Новости. Обзор СМИ  Рубрикатор поиска + личные списки

Встреча Дмитрия Медведева с губернатором Калининградской области Антоном Алихановым.

Обсуждались вопросы социально-экономического развития области, в том числе ход реализации программ по строительству школ, яслей, благоустройству дворовых территорий.

Из стенограммы:

Д.Медведев: Антон Андреевич, как область развивается, какие есть успехи, прежде всего по крупным социальным программам, которые мы ведём по всей стране? Я имею в виду строительство школ – очевидно, это и для Калининградской области является актуальной задачей – и целый ряд других важных программ, которые у нас реализуются, в том числе по приведению дворов в порядок. Расскажите, как обстоят дела, дайте короткий анализ того, как развивается экономика.

А.Алиханов: Уважаемый Дмитрий Анатольевич, по поводу социальных проектов. Действительно, мы в них активно участвуем. В прошлом году мы запустили новую школу по программе строительства новых школ на 1,5 тыс. мест в Гурьевске – это один из самых динамично развивающихся пригородов Калининграда. В прошлом году начали строить, а в этом планируем закончить строительство уникальной школы на 1,7 тыс. мест. Восточный микрорайон города Калининграда, в котором это строится, огромный, застраиваемый. Там будет бассейн, вся инфраструктура – такая фабрика для образования, это снимет много социальных проблем в данном конкретном микрорайоне, потому что, к сожалению, пока мест там не хватает.

На этом не планируем останавливаться. У нас разработана комплексная программа. Благодаря инициативам, о которых Вы сказали, мы планируем построить ещё семь школ до 2025 года – несколько в Калининграде и других наших муниципалитетах. Сейчас очень активно работаем по яслям для детей до трёх лет. В своё время мы очень активно как регион решали проблему с детскими садами от трёх до семи лет, построили 17 новых детских садов в целом по региону и смогли эту проблему решить. Сейчас перед нами поставлена новая задача, и мы с Правительством, с Ольгой Юрьевной Голодец, с нашими коллегами из Министерства образования отрабатываем проект, понимаем, как двигаться, и, надеюсь, в этом году уже первые результаты сможем показать.

Хочу Вас отдельно поблагодарить за то, что в прошлом году Вы дали возможность Калининградской агломерации войти в программу «Безопасные и качественные дороги». В прошлом году мы смогли отремонтировать 140 км, устранить несколько серьёзных мест концентрации ДТП. Если говорить о сокращении количества пострадавших в ДТП год к году, у нас минус 12% в январе – только за один год реализации этой программы. В этом году она стала более комплексной, мы ремонтируем не только дорожное полотно, но и бордюры, и тротуары, то есть люди видят комплексный эффект.

Что касается дворов, эта программа одна из тех, которые вызывают самый положительный отклик у наших жителей, у глав муниципальных администраций. Если в прошлом году мы отремонтировали 45 дворов, то в этом году их будет минимум 75, а может быть, и больше. Программа продолжает расти, существенно увеличено финансирование. В прошлом году мы только 4 муниципалитета акцентированно выделили, а в этом году все 22 муниципалитета Калининградской области в эту программу включили.

Д.Медведев: Эта программа хороша тем, что она вовлекает самих людей, которые живут на этой территории, в обсуждение того, что делать во дворе (что там менять, какие новые объекты малой архитектуры возводить), в участие в этом процессе, кто хочет – своим трудом, кто хочет – может быть, деньгами. Поэтому желательно, чтобы она развивалась именно в таком ключе, как была задумана, то есть на базе глубоких консультаций со всем населением, которое живёт на этой территории. Просил бы Вас таким образом эту работу и построить.

А.Алиханов: Мы с населением общаемся, начали программу 2018 года обсуждать ещё в конце прошлого года. И это одна из главных наших задач – общение с населением, вовлечение людей в эту деятельность.

Россия. СЗФО > Госбюджет, налоги, цены > premier.gov.ru, 20 февраля 2018 > № 2502742 Антон Алиханов

Госэкспертиза — надежный партнер.

Интервью с начальником ГАУ «Управление Госэкспертизы РС (Я)», почетным строителем России, заслуженным строителем Якутии Валерием СУХАНОВЫМ.

«СГ»: Валерий Ильич, как вы оцениваете то внимание, которое уделяется последнее время госэкспертизе в строительстве?

Валерий Суханов: За последние три года актуализировано более 300 сводов правил. Только в 2017 году разработано 45 новых правил и принято 11 изменений в Градостроительный кодекс страны, много изменений внесено и в области государственной и негосударственной экспертизы проектной документации и результатов инженерных изысканий.

Расширены полномочия госэкспертизы по проверке достоверности определения сметной стоимости строительства объектов капитального строительства. Начали работать ГИС ЕРГЗ и ФГИС ЦС и другие новации в области экспертизы и ценообразования в строительстве.

«СГ»: Как скажутся последние инициативы в нормативно-законодательной сфере на дальнейшем развитии отрасли?

В.С.: Работа, проведенная по разработке нормативных правовых документов за три года, была направлена на повышение качества проектной документации, строительства, безопасной эксплуатации построенных зданий и сооружений, достоверности цены строек и, что немаловажно, на повышение производительности труда в строительной отрасли, внедрение прогрессивных технологий в проектировании и строительстве, в том числе информационно-цифровых (в частности, BIM-технологий).

Необходимо отметить, что переход на электронный вид услуг по проведению, как государственной, так и негосударственной, экспертизы проектно-сметной документации является одним из этапов к общему переходу на электронную форму проведения государственных и муниципальных услуг в соответствии с постановлением Правительства РФ «О требованиях к представлению в электронной форме государственных и муниципальных услуг».

«СГ»: Какими будут основные направления законотворчества в ближайшей перспективе?

В.С.: В декабре 2014 года была озвучена информация о том, что рабочей группой с участием Минстроя России, объединения НОСТРОЙ и других организаций был разработан законопроект о государственных закупках в строительстве, так как известные законы (как бывший № 94-ФЗ, так и действующий ныне № 44-ФЗ) не отражают специфику строительной отрасли, особенно в части строительного производства. Но такого закона до сих пор нет, и это негативно сказывается на инвестиционной деятельности в капитальном строительстве. В указанном законе, к сожалению, отсутствует норма, которая бы позволяла отдавать приоритет местным проектным и строительным организациям, на территории которых проводятся конкурсы или аукционы с целью сохранения местных организаций и кадров. Для дальневосточных регионов и Забайкалья это особо важно.

Также следует ускорить принятие проекта федерального закона «О внесении изменений в Градостроительный кодекс Российской Федерации» и подзаконные акты в части введения разделов: «Обоснование инвестиций (ТЭО)», «Технологическое проектирование» в широком смысле этого термина, возвращение статьи 29 «Государственная экспертиза проектов документов территориального планирования» в ГрадКодекс, раздел «Рабочая документация» и так далее.

«СГ»: Как вы оцениваете итоги прошлого года? Каких результатов удалось достичь?

В.С.: В 2017 году в наше учреждение поступило на рассмотрение 733 единицы проектной документации на объекты капитального строительства. Рассмотрено экспертами и выдано 390 заключений, из них — 332 положительных и 58 отрицательных. В результате рассмотрения проектов общее снижение заявленной сметной стоимости по бюджетным стройкам всех уровней составило 6,72 млрд рублей в текущем уровне цен. Тем самым была снижена заявленная стоимость строительства в проектах на 10,5 процента. Выполнение государственного задания по рассмотрению проектной документации составило 117 процентов.

В 2017 году была внедрена автоматизированная система АС Госэкспертиза, которая обеспечила переход государственной экспертизы проектно-сметной документации в электронный вид, что позволило улучшить организацию проведения экспертизы и взаимодействие экспертов и сокращение сроков рассмотрения документации.

«СГ»: Какое влияние оказывает госэкспертиза на строительство в вашем регионе?

В.С.: Если проследить ход развития строительства в республике и в России в целом, то можно заметить, что по мере роста объема и сложности объектов, строящихся в разные периоды развития строительной отрасли, росли значение и роль государственной экспертизы. Значение ее как одного из основных видов градостроительной деятельности особенно выросло после принятия в 2009 году ФЗ «Технический регламент о безопасности зданий и сооружений», который установил необходимые требования для обеспечения безопасности зданий и сооружений, а также связанных со зданиями и сооружениями процессов проектирования (включая изыскания), строительства, монтажа, наладки, эксплуатации и утилизации (сноса). Значимость и роль экспертизы в строительной отрасли подтверждается соответствующими законодательными и другими нормативными актами в области экспертной деятельности, о которых я сказал выше.

В работе Госэкспертизы Якутии главенствующим является принцип: «От качества проекта — к качеству объекта». Мы ежегодно по результатам рассмотрения проектов совместно с СРО «Северный проектировщик» проводим круглые столы с участием застройщиков, представителей Минстроя Якутии и других заинтересованных организаций, на которых обсуждаются узкие места в проектировании и меры по их устранению. Мы ведь должны не только выявлять ошибки в проектах, но и оказывать помощь в их устранении. По словам начальника Главгосэкспертизы России Игоря Манылова, это важнейшая составляющая нашей работы.

«СГ»: Нужны ли отдельные законодательные акты для строительства в условиях вечной мерзлоты и климатических условиях Республики Саха (Якутия)?

В.С.: Да, нужны. В связи с отменой территориальных строительных норм (ТСН) в проектировании и строительстве для климатических и мерзлотно-грунтовых условий Якутии отдельные своды правил, действующие в настоящее время, не всегда отвечают нашим условиям. Это касается дошкольных и школьных учреждений, объектов здравоохранения и других социальных объектов. Это касается вообще строительства в специфических условиях Крайнего Севера. Градостроительным кодексом Российской Федерации разрешается разработка стандартов предприятия по организации и строительному производству, но здесь должно быть волевое решение Минстроя Якутии, Ассоциации СРО проектировщиков и строителей Якутии, ЯкутПНИИС по разработке, утверждению и внедрению этих стандартов в строительном комплексе республики.

Как известно, условия Якутии таковы, что значительные территории республики относятся к сейсмически активным. Но в республике в настоящее время действуют всего 24 сейсмические станции, расстояние между которыми достигает 600 км и более. Этого явно недостаточно. И это порождает большие проблемы с сейсмическим районированием различных земельных участков.

Назрела острая необходимость разработки альбома типовых решений по сейсмоусилению строительных конструкции зданий и сооружений в Республике Саха (Якутия), к разработке которого необходимо привлечь опытных конструкторов и инженеров, работающих в Якутии, специалистов из регионов России, имеющих многолетний практический опыт по разработке проектов сейсмоусиления объектов и их реализации.

«СГ»: Ваш взгляд на роль и место госэкспертизы в строительстве в будущем?

В.С.: Могу высказать свое мнение. Надо восстановить на государственном уровне экспертизу по пожарной безопасности, санитарно-эпидемиологическому благополучию и другие. И еще: надо вернуться к вопросу подчиненности (методологическое обеспечение и отчетность) территориальных органов госэкспертизы ФАУ «Главгосэкспертиза России». А также вернуть процедуру согласования кандидатуры руководителя госэкспертизы субъекта с Минстроем России или Главгосэкспертизой России и подчинения его главе или правительству региона, что намного повысит статус органа госэкспертизы субъекта Российской Федерации.

Автор: Владимир ТЕН

Россия. ДФО > Недвижимость, строительство. Госбюджет, налоги, цены > stroygaz.ru, 19 февраля 2018 > № 2531691 Валерий Суханов

Денис Мантуров - интервью газете "Ведомости".

– Вы только что вернулись с инвестиционного форума в Сочи – что можете сказать по горячим следам?

– Я думаю, у всех представителей государственного управления, побывавших на форуме, состоялся насыщенный и продуктивный диалог с региональными властями и бизнес-сообществом. Были препарированы и вынесены на публичное обсуждение довольно непростые вопросы – например, налогового регулирования. Важная тема, которая прозвучала на форуме, в том числе об этом говорил премьер-министр Дмитрий Медведев, – необходимость отладить схемы взаимодействия с регионами, что послужит существенным катализатором развития экономики страны. Со стороны Минпромторга это в первую очередь создание эффективной системы промышленных предприятий, которые обеспечивали бы потребности как настоящего времени, так и на перспективу ближайших лет. Появление новых производств, повышение технологического уровня предприятий невозможно без площадок с подготовленной промышленной инфраструктурой в регионах. С 2012 по 2017 г. число действующих и создаваемых индустриальных парков выросло более чем в 2,5 раза, с 64 до 166. Теперь задача – выравнять их количество по стране, помочь каждому региону создать свои конкурентные преимущества.

Приведу пример с производством строительных материалов. Отрасль перешла в ведение Минпромторга не так давно – и перешла в весьма драматичном состоянии. По ряду позиций производство значительно превышало спрос. Когда мы начали детальный мониторинг, стал очевидным дисбаланс: в некоторых регионах обнаружилось несколько предприятий, выпускающих аналогичную продукцию. Сейчас мы создаем интерактивную карту строительных производств – и это только одна из мер, которая будет способствовать адекватному восстановлению отрасли и гармонизации спроса и предложения.

Специальные инвестиционные контракты – еще один пример успешной формы партнерства государства и бизнеса. На форуме, кстати, был заключен целый ряд таких соглашений между регионами и крупными компаниями. Это мощный синергетический процесс. К примеру, мировой лидер в области производства ветрогенераторов Vestas заключил контракт с Ульяновской областью. Помимо инвестиций в 1,4 млрд руб. и более 200 новых рабочих мест это вклад в развитие зеленой энергетики в стране. То есть здесь стимул к развитию сразу по нескольким направлениям. Нам важно не просто решать локальные задачи, а вписывать их в глобальные государственные и мировые процессы. И здесь без помощи бизнеса и регионов не обойтись.

– Какой прогноз на рост промышленного производства в 2018 г.?

– В прошлом году индекс промышленного производства находился в плюсовой зоне и за год, по данным Росстата, составил 101%. А по нашим отраслям рост на уровне 2%. Немного просели секторы, которые не относятся к ведению Минпромторга, но при этом оказывают влияние на обрабатывающую промышленность. В частности, снизилось производство напитков и серьезный спад в производстве табачных изделий.

Думаю, мы в 2018 г. увидим положительную динамику по основным видам обрабатывающей промышленности. Ожидается рост в производстве лекарственных средств, автотранспортных средств, а также мебели, кожи и изделий из кожи. Краткосрочный негативный тренд, который мы наблюдали в конце 2017 г., переломлен, что уже отразилось в статистике по результатам января: индекс промышленного производства составил 102,9%, при этом в обрабатывающих производствах достиг 104,7%. Мы, конечно, понимаем, что такие показатели обусловлены во многом эффектом низкой базы в декабре, и на них не ориентируемся, прогнозируя итоги года. Но, повторюсь, рассчитываем, что результат по году будет положительным.

– Есть ли необходимость в девальвации рубля?

– Тут необходимо в первую очередь учитывать, как влияет курс рубля на различные промышленные предприятия. Переоцененный рубль выгоден предприятиям с низким уровнем локализации, приоритеты же нашей промышленной политики заключаются в ее углублении.

Укрепление рубля несколько затрудняет импортозамещение, замедляет темп, и есть определенная озабоченность российских и иностранных инвесторов по этому поводу. Также это снижает операционную прибыль для экспортеров, продающих продукцию за валюту. Для большинства отраслей, чтобы проекты импортозамещения и экспортные проекты были эффективными, комфортный курс – это на уровне 60–62 руб./$.

– Вы видите увеличение производства нефтегазового оборудования? Нефтяники опасаются, что стабилизация цен на нефть приведет к избыточному инвестированию в отрасли.

– Сформировав с Минэнерго межведомственную рабочую группу, мы скоординировали работу заказчиков нефтегазового оборудования, разработчиков, производителей. Последние два года идет уверенный тренд – рост и заказов, и производства. Почему это произошло? Санкции подстегнули наши компании к тому, чтобы ориентироваться на российского производителя.

Теперь наша задача – эффективно освоить тот объем оборудования, который мы хотим заместить у иностранного производителя. Если цены на нефть при ограничении добычи сохранятся на нынешнем уровне, предпосылок для развития отечественного нефтегазового машиностроения будет все больше и больше. В 2017 г. этот рынок вырос в стране на 1%, а производство российского оборудования – на 2,4%.

– Подходит к концу срок президентских полномочий Владимира Путина. Вы выполнили все его майские указы?

– Мы постарались справиться, несмотря на то что в 2012 г. были другие условия, другая социально-экономическая ситуация. Были непростые 2014–2016 годы, но прошлый год дает основания для оптимизма.

За Минпромторгом закреплено несколько направлений. Самое социально значимое – производство по списку жизненно важных и необходимых лекарственных препаратов: в нем долю отечественных препаратов необходимо довести до 90%. Последние два года мы шли четко по графику, на 31 декабря 2017 г. добились показателя в 84,6%, а в этом году, конечно, получим все 90%.

Другая важная задача – повышение производительности труда, создание новых высокопроизводительных рабочих мест. Особый акцент делался на предприятия оборонно-промышленного комплекса (ОПК), и производительность труда в ОПК уже растет двузначными темпами.

В принятом в 2014 г. законе о промышленной политике заложен такой инструмент, как специальный инвестиционный контракт, и в том же году создан Фонд развития промышленности (ФРП), на который в том числе возложено заключение контрактов. Сейчас видно, что получилась эффективная схема. Реализация уже подписанных федеральных специальных инвестконтрактов даст больше 5000 высокопроизводительных рабочих мест, суммарные инвестиции в промышленность составят не менее 274 млрд руб. По проектам, поддержанным ФРП, планируется привлечь в реальный сектор экономики более 117 млрд руб. и создать больше 18 000 рабочих мест.

Кстати, есть хорошая новость. Мы установили более выгодные условия займов от ФРП для тех предприятий, которые готовы создавать новые производства, делать прямые инвестиции в реальный сектор экономики: если наблюдательный совет фонда утвердит, то уже в марте эти компании получат опциональную возможность получить заем не под 5%, а под 3% годовых на первые три года по базовой программе «проекты развития» и программе «станкостроение».

– Опциональную?

– Да, снижение ставки – это именно опция, а не обязательное условие. Компании, которые предоставят другой вид обеспечения, будут, как и прежде, получать заем под 5% годовых.

Единственным же условием для льготного снижения ставки станет банковская гарантия заемщику – на весь срок и сумму займа, это для нас более надежный и удобный механизм обеспечения, чем залог земли, недвижимости, оборудования или акций. И эта новация, я уверен, повысит качество кредитного портфеля фонда.

– Когда ждать утверждения новой долгосрочной стратегии развития автопрома и нового инвестиционного режима для автопрома, который сменит соглашения о промышленной сборке? Вы его готовите совместно с Минэкономразвития, и у каждого министерства свое видение. Вы, например, считаете оптимальным использовать механизм специальных инвестиционных контрактов.

– У нас принципиальных разногласий с Минэкономразвития нет. Все настроены на максимальный результат. Главное – развивать компетенции в производстве ключевых компонентов и материалов. Автоконцернам осталось ждать недолго – мы постараемся всю работу по стратегии завершить до конца весны. Есть автопроизводители, которые не стали ждать и уже заключили с нами специнвестконтракты, – это СП «Мазда Соллерс» (выпуск двигателей и обновление модельного ряда существующего автозавода на Дальнем Востоке. – «Ведомости»), Daimler (строительство завода легковых автомобилей в Подмосковье. – «Ведомости»). У нас есть заявки от других компаний – их мы должны рассмотреть вне зависимости от сроков утверждения нового режима в автопроме.

– Заключить контракты хотели Hyundai и BMW. Hyundai давно в Санкт-Петербурге, Daimler уже строит завод, а когда ждать в России BMW с производством полного цикла?

– Инвестиционный проект по производству автомобилей BMW будет реализован в рамках специального инвестконтракта, параметры которого сейчас Минпромторг согласовывает с правительством Калининградской области. В качестве площадки немецкий автоконцерн выбрал Калининградскую область.

– Какую господдержку получат новые экологичные виды техники?

– Мы традиционно делим поддержку на две составляющие. Первая – это инструменты развития: субсидирование НИОКР, субсидии по кредитам, которые привлекаются из банков, а также льготные кредиты от ФРП. Вторая – поддержка спроса. Она зависит от конкретной отрасли. В автопроме это адресные программы, которые были запущены в прошлом году и показали свою эффективность: «Первый автомобиль», «Семейный автомобиль», лизинговая программа. Также в этом году у нас будут действовать две меры поддержки экологичного транспорта. Это субсидирование части скидок на электрический транспорт – электробусы, троллейбусы, трамваи. Другая мера – субсидирование скидок на газомоторные автомобили. И если в предыдущие годы это был только компримированный газ, то с этого года мы по поручению президента добавляем сжиженный газ.

Сегодня мы исходим из того, что нужно не только наполнять своими автомобилями внутренний рынок, но и активно двигаться на внешние рынки. Не уверен, что рост производства автомобилей за этот год превысит 10%, но мы должны стремиться к двузначным показателям.

– Когда вы покажете широкой публике автомобили проекта «Единая модульная платформа» («Кортеж») – лимузин, седан, минивэн, внедорожник? Успеете подготовить лимузин для инаугурации президента России?

– А вы, собственно, ответили на вопрос – к инаугурации президента это и произойдет. Мы уже начали передачу заранее согласованных комплектов автомобилей. В конце декабря передали один комплект автомобилей, после новогодних праздников сделали ряд доработок. До марта должны будем обеспечить поставку всех комплектов для завершения опытной эксплуатации. Это несколько лимузинов, седанов и минивэнов.

– Президент получит лимузин весной, а когда на автомобили проекта «Кортеж» пересядет правительство?

– Я думаю, что это может произойти в конце этого года – начале следующего. К этому времени все желающие уже смогут заказывать себе автомобили проекта «Кортеж».

– А вы лично себе возьмете лимузин, минивэн или седан?

– Лично я дождусь появления внедорожника. Мы до конца следующего года должны выпустить и добавить к линейке этот автомобиль. Скорее всего, у меня, как и у других членов правительства, будет седан. Правда, сомневаюсь, что в этом году удастся пересесть на него. Процесс заказа и изготовления длительный – этот год уйдет на опытную эксплуатацию, в том числе и на дополнительную сертификацию машин. До конца 2018 г. мы должны произвести и поставить 70 машин.

– Сейчас автомобили «Кортежа» выпускаются мелкими партиями на мощностях института НАМИ. Кто наладит полноценный, серийный выпуск для вывода их на рынок?

– Вы были на заводе?

– Пока нет: фотографировать там нельзя.

– Да, действительно мы просим этого не делать. После мая можно фотографировать. Для вас будет важно и интересно посмотреть, чего мы смогли добиться за такой короткий срок (проект начат в 2012 г. – «Ведомости»). Если бы мы начали проект лет 10 назад, то не уверен, что так же качественно и эффективно смогли бы справиться. За последнее время наш автопром сильно изменился. Не буду уходить в советский период, говорить о том, что мы тогда производили и за что нас критиковали, но сегодня мы производим совершенно другие автомобили, другого качества и на других платформах.

– То есть наш автопром место больше не проклятое?

– Да, я помню этот анекдот (улыбается). Нет, не проклятое.

– Последние годы акции стали нормой для покупателя, что заставляет ритейл и производителей полностью перестраивать работу. Адресная программа поддержки должна быть запущена уже в 2018 г., но до сих пор не заработала.

– В случае запуска адресной программы поддержки потребительского спроса, известной в СМИ как «потребительские сертификаты», государство с 1 руб. инвестиций получило бы до 1,8 руб. прибавки ВВП. Другой вопрос – как наладить процесс и найти источники финансирования. Очень рассчитываю, что в этом году мы в правительстве до конца решим эту задачу.

Другой уже одобренный вид поддержки бизнеса будет осуществляться через систему Роскачества. Суть ее в том, что если отечественный производитель демонстрирует качество продукции выше ГОСТов, то его продвижение в рознице будет поддержано софинансированием на проведение маркетинговых мероприятий. На эти цели в 2018 г. выделено 100 млн руб.

– Минпромторг полгода назад подготовил проект смягчения антимонопольного регулирования ритейла, предложив в ряде случаев превышать 25%-ную рыночную долю в границах городов и районов. В какой стадии работа над проектом? При каких условиях министерство может допустить превышение порога в 25%?

– В подготовленном нами документе речь о том, в какой момент считать эту долю: когда компания декларирует начало строительства магазина или в момент его запуска. Конечно же, справедливо и правильно делать это в момент декларации местным властям желания построить магазин. Ведь к открытию торговой точки кто-то из конкурентов может закрыть свой супермаркет и автоматически доля первого инвестора вырастет. И организация, которая начинала инвестиции, когда ее доля была меньше 25%, не сможет открыть магазин. Это тормозит инвестиции в строительство новых объектов и делает их непредсказуемыми. При этом давайте не будем забывать, что по количеству торговых площадей на душу населения Россия минимум в 2 раза отстает от развитых стран и мы должны поощрять инвестиции в строительство коммерческой недвижимости всех форматов, в том числе торговых сетей.

– Когда закончится работа над проектом?

– Я не возьму на себя ответственность называть конкретные даты за всех коллег. Но не думаю, что здесь мы встретим противодействие – это разумное и здравое предложение, и надеюсь, что нас поддержат.

– Не целесообразно ли увеличить порог? Например, для крупных игроков в Европе он может превышать 30%.

– На сегодняшнем этапе правильнее решить первую задачу, а потом жизнь покажет. Мы не можем постоянно совершенствовать законодательство – это тоже вредно, так как делает невозможным долгосрочное планирование бизнеса. Мы сторонники легких корректировок и изменений.

– Сейчас министерство прорабатывает проект стратегии до 2025 г., где будет отдельно прописано развитие онлайн-торговли, вопрос назрел. Какие меры регулирования этого канала сейчас отсутствуют, но нужны? И, напротив, какие уже действуют, но являются избыточными?

– Онлайн-торговля и традиционная торговля – вещи тождественные в том смысле, что в обоих случаях есть товар. Другой вопрос, если мы ведем разговор об электронной торговле и ее процедурах, то затрагиваем определенные категории товаров, требующих регулирования и особых подходов. Здесь надо предлагать такие законодательные инициативы, которые будут развивать это направление. Например, нам нужна легализация интернет-торговли алкоголем – с разумными ограничениями, конечно. Это, в свою очередь, подстегнет развитие интернет-торговли продуктами питания – сейчас ее доля в общем объеме онлайновой торговли ничтожно мала – меньше 1% – а в развитых странах она составляет 10–15%. В чем взаимосвязь? Очень просто: наличие в заказе алкоголя существенно снизит затраты на доставку, ведь обычные продукты – это товар тяжелый по весу и низкомаржинальный.

В то же время нужно легализовать в интернете торговлю лекарствами, ювелирными изделиями. Да и в отношении продовольственных продуктов нужно серьезно упростить санитарные нормы, чтобы можно было доставлять разные группы товаров в одном заказе, в одной таре, например в сумке. Это логично и соответствует мировому опыту.

Однако в целом интернет-торговля не сильно отличается от традиционной торговли. И там и там требуется серьезное дерегулирование, снятие административных барьеров. Этому в значительной мере и будет посвящена новая стратегия развития торговли.

– Некоторые объединения российских компаний сетуют на неравные условия по сравнению с иностранными площадками, работающими в России: первые платят НДС, а их конкуренты нет. Какие меры были бы оптимальными, чтобы не спугнуть иностранных партнеров, с одной стороны, а с другой – чтобы российский бизнес тоже себя комфортно чувствовал?

– Мы заинтересованы в первую очередь в поддержке отечественного ритейла, и в том числе работающего в интернете. Упомянутая коллизия по НДС – это про зарубежные онлайн-площадки, торгующие трансгранично, самый сложный вопрос, который не так легко будет решить.

Нужны такие механизмы, которые обеспечат конкурентоспособность российских компаний по отношению к западным производителям, уже давно работающим на российском рынке. Мы уже обсуждали с бизнесом вопросы транспортировки и логистики, и здесь вскоре будут результаты.

– Минпромторг последовательно реализует идею внедрения маркировки: сначала были шубы, потом добавились лекарства, на очереди – обувь и сигареты. Хотя главная проблема контрафакта на табачном рынке – разная акцизная политика в странах – участницах Таможенного союза.

– Регулирование рынка нужно с чего-то начинать. С идеей маркировки для борьбы с контрафактом и контрабандой выступили сами производители и импортеры табачной продукции. Уже решено, что это будет DataMatrix. Посмотрим, как пройдет пилот и что он даст на выходе. Не факт, что это лучшее решение. Потому что если мы говорим о маркировке через RFID-метку, то она стоит 3,5 руб., зато дает развиваться нашей отечественной микроэлектронике. Это распространенная мировая практика: хочешь развивать микроэлектронику – используй максимально ее продукцию за счет формирования целевого заказа.

– Главное, чтобы при этом табак не подорожал в 3 раза.

– Думаю, Минздраву это только в радость.

– Но курильщикам будет плохо.

– Им надо переходить на электронные методы доставки никотина, электронные системы нагревания табака (улыбается).

– Как Минпромторг планирует регулировать рынок электронных сигарет и устройств для нагревания табака?

– Мы вышли с инициативой выделить эти устройства в отдельную категорию, потому что они кардинально отличаются от традиционных сигарет и табака. В электронных устройствах отсутствует горение или тление табака, следовательно, в организм не попадают продукты горения, в частности смолы. А продукты горения и есть самая вредная, я бы даже сказал смертоносная составляющая при традиционном курении. Электронные устройства безопаснее: многие эксперты, в том числе западные, даже называют цифру: электронные средства доставки никотина на 95% менее вредные, чем обычные сигареты. С самой цифрой можно спорить, но факт, что вред намного меньше, как говорится, налицо. Поэтому одинаково регулировать оборот традиционных табачных изделий и электронных средств категорически неверно. Мы предлагаем закрепить специальным законом об обороте этих устройств наиболее очевидные ограничения: например, запретить продажи несовершеннолетним, курение в школах, детских садах, в других подобных местах, а также установить административную ответственность за нарушение этих ограничений. Также мы считаем, что эта продукция должна быть маркирована, но в то же время ставка акциза должна быть меньше по сравнению с традиционной табачной продукцией – сейчас, кстати, так и есть.

– Насколько меньше?

– Это вопрос к Минфину. Но подчеркну еще раз: эта продукция для потребителя намного менее вредная. Поэтому акцизная политика должна стимулировать переход курильщиков с традиционных табачных изделий на эти устройства, а не наоборот.

– Минпромторг активно содействовал организации производств в России зарубежными производителями и продавцами одежды и другого текстиля. В 2017 г. замминистра Владимир Евтухов заявлял о подписании контракта с испанской Inditex на производство одежды Zara в России. Подписан ли в итоге контракт? Если да, то с какой именно компанией и на производство каких товаров? Сколько составил объем выпуска за прошлый год?

– Мы составили с компанией Zara дорожную карту по локализации производства в России. Ее представители уже встречались с 16 трикотажными предприятиями, с несколькими кожевенно-обувными предприятиями, фабриками по производству сумок и аксессуаров. По итогам тестов были отобраны 17 фабрик. В ноябре 2017 г. первая партия российской продукции отправилась в Испанию для дальнейшей продажи в сети магазинов Inditex по всему миру. Трикотажная, швейная и кожевенно-обувная продукция российского производства будет направлена в головной офис Inditex в I квартале 2018 г.

– Что делает Минпромторг, чтобы убедить иностранных партнеров локализовать производство? Есть ли кто-то, кроме Inditex, кто уже готов к сотрудничеству?

– Несмотря на то что уже сейчас часть ритейлеров активно сотрудничают с российскими предприятиями, у компаний также имеются планы по дальнейшему расширению взаимодействия с российскими предприятиями. Например, «Декатлон» на данный момент имеет степень локализации 20% и за последующие два года планирует довести ее до 45%. Компания Finn Flare 91% трикотажных изделий и 9% швейных производит в России, «Спортмастер» – около 40% спортинвентаря и 13% одежды. Заинтересовано в сотрудничестве с российскими предприятиями также руководство Uniqlo, компания нацелена на продвижение предметов одежды местного производства.

Мы знаем от представителей ритейла, что основная проблема с размещением заказов в российском легпроме в отсутствии информации о предприятиях, готовых взять заказ, и их мощностях. Чтобы расшить эту ситуацию, Минпромторг запросил у органов исполнительной власти субъектов РФ данные о предприятиях и их производственных возможностях: примерно 140 предприятий более чем из 70 субъектов выразили готовность к сотрудничеству с торговыми марками и ритейлерами.

Кроме того, для продвижения продукции отечественного легпрома, сближения торговли и промышленности на крупнейших выставках-ярмарках совместно с ассоциациями организуются торгово-закупочные сессии, проводятся встречи с крупными торговыми сетями. В целом мы рассматриваем ярмарки и торговые фестивали как хороший, работоспособный канал для российских производителей, чтобы наладить сбыт. Это уникальная возможность продемонстрировать как нашим гражданам, так и байерам, профессионалам индустрии, возможности российских предприятий, потенциал молодых талантливых дизайнеров.

При этом мы никого не собираемся убеждать в необходимости локализации – это логичный вывод, к которому бренды приходят по соображениям экономической выгоды, логистических преимуществ и покупательских предпочтений. Но у нас есть все возможности для этого: высококвалифицированные кадры, передовые технологии и меры государственной поддержки позволяют в сжатые сроки реализовать проекты по расширению производства.

– Аптечные продажи лекарств в упаковках в прошлом году выросли на 3,5%, но во многом благодаря высокому сезону гриппа и ОРВИ в конце 2016 – начале 2017 г. В деньгах рынок растет в основном за счет повышения цен и перехода покупателей на более дорогие препараты. Какие меры поддержки вы считаете наиболее эффективными, чтобы люди не экономили на здоровье?

– С 2010 г. удалось не только переломить тенденцию к утрате российской фармацевтической и медицинской продукции на рынке, но и создать задел для развития инновационной фарминдустрии. Минпромторг сформировал целый комплекс мер поддержки – финансовых и нефинансовых.

Финансовые – это, в частности, субсидии на возмещение части затрат по проектам клинических и доклинических исследований и по организации производства лекарственных средств. К примеру, таким образом профинансированы три проекта для лечения гриппа на сумму около 140 млн руб. Многие проекты получают льготное финансирование через ФРП.

Также государство заботится о том, чтобы лекарственные препараты из перечня жизненно необходимых и важнейших были доступны не только физически, но и по стоимости, поэтому регулирует цены на них.

– Да, регулирует. А производители дешевых лекарств тем временем сетуют на невозможность работать без господдержки. И утверждают, что новая обязанность маркировать лекарства может их довести до банкротства, так как они еще не рассчитались по кредитам на переход к стандарту GMP. Отказаться же от таких лекарств невозможно, потому что это может спровоцировать социальное напряжение. Как вы будете реагировать на эту проблему?

– Поправки в закон «Об обращении лекарственных средств», которые запрещают производство и ввод в гражданский оборот лекарственных препаратов без маркировки, вступили в силу только что – с 1 февраля. Но законом предусмотрен и достаточно комфортный переходный период, чтобы не только производители, но и оптовые и розничные организации подключились к единой информационной системе (ИС) маркировки лекарственных средств: до 1 января 2020 г. У каждого производителя есть свой план-график внедрения ИС «Маркировка» и дополнительные механизмы поддержки, на которые направлено 1,5 млрд руб. в 2018 г. Предполагается, что ФРП будет выделять заемные средства под льготную ставку (до 1% годовых) на два года.

– Может ли Россия стать если не передовой фармдержавой, то хотя бы второй Индией?

– Перед нами стоит задача сделать российскую фармацевтическую промышленность передовой во всем мире. Смотрите: у нас за последние 10 лет было построено более 30 новых фармацевтических заводов. Производство увеличилось троекратно – более чем до 300 млрд руб. с 96 млрд руб. в 2009 г. Каждая вторая таблетка – отечественного производства, а в деньгах доля отечественных препаратов на рынке и в государственных закупках превышает 30%. Для сравнения: в 2012 г. она составляла 24%.

Стремительное движение вперед есть и в области передовых разработок: в России появились высокотехнологичные лекарственные препараты, разработанные на основе самых новых решений в области биотехнологий, – препараты рекомбинантных факторов свертывания крови для лечения гемофилии, цитокины и моноклональные антитела, применяемые при терапии онкологии и ревматоидного артрита, рекомбинантные инсулины и т. д. Выходят на рынок и совершенно новые молекулы – элпида, используемая в терапии ВИЧ, нарлапревир – при туберкулезе, гозоглиптин – при сахарном диабете. Ряд препаратов сегодня проходят регистрационные процедуры более чем в 60 странах мира. Важно, что все новые препараты производятся в России по полному циклу – начиная с производства субстанции.

В то же время развивающиеся сейчас прогрессивные подходы в области персонализированной медицины, тераностики и регенеративной медицины, а также технологий на стыке наук требуют от нас внесения коррективов в стратегию развития фармацевтической и медицинской промышленности, что и будет сделано в этом году. Россия уже сейчас находится на хороших позициях в мировой фарминдустрии и, думаю, к 2020 г. должна выйти в авангард.

Россия > Госбюджет, налоги, цены. Приватизация, инвестиции > minpromtorg.gov.ru, 19 февраля 2018 > № 2511314 Денис Мантуров

Встреча с губернатором Иркутской области Сергеем Левченко.

Владимир Путин провёл рабочую встречу с губернатором Иркутской области Сергеем Левченко. Обсуждалось социально-экономическое положение в регионе.

В.Путин: Сергей Георгиевич, добрый день! Слушаю Вас, что у вас в регионе происходит, каких результатов добились?

С.Левченко: Если говорить об основных итогах, то у нас за последние два года рост индекса промышленного производства, и инвестиции растут – окончательные цифры по инвестициям за прошлый год ещё не подбиты, но рост будет обязательно.

По объёмам ВРП – за два года на 9,4 процента вырос валовой региональный продукт. Одновременно растёт и консолидированный бюджет: 164 миллиарда – рекордный бюджет за все годы; и в прошлом году тоже был рекордный.

Основные драйверы – это налог на прибыль, он у нас вырос почти на семь миллиардов рублей, и налог на доходы физических лиц. Заработная плата растёт по региону, поэтому неплохой результат.

Есть и менее важные вещи, но хотел бы отметить, что мы за два года почти в два раза увеличили отчисления в федеральный бюджет – было 90 миллиардов, сейчас 180, и, соответственно, этот коэффициент, когда на рубль поступивших федеральных средств у нас дополнительно 11 рублей мобилизовано.

Если говорить по объёму уже расходуемых средств, то мы за два года в 3,8 раза увеличили [средства] на строительство и ремонт социальных объектов: 208 объектов на селе за 2017 год построено и отремонтировано – это тоже примерно в 2,5 раза больше, чем за предыдущий.

Помогли в прошлом году достаточно серьёзно: почти девять миллиардов рублей выделили муниципальным бюджетам. Помогли в каком плане – увеличили их заинтересованность: налог по УСН [упрощённой системе налогообложения] – 30 процентов оставили [в бюджетах муниципалитетов], программы разные, необходимые для области. И, таким образом, муниципальные бюджеты у нас средства получили.

В.Путин: Отчего госдолг не меняется?

С.Левченко: А он у нас достаточно маленький. При 160 с лишним миллиардах рублей порядка 11 процентов – очень маленький.

В.Путин: Но он же не снизился?

С.Левченко: Снизился немного за прошлый год, но тут мы его держим для того, чтобы можно было варьировать.

В.Путин: Вы попали в программу поддержки регионального бюджета?

С.Левченко: Да, порядка 700 миллионов мы получаем за счёт того, что у нас снижается долг.

В.Путин: Понятно. Деньги получите?

С.Левченко: Да, конечно, не столько, сколько мы платим, тем не менее.

Лесной комплекс. Вы знаете, у нас он один из основных – у нас самая большая лесосека в России. Занимаем первое место по рубке древесины: свыше 34 миллионов кубических метров древесины в прошлом году мы срубили и обработали. И в два раза увеличили налоговые поступления по лесному комплексу: за два года с трёх до более пяти миллиардов рублей.

Про задолженность по заработной плате. Мы снизили в шесть раз – со 170 до 23 миллионов. При этом, конечно, мы по бюджету задолженностей не допускаем.

В.Путин: Это очень хорошо.

Как хоккей с мячом? Развивается?

С.Левченко: Мы регулярно в тройке призёров. У нас самая большая посещаемость из всех команд Российской Федерации.

В.Путин: Знаю.

С.Левченко: Конечно, выходить на первое место очень непросто, потому что летом, Вы знаете, особо не потренируешься, а зимой, особенно в этом году, три недели за 30, за 40 градусов, тоже особо…

В.Путин: …не побегаешь.

С.Левченко: Не побегаешь, да. Хотя болельщиков при любой погоде достаточно много, приходят. Поэтому мы немного рискнули, и в прошлом году я дал задание проектировщикам, чтобы они начали проектировать [крытый ледовый стадион].

Предпроектные проработки все сделали, организация – та, которая строит объекты в Красноярске. Они изготавливают из деревянных конструкций, изготавливают в Нижнем Новгороде; сама организация кемеровская, но она, наверное, практически единственная, которая у нас может так хорошо строить.

Мы запланировали вместе с международной федерацией в 2020 году провести чемпионат мира [по хоккею с мячом] у нас. Конечно, это «трудная» возможность, но, наверное, мы можем успеть, мы готовы софинансировать, если вы нам поможете.

В.Путин: Сколько?

С.Левченко: Шесть миллиардов.

В.Путин: Это должна быть федеральная часть или всего?

С.Левченко: Нет, это общая.

В.Путин: Поможем. Давайте это сделаем.

Россия. СФО > Госбюджет, налоги, цены > kremlin.ru, 19 февраля 2018 > № 2502705 Сергей Левченко

«Несправедливо, когда все налоги стекаются в две столицы»

Интервью с главой Торгово-промышленной палаты Сергеем Катыриным

Наталия Еремина

От нового правительства бизнес ждет принятия решения о снижении фискальной нагрузки. Как рассказал в интервью «Газете.Ru» глава ТПП Сергей Катырин, на встрече с главой правительства во время инвестиционного форума в Сочи обсуждались вопросы налогообложения покупок в зарубежных интернет-магазинах, а также изменения валютного контроля.

— Сергей Николаевич, весной будут приняты новые налоговые новации. Однако, как выразился на одной из панелей на инвестиционном форуме в Сочи глава РСПП Александр Шохин, эта тема буквально «табуирована». Вас не смущает, что новации будут уже весной, а чиновники их открыто не обсуждают?

— Мне кажется, дискуссия пока что не в публичной плоскости по одной простой причине: скорее всего, все новации будут прорабатываться после выборов президента. И я полагаю, что это будет правильно, потому что будет формироваться новое правительство. И было бы справедливо, чтобы прорабатывало, конечно, эти новации новое правительство.

Считаю, что в любом случае без дискуссии с бизнесом это не обойдется, наверняка, все это будет вынесено в публичную плоскость. На предварительном этапе такая дискуссия была. Нашу точку зрения спрашивали, интересовались, чего мы хотим — увеличения или уменьшения НДС и налога на прибыль. Есть много разных вариаций. Каждое объединение предпринимателей высказало уже свою точку зрения. Сейчас дискуссия прекратилась.

— На чем настаивает ТПП?

— Самое главное не повышать фискальную нагрузку на бизнес. И в данном случае мы говорим не только о налогах. Мы говорим о неналоговых платежах, которые выросли неимоверно — и по количеству этих платежей, и по сумме этих платежей. По нашим оценкам, в прошлом году где-то порядка одного триллиона рублей бизнес заплатил по неналоговым платежам. И, если мы не наведем порядок в этом, то, конечно, это будет беда для бизнеса.

Также должен быть принят закон о неналоговых платежах. Именно закон, а не новая глава в Налоговом кодексе. Потому что, если это глава, то, значит, тогда все, что прописано, все репрессивные меры, которые есть в Налоговом кодексе, они перейдут и на неналоговые платежи. То есть это уголовные дела, арест счетов, пени, штрафы и так далее. И мы считаем, что это будет несправедливо, потому что неналоговые платежи — это все-таки не налоги. Не все платежи идут в государственную казну.

Закон уже практически полностью готов. Сейчас только одна развилка — это спор о том, будет это закон или глава в Налоговом кодексе.

В правительстве тоже мнения разные. Есть те, кто поддерживает, что это будет закон, а есть и те, кто считает, что надо прописать в Налоговом кодексе. Это дискуссия была и вчера в ходе встречи с председателем правительства Дмитрием Медведевым. Мне показалось, что председатель правительства понимает тему неналоговых платежей. Он однозначно согласен с тем, что ее надо отрегулировать, но как это сделать, еще не решили. По крайней мере, Дмитрий Медведев какую-то одну точку зрения вчера не занимал.

— А чем еще удалось поговорить бизнесу в ходе встречи с главой правительства в Сочи?

— Были предложения обнулить НДС для авиационных перевозок для того, чтобы стимулировать туристическую отрасль. Сошлись на том, что если и делать какие-то поблажки с точки зрения НДС для авиаперевозок, то все-таки дифференцированно, не по всем перевозкам по стране. Может быть, по разным направлениям.

Поднимался также вопрос «анахронизма» валютно-экспортного контроля, который надо менять. И с этим тоже согласно правительство. Минфин поддержал, что, действительно, сейчас используются устаревшие меры, которые мешают жить и работать.

Также мы говорили по поводу интернет-торговли.

Наши площадки интернет-торговли находятся в невыгодном положении в своей собственной стране по отношению к зарубежным, которые не платят ни НДС, ни сертификацией не занимаются, ни контрольно-кассовую технику не должны содержать, и много чего, что наш бизнес должен, а они нет.

Поэтому процентов на 30 у нас получается все дороже, и все утекает на зарубежные площадки. К 2020 году оборот интернет-торговли будет 3,2 триллиона рублей, а доля зарубежных площадок достигнет около 50%. То есть у нас триллион с лишним ничего не будет в казну приносить. Проблема еще и в том, что при прочих равных, если есть товар наш и товар зарубежный, то с нашей электронной площадки купят зарубежных товар, потому что он дешевле.

— Дискуссия эта давно тянется, до чего-то конкретного договорились?

— Мы договорились, что мы поработаем над темой взимания НДС. Уже сейчас, по словам главы правительства, в работу запустили тему согласования снижения стоимости этих покупок с нашими партнерами по единому евразийскому пространству. Сейчас не облагается налогом покупка на одну тысячу долларов весом до 31-го килограмма. При этом сегодня в интернет-продажах около 99% всех покупок совершается до одной тысячи рублей. Если изменить норму, то очевидно, что этот сегмент будет сокращаться.

— Сейчас обсуждаются различные инициативы по возврату капитала в Россию. Это второй этап налоговой амнистии и спецбонды Минфина и список опальных бизнесменов-возвращенцев. Как вы к ним относитесь? Много ли капитала бизнесмены вернут в Россию?

— Многие средства бизнесмены уже вернули в страну, это можно видеть по возросшим вкладам и счетам в российских банках. Однако тема эта немного закрытая, и я не могу судить о ее масштабах. Те бизнесмены, которые в списке бизнес-омбудсмена, видимо, решили позаботиться о своем капитале. Вряд ли будет возвращен большой объем средств и вряд ли это кардинально повлияет на экономику.

— Скажите, а система автоматического обмена данными между различными государствами, в которой будет участвовать с этого года и Россия, она поможет амнистии? Сейчас нам готовы предоставлять информацию только 73 юрисдикции, как вы считаете, будет ли расти их число? Например, за счет офшоров?

— Безусловно, эта новая амнистия сработает. Договариваться в рамках системы автоматического обмена данными мы будем с новыми юрисдикциями, и их число увеличиться, уверен. Не думаю, что в интересах каких-то юрисдикций прослыть такой «черной дырой», которая прячет информацию от всех. Ну, и вряд ли кто-то будет персонально России не давать информацию, а другим партнерам предоставлять ее.

Но надо понимать, что некоторым юрисдикциям, чтобы открыться, может быть, нужно время.

Скорее всего, им хотелось бы разойтись с клиентами так, чтобы сохранить нормальные партнерские отношения. Для этого, видимо, нужно время, чтобы и клиент, что называется, созрел и решил, как он будет действовать дальше, вот в этих условиях, когда информацию откроют.

— На форуме также обсуждался вопрос, как решать проблему с консолидированными группами налогоплательщиков (механизм КГН дает возможность компаниям объединять прибыли и убытки и платить налог с общего финансового результата, после чего он распределяется между регионами, в которых базируются компании). Счетная палата недавно опубликовала результаты анализа эффективности механизма КГН. Оказалось, что если в 2016 году КГН заплатили в консолидированный бюджет 298 млрд руб. налога на прибыль, что в два раза меньше, чем эти же компании перечислили в 2011 году. Что с ними делать, на ваш взгляд?

— Я полагаю, что, несомненно, надо будет думать над тем, как его правильно выстраивать. Вы понимаете, мне кажется, не очень справедливо, когда все налоги стекаются в две столицы. Региональные власти лечат, учат, перевозят и все остальное делают с населением, которое работает на этих предприятиях, а налоги концентрируются где-то в другом месте. Мне кажется, это не совсем правильный подход. И все-таки более справедливо было бы, чтобы часть этих налогов оставалась у тех, кто работает с этим населением, и где находится само предприятие.

— Другая обсуждаемая в Сочи инициатива — дать возможность регионам взимать туристический сбор. Как вы к этому относитесь?

— Если это будут «меченые деньги» то, в принципе, можно пойти на этот шаг. А если это будут обезличенные деньги, то я думаю, что это может больше негатива принести, чем позитива. «Меченые» — я имею в виду, что в отношении их будет уверенность, что они будут потрачены на туристский, так сказать, санитарно-санаторный кластер. Тогда, может быть, есть смысл эти деньги собирать. Чтобы каждый понимал, что сегодня рубль, пять, десять заплатил, а на следующий год приедем — тот же санаторий лучше станет и, может, новые услуги появятся. А если это вообще просто в доход субъекта, то какой смысл?

Россия > Госбюджет, налоги, цены. Приватизация, инвестиции. Внешэкономсвязи, политика > gazeta.ru, 17 февраля 2018 > № 2500657 Сергей Катырин

Силуанов рассказал, как может пройти внутренняя налоговая амнистия

«Санкции за неуплату налогов могут быть амнистированы, но сами налоги должны быть заплачены», — заявил министр финансов в интервью Business FM

Какими могут быть условия готовящейся так называемой внутренней амнистии? В чем цель второй амнистии капитала? На эти и другие вопросы в интервью главному редактору Business FM Илье Копелевичу ответил министр финансов Антон Силуанов в кулуарах Российского инвестиционного форума в Сочи. Говоря о новых евробондах, глава Минфина особо отметил, что они будут абсолютно рыночным, торгуемым инструментом и их предложат не только россиянам, но и зарубежным инвесторам.

Вскоре заканчивается цикл правительства, созданного шесть лет назад. На эти годы пришлись очень серьезные изменения во внешнем положении России, во внутреннем, в ценах на нефть. Поэтому сейчас, отматывая чуть-чуть назад, к 2013-2014 годам, как бы вы сформулировали, как изменился бюджет с этой отметки, отсечки, ведь все и в стране, и вокруг нее изменилось? Какие главные отличия бюджета 2018-2019 годов от того, что было в 2013-2014 годах?

Антон Силуанов: Произошли серьезные изменения бюджетной политики. В первую очередь, если мы вспомним 2013-2014 годы, бюджет формировался в совершенно других внешнеэкономических условиях, при цене на нефть 100 и более долларов за баррель. И было такое благостное ощущение, что мы вроде как и росли тогда, около 2%, вроде все нормально, и тот кризис, как мы его называем — а это на самом деле не кризис, а простая корректировка и корреляция цен, исходя из ситуации в мировой экономике, из роста добычи нефти, что, если посмотреть тренды, было прогнозируемо, привело к тому, что последствия для бюджета были очень существенны.

В прошлые годы и в этот раз мы на те же самые грабли наступали, такие последствия от снижения цен для бюджета были катастрофическими: мы тратили резервы в огромных количествах, по 6-7% ВВП в год, и последствия для макроэкономики сказывались таким образом, что у нас резко росла инфляция, резко происходило обнищание населения, снижались реальные доходы населения, предприятиям приходилось помогать и с точки зрения доступа к валюте для расчета по валютным обязательствам, и происходило резкое снижение темпов роста экономики от плюсовых до минусовых значений, причем очень существенное. В этот раз мы, столкнувшись с такими же вызовами, не пошли на такое смягчение бюджетной политики.

Мы, по сути дела, выстояли с точки зрения неувеличения расходов бюджета, не пошли на гонку за возможной инфляцией и на гонку увеличения расходов в стремлении закрыть бюджетными деньгами те потребности, которые возникали в различных отраслях, в различных сферах, и это помогло нам выстоять с точки зрения дальнейшего выхода из этой кризисной ситуации. Вы прекрасно знаете, что у нас падение поступления валюты в нашу страну по балансу было одним из наибольших за последний кризис, начиная даже от кризиса, когда было снижение цены на нефть на закате Советского Союза, и это явилось одной из причин развала Советского Союза. Сейчас, наоборот, мы не начали раздувать расходы, консолидировались, провели реформу в области ограничения бюджетных расходов, Центральный банк провел либерализацию валютного курса.

Вся эта совокупность мер дала следующие результаты: мы быстро вышли из пике экономического падения и перешли к росту за полтора-два года (такого не было в предыдущие разы, когда мы заливали бюджетными деньгами кризис); мы провели либерализацию валютного курса рубля, сделали курс плавающим, быстро сбалансировали платежный баланс страны и не стали тратить резервы, как это было бездумно сделано в предыдущие периоды, что все равно, в конце концов, приводило к обвалу курса рубля. Это с учетом принятия ряда структурных реформ позволило сейчас ограничить траты резервов за период кризиса и наращивать эти резервы. Мы в прошлом и этом году вместо одних трат резервов еще и пополняли нашу копилку. А в этом году, считаем, чистые нетто-траты будут у нас не траты, а, наоборот, накопления резервов.

Мы перешли от прямой зависимости бюджета от цен на нефть. Я не могу сказать, что Россия была, как Венесуэла, но и не была, как Норвегия. Если раньше 60% доходов федерального бюджета формировалось за счет нефтегазовых доходов, поступлений, то сейчас мы достигли обратного результата, когда 60% бюджетных доходов формируются за счет ненефтегазовых доходов. То есть мы сократили так называемый ненефтегазовый дефицит где-то с 13% до 7% в настоящее время и ставим себе задачу обеспечить в 2019 году ниже 6% — 5,9%.

Это приводит к тому, что колебания внешнеэкономической конъюнктуры, в том числе санкции, которые вводятся в отношении России, становятся менее чувствительными и меньше влияют на финансы страны, экономику, меньше влияют на реальные доходы населения.

Да, мы в последнее время практически не увеличивали расходы. Многие нас критиковали, что надо поддерживать рост, поддерживать экономику, социалку. Но если бы мы накачивали экономику и социалку бюджетными деньгами, мы бы никогда не снизили инфляцию, мы бы никогда не сократили процентные ставки, которые сейчас снижаются, мы никогда бы не обеспечили рост реальных зарплат населения, который мы видим за прошлый год, и верим, что в этом году будет рост реальных зарплат и реальных доходов населения, что тоже очень важно.

Мы прошли через очень сложный период, по сути дела, выстояли перед теми вызовами, которые раньше решались совершенно другим путем и имели гораздо более глубокие и негативные последствия. Сейчас я хочу сказать, что правительство выстояло перед этими угрозами и мы создали основу, финансовую устойчивость для новой работы правительства. Можно сказать, что мы передаем финансы страны, бюджет страны новому правительству в здоровом виде, готовом к любым испытаниям без последствий для финансовой системы. Это, кстати говоря, очень большая заслуга правительства, это дорогого стоит.

«В 2018-2019 годах доля нефтегазовых доходов будет снижаться до трети всех поступлений»

Поговорим про простые цифры. Мне кажется, что изменение пропорций нефтегазовых и ненефтегазовых доходов в бюджете с 60% на 40% поменялось буквально в 2015 году. А если теперь представить этот бюджет как таковой?

Антон Силуанов: В 2015 году не менялось. Поменялось в 2017 году и где-то в 2016-м: цены на нефть просели, просели нефтегазовые доходы, а в 2017 году, когда цены на нефть начали расти, мы как раз эти нефтегазовые доходы не стали тратить, и их доля как была около 40%, так и осталась, чуть-чуть подросла, на 1-2%, но это абсолютно некритично, поскольку даже в условиях цен на нефть 60-70 долларов за баррель доля нефтегаза осталась такая же, как и была при низких ценах в 2016 году.

Это благодаря бюджетному правилу. Но я вначале спрошу все-таки про распределение доходов в бюджете. Первое, что приходит в голову: просто цены на нефть упали, соответственно, нефтегазовые доходы сократились, и их доля в бюджете тем самым сократилась или же какие-то другие факторы привели к такой пропорции? Может быть, мы за эти годы вообще сократили долю бюджета ВВП благодаря экономии расходов или мы заместили ненефтегазовую часть расходования наших резервов за это время? Или вдруг у нас просто налоговые поступления от других секторов экономики значительно выросли? Что внесло вклад в то, что сейчас пропорция 40% на 60%, а не наоборот, если посмотреть в ретроспективе?

Антон Силуанов: 40% на 60%, повторю, возникло в 2016 году при снижении цен на нефть. Просто снизились нефтегазовые доходы. В 2017 году 40% на 60% сложилось исходя из того, что мы приняли бюджетное правило и договорились, что все доходы выше 40 долларов за баррель забираем в резервы. В 2018-2019 годах доля нефтегазовых доходов будет сокращаться, будет снижаться примерно до трети от всех доходных поступлений. Поэтому, отвечая на ваш вопрос, в результате чего это было достигнуто, если в 2016 году это исходило из конъюнктуры...

А можно я совсем точно сформулирую вопрос? За это время выросли ли налоговые поступления от ненефтегазовых отраслей? Это, может быть, самый главный знак оздоровления бюджетной системы.

Антон Силуанов: Безусловно, вы правы. Даже в условиях снижения цен на нефть налоговые поступления от так называемых ненефтегазовых отраслей росли. Связано это в первую очередь с мерами, которые мы принимаем по администрированию собираемости налогов. Это, конечно, усилия налоговой службы, которые все отмечают. С одной стороны, мы видим, что налоговая служба, как раньше говорили, совершенно не кошмарит бизнес. А с другой стороны, через информационные технологии, через работу с новыми технологиями мы стали лучше собирать НДС, поскольку стали видеть все цепочки платежей. Через взаимодействие с ФНС, ФТС мы начали проводить прослеживаемость товаров, которые поступают к нам по импорту, и лучше стали администрировать доходы. Это два наших ключевых администратора. Мы наводим порядок на алкогольном рынке с точки зрения акцизов. Второй год подряд акцизы не растут 30% год к году. Все эти меры по улучшению администрирования дали рост налоговых доходов, не связанных с нефтью, примерно на один с лишним пункт ВВП. Уверен, что у нас еще есть большие резервы, чтобы наращивать доходы именно за счет...

Собираемости.

Антон Силуанов: Да, мы будем больше брать налогов с того сектора, который сегодня еще пытается уклоняться от соблюдения налогового законодательства. Есть очень большие резервы. Задача, которую мы ставим на 2018-й, 2019-й, предстоящие годы, — как раз изменение налогового законодательства, над чем мы сейчас работаем. Это должно привести к тому, что уклоняться будет либо просто невозможно, либо невыгодно. Такие изменения в налоговые законы мы сейчас готовим.

«Санкции за неуплату налогов могут быть амнистированы, но сами налоги должны быть заплачены»

Я знаю как минимум нескольких предпринимателей, которые работали в сфере, близкой к «серой» или «полусерой», и под конец года они мне рассказывали, что все, наступает тотальное «обеление». Сейчас не надо встречные проверки проводить, кто что обозначил, все автоматизировано и видно, надо выходить из тени, только цены будут немного расти. Это все, кто занимается бизнесом, реально почувствовали, и поэтому предприниматели задают вопросы не о внешней амнистии для тех, кто деньги где-то давно за рубежом держал, а о внутренней амнистии: ребята, давайте мы начнем с белого листа, мы «обеляемся», мы готовы платить, все показать, как есть, все реальные контрактные цены, но только не сажайте за прошлое.

Антон Силуанов: Вопрос такой амнистии действительно обсуждался на съезде Российского союза промышленников и предпринимателей, на встрече президента с бизнесом. Здесь две составляющие. Первая: если бизнес готов заплатить налоги и, раскрывшись за предыдущие периоды, обращается с просьбой о неналожении взыскания и штрафов за то, что в предыдущие годы он не платил налог, но заплатит эти налоги, то это позиция, о которой можно разговаривать. Если бизнес хочет сказать: спишите нам то, что мы не заплатили, это, на мой взгляд, неконкурентная позиция, потому что все предприниматели должны платить налоги. Кто-то платил за тот период, если кто-то не платил, то заплати штрафы. Да, действительно, мы готовы рассмотреть с тем, чтобы это каким-то образом, условно говоря, амнистировать.

Приведу другую ситуацию. Во многих секторах, которые близко к земле и связаны с кэшем, в документах показывали одну цену, а в реальности она была другой. Если они сейчас все переведут на бумагу, в принципе любой, кто захочет поворошить назад, может очень далеко уйти. Но они же тогда налог даже в цену не закладывали. Много таких секторов, которые действительно жили так, и они сейчас с этой головной болью ходят, чувствуют, что дальше так нельзя, готовы выходить абсолютно на свет, но боязно, что будут последствия.

Антон Силуанов: Мы можем здесь подумать о каком-то налоговом периоде, за который налоги должны быть все-таки заплачены, а дальше этого периода мы заглядывать не будем, условно говоря. Но, на мой взгляд, принципиально важно то, что прощать неуплату налогов, списывать задолженность по налогам таким образом неправильно. Это и дает неправильные сигналы на будущее, создает неконкурентную среду среди тех, кто исправно платил налоги. Мы здесь, получается, поощряем тех, кто эти налоги не платил. Поэтому я считаю, если говорить об амнистии, то можно говорить о том, что санкции за неуплату налогов могут быть каким-то образом амнистированы, а сами налоги должны быть заплачены.

Но эта тема сейчас находится в повестке?

Антон Силуанов: Да, действительно.

А это, кстати, как раз не самый крупный бизнес. Не самый малый, но и не самый крупный. Им это, наверное, будет важно узнать.

Антон Силуанов: Кстати, важно и по малому бизнесу навести порядок. Все меры, которые мы принимаем по администрированию... Например, маркировка меховых изделий в семь раз увеличила легальный оборот меховых изделий, а налогов мы практически не получили. Почему? Потому что на конце цепочки продаж стоит малое предприятие с использованием режима ЕНВД (единый налог на вмененный доход. — Business FM), которое платит за площадь торгового зала, а не за оборот. Справедливо это? Наверное, неправильно. Поэтому все-таки мы хотим сделать более справедливым и более прозрачным порядок налогообложения малых предпринимателей. С одной стороны, упростить взаимодействие с налоговой службой и совсем для самозанятых сделать режим, когда можно зарегистрироваться онлайн, по телефону, не обращаться ни в какие налоговые инспекции и платить налог, исходя из оборота по контрольно-кассовой технике, по обороту, который тоже идет через мобильное устройство, через онлайн-режимы. Готовы дальше упрощать процедуру уплаты налогов для других видов малого бизнеса, находящихся на других налоговых режимах. Но, с другой стороны, мы говорим о том, что хотим все-таки и повысить прозрачность, и снизить возможности ухода от уплаты налогов в том числе и малых предпринимателей, потому что видим, что здесь еще есть над чем поработать.

«Хотим еще раз дать шанс бизнесу вернуть свои капиталы в нашу страну»

Без сомнений, и не первый год об этом говорится. Раз уж мы пока говорим о таких земных проблемах, все-таки спрошу про вторую амнистию для капитала, находящегося за рубежом, которую Минфин инициировал. Какова главная цель этой акции? Просто создать некую опцию в процессе деофшоризации, особенно на внешнем фоне, который сейчас существует, сказать «возвращайтесь, мы вас не тронем»? Или она имеет вполне конкретные фискальные цели?

Антон Силуанов: Нет, никаких фискальных целей нет. Просто видим, что сейчас нашему бизнесу за рубежом приходится несладко. Поэтому и приняты меры, чтобы создать условия для возврата в Россию бизнеса или тех средств, которые были раньше выведены за рубеж в различные офшоры, создать условия для безналогового вывода их в юрисдикцию РФ.

С другой стороны, мы видим, что многие сомневались в эффективности тех мер, которые были предложены по первой амнистии, думали, что эти средства будут использованы силовиками и потом в разборках с бизнесом или попадут каким-то образом в СМИ. Но ведь ничего не попало, никакая информация о раскрытии своего бизнеса в рамках первой амнистии не утекла. Уверен, что и сейчас будет точно так же. Поэтому хотим еще раз дать шанс в непростой ситуации вокруг бизнеса за рубежом вернуть свои капиталы в нашу страну.

С другой стороны, мы говорим о том, что воспользоваться этой амнистией сейчас могут и далеко не олигархи, а средний бизнес, который долго раздумывал, может быть, не решался по тем или иным причинам заявить о своих счетах, о своем бизнесе, об имуществе и либо вернуться в Россию, либо просто заявить и жить спокойно. Поэтому предложение президента о продлении амнистии еще на год, думаю, дает шанс, основание, чтобы заявить о себе, начать все с чистого листа и спокойно работать в России, не боясь каких-то административных репрессий.

Я добавлю, что как раз этой осенью начнет действовать система автоматического обмена информацией по поводу счетов налоговых резидентов стран с большинством стран. Соответственно, дверь захлопнется осенью? Это приглашение воспользоваться этим окном возможностей?

Антон Силуанов: В том числе, конечно, бизнес понимает, что сейчас утаить что-то в офшорах будет все сложнее и сложнее. Мир становится прозрачнее, и, действительно, обмен данными о налогоплательщиках в автоматическом режиме, к которому присоединилась Российская Федерации, практически не оставляет шансов вести какие-то дела без контроля со стороны налоговых органов в том числе и РФ, пусть это даже будет за рубежом.

У вас есть какая-то прогнозная оценка, какие суммы могли бы вернуться в страну в течение этого года с учетом всех этих факторов в рамках такой амнистии?

Антон Силуанов: Посмотрим. Сейчас оценки сложно давать. За прошлую амнистию было подано почти 7200 деклараций.

В рамках амнистии?

Антон Силуанов: Да, в рамках амнистии. Думаю, что сейчас, может быть, это количество будет не больше, может быть, будет меньше, но мы должны дать шанс нашему бизнесу заявить о своих активах, о своих имущественных комплексах. Неважно, какая будет сумма, какое количество предпринимателей. Даже если это будет и небольшое количество бизнеса и людей, которые заявили о своих активах за рубежом и попадут под амнистию, я считаю, в любом случае она сработает и мы дали дополнительные возможности, дали дополнительный шанс еще раз заявить.

Вы можете сказать потом, что всем дали шанс.

Антон Силуанов: Конечно.

Спрошу про деофшоризацию. На данный момент дала ли она какой-то фискальный результат? Вы назвали количество деклараций в рамках амнистии, и прямо хочется спросить: а в рамках деофшоризации вы какое количество деклараций получили? Я почему-то подумал, что семь тысяч — это про КИКи (контролируемые иностранные компании) в рамках деофшоризации.

Антон Силуанов: Давайте мы эту цифру позже уточним.

А по прямой уплате налогов пока нет. Может быть, есть какие-то прогнозы, на которые вы опираетесь?

Антон Силуанов: Сложно сейчас говорить о каких-то прогнозах. Как раз тоже спрашивают: вы выпускаете облигации еврозайма для наших компаний и физических лиц, которые готовы купить эти облигации, какой объем планируете? Сложно сказать, какой объем. Я говорю, что мы выпускаем 3 млрд долларов, есть оценки, что от 1 млрд до 3 млрд будет спрос на эти выпуски со стороны наших инвесторов. Если это будет спрос под 3 млрд и больше, мы готовы и больше выпускать таких облигаций, создадим условия для того, чтобы желающие могли вложиться в наши инструменты, которые не будут подвластны каким-то санкциям со стороны других государств.

Я правильно понимаю, что вы говорите о тех евробондах, о которых ходят большие слухи, что они тоже один из каналов, через которые владельцы нашего капитала за границей могли бы его вернуть фактически в страну?

Антон Силуанов: Абсолютно.

«Без подушки безопасности нашей стране нельзя прожить»

Другая тема, но тоже касается цифр. Курс рубля к доллару. В прогнозе Минфина на этот год — 64,7 рубля, а он, как привязанный, крутится около 57, максимум 58 рублей, несмотря на то, что в январе были и ожидания санкций, и Минфин покупал так много валюты на рынке. Вроде бы все было к тому, что куда-то он должен двинуться. Не двинулся. Курс рубля ниже, чем вы рассчитывали. Это хорошо в узком смысле для бюджета и шире для экономики в целом?

Антон Силуанов: Что касается бюджета, мы же не регулируем курс, и Центральный банк тоже не воздействует на курс.

Но вы же рассчитываете на определенный курс. Вы рассчитывали на больший.

Антон Силуанов: Да, 64,7 рубля — курс при цене 40 долларов за баррель, расчетный курс. Сегодня цена на нефть выше — курс крепче, очевидно. Если бы Министерство финансов не покупало валюту на рынке в рамках того бюджетного правила, о котором мы с вами говорили, курс был бы еще крепче. Хорошо это? Конечно, для тех, кто имеет валютные накопления, хорошо. Но, с другой стороны, как только цена на нефть понизится, курс рубля опять ослабнет. Такая волатильность нам не нужна. Поэтому основная задача для бизнеса, для граждан — чтобы не было ухода то в рубли, то в иностранную валюту, чтобы была предсказуемость для ведения бизнеса, предсказуемость для своих накоплений. Мы как раз и осуществляем покупку валюты в периоды, когда цены на товар нашего экспорта благоприятны, выше наших прогнозов. И, наоборот, если мы увидим, что цены будут ниже наших расчетных по бюджетному правилу 40 долларов за баррель, будем тратить наши резервы, таким образом, будем влиять на стабильность курса рубля. Вот это наша основная задача — чтобы курс был менее волатильным, прогнозируемым, чтобы в том числе и спекулянты, которые раньше любили зарабатывать на курсовых колебаниях, этого не делали и не дестабилизировали ситуацию на валютном рынке.

В январе, по-моему, по каким-то данным, Фонд национального благосостояния несколько сократился, хотя вроде бы вы покупали валюту и как раз цены на нефть были высокие. С чем это связано и какой прогноз по 2018 году с учетом того, что Резервного фонда больше нет, а есть только один Фонд национального благосостояния?

Антон Силуанов: В долларовом эквиваленте сегодня Фонд национального благосостояния около 66 млрд долларов. Часть из этого фонда вложена в инфраструктурные активы. Мы очень аккуратно подходим к использованию, тратам нашей подушки безопасности, потому что видим и понимаем, что без резервов нашей стране, поскольку она все-таки зависима от сырья, экспорта углеводородов, без этой подушки безопасности нельзя прожить, потому что мы должны быть уверены в исполнении всех наших бюджетных обязательств, в первую очередь социальных — зарплаты, пенсии, которые не должны зависеть от каких-либо внешних изменений. А для этого нам нужен запас прочности, который мы обеспечим.

«Статус новых российских еврооблигаций будет абсолютно рыночным»

Я вернусь к еврооблигациям. Эта тема еще не на поверхности, но сразу же, как о них заговорили, стали говорить, что там будет какая-то повышенная доходность, которая будет специально привлекать. Естественно, это стали критиковать. Что-то про это можете сказать? Я лично в это не верю.

Антон Силуанов: Могу сказать однозначно, что это будут абсолютно рыночные еврооблигации, это будут торгуемые еврооблигации. Мы все равно, несмотря на спрос со стороны наших инвесторов, обязательно будем размещать эти облигации среди системообразующих, крупных иностранных инвесторов, чтобы статус этих облигаций был абсолютно рыночный, торгуемый. В этом заинтересованы все: и наши инвесторы, которые будут туда вкладываться, и институциональные инвесторы, которые верят в наши инструменты и покупают их с удовольствием. Поэтому никакой особой ставки или никакого регулирования ставки не будет, это будет абсолютно рыночный инструмент. Уверен, что мы сможем разместить еврооблигации на очень хорошем уровне, не хуже, а может, даже лучше, чем предыдущие выпуски.

Россия > Госбюджет, налоги, цены > bfm.ru, 16 февраля 2018 > № 2678296 Антон Силуанов

Мантуров рассказал о новейших российских 3D-технологиях

Российские фирмы разрабатывают новейшие 3D-технологии мирового уровня. Уже сегодня на 3D-принтере изготавливаются двигатели для самолетов последнего поколения. Об этом министр рассказал главному редактору Business FM на Российском инвестиционном форуме в Сочи

Ставки для предпринимателей от Фонда развития промышленности могут снизиться уже в ближайший год, российские фирмы разрабатывают новейшие 3D-технологии мирового уровня, а санкции не отражаются на гражданской продукции оборонного комплекса.

Об этом и о многом другом в интервью главному редактору Business FM Илье Копелевичу рассказал министр промышленности и торговли РФ Денис Мантуров на Российском инвестиционном форуме в Сочи.

Денис Валентинович, я лично сейчас два часа следил за тем, как вы общались с 13 молодыми предпринимателями. Слово «молодой» только по отношению к возрасту, потому что я убедился, что они реально очень серьезные промышленные…

Денис Мантуров: Инноваторы...

Я бы сказал, капиталисты.

Денис Мантуров: Да.

Там традиционные отрасли, кроме роботов и автопилотов для тракторов. Большая разница с машинами. Ваши главные впечатления? Что они вам сказали, что вы возьмете с собой?

Денис Мантуров: Возьму с собой те поручения, которые сам себе отфиксировал и своим коллегам по министерству и отраслям, чтобы через два месяца — и мы с вами можем сверить часы, мы договорились с ребятами об этом — увидеться 12 апреля в Новосибирске на заседании нашего координационного совета. Поэтому у меня другого просто выбора нет. Я буду обязан это все отработать. И чтобы нам не было мучительно больно и стыдно за эту работу, я уверен, мы придем к каким-то уже первоначальным результатам. Понятно, что за два месяца мы новую отрасль не построим и не изменим всю нормативную базу, например, по инфраструктуре, по электродвижению или не поставим 20 тонн иван-чая на внутренний и на внешний рынок. Предпринимательница меня попросила, значит, помочь ей в продвижении продукции. Любая отрасль находится всегда на стыке не только нашего министерства, но и других ведомств, поэтому нам нужно будет использовать, во-первых, тот ресурс, тот опыт, который есть и у других коллег, у других ведомств, чтобы объединить подходы и выполнить те заветы, которые нам дали молодые ребята.

А как бы вы оценили уровень их проблем? Они рассказывали о проблемах, но этот уровень проблем, на мой взгляд, далеко не кризисный. Это проблемы роста.

Денис Мантуров: Абсолютно. Значит, ни одна из названных проблем, которую обозначили коллеги, не является какой-то космической или нереализуемой, то есть это вопрос всегда в донастройке нормативной базы. Где-то в ручном управлении нужно просто помочь правильно, так сказать, ребят продвинуть в какие-то структуры коммерческие. Да, и здесь ничего нет зазорного, это абсолютно нормально. Мы для этого созданы как ведомство: чтобы иногда и в ручном режиме поработать, и по предложениям коллег, значит, продвинуть в развитие какой-то отрасли. Я могу даже просто пример привести из такого рода встреч. Последняя, например, была в прошлом году летом на... У нас же у каждого члена правительства каждый год обязательно должна быть встреча с гражданами. Она проходит в Доме правительства, специально для этого есть отведенная аудитория. И в течение года собираются заявки, предложения от разных людей, разных направлений, отраслей. Может вообще не из промышленности прийти человек, а просто прийти и сказать: «Вы знаете...» Вот, я помню, в позапрошлом году пришла женщина, у которой ребенок проглотил магнит от игрушки. Чем это закончилось? Внесением изменений в технический регламент, чтобы в игрушках не было размера меньшего, я уже не помню там, чем...

Чтобы не глотал...

Денис Мантуров: Да, чтобы ребенок не проглотил. Или в прошлом году пришла тоже инновационная компания. Я просто запомнил название — Zetta. Они пришли с идеей внедрить формат «мотор-колеса», то есть все традиционные электромобили работают на двигателях с приводами, а здесь нет никакого двигателя. На каждом колесе стоит отдельный движок. «Мотор-колесо» — так и называется. Такой формат гораздо получается эффективнее, быстрее, экономичнее, дешевле. Ну это просто как конструктор. И вот буквально недавно я получил очередной доклад своего зама, который курирует это направление, Морозова, о том, что компания уже выиграла конкурс, получила гранты. Сегодня включены во все направления, которые отвечают развитию электродвижения, и сегодняшняя встреча также пройдет, я уверен, эффективно для наших предпринимателей. И не только для них, а для развития нашей экономики.

Нет, ну они-то даже прямые контакты стали устанавливать для того, чтобы маленькие электромоторчики пошли в эти наши знаменитые пермские роботы, которые ездят на них.

Денис Мантуров: Абсолютно. То есть уже межотраслевая такая кооперация, между предприятиями. Вот даже эти 13 человек, я уверен на миллион процентов, пообщавшись сегодня, познакомившись, перезнакомившись сегодня, там молодежь работает гораздо эффективнее — это не наше, так сказать, время, когда мы с телефона, таксофона, так сказать, звонили друг другу. А сейчас это все в смартфоне.

Одна тема все-таки есть общая у многих, хотя они и разные отрасли представляли: они все планируют развиваться, им всем нужны деньги на развитие. Звучало в том числе и то, что Фонд развития промышленности — один из главных инструментов, собственно, Минпромторга. Ставка 5%, которая была льготной год назад, она уже стала практически рыночной. Будут какие-то перемены?

Денис Мантуров: Конечно, будут. Мы уже программы внедряем по ряду направлений, по конверсии в части диверсификации предприятий оборонно-промышленного комплекса. Это программы по комплектующим. В этом году мы запускаем новое направление по интернету вещей (концепция вычислительной сети физических предметов («вещей»), оснащенных встроенными технологиями для взаимодействия друг с другом или с внешней средой. — Business FM), по внедрению новых технологий. Это все под 1% годовых. Внедряем в том числе и формат постепенного увеличения процентной ставки с определенными каникулами, то есть первые несколько лет — это 1-3% годовых, расчет до пяти. Но вы правы абсолютно, 5% сегодня — это гораздо интереснее, чем они получают кредиты. Коллеги назвали процент, который они получают в Сбербанке, там 12% годовых. Это мои очень хорошие друзья и коллеги. Но мы благодаря только субсидии обеспечиваем им эффективный конкурентоспособный кредитный продукт.

Значит, можем сказать, что ставка до какой отметки понизится? И в какой срок?

Денис Мантуров: Вы знаете, я не берусь сказать сейчас, по всем ли программам и за какой период времени, но этот сигнал, как говорится, мы, во-первых, воспринимаем и отработаем оперативно. А во-вторых, как я уже сказал, мы уже начали движение в эту сторону, поэтому снижение ставки до четырех или трех как уже базовой для, скажем так, большего интереса и мотивации предпринимателя. Это точно не за горами, то есть в ближайший год мы будем точно опускать.

Несколько, точнее 2 из 13 предпринимателей, были те, кто занимается именно IT высокого уровня. Уже многим известная пермская компания Promobot, которая делает очень хороших роботов, которые умеют разговаривать, чуть ли не танцевать — огромный функционал.

Денис Мантуров: И даже здоровался с нашим президентом. Третья версия.

Да, я даже вчера сам с ним здоровался и знакомился. Он все это воспринимает и пересказывает. И компания, которая делает, разрабатывает программные комплексы для автопилотирования не машин, а тракторов на сельской местности, — это совсем другое, это не по полосам, так сказать, ездить. Совершенно другое направление. Вы откликнулись тем образом...

Денис Мантуров: Кстати, не менее сложное...

Сложнее...

Денис Мантуров: Если не сказать, еще сложнее. Абсолютно верно.

Вы откликнулись таким образом, что, собственно, в министерстве возникнет, может быть, новый заместитель, новый департамент, ну, в общем, новое направление, которое будет сейчас заниматься именно проблемами...

Денис Мантуров: Цифровизации...

Цифровизации и теми пока немногими компаниями, которые в действительности, уже Promobot точно, находятся на самых-самых передовых рубежах, потому что эта компания реально экспортирует.

Денис Мантуров: Значит, у нас в конце прошлого года был создан департамент цифровых технологий. Его мы создали целенаправленно для того, чтобы как раз аккумулировать те прорывные технологии, которые есть сегодня или даже только появляются, зарождаются на рынке. И вот таких вот ребят, таких спецов мы будем привлекать к работе по направлению и по системам управления производствами, и по робототехнике, и по тем специальным программам, которые будут разрабатываться под разные отрасли промышленности. Из замминистров я уже определил куратора — это будет Бочаров Олег Евгеньевич. Он у нас год уже работает в качестве заместителя министра. А до этого он возглавлял Министерство промышленности и науки Москвы, поэтому он как раз формировал базу технопарков в Москве. Собственно, мы с ним на этой почве тогда и познакомились и пригласили его в министерство. Он и по образованию именно по этой части, поэтому он сегодня собирает таких молодых инноваторов. И я думаю, что в коллекцию и в компанию уже, так сказать, сформированных идеологов мы обязательно подключим сегодняшних ребят.

Еще одна технологическая новинка, о которой я раньше не слышал. Значит, у нас делается наш новый двигатель под наш самолет МС-21 — ПД-14. И недавно появились сообщения, что он частично будет, а может быть, серьезно изготавливаться в значительной степени методом 3D-печати. Расскажите, кто это делает. Я впервые слышу о том, что для создания авиадвигателя будет использоваться технология 3D-печати. Чья это разработка?

Денис Мантуров: Начнем с того, что в ВИАМ (Всероссийский научно-исследовательский институт авиационных материалов. — Business FM) мы уже сделали газомоторный реактивный мини-двигатель. Он полностью изготовлен на 3D-принтере. Это не массовая технология, но ОДК (Объединенная двигателестроительная корпорация. — Business FM) у нас сегодня в стране является лидером, а изначально «пилотом» и сегодня действительно реальным лидером с точки зрения внедрения порошковых технологий по спеканию и использованию всех тех новинок, которые не просто по импорту закупаются, а разрабатываются вместе со специалистами ОДК. В Объединенную двигателестроительную корпорацию входит и Уфимский моторостроительный завод, и «Сатурн» рыбинский, и «Пермские моторы». Собственно, о чем вы сказали вместе с разработчиками авиадвигателей. Все инженеры, специалисты этих заводов, кто сегодня задействован либо в обратном реинжиниринге, либо в разработке новых двигателей, все вместе с питерским «Политехом», вместе с ВИАМ и другими нашими научно-техническими организациями не только разрабатывают порошки. Причем сегодняшние принтеры российской разработки обладают возможностями использования нескольких порошков одновременно.

Я всегда думал, что все-таки пока 3D-печать использует пластик.

Денис Мантуров: Нет.

Металл-то она лить не может, а все-таки двигатель должен быть вроде бы из металла, поэтому мне совершенно физически непонятно, как это может быть.

Денис Мантуров: Это разные сплавы, это разные порошки разных металлов и это действительно очень такое прорывное направление, которое дает возможность произвести, например, лопатку, и это невозможно обработать на станке. Станок, он так устроен, что он снимает лишнее, да. То есть что такое станок любой обрабатывающий? У него физическое свойство — снять лишнее, а аддитивный принтер — это, наоборот, нарастить, то есть наращивание либо спекание порошковых материалов. И если мы берем за базу, с чего, собственно, начинались представления о 3D-принтинге, то это элементарные сувениры китайского производства, которые, с одной стороны, сложные, но они очень дешевые.

Кстати, и принтеры в основном они делают.

Денис Мантуров: Да, вы правы, но у нас настольных 3D-принтеров именно под полимеры более 2500 произведено было в России в прошлом году. Мало кто об этом знает, но это факт. Это не самое сложное. Это уже отработанная технология. И мы здесь движемся, скажем так, в ногу с другими странами-производителями. Что касается, например, строительного принтера, то впервые, например, в прошлом году в Ярославле произведен был хоть и небольшой дом (по-моему, порядка 300 квадратных метров), но полностью на 3D-принтере. Это сложная конструкция.

На импортном или на российском?

Денис Мантуров: Российский. Единственный в мире строительный 3D-принтер.

Кто у нас производит эти принтеры? Все, что я сейчас слышу, для меня абсолютно ново.

Денис Мантуров: Значит, это как раз ярославская компания, которая и сделала первый дом у себя в регионе, и она единственная у нас сегодня в стране, кто разрабатывает и производит.

И для авиадвигателей, и для их ну, наверное, неполного производства, а там определенные части, их тоже вот эта ярославская компания, да?

Денис Мантуров: Нет, это не ярославская.

Нет? Это ВИАМ?

Денис Мантуров: Это как раз ВИАМ с «Политехом» и ОДК. Это совместный продукт, они штучные. И они разрабатывались и производились именно для пилотной такой отработки технологии, но которая уже позволяет сегодня серийно производить ряд элементов именно двигателя ПД-14.

Это российский патент?

Денис Мантуров: Это российский патент. Это российский продукт, российский порошок.

Он уже существует, да?

Денис Мантуров: Причем мы пошли немножко даже дальше. Что касается порошков, то мы их разработали заранее, раньше, чем стали появляться принтеры, поэтому у нас гамма порошков. Мы в состоянии поставлять и на экспорт на сегодняшний день, поэтому это направление будем развивать и дальше.

В заключение совсем коротко об общих цифрах по промышленности. Ну как бы известный факт, что последний квартал прошлого года показал в промышленности спад. Практически все экспертное сообщество согласилось с тем, что эти цифры — результат сокращения оплаты гособоронзаказа в первую очередь. Министр финансов нам вчера даже про это рассказывал.

Денис Мантуров: Я бы не ставил только снижение гособоронзаказа. На самом деле, это не является ключевым. У нас просто в статистике есть агрегаторы цифр, которые смешаны. Например, в металлургии стоит ядерное топливо, но вот какое отношение ядерное топливо имеет к металлургии?

Надеюсь, что не имеет.

Денис Мантуров: Нет. Вообще никакого отношения не имеет, но так вот международные агрегаторы формируют, так сказать, цифры статистики, поэтому металлургия просела. Хотя большинство предприятий, наоборот, находятся, так сказать, в восстановительном тренде. И я рассчитываю, что у нас эта положительная тенденция сохранится до конца года. Я исхожу из того, что в этом году вот такой достаточно оптимистический результат работы января месяца по обработке.

Санкционный фактор оказал какое-то влияние? Начиная там с конца осени ряд наших оборонных предприятий в первую очередь попали в санкционные списки. Я знаю, что они же не только оборонную продукцию там выпускают, но и гражданскую тоже. С ними стали разрывать контракты. Сейчас «Силовые машины» оказались в санкционном списке.

Денис Мантуров: Никто на внутреннем рынке, естественно, ни с кем ничего не разрывает. Наоборот, те предприятия, которые оказались в санкционном списке, они получают еще и дополнительную поддержку: и административную, и финансовую. Поэтому они точно в беде не останутся. Но и надо сказать, что порядочные и корректные наши зарубежные партнеры, они не отказывались от закупки нашей продукции. Эти контракты сохраняются, поэтому здесь больше, скажем так, разговоров, чем результатов.

Илья Копелевич

Россия > Госбюджет, налоги, цены. СМИ, ИТ. Образование, наука > bfm.ru, 16 февраля 2018 > № 2514451 Денис Мантуров

Денис Мантуров: Остаться в стороне от глобальных процессов нельзя – важно занять место в их авангарде.

Российская промышленность преодолела последствия кризиса 2014–2015 годов. Вместе с тем остается много вопросов, требующих разрешения. Министр промышленности и торговли Российской Федерации Денис Мантуров рассказал о механизмах поддержки инвестиционных проектов, развитии индустриальных парков и о создании принципиально новой системы производства.

Денис Валентинович, если говорить об итогах 2017 года, в каких отраслях российская промышленность показывает наиболее хорошие результаты?

После кризиса 2014–2015 годов промышленность продолжает восстанавливаться. Все отрасли, за исключением незначительного снижения по отдельным позициям в металлургии, показывают хорошую динамику по объемам производства. В частности, высокие темпы с диапазоном от 20 до 30% наблюдаются в транспортном, сельхозмашиностроении и автомобильной промышленности – в отраслях, получивших в последние годы существенные объемы государственной поддержки. В то же время хороший рост демонстрируют станкостроение, тяжелое и энергетическое машиностроение – от 10 до 15%. Мы рассчитываем, что на фоне улучшения инвестиционной активности позитивная динамика в этих секторах продолжится и в 2018 году. Если говорить о такой социально значимой отрасли, как фармацевтика, то здесь можно отметить увеличение объемов производства на 12%. При этом мы добились повышения доли российских препаратов в сегменте жизненно необходимых лекарственных средств до 84% – это максимальный показатель за всю историю измерений. Рост от 4 до 8% показали авиастроение, лесопромышленный комплекс, химическая отрасль и легпром.

Какие меры по поддержке российской промышленности вы могли бы отметить?

Одним из наиболее эффективных инструментов поддержки является Фонд развития промышленности, который финансово обеспечивает проекты путем предоставления займов на их реализацию юридическим лицам и индивидуальным предпринимателям по ставке 5% годовых. На конкурсной основе можно получить средства на реализацию проектов, направленных на внедрение передовых технологий, создание новых продуктов или организацию импортозамещающих производств. По итогам 2017 года Фондом поддержано 268 проектов на общую сумму 66 млрд руб. Их реализация позволит привлечь в реальный сектор экономики, помимо займов Фонда, 176,4 млрд руб. и создать более 20,5 тыс. рабочих мест. Суммарная выручка новых и модернизированных предприятий, которые будут созданы в рамках уже профинансированных проектов, составит 1558,4 млрд руб., а на логовые отчисления в бюджеты всех уровней – 131,2 млрд руб. Уже сейчас благодаря этой поддержке запущено 35 производств в 26 регионах страны. Еще один востребованный инструмент – механизм специального инвестиционного контракта. Его особенностью является стабилизация действующих условий ведения бизнеса для инвестора, который берет на себя определенные обязательства по созданию и модернизации производства, в том числе социально-экономического характера. К настоящему моменту Минпромторгом подписаны 13 федеральных специальных инвестиционных контрактов. По нашим прогнозам, благодаря работе в рамках СПИК будет создано порядка 5 тыс. новых рабочих мест, а общая сумма привлеченных инвестиций составит не менее 274 млрд руб. При этом объем произведенной продукции превысит 1434 млрд руб., а реализованной – 1934 млрд руб. Всего же сейчас Минпромторг администрирует более 120 мер поддержки отраслей промышленности, направленных на субсидирование комплексных инвестиционных проектов, затрат на НИОКР, развитие инжиниринга, создание индустриальных парков и промышленных технопарков, поддержку промышленных кластеров, экспортной деятельности и т.д.

Как решается проблема низкой производительности труда в России?

Если говорить о промышленности, то в обрабатывающих отраслях по итогам 2016 года показатель производительности труда составил 101,3% – и это выше, чем в целом по экономике. Вместе с тем для решения задач повышения производительности труда в августе 2017 года президиумом Совета при Президенте Российской Федерации по стратегическому развитию и приоритетным проектам был утвержден паспорт приоритетной программы «Повышение производительности труда и поддержка занятости». Здесь предусмотрен целый комплекс мер, касающихся, в частности, промышленных предприятий. Так, например, Фондом развития промышленности был разработан и в конце прошлого года утвержден стандарт выдачи займов промышленным предприятиям на повышение производительности труда в размере от 50 до 300 млн руб. на срок до 5 лет по ставке 1% годовых. Средства могут быть потрачены на приобретение промышленного оборудования для технологического перевооружения и модернизации, обучения персонала в целях повышения производительности труда, инжиниринг, разработку или трансфер технологий. Заем будет предоставляться на финансирование проектов, которые позволят увеличить индекс производительности труда по сравнению с базовым годом не менее чем на 5% по итогам первого года реализации и не менее чем 20% по итогам окончания действия срока займа. Одной из основных форм территориального развития промышленности считаются индустриальные парки. При этом треть из них находится на территории четырех регионов: Московской, Ленинградской и Калужской областей, Республики Татарстан.

Есть ли предпосылки для более равномерного развития индустриальных парков на территории России?

Создание новых производств и повышение технологического уровня реального сектора экономики невозможно без наличия в регионах площадок с подготовленной промышленной инфраструктурой. За период с 2012 по 2017 год количество действующих и создаваемых индустриальных парков выросло более чем в 2,5 раза, с 64 до 166. Действительно, первые парк и начали появляться в 2006 году в регионах Центральной России, и на данный момент их концентрация здесь довольно высока. Такая ситуация обусловлена как высоким уровнем конкуренции среди регионов за привлечение инвесторов и открытие новых производств, так и близостью к основным рынкам сбыта и потребления производимой продукции. При этом сейчас происходит постепенное выравнивание географии размещения индустриальных парков. Так, пять лет назад площадки работали в 27 регионах, сейчас же – в 51. Активно начали создаваться площадки в Сибирском федеральном округе (10 парков), Уральском федеральном округе (10 парков), Дальневосточном федеральном округе (3 парка). В восточной части страны одновременно с созданием индустриальных парков начали действовать территории опережающего социально-экономического развития. Сейчас в Дальневосточном федеральном округе функционируют 18 таких территорий, которые отличаются от индустриальных парков более высокой площадью, а так же наличием привлекательного для инвесторов налогового и таможенного режима. Восточные регионы так же обладают высоким потенциалом для создания новых промышленных площадок. Так, средний уровень заполняемости индустриальных парков резидентами в Центральной России в течение последних трех лет не превышает 50–51%, в то время как ана логичный показатель в восточной части страны превышает 70%. Для поддержки создания индустриальных парков в регионах Зауралья Минпромторгом разработан механизм компенсации затрат субъектов Российской Федерации, понесенных на создание инфраструктуры индустриальных парков, за счет налоговых и таможенных платежей резидентов указанных объектов в федеральный бюджет. Механизм предусматривает специальные критерии отбора проектов для регионов с численностью населения менее 500 тыс. человек. В рамках постановления уже поддержаны два индустриальных парка Новосибирской области на общую сумму в размере свыше 420 млн руб. Мы наблюдаем в мире новую промышленную революцию, связанную с развитием цифровых технологий.

Как этот процесс развивается в российской промышленности? Насколько она конкурентоспособна в глобальном плане?

Это не первая промышленная революция. Президент Всемирного экономического форума в Давосе Клаус Шваб считает ее четвертой, и большинство экономистов с ним согласны. Из опыта трех предыдущих революций ясно, что остаться в стороне от глобальных процессов нельзя – наоборот, важно занять достойное место в их авангарде. Собственно, это и является целью утвержденной правительством страны и реализуемой сейчас программы «Цифровая экономика Российской Федерации». Наиболее активны на пути к «цифре» предприятия авиационной, автомобильной, судостроительной, пищевой промышленности, атомной энергетики и ракетно­космического комплекса. Уже сейчас на многих из них создаются цифровые двойники продукции, виртуализируются производственные процессы. Однако цифровая экономика – это не просто станки, оборудованные числовым программным управлением, а принципиально новая система производства. От предприятий полного цикла мы переходим к распределенной модели создания продукции. То есть для выпуска какой ­то детали предприятие может воспользоваться станком, который установлен на другом предприятии, расположенном в другом городе, и сделать это дистанционно. Такие системы уже тестируются. Таким образом, в рамках цифровой кооперации очень сильно изменяются традиционные смежные связи – с 2017 года создается единое цифровое пространство, вбирающее в себя разные отрасли. Это будет евразийская сеть промышленной кооперации, субконтрактации и трансфера технологий – первый этап ее внедрения планируется осуществить в этом году. Конечно, эта сеть интегрируется с промышленными платформами предприятий и торговыми площадками, в том числе международными. И мы уже приступили к локализации международных платформ цифровой кооперации. Инициатива «4.0 RU» – хороший пример конкретных шагов. В рамках программы будет реализовано три пилотных проекта промышленного предприятия нового поколения. Что бы кратко охарактеризовать новизну решений, скажу, что еще на этапе создания цифровой модели продукции можно будет оценить экономику изделия с учетом таких факторов, как серийность и стоимость комплектующих, возможность использования интегрированного подхода в системе производственного оборудования. Можно даже провести виртуальные испытания продукции до изготовления ее физического, натурного образца. А это значит, что затраты на выпуск сложных высокотехнологичных изделий будут существенно меньше, чем сейчас. Цифровизация касается не только создания продукции, но и дальнейших процессов. Сейчас, к примеру, активно развивается система маркировки. В перспективе с ее помощью производители смогут отслеживать товарные потоки и на основании получаемой информации достаточно точно прогнозировать как необходимые объемы производственных запасов и свои логистические затраты, так и спрос на продукцию. Мы понимаем, что происходящая сейчас цифровая трансформация промышленности – это обязательное условие сохранения и повышения конкурентоспособности отечественной продукции на мировом рынке. И наша цель заключается не только в переводе производственных процессов в «цифру» (хотя само по себе это важно), мы стремимся вырастить глобальных лидеров, которые будут поставлять миру цифровые технологии и комплексные решения для производств нового поколения.

Россия. Весь мир > Госбюджет, налоги, цены. Внешэкономсвязи, политика > minpromtorg.gov.ru, 16 февраля 2018 > № 2511362 Денис Мантуров

Уровень бедности в России растет последние годы, несмотря на значительный даже для развитых стран объем государственных расходов на социальную сферу. Почему эти затраты государства не достигают цели, как получилось, что владельцы роскошных автомобилей в регионах пользуются налоговыми льготами на сотни тысяч рублей, а малоимущие семьи получают копеечные пособия, которых не хватит даже на школьный обед, и почему нельзя отказаться от существующих многочисленных социальных выплат в пользу единого целевого пособия по бедности, рассказала в интервью РИА Новости в кулуарах Российского инвестиционного форума глава Счетной палаты РФ Татьяна Голикова. Беседовала Мила Кузьмич.

— На сессии форума вы рассказали про льготы по транспортному налогу, которые в некоторых регионах получают владельцы Rolls-Royce и Lamborghini, при том что эти же регионы получают дотации из федерального бюджета. Почему возникают такие вещи?

— Мы все немного поторопились с передачей отдельных полномочий по налоговому урегулированию регионам. В общем это правильная тенденция, но важно, чтобы они не злоупотребляли правом, потому что те примеры, которые я привела, это как раз примеры злоупотребления правом. И, как правило, это злоупотребление приводит к тому, что дотационные регионы теряют доходы. А это не просто доходы бюджета, это доходы дорожного фонда, которые, в свою очередь, идут на строительство и реконструкцию дорог и текущее их содержание.

Это право регулирования сегодня налоговым законодательством отдано регионам, соответственно, они устанавливают льготу по транспортному налогу, и они в своих законах должны устанавливать эти ограничения.

— У федерального центра есть какая-то возможность повлиять на них? Чтобы не было таких злоупотреблений?

— С одной стороны, это очень просто, с другой стороны, очень сложно. Просто, потому что сейчас, в условиях существенной реструктуризации задолженности по бюджетным кредитам министерство финансов при представлении дотаций говорит регионам о том, что их собственные налоговые доходы должны расти темпами не ниже, чем инфляция. А сложность в том, как это проконтролировать, и что делать, если будет выявлено, они это не исполнили.

— Это как раз ваша работа…

— Это не только наша работа. Мы, конечно, это проконтролируем, безусловно, и налоговая служба это проконтролирует. Но дальше встает вопрос: вот, увидим мы, что регионы это требование не исполнили, а что дальше? Что мы будем с ними делать?

Сейчас, когда подведем первые итоги 2017 года, в апреле появится первая налоговая отчетность, и мы увидим, как регионы исполнили те соглашения, которые они подписали с Минфином по 2017 году. Уже сейчас понятно, что некоторые из них нарушили обязательства, которые на себя брали. И для них предусмотрена ответственность: объем предоставляемой им финансовой помощи может быть сокращен на несколько процентов. Но насколько мы будем последовательны, будем ли мы применять эту меру? Ведь с другой стороны, это влияет на сбалансированность их бюджетов.

— На ваш взгляд, серьезно придется сокращать помощь таким нарушителям? И много их?

— Сейчас сложно сказать. Они есть, есть, конечно.

— Счетная палата в заключении к проекту бюджета на текущий год отмечала, что прогнозы, которые заложены в этот бюджет, и сам бюджет, излишне консервативны. Какие риски для бюджета в этом году вы видите, и ожидаете ли вы этой весной существенного пересмотра параметров бюджета?

— Мы в соответствии с законом осуществляем оценку параметров бюджета, но у нас еще есть полномочия по оценке прогноза социально-экономического развития, и с прогнозом дело обстоит куда хуже, чем с бюджетом. А бюджет — это только следствие того, что записано в прогнозе. Понятно, что можно делать скидку на сложность прогнозирования в период, когда мы из стадии падения переходим в стадию роста. Но есть некоторые тенденции, которые свидетельствуют о том, что, скорее всего, те прогнозы, которые закладываются в бюджет, не сбудутся.

Мы в прошлом году правили бюджет и правили прогноз, где были заложены темпы экономического роста 2,1%, а состоялось 1,5%. Ведь было понятно, что роста в 2,1% не будет. Я думаю, это было некое желание, которое со стороны правительства и Минэкономразвития абсолютно оправданно — посылать экономике более позитивный сигнал. Все было бы ничего, если бы это был просто сигнал, без влияния на проектировки бюджета. Спасла нас, на самом деле, более высокая цена на нефть и, соответственно, более высокие доходы бюджета.

То же самое касается реальных доходов населения: прогнозировали их рост на 1,3%, а по факту получили снижение на 1,7%. Тоже было очевидно, что нет предпосылок для такого кардинального перелома именно в 2017 году. Скорее всего, некоторое улучшение ситуации должно быть в 2018 году с учетом тех мер, которые реализуются в рамках майских указов президента. Я имею в виду повышение заработной платы и демографический пакет.

Что касается бюджета 2018 года, важно отметить, что впервые, когда мы давали заключение на проект этого бюджета, мы говорили о том, что существуют риски недополучения доходов по дивидендам от крупных компаний, поскольку в бюджет заложено 50%, а на самом деле такого решения не принято. И сейчас по-прежнему эта угроза остается.

Но еще в 77 миллиардов рублей на стадии формирования бюджета мы оценивали плюсы по доходам — при той цене на нефть, которая была заложена в проектировке бюджета. Безусловно, сейчас ситуация меняется. Те прогнозы, которые даются по цене на нефть, дают нам основания полагать, что будут больше и ненефтегазовые доходы бюджета, и нефтегазовые, соответственно, будет больше пополнение Фонда национального благосостояния.

— Можно ли будет часть из этого потратить на какие-то дополнительные расходы?

— Я думаю, что к этому нужно относиться самым серьезным образом, потому что в отличие от предыдущих лет, бюджет 2018 года частично передает компетенцию законодателя правительству. Я имею в виду возможность зачисления неиспользованных остатков бюджета в резервный фонд правительства и использование их без внесения поправок в бюджет. С одной стороны, это, наверное, очень оперативное решение вопроса, с другой стороны, может быть, законодатели на это обидятся — что без их участия делятся деньги. Но такая возможность в этом году есть и она позволяет достаточно стабильно исполнять бюджет.

Мне кажется, по прошествии первого полугодия надо подумать, есть ли необходимость нам еще какие-то дополнительные расходы осуществлять с учетом того, что у нас и так достаточное гибкое использование возможностей вшито внутри бюджета.

— А как же недофинансирование социальной сферы? Вы, кстати согласны, что она недофинансирована? И стоит ли добавить туда бюджетных денег?

— Я бы сказала так: она нуждается в реформировании и нуждается сначала в возможном перераспределении ресурсов, а потом уже в дополнительных ресурсах. Сегодня это полномочия, которые разграничены между уровнями бюджетной системы и, как известно, дьявол кроется в деталях. Мы налоги хотим увеличить там или мы хотим передать какие-то средства из федерального бюджета в бюджеты регионов, или в бюджеты фондов и так далее?

Здесь чрезвычайно важно не просто говорить, что надо увеличить расходы на социальную сферу, а нужно очень четко артикулировать, а что за этим увеличением стоит, как, кто и на что. Мы, кстати говоря, если брать расходы всей бюджетной системы на социальную политику, не так уж плохо выглядим.

— Но при этом по уровню бедности населения мы выглядим достаточно плохо. Как это получается?

— У нас есть разные виды социальной поддержки. И за них так же, как и за расходы, о которых мы говорили выше, отвечают разные уровни публичной власти. Наши расходы в этой сфере можно условно подразделить на три группы. Первая — это пособия, которые были введены еще в начале 1990-х годов, маленькие, и уже не очень эффективные с точки зрения суммы, с точки зрения решения задач семей или тех, для кого они были введены. Когда они принимались, они были чрезвычайно важны — тогда это были деньги, но они уже сыграли свою роль.

Сейчас по прошествии 14-ти лет пособия, которые составляют иногда по 100-120 рублей, ничего не решают. Это не деньги, они распылены. И, конечно, не лишая людей этих пособий, нужно менять систему уже для новых назначенцев. Здесь нужно агрегировать пособия и вводить пособия адресные по нуждаемости, справедливые. И это, в принципе, тренд вперед.

— Вам нравится идея сделать общее, единое пособие по бедности?

— Если вы спросите, как я отношусь к тому, о чем говорит министерство финансов, то здесь я немножко не разделяю их позицию, потому что я считаю, что людей, которые уже получают пособия, нельзя лишить этих выплат. Есть ведь и второй тип пособий — так называемые категориальные пособия: для инвалидов, для ветеранов. Здесь надо очень хорошо подумать, прежде чем принимать решения об их трансформации в пособия по нуждаемости. Это немножко другой вид пособий, часть из них можно переводить в нуждаемость, часть — нельзя. Потому что это не пособия, это выплаты, которые были введены взамен льгот.

Надо понимать, что траты этих семей несколько больше, поскольку это уязвимые категории населения: либо инвалиды, которые не имеют возможности работать, либо, скажем, ветераны Великой Отечественной войны. И, естественно, их требования существенно выше.

И, наконец, третий вид — демографические пособия. Классический пример — материнский капитал. Я считаю, что в сегодняшних условиях чрезвычайно важно материнский капитал предоставлять всем, независимо от дохода.

И вот здесь, наверно, мы с Минфином расходимся, потому что я считаю, что этот институт призван решать демографическую проблему, а не проблему бедности. Мы сейчас наблюдаем по итогам 2017 года снижение рождаемости на почти 204 человека — на 10,7% по отношению к уровню прошлого года. Это очень серьезно, и мы не должны допускать этой ситуации.

Демографический пакет, который был введен президентом, должен сыграть существенную роль с точки зрения влияния на рождаемость. И, кстати говоря, на доходы населения, потому что введено пособие на первого ребенка — вот оно как раз по нуждаемости. Пособие на первого ребенка даст возможности семье в связи с уходом с работы одного из членов семьи просто не уронить так сильно доход.

— Использование материнского капитала было продлено. Вы считаете, его стоит продлевать и дальше? Может быть, сделать его постоянным?

— Нужно просто оценивать ситуацию с точки зрения демографии. Моя принципиальная позиция заключается в следующем: мы должны сделать все, чтобы не допустить естественной убыли населения. А это рождаемость минус смертность. Поэтому наши усилия должны быть направлены на то, чтобы увеличивать рождаемость. Понятно, что директивно ее невозможно увеличить, но стимулировать людей и создавать условия, чтобы они хотели в более раннем возрасте заводить детей, чрезвычайно важно. Также чрезвычайно важно снижать смертность.

— Но материнский капитал — это очень затратный инструмент. Вы считаете, он оправдал себя?

— Материнский капитал, я считаю, абсолютно себя оправдал. Люди поверили. Наверное, многие будут говорить, что он был введен в удачные годы. Частично это так, частично не так. Государство, на мой взгляд, сделало очень много для того, чтобы коренным образом переломить ситуацию в демографии в России. Понятно, снижение рождаемости, которое мы сейчас наблюдаем — это последствие демографического спада 1990-х. Но мы же стремимся к тому, чтобы в семье был не один ребенок, а как минимум два.

— В прошлом году прошлом году самозанятым гражданам было предложено зарегистрироваться в налоговых органах и получить налоговые каникулы. Воспользовались этим чуть более 800 человек. Зачем было продлевать эту меру еще на год, если она неэффективна? Или вы считаете, в этом году что-то изменится?

— На 1 января зарегистрировалось уже 934 человека. Но этот механизм как отдельно стоящий, мне кажется, никогда своего эффекта не даст. И правильнее было бы признать, что он не состоялся. Но я в это не вмешиваюсь, это компетенция правительства. Посмотрим, что будет дальше.

Но, почему я считаю, что это не сработает? Потому что гражданин очень прагматично относится к тому, что он должен сделать. Ему сказали: зарегистрируйся, уплатишь какие-то платежи и будешь спать спокойно. А он говорит: зачем я буду уплачивать на страховые взносы? Ведь даже если я не буду платить, все равно получу социальную пенсию — пусть это и будет чуть позже, чем пенсия по старости. А в части обязательного медицинского страхования меня застрахует субъект РФ. У нас очень социальное государство в этом смысле.

— Значит, проблема в принципе не имеет решения? У нас же социальное государство, мы все время это повторяем и никогда не откажемся от социальных пенсий и бесплатной медицины.

— А мы можем спокойно смотреть на то, что кто-то работает, получает доход, но свое социальное обеспечение получают за счет других? Мне кажется, эти механизмы, которые применяются, просто не достроены.

Я очень здесь надеюсь на налоговую службу, потому что когда ей предоставили возможность собирать страховые взносы, у нее появится возможность совмещения баз. Сервисы для совмещения баз у них есть. Мы просто еще не получили окончательные годовые данные сбора ими страховых взносов за 2017 год.

Простым наложением базы подоходного налога на базу страховых взносов уже можно вычленить, кто уплачивает взносы, а кто не уплачивает. Потому что подоходный налог уплачивается с другими льготами. То же самое касается и имущественного обложения, и земельного обложения, и транспортного налога. Возможности это совмещать показывают нам, что человек имеет.

Если у нас инвалид второй группы, как я сегодня показывала, покупает Bentley, причем инвалид второй группы с очень поздним годом рождения, наверное, он не должен претендовать на меры социальной поддержки.

— Но он же, наверное, официально не работает.

— Он и есть неработающее население, потому что вторая группа инвалидности — неработающая. Вот этим никто не занимается. И вот эта налоговая служба, конечно, там свою роль выполнит.

Сейчас разрозненность административной инфраструктуры государственных небюджетных фондов — пенсионного, социального страхования, медицинского страхования — заставляет их создавать свои информационные системы, и одного и того же человека регистрировать в разных системах, которые не совмещены. И если в одной системе он числится неработающим, в другой системе он может числиться работающим, да еще и льготы получать. Вот в чем проблема. Этим надо предметно заниматься. И это, с одной стороны, экономит ресурсы, не ущемляя прав граждан. С другой стороны, это позволяет принимать правильные управленческие решения.

— Может быть, зря мы тогда вообще затеяли всю эту историю с социальным страхованием. Может, стоит вернуть ЕСН и закрыть эту тему?

— Если подходить к реформированию этой системы, то нужно определиться по ключевому вопросу — у нас социальное страхование или государственное обеспечение? Я не говорю, что государственное обеспечение — это плохо.

Такие системы существуют, но в тех странах, где они есть, системы государственного обеспечения совмещены с системами самообеспечения гражданина. То есть там гражданин себе тоже копит и он, собственно, рассчитывает на свои силы.

Я не знаю, насколько мы готовы к тому, что при том уровне бедности и неравенства, которые на данный момент есть, поменять систему страховую на систему государственного обеспечения. Потому что любая система чистого гособеспечения сегодня приведет к падению доходов населения.

Россия > Госбюджет, налоги, цены > ach.gov.ru, 16 февраля 2018 > № 2509000 Татьяна Голикова

Сергей Назаров: В Крыму на данный момент мы решаем масштабные инфраструктурные задачи

В Крыму с рабочим визитом побывал заместитель министра экономического развития Российской Федерации Сергей Назаров. Вместе с представителями правительства Республики Крым и Дирекции по управлению ФЦП он осмотрел ряд объектов на полуострове, возводимых в рамках федеральной целевой программы "Социально-экономическое развитие Республики Крым и г. Севастополя до 2020 года". О ходе и темпах реализации ФЦП, возможности продления действия программы и о том, какие власти лучше справляются с работой – Республики Крым или Севастополя — Сергей Назаров рассказал в интервью РИА Новости Крым.

– Сергей Макарович, расскажите об итогах вашей нынешней поездки на полуостров. Как идет строительство?

– Мы посмотрели несколько объектов в Саках, в частности, строительство канализационных очистных сооружений и набережной вдоль Сакского лечебного озера, а также реконструкцию нескольких объектов в Евпатории. Проблемы есть в обоих городах. Но в Саках программа реализуется более интенсивно, с меньшим отставанием от сроков. По Евпатории ситуация обстоит несколько хуже, поскольку затянулась процедура технико-экономического обоснования инвестиций и проектирования. К сожалению, реализация мероприятий там пока не началась. Это настораживает, потому что у нас уже 2018 год, а мы еще не вышли из проектирования. Но, думаю, это не критично. Мероприятия будут выполнены, просто с определенным отставанием от сроков.

– Как вы можете оценить общее состояние дел по реализации программы в текущем году?

– В соответствии с бюджетным кодексом средства на реализацию мероприятий ФЦП на этот год должны быть доведены субъектам до 15 февраля. По факту деньги уже доведены практически в полном объеме. Соответственно, надо понимать готовность субъектов к освоению этих денег и реализации соответствующих мероприятий. Власти Республики Крым и Севастополя понимают всю сложность этой задачи, но имеющегося у них сегодня потенциала недостаточно для ее выполнения. Поэтому в текущем году мы отдельно выделяем субсидию для усиления служб заказчика обоих субъектов. То есть, будет увеличена численность сотрудников и профессионального состава этих служб, улучшится их техническое оснащение.

– Власти не раз отмечали, что непосредственно на местах муниципалитеты не всегда готовы к тому объему и характеру задач, с которыми приходится сталкиваться при освоении средств ФЦП, проектировании. Довольны ли вы работой крымских кадров?

– Масштаб этой программы и объем выделяемых на ее реализацию средств значительный для любого субъекта РФ. Таких объемов капитального строительства, как на полуострове, сегодня нет ни в одном регионе страны за исключением Москвы. За этот период реализации ФЦП крымские кадры уже чему-то научились и продолжают учиться. Объем выполняемых работ существенно растет. Из 658 объектов на данный момент в активной фазе работ находятся 367. Это огромное количество документов и огромная ответственность за качество. Следовательно, мы говорим о дополнительном финансировании этого направления, чтобы у субъектов была возможность привлекать специалистов с материковой части страны, имеющих большой опыт в стройках. Эта работа ведется уже сейчас.

– Нередко из уст жителей материковой России можно услышать слова о том, что в Крыму объекты ФЦП строятся за счет остальных регионов. Якобы у других субъектов деньги забирают и отдают на Крым.

– Это абсолютно дилетантское суждение, что у кого-то якобы забрали и в Крыму за счет этого что-то построили. Это не так. Ни у кого ничего точно не забирали. Наоборот, сегодня бюджет реструктуризировал кредитную задолженность субъектов, у которых есть большие заимствования. То есть с них в какой-то части сняли это бремя.

Да, сегодня государство расходует большие ресурсы на Крым, но это обоснованная и понимаемая большей частью населения вещь. На полуострове реализуется масштабная программа, и к этому можно относиться по-разному. Но то, что мы задолжали Крыму, – это правда, восполняем несделанное Украиной. Много чего еще нужно делать: фасады домов, тротуары, все благоустройство. Сейчас тоскливо на все это смотреть. На данный момент мы по большей части решаем масштабные инфраструктурные задачи. Это снятие ограничений по воде, канализации, энергоснабжению, дорожной инфраструктуре. Это базис для развития экономики на полуострове, чтобы наращивать потенциал и в дальнейшем самостоятельно содержать построенные объекты.

– Недавно глава Республики Крым Сергей Аксенов заявил о необходимости изменения методов контроля над реализацией ФЦП. Как вы думаете, нужно ли ужесточение, чтобы в дальнейшем избежать отставаний по срокам?

– В реализации сегодня находится большое количество объектов. Это все требует постоянной работы, взаимодействия и контроля над всеми подрядными организациями. К сожалению, ряд подрядчиков ведет себя безответственно, не выполняя обязательств по заключенным контрактам. Субъекты вынуждены предъявлять им штрафные санкции, судиться с ними. Безусловно, нерадивые организации нужно наказывать. Но при этом реализация мероприятия остановлена, объект не строится. Требуется новая конкурсная процедура, нужно смотреть, что делать с незавершенной частью объекта. Эта процедура затягивается как минимум на год.

Система контроля должна быть налажена так, чтобы там, где возникает опасность неосвоения средств и несвоевременной сдачи объекта, пресекать эти моменты на начальной стадии и не допускать провалов. В систему контроля, о которой говорил Сергей Валерьевич (Аксенов – ред.), вовлечены муниципалитеты и вообще все участники этого процесса. Думаю, это пойдет на пользу.

– Это означает, что к подрядчикам будет применен более жесткий подход?

– Мы уже обсуждали этот вопрос. Требования по конкурсным процедурам, конечно, нужно ужесточать. Исходя из опыта проведенных ранее торгов, мы совместно с Дирекций (по управлению ФЦП) выработали типовую конкурсную документацию с проектом контракта, которая не позволит ни заказчику, ни подрядчику так или иначе трактовать законы в свою пользу, вписывать разные условия, создавать преференции для себя либо заранее закладывать предмет для дальнейшего спора по конкурсным процедурам. Мы эту конструкцию сейчас внедрим. Понятно, что это не панацея, но такая шаблонная форма заполнения позволит удержать взаимоотношения заказчика и подрядчика в жестких рамках.

– Вы допускаете возможность продления сроков реализации ФЦП после 2020 года?

– Сроки сдачи в эксплуатацию ряда объектов программы по определенным причинам сместились и выходят за рамки 2020 года. Среди них тоннельный водовод в Ялте, канализационный коллектор в Симферополе, яхтенная марина в Балаклаве и другие. Многие из них находятся в стадии проектирования, по некоторым проектные работы запланированы на 2019 год. Разумеется, построить их к 2020 году не успеют.

Здесь есть два варианта: либо пролонгировать действующую ФЦП, либо по окончании этой программы сформировать новую. Окончательного решения по этому вопросу у нас еще нет, но это пока не критично на сегодняшний день.

– Как вы оцениваете работу Дирекции по управлению ФЦП?

– Она очень значима с точки зрения формирования всех инвестиционных пакетов, контроля за реализацией мероприятий программы. Вот, например, состоявшееся на днях обсуждение реализации ФЦП в Севастополе началось с благодарности в адрес Дирекции со стороны субъекта. Ее благодарили за помощь. Если помогли, значит, в этом направлении Дирекция справляется со своей задачей.

– Если сравнивать успехи Республики Крым и Севастополя в деле освоения средств и реализации мероприятий ФЦП, у кого это получается лучше?

– Суммы выделяемых средств и объемы задач в рамках программы у субъектов существенно разнятся. Если сравнивать их, то по освоению более активен Крым. Но Севастополь более корректно спрогнозировал выполнение мероприятий ФЦП и предложил перенести некоторые из них на более поздний срок. Для нас важна корректность прогнозов, потому что от этого зависит все бюджетное планирование. Закладывать деньги, которые потом не осваиваются – это худшее, что можно придумать.

По состоянию на начало этого года оба субъекта достаточно оперативно отработали и представили в полном объеме все, что необходимо. Надеюсь, что здоровая конкуренция между ними будет гарантировать нам успех этого мероприятия.

Россия. ЮФО > Недвижимость, строительство. Госбюджет, налоги, цены > economy.gov.ru, 16 февраля 2018 > № 2506481 Сергей Назаров

Интервью Дмитрия Медведева телеканалу «Россия 24».

Председатель Правительства ответил на вопросы телеведущей Марии Бондаревой.

Из стенограммы:

М.Бондарева: Дмитрий Анатольевич, приветствую Вас здесь, в нашей студии. Спасибо, что пришли.

Д.Медведев: Добрый день.

М.Бондарева: Первый вопрос, естественно, связан с Вашим только что закончившимся выступлением. Там получилась полемика между органами федеральной власти, региональной власти и бизнесом. На Ваш взгляд, в чём суть полемики?

Д.Медведев: Такие форумы и такая пленарная дискуссия, которая была, – я вижу их смысл именно в том, что различные слои нашего общества (это и бизнес, и эксперты, и представители власти) могут свободно обмениваться мнениями по самым актуальным вопросам. И поэтому инвестиционный форум, который проходит в Сочи, регулярно проходит, каждый год, с участием практически всех регионов нашей страны, – тоже затрагивает самые актуальные темы. Это было и сегодня. Там звучали разные предложения…

М.Бондарева: Очень жаркие иногда дискуссии.

Д.Медведев: Это нормально, иначе было бы скучно. Знаете, самое страшное, когда на таких мероприятиях хочется спать. А сегодня аудитория была достаточно активна, было подчас даже весело…

М.Бондарева: Чехова цитировали.

Д.Медведев: Чехова я цитировал, это мой любимый писатель. Есть целый ряд идей – и в этом, мне кажется, ценность форума, – которые, например, родились на прошлом форуме, а в этом году уже начали действовать как реально отработанные проекты. Я в своём выступлении сказал о том, что создана фабрика проектного финансирования, а идея впервые прозвучала год назад на этом же сочинском форуме. В результате подготовлена нормативная база, правила выдачи специальных субсидий, для того чтобы в дальнейшем направлять их на подобного рода крупные проекты. И сегодня же наши крупнейшие банки подписали соглашение о софинансировании, об участии в фабрике этих проектов. Соглашение подписали Внешэкономбанк, Газпромбанк, ВТБ и Сбербанк, а это наши крупнейшие финансовые институты. Это означает, что фабрика проектного финансирования состоялась. Деньги будут идти в развитие наиболее важных проектов в сфере промышленности, сельского хозяйства, которые будут проходить необходимый отбор и финансироваться на приемлемых условиях.

Если говорить о каких-то других – актуальных, но в то же время не до конца согласованных вопросах… Я только что заходил на круглый стол, там идёт жаркая дискуссия по поводу так называемой инфраструктурной ипотеки.

М.Бондарева: Мы с Антоном Германовичем Силуановым тоже затрагивали такой новый институт. Очень интересно было бы понять, что он собой представляет.

Д.Медведев: Инфраструктурная ипотека – это возможность получить деньги на разумных условиях, то есть по достаточно низкой ставке на продолжительный срок для развития инфраструктуры нашей страны.

Я, выступая там, сказал одну вещь, хочу её повторить. Вопрос инфраструктуры для России – это вопрос, по сути, сохранения единого государства. Какое-то маленькое государство в сердце Европы может особенно и не заниматься инфраструктурой: всё равно там всё само по себе будет развиваться. А мы должны вкладывать в инфраструктуру огромные деньги – миллиарды, триллионы, по сути, рублей – и в железную дорогу, и в автодороги, и, естественно, в развитие аэропортового хозяйства, и в закупку самолётов. Для всего этого необходимо создать инфраструктурную ипотеку.

Идут дискуссии. Скажу прямо, Минфин и Минэкономразвития дебатируют этот вопрос. Подводя итоги этого круглого стола, я им сказал, чтобы они в течение недели договорились.

М.Бондарева: Мне так показалось, что Вы результат озвучили, что всё-таки этому институту быть.

Д.Медведев: Да, конечно. Я им сказал, что в недельный срок они должны внести окончательные варианты постановления Правительства и других нормативных актов по этому вопросу.

М.Бондарева: Вы сами как сейчас оцениваете инфраструктуру в России?

Д.Медведев: Вопрос в точке отсчёта. Я уже достаточно давно наблюдаю за тем, как живёт наша инфраструктура. Я помню советскую инфраструктуру, раннюю постсоветскую инфраструктуру. Сейчас инфраструктура развивается. И это не фигура речи. У нас появляются новые аэропорты, новые взлётно-посадочные полосы – в том числе и в контексте крупных мероприятий типа футбольного чемпионата мира, – дороги. Ещё совсем недавно наши федеральные трассы были в ужасном состоянии. Сейчас приблизительно 75–80% федеральных трасс находятся в нормативном состоянии. То есть это весьма приличное состояние. К сожалению, с местными региональными дорогами ситуация гораздо хуже, там только 30% региональных трасс находятся в нормальном состоянии. В это направление будем вкладывать деньги, в том числе и этой инфраструктурной ипотеки, которая должна состояться.

Если говорить о железных дорогах, они тоже развиваются: новые поезда, новые направления. Но скажем прямо: Россия огромная страна, и нам ещё потребуются и значительные финансы, и достаточно немалое время для того, чтобы всё это вывести на мировой уровень. А мы обязаны это сделать, потому что наша страна обладает уникальными логистическими возможностями и с точки зрения транспортировки по России, и с точки зрения транспортировки морем, ну и пролёта, проезда по территории нашей страны.

М.Бондарева: Чтобы было понятно нашим зрителям: как в то, что Вы объясняете, вписывается слово «ипотека»?

Д.Медведев: Граждане нашей страны уже совершенно точно понимают, что означает «жилищная ипотека». Хотя ещё совсем недавно, десять лет назад не знал никто, что такое ипотека. И когда мы использовали этот термин, люди задавали вопрос: что это такое? Сейчас абсолютное большинство людей понимают, что это способ решения жилищной проблемы, когда ты получаешь кредит под залог приобретённой жилищной недвижимости. А потом его на каких-то условиях в течение какого-то времени с определённой процентной ставкой возвращаешь. То же самое и здесь.

М.Бондарева: Но только это не жильё.

Д.Медведев: Только это не жильё, это долгосрочное вложение в развитие инфраструктуры, когда есть кредитор, есть заёмщик, есть объект залога, есть некоторые другие обременения, которые используются, и в результате этого появляются новые дороги, новые железные дороги, новые объекты транспорта.

М.Бондарева: Очень многое в Вашей речи касалось так или иначе точек роста, дальнейшего роста экономики, будущих инвестиций. Где Вы видите это будущее?

Д.Медведев: Все точки роста, все будущие инвестиции, все стратегические направления инвестирования определены. Мы относительно недавно в силу разных причин, прежде всего внутренних, перешли к модели так называемого импортозамещения. Причём хочу ещё раз подчеркнуть, что это было сделано не потому, что в отношении нашей страны были объявлены какие-то санкции. Это был побудительный мотив, но главное – по другим причинам. Мы просто должны иметь нормальные производственные мощности в промышленности, транспорте, сельском хозяйстве, развивать цифровую экономику, развивать критически важные для нас направления: энергетику, фармацевтическую промышленность. Всё это, по сути, объекты импортозамещения, развития наших собственных возможностей. Этим занимаются все ведомства в Правительстве. Транспортом занимается Министерство транспорта. Если говорить о предприятиях различных отраслей, то это Министерство промышленности и торговли. Сельским хозяйством занимается Минсельхоз. Если говорить о цифровой экономике, о развитии телекоммуникаций – это Министерство связи. Все приоритеты определены, надо просто сконцентрироваться и работать. И у нас уже в этом смысле есть, я считаю, первые успехи, по целому ряду направлений мы существенным образом продвинулись вперёд.

Сегодня на пленарной дискуссии выступал руководитель «Биокада» Дмитрий Морозов, рассказывал, как развивается его предприятие, как они с конкурентами борются. И я специально подчеркнул: наша фармацевтическая промышленность растёт темпом 25% в год. Такого никогда не было. Что делали раньше? Просто брали валюту и закупали таблетки за рубежом. Естественно, на этом ещё и довольно большое количество посредников зарабатывало. А сейчас это вложения в нашу науку (она там очень сложная, вся фармакология сейчас – это высочайшая с точки зрения научного подхода область знаний, прикладных знаний), в производство, в упаковку и впоследствии в реализацию. И всё это работает. И мне очень отрадно, что таких отраслей у нас становится всё больше и больше.

У меня недавно был руководитель «Транснефти». Вы знаете, это крупнейшая компания, которая занимается транспортировкой нефти и нефтепродуктов по территории нашей страны. Она беспрецедентна по своему объёму работы, потому что работает в России. И вот что мне сказал руководитель компании Токарев. Он сказал: 93% закупаемого нами оборудования, в том числе самого сложного – управленческих комплексов, насосов, двигателей, турбин, самих труб, – российское. 93%! И это касается не только «Транснефти», это касается и «Роснефти», и «Газпрома». Все наши крупные компании, которые в настоящий момент испытывают давление из-за границы, где говорят: мы вас обложим со всех сторон, стараются перейти на внутренние, российские технологии, на внутренних, российских поставщиков. Я уверен, что это можно сделать.

М.Бондарева: Получается, что из-за, как Вы сказали, давления, расширяющегося в последнее время, нужно расширять и импортозамещение. Как Вы считаете, сейчас куда нам нужно нацелить все свои силы?

Д.Медведев: Как раз в эти самые стратегические, критически важные для нас отрасли, для того чтобы мы могли просто жить нормально, ни от кого не зависеть.

Ещё один пример приведу, он простой, но очень важный. Ещё совсем недавно мы с вами 50–60%, а то и 80% продуктов на своём столе видели только как импортные. Это касалось всего. В настоящий момент у нас есть Доктрина продовольственной безопасности. По очень важным направлениям мы достигли порога Доктрины продовольственной безопасности и даже превысили его. Это касается таких очень важных продуктов для жизни страны, как зерновые, пшеница – всё, что необходимо для производства хлеба и хлебобулочных изделий. Это касается сахара, целого ряда кормовых добавок, мяса птицы. Ещё совсем недавно мы закупали кур и другую живность за границей, сейчас это всё наше, российское. И стоит задача полностью решить эту продовольственную проблему по всем видам животноводческой продукции, по другому мясу и по молоку и маслу. Как только мы это сможем сделать, мы, по сути, будем кормить себя абсолютно сами – и реализовывать ещё и экспортный потенциал, а у нас он огромный. Мы и сейчас уже являемся крупнейшим нетто-экспортёром по зерновым и зернобобовым культурам. А в прошлом году собрали беспрецедентный по размеру урожай – 135 млн т, даже чуть больше. Это даёт нам возможность поставлять зерно на рынки крупнейших стран.

М.Бондарева: А что касается, если можно так сказать, финансового импортозамещения… Потому что сейчас, как мы видим, круг всё сужается и сужается…

Д.Медведев: Понимаете, сколько бы ни сужался круг, всё равно нас не смогут взять в кольцо, из которого нет выхода. Никогда этого не было в истории нашей страны.

М.Бондарева: Но сделать что-то нужно.

Д.Медведев: Во-первых, всякие санкции вредят обеим сторонам. Во-вторых, даже финансовые потребности мы в значительной степени покрываем за счёт наших внутренних возможностей – ищем новые финансовые рынки. Конечно, целый ряд проектов из-за финансовых санкций оказался под угрозой. Мы смогли найти иные финансовые ресурсы, мы мобилизовали наши внутренние возможности. Но, скажем прямо, лучше бы этих решений не существовало, потому что, ещё раз говорю, они вредят и иностранному бизнесу, и российскому. И всегда бьют по двум сторонам.

М.Бондарева: Естественно, одной пострадавшей стороны никогда не бывает.

Д.Медведев: Нет, бывает, но в данном случае эта мера бьёт именно по двум сторонам.

М.Бондарева: А если брать последние… даже санкциями их сложно назвать. Вот «кремлёвский доклад» – это, наверное, даже не санкции, а какой-то такой пугающий список. Что Вы можете о нём сказать? Он как-то тормозит развитие бизнеса?

Д.Медведев: Любые санкции, ещё раз подчеркну, конечно, работают в отношении всех, кто затрагивается этими решениями, – и тех, кто принимает эти решения, и тех, на кого они распространяются. Другое дело, какой они дают результат. Я всегда вспоминаю историю советского периода. В отношении Советского Союза санкции вводились около десятка раз. Ни одна из этих мер не привела ни на йоту к изменению позиции правительства Советского Союза. Это просто экскурс в историю.

Что касается нынешней темы, связанной с какими-то списками – опубликованными, неопубликованными... Во-первых, на мой взгляд, это в значительной степени внутриамериканская проблема. Это проблема борьбы американского истеблишмента с Президентом Трампом, это проблема сведения счётов между демократами и республиканцами, это проблема противоречий в республиканской части американской элиты. И вокруг этого крутится российская тема, при помощи которой значительная часть американского истеблишмента решает свои внутренние задачи.

Действительно, для бизнеса попадание в различного рода списки – это всегда настораживающий момент. И именно на это рассчитывают те, кто пытается давить на нашу страну. Причём это касается не только и, на мой взгляд, не столько российского бизнеса, сколько бизнеса, например, европейского. Когда списки формируются, они тем самым как бы говорят: вот посмотрите, такая-то компания попала в список, вы аккуратнее с ней, потому что мы её где-то там указали. Почему они это делают? По сугубо прагматическим причинам. Потому что они хотят продвинуть свои компании на европейский рынок (а скажем прямо, между Европой и Соединёнными Штатами Америки сейчас не лучший период отношений) и вытеснить наши компании, разорвать хозяйственные связи, которые сложились за десятилетия между Европейским союзом и Российской Федерацией, между компаниями из Евросоюза и России. И продвинуть свои проекты. Примеров полно, но я приведу, наверное, самый крупный. Американцы напрямую в своих законах борются с нашим «Северным потоком». Но не потому, что он не соответствует идеологии администрации Соединённых Штатов или Конгресса, а по вполне прозаическим, простым причинам: они хотят продвинуть свой сжиженный природный газ на европейский рынок и постараться нас вывести из игры.

М.Бондарева: Как это называется – геополитика? Как Вы считаете, будет ли новый виток санкций? Нас пугают, что есть какой-то ещё скрытый список, что могут ввести какие-то новые санкции. Ваше личное мнение, Ваши личные ожидания? Идут ли кулуарные обсуждения этой темы?

Д.Медведев: Мы ничего не ожидаем. Если кто чего захочет – может это сделать. Пусть у них голова болит. Мы готовы к любым решениям. Российская экономика за последние два года доказала, что способна справиться с очень серьёзными вызовами, в том числе с санкционными ограничениями – и по поставкам, и в области финансов. От того, что они какие-то очередные списки опубликуют или какие-то решения объявят, принципиально ничего не изменится. Это не значит, что мы не следим за ситуацией. Мы готовимся. Например, специальный банк недавно появился, который должен заниматься обслуживанием в том числе оборонной промышленности. Просто для того, чтобы нас, что называется, не застигли врасплох. Но в целом я никаких существенных угроз для нашей экономики, а тем более для граждан нашей страны не вижу.

М.Бондарева: Последний вопрос об отношениях России и Запада. Столько уже санкций, столько взаимных упрёков... И политические санкции, и экономические, и спортивные – чего только не было за это время! Нет ли такого ощущения у Вас лично, что какая-то черта невозврата пройдена?

Д.Медведев: Да нет никаких черт невозврата. Нет никаких красных линий. Есть история, которая всё расставляет на свои места. Много было разных эпизодов в российской истории с западными странами – и с Соединёнными Штатами, и с европейскими странами. В конечном счёте разум брал верх. Отношения стабилизировались, дурацкие решения отменялись, бизнес продолжался. Я уверен, что и в этот раз так будет. Хотя, прямо скажем, это время действительно в наших отношениях потрачено зря. Бизнес потерял деньги, рабочие места, никто от этого ничего не приобрёл.

М.Бондарева: Если говорить о правилах для бизнеса: сегодня на пленарной дискуссии шла речь, и недавно на РСПП тоже бизнес яро высказывал свою точку зрения по поводу того, что правила должны быть чёткими, стабильными, не меняться и так далее. Тем более ввиду обострённой геополитической ситуации. Должен ли бизнес опасаться повышения налоговой нагрузки?

Д.Медведев: Мы некоторое время назад (Президент об этом сказал, Правительство получило президентское поручение) договорились не менять условия игры. И я считаю, что мы (я имею в виду в широком смысле – власти) эту договорённость соблюдаем. Есть какие-то нюансы всегда, но мы сказали, что до 2018 года никак не трогаем налоговую систему, – мы её не трогаем. Бизнес иногда говорит: вы налоги не трогаете, но неналоговые платежи меняете. Да, в некоторых случаях это происходит, тот же нефтяной налоговый манёвр, некоторые другие решения. Но всё-таки это не кардинальные изменения налоговой системы. Давайте призадумаемся: например, подоходный налог в нашей стране уже не меняется 18 лет практически, ну чуть меньше, хотя в других странах он прыгает – то одна ставка, то другая…

Это означает, что мы всё-таки стараемся создать стабильные условия работы, условия жизни и для граждан, и для бизнеса. За последние годы мы не меняли, ещё раз говорю, налоговых правил. Это не означает, что налоговая система является абсолютно оптимальной. Какие-то изменения назрели, но их нужно обсудить, сделать это открыто и не создавать условий, которые кардинальным образом будут отличаться от тех, что есть.

В этом смысле, я считаю, бизнес может чувствовать себя спокойно.

М.Бондарева: А простым россиянам в этом плане есть чего опасаться?

Д.Медведев: Я же сказал, что мы в последние годы ничего практически не трогали в налоговой системе. И никаких опасений быть не может в том плане, что власть вдруг ни с того ни с сего решит каким-то непонятным образом ввести какие-то обременительные налоги, платежи новые, – ничего подобного мы делать не должны. Всякие изменения в налоговой системе должны быть сбалансированными и предварительно обсуждёнными и с экспертным сообществом, да и просто с людьми. Но ещё раз говорю: это не значит, что нужно стоять на месте. Нужно развиваться.

М.Бондарева: То есть всё-таки изменения какие-то будут?

Д.Медведев: Какие-то изменения всегда необходимы.

М.Бондарева: Последняя тема – цифровая экономика. Вы о ней уже говорили. Это, скажем, то, на что сейчас делает ставку наша страна – по планам Кремля, Правительства, это для нас драйвер роста. Вы поручили своей команде, Правительству, министрам изучить big data, блокчейн и так далее.

Д.Медведев: Понимаете, это, так сказать, не позиция, которую придумали где-то в высших инстанциях, в Кремле, в Правительстве. Это веление времени. Весь мир развивается сейчас как цифровой мир. И эти красивые выражения, которые ещё пять лет назад никто не слышал и не использовал в повседневной жизни, сейчас приобрели абсолютно конкретные измерения. Вот Вы сказали про блокчейн. Что такое блокчейн? Это система распределённых данных, которая позволяет верифицировать целый ряд операций, сделать их абсолютно доверенными, не подверженными мошенническим манипуляциям и тем самым укрепить доверие вообще к финансовой системе, к системе регистрации. У этой системы в целом огромное будущее, просто потому, что эту систему невозможно исказить, она сама себя поддерживает. Я уверен, что система распределённых данных будет применяться в самых разных областях.

М.Бондарева: Вы в это верите?

Д.Медведев: Я не просто в это верю. Уже сегодня – так. Хотя какие-то моменты могут и исчезнуть. Вот много про криптовалюты говорят…

М.Бондарева: Только хотела спросить: а в майнинг и биткойн верите?

Д.Медведев: Понимаете, все эти разговоры должны основываться на реальных потребностях. Судьба криптовалют нам непонятна. Именно с этим, кстати, связана высокая степень волатильности таких валют, то есть падения и роста курса этих валют. К ним нет доверия. Это бесконечный набор спекуляций.

М.Бондарева: Нет регулирования.

Д.Медведев: И нет регулирования, совершенно верно. Здесь регулирование необходимо и национальное, и наднациональное. Останутся они или исчезнут – на сей счёт есть очень разные мнения. Но возвращаясь к технологии распределённого реестра данных, или блокчейна: вне зависимости от судьбы этих криптовалют блокчейн и система верификации, которая основана на этой технологической идее, останутся точно. И это очень полезно для человечества и должно использоваться и в нашей стране. То, что связано с большими массивами данных (Вы упомянули уже big data), – тоже очень важное направление, которое позволяет обобщать результаты огромного массива данных, на основе этого устанавливать закономерности и принимать технологически, а впоследствии и экономически выверенные решения, в том числе о том, каким образом развивать ту или иную сферу экономики или социальную сферу, каковы реальные доходы. Всё это, безусловно, нуждается в государственной поддержке. Мы приняли программу цифровой экономики и обязательно будем воплощать её в жизнь.

М.Бондарева: Я так понимаю, вопрос, покупаете ли Вы биткойны, задавать нет смысла, потому что ответ будет «нет».

Д.Медведев: Я Вам могу прямо ответить: конечно, нет.

М.Бондарева: Получится через год нам с Вами здесь встретиться и записать интервью, как Вы считаете?

Д.Медведев: Если Вы меня пригласите дать интервью, я всегда к этому готов. Это не проблема. Был бы предмет для разговора. Но я уверен, что предмет для разговора будет, потому что наша экономика растёт, развивается. Такие форумы, как сочинский, очень популярны. И мои коллеги по Правительству вне зависимости от того, какова будет их судьба, я уверен, будут и дальше принимать участие в обсуждении ключевых вопросов. Сюда будет приезжать бизнес, эксперты. Потому что это прекрасное место и для того, чтобы обсудить сложные экономические и социальные вопросы, и просто для того, чтобы отдохнуть, скажем, покататься на лыжах.

М.Бондарева: Спасибо Вам большое за интервью. Желаю Вам, чтобы удачно прошёл этот форум.

Д.Медведев: Спасибо.

Россия > Госбюджет, налоги, цены. Финансы, банки. Приватизация, инвестиции > premier.gov.ru, 15 февраля 2018 > № 2500543 Дмитрий Медведев

Как живётся за Полярным кругом?

Насущные вопросы отдалённых гарнизонов находятся в центре внимания региональных властей

О социальной стороне жизни военнослужащих в Кольском Заполярье в интервью «Красной звезде» рассказывает губернатор Мурманской области Марина КОВТУН.

ОБЛАСТЬ – РОДНОЙ ДОМ ФЛОТА

– Марина Васильевна, как строится взаимодействие правительства Мурманской области с командованием Северного флота? Способствовало ли решению социальных вопросов создание в регионе межведомственного координационного совета?

– Взаимодействуем мы практически непрерывно. Мурманская область – не просто насыщенный военными объектами регион. Это родной дом Северного флота. Отсюда осуществляется контроль безопасности всей Арктической зоны Российской Федерации. На территории области пять закрытых административно-территориальных образований (ЗАТО) – Александровск, Североморск, Видяево, Заозёрск, Островной и ещё ряд воинских частей в различных районах. Всё это – люди, военнослужащие и члены их семей. Повседневные нужды и проблемы у них такие же, как и у всех остальных наших земляков.

Мы отлично понимаем, что бытовое благополучие военнослужащих – это вопрос обороноспособности страны, ни больше ни меньше. У военных должен быть надёжный тыл, и наша общая с командованием флота задача – обеспечить его. У нас большой опыт совместной работы с Северным флотом над социальными вопросами в самых разных формах. Межведомственный координационный совет вобрал в себя все наши лучшие наработки. Важно, что это широкая и универсальная диалоговая площадка, где встречаются все заинтересованные стороны и ведомства. Эффект

Руководство Мурманской области тепло заботится о детях военнослужащих Северного флота.

ивность совета такова, что мы решили использовать подобную форму взаимодействия и на уровне муниципальных образований, где дислоцированы соединения Северного флота. Во всех ЗАТО, а также в Печенгском, Кольском и Кандалакшском районах созданы соответствующие межведомственные комиссии.

– Одна из важнейших социально значимых задач – это обеспечение детей военнослужащих местами в детских садах. Что сделано в регионе для её решения?

– В целом в рамках федерального проекта модернизации региональной системы дошкольного образования в 2013–2017 годах в наших муниципалитетах, связанных с Северным флотом, введено 1382 места в дошкольных учреждениях. С 2014 по 2018 год регион принял из ведения Минобороны 6 детских садов. Для приведения зданий в соответствие с нормативами из областного бюджета было выделено более 57 млн рублей.

Там, где ремонт проблемы не решал, строились новые садики. В городе Гаджиеве был возведён детсад на 300 мест, в посёлке Спутник – на 160. Все сады уже получили лицензии и работают. А буквально через несколько дней примет ребятишек новый детский сад на 220 мест в гарнизоне палубной авиации Североморск-3. Конечно, останавливаться на этом мы не намерены. Для решения проблемы переуплотнённости групп и ликвидации очереди в младшие группы детсадов в 2018–2020 годах запланировано строительство ещё трёх новых детских садов в городах Североморск, Полярный и посёлке Печенга.

– Как в регионе решаются вопросы трудоустройства граждан, уволенных с военной службы?

– Решаем в рамках существующего законодательства, которое предоставляет нам для этого вполне эффективные инструменты. В 2017 году в службу занятости населения Мурманской области обратились 122 человека, которые были уволены с военной службы. Из них уже трудоустроены 58 человек. Помощь в профориентации и психологической поддержке получил 61 человек. В программах временного трудоустройства с выплатой материальной поддержки за счёт средств областного бюджета приняли участие 10 человек.

В соответствии с действующим законодательством граждане, прошедшие военную службу по призыву, в течение трёх лет после увольнения в приоритетном порядке могут пройти профессиональное обучение и получить дополнительное образование по специальностям, наиболее востребованным на рынке труда. В прошлом году этим правом воспользовались более двух десятков человек. Речь идёт о таких всегда нужных профессиях, как водитель, автослесарь, повар, электрогазо-сварщик, электрослесарь и др.

ПОЕЗД В ПОМОЩЬ

– Проблема, которая касается многих отдалённых городов, посёлков, гарнизонов в самых разных регионах, – нехватка квалифицированной медицинской помощи. Как обстоят дела в Мурманской области?

– Вопрос этот очень непростой не только в отношении гарнизонов, но и в целом для области. Но выход находить надо, и мы стараемся подбирать подходящие варианты решения в каждой конкретной ситуации. Это системная и разносторонняя работа, потому что необходимо учитывать самые разные объективные обстоятельства и условия оказания медицинской помощи. Например, как вы знаете, здравоохранение в ЗАТО имеет федеральное подчинение. Мы напрямую не можем вмешиваться в его деятельность, но выстраивать совместную работу с федеральными структурами необходимо, потому что в ЗАТО – жители Мурманской области. Плюс к этому региональные учреждения здравоохранения при необходимости участвуют в оказании экстренной, неотложной и плановой помощи военнослужащим и членам их семей.

В населённых пунктах Мурманской области, где дислоцируются воинские части, например в селе Алакуртти, функционирует амбулатория Кандалакшской ЦРБ. В ней работают терапевт, врач общей практики (семейный врач), педиатр и фельдшер-лаборант. Неотложная помощь оказывается специалистами амбулатории и пункта скорой помощи. В целях повышения доступности медпомощи специалисты Кандалакшской центральной районной больницы дополнительно выезжают в Алакуртти для консультаций, проведения диспансеризации. В посёлке Кильдинстрой первичную медико-санитарную помощь оказывают специалисты амбулатории, являющейся структурным подразделением Кольской районной больницы: врач общей практики, участковый педиатр. В области уже не первый год действует проект «Поезд здоровья», когда врачи-специалисты в соответствии с определённым графиком выезжают в муниципальные образования.

При этом большинство членов семей военнослужащих не прикреплены для медицинского обслуживания к медицинским организациям Мурманской области (имеют полис ОМС по месту постоянной прописки), что не позволяет увеличить штаты медиков во врачебных амбулаториях, которые формируются от количества прикреплённого населения. А это очень просто – надо только написать заявление в страховую компанию.

С 2014 по 2018 год регион принял из ведения Минобороны 6 детских садов

ТРАДИЦИЯ ШЕФСТВА ЖИВА

– Что удаётся сделать с точки зрения культурно-досуговой работы в гарнизонах?

– В сфере культуры у Мурманской области есть хорошая традиция шефства над личным составом частей и кораблей. Так, в 2017 году коллективы Мурманского областного Дворца культуры им. С.М. Кирова в рамках акции «К нам приехали артисты» выступили с шефскими концертами в 14 населённых пунктах, где дислоцируются воинские части. Зрителями стали почти 6400 военнослужащих и членов их семей. В места дислокации воинских частей также неоднократно выезжали коллективы областной филармонии и театра кукол, библиомобиль областной детско-юношеской библиотеки.

В гарнизонах действуют 19 библиотек, 11 культурно-досуговых учреждений, 2 музея (в Североморске и Полярном) и 18 детских школ искусств. Мы планомерно укрепляем материально-техническую базу всех этих объектов. Только за последнее время произведён ремонт в Центре досуга молодёжи и ДК «Строитель» в Североморске, Центре творчества и досуга в Гаджиево, Центре культуры и досуга «Полярная звезда» в Оленегорске. В этом году будет завершён капремонт культурно-досугового центра «Платформа» в посёлке Печенга.

– Марина Васильевна, наша встреча проходит накануне Дня защитника Отечества. Что пожелаете военнослужащим и членам их семей?

– Нет ничего более святого для любого россиянина, чем защита Отечества. Каждый из нас делает это на своём месте. У каждого – своя зона ответственности. Вы находитесь на переднем крае. Мы гордимся вами, чтим память о подвигах героев прошлого и настоящего, заботимся о наших ветеранах и, конечно, о тех, кто сегодня в строю. Спасибо вам, и пусть опорой в ратном труде вам всегда служит родной дом, где любят и ждут.

Россия. Арктика. СЗФО > Армия, полиция. Госбюджет, налоги, цены > redstar.ru, 14 февраля 2018 > № 2604340 Марина Ковтун

Интервью Министра финансов Антона Силуанова журналу "Российский инвестиционный форум"

О системе межбюджетных отношений, сбалансированности региональных бюджетов

Силуанов Антон Германович

Министр финансов Российской Федерации

Насколько остра проблема долговой нагрузки бюджетов субъектов России, достаточно ли инструментов у региональных властей для стимулирования экономического роста, насколько сбалансированы отношения между центром и регионами? Об этих и других проблемах, касающихся государственных финансов в российских регионах, рассказал Министр финансов Российской Федерации Антон Силуанов.

— Антон Германович, тема долговой нагрузки региональных бюджетов – одна из самых обсуждаемых. Оценки звучат самые разные, порой весьма эмоциональные. Как вы оцениваете ситуацию на сегодняшний момент?

— В прошлом году в Правительстве и Парламенте, действительно, активно обсуждались вопросы межбюджетных отношений, и ситуация в некоторых регионах была непростая. Сбалансированность бюджета, низкий уровень госдолга, устойчивость финансовой политики – это ведь залог инвестиционной привлекательности субъектов России. К сожалению, во многих субъектах ситуация с бюджетом оказалась такой, что говорить об инвестиционной привлекательности невозможно.

Составление заведомо нереалистичных бюджетов, систематическое невыполнение взятых обязательств по соглашениям по инфраструктурным проектам, а также скрытая кредиторская задолженность, которая всплыла, когда пришли новые губернаторы – всё это вызывает недоверие инвесторов и нежелание вкладывать деньги в регионы с безответственной финансовой политикой. Поэтому в прошлом году нами была проведена большая работа по обеспечению сбалансированности региональных и местных бюджетов. Уже сейчас мы видим положительные итоги этой работы.

— Вы сказали, что сбалансированность региональных бюджетов повышает их инвестиционную привлекательность. А центр мотивирует регионы повышать инвестиционный климат?

— Очевидно, что инвестиционный климат страны формируется в регионах. Поэтому мы, конечно же, предлагаем на федеральном уровне меры для субъектов, позволяющие развивать инвестиционные режимы. Это вопросы инфраструктуры, налоговых режимов, оперативности решения вопросов открытия и ведения бизнеса, подключения к сетям.

Для того, чтобы стимулировать региональные власти улучшать инвестиционный климат, правительство разработало целый ряд инструментов. Это и гранты, которые федеральный центр направляет субъектам за достижение показателей, в том числе по росту инвестиций, созданию новых рабочих мест, росту валового регионального продукта. Это и возврат налога на прибыль, который зачисляется в федеральный бюджет, регионам которые показали в отчётном финансовом году прирост по этому показателю, то есть обеспечили инвестиционную активность. Также это учёт в расчёте финансовой помощи так называемых налоговых расходов или льгот, которые представляют субъекты и которые по нашим критериям попадают под показатели эффективных льгот.

С 2018 года вводится дополнительный налоговый стимул — инвестиционная налоговая льгота. Теперь субъекты могут принимать решение о предоставлении преференции по налогу на прибыль в части новых инвестиций. Для крупных инвесторов, вложивших в проекты более миллиарда рублей, предусмотрен новый формат специнвестконтракта, в рамках которого создаются особые условия неизменения налогового законодательства, стабильных инфраструктурных решений, а также льготного порядка налогообложения. Как видите, инструментов огромное количество – главное грамотно ими пользоваться. И тут многое зависит от инициативы руководства регионов. В некоторых регионах губернатор и его команда лично занимаются поиском инвесторов не только по России, но и по всему миру, а в некоторых субъектах в это же время основная работа администрации сводится к тому, чтобы получить побольше финансовой помощи из федерального центра.

— Судя по всему, регионов, которые заинтересованы исключительно в получении финансовой помощи из центра, довольно много. Каким образом в прошлом году решили проблемы регионов, оказавшихся, как Вы сказали, в непростой ситуации?

— В 2017 году в рамках межбюджетного регулирования мы продолжили оказывать поддержку со стороны федерального бюджета для обеспечения сбалансированности региональных и местных бюджетов, приняли меры по стимулированию регионов к ограничению роста государственного долга и проведению бюджетной консолидации.

Благодаря этому, по итогам 2017 года впервые удалось добиться снижения номинального объема государственного долга субъектов на 37,7 млрд. рублей или на 1,6%. Общий объем госдолга за 2017 год в сравнении с доходами составил 30,5%. Объем госдолга по рыночным заимствованиям за 2017 год сократился на 50,5 млрд. рублей или на 4,0%.

Кроме того, в 2017 году проведена реструктуризация задолженности бюджетов субъектов по бюджетным кредитам, что позволит обеспечить равномерное погашение задолженности, снизить объемы возврата бюджетных кредитов, и высвободить средства для финансирования приоритетных расходных обязательств.

Министерство финансов Российской Федерации в декабре 2017 года заключило с 73 субъектами 410 дополнительных соглашений, предусматривающих погашение бюджетных кредитов в 2018-2019 годах в объеме 5% от суммы задолженности ежегодно, в 2020 году – в объеме 10% от суммы задолженности, в 2021-2024 годах – равными долями по 20% ежегодно. Бюджетный эффект в виде снижения объема необходимых к возврату бюджетных кредитов регионов в 2018-2019 годах составит до 418 млрд рублей, в том числе в 2018 году – 238 млрд и в 2019 году – 180 млрд.

В целом по итогам 2017 года исполнение бюджетов субъектов Российской Федерации следующее: собственные доходы субъектов за 2017 год увеличились почти на 8 % к уровню 2016 года, их прирост превысил 830 млрд рублей. Дефицит консолидированных бюджетов регионов составил 61 млрд руб. В региональном разрезе с дефицитом исполнены бюджеты 50 регионов (против 56 в 2016 году), с профицитом – 35 регионов (против 29 в 2016 году).

— Но это общая ситуация по стране. Далеко не во всех субъектах федерации картина одинаковая…

— Совершенно верно. В ряде регионов уровень долговой нагрузки, а также качество управления финансами вызывают вопросы. Есть субъекты, где ситуация очень напряженная. Например, ситуация в Мордовии, Хакасии и Костромской области вызывает обоснованные опасения, уровень долговой нагрузки здесь превышает разумные параметры, что говорит о качестве и взвешенности проводимой региональными властями политики. Самая несдержанная политика заимствований в Мордовии, на начало 2018 года показатель госдолга превысил объем двухгодового поступления собственных доходов.

В целом ряде субъектов федерации региональные власти просто скрывали проблемы, связанные с наличием просроченной кредиторской задолженности, предоставляя в отчетах некорректные данные. Например, в Республиках Ингушетия, Марий Эл, Пензенской, Новгородской, Магаданской областях и других, что явилось следствием заключения контрактов, начала реализации проектов, причем зачастую не самых первоочередных, при отсутствии соответствующих финансовых возможностей. А в это же время бюджеты испытывали сложности при выполнении, допустим, социальных обязательств или выплаты зарплаты.

Сегодня Минфин вместе с другими министерствами и ведомствами практически в ручном режиме разрабатывает и принимает меры по финансовой стабилизации этих субъектов федерации. Но если сравнивать нынешнюю ситуацию с тем, что было раньше, мы увидим существенное сокращение уровня долговой нагрузки регионов. По итогам 2015 года госдолг больше 100% собственных доходов был у 14 регионов, по итогам 2016 года - уже у восьми. Сейчас таких регионов – семь (4 региона с долей госдолга более 100% на 1 января 2017 г. и 3 региона, которые увеличили долю госдолга на 1 января 2018 г.)

— Можно ли избежать подобных ситуаций в будущем?

— Минфин предпринимает целый комплекс мер по корректировке управления государственным долгом субъектов, разрабатывает индивидуальные программы оздоровления региональных финансов. Реализация этих мероприятий направлена на снижение дефицита бюджетов, госдолга, расходов на его обслуживание, снижение просроченной кредиторской задолженности, в том числе по оплате труда.

Также, в экстренных случаях, начиная с этого года, Минфин планирует вводить казначейское сопровождение исполнения бюджета региона, если уровень долговой нагрузки бюджета достигает порога 140% объема налоговых и неналоговых доходов. Мы считаем, что федеральный центр должен вмешиваться в подобной ситуации с целью обеспечения выполнения социальных обязательств и указов Президента в данном субъекте в полном объеме. Задача руководства региона - не столько утвердить план оздоровления, сколько принимать все возможные меры по его реализации.

Подготовлены поправки в Бюджетный кодекс России, на основании которых субъекты федерации будут оцениваться исходя из рисков увеличения долга. К регионам, чьи риски будут повышаться, планируется применять более жесткие ограничения по допустимому объему дефицита бюджета, уровню госдолга, объема заимствований.

Кроме того, в 2017 году была проведена инвентаризация расходных полномочий субъектов и муниципальных образований. Эти данные были использованы при распределении дотаций на выравнивание бюджетной обеспеченности регионов на 2018 год. Мы продолжим заключать с региональными властями – получателями дотаций — соглашения, которые будут предусматривать меры по социально-экономическому развитию территории и оздоровлению государственных финансов. Это далеко не полный перечень мер, направленный на исключение подобных ситуаций в будущем.

— Ваши критики в регионах, особенно в тех, которые вы упоминали, говорят о несправедливости межбюджетных отношений и о необходимости выравнивания финансовой обеспеченности регионов. Этим, как правило, и объясняются проблемы, в которых оказались субъекты. Что вы скажете по этому поводу?

— Тезис о том, что центр забирает себе слишком много налогов и не оставляет средств в региональных бюджетах, мы слышим регулярно. Однако цифры говорят об обратном. По итогам 2016 года распределение налоговых доходов между федеральным бюджетом и бюджетами регионов сложилось в пропорции 54% на 46%. Но после передачи межбюджетных трансферов в федеральном бюджете осталось 39% налоговых отчислений, еще 16% ушло в различные внебюджетные фонды.

Очень важно понимать, что налогооблагаемая база регионов весьма неоднородна. Например, 53% поступлений по налогу на доходы физических лиц, 57% по налогу на прибыль, 99% акцизов на табак – это буквально десять субъектов, на территориях которых поступают эти доходы. Но это ведь не значит, что все это производится или реализуется на территории этих регионов. Следовательно, централизация налоговых сборов в этой ситуации помогает добиться более выравнивающего распределения средств между регионами.

С другой стороны, для того, чтобы добиться абсолютно равных параметров бюджетной обеспеченности на душу населения, пришлось бы централизовать до 90% всех налоговых поступлений регионов. Следствием этого, разумеется, стало бы нежелание на местах заниматься развитием экономики. Субъекты должны быть заинтересованы в активной экономической политике и росте налоговых отчислений.

— Тогда позвольте спросить по-другому. На ваш взгляд, насколько справедливы межбюджетные отношения сегодня?

— Взаимоотношения между центром и регионами – это всегда предмет компромисса и переговоров, а также целеполагания. В Минфине идет непрерывная работа по разработке и реализации мер, направленных на стабилизацию финансового состояния регионов и стимулирования их экономического и социального развития. Например, Минфин упрекали в отсутствии прозрачности и прогнозируемости межбюджетных трансфертов. Раньше, действительно, все финансовые трансферты распределялись в течение года, и это разбалансировало бюджеты. Чтобы решить эту проблему, в этом году мы предусмотрели увеличение доли распределения всех межбюджетных трансфертов до начала финансового периода. В федеральном бюджете на 2018-2020 годы распределено 91 % межбюджетных трансфертов, это же касается и всех 72 субсидий. Все открыто и прозрачно, субъекты знают, какие ресурсы и в каких объемах каждый из них получит в предстоящую трехлетку. То есть это позволяет субъектам заключать соглашения на 2 или 3 года о финансировании различных мероприятий. И это, безусловно, повлияет на повышение прогнозируемости исполнения бюджета в регионах, снизит риски несбалансированности их бюджетов.

С 2014 г. мы начали замещать рыночные обязательства, которые имели очень высокие ставки по обслуживанию, бюджетными кредитами (бюджетные кредиты на 3-5 лет под ставку 0,1% годовых). За этот период мы предоставили уже более 1 трлн руб. на замещение рыночных обязательств. В новейшей истории России это первый раз, когда были предоставлены бюджетные кредиты на такую сумму.

Но мы достигли своей цели - структура госдолга по сравнению с 2014 г. сильно изменилась. Сейчас на 1 января 2018 года доля коммерческого долга - ценные бумаги, банковские кредиты – составляет 52% с сокращением к доле 1 января 2015 года на 9 процентов.

Повторюсь, что бюджетные кредиты, предоставленные регионам в 2015-2017 годах, нами реструктурированы до 2024 года, а в случае обеспечения субъектом темпов роста в 2018-2019 годах налоговых и неналоговых доходов консолидированных бюджетов выше уровня инфляции, будет предусмотрена дополнительная возможность продления общего срока реструктуризации до 12 лет, до 2029 года.

Целый комплекс мер направлен на увеличение доходов бюджетов самих субъектов. Например, реализуется механизм «двух ключей», который предусматривает поэтапную отмену налоговых льгот, установленных на федеральном уровне, по региональным и местным налогам. Это позволит регионам самостоятельно принимать решения о целесообразности установления различных налоговых льгот, исходя из имеющихся социально-экономических возможностей и заинтересованности в привлечении на свою территорию инвестиций.

В 2017 году Правительство Российской Федерации опробовало грантовый механизм поддержи регионов, добивающихся высоких темпов роста экономики и налоговых отчислений. В 2018-2020 годах мы продолжим подобную практику. Ежегодно на эти цели будет направляться около 20 млрд рублей.

В 2018 году увеличен объем дотаций на выравнивание бюджетной обеспеченности субъектов Российской Федерации на 30,5 млрд. рублей (рост составит 5%, что выше инфляции). Также субъектам с 2018 года будут предоставляться дотации в целях стимулирования роста налогового потенциала по налогу на прибыль организаций.

Кроме того, проводится постоянная работа по увеличению налоговой базы региональных и местных бюджетов. Так, например, в 2017 году к налогообложению имущества по кадастровой стоимости перешло уже 56 субъектов федерации. Дополнительные доходы от увеличения с 1 января и дополнительно с 1 июля 2018 года ставки акцизов на нефтепродукты также направляются регионам.

Из всего сказанного следует, что финансовая поддержка регионов остается для нас одним из важнейших приоритетов федерального бюджета в 2018-2020 гг.

Все эти меры должны не только помочь стабилизировать ситуацию в регионах, оказавшихся в затруднительном финансовом положении, но и создать условия для дальнейшего экономического роста. Вопрос наращивания экономического потенциала территорий назрел давно. Федеральный центр делает для этого многое, но тут без усилий и ответственных решений региональных команд нам не обойтись.

Россия > Госбюджет, налоги, цены > minfin.gov.ru, 14 февраля 2018 > № 2518297 Антон Силуанов

Какая экономическая политика поднимет Россию?

причины стагнации российской экономики обусловлены денежно-кредитной политикой

Сергей Глазьев

Кризисное состояние нашей экономики вызвано длительным и последовательным проведением теоретически несостоятельной и практически разрушительной политики макроэкономического регулирования под методологическим руководством вашингтонских международных финансовых организаций в целях колонизации постсоветского пространства западным капиталом.

Естественным следствием проведения этой политики по правилам Вашингтонского консенсуса стали деградация, офшоризация и структурная перестройка российской экономики под потребности стран НАТО в сырьевых ресурсах и рынках сбыта конечной продукции, а также вывоз капитала и утечка умов, установление внешнего контроля над ключевыми механизмами воспроизводства экономики: денежной политикой, финансовым рынком, оценочной деятельностью, платёжными системами, инфраструктурой экспорта, правом собственности на большую часть структурообразующих предприятий.

До тех пор, пока властвующая элита стремилась к полной интеграции с Западом (вплоть до смены гражданства и перевода собственности в иностранные юрисдикции), нараставшая внешняя зависимость российской экономики не ощущалась как угроза безопасности и суверенитету государства. Господствовала наивная убеждённость в безграничных возможностях взаимовыгодного сотрудничества с западными странами. При этом игнорировались очевидная неравноправность и неэквивалентность такого «сотрудничества», в котором Россия ежегодно теряла свыше 100 млрд. долл. вывозимого капитала и десятки тысяч покидавших страну умов.

Однако, как только президентом России В.В.Путиным был взят курс на равноправное сотрудничество и евразийскую интеграцию на взаимовыгодной основе, США и их союзники по НАТО использовали своё влияние на воспроизводство экономики России, чтобы не допустить восстановления её национального суверенитета. Главным направлением удара были избраны наиболее уязвимые места: финансовый рынок, денежная политика, экспорт углеводородов. Перед этим по рекомендациям МВФ российские денежные власти полностью открыли эти сферы для внешнего удара путём перевода курса рубля в режим свободного плавания, приватизации Московской биржи в интересах финансовых спекулянтов, отказа Банка России от каких-либо валютных ограничений и эффективных мер по кредитованию экономики.

Одновременное введение финансового эмбарго со стороны западных кредиторов и резкое повышение ключевой ставки Банком России сбили российскую экономику с траектории роста в турбулентный режим функционирования с катастрофическими последствиями для производственной сферы, но с огромной выгодой для валютных спекулянтов. Усилиями Вашингтона и Банка России экономика была втянута в стагфляционную ловушку, выход из которой в рамках проводимой макроэкономической политики невозможен. Её следствием уже стали потери около 20 трлн.руб. непроизведённого ВВП, более 5 трлн. руб. несделанных инвестиций, до 10 трлн.руб. недополученных населением доходов, не считая потерь физических и юридических лиц вследствие банкротств многих тысяч предприятий и сотен банков.

Ухудшающееся положение производственной сферы имеет ощутимые социальные последствия в результате существенного падения доходов населения, роста безработицы, опускания значительной части трудоспособного населения на «социальное дно». Одновременный астрономический рост доходов, связанных с западными сетями валютных спекулянтов (по оценкам, до 50 млрд. долл. с 2014 года, полученных путём манипулирования курсом рубля), а также вывод более триллиона рублей средств Центрального Банка посредством денежной накачки финансовых пирамид «Открытия» и других приближённых к денежным властям олигархических групп указывают на бенефициаров этой политики.

Причины стагнации российской экономики обусловлены денежно-кредитной политикой. В ней почти отсутствует кредитование инвестиций в развитие производства. Подавляющую часть капиталовложений предприятия финансируют за счёт собственных средств, а доля производственных инвестиций в активах банковской системы составляет несколько процентов. Не работает трансмиссионный механизм банковской системы, обеспечивающий расширенное воспроизводство рыночной экономики посредством трансформации сбережений в инвестиции. Происходит это вследствие запретительно высоких для большинства производственных предприятий процентных ставок и чрезмерной для инвесторов волатильности курса рубля. И то, и другое находится в компетенции Центрального Банка.

Подняв в 2014 году ставку рефинансирования сверх средней рентабельности почти всех отраслей промышленности, ЦБ перевёл банковскую систему в холостой режим функционирования. Отпустив курс рубля в свободное плавание, он фактически передал курсообразование спекулянтам, манипуляции которых на валютном рынке породили гигантскую финансовую воронку. В результате этих действий третий год идёт переток денег из производственной сферы в спекулятивную. При этом ЦБ вместо того, чтобы создавать деньги для кредитования хозяйственной деятельности, изъял из экономики около 8 трлн. руб., усугубив отток 200 млрд. долл. зарубежных кредитов и инвестиций.

Очевидно, что развитие экономики требует инвестиций. Их прирост обеспечивается банковским кредитом. В успешно развивающихся странах рост производства сопровождается опережающим ростом инвестиций, которые финансируются за счёт соответствующего увеличения банковского кредита. Так, десятикратный рост ВВП в Китае с 1993 по 2016 год сопровождался ростом инвестиций в 28 раз, денежной массы и банковского кредита в производственной сфере – соответственно в 19 и 15 раз. На единицу прироста ВВП приходятся почти три единицы прироста инвестиций и около двух единиц прироста денежной массы и объёма кредита. Так действует механизмфинансирования экономического подъёма: увеличение экономической активности, измеряемое ВВП, обеспечивается опережающим ростом инвестиций, большая часть которого финансируется за счёт расширения кредита государственной банковской системы. Так поднимались все успешно развивавшиеся страны в течение последнихста лет, включая послевоенное восстановление Европы и Японии, взлёт новых индустриальных стран, современное экономическое чудо КНР, Индии, стран Индокитая. Данная закономерность подтверждает значение банковского кредита как финансового инструмента авансирования роста современной экономики. Его широкое применение стало возможным благодаря использованию фиатных денег, создаваемых государством посредством целевой денежной эмиссии, направляемой на финансирование дефицита бюджета и фондирование государственных банков и институтов развития.

В основе политики Банка России лежит устаревшее представление о природе современных денег, которое не учитывает их фиатный характер и связанные с ним функции. Следствием этого является систематическая дисфункция российской денежной системы, которая не обеспечивает нормальное воспроизводство экономики, обслуживает неэквивалентный внешнеэкономический обмен и вывоз капитала, не позволяет подняться инвестиционной и инновационной активности.

Проводимая политика таргетирования инфляции исходит из примитивного представления о деньгах как о товаре, цена которого определяется равновесием спроса и предложения. Руководствуясь этой логикой, ЦБ пытается снизить инфляцию (повысить покупательную способность) денег путём сокращения их предложения. Это автоматически влечёт сжатие кредита, падение инвестиционной и инновационной активности, вследствие чего снижается технический уровень и конкурентоспособность национальной экономики, что влечёт девальвацию рубля и новую волну инфляции. Этот порочный круг монетарной политики мы проходим уже в четвёртый раз с последовательной примитивизацией и нарастающим технологическим отставанием экономики.

Денежные власти не понимают, что современные деньги создаются под долговые обязательства в целях финансирования расширенного воспроизводства экономики. Главной целью денежной политики во всех успешно развивающихся странах является создание условий для максимизации инвестиционной и инновационной активности. В настоящее время в целях преодоления структурного кризиса и оживления экономики широкая денежная эмиссия применяется ФРС США и ЕЦБ, которые с момента начала мирового финансового кризиса в 2008 году увеличили денежную базу в 4,6 и 1,5 раза соответственно. Основным каналом этого прироста количества денег является финансирование дефицита государственного бюджета с целью обеспечения необходимых расходов на НИОКР, модернизацию инфраструктуры, стимулирование инвестиций в освоение нового технологического уклада. Китай, Индия, а также страны Индокитая эмитируют деньги под инвестиционные планы экономических агентов в соответствии с централизованно устанавливаемыми приоритетами.

Единственным фактором, ограничивающим эмиссию фиатных денег, является угроза инфляции. Нейтрализация этой угрозы требует связывания денежных потоков в производственной сфере и в трансмиссионном механизме банковской системы. В противном случае денежная эмиссия может создать питательную среду для образования финансовых пузырей и валютных спекуляций, чреватых дестабилизацией экономики. Именно к подобным последствиям привела денежная эмиссия в целях спасения банковской системы в 2008 и 2012 годах, когда банки использовали полученные от ЦБ кредиты для наращивания валютных активов вместо того, чтобы кредитовать производственную сферу.

Целевая эмиссия денег для кредитования инвестиций в успешно развивающихся странах не приводит к инфляции, так как её результатом является повышение эффективности производства и расширение объёмов выпуска товаров, благодаря чему снижаются издержки, растёт предложение товаров и повышается покупательная способность денег. По мере роста объёмов и повышения эффективности производства увеличиваются доходы и сбережения населения и частного бизнеса, благодаря чему расширяются частные источники финансирования инвестиций и значение денежной эмиссии снижается. Но как только частная инвестиционная активность падает, государство её компенсирует увеличением государственных инвестиций, в том числе за счёт эмиссионного финансирования дефицита бюджета и институтов развития. Именно это мы видим сегодня в политике количественного смягчения в США, ЕС и Японии и росте госинвестиций в КНР и Индии.

Принципиальный отказ от использования общепринятого в практике ведущих стран мира способа финансирования инвестиционных расходов за счёт целевой кредитной эмиссии обрекает российскую экономику на низкий уровень накопления, который остаётся вдвое ниже уровня 1990 года и в полтора раза ниже уровня, необходимого для её простого воспроизводства. Привязка денежной эмиссии к приросту валютных резервов подчиняет развитие экономики потребностям внешнего рынка, следствием чего становится её сырьевая специализация и хроническое недофинансирование внутренне ориентированных отраслей. Недостаток внутреннего кредита платежеспособные предприятия компенсируют внешними займами, следствием чего становится неэквивалентный внешнеэкономический обмен, офшоризация экономики, её уязвимость перед санкциями. Ещё одним следствием недостатка внутреннего кредита становится переход контроля над российской промышленностью к внешним кредиторам: более половины промышленных предприятий находятся под контролем нерезидентов.

Научно доказано, что для каждой макроэкономической системы в текущий момент времени существует оптимальный уровень монетизации, отклонение от которого в любую сторону влечёт повышение инфляции. И теоретически, и эмпирически показано, что монетаристская догма о прямо пропорциональной зависимости между количеством денег и инфляцией частично выполняется только при превышении этого оптимального уровня. Монетизация нашей экономики существенно ниже него, и дальнейшее её уменьшение не обеспечивает устойчивой макроэкономической стабильности, но автоматически влечёт падение производства, инвестиций, конкурентоспособности и технического уровня экономики.

Необходимые для вывода экономики России на траекторию опережающего развития меры давно предложены экономической наукой и подтверждены на практике в успешных странах. Они основываются на всемерном стимулировании инвестиционной активности в перспективных направлениях роста нового технологического уклада путём согласованного применения всех инструментов государственного регулирования экономики: стратегического и индикативного планирования, целевой денежной эмиссии, институтов развития, избирательного валютного регулирования, частно-государственного партнёрства, налогово-бюджетной системы, антимонопольного и технического регулирования, торговой и промышленной политики и др.

Предлагаемая научным сообществом программа опережающего развития российской экономики (далее – Программа) обеспечивает достижение поставленных главой государства целей на основе роста деловой и инвестиционной активности с темпом не менее 8% прироста ВВП и 20% прироста производственных инвестиций в год за счёт соответствующего увеличения банковского кредита. Загрузка простаивающих сегодня из-за отсутствия оборотных средств производственных мощностей, повышение производительности труда и ликвидация скрытой безработицы, активизация имеющегося научно-технического потенциала, углубление переработки сырьевых товаров позволяет рассчитывать на удвоение выпуска товаров при нынешнем состоянии факторов производства. Программа представляет собой сочетание государственного планирования и рыночной самоорганизации на основе частно-государственного партнёрства, включая совместную разработку индикативных планов и оформление взаимных обязательств специальными инвестиционными контрактами. Необходимые для их реализации инвестиции должны финансироваться за счёт предоставления Банком России целевых долгосрочных кредитов уполномоченным коммерческим банкам, которые обязаны контролировать их целевое использование и доводить до предприятий под процент, не превышающий рентабельность производства.

За счёт этих и других мер Программа предусматривает повышение нормы накопления до 35% ВВП на основе соответствующего увеличения его монетизации под реализацию стратегических и индикативных планов роста нового технологического уклада. Государственная банковская система должна работать в соответствии с этими планами, а чиновники и бизнесмены – нести ответственность за выполнение своих совместно разработанных и принятых обязательств.

Но прежде чем ориентировать банковскую систему на цели инвестиционной поддержки экономического роста и развития, необходимо вернуть Банк России к исполнению его конституционных обязанностей по «защите и обеспечению устойчивости рубля» и обязать принять необходимые для этого меры. В том числе:

- объявить среднесрочный интервал колебаний курса рубля в 1%-й окрестности целевого показателя;

- восстановить контроль Банка России над Московской биржей, устранив возможность использования инсайдерской информации финансовыми спекулянтами;

- использовать общепринятые в мировой практике методы пресечения попыток манипулирования валютно-финансовым рынком, включая введение предварительного декларирования трансграничных операций с капиталом, ограничение кредитного рычага, валютные интервенции и пр.;

- ввести налог на валютно-финансовые спекуляции (налог Тобина);

- при необходимости отражения спекулятивных атак фиксировать валютную позицию коммерческих банков и вводить полную или частичную продажу валютной выручки.

Важно также перейти от колониальной практики котировки валют метрополий на туземной бирже к общепринятой среди суверенных государств котировке единицы национальной валюты. Например, по состоянию на 30января 2018 г. котировка 100 рублей составляла 1,78 долл. и 1,44 евро.

По сочетанию объективных факторов курс рубля может быть стабилизирован (в среднесрочной перспективе) на любом разумном уровне в пределах ценовой конкурентоспособности отечественных товаров (от нынешних 60 до ранее наблюдавшихся 80 рублей за доллар). Соотношение рыночного курса к паритету покупательной способности свидетельствует о его относительной заниженности, соотношение денежной базы и валютных резервов – о его обеспеченности, баланс внешней торговли – о его надёжности. Рубль мог бы быть одной из самых устойчивых валют мира, если бы Банк России не отдал формирование его курса валютным спекулянтам. Введение перечисленных мер обеспечит стабилизацию курса рубля на среднесрочную перспективу, что является необходимым условием подъёма инвестиционной активности и вывода экономики на траекторию устойчивого роста.

В целом, необходим переход к целеориентированной многоцелевой денежно-кредитной политике, предусматривающий одновременное достижение целей экономического роста, инфляции и увеличения инвестиций, а также системное управление процентными ставками, обменным курсом, валютной позицией банков, объёмом денежной эмиссии по всем каналам и другими параметрами денежного обращения. Программа предусматривает комплекс взаимоувязанных и взаимосогласованных мер по стабилизации денежно-кредитной системы, цен и снижению зависимости от внешнего финансирования путём, в том числе, реформирования внутренних факторов развития, а также содействия повышению конкурентоспособности российских компаний. Рассмотрим ключевые из них.

Стабилизация денежно-кредитной системы:

- Развёртывание целевого кредитования производственных предприятий, сбыт продукции которых гарантирован экспортными контрактами, госзаказами, договорами с внутренними потребителями и торговыми сетями. Эти кредиты по ставке 2% должны рефинансироваться ЦБ под обязательства предприятий через подконтрольные государству банки с доведением до конечных заёмщиков по ставке не выше 4% на срок от 1 до 5 лет с жёстким контролем за целевым использованием денег исключительно на производственные нужды. Требуемый объём таких кредитов – не менее 5 трлн. руб.;

- Развёртывание целевого финансирования одобренных государством инвестиционных проектов за счёт кредитов ЦБ институтам развития по ставке 1% на 5-15 лет под облигации госкорпораций, правительства, субъектов федерации, муниципалитетов, международных организаций. Объём – не менее 2 трлн. руб.;

- Увеличение в три раза объёма льготных кредитных линий на поддержку малого бизнеса, жилищного строительства, сельского хозяйства, рефинансируемых ЦБ через специализированные институты развития федерального и регионального уровня не более чем под 2% годовых, включая ипотеку;

- Разработка и реализация государственной программыимпортозамещения в объёме не менее 3 трлн. руб. Предоставление ЦБ целевой кредитной линии на эти цели до 1 трлн. руб. Запретить импорт и лизинг за государственные средства (бюджета и средства госкомпаний) любой продукции, аналоги которой производятся в России, включая импорт самолётов, автомобилей, лекарственных препаратов, напитков, мебели и пр.

Долгосрочная стабилизация цен:

- Резкая активизация антимонопольной политики, в случае её неэффективности – временное замораживание цен на товары первой необходимости;

- Предоставление ФАС права при резком колебании цены сначала резко возвращать её на прежний уровень и только после этого расследовать обоснованность её изменения;

- Обеспечение российским товаропроизводителям беспрепятственного доступа на рынки городов, расчистка товаропроводящих сетей для свободной конкуренции;

- Недопущение повышения (среднесрочная фиксация) регулируемых тарифов, в том числе для конечных потребителей тепла и электроэнергии. Прекращение их ежегодной индексации. Пересмотр тарифов только на основании комплексного анализа эффективности ЖКХ, генерации и передачи электроэнергии. При необходимости – обратная консолидация энергосетей в руках государства, разработка и внедрение государственной программы развития энергосбытовой инфраструктуры. Обеспечение гражданам, малому и среднему бизнесу свободного доступа к товарам и услугам естественных монополий, минуя посредников.

Снижение зависимости от внешнего финансирования:

- Вывести активы государства (Резервный фонд, Фонд национального благосостояния, резервы Банка России) из обязательств стран, ведущих против России экономическую войну. Перевести их в политически-нейтральные инструменты, прежде всего – золото, обязательства стран БРИКС. Произвести преобразование Резервного фонда в Бюджет развития, средства которого должны тратиться на стимулирование инвестиций в перспективные направления роста экономики путём фондирования институтов развития, облигаций государственных корпораций, инфраструктурных облигаций;

- Деофшоризация российского бизнеса путём реализации комплексной системы мер (введение статуса национальной корпорации, прекращение взаимоотношений государства и госсектора с офшорными компаниями, введение ограничения их допуска в чувствительные сектора российского рынка);

- Законодательное включение в перечень целей государственной денежно-кредитной политики и деятельности Банка России создания условий для экономического роста, увеличения инвестиций и занятости;

- Переход на регулирование денежного предложения посредством установления ставки рефинансирования с проведением денежной эмиссии преимущественно для рефинансирования коммерческих банков (под залог кредитных требований к производственным предприятиям), облигаций государства и институтов развития.При этом ставка рефинансирования не должна превышать среднюю норму прибыли в инвестиционном комплексе, а сроки предоставления кредитов должны соответствовать типичной длительности научно-производственного цикла в обрабатывающей промышленности;

- Кардинальное расширение ломбардного списка Центрального банка, включение в него векселей и облигаций платёжеспособных предприятий, работающих в приоритетных направлениях, институтов развития, гарантий федерального правительства, субъектов федерации и муниципалитетов. При этом во избежание стимулирования вывоза капитала и валютных спекуляций приём иностранных ценных бумаг и иностранных активов российских банков в качестве обеспечения ломбардных и иных кредитов ЦБ следует прекратить;

- Многократно увеличить капитал институтов развития путём эмиссии их долгосрочных облигаций, выкупаемых Банком России и включаемых в его ломбардный список;

- Создать Государственный внебюджетный инвестиционно-кредитный фонд по образцу немецкого KFW с его рефинансированием за счёт Резервного фонда правительства и выкупа облигаций Банком России в соответствии с государственной инвестиционной программой;

- Открыть кредитную линию ЦБ на рефинансирование корпораций и банков, сталкивающихся с прекращением внешнего кредита по причине санкций на тех же условиях, что и замещаемые иностранные займы;

- Многократно увеличить финансирование институтов лизинга отечественной техники путём целевого рефинансирования ЦБ под 0,5% годовых;

- Ограничить заимствования контролируемых государством корпораций за рубежом; постепенно заместить инвалютные займы контролируемых государством компаний рублёвыми кредитами государственных коммерческих банков за счёт их целевого рефинансирования со стороны Центрального Банка под соответствующий процент;

- Ограничить предоставление гарантий по вкладам граждан в рамках системы страхования вкладов только рублёвыми вкладами с одновременным повышением нормативов обязательных резервов по вкладам в иностранной валюте;

- Создать государственное Перестраховочное общество с целью замещения зарубежных институтов перестрахования.

Содействие повышению конкурентоспособности российских компаний:

- Разработка и реализация целевой программы модернизации и опережающего развития экономики на основе нового технологического уклада;

- Одновременно с увеличением рефинансирования институтов развития введение планирования их деятельности, исходя из установленных приоритетов модернизации и развития экономики на основе опережающего роста нового технологического уклада;

- Выделение стратегически и социально значимых предприятий: в отношении первых не допускать перехода под контроль иностранного капитала или закрытия (например, ВПК), в отношении вторых – закрытия (например, градообразующие предприятия и системообразующие банки). В случае их банкротства предоставление возможности трудовым коллективам их обращения в народные предприятия с реструктуризацией обязательств;

- Проведение переписи предприятий в целях восполнения имеющихся пробелов в идентификации собственников, менеджмента, работников предприятий, но и восстановить соответствие между субъектами экономики и субъектами права. Требует расширения практика предоставления предприятиями т.н. интегрированной отчётности, позволяющей комплексно оценивать не только текущее состояние, но и перспективы функционирования предприятия в изменяющейся среде по широкому кругу показателей его деятельности.

Законодательное установление права трудового коллектива, специалистов и управляющих на создание своих коллегиальных органов (совет работников, научно-инженерный совет, совет управляющих) и избрание своих представителей в высший орган стратегического управления (совет директоров), обеспечивающий учёт интересов всех участников деятельности предприятия в сочетании с интересами развития самого предприятия как хозяйствующего субъекта.

В общем случае, если банкротство предприятия ведёт к его ликвидации и уничтожению рабочих мест, трудовой коллектив должен иметь право установления контроля над ним, в том числе в форме реорганизации его в народное предприятие.

Создание системы управления развитием экономики

Для придания системности работе по повышению устойчивости российской экономики необходимо централизовать управленческие и хозяйственные ресурсы во вновь создаваемых государственных комитетах по стратегическому планированию и научно-техническому развитию на уровне президента, перейти к системному стимулированию НТП. Об этом – следующая статья цикла.

Россия > Госбюджет, налоги, цены > zavtra.ru, 14 февраля 2018 > № 2497947 Сергей Глазьев

Андрей Мовчан: почему Венесуэла из богатейшей страны превратилась в беднейшую

За пару десятилетий власти популистов Венесуэла оказалась разорена настолько, что 75% своего экспорта тратит на покрытие долга

В январе этого года в своем выступлении на телеканале «Дождь» известный экономист Андрей Мовчан рассказал телезрителям краткую, но весьма познавательную историю современной Венесуэлы, которая вполне может повториться в любой другой стране, живущей почти исключительно на торговле природными ресурсами. В том числе, и в России.

История современной Венесуэлы начинается примерно 30 лет назад, когда страна, добывавшая практически больше всех нефти на земном шаре, оказалась в руках коррумпированного правительства, которое повело страну по пути стагнации, и ВВП страны в пересчете на человека упал примерно в два раза за 15 лет.

«Произошло это в начале 90-х годов. Недовольство населения и военных привело к путчу, который закончился ничем, даже не арестом его организаторов, в числе которых был молодой офицер венесуэльской армии Уго Чавес, мечтавший изменить страну и направить её по пути процветания.

Уго Чавес тогда ещё не определился со своими взглядами. Он высказывал то правые, то левые идеи. Его сторонники были и среди коммунистов, и среди капиталистов, и среди тех промышленников, которые были возмущены коррупцией, и среди простого народа. Тогда у него и появился лозунг, который сейчас очень часто используют в мире:

«Мы здесь власть»

Это было сказано о простом венесуэльском народе, о тех людях, которые должны, собственно, управлять государством, захваченным коррумпированной хунтой, как тогда все говорили в Венесуэле.

Впрочем, всего через шесть лет после этого он придет к власти на выборах президента. Он победит достаточно представительный состав иерархов из существующей криптократии и даже одну даму, которая выигрывала конкурсы красоты в Аргентине и была «Мисс Вселенной» — Ирену Саэс.

Уго Чавес, победил с отрывом всего в 11% от своего основного конкурента, победил с помощью лозунга, который он достаточно подробно освещал перед массами, в деталях раскрывая свой план, основанный на том, что бедность и стагнация, по его мнению, происходили от коррупции в стране, и если украденное направить на социальные выплаты, на помощь гражданам и развитие промышленности, то страна станет великой и прекрасной. «Великой и прекрасной» — это его слова, слова, которые повторяла толпа вслед за Уго Чавесом.

Итак, в 1998 году он побеждает на выборах и начинает реализовывать свою программу. Начинает он её с того, что проводит конституционное собрание, меняет конституцию. Конституция становится значительно более демократической, действительно появляется настоящее разделение властей, появляется независимый суд, появляются настоящая свобода слова и её гарантии, много других более или менее важных свобод.

Надо сказать, что 88% участников референдума проголосовали за смену конституции. Подавляющее большинство членов конституционного собрания проголосовали за то же самое. Триумф был всенародным. В новую национальную ассамблею, которая пришла на смену старому парламенту, было избрано подавляющее большинство сторонников Чавеса, и это выглядело как невероятный триумф новой развивающейся демократии в стране и невероятный задел на будущее для страны, которая почти 30 лет не могла выбраться из калейдоскопа дворцовых переворотов, когда одна криптократия сменяла другую.

Большинство в национальном собрании начинает принимать законы. Первые законы о перераспределении доходов от монополии госкомпаний в пользу беднейших слоев населения, о дотациях бедным, об инвестициях в национальную медицину и национальное образование. Из других стран завезено около десяти тысяч врачей. Высокооплачиваемые специалисты должны были построить медицинскую систему в Венесуэле, деньги на это выделяются действительно серьезные.

Взята под контроль частично, а потом и полностью крупнейшая нефтегазовая компания Венесуэлы. По поводу контроля над этой компанией мы поговорим чуть позже, поскольку процесс этот был далеко не завершен в начале правления Чавеса, но тем не менее он уже пошел. Достаточно большая часть доходов этой компании уже перенаправляется в пользу неимущих и в пользу социальных программ.

Скорее всего, именно это послужило отправной точкой, потому что через четыре года после прихода к власти Чавеса в стране возникает достаточно серьезное оппозиционное движение, приведшее к путчу. В этом движении принимают участие все те, кого Чавес обидел: это и коррупционеры, и чиновники, и бизнесмены, и та часть армии, которая не пошла за Чавесом. Бизнесмены не понимают искренне, почему они должны платить деньги на социальные программы из своей прибыли, почему налоги на них становятся всё больше. Руководители государственных компаний не понимают, почему они должны быть ограничены в возможностях реинвестировать.

Произошедший путч, правда, продолжается всего 72 часа: Чавеса успевают арестовать, он успевает отречься, новый президент успевает принять присягу. За 72 часа всё заканчивается, основные части армии отбивают и президентский дворец, и самого президента. Всё возвращается на круги своя, но, видимо, эта ситуация так пугает Чавеса, что он решает — с демократией играть долго нельзя.

Очень быстро после этого меняется ситуация с верховным судом. Чавес умудряется провести закон, по которому количество членов верховного суда увеличивается вдвое, и половина его состава достается сторонникам чавеса. Среди судей верховного суда, которые были назначены до этого, идет ротация. Так что очень быстро больше 50% членов верховного суда начинают принимать решения только и исключительно в пользу президента.

В нижестоящих судах также происходит ротация. Через пару лет суд полностью под контролем Чавеса и его партии, что выглядит как прогрессивное изменение, поскольку реформы начинают идти быстрее. Появлятются новые социальные программы, в том числе программа дешевой ипотеки, раздачи жилья неимущим. На эту программу выделены огромные деньги, в основном взятые из PDVSA, из нефтяной компании, в том числе строятся новые предприятия, малые предприятия и кооперативы, которым выделяется государственная помощь. Таких предприятий появляется несколько сотен тысяч по стране в течение нескольких лет.

Ресурсы на это берутся в основном из контролируемых государственных компаний, а когда их начинает не хватать, то увеличивается государственный долг и налоговая нагрузка. Когда-же это приводит к снижению производства, его берут под государственный контроль. Национализируется также телевидение. Каналы, которые протестуют против политики Чавеса, лишаются лицензий.

И поскольку производство берется под контроль, Чавесу приходится брать под контроль и цены в государстве. Как только цены становятся контролируемыми, в государстве начинается дефицит и масштабный реэкспорт. В страну ввозятся товары из-за рубежа и тут же вывозятся в Колумбию, где цены выше.

Тем временем из страны начинают поступать всё менее и менее утешительные экономические данные. Оказывается, что, несмотря на то, что примерно 30% государственных налоговых денег передано муниципальным органам, коррупция в муниципальных органах ещё выше, чем в государственных федеральных органах Венесуэлы. Деньги растрачиваются там ещё сильнее, чем на государственном уровне.

Процент бедных, по венесуэльской статистике, продолжает падать, но процент убийств и других преступлений начинает экспоненциально расти. Нефтяной ВВП, несмотря на рост цен на нефть, продолжает стоять на месте, а инфляция достигает двузначных чисел и двигается к 30% годовых из-за контролируемых цен.

Товарный дефицит становится всеобъемлющим. На вопрос, почему товаров не хватает, частично дает ответ статистика по малым и средним предприятиям и кооперативам. Оказывается, около 50% малых и средних предприятий, которые созданы под программу Чавеса, являются всего лишь пустышками, конторами для отмывания государственных денег, которые выводятся за рубеж или прячутся в наличку.

Программа дешевого жилья срывается — ни в один год она не выполняется больше, чем на 50%. Ипотеку получают в основном мошенники. Мелкие банки, которые созданы под эту ипотеку, всё больше и больше банкротятся. Центральная банковская система тоже начинает не выдерживать подобной ситуации.

Из страны уходят иностранные предприятия — потом это будет названо бизнес-холокостом. 500 тысяч иностранных предприятий покидают Венесуэлу, в том числе авиа и топливные компании. Иностранцы перестают летать в аэропорты Венесуэлы, а сами венесуэльские компании начинают терять возможность летать из-за не поставок топлива. Страна с наибольшими нефтяным и резервами в мире не в состоянии обеспечить топливом свои самолеты.

К этому времени практически вся промышленность национализирована. И страна начинает осознавать проблему. На выборах губернаторов региональных городов, региональных штатов начинают побеждать оппозиционеры. Но Чавес сажает оппозиционеров в тюрьму, обвиняя их в коррупции, их количество таким образом не растет, а влияние не увеличивается.

Наконец на национальном референдуме, Чавес получает право на бесконечное переизбрание и, естественно, собирается этим правом пользоваться. Он переизбирается президентом через 14 лет после начала своего правления, в 2012 году. Страна уже полностью ввергнута в нищету, в страну закрыт въезд и выезд. Сторонники президента фактически контролируют все поставки, в страну и из нее, активно наживаясь на этом.

Венесуэла разорена полностью, но, несмотря на массовые протесты, и после смерти Чавеса сохраняется его режим, а его преемником становится вице-президент Мадуро. Несмотря на то, что страна 75% своего экспорта тратит на покрытие долга, власть в стране не меняется.

Увы, это некая реальность, которая связана с петрократиями. Власть в этих странах достаточно прочна. Уровень бедности населения может быть запредельным, тем не менее власть будет сохраняться. Массовые протесты могут не мешать этой власти сохраняться. Но самое неприятное, что, наверно, стоит выучить на примере Венесуэлы, это тот факт, что неважно, с какими лозунгами к власти приходит тот или иной лидер. Если этот лидер — популист, если этот лидер предлагает раздавать, передавать, распределять и делить, он вряд ли сможет провести политику, которая позволит создать что-то, что можно будет распределить и поделить в дальнейшем.

Ну и немного оптимизма напоследок

Недалеко от Венесуэлы находится другая страна. Страна, которая за последние сто лет потеряла половину своей доли ВВП в мире просто потому, что сто лет в ней правили левые правительства. Правительства, которые пытались распределять всё, что ещё осталось. Страна эта называется Аргентина. Примерно в то же время, когда Уго Чавес скончался, в Аргентине пришла к власти новая партия, называемая Cambiemos — «Перемены», правая партия, своим лозунгом выбравшая совершенно другую идею.

Движение Cambiemos пришло к власти в Аргентине под лозунгом «Создавать, а не раздавать». Этот лозунг достаточно новый для Латинской Америки, да и для мировой экономики он сегодня не характерен. Всё больше и больше в мире к власти приходит левое движение. Но тем не менее этот лозунг работает, и есть много примеров других стран, в которых именно такая политика приводила в конечном итоге к росту уровня жизни и более сбалансированной экономике...»

Венесуэла > Внешэкономсвязи, политика. Госбюджет, налоги, цены > newizv.ru, 14 февраля 2018 > № 2495954 Андрей Мовчан

Стереотипам вопреки

Холодная война и ее стратегические уроки: пример КНДР

Василий Кашин – кандидат политических наук, старший научный сотрудник Центра комплексных европейских и международных исследований Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики», ведущий научный сотрудник Института Дальнего Востока РАН.

Резюме Срок жизни социалистического государства советского типа определяется одним параметром – скоростью падения лояльности элиты. Опыт Северной Кореи показывает, что при высоком уровне консолидации власти система способна противостоять высочайшему уровню давления извне.

Постсоветская история Северной Кореи представляет собой ценный социально-политический эксперимент. Ее изучение способно привести к важным выводам, касающимся экономики, промышленной политики и международных отношений. И в частности, опыт КНДР позволяет по-новому взглянуть на последние десятилетия холодной войны и обстоятельства гибели Советского Союза. Правильная же оценка нужна не для очередного витка болезненного исторического правдоискательства. Она необходима для понимания эффективности инструментов политики, использовавшихся участниками противоборства. Уже в 1992 г. утвердился тезис о победе США в холодной войне. Победе столь грандиозной, что у нее не могло не обнаружиться многих отцов. Эти люди написали книги, из которых возникли целые отрасли знания, посвященные изучению победоносных стратегий. А они оказали и продолжают оказывать влияние на американскую политику (и не только).

Северная Корея: наперекор ожиданиям

КНДР представляет собой химически чистый пример применения всех возможных стратегий холодной войны против, казалось бы, уязвимой цели – и столь же абсолютный пример их катастрофического провала. Среди социалистических государств, которым удалось пережить крах СССР, Северная Корея, с точки зрения экономики и внешней политики, находилась в наихудшем положении. В отличие от Китая и Вьетнама КНДР к моменту распада Советского Союза имела довольно сложную по структуре, энергоемкую и неконкурентоспособную экономику. Природные условия в сочетании с социалистическими методами в сельском хозяйстве означали, что страна не в состоянии себя прокормить. Она не обеспечивала себя энергоносителями. Предпринятые еще в 1980-е гг. попытки создать экспортно-ориентированные индустрию (легкую промышленность) не увенчались успехом. Экспорт военной техники постепенно рос, но не мог покрыть потребностей в иностранной валюте. Жесткая централизованная система управления экономикой представляла собой доведенную до абсурда советскую командно-административную модель.

После крушения Советского Союза северокорейские руководители долгое время не спешили с реформами. С ограниченными и непоследовательными преобразованиями стали экспериментировать в 2000-е годы. Но лишь после прихода к власти Ким Чен Ына в конце 2011 г. начались относительно быстрые изменения.

Северокорейские руководители не были сильны и в области идеологии и пропаганды, которая носила примитивный, зачастую анекдотический характер. А с определенного момента Пхеньян уже не мог полагаться на закрытость страны. Во время голода 1990-х гг. сотни тысяч жителей бежали в Китай. Многие из них потом вернулись назад. В 2000-е гг. из-за рубежа стали массово проникать дешевые DVD-проигрыватели, а вместе с ними – южнокорейский кинематограф и поп-культура. Многие десятки тысяч граждан КНДР работают за границей, и правительство поощряет экспорт рабочей силы. Сегодня северокорейцы имеют представление о жизни соседей по региону. Это не сказалось пока явным образом на стабильности режима.

На протяжении всей истории Северная Корея не признается США, Японией и Южной Кореей, что само по себе делало невозможным развитие нормальных экономических отношений. После ядерных испытаний 2006 г. началась эскалация санкций. В результате нескольких волн ужесточения санкционного давления (наиболее серьезные – в 2009, 2013, 2016 гг.) КНДР отключена от мировой финансовой системы. Запрещен импорт и экспорт продукции военного назначения. Ограничены поставки основных видов сырья (уголь, морепродукты, цветные и редкоземельные металлы и т.п.).

Тем не менее именно с 2006 г. наблюдается особенно быстрый рост северокорейской экономики и прогресс в военном производстве. Экономический подъем достигался за счет принятия серии довольно очевидных решений по частичному демонтажу социалистических отношений в сельском хозяйстве, сфере услуг и промышленности, а также на основе целенаправленных инвестиций в восстановление инфраструктуры. Видимые негативные последствия санкций стали проявляться лишь к концу 2017 г., когда уровень давления стал приближаться к экономической блокаде.

Находясь в полной изоляции, северокорейский ВПК показывает быстрый прогресс в создании новых типов ракетного оружия, и в ряде случаев разработки носят вполне оригинальный характер. Успехи не ограничиваются военной промышленностью. Северная Корея самостоятельно производит подвижной состав для железных дорог и метро, наземный городской транспорт, различные модели легковых и грузовых автомобилей. Изготавливаются сложные виды промышленного оборудования (например, станки с ЧПУ, лазерные 3D-сканеры), оборудование для тепловых и гидроэлектростанций.

Санкции не помешали развернуть выпуск смартфонов и планшетных компьютеров с собственными ОС на основе Android и создать довольно развитую инфраструктуру собственного, отделенного от мира Интернета. В нем есть свои поисковики, магазины, соцсети, многопользовательские онлайн-игры и т.п. Немало стран, не находящихся под санкциями, пытаются проводить активную промышленную политику, но не производят ничего подобного.

Несмотря на эти успехи, КНДР остается беднейшей страной Северо-Восточной Азии с низким уровнем жизни населения. Это не мешает властям удерживать ситуацию под контролем и чувствовать себя вполне уверенно.

Уверенность отчасти поддерживается мощными службами безопасности, но это не единственное объяснение. В конце концов, Северная Корея пронизана коррупцией, в ней действует огромная теневая экономика. В такой ситуации система не смогла бы выживать исключительно на основе насилия. Она сохраняется и развивается благодаря заинтересованности в ее существовании значительной части населения. Эта заинтересованность – главное и единственное отличие сохранившихся коммунистических режимов от СССР и его восточноевропейских сателлитов, где такие режимы пережили молниеносный демонтаж.

Верхи могут, низы хотят?

Неустранимым конструктивным изъяном социализма советского образца является постепенная, но неизбежная утрата «верхними» 10–15% населения (а они и участвуют в принятии решений) интереса к сохранению социалистической системы. Уничтожив внутреннюю оппозицию, обеспечив внешнюю обороноспособность, закрепившись «наверху», социалистическая элита постепенно проникается ощущением собственной безопасности и осознает, что система действует против ее интересов. Ответственная работа, сопряженная с серьезными усилиями, рисками и стрессом, требующая высокого уровня образования, не получает адекватного вознаграждения. В рамках социалистической системы советского типа накопленный этими людьми огромный социальный капитал лишь в ничтожной мере может быть конвертирован в комфорт и потребление. Сопоставление собственного уровня жизни с уровнем жизни элиты других государств деморализует. Таким образом, демонтаж социалистической системы сверху становится неизбежен. Но в одних случаях он носит характер неуправляемого распада, а в других – поэтапной и планомерной корректировки с сохранением основ и принципиальной возможностью по крайней мере частичного поворота вспять.

Cохранившиеся коммунистические режимы (будем называть их так, идейная мутация и ревизия многих установок очевидна практически во всех случаях, но и отказа от идеологической базы не происходит) во многом не похожи друг на друга, но все их отличает одно качество: осознание связи между выживанием политической системы, с одной стороны, и физической безопасностью и благополучием элиты, с другой. Все другие параметры, влияющие на устойчивость социалистической системы, имеют ничтожное значение. Управленческие ошибки в командно-административной экономике и отсутствие рыночных механизмов саморегулирования периодически приводят к жестоким кризисам. Но при наличии у авторитарного государства под социалистическими лозунгами воли к жизни оно способно довольно быстро справляться с этими кризисами, пользуясь такими преимуществами, как возможность быстро концентрировать ресурсы на приоритетных проектах и направлениях.

КНДР – пример явной заинтересованности элиты в выживании социалистического по своему генезису государства. Частично это обусловлено крайне репрессивным характером, исторически присущим северокорейской модели. В стране сложилось довольно архаичное общество с обширными прослойками лиц, пораженных в правах или привилегированных по признаку классового происхождения и революционных заслуг предков, с масштабной пенитенциарной системой, широким применением смертной казни и к тому же пережившее массовый голод.

Ситуация усугубляется внешним давлением. С точки зрения Южной Кореи, все северокорейские институты и органы преступны по своей природе и подлежат ликвидации. При гипотетическом поглощении Югом (по германской модели, например) не только высшие, но и средние и низшие эшелоны северокорейского партийно-государственного аппарата, офицерского корпуса спецслужб и армии ждет утрата социального статуса и поражение в правах, с высокой вероятностью – нищета, репрессии и стихийные расправы. Давление Соединенных Штатов, доказавших свою агрессивность на примере Ливии и Ирака, дополнительно мобилизует северокорейскую элиту и позволяет принимать необходимые решения по проведению реформ и перераспределению ресурсов.

Схожие условия характерны и для других успешно трансформировавшихся коммунистических государств. Например, Китай в начале реформ оставался страной, только что пережившей кровавую культурную революцию, сопровождавшуюся голодом и массовыми репрессиями. Падение власти КПК с неизбежностью привело бы к масштабному насилию и расправам над представителями режима – такая опасность вполне осознавалась руководителями «второго поколения» во главе с Дэн Сяопином. Китайское решение проблемы устойчивости социалистической системы заключалось в запуске механизма поэтапных рыночных реформ, которые давали возможность для быстрого обогащения прежде всего старой элите и ее окружению. К настоящему времени ведущие позиции в китайском бизнесе принадлежат родственникам либо доверенным лицам представителей коммунистической номенклатуры. Элита в ходе реформ приобрела ясно выраженный династический характер, при этом собственность и власть часто объединяются в одной семье путем заключения тщательно спланированных браков.

Разумеется, реформы и экономический рост привели к общему повышению благосостояния населения, но концентрация богатства в руках избранных впечатляет. По данным исследовательского доклада Hurun report, в 2016 г. Китай обогнал США по числу долларовых миллиардеров (594 против 535), хотя две страны несравнимы по богатству и уровню развития. В Китае пока еще меньше миллионеров, чем в Соединенных Штатах (3,6 млн против 6,9 млн), но, возможно, это связано с трудностями идентификации, поскольку в КНР многие скрывают свои состояния. И в любом случае число миллионеров растет весьма высокими темпами.

Государство сохраняет ведущие позиции в экономике. Данные китайской статистики о том, что на частный сектор приходится 60% ВВП, многие экономисты считают ненадежными. Китай завышает число частных предприятий, относя к ним так называемые «не полностью государственные компании», т.е. компании со смешанной формой собственности, где у государства менее 100% акций.

Целью китайского государства является сохранение основ старой системы. Например, в докладе XIX съезду КПК председатель КНР, генсек ЦК КПК Си Цзиньпин заявил, что госпредприятия должны стать «больше и сильнее». Правительство рассматривает их как своего рода «национальных чемпионов», аккумулируя гигантские государственные ресурсы для поддержки международной экспансии. Большое внимание уделяется модернизации органов коммунистической партии и закреплению ее руководящей роли.

Такими же характерными для социалистических государств методами мобилизации и концентрации ресурсов на ключевых направлениях под персональным контролем высшего руководства решаются и другие важнейшие задачи, например, связанные с ликвидацией технологического отставания от Запада.

Противоположностью китайскому варианту трансформации социализма является его полный демонтаж, осуществленный в странах Восточной Европы. Он сопровождался более или менее полной распродажей госсобственности, проведением сверхлиберальной экономической политики, демонстративным разрывом с прошлым на уровне риторики и даже ограниченными репрессиями против некоторой части старой элиты, составлявшей ее обособленное меньшинство (например, сотрудники органов госбезопасности). При этом большая часть прежней элиты смогла в полной мере использовать свой социальный капитал в новых условиях; она составляла основу политического класса до начала естественной смены поколений в 2010-е годы. Такие изменения стали возможными благодаря отсутствию страха старой верхушки перед расправой, небольшим размерам и относительно высокому уровню развития этих стран, поддержке, оказанной им Западом.

Выбор в пользу постепенной трансформации социализма или его быстрого демонтажа определялся при этом не экономическими факторами, а исключительно интересами безопасности и благосостояния тех самых 10–15% населения, составлявших элиту «старого режима». Главную роль здесь играл фактор страха: его наличие заставляло делать однозначный выбор в пользу постепенной трансформации.

Российский путь развития можно считать промежуточным. Двинувшись первоначально по пути полного демонтажа старой системы, Россия столкнулась с довольно быстрым возобновлением внешнего давления (расширение НАТО, попытки Запада ликвидировать российское влияние на постсоветском пространстве), с одной стороны, и с угрозой утраты управляемости страной, с другой. В результате Москва свернула на траекторию, более присущую режимам, выбравшим трансформацию. Наряду с отдельными либеральными реформами произошло закрепление ведущей доли государственного сектора экономики и укрепление контроля над общественной жизнью (хотя в этом отношении Россия по-прежнему не может сравниться с КНР или Вьетнамом).

Срок жизни социалистического государства советского типа определяется, по существу, лишь одним параметром, а именно скоростью падения лояльности элиты. Все прочее не имеет существенного значения. Опыт КНДР показывает, что при высоком уровне консолидации власти социалистическая система способна противостоять высочайшему уровню экономического, политического и даже военного давления извне.

Небезобидный миф

Стратегии, которым приписывался успех в холодной войне, имели мало отношения к действительным обстоятельствам краха СССР. Более того, многие из них фактически продлевали жизнь советской системы, пугая и мобилизуя руководство в Москве. Финансово-экономические санкции, военное запугивание и пропагандистская демонизация – примеры таких заведомо проигрышных стратегий. Попытки их применения для подрыва авторитарных режимов в последние десятилетия приносили разочаровывающие результаты, даже если объект воздействия был откровенно слаб. Например, экстремальные санкции против Ирака под властью Саддама Хусейна, включавшие жесткие ограничения как на импорт, так и на экспорт, не сыграли никакой роли. После 13 лет санкций режим был настолько прочен, что не шла речь даже о его свержении путем спецопераций или ограниченных ударов. Для решения этой задачи потребовалось полномасштабное вторжение войск США в 2003 г., имевшее катастрофические последствия и для самих Соединенных Штатов, и для Ближнего Востока.

Технологические санкции приносят ограниченный эффект: социалистическое государство при общем дефиците ресурсов в состоянии сконцентрировать гигантские усилия на нескольких приоритетных направлениях науки и техники, где оно, скорее всего, добьется впечатляющего результата. И северокорейские успехи не являются исключительными. СССР, унаследовав весьма скромную военно-промышленную базу от Российской империи, на протяжении всей своей истории планомерно сокращал отставание в военных технологиях от ведущих западных стран. Начав с простого копирования западных конструкций танков, самолетов и кораблей, к концу своей истории он добился по многим направлениям примерного паритета, а в отдельных случаях – даже превосходства. Нищий маоистский Китай смог наладить самостоятельную разработку и производство целой линейки баллистических ракет для доставки ядерного оружия, в то время как богатая и развитая Великобритания с этой задачей не справилась.

Разумеется, отрасли, не пользующиеся приоритетным вниманием высшего руководства, будут испытывать застой независимо от внешних факторов, таких как западные санкции. Если советский завод 30 лет производил одну и ту же модель автомобиля, то это происходило не из-за отсутствия доступа к чудесам западной конструкторской мысли, а только потому, что это было выгодно руководству предприятия и автомобильной промышленности в целом: таким способом без напряжения выполнялся план. Расположенное по соседству конструкторское бюро могло при этом разрабатывать вполне футуристические проекты вроде электромобилей на солнечных батареях и автомобилей на водородном топливе (реально проходившие испытания в 1970-е – 1980-е гг. в СССР модели). Проблемой, таким образом, являлась не несовместимость социализма или тоталитаризма с инновациями, а, скорее, прогрессировавший паралич системы управления.

Фактически все, на что были способны США в ходе холодной войны – это сдерживание советской экспансии до тех пор, пока социалистический механизм не развалился под влиянием заложенных в него конструктивных ошибок. И даже с этой задачей американцы, обладая на порядок большими ресурсами, справлялись из рук вон плохо: советская сфера влияния расширялась до конца 1970-х гг. на фоне уже необратимого внутреннего гниения системы.

КНДР не пытается осуществлять экспансию: ее целью является гарантированное выживание режима путем обретения ядерного оружия и навязывания Соединенным Штатам прямого диалога о нормализации отношений. Первая часть плана успешно выполнена, несмотря на активное противодействие Вашингтона при поддержке практически всех других крупных стран мира. Сейчас, на фоне панических рассуждений американских экспертов и политиков о том, «как же так получилось», мы движемся в направлении реализации его второй части.

Мифологизированный взгляд на холодную войну, согласно которому Запад во главе с США одержал победу над СССР благодаря успешно разработанной стратегии, вовсе не безобиден. Реализация основанных на этом мифе абсурдных стратегий уже привела к серии катастроф, в том числе иракской и, отчасти, югославской и сирийской. К этому списку может добавиться самая крупная катастрофа – корейская. В России этот миф подпитывал реваншистские настроения и ностальгию по Советскому Союзу – печалиться по империи, которая погибла в бою, куда проще, чем по империи, которая всего лишь бесславно сгнила. В США результатом укоренившегося мифа стала фактическая неспособность страны выполнять данную ей судьбой роль мирового лидера и наметившаяся (кажется, уже необратимая) утрата этой роли.

КНДР > Госбюджет, налоги, цены > globalaffairs.ru, 13 февраля 2018 > № 2513571 Василий Кашин

В мире ли застой?

Почему российской науке пора перестать пенять на зеркало

Е.Б. Кузнецов – член президиума Совета по внешней и оборонной политике

Резюме Вываривая» из «больших данных» уверенные закономерности, искусственный интеллект позволит строить прогностически подтверждаемые модели без теорий. В ближайшее десятилетие связка AI + Big Data начнет поверять «корреляциями гармонию» по всему спектру научных данных.

Со всех сторон до нас доходят стоны и стенания о «застое науки» и закате ее «золотого века». Что показательно – эти суждения почти всегда имеют российскую прописку, и как бы тем самым они подслащивают пилюлю деградации отечественной науки – мол, всем плохо, что уж там. Однако, увы, если смотреть на современный статус науки из глобального контекста, то ситуация выглядит вовсе наоборот.

Забегая вперед, нужно сказать, что наука переживает самый, пожалуй, волнующий и масштабный период своего существования, начиная с момента ее зарождения в современной институциональной форме в XVII веке, когда возникла и методически самоопределилась «натурфилософия». На наших глазах рождается совершенно новая наука – наука человеко-машинной цивилизации, и этот процесс захватит и изменит саму суть существования цивилизации человеческой.

Но сначала по порядку – о «кризисе наук».

От войны к миру

Сначала – кто и как его диагностировал. Самым частым аргументом служит тот, что современные научно-практические результаты «целиком получены на основе фундаментальных наук 60-х гг. прошлого века». Это особенно удивительно слушать, когда смотришь на эволюцию самого, пожалуй, впечатляющего научного открытия и направления развития медицины – метода редактирования генома.

В середине 1990-х гг. на «футурологической кухне» Сергея Переслегина (других семинаров по долгосрочному прогнозированию в то время, увы, в стране не проводилось) автор этих строк обосновал неизбежность появления метода создания «патчей» человеческого генома специальными вирусами по аналогии с методами правки «плохого» программного кода специальными «заплатками» («патч», «заплатка» – информация, предназначенная для автоматизированного внесения определенных изменений в компьютерные файлы. – Ред.). И был, что типично, высмеян всеми экспертами-биологами, включая тех, что имели глобальный опыт и кругозор, потому как тогда не существовало никаких признаков того, что может появиться такая технология.

Однако уже спустя несколько лет по результатам реализации великого проекта «Геном человека» количество данных о геноме выросло на несколько порядков. Началось экспоненциальное (и даже еще быстрее) удешевление стоимости расшифровки геномов, и вот это уже становится рутинной процедурой, в дешифровку пошли и индивидуальные геномы людей, и геномы наших предков, и всех актуальных для нас биологических видов животных и растений.

В контексте происходящей революции резко повысилось внимание к тому, как работает управление генетической информацией в клетке, и закономерно, что в 2005 г. появляются первые работы о вскрытии механизма «перепрошивки» генома бактерий, противостоящего вирусным атакам. Этот механизм оказался настолько изумительно прост и воспроизводим, что правка и коррекция генома стала массовой практикой. Тысячи лабораторий экспериментируют с генами живых существ и человека, достигая результатов не только на эмбрионах, но и на взрослых особях! Меняются функциональные параметры, излечиваются генетически предопределенные болезни. Эта революция в медицине по своим масштабам имеет все шансы превзойти революцию прививок и антибиотиков. Достаточно заметить, что она решает проблемы «отрицательного отбора» (выживания «генетически несовершенных организмов»), которая вышеупомянутыми медицинскими революциями и порождена.

Утверждать, что в мировой науке происходит «застой», может только тот, кто полностью проглядел явление такого планетарного и исторического масштаба. И да – это в полной мере относится и к российской науке, и к общественности, увы. Если в США, Великобритании и Китае (именно в Китае, который сделал решительную ставку на эту технологию и оказался мировым в ней лидером) работают тысячи лабораторий, в которых ставят эксперименты и совершенствуют методы, то во всей России число таковых можно пересчитать по пальцам одной (!) руки, а количество международных публикаций с российскими авторами по этой теме измеряется единицами, и все они – в соавторстве с западными коллегами и лабораториями...

Тут впору вспомнить, что еще одним «доказательством» кризиса науки является доминирование наукометрических показателей в ее управлении. Да, тут есть крайне интересные закономерности, обсудим их ниже, но сразу стоит сказать, что не из России это обсуждать... Наша наука продолжает проваливаться в наукометрических параметрах вовсе не потому, что «мировая наука стагнирует» либо в ней царит засилье корпораций или недружественных нам государств. Просто основной рост этих показателей демонстрируют в мире самые быстроразвивающиеся науки (что логично). Сейчас это биология (называемая «физикой XXI века»), компьютерные науки (такого термина даже толком нет в русском языке), науки о данных и управлении. И – сюрприз! – именно в этих науках российские показатели самые позорные. Если в физике («царице советской науки») мы отстаем по числу статей от стран-лидеров в разы, то в медицине – на два порядка! Больше чем в сто раз.

Так что у кого и в чем застой, думаю, понятно. А теперь давайте обсудим, что же происходит в самой мировой науке. Начнем с малого. Да, современная наука претерпела существенное институциональное изменение в конце ХХ – начале XXI веков, и не все страны/области сумели этот транзит завершить. Суть процесса можно кратко свести к следующему. В ХХ веке основным заказчиком науки были государства. Их интересовало оружие (отсюда физика, химия и математика), выживание раненых на поле боя, здоровье и сытость населения (отсюда медицина и биология), эффективность экономики и управляемость общества (экономика и гуманитарные науки). Мировые войны и экономический рост стран-лидеров обильно напитали бюджеты научных учреждений. А наиболее щедро – «низковисящие плоды» физики XX века – ядерную бомбу и баллистическую ракету.

Достигнуты феноменальные успехи. Двигатели внутреннего сгорания перевернули транспорт. Авиация совершила революцию в торговле и управлении. Связь кардинально изменила биржи. Антибиотики – медицину. Все описанное – технологический рывок первой половины ХХ века. И перечисленные достижения финансировались государствами, а потом конвертировались из ВПК в мирную сферу. Так же поначалу обстояли дела и во второй половине века, когда происходили прорывы в физике твердого тела, подарившие нам полупроводники и компьютеры. Разработанные сначала для задач ПВО-ПРО и создания «ядерного щита», впоследствии они перетекли в «гражданку» и дали современный менеджмент, глобально-распределенную экономику и рынки, что стало основой рывка развитых и развивающихся стран.

Но уже в ходе этой волны стало понятно, что госрасходы существенно проигрывают частным инвестициям в науку. Лаборатория компании Bell стала инкубатором большего числа нобелевских лауреатов, чем вся Япония (семь человек). Наибольшая часть революционных открытий в медицине и фармацевтике обязана корпоративным R&D бюджетам фармацевтических гигантов. Сельское хозяйство мира меняла компания Monsanto, а не национальные сельхозакадемии.

К началу последней четверти ХХ века финансирование со стороны корпораций в развитых научных державах уверенно превысило государственные вложения. И в этот момент Советский Союз начал проигрывать научную гонку. А потом случился крах СССР, и ведущие государства мира перестали финансировать «военные» науки. Началась стагнация физики и других дисциплин, работавших на войну, и да, действительно, в 1990-е гг. многие исследования в самых развитых государствах попросту остановились. Но это был лишь короткий эпизод.

Двумя фундаментальными изменениями стало то, что можно назвать «бессистемное финансирование» и «инвестиционные деньги».

Первый феномен подарил нам мем «британские ученые». В Великобритании начал приобретать все большее значение грантовый канал государственного и частного финансирования, при котором исследователь мог заниматься, в общем, чем хотел. Да, это породило много курьезов из серии «британские ученые доказали очередную очевидную закономерность». Однако «доказали» – означает, привели ее в методически корректную форму (и заметим наперед – машиночитаемую, то есть пригодную для машинной обработки), об этом чуть позже. А во-вторых – «непредсказуемая наука» стала приносить феноменальные результаты. К слову – упомянутый выше метод редактирования генома был получен именно таким способом «максимально абстрактной науки», в которой изучались задачи, предельно далекие от повседневности.

За последние десятилетия война за гранты стала и счастьем, и бичом ученых. Писать заявки – обязанность научных лидеров, борющихся за бюджеты. Даже бюджеты университетов и научных центров прямо зависят от успешности «грантополучательства». А это искусство требует и мастерства презентаций (отсюда расцвет поп-науки), и «сенсационности» выводов (отсюда засилье статей о достижении «прорывных результатов»), и часто подтасовки результатов и данных. Но, несмотря на все минусы, новая институциональная форма резко активизировала процесс поиска в самом «научном» его смысле – «удовлетворения любопытства ученых».

Второй феномен – приход в науку инвестиционных денег. Речь идет о формировании «академического предпринимательства» и резком росте раннего и «посевного» инвестирования в наукоемкие стартапы. Еще 20 лет назад роли ученого и бизнесмена разводились предельно четко даже в лучших лабораториях, а фигуры типа Николы Теслы были, скорее, курьезными примерами. Однако в последнее время эта сфера все больше процветает, и ведущие университеты мира конкурируют между собой, обещая профессорам-предпринимателям наиболее комфортные условия для конвертации «знания» в «деньги». Казалось бы, при чем тут наука? Однако расцвет современного искусственного интеллекта, методов глубокого и машинного обучения вырос преимущественно из решения практических задач, а вовсе не в «оборонных лабораториях», как было еще несколько десятилетий назад. И это революционное направление меняет мир в несколько раз значительнее, чем, например, ядерная энергетика.

Итак, наука сменила модели финансирования – деньги стали идти значительно более сложными, распределенными способами и из значительно большего числа источников. А как этим «источникам» ориентироваться в ученой среде? Если маргинальное вчера направление сегодня захватывает научный олимп? В такой быстроменяющейся ситуации распределять деньги через «министерства наук» в виде академий или иных иерархических структур – безумие. Они тратят на поддержание своей картины мира и карты приоритетов больше, чем на саму науку. А значит, деньгам нужны другие маркеры и индикаторы.

При всем несовершенстве наукометрики она успешно решает задачу быстрого переопределения приоритетов и поиска наиболее прорывных результатов и талантливых авторов. Если раньше «светилам» нужны были десятки лет (кое-кто умирал, не дождавшись признания), то сейчас путь от первой фундаментальной статьи до массового применения составляет меньше десятилетия. Именно такие сроки продемонстрировало редактирование генома и искусственный интеллект на нейросетях. Все методы несовершенны, и над ними идет постоянная работа, но ментально игнорирование наукометрики в России сродни неприятию «богомерзкого пара» и прочим фобиям отсталых обществ по отношению к передовым практикам (опасности карго-культа тоже, впрочем, никто не отменял).

Наконец, меняются и сами научные методы, например, в биологии и медицине активно развивается так называемая трансляционная наука, она подразумевает набор организационных практик, благодаря которым новые методы и результаты стали доходить из фундаментальной науки в прикладную не за 20–30 лет, как раньше, а за 5–7. Благодаря этому происходит новая революция в здравоохранении, в которой кроме упомянутого редактирования генома широким фронтом наступают новые концепции, идеи и подходы, реализуемые на стыках биологии, искусственного интеллекта и других решений.

Можно приводить другие примеры и доказательства, но, честно говоря, в этом удивительно мало смысла. Достаточно двухчасового разговора с любым активным ученым с «фронтира», чтобы прочувствовать масштаб глобальной эйфории от нового прорыва науки и технологий по широчайшему научному фронту. Потому давайте обсуждать не мифические страхи, а реальные причины нашего отставания и способы его преодоления.

От теории к практике

Во-первых, как было сказано выше, фундаментальным становится изменение институциональных форм организации науки. Ее переход от вертикально-организованных «институтских» форм к «сетевым-распределенным» и «платформенным» структурам. Аналогичная трансформация происходит и в бизнесе, что наглядно демонстрируется безоговорочной победой современно-организованных корпораций (и экономик) над бойцами старых укладов.

Сетевая модель означает, что для решения любой масштабной фундаментальной задачи создается гибкая и часто временная сеть лабораторий, объединенных общим форматом данных и методами кооперации. Эти структуры могут быть в разных странах, институтах и университетах, но они решают общую задачу, производя данные и анализируя их. Кстати, именно такой механизм дает хоть какой-то рост публикаций ученых с российской аффилиацией – они входят в международные сетевые проекты и публикуются в соавторстве. «Соло»-исследований в мире (не только в России) становится все меньше.

Это требует совершенно иного механизма, в том числе и финансирования ученых. Понимания глобальной конъюнктуры и устройства науки во всем многообразии факторов. Чрезвычайно легких и смелых процедур распределения средств. Тотальной минимизации отчетности и легкости получения оборудования и реагентов. В общем, всего того, что в российской науке не наблюдается.

Ну и наконец, самая впечатляющая трансформация – появление в науке нового актора, машинного интеллекта. Если еще недавно компьютеры были лишь «умными машинами на подхвате», позволяя моделировать эксперименты или хранить и обрабатывать массивы данных, то сейчас картина меняется на наших глазах. Огромные массивы (зеттабайты данных) уже невозможно обрабатывать по старинке. Гигантское число изображений, данных исследований по силам переработать только машинному интеллекту. Ему уже удается самому находить определенные закономерности, причем по другим задачам нам известно, что делает он это иначе, чем люди. Только машинный интеллект способен быть в центре глобальных исследовательских сетей, агрегируя информацию и переваривая ее в некоторые новые закономерности, которые могут быть выстроены иначе, чем следовало из «человеческих» теорий. Пока такое направление институциональной реформы науки выглядит футуристично, но им уже активно занимаются.

В каком-то смысле противостояние «теории» и «лаборатории» времен Гоббса и Бойля, из которого выросла натурфилософия и современная наука, частично утрачивает актуальность. Во-первых, наука начинает оперировать подсчетами при установлении фактов (на чем настаивал Гоббс, создатель политической теории, основанной на подсчетах мнений граждан). Еще со времен появления квантовой механики вероятностность наблюдений стала фактом. А в социальных науках вообще невозможно свести наблюдаемые явления к «лаборатории» – живое поведение общества и экономики трансформируется и при попытках его изучать, и при появлении описательных теорий. Этот вызов классической модели науки уже в XX веке будоражил умы, вызывая некоторую эрозию мировоззрения «золотого века» позитивистской науки. Однако только сейчас для изучения и выявления новых закономерностей («законов природы», регулярная штамповка которых была условием трудового договора Роберта Гука с «работодателем» в Лондонском Королевском обществе) появляется новый инструмент – искусственный интеллект. «Вываривая» из «больших данных» уверенные закономерности, он позволит строить прогностически подтверждаемые модели без теорий, созданных людьми поверх фактов. Сейчас эта революция со скоростью «чудо в месяц» происходит в лабораториях computer science school США и Европы, и в ближайшее десятилетие связка AI + Big Data начнет поверять «корреляциями гармонию» по всему спектру научных данных. Рассуждать в этой ситуации о «смерти науки» – это как во второй половине XVIII века плакать о кризисе схоластики.

Но вернемся на землю, на нашу землю.

В прошлом году мы с коллегами из МГУ сделали исследование уровней наукометрических результатов российских авторов. По материалам почти 200 тыс. статей выявилось следующее. Если принять уровень результативности мирового ученого в конкретной научной области за 1, то российский ученый, уехавший работать в зарубежный центр, пишет в среднем на 0,9. Оставшийся в России – на 0,3. Уехавший, но вернувшийся обратно – на 0,6. А приглашенный в Россию иностранец – тоже на 0,3. Таким образом, эффект «неблагоприятной институциональной среды» и потери результативности очень нагляден.

И сейчас, увы, полемика вокруг «спасения российской науки» на 90% сводится к вопросу управления имуществом и зданиями. Достаточно сравнить пропорции по финансированию и количеству ученых разных научных направлений в России и за рубежом, чтобы понять, что на актуальные и переживающие взрывной рост науки у нас выделяются крохи (причем в этих пропорциях государство проявляет трогательное единодушие с корпусом академиков). Никаких следов «великого маневра» Китая, который вернул тысячи талантов и сформировал сотни лабораторий в актуальных науках, у нас нет и не предвидится даже в самых смелых планах. Университеты отбились от попытки сделать на их базе предпринимательские кампусы и снова сводят свои «инновационные» проекты к освоению средств очередной забавы первых лиц – еще недавно это была НТИ, сейчас – цифровая экономика.

Разруха, как известно, начинается в головах. В руинах находится даже не российская наука (мировая, поверьте, процветает), а в целом адекватная современности картина мира у российских лиц, принимающих решения. Печальное завершение периода существования «трофейной экономики», ставок на трубу и почивания на лаврах великих предков. Не говорите о кризисе науки, просто занимайтесь делом. Глобально конкурентоспособным.

Россия > Образование, наука. Госбюджет, налоги, цены > globalaffairs.ru, 13 февраля 2018 > № 2513564 Евгений Кузнецов

Интервью Заместителя Директора Департамента финансовой политики Веры Балакиревой журналу "Бюджет"

О тенденциях и перспективах развития рынка страховых услуг

Балакирева Вера Юрьевна

Заместитель директора Департамента финансовой политики

Несмотря на сокращение количества субъектов страхового дела, и притом весьма существенное, сохраняется положительная динамика роста страховых премий (за последние годы темп прироста в среднем составлял 78%). Уход с рынка ряда страховых организаций не привел к сокращению рентабельности страхового бизнеса и совокупного объема собственных средств. Однако он оказал отрицательное влияние на качество и доступность страховых услуг, особенно в регионах.

Отметим также стабильную структуру страховых премий с точки зрения их распределения по видам страхования. Наибольшая доля по прежнему приходится на страхование жизни, моторное страхование (КАСКО и ОСАГО). Соотношение добровольной и обязательной форм страхования в структуре страховой премии составляет 80% к 20%.

Из негативных явлений укажем на рост издержек и расходов у страховых организаций, связанных с осуществлением страхования.

Отдельно надо сказать о влиянии санкций на самочувствие и перспективы развития страхового бизнеса в нашей стране. Вызывает обеспокоенность расширение потенциального круга физических и юридических лиц (в том числе страховых организаций), против которых могут быть введены санкции, что создает дополнительные риски для финансовой устойчивости российских страховщиков, главным образом из-за невозможности диверсифицировать риски путем их размещения на международном рынке перестрахования. К этому надо добавить и трудные макроэкономические условия, в которых приходится работать российским предприятиям клиентам страховых организаций, хотя в экономической сфере и наблюдаются отдельные признаки оживления.

О количественных показателях и общей динамике развития страхового бизнеса было сказано достаточно, в том числе на страницах настоящего издания. Поэтому обозначу основные проблемы и вызовы, с которыми сталкивается отечественный страховой рынок.

1. Не наблюдается достаточно активного внедрения страховщиками новых страховых продуктов, новых технологий, оперативного изменения управленческих процессов в целях реагирования на новые условия ведения страхового бизнеса. В данном же контексте надо упомянуть нерешенные вопросы с информационным

взаимодействием участников страховых отношений. Стоит вопрос о более полном раскрытии информации о деятельности страховщика о правилах, тарифах и условиях выплаты, а также о его акционерах.

2. Снижается спрос на страховые услуги, а следовательно, сокращается и охват страхованием по всем видам обязательного страхования. При этом страховщики не принимают мер, направленных на предотвращение этого риска. В тоже время мы наблюдаем увеличение продаж легковых автомобилей, объектов движимого и недвижимого имущества, пополнение перечня оказываемых населению медицинских услуг, что объективно способствует расширению страхового поля.

3. В то же самое время проявляется тенденция использования нерыночных механизмов, в том числе с участием Банка России, в создании страховых (перестраховочных) организаций, поддержании их платежеспособности. Положительный эффект этих действий неочевиден.

Значительные подвижки произошли в сфере законодательного регулирования страховой деятельности. Все они так или иначе направлены на защиту интересов страхователей и застрахованных.

Федеральный закон от 9 марта 2016 г. № 56 ФЗ «О внесении изменений в ФЗ «Об обязательном страховании гражданской ответственности владельца опасного объекта за причинение вреда в результате аварии на опасном объекте», в частности, предусматривает:

• расширение перечня лиц (выгодоприобретателей), имеющих право на возмещение вреда в результате смерти потерпевшего (при отсутствии у потерпевшего иждивенцев страховые выплаты будут осуществляться супругу (супруге), родителям, детям умершего и лицам, у которых потерпевший находился на иждивении);

• увеличение предельных размеров страховых выплат за вред, причиненный имуществу физических лиц, с 360 до 500 тыс. руб., имуществу юридических лиц с 500 до 750 тыс. рублей;

• упрощение процедуры получения страхового возмещения по обязательствам, возникающим вследствие невозможности проживания потерпевших на определенной территории в результате аварии на опасном объекте (страховые выплаты осуществляются в фиксированном размере (800 руб. за каждый день нарушения условий жизнедеятельности) с возможностью последующей доплаты исходя из фактически понесенных потерпевшим расходов);

• увеличение минимального размера страховой суммы (при страховании гражданской ответственности владельца опасного объекта) до 50 млн. и 100 млн. руб. для шахт угольной промышленности в зависимости от максимально возможного количества потерпевших (было 10 млн. рублей).

Федеральный закон от 23 июня 2016 г. № 222ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации» имеет отношение к страховому делу в той его части, которая касается совершенствования процедуры банкротства страховых организаций посредством привлечения государственной корпорации «Агентство по страхованию вкладов» в дела о банкротстве страховой организации. Несмотря на закрытие ряда финансово неустойчивых страховых организаций, улучшение качества активов многих других, новых банкротств в страховой сфере, видимо, не избежать.

Федеральный закон от 3 июля 2016 г. № 363 ФЗ «О внесении изменений в закон Российской Федерации «Об организации страхового дела в Российской Федерации» заложил основы для создания национальной перестраховочной компании (на 100% принадлежащей Центробанку) в целях обеспечения финансовой устойчивости российских страховщиков и защиты имущественных интересов Российской Федерации в условиях существующей внешнеполитической обстановки и действующих санкций.

Федеральный закон от 28 марта 2017 г. № 49 ФЗ «О внесении изменений в Федеральный закон «Об обязательном страховании гражданской ответственности владельцев транспортных средств» установил преимущественно натуральную форму страхового возмещения вреда, причиненного транспортному средству, по договору ОСАГО посредством организации и оплаты страховщиком восстановительного ремонта поврежденного транспортного средства потерпевшего. Принятию данного закона предшествовали напряженные дискуссии и споры, в том числе между самими страховщиками, которые расходились в оценке его последствий. Данный законодательный акт был задуман как средство борьбы с мошенничеством в автогражданке, явлением, принявшим угрожающие масштабы.

Федеральный закон от 29 июля 2017 г. № 277ФЗ «О внесении изменений в ФЗ «Об обязательном страховании гражданской ответственности перевозчика за причинение вреда жизни, здоровью, имуществу пассажиров и о порядке возмещения такого вреда, причиненного при перевозках пассажиров метрополитеном» прояснил целый ряд пунктов, предусматривавших:

• повышение информированности пассажиров и выгодоприобретателей об их правах по заключенному договору обязательного страхования;

• исключение случаев двойного страхования для перевозчиков, осуществляющих международные перевозки в случае наличия иного договора страхования, заключенного на условиях и с лимитами (страховыми суммами), не уступающими требованиям Федерального закона № 67ФЗ;

• исключение обязанности владельцев подвесной канатной дороги и фуникулера по заключению договора обязательного страхования во избежание дополнительной финансовой нагрузки на таких лиц, поскольку они уже заключают договоры обязательного страхования гражданской ответственности владельцев опасных объектов за причинение вреда на этом объекте;

• уточнение оснований для регрессных требований страховщика к перевозчику, причинившему возмещенный страховщиком вред, с целью мотивации перевозчиков к обеспечению безопасности перевозок пассажиров при выходе в рейс, в том числе при подготовке транспортного средства к рейсу;

• определение особенностей и порядка расторжения, изменения или прекращения договора обязательного страхования.

Перейдем от принятых и введенных в действие законов к законотворческой деятельности. Приоритетными в сфере регулирования страховой деятельности являются следующие задачи.

1. Внесение изменений в Федеральный закон от 25 апреля 2002 г. № 40ФЗ «Об обязательном страховании гражданской ответственности владельцев транспортных средств»:

• проект федерального закона № 2294677 «О внесении изменений в статью 11.1 Федерального закона ОСАГО»;

• повышение максимального размера страхового возмещения с 50 до 100 тыс. руб. по ДТП, оформленным по европротоколу;

• возможность оформления документов о ДТП по европротоколу его участниками независимо от наличия между ними разногласий относительно обстоятельств ДТП;

• расширение способов фиксации обстоятельств ДТП. Помимо использования технических средств контроля, обеспечивающих оперативное получение формируемой в некорректируемом виде на основе использования сигналов ГЛОНАСС информации, позволяющей установить факт ДТП и его координаты, в качестве альтернативного способа фиксации и передачи страховщикам информации о фактах и обстоятельствах ДТП предлагается использовать программное обеспечение для мобильных устройств, позволяющее, в частности, провести фотосъемку транспортных средств и их повреждений на месте ДТП и передачу зафиксированных данных в АИС ОСАГО;

• проект ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации»: упрощение процедуры заключения договора страхования; совершенствование контроля за исполнением владельцами транспортных средств обязанности по страхованию своей гражданской ответственности; совершенствование порядка осуществления компенсационных выплат.

Разрабатываемые изменения в закон ОСАГО предоставляют страховщикам права:

• выбирать подход к применению базовых ставок страховых тарифов в пределах их максимальных и минимальных значений, установленных Банком России (тарифный коридор);

• устанавливать отдельные коэффициенты страховых тарифов;

• на реформирование системы бонус-малус (учет истории вождения каждого водителя).

За Банком России сохраняются полномочия устанавливать отдельные коэффициенты страховых тарифов (зависящие от срока действия договора ОСАГО, КБМ и др. факторов). Что касается прав страхователей, то в случае принятия законопроекта за ними право выбора размера страховой суммы, в пределах которой будет возмещаться вред при наступлении страхового случая, и срока, на который заключается договор ОСАГО (400 тыс. руб./ 1 млн. руб./ 2 млн. руб. за вред, причиненный имуществу потерпевшего, 500 тыс. руб./ 1 млн. руб./ 2 млн. руб. за вред, причиненный жизни и здоровью потерпевшего; возможность заключения договора ОСАГО на срок до 3 лет).

Приоритетного внимания заслуживают поправки в Федеральный закон «О государственной поддержке в сфере сельскохозяйственного страхования и о внесении изменений в Федеральный закон «О развитии сельского хозяйства», которые:

• уточняют сроки уплаты сельскохозяйственными товаропроизводителями части начисленной по договору сельскохозяйственного страхования страховой премии;

• расширяют перечень страховых событий и опасных природных явлений;

• расширяют возможности применения безусловной франшизы (увеличение ее максимального размера);

• снижают критерии (пороги) утраты (гибели) урожая сельскохозяйственной культуры;

• уточняют иные условия сельскохозяйственного страхования и предоставления сельскохозяйственным товаропроизводителям субсидий при условии перехода на единую субсидию.

В Государственной Думе Федерального Собрания Российской Федерации продолжается работа над законопроектами, предусматривающими:

• введение досудебного порядка урегулирования споров между потребителями финансовых услуг и страховыми организациями посредством привлечения финансового уполномоченного по правам потребителей;

• правовое регулирование применения мер по предупреждению банкротства страховых организаций с участием Банка России (процедура санации);

• повышение финансовой устойчивости и платежеспособности страховых организаций (путем увеличения минимального размера уставного капитала страховой организации).

В каких рамках и на какой основе должен развиваться в России рынок страховых услуг, обеспечивающий надежную и всеобъемлющую страховую защиту гражданам, предприятиям и государственным организациям? Убеждены, что прогресс страхового дела в России должен происходить за счет добровольных видов, с использованием инновационных страховых технологий, предлагаемых страховщиками новых страховых продуктов и услуг, с учетом новых угроз (кибератаки), а также особенностей деятельности (карты рисков) каждого конкретного страхователя.

Новые перспективы перед рынком открывает либерализация условий осуществления обязательных видов страхования, которая выражается в установлении более широкого тарифного коридора, учете индивидуальных запросов клиентов, установлении гибких условий по договору страхования. Предусматривается также повышение размеров страховой суммы и срока страхования. Тренд на повышение страховой суммы при заключении договоров страхования четко обозначился и означает он более высокое качество страховой защиты.

При выполнении определенных условий обязательное страхование по прошествии какого то времени может обходиться без ценового и тарифного контроля, что отвечает интересам и пожеланиям страховых обществ.

Параллельно с либерализацией условий деятельности для страховых компаний должны и будут приниматься меры по защите интересов социально уязвимых категорий населения с применением страхового инструментария. В этом же ряду и совершенствование баз данных по страхованию, в том числе создание информационной системы профессионального объединения, агрегирующей информацию об актуальных рисках и опасностях.

Что касается интеграции страховых рынков стран Евразийского союза, то она требует на настоящем этапе в первую очередь совершенствования в каждом из государств-членов законодательства об обязательных видах страхования, устранения очевидных пробелов в нормативной базе и только затем движения в с сторону гармонизации страхового законодательства. К примеру, упоминавшийся выше российский закон об обязательном страховании ответственности перевозчика не распространяется на иностранных перевозчиков, будь то из стран членов ЕАЭС или других государств. Аналогичный казахстанский закон, предусматривающий обязательное страхование местных перевозчиков перед пассажирами, действует только на территории РК. Акцент сегодня делается на выявлении узких мест и препятствий, стоящих на пути евразийской финансовой интеграции, а также на аналитической работе.

Россия > Госбюджет, налоги, цены. Финансы, банки > minfin.gov.ru, 9 февраля 2018 > № 2518282 Вера Балакирева

Съезд Российского союза промышленников и предпринимателей.

Владимир Путин принял участие в работе отчётно-выборного съезда Российского союза промышленников и предпринимателей (РСПП).

В ходе работы съезда обсуждались, в частности, вопросы снижения административных барьеров, оптимизации государственного контроля и развития конкурентной среды, стимулирования инвестиционной активности, повышения производительности труда и эффективности взаимодействия бизнеса и власти.

Съезд проходил в рамках организуемой РСПП XI Недели российского бизнеса с 5 по 9 февраля.

* * *

В.Путин: Добрый день, уважаемые друзья! Коллеги! Дамы и господа! Благодарю вас за приглашение.

Прежде всего хотел бы поприветствовать всех участников и гостей съезда Российского союза промышленников и предпринимателей. Ваше авторитетное объединение традиционно занимает деятельную, конструктивную позицию по актуальным темам экономической повестки.

Вы не только участвуете в дискуссии, но работаете напрямую, в прямом смысле этого слова, с Правительством, вносите предметные предложения по самым насущным проблемам, волнующим предпринимателей, в том числе по таким, как таможенное регулирование, совершенствование контроля, надзора, подготовка профессиональных кадров, активно участвуете в подготовке законодательных решений, направленных на улучшение делового и инвестиционного климата.

В конце января при непосредственном участии РСПП подписано Генеральное соглашение профсоюзов, Правительства и работодателей, которое определяет направления развития социально-трудовых отношений в России на ближайшие три года.

Со многими из присутствующих мы встречались в декабре прошлого года, обсуждали ситуацию в экономике страны и на внешних рынках, говорили о том, что волнует отечественное деловое сообщество, как сделать российскую юрисдикцию более привлекательной и конкурентоспособной.

Хочу напомнить, что в конце прошлого года принят ряд решений, направленных на поддержку и развитие бизнеса. Так, уже вступил в силу закон о регулировании договора синдицированного кредита, изменены правила налогообложения прибыли контролируемых иностранных компаний, прорабатываются параметры отечественных облигаций внешних займов, номинированных в иностранной валюте.

Сегодня Государственная Дума приняла уже в третьем чтении пакет законопроектов об амнистии капитала. По сути, мы запускаем второй этап такой амнистии сроком на один год – с 1 марта 2018 года по 28 февраля 2019 года.

Не буду скрывать, многие знают: мы консультировались по этому вопросу с международными финансовыми организациями, они относятся к этому с пониманием и нас поддерживают в этом решении.

Рассчитываю, что этот шаг навстречу российскому бизнесу придаст ему дополнительную устойчивость, создаст новые возможности для тех, кто хочет честно, цивилизованно, «в белую» работать в России, создавать здесь предприятия и новые рабочие места.

Уважаемые коллеги! Россия вступает в сложный, напряжённый и очень важный период развития. Именно от усилий бизнеса во многом зависит, насколько успешно мы его пройдём, каких результатов добьёмся.

Мы с вами знаем и о внешних ограничениях, сейчас не буду на этом подробно останавливаться. Скажу только, что наша позиция хорошо известна: политика искусственных ограничений в международных деловых отношениях – это путь тупиковый, который приводит всех, в том числе и самих инициаторов такой политики, к упущенной выгоде и прямым убыткам. Должен сказать, что, общаясь с вашими коллегами из других стран, я вижу, что они эту точку зрения разделяют.

Совсем недавно, как вы видели, была встреча с представителями крупного французского бизнеса. Мы только что с Президентом Франции говорили об этом по телефону. Мы в целом позитивно относимся к тому, что можем сделать вместе не только с Францией, но и с другими странами по развитию наших деловых связей.

Политика ограничений, как вы знаете, велась очень давно, всегда, по сути дела. Поправка Джексона – Вэника была отменена, и тут же, чуть ли не в этот же день – не «чуть ли», а в этот же день, – был принят так называемый закон Магнитского, просто, без всяких оснований. И это было ещё задолго до событий на Украине, в Крыму. Просто потому, что вот так хотят с нами работать.

И повторяю: думаю, что это им самим скоро надоест – тем, кто это делает. Всё-таки надеюсь, что мы выйдем на какой-то путь нормальных отношений.

Нам нужно говорить не только об этом, но и о том, что новая технологическая волна серьёзно меняет ландшафт мировой экономики. Вот что самое главное. Если так можно сказать, сегодня карты сдаются по новой: будут формироваться принципиально новые рынки товаров и услуг, появляться новые лидеры. И естественно, что конкуренция сейчас будет обостряться. В такой ситуации с конкурентами, в том числе в глобальной бизнес-среде, конечно, надо прямо сказать, церемониться не будут. В ход могут пойти любые формы давления, любые формы конкурентной борьбы.

Очевидно, что санкционный вызов носит неконъюнктурный характер и, скорее всего, сохранится на какую-то перспективу. Но повторяю: всё-таки надеюсь, что здравый смысл возьмёт верх и в интересах всей мировой экономики мы будем двигаться вместе со всеми нашими партнёрами в нужном направлении.

Необходимый задел прочности для такого развития, считаю, создан. В том числе говорю здесь о макроэкономической устойчивости. Благодаря совместным действиям Правительства, Центрального банка нам удалось добиться низкой инфляции, сохранить нужный уровень государственных резервов, выйти на нисходящий тренд процентных ставок. Важно воспользоваться возможностями, которые предоставляет текущая ситуация, в полной мере их реализовать.

Уже не раз говорил, ключевым фактором роста является повышение эффективности национальной экономики, увеличение производительности труда на базе современных технологий и компетенций. Здесь ведущая роль, конечно, принадлежит вам – бизнесу.

Мы продолжим улучшать деловой климат в России, формировать комфортные условия для инвестиций в новые производства, в создание качественных рабочих мест, устранять барьеры в регуляторике, развивать инфраструктуру. И конечно, будем настраивать систему профессионального, высшего образования на потребности отечественной промышленности, сельского хозяйства, других отраслей.

Планирую подробнее поговорить обо всём этом и в Послании Федеральному собранию. А сегодня, конечно, с удовольствием послушаю ваши мнения, ваши оценки, предложения по поводу того, как мы вместе с вами должны строить работу.

Благодарю вас за внимание. Спасибо большое.

А.Шохин: Уважаемый Владимир Владимирович!

Разрешите от имени делегатов и гостей съезда поблагодарить Вас за участие в нашей работе. Для нас Ваше участие в работе съезда – это не только оценка нашего вклада в разработку и реализацию социально-экономической политики, но это ещё и возможность обсудить программу действий Правительства на среднесрочную перспективу, которая сейчас активно обсуждается и в ближайшие месяцы будет готова для реализации. Мы не только участники процесса этого – подготовки документов в диалоге с Правительством, о чём вы сказали, – но мы рассчитываем на то, что и реализация этой стратегии будет также нашим совместным делом.

В рамках Недели российского бизнеса мы провели восемь форумов, несколько круглых столов, заседание Федерального совета РСПП, Делового совета Евразийского экономического союза. Форумы были посвящены приоритетным направлениям нашего диалога с властью: это налоговый форум, финансовый форум, форум по надзорно-контрольной деятельности, форум по экологии, международный форум, социальный форум, форум по техническому регулированию и по цифровой трансформации.

Сегодня на наших дискуссиях в рамках съезда с ключевыми министрами российского Правительства мы обсуждали приоритетные направления на перспективу и проводили опрос, причём опрос этот проходил двухэтапно. Мы при регистрации наших коллег на различного рода форумы, это около трёх тысяч человек, спрашивали их о ключевых проблемах или приоритетах на будущее. Из этого мы вычленили наиболее важные темы и сегодня в интерактивном режиме предлагали министрам российского Правительства дать оценку этим направлениям.

Хотел бы назвать несколько тем из озвученных сегодня и названных приоритетными. Обсуждая ключевые направления улучшения инвестиционного климата, прежде всего мы обратили внимание на проблему, связанную с доступностью заёмного финансирования. Треть опрошенных считают, что это реальная проблема.

Спасибо Центральному банку: сегодня на очередные 25 пунктов ключевая ставка снизилась. Но, безусловно, ключевая ставка – это важный драйвер улучшения ситуации в этой области. Нам предстоит ещё многое сделать, в том числе и системы резервирования, и системы тех или иных механизмов поддержки, таких как проектное финансирование, и так далее. Но успехи в деле снижения инфляции позволяют рассчитывать на дальнейшее снижение ключевой финальной ставки для заёмщика.

Обсуждая ключевые направления в области фискальной политики, налоговой прежде всего, коллеги выделили в качестве самого важного направления предсказуемость фискальной политики. То есть речь идёт не только и не столько о том, чтобы не снижались ставки, хотя это, безусловно, важно, и стабильность уровня фискальной нагрузки – второй важнейший приоритет, тем не менее предсказуемость, то есть принятие тех или иных налоговых решений с запасом времени, чтобы можно было адаптироваться или даже поучаствовать в оценке регулирующего воздействия. Кстати, на налоговые ставки ОРВ не распространяется до сих пор. Эта тема волнует бизнес в первую очередь.

Обсуждая ключевые направления промышленной политики, здесь мы распределились между такими направлениями, как внедрение наилучших доступных технологий. И речь идёт не только о контексте экологическом. Безусловно, речь идёт о модернизации. Кстати сказать, в этом контексте мы много говорили о том, чтобы вывести в качестве объекта налогообложения из налоговой системы налог на движимое имущество, которое является, по сути дела, налогом на модернизацию. Поддержка несырьевого экспорта стала одним из ключевых [направлений] и повышение эффективности институтов и инструментов развития.

Обсуждая ключевые направления политики в регуляторной сфере и в системе надзорно-контрольной деятельности, делегаты съезда и участники опросов выделили в качестве ключевой проблемы необходимость сокращения количества проверок. Хотя процесс идёт очень активно, сокращение проверок идёт сейчас быстро и планируется в этом году ещё на 30 процентов сократить количество плановых проверок, а вот с внеплановыми проверками ситуация за четыре последних года меняется не очень существенно.

И в этой связи то, что Вы год назад сделали по просьбе малого бизнеса (а именно: замена штрафов на предупреждение при первом нарушении), мы предлагаем распространить на весь бизнес, поскольку это практика позволяет акцентировать внимание на профилактике тех или иных нарушений, а не на штрафных санкциях.

Ключевые направления работы в социально-трудовой сфере. Здесь на первое место выходит тема модернизации системы профессионального образования, о чём Вы сказали в своём выступлении, и либерализация трудового законодательства. Мы, обсуждая государственную приоритетную программу «Повышение производительности труда» на Совете по стратегическому развитию, в Министерстве экономического развития, в Министерстве труда пришли уже к целому перечню ограничений, снятие которых необходимо для того, чтобы повысить производительность труда и либерализовать трудовое законодательство в контексте, естественно, учёта интересов работников.

Безусловно, это лишь те темы, которые мы сумели в публичном пространстве озвучить до Вашего прихода на форумах, о которых я говорил. И сегодня в Вашем присутствии коллеги ещё могут поднять ряд вопросов.

Хотел бы, чтобы этот разговор продолжили мои коллеги Алексей Александрович Мордашов – председатель совета директоров «Северстали», и Владимир Сергеевич Лисин – председатель совета директоров Новолипецкого металлургического комбината. Они будут говорить как раз о программе повышения производительности труда и роли крупных компаний в этом процессе и об условиях инвестирования, о том, как они изменились за последние 5–6 лет.

Хотел бы поблагодарить ещё раз Вас за участие в нашем съезде и выразить надежду, что мы будем надёжными партнёрами в формировании программы действий власти на следующий среднесрочный период и будем активно её воплощать в жизнь.

А.Мордашов: Уважаемый Владимир Владимирович! Уважаемые коллеги!

Хотел бы сказать несколько слов по теме производительности труда. Очевидно, что тема эта крайне актуальна для всех нас. Ни для кого не секрет, что по этому показателю мы отстаём от целого ряда лидирующих стран в мире. По данным ОЭСР, производительность труда в нашей стране на один час рабочего времени составляет примерно треть от американского уровня.

И мы знаем, что это ключевой фактор для обеспечения нашей конкурентоспособности. И много говорилось сегодня, и будет говориться ещё о тех инструментах, которые способны повысить производительность труда. И конечно, велико значение макроэкономических факторов. Крайне важно продолжать экономические реформы, обеспечивать макроэкономическую стабильность, обеспечивать доступность капитала.

Но хотел бы сказать и о несколько другом аспекте – микроэкономическом, который, мне кажется, сегодня начинает играть всё большую и большую роль в силу тех технологических изменений, о которых сегодня много говорится, чему мы являемся свидетелями. Я говорю о тех мерах, о тех инструментах, которые на каждом предприятии существуют и направлены на снижение издержек, повышение производительности, улучшение качества продукции и обеспечение в целом конкурентоспособности, эффективности работы предприятий.

Мы на «Северстали» очень много времени и сил уделяем этому вопросу, и у нас есть то, что мы называем бизнес-системой «Северстали». И по нашим внутренним оценкам, эта система даёт нам дополнительную эффективность, дополнительный заработок примерно на уровне двух миллиардов рублей в год.

Знаю, что многие руководители компаний, многие компании, которые представлены в этом зале, уделяют тоже большое внимание этому вопросу. И мы видим уже, что накопился определённый опыт в нашей стране у передовых компаний – как правило, это компании крупные, но не только, – который, во–первых, нам позволяет повышать нашу эффективность, во–вторых, если бы он был доступен всем компаниям в нашей стране, он бы позволил и в целом поднять уровень производительности труда в России.

Как мне кажется, это особенно важно с учётом тех изменений, о которых мы слышим сегодня, в технологиях: цифровизация экономики, появление STI 4.0, несомненно, дают нам новые возможности и несут новые угрозы. И, может быть, что–то такое на уровне России в целом, на уровне Российского союза промышленников и предпринимателей, что–то поддержанное Правительством для ускорения обмена этими лучшими практиками было бы очень полезно.

Я, вообще, видел бы это в форме какого–то государственно-частного партнёрства, какой–то базы данных, какого–то аналитического центра, который бы собирал данные со всех, куда можно было бы записаться, представить информацию о своих достижениях и лучших практиках, сделать её доступной для других и получить информацию о том, какие лучшие практики есть в этом центре, принесённые другими. Мне кажется, что это было бы очень полезно и очень интересно для всех нас.

Мы знаем об инициативе Минэкономразвития во главе с Максимом Станиславовичем Орешкиным. Мы с ним, кстати, совершенно случайно оказались на одной рабочей группе в Давосе, обсуждая проблемы производительности труда, и, в общем, очень похожие выдвигали предложения о том, как решить этот вопрос.

Есть государственная федеральная программа производительности труда. Мне показалось, что такого рода инициатива могла бы быть нам очень всем полезна. Тем более, повторяюсь, есть очень много хороших практик, которые есть в самых разных компаниях, и этот микрофокус, мне кажется, очень важно нам всем не упускать из вида, и государственная поддержка в этом вопросе была бы очень полезна.

Но здесь ещё раз хочу подчеркнуть одну вещь. Речь не идёт о том, что государство должно распространять лучшие практики. Речь идёт о том, что мы, прежде всего каждый из нас, движимые нашим коммерческим интересом, может быть, больше внимания должны этому уделять. Но все мы вместе способны помочь друг другу и каждому из нас при поддержке государства.

Ещё раз хотел сказать большое спасибо и всех призвать нас уделять внимание всему этому, особенно с учётом тех технологических изменений, участниками которых мы являемся.

Спасибо.

В.Лисин: Уважаемые коллеги! Уважаемый Владимир Владимирович!

Пока Вас не было, у нас был достаточно длинный период времени, когда мы обсуждали разные проблемы. Я не хочу сейчас говорить о большом оптимизме, который у нас в зале витает. Тем не менее есть вещи, которые, на мой взгляд, должны отвечать на вопрос, который был задан в самом начале программы моего выступления.

Как вернуть инвестиции в промышленность? Нельзя объять необъятное, это понятная, банальная вещь. Тем не менее, может быть, опустившись на землю, отойдя от макроэкономических показателей, или что происходит сегодня в мире, и как идёт волна ожидания нового кризиса или всё–таки не кризиса, а спада, мы в этой ситуации должны опускаться на землю и смотреть в эту промышленность.

В промышленности на самом деле простой цикл. Если не говорить о принятии решения об инвестициях, первый вопрос – надо проектировать. Второй вопрос – надо строить. Третий вопрос – нужна инфраструктура. Четвёртый вопрос – это регулирование, которое складывается на весь этот процесс.

Попробую по нескольким моментам пройтись, что, собственно, произошло. И полезного много было сделано за последний период. Но, в общем–то, если мы ставим вопрос «как улучшить?», значит, соответственно, есть моменты, которые надо просто снимать. Или они являются вопиюще любопытными и любой инвестиционный процесс, в том числе и в нашей компании, когда мы его делаем, мы поворачиваемся назад и смотрим на свои ошибки, что нам, собственно, мешало раньше. И уже в следующий раз их не повторяем. Наверное, стоит иногда на некоторые наши процессы взглянуть с этой стороны.

Налоговая система. Начну с неё, потому что она, с одной стороны, несколько проще. Действительно, сама налоговая система, прямая налоговая нагрузка достаточно стабильная. Обижаться нам не на что. В общем–то, что Налоговый кодекс говорит, он стабилен для нас. Есть какие–то поправки, но непринципиальные. Надо здесь отдать должное, мы действительно в этом плане удержались, и помогли нам удержаться Правительство, Президент и собственно Министерство финансов. Эти обещания выполнялись.

Тем не менее мы и здесь немножко умудрились поиграть, если говорить о промышленности или инвестиционном цикле и модернизации. Мы начали играть в 2013 году, отменив сначала поправку, связанную с платежами за недвижимое имущество, потом в 2016 году её ввели, потом в 2017–м её уполовинили и на всякий случай передали регионам, пусть они, собственно, и думают, как им давать или не давать эту поправку.

Мы прекрасно понимаем, что у нас сегодня произошло: около пяти регионов согласились и дали это бизнесу, остальные регионы просто не могут это сделать, потому что всё–таки есть вопрос бюджетной обеспеченности. И поэтому понятно, что если государство в этом плане, давая такую льготу, не поддерживает одновременно этот регион, то понятно, что регион просто физически – не буду говорить финансово – не может обеспечить вот такую льготу на модернизацию.

И мы понимаем, что модернизация – это всё–таки современное и дорогостоящее оборудование, и как бы мы ни хотели, это стоит денег. И как принимать инвестиционное решение, когда мы понимаем, что его можно менять в принципе через каждые полтора-два года, играя в эту игру? Это касается Налогового кодекса сегодня.

У нас, наверное, нет сегодня проблем с налоговыми органами. Наверное, может быть, немножко надо всё–таки заканчивать историю, бумажки с печатями таскать, когда можно из таможни в электронном виде передавать документы. Всё остальное по большому счёту, наверное, даже действительно служба сделала много, чтобы сегодня мы не сильно здорово об этом говорили. И нас, на мой взгляд, не сильно перегружают налоговыми проверками, потому что научились видеть это сегодня в цифровом виде достаточно быстро.

Теперь принимаем хорошее решение – ускоренного возврата НДС. Принимаем решение в 2016 году о том, что надо ускоренно… Но только маленький вопрос был связан с тем, а кому мы дадим. Давайте эту границу проведём: какой сырьевой будет сектор, какой несырьевой будет сектор, какой несырьевой сектор получится от ускоренного возврата НДС?

В результате уже второй год мы тут с бумагами из ведомства в ведомство бегаем. Ребята, или дайте всем этот ускоренный возврат в конце концов, либо скажите: вот у нас негодяи сырьевики-нефтяники, мы им не дадим. Что–то одно уже можно сделать? Хотя, на мой взгляд, надо давать всем, хватит играть в эту игру, притормаживая деньги. Если уж мы говорим о стимулировании экспорта, по–моему, самое лучшее – взять и решить эту проблему окончательно, а не пытаться согласовать, каким же отраслям давать, каким не давать.

Ввели множество механизмов стимулирования: РИПы, ТОРы. Вы сейчас все слышали, многие губернаторы перед нами выступали на эту тему. Ну хорошо, ввели. В принципе сам собой фактор вполне нормальный, где–то это работает. И, кстати сказать, это точечные инвестиции, точечные проекты, и если по большому счёту, они тоже имеют ограничения: в одном месте – нельзя, в другом месте – опять на усмотрение региона, в третьем случае – только гринфилд. То есть если с нуля, в поле строишь завод – да, а если модернизация – не подходит, и так далее, взяли и сами набросали этих ограничений. Может быть, уже тут не надо просто это делать? Мы, с одной стороны, делаем хорошее дело – и тут же сами его таким образом регулируем.

Владимир Владимирович, можно я анекдот расскажу на эту тему, как у нас происходит? Старый советский анекдот. Колхоз, идёт собрание. Встаёт председатель и говорит: «Вы знаете, у нас проблема: посевная на носу, а кузнец запил. Надо что–то делать. Какие есть предложения?» Поднимается самый продвинутый, говорит: «Давайте его отправим на лечение». Он говорит: «Какое лечение? Посевная на носу, а кто будет ремонтировать? Один кузнец! Всё, пропали, других же нет. Какие ещё предложения?» Кто-то говорит: «Давайте его лишим квартальной премии». Он говорит: «Ну да, трое детей. Он сейчас просто пойдёт в соседний колхоз, и мы тоже потеряли, один же человек, вы что? Давайте что-нибудь получше!». Кто-то говорит: «Давайте морду ему набьём!» – «Ребята, вы чего? Сорок лет мужику, набить морду – он просто развернётся и бросит всю работу. Так же тоже нельзя!». Тянется рука, говорит: «Давайте его изнасилуем!». Председатель разводит руками: «Вы что, с ума посходили? Что за предложение!» Тянется вторая рука, говорит: «А давайте изнасилуем тракториста?». Он говорит: «Почему тракториста?» – «У нас их двое!» (Смех.)

Мы иногда таким образом принимаем решение. Я вам сейчас расскажу конкретный пример из нашей практики.

В.Путин: Володя, сказал бы про доярку хотя бы! Куда вас тянет? (Смех.)

В.Лисин: Не успел дойти!

Все знали прекрасно: строим трубопроводы. Понятная тема, стратегический вопрос – строим трубопроводы. По–моему, абсолютно все мы представляем, что это количество нефти, которое идёт в трубопроводы, конечно, не попадёт в РЖД. Понятно, ничего страшного, цистерны и стоят. В принципе не так страшно это, по большому счёту, никто сильно не теряет.

Теперь одновременно президиум Госсовета, Владимир Владимирович, с Вашим участием принимает решение о том, что необходимо развивать водные пути и создавать в сезон перевозки альтернативу железнодорожному транспорту – речным. Уважаемый Минпром в лице Мантурова финансирует ставку рефинансирования для строительства судов, Вы принимаете решение – развязывается узкий узел Городецкого узла, 180 миллиардов рублей, для того чтобы расширить движение по этой магистрали.

То есть, соответственно, река экологически чистая, в сезон это вполне нормальное явление. Но что дальше? Дальше построили больше 100 судов на наших верфях, в том числе 60 наливных, и лизинговые компании, банки – все поучаствовали, потому что идёт нормальный процесс поддержки государством.

И тут одновременно в прошлом году у нас уважаемая РЖД даёт скидку именно в этот сезон, именно на направление речного транспорта 25 процентов от перевозки наливных продуктов. Отобрали миллион тонн у речного флота, соответственно, что дальше с инвестиционными проектами? Два миллиарда долларов отобрали у речного флота, РЖД получили 600 миллионов рублей прибыли.

Вроде бы надо подумать, что делать дальше. Ничего подобного, в этом году предлагается ещё 37 процентов сделать скидку. Дальше, соответственно, кто суда–то будет строить, зачем мы инвестировали во всю эту тематику? Сначала мы положим судоходство речное, а потом положим опять судоверфи. Подождите, это же кузнец номер два!

В.Путин: Тракториста только не трогай, ладно. (Смех.)

В.Лисин: Ещё одна история о так называемой нерыночной надбавке. Принимаете вы решение о том, что да, наверное, для того чтобы для реконструкции тепловых мощностей устаревших тепловых станций необходимо сдать надбавку промышленности всем работающим, для того чтобы была произведена эта реконструкция. Правильно, вы делаете поправку, которая не выше инфляции. А мы, между прочим, ещё прошлые не окупили, там уже рядышком с инфляцией.

Хорошо, к этому вопросу сразу приходит решение: давайте сюда ещё добавим атомную станцию. Теперь возникает вопрос. Мы сейчас все получим надбавку к нашему тарифу, который в несколько раз превысит инфляцию. Я, может быть, считаю, что, конечно, должна быть реконструкция, но уж не таким же варварским способом.

Я строю тепловую станцию за свой счёт. Потом мне государство возвращает тело этого кредита, проценты кредита. А я ещё, соответственно, зарабатываю на рынке. Прямо такие сладкие условия, дальше некуда. Чего мы такие вдруг стали добрые? Тоже непонятно. И, соответственно, всё это возлагаем на промышленность, на тарифы и хотим, чтобы в этой ситуации мы опять получили дальше рост тарифа. Вот откуда инфляция, она же начинается с этого.

Регулятивная среда. Строительство. Новое требование появилось – лавинообразное обрушение. Наверное, расчёт лавинообразного обрушения при проектировании и строительстве нужен там, где гражданское строительство, много людей живёт, где спортивные сооружения, нагрузка. Как мы можем посчитать доменную печь на трёх ногах? Что за глупости? И всё это в промышленность. Это какой–то совершенно другой сектор. Всё это в СНиПы ввели, и теперь нам говорят: ребята, посчитайте нам, если подпилить одну ногу доменной печи.

Мы понимаем, с чем это может быть связано. Но так же нельзя таким же способом эти все расчёты заставлять делать! И на самом деле ещё по большому счёту это, конечно, будет удорожать строительство. Здесь надо просто выборочно понимать, что это норма совсем для другой сферы. На стадии проектирования требуется определить уже многие вещи. На стадии проектирования – вплоть до отделки.

Во-первых, все, кто проектировал, прекрасно понимают, что, когда дело доходит до рабочей документации, понятно, что идут поправки в проект: электропроводка, освещение, коммуникации, вода, газ, даже иногда оборудование переставляется. Теперь придумали следующую вещь, что каждый раз мы должны снова это переутверждать на стадии строительства, идти получать разрешение, это порядка 200 дней удлинение всех этих историй. А если ты это не сделал вовремя, у тебя останавливается строительство. Слава богу, пока не остановили, но зачем такие нормы вводить и пытаться думать о том, что это как–то позволит ускорить инвестиции?

Ещё одна у нас поправка появилась – экологическая экспертиза. Раньше вроде всё было в «одном окне». Приходили, показывали в «одно окно», давали. Теперь решили, что надо экспертизу ещё дополнительно в другом «окне» проходить. Ту же самую, экологическую.

У нас что, проблемы, что ли, с экологическими экспертизами? Мы там что–то понастроили в последнее время такое грязное, что мы начинаем удлинять цикл. А это проектирование, а значит, в этой ситуации инвестиционный проект начнется с опозданием 180, 200, 300 дней.

Мы посчитали всю эту историю, взяли посмотрели в ретроспективе. Ровно пять лет назад на 100 миллиардов рублей наших инвестиций просто в объектовые мы приблизительно 40 миллиардов платили за все вещи регуляторные, надбавочные и так далее. Сейчас – 54. Вот, собственно, прирост такого объёма дополнительных инвестиций. Конечно, конкурентоспособность промышленности в этом случае будет падать.

Мы в неплохом положении находимся, конечно, в рейтинге Doing Business, но когда мы посмотрим этот рейтинг с точки зрения по строительству, у нас 115–е место.

Что бы хотелось сказать? В принципе, для того чтобы каким–то образом взвешенно…

А.Шохин: Немного оптимизма.

В.Лисин: Да. (Смех.)

Мне кажется, что, может быть, наступило время оптимизма, связанного с тем, что пора от точечных настроек по налоговой ситуации переходить на страновые вопросы. Ну набрали опыта, понимаем. Может быть, надо просто уходить от точечных всех этих вещей и переходить на общестрановые. В конце концов, инвестиционный климат, это понимание, мы сейчас получаем информацию о том, что снижается, обсуждение идёт о снижении налоговой нагрузки на прибыль, и в Великобритании налог на прибыль – снижение. Все понимают, что что–то будет происходить в этом вопросе. Мы не требуем, может быть, снижения, но определённые преференции, которые бы мы хотели получить по росту ВВП и развитию промышленности, надо, конечно, делать уже, наверное, в страновом масштабе.

Была система мониторинга, как вы помните, достаточно приличная. Её почему–то остановили. Мне кажется, во–первых, её надо восстановить, а, собственно, ещё дальше распространить и на инвестиционные проекты. Мне кажется, мы все получали достаточно приличные данные, по ним можно было ориентироваться. Как–то жалко, мы их потеряли.

С точки зрения налоговой нагрузки и неналоговой нагрузки. Было принято решение полтора года назад Председателем Правительства о том, что до выхода закона неналоговую нагрузку не повышать. Вы все понимаете, неналоговая продолжает повышаться. Закон до сих пор находится на рассмотрении, полтора года. Нагрузка растёт, закон не выходит. До появления закона не повышать! Это вещи, которые, на мой взгляд, достаточно оперативно и быстро надо делать.

То, что касается тех вещей, о которых я сказал. ДПМ или те вещи, которые у нас принимаются. Всё–таки надо иногда, прежде чем уже принимать окончательное решение, Правительству в этой ситуации делать экономический расчёт: то, что было сделано предыдущим ДПМ, делать анализ и точно показывать, где же мы хотим увеличивать или, будем говорить, реконструировать дополнительные мощности. Потому что мы прекрасно знаем: в профицитном центральном регионе у нас сегодня два блока атомной станции строится. Где у нас профицит сегодня, кому надо помогать – это должно быть всё–таки целевым образом и точечно показано.

Общее регулирование, конечно, я абсолютно согласен, большинство здесь говорило о том, что на каждый новый акт надо убирать два предыдущих. За последнее время мы пытались посчитать, сколько у нас этих актов: 30 процентов из всех принятых несколько тысячных последних «регулёрок» приходятся на бизнес. Мне кажется, цифра должна быть гораздо больше на принятие нового акта и ликвидацию предыдущих.

Остальное мы понимаем, что всё, что происходит, сегодня не для нас, если мы не будем оптимистичны и не будем двигаться, и в этой ситуации не обращать внимания на то, что происходит вокруг нас. Иногда, может быть, это даже обидно с точки зрения внешнеполитических ситуаций и так далее, но бизнес всегда был устроен таким образом, что мы только тогда получаем успех, когда двигаемся. Я знаю, что в этой ситуации все, кто сегодня получает успех, именно в этом направлении настроен.

Спасибо за внимание.

А.Шохин: Спасибо, Владимир Сергеевич.

Владимир Владимирович, если у Вас есть желание прокомментировать… Кузнеца и тракториста Вы уже прокомментировали.

В.Путин: Во-первых, и Александр Николаевич [Шохин], и Алексей [Мордашов], и Владимир Сергеевич [Лисин] подняли вопросы, которые мы постоянно обсуждаем.

Что касается лучших практик, то нужно найти – собственно, мы стараемся это сделать – такой механизм, который эффективно работал бы. Здесь, кстати говоря, объединения – в том числе РСПП и прежде всего РСПП, с которым мы находимся в контакте, – конечно, могут играть более заметную роль.

Владимир Сергеевич поднял ряд вопросов. Вы знаете, из этого я делаю несколько выводов. Мы достаточно регулярно встречаемся, но я вижу, что содержательных встреч маловато, надо будет это исправить. Почему я говорю «содержательных»? Потому что то, о чём Володя сказал, – это же вещи, которые на самом деле легко решаются. Надо только этим озаботиться, заняться нужно этим. И можно своевременно это делать.

Владимир Сергеевич многие вещи сказал. Одна из них – совершенно очевидна. Построили речные суда, а потом РЖД приняли ряд решений с понижением тарифа на перевозку по железной дороге, и всё это просело. Надо было заключить соглашение с Правительством при строительстве судов. В Минэкономразвития должен быть такой механизм: на время окупаемости этих вложений, значит, нужно было держать тариф. Представители Правительства в РЖД должны были об этом сказать. И всё остальное – примерно то же самое. Разные механизмы, но они должны быть созданы. Очень жаль, что мы до сих пор таких элементарных вещей, которые в целом на поверхности лежат, не сформулировали. Это нужно обязательно сделать.

Что касается в целом наших намерений на ближайшее время, думаю, что и Правительство в целом, и Минэкономразвития, Минфин, Центральный банк ещё поработают как следует с объединениями, с крупными предприятиями отдельно, с объединениями среднего, малого бизнеса.

У нас, уверяю вас, настрой очень серьёзный, решительный на то – я уже говорил об этом как-то публично, – чтобы всё, что мешает нам двигаться вперёд, было зачищено.

Мы очень рассчитываем на то, что эффект, получаемый от этой работы, будет инвестироваться, и инвестироваться сюда. Потому что хоть нас и отвлекают всякими внешнеполитическими несуразицами, но всё-таки эти несуразицы имеют хоть и пустой звон, с одной стороны, с другой стороны – они идут нам и на пользу. Потому что всё-таки мы же со многими сидящими здесь, в зале, общаемся напрямую, и я вижу озабоченность, которая возникает по поводу того, что там будет. Поэтому инвестировать лучше сюда. А наша задача – создать условия для этих инвестиций, защитить их.

Сейчас ещё рановато об этом говорить, но набор мер, он в принципе понятен. Он на поверхности, вопрос только в том, как расставить эти приоритеты, что больше, что меньше сделать, как настроить налоговую систему, о которой Владимир Сергеевич говорил.

Разумеется, мы понимаем, что самое главное – чтобы она была стабильной. Но мы постараемся её сделать не только стабильной, мы постараемся её сделать ещё и эффективной с точки зрения работы бизнеса. Правда, и я думаю, что это всем понятно, государство должно при любом варианте обеспечить выполнение своих социальных обязательств. Но всё-таки приоритетом на ближайшее время, мы будем исходить из того, что приоритетом является опережающее развитие экономики.

Я хочу, чтобы было понято, что у нас не просто желание есть, у нас есть понимание, что по-другому мы добиться кардинального успеха, в том числе в социальной сфере, не можем. Всячески будем к этому стремиться.

Надеюсь, что в контакте с вами мы некоторые элементы настроим, в том числе те, о которых с иронией и с болью говорил сегодня Владимир Сергеевич.

Я постараюсь так организовать и свою работу, чтобы мы почаще могли встречаться именно не для ритуальных, а для таких содержательных, глубоких разговоров.

А.Шохин: Спасибо.

Уважаемые делегаты съезда, гости! На этом повестка дня съезда исчерпана. Разрешите объявить его закрытым, поблагодарить Владимира Владимировича за участие в работе и за приглашение продолжить диалог по многим рабочим вопросам.

В.Путин: Спасибо.

Александра Николаевича хочу поздравить с избранием на новый срок в качестве руководителя.

А.Шохин: Спасибо.

Россия > Приватизация, инвестиции. Госбюджет, налоги, цены > kremlin.ru, 9 февраля 2018 > № 2494238 Александр Шохин

Александр Аузан: «Мы будем другими, оставаясь собой»

Михаил БУДАРАГИН

Экономика — это не только цифры. За любыми данными стоят люди с их интересами, надеждами и ошибками, успехами и поражениями, личным и национальным опытом. Статистика хороша для отчетности, но для того, чтобы понять, куда движется страна, мало просто обобщить разнообразные данные — нужно их интерпретировать, объяснить с точки зрения непротиворечивой теории. Как это сделать? Есть ли у России в новом, глобальном, сетевом мире конкурентные преимущества? В чем мы сильны и почему? Об этом «Культура» поговорила с деканом экономического факультета МГУ Александром Аузаном.

культура: У нас существуют две большие экономические школы: либеральная и патерналистская. Вы — приверженец первой, но часто говорите о том, что либеральные реформы в России не сработают. Почему?

Аузан: На вопрос «Вы каких будете?» отвечу, как один известный технократ, который работает в правительстве: «У меня нет партийной принадлежности на время службы»: я — декан экономического факультета МГУ и сотрудничаю со всеми существующими школами. Объясню, почему это не противоречит моей научной совести. По профилю я институциональный экономист, принадлежу направлению, в основе которого лежит великая теорема Рональда Коуза о силах социального трения, из которой следует, что ни один проект не может быть реализован так, как он задуман, не дает тех результатов, которые обещают создатели. Зато существует выбор между разными возможностями: в мире нет совершенства, но есть разнообразие. Впрочем, вариантов не два, а три или четыре, не работает, к счастью, схема, озвученная великой Фаиной Раневской: «Девочка, что ты хочешь? Чтоб тебе оторвали голову или ехать на дачу?» Поэтому мне легко стоять немного сбоку и анализировать: «Ребята, вы, конечно, правильные вещи говорите. Вот это у вас получается. Но предложенный метод к этой ситуации неприложим».

культура: Что такого есть в России неожиданного и необычного? Не работает ведь либеральная теория здесь.

Аузан: А почему «здесь»? С моей точки зрения, везде есть нечто неожиданное, что-то, что не позволяет реализоваться тем или иным идеям. Как известно, виноград, привезенный из Шампани в Россию, дает совершенно другой вкус. И наоборот.

Сэмюэл Хантингтон сказал: «Культура имеет значение». Это на самом деле парафраз высказывания Дугласа Норта: «Институты имеют значение» — institutions matter. А Хантингтон продолжил — culture matters. Что означает это высказывание? Оказалось, что системы правил, которые мы можем прописывать в законах, иногда почему-то не срабатывают или дают противоположный результат. Под ними есть еще то, что называется «невидимыми институтами» — культура, ценности, поведенческие установки. Это надо иметь в виду при анализе. А о том, как это учитывать, идут споры. Так, например, уважаемый Андрей Сергеевич Кончаловский, с которым мы вместе читали курс на экономическом факультете МГУ два года назад, полагает, что культура — это судьба, определяющий момент, доминанта. Я так не думаю. Полагаю, что культура в смысле ценностей, поведенческих установок — это фактор нашей жизни. Я бы сказал так: «Культура — не приговор». И не гарантия того, что мы всегда будем так креативны, как были два или три последних века. Но и не приговор в том смысле, что если не получалось, то и не получится. Перед нами — долгоиграющий фактор, изменяющийся очень медленно. Я скажу, за какое время, — сорок лет. Нынешние расчеты показывают, что при целенаправленном воздействии ценности и поведенческие установки меняются именно за такой срок.

культура: Целенаправленное изменение поведенческих установок — прогрессорство в духе Стругацких?

Аузан: Понимаю ваш вопрос. Меня это тоже смущает. Хотя надо сказать, что прогрессорство в «Трудно быть богом» описано достаточно точно и взвешенно. Это одна из моих самых любимых книг. Смущение по поводу прогрессорства снимается обращением к истории и некоторым сегодняшним реалиям. Посмотрим на некоторые факты истории. Петр I не только брил бороды и учил мужчин ходить правильным строем, но занимался массой странных вещей, вроде навязывания курения табака, пития вина etc, фактически модернизировал страну, меняя ценности и поведенческие установки. И в элитах ему это удалось, надо заметить. Правда, потом возник диссонанс, который тяжело переживался в ходе крестьянских восстаний и пугачевщины: Россия плохо понимала европеизированную верхушку.

Возьмем три сферы, где реально формируются ценности и поведенческие установки нации. Это, заметьте, не телевидение, интернет и литература, но школа, тюрьма и армия. В Сеть можно не выходить. Телевизор легко выключить, и значительная часть молодежи его просто не смотрит. Литературу, к моему сожалению, читают гораздо меньше людей, чем нам хотелось бы. А вот в школу ходить заставляют. В армию забирают силой. И в тюрьму попадает значительная часть населения. Но дело не в том, какие там проповеди читают, а в том, как устроена жизнь. Мы понимаем, сколько в середине XX века страна переняла из тюремной культуры — от песен определенной стилистики до установок «не верь, не бойся, не проси» и т.д. И за то, что происходит в школе, тюрьме и армии, заметим, ответственность несет государство. Государство российское каждый день «прогрессорством» занимается, не надо лицемерить. И таким путем производит ценности и поведенческие установки.

культура: Школу можно изменить? Ведь нравы в российской армии (не скажу о тюрьме, не знаю), стали гораздо мягче.

Аузан: Та школа, с которой уже сто лет борются все учителя-новаторы, классно-урочная система, была придумана, как известно, Яном Амосом Коменским, замечательным чешским епископом, который создал не только устойчивую образовательную модель, но и логику промышленности. Разделение уроков стало разделением труда, такая предметность создала частичного человека. То есть промышленная революция в Англии XVIII века была заложена священником. Какова структура школы — такова у вас (не сразу, а может быть, через сто лет) структура экономики, потому что люди, которые оттуда вышли, школьные отношения воспроизводят во взрослой жизни. Вот о чем я говорю, когда рассуждаю о том, что школа, тюрьма и армия формируют поведенческие установки. И если мы хотим что-то менять, то мы все время должны смотреть, что вываривается в этих котлах. А там все время что-то происходит. Меняя ситуацию к лучшему с точки зрения человеческих отношений, мы иногда можем получить совершенно неожиданные последствия, например, в экономическом развитии. Иностранные исследователи посчитали, что было бы с экономикой в стране, если бы изменился один фактор — уровень доверия людей друг к другу. Речь идет об уровне «социального капитала», то есть доверия незнакомому человеку — не приятелю, с которым я много чего пережил, не сослуживцу, не родственнику, а чужому. Встретился я с человеком — изначально доверяю ему или не доверяю? В Швеции, скажем, высокий уровень доверия. При шведских значениях в Чехии экономика была бы на 20 процентов выше, а в России — на 58. То есть наши мучения по поводу темпов роста и нехватки пирога на всех можем решать и таким образом.

культура: Позвольте о недоверии. Но ведь в России — всплеск волонтерства...

Аузан: Это правильно, но смотрите: у нас в конце 80-х годов уровень взаимного доверия был очень высоким. И именно поэтому полмиллиона человек могли стоять на Манежной площади на протестных митингах. Люди доверяли незнакомцам, даже в этом довольно рискованном в Советском Союзе деле. В 90-е это чувство начало исчезать и в нулевые годы растворилось совсем: своим верю, потому что против чужих. А сдвиг произошел в районе 2010-го. Лесные пожары по всей стране вдруг вызвали понимание, что надо помогать разным людям. Это был поворотный пункт. Но я бы сказал, что не колебания уровня доверия формируют портрет нации. Я бы сказал, это определяет, скорее, внутреннюю силу. На что нация настроена? На гражданскую войну, которая, кстати, требует большого доверия своим против чужих? Классический пример — Южная и Северная Италия. Южная — это страна групп, стоящих друг против друга, там очень высокая плотность доверия, но в каждой «семье», говоря мафиозным языком. А на Севере (он экономически очень успешен) доверие «размазано», потому что оно отнесено к разным людям: «Я и с тобой готов работать, и с тобой. Я допускаю, что ты тоже имеешь право на жизнь».

А портрет нации — он в другом. Я могу сказать довольно определенно, кто мы такие. В конце 2016 года мы проводили исследование, которое поддерживали Российская венчурная компания и Центр стратегических разработок. Оно было посвящено тому, кто такие русские, понимая это не этнически...

культура: А цивилизационно?

Аузан: Социометрически! Давайте я начну с огорчительного. Мы не на первом месте в мире по так называемой дистанции власти. Что это такое? Мы к власти как относимся? Мы готовы с ней работать, воспринимаем ее как партнера или нам важно уважать начальника? Мы не на первом месте в мире, мы на третьем — после Саудовской Аравии и Ирака. Это плохой показатель. Дистанция власти, вообще говоря, сильно противоречит таким вещам, как венчур, фондовый рынок, инновационная экономика. Хуже, однако, еще один показатель — избегание неопределенности, страх будущего. Вот тут мы первые в мире. «Не меняйте этого человека — следующий будет хуже. Вы не видите, что ли? Никого другого-то нет! Не открывайте эту дверь, там страшно. Не трогайте систему — она рухнет!»

культура: Рухнет и нас погребет?

Аузан: Правильно. Думаю, что страх перемен — свойство злоприобретенное. Я подозреваю, что виноваты все-таки шоковые реформы, они, конечно, привели к желанию того, чтобы никаких перемен не было. Это ведь страшно.

Теперь о том, что в нашем социокультурном портрете лучше. Великий спор, который два столетия продолжается — о том, кто мы, каков русский человек, общинный или индивидуальный, — можно закончить. Хочу сообщить участникам спора, что с точки зрения той верификации, которую нам удалось сделать, правы и те и другие. Мы оказались ровно посередине между индивидуализмом и коллективизмом. Это предугадывал, пожалуй, только Редьярд Киплинг, который сказал: русские думают, что они самая восточная из западных наций, а между тем они — самая западная из восточных. И то, и другое верно. Мы можем использовать и коллективистские технологии Востока, и индивидуалистические социальные методы Запада. С моей точки зрения, это преимущество. У нас есть и легкие, и жабры. Давайте поймем, что с этим делать.

Мы можем учиться как у Японии, Китая и Южной Кореи, так и у Швеции, Германии, Англии. Но учиться социальным технологиям, а не импортировать институты.

У нас есть характеристики, которые очень хороши для развития: например, готовность, желание людей к тому, чтобы страна стала другой. Да, страшно, однако эта готовность есть. Я, кстати, хочу сказать, как ни странно, что это наше преимущество перед американцами, потому что их все устраивает. А мы хотим, но боимся, что при переменах нам сильно достанется. Поэтому в каком-то смысле в России жива готовность штурмовать небо.

Отдельно хочу заметить, что еще одно свойство, которое вообще чрезвычайно важно, касается так называемой феминности-маскулинности. Неудачные термины великого голландца Герта Хофстеде, но мы — феминная нация с этой точки зрения, то есть мы не ломим последовательно по плану, читая все инструкции и довинчивая все винты. Есть такие нации, с которыми нам предлагается конкурировать: «Давайте мы развернем промышленное соревнование с немцами, японцами и китайцами». Я в ответ говорю: «Свят, свят, свят!» Вы понимаете, что вы бросаете нас ровно в те сферы массового производства, где мы всю жизнь были заведомо слабее.

Россия сильна в ином. Смотрите, сколько идей отсюда вышло только за XX век. Перечень довольно длинный. Владимир Зворыкин стоял у истоков телевидения, а Жорес Алферов у истоков мобильной связи, однако, простите, не мы сняли колоссальный экономический эффект с этих изобретений в виде 25 годовых продуктов и не мы являемся главными телекоммуникационными компаниями мира. Это преимущество мы не могли реализовать, экономя на масштабе. Плохо справлялись с массовой организацией. У нас было хорошо с созданием уникальных и малосерийных образцов. Это касается и спутника, и космического корабля, и атомных станций. Россия на мировом рынке производит 26 процентов атомных реакторов. Мы абсолютные лидеры. В автомобильной промышленности мы и до 0,2 процента мирового оборота не дотягиваем. Можно ли заниматься автопромом? Да. Просто у нас это будет дороже и хуже. Хотите? Мы можем туда идти. Вдруг нам очень нужно.

культура: А куда надо идти?

Аузан: Кажется, что сейчас России выпадает шанс. Сейчас из каждого холодильника говорят о цифровой экономике, это новое явление имеет несколько особенностей. Каждая из них довольно интересна. Но одна касается нас решающим образом — массовая кастомизация. Что это такое? Есть технологии вроде 3D-принтинга, которые позволяют производить индивидуальный продукт с такими же издержками, как массовый. Слушайте, но ведь мы ровно в это и тыкались всю жизнь, потому что уникальную-то вещь можем сделать — мы же Левши! А вот чтобы блохи танцевали, да еще чтобы фабрики их производили, это получалось хуже, а теперь — не надо.

культура: Теперь каждый — фабрика?

Аузан: Совершенно верно, но не отдельный человек, а небольшая группа. Причем, заметим, фабрика, которая выходит сразу на мировой рынок через глобализированные платформы. Это абсолютно другая экономика, которая, на мой взгляд, может оказаться для лучших наших свойств чрезвычайно привлекательной.

культура: Но в этой экономике мы останемся русскими?

Аузан: Да, конечно же, ничего уже не будет по-старому, но вместе с тем мы изменимся. Мы менялись как нация? Конечно. Немцы или англичане тоже. Дело в том, что позже возникла тонкая историческая мифология о «консерватизме», верить ей нельзя. Англичане убедили весь мир в том, что они всегда за постепенность, за уважение к традициям. Вы меня извините, а кто первый оттяпал голову своему королю? Причем не в ходе дворцовых переворотов, а по решению суда. А до этого утопил страну в кровавой гражданской войне? А до этого была война Алой и Белой розы? Менялись англичане. И немцы менялись — из мечтателей, неспособных создать свое государство (поэтому и приживавшихся в других странах и гувернерами, и министрами), в мощную силу, объединенную идеей порядка (Ordnung). Мы тоже будем другими, оставаясь собой. У человека в паспорте есть фотографии — в одном возрасте, в другом возрасте, в третьем — могут быть разительные отличия, но это один человек. Идентичность сохраняется. Поэтому я думаю, что сейчас период, способствующий некоторым шагам по улучшению жизни, хотя в целом я не назвал бы этот исторический отрезок достойным того, о чем мы мечтали.

культура: Раз уж мы говорили о Стругацких, не могу не вспомнить повесть «Гадкие лебеди». Не потеряем ли мы детей, которых от нас уведут «мокрецы», переставшие быть людьми, а воплощенные в гаджетах, Сети?

Аузан: Для меня это проблема, скорее, практическая, потому что я декан факультета, на который приходят учиться лучшие мальчики и девочки из самых разных городов и весей. Поэтому картину бед, пусть и в ослабленном виде, я здесь вижу. Проблема реальна. У нас есть опасения, что люди в новых поколениях обретают новые свойства. Например, они способны работать на параллельных экранах. Хотя и здесь есть нюансы. Как сказал один из студентов на мое замечание: «Но вы же действительно можете и гуглить что-то, и в сетях переписываться, и еще якобы лекцию слушать». «Да. И все это мы делаем, как утка, которая плавает, но медленно, летает, но низко, и ходит, но плохо». Не знаю, насколько эта самокритичная оценка верна, но я опасаюсь утери системности и глубины.

Поэтому мы затеяли здесь, на экономическом факультете МГУ, программу, которую называем «ремонтом гуманитарного провала», — он должен дополнить гуманитарным пониманием мощную математическую культуру Московского университета, существующую и на нашем факультете.

Тот же принцип лежит в основе конкурса «Лидеры России» для будущих государственных, корпоративных, гражданских менеджеров. Нужно вернуть системность, которая стоит на длине взгляда: ты знаешь не только физику, которая тебя учит не совать два пальца в розетку, но и весь гуманитарный цикл, нужный для того, чтобы людей не било током при поворотах мировой истории.

Конечно, новое поколение в чем-то не оправдает наших ожиданий, но может сделать и то, что вызовет почтительное изумление. Но наша задача состоит и в том, чтобы они мир не подожгли. И при этом соблюдали уважение к высоким целям и дальним событиям, понимали, что все то, что происходило три века назад в отечественной — и не только — истории, имеет прямое отношение к тому, каковы они сами, и влияет на то, что с нами может произойти, а чего не может. Я бы сказал, что надо попробовать создать систему такого поддержания широты, глубины и дальности взгляда и понимания, которую мы утратили в период жесткой прагматики, когда нужно было отвечать на вопрос: «А что это человеку даст, когда он будет наниматься на работу через три года?» Сегодня этого не требуется, сегодня нужно мыслить интересно, широко, масштабно.

Интересно жить — интересно. И задача поколения молодых — не стать средним менеджером, чтобы дорасти потом до старшего и затем до главного менеджера, а сделать что-то такое, чего до тебя не делал никто.

Россия > Внешэкономсвязи, политика. Госбюджет, налоги, цены > portal-kultura.ru, 8 февраля 2018 > № 2556147 Александр Аузан

ОБЛАВА

Задержаны высшие чиновники Дагестана; правительство республики отправлено в отставку

Облава - окружение, оцепление какого-либо места с целью задержания, поимки кого-либо. Лица, участвующие в окружении и поимке кого-либо. Охота, при которой окружается, оцепляется место, где находится зверь. Охотники, загонщики, окружающие цепью зверя.

Т. Ф. Ефремова. Толковый словарь русского языка (2000).

В январе 2017 года в Дагестан для проверки соблюдения законов приехала специальная комиссия из Москвы. За время ее работы задержали мэра Махачкалы Мусу Мусаева, главного архитектора столицы Дагестана Магомедрасула Гитинова, обыски прошли в администрации Табасаранского района республики, сообщает РИА Новости.

А 5 февраля сотрудники ФСБ задержали врио премьер-министра Дагестана Абдусамада Гамидова, его заместителей Шамиля Исаева и Раюдина Юсуфова и экс-министра образования Шахабаса Шахова.

Их обвиняют в хищении бюджетных средств, выделенных на социальные программы. Ущерб превышает 95 миллионов рублей.

При обысках у Гамидова нашли золотой пистолет ТТ в кейсе, пистолеты «Беретта» и ПМ, два автомата Калашникова и патроны.

Задержанным дагестанским чиновникам также могут предъявить обвинения в организации преступного сообщества, рассказали РБК источник в центральном аппарате МВД: «У следствия уже достаточно материалов, чтобы возбудить уголовное дело по ст. 210 УК РФ. В состав ОПС входили чиновники самого высокого уровня, а также сотрудники правоохранительных органов».

Задержание министров вызвало негативную реакцию экс-главы республики Рамазана Абдулатипова, при котором они и заняли руководящие должности в республике. Он назвал происходящее «кампанейщиной» и сравнил ситуацию с предложением Владимира Жириновского оцепить Северный Кавказ «колючей проволокой». Абдулатипов , занимающий пост спецпредставителя президента по вопросам сотрудничества с государствами Каспийского региона, заявил: «Если есть конкретные обвинения по конкретным вопросам, надо разбираться, а не проводить кампанию и держать республику в таком нервно-психологическом напряжении».

Пресс-секретарь президента Дмитрий Песков сказал: «Это не политический кризис, это продолжение работы правоохранительных органов. Пресс-секретарь напомнил, что Владимир Путин неоднократно говорил о том, что это «не кампанейщина, а последовательная, целенаправленная и системная работа. Она идет во многих регионах». Песков подтвердил, что Путину докладывают о ходе расследования.

Экспертные оценки

Леонид Ивашов

Моим основным источником о ситуации в Дагестане является знакомый солдат. Когда я ещё был командиром роты в Германии, он был у меня рядовым. Сейчас, когда он приезжает в Москву, мы долго, ночами с ним сидим и разговариваем. И как-то я задал вопрос: «Почему люди берут автоматы и уходят в горы?» Он немногословный человек, но выдал классический ответ: «Потому что нигде в республике нет правды и справедливости. Правда замещается автоматом Калашникова». Сослуживец сейчас просто занимается хозяйством, разводит овец — выживает, как говорится. И он рассказывает, как там относятся к людям. Например, приезжает районный полицейский начальник и говорит: «Будет свадьба моей дочери, ты вот этих баранов погрузи мне в машину». Я его уговариваю: «Зачем, оставь, мне семью кормить нужно…» Отвечает: «Если этих самых жирных не погрузишь, то я тебя погружу — и будешь у меня вместо барана».

Второй срез моей информации — это казачество. В конце прошлого года из Дагестана приехали казаки и привезли кипу материалов. Суть материалов: есть решение федеральных органов власти о возвращении русскоязычного населения, казачества на традиционные места проживания. Есть постановления правительства Дагестана, все бумаги есть до районного уровня или поселкового. Но за все последние годы ни одного квадратного метра земли, ни одного квадратного метра жилья никому не выделили. Но все рапортуют — отписки огромные, как под копирку написанные, — что есть федеральная программа возвращения в места традиционного проживания. Но вот вся эта бюрократическая риторика сводится к тому, что, «к сожалению, средств не выделено или средства выделены, но исчезли в неизвестном направлении» и так далее.

Когда я всё это анализирую, то прихожу к выводу, что Дагестан на грани взрыва — причём вооружённого взрыва. Мы ещё увидим, как там ходит оружие, люди уже стали вооружаться, это большой бизнес. Да, там есть террористические проявления, да, в республику приходят ваххабиты, террористы, проповедники радикального ислама. Но они приходят потому, что там есть почва — всеобщее недовольство. И поэтому аресты в высшем руководстве — это, по сути дела, превентивные меры по предотвращению вооружённого восстания в Дагестане.

Меры, наверное, правильные, однако есть большое «но». Дагестан — как бы образец ситуации, которая сложилась во всей России. Может быть, там наиболее ярко выпятилось всё негативное. Давайте немножко повспоминаем, как ведёт себя власть — и ельцинская, и путинская, они действуют в одной логике. Мы что, не помним, как отдавали на откуп республики, в том числе и соседние с Дагестаном? Давали территории на кормление, чтобы получить лояльность, поддержку легитимности своего избрания. Мы что, не помним, как Сердюкову и Васильевой отдали на откорм Министерство обороны и Вооружённые силы? И сегодня, если посмотреть на наше правительство и на ряд арестованных губернаторов, давайте скажем прямо: ведь им отдавали регионы и труд их жителей на кормление. И радикальные меры, которые сегодня принимаются в Дагестане, аресты высоких чиновников — это, скорее всего, не системная борьба с коррупцией. Потому что коррупция начинается, увы, не в Дагестане, не на Камчатке и не в Ханты-Мансийском округе. Ведь у нас такая огромная система надзорных органов, что по числу надзирающих мы сегодня превзошли фашистскую Германию на оккупированных территориях по численности на душу населения. Полицаев было меньше, чем сегодня правоохранителей в России на определённое количество людей. И что, такому гигантскому аппарату не видно было повсеместного воровства?

Если пойдёт системное очищение от коррупции, то Путину, если это предпринимать, нужно начинать с Кремля, ибо все должностные лица, которые сегодня арестованы в Дагестане, имеют покровительство именно в Москве. Что, Министерство образования и науки Российской Федерации не знало ситуации в образовательной системе Дагестана? Скорее всего, подкармливалось и поэтому не замечало. А если не знало, то где ваш профессионализм? Каковы ваши функции? Что, сенаторы, которые заседают от Дагестана в Совете Федерации, не знали положения дел? Или депутаты Госдумы? Все всё знали, а пирамида всеобщей коррупции движется по всей России.

Есть честные губернаторы, главы администраций, которые пытаются что-то делать для народа, но таковы далеко не все. Дай бог, чтобы Дагестан был той точкой отсчёта, с которой Путин начнёт революцию сверху по установлению более-менее справедливого социально-экономического строя.

Нужно усиливать власть представителей народа в полном соответствии с третьей статьёй Конституции Российской Федерации, где объявлено, что носителем суверенитета и единственным источником власти в Российской Федерации является её многонациональный народ. И дальше есть положение в Конституции, что народ осуществляет свои властные полномочия как непосредственно, так и через систему выборных органов. Так вот, когда люди даже не знают Конституции, но знают, что у нас власть должна быть народной — они и протестуют, и на митинги ходят, а когда это не помогает, берутся за оружие.

Поэтому сейчас нужно создать механизм народовластия, чтобы народ мог контролировать деятельность любого чиновника, чтобы народ мог влиять на ситуацию и в школе, и в республике, и в стране. Народ сегодня отстранён от власти. Та облава, которая происходит сегодня в Дагестане, должна в корне изменить сущность самой власти — и не только в республике. Собственность сегодня диктует власти. Власть у нас в стране олигархическая, и мы прекрасно видим: кто какие решения проталкивает, какие осуществляются кадровые назначения в угоду олигархату или крупному воровскому, прежде всего, бизнесу. Не изменив сущности власти, не подчинив её интересам народа, мы разовой акцией ничего не добьёмся.

Нам надо поизучать китайскую модель. Там нет таких акций-вспышек, там чётко, регулярно отслеживают правонарушения. Система народных представителей, которая завершается Всекитайским собранием народных представителей, то есть большим Верховным советом, там очень эффективна. Правят именно представители народа. Выборы происходят не так, как у нас в депутаты Госдумы или сенаторы. Там людей выдвигают, начиная с посёлка, района и так далее. И контроль осуществляют они, а не правоохранительные органы. Правоохранители получают сигналы, проверяют их и регулярно отстреливают воров. Дело было в Шанхае. Включил там телевизор, смотрю и не понимаю ничего, что говорят, но вижу — суд идёт. И тут же показывают, как выводят осуждённых к стенке, залп, шести человек нет. Я утром спрашиваю китайских товарищей, они мне объясняют: «Это руководители Шанхая, они проворовались, их расстреляли». Я как бы упрёк делаю министру обороны, товарищу Чи Хаотяню: «Ведь они никого не убили, вроде нет разбойных нападений, зачем расстреливать?» И мудрый товарищ Чи Хаотянь мне объяснил: «У нас 200 миллионов людей живут за чертой бедности, многим нужно хотя бы чашечку риса в день, чтобы они не умерли. Когда много воруют, то многие умирают от голода, поэтому воры своим воровством приговаривают людей к смертной казни». Вы знаете — я с ним согласился.

И последнее. Некоторые эксперты говорят, что у тех клановых, родовых, преступных по большому счёту групп, интересы которых сейчас так мощно затронуты в Дагестане, достаточно сил для того, чтобы возмутить этот участок Северного Кавказа, для того, чтобы поднять свои прикормленные частные армии — а ведь у каждого чиновника высокого уровня в подчинении имеются десятки, а порой и сотни вооружённых людей. Я не считаю такие опасения справедливыми. Вообще не связываю преступную систему в какими-то родовыми, клановыми традициями. Ведь те аварцы, кумыки, даргинцы, табасаранцы, которые оказались наверху, немного делают ради своих кланов, ради своих родственников или даже в интересах религиозных конфессий. Это система воровская, криминальная. И того, что вчера сделали Васильев с Бортниковым, ждали и кумыки, и даргинцы и все остальные. По крайней мере, 90% населения. Мы помним, как арестовали мэра Махачкалы, который имел дворцы-крепости, и дворцы даже прикрывались зенитно-ракетными переносными комплексами. И что? Кто восстал в его защиту? Охрана немножко постреляла в воздух, когда резиденцию мэра приехали брать штурмом — и всё. Народ был доволен. Так что ничего дурного ожидать от населения, в том числе от кланов, не приходится. Народ будет рукоплескать.

А от криминальной системы России, которая проходит через правительство, Госдуму, Совет Федерации, через правоохранительные и судебные органы — вот здесь сопротивления следует ожидать. Конечно, не вооружённого, а, скорее всего, в форме тормозящей «мягкой силы».

Россия. СКФО > Госбюджет, налоги, цены > zavtra.ru, 7 февраля 2018 > № 2487832 Леонид Ивашов

Человечество за порогом

ключевой вопрос мировой политики на 2018-2020 гг– сохранение России в условиях срыва в Глобальную депрессию

Михаил Делягин Алексей Гордеев

«ЗАВТРА». Михаил Геннадьевич, сейчас довольно широко обсуждается очередной доклад Римского клуба, сделанный им в связи с его полувековым юбилеем. И одновременно появились сообщения о Римской декларации вашего института. Как связаны эти материалы?

Михаил ДЕЛЯГИН. Только городом. В начале января в Риме прошла очередная общая конференция представителей и партнёров Института проблем глобализации из разных стран. Это скромное внутреннее мероприятие обычно не привлекает внимания и направленно лишь на поддержание внутренних коммуникаций в условиях всё более болезненного разделения человечества.

Однако обсуждения неожиданно выявили общее понимание глубоких изменений человечества, ещё не осознанных им. Наиболее важные элементы общего для нас понимания нового мира мы и закрепили в Римской декларации; если бы кто-то вспомнил о Римском клубе, её, конечно, назвали бы по-другому.

«ЗАВТРА». И каков её главный вывод?

Михаил ДЕЛЯГИН. Глубина всеобъемлющей трансформации человечества беспрецедентна. Сменился сам вектор развития: нашим главным делом вместо изменения окружающего мира стала трансформация своего сознания и восприятия этого мира: high-hume сменяет high-tech. Эта революция не имеет аналогов в истории, мы делаем то, к чему не приспособлены физиологически, психологически и социально.

Трансформация личности

«ЗАВТРА». Если меняется всё, то, наверное, меняется и личность?

Михаил ДЕЛЯГИН. Информационные технологии делают её пластичной, мозаичной, внушаемой, не способной на долгосрочное целеполагание и систематическое приложение усилий. Клиповое сознание переходит в «кликовое» - нуждающееся в немедленной реакции на разрозненные внешние раздражители ради получения эмоции, а не результата.

Кстати, суть современного информационного взаимодействия – обмен внимания пользователя на получаемые им эмоции. Бизнесу нужно удержание внимания, пользователю – эмоции. Содержательная деятельность сама по себе перестаёт быть ценностью.

Общество рассыпается на индивидов, объединённых некритически воспринимаемыми ими объектами в секты. Соцсети как структурообразующий элемент общества трансформируются в социальные платформы, интегрирующие всю внешнюю активность личности и через информационно-эмоциональный фон определяющие её поведение. Общество становится алгоритмичным, развитие индивида прекращается (так как соцсети ради удержания внимания помещают его в кокон комфорта, в котором отсутствуют мотивации для развития), что, возможно, свидетельствует о выходе на новый уровень развития коллективного сознания.

Атомизация общества, вызванная трансформацией личности, дополняется формированием «глобальных племён», объединённых поверх госграниц специфическими моделями поведения. Бизнес укрепляет эти модели как новые рынки, размывая обычные общества-государства и натравливая на них своих потребителей. Частный случай этого – поощрение сексуальных отклонений (являющееся также инструментом формирования новой глобальной элиты, отделённой от «старого» мира и не питающей к нему сантиментов).

Трансформация общества

«ЗАВТРА». А как меняется состояние общества как такового, не только с точки зрения его взаимодействия с индивидом?

Михаил ДЕЛЯГИН. Познаваемость мира снижается в силу его усложнения и всё более хаотического воздействия на сознание индивида. Это ведёт к вырождению науки в культурно, но не производительно значимый социальный уклад, а образования – в средневековый инструмент поддержания стабильности. Знание становится достоянием избранных, что грозит его вырождением в ритуалы и через поколение – технологическим крахом, который сократит население Земли в разы.

Системы управления уже поколение не демонстрируют адаптации к используемым ими технологиям формирования сознания. Нарастает управленческий кризис, вызванный самопрограммированием управляющих систем, их отказом от реальности, переориентацией с изменения реальности на изменение её восприятия, а главное – более интенсивной трансформацией их сознания по сравнению с сознанием общества. А цена управленческой ошибки качественно возрастёт при переходе от BIG DATA к SMART DATA (структурированным базам данных: структурирование на основе ошибочной гипотезы гарантирует ошибочный результат).

Деньги теряют значение, уступая его технологиям. Капиталы становятся неключевым элементом технологий, так же как с развитием капитализма золото стало неключевым элементом капитала. Технологии всё меньше отчуждаются от своих создателей и становятся основой нового монополизма: метатехнологии исключают возможность конкуренции с их создателями. Инфраструктура становится главной частью технологий, социальные сети перерастают в интегрированные платформы, всё больше определяющие повседневную жизнь и общественную активность человека.

Производство как таковое на порядок менее рентабельно, чем создание технологий, дизайн и маркетинг, и потому проигрывает им конкуренцию за все виды ресурсов. Это ведёт к его отставанию, стагнации и упадку (инженеров не хватает даже в Германии) и может не просто ограничить развитие, но и привести к масштабной технологической деградации и планетарным катастрофам.

«ЗАВТРА». Каково воздействие на общество пресловутого искусственного интеллекта?

Михаил ДЕЛЯГИН. Искусственный интеллект, как сформулировал в 2017 году Пентагон, - симбиоз способного к творчеству человека и олицетворяющего формальную логику компьютера. Рост мощности компьютеров распространит формальную логику на сферу образного мышления, что сузит пространство человеческого творчества. Биологизация интерфейса взаимодействия с компьютером сделает нас равными по доступу к формальной логике; конкуренция будет вестись на основе творческих способностей. Это ведёт к кризису в управлении (мы не умеем управлять творческими людьми), педагогике (пока мы не научимся воспитывать творческие способности, как сейчас воспитываем логическое мышление) и в целом в общественном устройстве (отсутствие творческих способностей будет приговором даже для членов элиты, и сохранение таких детей в элите будет означать крах общества из-за неконкурентоспособности).

Общество будет развиваться по пути китайского «социального кредита», а японская модель «общества 5.0» будет встроена в неё в качестве частного улучшения. Лидерство в социальном развитии, как и другие формы глобального лидерства, в 2017 году перешло от США к Китаю, что предопределяет неизбежность их столкновения.

Глобальный управляющий класс и его трансформация

«ЗАВТРА». Вы часто говорите о том, что главным субъектом развития стал глобальный управляющий класс, выражающий интересы глобального бизнеса. Что это такое?

Михаил ДЕЛЯГИН. Это не жёсткая иерархическая структура (не зря провалились все попытки создать «мировое правительство»), а открытая совокупность социальных вихрей, втягивающая в себя индивидов, обладающих глобальным влиянием, личной энергетикой и мобильностью, и выбрасывающая их при утрате хотя бы одного из этих качеств. Противоречие между мощью глобального управляющего класса и его безответственностью перед управляемым им человечеством характерно для Средневековья и создаёт угрозу возвращения его норм. Ключевую роль в глобальном бизнесе (и, соответственно, глобальном управляющем классе) играют «фонды фондов», владеющие основными глобальными корпорациями и друг другом.

США – оргструктура глобального управляющего класса, что создаёт внутри них перманентный конфликт представителей этого класса с национальной бюрократией, а также противоречит возвышению в его составе представителей Китая (остающихся, в отличие от остальных его элементов, защитниками своего общества). Эти конфликты будут нарастать, открывая возможности и для России.

Перерастание соцсетей в социальные платформы, создающие среду обитания человека в развитых обществах и определяющие его поведение, повышает значение их разработчиков и управленцев в составе глобального управляющего класса. Финансисты из «фондов фондов», по-прежнему владея информационными корпорациями, утрачивают возможность понимать, чем они владеют. В результате представители соцсетей из подчинённых становятся (возможно, временно) равнозначимы «хозяевам денег». Они владеют поведением людей, их мнениями и эмоциями прямо, а не посредством денег. Это создаёт новый конфликт внутри глобального управляющего класса: между финансовыми и социальными владельцами мира.

Эти конфликты внутри глобального управляющего класса дополняют главный конфликт современности: между глобальными и обособленными структурами (в частности, между глобальным бизнесом и государствами) – и дают новые шансы патриотам, желающим вернуть служащие глобальному бизнесу государства своим народам.

«ЗАВТРА». А каково глобальное значение криптовалют?

Михаил ДЕЛЯГИН. Разрешение развитыми государствами использования криптовалют, объективно подрывающих национальный суверенитет, означает, что криптовалюты нужны кому-то, кто сильнее государств: глобальному бизнесу. Противоречие между глобальными функциями доллара и его национальной природой (усилившееся с намерением Трампа взять под контроль ФРС) стало нестерпимым для глобального бизнеса. Раз сделать доллар международным не удалось (в 2011 году ФРС провокацией против Камдессю сломала последнюю попытку создать «мировое правительство»), потребность будет удовлетворена иным путём: глобальной по своей природе криптовалютой. Это не противоречит созданию криптовалют спецслужбами, так как при размывании государств они сближаются с глобальным бизнесом, а их руководство может входить в глобальный управляющий класс.

В отличие от обычных валют, обеспеченных доверием к эмитирующим их государствам, криптовалюты обеспечены недоверием к государствам, недееспособным в глобальном кризисе (прежде всего из-за приятия либерализма – идеологии глобального бизнеса). Биткоин как доллар для криптовалют (они котируются в биткоинах) сохранит ключевую позицию в их мире до появления универсальной платформы, объединяющей лёгкость расчётов и широкий функционал (включая смарт-контракты); появления её стоит ждать от Дурова как наиболее творческого представителя информбизнеса. Дуров (или иной, решивший эту задачу) будет либо взят под контроль глобальным управляющим классом, либо (в случае свободолюбия) столкнётся с проблемами, которые сохранят инфраструктурную позицию биткоина, несмотря на его недостатки.

Вызов лишних людей

«ЗАВТРА». А что вы считаете главным направлением влияния новых технологий на обычные общества?

Михаил ДЕЛЯГИН. Сверхпроизводительность информационных технологий резко сокращает число людей, нужных для производства потребляемых человечеством благ, делая лишними сотни миллионов, а в близкой перспективе – миллиарды людей. Государства ради социальной стабильности сдерживали рост производительности, но глобальный бизнес (как и бизнес в целом) не воспринимает социально-психологические категории и, став с уничтожением СССР сильнее государств (так как их ресурс – монополия военной защиты – утратил смысл), форсировал прогресс коммерционализацией созданных в ходе «холодной войны» новых технологических принципов. Поскольку разрыв между производимым и потребляемым наиболее значим у «среднего класса» развитых стран, его утилизация стала категорическим императивом рынка.

Примирение европейского «среднего класса» с его обеднением организацией миграционного кризиса достигнуто ценой ускорения исламизации Европы. Превращение Евросоюза в евро-халифат вероятно к 2050 году. Только Россия (в случае сохранения) может подготовить управленческие кадры и концепцию, позволяющие избежать варваризации и сохранить достижения европейской культуры (включая навыки создания и развития технологий) в рамках политического ислама.

«ЗАВТРА». Но ведь феномен «лишних людей» переворачивает всю современную цивилизацию! Что от неё остаётся?

Михаил ДЕЛЯГИН. Не так много. Прежде всего, исчезает экономический фундамент гуманизма (ранее человек приносил прибыль, теперь – издержки). Утилизация населения, с чем столкнулись ещё гитлеровцы, крайне сложна. В неразвитых странах голод, болезни, искусственное бесплодие (включая прививки и планирование семьи) и войны не решают проблему: люди перестают размножаться, лишь если живут хорошо, но это повышает издержки, а не снижает их. В развитых странах мейнстрим – виртуальная реальность, но проблема извлечения прибыли из отправленного в неё тела не решена, что сохраняет проблему «лишних людей» как источника убытка.

Эта проблема уничтожает демократию и рынок. Первая осуществляется исключительно от имени и во имя среднего класса (в 2017 году Макрон назвал её возможной лишь на местном уровне), второй невозможен без генерируемого им спроса. Рыночная демократия на глазах перерождается в распределяющую блага информационную диктатуру.

Открытие новых технологических принципов без угрозы существованию несовместимо ни с рынком, ни с западной демократией: оно требует инвестиций в полную неопределённость, что несовместимо с первым, и отказа от сегодняшнего потребления ради завтрашнего, что несовместимо со второй. Поэтому по завершении коммерционализации технологических принципов, открытых в ходе «холодной войны», отказ от рынка и западной демократии становится условием развития. Возможно, отход США от демократии вызван не только внешним управлением со стороны глобального управляющего класса, но и стремлением преодолеть ограниченность её западной модели для продолжения развития.

«ЗАВТРА». И каков же выход из тупика, в который движется мир?

Михаил ДЕЛЯГИН. Сохранение гуманизма, а также благосостояния и жизней лишних людей возможно только при смене цели развития: с прибыли на развитие человека. Тогда переизбыток людей обернётся их нехваткой (так как развитие личности потребует роста числа педагогов и медиков).

Но причины провала советской цивилизации сохраняются: неясно, почему личность предпочтёт совершенствование деградации, непонятны критерии самого совершенствования (ибо личность, в отличие от капитала, многогранна). Прорывом может стать китайская попытка преобразования человеческой природы (система «социального кредита»); её новизна по сравнению с советской заключается во всеобъемлющем воздействии на личность и разветвлённой обратной связи (которые могут погибнуть по завершении доработки системы).

Информационные технологии приносят в жизнь многие черты коммунизма. Общественная природа и неотчуждаемость главного ресурса – информации – делают невозможной частную собственность на неё, выводя её за рамки капитализма. Попытка её приватизации «правом интеллектуальной собственности» выродилась в злоупотребление монопольным положением и в целом уже провалилась.

В развитых странах труд перестал быть условием выживания, разница между рабочим и свободным временем стёрлась (хотя способом, который никого не радует), а между трудом и развлечением стирается стремительно: труд становится всё более творческим.

Акционеры глобальных корпораций уже не могут управлять своей собственностью: управление объективно принадлежит топ-менеджерам. Более того: акционеры в массе своей и не хотят управлять, уничтожая тем самым являющуюся фундаментом капитализма частную собственность, не существующую вне управления. Она отмирает, хотя и не так, как ждали классики.

Марксизм был разработан на научном фундаменте XIX века. Его ключевое достижение – исторический материализм, применяющий диалектику к общественному развитию, то есть к развитию не на основе неизменных правил (как это имеет место в природе, изучаемой диалектическим материализмом), а напротив, за счёт их постоянного изменения.

Но научная революция шла весь ХХ век и продолжается сейчас. Относительно передовой раздел «сердца науки» - математика неопределённостей – уже применяется для управления локальными общественными процессами; её предстоит применить к развитию в целом. Затем к обществу будут применены подходы квантовой механики и космологии. Осознание этой практики изменит лицо марксизма.

Глобальная депрессия: реальная перспектива

«ЗАВТРА». А если перейти от фундаментальных процессов к тому, что происходит на рынках прямо сейчас: что нового?

Михаил ДЕЛЯГИН. Экономический кризис вызван загниванием монополий, сложившихся на глобальном рынке. Возможности расширения рынков близки к исчерпанию как территориально (глобальный рынок расширять некуда), так и финансово (накачка денежного спроса ограничена безопасными темпами роста долговых пирамид), и технологически. Фундаментальный переход от изменения мира к изменению его восприятия подготовлен произошедшей в 70-е годы сменой вектора развития с производства на развлечения: это удешевило и упростило создание новых рынков, но результат уже принесло. Новые рынки, создаваемые изменением человека (включая расширение спектра сексуальных ориентаций, грозящее вымиранием), достаточны для формирования нового политического мейнстрима Запада, но не для генерации необходимого спроса.

Загнивание монополий проявляется, прежде всего, в нехватке спроса. Наученные Великой депрессией, развитые страны компенсируют сжимающийся коммерческий спрос кредитной эмиссией. Но её возможности близки к исчерпанию: так как в развитых странах нет места новым крупным прибыльным контурам, эмиссия оборачивается ростом заведомо безвозвратного долга.

Конкуренция за спрос, усиливая протекционизм, уже рвёт глобальные рынки на макрорегионы, обрушивая мир в новую, Глобальную депрессию. Готовность Гугла ограничивать показ новостей, противоречащих западной пропаганде, и цензура Фейсбука показывают: разорваны могут быть даже информационные рынки.

Глобальная депрессия будет хуже Великой: она так же будет порождать войны, но войны не будут выходом из неё (Глобальная депрессия будет заключаться в распаде единого рынка на макрорегионы, и война, в отличие от Второй мировой, не объединит их – по крайней мере, на первом этапе).

Промежуточный этап уже налицо: три валютные зоны (доллара, юаня и евро) в экономике и биполярное противостояние США и Китая в политике. Глобальная депрессия будет, как межвоенный период, временем хаотичной борьбы всех со всеми (включая негосударственных участников глобальной конкуренции). Ослабление глобальных монополий частично восстановит роль государств.

«ЗАВТРА». А даст ли это нам какие-то новые возможности?

Михаил ДЕЛЯГИН. Распад глобальных рынков на макрорегионы снизит ёмкость отдельных рынков, что вызовет исчезновение ряда технологий (им не хватит спроса). В случае технологий жизнеобеспечения (например, несоздания новых поколений антибиотиков) это будет грозить катастрофой. Выходом станет дотирование этих технологий государством (возможности чего ограничены) и применение «закрывающих» технологий. Последнее даст дополнительную возможность России как их родине и стране, культура которой соответствует им (как старая немецкая культура соответствует инженерным наукам, итальянская – дизайну, английская – юстиции, а американская – бизнесу).

«Закрывающие» технологии – простые, дешёвые и сверхпроизводительные – в основном созданы в рамках ВПК СССР (только там велись массовые исследования без заранее обещанного результата) и пока развиваются в порах общества. Они подавляются монополиями (которые зарабатывают на издержках и потому усложняют и удорожают, а не упрощают и удешевляют продукцию), ослабление которых откроет эру расцвета «закрывающих» технологий.

Патриотическая революция против либеральной диктатуры

«ЗАВТРА». И что на фоне этих тектонических сдвигов происходит в мировой политике?

Михаил ДЕЛЯГИН. Её главный сюжет – борьба в глобальном управляющем классе двух групп: пытающихся остановить распад глобальных рынков на макрорегионы и сознающих неизбежность этого распада, стремящихся оседлать его. Первые поддерживают либералов, вторые – патриотов (консерваторов); в США их противостояние выражено холодной гражданской войной глобалистской либеральной элиты против Трампа. Либералы обречены на поражение ходом истории, но будут сопротивляться и сохранят часть своего влияния в мире Глобальной депрессии.

США живут, пока мир оплачивает их потребление покупкой их госбумаг с нерыночно низкой (это условие устойчивости финансовых пирамид) доходностью. Такая покупка может быть массовой только от страха. Поэтому стратегия США – запугивание доступной им части мира: после исчезновения «советской военной угрозы» - расширением зоны хаоса. Хаотизация мира – объективное условие сохранения США как единственной «тихой гавани» для капиталов (даже Саммерс признал: без зарубежных военных баз США тут же обанкротятся). Это устремление объединяет всю их элиту.

«ЗАВТРА». Но нельзя же бесконечно расширять хаос и нагнетать напряжённость: можно сорвать мир в большую войну!

Михаил ДЕЛЯГИН. Пока получается. Хотя в 2020-21 годах вероятен военный конфликт США с Китаем в связи с насыпаемыми последним островами, делающими Южно-Китайское море его внутренним. США не смогут ждать смены в пользу Китая глобального политического баланса вслед за аналогичным изменением экономического, технологического и информационного балансов. «Вторым фронтом» в этом конфликте станет организованное США (которые перебросят туда подготовленных боевиков-исламистов запрещённого в РФ ИГ) восстание в Синцзян-Уйгурском автономном районе Китая. Возможна и дестабилизация Казахстана, давление США на который очевидно.

«ЗАВТРА». А какова же наша роль в этой перспективе?

Михаил ДЕЛЯГИН. Ключевой вопрос мировой политики на 2018-2020 годы – сохранение России, не сумевшей создать свой макрорегион (несмотря на разговоры с 2006 года), в условиях срыва в Глобальную депрессию.

Отказавшись (Валдайской речью Путина в сентябре 2013 года) от форсированной трансформации человека ради создания новых рынков, Россия доказала ценностную несовместимость с Западом и вызвала агрессию в виде привода к власти на Украине фашистов. Затем Россия обесценила усилия США по хаотизации мира (купировав исламский фундаментализм в Сирии, не дав втянуть себя в войну с Украиной, а затем и Турцией, при том что хаотизация ядерной державы – идеал стратегии США), способствовав этим победе патриота Трампа над либералами.

Россия уязвима в силу гибридного характера государственности: патриотическая внешняя политика сочетается с либеральной социально-экономической. Опора высшего политического руководства на стихийный патриотизм общества и его инстинкт самосохранения противоречат компрадорскому характеру элиты (офшорной аристократии) и стремлению сходящих с глобальной арены в небытие либералов вернуть себе всю полноту власти по образцу 90-х.

Это делает вероятной попытку либерального госпереворота после президентских выборов (по стандартам «цветных революций»). Чем позже будет совершена эта попытка, тем выше (в силу роста раздражения общества от падения уровня жизни и антинародности элиты) её шансы на успех, означающий уничтожение современной России.

Беседовал Алексей Гордеев

Россия > Госбюджет, налоги, цены > zavtra.ru, 7 февраля 2018 > № 2487821 Михаил Делягин

Арктика. Величие проекта

Русская цивилизация в её арктическом исполнении

Вячеслав Штыров

Почти полтора столетия назад исследователи обнаружили удивительное совпадение представлений о географии, центре мира и месте происхождения человека в мифологии и эпосе самых ранних цивилизаций. Философские концепции древних египтян и иудеев, аккадцев и вавилонян, индийцев и иранцев, греков и финикийцев, германцев и финно-угров примерно одинаково описывали положение небесного зенита и ход движения планет на небосводе, годовой цикл дня и ночи, особенности водных потоков на прародине человека, относя её к району Северного полюса. Именно там, по их мнению, находился первоначальный рай земной, ныне покрытый толщами вод и льдов океана и ставший прибежищем богов. Конечно, с точки зрения науки климатологии во время появления на планете человека современного вида рай этот был довольно суровым. Но археологические находки и блестящие научные исследования конца прошлого века российских археологов С. Федосеевой и Ю. Мочанова подтверждают неоднократно ранее высказывавшуюся выдающимися учёными М. Вагнером, И. Мюллером, А. Анучиным, В. Вернадским и другими точку зрения о внетропической прародине человечества. Такой прародине, в которой экстремальные внешние условия заставили наших человекоподобных предков овладеть огнём, освободиться от животного состояния и стать людьми. Возможно, заложенная в генах человека тяга к родине и ведёт извечно романтиков и сильных духом к мистическим кругам полярных областей. Туда, где сходятся силовые линии магнитного поля Земли и во взаимодействии с космическими частицами зажигают грандиозные северные сияния, где заканчиваются океанические течения и рождаются ветры, куда каждый год летят миллионы и миллионы птиц. Арктика давно стала классической обителью мужества, страсти к постижению неведомого и сути бытия. Потому-то во всех странах, представители которых принимали когда-либо участие в полярных исследованиях, есть посвящённые им музеи или памятники.

***

Мир современности стал далёк, к сожалению, от романтической метафизики и руководствуется чисто прагматическими соображениями. Вот и нарастающий всеобщий интерес к скованным льдами северным широтам объясняется осознанием новых возможностей их утилитарного использования в геополитических, военных и экономических целях.

Ещё два десятилетия назад всё происходящее в северных полярных пустынях и тундрах считалось делом арктических государств, то есть тех стран, часть территории которых находится за Северным полярным кругом. К их числу относятся Россия, США, Канада, Дания (через Гренландию), Исландия, Норвегия, Швеция и Финляндия. В 1996 году они учредили Арктический совет в качестве форума высокого уровня для регулярного межправительственного рассмотрения вопросов экологии, рационального использования природных ресурсов, взаимодействия в обеспечении безопасности в воздушном и морских пространствах, устойчивого развития коренных малочисленных народов Севера. В соответствии с учредительными документами Арктического совета список его членов-государств является закрытым, но за последние годы двенадцать других стран получили в нём статус наблюдателя. Причём многие из них географически расположены весьма и весьма далеко от северных широт. Например, Сингапур и Индия, Япония и Южная Корея, Испания и Польша. Претендентом на получение статуса наблюдателя является и Евросоюз. Помимо участия в работе Арктического совета, целым рядом стран развёрнута интенсивная практическая деятельность в Арктике: организуются целевые научные экспедиции; создаются полярные станции – дрейфующие и на островах; проводятся многогранные исследования атмосферы, льдов и вод; проектируются и строятся специальные типы судов и морское технологическое оборудование ледового класса для геологоразведки и добычи полезных ископаемых. Особую активность проявляет Китайская Народная Республика, где создан специализированный научный институт, построен и успешно эксплуатируется для исследовательских целей мощный ледокол «Снежный дракон», осуществлены проводки коммерческих судов по нашему Северному морскому пути, организована научная база на Шпицбергене. Беспрецедентную программу по изучению Арктики, в том числе в районах полярных владений России, с масштабным использованием атомных подводных лодок, оснащённых новейшими системами для картографирования морского дна и донных отложений, проводили Соединённые Штаты Америки. Заметна интенсификация разнообразной деятельности в высоких широтах Норвегии, Индии, Германии, Южной Кореи.

Прямой и непосредственной причиной всплеска интереса к Арктике и последовательного наращивания усилий разных стран по её изучению и освоению послужил, безусловно, начавшийся в конце прошлого столетия процесс глобального потепления на нашей планете. Его наиболее ощутимым результатом стало повышение температур воздуха в высоких широтах северного полушария и, как следствие, подтаивание материковых ледников и уменьшение площади льдов в Северном Ледовитом океане. Экстраполяция наблюдаемых климатических изменений в будущее даёт основания некоторым авторитетным специалистам считать, что с большой долей вероятности океан полностью освободится от ледового покрова в течение нескольких ближайших десятилетий. Даже если считать эти прогнозы слишком радикальными, уже сегодняшнее положение дел заметно улучшило условия для судоходства и работ по освоению шельфа и прибрежных зон в арктических морях. Это открывает совершенно новые возможности для мировой экономики.

В первую очередь речь идёт об ископаемых природных ресурсах. По мнению геологов, Арктический регион планеты представляет собой крупнейший в мире циркумполярный минерагенический пояс, насыщенный нефтегазовыми и рудными месторождениями. Уже сегодня здесь добывается значимая часть углеводородов, а потенциал месторождений нефти и газа оценивается в почти четверть от мировых прогнозных ресурсов. И на шельфе, и на побережье арктических морей прогнозируются или уже открыты планетарного масштаба запасы угля, никеля, меди, кобальта, платиноидов, алмазов, фосфора, серебра, золота, полиметаллов, урана, олова, железной руды, хрома, марганца, титана, редкоземельных металлов и элементов, причём значительная их часть сосредоточена в уникальных гигантских месторождениях.

Экономическая целесообразность добычи природных ресурсов в Арктике становится обоснованной в связи с повышением эффективности логистики их разработки из-за улучшения условий судоходства в северных морях в ходе глобального потепления. Не меньшее значение для мировой экономики имеют и появившиеся перспективы превращения существующих морских путей в Северном Ледовитом океане – Северо-Западного прохода вдоль берегов Канады и США и Северного морского пути России – в постоянно действующие трансконтинентальные магистрали. Тогда значительно сократятся расстояния, время и стоимость перевозок грузов из Юго-Восточной Азии в Европу (по сравнению с перевозкой через Суэцкий или Панамский каналы). Революционные же изменения в мирохозяйственных связях дадут северные кроссполярные маршруты, организация которых всё более осуществима.

Есть ещё одно важное последствие глобального потепления в Арктике, уменьшения площади ледовых покровов, изменения структуры и толщины льдов. Оно заключается в том, что отдельные страны или военные блоки союзных государств, имеющие в составе своих вооружённых сил мощные ударные военно-морские группировки, получают дополнительные возможности для их эффективного использования. В свободных ото льда прибрежных зонах они могут разместить свой флот для боевого дежурства непосредственно у границ территориальных морей вероятного противника. А границы эти, как известно, отстоят всего на двенадцать миль от исходных береговых линий. В этой связи прибрежные государства вынуждены будут затрачивать немалые средства для укрепления безопасности своей территории от ударов с моря.

***

Интерес и внимание мирового сообщества к открывающимся в Арктике новым ресурсным, логистическим, военным возможностям закономерно привёл к активизации международных контактов разного уровня. В целом это позитивный процесс, идущий в русле тенденций демократизации и многополюсности принятия глобальных решений, которым привержена Российская Федерация. В то же время всё более явными становятся и противоречия между отдельными странами или их группами по ряду важных вопросов.

Прежде всего, это противоречия между арктическими и неарктическими государствами. Первые в рамках Арктического совета и своих двухсторонних отношений активно развивают региональный правовой режим, в основание которого заложены обычные нормы международного права, считают его достаточным и обеспечивающим неарктическим государствам равные возможности. Вторые оспаривают такой подход, считая, что на Арктику должны быть распространены стандартные положения Конвенции ООН по морскому праву 1982 года, хотя известно, что она разрабатывалась главным образом для Атлантического, Тихого и Индийского океанов. Такую позицию заняли Евросоюз, НАТО и – открыто или неявно – целый ряд неарктических государств. Её модификацией является высказанное Евросоюзом предложение о необходимости заключения международного договора по Арктике по аналогии с действующим договором по Антарктиде. Понятно, что и в том, и в другом случае целью является максимальная интернационализация Арктики, объявление всех или хотя бы части её пространств международным достоянием, чтобы получить беспрепятственный доступ к новым природным ресурсам и логистическим возможностям.

Противоречия же арктических государств между собой в основном сфокусированы на взаимных территориальных притязаниях. Неурегулированность вопросов пространственных владений в Арктике имеет исторический характер. Общего разграничительного документа нет, двусторонние договоры заключались в разные исторические эпохи, содержат неопределённости, имеют формулировки и трактовки понятий, соответствующие своему времени, а не современным правовым нормам. В этих обстоятельствах арктические страны, прежде всего, пятёрка прибрежных к Северному Ледовитому океану, развернули масштабные и дорогостоящие географические, исторические, геологические, океанографические, гляциологические исследования с целью обоснования своих существующих территориальных прав или претензий к соседям. Помимо этой чисто практической работы все арктические государства приняли национальные доктринальные документы, в которых сформулировали свою стратегию действий в регионе. В них также в ряде случаев содержатся положения, прямо затрагивающие интересы других стран. К примеру, документы стратегического планирования Соединённых Штатов Америки предусматривают требования об интернационализации проливов Северо-Западного прохода и Северного морского пути. Это противоречит позициям Канады и России, рассматривающих эти проливы как находящиеся в их юрисдикции исторические воды.

Наличие противоречий и взаимных претензий у арктических государств приводит к пристальному и недоверчивому вниманию к действиям друг друга. Так, прямо скажем, нервную реакцию официальных властей наших соседей вызвала в своё время установка экспедицией под руководством А. Чилингарова флага Российской Федерации на дне Северного Ледовитого океана на Северном полюсе. И хотя в целом обстановка в Арктике остаётся мирной, под влиянием всеобщего интереса к возможностям региона и нерешённости территориальных проблем градус напряжённости в международных отношениях по поводу Арктики постепенно и постоянно повышается. Об этом красноречиво говорят названия книг и заголовки статей в периодических изданиях, отечественных и зарубежных: «Битва за Арктику», «Третий передел Арктики», «Сражение за Арктику», «Начат раздел Арктики», «Наше право на Арктику неоспоримо», «Россия теряет Арктику?» и тому подобные. А по мнению некоторых аналитиков, ситуация в студёных приполярных просторах напоминает старинную борьбу европейских стран за жаркие африканские колонии.

***

Коль скоро сверхактивность в Арктике всех заинтересованных стран обусловлена новыми экономическими и геополитическими возможностями, открывающимися в результате глобального потепления, то не может не возникнуть вопрос: а будут ли оправданы прилагаемые сейчас усилия, если оно носит циклический характер и сменится глобальным похолоданием? Этот вопрос тем более имеет право быть заданным, что, по практически единодушному мнению учёных-глобалистов, мы живём в начавшуюся несколько миллионов лет назад Великую Ледниковую эпоху, когда климат стал значительно более холодным, чем на протяжении большей части истории нашей планеты. Конкретно сейчас уже порядка двенадцати тысяч лет длится слегка тёплый быстротечный интервал между двумя глобальными оледенениями планеты – мгновение в геологической летописи Земли. Через следующие десять-двенадцать тысяч лет надо ожидать очередного похолодания, в ходе которого с высокой долей вероятности ледяной панцирь километровой толщины покроет места нахождения европейских и североамериканских столиц, где сегодня кипят страсти по Арктике. Причины, обусловившие начало Великой Ледниковой эпохи и ведущие когда-нибудь к её завершению, носят глобальный характер: изменение положения материков в ходе перемещения литосферных плит; связанные с этим перемены в направлениях океанических течений и господствующих ветров; цикличность интенсивности солнечного излучения; резонанс периодических изменений движения оси и орбиты вращения Земли. Они не зависят от деятельности человека.

Инструментально же фиксируемое нынешнее потепление отличается лишь незначительным повышением температур относительно средних за почти полуторавековой период задокументированных метеонаблюдений. Может быть, оно носит циклический характер. По косвенным признакам и историческим свидетельствам, такое неоднократно было в наш короткий межледниковый период. Достаточно вспомнить описанные Л. Гумилёвым циклические колебания климата в Северном полушарии, приводившие к образованию сменяющих друг друга империй гуннов, тюрков и монголов. Или климатический оптимум в конце первого тысячелетия нашей эры, позволивший викингам основать свои поселения в Гренландии и Северной Америке. Или «малый ледниковый период» в средние века, прямым следствием которого стали зарождение капитализма в Европе и Смута в России.

Но даже если нынешний наблюдаемый период глобального потепления имеет циклический характер и скоротечен, это не означает, что активность разноплановой деятельности заинтересованных государств в Арктике снизится. Во-первых, в мире увеличивается дефицит всех видов природных ресурсов, растёт их цена, ранее неэффективные по природно-климатическим и экономико-географическим условиям добычи месторождения становятся вполне рентабельными. Это общемировая тенденция, она касается и Арктики. Во-вторых, совершенно новые организационные и технологические возможности для успешной деятельности в экстремальных условиях высоких широт даёт развитие в рамках нарождающегося шестого технологического уклада производства материалов с заранее заданными свойствами, робототехники, систем связи, автоматизированного и дистанционного управления. Это именно то, что необходимо для Крайнего Севера. Нет никаких сомнений, что развитые в технологическом отношении страны используют все возможные новшества для продвижения своих интересов в Арктике. Поэтому не только не снимается, но актуализируется при любых возможных климатических переменах провозглашённый в далёкие 1930-е годы в стенах американского Конгресса тезис: «Кто владеет Арктикой, тот управляет миром».

Российская Федерация, имеющая самую протяжённую береговую линию Северного Ледовитого океана, пока ещё владеющая самым большим по площади сектором в Арктике, создавшая мощнейшую в высоких широтах многоотраслевую промышленность и крупнейшие на планете города за Северным полярным кругом, в наибольшей степени заинтересована в укреплении и преумножении своих геополитических и экономических позиций в арктическом регионе. В этой связи президентом и правительством страны принят целый ряд документов стратегического характера, чётко обозначающих наши интересы, устанавливающих приоритеты и цели государственной политики в Арктике, определяющих механизмы их достижения. Среди них основополагающие: «Основы государственной политики Российской Федерации в Арктике на период до 2020 года и дальнейшую перспективу» (2008г.), «Стратегия развития Арктической зоны Российской Федерации и обеспечения национальной безопасности на период до 2020 года» (2013 г.), Государственная программа Российской Федерации «Социально-экономическое развитие Арктической зоны Российской Федерации на период до 2020 года» (2014 г., далее по тексту – Госпрограмма). Для координации деятельности участников выполнения сформулированных этими документами задач создана Государственная комиссия по вопросам развития Арктики.

Разработка и практическая реализация арктической стратегии и тактики позволили в последние годы упорядочить, поставить на системную основу и несколько активизировать решение текущих и некоторых перспективных проблем огромного макрорегиона страны, включившего в соответствии со специальным указом президента Российской Федерации полярные владения России и территории выходящих на побережье морей Северного Ледовитого океана муниципальных районов девяти субъектов Федерации от Чукотки до Мурманской области. Но срок действия принятых документов стратегического планирования подходит к завершению, и становится совершенно очевидным, что многое из намеченного уже не будет выполнено. Учитывая это, в 2017 году была принята новая редакция Госпрограммы развития Арктики, на пять лет продлён срок её реализации. Однако в условиях ресурсных ограничений резко сужен круг программных мероприятий. Это означает, что целый ряд стратегических целей достигнут не будет. В то же время новые геополитические реалии и социально-экономическая обстановка в стране требуют уточнения приоритетов и в самой нашей арктической политике. Вот почему пришло время разработки и принятия новых стратегических решений по развитию Арктической зоны Российской Федерации. Одновременно необходимо продолжать упорно выполнять усечённую Госпрограмму, но по мере принятия новых документов стратегического планирования расширять и сферу, и временной горизонт её действия.

Круг главных задач, которые необходимо решать в Арктике, остаётся для нашей страны широким и разноплановым.

***

Среди других первоочередной задачей является работа по закреплению границ Российской Федерации в Арктике. На первый взгляд, это давно решённый вопрос. Ведь каждый из нас ещё со школьных уроков географии помнит пунктирные линии на картах, идущие от крайних северо-западной и северо-восточной точек нашей территории по меридианам к Северному полюсу. Они очерчивают полярные владения России – сектор морского и покрытого льдами пространства Северного Ледовитого океана с расположенными в нём землями, архипелагами и отдельными островами, на которые распространяется суверенитет государства Российского. Секторальный принцип раздела Арктики сложился исторически в ходе заключения двусторонних договоров прибрежных арктических государств, был закреплён их национальными законодательствами и совместным заявлением по итогам Парижской конференции 1924 года, никем не оспаривался. Казалось бы, в условиях глобального потепления, когда новые экономические и логистические возможности Арктики стали объектом внимания многих государств, в том числе неарктических, в интересах Российской Федерации было бы организовать работу по закреплению секторального подхода специальным актом международного права с целью сохранения контроля над своим исторически сложившимся сектором.

Однако события пошли по другому руслу. Подписав в 1997 году Конвенцию ООН по морскому праву 1982 года, Российская Федерация первой из прибрежных арктических государств приняла решение о применении статьи 76 этой Конвенции к Северному Ледовитому океану и в 2001 году подала соответствующую заявку в Комиссию ООН по границам континентального шельфа. Этим наша страна, по сути дела, отказалась добровольно от части своих полярных владений в районе Северного полюса площадью 1,7 миллиона квадратных километров. Этот покрытый льдами участок приобретает статус открытого моря, то есть становится ничейным пространством. Иными словами, сделано то, чего добивались Евросоюз и целый ряд неарктических государств. Теперь нам предстоит ещё доказать главное: что именно России принадлежит потенциально богатый углеводородами шельф на дне этого вновь образованного открытого моря. Для этого необходимо завершить масштабные и дорогостоящие океанографические и геологические исследования, которые позволили бы представить подводные поднятия дна Северного Ледовитого океана продолжением наших материковых геологических структур. Направляя материалы в Комиссию ООН, придётся ещё и раскрыть секретную картографическую информацию, полученную в ходе сотен сложнейших походов советских и уже российских подводников.

Ситуация осложняется тем, что в ответ на действия России Канада и Дания проводят собственные исследования по доказательству того, что подводные океанические поднятия являются продолжением геологических структур Гренландии и канадского Севера, а не принадлежащих России территорий. При этом возникают взаимоперекрывающиеся правопритязания с неопределённым исходом.

Надо отметить, что многие специалисты считают начатую Россией в 2001 году «гонку доказательств» по статье 76 Конвенции ООН по морскому праву 1982 года нашим ошибочным решением, продолжением горбачёвско-шевернадзевской и ельцинско-козыревской внешнеполитической линии пренебрежения долгосрочными интересами страны ради каких-то пропагандистских сиюминутных выгод.

Как бы то ни было, нам необходимо решительно действовать по двум направлениям.

Прежде всего, раз уж начали, завершить работу по всестороннему и полному обоснованию заявки на участки шельфа дна Северного Ледовитого океана, поданной в Комиссию ООН, и продолжить там упорное доказательство своих притязаний. Одновременно, на основании статьи 83 всё той же Конвенции ООН по морскому праву 1982 года, дающей возможность разграничения морских пространств и шельфа в рамках отношений прилежащих и противолежащих прибрежных стран, начать двусторонние и многосторонние переговоры с США, Канадой, Данией, Норвегией. Учитывая, что у всех у них есть не только трения с Россией, но и взаимные претензии, возможно, следует выступить с инициативой о созыве специальной конференции прибрежных арктических стран. Иными словами, перенести принятие решения по вопросам разграничения в плоскость международно-правовых отношений пятёрки морских арктических государств, а не всего мирового сообщества. Тем более что такой опыт есть: в 2008 году эти страны уже выступали совместно с Илулиссатской декларацией по правовым вопросам Арктики.

Оптимальным вариантом для России была бы договорённость о возврате к секторальному делению Арктики и закреплению за морями Лаптевых, Карским, Восточно-Сибирским и частью Чукотского (от острова Врангеля до Берингова пролива) статуса наших исторических вод.

***

Такой же важнейшей задачей является продолжение работы по укреплению обороноспособности наших северных рубежей. Усилия, которые прилагаются в этом направлении Российской Федерацией в последние годы, зачастую воспринимаются зарубежными, а иногда и отечественными аналитиками как «милитаризация» Арктики. На самом деле, это не так.

Ещё в годы «холодной войны» с появлением стратегических ядерных сил и Советский Союз, и Соединённые Штаты Америки рассматривали северные полярные пространства как наиболее вероятное направление удара наиболее вероятного противника. Это обусловлено тем, что именно через Северный полюс проходит самый короткий путь из Северной Америки к Евразии и обратно. В этой связи обе стороны развернули в Арктике мощные системы раннего обнаружения межконтинентальных ракет и самолётов противника и обеспечения контроля над движением своих носителей ядерного оружия, создали сеть аэродромов для размещения или обслуживания стратегических ядерных бомбардировщиков и истребителей-перехватчиков, организовали постоянное боевое патрулирование подводных лодок в Северном Ледовитом океане. После окончания «холодной войны» Соединённые Штаты продолжали развивать и совершенствовать свои наступательные и оборонительные силы и средства, в то время как в ходе реформ в России происходил упадок и системный развал армии и флота. Он не мог не коснуться, прежде всего, арктических группировок вооружённых сил, для содержания которых требовались особые организационные усилия и значительные денежные средства. Поэтому нынешние шаги по усилению нашего военного присутствия в Арктике являются только восстановлением утраченного, но никак не её «милитаризацией».

А между тем складывающаяся в настоящее время военно-политическая обстановка настоятельно требует уже не только восстановления, но и существенного повышения арктического оборонного потенциала России. Это связано с тем, что открывающиеся с глобальным потеплением потенциальные экономические и логистические возможности Арктики обусловили значительное повышение разноплановой активности в регионе заинтересованных стран и в сфере военной. Так, стратегия национальной безопасности Соединённых Штатов Америки определяет арктический регион как зону жизненно важных национальных интересов этой страны, а соответствующие директивы прямо указывают, что интересы эти должны отстаиваться любыми, в том числе односторонними действиями. В соответствии с ними на Аляске создаётся новая военно-морская база, укрепляются силы береговой и глобальной противоракетной обороны. Новые военные базы на островах Северного Ледовитого океана создаются Канадой. Соответствующими нормативными документами расширена операционная зона действий НАТО в Атлантике с включением в неё Арктики. Обсуждается вопрос о создании военного блока североевропейских стран.

Современные военные доктрины Соединённых Штатов Америки и НАТО особую роль отводят военно-морским силам. Раньше перед ними ставились задачи по обеспечению береговой обороны, взаимодействию с сухопутными войсками в ходе прибрежных наступательных и оборонительных операций и контролю над морскими коммуникациями. Условием успеха в выполнении этих задач считалось достижение превосходства над флотом противника, то есть предполагалось, что борьба на море будет вестись по принципу «флот против флота». С развитием ракетно-ядерного оружия и палубной авиации военно-морские силы получили в дополнение к прежним новую, более важную задачу: «флот против берега». Выполняя эти доктринальные установки, Соединённые Штаты Америки осуществили ряд беспрецедентных по масштабам программ по строительству атомных подводных лодок стратегического назначения и ударных авианосцев. Они оснащены самым современным оружием для уничтожения любых оборонительных или промышленных объектов вероятного противника, расположенных как на море, так и на берегу в глубине его территории. Кроме того, созданы высокоэффективные противоракетные системы морского базирования. По своему потенциалу военно-морские силы Соединённых Штатов Америки сегодня многократно превосходят любого вероятного противника, особенно на фоне развала и разграбления нашего флота в первое постсоветское десятилетие. Возможности эффективного использования этого потенциала значительно повышаются по мере освобождения акватории арктических морей от ледового покрова в ходе глобального потепления. Это несёт новые угрозы безопасности России, особенно в связи с принятием в 2004 году Соединёнными Штатами Америки авантюрной концепции «быстрого глобального удара». Эта концепция предполагает уничтожение ядерного потенциала вероятного противника (читай – России) превентивным массированным ударом с разных направлений высокоточным оружием сухопутного и морского базирования. Очевидно, что реализуемость такого сценария теоретически резко повышается в случае максимально равномерного размещения оружия вдоль границ объекта нападения. И если ещё некоторое время назад ударные группировки военно-морских сил с высокоточным оружием на борту могли быть размещены в Норвежском, Северном, Баренцевом, Беринговом и Японском морях, то по мере таяния льдов они могут быть введены и в моря Лаптевых, Карское, Восточно-Сибирское и Чукотское. В этом случае возрастает опасность не только из-за повышения степени уязвимости нашей территории, но и за счёт появления у противника дополнительных иллюзий относительно эффективности своего превентивного глобального удара и новых соблазнов нанести его.

Самым эффективным ответом на нарастающие угрозы является последовательное наращивание морской мощи России, как военной, так и гражданской её составляющих. В военной части приоритетом, безусловно, должно остаться выполнение программ строительства атомных подводных лодок стратегического назначения и обеспечивающих их боевую службу многоцелевых, поскольку только опасность получить ответный удар может предостеречь нашего вероятного противника от агрессивных авантюр. В то же время с военно-морских сил не снимаются и их традиционные задачи по береговой охране, поддержке действий сухопутных войск, охране государственных границ и морских коммуникаций. Это требует сбалансированности флота и по его родам, и по размещению. В этой связи актуальной становится задача по созданию новых крупных военно-морских баз в Арктической зоне России.

В необходимости этого убеждает и наш собственный опыт Великой Отечественной войны. Широко известны героическая оборона от немецко-фашистских захватчиков Кольского полуострова, морские сражения в Баренцевом море, Арктические конвои союзников. Но в те же годы не менее драматические и героические события происходили в Карском море. Немецкому командованию удалось создать на островах Франца-Иосифа, Визе, Подкова, Новая Земля базы для своих подводных лодок и системно проводить минирование устьев рек Обь и Енисей, проливов, соединяющих моря Карское, Баренцево и Лаптевых, регулярно атаковать конвои судов на трассе Северного морского пути. Автономность авиации и подводного флота, надёжность систем связи в те времена были несопоставимы с нынешними, но урон нашей экономике, военному и гражданскому флоту был нанесён огромный.

Сегодня значение этого района Арктики для всей нашей страны многократно возросло. Именно здесь, на Ямале, Гыдане и Таймыре расположены крупнейшие предприятия горнодобывающей и нефтегазовой промышленности, энергетики. Поэтому в районе Енисейского залива необходима новая военно-морская база, обеспечивающая, с одной стороны, защиту созданных огромными усилиями промышленных комплексов, а с другой – выход стратегических ракетоносцев в Северный Ледовитый океан. Вторая база должна быть размещена в Восточном секторе Арктики. Обе они не потеряют своего значения и в случае, если глобальное потепление сменится похолоданием, поскольку ледовые покровы будут только способствовать скрытности действий подводного флота России.

***

Нет лучше способа подкрепить и дипломатическую, и оборонную составляющие защиты национальных интересов России в Арктике, чем усиление экономической активности, наше постоянное деловое, не праздное присутствие в регионе.

Надо сказать, что на протяжении всей истории Российского государства при мощном покровительстве и протекционизме властей шло непрерывное освоение и заселение северных окраин страны. Особенно быстрое развитие Арктическая зона получила в годы Советской власти, когда здесь были созданы не имеющие аналогов на планете крупнейшие предприятия горнодобывающей и нефтегазовой, лесной и деревообрабатывающей, рыбной и пищевой промышленности, судостроения и судоремонта, энергетики, транспортно-логистические комплексы. И сегодня она вносит существенный вклад в экономику страны, обеспечивая четыре пятых добычи газа, треть улова рыбы, большую часть производства цветных и благородных металлов, лесопродукции, сырья для чёрной металлургии и химической промышленности. По показателям валового внутреннего продукта, добавленной стоимости и экспортной продукции на душу населения макрорегион занимает верхние строки в Российской Федерации.

В то же время многие арктические районы субъектов Федерации до сих пор находятся в крайне депрессивном состоянии после рыночных реформ. Оно и понятно, ведь ранее системообразующие для них предприятия создавались не по критериям их рыночной эффективности, а исходя из необходимости самообеспечения страны всеми видами ресурсов в условиях всевозможных санкций и ограничений, наложенных на Советский Союз геополитическими противниками с самого начала его существования. Брошенные на произвол рыночной стихии, они, где быстрее, где в затянувшейся агонии, были разорены и обанкротились, породив вокруг себя множество социальных проблем. Относительно устойчиво работает только небольшое число крупных предприятий, специализирующихся на добыче и первичной переработке таких видов природных ресурсов, мировые рынки которых исторически сложились как олигопольные с небольшим числом товаропроизводителей. Отдельными оазисами благополучия они расположены в некоторых районах Арктической зоны.

Груз накопленных за четверть века народнохозяйственных проблем велик. Они требуют незамедлительного решения, особенно с учётом новых возможностей в Арктике, с одной стороны, и геополитических угроз – с другой.

Именно поэтому Арктическая зона является одним из немногих макрорегионов российской Федерации, развитие которых определяется специально разработанными документами стратегического планирования. Сформулированные в них национальные интересы, приоритеты, цели и индикаторы их достижения определяют будущий облик российской Арктики. В качестве механизма реализации стратегических задач утверждена Государственная программа «Социально-экономическое развитие Арктической зоны Российской Федерации». В своей последней редакции она включает три подпрограммы, посвящённые формированию опорных зон развития в арктических субъектах Федерации; обеспечению функционирования Северного морского пути; созданию новых подотраслей машиностроения для освоения минерально-сырьевых ресурсов Арктики. Кроме того, в четырнадцати других государственных и восьми федеральных целевых программах, направленных на решение общегосударственных или отраслевых проблем, содержатся значимые мероприятия, которые будут реализовываться в Арктической зоне.

Надо отметить, что и срок действия Госпрограммы развития российской Арктики – до 2025 года, и выделяемые на её реализацию средства федерального бюджета – порядка 200 млрд. руб. – невелики. Но важно то, что впервые в постсоветской России Арктическая зона стала предметом особого внимания, выделена в качестве самостоятельного объекта управления и статистического учёта. Выполнение Госпрограммы в полном объёме станет небольшим, но плацдармом для дальнейшего более масштабного развития макрорегиона.

В этой связи особого внимания заслуживает программное решение о создании специальных опорных зон развития в арктических субъектах Федерации. В отсутствие финансовых возможностей для сплошного комплексного социально-экономического развития всего макрорегиона именно они выступят в роли центров организации транспортного обслуживания и социальной жизни на огромных северных пространствах, образуют каркас фундамента поддержки новых инвестиционных проектов в высоких широтах. Каждая опорная зона будет представлять собой самостоятельный объект планирования – комплексный долгосрочный проект, включающий в себя отдельные промышленные, сельскохозяйственные, логистические и социальные проекты. Конкретный набор намечаемых к реализации проектов в разных опорных зонах индивидуален в зависимости от складывающейся в том или ином субъекте Федерации ситуации и наборе потребностей и возможностей. Так, в Воркутинской опорной зоне планируется ввод новых мощностей в угледобыче взамен выбывающих, усиление геологоразведочных работ на металлические и неметаллические полезные ископаемые с целью отраслевой диверсификации экономики, развитие функций транспортно-логистического центра для Северного Урала и Тимано-Печорской нефтегазовой провинции, реконструкция систем жизнеобеспечения. Чукотская опорная зона сориентирована на реализацию проектов в области развития морского, авиационного и автомобильного транспорта, горнодобывающей промышленности, традиционных отраслей сельского хозяйства.

Надо особо отметить, что создание опорных зон развития в новейшей управленческой практике – дело новое. Само это понятие имеет собственное содержание, не совпадающее со смыслом ставших уже традиционными «территорий опережающего развития» или «особых экономических зон». Опорные зоны развития, выступая в качестве комплексных проектов, при необходимости будут включать в себя и те, и другие, равно как и иные инструменты, повышающие привлекательность инвестиционных проектов. Новизна дела требует незамедлительного принятия специального федерального закона. Его проект подготовлен, но, как водится в последние годы, погребён в недрах правительственного аппарата.

С точки зрения отраслевой Госпрограмма предусматривает модернизацию и ускоренное развитие в Арктической зоне рыбодобывающей, рыбоперерабатывающей промышленности и аквакультуры; судостроения и судоремонта; деревообработки; арктического туризма; традиционных для Севера отраслей сельского хозяйства; здравоохранения и образования с использованием технологий телемедицины и дистанционных систем обучения. Но почти две трети всех запланированных к реализации проектов приходится на геологоразведку, добычу и первичную переработку полезных ископаемых.

Авангардную роль будет играть нефтегазовый комплекс: главные в стране центры добычи углеводородов последовательно смещаются с Крайнего Севера за Полярный круг. В рамках Ямало-Ненецкой опорной зоны продолжится освоение месторождений на Ямале, на очереди – Гыданский полуостров. Предстоит увеличение объёмов геологоразведочных и добычных работ в Тимано-Печорской нефтегазоносной провинции в Ненецкой и Воркутинской опорных зонах, на севере Красноярского края в Таймыро-Туруханской опорной зоне. Принципиально новый этап в развитии отечественной нефтяной и газовой промышленности с точки зрения техники, технологии, организации производства начался с освоением месторождений арктического шельфа. Эта работа будет продолжаться во всё более расширяющемся масштабе. Уже сегодня ПАО «Газпром» и ПАО «НК Роснефть» получили лицензии на право пользования десятками нефтегазоносных участков на побережье всех омывающих берега России морей Северного Ледовитого океана – от Баренцева на западе до Чукотского на востоке. Получены и первые хорошие результаты развёрнутых геологоразведочных работ, например, на участках Хатангский и Хара-Тумус шельфа моря Лаптевых.

Что касается добычи твёрдых полезных ископаемых, то Госпрограммой предусмотрена реализация ряда проектов по модернизации действующих производств и наращиванию минерально-сырьевой базы для них в Кольской, Воркутинской, Таймыро-Туруханской, Северо-Якутской и Чукотской опорных зонах развития. Планируется и организация новых предприятий по добыче угля, цветных, благородных и редкоземельных металлов.

Главным проблемным вопросом для развития природно-ресурсного комплекса Арктической зоны России остаётся недостаточная геологическая изученность этого громадного и до сих пор труднодоступного макрорегиона страны, особенно его восточной части – от Енисея до Берингова пролива. Решение этого вопроса возможно через возврат к трёхстадийной системе планирования и проведения геологоразведочных работ. В этой схеме первая стадия – региональные работы, целью которых является не открытие конкретных месторождений, а общегеологическое изучение территории и выявление перспективных на те или иные полезные ископаемые площадей или провинций – должна осуществляться за счёт средств государства. Проведение же следующих стадий работ – поиск месторождений на выявленных перспективных площадях и их разведку – целесообразно возложить на недропользователей за счёт их собственных средств или, в особо сложных условиях, на принципах государственно-частного партнёрства. Естественно, платежи за недропользование и условия выдачи лицензий на стадию поиска должны быть значительно более льготными, чем на стадию разведки уже опоискованных месторождений. Такая ранее существовавшая и хорошо себя зарекомендовавшая схема позволила бы стимулировать интерес частных компаний, в том числе малого и среднего бизнеса, к вложению средств в геологоразведку. Источником средств для финансирования государственной доли работ могут послужить отчисления части природоресурсных налогов и платежей в специальный фонд геологического изучения территории страны. Здесь можно провести прямую аналогию с дорожными фондами. В своё время от них отказались, но деградация дорожного хозяйства почти до крайней черты заставила восстановить и федеральный, и региональные дорожные фонды. В геологии ситуация полностью идентична.

Есть все основания полагать, что при правильной постановке дела по изучению недр прибрежные районы и шельф арктических морей станут надёжной минерально-сырьевой базой для народного хозяйства России в XXI веке. В то же время необходимо отчётливо понимать, что все виды природных ресурсов на планете конечны и их использование должно быть крайне рачительным. В этой связи настало время законодательными решениями полностью прекратить вывоз из страны тех видов сырья, использование которых будет определять научно-технический прогресс уже в ближайшее время, - например, редкоземельных металлов и элементов, некоторых цветных металлов. В случае если такое сырьё не находит пока спроса на внутреннем рынке, его месторождения должны быть просто зачислены в государственный резерв. К сожалению, в силу сложившегося в последнюю четверть века механизма вхождения России в систему мирохозяйственных связей, сегодня рано ставить вопрос о количественных ограничениях экспорта традиционных продуктов отечественной добывающей промышленности. Но необходимо прекратить хотя бы стимулирование его наращивания. Речь идёт, к примеру, о льготных режимах налогообложения на территориях опережающего развития, создаваемых сейчас на Дальнем Востоке специально для добычи предназначенных для экспортных поставок угля, руд цветных и чёрных металлов, других полезных ископаемых. Их организация бессмысленна и там, и даже в более сложной для освоения Арктической зоне Российской Федерации. Ведь, при практически нулевых доходах государства от принадлежащих всему народу природных ресурсов, в финале мы получим только снижение цен на них за счёт усиления конкуренции со своими же производителями из других регионов страны на мировых рынках – и лунные пейзажи отработанных карьеров. Стоит ли лишать будущие поколения россиян ресурсов ради галочек в отчётах об увеличении физических объёмов валового национального продукта? Нет, конечно. Вот почему минерально-сырьевой потенциал российской Арктики должен использоваться по мере государственной необходимости или созревания такой мировой рыночной конъюнктуры, когда эксплуатация месторождений частным капиталом обеспечивает выплату в бюджет всех положенных рентных платежей. Как известно, в настоящее время они имеют форму налога на добычу полезных ископаемых. Надо взять за правило, что никто и никогда не может быть освобождён от этого налога без крайней государственной нужды. В этом смысл общенародной собственности на недра.

***

В сознании большинства россиян слова «Арктика» и «Северный морской путь» уже давно стали почти синонимами. Это вполне объяснимо, ведь героическое освоение морских просторов высоких широт для крайне необходимой транспортной связи запада и востока страны стало одним из значимых достижений Русской цивилизации. Но до самого последнего времени Северный морской путь был, по сути дела, каботажной трассой с очень сложной в организационном отношении схемой караванной проводки судов в своём восточном секторе. Использование его в таком виде в качестве международной транзитной транспортной магистрали было, прямо скажем, маловероятной фантазией. Грузоотправителям требуется надёжный постоянно действующий путь, а не сезонный с зависящими от ледовой обстановки сроками навигации.

Ситуация коренным образом изменилась с активным освоением нефтегазовых месторождений Ямала и строительством в Обской губе двух новых морских портов для отгрузки сжиженного газа и сырой нефти – Сабетта и Новый Порт. Создаваемая газовиками и нефтяниками грузовая база уже сегодня требует ежесуточной отправки судов из этих портов по Северному морскому пути. Причём движение должно быть организовано как на запад, так и на восток. Если к этому добавить увеличивающийся в связи с геологическим изучением шельфа и созданием опорных зон развития в Арктике поток традиционных грузов, становится ясно, что Северный морской путь должен приобрести новое качество. Образно говоря, он должен превратиться в подвижный, но постоянно действующий канал в морских льдах. Именно в этом качестве наша арктическая морская магистраль одновременно с удовлетворением потребностей отечественного народного хозяйства может стать привлекательной для европейских и азиатских грузоотправителей.

Такая задача – дело инновационное, по степени сложности не имеющее аналогов в мировой практике. В рамках Госпрограммы развития Арктической зоны Российской Федерации начато создание материальной базы для её решения. Строятся три мощных атомных ледокола, проектируется их новая, ещё более технически совершенная и энерговооружённая серия. Проводятся мероприятия по повышению надёжности и степени освещённости арктических морей гидрометеорологическими данными. Планируется ввод в эксплуатацию модернизированной ледово-информационной системы «Север» и ледостойкой самодвижущейся платформы «Северный полюс» с размещённым на ней современным исследовательским комплексом. Готовятся к запуску спутники для обеспечения надёжной связи в самых северных широтах. По заказам работающих в Арктике российских компаний запущено строительство дизель-электрических ледоколов для обслуживания подходов к морским портам и устьям судоходных рек, серий морских судов ледового класса дедвейтом от 40 до 120 тыс. тонн для перевозки контейнеров, негабаритных грузов, нефти, сжиженного газа, начата их эксплуатация. Реализуется и целый ряд других важных программных мероприятий. В совокупности они дадут Северному морскому пути новое качество транспортной магистрали мирового уровня.

Но для полнокровного его функционирования необходимо не только обустроить собственно морской путь, но и самым существенным образом укрепить береговую инфраструктуру. Прежде всего, речь идёт о портовом хозяйстве. Программными документами по Арктике предусмотрена реконструкция морских портов Диксон, Тикси, Певек и Провидения. С ростом объёмов перевозок по Северному морскому пути новые возможности для развития получат наши главные океанские центры – Мурманск и Петропавловск-Камчатский. В них предполагается организовать логистические хабы для перегрузки контейнеров и наливных грузов с судов ледового класса на обычные и наоборот. Такой комбинированный способ перевозок на разных участках межконтинентальных трасс разными типами кораблей экономически пока наиболее обоснован. Важнейшим шагом не столько макрорегионального, сколько общегосударственного значения станет создание в западной части российской Арктики новых морских портов с подводящими железнодорожными линиями в Архангельске, Индиге, Усть-Каре и Беломорске. Необходимость их создания вытекает в том числе из складывающихся геополитических обстоятельств. Как известно, с распадом Советского Союза целый ряд крупных портов на Балтике, к которым с 1860-х годов на протяжении почти полувека строились железнодорожные линии из Центральной России для экспортно-импортных операций, оказался за рубежами нашего государства. Для компенсации потерянных логистических мощностей в последние два десятилетия значительное развитие получили морские порты восточной части Финского залива – от Усть-Луги до Выборга. Но ни действующие, ни потенциальные возможности этой группы портов не в состоянии переработать весь нарастающий грузопоток, и его существенная часть направляется конечным потребителям через транспортные системы теперь уже иностранных и далеко не дружественных нам государств. Таким образом, российский Балтийский транспортный узел и по мощности недостаточен, и уязвим для всякого рода санкций и блокад. Вот почему есть настоятельная необходимость в новых портах в Европейской части страны с прямым выходом в океан. Их можно создать только на арктическом побережье. Здесь уместно провести прямую аналогию с событиями времён Первой мировой войны. Тогда блокада германским флотом заливов Балтийского моря отрезала Россию от союзников, и срочно было принято решение о строительстве в тяжелейших военных условиях морского порта в Кольском заливе и железной дороги Петрозаводск-Мурманск.

Наиболее масштабным проектом развития арктической морской портовой инфраструктуры является строительство многофункциональных глубоководных портов в районе Архангельска и в Индиге с двумя новыми подводящими железнодорожными линиями. Первая из них – Белкомур – по маршруту Соликамск – Сыктывкар – Вендига – Карпогоры – Архангельск обеспечит прямой доступ промышленной продукции предприятий Урала к океанскому побережью. Вторая линия Индига – Сосногорск с дальнейшим выходом через Ивдель на планируемую к сооружению Северо-Сибирскую железнодорожную магистраль создаст новый транспортный коридор для экспортно-импортных грузов Сибири. Обе линии имеют выходы на действующую Северную дорогу и будут использоваться для экспорта части угля и углеводородов, добываемых в Воркуте и на Ямале. Таким образом, грузовую базу для вновь создаваемых глубоководных морских портов составит промышленная и сельскохозяйственная продукция собственно арктических Архангельской, Ненецкой, частично Ямало-Ненецкой и Воркутинской опорных зон, а также Урала и Сибири. Её прогнозный объём превосходит планируемые мощности глубоководных портов Архангельска и Индиги и потребует переадресовки части грузов в Мурманск и российские порты на Балтике. Расчётная стоимость обоих проектов создания новых арктических портов и железнодорожных подводящих к ним линий велика, составляет порядка половины триллиона рублей для каждого. Но сравнительно быстрая окупаемость делает их привлекательными для инвесторов, и уже прорабатываются вопросы финансирования строительства Белкомура и Архангельского порта на условиях концессии. На очереди – Индига.

***

Динамика развития геополитических событий, связанные с этим усилия по укреплению обороноспособности наших северных рубежей, планы по развитию Арктической зоны Российской Федерации настоятельно выдвигают в повестку дня вопрос о необходимости создания сквозной от Мурманска до Анадыря Трансарктической железнодорожной магистрали. На первый взгляд, на сегодняшний день такой проект кажется нереальным. Но более детальное рассмотрение показывает его осуществимость в ближайшие десять-двенадцать лет. В самом деле, связь Мурманска с Северной железной дорогой уже существует (Мурманск – Беломорск – Обозёрская – Коноша). Реконструкция с увеличением провозных возможностей Северной железной дороги от Коноши до Лабытнанги предусмотрена инвестиционными программами ОАО «Российские железные дороги». Строительство нового участка Лабытнанги – Коротчаево начинается в рамках одобренного специальной межведомственной рабочей группой правительства России проекта «Северный широтный ход». Его финансирование будет осуществляться совместно правительством Ямало-Ненецкого автономного округа, ОАО «Российские железные дороги», ПАО «Газпром» с использованием механизмов государственно-частного партнёрства в форме концессии. По такой же схеме с участием заинтересованных компаний нефтегазового сектора, горнодобывающей промышленности, энергетики вполне реально построить и следующий участок от Коротчаево до Игарки и Дудинки. Это уже половина пути. А дальше – на восток, к минерагеническим провинциям месторождений платины, меди, никеля и кобальта Восточного Таймыра, алмазов и редкоземельных элементов северо-западной Якутии, цветных и благородных металлов северо-востока Якутии и Чукотки.

Трансарктическая железнодорожная магистраль станет опорным хребтом для намечаемых к строительству линий Белкомур, Индига – Сосногорск, Воркута – Усть-Кара, Обская – Бованенково – Сабета, значительно повысит эффективность использования меридианных внутренних водных путей по рекам Обь, Енисей, Хатанга, Анабар, Лена, Яна, Индигирка, Колыма для обеспечения жизнедеятельности материковых районов Арктики и Крайнего Севера. Как показывает опыт создания Западно-Сибирского нефтегазодобывающего территориально-производственного комплекса, кратно снизятся затраты на освоение месторождений углеводородов и твёрдых полезных ископаемых шельфа и побережья морей Северного Ледовитого океана. Ещё больше, чем в экономическом плане, трансарктическая магистраль будет иметь значение для обеспечения обороны северных рубежей, связанности и политической целостности Российской Федерации.

Госпрограммой развития Арктической зоны России, кроме развития внутренней автодорожной сети в опорных зонах, предусматривается и строительство межрегиональных дорог федерального значения. В качестве наиболее важных из них можно выделить Нарьян-Мар – Усинск и Колыма – Омсукчан – Омолон – Анадырь.

Необходимо особо отметить, что развитие в Арктике железнодорожного и автомобильного транспорта не является альтернативой морскому. Напротив, снимая с него небольшую часть нагрузки по логистическому обслуживанию внутренней жизни макрорегиона, они значительно усиливают экспортную и транзитную функции Северного морского пути, обеспечивая надёжность работы береговой инфраструктуры, способствуя созданию для него новой грузовой базы.

Разреженность пространства с точки зрения размещения поселений предопределяет особое значение для Арктики воздушного транспорта. Однако малая авиация, обслуживающая небольшие населённые пункты, находится в крайне запущенном состоянии. Эксплуатируются использующие дорогостоящее топливо морально и физически устаревшие летательные аппараты, рейсы выполняются нерегулярно, цены на билеты запредельны с точки зрения платёжеспособности населения, ежегодно прекращают своё существование многие местные аэропорты и авиаплощадки. Зачастую транспортные связи северных посёлков с остальным миром восстанавливаются только с наступлением сильных холодов, когда открываются ледовые переправы через реки и автозимники.

Такое положение дальше становится нестерпимым. Вот почему, несмотря на то, что в последней редакции Госпрограммы развития Арктической зоны Российской Федерации ещё и чернила не высохли, необходимо уже сейчас дополнять её специальным разделом о Полярной авиации. Она должна включить в себя и порядок отнесения воздушных линий к социально-значимым, субсидируемым; и план восстановления и принципы финансирования содержания местных аэропортов и площадок; и программу разработки и выпуска новой авиационной техники.

***

Развитие Арктической зоны окажет позитивное влияние на экономическое состояние других макрорегионов России, обеспечивая их предприятия углеводородным и минеральным сырьём, создавая транспортные возможности для выхода на рынки произведённых ими товаров. Но реализация арктических проектов приведёт ещё к одному важному последствию: макрорегион сам становится крупнейшим потребителем продукции высоких технологий. Потребуются отвечающие особым условиям работы в экстремальном климате надёжные средства связи и автоматизации производственных процессов, экономичные автономные энергоисточники, подводные и подземные роботы, беспилотные транспортные средства и множество других новейших материалов, приборов, устройств, машин и механизмов. Всё это может быть создано только с использованием возможностей шестого технологического уклада. Таким образом, Арктика рождает спрос на продукцию производств нового уклада. Это важнейший стимул для активизации работы научных центров, реконструкции на новейшей технологической основе всего транссибирского промышленного пояса от Урала до Владивостока.

В этом контексте особенно важно развитие транспортного машиностроения. К сожалению, на сегодняшний момент все его подотрасли далеко не удовлетворяют потребности страны даже в стандартных моделях транспортных средств, не говоря уже о специальном арктическом исполнении.

Если атомные ледоколы для Северного морского пути строятся на отечественных судоверфях, то почти все дизель-электрические, а также танкеры и сухогрузы ледового класса заказываются в Южной Корее, Германии или Финляндии. Закупки подвижного состава для высокоскоростных железных дорог сориентированы на немецкие образцы. Автомобильная техника высокой проходимости в северном исполнении выпускается не серийно, а мелкими партиями. Но в особенно тяжёлой ситуации находится авиапарк местных воздушных линий. Старые испытанные «рабочие лошадки» внутрирегиональных авиаперевозок – самолёты АН-2 и АН-24 – доживают свой век. Последние экземпляры этих выдающихся по конструкции и исполнению машин вырабатывают остатки своего индивидуального ресурса. Им на смену приходит разношёрстная импортная рухлядь.

В качестве причин отсталости отечественного транспортного машиностроения обычно называют перезагрузку производственных мощностей оборонными заказами, недостаток рабочих и инженерных кадров, отсутствие технологических компетенций. Но на самом деле это не причины, а объяснения. Ведь если нет свободных мощностей – надо строить новые заводы, нет кадров – необходимо их готовить, нет технологий – их можно купить, одновременно создавая отечественные. Причиной же является отсутствие в стране системы стратегического планирования и промышленной политики, выделения в их рамках главных приоритетов.

Достройка общенационального каркаса транспортных магистралей, в том числе арктических, создание с опорой на возможности шестого технологического уклада современной индустрии транспортных средств, обеспечивающей основные потребности страны их собственным производством, не могут не быть одним из таких приоритетов. Для гигантской по территории России это такой же важности задачи с точки зрения обеспечения единства, целостности и безопасности государства, как постоянное поддержание боеспособности вооружённых сил. Наш собственный опыт показывает, что они вполне решаемы. Достаточно вспомнить, что в 1880-е годы царской Россией строилось по две тысячи километров железных дорог в год; что в 1930-е годы в стране, буквально на пустом месте, были созданы автомобильная и авиационная промышленность; что в тяжелейшие годы Великой Отечественной войны были построены и успешно работали десятки новых авиазаводов, модели выпускаемых самолётов менялись каждые полгода и было достигнуто полное превосходство над противником не только по количеству, но и по качеству летательных аппаратов; что вплоть до начала 1970-х годов продукция советского автопрома была вполне конкурентоспособна на мировом рынке; что первый в мире атомный ледокол был построен отечественным судопромом; что вышедший на линию Москва – Ленинград ещё в 1974 году наш электропоезд ЭР-200 имел скоростные характеристики, вполне сопоставимые с современным импортным «Сапсаном». Можно привести ещё множество примеров из истории промышленности и транспорта. Они все подтвердят общий вывод, что при наличии политической воли и концентрации усилий можно решить самые сложные задачи. А сегодня развитие транспорта и транспортного машиностроения выдвигаются в число самых первоочередных. Вот где должна быть истинная сфера применения всевозможных особых экономических зон, территорий опережающего развития и других механизмов стимулирования инвестиций, а не в добыче полезных ископаемых или отвёрточной сборке импортного ширпотреба.

Что касается специального транспорта в северном исполнении, то для России самой судьбой уготована необходимость стать лидером в производстве всех его видов в мировом разделении труда. Размещение же предприятий общего, специального и транспортного машиностроения в существующих, а при необходимости и вновь создаваемых промышленных центрах Урала, юга Сибири и Дальнего Востока даст мощный стимул для желаемого сдвига экономической активности в восточные регионы страны.

***

При всей важности других, ключевым всё-таки является вопрос о Человеке в Арктике: кто и почему продолжит дело её освоения в современной буржуазной России. Вопрос этот далеко не праздный, ведь начавшийся в первые же годы реформ процесс обезлюдивания северов продолжается и доныне. Разорение и гибель предприятий, брошенных в реформенное время на произвол судьбы, привели к обнищанию людей, деградации социальной сферы, запустению городов и посёлков. Конечно, и во многих других районах страны есть аналогичные проблемы. Но на Севере они гораздо острее. Из-за крайней дороговизны жизни в экстремальных природно-климатических и экономико-географических условиях здесь в значительно меньшей степени, чем в целом по России, доходы населения соотносятся с прожиточным минимумом. Возможности для развития малого бизнеса ограничены из-за повышенных издержек любого производства на северах и, как следствие, низкой конкурентоспособности большинства видов своей продукции перед привозной. Дороговизна и деградация транспорта обусловливают низкую динамику перемещения людей для поиска новой работы, учёбы, повышения квалификации. Переезд к новому месту жительства зачастую просто невозможен из-за отсутствия средств на покупку жилья, когда продажа имеющегося не может служить их источником в условиях полного отсутствия спроса на дома и квартиры в арктических населённых пунктах. Образуется замкнутый круг безысходности. Не будет преувеличением сказать, что в ряде районов Крайнего Севера происходит одичание жизни, а главным источником существования людей становятся те или иные формы бюджетной поддержки или примитивная самозанятость: охота, рыбалка, сбор дикоросов, случайные заработки.

Есть в Арктической зоне и относительно благополучные, и даже передовые в социально-экономическом отношении районы и целые субъекты Федерации. К их числу относятся крупные города с многопрофильным хозяйством, моногорода с предприятиями военно-промышленного комплекса, зоны деятельности горнодобывающих и нефтегазовых компаний.

Но в целом острота социальных проблем в северных районах страны, куда кроме Арктической зоны относятся Крайний Север и приравненные к нему местности, не снижается с течением времени. Старая советская система материальных стимулов давно превратилась в архаику и продолжает существовать лишь в качестве политической демонстрации заботы государства о северянах. Нормативные положения о государственных гарантиях льгот и компенсаций в более или менее полном объёме применяются только в отраслях бюджетной сферы. Да и здесь это применение во многом формально. Так, районные коэффициенты к заработной плате уже давно утратили свою функцию полной компенсации удорожания стоимости жизни, а абсолютная величина северных надбавок настолько мала, что никак не может служить стимулом к закреплению кадров. И те, и другие начисляются, чтобы хоть как-то прикрыть бедность бюджетников. Что касается бизнеса, то малые и средние предприятия из-за низкого уровня доходов в условиях жёсткой конкуренции с привозной продукцией и услугами не в состоянии взять на себя ещё и выполнение государственных, по сути своей, гарантий и льгот. Крупные же компании выстраивают собственные корпоративные системы оплаты труда, по своему усмотрению трактуя те или иные нормативные положения.

И на государственном уровне, и в общественном сознании уже давно существует понимание необходимости разработки и законодательного закрепления новой системы льгот и гарантий для северян, отвечающей рыночным реалиям. Но даже не череда политических событий или экономических кризисов, а сама сложность проблемы послужила препятствием для принятия уже явно перезревших решений. Ведь надо из множества несводимых к единому измерителю критериев отнесения тех или иных территорий к Арктике, Крайнему Северу и приравненным к нему районам выбрать один. С учётом разнообразных медико-биологических и иных факторов установить оптимальный и обоснованный набор льгот и преференций для северян, разработать методики измерения их стоимостного эквивалента. Разнести ответственность за соблюдение установленных норм между государством и бизнесом, организовать систему контроля над их соблюдением, найти источники финансирования новых бюджетных обязательств. Есть и много практических вопросов. Например, как компенсировать рост удорожания стоимости жизни: через увеличение выплат или посредством особого контроля над ценами на потребительском рынке, в том числе путём организации государственного завоза жизненно-важных товаров в районы с ограниченными сроками их доставки? Специальных решений требует и социальная проблематика коренных малочисленных народов Севера. Надо признать, наконец, что к их традиционным занятиям и промыслам неприменим чисто рыночный подход. Здесь требуются особые системы заготовок и закупочных цен.

Конечно, Север есть Север, и здесь не бывает простых задач. Но при всей их сложности нельзя откладывать принятие решений. А сейчас ситуация другая: при подготовке Госпрограммы развития Арктики подспудно полагалось, что рост экономики сам по себе снимет остроту социальных проблем за счёт увеличения доходов населения. На практике выяснилось, что это не так. Бизнес не может развиваться без рабочей силы, а человек не может воспроизводить свою способность к труду без должного уровня доходов, который не обеспечивает бизнес. Круг замыкается. Надо вовремя рубить «гордиевы узлы» проблем.

До сих пор не стихают дискуссии по поводу того, целесообразно ли дальнейшее содержание небольших городов и посёлков, созданных в советский период освоения Арктической зоны и Крайнего Севера, не лучше ли их ликвидировать и в дальнейшем использовать исключительно вахтовый метод работы. Очевидно, что правильный ответ заключается в том, что судьбу каждого населённого пункта надо решать в зависимости от перспектив расположенных там производств, особенно если хозяйство моноотраслевое. Но при любых конъюнктурных обстоятельствах надо оберегать и поддерживать все существующие поселения, выполняющие административные и логистические функции. Они должны быть выдвинутыми вперёд аванпостами в Арктике, осуществлять роль организаторов экономического, социального и культурного пространства. Поэтому в новых документах стратегического планирования необходимы специальные программы поддержки таких больших и малых арктических центров с точки зрения ликвидации аварийного и ветхого жилья, развития коммунального хозяйства, создания в них объектов здравоохранения и образования, обслуживающих всю окружающую территорию на основе новых телекоммуникационных технологий.

Непосредственно же при реализации удалённых инвестиционных проектов лучше использовать вахтовый метод. Уже накопленный опыт показал, что наиболее эффективны и безопасны для здоровья людей вахты в пределах одного часового пояса. Это означает, что центры формирования коллективов вахтовиков должны быть в южных районах Урала, Сибири, Дальнего Востока. Таким образом, транссибирский промышленный пояс станет тыловой опорой российской Арктики не только с точки зрения обмена ресурсами, но и в человеческом измерении.

Конечно, вахтовый метод имеет множество недостатков. Но его использование оправдано не только с экономической точки зрения, но и как инструмент формирования ценных личностных качеств человека. Арктика требует высокого уровня профессиональной подготовки, умения работать в коллективе, развитого чувства долга и ответственности, собранности и дисциплинированности, доведённой до автоматизма взаимовыручки. Эти ценные качества, приобретённые человеком на Севере, остаются с ним на всю жизнь.

***

После распада Советского Союза Россия стала ещё более северной страной, чем когда-либо в своей истории. Наверное, лучше всех это понимают космонавты, наблюдая с огромных расстояний, как держава наша приютилась на самой макушке Земли у Северного полюса. Разнообразная деятельность в Арктике уже стала нашей повседневностью, а не каким-то отдалённым эпическим явлением. По факту это давно так, достаточно посмотреть ресурсные и финансовые балансы страны. Постепенно приходит и осознание, что не только настоящее, но и будущее государства напрямую зависит от состояния дел на российском Севере. Вот почему должна быть продолжена работа по выработке и, самое главное, практической реализации стратегических и тактических решений по его динамичному развитию. Это особенно важно в условиях нарастания претензий наших геополитических соперников на доминирование в Арктике.

Некоторые могут возразить, что сегодня Россия не имеет финансовых ресурсов для экономического, логистического и военного укрепления позиций в столь отдалённом, сложном и ресурсоёмком макрорегионе. На самом деле, об этом смешно и говорить, когда наша страна уже четверть века является финансовым донором всего мира, а львиная доля вывозимых из России средств рождается именно на отечественных северах. Надо развернуть обратно могучие эти финансовые потоки и их мелкие ручейки. Как это сделать – давно известно и из теоретических разработок многих наших экономистов, и из опыта других стран. Нужна только политическая воля к изменению действующего сейчас в России компрадорского хозяйственного механизма.

Россия. Арктика. СФО. ДФО > Госбюджет, налоги, цены > zavtra.ru, 7 февраля 2018 > № 2487819 Вячеслав Штыров

«Агросоюз» борется за каждого клиента»

Предправления банка «Агросоюз» рассказал, как выжить на рынке, который покидают крупнейшие игроки

Игорь Ветров

«Газета.Ru» поговорила с Сергеем Островским, председателем правления банка «Агросоюз», который входит в топ-200 и при этом ориентируется на работу с корпоративными клиентами, то есть, в его случае, с предприятиями малого и среднего бизнеса и при этом активно привлекает депозиты населения. В начале января появилась информация, что банк прекратил прием вкладов. С этой истории мы и начали разговор.

- Сегодня любые новости о проблемах в банках вызывают серьезный резонанс. Многие СМИ и телеграмм-каналы сообщают, что «Агросоюз» с января этого года прекратил принимать вклады населения. Что случилось?

- Начнем с того, что «Агросоюз» принимает вклады населения, в этом хоть сейчас может убедиться любой наш клиент, кстати, и вы тоже. В первый рабочий день года при изменении ставок депозитов проходила перенастройка ИТ-системы, и банк не работал на прием вкладов ровно полтора часа. Видимо, ваши коллеги за праздники так изголодались по новостям, что увидели сенсацию на пустом месте.

- 2017 год стал достаточно напряженным для банковской сферы. Экономика страны так и не смогла перейти в фазу активного роста, крупнейшие банки подверглись процедуре санации. А какие события стали ключевыми для Вас, как руководителя банка «средней руки»?

- Санация крупнейших банков действительно затронула не только банковский сектор, но и экономику в целом. Опираясь на личный опыт и практику этого года, я считаю, что этот процесс больно ударил по предприятиям малого и среднего бизнеса. Ведь они остались без кредитов, на которые могли рассчитывать, без операционно-кассового обслуживания, в некоторых случаях фактически были вынуждены приостановить свою деятельность. Другие крупные игроки в банковской сфере в процессе санации на первых порах «перехватывали» крупных клиентов, малый же и средний бизнес оказался брошенным.

В сложившейся ситуации мы увидели задачу – оказать помощь, взять «под крыло» те предприятия, которые в этом остро нуждались. А учитывая, что уже несколько лет нашим профилем являются корпоративные клиенты, мы можем предложить им достойные условия для сотрудничества и комфортное обслуживание.

Естественно, на банки, которые непосредственно встроены в систему обеспечения бесперебойного функционирования нашей экономики, влияет и санация, и затянувшийся кризис, и отсутствие поддержки государства. Могу предположить, что 2018-й мало чем будет отличаться от предыдущих нескольких лет. Будет происходить консолидация бизнеса и банков, многие будут уходить с рынка, Центробанк продолжит оздоровление банковского сектора. Для улучшения экономической ситуации нужна четкая государственная политика в отношении определенных отраслей и отечественных производителей (что с учетом санкций вполне логично). Поднимают же сельское хозяйство – достойный пример!

- Прошлый год был также отмечен рекордно низкой инфляцией и системной политикой регулятора по снижению среднего уровня процентных ставок по депозитам физических лиц в коммерческих банках. Чем отличается работа в условиях сравнительно дешевых денег от модели, которая была популярна ранее: дорогие пассивы и дорогие кредиты?

- В условиях дорогих ресурсов, и как следствие, дорогих кредитов, банк формирует для себя некую минимальную разницу между этими позициями. Точно также и в условиях более дешевого привлечения и более дешевого размещения, речь идет об этой разнице.

Цель и в тех, и в других условиях одинакова – сохранение маржи. Разница в том, что в условиях более дешевых ресурсов, повышается доступность кредитов, а значит и их востребованность. Банку это тоже выгодно, он зарабатывает за счет объема.

Например, в течение 2017 года банк, сохраняя уровень достаточной ликвидности, уменьшил объем портфеля ценных бумаг (как низкодоходных активов) на 600 млн.руб., в то же время увеличив кредитный портфель на 800 млн.руб. Политика государства по снижению ключевой ставки бесспорно действенна при условии, что и банки оперативно реагируют, снижая ставки привлечения и кредитования, гармонизируя процесс, при сохранении уровня процентной маржи.

- В таком случае, почему же «Агросоюз», как вы говорите, делает ставку на корпоративных клиентов, а не физических лиц, которых значительно больше?

- Изначально наш банк был розничным, но в 2015 году было принято решение изменить стратегию. Ориентация на корпоративных клиентов отвечает нашей стратегии по поддержке сегмента малого и среднего бизнеса. Пусть это будут слишком громкие слова, но мне важно работать не только для себя, но и для экономики страны в целом. А без роста малых и средних предприятий не будет развития ни в банковской сфере, ни в российской экономике.

Да и с практической стороны, обслуживание большого количества клиентов-физлиц требует значительных вложений в банковскую инфраструктуру.

Ранее у «Агросоюза» существовала развернутая сеть в регионах. Это, безусловно, положительно сказывалось на нашем имидже, поскольку развитая сеть говорит об устойчивости бизнеса и диверсификации рисков. Если по каким-то причинам в том или ином регионе показатели эффективности падают, в другом – обязательно растут. Но после тщательного мониторинга оказалось, что многие отделения малоэффективны. И одним из кардинальных решений было закрытие нерентабельных офисов. Конечно, мы не имели права оставить уже существующих клиентов без поддержки, поэтому сохранили часть операционных офисов во всех регионах присутствия, чтобы выполнять свои обязательства перед ними – возможности пополнения вкладов или выдачи средств по ним. К тому же мы работаем с «корпоративными физиками» – сотрудниками компаний, являющихся нашими клиентами, предлагая услуги потребительского кредитования или зарплатные проекты.

Мы не отказываемся от региональной сети, но к выбору регионов присутствия мы относимся очень внимательно, в соответствии с нашей корпоративной стратегией.

Проводим анализ показателей экономического роста края или области, ориентируясь на развитие качественной клиентской базы, и опираясь на предприятия с устойчивым экономическим положением. В наших приоритетных задачах – расширение сети присутствия в городах-миллионниках и регионах с устойчивым экономическим развитием и перспективами. В прошлом году, к примеру, операционные офисы были открыты в Казани и Королеве, в наступившем будем ориентироваться на Ростов и Краснодар.

- А в чем вы видите потенциал предприятий малого и среднего бизнеса именно сейчас, когда они переживают совсем не лучшие времена?

- Крупные предприятия не в силах обеспечить потребности всей страны, да и не будет, например, «Газпром» открывать парикмахерскую. Просто создайте возможность и стимулы работать, люди этого хотят и, поверьте, умеют. Средний и малый бизнес прошел путь серьезной трансформации. Сегодня им руководят молодые люди, начиная с 23 лет. Сами предприятия молодеют – становятся современными, технологичными, быстрыми. Они теперь задают тренды, и мы должны им соответствовать. Сейчас же никого не удивишь интернет-банкингом, это привычная удобная вещь, но как-то раньше и в голову никому не приходило. Теперь на очереди у нас разработка облачных сервисов-консультантов по финансовому учету и отчетности. В принципе с их помощью можно заменить в предприятии бухгалтера и юриста. Но это не главное.

Именно в ситуации низкого или отрицательного экономического роста малый и средний бизнес особенно требует привлечения средств в развитие, которые и могут предоставить банки.

В рамках нашей философии, и в нынешних экономических реалиях, мы предлагаем клиентам различные кредитные линии, в том числе с использованием гарантий территориальных фондов поддержки малого предпринимательства.

- «Агросоюз» является партнером Конкурса «Регионы – устойчивое развитие». Это тоже следование философии?

- Само собой, быть партнером своеобразного конкурса талантов в сфере предпринимательства для нас и прибыльно, и почетно. В рамках совместной программы с Конкурсом «Регионы – устойчивое развитие», где мы являемся членами Попечительского совета, Банк участвует в реализации проектов от различных субъектов РФ. Два раза в год производятся экспертизы проектов, собранных по всей России, около 10% из них получают одобрение, за которым следует их реализация.

Как правило, Сбербанк проводит основное финансирование проекта, а «Агросоюз» осуществляет кредитование субподрядчиков одобренных проектов и их расчетно-кассовое обслуживание.

Иными словами, мы обеспечиваем контроль за использованием выделенных средств, бесперебойность работы субподрядчиков и в то же время удобство обслуживания, так как все операции проекта проводятся через один банк. Это обеспечивает в том числе прозрачность конкурсного процесса. В качестве примера можно привести реализацию проекта по строительству электроподстанции в ленинградской области в 2017 году.

- А в повседневной работе, конкурировать со Сбербанком или другими мейджорами, разве не бесполезно?

- Понятно, что за такими гигантами имидж и репутация, гарантии и стабильность, а также серьезные финансовые возможности. Но «Агросоюзу» есть, что к этому добавить. Для нас клиентоориентированность – не пустой звук, а жизненная необходимость. Клиенты к нам не стоят в очереди, за каждого из них мы боремся и каждым дорожим. Мы предлагаем оперативность в рассмотрении кредитных заявок. Просто цифры: наши 5 рабочих дней против нескольких месяцев, в течение которых бумаги перемещаются по бюрократической системе крупных банков. Разница, согласитесь, существенная, и такие кредиты востребованы клиентами. Причем решение – одобрение или отказ, мы можем вынести в течение одного рабочего дня, остальные займет оформление документов.

Также мы проповедуем гибкость политики и идем навстречу пожеланиям клиента.

Например, при рассмотрении кредитных заявок, мы клиента консультируем, структурируем сделку таким образом, чтобы она была удобна и выгодна клиенту, и сочеталась с возможностями банка. Мы готовы консультировать, в частности, по линии финансового мониторинга, чтобы ему было легче, надежнее и безопаснее ориентироваться в связях с контрагентами. В своей повседневной работе мы стараемся быть комфортным и удобным банком для клиента. Мне бы хотелось, чтобы клиент видел в нас партнера, которому можно доверять.

Россия > Финансы, банки. Приватизация, инвестиции. Госбюджет, налоги, цены > gazeta.ru, 2 февраля 2018 > № 2486183 Сергей Островский

Сергей Катырин: "Будут богатыми регионы – станет богатой страна"

Вот аксиома, которую, похоже, у нас понемногу начали, наконец-то, осознавать, на всех уровнях власти и общества: богатство России только регионами прирастать будет. И на заседании Госсовета РФ в Ростове-на-Дону рассматривается 1 февраля эта же тема: развитие промышленного потенциала регионов России.

- Сергей Николаевич, Палата занята прежде всего вопросами развития бизнеса. При чем здесь казалось бы, развитие регионов? Или эта тема Палату тоже волнует?

- Безусловно, волнует, ещё как волнует. И тут все понятно: сильный и богатый региональный бизнес сделает регион сильнее и богаче. Ну, а богатые регионы – это в итоге богатая страна. Все просто. Но пока у нас огромное количество территорий остаются дотационными, и это большая и сложная проблема. Есть, безусловно, крепко стоящие на ногах регионы – Татарстан, Белгородская область. Калужская область, Краснодарский край и так далее. Но и они потенциально могли бы быть богаче. Надо развивать промышленный потенциал.

- Как? У Палаты есть свои идеи? И если есть, то какие?

- Конечно, есть. Только позвольте исходить из существующих в стране реальностей и возможностей, а не заниматься революционным фантазированием типа, «а что, если бы нам все переделать?» В нынешних существующих координатах отношений «центр-регионы» многое можно сделать.

Мы предложили в доклад рабочей группы Госсовета ряд предложений. Надеемся, они будут учтены в государственной политике по развитию промышленного потенциала регионов. Все, может, и нет смысла здесь перечислять, но некоторые предложения назову.

Мы считаем, что надо разработать долгосрочную, на 25-30 лет, единую государственную промышленно-финансовую политику размещения и развития региональных производительных сил на основе современных инновационных технологий. Не буду вдаваться в детали, отмечу только, что речь идет о создании территориально-промышленных комплексов с обязательной привязкой к соответствующей транспортно-энергетической инфраструктурой.

Основой региональной промышленной политики должно стать выстраивание четких приоритетов промышленного развития. При этом надо обратить внимание на отрасли, обладающие наибольшим, скажем так, «кумулятивным эффектом». Речь идет о проектах в сфере машиностроительного комплекса, производства средств производства, недостающей на отечественном рынке компонентной базы и т.д.

При размещении производств надо учитывать, в первую очередь, интересы уже существующих в России предприятий, выпускающих аналогичную продукцию и обязательно проводить экспертизу проектов новых промышленных предприятий. Не нужно создавать, как это не раз уже бывало, технологически устаревшие, а значит, неэффективные производства.

- А как быть с инфраструктурой? С нею у нас во многих регионах, как говорится, «очень не очень»…

- Развивать инфраструктуру должно не только государство, но и бизнес. Однако большинство частных фондов нацелено на получение быстрой прибыли, а инфраструктурные проекты могут окупаться долгие годы. Выход есть. В мире есть такая модель: частный инвестор сам вкладывает свои деньги в создание инфраструктуры для своего будущего производства, а государство из доходов, полученных им от новых предприятий, возвращает деньги частному инвестору.

Нужно организовать грамотную региональную политику предоставления налоговых льгот и преференций. Полагаем, регионы могли бы освободить бизнес от налога на имущество объекты основных средств, находящихся на консервации и реконструкции, предоставить льготы для производителей и потребителей импортозамещающей продукции и т.д. Я понимаю руководство территорий: им нужны деньги сейчас, дыр всегда очень много. Но очень часто бывает, что таким образом регионы, образно говоря, убивают курицу, которая могла бы в недалеком будущем нести золотые яйца. Бизнес плохо развивается, скукоживается, а то и вовсе закрывается. Или уходит «в тень», что ничуть не лучше. Да, хочу подчеркнуть: правильно было бы перечислять в бюджеты субъектов РФ и муниципальных образований определенную часть прироста налоговых поступлений от предприятий и организаций, расположенных на их территории, полученного в результате сверхпланового роста объемов производства и реализации товаров и услуг.

Палата абсолютно убеждена в том, что надо сформировать региональные структуры государственных отраслевых институтов развития и обеспечить единую координацию их деятельности. Хочу здесь отметить, что институтов развития у нас очень много, нередко бизнес толком не понимает, кто чем занимается. Не помешала бы здесь хорошая ревизия. Тут, как говорится, лучше меньше¸ да лучше.

- А какой институт развития среди всех существующих в стране лично вы выделили бы особо?

- Предпринимательское сообщество, а значит, и я, как представитель ТПП РФ, самой большой общественной организации бизнеса в России, двумя руками голосуем прежде всего за Фонд развития промышленности. Он работает отлично, а работал бы еще лучше, если бы значительно увеличить его капитализацию. Его практику и механизмы могли бы, я уверен, успешно использовать другие институты развития предпринимательства.

- Можно подробнее о фонде?

- Фонд развития промышленности (ФРП) был создан в 2015 году, после вступления в силу закона «О промышленной политике в Российской Федерации», за принятие которого ТПП РФ, не побоюсь этого слова, билась долгие годы. Он был нужен, как парус для судна – я отнюдь не преувеличиваю, он позволил ставить цели и определять курс развития экономики. Закон стал правовой основой новой промышленной политики, установившей формы, инструменты и меры государственной поддержки развития промышленности.

ФРП был создан для организации новых производств и обеспечения импортозамещения. Программы фонда позволяют российским предприятиям получить доступ к льготному заемному финансированию, необходимому для запуска производств уникальных отечественных продуктов, а также аналогов передовых международных разработок.

ФРП предоставляет займы под 1 и 5 процента годовых сроком до 7 лет, стимулируя приток прямых инвестиций в реальный сектор экономики. Флагманская программа Фонда «Проекты развития» направлена на импортозамещение и производство конкурентной продукции, программа «Станкостроение» помогает предприятиям реализовать станкостроительные проекты, программа «Конверсия» стимулирует производство предприятиями ОПК высокотехнологичной продукции гражданского и/или двойного назначения, программа «Комплектующие изделия» призвана повысить уровень локализации конечной российской продукции, программа «Лизинг» — обеспечить финансирование части аванса на приобретение оборудования.

Как вы понимаете, речь здесь идет о реальной экономике, о реальных производствах, которые делают страну более развитой. Более сильной и более богатой.

В феврале 2016 года было подписано Соглашение о сотрудничестве между ТПП РФ и ФРП. По состоянию на февраль нынешнего года система ТПП РФ рекомендовала, а Экспертный совет ФРП одобрил финансирование фондом 173 проектов из 51 региона России.

Система ТПП РФ (а это более 180 палат почти во всех регионах страны) сегодня помогает ФРП развивать систему региональных фондов развития промышленности. Создано 39 региональных фондов, 28 из них уже подписали соглашения с ФРП, что позволяет участвовать в софинансировании проектов.

Вот, если коротко, о ФРП.

- Планы промышленного развития регионов могут быть самыми красивыми и многообещающими, но уверены ли вы, что все так и будет?

- А у нас есть другой выход? Правильно, нет. То есть выбор, конечно, есть: развитие или стагнация, но я не буду и спрашивать, что лучше. Поэтому отвечу так: будем работать – и раньше или позже все у нас получится. Лучше – раньше. Но это, опять-таки, зависит от всех нас...

Россия > Госбюджет, налоги, цены. Приватизация, инвестиции > newizv.ru, 1 февраля 2018 > № 2482787 Сергей Катырин

Брифинг Максима Орешкина и генерального директора Федеральной корпорации по развитию малого и среднего предпринимательства Александра Бравермана по завершении заседания.

Из стенограммы:

М.Орешкин: Состоялось заседание президиума совета по приоритетным проектам. Рассматривали одно из основных направлений – ключевой проект развития малого и среднего бизнеса в стране. Здесь важно отметить позитивную динамику, которую сейчас мы видим, – по численности бизнесов: у нас прирост на 3% к уровню прошлого года. Рост занятости идёт примерно такими же темпами.

Активно развивается кредитование, в том числе совместная программа поддержки Правительства и Корпорации МСП – здесь у нас рост выдачи кредитов в прошлом году составил порядка 16%. Очень уверенный результат, который помогает развиваться бизнесу.

Обсуждали сегодня ряд новаций, которые мы будем предлагать, будем внедрять. Я хотел бы остановиться на четырёх ключевых историях.

Первая история – это предложение об уходе от обязательного условия наличия физического адреса для юридических лиц. Это создание на базе банков, других организаций возможности регистрации предприятий без физического офиса – либо на базе почтового ящика, либо на базе электронного сервиса.

Вторая история связана с упрощением регистрации новых бизнесов. Здесь мы договорились, что те бизнесы, которые будут регистрироваться в электронном формате, будут регистрироваться с нулевой платой. Это подразумевает отмену государственных пошлин для регистрации нового бизнеса в электронном формате. Одновременно со стороны банковской системы мы слышим готовность предоставлять услуги по открытию счёта, базовый перечень услуг тоже с нулевой стоимостью. Мы считаем, что снижение стоимости до нулевой отметки существенно упростит регистрацию новых бизнесов, будет, конечно, носить очень позитивный характер и придаст дополнительную динамику активности людей по созданию новых бизнесов.

Третья история – это совместная программа с Корпорацией МСП, программа по предоставлению кредитов по льготным ставкам на уровне 6,5%. Это новая программа. Конечная стоимость кредитов 6,5%. Были отобраны на этой неделе 15 банков, и уже в феврале мы ожидаем активной выдачи со стороны этих кредитных организаций кредитов по данной льготной ставке. Поэтому мы просто обращались ко всем малым и средним предприятиям: приходите в банки и спрашивайте про эту программу. Если вы столкнётесь с тем, что банки – участники этой программы не говорят о таких продуктах, не предлагают их, у нас создан в Министерстве специальный почтовый ящик, куда вы можете написать: smb@economy.gov.ru. Соответственно, мы будем с мест собирать всю информацию, координировать деятельность так, чтобы программа работала эффективно. По прошлому году мы видим, что корпорацией выдано при использовании Национальной гарантийной системы, прогарантировано больше 600 млрд рублей кредитов, это порядка 13% всех выданных кредитов, и в целом мы оцениваем очень серьёзный вклад в снижение общего уровня ставок для малых и средних предприятий.

И, наверное, четвёртая история, которой хотел бы коснуться, это запуск завтра портала «Деловая среда», на котором на первом этапе будет всё, что связано с образовательными услугами для бизнеса. А в целом этот портал – это маркетплейс, на котором разного рода компании, разного рода банки смогут предоставлять сервисы для малых бизнесов, что также будет делать их жизнь проще.

А.Браверман: Совместно с Минэкономразвития корпорация продвинула в этом году кредиты на ту сумму, о которой говорил Максим Станиславович. При этом надо отметить, что конечная ставка была на 3 процентных пункта ниже, чем рыночная, это для малого и среднего бизнеса крайне важно и крайне чувствительно.

Второй очень важный момент, о котором мы говорим, – это тоже совместная программа с Минэкономразвития, закупки крупного бизнеса у малого и среднего бизнеса. В прошлом году она достигла 2 трлн 68 млрд рублей. Здесь ещё очень важна декомпозиция, дробление, которое идёт в этих закупках. Потому что раньше они носили агрегированный, довольно крупный характер, и небольшое число компаний могло принять в них участие. Теперь мы стараемся эти закупки дробить, и это дробление идёт параллельно с тем, как Центральный банк форсирует создание банков с базовой лицензией в регионах и опирается на региональные опорные банки.

Третье – это бизнес-навигатор, тоже совместно с Минэкономразвития идёт программа. Это, мы считаем, важнейший электронный сервис, это важнейший элемент цифровизации, который позволяет малому и среднему бизнесу открывать и расширять свои бизнесы совершенно осознанно, понимая ёмкость рынка, понимая конкурентов, понимая, где они могут получить финансовую поддержку, имущественную, юридическую, как им работать с органами государственной власти, управления, с теми, кто их проверяет и так далее.

Мы в этом году совместно с Минэкономразвития хотим стать маркетмейкерами на этом рынке. Под маркетмейкерством мы понимаем минимум 10% от всех предприятий малого и среднего бизнеса (всех, подчёркиваю, не только тех, которые откроются в следующем году, но 10% тех, кто работает по бизнес-навигатору). Эффективность, которую мы оценили по ИНН, достаточно высока: 48% из тех, кто воспользовался сервисами бизнес-навигатора, повысили свою выручку и численность. Вот наши базовые моменты.

В целом, мы считаем, создана база для того, чтобы в следующем цикле мы могли совместно сделать малый и средний бизнес одним из ключевых драйверов экономики, на который можно будет опираться экономике в целом.

М.Орешкин: Я бы ещё пару слов добавил по закупкам. Здесь очень важно: есть понимание, что не все закупки, которые проходят через эту систему, доходят до реальных малых и средних предприятий в конце. Именно на этом мы делаем акцент в 2018 году. Мы делаем анализ, чтобы здесь не было разного рода подтасовок. Все прекрасно знают о подставных торговых компаниях, чтобы просто накручивать статистику. Поэтому всё, что связано с ключевыми индикаторами по этому направлению, – это не общий объём закупок. Он должен расти, это очень важный показатель, но важно, чтобы количество предприятий, которые участвуют в этом процессе, увеличивалось, чтобы они не были связаны между собой, чтобы они не были связаны с менеджментом компаний. Здесь стараемся выстраивать специальные проверочные механизмы, которые ситуацию будут постепенно улучшать.

Вопрос: Первые два предложения, которые Вы озвучили, – отсутствие регистрации по физическому адресу и бесплатная регистрация и обслуживание в банках – когда это всё вступит в силу? Это первый вопрос. И обсуждались ли поправки в закон о страховании вкладов МСП? Какие поправки готовит Правительство? Может быть, распространить это на средний бизнес?

М.Орешкин: Сегодня было принято решение поддержать эти два проекта. В ближайшее время мы доведём их до логического конца, примем все необходимые поправки в законодательство. Что касается физического адреса, это тектонический сдвиг с точки зрения корпоративного законодательства. Это перевод всей системы регистрации, понимание того, что такое современная компания, современный бизнес, приведение в соответствие с современными реалиями цифровой экономики. Поэтому как раз задача на ближайшие месяцы, чтобы это довести до конкретных законопроектов.

Вопрос: По страхованию вкладов МСП тема обсуждается?

М.Орешкин: Я думаю, скоро мы будем её подробно обсуждать. Но позицию Минэкономразвития, историческую, вы знаете: даже когда Центральный банк очень жёстко выступал против этой идеи, мы всегда её поддерживали и считали, что малые предприятия должны получать защиту в случае негативных сценариев развития в конкретном банке.

Вопрос: Обсуждалась ли тема, что ставки по кредитам должны быть ниже? Может быть, надо как-то смягчить денежно-кредитную политику?

М.Орешкин: У нас денежно-кредитная политика – это то, что обеспечивает стабильность, долгосрочную устойчивость и инфляции, и ставок. Здесь подход очевидный – важна именно долгосрочная устойчивость, поэтому с целью снижения конкретных ставок для конкретных предприятий Правительство приняло новую программу, которая будет компенсировать банкам разницу ставок и позволит им выдавать кредиты по ставке 6,5% уже конкретным конечным заёмщикам.

Россия > Госбюджет, налоги, цены. Приватизация, инвестиции > premier.gov.ru, 31 января 2018 > № 2485583 Максим Орешкин

Красный конь и чёрная каракатица

Российское государство — лишь питательная среда для доморощенных олигархов?

Александр Проханов

Аркадий Дворкович в Давосе заявил, что в России больше нет олигархов, а есть социально ответственные предприниматели. Аркадий Дворкович — не каракатица, он — чернильное облако, которое выбрасывает из себя каракатица, желая спастись и скрыться.

Российские олигархи испытывают на себе двойное давление. На их миллиарды давит Америка, угрожает отобрать эти миллиарды, вышвырнуть с западных рынков и тем самым натравливает олигархов на Путина — виновника всех их бед и несчастий. На олигархов давит российский народ всей своей ненавистью, нищетой, всем своим сталинизмом, всей своей исторической неприязнью к ростовщикам и мироедам, евангельской истиной о том, что легче верблюду пролезть сквозь угольное ушко, чем богачу войти в Царствие Небесное. Всей проповедью русской классической литературы Толстого, Достоевского, Горького, где неправедно нажитое богатство есть тягчайший неотмолимый грех.

Российские олигархи лебезят перед Западом, тщетно уклоняясь от санкций, сплетая тайные заговоры против президента России и российской государственности. Олигархи стремятся предстать перед русским народом благодетелями, национально мыслящими предпринимателями, меценатами, социально ответственными гражданами. Этому и служат циничные заявления Дворковича о социально ответственных предпринимателях. Абрамович — социально ответственный предприниматель? Чубайс — социально ответственный предприниматель? Воры-банкиры, подобные Пугачёву, который в России крестился на каждом углу, тайно загребая русские богатства и переправляя их за границу, они тоже — социально ответственные предприниматели? Вся хищная ненасытная стая, лязгающая клыками, высунувшая мокрые языки, та, что гонится по пятам за Россией, как волки гонятся за затравленным оленем — всё это социально ответственные предприниматели?

Российские олигархи, построившие на окраинах Лондона "город будущего", знают, во что превратились русские городки и селения — эти скопища гнилых трущобных домов. Появление и взрастание в недрах государства российского страшной каракатицы непомерных размеров является загадкой и ужасающей данностью. Загадка в том, когда и на каком этапе, быть может, на этапе своего зачатия, новое государство российское было инфицировано этой страшной болезнью. Взрастая, укрепляясь, проходя этап за этапом своего становления, сегодня государство российское взращивает в своей глубине собственную смерть — поселившееся в его чреве ракообразное существо. Это существо по мере взрастания и усиления государства само взрастает и усиливается, питаясь его соками. И возникает мучительное подозрение: не создано ли само государство российское как питательная среда для этого солитёра? Быть может, мы строим и укрепляем свою армию, воздушно-космические силы и подводный флот для того, чтобы сберечь страну как пищу, в недрах которой развивается этот скользкий червяк, и сильная страна не позволит чужим мировым червям посягнуть на кормовую базу этого доморощенного чудовища? И не являются ли наши победы на внешнеполитической арене такие, как военная операция в Сирии, восхитительное возвращение Крыма, не более, чем отпором, который даёт олигархическое российское ракообразное своим мировым конкурентам?

А при чём здесь русский народ? При чём здесь русское мессианство? При чём мистика русской истории, русское чудо и русская мечта? Быть может, всё это — гуманитарное и религиозное прикрытие страшной земной реальности? И Россия есть питательная среда для этой чудовищной опухоли, которая в конечном счёте и есть государство российское?

Эти страшные вопросы заставляют посмотреть на все предшествующие сто лет русской истории. Когда великая романовская империя скопила в себе несметные богатства: алмазные короны, государственные и царские золотые слитки, волшебную культуру и изысканную философию, — всё это после 1917 года в одночасье было украдено и переведено на Запад. И нищая, голая, обобранная Россия, напоминавшая линялую икону с содранным золотым окладом, вновь должна была в период сталинских пятилеток, раскулачивания и репрессий накапливать своё национальное богатство. Русский народ, поднятый на дыбу, хрипя и кашляя кровью, возводил великие заводы, строил великую армию, создавал университеты и научные школы, воспитывал уникальных учёных и художников, мобилизовал народ на создание неслыханных ценностей — материальных, духовных, космических. В 1991 году все эти ценности второй раз за ХХ век были моментально вывезены за рубеж. Было украдено и растворилось так называемое "золото партии". Исчезли валютные запасы страны. Были вывезены уникальные инженерные технологии, целые научные школы, представленные замечательными химиками, физиками и биологами. И страна опять оказалась голой, а русский народ — обобранным и несчастным.

И теперь в третий раз строится государство российское. Но в недрах его готовится ограбление России. Вновь несметные русские богатства вывозятся за рубеж. Русские деньги, направляемые Набиуллиной в американские банки, служат другой цивилизации. Вновь везут за границу наше зерно и алмазы, оставляя в России чёрные пустые карьеры и неудобицы. Уплывающие в зарубежные банки и оффшорные зоны российские триллионы завтра в одночасье будут экспроприированы Западом, и Россию в очередной раз оставят нагой и босой.

Эти страшные вопросы русской истории необходимо ставить сейчас, в период президентских выборов. Президент Путин, чьими усилиями было создано и продолжает созидаться новое государство российское, не может не чувствовать этой нарастающей драмы. Государственник №1 не может не понимать, что все его личные и всенародные деяния, будь то Крымский мост или дивные русские монастыри, — все они заминированы. В них вживлены заряды уже в момент строительства: будь то опора Крымского моста или колокольня Ново-Иерусалимского монастыря.

Пройдя сквозь чистилище выборной компании, поблагодарив за участие в выборах Грудинина и Собчак, Жириновского и Титова, возложив четвёртый раз длань на конституцию Российской Федерации, президент Путин займётся исправлением этой жуткой кривизны, возникшей в недрах русского времени. Найдёт рецепт, благодаря которому можно будет извлечь из опор Крымского моста и колокольни Ново-Иерусалимского монастыря губительные заряды, не разрушив при этом сооружения.

Дворкович — это пылинка, которую подхватит ветер Давоса и унесёт в пустоту. Россия предвечная — не миф, не фантазия. Она грозно взирает на нас из небес своими сияющими куполами. Обращается к нам, ныне живущим, словами преподобного Сергия в канун Куликовской битвы. Словами царя Петра к полкам перед началом Полтавского сражения. Словами Иосифа Сталина, сказанными им во время священного парада 1941 года.

Схватка за русскую историю длится. Купание красного коня продолжается. Божественный наездник, оседлавший этого огненного коня, вонзает остриё своего копья в чёрный зев каракатицы.

Россия > Госбюджет, налоги, цены > zavtra.ru, 31 января 2018 > № 2479114 Александр Проханов

Экс-депутат Олег Савченко - о себе, санкциях и успехах Волгоградской области

Известный промышленник и общественный деятель считает, что только слепец не видит позитивных перемен.

Сейчас многие предприятия испытывают проблемы из-за санкций, которые ввели западные страны в отношении России. Сказываются ли санкции на предприятиях, которыми Вы руководите?

Конечно, санкции сказываются. Мы привыкли в последнее время к тому, что Россия стала частью глобальной мировой экономики. И когда в той или иной мере перекрывают определённые возможности, это требует определенного перестроения. Это не смертельный вариант для любой отрасли экономики или промышленности, но на переформатирование требуется время. Смотрите... После введения первых санкций прошло уже 3 года. В публичном поле (СМИ, общественность) существуют некоторые противоречивые оценки произошедшего. Кто-то говорит, что все плохо, ужасно, «санкции убивают российскую экономику». Кто-то говорит, что все удачно, здорово, «есть возможность заменить импорт собственной продукцией». Эти противоречия будут и дальше существовать.

Здесь все зависит от собственников предприятий и управленцев, от конкретных руководителей заводов. Смогли ли они перестроиться или не смогли?

В целом обо всей экономике мне говорить сложно, но если брать примеры по отдельным предприятиям, то для кого-то санкции стали смертельной инъекцией, а кто-то совершил очень серьезный прорыв в сбыте своей продукции за рубеж или внутри страны. Кто хочет работать, кто смотрит на несколько лет вперед, у того все сложилось хорошо. А кто не перестроился и, привыкнув получать прибыль ежедневно, забирает у предприятия оборотные средства, тот обрекает свое производство на гибель. К сожалению, таких предприятий сегодня много.

Отрадно, что есть яркие примеры, когда промышленные предприятия «врагам на зло» демонстрируют поистине ошеломляющие результаты работы. Взять хотя бы волгоградский завод «Каустик». Анализируя структуру экспорта предприятия за последние несколько лет, мы видим только позитивные перемены: за прошлый год, к слову, 70 наименований продукции «Каустика» разлетелись по 40 странам мира.

Волгоградский алюминиевый завод, который мы едва не похоронили после консервации несколько лет назад основного производства, оживает на наших глазах. России нужна импортозамещающая продукция, которую, в том числе, может дать наше волгоградское предприятие. В итоге на самом высоком правительственном уровне при участии собственников завода, компании «РУСАЛ», губернатора Андрея Бочарова достигнуты и уже реализуются конкретные договоренности о возобновлении производства первичного алюминия и открытии анодного производства на базе волгоградского завода. Речь идет о создании так называемой "алюминиевой долины", которая даст региону несколько тысяч новых рабочих мест и рост поступлений в бюджет субъекта страны.

Вы по-прежнему остаетесь в большой политике и пристально следите за событиями в стране и мире. Как бы Вы оценили сегодня развитие России, её положение на мировой арене и ситуацию внутри страны?

Вы знаете, я только что был в Давосе, сейчас я уже в Мюнхене. На экономическом форуме в Швейцарии мы подписали достаточно крупный контракт. И это хороший пример того, о чем я говорил раньше: каждое предприятие по-своему развивается в условиях санкций, и для кого-то это возможность сделать прорыв. По этой же аналогии можно говорить и о странах.

У России есть серьезнейший шанс. Если сейчас страна выстоит в этом политическом и экономическом противостоянии, то у нас появляется шанс доказать всему миру, что Россия – супердержава. После такого испытания Россия может поставить жирную точку в вопросе о своей роли на мировой арене, и все противостояния останутся в прошлом.

Вы были депутатом Государственной Думы России трех созывов от Волгоградской области. Вы сегодня поддерживаете связь с регионом? И как бы Вы сегодня оценили уровень его социально-экономического развития?

Конечно, я поддерживаю связь с регионом. Я дружу со многими руководителями крупнейших предприятий, которые и представляют наш регион. Я общаюсь со многими чиновниками, мы обмениваемся мнениями по некоторым вопросам. Если где-то нужна моя помощь, я всегда на передовой... Что называется, «сел на этого коня» и останавливаться не могу, не хочу и не умею. Так меня родители воспитали.

Волгоградская область сегодня по потенциалу и своим возможностям входит в топовую десятку российских регионов. Другой вопрос, насколько регион может использовать этот потенциал? Но я всегда говорил, что шансы и перспективы у Волгоградской области огромные. В первую очередь, потому что в регионе есть высококлассные специалисты. Это главное богатство региона. И эти специалисты соскучились по настоящей работе. Они готовы вывести Волгоградскую область на передовые позиции не только по возможностям, но и по результатам. В целом могу отметить, что в регионе сегодня видны успехи, связанные с тем, что Волгоградская область "ассимилировалась" с федеральным центром. Это видно даже по количеству чиновников-руководителей из федерального центра, которые посещают регион. За последние три года таких визитов было несколько десятков. Летом 2016 года президент Владимир Путин проводил в Волгограде заседание Госсовета, глава правительства страны Дмитрий Медведев приезжал к нам за последние несколько лет дважды. Среди ВИП-персон рабочие поездки в Волгоград, начиная с 2014 года, совершали вице-премьеры правительства России Игорь Шувалов и Дмитрий Рогозин. В прошлом году в регион прилетали министр сельского хозяйства Александр Ткачев, Владимир Пучков, ранее – министры строительства Михаил Мень и транспорта – Максим Соколов. После визитов высокопоставленных лиц Волгоградская область, как правило, получает дополнительные ресурсы из Москвы, о чем свидетельствуют вполне конкретные данные: рост консолидированного бюджета Волгоградской области за последние четыре года составил почти 30%. Это около 28 млрд рублей – полтора бюджета Волгограда, для понимания. Можно по-разному оценивать работу нынешней команды администрации Волгоградской области – пытаться выискивать недочеты, которые в любой работе найдутся, но то, что с приходом Андрея Бочарова регион вышел на принципиально новый уровень господдержки – это факт.

И какие внешние изменения в регионе заметили Вы лично за последнее время?

Я живу в Волгограде. А изменения, они очевидны. Только слепец их может не заметить. Взять хотя бы аэропорт, который за последние три года преобразился до неузнаваемости: построен и введен в эксплуатацию международный терминал, обновляется сопутствующая инфраструктура воздушной гавани, уже в этом году завершится строительство терминала внутренних линий. Несмотря на то, что работа по обновлению аэропорта еще, как говорится, «кипит», уже можно подвести промежуточные итоги. Мне известно о том, что в прошлом году впервые за четверть века волгоградская воздушная гавань пропустила через себя миллион (!) пассажиров. Хотя на этот показатель, безусловно, повлияло, помимо обновления аэровокзала, в целом улучшение социально-экономического климата региона.

Немало и других инфраструктурных проектов, изменивших облик города-героя. Это и реконструкция шоссе Авиаторов, и появление Нулевой Продольной магистрали, о которой так долго мечтали горожане, и качественное преображение самой крупной городской больницы №25, в которой, помимо отремонтированных корпусов, появилась и собственная вертолетная площадка. Впервые за долгие годы в регионе возобновила работу авиационная медицинская помощь. Разве это не позитивные изменения, которые касаются каждого жителя региона? Я уже не говорю о появлении в каждом районе областного центра новых благоустроенных парковых зон, стартовавших работах по масштабному обновлению в рамках государственно-частного партнерства Центрального парка культуры и отдыха, комплексному освоению поймы реки Царица.

Сколько лет, если не десятилетий, волгоградцы критиковали власть за то, что данная территория запущена и откровенно позорит город. Нужно отдать должное губернатору – он не боится браться за трудные задачи, застарелые комплексные проблемы, решение которых не лежит на поверхности, а требует нестандартных управленческих решений и серьезных финансовых вливаний. Как итог – осенью прошлого года в пойме Царицы открыли интерактивный музей «Россия – моя история». Рядом со зданием разбили современный парк с велодорожками, детским городком, фонтаном и прочими атрибутами прогулочных зон. В этом году планируется дальнейшее освоение «джунглей» поймы Царицы. Такие перемены в лице города не могут не радовать – я искреннее горд за то, что лицо нашего города преображается. В целом, складывается ощущение, что меняется к лучшему сама атмосфера. Появилась стабильность и спокойствие. Это очень позитивный момент, который настраивает на оптимизм.

До недавнего времени Волгоградскую область сотрясали бесконечные политические скандалы и отставки губернаторов. Вы сказали, что сегодня, с приходом Андрея Бочарова, ситуация вроде бы стабилизировалась. Как бы Вы оценили его деятельность на посту губернатора? Есть ли у Вас с ним личные контакты?

Да, политическая чехарда до недавнего времени была традиционна и даже привычна для волгоградского региона. А в высоких московских кабинетах — администрации президента и в правительстве РФ - существовало четкое клише: в Волгограде постоянно идут склоки и интриги. Поэтому в центре и не торопились с реализацией крупных проектов в Волгограде. Мол, «давайте подождём — пускай они там меж собой сначала разберутся». Так как был риск, что любые федеральные программы или субсидии из федерального бюджета могли просто сгинуть в никуда при этой неразберихе и абсолютной несистемности власти.

Могу привести пример из своей практики. Он очень характерный. Я говорю о выделении транша из федерального бюджета на строительство новых линий скоростного трамвая. Это было при губернаторе Боженове. Он тогда попросил меня «пробить» эти деньги в правительстве. Вместе с остальными депутатами от Волгоградской области я этим занялся. Лично на бюджетном комитете в Госдуме я вместе с руководителем Счетной палаты Сергеем Степашиным, вместе с председателем комитета, вместе с министром финансов с трудом получили согласованный проект, по-моему, на 310 млн рублей. Это большие деньги для Волгограда, они были жизненно необходимы городу. И потом в зале заседаний я слышу, как министр финансов с трибуны заявляет, что эта бюджетная строчка вычеркнута, потому что волгоградцы - региональная исполнительная власть - просто не подготовили проект. А без проекта деньги Минфин не выделяет. Все наши усилия пошли в никуда.

Это же не моя была работа — готовить проект, смету или иную документацию!? Моя задача как депутата — все это организовать, пролоббировать интересы региона, доказать острую необходимость строительства новой линии скоростного трамвая. И в итоге все тогда пошло прахом. И это следствие той чехарды, которая была в регионе.

Сегодня все по-другому. Бочаров принял решение выстроить полную вертикаль региональной власти, чтобы принятие ключевых решений происходило только с согласования губернатора. Я понимаю, что это было сложно.... Это решение дорогого стоит. Он не побоялся ответственности. С одной стороны — ты контролируешь в области всё и вся. А с другой — с тебя и весь спрос. Ты вызываешь огонь на себя: всю критику, вину за все недочёты, без которых в принципе невозможно обойтись. И нужно отдать Бочарову должное за такое смелое решение.

Тогда это, наверно, был единственный вариант для того, чтобы навести порядок. Практически в ручном режиме губернатор контролировал подготовку Волгограда к проведению чемпионата мира по футболу, выполнение в регионе президентских указов и реализацию федеральных программ. Ситуацию в итоге удалось выправить, о чем свидетельствует высокий рейтинг доверия к Бочарову в области. И сейчас, насколько я понимаю, управленческая система в регионе начала меняться. Судя по кадровым перестановкам, которые произошли за последние месяцы в администрации области, я вижу, что Андрей Иванович начинает делегировать какие-то отраслевые вопросы, профессиональные функции профильным заместителям и комитетам. И теперь ответственность уже на всей команде, которую он сформировал. Дальше она должна показывать уже результаты своей работы. И у меня тут даже сомнений нет в том, что все должно получиться.

Вот Вы сказали, что заметили перемены к лучшему, в том числе по тем же дорогам. А в народе по инерции их так и ругают, как будто ничего не делается. Почему у населения порой такая запоздалая реакция на позитивные перемены?

Вы знаете, я понимаю людей. Оно соскучилось по быстрым переменам, так долго в Волгограде не было каких-то позитивных изменений. Все время был один негатив: плохие новости, критика по поводу и без повода, скандалы и ничего хорошего. Вот сейчас много хороших инфоповодов, связанных с какими конкретными результатами. Там что-то построили, там что-то открыли. Это со временем обязательно изменит настрой жителей области с негативного на позитивный. Но сейчас народ хочет все сразу: здесь и сейчас. Я вот как руководитель со стажем и как человек, имеющий опыт работы в системе государственной власти, могу сказать, что ничего быстро не происходит нигде в мире. Для того, чтобы построить завод, нужно начать подготовку за 3 года. Для того, чтобы получить качественную дорогу, тоже нужно начинать подготовку за 3 года. Принять бюджет, найти деньги, подготовить проектную документацию. А это целый комплекс работ, который требует времени и огромных усилий со стороны властей. Я уже приводил пример со строительством новых веток скоростного трамвая. При Боженове денег не дали. При Бочарове инвестиции пошли. О чем это говорит?

О том, что в Москве изменили отношение к региону?

Абсолютно верно. Федерации изменила отношение к региону и начала региону доверять, это важно. Доверять — это значит там уверены, что деньги, которые сюда направят, они будут расходоваться по назначению, а не осядут в чьих-то карманах. Конечно, недочеты в реализации проектов могут быть. Никуда от этого не денешься. Мы живем в России и порой долго запрягаем. Но в целом программы и цели, на которые направлены деньги из Москвы, будут выполнены.По моим подсчетам, общий портфель заключенных между органами власти региона и бизнес-структурами соглашений за последние три года составил чуть менее 100 млрд рублей. Наиболее крупные проекты – это передача в концессию теплового и водопроводного хозяйства Волгограда, которое уже активно модернизируется и приводится в порядок.

По этому же пути муниципалитет пошел и в конце прошлого года, когда объявил конкурс на поиск концессионера в сфере уличного освещения. Спрашивается, где раньше были все эти инвесторы, почему не спешили осчастливить Волгоградскую область своими колоссальными бюджетами? Уверен, что не было элементарного доверия к бывшим руководителям региона, которые не были способны привлечь столь серьезных бизнес-игроков в наш регион.

И нужно делать все возможное, чтобы инвесторов было больше, чтобы Волгоградская область участвовала во всех государственных программах. И тут губернатору обязаны помогать депутаты Государственной Думы и сенаторы. Но к сожалению, на мой взгляд, сейчас нет единой команды волгоградцев в Москве, которая бы единым фронтом отстаивала интересы региона в правительстве. Поэтому здесь руководству области, наверно, тоже придется объединить эти силы вокруг интересов жителей региона. Так действует Татарстан, Белгород, Москва, Тюмень. И они добиваются очень хороших результатов. По этому пути нужно идти и Волгограду, для чего губернатору нужны в столице союзники и единомышленники из числа депутатов Госдумы и сенаторов от Волгоградской области. Ведь губернатор не может разорваться между регионом и Москвой. И нужно выстроить систему, которая тоже бы работала как отлаженный механизм.

А вы с позиции промышленника и жителя области какие бы назвали точки дальнейшего роста для региона?

У волгоградского региона есть огромный потенциал в развитии химической промышленности, которая, к сожалению, сегодня не работает на всю свою мощность. Точка роста, на мой взгляд, завод ВЗБТ - завод буровой техники. В условиях санкций он должен получить шанс на возрождение, должен работать в три смены, потому что потребность в его продукции огромная. Уже есть конкуренция на этом рынке, но я уверен, что наши специалисты справились бы с этой конкуренцией. Если бы им не мешало тяжелое наследие прошлых лет.

Такое «наследие» сегодня не дает развиваться и таким крупным предприятиям Волгоградской области, как «Красный Октябрь», тракторный завод, судостроительный, «Химпром». Это наследие из далекого прошлого и его нужно преодолевать. Тут без участия государства и региональных властей вряд ли удастся обойтись. Но другой вопрос, хотят ли собственники предприятий каких-либо изменений? И если не хотят, нужно предпринимать радикальные шаги.

Я считаю, что сельское хозяйство у нас тоже имеет огромные перспективы. У Волгоградской области должны быть свои узнаваемые бренды. Ее продукция должна расходиться как внутри региона, так и по всей стране, как минимум.

Кстати, в этом году Волгоградская область вошла в десятку регионов России по объемам экспорта зерна.

Ну вот! И сколько еще нереализованных возможностей в этой отрасли! У нас на селе могут быть не просто успехи, а рекорды, потому что в регионе уже сформировался пул грамотных успешных руководителей агропредприятий, которые выстояли в тяжелое время. И теперь в спокойной обстановке они могут показать очень хорошие результаты. Плюс в районах Волгоградской области появились грамотные руководители местных администраций, которые по-другому относятся к управлению своими территориями. И уверен, что вот такой государственно-частный подход даст возможности для качественных изменений в аграрном секторе волгоградского региона.

А какие-то меры в регионе предпринимаются для того, чтобы сельхозпродукция Волгоградской области становилась, как вы выразились, узнаваемым брендом?

Мы с вами уже говорили о влиянии санкций на промышленное производство, но ведь эта тема крайне актуальна и для аграрного сектора. Грамотные, компетентные руководители давно смекнули, что от введенных европейскими странами ограничений можно выиграть. Так, запрет ввоза импортной продукции подстегнул местный бизнес активнее осваивать круглогодичное производство овощей. Вдумайтесь, за последние три года площадь тепличных хозяйств в регионе возросла почти вдвое – до 76 гектаров. И есть все предпосылки полагать, что это только начало. Турецкими «пластиковыми» помидорами наш регион накушался вдоволь – пора выращивать собственную качественную продукцию и развивать экономику.

Следующий этап – переработка овощей. Из открытых данных мы видим, что объем сбора урожая овощей с открытого грунта в регионе за последние годы заметно вырос до 1 млн тонн в 2017 году. Очевидно, что симметричным должен быть и рост мощностей по переработке такой продукции. Отрадно, что новые производства появляются: не так давно в Алексеевском районе открылся комбинат по переработке томатов.

В целом, увеличение объемов переработки овощей в регионе по сравнению с предыдущими годами пока не велико, но здесь следует обратить внимание на другой важный момент – существенный прирост объема господдержки АПК. Так, если в 2013 году сельхозпроизводители получили из бюджета 3,7 млрд рублей, то в прошлом году – уже свыше 5 млрд. Немало важным является и своевременность получения помощи – многие аграрии помнят, как в прежние годы власть давала, но не выполняла свои обещания, или выплачивала субсидии агропроизводителям с серьезной задержкой по срокам, что ставило под удар предприятия.

В 2014 году, когда Андрей Бочаров пришёл к власти, уровень кредиторской задолженности казны региона перед фермерами зашкаливал. За минувшие почти четыре года в этой сфере наведён порядок и более того – Волгоградская область по признанию федерального центра входит в пятёрку лучших регионов России по срокам предоставления господдержки.

Источник - Новости Волгограда

Россия. ЮФО > Госбюджет, налоги, цены > newizv.ru, 29 января 2018 > № 2482664 Олег Савченко

Как разбогатеть безнаказанно

Георгий Бовт о том, сработают ли в России меры по выравниванию доходов богатых и бедных

Что хуже — неравенство или несправедливость? Согласно распространенному представлению о России как стране, якобы тяготеющей к уравниловке («не то плохо, что у тебя коровы нет, а то хорошо, что она у соседа сдохла»), может показаться, что первое. Однако, как показывают опросы, примерно две трети россиян как раз к неравенству как таковому относятся скорее терпимо и призывов все отнять и поделить не разделяют.

Но до 80% считают при этом нынешнюю систему распределения доходов в стране несправедливой.

К тому же исторически тяга к справедливости, даже если таковая противоречит формально закону, – едва ли не важнейшая наша «скрепа». Однако в общественном дискурсе практически отсутствует обсуждение того, как сделать неизбежное в условиях рыночной экономики неравенство более справедливым. Что кажется странным в условиях разворачивающейся предвыборной кампании. Самое время обсудить бы. Помимо борьбы с бедностью, что важно, но недостаточно для устойчивого развития страны. Одной из главных угроз которому во всем мире теперь признается нарастающее имущественное расслоение (прежде всего, за счет размывания среднего класса).

Факты впечатляют. Так, по данным благотворительной организации Oxfam (они были опубликованы накануне только что прошедшего Всемирного экономического форума в Давосе), в руках 1% населения Земли оказалось 82% богатства, появившегося в 2017 г. Десять наиболее богатых людей мира владеют состоянием примерно таким же, как половина населения Земли. За последние четверть века доходы беднейших 10% населения планеты в результате развития мировой экономики выросли примерно на 3 доллара, тогда как доходы 1% богатейших людей мира – почти в 190 раз. Это они в полной мере вкушают плоды прогресса. А остальным такой «прогресс» зачем? В богатейшей экономике мира – американской – такая модель распределения дублируется. Впрочем, скорее, это мировая экономика дублирует американскую модель. Сегодня 400 богатейших американских семей владеют имуществом примерно таким же, как 50% населения страны. В конце 70-х годов ХХ века богатейшие домохозяйства США из числа «топ 0,01%» были «всего лишь» в 220 раз богаче среднего американца. Сегодня – в 1220 раз.

В плане несправедливости распределения результатов развития «передовые» экономики немногим лучше стран Третьего мира. В последние 7 лет на фоне выхода из финансового кризиса и повышения темпов роста развитых стран богатство миллиардеров прирастало в среднем на 13% ежегодно, а зарплаты наемных работников – лишь на 2% в год.

Для большинства экономистов мира стало аксиомой: чрезмерное неравенство ограничивает рост экономики. В МВФ считают, что при увеличении доходов богатейших слоев населения и снижении беднейших на 1% экономика замедляется на 0,08 процентных пункта, а при росте доходов беднейших – ускоряется на 0,38 п. п. К сожалению, не доводилось встречать аналогичных расчетов, сделанных на отечественном материале. Возможно, они просто отсутствуют, учитывая прискорбный характер в целом независимой экспертизы и анализа в самых разных сферах.

Помимо сжатия потребительского рынка и, как следствие, угнетения реального сектора экономики (богатые вполне удовлетворятся импортом), происходит социальная деградация широких слоев населения, консервация отсталой структуры экономики с большим количеством неквалифицированных рабочих мест.

Талантливым и предприимчивым людям трудно найти себе место в такой экономике: они либо сами деградируют, либо эмигрируют, усугубляя тем самым и без того нерадостную картину в депрессивных регионах, число которых в таких «несправедливых экономиках» только множится.

Если посмотреть по этому показателю на российские регионы, то, несмотря на относительную результативность усилий федерально центра по выравниванию уровня экономического развития, разрыв благосостояния регионов по валовому региональному продукту по прежнему превышает, по разным оценкам, 15-20 раз.

Россия принадлежит к числу стран с высоким уровнем неравенства. Разрыв между самыми богатыми 10% и самыми бедными 10% составляет примерно 14 раз.

Коэффициент Джини (показатель расслоения общества) примерно равен 40-41 для России (хотя некоторые эксперты оценивают его на уровне 46-47). Для сравнения, по ЕС – около 30. Наш показатель, конечно, ниже, чем в худших по этому признаку «несправедливости» странах Латинской Америки или в ЮАР (ближе к 60), но уже приближается к США (46). Российский коэффициент Джини приблизительно равен аналогичным показателям Аргентины, Китая и Турции. Но по некоторым показателям ситуация с распределением богатства у нас хуже американской. Так, по данным организации Global Wealth Report, 1% богатых россиян владеет 75% национального богатства. Среднемировой показатель – 45-46%, среднеевропейский - примерно 30%, в Японии —менее 20% (данные консалтинговой компании Knight Frank на 2016 год). Поскольку с точной оценкой состояния наших «топовых богатеев» имеются проблемы (слишком высока доля офшоризации и «теневого владения» активами), возможно, ситуация даже еще хуже. Правда, та же «теневая экономика» позволяет недооценивать доходы и беднейших слоев: они могут на деле быть не так бедны, скрываясь с «тени» от государства.

Нарастание неравенства в России, как и в других странах, происходит во многом за счет размывания так до конца и не сложившегося у нас среднего класса. Что ведет к деградации демократических институтов, архаизации общественных отношений и культуры в целом.

Тут стоит привести высказывание нобелевского лауреата Пола Кругмана: «Общество среднего класса не появляется автоматически по мере развития экономики; его необходимо создавать политическими средствами». Именно средний класс является главной социальной опорой стабильных демократических институтов. И укреплять его, по идее, должно быть важнейшей задачей политического класса.

Однако пока прискорбной спецификой России надо признать большое количество «работающих бедных». Это учителя школ и преподаватели вузов, врачи, медработники и ученые. Это многие высококвалифицированные специалисты. Это те люди, которые, по идее, должны быть цветом нации, ее культурной и интеллектуальной элитой, но по факту многие из них претендуют на, то чтобы превратиться в отбросы общества.

Среди бедных много молодых семей, что совсем дико на фоне демографического кризиса в России (средний возраст населения – около 40 лет): рождение ребенка, а особенно двух почти моментально вгоняет большинство семей если не в состояние малообеспеченных/нищих, то постоянно нуждающихся.

Проблема растущего социального неравенства не получает пока должного отражения ни в общественном дискурсе, ни на уровне соответствующих правительственных программ (по его преодолению). Хотя уже постоянным «вторым планом» присутствует предложение о возврате к прогрессивной шкале налогообложения. Помимо того, что некоторые инициаторы видят в этом один из способов просто пополнения казны в трудные времена (с отнюдь не очевидным результатом), прогрессивный налог рассматривается как чуть ли не панацея в плане достижения большей социальной справедливости. Однако это не так. Современная глобальная экономика дает возможность так диверсифицировать бизнес и доходы, что «слинять» от прогрессии в иную юрисдикцию не составит никакого труда. Что, кстати, сделали многие представители российского олигархата даже при отсутствии прогрессивной шкалы. Они так отреагировали на политику «деофшоризации».

По опыту других стран, именно богатейшие люди имеют больше возможностей по совершенно легальной оптимизации своих налогов, нежели все остальные. В конкретных российских условиях такие меры могут привести к еще большему размыванию (вплоть до его исчезновения) среднего класса даже при прогрессивном налогообложении, вся тяжесть которого на средний класс и ляжет.

В большинстве стран мира прогрессивная система налогообложения существует. К примеру, в Норвегии, вообще в Скандинавии и в большей части Европы она привела к более справедливому распределению богатств, а вот в США и в Латинской Америке – нет.

Потому что система налогообложения работает в контексте общественно-экономических отношений и в связке с определенным образом настроенными политическими институтами.

Помимо этого, в разных странах предлагают и опробуют другие способы социального выравнивания. В какой степени эти методы борьбы с бедностью и сверхнеравенством могут быть применимы у нас?

В странах Третьего мира уже не первое десятилетие пропагандируют такую форму, как микрокредитование. По идее, это должно служить как финансовый стартап для бедных. Они на небольшие деньги начинают, скажем, какой-нибудь нехитрый бизнес. За это дали Нобелевскую по экономике. Однако мы и тут идем своим путем. Объем микрокредитования растет сумасшедшими темпами. В 2016 году рост составил 28%, до 90 млрд руб. (данные «Эксперт РА») По данным компании «Домашние деньги», в 2017 году совокупный объем портфеля микрозаймов достиг примерно 242 млрд рублей (включая МФО, кредитные кооперативы и ломбарды), рост за год — 30%. На сегодня на одно домохозяйство в России со средним заработком его членов менее 35 тыс. рублей приходится около 0,7 займа. Есть области, где на такую семью по 2-3 займа. Привело ли это к росту мелкого предпринимательства? Ничуть. Эти деньги идут на текущее потребление, латая дыры в системе соцобеспечения в том числе. А также являясь еще одним свидетельством того, что отечественная банковская система не работает толком на кредитование экономики.

Ровным образом нет эффективных механизмов государственного субсидирования ипотеки (успешно работавшая соответствующая программа была свернута в прошлом году). Ни в одном регионе России не работает система строительства массового жилья для социального найма (без права приватизации), хотя разговоров про это было в свое время предостаточно.

Региональным властям проще сбагрить земли под застройку частным застройщикам, строящим «бетонные джунгли» без социальной инфраструктуры, чем заниматься самим социально-ответственной жилищной политикой, довольствуясь «жалкими» 3-5% доходов от сдачи социального жилья в долгосрочную аренду не очень состоятельным гражданам. Доля социального жилья по стране не превышает 15%, среднемировой уровень — не менее 30%.

Недавно объявлено о таких важнейших мерах поддержки семей с детьми (первых кандидатов на пополнение рядов бедняков), как выплата пособий на первого ребенка. Наряду с «материнским капиталом» это важное подспорье. Однако если уж говорить о перекраивании налоговой системы в плане борьбы с чрезмерным расслоением общества, то давно пора перейти от индивидуального налогообложения к обложению домохозяйств (для семей с детьми, в первую очередь), более адекватно оценивая доход на каждого члена семей и применяя точечно разные налоговые льготы для семей с детьми.

Введение принципа почасовой оплаты труда с введением общефедеральной минимальной ставки.

В Америке к этому принципу перешли еще в годы «Нового курса» Франклина Рузвельта. Именно как к мере по борьбе с бедностью. В конкретных российских условиях это, в частности, сократит возможности для статистических манипуляций с двумя-тремя ставками, чтобы формально соответствовать, скажем, нормативам известных «майских указов» президента, которые часто за счет таковых манипуляций (частично) и выполняют региональные власти.

Важный ресурс – борьба с неравномерным распределением доходов на уровне корпораций и предприятий.

Данная проблема отчасти осознана на уровне экспертного сообщества в США как потенциально угрожающая стабильному развитию экономики. Разрыв между доходами CEO и медианной (не средней, это более точный показатель) зарплатой наемных работников данной корпорации в американских компаниях в 1970-х составлял максимум 20 раз. Сейчас – более 300. Для сравнения: в японских крупных компаниях он и сейчас меньше, чем в США полувековой давности (примерно 1:16). Одним из средств сокращений такого разрыва могут быть налоговые льготы или санкции. В Калифорнии, например, принят закон, по которому если доходы топ-менеджеров превышают медианную зарплату по компании более чем в 200 раз, то налог на прибыль для компании увеличивается. Если меньше – снижается. В Германии и других странах практикуется включение в обязательном порядке представителей наемных работников в советы управляющих.

Есть еще такой механизм, как наделение акциями фирмы или опционами не только топ-менеджмент, но и рядовой персонал. У нас несколько лет назад активно было начали обсуждать аналогичные меры – по предельным ограничениям доходов топ-менеджеров и руководителей предприятий по сравнению со средней зарплатой, в том числе говорили о надобности ограничить размеры «золотого парашюта». Но как-то потом все это рассосалось. И на сегодня не только российские топ-менеджеры в том числе государственных (!) корпораций зарабатывают в разы больше своих в том числе американских «коллег», причем часто вне зависимости от результатов деятельности компании, эффективности руководства топ-менеджмента, но и разрыв между этими сверхдоходам и медианными доходами по компании – также намного выше американских.

Западные экономисты в качестве одного из средств преодоления сверхнеравенства стабильно называют расширение возможностей для получения образования. Это верно, но нам для начала надо перестать финансировать систему образования по остаточному принципу, а преподавателей всех уровней содержать на уровне полунищих.

Из этой же области – обеспечение определенных стандартов услуг в медицинской области. Если требуется, то на основе введения принципов страховой медицины для всех. Так все равно будет честнее, люди все равно уже по факту платят за медобслуживание, но без всяких гарантий.

Если говорить о прогрессивной налогообложении, то такая прогрессия должна применяться к только реально состоятельным категориям населения, при освобождении от налогов реально малоимущих.

Однако, во-первых, в нынешних российских условиях на практике этот приведет к «жлобству» региональных властей, как это уже произошло в случае с налогами на недвижимость, которые сплошь и рядом волюнтаристски завышены, порой в разы. Во-вторых, реальная оценка уровня благосостояния невозможна без внедрения адекватной оценки соответствия доходов и расходов. Между тем в своем нынешнем состоянии российские политические институты не готовы к эффективному и справедливому администрированию ни первого, ни второго. Так чтобы в интересах большинства и, когда требуется, в ущерб состоятельному классу государственных капиталистов-чиновников. Впрочем, это во многом касается и всех других методов установления социальной справедливости.

Россия > Госбюджет, налоги, цены > gazeta.ru, 29 января 2018 > № 2477088 Георгий Бовт

Владимир Путин провёл рабочую встречу с президентом Татарстана Рустамом Миннихановым.

Перед началом встречи Президент по видеосвязи дал команду к началу работы новых установок по гидроочистке нафты и изомеризации на Нижнекамском нефтеперерабатывающем комплексе компании «ТАНЕКО».

Пуск установок – первая ступень для реализации компанией «ТАНЕКО», входящей в группу компаний «Татнефть», полномасштабной схемы производства автобензинов, соответствующих экологическому классу «Евро-5».

* * *

Р.Минниханов: Уважаемый Владимир Владимирович, проект, к которому мы приступили в 2006 году по Вашему поручению, – 307 миллиардов инвестиций, глубина – 99,2, проектная мощность вместо 7 миллионов – 8,7 миллиона. Сегодня мы завершили и, если будет Ваша команда, [запустим] установку гидроочистки нафты и установку изомеризации общей совокупностью 200 миллионов долларов, работа продолжается.

Если Вы дадите команду, мы сейчас соединились с Нижнекамском, генеральный директор доложил бы коротко.

В.Путин: Приступайте.

Н.Маганов: Добрый день, уважаемый Владимир Владимирович, уважаемый Рустам Нургалиевич.

Владимир Владимирович, Ваше поручение по углублению переработки нефти, произведённой на территории Российской Федерации, нами выполнено. При этом должен отметить, Правительство приняло все необходимые решения по стимулированию нефтепереработки для отрасли, расширению частно-государственного партнёрства, развитию инфраструктуры и налоговому стимулированию. В итоге в Нижнекамске построили новый нефтеперерабатывающий комплекс абсолютно нового технологического уровня с максимально глубокой переработкой. На сегодняшний день у нас ноль выпуска тёмных, только светлые нефтепродукты.

За время реализации проекта компания вложила 307 миллиардов рублей, создано 3,5 тысячи рабочих мест, на сегодняшний день переработано уже более 50 миллионов тонн нефти. В пик на стройке работало свыше 10 тысяч строителей, это не считая тех, кто занимался машиностроением, проектированием, обеспечением производства. Там уже на порядок больше.

За время реализации проекта нашими машиностроителями было разработано, мы фактически внедрили здесь у себя 25 новых групп оборудования: и реакторное оборудование, и электронику, и автоматику, и насосное, компрессорное оборудование. Часть из этого раньше в Российской Федерации не выпускалось.

С нами на площадке присутствует генеральной директор «Объединённых машиностроительных заводов» Смирнов Михаил Александрович. Не случайно именно с «ижорцами» мы реализовывали первый уникальный для отечественной нефтепереработки проект. Сейчас он приехал с нами смотреть наши дальнейшие планы.

Как сказал уже Рустам Нургалиевич, проект продолжает развиваться. У нас до 2025 года принято решение развиваться по тем объектам, которые мы будем строить. Сегодня на стройке работают 6 тысяч человек, стройка продолжается.

Сейчас у нас готовы к запуску два новых производства: это производство по гидроочистке нафты на 1 миллион 100 тысяч тонн и производство по изомеризации на 420 тысяч тонн в год. Причём должен отметить, что производство по изомеризации – это тоже полностью отечественная разработка, отечественные машиностроители, и мы применяли впервые для отечественного строительства сборку укрупнённых технологических блоков.

Владимир Владимирович, было бы для нас большой честью и было бы справедливостью, – потому что с конца 1970-х годов никто не строил нефтеперерабатывающие заводы, пока не было принято решений об углублении нефтепереработки и не были созданы соответствующие условия, – чтобы Вы дали команду на запуск этих установок.

В.Путин: Начинайте.

Н.Маганов: Спасибо, Владимир Владимирович.

Начинаем.

Владимир Владимирович, большое спасибо. Мы приступили к пуску.

В.Путин: Наиль Ульфатович, я поздравляю Вас, весь ваш большой коллектив, строителей, инженеров. Это действительно большая работа и замечательный результат. Желаю вам дальнейших успехов.

Н.Маганов: Спасибо. И вам дальнейших успехов, Владимир Владимирович.

* * *

Р.Минниханов: Владимир Владимирович, итоги работы республики я Вам коротко докладывал. Хотел бы сегодняшнюю встречу нацелить на дальнейшее развитие. Конечно, те меры, которые были приняты в последние годы, дают возможность для реализации крупных инвестиционных планов.

Хотел бы сегодня обратиться к Вам. Мы отработали с федеральными структурами, особенно с Минфином, вариант СПИК 2.0 – специнвестконтракт, который позволяет реализовывать большие проекты. Он уже находится в Правительстве, Минфин его согласовал, нужно на весенней сессии его принять.

Этот документ позволит нам реализовать большие, крупные проекты, расширяет специнвестконтракт. Он только в обрабатывающей, но здесь и транспортные, и другие возможности появляются. На уровне Минфина он прошёл согласование.

В.Путин: Хорошая инициатива. Давайте обсудим поподробнее, но в принципе, конечно, мы это поддержим.

Россия. ПФО > Нефть, газ, уголь. Госбюджет, налоги, цены > kremlin.ru, 25 января 2018 > № 2477773 Рустам Минниханов

РАЗБОЙ

Минэкономразвития за отсечение от экономики большей части нефтегазовых доходов

Разбой - в уголовном праве РФ одно из преступлений против собственности, самая опасная из насильственных форм хищения. Представляет собой нападение с целью хищения чужого имущества, соединенное с насилием, опасным для жизни и здоровья потерпевшего, или с угрозой применения такого насилия.

А. Я. Сухарев, В. Е. Крутских, А. Я. Сухарева. Большой юридический словарь.

15 января опубликован первый в этом году обзор Министерства экономического развития, посвященный итогам 2017 года. Как пишет «Коммерсант», экономика за 2017 год, по оценкам ведомства, выросла на 1,4–1,8%, а после уточнения годовых данных по малым и средним компаниями, а также дополнительной информации из годовой отчетности крупных и средних предприятий, вероятно, будет зафиксирован даже больший прирост ВВП.

Успехи связываются с «переходом к таргетированию инфляции» и «введением бюджетного правила» с ценой отсечения в $40 за баррель в ценах 2017 года (все нефтегазовые доходы от цены выше цены отсечения тратятся на покупку валюты, которая накапливается в суверенных фондах). «Временное бюджетное правило» Минфина с 2018 года превратилось в постоянное.

На фоне растущей цены нефти действующее бюджетное правило, по оценке Минэкономразвития, уже в 2018 году позволит добиться профицита бюджета в 1% ВВП (впервые с 2011 года) и пополнить ФНБ на $50 млрд.

Хотя в министерстве отмечают, что «действующий механизм в долгосрочном периоде обеспечивает низкую волатильность всех ключевых экономических показателей — инфляции, темпов роста экономики, заработных плат», краткосрочную динамику ВВП он заметно замедляет. «Это существенно снизило возможный краткосрочный позитивный эффект на экономику — вклад активного роста нефтяных цен в динамику ВВП 2017 года составил всего 0,3 п. п»,— поясняют экономисты ведомства.

Иллюстрация: Фламандская школа,17-й век, "Ограбление на деревенской дороге".

Экспертные оценки

Валентин Катасонов

Министерство экономического развития обволокло свой отчёт оптимистическим маслом. Всё это можно назвать «картина маслом», да и называется документ «Картина экономики». Но что принципиально важно? В министерстве говорят о том, как прекрасна цена отсечения в 40 долларов за баррель нефти по бюджетному правилу, и орешкинцы же одновременно утверждают, что эта цена отсечения фактически делает невозможным как раз то, чем министерство и должно заниматься — экономический рост. Как же такой документ может выходить из недр подобного министерства и что такое вообще бюджетное правило в нынешних условиях?

Тут можно часами жевать жвачку, а я объясню очень просто, как для школьников начальной школы. Цена на чёрное золото сегодня порядка 69-70 долларов. Цена отсечения — 40. Как минимум половина от этих сорока — это покрытие издержек на добычу и транспортировку. Получается, что в российский бюджет поступает 20 долларов, а в американский бюджет поступает 30 долларов. То есть бюджетное правило — это фактически определение пропорции: какая часть экспорта чёрного золота обслуживает российский бюджет и какая часть обслуживает американский бюджет. Получается, американский бюджет получает в 1,5 раза больше, чем российский. Вот вам колониальная модель.

Эту простую правду руководство Министерства экономического развития прикрывает псевдоэкономическими словесами: «На фоне растущей цены нефти действующее бюджетное правило, по оценке Минэкономики, уже в 2018 году позволит добиться профицита бюджета в 1% ВВП (впервые с 2011 года) и пополнить ФНБ на $50 млрд. Действующий механизм в долгосрочном периоде обеспечивает низкую волатильность всех ключевых экономических показателей — инфляции, темпов роста экономики, заработных плат». Сколько мы можем идти на поводу у этих, извините, слабоумных людей? «Эне-бене-раба, квинтер-финтер-жаба» — а мы пытаемся это перевести на русский язык. Это бред. Это бухгалтер Берлага, попавший в палату для умалишённых. Когда мы на полном серьёзе это обсуждаем, мы начинаем играть по их правилам. Правильно понимать, что «экономическое развитие» — лишь вывеска. Фактически это Министерство экономического разрушения, хозяйственного уничтожения. Правительство — это не правительство, а колониальная администрация. Нет экономики, есть просто ограбление.

Можно, конечно, сказать, что бандиты на большой дороге тоже занимаются экономикой, потому что они что-то перераспределяют. Что ж, давайте называть разбой экономикой. Примерно то же самое происходит и тогда, когда мы обсуждаем так называемое бюджетное правило. Фактически это означает, что бандиты приставили жертве нож к горлу и говорят — деньги или жизнь, кошелёк или смерть! Вот тебе деньги на метро, оставляем копейки на батон хлеба — остальное, пожалуйста, отдай. 20 долларов идёт в бюджет Российской Федерации, 30 «зелёных» идёт в американский бюджет — вот иллюстрация того, как человек шёл по дороге, а навстречу ему вышли бандиты. Соответственно, Министерство экономического развития — это те наводчики, те зазывалы, которые ограбленного человека завели в тёмный переулок. Вот и всё.

Ещё весной Кудрин, казалось бы, сверхлиберальный либерал, сетовал на то, что бюджетное правило слишком жёсткое и захотел сделать нам, народу России, некоторые послабления. Он заговорил о цене отсечения в 45 долларов. Видимо, на тот момент времени была совсем серьёзная ситуация с бюджетом, надо было как-то уменьшать дефицит. Впрочем, без разницы — Орешкин и Силуанов всё равно сказали — нет, 40 есть и 40 будет. Это не принципиально — 40 или 45. Главное, что идёт ограбление. А зачем мы с вами будем обсуждать, сколько оставили в кошельке бедному путнику — 30 копеек или 35? Когда мы обсуждаем тему в таком ключе, я считаю, что мы тем самым проигрываем. Мы рабски, холопски соглашаемся с грабительским принципом и обсуждаем только то, сколько нам копеек оставят. С этим согласиться не могу, я вообще против бюджетного правила, это моя твёрдая позиция.

Сообщение от Минэкономразвития является в преддверии документа Министерства финансов Соединённых Штатов, который будет касаться ближайшего олигархического окружения Путина. Подтверждение незыблемости бюджетного правила — может быть, ещё не самый выразительный белый флаг, потому что этот белый флаг они выбрасывали уже много лет, бюджетное правило существует не один год. Тут скорее надо говорить про другие белые флаги. Я бы вспомнил Министерство экономического развития в связи со «свинской историей» вокруг ВТО и свинины. Несколько депутатов Госдумы обратились в Комитет по экономической политике с тем, чтобы он подготовил развёрнутый запрос в Министерство экономического развития по поводу всей этой «свинской истории». По поводу того, насколько мы эффективно продвигаем и защищаем через суды свои интересы. А также — каковы промежуточные итоги нашего пребывания в ВТО — скоро будет уже 5 лет, как мы находимся в этой клетке. И последний пункт — насколько вообще целесообразно дальнейшее пребывание в ВТО и не считает ли Министерство экономического развития необходимым выйти из организации? Орешкинцы поспешили. Когда такая инициатива была предпринята группой депутатов от КПРФ, они в тот же буквально день изготовили отчётик на эту тему. Отчётов там немерено! И в этом отчёте такая фраза: «Компетентные органы Российской Федерации не находят целесообразным даже обсуждать вопрос о выходе России из ВТО». Вот вам!

Действительно, ведь никаких даже оценок того, насколько мы проиграли или выиграли от членства в ВТО — нет. С моей точки зрения, конечно, мы проиграли, это видно невооружённым глазом. И в данном случае Министерство экономического развития вновь показало, что оно — Министерство экономического разрушения, которое действует в интересах нашего геополитического противника.

Время работает против нас, потому что мы теряем даже то, что было создано предыдущими поколениями. И это, конечно, преступление. Это преступление не только экономическое. Я намедни читал святителя Николая Сербского: нечто похожее было в Сербии. Он говорил: «Вы крадёте не просто у какого-то человека, вы крадёте у миллионов людей. Поэтому этот грех — грех казнокрадства — намного серьёзнее». А ведь бюджетное правило — это же казнокрадство! Бенефициаром этого казнокрадства может быть наш заокеанский «партнёр» или конкретный чиновник. «Причём, поскольку бюджет в основном создаётся за счёт налогов людей не самых богатых, а малообеспеченных или даже бедных людей, то вы крадёте у бедняков», — вот как говорил Николай Сербский. И потом имейте в виду, что сколько поколений проливало кровь, проливало пот, чтобы создать всё это богатство, всю эту страну. Вы крадёте у предков, вы крадёте у поколений, вы на себя навлекаете гнев Божий. Это очень серьёзная вещь, это прежде всего духовная вещь. Поскольку некоторые наши чиновники любят ходить в храмы, то я как раз и думаю, что было бы им неплохо зачитать вслух речь Николая Сербского, которую он адресовал тем казнокрадам, которые воровали в Сербии накануне Второй мировой войны.

Те 2% экономического роста, которые нам пророчит Орешкин при действующем бюджетном правиле и членстве в ВТО — что это с экономической точки зрения? Это статистическая погрешность или это что-то значит?

Во-первых, конечно, это статистическая химия, как я говорю. Никакого плюса там нет. Во-вторых, даже если был бы плюс и даже не 2%, а 10%, имейте в виду, что все эти «плюс 10» были бы приватизированы либо нашими олигархами, либо нашими заокеанскими «партнёрами». Поэтому экономический рост в условиях, когда страна пребывает в состоянии полуколонии — это полный абсурд. Нам такой экономический рост вообще не нужен, потому что бенефициарами этого экономического роста являются все, кроме народа.

Россия > Госбюджет, налоги, цены. Нефть, газ, уголь > zavtra.ru, 24 января 2018 > № 2477661 Валентин Катасонов

Ответственность и компетентность

принципы управления, которые поднимут экономику России

Сергей Глазьев

Трагедия, произошедшая в столице на фабрике "Меньшевик", ставит вопрос о сложившейся в стране системе управления, что называется, ребром. Если для защиты своего завода предприниматель идёт на роковое для себя преступление и открыто применяет оружие, обвиняя руководящих работников прокуратуры в посягательствах на свою собственность, то это означает патологическую дисфункцию системы управления. Если бы не данное им в прямом эфире интервью, то мотивы этого преступления остались бы незамеченными — так же, как незамеченными остаются тысячи неадекватных решений, ежедневно принимаемых нашими органами власти вопреки их функциональным обязанностям. Их жертвы не пытаются бороться с системой, а делают вид, что ей подчиняются, или уезжают из страны.

Если в отношении этой трагедии ещё предстоит расследование, то в отношении хронической дисфункции макроэкономической политики сомнений никаких нет. Органы макроэкономического регулирования принимают неадекватные решения, не неся при этом никакой ответственности за их результаты — даже если они вынуждают предпринимателей совершать преступления ради сохранения своего бизнеса или создают коррупционную среду в самих регулирующих органах. Вопиющим примером является денежно-кредитная политика.

Центральный банк, по Конституции ответственный за устойчивость национальной валюты, бросает её в свободное плавание. Контролирующие Московскую биржу спекулянты устраивают обвал обменного курса рубля, получая до триллиона рублей прибыли на дестабилизации макроэкономической ситуации. Девальвация вызывает инфляционную волну, обесценивающую доходы и сбережения граждан. Всё списывают на падение нефтяных цен, хотя ни одна из стран-экспортёров нефти не допустила подобного обрушения своей национальной валюты.

Вопреки здравому смыслу, руководитель ЦБ заявляет о том, что всё это призвано демпфировать внешние шоки. В действительности спекулянты используют подобные шоки для раскачки курса рубля, который становится одной из самых нестабильных валют мира. На фоне его самой высокой в мировом масштабе обеспеченности золотовалютными резервами это выглядит полным абсурдом. Далее, вопреки международному опыту и тому же здравому смыслу, ЦБ резко поднимает ставку рефинансирования, останавливая кредитование производственной сферы. Банкротятся тысячи предприятий, останавливаются инвестиции, падает производство, снижаются доходы населения. А с высоких трибун государственной власти ангажированные депутаты заявляют про смелые и единственно правильные решения.

Разберём эту ситуацию с точки зрения теории управления. Объективные факты, доказанные фундаментальной наукой, таковы.

— ЦБ принимает решения, противоположные его функциональным обязанностям. Имея сверхнормативные валютные резервы, он открыто отказывается обеспечивать устойчивость национальной валюты. Следствием этого решения становится обрушение курса вдвое ниже объективно обусловленного фундаментальными факторами уровня, что разгоняет инфляционную волну.

— ЦБ не обращает внимания на очевидные признаки манипулирования валютным рынком со стороны спекулянтов, аффилированных с Московской биржей. Уже три года они раскачивают курс рубля, придавая ему рекордную среди других валют мира волатильность.

— Подняв ставку рефинансирования втрое выше средней рентабельности производственной сферы, ЦБ остановил трансмиссионный механизм банковской системы. Вместо того чтобы трансформировать сбережения в инвестиции, она стала отсасывать деньги из реального сектора, перегоняя их на валютный рынок и далее в офшоры.

— Отказываясь выполнять функции кредитора последней инстанции, ЦБ пошёл по пути банкротства неаффилированных с ним коммерческих банков, что привело к утрате сбережений и активов сотен тысяч физических и юридических лиц на 4 трлн. рублей.

— Наконец, ЦБ прекратил кредитование экономики и изъял из неё 8 трлн. рублей. Тем самым он усугубил негативное влияние внешних санкций, повлекших отток 200 млрд. долл. кредитов и инвестиций.

Таким образом, начиная с 2013 года, политика ЦБ диаметрально противоречила всем его законодательно установленным обязанностям и общепринятым в мировой практике функциям мегарегулятора. Для прикрытия её неадекватности руководство ЦБ частично подменило понятия: стабильность национальной валюты стало трактовать как низкий рост потребительских цен; вместо устойчивости обменного курса рубля акцент был сделан на объёме валютных резервов; развитие банковской системы стало интерпретироваться как её чистка от проблемных банков; понятие трансмиссионного механизма стали применять не к банковской системе, а к денежно-кредитной политике, сведя его к рассуждениям о позитивном влиянии повышения процентных ставок на снижение инфляции.

Загнав экономику в стагфляционную ловушку, ЦБ стал предпринимать "героические" усилия по "таргетированию" инфляции, оставив экономику без кредита и пожертвовав её ростом. Достигнутое путём сжатия спроса снижение инфляции носит временный характер, так как платой за сокращение кредита становится втягивание экономики в порочный круг деградации: повышение ставки процента — сжатие кредита — сокращение инвестиций — падение технического уровня — снижение конкурентоспособности — девальвация рубля — повышение цен.

Общий ущерб от экзотической (из крупных экономик мира только Бразилия проводит под давлением США и МВФ подобную политику — с катастрофическими социально-экономическими последствиями) политики ЦБ оценивается в более чем 15 трлн. рублей недопроизведённой продукции и 10 трлн. рублей несделанных инвестиций. К этому следует добавить трёхлетнее падение доходов и обесценение сбережений граждан, банкротство десятков тысяч лишённых доступа к кредиту предприятий, потерю доверия к рублю и утрату им статуса региональной резервной валюты в ЕАЭС.

Неадекватность политики ЦБ дезориентирует работу всей государственной банковской системы. Пользуясь бесконтрольностью, госбанки установили рекордную в мире банковскую маржу, наживаясь на высасывании доходов из предприятий реального сектора и раздувании финансовых пузырей. Они фактически свернули кредитование производственных инвестиций, сделав целью своей деятельности извлечение краткосрочной прибыли, из которой уплачиваются гигантские бонусы руководителям. Приближённые к последним рейдеры захватывают обанкротившиеся из-за ухудшения условий кредитования предприятия, а их собственники отправляются на тюремные нары за несговорчивость с кредиторами. Государственная банковская система работает в частных интересах контролирующих её кланов, присвоивших себе полномочия распоряжения государственным капиталом и судьбой частных предприятий, рискнувших взять кредиты.

Доля производственных инвестиций в активах банковской системы упала до 5%. При сокращении объёма внешней торговли почти вдвое пятикратно вырос размер валютных спекуляций, уже на порядок превышающий объём ВВП России. Руководство ЦБ развернуло деятельность банковской системы в направлении, диаметрально противоположном её целевому назначению: вместо того, чтобы трансформировать сбережения в кредитование развития производственной сферы, банки высасывают из неё деньги, направляют их на валютно-финансовые спекуляции и далее за рубеж. Сам ЦБ выкачивает деньги из банковской системы посредством открытия депозитных счетов и эмиссии своих обязательств под 7% годовых, кредитуя одновременно под 0,5% годовых несколько приближённых коммерческих банков. Последние, как показало банкротство банка "Открытие", использовали полученные от ЦБ сотни миллиардов рублей для захвата при его поддержке "проблемных" банков с целью присвоения их активов и вывода отжимаемых из них денег в офшоры. Крах этой финансовой пирамиды выявил недостачу более полутриллиона рублей исчезнувших кредитов ЦБ, которая теперь компенсируется новыми вливаниями из бюджета и других государственных источников.

Несмотря на всё это, Госдума высоко оценила работу ЦБ, вновь утвердив его председателя рекордным большинством голосов. Подобных примеров положительной оценки провальных результатов деятельности государственных регуляторов не счесть. Особенно они характерны для результатов крупномасштабных реформ, навязывавшихся стране из-за рубежа. Перечислим некоторые из них.

— Реформа системы технического регулирования отменила государственный контроль качества выпускаемой и импортируемой продукции, вследствие чего потребительский рынок завален негодными к употреблению товарами.

— Реформа лесного хозяйства повлекла ликвидацию системы государственного контроля над состоянием лесов и условиями их эксплуатации, следствием чего стали бесконечные лесные пожары.

— Реформа землепользования повлекла обезземеливание крестьян и появление латифундистов, варварски эксплуатирующих земельные угодья.

— Реформа водного хозяйства настолько смягчила ограничения в использовании берегов водоёмов, что президенту страны приходится вмешиваться, чтобы защитить права людей на доступ к рекам и озёрам, не говоря уже о соблюдении экологических нормативов.

— Реформа здравоохранения создала канал присвоения общественных денег безответственными страховыми компаниями, выступающими посредниками между государственным фондом обязательного медицинского страхования и государственными же медицинскими учреждениями.

— Монетизация льгот лишила граждан заслуженных и честно заработанных привилегий и повлекла трёхкратное увеличение государственных расходов.

— Ликвидация реформаторами платежей за загрязнение окружающей среды и экологических фондов оставила природную среду без должной государственной защиты.

— Реформа электроэнергетики лишила страну важнейшего конкурентного преимущества — дешёвой, качественной и доступной электроэнергии, продажа которой стала источником наживы частных монополий.

— Реформа валютного регулирования легализовала вывоз капитала, объём которого за последние два десятилетия составляет более триллиона долларов. До этого беспрецедентная в мировой истории приватизация государственных предприятий обернулась криминализацией экономики и превращением индустриально развитых регионов страны в кладбища заводов.

Перечень этих разрушительных, по сути, реформ, за которые их инициаторы получили награды, активы, новые властные полномочия и прочие бонусы, можно продолжать. Очевидна рассогласованность обратных связей, ориентирующих систему управления на достижение целевых параметров. Хуже того, отрицательные результаты подкрепляются положительным стимулированием. Поэтому нет ничего удивительного в том, что система не способна решать сколько-нибудь сложные и жизненно важные задачи, стоящие перед нашей страной.

Типичный пример — провальные результаты управления авиационной промышленностью. Обладая после распада СССР способностью производить всю линейку современных пассажирских самолётов, Россия сегодня летает на импортных. Причина заключается в том, что все составляющие государственной системы управления, ответственные за регулирование этой сферы деятельности, работают в интересах импортёров и против отечественной промышленности. Вместо того чтобы воспользоваться имеющимися конструкторскими и производственными заделами, а также кредитовать выпуск отечественных гражданских самолётов всех типоразмеров, госбанки закупают иностранные самолёты, передавая их в лизинг государственной же авиакомпании. С подачи российских министерств Евразийская экономическая комиссия, вопреки установленным функциональным обязанностям, освобождает ввозимые иностранные самолёты от уплаты таможенных пошлин и налогов. Только прямой экономический ущерб от этих решений для бюджета РФ оценивается в 8 млрд. долл. Они противоречат указаниям президента России на восстановление технологического суверенитета в области серийного производства гражданской авиатехники, закрепляют критическую зависимость отечественного рынка гражданских авиаперевозок от импорта, 90% которого уже занято иностранными воздушными судами.

Во всех сложных сферах деятельности существующая система управления демонстрирует свою неэффективность. Россия потеряла почти все рынки высокотехнологической продукции, за исключением военной техники и атомной энергетики, но данные исключения только подтверждают правило, так как эти сферы находятся под личным контролем президента. Установка главы государства перейти на инновационный путь развития выхолащивается в имитации бурной деятельности чиновников по раздуванию показушных проектов. Россия остаётся единственной страной в мире, где происходит абсолютное сокращение численности учёных и инженеров, снижаются расходы на НИОКР. Воспроизводство экономики переходит на иностранную технологическую базу.

Из сказанного выше следует, что уровень сложившейся системы управления остаётся существенно ниже разнообразия объекта управления. Доставшийся в наследство от СССР народно-хозяйственный комплекс, даже после его изрядной деградации, остаётся сложнее, чем способность созданной в период "шоковой терапии" системы управления регулировать его воспроизводство. Неспособность системы управления решать сложные задачи вызвана, прежде всего, отсутствием ответственности должностных лиц за объективные результаты работы. Если реальный результат неотличим от его имитации, то вся управленческая вертикаль подвергается быстрой коррозии. Кадры подбираются не по профессиональным качествам, а по принципу "свой-чужой" и параметрам личной лояльности. В результате в системе управления нарастает некомпетентность, которая оборачивается коррупцией. Место высококвалифицированного персонала занимают так называемые "команды", которые на поверку часто оказываются организованными преступными группами.

Система управления достигла такой степени деградации, что отторгает попытки её усложнить как централизованными директивами, так и системными нововведениями. Так, она оказалась неспособной выполнить указ президента "О долгосрочной государственной экономической политике", отторгла она и принятый по его инициативе закон о стратегическом планировании. Последний так и не введён в действие, поскольку правительство оказалось неспособным обеспечить его исполнение. Также буксует многократно провозглашённое проектное финансирование, а ЦБ свернул специальные инструменты рефинансирования, предназначенные для целевого кредитования социально значимых видов деятельности.

Фактически система управления экономикой утратила целостность, а её отдельные фрагменты стали обслуживать интересы влиятельных кланов и зарубежных центров влияния. На примере политики ЦБ видно, как работает симбиоз этих интересов. Вашингтонские финансовые организации дают рекомендации на самоуничтожение важнейших элементов регулирования экономики. А аффилированные с ЦБ "команды", руководящие банковской системой, используют самоустранение регулятора от выполнения своих функциональных обязанностей и инсайдерскую информацию для манипулирования рынком в целях извлечения сверхприбыли. В итоге страна сбивается с траектории экономического роста, попадая в стагфляционную ловушку, а "командиры" получают астрономические доходы и скрываются в офшорных юрисдикциях.

Аналогичные примеры можно видеть повсеместно. Отмеченная выше дисфункция системы управления авиапромом произошла вследствие того, что часть её звеньев переориентировалась на обслуживание частных интересов, которые стали предметом манипулирования со стороны иностранных конкурентов. Европейский консорциум "Аэробус" и американский "Боинг" платят щедрые комиссионные за возможность с минимальными издержками занимать российский рынок. Все участники этого процесса получают свою часть прибыли, при этом с внутреннего рынка вытесняется собственная техника.

Чтобы привести систему управления развитием экономики в соответствие с целевыми параметрами, установленными президентом России, необходимо восстановить её стержень: механизм прямой ответственности всех органов государственного регулирования и их должностных лиц за достижение целевых параметров социально-экономического развития страны должен стать сквозным в системе управления. Начинать при этом надо с федеральных органов власти.

В 2002 году автором этой статьи был подготовлен и внесён в Госдуму проект закона "Об ответственности органов исполнительной власти за уровень и качество жизни населения страны". Он был призван заполнить законодательный вакуум, связанный с определением напрямую вытекающего из Конституции права граждан на достойную жизнь и свободное развитие. В законопроекте впервые в правовой практике современной России вводились критерии уровня и качества жизни — система из шестнадцати объективных показателей и процедура достижения целевых ориентиров уровня жизни. Проект закона описывал процедуру переговоров между государством, бизнесом, общественными и профессиональными объединениями по выработке соответствующих соглашений. Законопроектом предусматривалась норма, согласно которой за невыполнение или ненадлежащее выполнение этих соглашений стороны политического процесса несут ответственность. Если в стране допускается снижение уровня жизни и не выполняются установленные соглашением целевые нормативы повышения уровня жизни, это является основанием для ответственности федеральных чиновников — вплоть до отставки правительства.

Подобный закон был принят в Челябинской области и за время действия неплохо себя зарекомендовал. В идеале такие законы должны охватывать всю систему управления, определяя целевой функционал каждого органа власти и устанавливая ответственность за его достижение. Так, закон о ЦБ должен быть дополнен обязательством мегарегулятора таргетировать не только инфляцию, но и экономический рост, занятость населения, а прежде всего — рост производственных инвестиций.

Сборка сквозного стержня ответственности органов исполнительной власти за результаты социально-экономического развития страны может быть проведена на основе внедрения упомянутого выше закона о стратегическом планировании. При его развертывании по сферам деятельности должны строиться отраслевые и региональные системы целевых показателей, за достижение которых призваны отвечать соответствующие органы государственной власти и управления. По результатам достижения плановых показателей должна оцениваться деятельность их руководителей.

Принципиально важным является автоматизм механизма ответственности органов государственной власти и уполномоченных должностных лиц за объективные результаты своей деятельности. Хотя полной формализации соответствующих процедур добиться невозможно, необходимо минимизировать воздействие субъективного фактора. Если установлены факты срыва плановых показателей, недобросовестного исполнения обязанностей или принятия неадекватных решений, повлекших значительный ущерб общественным интересам, — санкции должны следовать незамедлительно и носить необратимый характер.

Чтобы исключить круговую поруку, право мотивированно требовать отставки любого должностного лица должно быть предоставлено каждому гражданину, а также установлен упрощённый судебный порядок рассмотрения такого рода требований. Граждан также следует вовлечь в борьбу с коррупцией, гарантировав им автоматическое предоставление положенных благ в случае раскрытия с их помощью фактов вымогательства взяток.

Наконец, самое главное — положительная обратная связь кадрового отбора. Критерием продвижения по службе должны стать положительные результаты работы, оценка которых носит комплексный и объективный характер. Для этого могут быть использованы современные информационные технологии автоматизированного расчёта рейтингов результатов деятельности должностных лиц на основании объективных показателей результатов их деятельности, экспертных оценок, общественного мнения. Процедура оценки должна быть защищена от воздействия заинтересованных лиц, быть открытой и коллегиальной, обеспечивая достаточно полную информированность принимающих решения кадровых комиссий. В зависимости от характера деятельности органов власти и управления она может строиться по-разному.

К примеру, первые руководители не должны назначать своих заместителей. Если речь идёт о министрах, то их замов следует назначать не по представлению министров, а по рекомендациям кадровой комиссии, формируемой из числа независимых компетентных экспертов при президентской администрации. Самих министров следовало бы утверждать персонально по представлению главы государства в Госдуме. Советы директоров государственных корпораций должны также формироваться публично, через утверждение кандидатов в Госдуме по представлению правительства. Руководители государственных бюджетных учреждений федерального значения и их заместители могли бы назначаться по представлению профильных министерств соответствующими комитетами Государственной думы. Аналогичные процедуры назначения кадров целесообразно было бы внедрить в субъектах Федерации и в органах местного самоуправления.

Система ответственности органов исполнительной власти должна дополняться механизмом ответственности участников государственно-частного партнёрства. Для этого тоже могут быть применены современные информационные технологии автоматического расчёта рейтингов добросовестности частных компаний на основе показателей выполнения ими государственных заказов, обязательств перед партнёрами и наёмными работниками, налоговых платежей и т.п. К различным формам сотрудничества с государством должны допускаться только компании с достаточно высоким рейтингом добросовестности.

Перспективной формой государственно-частного партнёрства являются специальные инвестиционные контракты, предусматривающие взаимную ответственность органов государственной власти и частного бизнеса за достижение совместно устанавливаемых планов реализации инвестиционных проектов. Преимуществом в допуске к государственным заказам и закупкам, кредитам и налоговым льготам должны пользоваться предприятия с полной ответственностью их учредителей за результаты своей деятельности.

В рамках сжатой газетной площади нет возможности изложить детальные рекомендации по созданию механизмов ответственности во всех органах государственной власти. Общий подход заключается в соблюдении принципов объективности, открытости, вовлечения общественности, использовании современных информационных технологий построения комплексных показателей результатов деятельности и рейтингов доверия. Конечно, для построения такой системы требуется время. Возможно, даже смена поколений управленческих кадров. Но приступать к ней необходимо немедленно.

Россия > Госбюджет, налоги, цены > zavtra.ru, 24 января 2018 > № 2477654 Сергей Глазьев

Станет ли пенсионер ветераном?

С выходом на пенсию жизнь, как известно, не заканчивается. А для сотрудников органов внутренних дел эта истина актуальна вдвойне, поскольку в отставку они выходят в возрасте, далёком от старости, полны сил и энергии и способны многое сделать, в том числе для развития родного ведомства. В программе «Прямой разговор» в рамках совместного проекта газеты «Щит и меч» и радиостанции «Милицейская волна» мы обсудили, как живут сотрудники после выхода на заслуженный отдых, а также деятельность ветеранской организации МВД. В гостях у журналистов побывал зампредседателя Центрального совета Партии пенсионеров, доктор философских наук генерал-майор внутренней службы в отставке Владимир ВОРОЖЦОВ.

- Владимир Петрович, кто они, ветераны органов внутренних дел, что могут сделать в интересах МВД России?

- Выход в отставку - не только серьёзный момент в жизни каждого сотрудника, но и важный этап для развития ведомства. Потому что ветераны органов внутренних дел - это огромный потенциал, использование которого в интересах государства, министерства может принести довольно значимые результаты. Есть среди них те, кому 70, есть, кому 60, немало людей, которые только-только перевалили 50-летний рубеж. Но все они полны сил, а главное - желания продолжать оказывать помощь своим бывшим сослуживцам.

- Многие, конечно, знают, но давайте всё же напомним, какие условия дают право сотруднику органов внутренних дел выйти на пенсию.

- Порядок определяет государство, в нормативных документах всё чётко указано: 20-летний стаж службы, порядок расчёта выслуги лет и так далее. Необходимо заметить, что в отличие от гражданских пенсионеров для наших ветеранов прописано всё до мелочей. Огромная заслуга правовых подразделений министерства в том, что ещё в начале 90-х годов они провели большую работу, грамотно составили Положение о службе в органах внутренних дел, подготовили основные акты, получившие впоследствии ранг федеральных законов, которые достаточно успешно регулируют как вопросы прохождения службы, так и порядок выхода на пенсию.

- Ветеранская организация МВД России активно участвует в жизни ведомства. Существует ли какая-либо стратегия её деятельности, какие идеи, проекты могут предложить отставники с учётом их богатейшего опыта?

- К примеру, мы видим весьма большие перспективы в плане развития цифровой экономики. Существует план правительства в этом направлении. Однако, на наш взгляд, в нём недостаточно учтены возможности ветеранов в передаче опыта молодым сотрудникам, оказании содействия в решении тех или иных профессиональных вопросов. Так, мы могли бы быть полезными при подготовке и переподготовке кадров, в совершенствовании использования технических средств, других вопросах. Можем подсказать, как заполнять и вести разного рода документацию, служебные формуляры, что тоже немаловажно.

Это касается и цифровой экономики. Скажем, в форме удалённого доступа. Здесь также имеются хорошие возможности использования потенциала ветеранов с их высокой квалификацией, жизненным и профессио­нальным опытом. В результате же органы внутренних дел получили бы ещё один шанс малозатратно, но исключительно эффективно решать многие задачи.

- Некоторые сотрудники МВД после выхода на пенсию не вступают в ветеранскую организацию, а идут в коммерческие структуры и возглавляют там ответственные посты, например, в службах безопасности. Как вы к этому относитесь?

- Безусловно, это естественный процесс. Человек ищет возможности для самореализации исходя из своего личного потенциала, социальных контактов и так далее. Многие, кстати, обращаются к нам, поскольку помочь в ряде вопросов лучше всех способны именно ветеранские организации.

- В структуре МВД России множество разных служб и подразделений. Как с учётом этого строится структура ветеранской организации?

- Начну с того, что ветеранская организация Министерства внутренних дел имеет очень ясное и чёткое нормативное регулирование. Существуют положение, соответствующие уставные документы, определена структура. Взять, к примеру, объединение ветеранов центрального аппарата МВД, которое возглавляет генерал-майор милиции в отставке Леонид Втюрин, настоящий профессио­нал, длительное время занимавший пост заместителя начальника Главного управления уголовного розыска. В совет входят ветеранские организации, фактически воспроизводящие структуру подразделений центрального аппарата ведомства. Кстати, очень интересно, что достаточно долгое время у нас сохранялась ветеранская организация подразделения по борьбе с организованной преступностью, хотя сам главк уже перестал существовать.

- А все ли сотрудники, выходящие на пенсию, вступают в ряды ветеранских организаций? Может, некоторые предпочитают просто отдыхать, ездить на дачу, воспитывать внуков…

- Следует уточнить: кого считать ветераном? Человек, выходящий в отставку, автоматически становится пенсионером органов внутренних дел. А ветеран - это тот, кто принимает активное участие в работе организации. Да, ко многим по традиции применяют термин «ветеран», учитывая, что он длительное время прослужил, внёс свой вклад в развитие органов внутренних дел. Но не каждый человек, ушедший на заслуженный отдых, является активным участником ветеранского движения. Для того чтобы стать членом организации, нужно не только изъявить соответствующее желание, но и активно работать. Тогда, на мой взгляд, человек с полным правом сможет называться ветераном.

- Часто ли средства массовой информации, когда происходят какие-либо неординарные события, обращаются за комментариями и экспертным мнением к ветеранам силовых структур?

- Было бы замечательно, если бы СМИ обращались к нам. Однако, к сожалению, чаще журналисты предпочитают освещать происходящее, основываясь на своём собственном мнении. Получается не просто необъективно, но и непрофессионально. Особенно неприятно, когда это касается вопросов борьбы с преступностью, профилактики. Есть же достаточно чёткие нормы журналистской деятельности и этики, нормативы, порядок, определяющий деятельность органов внутренних дел. Элементарные азы этого надо знать. Если корреспондент не владеет темой, в чём-то сомневается, то, конечно, ветераны органов внутренних всегда готовы помочь.

- В советских кинофильмах, посвящённых работе правоохранительных органов, мы нередко в титрах видим слово «консультант», в роли которых выступали наиболее авторитетные руководители служб и подразделений правоохранительных органов, в том числе ветераны. Существует ли сейчас такая практика, обращаются ли к вам за помощью сценаристы, режиссёры?

- Данная практика в последнее время фактически утрачена. Что, скажу откровенно, не идёт на пользу кинематографу. Я знаю, что множество моих коллег, очень грамотных профессионалов, не смотрят фильмы лишь по одной причине: они с первого кадра видят, насколько всё снято недостоверно. Вот недавно мы со знакомыми смотрели кинокартину, посвящённую работе милиции в 40-50-е годы. Сидевший рядом со мной ветеран сходу сказал: ну, поглядите, что они творят! Элементарные же ошибки - форма не та, погоны не соответствуют установленному образцу. То есть создаётся не фильм о прошлом, а ложный облик людей и трактовка прошлого.

- Мы знаем, что вы стояли у истоков создания службы общественных связей МВД. Как, на ваш взгляд, сейчас обстоят дела у вашего детища?

- Я бы сравнивать не стал, слишком уж разные условия работы тогда и нынче. Когда в ноябре 1992 года мы первый раз провели встречу министра внутренних дел России Виктора Ерина с предпринимателями, это была уникальная ситуация. Гостей собирали осторожно, советовались с журналистами, начинающими бизнесменами. Ведь прецедентов до этого не было, а для коммерсантов встреча вообще оказалась чем-то невероятным. Сейчас, конечно, такой проблемы нет. А тогда во многих вопросах мы были первопроходцами. Сегодня же и телезрители, и радиослушатели, и читатели газет и журналов сами во многих проблемах обеспечения правопорядка научились разбираться, способны понять, где реальность, а где вымысел. И немалая заслуга в этом - именно службы, обеспечивающей крепкие связи с обществом.

Беседу вели Станислав КОМИССАРОВ, Андрей ШАБАРШОВ

Россия > Армия, полиция. Госбюджет, налоги, цены > mvd.ru, 24 января 2018 > № 2468874 Владимир Ворожцов

«Фондовый рынок США переживает сейчас свой золотой век»

Павел Пахомов, руководитель аналитического центра Санкт-Петербургской биржи, о фондовом рынке США.

Борис Соловьев

– В 2017 году рынок акций США вырос по основным индикаторам на 20%. Какую динамику вы ожидаете в этом году?

– Фондовый рынок США переживает сейчас свой золотой век: 9 марта исполнится 9 лет с начала роста. За это время рынок вырос на 312% со среднегодовыми темпами более 13%! При этом рост наблюдается во всех секторах и акциях абсолютного большинства компаний. Конечно, есть и отстающие – например, акции нефтедобывающих компаний. На то есть объективные причины – еще 5 лет назад нефть стоила $110. Но даже акции одной из худших по динамике роста цен – компании Exxon Mobil – выросли за 9 лет на 42%. А бумаги ведущих технологических компаний стали дороже в десятки раз!

Пока нет никаких причин ожидать прекращения восходящего тренда. Американская экономика чувствует себя прекрасно, большинство ведущих компаний стабильно демонстрируют рост прибылей и выручки, внешний фон продолжает способствовать дополнительному притоку средств на американский рынок. Поэтому общий прогноз на текущий год вполне позитивен.

Единственным настораживающим фактором является отсутствие коррекции рынка более чем на 3% со дня выборов президента США. Такого не было с 1928 года! Сейчас мы видим 15 месяцев безостановочного роста. Это явный перебор, очень многие ждут хотя бы какого-то снижения, и его мы в этом году с очень большой вероятностью получим. Однако коррекция будет небольшой по величине – не более чем на 10%, и непродолжительной – в пределах от нескольких недель до месяца. Из-за этой возможной коррекции итоги 2018 года будут не такими впечатляющими, как в 2017 году, но 10% американский рынок должен сделать.

– Какие основные драйверы и события будут оказывать влияние на рынок?

– На данный момент их несколько. Во-первых, это подписанный президентом Трампом в конце декабря закон о налоговой реформе. Еще на стадии принятия он стал основным драйвером роста рынка в IV квартале 2017 года. Сейчас же основной позитив мы увидим в деятельности крупных компаний, для которых кардинальное снижение налоговой нагрузки положительно скажется на деятельности. Только благодаря снижению налогов, например, компания Pfizer получит за год дополнительно $12 млрд. Естественно, повышение прибылей компаний позитивно отразится на котировках акций.

Вторым по влиянию на рынок является повышение учетной ставки ФРС. То, что этот процесс будет продолжаться, не вызывает сомнений. Теоретически это должно негативно влиять на акции: ставки повышаются и, значит, растут доходности по облигациям, которые становятся более привлекательными. Но по факту мы видим, что ФРС очень осторожно повышает ставки и прилагает максимум усилий, чтобы не «травмировать» инвесторов на фондовом рынке.

И, наконец, третьим по значимости фактором является «расчистка» баланса ФРС, то есть темпы, с которыми ФРС намеревается продавать находящиеся у нее казначейские облигации. Их сумма составляет сейчас $4,5 трлн. Процесс «расчистки» начался в октябре минувшего года. Однако пока продажи невелики – $5–10 млрд в месяц. Такими темпами ФРС будет расчищать свой баланс еще десятки лет, и можно предположить, что это не совсем устраивает ФРС. Если объемы продаж «трежерей» будут увеличены, то это негативно скажется на рынке в целом.

– Бумаги каких эмитентов/секторов вы бы рекомендовали включить в среднесрочный портфель?

– Фактически в каждом секторе можно найти достаточно интересные акции, достойные включения в портфель. Прежде всего следует уделить внимание бумагам компаний, работающих в наиболее перспективных отраслях с точки зрения развития экономики. К последним относятся эмитенты технологического и биотехнологического секторов. В первом необходимо выделить компании, занимающиеся полупроводниками и микрочипами.

Здесь выбор очень большой, но наиболее перспективными выглядят сейчас Micron Technology и Seagate Technology. Нельзя пройти и мимо таких гигантов этого сектора, как Cisco Systems и Intel Corporation. Стоит уделить пристальное внимание одному из лидеров рынка солнечной энергетики First Solar. Капитализация компании за 2017 год выросла на 123%, но многие специалисты уверены – это только начало.

Что же касается акций биотехнологического сектора, то, несмотря на то что 2017 год был не очень хорош для биотеха, многие из них продолжают оставаться чрезвычайно привлекательными. В первую очередь следует присмотреться к акциям лидеров сектора – Gilead Sciences и Celgene, а также таким компаниям, как Illumina и AbbVie.

Ни в коем случае не следует ограничиваться исключительно бумагами вышеперечисленных компаний. В связи с бурным развитием электромобилей и предстоящим массовым запуском беспилотных авто сейчас очень интересны акции ведущих автомобилестроительных корпораций, таких как Ford и General Motors.

Огромный потенциал имеет такой военно-промышленный гигант, как Boeing. В военно-промышленном комплексе США можно найти еще целый ряд интересных компаний: Lockheed Martin и United Technologies. Ну и наконец, какая же Америка без развлечений. В этом сегменте безусловным лидером последних лет является компания Netflix. Несомненно, она будет впереди «планеты всей» и в ближайшие несколько лет, так что ее акции можно смело включать в свои инвестиционные портфели.

– Не видите ли вы на горизонте «черных лебедей»?

– «Черный лебедь» на то и черный, чтобы его не видеть, они «прилетают» внезапно и совершенно неожиданно для всех. Поэтому прогнозировать их «прилет» просто невозможно. Пока же горизонт чист и общий фон как внешнеполитический, так и экономический, весьма оптимистичен. Защищаться от прилета «черных лебедей» все же можно. Для этого есть финансовые инструменты, выступающие страховкой для инвестиций. Это в первую очередь опционы PUT (право продажи актива) и ETF, делающие ставку на падение рынка.

США > Финансы, банки. Госбюджет, налоги, цены > fingazeta.ru, 22 января 2018 > № 2931611 Павел Пахомов

Интервью Директора Департамента бюджетной политики в сфере контрактной системы Татьяны Демидовой журналу "Госзаказ"

О перспективах развития системы госзаказа

Демидова Татьяна Павловна

Директор Департамента бюджетной политики в сфере контрактной системы

– Каковы, на ваш взгляд, приоритетные направления развития госзаказа?

– Зона ближайшего развития госзаказа – электронизация закупок. Полный переход на электронные способы закупок в соответствии с Федеральным законом 44-ФЗ и электронизация способов закупок в рамках Федерального закона 223-ФЗ при осуществлении закупок среди субъектов малого и среднего предпринимательства (МСП). Законопроекты запланированы к принятию в осеннюю сессию работы Госдумы. Надеемся, что с нового года мы получим новые нормы и начнем этап подготовки перехода на электронные процедуры. Нужно будет разработать соответствующие подзаконные акты, установить требования и порядок функционирования операторов электронных площадок, порядок применения банковских гарантий при обеспечении исполнения контракта, обеспечении заявки.

То есть мы приступим непосредственно к процессу реализации. Есть еще ряд законопроектов, которые устанавливают дополнительные требования при проведении закупок в рамках Федерального закона 223-ФЗ среди МСП. Законопроекты предусматривают установление закрытого перечня документов, которые можно требовать в составе заявки участников закупки, а также устанавливают требования к финансовым организациям для выдачи банковских гарантий и порядку ее применения. Все законопроекты так или иначе связаны с поддержкой субъектов малого и среднего предпринимательства.

В настоящее время осуществлен ввод в эксплуатацию каталога товаров, работ и услуг для государственных, муниципальных нужд (далее – КТРУ). Пройден уже первый этап – подготовка и наполнение первыми позициями каталога. Речь идет о медицинских изделиях: стентах, катетерах, медицинских изделиях из ПВХ-пластикатов.

В настоящее время осуществляется наполнение позиций каталога, касающихся описания нефтепродуктов. Планируем, что в ближайшее время добавятся, как минимум, позиции по описанию программного обеспечения.

В следующем году работа по наполнению каталога будет продолжаться. Тематика непростая, требует большой проработки. Позиции каталога формируются на экспертных советах, по результатам рассмотрения предложений, поступивших от рабочих группами. Необходимо, чтобы позиции, которые мы вводим, были объективны, понятны, обеспечивали возможность закупки в соответствии с потребностями заказчика и не приводили к ограничению количества участников закупки. То есть важно формировать позиции каталога так, чтобы это обеспечивало интересы всех сторон.

– Когда, как вы думаете, эта работа будет в основном завершена и как каталог изменит работу госзаказа?

– Все зависит от того, что понимать под «будет завершена». Сказать, что к определенной дате мы его наполним и поставим точку, невозможно. КТРУ должен содержать позиции, обеспечивающие описывание потребности заказчика исходя из реальной потребности. При этом необходимо отметить, что параллельно продолжается развитие промышленности, выпуск новых товаров с новыми потребительскими свойствами. Следовательно, необходимо актуализировать и описание позиций каталога. Задача – обеспечить актуальность информации, содержащейся в каталоге, осуществить ее корректировку в случае необходимости, поддерживать. То есть работу по каталогу можно начать, но завершить ее невозможно.

У каталога есть две функции и задачи. Первая – описать товары, работы и услуги, ввести единообразное описание, характеристики. Вторая – обеспечить возможность анализировать цены, которые формируются по соответствующим позициям.

Использовать аналитический потенциал каталога важно, чтобы иметь понимание, как формируются цены при закупках соответствующих товаров, работ или услуг в зависимости от региона или отдельных заказчиков. Это, безусловно, станет возможно только тогда, когда будет завершен период по формированию позиций каталога и будет «работать» накопительный эффект информации. Для того чтобы обеспечить объективное насыщенное описание объектов каталога для максимального использования при госзакупках, потребуется, скорее всего, два-три года. Этот срок также необходим для накопления информации, в том числе по ценам заключенных контрактов.

– Изменится ли порядок планирования? Какими будут эти изменения? И в какие сроки?

– Действительно, в настоящее время рассматривается вопрос об изменении порядка планирования. Мы начнем эту работу в начале следующего года. Сейчас процесс формирования планов закупок и планов-графиков перегружен.

Наша задача – оптимизировать работу, исключить моменты, в которых можно перенести контроль со стадии формирования плана непосредственно на стадию формирования документации о закупке. В части планирования важно сохранить два основных момента: не допустить превышения объемов расходов законтрактованных денежных средств над объемами выделенных лимитов (экономический контроль) и сохранить информирование бизнес-сообщества о предстоящих закупках для того, чтобы потенциальные участники могли принять решение об участии в закупке и подстроить свою хозяйственную деятельность под потребности государства.

Если говорить о сроках реализации изменений, то на первое полугодие 2018 года запланировано формирование нормативно-правовой базы. Если она будет принята в весеннюю сессию работы Госдумы, то вступит в силу с 2019 года.

– Как будут происходить изменения законодательства? Будут ли сроки для апробирования и адаптации?

– Многие изменения законодательства участники рынка ждут с нетерпением. Например, есть норма как раз в законопроекте по электронным процедурам по 44-ФЗ: предлагается предусмотреть, что срок для размещения извещения о закупке после внесения изменения в план-график в связи с несостоявшейся закупкой будет составлять всего один день. Сейчас этот срок составляет 10 дней, то есть если у вас не состоялась закупка, вы должны внести изменения в план-график, 10 дней подождать и только после этого проводить повторную процедуру. Понятно, что особого смысла в повторном длительном сроке нет. Извещение уже было, информация о закупке была размещена заблаговременно, соответственно, все участники рынка могли с этой информацией ознакомиться.

Что касается глобальных изменений, например, изменений по электронным процедурам, будет предусмотрен переходный период. В законопроекте, который сейчас находится в Госдуме, прописано, что с 1 июля 2018 года заказчики получат право проводить процедуры в электронной форме (для того чтобы заказчик имел возможность апробации новых процедур), а уже с 1 января 2019 года заказчики будут обязаны проводить процедуры исключительно в электронной форме.

По перспективам: в настоящее время также подготовлен законопроект, который предусматривает определенные переходные периоды вступления в силу принимаемых изменений в нормах закона. Предложен следующий механизм: по умолчанию новые нормы в Законе о контрактной системе, а также принимаемые в его развитие подзаконные акты будут вступать в силу по истечении 60 дней с момента принятия. Но есть оговорка: если иное не предусмотрено соответствующими актами.

– Вы уже частично затронули тему планов относительно участия малых и средних предпринимателей в закупках. Не могли бы вы подробнее остановиться на этой теме?

– По Закону 44-ФЗ особых изменений не ожидается, за исключением двух моментов. Первое – в законопроекте есть уточняющие нормы в статью 30 Закона о контрактной системе. Эти изменения затрагивают интересы заказчиков.

Существовал спорный момент в части трактовки норм: можно ли учитывать в объеме закупок, размещенных у субъектов малого предпринимательства (СМП), те закупки, которые были признаны несостоявшимися, потому что пришел только один участник, являющийся субъектом малого предпринимательства. В настоящее время однозначного ответа нет. В законопроекте, рассмотрения которого мы ожидаем в Госдуме, как раз содержится норма, отвечающая на этот вопрос и позволяющая засчитывать эту закупку в объем, размещенный у СМП.

О существенных изменениях. В настоящее время прорабатывается законопроект, предусматривающий право субъекта, являющегося субъектом малого предпринимательства, не предоставлять обеспечение исполнения контракта в случае, если у него есть положительный опыт ранее исполненных контрактов. То есть если исполнитель хорошо себя зарекомендовал, качественно и в срок исполнил контракт, он может не предоставлять обеспечение в виде банковской гарантии, либо обеспечение в виде задатка денежных средств, предоставив документ, подтверждающий собственную добросовестность.

Что касается закона 223-ФЗ, то здесь законодательство «посложнее». Я уже упомянула о двух законопроектах. В настоящее время принят ряд изменений в Постановление Правительства России (регулирующее порядок проведения закупок среди МСП), направленных на перечень заказчиков, которые обязаны проводить закупки среди субъектов МСП. Таким образом, мы расширяем зону возможности участия субъектов МСП в закупках по Закону 223-ФЗ. С января наступающего года будет увеличен объем закупок в процентном отношении, которые необходимо осуществить непосредственно у МСП, с 10 % до 15 %.

– Процедурная сторона госзаказа одинакова для всех – и для многомиллионных контрактов, и для сравнительно скромных. В результате затраты на проведение малых заказов оказываются весьма высоки. Не планируется ли дифференцировать и упростить порядок проведения процедур для заказов малых объемов и на небольшие суммы?

– Сроки, закрепленные в Законе 44-ФЗ для проведения процедур закупок, оправданы. Срок от размещения извещения до окончания подачи заявок на участие в процедуре в настоящее время составляет 15 дней по аукциону, по конкурсу – 20 дней. В этот срок каждый участник закупки должен собрать комплект документов, в случае необходимости предоставить документы, подтверждающие квалификацию. Все документы должны быть без ошибок и опечаток, чтобы потенциального поставщика допустили к участию. Если мы сократим сроки, будет хорошо заказчику, но будет ли хорошо участнику – вряд ли.

У заказчика должно быть необходимое время для рассмотрения заявок. Задача – не просто соблюсти срок, а сделать все качественно и правильно. За нарушение любого срока предусмотрены санкции. Я не вижу возможностей по дальнейшей оптимизации сроков процедур.

Есть более длинные процедуры, есть более короткие – для небольших закупок. Есть короткий электронный аукцион для закупок на сумму до 3 млн рублей – о нем почему-то редко вспоминают. Срок подачи заявки всего семь дней – это как запрос котировок. Можно сделать быстро, оптимально, электронно. Есть запрос котировок.

Хотя к этой процедуре несколько настороженное отношение: все процедуры, которые проводятся «на бумаге», содержат больше рисков в части возможных злоупотреблений.

Есть вопросы в части сроков проведения закупок для ликвидации ЧС. Этот вопрос требует проработки и оптимизации. По остальным сценариям закупок оснований для сокращения процедур в настоящее время не усматривается.

– Каковы перспективы документов по национальной системе стандартизации? Насколько их применение обязательно?

– Действительно, их применение обязательно. Поправки были внесены еще в мае прошлого года. Нормами Закона 44-ФЗ и Закона 223-ФЗ установлена обязанность заказчика при описании предмета закупки руководствоваться ГОСТами, СНИПами, национальными стандартами. Сохраняется возможность описать объект закупки иначе, если есть на то необходимость. Однако эта необходимость должна быть обоснована заказчиком.

Что происходит по факту? Тут вопросы не столько в существующих нормах, сколько в самих стандартах. Прежде всего, их недостаточно. Хороший пример – продукты питания, которые используются в лечебных учреждениях. Они связаны в большинстве случаев с внедренными еще в советское время ГОСТами, нормативами.

То есть нормы есть, однако они требуют актуализации. Эту работу нужно проводить с профильными федеральными органами исполнительной власти.

– Вопрос о Национальном режиме. Понятно, что причинами его введения нельзя пренебречь. Однако документов об этом режиме много, они противоречивы. Более того, эти документы по некоторым параметрам противоречат международным обязательствам (например, Договору о ЕАЭС). Будет ли проводиться работа по их упорядочению?

– Вопрос в части соответствия механизмам положениям международных договоров и соглашений следует адресовать Министерству экономического развития, поскольку это ведомство является официальным представителем нашей страны в рамках Договора о ЕАЭС.

Что касается применения Национального режима с точки зрения законодательства о госзакупках, то мы имеем большое количество документов в различных областях. Есть акты о запрете поставок иностранных товаров, есть акты о преференциях отечественным товарам.

Общий принцип – допуск не только отечественных товаров, но и товаров, которые производятся на территории стран-участниц соглашений.

С точки зрения существующих тенденций введение Национального режима – хороший экономический стимул для развития и поддержки отечественного производства и промышленности. Однако поддержка не должна приводить к необоснованному ограничению конкуренции и к увеличению цен при госзакупках с ухудшением качества товара. Поэтому при принятии соответствующих актов всегда анализируется рынок. По большинству актов есть перечни товаров, работ и услуг, на которые они распространяются. При принятии каждого акта проверяется рынок производства соответствующих товаров на территории России; анализируется, насколько имеющееся производство соответствует потребностям заказчиков.

Вместе с тем, есть вопросы, связанные с систематикой: в каждом акте свой подход по подтверждению, свой подход по применению. В большинстве актов они расходятся. И заказчик каждый раз при закупке определенных товаров должен смотреть, не подпадает ли товар под тот или иной перечень. Механизмы формирования одного перечня совершенно не совпадают с механизмом другого. Все это требует изучения, аналитики, перепроверки, потому что любое отступление в документации является нарушением соответствующих требований.

По перспективам было бы хорошо все акты свести либо в единый перечень с единым алгоритмом подтверждения, либо в несколько актов.

Тематика сложная, но такая работа есть у нас в планах. Любой акт по импортозамещению принимается соответствующими профильными органами исполнительной власти, профильными министерствами. И наша работа должна быть совместной для того, чтобы выработать консолидированную позицию.

– Есть ли обратная связь с участниками рынка госзаказа? И как вы ее учитываете?

– Связь, безусловно, есть. Мы принимаем участие в различных конференциях. И вопросы, которые звучат с площадок мероприятий, позволяют выявлять проблемы, которые существуют на практике.

Есть опыт взаимодействия с контрольными органами. Контрольные органы чаще других сталкиваются непосредственно с проблемами участников закупок. Любые недостатки, несостыковки норм законов, как правило, проявляются в виде жалоб. Нерегулируемый вопрос приводит к разному пониманию заказчиками и поставщиками и к дальнейшему обращению в контрольные органы. Контрольным органам приходится принимать решение в зависимости от того, как прописана норма. Мы анализируем поступающую информацию (в том числе, со стороны контрольных органов) и принимаем решение о необходимости внесения изменений.

Также проводится работа по обращениям и предложениям, поступающим в Министерство финансов от участников закупок и заказчиков.

Наиболее часто возникающие вопросы мы стараемся учитывать и находить пути для их решения, в том числе путем подготовки предложений по внесению изменений в законодательство.

– Будут ли какие-то изменения в части штрафов? Часто размер штрафов несопоставим с зарплатами работников госзаказа.

– В ближайшее время пересмотра штрафов не планируется. Хочу остановиться на таком моменте: смысл штрафа – не только и не столько в наказании, сколько в предупреждении. У потенциального нарушителя должно быть сведено к минимуму желание нарушить. Основная цель – правильно сформировать документацию, без нарушений осуществить процедуру, что исключает возможность быть привлеченным к административной ответственности.

Могу также сказать, что в настоящее время рассматривается вопрос о введении уголовной ответственности за преступления в сфере государственных закупок. К сожалению, есть большие проблемы в том, что касается реализации контрактов, – так называемые откаты, приемки ненадлежащего исполнения контракта. Качество может не соответствовать закупочной документации, а по документам все принято, все оплачено, денежные средства из бюджета ушли. То есть речь идет о наказании за необоснованное, незаконное расходование бюджетных средств.

Россия > Госбюджет, налоги, цены > minfin.gov.ru, 19 января 2018 > № 2518288 Татьяна Демидова

Встреча с Министром промышленности и торговли Денисом Мантуровым.

Владимир Путин провёл рабочую встречу с Министром промышленности и торговли Денисом Мантуровым. Глава Минпромторга информировал Президента об основных показателях развития реального сектора экономики за 2017 год.

Д.Мантуров: Хотел бы доложить о результатах работы в обрабатывающих секторах промышленности. В целом эта отрасль восстанавливается после кризиса 2014–2015 годов, и за прошлый год по обработке у нас может получиться плюс 1 процент. Практически все направления, все секторы находятся в положительной зоне, за исключением металлургии.

Но самых высоких темпов добились три отрасли: это автопром, сельхозмашиностроение и транспортное машиностроение. Это те отрасли, куда в последние несколько лет государство вкладывало существенные объёмы средств, но и эти деньги демонстрируют, собственно, результат этой работы.

Транспортное машиностроение – это и локомотивы, и вагоны, пассажирские (в Твери) и грузовые. В районе от 10 до 15 процентов рост по станкам, тяжмашу и энергетическому машиностроению. И та отрасль, которая благодаря Вашему своевременно принятому решению, когда была принята программа по фарме, уже несколько лет подряд стабильно растёт более 10 процентов: в прошлом году рост фармпроизводства составил 12 процентов. Мы достигли доли российского производства в перечне жизненно важных лекарственных препаратов 84,6 процента. В соответствии с Вашим Указом от 2012 года в этом году мы должны обеспечить 90 процентов российского производства. Я на сто процентов уверен, что мы эти результаты покажем.

Что касается авиапрома, химического комплекса, лесоперерабатывающей промышленности и лёгкой промышленности, рост составил от четырёх до восьми процентов. И здесь отдельно хотел поблагодарить Вас за легпром. Вы поддержали нашу инициативу в августе прошлого года, когда проводили отраслевое совещание по этому направлению. Поддержали нашу инициативу по сохранению мер – я хотел сначала сказать «поддержки», но скорее «развития», потому что мы уже вышли на стабильный темп роста, и в этом году мы должны сохранить эту положительную динамику.

В.Путин: Фонд развития промышленности работает?

Д.Мантуров: Владимир Владимирович, это сегодня один из основных механизмов поддержки, в том числе отраслевых планов по импортозамещению. На сегодняшний день 35 производств уже работают благодаря поддержке этого фонда. Всего с момента принятия Вами решения о создании фонда поддержано 268 проектов. Общая сумма, объём инвестиций составил 250 миллиардов рублей, из которых 66 миллиардов приходится на льготные займы Фонда развития промышленности.

И что самое главное, мы дали импульс регионам создавать свои региональные фонды развития промышленности. Зарегистрировано уже 40 фондов с общим объёмом капитала на этот год более 5 миллиардов рублей. При этом все фонды работают по стандартам федерального фонда и в основном нацелены на финансирование проектов малого и среднего бизнеса. Мы, таким образом, обеспечиваем проникновение именно в малый и средний сектор. Нам достаточно сложно с федерального уровня финансировать проекты в 20–50 миллионов; за счёт того, что 70 процентов мы автоматом будем софинансировать из федерального фонда, а 30 будут предоставлять регионы, мы обеспечим стабильное развитие этого направления.

Что касается роста внутренней торговли. За прошлый год впервые мы видим её восстановление – 1 процент. Если вспомнить сильное падение 2015 года, это минус 10 процентов, и сохранявшееся падение в 2016 году, на 4,6 процента, – это важнейший сектор экономики, это почти 15 процентов ВВП, поэтому это даёт хороший прирост в целом по результатам экономики.

Что касается экспорта, прирост несырьевого, неэнергетического экспорта составил 19 процентов по прошлому году. Это впервые за 10 лет. При этом мы рассчитывали на 7 процентов исходя из принятой программы, поддержанной Правительством, по развитию экспорта – за счёт компенсации затрат экспортёрам по логистике, омологации, сертификации продукции.

Существенным драйвером являются ещё и программы импортозамещения. Мы на сегодняшний день уже запустили производство и поставку, в том числе на экспорт, конкурентоспособной продукции по 350 проектам, и в течение двух лет мы завершим ещё 780 проектов, которые были включены в план импортозамещения.

Вы давали нам поручение, чтобы по каждому проекту обязательно была экспортная составляющая, поэтому ставим это как обязательное условие при финансировании – до 20 процентов. Рассчитываем, что в этом году – при сохранении положительной динамики и в том числе инвестиционной активности – продолжим положительно.

В.Путин: Наполнение фонда есть?

Д.Мантуров: Да, Владимир Владимирович. В декабре Минфин нам досрочно довёл 16,8 миллиарда рублей.

В.Путин: Хорошо.

Россия > Госбюджет, налоги, цены > kremlin.ru, 19 января 2018 > № 2467934 Денис Мантуров

Россия угодила в ловушку: как будем выбираться

Евсей Гурвич объяснил, почему стабильность опаснее неопределенности

Рустем Фаляхов

Советские люди прославились на весь мир своим оптимизмом — жили ради «светлого будущего». А современная Россия попала в «ловушку пессимизма». Почему это произошло и как оттуда выбраться «Газете.Ru» объяснил Евсей Гурвич, руководитель Экономической экспертной группы, член Экономического совета при президенте РФ.

Когда отваливается спрос

— Что значит, пессимизм, с точки зрения экономиста? Почему это именно ловушка?

— Ловушка – это значит, попасть туда легко, а выйти из нее трудно. Что я имею в виду? Сейчас у всех участников экономики, у инвесторов, у предпринимателей, у иностранных инвесторов довольно низкие ожидания роста в российской экономике. Если не ожидается бурного роста, как это было в середине 2000-х годов, то нет и смысла, нет стимулов инвестировать. Инвестировать нужно для удовлетворения будущего дополнительного спроса. Если его нет, то зачем тогда инвестировать? Если нет инвестиций, то нет будущего роста. Соответственно, круг замыкается.

Это то, что экономисты называют самосбывающиеся ожидания, предположения.

Сейчас в мире появилось сразу несколько работ достаточно известных, авторитетных экономистов, которые количественно эконометрически показали, что пессимистические ожидания и низкие прогнозные показатели роста приводят к низкому развитию. Такая вот ловушка.

Еще один аспект состоит в том, что мы видели в прошлом году: несколько крушений банков и компаний, которые действовали на основе оптимистических ожиданий. Это «Бинбанк», «Вим-авиа», до этого — «Трансаэро». Все они проводили агрессивную политику. Одни арендовали все новые самолеты, скупали компании, выдавали кредиты, в расчете на то, что экономика скоро опять начнет расти. Если бы она, действительно, начала активно расти, их расчеты оправдались бы, и они отбили бы свои инвестиции. Но…

— Быстрого отскока не произошло…

— Быстрого отскока цен на нефть не произошло. Поэтому не произошло быстрого восстановления роста экономики. И поэтому, соответственно, все они потерпели неудачу.

А это сигнал для остальных компаний и банков о том, что основывать свою бизнес-стратегию на оптимистических ожиданиях сегодня опасно, это не работает. Соответственно, бизнес сейчас пересматривают свои стратегии, в сторону более осторожной, аккуратной тактики.

И результатом этого стало то, что с середины 2017 года практически прекратился рост инвестиций. Затем, соответственно, прекратился рост производства. То есть, уже с середины 2017-го экономика перешла в состояние стагнации.

— Вы хорошо обрисовали ситуацию в корпоративном, финансовом секторе, с точки зрения пессимизма-оптимизма. А потребители, граждане тоже в этой ловушке оказались сейчас?

— Граждане пока не полностью адаптировались к новым реалиям. Но они завершают адаптацию. Граждане испытывали оптимизм. Но они в основном тратят на текущее потребление, а не на инвестиции. Поэтому для граждан не так существенно, их ожидания оптимистические или пессимистические.

— Вернемся к бизнесу. В чем конкретно проявляется пессимизм? Кроме пересмотра стратегий?

— Бизнес сейчас очень неохотно обращается за кредитами к банкам. Поскольку не видит перспективных проектов, в которые имело бы смысл инвестировать. Соответственно, банки не могут развивать свой бизнес. Строительство и торговля были локомотивами роста, самыми динамично развивающимися секторами в предыдущий период. Сейчас, если нет спроса на инвестиции, а у граждан гораздо меньше возможностей для покупки жилья, сокращается спрос.

Кроме того, когда растет динамично экономика или какой-то сектор, например, сектор жилья, то возникает инвестиционный спрос, то есть, жилье покупают на перепродажу, под будущий рост цен. Если таких ожиданий нет, эта часть спроса отваливается. Соответственно, стагнация закрепляется, усиливается.

— Что делать?

— Осваивать новую модель роста. Вместо той, которая обеспечивала быстрый рост в 2000-е годы и была основана на динамичном расширении спроса. В то время не так актуальна была задача повышения эффективности, производительности. Рост расширяется, нужно просто больше выпустить продукции, можно при тех же, можно даже при больших затратах, поскольку рынок все это «съедал».

Сейчас, когда нет расширения спроса, нужно инвестировать в снижение издержек, в повышение качества, в освоение новой продукции. То есть, рост должен стать интенсивным, а не экстенсивным.

— Выполнимая задача? Доходы потребителей падают, а качество продукции должно вырасти. Но качественная продукция не может стоить дешево. Кто ее будет покупать-то вообще?

— Нужно либо такую же продукцию производить дешевле, либо более сложную и качественную продукцию, с такими же издержками, как сейчас у нынешней продукции. Иначе невозможно угнаться за остальными странами. Успешные страны так и развиваются.

За «железным занавесом» расцвело село

— Есть отрасли, которые не попали в ловушку пессимизма?

— Самая успешная отрасль сейчас – это сельское хозяйство. Она выиграла, во-первых, от девальвации рубля, из-за падения цен на нефть. Во-вторых, от контрсакций она получила двойной выигрыш.

— Выиграла благодаря заградительным мерам со стороны России?

— Сельское хозяйство и без этого развивалось бы. Еще химическое производство получило выигрыш в конкурентоспособности на внешних рынках. Но не так уж и много успешных отраслей сейчас. Именно поэтому в целом, рост ВВП, не такой высокий, как хотелось бы.

— Эксперты приходят к мнению, что санкции и контрсанкции – этот фактор уже фактически отыгран российской экономикой. Согласны?

— От санкций и контрсанкций, вообще, кроме сельского хозяйства, никто не выиграл. Мы, наоборот, проиграли от этого всего. С точки зрения производителей, выиграло сельское хозяйство, а потребители проиграли. Можно говорить о некотором выигрыше от падения цен на нефть, то есть, ослабился рубль, в основном, из-за падения цен на нефть, а не из-за санкций. Но действительно, это, скорее, разовый эффект. Поэтому я и говорю, что нам нужно все-таки новую модель роста осваивать, а не рассчитывать просто на дешевый рубль.

— А что значит, «потребитель проиграл»? В качестве товаров?

— Да, и в ассортименте.

Трясти будет долго, до 2030 года

— Долго ли нас будет трясти? Что будет в перспективе, скажем, ближайших шести лет, связанных с очередным президентским сроком?

— Сейчас, если и есть факторы нестабильности, то они связаны с внешней средой. Ну, например, скоро могут объявить новый раунд санкций со стороны США. Возможно, там и не будет ничего такого уж очень существенного. А может быть, будет. Неопределенность возникает.

Зато цены на нефть относительно стабильны будут. То есть, по прогнозу Всемирного Банка, к 2030 году они будут, если отвлечься от инфляции доллара, примерно такие же, как сейчас. Могут быть, конечно, отклонения, но, в целом, стабильность предсказывает Всемирный банк. И внутри тоже всё стабильно.

Мне кажется, что у нас проблема не в том, что нас слишком трясет, а в том, что, наоборот, мы слишком статичны.

Нет, не видно каких-то драйверов, двигателя, который нас куда-то может везти. Нам, скорее, угрожает то, что мы за шесть лет никуда не сдвинемся.

— Всемирный Банк, другие международные финансовые институты… Их прогнозы достаточно точны?

— Не всегда. Прежде всего, потому, что никто не умеет хорошо предсказывать цены на нефть. А Россия и раньше, и сейчас очень сильно зависит от цен на нефть. Того взлета цен на нефть, который был в 2000-е годы, никто не ожидал. У нас в среднем за 90-е годы цена на нефть составляла $17 за баррель, а в 2011-2013 годах это было больше $110. Рост почти в семь раз.

Кто знал, что будет быстрый рост экономики, быстрый рост доходов. Этого никто не предсказывал. Но сейчас, когда не ожидается рост цен на нефть, сложился почти полный консенсус и внутренних, и внешних экспертов. Все предсказывают нам рост, на уровне 1-2% ВВП, если не будет каких-то сверхактивных реформ.

— Ваш прогноз по ВВП…

— В этом году мы ожидаем, что рост будет примерно как в 2017-м, между 1,5-2%. И инфляцию мы ожидаем чуть повыше, чем в прошлом году, но ниже, чем целевой показатель ЦБ, то есть, примерно 3,7%.

В последующие годы как будет развиваться экономика – будет зависеть от того, какую политику будет проводить новое правительство, какую программу экономическую объявит победитель президентских выборов.

Все независмы, но все ограничены

— От правительства в России разве многое зависит, они у нас все техническими были в последние годы…?

— Не совсем так. Я думаю, что и правительство, и ЦБ имеют очень большие возможности для обеспечения макроэкономической стабильности. Была сессия на Гайдаровском форуме, где мы обсуждали денежно-кредитную политику. И я высказал мнение, что наш ЦБ стал по-настоящему независимым. А это считается одним из главных критериев, предпосылок эффективности Центрального банка.

— Вообще-то, в соответсттвии с законом о Банке России, ЦБ и должен быть независимым от исполнительной власти...

— По закону да, во всем мире они независимы. Но реально бывает по-разному. И у нас ЦБ тоже всегда был независимый. Но степень этой независимости бывала иногда ограничена. Иногда сам Центральный банк проявлял готовность с кем-то координировать свою политику.

— Сейчас эта степень независимости выше, в последние годы?

— Думаю, что она выше, чем до сих пор была в России.

— С чего это вдруг?

— Отчасти потому, что это приоритет для нынешнего руководства ЦБ. Я думаю, отчасти потому, что мы испытали шок, когда упали цены на нефть. Был всплеск инфляции, была дестабилизация на валютном рынке. И более сложные, чем в предыдущие годы, задачи встали перед Центральным банком. Соответственно, под решение более сложных задач нужны большие полномочия.

Я думаю, что ЦБ получил карт-бланш на проведение той политики, которую считает нужной. И мы видим результат, они очень быстро стабилизировали цены, снизили инфляцию до 2,5%, до беспрецедентного уровня. Сейчас достаточно стабилен и валютный рынок, снизился отток капитала.

Но ЦБ не все может сделать из того, что хотел бы. Наверное, ЦБ хотел бы уменьшить, скажем, регулирование бизнеса, повысить защищенность собственности, снизить долю госсектора в экономике.

— Придут ли в правительство в мае новые люди, о которых мы, может быть, мало что знаем?

— Нет, не думаю, что появятся какие-то новые люди.

Но в правительстве могут быть перестановки известных нам людей.

Россия между Северной и Южной Кореями

— Гайдаровский форум в этом году детально исследовал такую тему: на экономику очень сильно стали в последнее время влиять не совсем экономические факторы. Конечно, сохраняется традиционное влияние денежно-кредитной политики, инвестиции, качество бизнес-среды…Но общечеловеческие ценности начинают сильнее влиять на стимулирование экономического роста. Вы разделяете такую точку зрения?

— Конечно, это было всегда. Гуманитарные ценности определяют, в конечном счете, почему одни общества способны быстро провести модернизацию, а другие веками ее откладывают, и так и не проводят.

Хотя в пределах одних и тех же общечеловеческих ценностей можно получать совершенно разные экономические результаты. Я думаю, что изначально у Северной Кореи и у Южной Кореи были одни и те же ценности, поскольку это один народ. Но, в рамках одних и тех же ценностей, они получили диаметрально противоположный результат. В силу того, что там были разные политические и экономические системы.

Я думаю, что нам в России нужно думать, как в рамках имеющихся ценностей, их использовать, чтобы больше быть похожим на Южную Корею, чем на Северную.

— Россия попала в ловушку пессимизма, а поводы для оптимизма, для амбициозных планов возможны сейчас?

— Выборы президентское и новое правительство – это всегда окно возможностей.

— Возможность для оптимистов?

— Это окно возможностей для всех. Возможность для того, чтобы начать активные реформы, ускорить рост. А этой возможностью мы можем не воспользоваться.

Если будем считать, что главное – это сохранять стабильность, тогда мы сами себя обречем на застой, который будет продолжаться не один год.

— Встретимся в конце года и посмотрим, ваш прогноз сбудется или нет.

— Моя оценка, что мы частично воспользуемся окном возможностей. Но меньше, чем нужно для того, чтобы действительно достичь уровня мирового ВВП в 3,5%. Сейчас наш потенциал роста, я считаю, где-то 1,5%. Если ничего не делать, по инерции развиваться, то он будет снижаться до 1%.

Я думаю, что мы проведем некоторые реформы и повысим свой рост, если повезет, до 2,5%. Будем проводить относительные безболезненные реформы. Или те реформы, без которых уже совсем невозможно дальше жить, то есть, минимальные. Ну, вот, как в квартире, если где-то уже может стена обвалиться, то мы ее укрепим, евроремонт косметический сделаем. Но не думаю, что мы решимся на серьезные, радикальные реформы, к сожалению.

— То есть, половинчатость будет? Пессимизм-оптимизм, 50 на 50?

— В жизни так обычно и бывает.

Россия > Госбюджет, налоги, цены > gazeta.ru, 19 января 2018 > № 2462088 Евсей Гурвич

«Два процента роста - это запрограммированное отставание от мира»

Анатолий Чубайс рассказал о том, что будет с Россией в ближайшее время

Петр Орехин

В России закончился кризис, и экономика вышла на темпы роста в полтора-два процента. О том, почему такая динамика неприемлема для страны, надо ли переламывать культурные особенности российского общества, что должны осознать отечественные либералы, а также о главных рисках и возможных сценариях развития в ближайшие шесть лет, «Газете.Ru» рассказал глава «Роснано» Анатолий Чубайс.

— Анатолий Борисович, на Гайдаровском форуме была дискуссия по поводу исторической инерции, и ее влияния на экономический рост. У нас наблюдается тот самый «эффект колеи», о котором говорили участники дискуссии? Может быть, в нашем прошлом есть вещи, которые стоит взять, опереться на них и, уже оттолкнувшись, идти дальше, развиваться, расти?

— Вы знаете, это очень большой и очень серьезный разговор, не совсем для этого формата, но я попробую ответить. Тем более, что дискуссия была крайне интересной, для участников, для меня лично. И такие люди, как Александр Аузан или Виктор Полтерович, фактически основоположники российского либерального институционализма, были очень интересны и важны.

Если коротко, ответ на ваш вопрос вот какой. Мы все понимаем, и все больше понимаем, что экономику невозможно изменить одной экономикой. Ну, вот есть там полтора-два процента роста, и в этом году, и, скорее всего, в следующем. Притом, что бюджетная политика очень профессиональна и очень грамотная. И фискальная политика и в целом макроэкономика очень профессиональна и очень грамотная.

Но больше экономика не дает. Почему? А потому, что есть вещи поважнее, чем экономика.

Собственно говоря, институционализм, российский либеральный институционализм – это ровно про эти вещи. Про то, что есть за пределами экономики такого, что может помочь поднять экономику.

Суть того, что сегодня высказывалось, состоит в том, что, собственно, российские либералы, которые всегда и были создателями всей экономической политики в стране, а) должны осознать этот факт. Чистой ставкой подоходного налога или корректировкой статуса внебюджетных фондов картинка не переламывается. Хотя и то, и другое можно обсуждать. Но ты не переломишь эту картинку. б) В этом русле, в этом направлении нужно сформировать базовые предпосылки, в которых следует двигаться. И они примерно понятны.

Культуру вообще, а российскую в особенности, надо не преодолевать, а на нее опираться. К большому сожалению, в значительной части наших собственных ходов мы ее преодолевали, так сложилась история. И мы, в общем, за эти ошибки отвечаем.

Так вот, сегодня все больше приходит понимание того, что нужно пытаться опираться, а не преодолевать. Это вот два важнейших совета, две важнейших рамки, которые есть, как продукт сегодняшней дискуссии, или, если хотите, продукт российского исторического, точнее либерального институционализма.

Ну, и последний вывод, который сегодня прозвучал. Всем понятно, что нужно двигаться в стране в сторону свободной конкуренции, защиты прав частной собственности, прав человека, демократии, и так далее. Все это очевидно.

Но вопрос не в том, туда двигаться или не туда двигаться, а вопрос в том, как двигаться, вопрос в том, какие риски, в том числе, культурные риски, на этом пути есть. Как их избежать, как преодолеть, и как, с учетом российской специфики, все-таки вылезти из той колеи, которая нас зажимает в двух процентах роста.

А два процента, как мы с вами понимаем, по сути дела, это запрограммированное отставание страны от мира. Это неприемлемо, в долгосрочном плане.

— Сейчас идет еще активная дискуссия о том, на что опираться, какие приоритеты ставить, какие стимулы придумывать для России в ближайшие шесть лет. На ваш взгляд, какие это могут быть приоритеты?

— Ответы на год отличаются от ответов на шесть лет. А ответы на шесть лет отличаются от ответов на 30 лет.

— Давайте на шесть лет.

— Если вы меня спрашиваете на шесть лет, то, в моем понимании, рассчитывать на какие-то радикальные глубинные преобразования шансов не очень много.

Хотя, вообще говоря, потенциал для этого существует, но, по целому ряду причин, я скептически отношусь к вероятности его использования. Что возможно? Возможно несколько типов сценариев. Ну, давайте два-три перечислю, перечислю желательные и перечислю нежелательные.

Желательный сценарий. Совершенно очевидно, что есть одна вещь, которая признают все – это приоритет человеческого капитала. В переводе на русский язык, это инвестиции в здравоохранение, инвестиции в образование, инвестиции в человека. Даже больше, чем в инфраструктуру.

Это важнейшая задача, которая абсолютно разрешима, в рамках действующей политической системы, в рамках действующей экономической системы. Она не вызывает никаких сверхъестественных рисков, и ее вполне можно решить.

Или другой вид сценария, в котором выбираются какие-то крупномасштабные инфраструктурные проекты, значимые для сотен тысяч и для миллионов людей, и на них концентрируются усилия государства. Такое тоже возможно. Это абсолютно реалистично, при нашей макроэкономической ситуации, при нашей политической ситуации, и внешнеполитической ситуации.

Но есть и самый плохой сценарий. Который, мне кажется, к сожалению, не исключен. Сценарий, который называется «делать ничего». Собственно, все у нас, в общем, не так ужасно. А что, какая у нас катастрофа? У нас, кризис? Нет.

— Кризис закончился.

— Кризис закончился. У нас падения экономики нет. У нас рост полтора процента. А может быть, даже 1,6%. Ну, и чего тогда нам во все это ввязываться? Давайте-ка лучше мы пока тихо посидим и подождем. Вот это, в моем понимании, самый плохой вариант из возможных.

— Одно уточнение тогда. На ваш взгляд, по вашим ощущениям, какой сценарий наиболее вероятен, из того списка, что вы перечислили?

— Я не отвечу на ваш вопрос. Потому что я знаю ответ.

— Это интрига, но мы подождем, увидим. И, в общем-то, осталось ждать немного.

— Конечно, жизнь покажет.

— Многие эксперты, например, Алексей Кудрин, Герман Греф, с которым у вас была в свое время интересная дискуссия по поводу солнца и ветра, говорят о том, что нарастает технологическое отставание России, и это одна из главных угроз и один из главных рисков для страны. Вы согласны с этим? Эту тенденцию можно переломить каким-то образом в обозримой перспективе?

— Мы говорим про год, шесть лет или 30 лет?

— А в какой перспективе эту тенденцию можно переломить?

— Во-первых, является ли это настоящим риском для страны? Ну, конечно же, да, никаких сомнений на этот счет нет. Во-вторых, можно ли всерьез переломить эту картину в диапазоне год? Нет. Можно ли всерьез переломить эту картину в диапазоне шесть лет? В значительной степени – да, но не полностью.

Для того, чтобы эту картину переломить в диапазоне шесть лет, далеко недостаточно тех сценариев, которые я описал. Концентрация бюджетных ресурсов на образование и здравоохранение вещь правильная, разумная, нужная, интересная, полезная, но недостаточная. Она не решает той задачи, о которой вы спрашиваете.

В этом смысле, для этой задачи нужны гораздо более масштабные преобразования. А масштабное — знак равно — рискованное. Поэтому отнесите эту опцию к числу также возможных. Но поставьте вероятность ее реализации ниже, чем вероятность реализации бюджетного маневра, о котором я говорил.

— На ваш взгляд, какой риск для страны наиболее опасен? То, о чем вы говорили, ничегонеделание, успокоенность, удовлетворенность текущей ситуацией или какой-то другой?

— Смотрите, практически мы все признаем, от оппозиции до президента, я тут не единственный, уж точно. Двухпроцентный рост – это то, на что мы, похоже, устойчиво вышли. И это последовательное необратимое стратегическое увеличение отставания России от мира. И это в долгую неприемлемо, просто неприемлемо.

Неприемлемо не только потому, что это унизительно для страны, но и потому, что это прямо бьет по оборонному потенциалу страны, по ее геополитическому положению, по ее военно-политическим ресурсам, и я уже не говорю о человеческом капитале, о конкуренции за него, оттоке людей и многих других вещах. Это просто неприемлемо.

Повторю еще раз, это то, что признают все, собственно, об этом президент говорил.

Дальше, чтобы это изменить, как мне кажется, без серьезных масштабных преобразований, уйти с этой колеи, сценария полутора-двух процентов, не удастся.

Такие преобразования а) вполне возможны. Политического ресурса у действующей политической системы достаточно, чтобы запустить. б) они высоко рискованны. Не бывает реформ без риска. А произойдут они или нет, ну, посмотрим, ближайшее будущее нам покажет.

— Наверное, последний вопрос я вам задам. Как вы считаете, для того, чтобы провести эти реформы, о которых вы говорите, большие, масштабные, и с большой долей риска, и, видимо, с наличием некоего негативного момента для большого количества людей, надо ли убеждать народ, население, можно по-разному называть, граждан страны, в том, что эти реформы нужны? Они должны их принять? Или это должны быть классические реформы «сверху», навязанные и осуществленные властью, доведенные до каждого человека, невзирая на последствия?

— Ответ состоит из двух пунктов. Реформа «сверху», как вы сказали, в том понимании, которое вы этому сейчас придали, это всегда вещь на порядок более болезненная, и порядково более сложная, чем поддержанная «снизу». И, в этом смысле, сложность преобразований, которые, на мой взгляд, стране необходимы, такова, что без серьезнейшей опоры на электорат, на народ, как хотите, называйте, их просто сделать невозможно.

Надо иначе вопрос поставить: а можно ли, в существующих условиях российских реалий, такую опору для реформ создать.

— Можно?

— Ответ – да. Ну, конечно же, да. При той мощи, которой обладает современная российская политическая система, при той мощи всех видов ресурсов, включая информационный ресурс, который у нее в руках, о котором мы даже мечтать не могли в отдаленные 90-е, ну, конечно, задача разрешима. Но она все равно связана с рисками.

— Вы оптимистично смотрите на перспективу шести лет и дальше вперед, к 30 годам?

— Нет.

Россия > Госбюджет, налоги, цены > gazeta.ru, 18 января 2018 > № 2462073 Анатолий Чубайс

Заговор банкиров

приближается день — чёрный для всей бессовестной российской элиты

Александр Проханов

Приближается день — чёрный для всей бессовестной российской элиты. День, когда американцы расскажут миру о паучьем гнезде, которое свили в самом центре России банкиры, сырьевые олигархи, высокопоставленные политики. Об этом гнезде, увы, расскажут нам не российские газеты, не российские телеканалы, а газеты и телеканалы врага, который старается создать из России образ пиратского королевства, запугать Путина предстоящими новыми санкциями, натравить прозападную знать на президента, повторить в России коллапс 1991 года. Пауки в этом гнезде зашевелились. Рвут паутину, жалят друг друга. Они предают своего благодетеля, предают государство российское, которое взрастило их себе на погибель. Зреет заговор: на тайной плавающей в Эгейском море яхте сошлись воротилы российского бизнеса и пишут в Гаагский трибунал донос, в котором рассказывается о взрывах московских домов, убийстве Немцова, о секретах внутренней и внешней политики.

Признаки этого заговора обнаружились в выступлении банкира Авена, который высказал нежелание Альфа-банка кредитовать оборонно-промышленный комплекс России, ибо это навлечёт на Альфа-банк международные санкции, что грозит его существованию. Это прямой саботаж, подтверждение того, что уже осуществляет ряд крупнейших российских банков и корпораций, отказываясь появляться в Крыму, не желая финансировать крымские стройки, крымскую социальную сферу.

Российские банкиры после крушения Березовского, Гусинского и Ходорковского вели себя тихо, но вот вновь выходят на авансцену как наглая сила, претендующая управлять страной, её политикой, её укладом, её исторической ролью. Банкиры — самая мрачная часть российского капитализма. Своими непомерными процентными ставками они душат промышленность, приводят к краху программ, обрекают русскую индустрию на увядание. А теперь, после заявления Авена, грозят остановкой стратегически важных оборонных программ — таких, как строительство подводных лодок класса "Борей", модернизация стратегических бомбардировщиков, обновление ракетно-ядерного арсенала России. Банки занимаются не просто финансами, не просто экономикой — они создают особый тип общества. В 2011 году молодые люди, которые, повязав себе белые ленточки, вышли на Болотную площадь, были порождением банков и корпораций, рекламных бюро и пиар-компаний. Это офисный планктон, воспитанный в недрах антинационального уклада, для которых родина тождественна банковским счетам, совесть — социальному статусу в обществе, достоинство — заморской бутылке шампанского ценою в две тысячи евро.

Банки приносят в современное российское общество ядовитую культуру распада. Это на их корпоративах поёт ликующий петербургский матерщинник, беснуются сатанинские рэперы, происходят закрытые бои без правил, где убивают людей, к ним на Бали летала "президентша" Ксения Собчак. Их представления о русском народе сформулированы всё тем же Петром Авеном, который обнародовал свою доктрину винеров и лузеров. Теорию, выработанную в недрах российского бизнеса, который ненавидит русский народ, спаивает его дурманами, заставляет молчать, а в случае крупного социального конфликта, не задумываясь, расстреляет его из пулемётов. Винеры, победители — это небольшая группа капиталистов, которым удалось захватить баснословные богатства убитого Советского Союза, его недра, заводы, алмазные копи, нефть, сухопутные и морские пути. Они, винеры, победили сверхдержаву, они победили Победу сорок пятого года и Жукова, победили Ленина и революцию, победили стахановцев и узников ГУЛАГа, ибо унаследовали созданную несчастными заключёнными собственность.

Лузеры, проигравшие — это все остальные люди, которые после 1991 года были выброшены за порог цивилизации. Эти лузеры — мы с вами: рабочие, крестьяне, академики, инженеры, писатели, генералы — все, кто проворонил своё счастье, сдал без боя несметные богатства Советского Союза, не сумев защитить Победу 1945 года.

Теперь эта философия винеров и лузеров реализуется в трагическом и неизбежном конфликте, когда элита, вскормлённая народом потом и кровью, производит на свет не Пушкина, не Чайковского и Мусоргского, а банки-изменники, ублюдочные театры, философию распада и осквернения. Схватка неизбежна. Президент, который все эти годы поддерживал баланс между народом и знатью, старался скомпенсировать растущее материальное и духовное неравенство, разъедающее Россию, сегодня уже почти не способен сохранять этот баланс. Президент должен будет сделать выбор: банки или русский Крым. Кудринский слюнявый пацифизм или укрепление ракетно-ядерного щита России. Гниль телевизионных программ или проповедь русского величия. Выбор неизбежен, и, я уверен, он уже сделан.

Крымский мост соединяет континент Россия не только с Крымом, но и с русским будущим, с русским величием и мечтой. Готовясь к предстоящей схватке, пусть каждый из нас преисполнится стоицизмом и верой, отторжением зла и обожанием ненаглядной России. "Заговор банкиров" повторяет "заговор генералов". Пусть Путин разгромит банкиров, как Сталин разгромил генералов. И тогда наступит победа.

Россия > Госбюджет, налоги, цены > zavtra.ru, 17 января 2018 > № 2477646 Александр Проханов

Капитализм — труп!

новый доклад Римского клуба "Давай же!"

Алексей Анпилогов

Кризис западного мира

В нынешнем 2018-м году одна из наиболее авторитетных западных "фабрик мысли" — Римский клуб — отметит своё пятидесятилетие. Полувековой юбилей детища итальянского промышленника Аурелио Печчеи приходит в непростой ситуации. Фактически Римский клуб в своём научном и творческом поиске пришёл на начальную точку своих изысканий о будущем человечества — но пришёл к ней не со стороны оптимистических надежд и футуристических мечтаний, но в осознании полного банкротства всех тех рецептов, которые вырабатывались клубом на протяжении последних пятидесяти лет. Особенно отчётливо это видится через призму последнего доклада клуба "Come on!" ("Давай же!"), который увидел свет в конце 2017 года. Этот программный документ столь разительно отличается от клубных докладов последних лет (и при этом, как ни странно, возвращает мыслительный процесс к ранним работам клуба), что читателям этого документа впору воскликнуть: "Господа, но это же было очевидно с самого начала!".

"Невозможно", "необходимо" или "вероятно"?

Юбилейный, хотя и 43-й по счёту доклад Римского клуба написан двумя президентами этой организации — Андерсом Вийкманом и Эрнстом Вайцзеккером, при деятельном участии тридцати четырёх других членов клуба и со спонсорской помощью бизнесмена Альфреда Риттера, известного россиянам по своим квадратным шоколадным плиткам "Риттер Спорт".

Андерс Вийкман — действующий шведский политик и учёный, сторонник борьбы с изменениями климата, поддержки сбалансированной энергетической политики, охраны окружающей среды и здоровья, устойчивого развития.

Фигура второго соавтора доклада, Эрнста Вайцзеккера гораздо интереснее: отцом этого учёного и немецкого политика был физик и философ Карл фон Вайцзеккер, идеи и концепции которого оказали сильнейшее влияние на немецкую научную мысль ХХ века и на сумму жизненных воззрений его сына.

Карл Вайцзеккер — человек удивительной судьбы. Один из создателей неоконченной нацистской ядерной бомбы, но при этом автор фундаментальной формулы связи атомного ядра, названной в его честь. Физик, правильно предсказавший подтверждённый впоследствии механизм формирования Солнечной системы, — и в то же время философ, создавший целую концепцию нечёткой "квантовой" логики, противопоставляющей себя классической, аристотелевской логике, состоящий из чёрно-белых тез "да" и "нет".

Логика Карла Вайцзеккера, которую использует в докладе "Давай же!" его сын Эрнст Вайцзеккер, не оперирует аристотелевскими определёнными категориями. Взамен них он предлагает читателю привязанные к временной шкале "квантовые" категории. В такой логике события прошлого трактуются в категориях действительно-фактического ("то, что реально произошло", без какой-либо альтернативной истории), а события будущего имеют вероятностную природу и трактуются в категориях возможного.

Любое событие будущего в этой логике имеет неопределяемую "квантовую" составляющую, которая наделяет высказывания не чётко определённым значением "истинно"/"ложно", а скорее присваивает им весьма нечёткие определения: "необходимо", "возможно" или же "невозможно".

В такой логике изложение "Давай же!" чётко разделяется на три взаимосвязанные части: объяснения наблюдавшейся до сих пор мировой динамики в тех самых категориях действительно-фактического; описание длящегося мирового кризиса и его искажённого восприятия и, шире того, ошибочной философии используемой для его оценки; и, наконец, изложение некоего вероятностного сборника "рецептов" для будущего развития мира.

Для знакомых с работами Римского клуба, безусловно, в "Давай же!" возникает чёткая отсылка к первому докладу этой "фабрики мысли" — знаменитым "Пределам роста" за авторством Донеллы и Дениза Медоузов, которые в 1972 году интегрировали в мировоззрение клуба идеи конечности существовавшей тогда модели экстенсивного развития, основанного на капитализме, индустриализации, урбанизации и мировой глобальной экономике.

Однако основным отличием "Давай же!" является совершенно неожиданный вывод: если Медоузы в "Пределах роста" всё-таки надеялись на то, что глобальный капитализм сможет разумно измениться и достойно встретить "идеальный шторм" непростого грядущего, то Вийкман и Вайцзеккер говорят честно: "Невозможно!". Квантовая, но при этом всё равно неумолимая логика говорит им: глобальный капитализм уже полностью исчерпал себя, нет никакой вероятности его выживания, и если мы сегодня не "пристрелим гадину", то она погубит всех нас вместе с собой!

Время западного оптимизма — время прихода тьмы

Надо сказать, что в конце 1980-х и в начале 1990-х годов, на фоне крушения мировой двухполярной системы, которое для России вылилось в разрушение СССР и Восточного блока, воззрения экспертов Римского клуба были гораздо более оптимистичными. Победа над непримиримым идеологическим и экономическим соперником Запада Советским Союзом, при всей декларируемой "аполитичности" Римского клуба, всё-таки вызвала определённый оптимизм и даже эйфорию в его оценках и докладах. Для докладов того периода очень характерны названия "Beyond…" ("После…"), "Revolution…" ("Революция…") и "Future…" ("Будущее…").

Победа над СССР и неуёмное паразитирование Запада на его практически дармовых и легко доставшихся западным странам людских, природных, энергетических и технологических ресурсах породило даже у Римского клуба иллюзию "конца истории", в которой глобальный капитализм одержал окончательную победу и теперь может спокойно и целеустремлённо решить все свои базовые противоречия.

К сожалению, как показала практика, это была лишь успокоительная фата-моргана, пустынный мираж, за которым скрывалось совсем иное: победа исторической формации, которая не только "доела" остатки СССР, но и, подобно раку, стала разъедать тело самих западных стран.

Книга Вийкмана и Вайцзеккера прямо именует это зло, утверждая, что классический капитализм, который был и сам неидеален в вопросе устойчивого развития и понимания будущего планеты, был заменён ещё более "хищной" формой. Ею стал глобальный финансовый капитализм, который привёл к вырождению капиталистического способа производства до уровня финансовых и банковских спекуляций, уничтоживших идеи любого реального развития и провозгласивших приматом любого бизнес-начинания "прибыль ради прибыли". Кроме того, по словам авторов, с которыми трудно не согласиться, спекулятивный капитал, спровоцировав глобальный финансовый кризис 2008-2009 годов, не только не понёс заслуженного наказания, но и вышел из кризиса в значительной мере окрепшим, переложив издержки кризиса на всю мировую экономику. Что во многом определило то, что глобальный финансовый кризис не прошёл по циклическому сценарию, а вызвал глобальную стагнацию и застой, которые продолжаются по сей день.

Новый мир, который был построен под цели и потребности глобального спекулятивного финансового капитала, оказался миром сугубо виртуальным. Произошло практическое разделение на фиктивные, но формально высокодоходные сферы и на стагнирующую и разрушающуюся реальную экономику, которая всё больше попадает в зависимость от конечности и даже недоступности природных и людских ресурсов.

Глобальное неравенство и глобальное потребление

Второй язвой современного мира, которая просто "невозможна" в любом устойчиво развивающемся мире будущего, по мнению авторов, является избыточное потребление. В этом отношении "Давай же!" тоже по своему революционная книга, так как переносит фокус внимания с уже не раз раскритикованной позиции Римского клуба, связанной с обеспечением контроля рождаемости, на гораздо более актуальный вопрос потребления (и сверхпотребления) мировых ресурсов.

"Давай же!" постулирует тот печальный факт, что экстенсивное развитие человечества создаёт смертельные опасности для него самого. На сегодняшний день люди уже составляют 30% веса всей биомассы планеты Земля, а ещё 67% приходится на весовую долю домашних животных, приручённых человеком. Животные дикой природы уже ютятся на жалких 3% земной биомассы, куда уместились не только землеройки или суслики, но и слоны, носороги и громадные синие киты.

Ещё страшнее выглядит сложившийся глобальный дисбаланс, если рассмотреть его в категориях потребления и выбросов углекислого газа (СО2), которые являются удобным мерилом общего душевого потребления. Даже среднестатистический житель Земли сегодня отвечает за 6 тонн выбросов углекислого газа в год, в то время как 1% самых богатых американцев (а это более трёх миллионов людей) генерирует по 318 тонн углекислого газа за год на каждого. Это показывает неимоверную пропасть имущественного неравенства: перепад между средним уровнем потребления и верхушкой американского общества составляет 53 раза! Более того, всего лишь 10% самых богатых людей планеты формируют практически половину всех выбросов СО2. В силу вышесказанного, именно вокруг изменения образа жизни самой богатой части земного населения необходимо сосредотачивать основные усилия, так как основная проблема мировой динамики заключена в глобальном имущественном неравенстве и глобальном сверхпотреблении элиты.

Время "полного" мира

Анализ плачевной ситуации с длящимся мировым кризисом, вызванным фактическим банкротством классического капитализма и переходом его к виртуально-каннибалистической стадии финансовых спекуляций, констатация конечности земных ресурсов и вопиющего неравенства в вопросе распределения внутри человечества этого оскудевающего пирога, подводят авторов "Come on!" к очевидному выводу: прошлая философия, философия "пустого" мира, подлежащего завоеванию людьми, сегодня уже не действует.

В нынешнее время человечество уже существует в ином, "полном" мире, который забит под завязку наблюдаемой нами сферой человеческого влияния и человеческих интересов, в которых многие критические и фундаментальные природные процессы оказались искусственно подчинены не просто абстрактным "людям", но наиболее алчной части человечества, не осознающей всей сложности и неоднозначности происходящих изменений.

Фактически в своём докладе Вийкман и Вайцзеккер "переоткрывают" концепцию ноосферы Владимира Вернадского, однако оценивают этот феномен не как разумное воздействие человека на биосферу, её сознательное и позитивное изменение, но как разрушительный и катастрофический процесс. Такую "тёмную" ноосферу авторы доклада Римского клуба именуют в западной традиции "антропоценом", подчёркивая обезличенное, разрушительное и неразумное воздействие современного человека на природу и сознательно исключая греческий корень "ноос" ("разум") из своего определения.

Ноосфера Вернадского превращается сегодня в свою ужасную противоположность — человечество не перестраивает биосферу по лекалам своего разума, но разрушает её алчностью, страхом, ненавистью, а то и элементарной глупостью.

Интересно и то, что в своём описании проблемы "полного" мира и неадекватного поведения людей в изменившихся условиях Вийкман и Вайцзеккер подвергают сомнению сразу нескольких классиков экономического и научного подхода, а именно Адама Смита, Дэвида Рикардо и… Чарльза Дарвина. Не споря с выводами их научных работ, авторы "Давай же!" резонно указывают на то, что Смит, Рикардо и Дарвин жили и творили в условиях "пустого" мира, который был открыт для экспансии и взрывного развития человечества, в то время как нынешний мир уже просто не выдержит столь архаичного подхода. По высказыванию самого Вайцзеккера, "нынешние студенты, которые будут жить в мире 2050 года, учатся по учебникам 1950 года, описывающим мир 1850 года. Так что же мы хотим получить в итоге?".

По его утверждению, идеи Смита, Рикардо и Дарвина сегодня фактически превратились в свои противоположности. Так, "невидимая рука рынка", которую Смит полагал организующим началом упорядоченной торговли, стала разрушителем экономик в рамках замкнутого глобального мира; "неэквивалентый обмен" Рикардо, который позволял португальским виноделам выгодно менять своё вино на английскую шерсть, полностью подчинён спекулянтам-паразитам; а идеи Дарвина о благоприятном влиянии изоляции популяции на её эволюцию были редуцированы до вульгарного социал-дарвинизма.

Кроме того, в этой достаточно важной, философской части Вийкман и Вайцзеккер подвергли критике и типичный для англо-саксонского мира доминирующий сегодня редукционистский подход к анализу явлений, который, по их словам, "хорош для исследования трупа, но никак не для описания живого организма". Конечно, в качестве решения авторами "Давай же!" скорее предлагается некое абстрактное "давайте жить дружно" (в книге именуемое "балансом между человеком и природой, разумом и сердцем"), но надо сказать, что даже с точки зрения бомбы, подложенной под существующее здание западной научной мысли, это самый масштабный и весьма успешный "террористический акт" последнего десятилетия.

Квантовое будущее

И всё-таки надо сказать, что "Давай же!" написан поколением ХХ века: Андерсу Вийкману сегодня уже 73 года, Эрнсту Вайцзеккеру — 78.

Возможно, именно по этой причине часть работы, посвящённая будущему, прописана в их изложении в уже упомянутом квантово-вероятностном подходе: авторы книги с печалью осознают, что любые рецепты, которые будут изложены ими в этой части, будут лишь пищей для размышлений их учеников и последователей, в то время как они сами смогут лишь печально или с удовольствием взирать на посеянные ими идейные всходы с высоты бронзового монумента.

Основной посыл авторов — это необходимость нового Просвещения, которое подразумевается ими как и новое Возрождение, второй Ренессанс. Именно в новом синтезе противоположностей, характерном для эпохи высокого европейского Возрождения, Вийкман и Вайцзеккер видят шанс для всего мира. Спасти планету "по частям" или в виде "ковчега избранных" уже не получится — авторы доклада Римского клуба честно говорят, что такой сценарий подразумевает неисчислимые страдания, а то и гибель как минимум 7,5 миллиардов жителей планеты, которые в этом случае будут принесены в жертву оставшимися "золотыми" 500 миллионами сверхбогачей. Понятное дело, в своих моральных ограничениях авторы "Давай же!" записывают такой сценарий в квантовое "невозможное", однако их предостережение всё же выглядит, как "вероятное".

"Необходимым" сценарием для мира в мыслях авторов "Давай же!" является максимально быстрый демонтаж существующей модели экстенсивного развития капитализма и разрушение системы глобального финансового паразитизма.

В качестве рецептов предполагается максимально быстрый и полный переход к возобновляемым источникам энергии, создание экономики повторного использования ресурсов, предметов и товаров, которую авторы называют "круговой" экономикой в противовес экономике "линейной", которая сегодня превращает невозобновляемые ресурсы в отходы и мусор.

Новую философию такому "полному" и замкнутому на себя миру должна обеспечить новая система образования, которая должна сосредоточиться на "грамотности в отношении будущего". Под этим подразумевается культивирование интегрального мышления взамен царящего сейчас редукционизма, фокус на устойчивости развития и долгосрочном планировании взамен ориентации на мгновенную прибыль, опора на традиционные культурные и религиозные ценности, которые оказываются более адекватными во время длинного цивилизационного кризиса "полного" мира, в отличие от научных концепций XIX века, созданных для завоевания "пустого" мира и порабощения народов, экономик и других культур.

Точка или многоточие?

Безусловно, доклад "Come on!" — один из наиболее сильных программных документов, созданных западной научной мыслью за последнее десятилетие. Вместо повторного перетирания уже надоевшей мыслительной жвачки, он ставит перед миром массу актуальных вопросов, попутно признавая тупик и бессилие предыдущих подходов.

К сожалению, можно сказать, что пока он, скорее всего, останется лишь классическим "гласом вопиющего в пустыне" — ровно по тем же причинам, по которым классическое Возрождение началось не только с личности Леонардо да Винчи, но и с фигуры его властного покровителя, флорентийского правителя Лоренцо Медичи, который дал возможность молодому Леонардо реализовать свой талант и новое, "интегральное" видение мира.

На сегодняшний день мировая финансовая и политическая элита ещё не исчерпала свой потенциал (в том числе в части разрушения старого мирового порядка). Новый Лоренцо Медичи пока не родился — или же мы о нём ещё не знаем. Подобно тому, как первое Возрождение возникло на последней волне страшной европейской чумы, знаменитой "чёрной смерти", так и новый Ренессанс, не исключено, родится только во времена крайнего напряжения цивилизационных и общественных сил, когда бушующий кризис впрямую поставит вопрос ребром: смирится ли человечество с максимой "умри ты сегодня, а я завтра" и скатится к пресловутым 500 миллионам людей в мире — или же выработает новый подход к жизненному устройству: более справедливый, более устойчивый и более человечный по своей сути.

Тогда призыв книги Римского клуба, возможно, станет звучать как приказ: «Давай же, делай! Время пришло!».

Весь мир > Госбюджет, налоги, цены > zavtra.ru, 17 января 2018 > № 2477638 Алексей Анпилогов

КРЮЧОК

кто и зачем подталкивает Венесуэлу к дефолту

Крючок - умалит. небольшой крюк, напр. удочка, рыболовный крючок: огородный, род мотыги, кирки

Толковый словарь живаго великорускаго языка В.И.Даля

Международное рейтинговое агентство Standard & Poors (S&P) понизило рейтинг выпуска гособлигаций Венесуэлы с погашением в 2020 году до дефолтного уровня D с CC, приводит ТАСС сообщение агентства.

В ноябре 2017 года агентство понизило рейтинг Венесуэлы по обязательствам в иностранной валюте до «SD», что означает "выборочный дефолт" — страна отказалась от выплат по некоторым обязательствам (госбондам).

Экспертные оценки

Валентин Катасонов

Венесуэла некогда была одной из наиболее процветающих стран Латинской Америки. Её процветание, основанное на нефти, по запасам которой Венесуэла находится на первом месте в мире, начало испаряться в 80-е годы прошлого столетия. Считается, что причиной перелома стало падение цен на чёрное золото, которое даёт более 90% всех экспортных доходов страны.

Были и другие причины, которые скрываются. В 70-80-е гг. ХХ века латиноамериканские диктатуры (Чили, Бразилия, Аргентина, Боливия, Уругвай, Парагвай) при поддержке спецслужб США провели операцию «Кондор», в ходе которой было уничтожено около 70 тысяч человек – политиков, профсоюзных и общественных деятелей, журналистов, дипломатов, учёных. Проведение операции координировал тогдашний госсекретарь США Генри Киссинджер, и обвинительная документация на него до сих пор хранится в Международном уголовном суде (МУС). Операция «Кондор» задела Венесуэлу, активизировала пятую колонну в стране, спровоцировала беспорядки. Однако организаторы беспорядков добились обратного эффекта – вместо укрепления проамериканского режима к управлению страной пришёл политик лево-социалистической ориентации Уго Чавес, который провёл национализацию нефтяной промышленности страны.

Во времена правления Чавеса ветер дул в паруса венесуэльской экономики: цены на нефть были высокими, что позволяло стране достаточно эффективно противостоять атакам Вашингтона. После смерти Чавеса в апреле 2013 года президентом стал его единомышленник Николас Мадуро. Ему в наследство досталось немало проблем – прежде всего, огромный государственный долг (70% ВВП на начало 2013 года) и бюджетный дефицит (13% на начало 2013 года). Тем не менее 2013 год на фоне высоких цен на нефть прошёл для Венесуэлы не очень плохо – ВВП страны вырос на 1,6%. Однако в 2014-2015 годах экономическое положение из-за падения мировых цен на нефть резко ухудшилось. По данным Центробанка Венесуэлы, за 2015 год инфляция в стране составила 180,9 %, скакнули цены на потребительские товары. В феврале 2016 года пришлось на 37% девальвировать боливар. По итогам 2016 года инфляция в Венесуэле уже превысила 800%.

США тем временем подливали масла в огонь. В марте 2015 года тогдашний американский президент Барак Обама подписал указ о санкциях против ряда лиц из окружения президента Венесуэлы на том основании, что в стране ущемляются права человека, преследуются «политические оппоненты», нарушается свобода прессы, применяются насилие и аресты. Были составлены чёрные списки. Собственность фигурантов этих списков и их счета в США подлежали замораживанию. Кроме того, гражданам США было запрещено вступать с фигурантами чёрных списков в деловые отношения.

25 августа 2017 года новый президент США Дональд Трамп подписал указ о введении новых финансовых санкций в отношении Каракаса. Дополнительные санкции стали ответом на создание летом 2017 года в Венесуэле Конституционной ассамблеи и «последующую узурпацию этим органом полномочий демократически избранного Национального собрания». Указ Трампа запрещает сделки с новыми долговыми обязательствами и ценными бумагами, выпущенными правительством Венесуэлы и её государственной нефтяной компанией PDVSA, которая входит в ряд совместных предприятий с крупными иностранными корпорациями. Кроме того, были запрещены сделки, затрагивающие действующие долговые обязательства госсектора Венесуэлы, а также касающиеся выплат дивидендов венесуэльским правительством.

Не буду перечислять многие другие детали американской возни вокруг Венесуэлы. Все они в совокупности показывают, что Вашингтон взял курс на финансовое удушение Венесуэлы. Конкретнее – на организацию дефолта страны по её суверенному долгу. Какова величина этого долга на сегодня, точно сказать невозможно. Официальной статистики на этот счёт Каракас не публикует. Аналитики оценивают общий госдолг Венесуэлы (включая долг PDVSA) в 100-150 млрд. долл. На рынке обращаются облигации правительства и PDVSA на 60-70 млрд. долл., известно о двусторонних кредитах Китая более чем на 60 млрд. долл. (правда, некоторая часть из них, вероятно, уже погашена) и долгах примерно на 5 млрд. долл. по кредитам международных организаций, в частности Межамериканского банка развития. Венесуэльский долг России, по данным на сентябрь 2016 г., составлял 2,84 млрд. долл., кроме того «Роснефть» предоставила Каракасу несколько авансов на общую сумму 6 млрд. долл. за будущие поставки нефти.

В 2017 году ситуация для Венесуэлы сложилась критическая. На начало осени венесуэльские власти признавали, что до конца года надо осуществить выплаты по долгам на сумму 15 млрд. долл. с пиком платежей в последние месяцы года, в частности в октябре – 1,8 млрд. долл., в ноябре – 1,9 млрд. долл. (притом, что валютные резервы Центробанка в 2017 году колебались в диапазоне 10-12 млрд. долл.).

Эксперты обратили внимание, что по итогам 2017 года Венесуэла может оказаться рекордсменом в том, что касается доли доходов от экспорта, направляемых на погашение и обслуживание долга. При этом динамика доходов Венесуэлы от экспорта нефти падает (млрд. долл.): 2012 г. – 97,3; 2013 г. – 88,8; 2014 г. – 74,9; 2015 г. – 38,5; 2016 г. – 28,1. Если исходить из прежних темпов падения экспортной выручки, то в 2017 году она может опуститься до 20 млрд. долл. Получается, что выплаты по долгам в 2017 году составят 75% экспорта страны. Это действительно беспрецедентно высокое значение.

Венесуэлу подвели под дамоклов меч дефолта. Дело осложняется тем, что санкции, введенные указом президента Трампа 25 августа 2017 года, заблокировали для Каракаса возможности проведения переговоров о реструктуризации долга с держателями долговых бумаг Венесуэлы. Любая реструктуризация долга означает замену старых бумаг на вновь выпускаемые, а приобретение новых бумаг будет прямым нарушением санкций.

Хотя у Венесуэлы с Международным валютным фондом официальных отношений нет уже в течение последних 10 лет, МВФ пристально следит за ситуацией. Если раньше в МВФ говорили, что самой сложной страной в мире с точки зрения долга является Греция, то теперь там утверждают, что Венесуэла – ещё более сложная страна. Чтобы восстановить импорт до уровня 2015 года (35 млрд. долл.), увеличить потребление и частично восстановить основные фонды, Венесуэле потребуется ежегодная поддержка по платёжному балансу в размере 22 млрд. долл. Кроме того, нужно финансировать бюджетный дефицит, который сейчас составляет около 7% ВВП. В итоге Венесуэле понадобится помощь в размере 30 млрд. долл. в год.

А дальше эксперты, работающие на МВФ, рассуждают так. Получить такие средства возможно лишь в том случае, если Каракасу удастся убедить Международный валютный фонд и его акционеров, включая США, предоставить Венесуэле «исключительный доступ» к международным средствам, а взамен предоставить американским корпорациям «исключительный доступ» к экономике Венесуэлы. Максимальный кредит на страну ограничен 435% от квоты страны в МВФ. В случае с Венесуэлой это было бы 23 млрд. долл., другие международные институты могут предоставить по 2 млрд. долл., США и страны Европы – до 5 млрд. долл. по двусторонним кредитам. В итоге общая сумма кредитов в рамках всей программы могла бы достичь 32 млрд. долл. Примерно такие расчёты появляются в неофициальных документах МВФ, доводимых до сведения Николаса Мадуро и его окружения.

МВФ ходит кругами вокруг Венесуэлы, но Мадуро понимает, что ему предлагают блестящий крючок. На такие крючки уже попадались многие страны, в том числе Греция, Аргентина, Румыния (когда последняя ещё была социалистической). Концы всех историй «сотрудничества» с МВФ были одинаково печальными, причём с Грецией история ещё не закончилась.

Согласно имеющимся данным, Венесуэла продолжает осуществлять выплаты по долгу, но иногда допускает просрочки, оказываясь на грани дефолта. Рейтинговые агентства выставляют стране крайне низкие оценки, которые можно назвать «частичным дефолтом», «пред-дефолтным состоянием» или чем-то в этом роде. Полного дефолта пока нет. Полный дефолт грозит арестом зарубежных государственных активов, а активы у страны немалые: прежде всего НПЗ государственной компании PDVSA, находящиеся на территории США, и там же сеть бензоколонок, на которые поступает топливо с НПЗ (в США идёт примерно 40% экспорта нефти из Венесуэлы). Кроме того, аресту и конфискации может подвергнуться нефть, перевозимая на танкерах. Будут также перехватываться валютные платежи за экспортную нефть, направляемые на счета PDVSA.

Наконец, под арест могут попасть международные резервы Венесуэлы. Кстати, ещё во времена Уго Чавеса большая часть резервов была переведена в золото для того, чтобы защитить их от возможных арестов и конфискаций. На сегодняшний день, по некоторым оценкам, на жёлтый металл приходится около 70% резервов Венесуэлы.

Осенью 2017 года настоящим спасением для Каракаса стало то, что на просьбы реструктурировать долги откликнулась Россия. В конце октября Министерство финансов РФ заявило о готовности реструктурировать двусторонний долг на сумму примерно в 3 млрд. долл. По новым условиям погашение будет осуществляться в два этапа. Для первой части задолженности будут «достаточно льготные условия с небольшой суммой погашения», а основная часть выплат будет «перенесена на второй этап расчёта».

Неоднократно навстречу Каракасу шёл также Китай, проводя реструктуризацию долгов. В целом Венесуэла становится ареной острой борьбы между США, с одной стороны, Россией и Китаем – с другой. Это борьба с высокими рисками и большим напряжением для каждой из сторон, но игра стоит свеч. Речь идёт о громадных запасах венесуэльской нефти (доля Венесуэлы в мировых доказанных запасах нефти в 2014 году была равна 17,5%. Саудовская Аравия занимала второе место с долей в 15,7%). Исход борьбы неясен, но что такое американский империализм, Венесуэла поняла уже очень хорошо.

(Первая публикация: Фонд стратегической культуры)

Венесуэла > Госбюджет, налоги, цены > zavtra.ru, 17 января 2018 > № 2477627 Валентин Катасонов

Ректор РАНХиГС объяснил, зачем отправлять губернаторов под БТР

Владимир Мау в кулуарах Гайдаровского форума также рассказал Business FM, каким видит будущее криптовалют и почему рост российской экономики не является устойчивым

В Москве в стенах Российской академии народного хозяйства и государственной службы проходит Гайдаровский форум. О его самых ярких заявлениях с ректором РАНХиГС Владимиром Мау побеседовал главный редактор Business FM Илья Копелевич.

Я думаю, с первого дня заявление премьера о том, что блокчейн вырастет и разовьется, а криптовалюты будут забыты, все равно будет самым ярким и знаковым. На ваш взгляд, что наша экономическая элита в среднем думает об этом феномене и о том, как к нему относиться, и что думаете лично вы?

Владимир Мау: Я бы сказал, что будущие криптовалюты как валюты будут отличаться от нынешних, как Boeing от самолета братьев Райт, но технология полета, технология денег, не опосредованных Центральным банком, скорее всего, будет. Речь идет об этом. Я премьер-министру привел пример компаний, которые надулись в 1990-е — начале 2000-х, лопнули, но изделия, технологии остались. И в этом смысле как раз ключевой тезис, который я услышал, состоит в том, что на рынке валют появляется конкуренция валют, не связанных с деятельностью центральных банков. Это очень важный тезис, он требует дискуссии, осмысления.

Почему нет такой активной и профессиональной дискуссии о том, как относиться к этому явлению, как его регулировать? Обсуждается очень много экономических тем на таких серьезных форумах, а эту как будто специально обходят. Она остается в кулуарах, она остается в СМИ, но не на профессиональной площадке.

Владимир Мау: Во-первых, профессионально в узком кругу это обсуждают. Но вообще, в экономической политике как экономический историк скажу, очень редко бывает что-то, чего никогда не было и у чего не было бы прецедентов. Правда, нашему поколению повезло, мы прошли через несколько вещей, у которых не было прецедентов, скажем, массовая приватизация, переход от тотальной государственной экономики к частной — этого не было никогда в человеческой истории. Частичные приватизации были, даже крупные приватизации, но такого, чтобы государственная экономика превращалась в частную, не было никогда, и это было новое, то, через что мы и ряд других посткоммунистических стран по-разному проходили в 90-е годы. Точно так же криптовалюта — это радикально новое явление. Мы опять переживаем радикально новое явление. Чтобы его обсуждать публично, надо разобраться, что это такое. Подавляющая часть специалистов по денежной политике не понимают, что это такое, и значительная часть экономистов не понимает, что это такое. Дайте разобраться, что это такое, понять закономерности, механизмы, определиться с базовыми принципами функционирования. После этого дискуссия будет вынесена в публичное пространство. Пока идет просто освоение этого явления.

Но в моем понимании тема криптовалют исключительно важна. Если говорить с исторической точки зрения, у двух крупных событий, сопоставимых с нынешним структурным кризисом прошлого, — Великая депрессия 30-х и период великой инфляции, стагфляции 70-х — в обоих случаях одной из закономерностей было появление через десятилетие кризиса новой валюты, новой валютной конфигурации. Скажем, после 30-х годов фунт как глобальная резервная валюта и золото были заменены американским долларом. Из глобального кризиса 70-х годов мир вышел с бивалютной системой доллара и евро. То, что евро появилось в 1999 году, никого не должно смущать, евро — это две дойчмарки. И когда в 2008 году начинался этот структурный кризис, у нас были обсуждения, я об этом много писал, что мир может выйти с новыми валютными конфигурациями. Правда, тогда мне казалось, что юань может стать глобальной резервной валютой или, может быть, повысится роль региональных резервных валют. Но в силу глобализации, в силу региональных торговых группировок никто не мог предсказать появление криптовалюты как некого варианта глобальных денег. Собственно, биткоин появился позже в какой-то мере в рамках этого глобального кризиса, и сейчас требуется время для его осмысления, для понимания не биткоина, а природы криптовалюты, механизмов регулирования.

У нас, например, на Гайдаровском форуме помимо общего обсуждения на пленарной сессии будет специальная сессия «Будущее центральных банков», один из разделов которой будет как раз «Центральные банки без валют». В прошлом году была сессия Banking Without Banks. Это идея о том, что банковские услуги будут, но их будут оказывать не банки, а разного рода структуры, включая айтишные. Сейчас мы хотим обсудить Central Banks Without Currencies. Там есть два аспекта. Один очевиден уже сейчас. Скажем, зона евро: центральные банки есть, но валюты они не выпускают и не регулируют, это регулируется Европейским центральным банком. Есть второй аспект: если роль криптовалюты будет расти, в чем роль центральных банков по регулированию этого рынка? Значительная часть центральных банкиров относится к этому пока крайне скептически.

Теперь к земным темам. Вы на форуме сказали, что рост, показанный российской экономикой в текущем году, не является устойчивым. В чем причина?

Владимир Мау: Да, это правда. Я имел в виду очень конкретную макроэкономическую ситуацию. Экономический рост всегда предполагает некоторое повышение инфляции. У нас сейчас рост есть, а инфляции нет. Это устойчиво, это новая политэкономия, значит, надо проанализировать, что там технологически. Есть набор аргументов, почему так может быть: приток дешевых товаров из слабо развитых стран, компенсирующий рост цен, который должен быть при более закрытой экономике, существенное удешевление инноваций. То, что тормозит номинальный рост ВВП, когда новые товары оказываются дешевле старых, таким образом, фактически благосостояние растет, а ВВП — нет. Классический пример: iPhone заменяет примерно 20 разных устройств, которые вы раньше бы купили, тем самым повысив ВВП: магнитофон, компас, книгу, пишущую машинку, радио, телевизор. Сейчас вы покупаете один, который стоит значительно дешевле, чем совокупность того, что вы должны были бы купить. Понятно, что это снижение. Номинально это снижение ВВП, при том что благосостояние растет.

Последний вопрос. РАНХиГС — такая базовая структура, которая готовит программы тестов и для «Лидеров России», для более раннего конкурса, в котором на более верхнем уровне депутаты, вице-губернаторы, губернаторы участвовали.

Владимир Мау: Это, скорее, не конкурс. «Лидеры России» — это конкурс, а это программы подготовки.

Программы подготовки, одни конкурсные, другие уже не конкурсные, а просто программы. Мы за этим следим, про это рассказываем. Один вопрос: а зачем вы этих уже в возрасте вице-губернаторов, депутатов под бронетранспортер засовывали? Все остальные тесты мы понимаем, а вот этот...

Владимир Мау: Вы знаете, во-первых, это интересно, это красиво. Во-вторых…

То есть это была идея РАНХиГС?

Владимир Мау: Понимаете, образование людей — это не накачка их знаниями, это в том числе и командообразование, это в том числе и попробовать себя. Не предлагать же им на турникете подтягиваться.

Какое-то пассивное участие, да.

Владимир Мау: Можно было, конечно, без этого обойтись, но одна из очень важных задач этих программ — научить коллег смотреть в глаза друг другу. Самая важная реакция, которую я слышал после одной из программ: я теперь не могу писать отписку из моего министерства другому министру, потому что я вижу его глаза, я понимаю, что мне неприлично отписаться, хотя юридически это можно сделать. Это один из элементов формирования правильной корпоративной культуры. Можно с парашютом прыгнуть, можно в хоккей сыграть. Мы пытались сделать то, что, как мне кажется, все-таки менее опасно.

Илья Копелевич

Россия > Образование, наука. Госбюджет, налоги, цены. Финансы, банки > bfm.ru, 17 января 2018 > № 2471796 Владимир Мау

Денис Мантуров: санкции дали нашей промышленности только плюс.

Итоги 2017 года дают повод для оптимизма. О них министр промышленности и торговли России Денис Мантуров рассказал главному редактору «АиФ» Игорю Черняку.

Локомотивы и не только

Игорь Черняк, «АиФ»: Денис Валентинович, в течение 2017 года промышленность у нас устойчиво росла, но в конце года был зафиксирован спад по сравнению с 2016 годом. Что случилось?

Денис Мантуров: Небольшое снижение вызвано факторами, которые не влияют напрямую на общую положительную динамику. К примеру, если мы говорим о производстве вообще, то этот показатель учитывает в том числе производство тепла и электричества. А они производились в меньших объёмах, потому что погода в ноябре 2017 года была существенно теплее, чем в ноябре 2016.

Второй важный фактор — это соглашение стран ОПЕК о снижении добычи нефти. Оно уменьшило показатели нефтянки, плюс по мере снижения добычи нефти снижается и потребность в закупках продукции предприятий машиностроения, ориентированной на отрасль. Всё это также сказывается на общих показателях по промышленности.

Что касается обрабатывающих отраслей, то у нас сохраняется рост и по итогам 2017 года мы рассчитываем увидеть превышение показателей предыдущего года.

Мы считаем большим достижением уверенный рост станкостроения второй год подряд. Уже сейчас 30% потребности предприятий обрабатывающих отраслей промышленности покрывается за счёт российского оборудования.

Денис Мантуров

— Какие отрасли сегодня выполняют роль локомотивов экономики?

— Основные драйверы — химическая промышленность, фармацевтика, транспортное машиностроение, производство колёсных транспортных средств, автомобилестроение. Это те отрасли, которые существенно влияют на показатели в экономике.

Не менее важные процессы происходят и в других сферах, где увеличение, может быть, не столь велико, но тем не менее показательно. Вот, к примеру, станкостроение. Мы считаем большим достижением его уверенный рост второй год подряд. Уже сейчас 30% потребности предприятий обрабатывающих отраслей промышленности покрывается за счёт российского оборудования.

Вообще, за последние десятилетия мировое и, соответственно, российское станкостроение серьёзно изменили свой облик. На многих предприятиях, в том числе атомной промышленности, ракетно-космической отрасли, оборонно-промышленного комплекса, а также других стратегических отраслей промышленности, вместо отдельных фрезерных, токарных и шлифовальных станков используются многокоординатные обрабатывающие центры. Они позволяют делать комплексную механическую обработку 3-мерных заготовок, используя различные инструменты. Конечно, повышается скорость изготовления детали сложной формы, улучшается качество её обработки, снижаются трудозатраты и влияние человеческого фактора. Именно такое высокотехнологичное оборудование сейчас разрабатывают и запускают в производство ведущие российские станкостроители.

Другой пример — предприятия народных художественных промыслов. Тут вообще объёмы исчисляются несколькими миллиардами рублей на всю страну. Но промыслы — наша культура, традиции, а потому для нас это значимая отрасль, и я горжусь тем, что такие производства у нас сохранились. Министерство сейчас старается мотивировать предприятия, чтобы они диверсифицировали производство: помимо высокохудожественных, выпускали и утилитарные изделия, а в дополнение к ручному производству внедряли машинное. На продукции можно помечать, ручная это работа или механическая. Соответственно, и стоимость её будет разная.

Это даст возможность больше зарабатывать — тогда и субсидий потребуется меньше, и сами производители будут заинтересованы в том, чтобы сохранить ручную составляющую, ведь она формирует имидж и поддерживает бренд.

Безусловным чемпионом стал автопром — по итогам 11 месяцев рынок вырос на 12%, а производство — на 21%.

Денис Мантуров

С чемпионами без аутсайдеров

— Какие отрасли можно считать чемпионами?

— Те, где рост от 7 до 15%. Химическая промышленность, конечно. Транспортное машиностроение тоже сработало неплохо — если берём, например, производство грузовых вагонов, то мы уже вышли на объёмы более 50 тыс. за год. А в прошлом году было 37 тыс.

Но безусловным чемпионом стал автопром — по итогам 11 месяцев рынок вырос на 12%, а производство — на 21%. Конечно, по декабрю будет коррекция в виду того, что основные объёмы поставок произошли в октябре-ноябре. Однако всё равно показатели высокие.

— Кстати, в 2017 году много отечественных машин поставили на экспорт, в том числе на Кубу...

— Да, на Кубе они начали работать как такси. Но рост в автопроме касается не только поставок готовых автомобилей, но и компонентов, включая кузова, которые сейчас отправляем на новый для нас рынок — в Алжир. Мы поддерживаем экспортноориентированные продукты. К примеру, в Стратегии развития автопрома один из важнейших показателей — это доля экспортных поставок в общем объёме продаж — она у каждого автопроизводителя должна составлять не менее 20%.

Мы стремимся выйти на рынки Азии, Ближнего Востока, Северной Африки. В Египте рассчитываем иметь свой хаб и сейчас рассматриваем, какой сегмент там интересен — скорее всего, это будут лёгкие грузовые автомобили для коммерческих целей.

— Мы увлеклись чемпионами. Но кто по итогам года стал аутсайдером?

— Вы знаете, аутсайдеров практически нет. Некоторое снижение наблюдалось в металлургии, но и она сейчас находится в фазе восстановления за счёт роста спроса в строительном и транспортном секторах экономики, что увеличивает металлопотребление на внешнем и внутреннем рынках. Кроме того, позиции российских металлургов усилились после того, как в Китае начала действовать госпрограмма по сокращению избыточных мощностей в металлургии и ужесточению экологических норм — там закрылись производства общей мощностью в 120 млн тонн, что снизило мировое предложение стали.

Помимо этого, выросло потребление стали в отечественном машиностроении — благодаря снижению объёмов импорта оборудования и в результате государственной поддержки отрасли.

Российская продукция должна стать узнаваемой за рубежом как образец высокого качества. И мы уделяем значительное внимание этому вопросу, стимулируем участие наших предприятий в крупных международных выставках.

Денис Мантуров

Какими предприятиями прирастаем?

— Денис Валентинович, санкции мешают нашей промышленности развиваться или, наоборот, помогают?

— Та порция санкций, которую мы имели на протяжении последних 3 лет, дала только плюс — как с точки зрения программы импортозамещения, так и востребованности российской продукции на мировом рынке.

К предприятиям машиностроения повернулись лицом крупные игроки в нефтегазовой промышленности, и теперь активно развивается производство российского оборудования для разведки и добычи, в том числе на шельфовых месторождениях. Только в рамках госпрограммы «Развитие судостроения и техники для освоения шельфовых месторождений на 2015-2030 годы» на эти цели в 2016-2019 годах выделено 7 млрд руб. Аналогичный подход мы планируем применить в создании отечественных технологий, оборудования и конструкционных материалов для строительства заводов сжижения природного газа.

Мы увеличили и объёмы поставок на экспорт — этому способствовала девальвация рубля, а также меры государственной поддержки в виде компенсации затрат на логистику, проценты по кредитам, страховки импорт-контрактов и т. д.

Российская продукция должна стать узнаваемой за рубежом как образец высокого качества. И мы уделяем значительное внимание этому вопросу, стимулируем участие наших предприятий в крупных международных выставках. В октябре 2017 года создано Национальное конгресс-бюро — оно объединит ключевые российские компании и регионы в сфере индустрии встреч, которые раньше работали разобщённо и разрозненно. Предприятия смогут наиболее эффективно представлять и продвигать Россию на международных рынках, а значимые международные мероприятия будут проводиться на площадках нашей страны.

— Открываются ли у нас новые предприятия?

— Тенденция по открытию новых предприятий либо модернизации старых продолжается в последние 10 лет. Особенно заметна она в чёрной металлургии: 90% мощностей, заложенных здесь ещё в советское время, были модернизированы. Эта отрасль каждый год выдавала на-гора либо открытие нового цеха, либо запуск нового стана, либо вообще новое производство, причём уже следующего передела.

Кстати, сегодня российский автопром практически на 100% работает на российском листовом прокате, и даже иностранные бренды приобретают его у «Северстали», «Магнитки», других производителей. Это большое достижение, потому как очень непросто шла работа по его сертификации для автопрома — существенно отличались требования иностранных брендов от тех, что были заложены у нас ещё в советское время.

На 1 декабря 2017 года уже 84% из списка жизненно важных лекарств производились в России. В 2018 году мы должны выйти на 90%.

Денис Мантуров

В химпроме за последние годы открылось порядка 40 новых предприятий — это производства минеральных удобрений в Новгородской области и Татарстане, автомобильных шин — в Ульяновске, полимерных изделий — в Ленинградской и Ростовской областях, химических волокон — в Волгоградской области и других регионах.

В фармацевтике также появляются и новые предприятия, и новые цеха, которые выпускают инновационные лекарства. На 1 декабря 2017 года уже 84% из списка жизненно важных лекарств производились в России. В 2018 году мы должны выйти на 90%, и у меня нет никаких сомнений, что этот показатель будет достигнут.

Новые предприятия заработали в медицинской промышленности, активно развиваются производства в области биотехнологий. Выпускаются и лигнин, и аминокислоты, и белки, без чего невозможно развитие ни животноводства, ни пищевой, ни фармпромышленности.

Ещё одно важное событие — в декабре прошлого года запущена линия по выпуску отечественных процессоров для систем кохлеарной имплантации. Этот проект, как мы надеемся, позволит создать центр инновационных разработок, предназначенных для людей с нарушениями слуха.

Современные модернизированные предприятия запущены и в лесопереработке. Здесь с 2008 года реализуются приоритетные инвестпроекты, которым предоставляется льгота 50% от арендной платы за лес. Сейчас таких проектов 140. Благодаря этому снижаются объёмы поставок на экспорт круглого леса и теперь он перерабатывается внутри страны. А на Дальнем Востоке лесные предприятия в последние 3 года получают субсидию, ориентированную на создание производств глубокой переработки.

— Чтобы в Китай отправлять не сырьё, а готовую продукцию?

— Абсолютно верно. Это касается и производства пеллетов, которые на 90% экспортируются за рубеж, и новых видов продукции — например, картонажа или клееного бруса. Мы поддерживаем отрасль, развивая в стране производство мебели и деревянное домостроение: отрабатываем стандарты с Минстроем, отдельно ввели категорию деревянных домов по льготной ипотеке.

За последние 3 года у нас открылись предприятия по производству синтетических тканей, мы стали шить спортивную одежду, в том числе для активного туризма. А производство спецодежды сегодня на 98% отечественное!

Денис Мантуров

Легпром — не только рукавицы

— Как вы это всё в голове удерживаете? Раньше практически на каждую отрасль был свой министр. А теперь у вас одного сколько отраслей?

— 28 отраслей, — с улыбкой отвечает министр. — А лёгкая промышленность?! Мне все говорили: «Занимайся серьёзными отраслями. Зачем тебе легпром?» Но легпром сегодня, если оценивать рынок, — это 2,5 трлн рублей. Неужели мы сами не в состоянии создать производства, которые хотя бы половину этого рынка обеспечат продукцией?

За последние 3 года у нас открылись предприятия по производству синтетических тканей, мы стали шить спортивную одежду, в том числе для активного туризма. А производство спецодежды сегодня на 98% отечественное! Представляете, раньше рукавицы для сталеваров и электриков закупали за рубежом — это же бред! А теперь шьём не только простую спецодежду и спецобувь, но и для работы в условиях Арктики.

Так что легпром даёт уверенный рост. И оказалось, что нужно-то немного: в 2017 году поддержка государства, оказанная отрасли с учётом льготных займов от ФРП, компенсации процентов по кредитам и лизингу, оценивается в 3 млрд руб. А рост — 7%.

Причём, лёгкая промышленность — это не только одежда и обувь. К примеру, утеплитель, который используется для курток, применяется и в строительной индустрии — при изготовлении изоляционных материалов. Это многопрофильная отрасль, которая имеет колоссальный потенциал для дальнейшего роста и импортозамещения.

Остаёмся авиадержавой

— Давайте подробнее поговорим ещё о двух отраслях, которые и для экономики имеют важное значение, и для статуса страны. Начнём с авиастроения. Что делается, чтобы Россия оставалась авиационной державой?

— В 2017 году мы произвели 146 самолётов и 219 вертолётов. Что касается самолётов — это примерно столько же, сколько и в прошлом году, — как гражданских, так и военных. С учётом того, что пик по госпрограмме «Вооружение» уже пройден, мы будем постепенно замещать военную продукцию гражданской. А по вертолётам у нас еть рост по сравнению с 2016 годом — порядка 15%.

Минпромторг участвует в программе развития санитарной авиации. Регионы России получают современные оснащённые специальным оборудованием вертолёты МИ-8 и «Ансаты». В 2018 году в рамках этой программы планируется поставить авиаперевозчикам 31 вертолёт (12 «Ансатов» и 19 — Ми-8). Все они ещё в августе прошлого года запущены в производство и будут оснащены медицинскими модулями.

Вообще, семейство МИ-8 остаётся основной рабочей лошадкой, которая востребована и на российском, и на мировом рынках. Этот вертолёт до сих пор не исчерпал свой потенциал модернизации. Новые рынки находит «Ансат», что позволяет увеличивать объёмы его поставок. Он более компактный, взлётный вес — 3,6 тонны. Очень, кстати, комфортная машина. Я сам на ней периодически летаю.

Кроме того, с регионами прорабатывается вопрос о включении в программу санавиации и самолёта Л-410, производство которого локализовано в Екатеринбурге на Уральском заводе гражданской авиации.

— Такая программа у нас, по-моему, принята впервые...

— Да, впервые, даже в Советском Союзе такого не было. И если посмотреть сводки, например, в Волгоградской области полученные по этой программе 2 вертолёта спасли жизни 200 человек. По итогам 2017 года в целом по стране, думаю, будет не менее 8 тыс. жизней за счёт «золотого часа», как говорят медики, то есть за счёт быстрой доставки пациента в то медучреждение, где ему могут оказать нужную помощь.

Идёт работа над новым самолётом МС-21-300. Пока в нём установлен двигатель PW-1400G (США), но в дальнейшем этот самолёт будет оснащаться отечественным двигателем ПД-14.

Денис Мантуров

— Денис Валентинович, в целом о гражданской авиации расскажите, пожалуйста.

— В гражданской авиации основной самолёт, который поставляется и на российский, и зарубежные рынки, — это «Сухой Суперджет-100». Мы рассчитываем в следующем году сохранить объём выпуска на уровне 30 самолётов. Завершается создание его усовершенствованного варианта, который будет достойным конкурентом самолётам этого класса зарубежных производителей — «Эмбраер» и «Бомбардье».

Идёт работа над новым магистральным самолётом МС-21-300. 28 мая прошлого года он совершил первый полёт. Сейчас проходят лётные сертификационные испытания. Пока в нём установлен двигатель PW-1400G (США), но в дальнейшем этот самолёт будет оснащаться отечественным двигателем ПД-14, который уже прошёл заводские испытания. Вскоре на его базе должно появиться целое семейство авиационных двигателей как для самолётов, так и для тяжёлых вертолётов.

В конструкции МС-21 использованы не имеющие аналогов в мире технологические новинки — например, композитное крыло большого удлинения, выполненное по технологии вакуумной инфузии. Мы рассчитываем, что этот самолёт будет иметь успех — во всяком случае, уже сейчас есть 175 заказов на него. Что немаловажно — для него разработано отечественное бортовое оборудование на основе технологии интегрированной модульной авионики.

Продолжаются работы по созданию регионального самолёта Ил-114-300 дальнемагистрального широкофюзеляжного самолёта Ил-96-400М и подготовке их серийного производства. По поводу первого могу сказать, что авиакомпании, работающие в Пермском, Приморском краях, Архангельской области уже выразили свою заинтересованность в этих самолётах. Ну, а Ил-96-400М создаётся как модификация серийного пассажирского самолёта Ил-96-300 с получением дополнения к сертификату типа. Его цена в серии будет на 14-17% ниже, чем у зарубежных аналогов.

— А что с российско-китайским проектом?

— Это широкофюзеляжный дальнемагистральный самолёт. Уже определено его название: CR929, где «С» и «R» означают «China-Russia». Мы рассчитываем в 1-м полугодии 2018 года определить перечень поставщиков оборудования и комплектующих изделий, а также сформировать окончательный облик этого самолёта. Это необходимо для того, чтобы от аванпроекта перейти уже к следующему этапу опытно-конструкторской работы — утверждению техзадания и эскизному проектированию.

Какие суда бороздят моря и реки?

— На что способно сегодня российское судостроение?

— В судостроении произошёл перелом в сторону развития гражданского сектора — в первую очередь благодаря тому, что была запущена программа, которую кратко называют «квоты под киль». Получая права на вылов биоресурсов, ты должен построить в России и в дальнейшем использовать для этого современное рыболовецкое судно.

И впервые за много лет на судостроительные предприятия пошли рыбопромысловики. Сейчас заказано уже 50 судов, причём это не баркасы, а полноценные средне- и крупнотоннажные суда, среди которых не только траулеры, но и ярусоловы, другие современные типы рыбопромысловых судов. Общий заказ оценивается в сумму 120 млрд руб.

Речное судостроение потихонечку оживает. Онежский судостроительный завод сейчас загружен заказами, а ещё недавно он был в банкротстве. Будем восстанавливать предприятия в Якутии, Ямало-Ненецком округе, Тюмени.

Денис Мантуров

— Где мы их будем строить — на Дальнем Востоке?

— Не только. На Дальнем Востоке много верфей, которые в состоянии производить современные суда. Но у нас работают судостроительные предприятия и в Калининграде, Санкт-Петербурге, Рыбинске, Ярославле. Все они участвуют в этой программе и благодаря ей поднимаются.

Кстати, речное судостроение тоже потихонечку оживает. Онежский судостроительный завод сейчас загружен заказами, а ещё недавно он был в банкротстве. Будем восстанавливать предприятия в Якутии, Ямало-Ненецком округе, Тюмени.

Раньше крупные пассажирские речные суда в нашей стране не строились, потому что по социалистическому разделению труда эта прерогатива была отдана ГДР и Польше, и их круизные корабли по сей день ходят по нашим рекам. Но мы запустили проект PV-300 — новое судно строится в кооперации верфей «Красное Сормово» и «Лотос».

Рассчитываем, что, создав конкурентные условия судовладельцам (ведь навигация длится всего полгода, а нужно окупить затраты и что-то заработать) в виде льготного лизинга, компенсации процентов по кредитам, мы стимулируем их размещать заказы на территории России. Кроме того, в прошлом году ввели «утилизационный грант»: сдаёшь старое судно на металлолом и заказываешь новое — получаешь грант.

В «цифру» — это куда?

— Без аддитивных технологий производство по многим направлениям, очевидно, развиваться не сможет. Как обстоят дела с ними?

— На сегодняшний день в сфере аддитивных технологий высокую динамику показывает сектор строительных принтеров, в котором российский бизнес опережает Европу. В Ярославле недавно представили дом площадью 300 кв. метров, «напечатанный» на 3D-принтере, — первое в Европе жилое строение, изготовленное с помощью аддитивной технологии. За этот год было произведено и поставлено 24 российских строительных 3D-принтера для печати цементом домов и сооружений — как российским заказчикам, так и предприятиям из Казахстана, Молдовы, Дании.

Что касается других видов 3D принтеров, то их за 2017 год российскими компаниями собрано и продано 2 600. Работают они в основном на полимерных материалах. Для ускорения внедрения аддитивных технологий сейчас открываются центры компетенций и прототипирования, которые предоставляют предприятиям 3D оборудование. В прошлом году начали работу 2 таких центра: Инжиниринговый центр прототипирования высокой сложности НИТУ «МИСиС» «КИНЕТИКА» и «Лаборатория аддитивного производства» на базе Сколковского института.

Мы, в отличие от зарубежных коллег, не забыли о кибербезопасности. Привлекаем к этой работе компанию Касперского и других отечественных игроков. Ведь самое страшное — даже не то, что станок извне можно отключить, а то, что можно задать другие, по сравнению, с изначальной программой, параметры.

Денис Мантуров

— Движение к цифровой экономике имеет ли у нас какое-то осознанное направление? Наш выбор — это американский «Интернет вещей», европейская «Индустрия 4.0» или какой-то собственный вариант?

— Вы знаете, мы всегда выбираем свой путь. Конечно же, используем международный опыт. Наверное, ближе мы всё же к немцам — к их «4.0». Наше министерство при реализации глобальной программы цифровой экономики, которая принята правительством России в 2017 году, отвечает за создание цифровых производств, «умных» фабрик, развитие интернет-торговли. В министерстве создан департамент цифровой промышленности.

Но мы, в отличие от наших зарубежных коллег, которые, как в омут с головой, нырнули в цифровую экономику, не забыли о кибербезопасности. Привлекаем к этой работе компанию Касперского и других отечественных игроков, кто движется в этом направлении. Ведь самое страшное — даже не то, что станок извне можно отключить, а то, что можно задать другие, по сравнению, с изначальной программой, параметры. Чуть-чуть поменяли — и получили иные образцы продукции, которые могут быть как просто никчёмными, так и опасными.

— Денис Валентинович, вы не раз упоминали о господдержке производителей — льготном лизинге, компенсации процентов по кредитам, грантам и т. д. Можете ли сказать, что какие-то меры особенно эффективны?

— Думаю, важен сам факт участия государства. Ведь господдержка — это не только деньги. Мы иногда сажаем друг напротив друга потребителей и производителей — и это уже поддержка. Предприятиям часто не деньги нужны, а стабильный заказ. И вот они посидели, пообщались и договорились о заказе на долгосрочной основе.

Так мы, к примеру, сращивали российские предприятия по производству кожи с автопромом. Сегодня «Фольксвагену», «Рено», «Мазда Соллерс», «АвтоВАЗу» поставляется наша кожа — сертифицированная автомобильная. И самолётную кожу начали производить. В советское время у нас её никогда не выпускали. А сегодня S7 уже заказывает для отделки салонов продукцию рязанского кожевенного завода.

То же самое — в нефтегазмаше, где министерство выполняет исключительно координационную роль. Мы должны наладить межотраслевую и межрегиональную координацию. Сейчас внедряем государственную информационную систему «Промышленность» в рамках реализации одного из направлений закона о «Промышленной политике» от 2014 года. Она должна выполнять те полезные функции, которые когда-то обеспечивал Госплан, и думаю, что всем участникам производственных цепочек станет легче.

Россия. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика. Госбюджет, налоги, цены > minpromtorg.gov.ru, 17 января 2018 > № 2468012 Денис Мантуров

Сергей Катырин: "Бизнес неоднозначно относится к «прописке» неналоговых платежей в Налоговом кодексе"

Предпринимательское сообщество неоднозначно относится к тому, чтобы, как следует из поручения Правительства Минфину РФ и Минэкономразвития, неналоговые платежи были прописаны в Налоговом кодексе, сообщил Президент ТПП РФ Сергей Катырин.

Дело в том, что в таком случае все превентивные и «карательные» меры, предусмотренные НК РФ, например, уголовное преследование, приостановление операций по счетам, штрафы, пени и т.д., будут распространены и на неналоговые платежи, чего ранее не было. Об этом Сергей Катырин заявил, выступая на совещании в Минэкономразвития РФ по вопросу доработки проекта федерального закона о регулировании отдельных обязательных платежей.

Он отметил также, что налоговые органы сегодня попросту не имеют соответствующих ресурсов, чтобы дополнительно администрировать ещё и неналоговые платежи. «Это, к тому же, ещё и резкий и очень значительный рост объёмов работ. Кроме того, далеко не все платежи идут в бюджет», - подчеркнул Сергей Катырин.

ТПП РФ считает, что было бы целесообразно сосредоточиться на доработке в сжатые сроки проекта ФЗ «О регулировании отдельных обязательных платежей юридических лиц и индивидуальных предпринимателей» и на утверждении одновременно с законопроектом перечня только федеральных неналоговых платежей. «Составление исчерпывающего перечня неналоговых платежей ещё и регионального и местного уровня способно затянуть принятие законопроекта, - пояснил Сергей Катырин. - Поэтому, после утверждения перечня федеральных неналоговых платежей одновременно с законопроектом, Правительство РФ должно доработать совместно с субъектами РФ и представителями муниципальных образований перечень их платежей к определенному сроку».

Сергей Катырин перечислил также ряд других замечаний предпринимательского сообщества по проекту закона.

Нынешняя редакция законопроекта не препятствует появлению новых неналоговых платежей. «Введение новых или изменения действующих неналоговых платежей нужно более четко регламентировать, - убежден глава федеральной палаты. - Целесообразно прямо закрепить правило, запрещающее с 1 января 2019 года устанавливать и взимать платежи, не включенные в соответствующие перечни.

Законопроект допускает установление неналоговых платежей законами субъектов РФ и муниципальными актами, а предельные их размеры могут определяться как актами, устанавливающими тот или иной платеж, так и постановлениями Правительства РФ.

«Это приведёт к произвольному введению и изменению платежей, - поясняет Сергей Катырин. – Палата полагает, что неналоговые платежи должны устанавливаться исключительно федеральными законами, которые также определяют базовые параметры и предельные размеры платежей. А регионы и муниципалитеты в пределах, установленных этими федеральными законами, будут решать: вводить соответствующий платеж или нет», сообщает пресс-служба ТПП РФ.

Россия > Госбюджет, налоги, цены. Приватизация, инвестиции > newizv.ru, 16 января 2018 > № 2465920 Сергей Катырин

Азер Талыбов: 2017 год прошёл под флагом масштабной работы по переводу «пилотных» госпрограмм на принципы проектного управления

16 января в рамках Гайдаровского форума заместитель министра экономического развития России Азер Талыбов принял участие в экспертной дискуссии, посвященной внедрению проектного управления в органах власти.

Азер Талыбов отметил, что 2017 год прошёл под флагом масштабной работы по переводу «пилотных» госпрограмм на принципы проектного управления. По его словам, госпрограммы составляют весомую часть федерального бюджета. В частности, на 2018 год – это почти 1,9 трлн. рублей. Речь идёт о таких направлениях, как сельское хозяйство, здравоохранение, образование, ЖКХ, транспорт, пояснил замминистра.

По его оценке, достижению результатов 2017 года в значительной степени помогло выстраивание нормативной базы, способствующей созданию новых институциональных возможностей для реализации принципов проектного управления.

Говоря о том, почему в госпрограммы необходимо внедрять принципы проектного управления, Азер Талыбов заметил: «Прежде всего, это позволило выделить в госпрограммах проектную часть, отвечающую за развитие, а также существенно оптимизировать их структуру».

По словам заместителя министра, в рамках госпрограмм Минэкономразвития России удалось значительно уменьшить количество целей, сфокусировав усилия на достижение конкретных результатов.

«Мы говорим, что в новой системе проекты будут конкурировать за бюджет», — сказал Азер Талыбов. Он пояснил, что финансированием должны быть обеспечены те проекты, которые оказывают максимальное влияние на достижение поставленных в госпрограммах целей.

Для этого, по его словам, вводится новый механизм ранжирования проектов. «Соответствующая методологическая база нами подготовлена и утверждена. И сейчас это достаточно большой вызов, который мы вместе с коллегами из других ведомств должны отработать», — резюмировал замминистра.

Казахстан > Госбюджет, налоги, цены > economy.gov.ru, 16 января 2018 > № 2465907 Азер Талыбов

«Мы никогда не допустим дефолта регионов»

Интервью с главой Счетной палаты Татьяной Голиковой

Петр Нетреба

Реформирование исполнительной системы управления может начаться с объединения ПФР, ФОМС и ФСС и окончательной ликвидации агентств, созданных в 2004 году. О том, зачем это нужно, а также почему власти не допустят дефолта закредитованных регионов, в интервью «Газете.Ru» рассказала глава Счетной палаты Татьяна Голикова.

— Татьяна Алексеевна, вы сегодня сделали несколько революционных предложений по изменению исполнительной системы управления. Вы предлагаете объединить Пенсионный Фонд, Фонд обязательного медицинского страхования и Фонд социального страхования в одну структуру. К чему такие изменения могут привести и зачем это нужно делать именно в 2018 году?

— Я не сказала, что это нужно делать в 2018 году. Я сказала, что, если мы каким-то образом относимся к реформированию системы госуправления, я имею в виду существующую сегодня трехуровневую систему «министерство — службы — агентства», то нельзя оставлять нереформированной систему государственных внебюджетных фондов. Люди вроде бы привыкли — государственные внебюджетные фонды. Что это такое? Это некоммерческие учреждения. Являясь некоммерческими учреждениями, они создают свои собственные учреждения, они выполняют часть властных функций. Но это не регулируется никаким законом. Попытки в свое время сделать закон о государственных внебюджетных фондах ни к чему не привели. А сейчас, как я понимаю, они просто оставлены, и этой темой никто не занимается.

Но, в конечном итоге, статус этих институтов должен быть определен. Мы приняли серьезное решение, которое было связано с тем, что с 1 января 2017 года администрирование страховых взносов передано ФНС. Таким образом, мы фактически разделили компетенцию государственных внебюджетных фондов в части их доходной и расходной частей.

В отличие от обычного бюджета, где расходные статьи на все отрасли, на все полномочия, государственные внебюджетные фонды, как правило, выполняют одно функциональное назначение. Пенсионный — это выплаты пенсий, Фонд социального страхования — это больничные листы, материнство, уход за ребенком и несчастные случаи, и, наконец, Фонд обязательного медицинского страхования — это просто финансирование здравоохранения через систему территориальных фондов медицинского страхования и страховых медицинских организаций. По-крупному, это три функционала, которые обеспечиваются за счет одного доходного источника, который теперь администрирует налоговая служба.

Сервисы, которые сегодня созданы и создаются налоговой службой, позволяют не только администрировать страховые взносы, они еще и позволяют вести персонифицированный учет. Если задаться целью и предложить налоговой службе наложить уплату страховых взносов на переучет, то эта работа будет сделана. Сегодня все для этого есть. Пока эта часть, соединение того, что уплачено за работника, находится в Пенсионном фонде. Соцстрах эту работу не ведет, медстрах эту работу не ведет. И это порождает в том числе и неэффективные расходы, и недооценку того, для кого вообще это делается и кому должны помогать, а кому реально помогать не должны.

Это экспертное предложение, если коллеги сочтут нужным и важным его обсуждать, то мы готовы представить соответствующие более углубленные предложения. Но такое разделение, о котором я сказала, доходов и расходов позволяет говорить о следующем.

Мы можем создать другую управленческую структуру, единую, которая была бы, с одной стороны, с единым расходным бюджетом, с другой стороны, с бюджетом, внутри разделенным на части, которые связаны с обеспечением социального страхования, обеспечением пенсионным и обеспечением здравоохранения.

Например, больничными листами сегодня занимается ФСС. Но медицинским страхованием занимается ФОМС. Сегодня ФОМС не знает, что происходит с больничными листами. Этот учет отделен. Казалось бы, логично, что это должно быть в одном фонде. Но исторически система сложилась так, что в ФСС существует зачетная система. Работодатели сами используют средства на уплату больничных листов, и это сальдо по платежам они потом передают в ФСС, если оно положительное. Безусловно, там очень много нюансов. Безусловно, это чувствительные вопросы. Но сегодня уже назрела ситуация, при которой мы должны задуматься над существующей системой социального страхования в Российской Федерации. Поэтому мы и предлагаем новую публичную форму организации этой управленческой структуры. Единый государственный внебюджетный фонд, в котором, скажем, в Наблюдательном совете были бы и представители профсоюзов, и работодателей, и государства. Тогда бы принимались взвешенные решения по порядку администрирования таких расходов. Была бы единая информационная система, которая чрезвычайно важна. Потому что сегодня они создают каждый свою, каждый тратит на это достаточно приличные финансовые ресурсы. Но при этом эти информационные системы не совмещены. А они совмещены в налоговой службе.

И у нас очень много такого, что требует этого упорядочения. Но не для того, чтобы подсократить расходы, а для того, чтобы сделать понятной и прозрачной систему социального страхования для граждан. Потому что система социального страхования — она работает, в первую очередь, для населения. Если мы сегодня спросим любого гражданина, что ему положено из системы социального страхования, вряд ли он нам ответит на этот вопрос.

— Я туда стараюсь не ходить. Татьяна Алексеевна, но ведь следующий этап вашего предложения означает объединение фондов с ФНС?

— Нет. ФНС — это госорган, он администрирует доходы. И нет никакой необходимости их объединять с государственными внебюджетными. У них разный функционал.

— Вы имеете многолетний опыт наблюдения и за бюджетными расходами, и за исполнительной системой. Если говорить в целом об исполнительной власти, какие требуются изменения, может быть, объединения или упразднения?

— В принципе, система участия государства в экономике достаточно серьезно переразмерена. И мы ее мало контролируем. В 2004 году, как вы помните, была принята очень серьезная реформа государственного управления, с раскреплением властных функций за министерствами, службами, агентствами. Прошло много времени, все смешалось. Теперь все все делают. Но прозрачности от этого не появляется. И уже сейчас можно сказать, что многие институты лишние в этой системе управления.

Я имею в виду, в первую очередь, агентства. Потому что мы видим, как они работают. В большинстве ведомственных вертикалей агентства ликвидированы. Где-то они сохранились. Но самое главное, что, будучи сохраненными, они все равно создают казенные учреждения, которым делегируют государственные функции. Это можно сегодня по закону. Тогда возникает вопрос: а для чего сохранять агентство? Эту функцию может выполнять департамент министерства, который будет выстраивать отношения с казенными учреждениями, которым можно делегировать полномочия по управлению имуществом. Настройка системы государственного аппарата — обсуждаемые темы.

Чувствительным, на мой взгляд, является и тема, которая всегда звучит на всех площадках — контрольно-надзорная деятельность. У нас много проверок. Предполагалось, что когда выйдет закон, при котором проверки нужно согласовывать с прокуратурой, он решит эту проблему и количество проверок сократится. Это не решило проблему до конца. Потому что есть внеплановые проверки, когда контрольные органы выходят по обращениям граждан, группы граждан, массовому обращению. Главное то, что таких проверок где-то под миллион в год.

Мы задались целью оценить, сколько административных штрафов было наложено надзорными службами, которые находятся в ведении правительства за 2016 год. Количество аккумулированных денег в бюджете почти 37 миллиардов рублей. Это очень приличная сумма. Абсолютными лидерами по проверкам являются Роспотребнадзор, Роструд, Ростехнадзор. Но характерно и другое. Характерно то, что из общего массива проверок только чуть больше 2% – это проверки, которые действительно связаны с ущербом здоровью и т.п., когда действительно установлен соответствующий вред. Сейчас правительство подготовило проект закона по изменению подходов к контрольно-надзорной деятельности, где в качестве основного декларируется риск-ориентированный подход. Но при этом оно не предложило в этом законопроекте определить, что относить к риску, какая методика расчета. То есть у нас опять может получиться субъективное отношение к тем действиям, которые осуществляют контрольно-надзорные органы.

Уровень взаимодействия между контрольно-надзорным ведомством и министерством, в ведении которого находится это контрольно-надзорное ведомство, очень слабое. С одной стороны, министерство может погрозить пальчиком контрольно-надзорному ведомству, если то видит какое-то прямое нарушение законодательства или какой-то пробел. С другой стороны, во многом отсутствие надлежащего взаимодействия и возможность контрольно-надзорной службы достучаться до своего министерства, чтобы были устранены пробелы в действующем законодательстве, — это тоже проблема. Законопроект, который внесен, вообще никак на этот вопрос не отвечает. И поэтому и мы говорим, и сегодня я услышала это от Ярослава Кузьминова, ректора Высшей школы экономики, что контрольно-надзорные ведомства не должны находиться в ведении министерств. Они все-таки должны быть независимыми и должны находиться под правительством.

Я не озвучивала идею укрупнения контрольно-надзорных ведомств. Но Ярослав Иванович эту идею озвучил. Она имеет право на существование.

Но есть классические контрольно-надзорные ведомства, типа Роспотребнадзора, а есть надзорные ведомства типа налоговой службы, где мы далеки от того, что нужно их лишать статуса или как-то уменьшать их полномочия, потому что они выполняют совершенно другой функционал, который не связан с жизнью и здоровьем, а связан с соблюдением налогового законодательства. Поэтому тема сложная. Но это тема, по которой тоже назрели изменения. И они должны быть абсолютно понятны для бизнеса. Потому что бизнес в основном ставит этот вопрос о том, что замучили проверками, замучили тенденциозными действиями.

В то же время заявленные показатели, скажем, по развитию предпринимательства ведомствами практически не выполняются.

— Уже несколько раз в нашем разговоре возникла ФНС как отдельная структура с эксклюзивными функциями. Несколько месяцев тому назад, если помните, Игорь Шувалов предложил подумать об объединении ФНС и Таможенной службы. Вы, кажется, тоже участвовали в том обсуждении.

— Да, это была Коллегия Налоговой службы.

— Не знаете, чем закончилось обсуждение?

— Пока ничем.

— А по-вашему, как надо поступить?

— В данном случае, Игорь Иванович, я думаю, представил свою позицию как первого вице-премьера, который в том числе курирует финансово-экономический блок. Но у меня в этой части сдержанная позиция. Потому что Налоговая служба с 1 января 2017 года наделена достаточно существенным дополнительным функционалом. Еще раз повторюсь, это страховые взносы, их администрирование и выстраивание взаимодействия пока с тремя государственными внебюджетными фондами.

Затем, создание единой системы записи актов гражданского состояния. Мы как-то умалчиваем об этом, но это грандиозная, серьезная и чрезвычайно важная работа. Именно в таких терминах — которую невозможно сорвать. Вот мы сегодня обсуждали в том числе тему делегирования полномочий регионам. Я просто напомню, что мы делегировали полномочия по записи актов гражданского состояния регионам страны. Каждый из регионов видит эту работу по-своему. Единых стандартов организации этой работы у нас нет. И, собственно, что делает сейчас Налоговая служба: она осуществляет создание информационного ресурса по единой записи актов гражданского состояния. Что при соединении в последующем с уплатой налогов даст, в общем, достаточно серьезный управленческий ресурс. Можно это назвать цифровизацией экономики, можно информатизацией, можно как угодно. И если сегодня мы еще дополним Налоговую службу компетенцией Таможенной службы....

Главное, чтобы коллеги не надорвались.

Мне кажется, что здесь важно идти поступательно, и, может быть, не надо торопиться. Важно интегрировать информационные системы и иметь обмен данными, поскольку и те, и другие отвечают за уплату налогов. Также важно обратить внимание на то, что и те, и другие находятся в юрисдикции Минфина. И здесь нет каких-то таких проблемных вещей, которые бы помешали бы им консолидировано и эффективно работать.

— Татьяна Алексеевна, коллеги заметили, что все изменения, о которых вы накануне говорите, сбываются буквально через пару недель, а то и месяцев. Например, о передаче страховых взносов под администрирование ФНС вы сказали за неделю до их передачи....

— Нет, я сказала немножко раньше. Тогда была праздничная коллегия Налоговой службы, и я очень хорошо это помню. Когда я сказала, что нужно уметь признавать свои ошибки. Реформирование единого социального налога происходило при мне, когда я была министром здравоохранения и социального развития. Но идеология реформирования ЕСН и превращения в страховые взносы тогда была иная. Мы предполагали, что объединение позволит объединить информационные системы по сбору и назначению, существенно сократит период назначения пенсий, сократит количество перерасчетов при назначении пенсий. Потому что при ЕСН у нас всегда было полуторагодовалое опоздание по получению информации, для того чтобы корректно назначить пенсию выходящему на нее пенсионеру. И для этого должны были быть созданы соответствующие сервисы, и эта задача должна была быть решена. Но, к сожалению, этого не произошло. И Налоговая служба – с точки зрения создания таких сервисов, она семимильными шагами ушла вперед. И мы вынуждены признать, что она сработала более эффективно и сейчас у нее есть потенциал для того, чтобы эту работу организовать на более высоком качественном уровне. Мы не имеем окончательных данных 2017 года. Но мы сейчас уже можем сказать, что по сбору страховых взносов Налоговая служба сработала более эффективно. Я не говорю о тех дополнительных доходах, которые получили все бюджеты фондов в связи с ростом в целом фонда оплаты труда. Я говорю исключительно по поводу мобилизации задолженности.

Скажем, Пенсионный фонд планировал, что в 2017 году, если бы он администрировал страховые взносы, то он смог бы мобилизовать порядка 58 млрд руб. сложившейся задолженности по страховым взносам.

Налоговая мобилизовала более 100 млрд рублей. Кроме того, мы реально понимаем, сколько «мертвой» задолженности, сколько задолженности, которая может быть взыскана, в том числе не только силами Налоговой, но и через суды. И мы понимаем, где у нас есть ограничения, которые связаны с тем, сколько мы должны трансферты передать в бюджет Пенсионного фонда.

Только эта более успешная работа Налоговой службы позволила сократить трансферт в конце года бюджету Пенсионного фонда на 27 млрд руб. Согласитесь, что это достаточно приличная сумма.

За 27 миллиардов рублей можно решить очень многие проблемы в федеральном бюджете.

— А вы уже считали эффективность вновь предложенных мер по объединению фондов?

— Потенциально это можно оценить. Пока это просто предложение, идея нашего ведомства. Это не значит, что она завтра будет принята. Всегда находятся оппоненты. Это всегда профессиональный спор. Я к этому отношусь очень положительно и считаю, что если в процессе профессионального спора рождается выверенное компромиссное предложение, особенно по таким чувствительным вопросам, как социальные, это всегда плюс в первую очередь для наших граждан. И детально, конечно, мы этого не обсчитывали, и задачи такой не стояло. Но предположить, а сколько это может быть, вполне реально. Просто все зависит от того, как распределить функционал. Если переучет отдать в Налоговую — это одна экономия, если переучет оставить в фондах — это другая экономия. Но я только приведу один пример.

По 2016 году — это почти 163 тысяч человек, работающих в системе государственных внебюджетных фондов, и почти 144 миллиарда рублей, которые они тратят на свое содержание. Уже только это можно оптимизировать с точки зрения единого управленца. Это как пример.

— На сколько?

— Я думаю, что это поэтапно должно идти. Нельзя в один год все урезать.

— Что делать с идеологией пенсионной системы: возвращаться в бюджетную модель или модифицировать страховую модель?

— Это сложный вопрос. Мы даже его поставили сегодня на интерактивное голосование.

— Да, и выиграла страховая.

— Вы знаете, для меня это было достаточно удивительно. Я считала, что выиграет бюджетная. Потому что все привыкли, что бюджетная — это надежней. Так у нас как-то исторически, ментально сложилось. Есть же сторонники перехода от страховых взносов к единому социальному налогу. Налог — это безвозмездный платеж. Соответственно, это бюджетная модель. А страховой взнос — это возмездный платеж, значит, это страховая модель.

Все привыкли к тому, что у нас есть пенсионные законы, закон об обязательном медицинском страховании и законы, которые регулируют социальное страхование. Но мало кто обращается к закону, действующему в Российской Федерации, об основах системы социального страхования, где заложены основные принципы организации социального страхования. Без изменения концептуальных подходов к системе социального страхования сказать, что сегодня мы переходим на налог и бюджетную модель, практически невозможно. Когда говорят: пожалуй, Пенсионный фонд — это страховая модель, а Фонд социального страхования тоже страховая модель. Удобная, на самом деле, для работодателей зачетная система.

Медицинское страхование. Здоровый платит за больного. Это немножко другая система, но она все равно страховая. И сегодня просто так вот отказаться от нее, наверное, очень серьезное решение.

Но мы не можем сказать ей «да» или сказать ей «нет». Мы должны обсудить плюсы страховой и ее минусы, плюсы бюджетной и ее минусы. И я вас уверяю, что будет неоднозначное обсуждение.

Потому что нельзя тему социального страхования обсуждать, скажем, применительно к налогу или повышению пенсионного возраста. Это всего лишь элементы настройки. Концептуально надо обсуждать принципы. И здесь беспокоит, что этого обсуждения нет.

— Сколько времени потребуется на такое обсуждение?

— Было бы желание эту реформу сделать. Обсудить, выработать основные концептуальные вещи, я думаю, что вполне возможно за полгода.

— Длительная, повторяющаяся заморозка накопительной части пенсионной системы…

— Это тоже вопрос реформирования пенсионной системы.

— Так заморозка убила страховые принципы. Есть возможность восстановить накопительную систему?

— Не убила. Это демпфировало так называемые страховые принципы. Но что касается восстановить… Либо трансферты увеличить из федерального бюджета в Пенсионный фонд за счет того, что часть будет уходить на накопление, либо повысить страховые взносы на фонд оплаты труда. Но, наверное, на это же никто не пойдет. Мы должны это понимать.

— То есть, фактически, мы накопительную часть больше не увидим?

— Я думаю, что в таком виде, в каком она существовала до заморозки, нет.

— Татьяна Алексеевна, там, где возникают вопросы финансирования человеческого капитала, вопросы социальных платежей, тут же возникает вопрос, кто платит. Существует проблема между федеральным центром и регионами. Считается, что финансовый кризис региональных бюджетов 2016 года спровоцировали майские указы 2012 года. Прежде всего, касающиеся повышения зарплат бюджетникам.

— Спорно.

— С другой стороны, мы видим повторение простых и понятных избирателю решений — введение пособия при рождении первого ребенка, по продлению материнского капитала и повышению МРОТ до уровня прожиточного минимума. Нагрузка по финансированию опять будет переложена на регионы? И мы получим повторение кризиса?

— Начну с последнего. Мы всячески уходили от бюджетного кризиса в регионах. И я думаю, что бюджетный кризис в регионах невозможен по определению. Потому что регионы – это такая же ветвь государственной власти, как и федерации. Мы все несем консолидированную ответственность за то, что происходит, как бы и кто бы что ни говорил относительно бюджетного федерализма.

Конечно, никогда мы не допустим дефолта регионов, это понятно.

И меры по реструктуризации задолженности регионов перед федеральным бюджетом, которые сейчас приняты, я считаю, что они достаточно беспрецедентны и они должны дать свой результат при умелом пользовании этими мерами. Именно в такой постановке вопроса и в отсутствие последующего накопления долгов очень хочется надеяться, что, в том числе вновь пришедшие, губернаторы ответственно будут относиться к тем решениям и к реализации тех решений, которые приняты на уровне президента.

Что касается закредитованности или высокого уровня госдолга, то он начал формироваться не от обязательств, которые возникли из майских указов президента. Эта задолженность начала формироваться раньше. Просто на нее тогда никто не обращал внимания. И я считаю, что во многом это было связано в том числе с безответственной политикой в отношении формирований и исполнений бюджетов регионов, на именно региональном уровне, не на федеральном. Результат мы получили. Но очевидно, что, с учетом экономических процессов снижения темпов экономического роста, внешних санкций, снижения цены на нефть, возможности бюджетов, не только федерального, но и субъектов, сократились. И, естественно, расходные обязательства сокращать сложнее, чем недопоступление доходов, потому что оно происходит по факту. И это тоже, в свою очередь, привело к увеличению долга.

Что касается новых инициатив, то практически все пособия, и на первого ребенка, материнский семейный капитал – это все средства федерального бюджета.

Увеличение МРОТа — оно затронет, конечно, и бюджеты субъектов. Но оно не окажется какого-то драматичного влияния на их сбалансированность при умелом подходе к формированию бюджетов. Но, безусловно, внесет свой вклад в снижение бедности.

— Вам не жалко распрощаться с Резервным фондом и остаться только с одним ФНБ? Кстати, В 2017 году Минфин начал покупать валюту на рынке. Было куплено на сумму более 800 млрд руб. В 2018 году, по новому Бюджетному правилу, объемы закупок оцениваются в сумму 2-2,3 трлн руб. В прошлом году правительство решило аккумулировать эти средства на спецсчете в федеральном казначействе и только в октябре 2018 года переведет их в ФНБ. С точки зрения Счетной палаты, такая схема нормальна?

— Ничего плохого мы в этом не видим. Вы знаете, я была свидетелем разных периодов финансовой системы и суверенных фондов. Ведь Стабилизационный фонд появился тогда, когда мы несколько лет подряд с профицитом исполняли бюджеты и минимизировали заимствования на рынке. А потом стало очевидным, что политику нужно менять, был образован Стабилизационный фонд, куда зачислялись все остатки, без какой-либо формулы, просто остатки. А потом мы приняли решение, что целесообразно все-таки накапливать по определенным правилам. И считали, на самом деле, очень длинные временные ряды. До 2050 года. Это было темой серьезных обсуждений всегда в Министерстве финансов. Алексей Леонидович Кудрин придавал этому самое серьезное значение, потому что он считал, и я здесь разделяю его позицию, что это серьезнейшая структурная мера для обеспечения стабильности финансовой системы в будущем.

Но идеология была тогда принята таковой, что один из фондов — он обеспечивает сбалансированность федерального бюджета, это Резервный фонд, в периоды падения цены на нефть, а Фонд национального благосостояния в том числе предназначен для долгосрочной сбалансированности пенсионной системы.

Резервный фонд свою службу сослужил.

В драматичные периоды, может быть, еще не такие драматичные, но тем не менее, падения цен на нефть. Сейчас фактически остался Фонд национального благосостояния, который теперь призван балансировать и федеральный бюджет, и пенсионную систему. С точки зрения денег ничего не изменилось. С точки зрения того, когда зачислять деньги в ФНБ, как раньше было, 1-го февраля, или 1-го октября — особо каких-то принципиальных моментов это в себе не содержит.

Россия > Госбюджет, налоги, цены > gazeta.ru, 16 января 2018 > № 2462029 Татьяна Голикова

Встреча с полпредом Президента в СЗФО Александром Бегловым.

Владимир Путин провёл рабочую встречу с полномочным представителем Президента в Северо-Западном федеральном округе Александром Бегловым. Обсуждалось социально-экономическое положение в регионе.

В.Путин: Александр Дмитриевич, что касается Северо-Запада, Петербурга, Вам ничего здесь рассказывать не нужно. Вы сами родом из Петербурга фактически, петербуржец.

Ситуацию в регионе знаете очень хорошо, человек Вы опытный: и в Питере работали, и в Центральном федеральном округе работали, и в Правительстве, и в Администрации Президента.

Но хотел бы, тем не менее, услышать Ваши оценки того, как, Вы считаете, складывается ситуация на Северо-Западе России, в крупнейшем центре страны, в городе Санкт-Петербурге. Что Вы видите в качестве важнейших задач на ближайшее время для региональных команд, для федерального центра, для того, чтобы Северо-Запад и Питер, в частности, поддержать?

А.Беглов: Владимир Владимирович, прежде всего хотел бы поблагодарить за доверие. Для меня большая честь работать именно на Северо-Западе.

Действительно, работал долгое время в Санкт-Петербурге и на Северо-Западе был первым заместителем полпреда, поэтому обстановку хорошо знаю.

Но прежде всего хотел доложить о том, что новогодние праздники прошли в штатном режиме, у нас не было каких-то чрезвычайных ситуаций. Были определённые отключения электроэнергии в Карелии и ряде других регионов, но дежурные команды работали, поэтому всё восстанавливалось в срок. Хотя проблемы в этом отношении есть, и над этой темой мы будем работать, будем докладывать.

Хотел доложить о том, что мы сделали инвентаризацию в том, что касается майских указов, инициатив Президента. Это, прежде всего, заработная плата учителям, врачам и задолженность заработной платы у коммерческих организаций.

Что касается госструктур и местного самоуправления, военных, то зарплата выплачивается день в день, здесь нарушений нет. Коммерческие структуры на сегодняшний день имеют задолженности. Поэтому совместно с прокуратурой по Вашему поручению мы держим этот вопрос на контроле. Есть определённые подвижки, но над этим вопросом будем ещё работать, я Вам буду докладывать.

Второй вопрос – это обеспечение в детских садах [мест] для наших детишек. По Северо-Западу в целом Ваши указы от трёх до семи лет практически выполнены. Есть небольшие отставания, мы над ними работаем, думаю, что в течение первого полугодия этот вопрос будет полностью закрыт.

Что касается школ, второй смены. Думаю, что в течение 2018 года мы постараемся полностью эту проблему закрыть.

В.Путин: Где она наиболее остра?

А.Беглов: У нас в Карелии вопрос очень непростой, сложный. Ряд вопросов есть в Архангельской области, есть в Мурманской области. Но они двигаются, эти вопросы, и думаю, что есть все возможности, чтобы эти проблемы полностью были закрыты своевременно и в срок.

Следующий вопрос, который Вы поручали, мы смотрим, – это перинатальные центры. Четыре перинатальных центра на Северо-Западе. Там есть отставания, есть определённые нарушения сроков. Я взял этот вопрос в соответствии с Вашим поручением на личный контроль.

Следующий вопрос – это переселение из аварийного фонда. Здесь работы очень много, Владимир Владимирович, и здесь тоже есть определённые отставания. Надо ускорять, усиливать, создавать условия, чтобы исполнительная власть и муниципалы решали этот вопрос.

Будем над этим работать. Я в ближайшее время проведу совещание с каждым губернатором по программе расселения из аварийного фонда. Эта проблема остро сегодня стоит на Северо-Западе.

В целом по майским указам работа идёт. Хочу сказать, что очень много сделано.

В.Путин: Главное, чтобы все региональные команды, как я уже говорил, работали эффективно над решением вопросов, о которых Вы сказали. Их на самом деле больше, но я очень рассчитываю на то, что Вы критически будете подходить к реалиям, с которыми люди сталкиваются на местах, и будете нацеливать соответствующие структуры власти – муниципальные, региональные – на решение этих вопросов.

Россия. СЗФО > Госбюджет, налоги, цены > kremlin.ru, 12 января 2018 > № 2457706 Александр Беглов

Пенсии попали в вечную мерзлоту

Сергей Беляков о том, что потеряют граждане от продления моратория на пенсионные накопления

Мораторий на пенсионные накопления продлен до 2020 года, соответствующий закон подписан в конце декабря. Поступлений в накопительную часть в итоге, как это принято говорить, «заморожены» на семь лет. Впервые к этой мере правительство прибегло в 2014 году.

Сразу хочу оговориться, что столь образный и яркий термин «заморозка», хотя и плотно вошел в обиход в силу своей выразительности, увы, некорректен. По одной простой причине – заморозка предполагает, что рано или поздно средства будут разморожены и возвращены в систему.

Мораторий предполагает, что средства эти изымаются из накопительной системы и тратятся на текущие нужды бюджета, в частности, на выплаты нынешним пенсионерам. То есть, это уже из области вечной мерзлоты.

Для пенсионеров будущих эти средства перестают существовать в виде накоплений, они уходят в страховую часть с дальнейшей трансформацией в загадочные баллы. Более того, новая пенсионная формула, которая действует с 2015 года, до сих пор не утверждена правительством. То есть фактически пенсии рассчитываются на основании алгоритма, который легитимным не является.

К пенсионной формуле я еще вернусь. Теперь – о последствиях моратория, от которого, на мой взгляд, теряют все – экономика, бизнес и граждане. Первые, поскольку накопления направляются не на инвестиции, не вкладываются в инфраструктурные проекты, а примитивно проедаются.

Экономика теряет «длинные» деньги, которые были бы чрезвычайно полезны для развития, особенно в условиях снижения финансового потока с внешних рынков. Мы уже приводили расчеты аналитической службы АНПФ, потери экономики можно оценить в более 6 трлн рублей до 2020 года. Если мораторий продлится, например, до 2027 года, то сумма вырастет до более чем 19 трлн рублей. Колоссальные средства, которые могли бы работать.

Теперь о гражданах. Наши аналитики также оценили (и эти данные мы приводим впервые), какую накопительную пенсию (отмечу, что именно только накопительную) мог бы получать мужчина 1967 года рождения, если бы в 2027 году ушел на заслуженный отдых. По крайней мере, текущие параметры пенсионного возраста предполагают именно такую возможность.

Предполагаемый гражданин – среднестатистический москвич. Он получает зарплату в два раза выше средней по стране (2002 год – 8721 рубля, 2018 – 85 043 рубля и далее в соответствии с аналогично увеличенными прогнозами Минэкономразвития до 2021 года), а далее с темпом роста на 10% ежегодно). Взносы в накопительную часть работодатель выплачивал с 2002 года в соответствии с действовавшими тогда правилами. При этом среднегодовая доходность от инвестирования — 6,7% (это достаточно скромно, но аналитики ориентировались на консервативный прогноз).

Итак, предположим, что мораториев не было. В этом случае накопительная пенсия составила бы около 8000 рублей. Конечно, история сослагательного наклонения не имеет, однако, на мой взгляд, для людей было бы интересно узнать, что они могли иметь и что имеют.

Есть опасения, что мораторий продлится и до 2027 года, когда наш герой выйдет на пенсию. В этом случае накопления принесут ему «прибавку» в 1800 рублей. Впечатляет, не так ли?

Если посмотреть на то, как это отразится на общем размере пенсии, то исходя из показателей последнего долгосрочного социально-экономического прогноза до 2030 года, разница между выплатами при условии наличия моратория до 2027 года и его полного отсутствия будет составлять более 20% в пользу последнего варианта.

Сколько бы ни убеждали представители соцблока, что граждане от моратория ничего не теряют, поскольку средства поступают в страховую часть, но это как в поговорке — сколько не говори «халва», во рту слаще не станет. Почему? При условии поступлений в накопительную часть средства растут по двум причинам. Первая – собственно, поступления взносов. Вторая – капитализация в ходе инвестирования.

В случае, когда средства учитываются на персональных счетах, они преобразуются в баллы, которые в лучшем случае индексируются на уровень инфляции. При этом сама по себе пенсионная формула имеет поправочные коэффициент на доходы Пенсионного фонда. Любые проблемы с бюджетом будут негативно отражаться на величине выплат.

Скажу еще проще – взносы в страховую часть фактически подвергаются двойной конвертации. Сначала деньги преобразуются в баллы, а потом из них конвертируются в рубли для выплаты пенсии. Любой, даже далекий от финансовой сферы, человек знает, что любая двойная конвертация чревата серьезными потерями.

Стоит ли доверять системе, которая вместо простых и понятных гражданам правил начинает городить огород из сложных формул?

И последнее, что хотелось бы сказать: помимо материальных потерь вся эта эквилибристика с пенсионными накоплениями, пенсионными формулами чревата еще и потерями моральными. Естественно, что люди, которым сначала что-то дают, а потом это «что-то» отнимают, неизбежно приводит к фрустрации. У населения вырабатывается стойкая идиосинкразия к любым пенсионным реформам, которые, как уже убедились граждане, во благо им не идут.

Россия > Госбюджет, налоги, цены. Финансы, банки > gazeta.ru, 12 января 2018 > № 2452797 Сергей Беляков

Задачи и сверхзадачи СО РАН

Заместитель председателя Сибирского отделения РАН и научный руководитель Института геологии и минералогии им. В.С. Соболева СО РАН академик Николай Петрович Похиленко — о приоритетах в научном обеспечении экономического развития Якутии.

— Недавно в Мирном состоялось совещание ведущих специалистов России по алмазным месторождениям, на котором были запланированы межведомственные экспедиции на сравнительно мало обследованных территориях. Эти шаги как-то сопряжены с проведением в Якутии, согласно поручению Президента России, комплексной научной экспедиции?

— Честно говоря, сегодняшняя версия программы Второй комплексной экспедиции в РС (Я) является суммой обычных планов работы исследовательских учреждений на территории республики. Ничего принципиально нового там нет, кроме некоторого дополнительного финансирования. Я считаю, что эта работа необходима и полезна, но она должна стать базисом для новых крупных проектов, привязанных к перспективам развития экономики региона. И здесь нужно быть реалистами, вести речь прежде всего о горно-добывающей и обрабатывающей промышленности. Климат Якутии, особенно центральных и северных территорий, таков, что сельское хозяйство, как его ни совершенствуй, будет способно лишь частично обеспечить потребность населения республики в продовольствии — фрукты и овощи там можно, в принципе, выращивать, но в ограниченных объемах, а главное — это намного дороже, чем доставка. Для открытия высокотехнологичных производств критичной является кадровая проблема: чтобы построить в Якутии, к примеру, авиационный или хотя бы автомобильный завод, необходимо будет завозить извне не только оборудование, но и почти весь персонал.

— Но сможет ли огромная территория как-то развиваться без собственных индустриальных производств?

— Республика богата полезными ископаемыми — и не только алмазами, золотом, редкими и редкоземельными металлами. Не так давно там было открыто месторождение марганцевых руд — по существу, единственное такого типа в России, поскольку мелитопольский марганец стал недоступен. И реальную перспективу развития экономики РС (Я) составляет разработка новых месторождений и переделы полезных ископаемых. Например, выпуск изделий из промышленных алмазов и огранка ювелирных — в республике почему-то эти производства не получили должного размаха. Кстати, о перспективах гранильно-ювелирной подотрасли высказывался зампред Совета Федерации, сенатор от Якутии и бывший глава «АЛРОСЫ» Вячеслав Штыров.

— Речь идет о развитии промышленности «ровным слоем» или о крупных территориальных проектах?

— На северо-западе Якутии может быть создан новый промышленный кластер, аналогичный норильскому — проработка всех аспектов такого проекта и может стать сверхзадачей научных организаций. Так, Институт физико-технических проблем Севера им. В.П. Ларионова СО РАН способен предоставить новые «арктические» материалы для машин и конструкций с заданными свойствами, Институт мерзлотоведения им. П.И. Мельникова СО РАН — досконально исследовать устойчивость грунтов, вести мониторинг климатической и почвенной ситуации. Такой подход обеспечивает постановку задач для ученых-медиков, биологов и экологов, геологов и геофизиков различного профиля. И, разумеется, экономистов — стратегические решения по развитию экономики Якутии должны быть обоснованы и просчитаны. Это относится и к инфраструктуре: нужно понять, насколько следует увеличить мощности арктического порта Тикси, требуется ли строить еще один, Урун-Хая в устье Анабара. Для прогнозируемого кластера именно он, предположительно, может стать основным.

В РС(Я) фактически нет отраслевой науки (за исключением узконаправленного исследовательского сектора «АЛРОСЫ»). Но академические институты Якутии и Сибири в целом могут взять на себя весь спектр и объем работ по научному обоснованию и сопровождению новых индустриальных и инфраструктурных проектов. Это и стало бы, по существу, выполнением поручения Президента РФ о Второй комплексной экспедиции.+

Беседовал Андрей Соболевский, Наука в Сибири

Россия. Арктика. СФО. ДФО > Образование, наука. Госбюджет, налоги, цены > ras.ru, 9 января 2018 > № 2456978 Николай Похиленко

Маткапитал не спасет: почему России нужны мигранты

Эксперт объяснил, почему Россия не сможет обойтись без мигрантов

Рустем Фаляхов

Материальное стимулирование рождаемости не эффективно, и естественная убыль населения будет нарастать. Пока ее перекрывает миграционный приток, но ресурсы соседних стран ограничены. О том, можно ли выбраться из демографической ямы, и может ли Россия обойтись без мигрантов, директор Института демографии НИУ ВШЭ Анатолий Вишневский рассказал в интервью «Газете.Ru».

— Вы ввели это понятие «русский крест» в 90-е годы прошлого века. Тогда кривая рождаемости падала, а смертности росла. Ситуация возвращается?

— Она уже вернулась. В 2016 году естественный прирост был отрицательный, то же будет и в 2017-м. Если население России растет – а последние 8 лет (2009-2016) оно растет, — то почти исключительно за счет миграции. Естественный прирост, появившийся в 2013 году, имел символическое значение, и предпосылок для его сохранения нет.

Пока естественная убыль еще невелика, миграция ее с лихвой перекрывает. Но обольщаться не следует, естественная убыль будет увеличиваться. Напомню, что после 1993 года население России 14 лет сокращалось, даже несмотря на масштабную миграцию, тогда она смогла компенсировать лишь 60% естественной убыли.

— Почему все так плохо?

— Страна входит в период очень неблагоприятных изменений возрастной структуры населения, которые неизбежно приведут к снижению числа рождений, росту числа смертей и нарастанию естественной убыли.

Одно из проявлений изменений возрастного состава – небывалое сокращение числа потенциальных матерей. В ближайшие 15 лет сокращение будет непрерывным, к началу 2030-х годов число женщин в наиболее важных материнских возрастах от 20 до 40 лет, по сравнению с пиком 2010-2012 годов, сократится на 7-8 млн, то есть, примерно, на треть.

Маткапитал нужен, но бесполезен

— Как добиться повышения рождаемости? Хотя бы до уровня простого воспроизводства?

— Никак, мировой опыт говорит о том, что это очень непростая задача, ее решение пока нигде не найдено. Низкая рождаемость глубоко укоренена в современном образе жизни и отчасти оправдана низким уровнем смертности, а потому характерна для всех стран такого уровня развития, как Россия.

— А «материнский капитал» способствовал росту рождаемости?

— Сколько-нибудь существенного влияния на рождаемость мер демографической политики обнаружить не удается.

Если не считать 2007 года, первого года действия материнского капитала, то динамика приростов числа родившихся либо не отличается от того, что было до этого, либо отличается в худшую сторону.

— А большинство ваших коллег, экспертов по демографии, одобряют недавние решения властей. Маткапитал, говорят они, дал эффект. Разве нет?

— Разные точки зрения – это всегда хорошо. А кто прав – покажет время. Я думаю, что серьезного, долговременного эффекта нет. Какой-то эффект проявился в смещении календаря рождения. То есть, люди, которые родили бы позже, родили раньше. В первые пару лет, когда стали выдавать маткапитал, родилось больше младенцев. А в последующие годы эффект сошел на нет.

Важно, сколько женщина за всю жизнь родила. Из того, что она родит раньше первого ребенка, не следует, что она родит троих или четверых.

Эйфория по поводу эффективности «материнского капитала» и других мер пронаталистской политики в России может сослужить недобрую службу.

— Сколько детей по минимуму должно быть в каждой российской семье? Чтобы остановить убыль хотя бы?

— При нынешнем уровне смертности, надо, чтобы на каждую женщину, в среднем, конечно, рождалось 2,1 ребенка. А на благополучную супружескую пару надо несколько больше, учитывая, что есть незамужние женщины, есть бесплодные и т.п. Но это — только чтобы род человеческий не угасал. Это не предполагает роста населения.

— В России этот коэффициент – 1,8. Значит, сокращение населения продолжится? И маткапиталом, деньгами этот тренд не переломить?

— Только деньгами точно нет. В мире немало стран побогаче, чем Россия, и уровень жизни там повыше. А вожделенных 2,1 ребенка на женщину нет нигде – я имею в виду, конечно, развитые страны. Возьмите Германию. Там уровень жизни намного выше, чем в России. А рождаемость ниже. Деньги – вещь нужная, но люди ориентируются не только на баланс доходов и расходов, но и на баланс времени, возможности труда, досуга, самореализации.

— В неправильном направлении идем?

— Материальную помощь семьям с детьми, как меру социальной политики я, конечно, приветствую. Но рассчитывать, что с помощью денег можно повысить рождаемость, – это утопия. Если бы правительство могло добавить за рождение ребенка три часа к обычным суткам, тогда, может быть, что-нибудь и получилось бы.

Столетний кризис

— Может, просто фемины российские безответственные? Не задумываются о том, как бы поднять Россию с колен? Им правительство денег дает. Нужно троих детей в каждую семью!

— Нужно? Забудьте об этом «нужно». Семья каждая знает, сколько ей родить. Могут демографы говорить, сколько нужно, могут политики говорить, журналисты могут шутить. Это все пустые хлопоты. Мы же видим, что происходит в Европе.

— Что делать тогда?

— Смириться с тем, что рост населения, масштабный рост, в развитых странах прекратился.

— Жириновский предлагал выход: в инкубаторах детей разводить. Годится?

— Если бы можно было в инкубаторах еще и воспитывать…

Проблема для любой семьи не в том, чтобы родить, а в том, чтобы вырастить, воспитать. Потому семьи и не гонятся за количеством, трезво взвешивая свои возможности.

— Все-таки население России длительное время росло. Почему же теперь этот рост должен прекратиться?

— В сознании отложилось, что население всегда должно расти. Так думать привыкли и власти, и рядовые граждане. А когда в 90-х население перестало расти, и даже стало сокращаться, все проблемы стали валить на «лихие 90-е»…

— Но похоже на правду же: один общественный строй развалился, другой не образовался, резкое обнищание, неуверенность в завтрашнем дне… В таких условиях детей заводить не хочется…

— Продолжение рода, семья, дети – все это важнее политических неурядиц. В истории многое бывало, но чтобы люди перестали рожать, такого не было. Россия в ХХ веке прошла через потрясения, не сравнимые с 90-ми годами, и это не могло не сказаться на рождаемости.

По сути, ни одно женское поколение, родившееся после 1910 года и вступавшее в материнский возраст, начиная с конца 1920-х годов, себя не воспроизводило. Но это не сразу стало заметно.

Еще продолжали рожать те поколения, которые раньше входили в детородный возраст. Потом была Вторая мировая война, после которой никогда уже не восстановился тот уровень рождаемости, который был в дореволюционной России и удерживался до конца 20-х годов.

Именно тогда Россия стала страной с низкой рождаемостью, и не случайно, что она оказалась одной из первых, где рождаемость – еще в середине 60-х – опустилась ниже уровня замещения поколений. Тогда и была запрограммирована будущая естественная убыль населения. Еще Центральное статистическое управление СССР рассчитало, что в России это произойдет после 2000 года. На 10 лет примерно ошиблись. Но тут действительно могли сказаться кризисные 90-е.

— А сейчас уже поздно влиять на рождаемость, тренд оформился?

— Да, это так. Благополучная Швеция по уровню рождаемости сегодня мало отличается от России, а в Норвегии или Нидерландах рождаемость сейчас даже ниже, чем у нас.

Короткая жизнь россиян

— А если активнее бороться со смертностью, повышать продолжительность жизни?

— Положение со смертностью в России хуже, чем с рождаемостью. На протяжении многих десятилетий Россия демонстрирует отставание по уровню продолжительности жизни, в 90-е годы оно еще усугубилось. Правда, с 2004 года продолжительность жизни растет, но большую часть времени мы потратили на то, чтобы выкарабкаться из ямы. Только в 2009 году мы превысили наш предыдущий максимум продолжительности жизни для женщин, в 2013 году – для мужчин.

Тем не менее отставание от других стран очень велико. Наши достижения по итогам 2016 года (итогов 2017 еще нет) – продолжительность жизни мужчин 66,5 года, женщин — 77,1. А во Франции, например, в том же 2016 году, соответственно, 79,4 и 85,4 года.

— Какие причины смерти наиболее критичны?

— Главные вызовы системе здравоохранения, да и нам всем — неинфекционные причины смерти, то есть, хронические заболевания и «внешние причины». Эта тенденция оформилась к началу 1960-х. Многие страны сумели ответить на этот вызов, что принесло значительное приращение продолжительности жизни. В России же за полвека (между 1960 и 2010 годами) продолжительность жизни женщин в России выросла незначительно, а у мужчин даже несколько сократилась. Только за последние годы, как я сказал, наметился некоторый рост, но до настоящего успеха еще далеко.

У нас продолжает снижаться младенческая смертность. Но, в отличие от многих стран, в России низка и почти не меняется ожидаемая продолжительность жизни пожилых людей, то есть среднее число лет, которое человеку предстоит прожить после выхода на пенсию. Уже давно обсуждается вопрос о повышении возраста выхода на пенсию до 65 лет.

При нынешнем уровне смертности в России мужчине, достигшему этого возраста, предстоит прожить, в среднем, еще 13,1 года – столько же, сколько было более полувека назад – в 1960 году.

Если взять для сравнения Испанию, с которой мы тогда были, примерно, на одном уровне, то там среднее число лет, которое предстоит прожить мужчине, достигшему 65 лет, выросло с тех пор более, чем на 6 лет. У женщин соответствующий показатель у нас в 1960 году был даже немного выше, чем в Испании, но с тех пор в России он увеличился чуть более, чем на год, а в Испании – на 8 лет.

— Сколько пенсионеров сейчас «кормит» один работник?

— У нас 85 миллионов человек в возрасте от 20 до 60 лет и 30 миллионов – старше 60. Получается 36 пожилых на 100 человек в трудоспособном возрасте, что немало, особенно если учесть, что сравнительно недавно – до середины 1960-х годов – этот показатель никогда не достигал 20. Однако до последнего времени нам везло, если, конечно, это можно назвать везеньем.

В середине прошлого десятилетия процесс старения в России приостановился – на радость пенсионному фонду, хотя в основе этой радости лежала давняя беда. Начиная с 2001 года 60-летний рубеж стали переходить поколения, родившиеся в 1941-1945 годах – они по понятным причинам были малочисленными. К 2006 году число пожилых (60 лет и старше) сократилось на 2,6 млн.

Но потом стали прибывать относительно многочисленные послевоенные поколения, число претендентов на пенсии снова стало увеличиваться, в 2013 году их было уже больше, чем в 2001. Начальство переполошилось, стало требовать объяснений. Его успокоили, сказали, что все хорошо, не надо волноваться, стариков стало больше, потому что у нас увеличилась продолжительность жизни.

Начальство поверило и успокоилось, не хочется его огорчать.

Но только уже к середине следующего десятилетия нынешние 36 пожилых на 100 трудоспособных превратятся в 45. Готова ли к этому наша экономика? Готовится ли она к этому?

Миграция — основной ресурс

— Рождаемость низкая, смертность высокая – получается, что для России остается только одна возможность прирастать населением – за счет мигрантов?

— Во всяком случае, опыт последних 25 лет показывает, что иммиграция стала серьезным демографическим ресурсом для нашей страны. Если население России сейчас растет, то почти исключительно за счет иммиграции. И даже когда население убывало, иммиграция на 60% компенсировала его естественную убыль.

Население России за годы убыли (1993-2008) сократилось на 5,2 млн человек, но если бы не было иммиграции, то сокращение составило бы 13,2 млн.

Всего же за 1992-2016 гг. миграционный прирост населения России составил более 9 млн человек. Долгое время это была, по большей части, возвратная миграция, т.е. в Россию возвращались люди, которые когда-то выехали из нее, или их дети и внуки. Но постепенно этот ресурс исчерпывался, в миграционном потоке становилось все больше представителей коренных народов сопредельных стран, в основном среднеазиатских.

Роль иммиграции как основного источника роста населения России сохранится и в будущем.

Только чтобы перекрыть неизбежную естественную убыль населения и избежать сокращения населения России, может понадобиться принимать 500 тыс. мигрантов в год, а то и более.

— Да уж куда больше-то?

— Тогда придется смириться с сокращением численности населения России. У нас нет четко артикулированного отношения к миграции, имеются только не очень внятные и постоянно меняющиеся тактические соображения.

— Отношение граждан России к мигрантам, по-моему, очень четко выражается. А вот у власти…

— Мне кажется, что отношение граждан во многом формируется самой властью. А ее отношение к мигрантам чаще всего привязано к сегодняшней или завтрашней ситуации на рынке труда, которая может диктовать больший или меньший спрос на гастарбайтеров или другие категории экономических мигрантов.

— А как надо?

— Главный стратегический демографический вопрос, на который надо ответить: нужны ли России люди – сверх тех, которые в ней уже живут? Ответы на этот вопрос могут быть разными, но именно они – и только они – могут дать основания для выработки миграционной стратегии.

— А вас, похоже, не беспокоит качество нынешней миграции? Преступность, например...

— Я не выступаю ни за, ни против миграции. Накоплен большой мировой опыт, который говорит, что беспроблемной миграции не бывает. Значит ли это, что нужно стремиться минимизировать приток мигрантов, а то и вовсе отказаться от него? Ответ зависит от баланса плюсов и минусов, которые влечет за собой то или иное решение.

— Какие страны сейчас составляют основу миграционного потока в Россию?

— Узбекистан, Таджикистан переживают сейчас демографический взрыв, как и все развивающиеся страны. У них избыток трудовых ресурсов большой. Но для России их ресурсов может быть недостаточно.

Цвет кожи — не главное

— Значит, Евразия исчерпана. В какую сторону смотреть тогда? На Китай?

— На Китай я бы ни в коем случае не стал смотреть. Принять большое количество китайцев – равносильно тому, что через какое-то время отдать им территорию.

— Пусть приезжают, работают, платят налоги, поднимают Дальний Восток, Сибирь. Не обязательно же давать мигрантам гражданство. Когда правительство объявило о программе дальневосточного гектара, я в шутку предложил создать класс новых русских помещиков, латифундистов. Русская семья берет бесплатно 10 га, закладывает землю под кредит в банке, нанимает работников из КНР, и они обрабатывают землю. Выращивают овощи, зерновые культуры, развивают тепличное хозяйство. Все сыты-довольны. В чем проблема-то?

— В том, кто кого наймет в конечном счете. А если серьезно, то дело в том, что нам нужны не просто рабочие руки, не просто трудовые ресурсы. Это само собой. Но нам нужно население.

У России маленькое население для такой гигантской территории. А китайцы как часть населения России, когда рядом — полуторамиллиардный Китай, – это опасно.

Небольшой процент китайцев вполне может быть среди мигрантов, почему нет? Но в принципе нужен баланс по национальностям. Из разных стран понемногу. Американцы, например, квотируют, следят за тем, кто из каких стран приезжает.

— А за счет внутренней миграции, без внешней, нельзя как-то перегруппироваться и подстегнуть экономический рост – в той же Сибири, на Дальнем Востоке?

— Декларативные попытки развернуть направления миграционных потоков «в нужных направлениях» и повысить общий уровень пространственной мобильности населения пока что не приводят к значимым результатам. Во многих геополитически важных регионах не хватает людей, внутренние мигранты движутся не туда, а оттуда.

— Вопрос на засыпку. Через сколько лет Китай поглотит Россию?

— Сейчас пока им не нужно никого поглощать. Они заняты своими проблемами. Но Россия слабеет и становится легкой добычей. Потому нам и надо заселять Сибирь и Дальний Восток.

— Если масштабная миграция из Китая нежелательна, а ресурсы Средней Азии ограничены, откуда нам брать мигрантов? Не из Африки же…

— Почему во Францию могут ехать из Африки, в Германию могут, а к нам нет?

— Смогут ли африканцы приспособиться к нашей жизни? И как их будут воспринимать россияне?

— Если ориентироваться на прием мигрантов, особенно культурно далеких, то нужно в это вкладываться. С первым поколением мигрантов всегда непросто, даже если они просто переезжают из деревни в большой город своей собственной страны.

Надо смотреть на несколько поколений вперед. Первое поколение мигрантов будет работать подсобными рабочими, охранниками, нянечками, продавцами, и все они будут не очень хорошо говорить по-русски. Зато их дети уже вырастут и выучатся здесь, для них русский будет родным языком, они будут образованы. Они будут отличаться цветом кожи, но разве это – главное?

Россия > Госбюджет, налоги, цены. Миграция, виза, туризм > gazeta.ru, 9 января 2018 > № 2452763 Анатолий Вишневский