения вместе с командой. От работы над книгой всегда можно отвлечься и даже переключиться на что-то другое. Анимационные проекты - это процесс без отпусков, выходных, праздников, отдыха, а порой и сна. Герои становятся тебе максимально близки, они оживают, с ними общаешься, под них уже создаешь новые серии, новые истории. Конечно, расставаться больно. Но ты понимаешь, что ребенок стал уже большим — ему нужен свой собственный опыт, собственное движение, поэтому ты просто обязан его отпустить. Я так отпустил уже и "Джингликов", и "Дракошу Тошу", и "Пекин, Москва и два медведя" и "Шапку лайф", и, наверняка, буду и дальше продолжать отпускать свои проекты. Ведь у меня их без преувеличения много. Зато в ближайшее время я буду один за другим запускать 16 проектов с компанией Great Frame. Поэтому встречи и расставания всегда впереди.

- Что это за проекты и почему сразу 16?

- Мы работаем одновременно над 16 проектами, поскольку стремимся соответствовать динамике современного мира, где все молниеносно развивается и видоизменяется. Здесь я уверен в опыте и профессионализме тех, кто работает вместе со мной. Это студия "Петербург" ("Рики Груп"), у которой за плечами огромный опыт, и группа профессионалов внутри Great Frame. Уверен, что это на 100% удачные проекты. Первые два сериала уже запущены в производство — "Волшебная лавка Есении"(формат 3D, 7 минут, ядро аудитории 5-6 лет) и "МультиСити" (формат 2D, 5,5 минут, ядро аудитории 2-4 года). По каждому из них сейчас разрабатывается первый сезон — первые 52 серии.

Работаем мы совместно с канадской компанией. Сразу делаем международный продукт с английской озвучкой, которая уже потом будет переводиться на русский и другие языки. Редакторы правят наши сценарии и диалоги-монологи, учитывая все международные особенности восприятия, делая так, чтобы истории были понятны и интересны не только в России, но в других странах.

Обязательная составляющего каждого проекта — это паблишинг: художественные книги, журналы, развивающие и обучающие издания, раскраски. И, конечно, все основные категории мерчендайзинга — игрушки, игры, паззлы, канцелярские товары, продукты питания, товары для творчества, для праздника. Не исключаю возможности запуска франчайзингового направления, включающего праздники, фирменные кафе и магазины.

- У вас есть ещё и VR-направление...

- Направление VR относительно молодое, но весьма перспективное. Растет количество пользователей, объем проводимого в игре времени (+50% в 2020 году). Прибыль от VR-игр в 2020 году выросла на 119%. Все больше компаний заявляют о запуске новых продуктов — шлемов, перчаток и других гаджетов для VR. Скоро VR-очки станут еще более доступны и, следовательно, потребление будет увеличиваться в разы. Мы входим на этот рынок в правильное время.

Наш VR-проект уникален еще и тем, что это первый случай одновременного создания молодежного романа и VR-игры. Игра Fatal Flurry разрабатывается на основе моей новой книги — Young Adult фэнтези "Сердце взаймы", что позволяет получить интересный синергетический эффект. Наша игра — это сражение в ледяном аду, но не мечами или секирами, а снежками. Мир игры продумывается до мелочей, каждое движение тщательно программируется, что позволит игроку максимально реалистично погрузиться в мир снега и льда. Виртуальный мир дарит игроку возможность не только пережить азарт, восторг победы, но даже и реальные физические ощущения. Причём без всякого вреда для себя. Во многих VR-играх есть один весомый недостаток — воздействие на вестибулярный аппарат. Некоторых начинает "укачивать" из-за особенностей настройки перемещений в игре. Мы позаботились о том, чтобы в нашей игре не было этого минуса.

Мы сами с огромным удовольствием уже играем в демо-версию Fatal Flurry, а официально наша игра выйдет на платформе Oculus в мае 2021 года. Основной акцент делаем на международный рынок — США и Европа. В первом раунде наши инвестиции составят 7 миллионов рублей, далее планируем реинвестировать прибыль от первого релиза в новые уровни, новые возможности, что позволит увеличить ликвидность, выйти на новые прибыли.

- Где вы находите инвестиции?

- В основном среди игроков непрофильного бизнеса. Для развития анимации нужны внушительные вложения, а на те деньги, что выделяет государство, невозможно запустить даже половину анимационного сезона. Один сезон требует от 220 до 350 миллионов рублей — в зависимости от количества серий, минут, героев, от локаций, жанра и прочего. Но у нас в стране и за рубежом есть много частных лиц и компаний, которым важна социальная повестка, они с удовольствием готовы поддерживать детское направление.

При этом инвесторы прекрасно понимают высокую рентабельность проектов. При правильном подходе, профессиональной команде, шикарной идее все это окупается абсолютно с лихвой. Мы знаем многие проекты, которые настолько правильно сделаны, что продажа — да, небыстрая, через несколько лет — превосходит все мыслимые ожидания тех, кто в них участвует. Мы верим, что нашли ту комбинацию компетенций, которая позволит амбициям состояться, а партнёрам реализоваться и раскрыть себя. На сегодняшний день основные доходы анимационному сериалу приносят дистрибуция контента (25-35%) и лицензирование (65-75%). Соответственно, этим направлениям мы и уделяем особое внимание.

- Как вы оцениваете уровень качества существующего контента в России?

- Оцениваю очень высоко с точки зрения качества и ещё выше — с точки зрения перспектив. У нас сегодня немало прекрасных творческих компаний — "Паровоз", "Мельница", СКА "Петербург" ("Рики Груп"), "Анимаккорд", Wizart. Перечислять можно долго. За последние несколько десятилетий Россия очень сильно продвинулась в плане создания анимации. То, что советские мультфильмы до сих пор превосходят по качеству современное анимационное кино, — не более, чем миф. Возможно, так кому-то и казалось во времена железного занавеса. Всё, что производилось в СССР, было востребовано и считалось лучшим. Сейчас картина изменилась, можно оценивать объективно, и теперь действительно не стыдно смотреть на то, что мы делаем. Для сегодняшнего дня это абсолютно ликвидный продукт мирового качества, от всех студий.

- Как пандемия повлияла на рынок анимации в России?

- Анимация не только осталась на плаву, но и продолжает набирать обороты. Причину понять нетрудно. Дети всегда любили мультфильмы, а дети, сидящие дома на карантине, смотрят мультфильмы намного чаще. Растёт спрос, а с ним и предложение. Во всем мире увеличивается количество платформ, таких как Netflix, HBO, Amazon Prime, Disney+. В России на сегодняшний день также появилось немало игроков — IVI, Okko, More TV, Megogo, Tvzavr, МТС, МегаФон. И всем нужен детский контент. Как раз во время пандемии я услышал выражение: "Кто в ближайшие 10 лет будет владеть детским контентом, тот будет владеть миром". Имеется в виду профессиональный мир: мир лицензий, показов, стриминговых систем и тому подобное. Это мир огромных рисков, но и огромных возможностей.

Россия > СМИ, ИТ. Образование, наука > ria.ru, 19 февраля 2021 > № 3648821 Олег Рой

Александр Трещев, сопредседатель Российской ассоциации криптовалют и блокчейна: сам я биткоин еще куплю, но вам не советую

Стоит ли сейчас заходить на крипторынок непрофессиональному игроку? Войдут ли криптовалюты в обычную жизнь людей? И как высоко еще может вырасти биткоин? На эти вопросы Александр Трещев ответил в интервью Business FM

Триумфальный рост биткоина поставил простой вопрос: останется ли крипта уделом продвинутых авантюристов или уже всем не избежать криптокошельков и обменников? На эту и другие темы и о личном опыте сопредседатель Российской ассоциации криптовалют и блокчейна Александр Трещев поговорил с главным редактором Business FM Ильей Копелевичем.

Мы в офисе Александра Трещева, наверное, хорошо знакомого большинству слушателей Business FM. Но далеко не все знают, что Александр — большой специалист в области крипты и даже сопредседатель Российской ассоциации криптовалют и блокчейна (РАКИБ). Саша, у вас есть биткоины и другие коины?

Александр Трещев: У меня нет биткоинов. Я их продал. Самое приятное, меня все подталкивали продать их, когда биткоин стоил 20 тысяч, а я продал чуть дороже. Не буду говорить, по какой цене. Но я куплю в ближайшее время, как только он будет стремительно падать вниз.

А другие коины?

Александр Трещев: Другие коины, конечно, есть. У меня даже есть проекты со своими коинами.

Скажите, а в процентах вы сколько зарабатываете? Когда у вас появились первые коины?

Александр Трещев: Они появились в 2017 году. А биткоин впервые я приобрел в 2016 году. Я сказал своему брату, что появился новый продукт, который можно было купить дешевле 2 тысяч. Ему это было неинтересно, он думал, что ничего расти не будет. Но самое интересное, когда биткоин стал 10 тысяч и 12 тысяч, у него проснулся интерес. Но я ему сказал, что все, время пропущено, и мы видели, как с 2017-го по 2020 год все стояло на одной отметке, и никакого роста не было, и он был ниже этой цифры. Поэтому это такая рискованная игра для рисковых людей.

Таких людей много в России, как вам кажется? Известно, что все об этом говорят, многие об этом мечтают, многие кусают локти, что пропустили тот самый момент, чтобы стать если не миллиардером, то миллионером. А в действительности можно, пройдя здесь, в «Москве-Сити», встретить людей, которые технически готовы к этому, сколько их?

Александр Трещев: В мире сейчас 94 тысячи аккаунтов, где счет от миллиона и больше в биткоине.

94 тысячи — это людей или кошельков?

Александр Трещев: Кошельков. Вы правильно подметили, что это большая разница. Мы знаем, все, что касается биткоина, кошельки были сразу образованы, поэтому люди становятся хитрее. Сначала, буквально несколько лет, почему все играли осторожно — потому что видели, что подавляющее большинство аккаунтов содержали и содержат по сегодняшний день 0,1 биткоина, а число кошельков, где хранилось большое количество, было ограниченно — до десяти штук, в одно время было и четыре. Но потом все поняли, что это очень опасно, что биткоин можно отследить, и появились такие сервисы и компании (многие считают, что это сделать невозможно, но я знаю, уже год это можно сделать), все распылили свои большие средства по криптокошелькам. Илья, вы абсолютно правы, 90 тысяч кошельков, а людей, наверное, поменьше. Я надеюсь, больше 10 тысяч.

Получается, что это такой Неуловимый Джо, про которого все знают, но его почти никто не видел. То есть найти людей среди нас, которые в этом поучаствовали, разбогатели или потеряли, очень трудно. Это практически другая жизнь, не наша.

Александр Трещев: Да. Вы упомянули «Москву-Сити». Я когда-то давал интервью и сказал, что в этих башнях 60% мошенников. Меня поправили и сказали: «Нет, от 80% до 90%». Подавляющее большинство криптобирж, в том числе азиатских, находятся где-то здесь. Разговоров о миллиардах и миллионах очень много, но в реальной жизни, вот я вчера встречался с одним таким криптомиллионером, и он мне позволил заплатить тысячу за выпитые напитки, а потом стал торговаться с людьми за какие-то мелкие деньги. Разговоров о миллионах и миллиардах гораздо больше. Больше людей, которые хотели, и у них на кошельках были деньги, но они пропустили момент, когда стоило продавать, потому что всеми движет жадность. И я знаю гораздо больше потерявших людей, нежели тех, кто на этом заработал.

Сейчас мы точно знаем одного человека, который вложил в криптовалюты 1,5 млрд долларов, потому что он сам об этом сказал, подтолкнув этот хайп, который привел к сегодняшним ценам. Это Илон Маск. Как вы думаете, зачем он это делает?

Александр Трещев: Это тоже интересная история. Криптоэнтузиасты восприняли это как доверие больших людей, институциональных инвесторов и реальных людей, которые производят продукт, а не являются спекулянтами. Это не хедж-фонд. Все-таки Илон Маск производит автомобили, запускает космические корабли, делает подземные тоннели в Лос-Анджелесе, разгружая этот город от постоянных пробок. Он как один из людей реального бизнеса вложил, поэтому они восприняли это так. Но я бы был более осторожен в оценках, зная многие вещи, которые происходят сегодня. Мы знаем, что на самом деле SEC (Комиссия по ценным бумагам и биржам США. — Business FM) ведет расследование в отношении Илона Маска, потому что, например, все сейчас говорят о криптовалюте, которая выросла с ноября по сегодняшний день. Биткоин вырос в три раза. Илон Маск за прошлый год вырос в десять раз. SEC и ФБР проводят расследование в отношении роста на 50% любых акций.

Вы сейчас говорите про акции Tesla и SpaceX, причем здесь биткоины?

Александр Трещев: Так, может быть, Илону Маску предстоит решить ряд задач — и в Китае, и здесь. Биткоин часто использовали для каких-то неформальных отношений, которые склоняют сторону для принятия каких-то решений. Поэтому я бы не сказал однозначно, что Илон Маск — потенциальный инвестор. Появилась информация (она пока закрытая, я не думаю, что вам ее кто-то скажет сегодня в России), что Apple хочет выйти на этот рынок. Илон Маск знает эту информацию, потому что он плотно общается с Китаем, и он знает, что одна из будущих версий Huawei будет уже с приложением, где можно будет не только торговать и покупать, но там уже будет встроен криптокошелек в мобильный телефон. И поэтому сейчас многие люди, владея неким инсайдом, понимают, что, если туда зайдет Apple и сделает это уже у себя, уже есть прогнозы, ставки, что он за год на этом заработает 40 млрд. Рынок, конечно же, качнется еще вверх, и все не исключают — да простят меня те, кто продал биткоин, — что в 2021 году, если Apple зайдет, биткоин будет стоить 100 тысяч.

Есть вполне официальный прогноз JPMorgan, что биткоин будет стоить 146 тысяч. Это не какие-то анонимные прогнозы, это прогноз американского инвестбанка. Тогда почему вы вышли из биткоина сейчас?

Александр Трещев: Я не знал тогда этой информации. Все растет очень быстро. Я в этой индустрии минимум 3-3,5 года, я научил себя быть холодным и нежадным и не рвать волосы, не расстраиваться по поводу этого, потому что жадность — это самое опасное для любого инвестора. Пытаться выдавить из тюбика все — это самый опасный путь, большинство страдают от этого. Они всегда пропускают самый главный момент, пытаясь и обманывая себя, что завтра будет еще дороже.

Это как игра в казино.

Александр Трещев: Это опаснее, чем игра в казино. В казино больше вероятность победить чисто математически, чем здесь. И статистика показывает, что большие деньги пожирают малые деньги.

Насчет больших и малых. Вы говорите, что в Huawei будет приложение, которое позволяет оперировать криптовалютой и простому человеку. MasterCard вполне официально заявляет, что в 2021-2022 годах они сделают возможными расчеты с помощью криптовалют через систему MasterCard.

Александр Трещев: Это никому не интересно.

Почему?

Александр Трещев: А зачем, когда ты можешь напрямую? Ведь в чем фишка криптовалюты сегодня? Например, мы сидим в «Москве-Сити», здесь есть не один криптообменник. Что они делают? Они гоняют криптовалюту из страны в страну за секунду, и эти транзакции не стоят ничего. Сегодня я уточнил, что, если я буду сегодня переводить деньги в Дубай, мне это не будет стоить ничего.

Да, но у криптомиллионера, с которым вы ходили пить кофе, не было тысячи рублей, потому что со всем своим криптомиллионом он не может заплатить за чашку кофе?

Александр Трещев: Да, он все это пропустил. Он рассказывает всем, что он криптомиллиардер, криптомиллионер, но это тот прекрасный случай, когда мы по действиям видим, что он пропустил всю эту историю и потерял, а не приобрел.

Предположим, он даже не потерял. Но все равно, когда он приходит купить чашку кофе, на данный момент никакой криптомиллион ему не поможет. Не только чашку кофе — купить ботинки, часы.

Александр Трещев: В Америке это можно сделать, но можно сделать и в России. Если он знает мобильный телефон, он позвонит, и ему тут же принесут наличные деньги, за которые он это сделает. Ему не надо даже выходить из этого магазина. Он может отправиться из «Москвы-Сити» в любой бутик, позвонить в криптообменник, и они пошлют туда курьера, который привезет ему наличные деньги, а он им перешлет за одну секунду свои.

Хочу понять, как это работает. Потому что я до сих пор слышал массу историй про простых людей, которые покупали биткоин, имели «холодный» или «горячий» кошелек на криптобирже и потом при помощи каких-то посредников пытались выйти из своих криптоактивов, продав их на бирже, получить фиатные деньги — нормальные деньги, с которыми можно купить квартиру или что угодно. Масса людей погорела на этом моменте. А вы говорите, что так все просто: вот у меня есть криптоактивы, я кому-то позвонил по мобильному телефону — и мне кто-то принес наличные деньги. Что за волшебство?

Александр Трещев: Это работает здесь уже несколько лет.

А истории, которые рассказал я, уже не работают?

Александр Трещев: Это работает тогда, когда это непрофессиональные участники рынка, когда они хотят получить больше, смотрят объявления, кто за сколько покупает и кто за сколько продает, и верят в то, чего не может быть. Например, они видят: цена на биржах такая-то, ты можешь купить плюс-минус 2%, потому что если мы сегодня сравним, какая цена биткоина на различных биржах, она будет разная. Они идут туда и попадаются на жадность. Вот биткоин сейчас стоит 51 тысячу, он идет туда, где ему предлагают по 40 тысяч. А это просто контора, которая открыта здесь, — можно на день снять офис. Он идет туда, ему на экране показывают, что ему переводят какие-то деньги, и говорят: «Подожди» — и уходят с его деньгами. Такие случаи здесь, в «Сити», происходят регулярно. Поэтому это просто непрофессиональные участники.

А если я не профессиональный участник, а простой человек с высшим техническим или гуманитарным образованием, мне вообще стоит в это соваться? Или здесь есть тайна, как в пещере Али-Бабы, надо знать заветные слова, прежде чем увидеть сокровище?

Александр Трещев: Правда заключается в том, что если ты не профессиональный участник, если ты не знаешь, что такое криптокошелек, как работает блокчейн, что такое обменник и как работает биржа, если ты ни разу не обналичивал биткоин, то тебе не стоит пока сегодня сюда идти. Я бы подождал, потому что, как мы уже сказали, вся эта игра только лишь для одного: чтобы деньги перемещать от богатых к богатым, а у бедных роль — потерять. Я знал людей, которые заработали на этом деньги, вовремя выйдя. Но, как в казино, к сожалению, чем чаще ты играешь, тем математически вероятность, что ты проиграешь, гораздо больше. То же самое происходит на этом рынке. И, к несчастью для непрофессиональных участников этого рынка, pump & dump (схема манипулятивного повышения курса на рынках ценных бумаг или иных подобных активов с последующим обвалом. — Business FM) работает на крипторынке как часы, не только кто-то один рулит, а нейронные сети и искусственный интеллект уже давно качают, используя социальную инженерию, кучу всяких данных, понимая, когда удобнее облапошить людей.

А Илон Маск — часть этой социальной инженерии?

Александр Трещев: Безусловно.

По крайней мере, он работает очень эффективно: стоит ему публично запустить 1,5 млрд в биткоины, еще догкоины, и он качает эти рынки открыто. Ему, кстати, никто не мешает, потому что эти рынки не регулируются вообще, там можно это делать.

Александр Трещев: Илья, вы правильно сказали. Самое главное, где сегодня деньги и почему многие инвесторы заходят на этот рынок, — он еще не зарегулирован. Самые большие деньги там, куда не дотянулась рука государственного регулятора, поэтому все будут идти, утекать, потому самые большие миллионы и миллиарды там, где нет никакой ответственности. И вы совершенно справедливо сказали: Илон Маск тестирует. У него есть отношения с Джеком Дорси, владельцем Twitter. Например, позавчера Дорси вместе с рэпером Jay-Z запустили некий фонд. Они запустили туда 500 биткоинов, это приблизительно 25 млн долларов. Знаете, как называется этот фонд? «Слепое безотзывное доверие». Вы кому-то отдадите свои деньги? На реальном рынке это невозможно сделать, потому что, например, любые деньги на любом фондовом рынке захеджированы, застрахованы государством — вы всегда получите какие-то вещи. А здесь два известных человека говорят: мы пустим к себе в совет директоров троих людей, но мы будем управлять, это будет рассчитано на Африку и на Индию, вы не можете их отозвать. Например, завтра биткоин упал до пяти, но вы не можете отозвать.

Это именно криптофонд?

Александр Трещев: Это криптофонд. Он называется «Фонд развития биткоина» (Bitcoin Trust, или Btrust. — Business FM). Почему это делает Дорси? Потому что туда не дотягивается рука законодателя.

Павлу Дурову не дали собирать деньги у американцев для инвестиций в криптоактивы. А Дорси дают.

Александр Трещев: Конечно. Ему дают, потому что Twitter — важный инструмент. Вы видите, как Дорси сам принял решение, Трампа заблокировали, у него есть какие-то преференции, может быть, договоренности. Например, самые большие аферы по «пампу и дампу» были сделаны в Telegram. Об этом знают все спецслужбы, там было и есть, все еще есть несколько сообществ, закрытых чатов, там, как правило, 14-20 тысяч людей, которые договариваются и говорят: давайте качнем эту криптовалюту. И вот они везде во всех сообществах говорят: «Вау! По секрету, инсайд».

Александр, вы юрист, объясните одну юридическую вещь. В Америке SEC не позволяет многим, в частности Павлу Дурову, принимать деньги у американцев, которые будут вложены в криптоактив. А он должен это сделать как эмиссию, по правилам эмиссии акций. А, например, фонд Дорси, упомянутый вами, выполняет эту процедуру?

Александр Трещев: Я не буду говорить, я не знаю, где они зарегистрировали этот фонд.

Почему так по-разному, почему Дорси можно, а Дурову нельзя?

Александр Трещев: Америка — это страна, где мне довелось работать. Демократия — это жесткая система. Трамп, наверное, был самым ярким представителем, он говорил: Америка для американцев. И поэтому они охраняют американских граждан, поэтому они распыляют свою юрисдикцию гораздо шире территории Америки. Там, где упомянут доллар, — это и есть их юрисдикция. Дурову не дали по разным причинам. У них есть, видимо, какие-то свои основания полагать, что он сотрудничает с кем-то, поэтому они не хотят, чтобы персональные данные американцев были в чужих иностранных сетях.

А закон-то одинаковый должен быть. То есть либо сам Дуров не выполнил какие-то американские законы, а Дорси выполнил, или это так все мутно, что совершенно индивидуально?

Александр Трещев: Дуров, кстати говоря, не выполнил юридически ряд договоренностей. Он, как это ни парадоксально, совершил ошибку «казнить нельзя помиловать». Его проблема в юридической плоскости, безусловно, не столько в политической, хотя политика играет безусловную роль, как бы Америка от этого ни открещивалась.

Я к простым людям хочу вернуться. Мы отошли от темы биткоина и криптовалют на MasterCard. Вы сказали, что это будет не нужно, что приложение в Huawei будет нужно, а MasterCard — не нужно.

Александр Трещев: MasterCard дала разъяснение и опубликовала его не на самом большом ресурсе. Они сказали: вы нас не так поняли, мы предоставляем платформу, если кто-то что-то хочет купить за биткоин, мы ему конвертируем в ту валюту, за которую это можно будет купить. То есть они всегда будут зарабатывать на комиссии. В чем здесь фишка? Ведь что такое биткоин и все другие производные и непроизводные криптовалюты, как это все начиналось? Как анонимная возможность покупать, обменивать и хранить у себя, чтобы об этом никто не знал. Например, банк The Bank of New York Mellon, организованный в 1784 году Александром Гамильтоном, один из самых старых нью-йоркских банков, сейчас заявил, что они открыли подразделение для работы с криптовалютами. Но это не значит, что они будут ставить свои деньги, они ведь все посредники. Для чего образован был блокчейн и криптовалюты? Убрать из цепи посредников. И, конечно, банки понимают, что теряют огромнейший рынок, который завтра будет общаться без них. Они пытаются заскочить на эту подножку любыми средствами, говоря о том, что сделают платформу. Но это никому не интересно.

Александр, будут ли? Ведь все это очень непросто делать самостоятельно, там есть сложные процедуры, ряд шагов: выбор криптобиржи, покупка, выход из криптовалюты в фиатную валюту тоже осложнен целым рядом процедур. Или уже нет? Уже я могу это сделать?

Александр Трещев: Мы сейчас проведем такой эксперимент, хотите? Я хочу, чтобы мы услышали голос криптообменника (анонимного), который сидит здесь недалеко и который скажет, как простому человеку поменять деньги.

Далее идет звонок:

Александр Трещев: Как простому человеку не попасть на удочку мошенников сегодня и перевести деньги за границу?

Представитель криптообменника: Это больше вопрос доверия. Люди не переставляют деньги через обменники, с которыми они лично не знакомы.

Александр Трещев: Мошенников в «Москве-Сити» сегодня много сидит?

Представитель криптообменника: Мошенников куча. Не то что сидит, а ежедневно возникают ситуации...

Александр Трещев: А как они ловят этого человека? Они ловят этого человека на жадности, давая цену меньше, чем в известном обменнике?

Представитель криптообменника: Это всегда, во-первых, жадность. Люди приходят за хорошими курсами. Им говорят, что могут выдать через час, через два — и ничего не выдают и никого нет. И могут просто в момент сделки, как раньше, заходили, просто кеш забирали люди и уходили, и все.

Илья Копелевич: Скажите, в этих обменниках только кеш или можно со счета на счет перевести, в безналичной форме, из рублей в крипту?

Представитель криптообменника: Мы с безналом вообще никогда не сталкиваемся, потому что там и «чернуха» может быть, и всякие вещи. Но люди работают, получают кеш потом, то есть такой круговорот.

У меня такое впечатление, что в итоге криптовалюты — это «чужие здесь не ходят». Это такая мафия, это люди, которые должны сказать пароль, знать нужное слово, знать нужного человека — или они попадут в лапы бог знает кого. Здесь нет никакого не то что закона — даже понятий нет. Понятия есть только между своими.

Александр Трещев: Нет-нет. Есть пиратский флаг, который первоначально возник как символ. Я бы не назвал это мафией. Это сообщество, которое не носит галстуки, которое соответственно одевается, но, безусловно, это сообщество. Почему? Это сообщество образовывалось по поводу различных мероприятий. Например, 22 апреля будет мероприятие в Москве, будет 4 тысячи человек, вы увидите своими глазами, как это все организовано. Конечно, сегодня есть куча ресурсов, где вы можете прочитать, обучающие программы, где можно получить знания. Но, опять же, мы с вами должны предупредить: мошенников на самом деле много, кидают и обманывают каждый раз. Как и все, откуда появляется? Опять же жажда быстро нажиться, сплетни, слухи о том, что это происходит каждый день. И на жадности люди, видя хороший курс, несут туда деньги и остаются без них. Эндорфины. Я считаю, что это все эндорфины: человеческий мозг так заточен, что приятная новость обогащения всегда, даже до того момента, когда ты отнес деньги, доставляет чувство радости, и ты уже этого хочешь. Но мы всегда забываем, что у медали две стороны, и всегда, когда та или иная валюта, пусть даже криптовалюта, не реальная, а виртуальная, настолько волатильна, это всегда риск потерять.

А в итоге криптовалюта в своих разных формах ворвется в нормальную, в обычную жизнь? Станет ли она в действительности уделом большинства? Или это будет тогда другая жизнь, в которой не будет больших заработков, не будет никаких «своих» телефонов и так далее?

Александр Трещев: В этом сейчас идет невидимая борьба. Изначально криптовалюта задумывалась как средство выйти из-под нажима государства. Один человек, который развелся с женой, у него был ребенок, и вдруг он подписал мировое соглашение с женой, как часто и какую сумму он будет платить и как часто он будет встречаться с ребенком. Вдруг выяснилось во время суда, что у судьи было другое представление. И тогда этот человек, я не буду его называть, но это очень крупный, многомиллиардный игрок на этом рынке, когда суд сказал ему: «Мы считаем, что мы можем вмешиваться в семейные правоотношения» — он подумал и сказал: «Я сделаю все для того, чтобы подточить ножки у стула государства, чтобы оно не могло вмешиваться настолько далеко». Поскольку он был космический инженер и технологический человек, он понял, что основой любого государства является монополия на выпуск денег. Я скажу то, что вам не скажет никто и никогда: многие сети, многие люди, пусть даже известные, которые приманивают вас к себе, хотят, как социальные сети, узнать ваши персональные данные для того, чтобы вы никогда не смогли победить государство. Потому что как только ваши персональные данные утекают, все о вас знают. Поэтому, например, я думаю, что очень часто эти люди, держа пиратский флаг, говоря о том, что мы одна команда, на самом деле разрушают это сообщество. Это было сделано для людей, чтобы обойти государство.

Но без государства вы остаетесь один на один с любым врагом в этой пустыне. И если у вас неправильный телефон обменного пункта, вы можете никогда не увидеть свои деньги, и вам некому будет пожаловаться.

Александр Трещев: Это сообщество, которое, как и какие-то другие сообщества, самоочищается и самоорганизовывается. Например, если вы хотите купить что-то [через] Tor, вы всегда получите свой товар. Можно вас кинуть? Конечно, можно. Какая ответственность? Никакой. Но это огромный рынок, гораздо больше, чем интернет, который на поверхности. Интернет на поверхности составляет меньше 10%, чем то, что охраняется и спрятано ниже. И, как показывает жизнь, самоорганизованное сообщество гораздо лучше представляет само себя, чем государство.

Каков ваш прогноз, все-таки вся эта история останется уделом сумасшедших авантюристов, которые мечтают разбогатеть и иногда это делают, а иногда теряют, или это войдет в обиход жизни обывателя?

Александр Трещев: Мое личное мнение, не привязанное ни к кому, кого я могу представлять: история с биткоином — это большой «мыльный пузырь». Почему? Потому что содержать сегодня биткоин, содержать эту сеть сегодня — это все равно, что содержать все электричество, которое обеспечивает такую не самую маленькую страну, как Аргентина. А мир движется в зеленую энергетику. Кстати говоря, буквально месяц назад Евросоюз перешел Рубикон: более 50% у них уже не газ, не уголь, а энергия солнца и ветра, и цена сравнялась. Биткоин — родоначальник, но есть более современные технологические вещи, которые не пожирают электричество, делаются быстро, более надежные, более технологичные. Этот «пузырь», по моему личному мнению, лопнет, и люди потеряют деньги.

А блокчейн останется?

Александр Трещев: Блокчейн останется, конечно. Блокчейн останется, он уже сегодня более современный, уже есть Proof-of-Stake, Proof-of-Work (два наиболее известных алгоритма консенсуса в криптовалютах. — Business FM).

А государство наложит контроль?

Александр Трещев: Оно уже накладывает контроль. Государство сейчас выжидает. Уже доказано, что в 2013-м, в 2017-м, в 2019 году был pump & dump в блокчейне, то есть искусственное создание «пузыря». Это преступление по квалифицированию американской правоохранительной системы? Безусловно, да. Но сейчас государство обкладывает всех налогом с транзакций, которые происходят в блокчейне, получает налог, а когда придет время, оно всех выследит и всех хлопнет. Но значит ли это, что криптовалюта и блокчейн не будут жить? Конечно же, нет. Будут другие криптовалюты, и люди все равно будут избавляться от того, чтобы во всей этой цепочке были посредники, которые имеют свою комиссию. Людям проще, имея мобильный телефон, отправлять свои деньги куда угодно. А первопроходец априори должен умереть.

Александр, вы один из первопроходцев. Зачем вы это делали: из азарта, из интереса, для эндорфинов или для обогащения?

Александр Трещев: Я делал это из желания эндорфинов, свободных денег, желания заработать. Я тестировал и готовлю себя к новым высотам. Мне теперь понятно все и как это делать. Я абсолютно изжил жадность внутри себя. Я холоден и расчетлив, каким советую быть каждому из вас, потому что только это позволяет прийти к успеху. И, конечно, криптовалюты позволяют добиться того, чего нельзя было добиться никогда. Сегодня торгуется не только биткоин. Он, конечно, актив, который можно легче всего в фиатные деньги превратить, но это не значит, что он единственный. Сегодня ты можешь быть простым человеком в любых штанах, в шортах, со смартконтрактом, в шеринговой экономике быть невидимым, но при этом быть миллиардным человеком, о существовании которого никто не догадывается, и самому воспроизводить реальные деньги из ничего. Из 21 млн биткоинов, которые были выпущены, на сегодняшний день уже реализовано 18,5 млн. Все считают, что он будет расти, я так не думаю, но это вовсе не значит, что сегодня на этом нельзя заработать. Потому что профессиональный игрок зарабатывает и на росте, и на падении, и на ожиданиях людей.

Илья Копелевич

Россия > СМИ, ИТ. Финансы, банки > bfm.ru, 19 февраля 2021 > № 3646314 Александр Трещев

Встреча с директором Федеральной службы по финансовому мониторингу Юрием Чиханчиным

Владимир Путин провёл рабочую встречу с директором Федеральной службы по финансовому мониторингу Юрием Чиханчиным.

В.Путин: Юрий Анатольевич, встречу хотел бы начать сегодня с вопросов организации мониторинга по контролю за движением бюджетных средств. Знаю, что вопросов будет гораздо больше, но давайте начнём с этого.

Ю.Чиханчин: Если позволите, я Вам передам слайды.

Владимир Владимирович, я хотел бы сразу сказать, что механизм мониторинга и контроля за расходованием бюджетных средств в целом запущен. Сегодня создано казначейское и антимонопольное сопровождение, создано денежно-кредитное сопровождение таможенной службы и налоговой службы, банковское сопровождение, ну и наш мониторинг. В совокупности с министерствами и ведомствами, которые я назвал, сейчас ведётся активная работа с Правительством, в частности с Аналитическим центром. Мы совместно вырабатываем критерии оценки рисков по исполнению контрактов – по исполнителям, по заказчикам – и механизмы минимизации этих рисков. Плотно работаем с межведомственной рабочей группой по противодействию незаконным финансовым операциям (той, которую Вы создавали) и вырабатываем совместные меры по конкретным ситуациям. На сегодняшний день порядка 2,5 триллиона рублей денежных средств находится на мониторинге у нас, порядка 36,5 тысячи контрактов, около 20 тысяч исполнителей и заказчиков.

Что нам удалось в принципе сделать в 2020 году с точки зрения превентивных мер? Совместно с ФАС выявили примерно около 270 картельных сговоров, расторгнуто контрактов на порядка 29 миллиардов рублей с недобросовестными исполнителями, и порядка 100 исполнителей отведены от работы с контрактами в связи с тем, что они не прошли проверок.

В наибольшей зоне внимания по национальным проектам остаются дороги, образование – у нас комплексный план, – демография, где риски на сегодняшний день, на наш взгляд, высоки.

С точки зрения автодорог. Мы сейчас работаем непосредственно с Минтранспортом, вырабатываем совместные риски, меры [их] минимизации. Я думаю, что этот проект в дальнейшем будем разрабатывать с другими министерствами.

С точки зрения пресечения непосредственно преступных действий возбуждено с нашим участием около тысячи уголовных дел, выявлено и арестовано порядка 125 миллиардов рублей, добровольно возмещено уже 5,5 миллиарда рублей и возвращено в бюджет более 20 миллиардов рублей.

Если в целом оценивать механизм, то каких результатов мы достигли? Фирмы-однодневки (бюджетная составляющая) у нас сократились за последние два года примерно в пять раз, то есть это удалось общими усилиями. Обналичивание ушло тоже примерно на 35 процентов, и вывод за рубеж в три раза сократился.

Мы настроены работать не только на федеральном уровне, но и на субъектном уровне. Очень плотно работаем с рядом субъектов, в частности Новгородская, Тульская область, и работаем по конкретным… Хотел бы привести в качестве примера: в Республике Хакасия выявлены сейчас контракты на строительство детских садов, где цены были завышены в два раза. Сейчас с Генеральной прокуратурой разбираемся как с самим контрактом, так и с теми, кто заказал эти контракты.

В.Путин: Хакасия?

Ю.Чиханчин: Хакасия, да.

По ряду нацпроектов хотел бы остановиться.

Здравоохранение. Здесь тоже работа ведётся – как по препятствующим мерам, так и пресекающим.

Хотел бы о препятствующих – здесь есть конкретные результаты по уголовным делам. Нам удалось всё-таки добиться того, что в Башкирии расторгнут контракт на строительство хирургического корпуса, исполнитель как недобросовестный внесён в реестр недобросовестных исполнителей. Примерно аналогичная ситуация в Ставрополье – на 1,5 миллиарда расторгнут контракт. Есть, к сожалению, и уголовные дела – это Владикавказ, детский противотуберкулёзный госпиталь, в Новосибирске ряд медицинских центров.

Особое внимание мы обращаем сейчас на те денежные средства, которые выделены в рамках COVID-19. Здесь хотел бы сказать, что совместно с Центральным банком выработаны определённые критерии и введён специальный код, по которому банки нам сообщают о том, что есть подозрительные операции как раз с этими деньгами. Это позволило нам выявить преступление в Иркутской области, там министр здравоохранения арестован, 30 миллионов денежных средств, которые были похищены, сейчас тоже арестованы. И ведётся такая же примерно работа в Санкт-Петербурге – это строительство и переоборудование медицинских центров, там аффилированность проявилась, сейчас с Генеральной прокуратурой разбираемся.

Вопросы, связанные с демографией, тоже хотелось бы отметить, есть ряд моментов, на которые хотелось бы обратить внимание. В частности, мы сейчас совместно с ФСБ, МВД и Следственным комитетом работаем по одному делу – это торговля новорождёнными детьми под оказание услуг суррогатного материнства. Я считаю, что это наносит тоже ущерб нашей демографии.

Второе – выявлены преступные группировки: вовлечение в проституцию и продажа людей, торговля людьми. По второй ситуации: кроме коллег с нашей стороны из правоохранительных органов работаем сейчас с Турцией, с [Объединёнными Арабскими] Эмиратами по выявлению бенефициаров и участников этих всех сделок.

Вопросы, связанные с экологией, – аналогичная ситуация, в качестве примера хотел бы привести такой факт: совместно с ФСБ, МВД и Росимуществом сейчас занимаемся вопросом пресечения незаконного присвоения объектов государственной собственности, это, в частности, скважины минеральной воды на Северном Кавказе. Я думаю, что в ближайшее время всё-таки вернутся государству.

В.Путин: Хорошо.

Ю.Чиханчин: Социальная сфера. Здесь на такой момент хотелось бы обратить внимание. С учётом того, что жителям России стали выделяться различные пособия, льготы в связи с пандемией, появились так называемые лжеюридические компании, которые начали на этом зарабатывать. Сейчас совместно с МВД, Генпрокуратурой, Следственным комитетом, а также Правительством Москвы и Правительством Московской области проведена работа, выявлена часть этих компаний, они закрыты. Генеральная прокуратура сейчас ведёт проверку около 30 компаний.

Остаются в нашем поле зрения сделки с недвижимостью, особенно там, где выделена льготная ипотека, это стараемся держать [на контроле].

Несколько слов хотел бы сказать про гособоронзаказ. В целом ещё раз подтверждается то, что Вами было абсолютно правильно принято решение о введении системы контроля за гособоронзаказом. Совместно с Министерством обороны, с правоохранительными органами нам удалось с момента запуска закона снизить количество фирм-однодневок примерно на 37 процентов в системе гособоронзаказа, сократилось количество сомнительных операций примерно на 40 процентов, а в целом подозрительные операции сократились в гособоронзаказе в три раза. Здесь большую роль играют банки, которые определены работать с гособоронзаказом, в первую очередь Промсвязьбанк. Надо сказать, что количество операций в целом по гособоронзаказу выросло примерно в восемь раз в Промсвязьбанке, а количество клиентов – в три с лишним раза.

Но, к сожалению, есть и факты преступлений в гособоронзаказе. С участием наших материалов возбуждено более 120 уголовных дел, выявлен ущерб на 9 миллиардов, арестовано 2,4 миллиарда, добровольно возвращено 1,5 миллиарда. И сейчас совместно с ФСБ мы работаем ещё по ряду схем, связанных с гособоронзаказом.

По отраслям хотел бы немножечко сказать, в частности лесной отрасли.

В.Путин: Один из способов – дробление контрактов, да? С последующим выводом.

Ю.Чиханчин: Да, то есть они начали дробить большие контракты на мелкие контракты, и здесь создаются условия, когда очень сложно их контролировать. Сейчас с ФСБ работаем плотно.

Что касается лесной отрасли. Последние два года ситуация стала меняться, с позиции правоохранительных органов активизировалась работа. Совместно с ФСБ, с МВД, прокуратурой, Следственным комитетом такая работа ведётся, особенно активизировалась после проведения Госсовета, посвящённого лесной промышленности.

В.Путин: Не зря поработали.

Ю.Чиханчин: Наиболее активно работает Сибирь под контролем полпреда, особенно Красноярский край. Возбуждены уголовные дела в Томской области, Иркутской области, в том числе и коррупционного характера. Дальний Восток и Урал – здесь дела пошли по контрабанде леса. С Северо-Западом [СЗФО] сейчас работаем по выявлению бенефициаров-иностранцев, которые участвуют в этих теневых схемах.

Продолжаем работать с рыбохозяйственным комплексом, на сегодняшний день только с нашим участием более 30 уголовных дел. Хотел бы остановиться на «крабовом деле» – то, которое известное было. Продолжаем работать, там более 20 уголовных дел, и мы работаем сейчас как раз по зарубежной составляющей с коллегами из финансовых разведок – это Япония, Корея, европейские страны и США. Я думаю, что мы эти деньги найдём и постараемся вернуть государству.

В.Путин: Там и неуплата таможенных сборов, налогов.

Ю.Чиханчин: Там налоги и неуплата.

Несколько слов хотелось бы сказать об энергетической отрасли. Здесь также совместно с ФСБ, МВД, Генпрокуратурой, таможней и Минэнерго ведётся работа, в первую очередь по тем компаниям, которые злоупотребляют доверием, поднимают тарифы, выводят деньги за рубеж. В целом в 2020 году возбуждено было около 100 уголовных дел, назначено к возмещению ущерба 11 миллиардов рублей, арестовано 9,5 миллиарда рублей. Но самое главное – что эта работа дала возможность, по мнению Минэнерго, ограничить рост тарифов, то есть это, конечно, снимет социальную напряжённость в определённой степени.

Несколько слов хотел бы сказать о противодействии коррупции. Совместно, опять же, с правоохранительными органами, Генеральной прокуратурой в первую очередь, выделили наиболее коррупциогенные важные зоны. Это размещение и исполнение государственных и муниципальных закупок, использование государственного имущества и расходование бюджетных средств. Где проявляются коррупционеры – это аффилированность, создание преференций и конфликт интересов.

На чём строится работа? В первую очередь, конечно, это меры препятствующего и профилактического характера. Здесь совместно с Администрацией Президента, антикоррупционными комиссиями в министерствах и коллегией судей мы проверили более 75 тысяч государственных служащих, которые на сегодняшний день работают или планируют устроиться. Несколько сот претендентов на государственную службу на основании наших материалов отведены.

С точки зрения пресечения провели более 5 тысяч финансовых расследований, порядка 500 уголовных дел, где мы принимаем участие. Выявлено активов на 35 миллиардов и уже возвращено активов на 38,5 миллиарда по коррупционным делам.

Несколько слов хотел бы сказать о работе по противодействию незаконному обороту наркотиков. Здесь в рамках Государственного антинаркотического комитета совместно с МВД, ФСБ, прокуратурой и с коллегами из-за рубежа мы работаем по финансовой составляющей. Как правило, наркотики приходят из-за рубежа, и деньги возвращаются за рубеж. Только по одному делу мы работаем с более чем 30 с лишним финансовых разведок одновременно. И уже с нашим участием в ряде стран возбуждены уголовные дела, в частности в Белоруссии, Молдове и Испании.

Но здесь появились риски какого плана: наркодельцы активно используют электронные системы платежей и криптовалюту. Мы совместно с правоохранительными органами и Академией наук в первую очередь разработали цифровой сервис, который позволяет нам анализировать криптотранзакции. Это даст нам возможность отслеживать эти транзакции в криптовалюте, и самое главное, мы сейчас отрабатываем признаки и критерии, которые в общем потоке транзакций могли бы нам показать, где есть преступление. Уже есть уголовные дела. Очень плотно работаем, нам оказывают содействие коллеги за рубежом. Это Финляндия (финансовая разведка), Люксембург, Лихтенштейн, Белоруссия, Мальта и другие. Данный проект находится на контроле у Правительства, Минцифры нам помогает, чтобы в этом году его завершили.

Несколько слов хотелось бы сказать о работе с финансовыми институтами. Это основные поставщики информации нам, и здесь следующая ситуация. Совместно с Центральным банком подготовлено 13 законопроектов, которые приняты и запущены в работу, пресечена деятельность восьми теневых площадок. Доля банков с высокими рисками сократилась примерно на 60 процентов, часть лишили лицензий, часть наказана другим способом. По критериям, которые совместно с банками разработаны, отобрали подозрительных операций в легальную экономику или, наоборот, вывод из легальной экономики – банки не дали порядка 190 миллиардов. Снижен объём подозрительных операций за последние два года примерно в два с лишним раза.

Но преступный мир ищет новые механизмы. Раз в банки мы им запрещаем, не даём возможности, они привлекают нотариальные услуги, то есть нотариусы подписывают различные сделки. Запущен новый закон, и с 2021 года нотариусы будут иметь право отказывать в проведении таких операций, если они подозрительные. В прошлом году, в 2020-м, примерно на 25 миллиардов они выявили таких сделок.

Продолжается использование судебной системы в противоправной деятельности, то есть попытки лжебанкротства.

В.Путин: Провести судебные решения, да?

Ю.Чиханчин: Да. Векселя, банкротства и так далее.

Мы участвовали более чем в 5 тысячах судебных заседаний в качестве третьей стороны на сумму 600 с лишним миллиардов. И надо сказать, что это приносит результаты: примерно каждое десятое дело рассматривается судом не в пользу заявителя, то есть мы сохранили, не дали вывести порядка 70 миллиардов самими судами.

С учётом того, что несколько доходы населения упали, появились различные компании, которые предлагают возможность быстро заработать деньги. В частности, совместно с банком, Генеральной прокуратурой, МВД и ФСБ пресечена деятельность иностранной компаний «Антарес Лимитед», которая предлагала вложить деньги, инвестировать в криптовалюту.

Совместно с коллегами из девяти зарубежных стран мы сейчас выявляем бенефициаров, а интернет-ресурс заблокирован. Сейчас мы разбираемся, сколько денег выведено, как, кто, сколько. Это было в Сибирском федеральном округе и на Дальнем Востоке.

В европейской части [страны] немножко другой подход был, так называемые псевдоброкеры, которые продавали различные финансовые услуги. Здесь совместно с Генеральной прокуратурой, также с Банком России и коллегами из-за рубежа (это примерно около десятка стран, [в частности] Кипр, Эстония, Финляндия нам помогали) мы выявили около 350 зарубежных сайтов, и Роскомнадзор заблокировал эти сайты.

В.Путин: И здесь тоже используются зарубежные интернет-платформы?

Ю.Чиханчин: Да. Это всё одно и то же. И в первом, и во втором случае сидят люди за рубежом, их даже не видят.

Несколько слов хотел сказать по противодействию финансированию терроризма. Здесь работа, конечно, ведётся в первую очередь под эгидой Национального антитеррористического центра. И здесь совместно с кредитными организациями по тем признакам, которые мы разработали с ФСБ и МВД, выявлено более 2,3 тысячи физических и [одной] тысячи юридических лиц, которые подозреваются в проведении или участии в финансовой деятельности по терроризму. Заморожены активы более 1200 человек, физических лиц, заблокировано 1600 активов, это в рамках несудебного разбирательства, в рамках межведомственной комиссии, которая создана по Вашему распоряжению. Закрыт въезд 20 иностранцам, возбуждено более 250 дел о терроризме, порядка 150 связаны с финансированием терроризма. И совместно с коллегами из Казахстана, Кыргызстана, Таджикистана, Узбекистана выявлено порядка 1200 лиц, имеющих отношение к терроризму, и активы их тоже заморожены.

Мы работаем по конкретным уголовным делам совместно, по ячейкам МТО. Хотел бы одно сказать: совместно с МВД, ФСБ и коллегами из Турции нам удалось выйти на финансовый след и на террористов, которые совершили террористический акт в 2017 году в Стамбуле. С нашим участием сейчас уголовное дело там, и у нас здесь тоже.

На какие риски, помимо того, что я сказал, хотел бы обратить Ваше внимание. Мы сейчас очень плотно работаем по минимизации рисков применения санкций в отношении юридических и физических лиц со стороны отдельных стран и международных организаций. Здесь два направления.

Первое – это максимально с участниками антиотмывочной системы стараемся построить, чтобы не выходили деньги преступные и сомнительные за рубежом и не становились поводом для разбирательств финансовых разведок и спецслужб и соответствующие санкции не применялись.

И второе. Если всё-таки такое случилось, то с коллегами из-за рубежа стараемся быстро разобраться с каждой ситуацией. Если появляются признаки состава преступления, передаём в наши правоохранительные органы для возбуждения дела. Если нет – стараемся доказать, что это хозяйственная деятельность, и никаких действий в отношении наших физических и юридических лиц применять нельзя. Как правило, мы находим общее понимание, и коллеги за рубежом нас слышат.

Какие инструменты мы используем для решения этих задач? Первое – это личный кабинет надзорных органов. Им пользуются несколько десятков тысяч финансовых и нефинансовых организаций, которые поставляют нам информацию. Мы в онлайн-режиме передаём [информацию] о новых рисках, новых типологиях, новых преступлениях, и они быстро реагируют и качественную информацию нам отдают – с одной стороны. А с другой стороны, мы видим, насколько они законопослушны: у каждого есть вот такая «ромашечка», и там несколько сегментов, которые показывают, что, если они нарушают, сразу загорается красный сигнал. Как правило, это быстро исправляется, и у нас нет необходимости ходить с проверками в эти финансовые организации, то есть дистанционно это срабатывает.

И второе – мы запускаем сейчас личный кабинет правоохранительных органов, где тоже в онлайн-режиме идёт обмен оперативной обстановкой, работа по конкретным запросам, по каким-то конкретным ситуациям, обучение. И я думаю, что в 2021 году мы все правоохранительные органы постараемся подключить, а в дальнейшем будем подключать и государственные органы, которые работают по антиотмывочной системе.

Мы плотно работаем с нашим Международным учебно-методическим центром, который даёт возможность обучать, повышать финансовую грамотность населения. Только государственных служащих 1,5 тысячи мы отучили и более отучили 26 тысяч специалистов в области финансовых институтов. Мы обучаем и иностранных коллег, в первую очередь из стран евразийской группы, СНГ: Белоруссии, Индии, Казахстана, Китая, Кыргызстана, Таджикистана, Туркменистана, Узбекистана – более 2 тысяч человек отучили. И используем наш международный сетевой институт, в котором на сегодняшний день 40 учебных заведений из семи стран, единое программное обучение, единые учебники готовим и передаём нашим коллегам, совместно с ними готовим. У нас обучается порядка 4 тысяч студентов из 30 стран. Вот такие инструментарии. Сейчас активно работаем по повышению финансовой грамотности населения совместно с Центральным банком и Министерством финансов. И, конечно, работа идёт в первую очередь с нашими коллегами за рубежом, мы отрабатываем много.

Я хотел бы сказать Вам большое спасибо за то, что Вы поддержали создание Международного центра оценки рисков [отмывания денег и финансирования терроризма]. Правительство нам выделило дополнительные деньги, и я думаю, что мы как раз с коллегами из СНГ этот механизм запустим в ближайшее время.

Вот так строилась работа в 2020 году и так планируем её строить, если Вы поддержите, в 2021 году.

В.Путин: Хорошо.

«Прозрачный блокчейн» – это что?

Ю.Чиханчин: «Прозрачный блокчейн» – это как раз механизм, который позволит нам увидеть все движения с криптовалютой, то есть попытки спрятаться за криптовалюту, потому что она недосягаема, она даёт возможность спрятать истинного бенефициара – я думаю, [этот механизм] позволит нам раскрыть всё это дело.

В.Путин: Хорошо.

Россия > Финансы, банки. Госбюджет, налоги, цены. СМИ, ИТ > kremlin.ru, 19 февраля 2021 > № 3645535 Юрий Чиханчин

Ветры и веяния истории

Какие трудные вопросы из общего прошлого обсудят учителя на Всемирном конгрессе

Текст: Елена Новоселова

Осенью в Москву на Всемирный конгресс школьных учителей истории собираются приехать 700 педагогов из многих стран. Тем, как изучают прошлое в школе, недовольны во всем мире. Дело дошло до того, что французский лидер Эмманюэль Макрон выступил с предложением исследовать состояние школьной истории и найти выход из создавшегося положения. Проект поступил в Совет Европы под названием "Обсерватория". Что собираются менять и чему стоит учиться российским и западным историкам друг у друга, рассказал "РГ" сопредседатель оргкомитета конгресса, научный руководитель Института всеобщей истории РАН Александр Чубарьян.

Александр Оганович, Россию пригласили в Совет Европы на исторический разговор?

Александр Чубарьян: Да, наша страна участвует в этом проекте. Министерство просвещения РФ подписало общую декларацию в Париже, поскольку нам не безразлично, например, как преподается наша история в школах других стран. А это или абсолютный минимум, или тенденциозность. К слову, в Совете Европы в прошлом уже дважды поднимали тему преподавания истории в школе. Я участвовал в заседании. Например, в Стамбуле столкнулись две точки зрения: история это перечень фактов или на уроках нужно учить самостоятельно мыслить, анализируя исторические явления. Большинство историков поддержали вторую. Но и у первой много сторонников.

Как возникла идея Всемирного конгресса?

Александр Чубарьян: К настоящему моменту определился круг вопросов, которые волнуют большинство историков в мире. Французов, к примеру, что должно превалировать в преподавании в школе: национальная история или мировая. Наши коллеги из других стран жалуются, что выпускники средних школ в лучшем случае неплохо представляют общую канву собственной истории, но очень плохо осведомлены о том, что происходило вокруг. И в этом смысле им интересен опыт России, единственной страны в мире, где в равном объеме изучаются отечественная и всеобщая история. И еще один вопрос, над которым голову ломают все без исключения коллеги. Как мотивировать школьников изучать свое прошлое. Это философская проблема. Ведь история наряду с литературой и языком составляет национальную идентичность. Она определяет гражданскую и патриотическую позицию школьников. Что особенно важно сегодня.

Разве историки не собираются? Знаю, что один из международных конгрессов историков собирался в Москве и был посвящен 100-летию Ленина.

Александр Чубарьян: Действительно, мировые конгрессы собираются каждые пять лет, но конгресс, который пройдет в этом году в России, не имеет аналогов. Дело в том, что в большинстве стран действуют национальные ассоциации по преподаванию истории. Например, в США, Китае, Индии. Есть и региональные объединения, скажем, Европейская ассоциация преподавания истории в школах. Она называется EuroClio. Мы установили контакт с этими организациями. Мало того, на наше приглашение откликнулся директор большого международного центра по учебникам, который находится в Брауншвейге. Немцы готовы принять участие не только в конгрессе, но и в выставке учебников.

К вопросу об учебниках. Ассоциация учителей истории и обществознания издает брошюры-приложения в помощь учителям по трудным вопросам истории. Это интересно педагогам других стран?

Александр Чубарьян: Мы издали уже 25 брошюр. Последняя посвящена истории Второй мировой войны с расширенной частью о Нюрнбергском процессе. Отвечая на ваш вопрос, скажу так: до последнего времени, казалось, что нет. Но вдруг интерес возник. Началось все во Франции: учителя столкнулись с проблемой, как рассказывать ученикам о французском колониализме. Затем в США решили пересмотреть учебники на предмет темы рабства. Все это и называется в нашей терминологии "трудные вопросы истории". Знаю, что в Великобритании испытывают сложности в преподавании истории Британской империи. Думаю, что это может быть темой обсуждения на конгрессе.

В конце 2020 года у нас утвердили обновленную концепцию преподавания истории в средней школе. В соответствии с культурно-историческим стандартом. Есть ли такой перечень обязательных к изучению фактов, событий, дат, персонажей в программе школьной истории в других странах?

Александр Чубарьян: Скажем, во Франции и Италии, как и в ряде других стран, существуют не стандарты, а программы, которые утверждаются министерством. Некая унификация и централизация там тоже есть. Однако расхожие установки и идеи, клише и стереотипы все же внушаются авторам через СМИ и общественное мнение. К примеру, это касается отношения к нашей стране. Я хорошо знаю европейские учебники: во Франции, Англии, частично в Германии Россия упоминается лишь как образец тоталитарного режима в Европе. Поэтому наши коллеги с большим интересом отнеслись к теме культурно-исторического стандарта, которую мы предложили рассмотреть на конгрессе.

Скажите, а чему нам можно было бы поучиться у педагогов-историков Европы, Китая, США?

Александр Чубарьян: Мне очень импонируют две вещи. Во-первых, учебники. Наши - это в основном текст. На Западе же они более живые и побуждающие к дискуссии и размышлению. Большое внимание уделяется шаблону страницы: много фото, иллюстраций, различных ссылок. Так детям легче запоминать материал. В некоторых учебниках много таких заданий: приводится исторический факт, а дальше вопросы к школьникам: "Как вы оцениваете этот факт? Как вам кажется, является ли он корректным или некорректным?" Сейчас ведь стоит вопрос об утверждении новых стандартов для школы. И я думаю, что мы могли бы использовать этот опыт.

Есть еще один вопрос, на который следует обратить внимание. Это взаимоотношение учебника и интернета. Ведь дети о многом узнают не из учебника. Так вот речь идет о QR-кодах в учебниках, чтобы, наведя свой гаджет, ребенок оказался на правильном, точнее, грамотном сайте. И это позволило бы учителю прокомментировать те сведения, которые школьники "накопают" в интернете.

Александр Оганович, поскольку историю в последнее время все чаще используют в качестве политических аргументов, можно было бы ожидать, что приглашение приехать в Москву и поговорить о нашем общем, непростом прошлом воспримут в штыки?

Александр Чубарьян: Я бы сказал так: реакция на нашу идею была позитивной. Ведь мы приглашаем практикующих учителей, которые каждый день ведут уроки. В этом смысл. Это не те люди, которые пишут учебники и наполняют их стереотипами. От учителей многое зависит, хотя они и действуют в русле той или иной образовательной системы.

Мы не политикой собираемся заниматься, а обсудить конкретные проблемы. Например, как освещать историю Второй мировой войны. Этот вопрос стоит перед всей учительской общественностью. Программа конгресса пока формируется, мы ищем точки пересечения интересов педагогов всех стран. Точно известно, что будет секция о том, каким должен быть современный учебник, о соотношении в нем национального и мирового исторического контекста. Обсудим и вопрос, в какой мере история помогает в воспитании патриотизма и гражданственности. Эта тема не вызвала возражений, хотя я предполагаю, что у нас могут быть разные точки зрения.

Конечно, "веяния и ветры", которые сейчас дуют в мире, не обойдут и наше собрание. Но для нас конгресс - это та площадка, где российские историки смогут донести до всех свою точку зрения. Ведь главное, как выразился один западный историк, - преодолеть историческую неграмотность людей, которые заканчивают школы.

Диалог на конгрессе был бы полезен. Посмотрим, в какой мере учительство вовлечено в идеологические споры.

Не опасаетесь, что оппоненты скажут, что и в российских учебниках только один взгляд на события войны?

Александр Чубарьян: Мы готовы к обсуждению, тем более в брошюре из серии "Трудные вопросы истории", о которой я упоминал, представлены разные мнения.

Россия > Образование, наука > rg.ru, 19 февраля 2021 > № 3642474 Александр Чубарьян

ПРОБУЖДЕНИЕ АЗИИ || РУКОВОДСТВО К ДЕЙСТВИЮ

ГЕОРГИЙ ДЕРЛУГЬЯН

Профессор социологии в Нью-Йоркском университете (Абу-Даби).

РУКОВОДСТВО К ДЕЙСТВИЮ || РАСХОДЯЩИЕСЯ КРУГИ МИР-СИСТЕМНОГО АНАЛИЗА

От редакции:

Журнал «Россия в глобальной политике» продолжает серию публикаций под рубрикой «Руководство к действию». В этой рубрике видные учёные-международники рассматривают текущие события с позиций одной из доминирующих школ международных отношений. У каждого своя линза и свой угол зрения. А нашим читателям мы предоставляем возможность выбирать, чья теория убедительнее интерпретирует события современной политики. В этот четверг у нас Георгий Дерлугьян и расходящиеся круги мир-системного анализа.

↓ ↓ ↓

Идеологии ХХ века типично несли в названиях маскулинный суффикс -изм. Коммунизм на (вечно) догоняющей полупериферии; социал-реформизм в благополучном центре миросистемы; фашизм у страдающих комплексом расовой полноценности и реваншизмом; с 1950-х гг. недавние колонии обнаружили перспективы национального девелопментализма (привычного русского термина так и не придумано).

В 1990-е гг. мировое воображение захватили демократизация, либерализация, глобализация. Окончания вроде фемининные, мягкие. Почудилось даже, будто достигнут гегелевский конец-венец истории прогресса. Однако неолиберализм, последний великий -изм эпохи модерна, на деле оказался идеологией и практикой всё того же капитализма, достигшего подлинно глобального охвата и теперь потерявшего всякий страх перед толпами экспроприаторов.

Демократизацию подорвали два взаимосвязанные следствия неолиберализма. На рубеже ХХІ века они оказались разведены по разным полюсам многополярности, отчего единство системных причин обычно упускается. О первом последствии говорится много, даже слишком много в тональности скорее (само-) уничижительной. Речь о популизме, стремящемся заполнить гневными и мстительными эмоциями вакуум в центре как политического спектра, так и в центрах самой миросистемы. Развитые государства, прежде всего западные первопроходцы модерна, плюс почти было их догнавший восточноевропейский блок бывших соцстран, давно пережили свои грозные и славные эпохи индустриализации. Здесь уже завершился демографический переход от аграрного общества к чахлому постиндустриальному.

Неолиберальные бюджетно-финансовые приличия более не позволяли управляющим корпорациям и государствам поддерживать прежние уровни социального обеспечения и массовой занятости, восходившие ещё к мобилизациям мировых войн. Население утратило своё некогда колоссальное значение и в качестве патриотичных солдат-призывников, и квалифицированных индустриальных работников. Космополитичный по самой природе капитал, чуть что, отныне грозил национальным правительствам вывести производство в конкурентоспособную Азию, а прибыли – в безналоговые офшоры.

С чего бы теперь гражданам сохранять доверие к национальным политическим институтам и рулящим ими элитам? Ещё Алексис де Токвиль[1] заметил по поводу старорежимного дворянства, что привилегии элиты, переставшей исполнять свои обязанности, скоро делаются общественным раздражителем.

Во имя поддержания социального мира и потребительского спроса граждан оставалось посадить на хронический «вэлфер», всеобщее, якобы всё ещё высшее образование, раздать им кредитные карточки, игровые приставки и «Фейсбук», да возить (до пандемии) чартерами на дешёвые курорты, где «всё включено».

Философы провозгласили это состоянием постмодерна. На такую всё же не самую худшую жизнь правдами и неправдами сошлись-слетелись мигранты из несчастных зон мира, где государства и подавно рухнули. Под этим углом, кстати, хорошо видно, что Россия – страна европейская.

Однако в другом полушарии (и глобуса, и мозга) происходило нечто едва не противоположное. Почему-то внимание философов-постмодернистов (может, потому что в массе это французы и франкофилы?) не особенно привлекли процессы удивительной, если не сказать устрашающей гибридизации, творившейся тем временем в Азии. А ведь там коммунизм и национализм с различными местными особенностями не только не рухнули, но, напротив, стали главной надеждой глобального капитализма и магнитом для инвесторов. Молодое громадное население в этой зоне мира остаётся в целом непритязательно, да ещё и, в отличие от стран Африки и Латинской Америки, с глубокими традициями социального подчинения и ремесленно-базарной предприимчивости («азиатскими ценностями»). Благодаря транспортной революции современных контейнерных перевозок это создало предпосылки для гигантского роста сборочных производств. Рост ВВП по достижении определенных значений должен был обернуться либеральной демократизацией, как некогда в Японии и Южной Корее. Но далее что-то пошло не так.

Япония и её бывшие владения после 1945 г. оказалась не просто под американской оккупацией. Оккупация стала столь щедрой из-за идеологического накала и геополитики холодной войны. Фронты сдерживания коммунизма на востоке Азии и в Европе требовалось подкреплять экономическими и политическими чудесами. Помимо военного «зонтика» Америка предложила здесь мощнейшее экономическое преимущество – доступ на свой необъятный потребительский рынок. Так возникли антикоммунистические государства-витрины в Западной Германии и Южной Корее с экспортно ориентированными экономиками. На Ближнем Востоке успешным примером антикоммунизма и контрнационализма в пику арабскому мог стать Израиль – одно из самых националистических и девелопменталистских государств современного мира, на этапе своего зарождения превосходившее по внутренней социалистической организации даже сам СССР. Кстати, потому Мексике и Филиппинам, несмотря на их историческую близость к США, мало что светило. Слишком свои, слишком обычные для Третьего мира. Вдобавок, исторической возможностью ещё надо было воспользоваться. Иначе – провалы «марионеточного» Южного Вьетнама, Пакистана, шахского Ирана, Ирака, Афганистана. Разные контексты, разные конфигурации местных элит – и совсем другие результаты американского протектората.

Однако со временем возникли примеры третьего рода – те, кто смогли воспользоваться мировой конъюнктурой, но избежали прямой зависимости от США. Впереди, конечно, по-прежнему организационно коммунистический и в душе конфуцианский Китай. Это также Индия, имеющая свою цивилизационную гордость, и эксцентричный Иран, выпавший из глобализации после свержения шахского режима. Арабское единство ещё по результатам Первой мировой и сделки Сайкса – Пико подрывалось разобщённостью между военно-президентскими республиками (Египет, Сирия, Ирак) и нефтяными монархиями Залива. Саддам Хуссейн выступил было арабским Бисмарком, катастрофически неудачно. Однако арабский потенциал в новом поколении реализует Абу Даби, берущий за образец не столько Запад, сколько Сингапур и тот же Израиль. Помимо Китая, в данном ряду пока крупнейшего успеха добилась Турция, где ещё с 1980-х во власть проникают исламисты-рыночники совершенно нового поколения, чьим выразителем и вождем стал Реджеп Тайип Эрдоган.

Возникает целый куст тем для отдельного анализа. Какую роль играют география, историческая память и внутренние цивилизационные особенности пробудившейся Азии? Как растущие азиатские тяжеловесы адаптируют современные технологии к своим традициям? Чем могут быть чреваты их вековые разломы соперничества между собой и – в ряде случаев – с Россией? Не стоит ли российской дипломатии тактично напомнить некогда громадное значение примера Ленина для Сунь Ят-сена, Хо Ши Мина, Ганди, Ататюрка?

Но нам для начала хватит всего одной ленинской мысли, чтобы задуматься над перспективами нынешней глобализации и многополярности. Речь об империализме.

Возвращение Азии на свои исконные позиции в центре мировой экономики повышает степень конкуренции на рынках. Сегодня это уже слишком очевидно.

Более того, с середины ХХ века идёт выравнивание военных потенциалов Востока и Запада. «Убийственно эффективное изобретение крестьянского сына Калашникова», как восхищённо выразился британский историк Эрик Хобсбаум, сыграло некогда революционную роль в антиколониальном перевороте. Теперь происходит распространение уже практически всей номенклатуры новейших вооружений, от всё более доступных БПЛА до баллистических ракет и систем спутникового наведения. Всерьёз встает вопрос, насколько применимы танки и прочие основы тяжёлой мощи ХХ столетия? Повышается или, наоборот, снижается порог для боевого применения новейших средств? И это ещё не всё. Какие перспективы открывает электронная слежка во внутриполитическом контроле или в международном промышленном шпионаже?

Что, кроме былой идеологической самоуверенности Запада, доказывает мирные перспективы глобального и многополярного капитализма? Слишком многое сегодня перекликается с сюжетами рубежа ХІХ и ХХ веков. Тогда – грандиозные планы железных дорог из Берлина в Багдад и от Каира до Кейптауна. Сегодня – новейшие Шёлковые пути и перспективы навигации в Ледовитом океане. Тогда – Фашодский инцидент, заход канонерки «Пантера» в Агадир, выстрел в Сараево. Сегодня, быть может, что-то в Южно-Китайском море, Йемене или в Карабахе.

Пробуждение Азии оправдало давний прогноз Ленина лишь отчасти. Главной логикой миросистемы сегодня остается капитализм, пусть и со всяческими местными особенностями. Революционные сдвиги происходят, но лишь в геополитике и в мировом распределении индустриальной и военной мощи. Так не идёт ли Восток путём, ранее пройденным Западом? Станет ли империализм высшей стадией азиатского капитализма? Вопрос, боюсь, уже не риторический.

--

СНОСКИ

[1] Алексис де Токвиль (1805–1859) – французский политический деятель, лидер консервативной Партии порядка, министр иностранных дел Франции (1849).

США. Азия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 18 февраля 2021 > № 3708391 Георгий Дерлугьян