Новости. Обзор СМИ  Рубрикатор поиска + личные списки

Выступление и ответы на вопросы СМИ Министра иностранных дел России С.В.Лаврова в ходе совместной пресс-конференции по итогам переговоров с Министром иностранных дел и по делам эмигрантов Иорданского Хашимитского Королевства А.Сафади, Сочи

Уважаемые дамы и господа,

Мы сегодня обсудили состояние и перспективы наших двусторонних отношений с прицелом на их дальнейшее развитие в русле достигнутых договоренностей между Президентом России В.В.Путиным и Королем Иордании Абдаллой II.

Особое внимание мы уделили необходимости активизировать наше торгово-экономическое сотрудничество. В этой связи мы придаем большое значение подготовке к четвертому заседанию Межправительственной комиссии по развитию торгово-экономического и научно-технического сотрудничества, которое намечено на третий квартал этого года.

Обсудили также перспективы развития нашего взаимодействия в сфере мирного использования ядерной энергии и сотрудничества в образовательной и гуманитарной областях. Мы исходим из того, что эти планы, которые у нас сейчас вырисовываются, будут претворяться в жизнь.

Из международной проблематики, по понятным причинам, основное внимание мы уделили сирийскому урегулированию. Мы солидарны в том, что усилия по запуску политического процесса должны сочетаться с борьбой с остатками террористических группировок. Россия и Иордания исходят из необходимости нацеливать все усилия, предпринимаемые по завязыванию межсирийского диалога, на выполнение задач, поставленных в резолюции 2254 СБ ООН. Мы сотрудничаем в рамках астанинского процесса, где Иордания участвует в качестве наблюдателя. Мы взаимодействуем по поддержанию режима зон деэскалации на юго-западе Сирии вблизи границы с Иорданией. Сегодня мы договорились продолжать сотрудничество по этой важной теме как на двусторонней основе, так и в формате трехстороннего, с участием американцев, мониторингового центра.

Нас тревожит ситуация в палестино-израильском урегулировании. Мы исходим из необходимости руководствоваться теми решениями, которые принимались в ООН. Выступаем за скорейшее возобновление на этой основе прямого диалога между палестинцами и израильтянами. Напомню, что в свое время Россия пригласила к себе лидеров Палестины и Израиля для организации прямого диалога без предварительных условий. Это предложение полностью остается в силе.

При рассмотрении других проблем ближневосточного региона, в частности, ситуации в Ираке, мы высказались за безальтернативность урегулирования всех кризисных ситуаций через инклюзивный диалог с участием всех этнических и конфессиональных групп.

Мы подтвердили нашу высокую оценку роли, которую Иордания играет в региональных делах, в том числе в отношении судьбы Иерусалима, который должен оставаться столицей для всех трех мировых религий.

В целом я считаю, что у нас были очень полезные переговоры. Я благодарю моего коллегу и друга Министра иностранных дел и по делам эмигрантов Иорданского Хашимитского Королевства А.Сафади за тесное сотрудничество. Мы будем продолжать эти контакты на регулярной основе.

Вопрос: Отразится ли процесс урегулирования в двух зонах деэскалации в Восточной Гуте и под г.Хомс на третьей зоне деэскалации на юге Сирии? Как он может отразиться в целом на политическом урегулировании ситуации в САР?

С.В.Лавров: Зоны деэскалации создавались на временной основе исходя из того, что после того, как задачи, поставленные перед этими зонами, будут решены, и когда можно будет возвращаться к мирной жизни, они прекратят своё существование. При этом режим деэскалации, конечно же, не распространяется на террористов, которые в соответствии с решениями СБ ООН должны быть уничтожены. В Восточной Гуте эта проблема была в основном решена, поскольку те группировки, которые либо консолидировались с «Джабхат ан-Нусрой» и прочими террористическими отрядами, либо сами нарушали режим прекращения боевых действий, были по большей части ликвидированы или выведены оттуда. Соответственно, сирийское Правительство восстановило контроль над Восточной Гутой и выполнило свою миссию в зоне деэскалации в этой части Сирийской Арабской Республики. Надеемся, что и в южной зоне деэскалации задачи ликвидации угроз и восстановления мирной жизни тоже будут выполняться. Мы договорились с нашими иорданскими друзьями о продолжении диалога как по двусторонней линии, так и с участием американцев в Аммане, где создан специальный мониторинговый механизм для контроля за выполнением договорённостей о южной зоне.

Ясно, что вопросы, касающиеся урегулирования ситуации в этой части Сирии, должны рассматриваться комплексно, в том числе с учётом происходящего в Ат-Танфе, где американцы в одностороннем порядке объявили большую территорию радиусом в 55 км в качестве своей «вотчины», а также с учётом ситуации, о которой уже говорил мой коллега, в лагере беженцев «Рукбан». В этом районе, где американцы в одностороннем порядке объявили своей зоной территорию вокруг Ат-Танфа, и в лагере беженцев «Рукбан» происходят очень странные вещи, включая подготовку боевиков, которая там ведётся для того, чтобы они продолжали боевые действия вопреки договорённостям о прекращении огня.

Что касается лагеря беженцев «Рукбан» с точки зрения доставки гуманитарной помощи, то очень долго американцы отказывались предоставить туда доступ для гуманитарных конвоев, ссылаясь на то, что якобы сирийское Правительство не даёт разрешения. Это не так. Все вопросы между сирийским Правительством и гуманитарными учреждениями решены. Сейчас, по сути дела, США не дают достаточных гарантий безопасности для доставки гуманитарных грузов в этот лагерь. Американцы предлагают доставлять гуманитарные конвои до границы лагеря «Рукбан», а внутри лагеря распределением помощи займутся сами его обитатели. Мы уже не раз наблюдали, в том числе в Восточном Алеппо и Восточной Гуте, как доставляемая таким образом гуманитарная помощь либо «приватизировалась» боевиками, либо перепродавалась втридорога. Поэтому это не выход, не решение проблемы. Ещё раз подчеркну, что весь комплекс вопросов, который связан с нормализацией обстановки на юге Сирии вблизи от иорданской границы, требует комплексного и взаимосвязанного рассмотрения.

Вопрос: На этой неделе Премьер-министр Израиля Б.Нетаньяху заявил, что израильской разведке удалось добыть данные о наличии у Тегерана планов по развитию области ядерного оружия. Как Россия воспринимает подобные заявления израильского Премьер-министра? Какова будет реакция Москвы, если 12 мая Президент США Д.Трамп объявит о выходе США из СВПД?

С.В.Лавров: Если Израиль или кто-либо ещё получил документы, которые, как утверждается, доказывают сохранение в Иране планов развития ядерного оружия, то они должны быть незамедлительно переданы в МАГАТЭ, отвечающее за реализацию Совместного всеобъемлющего плана действий.

Комментарий, который я слышал от специалистов, участвовавших в переговорах по подготовке этого плана действий, говорит о том, что вполне вероятно эти документы относятся к прошлой деятельности, которая была уже учтена в инспекциях МАГАТЭ. Напомню, что Иран сейчас подвержен самому интрузивному режиму инспекций по линии МАГАТЭ.

Что касается самого Совместного всеобъемлющего плана действий, то, как не раз подчёркивал Президент России В.В.Путин, в том числе по итогам телефонного разговора с Премьер-министром Израиля Б.Нетаньяху, эта договорённость должна неукоснительно выполняться всеми, заключившими её сторонами, тем более что она была затем одобрена Советом Безопасности ООН без каких-либо изменений. Если США, как не раз объявлял Президент Д.Трамп, заявят о выходе из этой договорённости, то мы все – международное сообщество потеряем один из важнейших инструментов, который способствует обеспечению режима нераспространения оружия массового поражения.

Вопрос: Глава МИД Великобритании Б.Джонсон и Генеральный секретарь ООН А.Гутерреш обсудили вчера реформирование ООН. Как Вы считаете, почему все чаще слышны разговоры о такой реформе? Согласны ли Вы с мнением Генерального секретаря ООН А.Гутерреша о том, что СБ ООН не отражает на сегодняшний день баланс сил в мире?

С.В.Лавров: СБ ООН, конечно же, нуждается в обновлении. Согласен с тем, что нынешний его состав, композиция этого важнейшего органа уже не отражает тех реальных соотношений сил, которые сложились сегодня в мире. В рамках процесса формирования многополярного мира появились новые центры экономического роста, финансовой мощи и политического влияния.

Сегодня из пятнадцати членов СБ ООН (пять постоянных и десять непостоянных) треть принадлежит западной группе стран, у которой три постоянных и два непостоянных места. Конечно, это неадекватно отражает те реальности, которые существуют в мире.

Главной проблемой является преодоление ситуации, когда развивающиеся регионы мира существенно недопредставлены в этом органе ООН. Мы последовательно выступаем за то, чтобы эта несправедливость была преодолена, и СБ ООН пополнился представителями развивающихся стран Азии, Африки и Латинской Америки. Не раз официально заявляли, что такие страны, в частности, как Индия и Бразилия, являются сильными претендентами на постоянное членство в СБ ООН, когда будет принято решение о расширении Совета. Безусловно, одновременно ряды Совета должны пополниться и представителями Африки. Это тоже обязательное условие справедливой реформы.

Россия. Иордания. ООН > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 3 мая 2018 > № 2593893 Сергей Лавров

Вопреки всему.

Как «КОРТРОС» адаптируется к новым реалиям рынка, продолжает строить планы, а главное - реализовывать их.

Экономическая ситуация и законодательные новшества на рынке новостроек привели к тому, что большинство российских девелоперов, подводя итоги прошлого года, констатировали падение объемов продаж в своих проектах. На фоне пессимистических настроений группа компаний (ГК) «КОРТРОС», вопреки общей тенденции, продемонстрировала рост по ряду ключевых показателей. Что помогает компании развиваться в непростые для отрасли времена? Каково в целом нынешнее состояние и перспективы жилищного строительства в России? Об этом и многом другом – «СГ» поговорила с главным финансовым директором ГК «КОРТРОС» Владиславом ЯБЛОНСКИХ.

«СГ»: 2017-й год был непростым для строительной отрасли: объемы жилищного строительства снизились, нормы регулирования стали жестче. «КОРТРОС» один из немногих, кто в этих условиях, называет его удачным. Чем это объясняется?

В.Я: Действительно, несмотря на сложную ситуацию в экономике, основные проекты ГК демонстрировали положительную динамику цены квадратного метра, так, например, на московском рынке рост цены по итогам 2017 года составил 82% по отношению к 2016 году, а рост объемов проданного жилья в квадратных метрах 4%. Повышение маржинальности в текущей рыночной ситуации (опережающий рост цены «квадрата» относительно объемов контрактации в метрах) в первую очередь было достигнуто за счет того, что рынку был предложен в каждом из реализуемых проектов уникальный по своим качествам продукт позволивший аккумулировать платежеспособный спрос. По большому счету, прошлый год во многом стал знаковым для нас, так как ознаменовал собой некое переформатирование нашего девелоперского портфеля, став новым эволюционным этапом компании. Что я под этим имею в виду? Прежде всего – это вхождение в активную фазу реализации нашего амбициозного проекта в сфере элитной недвижимости в Санкт-Петербурге - комплекса Royal Park на Петровском острове. Там будет даже построена внутренняя марина — и яхты смогут подходить прямо к домам, что, заметьте, для России большая редкость. К слову, до этого элитной сферой «Кортрос» не очень-то и занимался. В этом сегменте у нас есть только один реализованный проект в Перми — жилой комплекс (ЖК) «Астра», построенный на месте известной табачной фабрики.

Отдельно стоит отметить и дальнейшее развитие нашего базового, масштабного проекта комплексного освоения территории «Академический» в Екатеринбурге. Речь идет о запуске там продаж по договорам долевого участия (ДДУ), что позволило нам существенно расширить «воронку продаж». Если раньше здесь продавалось только готовое жилье, то теперь за счет ДДУ мы смогли привлечь новых покупателей. Это, в частности, позволило нам занять с этим проектом по итогам года около 25% местного рынка новостроек. В 2018-м и далее, рост объема контрактации в метрах, по нашим оценкам, продолжится, и в потенциале мы видим минимальную планку продаж в «Академическом» на уровне 150 тыс. «квадратов» в год. Помимо 8% роста в Екатеринбурге, в прошлом году нам удалось еще и значительно нарастить свое присутствие на наиболее маржинальных рынках страны - Москвы и Санкт-Петербурга (рост к 2016 году 118% (с учетом проектов fee development) и 92% соответственно), в том числе за счет реализации новых знаковых для рынка проектов. В целом по результатам 2017 года объем поступлений денежных средств от продаж жилой недвижимости по сравнению с 2016 годом увеличился по всей ГК на 8% (а с учетом проектов fee development на 22%).

«СГ»: Тогда как объяснить, что на этом позитивном фоне вдруг появляется информация чуть ли ни об отзыве у компании рейтинга S&P Global Ratings?

В.Я: Во-первых, в сообщении агентства (имеется в распоряжении «СГ») говорится лишь о приостановке «рейтинговых действий» по причине введенных санкций и подтверждения рейтинга на текущем уровне. Однако российские журналисты использовали некорректный перевод. Верный термин по-русски звучит «приостановило» (suspension), а отзыв рейтинга обозначался бы withdrawal. Во-вторых, все мы понимаем, что это чистая политика. После введения известных санкций, S&P - как американское рейтинговое агентство – просто вынуждено было совершить в отношении нас некое ухудшающее действие, что отражало бы их видение на возможные последствия этих ограничений. При этом в самом S&P понимают, что бизнесу «КОРТРОСа» ничего не угрожает – хотя бы потому, что мы является рублевой компанией, и ведем свою деятельность только на территории РФ. В релизе S&P, кстати, четко прописано, что «группа не имеет валютных долговых обязательств и какой-либо существенной зависимости от зарубежных контрагентов. Компания не испытывает сложности с обслуживанием и погашением по текущей долговой нагрузке, а доступные источники ликвидности более чем в два раза превышают уровень долга». Ну, а «приостановка» рейтинга – это не потому, что S&P что-то смущает, а потому, что они, повторюсь, как американская организация, не имеют права иметь каких-либо деловых отношений с лицом, попавшим в SDN List. Кстати, агентство, завершая свое сообщение, пишет, что они с удовольствием возобновят с нами сотрудничество, как только санкции будут сняты.

«СГ»: С этим понятно. Давайте тогда вернемся к российским реалиям. В частности, к происходящим сейчас в стране законодательным изменениям, касающихся долевого строительства, и возможному полному переходу от «долевки» к проектному финансированию. Что вы об этом думаете?

В.Я: Пока мы живем в прежней законодательной парадигме. Каких-либо реальных механизмов замены долевого строительства банковским финансированием еще даже не представлено. Как нет и конкретных дат для начала столь радикальных изменений. А вот с 1 июля 2018 года – со вступлением в силу ряда ключевых поправок в 214-ФЗ, вводящих новые требования к застройщикам - правила игры для большинства игроков рынка могут действительно сильно поменяется. Хотя мы от этого не ожидаем серьезного эффекта на деятельность компании. Объясню, почему. Потому что во всех своих проектах мы либо уже получили разрешение на строительство, либо сейчас получаем их с запасом, что позволит нам как минимум 2018-2019 годы работать без учета влияния этих законодательных поправок.

А если говорить в целом, то «КОРТРОС», по большому счету, всегда жил в логике проектного финансирования. Даже те проекты, которые мы строили по ДДУ, мы всегда реализовывали имея кредитные линии по проектному финансированию. Да еще и не во всех проектах мы этими линиями воспользовались. У нас есть ряд проектов, в которых такой потребности просто не было в силу того, что мы очень четко угадали с продуктом и с целевой аудиторией. Взять хотя бы наш пермский ЖК «Гулливер», который мы запустили в 2015 году, сделав под него изначально проектное финансирование, но так ни разу им и не воспользовались. Второй пример – строящийся ЖК «Серебряный Бор» в Москве. На этот проект также существовала кредитная линия, которая в итоге нам не потребовалась, потому что продажи здесь идут опережающими темпами. Притом, что это объект на Живописной улице еще и является одним из лидеров на московском рынке по темпам роста стоимости квадратного метра. Когда мы только начинали его продавать стоимость «квадрата» составляла 180-186 тыс. рублей, а сейчас его средняя цена – более 300 тыс.

Что касается проектного финансирования как такового, то давайте для начала разберемся - к чему может привести отмена ДДУ. В случае стопроцентного проектного финансирования маржа отрасли частично будет смещаться в пользу банков. Потому что они, по сути, частично возьмут на себя функцию технического заказчика. Плюс увеличатся объемы финансирования, поскольку денег от дольщиков уже не будет. При этом, на мой взгляд, для развития отрасли было бы правильно соблюсти некий баланс, чтобы денежный поток не просто перераспределился в пользу финансового сектора от реального сектора экономики, но и последний тоже какие-то плюсы получил. Какими инструментами этого можно было бы добиться? Наверно, если говорить о земельных отношениях, то здесь было бы уместно говорить о каких-то механизмах рассрочки платежей. Особенно в длинных, масштабных проектах. Опять же в проектах комплексного развития территорий (КОТ), где большой объем ввода, и на балансе застройщика может оставаться много (и надолго) готовых квартир - было бы, конечно, здорово, если бы государство изыскало возможность применения хоть какой-то льготы -- ну, не знаю, на год-полтора, чтобы введенный недавно налог на непроданные квартиры снизить либо вообще свести его в ноль. Также было бы правильно с точки зрения налогов в целом более широко трактовать затраты на вход в проект. Девелопмент - это ведь мультиплицирующая отрасль, и ее устойчивое развитие полезно для экономики в целом, потому что она слишком много рабочих мест создает. Само собой, ждем мы и уже обещанной властями поправки, касающейся правила одного SPV, в части применения ее для КОТов. Тогда у проектов, попадающих под определение комплексных, появится возможность получать одним застройщиком разрешение на разные очереди. Чтобы вновь заработал конвейер последовательной реализации.

«СГ»: Работать в отрасли становится сложней - это видно невооруженным взглядом. Конкуренция усиливается, на рынке активно идет процесс укрупнения… Все это объясняется лишь регуляторикой?

В.Я: С точки зрения законодательства рынок становится более профессиональным и цивилизованным. А вот что касается тенденции на укрупнение отрасли, она особо не зависит от градостроительного регулирования. Хотя бы по одной простой причине, что девелопмент на сегодняшний момент - это, наверное, одна из последних отраслей в российской экономике, в которой большое количество денег и они еще очень сильно диверсифицированы по множеству компаний. Достаточно посмотреть на нефтянку, металлургию, телеком и т.д. - где всего четыре-пять игроков, из которых половина — государственные или окологосударственные. И только поэтому в девелопменте еще пока очень сильна конкуренция. Хотя и укрупнение - это нормальный эволюционный этап для отрасли - с одной стороны. С другой - та регуляторика, о которой мы говорим, она, конечно, преследует благие цели со стороны государства — защитить граждан, не допустить появления новых обманутых дольщиков. Но, как мне кажется, основная проблема-то — как раз с теми застройщиками, которые не по ДДУ строят. С теми, которые до сих пор используют какие-то обходные,и порой, мошеннические, истории. Хотя сам по себе механизм ДДУ - он не такой уж и плохой, и он очень хорошо защищает права частных соинвесторов. Вопрос, мне кажется, в применении этого механизма. И здесь, наверно, тоже нужен какой-то разумный баланс. Потому что зарегулировать отрасль, оставить две-три большие компании - в этом тоже не будет ничего хорошего. Будет минус в конкуренции, что, в конечном итоге, наверное, сузит возможность выбора для для рядового покупателя. Именно поэтому так важно не перейти в олигопольный или в монопольный рынок. Потому что отсутствие здоровой конкуренции - это в результате потеря в качестве продукта и в его разнообразии.

«СГ»: В сложившихся условиях большинство девелоперов предпочитают не запускать сейчас новых проектов, некоторые - фактически «замораживают» свое развитие. «КОРТРОС» от своих планов на будущее не отказывается?

В.Я: Логика появления новых площадок и развития компании у нас следующая: мы ставим себе задачи иметь сбалансированный проектный портфель. Что я под этим подразумеваю? Это, во-первых, присутствие в нескольких регионах - это однозначно Москва и Санкт-Петербург, как наиболее маржинальные рынки. Это Екатеринбург и Пермь - как наши базовые города. Это в текущей ситуации уже и Ростов-на Дону — вы сами недавно писали о проекте с нашим участием по строительству жилого массива на месте бывшего городского аэропорта. Потенциально смотрим и на другие регионы, где нам было бы интересно с точки зрения развития поприсутствовать. При этом в «КОРТРОСе» существует еще и перпендикулярный взгляд на свой девелоперский портфель, его сбалансированности с точки зрения представленных в нем типов проектов. Мы считаем, что для компании очень важно иметь долгосрочные, масштабные проекты типа «Академического» и при этом удачно сочетать их с точечными проектами, такими как «Серебряный бор». При подобной диверсификации по срокам реализации проектов становится очевидно, что более длинный проект может быть менее маржинальным, чем короткий, а, соответственно, на коротком вы зарабатываете больше, но он небольшой - год-два, и все — закончился.

Ну и наконец, третий вид диверсификации - это по сегментам рынка. Мы видим себя в комфорт- и бизнес-классе, которые мы считаем для себя приоритетными. Что касается «элитки» здесь уже надо case-by-case смотреть. Это все-таки тот сегмент, на который в каких-то кризисных ситуациях негативный эффект сразу проявляется, при том, что во всех остальных сегментах кризисные явления гораздо менее заметны. Особенно если вы изначально правильно позиционировали этот проект с точки зрения потенциальных потребителей и платежеспособного спроса. Если вы еще на старте проекта уделяли ему должное внимание, понимали, для кого вы это строите и кому вы это будете продавать, то спрос никуда не денется, ваша задача просто его собрать. Но не стоит при этом еще и забывать о том, покупательские предпочтения ведь тоже могут меняться. Смотрите, если раньше можно было бы построить «панельку», условно, посреди поля, и вы бы ее все равно точно продали, то сейчас люди за свои деньги хотят получить максимально качественный продукт. И его оценка качества сейчас многокритериальна: помимо цены, это и уже может быть и планировка, и квартирография, и отделка мест общего пользования, и благоустройство территории, и «социалка» и т.д. И здесь очень важно предлагать людям какое-то комплексное решение, причем оно везде может быть разным. Если в проектах комплексного освоения территории на первое место выходит инфраструктура, то в каких-то точечных историях это, прежде всего, локация, соотношение цена/качество. Все это то, что и позволяет как раз «притянуть» тот самый платежеспособный спрос.

Взять хотя бы наш другой столичный проект - ЖК «Люблинский» на юго-востоке Москвы. Казалось бы - очередная точечная застройка. В чем его уникальность? Да хотя бы в том, что когда мы его запускали, вокруг практически не было никаких новых объектов моложе конца 70-х годов. Сплошная старая застройка, а при этом очень удачное расположение и сложившаяся инфраструктура. За абсолютно разумные деньги люди получили современный продукт уровня, как минимум, «комфорт-плюс», при этом совершенно другого потребительского свойства, чем все, что находится по соседству.

Возвращаясь к нашим планам — добавлю, что мы, к примеру, в конце второго полугодия 2018 года собираемся совместно с партнерами из Capital Group уже выйти на стройку по еще одному интересному проекту в Останкинском районе столицы. Это бывшая промзона, где ранее располагался Калибровский завод, при этом расположенная относительно близко к центру города.. Там появятся пять домов переменной этажности — от 10 до 35 этажей, суммарной поэтажной площадью под 300 тыс. «квадратов».

Справочно:

Группа компаний «КОРТРОС» является признанным лидером российского рынка по вводу жилья. Проектные офисы ГК расположены в Москве, Cанкт-Петербурге, Екатеринбурге, Перми, Ярославле и Краснодаре. Под управлением холдинга сейчас находится портфель проектов на более чем 16 млн кв. метров.

Автор: Сергей ЛАНЦОВ для СГ-ОНЛАЙН

Россия. ЦФО > Недвижимость, строительство > stroygaz.ru, 3 мая 2018 > № 2593095 Владислав Яблонских

САМЕЦ

Перхоть, стёб и поцелуи: вожак западного прайда Трамп принудил Макрона к подчинению

Самец - особь животного мужского пола. Самец во главе стада. О чрезмерно чувственном мужчине.

С. И. Ожегов, Н. Ю. Шведова. Толковый словарь русского языка.

Визит Макрона в Вашингтон 23-25 апреля в первую очередь запомнился недодипломатическим казусом или сверхдипломатическим демаршем, который произошёл на встрече президентов США и Франции. Во всяком случае, это событие явно выбивается из всех известных дипломатических протоколов и значительно перешибает любые хрущёвские ботинки, поцелуи Брежнева с Картером или слабоумные высказывания Буша-младшего.

История с перхотью развивалась так. Трамп сказал Макрону: «Все говорят, какие у нас отличные отношения. Это правда, это не фейковые новости, действительно, это не фейковые новости. Это большая честь, что ты здесь. Кстати, я стряхну этот небольшой кусочек перхоти, этот маленький кусочек», – сказал Трамп и действительно стряхнул перхоть с левого плеча Макрона, очень напористо и агрессивно. И добавил: «Нам нужно сделать его совершенным. Он совершенен. Итак, это действительно большая честь быть с тобой, ты особенный друг. Спасибо».

Что это было? Проявление грубости, нецивилизованности, дипломатической неопытности Трампа? Или, наоборот, он сознательно сыграл роль простака-ковбоя и поставил виртуозным стёбом своего французского коллегу «на место», обеспечив себе таким образом как бы позицию сверху в переговорном процессе?

Экспертные оценки

Сергей Михеев

Если в трёх словах, то история с перхотью Макрона — это лицо современного Запада. И нам очень полезно ещё раз посмотреть на то, чем же Запад и его лидеры являются на самом деле с человеческой точки зрения. Потому что, к сожалению, в отечественной традиции много-много лет, я бы даже сказал — веков, установилось необъяснимое, совершенно иррациональное обожание Запада и приписывание Западу тех черт, которых у него никогда и не было. Даже в позднесоветское время прозападная мифология присутствовала среди многих. То есть западный человек в глазах наших обывателей стал чуть ли не полубогом. Если это западные специалисты, то они, видимо, специалисты во всём; если это западные политики — то это вроде как политики высшего сорта. Эту чушь нам и раньше вбивали люди заинтересованные, конечно, вбивают и теперь. Но мы и сами этому поддаёмся, тоже сочиняем мифы на базе совершенно обывательских и невежественных представлений о том, чем Запад является на самом деле.

Так что хорошо посмотреть на такие моменты, как общение лидеров США и Франции. Во-первых, президент Трамп, на мой взгляд, явно бескультурный человек. Посмотрите и почитайте его высказывания по самым разным вопросам. Если честно, то это высказывания человека, не блистающего мудростью. Не то что каким-то тактом или манерами — а просто даже не показывающего элементарных признаков нормального ума. И вообще с риторикой и способностью говорить у Трампа есть большие проблемы. Поэтому я думаю, что он вполне искренне делает заявления вроде спича о перхоти и совершенстве, потому что это его бытовой, обычный язык. Он так, видимо, обращается и со многими другими людьми. То есть как куртуазными манерами не блещет, так и умом.

С другой стороны, это его взгляд на то, как надо выстраивать отношения с партнёрами. Он показывает, что считает себя несомненно выше партнёра. Он считает нужным вот так — прошу прощения за лексику — «опустить» собеседника на глазах у всех, чтобы унижение было видно публично. В стиле альфа-самца из стала человекообразных американский президент общается даже не с врагами и не с какими-то нейтральными странами — он общается так в первую очередь со своими союзниками. Кстати говоря, это вообще весьма характерно для позиции американцев. Те, кто считает, что у американцев много друзей, а у России этих друзей нет — посмотрите, как президент Америки общается с одним из своих друзей. Причём Макрон — друг не из какого-то там второго, третьего, четвёртого десятка, это друг из числа первых. Даже союзникам из числа первых американцы публично, при всех указывают на их место, причём в грубой, хамски-уличной манере. «Ты парень-то неплохой, только писаешься и глухой» — есть такая уличная присказка. Демарш Трампа из этой сферы. Так американцы видят свои союзнические отношения. Что уж говорить обо всех остальных претендентах на американскую дружбу — поляках, литовцах, украинцах и чего-то в этом роде, если даже на встрече, посвящённой 250-летию отношений между США и Францией, президент США считает необходимым начать общение со скабрезной то ли шутки, то ли с попытки унизить и показать, кто есть кто на этой встрече. Очень важно замечать такие мелочи, потому что в них и проявляется реальная философия отношения американских президентов к окружающему миру.

Пару слов о Макроне. Он в последнее время показывает очень высокую степень внешнеполитической активности. С технологической точки зрения это правильный ход. Я думаю, что он отдает себе отчет, что ему не хватает политического веса, что в значительной степени он является пиар-продуктом, чёртиком из табакерки. Да, провели хорошую, агрессивную, напористую, но в значительной степени манипулятивную кампанию, сделали его президентом Франции. А теперь Макрон чувствует собственную пустоту, ему надо вес, ему надо становиться кем-то. Не просто чьим-то пиар-проектом, а настоящим политиком. Вероятно, он отдаёт себе отчёт в этих проблемах и пытается набрать вес за счёт внешнеполитических акций.

Кроме всего прочего, у него сейчас непростая внутриполитическая ситуация во Франции, идёт ожесточённая дискуссия, переходящая в уличные потасовки по поводу изменений в трудовом законодательстве. И, во-первых, он переводит стрелки на внешний контур, на контур внешнеполитической активности, а во-вторых (я думаю, это главная его задача), он пытается использовать сложившуюся ситуацию для того, чтобы стать чем-то большим, чем просто случайный политтехнологический проект. И для этого складываются, в принципе, относительно благоприятные условия.

Во-первых, Великобритания выходит из Евросоюза и полностью погружена в проблемы Брекзита. Будучи как бы по умолчанию основным партнёром США в Европе, сейчас Великобритания поставила себя в странное положение. Да, она основной партнёр США исторически, но выходит из Евросоюза. А всё-таки Евросоюз на сегодняшний день — это и есть основное интеграционное объединение в Европе. При этом Великобритания сталкивается с большим количеством проблем, она как бы немножко вне игры.

Второе. Германия некоторое время назад вроде бы тоже номинировалась на место основного партнёра США в Европе, особенно при Обаме, когда Меркель проявляла довольно серьёзную активность. Но после прихода Трампа между Германией и США наметились совершенно очевидные разногласия и похолодания, всевозможные экономические скандалы, наезды американцев на германские автогиганты, многомиллиардные иски, штрафы. И, ко всем прочему, в личностном плане у Меркель и Трампа явно не установился контакт, они друг друга не воспринимают.

И третье. Существуют очевидные проблемы в отношениях с Россией, для которых нужен некий переговорщик. И Макрон двинулся в эти освободившиеся ниши. Хотя понятно, что у Франции нет такого ресурса, как у Германии. Германия всё равно, что бы Макрон не делал, будет оставаться основным действующим лицом в Европе. Тем не менее, Макрон пытается стать главным визави американского президента со стороны Европы. «Вот я, — говорит Макрон, — фактически представляю Европу, давайте со мной и вести все переговоры, Англия со своими делами возится, Меркель — вообще особенная бабушка, а я — молодой, перспективный и так далее».

Вспомним недавние высказывания Макрона, просочившиеся то ли случайно, то ли не случайно в прессу насчёт того, что Макрон считает себя ровней с Путиным. Но он понимает, что Россия — это очень важный игрок, он предлагает сейчас себя и Европе, и США как возможного переговорщика с Россией. Одновременно Макрон, прислоняясь то к Путину, то к Трампу, решает проблему чисто технологического набора собственного политического веса. Есть такой приём — если вам не хватает известности, авторитета, веса на политической публичной сцене, вы должны или найти себе более мощного союзника; или вступить в дискуссию, может быть, даже в агрессивную дискуссию, с более мощным противником. Потому что и в первом, и во втором случае от них к вам перетекает часть политического веса. И этим сейчас занимается Макрон. Я думаю, что он действует с его субъективной точки зрения совершенно правильно. Вопрос только в том — насколько хватит ресурса у Франции и лично у него для того, чтобы действительно занимать подобную позицию?

Теперь к конкретным вопросам — о чём пытался спорить Макрон с Трампом? Это тоже укладывается в вышеизложенную стратегию. Макрон, с одной стороны, приехал к Трампу и предлагает себя как визави от лица Европы. Но, с другой стороны, он понимает, что Трамп сейчас будет с ним делать — и, действительно, случились перхоть, обидные шутки, клоунские целования взасос. Макрон понимает, что Трамп будет демонстрировать всем, кто хозяин на этой планете, и в том числе в отношениях с Европой. Макрон сознаёт, что ему надо сейчас потерпеть. Но, с другой стороны, он не может быть абсолютно на поводке у Трампа. И он пытается демонстрировать свою точку зрения, в том числе по вопросу, который в США серьёзно дискутируется — по иранской ядерной проблеме. Трамп говорит о том, что ядерная сделка с Ираном — это плохое соглашение, из него надо выйти, но Макрон говорит, что, да, соглашение, конечно, не совершенно, но выходить не надо, потому что надо подготовить альтернативу. То есть он пытается найти компромисс между позицией Трампа и тем, что всё-таки соглашение с Ираном нужно сохранять. Почему? В том числе, чтобы продемонстрировать способность быть самостоятельным политиком. Также у Европы в целом есть интерес в сохранении этой сделки. Потому что всё-таки Иран близко находится к Европе, а не к США. Если кому-то от Ирана исходит потенциальная угроза, то в первую очередь Израилю, а во вторую очередь Европе. А кроме всего прочего, у Европы есть экономическая заинтересованность в проектах с Ираном. Иран недавно окончательно перешёл на сделки в евро (он уже много лет опирается именно на евро из-за санкций). Европейские компании имеют виды на сотрудничество с Ираном. Европе это выгодно. Поэтому Макрон пытается обозначить некую особую позицию не только от своего лица, но и от лица консолидированного интереса Европы в этой ситуации.

И, как это не странно, мне кажется, что примерно так оно и будет — по Макрону. Даже если Трамп возьмёт и выйдет из ядерной сделки с Ираном, это означает только то, что совсем без некой договорённости с Ираном Европа и Запад в целом жить не смогут, то есть это будет означать работу по выработке нового соглашения. Макрон, видимо, прочувствовал эту ситуацию, и этим объясняется его позиция на переговорах с Трампом.

Что касается торговых отношений ЕС и США, то ясно, что Евроатлантическое торговое соглашение Европе не подходит. Но, тем не менее, сейчас Европа (в данном случае не только Макрон, но и Меркель) пытается играть на китайской теме, предлагая американцам помощь в давлении на Китай, но при этом — в обмен на преференции на американском рынке. То есть соглашение, которое навязывалось в Европе при Обаме, в Европе расценили как невыгодное. Сейчас на противоходе, особенно учитывая проблемы Трампа на внутриполитической арене, европейцы пытаются вернуться к этому вопросу, но с более выгодной для себя позиции, пытаясь обыграть Трампа в его же координатах — например, в ситуации с Китаем. Но это будет сложно сделать, потому что при всей коллизии с Китаем, основная задача у Трампа, как он её декларирует — это создание рабочих мест в США, возрождение производства. Нужна ли ему здесь Европа, которая хотела бы пробиваться на американские рынки и отстаивать при этом свои права? — не уверен.

Что бы не долдонили про евроатлантическое единство, на самом деле сам по себе факт существования Евросоюза в потенциале имеет для американцев опасность создания конкурирующего западного центра. Что такое Евросоюз? Если посмотреть вдаль и предположить, что он будет развиваться по наилучшему для Евросоюза сценарию (а это создание альтернативного геополитического центра глобального значения), то это — раздвоение Запада. Чем сильнее будет Евросоюз, чем более он будет внутренне консолидирован, тем меньше у Евросоюза будет потребности в зависимости от США, в том числе и в оборонной сфере. Я думаю, американцы это понимают, они никогда, кстати говоря, особого энтузиазма по поводу Евросоюза не испытывали. Не испытывали они энтузиазма и по поводу появления евро. Конечно, американцам тенденция слишком сильного укрепления Евросоюза как автономного геополитического полюса не интересна. А попытаться растащить единую европейскую позицию на отдельные позиции стран, которым могут быть предоставлены преференции — почему бы и нет? Я думаю, что это вполне укладывается в голову Трампа, для него это как для человека, которому приписывают характер авантюрного бизнесмена, очень понятная бизнес-логика.

О ситуации в Сирии. Тут Макрон выступает даже большим ястребом, чем президент США. И именно Макрон приписывает себе, что он уговорил Трампа остаться в Сирии после победы над ИГ для того, чтобы противодействовать Ирану. Я думаю, что макроновскую позицию по Сирии надо рассматривать в комплексе с разговорами про ядерные сделки, потому что я думаю, что это чистой воды игра Макрона. С одной стороны, он говорит, что не надо отказываться от существующей ядерной сделки, можно подумать над её усовершенствованием, подготовкой какого-то апгрейда. И ясно, что эта его позиция входит в противоречие с позицией Трампа. И Трамп, между прочим, совершенно чётко это обозначил, он высказывался по иранской сделке гораздо более жёстко, агрессивно. Ясно, что здесь некое конфликтное поле. И для того, чтобы это компенсировать, Макрон включил максимальную степень агрессивности по поводу Сирии — «вот, мол, я против разрыва ядерной сделки с Ираном, но, вообще-то, я, конечно, за ограничение Ирана, за его сдерживание, за то, чтобы Иран имел меньше влияния на Ближнем Востоке, и в частности, в Сирии». Я думаю, что это чистой воды игра, потому что на самом деле у Франции нет никаких особых возможностей действительно играть серьёзную игру в Сирии, она может быть только на подхвате у американцев. Это показал, в том числе, и недавний странный удар ракетами. Поэтому я думаю, что здесь Макрон просто пытается сбалансировать ситуацию по Ирану, несомненно, подыграв в том числе и Израилю, который обеспокоен иранским присутствием в Сирии.

Хотя мне кажется, что никакого рецепта, кроме бесконечного продолжения гражданской войны, у западных стран по поводу Сирии нет. Да, можно говорить о том, что иранцы там играют неоднозначную роль. У нас тоже с иранцами по сирийской ситуации не на 100% совпадающая позиция, есть определённые разногласия, это так. Но придумать ситуацию, при которой иранцы вот так возьмут и по щелчку пальцев исчезнут из Сирии или из Ливана — тоже невозможно. Нравится это, не нравится — это просто невозможно. В конце концов, Израиль пытается это долгое время сделать, но у него не получается. Если давить на педаль газа, то это будет означать только одно — продолжение гражданской войны в Сирии. А какой выход? Он может быть в поиске компромисса, в частности, такого, как наши Сочинские встречи. Что бы про них не говорили, но, тем не менее, в Сочи удалось собрать такое количество самых разных людей, которых ни в Женеве, ни даже в Астане собирать не удавалось. Поэтому надо продолжать двигаться по пути поиска компромисса. Но Запад никаких конструктивных рецептов по поводу Сирии не имеет. Всё, что Трамп и Макрон наговорили по Сирии, как раз внушает только опасения, потому что их взгляд на вещи будет только репродуцировать гражданскую войну в Сирии. И это, как мне кажется, самый опасный результат вашингтонской встречи.

США. Франция > Внешэкономсвязи, политика > zavtra.ru, 2 мая 2018 > № 2616408 Сергей Михеев

От Чернобыля к Будапешту

непринятие ответственности за СССР, вольное обращение с любым «подарком из Москвы»

26 апреля 1986 года – «Чернобыль», сильнейший удар по СССР в последние годы его жизни.

Сегодня это индустрия «чернобыльских» компьютерных игр, серий «сталкеровских» романов, приключений off-line, съемок пролезших в «зону отчуждения». Конспирологи тоже скучать не дают: реактор взорвали, чтоб извести украинцев, чтоб покончить с СССР (т.е. наоборот - «освободить украинцев»)…

Николай Кравчук в своей книге «Загадка Чернобыльской катастрофы» привел версию: «Взрыв реактора был заранее спланирован и осуществлён под руководством горбачёвского ЦК КПСС, вина свалена на персонал станции. Затем атомщики были вынуждены оправдываться в условиях круговой поруки и давления «перестройщиков».

За это Кравчук был уволен из Института теоретической физики НАНУ, но поддержали его д.т.н. И.А. Кравец, д.ф-м.н. В.А. Вышинский.

Официальная версия сессии МАГАТЭ (1986): «Первопричина аварии - маловероятное сочетание нарушений порядка и режима эксплуатации, допущенное персоналом энергоблока».

Недавно генерал СБУ Ю.В.Петров представлял рассекреченные сведения архивов организации-предшественницы СБУ:

«Госбезопасность Украины провела тщательное расследование. Предварительные выводы были сделаны 4 мая 1986 г., окончательные к 11мая того же года… Общей причиной аварии явилась низкая культура работников АЭС. Речь идёт не о квалификации, а о культуре работы, внутренней дисциплине и чувстве ответственности» (документ № 29 от 7 мая 1986 г.). «Взрыв произошёл вследствие ряда грубых нарушений правил работы, технологии и несоблюдения режима безопасности при работе реактора 4-го блока АЭС» (документ № 31 от 11 мая 1986 г.)».

После распада СССР начался дрейф: постепенное уменьшение доли вины персонала АЭС, рост вины конструкторов реакторов РБМК-1000. Комиссии, учёные, доклады, а смысл прост, как 2х2: персонал украинский, конструкторы - москали. За кадром оставляя простейший факт: РБМК-1000 стояли на Ленинградской, Курской АЭС. И на самой Чернобыльской взорвался один, а три выдержали и «постстрессовую» эксплуатацию.

Да, СССР «виноват» уже тем, что построил ЧАЭС. Возможно, союзное руководство виновато (уже без иронии, без кавычек) в том, что передало Атомные станции из Минсреднемаша (союзный «монстр», создавший и отвечавший за атомную промышленность) – в Минэнергетики, что позволило в союзных республиках набирать местный персонал без оглядки на Москву. Кстати, насчёт «союзного центра, Москвы». В 1986 году заведующим сектором атомной энергетики в Отделе Тяжелой промышленности и Энергетики ЦК КПСС был Георгий Копчинский, ранее работавший на ЧАЭС, бывший руководитель Департамента атомной энергетики и промышленности Совета министров СССР. После 1991 года он: зам.председателя Государственного комитета Украины по ядерной и радиационной безопасности, с 2000 года – гендиректор Госатома Украины.

Все вышесказанное ни в коем случае не намёк на якобы национальную техническую бездарность украинцев. Местническая безалаберность, «халява» с набором кадров могли погубить АЭС и на территории России. Вывод другой: атомное оружие, атомная энергетика созданы высочайшим, крайним напряжением сил всего СССР. Поддерживать их «на плаву», эксплуатировать — задача почти такая же сложная. Тут имел значение «размер», научный потенциал страны, количество, качество НИИ, предприятий, но… главное все ж: Дух Ответственности. Строгость. Создавалась атомная промышленность СССР «бериевскими методами» и, соответственно, эксплуатация методами «горбачевскими» - травма несовместимая с жизнью.

Качали из станции киловатт-часы, после выхода из под «ига Минсреднемаша СССР» напристраивали туда стада кумовьев, племянников… И тоже не скажу, что чернобыльские, у которых «в Киеве дядька», были хуже ленинградских, курских, но итоговое понижение градуса строгости, ответственности, может на незримую долю процента сказалось.

Должна была быть так называемая «защита от дурака»? В действительности, «защита» на АЭС - не какой-то один стопор, препятствующий «довернуть один рычажок». В мобилизационной экономике, выжимая киловатты некоторые степени защиты, «по бедности» - заменяли той самой строгостью, концентрацией внимания. Примерно, как лётчики брали в блокадный Ленинград вместо парашютов (тоже степень защиты!) – лишние килограммы хлеба. Теперь, да: на АЭС есть защита и от «расслабленного дурака», которого учили, набирали, контролировали, такие же «расслабленные».

Это особенно стало заметно сейчас, когда проявляются незалежные версии «на всякий пожарный (и в буквальном смысле) случай»: «А ция москальска штуковина!» - о РБМК-1000, АЭС вообще.

Непринятие ответственности за СССР, вольное обращение с любым «подарком из Москвы»… Пример, кажется совсем из другой сферы, а вдуматься: из той же! Официальная версия, зафиксированная в учебниках истории:

«Включение Крымского полуострова в состав Украины было попыткой переложить на ее плечи моральную ответственность за выселение татарского населения и вынудить взять на себя ответственность за восстановление хозяйственной и культурной жизни полуострова».

Фиксируя про себя эту «игру на понижение», прогрессирующую безответственность – как государственный принцип, почти синоним «незалежности», США и Британия из собственных опасений подвигли Киев подписать Будапештский меморандум, лишавший Украину ядерного оружия. Ядерные заряды имеют вероятность самоподрыва (и не «смертниками», а просто комбинацией действия некоторых неотменимых законов физики). (Со)хранение их - сложнейшая научно-техническая задача, сравнимая по сложности с созданием. Это не автомат АК-47: смазал и под замок в «оружейку». Но эта тонкая связь Чернобыля (катастрофы) и Будапешта (меморандума) – тема отдельных колонок.

***

Книгу Игоря Шумейко "10 мифов об Украине" вы можете заказать по тел. 8-926 -115 0492

Игорь Шумейко

Россия. Украина > Электроэнергетика. СМИ, ИТ > zavtra.ru, 2 мая 2018 > № 2616282 Игорь Шумейко

Эффект "Громыки"

культовый ансамбль об альбоме "Вольфрам и Молибден", русском мелосе и "безумии высочайшей пробы"

В то время когда на мировом рынке наблюдается резкий, почти трёхкратный, взлёт цены вольфрама, петрозаводский квинтет «Громыка» приготовил четвёртую полноформатную пластинку под названием «Вольфрам и Молибден» («Союз»). Агенты Службы Безопасности «День» считают, что удорожание вольфрама связано с крупными закупками со стороны Минфина США с целью изготовления имитирующих золото слитков, «Громыка» же имитацией не занимается, и утверждает, что «при воздействии нашатыря на тестостерон получаются два тяжёлых психоделических металла - вольфрам и молибден».

«Громыка» на сцене менее трёх лет, но без петрозаводцев уже сложно представить ландшафт российской независимой музыки. Они явились неожиданно и триумфально. Сумели удивить, убедить и вдохновить.

«Вольфрам и Молибден» - изысканный многомерный салон из девяти номеров. Эпохи и стили, освоенные и переосмысленные внимательными и изобретательными музыкантами.

Это очень разный альбом, в котором нашлось место конфликту и лирической ноте, человеческим страстям и заговору гаджетов, плакату и элегии. «Громыка» вступается за здоровые человеческие начала, что подавляет «общество спектакля», компетентно обращается к иерархии отечественного живописного официоза (с тонким намёком на толстые обстоятельства) и приглашает на метафизическую рыбалку. Жизнеутверждающий пафос, ирония, абсурд дополняют друг друга, соединяются и порождают нечто новое.

На вопросы «Завтра» отвечают вокалист, металлофонист и автор текстов Максим Валерьевич Кошелев, стилофонист Павел Сергеевич Фролов и гитарист Никита Андреевич Власов.

«ЗАВТРА». Исторически у группы могут быть совсем разные периоды – и стилистически, и образно. У вас получилось «растроение»: и «Револьвер», и SuperMotoZoids, и наконец «Громыка». Почему? Нельзя было в «Револьвере» представить материал «Громыки»?

Н. А. ВЛАСОВ. Допустим, есть у нас поклонники, условно говоря, они ценят нас как этакий местный «Роллинг стоунз». И вдруг мы записываем сюрреалистический альбом с похоронным оркестром, с вальсами. Кому-то это не близко и не понятно. Словно едет грузовик — и на резких поворотах кто-то из него вываливается. Но зато другие карабкаются в кузов. Нам-то под одним названием интересно делать разное, но не все слушатели к этому готовы. Когда мы сделали группу SuperMotoZoids, то увидели, что на новенькое народ пошёл, ангажементов больше стало. Мы это запомнили, и когда упёрлись в стенку и с «Револьвером», и с SuperMotoZoids, то решили сделать что-то совсем иное. Но те группы не закрыты, мы играем, хотя может и не так часто.

П. С. ФРОЛОВ. Другие группы распадаются, мы просто делаем «боковую ветку», тем более какие-то моменты «Громыки» были заложены в альбомах «Револьвера».

Сначала не было названия, концепции, костюмов. Мы просто приходили на репетиции: играли, изучали, пробовали инструменты, звучания. Как только поняли, что играем, мельницу было уже не остановить. За месяц записали 36 песен. В принципе, и сейчас тоже не видно проблем.

Когда у нас появился корпус записанных песен, именно в том виде, в каком они изданы на первом и третьем альбоме, Максим Валерьевич просто распределили их на два альбома, согласно своим представлениям.

Собственно, «Громыка» — это уже альбом «Акробатенька», где звучит стилофон.

Н. А. ВЛАСОВ. То есть там мы уже знали, как называемся, как выглядим, как играем.

«ЗАВТРА». Кажется, что для «Громыки» важен именно формат альбома, а не синглы, ЕР и пр.? Это традиция, привычка или некое большее высказывание?

П. С. ФРОЛОВ. В нашей ситуации альбом — это единственный формат, который мы можем предложить слушателям, как физический объект, который они могут приобрести. Мы придумали слово «громтовары». Это с утилитарной точки зрения.

С точки зрения художественной, мы не записываем альбомы как высказывания. Мы не собираемся в студии и не говорим: «Давайте выскажемся и сочиним новый альбом». Основная единица высказывания для «Громыки» — это всё-таки песня. Песни, как правило, не сочиняются для альбома, а свободно произрастают в любое время года. Какие-то сразу включаются в концертную программу, какие-то записываются и выпускаются как синглы. Некоторые тщательно скрываются. Запись альбома — это всегда сбор урожая. «Громыка» следит за тем, чтобы длительность урожая не превышала 30-35 минут. Кроме того, выход альбома — это, как правило, бóльшая интрига и событие, чем выход сингла.

«ЗАВТРА». Что такое для группы четвёртый альбом? Вы движетесь на изначальном импульсе или уже пошли внутренние трансформации?

П.С.ФРОЛОВ. Мы записывали не четвертый, а новый альбом. «Громыку» можно сравнить с Codex Seraphinianus. Мы придумали свой собственный язык, (или свою манеру высказывания), отдавая себе отчёт в том, что большинству это покажется странным. Зато это позволяет описывать "явления и существования" недоступные официальным языкам. К вопросу о трансформациях — язык остаётся неизменным, в его рамках мы разговариваем, как хотим, — "хоть стихами, хоть прозой".

«ЗАВТРА». Сначала возникает текст и к нему пишется мелодия или же текст вырастает из музыки?

М. В. КОШЕЛЕВ. Главное отличие от «Револьвера», где я творю на английской «рыбе», соответственно, и мелодии получаются условно западные, в том, что у «Громыки» — русская «подложка».

П. С. ФРОЛОВ. Когда мы сами слушали заграничные тексты, слова зачастую были как звуковое сопровождение, в смысл мы не зарывались. Так и нас сейчас иностранцы слушают — для них всё это фонетические созвучия...

М. В. КОШЕЛЕВ. С другой стороны, есть у нас товарищ, каталонец, он живёт в Москве и хорошо говорит по-русски. Понравилась ему песня «Паустовский, Бианки, Пришвин», он заинтересовался: а что такое «расфуфырилась фуфа»? Конечно, лучше не объяснять, но как вариант сходу предложил: «распустились почки на деревьях».

Н. А. ВЛАСОВ. Максим Валерьевич слова приделывает к мелодии. Если на мелодию слова не налезают, то меняются слова. И это должно петься. Именно в таком порядке.

П. С. ФРОЛОВ. Хотя у Максима Валерьевича заготовлены двустрочия, на которые ещё не положена музыка…

«ЗАВТРА». Вы сразу объявили, что «хотели уйти от рока». Почему? Как появилось забавное определение «тяжёлый психоделический твист»?

П. С. ФРОЛОВ. Мы не являемся и не стремимся стать частью того, что здесь понимается под рок-тусовкой. С самих ранних дней «Револьвера», когда все ходили в тельняшках, пели про «поезд в огне», парни выступали в костюмчиках а-ля роллинги образца 1965 года. Это было эффектнее, чем самый лютый панк, и когда я их увидел по петрозаводскому телевидению, то сразу понял, что хочу играть в этой группе...

Само выражение «тяжёлый психоделический» дико нас смешило, мы хотели приделать ещё что-то более нелепое: тяжёлая психоделическая летка-енка или тяжёлый психоделический хоровод. Всё это, по большому счёту, годится. А насчёт твиста кто-то из нас правильно выдал: «Какая жизнь, такой и твист». Ещё можно сказать, что «твист» — это такой «апофатический» способ себя обозначить.

«ЗАВТРА». Актуальность и адекватность рок-формы давно и регулярно ставится под вопрос. На ваш взгляд, это больше игры критиков? Или для рок-музыкантов мантры про "рок-н-ролл мёртв" имеют некое «звучание», пусть даже через опровержение?

П. С. ФРОЛОВ. На прагматичном Западе днём смерти рок-н-ролла некоторые считают 3 февраля 1959 года, когда Бадди Холли, Ричи Валенс и Биг Боппер разбились на самолёте; некоторые — 18 марта 2017 года, когда умер Чак Берри. Поскольку у России особый путь, то вопрос, вами затронутый — здесь из разряда "богословских", а мы всегда были музыкальными атеистами.

Рок сегодня, с его склонностью к проповеди, культом мёртвых и поклонением старцам, рано или поздно должен начать порождать вольтеров и дидеротов. Вольтер сказал своё знаменитое «Écrasez l'infâme!» на том же языке, на котором разговаривал кардинал де Флёри. То, что мы используем "живые" барабаны и гитары, не делает нас "рок"-группой. А стилофон и подавно.

«ЗАВТРА». «Громыка» с иронией и скепсисом относится к «проповедничеству», но при этом вариант Портоса «я дерусь, потому что дерусь» или «мы развлекаем публику, не более того» — кажется, тоже не ваши установки?

П. С. ФРОЛОВ. Установок у нас нет, вы правы. Это, скорее, совокупность личных мотивов, у каждого своих. Мы их не обсуждаем за ненадобностью, так как «Громыка» как результат иррационален.

Музыка для нас в первую очередь игра, то, что получается в силу того, что не первый год вместе. Все смыслы открываются уже позже. Так было с альбомом «Нашатырём»: сначала и название, и изображение Максима Валерьевича с молнией, а уж потом возник большой ассоциативный ряд, вплоть до египетского громовержца Амона. Потом маленькие нумерологические детали мы даже дописали на оформлении диска. Но это же было придумано после, и получилась ещё одна игра.

«ЗАВТРА». Кстати, как возникли «фаэми» и стилофон — не самые очевидные инструменты?

П. С. ФРОЛОВ. Мы периодически пробовали играть иначе. В ДК стоял орган, и я вместо гитары попытался cыграть на нём одну из песен «Револьвера». Что-то сработало, мы подумали, что это может быть интересно. После этого я начал выбирать инструмент. Перепробовал массу всего, но многие инструменты полифонические, на них нужно аккордами играть, что меня смущало: я не хотел играть аккордами, хотел одноголосый инструмент. А «поливокс» не подошёл из-за габаритов и веса. И когда всё перебрали, на подоконнике обнаружили практически игрушечный «фаэми». Его мощный звук был похож на «Telstar» The Tornados. Поэтому взялись за него и сразу же записали весь корпус песен первого-третьего альбома. А потом «фаэми» просто развалился... И встал вопрос о том, что как-то надо играть эти песни живьём. И тогда заочно был выбран стилофон. В интернете я вычитал про этот загадочный инструмент, понятия о нём не имел. Я знал наизусть песню Боуи «Space Oddity», но не знал, что там звучит стилофон, думал, что какой-нибудь Рик Уэйкман играет на органе. Стилофон звучит словно передатчик из фильма «Человек, который упал на Землю». Прибор для таких странных сигналов, чтобы попавшего на Землю инопланетянина, услышали его марсианские «родственники». В отличие от того же «фаэми», который всё равно в чём-то — народная гармошка. Его можно использовать при песнях у костра.

Стилофон же открыл такой необычный русский мелос, между терменвоксом и гуслями. Ещё стилофон — самый литературный инструмент, потому что там ручка, я что-то непрерывно пишу.

«ЗАВТРА». А металлофон?

Н. А. ВЛАСОВ. Максим Валерьевич поёт и песни пишет, но при этом всё время хочет поучаствовать как музыкант. С металлофоном так здорово получилось, что это ещё и решило проблему, как себя вести на сцене. Нет ничего лучше, чем наблюдать человека, который занят делом. Ему не надо притворяться.

П. С. ФРОЛОВ. Первоначально была идея как у 13th Floor Elevators, где Томми Холл играл на банке. Эдакие постоянные странные звуки, но Максим Валерьевич развил дальше. Оказывается, у него партия, он не просто колотит, там ноты специальные…

М. В. КОШЕЛЕВ. Мне на одном концерте звукооператор сказал: я столько учился играть на металлофоне, и в жизни не буду этого делать. А вы... играете и звучит органично.

«ЗАВТРА». Чем вызван регулярный интерес группы к химии – в новом альбоме и вольфрам, молибден, и неон?

П. С. ФРОЛОВ. Не только к химии. В детстве напольной книгой многих должна была быть десятитомная Детская энциклопедия (разумеется, её первое издание под редакцией академика Д. Д. Благого). Сферу поэтических интересов Максима Валерьевича и «Громыки» в целом можно обозначить как такую Детскую энциклопедию, но под редакцией Луиджи Серафини: тут и удалой сталагмит, и водоплава-птицушка, и дизель с мирным атомом, а также — фуфа, кудря и тестостерон. Даже названия альбомов выглядят, как перепутанные тома странной энциклопедии: Том 1. Громыка; Том 2. Акробатенька; Том 3. Нашатырь; Том 4. Вольфрам и Молибден.

«ЗАВТРА». Почему вы предпочитаете обращаться по имени-отчеству?

П. С. ФРОЛОВ. Общение музыкантов в группе, как правило, далеко от сентиментальности, а когда мы обращаемся друг к другу по имени-отчеству возникает некая ироническая дистанция. Не холодок, но как-то смешно выходит. Изначально это пришло как добавление к костюмам, но впоследствии мы почувствовали, что действительно удобно, хорошая русская тема…

«ЗАВТРА». Ваша петрозаводская прописка — ресурс или проблема?

П. С. ФРОЛОВ. В больших городах (в Москве, Питере) — залежи денег. А в таких городах, как Петрозаводск, — залежи времени. Денег, конечно, меньше, но есть время, которое мы с толком можем использовать.

Н. А. ВЛАСОВ. Петрозаводск — город, где можно ходить пешком, где много воды, там вполне можно жить и не тратить огромные силы на выживание. Переберись мы в столицы, всё время тратили бы на то, чтобы выжить, а не на то, чтобы песни писать.

«ЗАВТРА». Вы довольно много гастролируете, ездите. Каковы впечатления от публики и её реакции?

Н. А. ВЛАСОВ. Как-то в Питере народ развёл удивительную активность, когда прыгают со сцены в толпу, — очень интересно было наблюдать, словно мы «утащили» людей, «присвоили» такую активность публике себе. Ведь наши гармонии совершенно не из такого звука. Вообще нам нравится играть на публику, которая нас до концерта не знала.

Как-то выступали в Киркенесе, где земная ось видна. В Иркутске играли на книжном фестивале. Там получилось забавно: портрет Громыко, который мы обычно вешаем на сцене, вывели на огромный экран над спорткомплексом. Как заметили очевидцы, даже в советское время Андрей Андреевич таких размеров за городом не «наблюдал».

М. В. КОШЕЛЕВ. Мы можем выезжать на гастроли сразу тремя группами и в один день сыграть три разных концерта. В одном клубе — «Револьвер», в другом — «Громыка», далее — SuperMotoZoids. Никто и не заподозрит, ты переодеваешься, и всё.

Если брать «Громыку», то поначалу даже в «Рюмочной в Зюзино» публика была взрослая: от тридцати и выше, много людей пятидесятилетних. А в Питере, наоборот, аудитория помоложе. Долгое время на концертах совсем не было девушек. Но сейчас женский фактор уже заметен. Ходит одна наша знакомая — оперная певица. Как-то пришла с подругой из Мариинского театра, тоже певицей. Одновременно могут прийти панки с ирокезами. Или на концерт в «16 тонн» пришёл внучатый племянник Громыко, передал поклон от родных и даже поблагодарил за портрет на сцене.

«ЗАВТРА». В чём всё-таки, на ваш взгляд, сила и привлекательность образа «Громыки»?

П. С. ФРОЛОВ. Правильно было подмечено, что «Громыка» — мужская культура. Мы для Максима Валерьевича даже придумали название — «альфа-певец». Это не какой-то дёрганый чёртик из табакерки, который себе вены режет, не неврастеник. При этом он держит дистанцию, то есть он не оскорбляет «душевной теплотой». У нас уже был прецедент с «Револьвером», вроде песни «Любовь, комсомол и луна», там это было опробовано немножко по-другому. Но мы заметили, что это сработало, поэтому и решили взять в «Громыку» такую манеру себя представлять.

Был и некоторый расчёт. Наша «реторта», в которой замутили это безумие высочайшей пробы, не взорвалась, потому что мы придерживались формул. Ведь абсурда, нонсенса на сцене предостаточно, но почти у всех групп, что изображают из себя этаких дадаистов, в итоге всё распадается. А вот когда абсурд ставится на локомотивные рельсы, когда его выдаёт уверенный в себе мужчина в костюме, — это и производит эффект.

И обращение к советскому стилю не образец для пародии, скорее поиск самоидентификации. Тем более, когда говорится о «советском», почему-то зачастую не учитывается, что десятилетие десятилетию рознь, и, допустим, двадцатые и семидесятые — это разные «советские». То, что мы застали, были лишено марксистской ахинеи, но скорее было продолжением европейско-гуманистической традиции. И какие-то тенденции, характерные для того периода, сейчас свернули повсюду, а не только в России.

Те, кто сравнивают «Громыку» с соц-артовскими ансамблями, абсолютно не правы. У них всё довольно очевидно устроено, они просто эксплуатируют образы семидесятых. «Громыку» же такие вещи мало интересуют. Поэтому, когда нас поименовали шуточной группой, мы не обиделись, но было обидно.

Андрей Смирнов

Россия > СМИ, ИТ > zavtra.ru, 2 мая 2018 > № 2616271 Максим Кошелев

«Пережить, чтобы начать писать».

Олег Рой - популярный современный писатель, продюсер, медийное лицо. Кому-то он может показаться баловнем судьбы. Но это не так. За внешностью красавца с обложки глянца - человек, который знает цену жизненных испытаний и потерь. А за миллионными тиражами - не связи, а талант, ежедневный труд и упорство.

- Олег, как начался ваш «роман» с литературой?

- Мне с детства нравилось сочинять истории, новые миры. Цель стать писателем не стояла. Сначала просто хотелось выплеснуть свои фантазии на лист бумаги. Когда у меня появились дети, начал писать сказки. Оказалось, моё творчество интересно не только им. Появились первые книги, внутри которых я могу всё - путешествовать в зазеркалье, вернуть молодость и реализовать мечты, которые невозможно осуществить в реальном мире.

- Судя по тому, что ваше детство прошло в интернате, реальность была не очень радужной…

- Мне некого упрекать и винить за своё детство. Да, оно проходило в интернате для детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей. И было непростым. Мама растила меня одна и не могла уделять достаточно внимания. Повзрослев, я стал лучше её понимать и сегодня поддерживаю с ней тесные отношения. Отца впервые увидел в 22 года, и больше мы не встречались. Не возникло желания стать ближе ни у меня, ни у него. Но если бы я всё это не пережил, не прочувствовал, возможно, не стал бы тем, кто я есть сегодня. Для того чтобы писать, необходимо пройти школу жизни. Так, видимо, распорядился кто-то свыше. Кстати, мне довелось три года работать в интернате, где я провёл детство. После окончания педагогического института в родном Магнитогорске устроился туда директором по досуговой части. За это время удалось свести на нет побеги детей из интерната. Много что удалось! Организовывал для воспитанников походы в музеи, кино и даже путешествие в Феодосию. Мы создали музыкальную группу и построили свой театр. Это был сложный, но очень плодотворный период моей жизни.

- А почему ушли с этой работы? Ведь получалось же многое делать для воспитанников детского дома.

- Работа в интернате - ежедневный подвиг, на него способен не каждый. Я ушёл, потому что понял: рвать сердце можно лишь какое-то время. Но я боготворю тех, кто остался работать с детьми, посвятил им себя. Таким людям, как директор нашего интерната Анатолий Павлович Смирнов, надо памятник при жизни ставить. Вот кто настоящие герои нашего времени - педагоги, медики, работники интернатов. Их образы проходят через всё моё творчество.

- А люди в погонах были объектом вашего внимания как писателя?

- Писательский интерес к образу полицейского был и остаётся. Есть огромное количество неназванных героев, выполняющих тайные миссии, скажем, в наркоконтроле, уголовном розыске. Они внедряются в преступные группировки, ежедневно рискуют жизнью. Это огромная плеяда своеобразных, сложных и по-настоящему преданных своему делу людей. У меня есть друзья из нашумевшего в своё время УБОПа - мужественные, бесстрашно сражавшиеся с организованной преступностью. И таких, уверен, в правоохране большинство. Но на экранах мы видим другое: прежде чем совершать свои подвиги, расследовать уголовное дело, по замыслу создателей некоторых фильмов, полицейский должен обязательно напиться в стельку. Пока нам показывают такое, о положительном имидже стража порядка говорить не приходится. Но если мы сегодня действительно хотим возродить в России доверие к сотруднику органов внутренних дел, давайте показывать его умным, образованным, примерным семьянином. Я всегда хотел написать детектив, внутри которого есть положительный образ полицейского - профессионала, яркой личности. Сейчас работаю над книжным сериалом «Имитатор», где главная героиня - женщина-полицейский.

- Не буду расспрашивать о перипетиях, в которые попадает ваша героиня, чтобы сохранить интригу. А с какого произведения вы бы посоветовали начать знакомство с Олегом Роем?

- Трудно дать совет. Олег Рой ведь очень разный, и каждый может найти то, что ему интересно. У меня есть жизнеутверждающие вещи, такие как «Мужчина в окне напротив», и крайне мрачные - «Банкротство мнимых ценностей». Немало остросюжетных, почти детективных, фантастических произведений. Есть мистические - например, «Старьёвщица».

- Многие ваши романы были экранизированы. Вам нравится то, что вы видите на экране?

- Могу абсолютно точно сказать, что мне нравится, как был экранизирован мой роман «Улыбка чёрного кота» («Индус»), где великолепно сыграли Марат Башаров и Егор Бероев. Сериал стал номинантом Международного телефестиваля в Монте-Карло. Не менее удачной считаю экранизацию романа «Дом без выхода», в котором свою последнюю роль исполнила несравненная Анна Самохина.

- Как известно, творчество Роя не ограничивается только написанием романов и детских книг...

- В 2012 году я создал свою студию в Санкт-Петербурге с нуля. С помощью собственных денег и средств инвестора - моего друга - мы её оборудовали и начали искать художников, придумывать проекты. Одним из первых был мультсериал «Джинглики», который появился благодаря прекрасной команде профессионалов, в первую очередь художников - Алёне Клементьевой и Алексею Жижице. Мульт­фильм собрал огромное количество номинаций на престижных международных конкурсах. В Гонконге мы «порвали» всех, став лучшим 3D-проектом для детей в мире. Студия «Пиксар», наверное, всплакнула (смеётся. - Прим. ред.). На этом решил не останавливаться и создал ещё одну студию под несколько проектов, теперь в Москве. Один из них - мульт­фильм «Приключение Дракоши Тоши» - уже на экранах.

- Что для вас важнее при реализации проектов: популярность или финансовое удовлетворение?

- Если напротив вас будет сидеть творческий человек и говорить, что у него нет амбиций, - он лукавит. Узнаваемость, популярность - это приятно и необходимо. Кто говорит, что деньги неважны, - врёт. Свет, газ, свечка в церкви, цветы для любимой - всё это мы получаем не за свою улыбку. В стол никогда не хотел и не буду работать. Но получать прибыль - не самоцель. Никогда не был состоятельным. И не стану, наверное. Я - транжира. Как только появляются средства, вкладываю их в новые детские проекты, книги для ребят, которые иллюстрирую на свои деньги. Признаюсь, у меня бывают периоды, когда мимо фаст-фуда прохожу, потому что не могу себе позволить. И не вижу в этом ничего зазорного.

- Тем не менее вы занимаетесь благотворительностью…

- С прибыли, которую я получаю от реализации собственных проектов, никогда не отдавал десятину. Но всегда знаю, кому и как помогать точечно. Например, в прошлом году 25 тысяч своих детских книг раздал в библиотеки и по фондам.

- Судя по тому, что книги сейчас стоят недёшево, это действительно щед­рый подарок для ребятишек...

- Давайте говорить правду - книги у нас неоправданно дорогие. Для меня как для писателя и папы эта болезненная тема. В то время, когда автор с продажи одного экземпляра получает 3-7 рублей, книга стоит 750. Не каждая семья позволит себе покупку. Можно ли изменить ситуацию? Думаю, да. Ведь для этого достаточно принять законы, которые дадут преференции маленькому читателю. Тогда волшебство под названием «книга» войдёт в каждый дом. У меня есть своя идеология: оторвать наших детей от планшета и вернуть совместные семейные ужины, чтение книг. Очень важно собраться за одним столом не для того, чтобы решить, на что и как жить завтра, а постараться уже сегодня что-то сделать для своего ребёнка. Показать ему чудесный мир, где есть бабушка, которая знает множество сказок. И лучше послушать её, пока она с нами, а не смотреть часами футбол или в гаджет. Давайте добавим в нашу жизнь ярких красок, как герои мульт­фильма «Очкарики», которые поняли: мир чёрно-белым становится не от плохой экологии, а от того, что мы разучились мечтать и общаться.

- А о чём мечтаете вы сегодня?

- Если честно - о шезлонге у моря (улыбается. - Прим. ред.). Устал…

- В некоторых интервью вам задают колкие вопросы о «бегстве» за границу: почти 11 лет вы прожили в Швейцарии…

- Я уехал в 90-е. В стране был разброд и шатание, бандитизм. Люди не могли защитить себя, своих детей. И не до чтения тогда было, все выживали как могли. Поэтому романы, которые у меня вышли в то время, не принесли ни популярности, ни денег. Но, даже покинув Россию, связь с Родиной я никогда не терял. Часто приезжал, так как остались у меня здесь неоконченные проекты, надо было достраивать театр для детей-сирот. Швейцария - островок мечты, благополучия, где все тебя любят. Полицейские, продавщицы улыбаются… Но я вернулся в Россию, потому что поверил: у моей Родины есть будущее - большое, великое. Когда я говорю о шезлонге у моря, это потребность, скорее, во внутреннем комфорте. Недавно более 10 дней был за рубежом, но меня всё время тянуло обратно, на наши московские улицы - пусть не такие ухоженные, но родные. Мне нужны Патрики, где я могу посидеть и попить дешёвый кофе. Мне необходимо Садовое кольцо, потому что я люблю гулять по нему. Обожаю Питер. Я один из немногих россиян, объездивших всю страну. И всё моё прошлое, всё моё будущее и настоящее неразрывно связано с Россией.

Беседу вела Елена Кузнецова

Визитная карточка

Олег Резепкин (псевдоним - Олег Рой) родился в 1965 году в городе Магнитогорске. Автор работает в жанрах психологического романа, фэнтези, остросюжетной литературы. В портфеле писателя более 40 произведений для взрослых и 200 для детей.

Олег Рой - обладатель престижных литературных премий, среди которых Премия Бунина и Премия Пушкина, а также награды за вклад в литературу и благотворительность «Золотой рыцарский крест доблести и чести».

Писатель дважды разведён, оба брака длились по 11 лет. Отец двоих детей. Старший сын Женя погиб в результате несчастного случая в 2008 году.

Россия. ЦФО > СМИ, ИТ > mvd.ru, 29 апреля 2018 > № 2620723 Олег Рой

Россия и постсоветские конфликты: стратегия или реагирование

Сергей МАРКЕДОНОВ

Опубликовано в журнале: Дружба Народов 2018, 4

Маркедонов Сергей Мирославович — доцент кафедры зарубежного регионоведения и внешней политики Российского государственного гуманитарного университета.

Ситуация на постсоветском пространстве по мере углубления украинского политического кризиса (отягощенного вооруженным противостоянием в Донбассе) значительно трансформировалась. Изменение статуса Крыма фактически окончательно поставило крест на перспективах СНГ как интеграционного проекта, поскольку он базировался на признании тех границ, которые сложились между бывшими союзными республиками в советский период.

Противоречия между Россией и Западом по поводу Украины спровоцировали самое масштабное противостояние между ними со времен окончания «холодной войны». По своему воздействию оно оставило далеко позади августовский конфликт 2008 года на Южном Кавказе, закончившийся признанием независимости Абхазии и Южной Осетии (прецедент признания в качестве самостоятельных государств не союзных республик, а автономных образований). На более высокий уровень вышла конкуренция между европейской и евразийской интеграцией. Часть новых независимых государств выбрала подписание Соглашения о свободной торговле с Европейским союзом, а часть — вхождение в состав Евразийского экономического союза под эгидой Москвы. При этом и те и другие страны (Армения, Грузия, Молдова, Украина) вовлечены в неразрешенные этнополитические противостояния, а интеграционные возможности рассматриваются ими, среди прочего, как дополнительный инструмент для реализации своих интересов.

Эти новые противоречия накладываются на уже имеющиеся «замороженные» конфликты в Абхазии, Южной Осетии, Нагорном Карабахе и Приднестровье. Они умножают риски в сфере безопасности и сужают возможности для качественного урегулирования многолетних противоборств.

Во всех перечисленных выше событиях одна из ключевых ролей принадлежит России.

В какой степени новые, постсоветские реалии повлияли на динамику подходов Москвы к неразрешенным конфликтам? Можно ли говорить о неизменности подходов Российской Федерации к ним, и если нет, то какие факторы влияют на их эволюцию? Существует ли у Кремля некая универсальная схема урегулирования конфликтов или он действует по индивидуальным планам и рассматривает каждый кейс как уникальный?

Этнополитические конфликты и Россия до Крыма: «селективный ревизионизм»

До начала украинского кризиса позицию Москвы по отношению к постсоветским конфликтам можно было бы определить как «селективный ревизионизм», то есть готовность идти вразрез с мнением подавляющего большинства стран — членов ООН относительно территориальной целостности Грузии, но при этом отказ от автоматического переноса этой позиции на другие конфликты (Приднестровье, Нагорный Карабах). У российского руководства не было общего подхода ни к этнополитическим противостояниям, ни к существующим де-факто государствам. Можно выделить три базовые позиции Российской Федерации.

Первая — признание независимости Абхазии и Южной Осетии. В Концепции российской внешней политики (2013) в число российских приоритетов было поставлено «содействие становлению Республики Абхазия и Республики Южная Осетия как современных демократических государств, укреплению их международных позиций, обеспечению надежной безопасности и социально-экономическому восстановлению». После того как в результате парламентских и президентских выборов в Грузии (2012—2013) сменилась власть, а наиболее проблемный партнер Владимира Путина президент Михаил Саакашвили покинул свой пост, в повестку дня Москвы и Тбилиси встала нормализация двусторонних отношений. Однако Москва ограничила этот процесс «красными линиями» в виде статуса Абхазии и Южной Осетии, а также «тех сфер, в которых к этому готова грузинская сторона». При этом Российская Федерация в общении с западными партнерами (формат Совета Россия — НАТО) последовательно призывала США и их союзников признавать «новые реалии» в Закавказье.

В то же время следует отметить, что вопреки широко распространенному мнению об однозначной поддержке сепаратистов Кремлем российская политика за период, начиная с 1990-х гг. и заканчивая августовской войной 2008 г., претерпевала серьезные изменения. Так британский эксперт Оксана Антоненко, характеризуя российскую политику на абхазском направлении, справедливо назвала ее «многополюсной». Напомним, что после начала первой антисепаратистской операции в Чечне Российская Федерация перекрыла границу с Абхазией по реке Псоу, а в январе 1996 г. Совет глав государств СНГ при решающей роли России и Грузии принял решение «О мерах по урегулированию конфликта в Абхазии, Грузии». В этом документе было провозглашено прекращение торгово-экономических, транспортных, финансовых и иных операций с непризнанной республикой. В 1997 г. Россия для разрешения грузино-абхазского конфликта предложила формулу «общее государство», не принятую ни в Тбилиси, ни в Сухуми. И хотя блокада против Абхазии со стороны России была в 1999—2000 гг. подвергнута существенной ревизии, окончательно режим санкций против нее был свернут Москвой только в 2008 г., незадолго до «пятидневной войны» и признания де-факто двух государственных образований.

Впрочем, это же определение можно с неменьшим основанием отнести и к Южной Осетии. Политический курс Москвы по отношению к двум де-факто государствам определялся широким спектром проблем: внутриполитической ситуацией на российском Северном Кавказе, а также динамикой российско-грузинских, российско-американских отношений и международными контекстами. Лишь в августе 2008 г., после «пятидневной войны» с прямым вовлечением российских вооруженных сил в противостояние с грузинской армией, было принято решение о признании двух бывших автономий Грузии.

Вторая из базовых позиций РФ — участие в урегулировании приднестровского конфликта. В отличие от Абхазии и Южной Осетии здесь позиция Москвы основывалась на признании Приднестровской Молдавской Республики (ПМР) не как отдельного государственного образования, а лишь как стороны противостояния, а также на признании территориальной целостности и нейтралитета Республики Молдова и сохранении переговорного формата «5+2». В этом формате Молдова и Приднестровье — стороны конфликта, Россия и Украина — страны-гаранты, ОБСЕ — посредник, Евросоюз и США — наблюдатели.

Третья базовая позиция Российской Федерации — роль в разрешении нагорно-карабахского конфликта. На этом направлении Москва была в максимальной степени готова к интернационализации процесса мирного урегулирования. Российская Федерация наряду с США и Францией входила в состав Минской группы ОБСЕ. Президенты России, начиная с 2009 г. (саммит G-8 в Аквиле) совместно с главами других государств-посредников неизменно заявляли, что разделяют консенсус относительно так называемых «Базовых принципов» как основы для разрешения многолетнего противостояния. При этом Нагорно-Карабахская Республика (НКР) Москвой не признавалась. Более того, представители МИД РФ в ходе всех избирательных кампаний в этой непризнанной республике заявляли о ее непризнании и о поддержке территориальной целостности Азербайджана. Утратив с признанием Абхазии и Южной Осетии рычаги для влияния на внешнеполитический курс Грузии, российская власть стремилась балансировать между Ереваном и Баку. И в отличие от грузино-абхазского и грузино-осетинского конфликта обе стороны, вовлеченные в нагорно-карабахское противостояние, были заинтересованы в российском посредничестве. Для Армении, участника интеграционных проектов с доминированием Российской Федерации (Организация договора о коллективной безопасности, ЕврАзЭС и Таможенный союз, к которому Ереван примкнул в сентябре 2013 года), посредничество Москвы было надежной гарантией невозобновления военных действий и рисков попытки реванша. Азербайджану же сотрудничество с Российской Федерацией позволяло обеспечить дистанцию от Запада, настроенного критически в отношении внутриполитической ситуации в республике (нарушения прав человека и авторитарного правления президента Ильхама Алиева).

При этом все непохожие позиции России по отношению к этнополитическим конфликтам объединяли следующие опасения:

— процесс возможного расширения НАТО на территорию бывшего СССР и попытки использования ресурсов Альянса руководством новых независимых государств для минимизации российского влияния;

— усиление кооперации между странами, вовлеченными в конфликт с Евросоюзом, без учета российских интересов в сфере безопасности.

Несмотря на имеющиеся различия в подходах к разрешению конфликтов, для Москвы постсоветское пространство рассматривалось как сфера особых жизненных интересов. Она была готова к кооперации с международными игроками там, где это не противоречило данным представлениям. Самая крупная после России страна СНГ Украина рассматривалась как «приоритетный партнер» на пространстве бывшего СССР и потенциально важный участник интеграционных проектов, инициируемых Москвой.

Крымский слом статус-кво: новые реалии и старые подходы

События революционного Майдана в Киеве, а также свержение власти Виктора Януковича кардинально изменили позицию Москвы по отношению к «приоритетному партнеру». Почувствовав опасения по поводу превращения «буферной Украины» в важного игрока на стороне США и их союзников (а также возможный пересмотр условий Харьковских соглашений 2010 г. по базированию российского Черноморского флота в Крыму, где сосредоточено до 80% всей флотской инфраструктуры), Россия пошла на слом существующего статус-кво. Это произошло путем присоединения Крыма к Российской Федерации (в ее составе появилось два новых субъекта) и нарушения Будапештского меморандума по статусу Украины и ее территориальной целостности. В случае с Крымским полуостровом Кремль не пошел по пути повторения абхазско-югоосетинского сценария (в статусе самопровозглашенного образования Крым просуществовал менее одной недели). И хотя в риторике Москвы присутствовала апелляция к защите «русского мира» (впервые после 1991 года внешнеполитический реализм стал дополняться национальным романтизмом), российское руководство неизменно акцентировало внимание на референдуме как основе решения об изменении статуса Крыма. В итоге был создан прецедент уже не просто признания бывших автономий в составе той или иной союзной республики, а их прямого включения в состав Российской Федерации. Внешнеполитические ставки были повышены, сделан новый шаг в сторону ревизионизма.

После изменения статуса Крыма началась эскалация конфликта на Юго-Востоке Украины (Донецкая и Луганская области), где в апреле 2014 г. были провозглашены две «народные» республики (ДНР и ЛНР). Несмотря на политическое вмешательство Российской Федерации и поддержку донбасских ополченцев, Москва воздержалась от официального признания этих двух самопровозглашенных образований. И даже от прямого признания результатов референдумов (11 мая 2014 г.) о статусе Донецкой и Луганской народных республик. В то же время, в феврале 2017 г. указом Президента РФ Владимира Путина были признаны документы и регистрационные знаки транспортных средств, «выданные гражданам Украины и лицам без гражданства, постоянно проживающим на территориях отдельных районов Донецкой и Луганской областей Украины». Именно такой формулировкой эти территории обозначены в Минских соглашениях, нацеленных на урегулирование вооруженного конфликта в Донбассе. Путинский указ стал своеобразным сигналом западным партнерам Москвы, что простого «ухода» из интересующего Россию региона не будет. Диалог возможен, и Москва продолжает увязывать его с Минскими соглашениями. Но если имплементация по-прежнему будет игрой в одни ворота и будет рассматриваться в Киеве, Вашингтоне и Брюсселе как эксклюзивная обязанность России, позиция Кремля, не исключено, будет ужесточаться.

Как бы то ни было, а действия Москвы на украинском направлении вызвали общественно-политический подъем в Приднестровье и в Южной Осетии. Руководство этих де-факто образований, а также общественные структуры внутри них надеялись на повторение «крымского сценария». В ходе югоосетинских парламентских выборов (8 июня 2014 года) победу одержала партия «Единая Осетия», а ее лидер Анатолий Бибилов выиграл президентскую кампанию в апреле 2017 года. Команда нового югоосетинского президента последовательно выступала за реализацию проекта объединения республики с Северной Осетией под эгидой и в составе Российской Федерации. Однако после своего президентского триумфа Бибилов подверг определенной ревизии свои подходы. Под занавес 2017 года он заявил, что, поскольку его республика — единственная, кто признал независимость двух донбасских образований, объединение с Россией в силу этих условий следует отложить. При этом сама необходимость вхождения в состав РФ не ставится под сомнение.

Несколько иная ситуация сложилась в Абхазии. В отличие от приднестровского и югоосетинского проектов, нацеленных на интеграцию с Россией, абхазское руководство по-прежнему сохраняет интерес к строительству собственного национального государства (другой вопрос, насколько подобные планы реализуемы). Однако в ходе внеочередных президентских выборов в Абхазии (24 августа 2014 г.), вызванных массовыми выступлениями оппозиции (27 мая) и отставкой прежнего главы республики Александра Анкваба, победу одержал Рауль Хаджимба, лидер «Форума народного единства Абхазии», выступающий за углубление военно-политической кооперации с Российской Федерацией и практически полное замораживание контактов с Грузией. В марте 2017 года его сторонники получили большинство в абхазском парламенте

Ключевыми событиями в политической жизни Абхазии и Южной Осетии стало подписание договоров между этими республиками и Россией. Российско-абхазский Договор «О союзничестве и стратегическом партнерстве» был подписан 24 ноября 2014 года, а российско-югоосетинский «Договор о союзничестве и интеграции» — 18 марта 2015 года. И хотя оба документа зафиксировали растущее военно-политическое присутствие Москвы в двух частично признанных республиках, их нельзя назвать в полной мере новой вехой. Они формально закрепили тот расклад, который обозначился в августе 2008 года, когда Москва из статуса участника переговорного процесса перешла в разряд патрона и гаранта безопасности Абхазии и Южной Осетии.

Вместе с тем, наряду с общими чертами, эти два договора имеют свои особенности. В абхазском случае присутствовала следующая коллизия: противоречие между стремлением к осуществлению собственного национально-государственного проекта и растущей зависимостью от российской военной и финансовой помощи. Абхазская сторона стремилась подвергнуть документ ревизии с целью сохранения преференций для себя (например, россияне не обрели права на получение абхазского гражданства, из названия документа было исключено слово «интеграция»). Югоосетинская же сторона была, напротив, заинтересована в максимальной интеграции с Российской Федерацией вплоть до вхождения в ее состав (по примеру Крыма). Эти различия объясняются фундаментальным расхождением двух проектов. Как уже было сказано, если Абхазия стремится к сохранению своей государственности (при российских военно-политических гарантиях), то Южная Осетия рассматривает независимость не как самоцель, а как переходный этап к объединению с Северной Осетией под эгидой России.

В июле 2015 года югоосетинскими пограничниками (при поддержке России) была проведена установка новых пограничных знаков на линии Хурвалети — Орчосани, в результате чего кусок стратегически важного нефтепровода Баку — Супса оказался под контролем Цхинвали. В настоящее время пограничный пост Южной Осетии располагается всего в 450 метрах (!) от автомагистрали общекавказского значения, связывающей Азербайджан, Армению и Восточную Грузию с ее собственными черноморскими портами и Турцией. Однако Россия в то же время последовательно уклоняется от постановки вопроса об изменении нынешнего статуса Южной Осетии и о возможном пополнении государства путем присоединения нового субъекта. Несмотря на регулярные инициативы о вхождении в состав (они выдвигались наиболее активно в 2016 году), прежний подход, основанный на де-юре признании независимости двух бывших автономий Грузинской ССР, продолжает работать.

Тем не менее, Москва не пошла по пути мультипликации крымского сценария. Ввиду резкого обострения отношений между Москвой и Киевом серьезно ухудшилось положение Приднестровья (не имеющего общей границы с Россией, но граничащего с Одесской областью Украины) в транспортно-логистическом, политическом и экономическом отношениях. В этой ситуации Российская Федерация опасается «разморозки» конфликта, включая и эвентуальную военную конфронтацию, и полную деградацию переговорного процесса, что заставило бы жестко реагировать, а значит, и подвергаться дополнительным рискам (от экономических санкций до вовлечения в вооруженное противоборство). В новых условиях Россия предполагает сохранять определенное пространство для маневра, ставя свои возможные действия в зависимость от вероятных шагов своих партнеров по формату «5+2». Так еще 20 октября 2014 г. глава МИД РФ Сергей Лавров на открытой лекции по внешнеполитическим вопросам заявил: «Если Молдова теряет свой суверенитет и поглощается другой страной или если Молдова меняет свой военно-политический статус на блоковый с нейтрального, то приднестровцы имеют полное право принять решение о своем будущем самостоятельно. И мы будем эту базовую позицию, с которой все согласились, с которой все началось, отстаивать».

При этом и Киев, и Кишинев предпринимают попытки «выдавить» Москву из мирного процесса как посредством дискредитации российской миротворческой операции, так и посредством создания барьеров для снабжения ОГРВ (объединенной группировки российских войск — наследницы 14-й армии) в Приднестровье. Молдавский Конституционный суд 4 мая 2017 года постановил признать Приднестровье оккупированной территорией, фактически игнорируя Соглашение от 21 июля 1992 года «О принципах мирного урегулирования вооруженного конфликта в Приднестровском регионе Республики Молдова». Мирное урегулирование, на которое четверть века назад соглашался и Кишинев, предполагало фактическое отчуждение части молдавского суверенитета над левым берегом Днестра (а также большей частью правобережных Бендер). В июле 1992 года в зону вооруженного конфликта были введены миротворцы. Для наблюдения за выполнением условий мира была создана Объединенная контрольная комиссия (ОКК) из представителей Молдовы, Российской Федерации и ПМР. При этом наиболее важные решения должны были приниматься на основе консенсуса.

Сегодня Кишинев, видя растущие проблемы в отношениях между Украиной и Российской Федерацией (а Приднестровье, напомню, граничит не с Россией, а имеет порядка 400 км границы на украинском направлении), готов к ужесточению своих позиций. В декабре 2017 года в фокусе информационного внимания оказался проект правительства Республики Молдова, посвященный путям и методам реинтеграции Приднестровья в общее политико-правовое пространство единой страны. Одним из центральных положений этого документа является идея об «интернационализации мирного урегулирования» и трансформации миротворческой операции в международный полицейский формат. Но даже в этом контексте до сих пор Москва не включает в повестку дня вопрос об официальном признании Приднестровья. Не ставится под сомнение и территориальная целостность Молдовы. Впрочем, нельзя сбрасывать со счетов выборы в парламент этой страны. Они состоятся в 2018 году. Поскольку Молдова — парламентская республика, исход именно этой кампании предопределит основные политические расклады в ней, равно как и внешнеполитические приоритеты Кишинева на ближайшие годы.

Особая статья — Нагорный Карабах. В апреле 2016 года ситуация вдоль линии соприкосновения конфликтующих сторон резко обострилась. За 22 года с момента вступления в силу Соглашения о бессрочном прекращении огня (12 мая 1994 года) произошло самое крупное вооруженное столкновение с использованием танков, авиации и крупнокалиберной артиллерии. И хотя после четырех дней боестолкновений начальники генеральных штабов Армении и Азербайджана при посредничестве России подписали в Москве перемирие, напряженность в зоне конфликта сохраняется (режим прекращения огня нарушается постоянно), а ни один из статусных вопросов, как и проблема беженцев, по-прежнему не решены. И угроза повторения апрельских событий сохраняется. Не прекращаются и вооруженные инциденты меньшей интенсивности. Самыми опасными стали столкновения вдоль армяно-азербайджанской границы в декабре 2016 года, а также на линии соприкосновения сторон в Нагорном Карабахе в феврале, мае, июне и октябре 2017 года.

Во многом это стало возможным из-за растущего противостояния России и стран Запада, которые в урегулировании именно этого конфликта многие годы успешно сотрудничали. Тем не менее, с начала украинского кризиса стали ощущаться стремления каждой из участниц Минской группы ОБСЕ к проведению собственной миротворческой деятельности. К таковым можно отнести выступление американского дипломата Джеймса Уорлика. Его «элементы урегулирования» были представлены как план правительства США в мае 2014 года. В этом же ряду — трехсторонняя встреча президентов РФ, Армении и Азербайджана в Сочи в августе, переговоры глав двух кавказских республик с госсекретарем Джоном Керри в рамках саммита НАТО в Ньюпорте в сентябре, а также встреча президентов Армении и Азербайджана при посредничестве французского президента Франсуа Олланда в ноябре 2014 года. Репутация Минской группы как некоего единого координационного посреднического центра серьезно пошатнулась, хотя никакого иного формата посредничества не предложено. Более того, посредники проявили солидарность и в период апрельской эскалации 2016 года, и после нее. Так 9 апреля они сделали заявление, в котором обозначили три основных элемента урегулирования конфликта в Нагорном Карабахе. В отличие от «обновленных Мадридских принципов», рассматриваемых в качестве фундаментальной основы мирного процесса, эти «апрельские тезисы» носят более общий характер и включают в себя «неиспользование силы, право народа на самоопределение и территориальную целостность». По оценкам сопредседателей, все эти три элемента обладают одинаковой приоритетностью1 .

Тем не менее, в конце 2015 года к факторам дополнительного риска для нагорно-карабахского конфликта добавилась российско-турецкая конфронтация. Сложность (и опасность) этой проблемы определяется прежде всего мощными взаимосвязями закавказских стран — участниц конфликта с Турцией и Российской Федерацией. И если для Баку Анкара — это стратегический союзник, осуществляющий взаимодействие по широкому спектру вопросов от энергетики до обороны и безопасности, то для Еревана — стратегический противник, закрывающий одну из четырех сухопутных границ — выходов Армении во внешний мир. Москва же, напротив, — важнейший военно-политический партнер Еревана (102-я база российских вооруженных сил расположена в Гюмри на армяно-турецкой границе). Улучшение отношений между Российской Федерацией и Турцией в июне 2016 года стало определенным дополнительным фактором удержания ситуации в Нагорном Карабахе от новой, более масштабной «разморозки».

Однако, несмотря на эти изменения и даже самую масштабную за 22 года военную конфронтацию в зоне конфликта, российское руководство принципиально не поменяло ни одного из своих прежних подходов к карабахскому урегулированию (статус НКР, роль Минской группы и участие в ней). Оно лишь сделало незначительную коррекцию, фактически выступив за дополнение переговорного формата трехсторонними встречами с участием лидера РФ. Впрочем, после встречи в Сочи в 2014 году эта идея не была последовательно реализована. Ее, скорее, можно рассматривать как некую декларацию о намерениях, которая, не исключено, еще получит продолжение.

В поисках адекватного реагирования

Таким образом, принципиальные изменения в российско-украинских отношениях, а также растущая конфронтация Российской Федерации и Запада не повлекли за собой тотального слома прежних подходов Москвы к постсоветским конфликтам. Эти подходы по-прежнему определяются не столько универсальными схемами, сколько индивидуальными позициями. Там, где Москва чувствует угрозу выгодному ей статус-кво (как это было в Абхазии и в Южной Осетии в 2008 или в Крыму в 2014 году), она играет на обострение и обращается к ревизионистским инструментам. Там же, где сохраняется надежда на удержание имеющегося сегодня статус-кво (случай с Приднестровьем, Нагорным Карабахом, Абхазией и Южной Осетией после 2008 года), Москва не спешит менять правила игры.

Так, в случае с приднестровским конфликтом Россия надеется на внутриполитический раскол в молдавском истеблишменте, неэффективность проевропейской коалиции, наличие пророссийского электората как в республике в целом, так и в отдельных регионах страны (Гагаузская автономия), и поэтому лишь выражает обеспокоенность украинскими оборонительными приготовлениями на де-факто границе с непризнанным Приднестровьем и запретом Киева на военный транзит из Российской Федерации в непризнанную республику, но не пытается выйти из имеющегося переговорного формата или ускорить процедуру официального признания ПМР.

После ухода от власти Саакашвили Москва заинтересована в прагматизации отношений с Грузией (особенно по вопросам безопасности в северокавказском пограничье). Отсюда и нежелание форсировать ирредентистские2 устремления югоосетинского руководства. Свой прежний курс на балансирование между Арменией и Азербайджаном Россия также поддерживает, опасаясь утраты влияния в обеих странах после случая с Грузией в 2008 году. При этом Баку может быть использован как возможная площадка для выстраивания прагматических отношений с Турцией.

Следовательно, доминирующей мотивацией Кремля является не некая идеологическая программа или всеобъемлющая геополитическая стратегия, а реагирование на изменяющиеся обстоятельства (эрозию постсоветского пространства, проникновение новых игроков, опасение утратить свое влияние). Однако, как бы ни планировал Кремль свои диверсифицированные подходы, они объединены опасением утраты позиций на постсоветском пространстве, которое по-прежнему мыслится в качестве зоны жизненно важных интересов России. Но главными недостатками самой этой защиты являются дефицит стратегии и приоритет реактивных тактик в решении имеющихся или вновь возникших конфликтов.

На сегодняшний день самыми опасными с военной точки зрения являются конфликты в Донбассе и в зоне нагорно-карабахского конфликта (к ней примыкает и армяно-азербайджанская госграница за пределами Карабаха). На этих направлениях России и Западу крайне важно продемонстрировать готовность к солидарной ответственной деятельности как по минимизации инцидентов на линии соприкосновения, так и по активизации мирного процесса. И в этом плане был бы крайне важен некий символический жест, демонстрирующий готовность представителей России и Запада к продолжению усилий по поиску мирного решения. Но если по Карабаху кооперация продолжается несмотря ни на что, то по Донбассу Москва и Вашингтон расходятся диаметрально. В контексте решений о передаче вооружений Киеву (даже если их эффективность не будет столь высока, как уверяет украинская сторона) сближение позиций выглядит практически нереальным. При таких обстоятельствах «заморозка» конфликта выглядит едва ли не как идеальный выход, хотя и тактический по сути.

В описанных выше условиях чрезвычайно важной задачей представляется недопущение критического обвала двусторонних российско-грузинских отношений. Базовым приоритетом текущего момента представляется сохранение Женевских дискуссий как канала взаимодействия между участниками неразрешенных конфликтов и всеми игроками, вовлеченными в мирный процесс.

Для приднестровского противостояния необходима активизация переговорного процесса и в формате «5+2» и в двусторонних отношениях (Москва—Кишинев, Москва—Тирасполь, Москва—Брюссель). При этом помимо статусных вопросов крайне важно сосредоточиться на гуманитарных аспектах во взаимоотношениях между двумя берегами Днестра.

Однако в сегодняшних условиях прогресс в урегулировании всех этнополитических конфликтов невозможен без учета украинского фактора. Кризис на Украине обнажил не только проблемы постсоветского пространства, но и уязвимость европейской и международной безопасности. Стало очевидно, что конфронтация Запада и России и продолжение «игры с нулевой суммой» ведут к усугублению нестабильности на постсоветском пространстве. В этой ситуации Западу и России крайне важно выйти из состояния «заложников» конфликта на Украине, перейдя к содержательной дискуссии как по положению дел в этой стране, так и по другим неурегулированным противостояниям. Без этого любой постсоветский конфликт обречен на подвешенное состояние, при котором стороны, вовлеченные в него, будут наблюдать за балансом сил в противостоянии Запада и России, а не стремиться к достижению компромиссов. Решение этой задачи не может отменить даже нынешняя конфронтация, которую все чаще называют «холодной войной-2».

____________

1 Минская группа ОБСЕ заявила о трех принципах урегулирования карабахского конфликта //http://www.kavkaz-uzel.ru/articles/280576/ 9 апреля 2015 г.

2 Ирреденизм — политика государства, партии или политического движения по объединению народа, нации, этноса в рамках единого государства.

Россия. ЕАЭС > Внешэкономсвязи, политика > magazines.gorky.media, 28 апреля 2018 > № 2590595 Сергей Маркедонов

Выступление и ответы на вопросы СМИ Министра иностранных дел России С.В.Лаврова в ходе совместной пресс-конференции по итогам переговоров с Министром иностранных дел Ирана М.Д.Зарифом и Министром иностранных дел Турции М.Чавушоглу, Москва, 28 апреля 2018 года

Уважаемые дамы и господа,

Наша сегодняшняя встреча проходила в ситуации, когда вокруг сирийского урегулирования наблюдается немало не всегда позитивных событий. Мы уже упоминали неправомерную атаку на Сирию 14 апреля, которую совершили США, Франция и Великобритания под совершенно надуманным предлогом, не дождавшись, когда эксперты ОЗХО начнут свою работу. Эта атака, конечно же, отбросила назад усилия по продвижению политического процесса.

Тем не менее, сегодня мы твердо высказались за то, чтобы продолжать эти усилия. Договорились о конкретных шагах, которые все три наши страны коллективно и индивидуально будут предпринимать для того, чтобы вернуть всех нас на траекторию устойчивого продвижения к целям резолюции 2254 СБ ООН.

При этом мы отметили, что будем противостоять попыткам подорвать нашу совместную работу. Подчеркнули, что «астанинский формат» прочно стоит на ногах. Мы продолжим решать принципиальные задачи, которые связаны с деэскалацией, снижением напряженности и конфликтного потенциала. Происходит нарушение режима прекращения боевых действий. У нас есть механизм мониторинга этих нарушений. Мы будем преодолевать эту ситуацию, а также стараться максимально укреплять доверие между сторонами «на земле».

В этом смысле наше трехстороннее взаимодействие носит уникальный характер. Благодаря этому взаимодействию какое-то время назад удалось переломить ситуацию на поле боя с террористами из ИГИЛ, «Джабхат ан-Нусры» и помочь сотням тысяч сирийцев избежать гуманитарной катастрофы.

Мы сегодня приняли Совместное заявление, которое будет распространено. В нем отражены основные итоги нашей встречи. В любом случае мы твердо привержены безальтернативности политико-дипломатического преодоления кризиса в Сирии на основе резолюции 2254 СБ ООН и рекомендаций Конгресса сирийского национального диалога в Сочи. Напомню, Конгресс в Сочи официально от имени всех участвовавших в нем этнических, конфессиональных и политических групп Сирии закрепил 12 ключевых принципов урегулирования сирийского кризиса, которые в свое время были выдвинуты спецпосланником Генерального секретаря ООН по Сирии С.де Мистурой. Уже одно это явилось прорывом в усилиях по преодолению сирийского кризиса, потому что до Сочи попытки одобрить эти 12 принципов в рамках усилий по реанимации женевского процесса результатов не дали. Напомню еще раз, что помимо этого достижения в Сочи мы все помогли сирийским участникам одобрить задачу создания Конституционного комитета, согласовать базовые принципы его формирования и дальнейшее функционирование при содействии спецпосланника Генерального секретаря ООН по Сирии С.де Мистуры.

Сегодня, подтвердив эти задачи, также отметили абсолютную недопустимость попыток разделить Сирию по этно-конфессиональным линиям.

Обменялись мнениями относительно состоявшихся на прошлой неделе контактов, которые провел спецпосланник Генсекретаря ООН по Сирии С.де Мистура в Тегеране, Анкаре и в Москве. Обсудили ход подготовки к девятой международной встрече по Сирии в Астане, которую мы проведем в середине мая. Там же, в увязке с этой встречей, по нашей договоренности состоится заседание Рабочей группы по освобождению задержанных/заложников, передаче тел погибших и поиску пропавших без вести.

В контексте усилий по реанимации женевской переговорной площадки мы считаем крайне деструктивными некоторые заявления, которые озвучиваются отдельными представителями внешней оппозиции, обуславливающие решение сирийского конфликта переходом к политическим переговорам с предварительными условиями, в качестве которых выдвигаются требования смены режима, предание руководителей Сирии суду как военных преступников. Такие подходы не только противоречат сути и букве резолюции 2254 СБ ООН, но и откровенно направлены на то, чтобы максимально осложнить работу по возобновлению переговорного процесса с учетом тех прорывных итогов, которые были достигнуты в ходе Конгресса сирийского национального диалога в Сочи.

Мы сегодня также подтвердили необходимость продолжать наращивать усилия в деле оказания гуманитарного содействия. Будем работать с тем, чтобы оно доставлялось максимально эффективно. Будем работать с Правительством Сирии, оппозиций и, конечно же, с нашими коллегами в ООН, Международном Комитете Красного Креста, Сирийском Арабском Красном Полумесяце и в других международных структурах. Важно, чтобы международное содействие, включая помощь в разминировании, оказывалось тем районам, которые возвращаются к мирной жизни в результате наших совместных усилий без какой-либо политизации и политических предварительных условий.

Я искренне признателен своим коллегам и друзьям за продолжение нашей совместной работы. Уверен, что сегодняшние переговоры, результаты которых отражены в Совместном заявлении, помогут консолидировать наши усилия по добросовестному и полному выполнению резолюции 2254 СБ ООН.

Вопрос: Граждане Турции продолжают сталкиваться с проблемами визового режима. Обсуждали ли Вы сегодня с Министром иностранных дел Турции М.Чавушоглу эту тему? Когда мы сможем увидеть конкретные шаги в этой сфере?

С.В.Лавров: Мы сегодня обсуждали вопросы, касающиеся дальнейшего облегчения визового режима. Некоторое время назад российская сторона предложила уже на этом этапе пару конкретных шагов. Во-первых, вернуть безвизовый режим для владельцев служебных паспортов и, во-вторых, обеспечить безвизовое пересечение границы для водителей-дальнобойщиков, работающих на международных автомобильных перевозках. Наши турецкие друзья обещали отреагировать. Это будет осязаемый шаг для целого ряда наших граждан. У нас в планах расширять категории, которые будут пользоваться безвизовым режимом. В целом мы заинтересованы в том, чтобы двигаться к этой цели, о чём не раз говорил Президент России В.В.Путин на встречах с Президентом Турции Р.Т.Эрдоганом. Понятно, что сейчас мы все находимся под серьёзным прессингом террористической угрозы, особенно наши турецкие друзья, испытывающие на себе проблемы, которые «переливаются» из соседних с ними стран. В этой связи нашим компетентным службам необходимо наладить максимально чёткое конкретное взаимодействие в режиме реального времени по отслеживанию иностранных террористов-боевиков.

Мы договорились, что сегодня мы такую работу будем делать и будем регулярно в режиме реального времени обмениваться информацией по тем лицам, которых наши страны объявляют «невъездными» и им закрывается въезд в Турцию или Россию. Нам также очень важно заблаговременно получать информацию по тем лицам, которые экстрадируются из Турции. Мы будем отвечать взаимностью на основе Консульской конвенции, которая существует между нашими странами.

Вопрос: Недавно высказывались сомнения по поводу астанинского процесса, в том числе его успехов, функций. Хотел бы узнать Ваше мнение по этому поводу.

Спецпосланник Генерального секретаря ООН по Сирии С.де Мистура недавно посетил страны-гаранты астанинского процесса – Иран, Россию и Турцию. Есть ли у вас план по сотрудничеству с ООН относительно Сирии?

С.В.Лавров (отвечает после министров иностранных дел Ирана и Турции): Присоединяюсь к тому, что сейчас сказали мои коллеги. Добавлю, что ООН с самого начала астанинского процесса была приглашена к участию в нём. На всех встречах в Астане присутствовал С.де Мистура либо его заместитель. Сейчас ООН может многое сделать, чтобы астанинский процесс по всем направлениям развивался эффективно. Там 4 основных направления.

Первое (фирменное изобретение астанинского процесса) – зоны деэскалации, в которых должен соблюдаться режим прекращения боевых действий, естественно, за исключением террористических группировок, которые пытаются спрятаться в этих зонах и спекулировать на их статусе. Эта борьба с террористами будет абсолютно бескомпромиссной, и те отряды вооружённой оппозиции, которые являются патриотически настроенными и хотят мира в своей стране, должны незамедлительно отмежеваться от террористов, изгнать их из этих зон деэскалации. Конечно, ООН, которая имеет контакты со всеми основными вооружёнными группами, политическими силами сирийской оппозиции и теми, кто поддерживает и направляет работу этих оппозиционеров, могла бы более отчётливо доносить мысль, что не надо «путаться» с террористами, создавать с ними некие союзы и альянсы, пусть даже ситуативные. Это очень важное направление нашего сотрудничества с ООН.

Вторая тема, являющаяся приоритетной на астанинских встречах, это гуманитарное содействие. Мы активно помогаем сирийцам возвращаться к мирной жизни. Россия делает немало, также как Иран и Турция. ООН, конечно, должна вполне осознать свою ответственность за организацию масштабной кампании по решению проблем тех людей, которые возвращаются к родным очагам, хотят вернуться к мирной жизни, наладить какие-то элементарные основы жизнедеятельности. Здесь мы тоже контактируем с гуманитарными структурами ООН, помогаем им достигать договорённостей с Правительством Сирийской Арабской Республики в соответствии с нормами международного гуманитарного права о том, каким способом, как конкретно реализовывать гуманитарные проекты в Сирии. Мы побуждаем наших сирийских коллег в Дамаске быть более гибкими, более конструктивно настроенными, хотя порой это непросто, учитывая те дискриминационные подходы, которые они наблюдают от некоторых западных партнёров. Тем не менее, мы это делаем. Одновременно призываем ООН, чтобы она избегала давления на себя с целью политизации гуманитарных поставок, гуманитарной помощи. ООН, конечно, не имеет права подыгрывать тем, кто заявляет, что помощь будет оказываться только тем районам, которые находятся под контролем оппозиции. ООН не то что не имеет права – она обязана возвышать свой голос против подобных подходов.

Третье направление, которое является принципиально важным для астанинского процесса, да и для всего сирийского урегулирования, это политический диалог, политические переговоры. Я уже упоминал, как и мои коллеги, что и на этом направлении астанинский процесс, особенно с кульминацией в рамках сочинского Конгресса, сделал больше, чем все другие попытки наладить какие-то устойчивые политические контакты. В сочинском Конгрессе были согласованы принципы сирийского урегулирования, предложенные, между прочим, ООН (это к вопросу о сотрудничестве с ООН), а также необходимость создать конституционный комитет опять-таки под эгидой ООН для того, чтобы в рамках полномочий Специального посланника Генерального секретаря ООН готовить новый основной закон для Сирии. Это, собственно говоря, самое большое подспорье для усилий С.де Мистуры. Поэтому, конечно, бывает странно, когда на него пытаются воздействовать, чтобы он выступал с критикой астанинского процесса и результатов сочинского Конгресса. Ещё раз повторю, что на сегодня сочинская декларация – главное подспорье, которое есть у С.де Мистуры для того, чтобы он успешно выполнил мандат, заложенный в резолюции 2254 СБ ООН.

В заключение хочу сказать, что Иран, Турция и Россия во всех своих действиях, при всех нюансах в наших подходах (мы их не скрываем), ориентируются на то, чтобы помочь найти конкретные пути урегулирования, помочь самим сирийцам договориться о национальном примирении, о том, как возвращать свою страну к мирной жизни и сделать это в рамках принципов, заложенных в Уставе ООН.

Те, кто критикует астанинский процесс и результаты сочинского Конгресса, наверное, всё-таки руководствуются другими целями. Если совсем упрощённо, то эти цели заключаются в том, чтобы попытаться доказать, что именно они сегодня решают все дела в нашем мире. К сожалению, а, может, к счастью (для них – точно к сожалению), это время давно прошло.

Иран. Турция. Россия > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 28 апреля 2018 > № 2588840 Сергей Лавров

Вступительное слово Министра иностранных дел России С.В.Лаврова в ходе переговоров с Министром иностранных дел Ирана М.Д.Зарифом и Министром иностранных дел Турции М.Чавушоглу, Москва, 28 апреля 2018 года

Уважаемые г-да Министры,

Дорогой Мевлют,

Дорогой Джават,

Коллеги, друзья,

Мы согласились провести эту внеочередную встречу на уровне министров иностранных дел астанинского процесса, чтобы обсудить весьма непростую ситуацию, которая складывается в Сирии и вокруг неё.

Мы считаем необходимым в срочном порядке согласовать коллективные меры в рамках созданного нами более года назад «астанинского формата» с целью продолжения в этих очень сложных условиях движения Сирии к миру и нормализации. Мы все движимы желанием помочь этому процессу. Рассчитываю сегодня обсудить ситуацию, которая сложилась в Сирии «на земле», а также новые дополнительные шаги, которые будут способствовать закреплению позитивных тенденций, в том числе, в контексте решений Второго Саммита президентов России, Ирана и Турции, который состоялся 4 апреля в Анкаре.

Астанинский процесс – это пример того, как при наличии политической воли можно решать, казалось бы, неразрешимые проблемы. За год с небольшим в Астане было проведено 8 международных встреч высокого уровня по Сирии, в которых наряду с тремя странами-гарантами – Россией, Ираном и Турцией - принимали участие представители Правительства Сирии, вооруженной оппозиции, наблюдатели от Иордании, США, спецпосланник Генерального секретаря ООН по Сирии С.де Мистура и его заместитель. Достигнутые в ходе этих мероприятий договоренности легли в основу мер, которые помогли снизить уровень насилия в стране, способствовали нормализации гуманитарной ситуации в стране, хотя в целом она ещё требует дополнительного внимания, созданию условий для начала возвращения домой беженцев и внутренне перемещенных лиц, началу восстановления экономики.

Появились реальные перспективы для активизации процесса межсирийского урегулирования. Особое значение для создания этих условий имели итоги Конгресса сирийского национального диалога, состоявшегося по инициативе президентов России, Ирана и Турции 30 января в Сочи.

Как показывают события последних недель, мир в Сирии не всем, наверное, нужен. Каждый раз, когда в сирийском урегулировании появляется надежда, по ней наносится удар. Мы вынуждены констатировать продолжающиеся попытки помешать налаживанию диалога между сирийцами, формированию конституционного комитета, решение о создании которого было принято делегатами Конгресса сирийского национального диалога и получило четкую поддержку со стороны Генерального секретаря ООН А.Гутерреша и его специального посланника по Сирии С.де Мистуры, который принимал непосредственное участие в Конгрессе.

Однако получается, что пока мы с вами вместе создаем и строим, некоторые наши коллеги пытаются разрушить результаты совместных и конструктивных усилий, не останавливаясь перед нарушениями международного права, какой и была американо-британо-французская акция против Сирии 14 апреля. Нанесенные тогда по суверенному сирийскому государству ракетные удары не только серьезно обострили обстановку в этой стране и на международной арене, но и нанесли существенный вред перспективам скорейшего продвижения по пути мирного урегулирования. По сути дела, инициаторы данной акции своими действиями подтвердили, что для них заявления в поддержку суверенитета, независимости и территориальной целостности Сирии всего лишь слова, которые должны, судя по всему, прикрывать планы переформатирования Ближнего Востока и планы по разделу Сирии на части.

Уверен, что Россия, Иран и Турция, подтверждая нашу поддержку этим основополагающим принципам Устава ООН, искренне заинтересованы в том, чтобы Сирия оставалась единым государством, в котором все этнические и конфессиональные группы получают равные права и могут жить в мире между собой и со всеми своими соседями без какой-либо угрозы для международных границ в этом очень важном для судеб мира регионе.

Сегодня нам необходимо помочь сирийцам завершить зачистку страны от террористов, возвести мосты национального примирения и восстановить разрушенное. Все мы помогаем Правительству Сирии в том, чтобы это всё произошло как можно скорее.

Попытки вновь дестабилизировать обстановку, поощрить экстремистов на продолжение вооруженной борьбы, выдвигать предварительные условия для диалога, которые абсолютно не отвечают требованиям резолюции 2254 СБ ООН, наподобие тех, которые мы слышим из уст некоторых оппозиционеров, поддерживаемых нашими западными партнерами, абсолютно неприемлемы. Это будет означать приглашение к разделительным линиям внутри Сирии, против чего мы и выступаем.

Надеюсь, что сегодня мы сможем откровенно рассмотреть все эти вопросы, а по итогам наших переговоров согласовать общую позицию в развитие тех документов, которые принимались лидерами наших стран и на нашем уровне в ходе предыдущих встреч.

Иран. Турция. Россия > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 28 апреля 2018 > № 2588820 Сергей Лавров

Александр Бота: Если решить проблему рабочих рук, площадь насаждений земляники можно существенно увеличить

Интервью с Александром Ботой, главой крупнейшего производителя земляники в Республике Адыгея - КФХ "Ника". Материал продолжает публикацию о повышении урожайности земляники в Адыгее до 25-30 тонн с га за счет внедрения итальянских технологий выращивания.

Могли бы Вы подробнее рассказать о компаниях, внедряющих итальянские технологии по выращиванию земляники в Республике Адыгея? Многим ли удается добиться существенного увеличения урожайности?

По моим данным площадь насаждений земляники садовой в Республике Адыгея приближается к 1 000 га. Большая часть площадей имеет заявительный (декларативный) характер, то есть возделывается физическими лицами, что не позволяет с наибольшей точностью установить площадь и урожайность с площади насаждений. Но ответственный (домашний) подход к возделыванию культуры, позволяет получить высокие урожаи. Думаю, 25-30 тонн/га не предел. Итальянские партнеры, например, получают до 50 тонн/га.

Какие именно итальянские технологии применяются? Насколько они эффективны в географических, климатических и экономических условиях Адыгеи?

Не совсем верно называть эту технологию итальянской. Она скорее израильская. Впервые капельное орошение начали применять в пустыне, в условиях большого дефицита воды. Потом эта технология распространилась по Европе и миру. Мы используем не итальянскую технологию, а итальянские сорта, которые лучше отвечают нашим требованиям к качеству ягоды, потенциалу продуктивности. Раньше мы пробовали работать с сортами, которые предложили голландские производители. Потом попробовали американские сорта. Но все они нам не подошли по ряду причин: недостаточная продуктивность, низкая устойчивость к зимним температурам и многое другое.

При посадке подобранных итальянских сортов мы применяем двустрочную схему высадки растений, делаем высокую гряду - до 20-25 см, обязательное мульчирование полиэтиленовой непрозрачной пленкой и капельный полив. Самое главное – обеспечить правильную фертигацию и эффективную защиту. Данная технология эффективна не только в нашей климатической зоне, при правильном подходе это работает по всей России.

Что касается посадочного материала, то у нас широкий географический спектр поставок - от Крыма до Дальнего Востока.

Экономические условия всегда разные. Сейчас открыли поставки из Турции, и рынок среагировал снижением цены. И в Турции, и в России, себестоимость ягоды с применением данной технологии приблизительно одинаковая, но у российских производителей нет таможенных платежей и сложной, дорогой логистики. Мы в выгодном положении, однако хотим работать за 50-80% рентабельности, а турецкие производители согласны и на 20%.

Технологии каких стран вы рассматривали, перед выбором оптимальной?

Голландские сорта менее продуктивны. Калифорнийские неустойчивы к нашим морозам зимой. Мы уже провели испытания примерно на 30 различных сортах и продолжаем работу в этом направлении. На товарные плантации мы высаживаем только проверенные растения.

Какие сорта земляники входят сейчас в ассортимент КФХ «Ника»?

Работаем с сортами: Азия - среднего срока, Альба - раннего срока, Роксана – позднего срока. Разница в сроках созревания небольшая, всего 5 дней, но при выращивании на больших площадях, это позволяет с наименьшим риском убрать урожай, пока ягода не переспела. А при возвратных, весенних заморозках, избежать большой гибели урожая во время цветения. В этом году мы передали на испытания сорта короткого дня (Фрагораурела, Теа и Олимпия) и фитонейтрального дня (Малга). Результаты узнаем уже в этом сезоне.

Какую часть рассады Вы используете для собственного выращивания ягоды, а какую поставляете на продажу?

Мы являемся официальными представителями компании «Нью Фрутс». Посадочный материал репродуцируем в соответствии с контрактом. Наш питомник зарегистрирован в Россельхозцентре России. Перед посадкой и выкопкой, посадочный материал проходит необходимые проверки с выдачей соответствующих документов. На сегодняшний день мы производим рассаду, подготовленную по технологии «фриго», а также «зеленую рассаду». С этого года приступаем к производству рассады с закрытой корневой системой, в кассетах. Для своих нужд мы используем порядка 7-8% выращиваемой рассады земляники, остальная, предназначена для реализации.

Как осуществляется реализация посадочного материала?

В течение сезона, мы принимаем предварительные заявки на посадочный материал. В июне-июле уже готов для поставок посадочный материал с закрытой коневой системой. В конце августа-начале сентября начинаем поставки «зеленой рассады» с открытой корневой системой. С октября месяца, заключаются фактические договоры и прием оплаты на рассаду «фриго». Со второй половины января, мы готовы поставлять рассаду «фриго» покупателям. Хранение, оплаченной покупателем рассады «фриго», предусмотрено договором до 31 июля.

Консультируете ли Вы производителей земляники, приобретающих у Вас посадочный материал? Как разрабатываются рекомендации, которые КФХ предлагает своим клиентам?

Да, мы ведем технологическое сопровождение проекта при приобретении у нас посадочного материала независимо от объема. Чем больше объем, тем больше информации мы готовы предоставить. Рекомендации включают все аспекты данного проекта от подготовки почвы до технологии высадки, фертигации, защиты и уборки урожая. Также мы предлагаем все сопутствующие проекту материалы, контакты поставщиков удобрений и систем полива. Помимо этого, мы предоставляем готовые пленочные парники по выгодной цене.

Какова текущая площадь Ваших насаждений земляники? Планируется ли расширение или сокращение посадок этой культуры? Под влиянием каких факторов Вы приняли такое решение?

На сегодняшний день наши насаждения состоят из закрытого и открытого грунта. Площадь пленочных парников составляет 5 га, площадь открытого грунта - 3 га. Участки ограничены возможностями привлечения рабочих рук на сбор урожая. Здесь необходимо 100 -150 человек в день. Если решить проблему рабочих рук, при хорошем менеджменте площадь насаждений можно существенно увеличить.

Какие перспективы Вы видите, с какими трудностями сталкиваетесь?

С каждым годом, площади насаждений земляники садовой в моем регионе увеличиваются, это неизбежно приведет к дефициту рабочих рук в период сбора урожая, затоваренностью на рынке сбыта и существенным снижением реализационной цены. Нужно уходить в другие временные рамки с данным видом продукции. Мы интенсивно работаем над этим.

Россия. ЮФО > Агропром > fruitnews.ru, 27 апреля 2018 > № 2591441 Александр Бота

Выступление Министра иностранных дел России С.В.Лаврова в ходе совместной пресс-конференции по итогам переговоров с Министром иностранных дел Республики Кипр Н.Христодулидисом, Москва, 27 апреля 2018 года

Уважаемые дамы и господа,

Мы провели конструктивные и доверительные переговоры с моим коллегой Министром иностранных дел Республики Кипр Н.Христодулидисом.

Кипр – важный партнер России в Восточном Средиземноморье и в целом на Европейском континенте. У нас действительно очень добрые и дружественные отношения, опирающиеся на исторические связи и духовную близость.

Приветствовали динамичное развитие связей в политической, торгово-экономической, культурно-гуманитарной, правоохранительной областях. Предметно проанализировали ход выполнения договоренностей, достигнутых в ходе визита Президента Республики Кипр Н.Анастасиадиса в Российскую Федерацию в октябре прошлого года.

В частности, отметили продолжающийся рост товарооборота благодаря активной работе Межправительственной комиссии по экономическому сотрудничеству. Говорили о том, что подписанная в ходе визита Президента Республики Кипр Н.Анастасиадиса Совместная программа действий между Российской Федерацией и Республикой Кипр на 2018-2020 гг. также способствует активизации практических результатов межведомственных контактов.

У нас активно пополняется договорно-правовая база. Целый ряд подписанных договоров и соглашений вступили в силу, а над другими работа продолжается.

Мы подробно обсудили перспективы возобновления переговоров по кипрскому урегулированию. Россия привержена выполнению всех резолюций СБ ООН, которые были приняты с целью найти выход из этого затянувшегося конфликта.

В ходе переговоров мы отметили, что существующую систему внешних гарантий безопасности Кипра считаем устаревшей, не отвечающей современным реалиям и нынешнему международно-правовому статусу Республики Кипр. По нашему мнению, наиболее эффективными мерами обеспечения независимости, суверенитета и территориальной целостности объединенного Кипра были бы гарантии со стороны Совета Безопасности ООН.

С обеих сторон была подтверждена приверженность сохранению мандата и параметров действий Вооруженных Сил ООН на Кипре, в том числе в связи с предстоящим летом этого года очередным продлением мандата этой миротворческой операции.

Мы также обсудили целый ряд других вопросов, включая нынешнее состояние отношений между Россией и Европейским союзом, которое ни нас, ни киприотов не удовлетворяет. Мы ценим позицию Никосии в пользу нормализации этой ситуации.

В отношении украинского кризиса. Нет другой альтернативы кроме добросовестного и последовательного выполнения Минских договоренностей, которые были закреплены резолюцией СБ ООН. Мы в очередной раз подтвердили нашу заинтересованность в том, чтобы лидеры Евросоюза, прежде всего, Германии и Франции как участники «нормандского формата» оказали соответствующее воздействие на киевские власти.

По Сирии у нас общая позиция – необходимо выполнять резолюцию 2254 СБ ООН. Мы рассказали об усилиях, которые Россия вместе с Ираном и Турцией предпринимает в рамках астанинского процесса в контексте недавнего проведения Конгресса сирийского национального диалога в Сочи, чтобы создать максимально благоприятные условия для начала выполнения этой резолюции. Эти усилия направлены на начало выполнения решений СБ ООН, которые были серьезно затруднены в результате неправомерных, нарушающих международное право ударов, которые нанесли США, Великобритания и Франция 14 апреля по Сирии под предлогом применения химического оружия сирийским Правительством. Мы за то, чтобы любые обвинения в применении химического оружия где бы то ни было рассматривались на прочной международно-правовой и юридически обязывающей основе, в частности, в ОЗХО. В этой связи, как вам известно, обвинения, которые некоторые наши западные коллеги выдвинули в адрес сирийского Правительства в связи с якобы примененным им химическим оружием 7 апреля в Восточной Гуте в г.Дума, были предметом вчерашнего брифинга в Гааге, организованного российской и сирийской сторонами с участием живых свидетелей тех событий, подтвердивших их постановочный характер. Мы признательны тем странам Евросоюза, среди которых была Республика Кипр, которые направили своих представителей на этот брифинг.

У нас с Кипром общая заинтересованность в урегулировании и других конфликтов в регионе Ближнего Востока и Северной Африки, в том числе, чтобы нормализовать и стабилизировать ситуацию во всем этом регионе, создать условия для активного торгово-экономического сотрудничества, в частности, в Восточном Средиземноморье.

Я очень доволен переговорами. Уверен, что они помогут нам двигаться поступательно по пути реализации всех договорённостей, достигнутых на высшем уровне.

Россия. Кипр > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 27 апреля 2018 > № 2588814 Сергей Лавров

Встреча Дмитрия Медведева с губернатором Волгоградской области Андреем Бочаровым.

Из стенограммы:

Д.Медведев: Я знаю, что у Вас есть определённые проблемы с паводковой ситуацией. Доложите, пожалуйста, как обстоят дела, какие меры принимаются для того, чтобы эти проблемы ликвидировать.

А.Бочаров: На территории Волгоградской области продолжает действовать режим чрезвычайной ситуации в связи со сложной паводковой ситуацией. Но мы наблюдаем стабилизацию ситуации и хорошую, положительную динамику по снижению паводковой ситуации в целом. Хотя на отдельных участках рек Медведица, Иловля и Хопёр мы наблюдаем повышение уровня воды от 20 до 40 см. Но в целом ситуация контролируется.

Д.Медведев: Это высшие нормы для нынешнего периода времени?

А.Бочаров: Да. Мы паводковую ситуацию такого уровня наблюдали только в 1964 году. На территории 12 муниципальных образований, которые попали в зону паводка, проживает порядка 360 тысяч населения. Из этих 12 муниципальных образований в настоящее время только одно находится в подтоплении. И из 81 населённого пункта только два населённых пункта находятся в подтоплении. 868 человек мы эвакуировали из зоны подтопления. В настоящее время в пунктах временного размещения ни одного человека нет. Сегодня в двух населённых пунктах в подтоплении находится 30 дворовых территорий, вода уже ушла из домов.

Д.Медведев: Школы, медицинские учреждения работают?

А.Бочаров: Все учреждения социальной направленности работают в полном объёме. Системы жизнеобеспечения также работают в полном объёме. На всей территории, которая подвержена подтоплению, проведены аварийно-восстановительные работы. И сегодня продолжается работа по ликвидации ущерба. Кроме всего этого, мы оказываем необходимую помощь людям, оказавшимся в сложной жизненной ситуации, работают комиссии во всех муниципальных образованиях по дворовым территориям с целью определения возможного ущерба и оказания содействия.

Д.Медведев: Нужно довести всю эту работу до конца, чтобы люди получили причитающиеся выплаты, ну и просто под контролем держать ситуацию.

А.Бочаров: Дмитрий Анатольевич, необходимо отметить слаженную работу всех сил и средств, которые здесь применялись, это позволило уйти от более серьёзного ущерба, который в настоящее время есть, но не такой значительный.

Д.Медведев: Если это впервые за 50 с лишним лет, то это, конечно, серьёзное испытание для области. Держите меня в курсе.

Россия. ЮФО > Госбюджет, налоги, цены. Экология > premier.gov.ru, 27 апреля 2018 > № 2584834 Андрей Бочаров

Пленарное заседание съезда Российского союза ректоров.

Владимир Путин посетил Санкт-Петербургский политехнический университет Петра Великого, где принял участие в пленарном заседании XI съезда Российского союза ректоров.

На повестке дня съезда – вопросы развития единого образовательного пространства, построения стратегии научно-технологического развития России, взаимодействия университетов со школами и обществом, а также международные аспекты деятельности российских университетов. К участию в мероприятии приглашены около 600 ректоров отечественных и зарубежных вузов.

По окончании пленарного заседания глава государства посетил Научно-исследовательский корпус Санкт-Петербургского политеха, ознакомился с передовыми разработками СПбПУ, осмотрел макет создаваемой на базе вуза технологической долины.

* * *

Стенографический отчёт о пленарном заседании съезда Российского союза ректоров

В.Путин: Добрый день, уважаемые друзья, коллеги! Уважаемый Виктор Антонович!

Очень рад приветствовать всех вас в Санкт-Петербургском Политехническом университете, основанном Сергеем Юльевичем Витте в период бурного промышленного, экономического роста, «первой индустриализации» России на рубеже XIX–XX веков, когда стране были жизненно необходимы собственные технологии и современные, передовые кадры. Как ректор говорил, когда председателем попечительского совета университета был министр финансов, были самые лучшие времена.

С 2000 по 2016 год расходы консолидированного бюджета на высшее образование увеличились с 24,4 до 523,3 миллиарда рублей. Увеличены зарплаты преподавателей и научных работников, созданы лаборатории и исследовательские центры в вузах.

Но я сегодня предлагаю в стенах этого выдающегося учебного заведения обсудить задачи высшей школы на современном этапе нашего развития, обменяться мнениями: что могут и должны сделать вузы для достижения технологического прорыва, для мощного движения России вперёд, о чём мы всё время в последнее время говорим.

При этом сразу же хочу сказать: хотел бы, конечно, услышать от вас, уважаемые коллеги, не только постановку проблемных вопросов, что само собой разумеется, естественно, но в том числе и прежде всего, может быть, конкретные, содержательные предложения.

Отмечу, что начиная с 2000 года расходы государства на высшее образование в реальном выражении – я хочу это подчеркнуть, именно в реальном выражении – выросли более чем в четыре раза. С 2000 по 2016 год расходы консолидированного бюджета на высшее образование увеличились с 24,4 миллиарда рублей до 523,3 миллиарда рублей, то есть это [в реальном выражении] в 4,2 раза больше.

Были увеличены зарплаты преподавателей и научных работников, созданы лаборатории и исследовательские центры в вузах, в том числе с участием ведущих зарубежных учёных.

Отмечу растущий вклад высшей школы в науку, в создание новых технологий, в реализацию и обеспечение квалифицированными кадрами проектов самого разного уровня.

Всё это уже даёт отдачу, и прежде всего отмечу растущий вклад высшей школы в науку, в создание новых технологий, в реализацию и обеспечение квалифицированными кадрами проектов самого разного уровня: от общенациональных до региональных и муниципальных.

Мы видим реальные достижения отечественной высшей школы, это показатель происходящих здесь перемен, и их динамика должна, безусловно, нарастать.

Вузы, университеты призваны стать центрами развития технологий и кадров, настоящими интеллектуальными локомотивами для отраслей экономики и наших регионов.

Уважаемые коллеги, Сергей Витте, о котором я уже вспоминал, говорил: правильно поставленный университет есть самый лучший механизм для научного развития. Эти слова звучат актуально и сегодня.

Конечно, у нас есть – и мы этим гордимся – уникальная система Академии наук, система её институтов. Но России, её экономике, всем сферам жизни нужна и сильная вузовская наука. И хочу подчеркнуть: активная научная деятельность не может быть сосредоточена лишь в отдельных научно-образовательных центрах или субъектах Федерации, строиться изолированными «островками». Это принципиально важно для России с её огромной, необъятной территорией, уникальным человеческим потенциалом.

Повторю, по всей стране вузы, университеты призваны стать центрами развития технологий и кадров, настоящими интеллектуальными локомотивами для отраслей экономики и наших регионов.

Вокруг высших учебных заведений должны формироваться сообщества людей, увлечённых идеями технологического прорыва. В этой связи считаю необходимым выстроить региональные модели взаимодействия новаторов, высокотехнологичных компаний, предприятий, и сделать это, конечно, можно в том числе и на площадках высших учебных заведений.

В российской высшей школе уже сформировалось ядро действительно сильных высших учебных заведений. Однако наряду с этим многие вузы и в столичных городах, и в регионах зачастую не демонстрируют способности решать серьёзные задачи, не готовы к обновлению.

И конечно, по всей стране нужно создавать комфортную среду для технологического предпринимательства. Важно, чтобы вузы, бизнес, наши академические институты объединяли свои возможности для реализации масштабных технологических задач, работали по долгосрочным приоритетным направлениям, которые были обозначены и в Послании Федеральному Собранию. А это прежде всего прорывные изменения в качестве жизни наших людей, в развитии экономики, социальной сферы. Для этого нам потребуются новые медицинские, промышленные, цифровые и прочие технологии, передовые и эффективные решения по защите экологии и созданию комфортной безопасной среды в городах и населённых пунктах вообще. Словом, нужны будут нестандартные идеи и новации во всех сферах.

Мы обязательно будем и дальше поддерживать вузы, которые активно, успешно занимаются исследованиями и разработками. Продолжим обновлять их технологическую, приборную базу, содействовать привлечению к совместной работе наших соотечественников и ведущих учёных за рубежом, преподавателей.

Что хотел бы здесь особо отметить, уважаемые коллеги.

Нам критически важно сконцентрировать ресурс на поддержке талантливых, целеустремлённых исследователей и преподавателей, создать такие условия, чтобы лучшие отечественные и зарубежные учёные, перспективные выпускники вузов стремились работать в российской высшей школе.

В российской высшей школе уже сформировалось ядро действительно сильных высших учебных заведений, университетов. Среди них, конечно, МГУ (Московский государственный университет), это Петербургский университет, федеральные и национальные исследовательские университеты. Формируется сеть опорных высших учебных заведений в субъектах Российской Федерации.

Однако наряду с этим многие вузы и в столичных городах, и в регионах зачастую не демонстрируют способности решать серьёзные задачи, не готовы к обновлению в соответствии с теми глобальными изменениями, которые происходят в науке и технологиях, во всех сферах жизни. Попытки изменить ситуацию часто сводятся к благим пожеланиям, написанию очередных и, прямо скажем, достаточно умозрительных, оторванных от реальности программ и просьбам просто дать побольше денег.

Я не случайно вспоминал Витте как министра финансов. Конечно, очень хорошо «прислониться» к Министерству финансов. Это ясно. Но ясно также и другое. Проблемы – а вы это хорошо знаете – далеко не только в объёмах финансирования. Главный вопрос – это грамотный, современный подход к организации, постановке самого дела и, конечно же, в кадрах.

Было бы правильно, чтобы именно в вузах были выстроены лучшие условия для стартапов, они могут стать первым шагом к созданию успешных высокотехнологичных компаний.

Я очень просил бы Российский союз ректоров, наши ведущие высшие учебные заведения продолжить работу над эффективными механизмами повышения профессионального уровня научного и педагогического состава отечественных вузов.

Отдельно остановлюсь и на деятельности аспирантуры, целью которой как раз и является подготовка кадров для высшей школы и академического сектора науки. О каком решении этих задач можно говорить, если сегодня лишь только 14 процентов аспирантов выходят на защиту своевременно? А что делают всё это время остальные? Каких результатов они достигают? Где они продолжают свою деятельность? Выходят ли они в конечном итоге на защиту? При этом и кандидатских, и докторских, особенно в гуманитарных дисциплинах, защищается у нас много. Но если посмотреть на их научное значение, то часто возникают вопросы.

Что хотел бы здесь сказать. У нас есть хорошая практика открытых конкурсов, в ходе которых распределяются гранты, в том числе для молодых исследователей. Если у аспиранта или его научного руководителя есть серьёзные, осознанные намерения заниматься наукой, а не получать степень для анкеты, пусть они участвуют в таких конкурсах, предлагают работы по приоритетам научно-технологического развития страны.

Хотел бы ещё раз подчеркнуть, нам критически важно сконцентрировать ресурс на поддержке талантливых, целеустремлённых исследователей и преподавателей, создать такие условия, чтобы лучшие отечественные и зарубежные, прежде всего молодые, учёные, перспективные выпускники вузов, конечно же, стремились работать в российской высшей школе.

Чтобы у талантливых и мотивированных молодых людей, независимо от их места жительства, доходов родителей, были возможности для получения высшего образования, предлагаю реализовать в стране дополнительную программу строительства студенческих общежитий.

Настоящий вуз не только даёт студентам знания и навыки, он готовит кадры, способные задавать интеллектуальную, научную, технологическую повестку развития всей страны. Следует поощрять стремления студентов-аспирантов к созданию и внедрению собственных разработок. При этом вузы могут готовить целые проектные команды, которые способны конструировать сложные инженерно-технологические системы. Я помню, как мы долго спорили и в конце концов приняли правильное решение по поводу того, чтобы создавать небольшие предприятия, прежде всего, конечно, высокотехнологичные, при вузах. Я считаю, что мы приняли правильное решение в конце концов, отбросили всякую административно-показную шелуху. Но нужно эти направления развивать дальше.

Думаю, было бы правильно, чтобы именно в вузах были выстроены лучшие условия для стартапов, они могут стать первым шагом к созданию успешных высокотехнологичных компаний. Вы знаете, было бы очень здорово, если бы вы смогли такую работу двинуть. Тогда вот эта сфера деятельности у нас широко развивалась бы по всей стране, что чрезвычайно важно. Для этого в принципе у нашей молодёжи есть и отличный потенциал. Я, пользуясь возможностью, хотел бы поздравить команду Московского государственного университета с недавней безоговорочной победой на чемпионате мира по программированию. Аплодисменты где? (Смех. Аплодисменты.)

Это студентам аплодисменты. Думаю, они это заслужили. Я напомню, в апреле 2018 года российские студенты в седьмой раз подряд, в седьмой раз подряд, а вообще с 2000 года уже в тринадцатый раз выиграли чемпионат мира по программированию.

В ближайшие годы нам предстоит значительно повысить уровень всего отечественного образования. Речь о совершенствовании программ и росте квалификации преподавателей дошкольных учреждений, школ, колледжей, техникумов.

Чтобы у талантливых и мотивированных молодых людей, независимо от их места жительства, доходов родителей, были возможности для получения высшего образования, предлагаю реализовать в стране дополнительную программу строительства студенческих общежитий, мы должны будем это обязательно сделать, современных комфортных кампусов. (Аплодисменты.) И новому Правительству совместно с регионами, вузами необходимо будет глубоко и детально проработать все аспекты такой программы. Конечно, опять всё в деньги упирается, но для этого нужно будет деньги найти. И новое Правительство должно будет это сделать.

Далее. Нам нужны современные подходы к формированию единого образовательного пространства. Сегодня требования времени, тенденции в экономике, науке, на рынке труда таковы, что у молодых людей должна быть возможность выстраивать собственные образовательные траектории, получать, интегрировать знания и навыки из разных областей, а для этого нам, конечно, нужно снимать границы между разными уровнями системы образования. То есть одарённый школьник, например, сможет проходить вузовскую программу, участвовать в исследованиях наряду с аспирантами, а студент колледжа – осваивать курсы прикладного бакалавриата.

Хочу сказать, что у Жореса Ивановича Алфёрова в принципе выстроена такая работа, я уже много лет назад был, здорово сделано, прямо завидно. Я считаю, что многие коллеги могли бы познакомиться с тем, как Жорес Иванович выстроил эту работу. Вам спасибо, Жорес Иванович. (Аплодисменты.)

И ещё одна тема, о которой я хотел бы сказать особо. В ближайшие годы нам вместе предстоит значительно повысить уровень всего отечественного образования. Речь о совершенствовании программ и росте квалификации преподавателей дошкольных учреждений, школ, колледжей, техникумов, о дальнейшем развитии дополнительного образования и профориентации, системе поиска и поддержки талантов. Рассчитываю, что вузы примут самое активное участие в этой масштабной работе, от которой зависит, безусловно, будущее страны, успех всего подрастающего поколения.

Уважаемые коллеги! Мы ставим очень сложные задачи перед отечественными вузами и рассчитываем, что они будут повышать свою эффективность и конкурентоспособность, избавляться от устаревших, отживших подходов. Ещё раз хотел бы повторить, России нужна сильная высшая школа, которая устремлена в будущее. Только так мы сможем добиться прорыва в национальном развитии.

Благодарю вас за внимание.

В.Садовничий: Глубокоуважаемый Владимир Владимирович! Глубокоуважаемые коллеги!

Мы собрались на XI съезд Российского союза ректоров.

В работе съезда принимают участие около 600 ректоров и президентов университетов России, а также ректоры университетов разных стран мира: Азербайджана, Армении, Абхазии, Белоруссии, Иордании, Ирана, Казахстана, Китая, Ливана, Приднестровья, Словении, Южной Осетии, Японии – около 50 зарубежных гостей.

Добро пожаловать на наш съезд, уважаемые коллеги!

Ещё раз хочу сказать, что нам оказана большая честь, в работе съезда принимает участие Президент Российской Федерации Владимир Владимирович Путин. Мы благодарны нашему Президенту за постоянное внимание к вопросам образования в нашей стране и за непосредственное участие во встречах с представителями ректорского корпуса, корпусов системы образования. И эти встречи стали хорошей традицией.

Владимир Владимирович, спасибо Вам ещё раз за нашу встречу.

В.Путин: Спасибо за приём.

В.Садовничий: Перед началом нашего заседания прошла работа пяти секций. На них были глубоко обсуждены вопросы университетского образования. Модераторы секций доложат итоги этих обсуждений.

На прошлом, десятом съезде Российского союза ректоров Вы, глубокоуважаемый Владимир Владимирович, подняли ряд вопросов, важных для высшей школы. Вы дали нам ряд поручений, важных для страны в целом. Они касались независимой оценки качества образования, создания национального университетского рейтинга, возможностей использования федерального имущества, закреплённого за вузами на праве оперативного управления. Был ряд поручений, касающихся жизни университетов, деятельности спортивных клубов.

За прошедший период наш ректорский корпус, российские университеты провели определённую работу, и я рад объявить, что эти поручения выполнены, а о некоторых я скажу подробнее.

Сразу кратко хотел бы остановиться на одном поручении, Владимир Владимирович, Вашем, связанном с отстаиванием интересов российской системы образования, её позицией в международном масштабе. Речь идёт о создании независимого международного рейтинга университетов. Российский союз ректоров разработал и создал Московский международный рейтинг «Три миссии университета». Это образование, наука и общество.

Что важно? Разработав принципы оценки деятельности университетов мира, мы пригласили более 20 экспертов из разных стран. Были эксперты из Канады, Соединённых Штатов, Великобритании, Индии, Китая и других. Они изучили и поддержали наш подход. Рейтинг действует, он проведён. По его оценкам, в топ-100 вошли университеты из 39 стран, а от России – 13 университетов.

Это существенно отличается от других показателей рейтинговых агентств. Тем самым мы дали другую оценку российской системе образования, мы показали её по-настоящему высокий уровень. Московский международный рейтинг «Три миссии» уже признан в мире, он предложил свои правила игры на том поле, где до сих пор играли по другим правилам и, соответственно, присуждали другие призовые места.

Уважаемые коллеги, что такое университетская Россия сегодня? Это более 800 образовательных организаций, в том числе два классических университета, 10 федеральных, 29 национальных исследовательских, 17 из них – технического профиля. Это 260 тысяч человек профессорско-преподавательского состава и почти 200 тысяч специалисты высшей квалификации – кандидаты и доктора наук. Это 4 миллиона студентов, 83 тысячи аспирантов. Из общей численности аспирантов в России – 92 тысячи. Таким образом, 90 процентов аспирантуры находится в университетах. Это огромный интеллектуальный потенциал. И главное, этот потенциал непрерывно пополняется молодыми и талантливыми студентами и аспирантами.

25 лет в России действует наша организация, Российский союз ректоров. За эти годы она стала неотъемлемой частью нашей системы образования. Мы активно участвуем в законотворческой деятельности, взаимодействуем с Государственной Думой, Советом Федерации, обсуждаем проекты многих законов, они проходят экспертизу в Союзе ректоров, у нас созданы региональные советы ректоров, и там тоже идёт соответствующее обсуждение.

Мы взаимодействуем с ведущими госкорпорациями, объединениями работодателей и бизнесом, продолжаем развивать созданную нами систему интеллектуальных соревнований детей и молодёжи, поиска талантливых ребят. В олимпиадах школьников, возглавляемых нами и проводимых ежегодно, принимают участие 2 миллиона школьников, начиная с первого класса мощная система интеллектуальных соревнований.

С нашим участием были учреждены общественные организации, российские студенческие отряды, футбольная лига, спортивные ассоциации. Мы поддерживаем сейчас важный проект волонтёрских проектов и социально значимых инициатив в нашем обществе.

Конечно, я сказал далеко не обо всём, это заняло бы много времени. Но сегодня мы не только оглядываемся на пройденный путь, а он был непростой. Мы прошли через трудные испытания, безусловно, с достижениями и успехами, были и кризисные моменты, и далеко не всё нам удалось. Есть проблемы, которые ждут решений, некоторые кажутся вообще трудноразрешимыми. Но, может, здесь уместно привести слова Конфуция, который сказал: когда вам покажется, что цель недостижима, не изменяйте цель, а изменяйте свой план действий. Вот XI съезд Союза ректоров и призван наметить план действий на будущее. Наш план – это ответ и на вызовы, которые поставила перед нами жизнь. Они разные по масштабам, но ни один не должен быть без ответа. Это глобальные вызовы информационного общества, как например, наступление цифровой эры, это задачи, актуальные для нашей огромной страны (Владимир Владимирович об этом сказал) с учётом современных геополитических условий, а также это наши профессиональные задачи, касающиеся нашего сообщества, нашей работы.

Я начну с глобального. Система информационного уклада или информационной революции имеет самое непосредственное отношение к нашей основной деятельности. Сегодня нельзя говорить о развитии образования, не учитывая этого фактора. Мы живём в уникальный период истории человечества. У математиков есть термин для его описания – это сингулярность. Речь идёт о всё более ускоряющихся и всё менее предсказуемых изменениях технологической и социальной реальности. Окружающая нас среда становится всё более цифровой. В опубликованном в прошлом году аналитическом докладе международной экспертной группы Digital McKinsey «Цифровая Россия: новая реальность», так назывался доклад, отмечалось, что цифровая экономика в России растёт быстрыми темпами. С 2011 по 2015 год она выросла в восемь с половиной раз, это быстрее, чем рост экономики в целом в России. И этот рост цифровой экономики обеспечил четверть прироста ВВП. Но потенциал не исчерпан, и мы обязаны его использовать.

Менее года назад на экономическом форуме в Санкт-Петербурге Вы, Владимир Владимирович, сказали, я хочу процитировать, такую фразу: цифровая экономика изменяет формат образования, необходимо серьёзно усовершенствовать систему образования на всех уровнях: от школы до высших учебных заведений. И дальше Вы поставили вопрос: что все эти изменения означают для образования, для молодёжи, для нас с вами? Вопрос. Действительно, на наших глазах кардинально меняется сама философия и даже идеология образования, чему учить, для чего учить. Ведь мы порой не знаем, какие профессиональные знания или какие навыки понадобятся нашим будущим студентам, поколению Z, которое с детства прекрасно адаптировано к современной технологической среде. Очевидно, мы должны дать те базовые фундаментальные знания, с помощью которых можно будет заниматься и той профессиональной деятельностью, о которой мы сегодня даже не знаем. И это совсем новые задачи в области образования и профориентации.

Наш вывод. Главное – научить учиться, научить мыслить. Главное – это фундаментальные знания. Как это сделать? Вопрос. Какова роль сегодня учителя, преподавателя?

Известны слова философа и педагога, который прожил 100 лет, Джона Дьюи. Он сказал: «Мы лишаем детей будущего, если продолжаем учить сегодня так, как учили вчера».

Продолжим вопросы. Каким должен быть учебник? Ясно, что надо использовать в образовательных целях новые цифровые возможности: гипертекст, инфографику, интерактивный формат и так далее. Но как отказаться от наследия Гутенберга? Или Шекспиру и Пушкину всё-таки лучше живётся в книге, чем на экране монитора?

А вспомним недавнюю «Библионочь» в Москве, когда в одну ночь 70 тысяч человек пришли в библиотеки, книжные магазины, потому что они любят книгу, которая остаётся в ряду безусловных ценностей.

Но вместе с тем три четверти студентов проводят погружёнными в цифровую среду. И чем она наполнена? Продуктами сомнительного содержания или авторитетными, проверенными ресурсами, созданными ведущими профессорами ведущих университетов. Разве можно полностью отказаться от преподавателя, наставника, особенно от его воспитательной роли? Ведь мы получаем от наших учителей не только знания, но и отрабатываем навыки педагогического труда. Мы перенимаем манеру изложения, приёмы и передаём это по наследству своим ученикам.

Какие же меры надо принимать у нас в стране для подготовки кадров для цифрового уклада? Правительством России принята программа «Цифровая экономика». В 2020 году высшая школа должна выпускать 80 тысяч таких специалистов, в 2024-м – уже 120 тысяч. Это, конечно, стратегическая задача. Как её решать? Я бы выделил здесь два вопроса: инфраструктура и подготовка кадров.

Что касается инфраструктуры. Мы вообще неплохо оснащены современным оборудованием, и нам оказана и оказывается большая поддержка. Например, в суперкомпьютерной гонке у нас хорошие позиции. В международный рейтинг суперкомпьютеров мира, в топ, входят три российских суперкомпьютера. Все они университетские.

В числе лидеров в мире разработанный компанией «Т-платформа» суперкомпьютер Московского университета. Вот только что, в 2018 году, его производительность достигла 5 петафлопс. Второй по мощности – тоже компьютер МГУ, третий находится здесь, в Санкт-Петербургском политехническом университете, который нас сегодня гостеприимно принимает.

Очень важно, что 10 лет назад под эгидой Российского союза ректоров был создан суперкомпьютерный консорциум России. В него вошли 62 члена, 47 университетов, а остальные – это институты и академии. Всё это время консорциум фактически является проводником цифровой экономики, ведёт работу по цифровизации, в том числе отработку, сейчас очень важной, – создание цифровых двойников, что сегодня является одним из приоритетов как раз технологии.

И всё-таки для информации скажу, что на прошлой неделе правительство США утвердило бюджет программы создания в стране уже экзафлопсного компьютера, и на эту программу они выделили 1,8 миллиарда долларов. Таким образом, гонка продолжается. Но у нас есть ресурс: мы сильнее, мы готовы принять вызов; у нас есть кадры и интеллект. Важно – не уступать.

Вообще математики подсчитали, что если исходить из установленного закона Мура, который относится к экспоненциальному росту вычислительных мощностей, то за 20 лет (с 1992 по 2012-й) скорость компьютеров увеличилась в 8 тысяч раз. Но за это же время, независимо от компьютеров, скорость расчёта увеличилась в 400 тысяч раз за счёт развития математических идей. Как мы видим, эффект от развития математики в 50 раз превышает эффект развития компьютерных технологий. Я привёл эти данные, чтобы подчеркнуть важность математического образования, на это обращал внимание и наш Президент, как краеугольного камня фундаментальной университетской подготовки в эту эру. Россия ведь сильна своими математическими школами. И вот, действительно, на днях команда МГУ заняла первое место, стала абсолютным чемпионом мира, команды МФТИ и ИТМО Санкт-Петербурга тоже получили награды.

Мне кажется, что такие университетские соревнования надо ставить в организационное русло, и Союз ректоров готов возглавить работу по организации всех студенческих международных олимпиад. Эта работа пока проводится инициативно.

Качество образования – это прежде всего потенциал преподавательских кадров, их научный уровень. В университетах России образование неразрывно связано с наукой. Здесь сосредоточен огромный научный потенциал, ведь университетские профессора – это одновременно и учёные, они работают, выполняя важные научные исследования. И, по данным Web of Science, за прошедший год из более чем 50 тысяч научных статей российских авторов (50 тысяч в целом) 22 тысячи, то есть почти половина, опубликованы университетскими учёными. Таким образом, это наш огромный потенциал.

Но сегодня как никогда стоит задача воплощать результаты науки в технологии. В 2017 году при активном участии Союза ректоров принят Федеральный закон «Об инновационном научно-технологическом развитии образовательных и научных организаций», то есть долинах. Этот закон позволяет университетам создавать инновационные научно-технологические центры в целях реализации как раз приоритетов научно-технологического развития, повышать инвестиционную привлекательность, коммерциализировать свои результаты. И важно в этих вновь создаваемых центрах дать все возможности для развития творчества университетских учёных на базе фундаментальных исследований и затем делать прорывы в высоких технологиях. Мы обязаны, мы должны и в этой сфере занять лидирующие позиции в мире.

Научно-технологическая инфраструктура российских университетов в последнее время существенно улучшилась. На данный момент 582 центра коллективного пользования оснащены современным оборудованием. 343 уникальные научные установки. При этом больше половины из того, что я назвал, находится в системе высшей школы. Конечно, университеты должны сотрудничать, и они очень хорошо сотрудничают с Академией наук. Это наше общее богатство.

Конечно, развитие университетов, в том числе и науки, требует серьёзных вложений. Есть разные оценки либеральных экономистов по масштабам таких вложений. Но что важно? Чтобы мы не отставали в подготовке кадров от ведущих университетов мира, а они, как известно, имеют значительные финансовые средства в своём распоряжении. Конечно, это вложение бизнеса, у них это принято, у них огромные эндаументы. А мы пока ещё недостаточно хорошо используем возможности и государственно-частного партнёрства, и, главное, бизнеса – это тоже есть общая наша задача.

Я хотел, Владимир Владимирович, кратко сказать и об аспирантуре. Мы видели, что она у нас самая большая в России, 90 процентов аспирантов – в МГУ. У меня вызывает тревогу, что аспирантура – это третья ступень образования, в отличие от того, что раньше, это была школа подготовки научных кадров. И ведь задача учёбы в аспирантуре – воспитать учёного, погрузить его в среду, в научную школу, с тем чтобы молодой человек стал сразу же сам молодым учёным. И конечно, сейчас получилось, что мы потеряли качество подготовки аспирантов.

Мы согласны с тем, что было сказано Вами. Есть разные пути улучшения этой ситуации. Но один из них, это моё мнение, я думаю, что надо бы вернуть аспирантуру в прежнее научное русло. Мы говорили с Александром Михайловичем [Сергеевым, президентом РАН], это наша, мне кажется, общая позиция.

И конечно, в аспирантуре надо использовать целевую форму подготовки, когда бизнес или преподаватели могут и имеют возможность через гранты готовить целевиков. Но есть часть аспирантов, которые, как бы они ни хотели, заработать не могут во время учёбы в аспирантуре. Например, абстрактные математики или биологи. Мне кажется, что вопрос о повышении стипендии, а она две тысячи с небольшим, в совокупности с такими решениями – привлечение бизнеса, целевой подготовки и повышение стипендии – вопрос назревший. Безусловно, мы считаем, что этот вопрос должны оценить профессионалы.

Теперь позвольте мне сказать несколько слов о задачах российского масштаба.

Россия – это могучее государство с самой большой территорией, с большим диапазоном культурных, социально-экономических различий. В этом важное преимущество российской культуры, которая вбирает в себя, синтезируя и западное, и восточное миросозерцание. Здесь органично уживается множество национальностей, религий, этносов, народов. И здесь особенно важно и приобретает это значение русский язык как фактор, цементирующий наше государство. Надо по-прежнему обращать огромное внимание на это наше богатство.

В то же время на огромном пространстве нашей страны нельзя не видеть определённого дисбаланса в развитии регионов, который сказывается и на высшей школе. Понятно, что все университеты не могут иметь одинаковый потенциал, одинаково развитую инфраструктуру, но все мы, все университеты, обязаны готовить хороших специалистов, нужных на местах, востребованных в своих регионах. Молодые люди должны иметь возможность самореализации там, где они получили образование, в том числе, конечно. Всё это в итоге должно работать на сохранение единства и целостности нашей страны.

В России есть группа ведущих университетов с показателями научно-образовательной деятельности на уровне мировых, они обладают соответствующим кадровым потенциалом. У нас их 30–40, по нашей оценке. Конечно, таких университетов должно быть больше. По масштабам страны, может быть, называется цифра 150. Но к этому надо стремиться.

Вопрос: как поднять региональный вуз, усилить его потенциал? И у Российского союза ректоров есть предложение создавать научно-образовательные консорциумы или кластеры. Например, головной университет из категории ведущих национально-исследовательских берёт обязательства по определённой тематике, актуальной для данного региона, для той отрасли профильной, которая в регионе, помогает организовать в тех университетах соответствующие кафедры, лаборатории. Уже эти университеты, ведущие и региональные, готовят научные проекты, руководят аспирантами, создают там научную школу, научную среду, главное – укрепляют связи с промышленностью, формируют благоприятные условия для поддержки молодых учёных, которые оканчивают местные университеты.

Я бы назвал эту программу научно-образовательной мобильности, вот в этом понимании, именем Вернадского, в честь учёного, который создавал научные школы в разных университетах тогда великой страны.

Итак, программа «Вернадский». Конечно, это потребует финансирования для поддержки региональных университетов. Но если перед нами эта цель будет поставлена, чтобы обеспечить устойчивое развитие регионов, а это, безусловно, вызов, стоящий перед страной, то средства для достижения этой цели надо найти. Давайте вспомним слова Ганди: «Найди цель, а ресурсы найдутся».

Таким ресурсом могут стать и региональные вложения, они заинтересованы, и бизнес-инвестиции той промышленности, которая там есть, и созданная в регионах за последнее время инновационная инфраструктура (бизнес-инкубаторы, парки), которая порой используется не очень эффективно. Если всё это передать или соединить с региональными вузами, то это станет хорошим подспорьем для поддержки студентов, аспирантов в области новых технологий, проектов, в которых заинтересован бизнес, проектов социальных и гуманитарных инициатив.

Кстати, и поиск талантов под этим углом с перспективой стимулирования развития регионов становится уже отдельной и более простой задачей. Найти юный талант там, выстроить ему правильную образовательную траекторию, обеспечить ему сопровождение. Может быть, для этого не обязательно уезжать в Москву или в другой город? Мы предлагаем другой путь – поддержку и создание условий для самореализации в регионах. Для этого надо создавать и специализированные школы типа «Сириуса», университетские гимназии, технопарки. На базе университетов можно создавать учебные кластеры. Нам было сказано, Владимир Владимирович, школа, колледж, вуз – всё это интегрировать, всё это поможет профориентации, подготовке кадров для региона.

Конечно, это программа прежде всего регионов, но мы предлагаем необходимые интеллектуальнее ресурсы ведущих университетов и готовы работать на сохранение и укрепление единства нашей страны.

Университеты должны прийти в школу. В эти слова я вкладываю несколько смыслов.

Первое – в отдалённые школы, сельские, должны прийти молодые учителя с хорошим педагогическим образованием и с хорошим настроем. За нами, университетами, программы подготовки таких учителей с учётом всего, что было сказано об актуальных задачах современного этапа развития образования. Этот опыт у нас есть. Конечно, это съезды учителей-предметников, которые мы проводили, где университетские преподаватели, учителя делятся опытом и обогащаются идеями. И всё это должно работать на едином образовательном пространстве, значит, иметь большое значение для регионов, а значит, для России в целом.

Уважаемые коллеги!

Наша страна – часть глобального научно-образовательного мира. Университеты всё активнее вовлекаются в международное сотрудничество. Всё более разнообразными становятся формы этого сотрудничества, академическая мобильность учёных, преподавателей, студентов. Совместные проекты, дипломы – все мы это знаем.

Важным фактором, влияющим на общемировую ситуацию в образовании, является демография. В развивающихся странах численность молодёжи растёт намного быстрее, чем в развитых, к которым относится и Россия. При этом с глобально-демографической точки зрения университеты, так сказать, расположены неправильно по планете. Население высокоразвитых стран Северной Америки, Европы быстро стареет, тогда как в развивающих странах Азии, Африки, Латинской Америки оно молодое, быстрорастущее, стремится учиться, это показал Фестиваль молодёжи, а университетов там мало. Поэтому эта ситуация благоприятна для развития нашего экспорта образования, имеющего большой потенциал. Мы имеем огромный потенциал.

За последние годы нашим сообществом при государственной поддержке проведена значительная работа по расширению спектра услуг. Например, в 2000 году в российских университетах обучалось всего 54 тысячи иностранных учащихся, в 2010-м – в три раза больше, 150 тысяч, а в 2017-м – уже 244 тысячи. Такая мобильность очень важна, надо её наращивать. Тут дело не только в экономических соображениях, что они приносят нам определённый доход, здесь важен другой капитал, не финансовый, человеческий. Ведь отношения между однокурсниками, студентами из разных стран и будущими коллегами и друзьями – это навсегда. И этот капитал бесценен.

Расширилось число филиалов ведущих российских университетов в зарубежных странах. В 2017 году открылся первый совместный Российско-китайский университет в Шэньчжэне. Владимир Владимирович, спасибо Вам за одобрение этой идеи. Филиал работает. Не филиал, а совместный университет. И что очень важно, впервые открылся филиал Московского университета в стране НАТО, в Словении, и он работает. В 2017 году под нашей эгидой создана Ассоциация иностранных выпускников, которые остались работать и жить в России, и они очень эффективно нам помогают в экспорте нашей системы образования.

Мобильность свойственна не только студентам, ректоры тоже очень мобильны. Приведу примеры и цифры. За последние три года мы провели 13 международных форумов ректоров, 13. Около 2 тысяч ректоров российских и зарубежных вузов на них повстречались, обсуждали активно вопросы современного образования.

Под эгидой Российского союза ректоров за эти годы создано несколько международных ассоциаций. Это Ассоциация классических университетов России и Китайской Народной Республики, Ассоциация ведущих университетов России и Исламской Республики Иран, Ассоциация университетов России и Японии (в Вашем присутствии мы подписали это соглашение в Японии), Ассоциация университетов России и Индии.

И вот интересная ассоциация. В феврале этого года в Бейрут мы приехали для того, чтобы образовать федерацию ректоров университетов России и арабских стран. Мы создали эту федерацию, в неё вошло 44 университета из Иордании, Ирака, Ливана, Сирии, Алжира, Сомали, Объединённых Арабских Эмиратов, Йемена, Египта, Омана, Кувейта, Палестины и 40 российских университетов.

Во время этой поездки в Ливане, ровно на границе с Сирией, в долине Бекаа, во время этой встречи мы открыли русскую школу. В ней будут учиться 500 учеников, изучать русский язык. При поддержке России там отремонтированы и оснащены классы русского языка.

Я хочу с удовольствием сказать, что генеральный секретарь Ассоциации арабских университетов, профессор, султан Абуораби, который возглавляет ассоциацию, присутствует в этом зале. В его ассоциацию входят 150 арабских университетов.

Наше международное сотрудничество продолжается, и через две недели мы поедем в Саппоро, где состоится очередной Форум ректоров России и Японии.

Уважаемые коллеги, я заканчиваю.

У нас очень интересная и ответственная профессия. Мы готовим будущее, оно вырастает на наших глазах. И каждый из нас может сказать вслед за Менделеевым: вся гордость учителя – в учениках. И нам есть чем гордиться. Мы профессионалы на ниве образования и науки, окружены студентами с утра до вечера. И мы знаем, что они активны, открыты новому, талантливые, целеустремлённые, готовые к новому творчеству и воплощению своих идей.

25 лет молодые учёные из разных стран собираются на Международный молодёжный форум «Ломоносов». За эти годы в этих форумах приняло участие 300 тысяч талантливых, молодых ребят из 75 стран мира.

На 19-м Всемирном фестивале молодёжи и студентов в Сочи после Вашего выступления, уважаемый Владимир Владимирович, я выдвинул идею создать на базе форума «Ломоносов» международный союз молодых учёных. И я хочу доложить, что две недели назад, 12 апреля, на базе форума «Ломоносов» в Московском университете был подписан меморандум о создании международного союза молодых учёных. Предложено два проекта, которые они будут обсуждать, – это экологический анализ и анализ больших данных. Создатели союза – студенты из разных стран, они присутствуют на нашем съезде, можно попросить их подняться. Спасибо, ребята.

Международный союз молодых учёных – это, конечно, наш проект, он родился у нас в стране. Но он нацелен на развитие науки, дружбы, сотрудничества молодёжи во всём мире и построение будущего для всех.

Я хочу закончить пожеланием молодёжи и нашим университетам новых успехов и поблагодарить вас за внимание.

Уважаемые коллеги, я уже сказал, что у нас состоялось заседание пяти секций примерно по 150, а то и по 200 человек на каждой секции. Модераторы этих секций доложат съезду о результатах своих обсуждений.

Хотел бы попросить выступить Александрова Анатолия Александровича, ректора Бауманки, на тему «Роль университетов в научно-технологическом развитии Российской Федерации».

Анатолий Александрович, пожалуйста.

А.Александров: Спасибо.

Уважаемый Владимир Владимирович! Уважаемый Виктор Антонович! Уважаемые коллеги!

Работали в числе пяти секций, секция инженерного дела, и мы действительно обсуждали роль наших университетов в научно-технологическом развитии России. Было очень заинтересованное, порой даже страстное обсуждение самых злободневных наших тем. В дискуссии принимали участие и президент Российской академии наук Александр Михайлович Сергеев, и председатель Комитета Государственной Думы Вячеслав Алексеевич Никонов. Большой и интересный разговор получился.

Мы не ставили себе задачу сформулировать вопросы к нашему Президенту и попросить денег, вовсе нет. «Нам хлеба не надо, работу давай!» Больше ставились вопросы о том, что и как мы сегодня можем сделать, для того чтобы эффективнейшим образом реализовать те задачи, которые Вы, Владимир Владимирович, поставили в своём Послании Федеральному Собранию.

И мы, конечно, понимаем, что сегодня отечественная промышленность остро нуждается в инженерах-исследователях и разработчиках, которые способны работать в условиях нового технологического уклада, в условиях развития природоподобных технологий. И, наверное, решение этой задачи потребует изменения и сегодняшних подходов к условиям работы вузов и к оценке этой работы.

Ответ на большие вызовы возможен только при интеграции фундаментальной, прикладной науки и высокотехнологичных производств. И эту роль, роль интегратора, могли бы взять на себя национально-исследовательские университеты, которые имеют многолетний опыт в реализации таких междисциплинарных прорывных исследованиях. И мы прекрасно знаем, что без инженера знания никогда не станут технологиями. А примеры, когда знания, в том числе фундаментальные, превращались в технологию, есть, у нас их много.

Возьму наш пример. Бауманка, например, выпускает инновационной продукции уже много лет на четыре, пять, шесть – год от года по–разному – миллиардов рублей в год, питерская политехника – около 2 миллиардов в год. Если нас всех собрать, то это очень большой объём уже реальных разработок, а это та продукция, которая идёт в производство – в железо, то есть она летает, стреляет, кормит, видит, то есть та самая продукция, которая позволяет строить подходы к завтрашнему дню. И здесь, наверное, было бы правильно, чтобы на базе таких университетов было бы целесообразно создавать эти самые мощные научно-образовательные центры и уже к ним подтягивать и региональные, и опорные университеты, делая упор на цифровые возможности, делая упор на сетевой характер взаимодействия.

Университеты также могут выступать и в роли интегратора решений важнейших государственных задач. Тоже приведу пример. В прошлом году Вы дали поручение Бауманке и Физтеху заняться передовыми арктическими технологиями, прострельными технологиями. И мы в течение очень короткого времени смогли сорганизовать, интегрировать большую кооперацию научных организаций, госкорпораций, восьми основных министерств и ведомств и сосредоточили внимание на самых злободневных проблемах, которые стоят перед людьми, работающими в Арктике. Сумели сконцентрировать материальные средства, и эта программа начала выполняться уже сегодня, уже много что мы в этой ситуации делаем.

Когда мы говорим о таких мощных центрах или о том опыте, который имеет Российский национальный исследовательский университет, а это восемь лет опыта, ректорский корпус говорит о том, что очень важно, чтобы эти программы были не на один, не на два года, а продолженные программы – на семь, на восемь лет, когда можно действительно создавать ведущие инженерные центры и лаборатории на мировом уровне. Создавать научные школы, привлечь в эти научные школы и гарантировать в течение какого–то достаточно большого времени условия работы для наших западных коллег, которых мы могли бы пригласить для работы с нами. Таких примеров тоже очень много, мы это умеем сегодня делать. У нас за эти годы укрепилась материальная база, она стала другой. В одной Бауманке у нас 20 инженерных центров совершенно мирового уровня и класса. И поэтому уже западные учёные, такие, например, как Грегор Морфилл, за честь почитают приехать к нам и возглавить один из наших центров. Причём для него удивительное впечатление, что он, человек номер один или два в области плазмы в мире, а вдруг технологии, которые идут в промышленность, сильнее и круче у нас. Такое сотрудничество дает очень серьёзные результаты, на это нужно опираться.

Сегодня уже дважды прозвучал вопрос, связанный с аспирантурой. Ваши слова такие строгие, Владимир Владимирович, такой болью совсем не сладкой отозвались в сердце, потому что это проблема проблем для нас. Пропала мотивация у ребят, поменялись условия, и здесь же не деньги самое главное, хотя на 2 тысячи рублей не прокормишь семью. Но тут главное в другом – люди должны найти себя в научном коллективе, а не просто быть студентом какого–то третьего или даже десятого уровня – почёта это не приносит, – а быть в научном коллективе. Когда ты каждый день видишь, как работает твой учитель, как он ошибается, как он мучительно ищет решение того или другого вопроса, той или другой проблемы, как, наконец, появляется та или другая установка, изделие, научный эффект – вот только это можно. Помните, классик говорил: только в труде с рабочими и крестьянами… дальше мы знаем, да? Только так, будучи в рабочем коллективе, вливаясь в него, незаметно для самого себя превращаться в учёного. А другого пути просто нет.

Но здесь есть возможность. Там, где есть лаборатория, там, где есть большие, серьёзные исследования, это решается проще: ребята привлекаются туда, даже несмотря на то, что они студенты третьего уровня, но вот этой базы грантовой не хватает на то, чтобы все университеты в равной мере могли своих аспирантов привлечь к подобной работе. Об этом просто нужно подумать.

Здесь, может быть, действительно как–то перестроиться и специально подумать о том, чтобы организационно помогать нашим аспирантам, но ни в коем случае не сокращать подготовку аспирантов. Их не должно быть один–два, это путь в никуда. Королёв из тысяч и сотен людей рождается один, и Туполев, и Вернадский или любой другой. Здесь нужно понять, что без подготовки кадров высшей научной квалификации технологической независимости мы не добьёмся.

Это серьёзная проблема, и мы готовы там заниматься ею день и ночь, но здесь нужно объединять усилия. Где–то, наверное, нужна и помощь, и финансовая поддержка, где–то чисто организационно перестроить. Ну и это должно быть всё–таки главным в нашей работе, потому что без подготовки молодёжи завтрашнего дня у нас может не быть. Хотя мы в это верить не хотим и не верим, особенно всё это в такой обстановке глобальной конкуренции.

Мы понимаем и говорили о том, что объём знаний увеличивается каждые два года вдвое, и сегодня приводили примеры на обсуждении, что все компьютеры, которые были на земле, не обладают такими возможностями, как единственный «Айфон» шестого поколения. И много–много примеров, но самое главное, что все сегодняшние компьютеры, существующие на земле, не смогли превзойти возможности человеческого мозга. И это говорит о том, что мы ещё очень много чего найдём и много чему научимся.

Но мы должны обеспечить непрерывное обучение инженеров в течение всей жизни, и это, безусловно, задача университетов в первую очередь. И мы можем и должны создать национальную систему непрерывной опережающей переподготовки инженеров. И здесь мы должны опять–таки использовать эти распределённые, сетевые методы повышения квалификации и использовать «цифру», использовать удалённый доступ, онлайн–курсы, эти возможности есть, мы должны отстроить стройную систему. У нас ум инженера должен затачиваться постоянно, в течение всей жизни.

И здесь, когда мы говорим о таких задачах, у нас в последние годы очень актуализировалась публикационная активность, и количество наших статей очень заметно меняется в последние годы. Но, что самое интересное и удивительное, я буквально перед встречей, позавчера, встречался с руководителем издательства «Эльзевир» по России, и он рассказывает, что статьи российских учёных в очень большом количестве попадают в этот золотой один процент самых интересных, самых знаковых статей, которые публикуются в мире. То есть потенциал наших учёных потрясающий.

И мы будем продолжать этим заниматься, мы будем ориентировать наших учёных на такую публикационную активность, но нельзя забывать о наших собственных журналах, потому что их надо дотягивать до самого высокого мирового уровня, мы должны всё для этого сделать. У нас должны быть академические журналы, вузовские журналы высокого мирового класса, переводные на английский язык. Может быть, мы об этом говорили, задуматься и восстановить такой единый национальный бренд – издательский центр. Вы дали нам поручение два года назад по поводу российского рейтинга вузов. Мы сделали это, это получилось, хотя и сомневались, было такое, но получилось. И он узнаваемый. Я думаю, что если такую задачу себе поставить, и с этим мы справимся. Всё–таки и русский язык в том числе не должен исчезать из наших журналов – это наш язык. И всё, что есть там, должно быть такого же качества, если не выше, у нас, потому что уровень наших учёных это позволяет и соответствует.

И, наверное, предпоследнее. Нужно отдельно говорить о работе вузов с оборонно-промышленным комплексом – это очень важно сегодня. Это очень трудная работа, совсем не такая, как обыденная, и здесь требуется очень много и умения, и возможности, и чего только не было, и глупо говорить сегодня о важности этой работы. И здесь нам особенно важно обеспечить технологическую независимость и формировать опережающий научно-технический задел на будущие годы и десятилетия и искать новые нетрадиционные технические решения.

И эта подготовка, допустим, специалистов для оборонно-промышленного комплекса реально должна быть целевой. Эти программы должны составляться вместе с ведущими специалистами, генеральными конструкторами из отраслей, должна быть распространена и продолжена практика на этих заводах. Особую роль в этой связи должны нести и несут базовые кафедры и отраслевые факультеты. И в этом весь опыт, на это нужно обращать внимание.

Здесь очень важно, чтобы были все образовательные траектории: и техник со знаниями инженера, когда он будет эксплуатировать уникальный станочный парк, это должны быть и бакалавры, которые могут руководить производством на своём уровне. Это должны быть магистры, которые могут вести исследования на мировом уровне. И это обязательно должны быть специалисты-разработчики, это самая тяжёлая инженерная профессия. Но должны быть люди, которые могут взять ответственность на себя за создание совершенно новой, пионерской продукции, должны быть люди, которые умеют в завтрашнее утро посмотреть.

Мы живём сегодня в непростое время: экономические спады, перепады, турбуленция в международных отношениях, ещё эти «скрипали» с санкциями под ногами – всё очень непросто. Время принятия трудных решений и время ответственности. С другой стороны, это очень интересное время, которое даёт огромные возможности.

Владимир Владимирович, Вы строите великую процветающую Россию. Это ой как непросто. И в этом трудном деле Вы можете смело положиться на наш инженерный корпус, инженерный корпус России.

Спасибо.

В.Садовничий: Спасибо, Анатолий Александрович.

Я хотел бы попросить выступить Алексея Вячеславовича Демидова, ректора Санкт-Петербургского университета промышленных технологий и дизайна. У него тема секции «Университеты и школа». Пожалуйста, Алексей Вячеславович.

А.Демидов: Уважаемый Владимир Владимирович! Виктор Антонович! Уважаемые коллеги!

Вопрос взаимодействия университетов и школы, который обсуждался на нашей секции, во многом ключевой для системы образования. Оценка этапа реформирования системы образования в течение двух последних десятилетий даёт основание сделать вывод: сделано немало, но предстоит сделать ещё больше. Казалось бы, не так давно вузы принимали студентов по собственным экзаменам, а сейчас мы все уже привыкли к ЕГЭ. В начале 2000–х редко у какого вуза не было собственных олимпиад или репетиционных предварительных экзаменов.

Последние 11 лет олимпиадное движение стало общероссийским. Перечень олимпиад школьников ежегодно утверждается Министерством образования и науки Российской Федерации после детальной проработки и обоснования заявок на их проведение, а также очень серьёзного контроля всех этапов проведения олимпиад.

Напомню, что ключевая роль в развитии олимпиадного движения принадлежит вузовскому сообществу и Российскому совету олимпиад школьников, созданному в 2007 году по инициативе и при организационно-техническом и научно-методическом сопровождении Российского союза ректоров.

В настоящее время, как Виктор Антонович говорил, ежегодно в олимпиадах школьников, проводимых вузами России, принимает участие свыше 2 миллионов школьников, и актуальным представляется выявление талантов и среди иностранных граждан, и соотечественников, проживающих за рубежом.

Оправдала себя система проведения профессиональных конкурсов и проектных олимпиад помимо олимпиад по традиционным школьным предметам.

Например, всероссийские олимпиады по технологии и экологии, олимпиада школьников таких направлений, как математическая олимпиада «Росатом», олимпиада «Учитель», «Школа будущего», олимпиада «Нанотехнологии – прорыв в будущее», олимпиада по информатике и компьютерной безопасности, олимпиада по математике и криптографии, олимпиада национальной и технологической инициативы и многие другие.

Можно задаться вопросом: достаточно ли широко сейчас олимпиадное движение и в полной ли мере его развитие отвечает современным задачам? Ответом могло бы служить то, что можно и нужно большее развитие этого движения при реальном контроле и гласной состязательности.

Мы, ректоры, убедились, что те, кто зачисляется в вузы как победитель или призёр олимпиады, – это самые настоящие звёздочки. Пусть у них не всегда получается учёба сразу по всем предметам, но реальный талант по профильному направлению у таких студентов, безусловно, есть. Если даже в ближайшем будущем каждый десятый из зачисленных в вузы будет победителем или призёром олимпиадного движения, для вузов это серьёзно и значимо.

Олимпиадное движение школьников, коллеги, оправдало себя как отбор реальных талантов и нуждается в расширении как в перечне олимпиад, так и в их практической взаимосвязи с приоритетными направлениями развития экономики.

Уважаемые коллеги!

Не отрицая необходимости быть открытыми для зарубежного опыта, мы в любом случае не должны позиционировать себя в роли изначально догоняющих, только и думающих, чьи же идеи нам теперь ещё перенять. Мы сами можем предложить наш более чем немалый опыт реального взаимодействия университетов и школ, показать достижения наших лучших гимназий, из которых ежегодно поступают в вузы будущие победители всемирных и международных олимпиад.

Говорилось о том, что команда МГУ победила на олимпиаде по программированию. Уважаемые коллеги, например, в десятке победителей – и МФТИ, и ИТМО. Команда Массачусетского технологического института в олимпиаде программирования заняла, например, 11–е место. Более того, последние два года золотые медали чемпионата мира по программированию занимали команды нашего, Санкт-Петербургского государственного университета, опять же Университета информационных технологий. И таких примеров немало и по математике, и по другим предметам. Реальное образование как, например, в 239–й школе или в лицее № 30 Санкт-Петербурга, откуда мы видим ежегодных победителей всемирных олимпиад, – то, чем мы можем по праву гордиться и чей опыт важен для всей страны.

Включить в наше восприятие ту составляющую, что мы можем и должны являться в каких–то направлениях примером в мировом образовательном пространстве, так же важно, как и психология победителя в спорте. Мы более чем конкурентоспособны в программировании, в математике. Можно много привести направлений. Достаточно вспомнить обсуждение русских хакеров в мировой прессе. Но база этого формируется в школе, и взаимодействие с вузами в качестве непрерывного образования ещё не исчерпала потенциала возможностей.

Как выпускник математико-механического факультета, я помню, что на встрече выпускников через 15 лет после нашего выпуска оказалось, что примерно половина выпускников нашего курса постоянно или временно работала на тот период в ведущих корпорациях за рубежом, будучи на первых ролях при решении весьма сложных и перспективных проектов.

Кстати, один из нас – это Григорий Перельман, который доказал гипотезу Пуанкаре, отказался от Филдсовской премии и, по–моему, не только от неё. При этом те школы в Санкт-Петербурге, в Москве и в других городах России, после которых мы поступали в университет, и сейчас подтверждают свою репутацию по фундаментальной подготовке ещё со школьной скамьи.

Говорилось о том, что главное звено в работе с талантливой молодёжью – учитель и наставник, которому принадлежит решающая роль в оценке потенциала молодого человека. Важной составляющей этой работы является деятельность таких центров, как «Сириус», или технопарков «Кванториум». При участии университетского сообщества подобные центры по работе с талантливой молодёжью должны быть созданы в ближайшее время во всех регионах нашей страны.

Роль сержантов индустрии – процитирую замечательного публициста Анатолия Грановского – начинается с реального наставника по профориентации в школе и с ресурсной поддержки этого звена образования, что, как бы сказал классик, в современных условиях архиважно.

Вести своеобразный, может быть, табель о рангах наставников, подготовивших и воспитавших победителей и призёров профессиональных конкурсов и олимпиад, стимулировать их мотивацию к продвижению в подобных рейтингах – выполнимая задача, которую университетское экспертное сообщество способно решать в ближайшие годы.

Гимназии при университетах уже в некоторых случаях созданы и доказывают свою эффективность. Если техникумы и колледжи в составе вузов давно нередкое дело, то в современных условиях резерв мы видим в развитии системы «школа – колледж – вуз». Успешным примером данной модели являются лицеи, школы при ряде университетов: это академическая гимназия при Санкт-Петербургском государственном университете, лицей имени Лобачевского при Казанском федеральном университете, университетская гимназия, школа-интернат при МГУ имени Ломоносова, учебно-научный центр при Новосибирском государственном университете, естественнонаучный лицей при Санкт-Петербургском политехническом университете Петра Великого и другие.

Дать больше возможностей созданию при университетах гимназий – веление времени. Это требование непрерывности образования, это расширение углублённой подготовки по приоритетным направлениям науки. И это, конечно, требует глубокой экспертной проработки университетского сообщества.

Особое внимание необходимо уделить относительно новой форме взаимодействия университетов и школ, как предуниверсарий при вузах. Это выпускные классы школ, в которых профильным предметам обучают педагоги университетов. Это позволяет сблизить две образовательные ступени, и в этом серьёзный потенциал развития.

Уважаемые коллеги!

Современная система отбора и подготовки управленческих кадров и директоров школ, от которой во многом зависит формирование сильных педагогических коллективов и атмосфера в школе, – серьёзная и реализуемая задача именно во взаимодействии с университетской корпорацией. Реализовать создание такой системы по повышению квалификации и переподготовке руководителей образовательных организаций среднего общего образования, а также структуры кадрового резерва для них возможно в рамках вузовских факультетов дополнительного образования. Кстати, по факультетам дополнительного образования на нашей секции самым серьёзным образом обсуждалось, что обязательна федеральная лицензия для структур дополнительного образования в стране. И, уважаемые коллеги, все с этим согласились.

Российский союз ректоров – по–своему уникальное экспертное сообщество и как пример возможного обсуждения в ближайшее время. Это обсуждалось на нашей секции.

Я бы привёл пример дискуссии о перечне предметов, обязательных ЕГЭ по окончании школы. Если ЕГЭ по русскому языку и математике обязательны сейчас для всех выпускников школы, то экзамен по истории России, как, впрочем, и по разделам всемирной истории, может быть следующим по счёту обязательным для выпускников российских школ. Напомню, что уже обсуждался как обязательный для выпускников экзамен по иностранному языку в ближайшие годы. Готовность самым активным образом участвовать в обсуждении и способствовать принятию решения по такого уровня вопросам – важная часть взаимодействия университетов и школ.

Уважаемые коллеги!

Задачи перед системой образования в России серьёзные, и в наших силах предложить решения, которые позволят следовать современным вызовам, работать на опережение даже в быстро меняющихся условиях. Выражу надежду, что при реализации этих решений наши кинематографисты, создавшие, например, в последнее время такие фильмы, как «Легенда № 17», «Движение вверх», «Лёд», запомнившись многим школьникам и студентам как образец ярчайшего величия духа наших спортсменов, смогут и захотят создать подобные фильмы и о победителях всемирных студенческих олимпиад, таких, например, как олимпиада по программированию и физике, или о современном математике Григории Перельмане и других серьёзных учёных наших дней, а также о наших лучших школах и гимназиях и их взаимодействии с университетами.

Завершая своё выступление, отмечу, что развитие и расширение олимпиадного движения как возможности реального отбора талантов, создание гимназий при университетах как оправдавшийся опыт системы непрерывного образования, ресурсная поддержка учителей и наставников, подготовивших победителей конкурсов и олимпиад, современная система отбора и подготовки управленческих кадров и директоров школ, создание кадрового резерва для них, широкое обсуждение экспертным сообществам вопросов перечня обязательных выпускных экзаменов школьников, обязательное федеральное лицензирование дополнительного образования и предложение возможных решений – все эти задачи реализуемы в самое ближайшее время при взаимодействии университетского сообщества и российских школ.

В.Путин: Перед тем как технический перерыв будет объявлен, позвольте несколько замечаний, мыслей, которые у меня возникали в ходе выступлений наших коллег.

Начну с того, чем Алексей Вячеславович [Демидов] закончил – по поводу пропаганды науки, знаний, достижений людей, которые работают в науке. Могу с вами поделиться несколько личным, но в то же время имеющим общественное значение, как раз в связи с тем, что только что было сказано.

Не задолго до смерти наш замечательный писатель, с которым я встречался, Даниил Александрович Гранин, – буквально за две недели до того, как он ушёл из жизни, если вы помните, я вручал ему здесь, в Петербурге, награды, специально приехал, для того чтобы встретиться с ним, потому что ему уже было трудно передвигаться, потом в беседе – у нас беседа состоялась небольшая, минут тридцать мы отдельно поговорили, по его просьбе я задержался, и получилась основательная, интересная беседа, – один из тезисов, который прозвучал от него, был как раз таким: слишком мало внимания государство уделяет вопросам науки и образования, в том числе пропаганде научных знаний и пропаганде достижений тех людей, которые добиваются результатов в сфере науки. На моё замечание о том, что у нас есть такие программы и такие программы, он ответил: «Всё это хорошо, но пропаганда в хорошем, в широком смысле этого слова, особенно талантливая пропаганда, чрезвычайно нужна. И нужно, чтобы с Вашего уровня, – сказал он мне тогда, – это звучало. Потому что мы в этом нуждаемся, когда с такого уровня формулируются задачи подобного рода».

Я, во–первых, это делаю, исполняю его наказ. А во–вторых, будем, конечно, побуждать наших деятелей искусства к тому, чтобы тоже над этим поработали. Вы, Алексей Вячеславович, абсолютно правы. Вот это первое, что хотел бы сказать.

Теперь некоторые замечания.

Анатолий Александрович [Александров] говорил о необходимости создавать научно-образовательные центры, такие, как создаются в Бауманке. Абсолютно согласен. Это точно, в этом направлении нужно двигаться. Если у вас уже создано 20 инженерных центров мирового класса, хочется сказать «ура». Мы вас поздравляем с этим. И нужно двигаться дальше в этом направлении и вам, и всем остальным коллегам. Конечно, у всех разные возможности, но к этому нужно стремиться.

Теперь по поводу аспирантуры.

Найти место, Вы сказали, нужно в научном коллективе. Но Вы знаете, это и от вас зависит: и от вас, и от вас, от всех здесь сидящих. В каком смысле? Нужно давать перспективные темы. Не просто так, чтобы человек защитился, а нужно давать такие темы для научных исследований даже первого, аспирантского уровня, чтобы они имели перспективу развития, чтобы они имели возможность быть применёнными где–то на практике или, скажем, в большой науке в широком смысле этого слова.

Но прежде всего, конечно, я так понимаю, когда это говорит руководитель Бауманки, то речь идёт…

А.Александров: Нам проще…

В.Путин: Проще, но это надо предлагать. Надо видеть, что будет следующим шагом. Потому что написал, защитился – до свидания, в анкету запись сделали. Нет, тогда становится неинтересно, тогда можно и попозже, и сроки срываются. Дело не в сроках, а дело в том, что будет дальше в жизни, на практике.

Теперь собственная научная периодика. Полностью согласен, Вы абсолютно правы. Давайте, предложения сформулируйте, что нужно сделать со стороны государства, чтобы поддержать. Уверен, это деньги–то небольшие, мы точно найдём эти средства, только нужно понять, как организовать эту работу, что дополнительно нужно сделать, для того чтобы это заиграло. Вы правы абсолютно. Ведь почему такой процент среди этих публикаций? Их немного, наших публикаций за границей, но они важные. Но берут, потому что уже невозможно не взять, потому что всем интересно. А всё остальное отсекают, потому что там у них свой праздник, а мы чужие на этом празднике жизни. Нужно создавать своё, полностью согласен, давайте будем это делать. Просто конкретизируйте эти предложения.

Теперь по поводу взаимодействия вузов и предприятий оборонно-промышленного комплекса. Вы сказали, что это сложно организовать. А в чём сложность? Я даже не вижу. Наоборот, мне казалось, что работа налажена.

А.Александров: Там это непростая работа сама по себе, она очень ответственная, и не все могут, практика показывает. А привлекать надо многих. Мы когда–то проводили исследования, у нас уже мало университетов могут в этой работе участвовать, а раньше в десять раз больше участвовало – вот в чём беда.

В.Путин: Давайте. Честно говоря, я просто так этого не чувствовал. Если Вы видите, что есть проблема, тоже прошу Вас тогда конкретизировать, показать, где она, эта проблема. Мы её постараемся решить.

У меня–то, наоборот, честно говоря, если не опыт, ну и опыт, и знания в этом смысле положительные. Один из примеров – я уже, по–моему, даже публично как–то говорил, и в Послании я говорил об этом, – у нас создаются очень современные, уникальные абсолютно, не имеющие аналогов в мире системы вооружения. Одна из таких систем была создана очень молодой командой. Когда я с ними встретился, мы и Госпремию им дали, пришли совсем молодые люди. Я их спрашиваю: «Вы откуда взялись–то?». Они говорят: «А вот как гранты только начали платить, мы всей группой из вуза пришли, создали коллектив». И в течение семи лет они создали эту мощнейшую, самую современную в мире боевую ударную систему. Так что такие примеры есть. Если чего–то не хватает для продолжения и интенсификации этой работы, тоже подскажите, пожалуйста, чтобы я понимал, о чём речь.

Теперь не по порядку, но тем не менее. Конечно, олимпиадное движение школьников будем поддерживать, это само собой.

По поводу того, что наша система образования, в том числе школьная, не хуже других. А никто и не говорит, что хуже. Знаете, когда идут дискуссии в обществе, разные точки зрения звучат. Бывают даже крайние. Мне кажется, не нужно на это обижаться, просто нужно относиться к этому по–взрослому, по–серьёзному. Все имеют право высказаться, а побеждать должна в конечном итоге такая точка зрения, которая наилучшим образом обоснована. При этом, конечно, наша система образования должна быть открытой. Мы должны объективно анализировать, чего же всё–таки нам где–то не хватает, что мы могли бы взять лучшего из международных практик? Там есть чего взять, конечно. Не значит, что нужно вычеркивать всё, что достигнуто у нас, я уже много раз на этот счёт говорил. Но быть открытыми и объективно оценивать и наши слабые места, и сильные стороны, конечно, всегда нужно. Поэтому здесь ничего зазорного нет.

Что касается работы с талантливыми людьми, с талантливой молодёжью – конечно, да. Но я сейчас скажу, может быть, заезженную фразу, общую, тем не менее не могу этого не сказать. Конечно, важно работать с талантливыми молодыми людьми, но ещё важнее суметь раскрыть талант молодого человека, поднять это, поддержать, толкнуть в развитии.

И теперь про то, что было сказано вначале.

Но я чем больше работаю, тем больше всяких у меня терминов появляется интересных. Сингулярность – это хорошее слово. Где–нибудь скажу – буду выглядеть приличным человеком. Во всяком случае, я так понял, что это увеличение факторов неопределённости, да? Правильно. И Конфуция здесь правильно вспомнили: если цель кажется недостижимой, не меняйте цели, меняйте подходы к её достижению. Примерно так, да? Вот я вспомнил в этой связи другую китайскую – это не поговорка, это Конфуций. Китайский народ мудрый, древний, вот одна из поговорок звучит так: чтобы видеть дальше, нужно подняться выше.

Вот в этой связи что бы хотел сказать? Да, факторов неопределённости становится всё больше и больше, но это не должно нас пугать. Потому что, если мы хотим видеть конечную цель, нужно просто подняться самим на такой уровень, с которого эта цель будет видна.

Применительно к образованию и высшей школе. Это только сегменты, то, что я скажу, но тем не менее. Что и как должно преподаваться? Вот вам виднее на самом деле, вы же специалисты. Я должен опираться на ваше мнение. Но я хочу оттолкнуться от того, что здесь было сказано вслух, так вопрос был сформулирован: а что же преподавать? Вот смотрите, если будущее за 3D–технологиями, если будущие компоненты в реальном секторе производства будут создаваться не путём отсечения чего–то, а путём напыления, причём современными средствами и с применением современных технологий, то мы должны подумать, как нам подготовить такого специалиста, который может это делать. И у нас уже есть такой опыт, но он у нас очень фрагментированный, и он почти незаметен. Надо подумать, будущее за этим в мире. Конечно, нельзя учить ни старыми методами, ни старыми стандартами, не ставить цели, которые были актуальны вчера. Если будущее за геномными технологиями, за «цифрой» и за искусственным интеллектом, за робототехникой, если будущее на стыке научных знаний, если будущее за природоподобными технологиями, о которых здесь говорили, то нужно подумать, как нужно и к чему нужно готовить такого специалиста, который всё это знает, всё это может и реально будет применять на практике. Просто мы должны понять, что другие специалисты не только вчера – уже сегодня не нужны.

Я говорил в своём Послании, не к ночи будет помянуто, но говорил о необходимости прорыва. Если мы не сделаем этот прорыв, в этом вся суть, мы тогда безнадёжно отстанем, реально отстанем, понимаете? А это будут очень тяжёлые последствия. Какое–то время мы ещё просидим на том, о чём я говорил во второй части своего Послания, будем чувствовать себя достаточно уверенно в течение двух–трёх десятилетий. Но мы–то – во всяком случае, такие люди, как вы, – должны думать за горизонт, и людей нужно готовить именно для этого, о том, что я сейчас сказал.

Очень важно, конечно, – в своём вступительном слове тоже говорил об этом, – не ограничиваться только подготовкой кадров, и всё. Здесь нужно делать так же, как Бауманка делает, нужно выходить на создание этих производственных кластеров. Конечно, в тех сферах деятельности, которые органичны для высшей школы, это чрезвычайно важно, и тогда, кстати говоря, и научные исследования молодых исследователей будут смотреться по–другому. Если они сами будут видеть, что есть перспектива применения их знаний.

Создание этих научно-образовательных кластеров, о которых Вы сказали, – конечно, да, конечно, нужно это делать. И это потребует финансирования, Вы сказали. Но я обратил внимание и на другое Ваше замечание, по поводу закона Мура. Я так понимаю, что имелся в виду Московский уголовный розыск, нет? (Смех.)

Реплика: Да.

В.Путин: Конечно, я так и думал. (Аплодисменты.)

Это шутка, конечно. Но я к чему? К тому, что с имеющимися ресурсами, конечно, нужно обращаться аккуратно, в рамках действующего закона и повышать эффективность расходования денежных средств. Хотя на это денег, кстати говоря, не жалко. Если мы увидим, что реально идёт развитие, можно и добавить в эту сферу. Но дело ведь не только и не столько в бюджетных тратах, в бюджетных расходах. Вы знаете, если говорить широко, по всей стране в целом, иметь в виду всю систему высшего образования, бюджетных денег на такие вещи никогда не хватит, никогда. Вопрос ведь в чём? И Виктор Антонович тоже об этом так вскользь сказал. Привлекать нужно деньги регионов, привлекать деньги компаний – это обязательно, иначе перспектив не будет.

Знаете, у нас, к сожалению, до сих пор это такая косная вещь, нам так трудно работать, в том числе с нашими компаниями, в том числе требующими привлечения высоких технологий. Но это нужно обязательно сделать. И с ними тяжело работать, потому что им легче купить за границей, и всё. Но, слава богу, здесь нам санкции помогают, не всё купишь теперь, приходится свои собственные мозги включать, и, кстати говоря, работает неплохо. Неплохо работает не только в сельском хозяйстве, но и в высокотехнологичных отраслях производства.

Но этого недостаточно, эти толчки извне не могут быть генеральным стимулом развития, нам внутренние механизмы нужно создать. Обязательно нужно выходить на такую работу, чтобы наши крупные компании видели возможности нашей науки и высшей школы. А наука и высшая школа тоже не должна быть косной. Сейчас скажу, что я имею в виду.

Вот сделали что–то, изобрели нечто важное и интересное, но трудноприменимое на практике, в практической деятельности. Я неоднократно сталкивался знаете с чем? Умные, замечательные люди, исследователи хорошие, молодые говорят: вот так будет, и всё, и слушать ничего не хочу. Но производственникам нужно немножко по–другому это развернуть. Нет, не хотят, понимаете? «Вот так лучше будет. Мы знаем, как лучше, и пошли вон». Но так не работает. На практике так не работает, и нужно исследователей, в том числе молодых, тем более среднего или какого–то другого возраста, настраивать на то, что, если жизнь требует, надо тоже быть погибче. Надо обязательно наладить контакт с реальным сектором производства.

Очень интересная и важная вещь, мне кажется, прозвучала. Тоже хотел бы прокомментировать и высказаться на этот счёт.

Я сейчас сказал о стартапах, о работе с промышленностью, с нашим бизнесом. Но вы знаете, что любопытно? Могу с вами поделиться своими наблюдениями? Можно подтягивать не только наш бизнес, но и иностранный, особенно из тех стран, где достаточно много финансовых ресурсов и большая тяга к новейшим технологиям, которых у них пока нет.

В этой связи можно использовать и специалистов, которых вы готовите в своих вузах из этих стран, сразу параллельно выходить на какие–то соответствующие государства, которые их – или из соседних государств – присылают и хотели бы иметь определённые технологии, и, конечно, создавать площадки, стартапы на нашей территории. И здесь, конечно, это и моя, наверное, задача, и Министерство иностранных дел сориентировать, другие наши ведомства, которые работают по этой линии, и ваши возможности, это отдельный вид международной деятельности. Вот об этом точно нужно задуматься, и здесь есть хорошие перспективы. Это было бы полезно и для наших партнёров, поверьте мне, я это вижу, им уже недостаточно покупать продукцию, все ставят вопрос о передаче технологий. Но некоторые нужно и разработать сначала. И вот здесь есть хорошее направление деятельности, причём достаточно перспективное, в том числе с точки зрения развития соответствующих стартапов на нашей собственной территории, на нашей почве, но при финансировании из заинтересованных государств, заинтересованных иностранных источников. А таких источников очень много.

И в заключение: безусловно, образование – это не для красного словца, я уже и в Послании говорил, и много раз повторяю, – один из важнейших приоритетов государства на ближайшее время. И нам нельзя сегментировать. На административном уровне, конечно, это школа, вуз, это наука – и академическая, и вузовская, но в целом в жизни, на практике, это должен быть симбиоз всех этих направлений. Школа должна вырастать в вуз, вуз должен готовить специалистов, причём и аспирантов, и кандидатов, докторов, связанных с реальной жизнью и с реальным сектором производства. И всё это должно работать вместе как единый организм. И тогда точно нас ждёт успех.

Вам большое спасибо. Успехов!

В.Садовничий: Коллеги, давайте ещё раз поблагодарим Владимира Владимировича за прекрасное выступление.

В.Путин: Спасибо большое. Всего доброго, до свидания!

Россия. СЗФО > Образование, наука > kremlin.ru, 26 апреля 2018 > № 2584860 Владимир Путин

РЕДЬКА

В Армении продолжается смута

Редька - двухлетнее огородное растение со съедобным толстым суживающимся корнем, имеющим острый вкус и запах. Хрен редьки не слаще (пословица). Надоел хуже горькой редьки (поговорка) — очень, чрезвычайно надоел.

Д. Н. Ушаков. Толковый словарь русского языка.

Армения полыхает. Ереван, Гюмри, протесты, демонстрации, шествия, попытки блокады правительственных зданий, жёсткие ответы власти.

После избрания Сержа Саргсяна премьер-министром лидер оппозиции Никол Пашинян заявил о начале «мирной революции» в Армении. 18 апреля Пашинян призвал начать массовые сидячие забастовки в зданиях госорганов, «чтобы в этих организациях не нашлось места для чиновников Сержа Саргсяна». Противники Саргсяна перекрыли входы в правительственные здания в Ереване, что привело к новым стычкам с силовиками и задержаниям активистов. Полиции

Проще всего было бы сказать, что это новое издание киевского Майдана, за этим стоят американские и английские спецслужбы. Но не всё так просто. В составе парламента Армении представлены исключительно гипербуржуазные право-консервативные, прозападно-либеральные, а порой даже профашистские партии. Даже намёка нет на левые партии, хранящие память о СССР и выражающие интересы большинства народа. Клоунадно-популистский «Блок Царукяна» с идеями вроде отмены дорожных радаров — не в счёт. А вишенка на торте – это назначенный после конституционной реформы (именно назначенный 9 апреля, а не выбранный народом) новый президент Армении — Армен Саркисян. Это не просто прозападный человек: это, собственно, западный человек и есть. Притом, во всех смыслах – социальном, политическом, религиозном. Он гражданин Великобритании, руководитель Европейской католической общины Армении, бывший посол Армении в Ватикане, Бельгии и Великобритании. И таким образом не очень понятно, за что борются протестующие. Если за «западные ценности» — так Армения и так с лихвой их хлебает.

Экспертные оценки

Максим Шевченко

В армянской смуте сошлись несколько факторов. Первый фактор — это нищета, чудовищный произвол сверхбогатых людей по отношению к бедным трудовым массам армянского народа. Социальная пропасть между хозяевами Армении и армянским народом просто невероятна. При этом власти используют, конечно, национализм, войну, разного рода клерикальные, как бы поповские инструменты манипуляций народом. То есть на самом деле — фашизацию. Фашизация, естественно, будет всегда применяться для того, чтобы удержать власть сверхбогатых в ситуации абсолютной социальной несправедливости. Но мы знаем, что сами по себе люди не восстают из-за плохих условий жизни, в конце концов многие армяне бедствуют, нищенствуют и вынуждены уезжать в Россию. В основном массово мигрируют в Краснодарский край или на Северный Кавказ.

Второй фактор тот, что Армения является российским военным плацдармом. На её территории находится военная база, Армения является очень важной коммуникацией с Ираном. Не только для России, но и для Ирана Армения — очень важная страна. И безусловно, свержение нынешнего режима (который хороший не потому, что он хороший сам по себе, а потому, что просто находится в определённой парадигме российско-иранской политики) — это задача Запада, в частности, Великобритании. Армянская диаспора, которая живет в Америке и Западной Европе — могучая сила, очень серьёзный проводник. Мы все считали государство Армения инструментом российской политики, но армянство в целом совершенно не настроено в пользу России. В целом, можно сказать, что государство Армения, которое возникло из советской республики Армения — лишь маленькая часть армянского мира. А Эчмиадзин — это далеко не единственный религиозный центр, мы знаем ещё несколько католикосатов, Киликийский католикосат, например. И достаточно видеть, как армяне, представители разных католикосатов и патриархатов, дерутся между собой в храме Гроба Господня на Пасху, в каждую Страстную Седмицу — чтобы понять, что никакого единства там нет.

И армянство, которое опирается на Запад, на Калифорнию, или на Францию, или на Великобританию, включает очень серьёзные и влиятельные фигуры, которые, естественно, руководствуются интересами тех государств, в которых армяне процветают и в которых они живут. Это США, Великобритания и Франция, именно те государства, которые бомбили не так давно Сирию, между прочим.

Естественно, уничтожение современной Армении как иранского и российского плацдарма, как сухопутной коммуникации между Россией и Ираном, желательно Западу. Будем откровенны: если мы преодолеваем Верхний Ларс, до Армении ехать по территории Грузии 2,5 часа, а дальше уже, считай, попал в Армению — попал в Иран. Это, конечно, крайне важный и значимый момент.

Не исключаю, что в этих беспорядках принимает участие и Азербайджан, которому, естественно, тоже выгодно, чтобы современный националистический режим в Армении испытывал серьёзные проблемы. И принимает участие, конечно, не с точки зрения интересов Азербайджана, а с точки зрения интересов западных партнёров. Сегодня Азербайджан находится в блокаде, полностью зависит от российской политики и от израильской воли и, конечно, хочет выбраться из-под этого колпака. Изменение ситуации в Армении, превращение её из проиранского, пророссийского государства в проамериканское, пробританское и профранцузское, может, конечно, сильно облегчить современное положение Баку.

Но главная версия — мы наблюдаем ответ на российское присутствие в Сирии. Поскольку, если в Армении будут серьёзные беспорядки, если Армения будет втянута в серьёзные внутриполитические проблемы, это может серьёзно ударить по российскому присутствию в регионе Кавказа и Малой Азии. Армения является буферным, транзитным государством, с точки зрения геополитики она, естественно, нужна России. Потеряв современную Армению и не имея другой опоры на Кавказе, российская армия лишится коммуникации, лишится возможности операций.

Надо ещё рассматривать ситуацию в контексте перевода Каспийской флотилии из Астрахани в Махачкалу, в Каспийск, то есть на Кавказ — пусть и небольшой флотилии, но пуляющей ракеты «Калибр» по Ближнему Востоку, И это, конечно, серьёзный геополитический шаг.

Что первично с точки зрения диалектики в возникновении подобного рода бархатных или оранжевых революций? Что здесь основное, где то звено цепочки, за которой вытягивается вся проблема? То, что власти на постсоветском пространстве действительно зарвались — несомненно. В России, например, в режиме санкций возникли десятки новых долларовых миллиардеров, а о доходах членов правительства сегодня не говорит только ленивый. То же самое байство в ещё худшем варианте происходит и на всех других территориях СССР. Первично байство — или всё-таки западные спецслужбы?

Это одно и то же. Режим бюрократического либерал-фашистского правления, который создан на постсоветском пространстве, создан Западом, западными спецслужбами. Все «патриотические» вопли, исходящие сверху, не стоят и гроша, потому что на самом деле главный интерес правящих элит — это вписаться в большой Запад. Если ты вписался в большой Запад, если тебя признали частью большого Запада и при этом не объявили агентом КГБ или ещё кем-нибудь нерукопожатным, и ты прошёл чистку и все люстрации и стал частью западного элитного пространства — считай, что жизнь твоя удалась и ты «приехал».

Понятно, что бывшим сотрудникам КГБ, как и какому-нибудь Порошенке (который тоже, на мой взгляд, был агентом КГБ — он просто перебежавший агент), нет шансов просто так вот войти в западную элиту. Поэтому они пихаются локтями, надувают щёки, изображают из себя страшных патриотов, а на самом деле просто лелеют интересы узкой группы сверхбогатых, которые хотят распоряжаться этими территориями по мандату мирового порядка, мирового режима, находящегося в первую очередь в Вашингтоне, Лондоне и Париже. И это принципиально для понимания сути происходящего.

Поэтому никаких различий классовой сущности между правителями Москвы или Еревана по большому счёту нет. Основное для них — сохранение своей власти и своих потомков во власти. То есть, сын прокурора должен стать как минимум прокурором или кем- то ещё большим, возникают «трудовые династии» правителей. Но при всём при этом Запад, естественно, хочет поставить их на место, показать им, кто они такие и где они должны находиться. Это чисто бизнес-конфликт. Допустим, местные элиты распоряжаются на данный момент 90% полезных ископаемых на территории того или иного государства. А Запад хочет понизить их долю до более миноритарной, допустим, чтобы у них было 30%, а 70% принадлежало западным компаниям. То есть включён режим неоколониализма. И в этой ситуации правящая элита России или Армении вроде как выглядит чуть ли не борцами против колониализма. Это, конечно, совсем не так. Это просто управляющие, которые пытаются выторговать себе большую зарплату от подлинных колониалистов и при этом играют в некую геополитическую самостоятельность, что, конечно, смешно.

Конкретно об армянах. Армянство больше, чем Армения, в 100 раз. Современная Армения — это сконструированная Российской Империей территория, на которую свозили христианское армянское население из Османской империи. До революции там армян было меньше, чем мусульман. Шёл обмен населением — мусульман отправляли на одни территории (например, грузин-мусульман, которые жили на территории Еревана), христиан на другие. Ереван был тюрко-ирано-христианским городом, там было очень мало христианского населения. Вообще, родина армян — это Северная Сирия и современная Южная Турция (Киликия). Государство Армения создано Российской Империей целиком и полностью. Во время Первой мировой войны министр Сазонов подписал меморандум, которым должно было быть создано Царство Армянское под эгидой Российского императора. Сегодняшняя политика России зачем-то продолжает делать ставки на христианское население. Хотя это христианское население, как мы видим на примере нового президента Армении, бывает католическим, бывает каким-то ещё. И совершенно не видит для себя ни Российского императора, ни Путина в роли покровителя и защитника.

Это всё диалектические явления. Поэтому я считаю, что иранцы и Иран для России потенциально гораздо ближе, чем григорианская Армения с католиком-президентом.

Что и как в этой ситуации можно сделать, чтобы помочь тем армянам, которым мы считаем своими, советскими людьми? Прежде всего, понимать, что никаких «армян вообще» не существует. Это абсолютно навязанная нам фашистская идиома, так как нет «вообще русских», нет «вообще татар», нет «вообще армян». Есть армяне—эксплуататоры, которые пьют кровь из трудового армянского народа, и с такими армянами нам совершенно не по пути — мне, например. А есть армяне, которые, естественно, являются братьями, потому что это рабочий народ, потому что это люди труда, интеллигенция, музыканты и другие люди искусства, крестьяне, инженеры. Это достойные люди, у которых отняли будущее и заменили его каким-то убогими националистическим мифом, за который они должны отдавать свои жизни. Поэтому первый тезис таков — никаких «вообще русских», никаких «вообще армян», никаких «вообще азербайджанцев». В каждом народе есть глупые и умные, трусы и храбрецы, есть люди, которые считают возможным для себя грабить других людей, есть люди с другой этикой. Мне кажется, что этика должна быть первична по отношению к крови, нации, религии и иным формам идентичности. Потому что этика является личным выбором человека, особенно если это этика личностная, затрагивающая человеческую душу.

Я считаю, что те армяне, которые жили в Советском Союзе или происходят из Советского Союза, безусловно ближе к нам, ближе к современной России, чем армяне, которые всю жизнь прожили в Киликии, во Франции или в США. Безусловно, надо уметь с этими армянами работать. Но проблема в том, что олигархическо-бюрократическое российское государство работает с такими людьми, как Варданян, как Абрамян — то есть миллиардерами. Власти РФ привыкли работать с миллиардерами, а не с народами. Когда говорят, что армяне наши союзники — не верьте. Союзники нашего режима — миллиардеры, которые правят армянским народом, подавляют его и эксплуатируют, и говорят от имени армянского народа.

Без серьёзных социальных перемен, без установления подлинного народного государства никаких нормальных взаимоотношений не будет ни у каких народов. Олигархи, крупные бизнесмены, мировые спекулянты будут разводить и стравливать народы. А сами жить без конфликтов. Думаю, когда-нибудь мы узнаем, что армянские олигархи вполне взаимодействуют с олигархами азербайджанскими. Хотя на фронте, в Карабахе азербайджанцы и армяне убивают друг друга и совершают военные преступления разного рода. Поэтому всеобщая проблема — варварский, чудовищный, разбойничий капитализм, одной из форм которого является националистическая пропаганда, которую нам навязывают со всех сторон. Ответом на это может быть только советская власть и восстановление проекта справедливого общества, который, к сожалению, у нас временно был прекращён. Подчёркиваю — временно, это позиция, которая безусловно является национальной идеей русского народа и которую безусловно поддерживают другие народы, в том числе лучшая часть армянского народа.

Исторически нам необходимо восстанавливать Советский Союз и нести народам освобождение от ига варварского колониализма и капитализма, который тут построен. Но нынешняя власть в России этого сделать не может, она в этом не заинтересована. Совершенно не заинтересованы ни в каком справедливом обществе и в Армении.

Более того, когда на Донбассе левые силы, народно-патриотические силы поднимались в начале войны, то у Москвы была позиция их душить и давить под лозунгом «Не надо чесать, где и без того чешется». Лучше передать Донбасс на откуп какому-нибудь Курченко, чем поддержать по-настоящему народную советскую власть на Донбассе, которая единственная смогла бы освободить всю Новороссию, Левобережную Украину и, может быть, даже Правобережную Украину. И при этом не эксплуатировать тезис русского национализма и не ссориться с украинским народом. Но Москве этого не надо, потому что интересы Москвы — это олигархические связи, интересы Москвы — это бизнес-геополитика.

Понятно, что всех нас будут в это дело втягивать. Понятно также, что значительная часть армянского народа не довольна Сарксяном и Саркисяном. Это ещё имеет и региональное значение — власть карабахской группировки (которая на российских штыках пришла к власти в Ереване по большому счёту — будем отдавать себе отчёт), надоела армянскому народу очень сильно. Но хрен редьки не слаще. Именно потому и происходят оранжевые революции, что режимы, которые генетически восходят к 90-м годам (а Сарксян оттуда родом, из Карабахской войны), настолько себя дискредитируют коррупцией и произволом, что на их фоне даже какие-нибудь Саакашвили и Порошенко по первому разу приветствуются народом. Потом люди понимают, что хрен редьки не слаще. Что марионетка Лондона или Парижа ничуть не лучше, чем марионетка московских элит. Поэтому надо в корне менять ситуацию. Не геополитически относиться к этому вопросу, а политически.

Если в Армении во время этого Майдана будет заметен народный левый протест, который поднимет идею социальной справедливости, его надо поддержать всем русским патриотам — особенно тем, кто поддержал Павла Грудинина.

Если это будет очередной конфликт между разными векторами армянского национализма, ориентированного либо на Москву, либо на Париж, то, на мой взгляд, русскому человеку, нормальному патриоту там делать нечего.

А армяне говорят по-русски, когда хотят, чтобы их понимали. А когда не хотят, чтобы их понимали, переходят на армянский. Ни большинство из вас, ни я армянского не знаем, при всей любви к Араму Хачатуряну. И мы не поймём, о чём они говорят.

Армения > Внешэкономсвязи, политика > zavtra.ru, 25 апреля 2018 > № 2583180 Максим Шевченко

РАСКОЛ

Киев объявил о договорённости с Константинополем в создании поместной украинской церкви

Раскол - действие по глаголам расколоть, раскалывать, расколоться, раскалываться. По вопросу о членстве в партии произошел на II съезде РСДРП (в 1903 г.) раскол между большевиками-ленинцами и оппортунистами-меньшевиками. Религиозное движение в России в середине 17 века, закончившееся образованием ряда сект. Одним из вождей раскола и главным противником нововведений патриарха Никона был протопоп Аввакум. Вероучения этих сект, то же, что старообрядчество. Перейти в раскол. «Горсточку русских сослали в страшную глушь за раскол» (Некрасов).

Д. Н. Ушаков. Толковый словарь русского языка.

Русская православная общественность встревожена. Стало известно, что уже больше недели назад, 9 апреля, Порошенко в Турции встречался не только со светскими властями, но и с патриархом Константинопольским Варфоломеем, который именуется Вселенским патриархом, а также членами синода Константинопольской Церкви. И переговоры с епископами шли целых семь часов — значит, было о чём поговорить.

А 17 апреля Порошенко выступил перед Радой и сообщил следующее: «У меня для вас радостная новость. На сегодняшний день Украина как никогда близка к появлению собственной автокефальной поместной церкви. Это засвидетельствованная позиция Вселенского Патриарха и членов синода. Я не могу вам сразу раскрыть все детали этой встречи, но есть абсолютно необходимые ключевые моменты, которые могут обеспечить этот процесс. Слава Украине! Христос воскрес!».

Буквально за час до встречи Порошенко с руководителями Рады украинские СМИ со ссылкой на источники в администрации президента сообщили, что договоренность Украины с Варфоломеем действительно достигнута.

Представитель Украинской Православной Церкви Московского патриархата (УПЦ МП) протоиерей Николай Данилевич считает, что инициатива Киева о единой поместной церкви закончится «большим пшиком».

Иллюстрация: Василий Перов, «Никита Пустосвят. Спор о вере».

Экспертные оценки

Ольга Четверикова

С точки зрения законов, уставов, традиций православной Церкви, то, что сказал Порошенко о поддержке Константинопольским патриархом скорого создания легитимной украинской автокефалии — совершенно невозможно. Но, с другой стороны, мы видим, как рухнули все казавшиеся незыблемыми политические международные установления, и стало возможно всё. Есть ли какие-то черты в личности патриарха Варфоломея, которые позволяют предположить вероятность нарушения им тысячелетних канонов? Например, говорят о том, что Варфоломей — масон.

Действительно, есть много утверждений, что он является членом масонской ложи, но нет открытых источников, безусловно подтверждающих это. Я, как учёный, всегда должна указать источник, на основе которого мы могли бы это утверждать. Есть признания людей, которые имели какое-то отношение к деятельности Варфоломея или как-то пересекались с ним. Так или иначе Константинопольский патриархат тесно переплетён и связан с американскими правящими структурами и с американскими теневыми структурами. Естественно, все их члены так или иначе состоят в каких-то закрытых организациях. К тому же Варфоломей изначально всегда отличался своей экуменической позицией. Более того, он является теоретиком «экологического православия». Мы знаем, что экология теснейшим образом связана с оккультным движением «Зелёное православие». Поэтому не случайно документы, разработанные Константинопольским патриархом, связанные с экологической перестройкой, один к одному пересекаются с экуменической энцикликой папы Римского, который фактически использует те понятия, которые приняты в оккультном движении «New Age». Так что тут речь идёт о том, что в основе мировоззрения и папы Римского, и Варфоломея лежит оккультное эзотерическое учение, гностическое учение. Так что — да, это люди одного психологического типа, это люди одного искажённого духовного строя, которые тесно завязаны на оккультную глобальную верхушку. А это факт.

Поэтому Варфоломей играет важную роль. Именно ему изначально, когда он пришёл к власти, уделяли такое большое значение, поскольку он должен был утвердить во всемирном православии положение о православном «папе», встать во главе всей православной Церкви и таким образом добиться реализации фактического союза между католицизмом и православием. Но, поскольку с приходом патриарха Кирилла и с началом реализации экуменической линии в Русской Православной Церкви процессы пошли намного быстрее, нежели, наверное, ожидалось, то значение Варфоломея стало падать. Это очень сильно проявилось в ходе подготовки к Критскому собору, на который должен был приехать патриарх Кирилл, но не приехал, потому что там должно был быть открыто заявлено первенство Константинопольского патриарха.

Но сегодня он снова востребован. Дело в том, что автокефалия УПЦ невозможно без утверждения этого на совместной встрече патриархов. Сделать это невозможно, потому что патриарх Кирилл, естественно, официально не может пойти на признание того, что часть русской Церкви должна отделиться. Поэтому это должен сделать Константинопольский патриарх, и тогда вся критика, все осуждения падут на него.

Хотя на самом деле это большая игра, за которой стоит Ватикан. И основное внимание надо уделять не Константинопольскому патриарху, а именно Ватикану — папе Римскому Франциску.

Мы видим, что начало союза, которое было положено на Гаванской встрече патриарха Московского и папы Римского, не только имеет свое продолжение — союз укрепляется. И ярким примером этого стал недавний телефонный разговор между папой Франциском и патриархом Кириллом, который стал беспрецедентным, потому что они говорили фактически как президенты. Так обычно рассказывают о телефонных разговорах между президентом США и президентом России. Всё это было сделано в связи с бомбёжками в Сирии. Мы прекрасно знаем, что никакие заявления, никакие инициативы папы Римского никоим образом не повлияли на изменение ситуации в Сирии, напротив — ситуация там только ухудшается, война обостряется. Сегодня там положение ещё более критическое, нежели было до того, как папа Римский начал говорить «о необходимости мира». Но для чего всё это делается? Это всё является поводом для осуществления экуменического единства. Давайте вспомним: в 2014 году, когда в Рим приехал Шимон Перес, впервые был поставлен вопрос о том, что ни ООН, ни другие международные политические организации не могут разрешить проблему борьбы с терроризмом, не могут решить проблему установления надёжного стабильного мира. Поэтому эту роль должен взять на себя папа Римский, который должен встать во главе Организации Объединённых Религий. Тогда эта идея прозвучала впервые. Папу Римского стали изображать как духовного главу мирового сообщества, как всемирного религиозного лидера. И эти же мотивы, как мы слышали, прозвучали в ходе телефонного разговора Франциска и Кирилла. Тоже говорилось о том, что ООН не в силах и не способна эти вещи решить — значит, это должны взять на себя религиозные лидеры. Только учитывая, что уже давно готовится признание первенства папы Римского первым в церкви, которую экуменисты называют «единой христианской церковью», то мы можем понять, как ситуация будет развиваться дальше.

Поэтому «православный» Варфоломей — это просто прикрытие. Будут валить все шишки на него, что он раскалывает, что он утверждает незаконную автокефалию — на самом деле за этим стоит Ватикан. И наше внимание не должно отвлекаться на тактические вещи, мы должны видеть стратегические планы. Поэтому сейчас нужно говорить о той разрушительной для Русской Православной Церкви политике, которую проводит Ватикан. Это ему необходимо для того, чтобы подвести под свою власть все церкви. Потому что Константинопольский патриарх уже давно находится под фактическим контролем папы Римского. Он признает папу в качестве главы; «реформаторам» необходимо, чтобы это теперь признали и другие поместные православные Церкви.

Мы живём в ситуации чудовищной клоунады, где и реальным миром, и миром в церковном смысле правят бешеные клоуны, которые на самом деле не имеют ни малейшего отношения к христианству, являются ставленниками, пропагандистами и последователями оккультных практик, а в политическом и финансовом плане завязаны на глобальных ростовщиков.

Религия сегодня используется как политический инструмент. И на примере Украине это особенно ясно видно. Военные действия против Донбасса не прекращаются 4 года. Сейчас началось новое, уже очень серьёзное наступление. Политическая, военная и религиозная составляющая всех этих событий запускаются одновременно. Что касается Ватикана, то надо сказать, что он несёт прямую ответственность за содействие развязыванию Майдана. Сначала для этого использовали греков-католиков — униатов. Потом стали утверждать, что униаты действовали сами по себе, что их деятельность мешает союзу между Ватиканом и Русской Православной Церковью. Хотя на самом деле униаты — это всего-навсего инструмент Ватикана, поэтому действовать самостоятельно они не могут. Теперь, после победы на Майдане, Ватикан установил тотальный контроль не только над Украиной, но и над теми областями, которые мы сегодня называем Донбассом — речь идёт о двух народных республиках. Два года назад начала реализовываться программа папы Франциска «гуманитарной помощи для Украины», в соответствии с которой в Донецк и Луганск стали посылать соответствующих агентов, деятелей, которые стали собирать всю информацию, касающуюся жизни наших людей на Донбассе. Под нашими я имею ввиду граждан Донбасса, русских людей. Дальше происходит очень интересная вещь. Католическая церковь начинает устанавливать свой контроль под видом реализации гуманитарной помощи и рассматривает территорию Донбасса как каноническую территорию католической Церкви. Более того: об этом у нас не говорят, но Ватикан не признал воссоединение Крыма и России, он рассматривает Крым как территорию Украины. Более того, в одной из передач директор католического радио «Мария» стал называть территорию Крыма оккупированной. Поэтому епископ, который сегодня находится в Симферополе, , канонически принадлежит территории Одесского католического епископства и юридически принадлежит к конференции епископов Украины. Всё, что происходит в том регионе, непосредственно касается Ватикана, который контролирует ситуацию. И поскольку речь идёт о том, что Папа Римский готовит признание себя в качестве главы «единой церкви», и это осуществляется через богословскую комиссию между РПЦ и Ватиканом, то понятно, что отделение православной Церкви на Украине от РПЦ необходимо для того, чтобы облегчить соединение православных и католиков на Украине. Поэтому нужно говорить о главном, нужно говорить об этой программе, а всё остальное — это механизмы реализации, не надо их рассматривать отдельно, сами по себе.

В принципе, сегодня уже ничему не надо удивляться, потому что так же, как очень быстро, без всякого обсуждения произошла встреча между папой Римским и патриархом Московским, точно так же — я хочу об этом предупредить — может произойти приезд Франциска в Россию. С точки зрения духовной это будет катастрофа, потому что мы знаем, что будет с той землёй, куда ступила нога папы Римского.

Как поступит руководство УПЦ МП, в принципе способное остановить раскол русской Церкви? Нужно понимать, что сейчас на Украине происходят страшные события. Там убивают за «неправильное» слово. Осуществляется сильнейшее политическое давление, сильнейший шантаж. Идёт перестройка сознания у людей. Когда мы здесь в более спокойной обстановке даём оценку событиям, то мы себе не можем представить, в какой ситуации сейчас находятся жители жители Малой Руси. Поэтому просто хочу ещё раз подчеркнуть: дело не в том, какую политику ведут рядовые или офицеры — дело в том, какой курс взяло руководство. Всё, что происходит сегодня с нашей Церковью, связано с нынешней политикой Московского патриархата, который взял курс на союз с Ватиканом. И пока не будет дана оценка этой основной линии, всё остальное не имеет никакого значения, потому что всё остальное — это проявление ключевой стратегической линии. Когда произошла Гаванская встреча, вы помните, как поднялось движение среди православных, направленное против реализации этой еретической линии. Но протест в итоге оказался подавлен. А результаты этой экуменической политики будут проявляться и давать о себе знать именно таким образом, как сегодня на Украине.

Поэтому можем сколько угодно осуждать епископат УПЦ МП, который, возможно, напишет письма-обращения к Варфоломею о признании поместной украинской церкви, но сейчас хочу подчеркнуть, что это проявление основной линии религиозного глобализма. Нам надо главное внимание уделять именно этому стратегическому курсу и показывать его гибельный для России характер.

Суммируя, можно сказать что судьба русского юго-западного православия, а значит и существование части русского этноса на территории, которая сейчас называется Украиной, всецело зависит не от Киева, Полтавы, Винницы, Львова и так далее, а зависит от Вашингтона — раз, Рима — два и Москвы — три. Мы прекрасно понимаем, что Порошенко является участником большой игры, в которой ему принадлежит далеко не главная роль. Мы видим это и по политическим событиям на Украине, в экономическом плане мы прекрасно понимаем, что Украина тотально зависит от западного капитала. И то же самое и в религиозной сфере. Киев — пешка большой игры, в которую превратили религиозную жизнь. Сегодня религия — это просто игрушка в руках сильных мира сего. Поэтому всё, что делается на Украине, есть проявление, результат решений, которые принимались не на той территории. Просто очень удобно выставлять «хохлов» в качестве козлов отпущения, потому что выгодно и удобно их критиковать. Но если мы занимаемся геополитикой, надо выходить в наших исследованиях на другой уровень — на уровень, где решения принимаются. Тогда картина будет совсем другой.

Украина. Россия. Турция. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > zavtra.ru, 25 апреля 2018 > № 2583179 Ольга Четверикова

Как ответить на стратегические вызовы

о мобилизационной повестке дня

Вызовы внешние и внутренние

Веками длилось противостояние экзистенциальных оппонентов — России и Запада. Горячие войны сменялись не менее ожесточёнными холодными, информационными, в ходе которых «отсталая и убогая Россия» неизменно противопоставлялась «цивилизованному и культурному Западу». Холодная война, начатая сразу после Второй мировой войны, завершилась распадом СССР, в результате которого Запад получил доступ к огромному незащищённому российскому рынку, добился от России одностороннего разоружения и согласия по всем внешнеполитическим вопросам, обеспечил себя дешёвым трудом высокообразованных мигрантов и почти бесплатными природными ресурсами.

Когда вдруг оказалось, что Россия с таким положением дел мириться не собирается, да ещё заявляет о своих интересах, против неё началась ожесточённая «гибридная война» без правил. Запад стремится доказать остальному миру агрессивность и опасность России для «всего цивилизованного мира», обвиняет в попытках пересмотра сложившегося мирового порядка, во вмешательстве во внутренние дела «партнёров», в нарушении демократии и прав человека и т. д. и т. п. НАТО наращивает военное присутствие по всему периметру наших границ, в новой ядерной доктрине США расширены поводы для применения ядерного оружия, которое может быть пущено в ход в ответ на удары обычными вооружениями и даже кибератаку. Пентагон уже заявил о возможности войны в космосе. Усиливаются экономические санкции.

В 2007 г. после Мюнхенской речи Путина американская пресса назвала российского президента «вошью, которая зарычала». Спустя 11 лет, когда Путин в послании Федеральному собранию (1 марта 2018 г.) предъявил Западу новые образцы новейшего российского оружия, его выступление было названо «дерзким», «агрессивным» и «конфронтационным». Но в целом резонанс от выступления не соответствовал эмоциональному накалу и аргументам речи Путина.

Дело в том, что западные «партнёры» прекрасно видят, что продемонстрированная президентом военная мощь не подкреплена в настоящее время динамичной многоотраслевой развивающейся экономикой. Российская экономика переползает из одной рецессии в другую и по темпам роста за последние 10 лет отстаёт от экономик и развивающихся, и развитых стран, имея при этом более низкий потенциал роста за счёт низкой доли инвестиций в основной капитал. Только за последние пять лет ВВП России упал на 8 процентов. По динамике экономических и социальных показателей за 2008-17 гг. академик Аганбегян назвал этот период «потерянным десятилетием». По доле российской экономики в мировом ВВП (по текущему курсу рубля к доллару США) мы сегодня в 14 раз уступаем Соединённым Штатам и в 8 раз Китаю. Экономическое удушение в этих обстоятельствах — дешёвый и эффективный ответ на любое «чудо-оружие» России.

Год от года разбухает чиновничий аппарат (более чем в два раза за последние 18 лет) при росте его безответственности, коррумпированности и некомпетентности, ведущих к росту аварийности и даже к человеческим жертвам. Рост числа чиновников происходит на фоне абсолютного сокращения количества учёных и инженеров, а также научно-исследовательских и проектных организаций. Россия — единственная страна «двадцатки», где происходит сокращение численности учёных и инженеров! Мы существенно уступаем промышленно развитым странам и по показателю доли расходов на научные исследования и разработки в ВВП.

Двадцать пять лет следования безжизненной экономической модели были потеряны для реальных реформ и развития страны. Последние 18 лет Россия пытается сочетать несочетаемое — суверенную внешнюю политику с полностью зависимой экономической политикой. Очевидно, что при сохранении статус-кво те новые социальные обещания, которые дал Путин народу в послании Федеральному Собранию, принципиально неосуществимы. Достаточно обратиться к итогам последних шести лет. В майских указах президента 2012 г. был предусмотрен полуторакратный рост доходов населения, на деле же реальные доходы населения за 6 лет сократились! Растёт число бедных: с 15,5 млн человек в 2013 г. до 22 млн человек в первом квартале 2017 г. В значительной мере это бедность работающего населения, что является уникальным явлением в социальной сфере. Почти 5 млн работающих получают за свой труд чисто символическую зарплату на уровне МРОТ — 7800 руб.

Доля россиян, у которых не хватает денег на покупку одежды или продуктов питания, по данным на конец июля 2016 г. была оценена экспертами Высшей школы экономики в 41,4%. Отсутствие справедливого вознаграждения за труд деформирует в обществе отношение к труду и трудовой дисциплине, является мощным демотивирующим фактором.

Чудовищных масштабов достигло социальное неравенство, по показателям которого Россия занимает одно из первых мест в мире. По данным Росстата, коэффициент дифференциации в среднем по России приближается в настоящее время к 17 (критическим считается уровень 10), а в Москве доходит до 43. По данным Global Wealth Report, на долю 1% богатых россиян приходится 71% всех личных активов России, в США — 37%, в Китае и Европе — 32%, в Японии — 17%. Рост неравенства свидетельствует о том, что власть, вопреки собственным заявлениям, способствует перекачке ресурсов к богатому меньшинству. Высокое социальное неравенство, как было многократно доказано экономистами, препятствует(!) экономическому росту.

В результате «реформ» российское общество претерпело дезинтеграцию. Связностью общества пожертвовали, чтобы разрушить общественный строй, политическую систему, культурное ядро и само государство СССР. Разрушить получилось, а вот собрать новые дееспособные конструктивные системы, институты и выстроить отношения людей на новой основе до сих пор не сумели. Нет классов, сословий, профессиональных сообществ. Есть короткоживущие группы и кланы, особенно в бизнесе и теневой экономике.

При такой разрыхлённости структуры общества множество групп и субкультур не соединяются солидарностью, а значит, невозможно выработать проекты будущего и договориться о цели и пути, нет движущей силы.

Одним из самых разрушительных факторов является глубокое преобразование культуры населения. За 25 лет удалось втянуть большую часть граждан в зависимость от потребительства не по карману. Вирус потребительства, особенно тяжело поражающий молодежь, заставил отвернуться от творчества, созидания, общения, размышления. Изменённая культура стала барьером для возрождения гражданской солидарности, без которой не только не вернуть справедливость в отношениях людей, но и не выбраться из нашей исторической ловушки.

Третья Отечественная?

Совокупность внешних и внутренних этих вызовов создают реальную угрозу самому существованию России как государства и самобытной цивилизации. Как минимум несколько лет мы находимся в состоянии необъявленной войны за наше будущее. Условием победы в этой войне является консолидация общества, аналогичная той, которая обеспечила победу в Отечественной войне 1812 года и в Великой Отечественной войне, когда на защиту Отечества поднялся весь (!) народ — независимо от сословия и имущественного положения.

После победы на выборах в 2012 г. Путин заявил, что выборы президента привели к консолидации российского общества, и это их «самый главный результат». Действительно, президент пользовался большой поддержкой народа в течение всего президентского срока, особенно после возвращения в Россию Крыма в 2014 г. В последнем послании Федеральному собранию президент уже говорит об «имеющейся» сплочённости российского общества и необходимости «дальнейшего» укрепления единства. Но на данном этапе это скорее желаемое, чем действительное. О какой реальной сплочённости и консолидации общества можно говорить, когда минимальной заработной платы хватает работникам лишь на макароны и картошку, а «капитаны госкорпораций» получают при этом по несколько миллионов рублей в день; когда доходы населения падают уже несколько лет подряд, а доходы министров и депутатов (не говоря уже об олигархах) растут? Объединение вокруг личности национального лидера и поддержка его инициатив (прежде всего внешнеполитических) отнюдь не означают реальной консолидации общества, необходимой для реализации всего комплекса стоящих перед страной задач. И сколько может продолжаться консолидация вокруг лидера, если по данным социологов при высоком рейтинге одобрения президента (82,5%), большинство (60,2%) населения выступает за новый курс экономической политики?

В условиях, когда экономика сжимается, население сокращается (ООН прогнозирует в ближайшие 10 лет сокращение как минимум ещё на 7 млн человек), технологическое отставание нарастает, наука и образование в глубоком кризисе, внешнее, в том числе военное, давление на наших рубежах усиливается, стране необходим мобилизационный проект, объединение усилий на общее дело, на решение масштабных созидательных (!) задач с опорой (в условиях ужесточения санкционного режима) на собственные силы. Только такой масштабный проект может стать отправной точкой для «сборки» российского социума. Таким проектом может и должна стать новая индустриализация страны, без которой невозможно создание надёжной материально-технической базы национального хозяйства как основы реального суверенитета. Эксперты ВЦИОМ ещё в начале 2016 г. фиксировали, что в российском обществе сформировался запрос на новую промышленную политику и положительное отношение к новой индустриализации с опорой в основном на собственные ресурсы. Чем ответит власть?

О новой индустриализации

В лихие девяностые «реформаторы» оправдывали стремительную деиндустриализацию высокими «постиндустриальными ценностями» и безнадёжной отсталостью российской промышленности. В результате криминальной приватизации страна инженеров, конструкторов и квалифицированных рабочих в одночасье превратилась в страну торговцев и офисного планктона, мелких и крупных жуликов (превратившихся в предпринимателей), и целой армии охранников. Безоглядное следование рецептам МВФ (дерегулирование, открытость рынков, уход государства из экономики) «убило» 70 тыс. предприятий обрабатывающей промышленности. На полную мощность заработал «дьявольский насос» (выражение академика Н. Н. Моисеева), перекачивающий на Запад природные ресурсы, материальные богатства, финансы и ставшие ненужными «мозги». С 1992 г. по 2016 г. из России украдены в виде незаконных финансовых потоков 1,7 триллиона долларов, на 5 триллионов долларов вывезено сырья. Массовое закрытие промышленных предприятий привело к перекосу в системе высшего и среднего специального образования, перешедшего на подготовку исключительно юристов и экономистов. За 25 лет страна вслед за промышленностью практически лишилась квалифицированных кадров, необходимых для ее восстановления, угробила науку и образование. Полтора миллиона молодых и перспективных учёных уехало на Запад, поскольку наука и образование необходимы в первую очередь для развития промышленности, а её де-факто не стало.

Ущербность экспортно-сырьевой модели для дальнейшего развития страны стала очевидной отнюдь не сегодня. В апреле 2011 г. премьер-министр В. Путин, выступая в Госдуме с отчётом о деятельности правительства, говорил: «Убеждён, нам необходимо запустить новую волну индустриального, технологического развития России, создать условия для притока долгосрочных, «умных» инвестиций и передовых технологий». Этот путь, по его словам, поможет России через десять лет войти в число пяти крупнейших экономик мира с уровнем ВВП в 35 тыс. долларов на человека. Благими намерениями оказалась вымощена дорога… в ВТО.

В 2012 г. Путин стал президентом, в том же году страна вступила в ВТО, призванную закрепить статус промышленно развитых стран за небольшим числом ведущих экономик мира и ставящую все прочие страны в зависимое положение сырьевых придатков. Про индустриализацию можно было забыть.

Но те важные задачи, которые президент поставил в послании Федеральному Собранию, без смены экономического курса останутся не выполненными; средствам на их реализацию (оцениваемым в 8 трлн руб.) при сохранении экспортно-сырьевой модели экономики взяться просто неоткуда. Многовековой опыт человеческой цивилизации говорит о том, что богатели всегда те страны и народы, которые из природного сырья создавали продукты его переработки. Увеличение масштаба производства обрабатывающих отраслей снижает стоимость единицы продукции (возрастающая отдача), что выгодно отличает их от добывающей промышленности, для которой характерна убывающая отдача.

В настоящее время все развитые страны охватила волна новой индустриализации, связанная с появлением секторов экономики, в которых интеллектуальная и производственная деятельность тесно переплетаются. На долю новых знаний, воплощаемых в технологиях, оборудовании, образовании кадров, организации производства, в развитых странах приходится от 70 до 90% прироста ВВП. Современный неоиндустриальный базис (путём технологического импортозамещения и совершенствования современных зарубежных технологий) нам необходимо создать в самые короткие сроки. Одновременно с реализацией стратегии «догоняющего развития» необходимо развивать производства, связанные с «шестым технологическим укладом», формирование которого только начинается в мире, т.е. переходить к стратегии опережающего развития и модернизации всей экономики на его основе. Его главные элементы — биотехнологии, нанотехнологии, системы искусственного интеллекта, космические технологии, атомная энергетика. Упустив «микропроцессорную революцию» и не вписавшись в «пятый уклад», Россия, благодаря имеющемуся научно-техническому заделу, обладает необходимым потенциалом для «рывка» и последующего лидерства на этих направлениях.

Только новая индустриализация и активная промышленная политика могут покончить с длившимся более четверти века техническим одичанием, стимулировать реформирование образования и отраслевой науки, восстановить трудовую и технологическую дисциплину, вдохнуть новую жизнь в моногорода, а главное — вывести из апатии, дать реальное дело и реальный заработок миллионам россиян, создав наконец те самые 25 млн высокопроизводительных рабочих мест, которые должны были быть созданы ещё в соответствии с майскими указами президента 2012 г.

Семь лет назад Путин премьер видел в роли главной движущей силы новой индустриализации частный бизнес. Однако пристроившийся у «дьявольского насоса», встроившийся в политическую систему и жирующий на экспорте природных ресурсов частный бизнес был занят другим — распихиванием капиталов по западным банкам, обустройством семей на западных квартирах, спекуляциями на бирже и нескончаемым потреблением всего и вся. В 2012 г. «успешно» закончились 18-летние переговоры о вступлении России в ВТО, что означало закрепление итогов деиндустриализации и консервацию отсталости на долгие годы.

В новом послании президента Федеральному собранию про индустриализацию, кстати, уже ни слова, лишь несколько слов про инновационную экономику. Президент признаёт, что скорость технологических изменений в мире нарастает стремительно, но считает при этом, что «мы готовы к настоящему прорыву».

Что же для этого прорыва нужно? Оказывается: «Мы обязаны сконцентрировать все ресурсы, собрать все силы в кулак, проявить волю для дерзновенного, результативного труда. Чтобы идти вперёд, динамично развиваться, мы должны расширить пространство свободы, укреплять институты демократии, местного самоуправления, структуры гражданского общества, судов, быть страной, открытой миру». То есть мы вроде должны мобилизоваться, собрав все силы в кулак, но при этом укреплять институты демократии?! Однако опыт России последней четверти века свидетельствует о том, что на самом деле, открывшись миру и укрепляя демократию, мы лишь растеряли ресурсы, рассредоточили и подрастеряли силы и практические утратили «волю для дерзновенного труда». Бедным не до дерзновенного труда, они с трудом выживают на макаронах и картошке, богатые погрязли в гедонизме и рассматривают «эту страну» только как источник сверхприбылей, а власть «заворачивает» отсутствие реальной работающей стратегии и собственной политической воли в красивые словесные «обёртки» о демократии и свободном рынке и в нескончаемые долгосрочные и среднесрочные стратегии и программы, которые никогда не выполнялись. Исповедовать стратегию открытия миру, когда США уже объявили всем, по сути, торговую войну, мягко говоря, недальновидно. Ещё ни одной стране не удалось создать или возродить промышленность, не защитив своего производителя.

Возможна ли в таких условиях новая индустриализация, и кто может и должен стать её движущей силой?

Ответ на первый вопрос: да, возможна! Если мы хотим сохранить суверенитет, то у нас просто нет иного выхода, кроме как построить материально-техническую базу для этого суверенитета! Что касается движущей силы, то в качестве таковой может выступить только государство со всеми своими властными институтами. Власть должна забыть либеральные грёзы об исключительно регулирующей роли государства, об открытости миру и свободной конкуренции, о демократии, в условиях которой дальше разговоров дело не движется, и, засучив рукава взяться за планирование, организацию, финансирование, контроль, учёт и другую кропотливую и тяжёлую работу, от которой она самоустранилась.

На развилке (направо пойдёшь — налево пойдёшь)

Путин шёл на выборы как кандидат от народа и получил огромный «кредит доверия» (почти 77% голосов избирателей). При этом почти две трети населения выступает сегодня за новый курс экономической политики. Может ли этот новый курс осуществить старая либеральная команда? Какие возможны сценарии?

1. «Направо пойдешь» — сценарий инерционный, он же пессимистичный. Вероятность его (исходя из предложений президента «расширять пространство свободы» и «укреплять институты демократии») оценивается в 80 процентов.

Ненавидимый народом либеральный клан, имеющий по результатам последних президентских выборов поддержку всего 2,5% населения, определяет реальную экономическую политику уже более четверти века. Либеральная стратегия Минфина при Силуанове, как и в предыдущие годы, де-факто направлена на замораживание средств налогоплательщиков и недопущение направления их на нужды социально-экономического развития страны. Бюджет на 2018−2020 гг. предусматривает сокращение(!) расходов к 2020 г. (с учётом официального прогноза по инфляции) на 9,7% по отношению к уровню 2017 г. Расходы будут сокращены по 13 из 14 укрупнённых расходных статей бюджета, в т. ч. по здравоохранению и образованию. Никаких значимых мер стимулирования социально-экономического развития не предполагается в принципе, зато доведение населения до крайней степени отчаяния при таком бюджете гарантировано. Как заметил М. Г. Делягин, с учётом враждебного давления Запада, принятый на 2018-2020 гг. бюджет «можно считать бюджетом государственного переворота»…

На тех же «высоких» принципах построена и политика Центрального банка, одного из крупнейших в мире регуляторов (60 тыс. сотрудников), контролирующих карликовую (!) по мировым меркам финансовую систему. Возглавляемый Э. Набиуллиной ЦБ исправно выполняет все указания МВФ, которому мы уже много лет абсолютно ничего не должны и польза которых хорошо известна. Своим огромным достижением ЦБ считает снижение инфляции до четырёх процентов. Возможно, она действительно снизилась до четырёх процентов для тех, кто скупает и перепродаёт недвижимость и покупает предметы роскоши, но она явно не 4% для большинства населения, расходующего деньги лишь на оплату коммунальных услуг, лекарства и продукты питания. Главная причина снижения инфляции — продолжающееся уже 40 месяцев подряд снижение реальных располагаемых доходов граждан. И если их снизить ещё процентов на пятнадцать, то можно будет и к нулю инфляцию свести…

Как и Минфин, ЦБ де-факто поддерживает финансовую систему США и держит на голодном кредитном пайке российских производителей, лишив их источников дешёвых длинных денег. Как можно всерьёз говорить об инновациях, о рывке, об опережающих среднемировые темпах роста, если ключевая ставка ЦБ в разы выше, чем в ведущих экономиках мира? И это в условиях санкций и несомненного их дальнейшего ужесточения! В отсутствие доступа к долгосрочному кредиту российские предприятия не могут освоить даже имеющиеся у них разработки и в результате сдают конкурентам перспективные рынки новой продукции.

Чудовищных размеров достиг чистый отток капитала из России. По данным ЦБ за 2000-2016 гг. он составил 550 млрд долл. С учётом неучтённого оттока (неофициальный вывоз из страны наличности, вывоз сырья, за которое не поступила оплата, поставки по заниженным ценам и др.) общая сумма, по оценкам, превышает триллион долларов. Причем всё это было сделано на вполне законных основаниях! О любых известных разумных механизмах, позволяющих ограничить трансграничное движение капитала, ЦБ и слушать не хочет. В 2017 г. чистый отток капитала опять увеличился в 1,6 раза по сравнению с предыдущим годом.

В условиях усиливающихся санкций все вывезенные из страны активы, как частные, так и государственные, находятся под угрозой ареста и конфискации. Украина уже подготовила иск по Крыму на 100 млрд. долл. и работает над другими исками, фантастические претензии собираются выставить России Эстония, Латвия, Литва. И всё это может быть раскручено в самые короткие сроки! То, что сейчас представляется бредом, вполне может оказаться тяжёлой реальностью. Если после Второй мировой войны международные активы центробанков имели высокий иммунитет от любых санкций, то сегодня мы живём в другом мире, что уже наглядно продемонстрировало замораживание активов центробанков Ирана и Ливии. При этом у России в составе ЗВР есть средства Минфина в форме ФНБ, которые вообще арестовываются «на раз», достаточно вспомнить недавний арест 22 млрд долл. Нацфонда Казахстана по иску молдавского бизнесмена А. Стати на 0,5 млрд долл. Всё более реальной представляется и угроза отключения от системы банковских расчетов SWIFT, что может привести, особенно на первых порах, к полной дезорганизации экономики.

Весь российский реальный бизнес функционирует сегодня не благодаря, а вопреки действиям ЦБ и Минфина, которые не только перекрыли возможные каналы дешёвых денег для российского производителя, но и всячески лоббируют предоставление льгот ТНК при реализации любых крупных проектов. Один регулярно продлеваемый беспошлинный ввоз самолетов чего стоит. В этих условиях российскому производителю конкурировать с западными компаниями, получающими льготы как от своих правительств, так и от российского, практически невозможно. Оценивая отношение ЦБ и Минфина к российскому производителю, президент Российской ассоциации производителей сельхозтехники «Росагромаш» Константин Бабкин заявил, что главным препятствием на пути новой индустриализации в России является политика правительства и Центробанка.

Д. Трамп с упорством носорога борется за новую индустриализацию Америки и создание новых рабочих мест, наплевав на все принципы свободной торговли. Введение Трампом 25-процентных пошлин на сталь, и 10-процентных на алюминий фактически знаменует начало новой глобально-торговой войны. Ущерб для отечественных металлургов Минпромторг уже оценил в 3 млрд долл. Вместо того, чтобы печься о защите интересов наших производителей и готовить адекватный ответ, наши либералы продолжают цепляться за принципы умирающей ВТО.

В отличие от США, снижающих налоги для своих производителей, наши власти постоянно увеличивают фискальную нагрузку на бизнес. В качестве последних новаций уходящее правительство пытается пропихнуть внесение неналоговых платежей в налоговый кодекс, что означает автоматическое ужесточение санкций за любые нарушения и вызывает обоснованную тревогу бизнес сообщества.

Свои шансы усидеть в прежних креслах либеральный клан оценивает явно выше, чем в 80%. Иначе нельзя оценить очередные предложения, такие как повышение для всех ставки НДФЛ на два процента (т. е. снижение зарплат на эти два процента), отказ от перехода на прогрессивную шкалу подоходного налога, введение налога с продаж (опять же удорожание всего и вся для населения), отмена льготной ставки НДС для социально значимых товаров (удар по наименее обеспеченным). Всё это означает, что фискальная нагрузка на население опять увеличится, реальные доходы вновь сократятся; ЦБ в очередной раз порадуется низкой инфляции, а у российских производителей будет ещё меньше возможностей для развития производства из-за падения покупательского спроса. Ну а для невыполнения задач, поставленных в послании президента, опять найдутся объективные причины…

Ключевые фигуры либерального клана пользуются полной поддержкой Запада (в качестве «антипутинского резерва»). У них давно отстроены собственные финансовые потоки, у многих вывезены на Запад семьи. Им категорически не нужен никакой «напряг» с развитием «этой страны», они прекрасно себя чувствуют, обслуживая западный спекулятивный капитал и наивно полагая, что «Запад им поможет». Адресованная пенсионерам циничная формула Медведева «денег нет, но вы держитесь», экономические итоги 2012-2018 гг. и бюджет 2018-2020 гг. наглядно иллюстрируют «готовность» либерального клана решать намеченные президентом новые социальные задачи. Не дожидаясь новых майских указов с мерами по реализации послания президента Федеральному собранию, либералы уже начали их саботировать. Набиуллина уже заявила, что по расчетам ЦБ темпы роста ВВП в 2018-2020 гг. составят 1,5%-2%, хотя для выполнения поставленных президентом задач необходимо выйти на темпы роста 7%-8% в год. Силуанов в свою очередь заявил, что социальные программы будут реализовываться в основном за счет региональных и местных бюджетов, в большинстве из которых денег нет даже на зарплату. Именно таким образом Минфин саботировал майские указы 2012 г. Можно ли с опорой на такую команду ставить перед обществом мобилизационные задачи?

Назначение на должность премьера одного из членов либерального клана (Кудрина? Набиуллиной? Силуанова? etc.) в мгновение ока обрушит рейтинг президента и лишит его поддержки даже самых горячих сторонников. Предсказуемый саботаж либералами новых майских указов президента приведёт к дальнейшему росту социального неравенства до запредельных критических значений и росту социальной напряжённости. Необходимость очередного затягивания поясов на фоне полного отсутствия перспектив развития и продолжения сверхпотребления наверху, в том числе и государственными служащими, будет вызывать не только социальную депрессию старшего поколения, но и ярость и ненависть молодого поколения, которая неизбежно выльется в деструктивные политические формы. Московские власти уже имели возможность убедиться, как легко с помощью социальных сетей вывести на улицы молодёжь. В воздухе и социальных сетях как закономерный итог «потерянного десятилетия» уже витает «мы ждём перемен!», что подтверждают многочисленные социологические опросы.

Сегодняшняя молодежь выросла в условиях гипертрофированного социального неравенства и постепенной ликвидации социальных лифтов, насаждения через СМИ потребительской идеологии и невозможности удовлетворения своих растущих потребительских запросов, в условиях беззастенчивого карнавала потребления «элиты» и коммерциализации образования, спорта и любых востребованных молодёжью видов досуга. Двадцать семь миллионов интернет-пользователей, среди которых преобладает молодёжь, уже посмотрели на youtube опус Навального «Он вам не Димон», 4 млн просмотров — у сюжета про дворец Шувалова. Эти миллионы, как и многие другие, ждут от вновь избранного президента обещанных перемен. Если вдруг окажется, что верхи не могут, то низы явно не захотят, и революция снизу со всеми вытекающими отсюда последствиями практически гарантирована.

2. «Налево пойдёшь» — сценарий мобилизационный, оптимистичный. Вероятность его оценивается примерно в 20 процентов. В отличие от первого сценария, чреватого «революцией снизу», он фактически является «революцией сверху». «Революцией», поскольку речь идёт о кардинальной смене вектора развития в интересах большинства населения. «Сверху», поскольку для этого необходима прежде всего политическая воля и решимость вновь избранного президента. Поддержка 56 млн граждан даёт ему уникальный шанс на решительные меры по реализации (свежими силами!) прорывного мобилизационного технологического проекта в интересах будущего страны.

Россия — традиционно левая страна. Если в западном понимании справедливость — это прежде всего закон (что законно, то и справедливо), то в русско-православной цивилизации справедливость веками считалась выше любого закона. Для западной цивилизации высшей ценностью является свобода, понимаемая в индивидуалистическом, либеральном ключе, тогда как справедливость для Запада вторична. Для русско-православной цивилизации справедливость превыше всего, и ради неё могут быть ограничены и некоторые свободы. Если на Западе бедность рассматривается как рациональный социальный механизм, то русская православная философия и традиционные культурные установки, выводимые из крестьянского общинного коммунизма, всегда основывались на принципиально ином положении: бедность есть порождение несправедливости, и потому она — зло. «Сознание неправды денег в русской душе невытравимо», — говорила Марина Цветаева. При таких культурно-исторических традициях неолиберальные идеи не имеют перспектив в российском обществе. Показанные правыми кандидатами на последних выборах 2,5% поддержки электората — это абсолютный потолок поддержки либералов. Общество никогда не забудет два их главных преступления — криминальную приватизацию и создание коррумпированного государства, осуществлённые с благословения и при непосредственном участии и поддержке Запада.

По мере снижения доходов населения, увеличения числа бедных и опускания вниз по социальной лестнице представителей среднего класса число сторонников «левого поворота» в политике растет. Нищающее население перестаёт верить в возможность адаптации западного капитализма к исторически антикапиталистической России и ждёт от государства(!), а отнюдь не от рынка выхода из тупика. В представлении 56 млн избирателей, отдавших свои голоса Путину, президент является государственником, именно в этом причина такого рекордно высокого результата, показанного им на выборах. Реальные же дела Путина свидетельствуют о том, что в экономике президент является таким же убеждённым либералом, как и его команда. Собственно, именно в этом — главная причина её парадоксальной несменяемости. Осознает ли президент, безусловно обладающий сильной волей и интуицией, в период раздумий перед инаугурацией необходимость «революции сверху», покажет время. Можно ограничить отток капитала из страны, а можно обложить налогами все дачные туалеты на шести сотках; можно национализировать в интересах всех россиян минерально-сырьевую базу, а можно увеличить НДФЛ для всех; можно ввести государственную монополию на табак и алкоголь, а можно (как предложила Голикова) начать пересчитывать кур и кроликов с единственной целью отказаться от показателя прожиточного минимума; или, например, сделать платным пользование лифтами…

Отдавшие Путину свои голоса избиратели ждут от президента не красивых слов, а реальных дел. Забота о суверенитете, державная риторика должны быть подкреплены мощной экономикой, производящей машины, станки, самолёты, приборы, а не одни лишь инновационные нанокремы, которые в отсутствие собственной многоотраслевой промышленности вряд ли будут востребованы. Вдохнуть жизнь в наше развитие могут только свежие силы, которые верят в такую возможность и предлагают пути решения. Поручать «рывок» тем, кто даже в своих прогнозах этого не допускают, — тупиковый путь. ЦБ, Минфин, Минэкономразвития должны возглавить люди, которые готовы продвигать интересы российского производителя с не меньшим упорством и последовательностью, чем Дональд Трамп интересы американского. Дело за осознанием необходимости этих перемен и политической волей президента.

Необходимые изменения в денежно-кредитной политике, источники финансирования новой индустриализации детально прописаны в работах Аганбегяна, Глазьева, учёных РАН и МГУ. Что делать — было понятно все эти годы, но не было (да и сейчас пока ещё нет) политической воли. Некоторые из них (прежде всего социальные задачи, модернизация инфраструктуры, инновации) названы в послании президента Федеральному собранию. Дело за тем, чтобы слова превратились в реальные дела.

В связи с обсуждением возможности осуществления «левого поворота» и мобилизационной повестки дня для построения высокоразвитой экономики необходимо остановиться ещё на одном важном вопросе — роли бизнеса и его взаимоотношениях с властью и большинством населения.

О социализации бизнеса

Сегодняшняя Россия, в которой доля среднего класса ничтожна и продолжает сокращаться, представляет собой два разных мира, — мир трудно живущего в условиях падающих доходов большинства, в котором свыше 40% испытывает нехватку денег на покупку одежды, продовольствия и лекарств, и мир богатеющей год от года верхушки. Эти два мира в реальной жизни практически не пересекаются, поскольку мир богатых существует, по выражению академика Львова, в рамках «замкнутого контура жизнеобеспечения»: элитное охраняемое жильё, элитные загородные поселки, дорогие магазины, частные школы и т. д. и т. п. Мир богатых относится к России как к второсортной стране и предпочитает значительную часть времени проводить на Западе, где уровень социального неравенства, создающий дискомфортную среду, существенно ниже. Население, живущее на мизерную зарплату, отвечает «замкнутому контуру» взаимностью. Для большинства олигархи — это, если и не социальные враги, то, как минимум, люди из другого мира, с которыми не может быть никаких общих интересов. Демонстративное сверхпотребление богатой верхушки лишь усиливает антагонизм.

Перед государством сегодня в полный рост встала проблема снижения этого антагонизма и выработки государственной стратегии социализации бизнеса. Без восстановления социальной справедливости и установления хотя бы минимального доверия между гражданами и крупным бизнесом никакие общие задачи решать в стране невозможно и развитую экономику не построить.

Когда-то один из наших думающих олигархов сказал, что в результате проведённых «реформ» в нашем обществе не осталось счастливых людей: большая часть населения испытывает огромные каждодневные материальные трудности и просто выживает, прослойка среднего класса ничтожна мала, а крупный бизнес с его родовой травмой приватизации существует под постоянным стрессом — как сохранить свой капитал.

Население крайне негативно относилось и продолжает относиться к итогам приватизации. По данным социологических опросов около 90% россиян считают, что приватизация проводилась нечестно, около 80% россиян выступают за полный или частичный пересмотр её итогов. Интересно, что мнение о нечестном характере приватизации разделяет 72%(!) предпринимателей. Впрочем, удивляться особо нечему, достаточно вспомнить приватизацию практически любого предприятия (так, автозавод ЗИЛ, одно оборудование которого стоило более 1 млрд долл., был продан за 4 млн долл. — дешевле стоимости металлолома имевшегося оборудования); или историю мошеннических залоговых аукционов (сначала Абрамович приватизирует Сибнефть за 100 млн долл., к тому же с использованием бюджетных средств, а через десять лет государство в лице Газпрома выкупает её обратно за 13 млрд долл.). Нобелевский лауреат Джозеф Стиглиц не раз отмечал, что приватизация девяностых является корнем имущественного неравенства в России и призывал признать её незаконность.

Экспертами и политиками выдвинуто много предложений по итогам приватизации девяностых. Так, аналитик и политолог Михаил Хазин выступил с идеей принятия закона о люстрациях, констатирующего, что с точки зрения общественных интересов приватизация была преступным деянием. Поэтому все люди, которые принимали в ней участие, в соответствии с предлагаемым законом не должны иметь права занимать государственные должности пожизненно, не могут получать государственные пенсии (только страховую), не могут участвовать в программах, предполагающих государственное финансирование. Если они были бенефициаром приватизации, то в этом случае они не имеют права ни копейки получать из бюджета. Признание преступного характера приватизации и отстранение от любых государственных должностей главного приватизатора девяностых годов, несомненно, имело бы большое символическое значение для общественного мнения.

Не утихают дискуссии о необходимости пересмотра итогов приватизации. Опросы показывают, что число сторонников пересмотра с годами меньше не становится. Шесть лет назад накануне своего предыдущего президентского срока Путин призывал «закрыть тему приватизации 90-х годов» «разовым взносом» в пользу государства. Идея «разового взноса» родилась из опыта других стран, где был введен так называемый windfall tax — налог на «доходы, принесённые ветром». Так, в Великобритании он был введён лейбористами в 1997 г. и представлял собой одноразовый сбор, который должны были выплатить предприятия, приватизированные в 1980-е годы при Тэтчер. Благодаря этому налогу правительству Блэра удалось пополнить казну более чем на 5 млрд фунтов, которые были направлены на социальные программы. В России однако обсуждение этой идеи прекратилось с окончанием предвыборной президентской кампании 2012 г… Справедливости ради надо сказать, что использовать опыт Великобритании и рассчитать одноразовый налог достаточно непросто. Правительство Блэра взяло за основу для расчёта налога прибыль, которую компании получили в течение четырёх лет после приватизации. В российской практике установить эту прибыль будет крайне проблематично: она, как правило, выводилась за пределы РФ, и определить её размер по «серой бухгалтерии» будет сложно. Не избежать и многочисленных разбирательств в иностранных судах.

Помимо введения windfall tax высказываются и другие идеи. Отклик в России получила в частности «клятва дарения» (The giving pledge) — пропагандистская кампания, развёрнутая по инициативе американских миллиардеров Уоррена Баффета и Билла Гейтса, которые в 2010 г. призвали богатейших людей США объявить о намерении направить на благотворительность не менее половины своего состояния. Сделать эти пожертвования миллиардеры могут как во время жизни, так и после смерти, внеся соответствующий пункт в завещание. Сам Баффет передал в благотворительный фонд Билла Гейтса 37 из принадлежащих ему 44 млрд долл. Инициативу поддержали Майкл Блумберг, Дэвид Рокфеллер, Марк Цукерберг и некоторые другие американские миллиардеры. Первым из российских олигархов «клятву дарения» принёс В. Потанин, заявивший в том же 2010 г. в интервью газете Financial Times, что все его капиталы пойдут на благотворительность. «Клятву дарения» поддержал в 2013 г. инвестор и основатель фонда DST Юрий Мильнер, публично взявший на себя обязательство пожертвовать на благотворительность не менее половины личного состояния. В 2016 г. о решении направить практически всё своё состояние на благотворительность заявил Михаил Фридман. Чисто теоретически широкое участие в этой инициативе богатейших людей России могло бы дать значительно больший положительный эффект, чем разовый взнос. Однако пока очереди из желающих не выстроились. К тому же главный вопрос — о нелегитимности приватизации девяностых опять же не снимается. Все прекрасно понимают, что огромные состояния наших олигархов не были ими заработаны, а были получены в результате применения различных мошеннических схем в смутный для страны период. И поэтому, если уж говорить о «клятве», то это скорее должна быть «клятва служения», а не «клятва дарения».

Для окончательного «закрытия» вопроса о нелегитимной приватизации девяностых государство рано или поздно будет вынуждено поставить олигархические корпорации перед выбором: либо системное решение социальных задач или иное использование всего капитала на благо общества, либо национализация. Закрытие этого больного вопроса могло бы стать отправной точкой для реальной консолидации российского общества.

Санкционная политика Запада подталкивает к его скорейшему решению. Олигархи фактически уже поставлены перед выбором: либо договариваться с российскими властями, либо полагаться на милость западных партнёров, действия которых могут оказаться значительно более жёсткими, чем задержание во Франции и помещение под домашний арест С. Керимова в ноябре 2017 г.

Первый тревожный сигнал для наших олигархов прозвучал в октябре 2012 г. на ежегодной встрече представителей Международного валютного фонда и Всемирного банка, где глава МВФ Кристин Лагард указала на необходимость экстраординарных мер в связи с тем, что долг промышленно развитых стран достиг 110% по отношению к их ВВП. В качестве такой чрезвычайной меры она предложила конфискацию «молодых денег», для чего потребуется создание соответствующей моральной атмосферы. Изъятие «молодых денег» (по оценкам экспертов, речь может идти о суммах от 20 по 34 триллионов долларов, заработанных в последние годы в России, СНГ, Бразилии, Индии и ещё нескольких странах — в основном нелегальным путём), по мнению Кристин Лагард, поможет решить целый ряд проблем мировой экономики. Что касается юридического обоснования, то оно, можно считать, уже было обеспечено в Лондоне в ходе скандального процесса Березовский-Абрамович (по делу Сибнефти) в 2012 г.: было установлено и широко растиражировано, что практически все российские капиталы девяностых годов являются «внелегальными», то есть (с точки зрения права) «криминальными» или «сомнительными». Би-Би-Си тогда назвала итоги процесса «плохой новостью для российского бизнеса».

Российские олигархи все последние годы скупали в Великобритании недвижимость, цены на которую непрерывно росли. Наиболее распространённой формой владения активами были оффшорные компании, что позволяло скрывать истинных владельцев, а заодно экономить на гербовом сборе, налоге с прироста капитала и налоге на наследство. Ситуация резко изменилась в апреле 2017 г., когда в Великобритании вступил в силу закон «О криминальных финансах». Аналогичный закон одновременно был принят и в США. Теперь британские и американские суды имеют право направлять владельцам недвижимости, банковских счетов и другого имущества запрос «о состоянии имущества неясного происхождения». А владелец, получив такой запрос, обязан в течение 31 дня указать конечного бенефициара, объяснить происхождение средств, на которые была приобретена недвижимость и подтвердить уплату налогов. В противном случае дом, квартира или денежный депозит могут быть конфискованы в доход государства. Схожий порядок изъятия имущества или депозитов принят и в США. Проверки и конфискации уже идут полным ходом и рано или поздно придут ко всем. Принятые США и Великобританией законодательные акты частично дублированы Францией, Испанией, Италией и Германией. В Испании в 2016-2017 годах уже было проведено несколько спецопераций с арестами выходцев из СССР. По информации британской The Guardian, вскоре правительство Великобритании может объявить о возможной конфискации имущества российских олигархов и чиновников на территории Англии. Антироссийская истерия вокруг отравления Скрипаля, несомненно, ускорит процесс.

Агентство национальной безопасности США как минимум с 2004 года контролирует все SWIFT-переводы и расходы по кредитным картам. Правоохранительные органы получили право контролировать все телефонные звонки и переписку при малейшем подозрении в уклонении от уплаты налогов. Это означает, что при необходимости любые транзакции наших бизнесменов можно легко отследить, а потом начать задавать неудобные вопросы и оказывать психологическое давление: на какие деньги покупаются квартиры, на какие деньги учатся дети и т. д. и т. п.

58% российских миллионеров имеют двойное гражданство, 45% рассматривают возможность отъезда на ПМЖ. Но пространство возможностей на «благословенном Западе» стремительно сокращается, а в конце тоннеля — снятие с самолета на каких-нибудь райских островах (американцы — большие мастера подобных операций) и конфискация «внелегальных» «молодых денег» в доход государства, вероятнее всего американского. И моральные, и юридические основания уже подготовлены, процесс пошёл. Впрочем, потеря капиталов это далеко не все «приятные» новости. Шумиха в СМИ по поводу криминального происхождения денег, коррупционных схем и неуплаты налогов сделает наших олигархов на Западе не только «нерукопожатными», но и париями.

В сложившейся обстановке для российских олигархов наступает время принятия решений. Оказавшись между молотом и наковальней, они, естественно, нервничают. Кто-то нанимает в США лоббистов, кто-то затаился и выжидает в надежде, что всё рассосётся, кто-то в январе перевёл свои капиталы в Россию, а уже в феврале вывел обратно.

«XXI век станет временем жесточайшей борьбы за будущее, когда целые государства, этносы, культуры будут нещадно, без сантиментов стираться Ластиком Истории. В этой борьбе выживут и победят сплоченные социальные системы, спаянные единым ценностным кодом, характеризующиеся минимальной социальной поляризацией и имеющие в себе высокий процент носителей знания. Олигархические системы в этой борьбе не выживут, их участь — стать экономическим удобрением, навозом для сильных. Иного они и не заслуживают», — пишет историк и социальный философ Андрей Фурсов.

Как это ни страшно осознавать, но именно «экономическим удобрением» для находившейся в глубоком кризисе капиталистической системы стала Россия в девяностые годы в результате либеральных «реформ», когда на полную мощность заработал «дьявольский насос». Если сегодня «у последней черты» избранный народом президент сохранит прежний курс, делающий богатых ещё богаче, а бедных ещё беднее, никакое новейшее оружие в борьбе за будущее страны нам уже не поможет.

В январе 2018 г. вице-премьер А. Дворкович заявил в интервью Bloomberg-TV: «Боюсь, у нас нет олигархов, это концепция 1990-х годов. Сейчас у нас есть хорошие трудолюбивые бизнесмены, которые заботятся о стране и зарабатывают деньги, занимаясь ответственным делом». Двух таких «хороших трудолюбивых бизнесменов» и одновременно друзей г-на Дворковича, братьев Магомедовых, на днях как раз арестовали за организацию ОПГ и хищение бюджетных средств в особо крупном размере, за что им грозит до 20 лет тюрьмы… Под «ответственным делом» вице-премьер, видимо, имел в виду бегство от юрисдикции, т. е. уход от налогов с помощью оффшорных схем, в чём замечен практически весь российский бизнес. Ущерб бюджету от использования оффшорных схем уже превысил 1 триллион (!) долларов США.

С резкой критикой оффшорных схем Путин выступил ещё пять лет назад: «По некоторым оценкам 9 из 10 существенных сделок, заключённых крупными российскими компаниями, включая компании с госучастием, не регулируется отечественными законами. Нам нужна целая система мер по деоффшоризации нашей экономики. Поручаю Правительству внести соответствующие комплексные предложения по этому вопросу. Нужно добиваться прозрачности оффшоров, раскрытия налоговой информации…».

Поначалу в соответствии с поручением президента предполагалось отказать в господдержке и госконтрактах компаниям с российскими активами, которые зарегистрированы в иностранной юрисдикции. Речь шла о 199 юридических лицах, на которые приходится 70% валового национального дохода, включая таких гигантов как Газпром, Норникель, Роснефть, АЛРОСА и др. Но… хотели как лучше, а получилось как всегда. Федеральное правительство пришло к выводу, что это создаст значительные риски для экономики страны и 3 октября прошлого года приняло решение не переводить в юрисдикцию страны из оффшоров весь крупный бизнес. И такое решение принято спустя три года после введения санкций и перспективы их дальнейшего ужесточения и начатой Западом охоты за «молодыми деньгами», ставящей вывезенный в оффшоры триллион долларов под реальную угрозу ареста или конфискации. Как говорится, комментарии излишни…

Как заявил Збигнев Бжезинский, оценивший объём денег, хранимых российской элитой только в американских банках в 500 млрд долл.: «Вы ещё разберитесь, чья это элита — ваша или уже наша. Эта элита никак не связывает свою судьбу с судьбой России. У них деньги уже там, дети уже там…». Никакая социализация такого бизнеса, разумеется, невозможна в принципе. И об этих деньгах, и об этой элите, видимо, придётся забыть навсегда. Деньги, судя по всему, достанутся американскому дяде как наша плата за развал СССР.

Важнейшей внутриполитической задачей президента будет в ближайшие шесть лет работа с крупным бизнесом, который сделал свой выбор между Россией и Западом в пользу России. Сегодняшняя внешнеполитическая напряженность явно поможет определиться колеблющимся. Логика обстоятельств сильнее логики намерений, и она сегодня диктует (спасибо Терезе Мэй и Дональду Трампу!) выбор в пользу России. Та же логика обстоятельств предопределяет переход России к модели развития, в противном случае у всех нас нет будущего, и мы будем «стёрты Ластиком Истории». А на пути развития перед национальным капиталом и энергичными предпринимателями открываются огромные возможности. Д. Менделеев в своё время так определил модель взаимодействия государства и предпринимателей: государство должно покровительствовать предпринимательству, а предприниматели должны помогать государству. В этой простой формуле — задачи, которые предстоит решить власти.

Справедливости ради надо сказать, что работа с бизнесом ведётся. В качестве антиоффшорной меры подписан пакет законов об амнистии капиталов, второй этап которой стартовал 1 марта. Другой антиоффшорной мерой должен стать закон о наследственных фондах, который Госдума приняла в первом чтении. Этот закон должен существенно расширить российскому бизнесу возможности для филантропии. Медленно и со скрипом, но всё-таки постепенно меняется отношение крупного бизнеса к благотворительности. Так, совокупный бюджет филантропических программ участников конкурса «Лидеры корпоративной благотворительности» в 2017 г. составил 43 млрд руб., увеличившись более чем вдвое по сравнению с предыдущим годом. Наивно было бы полагать, что мизантропы массово превратятся в филантропов, а либеральный Савл в аскета Павла. Направить их на этот путь убеждением а, если потребуется, то и силой — задача власти.

В непростой период, который предстоит России в ближайшие годы, крайне важно, чтобы бремя преодоления трудностей не перекладывалось на средние и нижние слои общества (как это спешит сделать пока ещё действующее правительство), его должны нести «пропорционально своим возможностям» все члены общества. Только такая справедливая в своей основе политика обеспечит основу создания здоровой социальной основы для экономического роста.

Президент Института национальной стратегии М. Ремизов и эксперт этого института М. Восканян предлагают следующие направления формирования социально-ответственной модели бизнеса:

- расширение участия трудовых коллективов в собственности и управлении компаний, развитие солидарных отношений между нанимателями и работниками, особенно на уровне малого и среднего бизнеса;

- выравнивание оплаты труда в крупных компаниях;

- развитие форм и механизмов социального предпринимательства, так называемых преобразующих инвестиций (речь идёт о проектах, развивающих территории и дающих новые возможности населению);

- развитие корпоративных систем социальной поддержки и социальных инфраструктур (сады, поликлиники, льготные кредиты, жилищные программы, поддержка пенсионеров);

- легитимация крупного бизнеса, связанного с историей приватизации 1990-х гг. через масштабные публично значимые промышленные и инфраструктурные проекты общенационального уровня, реализуемые соответствующими компаниями.

«Даже при нынешних параметрах экономического развития мы сможем стать более здоровым и солидарным обществом, если будем готовы выработать и реализовать комплекс мер по преодолению острых социальных диспропорций. Такие меры должны образовать своего рода «пакт социальной ответственности элиты» в условиях экономической стагнации и внешнего давления на страну», — отмечают М. Ремизов и М. Восканян.

Примеры подписания подобных актов в истории хорошо известны; достаточно вспомнить пакт Монклоа в Испании, подписанный в 1977 г. и ставший классическим образцом компромисса между различными политическими силами на основе общенационального консенсуса для реализации общих задач в переходном периоде. Однако при реализации такой идеи неизбежно возникнут многочисленные вопросы, прежде всего, относительно списка подписантов, а главное — относительно реального выполнения взятых на себя сторонами обязательств.

Представляется, что значимости проблемы социальной справедливости и создания здоровой социальной основы для ускоренного экономического роста отвечает скорее принятие федерального закона «О социальном государстве в России», в котором бы в реализацию статьи Конституции РФ были прописаны все обязанности бизнеса и власти. Не вернув каждому гражданину ощущение справедливости, не снизив в разы чудовищные показатели социального неравенства, не восстановив отношения солидарности, мы никогда не сможем адекватно ответить на стоящие перед страной стратегические вызовы. Государство должно способствовать экономическому и общественному прогрессу каждого гражданина, поскольку развитие каждого (а не просто «достойный прожиточный минимум») в конечном счёте выступает условием развития другого, а также условием развития государства в целом.

Необходимо превратить сегодняшнее общество атомизированных потребителей в общество соработников, объединённых общими целями и общими задачами и решающих их сообща. Проявит ли президент, получивший беспрецедентный мандат доверия от народа, необходимую мудрость, волю и стратегическую инициативу, покажет время. Как говорил Пётр I, которому этих качеств было не занимать, «понеже пропущение времени подобно смерти невозвратно» — иначе говоря, «промедление смерти подобно».

Очевидно, что внешние вызовы и угрозы будут лишь усиливаться. Промедление с решением внутренних экономических проблем давление извне усилит дополнительно. Сегодня есть запрос общества на проведение новой экономической политики, её цели и механизмы понятны и многократно прописаны. Это лишь вопрос воли президента и выбора им и адекватной новым задачам команды исполнителей. Если мы не хотим стать, по выражению Фурсова, «навозом для сильных», то мысли и стратегическая инициатива президента должны быть обращены в Будущее, далеко за шестилетний срок его пребывания на этом посту. И это Будущее должно быть построено с учетом нашего культурного кода и запроса на солидарное жизнеустройство. И, конечно, оно не должно иметь ничего общего с нашим сегодняшним криминальным коррумпированным капитализмом. Если образ нашего Будущего станет привлекательным для большинства наших граждан, то и о внешних вызовах можно будет меньше беспокоиться.

Сергей Батчиков

Россия. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика. Армия, полиция > zavtra.ru, 25 апреля 2018 > № 2583177 Сергей Батчиков

Русский рений

То, без чего не включится твой iPhone. Драгоценный ресурс Курильских островов

Главный геолог "Росгеолэкспертизы" Владимир Полеванов — об уникальном месторождении рения на Курильских островах.

Андрей ФЕФЕЛОВ. Владимир Павлович, на острове Итуруп открыто месторождение рения. Какие перспективы с этим связаны?

Владимир ПОЛЕВАНОВ. Рений незаменим в оборонной и космической промышленности. Без него ракеты летать не будут. Рений необходим при крекинге и очистке нефти, при производстве высокооктанового бензина, рениевые катализаторы на 50% повышают производительность. Рений нужен при сварке. Рений незаменим ещё в целом ряде электротехнических работ: особо ценные припои, которые не окисляются, не горят, могут работать очень долго. То есть рений — это основа современной техники и современной очистки нефти.

Но в разговоре о рении нам не удастся отойти от проблемы Курил. Их ни в коем случае нельзя отдавать Японии. Во-первых, эта территория исторически Японии не принадлежала. При Екатерине II и до неё на острове Хоккайдо жил многочисленный народ айнов. Они жили и на Курилах, и на Сахалине. И эти айны, которых сейчас осталось 30 тысяч на Хоккайдо, платили дань царице, которая потом освободила их от дани. И острова эти назывались Айнскими.

Во-вторых, Япония капитулировала в войне, и я настаиваю, что мы должны 3 сентября отмечать День Победы над милитаристской Японией.

И вообще, все эти курильские "танцы" надо прекратить. Страна начнёт разваливаться, если, не дай Бог, мы потеряем Курилы.

Андрей ФЕФЕЛОВ. А "танцы" идут?

Владимир ПОЛЕВАНОВ. Идут встречи, приёмы, снова встречи, заявления японцев о том, что надо вернуть "северные территории".

Более того, мы в какой-то мере идём на поводу у японцев. Они хотят забрать у нас острова, а мы даём им право преимущественного хозяйственного освоения островов. Это вообще нонсенс! Завтра мы дадим ещё преимущественное право осваивать Крым украинцам, потом немцам преимущественное право осваивать Калининград. Ни в коем случае этого нельзя делать!

Андрей ФЕФЕЛОВ. А с японцами это уже стало практикой?

Владимир ПОЛЕВАНОВ. Это практика. Японцы совершили уже несколько рейсов, ввели безвизовый режим с нашими курильчанами, те уже посещают Японию. То есть идёт размыв ментальной границы, всё начинается в головах…

Если, не дай Бог, когда-нибудь, как в кошмарном сне, мы потеряем Курилы, — мы потеряем сразу же и Охотское море, которое сейчас наше. Мы потеряем незамерзающие выходы, а их всего два — как раз между Южными Курилами, и наш Тихоокеанский флот зимой не сможет выходить, поскольку Япония везде. Мы лишимся 5 млн тонн рыбы, которую вылавливаем в наших территориальных экономических водах. Мы потеряем 350 млн тонн нефти, которая там достаточно уверенно прогнозируется. Мы потеряем 1,5 тыс. тонн золота, которое также уверенно прогнозируется. Ну, и самое главное, мы потеряем единственное в мире месторождение рения.

Рений — чрезвычайно редкий элемент, и в последнее время он стал чрезвычайно необходимым. Ни один гаджет, ни одно стекло в высококлассной оптике не обходится без "редких земель". И сейчас с развитием космоса, с развитием ракет, с созданием современных самолётов ни одна турбина не обходится без рения, его там целых 6%. Это самый тугоплавкий после вольфрама металл. Он очень тяжелый, весит как платина — 21 грамм на кубический сантиметр; при этом золото — 19, а ртуть — 13. Точка плавления у рения примерно 3500 градусов, а кипения — 5800; то есть он может выдерживать чудовищные температуры турбин самолётов и кораблей.

Андрей ФЕФЕЛОВ. Вы сказали, что это единственное месторождение, на Курилах?

Владимир ПОЛЕВАНОВ. Да, единственное месторождение чистого рения, абсолютно уникальное.

Андрей ФЕФЕЛОВ. А где его добывали до этого?

Владимир ПОЛЕВАНОВ. Рений находится в совершенно ничтожных количествах в молибдените, в сфалерите, в медно-порфировых и иногда полиметаллических месторождениях. Советский Союз весь свой рений (а мы до 10 тонн его использовали в своё время, когда наша авиация и всё прочее развивалось) добывал в Джезказгане. Это казахское медно-порфировое месторождение, Казахстан и сейчас продаёт нам рений. А в мире на первом месте Чили, которое в тех же медно-порфировых месторождениях его добывает. На втором — США, на третьем — Казахстан, и на четвёртом — Перу. То есть мы не добываем рения вообще нигде.

Весь мир потребляет сейчас всего-навсего примерно семьдесят тонн. Мы раньше потребляли десять тонн, а сейчас, поскольку Россия раза в три потеряла по отношению к Советскому Союзу, потребляем около трёх тонн: две тонны покупаем, и тонну производим из вторичного лома.

Андрей ФЕФЕЛОВ. То есть его нужно не очень много, но он очень важен?

Владимир ПОЛЕВАНОВ. Да, немного, но без него ни "Тополь-М", ни С-400 нельзя сделать. Поэтому, если нам перестанут продавать рений или будут продавать так дорого… По сути, мы живём на рениевой "удавке".

И вот в 1992-м году (26 лет тому назад!) наш выдающий вулканолог, руководитель Института вулканологии Г. С. Штейнберг впервые в истории открыл самостоятельный минерал рений, рениевит, в вулкане Кудрявый на острове Итуруп. Это единственное в мире месторождение, которое воспроизводит рений: каждый год вулкан Кудрявый с вулканическими газами, с фумаролами выбрасывает 37 тонн рения — более половины мировой потребности!

Андрей ФЕФЕЛОВ. Щедра природа!

Владимир ПОЛЕВАНОВ. Более того, здесь я отдаю должной нашей Государственной комиссии по запасам (ГКЗ), у которой хватило смелости и решительности защитить 37 тонн динамических запасов. И этот термин, "динамические запасы", впервые введён. Ведь обычно запасы — это то, что разведывается, то, что стоит, то, что можно разрезать каналами, скважинами, посчитать. А тут в воздухе ловишь!

Освоив это месторождение, мы бы стали мировыми законодателями мод, открыли новое направление — рениевое, которого нет нигде в мире. Мы бы получили возможность впервые в истории добывать воспроизводимый металл, ведь ни золото не воспроизводится, ни другие металлы.

Андрей ФЕФЕЛОВ. Вы представили мощную картину, но что получается на практике?

Владимир ПОЛЕВАНОВ. На практике получается, что все "за", но никто не даёт разрешений.

Андрей ФЕФЕЛОВ. А кто-то пробовал?

Владимир ПОЛЕВАНОВ. Попробовало за свои деньги частное предприятие. Они сделали установку для добычи рения, разработали технологию великолепную.

Андрей ФЕФЕЛОВ. Она не работает?

Владимир ПОЛЕВАНОВ. Не работает, потому что нужно, чтобы государство включилось в добычу рения, 800 миллионов рублей всего-навсего нужно. Мы тратим 1,5-2 миллиарда на ежегодную закупку рения, он стоит от тысячи до пяти тысяч долларов за килограмм, а ведь могли бы завалить рением весь мир.

То есть у нас все "за", но никто ни копейки не дал. Все круги ада прошли предприниматели, которые уже порядка 5 миллионов долларов потратили. Это предприятие было включено и в государственную программу, и в областную, Сахалинскую. Они пытались добыть деньги в Роснано, там сказали: да, идея замечательная, идея правильная, работайте, а там мы подключимся…

В этом году я и с владельцем предприятия беседовал, и с директором, и с главным технологом — они провели все мыслимые совещания, получили все экспертные заключения, положительные. Есть у нас комиссия по инновациям, которая деньги должна была выделить, есть у нас областная Сахалинская дума, которая должна была также какие-то местные региональные деньги выделить. Но всё заморожено.

Андрей ФЕФЕЛОВ. Это вредительство?

Владимир ПОЛЕВАНОВ. Я думаю, вредительство и прояпонское лобби.

Андрей ФЕФЕЛОВ. А это уже предательство!

Владимир ПОЛЕВАНОВ. Если бы я был во властных структурах, я бы поднял вопрос о предательстве со всеми вытекающими для конкретных лиц последствиями.

Я обращался по телевидению к губернатору Сахалина, говорил, что если он хочет войти в историю не как рядовой губернатор, а как человек, который начал первую в мире добычу возобновляемого стратегического металла, то он должен ложиться спать и вставать с мыслью: "А как там у меня рений?" Может быть, он в конце концов услышит и начнёт это двигать. Потому что, если бы губернатор включился в проект, можно было бы это дело сдвинуть. Мне, в бытность главой Амурской области, таким образом удалось строительство космодрома "Восточный" организовать.

Андрей ФЕФЕЛОВ. Я уверен, что в рениевом проекте существуют какие-то свои сложности, и для того, чтобы пробить эту стену, нужно большое внутреннее усилие. И таких сил у местной власти нет. Нужен мощный импульс со стороны Москвы.

Владимир ПОЛЕВАНОВ. Я жду с нетерпением состава нового правительства и надеюсь, что всё-таки будет команда, которая начнёт созидать, которая начнёт заниматься стратегией, а не только составлением программ. Будет ставить конкретные реальные цели. И вот самая простая, самая проработанная и самая нужная, с учётом нашей оборонной составляющей, задача — начать добывать рений. Можно его за два года начать добывать. В советское время он бы уже добывался, если бы его открыли раньше.

Андрей ФЕФЕЛОВ. Когда-то были громкие общенациональные проекты, комсомольские стройки, которые вовлекали молодежь. И сейчас Курилы — это, с одной стороны, экзотика, а с другой стороны, стратегически важная точка, священная точка русской земли. И нужно создать такую программу, чтобы люди туда двигались — для работы внутри рениевого проекта, ради обороноспособности страны, ради утверждения русских Курил. И это нельзя построить на уровне местной власти, это должен быть общенациональный мозг и общенациональная воля.

А японцы понимают, о чём идет речь? Они подбираются к рению?

Владимир ПОЛЕВАНОВ. Они всё понимают. Но молчат.

В своё время я достаточно часто общался с архиепископом Смоленским Кириллом, нынешним Патриархом. И я говорил ему, что надо закрепить Курилы в обязательном порядке за нами. Вспомнил Невельского, который организовал Николаевск-на-Амуре вне договора с Китаем и поднял флаг. Когда на это пожаловались императору Николаю I, он дал такую знаменитую резолюцию: "Единожды поднятый российский флаг спущен быть не может". И я сказал Кириллу, что надо построить православный храм на Курилах, чтобы если их кто-то теоретически решил бы отдать — отдал бы уже вместе с православием. И Кирилл реализовал эту идею, хотя, казалось бы, на что уж консервативный институт Церковь!

И насколько, мягко говоря, нестратегично правительство России, которое уже 26 лет не может выделить 800 миллионов рублей. Люди уже за свои деньги создали инфраструктуру, создали технологию, опытную установку, изучили, защитили запасы в ГКЗ — это тоже тяжелейшая работа! Осталось буквально чуть-чуть и рений идёт на поток, рений становится экспортным продуктом России, и мы получаем возможность не тратить бешеные деньги, а зарабатывать! Но этого ничего нет, и это для меня непонятно совершенно. Я руководил территориями и знаю, как нужны такие стратегические вещи для территорий. Мы же нация первопроходцев!

Андрей ФЕФЕЛОВ. Новый технологический рывок человечества, связанный с приходом цифры, требует осмысления. Причем, я понимаю, что наш стратегический противник тоже думает очень плотно на эту тему и пытается включить человечество при помощи цифры в свою модель так называемого "электронного концлагеря".

А у нас должна быть своя альтернативная русская модель этой цифрономики. И, конечно, если она появится (а она должна появиться!), потребуется рений для того, чтобы обеспечить технологическую часть новой цифрономической философии.

Владимир ПОЛЕВАНОВ. Да, это в обязательном порядке.

Андрей ФЕФЕЛОВ. И в завершение хотел бы вернуться к тому, о чём Вы уже говорили. Есть три точки, три "К" — Курилы, Крым и Калининград — три ключа…

Владимир ПОЛЕВАНОВ. Это ключи от России, ключи от нашего менталитета. Если не дай Бог, мы их потеряем, Россия развалится как карточный домик.

Андрей ФЕФЕЛОВ. Я недавно слышал песню, называется "Дядя Вова, мы с тобой!", поют дети. И там есть такие слова: "Не достанется гряда самураям никогда, грудью встанем за столицу янтаря, Севастополь наш и Крым для потомков сохраним".

Владимир ПОЛЕВАНОВ. Всё правильно. Вот именно на этой ноте и надо закончить.

Андрей Фефелов Владимир Полеванов

Россия. ДФО > Металлургия, горнодобыча > zavtra.ru, 25 апреля 2018 > № 2583167 Владимир Полеванов

Две «не России»

Попытка сопоставления Белоруссии и Украины

Григорий Иоффе – профессор Рэдфордского университета (Вирджиния, США).

Резюме В Белоруссии успех инклюзивного гражданского национализма обязан поражению национализма этнического, не нашедшего поддержки в обществе, но ее опыт может быть востребован на Украине. Cамоотторжение последней от России было слишком резким и искусственным и потребует оздоровительной коррекции. А элементы гражданского национализма важны для установления мира и согласия на Украине.

На фоне трагических событий на Украине опыт Белоруссии, долго служившей чуть ли не главным пугалом Восточной Европы, выглядит практически историей успеха. В стране укрепляется национальная идентичность, наличие которой было под сомнением в момент обретения независимости, а также создано дееспособное государство, умудряющееся успешно лавировать между интересами соседей-гигантов и использовать любую возможность для своей выгоды. Может ли Белоруссия если и не послужить Украине примером, то хотя бы дать пищу для размышлений о том, как развиваться, когда и если нынешний кризис будет преодолен?

Сходства

Белоруссия и Украина обладают набором сходств. Белорусы и украинцы – восточные славяне. Оба языка, белорусский и украинский, промежуточны между русским и польским – двоюродными братьями, каждый из которых ближе к белорусскому и украинскому, чем друг к другу. По количеству совпадающих морфем белорусский и украинский – самые близкие друг другу языки. Как белорусы, так и украинцы по большей части православные христиане.

Обе страны находятся в географическом промежутке между Россией и Евросоюзом или между условным Брюсселем и безусловной Москвой как центрами силы и фокусами притяжения. Поэтому и Белоруссия, и Украина служили и служат объектами влияния обеих сторон. И не только влияния, но и посягательств, столь же неизбежных, сколь неизбежно движение воздуха из области высокого давления в область с низким.

На протяжении нескольких веков как протобелорусы, так и протоукраинцы осциллировали между Польшей и Россией. Применительно к украинцам об этом выразительно написал Эндрю Уилсон, согласно которому эта осцилляция продолжалась шесть веков, и только на рубеже XIX и XX столетий притяжение к России наконец взяло верх. В отношении Белоруссии о том же еще выразительнее написала Нина Мечковская: «Принципиальной проблемой белорусской истории всегда была проблема культурного и политического выживания... в тени России и Польши. Это незавидная геополитическая судьба – быть объектом польской и русской ассимиляции и двух мощных и враждебных друг другу экспансий». И еще: не далее как в конце XIX и даже в начале XX века «все, что приподнималось над неграмотным крестьянским бытием, будь то церковь, школа или власть предержащая, автоматически становилось или “русским” (и православным), или “польским” (и католическим)».

Оборотная сторона такого разнонаправленного тяготения к центрам силы, причем в едином славянском массиве, состоит в том, что как в Белоруссии, так и на Украине «национальное пробуждение» припозднилось, по крайней мере по сравнению с русскими и поляками. Как белорусы, так и украинцы веками отвечали понятию demotic ethnie. Именно так Энтони Дэвид Смит называл этнические группы без верхних социальных слоев, ибо последние ощущали свою принадлежность к внешним фокусам притяжения: или к России, или к Польше. Учитывая, что в номинально белорусских и украинских городах и местечках имелось еще и значительное еврейское население, до начала массовой урбанизации как украинцы, так и белорусы были городскими меньшинствами.

В 1920-е гг. на Украине и в меньшей степени в Белоруссии индустриализация вызвала массовое перемещение сельского населения в города. Одновременно была предпринята попытка «коренизации». По инициативе Москвы началось массированное внедрение украинского и белорусского языков во властные структуры, науку, печать, среднее и отчасти высшее образование. Но когда на основе языковой коренизации сформировались воззрения на историю, подрывающие идею триединого русского народа, московская власть свернула кампанию. Согласно указанным идеям, как Украина, так и Белоруссия считались теперь продолжателями «европейских» традиций Киевской Руси и Великого Княжества Литовского, в то время как Россия оказывалась прямой наследницей азиатских деспотий и к тому же узурпировала обще-восточнославянский этноним «русские». Вне зависимости от степени исторической адекватности, эти взгляды способствовали психологическому отмежеванию от России. Во время Второй мировой войны и на Украине, и в Белоруссии часть национальной интеллигенции сотрудничала с нацистами.

Важно, однако, понимать, что возникшие исторические теории служили инструментом, а не причиной отмежевания от России. Причина состояла в долговременном политико-экономическом и общекультурном доминировании России, приведшем к тому, что значительная часть белорусов и украинцев стала себя с нею отождествлять. А раз так, то и отстранение от России стало способом национального самоопределения и для украинцев, и для белорусов. Вопрос лишь во внешней конъюнктуре и методах этого отстранения, соответственно, в целесообразности такого его прочтения, которое не вызывало бы негодования и обвинений в черной неблагодарности. Когда в свое время сама Москва инициировала коренизацию, надежным идеологическим основанием ей служила ленинская оценка великорусского шовинизма, запечатленная в знаменитой статье «О национальной гордости великороссов». Трудно себе представить аналогичное подспорье в контексте дня сегодняшнего.

Различия

Совокупность различий между Украиной и Белоруссией почти так же значительна, как и набор общих черт. Украина вчетверо больше Белоруссии по населению и почти втрое по территории. Украина ресурсно богаче, естественное плодородие ее почв выше и запасы рудного сырья обильнее.

Из двух припозднившихся национализмов украинский укоренился в массовом сознании все же раньше белорусского. Если на Украине зрелые националистические организации вроде Революционной украинской партии Михновского существовали уже в самом начале ХХ века, в Белоруссии даже единое самоназвание утвердилось лишь в конце 1920-х гг. на востоке и не раньше 1940-х гг. на западе. В книге «Записки западного белоруса» врач-терапевт Иван Данилов, родившийся в 1924 г. и выросший в Брестской области, признает, что даже в конце 1930-х гг. большая часть сельских жителей продолжала называть себя тутейшими (местными). Это самоназвание, как и способность протобелорусов менять свою идентичность в зависимости от того, кто контролирует территорию их проживания, едко высмеял Янка Купала в трагикомедии «Тутэйшыя», написанной в 1922 г. и угодившей под запрет Советской власти.

Во время Второй мировой масштабы коллаборационизма на Украине были несравненно большими, чем в Белоруссии, где число военизированных пособников нацистов не превышало ста тысяч. Да и самим оккупантам Украина представлялась этнической общностью, тогда как в существование белорусов оккупационная администрация поверила лишь к 1943 г., когда разрешила деятельность Центральной рады во главе с Радославом Островским.

В послевоенные годы в СССР диссидентство на ниве украинского национализма было объектом неизменного внимания органов безопасности. Белорусский же вклад в диссидентское движение, как написал Александр Мотыль в своей книге 1987 г. 
с характерным названием «Взбунтуются ли нерусские?», был практически неизвестен. К концу существования СССР Белоруссия подошла более русифицированной, чем любая другая советская республика. Столь же сильно восточнославянская Украина в этом отношении отстала от Белоруссии. Даже на левобережной Украине языком общения в малых городах и деревнях был русско-украинский суржик, а в правобережной Украине, особенно в Галиции, близкий к литературной норме украинский был в ходу повсеместно. В Белоруссии аналогом суржика, трасянкой, тоже пользовалась большая часть мелкогородского и сельского населения. Но уже к концу советского периода трасянку потеснил литературный русский язык с вкраплением лишь полутора десятков белорусских слов. От белорусского в трасянке осталась по сути только фонетика.

Если вечно живой суржик породил такой поп-культурный шедевр, как Верка Сердючка, то белорусская трасянка до сих пор порицается сторонниками как «грамотной» русской, так и «грамотной» белорусской речи. Как и сама Сердючка, суржик – явление Восточной Украины, тогда как Украина в целом – страна в культурно-языковом отношении поляризованная. Более того, у Харьковской, Луганской и Донецкой областей в этом отношении больше сходства с Белгородской и Ростовской областями и с Краснодарским краем, чем с областями Западной Украины. В Белоруссии такой поляризации нет. Конечно, Западная Белоруссия была и остается более ухоженной, чем Восточная. Костелы и католические кладбища, а также элементы дворцовой и садово-парковой архитектуры, совсем не характерные для российской провинции, в западной части Белоруссии органически встроены в культурный ландшафт. Но при этом в Белоруссии нет ни аналога Галиции, ни аналога Крыма. «Галициеобразной» в принципе могла бы стать Гродненская область с ее высокой долей католиков (194 прихода на 174 православных) и людей с польской идентичностью (21,5%). Однако и на Гродненщине преобладает вполне литературный русский язык, в том числе и среди поляков. Абсолютно доминирует он и в Минске, где, однако, существует небольшая прослойка интеллигентов, перешедших на белорусский в сознательном возрасте.

О том, насколько коммуникация на белорусском популярна и востребована, можно судить по недавнему (январь 2018 г.) фейсбучному посту Змицера (Дмитрия) Лукашука, белорусскоязычного корреспондента Еврорадио. На минской улице к нему подошел мужчина среднего возраста. «Не подскажешь ли, где тут такой-то номер дома?» – спросил прохожий. «Пройдеце да таго перакрыжавання, – услышал он в ответ. – Там направа і метраў праз семдзесят будзе па левым баку». «С каждым моим словом, – отметил Лукашук, – мужик все более недоуменно сводил брови. Потом изумленно-подозрительно спросил: ты что, не русский?»

– Не-а! – ответил Лукашук.

– А кто?

– Белорус!

– Подожди – я ж тоже белорус!

Ну, тогда можешь расслабиться – и ты не русский. Спокойно можешь говорить нормально.

Как сообщает далее Лукашук, «мужик завис, а я, указав в сторону нужного ему перекрестка, пошел дальше. Это Белоруссия, ну...».

В сфере национального сознания или, как теперь принято говорить, идентичности ситуация в Белоруссии тоже специфична. Впечатления сторонних наблюдателей здесь не только не излишни – они отвечают сути самоидентификации перед лицом значимого другого. «Вспоминается история, рассказанная... польской коллегой после посещения Минска», – пишет Юрий Дракохруст, журналист белорусской службы Радио «Свобода». «В переходе метро, где продавали компакт-диски с музыкой, она увидела бирки “Зарубежные исполнители”, “Российские исполнители”, “Белорусские исполнители”. И впала в ступор. Она даже спросила продавца: “А вот если российские исполнители отдельно от зарубежных, так, значит, Россия – не зарубеж?” – “Нет, конечно, это же Россия”», – ответил продавец. «Понятно. Так, значит, Белоруссия – это Россия?» – донимала моя коллега продавца. «Да нет же, Белоруссия – это Белоруссия, Россия – это Россия», – следовал ответ. Полька искренне не видела решения проблемы там, где белорус не видел [самой] проблемы».

«В [минском] аэропорту я прошу у какого-то мужчины зажигалку, – пишет российская журналистка Юлия Вишневецкая. – Он, не расслышав, переспрашивает. Я повторяю вопрос по-английски – мужик очень похож на иностранца: очки, серьга в ухе, на вид лет сорок.

– Да нет, я русский, – говорит он и тут же хлопает себя по лбу. – Ой, что я говорю? Я же белорус!»

Заметим, что Минск – самый белорусский город Белоруссии, в том смысле что только здесь есть прослойка белорусскоговорящих, практически отсутствующая в других областных центрах: Могилёве, Витебске, Гомеле, Гродно и Бресте.

Если аналога Галиции в Белоруссии точно нет и не предвидится, с аналогами Крыма или, если угодно, Луганска дело обстоит и проще, и сложнее. Проще потому, что в условиях сплошной русификации вся Белоруссия могла бы претендовать на роль такого аналога. Сложнее, потому что в политическом смысле дружба с Россией монополизирована Александром Лукашенко. Это означает, что вся легально существующая политическая оппозиция ориентирована на Запад. Пророссийской же оппозиции нет как явления, хотя попытки создать что-то вроде русского национального движения имели место, но были пресечены на корню. Поэтому в реалиях сегодняшнего дня русскоязычность белорусов, на которую никто не покушается, не означает стремления присоединиться к России, хотя такое стремление и существовало в 1990-е годы. Более того, в начале 1990-х гг. оно даже было преобладающим, но стало убывать с началом (в 1996 г.) экономического роста. Согласно опросам, переломным оказался 2002 г., когда Владимир Путин предложил Белоруссии вступить в Российскую Федерацию шестью областями. Это подействовало отрезвляюще как на самого Лукашенко, так и на многих его сторонников. Частое посещение белорусами сопредельных областей России, где элементарного порядка и социальной защищенности меньше, чем в Белоруссии, также подталкивало и направляло этот тренд.

Стиль управления

Тут мы подходим к отличительной черте Белоруссии, каковой является не только специфика ее политического режима, но и качество государственного управления, в основе которого лежит ответственность и национально-государственный интерес работников этой сферы. «Президенту Лукашенко удалось, творчески используя фактор западного давления, вырастить в Белоруссии национально ориентированную элиту, что для постсоветского пространства результат, пожалуй, уникальный», – считает Кирилл Коктыш. По его мнению, становлению белорусской правящей элиты помогли более чем десятилетние западные санкции, когда попадание в санкционные списки становилось подтверждением важности и незаменимости того либо иного чиновника.

Шкурный интерес у белорусских чиновников тоже присутствует, но в масштабах более скромных по сравнению с их коллегами в двух братских восточнославянских странах. Даже политизированная Transparency International (TI) стала это отражать, правда, с большим опозданием. В 2016 г., например, Белоруссии был присвоен не слишком высокий ранг коррумпированности: 79-я страна в мире, тогда как Россия и Украина поделили 131-е место. Долгое время, однако, сказывалась предвзятая оптика, сквозь которую на Белоруссию смотрят на Западе. Скажем, в 2005 г. страна числилась по коррумпированности аж 105-й в мире. Теперь, когда от Белоруссии отстали с демократией, поскольку с 2014 г. геополитика стала восприниматься как нечто более важное, это сказалось и на индексе восприятия коррупции. Между тем еще в 2009 г. Балаш Ярабик, словацкий политолог, отмечал, что «как ни прискорбно это звучит, Лукашенко отличается большей национальной ответственностью и порядочностью, чем вся оранжевая элита Украины». То, что Ярабик долгое время был одним из ведущих «оперативников» в деле распространения демократии, придало его оценке особое правдоподобие.  

В 2012 г. украинка Лина Клименко с соавтором статистическими методами подтвердила, что в основе положительного отношения белорусов к «режиму» Лукашенко лежит экономический успех. Другой аспект этого успеха, социальную защищенность, по-журналистски выразила уже цитированная Юлия Вишневецкая. Она «отправилась в эту страну с целью понять загадочную белорусскую душу, а в результате стала лучше понимать свою собственную». «А вы вообще что тут делаете? – спросил ее водитель на минском автовокзале.

– Да вот пытаюсь понять, чем Белоруссия отличается от России.

– Так вы на мою машину посмотрите! Видите, что тут написано? Airbag. Знаете, это что? Подушка безопасности. Вот этим и отличается.

От него я узнаю то, что мне потом здесь не раз еще скажут: жить в Белоруссии не хуже, чем в Европе, и уж точно лучше, чем в России, на Украине и даже в Прибалтике. Дороги здесь глаже, улицы чище, Лукашенко молодец, крутится, старается, только вот коммерсантов малость прижимает». Сегодня, впрочем, уже и не прижимает. Cпециально на этот счет в 2017 г. был подписан важный декрет № 7 от 23 ноября.

Еще один аспект белорусского порядка – эстетика землепользования, бросающаяся в глаза после пересечения российско-белорусской и украинско-белорусской границы. «Чтобы россиянину попробовать понять Белоруссию, первое знакомство надо начать именно с автомобильного путешествия», – пишет Мария Кучерова, российский эксперт в области образования. «Я очень рада, что границу между нашими странами впервые пересекла именно на машине... Большие белые аисты на длинных красных ногах, важно разгуливающие вдоль дорог. Просторы полей, где засеян каждый кусочек, и полное отсутствие борщевика. Ухоженные обочины, чистые и прямые дороги, на которых... водители соблюдают правила дорожного движения. Выбеленные коровники и стада довольных коров. В какой-то момент я вдруг поняла, что и лес тоже другой, он прозрачный. Белорусы говорят “звенящий”. И все это вместе взятое прямо или косвенно можно назвать рукотворным чудом, включая очищенный от бурелома лес. Оказывается, лес тоже можно прореживать».

Сделаем промежуточные выводы. Между Украиной и Белоруссией существуют два фундаментальных сходства и два не менее фундаментальных различия. Первое сходство состоит в их взаимной культурной близости и исключительной близости обеих к России, которая на протяжении нескольких веков задавала стандарты и нормы высокой и популярной культуры. Второе сходство вытекает из первого. Для самоопределения и Украине, и Белоруссии необходимо отмежеваться от России, причем тем более решительно, чем более глубоко и массово ощущение родства с нею. Разрыв с близким родственником всегда более драматичен, чем завершение шапочного знакомства.

Фундаментальное различие между Белоруссией и Украиной состоит в том, что в Белоруссии этнический национализм, то есть ценностное отмежевание от России на основе апелляции к культурно-историческому западничеству, якобы Россией растоптанному, не въелся в массовое сознание, тогда как на Украине национализм этнического типа был воспринят и ассимилирован примерно половиной населения, а в Галиции, до самого 1939 г. не входившей ни в какую русскоцентричную юрисдикцию, – преобладающей частью населения. Второе фундаментальное различие состоит в политическом режиме. В ноябре 2017 г. белорусский социолог Олег Манаев сообщил на американской конференции славистов, что в то время как в России место во властной вертикали служит средством обогащения, на Украине, наоборот, материальное богатство определяет положение во власти, и только в Белоруссии взаимосвязь власти и материального благополучия не детерминирована так жестко, как в двух соседних странах. Если исходить из общинно-коллективистских традиций восточного славянства в целом и устойчивого отождествления индивидуального предпринимательства с инородным лихоимством, можно предположить, что из трех политических режимов именно белорусский конгруэнтен традиционной культурной матрице. Неслучайно рейтинг Лукашенко превышает 60% не только на Украине, где своего популярного национального лидера просто нет, но и в России, где таковой имеется.

Контраст сегодняшнего положения вещей на Украине и в Белоруссии – следствие указанных различий. Во-первых, еще до начала полномасштабного кризиса на Украине белорусский ВНП на душу населения превосходил украинский в 2,3 раза, тогда как в 1990 г., накануне распада Советского Союза, всего на 25%. В 2011 г. совместно с Вячеславом Ярошевичем автор этой статьи пришел к выводу, что в постсоветский период Белоруссия превзошла и Украину, и даже Россию по росту ВНП, душевому производству и потреблению сельхозпродукции, душевым расходам на образование и здравоохранение, средней продолжительности жизни и младенческой смертности. Белоруссия обогнала Украину, хотя и уступила России в таких категориях, как валовой доход на душу населения, зарплаты, пенсии и производительность труда.

Обособление – разные пути

Не вдаваясь в перипетии внутриукраинского конфликта, отметим, что на Украине возобладало стремление не просто обособиться от России, но сделать это самым радикальным образом. Достаточно сказать, что в 2016 г. на торговлю с Россией приходилось всего 13,5% внешнеторгового оборота Украины, тогда как еще в 2010 г. на нее приходилось почти 32%. То обстоятельство, что и межличностные связи, и трудоустройство украинцев в России никуда не делись и, например, в 2017 г. только за девять месяцев Россию посетило 5,7 млн граждан Украины, говорит о резкости и неестественности разрыва межгосударственных связей. Интересно, что в самый разгар украинского кризиса (2014 г.) авторитетный специалист по геополитике Роберт Каплан написал в журнале Time, что «хотя демократические идеалы и близки многим на Украине, диктаты географии делают почти невозможной полную переориентацию этой страны в сторону Запада». Естественно, последовал шквал критики со стороны либерально-прогрессистского лагеря. Приземленная география, подминающая под себя сакральное и заповедное стремление к демократии – анафема «прогрессивного человечества». Проблема, однако, в том, что в основе стремления отбыть в самостийное плавание, которому противостоит география, лежит потребность в национальном самоопределении, а вовсе не в демократии.

«В России существуют две популярных и в действительности взаимоисключающих точки зрения на отношения России и Украины, русских и украинцев. Первая – Россия во многом сама виновата в “отколе” Украины от своего исторического ядра и выпадении Украины из русского цивилизационного поля, так как после распада Советского Союза Россия отпустила все постсоветские государства в “вольное плавание”, игнорировала возможности собственной “мягкой силы”, в результате чего это поле на Украине оказалось полностью захвачено евроатлантистами. Вторая точка зрения – украинцы с самого зарождения украинского национализма, еще в XIX веке, стремились к “освобождению” от русских: в этом смысле антирусские настроения, постепенно нараставшие в постсоветское время, были естественным продолжением, развитием тех тенденций, которые в силу исторических причин не могли столь явно проявиться ранее. На ваш взгляд, какая из этих позиций ближе к истине?» Этот вопрос недавно задали киевскому политологу Михаилу Погребинскому. Учитывая геополитические пристрастия Погребинского, я ожидал другого ответа. «Мне ближе вторая точка зрения, – сказал он. – Хотя и первая сыграла свою роль. Украинский проект изначально ориентировался на отталкивание от России, что неудивительно – языки близки, религия большинства – общая. Выбор – невелик. Либо отталкивание от близкого и более сильного (культурно и тому подобное), либо, рано или поздно – ассимиляция, как произошло с украинцами в России, в частности – на Кубани, где большинство населения – этнические украинцы».

Погребинский попал в самую точку. Отмежевание от России было неизбежным, хотя конкретные его формы и не были предопределены. «Но это не означает, – продолжал он, – что Россия не имела возможности влиять на украинские события последние 25 лет. Просто она этого не делала, исходя из мнения: мол, никуда не денутся. В итоге Россия проиграла Украину – пока не ясно лишь, проиграна битва или война. Важную роль в этом поражении сыграла неготовность признать существование украинского независимого государства де факто». И тут тоже Погребинский прав.

По логике вещей такое же отмежевание от России должно происходить и в Белоруссии. Такие издания, как Regnum и Eurasia Daily, уже давно неистовствуют, обвиняя Минск в лицемерии, двурушничестве, мягкой белорусизации (подумать только, в Белоруссии!), не говоря уже о паразитизме на российском добродетельном легковерии. Действительно, Белоруссия сохранила Россию в качестве донора и торгового партнера, но в то же время стремится наладить отношения с Западом. В Минске даже позволили себе подвергнуть судебному преследованию белорусских авторов ультрапатриотических российских изданий, усомнившихся в естественности белорусского языка и белорусской государственности. Более того, Минск извлек выгоды из кризиса на Украине, он повысил свою узнаваемость на международной арене, предложив себя в качестве переговорной площадки, и теперь рекомендует себя мировому сообществу в качестве донора стабильности и устроителя Хельсинки-2. Минск извлек выгоды и из страха Запада перед Россией. Теперь в глазах западных стратегов помогать Белоруссии крепить независимость важнее, чем бороться за демократию в этой стране. Поэтому в Белоруссию направился пусть небольшой, но устойчивый поток средств Евросоюза: на инфраструктуру и обучение бюрократии. А еще на Западе поняли, что управляемость восточноевропейской страны ничуть не менее важна, чем политическая ориентация правящего режима.

Последний вывод проистек напрямую из сравнений Белоруссии с Украиной. Тот же Балаш Ярабик, например, отмечает, что с Минском трудно договориться, но если уж договоришься, можно рассчитывать на его приверженность букве и духу договора. С Киевом же, напротив, договориться легко, но ни о каком следовании договоренностям с его стороны не может быть и речи. А все, оказывается, потому, что в Белоруссии есть государство, а на Украине его нет.

Не менее важно и другое. Отмежевание от России может следовать в фарватере традиционного для Восточной Европы этнического национализма, проникнутого русофобией, иногда переходящей в зоологическую. Но то же самое отмежевание принимает форму гражданского национализма, когда мирное сосуществование разных образов будущего, элементов национальной памяти и даже разных языков коммуникации становится нормой. Именно по такому, гражданскому, пути, пусть пока еще робко и несмело, и продвигается национальное строительство в Белоруссии. Да, место белорусского языка в публичном дискурсе может и возрасти, но русский в нем останется. Да, роль Великого княжества Литовского в становлении белорусов как нации будет признана, но и роль Российской империи и ее советской инкарнации, а также роль Великой Отечественной войны останется определяющей. Да, Белорусская Народная Республика, возникшая сто лет назад и просуществовавшая около девяти месяцев, да так, что ее мало кто заметил, будет считаться первой попыткой государственного строительства. Но не меньшее значение будет придаваться VI Конференции организаций РКП(б) Западной области, провозгласившей Белорусскую Советскую Республику, из которой потом возникла независимая Белоруссия.

Гражданский национализм по-мински

Хотя в Белоруссии возможное торжество инклюзивного гражданского национализма обязано поражению национализма этнического, не нашедшего поддержки в обществе, ее опыт вполне может быть востребован на Украине. Во-первых, потому, что самоотторжение последней от России было слишком резким и искусственным и в силу этого потребует оздоровительной коррекции. Во-вторых, элементы гражданского национализма важны для установления мира и согласия на Украине. Маловероятно, что к этому когда-либо приведут нормативы национальной памяти, внедряемые Владимиром Вятровичем. Даже после «изъятия» Крыма, Донецка и Луганска на Украине остается достаточно людей, для которых Степан Бандера – чужой, тогда как Владимир Высоцкий, Виктор Цой и Михаил Булгаков, которых Вятрович назвал щупальцами русского мира, вполне свои.

Характерно, что в Белоруссии никто на эти щупальца не покушается, как и на русский язык. Более того, Лукашенко – единственный кроме Путина постсоветский национальный лидер, который поздравляет проживающих в России ветеранов советского искусства и шлет соболезнования в связи с их кончиной. Эта его привычка отвечает чаяниям простых белорусов.

На тему возможной востребованности белорусского опыта на Украине емко высказался Михаил Минаков, профессор Киево-Могилянской академии в интервью белорусской редакции Радио «Свобода» летом 2017 года. «У белорусов есть определенная историческая вина перед всей Восточной Европой и соседними обществами. Это вина за создание довольно привлекательной авторитарной модели. Но нужно понимать, что, когда во второй половине девяностых режим Лукашенко только устанавливался, он совсем не был привлекательным. А вот 25 лет спустя мы смотрим и понимаем, что так и не достигли позднесоветского уровня ВНП в фиксированных ценах, а белорусы его почти удвоили. И эта социально-экономическая цена свободы и несвободы впечатляет... Из всех шести членов “Восточного партнерства”... только одна Белоруссия контролирует всю свою территорию... Мы дважды пытались изменить правила игры. Революционные циклы между 1991 и 2004 и между 2005 и 2014 гг. протекали приблизительно так: обещание демократии, свободы и достатка; олигархизация; попытка установления авторитарного режима; восстание и новое обещание демократии. Этот цикл мы прошли дважды и уже сделали третий заход».

Вкупе с нищетой и коррупцией колебательный контур новейшей украинской истории привел к массовому бегству населения. Сегодня трудно оценить его реальный масштаб, ибо миллионы украинцев уже отбыли в Россию, Польшу и другие страны включая Белоруссию. Все это позволяет прогнозировать, что геополитический маятник рано или поздно качнется в восточную сторону – не потому, что спасение именно там, а по той же инверсионной логике, которой подчинены революционные циклы. Время плавно перетекает в пространство и наоборот. Да и многовековая история осцилляции между Востоком и Западом едва ли выпала из генетического кода. Когда же качнется маятник, тогда и окажется востребованным на Украине опыт белорусского государственного строительства и белорусского гражданского национализма.

Но для того чтобы это произошло, ему нужно дать возможность свободно развиваться на родной почве. Для этого надо приструнить великодержавных российских «политологов», бьющихся в истерике от каждого проявления белорусской инаковости и использующих синдром оставленной жены для теоретического окормления своих воззрений на Белоруссию. Полезно прислушаться к предостережению Погребинского и признать: Белоруссия – близкое, но все же другое государство. Забвение этого предостережения чревато не только невостребованностью белорусского опыта на Украине, но и потерей самой Белоруссии.

Украина. Белоруссия. Россия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 24 апреля 2018 > № 2634783 Григорий Иоффе

Украинский вопрос для будущего России

Фёдор Лукьянов - главный редактор журнала «Россия в глобальной политике» с момента его основания в 2002 году. Председатель Президиума Совета по внешней и оборонной политике России с 2012 года. Профессор-исследователь НИУ ВШЭ. Научный директор Международного дискуссионного клуба «Валдай». Выпускник филологического факультета МГУ, с 1990 года – журналист-международник.

Резюме Украинский конфликт подводит черту под моделями государственного и военно-политического устройства в Европе, какими они сложились в предшествующие эпохи. Возврата к ним уже не будет, но и окончательное размежевание «по берлогам» невозможно. Пришло время задуматься о том, кем Россия и Украина будет друг для друга в предстоящие десятилетия.

Нас осталось мало: мы да наша боль,
Нас немного, и врагов немного.

Булат Окуджава

Двадцать первого ноября 2013 г. глава правительства Украины Николай Азаров подписал распоряжение Кабинета министров приостановить процесс подготовки к заключению соглашения об ассоциации с Европейский союзом. Киевские власти пришли к выводу, что необходимо внимательнее изучить последствия такого шага для экономического развития, в частности для торговых отношений с Россией. Это формальное уведомление касалось сложного и непонятного подавляющему большинству населения юридического документа. Но именно оно спровоцировало самый острый, глубокий и кровопролитный кризис на территории бывшего СССР за два с лишним постсоветских десятилетия. Спор из-за соглашения с ЕС стремительно перерос в конфликт общеевропейского уровня, сотряс основы европейского порядка, сложившегося после холодной войны, который, как считалось, является сердцевиной и глобального устройства.

Дело было, конечно, не в «глубокой всеобъемлющей зоне свободной торговли» как таковой. Просто во многом техническая тема экономической интеграции вдруг стала точкой, в которой сошлось все.

• Ощущение Москвы, что с 80-х годов прошлого века ее интересы и пожелания сознательно игнорируют, хладнокровно распространяя все дальше на восток структуры, полноправное участие России в которых не предусматривалось.
• Стремление объединенной Европы вдохнуть новую жизнь в свой зашатавшийся интеграционный проект, высечь искру энтузиазма и уверенности в будущем, аналогичную той, что возбудила на свершения Старый Свет в 1989-1991 годах.
• Желание обобщенного Запада поставить прочный заслон растущим амбициям России. За почти четверть века она так и не вписалась в отведенные ей расплывчатые рамки – элемент «большой Европы», обязанный приспосабливаться к ее меняющимся правилам, но не допущенный к их выработке. И если до определенного момента (середина 2000-х гг.) Москва честно старалась все-таки угнездиться в отведенной нише, то со второй половины десятилетия начала все громче заявлять о том, что желает большего.
• Тупик, в который зашла Украина в деле строительства современной дееспособной государственности, тупик настолько беспросветный, что среди «продвинутого» класса сформировался запрос на внешнее управление со стороны «цивилизованного мира».
• Провал российской политики. С начала 1990-х гг. она неизменно руководствовалась на украинском поле необходимостью решать сиюминутные конъюнктурные задачи, и не добилась ни одной из долгосрочных целей – ни геополитических, ни экономических, ни культурно-гуманитарных.

Постсоветская иллюзия России

На последнем стоит остановиться поподробнее. Москва с самого начала предпочла технократический рецепт в его постсоветском понимании – ложечку профессиональной дипломатии (особенно на первом этапе, когда надо было решать множество практических проблем становления государств после распада общей страны) размешать в большом количестве меркантильных бизнес-интересов и добавить щепотку культурно-национальных пряностей для аромата. Отчасти подобная «деполитизация» темы стала следствием осознанного решения не бередить болезненные язвы национально-государственного и гуманитарного размежевания двух очень близких и тесно переплетенных народов. В том, что они очень болезненные, никто не сомневался. Отчего-то считалось, что со временем чувствительность снизится, тогда и можно будет заняться.

Существовала и другая причина. Отсутствие или крайняя слабость ценностной базы сделали российскую политику в целом и внешнюю – в частности машиной (иногда – ржавой и отвратительно скрипящей, когда-то – смазанной и умело налаженной) оперативного реагирования на текущие обстоятельства. Это свойственно всем «полям», на которых действует Россия, а в современном безумном мире зачастую становится и единственно возможным поведением. Но курс в отношении Украины больше, чем на любом другом направлении, служил еще и отражением внутренних процессов, практик и системы представлений, формировавших (или деформировавших) саму Россию после СССР.

Злую шутку сыграла близость языка и траекторий развития, привычка считать соседнюю республику, а потом страну фольклорной разновидностью того же самого, что у нас. Лучшим олицетворением такого подхода был многолетний посол Российской Федерации в Киеве Виктор Черномырдин. Один из ведущих архитекторов постсоветской России и создатель «Газпрома», он по определению не мог воспринимать Украину иначе, чем обособившееся по какому-то недоразумению подразделение единого народно-хозяйственного комплекса. Благодаря грубоватому юмору и недюжинной харизме советского начальника Виктор Степанович снискал невероятную популярность в Киеве. А отменное знание закулисных экономических ниточек позволяло ему великолепно ориентироваться в мутной взвеси, которую всегда представляла собой украинская политика.

Это, однако, сослужило в итоге нехорошую службу – иллюзия понимания процессов и владения предметом привела Москву к серии катастрофических провалов. (Подчеркну, речь здесь не о вине лично посла Черномырдина, а о системном изъяне отечественной политики, наиболее ярким символом которого он был. Та же линия, только в гораздо менее публичном и обаятельном виде, продолжалась и при его преемнике.)

Украинская политико-экономическая элита переиграла гораздо более могучего «старшего брата», втянув его именно в такую – менее политическую, зато максимально бизнес-ориентированную парадигму отношений. Оказалось, что в полусвете коррупционно-олигархических связей и паутине непрозрачных сделок представители Украины чувствуют себя более органично и естественно, чем даже их весьма искушенные российские визави. Им удавалось выкачивать из России и российско-украинских отношений огромные средства, временами «впаривая» россиянам активы, которым впоследствии невозможно было распоряжаться, а политическая ценность инвестиций (якобы покупка влияния и «мягкая сила») раз за разом оказывалась нулевой. В итоге пресловутая украинская элита матерела и набирала влияние в первую очередь благодаря России. Что совершенно не мешало тем же людям последовательно выстраивать национальный политический проект, полностью ориентированный на то, чего Россия пыталась не допустить, – вхождение Украины в евро-атлантические структуры. Однако, громко возражая, Россия либо бездействовала, либо спохватывалась в моменты очередного нокдауна, но ответные движения, как правило, только еще больше придавали Киеву импульс скольжения по тому пути, с которого Москва хотела его столкнуть.

Разрушительная тактика Украины

Впрочем, оборотной стороной тактических выигрышей украинской элиты стал ее же стратегический проигрыш. Преуспеяние правящего класса не трансформировалось (да и не собиралось) в построение эффективного и успешно развивающегося государства. Недовольство общества и его отчуждение от меркантильной и коррумпированной верхушки вело к росту внутренней напряженности и эрозии главного достижения Украины по сравнению со многими постсоветскими странами – способности избегать фатальных потрясений, топить коллизии в вязкой среде бесконечных махинаций. До поры до времени это работало, но ресурс соглашательства оказался не безграничным. Тем более что реализация национального проекта, ориентированного на Евро-Атлантику, подошла к черте, за которой уже нужно было делать решающий шаг. А это означало бы принятие определенного набора ценностей, точнее говоря – принципов организации государства и общества, которые никак не соответствовали нравам постсоветских элит.

Россия такой шаг делать и не собиралась, так что растущее расхождение отечественной модели с усредненной европейской не считалось недостатком, а постепенно стало подаваться и как преимущество. Украина же не имела альтернативной схемы, но не соответствовала и декларируемой. Символический смысл отказа Виктора Януковича подписать соглашение об ассоциации с ЕС (не умаляя значения российской «убедительности») вполне понятен. Четвертый президент Украины являл собой плоть от плоти постсоветской системы, а сближение с Евросоюзом в идеале должно было эту систему ликвидировать, заменив ее чем-то другим. И хотя система, без сомнения, намеревалась после заключения договоренностей «замотать» невыгодные ей аспекты отношений с Европой, как она годами успешно делала это в отношениях с Россией, внутренний тремор имел место.

Примечательно, что получилось в конечном итоге. Система, по сути, нашла выход из описанной выше дилеммы – олигархическое сообщество пошло на рискованное для него соглашение с Евросоюзом, но, фактически спровоцировав военно-политический кризис, обезопасило себя от слишком настойчивых требований партнера – что вы от нас хотите, война… Так что система пережила майданную революцию и дальнейшие тектонические сдвиги, правда, цена для страны оказалась запредельной.

Взрыв и обвал 2014 г. связан со многими причинами. Прежде всего – с острым разочарованием части населения и обидой Запада, не простившего Януковичу дерзкого «кидалова» в преддверии широко разрекламированного Вильнюсского саммита «Восточного партнерства». Тем более что «перекупил» его уже изрядно демонизированный Владимир Путин. Дальнейший сюжет – начиная с событий в Крыму и далее через обострение на востоке Украины к войне и жесткому политическому клинчу – диктовался в основном логикой противостояния России и Запада. Украинцы, как это не раз уже бывало в их истории, оказались в жерновах большой геополитической игры, что никогда не сулит ни одному народу ничего хорошего.

Конец СССР

Но если рассматривать коллизии четырехлетней давности в историческом контексте, важно обстоятельство, из-за которого дальнейшая фабула представляется в особом свете. Майдан, смена юрисдикции Крыма и междоусобица в Донбассе подвели финальную черту под историей Союза ССР, призрак которого надолго пережил его юридическое упразднение. Признание Россией результатов референдума в Крыму и принятие полуострова в состав Российской Федерации отменило негласное табу на изменение административных границ СССР, которого до того момента придерживались все участники постсоветской политики. Примечательно, что, патронируя, например, Приднестровье и даже признав в 2008 г. независимость Абхазии и Южной Осетии, Москва никогда не поддерживала идею их присоединения к России. То есть контуры прежних административных границ оставались в силе. Крым стал прецедентом. Конечно, надо учитывать специфику, историю именно этой территории и то, как она оказалась в составе Украинской ССР, но все равно качественный сдвиг налицо.

Границы – далеко не единственная, а в каком-то смысле – и не главная тема, связанная с советским наследием. Украинский кризис поднял на поверхность вопрос самоидентификации – «кто мы?», который по-разному и с разной степенью успеха и Россия, и Украина старались обойти на протяжении всего периода государственной независимости друг от друга.

Советский Союз не был просто еще одной империей, как все предыдущие, в том числе Российская. Он опирался на мощный концепт, оперировавший национальными устремлениями различных народов и создававший квазигосударственные образования – но для того, чтобы построить на их основе общую транснациональную идеологически мотивированную идентичность. И хотя распад СССР, вызванный во многом именно обострением национальных противоречий, положил концепту конец, возникшая общность оказалась более живуча, как и те самые контуры административных границ. В частности, попытки уйти от окончательной самоидентификации отличали и российско-украинские отношения. Прежде всего с российской стороны (отсюда бесконечно повторяемая до сих пор официальная мантра об «одном народе»), но и с украинской тоже. В украинском случае воплощением советского культурного шлейфа служит как раз правящая коррупционно-олигархическая система, привыкшая за годы независимости работать на полутонах, извлекать выгоду из нечетко прочерченных границ. 2014 год не случайно реанимировал вопрос о «Русском мире», превратив его и в политический инструмент, и в способ самоидентификации. Само понятие отсылает не к советскому прошлому, скорее это возвращение к дискуссиям XIX – начала ХХ века – «украинский вопрос», осмысление национального, культурно-религиозная тематика. Но сложность и многомерность этой дискуссии, споров о различных вариантах идентичности в рамках империи были уничтожены именно советским временем (см. статью в этом выпуске о судьбе «малоросса»). В итоге исчезновение советского и невозможность вернуться к досоветскому привело к бинарному черно-белому столкновению, гражданской войне даже не на востоке Украины, а в том самом «Русском мире».

Жутковатый апокриф времени кровопролитных и стратегически бессмысленных боев за донецкий аэропорт в 2014 г.: силы ДНР предлагают сдаться окруженным в одном из терминалов «киборгам» из ВСУ, на что слышат в ответ сопровождаемое отборным матом «Русские не сдаются!» Конфликт в Донбассе стал разломом воображаемого сообщества и шоковой терапией в сфере национального строительства и суверенизации.

Украина в ее современных границах – очень удачливый продукт имперской экспансии и последующей внутренней оптимизации империи. Экспансии, что примечательно, не своей, а чужой. (Справедливости ради, замечу, что удачливость в качестве созданного посторонними руками государственного проекта оплачена огромной человеческой ценой. Поскольку сегодняшняя Украина столетиями была не субъектом, а местом действия имперской борьбы, внешние экспансии беспощадным катком прокатывались по этой земле.) Сама Россия в результате распада большого государства потеряла территории и часть статуса, Украина же приобрела и то, и другое, причем исключительно мирным путем. Но не обрела третьего – однородности, ощущения всеобщей сопричастности. Потрясение Майдана, потеря Крыма, война на востоке и острейший антагонизм с Россией вроде бы призваны такую однородность сформировать – создать политическую нацию, которая так и не возникла за 23 мирных года.

Нация строится на резком отмежевании от России, противостоянии ей, и дальше ничего в этом смысле не изменится. Трагическая сторона культурно-цивилизационной близости – максимальная жестокость ее разрыва. Но второй опорой мыслилось ускоренное вхождение в интегрированное европейское пространство, а здесь возникли препоны. Не только из-за состояния Украины, но и из-за того, что сама объединенная Европа вступила в стадию интровертности, ее и без того крайне низкая готовность абсорбировать Украину скукожилась еще больше.

Украина после России

Спустя почти пять лет после начала кризиса и четыре с лишним года после смены власти на Украине предсказывать развитие событий в этой стране и в российско-украинских отношениях – тщетное занятие. Все чрезвычайно зыбко. Правда, есть константы, которые уже определились и не изменятся.

Советской Украины нет и больше никогда не будет. Ее нет даже на географических картах – Крым теперь относится к Российской Федерации. Ее нет в экономическом смысле. Та потенциально очень перспективная экономика с мощным индустриальным компонентом и прочными связями с Россией, которую Украина унаследовала от СССР и теоретически могла бы развивать, не просто исчезает по причинам политико-экономического кризиса, но и целенаправленно ликвидируется за ненадобностью, в том числе директивными способами. Будущая Украина должна (надеется) стать полезной составной частью европейского пространства, то есть ей необходимо адаптироваться к восточноевропейской модели сервисной и отчасти сельскохозяйственной страны, промышленность только мешает. Что бы ни произошло политически, невозможно представить себе возвращения к системному экономическому взаимодействию с Россией, которая и сама стремится обособиться от ненадежного соседа. Газово-трубопроводная составляющая, которая неразрывно связывала две страны, сохранит свою значимость еще какое-то время, явно дольше объявленного 2019 г., но цель обхода Украины – приоритет России (см. обзоры в этом номере).

Культурная близость неизбежно сжимается. Наверное, усердие самых оголтелых культуртрегеров, которые объявляют Булгакова и Цоя агентами врага, со временем угомонится. Но меры по всеобъемлющей украинизации продолжатся, а значит следующие поколения будут смотреть на Россию совершенно иначе, постепенно утрачивая эмоциональную связь с ней, которая была раньше и еще сохраняется теперь.

Политическая элита постсоветского извода безнадежно дискредитировала себя. Ее последним дивертисментом станут, скорее всего, выборы 2019 г. (подробнее в статье Владимира Брутера), затем и внутреннее, и внешнее давление заставит осуществить ротацию. Нет гарантии, что следующую когорту составят более качественные государственные деятели, но их понятийный аппарат и строй мышления сформирован совсем иначе (см. статью Глеба Павловского в этом номере). Возможно, им удастся приблизиться к мечте многих современных украинских интеллектуалов, насколько не доверяющих собственному правящему классу, что готовых согласиться на внешнее управление. Правда, тогда что-то придется делать с националистами, а это не так легко. При этом сохранится высокий уровень милитаризации сознания нации как эффективный инструмент консолидации в условиях неблагополучия. А главное – непонятен уровень готовности Европейского союза, например, всерьез брать на себя ответственность за Украину. Тем более неясно, что будет происходить в этой связи через три-пять-семь лет, Европа явно вступает в период серьезных перемен.

Бросить Киев ни Европа, ни США не смогут, тем более на фоне все более острых противоречий с Россией. Так что некоторый уровень поддержки Украине будет обеспечен долго. Но хватит ли этого для развития? Йельский историк Тимоти Снайдер, большой друг Украины, в новой книге доказывает, что никакие европейские страны, вопреки распространенному мнению, не смогли построить у себя успешные национальные государства (даже гиганты, наподобие Франции, Великобритании и Германии), а на деле могут существовать только в качестве империи (пока они не распались) или в составе Европейского сообщества/союза (исследователь, похоже, сознательно отбрасывает примеры, не укладывающиеся в эту схему, например, скандинавские страны, но относительно Восточной Европы умозаключение кажется более обоснованным).

Применительно к Украине это означает, по его мнению, что она обречена, если останется проектом самостоятельного национального государства, но способна реализовать свои мечты в составе ЕС, куда ее надо обязательно принять. Проблема как раз в том, что судьба Евросоюза под вопросом, и сейчас ему явно не до того. (С этими рассуждениями перекликается опубликованное в этом номере интервью Ивана Крастева, где он, в частности, говорит о том, что наиболее острая проблема современной Европы – преодоление последствий не Второй, а Первой мировой войны, которая и разрушила имперский мир.)

Россия после Украины

Что делать России? Для начала понять, что прежнего уже нет. Постсоветский опыт отношений с Украиной можно рассматривать разве что в качестве негативного примера – как не надо было поступать. Но даже и его критический анализ мало что даст, потому что другим стал объект политики, изменились характеристики Украины – то, что могло бы принести более благоприятный результат в девяностые или нулевые годы (целенаправленная работа по формированию конструктивно настроенных элит, активные усилия по поддержанию и распространению культурного и языкового влияния, формирование устойчивой «прорусской» политической силы, отказ от поощрения коррупции и покупки лояльности сомнительных доброхотов и пр.) не будет работать теперь. Не факт, что достаточно сработало бы и тогда, но в условиях 2020-х гг. уже не стоит и рассуждать.

События середины 2010-х гг. подвели черту не только под периодом конца ХХ – начала XXI века, когда была предпринята попытка радикально переустроить Европу в соответствии с представлениями ее западной части (подробнее на эту тему – в статье Тимоти Колтона и Самуэла Чарапа). Россия эту попытку, можно сказать, отразила (это некоторое упрощение, но отказ России вписаться в «большую Европу» по атлантическим лекалам сыграл решающую роль в ее неудаче), однако сама оказалась в совершенно иной геополитической и культурно-психологической ситуации.

Идея Тима Снайдера о том, что европейские страны не сумели преодолеть травму распада империй, и лишь европейская интеграция стала заменой утраченных идентичностей (стоит, наверное, вспомнить слова бывшего председателя Еврокомиссии Баррозу, который в порыве откровенности как-то назвал ЕС империей нового типа), важна для России. У нее не получится стать национальным государством, хотя многие именно так видели направление развития после распада СССР. Как писал Алексей Миллер, «восприятие нации-государства в качестве нормы можно считать одним из примеров некритического евроцентризма современной русской политической мысли… Особенности… советского наследия, а именно институционализация и территориальное закрепление этничности, делают невозможным построение нации-государства». Возвращение к имперскому прошлому тоже невозможно, хотя понятие империи как формы организации государства и общества сегодня уже не звучит безвозвратным анахронизмом, как казалось на волне эйфории либерального переустройства конца ХХ века. Наконец, эпоха после СССР стала важным экспериментом, результат которого – Россия не укладывается в чужие наднациональные схемы. Значит, как пишет в этом номере Андрей Тесля, ей нужно новое понимание имперского проекта – как предпосылка развития уже в новых условиях. Концепция «Русского мира», пережившая потрясение в связи с событиями на Украине, может стать составной частью такого проекта, если очистить его от ирредентизма и реваншизма. (См. подборку мнений о его будущем.)

Вечная российская одержимость «стратегической глубиной», необходимостью отгораживаться от внешних угроз «буферными зонами» – даже если удалось бы восполнить потери предыдущего периода – больше не отвечает на главные вызовы. «Стратегическая глубина» теперь включает в себя такие понятия, как «ёмкость рынка», «взаимосвязанность» (не синоним взаимозависимости, скорее – талант быть нужным многим), умение всеми способами приумножать человеческий капитал (в том числе и за счет уже упомянутого «Русского мира»), способность проекции собственного нарратива (что не равно культурному или языковому влиянию), готовность применять правильный вид силы в нужный момент.

«Украинский вопрос» для России XXI века: насколько страна будет способна реализовать свои возможности и потребности в мире, кардинально отличном от того, что существовал в предыдущие столетия. И вопрос этот – открытый. Как в плане перспектив России, так собственно и в части Украины. Все перечисленные выше вероятные характеристики соседней страны не означают предопределенности по одной причине – они сами во многом являются производной от внешних политических обстоятельств, над которыми Украина не властна и которые имеют обыкновения меняться. В истории это уже бывало, ее судьба как территории, находящейся на стыке крупных культурно-исторических и геополитических общностей, поворачивается в ту или иную сторону по мере складывания новых конфигураций вокруг. И сами жители этой территории в разные эпохи демонстрировали высокую степень адаптивности к меняющимся обстоятельствам и способность принимать патронат наиболее сильного игрока.

Какие конфигурации могут сложиться в Европе и Евразии через пять, двенадцать, двадцать лет – гадать сейчас бесполезно. Снова, а это случается, как минимум, раз в столетие, все пришло в движение, происходит перекройка экономического и политического ландшафта. Подъем Азии и перспектива превращения Китая в глобальную экономическую державу номер один чреваты изменениями геоэкономической, а значит и геополитической карты планеты. Европа на этой карте перестает быть сердцевиной, хотя и остается важным «довеском» любого глобального процесса. Особенно важным для России – по культурным и экономическим причинам, которые сохранятся еще очень долго. А Украина оказывается уже не эпицентром основной борьбы, но фактором, опосредованно влияющим на возможности ее участников, прежде всего России. И России придется искать способ, чтобы этот фактор, как минимум, не работал против нее, а в идеале был бы на ее стороне.

Хроника Украины – это повторение одних и тех же сюжетов из века в век. Трагизм булгаковской «Белой гвардии» соседствует с залихватским абсурдом «Свадьбы в Малиновке», уютный колорит Диканьки – с героическим пафосом «Тараса Бульбы». Специфика этой страны оказалась после распада СССР не по зубам России, которая так и не нашла ключа к отношениям с Киевом. Но она стала неприятным сюрпризом и для западных держав. Те полагали, что в украинском случае имеют дело с большой и проблемной «Польшей номер два», однако столкнулись с чем-то совершенно особенным. Тем, что, может быть, имело шансы на некую общеевропейскую унификацию, если бы ЕС оставался в лучшем своем состоянии и мог посвятить много сил и энергии украинскому проекту. А поскольку это теперь уже маловероятно, финал снова открыт, что бы ни происходило сейчас, история продолжает свое движение по спирали.

Россия. Украина. Евросоюз > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 24 апреля 2018 > № 2634781 Федор Лукьянов

Рабочая встреча с заместителем Председателя Правительства Дмитрием Рогозиным.

Владимир Путин провёл рабочую встречу с заместителем Председателя Правительства Дмитрием Рогозиным. Вице-премьер информировал Президента о развитии навигационно-информационных технологий на основе глобальной навигационной спутниковой системы (ГЛОНАСС).

В.Путин: Дмитрий Олегович, Вы хотели поговорить о системе Краткая справка ГЛОНАСС (Глобальная навигационная спутниковая система, англ. GLONASS) ГЛОНАСС, точнее, о наземной составляющей всей системы. Пожалуйста.

Д.Рогозин: Уважаемый Владимир Владимирович, я хотел бы презентацию передать.

Сначала два слова о космической группировке. Она работает в полном составе – 24 космических аппарата; 23 – прежнее поколение «Глонасс-М», 24-й аппарат – это «Глонасс-К» нового поколения. И ещё один аппарат находится в орбитальном резерве. На земле мы имеем шесть аппаратов, то есть в случае необходимости мы сразу поднимаем эту группировку и дополняем необходимым количеством.

Планируем с 2019 года вводить ещё одно, новое поколение «Глонасс-К2». Это более высокоточные космические аппараты с улучшенной математикой. Мы выполняем задачу, которую Вы поставили, по улучшению качества навигационного сигнала.

В.Путин: Сколько лет они на орбите будут?

Д.Рогозин: Вообще у них ресурс семь лет, но работают больше. Именно поэтому и наземная группировка оказалась более значительная, потому что пока нет потребности менять.

Что касается наземной группировки. Вы год назад поставили задачу активно внедрять возможности группировки ГЛОНАСС в рамках гражданской экономики. Хотел бы Вам доложить.

Объём рынка Российской Федерации, рынка аппаратуры спутниковой навигации, в 2015 году составлял 2 миллиарда 400 миллионов рублей. В прошлом году – уже 15 миллиардов. То есть этот рынок растёт довольно радикально. Системой дифференциальной коррекции на сегодняшний момент оснащены в Российской Федерации 107 аэродромов из 182, 43 морских порта из 67, а также 33 станции на внутренних водных путях.

В Крыму в этом году мы завершаем полное оснащение этой системой всех морских портов. Помните, Вы критиковали нас, говорили, что есть отставание по линии GPS. Сейчас его нет, и отставания уже не будет.

То же самое, первоочередные меры были приняты по Северному морскому пути. Навигационным оборудованием ГЛОНАСС оснащено 8791 судно, в том числе более двух тысяч морских судов. Это стопроцентное оснащение всех кораблей и судов, которые работают в нашей акватории. 670 воздушных судов, правда, из них 113 – иностранных.

В этом плане я хотел, уважаемый Владимир Владимирович, сказать следующее. Мы в своё время, когда вводили систему «ЭРА-ГЛОНАСС», приняли закон, согласно которому все машины, которые после определённой даты ввозились в Российскую Федерацию, должны были быть оснащены этой системой, модулем, чипсетом. Сегодня более 600 иностранных бортов у нас летает в рамках наших авиационных компаний. Полагаю необходимым сделать то же самое – вводить в требования, чтобы, если самолёт закупается российской авиационной компанией, он в обязательном порядке должен быть оснащён этим модулем.

В.Путин: Чтобы производитель оснащал?

Д.Рогозин: Конечно, это же не такая большая проблема. Но для нас это важно. Какой смысл оборудовать ГЛОНАССом наши аэропорты, если воздушные суда не оборудованы этой системой?

В.Путин: Правильно абсолютно.

Д.Рогозин: Далее. По поводу «ЭРА-ГЛОНАСС», я уже сказал об этом, на сегодняшний момент более 1 миллиона 800 тысяч автомобилей в Российской Федерации оснащены этой системой. До конца года будет 3,5 миллиона машин.

Принято и обработано 838 тысяч вызовов. Более чем в 10 тысячах случаев было обеспечено оперативное реагирование, то есть это сотни человеческих жизней. Мы с Вами знаем о том, что есть такое понятие «золотой час», чем быстрее будет оказана помощь пострадавшим, тем больше шансов на спасение жизни. Поэтому эта система активно внедряется.

АО «ГЛОНАСС», которое является федеральным оператором этой системы, является организацией со 100-процентным государственным участием. Хочу также Вас проинформировать, что с этого года мы прекращаем государственное финансирование, потому что эта организация перешла на самоокупаемость. Это очень важно, подчёркивает успех политики коммерциализации возможностей, которые создают российские орбитальные системы.

Хотел бы Вас проинформировать, что мы считаем технически возможным совмещать системы «ЭРА-ГЛОНАСС», «Безопасный город» и «Система-112». Это будут единые колл-центры, единые возможности перехода «Безопасного города» к «Умному городу». То есть ГЛОНАСС будет внедрён в том числе в этих технологиях.

В.Путин: Так и нужно сделать, имея в виду те положительные результаты, которые показывает внедрение ГЛОНАСС в тех сегментах, о которых Вы сказали, – при дорожно-транспортных происшествиях. Насколько я вижу из представленных документов, смертность на дорогах сократилась на 32 процента.

Д.Рогозин: Совершенно точно.

В.Путин: Да, это очень серьёзный результат, причём положительный, поэтому нужно двигаться дальше.

Россия > СМИ, ИТ. Транспорт > kremlin.ru, 24 апреля 2018 > № 2584857 Дмитрий Рогозин

«Самое трудное – переходить от символической политики к реальной»

Иван Крастев – председатель Центра либеральных стратегий в Софии, постоянный научный сотрудник Института гуманитарных наук в Вене и автор статей для многих периодических изданий

Резюме Децентрализация Украины гораздо лучше соответствует национальному характеру. Каждый раз, как украинский президент пытался изображать из себя президента России, это заканчивалось катастрофой. Украинцы просто не готовы примириться с чрезмерной централизацией власти, говорит Иван Крастев.

Иван Крастев – руководитель Центра либеральных стратегий в Софии и ведущий научный сотрудник Института гуманитарных наук в Вене, один из наиболее проницательных комментаторов социально-политических процессов Европы. Он распознает многие из них задолго до того, как они становятся очевидны.

– Герой популярного украинского сериала «Слуга народа» – простой учитель истории Василий Голобородько, в одночасье ставший президентом Украины, – по сюжету добивается значительных успехов. В частности, Украина достаточно скоро получает вожделенный «безвиз» с Евросоюзом. На следующее утро герой обнаруживает, что страна обезлюдела – все украинцы уехали в Европу. К счастью, это оказывается только сном, вернее, ночным кошмаром молодого президента. Может ли такой апокалиптический сценарий «европейской интеграции» и в самом деле грозить Украине?

– Страх перед тем, что все уедут и некому будет даже свет погасить, – не только украинский и не только кошмар. Это было лучшее, что случилось со всей Восточной и Западной Европой после 1989 г., но также и то, чего мы больше всего боимся теперь. Давайте обратимся к природе сильнейшего отторжения, даже враждебности к иммигрантам, которое продемонстрировали все без исключения страны Восточной Европы, входящие в ЕС. Надо понимать, что причина не столько в страхе перед самими иммигрантами (в конце концов, те пока попадают в другие страны ЕС), сколько в собственной травме восточноевропейских стран, связанной с эмиграцией оттуда. На недавних выборах в Германии максимальное количество голосов «Альтернатива для Германии» получила не в районах, приютивших наибольшее количество беженцев, а там, откуда уехало больше всего эмигрантов; восточная часть Германии (бывшая ГДР) за последние 25 лет потеряла около 15% населения.

В этом контексте проблема миграции может стать актуальной и для Украины. В конце концов, процесс интеграции в ЕС – это в некотором смысле эмиграция Востока на Запад. Проблема в том, что кто-то эмигрирует на Запад сам, в одиночку, а кто-то – вместе со своей страной. Вступление в ЕС предполагает принятие институтов и практик Союза, его законодательства, стиля жизни, наконец. Чем дольше адаптация, тем больше людей, готовых действовать самостоятельно. Это, разумеется, отражается на внутриполитической жизни этих стран. Я не думаю, что в этом Украина будет чем-то принципиально отличаться от Болгарии, Румынии или Польши.

Из страны в первую очередь уезжают не самые, скажем, лучшие или умные, но самые предприимчивые, готовые рисковать, менять уклад жизни. А это – наиболее активная часть населения, от которой можно было бы ожидать самой активной поддержки внутренних реформ. Депопуляция важна не столько в силу количества людей, покидающих страну, сколько в силу того, что для многих эмиграция оказывается главной жизненной альтернативой. Решая, как организовать жизнь, люди заключают, что проще сменить страну, чем пытаться сменить правительство. Этот феномен проявился в процессе миграции из деревень в города в 50-е – 70-е гг. ХХ века. Тех, кто оставался жить в деревне – даже если они жили лучше, чем те, кто уехал в город, – считали отсталыми, инертными. И это будет главной проблемой Украины.

Прежде всего из-за слабости ее экономики – украинцам, конечно, проще зарабатывать в Европе. И эта проблема, вероятно, на Украине будет серьезнее, чем в других восточноевропейских странах, поскольку перспективы ее присоединения к ЕС очень туманны. При этом кошмар Василия Голобородько представляется мне достаточно реальным – если люди считают отъезд в другую страну возможным выходом из положения (даже когда не уезжают физически), они гораздо менее мотивированы что-то активно менять в своей.

– И что Европа сможет сделать с гипотетической волной иммигрантов с Украины?

– Европейский парадокс состоит в том, что экономике Европы нужны мигранты или роботы, а европейский электорат не хочет их. «Иммиграционный шок» европейцев вызван вовсе не количеством мигрантов. За 2015–2016 гг. в Европу приехало меньше 2 млн человек – это 0,5% населения Европы. И принимали их в основном такие страны, как Германия или Швеция. Украинцев в Европе не воспринимают в качестве культурной угрозы, а часть проблемы из-за наплыва беженцев с Ближнего Востока связана как раз с тем, что они считались носителями именно такой угрозы, «агентами» иного образа жизни и т.п.

В Польше, наотрез отказывающейся принимать беженцев с Ближнего Востока, никто особенно не протестует против трудовых мигрантов с Украины. Так что переселение составит бóльшую проблему для Украины, чем для Евросоюза. Конечно, трудовая миграция – принципиально иной феномен, чем беженцы из зоны военных действий, люди с совершенно иным статусом. Другое дело, что уже сегодня тяжело отличить мигрантов от беженцев, а в дальнейшем будет еще труднее с учетом климатических изменений, локальных конфликтов и т.д.

Но вряд ли задача интегрировать трудовых мигрантов с Украины представляет сколь-либо серьезную сложность для большинства европейских стран. С основными проблемами столкнется Украина и украинцы, а не Европа и европейцы. Во-первых, украинцам все же придется испытать на себе несколько больший уровень враждебности со стороны уже состоявшихся европейцев, им будет несколько сложнее интегрироваться в европейский рынок труда. А во-вторых, рост возможный эмиграции из Украины, как я говорил, затруднит процесс трансформации самой Украины. Но, честно говоря, украинцы и русские – самые востребованные трудовые мигранты, особенно в Центральной Европе.

– А имеет ли смысл вообще обсуждать интеграцию Украины в Европу, если некоторые эксперты ставят под вопрос само существование Евросоюза уже в ближайшей перспективе?

– Не спешите хоронить Евросоюз. За последние несколько лет он пережил уже четыре серьезных кризиса, существенно повлиявших на его структуру, функционирование и представление о собственных перспективах. Более того, каждый из кризисов нес потенциальную угрозу дестабилизации и развала. Но парадокс в том, что, несмотря на то что ни один из этих кризисов не удалось в полной мере разрешить, их развитие и взаимовлияние стабилизировало ЕС, и сейчас экономические показатели и опросы общественного мнения показывают, что сейчас он – в лучшей форме, чем был в конце 2016 года.

Итак, кризис еврозоны разделил Европу на север и юг, на кредиторов и должников. Российско-украинский конфликт разрушил сложившееся в ЕС убеждение, что военная сила нерелевантна в европейской политике; мы полагали ее сутью экономику и культурную, цивилизационную привлекательность – но нам пришлось взглянуть на мир по-новому. Референдум в Великобритании лишил еврозону третьей по мощи экономики и сделал перспективу дезинтеграции ЕС – немыслимую ранее – реальностью. Иммиграционный кризис, оказавшийся самым значительным из четырех, разделил Европу на Восточную/Центральную и Западную, заставив задуматься над природой европейских границ, вопрос о которых после Первой мировой войны всегда был ключевым для европейской идентичности. Главной посылкой, из которой исходил ЕС, было «жесткие бюджеты – мягкие границы». При этом Евросоюз полагал, что всегда будет граничить с новыми потенциальными участниками Союза. Иммиграционный кризис потребовал снова пересмотреть природу границ, вернуть границы-барьеры. Но если вы хотите менять границы, надо понимать, где проходят внешние границы Евросоюза. И вернуть границы-барьеры – непростая задача, поскольку одна из основополагающих идей состоит как раз в том, что границы совсем не так важны, как это считалось раньше.

И вот тут как раз начался европейский парадокс, неожиданный для многих (в том числе и для меня). Вслед за тем как Греция, Италия и другие заявили, что невозможность превысить трехпроцентный дефицит бюджета лишает их перспектив экономического развития, развитие иммиграционного кризиса заставило ЕС принять положение о том, что расходы на беженцев не будут учитываться в дефицитных статьях бюджета – и мы получили невиданный дотоле уровень гибкости при разработке бюджета.

«Брекзит», казалось, усугубил внутриполитический разлад в ЕС, но в итоге консолидировал его. Каждый кризис разделял европейцев на разные лагеря, но их взаимодействие и взаимовлияние одновременно наделяло Евросоюз гибкостью, столь ему необходимой. Так, миграционный кризис столкнул Восток и Запад Европы, возник риск появления устойчивого антибрюссельского и антиберлинского «вышеградского» блока, и в то же время российско-украинский кризис разделил страны вышеградской группы, когда одни (Польша, в частности) настаивали на ужесточении санкций против России, а другие (Венгрия или Чехия, например) не испытывали по этому поводу энтузиазма.

Сегодня непросто определить, где заканчивается диалектика и начинается ирония. Всю вторую половину ХХ века Великобритания была главным мировым переговорщиком, обсуждая, в частности, со своими бывшими колониями вопросы экономических взаимоотношений, то есть, по сути, условия их независимости. И во всех этих переговорах Великобритания занимала сильную позицию – опыт, знания и ресурсы были на ее стороне, а партнеры по переговорам такого опыта не имели и были вынуждены приобретать его уже по ходу дела. А теперь, ведя переговоры с ЕС, Великобритания сама оказалась в положении бывших колоний из-за того, что последние 20 лет она сама никогда не проводила переговоров – всем занимался Брюссель. В итоге власти Великобритании сейчас лихорадочно ищут экспертов, способных справиться с этой задачей, а на фоне неспособности покинувшей ЕС страны самостоятельно, эффективно отстаивать свои интересы растет уверенность стран-членов ЕС в возможностях и способностях Союза.

– В недавно вышедшей книге «После Европы» Вы пишете, что у Старого Света нет ни возможности, ни желания открыть границы. Но в случае с продвижением на Восток вообще и с Украиной в частности Европа продемонстрировала явное желание эти границы расширить. Если Европа не опасается наплыва иммигрантов с Украины, то, может быть, Украине предстоит стать «гаванью», способной приютить мигрантов, стремящихся попасть в Европу из других стран – с Ближнего Востока, например?

– Нет, конечно. Для того чтобы принимать у себя мигрантов, нужно, во-первых, функционирующее сильное государство, а украинское сейчас – самое, пожалуй, хрупкое в Европе. Оно просто не справится с такой задачей. Во-вторых, если сейчас мигранты не хотят ехать в Польшу или Болгарию, то почему они захотят ехать на Украину? Несколько лет назад Тони Блэр предлагал создать нечто вроде сети убежищ для мигрантов вдоль границ ЕС – но это, конечно, нереалистично. Европа не планирует превратить Украину в буферную страну. И если европейцы не особо обеспокоены перспективой наплыва мигрантов с Украины в Европу, то им стоит все же озаботиться тем эффектом, который массовая эмиграция может оказать на социально-экономическое положение в самой Украине.

Рынок труда Украины, как и многих других постсоветских республик, недостаточно гибок для того, чтобы обеспечить приезжих работой. С другой стороны, Украина гораздо более привычна, чем другие страны Восточной Европы, к этническому разнообразию – это наследие Советского Союза. Европейское наследие в этом смысле совершенно иное. Россия – второй в мире реципиент миграционной рабочей силы после США. Большинство этих мигрантов – выходцы из Центральной Азии, владеют русским. Восточноевропейские страны не имеют такого опыта взаимодействия с мигрантами вообще, тем более с мигрантами, не принадлежащими к основным этническим группам, образующим государство. Но я все же не думаю, что Украина будет решением проблем Евросоюза – по крайней мере проблем с иммигрантами.

– На Украине есть прекрасная поговорка: «бачили очi, що купували». Насколько, по вашему мнению, Европа, активно продвигавшая идею интеграции для Украины, представляла, с чем ей придется иметь дело? Насколько это представляла себе Украина?

– Иллюзии были у обеих сторон. Но мир меняется. Вероятно, Европа считала политические процессы на Украине в 2013 г. чем-то вроде продолжения «революции-1989» – разрушения Варшавского блока, начала активной демократизации в Восточной Европе. У украинцев, понятно, были свои ожидания в отношении европейских перспектив. Я бы постарался рассмотреть эту картину в более широком историческом контексте.

Один высокопоставленный турецкий политик недавно высказал свое видение политических процессов в Европе, которое в целом совпадает с моими ощущениями. Он сказал: «Вторая мировая война окончилась в 1989 году. Но Первая не заканчивалась вовсе».

Действительно, в результате Первой мировой войны разрушились три главные континентальные империи – Османская, Австро-Венгерская и Российская. Дальнейшее развитие шло по трем разным сценариям. На месте Австро-Венгрии возникли национальные (этнические в основном) государства, которым пришлось далее пройти через еще один кризис – через Вторую мировую. Результатом в западной части Европы стало появление Евросоюза. Россия с появлением Советского Союза, приспособившего некоторые элементы имперского наследия к новой идеологии, сумела сохранить контроль над многими территориями, входившими в состав Российской империи. Конечно, Советский Союз – совершенно другой проект с точки зрения нациестроительства, но территориальная преемственность налицо. На Ближнем Востоке процесс строительства государств современного типа занял гораздо больше времени, а «арабская весна» привела к падению легитимности постколониальных национальных арабских государств.

Таким образом, сейчас мы имеем три проекта в развитии – Евросоюз, постосманская, но и посткемалистская Турция, и растущая в ходе государственного строительства постимперская Россия. Я уверен, что попытки объяснить происходящее в рамках реалий холодной войны или «пост-холодной войны», не помогут понять истинную картину. То, что происходит сегодня, – не «холодная война 2.0». Холодная война была столкновением идеологий. Сейчас такой конфликт не стоит на повестке дня, поскольку авторитаризм – не идеология. Главным оружием холодной войны была атомная бомба; главное оружие сегодняшней конфронтации – кибероружие. Разница между ними принципиальная: если лишь немногие страны могли позволить себе ядерный арсенал (который к тому же нельзя было применять, поскольку это было оружие массового уничтожения), кибероружие распространено широко, им обладают как государственные, так и негосударственные акторы, и оно предназначено для активного использования – поскольку это «оружие массовой дезорганизации». Наконец, в годы холодной войны отношения между Западом и Советским Союзом имели структурное значение для мира в целом, чего нельзя сказать о нынешнем противостоянии России и Запада. В книге From the Ruins of Empire Панкадж Мишра исследует интеллектуальное наследие лидеров главных мировых национально-освободительных революций начала ХХ века – Ататюрка, Сунь Ятсена и других. В числе событий, оказавших критическое влияние на ход их мыслей, вдохновлявших их, он называет одну войну ХХ века. Как вы думаете, какую?

– Я бы подумал об англо-бурской, но она началась в XIX веке… Первая мировая?

– Русско-японская 1905 года. Они считали ее ключевым моментом в истории – впервые небольшая неевропейская страна смогла одолеть великую империю. Для западной мысли главным событием, основным содержанием ХХ века является идеологическое противостояние, которое началось с Русской революции 1917 г. и завершилось с окончанием холодной войны. Для другой половины земного шара главным был процесс деколонизации, а холодная война – всего лишь обстоятельства, в рамках которых эта деколонизация происходила.

Мне представляется, что на российско-украинский кризис продуктивнее будет смотреть как на столкновение двух разных проектов государственного строительства, опирающихся на разные ресурсы. Россия, как удачно заметил кто-то из историков, никогда не имела империи – она сама всегда была империей. Неудивительно, что имперское наследие – как дореволюционное, так и советское – стало важным элементом идентичности нового российского государства. А источником государственного строительства в некоторой степени оказалась европейская интеграция и Евросоюз. Дело не только и не столько в том, что украинцы захотели присоединиться к ЕС – в конце концов, люди всегда хотят быть частью чего-то большого… Украинцы создавали образ своего будущего – возвращаясь к вашему вопросу, именно его они «купували».

– Однако в России Украину прежде всего считают – и широкая публика, и большинство экспертов – чем-то вроде геополитического поля боя между Россией и Западом. Эту баталию полагают экзистенциальной и очень любят цитировать фразу Бжезинского о том, что без Украины Россия перестанет быть империей – то есть погибнет.

– Такая оценка справедлива только в рамках мышления пост-холодной войны. Но эта мерка не позволяет понять, что в действительности происходит на и вокруг Украины – для обеих сторон. Я считаю колоссальной ошибкой продолжать считать это частью геополитического противостояния России и Запада. Еще одна проблема состоит в том, что в России русскоговорящих украинцев считают русскими. Русскоговорящие украинцы – прежде всего украинцы, это надо ясно понимать. Европейцы же были шокированы, обнаружив в «проевропейской революции» серьезный элемент национализма. Парадокс государственного строительства на Украине заключается в том, что элиты хотят построить классическое национальное государство ХХ века на фундаменте перспективы влиться в «постнациональный» Евросоюз. Поэтому Украина зачастую выглядит как парубок, заявившийся в вышиванке на тусовку в стиле «техно».

Однако эти два конфликтующих процесса строительства идентичности парадоксальным образом консолидируют друг друга. Основа легитимности любого украинского правительства на данный момент – способность защитить свой суверенитет от России. Изрядную часть рейтинга Владимира Путина обеспечивает убеждение россиян в том, что он возвращает потерянные Россией земли. Причем, в отличие от Второй мировой, когда сражались и умирали миллионы людей, Путин аннексировал Крым практически в одиночку, бескровно, без жертв – и подарил его народу России.

Одностороннее восприятие происходящего – одна из причин того, что Россия и Запад не находят компромисса, хотя статус-кво по разным причинам обе стороны не устраивает. Европейцы, конечно, разочарованы результатами борьбы с коррупцией на Украине (по причине собственных иллюзий на этот счет, должен заметить). Ни Европу, ни Россию не устраивает то, что происходит на Донбассе, хотя этому уделяется не столько внимания, сколько в свое время уделялось Крыму. Но ни одной стране не может понравиться конфронтация и насилие у ее границ.

Главная проблема в том, что все происходящее стало политикой символов – и для Украины, и для Донбасса, и для России, и для Запада. В политике символов достичь компромисса неимоверно трудно. Отсюда и патовая ситуация, которая, повторяю, никого не устраивает и причины которой, конечно, выходят далеко за пределы украинского кризиса. Для достижения настоящего компромисса по Украине важно понять, что это не будет компромисс между Россией и Западом. Его можно построить только на понимании того, что происходит в самой Украине, только в зависимости от того, как сложится ситуация там. Украине реально грозит депопуляция, а Донбасс уже столкнулся с ней. Люди уезжают – кто в Россию, кто на Украину, и все это может привести к тому, что одни из самых богатых земель в мире окажутся в запустении. Однако пока рамки, в которых идет обсуждение этого конфликта, не позволяют прийти к его разрешению…

– Идея о том, что Украина – молодая нация в поиске своей идентичности, пользуется гораздо меньшей популярностью в России. Но если дело обстоит так, то эту идентичность Украине придется строить на двух наследиях – советском (и постсоветском) и европейском. Как, по-вашему, может развиваться этот процесс?

– Честно говоря, Украина в этом смысле находится в очень сложном положении. С одной стороны, она граничит со страной, значительно превосходящей ее в военном плане – и очевидно готовой применять военную силу. С другой – с таким сильным игроком, как Евросоюз, где антинационализм является одним из основополагающих принципов легитимации. Это создает очевидную конфликтную ситуацию, значительно усложняющую процесс построения идентичности. История учит, что чем ближе два государства в плане культуры, тем драматичнее процесс госстроительства по обе стороны границ, поскольку главная задача – показать, что вы не имеете ничего общего. Один из моих украинских друзей, например, уверял меня в том, что Украина и Россия – две разные цивилизации. Но когда вы имеете общую историю, общую культуру, определить, в чем заключаются ваши различия, очень непросто. Поэтому все истории построения национальной идентичности со стороны – особенно в ретроспективе – выглядят глупо. В результате вы вынуждены строить свою идентичность не на какой-то субстантивной базе, а на основе устремлений и эмоций, причем в обстановке, когда общая история становится предметом яростных споров и разногласий.

В этом смысле пост-крымская пропагандистская война между Россией и Украиной стала для обеих стран ключевым моментом построения идентичности. Та же пропаганда, что позволила Владимиру Путину консолидировать российское общество в рамках новой, отличной от советской (хотя у них есть и общие черты) державной парадигмы, стала и главным источником новой, постсоветской идентичности Украины. В каком-то смысле стороны говорили на одном языке.

Знаменитый историк и культуролог Чарльз Тилли много лет назад заметил: «Государства развязывают войны, а войны создают государства». Государственное строительство на Украине всегда было сложным еще и из-за того, что институты уже имелись, а вот идентичность оставалась спорной. А также из-за постоянной угрозы распада страны, которую в электоральных целях эксплуатировали все политики – Восточная Украина против Западной, пророссийская против антироссийской… Сейчас же выход главного фактора формирования идентичности за пределы территориального конфликта привел к тому, что самыми яростными украинскими патриотами стали русскоговорящие украинцы. Добровольное участие в конфликте дает им возможность претендовать на легитимность своей украинской идентичности, не опасаясь обвинений в незнании украинского языка, в «чуждости» и «пришлости». Кроме того, некоторые из них считают, что Россия их предала.

С другой стороны, современная Россия, как и ЕС, всегда была страной «без границ». Десять лет назад «Левада-центра» спрашивал: «Считаете ли вы современные границы России справедливыми? Какими будут эти границы через 10–20 лет?». Отрицательный ответ на первый вопрос дали 43% респондентов, но среди них были как те, кто считал, что территория России должна быть больше, так и те, кто хотели более этнически гомогенного государства (Россия без Северного Кавказа). Многие в России искренне опасаются распада страны, и мне кажется, что на Западе это не очень хорошо понимают. Причины опасений укоренены в 1990-х гг., в истории чеченских войн, культурных особенностях, памяти о многочисленных (в силу протяженности границы) приграничных конфликтах. Интересно, что в этом контексте украинский кризис позволил Рамзану Кадырову продемонстрировать лояльность России. Его готовность сражаться за Россию в этом конфликте сделала его «хорошим русским» – так же, как готовность сражаться за Украину делает русскоязычных украинцев «хорошими украинцами»… Представление о границах всегда было частью идентичности. Это понимают обе стороны, но такой конфликтный поиск идентичности не делает Европу лучше.

Кен Джовитт предложил прекрасное определение трех типов границ. «Граница-фронтир» подобна бару для холостяков: вы заходите туда, выпиваете, чтобы «снять» кого-то, чьего имени завтра уже не вспомните. В каком-то смысле постсоветские границы были таким фронтиром. Потом, к сожалению, воздвигаются «границы-барьеры», «границы-баррикады» – их достоинства тоже крайне сомнительны. Они мешают сотрудничеству – на баррикадах не сотрудничают, на них умирают. Или по крайней мере пытаются друг друга перекричать. Как перейти через «баррикады» к границам третьего типа, на которых завязывается сотрудничество, а идентичности обозначены (и ограничены) так, чтобы одна не посягала на другую? Понятно, что это требует времени. Много времени. Правда, свежесть восприятия конфликта со временем притупляется – люди устают. Во-первых, они устают от крови. Во-вторых, они устают от сверхэмоционального вовлечения в конфликт – притом что они уже давно определили для себя, на чьей они стороне. Хотя, конечно, «подогревать» конфликт можно довольно долго. Так, использование Россией военных по сути «американизировало» западное присутствие на Украине, поскольку очевидно, что из всего коллективного Запада только США способны составить конкуренцию России в военном плане, только они обладают достаточными ресурсами и опытом, чтобы обеспечить военную безопасность в обстановке вооруженного противостояния.

Европейцы же должны сосредоточиться на создании условий, когда обе стороны могли сосуществовать, признав: процесс построения идентичностей достиг определенного уровня, при котором стороны согласны определить некоторые рамки, за которые нельзя заходить, осознавая, что какие-то вещи уже невозможны. Обеим сторонам стоит задуматься, как они смогут взаимодействовать, не пытаясь просто игнорировать конфронтационную повестку. Это невозможно – тяжелые воспоминания и неприятные темы всегда всплывают в самый неожиданный момент, это надо понимать.

Европа, конечно, ожидает от России серьезных инициатив по Донбассу. В отношениях между Россией и ЕС не изменится ничего, если не станет другой ситуация на Востоке Украины. Европейские политические круги с энтузиазмом встретили информацию о согласии России на ввод миротворцев ООН в Донбасс. Идея, что украинский кризис можно разрешить, не предпринимая никаких шагов в Донбассе, далека от реальности. Именно потому, что нынешняя политика – это политика символов.

Возможно, период сразу после выборов, накануне Чемпионата мира по футболу, подойдет для каких-то символических шагов, попытки наладить хоть какое-то взаимодействие в Донбассе и вокруг него. Да, в России уверены: любое западное влияние или вмешательство в украинский кризис направлено на дестабилизацию российской идентичности (зеркально противоположное такой же убежденности украинцев в том, что любое российское вмешательство носит дестабилизирующий характер). Но надеюсь, что такое мнение не стало еще незыблемым.

– Что же в итоге представляет собой Украина для Европы, для Евросоюза и наоборот?

– Прежде всего мы говорим о большой восточноевропейской стране, от безопасности и благополучия которой зависит весь регион, вся восточная часть Евросоюза. Европе необходимо урегулировать этот кризис – особенно с учетом определенных демографических проблем, идущих с юга. Европа не сможет с ними справиться при дестабилизированной Украине, поэтому урегулирование российско-украинских отношений чрезвычайно важно. Возможно, несколько лет назад кто-то и видел в происходившем на Украине модель для трансформации России, но не думаю, что это еще актуально. Россия же, как мне кажется, тоже не заинтересована в раздувании конфликта ради конфликта, дальнейшей дестабилизации Украины. Стремление к более стабильному развитию естественно для эпохи «незавершенной Первой мировой войны».

Украина же – и это очень важно – не может строить свою экономику по российской модели, основанной на эксплуатации природных ресурсов. То же касается и политической модели. Один западный историк справедливо заметил: «В России традиционно очень сильна культура статуса, а Украина нередко становилась центром анархических движений». Очевидно, что децентрализация Украины гораздо лучше соответствует национальному характеру. Каждый раз, как украинский президент пытался изображать из себя президента России, это заканчивалось катастрофой. Если бы президент Янукович не попытался применить силу против студентов на Майдане в ноябре 2013 года, ситуация могла бы развиваться по-другому. Украинцы просто не готовы примириться с чрезмерной централизацией власти. Президент Порошенко тоже уже должен был убедиться в том, что даже во время военного конфликта украинцы не готовы принять абсолютно централизованную власть.

В этом смысле Европа – та же Германия – многое может предложить Украине для того, чтобы институционально закрепить это стремление к децентрализации, перевести его в русло практической организации эффективной власти. Надо отметить в этой связи, что конфликт дисциплинировал и сделал более эффективными некоторые элементы власти на Украине – армию, разведку, «Нафтогаз»…

России же будет достаточно тяжело переключиться с символической на реальную политику. Символическое значение присоединения Крыма оказалось настолько сильным, что доминирует в политическом поле до сих пор. Может возникнуть искушение «повторить Крым», но успех подобного предприятия (если искушение окажется непреодолимым) представляется весьма сомнительным. Крым повторить нельзя хотя бы в силу уникальности его значения в исторической памяти россиян – другого такого места нет. Вопрос о принадлежности Крыма был болезненным еще 20 лет назад, когда прямой политической конфронтации не было в помине.

Кроме того, мне кажется, что Россия не заинтересована в создании еще одного очага нестабильности у собственных границ. Ее ресурсы все-таки не бесконечны, и сейчас различные регионы и территории – как внутри России, так и за ее пределами (Южная Осетия, Абхазия и т.д.) уже конкурируют за них. Мне кажется, российскому руководству важно понимать, что продолжение такой политики на постсоветском пространстве только создает проблемы, а не помогает их решать. Причем это касается и соседних, дружественных России стран – Белоруссии, Казахстана и т.д.

– Имманентна ли географическая экспансия, расширение границ для ЕС? Смогут ли европейские институты, модели и практики (которые Брюссель не собирается менять) сработать на Украине?

– Верно, что в первые десятилетия после холодной войны Евросоюз считал себя чем-то вроде универсальной модели для всего мира, и в этом смысле это был союз с постоянно меняющимися границами. Мы были убеждены в том, что все наши соседи мечтают (явно или тайно) к нам присоединиться. Сейчас мы уже не так в этом уверены. Иммиграционный кризис локализовал идею Европы, превратил идею в территорию, которую надо защищать. В этом смысле Европа хочет границ, которые хорошо защищены. Недавние события в эрдогановской Турции заставили европейцев усомниться и в трансформационной силе Евросоюза. Но если мы хотим увидеть будущее европейско-украинских отношений, надо осознать, что и ЕС переживает процесс драматических изменений, и Украина проходит такой же драматический процесс. Поэтому нельзя исключать и того, что когда-то ставшая более эффективной Украина присоединится к обновленному Европейскому союзу.

Беседовал Александр Соловьев

Украина. Евросоюз > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 23 апреля 2018 > № 2634785 Иван Крастев

Преодолеть логику нулевой суммы

Новый взгляд на вечный конфликт

Тимоти Колтон – профессор государственного управления Гарвардского университета.

Самуэль Чарап – старший научный сотрудник корпорации РЭНД. С 2011 по апрель 2017 был старшим научным сотрудником по России и Евразии Международного института стратегических исследований (IISS).

Резюме Политика и России, и Запада в постсоветской Евразии в тупике. России пора признать, что подход с нулевой суммой к соседям оказался крайне затратным, рискованным и контрпродуктивным. США и ЕС – что парадигма модульных решений, механического разрастания институтов без компромиссов со всеми, включая Россию, больше не сработает.

Холодную войну привели к мирному завершению государственные деятели, которыми руководило понимание безотлагательности решительных действий, ощущение, что они находятся в состоянии цейтнота и окно возможностей скоро закроется. В нынешнем кризисе преобладает решимость сохранить укоренившиеся позиции, а не стремление найти решение. Замороженные конфликты в постсоветской Евразии, к списку которых добавились Крым и Донбасс, нашли отражение в замороженном мышлении политиков. Даже созданная с благими намерениями в декабре 2014 г. «Группа мудрецов ОБСЕ по европейской безопасности как общему проекту» не дала ничего нового. Окончательный доклад группы в основном повторял хорошо известные нарративы Запада и России о периоде после холодной войны.

Нынешний исторический момент отличается от событий 25-летней давности. Конечно, не стоит забывать о принципе «не навреди». Но в данном случае осторожность со временем превратилась в формалистскую, бездумную политику. Пришло время возродить дебаты о будущем постсоветской Евразии, привязав их к нынешним реалиям. Нужно закончить с перечислением проблем и осуждением неправильного поведения той или другой стороны, и перейти к новаторским и реалистичным предложениям, которые позволят прекратить игру с отрицательной суммой.

Соперничество за регион началось незапланированно, на протяжении более 10 лет после окончания холодной войны оно оставалось практически незаметным. Со временем основные внешние акторы стали более решительно и последовательно стремиться к одностороннему преимуществу. Вместо того, чтобы попытаться выработать привычку к взаимовыгодному сотрудничеству, они постоянно нацеливались на победы за счет другой стороны. За этим следовала контрэскалация, государства повышали ставки, даже если политика была плохо продуманной и контрпродуктивной. Региональные игроки лишались возможности маневра, потому что внешние акторы могли в любой момент потребовать полной лояльности. Стремление к одностороннему выигрышу – геополитическому, геоэкономическому и геоидейному – не оставляло места компромиссам. Игра с нулевой суммой принесла соответствующие результаты – с отрицательной суммой. Границы государств были пересмотрены, распространилась враждебность и даже ненависть, отношения глобальных держав оказались разрушены.

Обязательным условием переоценки должно стать признание того факта, что политика и России, и Запада в постсоветской Евразии зашла в тупик. Для России это означает признание, что подход с нулевой суммой к своим соседям оказался крайне затратным, рискованным и контрпродуктивным. Регулярное использование принуждения – будь то политическое, военное или экономическое – оттолкнуло страны, которые при других обстоятельствах могли бы быть вместе с Россией. США и ЕС должны признать, что, несмотря на успехи в Центральной и Восточной Европе, дальнейшее применение методики 1990-х гг. – распространение евроатлантических институтов на восток, к границам России, но не на нее – уже нежизнеспособно. Парадигма «модульных решений», механического разрастания институтов без переговоров со всеми заинтересованными сторонами, включая Россию, и компромиссов, теперь не сработает. Сохранение статус-кво надолго продлит нестабильность и некачественное государственное управление в странах региона, закрепит атмосферу холодной войны в отношениях России и Запада. Украинский кризис, который мы наблюдаем с 2014 г., ясно демонстрирует реальность такого варианта.

Ирония последних конфликтов заключается в том, что на данном этапе ни НАТО, ни ЕС не могут предложить полноправного членства «государствам-лимитрофам». Даже если бы в регионе не было замороженных конфликтов, а «государства-лимитрофы» соответствовали стандартам ответственного госуправления, функционирования рынка и демократических процедур, которые требуются для вступления в европейские и евроатлантические структуры. В Североатлантическом альянсе нет единства по поводу предоставления гарантий безопасности странам, которым Россия периодически угрожает и в которые иногда вторгается. Евросоюз переживает самый глубокий кризис в своей истории, учитывая проблемы еврозоны, экономический спад, неконтролируемые волны миграции с Ближнего Востока и из Северной Африки, терроризм и Brexit. Когда на кону выживание блока, думать о приеме новых членов не приходится.

Признание того, что политика институционального расширения на посткоммунистическую Европу и Евразию, несмотря на прошлые успехи, выработала ресурс, не означает, что Запад обязан согласиться на доминирование России в соседних странах. На самом деле дальнейшее расширение возглавляемых Россией институтов в регионе – тоже неподходящее решение, вне зависимости от того, какую политику выберет Запад. Те государства, которые уже оказались участниками российских инициатив, останутся там из-за давления или отсутствия иных вариантов; многие, наверно, убежали бы, если бы могли. Российские проекты регионального управления не пользуются особой поддержкой в других странах.

Западным и российским политикам также стоит пересмотреть геоидеи, которые часто лежат в основе их политики. Западу нет смысла наставить на праве всех стран делать собственный выбор, если он не хочет или не готов предоставить им этот выбор (как членство в НАТО и ЕС) или нести ответственность за его последствия. Дурную службу Евросоюзу сослужила догматическая убежденность в нормативной гегемонии – естественном превосходстве его систем и структур – в регионе, где гегемония оспаривается Россией и системами самих «государств-лимитрофов», у которых выработалась аллергия на реформы. Российская концепция неделимой безопасности часто сводится к тоске по соглашению великих держав в стиле Ялты, которое бы закрепило, а не разрешило противоречия в регионе. Такой договор не сработал бы, даже если бы его удалось согласовать (что невозможно). Идея фикс Кремля о том, что Россия должна быть лидером постсоветских государств, чтобы ее воспринимали всерьез как глобального игрока, – скорее мантра, чем основанная на фактах стратегия; к тому же она раздражает даже ближайших союзников Москвы.

Следует также прекратить геоидейные бои с тенью: утверждения России о сфере влияния в постсоветской Евразии и противодействие тому со стороны Запада. Может ли хотя бы одна из сторон пояснить, что конкретно подразумевается под региональной сферой влияния? Чем она отличается, скажем, от отношений США со странами Западного полушария или отношений Германии с соседями по ЕС? Конечно, различия существуют, но о них редко говорят. Реально ли полагать, что Россия, обладая на порядок бóльшим весом, чем ее соседи, не будет оказывать на них никакого влияния? И разумно ли ожидать, что страна такого глобального масштаба, как Россия, будет наблюдать со стороны, как геоэкономические и геополитические блоки приближаются к ее границам, постепенно поглощая соседние страны? Чарльз Капчан, отвечавший за политику в отношении «государств-лимитрофов» в Совете по национальной безопасности при Обаме, писал: «Соединенные Штаты вряд ли будут спокойно сидеть на месте, если Россия начнет создавать альянсы с Мексикой и Канадой и размещать военные объекты по периметру американской границы».

Утверждения России о том, что «государства-лимитрофы» и центральноазиатские страны входят в сферу ее влияния или зону «привилегированных интересов», как выразился Дмитрий Медведев, лишены смысла, как и яростное возражения Запада. Что такое привилегированные интересы? Является ли заявленная привилегия абсолютной, относительной или предельной? Претендует ли Россия на то, что только за ней остается решающее слово в регионе? Касается ли это исключительно вопросов национальной безопасности или также внутренней политики, социальных проблем и т.д.? Что важнее: методы, которые выбирает Кремль для оказания влияния, или сам факт влияния? Как Москва собирается учесть предпочтения государств в этой «сфере», особенно тех, которые после 1991 г. стремились к альтернативным партнерствам, чтобы уравновесить регионального гегемона? Даже если западные лидеры преодолеют свои сомнения и пойдут на соглашение с Россией, будет ли оно реально работать, если не учесть в нем мнения этих стран?

Снять табу на диалог о региональном порядке без предварительных условий – первый важный шаг, который мы должны сделать, если хотим остановить разрушительное геополитическое, геоэкономическое и геоидейное соперничество и прекратить конфронтацию России и Запада, достигшую опасного уровня в последние годы. Если Запад позволит призракам Ялты помешать нормальному разговору с Россией, это будет безответственным и в конечном счете саморазрушительным решением. В то же время Москве не стоит ожидать, что ее соседей можно будет навсегда исключить из диалога, который напрямую касается их будущего.

Подобные переговоры в нынешней атмосфере недоверия, взаимных упреков и нагнетания страхов потребуют значительных инвестиций политического капитала. Понадобится время, чтобы выйти за рамки нынешних враждебных подходов в регионе и найти точки соприкосновения. Стороны должны быть готовы умерить свои максималистские амбиции и пойти на компромиссы, которые оставят всех в той или иной степени неудовлетворенными. Только так можно достичь успеха. Западу нужно перестать требовать, чтобы Россия сдалась и приняла его условия. России пора прекратить мечтать о возвращении к старым добрым временам политики великих держав, будь то «большая тройка» 1945 г. или «европейский концерт» 1815–1914 гг., и признать, что соседние государства будут иметь право голоса во всех соглашениях, которые их касаются. А соседям нужно отказаться от ожидания национального спасения извне и осознать, что безопасность и благополучие их стран находится в их собственных руках.

Если такие переговоры когда-нибудь состоятся, на них следует рассмотреть новые институциональные варианты для «государств-лимитрофов», которые станут мостом между евроатлантическими институтами и российскими интеграционными структурами. Соглашение о таких «мостах» позволит снизить накал соперничества великих держав в регионе и заняться актуальными проблемами, стоящими перед «государствами-лимитрофами» и, таким образом, будет серьезнейшим шагом к тому, чтобы оставить в прошлом игру с отрицательной суммой. Вот предварительный список критериев для новых договоренностей, которым придется соответствовать:

Они должны быть приемлемыми для всех заинтересованных сторон.

Приоритет – экономическому росту, реформам и модернизации в «государствах-лимитрофах» на период обозримого будущего. Пусть эти страны сохранят возможность поддерживать связи и с ЕС и с ЕАЭС по своему усмотрению, что позволит осуществлять многовекторную интеграцию вместо того, чтобы настаивать на исполнении обязательств, делающих ее невозможной.

Стороны переговоров должны взять на себя обязательства проводить регулярные, инклюзивные консультации и найти консенсус, прежде чем они займутся изменением институциональной архитектуры региона. Это позволит избежать односторонних изменений статус-кво.

Все стороны подтверждают обязательство уважать суверенитет и территориальную целостность друг друга и воздерживаться от применения силы для разрешения споров. В рамках этого процесса Россия обязуется, когда для этого придет нужное время, вывести войска из районов, где суверенитет не оспаривается ни одной из сторон, например, Приднестровье и Донбасс.

Переговоры не следует увязывать с разрешением территориальных споров, договоренности должны создавать равные для всех сторон гуманитарные, экономические критерии и критерии безопасности в зонах конфликтов и вблизи них. Сторонам следует обеспечить гарантии нейтрального отношения ко всем, – фактически отодвинув политические разногласия на второй план, – чтобы эти критерии удалось согласовать и применять, не нарушая «красные линии» суверенитета. Страны с непримиримыми позициями смогут решать практические вопросы, касающиеся благополучия жителей зон замороженных конфликтов, не идя при этом на политические уступки. Как минимум, эти шаги позволят ослабить напряженность и уменьшить страдания людей и, возможно, заложат фундамент для политического урегулирования.

Даже если эти очень общие условия будут выполнены, жестких переговоров не избежать. Конечно, в нынешних обстоятельствах сделать это невероятно сложно. Но не невозможно. Хельсинкский Заключительный акт, возможно, даже более амбициозный проект, был выработан в середине 1970-х гг., в разгар холодной войны. Этот документ сам по себе не прекратил холодную войну – и переговоры, о которых мы говорим, даже если они увенчаются успехом, помогут ослабить напряженность, но не ликвидируют ее полностью. И если за столом переговоров будут присутствовать «государства-лимитрофы», призраки Ялты не проснутся.

Необходимым первым шагом станет открытое – системно-политическое – стремление Запада к обозначенному компромиссу. Россия вряд ли сделает первый шаг, отчасти потому что многие в Москве все еще чувствуют себя отвергнутыми и униженными после попыток Медведева в 2008-2009 годах. Западу стоит протестировать готовность России к переговорам.

Такой первый шаг не будет означать, что Запад склонился перед требованиями России. Предлагаемые переговоры потребуют от всех сторон готовности идти на болезненные компромиссы. Запад должен признать, что модель, отлично работавшая в Центральной и Восточной Европе, не подходит для постсоветской Евразии. России придется жестко придерживаться ограничений, которые новые договоренности установят для ее влияния, и отказаться от военного вмешательства в соседние страны. На базовом уровне Москве пора смириться с тем, что соседи являются по-настоящему суверенными государствами и именно так их и нужно воспринимать, даже если Москве это неудобно.

Плодотворные переговоры по этим вопросам – не просто способ обеспечить толику взаимопонимания между великими державами. Переговоры о новых институциональных механизмах для региональной архитектуры в постсоветской Евразии дадут государствам региона реальный шанс – бóльший, чем когда-либо прежде – на безопасность, реформы и процветание. Продолжение прежнего авантюрного соперничества – гарантия небезопасности, политической дисфункции и экономической отсталости региона. Символ этого кошмара – судьба Донецкого международного аэропорта имени Сергея Прокофьева.

Неприятная правда заключается в том, что сегодня ни Россия, ни Запад не верят, что противоположная сторона готова пойти на компромисс. Руководство России убеждено, что Запад всегда будет стремиться к расширению, придвигаясь ближе к ее границам и даже вглубь ее территории. Многие западные политики уверены, что Россия – это государство-хищник, движимое идеей господства над соседями.

К сожалению, опасения обеих сторон небезосновательны. Те, кто их разделяют, могут указать на десятки причин, по которым предлагаемые нами переговоры могут провалиться. Но пугающие последствия длительной конфронтации оправдывают попытки достичь соглашения. Если не предпринять таких попыток – т.е. идти к новой холодной войне – это будет верхом политической безответственности.

Данная статья представляет собой отрывок из книги «Украинский кризис: победителей нет», которая вышла в виде специального выпуска журнала «Россия в глобальной политике» по заказу и при содействии МДК «Валдай».

Россия. Евросоюз. Украина > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 23 апреля 2018 > № 2634784 Тимоти Колтон, Самуэль Чарап

Украина 2018-2019. Предварительные сценарии

Может ли украинский вопрос стать началом новой европейской политики?

В.И. Брутер – эксперт Международного института гуманитарно-политических исследований.

Резюме Договариваясь о принципах сосуществования, каждая из сторон должна пройти свою часть пути. Россия придется согласиться на «потери» в Европе. Объединенной Европе (прежде всего ее западной части) – признать, что больше не получится решать свои проблемы «за счет России», принуждения Москвы к тому, что ей невыгодно.

Принятие закона «о реинтеграции Донбасса» (Закон об особенностях государственной политики по обеспечению государственного суверенитета Украины над временно оккупированными территориями в Донецкой и Луганской областях) фактически дезавуировало подпись Украины под комплексом соглашений Минск-2. Подготовка к выборам 2019 г. переходит в активную фазу. События ближайших полутора-двух лет могут стать определяющими для Украины надолго вперед. И не только Украины, на кону – будущее Европы.

Украина после 2015 г. – политические предпочтения

После выборов в местные органы власти и областные советы осенью 2015 г. (последние по времени общенациональные выборы в стране) политическая ситуация противоречива. Во-первых, заданный еще в начале нулевых раскол на «украиноязычные» и «русскоязычные» регионы по-прежнему актуален. Но уход Крыма и частичный откол Донбасса превратили русскоязычных в меньшинство. Теперь их не более 42–43%. Во-вторых, все голосования после 2015 г. (как и период с 2002 по 2012 гг.) дают стабильный результат по оси «украинское» – «украино-российское», «восток» – «запад», «национал-демократы (и националисты)» – «умеренные». Несмотря на давление, которое после 2014 г. оказывалось на умеренные партии и осколки Партии регионов, рейтинг «умеренных» оставался практически неизменным.

Таблица 1. Динамика политических предпочтений на Украине 2015–2017 гг. по основным группам избирателей и крупнейшим партиям

(Все таблицы составлены по данным местных выборов, которые постоянно проходят в течение года в обновленные советы на различном уровне.  Полученные результаты в принципе совпадают с данными опросов, но данные непосредственно с выборов позволяют точнее отслеживать рейтинги более мелких партий). В данных по 2017 г. в таблице 1 и рисунке 2 есть отличия. В таблице 1 – данные за весь год, на рисунке 2 – только за октябрь-декабрь. В таблице 3 приведены данные за год и за конец года, поэтому столбцы 2 и 3 не равны столбцу 4.

В-третьих, общий рейтинг двух крупнейших партий, «Батькивщина» и Блок Петра Порошенко, в 2016 г. снизился, а затем стабилизировался. Снижение произошло в пользу новых национальных и национал-демократических сил. Сдвиги невелики, никто с лидерами реально не конкурирует. Национально-ориентированные партии, представленные в Раде («Самопомощь», Радикальная партия Ляшко) в целом сохраняют позиции. Исключение составляет только Народный фронт, который обнулил результаты еще в 2014–2015 гг., а в выборах 2015 г. не участвовал. Сложная экономическая ситуация 2016–2017 гг. и продолжение АТО не привели к значительным изменениям политических предпочтений у основных групп электората.

Тимошенко или Порошенко? Очевидно, что дилемма ложная. Но за четыре послемайданных года украинская политическая среда не выдвинула ни одного реального общенационального лидера. В стране, которая всегда искала и продолжает искать гетмана, способного все (и хорошее, и плохое) производить в «ручном режиме», это провал. В 2016 г., после неплохого результата на местных выборах-2015, рейтинг Тимошенко был стабильным, но не рос (рис. 2). Не рос он и в начале 2017 г., а вот с осени принялся заметно прибавлять – в значительной мере за счет Порошенко. Продолжающийся глубокий кризис власти, государства и государственности в целом вынудил часть избирателей найти себе нового фаворита, им оказалась Тимошенко.

Рис. 2. Динамика рейтингов БПП и «Батькивщины»

Если осенью 2017 г. между БПП и «Батькивщиной» еще было равновесие, то в декабре Юлия Тимошенко уже уверенно лидирует. Ее результаты в поселковых и сельских громадах еще выше. За несколько месяцев к ней перешло много местных активистов, которые считают ее новым «будущим начальником», «новой властью». Все это очень характерно для украинских политических практик.

Партии и рейтинги

Данные таблицы важны для понимания среднесрочных перспектив украинской политики. Можно предположить, что основные тренды на предвыборный 2018 г. уже заданы.

Таб. 3. Динамика рейтингов основных политических партий в 2016–2017 годах

Первое. Кроме Тимошенко реальными бенефициарами в течение 2017 г. были Аграрная партия (АПУ) и Оппозиционный блок (ОБ). Начиная с 2016 г., АПУ и ОБ фактически входят в необъявленный союз с Порошенко и могут (по крайней мере частично) пользоваться административным ресурсом на местах. У партий нет проблем с финансированием, что в нынешней ситуации очень важно. Все это позволило АПУ и ОБ получить голоса небольшой части избирателей БПП и существенной части электората «Возрождения» и «Нашего края» (бывшие члены Партии регионов). АПУ также получила значительную часть голосов независимых избирателей, которые ранее голосовали за региональные партии. В 2017 г. рейтинг АПУ рос быстрее, чем у остальных партий.

Второе. Основные «национальные» партии (кроме «Батькивщины» и БПП) находятся в «своих рейтинговых границах». Никто не вырос, но все способны претендовать на попадание в следующую Раду. На это не повлияли кризис Коломойского, маргинальность Ляшко, раскол в «Самопомощи». При этом ни одна из перечисленных партий не готова играть более важную роль в событиях 2019 года. Нет новых растущих лидеров, сами партии часто меняют позиции. Типичный пример – голосование за «закон о реинтеграции». Вся «национальная оппозиция» («Самопомощь», РП Ляшко, «Батькивщина») закон критиковала, их поправки были отклонены, но в итоге именно они дали решающие голоса для его принятия.

Третье. Рейтинг Саакашвили расти не хочет. Его партия активно участвовала в декабрьских выборах во всех округах, но без успеха. Расчет Саакашвили – не выборы, а «поджигание» политической ситуации. Это объясняет прохладное отношение к нему «потенциальных партнеров». Если у него будут «успехи», то ими попробуют воспользоваться другие. Но без Саакашвили, который теперь к тому же вынужден вдохновлять соратников на борьбу из изгнания.

Четвертое. В таблице отсутствует партия «За жизнь» Вадима Рабиновича, сегодня – наиболее рейтинговая из тех, что являются реальной оппозицией Порошенко. У партии недостаточно ресурсов для создания организаций в районах. В выборах октября-декабря она не смогла принять участие.

Пятое. Зато в них участвовали партии Анатолия Гриценко и Валентина Наливайченко, у которых и раньше с ресурсами было неплохо, а стало совсем хорошо. «Громадская (гражданская) позиция» (ГП) Гриценко стала в декабре лидером роста среди партий. Сейчас ГП «претендует» на право «стать активным драйвером» нового «вашингтонского политического проекта».

Данные объективного контроля позволяют сделать несколько предварительных выводов. Сейчас есть только два сформировавшихся проекта под президентские выборы. Условно «национал-бюрократический» действующего президента Петра Порошенко и условно «национал-популистский» Юлии Тимошенко. Никаких реально «оппозиционных» к сегодняшнему курсу проектов нет, а в рамках действующей парадигмы быть не может. Если предположить, что «условно пророссийская» оппозиция начнет набирать популярность (что крайне маловероятно), она будет немедленно дискредитирована. Любая постановка вопроса о возможной «победе пророссийских сил» на выборах не соответствует сформировавшейся на Украине политической реальности.

Дилеммы Вашингтона

Соединенным Штатам, которые являются (сейчас практически единолично) политическим спонсором киевского режима, необходимо будет сделать выбор и поддержать один из двух блоков. Либо создать новый, в противовес уже существующим. На предварительное решение у США есть время до начала осеннего политического сезона 2018 года.

Политиков «с внутренним стержнем» на Украине всегда было мало. Очень многое решается тем, когда и на каких условиях перебежать на правильную сторону. Пока проамериканские силы на Украине были не у власти, в Соединенных Штатах почему-то считали, что «ликвидность» – дурное постсоветское наследие. Вот получат прогрессисты-реформаторы власть, и немедленно все изменят до неузнаваемости. Такая возможность появилась в 2005 г., когда президентом стал Виктор Ющенко, но все осталось, как прежде. Неудачу списали на недееспособного Виктора Андреевича и интриги Кремля. Однако все только усугубилось после того, как во второй раз премьером стала Тимошенко (2007 г.). 
Если у Ющенко были какие-то принципы, то Тимошенко ими не обременена. Ющенко можно было что-то объяснять (редко, но у кого-то получалось), доступ же к Тимошенко был осложнен настолько, что даже передать информацию удавалось не всегда, а доходила она в весьма искаженном виде. Все решения Юлия Владимировна принимала сама с очень узким кругом приближенных. Нельзя сказать, что в 2010 г. Вашингтон «помог» Тимошенко проиграть выборы, но точно не помог выиграть. К этому моменту ее репутация в США была окончательно испорчена.

В Америке Тимошенко откровенно считают крайне опасной. Если Порошенко при всех недостатках прогнозируем и в чем-то даже последователен, то у Тимошенко есть лишь одно достоинство – личная харизма. 2014 г. должен был положить конец ее политической карьере. Неудачные выборы президента, раскол «Батькивщины», уход ключевых фигур (Авакова, Турчинова и союзного Яценюка), полный провал на досрочных парламентских выборах. И вот новый подъем в 2016–2017 годах.

Опасения по поводу Юлии Владимировны имеют самые серьезные основания. Тимошенко – «вещь в себе». Все «живое» при ней переводится в режим «ручного управления», система становится максимально непрозрачной. Это губительно воздействует на экономику. 2008–2009 гг. были худшими в украинской экономике нулевых годов. Больше того, подобная политика ведет к постоянным внутриэлитным разборкам. Число врагов множится и в какой-то момент начинает превышать критическое. Что и произошло перед выборами 2010 г., к которым Тимошенко поначалу подходила в роли фаворита. В условиях конфликта с Россией реальные отношения между Тимошенко и Москвой были предельно непрозрачными. Достаточно вспомнить газовый договор.

Вашингтон обеспокоен тем, что сейчас именно Тимошенко является (пока неформально) лидером национал-популистского (в действительности ультранационального) блока. Что делать с многочисленными национал-радикалами, если Тимошенко приведет их к власти? Кажется, все ясно, и американцы не позволят Тимошенко выиграть. Но не все так просто. Лидер «Батькивщины» в состоянии победить и сама. Препятствия ее только мотивируют, а харизмы еще хватает. В сравнении с нынешней властью у Тимошенко «все хорошо». Чтобы не позволить ей взять верх, действующего президента надо очень решительно поддержать, а он этого «не заслужил».

Тимошенко самодостаточна, нынешний «круг поддержки» реально агрессивен. Если Вашингтон решит «закрыть» ее политический проект, это вызовет слишком громкий скандал. То есть просто запретить Тимошенко не получается, а если этого не сделать, то она может и победить. Слишком большой риск и слишком хорошие шансы. Значит, нужно что-то другое.

В первых числах января 2018 г. старший научный сотрудник Атлантического совета Диана Фрэнсис опубликовала программный текст об Украине. «Если необходимые преобразования не будут проведены, накануне выборов возможна вспышка уличных протестов. Они получат широкую поддержку международной общественности. И, обладая военной силой противостоять России, украинцы, наконец, получат шанс свергнуть одиозные элиты», – пишет автор. Она прямо перечисляет требования к Порошенко.

• Отозвать и пересмотреть законопроект об Антикоррупционном суде, позволив этому органу действовать независимо, как этого требуют украинцы и западные доноры.
• Прекратить запугивание Национального антикоррупционного бюро Украины.
• Снять неприкосновенность с парламента.
• Запретить политическую пропаганду на ТВ на выборах 2019 г., чтобы лишить олигархов влияния.
• Антикоррупционный суд должен быть создан немедленно, к весне 2019 г. должны быть вынесены решения как минимум по трем делам в отношении VIP-персон, открытым Национальным антикоррупционным бюро Украины.

Казалось бы, акценты расставлены, но если это суть претензий, то они настолько очевидны, насколько и… непринципиальны. В самом деле, почему Порошенко пытается не допустить создания антикоррупционного суда по чужим правилам? Тем более если именно здесь ключ к его переизбранию и к восстановлению отношений с Вашингтоном в комфортной для него редакции. Попробуем разобраться в том, что г-жа Фрэнсис пишет и о чем не пишет. Предлагается создать специальные институты, на которые у Соединенных Штатов будет непосредственное влияние, а у Порошенко нет. Возможно, президент Украины на это согласится, а если нет, то он потеряет власть через год. Если согласится, то уже сейчас.

Дело здесь не в коррупции или всевидящем оке «большого брата», а в особенностях украинской власти. Главное в ней – специфика отношений между авторитарно настроенным лидером и его окружением, которому принадлежит право отправлять власть. При Кучме такого не было, он любил разыгрывать длинные партии и никому не позволял прямо на себя влиять. При Ющенко подобное расцвело, но сам он был равнодушен ко всему, кроме украинского языка, трипольской культуры и пчел. В полном объеме указанный феномен проявился после второго премьерства Тимошенко, и с тех пор все только усугублялось. На Украине нельзя «выключить» тумблером олигархат, бизнес-окружение власти и политическую коррупцию. Они и есть суть этой самой власти, единственная реальная скрепа. Если ее ликвидировать (как предлагает Фрэнсис), страна должна полностью уйти под внешнее управление, либо сорвется в «штопор».

Это не устраивает ни политическую, ни оставшуюся бизнес-элиту. Им может быть все равно, что происходит в Донбассе. Безразлично, сколько украинцев отправилось за границу в поисках работы. Но за свой статус они еще готовы бороться. Никому не улыбается стать первыми жертвами антикоррупционного суда. Есть пример соседней Румынии, где через антикоррупционные процедуры прошла половина топ-политиков, а самый богатый человек владеет 250 млн евро. При росте ВВП в 7% правительство меняется уже третий раз за последний год.

Именно по этой причине Пётр Порошенко и окружение положили очень много сил, чтобы выдавить чуждого им Яценюка вместе с министрами-легионерами. Они стремились к контролю над страной и получили его. Власть для них всегда самоценна. Принимать решение тем не менее придется. Сыграть против Вашингтона официальный Киев не сможет – силы неравны. Сыграть вместе с Вашингтоном – возможно, уже поздно. Слишком много претензий к Порошенко. Чтобы он опять понадобился американцам, должно произойти нечто важное, чего пока не просматривается. И главное, о чем не написала Фрэнсис. В Вашингтоне сейчас нет ни алгоритма, ни готового сценария, ни даже консолидированной группы конфидентов, которая возьмется «изменить Украину».

Переводить на внешнее управление – уже пробовали, решили, что лучше отказаться. Передавать власть технократам и «профессиональным антикоррупционерам» – через неделю все посыплется. Искать свежих сильных людей – только «диктатура добровольческих батальонов» и национал-радикалов. Никаких новых, авторитетных и общественно признанных людей на Украине просто нет. Достаточно посмотреть на киевского мэра Виталия Кличко, который в течение двух-трех лет был политическим фаворитом Запада.

Проблема будущего вашингтонского сценария на Украине в том и состоит, что ему придется быть реальным, а не похожим на текст госпожи Фрэнсис. А следовательно, опираться на то, что есть (данные объективного контроля), а не на то, что Порошенко «должен».

Покер без правил

Все американские внешнеполитические проекты в той или иной степени сводятся к тактикам игры в покер и знаменитой теореме Склански – Малмута. Если перевести ее смысл на обычный язык, Соединенные Штаты сами себе всегда сдают хорошие (но необязательно выигрышные) карты, а дальше начинается торговля, в значительной мере основанная на блефе. Потенциальные «противники» с самого начала убеждены, что у американцев прекрасная карта, и те в любом случае выиграют. Значит, спорить можно только тогда, когда в ответ есть что-то серьезное. «Серьезное» бывает редко, а американский блеф всегда настойчив и фундирован. Чаще всего в таких ситуациях «потенциальный противник» предпочитает сказать «пас» и минимизировать поражение. А вот если нет, то у Вашингтона бывают проблемы.

Примерно это произошло с Крымом и Донбассом в 2014 году. Стандартная американская тактика предполагала обычный «набор» – сдачу себе хороших карт, блеф и игру на повышение ставок, к которой противник не готов. Но в какой-то момент все взвинтилось, и Виктории Нуланд (как полномочному представителю тех в США, кого интересовала Украина) пришлось рискнуть. С Януковичем-то все ясно, с Украиной тоже, а вот с российскими контрдействиями просчитались. И покерные тактики уже не помогли, Россия по американским правилам играть не захотела. Четыре года Вашингтон пытается усадить Москву за стол, где уже лежат карты и даже написано, что «России придется дорого заплатить» за то, чтобы «уйти с Украины». Вероятно, Москва действительно уже заплатила немало, но за предлагаемую партию садиться не желает. Партия продолжается, но почти без России. Россия «не ушла», однако и к столу не подходит. И требует, чтобы партнер выполнял правила, а не выставлял условия, которые не соотносятся с правилами игры. 

Смена персонажа в Белом доме не изменила внешнеполитические установки. Еще перед выборами Дональд Трамп говорил, что Украина должна быть приоритетом для европейцев (а не для новой американской администрации). Но уже летом Курт Волкер получил должность спецпредставителя по Украине, хотя Рекс Тиллерсон ранее выступал против подобного статуса. Фактически американская работа на украинском направлении не прекращалась ни на минуту. 2018 г. будет ключевым – все принципиальные решения необходимо принять до конца года.

2018. На игре

Согласно следствию теоремы Склански–Малмута, чем меньше и хуже информация о возможностях и действиях противника, тем менее оптимальны решения и, соответственно, выше вероятность неудачи. К концу 2017 г. для Соединенных Штатов сложилась парадоксальная ситуация. Обладая достаточными ресурсами и необходимой информацией, они не выработали целостной и непротиворечивой стратегии на 2019 год. Ситуация на Украине и ответные действия (скорее даже отсутствие действий) России ведут к тому, что США вынуждены принимать сложные и ответственные решения. А вот уверенности в том, что они будут эффективными или просто достаточными, нет.

Победа Тимошенко на выборах во главе коалиции национал-популистских сил может принять характер самосбывающегося прогноза, если не случится эффективной контратаки. Слабеющий и дискредитированный Порошенко способен составить конкуренцию Тимошенко только при предельном использовании административного ресурса, заключении пакта со всеми жизнеспособными олигархами, умеренными и даже (латентно) пророссийскими политическими силами (что является отдельным и очень сложным вопросом) и массированной помощи Вашингтона. Получается, что американские патроны должны максимально вложиться в победу Порошенко, понимая, что кризис будет обостряться, коррупция расти, отношение к Америке в правящей группе ухудшаться (а оно уже и сейчас, мягко говоря, не очень).

Чтобы продолжить игру с Россией на повышение ставок, Соединенным Штатам придется:

• активно вмешаться в президентские выборы на Украине,
• создать «своему» кандидату максимально комфортные условия для применения административного ресурса,
• настроить «прогрессивную мировую общественность», ориентированную на «борьбу за новую и лучшую Украину» против «российских агрессоров, грубо попирающих нормы международного права»,
• обеспечить «нейтралитет» олигархов, поскольку они могут все эти планы расстроить и (например) заключить сепаратный мир с Тимошенко.

За все это Вашингтон хочет получить инструменты, которые делали бы власть в Киеве полностью зависимой и лишенной всех внутренних связей, которые оказывают серьезное влияние на украинскую ситуацию. Для этого нужны не умные теоремы, а навыки престидижитатора плюс уверенность в своих силах для выполнения сложных акробатических трюков. Переводя на язык политических технологий, американские кураторы за текущий год (даже быстрее) должны подготовить блок для Порошенко, но… без Порошенко. Последнему же следует мирно уйти и не мешать вашингтонским «специалистам по Украине».

Джокер через «Океан»

Фронтмен группы «Океан Эльзы» Святослав Вакарчук обучается по программе Yale World Fellow, которую должен закончить в нынешнем году. Вакарчук не раз говорил, что «не собирается становиться политиком», тем не менее к этой однозначно политической программе приобщился. Впрочем, никто, конечно, пока не решал и не решил, что именно Вакарчук должен заменить Порошенко. Это просто фамилия, наиболее часто повторяющаяся в публичном пространстве и рейтингах. По своим технико-тактическим характеристикам Вакарчук подходит больше, чем кто-либо другой. У него наименьший на Украине антирейтинг – кандидат, «приятный во всех отношениях». В действительности «Вакарчука» могут звать иначе.

Проблема в том, что «джокер» должен заменить «короля» прямо во время игры и создать иллюзию, что все «так и должно было быть». Подобные трюки можно выполнять ювелирно при наличии серьезной подготовки, а можно «в лоб». Но так, чтобы никто не кричал о подлоге (см. Фрэнсис «о роли подчиненных олигархам медиа во время избирательной кампании»). Для первого варианта уже мало времени, а у американских экспертов на деле нет стремления к сложным и относительно правдоподобным процедурам. «В лоб» выглядит естественнее и перспективнее, главное не допустить «российского вмешательства». Посредством «прокремлевских олигархов».

Для варианта «в лоб» необходимо постоянно нарастающее давление на Порошенко. Он должен понять, что если не выполнит все сейчас, то цена вопроса только возрастет. Если Вашингтон «решит», а он не захочет уйти (совсем как Янукович), то цена может оказаться вовсе запредельной. И главное, окружению Порошенко, которое сейчас обладает определенной властью, должно быть ясно, что у них нет «ни единого шанса».

Еще одна проблема в том, что «избрать Вакарчука» гораздо проще, чем понять, а что с ним можно делать дальше. Главный плюс Порошенко как раз в том, что несмотря на огромное количество недостатков и крайне запутанную ситуацию в стране, он смог (за счет манипуляций окружения в первую очередь) не допустить острого внутриэлитного конфликта. У Вакарчука это самое слабое место.

Весь коллектив Минфина времен Натальи Яресько дружно пытался ее подставить и от нее избавиться. Это относится и к остальным легионерам в украинской власти. Все они восприняли свою отставку как избавление от бессмысленного «поручения сверху». Никто из них (кроме совсем неадекватного Саакашвили) не остался в политике, а многие поспешили уехать из страны. Чужих здесь не любят. «Вакарчуку» предстоит или стать «таким же», или так и остаться «чужим». Вашингтону не нравятся оба варианта. Это делает тактику Соединенных Штатов на Украине в 2018 г. очень уязвимой. Будучи твердо уверены в своем превосходстве, они вынуждены рисковать, причем серьезно.

Сдержанность Москвы

Россия как главный противник США на Украине способна применять более надежные ответные стратегии. При этом (в отличие от американских) они не должны обязательно замыкаться на выборы 2019 года. В определенном смысле они вообще могут быть не связаны с выборами или даже с внутриукраинской ситуацией в целом.

На пресс-конференции 15 января министр Лавров сформулировал российское видение ситуации: «Украина – это тема, которая достаточно искусственно делается гораздо более масштабной, чем она того заслуживает, и рассматривается как оселок противостояния между Россией и Западом… Если бы отошли от этой призмы, через которую пытаются рассматривать украинский кризис… сконцентрировались бы вместо этого на том, что записано в Минских договоренностях – там все предельно ясно, предельно четко, и какому-либо двойному толкованию не подлежит, – тогда, я думаю, украинский кризис был бы давно урегулирован… Мы продолжаем уважать территориальную целостность Украины в тех границах, которые сложились после референдума в Крыму и после воссоединения Крыма с Российской Федерацией».

Лавров акцентированно излагает суть осторожной российской реакции на рискованные стратегии Вашингтона у границ России. В качестве тактического ответа это правильная позиция, имеющая несколько очевидных плюсов. Россия не позволяет США (Западу в целом) и нынешнему украинскому руководству бесконечно повышать ставки и «цену вопроса». Этот процесс происходит гораздо медленнее, чем если бы Москва жестко реагировала на все, что реально происходит сегодня на Украине. Россия сняла с себя все обязательства по отношению к Украине. В результате ситуация в украинской экономике стала беспросветной. С точки зрения демографии Украина быстро превращается в «большую Литву». Фактически России удалось «спровоцировать» внутреннюю дискуссию на Западе по поводу ситуации на Украине, что принципиально. Когда Зигмар Габриэль пытается (без особого успеха, но настойчиво) придумать формулу, позволяющую постепенно отменять санкции, он исходит вовсе не из экономических резонов. Он, как и часть (хотя меньшая) германской политической элиты, понимает, что от того, насколько еще можно восстановить отношения между Западной Европой и Москвой, зависит собственное политическое будущее Западной Европы, ее способность сохранить самостоятельность. Об этом же говорит и канцлер Австрии Себастьян Курц.

Утопия, или Как это может быть

Украинский кризис стал кульминацией напряженности, которая копилась в отношениях между Россией и Западом после холодной войны. Поэтому его разрешение – вопрос не только будущего Украины, но прежде всего состояния дел в Европе в целом. Компромисс, если его когда-то достигнут, будет похож не на Минск-2, а скорее на Хельсинки. Но без Соединенных Штатов, которые меняют систему своих приоритетов во внешней политике и для которых Старый Свет становится разменной монетой в совсем других делах.

Выполнение Минска-2 снимает остроту конфликта на востоке Украины, но не разрешает проблему Украины и всего комплекса противоречий между Европой и Россией. Пока стороны не признают сей простой факт, никакого существенного прогресса в отношениях не будет. Выполнение Минска-2 невозможно еще и потому, что в Вашингтоне понимают: после этого для них наступает «горизонт событий»: санкции надо снимать (либо подтвердить, что не в Украине дело), Крым остается в России, а проекта, чтобы «поладить», уже нет и не будет. Он выброшен в корзину вместе с незадачливым генералом Майклом Флинном. За ненадобностью.

Значит, придется опять поднимать ставки, так как никто не собирается «выпускать» Россию после «какого-то там Минска». Председатель Объединенного комитета начальников штабов США генерал Джозеф Данфорд говорит в Брюсселе не об «угрозе для Украины», а об «угрозе для Европы». И связана она не с «гибридной поддержкой сепаратистов», а с «инвестициями, которые сделала Россия за последние десять лет, и можно увидеть, что нет ни одного направления в российских вооруженных силах, где за это время не произошла бы какая-то модернизация». После более чем внятного сообщения Вашингтону с демонстрацией новейших вооружений, которыми Владимир Путин уснастил послание Федеральному собранию 1 марта, настрой американцев только упрочится. 

Цель вполне объяснима: между Харьковом и Белгородом, между Донецком и Ростовом следует опустить новый железный занавес. Россию необходимо изолировать и принуждать платить «все более высокую цену» за «инвестиции в вооруженные силы». И контроль над железным занавесом должен находиться исключительно в Белом доме, комитете начальников штабов и Госдепартаменте, а никак не в Европе. Последней отводится та же роль, что и сорок-пятьдесят лет назад, но в ухудшенном варианте. Тогда и обоснование конфликта было понятно, и гарантии безопасности незыблемы, и оперативная самостоятельность в рамках альянса шире. Теперь же все словно не в фокусе, как на неудачной фотографии, что на самом деле происходит, никто прямо не говорит, и лишь одно остается неизменным: Старому Свету предлагается взять на себя максимум издержек от противостояния. 

Единственный ответ – прямая договоренность между Брюсселем, Берлином и Москвой, которая не сделает Россию и Западную Европу друзьями, но позволит стать стабильными и предсказуемыми партнерами и соседями, когда каждый знает, что можно и чего нельзя ожидать от другой стороны. Если такого соглашения не будет в ближайшие несколько лет, «окно возможностей» закроется надолго. В этом и состоит главная проблема «осторожной» политики России. Как тактика это работает, как стратегия – нет.

Договариваясь о принципах сосуществования, каждая из сторон должна пройти свою часть пути. Россия вынуждена будет пойти на «потери» в Европе, признание того, что «нейтральная зона» сильно сдвинулась на восток. Объединенной Европе (прежде всего ее исторической западной части) придется согласиться с тем, что она не сможет больше решать свои проблемы «за счет России». Такое соглашение – не мир, но перемирие. Возможно, устойчивое.

Как это может выглядеть? Дальнейшее покажется утопией, а кому-то бредом. Но, во-первых, за тридцать лет уже случилось многое из того, о чем никто кроме безудержных фантазеров и помыслить не мог. Во-вторых, тупик по вопросу европейской безопасности (его олицетворением служит украинский вопрос), в который зашли все заинтересованные стороны, рано или поздно заставит искать едва ли не революционные подходы.

Итак, де-юре Украина сохраняет все атрибуты единого и независимого государства. Де-факто на 10–15 лет объявляется переходный период, во время которого реальная власть отдается регионам, которые по существу превращаются в протогосударства. Регионов три – собственно (Центральная) Украина, Новороссия (включая Харьков) и Галичина-Волынь. ЛНР и ДНР входят в состав Новороссии. Никакого раздела «зон влияния» Россия–Европа не происходит. Внешнюю политику в пределах компетенции регионы формируют самостоятельно, в международных организациях представляют Украину по ротации.

Через 10–15 лет во всех трех частях проводится референдум, и они либо подтверждают единство Украины, либо становятся независимыми государствами де-юре. Россия и страны Евросоюза соглашаются с итогами плебисцита, в том числе при необходимости берут на себя обязательство признать новые государства.

Армия Украины превращается в силы самообороны. Стороны подписывают документ о том, что на территории Украины в ее международно признанных границах не размещаются вооруженные силы и военная инфраструктура любых иностранных государств. Украина (регионы) не может входить в военные блоки, заключать военно-политические союзы. Для изменения документа необходимо согласие всех сторон. Парламент Украины признает Крым частью России и снимает все международные ограничения в данной части.

Вступление Украины (регионов) в ЕС либо ЕАЭС возможно не ранее, чем через 25 лет. Западные украинские «лимитрофы» не входят в состав регионов и имеют особый статус. Закарпатье становится самостоятельным государством русино-карпатского народа с полным признанием прав венгерского населения и отдельным признанием прав других меньшинств. Закарпатье может быть быстро принято в Евросоюз и международные организации. На месте Сучавского уезда Румынии и Черновицкой области создается еврорегион Буковина, на который автоматически распространяются правила Евросоюза, но без формального вступления. Аналогично создается еврорегион Дунайская Федерация в составе части уезда Тулча (Румыния) и правобережных районов Одесской области. Буковина и Дунай становятся «регионами дружбы» Россия–Европа внутри Евросоюза. Россия берет на себя определенные обязательства по развитию регионов. Экономические связи России с данными территориями оговариваются специальным соглашением.

Для еврорегионов резервируется представительство в Европарламенте с учетом этнической специфики каждого из регионов. Политическое представительство и защиту интересов регионов в Еврокомиссии осуществляет Румыния. Республика Молдова восстанавливает территориальную целостность на основе постоянного военного и политического нейтралитета. Европейский союз, Румыния и Россия специально оговаривают невозможность утраты Молдавией государственной независимости. Молдавия может одновременно находиться в ассоциированном членстве в Евросоюзе и ЕАЭС.

Структуры ЕС принимают заявление по поводу ситуации в странах Балтии. Русским в Эстонии и Латвии гарантируется официальный статус для языка и сохранение (восстановление) вертикали образования на русском языке. Руководство ЕС берет на себя политическую ответственность за имплементацию данного решения.

Срок действия данного соглашения не менее 50 лет. Для чего это было бы нужно?

Первое. Стороны ликвидируют не только текущий конфликт, но и основания для будущих конфликтов на всей территории между Евросоюзом и Россией, которую на Западе относят к «серой зоне».

Второе. Аналогичное соглашение возможно по Сербии. Это может решить проблему Косово и определить параметры присоединения Сербии к ЕС (без вступления в НАТО).

Третье. Россия проходит свою часть пути к компромиссу и показывает отсутствие каких-либо односторонних намерений, которые могли бы беспокоить Европу. Молдавия и Украина официально выводятся из «зоны интересов» России на условиях, приемлемых для Москвы. Гарантируется сохранение части интересов России во всех государствах и регионах по западной части периметра.

Четвертое. Европа гарантирует нерасширение своей военной инфраструктуры на территории нынешней Украины и Молдавии, что является постоянной причиной для беспокойства России.

Пятое. Европа признает русских и русский язык неотъемлемой частью европейской идентичности. Русский язык становится официальным языком ЕС.

Шестое. Все это может создать механизм для долговременного взаимодействия России с Европой.

Что для этого нужно? Новые люди в Европе, готовые брать на себя самостоятельную политическую ответственность за собственный континент. Новые подходы. Желание договариваться. При этом понимание того, что «как раньше» уже не будет. Не получится.

Россия. Украина > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 23 апреля 2018 > № 2634780 Владимир Брутер

После размежевания

Как достичь российско-украинского согласия?

Сергей Куделя - доцент департамента политических наук Бейлорского университета (США).

Резюме В сохранении российско-украинского антагонизма заинтересованы многие западные политики, которые видят в Украине важный плацдарм для сдерживания «ревизионистской» России. Поэтому они будут поощрять евроатлантическую риторику киевских политиков, несмотря на иллюзорность ее членства в НАТО или ЕС.

Революционные события зимы 2014 г. стали встряской для украинского политического класса, но не смогли изменить устоявшиеся правила украинской политики. Сегодня Украиной продолжают править элиты, которые приобрели капиталы, а затем и политический вес в первое десятилетие украинской независимости. Их отличает отсутствие ценностных и идеологических рамок, отношение к государству как к источнику обогащения, стремление к монополизации государственной власти и восприятие общества исключительно в качестве объекта манипуляций. Во многом фрагментация государства и экономический коллапс 2014 г. стали следствием затяжного внутриэлитного противостояния, в которое вовлеклась и часть общества. Этот конфликт активно подпитывался извне и сделал невозможным создание стойкой государственной модели, учитывающей разнообразие внутриукраинских предпочтений. Попеременная ориентация Киева на Запад и Россию обострила региональную поляризацию, усилила влияние внешних игроков и завершилась масштабным протестным всплеском.

Старые элиты сохранили власть и после революции благодаря в первую очередь значительной ресурсной асимметрии между ними и новыми политическими игроками. С высокой долей вероятности этот дисбаланс позволит им доминировать в ближайшем избирательном цикле. Однако он обещает стать последним для политического поколения 1990-х годов. Облик Украины к 2030 г. будет формироваться преимущественно теми, кто пришел в политику уже в текущем десятилетии. Событиями, которые наиболее сильно повлияли на формирование их политических воззрений, стали потеря Украиной части территорий в результате агрессии извне и разжигание военного конфликта внутри государства. Поэтому первоочередной целью для них будет восстановление Украины в границах 1991 г. или как минимум нейтрализация внешних и внутренних угроз для ее целостности. Пути, которые будут избраны для решения этих задач, определят как новый формат российско-украинских отношений, так и будущее устройство украинского государства.

Метаморфозы гибридного режима

С момента формирования украинский политический режим традиционно находится в «серой зоне», где формальные демократические процедуры и конкурентная борьба за власть сосуществуют с авторитарным контролем политических процессов и нарушением базовых гражданских свобод. До последнего времени главным препятствием к ликвидации политической конкуренции были существенные различия в региональных предпочтениях, высокий мобилизационный потенциал части общества и диверсификация ресурсов между разными финансово-политическими группировками. Попытки предыдущих украинских президентов консолидировать свое авторитарное правление приводили к открытому противодействию контрэлиты и активному общественному сопротивлению. Таким образом, ценой сохранения действующих демократических институтов становилась постоянная внутренняя нестабильность и повышенная уязвимость для внешнего вмешательства.

Если ранее такие издержки казались приемлемыми, то в условиях затяжного военного конфликта традиционные способы противодействия авторитаризму теряют привлекательность. Это создало благоприятные условия для распространения авторитарных практик. В последние четыре года на Украине системно нарушается свобода слова и собраний, ограничиваются гражданские права и политическая конкуренция, правосудие используется в политических целях. Нормой стало и безнаказанное применение силовыми органами внесудебного преследования политически неблагонадежных лиц, особенно тех, кого подозревают в сотрудничестве с сепаратистами или российскими спецслужбами. Борьба с «пятой колонной», как показало дело Михаила Саакашвили, используется и для расправы над наиболее яркими оппонентами.

Все эти нарушения широко освещаются в отчетах международных организаций, но вызывают минимальную критику западных государств. Если во времена Леонида Кучмы и Виктора Януковича похожие действия становились основанием для замораживания отношений, то Петру Порошенко удается избегать серьезных репутационных потерь. Это может повлечь за собой дальнейшую деградацию политических институтов и новые попытки добиться общественного согласия с помощью принуждения. Выборы в таких условиях окончательно потеряют значение единственного реального способа контроля общества над властью. Если это и поможет действующему президенту остаться на второй срок, то существенно усилит его личные риски при передаче власти.

Еще одним отклонением от практики предшествующих двух десятилетий является внедрение на Украине этноцентричной гуманитарной политики. Ее составляющими стали введение языковых квот в СМИ, ограничения на реализацию российской книжной продукции и дискриминационные новации в среднем образовании, направленные, по выводам Венецианской комиссии, преимущественно против русского меньшинства. Новая политика памяти основывается исключительно на националистическом нарративе, закрепленном юридически принятием «декоммунизационных законов». Статус героев признается только за теми, кто любыми способами боролся за независимое украинское государство, а весь исторический процесс подчиняется логике «национального освобождения». В таком подходе нет места не только представителям других этнических групп, но и миллионам украинцев, которые не придерживались националистической идеологии и отстаивали будущее Украины в составе других государственных образований. Навязывание эксклюзивной интерпретации истории впервые сопровождается введением уголовной ответственности за публичное несогласие с официальной догмой. Криминализация негативных высказываний в адрес участников Организации украинских националистов (ОУН) и бойцов Украинской повстанческой армии (УПА) лишает общество возможности вести открытый диалог и расширять знания об одном из наиболее трагических и противоречивых периодов истории.

Нативизм власти в гуманитарной сфере с предоставлением преимуществ «коренному» этносу прямо связан с авторитарным поворотом в политическом развитии. Демократические протесты на постсоветском пространстве были успешны лишь в тех случаях, когда оппозиции удавалось изобразить власть как угрозу национальному строительству. Этноцентризм Порошенко, несвойственный ему до прихода к власти, должен помочь предотвратить массовую протестную мобилизацию под лозунгами предательства элитами национальных интересов. Хотя антикоррупционные лозунги за время его правления стали еще более актуальными, их недостаточно для организации сколько-нибудь массового протестного движения. В то же время такая культурная политика используется еще и для разделения общества и сталкивания между собой представителей различных оппозиционных лагерей. Ее следствием является не только обострение внутренних противоречий и межэтнической нетерпимости, но и ограничение возможностей для мирного урегулирования вооруженного конфликта в Донбассе. Это, в свою очередь, обещает дальнейшее обострение напряженности в отношениях Киева и Москвы.

Внешние вызовы для Украины

С первых лет независимости украинские власти воспринимали Российскую Федерацию как основной источник военной угрозы и искали баланс в международных гарантиях безопасности. Уже в 1992 г. президент Леонид Кравчук предложил американской администрации предоставить Украине гарантии, равные по силе пятой статье Североатлантического договора, в обмен на отказ Киева от ядерного арсенала. Однако смягченные формулировки Будапештского меморандума 1994 г. лишили Киев возможности рассчитывать на военную поддержку западных государств в случае агрессии. Поэтому все украинские президенты воспринимали военно-политическое сотрудничество с альянсом как единственный доступный инструмент нейтрализации внешних угроз. Россия при этом оставалась ключевым экономическим партнером Украины и главным источником ренты для ее финансово-политических групп. Украинская «многовекторность» была, таким образом, способом получать максимум экономических дивидендов от связей с Россией и при этом минимизировать сопутствующие им издержки для национальной безопасности.

Молниеносная аннексия Крымского полуострова стала яркой демонстрацией недальновидности такой стратегии. С одной стороны, она позволила России кооптировать значительную часть украинской элиты, которая использовалась для влияния на общественное мнение в отношении ЕС и НАТО. С другой стороны, не создала каких-либо существенных рычагов обеспечения безопасности Украины за исключением преимущественно декларативного партнерства с Североатлантическим альянсом и получения символической военной помощи от США. Отказ администрации Барака Обамы от прямого вмешательства в российско-украинский конфликт в 2014 г. и даже от поставок вооружения стал горьким откровением для многих украинских политиков. В то же время активное содействие сепаратистам в Донбассе превратило Россию из потенциальной угрозы в непосредственного военного противника. И если аннексия Крыма свидетельствовала об ограниченных территориальных претензиях России, то скрытое участие российских военных в боевых действиях на стороне «ополченцев» и поддержка ею непризнанных «республик» создает более фундаментальные вызовы для украинского государства.

Первым таким вызовом является дальнейшая фрагментация Украины и ослабление государственной монополии на насилие действиями парамилитарных структур. Вторая угроза – милитаризация украинской экономики, создающая новые источники ренты для силовых органов, но препятствующая интенсивному экономическому развитию. Дальнейшая концентрация ресурсов государства в обороне означает рост бедности, ухудшение качества образования и здравоохранения, отток профессиональных кадров за рубеж. Третья угроза связана с окончательным выхолащиванием демократических институтов, ликвидацией плюрализма и установлением более жесткой формы авторитарного правления.

Угроза распада украинского государства остается главным вызовом как для украинской власти, так и для ее западных партнеров. Именно поэтому большинство антироссийских санкций были введены США и Евросоюзом лишь с началом активных военных действий в Донбассе. Одновременно с этим Вашингтон с помощью финансового рычага начал определять не только приоритеты реформ новой украинской власти, но и ее кадровую политику. Вместе с тем объемы американской помощи сектору безопасности достигли беспрецедентных для Украины масштабов. Всего с 2014 г. американцы предоставили Украине военную помощь на сумму около 1 млрд долларов. Она заключалась как в инструктаже украинских военных, так и в обеспечении их современными средствами связи и наблюдения. Это превышает объемы предоставленной Украине помощи в предыдущие два десятилетия. Недавнее решение администрации Дональда Трампа о продаже Киеву летального оружия свидетельствует о том, что Соединенные Штаты остаются основным донором Украины в сфере безопасности. В то же время существенная активизация Вашингтоном посреднических усилий в разрешении конфликта в Донбассе повышает роль США и в дипломатическом процессе, где ранее ключевыми были Германия и Франция.

Противоречия российской политики Киева

В целом новая стратегия Украины в отношении России состоит из пяти взаимосвязанных компонентов. Первым является давление на Москву с помощью сохранения и ужесточения санкционного режима странами Запада. При этом важно держать западных союзников в неопределенности по поводу военно-политических целей российского руководства, особенно в отношении стран Балтии и Центральной Европы. Второй компонент заключается в демонстративном выходе Украины из российского культурного и информационного пространства, что должно ослабить влияние Кремля на общественное мнение внутри Украины. Третьим компонентом является отказ от прямых поставок энергоносителей из России и ограничение, таким образом, возможностей Кремля не только для геополитического шантажа власти, но и для подкупа украинской политической элиты. Четвертый компонент – замораживание двустороннего политического диалога и проведение встреч на высшем уровне только при участии западных союзников. При этом круг затрагиваемых на таких встречах тем ограничивается главным образом вопросами восстановления территориальной целостности украинского государства. Пятый компонент – дискредитация России на международной арене как государства-агрессора и подрыв ее репутации с помощью международно-правовых исков, информационных кампаний и гражданских акций.

Каковы конечные цели этой стратегии? В первую очередь это повышение издержек Кремля, связанных с дальнейшим вмешательством в дела Украины, до уровня, когда России станет выгоднее уважать ее территориальную целостность. Другая цель – демонстрация маловероятности разделения или ликвидации украинского государства, находящегося под западным патронатом. Это должно сделать нерациональной любую попытку расшатать украинское государство.

Однако, провозглашая вступление в НАТО своей «путеводной звездой», президент Порошенко одновременно увеличивает уровень долгосрочных угроз для России, исходящих от независимой Украины. Этим он нивелирует собственные попытки заставить Кремль переоценить выгоды от дальнейшего военного вмешательства в Донбассе. Стратегическая несостоятельность такой политики была отмечена даже американскими исследователями, указавшими на выгодность получения Украиной нейтрального статуса для снижения напряженности вокруг украинского вопроса по оси Запад-Восток. И все же курс на вступление в альянс является безальтернативным с точки зрения действующего украинского руководства.

Таким образом, Украина будет сохранять стратегическую уязвимость в отношениях с Россией, которую невозможно преодолеть с помощью западных военных инструкторов или поставок американского оружия. В то же время перспективы урегулирования конфликта в Донбассе оказываются зависимы от состояния российско-американских отношений, которые уже вошли в стадию «второй холодной войны». Об этом свидетельствует и новая оборонная стратегия Пентагона, определяющая «долгосрочную стратегическую конкуренцию» с Россией и Китаем как главный вызов национальной безопасности и благополучию США. В результате Украина рискует стать заложницей большого геополитического противостояния, в котором ей будет отведена незавидная роль «вечной жертвы». Поддержка такого курса приведет к окончательному разрыву с Москвой, сохранению неразрешенных территориальных конфликтов и закреплению Украины в сфере неформального западного покровительства без твердых гарантий безопасности.

Все это может обернуться катастрофическими последствиями как для долгосрочных двусторонних отношений, так и для региона в целом. Главным риском видится постепенное разрастание зоны военного конфликта за пределы Донбасса и дальнейшая дестабилизация на разных участках российско-украинской границы. Такая эскалация окончательно превратит Украину в территорию опосредованного военного противостояния России и Соединенных Штатов и очаг нестабильности в регионе. Украина также лишится возможности устойчивого экономического развития, что гарантирует ей ранг беднейшей страны Европы. Это, в свою очередь, делает перспективы вступления в Евросоюз в ближайшее десятилетие еще более призрачными.

В то же время поддержание тлеющего конфликта с крупным соседним государством соответствует интересам украинской элиты, оправдывая экономическую отсталость, ограничение гражданских свобод и преследование оппонентов. Незавершенность конфликта также позволяет исключить из избирательного процесса значительную часть граждан, наиболее оппозиционно настроенных к действующему режиму. Для общества же цена дальнейшего противостояния измеряется не только потерянными жизнями, но и усугублением внутренней нетерпимости, деградацией социальных сфер, ростом преступности и оттоком человеческого капитала за рубеж.

Принципы новой разрядки

Хотя предпосылок для восстановления российско-украинских отношений еще не создано, уже можно определить контуры политики «разрядки». Она сводится к пяти принципам, которые должны обеспечить устойчивость двусторонних отношений.

Во-первых, признать общность интересов безопасности двух стран и отказаться от использования силы для решения двусторонних проблем. Это позволит не только избежать каких-либо действий, ущемляющих или подрывающих безопасность другой стороны, но и сделать шаги, направленные на достижение обоюдного доверия. Асимметрия силового потенциала между Украиной и Россией означает, что существенный ущерб российским интересам Киев может нанести лишь в союзе с третьими странами. Именно поэтому заявления украинского руководства о стремлении вступить в НАТО усугубляют проблему безопасности и препятствуют мирному разрешению конфликта в Донбассе. Очевидно, что восстановление доверительных отношений с Москвой требует от Украины принятия статуса нейтрального государства при сохранении приверженности курсу на вступление в Европейский союз. В то же время пересмотр Киевом евроатлантических устремлений невозможен, пока Россия сохраняет военное присутствие на части территории Украины. Это означает, что урегулирование отношений в сфере безопасности потребует одномоментных взаимных уступок, закрепленных многосторонними договоренностями.

Вторым принципом должен стать отказ от использования торгово-экономических связей в политических целях. Дальнейшая интеграция Украины в экономическое пространство ЕС обещает новые выгоды и для российских компаний на украинском рынке. Она создает благоприятные условия не только для реализации продукции, но и для инвестиций, обмена передовыми технологиями и экономического партнерства как с украинскими, так и с европейскими компаниями. Однако российские производители уже не смогут претендовать на гегемонию и будут конкурировать за украинского потребителя на равных условиях с компаниями других стран. При этом они должны отказаться от политического давления или финансирования отдельных партий и общественных организаций. России также следует признать как данность отсутствие Украины в евразийских интеграционных проектах и искать способы взаимовыгодного экономического сближения, уважая европейский выбор Киева.

Третьим принципом должен быть свободный доступ к информационному, культурному и образовательному пространству двух стран, свобода трансграничного передвижения граждан, а также обеспечение прав религиозных общин, связанных с материнскими церквями в России или на Украине. Дискриминационные практики в гуманитарной политике двух государств будут неизменно возрождать противоречия, нарушающие стратегическую стабильность отношений. Таким образом, Киеву следует вернуться к инклюзивной политике, гарантирующей соблюдение культурных прав и удовлетворение образовательных потребностей русского меньшинства, а также значительной части русскоязычных граждан. Равное уважение к идентичности и исторической самобытности региональных общин со стороны центральной власти является непременным условием для поддержания мира в Донбассе. Хотя сейчас эти цели труднодостижимы, прогресс в урегулировании вопросов безопасности будет способствовать пересмотру Киевом этноцентричной политики и возобновлению гуманитарного сотрудничества.

Четвертый принцип основывается на утверждении плюрализма в вопросах исторической памяти и стремлении к примирению вокруг наиболее спорных вопросов общей истории двух народов. Это касается событий не только минувших столетий, но и новейшей истории, в первую очередь революционных протестов в Киеве, аннексии Крыма и вооруженного конфликта в Донбассе. Необходимым условием успеха новой политики памяти будет отказ от ограничения общественных дискуссий на исторические темы или попыток навязать «единственно правильный» нарратив регионам и этническим группам с разным историческим опытом. Особенно важны для межгосударственных отношений символические шаги политиков и общественных деятелей двух стран по примирению и взаимному прощению. Как свидетельствуют сложности украинско-польского исторического диалога, после столетий противоборства поиск взаимопонимания обещает быть долгим и болезненным процессом. Принятия неизбежности различий во взглядах на некоторые события истории может быть достаточно для того, чтобы они не препятствовали общему будущему.

Наконец, пятым принципом должна стать деперсонализация сотрудничества с помощью создания постоянных институтов взаимодействия как на государственном (через отдельное министерство или специальные комиссии), так и на общественном и региональном уровнях. Такой диалог должен способствовать установлению доверия, разрешению оставшихся противоречий и быстрому реагированию на появление спорных вопросов. Создание ряда коммуникационных площадок с широким общественным представительством поможет деполитизировать отношения, вывести их из зависимости от отдельных личностей в руководстве двух стран и ограничить влияние провокационных и подрывных элементов с обеих сторон.

Сценарии для Украины

Очевидно, что главными препятствиями на пути восстановления двусторонних отношений остаются конфликт в Донбассе и территориальный спор вокруг Крыма. За ними кроются разногласия в более широких геостратегических вопросах по поводу способов обеспечения безопасности двух стран. Без скорого прогресса в решении спорных проблем появятся новые препятствия, преодолевать которые будет куда сложнее.

Одним из них может стать дальнейший авторитарный реверс украинского политического режима, особенно если ему будет сопутствовать приход к власти национал-радикалов из ультраправых сил. Хотя их электоральная поддержка остается низкой, лидеры этих партий пользуются покровительством высших лиц в государстве и беспрепятственно формируют широкую сеть парамилитарных группировок по всей стране. Их постепенное слияние с правоохранительными структурами позволит остановить уличные выступления в случае отмены или фальсификации выборов. Уже сейчас они делают ставку на силовое навязывание обществу новой националистической повестки под лозунгом установления «украинского порядка». Даже если поддержка Украины Западом сократится, такое развитие событий неизменно повлечет эскалацию российско-украинского конфликта. Таким образом, национал-авторитарный режим на Украине создаст для Кремля новые риски. Главным из них является провоцирование Москвы на начало открытых военных действий, что может привести к новым санкциям, существенным экономическим потерям, более активному военному вмешательству США и политической дестабилизации внутри России.

Другой сценарий предполагает сохранение гибридного режима, при котором политический плюрализм поддерживается борьбой олигархических группировок, а демократические институты выполняют роль ширмы для элитных сделок по разделу ренты. Именно такой режим был наиболее удобен Кремлю на протяжении двух десятилетий украинской независимости. Он позволял использовать внутренние противоречия и продажность украинских политиков для продвижения своих интересов. Однако в новых условиях большая часть элиты переориентировалась на Запад, а ограничение двусторонних экономических связей снижает возможности для коррупционных сделок. Поскольку антироссийская риторика стала единственным способом сохранения власти, гибридный режим будет способствовать углублению существующих противоречий и препятствовать мирному разрешению конфликта.

При третьем сценарии смещение действующей власти будет сопровождаться переходом к парламентской форме правления и консолидацией ключевых демократических институтов. Именно такая трансформация поможет ликвидировать систему, в которой «победитель получает все» и затем становится доминирующим игроком на весь срок правления. Ее целью будет создание консоциональной модели распределения исполнительной и законодательной власти между политическими силами, представляющими интересы разных этнокультурных групп и регионов. При этом часть полномочий центральной власти делегируется региональным общинам, которые получат эксклюзивные компетенции не только в экономической, но и в гуманитарной сферах. Эта модель представляет собой приемлемую альтернативу «федерализации», в которой многие на Украине видят угрозу распада государства. Она позволит сбалансировать предпочтения разных групп избирателей и привлечь их к процессу управления на всех уровнях. Такая модель также создаст институционную основу для реинтеграции Донбасса на равных условиях с другими регионами и откроет возможности для более широких договоренностей между Москвой и Киевом.

Первые шаги к согласию

Последние четыре года российская политика по отношению к Украине воспринимается украинским обществом как реализация доктрины «ограниченного суверенитета», отказывающая стране в праве самостоятельно распоряжаться своей судьбой. Это отражается на отношении к российскому государству в целом. Только 18% украинцев в конце 2017 г. признавались в теплых чувствах к России. В то же время в сознании рядового россиянина Украина твердо ассоциируется с враждебным американским влиянием. Почти треть респондентов в РФ (29%) в декабре 2017 г. назвали ее врагом, поставив на второе место среди неприятельских государств сразу следом за США. Такие настроения подпитываются официальной пропагандой двух стран и создают крайне негативный фон для любых попыток начать российско-украинское примирение. В сохранении антагонизма заинтересованы и многие западные политики, которые видят в Украине важный плацдарм для сдерживания «ревизионистской» России. Поэтому они будут поощрять евроатлантическую риторику киевских политиков, несмотря на иллюзорность ее членства в НАТО или ЕС.

В таких условиях инициатива возобновления более содержательного диалога может исходить только от Москвы. Первыми признаками такой готовности с ее стороны будет изменение информационной политики официальных СМИ, направленной сейчас на дискредитацию украинского государства и противопоставление разных частей украинского общества. Одним из способов демонстрации Россией доброй воли станет освобождение около полусотни украинских заключенных, осужденных по политическим причинам. Это может дать толчок к достижению компромисса по вопросам размещения миротворческой миссии ООН и установлению временного международного контроля над территориями, подконтрольными сепаратистам.

С началом урегулирования конфликта в Донбассе оба государства должны расширить повестку переговорного процесса, направленного на поиск формулы обеспечения взаимной безопасности и принципов построения долгосрочных отношений. Хотя быстрое разрешение проблемы статуса Крыма маловероятно, англо-ирландское соглашение 1985 г. служит примером начала урегулирования отношений без окончательного решения спорных территориальных вопросов. При этом обе стороны могут существенно облегчить поиск компромисса. Одним из таких способов является прекращение российскими властями преследований активистов крымско-татарской общины и амнистия Украиной части заключенных, осужденных по «сепаратистским» статьям. Для дальнейшего укрепления доверия стороны могут создать механизмы двустороннего мониторинга соблюдения прав человека в Крыму и Донбассе. Переговорному процессу должно сопутствовать и сотрудничество по восстановлению экономической и социальной инфраструктуры Донецкой и Луганской областей. Для придания переговорам большей легитимности к ним можно привлечь представителей крупных политических сил с фракциями в парламенте. Очевидно, что ключевым вопросом после заключения нового российско-украинского договора будет предоставление гарантий его выполнения. Именно для подкрепления таких гарантий договор должен быть одобрен на референдумах в двух странах, а его главные принципы должны получить конституционное закрепление.

Реализация всех шагов по примирению и сближению потребует многих лет и, вероятнее всего, сможет увенчаться успехом только после смены поколений в управленческой элите двух стран. Впрочем, это не делает решения действующих политиков менее значимыми или судьбоносными. Именно они в конечном итоге могут заложить фундамент для достижения согласия или же еще больше запутать клубок российско-украинских противоречий.

Украина. Россия. США > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 23 апреля 2018 > № 2634774 Сергей Куделя

Выступление и ответ на вопрос СМИ Министра иностранных дел России С.В.Лаврова в ходе совместной пресс-конференции по итогам переговоров с членом Государственного совета, Министром иностранных дел КНР Ван И, Пекин, 23 апреля 2018 года

Уважаемые дамы и господа,

Мы провели очень содержательные и полезные переговоры, которые стали логическим продолжением нашей недавней встречи в Москве, когда член Государственного совета, Министр иностранных дел КНР Ван И посетил нашу столицу с визитом.

Сегодня в центре внимания у нас была подготовка к визиту Президента России В.В.Путина в Китай, который планируется приурочить к заседанию Совета глав государств-членов ШОС в июне этого года в Циндао.

Мы констатировали беспрецедентно высокий уровень российско-китайских отношений, которые по праву характеризуются как всеобъемлющее партнерство и стратегическое взаимодействие. В деталях обсудили текущее состояние и перспективы продвижения двустороннего взаимодействия, включая целый ряд практических вопросов.

При вас мы подписали очередной ежегодный План консультаций между министерствами иностранных дел, который предусматривает проведение в текущем году многочисленных встреч на уровне заместителей министров и директоров профильных департаментов для обсуждения широкого спектра актуальных тем мировой и региональной повестки дня.

Мы говорили о предстоящем завтра заседании Совета министров иностранных дел государств-членов ШОС. Большое внимание уделили тематике деятельности Организации в целом. Мы едины в том, что после расширения ШОС за счет принятия в полноправные члены Индии и Пакистана, Организация усилила свою роль в международных делах. Отметили высокий уровень двустороннего взаимодействия России и Китая в рамках ШОС.

Обсудили также вопросы дальнейшего развития таких форматов, как БРИКС и РИК.

Обстоятельно рассмотрели ситуацию вокруг Корейского полуострова, где в последние месяцы наблюдаются позитивные подвижки. Россия и Китай исходят из того, что происходящее во многом отвечает положениям российско-китайской «дорожной карты» корейского урегулирования. Считаем необходимым, чтобы все вовлеченные стороны синхронно делали шаги навстречу друг другу, не предпринимали каких-либо провокационных действий. Договорились всемерно способствовать именно такому развитию событий.

Обменялись мнениями по обстановке в Сирии. С обеих сторон дана крайне негативная оценка ракетной атаке США и их союзников по территории Сирии как грубейшего нарушения международного права. Высказались в пользу проведения тщательного, объективного и без давления извне расследования миссией ОЗХО инцидента с предполагаемым использованием химических веществ в г.Дума. Подчеркнули безальтернативность политико-дипломатического урегулирования сирийского кризиса. Условились наращивать двустороннюю координацию на данном направлении, в том числе в СБ ООН.

Мы «сверили часы» по ситуации вокруг СВПД по иранской ядерной программе. Отметили безусловную важность сохранения договоренностей, которые были зафиксированы в резолюции 2231 СБ ООН. Мы против их пересмотра. Считаем очень контрпродуктивным пытаться свести на нет многолетние международные усилия, которые предпринимались в рамках «шестерки» плюс Иран. Будем препятствовать тому, чтобы эти договоренности были подорваны.

В целом итоги переговоров подтвердили наш обоюдный настрой на укрепление российско-китайского внешнеполитического взаимодействия. Я хотел бы выразить признательность члену Государственного совета, Министру иностранных дел КНР Ван И и всем нашим китайским друзьям за гостеприимство.

Вопрос: Каковы отголоски происходящего в мире для собравшихся в Пекине в этом году? Накаляется обстановка в Сирии, США, возможно, в одностороннем порядке выйдут из ядерного соглашения по Ирану. Как это отражается на ШОС, ее отдельных членах?

С.В.Лавров: Вы широко сформулировали свой вопрос. В мире в целом ситуация нас не очень радует. Как сказал мой коллега и как мы неоднократно говорили, наблюдаются попытки подорвать устойчивость международного порядка, который опирается на Устав ООН, принимаются попытки вершить суд, следствие, выносить приговоры за пределами Устава ООН. Это неприемлемо. Мы об этом четко сказали вместе с КНР в Совете Безопасности, когда голосовали по соответствующим проектам резолюции. В национальном качестве наши представители также такие заявления сделали.

Мы наблюдаем за происходящим в Сирии с большой тревогой. Ровно в тот момент, когда обозначился коренной перелом уже не просто с ИГИЛ, а с остатками террористов, когда был освобожден от экстремистов очень крупный пригород Дамаска Восточная Гута, и что немаловажно, когда наметились реальные возможности в самое ближайшее время начать работу конституционной комиссии в соответствии с решениями Конгресса сирийского национального диалога в Сочи (КСНД), была осуществлена провокация под предлогом использования химического оружия. Не дожидаясь, когда инспекторы ОЗХО прибудут на место, на фоне многочисленных свидетельств того, что все это было постановочным спектаклем, были нанесены удары. Для всех беспристрастных наблюдателей должно быть очевидным, что тем самым пытались сорвать расследование по линии инспекторов ОЗХО и подорвать позитивные тенденции, которые во многом по инициативе стран-гарантов астанинского процесса (России, Ирана и Турции) стали укрепляться на треке сирийского урегулирования. Я уверен, что правда пробьет себе дорогу. Даже те страны, которые произнесли слова поддержки и понимания той абсолютно неправомерной акции, которую предприняли США, Великобритания и Франция, сделали это вынужденно. Большинство из них прекрасно понимает, что это неприемлемый способ решать серьезнейшие международные кризисы. Ближайшая задача – обеспечить, чтобы инспекторы ОЗХО завершили свою работу и сделали это без давления извне, а точнее, не поддаваясь этому давлению, потому что давление на них оказывать пытаются. Мы будем настаивать, чтобы инспекторы посетили все места, которые связаны с т.н. «новостями» о предполагаемой химической атаке, включая то место, где было снято знаменитое видео, когда мальчиков обливали водой, а потом эти мальчики, вполне здоровые, в хорошем настроении, уже были в мирной жизни продемонстрированы мировой общественности. Пока инспекторы ОЗХО это место не посетили, равно как госпиталь и освобожденные сирийскими войсками при нашей поддержке лаборатории, в которых боевики до самого ухода из Восточной Гуты занимались подготовкой к осуществлению химических атак. Все это не должно остаться вне поля зрения инспекторов ОЗХО. Мы будем этого добиваться.

Что касается СВПД по иранской ядерной программе, то, как я уже сказал, у нас с КНР единая позиция. Этот документ был одобрен высшим органом, отвечающим за поддержание мира и безопасности – Советом Безопасности ООН. Пересматривать такие договоренности недопустимо, иначе это будет попытка ревизовать одно из самых больших достижений международной дипломатии последнего времени. Мы с КНР будем всячески противодействовать этому, чтобы не допустить подобного крайне опасного развития событий.

Россия. Китай > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 23 апреля 2018 > № 2588812 Сергей Лавров

Выступление Министра иностранных дел России С.В.Лаврова в ходе совместной пресс-конференции по итогам переговоров со спецпосланником Генсекретаря ООН по Сирии С.де Мистурой, Москва, 20 апреля 2018 года

Уважаемые дамы и господа,

Мы рады возможности провести очередной раунд переговоров со специальным посланником Генсекретаря ООН по Сирии С.де Мистурой и его командой. Мы встречались не так давно (в конце марта) здесь же, в Москве. С тех пор произошли достаточно серьёзные события, поэтому сегодня мы встречались в очень сложный и острый момент в развитии ситуации в Сирии и вокруг неё. Имею в виду, конечно же, последствия того, что произошло 14 апреля, когда США, Великобритания и Франция нанесли ракетно-бомбовые удары по многим объектам в САР. Как мы уже не раз говорили, это было сделано под абсолютно сфабрикованными предлогами в нарушение фундаментальных принципов международного права. Этот агрессивный акт осложнил многое, в том числе тот мандат, которым по поручению Генерального секретаря ООН занимается его спецпосланник по Сирии С.де Мистура. После сочинского Конгресса, саммита президентов России, Турции и Ирана в Анкаре 4 апреля с.г. мы очень близко подошли к тому, чтобы возобновить в Женеве реальный межсирийский диалог, прежде всего по конституционной реформе, поэтому 3 упомянутых мною страны 14 апреля бомбили не только выдуманные химические объекты, но и переговоры в Женеве.

Мы подчеркнули сегодня безальтернативность политико-дипломатического преодоления нынешнего кризиса на основе резолюции 2254 СБ ООН и решений Конгресса сирийского национального диалога в Сочи, закрепившего приверженность двенадцати ключевым принципам урегулирования. Напомню, они были изначально выдвинуты господином де Мистурой. В их основе – уважение независимости, суверенитета и территориальной целостности Сирийской Арабской Республики.

Мы подробно рассказали о наших совместных усилиях с Ираном и Турцией в качестве стран-гарантов астанинского формата. Очевидно, что, несмотря на упомянутую агрессию 14 апреля, мы все продолжаем настаивать на скорейшем запуске Конституционного комитета в Женеве при содействии господина де Мистуры и в координации с другими странами-гарантами. Исходим из того, что это должен быть ведомый и осуществляемый самими сирийцами процесс. Он должен быть основан на свободном волеизъявлении сирийского народа и направлен на принятие конституции с последующим проведением свободных выборов с участием всех имеющих на это право сирийцев под надзором ООН.

Мы с нашими друзьями из ООН едины в том, что военного решения сирийской проблемы не существует. Очевидно, что любые попытки реализовать подобный сценарий чреваты самыми негативными последствиями – как для самой Сирии, так и для региональной и международной стабильности. В этой связи мы выразили серьёзную озабоченность тем, что оппозиционеры, которые представляют т.н. национальную коалицию сирийских революционных и оппозиционных сил, призвали США, Великобританию и Францию продолжить свои военные действия агрессивного характера и распространить военную операцию на всю территорию Сирии. Это абсолютно неприемлемое заявление. Надеемся, что те, кто имеет влияние и контролирует эту группу оппозиционеров, сделают правильные выводы и призовут их к порядку.

Особое внимание мы уделили гуманитарной проблематике. Освобожденные от террористов районы Сирии продолжают возвращаться под контроль центральных властей, и им требуется содействие. Весьма важно наладить осуществление масштабных восстановительных проектов. Основная проблема заключается в том, что некоторые доноры не проявляют интерес к оказанию помощи, как только исчезает возможность извлекать из этого политические или даже военные дивиденды. Мы выразили надежду, что ООН и ее специализированные структуры не останутся в стороне от проблем и трудностей сирийского народа и будут действовать в строгом соответствии со своим мандатом.

Нам хотелось бы, чтобы ООН активнее присутствовало там, где востребована помощь в восстановлении жилья, инфраструктуры, объектов народного хозяйства. Как я уже сказал, речь идёт об освобождённых от террористов и экстремистов районах в Алеппо, Восточной Гуте, Ракке, Дейр-эз-Зоре, куда возвращаются беженцы и внутренне перемещённые лица. Вообще вопрос о наращивании ооновского присутствия в Сирии заслуживает внимания, в том числе с точки зрения сбора достоверной информации. Нас не может устраивать ситуация, когда те или иные ооновские структуры в своих докладах, публичных заявлениях основываются на сведениях, почерпнутых из чужих неооновских источников в Сирии. А это очень часто т.н. активисты и представители НПО сомнительного происхождения, которые финансируются государствами, враждебно настроенными к Дамаску. В результате складывается искажённая и пристрастная картина ситуации.

Обо всём этом мы сегодня говорили откровенно. Мы, как и наши ооновские коллеги, заинтересованы в том, чтобы максимально освободить наши общие усилия от наносного, от того, что мы называем геополитическими играми, и сконцентрироваться на коренных интересах сирийского народа в полном соответствии с резолюцией 2254, которая является основным мандатом деятельности спецпосланника Генерального секретаря ООН по Сирии С.де Мистуры.

Считаю, что сегодня был очень полезный разговор. У нас есть понимание, как преодолевать эту сложную ситуацию, и мы будем продолжать наши контакты.

Россия. Сирия. ООН > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 20 апреля 2018 > № 2588810 Сергей Лавров

Выступление и ответы на вопросы СМИ Министра иностранных дел России С.В.Лаврова в ходе совместной пресс-конференции по итогам переговоров с Федеральным министром европейских, интеграционных и иностранных дел Австрийской Республики К.Кнайсль, Москва, 20 апреля 2018 года

Уважаемые дамы и господа,

Прежде всего хотел бы подчеркнуть, что было очень приятно приветствовать в Москве австрийскую коллегу Федерального министра европейских, интеграционных и иностранных дел Австрийской Республики К.Кнайсль, которая впервые посещает нашу страну в качестве Министра иностранных дел.

Переговоры были подробными и охватили широкий спектр вопросов, прежде всего двусторонней повестки дня.

Обсудили состояние и перспективы двусторонних связей с учетом результатов, которые были достигнуты в ходе встречи Президента Российской Федерации В.В.Путина с Федеральным канцлером Австрийской Республики С.Курцем 28 февраля в Москве. Отметили, что, несмотря на не самую простую ситуацию в Европе, диалог между нашими государствами продолжает поступательно продвигаться в конструктивном ключе.

Мы высоко оценили достигнутый уровень взаимодействия между различными министерствами и ведомствами двух стран, парламентами, регионами России и Австрии. Приветствовали укрепление связей по линии гражданских обществ. Россия и Австрия выступают за расширение сотрудничества с опорой на хорошо зарекомендовавшие себя механизмы, включая Смешанную межправительственную комиссию по торговле и экономическому сотрудничеству, а также Российско-Австрийский деловой совет. Мы надеемся, что эти структуры проведут свои заседания в мае и июне.

Мы обсудили предстоящий пятидесятилетний юбилей начала газовых поставок из нашей страны в Австрию и выразили удовлетворение уровнем сотрудничества в области энергетики, в первую очередь в рамках совместной деятельности ПАО «Газпром» и австрийского нефтегазового концерна «ОМV».

Рассмотрели ход выполнения Декларации о партнерстве для модернизации, которая была подписана в 2011 г. В этом контексте подчеркнули обоюдную заинтересованность в продвижении масштабных инфраструктурных проектов, включая строительство ширококолейной железной дороги Кошице-Вена.

У нас традиционно большой интерес к углублению культурно-гуманитарных обменов. Приветствовали успех состоявшегося в прошлом году «перекрестного» Года туризма. Уверены, что дальнейшему упрочению взаимопонимания, развитию контактов между людьми будет способствовать проводимый в нынешнем году Год музыки и культурных маршрутов.

Обсудили мы и отношения между Россией и Европейским союзом в связи с предстоящим председательством Австрии в ЕС, которое начнется 1 июля и продлится до конца нынешнего года.

Подробно говорили о различных конфликтных ситуациях, прежде всего на Ближнем Востоке – в Сирии, о положении дел в палестино-израильском урегулировании, в других кризисных точках будь то Ирак, Ливия и Йемен.

Говорили и по украинской проблеме. Мы исходим из безальтернативности полной реализации минского «Комплекса мер». В этом контексте мы рассмотрели роль, которую играет ОБСЕ в выполнении Минских договоренностей, и возможности подкрепления этой роди через принятие резолюции СБ ООН об охране специальной мониторинговой миссии ОБСЕ (СММ ОБСЕ), проект которой, как вам известно, был внесен Российской Федерацией в СБ ООН в сентябре прошлого года.

Мы также подробно рассказали нашим австрийским коллегам о своих оценках тех сложностей, которые сохраняются на пути выполнения Минских договоренностей.

У нас с Австрией также общий интерес активизировать совместную работу по проблематике контртерроризма и проблемам незаконной миграции. Мы надеемся, что этот диалог продолжится как по двусторонним каналам, так и в рамках отношений между Российской Федерацией и ООН.

Вопрос: Наверняка Вы скажете, что тема Сирии и Украины не связаны, но санкции Евросоюза против России – это огромная нагрузка и урон экономике России. Готовы ли вы пойти на уступки, если будут смягчены санкции?

С.В.Лавров: Все в этом мире связано. Когда есть стремление заниматься геополитической инженерией, будь то на Украине или в Сирии, то мы наблюдаем эти попытки. А когда мы наблюдаем стремление эту инженерию обратить на цели сдерживания России в Европе или на Ближнем Востоке, когда наблюдаем попытки поставить под сомнение наше право иметь свои законные интересы в соседних регионах и отстаивать эти интересы, мы имеем дело с абсолютно целостной, скоординированной линией, которую часто еще называют линией, опирающейся на «солидарность». Мы с г-жой Министром сегодня тоже говорили об этой «солидарности».

На днях я прочел сообщение, что Спецпредставитель Госдепартамента США по Украине К.Волкер, будучи в Италии, давал интервью газете «Стампа». На вопрос о том, как он относится к дискуссиям, проходящим сейчас в итальянском парламенте после выборов относительно перспектив антироссийских санкций, заявил, что если Италия начнет ослаблять эти санкции, то столкнется с проблемами в Евросоюзе. Это говорит американский представитель на территории страны-члена Евросоюза, нисколько не смущаясь, берет на себя роль говорить от имени Евросоюза. Показательно. Это то, что называют «солидарностью».

Вы упомянули, что, безусловно, санкции наносят урон экономике России. Санкции – всегда обоюдоострое оружие. Я сейчас не вспомню название уважаемого института, который расположен в Вене, но он недавно опубликовал статистику, какой урон испытывает экономика Австрии и в целом Евросоюза. Там речь идет не об одном десятке миллионов долларов. Наверное, это тоже нужно учитывать.

Что касается уступок, то я хотел бы понять, о каких уступках идет речь. Вообще нормальные люди, когда о чем-то договариваются, выполняют договоренности. Если речь об Украине, то есть Минские договоренности, подписанные президентами Франции, Украины, России и канцлером ФРГ, единогласно одобренные резолюцией СБ ООН. Их надо выполнять. Мы сегодня подробно, на примерах показали г-же Министру, как мы видим препятствия, стоящие на пути этого процесса.

Если говорить о Сирии, то есть резолюция 2254 СБ ООН, в которой говорится, что эта страна должна быть единой и неделимой, надо уважать ее суверенитет и территориальную целостность. Политический процесс должен быть таким, чтобы именно сами сирийцы без какого-либо вмешательства извне определяли свою судьбу и судьбу своей страны. Вся наша деятельность нацелена именно на достижение этого результата. Мы не приемлем попыток, которые мы наблюдаем в контексте геополитической инженерии, нацелены на то, чтобы развалить Сирию, создать там на веки вечные присутствие внерегиональных сил. Это все противоречит договоренностям, о которых идет речь. Едва ли можно отступать от принципов, одобренных в СБ ООН. Об уступках здесь речь вести не очень получается.

В целом мы уже не раз говорили, что введенные против России санкции в одностороннем порядке, которые были нелегитимны, наносят ущерб всем. Но когда к нам обращаются с призывом сделать какой-нибудь жест или шаг, и тогда это даст возможность нашим доброжелателям в Евросоюзе начать процесс постепенного ослабления санкций, мы отвечаем, что не вводили их, не видим причин, по которым они бы были оправданы. Основная волна санкций была введена после того, как европейские партнёры не смогли сдержать свое слово, защитить свое поручительство под тем соглашением, которое в феврале 2014 г. было достигнуто между действующим легитимным президентом Украины и оппозицией.

Когда на следующий день состоялся антиконституционный государственный переворот, когда первым актом путчистов было принятие законопроекта о дискриминации русского языка, когда восточные области Украины и Крым отказались поддерживать такое незаконное руководство, которое пришло к власти абсолютно противоправным путем, все наши западные коллеги смирились с этим и стали поддерживать тех, кто пришел к власти через госпереворот. В отместку за то, что мы поддержали законные устремления русскоязычных жителей Украины и потребовали, чтобы их права уважались на основе тех высоких критериев, которые закреплены в универсальных конвенциях о правах человека, в Европейской Конвенции о правах человека, нас не услышали. Западные коллеги, к сожалению, солидарно заняли сторону незаконного украинского руководства, созданного путчистами. За то, что мы вступились за тех, кого хотели в этом государстве свести на уровень второразрядных граждан, нам объявили санкции.

Обсуждать никакие критерии снятия санкций мы не будем. Уступок в том, что касается переписывания Минских договоренностей, мы делать не собираемся. Тут уже упомянутый мной представитель США К.Волкер выступает с идеями, которые перечеркивают Минские договоренности, и заявляет, что инициатива России о том, чтобы миссия ОБСЕ получила охрану со стороны ООН, не отвечает задачам урегулирования. Нужно ввести пару десятков тысяч вооруженных, в том числе тяжелой техникой солдат под флагом ООН, создать там ооновскую администрацию. Вот эта администрация, опираясь на 20 тысяч штыков, будет писать закон о выборах, проводить их и т.д. То, что это не имеет ничего общего с Минскими договоренностями, ясно любому, кто хоть чуть-чуть интересовался этим вопросом. Если это считается призывом к уступке со стороны России, то тоже не получается. Тем более, что любые идеи, которые касаются выполнения Минских договоренностей, как собственно в них и предусмотрено, должны решаться напрямую между Киевом, Донецком и Луганском.

Я убежден, что период, который мы сейчас переживаем, никем не воспринимается ни в Евросоюзе, ни в России в качестве позитивного. Я не думаю, что есть какие-то дальновидные и разумные политики, которые считают этот период полезным для наших стран. Я уверен, что здравый смысл возьмет верх. Отношения между Евросоюзом и Россией, между членами Евросоюза и России будут строиться, исходя из коренных национальных интересов каждого из партнеров, а не из интересов геополитических игр, причем очень часто проецируемых извне нашего региона.

Вопрос: Австрия стремится быть посредником между Россией и Западом как в сирийском, так и других вопросах. Россия приняла это предложение? Если да, то с кем Россия хотела бы вести переговоры?

С.В.Лавров: Я не слышал, чтобы Австрия предлагала свои услуги в качестве посредника между Россией и Западом по сирийскому вопросу. В Сирии нужно только одно – посредничество между всеми сирийскими сторонами для того, чтобы усадить их за стол переговоров на основе тех принципов, которые были согласованы, и помочь им начать прямой диалог, как это предусмотрено резолюцией 2254 СБ ООН. Резолюция гласит, что переговорный процесс должен быть инклюзивным, и в нем должны участвовать делегации Правительства Сирии и всего спектра оппозиции, а вопросы политического урегулирования все сирийские стороны должны решать на основе взаимного согласия, то есть консенсуса. Я здесь не вижу поля для посредничества между Россией и Западом. Однако мы очень ценим факт активного вовлечения Австрии в усилия по созданию правильной атмосферы для выполнения решений Совета Безопасности ООН.

Мы сегодня вспоминали, как еще в более благоприятные времена шли переговоры между нами и американцами, по инициативе России и США была создана Международная группа поддержки Сирии, в которой мы сопредседательствовали с Дж.Керри и С.де Мистурой, вырабатывались важнейшие и полезные документы, которые затем легли в основу резолюции 2254 СБ ООН. Тогда Международная группа поддержки Сирии работала иногда в Вене и Женеве. Российская Федерация была среди тех, кто активно выступал за то, чтобы встречаться именно в столице Австрии, которая одновременно является и одной из столиц ООН в Европе. Эти возможности Вены сохраняются. Как мы сегодня подчеркнули, это не только географическое расположение, которое для всех приемлемо, и политический контекст, учитывая, что в Вене расположены представительства крупных структур ООН, это еще и атмосфера, которая во многом создается традициями политики нейтралитета, которую Австрийская Республика исповедует, и которая завоевала очень высокую репутацию для страны. Австрия всегда воспринимается как честный брокер. Я убежден, что на нынешнем этапе сирийского урегулирования, когда честных брокеров не хватает, Австрия вполне может помочь усилиям, которые мы все предпринимаем под эгидой ООН и С.де Мистуры, с которым мы сегодня во второй половине дня будем встречаться здесь же.

Вопрос: США вчера заявили, что планируют упростить правила экспорта оружия, чтобы таким образом снизить зависимость своих партнёров от России и Китая в этом вопросе. Ранее на этой неделе помощник Госсекретаря США по делам Европы и Евразии У.Митчелл предостерегал Анкару, что она рискует попасть под американские санкции, если сделка по С-400 между Турцией и Россией будет реализована. Как бы Вы могли прокомментировать эти заявления Вашингтона? Является ли это попыткой вытеснить Россию со всех рынков? Какой ответ у нас будет на эти действия?

Как бы Вы могли прокомментировать вчерашнее заявление Госдепартамента США о том, что у них есть доказательства препятствования России и Сирии доступу инспекторов ОЗХО в сирийский город Дума?

С.В.Лавров: Что касается экспорта оружия, то в этой сфере конкуренция была, есть и всегда будет. Важно, чтобы в этой торговле соблюдались определённые принципы: прежде всего, отказ от поставок дестабилизирующих вооружений, поставок вооружений негосударственным субъектам и чтобы конкуренция была чистоплотной, добросовестной, не основанной на преимуществах, которые получены незаконным путём, типа односторонних санкций и тому подобного.

То, что заявил помощник Госсекретаря США У.Митчелл о риске Анкары попасть под санкции, если закупит у России С-400 – это как раз пример такой попытки шантажа в расчёте на то, что удастся обеспечить недобросовестную конкуренцию для американских компаний.

Если не ошибаюсь, У.Митчелл стал прямо грозить. Я только что вспоминал, как ещё один американский представитель К.Волкер в Италии грозил итальянцам, а У.Митчел из Вашингтона грозил туркам. И то и другое связано с отношениями с Российской Федерацией.

Генеральный секретарь НАТО Й.Столтенберг, отвечая на похожий вопрос, сказал, что решение о закупке С-400 является национальным решением Турецкой Республики. США как член НАТО должны тоже прислушиваться к коллективному мнению, которое выражает Генеральный секретарь Североатлантического альянса.

Что касается вчерашнего заявления о том, что США обладает доказательствами препятствования Россией и Сирией доступа инспекторов ОЗХО в г.Дума. Если обладают – пусть предъявят. Мы свои доказательства неоднократно предъявили на основе фактов, с иллюстрациями, картинками и интервью конкретных людей. А со стороны партнёров только и слышим утверждения, что у них есть доказательства, будь то инцидент якобы произошедший в Думе, инцидент в Солсбери и многое другое.

Год назад в Хан-Шейхуне, когда был инцидент с применением химического вещества, на наш вопрос о том, каким образом были взяты пробы, оказавшиеся в лабораториях Парижа и Лондона, нам сказали, что это секрет. Поэтому, факты на стол и тогда мы сможем внятно разговаривать как профессиональные люди. А если всё это будет голословно, то подобного рода утверждения войдут, в конечном счёте, в сборник под названием «хайли лайкли», и на этом всё дело закончится.

В контексте этого заявления хочу напомнить, что мы обратились в Гаагу с требованием направить инспекторов ОЗХО в г.Дума сразу же, как только появились сообщения о якобы применении химических веществ 7 апреля этого года. Не сразу наши коллеги из ОЗХО скомпоновали свою команду, пришлось их торопить, подталкивать. К 13 апреля команда прибыла в Ливан и должна была через несколько часов выдвигаться оттуда на границу с Сирийской Арабской Республикой, где их уже ждали официальные представители сирийских властей, для того, чтобы выдать им визы прямо на границе. В тот же период американцы попросили, чтобы мы помогли их экспертам попасть в г.Дума, и мы согласились. В разговоре с нашими французскими коллегами мы пригласили направить и их представителей. Они тоже сказали, что это хорошая идея. Но никакого дальнейшего развития событий со стороны Вашингтона и Парижа не последовало. Вместо того, чтобы постараться всем вместе сопроводить миссию ОЗХО и посмотреть своими глазами на то, что там произошло или не произошло, были нанесены удары. Поэтому, кто пытается предотвратить попадание инспекторов ОЗХО в г.Дума, всем хорошо понятно. Не нужно искажать действительность.

Россия. Австрия > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 20 апреля 2018 > № 2588808 Сергей Лавров

Неуловимый малоросс: историческая справка

Алексей Миллер – доктор исторических наук, профессор Европейского университета в Санкт-Петербурге, член Общественного совета при Федеральном агентстве по делам национальностей, приглашенный профессор Центрально-Европейского университета (Будапешт).

Резюме Концепт малоросса позволял сохранять множественную лояльность, множественную идентичность. Понятие «малоросс» как вариант самоидентификации сегодня уже умерло, но умирало оно долго и мучительно – не само по себе. Его вытравливали. Обзор проблемы с послесловием Алексея Миллера.

Данный материал представляет собой извлечение из статьи «Малоросс» в книге Миллер А., Сдвижков Д., Ширле И. (ред.) «Понятия о России». К исторической семантике имперского периода. М., НЛО, 2012. Т.2, p. 392-443. Краткий вариант статьи - «“Малоросс”: эволюция понятия до Первой мировой войны», также опубликован в журнале «Новое литературное обо зрение» № 108 (2/2011)). Авторы – А.Л. Котенко, О.В. Мартынюк, А.И. Миллер.

Понятие малоросс (малорус) – этно- и соционим с долгой историей и весьма драматичной судьбой. Этот идентификатор, бывший и самоназванием, и «внешним» определителем, в некий момент истории оказался оружием ожесточенной борьбы в сложных структурах взаимодействия с большим числом акторов. Поэтому малоросс и производные от него понятия функционировали в нескольких взаимосвязанных, но существенно различавшихся контекстах. С определенного времени для части самой группы, идентифицировавшей себя как малороссов, понятие малоросс стало заменяться понятием украинец. Это, в свою очередь, вызывало сопротивление, порой весьма ожесточенное, как среди тех, для кого малоросс оставался легитимным понятием самоидентификации, так и со стороны официальных властей империи и русского общественного мнения. Особенность русского дискурса о малороссе состояла в том, что сами понятия великоросс, русский, общерусский приобретали тот или иной смысл в зависимости от интерпретации понятия малоросс. В XVIII–XX вв. понятие малоросс пережило несколько кардинальных трансформаций, становилось не только оспариваемым, но и прямо «боевым», чрезвычайно нагруженным политически.

Рождение и взросление малоросса

Неологизм из греческого, Малая Росия, появился на свет в XIV веке и сначала обозначал польскую часть Киевской митрополии, а после 1648 г. – территорию казацкой Гетманщины. Он особенно вошел в оборот во второй половине XVI века, но поначалу использовался местным духовенством исключительно во время контактов с Московией.

В 1674 г. был опубликован подготовленный в среде киевского духовенства «Синопсис», который пытался связать Киев и Москву с помощью религии и династии, вместе с тем представив население Мало- и Великороссии как единое целое, назвав его общим славеноросским христианским народом (касательно киевских времен), или православнороссийским народом (во времена Алексея Михайловича). Однако эта идея во второй половине XVII века оставалась лишь одним из целого ряда вариантов оценки связи Малороссии с Великороссией и их «народов». В изданном в начале XVII в. «Лексиконе треязычном» Федора Поликарпова не было отдельных статей о малороссах или украинцах, но в некоторых местах автор словаря указывал на отличность последних от московитов.

Своеобразный Sattelzeit в понимании малоросса/Малороссии наступил, вероятно, в начале XVIII века. После Полтавской битвы выходец из Киева Феофан Прокопович предложил заменить Украину/Малороссию в качестве «малороссийского отечества» и объекта первостепенной лояльности «малороссийского народа» на Россию. В его текстах под Полтавой сражаются уже не мало- или великороссияне, но российское воинство, россияне. Имперская Россия оказалась поднята на уровень нового отечества, опустив Малороссию на уровень локальной родины, или просто места рождения. Концепция Прокоповича прижилась, разумеется, не сразу, да и не до конца.

Но в целом можно сказать, что понятие малоросс появляется в русском языке под влиянием из Киева на рубеже XVII–XVIII веков. В русский язык постепенно входят малороссияне/малороссийцы/малороссиянцы/малороссы в географическом (не этническом!) значении жителей, уроженцев Украины/Малороссии. Уничижительным вариантом понятия было малороссийчик. В XIX веке малоросс входит как понятие, обозначающее население Малороссии левого берега Днепра, соединенное с великороссами общим сувереном и религией, но ни в коем случае не этнически или же исторически.

В имперской культуре 1790–1850-х гг. местный (малорусский) патриотизм и культурная лояльность империи не воспринимались антагонистически. В первой трети XIX века умы образованной публики занимали преимущественно вопросы армии и государства, а не этносов, его населяющих. Она проявляла интерес к Малороссии/малороссам только как к частному примеру более общих проблем. Кроме того, благодаря романтическому «открытию» Малороссии во многих «сентиментальных травелогах» путешественников из Великороссии, до 1830 г. в русских взглядах на южные территории складывается устойчивый шаблон: для представителей образованного общества это был преимущественно «туземный» любопытный руссоистский мир (Юг, «наша Италия», Швейцария или Шотландия), населенный патриотическими, добродетельными и просвещенными дворянами, а также изобретательным и добродетельным крестьянством. О «войнах исторической памяти» и речи не было.

Тогда же появляются и публикации, которые, следуя идеям предыдущего поколения о том, что малороссы – «наши», подчеркивали в то же время, что они – «не мы»; что хотя «доныне Малороссияне только исповедуют Греческую веру, говорят особенным диалектом Русского языка, и принадлежат к политическому составу России, но по народности вовсе не русские». Наиболее радикальной попыткой изменить значение понятия малоросс в первой трети XIX века была «Русская правда» Павла Ивановича Пестеля, предполагавшая в рамках задачи по превращения империи в «единую и неделимую» нацию полную ассимиляцию малорусов и белорусов. Власти империи, разумеется, были более осторожны в своей политике, но отчасти идеи Пестеля в отношении малорусов и белорусов разделяли.

После 1830 г., частично под влиянием польского восстания, но главным образом из-за идей народности появляется большое количество статей о русской истории и этнографии, а особенно (и здесь польский импульс был весьма важен) – об украинцах/малороссах, тексты (о) которых становятся своего рода аргументами против поляков.

Проблематизация малоросса

В 1840-е гг. началось переосмысление понятия малоросс со стороны зарождающегося украинского националистического движения. Провозглашая идею создания независимого украинского государства в составе славянской федерации, члены Кирилло-Мефодиевского общества, раскрытого в Киеве в 1847 году, выдвигали две трактовки понятия украинец. Николай Костомаров в духе элитарного старшинского патриотизма делал акцент на свободу и социальное равенство, которые считал главными ценностями украинца. Другой участник общества, Пантелеймон Кулиш, больше значения придавал «крови», то есть этничности.

Раскрытие Кирилло-Мефодиевского общества вывело проблематизацию понятий малоросс и Малороссия в русской мысли на новый уровень. Виссарион Белинский уже в середине 1840-х гг. говорил о слиянии Малороссии с Россией и исчезновении «малороссийского языка». Другие авторы уже отмечали определенную политизацию самого «малороссийского» дискурса. Славянофилы же отчетливо следовали традиции видеть в малороссах/украинцах отдельный народ. Похоже, что в это же время именно в связи с делом Кирилло-Мефодиевского общества впервые появляется и термин украинофильство, скроенный по образцу уже ставшего к тому времени привычным славянофильства.

Чуть позже между историками началась дискуссия вокруг наследия Киевской Руси, а в недрах имперской бюрократии – обсуждение отношения к малорусскости. На всех уровнях имперской власти от министра до рядового цензора «малороссийское особничество» рассматривалось прежде всего как проявление традиционалистского регионального патриотизма, как своеобразный пережиток старины, вызывавший недоверие и осторожное отторжение.

К середине XIX в. в дискуссии Малороссия впервые прозвучала не как локальная «родина», а уже как «отечество» малороссов как отдельного народа, обсуждалась правильность написания – Укрáйна или Украúна, а в текстах малороссийское вытеснялось украинским. Так началось складывание националистического понятия украинец.

Новые тенденции сразу же встретили протест в малорусской среде, а в 1861–1862 гг. произошла резкая эскалация враждебности к украинофильству и в русском общественном мнении. Аналогии с западноевропейским опытом ассимиляторской политики национального строительства, призванные подтвердить вредность и бесперспективность украинофильства, становятся общим местом. В целом в начале 1860-х гг. малоросс становится в дискурсе русской прессы обозначением человека, более или менее лояльного общерусской идее, а украинофил обозначает нечто по меньшей мере подозрительное или однозначно враждебное и нередко сопровождается понятием сепаратист.

В среде бюрократии в начале 1860-х гг. безусловно доминируют понятия малоросс и Малороссия, причем и здесь за ними уже очевидно скрывается проблема. В 1860 г. петербургский цензор В.Н. Бекетов, не найдя в очередной книге Кулиша «ничего предосудительного, кроме некоторых слов, намекающих на стеснительное положение Малороссии при завладении ею русскими», тем не менее усомнился, «может ли вообще быть допущена история Малороссии, в чем как бы высказывается самостоятельность этого края». Традиционный мотив постепенно стирающихся различий между малороссами и великороссами сочетается с новыми темами – угрозой реанимации этих различий и параллелью с державами, десятилетиями проводившими политику строительства модерных наций. Вскоре, после 1866 и 1870 гг., к ряду этих параллелей добавится и Германия.

В отношении к терминам язык и наречие применительно к украинскому/малорусскому языку еще некоторое время сохранялся разнобой, хотя идея о том, что следует настаивать на малорусском наречии русского языка, уже широко распространена.

С 1860-х гг. начинается массовое использование разными авторами псевдонима «Украинец», и к концу 1860-х – началу 1870-х гг. для наиболее националистически настроенных из них этот вопрос приобретает первоочередное значение. В то время как украинцы стремились «со шкурой сдереть с себя» малоросса, малороссы ополчались против Украины и украинца. При этом, настаивая на русском, киевские противники украинцев не собирались отказываться от малоруса и хохла. Главный орган малороссов, газета «Киевлянин», в очерке из Воронежской губернии, где рядом жили велико- и малорусские крестьяне, с умилением рассказывала о «соединении малорусской опрятности и некоторого чувства изящества с великорусской энергией и предприимчивостью» как о символическом воплощении общерусского единства. «Киевлянин» боролся за право «собственности» на Шевченко, Костомарова, Максимовича с украинофилами.

Либеральные публицисты в Петербурге старались найти какой-то средний путь между этими взаимоисключающими точками зрения, боровшимися на Киеве. В дискуссии возникает термин «раса», понятие украинца начинает антропологизироваться, и на первое место кроме языка выходит именно расовый признак.

Украинец против малоросса

Баталии по поводу статуса малорусского языка/наречия не утихали в течение всей второй половины XIX и начала ХХ в. Часто в контексте этих споров использовалось понятие общерусский язык. Новый импульс дискуссии получили после признания украинского самостоятельным языком в 1904 году. Это несколько убавило категоричности в высказываниях противников украинского движения, но отнюдь не прекратило полемику.

«Понятийная война» захватила и Галицию. Обилие версий национальных самоназваний стало результатом борьбы сторонников разных концепций национального самоопределения, обострившейся в среде галицийских русинов во второй половине XIX – начале XX века. Для представителей всех направлений главным самоназванием вплоть до Первой мировой войны оставался традиционный этноним Русь, но интерпретировали его по-разному. За малозаметными различиями в написании прилагательного руский – русский – руський стояли существенные расхождения галицийских «старорусинов», «русофилов» и «украинофилов».

Контакты как с украинофильскими, так и с панславистскими деятелями из Российской империи, заметно усилившиеся в 60-е гг. XIX в., привели к тому, что термины Малая Русь, малоруский, малороссийский стали самоидентификаторами в публичном дискурсе. Уже во второй половине 1860-х гг. ряд видных деятелей галицко-русского движения, не меняя малоруской самоидентификации, стали подчеркивать культурное единство «со всем русским миром». Украинофилы сначала повсеместно использовали термин малоруський народ, уравнивая понятия Русь и Малая Русь, а затем и Украина (Русь-Украина). Но уже в начале ХХ века Малороссия и малороссийский (наряду с русский) утвердились как национальные самоназвания русофилов («москвофилов») и стали неприемлемыми для их оппонентов – украинофилов-народовцев. Русофилы подвергли эту тенденцию критике с теми же аргументами, что использовались противниками украинцев в России. Можно проследить и примеры влияния галицийских сочинений на русский дискурс.

Уже в конце XIX века украинские деятели отказываются от терминов малоросс и украинофил. Кодифицированную форму украинский национализм приобрел в «Словаре украинского языка» Б.Д. Гринченко (1907–1909): в нем ожидаемо отсутствовали малоросс и хохол, а среди «украинских» статей было также «украинство: свойство и деятельность украинца в национальном смысле». Консолидация результатов этого нового этапа «борьбы за понятия» происходит после революции 1905 г., в принципиально новых условиях.

Возникла легальная политическая конкуренция, связанная с выборами городских дум и Государственной думы. Резкое ослабление цензурного пресса позволило легально выходить украинским изданиям, которые включились в полемику с русскими. Среди первых особая роль принадлежала ежедневной газете «Рада». Главным оппонентом «Рады» был «Киевлянин», продолжавший антиукраинскую линию 1870-х гг. и ставший главным органом созданного усилиями Анатолия Савенко и Дмитрия Пихно под патронатом Петра Столыпина Киевского Клуба русских националистов (далее: ККРН). Примерно в это же время в Киеве создается и Общество украинских прогрессистов (Товариство українських поступовців, далее: ТУП). Эти организации олицетворяли два лагеря, непримиримых в своем отношении к украинству.

Особенность киевской ситуации состояла в том, что украинские активисты и малороссы-антиукраинцы из ККРН обращались к одному и тому же местному читателю, то есть к тому политически еще не определившемуся малороссу, хохлу, которого одни хотели сделать украинским националистом, а другие – националистом русским. Прежняя борьба за интерпретацию понятия малоросс дополнилась борьбой за умы и сердца реальных людей.

Следуя логике этой борьбы, оба лагеря, состоявшие из выходцев из одной среды и часто хорошо знакомых друг с другом, старались представить друг друга в самом черном цвете. ККРН в дискурсе «Рады» – черносотенцы, реакционеры и предатели собственной нации. В дискурсе КРНН круг «Рады» и ТУП – мазепинцы, отщепенцы, раскольники, сепаратисты, русофобы, агенты внешних сил, причем теперь не только и даже не столько поляков, сколько Австрии и Германии. Если для «Рады» малороссы-антиукраинцы все сплошь были реакционеры, то «Киевлянин» всех украинцев-националистов представлял космополитами, социалистами и беспринципными революционерами.

Но ситуация кардинально менялась, когда обе стороны начинали говорить о малороссе неполитизированном. Для украинцев такие люди были прежде всего жертвами русификации и «несознательными украинцами», теми, кого надо было спасти для украинской нации. Великоросская же культура для украинских националистов была бедной и грубой. Они часто намекали на пристрастие великороссов к спиртным напиткам, бешеным пляскам и грубому обращению с близкими. В этом смысле украинский дискурс разделял западное видение русских как полудикого азиатского народа, неспособного к европейскому образу жизни. Центральные российские губернии подобно метрополии выкачивали из Малороссии средства, не возвращая их в форме развития школьного образования и развития инфраструктуры. Таким образом, великоросс – колонизатор, пренебрегающий потребностями порабощенного народа. В политическом плане восточный тип великороссов представлялся патриархально-реакционным, причем это касалось не только монархистов, но и кадетов – союзников украинских националистов. Стремление некоторых малороссов к подражанию великорусской культуре как непременно высшей в ущерб развитию собственной понималось как заблуждение или результат подавления и травмы от насильственной русификации.

Для киевских русских националистов малоросс «звучит гордо». Они, продолжая линию «Киевлянина» 1860–1870-х гг., соревновались с украинскими националистами за культурное наследие Малороссии, стараясь утвердить малороссийскую принадлежность многих ключевых фигур, включая Шевченко, на которых претендовал и украинский пантеон. «Сепаратистические» нотки у Шевченко, по их мнению, появились только под воздействием вредных влияний полонофильского кружка Кирилло-Мефодиевского братства.

При этом деятели клуба русских националистов уже не принимали безоговорочно привычных стереотипов образа малоросса как веселого, добродушного обитателя Юга, любящего вкусно поесть и спеть красивую песню. Они не раз жаловались на великороссов за упрощенное понимание ситуации в Юго-Западном крае, пытаясь показать, что малоросс может быть современным городским обывателем, истинным буржуа, которых так не хватало в империи. Мультимиллионеры Михаил Терещенко и Павел Харитоненко в этом смысле были блестящими образцами типа малоросса-предпринимателя и малоросса-купца. Со временем ККРН стал претендовать и на лидерство среди русских националистов в масштабе всей империи, ссылаясь, среди прочего, на свои успехи в ходе избирательных кампаний.

Если в первой половине XIX в. в малороссе «заново открывали» русскость, искаженную и подавленную польскими влияниями, то в начале ХХ в. о польских влияниях почти забыли, русскость малоросса воспринималась (или представлялась) как естественная. Ее теперь нужно было «защищать» от «отравляющего влияния» украинской пропаганды, но по своему качеству малороссийская русскость даже претендовала быть более основательной и прочной, чем великорусская, податливая на искушения революционных идей и обманчивые голоса из среды окраинных меньшинств.

Столичный взгляд на малоросса

По мере того как правые русские националисты, прежде всего ККРН, усиливали позиции в ходе выборов, кадеты вынуждены были искать в Юго-Западном крае союзников против правых именно в среде украинского движения. Сотрудничество носило главным образом тактический характер, у сторон были весьма разные взгляды на «украинский вопрос», но, ведомые логикой партийной борьбы, кадеты включали в свои выступления некоторые постулаты украинского лагеря и заступались за украинцев в Думе, когда те подвергались репрессиям со стороны властей. ККРН же неизменно призывал дать правительству «навести порядок», когда это действовало против украинского движения. В этих условиях и ККРН, и ТУП пытались по-своему сформировать общественное мнение о малороссе и украинском вопросе в столицах империи.

Правые представители Юго-Западного края охотно выпускали на трибуну Думы крестьянских депутатов, выступавших от имени всех крестьян-малороссов. А самой действенной пропагандистской акцией киевских малороссов-антиукраинцев стала публикация в Киеве в 1912 г. книги чиновника по особым поручениям, киевского цензора Сергея Щеголева «Украинское движение как современный этап южнорусского сепаратизма». До революции книга выдержала четыре издания, причем, наряду с первой пространной версией, Щеголев издал еще и краткую, более приспособленную для сугубо пропагандистских целей. Он собрал огромный объем информации (его книга до сих пор остается самым подробным описанием украинского движения того периода) и с помощью многочисленных цитат решительно доказывал сепаратистскую природу украинского движения. Он, между прочим, внес свою лепту в дискуссию о понятиях, разводя термины украинец и мазепинец и демонстрируя готовность первый из них «легализовать», превратив его в синоним лояльного малоросса.

В том же 1912 г. Петр Струве, сильно разругавшийся со своими коллегами-кадетами именно из-за украинского вопроса, поскольку занимал в нем позиции, не предполагавшие даже тактического союза с украинским движением, демонстрировал, независимо от Щеголева, ту же тенденцию легализовать и перезагрузить понятие украинец, сделав его синонимом малоросса. Здесь можно увидеть один из источников того дуализма уже в понятии украинец в самой украинской среде, который столь характерен для XX и XXI века – в одной трактовке это человек заведомо враждебный России и русским, в другой – близкий.

Украинский лагерь быстро пришел к мнению о необходимости ответить Щеголеву, чтобы нейтрализовать пропагандистский эффект его книги в столицах империи. Петр Стебницкий и Александр Лотоцкий, две наиболее влиятельные фигуры в украинских кругах Петербурга, подготовили большую брошюру «Украинский вопрос», анонимно изданную в Петербурге в 1914 году. Этот текст, обращенный к великорусскому читателю, представлял собой сознательную попытку подогнать под читателя не только идейное содержание, но и понятийную систему. В нем малоросс, хохол, кацап лишены негативной коннотации, уже вполне характерной для «внутреннего» украинского дискурса. Малоросс/малорусский неоднократно употребляется там, где во «внутреннем» дискурсе определенно стояло бы украинец/украинский. Вместе с тем Стебницкий и Лотоцкий стараются осторожно, без нажима, отстоять термин украинский и перед великорусским читателем, пытаются переосмыслить понятие общерусский язык, рассуждая в том смысле, что вернее было бы говорить об «общероссийском, в государственном смысле, чем общерусском как соединении велико- и малорусских черт».

«Украинский вопрос» – наиболее полное выражение устойчивой тактики украинских авторов в их обращении «вовне», когда и тезисы, и понятия вынужденно или из тактических соображений приспосабливались к аудитории. Таким образом, понятия малоросс, украинец и другие, связанные с ними, были не только предметом рефлексии и споров внутри разных политических лагерей. Анализу и попыткам манипуляции подвергались понятийные системы оппонентов.

Вместо послесловия: долгая смерть малоросса

После революции 1917 г. и Гражданской войны идея общерусской нации, объединяющей великороссов, малороссов и белорусов, была вынуждена эмигрировать из Советской России вместе с ее носителями. Одними из главных ее хранителей были те, кто отстаивал свою малорусскую идентичность. Студенты, создавшие в Праге в 1925 г. «Общество единства русской культуры», писали: «Мы – малороссы и белорусы, не отказываемся от наших народных особенностей, знакомых и любимых нами с детства, от языка родного края, от песен своего народа. Нам дороги его нравы и обычаи, весь его бытовой уклад. Но мы не забываем, что все мы – украинцы, кубанцы, галичане, белорусы (здесь украинцы – одно из региональных названий. – Авт.), все, без различия политических убеждений, в то же время и русские, наравне с великороссами. Как баварцы и саксонцы – немцы наравне с пруссаками, провансальцы и гасконцы – французы наравне с бретонцами, тосканцы и сицилийцы – итальянцы наравне с ломбардцами. Для нас ясно, что великая Россия не равнозначна Великороссии. Над созданием общего отечества русских малороссы и белорусы трудились не менее великороссов…».

Помимо таких безыскусных суждений были и попытки заново осмыслить эту ситуацию с осознанием ее сложности, изменений, произошедших в годы войн и революций. Вот, например, Василий Шульгин в 1922 г. в книге «Нечто фантастическое» призывает сосредоточиться на «прочном устройстве русского племени». И племя это у него включает «южнорусский народ, который сначала поляки, а потом немцы называли украинцами». Он рассуждает так: «Все окраины вместо федерации пожаловать широкой автономией. В то время, как в России будут областные автономии – Петроградская, Московская, Киевская, Харьковская, Одесская, здесь будут области: Литовская, Латышская, Грузинская. Там будет, например, Киевская областная Дума, а здесь – Литовский Сейм… В Харьковской областной Думе председатель обязательно должен говорить по-русски, а остальные – кто во что горазд, хоть по-украински. А здесь, например, в Латвии председатель – обязательно по-латышски, а остальные, если хотят – хоть по-русски». Это, конечно, сознательное фраппирование, но и попытка подсказать тем в России, кто как раз в 1922 г. занят проектированием СССР. Но были и такие серьезные люди, как, например, Николай Трубецкой, который уже позже, в 1927 г., рассуждает о том, что «краевая и племенная дифференциация русской культуры не должна доходить до самого верха культурного здания, до ценностей высшего порядка, в то время как на нижнем этаже племенные и краевые перегородки должны быть сильно развиты и отчетливо выражены». С такой программой он пытается обратиться к украинской части постреволюционной эмиграции и говорит о том, что «сама правомерность создания особой украинской культуры, не совпадающей с великорусской, уже не подлежит отрицанию, а правильное развитие национального самосознания укажет будущим творцам этой культуры как ее естественные пределы, так и ее истинную сущность и истинную задачу: быть особой украинской индивидуацией общерусской культуры». Трубецкому отвечал Дмитрий Дорошенко, но готовности принять аргументы знаменитого лингвиста он не продемонстрировал.

В 1929 г. русские эмигранты в Праге создают издательство с символическим названием «Единство». Они издают целую серию брошюр, задача которых – объяснить историческую противоестественность украинства как отдельной национальной идеи. Профессора Лаппо, Волконский, Мякотин публикуют свои исторические и филологические рассуждения на эту тему. Особняком среди этих брошюр стоит брошюра Петра Бицилли – очень глубокого мыслителя, который преподавал не в Праге, а в Софийском университете. Он говорил следующее: «Аргумент исторический я оставляю не имеющим никакой силы. А аргумент филологический считаю основанным на недоразумении (это к вопросу о том, возможна ли отдельная украинская нация. – Авт.). Украинская нация существует «виртуально», существует «в потенции», в возможности. Я далек от того, чтобы считать это утверждение несерьезным. Напротив, в нем много правды. Расовое, культурное, языковое, историческое сродство – суть условия близости, а не доказательства ее. Близость одного народа другому – факт психологический. Она либо переживается, либо ее нет». И дальше Бицилли говорит, что «…украинскую нацию создать можно. В этом украинизаторы вполне правы».

Заметим, что все эти рассуждения сделаны в 1930 году. До конструктивистских теорий нации, до Геллнера, Андерсена остается больше 50 лет. То есть Бицилли здесь пионер не только в плане политического понимания ситуации, но и в плане методологическом, научном. И можно даже сказать, что, вполне вероятно, Андерсен и Геллнер были знакомы с этими рассуждениями Бицилли, потому что он опубликовал их по-английски в статье в начале 1930-х гг., в чикагском журнале The Modern History.

В Советской же России понятие малоросс тотально делегитимируется. Оно вообще исключается из политического языка. В переписи населения 1926 г. категории «малоросс» нет. Есть инструкция переписчикам, что если человек себя определяет как малоросс, ему нужно объяснить, почему этим словом далее пользоваться не нужно и почему правильно говорить «украинец». И в принципе маркер «малоросс» нагружается – это очень характерно для последующего развития украинского сознания – негативным содержанием, что «малоросс» – обидное прозвище, наследие русификации и колониализма. Это слово становится очень «токсичным». В конце 1920-х – начале 1930-х гг. разворачивается конфликт между Лазарем Кагановичем и комиссаром-украинизатором Александром Шумским, который, критикуя партийное руководство в том, что оно недостаточно быстро, решительно и агрессивно проводит украинизацию, как-то обозвал своих оппонентов из числа украинцев малороссами. И это стоило ему, скорее всего, жизни (он был сослан, а впоследствии убит), потому что до того, как это произошло, готовился план перевести его на какую-то хозяйственную работу неидеологического характера в центр. Убрать с Украины, чего он и сам хотел как единственного способа выйти из уже проигранного противостояния. Его надежда сохраниться в партийной номенклатуре была убита использованием понятия «малоросс» в отношении своих партийных коллег, потому что он этим «выдал свою агрессивную националистическую сущность».

В этом смысле очень любопытно письмо двух школьных учителей из Черновицкой области, жаловавшихся Сталину на украинизацию школы сразу после войны. Эти люди, попавшие в СССР только в 1940 г., когда была аннексирована у Румынии Буковина, вскоре снова выпали из советской жизни, когда Румыния заново взяла Буковину в 1941-м. У них не было времени вполне усвоить советский подход к украинскому вопросу, и они излагают в письме ту дореволюционную концепцию триединой русской нации, которая включала в её рамки не только великорусов, но также белорусов и малорусов, и протестуют против украинизации, которую в 1940 г. не успели начать, зато в 1947 г. проводили весьма энергично. Эти лояльные советские граждане пишут Сталину: «Родственные племена, народы объединялись в одну нацию, в один народ, а эта тенденция отделения украинцев от русских и вообще разъединение русской нации на великорусов, белорусов и украинцев (малоросов) как на отдельные народы, это пагубный путь регресса, и если мы пойдем по этому пути назад, то и украинцев можно делить на еще более древние племена: на полян, древлян, дреговичей, радимичей и т.д., а ведь ни одно государство не раздробляет свой народ, свою нацию на племена глубокой седины, и наша задача – тоже объединить, сцементовать в единое, целое, монолитное государство все близкие, родственные русские племена».

Никто, кто жил в Союзе в 20-е–30-е гг., такого письма написать бы не мог – ну только если бы он находился в коме все это время. Письмо показывает, что у людей, которые не подвергались советской идеологической обработке, идея общерусской нации оказывалась очень живучей. Это письмо последних «общеруссов», если можно так выразиться.

И таким образом, отношение к понятию «малоросс» долгое время оставалось в СССР предметом очень жесткого идеологического регулирования. И когда во время Майдана понятие «малоросс» использовалось как презрительное обозначение таких украинцев, которые, с точки зрения майданной стороны, неизлечимо зомбированы советской и российской пропагандой, в этом нетрудно увидеть сарказм истории.

Александр Воронович исследовал политику памяти в непризнанных республиках (Донбассе, Приднестровье) и показал, что они не формируют отдельный национальный нарратив и в то же время не реанимируют общерусскость, не возрождают «малоросса» как вариант идентичности. Они скорее акцентируют интернациональность. Это позволяет уверенно утверждать, что понятие «малоросс» как выражение определенной идентификации отошло в прошлое.

Концепт малоросса позволял сохранять множественную лояльность, множественную идентичность. Понятие «малоросс» как вариант самоидентификации сегодня уже умерло, но умирало оно долго и мучительно – не само по себе. Его вытравливали.

Россия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 20 апреля 2018 > № 2579580 Алексей Миллер

«“Война по доверенности” на Украине станет катастрофой»

Джереми Шапиро – директор по исследованиям Европейского совета по международным делам (ECFR), ранее работал в Институте Брукингса и Государственном департаменте США, признанный специалист по трансатлантическим отношениям и стратегическим вопросам.

Резюме На Украине происходит фундаментальное столкновение интересов России и Запада. Не доверяя друг другу, подозревая противоположную сторону в намерении использовать Украину против оппонента, они просто не могут найти взаимоприемлемых договоренностей, полагает Джереми Шапиро.

– В Национальной стратегии безопасности, опубликованной в конце 2017 г., США объявили, что, с одной стороны, будут защищаться от угроз Америке (в том числе и «сдерживая» Россию), а с другой – по-прежнему способствовать «развитию демократии и свободы в мире». Украину в этом контексте можно рассматривать (что Вашингтон, похоже, и делает) как страну, которая борется за свободу против (или по крайней мере от) России. Означает ли это, что США будут однозначно и последовательно поддерживать Украину против России?

– Продвижение политических свобод – не новая цель для США. Это основа американской политики, по крайней мере в плане риторики и в контексте национальных стратегий безопасности. Практическое воплощение ее можно обсуждать, но в плане деклараций это постоянный элемент. Думаю, Соединенные Штаты действительно считают, что Украина борется за свободу – и это касается как внутренних событий в стране, так и ее противостояния с Россией. Значит, продолжат поддерживать Украину в ее борьбе. Но это не говорит о том, как именно. Смысл американских деклараций в том, что США будут последовательно поддерживать стремление Украины к укреплению ее демократии, законности и порядка, суверенитета. Но это не обязательно должно быть направлено, как предполагает ваш вопрос, против России.

Не говорят эти заявления что-то конкретное о мере и форме, в которой будет выражаться американская поддержка Украины; грубо говоря – сколько денег, какие усилия будут на это направлены, на какие риски готова пойти американская администрация, подразумевает ли эта поддержка вхождение Украины в НАТО или прямую военную помощь. Американское продвижение демократии в мире может включать и такие вещи, как, скажем, вторжение в Ирак, и такие, как чисто риторические упражнения.

– Но нам же известны конкретные примеры активного участия США во внутренних процессах – например, история 2016 г. о смене генерального прокурора Украины. Это вполне можно посчитать прямым вмешательством во внутренние дела суверенного государства…

– Русские любят рассуждать о подобных вещах так, как будто существует четкая разграничительная линия между вмешательством во внутренние дела и, скажем, поддержкой. Честно говоря, такое утверждение представляется абсурдным – и для российской внешней политики, и для американской. И США, и Россия, и любая другая мощная держава всегда вмешивались, вмешиваются и будут вмешиваться во внутренние дела других государств – особенно так, как вы упомянули. Россия делает это в Сирии, в Белоруссии. Соединенные Штаты делают это в десятке стран по всему миру.

Мы живем в глобальном мире – все так или иначе вмешиваются во внутренние дела друг друга. Честно говоря, вопрос в том, возможно ли этого не делать. Какого рода последствия вызывает такое «вмешательство» – а я бы сказал даже «вовлечение» или «участие», мне эти термины нравятся больше – какие отношения формируются вследствие этого.

С точки зрения США, Америка помогает Украине укрепить демократию и правопорядок. А это означает, что они имеют право на свое мнение о том, как развивается ситуация в этих сферах. А поскольку они тратят деньги налогоплательщиков и идут на геополитические риски, не высказаться по этому поводу, не выразить своего отношения было бы по меньшей мере безответственно. Опять же, обозначить условия, на которых оказывается поддержка – совершенно нормально. И так, похоже, поступают все страны.

Сама идея о «вмешательстве во внутренние дела» не представляется мне полезной. Конечно, некоторые виды… вовлечения во внутреннюю политику… незаконны или плохи с точки зрения развития отношений между странами. Это происходит сплошь и рядом – США и Россию часто можно обвинить в этом не без оснований. Но просто заклеймив какое-то действие «вмешательством во внутренние дела», вы вряд ли сделаете его ipso facto незаконным или дурным.

– Давайте тогда вернемся к г-ну Трампу. Как вы считаете, переизберут ли его на второй срок?

– Не рискну дать однозначное предсказание, но у него неплохие шансы. Для действующего президента переизбрание – норма. Конечно, положение Трампа не настолько хорошо, как у большинства действовавших – и переизбранных – его коллег в плане рейтингов и проблем внутри страны. Он в уязвимом положении, но… я бы сказал, что шансы переизбраться больше, чем 50 на 50. Хотя не удивлюсь и обратному исходу.

– Оценки американской политики (внешней прежде всего) двойственны. Одни считают, что Трамп – своего рода аберрация, и после его ухода все вернется на круги своя, к парадигме глобального лидерства США. Другие же полагают, что Трамп – это окарикатуренная, гиперболизированная версия неизбежной смены приоритетов, перехода Америки к более «интровертной» политике.

– Вы точно определили одну из самых важных тем, вокруг которой ведутся самые горячие дебаты. Мне больше нравится вторая версия (мне нравится и то, как вы ее определили). Трамп вполне отдает себе в этом отчет, и в этом можно увидеть даже определенную преемственность от Обамы к Трампу. И тот и другой по-своему признают, что американская публика не вполне довольна текущим уровнем участия США в мировой политике, этот уровень кажется им чрезмерным, и его надо снизить в долгосрочной перспективе. Такую политику можно, конечно, назвать «интровертной», но это не говорит об изоляционизме. Речь идет о сокращении внешних обязательств в контексте глобализованного мира и интернационализированной политики. Америка всегда останется интернационализированной державой, она всегда будет международным «экстравертом», в отношениях с любой другой страной.

Да, Соединенные Штаты не будут вести войны одновременно, скажем, с восемью странами. Возможно, будет меньше зарубежных поездок, чем сейчас. США не придется дислоцировать войска, например, на Корейском полуострове. Барак Обама пытался сократить международные обязательства Америки так, чтобы это не дестабилизировало обстановку, постепенно, эволюционным путем. У него возникало множество проблем с исполнением этой затеи. Трамп критиковал Обаму за нерешительность и недостаточную жесткость, но и он начинает понимать достоинства эволюционного пути. При этом на фоне гиперболизированной риторики Трампу за первый год удалось добиться меньшего, чем в свое время Обаме.

Однако независимо от фактического прогресса в международной политике все кандидаты в президенты обнаружили, что в стране постепенно складывается ощущение: Америке нужно уменьшить объем международных обязательств. И эти настроения будут оказывать влияние на то, как будет формироваться внешняя политика в течение ближайших 10–15 лет.

– Дональд Трамп, как известно, не слишком доверяет институтам, предпочитая двусторонние договоренности – «сделки», как он сам их называет. Как в этом контексте выглядят перспективы дальнейшего расширения НАТО на восток и вступления Украины в НАТО? Стратегическая цель? Некоторая вероятность, возможная в результате цепочки неожиданных совпадений и влияния непредвиденных факторов, геополитических «черных лебедей»?

– Конечно, расширение НАТО на восток само по себе остается стратегической целью – как указано в документах Бухарестского саммита Альянса. Там же говорилось и о перспективах присоединения Украины к НАТО как о стратегическом решении.

В то же время практически на каждой стадии своего существования НАТО заявляла: мы, мол, будем очень осторожны, мы не собираемся расширяться, но на каждой стадии расширялась как бы сама по себе, а причины этого никто толком не понимал. Яркий пример этого – судьба программы «Партнерство во имя мира», созданной как альтернатива расширению. Она же так и не заработала, и большинство стран, пожелавших присоединиться к НАТО, в конце концов присоединились.

Сейчас в Вашингтоне и в Европе преобладает мнение о том, что присоединение Украины к НАТО – не слишком богатая идея. И такое мнение сохранится долго по нескольким причинам. Прежде всего потому, что Украина в силу своего политэкономического положения просто не готова вступить в НАТО; во-вторых, из-за войны на востоке Украины. На Западе не любят говорить об этом как о причине, но она есть. Конечно, не единственная. Как бы то ни было, присоединение Украины к НАТО – долгосрочная цель, и делаются конкретные шаги с тем, чтобы ее приблизить. Хотя в США достоинства этой идеи все еще серьезно оспариваются. Но вряд ли от нее откажутся в ближайшее время как от стратегической задачи. И пока она таковой остается, ваше предположение о цепочке случайностей будет весьма обоснованным. И такую цепочку несложно, в общем, представить. Конечно, эти события – а это должны быть очень серьезные события – маловероятны, но как «черные лебеди»… все возможно.

– А возможно ли формирование двухстороннего альянса вне НАТО? Может ли Украина стать «восточноевропейским Пакистаном»?

– Боже упаси! Пакистан – это кошмар. Было бы наихудшим исходом для всех. Но, если взглянуть на проблему с другой стороны – а я так понимаю, вы именно для этого задаете этот вопрос, – в каком-то смысле это уже происходит. Может, и не на столько формальном уровне, как с Пакистаном, но правительства США и Украины уже имеют достаточно близкие геополитические и геостратегические отношения – к добру ли то или к худу.

То, что Украина не входит в НАТО, означает, что ее отношения с Америкой (и с Западом в целом) более уязвимы в долгосрочной перспективе, что они могут измениться в ближайшие 10 лет, как они менялись, например, за прошедшее десятилетие. То есть является ли Украина членом альянса или нет – важно. Но Соединенные Штаты выстраивают союзнические отношения на самых разных уровнях. Технически союзник – это страна, с которой у вас подписан соответствующий договор. Но на самом деле термин гораздо шире. Это страна, с которой вы можете продуктивно взаимодействовать по ряду вопросов. Думаю, что Украина входит в эту категорию. И опыт подсказывает, что все восточноевропейские страны, входившие в эту категорию, рано или поздно становились членами НАТО.

В контексте Восточной Европы сильный союзник вне НАТО – не слишком устойчивая конструкция. Конечно, в случае, допустим, Швеции или Финляндии она стабильна. Но для большинства стран Восточной Европы – нет, поскольку союзник такого типа всегда будет хотеть больше – больше помощи и участия, повышенных обязательств со стороны патрона. А вступление в НАТО и есть форма таких обязательств, особенно с учетом возможностей США и представлений внешнеполитической элиты таких стран о том, что расширение НАТО является механизмом стабилизации и демократизации. Так что они всегда будут поддерживать эту идею. В случае с Украиной я не ожидаю этого в ближайшем будущем, но если существующие тенденции сохранятся, она будет стремиться к этому.

– Наиболее последовательным союзником США из всех восточноевропейских стран всегда представлялась Польша. Могут ли США как-то использовать опыт польско-американского сотрудничества в отношениях с Украиной?

– «Модельный» подход к странам Восточной Европы уже сложился, и частично с учетом опыта взаимодействия с Польшей. В контексте расширения Евросоюза и НАТО. И в каком-то смысле он влияет на то, как США выстраивают отношения с Украиной. Польша, в свою очередь, активно «лоббирует» Украину, что также влияет на политику США в этом вопросе. Но между Польшей и Украиной есть важные различия, и даже если подход к Украине кажется похожим – или слишком похожим, – это на значит, что он эти различия не учитывает. Это и внутренняя ситуация на Украине, которая гораздо хуже даже той, что была в Польше после роспуска Варшавского договора. И позиция России – восприятие Москвой политики Запада в отношении Польши и Украины. Эти различия уже спровоцировали войну на востоке Украины и аннексию Крыма. То есть российская агрессия в данном случае – это прямой ответ на действия, предпринимаемые Западом в отношении Украины.

Конечно, американские политики очень любят заявлять во всеуслышание, что, дескать, российская агрессия на Украине не повлияет на то, как мы пытаемся интегрировать Украину в Запад. Но это абсурд. Войну нельзя игнорировать – это невероятно важный фактор.

– Если США примут решение поддержать Украину в военном отношении (а, как мы знаем, они уже это делают с «Джавелинами»), то как? Поставка летальных вооружений, посылка инструкторов, размещение воинского контингента, прямое участие в военных действиях, наконец?

– Вы спрашиваете о том, что Америка может сделать, или о том, что она должна сделать?

– И о том и о другом, если вы не против.

– США уже поставляют на Украину летальное оружие. Но даже поставка нелетального оружия (хотя это, конечно, несколько иной коленкор) означает прямую военную поддержку. Так что Вашингтон давно такую поддержку оказывает. И американские инструкторы там есть, я уверен. Конечно, Соединенные Штаты не размещают там войска, и я не думаю, что до этого дойдет. Правда, инструкторы – такая категория, которая в глазах неопытного наблюдателя имеет тенденцию масштабироваться драматически и выглядеть уже не совсем корпусом советников… Но я не думаю, что у США есть желание выходить далеко за пределы поставки обычных вооружений и командирования конкретных специалистов.

Решение о направлении войск на Украину стало бы очень… ну очень непопулярным в Америке. В российско-американских отношениях больше всего разочаровывает то, насколько легко стороны вернулись к мышлению холодной войны. Обе стороны искренне считают, что модели и практики того времени лучше всего подходят для решения сегодняшних проблем. На Украине происходит ровно это – противоборствующие державы, не вступая в прямое соприкосновение, поддерживают опосредованный конфликт. Но в такой ситуации, когда одна сторона – Россия – непосредственно в этот конфликт вовлечена с военной точки зрения, у ее оппонента возникает благоприятная возможность, не прикладывая особенных усилий, очень осложнить ей жизнь – теми же поставками оружия, отправкой инструкторов и так далее.

Во время холодной войны обе стороны занимались этим с безрассудным пренебрежением ко всем остальным, что наносило огромный урон странам, «попадавшим под раздачу». Если США все же решат увеличить уровень своего непосредственного вовлечения в войну на Украине, там начнется полноценная «война по доверенности» в так хорошо знакомом нам духе второй половины ХХ века. Это станет катастрофой для России. Катастрофой для Соединенных Штатов. Но больше всего катастрофой для Украины, которая станет полем боя для решения вопросов, относящихся в большей степени ко взаимоотношениям России и Америки, чем к самой Украине.

– Каково стратегическое значение Украины для США?

– С точки зрения чисто геополитической Украина, пожалуй, значит совсем немного. Она слишком далеко, у Соединенных Штатов и Украины нет истории взаимоотношений, нет существенного экономического интереса, украинская тема не слишком важна для внутренней политики США.

Но, очевидно, есть гораздо более широкий политический контекст – американский проект по стабилизации и развитию демократии в Европе. Соединенные Штаты считают это своей исторической миссией с 1941 года. И есть, конечно, российский фактор. Во времена холодной войны интереса одной стороны к какой-то стране было достаточно, чтобы другая также начинала испытывать к ней интерес. И это никогда не было особенно благоприятным ни для кого.

Точка зрения США на Украину во многом формируется в рамках дискурса о России: мы, дескать, не можем позволить России нанести урон суверенитету Украины, вести агрессию безнаказанно и извлекать из нее выгоды. Российский фактор остается важнейшим элементом американо-украинских отношений. С другой стороны, эти отношения за последние 20 лет складывались так, что в американском профессиональном сообществе, занимающемся международной политикой, сложилось твердое убеждение: успех Украины важен для США, не совсем понятно почему, но факт остается фактом. Это устойчивое мнение.

– Одним из ключевых вопросов государственного и национального строительства на Украине является вопрос децентрализации – и внутренний конфликт вокруг этого вопроса. Как, по вашему мнению, к этой проблеме относятся американцы?

– С идеологической точки зрения американцы не видят проблемы в децентрализации. Сами Соединенные Штаты – изрядно децентрализованная страна, а федерализм – правильный подход к госуправлению. Он создает хороший баланс. Так что в каком-то смысле США будут приветствовать идею. Но не в их интересах (и это не их задача, в общем-то) определять внутреннее конституционное устройство Украины. В американских интересах – чтобы на Украине наконец нашли такую – неважно какую – модель, которая устроила бы всех. Проблема с децентрализацией на Украине состоит в том, что эта децентрализация на деле – не то, что под этим подразумевается. И то, что в таком виде она может представлять угрозу украинскому суверенитету.

Любая децентрализация несет риски целостности государства, а в нашем случае очевидно намерение России добиться такого соглашения, которое позволяло бы использовать децентрализацию для влияния на Киев. Причем таким способом, что действительно возникает вопрос – является ли оно вмешательством во внутренние дела страны или нет. Но такой уровень вмешательства может по понятным причинам показаться неприемлемым людям в Киеве. Если, допустим, в восточной части Украины возникает региональное правительство, которое на деле является марионеткой Москвы, и оно получает право вето или иную возможность напрямую влиять на политику центральной власти Украины, для последней это становится серьезнейшей проблемой. В Киеве очень боятся децентрализации, и частично этот страх обусловлен простым нежеланием делиться властью с регионами, подобное наблюдается во многих странах. Но частично это и опасения, что Россия злоупотребит такой децентрализацией. США, вероятно, будут солидаризироваться с позицией Киева по этому вопросу. И не будут пытаться навязать децентрализацию, которая, по их мнению, могла бы нанести ущерб суверенитету Украины.

– Могут ли США или Европа принять серьезное, непосредственное участие в затяжном процессе государственного и национального строительства на Украине, чтобы трансформировать его в безупречную историю успеха в европейском стиле? Инициировать смену элит, например? Каков предел такого участия и связанных с этим обязательств?

– Европейцы (и до некоторой степени американцы) уже довольно активно участвуют в проекте. Не думаю, что это означает, что они готовы непосредственно менять правящие элиты. Скорее, цель в том, чтобы сделать систему власти на Украине настолько открытой, что элиты менялись бы сами, если у населения будет такое желание. И по приходе к власти элиты не использовали бы ее для личного обогащения и не плодили бы коррупцию. В процессе гос- и нацстроительства на Украине Европа и Америка, по сути, участвуют уже четверть века. Конечно, нельзя сказать, что этот проект удался… все это время, говоря об Украине, повторяют одно и то же – раньше все было плохо, но теперь мы нащупали необходимую формулу внутренних реформ. Это говорили и 20 лет назад, и 15, и 10. После 2014 г. Украина добилась некоторого прогресса, но все согласятся, что впереди еще долгий путь, успехи проекта национального строительства на Украине по меньшей мере сомнительны. Конечно, здесь есть влияние и российского фактора… Но нацстроительство – очень тонкий и хрупкий процесс; уничтожить или глубоко дестабилизировать нацию гораздо проще, чем построить. И если США и Европа пытаются реализовать свой проект национального и государственного строительства на Украине, а Россия пытается его разрушить – это неравный бой, поскольку дестабилизировать Украину гораздо проще, чем стабилизировать ее. Я смотрю на перспективы без оптимизма.

Что же до степени участия или объема обязательств – со стороны США этот уровень уже гораздо выше, чем можно было себе представить. Я не думаю, что такое участие может преодолеть серьезное противодействие, но участие эластично, оно легко восстанавливает утраченные в результате такого противодействия позиции. Уровень вовлечения Европы отличается от американского, конечно, поскольку Украина – в Европе, и Европа не может «вернуться домой», как могли бы американцы. Один из постулатов политики ЕС в том, что каждый новый член Евросоюза хотел бы иметь своими соседями других членов Евросоюза. Конечно, такой подход не лишен своих ограничений, но страны, соседствующие с Украиной, по понятным причинам хотели бы, чтобы Украина была стабильной и демократичной. И чтобы она была членом ЕС. И мне такая политика представляется достаточно мудрой. Она сложна для исполнения, конечно, но в этом и состоит гений Евросоюза, стимулирующего каждую страну способствовать стабильности и развитию демократии в соседских странах.

В случае с Украиной противодействие со стороны России затрудняет этот процесс, который с самого начала был очень непростым. И я не уверен в конечном успехе этого предприятия, но уверен в том, что Европа будет в него вовлечена очень серьезно.

– Возможна ли ситуация win-win для всех участников этого процесса?

– Безусловно. Ее нетрудно обозначить – независимая, стабильная Украина, имеющая эффективные взаимоотношения с обеими сторонами, не входящая в союзы, которые каждая из сторон считает угрожающими для себя. Это известная схема, и описать ее просто. Но совсем непросто реализовать на практике. Поскольку для этого каждая сторона должна быть уверена, что Украину не используют против нее. Москва уверена, что если Киев станет чем-то вроде западного форпоста, это поставит под угрозу способность России проводить свою политику и в ближайшем международном окружении, и внутри страны.

Таким образом, создать образ действительно независимой и стабильной Украины, который удовлетворил бы Россию, чрезвычайно сложно. К сожалению, практически то же самое можно сказать и о другой стороне. Мы видели реакцию Запада на действия считавшегося более или менее пророссийским киевского режима до событий на Майдане 2014 года. Менее параноидальную, чем российская, но, по совести, лишь немногим менее.

Это большая трагедия. На Украине происходит фундаментальное столкновение интересов России и Запада. Не доверяя друг другу, подозревая противоположную сторону в намерении использовать Украину против оппонента, они просто не могут найти таких договоренностей, которые устроили бы обе стороны в равной степени. Особенно печально это для Украины, на которой противостояние сказывается крайне неблагоприятно. Вместо того чтобы стать источником и средой построения доверия между Россией и Западом, Украина превратилась в источник и среду конфликта. И все те проблемы, которые мы обсудили, способны лишь обострить конфликт, взаимное недоверие и страхи.

При этом мы с парадоксальным спокойствием и даже комфортом воспринимаем подобный уровень противостояния держав – мы жили (и выжили) в таких условиях во время холодной войны, мы до некоторой степени мифологизировали память о ней. Но на деле это же был кошмар. И то, что США и СССР не закончили ядерной войной – результат и политической прозорливости, и глубокого понимания роли ядерного оружия. Но в какой-то мере это случилось и благодаря чистому везению. Не хотелось бы повторять такой эксперимент. Но мы неотвратимо стремимся к этому. И это очень печально.

Беседовал Александр Соловьев

Украина. Евросоюз. США. Россия > Внешэкономсвязи, политика. Армия, полиция > globalaffairs.ru, 19 апреля 2018 > № 2634779 Джереми Шапиро

Утешение историей

Андрей Кортунов

Порция оптимизма на мрачном фоне

Андрей Кортунов - Генеральный директор и член Президиума Российского Совета по Международным Делам

Резюме Только при единой и неделимой системе безопасности удастся снять проблему членства Украины в НАТО и избежать ее превращения в буфер между Россией и остальной Европой. Восстановление европейского единства и решение украинской проблемы нужно рассматривать как два параллельных процесса.

Десять лет назад, в ответ на попытку Михаила Саакашвили вооруженным путем восстановить контроль над Цхинвали, Россия применила военную силу против Грузии, а затем в одностороннем порядке признала независимость Абхазии и Южной Осетии. Тогда многие в Москве и в Тбилиси поторопились сделать вывод об окончательном и бесповоротном разрыве между двумя странами. После кризиса августа 2008 г. любые разговоры о возможности восстановления нормальных, тем более –добрососедских отношений воспринимались в лучшем случае как романтические благоглупости, а в худшем – как откровенное издевательство. Утверждалось, что для преодоления самых разнообразных долгосрочных последствий кризиса – стратегических, политических, экономических и даже психологических – потребуются многие поколения.

Сегодня, десять лет спустя, вряд ли кто-то возьмется утверждать, что пессимисты целиком и во всем ошибались. Между Грузией и Россией до сих пор нет дипломатических отношений, разногласия по статусу Абхазии и Южной Осетии остаются непримиримыми. В Тбилиси по-прежнему рвутся в НАТО, а в Москве все так же воспринимают это стремление как угрозу безопасности России. И все же надо признать: за десятилетие российско-грузинский конфликт частично утратил свою остроту. Об этом говорят и цифры туристического потока из России в Грузию, и статистика двусторонней торговли, и восстановление транспортного сообщения, и данные опросов общественного мнения в обеих странах. Назвать «нормальными» отношения Москвы и Тбилиси язык не поворачивается – нанесенные друг другу обиды и взаимные претензии никуда не делись. Но и окончательного и бесповоротного разрыва не случилось – слишком велико значение таких фундаментальных факторов, как географическое соседство, длительная общая история, культурная близость и, наконец, банальная экономическая целесообразность.

Конечно, прямых параллелей между Грузией и Украиной проводить не стоит. Очень разные страны и общества, различные стартовые позиции и траектории формирования государственности, несравнимые особенности национальной идентичности. Вооруженные конфликты на Южном Кавказе и на востоке Украины так же несравнимы – ни по составу участников, ни по интенсивности, ни по продолжительности. Несопоставимы международные последствия двух кризисов. И все же в случае с Украиной, как и в случае с Грузией, остаются те детерминирующие факторы истории, географии, культурной антропологии, экономики, которые конфликтующим сторонам при всех усилиях вряд ли удастся зачеркнуть или свести на нет.

В данный момент эти фундаментальные факторы подавляются главным образом открытым конфликтом в Донбассе, постоянно нагнетающим напряжение и враждебность не только между Старой площадью и Банковой улицей, но и между российским и украинским обществами в целом. Однако конфликт в Донбассе при всей его остроте и трагизме все же не относится к числу принципиально неразрешимых проблем российско-украинских отношений (единственной такой проблемой на данный момент может считаться разве что статус Крыма). Москва не заинтересована в том, чтобы присоединить к себе Донбасс или формально признать независимость ДНР и ЛНР, Киев тем более не готов Донбасс отдать Москве, отказав ему в принадлежности к Украине. Существующие разногласия по статусу, по модальностям процесса воссоединения Востока с остальной частью страны, разумеется, нельзя недооценивать, но эти разногласия так или иначе преодолимы.

Тем более отсутствуют непреодолимые препятствия на пути договоренности об устойчивом и надежном прекращении боевых действий по линии разграничения – лишь бы была на то политическая воля сторон. А «заморозка» конфликта на востоке Украины, при всей ограниченности этого достижения, открыла бы окно возможностей для видимого и осязаемого, пусть небыстрого и очень скромного, прогресса в двусторонних отношениях. Хотя бы потому, что позволила бы вернуть в обеих странах легитимность политическим и общественным силам, выступающим за налаживание диалога и поиски компромисса.

Что же дальше? Заглядывая в будущее, хотелось бы надеяться, что «заморозка» не станет первым и последним достижением мирного процесса. Чтобы рассчитывать на большее, на протяжении ближайших нескольких лет все стороны многоуровневого конфликта (Россия, Украина и условный «совокупный Запад») должны изменить не только тактику или даже стратегию, но – и это гораздо сложнее – базовые представления о том, что привело их всех к этому тяжелейшему кризису и что постоянно подпитывает этот кризис. Способность к интроспекции – не самая распространенная добродетель политиков и государственных деятелей, но в данном случае без нее не обойтись ни в Москве, ни в Киеве, ни в Брюсселе.

Для России (и не только нынешней власти, но и значительной части общества) принципиально важно признать и принять субъектность украинского народа и украинской власти. То есть принять как данность тот далеко не для всех очевидный факт, что русские и украинцы – все-таки два разных, пусть даже исторически и культурно близких друг другу народа, а Украина не является и в обозримом будущем не окажется очередным «неудавшимся государством». За четыре года кризиса Украина не развалилась, ее экономика не рухнула, а т.н. «киевская хунта» не была ниспровергнута фантомными «здоровыми силами» пророссийской ориентации. Едва ли данная ситуация принципиально изменится в будущем; во всяком случае, нет никаких оснований рассчитывать на крутой поворот в украинской политике по итогам предстоящих парламентских выборов этого года или президентских 2019 года.

Стало быть, с Киевом надо строить отношения на тех же основах, как, например, с Варшавой, Братиславой или Бухарестом. Такой пересмотр установок в первую очередь отвечает интересам самой России, поскольку без него невозможно вывести украинскую тему за рамки российской внутренней политики.

Для Украины (в первую очередь для политической элиты, но также и для части украинского общества) столь же важным и не менее трудным было бы признание сохраняющегося регионального, социально-экономического, этно-конфессионального, культурно-лингвистического плюрализма в стране. Данный плюрализм – не результат злокозненных происков Кремля последних лет, а итог длительной, сложной и противоречивой истории той части Восточной Европы, которая существует сегодня в границах единого украинского государства. Конфликт с Россией, возможно, действительно в итоге привел к формированию украинской «политической нации», но он не мог отменить и не отменил складывавшееся столетиями разнообразие. А значит, нынешняя радикально-западническая, этно-националистическая политическая повестка нуждается в серьезной коррекции. Не потому, что этого хочет Москва, но потому, что это нужно самой Украине. Особенно при достижении стабильного перемирия в Донбассе. В условиях стабилизации ситуации на Востоке сохранение радикальной политической повестки окажется не только все более сложной задачей, но и будет создавать серьезные риски для украинской государственности как таковой.

Для Запада (главным образом ведущих стран Евросоюза, но и, насколько это возможно, также и Соединенных Штатов) важнейшей задачей было бы признание того, что масштабы и характер западной поддержки Киеву в будущем должны определяться не степенью враждебности киевского руководства к России, но последовательностью и прогрессом в социально-экономической и политической модернизации страны. Иными словами, после достижения стабильного перемирия в Донбассе Украина должна восприниматься в европейских столицах и в Вашингтоне как самостоятельное направление внешней политики, а не как удобный плацдарм в геополитическом противостоянии с Москвой. «Замораживание», а тем более полное прекращение конфликта на Востоке с неизбежностью приведет к тому, что на первый план будут все больше и больше выдвигаться социальные и экономические проблемы Украины. И если главной задачей рано или поздно станет не обеспечение безопасности Украины в узком смысле этого слова, а социально-экономическое возрождение страны, то в интересах Запада не препятствовать, а, напротив, активно содействовать российско-украинскому сотрудничеству. Без России, в одиночку, Западу будет очень трудно, если вообще возможно обеспечить украинское экономическое процветание.

Перечисленные выше изменения в базовых представлениях трех сторон украинского конфликта, несомненно, окажутся болезненными, уязвимыми для критики и сопряженными с политическими рисками. Изменения ментальности не произойдут быстро, и нынешняя логика конфронтации еще долго продолжит воздействовать на конкретные политические решения, принимаемые в Москве, в Киеве и в западных столицах.

Но, заглядывая в будущее, важно отметить, что ни для одной из сторон конфликта – ни для России, ни для Украины, ни для Запада – данные изменения не должны обязательно стать синонимом признания своего поражения, тем более – согласием на безоговорочную капитуляцию. Баланс взаимных действий здесь вполне возможен. Особенно если процесс адаптации окажется постепенным, разбитым на много параллельных конкретных шагов, не обязательно оформленных в виде каких-то судьбоносных документов типа Минских соглашений. Но главное здесь все-таки не формат. Главное – переосмысление сторонами своих долгосрочных интересов и восприятие изменений в своих подходах не как вынужденных уступок, а, напротив, как необходимых шагов в направлении реализации этих долгосрочных интересов.

Два обстоятельства могли бы ускорить движение в этом направлении.

Во-первых, синхронизация или хотя бы сближение циклов структурных экономических преобразований в России и на Украине. При всех многочисленных отличиях друг от друга наши страны больны общими постсоветскими болезнями. И если траектории социально-экономического развития России и Украины в ближайшие годы будут не расходиться, а сближаться, то появятся как дополнительные возможности для сотрудничества в двух странах, так и новые группы стейкхолдеров, заинтересованных в подобном сотрудничестве. Кстати, знаменитое германо-французское «национальное примирение» 60-х гг. прошлого века имело под собой именно эту основу. Хотя президент Шарль де Голль и канцлер Конрад Аденауэр сумели еще в начале 1963 г. договориться о расширении культурных, образовательных и политических контактов между двумя государствами, настоящее германо-французское сближение началось во второй половине десятилетия, когда немецким социал-демократам удалось сдвинуть экономическую модель ФРГ в направлении голлистского образца.

Во-вторых, важным катализатором будущей нормализации могло бы стать начало серьезного обсуждения перспектив выстраивания новой системы европейской безопасности. На Западе распространена точка зрения, что в Европе сегодня нужно двигаться от частного к общему – сначала урегулировать украинский кризис, восстановить доверие, и уж потом – возвращаться к общеевропейской повестке дня. Но, хотя европейское единство и не может быть воссоздано без решения украинской проблемы, сама украинская проблема не решится окончательно без воссоздания европейского единства. Концепция единой и неделимой европейской безопасности сегодня кажется утопией, но только при такой системе удастся снять проблему членства Украины в НАТО и вообще избежать превращения этой страны в буфер между Россией и остальной Европой. Следовательно, восстановление европейского единства и решение украинской проблемы нужно рассматривать как два параллельных, а не два последовательных процесса.

При всем драматизме произошедших за последние четыре года на востоке Европы событий не следует забывать, что четыре года – лишь мгновение в контексте многовековой восточноевропейской истории. За одно мгновение, конечно, можно наломать немало дров, но разрушительный потенциал человеческой глупости, самонадеянности и амбиций все же не беспределен.

Украина. Россия. Евросоюз > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 19 апреля 2018 > № 2634778 Андрей Кортунов

В приоритете – социальные вопросы

Работа с обращениями граждан в Минобороны России за последние пять лет улучшилась.

Заместитель министра обороны России – руководитель Аппарата министра обороны РФ генерал-полковник Юрий Садовенко прочитал лекцию для слушателей Военной академии Генерального штаба, в ходе которой рассказал об основных направлениях работы с обращениями граждан в Вооружённых Силах Российской Федерации.

Генерал-полковник Юрий Садовенко подчеркнул, что решение вопросов повседневной жизнедеятельности военнослужащих и членов их семей является одной из важнейших задач командиров всех уровней. Как напомнил заместитель министра обороны РФ, на прошедшем в декабре минувшего года расширенном заседании Коллегии Минобороны России Верховный Главнокомандующий Вооружёнными Силами РФ, Президент России Владимир Путин ещё раз подчеркнул, что «одной из важнейших задач государства было и остаётся обеспечение социальных гарантий военнослужащих и членов их семей».

«Одним из инструментов выполнения этой задачи, – заметил генерал-полковник Юрий Садовенко, – служит обратная связь, основной формой которой является работа с обращениями граждан. Это позволяет, с одной стороны, адресно помочь конкретному человеку, с другой – выявлять наиболее острые социальные вопросы».

Как подчеркнул замминистра обороны РФ, организация работы с обращениями граждан в Минобороны России возложена на Аппарат министра обороны РФ, а именно – на Управление по работе с обращениями граждан (общественную приёмную министра обороны Российской Федерации). В военных округах и на флотах работают общественные приёмные Минобороны РФ.

В последнее время благодаря комплексному подходу руководства ведомства к решению проблем в социальной сфере количество обращений в Минобороны России снизилось. Одновременно стало меньше обращений, направляемых Президенту РФ, в Федеральное Собрание и Правительство России, по вопросам, входящим в компетенцию военного ведомства. А вот количество обращений, в которых граждане выражают интерес к службе по контракту и получению военного образования, напротив, возросло почти в два раза!

«Нам ещё есть над чем работать, – считает генерал-полковник Юрий Садовенко. – Для оперативного решения социальных вопросов военнослужащих, членов их семей и гражданского персонала необходима системная совместная работа командования военных округов, органов власти субъектов и местного самоуправления».

В этой связи заместитель министра обороны РФ остановился на таком важном аспекте работы с обращениями граждан, как личный приём. Он проводится должностными лицами – от министра обороны России до командиров воинских частей. Большое значение имеют и выездные приёмные, которые организуются на регулярной основе и проходят с высокой результативностью. Как пример генерал-полковник Юрий Садовенко привёл работу таких приёмных в Крыму, а также в Южном военном округе, где в результате проведённых под его руководством и во взаимодействии с местными органами власти встреч удалось решить ряд насущных проблем военнослужащих и членов их семей в ряде гарнизонов.

По итогам проведения общероссийского дня приёма граждан в 2017 году рассмотрено более 3,5 тысячи обращений

Организованно проходит в Минобороны России и общероссийский день приёма граждан, когда заявитель может обратиться в любой государственный орган власти, подключённый к единой общероссийской сети. «Аппаратом министра обороны РФ в этот день организуется развёртывание 136 универсальных автоматизированных рабочих мест в центральных органах военного управления, объединённых стратегических командованиях военных округов и Северного флота, военных комиссариатах субъектов Российской Федерации, а также организациях Вооружённых Сил, – отметил заместитель министра обороны России. – Замечу, что по итогам проведения общероссийского дня приёма граждан в 2017 году рассмотрено более 3,5 тысячи обращений».

Стоит также отметить, что в систему работы с обращениями граждан сегодня стали всё более активно внедряться современные технологии. Так, в целях избавления от бумажной волокиты и повышения эффективности взаимодействия принято решение о внедрении специализированных информационных систем. «С 2016 года обращения рассматриваются с применением специального программного обеспечения – системы автоматизированной обработки обращений граждан, функционирующей в конфиденциальном сегменте сети передачи данных», – отметил генерал-полковник Юрий Садовенко. Кроме того, в связи с увеличением доли обращений, поступающих в электронной форме, на официальном сайте военного ведомства создана «Электронная приёмная». Здесь размещаются и актуализируются ответы на часто задаваемые вопросы, а также создан сервис «Личный кабинет гражданина», позволяющий заявителю отслеживать ход рассмотрения его обращения. В целом, как обратил внимание заместитель министра обороны РФ, активность граждан в части выражения своего мнения в электронной форме возрастает. Как пример можно привести реакцию общества на предложение Президента РФ дать название новому оружию: только за первые две недели на официальный сайт военного ведомства поступило по этому поводу более 500 тысяч предложений, а к моменту завершения голосования их было уже около 8 миллионов.

В завершение лекции в Военной академии Генерального штаба отдельные адресные аспекты организации работы с обращениями в Минобороны России довели до участников мероприятия начальник Управления по работе с обращениями граждан (общественной приёмной министра обороны РФ) Наталья Белоусова и директор Правового департамента (начальник юридической службы) Министерства обороны России Олег Безбабнов.

Дмитрий СЕМЁНОВ, «Красная звезда»

Россия > Армия, полиция. Внешэкономсвязи, политика > redstar.ru, 18 апреля 2018 > № 2604349 Юрий Садовенко

ВПД вернули, вернут и многое другое

В Минобороны спланирована реализация ряда решений, направленных на повышение социальной защищённости военных пенсионеров.

Как мы уже сообщали в материале «Военным пенсионерам вернули ВПД» («Красная звезда» № 33 от 30 марта с.г.), в середине марта Минюст зарегистрировал приказ министра обороны РФ № 815 от 27 декабря 2017 года, регламентирующий оформление, выдачу и использование воинских перевозочных документов (ВПД) для военнослужащих, военных пенсионеров и членов их семей. Многочисленному отряду офицеров запаса и в отставке вернули право на использование ВПД при поездках в здравницы – как армейские, так и обычные. Эту важную новость по просьбе «Красной звезды» прокомментировала заместитель министра обороны РФ Татьяна Шевцова.

– Хочу напомнить, что военные пенсионеры ещё с советских времён имели право раз в год съездить к месту лечения в военно-медицинской организации или военном санатории. Но с 2005 года эта льгота была монетизирована. Человек за свой счёт приобретал дорогостоящие билеты, а после возвращения домой ждал, пока военкомат компенсирует ему потраченные деньги. Вместе с использованными билетами военный пенсионер должен был представить в военкомат множество подтверждающих документов, что усложняло и затягивало процедуру компенсации. Теперь же ему достаточно получить бланки ВПД, которые затем можно обменять в кассе на авиационные или железнодорожные билеты. Большинству нынешних отставников эта процедура хорошо знакома.

Новая норма принята по просьбам военных пенсионеров, предлагавших отказаться от лишней волокиты и упростить порядок предоставления льготы на проезд. К тому же ВПД могут значительно сэкономить бюджет тех, кто проживает в Сибири и на Дальнем Востоке. Съездить оттуда в санатории Кавминвод или Крыма весьма затратно. Предоставление ВПД к тому же значительно упростит ведомственную бухгалтерскую отчётность.

На получение ВПД могут рассчитывать офицеры с выслугой 20 и более лет, уволенные с военной службы по состоянию здоровья, достижении предельного возраста или по организационно-штатным мероприятиям. Если выслуга составляет 25 и более лет, то основание увольнения в расчёт не берётся. Эти две категории офицеров запаса и в отставке имеют право бесплатного проезда для лечения в военном госпитале и санаторно-курортной организации туда и обратно. Льгота распространяется и на членов их семей – правда, в части, касающейся отдыха в здравницах. Естественно, правом бесплатного проезда можно воспользоваться только раз в год.

Если военнослужащий уволился в звании прапорщика или мичмана более чем с 20-летней выслугой в связи с состоянием здоровья, сокращением или достижением предельного возраста, то он тоже может рассчитывать на бесплатный проезд в санаторно-курортные и оздоровительные организации.

Правом бесплатного проезда к месту санаторно-курортного лечения (в обе стороны один раз в год) также могут воспользоваться члены семей военнослужащих, потерявших кормильца, родители, достигшие пенсионного возраста, и родители-инвалиды старших и высших офицеров, погибших или умерших после увольнения с военной службы.

За получением ВПД необходимо обратиться в военный комиссариат по месту пенсионного (воинского) учёта или по месту проживания. Сюда же необходимо представить подтверждающие документы – заявление, ксерокопии паспортов, заключение военно-врачебной комиссии о необходимости лечения, документ о получении или приобретении путёвки в санаторий и т.д.

Новым приказом также регламентируются категории проезда отставников на всех видах транспорта, которые учитывают их заслуги во время службы. Например, генералы и адмиралы запаса (в отставке) имеют право путешествовать в двухместных купе класса «СВ» или салоне бизнес-класса самолёта. Старшие офицеры могут рассчитывать на четырёхместное купе второго класса обслуживания в железнодорожном транспорте и эконом-класс при авиационном перелёте.

Забота о социальном самочувствии наших ветеранов находится в безусловном приоритете Министерства обороны. В ближайшем будущем спланирована реализация и ряда других решений, направленных на повышение уровня их социальной защищённости. Так что это не последняя хорошая новость для военных пенсионеров.

Владимир МОХОВ, «Красная звезда»

Россия > Армия, полиция. Госбюджет, налоги, цены > redstar.ru, 18 апреля 2018 > № 2604336 Татьяна Шевцова.

Плюс мобилизация всей страны

через пожары и катастрофы, через наветы и предательство Россия вновь движется к неизбежной русской победе

Мы помним, как свирепо разрушали Советский Союз. Как безумные толпы носились по площадям и валили памятники. Как сумасшедшие активисты врывались в университеты, в министерства, в гарнизоны. Срывали портреты, рылись в секретных сейфах, изгоняли директоров, академиков, меняли их на крикунов и выскочек, таких, как Собчак или Бурбулис. Помним, как Раиса Максимовна Горбачёва лепетала: "Европа — наш общий дом". И под этот убогий лепет сметалось всё, что служило Советскому Союзу защитой от вероломной и лукавой Европы. Велеречивые идеологи говорили о конвергенции, о слиянии двух политических и экономических систем, которые, сливаясь, должны были обогатить друг друга. В итоге мы увидели, как свирепый, беснующийся капитализм танцевал на костях убитого социализма.

"Экономисты в розовых штанишках", прошедшие скороспелые консультации в Гарварде или Принстоне, убеждали нас в торжестве глобализма, где каждой стране и народу выделялась узкая грядка в мировом огороде. И Россия, которая раньше представляла громадное поле, где колосились тысячи злаков, произрастали тысячи плодовых деревьев, превратилась в унылую нефтяную скважину для всего остального цветущего мира. Вся советская экономика была разгромлена. Уничтожена фармацевтика — и мы лишились своих лекарств. Уничтожено станкостроение — и теперь у нас нет ни одного станка, чтобы выточить шестерёнку ротора. Уничтожены тысячи технологий, кроме тех, что сумели спрятать и скрыть от врагов советские подвижники — учёные и инженеры. Сознание народа было взорвано и осквернено, из него зубилом выкалывали все прежние представления о неповторимости русского пути, о таинственном, через всю историю, движении русской мечты о справедливом и благом государстве, все представления о добре и зле, о земле и небе, о верности и предательстве. Предательство стало высшей ценностью, которая навязывалось недавнему советскому человеку пришедшими с Запада учителями. Плюнь в свою Родину — Советский Союз, и ты получишь выгодное место в новом укладе. Оскверни святыню, кинь комок грязи в Ленина, Сталина или в Зою Космодемьянскую, и ты станешь кумиром нового общества.

Были сломаны великие оборонные рубежи, защищавшие Советский Союз от атаки американских Б-52 через Северный полюс. Была умышленно разрушена арктическая советская цивилизация. Были уничтожены южные оборонные рубежи с передачей Крыма и Севастополя стратегическому сопернику России — проамериканской Украине. Был разрушен западный пояс безопасности и создан кордон от Балтики до Чёрного моря, отделяющий Россию от Европы. Оружие, оборона, армия были почти уничтожены. И новую Россию мог завоевать взвод американской морской пехоты.

Казалось бы, что европейское торжество совершилось: традиционная Россия в обличии красного Советского Союза пала безвозвратно. Европа гуляла на этих великих пространствах от Минска до Владивостока, "План Барбаросса", раз и навсегда ставящий крест на России, был приведён в исполнение.

Но русская тайна сохранила себя на той глубине, до которой не докопались европейские экскаваторы, что вычерпывали из русской истории эту великую тайну. Россия сохранила свой лишённый спиленного ствола глубинный корень, который некоторое время дремал в глубинах русской земли, а потом медленно двинулся в рост. И вновь Россия, пусть изуродованная, изувеченная, утратившая ствол, листья, цветы, эта Россия вновь стала прорастать — к великому недоумению и ужасу Европы. Россия вновь доказывает Европе и миру свою неповторимость, свой особый вид, выведенный Господом Богом в его поднебесных садах. Россия стала стряхивать со своей молодой листвы пепел девяносто первого года. Нет, Европа — не общий для России дом, а плацдарм, где извечно сосредотачиваются громадные армии, готовя свои нашествия на Россию. Нет, Европа — это не общечеловеческая артель, куда на равных принимаются дружественные страны и народы. Россию выкинули из мировой экономики, обложили красными флажками. И мы, лишённые ведущих отраслей, подавляемые санкциями и эмбарго, мучительно ищем, где у нас остались крохотные фабрички, способные производить русский инсулин. Где, в каких промёрзших ангарах ещё стоят несколько работающих станков, на которых мы можем вытачивать колёса и лопатки для роторов. Не имеется ли где-нибудь в деревенских захолустьях, в сельском овине последняя мастерская, способная производить шарикоподшипники.

Россия, стократ более слабая, чем Советский Союз, начинает свою извечную распрю с Западом, используя остатки неразграбленных ресурсов, вовлекая в эту борьбу преданных интеллектуалов, стратегов, экономистов, весь верящий, не охваченный унынием народ, способный запустить русский мобилизационный проект — единственное, что способно спасти нас от удушения. Мы пытаемся воспользоваться опытом великого Советского Союза, привлекая оборонные технологии, лежащие под спудом с девяносто первого года, а сейчас превращённые в "Сармат". Мы прибегаем к великим социальным технологиям, превратившим остатки рыхлой царской империи в единое братство, в единую рабочую артель, в единый, победивший в войне батальон.

Но как мучителен, как страшен этот процесс! Сколько зверских подрывных усилий наблюдаем мы сегодня со стороны тех, кто разрушал Советский Союз. Они по-прежнему здесь, в сегодняшней России, управляют экономикой, стратегией государственного развития, культурой, информацией, диктуют нравы, сеют уныние и страх, плодят неверие, называют Россию гиблым местом, отстойником всех мировых цивилизаций.

Россия проделает надлежащий ей путь. Она ещё раз, как это бывало в страшные часы её великой истории, сформулирует идеологию своей суверенности, своей неповторимости, своей пасхальной истории, в которой чёрные ямы сменяются великими взлётами и возрождениями. Изумит своей мировой миссией — принимать на себя всё самое чёрное и ужасное, что плодит в себе мир, что вынашивает в своих ядовитых колодцах Европа, и превращать тьму в свет, чёрные яды в кристальную святую воду. Через пожары и катастрофы, через наветы и предательство Россия вновь, как это бывало не раз, движется к своей неизбежной русской победе.

Александр Проханов

Россия > Внешэкономсвязи, политика. СМИ, ИТ > zavtra.ru, 18 апреля 2018 > № 2580228 Александр Проханов

Берия — отец Отечества

беседа с историком Арсеном Мартиросяном

Андрей ФЕФЕЛОВ. Арсен Беникович, фигура Лаврентия Павловича Берии сейчас актуализируется и в связи с международной обстановкой, и в связи с нашим новым сверхоружием.

Арсен МАРТИРОСЯН. 29 августа 1949 года в 7 часов утра мы ликвидировали американскую атомную монополию. К этому приложил руку Берия — подло оболганный, без пощады уничтоженный человек, который так много сделал для нашей страны. То, что мы сейчас живём более-менее спокойно, то, что мы обладаем атомным оружием, — всё это заслуги Лаврентия Павловича и гигантского коллектива учёных и инженеров, которые работали под его руководством. Он одновременно курировал разноплановые отрасли, обладал способностью мгновенно вникать в курс дела, умел читать любой чертёж с листа.

Он был невероятным по своей эффективности организатором, всегда чётко определял главное направление и на нём концентрировал все доступные силы и средства. Сказанное Владимиром Путиным 1 марта в части послания, связанной с обороной, фактически означает, что за основу асимметричного ответа Западу нами взят принцип максимальной концентрации сил и средств на ключевых направлениях. В результате добились колоссальных успехов. Бериевский принцип действует, несмотря на то, что автора давно нет в живых.

Андрей ФЕФЕЛОВ. Это принцип мобилизационной модели.

Арсен МАРТИРОСЯН. Да, и она непосредственно работает в ОПК. А может работать и в любой другой области. Например, всё, что имела Грузия при советской власти, — это заслуга Лаврентия Берии. В ноябре 1931 года он стал первым секретарём грузинской компартии, позже — Закавказского крайкома ВКП(б). За эти годы захудалый, провинциальный край, где господствовали лихорадка и малярия, без особых потрясений превратился в цветущий сад. Учитывая благодатный климат Грузии, он предпочёл зерновым выращивание цитрусовых, винограда, табака. В результате республика начала богатеть, и народ сам повалил в колхозы. Если до прихода Берии в колхозах было 36% грузинских крестьян, то к моменту ухода в 1938-м их доля увеличилась до 86%.

Каждый год к праздничному столу мы стараемся мандарины приобрести, но забываем, кто был организатором цитрусового производства в Советском Союзе.

Сейчас мы забыли вкус настоящего грузинского чая. А ведь в своё время разведчики Берии привезли из Индии несколько черенков чайных кустов. Под жёстким контролем Лаврентия Павловича стали развиваться плантации.

Андрей ФЕФЕЛОВ. В интеллигентских кругах над грузинским чаем издевались…

Арсен МАРТИРОСЯН. Впоследствии он действительно испортился, чуть ли не с опилками начали смешивать, но примерно до 1970 года грузинский чай обладал изумительным вкусом.

А сколько вузов, предприятий было построено тогда в Грузии!.. Я не хочу долго задерживаться на этом периоде, потому что тут выдающиеся успехи Лаврентия Павловича не отрицают даже самые ярые его противники.

1933 год. Сталин, Берия и дочь Сталина Светлана на юге.

Андрей ФЕФЕЛОВ. В 1938 году его перевели из Грузии в Москву.

Арсен МАРТИРОСЯН. Да, тогда высшее руководство страны (в первую очередь, Сталин и Маленков) было встревожено размахом "ежовщины". Начали искать замену Ежову. Пришёл Берия. С 22 августа он возглавил Главное управление государственной безопасности. А 25 ноября был назначен наркомом внутренних дел. 17 ноября по его настоянию было принято знаменитое Постановление Политбюро ЦК ВКП(б) "Об арестах, прокурорском надзоре и ведении следствия", положившее конец "ежовщине".

Меня всегда удивляло, что некоторые из старых чекистов в мемуарах не стесняются выражений вроде "советская (контр)разведка "пострадала" в 1937-38 годах от бериевщины и только к 1941 году восстановилась". Я имел возможность задать вопрос одному генерал-лейтенанту, ветерану советской внешней разведки: "К 1941 году разведка, как вы пишете, "восстановилась". Кто её возглавлял в те годы?" Генерал промолчал. Признать заслуг Берии он не мог.

Андрей ФЕФЕЛОВ. Какие-то табу были уже введены в сознание.

Арсен МАРТИРОСЯН. Даже если учесть, что в 1941-м произошло разделение на НКВД и НКГБ, всё равно ведь общее кураторство по партийной линии сохранялось за Лаврентием Павловичем!

Особенно возмущают меня нападки на Берию из-за якобы имевшей место недооценки угрозы близкой войны с Германией. Эти "знаменитые тексты" о том, что он собирался чуть ли не всех агентов "в лагерную пыль стереть"! До сих пор следов этой мифической бумаги не найдено. Чистейшей воды "фейк". Факты, напротив, свидетельствуют о том, что он сделал всё от него зависящее, чтобы война не стала для нас неожиданностью. Мало кому известно, что пограничные войска были приведены в боевую готовность уже 21 июня в 21.30. А 16 июня 1941 года Лаврентий Павлович издал приказ о переходе пограничных войск в прямое подчинение боевому командованию Красной Армии (в случае нападения Германии).

Андрей ФЕФЕЛОВ. Заметим, что пограничные войска относились тогда к НКВД, поэтому подчинялись Берии.

Арсен МАРТИРОСЯН. Пограничная разведка сделала всё, что было возможно. Наши высшие руководители обладали точной информацией о том, где и какой полк (батальон) расположен. Знали всё на глубину 400 километров, вплоть до координат "аэродромов подскока" (в отдельных случаях). Из 47 случаев, которых я насчитал только по открытым источникам, из тех, где советская разведка прямо или косвенно называла дату и час нападения, 27 относятся к пограничной разведке! Как после этого седовласым людям с генеральскими звёздами на погонах удаётся говорить, что Лаврентий Павлович дезинформировал Сталина и советское руководство?! Неужели так трудно признать, что Берия был выдающимся асом разведки и контрразведки? Ну а то, что сами немцы писали о нашей контрразведке, — вообще песня! И до, и после войны они признавали, что в Советском Союзе условия ведения разведки чрезвычайно сложны — практически невозможно что-либо точно узнать. И их удивило, что СССР смог в кратчайшие сроки перебазировать и восстановить военную промышленность.

Год-два назад была премьера фильма екатеринбургских кинематографистов "Равная величайшим битвам" — четыре серии с удивительными рассказами об эвакуации нашей военной промышленности. Были ещё живы ветераны труда.

Андрей ФЕФЕЛОВ. Наконец что-то сделали, ведь это — эпос, наш национальный эпос!

Арсен МАРТИРОСЯН. Кто организовывал переброску? Берия и подчинённый ему НКВД! Кто обеспечивал людей всем необходимым по прибытии? Они же! Центральные и местные партийные органы не справлялись. Есть документальный факт: Берия докладывает Сталину о неких документах, а под листы подложены счета на валенки. Сталин доверял ему, подписывал не глядя. Зачем валенки Берии? Людей привезли, а обуви нужной нет. Урал зимой — это не Сочи!

Мало кому известно, что в наших архивах хранится гигантская "простынь", на которой обозначены перемещения и размещение всех важнейших оборонных заводов, указаны "площадки", подключения кабелей. Её обнаружил историк Георгий Куманёв. Эта грандиозная схема была составлена при участии Берии; c 1939-го по 1941-й годы она корректировалась. Заводы уезжали вовсе не в глухую степь, где на морозе устанавливали станки обмороженными пальцами прямо на голую землю, как обычно рассказывают. Нет! Крыш могло и не быть, но всегда были наготове стены, фундаменты под станки, электрические кабели…

Андрей ФЕФЕЛОВ. Великое дело организации! На планово-управленческий принцип, выпестованный в Советском Союзе, наложились такие суперкадры, как Берия.

Арсен МАРТИРОСЯН. В 1942 году Сталин поставил вопрос о срочном увеличении производства танков. Передали танковую промышленность Берии — и вместо примерно 300 танков за месяц стали выпускать две тысячи! Под конец войны едва ли не 90% отечественного ОПК курировал Берия.

При этом органы НКВД никого особо не "прижимали", а играли чисто вспомогательную роль. Если какой-либо эшелон вовремя не мог подойти к заводу или потерялся на путях, в течение суток его находили, открывали "зелёный свет" и эшелон приходил вовремя. Запчасти иногда и самолётами перебрасывались — лишь бы не нарушать ритм производства!

У нас считают необходимым замалчивать особую роль Берии в обороне Кавказа. Кавказ спас именно он. Лаврентий Павлович не был профессиональным военным. Но почему надо забывать, что он прежде был начальником закавказского ГПУ и покончил со всеми бандами, действовавшими на территории Грузии, Армении и Азербайджана? А чем отличались егеря дивизии "Эдельвейс" от этих бандитов? Ничем. И, разогнав предыдущих генералов, он организовал реальную и эффективную оборону: перекрыл все перевалы и в течение кратчайшего срока уничтожил передовую разведку немцев, без которой они вообще не могли двигаться.

Андрей ФЕФЕЛОВ. Попросту — "ослепил".

Арсен МАРТИРОСЯН. Даже поверить сложно в то, как виртуозно он это проделал. Вот, смотрите, его назначили ответственным от ГКО за Кавказ… За пять часов до отлёта он успел отдать приказ: собрать со всех фронтов грузин, которые вместе с пограничными и внутренними войсками занимались уничтожением банд.

Андрей ФЕФЕЛОВ. Тех, которые имели опыт, знали местность…

Арсен МАРТИРОСЯН. …И успел послать на Северный Кавказ указание, чтобы немедленно снарядили не менее 150 альпинистов. К его прилёту всё было готово. А что делали генералы перед этим? Вытягивали фронт в узкую ленточку, что в условиях гор означало неминуемый проигрыш. Дивизия "Эдельвейс" могла бы в одиночку раздолбать все наши силы! Уехал Берия только тогда, когда и слепому было ясно, что Кавказ спасён.

И ещё. Практически неизвестен тот факт, что доверие Сталина к Берии и его подчиненным было настолько велико, что чекистам доверялось формирование армий. В 1943 г. была сформирована даже Отдельная армия НКВД, чуть позже переименованная в 70-ю, которая геройски сражалась во время Курской битвы, о чём честно написал в своих мемуарах великий полководец К. К. Рокоссовский.

Андрей ФЕФЕЛОВ. А его роль в разработках новых систем оружия?

Арсен МАРТИРОСЯН. Конечно, Берия, с его опытом, всегда смотрел вперед. Не случайно после войны появился вокруг Москвы так называемый "ракетный пояс". Как, впрочем, хорошо известно и следующее: и Курчатов, и Харитон открыто признавали, что если бы не Берия, то не было бы у нас и атомной бомбы.

Андрей ФЕФЕЛОВ. Наш атомный проект — огромное полотно, где присутствуют и учёные, и обычные люди. Наверное, каждый ребёнок в Советском Союзе не дополучал одну ложку каши в день, которая уходила на этот атомный проект. Но, слава Богу, и дети выросли, и бомбу создали. За это надо Берии поставить памятник в центре Москвы.

Арсен МАРТИРОСЯН. Ой, не поставят!..

Андрей ФЕФЕЛОВ. Обязательно поставят. И Институт управления имени Берии будет. Информация, которой вы делитесь сейчас, обязательно прорастёт в общественном сознании. Без благодарности и связи с предыдущими поколениями двигаться некуда. Но, возвращаясь к атомному проекту… Берия создал знаменитое Министерство среднего машиностроения (секретное название нашего атомного проекта). До сих пор комната кадрового отдела в "Росатоме" воспринимается стариками как святилище: там сидел и отбирал людей Берия. Смотрел на то, как они отвечают, какие у них есть достижения. И включал в сверхсекретную особую цивилизацию, которая возникла на месте Саровского монастыря, — "Арзамас-16".

Арсен МАРТИРОСЯН. Вспоминается полуанекдот-полубыль. Середина 90-х, правление Ельцина. Идёт заседание по атому. Разруха царит, и Ельцин видит по докладу, что разруха. Прочитал свой доклад, который ему специалисты дали, и вопрошает: "Что делать? Что делать?". В зале присутствует Глеб Лозино-Лозинский (он уже в преклонном возрасте и слегка подрёмывает). Когда Ельцин, разозлившись, в третий раз рявкнул: "Ну, что делать-то?!", Глеб Евгеньевич проснулся: "Что-что? Берию откопать!"

Считается, что ещё до войны Берии были предложены разведкой материалы по атомной тематике, а он отказался. Это — ерунда! Впервые он вышел на эту тему в 1940 году. Но тогда его остановил сам Сталин: шла подготовка к войне, отвлекать большие ресурсы на неизведанное было непозволительным риском. В 1941-42 годах Берия внимательно следил за атомными исследованиями. В 1942 году вопрос перешёл в практическую плоскость. К сожалению, на этом этапе атомными делами было поручено заниматься Молотову — честному, порядочному большевику, но к науке и технике не предрасположенному.

Андрей ФЕФЕЛОВ. И у него была совершенно другая миссия на тот момент.

Арсен МАРТИРОСЯН. Да, он был твердокаменным переговорщиком, который спокойно мог нокаутировать любого империалиста. Под руководством Молотова изыскания ни шатко ни валко продолжались до 1944 года, пока дело ни перепоручили Берии — и проект резко пошёл в гору. А 29 декабря 1945 года, уйдя с поста главы Лубянки, он полностью сосредоточился на проблемах Спецкомитета №1, который занимался "атомом". Берия лично отбирал людей. Если в анкетных данных имелись шероховатости, но у человека была голова и сам он был честен, Берия спокойно его брал.

Андрей ФЕФЕЛОВ. Берия не терпел дезинформации. Если человек провинился и пытался себя выгородить обманом, Берия считал это преступлением. Да, все совершают ошибки, но главное — не получить ложную "картину мира".

Арсен МАРТИРОСЯН. Кстати, это не только для него характерно, но и для Сталина. Сталин что угодно мог простить, но за обман голова летела сразу. Тем более — в таких важнейших делах, как разведка или "атом". Слава Богу, благодаря разведке и точному анализу наших учёных, нам удалось избежать многих ошибок. В течение четырёх лет мы сделали атомную бомбу, хотя наши "заклятые партнёры" американцы рассчитывали, что мы не раньше середины 50-х годов это сделаем. И когда атомный взрыв произошёл, у них был шок. После этого резко активизировалась антисоветская подрывная деятельность.

Поражала работа Берии с кадрами. Сначала он обратился к светочам советской физики — Иоффе, Капице. Оба отказались. Иоффе, понятно, по возрасту, но Капица-то ещё был молодым, но, видимо, посчитал, что …

Андрей ФЕФЕЛОВ. Нереально?

Арсен МАРТИРОСЯН. Да. Тогда он обратился к Игорю Курчатову. И тот, молодой, сорокалетний, взял на себя этот ответственнейший груз. Целая плеяда молодых: Харитон, Зельдович и другие. Ставка делалась тогда на молодость, как и в разведке.

Когда речь зашла о водородной бомбе, Берия поддержал молодого сержанта с Дальнего Востока, Лаврентьева, который прислал свои расчёты в секретариат Сталина. После быстрой проверки, что это действительно стоящее дело, Лаврентьева вызвали в Москву. Дали возможность поступить в университет, назначили большую стипендию, предоставили квартиру. Увы, но его разработки остались под фамилией Сахарова… Но учёные-атомщики знают, что принципы водородной бомбы разработал именно Лаврентьев.

Учёным предоставлялась полная свобода: действуйте! Берия практически сквозь пальцы смотрел на любые фокусы, которые позволяли себе учёные в свободное время. Если те, конечно, не нарушали режима секретности и не становились причиной срыва работ, — он прекрасно понимал, что людям нужен выход эмоций.

Любые, даже мельчайшие, бытовые просьбы атомщиков исполнялись мгновенно: и отдельное питание для конкретного язвенника, и доставка изюма самолётами — чтобы у учёных лучше работала голова… У Харитона до последнего дня жизни был личный, переделанный из царского, вагон, в котором он ездил в Москву.

Медицинское, бытовое обслуживание — всё было налажено; это был город построенного коммунизма…

Андрей ФЕФЕЛОВ. Получается, что Берия был суперуправленцем, но не был политиком. То, как он был устранён: моментально, без серьёзного сопротивления, — говорит о том, что он не ожидал такого после смерти Сталина. Или у вас есть другая информация?

Арсен МАРТИРОСЯН. Чтобы разведчик не понимал, что такое политика? Нет, он не ожидал, что могут пойти на абсолютное беззаконие и просто его убить. То, что известно специалистам-исследователям под названием "Дела Берии", фальшиво от начала до конца: арестовывают и… через неделю дают ордер на арест, все документы — незаверенные копии. Нет даже подписей судей на копии приговора!

Андрей ФЕФЕЛОВ. Покаянные письма Берии — фальсифицированные?

Арсен МАРТИРОСЯН. Специалисты по подделке почерков у нас, извините, не перевелись. Многие документы, причём важные (протоколы допросов и пр.) подписаны, извините, чёрт знает кем! Копия, заверенная майором административно-хозяйственного отдела — как такое может быть?! Вы допрашиваете бывшего министра, первого заместителя председателя Совета Министров, маршала, Героя Социалистического Труда, Почётного гражданина СССР, — и у вас подписывает документ какой-то административно-хозяйственный майор?! Подобных "ляпов" в этом деле — море.

По моему твёрдому убеждению, основанному на словах сына Берии Серго, данных выдающегося летчика, героя войны Амет-Хана, сведений друзей семьи и старых чекистов, с которыми я имел честь быть знакомым лично, его убили у себя дома.

Андрей ФЕФЕЛОВ. Прямо на Садовой, в этом особняке?

Арсен МАРТИРОСЯН. Да, в этом особняке. Воспользовались тем, что он принимал у себя на дому курьеров фельдсвязи. Под видом курьеров пришли боевики, которых готовили пару месяцев.

Андрей ФЕФЕЛОВ. Готовили армейцы?

Арсен МАРТИРОСЯН. Да… Сначала Берии был нанесён удар сзади. Курьер кладёт документы на стол, Берия склоняется, открывает пакет. И в это время — удар… А дальше уже обстрел. Когда охрана начала отстреливаться, из крупнокалиберного пулемёта шарахнули: Лев Ванников и Серго Берия своими глазами видели следы пуль от крупнокалиберного пулемёта на стенах.

Андрей ФЕФЕЛОВ. Потом организовали процесс…

Арсен МАРТИРОСЯН. Политбюро поставили перед фактом, никто уже сопротивляться не стал. Из-за чего теперь копья ломать? Нет человека — нет проблемы.

Почему убили? Берия поставил вопрос не просто об аресте Игнатьева. За Игнатьевым "потянулся" бы Хрущёв, который курировал административные органы. И тогда открылись бы все преступления, которые были совершены в период правления Игнатьева на Лубянке. Там их было такое количество, что уже 4 декабря 1952 года Сталин целую записку написал (этот документ есть в архивах). Он давно хотел разобраться и со многими генералами — за 1941-й год. Ведь он ещё в 1946 году сказал, что победителей надо судить, это будет для них полезно. А Хрущёв повинен был в двух крупнейших поражениях (киевском "котле" и харьковской катастрофе 1942-го).

Может быть, Берия напугал Хрущёва также и быстрым выпуском из тюрьмы генерала Рухле, противника харьковской операции. Абакумов с Хрущёвым засадили его в тюрьму в 1943 году, тот десять лет отсидел. А Рухле был человек очень активный… Видимо, это обстоятельство тоже сильно напугало Хрущёва.

И ещё: Берия плотно взялся за Украину. Бандеровское подполье там было очень сильно, несмотря на все победные реляции Хрущёва. Бывший контрразведчик Юрий Тараскин, который долгое время находился внутри бандеровского подполья, в мемуарах написал очень интересную вещь: в 1949 году они фактически завершили разгром бандеровцев районного масштаба и вышли на областной, откуда цепочки потянулись в ЦК Компартии Украины и непосредственно к Хрущёву. Так им по шапке просто дали: прекратить — и всё! А в 1955 г. Хрущев выпустил из тюрем и лагерей свыше 100 тысяч бандеровцев, которые исподволь начали ту подрывную работу, которая и привела Украину в её нынешнее состояние.

Обратите внимание, кто в 1953 году на Берию первый донос-то написал? Тот самый генерал Строкач из львовского управления, которого Берия ещё в 1941 году чуть к стенке не поставил, а в 1953-м снял с должности. Существовала какая-то спайка между высшим партийным руководством и главами областных бандеровских организаций! Эта спайка, к сожалению, не была разрушена.

Андрей ФЕФЕЛОВ. И Хрущёв решил, что готовится процесс против него?

Арсен МАРТИРОСЯН. Сбор материалов. Не говорю уж о том, что у Берии за лубянский период и так накопилось их предостаточно. Его возвращение на Лубянку, кстати, было воспринято на ура, люди хотели с ним работать. Что в итоге получилось? За 112 дней, которые судьба отвела ему после смерти Сталина, он очень многое сделал…

Огромное количество людей было реабилитировано, выпущено из тюрем и лагерей примерно 1 миллион 200 тысяч тех, которые были осуждены на срок до пяти лет. Состоялась передача ГУЛАГа из структур МВД в ведение Министерства юстиции; была предпринята попытка нормализовать внутригерманские проблемы, а также отношения с Японией, Югославией, урегулировать межнациональные отношения в национальных республиках.

Андрей ФЕФЕЛОВ. В центре антибериевского заговора стоял Хрущёв и… Жуков?

Арсен МАРТИРОСЯН. Достоверных данных об участии Жукова нет. Скорее, Москаленко и его группа. Тем более, что на Москаленко ссылаются все, кто поддерживает и хрущёвскую версию. И сам Москаленко тоже этого не отрицал. А Жукова припаяли к заговору как национального героя, который, условно говоря, "расправился с негодяем и предателем". Подлость убийства Берии заключалась и в том, что всё дело, которое он наладил, было разрушено. Спецкомитет и людей разогнали. Предприятия расфасовали по разным министерствам. В результате возникла идиотская проблема межведомственных согласований, которая мучила Советский Союз до конца его дней. То, что Берия решал за пять минут, теперь растягивалось на годы.

Андрей ФЕФЕЛОВ. Ведомства превратились в отдельные империи, которые стали друг с другом воевать…

Арсен МАРТИРОСЯН. А блестящий опыт Берии был позабыт. Мы привыкли считать, что XX съезд — некий экспромт со стороны товарища Хрущёва: мол, незадолго до съезда решили хоть как-то отмежеваться от периода сталинизма, разоблачить культ и прочее. Совсем недавно бывший разведчик Олег Владимирович Пилипец поведал о факте, ставшем ему известным со слов бывшего посла США в СССР Аверелла Гарримана. В 1955 году произошла заранее подготовленная встреча Хрущёва и Булганина с президентом США Дуайтом Эйзенхауэром, премьер-министром Великобритании Энтони Иденом и премьер-министром Франции Эдгаром Фором. Западные политики поставили нам три связанных между собой условия: осудить сталинизм, сократить вооружённые силы и… (уму непостижимо!) разрешить аборты.

Андрей ФЕФЕЛОВ. Всё просто: сократить оборону — предать возможность оградить себя от внешнего влияния. Осудить сталинизм — попрать свою идеологию, историю и достоинство, воплощённые в фигуре Сталина. Разрешить аборты — воспрепятствовать возможности становиться более многочисленным народом.

В XXI веке мы стоим перед теми же проблемами. Аборты вообще надо запретить, оставить только по медицинским показаниям!.. Второй момент — надо вернуть Сталина, его имя, огромный авторитет, который несёт за собой целые слои сознания народного. И, разумеется, укреплять свою армию, обороноспособность. Всё это — в комплексе!

Арсен МАРТИРОСЯН. Слава Богу, армию укрепили. Теперь, да, вперёд надо двигаться. Кого будет защищать армия, если народ повымирает?

Андрей ФЕФЕЛОВ. Может, увидит эту беседу будущий скульптор, который пока лепит из пластилина, и создаст когда-нибудь памятник Лаврентию Павловичу в центре Москвы?

Арсен МАРТИРОСЯН. В Москве уже стоят два памятника Берии. Это МГУ, строительство которого он курировал, и на Калужской заставе два здания, стоящие полукругом перед памятником Гагарину, — непосредственная архитектурная разработка Берии. Есть и единственная в официальном общественном месте его фотография — на Доске почёта в Сарове.

Андрей ФЕФЕЛОВ. В том же музее стоит корпус рабочей модели знаменитой "Царь-бомбы". Я думаю, она должна занять место в Кремле рядом с Царь-колоколом и Царь-пушкой. Чтобы металлическая конструкция вписалась в архитектурный ансамбль Кремля, опытный мастер резцом должен создать гравировку на её тяжёлом корпусе. С одной стороны должна быть представлена история Саровской обители, где процвёл великий русский святой Серафим Саровский и где создавалось это оружие. Кстати, имя "Серафим" значит "огненный". В созданном в начале XX века акафисте ему прямо написано: "Радуйся, Щит Земли Российской…". Он был обозначен как Щит тогда ещё, промыслительно. А с другой стороны должны располагаться клейма, связанные с атомным проектом. На них должны быть изображены учёные… И, естественно, Лаврентий Павлович Берия. Будем надеяться, что доживём до этих дней. В том, что они наступят, я не сомневаюсь.

Арсен МАРТИРОСЯН. Согласен!

Андрей Фефелов Арсен Мартиросян

Россия > Армия, полиция. Образование, наука. Госбюджет, налоги, цены > zavtra.ru, 18 апреля 2018 > № 2580227 Арсен Мартиросян

Тезей придёт!

расчеловечивание - главная причина всех наших аварий, катастроф, пожаров и наводнений

Март – роковой месяц в истории России: 1 марта был убит Александр Второй, 5 марта умер Сталин, 5 марта Черчилль объявил холодную войну против нас, 17 марта проходил референдум, который был растоптан…

Но как бесподобно, блистательно, фейерически начался март в этом году! 1 марта страна слушает Послание президента и ликует, узнав о грандиозных планах скорого - вот, вот! - экономического, культурного, всеобъемлющего прорыва в нашей жизни и о новом невиданном оружия, которое обеспечивает нашу безопасность. 8 марта – Женский день, наше ликование обретает трогательные черты ещё и вечной женской прелести. 18 марта – 56 миллионов сознательных граждан решительно заявили: «Не нужен нам другой президент! Нет никого и не может быть лучше нынешнего! Путин, вот тебе, как Рузвельту, спасителю Америки, четвертый срок! Шесть годочков. Всего, значит, будет 24. Почти как Петр Великий. Правь! Владей! Вразумляй!»

Правда, на некоторых избирательных участках в самых разных краях страны от Московской области до Камчатки, от Мурманской области до Чечни, включая Ленинградскую область, Новосибирскую, Алтайский край, Дагестан, Якутию, Приморье и другие края – всего в 87 участках – П. Грудинин получил больше голосов, чем действующий Гарант, мало того, на 49 участках Грудинин получил больше 50% голосов – 60, 70 и даже 80% против 10% в 5924-м участке Приморья.

21 и 22 марта по телевидению идет грандиозный двухсерийный фильм «Путин» неведомого доселе, а теперь знаменитого режиссера Андрея Кондрашова. На экране, правда, время от времени появляются такие вызывающие у зрителя оторопь личности, как Игорь Сечин и Дмитрий Медведев, порой раздаются уверения в том, что Собчак был вовсе не зеркалом либеральной коррупции и вором, о котором скучала Матросская Тишина, как в один голос уверяли тогда самые разные газеты; нет, Собчак был честным, скромным ангелом, не жалевшим себя в трудах на благо народа, но его затравили. Он заслужил памятник, как Столыпин, Колчак и Жириновский…

Да, все это было в фильме. Было и еще кое-что в таком роде: умильные речи двух Сергеев – всем за двадцать лет известного Иванова и мало кому памятного Ралдугина, долгий рассказ о подъеме затонувшего крейсера «Курск», как о чем-то героическом, показали нам даже «Путинский уголок» в дрезденской пивной и т.п. Да, да, это несколько озадачивает и ошарашивает зрителя, но каков общий пафос! Он в дерзком призыве героя фильма – «Вперед и вверх!». И это сказано в дни большого юбилея Максима Горького, который тоже в свое время воскликнул: «Вперед и выше!»

А в воскресенье 25 марта еще один масштабный фильм, на этот раз в виде беседы Владимира Путина с журналистом Владимиром Соловьевом. Опять мы слышим о великом прорыве, о неколебимой уверенности в светлом будущем, которое ждет нас за углом. Еще разок нам показали, как могут летать и поражать цель наши «Сарматы» и «Кинжалы» - хоть в космосе, хоть под водой, хоть через северный полюс, хоть через южный.

И вдруг в этот же день, в воскресенье – Кемерово, чудовищный пожар в торговом центре, гибель 64 человек, оказавшихся в огромной огненной ловушке вспыхнувшего торгового центра, среди них 41 ребенок... Как они, мальчики и девочки, первоклашки-второклашки бежали от огня, как в последней надежде на спасение стучали кулачками в тяжелые железные двери. И это на русской земле, в родном городе, как в фашистском концлагере…

Ужасная весть всколыхнула всю страну, телевидение не смолкает, бушует интернет, литургия в Успенском соборе Кремля… Да еще многократные заявления о «компенсации за погибших». Об этом мы услышали, в частности, от Бориса Титова, вчерашнего кандидата в президенты. Понимал ли он, что говорил? Компенсация - это возмещение за утрату. И вот за одного погибшего – 1 миллион рублей, за двух – два, за три – три миллиона… Разумеется, необходимо помощь, она имеется в виду сама собой, но как не понять, что то и дело твердить о ней с указанием сумм, просто неприлично. И такие люди лезут в президенты!.. Тут же нагрянули психологи и попы, - в этом недостатка никогда нет …

Я неожиданно вспомнил, что почти за семьдесят лет своей советской жизни, если не считать войну, мне довелось видеть своими глазами только один пожар. Это было в Измайлове, где я тогда жил, мне было лет тринадцать. Это, конечно, не статистика, но в какой-то мере характерно. Сейчас юрист Михаил Барщевский в телепередаче Владимира Соловьева сказал, что у нас в стране в год происходит 200 тысяч пожаров и гибнет 20 тысяч человек, а в США – 1,5 миллиона пожаров и гибнет только 3 тысячи. В этот же день в воскресном обзоре Первого канала ведущий Валерий Фадеев уверял, что на пожарах у нас гибнет людей в пять раз больше, чем в США, и в десять, чем в Германии. Не знаю, откуда они взял эти цифры, но тем из них, что говорят о соотношении чисел погибших, я склонен поверить.

Президент явился в Кемерово на другой день. В полном одиночестве возложил цветы, потом встретился с местными и московскими сановниками. И вот что мы услышали:

- Что же это происходит? Ведь нет боевых действий, нет неожиданного выброса метана… Люди пришли отдохнуть… Там дети… Говорим о демографии, а сколько людей теряем…

Потом в разговоре с другими людьми там он опять будет рассуждать о демографии. Как же! Ведь не так давно Медведев объявил о росте населения аж на 30 тысяч, а тут… А чего ж раньше-то молчали и о ней, и о вообще о нашествии бедствий? Страна вот уже 25 лет занимает в мире первое или близкое к нему место по авиационным катастрофам, крупным техногенным авариям, по гибели кораблей, по пожарам – лесным, городским и сельским, по наводнениям, по самоубийствам, в том числе, детским и подростковым… Вот лишь несколько запомнившихся страшных имен и цифр:

крейсер «Курск в Баренцевом море (2000 г. – 118 молодых жизни), Саяно-Шушенская ГЭС (лето 2009 – 75 погибших), кафе «Хромая лошадь» (декабрь 2009 – 156 человек), теплоход «Булгария» (2011,Волга -122 человека, в том числе 28 детей), Аirbus A-321 (2015, Египет, Красное море – 224 человека, в т.ч. 25 детей), автобус «Неоплан» ( 2017, Татарстан -14 погибших), пассажирский автобус (2017, Забайкальский край – 14 погибших,35 калек), автобус с юными спортсменами (2017 , Нефтеюганск – 12 юношей), Ан-148 (12 февраля 2018 – 71 погибший)…

Страшное чудище Минотавр, обитавшее на острове Крит, обязало провинившихся перед ним афинян каждые 9 лет поставлять ему 7 юношей и 7 девушек на съедение. И афиняне два раза поставили ужасную дань. Но в третий раз одним из юношей добровольно оказался бесстрашный царевич Тезей. Он проник в лабиринт, подобный Ельцин-центру, где обитал Минотавр и убил его. В перечисленных выше авариях и пожарах погибло 806 человек. Надолго это хватило бы Минотавру. Перед нынешними жертвоприношениями России меркнут жертвы страшных мифов древности. А как его звать, потомка Минотавра, который среди нас?

Это же поразительное дело, в своих 13 Посланиях и бесчисленных явлениях народу президент за 18 лет ни разу ни словом даже не упомянул о нашествии на родную страну несчастий и горя, о всевластии Минотавра-ХХI. Он только выражает соболезнование родственникам. Так ведь и родственникам почившей в Бозе Валерии Новодворской, которая говорила о готовности встретить цветами войска НАТО на нашей земле, он тоже выразил соболезнование, чем перечеркнул все остальные; и гражданке США Алексеевой отвалил премию за неусыпные труды по дискредитации России, чем тоже перечеркнул – ведь те же руки вручали! - нравственный смысл других правительственных премий; а в декабре собирается отпраздновать юбилей гражданина США Солженицына, пытаясь затмить юбилеи Горького, Тургенева, Маяковского…

Повторю: ведь совсем недавно 12 февраля в Подмосковье в районе Раменского разбился самолет Ан-148, и погибло еще больше, чем в Кемерово, наших родных людей – 71 человек. Почему же тогда все было совсем не так – ни многочисленных речей, ни молебствий? Сейчас в бесчисленных рассуждениях о Кемерово никто не вспоминает о совсем недавнем Раменском, не говоря уж о других трагедиях. Почти все ораторы рассуждают только о нынешней. Причем, как об отдельном случае, вдруг свалившимся с неба. Почему так? Да потому, что опасно. Если вспомнить и другое, то будет видно, что такова тенденция.

Да, за три с лишним пятилетки ни словечка об авариях, катастрофах, пожарах. Но ведь сам же давным-давно заявил: «Против нас ведется полномасштабная война». Если так, то надо не в хоккей играть, не рыбным уловом на всю страну хвастаться, а думать и действовать по-военному. Конечно, такие трагедии, как в кафе «Хромая лошадь» в декабре 2009 года, когда хозяин кафе ради барыша запустили народа в три раза больше, чем позволяло помещение, и погибло 156 человек молодежи, такие трагедии порождены соитием вскормленной режимом алчности и деморализации населения, которому вбили в башку, что в таких злачных заведениях весь смак жизни. Но гибель самолетов, аварии электростанций, пожары в огромных торговых центрах - тут в первую очередь надо думать о диверсии. Очень похоже на то, что именно такую форму войны против нас избрал враг. И тут все «Сарматы» бесполезны. Но вот, явившись в Кемерово, собрав ответственных чиновников, Путин, как сказано, начал речь словами о том, что ж, мол, происходит, ведь боевые действия не ведутся. Нет, сударь, очень похоже, что это именно боевые действия против нас.

А что мы видим и слышим всегда? Обученные вами за конфетку ходить на задних лапах и говорить человеческим голосом чиновники всех рангов прежде всего отметают именно мысль и диверсии и, как правило, говорят или о коротком замыкании, или о взрыве баллона бытового газа. Такое впечатление, что им строго запрещено говорить о чем-то другом. Так было и на сей раз. О коротком замыкании объявили сразу до всякого расследования. И только на пятый день кто-то обмолвился о поджоге. Но в конце концов объявили: короткое замыкание в проводе высокого напряжения.

Разумеется, это вызывает недоверие: ну, не может быть везде одно и то же! Вполне естественно, что многие не поверили сразу и объявленному числу погибших, что вызвало особое негодование всех этих политологов в штатском. Некоторые в припадке верноподданности даже заявляют, что не верующие хотят, чтобы погибших было больше. Можно поверить, что этого хотел, допустим, Петр Порошенко, который – помните? - злорадно упивался мыслью о том, что вот дети Украины пойдут в школы, а дети Донбасса будут прятаться от обстрелов в подвалах. Но все неверующие - заодно с Порошенко?..

Ведь было очень много причин не поверить. Во-первых, в самом начале объявили - пять погибших. Во-вторых, естественно желание всех, особенно ответственных лиц, чтобы погибших было меньше, и не всегда не всем удается побороть это желание. Но главное, в-третьих, что, мы живем в стране, правители которой всегда говорят народу святую беспримесную правду? Да ведь эта власть и нагрянула к нам и началась с пеной лжи и небывалого обмана на губах – с вопля «Больше социализма!», с ликвидации итогов референдума 17 марта 1991 года о сохранении СССР, с раздачи пустопорожних ваучеров под видом большой ценности… Вы все это уже забыли? Или что-то изменилось позже, после лихих 90-х? Разве не были ложью, обманом народа такие дела власти, как назначение министром обороны Сердюкова и защита его вместе с возлюбленной воровкой после их непредвиденного разоблачения? А сооружение грандиозного памятника-музея американскому холую Ельцину и пафосные речи о нем, как о человеке, величие которого смогут оценить только потомки – тут все хрустальная правда? А Указ о принудительном праздновании в конце года юбилея небывалого в мировой истории лжеца и клеветника на свой народ?..

Все эти дни со всех лобных мест раздавались голоса: - Сделать все, чтобы это никогда не повторилось! Не пожалеем сил, чтобы это было в последний раз!» и т.п. Очень прекрасно. Но ведь в эти же самые дни не где-то, а в Москве и Подмосковье случились несколько пожаров, один из них – на площади в 900 кв. метров. 2 апреля, когда отмечали Девять дней по погибшим, в роскошном Сочи – пожар в Олимпийском парке, и там же был ранее пожар в кафе «Восток»…

Власть стремится к полному расчеловечиванию народа. Это можно было воочию видеть даже и на многих ток-шоу, где обсуждалась трагедия Кемерово. Частность, деталь нашей повседневной жизни, но может быть, самая характерна ныне. Вот, допустим, телепрограмма «60 минут». Взволнованные речи, скорбные восклицания, тут же – ужасающие кадры хроники: пожар… люди бегут, падают, огонь наступает… Вдруг ведущая передачи объявляет: «Перерыв. Реклама». И мы видим, слышим, как и чем лучше кормить собак, нам дают совет, как избежать «вздутия живота», нам рекомендуют «куриные грудки»… Время кончилось, продолжается обсуждение трагедии, снова идут чудовищные кадры хроники… А вот «Время покажет». То же самое, только в рекламном перерыве нам дают эротические сцены из какого-то нового фильма, мы слышим страстный шепот, видим полуобморочные лица, он опрокидывает её на спину: «Ты будешь принадлежать только мне!», и тотчас – кровавая хроника. И никто из участников этого лицедейства не протестует, не возражает – все они уже обработаны, у них изъяли, ампутировали важную часть их человечности и свободы, а они и не заметили этого. Они не понимают, что их сделали жертвами совершенно наглого глумления над правами человека. Ну, в самом деле, они же не хотят, а им навязывают, их принуждают смотреть пошлятину рекламы: вот полоумная баба в магазине хватает с витрины какие-то пакеты и истошно вопит: «Беру! Беру!» И это насилие над миллионами, над всем народом, расчеловечивание творится ежедневно и ежечасно уже четверть века. То же самое происходит при показе самых драматических фильмов, умных спектаклей, добрались даже до последних известий с их часто неизбежным драматизмом. Всё это – обдуманная и целенаправленная диверсия против русского характера, против русского духа. И это лишь одно из множества других не менее эффективных средств.

Наши ученые, инженеры и рабочие создали новое мощное оружие. Молодцы. Но это не повысило нашу обороноспособность, потому что режимом, властью совместными стараниями рушится, вытаптывается, выбрасывается главная сила страны – русская душа, русский характер, русский человек. Материалист Ленин говорил: «Во всякой войне победа в конечном счете обусловливается состоянием духа тех масс, которые на поле брани проливают свою кровь».

Расчеловечивание - это и есть главная причина всех наших аварий, катастроф, пожаров и наводнений. И никто не смеет бросить в лицо власти, как сто с лишним лет тому назад бросил Максим Горький: «Человек! Это звучит гордо!»

Владимир Бушин

Россия > СМИ, ИТ. Внешэкономсвязи, политика > zavtra.ru, 18 апреля 2018 > № 2580211 Владимир Бушин

Мы работаем в городе особенных людей.

На вопросы корреспондента журнала «Полиция России» отвечает начальник УМВД России по городу Севастополю генерал-майор полиции Василий ПАВЛОВ.

– Василий Петрович, что, на ваш взгляд, является главной отличительной чертой Севастополя?

– Я очень люблю этот город. И в полной мере считаю себя севастопольцем, несмотря на то, что до 2015 года ни разу здесь не бывал и не очень хорошо представлял, что меня ждёт после назначения на сегодняшнюю должность. Хотя сразу понял, что будет очень сложно и в то же время интересно. Служебных задач было много. Но главное, что я почувствовал в этом городе, – здесь живут особенные люди.

Вырос я в семье военного офицера, срочную служил на афганско-таджикской границе, участвовал в контртеррористических операциях на Северном Кавказе. Весь пройденный мною путь давал основания думать, что я – патриот своей страны и понимаю всю глубину этого слова. Но, только приехав в Севастополь, я понял: мне есть чему поучиться у этих людей.

В первые же дни после назначения я попал в неловкую ситуацию, когда во время торжественного собрания после исполнения гимна России сделал попытку присесть на своё кресло. Меня остановил стоявший рядом ветеран: «Подождите, Василий Петрович! Гимн Севастополя». Не знал я, что по традиции на всех мероприятиях здесь всегда исполняются два гимна. Насколько можно быстро я выучил слова. Работая со здешними людьми, необходимо учитывать и уважать их взгляды и настроения. Отношение к своему городу, флоту, стране севастопольцы выражают по-разному. Даже своим внешним видом. Помню, какое неизгладимое впечатление на меня произвёл вид прогуливающихся по набережной ветеранов военно-морского флота с кортиками на ремне (их ношение разрешено Президентом Российской Федерации Владимиром Путиным). Рядом с ними гордо шли женщины в длинных белых платьях…

А единение местных жителей особенно чувствовалось 14 марта этого года, когда на площади Нахимова, центральной площади города, люди собрались на митинг-концерт, посвящённый четвёртой годовщине празднования воссоединения Севастополя и Крыма с Россией. Вся площадь была заполнена севастопольцами. На встречу с Президентом Российской Федерации пришли 30 тысяч человек! Они стояли вплотную, плечом к плечу, с флагами и плакатами. Тогда я понял, что жителей этого города-героя, в котором духом патриотизма пропитан не только воздух, но и каждый камень, никому и никогда не сломить.

– Какова была в 2015 году оперативная обстановка в Севастополе, в котором вам предстояло служить и выстраивать работу с учётом экономических характеристик и политических особенностей города? И что удалось изменить за прошедшее время?

– У меня есть опыт работы в различных регионах России: в Республике Чувашия, в Нижегородской и Самарской областях, в Чеченской Республике. Поэтому могу сказать, что преступность в Севастополе, по большому счёту, ничем не отличается от преступности в других регионах. Те же проблемы, то же преобладание имущественных преступлений – краж и мошенничеств. К сожалению, в последние годы ещё и некоторые преступные элементы с материка перебрались сюда.

В декабре 2015 года, когда я только приступил к своим обязанностям, общая раскрываемость была чуть выше 30 процентов. В результате организации системной работы и контроля за реализацией оперативно-разыскных и следственных мероприятий её удалось значительно улучшить. Сегодня этот показатель составляет уже 57,6 процента.

С мая по октябрь, как и во всех курортных городах, – одни преступления. В зимний период – другие. Проблемой остаются кражи из дачных домиков и из тех домов, где в холодное время года никто не живёт по причине отсутствия отопления. Зачастую неработающий контингент, в том числе наркоманы, существуют за счёт подобных краж.

Благодаря проводимой нами комплексной работе, включающей профилактику преступлений, организационные и практические мероприятия, удалось улучшить оперативную обстановку на улицах города. Так, в прошлом году была увеличена численность нарядов ГИБДД и ППС. В итоге более чем на 8 процентов по сравнению с 2016 годом уменьшилось количество преступлений, совершённых в общественных местах.

Также за последние годы, в том числе и благодаря улучшению качества нашей работы, удалось поднять престиж службы в органах внутренних дел и уровень доверия к сотрудникам полиции. Последние опросы Всероссийского центра изучения общественного мнения показали: в Севастополе полиции доверяют 58,3 процента населения. Это седьмое место в России.

– Как обстояло дело с кадрами три года назад и какая ситуация сейчас?

– Кадровый вопрос был одним из сложнейших. В то время, когда я принял руководство региональным подразделением, некомплект аттестованных сотрудников в подразделении составлял 14,3 процента. Большой проблемой являлось, можно сказать без преувеличения, отсутствие управленческого аппарата.

К примеру, в тыловом подразделении был некомплект 30 процентов. Здесь не хватало не только руководителей среднего звена, но и начальника тыла и его заместителя. Специалистов пришлось привозить с материка. И вот почему. По причине незнания российской законодательной базы местным сотрудникам было сложно ориентироваться в правовом пространстве. А, скажем, для того чтобы научить человека работать с Федеральным законом № 44-ФЗ от 5 апреля 2013 года «О контрактной системе в сфере закупок товаров, работ, услуг для обеспечения государственных и муниципальных нужд», необходимо много лет «набивать шишки», изучая и применяя его. Министром внутренних дел Российской Федерации генералом полиции Российской Федерации Владимиром Колокольцевым был подписан приказ о прикомандировании к нам 25 квалифицированных сотрудников, руководителей среднего звена из Департамента по материально-техническому и медицинскому обеспечению МВД России. Так мы вышли из ситуации и сегодня здесь рабочий некомплект – 4,8 процента.

Также при поддержке министерства удалось решить и другие кадровые проблемы. Со временем подготовим прикомандированным достойную замену из числа наших сотрудников. Сейчас некомплект аттестованных в управлении составляет 8,2 процента. Считаю, сегодня кадровый вопрос уже остро не стоит.

– Как в целом изменилось материальное обеспечение и оснащение подразделения?

– До 2014 года местная милиция существовала на хозрасчёте. И такой это был хозрасчёт, что сотрудники органов внутренних дел, много лет работающие в подразделении, вспоминают, как им приходилось на свои деньги покупать бензин, бумагу, канцтовары, оргтехнику. О ремонте помещений даже не мечтали. Не хватало служебного транспорта. А сегодня транспортом мы обеспечены на 95 процентов, оргтехникой – на 87–88 процентов, закуплена новая мебель…

Кроме того, была острая нехватка служебных помещений. Чтобы восполнить её, город недавно передал нам 8300 квадратных метров помещений, на которых сегодня идёт капитальный ремонт.

С первого января этого года начались работы во всех 6 дежурных частях города. Проводится ремонт, устанавливается современное оборудование, видеосистемы, оптоволокно. У нас будет создан оперативный центр управления с системой ГЛОНАСС, благодаря которой мы сможем постоянно контролировать, где находятся все наши машины ДПС и ППС. Город выделил деньги, вследствие чего в прошлом году уже заработали 118 камер видеосистем регистрации нарушений.

Хочу отметить, что МВД России уделяет большое внимание вопросу обеспечения жилплощадью наших сотрудников. Так, в 2016 году было закуплено 10 квартир, в прошлом году – ещё 10. В настоящее время закончены проектные работы по четырём домам для сотрудников органов внутренних дел на 154 квартиры. Возведены они будут в очень живописном месте – в бухте Балаклавы. Первый дом должен быть построен в конце 2019 года. Последующие планируется ввести в эксплуатацию до 2022 года. Средства на это уже выделены, летом начнётся строительство.

– За счёт чего вам удаётся справляться с наплывом приезжих и туристов, особенно во время проведения крупных массовых мероприятий?

– Действительно, в регионе их проходит очень много. Конечно, особое место занимают парады, посвящённые Дню Победы и Дню Военно-морского флота России. Есть и спортивно-зрелищные мероприятия, такие как байк-шоу, на которое в прошлом году приехало около 175 тысяч участников из 30 стран. Бывает, что в местах проведения таких праздников и соревнований, несмотря на большое скопление людей, преступления практически не совершаются, в том числе из-за принимаемых нами мер по обеспечению безопасности.

Конечно же, только своими силами мы бы не справились с таким объёмом работы. В первую очередь нам помогает Черноморский флот. Мы активно взаимодействуем с военной полицией. Выставляя совместные патрули, обеспечиваем безопасность во время проведения мероприятий различного масштаба.

Сказывается и специфика Севастополя, жители которого очень любят свой город и радеют за него. Поэтому нам легко найти здесь единомышленников и помощников. Сегодня ежесуточно вместе с сотрудниками полиции на охрану общественного порядка выходят и казаки, и дружинники. А во время проведения массовых мероприятий в прошлом году полиции помогали 400 казаков. Активное содействие нам оказывают и члены народной дружины «Рубеж», в которую входят бывшие военные.

Благодаря тому, что мы находим поддержку и понимание у людей, нам и в целом удаётся добиваться хороших результатов. Об этом говорит тот факт, что уровень преступности в расчёте на 10 тысяч постоянно проживающего населения снизился по сравнению с предыдущим годом со 133 до 112 преступлений. И этот показатель лучше среднего по стране. Кроме того, ежегодно сокращается количество зарегистрированных преступлений. По итогам 2017 года – на 14,8 процента…

Беседу вела Тамара ВОЙНОВСКАЯ

Россия. ЮФО > Армия, полиция > mvd.ru, 17 апреля 2018 > № 2619619 Василий Павлов

Встреча с Уполномоченным по правам человека Татьяной Москальковой.

Татьяна Москалькова представила Президенту ежегодный доклад Уполномоченного по правам человека.

В.Путин: Татьяна Николаевна, Вы представляете ежегодный доклад о деятельности в области защиты прав человека.

Т.Москалькова: Совершенно верно.

Но мне хотелось бы в первую очередь поздравить Вас с избранием на пост Президента от себя, от имени всех уполномоченных по правам человека в субъектах Российской Федерации, от нашего экспертного сообщества и пожелать Вам крепости духа и – как гаранту Конституции и прав человека – сил в укреплении демократии, справедливости и закона. И конечно, крепкой команды, счастья в личной жизни, хороших «тылов».

В.Путин: Спасибо, Татьяна Николаевна.

Т.Москалькова: Уважаемый Владимир Владимирович, я представляю Вам доклад о деятельности Уполномоченного по правам человека за 2017 год. Он стал немного тяжелее и объёмнее. Мы впервые здесь ввели новые разделы, которые освещают права человека по отдельным категориям, и даём очень серьёзный развёрнутый анализ состояния прав человека, защищённости – с конкретными примерами, выводами и рекомендациями, в том числе и Правительству, и верховной судебной власти, нашим губернаторам. И надеюсь, что он поможет в работе и в экономической сфере, и в политической.

Мы выявили интересную закономерность. Впервые провели серьёзный анализ и вывели индекс интенсивности обращений человека в конкретных регионах. И она находится в прямой зависимости от той ситуации, которую мы связываем с социальной напряжённостью и с чрезвычайными ситуациями, повлёкшими крупные, массовые нарушения прав человека.

Думаю, что правозащитная карта… Мы даём Вам символическую флешку, на которой имеется не только доклад, но и семитысячный по своему объёму информационный материал в страничном исчислении, который по каждому региону содержит подробнейшую информацию. Почему символическая? Потому что с этого года интерактивная правозащитная карта введена на сайте Уполномоченного по правам человека, пользуется большой популярностью. Это площадка и для обмена опытом, и для выработки новых технологий.

В.Путин: Я смотрю, что сама структура обращений остаётся прежней. Самое большое количество обращений по поводу уголовно-процессуального законодательства. На втором месте – жилищное законодательство, а на третьем – уголовно-исправительное законодательство. Вот три вопроса, которые больше всего людей беспокоят. На четвёртом месте законодательство о труде.

Т.Москалькова: Да, совершенно верно. Если мы объединим труд, здравоохранение и образование, то на первое место выходят социальные проблемы, как и в прошлом году.

Но надо сказать, что в общественном сознании несколько стабилизировалась и улучшилась ситуация. Она видна и по обращениям к Уполномоченному по правам человека, и по опросам ФОМ, где видно, что отношение людей к правам человека либо стабилизировалось, то есть оно больше позитивное, чем негативное, либо даже улучшилось.

В прошлый раз я ставила ряд проблемных вопросов, связанных с валютными ипотечниками, с трудовыми отношениями, со сложностями регистрации бывших украинских военнослужащих в Крыму, по Байконуру. Хочу сообщить, что по Вашему распоряжению все вопросы решены положительно.

Была создана большая межведомственная группа, я тоже в неё вошла вместе с сотрудниками аппарата, и 1300 граждан, которые должны были быть выселены на улицу, не лишились своего жилья. Мы рассматривали каждого индивидуально, последнее это жильё или же нет, действительно ли человек в трудном положении и не может выплатить ипотеку, нуждается в помощи государства. По Вашей инициативе был создан фонд, он работал. Не всем положительно решали вопросы, но 1300 граждан хотят Вам передать благодарность за такой подход к восстановлению прав человека.

Ваш указ по крымской теме, где регистрация бывших военнослужащих Украины была невозможной, сегодня решена. Все военнослужащие регистрируются по месту дислокации военкомов, и для них восстановлена очередь на жильё. Это, безусловно, позитивный результат. По Байконуру и многим другим проблемам тоже имеется подвижка. Но это, к сожалению, не решает в полной мере всех проблем.

Вы правильно заметили, что на первом месте остаются вопросы социального обеспечения, и особенно невыплаты коллективам. Сегодня каждое десятое обращение по трудовым отношениям – это коллективное обращение. Нам удалось почти в два раза увеличить результативность своей работы, запустить инструментарий и восстановить права граждан, которым не выплачивали заработную плату, в частности на космодроме Восточный. При Вашем участии, Министерства обороны, местных уполномоченных решили вопрос о выплате более 4 тысячам граждан, которые не получали заработную плату ввиду банкротства предприятий.

Я подготовила к Вам обращение. Проанализировав вопросы невыполнения трудовых обязательств перед коллективами, мы пришли к выводу, что нередко собственники предприятий остаются при хорошей недвижимости, при достаточно больших денежных капиталах, а перед коллективами они ответственности не несут.

В.Путин: У нас то же самое происходит в финансовой сфере, собственники банков не несут субсидиарной ответственности в случае неблагоприятного развития ситуации и банкротства этих финансовых предприятий. Мы должны самым внимательным образом проанализировать практику и подумать, как эту ситуацию исправить, с тем чтобы ответственность на всех участниках этого процесса лежала достаточно серьёзная и они стремились бы к исполнению всех своих обязательств перед клиентами, перед трудовыми коллективами. Это действительно очень большая, серьёзная тема, над которой мы все должны поработать.

Россия > Внешэкономсвязи, политика. Госбюджет, налоги, цены > kremlin.ru, 16 апреля 2018 > № 2577940 Татьяна Москалькова

Встреча с губернатором Волгоградской области Андреем Бочаровым.

Владимир Путин провёл рабочую встречу с губернатором Волгоградской области Андреем Бочаровым. Обсуждались паводковая ситуация и социальная работа в регионе.

Глава государства поручил губернатору обратить внимание на скорейшее восстановление инфраструктуры и оказание адресной помощи гражданам, чьё имущество пострадало в результате наводнения.

Президент также отметил, что поручит изучить опыт Волгоградской области, создавшей Социальный кодекс региона.

* * *

В.Путин: Здравствуйте, Андрей Иванович, вопросов много.

Насколько я знаю, у вас интересная и эффективно работающая система поддержки людей, которые в этой поддержке нуждаются со стороны государства. Попрошу Вас рассказать об этом подробнее.

И всё-таки предлагаю начать с ситуации с паводками: что сейчас происходит, какая нужна помощь, поддержка?

А.Бочаров: Владимир Владимирович, на сегодняшний день на территории Волгоградской области с 4-го числа введён режим чрезвычайной ситуации.

С чем это связано: в верховьях рек, которые проходят по территории Волгоградской области: это, прежде всего, Медведица, Терса, Бузулук, – произошли серьёзные повышения паводковых вод, от полутора до трёх метров. Это достаточно серьёзно.

Мы в конце марта приняли режим повышенной готовности органов управления, 2-го числа принято решение о введении повышенного уровня управления всеми муниципальными образованиями и властями, а 4-го числа ввели режим чрезвычайной ситуации. Всё это позволило, Владимир Владимирович, минимизировать те потери, которые могли быть в ходе паводка.

В.Путин: Сколько людей проживает в этом районе?

А.Бочаров: Порядка 360 тысяч населения.

В настоящее время из 12 муниципальных образований, которые были подвержены паводку, вода осталась в шести муниципальных образованиях. Из 81 населённого пункта вода остается в настоящее время в 21 населённом пункте.

Из 868 человек, отселённых из зоны наводнения, остаются отселёнными в настоящее время 111, из них 27 человек находятся в пунктах временного размещения, из них семеро детей. Всем необходимым обеспечены, все находятся в постоянной зоне нашего внимания.

В настоящее время паводковая ситуация стабилизировалась, и тенденция идёт к улучшению. Мы со своей стороны начали комиссионную работу по обследованию муниципальных образований, населённых пунктов, подворий на предмет определения ущерба и оказания возможной помощи людям.

В.Путин: Нужно посмотреть на инфраструктуру, что сделать по восстановлению инфраструктуры и адресной помощи людям.

А.Бочаров: Владимир Владимирович, совсем недавно, с четверга на пятницу, сложилась на самом деле практически чрезвычайная ситуация, критическая, в одном из населённых пунктов – это Алексеевский район, станица Алексеевская, где было изменение ветра в сторону дамбы.

У нас там дамба – 1,7 километра. Она полностью огораживает населённый пункт. Изменение ветра в сторону дамбы, повышение порывов ветра от 16 до 20 метров в секунду на самом деле поставили под угрозу практически весь населённый пункт.

Такого наводнения в Волгоградской области не было с 1964 года. Принятые меры: ночью пришлось принимать меры реагирования, силы и средства перебросили, и вместе с жителями, с сотрудниками Министерства по чрезвычайным ситуациям, органами власти нам удалось отстоять населённый пункт, и вода не зашла в населённый пункт.

В 1964 году – тогда 80 процентов населённого пункта ушло под воду. Надо на самом деле отметить такую скоординированную работу, помощь людей, жителей, которые непосредственно принимают участие, казаков, сотрудников правоохранительных органов, нам удалось это сделать.

Сейчас ситуация уже стабилизировалась и идёт на улучшение. Ваша задача – она будет выполнена, но, Владимир Владимирович, я не могу не поблагодарить Вас за оказанную помощь жителям Волгоградской области во время пожаров августа–сентября 2017 года.

Хочу Вам доложить, что те задачи, которые Вы поставили, в настоящее время выполнены: 26 семей обеспечены жилищными сертификатами, часть из них уже приобрели, а часть уже в ближайшее время получит жильё.

В.Путин: Хорошо. Ведите это до конца, но жизнь ставит новые задачи, новые проблемы возникают, надо и их решать. Поэтому прошу Вас также принимать активное личное участие в этой работе, посмотреть, прежде всего, на то, что нужно сделать для людей, для того чтобы их поддержать в достаточно непростой ситуации, в которой они оказались.

Давайте по второму вопросу.

А.Бочаров: Задача, которую Вы поставили в рамках Послания 2018 года, на самом деле очень важная и очень сложная. Одна из задач, которая, на мой взгляд, является наисложнейшей – это продолжение борьбы с бедностью. Эта проблема имеет многофакторный характер, многовекторный.

Сегодня принимаются меры, часть вопросов решены непосредственно федеральными, региональными структурами, органами местного самоуправления. Но проблема на самом деле достаточно большая, и, как у нас в народе говорят, с этой проблемой надо бороться всем миром.

Сегодня, естественно, принимаются меры по созданию рабочих мест, созданию производств, высокооплачиваемых рабочих мест. Это всё абсолютно правильно, это нужно продолжать, мы этим занимаемся, и мои коллеги этим занимаются.

Но одним из важных инструментов, на наш взгляд, является государственная поддержка людей, оказавшихся в сложной ситуации и тяжёлых жизненных условиях. Владимир Владимирович, Вы в 2014 году в своем Послании акцентировали внимание на оказание социальной помощи непосредственно каждому человеку, кто в этом нуждается, именно по справедливости.

Так в чём суть вопроса. В 2016 году в Послании – то же самое. Вот мы начиная с 2014 года начали реализовывать этот подход. Мы изучили полностью законодательство всех наших коллег субъектов Российской Федерации, изучили принцип подхода к решению данной проблемы и для себя выяснили, что, допустим, у нас было порядка 150 законов, которые касаются помощи людям, ещё порядка 40 подзаконных актов. Если это представить, это – большой стол, полностью заваленный документами. Не только специалисту трудно разобраться, но трудно разобраться простому гражданину.

Тогда мы на принципах адресности и нуждаемости в 2015 году вынесли на всенародное обсуждение вопросы, связанные с оказанием социальной помощи людям именно таких категорий. На базе общественной палаты мы провели слушания в течение года. Это вопрос не одного дня, не одного месяца, это сложный процесс.

Мы пригласили за один стол представителей общественности, тех людей, которые непосредственно получают льготы, представителей политических партий, представителей трудовых коллективов и предпринимателей, и эти вопросы обсуждали.

В ходе этого обсуждения было принято решение, и в конце 2015 года у нас областная дума приняла закон об оказании помощи. Мы его назвали «Социальный кодекс Волгоградской области», в котором все 100–150 законов и подзаконных актов сведены в единую общую систему оказания помощи практически прямого действия, где каждый гражданин, житель Волгоградской области, имеет возможность, самостоятельно изучив её, понять, под какую категорию он подходит и что может ожидать в плане помощи со стороны государства, оказавшись в той или иной ситуации.

На сегодняшний день мы ввели и критерий нуждаемости, и адресности, и вопросы справедливости. Вопрос на самом деле непростой, но, как оказалось, он является действенным. Да, было много обсуждений, споров, особенно в 2015–2016 годах, и сейчас продолжается спор. Мы вносим определенные корректировки. Он не является идеальным законом, но как основа для того, чтобы можно было, с одной стороны, специалистам выполнить задачу и людям понять, на какие нормативные акты, законы они могут рассчитывать при получении дополнительной помощи. Очень важный вопрос.

На самом деле для Волгоградской области это серьёзный шаг в решении этой задачи. Мы понимали риски, но именно всенародное обсуждение этого закона, этого вопроса даёт очень хорошую возможность нам дальше продолжать.

В.Путин: Хорошо, это нужно будет изучить. Я попрошу коллег в Администрации, чтобы посмотрели, как на положительную практику, с целью её тиражирования.

А.Бочаров: Мы, исходя из опыта, планируем в течение этого года также обсудить очень серьёзный вопрос, который касается каждого гражданина России и жителей Волгоградской области, – это вопрос, связанный с тарифообразованием. Потому что у нас постоянно возникают вопросы, почему у нас повышение тарифов, а не уменьшение. В этом году мы получили поддержку в том числе парламента. На базе общественной палаты мы тоже будем обсуждать этот вопрос, чтобы люди понимали, как формируются тарифы. Всех собрать за один стол, чтобы все открыто смотрели друг другу в глаза: и власть, и ресурсники, и люди, которые получают те или иные услуги.

В.Путин: Согласен, это важно. Это нужно будет обязательно изучить.

Россия. ЮФО > Госбюджет, налоги, цены > kremlin.ru, 13 апреля 2018 > № 2569154 Андрей Бочаров

От новых локомотивов к беспилотным поездам

О необходимости обновления локомотивного парка, переходе на новые производственные стандарты и о готовности производителей перейти на производство беспилотных локомотивов журнал «Пульт управления» побеседовал с президентом Некоммерческого партнёрства «Объединение производителей железнодорожного транспорта» Валентином Гапановичем.

– В 2018–2022 годах РЖД планируют закупить 2077 новых локомотивов. Только в этом году на закупку новых локомотивов выделяется 104 млрд руб. Насколько остро стоит вопрос обновления подвижного состава?

– Десятилетняя программа развития локомотивостроения РЖД была сформирована в 2004 году, когда износ локомотивного парка составлял до 80%, а в цехах нынешних локомотивостроительных заводов гулял ветер.

В её рамках была сформулирована программа строительства локомотивов переходного периода – как углублённая модернизация локомотивов, выпускавшихся в СССР, и переход к локомотивам нового поколения. Такой подход себя оправдал. К настоящему времени путём постепенного обновления локомотивного парка нам удалось довести уровень износа до уровня ниже 60%. Потребность в новых локомотивах сейчас составляет 700–800 в год. Задача – довести износ до оптимального уровня в 40–50%. По итогам осуществления нынешней программы закупок к 2025 году мы эту задачу выполним.

– В 2018 году при закупке подвижного состава РЖД переходят на контракт жизненного цикла. Какова длительность этого контракта для локомотивной тяги?

– Железные дороги – отрасль достаточно консервативная. Поэтому мы сочли, что срок жизненного цикла, достаточный для современного подвижного состава, – 30 лет. Этот срок оправдан и с точки зрения экономики, и с точки зрения срока службы техники и скорости её устаревания. По электронным системам этот срок ниже – 15 лет. Это связано со скоростью устаревания современных электронных систем. Здесь оптимальные сроки ниже за счёт быстрого развития в этой области.

– Выступая на заседании ОПЖТ 16 февраля, генеральный директор ОАО «РЖД» Олег Белозёров обратил внимание на несколько аспектов производства нового подвижного состава: повышение надёжности выше мировых стандартов, переход на новые производственные стандарты. Какие меры в связи с этим планирует принять ОПЖТ?

– Для повышения надёжности в сфере производства грузового подвижного состава выше уровня мировых стандартов планируется множество различных мер: снижение стоимости жизненного цикла за счёт увеличения надёжности узлов и совершенствования конструкции вагонов; увеличение осевой нагрузки до 27–30 тс; увеличение скорости до 140 км/ч; увеличение наработки грузового вагона на отказ на 30–40%.

У нас сейчас заложен показатель 0,4 отказа на миллион километров пробега. Мы его вывели на основе лучших мировых практик.

По новой продукции российского транспортного машиностроения, по новому подвижному составу нам удалось достичь этого показателя в рамках гарантийного периода эксплуатации. Потом кривая отказов растёт. Это свидетельствует о неудовлетворительной организации сервисов и о том, что конструктор не заложил параметров надёжности эксплуатации выше гарантийного срока. Над этим надо работать, в том числе и в комитетах НП «ОПЖТ».

Для того чтобы реализовать эти меры, комитет партнёрства по грузовому подвижному составу подготовил и направил заместителю министра транспорта Алану Лушникову предложения по изменениям в целый ряд нормативных актов Минтранса: Правила технической эксплуатации железных дорог РФ, Правила приёма грузов к перевозке железнодорожным транспортом и многие другие документы.

У нас организована рабочая группа при комитете по рассмотрению и корректировке «Регламента по расследованию причин отцепки грузового вагона и ведению рекламационной работы». Ежегодно по результатам применения регламента за год группа рассматривает все поступившие предложения, направленные на улучшение претензионной работы, и при необходимости предлагает предложения по внесению изменений в регламент на голосование.

Мы участвуем в рабочих группах по согласованию пакетов ГОСТов, необходимых для подтверждения соответствия требованиям технических регламентов Таможенного союза. Работа идёт полным ходом, в том числе и на площадке Экспертного совета по развитию транспортного машиностроения при профильном комитете ГД.

Что касается вопроса по страхованию отказов, то это очень сложный вопрос. Он требует серьёзной проработки. Эти отношения регулируются Гражданским кодексом и множеством других нормативных актов. Мы работаем над этим.

– Переход на международный стандарт IRIS ISO/TS 22163 запланирован в качестве одной из ключевых мер по модернизации производства подвижного состава на 2018 год. Можно ли оценить комплекс мероприятий для перевода производства на этот стандарт, которые необходимо будет проделать участникам ОПЖТ?

– Стандарт этот начал внедряться в России с 2007 года. Мы участвовали в его разработке. Это единственный стандарт в мире, официальным языком которого является русский. Он регулирует требования к процессам производства продукции и очень близок к авиационным стандартам ICAO. Сертификация по этому стандарту для серьёзного предприятия занимает примерно полтора года. В период с 2010 по 2017 год сертифицировано 114 предприятий в отрасли. Сертифицированы все основные поставщики локомотивов и подвижного состава.

Переход на этот стандарт однозначно приводит к повышению качества продукции. Вот возьмём локомотив ЭП2К производства Коломенского завода, где стандарт введён с 2015 года. После сертификации предприятия по этому стандарту удельное количество отказов этого локомотива снизилось на 45%. Такая же картина по локомотивам предприятий, сертифицированных по стандарту IRIS. Переход на стандарт практически уже произошёл, теперь важны внедрение новых поправок к стандарту и регулярная ресертификация.

– Способен ли в перспективе переход на международный стандарт качества ISO/TS 22163 повысить конкурентоспособность продукции российских локомотивостроителей на мировом рынке?

– IRIS – международный стандарт, принятый в большинстве развитых стран. Наличие у фирмы сертификата существенно повышает её статус.

Конечно, переход на этот стандарт даёт производителям ряд преимуществ: оптимизацию производства, снижение количества дефектов конечной продукции. Выход на иностранный рынок, конечно, облегчается. Зачастую иностранные покупатели рассматривают наличие сертификации в качестве основного требования.

– Можно ли считать, что повышение стандартов качества и производительности труда в производстве подвижного состава в состоянии в будущем привести к росту стоимости продукции предприятий сектора и расходов на образование персонала и фонд оплаты труда?

– Вряд ли! Повышение расходов, конечно, происходит, но лишь на этапе внедрения стандарта. Повышение качества продукции – вопрос комплексный. Для наших условий он, как правило, связан с внедрением новых технологий, для которых необходимы инвестиции. Это закупки технологического оборудования, возможно, переход на новые материалы и комплектующие, обучение персонала, а в ряде случаев и затраты на инфраструктурные проекты. Но в итоге расходы снижаются. Стандарт IRIS – это стандарт управления бизнес-процессами. Результатом его внедрения становится их оптимизация и, соответственно, снижение издержек в дальнейшем. Все европейские предприятия проходят такую сертификацию и постоянную ресертификацию. Для них вообще нет вопроса – поддерживать стандарт или нет. У нас пока ещё с этим не всё так просто, это задача на 2018 год.

– Готовы ли предприятия ОПЖТ к производству локомотивов в рамках концепции «умный поезд»? Каких технологических решений не хватает российским производителям для производства собственных интеллектуальных систем контроля и управления подвижным составом?

– В целом готовы. Системы датчиков и программные продукты для обработки больших данных существуют. У нас сейчас работает совместный проект с компанией Siemens по автоматическому контролю за подвижным составом. В течение ряда лет в кооперации с российскими предприятиями (ОАО «ИРЗ», ООО «НПО САУТ», ФГУП «ПО «Октябрь» и т.д.) ведутся активные работы по реализации концепции «умный поезд».

Вопрос в другом – данные, которые приходят с локомотива, нужны не только производителям, они нужны большому количеству участников процесса – и эксплуатанту, и дороге. Вопрос в том, как реализовать эту систему обмена данными так, чтобы каждый получал только то, что ему из этого объёма данных нужно.

Между тем у нас нас успешно работает проект беспилотного локомотива на станции Лужская. Маневровый локомотив разбирает на станции поезда по заранее заданной программе вообще без участия машиниста. Машинист-оператор следит за работой локомотива дистанционно на случай нештатных ситуаций, но все операции осуществляются согласно заранее заданной программе.

В Сочи действует система «Автодиспетчер» – «Ласточки» из Адлера до Красной Поляны ходят фактически в автоматическом режиме. В результате применения этой системы нам удалось сэкономить 39 млрд руб. на строительстве тоннелей. Вместо двухпутных тоннелей были построены однопутные, а интеллектуальная автоматическая система управления обеспечивает исполнение графика движения с точностью до одной минуты.

– Возможен ли в обозримом будущем переход на полностью автоматизированное движение поездов по российским железным дорогам на основе самообучающихся интеллектуальных систем?

– Переход на полностью автоматизированное движение возможен при соблюдении ряда условий. Нужен контроль за беспилотным движением со стороны оператора, обязательное присутствие на борту беспилотных подвижных единиц специально обученного персонала («офицер поезда»), обеспечивающего безопасность пассажиров в случае нештатных ситуаций, дополнительные средства контроля позиционирования и движения беспилотных подвижных средств, наличие эффективных средств обеспечения киберзащищённости. Отмечу: ни в коем случае автоматизация движения поезда не заменит человека-машиниста. Основная задача – повышение надёжности, безопасности и энергоэффективности процесса управления подвижным составом. И только в исключительных случаях возможна работа без машиниста, но с обязательным контролем машиниста-оператора.

Сейчас тестируются элементы систем управления движением, которые позволят оператору-машинисту на МЦК контролировать 10 поездов одновременно. Цель заключается в том, чтобы ввести систему в действие к 2021 году. Для обеспечения безопасного беспилотного движения исключительное значение имеет готовность инфраструктуры – в первую очередь наличие сети надёжной высокопроизводительной радиосвязи стандарта 4G.

– Глава холдинга «РЖД» Олег Белозёров предложил создать на площадке ОПЖТ спецнаправление по внедрению и использованию прорывных технологий и технических решений в области железнодорожного транспорта. Какие меры приняты по реализации этого предложения?

– ОПЖТ работает с ведущими российскими научными центрами и институтами – Московским физико-техническим институтом, Московским государственным техническим университетом им. Н.Э. Баумана, государственным научным центром ФГУП «НАМИ», Санкт-Петербургским национальным исследовательским университетом информационных технологий, механики и оптики и др. 10 апреля пройдёт заседание Научно-производственного совета ОПЖТ, где будет обсуждаться тема «Железнодорожная промышленность для строительства и эксплуатации линий в условиях Крайнего Севера». Будем говорить о полностью безлюдных технологиях. На проектируемом участке Северного широтного хода от Надыма до Лабытнанги в 360 км количество персонала должно быть минимальным. У нас уже сейчас есть технологии и материалы для осуществления этого проекта. Пока мы в этой области опережаем европейцев и американцев.

Лев Кадик

Россия > Транспорт > gudok.ru, 13 апреля 2018 > № 2569069 Валентин Гапанович

«АФГ Националь»: Вырастить собственный саженец в два-три раза дешевле, чем покупать готовый

Интервью с Олегом Рьяновым, руководителем дивизиона «Сады» агрохолдинга «АФГ Националь».

Как изменился сектор производства яблок в последние годы?

В 2015 году эксперты оценивали объем рынка яблок в 2,5 млн тонн, с учетом валового сбора всех категорий российских хозяйств и импорта. Когда мы начинали проект, в 2015 году, российские производители закрывали лишь 20% потребностей внутреннего рынка, а доля высококачественных товарных яблок российского производства была незначительна. К тому же, из-за дефицита мощностей хранения яблоки попадают на рынок преимущественно в сезон, весной же возрастает доля импорта. Причем яблоки в России достаточно популярный продукт, спрос на него высокий и стабильный.

Сейчас в России развивается несколько крупных проектов в сфере интенсивного садоводства. При достаточном уровне государственной поддержки, после вступления этих садов в промышленное плодоношение, они смогут закрыть довольно большую часть импорта, выпавшего после введения продовольственного эмбарго. На это производителям потребуется еще несколько лет.

Касаясь темы импортзамещения, хотелось бы спросить о посадочном материале. Многие производители используют импортные саженцы. Какая стратегия у «АФГ Националь»?

Изначально в процессе закладки сада мы использовали саженцы итальянских производителей. В дальнейшем мы наладили сотрудничество с одним из краснодарских питомников, будем закупать у них часть посадочного материала. В прошлом году мы завершили закладку собственного яблоневого питомника в Крымском районе Краснодарского края, высадили 82 тыс. деревьев на площади 5 га.

При организации питомника использованы саженцы итальянских производителей, предусмотрен надкроновый полив. В дальнейшем за счет собственного питомника мы рассчитываем закрыть до 30% потребностей холдинга в саженцах для закладки собственных садов. Питомник будет использоваться и для ремонта сада, что позволит снизить издержки и повысить эффективность производства.

Что выгоднее: вырастить собственный посадочный материал или использовать импорт?

Стоимость посадочного материала может достигать 40% от стоимости закладки сада. Вырастить собственный саженец в два-три раза дешевле, чем покупать готовый. С учетом высокой плотности посадки суперинтесивных садов (в нашем суперинтенсивном саду на одном гектаре произрастает 3 571 дерево) собственный питомник позволит получить существенную экономию и обеспечить максимальный контроль качества посадочного материала.

Будет ли расширяться ассортимент сортов?

Да, при формировании сортовой политики будем ориентироваться на потребительский спрос и запросы торговых сетей. Сейчас «АФГ Националь» выращивает Гренни Смит, Гала, Делишес, Голден Делишес, Ред Делишес, Ренет Симиренко, Саммер Ред, Айдаред, Джонаголд.

При подборе сортов рассчитывается конвейер созревания летних, осенних и зимних яблок. Это обеспечивает равномерное поступление продукции на длительное хранение и на реализацию в течение года. Летние сорта яблок сразу отправляются на реализацию, осенние могут храниться 6 – 7 месяцев, зимние – до 10 месяцев. Также учитывается «принцип светофора»: на полках торговых сетей должны быть представлены красные, желтые и зеленые яблоки.

Есть ли у компании новые проекты по хранению продукции?

Завершается строительство первой очереди фруктохранилища на 5 тыс. тонн и блока сортировки, ведутся пуско-наладочные работы на линии сортировки. Начато строительство второй очереди хранилища еще на 5 тыс. тонн. Хранилище оснащено холодильным оборудованием, вентиляцией, датчиками температуры и влажности для создания оптимальных условий хранения продукции. Для сохранения вкусовых и товарных качеств яблок используется технология регулируемой газовой среды, которая обеспечивает сохранность плодов на период от 6 до 12 месяцев, в зависимости от сорта. То есть даже через полгода яблоки не просто будут выглядеть свежими, но и сохранят свой вкус и пользу. А, главное, такая технология хранения абсолютно экологична и безопасна для потребителя.

Как Вы оцениваете перспективы текущего сезона?

В этом году мы рассчитываем на увеличение урожая в два раза – до 8 тыс. тонн. В прошлом году валовый сбор яблок в суперинтесивных садах «АФГ Националь» составил порядка 4 тыс. тонн. В ближайших планах довести валовый сбор товарных яблок до 20 тыс. тонн и более.

Планируется ли расширять площадь насаждений?

Закладку яблоневых садов по суперинтенсивной технологии в Краснодарском крае мы начали в 2015 году. На сегодняшний день завершена закладка второй очереди сада, что позволило довести общую площадь садов до 400 га. Начата закладка третьей очереди сада на 306 га. Планируем последовательно наращивать площадь садов до 2 – 2,5 тыс. га и более.

Россия. ЦФО > Агропром > fruitnews.ru, 12 апреля 2018 > № 2570255 Олег Рьянов

«Децентрализация Украины бросит каноническому православию новые вызовы»

Владислав Петрушко – доктор церковной истории, кандидат исторических наук, российский церковный историк, профессор Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета.

Резюме Будет для церкви полезно, чтобы ее духовный центр был в Киеве – при каких-то обстоятельствах, которые, может быть, когда-то сложатся, и слава Богу. Но за уши искусственно притягивать, вспоминая, что с Киева и днепровской купели начиналось наше православие, неправильно, считает профессор богословия Владислав Петрушко.

– Что происходит сейчас в православном мире Украины?

– На него напрямую проецируется то, что происходит в политической жизни страны. И в какой-то мере это, наверное, логичное следствие 25-летнего развития проекта «Украина» в соответствии с принципом, озвученным президентом Кучмой в заголовке своей книги «Украина – не Россия». Эта идея в итоге поставила в аномальное положение бóльшую часть населения Украины, и соответствующая проблема возникла и в церковной жизни. Каноническая православная украинская церковь, будучи частью Московского патриархата, с одной стороны, существует в парадигме русского православия, а с другой – оказалась в реалиях той Украины, которая «не-Россия», внутри государства, враждебно по отношению к России ориентированного. В глазах новой власти УПЦ является организацией, чей духовный центр связан, как они говорят, со «страной-агрессором». Очевидно, пока там нынешняя власть, именно так на каноническую украинскую церковь и будут смотреть. Соответственно это продолжит генерировать негативное отношение к ней со стороны властей, которые будут стремиться отделить ее от Московского патриархата.

Предоставление автокефалии не решит эту проблему, потому что значительная часть верующих на Востоке Украины привыкла к традиционному формату православия, сформировавшемуся в русской церковной традиции. Многие приходы отказались бы переходить в юрисдикцию автокефальной церкви, буде таковая возникла бы. В украинском православии случился бы новый раскол.

– Но к фактору внешнему – политическому – добавляется ведь и фактор внутренний – исключительно церковный, не так ли?

– Проблема не исчерпывается одним лишь негативным отношением украинской власти к канонической Церкви. Есть так называемый «Киевский патриархат», который уже достаточно долго существует, и даже в случае реализации варианта с автокефалией его надо будет куда-то девать. На это наложится проблема амбициозных лидеров наподобие Филарета и его последователей, разделяющих его позицию: мне, дескать без разницы – Константинополь или Москва, не для того затевался «Киевский патриархат», чтобы потом возвращаться в чью-то юрисдикцию со статусом зависимой структуры. Еще один крупный игрок – Украинская греко-католическая (или Униатская) церковь, которая себя позиционирует как православная по традиции и католическая по формату своего общения с Римом. Она с середины ХХ века претендует на то, чтобы объединить все православные и греко-католическую традиции Украины в единый патриархат, разумеется, под властью папы Римского. Униатская церковь соответственно своему галицийскому происхождению заявляет о себе как о самой патриотичной церкви, самой адекватной идеалам самостийной Украины. Униаты напористо продвигаются на Восток и Юг, создав там свои экзархаты. Неслучайно их главный – патриарший, как они его именуют, – собор был построен в Киеве именно на левом берегу Днепра, символизируя заявку на то, что Левобережье – их территория, которую они таким образом «застолбили» для миссии.

В такой сложной ситуации судьба украинского православия во многом зависит от личности предстоятелей. Украинскую православную церковь МП сегодня возглавляет митрополит Онуфрий, иерарх с огромным духовным авторитетом, настоящий монах-аскет по своему внутреннему устроению, человек исключительно принципиальный. С одной стороны, это для украинского православия огромный плюс, духовная опора, стержень, на котором оно держится, с другой – мы знаем, что бескомпромиссность всегда создает проблемы. Мы все помним, как митрополит Онуфрий в присутствии представителей высшей государственной власти Украины отказался встать, чтобы почтить героев так называемой АТО, резонно полагая, что на гражданской войне героев быть не может. Понятно, что такая позиция раздражает власти Украины и побуждает к давлению как на предстоятеля, так и на церковь.

– Какова роль Константинопольского патриархата в этой ситуации? Она как-то активно или исподволь проявляется?

– Смотря что считать активным проявлением. Недавно, например, Константинопольский патриархат объявил, что собирается открыть свои подворья в Киеве и во Львове. И это никто не согласовывал, насколько мне известно, ни с Московским патриархатом, ни с Киевской митрополией. Таким же образом патриарх Варфоломей открыл, не уведомив об этом архиепископа Афинского Иеронима, свое подворье в Афинах. В общем, Константинопольский патриархат постоянно дает понять, что смотрит на Украину как на свою каноническую территорию. В прошлом году патриарх Варфоломей в обращении по поводу Голодомора впервые заявил об украинцах как о пастве Вселенского патриархата, подвергшейся, как он там писал, геноциду. То есть Константинополь упорно продолжает оспаривать факт передачи Киевской митрополии в 80-е гг. XVII в. в юрисдикцию Московского патриархата. Аргументируется это по-разному, но главное, что Константинополь регулярно, может быть, исподволь, как вы говорите, проводит идею о том, что Украина – его каноническая территория. Соответственно, может наступить момент, особенно сложный для Украинской православной церкви, когда Константинополь будет гораздо более активно действовать, исходя из этого принципа.

Пока, я думаю, сдерживает Константинополь, во-первых, нежелание идти на скандал всеправославного масштаба – ведь такие действия чреваты полным разрывом с Московским патриархатом. Во-вторых, значительная часть верующих и духовенства Украинской православной церкви настроены даже в нынешних условиях на сохранение канонического единства с Русской православной церковью. Избрание митрополита Онуфрия, я думаю, показало, что даже при наличии среди епископата националистически настроенных иерархов, в ситуации, когда действительно запахло огнем и порохом, все-таки был избран митрополит Онуфрий как наиболее авторитетный иерарх, несмотря на свою очевидную «промосковскую» позицию (не в политическом смысле, а в смысле сохранения церковного единства).

Константинополь также ощущает, что по сути своей Украинская православная церковь далека от духа эллинизма, которым пропитаны греческие церкви, где тоже присутствует свой националистический момент, и где тоже ситуация достаточно специфическая. Поэтому Константинополь скорее отвоевывает какие-то плацдармы, пытается уколоть Московский патриархат, но, думаю, отдает себе отчет в том, что сейчас взять и просто аннексировать Украину – в церковном смысле – ему все же не по зубам. Фанар больше потеряет, чем приобретет от такого шага.

– А как к такому активному интересу Константинополя к Украине относятся другие конфессии Украины, называющие себя православными? Они тоже не очень его приветствуют или с их стороны КП встречает большее понимание?

– У так называемой «Украинской автокефальной православной церкви» (УАПЦ) с Константинополем существуют довольно тесные связи. Был момент, когда они вообще, по-моему, были готовы уйти в юрисдикцию Константинополя – поминали, во всяком случае, митрополита Константинопольской юрисдикции, главу Украинской православной церкви в США. После кончины так называемого «патриарха» Димитрия Яремы они не стали избирать нового «патриарха», ограничившись главенством митрополита. Но дело в том, что влияние УАПЦ на Украине сегодня не слишком значительно, это фактически маргинальное сообщество… И в политику, в отличие от того же «Киевского патриархата», УАПЦ активно не вмешивается. Поэтому УАПЦ – не тот материал, из которого Константинополь мог бы конструировать свою юрисдикцию на Украине. Что же до «Киевского патриархата», то амбиции его предстоятеля Филарета таковы, что он, похоже, не согласится ни при какой погоде принести покаяние кому бы то ни было. Он желает оставаться «патриархом», поэтому какие-то его сношения с Константинополем крайне затруднены, ибо достижение полноценного церковного общения с Фанаром возможно для него только на основе покаяния и принятия его митрополитом, а не патриархом в юрисдикцию Константинополя. Филарет, который, конечно, за четверть века уже свыкся со своим нынешним статусом, несмотря на его непризнанный в православном мире характер, совсем не готов на это пойти.

– А насколько православный на Украине – украинец или русский – принадлежит (или не принадлежит) Русскому миру?

– Однозначно ответить сложно. Хотя в целом для украинцев характерна высокая степень религиозности, я бы ее не переоценивал. Украинская ментальность, украинская культура в целом имеет во многом сельский, фольклорный характер, и религиозность украинская тоже сродни сельскому типу религиозности. Отсюда повышенное тяготение значительной части украинцев к внешним формам церковности, к обрядовости, иногда даже просто доходящее до какого-то обрядоверия. Поэтому, конечно, для таких людей понятие «Русский мир» вряд ли играет какую-то большую роль. Что касается воцерковленной интеллигенции, то ее отношение к Русскому миру определяется сложившейся степенью поляризации современного украинского общества. Для тех, кто стал приверженцем идеалов «Майдана», понятие «Русский мир» – скорее враждебное. Как показали события на «Майдане» и последующие, за последние годы на Украине удалось воспитать даже некую русскоязычную форму украинского национализма – весьма отличающуюся от традиционной галицийской русофобии. Но все же на Украине немало и тех, кто, наоборот, стоит на прорусских позициях, или на позициях единства русского народа. Для них, естественно, понятие «Русский мир» по-прежнему значимо. Оценить это как-то количественно довольно сложно.

Для некоторых идея самостийной Украины, может быть, имела значимость не как «анти-Россия», а как некий альтернативный вариант развития Русского мира, имеющий право на жизнь, на самостоятельность. Поэтому произошедшее – в первую очередь присоединение Крыма к России – было многими даже вполне прорусски настроенными жителями Украины, насколько я знаю, воспринято болезненно… Наверное, Украина должна еще многое претерпеть, прежде чем ее граждане более трезво будут смотреть на произошедшее.

– А как православие на Украине реагирует на войну в Донбассе?

– Неоднородно – все зависит от регионов. Чем западнее, тем чаще мы слышим о том, что даже в приходах Московского патриархата собирают помощь для ВС Украины. Скорее, правда, это демонстрация лояльности власти, желание показать, что мы никакая не «пятая колонна». Хотя чем западнее, тем сильнее националистический дух захватывает церковную жизнь даже в канонической церкви. А на территории, которая принадлежит ДНР и ЛНР, насколько мне известно, духовенство в массе своей стоит на позициях этих непризнанных республик и вполне разделяет настроения народа. Думаю, что и на соседних территориях, подконтрольных Киеву (это касается и Харьковской области, и Запорожской, и ряда других), господствуют похожие настроения. Они там не афишируются, конечно, потому что за это можно сразу же пострадать – сколько угодно случаев, когда и священнослужителей арестовывали, подозревая в поддержке «сепаратизма». Но такие симпатии – проекция настроений, которые существуют в народе. Мы же понимаем, что прежде всего не «российская агрессия», а нежелание населения этих территорий принять тот режим, ту идеологию, которую принес «Майдан», стали причиной того, что произошло на Донбассе.

– Насколько можно судить, сегодня стороны конфликта настроены непримиримо и не видят перспектив для компромисса. Единственное, в чем они согласны – так это в том, что договариваться им по большому счету не о чем. Как относится к такому уровню противостояния Православная церковь? Пытается ли она совершать какие-то примиряющие действия или обходится увещеваниями? Или тоже не видит в этом смысла?

– Как раз каноническая Украинская православная церковь и ее предстоятель – единственная сила на Украине, способная адекватно взглянуть на происходящее – именно как на гражданскую войну. Непримиримость остальных лучше всего говорит о том, что это именно гражданское противостояние, гражданская война. Отказ митрополита Онуфрия почтить так называемых героев АТО отражает представление о том, что происходящее – проблема, прежде всего разорвавшая украинское общество изнутри, а не противостояние Украины с Россией. И такая позиция подкрепляется делами – инициатором недавнего обмена пленными была именно Украинская православная церковь, патриарх Кирилл тоже оказал большое содействие. УПЦ в целом считает, что и по ту, и по другую линию фронта – ее паства, и соответственно этому ведет себя. И неслучайно эти территории – как и Крым – остаются под юрисдикцией Украинской православной церкви, это разумно и правильно. Потому что последняя возможность соединять это пространство хоть какой-то искрой любви Христовой на фоне происходящего кошмара. И то, что удалось провести обмен пленными, огромное дело, и, надеюсь, оно будет иметь продолжение.

– Насколько вероятна ситуация, когда центральная власть Украины, посчитав Украинскую православную церковь Московского патриархата заведомо нелояльной организацией, возьмет и попросту ее запретит на территории Украины?

– Если украинская власть сохраняет хоть какую-то вменяемость, на такой шаг она не пойдет. Хотя бы потому, что подавляющее большинство верующих украинцев принадлежат к канонической Украинской православной церкви. Даже католические монархи Великого княжества Литовского, в котором 90% населения были православные русины, до открытых попыток уничтожения православия не доходили. И у монголов при всей их жестокости было под страхом смерти запрещено хулить веру любого из народов, входящих в состав Монгольской империи. С одной стороны – это проявление терпимости, типичное для язычников, а с другой – здравого понимания того, что очень часто люди могут вынести самые разные лишения – и повышение тарифов ЖКХ, и отсутствие газа, как на Украине, но стоит затронуть их религиозные чувства – и здесь уже волна возмущения и протеста может подняться и захлестнуть.

Поэтому все-таки мне кажется, что до такого не дойдет. Хотя исключить в полной мере нельзя, потому что нынешняя власть на Украине действует иногда просто самоубийственно. Что лишний раз говорит о том, что у власти стоят люди совершенно несамостоятельные, неспособные вести вменяемую самостоятельную политику, действующие по указке тех, кому судьба Украины безразлична.

– Возможно ли обострение споров в контексте исторической памяти православия, которые могут перемещаться в пределы и вовсе иррациональные? Не пойдут ли, например, разговоры о том, что центром русского православия должен быть Киев – то есть ему надо вернуть эту роль, ведь именно Киев исторически был центром православия на Руси…

– Эта идея несколько спекулятивна. Мы все, конечно, уважаем и почитаем нашу историю, наши древности, но все это не может буквально определять день сегодняшний. Будь так, то тогда Антиохийская церковь, например, должна была бы ратовать за возвращение своего центра в историческую Антиохию, на территорию современной Турции… можно и другие примеры привести. Но все-таки магистральное течение русского православия уже с XIII века формировалось в Северо-Восточной Руси. Киев был разорен совершенно в Батыево нашествие, митрополиты уехали сначала во Владимир, потом в Москву… Даже западнорусское православие в более поздний период такой привязки к Киеву не имело – митрополиты Киевские в XV–XVI вв. жили в Новогрудке или Вильне. Киев, конечно, всегда воспринимался как святой град Руси, как ее духовный символ. Но это отнюдь не означает, что административный центр Русской церкви должен там находиться.

Специфику Русской православной церкви в Средние века определяло то, что она располагалась на территории единственного на тот момент православного государства – Московского, и, безусловно, это наложило решающий отпечаток. Патриархат в Москве возник как параллель царственному достоинству российских государей. И мы не вычеркнем никуда этот гораздо более длительный период, более весомый в плане становления поместной русской церковной традиции. Поэтому надо исходить из реалий, а не умозрительных построений. Как говорил историк Василий Болотов, «канонично то, что полезно церкви». Вот будет для церкви полезно, чтобы ее духовный центр был в Киеве – при каких-то обстоятельствах, которые, может быть, когда-то сложатся, и слава Богу! Но за уши искусственно притягивать, вспоминая, что с Киева, с днепровской купели начиналось наше православие, наверное, было бы неправильно. Тем более этот вопрос не может быть актуален сегодня, когда власть в Киеве принадлежит откровенным недругам православия и русофобам.

– Верно ли считать, что каноническое православие на Украине будет и в дальнейшем находиться под давлением политической ситуации прежде всего; причем под давлением двояким или даже трояким: во-первых, изнутри из-за разделенности Украины в связи с гражданской войной; во-вторых, снаружи из-за деятельности неканонических конфессий на самой Украине, и, в-третьих, со стороны Константинопольского патриархата?

– Да, безусловно. И я бы добавил к этому, что рано или поздно, через несколько или даже много лет, Украина будет вынуждена перейти на рельсы федерализации. Ее децентрализация неизбежна. Потому что в одном сосуде удержать традиционно близкий по духу к России Восток и ультранационалистически настроенный Запад невозможно. Весь исторический опыт ХХ века показал, что это не приживается. Поэтому регионы будут, скорее всего, приобретать большую самостоятельность, и соответственно этому будут складываться судьбы украинского православия. В этой связи наиболее вероятным мне кажется, что вмешательство Константинополя, если оно будет, скорее может быть связано с западными областями, с попытками утвердить там свою юрисдикцию.

– А федерализация в целом благотворно скажется на православии на Украине или поставит его перед новыми вызовами, проблемами?

– Поставит перед новыми вызовами. Если для епархий восточных, южных областей это было бы более благоприятным исходом, то автономизация Запада приведет к тому, что нынешние тенденции власти там не только сохранятся, но и примут, может быть, какой-то более утрированный характер, вплоть до объявления униатства государственным вероисповеданием. Естественно, для православных Западной Украины это может быть чревато новыми проблемами.

– Как православная церковь может отреагировать на объявление униатства государственной религией? Она же будет вынуждена вести какую-то церковную политику, как-то официально общаться.

– Сложно сказать. Во-первых, на Западе, в Галиции примерно две трети населения принадлежат к греко-католикам, треть считает себя православными, но подавляющее большинство их относится к раскольническим конфессиям – к «Киевскому патриархату» или УАПЦ. На Волыни несколько иная ситуация – там у канонического православия несколько более благоприятное положение. Но в условиях автономизации Западной Украины для Константинополя там откроется более реальная возможность вмешательства – в том числе оказывая помощь дискриминируемым, предлагая себя на роль арбитра в спорах – у греков богатый опыт подобного рода, к сожалению. Мне кажется, именно здесь расположена та болевая точка, которая еще может о себе заявить.

Беседовал Александр Соловьев

Украина. Россия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 11 апреля 2018 > № 2579567 Владислав Петрушко

Отчёт Правительства о результатах работы в 2012–2017 годах.

«Правительство Российской Федерации: <…> представляет Государственной Думе ежегодные отчёты о результатах своей деятельности, в том числе по вопросам, поставленным Государственной Думой» (Конституция Российской Федерации, статья 114, подпункт а пункта 1).

Из стенограммы:

Д.Медведев: Уважаемые депутаты Государственной Думы! Уважаемые Вячеслав Викторович (В.Володин), Валентина Ивановна (В.Матвиенко)!

В этом году отчёт Правительства – особенный по многим причинам. Во-первых, глава исполнительной власти страны выступает перед парламентом в десятый раз. Я считаю, что традиция представлять отчёт в Государственной Думе, которая была заложена в 2008 году, помогает Правительству точнее оценить результаты своей работы, лучше планировать следующие шаги и, конечно, разъясняет позицию Правительства по самым разным вопросам жизни страны.

Самое главное, что этот отчёт делает наше с вами взаимодействие более эффективным. Могу говорить об этом с полным основанием – как Председатель Правительства, которое проработало самый длительный срок в истории современной России. Мы с депутатами Государственной Думы VI и VII созывов решали сложнейшие задачи по развитию страны, находили оптимальные выходы из самых непростых ситуаций. Их действительно было очень много. И всё, что я сегодня буду говорить с этой трибуны (прошу всех приготовиться, это не очень короткое выступление), – это результат нашего с вами общего труда. За прошедшие шесть лет законами стали свыше полутора тысяч инициатив, которые подготовило Правительство. И я хотел бы поблагодарить весь депутатский корпус за эту совместную работу.

Отчёт Правительства – это обычно подведение итогов работы за год, но с учётом того, что это особый отчёт, о чём я сказал, сегодня, наверное, недостаточно говорить только об этом. Страна выбрала Президента. И 7 мая, после вступления в должность, Правительство в соответствии с Конституцией сложит свои полномочия, поэтому это последний отчёт его нынешнего состава. Поэтому я считаю важным вспомнить все шесть лет работы, какими они были, каковы результаты нашей деятельности.

Эти шесть лет – это не преувеличение, не фигура речи – были годами испытаний, испытаний на прочность нашей экономики. Никогда прежде за столь короткий период она не получала столько сильных ударов одновременно. Это и мировой финансовый кризис, и обвал сырьевых рынков, и санкции, закрытие финансовых и технологических рынков. От таких шоков нет иммунитета у любой, даже самой здоровой экономики, а у нашей – с её структурными проблемами – это ей грозило просто катастрофой. Но мы не просто выжили, мы начали развиваться, как бы нам ни пытались помешать извне.

Эти шесть лет были также периодом избавления от иллюзий, скажем прямо – иллюзий о наших партнёрах. Сотрудничество всегда выгоднее, чем конфронтация, в экономике, культуре, в борьбе с общими угрозами. Такая логика партнёрства представляется всем очевидной. Но, к сожалению, это оказалось не так. Вопреки здравому смыслу в Америке и Европе нашей стране начали упорно навязывать роль врага. Старались, стараются выдавить нас из мировой политики, мировых экономических отношений. Кстати, и последние решения администрации США в этой сфере – это попытка бороться с нами путём недобросовестной конкуренции. Ограничивать наше развитие, создавать напряжение в экономике, на валютном, фондовом рынке. Нет сомнения, что мы с этим давлением справимся. Мы уже научились это делать. И обратим в конечном счёте все эти действия на пользу нашей собственной экономике, нашему собственному экономическому развитию. Но не забудем тех, кто продолжает антироссийскую политику, кто вредит нашей стране.

Хорошо и то, что сценарии сегодняшнего глобального развития пишут не только такие силы. Интеграцию и сотрудничество с Россией успешно развивают страны Азиатско-Тихоокеанского региона, евразийского пространства. А один только ЕАЭС – это сегодня 180 миллионов человек. Это другая реальность, и с ней сегодня тоже все вынуждены считаться.

Эти шесть лет были также годами открытия самих себя, открытия новых возможностей. Мы осознали, что должны быть гораздо более самодостаточными. И на промышленной продукции всё чаще написано: «Сделано в России». И, что самое главное, сделано хорошо! Мы вернули себе статус ведущей аграрной державы, наш хлеб покупают по всему миру. Так же как и российский софт, который в России создаёт основу для цифровой экономики. Мы защищали и защитили свой дом от террористов, остановив превращение Ближнего Востока в глобальный террористический лагерь.

Таким образом, мы научились превращать вызовы в стимулы нашего развития.

Это были шесть лет покорения новых вершин. Мы подготовили и отлично провели летнюю Универсиаду, Кубок Конфедераций, но главное – зимнюю Олимпиаду и Паралимпиаду. Мы гордимся этими соревнованиями и нашими атлетами.

Мы быстрее всех за эти годы выросли в рейтинге делового сообщества Doing Business. Наши ребята начали участвовать в соревнованиях профессионального мастерства WorldSkills совсем недавно и уже заняли первое место. А в мировых олимпиадах по многим предметам лидерами являются наши школьники и студенты.

Происходило освоение Арктики. И конечно, в эти шесть лет Крым и Севастополь вернулись домой. Это событие, вне всякого сомнения, изменило страну, изменило мир и открыло новую главу в истории современной России. Эта глава началась с восстановления справедливости и большой и напряжённой работы. Наша страна писала эту главу с огромной гордостью и достоинством. Буквально за один год Крым стал нашим не только на политической карте, но и в экономической, инфраструктурной и социальной системе нашей страны. Роман-Кош, Ай-Петри, Аюдаг вновь стали вершинами Российской Федерации.

Эти шесть лет были периодом большой стройки. Эта стройка была по всей стране. Мы никогда раньше не возводили столько жилья, детских садов и школ. В городах ремонтируются дворы и парки. Практически заново отстроен олимпийский Сочи. Приводятся в порядок города, которые примут чемпионат мира по футболу. Преобразились Владивосток и остров Русский. Завершено строительство первой очереди космодрома Восточный. Спроектированный нами самолёт МС-21 совершил первый опытный полёт. Практически возведён Керченский мост. Идёт модернизация БАМа и Транссиба. Строится Центральная кольцевая дорога. Запущен Западный скоростной диаметр в Петербурге и Московское центральное кольцо. По всей стране реконструируются морские и воздушные порты.

За шесть лет мы прошли путь, на который многие страны тратили десятилетия – причём в условиях, когда на них никто не давил, когда они были в свободном, спокойном состоянии, когда никто не пытался с помощью санкций, ограничений целенаправленно замедлить их развитие. Всё это было непросто. Ещё раз хочу сказать, мы справились. В этом никто из нас и не сомневался. Именно с таким настроем наша страна вступает и в новый период своего развития. Как показали итоги выборов и в Государственную Думу в 2016 году, и особенно Президента – в 2018 году, люди поддерживают этот курс – курс на развитие России, который мы все вместе реализовывали в течение шести лет.

Показателей, которые описывают, какими темпами движется страна, в каком состоянии находится экономика, довольно много. Но есть один индикатор, который является важнейшим (если хотите, синтетическим), характеризует всю картину жизни в государстве, в нашей стране: как человек лечится и что он ест, в каком доме живёт, каким воздухом дышит, сколько денег зарабатывает. Этот индикатор – продолжительность жизни. За истекшие шесть лет она выросла на два с половиной года. Сегодня продолжительность жизни в нашей стране, если брать период, за который вообще такого рода аналитика велась, рекордная – почти 73 года. Это, правда, средние цифры, это тоже нужно понимать.

Мы преодолели порог в 70 лет, который, как считают демографы, отделяет развивающиеся страны от более развитых стран. Это качественный скачок, который позволил Президенту поставить новую цель: к концу следующего десятилетия продолжительность жизни должна составить более 80 лет.

Конечно, решающий вклад в продолжительность жизни вносит медицина.

Что можно сказать по этому поводу?

Во-первых, за шесть лет нам удалось снизить общую смертность на 6,8%. Особенно от сердечно-сосудистых заболеваний, от туберкулёза (прошу обратить внимание на эти цифры). Именно на борьбе с ними мы сосредоточились в рамках исполнения майских указов.

Была перестроена система экстренной помощи, создана сеть региональных сосудистых центров, отделений с самым современным оборудованием. Результат – за шесть лет смертность от инсультов снизилась на 20%, от инфарктов – на 17%.

Серьёзно обновлён парк скорой помощи. Только в прошлом году в регионы было поставлено почти 1,5 тыс. новых автомобилей.

Второе. За шесть лет мы добились самой низкой за всю историю страны материнской и младенческой смертности. Младенческая снизилась почти на 35%, материнская – на 36,5%.

Я думаю, все понимают, какой вклад в это внесли перинатальные центры. В них есть всё, чтобы помогать мамам, новорождённым в самых трудных, в самых тяжёлых случаях. По программе строительства перинатальных центров мы возвели 49 таких клиник. И, кстати сказать, продолжаем строить.

Мы подготовили программу по детским поликлиникам и детским поликлиническим отделениям в больницах.

Я буду и в ходе доклада вкратце отвечать на те вопросы, которые представили уважаемые фракции. Этим интересовались коллеги из «Единой России». Регионам на ближайшие три года выделяем из федерального бюджета по 10 млрд рублей в год.

В-третьих, настоящий прорыв произошёл в медицине высоких технологий. Раньше в регионах мало кому удавалось сделать высокотехно­логичную операцию. Нужно было ехать в Москву, в крупные города, а то и вообще за границу. Сейчас это можно сделать практически в любом областном центре. За шесть лет объёмы оказания высокотехнологичной медицинской помощи выросли более чем в два раза. Если в 2012 году её получали 450 тысяч человек, то в 2017 году – уже более 1 миллиона человек.

А я помню время, это было в 2006–2007 годах, когда мы только начинали национальный проект по здравоохранению, мы делали меньше 100 тыс. таких операций в год по стране. Рост десятикратный за эти десять лет. Количество медицинских организаций, где такую помощь оказывают, за это время выросло в три раза, сейчас это более 1 тыс. медицинских учреждений.

В-четвёртых. Мы принимаем меры, чтобы люди, которые живут в отда­лённых районах, тоже без проблем получали медицинскую помощь. Об этом спрашивали коллеги из ЛДПР. У нас действует отдельный приоритетный проект по развитию санитарной авиации. Мы, естественно, будем его продолжать, потому что масштабы страны диктуют необходимость развития и этого вида медицинской помощи.

Кстати, мы весьма продуктивно обсудили демографическую повестку дня в ходе моей встречи с коллегами из ЛДПР при подготовке этого отчёта.

Цифровые технологии, электронные медицинские карты, запись к врачу, телемедицина (об этом спрашивали коллеги из «Единой России») – всё это тоже помогает сделать медицину мобильной и более доступной.

В-пятых, за эти шесть лет мы изменили ситуацию на фармакологическом рынке. Мы расширяем перечень жизненно необходимых и важнейших препаратов. За последние три года в него дополнительно включено свыше 100 лекарств. Доля российских лекарств из этого перечня увеличилась с 2012 года с 63 до 84%. У нас есть необходимость сделать эту долю где-то в районе 90%, тогда мы можем считать себя абсолютно независимыми в этой сфере. Благодаря государственному регулированию цены на эти лекарства удалось удержать, а в целом ряде случаев и снизить. Чтобы в аптеках не было поддельных лекарств, к концу 2020 года все препараты будут промаркированы, чтобы каждый человек мог проверить их легальность.

Шестое. Мы начали создавать качественно новую систему социального обслуживания. Теперь социальные услуги можно получить как в государственных, так и в негосударственных организациях. Их число с 2013 года возросло с 67 до 239. Развивается волонтёрство. У нас сейчас порядка 20 тыс. таких добровольческих объединений, в которых участвует 5 миллионов человек. И этот год объявлен у нас, напомню, Годом волонтёра.

И ещё одно. Очень важно, что наши люди стали выбирать здоровый, активный образ жизни. Число людей, которые регулярно занимаются спортом, увеличилось в полтора раза и достигло 50 миллионов человек. Около 17 миллионов детей занимаются физкультурой и спортом. Во многом это, конечно, результат тех больших спортивных проектов, которые проходили и проходят в России, но не только. Параллельно со спортом высоких достижений мы развивали массовый спорт. Об этом, кстати, спрашивали разные фракции, коллеги из «Справедливой России». За шесть лет было построено и реконструировано около 43 тыс. спортивных объектов, а на сегодняшний день их у нас открыто более 300 тыс.

Всё это помогает людям жить дольше. Но мы хотим, чтобы в нашей стране рождалось больше детей, чтобы наша страна молодела. Поэтому был принят целый ряд мер по поддержке рождаемости, и только благодаря этим мерам (об этом можно уже с абсолютной уверенностью сказать) мы не скатились в очередную демографическую яму. За эти шесть лет в России родилось свыше 11,3 миллиона детей. Это на 2,6 миллиона больше (практически на треть), чем за предшествующую шестилетку. Численность населения выросла на 3,8 миллиона человек. Но сейчас родителями становятся те, кто родился в 1990-е годы. Их по известным причинам меньше. Поэтому для поддержки рождаемости по инициативе Президента принят (с вашим участием, конечно, уважаемые коллеги-депутаты) новый демографический пакет. Продлена программа материнского капитала – до конца 2021 года, предусмотрены дополнительные возможности его использования. Тем, у кого родился второй или третий ребёнок, мы субсидируем ставку по ипотеке сверх 6%. Малообеспеченные семьи теперь также получили право на ежемесячные выплаты на первого ребёнка, как родного, так и усыновлённого. Тем более что наши граждане стали гораздо активнее забирать детей из детских домов. Это действительно очень отрадный факт. У нас за шесть лет более чем в два раза сократилось число сирот, которые не устроены в семьи: почти со 120 тысяч до 51 тысячи. Это очень хорошие показатели, надеюсь, что эта цифра будет и дальше меняться.

Конечно, когда люди собираются стать родителями, они прежде всего задумываются, на что они будут растить ребёнка. Мы хорошо понимаем, что бедность остаётся острейшей проблемой в стране, наверное, самой большой. Но то, что удалось сделать за эти три года, к сожалению, недостаточно, чтобы её победить. Меры принимались и будут приниматься. Мы сделали серьёзные шаги, повысили МРОТ до прожиточного минимума – впервые в истории современной России. С 2013 года он вырос почти в два раза, как известно, с 1 мая составит 11 163 рубля. Это коснётся более 3 миллионов человек, причём половина из них работает в бюджетной сфере. Коллеги из «Единой России» спрашивали, найдут ли регионы деньги на повышение зарплат (там действительно всегда ситуация не самая лёгкая, с учётом увеличения МРОТ). Хочу прямо сказать: мы им поддержку обязательно окажем. Уже сейчас мы выделили им на эти цели из резервного фонда Правительства 36 млрд рублей.

Рост минимального размера оплаты труда – это, соответственно, меньше разница между зарплатами в разных регионах. Это скажется на развитии спроса, тем более что инфляция у нас очень низкая теперь, это минимальные показатели за всё время. Но есть люди, которые не в состоянии в полном объёме обеспечить себя. Мы им обязаны помогать. Те, чей доход не дотягивает до прожиточного минимума (это пенсионеры, инвалиды, ветераны, ряд многодетных семей), получают доплату в виде различных пособий и выплат. Мы надеемся, что эта доплата будет становиться всё более адресной и более ощутимой.

Ключевой для нас и объективно одной из самых сложных задач в эти годы стало повышение зарплат в бюджетной сфере. Мы им занимались практически каждый день, начиная с выхода известных указов от 7 мая 2012 года. В рамках этих указов нам пришлось работать, но совершенно в других экономических условиях, чем те, которые были в 2012 году. В разных регионах повышение зарплат достигалось разными темпами. Но зарплаты учителей, медицинских работников, преподавателей вузов и работников культуры, педагогических работников детских садов и социальных работников вышли на заданные в майских указах показатели.

В этом году мы продолжаем повышать зарплаты бюджетникам. Это уровень жизни миллионов людей – врачей, учителей, тех, кто воспитывает детей, ухаживает за пожилыми людьми, преподаёт в университетах, занят в культуре и науке. Кто делает важнейшую работу для нашей страны. Качество медицинской, социальной помощи и образования действительно становится одной из главных сфер государственного внимания.

Если раньше считалось, что работа является делом всей жизни любого человека, то сейчас совершенно очевидно, что это не совсем так. Учёба становится делом всей жизни. Информация в современной жизни, в цифровую эпоху очень быстро устаревает. Наша задача – сформировать у всех поколений умение и желание постоянно учиться и меняться. В том числе делая непрерывным само образование. Причём начинать надо с самого раннего возраста. Для этого нужны современные учебные заведения, где содержание учебного процесса и всё, что с этим связано, будет мотивировать человека к учёбе.

Напомню, у нас были очень большие проблемы с детскими садами. В 2012 году была одна ситуация. С тех пор мы открыли более 5,7 тыс. новых детских садов и создали более 1,5 млн дополнительных мест. Практически ликвидировали очереди в детские дошкольные учреждения для детей в возрасте от трёх до семи лет. Это была масштабная работа. Для этого потребовалось только бюджетных денег более 130 млрд рублей. И, пользуясь этой возможностью, я ещё раз хотел бы искренне поблагодарить всех коллег-депутатов за поддержку этого проекта.

Теперь мы решаем эту же задачу для детей до трёх лет. Коллеги-депутаты из «Единой России» интересовались этим вопросом. Сразу скажу, мы делаем всё, чтобы родители уже к 2021 году могли отдать ребёнка в ясли, если они этого захотят. Софинансируем расходы регионов, которые являются ответственными за эту тему. Речь идёт о практически 50 млрд субсидий в этом и следующем году. За прошедший год у нас появилось более 100 тыс. дополнительных мест в детских садах, в том числе для самых маленьких детей.

Но к тому времени, когда дети подрастают, их должна ждать принципиально новая школа. Теперь обновление содержания учебных программ идёт с учётом новейших научных достижений в образовании. Дети живут уже в мире цифровых технологий. За несколько лет мы проектируем и строим школы нового формата. На эти цели в 2016–2017 годах выделено более 50 млрд рублей. 146 школ уже открыли свои двери, из них 83 – в прошлом году. Для детей, которые живут вдалеке от школ (у нас страна очень большая, и эта проблема часто встречается), мы закупали и закупаем автобусы по просьбе регионов, хотя это их полномочия. 12 тыс. за последние семь лет было приобретено, из них 1,5 тыс. – в прошлом году.

Но сегодня знаний одной лишь школьной программы, конечно, недостаточно. Мы развиваем и дополнительное образование по всем направлениям: и по гуманитарным наукам, по техническим, по естественно-научному. Почти в половине регионов появились технопарки «Кванториум». Там дети на новейшем оборудовании занимаются робототехникой, промышленным дизайном, знакомятся с нано- и биотехнологиями.

И даже отдых в летних лагерях становится интереснее, именно потому, что он позволяет детям развиваться. Такие лагеря, как «Артек», «Орлёнок», «Сириус», – отличный пример новой модели детского отдыха. А для молодых людей постарше мы регулярно проводим форумы: «Территория смыслов на Клязьме», «Таврида», «Балтийский Артек», «Арктика. Сделано в России». Только в прошлом году в различных форумах приняли участие более 370 тысяч человек.

Д.Медведев: «Для тех, кто лучше хочет узнать нашу страну, мы строим туристическую инфраструктуру. В рамках ФЦП запустили инвестиционные проекты более чем на 100 млрд рублей. В результате в 35 регионах страны формируются 45 туристических кластеров. Турпоток в 2017 году, по предварительным данным, превысил 56,5 млн поездок».

Развиваются и цифровые формы образования. Создана цифровая платформа для всех уровней обучения, в том числе профессионального. Уже в этом году онлайн-курсы пройдут более 1,5 миллиона человек. Конечно, они позволяют выявлять наиболее талантливых подростков из регионов.

Шесть лет назад мы поставили перед собой цель: к 2020 году не менее пяти российских вузов должны входить в первую сотню ведущих мировых университетов. Это очень сложная задача, потому что конкуренция в образовательном мире очень острая. На эти цели было направлено более 50 млрд рублей. Из них 10,5 млрд – в прошлом году. И сейчас в топ-100 различных мировых рейтингов – 11 наших университетов. Ещё 17 вошли в топ-200. Но эта работа должна быть продолжена.

Мы активно участвуем в движении WorldSkills, чтобы популяризировать среднее профессиональное образование.

Образование – это не только знания из учебника, лекции преподавателя. У каждого человека должна быть возможность самому смотреть, как живёт страна, путешествовать, знакомиться с искусством. Мы помогаем крупным культурным проектам и фестивалям, таким как «Золотая маска», где представлены спектакли практически из всех регионов, Чеховский, Пасхальный фестивали и другие. Развиваются гастрольные программы. Количество выставочных проектов с 2012 года увеличилось почти наполовину, посетителей музеев – практически больше чем на треть.

В сёлах и малых городах вновь заработали дома культуры, что особенно отрадно, потому что там было всё очень тяжело. Возрождаются муниципальные театры, открываются кинозалы. Мы начали возрождать и детские театры, которые долгое время практически были забыты.

В прокат выходят новые российские фильмы. Прошлогодние кассовые сборы от них впервые за долгое время превысили 13 млрд рублей – это почти четверть кассовых сборов со всех фильмов, а вы понимаете, насколько жёсткой является конкуренция в мире кинематографа.

Для тех, кто лучше хочет узнать нашу страну, мы строим туристическую инфраструктуру. В рамках ФЦП запустили инвестиционные проекты более чем на 100 млрд рублей. В результате в 35 регионах страны формируются 45 туристических кластеров. Сейчас, кстати, один рубль, который мы вкладываем в туризм, даёт нам пять рублей прибыли. Турпоток в 2017 году, по предварительным данным, превысил 56,5 млн поездок. И внутренние авиаперевозки (это, естественно, эффект развития туризма в том числе) в 2017 году оказались почти в два раза выше уровня 2011 года.

Но строим мы не только туристическую инфраструктуру. Конечно, основные наши усилия сосредоточены на строительстве жилья. Это действительно важнейшая задача. 2015 год, напомню, вообще стал пиковым – более 85 млн кв. м. Напомню, что в РСФСР, которая тоже активно строила, в рекордном 1987 году было 72,8 млн кв. м.

Когда начинался кризис, некоторые эксперты вообще предрекали нам обрушение жилищного рынка. Да, к сожалению, в 2014–2015 годах многие проекты остановились, к части из них приступали с опаской. В итоге в прошлом году ввод жилья немного снизился. Но он всё равно остаётся на очень высоком уровне – 78,6 млн кв. м.

Ни в один другой период в нашей стране ставки по ипотеке не были такими низкими – они сейчас меньше 10%. В прошлом году более 1 миллиона семей взяли около 2 трлн рублей на приобретение жилья. Сейчас примерно каждая третья семья может позволить себе взять ипотечный кредит, и, конечно, нужно сделать всё, чтобы количество таких семей расширялось. Выдача новых кредитов за январь – февраль почти удвоилась. Всё это стало возможным благодаря запуску в марте 2015 года программы субсидирования процентных ставок по ипотечным кредитам. В результате почти 40% займов было выдано именно в рамках этой государственной программы. Это позволило и дома достроить, начатые в период высокого спроса, и запустить новые проекты.

В целом строительная отрасль постепенно избавляется от недобросовестных компаний. По сути, мы провели реформу института саморегулирования. На смену «коммерциализированным» допускам к строительству пришёл гораздо более прозрачный принцип. Чтобы работать в качестве генподрядчика на строительном рынке, нужно быть членом саморегулируемой организации, соответствовать определённым требованиям и внести взнос в компенсационный фонд возмещения вреда. Главное, что мы реализуем на практике принцип финансовой ответственности саморегулируемых организаций за своих участников.

Мы также провели подробный анализ ситуации с обманутыми дольщиками. Напомню, что в октябре 2017 года заработал государственный компенсационный фонд. Сейчас реализуется «дорожная карта» по переходу на новые формы финансирования жилищного строительства. Цель – перенести строительные риски с будущих жильцов на профессиональных участников, а это застройщики и банки.

Одновременно со строительством нам приходится решать другие непростые задачи. К примеру, расселение аварийного жилья, которое было признано таковым до 1 января 2012 года. Эта программа беспрецедентна по масштабам, она не имеет аналогов. Она должна завершиться в ближайшие месяцы. Полностью свой аварийный фонд, напомню, расселил 71 регион, ещё 12 завершают этот процесс (по тому состоянию, которое было выбрано за точку отсчёта). Хочу сообщить, в том числе и фракции «Единой России», которая этот вопрос задавала: по состоянию на 1 марта в новые квартиры переехало 678 тысяч человек, расселено 10,5 млн кв. м такого жилья. Фактически с нуля был построен город величиной, например, с Ижевск или Барнаул.

Для системного решения проблемы мы сейчас создаём постоянный механизм расселения аварийного жилья. Соответствующий законопроект будет внесён в Государственную Думу.

Для того чтобы не допустить появления нового ветхого жилья, мы начали не менее амбициозную программу по капитальному ремонту. За четыре года отремонтировано более 400 млн кв. м, то есть в порядок приведён каждый шестой многоквартирный дом, который внесён в программу капитального ремонта.

Для сравнения: в 2014 году собиралось только 65% взносов на квартирную плату, за коммунальные услуги, в прошлом году – более 92%. Это осознание ответственности людей за своё имущество, свою собственность. И это итог развития за шесть лет. Мы создали систему, когда главными в управлении многоквартирными домами становятся люди, а не управляющие компании.

Удалось на 60% снизить аварийность в сетях теплоснабжения и почти в два раза – в сетях водоснабжения, в том числе благодаря тому, что была создана система привлечения частных инвестиций в сферу жилищно-коммунального хозяйства. Инвестиционные обязательства, которые взяли на себя концессионеры, превышают 250 млрд рублей в этой сфере.

Развитие жилищного строительства и коммунального хозяйства мы видим как пазлы общей картины городской среды. Сейчас 77% жилого фонда в России – это однообразные микрорайоны (так они застраивались) с весьма плотной застройкой и далеко не всегда развитой городской инфраструктурой. И здесь наша задача – обновить общественные пространства, создать новые места для отдыха и развития людей.

Напомню, в прошлом году с вашей поддержкой мы запустили по всей России программы благоустройства дворов, улиц, площадей, набережных, парков. Всего за год было оборудовано свыше 20 тыс. дворов и 200 парков. 20 тыс. – это уже, конечно, хорошая цифра.

Для экономии денег сформирован реестр лучшей проектной документации, это своего рода банк идей для застройщиков. Другой способ сократить стоимость государственных и муниципальных строек заключается в применении реальных, без учёта предложений всяких посредников, цен на современные технологии и материалы. Государственная информационная система, посвящённая этим вопросам, уже работает.

Особое внимание мы уделяем снятию административных барьеров в строительстве и в сфере предоставления земель под дороги, инженерные сети и другую инфраструктуру. Создаются прозрачные механизмы регулирования и контроля застройки. Сегодня в Государственной Думе на рассмотрении находится пакет правительственных законопроектов, которые посвящены решению этих важнейших вопросов. Просил бы вас, уважаемые депутаты, принять эти законопроекты в весеннюю сессию.

Очевидно, что никакое благоустройство невозможно без нормальных дорог. Начали мы с крупнейших городов, запустив соответствующий приоритетный проект, потому что именно там основная нагрузка на дороги. В итоге с опорой на самые современные технологии отремонтировано более половины дорог федерального значения – 26 тыс. км. Об этом спрашивали коллеги из ЛДПР. Уже в прошлом году нам удалось сократить число аварийно-опасных участков по отношению к уровню 2016 года. Это тысячи спасённых жизней.

Уважаемые коллеги! Всё, что было сделано за шесть лет в строительстве, в социальной сфере, в ряде других направлений, – это наше совместное достижение. И мы в Правительстве чувствовали поддержку Государственной Думы, а когда это требовалось – и вполне серьёзную конструктивную критику тех или иных решений. Конечно, мы уважали ваше стремление сделать ещё больше. Кто из нас этого не хочет? Ценили ваше понимание условий, в которых нам приходилось работать. Вашу готовность находить баланс между желанием добиться мгновенного результата и реальными возможностями государства. А они были не так велики, как бы нам всем хотелось. Я предлагаю ещё раз к этому обратиться, чтобы это осталось сегодня в нашем общении в рамках доклада.

2012 год. Мир ещё не вышел из тяжелейшего финансово-экономического кризиса 2008–2009 годов. Все страны вместе искали эффективные решения, договаривались, пытались сделать мировую систему более устойчивой и справедливой.

Россия не допустила обвала ни в своей экономике в целом, ни в социальной сфере. Начала уверенно двигаться вперёд. Напомню, что ВВП в 2012 году неплохо рос.

В 2014 году цены на нефть упали вдвое. Так же резко сжались доходы бюджета. Сложилась сложная ситуация на биржах. Двузначный рост цен образовался. По итогам 2014 года инфляция составила около 11%. Плюс к этому – закрытые, причём одномоментно, главные международные рынки капиталов и технологий. Самые мрачные прогнозы западных аналитиков: буквально с минуты на минуту российская экономика должна рухнуть, а большинство предприятий и банков – разориться.

Благодаря точечным антикризисным мерам мы не только удержали ситуацию и адаптировали реальный сектор и финансовую систему к новым условиям. Самое главное – я хотел бы ещё раз об этом сказать – мы поддержали людей и наиболее уязвимые территории, отрасли и предприятия. Буквально каждую неделю я и мои коллеги проводили антикризисные совещания и принимали точечные решения, кому конкретно помогать. Это, может быть, в обычных условиях и не самый правильный метод управления экономикой, но в тех условиях это было абсолютно необходимо. В результате этой поддержки по итогам прошлого года безработица составила 5,2%. В феврале текущего года – 5%. Но напомню, что ещё в 2009 году она превышала 8%.

Мы провели докапитализацию банков, чтобы в кризис люди не потеряли свои деньги, финансовая система работала устойчиво. Причём сделали это аккуратно, не раскручивая инфляцию.

Ещё пару лет назад всегда во время отчёта задавался вопрос, что мы делаем, чтобы сдержать рост цен. Это было вполне понятно. Очень важно, что по итогам прошлого года цены выросли на 2,5%. В этом году (в период с января по март) инфляция пока чуть выше 2%.

А ведь низкая инфляция – это не только стабильные цены в магазинах. Это ещё и доступные кредиты, дешёвая ипотека, возможность открыть своё дело.

В общем и целом я считаю, что мы достойно прошли этот тяжёлый и ответственный период, который стал по-настоящему стресс-тестом для всего государства – не только для банков, предприятий, а вообще для всего государства. Сформировали стабильную макроэкономическую среду. Причём сделали это так, как и обещали – без изменения налоговой нагрузки. А за счёт того, что оперативно настроили бюджетную систему применительно к новым условиям, улучшили администрирование и оптимизировали государственные расходы.

Скорректировали мы и бюджетный процесс в соответствии с проектным подходом. В середине 2016 года начали работу по 11 стратегическим направлениям развития. Поставили понятные и чёткие цели: строительство жилья и школ, обустройство дорог, развитие ипотеки, арендного жилья, расширение несырьевого экспорта. Часть из них я уже сегодня упоминал.

В целом за шесть лет валовой внутренний продукт вырос на 5%. И даже в два самых тяжёлых, кризисных года совокупные потери валового внутреннего продукта не превысили 3%. Это гораздо меньше, чем потери, которые были на предыдущем витке кризиса, когда наша экономика потеряла почти 8%. Это означает, что мы научились работать и в кризисных условиях.

Сейчас экономика показывает рост – по итогам прошлого года приблизительно 1,5%. Конечно, эти цифры, хотя и со знаком «плюс», не очень большие – мы все это понимаем, но они говорят о качественных изменениях, которых удалось добиться. Сегодня наша экономика гораздо меньше зависит от внешних условий. Она гораздо более современная и конкурентоспособная и может стабильно развиваться даже при относительно низких ценах на нефть, опираясь прежде всего на собственные источники. Экономику сегодня толкают вперёд не только сырьевые, но и другие отрасли: я имею в виду химическую промышленность, сельское хозяйство, транспортное и сельскохозяйственное машиностроение, уже упомянутое жилищное строительство, фармацевтику, IT-отрасль.

Ещё одна тема, о которой хотел бы сказать. Наша экономика готовится к ответам на глобальные технологические вызовы. Современный мир – это мир новых идей, новых технологий. И в этом мире позиции страны определяются способностью генерировать инновации. Мы практически во всех отраслях создаём информационную инфраструктуру, которая станет основой перехода на цифровые технологии, стараемся сформировать благоприятную среду для появления новых высокотехнологичных компаний и продуктов. Все эти направления предусмотрены новой программой «Цифровая экономика», которая была принята в прошлом году. Параллельно мы выстраиваем инфраструктуру поддержки инновационной деятельности. За счёт различных институтов мы поддержали практически 6 тыс. стартапов во всех сферах. И эта работа идёт на разных площадках. Только в «Сколково» суммарная выручка от стартапов превысила 150 млрд рублей. Реализуется Национальная технологическая инициатива. Она создаёт условия для выхода на рынок принципиально новых товаров. Через различные механизмы поддержку получают более 500 проектов.

Безусловно, технологические прорывы невозможны без достижений фундаментальной науки. В 2016 году Президент утвердил Стратегию научно-технологического развития страны. Академия наук всё активнее участвует в реализации общегосударственных задач, в поиске ответов на так называемые большие вызовы – это и искусственный интеллект, и цифровизация, медицина, биотехнология, энергетика, новые материалы и целый ряд других направлений.

Важно, что мы перестали терять научные кадры. В 2014 году впервые общая численность исследователей не сократилась, а увеличилась. И отрадно, что в эту сферу идёт всё больше перспективной молодёжи. По мере бюджетных возможностей, конечно, мы стараемся увеличивать ассигнования в гражданскую науку. В 2017 году её финансирование составило 336 млрд рублей, что на 20% больше, чем в 2016 году. Очень важно, что за эти шесть лет в новые технологии поверил бизнес. У нас возник слой динамичных частных компаний, которые активно применяют инновационные подходы и растут быстрее других. Безусловно, наша задача – чтобы таких компаний было больше во всех сферах. С приходом новых технологий в традиционные отрасли они начинают расти быстрее.

Но того факта, что наша промышленность выстояла, не рухнула на пике кризиса 2014–2015 годов, конечно, недостаточно. Эту задачу мы уже решили и постепенно перешли от оперативных антикризисных действий к мерам долгосрочного характера: от адресной, в том числе веерной, помощи всем – к стратегиям по конкретным секторам.

Сегодня наша цель – создать новую конкурентоспособную промышленность. Поэтому одна из наших долгосрочных задач – это разумное замещение промышленного импорта на конкурентоспособную российскую продукцию. Добавлю, что речь идёт не о тотальном вытеснении всего импорта (это было бы странным), а только о тех позициях и секторах, где зависимость приобрела критический характер. Таких достаточно, к сожалению.

В общей сложности у нас реализуется 24 отраслевых и 78 региональных планов импортозамещения. Мы настраиваем на решение этой задачи систему государственных закупок, закупок госкомпаний. Эффективно работает и Фонд развития промышленности. Завтра я буду проводить очередное совещание, посвящённое импортозамещению.

По большинству отраслей целевые показатели, которые мы закладывали в планы импортозамещения, достигнуты. Но это не означает, что сделано абсолютно всё. Есть отрасли, где мы видим наибольший эффект (и мне ещё раз об этом хотелось бы сказать, потому что это важные и наши совместные с вами, уважаемые коллеги, достижения), я имею в виду фармацевтику, транспорт, нефтегазовое машиностроение. В этих отраслях доля отечественной продукции выросла более чем на 10% (в некоторых случаях на 20 и даже больше). Выше плановых значений идут также медицинская промышленность, лесная и деревообрабатывающая промышленность, автомобилестроение и радиоэлектроника.

За период 2014–2017 годов доля российской продукции в общем объёме закупок государственных компаний топливно-энергетического комплекса выросла с 50% с небольшим до 85% и даже 95%. Это очень важно, потому что наши крупнейшие компании зачастую покупали иностранную продукцию, а сейчас они практически в полном объёме сориентированы на нашу промышленность.

Но мы фокусируемся, конечно, не только на внутреннем рынке. Мы занимаемся продвижением нашей промышленной продукции на внешних рынках. Для координации этой работы выделено отдельное направление стратегического развития – «Международная кооперация и экспорт». Работает Российский экспортный центр. По четырём пилотным отраслям утверждены экспортно ориентированные стратегии – по сельхозмашиностроению, автопрому, железнодорожному машиностроению и гражданскому авиастроению.

Эти меры дают некоторые первые результаты. Общий рост несырьевого неэнергетического экспорта оценивается в 2017 году в 22% с лишним, то есть больше чем на пятую часть наш несырьевой экспорт уже вырос.

Никакой экспорт не будет востребован без технологического перевооружения промышленности. Мы ориентируем систему государственной поддержки, требования технического регулирования таким образом, чтобы предприятия постепенно переходили на самые современные технологии.

Чтобы бизнес активнее занимался реконструкцией предприятий, был принят закон о переходе на принцип наилучших доступных технологий, и этот закон сейчас реализуется.

Ликвидация экологического ущерба также должна стать самостоятельной отраслью, которая генерирует спрос на перспективные технологии и оборудование. Тем более что целый ряд проблем здесь, включая расчистку свалок, стал одной из самых важных и серьёзных тем для обсуждения.

Начиная с 2012 года мы активно занимаемся ликвидацией экологически опасных объектов, которые достались нам ещё с советских времён: это брошенные предприятия, полигоны промышленных отходов. Реализовано 30 проектов по ликвидации экологического ущерба. И конечно, эта работа должна быть продолжена, причём по всей территории страны.

Инициирована программа развития возобновляемой энергетики. Построено 22 объекта и создано высокотехнологичное производство основного оборудования для солнечных электростанций.

Несколько цифр по ряду ключевых отраслей. Вопросы по их развитию есть у всех фракций, я постараюсь ответить на эти вопросы.

Автомобилестроение. За прошлый год производство всех видов автомобилей выросло почти на 20%. Экспорт в 2017 году вырос на 30% (включая автокомпоненты). Доля автомобилей российского производства (включая мировые бренды) на внутреннем рынке достигла 85%.

В сельхозмашиностроении производство за шесть лет выросло (в денежном измерении) в три раза, в прошлом году – почти на 20%. Доля российской продукции составила 56%. Экспорт вырос на 16%. Сработали меры поддержки аграриев, которые приобретают нашу технику со скидкой. Если в 2016 году в серийное производство поступили 75 новых моделей техники, то в 2017 году это число выросло в два раза – до 150 новых машин, я имею в виду модели.

Железнодорожное машиностроение. За три года производство грузовых вагонов выросло почти в два раза. Свою роль сыграли меры, которые простимулировали транспортные компании заняться обновлением грузового вагонного парка, а также меры по поддержке экспорта. В 2017 году экспорт грузовых вагонов вырос почти на 60%.

Химическая промышленность. За шесть лет прирост производства составил почти 30%.

Фармацевтика. Прирост производства за шесть лет составил 70,5%. Мы поддержали производство лекарств, о чём я уже говорил, которые включены в перечень жизненно необходимых.

Весьма интенсивно развивалась IT-отрасль. За последний год объём цифровой экономики оценивается в 5% ВВП. Это уже значимые цифры. При этом электронная торговля увеличилась на 21%. Инфраструктура цифровой экономики, включая программное обеспечение, выросла на 32%.

Интернетом в России сегодня пользуется свыше 87 миллионов человек, его охват составляет 72,5%. Россия занимает 2-е место в мире по доступности услуг сотовой связи по уровню тарифов и 10-е место по доступности услуг широкополосного доступа в интернет также по уровню тарифов. И работу эту, конечно, мы продолжим. Мы усилили свою позицию в сфере кибербезопасности. С нуля была построена национальная платёжная система «Мир».

Но, конечно, не все отрасли росли равномерно. Например, металлурги сталкиваются с политически мотивированными решениями, когда для них закрывают рынки сбыта. Тем не менее отрасль существенно обновила фонды, освоила производство новой продукции.

Инвестируя в перерабатывающие отрасли, мы не можем забывать о добывающих. В топливно-энергетическом комплексе нам удаётся удерживать лидирующие позиции. В 2017 году Россия сохранила за собой первое место по экспорту газа. Второе – по экспорту нефти. Третье – по экспорту угля.

За шесть лет экспорт газа (включая сжиженный природный газ) вырос на 20%. За этот период глубина переработки нефти увеличилась на 10%.

В оборонно-промышленном комплексе мы решали сразу несколько задач. Ключевая – повышение боеспособности Вооружённых Сил. Здесь усилия были сосредоточены на выпуске высокотехнологичной продукции, принципиально новых образцов стратегического вооружения. О них подробно рассказал Президент в Послании Федеральному Собранию.

В то же время налаживалось и производство обычных вооружений. Система гособоронзаказа стала более чёткой и эффективной. За шесть лет его исполнение существенно улучшилось. Раньше он выполнялся примерно на 80%, сейчас – стабильно на 97%. За эти годы в войска поступило более 58 тыс. единиц различных систем и комплексов, это позволило модернизировать 800 воинских частей и подразделений.

Мы сохраняем лидирующие позиции на международном рынке вооружений. В 2012 году объём экспорта был в районе 14 млрд долларов. Все последующие годы находился на уровне 15 млрд долларов. Даже в условиях санкций портфель заказов не опускался ниже 45 млрд долларов. География военно-технического сотрудничества постоянно растёт. Сегодня среди партнёров России – больше 100 государств.

Важное направление нашей работы – диверсификация оборонно-промышленного комплекса. При помощи госпрограмм мы провели масштабную модернизацию оборонных предприятий и теперь используем этот потенциал для увеличения доли гражданской продукции. В числе приоритетов – гражданская авиация. Проектируются и строятся самолёты и вертолёты, двигатели для них. И конечно, эта задача будет решена.

Мы обеспечили России независимый доступ в космическое пространство. Была построена первая очередь космодрома Восточный. Произошёл первый, исторический пуск ракеты-носителя с тремя спутниками в апреле 2016 года. Сейчас начинается строительство второго стартового стола. Здесь не всё проходило гладко, вы знаете. Этими вопросами интересовались депутаты из разных фракций. Конечно, мы занимаемся анализом возникающих проблем. Обязательно должны быть найдены причины и сделано всё, чтобы эту ситуацию исправить.

Несмотря на различные проблемы, космодром Восточный ещё раз подтвердил, что Россия входила, входит и будет входить в элиту стран, которые осваивают космос.

Более подробно о сельском хозяйстве. Российский аграрно-промышленный комплекс – это действительно наша гордость. В 2017 году прирост производства продукции сельского хозяйства по отношению к 2012 году составил более 20% в хозяйствах всех категорий. Мы успешно снизили зависимость нашего внутреннего рынка от импорта и собираем рекордные урожаи. В этом году урожай зерновых составил более 135 млн т. Я в канун нашей встречи встречался с представителями фракции КПРФ, мы подробно обсуждали вопросы развития сельского хозяйства. Был сформулирован ряд предложений. Этот бурный рост – результат небывалой ранее государственной поддержки аграрно-промышленного комплекса, того внимания, которое мы все вместе ему уделяли. За шесть лет из федерального бюджета туда направлено более 1,2 трлн рублей. Мы дали аграриям доступ к льготным кредитам по ставке до 5%. У регионов появилась возможность через единую субсидию самим определять приоритетные направления поддержки АПК. Кроме того, мы увеличили размер грантов для фермеров.

Но помогать нужно не только деньгами. Сельхозпроизводителям нужна была земля. Мы скорректировали законодательство с вашей помощью, и в прошлом году впервые за 15 лет посевная площадь превысила 80 млн га.

Чтобы повысить урожайность, аграриям нужны качественные семена. В прошлом году было отобрано 13 инвестиционных проектов по созданию селекционно-семеноводческих центров, которые получают государственную поддержку. Эту тему затрагивали коллеги из ЛДПР.

Ещё одна мера государственной поддержки – гибкая тарифная политика. Осенью мы собрали такой большой урожай зерновых, что было сложно возить по железной дороге, поэтому был введён льготный тариф на перевозку зерна. Мы также строим новые терминалы в портах, создаём сеть оптово-распределительных центров. Эти центры нужны сельхозпроизводителям уже сейчас. География нашего экспорта расширяется, мы выходим на новые рынки, в том числе в Азии, на Ближнем Востоке, в Латинской Америке. В прошлом году экспорт сельхозпродукции и продовольствия составил более 20 млрд долларов. Это хорошее достижение.

На примере сельского хозяйства мы видим, как инвестиции в отрасль превращаются в цифры роста, причём речь идёт не только о государственных, но и о частных деньгах. Бизнес не должен бояться вкладывать средства, поэтому одной из ключевых задач в истекший период было формирование более привлекательной деловой среды. Напомню, что мы стартовали с весьма низкого уровня. В 2012 году Россия занимала 120-е место в рейтинге Doing Business, причём это достаточно спокойный, благополучный год был. Тогда нашими ближайшими соседями по рейтингу были такие страны, как Кабо-Верде и Коста-Рика. Нельзя сказать, что за шесть лет мы добились идеальных условий, это было бы преувеличением. Проблем ещё хватает. Но мы поднялись в рейтинге на 85 позиций и заняли 35-е место. Ни одна страна так быстро по этому рейтингу не двигалась. Теперь мы находимся рядом с Японией в этом рейтинге, и есть все предпосылки, чтобы двигаться вперёд и дальше.

Конечно, сами по себе подобные рейтинги – лишь индикатор. Тем не менее интерес инвесторов мы видели и по динамике прямых иностранных инвестиций, даже несмотря на введённые санкции. Этот интерес мы активно поддерживали все шесть лет, развивали финансовый рынок, создавали ключевую инфраструктуру. У нас появились единый мегарегулятор на базе Банка России, центральный депозитарий. Также были созданы особые налоговые механизмы, чтобы поддержать интерес к новым проектам на территории России. Специальные соглашения и контракты, которые инвесторы могли бы заключить как с центром, так и с регионами. Особые условия в рамках отдельных территорий. Снижение или обнуление налогов для новых промышленных площадок. А совсем недавно введена возможность предоставления инвесторам права на инвестиционный налоговый вычет, который позволяет уменьшить налоговые обязательства инвестора на 90% расходов на приобретение или реконструкцию основных фондов. Сейчас деньги инвесторов идут на установку нового оборудования, внедрение современных технологий, привлечение и создание собственных ноу-хау.

Шесть лет назад был создан Российский фонд прямых инвестиций, который вместе со своими партнёрами развивает нашу экономику. Этот фонд и его соинвесторы вложили более 1,2 трлн рублей в российские компании, сфокусировавшись в том числе на проектах в области инфраструктуры и технологий.

Сами представители бизнеса активно помогали в улучшении бизнес-климата. Вместе с Агентством стратегических инициатив с 2012 года прорабатывались «дорожные карты», были упрощены или ускорены многие процедуры, которые имеют значение при старте и ведении нового проекта.

Особое внимание в рамках работы по улучшению инвестклимата должно быть уделено малому и среднему бизнесу – это так и происходило. Коллеги из Коммунистической партии интересовались вопросами поддержки этого сектора. Мы приняли большой пакет решений – от создания профильной Корпорации МСП и инфраструктурных решений до налоговых льгот и особых условий кредитования. Статистика показывает, что эти решения принесли неплохой результат – за шесть лет количество малых и средних предприятий увеличилось приблизительно на треть и в начале этого года превысило 6 млн. Вклад этого сектора также вырос – до 22,3%. Но понятно, что это ещё не та цифра, которую все мы хотели бы видеть.

Расширяется доступ малого и среднего бизнеса к деньгам. Ставки по кредитам снижаются не только из-за низкой инфляции, но и благодаря развитию Национальной гарантийной системы и субсидированию кредитов МСП. Сейчас небольшие предприятия могут привлекать кредиты по ставке не выше 6,5%.

Общий уровень финансовой поддержки малых и средних предприятий в 2017 году составил почти 234 млрд рублей. Это качественно новый уровень. Создан гарантированный рынок сбыта для малых и средних предприятий – это закупки крупнейших заказчиков.

Что касается поддержки так называемых микропредприятий, чем интересовались коллеги из «Справедливой России», по нашему законодательству они относятся к категории малых предприятий. Это основа сектора МСП – порядка 95% общего числа предприятий. Так что все решения, о которых я говорил, касаются и микропредприятий.

Важным элементом работы по улучшению инвестиционного климата стало повышение открытости в работе Правительства, формирование системы обратной связи. Для этого мы создали систему предварительного обсуждения проектов и решений. При министерствах появились активные общественные советы. Экспертный совет при Правительстве стал неотъемлемым элементом работы кабинета министров в текущий период.

Радикально повысилась и прозрачность бюджета. Сегодня наша страна входит в топ-15 стран по этому показателю. При крупнейших естественных монополиях созданы советы потребителей. Без учёта их позиции не принимаются важнейшие тарифные и инвестиционные решения. Крупные инвестиционные проекты государственных компаний проходят публичный, технологический и ценовой аудит.

Начата реформа контрольно-надзорной деятельности. Подготовлен законопроект, который прошёл первое чтение в Государственной Думе. По сути, это новая система государственного контроля. Многие годы этот контроль был достаточно отсталым, малоэффективным, затратным. В отдельных случаях – просто формальным.

Нам нужна современная, гибкая система контроля и надзора. Но главное, чтобы она была стопроцентно надёжной. Цель начатой программы – кардинально повысить безопасность людей, снизить число смертельных случаев, заболеваний, отравлений. И снизить материальный ущерб.

Законодательно утверждено использование проверочных листов, создан Единый реестр проверок.

Отношение бизнеса к государственному контролю тоже постепенно меняется, но очевидно, что необходимо и встречное движение. Бизнес должен в полной мере осознавать и нести ответственность в вопросах безопасности людей. Чтобы трагедия Кемерова, которая стала действительно трагедией всей страны, никогда не повторилась.

Надо провести консультации с объединениями предпринимателей, продумать дополнительные шаги, чтобы без изменения решений по снижению административной нагрузки на бизнес безопасность была полностью гарантирована. И в каждом конкретном случае нужно учитывать специфику, степень и вероятность возникновения рисков.

Настоящий прорыв произошёл в сфере оказания государственных услуг. Я имею в виду многофункциональные центры. Благодаря им поменялась практика общения людей с государством. Теперь почти каждый житель страны в «едином окне» за один запрос может получить около 30 видов государственных услуг и порядка 150 муниципальных. Не нужно бегать за справками по инстанциям, стоять в многочасовых очередях, общаться с посредниками.

К 1 марта 2018 года у нас открыто почти 3 тыс. таких центров. Доля граждан, которые теперь могут пользоваться их услугами, достигла 96%. Это очень хороший результат, и все признают, что эти новации действительно облегчают жизнь большому количеству людей. Напомню, что на 1 января 2013 года было всего 12% людей, которые могли пользоваться этими услугами. Центры продолжают открываться. Мы передаём им всё больше полномочий. И этот проект оказался настолько удачным, что и для бизнеса, для ведения предпринимательской деятельности такие центры начали предоставлять услуги.

Уважаемые коллеги, когда мы говорим о наших достижениях и проблемах, конечно, речь должна идти не только о Москве, Петербурге, крупных городах, должна идти обо всей стране. Важно, чтобы эти перемены ощущались в каждом доме. Чтобы каждый человек видел: построен новый микрорайон, открылось предприятие, разбит парк, появился аэропорт – на всей территории страны, от Калининграда до Дальнего Востока, Крайнего Севера. Кстати, перед отчётом мы встречались с коллегами из «Справедливой России», обсуждали, в каких нелёгких климатических условиях у нас люди живут на Севере. Решение любых вопросов там требует особого подхода. Конечно, Север должен и дальше находиться в постоянном фокусе внимания Правительства, чтобы он не просто сохранился, но и развивался.

В последние годы мы пересмотрели подход к пространственному развитию. Его смысл не в том, чтобы все возможности в рамках нашей огромной страны были одинаковыми, это малореально, а в том, чтобы эти возможности были созданы. Несколько лет мы проводили анализ. Результаты этой работы будут положены в основу Стратегии пространственного развития.

Конечно, мы понимаем, что многим регионам непросто. Перед ними стоят задачи повышать зарплаты, пенсии, создавать рабочие места. В значительной части регионов эти проблемы решены, но обратной стороной стала разбалансировка региональных бюджетов. Поэтому нашей целью было поддержание устойчивости региональных бюджетов, повышение самодостаточности регионов.

Объём федеральной поддержки регионам на протяжении последних лет неуклонно рос. В этом году он превысит 1,7 трлн рублей (это приблизительно на 2,5% больше, чем в 2017-м). Коллеги из «Единой России» спрашивали, планирует ли Правительство оказывать регионам дополнительную помощь на повышение зарплат бюджетникам. Ответ на этот вопрос: да, планирует. В этом году её размер составит более 136 млрд рублей.

В позапрошлом году региональные бюджеты исполнены с минимальным дефицитом за 10 лет – он уменьшился с более чем 170 млрд рублей до 12 млрд рублей. Достаточно сопоставить эти цифры.

Произошёл перелом негативной тенденции с долгами регионов. У коллег из КПРФ этот вопрос был, да и у других фракций тоже. По итогам 2017 года впервые за многие годы объём госдолга регионов сократился на 1,6%. Сокращение, может, не такое большое, но обращаю внимание на то, что до этого государственный долг регионов всё время рос. Мы с вами встречались, встречались с коллегами из Совета Федерации, всё это обсуждали, что долг растёт и растёт и надо что-то с этим делать. И вот впервые он начал сокращаться. Эту тенденцию, конечно, нужно закрепить.

Проводится большая работа по реструктуризации задолженности регионов. Значительная часть коммерческих кредитов замещена бюджетными. Ставка по ним ниже, срок возврата также продлён, льготы введены.

Проведена инвентаризация расходных полномочий региональных и местных органов власти. Теперь финансовая помощь из федерального бюджета должна в полном объёме распределяться с учётом реальных потребностей регионов и состояния их финансов. В качестве мотивации для наиболее динамично развивающихся регионов предусмотрены гранты. Для тех, кто смог добиться роста налоговых поступлений, – с этого года, напомню, возвращается налог на прибыль организаций.

Но есть регионы, специфика которых потребовала от нас особых усилий. Месяц назад наша страна отметила четырёхлетие с момента возвращения Крыма. На всех нас лежала колоссальная ответственность – наладить нормальную жизнь на полуострове. Понятно, что там она была далека от российских стандартов. И сейчас проблемы, конечно, ещё сохраняются. Крым пережил экономическую блокаду, перебои с поставками, обрывы транспортного сообщения. Больницы и школы оставались без света и тепла.

Буквально весь полуостров был «поставлен на капитальный ремонт». В кратчайшие сроки в Крым переброшен энергомост. Реконструированы и обустроены аэропорты, морские терминалы, дороги улучшаются. Построены десятки инженерных объектов, новая газотранспортная система. В ближайшие месяцы откроется автомобильное движение по Керченскому мосту. А до конца года – по автодороге от Керчи до Севастополя. Напомню, что за эти годы на развитие Крыма из федерального бюджета в рамках межбюджетных трансфертов было направлено почти 415 млрд рублей, при этом в рамках ФЦП – более 360 млрд.

Пожалуй, ещё никогда в современной российской истории не уделялось столько внимания Восточной Сибири и Дальнему Востоку. В прошлом году впервые за четыре года рост инвестиций в основной капитал в регионе почти в четыре раза превысил общероссийские темпы. Теперь около четверти всех прямых иностранных инвестиций приходится на Дальний Восток. Индексы промышленного производства, сельского хозяйства, строительства на Дальнем Востоке выше, чем в среднем по стране. Это отрадный факт. Это результат работы инвесторов в территориях опережающего развития, свободном порту Владивосток и таких инициатив, как программа «Дальневосточный гектар» или снижение энерготарифов для промышленности на Дальнем Востоке.

Уважаемые коллеги, всё, о чём я сейчас говорил, – это не просто рассказ о том, что сделано. Это, если хотите, отчёт в том числе и о будущем. Новый состав Правительства продолжит масштабные проекты, которые мы вместе с вами осуществляли все эти шесть лет. Наша главная идея проста: достойная жизнь для каждого человека, каждого гражданина нашей страны, достойная жизнь для всей нашей страны.

Константин Симонов как-то написал, что мы упрямый народ. И если однажды нам в голову пришла хорошая идея, рано или поздно мы эту идею осуществим, причём осуществим с поистине русским размахом. Мы так и будем действовать.

Спасибо за внимание. Готов ответить на ваши вопросы.

В.Володин: Коллеги, переходим к вопросам от фракций.

В.Шурчанов (член фракции политической партии «Коммунистическая партия Российской Федерации»): Вы сказали, что задолженность консолидированных бюджетов субъектов Российской Федерации сейчас составляет порядка 2,5 трлн рублей. Причиной её возникновения является передача более чем 140 полномочий без сопровождения финансовыми мандатами.

Как Правительство видит решение этой проблемы? Может быть, нужно вернуться к старому бюджетному правилу? В 2000-х годах у нас бюджет делился 50 на 50 между Федерацией и субъектами. Это дало бы больше свободы субъектам в решении своих вопросов.

Ещё один большой вопрос – по обманутым дольщикам. Их более 500 тысяч по стране. Каждый день они перед Государственной Думой стоят со своими плакатами. Все решения вроде бы приняты, однако действительного движения вперёд по этим вопросам нет.

Что касается субъектов, у них сейчас в связи с санкциями будут опять потребности в расходной части возрастать, потому что часть нагрузки они будут вынуждены взять на себя.

Д.Медведев: По поводу задолженности регионов я уже некоторые позиции обозначил. Эта задолженность формировалась исторически. Мы осознаём, насколько она давит на региональные бюджеты. Практически везде это было сделано из благих побуждений, деньги брались на различные проекты, в том числе в коммерческих банках, но в результате всё это легло на региональные бюджеты и очень сильно отягощает жизнь.

Именно поэтому мы начали вместе с регионами расчистку этих бюджетов, принимали решения. В ряде случаев это принесло большой эффект. Переходили с коммерческих кредитов на бюджетные кредиты, где совершенно другие ставки. Региональные бюджеты задышали гораздо легче.

Именно поэтому эта задолженность наконец перестала расти и начала снижаться. Нужно продолжить делать всё, что мы делали в последнее время, чтобы эта задолженность была по силам всем регионам. Мы с вами понимаем, у нас очень разные регионы, и то, что может позволить себе Москва, вряд ли сможет позволить себе Чукотка. Поэтому здесь решения должны быть, с одной стороны, общими, но с учётом текущей ситуации.

Вы сказали о 140 полномочиях. Строго говоря, их не 140, а меньше, в районе 110. Но Вы правы в том, что нам нужно внимательнее отнестись к тому, какие полномочия переданы, какие из них переданы без денег. И такого рода работа продолжается. Мы должны найти оптимальную модель соотношения этих полномочий на будущее.

Что касается налоговых источников региональных доходов, то сейчас они делятся приблизительно в пропорции 52 на 48% в пользу федерального центра. Но здесь это вопрос будущего и вопрос выбора. Мы понимаем, что целый ряд налоговых источников вполне органично привязан к регионам и оттуда уходить не должен.

С другой стороны, некоторые налоги вряд ли можно себе представить в виде региональных источников доходов. Я имею в виду, например, НДС, который сопровождает процесс движения товара и приращения добавленной стоимости во всех циклах. Или НДПИ, поскольку НДПИ в полной мере зависит от текущей ситуации на рынке углеводородов, и если там будут скачки – а от этого никто не застрахован, – соответственно, будет падать налоговая обеспеченность регионов. Поэтому вопрос закрепления источников – отдельная и сложная тема, но, безусловно, ей нужно заниматься и дальше. Самое главное, что наметились вполне позитивные факты и в этой сфере.

Что касается проблемы дольщиков, мы с вами понимаем, насколько она сложна для нашей страны. Мы и год назад её обсуждали в этом зале. Количество обманутых дольщиков уменьшается, работа эта ведётся, и, по-моему, в 67 регионах Министерство строительства с ними подписало «дорожные карты» о том, каким образом эти задачи будут решаться.

Понятно, что сделать это одномоментно нереально. Где-то, к сожалению, таких людей больше, где-то меньше. Но каждый регион этим занимается, и мы оказываем поддержку по линии федерального бюджета.

Вы знаете, что был создан специальный фонд поддержки обманутых дольщиков, с тем чтобы мы вообще не допускали на будущее подобных ситуаций и переложили бремя финансовой ответственности на институты, которые способны такую ответственность нести, – я имею в виду на застройщиков и банки. В будущем, надеюсь, эта система так и будет функционировать.

И последнее. В дальнейшем нам вообще нужно отойти от модели долевого строительства и перейти к нормальным кредитным отношениям в жилищной сфере, как это есть во всём мире.

М.Дегтярёв (председатель Комитета ГД по физической культуре, спорту, туризму и делам молодёжи, член фракции политической партии «Либерально-демократическая партия России»): Наезд на Россию в полной мере ощутили на себе наши спортсмены, болельщики возмущены дискриминацией наших олимпийцев и паралимпийцев. Мы проводим какое-то расследование? Есть ли результаты его? Этим интересуются наши избиратели. Также народ интересуется, подаём ли мы иски в суд о защите чести и достоинства, будем ли подавать. Потому что оболганные спортсмены лишены возможности выступать.

Успехи в сфере спорта очевидны. Также на Совете по спорту при Президенте глава государства говорил, что пора смещать расходы и господдержку с профессионального спорта на массовый и детско-юношеский спорт. Планирует ли Правительство, какое Ваше мнение, окончательный фокус внимания и расходы сместить в эту сферу? Мы будем так больше получать здоровых людей.

Д.Медведев: Действительно, не могу с Вами не согласиться, решения, принятые в отношении наших спортсменов, нашей сборной, вообще нашего олимпийского движения, являются несправедливыми, и я об этом сказал открыто, хотя это даже вызвало какую-то там обиду и непонимание со стороны руководителя Международного олимпийского комитета. Тем не менее и сейчас ещё раз готов это повторить, особенно в свете тех решений, которые состоялись в спортивном арбитраже, так называемом суде CAS, когда наши спортсмены были восстановлены. Вопросы, которые были связаны с употреблением допинга, не нашли своего подтверждения. Были приняты решения по наградам Олимпийских игр в Сочи. Тем не менее ни одно из этих решений не получило своего отражения в последующих решениях Международного олимпийского комитета, когда наши спортсмены, несмотря на восстановление, не были допущены до участия в Олимпиаде.

Более того – я интересовался буквально вчера этим вопросом, – до сих пор нет мотивировочной части решения этого Олимпийского суда, спортивного суда. Это означает, что вокруг всей этой темы продолжаются какие-то не вполне понятные процессы. Уже прошло очень много времени с момента вынесения решения, а его выдать нам боятся. Считаю, что это абсолютно несправедливое и политизированное отношение к нашей стране и нашим спортсменам.

Теперь по поводу самих спортсменов. Я абсолютно согласен с Вами, нужно добиваться справедливости всеми юридически возможными способами. Это и судопроизводство в спортивном арбитраже, в CAS, туда требования заявлены и спортсменами, и даже одним моим коллегой по Правительству, я имею в виду Виталия Леонтьевича Мутко. Эти иски должны быть рассмотрены, и по ним должны быть вынесены решения. На мой взгляд, абсолютно необходимо продолжать такого рода исковое производство и в других судах, в том числе в иностранных общегражданских судах, куда наши спортсмены могут заявить свои требования, и они это сделали. Это касается и Соединённых Штатов, и Канады, и Финляндии, некоторых других стран. И там нужно добиваться решения о защите чести и достоинства в рамках существующих процедур и правил. И в наших судах, в российских судах тоже нужно добиваться соответствующих решений.

Поэтому поддержку – и моральную, и иную поддержку на эту тему, я считаю, мы все обязаны нашим спортсменам оказать.

Что касается массового спорта, я кое-что сказал в выступлении. Это важнейшая тема, предмет государственного внимания, и хорошо, что коллеги из Государственной Думы этим занимаются. Помимо спорта высших достижений массовый спорт – это, может быть, ещё более важная для страны задача, поскольку это касается огромного количества людей. Цифра, которую я привёл – 50 миллионов человек у нас занимается спортом сейчас на постоянной основе, – это действительно очень хорошая цифра. Нужно сделать всё, чтобы эта цифра росла.

Я также привёл ещё одну цифру. У нас в настоящий момент действует 300 тыс. спортивных сооружений. Если пролистать немножко назад наши воспоминания, то, я думаю, лет 10 назад количество таких спортивных сооружений было раз в пять-семь меньше, чем сейчас. Это означает, что мы все – и вы, уважаемые коллеги, депутаты, – избрали поддержку спорта массового в качестве своего приоритета. Мы на это направляем деньги. Программы на это также направлены и реализуются. Мы обязательно должны продолжить это делать и в будущем.

В.Богодухов (член фракции политической партии «Единая Россия»): Международная ситуация, в которой оказалась наша страна, требует разработки и создания отечественных прорывных технологий. Однако проблемой для достижения этой цели является недостаточное количество молодых, перспективных, высококвалифицированных кадров. Скажите, пожалуйста, какими способами можно создать скоординированную систему мер и стимулов для закрепления молодёжи в оборонно-промышленном комплексе?

И второе. Какие меры со стороны Правительства Российской Федерации принимаются для привлечения молодёжи в данную отрасль?

Д.Медведев: Я думаю, что наиболее развёрнутый ответ на Ваш вопрос прозвучал в ходе оглашения Президентом Послания Федеральному Собранию, поскольку всё то, что было представлено Президентом, – это свидетельство того, что наш оборонно-промышленный комплекс не просто живёт, он развивается и достигает новых успехов. Причём используя технологии и решения не советской поры, о чём нам частенько приходилось раньше слушать – что всё это переиздание советских решений. Это принципиально новые решения. Откуда они появились? Они появились именно потому, что есть большое количество молодёжи, которая готова трудиться в оборонно-промышленном комплексе. Такая система была создана. Сначала были определены стипендии для тех, кто работает в ОПК. Это довольно значительные деньги, они делятся на категории. И большое количество молодёжи стало эти стипендии получать. Мы обсуждали это с Владимиром Владимировичем (Путиным). Он рассказал, что разговаривал с молодым конструктором, который ему сказал: как только я стал получать стипендию, я понял, что государство из этой отрасли не уйдёт, и поэтому решил в ней остаться. Вот лучший пример этой поддержки.

Помимо грантов, стипендий нам нужно обязательно и дальше проводить обучение по основным специальностям. Это прежде всего инженерные специальности. В настоящий момент, насколько я помню, около 22 тысяч человек учатся по этим направлениям. Такая поддержка будет обязательно продолжена.

М.Емельянов (член фракции политической партии «Справедливая Россия»): Уважаемый Дмитрий Анатольевич, наша фракция, конечно, ценит тот оптимизм, которым пронизан Ваш доклад, но, честно говоря, хотелось бы в докладе слышать не только об успехах, но и о проблемах, которые стоят перед страной, и путях их решения.

Важнейшей из них мы считаем обеспечение экономического роста. К сожалению, показатели минимизированы, более того, налицо тенденция к затуханию, в ряде отраслей продолжается спад. Отдельные успехи в отдельных отраслях достигнуты скорее вопреки макроэкономическим условиям, нежели благодаря им, в результате активности отдельных промышленных предприятий, отдельных ваших министров, министерств. Действия же финансово-экономического блока скорее направлены на торможение экономического роста, нежели на его стимулирование. По крайней мере не в пользу экономического роста экстенсивная бюджетная политика, искусственное ограничение доходов населения, прежде всего работающих пенсионеров, налоговая политика в пользу сырьевых, необрабатывающих отраслей.

Вопрос простой. Готовы ли вы к изменению макроэкономической политики, поставить во главе её угла экономический рост и как вы намерены этого добиться?

Д.Медведев: Я могу, конечно, развёрнуто начать отвечать на этот вопрос, но в силу специфики доклада, это, наверное, с моей стороны было бы неправильно, потому что за изменение подходов к экономическому росту, налоговую политику и иные вопросы, которые Вы задаёте, в принципе будет отвечать новое Правительство Российской Федерации.

Если Вы говорите или спрашиваете о том, что было сделано, то я постарался достаточно подробно, как Вы сказали, с известным оптимизмом (я абсолютно уверен в том, что мы достигли достаточно многого за эти шесть лет нашей с вами совместной работы), об этом всём рассказать.

Контуры же будущей политики, вне всякого сомнения, основаны на Послании Президента Федеральному Собранию, и, по сути, это была предвыборная программа нашего кандидата в Президенты – Владимира Владимировича Путина. Естественно, будущее Правительство должно будет сделать всё для того, чтобы эту программу реализовать.

А.Журавлёв (независимый депутат, избранный от политической партии «Родина»): В 2016 году на Петербургском экономическом форуме Владимир Владимирович Путин сказал, что мы выступаем за создание широкого партнёрства – евразийского партнёрства с участием таких стран, как Китай, Индия, Пакистан, Иран, и ряда других. И мне кажется, это было бы действительно серьёзным ответом на те вызовы, перед которыми мы сейчас стоим, а именно западные вызовы. И у нас есть серьёзный манёвр на территории Азии, Африки, Ближнего Востока.

Я понимаю, что Правительство многое делает для того, чтобы создать евразийское партнёрство, но на территории бывших республик СССР. Что делает Правительство для того, чтобы действительно создать широкую коалицию, о которой говорит Президент?

Д.Медведев: Мы стараемся, действительно, не ограничиваться только рамками евразийского сообщества, хотя это важнейшие изменения в геополитике на постсоветском пространстве, это полноценное интеграционное объединение. Силу этой интеграции и, конечно, проблемы, связанные с интеграцией, мы все уже успели ощутить. Но интеграция не должна замыкаться только евразийским сообществом, только Евразийским экономическим союзом.

Я и мои коллеги активно участвуем в создании различных форм кооперации с различными государствами-партнёрами. Напомню, что в настоящий момент уже подписано торговое соглашение с Вьетнамом. Это быстрорастущая экономика, достаточно тесно связанная с нами. Это торговое соглашение далось нам не очень просто, потому что это всегда поиск компромиссов, поиск каких-то экономических развязок. Тем не менее это первый пример торгового соглашения.

В настоящий момент мы вовсю продвигаем наше сотрудничество и обсуждаем вопрос достижения специального соглашения с Китайской Народной Республикой в рамках в том числе объединения возможностей Евразийского экономического союза и концепции «Один пояс – один путь».

У нас в самой продвинутой фазе находятся взаимоотношения по подписанию торгового соглашения с Сингапуром, Израилем, Ираном и целым рядом других стран. Я думаю, это вопрос ближайших месяцев или нескольких лет.

При этом каждый раз, когда мы готовим такие соглашения, мы должны думать о нескольких моментах.

Во-первых, мы должны, естественно, защитить своего национального производителя. В результате подписания таких соглашений мы ничего не должны потерять, а только приобрести, в том числе новые рынки, новые технологии и новые возможности.

Во-вторых, мы должны смотреть на сроки такого рода интеграционных документов и принимать решения ответственно, чтобы не забегать вперёд.

Относительно недавно, в конце прошлого года, я был на саммите АСЕАН, это так называемый Восточноазиатский саммит, и там тоже огромное количество наших потенциальных партнёров. Между Евразийским экономическим союзом и АСЕАН могут быть установлены полноценные отношения по развитию кооперации.

Так что эта работа будет обязательно продолжена.

Д.Новиков (член фракции политической партии «Коммунистическая партия Российской Федерации»): Майские указы Президента 2012 года предполагали решить целый ряд проблем, создать 25 млн высокотехнологичных рабочих мест, помочь модернизации экономики, увеличить зарплаты бюджетников.

По выполнению указов много вопросов.

Номинальный рост заработной платы бюджетников нередко сопровождался сокращением штатов, переводом работников на неполную ставку.

Сегодня общая задолженность по зарплате в стране составляет почти 3 млрд рублей, а данные Федеральной службы судебных приставов свидетельствуют, что долгов здесь накопилось уже 15 млрд. Получить людям средства крайне сложно – организации обанкрочены, исключены из списка юридических лиц. Именно так, например, обстоит дело на шахте «Восточная» в Гукове Ростовской области. Как предполагается решать эти проблемы?

И в целом что, по Вашему мнению, стало причиной далеко не полного исполнения майских указов: недостаток финансирования, нехватка квалификации у конкретных чиновников или какие-то другие проблемы?

Д.Медведев: Конечно, ситуация с исполнением указов находится в центре внимания. Мы её, кстати, вчера обсуждали и с Президентом страны.

Очевидно, что сделать всё-таки, на мой взгляд, удалось весьма немало. Другое дело, что исполнение не является идеальным, и это тоже правда. Именно поэтому нам нужно приложить все усилия для того, чтобы на тех позициях, по которым нам не удалось выйти на запланированные рубежи, работу эту сконцентрировать и усилить на будущее.

Тем не менее отдельные моменты, о которых Вы сказали, я прокомментирую, потому что ситуация выглядит несколько иначе. По поводу, например, 25 млн рабочих мест. Эта работа продолжается, и там плановые показатели установлены не в 2018 году, а в 2020 году, и поэтому сейчас ещё подводить итоги рано.

Если говорить об увеличении зарплаты бюджетников, это была сложная тема. Я, выступая с докладом, сказал о том, что мы взялись за её решение в одной экономической ситуации, а к 2013–2014 годам она оказалась совершенно другой. Это действительно был очень тяжёлый процесс. Кстати, мои коллеги, которые этим занимались, что называется, ночами не спали вместе с коллегами из регионов, для того чтобы выйти на необходимые результаты. Не всё, не сразу, но тем не менее удалось сделать. Если говорить о показателях по зарплате бюджетников, у них в качестве индикаторов было поставлено 1020 позиций, вот мне коллеги докладывают, что из них исполнено 1016, то есть полностью выполнено практически всё и везде, за исключением четырёх позиций в четырёх регионах. И это также решаемая задача. То есть по зарплате бюджетникам в целом нам решение найти удалось, хотя, подчёркиваю, это действительно был весьма непростой труд.

Если говорить о сокращении штатов, нужно эти меры отличать друг от друга. В ряде случаев оптимизация численности была изначально необходима, и мы об этом открыто говорили. В ряде случаев эта оптимизация была либо незапланированной, либо неправильной, и приходилось корректировать решения, связанные с такой оптимизацией. Но подобного рода кадровые решения всё равно должны быть продолжены. Я имею в виду необходимость в целом оптимизации всей бюджетной сети так, чтобы и люди не пострадали, но в то же время чтобы наша бюджетная сеть была достаточно прозрачной, понятной, управляемой и современной.

Если говорить о задолженности, то задолженность бюджетникам не является большой, это, в общем, совсем небольшие цифры, это управляемая ситуация, и, естественно, Правительство за ней следит.

Если говорить о задолженности по обанкроченным предприятиям, по коммерческим структурам, это более сложная проблема. Я неоднократно тоже совещания проводил – Вы упомянули Гуково, – я думаю, что там целый ряд решений, который был принят, позволит расшить и эту проблему с выплатой заработной платы работникам этой шахты.

Но в любом случае тема исполнения указов всё равно должна будет находиться на контроле у Правительства.

С.Маринин (член фракции политической партии «Либерально-демократическая партия России»): В Ульяновской области расходы на лекарства для граждан растут, а обеспеченность препаратами сохраняется на уровне 2016 года, по отдельным категориям – ещё ниже.

Основная проблема в том, что почти половина расходов по этой статье уходит на лекарства больным редкими (орфанными) заболеваниями. У нас в области проживает 143 таких пациента, стоимость годового лечения каждого из них доходит до 23 млн рублей. Регионы неоднократно просили Правительство помочь в финансировании лечения данной категории больных. В Госдуме мы задавали этот вопрос, но воз и ныне там.

Проблемы серьёзные, из года в год кредиторская задолженность медучреждениям растёт. В Ульяновской области она уже достигла 2 млрд рублей. Из-за огромных региональных долгов больные могут остаться без лекарственной помощи.

Дмитрий Анатольевич, готовы ли Вы сказать, что Правительство России сделало всё, чтобы обеспечить нуждающихся граждан жизненно важными лекарствами? Эффективна ли эта работа?

Д.Медведев: Я в своём докладе говорил, что у нас происходило с финансированием лекарств на протяжении последних шести лет, а также со списком жизненно необходимых и важнейших лекарственных препаратов. Этот список, во-первых, с каждым годом расширяется. Я сказал, что он увеличился ещё на 100 единиц.

Во-вторых, жизненно необходимые лекарственные препараты в значительной степени теперь выпускаются в Российской Федерации. 84 или 85% этих препаратов выпускается в России, а стало быть, цены на них становятся ниже, если сравнивать с покупкой подобных препаратов, препаратов со сходной химической формулой за границей.

В-третьих, мы продолжаем этот рынок регулировать. В противном случае его бы разорвало на части и мы получили бы совершенно другую ситуацию. Регулирование на этом рынке позволяет следить за ценами на лекарства. В прошлом году, если брать кластер жизненно необходимых и важнейших лекарственных препаратов, цены у нас не только не выросли, они даже немного, буквально на процент, но уменьшились. Это результат такой работы.

И наконец, последнее, что я хотел бы сказать на эту тему. Мы, естественно, продолжим помощь и поддержку регионов по теме лекарственных препаратов. В текущем году на это запланировано порядка 30 млрд рублей. Значительная часть этих средств пойдёт в регионы, чтобы удовлетворить спрос и поддержать людей, которые такого рода препараты используют.

И самое последнее – по орфанным препаратам. Наверное, нам нужно будет (я имею в виду и нынешнее Правительство, и будущее Правительство) посмотреть на эту тему под несколько иным углом. Может быть, есть смысл обсудить вопрос о передаче финансирования лечения орфанных заболеваний и покупки соответствующих дорогостоящих препаратов на федеральный уровень.

О.Окунева (член фракции политической партии «Единая Россия»): В 2017 году Правительство работало над сохранением позитивных тенденций в демографической ситуации. В своём докладе Вы сказали о пакете демографических инициатив, о новых выплатах при рождении первого, второго ребёнка до достижения им возраста полутора лет. Продолжается выплата для семей при рождении третьего ребёнка, последующих детей до трёх лет.

Однако при нахождении в отпуске от полутора до трёх лет граждане, находящиеся в отпуске, мамы продолжают получать пособие уже более 20 лет в размере 50 рублей ежемесячно.

Планирует ли Правительство инициировать пересмотр размера этой компенсационной выплаты с учётом критериев адресности, безусловно, и принципов нуждаемости?

Д.Медведев: Это пособие было установлено в 1994 году, и его нужно пересмотреть.

Что же касается демографических инициатив, с которыми выступил Президент страны, то они будут реализованы, это очень значительные и серьёзные инициативы, которые позволят поддержать рождаемость в нашей стране в весьма сложный демографический период. Естественно, мы должны будем изыскать и административные, и финансовые ресурсы для обеспечения реализации этих демографических инициатив.

О.Шеин (член фракции политической партии «Справедливая Россия»): Ведущие российские СМИ сообщили о достигнутом в Правительстве консенсусе о повышении ставки подоходного налога с 13 до 15%, а Аркадий Дворкович сказал, что для населения разница будет невелика.

Вместе с тем в России, по оценкам Росстата, неофициально в сегменте экономики работает 15 миллионов человек, фонд оплаты труда ежегодно составляет порядка 10 трлн, выпадающие доходы местных бюджетов легко посчитать – 1,5 трлн, выпадающие объёмы поступлений в Пенсионный фонд, другие внебюджетные фонды – 3 трлн рублей в год.

Не находите ли Вы правильным вместо того, чтобы повышать налоги с работников:

а) ввести прогрессивную шкалу подоходного налога в отношении топ-менеджмента;

б) те фирмы, которые используют неофициальный труд и фактически укрываются от налогов, отсечь от государственных налоговых льгот и от исполнения государственных подрядов и государственных закупок?

Д.Медведев: Мы с вами эту тему неоднократно в ходе отчёта Правительства обсуждали.

Первое. Решения, касающиеся налоговых ставок, должны будут приниматься новым составом Правительства. Никаких предварительных решений на сей счёт не существует. Комментарии, которые делаются, – это мнение отдельных членов Правительства, не более того.

Второе. Очевидно, что 13-процентная плоская шкала НДФЛ создала принципиально новую ситуацию с уплатой этого налога на территории Российской Федерации. Мы все очень быстро забываем плохое, так устроена человеческая память. Но достаточно вспомнить, как у нас платился этот налог в тот период, когда была прогрессивная ставка, какое количество серых схем, конвертов использовалось и что произошло сразу после перехода к плоской шкале. Все этот налог стали платить. Даже те, у кого доходы весьма и весьма значительные.

Поэтому, прежде чем принимать какие-либо иные решения на сей счёт – об увеличении налоговой ставки, сохранении плоской шкалы налогообложения в рамках налога на доходы физических лиц или введении прогрессивной шкалы, – нужно взвесить все за и против, и далеко не все аргументы по прогрессивной ставке налогообложения, что называется, подвигают нас к принятию этого решения.

Вы отлично знаете, что и у нас в стране, и в других странах, во-первых, прогрессивная шкала налогообложения, как правило, наиболее затруднительной становится не для тех, у кого сверхдоходы, а для тех, у кого средние доходы, и больше всего бьёт по среднему классу. Это нужно иметь в виду.

Во-вторых, очевидно, что при введении прогрессивной шкалы сразу входим в другую реальность, связанную с административным обслуживанием уплаты НДФЛ, а именно: необходимо будет снова подавать налоговые декларации, возникнут всякого рода проблемы, связанные с исчислением налогов, и, конечно, часть налогов уйдёт, совершенно очевидно, в серую зону.

Каков объём этих уходов, тоже нужно оценить. Я никогда не говорил, что в нашей стране невозможна прогрессивная шкала налогообложения. Наверное, как и в других странах, элементы такого рода налогообложения возможны, но это нужно самым внимательным образом просчитывать, не разрушая того, чего мы добились в деле уплаты налога на доходы физических лиц за последние 15 лет. Это всё-таки фундаментальные изменения.

И наконец, если что-то делать в этой сфере, на мой взгляд, это обязательно необходимо сопровождать мерами по поддержке наименее обеспеченных слоёв населения. Я имею в виду налоговые вычеты, необлагаемые минимумы и так далее. Всё это предстоит обсуждать.

Р.Шайхутдинов (независимый депутат, избранный от политической партии «Гражданская платформа»): Президент поставил задачу довести количество самозанятых в малом бизнесе и вообще занятых в малом бизнесе до 40%. Сегодня, мы знаем, занятых всего 76 миллионов человек, занятых в малом бизнесе – 19 миллионов. В теневой экономике занятость доходит до 24 миллионов. Огромные средства выделяются, ресурсы для решения задач, поставленных Президентом. Но, согласно отчёту Счётной палаты, вся деятельность по поддержке малого и среднего предпринимательства признана неэффективной и непрозрачной. Задачи, поставленные Президентом, не решаются. Количество занятых в МСП сокращается. Небольшое увеличение количества предприятий связано в основном с тем, что большие превращаются в маленькие. Вывод самозанятых из тени пока провалился. В чём Вы видите причину? То ли подходы неверны, то ли меры не те?

Д.Медведев: У меня несколько иные ощущения всё-таки, я о них сказал с трибуны. Я не считаю, что меры по поддержке малого и среднего бизнеса вообще ничего не достигают. В противном случае у нас бы его просто не было, а он у нас растёт. Я имею в виду даже процент людей, занятых в малом и среднем бизнесе. Не могу не согласиться с тем, что, наверное, растёт не такими темпами, как нужно нашей экономике, – неоднократно об этом и Президент говорил, и Правительство. Нам нужно там процентов 50 людей, чтобы занимались малым бизнесом, а у нас пока около 25 в лучшем случае. И это, конечно, задача на ближайшие годы. Это первое.

Второе. Меры по поддержке, которые принимаются в рамках Корпорации МСП. Я неоднократно встречался с коллегами из малого и среднего бизнеса, они называют эти меры вполне удачными. Другое дело, что ими воспользоваться могут не все, в том числе и из-за того, что не на всех хватает ресурса финансового. Но работа эта в рамках корпорации обязательно будет продолжена – и по выдаче кредитов под низкую процентную ставку 6,5, и по гарантированию.

Третья категория – самозанятые, о которых Вы сказали. Мне кажется, задача Правительства и Государственной Думы – наконец разобраться, что это вообще такое. Потому что понятие самозанятых в нашем законодательстве в настоящий момент отсутствует. Нам нужно окончательно определиться, кого мы понимаем под этими людьми. Если это просто те, кто подрабатывает, то это никакие не самозанятые, а если это люди, которые скрываются от регистрации и получают доходы, это другая история. Но в любом случае государственная регистрация нужна. И это вопрос довольно сложной законодательной работы. Давайте её проведём.

Н.Арефьев (член фракции политической партии «Коммунистическая партия Российской Федерации»): Санкции США вошли в сферу финансовых операций. Рассматривается вопрос о введении запрета на инвестирование в добычу углеводородного сырья и газо- и нефтепроводы. Также рассматривается полный запрет на операции с российскими ценными бумагами, которых реализовано на сумму 1,6 трлн рублей, а это чревато тяжкими последствиями. Как Вы думаете, не пора ли нам ввести зеркальные санкции и возвратить 100 млрд долларов, вложенных в ценные бумаги США, так же как и международные резервы? У нас есть полное основание опасаться, что на эти средства могут наложить арест, как это было с Ираном, Ираком и другими странами.

Д.Медведев: Трудно не согласиться с Вами, что мы живём уже в несколько иной реальности, имея в виду наши взаимоотношения с целым рядом крупнейших стран, включая Соединённые Штаты Америки.

Попытки давления, неприкрытого использования всякого рода санкционных законов под надуманными предлогами не только не уменьшаются, а увеличиваются. К числу этих попыток я могу отнести и изменения в санкционном списке, и подведение под соответствующие санкции, по сути, целых отраслей российской экономики, если брать, например, алюминиевую промышленность. Это же борьба не с конкретным представителем крупного бизнеса, мы с вами понимаем, здесь детей нет. Это борьба за рынки, борьба с крупнейшими поставщиками алюминия, цветных металлов, иными представителями металлургической отрасли, которую развернули американские политические и деловые круги.

Посмотрите, что они делают. Они приняли решение об ограничениях, связанных с европейским рынком. Они, по сути, развернули полноценную торговую войну с Китайской Народной Республикой, и сейчас они под другим соусом, под разговоры о том, что мы пытаемся наказывать русских, которые плохо себя, мол, ведут, на самом деле используют неконкурентные способы борьбы за экономические рынки. Это именно так и надо называть. И это должно получить соответствующую оценку, в том числе в рамках решений различного рода торговых институтов. Мы, кстати, не исключаем возможность обращения за защитой в эти торговые институты.

Что касается ответных мер, они, конечно, должны быть хорошо просчитанными, они не должны наносить ущерба нам самим, они должны быть адекватными. Тем не менее я не исключаю, что по известным направлениям мы должны будем взвесить все аспекты нашего сотрудничества с Соединёнными Штатами Америки. Решение об этом принимает Президент страны. Правительство, естественно, будет реализовывать тот курс, который определит Президент. Но понятно, что нас пытаются всё жёстче и жёстче брать в определённое финансово-экономическое кольцо, и не реагировать на это мы не можем. Рассчитываю, что и коллеги – депутаты Государственной Думы выступят с соответствующими инициативами.

На нашем рынке довольно много продуктов, я имею в виду экономических продуктов, которые мы получаем из Соединённых Штатов Америки, с которыми нужно отдельно разбираться (это довольно сложная история, мы неоднократно с вами об этом говорили), но и целый ряд других товаров, которые к нам на рынок поставляются или даже производятся американским бизнесом на территории нашей страны.

А.Курдюмов (член фракции политической партии «Либерально-демократическая партия России»): Есть такая позиция – создаём комфортные условия для малого бизнеса, в том числе меньше проверяем его, потому что иначе людям зарабатывать некогда будет, всё рабочее время уйдёт на проверки. И Президент говорил неоднократно о снижении административных барьеров для наших предпринимателей. Но снижать – это же не значит, что их надо отменять, тем более если предприниматели напрямую оказывают услуги людям и любое нарушение тут же может сказаться на здоровье и безопасности потребителей.

Посмотрите на трагедию в Кемерове: торгово-развлекательный центр «Зимняя вишня» с его оборотом – это якобы малый бизнес, в ведении которого никто не заметил нарушений правил пожарной безопасности.

Что может предложить Правительство для предотвращения подобной ситуации, чтобы бизнес не лишить возможности развиваться и чтобы люди от этого бизнеса не страдали?

Д.Медведев: Я достаточно подробно, мне казалось, в выступлении сказал об этом, но, раз Вы спрашиваете, я какие-то дополнительные разъяснения также дам.

Очевидно, что из трагедии, которая произошла в Кемерове, должны быть извлечены самые серьёзные уроки. И здесь недопустимы скоропалительные оценки, но очевидно, что помимо следствия, определения виновных, их наказания необходимо посмотреть и на вопросы, связанные с организацией бизнеса на такого рода предприятиях и организацией контрольных мероприятий. И действующая система контроля и надзора, даже при наличии так называемых надзорных каникул, не освобождает бизнес от проведения всех необходимых мероприятий по соблюдению техники безопасности.

С другой стороны, у всех проверяющих организаций все возможности по контролю сохраняются. Поэтому, когда я иногда слышу от некоторых наших коллег: всё, что произошло, связано с тем, что изменилась система контроля и надзора, – это, конечно, не так.

При наличии желания правильным образом исполнять свои контрольно-надзорные функции ни один представитель малого или какого-то иного бизнеса не может ничего противопоставить законному желанию проверяющей организации. И поэтому именно в таком ключе наши контрольно-надзорные органы и должны действовать. Но в свою очередь, и я об этом тоже сказал, это не устраняет ответственности самого бизнеса.

Действительно, очень странно, когда крупные площади обслуживают компании, которые действуют в форме малого бизнеса, применяют упрощённую систему налогообложения, хотя там обороты явно другие. Это тоже предмет проверок, включая проверки правоохранительных органов, и на это нужно также обратить в будущем самое пристальное внимание.

Наконец, если говорить о реформе законодательства в этой сфере, сейчас у вас на рассмотрении в Государственной Думе находится законопроект о контрольно-надзорной деятельности, который ориентирован на риск-ориентированный подход. Нужно сделать так, чтобы законопроект, который в конечном счёте появится, учитывал все плюсы и минусы текущей ситуации, смотрел бы на эту ситуацию под более серьёзным, более внимательным углом зрения, чтобы не допустить в будущем каких-либо провалов в контрольно-надзорной деятельности.

Я не исключаю, что известные изменения в этот законопроект тоже потребуются. Но об этом, я думаю, мы сможем поговорить в ходе консультаций между Правительством и Государственной Думой.

Ю.Смирнов (член фракции политической партии «Единая Россия»): Президент Владимир Владимирович Путин в Послании Федеральному Собранию подверг критике результаты оценки кадастровой стоимости имущества физических лиц.

Ещё острее стоит вопрос в сфере коммерческой недвижимости, результаты оценки кадастровой стоимости которой оказались значительно выше рыночной. Это привело к резкому росту налогов на недвижимость. Суды завалены исками о пересмотре результатов оценки, их рассмотрение затягивается на многие месяцы, нанесён урон инвестиционному климату.

Какие меры принимает Правительство по упорядочению оценки кадастровой стоимости коммерческой недвижимости, с тем чтобы она стала на уровне рыночной?

Д.Медведев: Действительно, эта проблема есть, трудно возражать, что здесь всё гладко.

Я напомню, у нас действовал старый закон об оценочной деятельности, принятый ещё в 1990-е годы. В результате применения этого закона и, наверное, старых методик получилось так, что в ряде случаев, особенно это касается развитых экономических субъектов, рыночная стоимость отдельных участков земли оказалась ниже кадастровой стоимости. Это, конечно, странно и абсолютно недопустимо. Ровно поэтому сейчас подготовлены изменения в методические указания, происходит замена членов комиссий, которые занимаются этой оценкой.

Надеюсь, что введение нового закона на эту тему, который вступил в силу, введён в действие с 1 января 2018 года, поможет эти сложности преодолеть.

Хотя объективности ради надо признать, что в ряде случаев наблюдается и обратная картина, когда рыночная стоимость слишком сильно отличается от кадастровой стоимости и кадастровая стоимость незначительна по отношению к рыночной. То есть существуют проблемы и с одного, и с другого угла. С ними необходимо будет обязательно разбираться путём издания новых методических указаний и наведения порядка. И судебные процедуры тоже никто не исключал. Ровно поэтому о них и говорилось.

Г.Хованская (председатель Комитета ГД по жилищной политике и жилищно-коммунальному хозяйству, член фракции политической партии «Справедливая Россия»): Жилые помещения имеют целевое назначение и предназначены исключительно для проживания граждан. Использование их в качестве так называемых хостелов не допускается ни гражданским, ни жилищным законодательством. Это подтверждает и судебная практика.

Думой в первом чтении принят законопроект, исключающий использование жилых помещений в качестве гостиниц. Концепция поддержана Президентом в апреле 2016 года и согласована с ГПУ ко второму чтению в декабре 2017-го. Однако в Правительстве готовятся поправки, полностью меняющие концепцию, поддержанную Президентом. Они снимают ограничение на целевое использование квартир и направлены на легализацию гостиничного бизнеса в жилищном фонде.

Поддерживаете ли Вы концепцию проекта, согласованную с Президентом?

Д.Медведев: Галина Петровна, мы же с Вами встречались, обсуждали это, и, по-моему, Вы услышали то, что я сказал в ходе наших консультаций. Я понимаю, что Вы хотите, чтобы я это ещё раз публично произнёс, ровно поэтому этот же вопрос задаёте. Как человек обязательный я это сделаю.

Первое. Естественно, мы подходы Президента будем реализовывать.

Второе. Законопроект, на мой взгляд, должен предусматривать обратную силу – действие этого закона и его распространение на те гостиницы (я предлагаю вообще термин «хостелы» не использовать, его нет в нашем законодательстве), которые были созданы до его вступления в силу. А также предусматривать весьма жёсткие ограничения, связанные с функционированием такого рода гостиниц, включая право вето со стороны жильцов на создание этих гостиниц, чтобы конечное слово оставалось за жильцами, а не за теми, кто пытается эти гостиницы создавать.

И наконец, вступление в силу этого закона где-то с 1 октября текущего года.

О.Смолин (член фракции политической партии «Коммунистическая партия Российской Федерации»): Уважаемый Дмитрий Анатольевич! Экс-министр финансов и в прошлом Ваш оппонент Алексей Кудрин постоянно поднимает вопрос о повышении пенсионного возраста женщинам до 63, а мужчинам до 65 лет. При этом в России до 65 не доживают 45% мужчин.

Тот же Кудрин приводит данные, согласно которым в Корее ежегодно на 10 тысяч населения внедряются 478 многофункциональных роботов, в Китае – 36, в России – 2. Понятно, что повышение пенсионного возраста удешевит рабочую силу и ещё более замедлит технический прогресс.

Кроме того, год назад я задавал вопрос о возобновлении индексации пенсий работающим. В результате ухода пенсионеров в тень потери трёх фондов, региональных бюджетов с учётом недоплаченных налогов значительно превышают экономию.

Вопрос: каково Ваше личное отношение к повышению пенсионного возраста и возобновлению индексации пенсий хотя бы работающим людям с низкой зарплатой, хотя бы людям с инвалидностью? Спасибо.

Д.Медведев: Олег Николаевич, действительно, это тот вопрос, который мы тоже неоднократно обсуждали в стенах Государственной Думы.

Первое, что хотел бы сказать. Конечно, Алексей Леонидович (А.Кудрин) не мой оппонент, это мой коллега, но это не означает, что у нас должны быть одинаковые позиции по всем вопросам и что мы во всём сходимся.

В отношении темы повышения пенсионного возраста. Это сложный и очень важный вопрос, который мы с вами в том числе, а также с экспертным сообществом обсуждаем на протяжении, наверное, последних 10 лет. Очевидно, что наша страна, люди в нашей стране меняются, и, несмотря на цифры, которые Вы сейчас привели, всё-таки невозможно не отметить, что в настоящий момент у нас уже принципиально другая продолжительность жизни.

Если говорить о моменте установления пенсионного возраста, то это произошло в 1930-е годы, когда продолжительность жизни в нашей стране была приблизительно, я специально статистику поднимал, на 30 лет меньше, чем сейчас. Средняя продолжительность жизни в середине 1930-х годов была 39–41 год. И можно посчитать, как это соотносилось с пенсионным возрастом. Очевидно, что мы живём в другой стране, с другой медициной, что, конечно, не означает, что у нас все задачи здесь решены, об этом я говорил только что, выступая с докладом.

Поэтому при принятии решения о пенсионном возрасте, очевидно, не должно быть резких, непродуманных и непросчитанных решений, но при этом государство, исполнительная власть должны всё-таки ориентироваться на существующие реалии. Такого рода решения, я думаю, уже назрели, их нужно обсуждать и по ним нужно определяться.

Что касается пенсии работающим пенсионерам. Очевидно абсолютно, что в какой-то момент мы приняли очень гуманную (и это на самом деле хорошо) модель соотношения между пенсиями и работой.

Я напомню, Олег Николаевич, Вы человек тоже зрелый, знаете об этом. В советский период достаточно длительное время, где-то до середины 1970-х годов вообще не допускалось одновременное получение зарплаты и пенсии. Вообще не допускалось! Это допускалось только в определённых рамках, если пенсия небольшая и зарплата маленькая. Моя бабушка, например, работала сторожем и получала пенсию рублей 40 или 50 и зарплату порядка 60 рублей. Потом появились ещё акты, которые распространяли эти возможности на наиболее тяжёлые виды профессий (горячие цеха и так далее), но это всё равно суммировалось только до определённого предела.

Мы выбрали другую модель, и в настоящий момент человек, который получает пенсию (вне зависимости от размера этой пенсии) и зарплату (вне зависимости от размера этой зарплаты), может получать оба источника существования. Я просто хочу, чтобы мы с вами как законодатели и представители исполнительной власти об этом помнили.

Второе. Мы действительно платили или начисляли индексацию работающим пенсионерам. В какой-то момент мы вынуждены были от этого отказаться только по экономическим причинам – просто потому, что у нас не хватало на это денег. Это не означает, что к этому вопросу невозможно вернуться. К этому вопросу можно возвращаться, при этом нужно понимать, что всё-таки финансовое положение работающих пенсионеров и неработающих пенсионеров несколько разное.

Но подчёркиваю, этот вопрос не закрыт.

Б.Чернышов (член фракции политической партии «Либерально-демократическая партия России»): Приближается самый главный экзамен в России, я имею в виду ЕГЭ по русскому языку. Средний балл по русскому языку в стране практически не меняется, за 2017 год такой же, как и раньше.

Хотя многое было уже сделано, необходимо проводить такие акции, как тотальный диктант, дальше пропагандировать и стимулировать изучение русского языка. К слову, Владимир Жириновский, лидер ЛДПР, уже дважды участвовал в этом мероприятии.

И самое важное – это продолжать дорабатывать государственные образовательные стандарты, учесть, что обучение русскому языку нужно наладить и для тех, кому русский язык не является родным, потому что молодёжь из соседних стран, которая изучает национальные языки, приедет в нашу страну и будет работать.

В связи с этим хотелось бы узнать, какие меры принимает Правительство, чтобы скорректировать образовательные стандарты и повысить грамотность выпускников? И что делает для развития сотрудничества в рамках Евразийского экономического союза по этому вопросу?

Д.Медведев: Трудно не согласиться, что русский язык – это, по сути, культурный код, код общения между гражданами нашей страны и между нашими гражданами и иностранцами. И мы должны делать всё для того, чтобы сохранять живой, современный, и в то же время правильный литературный язык, к чему так активно стремится и к чему нас в том числе побуждает и Владимир Вольфович Жириновский, когда выступает в разных местах.

Если говорить об образовательном стандарте, то он действительно должен быть также весьма и весьма современным, но в то же время учитывать уровень подготовленности самих школьников, а если говорить о преподавании русского как иностранного – уровень подготовленности иностранцев. Поэтому здесь должны соединиться два принципа.

Вообще, стандарт в этой сфере должен, с одной стороны, давать определённый воздух для тех школ, которые этот стандарт внедряют, с другой стороны, содержать набор общеобязательных требований, минимальных требований, которые должны обеспечивать сохранение и развитие нормального, современного и в то же время литературного русского языка.

По понятным причинам в настоящий момент существуют разные варианты языка. Мы с вами понимаем, что компьютерный язык очень сильно отличается от литературного языка, а сленг очень сильно отличается от литературных традиций конца XIX – начала XX века, которые нашли своё блестящее отражение в русской классической литературе. В то же время все эти факторы нужно учитывать при подготовке образовательных стандартов.

Что касается наших контактов с коллегами из Евразийского союза, из других стран, очень важно, чтобы преподавание русского языка для них велось на нормальном, достаточном уровне. Чтобы те решения, которые здесь принимаются, были выполнимыми и в то же время обеспечивали надлежащую адаптацию таких лиц в российский социум, чтобы они могли здесь жить, работать, не нарушая наших законов и не разрушая наших традиций. Именно поэтому они обязаны сдавать экзамены и по русскому языку, и по нашей истории, и по нашему законодательству. Я считаю это правильным.

В.Катенев (член фракции политической партии «Единая Россия»): Я тоже об образовании, только об инженерном. При обсуждении отчёта Правительства за 2016 год отмечалось, что в стране не хватает дипломированных инженеров. Что было предпринято Правительством Российской Федерации в 2017 году, чтобы привлечь выпускников школ в технические вузы? Как адаптируются программы подготовки в вузах к потребностям рынка труда? Есть ли взаимодействие с работодателями в этом процессе? По сути, нужна модернизация инженерного образования, Вы с этим согласны?

Д.Медведев: Я абсолютно поддерживаю фракцию и вообще всех, кто выступает за развитие инженерного образования. Вы знаете, к сожалению, в 1990-е годы произошла эрозия инженерного образования. В результате мы потеряли, может быть, даже целое поколение современных, грамотных инженеров. И сейчас пытаемся восполнить этот пробел. Насколько я помню, у нас приблизительно 225–230 тыс. бюджетных мест в настоящий момент для подготовки специалистов-инженеров установлено. И я считаю, что мы и дальше должны делать всё для того, чтобы обеспечить хорошую подготовку инженеров. Должны сохранять это количество бюджетных мест и даже, может быть, увеличивать.

По понятным причинам инженера подготовить гораздо сложнее, чем юриста, хотя я сам когда-то обучался этой специальности. Это и дополнительные деньги, но всё это возвращается нам новыми технологическими решениями и в конечном счёте развитием экономики. Поэтому и программа подготовки инженерных кадров, и сохранение рабочих мест, и активная профориентация, и работа самих предприятий, то есть деятельность работодателей, – всё должно приниматься во внимание.

О.Нилов (член фракции политической партии «Справедливая Россия»): Мой вопрос о реформе и проблемах от неё в лесной отрасли России. Если коротко, разрешите по-райкински спросить. Кто шил костюм нашему лесничеству и лесному хозяйству последние 10 лет? И что делать с этой узкой специализацией, когда один пилит, другой тушит, третий контролирует и так далее? В итоге миллионы гектаров леса горят, миллионы кубометров кругляка по-прежнему вывозятся за рубеж, а в казне многомиллиардные убытки от богатейшей отрасли мира. Может быть, возродить Минлеспром, как до сих пор это работает в Белоруссии? Или дать людям право не только на валежник, но и на лес для строительства домов, реновации сёл России? 20 млн кубов экспортируемого кругляка – это 500 тыс. деревянных домов, 50 млн кв. м жилья, в разы более дешёвого и лучшего, чем…

Д.Медведев: Для нас очень важно сохранить лес как ведущее богатство нашей страны и обеспечить его правильную переработку с высокой добавленной стоимостью на территории нашего государства, а не экспорт этого пресловутого кругляка за три копейки за границу. Но проблема эта действительно не самая лёгкая. Я напомню, что уже приблизительно 11 лет все эти полномочия относятся к числу региональных, и, наверное, с учётом масштабов нашей страны, объёмов лесного богатства в целом это правильно. Но если говорить о системе управления, что бы мне хотелось поддержать: нам, конечно, нужно попытаться установить такие правильные два ключа между Федерацией и регионами, а в настоящий момент это не работает как следует. Хотя отдельные примеры, как нужно следить за лесными богатствами, есть.

Вот я посмотрел, в Иркутской области, например, проходил эксперимент, пилотный проект по маркировке вообще всех тех поставок, которые осуществляются, чтобы мы просто понимали, что происходит. И здесь система маркировки грузов, система прослеживаемости поставляемых товаров, которой мы сейчас занимаемся в масштабах всей страны, по всей номенклатуре товаров, – должна сыграть свою роль.

Что касается создания или возрождения Минлеспрома, наверное, я здесь не скажу ничего нового: создание министерства далеко не всегда приводит к каким-то позитивным последствиям, как правило, приводит к обратным последствиям – становится больше бюрократов, а регулирование не становится лучше.

Но то, что требуется настроить эту систему именно в два, так сказать, ключа, о которых я сказал, чтобы мы понимали, что происходит, – это я не могу не поддержать.

С.Пантелеев (член фракции политической партии «Коммунистическая партия Российской Федерации»): Дмитрий Анатольевич, почему Минфин торпедирует самые эффективные постановления по поддержке отечественной промышленности, АПК (номера 1432, 1528, 145) поправками в 170-ю статью Налогового кодекса, вводящими двойное налогообложение на получающих субсидии?

Почему «Росагролизинг», имея 83 млрд бюджетных средств в уставном капитале, из которых ежегодно 15 млрд возвратные, в 2017 году в два раза снизил закупку отечественной техники для АПК? При острой необходимости техники на селе рынок затоваривается.

И в продолжение. Ваше отношение к выработке более жёстких критериев отбора для предоставления субсидий в рамках постановления №1528 с целью поддержки исключительно отечественного товаропроизводителя?

Д.Медведев: Нашего производителя надо поддерживать. И сейчас мы больше половины сельхозтехники закупаем внутри страны. Напомню, ещё совсем недавно это было 10–15%, и мы радовались любой приобретённой единице сельхозтехники, в том числе из-за границы.

Но Вы правы: чем больше будет закупаться нашей техники, тем лучше. И в качестве критерия отбора закупка российской сельхозтехники обязательно должна использоваться. Я это не могу не поддержать.

Что же касается постановлений №1432, №1528, №145 и трактовки статьи 170-й Налогового кодекса – по субсидиям, как я понимаю, и по налогу на добавленную стоимость, – мне об этом говорили в ходе встречи коллеги из вашей фракции. И я обещал в этом разобраться, чтобы такого двукратного удержания не было, особенно по чувствительным категориям, связанным с поставкой сельхозтехники. Такое поручение Минфину дано. Я вчера специально уточнял, Минфин этим занимается.

По «Росагролизингу». Мы с вами понимаем, его возможности тоже не беспредельны. Он и так очень многое делает для закупки качественной сельхозтехники. На этот год предусмотрены достаточно большие средства. Но в системе «Росагролизинга» нужно правильным образом управлять деньгами, которые мы передаём по бюджетной линии, и иными привлечёнными средствами. В настоящий момент нужно отбалансировать эту модель.

А.Шерин (член фракции политической партии «Либерально-демократическая партия России»): В результате санкций либо недоработок Правительства в России за чертой бедности более 20 миллионов человек, то есть каждый седьмой, и это наши с вами сограждане. У них нет счетов за границей, нет недвижимости в Лондоне и США, они вынуждены ежемесячно отдавать минимум половину доходов за ЖКХ, собирать деньги на лечение детей через СМС, старики месяцами копят на котелку колбасы.

По ТВ народ видит озабоченность Правительства, как поддержать тех, кто хранит свои капиталы за рубежом. А живущим от зарплаты до зарплаты повышают МРОТ до 11 тыс. рублей и разрешают собирать бесплатно дрова в лесу.

ЛДПР помимо прочего предлагает повысить МРОТ до 20 тыс. рублей. Но наша инициатива не прошла в Государственной Думе.

Какие меры планирует принять Правительство для реальной поддержки бедного населения страны в нынешних условиях?

Д.Медведев: Я в своём выступлении сказал, что, как и Вы, считаю бедность наиболее сложной и наиболее кричащей проблемой современной России. Об этом и Президент страны говорил, когда обращался с Посланием Федеральному Собранию.

Шаги, которые предпринимаются в этом направлении, я могу сказать лишь одно, пока не являются достаточными. Но эти шаги должны быть комплексными. Невозможно решить эту проблему только путём увеличения МРОТ, как бы нам этого ни хотелось. Я уж не говорю о том, что денег на упомянутое Вами увеличение минимального размера оплаты труда в бюджете в настоящий момент нет. Я и так считаю, что мы вместе прошли очень большой путь, когда приняли известные решения, связанные с минимальным размером оплаты труда, и в настоящий момент эти решения уже будут реализованы.

Существуют разные подходы к тому, каким образом эту проблему решать. Это задача всей государственной машины – это задача и исполнительной власти, и законодательной власти, и, конечно, в конечном счёте это связано просто с нашим экономическим положением.

Я напомню, что, когда мы приступали к решению этой проблемы – я имею в виду то, что было в начале 2000-х годов, – к категории бедных у нас относилось до 30 миллионов человек. В настоящий момент мы оцениваем, исходя из существующих критериев, количество людей, которые находятся за чертой бедности, в районе 20 миллионов человек. Эта цифра несколько подросла, к сожалению, в ходе кризиса.

Мы должны сделать всё, чтобы как минимум вернуться к тем параметрам, которые были ещё несколько лет назад, и в целом стараться эту проблему решить. Рассчитываю на то, что и фракция ЛДПР внесёт в решение этой проблемы свой вклад.

П.Федяев (член фракции политической партии «Единая Россия»): Ситуация с обеспечением безопасности дорожного движения на железнодорожных переездах оценивается как критическая. По данным ГИБДД, в 2017 году на железнодорожных переездах произошло 242 ДТП, как правило, это тяжёлые ДТП. Это на 17,5% выше, чем в 2016 году. При этом отдельные переезды закрывают на время до 19 часов. Конечно, это создаёт многокилометровые пробки. Служба спасения, полиция, скорая помощь, пожарные не могут проехать на место происшествия, оказать помощь нашим гражданам, когда помощь нужна в экстренном порядке.

Поддерживает ли Правительство предложение фракции «Единая Россия» о ликвидации железнодорожных переездов в одном уровне с автомобильными дорогами посредством строительства автомобильных путепроводов по единому типовому проекту с предусмотренным выделением на это средств из федерального бюджета ежегодно?

Д.Медведев: Проблема переездов через железнодорожное полотно относится к числу наиболее опасных и требующих государственного внимания.

Буквально несколько дней назад в Крыму произошла авария (к сожалению, с большим количеством погибших) именно на железнодорожном переезде. И это, естественно, предопределяет наше общее внимание к этой теме. Я думаю, что создание переездов по стандартному единому проекту в принципе могло бы быть неплохой идеей в тех случаях, когда речь идёт о достаточно стандартизованных ситуациях. Наверное, полностью ликвидировать – так, как Вы говорите, – эту проблему при помощи единых подходов и проектов к проектированию переездов будет сложно, но использовать эту модель можно.

Готовьте предложения, давайте посмотрим, что можно сделать, в том числе и с использованием федеральных ресурсов.

В.Гартунг (член фракции политической партии «Справедливая Россия»): Как Вы уже сказали, российская экономика показывает весьма скромные темпы роста – менее 1,5% в год, при этом под контролем государства находится более 70% российской экономики. И чрезвычайно важным для роста экономики является повышение эффективности этого сектора. Как правило, эта эффективность заключается в эффективности государственных закупок, и Правительство достаточно много вносит поправок в законодательство – в 44-й, в 223-й федеральные законы – по увеличению прозрачности и конкурентоспособности закупок.

Но при этом в декабре этого года Правительство внесло поправку, по которой вывело из-под действия этих законов закупки у взаимозависимых лиц. Речь идёт о триллионах и даже десятках триллионов рублей.

Хотел бы знать Ваше личное мнение, потому что представитель Правительства, когда объяснял эту поправку, сказал, что Правительство не может остановить этот поток и поэтому решило этот процесс возглавить. Как Вы лично к этому относитесь?

Д.Медведев: Я не присутствовал на обсуждении этого закона, но не могу не разделить Ваших опасений, насколько я понимаю, по поводу возможности манипулирования отдельными законодательными конструкциями, в том числе моделью так называемых взаимозависимых лиц, когда на взаимозависимых лиц не распространяются правила 223-го федерального закона и целый ряд других правил.

Мы новое законодательство в этой сфере готовили для повышения прозрачности подобного рода закупок, а не для того, чтобы использовались какие-то схемы. Иными словами, давайте посмотрим, каким образом будет работать эта модель. Если эта модель приведёт к манипулированию понятием взаимозависимых лиц, для того чтобы избежать конкурентных закупок, тогда от этой модели нужно будет отказаться.

В.Володин: Сейчас у нас в рамках процедуры выступления от фракций.

Г.Зюганов: Очень важно в трудную минуту верно оценить ситуацию, правильно определить основные угрозы и выработать стратегию развития.

В этой связи обсуждение сегодня проблем страны не только важно, но и весьма полезно. Почти все министерства и ведомства провели коллегии, встречи и собеседования, и премьер довольно подробно изложил их взгляд на происходящее.

К его отчёту я добавил бы следующее. Прежде всего мы обязаны сделать главный вывод, а главный вывод заключается в том, что в стране продолжается кризис, и по многим характеристикам он осложняется. Мир развивается гораздо быстрее, чем мы. Темпы развития в мире 3,5% – эта установка Президента, которая дана была год назад, не выполнена. Мы вышли на 1,5%, но если вы уберёте сырьевую составляющую, как правило, или стагнация, или отрасли продолжают спад.

Общество расколото, причём этот раскол нарастает. За прошлый год число долларовых миллионеров увеличилось почти на 17%, население 42-й месяц подряд продолжает нищать, и это главное «достижение», которое должно быть немедленно преодолено.

Что касается износа оборудования, то это нарастает даже в нефтегазовой отрасли, где износ превысил 55%.

Да, мы прирастали в населении, но за прошлый год уже потеряли 134 тысячи, убывает энергично население на Дальнем Востоке, где уровень жизни по-прежнему остаётся крайне низким.

Что касается послания Президента. Я не согласен, что после 7 мая наступит что-то иное. Все здесь сидящие законодатели и члены Правительства будут работать в стране, и мы должны сегодня посмотреть, что будет завтра.

Президент поставил задачу не просто выйти на мировые темпы, но и всё сделать, чтобы ВВП в ближайшие шесть лет вырос на душу населения в полтора раза, а это означает, надо иметь темпы минимум 7–8%. Мы имели такие темпы перед войной почти 20 лет, они составили около 15%. Китайцы имели такие темпы, по реформам Дэн Сяопина они составили около 10%. Но у нас последние пять лет был спад ВВП.

Чтобы выходить на эти темпы, мы обсуждали с премьером и сошлись в том, что надо минимум завтра иметь 10 трлн в кармане. Премьер сказал: от 7 до 15. Давайте, допустим, 10 трлн, это большая сумма, которая позволит решить ряд проблем. Но каким образом можно победить в любой борьбе, если вы не решите три проблемы – нужна сплочённость общества, максимальная мобилизация ресурсов и освоение новейших технологий.

Что касается сплочённости общества. Да, часть мер мы приняли, но нам надо срочно решать проблему, назову, хотя бы образно, аварийного жилья. Дмитрий Анатольевич, объём аварийного жилья вырос за эти годы на 12 млн кв. м и нарастает. Будут падать балконы, взрываться квартиры. Эта проблема не решена.

Что касается «детей войны» (мы вносили), их 14 миллионов. Пять раз вносили. Мы настаивали, чтобы Вы приняли решение. 140 млрд всего нужно, это бы имело колоссальный и моральный авторитет в стране.

У нас сейчас дополнительные доходы составляют 1,3 трлн, давайте решим. У них средняя пенсия в деревне 8–9 тыс., в городе 10–13, это жалкое существование людей, которые победили и страну отстраивали.

Давайте решим вопрос по ЕГЭ. Министр Васильева принимает меры. Смотрите, как её «долбят» со всех сторон. Она пытается вернуть образование к классической русской, советской и мировой лучшей школе. Но у нас ЕГЭ господствует, он угробит последнее поколение, которое должно завтра будет работать.

Что касается мобилизации ресурсов. Кто вам не даёт решить простую проблему… Говорите, у вас денег нет. Берите за три года отчёт: золота, алмазов, леса, газа, нефти, продают каждый раз примерно на 20 трлн рублей, в бюджете ни разу не было больше 8. Возьмите ещё пятёрку, это совсем другая картина будет.

Введите госмонополию на спиртоводочную промышленность. В царское время 30–35 рублей, в советское 25–30 рублей, сейчас ни рубля не получают. 40 тысяч трупов от палёной водки, давайте решим эту проблему.

Что касается налогов. Неправда, что вы не повышаете налоги. Возьмите сборы – уже шесть или семь новых сборов, от «Платона» до экологического и курортного сбора, вы в прошлом году 250 млрд вытащили из карманов граждан. На эти деньги можно было многое сделать и поправить положение.

Возьмите новые технологии. Кто нам не даёт решить вопрос о распространении уникального опыта нашего депутата Жореса Алфёрова, который создал школу лучших математиков, физиков? Университеты, академии, суперпроизводство – почему это не реализуется в стране в каждом субъекте Российской Федерации? ФАНО удушило всех. У нас бегут из страны специалисты. Три года назад убежало 20 тысяч лучших специалистов, год назад – 42 тысячи. Оставьте их работать в стране, создайте нормальные условия, мы получим колоссальную отдачу только по этой статье.

Народные предприятия. Ну сколько можно говорить! Вам не нравится Казанков в Марий Эл. Там глава был, сидел, возглавлял бандитов, сейчас сидит в тюрьме. Сам звонил ему: отвяжись от народного предприятия. Отвязался. Это народное предприятие сейчас работает, 1,2 млрд одних налогов заплатило. Шикарная зарплата. Три новых завода построили. Но он нам там не дал землю для развития народного предприятия. Мы взяли два района в Татарстане и вывели их в передовые.

Вам не понравился Грудинин со своим совхозом. Суперуникальное предприятие. Все его лупили и сейчас продолжают по инерции. Съездите и гляньте, как можно решать проблемы, ни одной копейки у государства не взяли. Школы лучшие в мире, детские сады лучшие в Европе, зарплата самая высокая в стране. Чего бы не распространить и поддержать! Мы же этот закон писали вместе с Примаковым, Маслюковым и Геращенко, когда после дефолта страна на коленях стояла. Причём уникальный опыт, никаких дополнительных затрат. Возьмите и реализуйте.

Мы разбирали с вами бюджет. Бюджет, чтобы было развитие, 25 трлн. Его не после 7 мая надо формировать, его сейчас надо формировать. Но открываете бюджет, который вы приняли, там минус 17% на экономику, столько же на социалку и 32 на ЖКХ – при таком износе оборудования и жилищного хозяйства. Давайте принимать сейчас решение. Мы рассмотрели с Вами, Дмитрий Анатольевич, 20 программ. У одних 8 трлн. Правильно. Но устойчивость села аграрная – 16 млрд. На селе живёт 38 миллионов человек. Каждый четвёртый – одно рабочее место на селе, шесть в городе. Тогда из восьми 2 трлн отдайте деревне, у нас ни одна программа не окрашена деньгами, которые должны идти на село. И детские сады, и всё остальное на селе решается в пять раз хуже, чем в других местах. Давайте тогда примем это решение. Я бы на Вашем месте сейчас на село отдал бы дополнительно 100 млрд.

Получили 135 млн т хлеба, ни на одну копейку нигде не подешевело, цены обвалили, село потеряло 125 млрд, и сейчас не могут закупать технику, затоварились наши собственные заводы.

Главное богатство – земля, вода, лес. Вот вы все говорите насчёт леса, он уже полыхает с марта. Почему в Белоруссии лесников больше, чем у нас? Лесное хозяйство – одно из самых уникальных. Мы умели работать на этом поприще. Если бы мы взяли да купили 150 заводов глубокой переработки леса, мы бы озолотились, мы 100 млрд долларов получили бы по этой статье без ущерба для природы. Ни одна программа, ни «Чистая вода», ни «Лес», ни «Транспортные магистрали»… Тогда выстраивайте их на будущее, если собираетесь избавиться от той петли, которую нам на шею сегодня набросили. А петлю набросили и будут затягивать. А чтобы нас не душили, нужен новый курс, сильное и профессиональное Правительство и очень эффективная работа.

И последнее. Все беды, которые были в последнее время, связаны с нарушением СНиП и норм, правил строительства. В СССР был Госстрой и девять крупнейших фирм – от Сельстроя до Промстроя и Спецстроя. Я с ними работал на объектах. Вот такие мастера были! А сейчас куда ни ткнёшься, нет фирмы, которая бы даже ликвидировала серьёзную аварию. Надо делать выводы. Мы у очень опасной черты.

В.Жириновский: По экономическим проблемам. Вот можно было бы какое замечание. Наверное, Министру природных ресурсов. Ну что, мы со свалками не можем разобраться? Кстати, свалки тоже от советской власти идут, выбрасывают мусор куда угодно. Все давно делают заводы. Швеция ждёт мусор из других стран, вон даже Китай перерабатывает, все перерабатывают, у нас он валяется. И это же видно всё. Но в этом-то вопросе можно наладить. Что мы, не можем заводы сделать такие, чтобы вообще ничего не дымило и шла переработка?

Такая огромная страна. Давайте вывозить его туда, где никто не живёт. Давайте тундру засыпать этим мусором. Там некому проводить митинги. Туда не поедет московская оппозиция, не доберутся ни на оленях, ни пешком, ничего. В тундру направьте весь мусор. В нашей стране вдруг некуда положить мусор – ну это же наивность такая! Видимо, чиновники сидят в кабинетах и не могут спуститься.

Это такой момент, который действительно неприятен тем, что люди выходят на улицы. Но чем же им дышать, если открывают окно и туда дует ветер с этой свалки? А вопрос решается предельно просто.

По налогам. Наверное, можно всё-таки немножко начать снижать НДС и медленно замещать налогом с продаж. Так мы усилим наше машиностроение. Мы дадим рабочие места. Больше доходов, заработает больше потребительский рынок. Но мы всё время душим.

Но технические специалисты есть. Здесь вот «Единая Россия» уже переняла нашу программу по инженерному образованию.

Мы рады, что все три партии, так сказать, перенимают наши наработки.

В.Володин: Наше сегодняшнее заседание носит, безусловно, особый характер. В своём выступлении Председатель Правительства уже подчеркнул, что нынешний отчёт подводит итог работы за шесть лет. Это даёт нам возможность проанализировать и обсудить путь, который прошла страна за эти годы, оценить результаты и ответить на вопрос, что нам ещё необходимо предпринять, какие шаги сделать.

Месяц назад Президент Российской Федерации Владимир Владимирович Путин обратился со стратегическим посланием к Федеральному Собранию – к нам с вами, коллеги. Поставлены задачи принципиально нового уровня на ближайшие десятилетия. Главная цель – обеспечить прорывное развитие России. И сегодня мы обсуждаем, как этого достичь, какой фундамент создан за предыдущие годы.

Работа проделана огромная. Прошло шесть лет – один из самых важных, непростых и ответственных периодов в современной истории нашей страны. Возвращение Крыма и Севастополя в состав России определило эту эпоху. За последние четыре года, в очень короткий срок, удалось сделать многое, чтобы наши законы, социальные программы, крупнейшие инфраструктурные проекты заработали в Крыму и Севастополе.

В то же время мы столкнулись с огромными внешними вызовами. На самом деле давление на нашу страну, уважаемые коллеги, существовало всегда – и в период Российской империи, и в советский период, и даже в 1990-е годы, хотя это было время, когда можно было и не предпринимать недружественных шагов, потому что Россия была слабой и мы делали всё во многом под диктовку советчиков, которые представляли другие страны. Но именно сегодня, когда наша страна стала развиваться более активными темпами, когда она стала составлять реальную конкуренцию, это давление приобрело неприкрытый и агрессивный характер.

Объявленные против нашей страны санкции направлены на то, чтобы остановить развитие России. Достаточно вспомнить, как ещё в начале 2015 года бывший Президент Соединённых Штатов Америки Барак Обама бодро заявлял, что под санкционным давлением Россия изолирована, а её экономика разорвана в клочья.

Но за последние годы мир убедился, что ничего подобного не произошло. Мы достойно и эффективно ответили на брошенный нам вызов. Смогли обеспечить устойчивость и стабильность в макроэкономической сфере, в развитии реального сектора экономики, в решении социальных проблем.

Инфляция по итогам 2017 года составила 2,5% и стала самой низкой за последние десятилетия.

Нам удалось создать национальную платёжную систему. Восстановлен экономический рост. Приняты и реализованы важнейшие решения, позволившие обеспечить импортозамещение.

Рост сельскохозяйственного производства – рекордный даже по сравнению с советским периодом.

Рекордными являются и объёмы жилищного строительства, причём речь идёт о строительстве современного, комфортного жилья. Правительству удалось реализовать основные задачи, которые ставились в майских указах. Это было непросто.

Заработали и развиваются президентские демографические инициативы. Уровень гарантий для молодых семей существенно расширен.

Но мы не можем, коллеги, и не должны успокаиваться. Видим, как сейчас предпринимаются всё новые и новые попытки усилить давление на Россию, её предприятия, целые отрасли экономики, и мы обязаны поддержать наши компании, наших производителей в условиях такого внешнего давления. Мы говорим о наших важнейших предприятиях, о жизни моногородов, где эти предприятия являются единственным местом работы граждан, обеспечивают фактически всю жизнь города. Речь идёт о многотысячных трудовых коллективах, о зарплатах людей, об их семьях, жизненных планах и благополучии.

С другой стороны, коллеги, нам пора ответить на хамское поведение со стороны Соединённых Штатов Америки, на неприкрытый лоббизм США своих интересов, на создание препятствий для работы российского бизнеса.

И в этой связи, уважаемые коллеги, Дмитрий Анатольевич, представители всех фракций Государственной Думы, было бы правильно принять зеркальные меры по отношению к продукции, которую США к нам ввозят. Сделать ровно то, что они предпринимают по отношению к нашим товаропроизводителям. У нас такая возможность есть.

Нельзя воспринимать порядочность как слабость. А власти Соединённых Штатов Америки, по-видимому, считают, что наша порядочность является слабостью. Это не так. И те, кто сегодня инициирует недружественные решения, это должны понимать.

Россия строит международные отношения на понятных, открытых принципах – принципах дружбы, принципах выстраивания двусторонних отношений, исключающих двойные стандарты, принципах невмешательства в суверенные дела других государств. И мы этому будем следовать дальше, но не потерпим, когда против нас применяются подлые методы политической работы, двойные стандарты, предпринимаются недружественные шаги, и будем стараться сделать всё, чтобы им противостоять.

Коллеги, сегодня прозвучало достаточно критики. Наверное, она прозвучит и после меня. Работа над ошибками всегда нужна, но главное – предлагать, как их исправить или избежать.

Мы с вами постоянно бываем в регионах, знаем, сколько ещё нерешённых проблем, как трудно живут многие семьи. И в этой связи нам предстоит многое сделать.

Необходимо признать, сегодня не хватает контроля за решениями, которые мы сами же принимаем. Это вопрос и к нам самим, и к Правительству. Чтобы законы эффективно работали и достигали заявленных целей, необходимо вовремя принимать качественные подзаконные акты. Это тем более важно, что обозначенные Президентом России в послании стратегические приоритеты развития требуют серьёзного законодательного обеспечения.

Коллеги, в рамках своих полномочий мы работаем с Правительством полтора года. За это время мы многое смогли сделать. Вспомним непростые слушания по проблемам обманутых дольщиков, реновации, лесной амнистии, развитию сельского хозяйства, принятые нами совместно с Правительством поправки в регламент, работу министров с профильными комитетами. В этой связи давайте, уважаемые коллеги, товарищи, выразим благодарность Председателю Правительства Дмитрию Анатольевичу Медведеву за то, что он ориентировал Правительство на более тесную работу с парламентом. Именно благодаря его позициям мы многое сделали по повышению качества принимаемых законов.

Послание Президента, стратегические задачи, сформулированные в нём, нас ко многому обязывают. Нам необходимо сделать всё, чтобы улучшить жизнь людей, чтобы наша страна была сильной, современной.

Уважаемый Дмитрий Анатольевич, уважаемые члены Правительства, которые присутствуют в нашем зале, спасибо вам за конструктивную совместную работу над решением этих задач.

С.Миронов (руководитель фракции политической партии «Справедливая Россия»): Как мы слышали в отчёте Правительства, уж чему точно Правительство научилось, так это отчитываться. Очень информативно, очень серьёзный доклад. И действительно за шесть лет немало сделано, есть позитивные примеры.

Но в целом, говоря о политике нашего Правительства в 2017 году и во все предыдущие годы, нужно чётко сказать, что это был курс на либеральные реформы, курс либеральный. И Правительство с упорством, достойным лучшего применения, шло и продолжает идти именно этим путём.

Незначительный экономический рост и отдельные позитивные сдвиги как раз оттеняют тот печальный вывод, что Правительство явно требует и структурных, и кадровых перемен. Робкие попытки организовать стратегическое планирование, найти точки роста и дать им необходимую поддержку не дают соответствующих результатов. К сожалению, тенденция деградации социального государства только увеличивается.

Хочу затронуть несколько проблем, которые особенно чувствительны для граждан нашей страны.

Народосбережение. Мы абсолютно убеждены, что ключевая задача Правительства именно народосбережение, а значит, качество жизни, все социальные вопросы, будь то образование, здравоохранение, заработная плата, пенсии, жилищная политика. И здесь мы видим, что, как в народе говорят, конь практически не валялся. Правительство, очевидно, упускает самую главную цель своей деятельности, а именно улучшение качества жизни людей. Именно поэтому наша партия внесла уже в Государственную Думу законопроект о народосбережении, где мы прописываем ясную, чёткую государственную концепцию народосбережения и предлагаем сформировать новый координационный орган – национальный совет по народосбережению, который должен возглавить Президент Российской Федерации, а самое активное участие в этом совете должно принимать Правительство и исполнительные органы власти субъектов Российской Федерации.

Безусловно, эти предложения потребуют дополнительных финансов. Мы неоднократно говорили Правительству, где необходимо брать деньги. Это и прогрессивная шкала подоходного налога.

Уважаемый Дмитрий Анатольевич, Вы, отвечая на вопрос из зала, сказали, что, наверное, имеет смысл подумать о некоем фрагменте или каком-то элементе прогрессивной шкалы. Вот очередная инициатива, она внесена в Государственную Думу. Я ещё раз повторю, мы не покушаемся, как Вы сказали, на доходы среднего класса. Мы предлагаем сделать вилку: 13% для всех и 18% только для тех, кто получает больше 2 млн рублей в месяц. Я могу назвать цифру: 20 тысяч человек в Российской Федерации. Для налоговых органов обсчитать 20 тысяч человек очень легко, но это даст 200 млрд рублей дохода в бюджет. Давайте попробуем, посмотрим. Мы не предлагаем сразу большую линейку, давайте с этих вещей начинать.

Также мы предлагаем расширить применение налога на роскошь, отмену возврата НДС для экспортёров сырья, введение государственной монополии на оборот и производство этилового спирта. Мы с коммунистами об этом постоянно говорим. Мы посчитали: действительно, раз и навсегда решение проблемы палёной водки и смерти наших людей – и 450 млрд рублей дохода в казну государства.

И конечно, в условиях санкций нам немедленно нужно возвращать наши деньги из стран НАТО. Непонятно, зачем мы кредитуем экономики (давайте называть вещи своими именами) вражеского нам государства, которое демонстрирует самые агрессивные намерения в отношении нашей страны. И здесь из серии: ещё вчера, может быть, было рано, но завтра может быть уже поздно.

Образование. В Послании Федеральному Собранию Президент сказал, что одна из главных проблем, которая стоит перед нашей страной, это технологическое отставание. Но реформы в системе образования за последние годы привели к тому, что у нас очень хромает инженерная наука, у нас выпускники школ, поступая в институт, не умеют учиться, они не умеют думать, потому что их только натаскивают на сдачу пресловутого Единого государственного экзамена. И вместо того, чтобы работать с каждым ребёнком, идёт натаскивание, как я сказал, и дрессировка детей для сдачи ЕГЭ.

Министр образования Ольга Васильева пытается вернуться к обсуждению сути образования и содержания образования и распространить единое образовательное пространство на территории всей страны. Но она натыкается на жесточайшее сопротивление прежних реформаторов образования, которые столько там наломали дров, что нам ещё долго придётся расхлёбывать.

Именно содержание образования, а не некие навыки и компетенции, о которых любят говорить, – вот что приведёт в конечном итоге нашу страну и к технологическому прорыву, и к современной, мощной, высокотехнологичной экономике, и в конце концов к независимости.

Наша фракция, наша партия считает вызовом современности унизительное положение учителя в нашей стране. Несмотря на майские указы, сегодня учитель, для того чтобы получить ту зарплату, о которой отчитываются, должен работать в два-три раза больше. Огромная бюрократическая отчётность. И мы считаем, что учителя, как и наши врачи, и работники культуры, обязательно должны быть приравнены по заработной плате и по социальным гарантиям к государственным служащим.

Здравоохранение. К сожалению, здесь реформы последних лет привели к тому, что сегодня 17 тыс. населённых пунктов в нашей стране (да, как правило, это небольшие населённые пункты) не имеют ни одного медицинского пункта, фельдшерско-акушерского пункта. То есть люди, случись что, не имеют возможности получить какую бы то ни было медицинскую помощь. И мы видим, что показатели смертности, к сожалению, растут, несмотря на то что общая продолжительность жизни благодаря демографическим инициативам Президента подрастает. Здесь проблем ещё очень много.

Государство совершенно правильно, например, охрану безопасности, охрану границ, охрану закона, охрану правопорядка ни в коей мере не отдаёт в стихию рынка. А важнейший вопрос – охрану здоровья граждан – спокойно отдали на усмотрение рыночных механизмов.

Сегодня огромное количество частных страховых компаний как пиявки присосались к нашему бюджету, в частности, к Фонду обязательного медицинского страхования, и качают деньги. И становится в конце концов выгодно долго лечить, выгодно создавать различные новые лечебные процедуры, но не вылечивать. Это абсолютно неправильно.

Мы противники в целом Фонда обязательного медицинского страхования. Мы считаем, что это обязанность государства и должно быть прямое бюджетное финансирование.

Если говорить о ещё одной ситуации, не могу не сказать с этой трибуны: считаю позором для нашей страны, позором для Правительства нашей страны, когда на центральных каналах телевидения идут призывы собирать деньги всем миром на лечение детей, а десятки миллиардов рублей у нас утекают в карманы частных страховых медицинских компаний.

Следующая тема – это жильё. Здесь, конечно, упование на ипотеку. Большинству наших граждан концы с концами не свести, есть не на что. Поэтому ипотека не решит всех проблем.

Наши предложения, о которых мы неоднократно говорили: и стройсберкассы, и возвращение кооперации, и, безусловно, фонд некоммерческого жилья (мы закон такой внесли, поддержал Президент), и конечно, социальное жильё, потому что люди неимущие, инвалиды, ветераны, дети-сироты только социальное жильё могут получить. Здесь (Дмитрий Анатольевич, на эту тему с Вами говорили), действительно, можно подумать о том, что, если социальное жильё, необязательно оно должно иметь возможность приватизации, необязательно получать его в собственность, жить-то можно сегодня и сейчас.

Завершая своё выступление, хочу сказать, что нынешняя экономическая модель развития нашей страны неэффективна и уклоняться от выбора новой, адекватной условиям России экономической модели Правительству больше нельзя.

Сегодня системно не решена ни одна социальная проблема, потому что реформа образования завершилась тем, что у нас уровень образованности упал, реформа здравоохранения – тем, что стало платно и недоступно, реформа ЖКХ – дороговизной, пенсионная реформа – дефицитом Пенсионного фонда и намёками Правительства о необходимости повысить пенсионный возраст. И абсолютно неравномерно успехи и какие-то экономические ростки распределяются.

Больше всего мы победили знаете в чём? В росте количества долларовых миллионеров. Вот здесь мы впереди планеты всей. Увы, это тоже реалии сегодняшнего дня. А на другом полюсе – более 20 миллионов граждан нашей страны, которые живут практически за чертой бедности.

России нужен рост для всех, чтобы и успехи делились на всех, и любые тяготы тоже были разделены на всех.

Мы уверены, что с действующим финансово-экономическим блоком Правительства этого добиться невозможно. Политика Правительства Российской Федерации, безусловно, требует не просто корректировки, а кардинального пересмотра.

Спасибо за внимание.

Д.Медведев: Уважаемые коллеги!

Я всегда, когда на протяжении этих шести лет завершал отчёт, отвечал своим товарищам, коллегам, оппонентам, руководителям фракций, комментировал наиболее яркие, искренние, острые выступления. Они действительно и яркие, и острые, и интересные. Сегодня я этого делать не буду.

Мы все с вами очень разные. Это хорошо. В то же время все присутствующие в этом зале в чём-то очень близкие люди. Почему? Мы с вами все по-разному, тем не менее искренне хотим процветания своей стране. Мы хотим счастья нашим детям, нашим внукам.

Спасибо вам за большую совместную работу!

Россия > Госбюджет, налоги, цены > premier.gov.ru, 11 апреля 2018 > № 2569149 Дмитрий Медведев

Омбудсмен по еде

Анастасия Миронова о том, почему России нужен уполномоченный по правам на питание

Нам всем требуется неотложная помощь. Сию же минуту! Незамедлительно! Потому что так есть нельзя.

Масштабы фальсификации продуктов стали чудовищными. К тому же эта плохая еда невероятно дорога и давно стоит, как в Берлине или Лондоне. А, главное, у людей появилось подчеркнутое наплевательство к качеству продуктов, которые им приходится есть. Что-то со всем этим нужно делать.

Вы только вдумайтесь: значительный объем выпечки у нас приходится на фуражное зерно — это еще два года назад признал Российский зерновой союз и подтвердил Россельхознадзор. Непроданный хлеб пускают в тесто для нового — еще в том же 2016 году об этом открыто писали. И это — по официальным данным Российского союза пекарей.

Сливочное масло все чаще делают с растительным жиром. И даже если в продукте только сливки, под видом классического масла 82,5% нередко продают бутербродное, сэкономленный жир реализуют отдельно.

А сыр? «Росконтроль» обнародовал в марте даже не шокирующие, а глубоко стрессирующие данные о том, что 60% проверенного им российского и белорусского сыра вообще не содержит животных жиров. Не на 60% сыры состоят из растительного масла, а больше половины из них сделаны не из молока. Сырная трагедия дошла даже до Кремля — там поручили разобраться наконец с существованием на рынке «сыроподобного» продукта. Какой великолепный слог, какая точность! У нас были сыры. Потом на полках появились сырные продукты. Была попытка ввести понятие сыросодержащего продукта. А теперь появились сыроподобные — то есть те, что сыра не содержат вовсе.

В России человек, который хочет нормально питаться, все время обязан быть начеку. Он должен постоянно наводить справки о производителях, следить за тестами качества, внимательно читать этикетки, хотя именно этот навык потихоньку становится ненужным — соответствие заявленных ингредиентов тому, что действительно положено в банку или упаковано под видом сыра, все чаще не совпадает.

Причем стоит поддельная еда дорого. Дороже, чем настоящая в Европе. Меня многие годы мучили два параллельных вопроса: почему в России такая дорогая относительно наших доходов еда и почему в наших городах так много магазинов. Да какой там город — в поселке, где я живу, больше продуктовых магазинов, чем в среднем финском городе. А население в пятьдесят раз меньше. И только сейчас я поняла, что вопросы эти связаны. Просто в России торговля едой — сверхприбыльное дело. Сумасшедшие наценки, порой достигающие 250-300%, делают огромную маржу в торговле продовольствием. Такая маржа, как в продуктовом сегменте, сегодня мало где еще встречается.

У нас совершенно аморальный бизнес. Это какая-то наша национальная черта. Какой-то духовный изъян, который позволяет наживаться на еде: подменять ее, как только ослабляют контроль, продавать просроченные продукты, делать дикие наценки. В больницах, например, может быть один продуктовый ларек, куда спускаются все пациенты. В нем бутылка кефира стоит 100 рублей, пачка «Доширака» — 150, а 90% ассортимента больным строго противопоказаны. Почему? Потому что нет конкуренции, а, главное, что больной человек не найдет сил пойти дальше, поэтому он все равно купит то, что ему нельзя, причем по тройной цене.

То же — с аэропортами, вокзалами, крупными производствами. Везде в России, где человек попадаете в безвыходное положение, еду ему продают втридорога. Застрял в аэропорту на сутки? Покупай пирожок за 200 рублей. Работаешь на заводе в чистом поле — отдавай 500 рублей за пюре с сосиской.

С этим тоже нужно что-то делать. Так нельзя. Государство здесь может либо создать действительно настоящую конкуренцию, то есть убраться напрочь из этой сферы, оставив лишь истинный контроль за качеством, а не вымогательство под видом контроля. Либо, наоборот, затянуть гайки и установить лимиты наценок. Первый вариант менее вероятен, зато второй опасен. Введут ограничения — станет как с сыром, когда продавец решит, что у него карт-бланш на удержание цен любой ценой. Почему у нас сыр по 300 рублей почти всегда на 100% состоит из пальмового масла? Потому что это вопрос политической важности. Ритейлу дали команду держать цены, иначе — амба. Хоть из силоса сыр делайте — лишь бы он по такой цене в магазине был. Так же случится и с ограничениями торговли в больницах или аэропортах, если за них возьмется государство: хоть картофельные очистки кладите в гамбургер, но он должен стоить 50 рублей.

Но самое страшное, что людям на это наплевать. Да, кое-кто в России уже начинает задумываться о качестве и экологии питания. Некоторые базовые вещи, например, о вреде газировки и чипсов, о предпочтительности замене соков на воду народ массово выучил. Но на этом все.

У нас мужчина на новеньком Range Rover может приехать в магазин со списком от жены, а в списке значатся просто «сыр», «масло», «колбаса». Какой сыр, какого сорта, какой марки — людям, которые заработали на Range Rover, все равно.

В России есть огромная проблема — население не разбирается в еде. Больше 100 лет нашу страну изматывает недоедание, а периодами и откровенный голод. Людям, которые хронически плохо питаются, то есть сидят на картошке, макаронах и самых дешевых сосисках, а то и вовсе голодают, просто не приходит в голову думать о качестве еды. Сначала — количество. Думать о качестве еды может только тот, у кого есть деньги на обеспечение себя и семьи базовым набором калорий и белков, чей организм не посылает постоянно сигналы скрытого голода, заедаемого дешевыми булочками.

Был в истории нашей страны очень небольшой период, когда народ получил шанс немного отъесться. То есть перейти на менее вредное питание. Это буквально несколько сытых лет примерно с 2010 по 2014 год. Но людей подвела общая культура. У нас нет культуры питания.

Более того, в России выпестовано ее отсутствие. Именно выпестовано, причем — государством. Потому что многие десятки лет советская власть, не способная обеспечить людей нормальной едой, внушала им презрение к ней. Откуда взялись все эти десятки миллионов голов, твердящих про то, что не пищей единой жив человек и что лучше подумать о духовном? Да оттуда взялись, из голодного, затерроризированного СССР. Сегодня, на фоне еще имеющегося выбора и на фоне открытой информации, эти десятки миллионов смотрятся совершеннейшими чудаками. Потому что кто, как не чудак, будет хвалить 100-процентно растительный сыр и смеяться над призывами тщательно выбирать продукты, говоря: «Мы едим, чтобы жить, а вы живете, чтобы есть». Помните, какой волной презрения захлестнуло «Одноклассников», когда в России ввели антисанкции и Facebook с его более интеллигентной и обеспеченной аудиторией запаниковал об отсутствии в стране хорошего сыра и хамона? Это же все — советские травмы и советские установки. Урок почти всей страной усвоен. Даже просвещенные россияне нередко вдруг забывают, что они ведь и впрямь едят, чтобы жить. Причем жить — долго и без болезней.

Когда пришли антисанкции, эти странные люди ввели относительно противников закрытого рынка термин Стругацких — «кадавр, удовлетворенный желудочно». И уже четыре года его смакуют. Вприкуску с поддельным сыром.

А что это за высокомерие к еде и потреблению? Братья Стругацкие написали о презрении к западному миру потребления. Ну что ж — они тоже были советским людьми и исповедовали советское кредо «Не можешь купить хорошей еды — презирай ее!»

Наши люди сегодня, как никогда за всю постсоветскую историю, громко твердят заученный урок. Если кто-то пишет о плохой еде, о том, что тратит на нее много денег или возит еду из-за границы, его громко высмеивают. А кто высмеивает? Те, кто на свои 20 000 рублей в месяц кормят семью крахмальными сосисками и «балуют» ребенка растительным сыром. Это ведь чудовищная трагедия. Люди не понимают, что продолжительность и качество их жизни в значительной мере зависят от еды и экологии. И смиренно все принимают. Уже, простите, даже Путина возмутило качество сыра из сетевого ритейла, хотя он этот сыр не ест. Путин возмущен, а им, едокам, хоть бы хны! Вы думаете, в Кремле спланировали четкую операцию, согласно которой из всего сыра в России вынули молочный жир и обменяли его на новые «Буки»? Да нет, просто так получилось. Так вышло, и Кремлю сейчас неудобно за это и даже немножко страшно. Потому что в Кремле понимают, что нельзя есть дрянь. И кормить дрянью в обмен на ракеты никто не собирался. Вы только вдумайтесь: Кремль не собирался, а народ готов. Так и говорят: «Вы снова хотите проесть родину! Обменять нашу безопасность на сыр». Подразумевается здесь сразу и то, что в стране ресурсы есть только либо на ракеты, либо на еду; и что люди, снесшие советскую власть, которая днями морила их в очередях за коровьими мослами, совершили ошибку — надо было перекручивать мослы на котлеты, но страну сохранить. Ох, как песня хороша, начинай сначала!

Но эти — ладно. Есть еще другой тип романтиков гнилой картошки, более утонченный. Они понимают, как важно здоровое питание. Но отказываются верить, что едят дрянь. Тетушки покупают белорусскую «сметану» за 15 рублей и всем твердят, что их-то, выросших в деревне, точно не проведешь. Закупают на «ярмарках меда» китайский сироп. Им его открыто наливают прямо из промышленных контейнеров, а они только нахваливают. У их дядьки, видите ли, еще при Сталине пасека была, они-то знают… Есть такие, кто даже и против власти, но действительно считает, будто в России качественные продукты. Возьмите наших людей: 99% скажут, что на вкус отличат пальмовое масло. Каждый пятый, думаю, уверен, что у него на пальмовое масло аллергия. Каждый второй считает, что имеет аллергию на консерванты, ароматизаторы и прочую «химию». Половина убеждена, что у них чувствительный желудок, который никогда не примет подделку. Ну и все родители считают, что их дети едят только качественные продукты. «Я своему всегда эти сосиски покупаю — трескает за милую душу!» То же говорят о сладких детских йогуртах с крахмалом, сухих кашах с пальмовым маслом и сухим молоком. Психика этих людей стерла негативную информацию о реальности, иначе бы они просто не выдержали, потому что тяжело жить в мире, где нет настоящей еды и никаких способов ее раздобыть.

Но самые удивительные — это российские эмигранты, которые, живя во Франции, Финляндии или США, возят туда российскую еду. Действительно, есть много людей, которые считают, что в Европе или Америка только «пластиковая» еда, что натурального ничего не осталось. Они тащат из России все, от селедки до сухариков к пиву. Родители высылают им почтой сыр «косичка». Они искренне верят, что у нас все натуральное. Не едят, например, финскую свежую икру, которую для финнов на нашем же Приморье специально в дорогих рефрижераторах глубоко замораживают, а для нас не замораживают, потому что мы не финны. Вместо нее наши люди контрабандой провозят российскую икру с уротропином.

У меня складывается впечатление, что подавляющее большинство, процентов девяносто россиян, ничего решительно в еде не смыслит. Вообще ничего!

А ведь еще недавно все все понимали. Восстание на «Броненосце Потемкине» случилось из-за плохой еды. Мартовская революция 1917-го началась с выступления фабричных работниц, которые писали на плакатах, что их детям нечего есть. Прошло каких-то сто лет, и большинство уже искренне считает, что нельзя требовать у власти еды — это, якобы, некрасиво. «Не хлебом единым» и все такое…

Да хлебом, хлебом человек жив. А еще маслом, рыбой, свежими овощами, фруктами, а также кефиром, творогом, сметаной и мясом, хотя вокруг него и ходят споры. Голодные люди не делают научных открытий, не создают великой литературы.

Недоедающие нации не рожают великих ученых. Нет ничего хуже для интеллектуального и культурного багажа нации, чем недоедание беременных и детей.

У нас этого не понимают. Причем, проблема эта не чисто российская. Посмотрите на Украину — вот уж где святым духом свободы живут. Если у нас низким качеством еды возмущаются хотя бы противники власти, то там — почти никто. Более того, украинцы с упоением читают новости о том, как тяжело с едой в России, и одними этими новостями сыты. В последние годы обсудить в том же фейсбуке или в СМИ проблемы питания в России решительно невозможно, потому что набегают тысячи украинцев, которые говорят, что так нам и надо. Но ведь на Украине с едой еще хуже: фальсификата там не меньше, а стоит еда относительно доходов населения дороже. Российский журналист, который пишет о плохом питании в своей стране, возмущен и переживает. Украинский журналист вместо того, чтобы писать о еде на Украине, рассказывает, как плохи дела в России. Это какая-то высшая национальная трагедия.

Есть бедные, но относительно свободные страны. В какой-нибудь Гватемале тоже плохо с едой, но имеется демократия и можно свободно кричать о том, как все тяжело. Грубо говоря, кормят плохо, но можно гавкать. В России еда кончается и гавкать страшно, но пока гавкаем. Украину давно перестали кормить, но никто не гавкает — все внимательно слушают соседа и уставились в забор.

Украине тоже не помешает уполномоченный по еде. Но что там едят украинцы, меня с некоторых пор совершенно не волнует. А вот нашу еду надо спасать.

Нам срочно нужен какой-то глобальный институт, который будет отвечать не только за качество питания, но и за просвещение людей. Роспотребнадзора и прочих органов недостаточно — у них нет полномочий. А за подделку еды, за ее дороговизну нужно наказывать именно как за попирание прав человека. Для чего право на хорошее питание нужно закрепить законодательно. У нас в Конституции прописаны права на жизнь, здоровье, на экологическую безопасность. А про еду не написано ничего. Кормить, оказывается, нас не обещали. Поэтому мусорный ветер со свалки, который дует на маленький городок, возмущает всех, а сыр из пальмового масла технической очистки, которым кормят почти полторы сотни миллионов человек, не волнует почти никого.

Удивительно, но права на безопасное питание закреплены в конституциях ЮАР и Республики Адыгея, например.

Да-да, в Адыгее есть своя Конституция. Может, поэтому адыгейский сыр из Майкопа можно есть, а такой же из Челябинска впору лишь оплакивать?

Нам нужна какая-то институция, которая будет рассказывать о важности качественного полноценного питания не столько чиновникам и бизнесу, сколько народу. Потому что пока народ молча жует по цене настоящего сыра или масла подделки с себестоимостью производства 10 рублей, да еще подбивает под это патриотическую идею, власть и бизнес могут не переживать. Тем более что и чиновники, и те, кто продает под видом еды отходы, есть плоть от плоти народа. В детстве и юности они слышали о том, что еда не главное. И пусть сами они теперь хорошо питаются, нагреться на подделке еды для других они не считают страшным преступлением. Тот, кто сжигает на свалке тысячи тонн токсичного пластика или сливает в реки опасное топливо, прекрасно знает, что наносит людям непоправимый вред. Те же, кто замешивает свежий хлеб из заплесневелых остатков старого, абсолютно искренне думают: «А что такого?» И будут дальше замешивать, пока вся страна наконец не поймет, что так нельзя. Вся, а не горстка самых умных.

Так что давайте нам омбудсмена по еде. Чтобы рассказывал людям, как важно есть свежее, натуральное и вдоволь. Как вредно жить на сосисках и пить молоко с растительным жиром. И чтобы тех, кто делает такое молоко, и тех, кто продает его втридорога, судили с открытыми процессами, конфискацией имущества и реальными сроками. Страна должна усвоить — подделка еды и спекуляция едой так же опасны, как подделка лекарств и врачебных дипломов. А пока люди готовы кормить детей переработанными просроченными сосисками, лишь бы в армии появилось больше ракет, ничего у нас не изменится. Армии, кстати, теперь хорошо платят, армия сосиски за 50 рублей не ест. И вряд ли оценит такие жертвы.

Хватит играть в дурной патриотизм. Если еда с величием родины и связана, то в обратном порядке — не бывает великой родины, у которой народ голодает. Тем более, что в последние 30 лет родина еще ни разу не призывала затянуть ради нее пояса — народ принялся ковырять в ремнях дырки по собственной инициативе.

Россия > Агропром > gazeta.ru, 11 апреля 2018 > № 2565904 Анастасия Миронова

Линия фронта – прошлое

Украина на исторических баррикадах

Сергей Перевезенцев – доктор исторических наук, профессор кафедры истории социально-политических учений факультета политологии Московского государственного университета имени М.В. Ломоносова.

Резюме В основе большинства историко-политических конструктов, предлагаемых сегодня гражданам Украины, лежат ложь и фальсификация, благодаря чему страна не объединяется, а, наоборот, разъединяется. И если в 1990-е гг. власти еще умели сохранить компромисс между противоречащими друг другу регионами и традициями, то после активизации националистов, поддержанных западными политиками, ситуация резко усложнилась.

Всякое нациестроительство (впрочем, как и любое иное социальное «строительство» – государственное, партийное, религиозное, научное и др.) – процесс объективный и субъективный одновременно. Объективен он в той степени, в какой существование какой-либо нации определяется географическими, климатическими, социально-политическими, экономическими и внешнеполитическими условиями. Но все это только предпосылки к возникновению нации, потому что настоящее ее рождение связано с факторами субъективными, т.е. с осознанием «самое себя» в культуре (этническое и языковое осмысление), в пространстве (геополитическое осмысление), во времени (историческое осмысление) и в вечности (религиозно-мифологическое осмысление). Все четыре фактора тесно переплетены, и зачастую не так просто разделить их в конкретных историко-политических или религиозно-мифологических сюжетах. Впрочем, в данном случае такой задачи и не ставится. Речь пойдет о роли исторического осмысления в процессе нациестроительства.

Необходимость исторического обоснования нациестроительства – аксиома, не нуждающаяся в доказательствах. Проблема в другом – какое именно понимание истории используется в том или ином случае. В этом отношении, учитывая ограниченные возможности человеческого познания вообще и исторического познания в частности, нужно четко разделять несколько методов осмысления исторической действительности. Первый – «интерпретация»; второй – «мифологизация», третий – «фальсификация».

Интерпретация – стремление наиболее полно отразить историческую реальность на основе различных источников и определенного теоретического осмысления, что присуще научному познанию. При этом существование различных интерпретаций, как и научных дискуссий по тем или иным проблемам – нормальное, более того, обязательное явление в исторической науке, ведь специалисты-историки по-разному оценивают одни и те же исторические события, факты, процессы.

Мифологизация – абсолютизация какой-то одной интерпретации как единственно правильной, стремление утвердить ее в качестве общепринятого понимания прошлого в научном мире или на официальном уровне. Мифологизация истории в государственно-политических целях – обыденное явление в мировой культуре, более того, официальная история того или иного государства или народа всегда была, есть и будет результатом мифологизации. Проблема в степени мифологизации, важно ведь, чтобы мифологизация истории не основывалась на ее, истории, фальсификации.

В свою очередь, фальсификацией следует признать преднамеренное и сознательное искажение исторической реальности в политических, научных, групповых или каких-то иных интересах. Свидетельствами фальсификации исторического знания являются поддельные документы, отрицание реальных исторических сведений, вольные, не имеющие доказательств, суждения и «теории», намеренное осовременивание исторических процессов и др.

Распад СССР породил еще один метод – фолк-хистори (поп-история, антиистория и т.д.). Это совокупность ненаучно-фантастических сочинений на исторические темы, в небывалом количестве расплодившихся по всему постсоветскому пространству в последние двадцать-тридцать лет. Тому было много причин, одна из важнейших – активное нациестроительство в бывших советских республиках, породившее даже не фантастические, а поистине фантасмагорические исторические «теории» и «концепции». Подобного рода сочинения писались как «по зову сердца» отдельных авторов, которым вдруг «открылась» «истинная» история их народа или даже всего человечества, так и на основе социального заказа, как это происходит с официальными учебниками истории в некоторых странах «ближнего зарубежья».

Сегодня все четыре метода осмысления исторической действительности связаны между собой, их путают, нередко – преднамеренно, выдавая одно за другое. Больше всего от этого страдает историческая наука, достижения которой остаются незамеченными или же извращенными в угоду сиюминутным политическим интересам. К сожалению, политических спекуляций на истории не удалось избежать ни одному государству в мире, в том числе и государствам на постсоветском пространстве, но особенно прославилась на этом поприще, конечно, Украина.

Простой нарратив для сложной истории

Украинцы – молодая нация, отделившаяся от общерусского древа во второй половине XIX века и окончательно сложившаяся в XX столетии, во многом благодаря целенаправленной политике коммунистических идеологов, стремившихся снизить влияние «русского фактора» в ходе «строительства общества нового типа». Нынешнее государство Украина – тоже детище «коммунистического проекта»: в свое время, исходя из экономической и политической целесообразности, к традиционным украинским территориям были произвольно присоединены огромные восточные и южные области с преобладающим русским и русскоговорящим населением, а также западные регионы, которые на протяжении нескольких столетий развивались в совершенно иной культурно-исторической парадигме. Поэтому провозглашенная в 1991 г. независимая Украинская республика изначально не была единой, а фактически состояла из четырех больших культурно-исторических регионов: Западная Украина с центром во Львове (историческая Галиция и Волынь), Центральная Украина с центром в Киеве (историческая Малороссия), Новороссия и Крым. В центре и на Западе преобладало собственно украинское население, украинский язык и украинская культура (при этом существовали серьезные различия между традициями, религией, культурой, языком украинцев западных и центральных областей), в Новороссии и в Крыму – русское население, русский язык и русская культура. Кроме того, есть еще Закарпатье, где голос за свою национальную и религиозную независимость периодически поднимают православные русины и, независимо от них, венгры.

Наконец, на Украине сложилась очень сложная конфессиональная ситуация: помимо Украинской православной церкви Московского патриархата, возникли самозваные Киевский патриархат и Украинская автокефальная православная церковь, в западных областях вновь возродилась и получила очень сильное влияние греко-католическая (униатская) церковь, в годы независимости по всей территории страны массово распространились различные протестантские общины. Таким образом, для современного государства Украина изначально оказалась характерна этническая, культурная, религиозная, историческая и языковая разнородность.

Уже в первые годы существования независимой Украины руководство страны предпринимало попытки эту разнородность ликвидировать. Идеологической основой была избрана языковая и культурно-историческая матрица, сложившаяся в западноукраинских областях, ведь именно она еще с середины XIX века служила опорой украинского национализма. Во второй половине XX века ее поддерживали и активно пропагандировали идеологи украинской националистической эмиграции. В соответствии с этой матрицей стали разрабатывать и историю Украины как основу формирования «единой украинской нации».

Однако проблема заключалась в том, что, во-первых, реальная история самостоятельной украинской нации насчитывает всего 150–200 лет, а история украинской государственности и того меньше; во-вторых, история Западной Украины, Центральной Украины, Новороссии и Крыма – это четыре разные истории; и, в-третьих, реальная история Украины и народов, проживающих на ее территории, тесно переплетена с историей России и русского народа. Идеологи украинского национализма решили преодолеть все эти препятствия простым, как им казалось, способом: они взялись сочинять украинскую историю заново. При этом ставилась тройственная задача: доказать древность украинской нации и украинской государственности; продемонстрировать единство украинской истории на протяжении столетий; оторвать историю Украины от истории России и разрушить историческую связь украинского и русского народов.

Для исполнения этих задач в дело прежде всего была вовлечена фолк-хистори, неслучайно в этом жанре на Украине выступает всяк, кто горазд: от эстрадных певиц и политических пропагандистов до профессоров и академиков. Наверное, самое «большое открытие» украинских фолк-хисториков заключено в трех основных положениях: а) укры-арийцы (протоукры) – древнейшее славянское племя, первопредки всех славян вообще; б) Трипольская археологическая культура – это цивилизация Аратта, основанная украми-арийцами более 5 тыс. лет назад; в) трипольцы совершили большинство важнейших открытий, а также послужили примером для всех последующих цивилизаций на Земле (поэтому некоторые почитатели украинской фолк-хистори считают древних шумеров одними из предков современных украинцев).

2018-2-2-3

Все эти и многие иные «открытия» фолк-хисториков уже давно опровергнуты профессиональными украинскими историками. Но мнение профессионалов неинтересно политикам по одной причине: они мешают исполнению задач нациестроительства, а точнее, формированию идеологии национализма, которую целенаправленно начали внедрять в обыденное историческое сознание украинского населения. Еще в 1990-е гг. мифы о Триполье, украх и протоукрах стали активно пропагандироваться, их авторы, среди которых были даже обладатели научных степеней, становились лауреатами премий, получали различные должности, а тогдашний президент Леонид Кучма провозгласил: «Украина – не Россия!». В начале 2000-х гг. эти мифы приобрели уже официальное признание. Так, в 2004 г. в одном из предвыборных выступлений будущий президент Виктор Ющенко заявил: «Мы – европейцы, мы в центре Европы, мы – сердце Европы, мы диктовали демократию Европе. Как любят говорить мои друзья: “Когда Европа жила в пещерах, мы, украинцы, трипольцы, жили в белёных домах”. У нас была “Велесова книга”, поэтому трипольцы – большая мировая цивилизация…» Уже в ранге президента, в 2005 г. на международном экономическом форуме «мини-Давос» в Киеве он повторил, правда, в более осторожных выражениях, свое утверждение: «На нашей земле тысячу лет назад процветала первая в истории человечества земледельческая цивилизация Триполья. Ее следы мы находим от Днепра к Дунаю и Висле сегодня. В ней переплетены корни первоначальных культур нашего европейского континента». При Ющенко мифы о Триполье, украх-арийцах и протоукрах стали навязываться как научные и единственно правильные (строились музеи, проводились археологические изыскания, издавались книги, снимались фильмы и телепередачи), эти мифы в многообразных вариациях проникли в учебные пособия, например в учебник директора Национального научно-исследовательского института украиноведения, доктора филологических наук П.П. Кононенко «Українознавство» (Киев, 2005). Таким образом, мифы украинской фолк-хистори стали важной частью официальной истории украинского народа и государства Украина.

Заметную роль в конструировании исторического сознания и официальной истории украинского народа играют и фальсификации. Наверное, самая яркая – это искусственный политико-идеологический конструкт «Украина-Русь», впервые сформулированный еще в конце XIX – начале XX века известным идеологом «украинства» Михаилом Грушевским, чей десятитомный труд так и назывался «История Украины-Руси» (публиковался в 1898–1936 гг.). Главная задача состояла в том, чтобы разорвать исторические связи украинского и русского народов, разрушить их еще недавнее общее прошлое, показать, что история России никак не связана с древнерусским периодом, зато украинская государственность имеет древнейшие истоки, и именно Украина является наследницей Киевской Руси. Причем сам Грушевский признавал, что придумал концепцию исключительно в политико-идеологических целях: с ее помощью он хотел «подчеркнуть связь новой украинской жизни с ее старыми традициями… старое традиционное имя (Русь. – С.П.) связано с новым термином национального возрождения и движения (Украина. – С.П.)».

А ведь как профессиональный историк Грушевский прекрасно знал, что древнерусский термин «оукраина» никогда не имел никакого этнического или политического значения: в XII–XVI вв. он использовался всего лишь для обозначения пограничных территорий русских земель (об этом писал и сам Грушевский в предисловии к первому тому своего сочинения). Позднее, в XVII – начале XIX века, термин «Украина» в разных конкретно-исторических контекстах постоянно менял содержание, а «украинцами» называли жителей «окраины», т.е. пограничья, независимо от их этнической принадлежности. Конечно, в силу исторических обстоятельств на протяжении всего этого времени складывались отличия малороссийского населения от великорусского, но эти отличия не были столь кардинальны, во-первых, благодаря единой православной вере и единой Православной церкви, и, во-вторых, из-за борьбы малороссийского населения с поляками за сохранение собственной религиозной и этнической идентичности, что заставляло их демонстративно объявлять себя русскими. Поэтому сам процесс формирования отдельной украинской (как и белорусской) нации был значительно замедлен, они очень долго, фактически до середины – второй половины XIX века, продолжали ощущать себя русскими и сохраняли единство с великорусским народом. Но в середине XIX столетия в умах малороссийской интеллигенции впервые возникает образ отдельного украинского народа, и происходит первая попытка формирования украинской национальной идеологии, отличной от русской. Как следствие, в середине XIX столетия в узкой пока еще среде малороссийской интеллигенции термин «Украина» приобрел значение отдельной национально-государственной территории, а термин «украинец» стал использоваться для обозначения отдельной этнической группы.

Созданный Грушевским политико-идеологический фальсификат «Украина-Русь» уже в XX веке прижился в украинской националистической среде, прежде всего на Западной Украине и в украинской эмиграции, а после отделения Украины от СССР превратился в важнейший идеологический инструмент нового государства. Именно он активно используется и в пропагандистской работе, и в конструировании исторического сознания современной «украинской нации». Стоит только послушать выступления нынешнего президента Украины Петра Порошенко, постоянно использующего фальсификат «Украина-Русь». И вот уже доктор исторических наук, главный научный сотрудник Института истории Украины Национальной Академии наук Украины Станислав Кульчицкий, заявляет: «Россия возникла как часть территории Киевской Руси. И если говорить о том, что кто кому дал, то мы тогда дали России все, даже собственную историю – разумеется, не по доброй воле. 600 лет истории Украины они присвоили себе, и по сей день пребывают в полной уверенности, что это их история». Стоит напомнить, что это тот самый Кульчицкий, о котором известный украинский историк, академик НАНУ Пётр Толочко сказал: «Что касается Станислава Кульчицкого… До развала СССР он прославлял коллективизацию и индустриализацию, писал на эту тему диссертации. После развала Союза переключился на так называемые белые пятна в истории – то, что в советское время замалчивалось. Но, изучая эти темы, он стал всеядным: пишет даже о Киевской Руси, хотя серьезно этой темой никогда не занимался. Стал иронизировать над теорией Руси – колыбели трех восточнославянских народов, хотя тут не над чем иронизировать, поскольку это святая правда».

С младых ногтей

Но, к сожалению, именно на основе таких фальсификатов пишутся и школьные учебники истории Украины, в которых, по заветам Грушевского, утверждается главная идеологическая мифологема: история России и Украины – две разные истории, потому что русские и украинцы издревле – это разные народы. К примеру, в учебнике В.С. Власова «История Украины (Введение в историю)» для 5-х классов общеобразовательных заведений (Киев, 2013) говорится: «Вы уже знаете, что название Русь предшествовало названию Украина для определения земли, заселенной украинцами-русичами. Название Украина впервые употреблено в летописи под 1187 г. по отношению к Киевщине, Переяславщине и Черниговщине. Оно происходит от слова страна, что значило родной край, страна, земля. Впоследствии название Украина вытеснило из обихода более древнее» (с. 47).

Идеология искусственного разделения реального единства русского и украинского народов господствует во всех учебниках по истории Украины. В том же учебнике Власова в §15 «И слава, и воля, или украинское казачество в битвах и походах» в повествовании о национально-освободительной войне 1648–1657 гг. нет даже упоминания Переяславской рады 1654 г., ничего не говорится о том, что Россия вступила в войну с Польшей, защищая население Малороссии. Ведь, исходя из политических интересов, автору выгоднее остановить рассказ на событиях начала 1648 г., т.е. на том моменте, когда воинство под водительством Богдана Хмельницкого достигло наибольших успехов. А дальше следует рассказ о том, как на «большей части украинских земель», «освобожденных» «украинским войском» «из-под польской власти», было создано «Украинское казацкое государство». И только теперь наконец-то упоминается Россия, но, естественно, в негативном контексте: «Казацкое государство – Гетманщина, созданное в результате Национально-освободительной войны, – просуществовало больше 100 лет. В 1760–1780 гг. российские цари (тогда Гетманщина подпала под власть России) ликвидировали гетманство, а казацкие полки превратили в полки российской армии. В 1775 г. была уничтожена и последняя Запорожская сечь» (с. 115–118). Стоит напомнить, что этот учебник издавался в то время, когда президентом Украины был «пророссийский» Виктор Янукович.

Что уж говорить о «послемайданных» временах. Из учебника того же автора для 7-го класса («Учебник Історія України»: Киев, 2015) с XII века, т.е. со времени политической раздробленности, исчезает даже упоминание русских северо-восточных княжеств. Зато появляется утверждение, что важнейшей причиной раздробленности русских земель стал «разный этнический состав» населения этих территорий (с. 98), т.е. получается, что в Киевской Руси к середине XII века уже существовали этнически разные (!) украинский, белорусский и русский народы! Россия возникает в этом учебнике только на страницах, рассказывающих об истории конца XV века, но уже как враждебное «украинцам» «Московское царство» (здесь фактическая ошибка – царством Россия стала только в середине XVI века), которое «под предлогом собирания “русского наследства”» начало претендовать на украинские и белорусские земли (с. 168). И снова фактическая ошибка, даже две: а) «украинских» и «белорусских» земель тогда еще не было, потому что не было ни Украины, ни Белоруссии, а были земли Великого княжества Литовского; б) в конце XV века Московское великое княжество на так называемые «белорусские» земли не претендовало, правда, автор учебника почему-то «белорусским» называет Смоленск (с. 169).

Казалось бы, мелочи, но ведь именно из этих мелочей и складывается понимание истории, а в сознании юного украинского жителя на долгие годы утверждается образ России как исторического, многовекового врага Украины. На основе таких фальсифицированных «мелочей» больше двадцати лет учили население Украины, в том числе и русское население. В результате сегодня многие молодые и не очень молодые жители Украины стали считать себя чуть ли не самим Богом «избранными украинцами», единственными наследниками Киевской Руси, исконными европейцами, и тем самым оправдывать свой «европейский выбор» (вспомним одно из именований Майдана – «Евромайдан»). Одновременно русских они даже славянами не признают, объявляя их финно-уграми или потомками монголов, поэтому все русские для них – дикие азиаты, да еще и «совки», «бюджетники», «рабы». Правда, в сознании таких «украинцев» возникает опасная раздвоенность. С одной стороны, они требуют полностью отказаться от «российского» прошлого, в том числе от русского языка, русской литературы и русской культуры, но, с другой стороны, объявляют некоторых русских писателей, художников, композиторов, изобретателей украинскими. Такая же опасная раздвоенность сознания присутствует и в обыденной жизни: призывы разорвать все связи с Россией сочетаются с поездками в Россию на заработки.

Таким образом, в основе большинства историко-политических конструктов, предлагаемых сегодня гражданам Украины, лежат ложь и фальсификация, благодаря чему страна не объединяется, а, наоборот, разъединяется. И если в 1990-е гг. украинские власти еще умели сохранить некий компромисс между противоречащими друг другу регионами и традициями, то после активизации националистических политических кругов, поддержанных западными политиками, ситуация резко усложнилась, а между сторонниками и противниками создания искусственной «единой украинской нации» уже в 2014 г. началась настоящая гражданская война.

Что дальше?

На пути украинского нациестроительства возникла еще одна серьезная проблема: противоречия между пропагандистами «политической украинской нации», не имеющей этнической однородности (т.е. «евроукраинцами»), и защитниками идеи этнически однородной украинской нации (т.е. националистами). Первые изначально предполагали неизбежность отказа от своей этнической идентичности не только русских, евреев, русинов, венгров, но и (о, ужас!)… украинцев («мы – европейцы!»). Естественно, что националисты, громогласно орущие «Україна понад усе!», «Слава нації!» и «Смерть ворогам!», только за одни такие предположения готовы «евроукраинцам» оторвать головы. Поэтому сегодня «евроукраинцы» пребывают в растерянности: чтобы преодолеть естественные исторические, духовные, культурные, экономические, даже родственные связи жителей Украины и России, им необходимо опираться на идеологию и практику украинского национализма, однако его укрепление приводит к уничтожению всех «достижений» «евроинтеграции» и торжеству откровенного нацизма. И чем яростнее «евроукраинцы» выступают против России, тем большее влияние приобретают националисты. Впрочем, торжествующие сегодня на Украине националисты даже не понимают, что в борьбе за якобы национальную историю, украинский язык и национальные идеалы они уничтожают не только своих «заклятых» врагов – русских, но и: а) собственный украинский народ и собственную украинскую государственность; б) так называемый «европейский выбор», потому что резко противостоят общепринятой идеологии Европейского союза на искоренение каких-либо национальных, государственных, идеологических, половых и т.д. различий.

Цинизм нынешних украинских властей в том и заключается, что они понимают все эти противоречия. Однако, прикрываясь идеологией «евроинтеграции», целенаправленно продолжают курс на создание искусственной «единой украинской нации», который может быть реализован только в случае физического уничтожения всех несогласных с этим курсом. Поэтому если раньше на Украине раздавались только призывы к расправам с населением Новороссии и Крыма, то теперь Украинское государство ведет непримиримую войну с целью истребления жителей Донецкой и Луганской областей, «сепаров» на территории самой Украины, а уж с какой ненавистью стараются «облегчить» жизнь крымчан, перекрывая им доступ к воде, энергии, путям сообщения. Продолжается и идеологическая война – за историю, язык, культуру, веру, обычаи, традиции. Вроде бы – война памяти, а на самом деле – война за настоящее и будущее Украины. Причем Украина постоянно расширяет фронт: сначала война была только с Россией, а теперь и с Венгрией, и с Польшей, и даже с Румынией.

Каковы возможные сценарии развития событий? Их несколько.

Первый. Националисты, имеющие собственные вооруженные формирования, поддержку олигархата и западных союзников, усиливают влияние, а Украина продолжает оставаться унитарным государством. Но унитарная Украина сможет существовать лишь как этнократическое тоталитарное образование, в котором только этнические украинцы, или те, кто отказался от своей «природной» этничности в пользу «украинства», обладают гражданскими правами. Одновременно многоязычие, поликультурность, толерантность, свобода слова и т.д. находятся под запретом, всякое инакомыслие и национальное движение подавляются силой, из страны изгнаны или физически уничтожены все, кто против такого «украинского» выбора.

Второй. Унитарное этнократическое тоталитарное государство не сможет продержаться исторически длительный период. Как результат: нарастание конфликтов внутри страны и постепенный (или же резкий) распад Украины на несколько государственных образований по существующим или вновь образовавшимся историко-культурным границам. В перспективе – поглощение отдельных пограничных территорий соседними государствами, к которым местное население имеет культурно-историческое тяготение. К сожалению, реализация и этого сценария невозможна без конфликтов.

Третий. Украина – государство, интегрированное в «европейскую жизнь», принявшее так называемые «европейские ценности» и ожидающее приема в Евросоюз. Общество согласилось с необходимостью формирования «политической украинской нации» и, как следствие, на быстрое преодоление этнических, культурных, национальных, религиозных и т.д. различий. Украинский национализм отодвинут на обочину исторического процесса, становится уделом маргиналов. Но при этом сохраняется антироссийский курс и антироссийская пропаганда, общественному остракизму подвержены все, кто открыто заявляет о себе как о русских людях, принадлежащих к русской духовной и культурной традиции.

Четвертый. Украина – демократическое федеративное государство, не знающее идеологического диктата, но имеющее открытые границы и с объединенной Европой, и с Россией. Внутри страны каждая из федеральных земель имеет широкие полномочия, благодаря чему русское, венгерское, русинское, гагаузское и т.д. население обладает широкими правами, что позволяет, с одной стороны, этой части населения успешно продолжать собственное национально-культурное развитии, а всей Украине – общегосударственное строительство.

Какой из этих сценариев наиболее реалистичен? Пока – первый или второй. Даже третий сценарий – утопический, потому что украинские националисты, правящие сегодня бал, с таким вариантом развития событий не согласятся никогда. А уж четвертый сценарий – это вообще что-то из разряда фолк-хистори. Впрочем, всё может быть. Крым же «вернулся в родную гавань» мирным путем…

* * *

«Его пример другим наука» – написал когда-то Александр Сергеевич Пушкин. Украинский пример – наука нам, гражданам России, во многих отношениях. Во-первых, совершенно ясно, что единое историческое сознание – фундамент единства страны, на котором зиждется не только государственность, но и само историческое существование народа или содружества народов. При этом единое историческое сознание – целый комплекс важнейших исторических событий, единая оценка которых отточена веками общей исторической судьбы, а признание этой оценки и обозначает, собственно говоря, принадлежность к народу; это и вполне реальное ощущение человеком причастности собственной, отдельной, частной судьбы к чему-то большому, значимому, великому, причастности современных поколений к исторической судьбе своего народа, понимание ими исторической и нравственной ответственности за свою землю и свой народ перед прошлыми и будущими поколениями.

Во-вторых, единое историческое сознание не может возникнуть из лжи и фальсификаций: такие фальсификаты, как «Велесова книга» и «Джагфар тарихы», фантасмагорические «Новая хронология» и «Гиперборея» и прочая якобы «историческая» белиберда только разрушают единство исторической памяти народа.

В-третьих, не стоит впадать и в другую крайность — уповать только на некое «объективное историческое знание» и отстраняться от национальных приоритетов в истории. В отечественной исторической науке подобный подход сохраняет влияние, и можно встретить утверждение, что чувство патриотизма является серьезной помехой на пути овладения тем самым пресловутым «объективным историческим знанием» и по этой причине, например, отрицается вклад Михаила Ломоносова в развитие исторической науки, а его исторические воззрения объявляются ненаучными.

Но под видом «объективности» в историческое сознание народа может вноситься полнейшая сумятица. В так называемом «Историко-культурном стандарте», на основе которого сегодня пишутся школьные учебники истории, есть «Примерный перечень “Трудных вопросов истории”». Создание такого перечня – дело полезное, в исторической науке и в самом деле немало сложных, не имеющих однозначного решения проблем. Однако… Вот два примера «трудных» вопросов: «Существование древнерусской народности и восприятие наследия Древней Руси как общего фундамента истории России, Украины и Беларуси»; «Присоединение Украины к России (причины и последствия)». Но «трудными» они стали усилиями… украинских и белорусских националистических кругов, которые начали интерпретировать их, исходя из интересов собственного нациостроительства. Иначе говоря, российским школьникам предлагают смотреть на эти исторические проблемы не с точки зрения российских интересов, а «глазами» украинских и белорусских националистов. Кстати, в перечне вопросов есть и еще один: «Исторический выбор Александра Невского в пользу подчинения русских земель Золотой Орде». Следовательно, школьники должны задуматься и о том, кем был Александр Невский: предателем или героем? По сути дела, под предлогом некой «объективности», под сомнение ставятся важнейшие компоненты единого исторического сознания нашего народа.

Вот и приходится в очередной раз повторять: вопрос о разработке новой официальной интерпретации истории России, которая послужила бы дальнейшему существованию и развитию единого исторического сознания народа, остается открытым. Но это – уже другой, большой и серьезный разговор.

Украина > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 10 апреля 2018 > № 2579560 Сергей Перевезенцев

На расходящихся курсах

Исторические лабиринты Украины и России

Георгий Касьянов – доктор исторических наук, заведующий отделом новейшей истории и политики Института истории Украины Национальной Академии наук Украины, профессор кафедры истории Киево-Могилянской академии.

Резюме Даже при «смене власти» в Киеве вряд ли можно будет говорить о радикальном изменении курса исторической политики. Разве что ожидать менее интенсивного расширения националистического нарратива истории и памяти и более взвешенного «переосмысления» советского опыта. Диалог о прошлом с Россией будет возможен только на академическом уровне, и то лишь на нейтральных площадках.

Существует ряд причин, по которым Украина и Россия вряд ли в ближайшие десятилетия договорятся по вопросам «общего прошлого». Некоторые из них определяются текущей политической конъюнктурой, позволяющей сближаться или расходиться во мнениях и репрезентациях прошлого. Многое зависит от интересов, амбиций и уровня общей и политической культуры правящего класса, культурных и политических элит, региональных и геополитических раскладов, состояния дел в экономике и социальной сфере и т.п. А некоторые имеют фундаментальный характер, определяемый обстоятельствами, не зависящими от желаний и мнений участников процесса, например, задачами построения нации и хоть в чем-то суверенного государства. Именно о них и пойдет речь далее.

«Национализация» прошлого

В конце 1980-х – начале 1990-х гг. на Украине коллективными усилиями историков, политиков и культурных элит был создан (или воссоздан) стереотипный вариант национальной истории, характерный для любого европейского национального проекта идентичности, знакомого нам из истории последних двухсот лет. Сверхзадачей, технически достаточно простой, было превращение нации в субъект истории.

Для этого нужно было изъять и узаконить «свою» историю из ранее общего воображаемого и реального культурно-исторического пространства, сформированного в советское время. Территориальные рамки такого пространства были обозначены политическими границами 1991 года. Что касается временных – исходной точкой стала Киевская Русь (как начало государственности), однако и догосударственные времена не игнорировались как предыстория. В качестве коллективного Я, собственно того самого субъекта истории, выступила украинская нация. Процесс отделения от ранее общего прошлого означал и его передел. «Национализация» означала присваивание пространственных и временных сегментов, оказавшихся на политически суверенной территории. Впрочем, соседи занимались тем же.

С задачей, «поставленной самой жизнью», справились достаточно быстро и легко. Была написана и узаконена в школьном курсе, в академических трудах, публицистике, медиапроектах «биография нации», предполагающая по меньшей мере тысячу лет непрерывного ее существования когда в культурных, когда в государственных формах. Украина получила свой миллениум непрерывного существования и присутствия как субъекта европейской истории.

Государство этот проект одобрило. С обществом ситуация оказалась сложнее. Учитывая разнообразие и неравномерность исторического и цивилизационного опыта разных регионов современной Украины, окончательно соединившихся в политическое целое в 1954 г., идея одного, объединяющего или объединительного исторического нарратива сталкивалась с разным прочтением «единой» истории в разных регионах. В начале 1990-х гг. даже звучали предложения писать разные учебники истории для разных частей Украины, вполне ожидаемо отвергнутые политическим центром.

Проблема заключалась не только и не столько в самой идее общеукраинской истории, сколько в способе ее «упаковки». Рамкой общей, объединяющей истории стал этнонациональный нарратив, представляющий прошлое Украины как историю этнических украинцев, в свою очередь представляемых как сообщество языка, культуры, а в некоторых случаях даже как кровное сообщество. В результате приблизительно четверть населения Украины оказалась в роли исторических гостей, которым предлагалось чувствовать себя как дома, но не забывать о своем статусе людей пришлых – конечно, не столько в тексте, сколько в контексте.

К концу 1990-х гг. для некоторой части общества, способной к рефлексии и анализу, стало очевидно, что такая версия биографии нации содержит потенциально опасные составляющие.

Во-первых, некоторые из «гостей» вполне могли претендовать на статус автохтонного населения: евреи, крымские татары, поляки, русские, греки. Более того, у некоторых из них существовали вполне сформированные представления о своей роли в истории Украины, нередко не совпадающие с официальным нарративом. Во-вторых, такой вариант «общей» истории содержал элементы культурно-этнической эксклюзивности, ксенофобии, культурной нетерпимости. Способы репрезентации исторической роли Другого (например, поляков или крымских татар) вызывали вопросы, не только связанные с политической корректностью и соответствием «европейским стандартам», но и с перспективами интеграции. В-третьих, ареал исторического и нынешнего компактного обитания некоторых из «гостей» совпадал с внешним политическим периметром: Крым (крымские татары и русские), Юг–Восток (греки, русские, немцы), Закарпатье (венгры, русины), Бессарабия и Буковина (румыны). Более того, несовпадение региональных версий прошлого с предлагаемой и продвигаемой «общенациональной» довольно скоро стало предметом политической инструментализации и мобилизации региональных элит.

Эти проблемы присутствовали в повестке дня не только политических акторов, заинтересованных в их утилитарном использовании, но и у той части общества, где вопрос о единстве прошлого ради единства настоящего рассматривался в контексте диалога, а не идеологического администрирования. Уже почти двадцать лет с разной степенью интенсивности на Украине обсуждается проблема интеграции Другого в (обще)украинский национальный нарратив. Происходит постепенное смещение в сторону понимания украинской истории не как культурно-эксклюзивного нарратива титульной нации, а как пространства взаимодействия и взаимопроникновения культур, что не сбрасывает со счетов их противоречий и конкуренции. Впрочем, такое понимание пока является приятным, но маловлиятельным дополнением к рамочному этно-эксклюзивному нарративу, который не только доминирует, но и радикализируется в связи с территориальными потерями и войной в Донбассе.

До середины первого десятилетия третьего тысячелетия региональные версии истории и памяти соприкасались только с упомянутым рамочным «общенациональным» нарративом, достаточно спокойно уживаясь с ним. Конфликтный потенциал пребывал в фазе неглубокого сна. В Донбассе и Крыму, и в значительной мере на юго-востоке без особых проблем культивировалась советско-ностальгическая версия памяти, в Галиции – националистическая. В Центральной Украине вполне комфортно сосуществовала доминантная версия и советско-ностальгическая.

Начиная с 2005 г. наблюдается эскалация исторической политики, направленная на укрепление и радикализацию этно-эксклюзивной версии украинской истории. По инициативе президента Виктора Ющенко в стране и за ее пределами была развернута масштабная кампания, призванная представить голод 1932–1933 гг. (Голодомор) как акт геноцида украинцев тоталитарным режимом. Параллельно под предлогом очищения символического пространства страны от памяти об организаторах Голодомора предпринята попытка «декоммунизации» – ликвидации памятников деятелям «коммунистического режима», впрочем, довольно вялая.

Эти действия сопровождались интенсивным продвижением исторических сюжетов, связанных с героической борьбой против внешних поработителей. В официальной исторической политике выстроился фактографический ряд, объединяющий в одну смысловую линию битву под Конотопом (1659 г.), уничтожение гетманской столицы Батурин (1708 г.) и переход гетмана Ивана Мазепы под руку Карла XII, ликвидацию Гетманщины в конце XVIII века, бой под

Крутами 29 января 1918 г., деятельность Организации украинских националистов (ОУН) в 1929–1954 гг. и Украинской повстанческой армии (УПА, 1942–1950). Нетрудно заметить, что в этой галерее портреты внешних поработителей представлены Россией и Польшей.

Вообще-то эта линия уже существовала в школьных и вузовских программах, акцентирование именно националистического сегмента истории было свежей вишенкой на торте. Оно обеспечивалось как официальной политикой памяти (различными формами публичного чествования), так и публичными хеппенингами. Например, с 2008 г. националистические партии проводят в Киеве 1 января факельные шествия в честь дня рождения Степана Бандеры. В 2005–2010 гг. звания Героя Украины удостаиваются главнокомандующий УПА Роман Шухевич и вождь ОУН Бандера, выпускаются марки и памятные монеты с их портретами, 65-ю годовщину УПА пытаются отметить на общенациональном уровне и уравнять в правах ветеранов УПА с ветеранами Второй мировой войны.

Усиление националистической составляющей национального исторического нарратива и его Drang nach Osten натолкнулось на противодействие сторонников советско-ностальгического нарратива истории и памяти. Эпоха относительно мирного сосуществования закончилась. Борьба за прошлое стала важной частью борьбы за власть и умы избирателей. Конфликтующие версии прошлого, используемые и радикализируемые политиками в интересах борьбы с оппонентами, вовлекали в схватку население и вычерчивали все более четкую линию разделения и непримиримости, совпадающую с региональными политическими предпочтениями. Любая карта парламентских и президентских выборов 2004–2014 гг. почти идеально накладывается на карту разных представлений о прошлом. Активные и пассивные сторонники «национализированной» истории Украины сосредоточились в западных и центральных регионах, противники – в восточных и юго-восточных. Здесь историей управляли Партия регионов и коммунисты.

При Викторе Януковиче, в общем, не претендовавшем на особое мнение в «вопросах истории», конфликт продолжался, иногда в насильственных формах (достаточно вспомнить уличные потасовки во Львове, Тернополе, Киеве, Одессе, участившиеся случаи вандализма, взрыв бюста Сталина в Запорожье). Были предприняты не слишком убедительные попытки нейтрализовать националистическую составляющую национализированной истории – Бандеру и Шухевича суды лишили звания Героя Украины, несколько отредактированы тексты школьных учебников.

После 2014 г. «вопросы истории» превратились в ответы. Территориальные потери, война на востоке и роль России в этих процессах трансформировали ее из учредительного Другого в главного врага. В последнюю субботу ноября 2015 г., выступая с традиционной ежегодной речью в День памяти жертв Голодомора, президент Петр Порошенко назвал голод 1932–1933 гг. проявлением «многовековой гибридной войны, которую Россия ведет против Украины». В марте 2017 г. на торжественном заседании Верховной рады, посвященном столетию украинской революции 1917–1921 гг., глава Украинского института национальной памяти Владимир Вятрович сообщил, что в настоящее время продолжается «наша столетняя война за свободу». Война с Россией.

Эти высказывания – лишь два примера, иллюстрирующих общее понимание нынешним правящим классом смысла и содержания истории украинско-российских отношений и их «исторических предпосылок». Это не только понимание, но и вполне осмысленная дискурсивная стратегия: Россия – исторический Другой, в прямом и переносном смысле. Это хищный, опасный и коварный Alien с кислотой вместо крови, ядовитой слизью, сочащейся из зубастой пасти, главная задача которого – пожрать Украину.

Процесс «декоммунизации», запущенный специальными законами в апреле-мае 2015 г., помимо намерения изъять из символического пространства советское прошлое, имел выразительную антироссийскую составляющую. Самый впечатляющий пример – настойчивость власти в переименовании Кировограда. Местный референдум показал, что подавляющее большинство жителей города хотят вернуть его историческое название – Елизаветград, однако оно оказалось категорически неприемлемым. Императрицу декоммунизировали, город переименовали в Кропивницкий, по имени драматурга, родившегося здесь в XIX столетии.

«Декоммунизация» сопровождается интенсивным продвижением националистического нарратива памяти. Везде, где только возможно, националистические партии, представленные в местных выборных органах власти, маркируют символическое пространство именами и названиями из своего уже прикосновенного запаса. За последние два года в Центральную Украину перебрался Бандера: улицы и проспекты его имени появились в Белой Церкви, Киеве, Сумах, Броварах, Житомире, Коростене, Хмельницком, Шепетовке, Полтаве, Бердичеве, Кременчуге и Умани. В Черкассах и Хмельницком без согласия местных властей установлены памятные знаки вождю ОУН.

Продолжаются попытки превратить в общенациональный символ Украинскую повстанческую армию, обычно упоминаемую в связке с ОУН. В октябре 2014 г. президент Порошенко учредил новую памятную дату – День защитника Украины – 14 октября, символический день создания УПА. В государственной пропаганде культивируется героический миф об «армии непокоренных», сражавшихся с двумя тоталитаризмами (нацистским и московским). Разумеется, он не включает нежелательные для огласки страницы истории УПА (например, массовое истребление поляков на Волыни в 1943 г.). Само собой, главный вектор этого мифа – борьба с русским/российским империализмом, актуализируемая войной на Востоке (Верховная рада на четвертом году войны официально признала Россию государством-агрессором и оккупантом).

«Украина – не Россия», Россия – не Украина

Содержание и направленность описанных выше процессов определяется не только логикой построения национального нарратива или интересами разных сегментов политического класса и общества Украины. Достаточно серьезную роль в них играла Россия.

Здесь нетрудно заметить некоторые общие с Украиной проблемы в разработке и реализации исторической политики. Во-первых, необходимость создания общего, рамочного, объединительного нарратива, склеивающего в единое целое политическую нацию, то сообщество, которое Борис Ельцин называл «россияне», а Владимир Путин – «российской нацией». Во-вторых, необходимость разобраться с советским наследием, с «тоталитарным прошлым». В-третьих, решить проблему региональных или этнонациональных нарративов прошлого, сформировавшихся или восстановившихся в 1990-е годы.

Российский правящий класс избрал инклюзивную модель истории и коллективной памяти, в качестве объединительной рамки вполне ожидаемо выступила «история государства российского». Советский период был интегрирован в объединяющий нарратив с центральным мифом о «Великой Победе» как общем деле всех народов России. Более того, если говорить о государственности, советский период вполне успешно соединился с имперским. Региональные нарративы остались «при своем», над ними по крайней мере на уровне школьной истории преобладает федеральный стандарт, продвигающий «общую историю», где в контексте доминирует идея особой роли русских в прошлом и настоящем.

Если во внутренней исторической политике инклюзивная модель предполагает смазывание, нивелирование этнонационального компонента, то во внешней наблюдается совсем другая картина. С середины 2000-х гг. все более активным принципом становится этнокультурный и конфессиональный ирредентизм. Одним из компонентов идеи «Русского мира» оказывается «общая» история русских в России и русских в ближнем и дальнем зарубежье. В силу исторической, интеллектуальной культурной традиции в эту общую историю включают не только собственно этнических русских, но и украинцев.

Для подавляющего большинства представителей российского правящего класса, культурных элит и способного к рефлексии населения украинцы не являются радикально Другим. Украинцы – это те же русские, решившие отделиться по странному капризу судьбы или же вследствие происков или обмана внешних сил (в XIX–XX веках – немцев или поляков, в XXI веке – «Запада»). Факт украинской государственности воспринимается как злая шутка истории, недоразумение, особенно в контексте «общей истории», где украинцы всегда были частью единого культурного, политического и государственного пространства, за исключением, может быть, Западной Украины («галичан» в общем готовы признавать коллективным Другим).

Именно эти «особенности восприятия», легко транслируемые в конкретные действия, вызывали, вызывают и будут вызывать раздражение и противодействие как правящего класса, так и значительной части политических и культурных элит Украины, а к настоящему времени – и большинства части активного населения страны. Любые попытки объединения в рамках «общей» истории, обычно сопровождающие другие интеграционные проекты (единое таможенное или экономическое пространство, православие и т.п.) обречены на противодействие. И в это противодействие включаются не только этнические украинцы, но и значительная часть этнических русских, в том числе тех, кто может не соглашаться с «внутренней» исторической политикой Украины.

С середины 2000-х гг. интеграционные устремления российского политического руководства осуществлялись с помощью «мягкой силы»: культурных проектов, сотрудничества в гуманитарной сфере, расширения контактов. Эта политика, по крайней мере на уровне исполнения, не выглядела хорошо продуманной стратегией. В значительной мере она адресовалась той части населения, которая и так была вполне лояльна к России и русской культуре. Такой подход, особенно когда он приобретал региональное воплощение, реализуясь в русскоязычных регионах, во-первых, вызывал подозрения в попытках создать «пятую колонну», во-вторых, нередко осуществлялся достаточно топорными методами, демонстрирующими неуважение и пренебрежение к чувствам сторонников и носителей национализированного нарратива украинской истории. В-третьих, он слишком уж явно вписывался в поддержку внутриукраинских политических сил (Партии регионов, коммунистов) и таким образом способствовал политической поляризации Украины и опять-таки был примером вмешательства.

Если же говорить о других сегментах, то, например, сторонниками культурного и политического суверенитета на Украине это воспринималось как вмешательство во внутренние дела и экспансия, своего рода культурный «неоимпериализм». «Общая история» как предложение, от которого нельзя было отказываться, воспринималась особенно болезненно, поскольку именно своя история наряду с языком считалась и была фундаментом отдельной идентичности, коллективного Я. Достаточно вспомнить ряд неудачных попыток создания общего учебника или общего пособия по истории для учителей – даже исключительно академические проекты вызывали недовольство политически активной общественности, видевшей в них посягательство на суверенитет идентичности.

Усугублению противоречий способствовала и внутрироссийская политика, особенно заметная на уровне медиа, представляющая украинский исторический нарратив и его публичные репрезентации почти исключительно как фестиваль звероподобных националистов.

Войны памяти 2007–2010 гг. между Россией и Украиной, где инициатором выступала Россия, только радикализировали украинский национальный исторический нарратив и усиливали то, что Aлександр Астров, говоря о странах Балтии, назвал онтологической озабоченностью, которой страдали элиты обеих стран. В России она проявлялась в страхе навсегда «утратить» Украину, основанном на мифе о том, что Россия может быть мировой державой или империей только имея Украину как часть «себя» (о геополитических соображениях, расширении НАТО и пр. я сейчас не рассуждаю). На Украине – в страхе утратить самодостаточность под давлением «большого брата», объятия которого обещают быть настолько крепкими, что могут привести к удушению.

Эта озабоченность могла только обостриться в связи с экскурсами высшего политического руководства в историю. Алармистские ожидания впервые проявились после обращения Владимира Путина к вопросам истории украинской государственности и территориального формирования на саммите НАТО в Бухаресте в 2008 году. Уже в 2014 г. эти ожидания оправдались: обращение к истории Украины представителей правящего класса России, как оказалось, имело вполне утилитарный смысл: обоснование создания нового федерального округа на полуострове с помощью российских ЧФ/ВС, «поплывших совсем в другом направлении», «проекта “Новороссия”», российского «неформального» присутствия в непризнанных ДНР/ЛНР. История стала частью информационной и горячей войны, что только усугубило радикализацию национального и националистического нарратива истории и памяти на Украине. Потеря Крыма и война на востоке страны служат отличным подтверждением той части этого нарратива, которая представляет Россию извечным врагом, поработителем и эксплуататором украинцев.

Что дальше?

Нынешняя ситуация в украинско-российских отношениях (можно ли их назвать отношениями?) не предполагает каких-либо изменений исторической политики двух стран. История пошла на фронт, возможно, в большей степени на Украине, чем в России. В последней история Украины как некое самостоятельное явление признается разве только в академических трудах. На уровне школьной истории, формирующей историческое сознание, Украина как субъект практически отсутствует.

Украине теперь нужно не только доказывать право на самостоятельное существование с помощью исторических аргументов, но и использовать историю для мобилизации. Один из популярных проектов, призванных просвещать и наставлять на путь истинный русскоязычное население страны, называется «Ликбез. Исторический фронт». Нынешний правящий класс безусловно будет использовать «вопросы истории» для политической и военной мобилизации. Лучшим свидетельством является прямая и негласная поддержка героического культа УПА и ОУН, пропаганда тех эпизодов истории, которые связаны с «борьбой Украины против России», – вплоть до тех времен, когда стран с таким названием не существовало.

Стоит ли ожидать изменений в исторической политике Украины в случае смены власти? Прежде всего, заметим, что «смена власти» на Украине – скорее метафора, чем понятие, отражающее реальные сдвиги. Украинский правящий класс превратился в своего рода эрзац советской номенклатуры: все топ-деятели, появляющиеся то в центральных офисах, то в тюрьме, то опять в офисах, рекрутируются из обоймы, существующей уже почти двадцать лет. Нынешний президент начинал политическую карьеру как один из основателей Партии регионов. Наиболее ожидаемый кандидат на место в кабинете на Банковой начинала свой драматический путь в политике почти двадцать лет назад.

Даже два масштабных массовых восстания, названных революциями, не поколебали эту систему: меняются (становятся толще) лица и кошельки, могут варьироваться названия, пошив костюмов и способность к владению языками, но не обновляется кадровый состав правителей, их привычки, инстинкты, мировосприятие. Часть этого мировосприятия – наличие государства Украина. Этот факт предопределяет способ исторического обоснования любой украинской власти. Президент, успешно справлявшийся с проблемами российско-украинских отношений, был автором книги «Украина – не Россия». Наиболее «пророссийский» президент, нашедший убежище в России, не посягнул на классический национальный нарратив, сделав уступку только в вопросе о признании Голодомора геноцидом.

Самостоятельная (в смысле физическом) Украина возможна только при наличии своей, отдельной биографии. В этой биографии обязательно должен присутствовать Другой, которому Украина будет противопоставляться.

Исторически эту роль играли Польша и Россия. С Польшей, несмотря на нынешние острые противоречия именно по вопросам прошлого, рано или поздно удастся договориться. Во-первых, сегодняшний конфликт – стычка между двумя взаимоисключающими националистическими нарративами, которую ее участники, особенно на Украине, пытаются представить как межгосударственный и даже межнациональный конфликт. Во-вторых, в отличие от России, польские элиты не испытывают трудностей в признании за Украиной права на самостоятельное существование. Украина для Польши – хоть и близкий, но все-таки Другой. И здесь мы имеем дело не столько с противопоставлением, сколько с сопоставлением, причем с обеих сторон.

2018-2-2-5

В случае с Россией ситуация гораздо сложнее. Главная проблема – скорее мировоззренческого характера: признание за Украиной и украинцами права на историческую и политическую субъектность, реализуемую в самостоятельной, отдельной истории и государственности. Не столь заметная, но не менее важная проблема: репрезентации образа Украины и украинцев в российском медийном и публичном пространстве. Ни портрет заблудившихся или обманутых Западом исторических кровных братьев, ни картинка клинических ксенофобов, подпрыгивающих под речевку и молящихся на вышиванку и Бандеру, ни образ идиотов, искренне верящих в то, что их предки выкопали Черное море, представляемые российской публике, никак не способствуют «историческому взаимопониманию». Стоит обратить внимание на то обстоятельство, что удельный вес респондентов в России, отрицательно относящихся к Украине и украинцам, значительно превышает те же показатели отношения к России на Украине.

На Украине после событий, начавшихся «русской весной» 2014 г. и продолжающихся по сей день, исторический образ России как угнетателя и агрессора получил практическое обоснование. Даже при «смене власти» вряд ли можно будет говорить о радикальной смене курса исторической политики. Можно ожидать разве что снижения интенсивности расширения националистического нарратива истории и памяти и более взвешенной политики в сфере «переосмысления» советского опыта. Какой-либо диалог о прошлом с Россией возможен разве что на академическом уровне, и то лишь на нейтральных площадках, и вряд ли в Минске.

Отталкиваясь от российского берега, украинский правящий класс, часть элит и поддерживающие их в этом отношении граждане по логике вещей должны были бы двинуться в сторону противоположного Другого – «Запада», если точнее – «Европы». Однако и здесь все не так просто. Нетрудно заметить двойственность в отношении к этому воображаемому «Западу», определяемую не только наличием части общества, настроенной пророссийски, или сторонников «славянского единства». Двойственность обнаруживается и в явном или скрываемом восприятии этого «Запада» и Европы как некой высшей инстанции и субстанции, к которой и хочется быть поближе, и не хочется испытывать комплекс неполноценности.

Здесь «нативисты», с одной стороны, пытаются отыскать и привести в качестве исторических аргументов принадлежность к «европейской истории» – тут и Киевская Русь как крупнейшее восточноевропейское государство, и Anna Regina, королева Франции, и участие казаков в европейских войнах середины XVII столетия, и «первая в Европе конституция» Пилипа Орлика, и Мазепа, выбравший европейского короля, и многое другое. С другой, «Европа» нередко представляется и воспринимается как ненадежный союзник, склонный к предательству украинских интересов, пораженный вирусом русофилии. Тут украинская версия вполне вписывается в известный восточноевропейский сценарий, прошедший путь от нареканий на кундеровскую «украденную Европу» до подъема этнонационализма и популизма 2000-х гг., четко совпавших с периодом вступления в Евросоюз. В исторической политике Украина повторяет сценарий западных соседей: по мере приближения к «Западу/Европе» в стране радикализируется этнонациональный нарратив, в котором все более значительными становятся деятели и организации, явно противоречащие ценностям «объединенной Европы».

Как и своим ближайшим западным соседям, украинскому правящему классу нужно сочетать, например, признание Холокоста неким мерилом «европейскости» и частью общей памяти и ответственности – и воспевание на государственном уровне лиц и организаций, политические программы и практические действия которых имели откровенно антисемитский характер. Более того, эти организации были причастны к преступлениям против человечности. И здесь «Европа» оказывается раздражающим и докучливым ментором, которого, впрочем, можно игнорировать, хотя бы потому что «входной билет» в Евросоюз не только не прокомпостирован, но еще и не куплен. Сам ментор занят более животрепещущими, по его мнению, вопросами и даже не может развести руками: их всего две, и нужно что-то делать с непробиваемой коррупцией, имитацией финансируемых им реформ, сопротивлением бюрократии, анархией, ростом преступности, едва дышащей экономикой, массовым обнищанием и т. п. В лучшем случае можно пожать плечами, но и на это нет сил. И возможно, желания.

Цицерон считал историю учительницей жизни, Гегель ему возражал, утверждая, что уроки истории состоят в том, что они ничему не учат. Может быть, когда-нибудь в этом заочном споре победит римлянин, но пока прав немец. По крайней мере в российско-украинской истории с историей, происходящей, кажется, в Европе.

Украина. Россия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 10 апреля 2018 > № 2579551 Георгий Касьянов

Встреча с руководством Российской академии наук и Курчатовского института.

В ходе посещения Курчатовского института Президент провёл встречу с руководством Российской академии наук и Национального исследовательского центра «Курчатовский институт».

В.Путин: Добрый день, уважаемые друзья!

Сегодня мы встречаемся на площадке Курчатовского института – научного центра, безусловно, с легендарной историей, который и сегодня динамично развивается – вот сейчас мы только об этом говорили, и Михаил Валентинович подробно об этом рассказывал, показал, как идёт работа центра. Необходимо, чтобы такие мощные научные центры были не только в Москве, не только в ведущих регионах, столичных, но и по всей стране.

В последние годы мы уделяли самое пристальное, серьёзное внимание наращиванию научного потенциала и добились заметных качественных изменений. Развивали научную инфраструктуру, в том числе и в университетах.

Создание сети федеральных университетов позволило нам укрепить не только образование, но и научное пространство в целом. Отмечу, что, например, Крымский федеральный университет – на тот момент Таврический – окончил, как известно, и основатель Курчатовского института Игорь Васильевич Курчатов.

На Совете по науке и образованию, в Послании Федеральному Собранию были определены дальнейшие шаги по развитию науки на всей территории страны. Мы с вновь избранным президентом [Российской академии наук А.Сергеевым] тоже не так давно встречались и тоже об этом говорили. Приняты решения о формировании установок класса мегасайенс в Новосибирске и в подмосковном Протвино.

На базе ведущих вузов – в Калининграде, в Поволжье, на юге страны, в Сибири и на Дальнем Востоке – будут созданы крупные научные центры. Собственно говоря, они создаются вовсю. Они призваны существенно усилить нашу конкурентоспособность, стать центрами притяжения для лучших зарубежных учёных, для наших молодых исследователей.

Новые технологические пространства должны формироваться не только вокруг известных, ведущих университетов и научных центров.

Собственно, весь наш проект пространственного развития страны, о котором, как вы могли заметить, говорилось и в Послании, направлен на создание условий для творчества людей, чтобы они объединялись, формировали новые исследовательские коллективы. Чтобы везде, по всей России открывались возможности для самореализации, для интересной работы и насыщенной, полноценной жизни.

И конечно, нужно и дальше повышать социальный статус учёных, конструкторов, инженеров – всех, кто двигает отечественную науку вперёд, добивается настоящих прорывов.

В общих чертах давайте об этом поговорим. У нас ещё следующее мероприятие будет сейчас.

Пожалуйста, прошу вас.

А.Сергеев: Уважаемый Владимир Владимирович! Уважаемые коллеги!

В соответствии с законопроектом о поправках к 253-му федеральному закону, который Президент нашей страны сейчас внёс, Российская академия наук получает значительные дополнительные полномочия. И академии в том числе поручается прогнозирование процессов научно-технологического, социально-экономического развития и вынесения своих предложений на уровень государственной власти. Это очень большая ответственность. И часто власть и общество ждут от Академии наук постановки новых крупных проектов.

В Послании Президента Федеральному Собранию одна из поставленных стратегических задач – это пространственное развитие страны, обеспечение связанности территорий и их устойчивое развитие, преодоление разницы уровня жизни. Вообще пространственное развитие нашей страны всегда было и останется, я думаю, навсегда своеобразной национальной идеей. И в нашем сознании огромное пространство страны всегда было признаком её величия. Сегодня нам жизненно необходимо освоение пространства страны на новом научно-технологическом уровне. Я хочу рассказать о нескольких проектах, которые мы сейчас обсуждаем и выдвигаем в этом отношении.

Учёными Российской академии наук, Московского государственного университета, авторитетными экспертами в тесном сотрудничестве с органами государственной власти и компаниями недавно завершена разработка концепции проекта стратегии пространственных транспортно-логистических коридоров на территории Российской Федерации, соединяющих Азиатско-Тихоокеанский регион и Европейский союз. Эта концепция предусматривает формирование условий для комплексного развития Сибири, Дальнего Востока, Арктики посредством создания двух пространственных транспортно-логистических коридоров, которые базируются на новой высокоскоростной железнодорожной магистрали и Северном морском пути. Между этими «коридорами» формируется решётка транспортных энергетических информационно-коммуникационных инфраструктур, которые становятся каркасом для создания и развития экономических зон с созданием предприятий высоких технологических укладов и закреплением трудоспособного населения. В концепции предусматривается возможность дальнейшего продолжения их направления в Японии и Корее и последующего развития в направлении Соединённых Штатов Америки.

Расчёты показывают, что этот проект экономически выгоден по сравнению с суммой менее крупных проектов, которые решают задачу модернизации экономики по частям. Положения этого проекта обсуждались и в аппарате Совбеза, в Аппарате Правительства и Совета Федерации, различных министерствах. И мы бы просили Вас, Владимир Владимирович, о возможности доложить Вам более подробно об этом проекте в ближайшее время со всеми разработками.

Другим стратегически важным проектом пространственного развития могло бы стать создание национальной системы космического мониторинга всей территории страны – своеобразной интерактивной электронной карты с пространственным разрешением около одного метра. Современные космические радиоэлектронные, оптоэлектронные и коммуникационные технологии позволяют сейчас обновлять такую карту несколько раз в день, а в будущем время обновления может составить минуты. То есть таким образом мы можем, по существу, следить за динамикой жизни страны.

Следующий класс крупных проектов – это сетевые проекты развития территории на основе применения новых технологий в конкретных научно-технических направлениях. Таким примером могло бы стать сооружение по всей территории страны десятков центров ядерно-лучевой медицины, оснащённых отечественным оборудованием.

На сегодняшний день, к сожалению, приходится констатировать, что наша страна – признанный мировой лидер и в физике высоких энергий, и в ядерной физике – попала в зависимость от зарубежных производителей практически по всем позициям и упустила гигантский мировой рынок в этом направлении. Это особенно недопустимо в условиях, когда поставлена важнейшая задача борьбы с онкологией и достижения среднего возраста 80+ к 2030 году.

Необходимо подчеркнуть, что российская фундаментальная наука и отраслевая наука обладают всеми необходимыми компетенциями и технологиями для того, чтобы у нас в стране были сделаны и отечественные установки позитронно-эмиссионной томографии, и киберножи, протонная терапия, производство радиофармпрепаратов. Эти компетенции необходимо как можно скорее запустить в дело и использовать по всей территории страны. Это большой, серьёзный проект на всю страну, и это могло бы быть совместным делом и для Академии наук, и для Курчатовского института, и для «Росатома», и для Минздрава.

Мы с Михаилом Валентиновичем обсуждали этот проект, обсуждали и с руководителями «Росатома», Минздрава. Мы готовы в самое ближайшее время представить свои предложения.

Говоря о пространственном развитии страны, необходимо обратить внимание на неравномерность современного состояния регионов в этом отношении. Есть регионы традиционно наукоориентированные, есть столичные регионы, есть Новосибирск, Томск, Казань. Но есть регионы, требующие по разным причинам особого отношения. Я коротко хочу остановиться на двух из них – это Дальний Восток и Крым. Для этих регионов необходима отдельная программа научно-технического развития, поддерживаемая из центра.

Мы знаем, под каким демографическим давлением находится сейчас Дальневосточный округ, с одной стороны. С другой стороны, не прекращается отток молодых, хорошо образованных кадров в центральную часть страны.

Что необходимо сделать для закрепления научной молодёжи? Конечно, нужны достойные условия жизни, зарплата, комфортная городская среда. Но не менее важно организовать крупные якорные проекты, в которых было бы интересно работать. Причём это должны быть проекты конкурентные, быстрорастущие, опережающие технологически развитых соседей.

Мы предлагаем три проекта. Они согласованы и с Юрием Петровичем Трутневым, и обсуждались в течение нескольких месяцев у нас в Академии наук и с Михаилом Валентиновичем. Это создание пилотного центра ядерно-лучевой медицины. Первое.

Второе – комплексный проект освоения глубоководных ресурсов Тихого океана. И третье – строительство синхротрона на острове Русский. Михаил Валентинович сегодня об этом немножко сказал. Руководство региона поддерживает эти предложения и готово предложить региональное софинансирование, для того чтобы эти процессы запустить.

Особого отношения заслуживает программа научно-технического развития Крыма. Крым долгое время не получал от украинской власти необходимых ресурсов для такого развития, но серьёзная наука там сохранилась. Более того, получив сейчас поддержку от Российского государства, крымские учёные исключительно мотивированы сегодня на научный подъём. Им надо помочь.

Российская академия наук уделяет самое серьёзное внимание подготовке проектов для Крыма, нацеленных не только на фундаментальные исследования, но и на конкретные предложения по технологическому, социально-экономическому и культурному развитию. Это проекты по поиску водных ресурсов, по освоению шельфа, по экологии, по созданию научно-исторического и культурного кластера «Ворота Крыма» в Керчи.

Владимир Владимирович, хочу Вас поблагодарить за полученную поддержку этих первых проектов. Впереди много других проектов и по развитию альтернативной энергетики Крыма, и по центру детской курортологии в Ялте, и по строительству крымской технологической долины. И мы надеемся на Ваше дальнейшее внимание и поддержку этих проектов.

Очень важным вопросом при обсуждении задач пространственного развития страны является ресурсное обеспечение труда учёных в регионах страны. В 2018 году в обеспечение майского Указа Президента осуществлено повышение зарплат учёных до 200 процентов от региональной зарплаты. Само по себе это, конечно, очень важное и долгожданное событие. Однако (я и Вам тоже докладывал) привязка увеличения зарплаты научного сотрудника к региональному уровню привела сейчас к очень сильному контрасту зарплат учёных, выполняющих исследования аналогичного научного класса и имеющих аналогичное признание в научной среде. И очевидно, что возникновение такой ситуации приведёт к дополнительной миграции учёных в столичные центры и ослаблению интеллектуального потенциала регионов, что сейчас недопустимо.

Я просто хочу напомнить всем коллегам, что в прежние времена для обеспечения развития регионов заработная плата в них, наоборот, поддерживалась чуть выше столичной, и использовался региональный коэффициент. Нам кажется, что диспропорцию необходимо в ближайшее время ликвидировать, поскольку занятия наукой в федеральных учреждениях должны оплачиваться, по мнению абсолютного большинства учёных, одинаково при одинаковом качестве и эффективности работы. Некоторое отличие может справедливо сохраниться в привязке зарплат научных сотрудников к соотношению стоимости потребительской корзины в указанных регионах.

Считаю, что эта задача решаема, и можно двигаться несколькими путями. Во-первых, это направление некоторых новых средств по повышению зарплаты в рамках выполнения госзадания. Мы все уверены, что экономика будет расти и эти средства будут появляться преимущественно в регионах. Во-вторых, перераспределение госзадания в соответствии с оценкой эффективности и качества работы, чем мы сейчас очень активно занимаемся с Федеральным агентством научных организаций. Наконец, нам кажется, что можно проекты, которые объявляются, и конкурсы, которые поддерживаются нашими фондами РФФИ, Российским научным фондом, сориентировать в поддержку конкретных крупных начинаний, которые идут в регионах.

Ну и, наконец, совершенно ясно, и мы тоже берём эту ответственность на себя, нужно разговаривать с крупными компаниями, для того чтобы те средства, которые они выделяли в развитие прикладной науки, были определёнными образом ориентированы на те регионы, которые требуют поддержки.

В целом мы со стороны Российской академии наук приложим все усилия для того, чтобы определить новые, наиболее интересные проекты пространственного, научно-технического развития страны, наполнить их научным содержанием и с нашей стороны обеспечить по возможности их, выполнение этих проектов, наполняя их необходимыми ресурсами.

Спасибо.

В.Путин: Спасибо.

Михаил Валентинович, есть что добавить?

М.Ковальчук: Вы знаете, во-первых, я хотел поблагодарить Вас, Владимир Владимирович, и руководство академии за то, что Вы в такой важный для Курчатовского института день приехали сюда. Это очень для нас почётно, важно. Спасибо большое. Это первое.

Второе. Мне кажется, что проведение сегодня нашего совместного заседания – руководства Курчатовского института и президиума Академии наук – это тоже знаковая вещь, потому что на самом деле два крупнейших потенциала страны фактически могут быть объединены. Собственно говоря, так и должно быть. На самом деле ведь у нас никогда не было никаких контрадикций.

У нас сегодня глубокое совпадение, я немножко открою тайну. Дело в том, что мы приготовили подарки друг другу, как оказалось. Мы приготовили подарок – портрет Анатолия Петровича Александрова, и они приготовили нам портрет Анатолия Петровича Александрова, который был директором Курчатовского института и президентом Академии наук.

Мы возим «нашего Христа на встречу с Магометом». То есть получается, что у нас единый ход мыслей, и это очень важно. Я в шутливой форме это сказал, а на самом деле это говорит очень о многом. У нас абсолютно одна корневая система. Курчатовский институт – вы все знаете, мы 75 лет для страны и мира – возник из академического института, из Ленинградского физтеха изначально была выделена эта лаборатория. То есть на самом деле корневая система – это академия. И Курчатовский институт состоялся только благодаря тому, что идеи, исследования и люди были сосредоточены в академии. А дальше Курчатовский институт в свою очередь оплодотворил академию, даже дав президента.

Поэтому я хочу сказать, я думаю, что наше сегодняшнее объединение (я надеюсь, что Вы разрешите, и мы подпишем соглашение сегодня официально в конце), мне кажется, что оно является символическим шагом для, я бы сказал так, подъёма нашей науки, научной среды на принципиально новый уровень. У нас нет никаких противоречий, а база для единства есть. Александр Михайлович сейчас привёл много примеров.

На самом деле совершенно очевидно, Ваша инициатива по поддержке развития меганауки – это крупнейшие проекты. Они делают нас привлекательными для мира, они делают нас знаковыми при участии в заграничных установках. И сегодня у нас есть ассоциация, созданная нами и академией, мы её создали много лет назад, которая объединяет академические институты, университеты. У нас отдельная ассоциация университетов вокруг мегаустановок. У нас есть стержень. И если Вы поддержите идею, которую мы с Александром Михайловичем выдвигаем, о строительстве синхротрона ещё и на Дальнем Востоке, тогда у нас получается совершенно гармоничная структура по всей территории страны – возникновение центров превосходства, куда потянутся люди – и наши, и иностранцы. И вот в этом смысле это один проект.

Сеть ядерных медицинских центров – второй проект.

Затем мы ещё говорим о логистических коридорах, но я хотел бы сказать, что есть ещё очень важная вещь. Вы говорили о Крыме, о Дальнем Востоке, о глубоководных вещах. Вот сейчас по Вашему поручению мы делаем глубоководные аппараты. Вы погружались, это было и на юге, и в Балтийском море. Сейчас мы вместе с «Газпромом» и с Российским географическим обществом разрабатываем эти глубоководные аппараты, и я думаю, они будут применимы во всех направлениях, о чём Вы говорили.

И при этом ещё есть в дополнение к тому, что Вы сказали, такая вещь. Ведь у нас сегодня, поскольку у нас развивается флот (и гражданский, и военный), у нас развивается масса интересных вещей, природоподобные технологии, у нас существует колоссальный потенциал. Например, на Дальнем Востоке одно место, там Тихий океан.

Вторая вещь. У нас есть Калининград. Балтийское море – вообще Северо-Западный округ. И Архангельск, и Ленинград, и Североморск туда. Дальше, у нас есть Крым, у академии есть база в Геленджике, плюс есть ещё база минпромовская и Крым. Значит, можно сделать климатические (условно их назовём) станции. Они существуют, но можно их образовать в сеть под эгидой Академии наук и Курчатовского института и там развернуть комплексные исследования.

Например, сегодня очень важна, если мы говорим о природоподобных технологиях, так называемая биоминерализация. Вот простая вещь. Например, морская звезда или ежи – это же фактически некий белок, который потом затвердевает, и образуется панцирь, который выдерживает совершенно бешеное давление. Это природные материалы, которые получаются, грубо говоря, из белков, полимеров, а превращаются в сверхпрочный и так далее. Так вот эту биоминерализацию изучают только в двух-трёх местах в мире, и одно из этих мест у нас, а у нас это Дальний Восток. А если учесть нашу расположенность во всех морях, мы можем биоминерализацию, которая может быть основой нового скачка в природоподобии, распространить на все эти моря. Плюс климатические изучения материалов, очень хороший центр есть. Я думаю, что под эгидой академических вещей, и Курчатовский в этом с удовольствием примет участие, можно эту сеть воссоздать и оформить.

Ещё очень важная вещь. Курчатовский институт эксплуатирует большое количество мегаустановок. И в этом смысле они полностью открыты для использования академией. Мы в своё время подписывали бумаги, это было. Думаю, что мы на сегодня на качественном уровне можем обеспечить такое движение.

Спасибо.

В.Путин: Спасибо.

Коллеги, кто хотел бы что-либо добавить?

А.Адрианов: Как раз в продолжение того, что обозначили коллеги, – создание центров притяжения в регионах, прежде всего на Дальнем Востоке. На Дальнем Востоке благодаря Вашей поддержке, Владимир Владимирович, уже реализовано несколько очень крупных проектов, некоторые как раз обозначены, я не буду говорить об этом международном центре коллективного пользования, это создание сети синхротронов. Действительно, головная установка в Курчатовском институте, в Сибирском отделении РАН. И если это будет во Владивостоке, это даст очень мощный толчок развитию науки как крупный мультидисциплинарный проект на Дальнем Востоке.

Я бы хотел добавить несколько слов к прозвучавшему здесь глубоководному проекту. Эта инициатива Российской академии наук способна объединить очень многие наши институты. Ведь, как показали последние исследования, в том числе с нашим участием, в глубинах океана сосредоточены колоссальные биологические ресурсы и колоссальное биологическое разнообразие, о котором мы ещё некоторое время назад не подозревали. И сейчас у наших соседей в Азиатско-Тихоокеанском регионе (это Тайвань, Китай, Южная Корея) строится флот, строятся специальные носители глубоководных аппаратов.

Вы знаете, шельф разделили, и следующий шаг, которого стоит ожидать, – это попытки раздела глубоководных районов Мирового океана. Это самое большое жизненное пространство на нашей планете и самая большая концентрация биологического материала. Причём это не только запас биологических ресурсов для будущих поколений. Уже сейчас глубоководные ресурсы дают нам совершенно уникальные биологически активные соединения, которые являются эффективными при создании новых типов лекарств, в том числе и для лечения онкологических заболеваний, новый ресурс антибиотиков (из наземного сырья антибиотики уже утратили свою эффективность) находятся именно в глубинах океана. Благодаря тому, что у нас на Дальнем Востоке сейчас сосредоточен неплохой флот глубоководной робототехники, это и автономные необитаемые аппараты, там создано даже опытное производство этих аппаратов.

У нас хороший флот телеуправляемых подводных аппаратов, и конечно, если этот проект развивать, а мы уже в него достаточно хорошо втянулись и с нашими зарубежными партнёрами, очень усилило бы этот проект создание отдельного судна-носителя для глубоководных аппаратов именно на Тихоокеанском театре глубоководных исследований. И здесь мы бы тогда не упустили наше лидерство.

Сейчас у нас очень хорошие позиции. Мы занимаем, по крайней мере на Тихоокеанском театре, одну из лидирующих позиций. И действительно, эти открытия способны дать толчок и биомиметическим исследованиям, о которых говорил Михаил Валентинович. Это новые материалы, это новые лекарства из океанских глубин. И мы обсуждали это и с Росрыболовством, они крайне заинтересованы разработать технологии, как нам использовать в ближайшем будущем и биологические ресурсы океанских глубин. Это был бы очень интересный, объединяющий всех нас проект.

И это происходит, действительно, на фоне повышенного внимания именно к глубоководным исследованиям в мировом научном сообществе. Поэтому, если бы была Ваша поддержка создать синхротронный центр во Владивостоке… Центр радиационно-лучевой симметрии в Дальневосточном федеральном университете – тоже проект, который в ближайшее время начнёт реализовываться, это тоже крайне важно, потому что у нас в Приморском крае 30 тысяч пациентов стоят на учёте как онкобольные. Ежегодно выявляются около 7 тысяч новых пациентов, и создание такого центра на острове Русский позволит по крайней мере 1200 пациентам получать очень высокотехнологичную помощь.

Вот эти три проекта, которые и Александр Михайлович обозначил, – синхротрон, центр радиационно-лучевой симметрии и глубоководный проект, – были бы крайне интересны для нас, дальневосточников.

В.Путин: Спасибо. Пожалуйста, коллеги.

Ю.Балега: Владимир Владимирович, в Стратегии научно-технологического развития нашей страны предусмотрен рост расходов на науку к 2035 году до двух процентов. Но мы считаем, что для преодоления этого сложившегося технологического отставания было бы правильнее достичь 2-процентного уровня к 2024 году (то есть это вполне возможно) и при этом сохранить в структуре расходов расходы на фундаментальную науку. То есть примерно это будет на фундаментальную науку 0,35 процента от бюджета, ВВП нашей страны.

И решение этой задачи мы прежде всего увязываем с усовершенствованием технологической базы и науки. Здесь у нас проблемы есть. Вот если, допустим, на исследования в области ядерной физики у нас достаточно много средств направлено (мегапроекты и зарубежные, и в нашей стране), то в других направлениях исследований не так всё благополучно.

Я проработал 23 года на Кавказе директором обсерватории на телескопе, который построен в Санкт-Петербурге (Ленинграде тогда) Ленинградским оптико-механическим объединением. Это был самый большой телескоп мира, но это было начало 70-х годов, полвека назад. С тех пор в нашей стране ни одного крупного инструмента (по-настоящему крупного инструмента) для астрономии не строилось.

А здесь прорывы огромные идут во всём мире, и было бы здорово вложиться и в эту сферу, как и в другие области исследований. И мы считаем, что вполне можно к 2024 году примерно на 50 процентов обновить научный парк нашей отечественной науки. Это примерно 5–7 миллиардов рублей в год надо вкладывать для того, чтобы существенно обновить весь наш научный парк и таким образом выйти на приличный уровень исследований. Для этого мы готовы разработать специальную программу модернизации такого научного парка. Вот попробуем.

В.Путин: Ну, что касается общих расходов на науку, всё, о чём мы говорили, и планы, которые мы имеем, мы же их выстраиваем исходя из прогноза экономического развития.

Ю.Балега: Это не так просто всё.

В.Путин: Да. Но он у нас меняется, поэтому мы всегда имеем в виду, что на прорывных, основных направлениях развития страны мы имеем возможность что-то добавлять в зависимости от того, как развивается ситуация в мировой экономике, в российской экономике. И конечно, наука в целом, фундаментальная наука является одним из приоритетов. Поэтому вы давайте ваши предложения, чтобы мы могли их учесть в ходе совместной работы. Хорошо?

Прошу Вас.

В.Пармон: Уважаемый Владимир Владимирович!

В соответствии с нашими разговорами, когда Вы были в Новосибирске, и тем более после 1 марта, у нас в Сибири интенсивно отрабатывалась схема ускоренного развития как Новосибирского научного центра, так и Томского научного центра, это отрабатывалось Сибирское отделение, ФАНО и руководство наших субъектов Федерации. Мы ориентируемся не только на развитие чистой науки, но и создание мощного технологического базиса для России. И абсолютно уверены, что если будет поддержка со стороны Правительства, и мы этого ожидаем, то за 10 лет будет создана… Ну, мы не хотим называть «силиконовая долина», у нас слово «долина» занято прилагательным «золотая долина», а вот «силиконовую тайгу» мы гарантируем в Сибири сделать. По крайней мере, за 10 лет первые объекты уже нацелены на ближайшие 3–5 лет.

Что нам будет очень сильно мешать, где нужна помощь, кроме, безусловно, финансовой и административной поддержки? Новосибирский госуниверситет входит в тройку-пятёрку лучших университетов, и для нас это кузница кадров. Мы хотели бы, чтобы эта кузница работала на Сибирский регион более эффективно и хотели бы, чтобы Новосибирскому госуниверситету придали статус тот же самый, что и Московскому госуниверситету, и Санкт-Петербургскому. По-видимому, он это заслуживает, и если соответствующие предложения будут рассмотрены, сибиряки гарантируют, что всё вернётся сторицей, в том числе и прекрасно подготовленными кадрами.

Спасибо.

В.Путин: Спасибо.

Это мы прямо сейчас не решим, тем не менее давайте посмотрим. Хорошо?

Пожалуйста.

В.Чарушин: Уважаемый Владимир Владимирович! Уважаемые коллеги!

Здесь говорилось уже о важности развития науки в регионах. Хотел бы обратить внимание на Уральский регион, где давно сложились очень интересные партнёрские отношения между академическими институтами и Уральским федеральным университетом. В последние годы у нас сложилась совместная с Михаилом Михайловичем практика создания совместных лабораторий, которая себя хорошо зарекомендовала.

Но я хотел бы обратить внимание на ещё одну важную грань, без которой невозможно развитие науки в регионах, – это вопрос обеспеченности жильём научных сотрудников. За последние пять лет у нас на Урале в этой сфере произошли серьёзные положительные изменения, причём мы действовали совместно с Федеральным агентством. Сотни сертификатов были розданы молодым учёным, сотни квартир были переданы в Федеральное агентство за счёт реализации инвестиционных проектов.

Мы в районе Академический ведём масштабное строительство уже десять лет. Только в прошлом году мы передали в федеральную собственность 300 объектов недвижимости, из них 100 – в Федеральное агентство, а 200 ушли в другие федеральные структуры – Росгвардию, органы Следственного комитета, прокуратуры, то есть мы вроде бы делаем хорошее, благое дело. Но мы сегодня не обладаем необходимым ресурсом. Я имею в виду, Академия наук сегодня этой функции, не свойственной ей, лишена, мы передали в своё время административно-хозяйственное управление в ФАНО. И сегодня мы нуждаемся в поддержке. Мы нуждаемся в поддержке как со стороны региона, так и со стороны, наверное, ФАНО. Потому что эта задача для нас достаточно обременительна.

Пока всё шло хорошо, у нас, в общем-то, не было проблем, но в последние годы один из инвесторов обанкротился, и сразу начинает накручиваться ком проблем, потому что есть, например, водоканал, который выставляет нам претензии как собственникам жилья. В общем, об этом можно долго рассказывать.

Я прошу просто оказать действенную помощь, может быть, через губернатора, в общем, он знает эти проблемы. Мы реализуем многомиллиардный проект, многомиллиардный, и он выгоден не только нам, он выгоден университету, тем, кто работает в федеральных структурах. Вот такая просьба.

В.Путин: Пожалуйста.

А.Дворкович: У нас есть механизм решения этого вопроса через АИЖК, «Дом.РФ», Агентство по ипотечному жилищному кредитованию. Я подключу тогда коллег, чтобы они вместе с губернатором нашли решение этого вопроса.

В.Путин: Вы только сформулируйте эту проблему, отдайте мне бумагу. Я коллегам переправлю, и будем работать. Это важнейшее направление, безусловно. Я уже сказал коротко о социальном благополучии, социальном самочувствии учёных, это касается и уровня заработной платы, и обеспечения жильём. Курчатовский институт начинался с 20 килограммов урана, с двух граммов радия и с десяти квартир, всего десяти квартир. И несмотря на то, что у Курчатова был свой кабинет на Лубянке, дали всего 10 квартир.

Обязательно сформулируйте все эти проблемы, позанимаемся.

В.Чехонин: Уважаемый Владимир Владимирович! Уважаемые коллеги!

Я курирую в президиуме Академии наук фундаментальную медицину, поэтому я остановлюсь только на этой сфере.

Александр Михайлович уже здесь остановился на том, что крайне перспективными являются проекты в области ядерной медицины, которую мы надеемся осуществлять вместе с Курчатовским центром. Однако в Вашем Послании Федеральному Собранию было особое внимание уделено ожидаемой продолжительности жизни. Она должна вырасти, по сути дела, за шесть лет до 78 лет. Это сверхзадача, Владимир Владимирович. Мы понимаем её сложность, но она решаема. Она может быть решена путём взаимодействия с Министерством здравоохранения, с подразделениями Российской академии наук, ФАНО, с органами исполнительной власти всех уровней. Наш анализ показал, что в России значение ожидаемой продолжительности жизни на 35 процентов зависит от ВВП, на 35 процентов зависит от образа жизни людей и на 30 процентов определяется финансированием здравоохранения.

Особыми приоритетами в охране здоровья населения должны на данном этапе стать наиболее отстающие направления, такие как мужчины, дети до 14 лет, поскольку именно в этих категориях населения наблюдается самое серьёзное отставание.

Благодаря Вашим инициативам в предыдущие восемь лет в аспекте формирования здорового образа жизни было очень много достигнуто. Однако для прорыва в этом направлении, на мой взгляд, потребуется формирование межведомственного совета, может быть, даже во главе с соответствующим вице-премьером. РАН в этом аспекте готова подключиться максимально, подключить все имеющиеся ресурсы в области диагностики, прежде всего терапии и социально значимых заболеваний, таких как сердечно-сосудистые заболевания, онкологические заболевания, инфекционные заболевания, которые в общем-то формируют основные показатели смертности у нас в стране.

И в этом аспекте я надеюсь, что мы можем найти очень серьёзное взаимодействие, широкое взаимодействие с Курчатовским центром, потому что уровень фундаментальной науки здесь развивается семимильными темпами.

Мы считаем, Владимир Владимирович, что Министр здравоохранения совместно с Российской академией наук должны ежеквартально отчитываться перед Вами, перед Администрацией Президента обо всех аспектах, которые касаются программ и достижения целевых показателей в этом аспекте. Это очень важно для того, чтобы осуществить.

В.Путин: Тоже нужно подумать, сформулировать. У нас советов много, но Вы правы, это одно из основных направлений нашей совместной работы. Поэтому давайте подумаем, на каком уровне и как этот механизм создать. Я в целом ничего против не имею.

А.Хохлов: Глубокоуважаемый Владимир Владимирович!

Глубокоуважаемые коллеги, я хотел бы сказать два слова о кадровом потенциале российской науки.

Вот сейчас благодаря тому, что заработала президентская программа исследовательских проектов, которая была предложена в своё время на Вашей встрече, Владимир Владимирович, с руководителями мегагрантов, достаточно хорошая получается поддержка для молодых учёных в возрасте до 35 лет. В общем, на самом деле они имеют самую разнообразную поддержку в виде различных грантов.

В.Путин: Но разноуровневую.

А.Хохлов: Совершенно верно, разноуровневую. Но по достижении возраста от 35 до 50 лет фактически такого уровня поддержки у людей нет. А я могу сказать и по своему опыту, и по опыту коллег, которые работали вместе со мной, период наибольшей научной продуктивности – это как раз от 35 до 50 лет. Причём это период, когда люди уже выучились у своих учителей, они могут реализовать свои собственные проекты. И, к сожалению, у нас складывается такая ситуация, что не всегда те люди, которые уже готовы, могут получать самостоятельный участок работы, самостоятельную лабораторию. Мне казалось бы, что было бы очень важно сформулировать программу поддержки создания новых самостоятельных лабораторий в разных местах, в том числе в регионах. Не секрет, что люди, которые уезжают в регионы, создавая новые лаборатории, оказываются в худшем положении: у них не такой хороший доступ к информационным ресурсам, к различным научным приборам, установкам и так далее. Поэтому такого типа программа была бы, с моей точки зрения, очень важна, и она могла бы служить очень хорошим дополнением к президентской программе исследовательских проектов. И она бы, если её в региональном аспекте рассматривать, могла бы в том числе послужить связанности научного пространства, которое у нас есть в Российской Федерации. Мне кажется, что Российская академия наук могла бы эффективно участвовать в этом деле, и это могла бы быть одна из тех программ, которые мы уже сейчас можем очень хорошо осуществить или, по крайней мере, помочь её осуществлению, если Правительство возьмётся за такое важное дело.

В.Путин: У нас ведь эта система мегагрантов, других грантов уже давно создана, она функционирует, работает. Но что касается молодых исследователей, то логика ведь заключалась в том, чтобы а) удержать молодых специалистов, б) создать для них условия и в) это очень важно, ведь молодые люди, они наиболее уязвимы с точки зрения того, что у них пока и доходы низкие, и возможностей маловато. Мы как раз исходили из того, что для них нужно создать определённые условия, чтобы они закрепились в своих научных предпочтениях, закрепились бы материально. Но, разумеется, всё нуждается в совершенствовании, все вопросы возникают тогда, когда они решаются, возникают дополнительные вопросы. Давайте рассмотрим всё это вместе.

Пожалуйста.

А.Фурсенко: Просто справка, что вообще целевым образом поддерживаются молодые специалисты, это общая сумма, она составляет менее процента бюджетных денег. Это целевая вещь. А все остальные деньги бюджетные, они даются в значительной степени на конкурсной основе, и там никаких ограничений по возрасту нет. Поэтому просто это дело каждого института, лаборатории и академии в целом, чтобы они выделили какие-то приоритеты у себя.

В.Путин: Это вопрос в общем финансирования науки. Здесь коллега говорил по поводу вот этих процентов, вот о чём речь. Понятно.

Прошу Вас.

Н.Макаров: Уважаемый Владимир Владимирович! Уважаемые коллеги!

Я хотел бы коснуться темы сохранения культурного наследия, такой странной немножко для Курчатовского института, но важной, потому что в Вашем Послании Вы говорили о важности сохранения «лица» наших городов, о важности создания новых музейных площадок в регионах, и мы, конечно, должны опираться на наше наследие при развитии пространственных структур России, при новом обустройстве страны. И наши академические институты много делают в этом плане. Эта работа не очень заметна, но многие работы на новостройках, археологические, ведутся нашими археологическими институтами, и всё, что открыто в Крыму в последние годы, в основном открыто на новостройках. Это очень яркие достижения и очень яркие находки, и они стали возможны благодаря тому, что в нашем законодательстве существует норма, которая предписывает предварительную историко-культурную экспертизу территорий перед большим строительством.

Сейчас есть предложение эту норму убрать из законодательства. Эти предложения сформулированы Минстроем, и в ближайшее время они будут переданы как законопроект, как поправки в Думу.

Я очень просил бы от лица моих коллег – историков, филологов, которые очень озабочены этой возможностью, сохранить норму проведения историко-культурных экспертиз, потому что это реальный инструмент обеспечения сохранности наследия. А наша академия, в свою очередь, готова дать предложения о том, как сделать эту процедуру более эффективной, упростить её, возможно, ускорить, но не в ущерб защите наследия.

В гуманитарных науках очень трудно формируются мегапроекты, но создание музейно-исследовательского кластера в Керчи – конечно, идеальный формат мегапроекта. Потому что новые «ворота» Крыма, новая транспортная инфраструктура формируется на месте столицы Боспорского царства, это Керчь, которая возникла на месте Пантикапея. Это территория великих скифских и греческих курганов, сокровища которых сформировали собрание Эрмитажа и Исторического музея. Здесь есть что показать. И этот проект мог бы быть сплавом создания нового музея, академической лаборатории по глубокому междисциплинарному изучению древностей с участием международным. И исправление социально-экономической ситуации в Керчи, которая сейчас такой промышленный город, в котором его историческое лицо не очень видно. Так что это могло быть сплавом академической науки и практического обустройства территории. Я очень просил бы поддержать этот проект.

В.Путин: Давайте нам проект, посмотрим отдельно. Безусловно, это очень интересно и важно. Что касается поправки в закон, то здесь считаю очень важным вторую часть поставленного вами вопроса. О том, что эта деятельность должна быть приемлема по срокам, минимизирована по затратам, с тем чтобы вот эту деятельность (а она крайне важна, безусловно), она не становилась бы каким-то дополнительным квазиналогом при производстве строительных работ. Но то, что эта экспертиза должна сохраниться, здесь я с вами полностью согласен.

Прошу Вас.

В.Бондур: Уважаемый Владимир Владимирович! Уважаемые коллеги!

Хотелось бы ещё раз вернуться к пространственной связанности. Я хочу отметить одну особенность нашей страны. То есть наша страна имеет протяжённость сухопутной государственной границы 61 тысячу километров. У нас морского приграничного пространства 8,6 миллиона километров. Если мы все встанем вдоль рубежей нашей Родины, то между нами будут просветы. Против каждого из нас встанет 10 китайцев и 5–6 европейцев с американцами. То есть нам нужны какие-то другие способы применять, для того чтобы…

В.Путин: Не встанут, не переживайте.

В.Бондур: Какие способы можно предложить, для того чтобы решить эту проблему? У нас страна специфическая, очень много труднодоступных регионов с плохими погодными условиями. У нас есть приполярные регионы, полярная ночь. Поэтому есть один из способов – это использовать современные перспективные методы дистанционного зондирования и создание пространственно распределённых систем мониторинга, включая космический мониторинг. То есть сегодня космические аппараты, беспилотные летательные аппараты, другие аппараты формируют огромные потоки информации в различных спектральных диапазонах с помощью различной аппаратуры, которая использует электромагнитные волны, магнитное поле, гравитационное поле, потоки частиц, где хороший предмет для развития вместе с Курчатовским институтом.

Сегодня тенденции каковы? Есть создание многоспутниковых малогабаритных систем, это спутники типа SkySat, CubeSat, это спутники маленьких размеров. Они дешёвые, но запускать их нужно много. То есть сегодня, Google проанонсировал, впервые создана система, которая ежедневно обновляет информацию пока со средним разрешением, но в ближайшее время это будет 1 метр разрешения, и наша страна может здесь сделать хороший шаг вперёд. Это, прежде всего, использование радиолокационных средств. Наша страна впервые в мире запустила на орбиту радиолокационный спутник, но сегодня у нас, к сожалению, нет активно действующего спутника. Первый спутник – это был спутник морской космической разведки, и целеуказание даже для энергообеспечения его аппаратуры использовался атомный реактор мощностью 5,5 киловатта. Курчатовский институт вместе с нашей организацией, где я раньше работал очень активно, занимались созданием такой системы.

В настоящее время радиолокационное средство имеется у европейских стран, даже у корейцев. Если мы используем тот опыт, который есть у нашей страны по созданию малогабаритных радиолокационных комплексов с синтезированием апертуры, которая уже апробирована на беспилотных летательных аппаратах, то мы можем решить задачу формирования многоспутниковой группировки на базе таких радиолокационных средств. Они всепогодные, то есть здесь не страшны облака. Наша страна 70 процентов времени закрыта облаками. Все прекрасно знают: сегодня, вчера была хорошая погода, а до этого мы два месяца практически не видели солнце.

Какие здесь возникают проблемы? Прежде всего, огромные потоки информации, которая поступает со спутников. То есть на сегодняшний день это петабайты, завтра или в ближайшее будущее – это экзабайты. Для того чтобы обработать такую информацию (это большие данные), нужны специальные методы, средства: это и вычислительные средства, алгоритмы, алгоритмы распараллеливания, облачной системы, методы создания баз данных.

Вот здесь тоже у нас хорошие есть идеи, и есть проекты, которые реализуются в Министерстве образования и науки, в Курчатовском институте. И есть такие идеи в Российской академии наук. Что здесь сегодня очень важно? Не только получить эту информацию колоссального объёма, чтобы каждый день мы обновляли данные, даже несколько раз в день, с разрешением в метры и лучше, нужно их осваивать и быстро представлять потребителям.

Для этого нужны очень специфические базы данных, которые позволяют охватить эту информацию, представить её в 4D-формате с использованием ГИС-систем, для того чтобы создать геопространственные данные, которые нужны не только для регионов, но и для федеральной власти, для различных отраслей экономики, – это и природные ресурсы, и сельское хозяйство (я думаю, сейчас ещё об этом скажут), безопасность страны, и катастрофы, техногенные, природные катастрофы, экологическое состояние территорий и так далее.

То есть вот такой проект, я думаю, нашей страной вполне может быть реализован, то есть у нас имеются технические заделы. Но для этого нужны определённые организационные мероприятия. И мы хотели бы, чтобы Вы поддержали такой проект.

В.Путин: Я должен увидеть его уже в полноценном изложении. Хорошо? Мы должны межведомственно посмотреть ещё.

А.Дворкович: Начали эту тему смотреть в рамках программы «Цифровая экономика», скоро представим Вам эти предложения уже вместе с коллегами.

В.Путин: Хорошо. Спасибо большое.

И.Донник: Если можно.

В.Путин: Конечно, прошу Вас.

И.Донник: Я курирую сельское хозяйство, и поэтому, если можно, к хлебу насущному вернусь.

Уважаемый Владимир Владимирович! Уважаемые коллеги!

Александр Михайлович говорил уже про Крым, и в Крыму возможно решение основного из нынешних приоритетов, которые стоят перед Минсельхозом, это селекция семеноводства, в том числе такой культуры, как сахарная свекла. И у нас индикаторами предусмотрено к 2025 году выйти на уровень 20-процентного импортозамещения. Но наши ученые разработали технологию, когда можно в Крыму, пользуясь его уникальными экологическими и климатическими условиями, получить эти семена, отечественной причем линии, в два раза быстрее, то есть за счет того, что не на два года растягивается процесс, а на один год. И эта проблема позволила бы нам решить уже за три года, вернее, выполнить индикаторы и выйти на 40 процентов обеспеченности от импортных семян. Но там главная проблема – это обеспечение водой для полива.

В настоящее время наши ученые готовы тоже разработать и разрабатывают технологию использования поверхностных слабозасоленных вод и сточных вод из дренажных канализационных стоков. Проект, конечно, не очень дешевый. Ориентировочная стоимость где-то около 700 миллионов, тем не менее это бы позволило нам, во-первых, выполнить программу, а во-вторых, действительно вывести регион Крыма на вот такой стабильный, если можно сказать, даже заработок. Хотелось бы, чтобы Вы поддержали этот проект, несмотря на то, что он дорогой.

И вообще я бы хотела сказать про Крым. Там сейчас есть три научно-исследовательских института нашего профиля: это [институты] виноградарства и виноделия, сельского хозяйства (НИИСХ) и Никитский ботанический сад. Очень бы хотелось, чтобы они сохранили свою самобытность, не деформировались в процессе слияния, потому что у каждого свои задачи и свое направление. Очень бы хотелось, чтобы Вы это поддержали.

В.Путин: А там планируется слияние какое-то?

И.Донник: Да, там у нас перманентно, все время сливаются, возникают идеи о слиянии. Михаил Михайлович улыбается, но мы с ним эту тему постоянно обсуждаем, полемизируем, и пока удается отстоять, потому что Магарач (Институт виноградарства) – это тоже уникальное заведение, которое нужно просто сохранять и не надо их соединять в один центр. Это мое личное мнение и мнение наших коллег, и нашего отделения сельскохозяйственных наук.

В.Путин: Магарыч не оттуда, нет? (Смех.)

И.Донник: Рядом.

В.Путин: Очень близко, одна буква только.

И.Донник: И второй вопрос, если можно, о чем болит душа, не могу не сказать. Прошу прощения, может быть, это слишком мелкой проблемой кому-то покажется, но речь идет о стратегической безопасности страны, причем биобезопасности. Речь идет о ветеринарии и о ветеринарной науке.

Так получилось, что на сегодняшний день постоянно возникают эти угрозы – заносы инфекции не только животных, но и растений. И постоянно требуется, как это было раньше, хоть это не принято говорить, тем не менее так было раньше, было мощное научное сопровождение каждой проблемы, которая возникала в области ветеринарии. К сожалению, на сегодняшний день получилось так, что у нас в разы сократилось количество научно-исследовательских институтов. Четыре осталось, из них три находятся в Москве и Московской области и один в Воронеже. Все остальные реформировались, влились в аграрные центры. И опыт показывает: как только перепрофилируется центр, резко сокращается количество ветеринарной тематики, количество научных школ. За последние 10–15 лет исчезли 64 научные школы. И таким образом нашей мощнейшей ветеринарной науки, на наш взгляд, практически нет. Тем не менее вопросы надо решать. Тем более серьезные требования предъявляются и к подготовке ветеринарных специалистов, ветеринарных врачей в университетах. Там в основном нарекания идут на то, что нет практики, то есть мы не можем им ее дать.

Предлагается такой вариант. Создать в регионах страны – в Сибири, на Урале, Дальний Восток, Юг, Центр России – научно-исследовательские ветеринарные центры, которые могли бы, прежде всего, под координацией Российской академии наук и с участием научных школ из университетов, где они еще сохранились хоть немного, ассоциаций, бизнеса решать именно вопросы практической ветеринарной медицины. Могли бы сразу молодых специалистов, выпускников вовлекать в этот процесс.

В.Путин: Ветеринарный контроль отдан в регионы, да?

А.Дворкович: Сейчас да, но мы дали указание в Краснодаре на форуме подготовить предложения о консолидации на федеральном уровне.

В.Путин: Это все произошло из-за того, что мы передали ветеринарный контроль на региональный уровень, ну и, соответственно, сразу все это ушло. Начало уходить.

В Краснодаре на форуме коллеги ставили вопрос, чтобы поднять опять на федеральный. Мы это сделаем, и вот эту программу, которую вы предлагаете по ветеринарному контролю и в целом по науке, она будет уместна.

И.Донник: Спасибо. Потому что иначе мы будем бежать за эпидемиями, а не предупреждать их возникновение. Спасибо.

В.Путин: И ваши предложения тоже сформулируйте, потому что это важно для страны в целом, и Крым будет поднимать.

Андрей Александрович, возьмите и мне потом отдельно доложите. Хорошо?

И.Донник: Спасибо.

В.Путин: Пожалуйста.

В.Козлов: Уважаемый Владимир Владимирович! Уважаемые коллеги!

В своем выступлении Александр Михайлович упомянул представленный Вами, Владимир Владимирович, в Государственную Думу проект федерального закона о поправках в Федеральный закон № 253 о Российской академии наук. Вы, Владимир Владимирович, назначили меня вашим полномочным представителем по проведению, если так можно сказать, этого закона. И поэтому позвольте сказать несколько слов о том, как обстоит дело.

Для нас федеральный закон – чрезвычайно важное дело (это мнение всех, кто высказывался на эту тему, в том числе в Государственной Думе), шаг в правильном направлении как бы в продолжение той реформы по упорядочению отношений, которые сейчас сложились в фундаментальной науке.

Первое чтение прошло, как, наверное, Вам докладывали, в Государственной Думе единогласно. Единогласно поддержали. Все отмечали, что это то, что нужно. Единственное я просил, чтобы при подготовке ко второму чтению депутаты Государственной Думы не слишком старались его поправить, усилить и так далее. Это желание есть всегда, но, честно говоря, надо как в математике говорят, методом последних приближений это делать и не надо форсировать события. Закон и для нас чрезвычайно важен. Конечно, новые полномочия нам даются, причем в таком широком диапазоне, но, конечно, мы все понимаем, на Академию наук возлагается новая ответственность. Как это все реализовать, как это все исполнить, тем более, как говорится, с хорошим качеством?

Я два момента здесь отмечу. На Академию наук возлагается научно-методическое руководство, по сути, всей наукой в Российской Федерации. Это, честно сказать, задача непростая, ведь вопрос здесь к чему сводится? К глубине погружения в эту проблему, чтобы как бы качественно все это исследовать, понять, дать рекомендации, оценки, экспертизу провести.

Конечно, без научно-исследовательских институтов, которые входили раньше в нашу Академию наук, вряд ли это можно сделать, поэтому здесь мы, конечно, должны работать вместе с ФАНО (Федеральным агентством научных организаций) для того, чтобы привлечь корпус экспертов, наших коллег, которые работают, трудятся в наших ведущих научно-исследовательских, академических институтах.

Еще один вопрос – это запись, которая есть еще в 253-м законе, о том, что Российская академия наук может сама проводить научные исследования. Но у нас сейчас, у Академии наук, нет ни одного научного сотрудника. Тем не менее такая норма закона есть, и здесь надо разобраться и потом как-то правильно нам всем сориентироваться.

И знаете, хочу напомнить известное высказывание Антона Павловича Чехова, что если в первом акте на стене висит ружье, то в последнем акте оно должно выстрелить. И если мы такую норму закладываем, значит мы с этим связываем какие-то перспективы, и это надо, конечно, нам всем и в Академии наук хорошо понимать.

Владимир Владимирович! Коллеги!

Анализ ситуации в законодательной сфере показывает, что на этом, наверное, останавливаться нельзя, надо продолжать работу.

Вам Александр Михайлович докладывал о том, что у нас есть проект по тому, чтобы как-то упорядочить и разобраться, все-таки приподнять правовой статус Российской академии наук. Сегодня мы имеем возможность поздравить наших коллег из Курчатовского института с 75-летием. Это выдающееся событие для всех нас, и для Академии наук. Но в 24-м году (этот год Юрий Юрьевич упоминал в связи с возможностями финансирования) – 300-летие, великий юбилей, 300-летие Академии наук, и, конечно, хотелось бы здесь нам Академию наук правильно встроить в систему правовых отношений.

Я, Владимир Владимирович, скажу и, может быть, даже коллеги не знают, что до 1998 года Российская академия наук, собственно, Академия наук, не была юридическим лицом. Она значилась высшим научным учреждением страны, но самостоятельного юридического лица не было. И мы жили нормально. (Смех в зале.) Все проблемы, такое впечатление, начались после того, как мы решили обзавестись вот этим лицом.

Это я к чему говорю? Что вопрос о правовом статусе Российской академии наук как старейшей нашей организации, уникальной нашей организации, он не только труден, но, честно говоря, и очень интересен, в том числе для наших коллег-юристов, которые могли бы заняться всем этим комплексом вопросов.

В.Путин: Спасибо.

По поводу собственной научной деятельности академии. Это было предложение самой академии, поэтому мы просто учли и пошли навстречу. Хотя понятно, что основная работа осуществляется через академические институты, а не в собственно самой академии. Но, пожалуйста, если вы посчитали целесообразным такую опцию иметь в законе, поэтому я не возражал. Можно, конечно, подумать на тему о том, как реализовывать эту норму закона. Это понятно. Ну, а если вы увидите какую-то угрозу в ходе обсуждения закона в Государственной Думе, давайте нам знать напрямую, поскольку Вы мой представитель, и через Александра Михайловича, через Андрея Александровича – пожалуйста. Мы сразу постараемся вместе с вами на это отреагировать.

Коллеги, у нас еще Александр Михайлович и Михаил Валентинович хотели подписать соответствующий документ. Пожалуйста, мы предоставляем вам такую замечательную возможность в день юбилея Курчатовского института подписать документ о сотрудничестве между институтом и Академией наук.

Поздравляем вас.

Россия > . Образование, наука > kremlin.ru, 10 апреля 2018 > № 2563911 Владимир Путин

Что случилось с Украиной

Краткий экскурс из прошлого в будущее

Алексей Попов – эксперт Киевского центра политических исследований и конфликтологии.

Резюме Краткая история Украины развивалась, с одной стороны, как хроника неуклонной интеграции в европейские и мировые (но контролируемые Западом) структуры, а с другой – время кризисов, все более взрывоопасных и завершавшихся все менее совершенными компромиссами. Западу необходимо было положить конец украинской многовекторности.

Вопрос «что же случилось с Украиной?» звучит в России почти три десятилетия. Но особенно остро – последние четыре года. Корни его уходят во впечатления россиян, посещавших Украину как в советское время, так и в начале ее независимости – отсутствие заметных различий между русскими и украинцами на бытовом уровне бросалось в глаза. После событий последних лет кажется, что наблюдатели не увидели за внешней близостью чего-то очень важного. Но значит ли это, что надо принять тезис украинских националистов об изначальной пропасти между двумя народами?

Сходства и различия в рамках империи

Различия между русскими и украинцами, например, в народной культуре очевидны. Но насколько велика роль этих различий в конкретных обстоятельствах, какова их динамика? Доказательством различий считается зафиксированная многими исследователями и мемуаристами отчужденность между украинскими и русскими селами в местах совместного проживания, редкость смешанных браков и отрицательное к ним отношение. Но, например, сходная проблема, возникающая даже в наше время у казахов из разных жузов, трактуется как следствие межплеменных различий в рамках одного народа.

С другой стороны, и в Российской империи проблема смешанных браков была ограничена селами, не существовало отдельных русских и украинских кварталов в городах, выходцы с Украины не создавали своих землячеств в высших учебных заведениях (в отличие, например, от поляков и грузин). Украинский язык в версии, существовавшей в России, в ХIХ – начале ХХ века был понятен русским, что подтверждалось выступлениями украинских театральных трупп почти на всей территории империи.

Лучше всего масштаб различий на тот момент отметил выдающийся деятель украинского движения Михаил Драгоманов. «Пускай я стану своего рода “проклятою Мазепою” для определенного сорта украинских национальников, – но я вынужден сказать, что приравнивание обрусения, например, Польши к “обрусению” Украины неубедительно и неудобно. Даже если бы украинская наука признала, что украинская национальность также отдельна от московской, не только как польская, но даже как немецкая или финская, то из этого все-таки не выйдет, что “обрусение” Украины все равно что “обрусение” Польши. В Польше национальная отдельность и право на автономию воспринимается не только в ученых кабинетах, но повсюду в жизни и провозглашается любыми способами среди польских мужиков так же, как и среди панов и литераторов. На Украине не так».

Именно следствием близости русских и украинцев стала ассимиляция украинцев в Российской Федерации. Согласно переписи населения Российской империи 1897 г., украинский язык был родным для 22% жителей Курской губернии, 36% – Воронежской губернии, 37% – Ставропольской губернии, 28% – области Войска Донского, 47% – Кубанской области (а в 12 уездах этих территорий украинцы по языку составляли абсолютное большинство). Немало украинцев проживало и в Сибири, и особенно на Дальнем Востоке, где они также обычно селились компактными группами. К примеру, во Владивостокском округе Дальневосточного края по переписи населения 1926 г. почти треть населения составляли украинцы уже не по языку, а по идентификации. Готов допустить, что на личностном уровне ассимиляция создавала проблемы, но если б они были существенны, несомненно, проявились бы на политическом уровне и были бы заметны и сейчас. Но у России нет проблем с автохтонным украинским населением.

Однако нельзя считать, что следствием близости русских и украинцев была «игра в одни ворота», то есть превращение украинцев в русских. Так, в период Смутного времени Польша захватывает часть нынешней Черниговщины и Сумщины. Были ли в начале ХVII века жители этой территории русскими или украинцами? Во всяком случае, многотомная история Михаила Грушевского никак не намекает, что в результате этой войны произошло воссоединение украинского народа в рамках Речи Посполитой. Однако не проходит и трех десятилетий, как Россия возвращает эти территории. Но административно они уже являются Черниговским полком и органично чувствуют себя в автономной Гетьманщине, дав немало украинских деятелей, например, гетмана Демьяна Многогрешного.

По итогам той же войны 1654–1667 гг. Россия возвращает себе и Смоленск, героическая оборона которого хорошо известна по Смутному времени. Тем не менее за несколько десятилетий на Смоленщине уже сформировалась особая идентичность, не польская, не украинская или белорусская, но и не русская. И еще в середине ХVIII столетия представители смоленской шляхты избегают браков с русскими, а Екатерина II в 1764 г. в письме генерал-прокурору Вяземскому именует Смоленщину вместе с Малороссией, Лифляндией и Финляндией в числе провинций, которые «надлежит легчайшими способами привести к тому, чтоб они обрусели и перестали бы глядеть как волки к лесу». Но русскость Смоленска сейчас несомненна, а для ее достижения не потребовалось мер, хоть как-то сопоставимых не только с покорением Кавказа, но и с уничтожением Запорожской сечи.

Еще один пример. В середине ХVII столетия масса украинцев, в основном с Правобережья, гонимые постоянной войной, переселяются на российскую территорию Дикого поля. Так образуется Слободская Украина (Слобожанщина). Но, оставаясь в этническом смысле украинцами, слобожане не проявляют никакого желания стать украинцами в административном смысле, присоединившись к Гетманщине, и практически не участвуют в бурных политических процессах, которые проходят там до начала ХVIII века. Фактически до административных реформ Екатерины в составе империи спокойно сосуществуют две автономных Украины – Гетманщина и Слобожанщина.

УССР – предтеча украинской независимости

Таким образом, оказывается, что идентичность и русских, и украинцев во многом формируется государственной принадлежностью территории их жительства и статусом этой территории. Поэтому создание украинской квазигосударственности в виде УССР сыграло ключевую роль в обособлении двух народов. Благодаря ему Украина из абстрактного понятия превращается в официально выделенную территорию с рядом государственных атрибутов. Да, УНР и Украинская держава Скоропадского в 1918–1919 гг. были вообще формально независимыми государствами, но, в отличие от УССР, существовали слишком кратко, чтобы общество к ним привыкло. А длительность существования УССР приучила ее жителей, независимо от этнической принадлежности, к тому, что они живут на Украине.

Наверное, все могло быть иначе, если бы Советский Союз строился как федерация территорий с учетом национальных особенностей, то есть на месте УССР существовало бы несколько субъектов федерации, где статус украинского языка был бы аналогичен его статусу в УССР. Нельзя утверждать, что такая модель ликвидировала бы украинскую идентичность, но ей пришлось бы конкурировать с региональными идентичностями, на утверждение которых работала бы структура государства. Так, в Испании существует проблема Каталонии, она затрагивает исключительно одноименное автономное сообщество, но не Балеарские острова, где каталонский язык также господствует.

Однако Советский Союз формально строился как национальная федерация. А такая модель позволяла соединять местнические мотивы с национальными. Наличие украинской государственной структуры (наркоматов и т.д.) становилась основой, объединявшей и националистов, и не националистов. То есть речь шла о зарождении гражданского национализма, который был шире национализма этнического, но включал его.

Среди первых руководителей УССР этнические украинцы составляли меньшинство, однако это не мешало многим из них отстаивать идею максимальной самостоятельности республики. Если в 1922 г. сын волынского православного священника, первый секретарь КП(б)У Дмитрий Мануильский отстаивает сталинский план автономизации, то глава Совнаркома Украины, болгарин и бывший румынский подданный Христиан Раковский, который до Гражданской войны в СССР и на Украине не был, выступает тогда же за максимальную самостоятельность республики, включая внешнюю политику и внешнюю торговлю. Идеологом экономической самостоятельности УССР оказывается этнический русский из Николаева Михаил Волобуев, идеолог культурного отрыва от России, автор лозунга «прочь от Москвы» – этнический русский Николай Хвылевой (настоящая фамилия Фитилёв).

В целом в УССР наблюдаются тенденции, работающие как на обособление украинцев от русских, так и против него. Впервые в истории украинское государственное образование существует бок о бок с собственно российским государственным образованием (РСФСР), и хотя и в мире, и многими жителями советской страны СССР по-прежнему именуется Россией, официально территория под названием Россия ужимается до размеров РСФСР.

Идея общерусской идентификации на основе триединства русской нации вытесняется идеей братских социалистических наций, объединенных в советский народ. В СССР общесоветская идентификация пропагандируется несравненно активней, чем общерусская. Однако такая идентификация работает только при принятии жестких общих рамок официальной идеологии. Да, в дополнение к ней относительно русских и украинцев активно культивируется тезис о народах-братьях. Но и этот тезис объективно предполагает меньшую степень единства, чем в рамках одного народа.

Сам факт государственности УССР объективно располагал к украинской идентификации лиц, не имевших четкой идентификации. А фиксация национальности в паспортах приучала людей к мысли, что вопрос национальности – вопрос крови, а не самоощущения. Объективно это работало против того, чтобы русскокультурные люди Украины считали себя русскими.

Работало на обособление и образование на украинском языке. Так, отсутствие обязательного среднего образования в России Алексей Миллер считает одной из главных причин того, что украинцев не удалось ассимилировать до революции. С другой стороны, профессор Гарварда Сергей Плохий связывает победу украинской идентичности над русской в Галичине начала ХХ века с введением среднего образования на украинском языке. В советской Украине ликвидация неграмотности в 1920-е гг. проходила в основном как обучение украинскому языку, число обучающихся на украинском языке в средней школе превосходило количество обучающихся на русском и лишь в 1980-е гг. незначительно уступило ему, республиканская и местная пресса были преимущественно украиноязычными. Но в УССР роль такого фактора, как украиноязычное образование, во многом нивелировалась широким распространением русского языка, особенно в городах, и ощущением русской культуры как своей. И этот фактор работал на сближение.

Отказ от украинизации в 1930-е гг. на практике означал лишь ликвидацию административных препятствий для русского языка и обязательность его изучения в школе. В такой ситуации украинский язык уступал место русскому как языку города и связанного с ним расширения жизненных перспектив, а соотношение между украинскими и русскими школами менялось прежде всего в результате урбанизации.

О том, что такой процесс происходил в основном снизу, а не под давлением власти, свидетельствует сопротивление живых классиков советской украинской литературы – Тычины, Бажана, Рыльского – образовательной реформе 1958 г., закреплявшей одно из немногих прав выбора, существовавших в СССР, – право родителей выбирать язык обучения детей (с точки зрения литераторов, этнические украинцы должны были учиться в украинских школах).

Естественный характер урбанизационной русификации фактически признавал выдающийся деятель украинского национального движения Иван Дзюба: «Я учился в Сталинском пединституте (сегодня это Донецкий национальный университет. – Авт.) на русской филологии. Все мы общались на русском языке, хотя пренебрежения к украинскому у нас не было, мы его прекрасно знали. Потом мне начало открываться, что, в конце концов, исчезает целый народ, целая культура, целый язык, и если каждый из нас не будет чувствовать причастности к проблеме, то так один за другим мы исчезнем и не останется никого, кто жил бы Украиной».

То есть украинский язык в СССР не презирался, он ценился как язык богатого фольклора, а многими и как язык информации (в условиях книжного дефицита произведения многих зарубежных авторов были доступнее на украинском). Но общение на русском было психологически естественным. Это означало, что для многих украинцев переход к русскоязычию был органичен. Реакцией же на органичность этой массовой русификации стало желание активного меньшинства интеллигенции, прежде всего художественной, приписывать России и русским все реальные и мнимые грехи в надежде, что, быть может, накал нетерпимости предотвратит расширение русскоязычия. В украинской высокой культуре (и так сложилось еще до 1990-х гг.) русофобия гораздо заметней, чем в культурах Польши или балтийских стран. Но если у западных соседей русофобия элитная более или менее соответствует русофобии массовой, то на Украине, по крайней мере за пределами Галичины, антирусские настроения в массах до 2014 г. вообще отсутствовали.

Объектом особой нетерпимости для украиноязычной интеллигенции являются не столько русские из России, сколько русскоязычные соотечественники с Востока, которых считают манкуртами и янычарами. Олесь Гончар в личных дневниках не раз восторгается достижениями русской культуры и вместе с тем пишет в июне 1990 г.: «Нужно, чтобы тысячи и тысячи миссионеров двинулись с Запада на Восток… дать миллионам оболваненных в эпоху тоталитаризма людей урок национального достоинства… и они прозреют, станут людьми». А ведь фактически эти слова даже радикальнее, чем деление украинцев на сорта из антирекламного ролика о Викторе Ющенко на выборах 2004 г., который тогда называли провокацией кремлевских политтехнологов.

Для деятелей украинского национального движения городское население Юго-Востока было ассимилированным. Но ассимиляция в изначальном значении этого слова означает «уподобление». Поэтому абсолютно правомерно говорить об ассимиляции украинцев в России как автохтонных, так и приехавших, – по крайней мере относительно людей, которые стали считать себя русскими, а также почти всегда воспринимались местным русским населением именно как русские (в отличие, например, от субъективно считавших себя русскими русскокультурных евреев, армян и многих других народов). Русскоязычные жители Украины, с одной стороны, были своими для подавляющего большинства украиноязычных соотечественников, с другой стороны, не испытывая никакого антагонизма к русским России (этот антагонизм и среди украиноязычных за пределами Галичины был незаметен), они не отождествляли себя с русскими. Просто понятие «Украина» ассоциировалось у них прежде всего не с украинским языком, а с другими вещами, например, с киевским «Динамо», за которое и на Юго-Востоке болели гораздо больше, чем за московские клубы, или с куда лучшим, по сравнению с Россией (исключая Москву), наполнением магазинных прилавков. И разрушение советской идентификации не превращало их в русских.

Деятели же русскоязычной части диссидентского движения Украины обычно не ставили под сомнение право республики на самостоятельность в границах УССР. А некоторые из них готовы были принять не только такую независимость, но и идеологию украинского национализма. Так, украинским националистом, успевшим выступить и на съезде дивизии СС «Галичина», кончил свою жизнь советский генерал Петр Григоренко, а автор «В окопах Сталинграда» Виктор Некрасов называл себя «оуновцем русского происхождения».

Независимая Украина: культура политического компромисса и языковой вопрос

Суверенизация Украины и провозглашение независимости в 1991 г., произошедшие без заметных внутренних конфликтов, стали результатом достаточно органичного объединения националистов и не националистов на основе государственной структуры, о которой говорилось выше. Такое объединение имело место и в Прибалтике, и в Грузии, но соотношение этих элементов на Украине было иным. Здесь националисты при всей своей активности и колоритности остались на вторых ролях, а номенклатура находилась на первых. И, вероятно, во многом следствием этого стало отсутствие на Украине политически влиятельных интерфронтов и сепаратистских движений.

Украина стала единственной советской республикой, которая во время перестройки создала на своей территории автономию в виде Крыма. Версия же об украинской независимости как случайном явлении, порожденном страхом номенклатуры перед Ельциным, не имеет оснований. Напротив, эта номенклатура консолидированно выступила против «новоогаревского проекта» союзного договора, и именно понимание того, что Украина этот договор не подпишет, было одной из причин ГКЧП.

Общеизвестно, что к независимости Украина пришла, не имея традиций государственности. Вряд ли можно было говорить и о традициях украинской политической культуры. Практика же УССР (за исключением последних лет перестройки) – это куда большие идеологические зажимы в сравнении с прочими республиками европейской части Союза (например, многие пьесы, которые шли в РСФСР, в УССР запрещали ставить даже гастролирующим коллективам). Также это практика мимикрии части элиты (прежде всего литературной интеллигенции), имевшей по сути те же националистические взгляды, что и диссиденты, но успешно делавшей карьеру в рамках системы.

Такой бэкграунд казался не слишком благоприятным для государственного старта. Однако Украина начала 1990-х гг. – государство красных директоров, председателей колхозов и прочей советской номенклатуры – имеет преимущество перед Россией как страна, мирно решающая конфликты. Ибо когда в России было кровавое противостояние президента и парламента, Верховная рада и президент Леонид Кравчук в ответ на шахтерские забастовки и общее недовольство населения договорились о проведении досрочных выборов в начале 1994 г., которые привели к демократической смене власти. И все дальнейшие внутренние споры долгое время удавалось улаживать мирным путем (конфликты президента и парламента в 1995 и 1996 гг. из-за полномочий ветвей власти, «кассетный скандал» 2000–2001 гг., первый Майдан 2004 г., конфликты по поводу роспуска президентом Рады 2007 и 2008 гг.). Нередко это был «худой мир», но несомненно мир.

Создавалось впечатление, что украинская политическая культура формируется как культура компромисса, отражением чего стало и конституционное устройство. При всех спорах об основном законе никогда всерьез не стоял вопрос о превращении Украины в чисто президентскую или чисто парламентскую республику, речь шла лишь об увеличении полномочий президента или Рады в рамках гибридной модели.

Но в гуманитарной политике компромисса было меньше. Являясь двуязычным государством де-факто, Украина осталась одноязычным де-юре. Декларативное упоминание русского языка в Конституции не давало ему никаких гарантий. Этим украинский основной закон отличается от конституций большинства стран Восточной Европы, где, несмотря на их несравненно большую моноязычность, больше говорится и о гарантиях для негосударственных языков.

С начала 1990-х гг. преобладало мнение, что государственное двуязычие в существующей ситуации означало бы закрепление господства русского языка и для исправления ситуации, сложившейся в годы Российской империи и СССР, украинскому языку нужны преференции, по сути, аналог affirmative action для афроамериканцев США. По версии носителей такого мнения, украинцы были порабощены русскими, хотя абсолютное большинство украинцев такой порабощенности не чувствовали, тем более не ощущали между собой и русскими такого же барьера, как между белыми и чернокожими американцами.

Эффективным способом решения языковой проблемы была бы модель двуязычия по канадскому образцу, когда законодательство требует от чиновников знания двух языков, гарантируя гражданам получение социальных услуг на желательном для них языке. Даже если бы модель двуязычия была разработана не столь радикально, распространенность украинского языка, вероятно, все равно бы увеличилась, ибо сам статус Украины как независимого государства делал бы этот язык престижным. Об этом говорит, например, опыт возрождения баскского языка в Стране Басков, хотя его положение к моменту установления автономии в Испании было похуже, чем у украинского в УССР.

Однако для националистической части украинской элиты такой компромисс был неприемлем, так как ее целью являлось перекодирование украинского общества и установление господства украинского языка в общественной жизни.

Сложилась парадоксальная ситуация. В течение многих лет соцопросы фиксировали, что суммарное число сторонников общегосударственного статуса русского языка и сторонников такого его статуса для регионов, где население этого пожелает, составляет свыше 70%. Но такое солидное арифметическое большинство не смогло превратиться в большинство политическое. Принятый при Януковиче закон Колесниченко-Кивалова объективно отражал позицию большинства в обществе, но был отвергнут оппозиционным спектром Верховной рады. То есть на новом уровне и в новых условиях проявилось явление, известное с советских времен: настрой на компромисс в народной среде был куда большим, чем у элиты.

Пассивность русскоязычной части общества имеет много причин. Близость языков смазывала проблему. Поэтому в рамках украинского государства многие русские органично становились украинцами, так же как украинцы становились русскими в РСФСР и РФ. К тому же именно жители Юго-Востока больше привыкли полагаться на государство и приспосабливаться к нему. А для взрослых людей поначалу особого приспособления и не требовалось – ведь не обязывали их ходить на украинизационные курсы, как было в 1920-х – начале 1930-х годов. Отправить же ребенка в украинскую школу не казалось проблемой из-за близости языков. А административные действия власти проводились постепенно и совпадали с явлениями, их нивелировавшими. На фоне украинизации электронных СМИ, начавшейся при Кучме, распространилось кабельное телевидение, позволявшее смотреть российские каналы. Печатные СМИ и книгоиздание перестали быть объектом государственного регулирования, что привело даже к большему распространению русского языка в этих сферах, чем было в УССР. Ввоз книг из России, выступления гастрольных коллективов никак не ограничивались государством, а развитие Интернета создало массу новых возможностей для потребления русской культуры. Однако нельзя ставить знак равенства между этим потреблением и русской идентификацией.

Фактор глобализма

У русскоязычной интеллигенции, а впоследствии и у появившегося русскоязычного «креативного класса», не было ни многолетней мечты о независимом государстве, ни признания абсолютной самоценности этого государства. Независимость виделась лишь как самый практичный способ разрушить железный занавес, войти в «цивилизованный мир», «мировое сообщество». Этот слой был убежден в разумности и полезности мироустройства, возникшего после распада СССР.

«Обозначился единственный полюс мира – США… Надежда на однополюсный мир – проще принимать решения, когда есть авторитетный арбитр. К тому же владеющий “большой дубинкой” Совет Безопасности (и НАТО) останавливают военные конфликты». Так писал в 1999 г. выдающийся хирург, киевлянин и русский по национальности Николай Амосов в работе «Мое мировоззрение». Принятие идеологии глобализма сложилось у него без каких-либо грантов, а вследствие гегемонии в мире западной цивилизации. Имею в виду гегемонию в том смысле, в котором понимал это слово Грамши. Не просто как превосходство в экономическом развитии, позволяющее странам этой цивилизации реализовывать свои интересы, а прежде всего как дополнительная власть, возникающая благодаря тому, что интересы этих государств воспринимаются как общечеловеческие, воплощающие идею «прогресса».

Такая гегемония Запада сложилась не один век назад, но в эпоху глобализма она усугубилась. Западничество как идейное течение в России хорошо известно. Но, например, война с Турцией в 1877–78 гг. создала общественный консенсус – идея освобождения славянских народов выглядела однозначно прогрессивной и для революционера, и для украинского националиста Драгоманова, который лишь добавлял, что бороться надо не только с «внешними турками», но и с «внутренними». Никто не думал стать на сторону Османской империи как прогрессивной страны, где, в отличие от России, и конституция появилась, и парламентские выборы прошли. А вот действия Киева в Донбассе поддерживает заметная часть российской интеллигенции, что уж говорить о русскоязычной интеллигенции Украины. Ибо принятие глобализма привело к появлению у части граждан дополнительной самоидентификации – представителей не только своего этноса или государства, но и цивилизованного мира.

Принятие глобализма означало, что любая интеграция с Россией считалась препятствием к интеграции с этим миром. И отношение данной части интеллектуального класса к России ухудшалось по мере того, как «цивилизованный мир» все больше критиковал Москву за самостоятельную политику. Вследствие этого нельзя считать, что активное применение Россией «мягкой силы» типа раздачи грантов по американскому образцу переломило бы ситуацию.

Последствия принятия глобализма не исчерпывались отказом русскокультурных жителей Украины от российского вектора. Другая сторона явления – принятие многими и русскокультурными, и украинокультурными людьми идеи внешнего управления Украиной, немыслимой для националистов первой половины ХХ века. Петлюра, Бандера и их соратники часто шли на невыгодные компромиссы с внешними игроками, но делали это вследствие объективной слабости их политических сил. Однако лидеры этих сил не сомневались, что при создании украинского государства внутренние проблемы решатся сами собою, поскольку власть достанется украинцам. А Евромайдан стал следствием веры в то, что только европейский надзор над украинской властью заставит ее работать в интересах народа. Да и не только надзор, а прямое появление иностранцев на управленческих постах – что было реализовано и в первом правительстве Яценюка, и привлечением грузинской команды во главе с Саакашвили. Таким образом Евромайдан объективно стал не только отрицанием российского вектора и конкретного политического режима, воплощенного Януковичем, но и свидетельством разочарования в возможностях демократии в украинских условиях. Ведь вера в необходимость внешнего контроля для развития государства означает неверие во внутренние механизмы, благодаря которым общество может контролировать его изнутри.

Разумеется, политическое влияние интеллектуального класса оставалось несравненно меньше влияния олигархов. Но у крупного бизнеса как раз были практические мотивы поддерживать евроинтеграцию, с одной стороны, он уже стал основным выгодоприобретателем глобализации, а с другой – видел в этой интеграции дополнительную легитимацию своих активов, в том числе и хранящихся за рубежом.

Для многих простых людей евроинтеграция была привлекательной независимо от их отношения к России. Любой интеграционный проект на постсоветском пространстве не мог выглядеть залогом чуда. А вот интеграция с ЕС – выглядела, поскольку, в отличие от жизни россиян, жизнь немцев или англичан казалась украинцам именно чудом.

Почему раскол не оформился

Тем не менее число сторонников российского вектора оказывалось очень значительным, что и показали протесты после Евромайдана в юго-восточных регионах. Есть несколько причин, почему они закончились большей частью неудачно.

Значительной части украинского общества и элиты присущ конформизм, готовность стать на сторону победителей или по крайней мере дать им кредит доверия. Так, соцопросы показывали: хотя во время выборов 2004, 2010 гг. и во время Евромайдана политические предпочтения граждан делились примерно поровну, сразу после выборов победитель и его политсила имели несравненно большую симпатию общества, чем по их итогам. В октябре 2004 г. Виктор Ющенко получил в первом туре 39,9% голосов, но в марте 2005 г., согласно опросу Киевского международного института социологии, за его именной блок на парламентских выборах были готовы проголосовать 49,2% избирателей (от числа намеренных участвовать в выборах и определившихся). А поддержка деятельности как Ющенко, так и премьера Тимошенко в то время составляла около 55%, тогда как отказ в поддержке был почти вчетверо меньше. Даже на востоке Украины тогдашнего президента негативно оценили меньше трети граждан, а половина относилась к нему нейтрально. В январе 2010 г. Янукович получил в первом туре 35,3%, но, согласно опросу той же соцслужбы, в марте за Партию регионов были готовы голосовать 46,3% респондентов. В ноябре 2014 г. накануне начала протестов политсилы, которые стали партиями Майдана, поддержали бы на выборах 53,5%, а ставшие партиями Антимайдана – 40%. Опрос же, проведенный за одну-две недели до победы Евромайдана, показал, что лишь 40% (от общего числа опрошенных) симпатизировали протестующим. Но в марте 2014 г. партии Майдана были готовы поддержать 74,4%, а Антимайдана – 20,5%.

Феномен перехода к новой власти части электората старой власти не является украинским. На этом феномене основана с 2002 г. французская политическая система, где проведение парламентских выборов сразу после президентских неизменно гарантировало президентской партии солидное большинство в Национальном собрании, даже если речь шла о едва созданной под лидера партии, как было с Макроном.

Однако на Украине подобное свойство дополняется неизменным переходом на сторону победителя весомой части его недавних оппонентов в парламенте. Так, в избранной в 2002 г. Раде президент Кучма и премьер Янукович имели надежное большинство, которое дало сбои только в последние месяцы перед выборами-2004. Но после победы Ющенко не имел никаких проблем с парламентом того созыва. Избранный же в 2007 г. украинский парламент обеспечивал поддержку премьер-министра Тимошенко, но после победы Януковича в феврале 2010 г. в нем образовалось прочное большинство под нового президента, работавшее до новых выборов. Это большинство Янукович имел до последних дней Майдана и в парламенте, избранном в 2012 году. Но после победы Евромайдана в Раде сразу создается коалиция под новую власть. Она объединяла фракции и группы из 235 депутатов (из общего состава в 450), из которых 69 не принадлежали к партиям Майдана. При этом кандидатуру Яценюка в премьеры поддержал 371 депутат, в том числе почти все регионалы.

Можно ли на фоне этих цифр определять Майдан как государственный переворот и обвинять новый режим в отсутствии правительства национального согласия, предусмотренного соглашением между Януковичем и оппозицией? Государственный переворот предполагает приостановку деятельности и перезагрузку властных институтов. Параметры же правительства национального согласия не были в этом соглашении прописаны. С другой стороны, смысл таких кабинетов именно в объединении людей разных политических взглядов, а не в отказе его участников от прежних убеждений.

Однако по меньшей мере для половины населения всех восьми регионов материкового Юго-Востока Майдан был переворотом, ибо, согласно прошедшему в начале апреля 2014 г. опросу КМИС, лишь треть респондентов в этих регионах (в Крыму и Севастополе он не проводился) считали Яценюка и Турчинова законными главами правительства и государства, а половина – незаконными. Но элита Юго-Востока не подвергла сомнению легитимность новой власти. Максимум, на что могли пойти ее представители – считать эту власть нежелательной, подлежащей замене в назначенные сроки выборов.

Конформизм элиты Юго-Востока, совсем недавно возглавлявшей Антимайдан, многократно превосходил конформизм общества, поскольку ей было что терять. Но в такой ситуации протестные массы, считавшие события переворотом, оказывались без привычных лидеров, новые лидеры выдвигались стихийно из митинговой среды и выглядели неавторитетными для тех, кто на митинги не ходил. О глубине разрыва между массами и элитами говорит следующий факт. В Москве действует эмигрантский комитет спасения Украины во главе с экс-премьером Николаем Азаровым, который позиционирует себя почти что как правительство в изгнании. Комитет считает войну в Донбассе гражданской и, следовательно, не видит в самопровозглашенных республиках оккупационной администрации. И тем не менее он не имеет никаких контактов с руководством ДНР и ЛНР, которые также считают себя альтернативной Украиной.

А конформизм масс, пусть и меньший, чем у элиты, делал протесты на Юго-Востоке менее массовыми, чем они могли бы быть в ситуации претензий на двоевластие. Например, если бы Янукович и не признающая новый режим элита, включая парламентариев, пытались бы создать альтернативные властные институты. Этот же конформизм подталкивал многих принимать на веру заверения новой власти о широкой децентрализации, включая гуманитарную сферу.

Объективно усилила позиции Киева на Юго-Востоке и ситуация с Крымом. Так, с марта Крым и Севастополь, которые могли стать авангардом протестов за переформатирование Украины, вышли из политического поля страны, будучи присоединены к России. Это не могло увеличить пророссийских настроений на остальной части украинской территории. Соцопросы неизменно показывали хорошее отношение подавляющего большинства украинцев к России, однако во время конфликтов вокруг Тузлы в 2003 г. и газового спора в 2009 г. оно заметно менялось в худшую сторону. Так вышло и на этот раз, когда конфликт был куда серьезнее. Тактически неграмотно пытаться одновременно выступать как арбитр, который борется за переформатирование Украины в федеративную страну, где голос Юго-Востока должен быть услышан, и как государство, присоединяющее часть украинской территории. У потенциальных сторонников России возникают подозрения в справедливости арбитража, позиция антироссийских же сил ужесточается, побуждая считать все разговоры о федерализации сепаратизмом.

Да, твердо пророссийские украинцы не стали из-за Крыма хуже относиться к России, а для победителей Майдана Крым был не причиной, а одним из поводов, чтобы при удобном случае начать политику дерусификации. Однако на граждан, не имеющих четкой позиции, эти события повлияли, укрепив базу нынешнего режима, что заметно и по соцопросам, и по выборам.

Евроинтеграция против компромисса

С другой стороны, правомерно ставить вопрос, должна ли была победа Майдана непременно привести к войне. Возможен ли был компромисс с массой недовольных Юго-Востока на раннем этапе. На мой взгляд – нет.

Краткая история современной Украины развивалась, с одной стороны, как хроника неуклонной интеграции в европейские и мировые (но контролируемые Западом) структуры, а с другой – как время кризисов, которые становились все более взрывоопасными и завершались все более несовершенными компромиссами. До поры до времени можно было не замечать взаимосвязи между этими процессами, но куда сложнее делать это теперь. Ведь в феврале 2014 г. соглашение об урегулировании кризиса, впервые достигнутое при участии европейских гарантов, стало и первым в истории Украины мировым соглашением, которое не было выполнено. Именно вслед за подписанием экономической части договора об ассоциации началась антитеррористическая операция на Востоке, а сразу после подписания и политической части этого соглашения (27 июня 2014 г.) данная операция перешла в самую масштабную и кровавую фазу.

Западу, безусловно, необходимо было положить конец украинской многовекторности и добиться однозначной определенности политики Киева. Этим определялась его позиция и в языковом вопросе, и относительно территориального устройства страны, что ярче всего воплотилось в принятой в апреле 2014 г. резолюции ПАСЕ, где говорилось о недопустимости даже упоминаний о федерализации Украины. Очевидно, что реальная проблема не в слове, а в оптимальном распределении полномочий, но европейцы подыграли Киеву в криминализации понятия «федерация». Поскольку для Запада украинская проблема – это часть российской проблемы, он принципиально иначе относился к протестам на Юго-Востоке, а затем и к войне в Донбассе, чем к подавляющему большинству внутренних конфликтов на всем земном шаре. В случаях с Кипром, Нагорным Карабахом, сербами в Хорватии и Косово, Ачехом в Индонезии, ФАРК в Колумбии и т.д. лидеры сепаратистов или повстанцев считались Западом законными представителями определенной этнической или общественной группы, взявшими на себя полномочия, не предусмотренные законами соответствующей страны. Их субъектность как стороны переговоров не вызывала сомнений. А вот ДНР и ЛНР для Запада никоим образом не самопровозглашенные республики, отражающие мнение жителей этой территории, пускай нелегитимным с точки зрения украинского законодательства способом. Это военизированные организации, установившие власть с внешней помощью, навязав себя населению.

Такая позиция Запада укрепляла отношение прозападной либеральной общественности Украины к жителям Юго-Востока как к «совкам» и «ватникам», с чьим мнением можно не считаться. Недавно опубликованное исследование убедительно показывает, как «дискурсивное насилие украинских СМИ» в конце февраля – начале апреля 2014 г. готовило почву для «брутальности антитеррористической операции», создавая соответствующий имидж жителей Юго-Востока. При этом речь идет не о государственных, олигархических или партийных националистических СМИ, хотя они и работали в том же направлении. Работа выполнена на материалах популярных веб-сайтов, которые принято считать выразителями мнений либерального гражданского общества («Украинская правда», «Левый берег» и «Гордон»).

То есть конфликт стал логичным следствием не столько подъема национализма, сколько вестернизации. И Европарламент, приветствуя в июле 2014 г. успехи украинской армии, дал понять, что на цивилизационных границах Европы эта вестернизация не может походить на практику ведущих европейских стран. При этом радикальный национализм объективно был инструментом, который использовали украинские либералы для достижения победы. Да, он не согласен с такой ролью, пытается быть чем-то большим, чем инструмент. Но все же за разговорами о бандеризации Украины стоит смешение понятий заказчика и исполнителя.

Война в приемлемом формате

Конечно, немало участников Майдана стояли там совсем не за то, чтобы в Киеве проспект Ватутина переименовывался в Шухевича, чтобы на Украину запрещали ввоз записок княгини Дашковой и других российских книг и не хотят выбрасывать из своей жизни Высоцкого и Цоя, как присосавшиеся к ним «щупальца русского мира» (определение главы Института национальной памяти Владимира Вятровича). И голоса таких людей (например, поэта и культуролога Евгении Бильченко) прорываются в информационное пространство. Однако проблема в том, могут ли и эти голоса, вкупе с голосами тех, кто с самого начала был против Майдана, стать политическим фактором?

Думаю, это почти исключено при наиболее вероятном – в настоящий момент – инерционном сценарии, который предполагает развитие тенденций, проявившихся после победы Майдана.

При оценке этого сценария прежде всего надо иметь в виду, что вооруженное противостояние в Донбассе в последние три года перешел в наиболее выгодный для Киева формат – постоянно тлеющего конфликта малой интенсивности.

Такая ситуация объективно предрасполагает видеть в начавшемся в 2014 г. конфликте позитивную для Киева динамику. Сначала Украина без боя проиграла России и пророссийским силам в Крыму. Но на следующем этапе ей удалось локализовать наступление «Русского мира» одним Донбассом, который, правда, не удалось полностью взять под контроль. Итог этой фазы борьбы расценивается как ничья, или проигрыш Украины по очкам. Но Крым-то был проигран нокаутом. После него поражение по очкам – это все равно позитив.

Следующая самая продолжительная фаза противостояния происходит без фактического изменения линии фронта. Однако позитивная динамика для любой из сторон измеряется отнюдь не только переходом под ее контроль новых территорий. Она прежде всего в том, что невозможные ранее для нее действия оказываются возможны и не несут очевидных негативных последствий.

Выполнение политической части Минских соглашений (которые и Киев, и Запад считают навязанными Украине извне) сейчас несравненно призрачнее, нежели казалось в конце 2014–2015 годов. В частности, проект конституционных поправок по децентрализации аннулирован; введена экономическая блокада Донбасса; принят ряд нормативных актов и практических мер по борьбе с «Русским миром» – прекращение авиасообщения и денежных переводов, регламентация ввоза российских книг, запрет на гастроли ряда артистов, фактическая ликвидация закона «Об основах языковой политики», ограничения русского языка на радио, телевидении и в образовании (за исключением начального), дерусификация топонимики, разрушение памятников.

Все эти меры Киев рассматривает как удар по противнику невоенными средствами, и масштаб подобных действий с каждым годом растет. Их логическим развитием стал закон о реинтеграции Донбасса, принятый Верховной радой в нынешнем январе. Его смысл не столько в признании неподконтрольных Киеву территорий оккупированными Россией. Главное в том, что без признания войны с Россией де-юре, закон де-факто это состояние признает.

Подобная позитивная динамика создает настрой, при котором критическая масса общества думает, что Украина как минимум не окажется в столь же тяжелой ситуации, как весной 2014 г., а как максимум – восстановит полный контроль над Донбассом на своих условиях. Политика Запада таким ожиданиям не противоречит: антироссийские санкции сохраняются, публичная критика действий Киева в Донбассе на государственном уровне почти отсутствует, проявляясь лишь в мелких частностях, американское решение о поставках «Джавелинов» – во многом символический жест, который идеально ложится в описанную схему позитивной динамики.

По причинам, о которых уже говорилось выше, Запад не только не высказывается за прямой диалог Киева с Донецком и Луганском, но и считает существующий уровень конфликта с постоянными жертвами явно меньшим злом, чем возможность упрочения самопровозглашенных республик. Это ясно вытекает из заявления главы МИДа Германии Зигмара Габриэля о неприемлемости российского варианта миротворческой миссии ООН, предполагающего разделение сторон на линии фронта и охрану миссии ОБСЕ, ибо для него это означало лишь замораживание конфликта.

Конечно, очень многие из упомянутых выше элементов позитивной для Киева динамики имеют и негативный эффект. Так, существующий формат противостояния предполагает и большие военные расходы, и ограничение связей с Россией, а это существенное бремя для украинской экономики. Однако здесь важно понять баланс позитива и негатива с точки зрения Киева.

Безусловно, мобилизация была напрягающим общество фактором, поскольку могла коснуться почти каждой семьи. Но с конца 2016 г., когда вернулись домой все мобилизованные годом ранее, в конфликте с украинской стороны участвуют исключительно контрактники и профессиональные офицеры. Это ключевая причина, по которой формат боевых действий можно считать приемлемым или по крайней мере не слишком обременительным для украинского общества.

Нынешний масштаб потерь украинской армии не располагает к массовому антивоенному движению, похожему на аналогичное движение в США конца 1960-х годов. Ибо в отношении к численности населения страны масштаб на порядок меньше, чем у американцев во Вьетнаме. Разумеется, экономическое положение Украины куда менее прочное, чем у Соединенных Штатов времен вьетнамской войны. Однако в общественном сознании война – лишь одна из причин экономических проблем (наряду с коррупцией, некомпетентностью власти и т.п.). И нераспространенность идеи мира любой ценой говорит не только о специфике украинского режима, но прежде всего о том, что кризис не воспринимается обществом как катастрофа, а значит, конфликт переведен в удобный для Киева формат.

Этот формат, в частности, означает, что Украина, перефразируя известные слова Троцкого, находится в состоянии и мира, и войны с Россией, пользуясь преимуществами каждого из этих состояний. Так, за одиннадцать месяцев 2017 г. экспорт в Россию вырос на 12%, значит, принес Украине на 360 млн долларов больше, чем год назад. Из России Украина получает 2/3 импортируемого угля, в том числе 80% антрацита, ставшего дефицитным из-за блокады Донбасса.

Разумеется, преимущества войны испарились бы в случае полномасштабного конфликта, но Киев уверен, что до него дело не дойдет. А в таком состоянии, как сейчас, проще мобилизовать общество, уговорить его потерпеть трудности, а главное – форматировать в нужном ключе политическое и информационное поле. Выгодоприобретателями этого переформатирования является не только власть, но и широкий круг партий и политиков, поддержавших Майдан. Так, в электорате «Батькивщины» Юлии Тимошенко и Радикальной партии Олега Ляшко, судя по опросам, заметен сегмент, не поддерживающий ни конфронтацию с Россией, ни нынешнюю политику исторической памяти. Очевидно, что это бывший электорат регионалов и коммунистов, который понял, что наследникам этих партий все равно победить не дадут, а власть может быть разыграна лишь между партиями Майдана. Поэтому они выбирают близкие для себя силы из-за их социальных лозунгов и не обращают внимания на их большую геополитическую и гуманитарную радикальность по сравнению с нынешней властью. Но такой выбор можно делать, лишь не веря, что радикализм приведет к большой войне и катастрофе.

Таким образом, нынешний формат конфликта укрепляет сложившийся на Украине политический режим, который на самом деле ближе всего к режимам ограниченной политической конкуренции, какие, например, имели место в некоторых странах Центральной и Восточной Европы в межвоенное двадцатилетие, а в ряде государств Латинской Америки (Бразилия, Гватемала) – после Второй мировой войны. Существует формальный плюрализм и реальная возможность сменяемости, но претендовать на реальную власть могут лишь силы одного политического спектра; те, кто находится за его пределами, сдерживаются и могут рассчитывать лишь на присутствие в парламенте.

Практика показывает, что подобные режимы могут существовать весьма долго, особенно имея внешнюю поддержку. А ею Киев, безусловно, располагает – если иметь в виду геополитический курс, а не конкретных персоналий у власти. Другое дело, что такая поддержка ограничена – воевать за Украину Запад не будет и помощь масштаба плана Маршалла не даст.

Грузинский сценарий изменения этого режима – вещь теоретически возможная, но маловероятная, ибо ряд обстоятельств препятствует успеху потенциального украинского Иванишвили. Так, на Украине конфликт ощущается острее, ибо она в 2014 г. потеряла территории, которые контролировала все годы независимости, тогда как Грузия утратила контроль над Абхазией в 1993 г., а над Южной Осетией еще раньше и война 08.08.08 лишь показала невозможность их возвращения. Главное же – если Грузия явно проиграла эту войну, то Украина может говорить о позитивной динамике. Кроме того, различия между грузинами и русскими всегда были очевидны, тогда как для Киева нынешний конфликт – это способ перекодирования значительной части населения, формирования нации на основе тезиса «Украина – не Россия». Наконец, эволюцию Грузии не надо преувеличивать. Между Тбилиси и Москвой дипломатические отношения не восстановлены, тогда как между Киевом и Москвой они не разрывались, и, сбавив накал антироссийской риторики, Грузия все равно движется в евроатлантические структуры.

Туда же движется и Украина. Проблемы страны в недалеком будущем очевидно будут нарастать. Уже сейчас из-за миграции на контролируемой Киевом территории осталось менее 30 млн населения (если судить по статистике потребления хлеба), то есть по сравнению с 1991 г. оно сократилось более чем на 40%. К тому же именно сейчас вступает в возраст смертности самое многочисленное поколение, послевоенное, а в возраст рождения детей – самое малочисленное, рожденное в годы независимости. Однако территория страны при этом сохраняет геополитическую ценность, и независимо от формального членства в НАТО Украина в ходе нынешней холодной войны вполне может получить у себя постоянное американское военное присутствие. Точнее – расширить его, ибо еще с весны 2015 г. на Яворовском полигоне длятся постоянно действующие маневры, в которых участвуют несколько тысяч военнослужащих НАТО, из них половина – американцы.

Что же касается самого приема в Альянс, то действительно многие западноевропейские государства выступают против этого, но и не выдвигают и внятной концепции внеблоковости Украины. Объективно такая внеблоковость была бы лучше всего гарантирована спецификой внутреннего устройства государства, когда вступление в военный союз требовало бы консенсуса регионов. Об этом говорил Генри Киссинджер в интервью журналу «Атлантик» в ноябре 2016 г.: «Я предпочитаю независимую Украину вне военных блоков. Если от Украины отделить две области Донбасса, она гарантированно станет постоянно враждебной по отношению к России. Украина тогда останется под властью своей западной части. Решение в том, чтобы дать этим областям Донбасса автономию и право голоса в военных вопросах. Но в остальном оставить их под управлением Украины». Но раз этот голос остается одиноким, значит и в западноевропейских странах отрицательное отношение к вступлению Украины в НАТО – лишь тактический выбор, который может измениться.

Не стоит думать, что само по себе исполнение Минских соглашений создаст такую модель, о которой говорит Киссинджер, ибо на самом деле «право голоса в военных вопросах» – это черта конфедерализации, а статус отдельных районов Донбасса по этим договоренностям и от федерализации далековат.

Поэтому даже при выполнении Минских договоренностей – хотя оно и маловероятно – политический режим вряд ли изменится.

Что же касается русских и русскоязычных жителей Украины, то в условиях невозможности изменения режима электоральным путем они будут стараться адаптироваться к существующей реальности, по крайней мере внешне.

Описанный инерционный сценарий, как я уже сказал, является базовым и наиболее вероятным. Однако он не единственно возможный из-за слабости украинского государства (в частности из-за роста влияния правых радикалов, которые могут стать параллельной властью), нестабильной ситуации в мире и непредсказуемости политики России, которая может счесть, что Киев нарушил некие установленные ею красные линии. В случае же обвала этого государства из-за внешних факторов идентификация большой части его нынешнего населения может достаточно быстро измениться, о чем говорит опыт как ХVII столетия, так и недавних десятилетий.

Россия. Украина > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 9 апреля 2018 > № 2579563 Алексей Попов

Прогулки с мечтателями

Перечитывая заново: недооцененные мысли Леонида Кучмы

Глеб Павловский – президент Фонда эффективной политики.

Резюме Отличие украинских угроз от того, что именуют «угрозами» в России, – их прямая, остро пережитая актуальность. Военная и экономическая нестабильность, деиндустриализация и риск столкновения с «щирыми патриотами», безудержный криминал и «политикум», дружно забалтывающий проблемы. В отличие от России, будущего Украина не боится – и движения к нему не боится. Ее настоящее опасней любого будущего.

В середине 1990-х наивных годов художники Комар и Меламид осуществили проект на грани страноведения и искусства. Он назывался «Выбор народа». Для этого заказали основательные исследования того, как жители разных стран представляют себе идеальную картину, картину-мечту. Опрос был весьма детальным и касался всего – жанра, тематики, колорита и даже размера картины. (Исследование проводилось фирмой «УЛТЕКС» по критериям международной организации маркетинговых фирм ESOMAR.) По его результатам художники брались за кисть – и писали картину, материализуя мечты народов.

Полотна выходили весьма различные. Так, например, русской мечтой оказалось «Явление Христа медведю» – что сегодня, 20 лет спустя, может показаться пророческим. Но самым необычным оказался пейзаж мечты украинца: леса, холмы и воды, белая хатка – истинно райский мир… без единого человека. Украинская мечта, единственная из всех народов, оказалась безлюдна.

Пустынный жизненный мир украинца мог означать что угодно, например – бегство от несносной украинской сложности в места, удаленные от всего, что болит и мешает быть нацией. Мечта о краях без предательства и измены – «зрады». Вековечное стремление Украины в Европу – это еще и жажда жизни в расчищенном безопасном ландшафте, к примеру таком: «Леса на горизонте, веселые пойменные луга, двадцать оттенков зеленого, простор, облака, влага, стрекозы, птицы, ветерок, восторг Божьего мира». Еще одно описание полотна Комара и Меламида? Нет, это украинский президент вспоминает свои родные места. (Здесь и далее курсивом выделены цитаты из книги Л. Кучмы «Украина – не Россия», М., 2003.)

Забытая книга

Ровно 15 лет назад президент Леонид Кучма сообщил Украине, что написал объемный историко-философский труд. Через полгода книга вышла на русском языке, на котором и была написана; автор лично представил ее в Москве. «Украина – не Россия» – дерзкое название тогда вызвало сенсацию, но ненадолго. Шли бурные времена. «Оранжевая революция» с последующими годами нестабильности, а затем новый Евромайдан и войны на востоке Украины стерли память о книге. Ее не прочли отчасти из-за раздражающего названия – глянув на обложку, решали, что содержание ясно и без того. Поучительный том миновал политический класс обеих стран накануне того, как они вошли в полосу конфликтов. И зря: Леонид Кучма надиктовал незаурядный политический трактат. Книга с более масштабной амбицией, чем то, к чему готовились мелочные элиты «нулевых».

Мое эссе – своего рода рецензия на политические мечты Украины о ее будущем. Я не затрагивал кейсов текущей политики, а лишь ряд нюансов, сегодня кажущихся вне мейнстрима. Старая книга Кучмы подвернулась мне под руку, как удобный гид по переулкам украинской мечты, ведь «украинский характер – сплошь и рядом мечтательный, склонный к перепадам настроения».

Мечта о двуедином народе

Украина в России считалась незаграницей. «Русский и украинский народы – это практически один народ». Часто повторяемый тезис оказался опасной гипотезой, если вспомнить о глубокой разнице поведения украинцев и русских в политике за последние 30 лет. Предположение, будто со всем этим Россия смогла бы справиться, ни на чем не основано, что показал 2004 и 2014 годы. А ведь еще до того, как распространилась мантра о «двуедином народе», Кучма предупреждал: «Нужно и полезно констатировать, напоминать и разъяснять, что Украина – не продолжение и не филиал России и вообще не Россия». Предупреждение осталось втуне. Все годы независимого существования ни в России, ни на Украине не велись политически значимые исследования друг друга. «Страны-сестры» ничего друг о друге не знали. Объяснить ли это революционными потрясениями, нехваткой финансирования или интереса, но 15 лет взаимное незнание укреплялось, пока не оборвалось «нежданной» революцией 2004 г. и первым Майданом. Как холодно отметил писатель Евгений Гришковец,

«Феномен заключается в том, что эмигрировала целая страна. Эмигрировала, разумеется, оставаясь в своих исторических и географических пределах. Но эмигрировала, то есть оторвалась, ушла, уехала, улетела… Разговоры и заклинания о том, что мы – братские народы, что нет никого нас ближе и неизбежно сближение и возвращение запутавшейся и обманутой Украины – все это глупости. Эмигранты не возвращаются».

В отличие от стран Восточного блока, Россия и Украина никогда не считали себя «похищенной Европой», и, отколовшись от СССР, в нее не вернулись. Европа не стала нам заново обретенной родиной, напротив – обе страны потеряли вход в большой мир. Сложилось два бездомных сознания, ревниво и огорченно всматривавшиеся друг в друга. Миры, затерянные один для другого. «Истина, что украинцы и русские – разные народы, для многих все еще не очевидна».

Мечта независимости

Подобно Австро-Венгрии, Советский Союз на склоне лет был дуалистической русско-украинской сверхдержавой. Скрытый дуализм последнего 30-летия, связанный с именами Хрущёва и Брежнева, отмечен доминированием украинских элит в Кремле. Леонид Кучма справедливо говорит, что «советский большевизм был нашим совместным творчеством, совместным наивным и злосчастным порывом к светлому будущему». Украинцы мечтали о независимости давно, а получили случайно. Независимая Украина вошла в 1990-е гг. с чувством приобретения, ведь независимость всегда – приток символического социального капитала и перераспределение административной ренты. Но это не захватывает всех поровну и создает новые противоречия – с теми, кто не получил ничего или лишился прежнего. Новообретенный суверенитет не компенсировал бытовых неурядиц.

Приезжавшему в Киев советских лет трудно было не отметить большую, чем в городах России, роль устроенного приватного быта. Конец Союза обратил частный статус в единственный. Сытная приватность, выглядевшая самодостаточной и позволявшая украинцу мечтать о чем-то большем, рухнула в нищую повседневность, не компенсированную ничем. Символика сбывшейся мечты о независимой Украине выглядела слабо на фоне мощных российских компенсаций. Казалось, что русские бежали от СССР с большей прибылью. Суверенная Украина утратила профессиональную медиаэлиту центральных СМИ, потеряла профессиональную дипломатическую службу и профессиональное ядро силовиков. Страна выпала и из мирового имиджевого шлейфа русской культуры. «Украина была частью имперской метрополии, а украинцы – частью имперской нации». Но капитал сверхдержавности отошел к России вместе с символическими авуарами и кадрами общеимперской элиты. А ведь еще у Москвы была сырьевая рента, по отношению к которой украинская «транзитная» смотрелась нищенски.

Все девяностые годы Россия огорчала (и соблазняла) Украину запасами своих имперско-советских ресурсов, внутренних и внешних. Но более всего Украине недоставало собственных позитивных историй успеха. И в новых свойствах раннего путинского режима украинец распознал то, чего недоставало его стране. Владимир Путин выглядел эталоном sucсess storу для Украины. Возникала украинская путинская мечта.

Мечта об украинском Путине

Аналитики неизменно отмечают отсутствие на Украине русского комплекса сильной державной власти. По достижении независимости здесь возникла развилка: в чем основание украинского единства – в нации, то есть в языке, или в государстве, то есть во власти?

В девяностые городская среда независимой Украины и ее публичность выглядели значительно отставшими от российской столичной среды. Украинский тип ресентимента диктовал постколониальный стиль политики. В лаге «отставания» поселилась заместительная утопия, где Россия стала эталоном успеха. Одна из предпосылок катастрофы кучмовской Украины – «ксерокс-модель»: упрямое копирование московских технологий. Даже создание никчемной партии власти под именем «За единую Украину!» несомненно вдохновлялось образом «Единой России». Еще сильней сказалось влияние образа Путина на украинские элиты. В нем увидели мага и волшебника власти, который решит любую проблему, возместив украинцу мучительный дефицит силы.

С начала нулевых в Киеве утверждается мем «Украине нужен собственный Путин». Характерно свидетельство об этом украинского оппозиционного политика, некогда руководителя штаба Ющенко Романа Бессмертных.

«Летом 2002 г. социологи из Киева показали: основным содержанием будущей президентской кампании должна быть ставка на “украинского Путина”... Образ нравился 72% избирателей… Даже политики-либералы повелись на определение “сильная рука”. Самообман украинского истеблишмента сейчас понятен. А летом 2002-го по штабам как марево разлилось: “Нужен свой Путин!”»

Мечта о «Европе вдвоем»

«…Любят спрашивать: “Идем ли мы в Европу вместе с Россией или нет?”. Из-за размытости вопроса на него можно ответить и “да”, и “нет”… Что значит “идем в Европу вместе”? Это не лозунг и не заклинание, это констатация факта в самом его общем виде. Того факта, что и Украина, и Россия ясно обозначили совпадающий европейский выбор. Для Украины он полностью органичен, это ее цивилизационный выбор, сделанный в глубокой древности и, как говорится, никогда никем не отмененный. Мотивы России не столь очевидны»

Консенсус в политикуме «Однажды Украина войдет в Европу» почти не подвергался сомнению на Украине, но никогда не был популярен в российских элитах. Из России Европа не выглядела решением чего бы то ни было. Из Украины Европа казалась решением всего. Украинский проевропейский политик – тот, кто заявляет, что берется «привести Украину в Европу». В спектре политикума все, так или иначе, предлагают «пути в Европу». Политический бестиарий Украины – проводники в Европу, выдающиеся украинские европейцы в культуре и в бизнесе, и, разумеется, враги Европы, заполняют весь украинский ландшафт.

В 2004 г. Россия действительно попыталась использовать украинский транзит власти для стратегического перехвата – «Вдвоем в Европу!». Предполагалось сделать Россию контролером исполнения украинских еврообязательств. Но какие инструменты могли быть для этого? Развивая проект «Вдвоем в Европу!», Россия не стремилась к инкорпорации в порядок жизни западных сообществ. «Вдвоем» – означало со спутавшимися русско-украинскими сговорами, с их темноватыми подвалами. Войти в Европу так, чтоб Европа превратилась в вип-разновидность СНГ. В 2004 г. политический проект «Вдвоем в Европу» рухнул окончательно. Евгений Головаха: «Украинская элита, кроме маргинальной части, очень бы поприветствовала совместный с Россией поход в Европу. Однако о совместном марше сейчас уже трудно говорить» (2007).

Мечта о границе, или «две Украины»

«Мысль о границе никогда не переставала будоражить меня вплоть до окончания школы, и долгое время я был твердо убежден, что для взрослых это тоже игра… Пусть это была игра, но ведь была же какая-то причина, почему у такого сознательного комсомольца возникали подобные видения? Я никогда не задумывался об этой причине всерьез, но странный образ границы был отчего-то всегда рядом».

Колоссальную популярность приобрел выдвинутый в первые годы независимости философом Мыколой Рябчуком тезис о «двух Украинах» – подлинной и советизированной, галицийской и «восточной». Граждане делились на креолов и автохтонов. Но каким образом за четверть века избирательных и политических кампаний различия украинских земель и областей не изгладились, а напротив, стали непреодолимыми, пока не привели к мятежу на Востоке?

Представление об Украине как стране-мечте влекло за собой поиск виновников провала этой украинской мечты и криминализацию своих внутренних меньшинств. Все украинские национализмы были унитарными, внедрялись силой власти аппаратно, встречая при этом сопротивление. Тезис о двух Украинах – проекция административного унитаризма на воображаемое единство страны. Территориальные линии внутриукраинского раскола прошли по меже согласия или несогласия, признания либо непризнания внедряемого сверху «национального идентитета» Украины.

Закапсулированность украинской общественности выражена в феномене политикума – единого наименования для всех, кто занимается политикой либо рассуждает о ней. Стиль рассуждения политикума о будущем Украины – бегство от сложности своей страны, с выпадами в адрес целых классов и регионов, с намерением страну упростить, унитарно выровнять.

Украина – страна, внутри которой ее «политикум» определяет на местности границы внутренней идентичности «украинства». Отсюда тяга к территориальной сепарации «внутренних европейцев» от «внутренних азиатов». По мнению некоторых, внутренняя Европа Украины кончается на реке Збруч. Обвиняемыми оказывались донецкие, крымчане и Россия – люди за внутренней чертой. Характерная считалка львовского журналиста Остапа Дроздова:

«Украина плюс Галиция равно Европа. Украина минус Галиция равно Донбасс. Украина плюс Донбасс равно Донбасс…».

Внутри Украины «восточные» и «донецкие» жители описывались как второстепенные и худшие. И здесь опять возникает уравнение: где русскоговорящие, там «зрада». Политизация страны форсировала внутреннюю непримиримость. В России аналогичную фазу отдаленно можно искать разве что в 1991–1993 годы.

Мечта о деньгах и украинская вертикаль власти

С 1991 г. все киевские власти искали мотив для гражданина быть украинцем. Леонид Кучма таким мотивом выбрал выгоду и на этом выстроил вертикаль власти. В своей книге президент отметил склонность украинского характера к «ориентации на накопление». Это и был его принцип строительства власти – диктатура накоплений стала основанием украинской вертикали. Президент реорганизовал власть в вертикально интегрированную систему доступа к собственности сверху донизу. Преодолевая раскол двух Украин, Кучма строил общую пирамиду собственников, таким образом приучая их к национальной соборности. С нескрываемой симпатией автор «Украина – не Россия» вспоминает «Мой земляк, всегда добивавшийся своего, любил повторять, глубоко пряча улыбку: “Ми люди бiднi, ми люди темнi, нам аби грошi та харчи хорошi”». Государство Кучмы было проектом nation building через материальную выгоду. Но отсюда происходит и национальная модель коррупции, более озабоченная моментальной ликвидностью, чем властью в государстве.

Украинская и российская коррупция воспроизводят очень разные системы власти. Здесь отсутствует псевдогосударственная стыдливость русских и лицемерный ритуал непрямого согласия (то есть вербовки). Предложение делают прямо и немедленно его принимают. О феномене мгновенной продажности едва назначенного министра говорит Порошенко в интервью Колесникову. В отличие от русской модели сделки, «окэшивание» полностью закрывает вопрос, не задевая властных балансов.

Известный кейс перекупки голосов в апреле 2004 года. Голосование, уже почти выигранное Кучмой, было сорвано перекупкой десяти депутатских карточек за открыто названную сумму наличными, которая была собрана и выплачена немедленно (свидетельство Порошенко Колесникову). Не менее знаменит кейс с премьером Украины, у которого откупили выгодную для него политическую схему за миллиард долларов. В книге Михаила Зыгаря приведена ссылка на сильнейшие подозрения Кремля в «выиграл “тендер”, то есть предложил Кучме самую крупную сумму».

И все же несколько раз казалось, что государство Кучмы вот-вот заработает. Даже накануне Евромайдана конфликт Партии регионов («голубых») и оппозиции («оранжевых») еще мог перейти в устойчивую парламентскую фазу, чему помешала мстительность и жадность преемника.

«Он что, сделал это из корысти? Он, один из самых богатых людей Европы? Или, может быть, из легкомыслия? Такой многоопытный... и уже сделав максимально возможную для себя карьеру? Но, может быть, он просто решил примкнуть к явно побеждающей стороне?» Кучма пишет такое вовсе не о Януковиче, которого сам и двинул в преемники. В 2003 г. он пишет это о другом своем герое – защищает Мазепу. Став лидером востока Украины, а затем ее президентом, Виктор Янукович подобно гетману Мазепе стал необычайно и подозрительно богат. Столь же коварный, но куда менее храбрый, чем гетман, он кажется примером «настоящего украинца», согласно автору книги отмеченного «ориентацией на накопление». Но этот-то украинский накопитель и взорвал государство Кучмы.

Мечта о немыслимом

«Наш человек постоянно опасается подвоха и обмана… даже несколько бравирует своей недоверчивостью. Но на что направлена его недоверчивость? На предметы и обстоятельства более или менее обычные и приземленные. А вот в вещи немыслимые он способен поверить с легкостью и даже с радостью». Украина трижды побывала в точке, когда ее мечты становились былью. Пустой ландшафт заселялся надеждами, и казалось, что будущее начинается сегодня. Впервые – в августе 1991 г., когда старинная мечта о независимости вдруг была востребована киевской партноменклатурой как модуль спасительного отрыва от ельцинской Москвы. Второй раз – осенью 2004 г., когда на улицах Киева разыгрывались драматичные сцены единения сановников Кучмы с народом в оранжевых шарфах. И третий раз, когда бегство президента Януковича в феврале 2014 г. вызвало умопомрачительный геополитический шквал в Европе.

Что же происходит с этой удивительной страной, которая будто сама себя не признает и все пытается обновиться, стать другой? Ее мечты осуществляются, но в необычном виде. Вот и мечта о внутренней границе «двух Украин» осуществилась, да настолько, что на внутренних границах вот-вот окажутся силы ООН. Пацифистская демобилизованная Украина ушла в прошлое, а еще лет пять назад это сочли бы невозможным. Мечта о сильном национальном большинстве, тоже, казалось, невозможная никогда, реализуется в новых границах «малой Украины».

Мечта о подавляющем большинстве

Революции, независимо от первоначального пафоса, всегда ведут к унификации своих стран. Украина не стала исключением. Мягкая вертикаль Леонида Кучмы, копившего государственный капитал, приучая земли Украины друг к другу, надломилась в «оранжевой революции» и окончательно рухнула с бегством Януковича. В дни «революции достоинства» Питер Померанцев говорил, что постмодернизм, развитый в путинской России, закончился в Украине на Евромайдане. Пока не видно, что это так, хотя постмодерновая «верткость» Системы РФ подверглась жестокому испытанию Украиной. А Украину «гибридная война» толкнула на русский путь.

После оборванной революции 2013–2014 гг. и потери территорий Украина оказалась в ситуации экзистенциального вызова. Состояние, сходное с тем, что Российская Федерация испытала после 1991–1993 годов. Удивительно ли, что киевская власть прибегла к сходным методикам выживания? Провоцирование западной помощи через симулируемую нестабильность. Внешне непокорный, но скрыто манипулируемый парламент. Удержание регионов в лояльности через предоставление им доступа к бюджету. Полувоенные структуры, лоббирующие интересы сильных домов – всё это мы повидали в России. Параллелизм в развитии наших обществ удивляет, ведь при такой остроте противостояния заимствований быть не должно. Конвергенция политик России и Украины выявляет глубинную связь наших стран.

Фактор симметрии правящих элит России и Украины – стремление сегрегировать население на граждан значимых и излишних. Раньше или поздней, в России и на Украине это привело к идее создания «подавляющего большинства». Если в России к этому вел отказ от политики «путинского консенсуса» 2000-х гг., то на Украине – отказ от территориальной соборности.

«“Украинским украинцам” пора привыкнуть к тому, что они – подавляющее большинство в государстве и поэтому несут за него особую ответственность. Должны вести себя не как столетиями униженное меньшинство, а как большинство, осознающее свои права, и прежде всего – обязанности» (Игорь Грымов и Мирослав Чех, «Национальный вопрос: Украина как Европа»). Бюрократическая вертикаль Кучмы из места консенсуса превратилась в рычаг военно-административной и языковой унификации Украины. Порошенко движется «от Кучмы к Путину», используя внутреннюю войну для разглаживания той прежней, сложной Украины.

Экстраординарность «малой Украины» превращается в не произносимую вслух, но общепринятую аксиому, подводя к идее «подавляющего большинства» по-украински. Харьковский поэт Сергей Жадан пишет: «Оказывается, наше достоинство распространяется лишь на тех, кто в большинстве. На тех же, кто оказался в меньшинстве, оно не распространяется. Им достаются скорее наше высокомерие и невнимание, наша злость и наши страхи».

Вчера казалось, что это немыслимо. Сегодня Порошенко применяет военный коридор возможностей, как некогда использовал его Путин, но в другой технике игры. Шаг за шагом он освобождает себя от обременений старых олигархических схем и договоренностей. Поддерживает восхождение силовых элит «военного времени», дополняя прикормом региональных властей (не за счет сырьевых доходов, как в России, а частично децентрализуя бюджет). Когда порошенкова политика вертикали сомкнется с ресентиментом «подавляющего большинства», украинская власть приобретет иное основание, в чем-то аналогичное российской Системе.

Мечта о новой национальной элите

Книга Кучмы, необычная для правителей Евровостока рефлексия проблематичности своего государственного проекта, была написана, когда президент имел основания считать проект состоявшимся. Представляя ее в Москве в сентябре 2003 г., он верил, что украинское государство построено, и осталось лишь создать для него украинцев. Но выстроенная Кучмой вертикаль зашаталась еще до конца его президентского срока. Работа по созданию украинца перешла в чужие руки.

«Майдан был своего рода машинкой по переработке этнических русских, этнических евреев, этнических украинцев, наконец, в украинцев политических» (Андрий Мокроусов, «ОЗ», 2007). Проблема лишь в том, что рабочий режим «машинки» не совпадает с украинской государственностью.

Циничному мему «революция – это сто тысяч новых вакансий» более двухсот лет. Украинская ситуация позволяет заглянуть в микрополитику революции. Разрушение старых систем – карьерный лифт новой. Умножение внутренних фронтов и парамилитарных группировок, с ними связанных, запустило карьерный эскалатор. По аналогии с «путинским консенсусом» 2000-х, на Украине сложился невольный консенсус, обосновываемый войной. Вынужденный военный консенсус почти невозможно оспорить. А это открывает ход его носителям, представляющим себя как новую национальную элиту. Те, кого Кучма 15 лет назад припечатал – «профессиональные украинцы», сегодня составляют актив Системы Украина.

Мечта о национальном триумфе: Система Украина

Перед тройным вызовом – революции в столице, России в Крыму и мятежа на Востоке нет ни возможности увильнуть, ни нужды доказывать, что ситуация чрезвычайна. Столкнувшись с буквальной необходимостью выживать, власть на Евровостоке становится экстраординарной. Она чрезвычайна уже четыре года, и на будущее сохранит ту же чрезвычайность. Это главный пароль, месседж и мотив Системы Украина.

«Мы видим в мирное время сосуществование конституционного правления с практиками чрезвычайных ситуаций, уподобляющих в духе прежних милитаризаций мирное время военному, но при этом действие конституционных норм не приостанавливается, а их нарушения, включая законодательные, стали фактической нормой» (Игорь Клямкин, «Россия и Украина (2014–2017)», предисловие к книге «Какая дорога ведет к праву?», публикация на сайте Гефтер.ру).

Европеизм больше не делит Украину надвое. Он превратился в государственную доктрину, удобную уже тем, что «Европа» – самый краткий и неопределенный пароль. Впрочем, никакой европеизации, кроме той, что присутствовала на Украине раньше, не происходит. Зато есть новое основание для власти. Государство Кучмы медленно и трудно собирало Украину вокруг целей выгоды в обстановке инертного миролюбия. То было государство национальной демобилизации. Только такое могло отступать перед бойцами Майдана или «вежливыми людьми» в Крыму. Но теперь его больше нет.

Проект соборной демобилизации рухнул, а на его месте возникли большие возможности. Появилось место для центральной власти, не обязанной больше вступать в сделку с другими силами на каждом шагу. И эта власть, что очень важно, не обязана быть излишне европейской, ведь она и так защищает Европу. Она стоит у ее границ как страж. Она распоряжается оставшейся территорией Украины как единым целым потому, что территория – все, что у нее осталось. Нет больше нужды вступать в диалог, нет нужды мириться с противниками. А вокруг много организованных людей с боевым опытом, которых при необходимости всегда легко привлечь. В руках властей они удобный полуавтономный объект управления.

Эксклюзивным объектом власти – ее опеки над страной и ее предприимчивости на мировых рынках – становится «деловое» распоряжение Украиной как уникальным интегрированным ресурсом. Такую страну легко перемещать из статуса суверенного национального тела в модус распоряжаемой собственности и даже товара. Или в ресурс военной импровизации группы лиц, также монетизируемый. Становится возможным возникновение у Системы РФ патологического двойника в виде Системы Украина.

Украина теперь другая страна. Она кое-чему научилась у «старшей сестры». Прежде всего тому, что на «землях зрады» надо стать глобальной вещью, чтоб уцелеть рядом с другой глобальной. До вызова России Украина была лишь малой страной – теперь она важное евроатлантическое достояние. Идея нового сдерживания России – подарок для постройки неопутинской вертикали власти на Украине, и этот подарок будет использован. Система Украина – уже не нация в Европе, а бастион в Трансатлантике. Стратегически важный плацдарм вправе рассчитывать на разнообразную помощь, от финансовой до военной. Низкую эффективность экономической помощи легко оправдать стратегической ее важностью. (Впрочем, так же поступала и ельцинская Россия в 1990-х.) Повышать свою стратегическую капитализацию легче всего, создавая кризисы и управляя ими. А с таким кризисным мультипликатором, как Россия с «мировым Путиным», топлива украинской Системе хватит надолго.

Мечта о творении из ничего, или Нация start up

Кучма цитирует Винниченко, писавшего о временах первой независимости УНР: «Мы были подобны богам, пытавшимся создать из ничего новый мир», и комментирует их: «Мало кто поймет его слова о “новом мире” из “ничего” так же хорошо, как я». Отличие украинских угроз от того, что именуют «угрозами» в России, – их прямая, остро пережитая актуальность. Военная и экономическая нестабильность, деиндустриализация и риск столкновения с «щирыми патриотами», безудержный криминал и «политикум», дружно забалтывающий проблемы. В отличие от России, будущего Украина не боится – и движения к нему не боятся. Настоящее опасней любого будущего.

То, что в России именуют «гаражной экономикой», на Украине зовется «стартап». Чрезмерная неэффективность государственного управления в экономике открывает эффективным амбициозным группам коридоры роста. Куда не двинешься – всюду найдешь ресурсы, и все для них выглядит как ресурс. Среда стартапов уже не станет ни «внутренней Европой», ни «внутренней Малороссией»: молодые вне олдскульной игры в «две Украины». Они люди из ниоткуда, то есть, собственно говоря, европейцы.

Киев торопит построение нового мобилизованного мира «из ничего». Строит его, кстати, то же кучмовское чиновничество. Здесь формируется завязь «Системы Украина». Отсюда доносятся пафосные сентименты о национальном триумфе, беззаветной борьбе с Путиным и рапорты о «неуклонной европеизации Украины». Здесь ведут неустанную борьбу со следами присутствия России: именами, топонимами, монументами и русским языком. Одержимая мечтой о границе, старая элита возводит новые фильтры и стены, чтоб не просочился «москаль». Ничего необычного – пароксизм военного состояния. Но одновременно в стране происходит нечто иное.

Пока пограничники гонялись за Кобзоном и Лолитой Милявской, хитом российской школоты-2017 стала украинская группа «Грибы» с песней «Между нами тает лед» (165 млн просмотров). Аудитории концертов модной киевлянки Луны (адовый дизайн-гибрид нормкора и Gosha Rubchinskiy) демобилизуют любые фронты. Молодые украинцы побеждают в номинациях российских премий. Летом 2017 г. Фонд Фридриха Эберта совместно с Центром Новая Европа провел обширное социологическое исследование молодежи 14–29 лет – 8 млн, примерно 20% населения Украины – «Украинское поколение Z: ценности и ориентиры». Эксперты заметят в этом некое микширование. Обычно принято различать т.н. «поколение Y» (начала 1980-х–1990-х гг. рождения) и «поколение Z» , рожденных между серединой 1990-х и «нулевых». Но авторы исследования полагают, что украинская поколенческая коалиция собирается именно вокруг поколения Z, которое «будет принимать ключевые решения в государстве в 2030 году».

Различимо раздвоение путей поколенческих коалиций. Власть – у союза советских старцев-бэбибумеров (к ней относится и Леонид Кучма) с поколением X, или рожденных в 1963–1982 годах. Здесь твердыня государственников old school. Заняв выгодные позиции и говоря о nation building, они имеют в виду финансирование своих должностей. Им противостоит новый альянс, поколения Y с поколением Z. Два поколения, возможно, строят разные Украины. Но в конце концов Украиной станет что-то одно.

В исследовании немало интересного. Так, меняется казалось бы вечная двойственность архитектуры страны. Место галицийского Запада, прежде эталона украинства, занял украинский Север. А что с мечтой о Европе?

«Молодежь Украины восхищается Европейским союзом, но не доверяет ему. Это недоверие является результатом убежденности в том, что Украину в ЕС не ждут, а членство является скорее мечтой, чем достижимой целью» («Украинское поколение Z: ценности и ориентиры». Киев. 2017). Старые мечты утратили власть над новыми украинцами, у них свои позитивные виды на будущее.

Киевские офисы стартаперов поколения Z поражают чистотой, тишиной и немосковским уютом. Они регистрируют свои предприятия в Польше или Сингапуре, работают на Украине и обходят фронты с помощью современных коммуникаторов. Для тех, кто отрицает невозможность работать удаленно, конфликт «внутренней Европы» с «внутренней Евразией» – абстракция. Герой для них не гетман Мазепа, а родившийся в Киеве Ян Кум, основатель WhatsApp.

Новое поколение Украины видит родину как баланс работы и личной жизни. Уверенность в себе – их главный критерий. Они обожают менять свои рабочие позиции внутри корпорации. Z более требовательны к жизни, лояльней френдам в сетях, чем политическому руководству, и требуют лояльности к себе от страны. Как и старцы-создатели независимой Украины, они не чужды ревности. Но ревнуют не к России (сама мысль о таком их насмешит), а к френдам на вечеринке, которую вдруг прощелкал. «Две Украины» Востока и Запада для них перестали существовать. Былую славу политтехнологов перехватили парни, умеющие связывать менеджеров, ученых и украинских плутократов. Творцы региональных инвестиционных экосистем. Тысячи украинских стартапов, некоторые из которых оцениваются в десятки и сотни миллионов долларов, вырастают, сказал бы Винниченко, «из ничего».

Возникает более интересная Украина. Здесь не ждут принятия европейских acquis communautaire и оптимальных условий. То, что одним кризис, другим – упоительная широта возможностей. Украина двух революций и четырех президентов доказала тщету следования стандартам «с точностью до двух вареников», как шутил у себя в книге инженер-конструктор Кучма.

Книга «Украина – не Россия» честно резюмирует: «мы до сих пор не до конца поняли, кто мы такие». Пустота полотна Комара и Меламида – целина отложенного будущего. Украина еще не вышла из роли европейского маргинала, мечтающего о невозможном. Но что такое невозможное? «Читая разного рода прогнозы, я не перестаю удивляться тому, как легко оракулы обращаются со словами “всегда” и “никогда”. У них на глазах целый мир к востоку от Одера полностью переменился за какие-то 10–12 лет, жизнь сотен миллионов людей стала совершенно другой, но оракулов это ничему не научило, они по-прежнему лишены воображения…».

Лаку-Лабарт отмечал, что неспособность Германии стать нацией и создать национальное государство сделала ее в ХХ веке средоточием мысли о Европе. Это можно сказать и об Украине, где европеизм проявляется в пробелах, паузах и мучительных недостройках идентичности. Неполнота национального государства как мотив тяги к Европе. Картина народной мечты о пустом пространстве – возможно, предвкушение европейской нации startup.

Поколение украинцев, которое сегодня вступает во взрослую жизнь, к 2030 г. будет уже в силе и славе. К тому времени полувоенная Система Украина, выполнив все что может, сама будет выглядеть архаично. Ревизия этого сундука недостижимых мечтаний едва ли отнимет у поколения Z много сил.

Украина. Россия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 9 апреля 2018 > № 2579562 Глеб Павловский

Встреча с главой Минсельхоза России Александром Ткачёвым.

Владимир Путин провёл рабочую встречу с Министром сельского хозяйства Александром Ткачёвым. Обсуждалась текущая ситуация в период весенне-полевых работ.

В.Путин: Александр Николаевич, добрый день!

Вопросы для этого времени года традиционные, они связаны с весенне-полевыми работами.

А.Ткачёв: Во-первых, от имени всех крестьян, от нашего сообщества хочу поблагодарить Вас за совещание в Краснодаре, которое Вы там провели.

Ваши недавние поручения мы изучаем, увидели, они направлены на поддержку и увеличение финансирования, на самые животрепещущие, чувствительные моменты, которые сегодня сельскохозяйственные предприятия переживают. Очень надеются на дальнейшую поддержку государства.

Что касается текущей ситуации, то мы в полном объёме выполняем весенне-полевые работы. На южных территориях весна уже входит во все права: это и Крым, и Ставрополье, и Кубань, и Дон, и республики Северного Кавказа.

Мы наращиваем объёмы площадей под сев, уже более 80 миллионов гектаров, это 200 тысяч плюсом к прошлому году. Мы увеличили объём сева: ячмень, лён, рапс, соя очень важна, овощи. Будем ждать достаточно приличного урожая на будущий год; 25 процентов озимого поля посеяны с удобрением, продолжаем работать в этой части.

Конечно, поддерживаем малые формы. Механизм льготного кредитования, поддержанный Вами, работает в полной мере. Мы сегодня уже на 114 миллиардов предоставили кредиты на льготной основе. Здесь, надо отдать должное, Россельхозбанк очень активно работает.

В общем, при хорошей погоде, если всё будет нормально, думаю, что мы выйдем на достаточно приличный урожай в этом году – за 100 миллионов. И конечно, мы очень надеемся, что доходы крестьян увеличатся.

В.Путин: Традиционные вопросы, связанные с помощью крестьянам, финансированием текущих работ, связанных с удобрениями, ГСМ, – в каком состоянии?

А.Ткачёв: Сегодня наши хозяйства практически полностью не хуже уровня прошлого года, по каким–то позициям лучше: и по ГСМ, Вы правильно отметили, и по семенам, и, естественно, по технике.

Удобрения, кстати, снизились в цене, это очень радует. Мы сумели договориться с производителями удобрений. Поэтому, думаю, ситуация в этом году с обеспеченностью материально-технических вопросов достаточно неплохо решается.

Россия > Агропром > kremlin.ru, 9 апреля 2018 > № 2563909 Александр Ткачев

Идущие за Гагариным. Какие они сегодня?

За ответом обозреватель «Труда» отправился в подмосковный Центр подготовки космонавтов

На следующей неделе — Всемирный день авиации и космонавтики, учрежденный в честь исторического полета нашего Юрия Гагарина. С 12 апреля 1961 года в космосе побывали 553 человека. На фоне 7 млрд землян — горстка людей. Что бы там ни говорили, а профессия космонавта по-прежнему особая, штучная. А как сегодня к ней приходят люди? За подробностями я отправился в Звездный Городок — в Центр подготовки космонавтов (ЦПК).

Нашу профессию не столько ты выбираешь, сколько она тебя, — для начала объясняет мне Герой России 48-летний Александр Самокутяев. Он провел в двух экспедициях на МКС 331 сутки, дважды выходил в открытый космос. Ныне — заместитель командира отряда российских космонавтов. — Если природа одарила человека страстью к полетам, влюбленностью в небо, да к тому же не поскупилась на здоровье, то космонавтика выбрала его. На собеседованиях с кандидатами на поступление в отряд я всегда внимательно смотрю им в глаза. Мне важен взгляд. Если нет огонька, страсти, такому человеку лучше заняться чем-то другим. Если есть мечта, то все другие вопросы, даже такие важные, как зарплата и квартира, отходят на второй план...

Самокутяев знает, о чем говорит. Сам он с детства в теме. В школе занимался в авиамодельном кружке, к 4-му классу изучил конструкцию самолета. Когда подрос, записался в планерную секцию аэроклуба в своей Пензе, в 16 лет совершил первый самостоятельный полет. Параллельно у Самокутяева было еще одно страстное увлечение — хоккей. Тренеры видели в Александре будущую звезду на льду. Но пришлось выбирать — и небо одолело лед.

Окончив Черниговское высшее авиационное училище, служил военным летчиком на Дальнем Востоке, летал на Су-24М. Выполнил 250 прыжков с парашютом. Уже имея немалый летный опыт, постучался в отряд в Звездном Городке, в 2003-м был зачислен кандидатом. Через два года сдал экзамены на отлично и стал космонавтом.

— Пробиваясь в отряд, я не думал ни о деньгах, ни о наградах, — говорит мой собеседник. — Стремление было одно: полет на орбиту. Знакомый летчик, помню, сказал: «Да я готов сам доплачивать, лишь бы летать». В отряде первого старта я ждал восемь лет. И это, может быть, самое тяжелое в профессии — ожидание. Конечно, порой приходила мысль: вот остался бы в авиации, летал бы сейчас — и никаких неясностей...

Но он дождался и дважды слетал на МКС. Собирался и в третью звездную командировку. Всего через девять месяцев после завершения второго полета просочилась информация о назначении Самокутяева командиром нового экипажа, который должен был стартовать весной 2018-го. Но: В новом экипаже его заменили — говорят, по медицинским причинам. Это был удар для Александра. В тот день, когда ему сказали о замене, он пошел в бассейн и плавал там в одиночестве очень долго. Немного успокоившись, решил: нельзя сдаваться, он будет стремиться полностью восстановиться и в следующем наборе продет медкомиссию.

— Что делать, космонавт должен быть готов и к таким ситуациям, — комментирует Александр Михайлович. — Можно первого полета ждать 10 лет, а потом услышать: по состоянию здоровья вам придется покинуть отряд. А лучшие годы прошли...

К этим словам моего собеседника могу добавить еще одно, о чем публично не говорят: каждый космический полет сокращает жизнь, по выводам ряда специалистов, на полгода. А они все равно рвутся к звездам поближе.

Много ли они зарабатывают? Да нет, не так уж — куда меньше гражданского пилота, не говоря уж про звездочек шоу-бизнеса. Пришедшие в отряд могут получать с надбавками около 100 тысяч рублей в месяц, а космонавт-инструктор (высшая категория) — 200-250 тысяч. За полугодовую вахту на орбите член экипажа может рассчитывать на выплату, соответствующую 130-150 тысячам долларов. Весьма скромная плата за столь тяжелую и опасную работу. Такие целеустремленные, неординарные люди, как космонавты, в других сферах могли бы заработать гораздо больше.

Впрочем, четыре года назад наш космонавт-рекордсмен Сергей Крикалев, в ту пору руководивший ЦПК, в интервью «Труду» поделился: «Как это ни горько признавать, но нынче в космонавтику стремятся не только энтузиасты — есть и такие, для кого полет в космос становится лишь первой ступенью, обеспечивающей затем карьеру в бизнесе или политике. Побывав на орбите, некоторые космонавты не очень-то стремятся попасть в новые экипажи...»

С этим утверждением категорически не согласен нынешний командир отряда Олег Кононенко. Неделю назад он гневно выговаривал мне по этому поводу: за 20 лет его пребывания в ЦПК он не знает ни одного космонавта, который после первого полета не хотел бы совершать новые. А уходили из отряда или по медицинским причинам, или из-за конфликта с руководством.

Между тем конфликтов в Центре до недавнего времени случалось немало. Судебные тяжбы, коллективные письма, хождения к начальству... Почему?

— Космонавты — яркие личности, знают себе цену, — неохотно отвечает на неприятный вопрос Самокутяев. — Порой амбиции и эмоции перехлестывали через край. Надеюсь, все это осталось в прошлом. А вообще конфликты случаются в любом коллективе. Вы что думаете, на МКС не бывает споров? Главное, чтобы они были конструктивными.

Обсуждение острой темы продолжилось в беседе с ведущими психологами ЦПК Натальей Филипповой и Жанной Шевченко.

— Споры на МКС могут возникать, — утверждают они, — более того, они способствуют эмоциональной разрядке, перезагрузке общения. Космонавты вполне подготовлены, чтобы прийти к общему решению в любой конфликтной ситуации.

Кстати, психологи обязательно участвуют в отборе кандидатов в отряд, а потом занимаются подготовкой звездоплавателей в ходе учебы и тренировок. Начинается все с бесед. Кто-то из кандидатов отвечает на вопросы вполне откровенно, кто-то пытается представить себя в наилучшем свете — достаточно точный психологический портрет будет составлен в любом случае. К тому же есть и специальная аппаратура — комплекс психофизиологического тестирования с использованием биологической обратной связи, этакий мягкий детектор лжи.

— Отбираем людей стрессо-устойчивых, уравновешенных, коммуникативных, — поясняет Жанна Шевченко. — Умеющих понимать мотивы не только собственных эмоций и поступков, способных распознавать возникающий конфликт на ранней стадии, сгладить его и перевести в конструктивное русло.

— Космонавт должен эффективно работать в условиях длительных эмоциональных нагрузок, в тесноте, уметь взаимодействовать с другими, — добавляет Наталья Филиппова. — Спокойно относиться, например, к тому, что он, полгода отработавший на орбите, сегодня может быть командиром экипажа, а в следующем полете окажется в роли подчиненного, когда командиром будет не летавший ранее в космос астронавт.

Сегодня меняются и качественный состав отряда космонавтов, и требования при отборе. Раньше сам факт полета в космос был огромным событием, подвигом. Человек лишь прокладывал дорогу в космос, и тогда нужны были прежде всего абсолютно здоровые люди, готовые к действиям в чрезвычайных условиях. А нынче к этим требованиям добавляются навыки длительных экспедиций, уникальные знания для проведения на орбите сложных экспериментов. А чего стоит хотя бы сооружение в космосе 420-тонной международной орбитальной станции!

— Нужны космонавты с высоким интеллектом, обширными знаниями, широким кругозором, — уточняет Жанна. — Мы, например, анализируем стилистику речи кандидата, оцениваем словарный запас, эрудицию, умение четко формулировать мысли. Да, представьте, косноязычие может стать серьезным препятствием. Важны и культурные интересы человека — что читает, какую музыку слушает, ходит ли на выставки. К примеру, Александр Самокутяев — большой любитель классической музыки, часто бывает на концертах...

Разумеется, я не мог не спросить, на чем срезаются кандидаты при беседе с психологами? Оказывается, треть тестируемых не проходят по стрессоустойчивости. В спокойной обстановке человек отвечает всем требованиям, а в стрессовой у него реакции не те. Даже если и полетит в космос, его хватит на один полет. А этого совершенно недостаточно, ведь подготовка космонавта стоит очень дорого.

Еще треть кандидатов отсеиваются из-за личных неблагоприятных особенностей. Например, используют слова-конфликтогены (те, которые могут привести к конфликтной ситуации). Есть немало признаков (жесты, фразы, оговорки), по которым опытные специалисты определяют черты характера, с которыми нельзя работать в экипаже. А кто-то из тестируемых не проходит отбор вследствие, как говорят психологи, «неприемлемой мотивации». Проще говоря, люди стремятся в космонавтику ради статуса и карьеры. У которых, как говорит Самокутяев, нет в глазах огонька...

Всего же из 80 претендентов, с которыми беседовали психологи, 38 человек не прошли барьер тестирования на психологическую пригодность. Этот рубеж оказался самым трудным для тех, кто был допущен к очному этапу отбора. Медицинский барьер не смогли преодолеть 18 человек. А по результатам тестирования на профессиональную пригодность были отклонены кандидатуры 13 претендентов.

Общая же картина последнего отбора в российский отряд космонавтов такова: из 420 граждан, подавших заявления, пока лишь трое получили положительное заключение Главной медицинской комиссии (ГМК) — военный летчик, работник РКК «Энергия» и военный инженер. Еще четверо успешно завершили полный цикл отбора и теперь ждут рассмотрения на ГМК. А 14 человек пока не приступали к тестированию.

Между тем космонавтика вступает в новый этап: впереди полеты в дальний космос. Возможно, кто-то из нового пополнения отряда наших космонавтов отправится на окололунную станцию. А там и еще дальше. Мои собеседники в Звездном Городке не сомневаются: профессия космонавта в недалекой перспективе будет снова очень популярной, в том числе у наших молодых. Тропа Гагарина не зарастает.

Цифры

Из результатов открытого конкурса по отбору кандидатов в космонавты (на 4 апреля 2018 года)

Получены заявления с комплектами документов от 420 претендентов. Из них: женщин — 87, мужчин — 333; работающих в космической отрасли — 80, военнослужащих — 51.

После девяти заседаний конкурсной комиссии на очный этап отбора приглашены 96 претендентов (из них девять женщин). Кандидатуры 313 претендентов отклонены конкурсной комиссией на этапе заочного отбора. Документы 11 претендентов находятся на стадии рассмотрения.

Из приглашенных на очный этап 38 претендентов выбыли из конкурса после тестирования на психологическую пригодность; 13 претендентов не получили положительного решения после тестирования на профпригодность; 18 претендентов отклонены медицинской подкомиссией; один претендент отказался от дальнейшего участия в конкурсе.

Еще пять претендентов продолжают очный этап отбора, а 14 ожидают начала тестирования.

Виталий Головачев, обозреватель "Труда"

Россия. ЦФО > СМИ, ИТ. Авиапром, автопром > trud.ru, 6 апреля 2018 > № 2558998 Виталий Головачев