Новости. Обзор СМИ  Рубрикатор поиска + личные списки

Сегодня в новом докладе озвучены опасения по поводу резкого роста острого голода. Около 124 миллионов человек в 51 стране испытывали острый дефицит продовольствия в 2017 году - на 11 миллионов больше, чем годом ранее, говорится в последнем издании Глобального доклада по продовольственным кризисам.

В докладе острый дефицит продовольствия определяется как голод настолько серьезный, что он представляет собой непосредственную угрозу для жизни или средств к существованию.

Этот рост в значительной степени обусловлен новыми или усилившимися продолжительными конфликтами и отсутствием безопасности в Мьянме, на северо-востоке Нигерии, в Демократической Республике Конго, Южном Судане и Йемене. Длительные засушливые условия также привели к нескольким последовательным неурожаям в странах, которые и без того уже сталкивались с высоким уровнем отсутствия продовольственной безопасности и неполноценного питания в восточной и южной частях Африки.

Составляемый ежегодно группой международных партнеров по гуманитарным вопросам (полный список ниже) доклад был представлен Европейским союзом, Продовольственной и сельскохозяйственной организацией Объединенных Наций (ФАО) и Всемирной продовольственной программой (ВПП) на брифинге для стран-членов ООН в Риме.

В докладе отмечается, что продовольственный кризис все чаще определяется такими сложными причинами, как конфликт, экстремальные климатические потрясения и высокие цены на основные продукты питания, которые зачастую воздействуют одновременно.

В Глобальном докладе подчеркивается настоятельная необходимость одновременных действий по спасению жизней, средств к существованию и устранению коренных причин продовольственных кризисов.

Основные виновники - конфликты и изменение климата

Конфликт продолжает оставаться основным фактором острого дефицита продовольствия в 18 странах - 15 из них находятся в Африке или на Ближнем Востоке. Это основная причина большинства случаев острого дефицита продовольствия в мире, на которые приходится 60 процентов всех случаев, и затрагивает 74 миллиона человек.

Стихийные бедствия - в основном засуха - также были в числе главных факторов продовольственного кризиса в 23 странах, две трети из которых находились в Африке, и были ответственны за то, что 39 миллионов человек испытывали острую нехватку продовольствия.

Конфликты, стихийные бедствия и другие причины часто способствуют развитию сложных кризисов, которые имеют разрушительные и долгосрочные последствия для средств к существованию людей.

Целые общины, а также больше детей и женщин нуждаются в дополнительных питательных веществах по сравнению с прошлым годом, и необходимо внедрять долгосрочные решения, если мы хотим повернуть вспять эту тенденцию.

Впереди - сложный путь

Конфликт, вероятно, останется главной причиной продовольственных кризисов в 2018 году, затронув Афганистан, Центральноафриканскую Республику, Демократическую Республику Конго, северо-восточную Нигерию и регион озера Чад, Южный Судан, Сирию и Йемен, а также Ливию и центральный Сахел (Мали и Нигер), говорится в докладе.

Йемен, по всей вероятности, останется самым крупным продовольственным кризисом. Ожидается, что ситуация там ухудшится, особенно вследствие ограниченного доступа, экономического кризиса и вспышек заболеваний.

Между тем, воздействие суровых засушливых погодных условий на производство сельскохозяйственных культур и животноводство, вероятно, повысит продовольственную необеспеченность в пастбищных районах Сомали, юго-восточной Эфиопии и восточной части Кении, а также в странах Западной Африки и Сахеля, включая Сенегал, Чад, Нигер, Мали, Мавританию и Буркина Фасо.

Необходимые ответные меры

Глобальный доклад о продовольственных кризисах объединяет региональные и национальные данные из нескольких источников в единый документ, чтобы предоставить четкую и полную картину продовольственных кризисов и острого дефицита продовольствия в пострадавших странах.

Посредством анализа, основанного на фактических данных, доклад утверждает, что, как и критически необходимая гуманитарная помощь, действия в области развития должны осуществляться на гораздо более ранней стадии с целью устранения коренных причин крайней уязвимости, а, следовательно, повышения устойчивости.

Ожидается, что Глобальная сеть борьбы против продовольственных кризисов, основанная Европейским союзом, ФАО и ВПП на Всемирном гуманитарном саммите в 2016 году, станет основной платформой совместных усилий по предоставлению гуманитарной помощи, а также действий в целях развития и становления мира, способствуя при этом улучшению координации между гуманитарными организациями и учреждениями, занимающимися вопросами развития.

Основные послания на презентации доклада:

«Голод и дефицит продовольствия угрожают жизни миллионов людей во всем мире. Перед лицом техногенных катастроф и стихийных бедствий мы должны сформировать более надежный и стратегический глобальный ответ на продовольственные кризисы. Глобальный доклад является ключевым инструментом для оказания гуманитарной помощи, которая на практике должна быть увязана с помощью в целях развития, и поддержит нас в нашей совместной борьбе с голодом», - сказал комиссар ЕС по гуманитарной помощи и кризисному управлению Христос Стилианидис.

Невен Мимица, Комиссар ЕС по международному сотрудничеству и развитию, сказал: «Продовольственные кризисы, вероятно, будут становиться все более острыми, продолжительными и сложными с учетом текущих тенденций и их коренных причин, что приведет к разрушительным последствиям для жизни миллионов людей. В этом ежегодном Глобальным докладе о продовольственных кризисах нам удалось провести совместный анализ глобального масштаба. Я полностью поддерживаю этот подход, поскольку убежден в том, что активизация глобального диалога, совместного планирования и скоординированных ответных действий позволит ЕС, его странам-партнерам, а также международным партнерам наилучшим образом справляться с коренными причинами продовольственных кризисов».

В своем видеообращении Генеральный секретарь ООН Антониу Гутерреш сказал: «Подобные доклады предоставляют нам крайне важные данные и анализ, чтобы лучше понять стоящий перед нами вызов. Теперь мы должны принять меры для удовлетворения потребностей тех, кто ежедневно сталкивается с голодом, и бороться с его коренными причинами».

«Мы должны признать и рассмотреть связь между голодом и конфликтом, если мы хотим добиться цели «Нулевого голода». Инвестирование в продовольственную безопасность и средства к существованию в конфликтных ситуациях спасает жизни, укрепляет устойчивость и также может способствовать поддержанию мира», - сказал Генеральный директор ФАО Жозе Грациану да Силва.

«Последствия конфликта и изменения климата носят суровый характер: миллионы людей серьезно, даже отчаянно, голодны. Боевые действия должны прекратиться немедленно, и мир должен сплотиться, чтобы предотвратить эти кризисы, которые часто происходят прямо на наших глазах. Этот Глобальный отчет о продовольственных кризисах не только демонстрирует масштабы текущих кризисов, но также показывает нам, что, если мы объединим политическую волю и новейшие технологии, мы сможем построить более мирную и стабильную планету, где голод уйдет в прошлое», - сказал Дэвид Бисли, Исполнительный директор ВПП.

Заметка для редактора:

Острый дефицит продовольствия - это когда отсутствие у человека возможности потреблять достаточное количество продовольствия представляет прямую угрозу его жизни или средствам к существованию. Это показатель, который основывается на принятых на международном уровне оценках стадий экстремального голода, таких как Интегрированная классификация фаз продовольственной безопасности (ИКФ) и Cadre Harmonisé (CH) и эквивалентен трем уровням степени голода по шкале ИКФ (ИКФ 3 - кризис; ИКФ 4 - чрезвычайная ситуация, ИКФ 5 - катастрофа). Пятая фаза - самый экстремальный симптом острых и затяжных кризисов.

Хронический голод - это когда человек не имеет возможности потреблять достаточное количество пищи для поддержания нормального активного образа жизни в течение длительного периода времени. ООН ежегодно сообщает о количестве людей во мире, страдающих от хронического голода. Последний такой доклад за октябрь 2017 года показал, что 815 миллионов человек на планете хронически голодают.

Партнеры, вовлеченные в создание Глобального доклада по продовольственным кризисам: the Autorité Intergouvernementale pour le Développement (IGAD), Le Comité Permanent Inter-Etats de Lutte contre la Sécheresse dans le Sahel (CILSS), Европейский союз, ФAO, Интегрированная классификация фаз продовольственной безопасности (ИКФ), Международный исследовательский институт продовольственной политики (МИИПроП), Система раннего предупреждения голода (FEWS NET), Глобальный кластер по продовольственной безопасности, Sistema de la Integración Centroamericana (SICA), ЮНИСЕФ, Управление Организации Объединенных Наций по координации гуманитарных вопросов (УКГВ) и ВПП.

В Сомали массовые потери животных вследствие засухи - в некоторых районах до 60 процентов поголовья скота - в значительной степени подорвали средства к существованию животноводов. Потери в животноводстве могут усугубить ситуацию в области продовольственной безопасности страны, которая остается критической в центральных и северных пастбищных районах, предупредила сегодня ФАО.

С учетом прогнозов по снижению месячной нормы осадков в апреле-июне необходимо предпринять срочные меры для повышения устойчивости животноводческих общин и предотвращения ухудшения условий жизни и продовольственной безопасности, говорится в докладе Глобальной системы информирования и раннего предупреждения ФАО(GIEWS).

«Массовые потери поголовья скота серьезно повлияли на экономику Сомали. Крайне важно, чтобы мы продолжали оказывать поддержку животноводческим домашним хозяйствам с целью повышения их устойчивости к климатическим шокам, обеспечивая своевременную ветеринарную помощь и корма для животных», - сказал старший экономист ФАО Марио Заппакоста.

В северных и центральных пастбищных районах страны негативное влияние затяжной засухи в 2016 и 2017 годах на домашний скот, в особенности, привело к увеличению числа людей, сталкивающихся с острый дефицитом продовольствия, по оценкам, на 3 процента до 1,8 млн. человек, что составляет почти 30 процентов населения в этих областях.

Это контрастирует с общей ситуацией в области продовольственной безопасности в Сомали, которая улучшилась в начале 2018 года, и, по оценкам, количество людей, испытывающих острый дефицит продовольствия, снизилось на 15 процентов по сравнению с аналогичным показателем в конце 2017 года.

Экономические последствия

Массовые потери животных привели к сокращению предложения на рынке, что, в свою очередь, привело к росту цен на животных и продукты животноводства, такие как молоко, а также к снижению экспорта животных. Ожидается, что это окажет сильное влияние на экономику Сомали, где на долю животноводческого сектора приходится около 40 процентов валового внутреннего продукта (ВВП), и где 65 процентов населения вовлечены в животноводческую деятельность.

Семьи в пастбищных районах несут на себе основное бремя негативного экономического воздействия, что отражается в высоких уровнях задолженности домашних хозяйств, что, в свою очередь, серьезно ограничивает доступ к продовольствию. В северных и центральных регионах долги домашних хозяйств увеличились на 400 процентов в течение 2017 года, чему способствовали закупки продовольствия и воды в кредит, а также заимствование денег для финансирования миграции животных.

Поддержка ФАО

Чтобы удовлетворить текущие потребности пострадавших от кризиса животноводов, в 2017 году ФАО оказала ветеринарную помощь 38,3 млн. животных посредством служб по охране здоровья животных (лечение от паразитов, болезней и травм, а также проведение вакцинации), обеспечила более 900 000 животных дополнительными кормами (силосные кубики и минеральные блоки) и доставила более 53 миллионов литров воды.

В 2018 году ФАО планирует оказать помощь 2,7 миллионам фермеров и животноводов и обращается с призывом выделить 236 миллионов долларов для финансирования этих мероприятий.

В мире сохраняются высокие уровни отсутствия продовольственной безопасности, главным образом вследствие конфликтов и неблагоприятных климатических явлений, которые оказывают сильное негативное воздействие, особенно на страны Восточной Африки и Ближнего Востока, где большое количество людей по-прежнему нуждается в гуманитарной помощи, говорится в новом докладе ФАО.

В соответствии с новым докладом ФАО «Прогнозы урожая и продовольственная ситуация», опубликованным сегодня, примерно 37 стран нуждаются в внешней продовольственной помощи. Это число осталось неизменным с прошлой оценки, проведенной 3 месяца назад.

Гражданская война и отсутствие безопасности являются непосредственными причинами высокого уровня голода в 16 из этих стран - от Бурунди до Йемена. Конфликт заставляет мигрировать миллионы людей, препятствует ведению сельскохозяйственной деятельности и, во многих случаях, ведет к резкому росту цен на основные продукты питания, отмечается в докладе. Темпы инфляции в Демократической Республике Конго более чем удвоились в 2017 году до 42 процентов в год. Конфликт привел к нарушению традиционных торговых маршрутов в районе Сахеля, что вызвало рост цен и дефицит продовольствия в южной и восточной Ливии.

Между тем неустойчивые осадки создают растущую угрозу для продовольственной безопасности на юге Африки, а также в Восточной Африке, где многие сельские домохозяйства уже пострадали от четырех последовательных засушливых сезонов.

Воздействие засухи на Восточную Африку

Общий объем производства зерновых культур восстановился в Африке в 2017 году, главным образом благодаря хорошему урожаю на юге Африки после резкого сокращения урожая в 2016 году.

Тем не менее, производство зерновых в Восточной Африке сократилось на 7,2 процента, что привело к усилению напряженности в ряде стран. Прогнозируется, что недавно собранный урожай зерновых культур будет ниже среднего значения в юго-восточной части Кении, на северо-востоке Танзании и на юге Сомали, говорится в докладе.

Совокупное производство зерновых в сезон дождей Deyr в Сомали, по оценкам, оказалось на 20 процентов ниже среднего, поскольку сезонные дожди начались с запозданием и прекратились раньше обычного. Аналогичная картина по осадкам и урожаям наблюдалась в северо-восточной Танзании. По оценкам, урожай зерновых в Южном Судане, который был посажен в 2017 году, является самым маленьким с начала конфликта в конце 2013 года.

Засуха в некоторых частях Эфиопии и Сомали ослабла, но недостаточно для того, чтобы полностью компенсировать дефицит влаги в почве. Доступность пастбищ по-прежнему на уровне ниже среднего, а состояние домашнего скота в целом достаточно плохое. В Кении сезонные осадки были на 80 процентов ниже среднего уровня.

Цены на основные крупы высоки в Эфиопии и Судане, где розничные цены на сорго, просо и пшеницу удвоились с октября прошлого года на большинстве местных рынков. Ценовой скачок был вызван снятием государственных субсидий на пшеницу, что привело к росту спроса на заменимые зерновые и ослаблению валют.

Ожидается, что неблагоприятные сезонные осадки на юге Мадагаскара приведут к дальнейшему снижению урожайности сельскохозяйственных культур в 2018 году, что в сочетании с рекордно высокими ценами на рис может оказать дополнительное давление на ситуацию с продовольственной безопасностью, особенно в южных районах.

В других странах на юге Африки производство, как ожидается, упадет с рекордно высоких уровней 2017 года, что вызывает обеспокоенность по поводу ситуации с продовольственной безопасностью, как уже отметила ФАО в специальном предупреждении, опубликованном на прошлой неделе.

37 странами, которые в настоящее время нуждаются в внешней продовольственной помощи, являются Афганистан, Буркина-Фасо, Бурунди, Камерун, Центральноафриканская Республика, Чад, Конго, Корейская Народно-Демократическая Республика, Демократическая Республика Конго, Джибути, Эритрея, Эфиопия, Гвинея, Ирак, Кения, Лесото, Либерия, Ливия, Мадагаскар, Малави, Мали, Мавритания, Мозамбик, Мьянма, Нигер, Нигерия, Пакистан, Сьерра-Леоне, Сомали, Судан, Судан, Свазиленд, Сирия, Уганда, Йемен и Зимбабве.

Украина не способна освоить тот объем средств, который ЕС может выделить Киеву, заявила заместитель руководителя Главного директората Еврокомиссии по вопросам расширения и соседства Катерина Матернова.

"Значительное число проектов, на которые были выделены средства ЕС, так и не были реализованы в Украине. <…> За последние годы Украина не смогла получить 5 миллиардов, которые готовы были предоставить ей западные доноры", — цитирует Матернову "Европейская правда".

Представитель Еврокомиссии не назвала валюту, однако речь, по всей видимости, идет о миллиардах евро, отмечает издание.

Матернова добавила, что такие проблемы типичны для сотрудничества с Сомали и с другими африканскими странами, а также Молдавией и Грузией.

В 2015 году Евросоюз одобрил программу помощи Киеву на сумму 1,8 миллиарда евро. В декабре прошлого года Еврокомиссия отказала Киеву в выплате последнего транша кредита из-за несоблюдения ряда условий.

Андрей СТОЛЯРОВ

Опубликовано в журнале: Дружба Народов 2018, 2

Четыреста лет вместе

Статья продолжает тему, начатую автором в публикациях прошлого года: «Война миров. Исламский джихад как историческая неизбежность» (№9) и «Разноликий ислам» (№12).

Столяров Андрей Михайлович — прозаик, автор многочисленных статей по аналитике современности и книги по философской аналитике «Освобожденный Эдем» (2008). Публикации в «Дружбе народов»: «Новая земля и новое небо» (№4, 2014); «Герой нашего времени» (№11, 2014); «Дайте миру шанс». Повесть по мотивам реальности (№1, 2015); «Ярче тысячи солнц» (№1, 2016).

Выбор веры

Согласно легенде об «испытании вер», явились к князю Владимиру, правившему тогда в Киеве, иудеи, мусульмане, католики и православные (из Византии), и каждый предложил ему принять свою веру. Сравнив их все, Владимир Святославич выбрал византийское православие.

Решение это было, конечно, не провиденциальное (предначертанное), а чисто прагматическое, обусловленное конкретной геополитической ситуацией. Главную роль тут, видимо, сыграл так называемый демонстрационный эффект: заимствуют у тех, кто успешен, а не у тех, кто сам находится в бедственном состоянии. Между тем расстановка сил в тогдашнем мире была вполне однозначная. Иудаизм в Х веке не имел никакого политического влияния. Хазарский каганат, где его исповедовала часть элит, был к тому времени уже разгромлен. Иерусалим находился под властью арабов. Князь Владимир имел полное право спросить хазарских послов: «Како вы инех учите, а сами отвержени от Бога? Аще бы Бог любил вас, то не бысте расточнени по чюжим землям. Еда и нам то же мыслите зло прияти?» В свою очередь, об исламе в Киевской Руси были весьма смутные представления: контакты имелись только с Волжской Булгарией, которая опять-таки недавно была разгромлена — сначала Святославом, а потом самим князем Владимиром. Служить примером для Древней Руси она никак не могла. Что же касается католической Европы, то после распада империи Каролингов она пребывала в масштабном хаосе: там шли непрерывные междоусобные войны, а с запада, севера и юго-востока Европа подвергалась опустошительным набегам сарацин, викингов и мадьяр.

Еще хуже обстояли дела собственно в Риме. Первая половина Х века вошла в историю католической церкви под именем порнократии. Власть в Вечном городе в этот период принадлежала могущественной семье тускулумских графов Теофилактов, и сильные характером женщины этого рода свергали и назначали пап по своему усмотрению. Папы, впрочем, тоже не являлись образцом добродетели: публично содержали любовниц, имели детей, которых по мере взросления назначали на различные церковные должности. В сумбуре тех лет возникла даже легенда о папессе Иоанне — женщине, которая занимала папский престол, что обнаружилось лишь тогда, когда во время одной из торжественных церемоний у нее начались роды. Анархия в католическом Риме продолжалась почти два столетия. Папы в этот период менялись с калейдоскопической быстротой. Средняя продолжительность понтификата составляла всего 4 года, и к тому же содержала в себе длинную череду убийств. Никаким реальным авторитетом такая духовная власть пользоваться не могла.

Византия же представляла Риму резкий контраст. Как раз в IX веке начался период подъема этой христианской империи. Границы ее заметно расширились: были завоеваны Болгария, Крит, южная часть Апеннин, возвращены под руку Константинополя Сирия и Финикия, разгромлены сарацины, славяне вытеснены за Дунай, император Иоанн Цимисхий доходил до Иерусалима. Византия стала крупнейшим государственным образованием тогдашней Ойкумены, а Константинополь — признанной столицей христианского мира.

Какие тут могли быть сомнения? Тем более что обстоятельство для Древней Руси складывались исключительно благоприятные. Именно в эти годы в Византии разразился острый государственный кризис: вспыхнул мятеж, который поднял командующий восточными армиями Варда Склир, против него был выслан полководец Варда Фока — тот мятеж подавил, но вскоре сам восстал, провозгласив себя императором. В начале 988 года его войска уже подходили к Константинополю. И одновременно в пределы империи вторглись болгары, нанеся византийской армии тяжелое поражение. То есть положение было критическое. Власть висела на волоске. Император Василий II обратился за военной поддержкой к князю Владимиру. Тот помощь Константинополю оказал, но за это потребовал в жены сестру императора Анну. Видимо, это и было для Владимира главной причиной. Родство с императором резко повышало его государственный статус. Теперь он мог даже претендовать на византийский престол. А если для этого надо было принять христианство — ну что ж, особых препятствий к тому князь Владимир не видел. К религии он вообще был достаточно равнодушен. Академик А.М.Панченко замечал, что «Владимир не воспринимал крещение в качестве этического обновления», ничего не изменилось в его образе жизни, он каким был, таким и остался.

В общем, дело тут было, скорее всего, не в «изначальной истинности православия». Как позже Петр I был очарован Европой, так князь Владимир в Х веке вдохновлялся государственным эталоном Византийской империи.

Однако шаг этот означал принципиальное цивилизационное размежевание. Приняв православие, Россия — желала она того или нет — оказалась по другую сторону мировоззренческого барьера, разделившего христианский и мусульманский миры.

Правда, для самой ранней России этого барьера пока не существовало. Собственно Мир ислама был от нее чрезвычайно далек. Таинственные «бессермены» (позже превратившиеся в «басурман») особого государственного интереса не вызывали. Тем более что с середины XIII столетия на большинстве русских земель воцарилось татаро-монгольское иго, и оно надолго изолировало Древнюю Русь от самостоятельных международных контактов.

Ордынское иго, разумеется, сыграло в формировании Русского государства колоссальную роль, придав ему ряд специфических черт, отличающих Русь от Европы. В частности, оно утвердило на русских землях тираническую «ханскую» власть, последствия чего в России ощущаются до сих пор. Кроме того, монголы принесли на завоеванные земли общину, которую, в свою очередь, позаимствовали у китайцев, — с такой административно-хозяйственной единицы было удобно взимать дань. Однако в религиозном отношении монголы оказались удивительно толерантны. Хотя при хане Узбеке (1313 — 1341 годы) ислам стал государственной религией Золотой Орды, но прозелитизмом, то есть обращением в свою веру других народов, монголы практически не занимались. В сущности они оставались язычниками, жившими не по шариату, а по Ясе — закону, данному им Чингисханом, и признававшими, помимо Аллаха, многих других богов. Видимо, по этой причине они освободили от дани православных священников, церкви и монастыри, а когда в 1317 году хан Узбек выдал замуж за московского князя Юрия Даниловича свою сестру Кончаку, то разрешил ей принять христианство.

Исламизация Древней Руси не состоялась.

История избрала для России христианский сюжет.

Другое дело, что когда в конце XV века иго Золотой Орды было свергнуто, Московское царство внезапно оказалось в дуге враждебных ему мусульманских государств. С юга — Крымское ханство, Астраханское ханство и Ногайская орда, с востока — Казанское и Сибирское ханства.

Консолидация сил и ликвидация восточной угрозы потребовали более ста лет. Интересное объяснение упорной русской экспансии в сторону Тихого океана предложил Александр Эткинд. Он полагает, что основным экспортным ресурсом Московского царства была пушнина; она имела тогда такое же значение для бюджета страны, как сейчас нефть и газ. В XVI веке Москва (через Новгород) поставляла на Запад до 500 тысяч шкурок серой белки в год — фактически вся Европа, особенно ее средний класс, бюргеры, уже достаточно многочисленные в те времена, носили одежды, сшитые из московских скорняжных поставок. А на доходы от этого экспорта Москва закупала то, чего ей не доставало, прежде всего — серебро, предметы роскоши и оружие. Причем, когда появились в Европе первые мануфактуры и беличьи шкурки начала вытеснять более дешевая и удобная английская шерсть, Москва сместила поставки в сегмент дорогих мехов — куницы, черно-бурой лисы и соболя: класс зажиточных людей в Европе тоже уже достаточно вырос, чтобы обеспечить этим мехам устойчивый сбыт. Поставки же такого сырья требовали непрерывного расширения охотничьих территорий, особенно на восток, в нетронутые леса, чем и объясняется непрерывный русский фронтир.

Так или иначе, но в 1552 году войска Ивана Грозного взяли Казань, а через тридцать лет к России были присоединены и земли Сибирского ханства.

Это было весьма знаковое событие.

С этого момента уже не Русь была интегрирована в Орду, а мусульманские осколки Орды оказались интегрированными в Российское государство.

Значительно большего времени потребовала ликвидация угрозы с юга. Крымское ханство находилось под покровительством Османской империи, которая в этот период переживала подъем. Но хуже всего было то, что собственной производительной экономики в Крыму практически не возникло. Крым жил большей частью набегами на соседние земли, проще говоря — грабежом, и это наносило Русскому государству колоссальный ущерб. Главной добычей татар был полон — пленников затем продавали в Константинополь, Анатолию, в государства Азии и даже Северной Африки. Причем рабов иногда было столько, что «один еврей-меняла, по рассказу Михалона, сидя у единственных ворот перекопи, которые вели в Крым, и видя нескончаемые вереницы пленных, туда приводимых <…> спрашивал у Михалона, есть ли еще люди в тех странах, или уже не осталось никого»1 . По подсчетам некоторых исследователей, количество угнанных в рабство из русских земель на протяжении XIV — XVII веков составило около трех миллионов человек2 . Цифра для того времени колоссальная. В течение долгих столетий набеги происходили чуть ли не ежегодно, а иногда и по два раза в год. Петербургский экономист Дмитрий Травин пишет: «Для Крыма фактически подобный вид “хозяйственной деятельности” постепенно становился профилирующим. Если татары не совершали очередного набега на христианские земли, то у них просто возникали проблемы с продовольствием».

Насколько опасным было Крымское ханство можно судить хотя бы по тому, что в 1571 году крымский хан Девлет Гирей, в очередной раз вторгшись на Русь, дотла сжег Москву и разграбил ее окрестности, уведя в полон несколько десятков тысяч людей.

Правда, в ислам своих пленников крымские татары не обращали: раб-мусульманин обретал некоторые права. Это мешало работорговле. Вообще — торговать большими массами рабов-мусульман было нехорошо.

На Руси от этого легче не становилось.

Триста лет с переменным успехом продолжалась эта война, триста лет делались засеки, чтобы преградить путь татарской коннице в глубь русских земель, триста лет строились на границах крепости, собирались полки, откупались тяжелой данью, высылали дозоры в Дикую Степь, пока, наконец, в 1783 году после нескольких трудных походов Крымское ханство не было разгромлено и присоединено к России.

Безопасность южных границ Российского государства была таким образом обеспечена. Казалось бы, можно было теперь облегченно вздохнуть. Но одновременно это означало и то, что внутри самой России возник еще один крупный мусульманский анклав.

Ислам стал составной частью России.

И остается ей до сих пор.

Мусульманские народы образовали значительную часть россиян.

Не считаться с этим было нельзя.

Ислам в российской вселенной

А теперь сформулируем главный тезис этой главы. Если кратко выразить его суть, то выглядеть она будет так. Несмотря на присутствие внутри российской цивилизации двух мировых религий, ислама и христианства, и несмотря на то, что исламские ареалы присоединялись к России в основном силовым, то есть военным, путем, масштабных религиозных конфликтов в России не было — обе религии достаточно мирно уживались друг с другом, не претендуя на расширение своих канонических территорий.

Более того, данный тезис можно существенно масштабировать, сказав, что в России не было даже заметных этнических или сепаратистских движений, когда одна из провинций, входящих в состав империи и отличающаяся от метрополии по религии, по культуре, по языку, восстает, пытаясь обрести независимость.

Исключение составляла только Польша, большая часть которой была присоединена к России во второй половине XVIII столетия. Два польских восстания, 1830 и 1863 годов, удалось подавить лишь с некоторым трудом. Однако здесь был случай особый. Несколько ранее, когда Россия была ослаблена Смутой, Польша (тогда — Речь Посполитая, она была консолидирована с Литвой) сама претендовала на статус европейской империи, намеревавшейся объединить вокруг себя всех восточных славян. Одно время польский гарнизон даже стоял в Москве, а польский королевич Владислав в 1610 году был официально объявлен государем, царем и великим князем всея Руси. Казалось, что Московская Русь становится провинцией Великой Польши. Но в итоге проект этот потерпел неудачу, славянские народы Восточной Европы все же объединила Москва, вместе с тем «имперский синдром» прочно утвердился в польском национальном сознании, что осложняет российско-польские отношения до сих пор.

И все-таки это было именно исключением. Ни религиозный, ни национальный сепаратизм не был свойствен для присоединенных Россией земель. Мирное сосуществование с иноверцами было отличительной чертой Российской империи. В России не было ничего похожего на яростное столкновение цивилизаций, которое сразу же вспыхнуло между Западом и Миром ислама: сначала экспансия Халифата, когда мавры (как их называли в Европе) захватили Испанию, потом крестовые рыцарские походы на Иерусалим, затем — экспансия Османской империи, которая сокрушила Константинополь, оккупировала часть юго-восточных европейских земель и дважды, в XVI и XVII веках, осаждала Вену. А затем был еще долгий колониальный период — кровавое восстание сипаев против английского господства в Индии; восстание рифских племен в Марокко, направленное против Испании; восстание афганцев, закончившееся изгнанием из страны англичан; восстание в Ливии против господства Италии, восстание в Египте, восстание махдистов в Судане, восстание в Сомали… А помимо этого уже не исламские, а просто национально-освободительные движения — боливарианские войны в Латинской Америке, Американская революция, приведшая к образованию США…

Повторим: ничего подобного Россия не испытала. Это, конечно, не означает, что ассимиляция иноверческих ареалов происходила исключительно мирно. Имперское давление в них, бесспорно, наличествовало. Царь Иван Грозный, скажем, после взятия Казани и Астрахани приказал разрушить мечети и изъять земли у мусульман. Тогда же началась и кампания по принудительному крещению татарского населения, в результате чего возникли общины кряшенов (православных татар), которые сохранились до нашего времени. А Соборное уложение 1649 года предусматривало смертную казнь для того мусульманина, который «какими-нибудь мерами насильством или обманом русского человека к своей бусурманской вере принудит и по своей бусурманской вере обрежет». Переход в инославие в те времена вообще, мягко говоря, не приветствовался. Впрочем, Россия здесь исключением не была. Таков был исторический характер эпохи. В Европе в эти же годы полыхали религиозные войны: католики и протестанты безжалостно убивали друг друга, причем делали это, естественно, во имя Христа. Но даже Петр I, а это уже XVIII век, учившийся у «просвещенной Европы» и начавший к неудовольствию Православной церкви сотрудничество со староверами, правда, бравший за это с них своеобразную «джизью» (двойной налог), повелел изъять некоторые права у татар, которые отвергли крещение. Впрочем Петр, вероятно, не столько заботился о христианстве, сколько выстраивал строгий имперский ранжир. В свою очередь, императрица Анна Иоанновна опять-таки повелела полностью уничтожить мечети и создала в 1731 году специальную Комиссию по крещению мусульман. Однако, как замечает А.В.Малашенко, массовых переходов мусульман в православие все равно не было. Правда, добавляет, что «с другой стороны, в длинном списке знаменитых фамилий (Кутузовы, Бунины, Булгаковы, Рахманиновы и так до бесконечности), чьи корни идут от татар (и шире, от тюрок), подавляющее большинство тех, чьи предки были вынуждены “изменить” своей религии»3 .

Вообще складывается ощущение, что на мусульман, внезапно оказавшихся среди миллионов российских подданных, имперская власть особого внимания не обращала. Слишком мало их было и слишком спокойно воспринимали они российский протекторат, чтобы привлечь к себе взгляд сиятельного Петербурга. Это был лишь один из многочисленных народов империи, и, кроме непонятной религии, не было в нем ничего такого, что выделяло бы его среди остальных.

Возможно, это было и к лучшему. Присутствуя где-то на периферии имперского зрения, российские мусульмане сумели сохранить себя как отдельную религиозную и культурную общность.

Ситуация начала меняться в конце XVIII столетия. Во-первых, было наконец присоединено Крымское ханство, и количество мусульман в России существенно возросло. А во-вторых, пришла совсем иная эпоха — эпоха Просвещения, эпоха больших социальных проектов — и Екатерина II, очень дорожившая своей репутацией «просвещенного монарха Европы», не могла остаться от нее в стороне. В 1767 году она посетила Казань и, приняв изъявления верноподданичества от местных татар, сняла все ограничения на строительство мечетей и мусульманских общественных зданий. Мечети разрешено было также строить в Поволжье и на Южном Урале. А в 1773 году Святейший Синод (главой которого являлась императрица) издал указ «О терпимости всех вероисповеданий и о запрещении архиереям вступать в разные дела, касающиеся до иноверных исповеданий и до построения по их закону молитвенных домов, предоставляя все сие светским начальствам». Таким образом российский ислам был законодательно легализован. Более того, он теперь был выведен из «ведомства РПЦ», что, конечно, ослабило церковное давление на мусульман. Вслед за этим в 1788 году в Оренбурге было создано Магометанское духовное собрание — первая официальная организация мусульман России, и одновременно была учреждена должность главы российских мусульман — муфтия, кандидатура которого после избрания мусульманским сообществом, правда, должна была утверждаться самим императором. А в 1794 году тоже указом Екатерины II был образован и Таврический муфтият.

Сменился вектор имперской политики по отношению к мусульманам. Как пишет А.В.Малашенко, «светская власть империи отказалась от попыток навязать мусульманам иную веру (<хотя> церковь с завидным упорством продолжала миссионерскую деятельность) и перешла к политике контроля над исламом и мусульманами». Произошел окончательный поворот от ассимиляции к аккультурации, то есть от стремления «растворить» мусульман в христианско-русской среде к договорному сотрудничеству имперской власти с внутренним российским исламским миром.

Дальнейшие шаги в этом направлении были вполне естественными. В 1784 году вышел Указ «О позволении Князьям и Мурзам Татарским пользоваться всеми преимуществами Российского дворянства», который наделял мусульман благородного происхождения правами российских дворян. В конце 1788 и начале 1789 года была издана целая серия законодательных актов, регулирующих отношения государства и мусульман. Далее исламское духовенство было включено в имперский Табель о рангах и власть стала выплачивать жалованье мусульманским духовным чинам. Пятницу в исламских регионах разрешено было сделать выходным днем. В 1818 году мусульманам было дозволено построить в Москве собственный молитвенный дом, в 1880 году там же, в Москве, была возведена и мечеть. В 1913 году была открыта большая Соборная мечеть в Санкт-Петербурге. Начало ощутимо расти мусульманское население обеих столиц. На первых порах большинство его составляли татары, которые работали дворниками, кучерами, банщиками и т.д., но возникли также кавказские рестораны и погребки. В гимназиях уроки закона божьего были теперь обязаны посещать лишь православные — ученики мусульманского вероисповедания проводили это время с муллой. Появились штатные муллы в армии — в тех подразделениях, где служило большое количество мусульман. Причем «рекруты мусульмане приносили присягу в мечетях. С 1845 года должности военных имамов были введены во всех портах Российской империи.

В общем, к концу первой трети XIX века мусульманское духовенство было окончательно встроено в систему государственного управления. Исследователи не без оснований считают вторую половину XIX — начало XX века Золотым веком для российского мусульманства. Известный общественный деятель, идеолог и организатор просвещенческого движения среди исламских народов России Исмаил Гаспринский в это время писал: «Нигде сын Востока так легко не обживается, как в России. Ни в Марселе, ни в Париже вы не найдете арабской колонии (из Алжира), в Лондоне не существует индийского квартала, в Гааге не отыщете ни одного ачинца или малайца-магометанина, тогда как в Москве и Петербурге проживают тысячи мусульман, имея свои улицы, мечети и проч. Это большею частью татары, но кроме них во всех больших городах Внутренней России, не говоря уже о пограничных областях, вы найдете торговцев-персиян и пекарей-турок».

Начинает присутствовать ислам и в русской (российской) культуре. В 1824 году А.С.Пушкин, давший свое имя целой литературной эпохе, пишет цикл стихотворений «Подражание Корану», где вольным и легким стихом пытается выразить смысл священной книги…

Картина возникает почти идиллическая.

Правда, если всмотреться, то складывается ощущение, что ислам в тогдашней России более терпели, чем понимали, к мусульманам относились, скорее, как к привычным «чужим», которых нельзя ни изгнать, ни полностью превратить в «своих». И российские мусульмане, по-видимому, испытывали к империи сходные чувства. Не случайно тот же Исмаил Гаспринский писал, что «русское мусульманство не сознает, не чувствует интересов русского отечества, ему почти неведомы его горе и радости, ему непонятны русские общегосударственные стремления, идеи. Незнание русской речи изолирует его от русской мысли и литературы, не говоря уже о полнейшей изолированности в отношении общечеловеческой культуры». Гаспринский был в значительной мере прав. Ислам действительно пребывал в Российской империи как «мир иной», как нечто совершенно отдельное от российской государственной и общественной жизни. Он как бы был и одновременно его как бы не было — исламская компонента в российской государственности была практически неощутима. Россия осознавала себя исключительно православной страной, что было четко подтверждено официальной идеологией, и в соответствии с этим строила свою внешнюю и внутреннюю политику. Вместе с тем, на пространствах Срединных земель, как иногда называют Россию, царило спокойствие. Уникальная для того времени ситуация: мусульмане и православные мирно уживались друг с другом. Вероятно, такое положение дел устраивало обе стороны, что уже само по себе закладывало основы перспективного исторического единства.

Здесь можно сразу же выдвинуть возражения. А как быть с «мусульманскими войнами», которые почти непрерывно вела в эту эпоху Россия? С чередой русско-турецких и русско-персидских войн, длившихся почти триста лет? С долгой Кавказской войной, растянувшейся почти на полвека? С экспансией России в Среднюю Азию, в результате чего были присоединены громадные территории, на которых впоследствии образовались такие государства как Казахстан, Киргизия, Таджикистан, Туркмения, Узбекистан?

Однако если непредвзято рассмотреть данный вопрос, то можно заметить, что это были не религиозные, а чисто имперские войны. В первом случае Россия пробивала себе дорогу к теплым морям, что вполне естественно для молодого развивающегося государства. Во втором случае она пробивала себе дорогу к христианской Грузии, которая вошла в состав Российской империи в 1801 году, но была отгорожена от России враждебным Кавказом. В третьем — перехватывала стратегическую инициативу Британской империи, стремившейся поставить Среднюю Азию под свой контроль. Это был не конфликт двух миров, не «столкновение цивилизаций», потрясавшее основы одной из них. Россия, конечно, «отгрызала куски» Османской империи, но, в отличие от западных стран, не вторгалась в сердце Исламского мира. Она не пыталась подчинить его себе целиком и, достигнув границ, которые считала естественными, также естественно остановилась.

Любое «имперское расширение» рано или поздно заканчивается.

Во всяком случае, войны с «внешним исламом» на положение «внутреннего ислама» никак не сказывались. Это были «войны на границах империи», не имевшие для России онтологического значения, каковое, например, обрела война 1812 года с Наполеоном. Они не ставили под угрозу существование государства. Войны на Кавказе или в Средней Азии были для российских элит явлением периферийным, своего рода «державной романтикой», абсолютно нормальной в эпоху всеобщих колониальных захватов.

Разумеется, полностью бесконфликтным сосуществование в одном государстве двух разноверческих цивилизаций быть не могло. В конце XVIII века, например, происходили волнения в Младшем казахском жузе (объединении казахских племен), из-за того что у казахов изымали плодородные земли, отдавая их в пользование Уральских, Оренбургских и Сибирских казачьих войск. В ответ последовали набеги казахов на русские форпосты и укрепления. В 1836 году в Младшем казахском жузе опять произошла смута, а в 1837 году она переросла уже в подлинное восстание, продолжавшееся почти десять лет. В 1898 году вспыхнул Андижанский мятеж, в 1916 году — восстание в Туркестанском военном округе. И в том же 1916 году — восстание в Семиречье, после подавления которого более 300 тысяч казахов и киргизов бежали в Китай. Неспокойно было также и на Кавказе, где время от времени начинались волнения различных племен.

Следует, однако, заметить, что это были очень редкие и достаточно локальные выступления. Поколебать государственное устройство империи они не могли. Причем последние два произошли уже в разгар Первой мировой войны, когда правительство царской России, ощущая нехватку рабочих рук, предприняло попытку мобилизации на тыловые работы представителей коренных среднеазиатских народов, от чего ранее они были освобождены.

Это были чисто этнические протесты.

Ислам здесь был ни при чем.

И если суммировать реалии данного исторического периода, то есть все основания утверждать, что нигде ислам не чувствовал себя так спокойно, как в Российской империи — в российской вселенной, объединившей собой множество этносов, религий, культур. Не сравнить с ожесточенной войной Запада и Исламского мира, длящейся уже полторы тысячи лет.

Причем, мирное существование ислама в России вряд ли следует объяснять лишь исключительно разумной и взвешенной политикой российских властей. Скорее наоборот. Российское чиновничество, особенно в отдаленных провинциях, своей ленью, безграмотностью, самодурством, коррупцией только провоцировало конфликты.

Нет, как нам представляется, наличествовал в русской (российской) национальной культуре некий архетипический механизм, которым западные страны не обладали. Механизм, позволяющий гармонизировать разные верования, народы и языки и превращать их противоречивое бытие в некую целостную онтологическую симфонию.

Причем механизм этот образовался уже давно.

Универсальная нация

Обозначим фактор, сформировавший этот удивительный механизм. Однако сначала скажем несколько слов о таком важном явлении, как географический детерминизм. Идея его очень проста: климат и географическая ситуация, в которой зарождается какой-либо этнос, приводят к образованию у него специфических национальных черт.

Идеи географического детерминизма высказывал еще Гиппократ, который писал, что «большей частью формы людей и <их> нравы отражают природу страны». Вслед за ним эту концепцию развивали и уточняли многие ученые умы от Аристотеля до Льва Гумилева.

Впрочем, взаимосвязь человека и территории понятна даже из самых общих соображений. Если начальный этногенез разных народов происходил в разных, сильно отличающихся природных условиях: лес, степь, горы, пустыня, тундра, то это, естественно, влекло за собой становление разных типов хозяйствования и общественных отношений. Данная специфика, в свою очередь, отбиралась и фиксировалась культурой, концентрировалась в нормах морали, в законах, в поведенческих стереотипах, превращалась в устойчивую традицию, как правило сакрализованную, которая затем — из поколения в поколение — воспроизводилась через образование и воспитание.

Таков исходный посыл. А теперь посмотрим, какие факторы повлияли на становление русского этноса. Собственно, таких факторов было несколько, но здесь мы выделим лишь один, имеющий отношение к нашей теме.

Сформулировать его можно так: громадная территория проживания русских (впоследствии россиян) при относительной малочисленности населения.

Вопреки общепринятым представлениям русские никогда не были обширным народом. Климатические условия северо-востока Европы, где формировалось русское этническое ядро, холодный климат и скудные почвы, дававшие очень умеренный урожай, не способствовали демографической пролиферации. Вплоть до XIX столетия численность населения России была существенно ниже, чем во Франции и Италии, сопоставима с численностью населения Польши и значительно уступала совокупной численности западных европейцев.

И это при огромных пространствах расселения русского этноса.

Причем, даже когда население России стало расти, на него все равно давил высокий уровень смертности. Еще в конце XIX столетия средняя продолжительность жизни в России составляла 31 год у мужчин и 33 года у женщин. По этому показателю развитые державы Европы превосходили ее не менее чем на 15 лет4 .

Удержать большие пространства можно было либо военной силой — и такое направление реализовали колониальные империи европейских стран: Британская империя, Голландская империя, Португальская, Испанская, Бельгийская империи, осваивавшие «туземные территории» методом талассократии5 (его также можно назвать «вахтовым методом», хотя «вахта», то есть служба в колонии, могла продолжаться всю жизнь), либо — за счет идентификационного единства колоний и метрополии, то есть за счет включения колониальных народов в общий имперский народ.

Принципиально иным путем пошла Россия, где действительно считались нормой межнациональные браки, причем как для высших, так и для низших сословий, а кроме того являлась нормой инкорпорация местных, национальных элит в разряд властной имперской элиты.

Ни то, ни другое в европейских колониальных империях не практиковалось. Невозможно было представить себе, чтобы англичанин, пусть даже мелкий клерк Ост-Индийской компании, женился на местной девушке и уж тем более — чтобы англичанка, «белая женщина», вышла замуж за индуса или араба. Так же невозможно было представить себе, чтобы туземный аристократ, пусть даже князь или раджа, занимал бы высокую должность в английском правительстве. Править Англией мог только коренной англичанин. Между тем треть дореволюционной российской аристократии составляли выходцы из Золотой Орды, Казанского, Астраханского и Сибирского царств. Кроме того сразу приходят на ум неистовый протопоп Аввакум — мордвин, его идеологический оппонент патриарх Никон — тоже мордвин, князь Багратион, герой войны против Наполеона, — грузин, граф Нессельроде, канцлер Российской империи, министр иностранных дел, — немец, граф Лорис-Меликов, министр внутренних дел при императоре Александре II, — армянин, генерал Корнилов, главнокомандующий Русской, а затем Добровольческой армией, — наполовину казах.

Более того, русские всегда с необычайной легкостью воспринимали элементы чужой культуры, восхищаясь ею и делая ее частью своей. В период среднеазиатских походов (вторая половина XIX века), когда к России были присоединены Хива, Бухара, Ташкент, русские офицеры запросто облачались в местного пошива халаты, а еще раньше, во время длительной Кавказской войны, щеголяли в горской одежде, каковая мода и закрепилась в российской армии, особенно в кавалерийских частях.

Добавим, что барон Врангель именно за свое пристрастие к черкеске черного цвета получил прозвище «черный барон». В черкеске ходил и генерал Слащев, командовавший у Врангеля обороной Крыма, — он стал прообразом генерала Хлудова в пьесе Михаила Булгакова «Бег». Черкески в качестве официальной военной формы носили также офицеры Лейб-гвардейской казачьей сотни в 1829—1855 годов. Даже Александр Сергеевич Пушкин «рядился и по-молдавански в Кишиневе, и по-гречески — в Одессе».

Впрочем не Пушкин положил начало этой традиции. Еще в эпоху Ивана Грозного появилась в Московском царстве мода «на ношение традиционных мусульманских головных уборов — тюбетеек, которые не снимались даже в храме. Этому обычаю даже была посвящена 39 глава «Стоглава» «О тафьях безбожного Махмета», запрещающая ношение в храме головных уборов». Можно также вспомнить, что знаменитая «шапка Мономаха», представляющая собой символ российского самодержавия, вовсе не была, как гласит легенда, подарена византийским императором Константином IX князю Владимиру Всеволодовичу, а являлась парадной шапкой татарского мурзы и, по мнению ряда историков, получил ее московский князь Иван Калита как награду за преданность от хана Узбека, властителя Золотой Орды6 . Тем не менее, этой шапкой венчались на царство московские государи.

В общем в светской российской жизни такая традиция утвердилась. Однако британский офицер в национальной индийской одежде или французский офицер в одежде алжирца — это, конечно, абсурд.

Да что там одежда! Если обозреть произведения русской классической литературы (стихи и прозу), затрагивающие тему Кавказской войны, — от Бестужева-Марлинского до Льва Толстого, то обнаружится еще более удивительный факт: русские солдаты и офицеры не испытывали никакого презрения к «туземным народам». Напротив, они романтизировали своих противников — отвагу горцев, их вольную жизнь, их гордость, их честь и достоинство. Ничего подобного европейская «колониальная литература» не знала — там «белый человек» по праву, данному ему природой и богом, властвовал над дикими аборигенами.

В результате Россия стала странной империей — империей, где титульная нация, то есть собственно русские, не имела никаких преимуществ перед колониями. Более того, именно русское большинство несло основные тяготы имперского существования: налоги, особенно в советское время, перераспределялись в пользу национальных окраин, крепостное право, пока оно не было отменено, существовало лишь в пределах чисто русских земель, набор в армию шел в основном среди русского населения, грамотность и уровень жизни в русских провинциях были ниже, чем в западных, польских и финских, областях Российского государства7 . Как метко заметил В.Д.Соловей, Россия была «империей наоборот»: не столько метрополия существовала за счет колоний, как это практиковалось на Западе, сколько колонии усиливались и развивались за счет метрополии. Впрочем, концепцию «привилегированной периферии и дискриминированного центра», характерную для имперской России, высказывал еще историк Борис Нольде в середине ХХ века.

Следствием этого явился чрезвычайно редкий феномен: добровольное вхождение «колоний» в состав «империи». Начиная с XVII века к России добровольно присоединились Абхазия, Башкирия, Грузия (по крайней мере в виде Картли-Кахетинского царства, каковым она являлась тогда), присоединились Казахские жузы (большие территориальные объединения казахских племен), Киргизия, Украина, Тува. С аналогичной просьбой к Петру I обращался Дмитрий Кантемир, князь Молдавии. Мысль об объединении Болгарии и России высказывал первый секретарь болгарской компартии Тодор Живков. Не прочь были войти в Советский Союз Монголия и, по слухам, даже Ангола, хотя последняя не имела с ним общих границ. Российская империя потому, вероятно, и просуществовала так долго — сначала в виде царской России, а затем в виде СССР, — что национальные республики в ней чувствовали себя не колониями, а частью великого государства, созданного в том числе и для них.

Кстати, одно из преимуществ, которое сразу же получили среднеазиатские мусульманские территории, оказавшиеся в составе России, это прекращение бесконечных мелких, но изнурительных войн, сопровождавшихся убийствами и грабежами. Местные жители «быстро убедились, что приход русских вреда им не причинил… Конечно, край подвергся завоеванию, но эти гяуры принесли мир и порядок, чего давно не знал край, истерзанный своими правоверными властителями», — пишет Е.Глущенко в исследовании «Россия в Средней Азии. Завоевания и преобразования».

А теперь определим механизм, о котором мы говорили выше. Характеризующей чертой русского этноса является национальный универсализм. В силу исторических обстоятельств Россия создала уникальное этнокультурное образование — универсальную нацию, способную, как вселенная, к бесконечному расширению — к наращиванию этнического разнообразия при сохранении системной целостности.

История знает всего два примера, когда нациям удалось создать устойчивую универсальную идентичность, — это американцы и русские. Причем американцам все же было намного легче: в «плавильный тигель» Америки попадали не крупные этнические целостности (народы), а отдельные личности или мелкие организованности в виде семей и религиозных общин, включение их в универсальную идентичность не было обременено территориальной традицией.

Интересно также, что именно эти нации превратились затем в крупнейшие мировые державы ХХ века. Они образовали не просто этнические империи, а колоссальные государственные вселенные, способные — в перспективе — к безграничному расширению.

Что, впрочем, естественно.

В расширяющейся вселенной есть место для всех.

Союз нерушимый

Двинемся дальше.

Внешним выражением универсальной нации является универсальная идентичность. То есть идентичность вселенского типа, также способная к безграничному расширению. Зародилась она в России опять-таки очень давно, и если рассматривать проблему в этих координатах, то можно даже сказать, что русский этнос, в отличие от многих других, никогда не имел локальной, сугубо этнической идентичности — он всегда образовывал идентичность более высокого уровня.

Это характерно уже для периода Древней Руси. Местная идентичность, к тому же носившая еще отчетливо племенной характер, была в то время несомненно сильнее общей этнической идентичности. Тогдашний русский ощущал себя в первую очередь киевлянином, галичанином, ярославцем, владимирцем, новгородцем, и только уже потом — этнически русским. Впрочем, доминирование местной идентичности над национальной типично и для других крупных этносов, складывавшихся из конгломерата родственных между собою племен. Специфика собственно «русскости» заключалась на данном этапе в том, что она имела не столько этнический, сколько теллурический (территориальный) оттенок. Здесь она работала в полную силу. Русскость определялась через принадлежность к единой земле, что весьма убедительно выражено в летописных источниках: «откуду есть пошла Руская земля... откуду Руская земля стала есть» («Повесть временных лет»), «О, Русская земля, ты уже за холмом» («Слово о полку Игореве»), «Слово о погибели Русской земли», и т.д. и т.п. Никаких сказаний о «земле английской», «земле французской», «земле голландской», насколько известно, в соответствующих национальных летописях не содержится.

В свою очередь, в период Московского царства преобладала московская, то есть государственная, идентичность. Учитывалось прежде всего подданство (политическое гражданство), а конкретная национальная принадлежность значения не имела. Татарский князь, поступивший на службу к Москве, имел такие же этнические права, как и князь рода Рюриковичей. Он во всех отношениях был ничуть не менее «русским». Вспомним хотя бы гротескное, но весьма показательное «воцарение» касимовского хана Симеона Бекбулатовича, сначала посаженного Иваном Грозным на престол «царя и великого князя всея Руси», а потом ставшего «великим князем Тверским».

Точно так же в период имперской России доминировала имперская идентичность. Русским мог считать себя каждый, кто принимал российское подданство и строил свою жизнь в соответствии с ним — этот термин обозначал опять-таки не столько национальность, сколько гражданство. Князь Багратион, например, недовольный ходом военных действий против Наполеона в Отечественной войне 1812 года, писал Аракчееву (а в действительности, вероятно, — для сообщения императору Александру I): «вся главная квартира немцами наполнена так, что русскому жить невозможно». Напомним, что Багратион по национальности был грузином, более того — происходил из царской династии Багратионов. Это, как видим, нисколько не мешало ему называть себя русским.

И наконец в период существования СССР приоритет имела советская идентичность. Была провозглашена новая историческая, социальная и интернациональная общность «советский народ», имеющая единую цель — построение коммунизма. Предполагалось, как утверждается в Большой советской энциклопедии издания 1976 года, что собственно «национальная общность находится в органическом единстве с <этой> более высокой, интернациональной общностью, и представители любой нации и народности СССР считают себя прежде всего советскими людьми».

Заметим, что это не было идеологическим преувеличением. Наднациональная общность «советский народ» действительно существовала. Об этом свидетельствует и его единство в Великой Отечественной войне, поскольку большая война всегда является проверкой полиэтнического государства на прочность, и громадное количество межнациональных браков, которые воспринимались тогдашним сознанием не как эксклюзив, а как бытийная норма, и весьма пестрый, именно в национальном аспекте, состав теперь уже советских властных элит. Вспомним: Сталин — грузин (или — огрузиненный осетин), Каганович — еврей, Микоян — армянин, Брежнев — видимо, украинец8 , Пельше (член политбюро ЦК КПСС) — латыш, Шеварднадзе (член политбюро ЦК КПСС, министр иностранных дел СССР) — грузин, Алиев (член политбюро ЦК КПСС) — азербайджанец, Кунаев (член политбюро ЦК КПСС) — казах, Громыко (член политбюро ЦК КПСС, министр иностранных дел СССР, председатель Президиума Верховного Совета СССР) — белорус, а также: маршал Рокоссовский — поляк, маршал Баграмян — армянин, маршал Москалено — украинец…

Фактически русский этнос никогда не был самим собой. Он всегда выступал в истории как некое надэтническое сообщество. Он отождествлял себя не столько с нацией, сколько с землей, с родиной, с государством, и культивировал в себе не столько этнические, сколько патриотические и государственные черты. Этот его уникальный статус, видимо, и смягчал этнические противоречия в огромной империи. Зато если универсальность нации ослабевала, это немедленно приводило к росту этнического напряжения.

Скажем, сильный крен в сторону этнической русскости был сделан в царствование Александра III, а затем Николая II, который во всем брал пример со своего отца. Тогда «русскость» стала акцентироваться при царском дворе (Николай II, например, любил щеголять в русской косоворотке), и одновременно началась интенсивная русификация западных и восточных провинций: насильственное внедрение русского языка в образование и делопроизводство, ограничение местных традиций и региональных законов, административное насаждение русской культуры. Выглядело это довольно странно, поскольку, учитывая иностранные браки русских царей, в самом Александре III было, по разным подсчетам, от одной тридцать второй до одной девяносто шестой частей собственно «русской крови», а у Николая II, сына датской принцессы Дагмары, естественно, и того меньше. И конечно, ни к чему хорошему такая политика привести не могла. Ограничили при Александре III процент евреев в российских университетах — еврейская молодежь хлынула в революцию. Ограничили автономность Финляндии, которая, кстати, тогда ни о какой независимости от России не помышляла, — и Финляндия сделалась прибежищем для российских революционеров. Дали казакам привилегии по владению землей на Кавказе — начались столкновения с чеченцами и ингушами. Причем, Николай II этому еще и способствовал, наложив такую резолюцию на доклад о чечено-казачьих стычках из-за земли: «Именно это соседство и поддерживает в терских казаках их старинную дедовскую удаль». О чем он думал в этот момент? В общем, «кого бог хочет покарать, того лишает разума».

Универсальную идентичность восстановила лишь советская власть, заменив в ней идеологему «русский» на идеологему «советский».

Правда, произошло это не сразу.

В отношениях советской власти с внутренними исламскими областями России, превращавшейся в СССР, на наш взгляд, следует выделить три этапа.

На первом этапа советская власть рассматривала ислам как временного союзника. Или, выражаясь языком того времени, как идеологического «попутчика», который может быть полезен в революционной борьбе. Предполагалось, что исламские движения в России и за рубежом выражают, пусть в специфически религиозной форме, социальный, антиколониальный протест, в отличие от православия, которое считалось сугубо реакционной идеологией.

Было официально объявлено, что советская власть вовсе не против ислама. Уже 3 декабря 1917 года Совнарком выпустил специальное обращение «Ко всем трудящимся мусульманам России и Востока», где говорилось: «Мусульмане России, татары Поволжья и Крыма, киргизы и сарты Сибири и Туркестана, турки и татары Закавказья, чеченцы и горцы Кавказа, все те, мечети и молельни которых разрушались, верования и обычаи которых попирались царями и угнетателями России! Отныне ваши верования и обычаи, ваши национальные и культурные учреждения объявляются свободными и неприкосновенными. Устраивайте свою национальную жизнь свободно и беспрепятственно. Вы имеете право на это. Знайте, что ваши права, как и права всех народов России, охраняются всей мощью революции и ее органов, Советов Рабочих, Солдатских и Крестьянских Депутатов. Поддерживайте же эту революцию и ее полномочное правительство!»

Второй этап наступил, когда советская власть окончательно укрепилась и Россия (теперь — СССР) вновь — правда, без Польши, Финляндии и Прибалтики — была объединена. Примерно с 1923 года в Советском Союзе началось целенаправленное и непрерывно усиливающееся давление на ислам. И хотя Конституция СССР, принятая в 1936 году, давала советским гражданам право исповедовать любую религию, множество православных священников и мусульманских духовных деятелей были подвергнуты репрессиям. Легальные же исламские организации были сконцентрированы в Центральном духовном управлении мусульман, устав которого утвердил тот же НКВД. Естественно поэтому, что когда в октябре 1926 года состоялся съезд мусульман Татарстана, Башкирии, Казахстана, Украины, Чувашии и некоторых областей РСФСР, он тут же направил руководству СССР приветственные телеграммы, где говорилось о «грядущем единении мусульман всего мира под знаменами советской власти во имя борьбы с империализмом».

Не следует, однако, думать, что жизнь тогдашнего населения мусульманских регионов СССР состояла только из гонений и репрессий. Парадокс советской власти заключался в том, что при всех ее ошибках и аномалиях, при всех ее преступлениях, особенно чудовищных в период сталинской диктатуры, она реально пыталась направить страну в «светлое будущее». Поэтому строились школы, институты, больницы, прокладывались дороги, возводились плотины, фабрики и заводы, велась целенаправленная борьба с неграмотностью, стимулировался подъем национальных культур — «империя наоборот», каковую черту унаследовал от царской России Советский Союз, вкладывала огромные средства в развитие периферии. Особое значение это имело для Северного Кавказа и Средней Азии, исторически наиболее бедных и отсталых районов России.

К тому же советская власть, как когда-то ислам, создала мощный механизм идеологической индоктринации, тем более что она быстро установила тотальный контроль над книгоизданием, прессой, театрами, радио и кино. Медийная реальность, создаваемая средствами массовой информации, была настолько сильна, что в значительной мере заслоняла собой действительную реальность. Многие советские люди были искренне убеждены, что они живут в лучшей стране мира, за которой — историческое будущее. Тем более привлекательной советская власть казалась исламским регионам СССР, где в связи с предшествующей низкой экономической и социальной базой изменения к лучшему особенно впечатляли. В общем, как пишет в книге «Ислам для России» А.Малашенко, «коммунизация мусульман шла успешнее, чем христианизация». Или, пользуясь выражением французского историка Н.Верта, можно сказать, что в Советском Союзе возник «социум общей судьбы», объединяющий собой все этносы и все конфессии, в том числе — мусульман.

Советский ислам: демо-версия

И наконец третий этап существования ислама в советский период можно охарактеризовать как фантомный. Ислам в СССР как бы присутствовал, но одновременно его как бы и не было. Немногочисленные мечети как бы функционировали, но кто их посещал, было неясно. Советский Союз был страной принципиального атеизма, и в советском медийном сознании фактор религиозности напрочь отсутствовал. Дела веры и религиозных организаций волновали лишь соответствующий отдел Центрального комитета КПСС.

Впрочем, то же самое происходило и с Русской православной церковью. Большинство советских людей вспоминало о ней лишь два раза в год, когда в редких соборах на Рождество или на Пасху звонили колокола.

Это, разумеется, не означает, что для советской власти ислам вообще перешел в идеологическое небытие. Еще при Сталине в 1944 году были сформированы четыре Духовных управления мусульман: Средней Азии и Казахстана (в Ташкенте), Северного Кавказа (в Махачкале), Закавказья (в Баку), Европейской части СССР и Сибири (в Уфе) — и можно было не сомневаться, что все они находились под жестким контролем спецслужб. К тому же с конца 1950-х годов стеснения свободы совести вновь усилились, антирелигиозная пропаганда стала осуществляться особенно системно и последовательно.

Данную политику четко обозначил Н.С.Хрущев, бывший в этот период руководителем государства. Он был инициатором антирелигиозной кампании, и он же в начале 1960-х годов обещал советскому народу, что вскорости по телевидению будет показан «последний поп». Вообще термин «поп» относится обычно к православным священникам, но нет сомнений, что имелось в виду и мусульманское духовенство.

И все же ислам был нужен советскому руководству. Он был нужен ему прежде всего как геополитический инструмент. В послевоенное время Советский Союз не просто расширился до мировой системы социализма, включив в нее целый ряд восточно-европейских стран, создав тем самым «социалистический лагерь», но, опираясь на свой международный авторитет, возникший после победы в Великой Отечественной войне, начал проводить активную политику глобальных масштабов. В частности, он поддерживал арабские государства в их противостоянии Западу, прежде всего, конечно, Израилю и США, а для этого требовался надежный «советский ислам», наглядно демонстрирующий совместимость ислама и социализма как естественных союзников в общей борьбе.

Витриной советского ислама стал в это время Ташкент, столица советского социалистического Узбекистана. Туда возили делегации, приезжавшие в СССР из арабских стран, там устраивали международные конференции и фестивали, туда приглашали известных религиозных деятелей из Мира ислама, чтобы они своими глазами увидели, как вольготно и радостно живут советские мусульмане. Тем более что «официальные советские мусульмане» охотно и совершенно искренне — это следует подчеркнуть — одобряли помощь, предоставляемую Советским Союзом арабским странам, и осуждали «империалистическую агрессию Запада» против них.

Другое дело, что особых поводов для волнений насчет «внутреннего ислама» у советского правительства не было. Советский ислам в это время инкапсулировался, он пребывал в летаргическом состоянии — ни жив, ни мертв, и руководство СССР это вполне устраивало. Это целиком находилось в русле политики, которую проводило брежневское политбюро ЦК КПСС в течение двух последних десятилетий.

Леонид Брежнев был по природе своей человеком не слишком амбициозным и требовал от руководства советских республик лишь двух вещей: во-первых, личной преданности себе как генеральному секретарю и, во-вторых, спокойствия в самой республике, то есть чтобы там не возникало проблем. При исполнении этого республика как бы отдавалась на откуп соответствующему республиканскому секретарю. Он был в ней царь и бог, властитель и вседержитель, и Москва в его внутренние дела старалась не вмешиваться. В итоге к началу 1980-х годов советские республики, населенные этническими мусульманами, превратились в некие удельные княжества, живущие по своим негласным законам и управляемые своими «эмирами», первыми секретарями республиканских ЦК. Советская власть в этот период вообще уже заметно дряхлела, и ее устраивал негласный консенсус, который сам по себе сложился между ней и советскими гражданами. Власть как бы говорила: «Вы нас открыто не критикуйте, не протестуйте, не создавайте проблем, и мы вас тоже трогать не будем. Живите, как хотите, лишь бы все было тихо».

Таков был «общественный договор».

Это же относилось и к мусульманам.

Если рядовой мусульманин просто ходил в мечеть, то атеистическая власть закрывала на это глаза. Если рядовой мусульманин просто читал Коран, то на это тоже не обращали внимания. Санкции применялись лишь в том случае, если мусульманин начинал проявлять религиозную, гражданскую или политическую активность. Или хуже того — создавал неформальную религиозную группу.

Из всего сказанного можно сделать странный и отчасти парадоксальный вывод. За четыреста с лишним лет пребывания в России крупных мусульманских общин — а если иметь в виду Среднюю Азию, то и целых стран, населенных миллионами мусульман, — крупных конфликтов с «внутренним исламом» у Российского государства не было; напротив, обе цивилизации образовали некую цивилизационную общность, возможно, не слишком прочную, но все-таки имеющую экзистенциальные перспективы.

Основой этой общности послужила универсальная русская идентичность, выступавшая в разных статусах — и как московская, и как российская, и как советская. Она позволила сформировать империю особого «вселенского» типа, куда могли естественно входить все народы, все религии, все культуры. Это, видимо, и придавало империи онтологическую устойчивость, в результате чего она, пройдя множество пертурбаций, тем не менее сумела просуществовать почти до конца ХХ века.

С другой стороны, этот процесс был не столько сознательный, сколько спонтанный, и в имперское, и в советское время отягощенный спецификой российской государственной власти. Поэтому настоящего цивилизационного синтеза все же не произошло. «Внутренний российский ислам» пребывал как бы в параллельной реальности, практически не пересекаясь с общественной жизнью страны. Более того, очутившись в составе России, исламские регионы оказались оторванными от большого Исламского мира и не прошли тех социальных и мировоззренческих преобразований, которым подвергся в XIX и XX веках «внешний ислам». Скорее наоборот: попав в изоляцию от внешнего мира и будучи сегментированным по регионам внутри страны, российским ислам начал пропитываться местной этничностью, образуя самостоятельные этно-религиозные конформаты. На Кавказе верили не так, как в республике Татарстан, в Татарстане не так, как в республиках Средней Азии, в Средней Азии не так, как мусульмане Москвы.

В результате в России сформировался совершенно особый ислам — социально пассивный, не стремящийся к самостоятельному гносеологическому развитию, не считающий себя частью всемирной исламской уммы и все более обретающий статус разобщенных региональных конфессий.

В начале 1980-х годов казалось вполне очевидным, что «советский ислам» постепенно уходит в небытие. Он превращается в призрак, поддерживаемый лишь меркнущим прошлым. И если даже через пару-тройку десятилетий он не исчезнет совсем, то будет пребывать в маргинальном, экзотическом статусе, выражающем собою не веру, а лишь традиционный обряд. Фактически от него останется лишь историческая символика, демо-версия, необходимая власти для международных политических презентаций.

Казалось, что будущего у российского ислама нет.

Такое впечатление возникало при взгляде со стороны.

Впрочем аналогичное впечатление возникало и при взгляде на Русскую православную церковь: истощенное бытие, постепенно гаснущее эхо прежних эпох.

Казалось, что обе религии вскоре утонут в волнах нового времени.

В этом мало кто сомневался.

Ситуацию изменила перестройка.

______________________

1 Ключевский В. О. Курс русской истории. Часть 2. // Ключевский В. О. Сочинения в девяти томах. — М.: 1988. — Т. 2. — С. 197—198.

2 Fisher А. W. Muscovy and the Black Sea Slave Trade. // Canadian American Slavic Studies. 1972. — Vol. 6. — Р. 575—594.

3 Малашенко А. Ислам для России. — М., 2007. — С. 93.

4 Новосельский С. А. Смертность и продолжительность жизни в России.— СПб.: 1916. — С. 179.

5 Талассократия (власть моря) — метод, с помощью которого Древние Афины в период своего расцвета контролировали подвластные им инокультурные территории. При этом заселения колоний гражданами Афин не происходило, там имелись лишь небольшие представительства (гарнизоны), однако в случае каких-либо серьезных коллизий к берегам колонии подходил грозный афинский флот, высаживал десант, который и наводил порядок. Заметим, что сейчас метод талассократии используют Соединенные Штаты для контроля над многими регионами Третьего мира.

6 Борисов Н. С. Повседневная жизнь средневековой Руси накануне конца света. — М., 2004. — С. 151.

7 Соловей В. Д. Кровь и почва русской истории. — М., 2008. — С. 105—106.

8 В официальных документах Л.И.Брежнева указано то украинец, то русский.

«Противоречия непримиримы»: ИГ добьют без России

В США завершается конференция по ИГ, на которую не пригласили Россию

Александр Братерский

В США завершает работу организованная Госдепом международная конференция по борьбе с радикальными группировками в Сирии. Представителей России на ней не было, хотя ее военные внесли существенный вклад в разгром терроризма в этой ближневосточной стране. Эксперты полагают, что сотрудничеству России и США мешают «фундаментальные противоречия», но Москва в Сирии может монетизировать свою внешнюю политику.

В конференции, посвященной борьбе с радикальными группировками в Сирии, помимо представителей американского Госдепартамента, участвуют представители Интерпола и министерств юстиции из более чем 90 стран мира.

Как сообщили представители внешнеполитического ведомства США перед началом конференции, ее цель — «оценка глобальной угрозы» со стороны боевиков террористической организации «Исламское государство» (ИГ, запрещена в России), а также обсуждение возможностей обмена информацией в отношении террористов. «Конференция должна обозначить необходимые меры, которые должны помочь странам предупредить возможные атаки», — подчеркнули в Госдепе.

Во вторник министерство финансов США ввело санкции против ячеек ИГ в пяти странах — Бангладеше, Египте, Сомали, Тунисе и на Филиппинах, — а также их организации в Западной Африке.

По оценке координатора Государственного департамента США по борьбе с терроризмом Натана Сейла, эти действия — «критический шаг для уменьшении влияния глобальной сети «игиловцев», а также их возможности планировать террористические атаки».

Несмотря на то, что конференция представляет интерес и для Москвы, представители России в ней не участвуют.

В самих США это объясняют просто: «Россия не является членом коалиции против ИГ», — пояснил РИА «Новости» представитель Госдепа.

Формально это действительно так — коалиция по борьбе с «игиловцами» в Сирии под эгидой США насчитывает 14 стран. Среди них Франция, Великобритания, Дания, Швеция, Канада. Однако большинство из них участвовали в военных миссиях весьма ограниченно, а львиную долю действий в Сирии предпринимали именно США.

При этом Россия также активно вела боевые действия в Сирии — как против ИГ, так и против других террористических группировок. Многочисленные военные эксперты подчеркивают, что именно российские ВКС внесли существенный вклад в освобождение большой части территории Сирии.

Признают это и в США. О значительном вкладе России в борьбу с терроризмом в Сирии говорил и глава Госдепа Рекс Тиллерсон, когда критически оценивал роль Ирана. Ранее он называл «успешными» действия России, которые «оказывают существенную поддержку силам сирийского режима».

Генерал-майор ВМС США в отставке, политический комментатор телеканала Fox News Пол Валлели считает тот факт, что Россия не присутствует на встрече, несправедливым.

«Россия должна участвовать во всех переговорах, так же как и представители сирийских властей», — говорит эксперт «Газете.Ru», отмечая, что ситуация сложилась из-за «текущего состояния российско-американских отношений».

США ограничены в Сирии

Эксперты отмечают что общее состояние российско-американских отношений препятствует взаимодействию этих стран в Сирии против общего врага. Сотрудничать мешают и разные цели, которые Москва и Вашингтон преследуют в Сирии. Оба государства заявляют о стремлении к укреплению стабильности политической системы, чтобы в последующем появилась возможность организовать политический транзит на основе волеизъявления сирийских граждан. Однако Россия настаивает на том, что действующий президент Сирии Башар Асад должен находиться у власти весь этот период — на правах законно избранного в мирное время главы государства, в то время как США не видят его участия в мирном процессе.

«Россию и США разделяют фундаментальные разногласия о цене стабильности в регионе.

Москва считает, что любой порядок лучше анархии и хаоса. США, напротив, считают, что порядок во главе с тираном нетерпим и необходимо приложить силу для его свержения, даже если это приведет к новым жертвам.

Пока это противоречие непримиримо, несмотря на негативный опыт США в Ираке и Ливии», — говорит «Газете.Ru» программный директор клуба «Валдай», директор агентства «Внешняя политика» Андрей Сушенцов.

Ранее госсекретарь США Тиллерсон заявил, что США останутся в Сирии и после разгрома «исламистов» При этом в России считают, что американские военные находятся в Сирии на нелегальном положении, так как их не приглашало туда законное правительство. Проблемным нахождение американских военных является и с точки зрения самих американских законов.

Использование сил за рубежом возможно в случае военных действий против того или иного государства, добро на которые дает конгресс США. В случае отсутствия такого разрешения президент может действовать самостоятельно, однако его полномочия в этом вопросе ограничены 60 днями. И если в итоге он не получит разрешения конгресса на ее продолжение, он должен завершить операцию.

Небольшой контингент американских военных находится в Сирии согласно распоряжению экс-президента США Барака Обамы. Администрация Обамы ранее заявила, что действует на основании актов конгресса, которые провозгласили международный терроризм угрозой для США.

Такими же соображениями руководствуется и администрация нынешнего президента Дональда Трампа, но оснований для длительного присутствия в Сирии у США нет, отметили в недавней статье в издании The New York Times сенатор-демократ Кори Букер и профессор Йельского университета Оона Хэтвей. «Конгресс должнен сказать президенту, что он не может использовать войска в незаконной войне в Сирии», — пишут авторы статьи.

Однако США вряд ли уйдут из Сирии в ближайшее время, так как присутствие в этой стране необходимо им не столько для противодействия России, сколько для давления на Иран. В Белом доме не хотят усиления этого государства, которое является геополитическим противником главных союзников США на Ближнем Востоке — Саудовской Аравии и Израиля.

Для России долговременное пребывание в Сирии также является «важным маркером» для долгосрочных проектов, считают эксперты агентства «Внешняя политика». «Если России совместно с ее ключевыми партнерами в регионе удастся обеспечить в этой стране надежное урегулирование и развернуть программу ее реконструкции, то это может стать первым важным шагом в монетизации российских внешнеполитических достижений», — говорится в недавнем докладе агентства «Внешняя политика» «Международные угрозы» 2018.

Американские военные в ходе авиаударов в Сомали ликвидировали двух боевиков радикальной исламистской группировки "Аш-Шабаб", сообщает африканское командование США.

Сообщается, что американские военные нанесли удары в понедельник в окрестностях населенного пункта Джилиб.

"При взаимодействии с правительством Сомали силы США нанесли авиаудары по боевикам "Аш-Шабаб"… погибли два боевика, один получил ранения", — говорится в сообщении.

США регулярно наносят удары по группировке "Аш-Шабаб", которая связана с запрещенным в РФ "Исламским государством"*. Она ведет вооруженную борьбу против центрального правительства Сомали и препятствует гуманитарной деятельности ООН.

* Террористическая организация, запрещенная в России

Число погибших в результате двойного взрыва в столице Сомали Могадишо возросло до 38 человек, еще 20 получили ранения, сообщает телеканал "Аль-Джазира" со ссылкой на медиков.

Как ранее сообщалось, два начиненных взрывчаткой автомобиля взорвались в центре города в пятницу вечером. Одна машина взорвалась неподалеку от президентского дворца, другая – рядом с отелем. За взрывами последовали выстрелы. Ответственность за взрывы взяла на себя радикальная исламистская группировка "Аш-Шабаб". Ранее сообщалось о 18 жертвах и 20 пострадавших.

Радикальная исламистская группировка "Аш-Шабаб" ("Движение молодых моджахедов"), базирующаяся в Сомали, имеет тесные связи с международной террористической организацией "Аль-Каида"*. Она ведет вооруженную борьбу против центрального правительства Сомали и препятствует гуманитарной деятельности ООН.

* Террористическая организация, запрещенная в России

В ОАЭ самый низкий уровень коррупции на Ближнем Востоке

Объединенные Арабские Эмираты вошли в число 25 стран мира с самым низким уровнем коррупции.

ОАЭ заняли 21-е место среди 180 стран мира в международном рейтинге восприятия коррупции, составленном организацией Transparency International.

Арабские Эмираты улучшили свой показатель восприятия коррупции с 66 баллов в 2016 году до 71 в 2017-м и стали страной с самым низким уровнем восприятия коррупции в регионе Ближнего Востока и Северной Африки.

Индекс опирается на шкалу от 0 до 100, где 0 используется для сильно коррумпированных экономик.

Представители Transparency International прокомментировали результаты: «В некоторых странах по всему региону [Азиатско-Тихоокеанскому] журналистам, активистам, лидерам оппозиции и даже сотрудникам правоохранительных органов или наблюдательных агентств угрожают, а в худших случаях даже убивают».

«На Филиппинах, в Индии и Мальдивах одна из худших ситуаций в этом отношении. Эти страны хорошо чувствуют коррупцию и имеют меньше свободы прессы и более высокий уровень смертности среди журналистов», - добавили они.

За последние шесть лет 15 журналистов, работающих над коррупционными расследованиях в этих странах, были убиты, как сообщает Комитет по защите журналистов (CPJ).

В последнем рейтинге Новая Зеландия и Дания получили самые высокие показатели, Сирия, Южный Судан и Сомали - самые низкие.

Между тем, Китай со счетом 41 балл занял 77-е место в списке, в то время как Бразилия заняла 96-е место со счетом 37 баллов, а Россия занимает 135-е место со счетом 29 баллов второй год подряд.

Глубокий анализ результатов показывает, что страны с наименьшим уровнем защищенности сотрудников прессы и неправительственных организаций также имеют худшие показатели по уровню коррупции.

Анализ, который включает данные CPJ, показал, что за последние шесть лет 9 из 10 журналистов были убиты в странах, которые оцениваются в 45 или менее баллов по индексу.

Источник: Khaleej Times

Два взрыва прогремели в Могадишо в пятницу, не менее 18 человек погибли, передает телеканал Аль-Джазира со ссылкой на медиков.

Сообщается, что взорвались начиненные взрывчаткой автомобили. Одна машина взорвалась неподалеку от президентского дворца, другая – рядом с отелем. За взрывами последовали выстрелы.

Ранения получили 20 человек, их доставили в больницу.

Ответственность за взрывы взяла на себя радикальная исламистская группировка "Аш-Шабаб"* ("Движение молодых моджахедов"), имеющая тесные связи с международной террористической организацией "Аль-Каида"* (запрещена в РФ). Она ведет вооруженную борьбу против центрального правительства Сомали и препятствует гуманитарной деятельности ООН.

*Террористическая организация, запрещенная в России.

США уничтожили четырех боевиков радикальной исламистской группировки "Аш-Шабаб" в результате авиаудара в Сомали, сообщает африканское командование США.

По данным командования, удар был нанесен в среду в окрестностях населенного пункта Джамааме. Мирные жители в результате операции не пострадали, отмечается в сообщении.

США регулярно наносят удары по "Аш-Шабаб"*, которая связана с террористической группировкой "Исламское государство" (запрещена в РФ).

*Террористическая организация, запрещенная в России.

Умные санкции

Как вести борьбу в эпоху экономических войн

Эдвард Фишман – сотрудник Atlantic Council. С 2015 по 2017 г. – советник по Европе и Евразии, ведущий эксперт по санкциям в отделе политического прогнозирования Госдепартамента США.

Резюме Экономические войны – реальность современной международной обстановки, и Соединенным Штатам необходимо совершенствовать искусство их ведения, чтобы эффективно сдерживать оппонентов.

Экономические санкции являются неотъемлемой частью американской внешней политики на протяжении десятилетий, но никогда прежде они не пользовались такой популярностью, как сегодня. Практически по всем крупным внешнеполитическим проблемам – будь то воинственность Северной Кореи, ядерные амбиции Ирана, российская агрессия или жестокость ИГИЛ – Соединенные Штаты прибегали к той или иной форме санкций. Важность санкций – один из немногих вопросов, по которым и бывший, и нынешний президенты США придерживаются сходного мнения. Барак Обама использовал санкции чаще, чем его предшественники, а Дональд Трамп за первые восемь месяцев в Белом доме поддержал расширение американских санкций против КНДР, Венесуэлы и, несмотря на сомнения, против России.

Одни американские санкции направлены против одиозных иностранных лидеров, нарушающих права человека, – Ким Чен Ына в КНДР, Роберта Мугабе в Зимбабве и тех, кто причастен к смерти юриста Сергея Магнитского в России. Другие призваны лишить террористов, наркомафию и тех, кто занимается распространением ядерного оружия, денег и других инструментов, необходимых для нанесения ущерба.

Однако в последнее время американские власти все чаще прибегают к третьему виду – принуждающим экономическим санкциям. Их суть – использовать экономическое давление, чтобы заставить иностранное правительство делать то, что оно не хочет (или заставить его воздержаться от каких-то действий). Ярким примером можно считать санкции, вынудившие Иран пойти на жесткое ограничение ядерной программы и подписать в 2015 г. Совместный всеобъемлющий план действий.

Несмотря на популярность санкций, система их применения не проработана до конца. Американская администрация практически никогда не обговаривает санкции с союзниками, пока не наступит кризис, поэтому принимаемые меры выглядят поспешными, плохо продуманными и слишком медленными для сдерживания оппонента. Эти недостатки делают санкции неэффективными сегодня, а в будущем нанесут еще больший вред. Поскольку правительства разных стран стремятся расширить собственные возможности ведения экономических войн и одновременно ищут умные способы защиты от воздействия американских мер, Вашингтон рискует оказаться среди отстающих в сфере, где долгое время лидировал. Поэтому американским властям давно пора модернизировать свой любимый внешнеполитический инструмент.

Всё умнее и умнее

Вашингтон предпочитал санкции другим инструментам внешней политики на протяжении всего периода после холодной войны. Призрак противостояния великих держав постепенно исчез, и политики стали считать санкции эффективным средством продвижения американских интересов без применения военной силы. Однако взрыв санкционных программ при Клинтоне заставил экспертов кардинально изменить взгляды. В конце 1990-х гг. и в начале нынешнего столетия репутация санкций была существенно испорчена.

В частности, считалось, что жесткое эмбарго Совета Безопасности ООН на торговлю с режимом Саддама Хусейна в Ираке обездолило простых граждан, но не оказало воздействия на руководство страны. Падение международной поддержки подобных мер заставило госсекретаря Колина Пауэлла предложить новый подход – так называемые умные санкции, которые выходили за рамки эмбарго и были нацелены непосредственно на лидеров и влиятельных персон.

Но начиная с 2006 г., когда Вашингтон сосредоточился на санкциях против Ирана, стало ясно, что такой подход не решит проблему обуздания ядерной программы Тегерана. Необходимо давление на иранскую экономику, прежде всего на финансовый и энергетический сектор. Поэтому эксперты по санкциям в Госдепартаменте и Министерстве финансов целились выше, разрабатывая меры, которые нанесут ущерб иранской экономике, но не станут дополнительным бременем для обычных граждан и не приведут к дестабилизации мировых рынков. В результате ужесточения санкций крупные банки Ирана лишились доступа к глобальной финансовой системе, торговый флот потерял возможность страховаться и проходить ремонт, а нефтяные доходы режима постепенно начали падать. Стратегия сработала: с 2012 по 2013 гг. ВВП Ирана сократился почти на 9%, а продажи нефти упали с 2,5 млн баррелей в сутки до 1,1 миллиона. В то же время расширенный список исключений из санкций обеспечил простым иранцам доступ к импортным продуктам питания, лекарствам и мобильным телефонам.

Санкции стали умнее, но их точное воздействие по-прежнему чрезвычайно сложно прогнозировать. Дело в том, что реализацией санкций занимаются банки и компании, невозможно предсказать, как они справятся с этой задачей. Иногда они просто прекращают совместный бизнес с целой страной, опасаясь нарушить запреты, и тогда принятые меры становятся драконовскими, даже если изначально подобного не предполагалось. Так было с Сомали, где произошла блокировка перевода средств, после того как американские банки прекратили контакты с компаниями, отправлявшими в страну деньги. В других случаях санкции оказываются слабее, чем планировалось, потому что частный сектор привыкает работать на грани законности, а нелегальные акторы находят обходные пути.

Соединенные Штаты обладают двумя главными активами, чтобы справиться с этой неопределенностью. Во-первых, масштабы и охват экономики (а также глобальное доминирование доллара), что обеспечивает широкие пределы погрешности. Во-вторых, гибкость правовых институтов позволяет Министерству финансов выдавать лицензии, обновлять санкционные списки и вносить другие коррективы.

Два этих фактора объясняют успех американских санкций против России – крупнейшей экономической державы, против которой Вашингтон когда-либо вводил санкции. Но, вероятно, главный элемент данной программы заключается в том, что с самого начала Соединенные Штаты сотрудничали с Европой (санкционный режим против Ирана стал по-настоящему многосторонним проектом после многолетнего давления со стороны Вашингтона). Учитывая тесные связи между Россией и европейскими экономиками, было чрезвычайно важно привлечь на свою сторону ЕС. Если бы Россия смогла компенсировать потери от прерванного сотрудничества с американским бизнесом, обратившись к Европе, санкции не дали бы результата, а единственной проигравшей стороной оказались бы компании из Соединенных Штатов.

Отличительной чертой антироссийских санкций является их точность. Обычно перед объектами санкций целиком закрываются двери в американскую экономику, в данном случае меры в первую очередь были сфокусированы на том, чтобы блокировать российским госкомпаниям доступ к капиталу на западных финансовых рынках и препятствовать арктическим, глубоководным и сланцевым нефтяным проектам российских энергетических компаний. Таким образом США и Евросоюз постарались оказать давление на Россию, ограничив риски для рынков, которые неизбежно влекут за собой санкции против крупного игрока глобальной экономики.

На бумаге антироссийские санкции далеко не такие жесткие, как меры, принятые против Ирана до соглашения 2015 года. Однако благодаря огромной роли западных банков и нефтяных компаний в мировых финансах и энергетике санкциям удалось задавить экономику России, не нанося существенного финансового ущерба США и Европе. За шесть месяцев после введения первого пакета санкций против ключевых секторов российской экономики в июле 2014 г. рубль обесценился более чем наполовину. По оценкам МВФ, санкции изначально привели к падению ВВП России на 1,0–1,5%, а за пять лет они обойдутся стране в 9% ВВП. Падение мировых цен на нефть, начавшееся в 2014 г., безусловно, является ключевым фактором спада в российской экономике, однако санкции замедлили восстановление страны, ограничив инвестиции, блокировав доступ к кредитам и затруднив разработку энергетических проектов.

Санкции не заставили Россию уйти из Украины. Но они не позволили Москве пойти на более радикальные меры – например, захват большей территории на востоке Украины, применение военной силы для получения сухопутного коридора в Крым или свержение демократически избранного правительства в Киеве. Сложно говорить в сослагательном наклонении, однако Москва вряд ли воздержалась бы от таких шагов, будучи уверена, что ее действия останутся безнаказанными. Хронология событий является доказательством сдерживания. Москва приостановила две крупномасштабные военные операции в сентябре 2014 г. и феврале 2015 г., когда Вашингтон и Брюссель готовили ужесточение санкций. А весной 2015 г., после нескольких пакетов санкций и ясных сигналов Запада о готовности к их дальнейшему ужесточению, Москва отказалась от проекта Новороссии, который предполагал поглощение почти половины украинской территории. Опыт России позволяет сделать следующий вывод: сутью санкций может быть не нанесение ответного удара, а сдерживание.

Когда вводить санкции

Несмотря на последние успехи, санкции нельзя считать панацеей. В некоторых случаях они могут выполнять вспомогательную роль – как средство, удерживающее оппонента от радикальных поступков, но не способное разрешить проблему. В каких-то случаях санкции вообще непригодны. Соединенным Штатам стоит воздерживаться от применения санкций по собственной прихоти, поскольку это позволит оппонентам приспособиться к их тактике, ослабит стремление союзников к сотрудничеству, а международные корпорации постараются снизить зависимость от американской экономики. Прежде чем прибегать к санкциям для решения той или иной проблемы, политики должны задать себе четыре вопроса.

Во-первых, стоят ли на кону деньги? Санкции повлияют на политическое руководство страны, только если ее экономика в значительной степени зависит от внешней торговли и доступа к международным финансовым рынкам. Поэтому санкционные программы, стагнирующие на протяжении нескольких лет, наименее эффективны: их объекты уже давно сократили зависимость от американской экономики. Яркий пример – санкции против Кубы, которые действовали с 1960-х гг., но не дали ощутимых результатов. Аналогичную динамику можно проследить и с эмбарго против Ирана, которое первоначально было введено администрацией Рейгана в 1987 году. Учитывая минимальную торговлю между Соединенными Штатами и Ираном, санкции оставались безрезультатными до 2010 г., когда администрация Обамы начала угрожать введением мер против компаний из Азии, Европы и с Ближнего Востока, ведущих бизнес с Ираном, – давление на иранскую экономику значительно превысило воздействие многолетнего эмбарго.

Второй вопрос касается убедительной теории успеха, которую необходимо проработать: сможет ли экономическое давление реально изменить политику страны? Все правительства, даже автократические, в определенной степени заботятся о положении своих граждан, поскольку падение уровня жизни может привести к политическим беспорядкам. В целом, чем выше политическая активность населения, тем больше вероятность, что санкции сработают.

Возьмем Иран. Это далеко не демократия, тем не менее в стране избирается президент (из числа одобренных кандидатов, разумеется). После того как манипуляции на выборах 2009 г. вызвали массовые протесты, а ужесточение санкций Запада привело к резкому экономическому спаду, аятолла Али Хаменеи, верховный лидер Ирана, одобрил избрание Хасана Роухани в 2013 году. Роухани построил свою избирательную кампанию на обещании освободить Иран от санкций, и без его избрания вряд ли бы удалось прийти к ядерному соглашению.

Аналогичным образом санкции могут сработать в случае с Россией, еще одной страной, где проводятся управляемые выборы. На протяжении более 15 лет Владимир Путин обещал россиянам политическую стабильность и повышение уровня жизни в обмен на поддержку его личной власти. Но западные санкции в сочетании с экономическими ошибками Кремля сделали этот общественный договор недействительным и заставили Путина искать новый, основанный на его роли защитника России от захватнических устремлений Запада. Популярность Путина достигла пика после аннексии Крыма в 2014 г., но поскольку до полного восстановления экономики еще очень далеко, недовольство уже зреет и может начать расти.

Третий вопрос, который должны задать себе политики, касается диспозиции в коалиции, вводящей санкции: обладают ли США и их союзники достаточной решимостью, чтобы реализовывать эти меры длительный период? Если нет, то страна – объект санкций постарается их переждать, надеясь, что лоббисты и оппозиционные партии на Западе ухватятся за внутренний ущерб от санкций и вынудят Вашингтон или Брюссель поднять белый флаг.

Ситуация с Россией показывает, как санкции могут превратиться в гонку на время. Последние несколько лет Россия пыталась освободиться от санкций, не давая Западу то, что он требует, – т.е. восстановление признанных границ Украины, и стараясь подорвать его решимость. Запустив процесс, когда все страны-члены каждые полгода должны единогласно одобрять продление санкций против России, Евросоюз сделал себя удобной мишенью: Москва пытается влиять на действующих лидеров, например Виктора Орбана в Венгрии, и поддерживает оппозицию, например Марин Ле Пен во Франции. Однако провал российского вмешательства на недавних президентских выборах во Франции и принятие Конгрессом закона, ограничивающего возможности Дональда Трампа снять санкции против России, ясно дали понять, что Запад не намерен отступать. Тем не менее санкции Евросоюза были бы более эффективными, если бы не требовали регулярного подтверждения.

Четвертый вопрос касается политической цели санкций: есть ли у страны, против которой они введены, возможность для маневра? Даже самые жесткие санкции не могут привести к полной капитуляции, и глупо ожидать, что лидер страны совершит политическое самоубийство ради их снятия. Этим фактором обусловлен провал санкций против КНДР: ядерная программа стала основой легитимности Ким Чен Ына внутри страны, поэтому политические потери от соглашения о денуклеаризации перевешивают экономические плюсы от снятия санкций. Чтобы санкции действительно могли изменить поведение страны, у ее руководства должна быть возможность согласиться на требования США и при этом сохранить лицо.

Хотите мира – готовьтесь к экономической войне

В марте 2016 г. министр финансов США Джейкоб Лью сделал важное предостережение: «Мы должны осознавать риск чрезмерного использования санкций, которое может подорвать наши лидирующие позиции в глобальной экономике и эффективность самих санкций». Чем больше Соединенные Штаты полагаются на санкции, отметил Лью, тем активнее другие страны пытаются избавиться от зависимости от американской финансовой системы и таким образом уменьшить свою уязвимость в случае введения санкций США.

Замечания Лью логичны, однако он игнорирует ключевой факт: мы уже живем в эпоху интенсивных экономических войн. За последние два года Китай угрожал санкциями против американских компаний, которые продают оружие Тайваню. После того как Турция сбила российский военный самолет, Москва ограничила туризм и импорт продуктов питания. Саудовская Аравия и другие арабские страны приняли меры против Катара. В период, когда государства стараются бросить вызов либеральному мировому порядку, но так, чтобы это не привело к войне великих держав, активизация экономической борьбы неизбежна. Не говоря уже о политических стимулах для введения новых и новых санкций, которые ощущают в Вашингтоне: следование этим импульсам – самый простой путь, когда разыгрывается карта национальной безопасности. Сокращая применение санкций, вы рискуете повторить ошибку луддитов, которые крушили ткацкие станки, протестуя против промышленной революции: человек может отказываться от инструмента, но его применение все равно продолжит распространяться.

Соединенным Штатам нужно готовиться к грядущим экономическим баталиям, реформируя свой санкционный аппарат. С помощью санкций удалось заставить некоторых оппонентов отказаться от уже предпринятых шагов – как в случае с ядерной программой Ирана, однако всегда легче предотвращать еще не совершенные действия. Поэтому главная цель – разработка санкций как самого мощного инструмента США в серой зоне между войной и миром, где сегодня в основном и происходит борьба на международной арене.

В первую очередь нужно на постоянной основе наладить процесс проработки санкций на экстренный случай. Так же как военные прорабатывают детальные планы войн, которые когда-нибудь могут понадобиться, сотрудники Госдепартамента, Минфина и других ведомств должны создать и постоянно обновлять типовые планы быстрого введения санкций в случае необходимости. Чтобы отработать эти планы на практике и продемонстрировать готовность властей США их применить, нужно регулярно проводить что-то вроде военных учений с симуляцией кризисов, в разрешении которых санкции способны сыграть существенную роль.

Соединенным Штатам также следует укрепить защиту от возможных ответных действий. В приоритете должен быть сбор разведданных о разработках противника в сфере экономических войн в дополнение к их военным планам. Необходимо также определить уязвимые точки американской экономики и спокойно работать над их устранением совместно с частными компаниями. Некоторые важнейшие американские продукты, в том числе самолеты и лекарства, зависят от поставок компонентов из других стран, которые могут ввести санкции против США, поэтому федеральному правительству вместе с производителями следует заблаговременно найти альтернативных поставщиков.

Эффективное наступательное и оборонительное планирование потребует регулярных консультаций политиков с экспертами по санкциям и ведущими представителями частного сектора. В Соединенных Штатах традиционно остерегаются многих видов тесных контактов бизнеса и власти, которые широко распространены в других странах, однако в данном случае стоит сделать исключение в интересах национальной безопасности. В команды по разработке санкций Госдеп и Минфин должны привлекать не только дипломатов и юристов, но и опытных профессионалов из финансового, энергетического и технологического секторов. Экспертное мнение необходимо, чтобы санкции сохраняли эффективность и в то же время не ударили по США и их союзникам. Это особенно важно в случае применения мер против крупных экономик, когда возрастает риск финансовых потерь.

Последний ингредиент сдерживания, основанного на санкциях, – регулярное обсуждение способов ведения экономической войны с союзниками. Несмотря на манящие перспективы широкой международной поддержки, Совет Безопасности ООН – неподходящая площадка для дискуссий в силу разногласий между его постоянными членами, что часто приводит к выхолащиванию смысла санкций. Слабость попыток Соединенных Штатов оказать давление на КНДР связана именно с Советом Безопасности ООН и наследием санкционной программы, которая строилась не на экономическом принуждении, а на противодействии получению Пхеньяном компонентов для ядерных ракет. Поскольку Россия и Китай обладают правом вето в решениях по санкциям и сами следят за нарушениями санкционного режима на своей территории, у Соединенных Штатов осталось гораздо меньше возможностей воздействовать на КНДР, чем в случае с Ираном и Россией. Кроме того, Пекин и Москва вполне могут согласиться на резолюции Совбеза и при этом тайно продолжат помогать Пхеньяну.

Интересам США в большей степени отвечает обсуждение принуждающих экономических санкций с союзниками-единомышленниками в ЕС и «Большой семерке», в то время как в рамках ООН можно сосредоточиться на мерах, не вызывающих особых разногласий, – касающихся плохих акторов, распространения оружия и отмывания денег. Соединенным Штатам также следует привлекать союзников к разработке планов санкций и учениям, большое значение имеет совместная работа по использованию санкций в интересах коллективной безопасности. Разумной стратегией по сдерживанию новых попыток России вмешиваться в выборы, например, могла бы стать совместная декларация ЕС и НАТО, предупреждающая, что подобные действия будут рассматриваться как атака на весь блок и приведут к жестким многосторонним санкциям.

Экономические войны – реальность современной международной обстановки, и Соединенным Штатам необходимо совершенствовать искусство их ведения, чтобы эффективно сдерживать оппонентов. Конечно, кризисы не прекратятся: США всегда будет трудно нивелировать агрессивные действия и защищать свои интересы в таких горячих точках, как Южно-Китайское море, Персидский залив и постсоветское пространство. Если Вашингтон ужесточит свою санкционную политику так, что его возможности не будут ставиться под сомнение, а намерения будут безошибочными, это поспособствует длительному миру между великими державами: кризисы удастся предотвращать до того, как они выйдут из-под контроля.

Опубликовано в журнале Foreign Affairs, № 6, 2017 год. © Council on Foreign Relations, Inc.

США. Россия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 13 февраля 2018 > № 2513573 Эдвард Фишман

Война на Синае: Египет бросил в бой все силы

Как Египет проводит крупнейшую операцию на Синае против террористов

Власти Египта начали масштабную операцию против террористов на Синайском полуострове. В ней задействованы ВВС, сухопутные войска, флот и полиция. Операцию, цель которой — полностью освободить полуостров от исламистов, планируется завершить уже к концу февраля. Военные действия начались чуть более чем за месяц до предстоящих в Египте выборов, на которых планирует переизбраться нынешний президент страны Абдул-Фаттах Ас-Сиси.

Египет начал масштабную операцию против исламистских боевиков на Синайском полуострове. Операция охватывает значительную часть полуострова, а также территории Дельты Нила и Западной пустыни, рассказал агентству Reuters представитель египетской армии. По его словам, в антитеррористической операции будут участвовать военно-воздушные силы Египта, сухопутные войска, а также флот и полиция.

«Вооруженные силы призывают египетский народ во всех уголках страны тесно сотрудничать с правоохранительными органами, чтобы противостоять терроризму и искоренить его, а также немедленно сообщать о любых подозрительных элементах, которые могут угрожать безопасности и стабильности страны», — заявил в эфире египетского государственного телевидения полковник армии страны Тамер ар-Рифай.

Местные жители рассказали, что видели, как военные самолеты пролетали Суэцкий канал и граничащий с Северным Синаем город Исмаилия. Жители Сектора Газа также заявили, что слышали звуки взрывов, доносившиеся с территории Египта.

Как пояснил Reuters источник в службах безопасности Египта, завершить операцию планируется уже к концу февраля.

«Цель состоит в том, чтобы объявить Северный Синай провинцией, свободной от терроризма, уже к концу февраля», — сказал он.

Операция, планировавшаяся в течение некоторого времени, является беспрецедентной по своим масштабам, в ней участвуют тысячи человек, рассказал собеседник агентства, не раскрыв других подробностей.

Как рассказали в армии Египта, на данные момент военные уже атаковали боевые укрытия исламистов на севере и в центральной части Синая, а египетский флот отрезал им линии снабжения в море. В административном центре провинции Северный Синай — городе эль-Ариш — были усилены меры безопасности: увеличено патрулирование улиц и проверки подозрительных лиц. По словам местных жителей, в некоторых школах города 8 февраля были проведены учебные эвакуации.

Антитеррористическая операция на Синае началась чуть более чем за месяц перед выборами в Египте, которые пройдут 26-28 марта. Как ожидается, нынешний президент Египта Абдул-Фаттах ас-Сиси по их итогам переизберется на новый срок.

Обострение конфликта

Ас-Сиси дал военным приказ победить боевиков на Синайском полуострове еще 29 ноября 2017 года, после нападения на мечеть в населенном пункте Рауда в 40 км от города эль-Ариш. 24 ноября в мечети произошел взрыв, после которого боевики открыли огонь по выбегающим из нее людям.

Жертвами атаки стали более 300 человек, она стала самой смертоносной в истории современного Египта.

Вооруженный конфликт между исламистами и правительственными силами на Синайском полуострове начался после революции в Египте в 2011 году. Тогда салафиты, сбежавшие из египетских тюрем во время беспорядков в стране или выпущенные на свободу по амнистии, начали активно создавать на полуострове новые ячейки проалькаидовского толка («Аль-Каида» — террористическая организация, запрещена в России). На полуостров также отправились исламисты из Ливии, Йемена, Сомали и Алжира.

С начала 2011 года в Северном Синае проводились многочисленные спецоперации с участием армии и служб безопасности, в результате которых несколько сотен боевиков были задержаны или убиты, а их подземные тоннели — разрушены. В августе 2011 года в в этом районе началась военная операция «Орел», целью которой была борьба с террористами. В регион вошли два дополнительных подразделения египетских вооруженных сил и бронемашины, также в операции участвовали боевые вертолеты.

Согласно мирному договору между Египтом и Израилем 1979 года, Синайский полуостров является демилитаризованной зоной, однако израильские власти де-факто одобрили частичную ремилитаризацию полуострова для проведения антитеррористической операции.

Спустя год правительственные силы Египта начали вторую военную операцию против террористов в регионе, которая получила название «Синай». Она была начата после нападения боевиков на КПП возле египетско-израильской границы 5 августа, жертвами которого стали около 20 египетских военных. Одной из главных целей операции была горная местность в 60 км от Эль-Ариша, где располагались базы и запасы оружия боевиков. По точкам дислокации террористов наносились воздушные удары, было разрушено несколько подземных тоннелей, соединявших Египет с палестинским сектором Газа.

В 2013 году на фоне политического кризиса в Египте на Синае снова обострилась обстановка. В конце июля 2013 года началась 48-часовая операция «Буря в пустыне», в рамках которой были перекрыты все дороги, соединяющие полуостров с материковой частью страны.

С 2014 года, после того как ас-Сиси объявил о начале кампании «войны с терроризмом», масштабные операции на Синайском полуострове египетские силы проводят регулярно.

Так, в 2015 году египетские военные начали операцию «Право мученика», которая была направлена против боевиков группировки «Вилаят Синай», присягнувшей на верность запрещенному в России «Исламскому государству».

По данным египетской Al-Ahram, в операции участвовали армейский спецназ и полиция, были задействованы бронетехника, боевая авиация и артиллерия.

Египет пытался бороться с исламистами на Синайском полуострове с помощью военного вмешательства, однако за годы борьбы рост терроризма в регионе остановить так и не удалось, и синайская проблема до сих пор остается одной из главных проблем Египта. Предположительно, именно боевики «Вилаята Синай» причастны к авиакатастрофе российского лайнера Airbus 321 над Синаем, в результате которой погибли 224 человека.

С учетом конфликтов и климатических потрясений, которые привели к всплеску голода после его планомерного сокращения на протяжении десятилетий, ФАО запрашивает 1,06 млрд. долл. США на то, чтобы спасти жизни и средства к существованию и бороться с острым продовольственным дефицитом в 26 странах.

При поддержке доноров ФАО планирует оказать помощь 30 миллионам человек, которые полагаются на сельское хозяйство в качестве источника средств к существованию. Организация планирует осуществить ряд мер, направленных на быстрое восстановление местного производства продуктов питания и улучшение питания. К ним относятся, например, предоставление семян, инструментов и других материалов для земледелия, охрана животных путем ветеринарного ухода за ними, организация тренингов по улучшению производства, переработке продуктов питания и управлению земельными и водными ресурсами, а также предоставление наличных средств для нужд семьи, чтобы они могли немедленно получить доступ к продовольствию.

Эскалация гуманитарных нужд во многом является результатом интенсификации и распространения насилия и конфликтов, воздействие которых часто усиливается и усугубляется потрясениями, связанными с климатом.

«Реальность такова, что, несмотря на то, что благодаря оперативным гуманитарным мерам в 2017 году удалось предотвратить гибель миллионов людей, еще миллионы людей все еще находятся на грани голода. Поддержание производства продовольствия и восстановление сельского хозяйства имеют основополагающее значение для предотвращения гибели людей от сильного голода и повышения их сопротивляемости в условиях гуманитарных кризисов», - сказал Доминик Буржон, директор Отдела чрезвычайных ситуаций и восстановления ФАО и руководитель Стратегической программы ФАО по повышению устойчивости.

«Именно поэтому ФАО сосредоточила свои усилия на том, чтобы превратить уязвимость в устойчивость с тем, чтобы, когда происходят какие-либо негативные явления, семьи смогли бы лучше справляться с несчастьем и лучше питаться, не должны были бы продавать свои активы или оставлять свои дома, а общины могли бы восстановиться быстрее после кризиса», - добавил он.

Основные нужды

Гуманитарный призыв ФАО в 2018 году сосредоточен на оказании помощи пострадавшим от кризиса уязвимым людям в 26 из наиболее небезопасных стран мира.

К ним относится Йемен - страна с наибольшим количеством людей, проживающих в условиях острого дефицита продовольствия. Организация планирует оказать там помощь 5,7 миллионам человек. В Демократической Республике Конго ФАО планирует оказать помощь почти 2,8 миллиона человек. В Южном Судане поддержку получат 3,9 миллиона человек. В Сирии, где три четверти сельских семей продолжают производить для себя пищу, ФАО предоставит 2,3 миллионам человек средства для ее производства. А в Сомали Организация окажет помощь 2,7 миллионам людей, испытывающим острый голод.

(Чтобы узнать, каким еще странам ФАО предоставит помощь, и узнать больше о планах по оказанию гуманитарной поддержки Организации в 2018 году, нажмите здесь).

Борьба против голода

В последнем докладе ООН о глобальном голоде выяснилось, что после долгих лет стабильного сокращения ряды голодающих вновь пополняются и теперь составляют 815 миллионов человек.

Продолжающийся конфликт в Ираке, Южном Судане, Сирийской Арабской Республике, Йемене и других местах, а также новые вспышки насилия в Центральноафриканской Республике, Демократической Республике Конго и Мьянме в значительной мере поспособствовали росту голода. В Карибском бассейне ураганы Ирма и Мария унесли жизни и разрушили средства к существованию, а на Африканском Роге продолжающаяся засуха приводит к плачевным последствиям. По всей Африке нашествие гусениц угрожает посевам миллионов фермеров.

В прошлом году мы стали свидетелями массовой гибели людей от голода в некоторых регионах Южного Судана, и появления реальной угрозы голода в трех других странах: Йемене, Сомали и на севере Нигерии.

Голод удалось сдержать в Южном Судане и предотвратить его появление в трех других странах, подверженных риску, благодаря масштабным ответным действиям гуманитарного сообщества сразу на нескольких фронтах, включая широкомасштабную поддержку сельскохозяйственных и пастбищных общин, которые играли ключевую роль в том, чтобы не допустить наступления наихудшего сценария.

Основные мероприятия ФАО в рамках этих совместных усилий:

Предоставление семян, оборудования, удобрений и проведение тренингов, которые позволили примерно шести миллионам жителям Нигерии, Сомали, Южного Судана и Йемена посадить и собрать урожай.

43 миллиона животных в тех же четырех странах - главным образом крупный рогатый скот, козы и верблюды - получили ветеринарную поддержку, корма и воду благодаря усилиям ФАО, позволившим миллионам животноводов и семьям, зависящим от животноводства, прокормить себя и быть самодостаточными.

Около 2 миллионов бедных семей с высоким уровнем уязвимости получили денежные переводы ФАО (с суммарным объемом до 42 млн. долл. США). Эти выплаты помогли людям избежать продажи семян, животных или других активов, чтобы купить еду, и выиграть им время, поднакопить силы, чтобы восстановить собственное сельскохозяйственное производство.

Заседание Совета по науке и образованию.

Президент провёл в Новосибирске заседание Совета по науке и образованию.

Обсуждались основные задачи и перспективы развития отрасли, ключевые направления международного научно-технического сотрудничества.

* * *

Стенографический отчёт о заседании Совета по науке и образованию

В.Путин: Добрый день,уважаемые коллеги!

Я всех вас, вообще всех российских исследователей, учёных хочу поздравить с праздником – Днём российской науки. Хочу пожелать вам творческих успехов, всего самого доброго, здоровья, благополучия.

Сегодня предлагаю предметно обсудить дальнейшие шаги по укреплению научного потенциала России. Для будущего страны этот вопрос, безусловно, является принципиально важным, жизненно важным.

В мире происходят кардинальные технологические перемены. По своему масштабу они сопоставимы с эпохами промышленных революций и научных открытий, которые радикально меняли уклад жизни людей на нашей планете.

Очевидно, что сейчас лидером станет тот, кто будет обладать собственными технологиями, знаниями, компетенциями. Они становятся важнейшим ресурсом развития, обеспечивают суверенитет страны без всякого преувеличения.

В науке, как в других областях, мы должны добиться настоящего прорыва. Нужно раз и навсегда отказаться от поддержки неэффективности, от устаревших, отживших подходов в организации научной деятельности. И, безусловно, страна ждёт от науки новых решений, которые могут изменить качество жизни людей, придать мощную динамику развитию России.

Именно такие задачи были поставлены в Стратегии научно-технологического развития. И на это должны быть нацелены проекты научных институтов, программы НИОКРов, министерств, ведомств.

Содействие должны получать сильнейшие учёные и исследовательские коллективы. При этом ключевой принцип государственной поддержки – это конкретный, практический результат, создание глобально конкурентоспособных продуктов и прорывных технологий.

Уже сегодня наши учёные помогают отечественным компаниям, помогают добиваться успеха в технологической гонке, в том числе в области обработки и передачи больших данных.

Взаимодействие науки и бизнеса должно стать ключевым условием реализации программы цифровой экономики. На основе передовых решений предстоит на качественно новом уровне организовать деятельность государственных и социальных учреждений, транспорта и управления городами, занять лидирующие позиции в сфере разработки и применения систем искусственного интеллекта.

Далее: отечественные учёные сделали значительный шаг вперёд в таких относительно новых для нас междисциплинарных областях, как наука о жизни, где исследования ведутся на стыке биологии, химии, генетики, медицины, биоинформатики, физики.

Предложены новые технологические диагностики и лечения сердечно-сосудистых заболеваний. Серьёзные успехи достигнуты в регенеративной медицине. Речь об инновационных разработках, которые позволяют спасти людей с практически полным повреждением кожи, например, вернуться к нормальной, полноценной жизни тем, кто пережил тяжёлую травму мозга или инсульт, с меньшими рисками проводить замены сердечных клапанов.

Считаю, что накопленный интеллектуальный, научный потенциал позволяет организовать в России масштабные геномные исследования. И прошу в короткие сроки разработать соответствующую программу, предусмотреть механизмы поддержки сильных коллективов, формирования передовой инфраструктуры и подготовки кадров. Только что мы с представителями Сибирского отделения Академии наук подробно об этом говорили.

И в генетике, и в других областях надо шире использовать так называемый конвергентный подход, природоподобные технологии. На этой базе мы сможем создавать новые лекарства и методы лечения тяжёлых заболеваний, новую энергетику, основанную на технологиях максимально бережного отношения к ресурсам. Хотел бы услышать, безусловно, ваши предложения на этот счёт.

Уважаемые коллеги!

Качественные изменения в российской науке за последние годы произошли, безусловно, не сами по себе, они стали результатом колоссальной работы государства и учёного сообщества.

За 17 лет в реальном выражении финансирование науки возросло в 3,7 раза. В действующих ценах – намного больше, [финансирование] гражданской науки выросло в 23,6 раза.

Серьёзные инвестиции были направлены на развитие вузов и исследовательской инфраструктуры. Доля оборудования не старше 5 лет в большинстве ведущих университетов сегодня составляет 65–85 процентов. Конечно, этого недостаточно. И сегодня мы тоже с коллегами говорили, нужно развивать эту базу, причём развивать и в регионах Российской Федерации, там, где наука развита и где имеются перспективы её эффективного использования.

Новые перспективы появились у молодых исследователей. Речь о выполнении собственных долгосрочных проектов, о работе в лабораториях мирового уровня. Их возглавляют учёные, которые имеют опыт работы в ведущих научных центрах мира и определяют повестку мировой науки. Среди них немало наших выдающихся соотечественников.

При этом подчеркну: если мы хотим быть лидерами, углублять глобальную конкурентоспособность российской науки – нам, безусловно, надо идти дальше.

На каких направлениях считаю необходимым сосредоточить наши усилия и внимание?

Первое: следует продолжить развитие исследовательской инфраструктуры, о чём только что было сказано, в том числе установок класса «мегасайенс». Сейчас они уже действуют в Гатчине, Дубне, Троицке, Нижнем Новгороде и здесь, в Новосибирске, в Институте имени Г.И.Будкера.

Такая инфраструктура должна стать основой для реализации масштабных исследовательских программ, центром научного сотрудничества для всего евразийского пространства.

Продолжим работу и в рамках крупнейших международных проектов, таких как Большой адронный коллайдер в Швейцарии, экспериментальный термоядерный реактор ИТЭР во Франции, лазер на свободных электронах в Германии.

Напомню, Россия, как участник, имеет права на полученные в рамках таких проектов интеллектуальные результаты. И мы должны думать, как эффективно использовать их в интересах развития страны, экономики, социальной сферы.

Ещё раз вернусь к только что состоявшемуся разговору с коллегами из Сибирского отделения Академии наук. Это всё очень хорошо, что я перечислил. И мы, безусловно, приняли активное участие в подготовке этих центров. Мы сейчас там работаем и работаем успешно. Но нам нужно создавать такие собственные центры. Коллеги высказали предложение один из них сделать в Новосибирске, в Сибирском отделении. Я считаю, что это очень правильно. Обязательно над этим подумаем и реализуем этот проект.

Второе: особое внимание нужно и дальше уделять поддержке и продвижению талантливых молодых учёных. У всех, кто показывает успешные результаты, должны быть возможности строить в России исследовательскую карьеру, реализовывать крупные научные проекты, иметь долгосрочный горизонт планирования своей деятельности.

Главное, путь в науку для одарённых ребят должен начинаться уже со школьной скамьи. Вот почему мы приняли решение о создании на базе центра «Сириус» международного научно-технологического кластера. В его работе уже готовы принимать участие известные российские компании. И ни в коем случае нельзя забывать то, что уже сделано. Нельзя забывать наши известные и зарекомендовавшие себя ещё с советских времён центры и вновь создаваемые центры, такие как в последнее время созданы в Москве.

Третье: надо и дальше расширять взаимодействие с другими странами, повышать открытость нашей науки. Высокую эффективность показала программа мегагрантов. И надо предложить такие инструменты, которые позволят не только привлекать выдающихся учёных в качестве руководителей лабораторий, но и формировать в России мощные международные исследовательские коллективы.

Надо сказать, что сами мегагрантники, как мы их называем, сами исследователи, которые в рамках этих проектов приехали, предлагают нам такие проекты. Очень хорошие предложения, они фактически уже обеспечены финансированием, нужно только грамотно организовать эту работу.

Подчеркну, и известные учёные, и молодые исследователи должны видеть, что в России работать интересно. Здесь ставятся масштабные цели, отвечающие вызовам времени, и созданы для этого все условия, условия для того, чтобы добиться прорыва, решать задачи, которые стоят сегодня перед нашей страной.

Пожалуйста, слово Михаилу Валентиновичу Ковальчуку.

М.Ковальчук: Спасибо большое.

Уважаемый Владимир Владимирович! Уважаемые коллеги!

Мы сегодня обсуждаем вопрос обеспечения независимости и глобальной конкурентоспособности страны и конкурентоспособности российской науки как важнейшего фактора достижения этих целей.

Уровень развития науки в стране определяют три составляющие: идеи, кадры и исследовательская инфраструктура, о которой, Владимир Владимирович, сейчас Вы упомянули.

В современном мире базовым, якорным, компонентом обеспечения идентичности и устойчивости научной сферы является наличие высокоразвитой национальной инфраструктуры исследований и разработок. Эта составляющая в значительной мере определяет развитие двух других упомянутых компонентов – идеи и кадры.

Эта инфраструктура в сегодняшнем виде появилась в обеспечение атомного проекта. И, начиная с атомного проекта, развитие инфраструктуры науки характеризуется следующими двумя особенностями: возникая как чисто исследовательская, она превратилась в технологическую, став важнейшим технологическим инструментом современной индустрии.

На заре рождения атомного проекта сначала это была наработка изотопов, скажем, плутония или других элементов, это уже была технология, а сегодня, это поразительная вещь, но синхротронный центр, который есть здесь, в Новосибирске, и в Курчатовском институте, они становятся основой, скажем, для производства лекарств. Чтобы сделать лекарство, надо знать атомарную структуру. Сегодня 100 процентов структур расшифровываются на синхротронном излучении. Хотя полтора-два десятка лет очень много было скепсиса по этому поводу, но по факту сегодня так. То есть производство лекарств полностью определяется уровнем развития синхротронного излучения и понимания атомарной структуры.

И вторая вещь – это ядерная медицина, которая у всех на слуху. Ядерная медицина, её основа – это есть ускорители, изотопы, то есть всё то, что лежит в основе этой «мегасайенс».

И что крайне важно? Эта структура сначала была создана для обслуживания (она съедала две трети денег, сложная инфраструктура), но обслуживала 15 процентов научного сообщества – ядерная физика, элементарные частицы, ускорители. Сегодня произошла конверсия. Сегодня эти мегаустановки востребованы всем научным сообществом. Вот Владимир Владимирович говорил о физиках, химиках, биологах, науках о земле – всем нужна эта установка. Её создание – это и есть обслуживание всей научной сферы сегодняшнего дня.

И я хочу подчеркнуть, что российские и советские учёные внесли огромный вклад в развитие инфраструктуры мировой науки. Достаточно сказать, что крупнейший международный проект ИТЭР, который в 2006 году Вы запустили, подписав с Шираком в Париже это соглашение, Владимир Владимирович, базируется на идеях советских физиков. Там создаётся токамак, это советское слово, – тороидальная камера с магнитными катушками.

И, что очень важно, в Институте ядерной физики в Новосибирске ровно 55 лет назад был запущен первый в мире ускоритель на встречных пучках, явившийся прообразом адронного коллайдера. Сегодня все коллайдеры мира используют этот принцип, который был здесь реализован Будкером 55 лет назад. Способность разрабатывать, создавать и использовать такого рода установки стала одним из важнейших показателей научно-технологического развития страны. Любое государство, встающее на путь технологического развития, заводит у себя эту установку, чтобы продемонстрировать, что она её может иметь. А страны, которые разрабатывают и создают эти приборы, образуют элитный клуб, в котором Россия всегда занимала ведущее место.

Но человеческая цивилизация, достигнув сегодня, бесспорно, высочайшего уровня развития, заплатила за это высокую ресурсную, прежде всего энергетическую, цену, по сути, приведя мир на грань ресурсного кризиса.

История развития науки, прежде всего физики, показывает, что конечным результатом исследования свойств материи было открытие и использование всё более эффективных видов энергии: термодинамика, энергия пара, паровая машина, электродинамика, электроэнергия, электрогенератор, электродвигатель, физика атома, ядерная энергия, термоядерная энергия и так далее.

Что очень важно, в ходе этих процессов эффективность генерации от угля к атому выросла более чем в 3 миллиона раз. То есть из килограмма угля и килограмма урана мы извлекаем в 3 миллиона раз больше энергии. Но что очень важно: потребление росло быстрее, чем генерация, в результате цивилизация всё равно приближается к ресурсному кризису. Это означает, что повышения эффективности генерации недостаточно, нужны революционные изменения в технологиях использования, потребления энергии.

Я проиллюстрирую это утверждение примером. Очень простая вещь. У каждого в кармане есть смартфон. На обработку и распознавание одного простого речевого запроса, отправленного с персонального смартфона, затрачивается в среднем энергия достаточная, чтобы вскипятить литр воды. Вот мы, нажимая кнопку, должны об этом задуматься.

И вторая вещь, очень важная. Приведу пример, связанный с решением важнейшей задачи – формирования цифровой экономики. Мы, говоря о цифровой экономике как о важнейшем прорыве (что действительно так), должны понимать, что, по данным Международного энергетического агентства, в ближайшие годы доля потребления энергии сетевой инфокоммуникационной сферы (только сети, а конечные устройства – пользовательское сетевое оборудование, коммуникации, Wi-Fi) без производственной вычислительной информационной инфраструктуры превысит треть мирового производства электроэнергии.

Когда мы говорим с вами про цифровую экономику, мы должны понимать, что если мы не развиваем энергетику соответствующим образом, у нас не будет цифровой экономики. Это создаёт в ближайшей перспективе серьёзные энергоресурсные ограничения для формирования цифровой экономики. При этом природа не знает ресурсных кризисов и энергетического голода. Объяснение этого в чрезвычайно высокой энергоэффективности природных объектов.

Я повторю пример, который я уже очень много раз приводил. Человеческий мозг, фактически создавший уникальную цивилизацию на Земле, потребляет 30 ватт, а современный супер-ЭВМ – десятки мегаватт. При этом эффективность всех компьютеров мира далеко не достигает эффективности мозга среднестатистического человека.

Таким образом, для решения проблемы устойчивого энергообеспечения человечества необходим переход к технологиям, основанным на принципах функционирования живой природы – природоподобным технологиям. Именно такие технологии должны лечь в основу принципиально новой технологической базы экономики страны.

Владимир Владимирович, я позволю привести цитату из Вашего выступления на 70-й сессии Генеральной Ассамблеи Организации Объединённых Наций, когда обсуждался Киотский протокол. Вы сказали, что мы поддерживаем Киотский протокол, но это лишь частичное решение цивилизационной проблемы. Речь должна идти о внедрении принципиально новых природоподобных технологий, которые не наносят урон окружающему миру, а существуют с ним в гармонии и позволят восстановить нарушенный человеком баланс между биосферой и техносферой. Это действительно вызов планетарного масштаба.

Я хотел бы сказать, что в настоящее время уже получен целый ряд технологически значимых результатов, как в области генерации энергии, так и в сфере её потребления. Например, разработаны технологии получения электрической энергии на основе метаболических процессов живых организмов. Это так называемые биотопливные элементы – БТЭ, которые могут применяться, в частности, для питания микросенсоров биологической природы и имплантируемых медицинских устройств.

И второе направление – это технологии потребления. Развиваются активно технологии аппаратной, я подчеркну, не программной, а аппаратной реализации искусственных нейроморфных сетей для вычислительных устройств, работающих на принципах человеческого мозга и, как следствие, потребляющих энергии существенно меньше. Следует отметить, что эти исследования и разработки во всех этих направлениях активно и системно ведутся во многих странах мира.

Я хотел бы сказать, что сегодня в области исследования процессов живой природы и создания природоподобных технологий мы находимся на мировом уровне. И это, так сказать, косвенно показывает взрывной рост публикаций, в первую очередь в области живых систем, отечественных учёных. Это действительно объективный показатель развития.

Теперь для достижения научно-технологического прорыва и закрепления наших лидирующих позиций в стратегической перспективе надо в ближайшие пять-семь лет совершить новый шаг в исследовании природных процессов, прежде всего процессов жизнедеятельности живой природы. И я бы хотел сказать, что для этого необходимо создать ряд качественно новых экспериментальных установок, позволяющих непосредственно напрямую исследовать не только структуру объектов живой природы, но и процессы их функционирования.

Я отвлекусь и буквально скажу два слова. Представьте себе, что мы делали до сегодняшнего дня. Мы берём объект, неважно, готовый материал, будь то минерал или же предмет живой природы. Дальше мы на синхротронном излучении, на рентгене, смотрим картину дифракции, изучаем расположение атомов, и затем мы, зная атомарную структуру и свойства, эмпирически подбираем технологический процесс, который позволит нам создать этот материал с заданными свойствами.

Но представьте себе, ведь эти атомы, которые мы сегодня фиксируем в конечных положениях, пришли туда либо когда-то давно в результате «большого взрыва», либо в результате конкретных химических реакций. И если мы могли бы подсмотреть у природы, как идут эти реакции, как двигаются атомы в процессе, то мы бы могли подсмотреть у природы, как она создаёт эти материалы, а значит, перевести наши технологические возможности на качественно новый уровень. В общем, движение – ключ к пониманию функций. И эти новые исследовательские установки, с одной стороны, позволят увидеть нам эту часть временным разрешением, что происходит в живой природе, а с другой стороны, я хочу сказать, что они сегодня являются метрологическими установками.

Вот смотрите, когда у нас была макромеханика, мы делали механические детали: мы сделали чертёж, изготовили детали, могли линейкой, микрометром, штангенциркулем проверить соответствие детали чертежу. Перешли к микроэлектронике – уже линейка не работает, мы могли оптически это делать. А сегодня, когда мы на атомарном уровне создаём нанотехнологические материалы, мы точно так же должны это контролировать. Это можно сделать только с помощью синхротронного излучения нейтронов.

Поэтому эти установки являются частью обеспечения технологической независимости. Потому что если даже вы купили технологию и делаете что-то, а потом я поменял в технологии что-то, а вам не сказал, если вы этого не видите, вы вылетаете с рынка. Поэтому даже небогатые страны, например такие, как Испания, независимо от европейских центров строят свои национальные фасилити.

И при создании в таких установках необходимо в полной мере использовать результаты, полученные в ходе участия России в качестве одного из ключевых партнёров в крупнейших международных проектах. В первую очередь это XFEL – лазер на свободных электронах в Германии, о котором, Владимир Владимирович, Вы говорили, Европейский центр синхротронного излучения, ИТЭР и так далее.

В результате реализации этих проектов Россия (такого не было никогда) стала полноправным совладельцем уникальных знаний, самых передовых технологий, технической и проектной документации. Фактически мы с лучшим набором учёных мира создали эти лучшие в мире приборы (XFEL, ESRF), и сегодня мы являемся совладельцами, участниками создания этой лучшей в мире интеллектуальной собственности. И фактически всё это может стать сегодня вкладом в создание новой национальной исследовательской технологической структуры.

За последние годы после принятия важнейших государственных решений была начата проработка ряда крупнейших международных инфраструктурных проектов на территории страны. Вы упомянули несколько центров. Я просто хочу сказать, что таких проектов шесть. Два проекта – НИКА в Дубне и реактор ПИК в Гатчине – идут полным ходом. НИКА близка к завершению. А есть ещё четыре проекта. Один – это ИГНИТОР, это новый токамак, российско-итальянский проект, по которому, Владимир Владимирович, во время Вашего визита в Италию было подписано это соглашение. Он двигается полным ходом. Теперь четвёртое поколение синхротронного источника. И два проекта. Один – это мощные лазеры, бывший институт Александра Михайловича, институт Панченко, – это одна вещь. И создание новых ускорительных установок на базе Новосибирска, о чём Вы сейчас сказали.

Я хотел бы сказать, что очень важны два прибора, которые обеспечивают решение указанной задачи. Это Международный центр нейтронных исследований на базе реактора ПИК и специализированный источник синхротронного излучения четвёртого поколения – ИССИ-4 в Протвино.

Первый находится в завершающей стадии. По своим параметрам реактор ПИК превосходит все действующие исследовательские реакторы. ИССИ-4 – это четвёртое поколение синхротрона, это принципиально новый исследовательско-технологический инструмент. Вот создание этой установки будет осуществляться в широкой международной кооперации. С одной стороны, это интеллектуальная собственность, которая принадлежит нам, она сейчас адаптируется к нашим возможностям.

И вторая важная вещь. В Протвино находится Институт физики высоких энергий имени Логунова. Там есть самый мощный в стране и третий в мире ускоритель протонов, и там был построен наш коллайдер. Там существует 20-километровый тоннель, подведена энергия, прямой кабель от Смоленской атомной станции. То есть там есть уникальная инфраструктура, где строился наш ЦЕРН, который был заморожен в 90-х годах. Поэтому, возможно, мы сейчас рассматриваем ситуацию, как можно использовать эту инфраструктуру, и вместе с готовой документацией от XFEL и ESRF мы можем в короткий срок, пять – семь лет, построить вот эту уникальную, лучшую в мире установку вместе с нашими коллегами.

Мы подписали накануне, два дня назад, документ вместе с руководством XFEL и ESRF, в котором полностью сформулировали наш совместный интерес к созданию такой установки и в полной кооперации на эту тему.

Создаваемая уникальная научно-исследовательская инфраструктура призвана стать центром концентрации и наращивания интеллектуального потенциала нации. На базе создаваемой исследовательско-технологической инфраструктуры могут быть и должны быть сформированы международные и научно-образовательные мегакластеры. Они стали бы центрами притяжения для талантливой молодёжи из России, стран ближнего и дальнего зарубежья, российских и иностранных учёных и специалистов. Это приведёт к ещё большему увеличению количества обучающихся в России иностранных студентов и аспирантов. Фактически были бы созданы условия для притока знаний и технологий с глобальных рынков. В деятельность по созданию и использованию указанных комплексов должны быть широко вовлечены федеральные и национальные исследовательские университеты, институты Российской академии наук, другие научные и научно-производственные структуры.

Необходимо было бы также выработать комплекс мер, которые бы обеспечили решение этих задач и включали, в частности, создание и развитие национальной системы междисциплинарного образования, о котором Вы говорили в самом начале, и укрепление уже существующих механизмов привлечения зарубежных и отечественных учёных и специалистов. И в этом смысле создаваемая уникальная исследовательско-технологическая инфраструктура даст возможность подсмотреть, как, в ходе каких процессов природа создаёт свои материалы и объекты, и в конечном итоге позволит перевести наши технологии на принципиально новый уровень и обеспечит лидирующие позиции страны.

Спасибо большое.

В.Путин: Спасибо большое.

Михаил Валентинович, Вы сказали, что у всех смартфоны есть, а у меня нет смартфона. И у Вас нет. Видите? А ведь у всех есть.

И по поводу кипячения воды. Если она чистая, её кипятить не надо. Но нам, наверное, Ольга Анатольевна расскажет об этом.

Александр Михайлович, пожалуйста.

А.Сергеев: Уважаемый Владимир Владимирович, уважаемые коллеги, позвольте мне поделиться некоторыми мыслями относительно вопросов повышения глобальной конкурентоспособности нашей науки в условиях интернационализации научной деятельности.

Вообще мы с вами понимаем, что научная деятельность, конечно, всё больше и больше интернационализируется, и есть много причин, почему так происходит. Конечно, имеет место синергия мозгов, когда складываются усилия учёных разных стран. Иногда просто нужно, действительно, привлечь средства и финансовые ресурсы разных стран, для того чтобы построить какую-то машину, которую каждая страна в одиночку не может себе позволить.

Наконец, есть вопрос, связанный с тем, что есть глобальные вызовы, а отвечать на глобальные вызовы, естественно, можно с помощью ответов, которые являются универсальными. Здесь объединение усилий, конечно, тоже очень важно. Поэтому, действительно, интернационализация имеет место, и мы при этом должны отдавать себе отчёт в том, что, участвуя в этой интернационализации, мы должны позаботиться о том, чтобы в этом процессе суммарный поток интеллекта был всё-таки в нашу сторону. К сожалению, ситуация, которая у меня сейчас сложилась, не такая. В общем-то, если оперировать с неким суммарным интеллектом нации, он всё-таки у нас в среднем у страны утекает. Поэтому нам обязательно нужны работающие инструменты, для того чтобы этот поток развернуть к нам.

Какие это могут быть инструменты? Конечно, безусловно, нужно поддержать прекрасную программу, которую Андрей Александрович в своё время начал, – программа создания новых лабораторий под руководством ведущих учёных. Она прекрасно работает, её надо расширять, и это правильно.

Но, с другой стороны, конечно, мы не угонимся ни за Соединёнными Штатами, ни Китаем в плане привлечения учёных. У них действительно больше средств, поэтому этот инструмент явно недостаточен.

Второй очень важный инструмент, Михаил Валентинович о нём сегодня говорил, что учёные едут не потому, что им просто платят в какой-то стране больше, а едут за интерес. Вот им интересно работать на установке, которая уникальна в мире. Конечно, учёный приедет сам. И чем больше таких установок класса «мегасайенс» мы создаём, тем больше мы обеспечим приток интеллекта к нам и можем таким образом пытаться развернуть тот вектор, который пока у нас идёт наружу.

Наверное, дело не только в установках такого мегакласса. Понимаете, мне кажется, что мы и на существующих экспериментальных установках, интересных, уникальных, могли бы то же самое осуществлять, просто если мы правильно выстроим структуру этого проекта так, чтобы там могли эффективно участвовать зарубежные учёные.

Мне кажется, что у нас в стране надо принять закон о создании международных научных организаций. Ведь зарубежные страны привыкли работать таким образом. Если они готовы внести какие-то средства, им нужно чёткое определение, что они получат место в управлении этим проектом, что они получат право формировать программу, получат определённые часы для своих учёных для работы на этих установках.

У нас сейчас, к сожалению, в стране только одна организация – это Институт ядерных исследований в Дубне, работает как международная научная организация «под зонтиком» российского законодательства. Если бы у нас была возможность организовывать по российскому законодательству такие международные научные организации, я думаю, что мы получили бы и приток интереса, и приток капитала сюда, и вместе с этим последовали бы учёные. Это, мне кажется, важный момент.

Следующий инструмент может быть таким, ведь учёные, конечно, едут не только на установки «мегасайенс», не только в те места, где есть передовая исследовательская инфраструктура, они едут вообще туда, где интересно, где есть интересные новые проекты. И мне кажется, что некоторым нашим проектам, безусловно, интересным, можно было бы придать статус международных.

Сегодня, поскольку много говорилось о Новосибирске, нашем сибирском отделении, я, извините меня, наоборот, приведу пару примеров из других регионов страны. Мне кажется, что очень интересным было бы сделать международным проект археологии Крыма. Крым, действительно, не меньше, чем Израиль и Палестина, является археологическим сокровищем. Это место пересечения путей, место пересечения цивилизаций. И сейчас, как показывают раскопки при строительстве автомобильной трассы, мы стали обладателями огромных богатств, которые извлекаются и извлекаются. Вообще говоря, анализ артефактов, которые найдены, систематизация, датирование может быть делом международным. И есть очень большой интерес со стороны учёных из других стран, чтобы приехать. Это нам было бы ещё очень важно, потому что учёные проще преодолевают политические барьеры. Есть такое понимание в физике, как «туннелирование под барьером». Учёные, если им интересно, они приедут, а мы тем самым могли бы постепенно включать через научный проект вот такую международную систему разделения научного труда.

Другой такой проект мог бы быть с нашего противоположного региона – с Дальнего Востока. Понимаете, коллеги, мы много говорим об освоении Луны, далёких планет и так далее. Вы знаете, у нас на нашей планете есть огромное количество всего неизведанного и неосвоенного. Это глубины морского океана. Ведь если взять объём обитания, жизни в морских глубинах, он приблизительно на два порядка больше, чем объём среды обитания над сушей. А глубоководные исследования, конечно, очень сложны. Они требуют современного инструментария. И в этом смысле международный проект по освоению глубоководных ресурсов наших дальневосточных морей выглядел бы очень интересно. Понимаете, этот регион сам по себе сейчас регион, в который перемещается центр геополитической активности. И у нас есть база, чтобы такой наукой там заниматься. У нас есть и академический флот. У нас есть замечательные институты, которые делают глубоководных роботов. У нас во Владивостоке есть прекрасный океанариум, есть биобанк. И поэтому в принципе ситуация там подготовлена. Мне кажется, что просто можно было бы путём небольшого вливания средств и организационной перестройки, действительно, сделать этот проект центром внимания для многих-многих учёных. С помощью этого мы бы опять получили поток интеллекта в нашу страну.

Есть ещё один такой инструмент, такая интересная, новая совсем, может быть, для нас, прежде всего для страны, форма сотрудничества, как организация работ научных групп на принципах «мозгового штурма». Наверное, мои коллеги-учёные знают, что очень активно в разные страны приглашаются крупные учёные, на три-четыре недели им обеспечиваются хорошие условия работы. И эти ведущие специалисты в мире устраивают такую длительную рабочую группу, в которой обсуждаются современные направления, анализируются результаты современных экспериментов, определяется тактика движения вперёд. Попадание в такую рабочую группу гарантирует то, что вы останетесь в топе, на самом верху в соответствующей дисциплине и по определению стратегии, и по участию в различных международных комитетах.

Вы знаете, всё это связано с тем, что нам, наверное, правильнее надо выстроить вот такую научную мобильность в нашу сторону. Средства для этого должны быть не очень большие, но нужно, в конце концов, установить программу такой научной академической мобильности, которая у нас закончилась в 2013 году. У Академии наук нет такой статьи расходов, в 253-м Федеральном законе и в основных задачах Академии наук нет международной деятельности. Это обязательно нужно восстанавливать. Мы готовы взяться здесь, действительно, за эту работу.

Я Владимиру Владимировичу рассказывал некоторое время назад о том, что мы хотим сейчас актуализировать задачи Российской академии наук, внести коррективы в 253-й Федеральный закон. И в направлении международного научно-технического сотрудничества это сделать нужно совершенно обязательно.

Ещё два коротких замечания. Конечно, когда мы говорим об этих инструментах, о принципах научной дипломатии, внутренний фронт, о котором я говорил, очень важен. Но, конечно, есть и внешние фронты. Этих фронтов много разных. Есть развитые наукоориентированные страны, есть страны СНГ и ближнего зарубежья.

Вы знаете, у нас есть совершенно неработающий инструмент. В Российской академии наук около 500 иностранных членов – это выдающиеся учёные со всего мира, и в основном как раз в мощных, развитых странах. Они замечательно относятся к нашей стране, они очень расположены к нашей науке, но мы обязательно должны систематизировать работу с ними. Нам крайне необходимо организовать сеть представительств Российской академии наук в ведущих зарубежных странах. И действительно, мы тогда не только улучшим двустороннее сотрудничество, мы получим целый контингент мощных, влиятельных в своих странах людей, которые будут пропагандировать научные связи с нами. И я очень хотел бы попросить и Министерство иностранных дел, чтобы они поддержали эту идею.

Последнее. Вы знаете, очень важным фронтом в нашей научной дипломатии является ближнее зарубежье. К сожалению, мы в последние годы теряем там влияние. Нужно обязательно посмотреть на ситуацию, посмотреть на различные страны.

Я привёл бы сейчас такой пример. К нам, действительно, в последний год тянутся наши коллеги из Узбекистана. Считаю, что мы можем существенно увеличить там своё влияние за счёт усиления нашей работы в научно-образовательной сфере. Коллеги, понимаете, многие из этих стран ещё не забыли русский язык. Нам обязательно нужно вести себя таким образом, чтобы привлекать к нам, и в наши аспирантуры, в наши докторантуры, учёных оттуда. Нам нужно сделать так, чтобы наши ведущие учёные ехали туда, читали там лекции на русском языке. Понимаете, русский язык – великое дело. Его влияние нужно оставлять в этих республиках.

И конечно, хорошо было бы какие-то совместные крупные международные проекты вести. Тоже приведу пример. Вы знаете, давно ждёт завершения строительство радиоастрономического комплекса в Узбекистане – это «Суффа». И есть поручение двух президентов о том, чтобы мы действительно достроили и там организовали серьёзный научный международный проект. Нам обязательно нужно как можно скорее это сделать. И в этих условиях мы, действительно, сохраним своё влияние и не потерям наше ближнее зарубежье.

Спасибо.

В.Путин: Спасибо большое, Александр Михайлович.

Пожалуйста, Ольга Анатольевна.

О.Донцова: Большое спасибо.

Глубокоуважаемый Владимир Владимирович! Дорогие коллеги!

Хочу поблагодарить Владимира Владимировича за то, что науки о жизни и геномные исследования названы как важные направления.

И хочу привлечь Ваше внимание к так называемой прорывной технологии, которая возникла недавно и реально меняет наше представление о том, что можно сделать с геномом, – это недавно появившаяся технология геномного редактирования.

Это так называемая технология, которая позволяет точечно, в одном конкретном, заранее выбранном месте, изменить геном. Это действительно природоподобная технология, потому что в её основу легла система, с помощью которой бактерия защищается от действия бактериофага. Учёные изменили её таким образом, что свели это фактически к двум молекулам. То есть одна молекула, соответственно, является наводчиком и направляет всю эту систему в одно конкретное место на геноме. Вторая молекула является молекулярными ножницами, которые разрезают ДНК, внося в неё разрыв. Дальше клетка сама восстанавливает этот разрыв. И в процессе этого восстановления происходит небольшое изменение генетического материала в месте разрыва. То есть это не искусственная система.

Разрывы в клетке возникают и спонтанно. В частности, например, когда мы выходим на улицу и дышим свежим асфальтом, то в наши лёгкие проникает бензопилен, который модифицирует нашу ДНК, и в ней возникают разрывы. Когда мы загораем на солнце, возникает действие ультрафиолета и тоже возникают разрывы. Когда наша ДНК просто работает в клетке, в ней тоже могут возникать разрывы. То есть это вполне природные явления, которые возникают в ДНК и которые залечиваются природными же способами. То есть это технологии именно геномного редактирования, а не создания генно-модифицированных продуктов, когда в геном вносятся чужеродные гены, которые неким хаотическим образом в нём располагаются и могут изменять всю картину функционирования генома.

Понятно, что такой инструмент, когда попадает в руки учёных, открывает совершенно невероятные перспективы как в области фундаментальной науки, так и в практической области. Трудно даже вообразить себе, чего можно достичь такой направленной эволюцией, если применить её к сельскому хозяйству. Зная механизм функционирования, например, растений, мы можем уже направленно выводить сорта, которые нам нужны: устойчивые к засухе, к морозам, содержащие или не содержащие нужные вещества.

Например, все любят картофель, однако картофель содержит большое количество крахмала. А в России, особенно в городах, и в мире тоже возникает проблема избыточного питания, ожирения, диабета. С помощью таких подходов легко уменьшить, а то и вообще сделать картофель, который будет практически не содержать крахмал. И так далее.

Если мы перейдём к животноводству, то можем делать либо более мясные, либо более молочные, более шерстяные, менее шерстяные, курицу с перьями, без перьев – то, что угодно.

Например, большая проблема в настоящее время – это то, что много детей рождается с непереносимостью коровьего молока. Применяя такие технологии, легко исправить этот недостаток и сделать такую корову, которая будет давать молоко, которое детьми будет усваиваться легко.

Трудно переоценить значение таких технологий и для медицины, потому что многие дефекты могут быть исправлены с помощью таких технологий. Например, существует много заболеваний, которые связаны с генетическим дефектом. Понятно, что мы не можем исправить это на уровне эмбриона. Например, есть такая болезнь, которая называется дистрофия Дюшенна, когда мышцы практически теряют свою возможность функционировать и такой человек не может жить долго. Соответственно, мы можем взять клетки от такого человека и использовать персонализированный подход: исправить конкретный геном этой клетки, вырастить нужные клетки и вернуть обратно этому больному человеку. И тогда наряду с больными клетками он получит часть здоровых, и это позволит ему получить нормальные мышцы и развиваться дальше. Таких болезней, так называемых орфанных генетических заболеваний, довольно много. И это открытие открывает совершенно уникальные возможности.

Можно многое перечислять для более характерных заболеваний. Но я не могу не отметить и то, что подобные технологии открывают совершенно уникальные возможности для дальнейшего развития науки. Все мы знаем про гены, которые функционируют в нашем организме, но таких генов очень много, и мы только о небольшой части знаем достоверно, что они делают и как они взаимодействуют друг с другом. Однако многие тысячи генов ещё остаются непонятыми и неисследованными. Возможность точечно изменять тот или иной ген позволит нам понять взаимосвязь между разными процессами в организме и подойти к пониманию как ранней диагностики, так и потенциала лечения таких болезней, например, многофакторных, как рассеянный склероз, который сейчас считается неизлечимым.

Или, например, никто не хочет стареть, но никто не понимает, что такое старость. Соответственно, изучение таких вопросов позволит нам решить многие вопросы, которые сейчас кажутся не решаемыми. И в мире просто бум исследований в этом направлении.

Нельзя не сказать, что в Российской Федерации эти исследования тоже проводятся. Хочу привести пример Московского университета, в котором, благодаря программе его развития, Виктор Антонович Садовничий поддержал создание лаборатории по геномному редактированию. И в настоящее время в этой лаборатории создано уже 17 линий таких мышей, в которых геном был определённым образом отредактирован, и ведутся исследования по их изучению в настоящее время.

Большое значение, большой вклад, опять же не могу не отметить, Сколковского института науки и технологии, который не только ведёт работы по применению этой технологии, но и по её совершенствованию и разработке. Конечно, нельзя не упомянуть институты Академии наук, как в Москве, Санкт-Петербурге, так и здесь, в Новосибирске, которые в основном используют технологии на клеточном уровне. Ещё хочу опять же отметить Курчатовский институт, в котором, я не знаю, знаете Вы или нет, создаётся уникальный программный продукт, который позволяет, собственно, эти наводчики определять правильно. Вы же должны попасть туда, куда надо, а геном большой. Это на самом деле очень большая проблема.

Не могу не упомянуть опять же, что до настоящего времени в основном эти исследования развиваются при поддержке научных фондов. Однако проблема глобальная. Это не только наука, но и потенциальные технологии. И понятно, что только при поддержке фондов и отдельных институтов и университетов её решить нельзя. И поэтому мне кажется, что это такая прорывная технология, прорывное открытие, которое не может Российская Федерация упустить. Для того чтобы занять лидирующие позиции в мире, мне кажется, что это должна быть некая государственная программа финансирования этого направления науки. Здесь нужна и подготовка кадров, и возможность для возращения кадров из-за границы, и, соответственно, создание инфраструктуры, причём не только той, которая всё время покупается за границей. Наконец, мы должны уже подойти к созданию собственной приборной базы.

И ещё одна животрепещущая проблема, которая была уже упомянута нашим сегодняшним лауреатом, господином Никитиным, – это, соответственно, поставка реактивов. Мы проигрываем конкурентную борьбу в конкурентоспособных областях, потому что, если я, например, работаю за пределами нашей Родины, нужный мне реактив приносят завтра, в крайнем случае, послезавтра. В нашей стране я должна ждать минимум три месяца и заплатить от 1,5 до 3 раз больше за этот реактив, чем за пределами нашей страны. Это сильно тормозит развитие экспериментальных областей науки и опять же сильно снижает привлекательность для молодёжи и для того мирового сообщества, о чём мы говорим. Мне кажется, это тот критический вопрос, который надо решать просто в первую очередь на государственном уровне.

Спасибо за внимание.

В.Путин: Я думаю, что Вы правы. Такая программа востребована. Подумаем и сформулируем её вместе с Вами.

О.Донцова: Спасибо.

В.Путин: Я уже не говорю про сопровождающие вещи, реактивы и так далее, но программа в целом, конечно, сегодня нужна.

О.Донцова: Владимир Владимирович, но про реактивы – это серьёзная проблема. Это та проблема, которая, в частности, вынуждает молодых людей предпочитать работать за границей, а не у нас.

В.Путин: Я понимаю. В рамках программы мы порешаем и проблему реактивов. Хорошо? Но в целом надо подумать над такой программой, я согласен.

Главное, чтобы мыши не превращались в крыс в этой лаборатории, а превращались в корову, которая даёт правильное молоко.

О.Донцова: Но начать-то надо всё равно с мышей, а уже потом коровы.

В.Путин: Да, я согласен. И реактивы нужны при этом правильные. Согласен. И своевременно. Спасибо большое.

Пожалуйста, коллеги, кто хотел бы высказаться?

Прошу, Александр Александрович.

А.Дынкин: Спасибо, Владимир Владимирович.

Я хотел бы два слова сказать в развитие мысли Александра Михайловича о туннельном эффекте. Я считаю, что, действительно, люди науки, люди научного мировоззрения больше устойчивы к пропаганде, к идеологиям. Поэтому когда дипломаты, военные перестают понимать друг друга, я думаю, что люди научного мировоззрения остаются последним каналом межгосударственных отношений.

В этой связи я хочу сказать, что российские учёные-международники сегодня активно участвуют в поиске выходов из текущих кризисов – будь то Сирия, будь то Донбасс, будь то ситуация на Корейском полуострове. Я вам могу сказать, что такой известный востоковед, академик Виталий Наумкин, практически два года живёт в треугольнике Москва – Дамаск – Женева, являясь помощником де Мистуры, и там активно работает.

Хочу сказать, что такой новой формой конкурентности в наших дисциплинах стало проведение крупных международных конференций. Особенно растёт сегодня конкуренция со стороны Китая и Индии. Мы это ощущаем при подготовке «Примаковских чтений». Я Вам могу сегодня доложить, что по глобальному рейтингу «Примаковские чтения» не только вошли в мировой топ-10, но заняли седьмое место. На первом месте конференция «Шангри-Ла», которая проводится по азиатским сюжетам в Сингапуре, Мюнхенская конференция по безопасности на четвёртом месте, а мы – на седьмом. Неплохо, я считаю.

Конечно, Ваше внимание, Ваше участие в этой конференции сыграло большую роль. И хочу сказать, что нам очень активно помогает председатель оргкомитета Юрий Викторович Ушаков, присутствующий здесь Андрей Александрович тоже нам помогает и, конечно, Сергей Викторович Лавров. И это та форма, которую, на мой взгляд, нужно поддерживать и развивать.

Ещё о глобальной конкурентоспособности скажу, что мой институт, ИМЭМО, несмотря, в общем, на часто предвзятое к нам отношение, к нашим проектам, к нашим публикациям, увеличил свою позицию в мировом рейтинге на три хода вверх и занял 28-е место. И я хочу отметить, что учёные МГИМО также очень прилично продвинулись в этом рейтинге.

Если говорить о том, что нам нужно сегодня для активного повышения нашей конкурентоспособности, то если бы мы могли предусмотреть некие резервы или в РНФ, или в РФФИ для перевода наших трудов на английский язык и наших журналов, это бы резко повысило нашу и цитируемость, и конкурентоспособность.

И второе – я думаю (Сергей Алексеевич здесь сидит), что во многих странах есть должность научного советника при Министре иностранных дел. Может быть, нам об этом подумать для координации этой работы?

Спасибо.

В.Путин: Спасибо большое.

Виктор Антонович, пожалуйста.

В.Садовничий: Спасибо, Владимир Владимирович.

Вы сказали о важности подготовки кадров, то есть заботе о будущем. Я хотел в большей степени как президент Союза ректоров рассказать об университетской корпорации и её вкладе в научно-техническое международное сотрудничество.

Прежде всего – это площадка форумов. Мы с 2000 года провели 50 форумов, когда десятки, а то и сотни ректоров других стран приезжают к нам или мы ездим и изучаем системы образования, мониторим то, что происходит в ведущих университетах мира. Только с 2014 года в этих форумах приняло участие 2 тысячи ректоров зарубежных стран, только за три года. На ряде таких подписаний, Владимир Владимирович, Вы были в качестве руководителя страны: в Японии, в Китае. Эти форумы являются очень важной частью вот такого научно-технического сотрудничества.

Через несколько дней, Владимир Владимирович, мы едем в Ливан, Бейрут, для проведения форума ректоров Лиги арабских стран и ректоров России. В этой поездке через несколько дней примет участие около 40 ректоров России и 60 ректоров арабских стран. Я перечислю страны, которые примут участие в конференции Лиги арабских стран 18-го числа, – это Иордания, Ливан, Сирия, Ирак, Эмираты, Египет, Алжир, Сомали, Оман, Йемен, Кувейт, Палестина и другие. Учитывая, что они сами обратились об организации этой встречи, и учитывая, что ректоры всех этих ведущих университетов из арабских стран – учёные, известные люди в своём обществе, думаю, это будет очень крупным событием буквально через несколько дней. Ольга Юрьевна примет участие в этом форуме, там будет и открытие школы.

Я хочу подчеркнуть мысль, что общение на уровне ректоров, а оно очень интенсивное, на мой взгляд, привело к тому, что у нас резко возрос в России поток иностранных студентов, в три раза по общей статистике. Я про Московский университет скажу, что когда-то я мечтал, чтобы 10 процентов иностранцев было от общего количества студентов. Сегодня их 25 процентов: 9,5 тысячи иностранных граждан учатся в Московском университете.

Важно это? Безусловно, важно. Потому что это будущие учёные, которые будут работать в наших совместных проектах, на наших установках, и главное – эти контакты позволяют хорошо мониторить, что происходит нового в образовании. Если мы не отстанем в образовании, значит, мы будем опережать в науке.

Ещё об одном проекте я хотел сказать. Он относится к научно-техническому сотрудничеству, о нём сегодня говорилось. Это бывшие страны Советского Союза, СНГ и наше ближнее зарубежье. По просьбе президентов этих стран, шесть стран, Владимир Владимирович, мы открыли филиалы в этих странах. Это были только личные просьбы президентов, и после чего издавался указ об открытии филиалов. Сейчас в этих филиалах учатся 3 тысячи студентов, которые получат дипломы Московского университета. Считаем это очень важным. Об этом мало говорится, но это будущая элита этих стран. Во многом они и приезжают к нам, но и даже если они остаются там, в основном на работе в тех странах, они имеют диплом МГУ, они учились у наших профессоров.

Последнее решение нам удалось провести: создать такой филиал в стране уже западной – Словении, где руководству страны пришлось советоваться с Брюсселем, с тем чтобы мы могли открыть там филиал. Этот филиал открыт, начались занятия, с сентября – полноценные занятия. Это ещё один успех, я считаю, нашей международной политики по сотрудничеству.

О китайском совместном университете я говорил, там полным ходом идут занятия. И, главное, китайская сторона очень сильно оснащает совместный университет новейшим оборудованием. То есть они в этой особой зоне Китая рассчитывают на рывок в научно-технологическом развитии, учитывая научный потенциал Московского университета. Но мы тоже учимся. Там наши биологи, математики, информатики, которые на этом оборудовании. И тоже, считаю, это очень и очень полезно.

И ещё об одном проекте, реализованном здесь по Вашему указанию и согласию. Это рейтинг. Владимир Владимирович, рейтинги имели определённую цель. Они, безусловно, оценивали системы образования исходя из каких-то собственных взглядов, эти ведущие рейтинги, к которым мы привыкли. Мы в принципе не были согласны полностью с тем, что они абсолютная истина, и предложили новый рейтинг, который смотрит на университет как, конечно, на центр образования, центр науки, но и центр, который связан с обществом. Он является скрепой общества. Для региона иногда – важнейшее учреждение. И вообще, университеты – это будущее страны и региона. Нельзя оценивать университет только по публикациям.

Поэтому предложили рейтинг, где три миссии: наука, образование и университеты и общество. Это вызвало споры. Вместе с тем приняли участие сотни зарубежных университетов в этом рейтинге. Мы подвели итоги. Он опубликован. Идёт дискуссия. И мы показали, что наша система образования считается одной из лучших. Вместо одного университета, который входил в топ тех рейтингов, сейчас вошло 13 университетов России в топ нашего рейтинга. И пусть мы не первые, мы не ставили эту задачу, есть американские университеты. Но как страна мы, в общем, вторые. И сильно показали, что наша система, безусловно, сильна. Я думаю, что мы продолжим, уже идёт новый рейтинг, мы будем наращивать свои возможности. Это тоже наш авторитет.

Владимир Владимирович, говоря об этом, я завершу тем, что эта корпорация университетского сотрудничества не требует больших внешних затрат, это работа на будущее. Но она необычайно важна, потому что опыт говорит, что именно те, с кем мы сегодня общаемся как со студентами, в будущем становятся теми людьми, которые будут определять отношения между нашими государствами. И в том числе будут определять развитие науки в совместных наших проектах.

Я считал нужным от имени Союза ректоров об этом сказать.

Спасибо большое.

В.Путин: Спасибо большое.

Владимир Евгеньевич, пожалуйста.

В.Фортов: Спасибо. Я очень коротко хочу коснуться некоторых эффектов, которые могут помешать нам двигаться с нужной скоростью в том направлении, в котором, Вы сегодня указали, надо двигаться, и сказать о том, что мы будем конкурентоспособны, динамичны, будем интересны для наших коллег тогда, когда у нас условия работы здесь будут привлекательны. Это очевидная вещь.

Тем не менее, к сожалению, в последнее время особенно, у нас наука становится всё более и более бюрократизированной. Всё больше и больше нужно писать бумаг, отчётов и разных других бюрократических документов, которые, в общем, мало помогают делу и фактически тормозят наше движение в этом направлении.

На Западе делается по-другому. Передо мной сейчас листочек масштаба А4. Это бланк, который должен записать человек, который номинирует своего коллегу на Нобелевскую премию. Каждый год рассылается нескольким десяткам учёных-физиков, по крайней мере, я это могу сказать. И для того, чтобы выдвинуть человека на такую престижную премию, вы должны заполнить на самом деле полстранички. Это можно сделать от руки. У меня ушло на заполнение этого бланка 15 минут. Этого хватает для того, чтобы принять решение о том, что человек имеет нужный уровень.

У нас тоже в своё время была такая вещь, когда бюрократия и дело были максимальным образом разнесены. Вот передо мной, тоже на полстранички А4, схема, написанная от руки Андреем Дмитриевичем Сахаровым – на создание водородной бомбы.

Я хочу эти две бумаги передать Вам, Владимир Владимирович, чтобы у нас было представление о том, какая у нас сегодня сложная система. Она неповоротлива, она неконкурентоспособна, безусловно.

Я предлагал бы построить программу дополнительно к тому, что мы сейчас обсуждаем, программу радикальной дебюрократизации науки. Мы должны принимать только те решения, которые полезны учёным, которые ведут к цели. Других вещей принимать, по-моему, не надо, это только отталкивает людей. Это первое, что я хочу сказать.

Второе – это вот что. Сегодня в мире построено очень много дорогих установок. Часть из них была сегодня здесь названа, но большая часть ещё и не названа. И фактически на каждую из этих установок, Александр Михайлович хорошо их знает, по лазеру, например, существует своя программа фундаментальных исследований. Эта программа предполагает обязательное международное участие. Каждый год существует «борд», который выбирает на конкурсной основе программы. И очень часто наши учёные выигрывают компетенцию в этих «бордах».

Но дальше начинается хождение по мукам. Надо оплатить дорогу, надо оплатить гостиницу, надо оплатить транспортировку приборов. Мы провели очень непростую оценку, я не буду вас утомлять сейчас. Работа по НИФу, например, это National Ignition Facility в Ливерморе, там каждый опыт стоит от 2 до 3 миллиардов долларов. Просто нажать кнопку и стрельнуть. Это даётся бесплатно. Но бесплатно вы не можете получить то, о чём я сказал, «аккомодейшн» и вот эти все вещи.

Такой коэффициент, чисто денежный. Цена работы, машинного времени, на НИФе если взять, нужно заплатить, чтобы участвовать в этом проекте, в 0,3 процента меньше, чем стоит эта экспериментальная установка, не установка, а опыты на этой экспериментальной установке. Это очень выгодно. И это открывает нам совершенно уникальные возможности доступа к установкам самого широкого класса. Это и энергетические установки, это установки и математические, суперкомпьютеры и так далее.

Я предложил бы эти два блока отдельно нам вписать в ту программу, которая будет создана.

Спасибо.

В.Путин: Спасибо большое.

Так, пожалуйста, коллеги, ещё.

Юрий Владимирович, прошу.

Ю.Плугатарь: Глубокоуважаемый Владимир Владимирович! Глубокоуважаемые члены Совета!

В 2014 году в родную гавань вернулись вместе с Крымом также и академические институты, некоторые из которых начали свою деятельность ещё во времена Российской империи, играли важную роль в СССР и уже сейчас вносят существенный вклад в развитие отечественной науки.

То, что происходит у нас сейчас в наших институтах, можно назвать одним словом – это настоящий прорыв, и всё это происходит как раз потому, что при поддержке Российского научного фонда, Федерального агентства научных организаций, Российской академии наук, наших собственных сил создаются новые лаборатории, новые комплексы и закупается оборудование. Цель всего этого – выйти на самый высокий мировой уровень.

Самое главное, что удалось за это время, – восстановить и укрепить тесные связи между нашими учёными и учёными других институтов Российской Федерации вместе с университетами. В результате этой работы появляются совместно обучающие кафедры, центры коллективного пользования.

Успешно работает совместная программа «Артека», Московского государственного университета и Никитского ботанического сада, где дети под открытым небом, в лабораториях получают новые знания и делают первые шаги в науке.

Вопреки санкциям, принятым рядом зарубежных стран, за эти три года крымскими научными организациями были достигнуты определённые успехи в международной деятельности.

Мы принимаем участие более чем в 200 научных конференциях в разных странах мирах и везде пишем, например: «Ялта, Крым, Россия». На проводимые конференции у нас в Крыму с удовольствием едут международные коллеги из различных стран мира, в том числе из Европейского союза, в том числе и руководители различных научных сообществ, в том числе и нобелевские лауреаты. Таким образом, гордо развевающийся российский триколор на корабле крымской науки хорошо виден как на Востоке, так и на Западе.

То, о чём сегодня говорилось, о новых программах. Хочу доложить, что шесть институтов, подведомственных Федеральному агентству Российской академии наук, уже разрабатывают программу при поддержке зарубежных учёных, наших соотечественников, программу по глобальному биоразнообразию. Это программа формирования, изучения глобального геномного картирования и геномной инвентаризации растительности. Речь идёт об исследованиях на уровне единичных клеток.

В результате этих исследований можно получить периодическую систему клеточных типов, прогностические возможности которой сопоставимы разве что с таблицей химических элементов Менделеева. Это действительно настоящий прорыв. Если начать реализацию этой программы немедленно, мы можем занять лидирующие позиции в мире.

Научные учреждения Крыма и Севастополя за это короткое время полностью интегрировались в научную деятельность Российской Федерации, объединяя свои усилия для создания трёх современных федеральных исследовательских центров. В этой связи дополнительная поддержка на региональном уровне ускорила бы этот процесс.

Кроме того, именно федеральные научные центры, на наш взгляд, могут решать не только фундаментальные задачи, но и способствовать решению региональных вопросов. Предложения по Крыму у нас разработаны. Крым – территория возможностей. Мы видим, как прекрасно организована наука здесь, в Новосибирске, там, где есть академгородки, там, где есть наукограды.

Крым – прекрасная площадка, где можно проводить исследования: от исследований Мирового океана до дальних просторов космоса, от медицины (это и курортология, особенно детская курортология) до сельского хозяйства. Поэтому, на наш взгляд, Крым просто обязан стать новой площадкой для развития науки в Российской Федерации.

И в заключение, пользуясь случаем, разрешите, Владимир Владимирович, Вас пригласить в Никитский ботанический сад – это жемчужина России, это старейшее научное учреждение Крыма.

Спасибо за внимание.

В.Путин: Спасибо большое, Юрий Владимирович.

Конечно, будем этим заниматься и отдельно, и системно, и в рамках решения общих задач по развитию российской науки и Академии.

Пожалуйста, прошу.

Г.Ершова: Уважаемый Владимир Владимирович! Уважаемые коллеги!

Хотела бы замолвить слово о гуманитарных науках. Дело в том, что в этом году мы празднуем 100 лет с того момента, как молодое, только что родившееся Советское государство приняло ряд проектов, законов, как бы мы теперь назвали, о сохранении и развитии науки, о чём, в общем, не очень любят говорить почему-то. И благодаря тому, что наука была сохранена тогда и созданы совершенно невероятные проекты, вообще-то Россия резко стала таким образцом для науки, для всего мира.

Но очень важным фактором, который сопутствовал развитию всех этих проектов, было продвижение новых ценностей, тех ценностей, которые несла социалистическая революция, потому что гуманитарные ценности – это то, что позволяет нам ощутить нашу идентичность. Какие бы мегапроекты ни существовали, без ценностей мы никто. И на самом деле эти ценности – это то, в чём во всём мире до сих пор воплощается Россия.

Мы, Владимир Владимирович, (не знаю, Вы, наверно, и не помните, а после 2007 года, после Вашего визита в Гватемалу) вообще-то создали два постоянно действующих центра: один – в Гватемале, другой – в Мексике. В этих университетских центрах и развиваются проекты, то есть это школа Кнорозова – уникальная гуманитарная школа. Это и студенты. Мы открыты, в общем-то, для всех научных учреждений, и все могут приезжать туда и работать.

Но дело в том, что эти центры, оказалось, то, чего мы не ожидали, они привлекают и соотечественников, и зарубежных учёных, которые хотят с нами сотрудничать, и мы открываем проекты для них. Но это наш российский проект. Мы не просим у них. Мы предлагаем наше, и они идут к нам.

На самом деле, мне хотелось бы быстро завершить, опять подчеркнув, что нельзя забывать о гуманитарных науках. Если мы вымоем этот «интеллектуальный компот», из которого потом рождаются жемчужины, мы потеряем всё. И мегапроекты будут нужны уже не нам. Поэтому только это я хотела сказать.

В.Путин: Очень важно то, что Вы сказали. Спасибо большое.

Прошу Вас.

А.Калашникова: Уважаемый Владимир Владимирович! Уважаемые члены Совета! Я бы хотела сказать буквально несколько слов об одном из вопросов по развитию инфраструктуры.

В самом начале нашего заседания Вы в качестве одного из приоритетов назвали развитие инфраструктуры для проведения НИОКР. В Физико-техническом институте имени Иоффе, в котором я имею честь работать, сейчас как раз реализуется очень интересный и, думаю, очень важный проект – это создание и оснащение НИОКР-центра, в котором по плану должны производиться именно такие исследовательские и опытно-конструкторские работы, по таким направлениям, как солнечная энергетика, в том числе для космического базирования, силовая электроника, накопление энергии и другие очень важные для нас сейчас направления.

Но в процессе реализации проекта создания и оснащения НИОКР-центра Физико-технический институт столкнулся с проблемой, которая, как мне кажется, может оказаться важной и решение которой может оказаться важным при реализации других подобных проектов. Дело в том, что проект создания НИОКР-центра – это относительно длительный проект, он был рассчитан изначально на пять лет, с существенным финансированием из бюджета. К сожалению, уже дважды в процессе реализации этого проекта финансирование его сокращалось, причём сокращалось настолько существенно, что на данный момент нельзя даже предсказать, когда можно ожидать завершения этого проекта.

И поэтому я бы хотела предложить Вам и членам Совета рассмотреть вопрос о том, что подобные инфраструктурные проекты должны иметь некую страховку, некую защиту от таких очень серьёзных сокращений бюджетного финансирования. Потому что когда инфраструктурный проект, который изначально запланирован на пять лет, реализуется в течение десяти или двадцати лет, к сожалению, сама идея его реализации теряет смысл.

В.Путин: У нас общий принцип, который заключается в том, что любое начатое дело должно быть завершено, прежде чем начинать другое. Это несколько примитивнее всё выглядит, скажем, в каких-то крупных стройках, в объектах. У нас очень часто любят начинать что-нибудь очень важное, не закончив того, что считалось важным ещё накануне вечером. Поэтому я с Вами согласен, надо просто посмотреть внимательнее. Александр Михайлович тоже поддерживает. Посмотрим.

Пожалуйста, Артём Ромаевич.

А.Оганов: Господин Президент! Дорогие коллеги!

Хотел бы сказать пару слов о преодолении последствий «утечки мозгов», в результате которой, как мы знаем, наша наука понесла очень большие потери. Сейчас у нас довольно быстрое восстановление. По данным, которые у меня есть, за десять лет число публикаций российских авторов выросло на 40 процентов, а в журналах первого квартиля – на 50 процентов. Но по-прежнему, скажем, по показателям средней цитируемости наши статьи уступают британским учёным в 2,2 раза, американским учёным – в 2 раза, и даже китайским учёным – в 1,6 раза. По общему публикационному показателю мы на 16-м месте. Несмотря на хорошую динамику, мы находимся не на своём месте. Это не место России – 16-е.

Нередко немолодые учёные у нас учат молодых учёных неактуальным вещам, неактуальным задачам, и потенциал молодёжи попросту не раскрывается. Нужно вернуть, точнее, создать условия для возвращения наших лучших уехавших учёных и превращения России в магнит для лучших учёных не только российского происхождения, но и иностранцев, как из дальнего зарубежья, так и ближнего зарубежья. Общий принцип должен быть таким, чтобы обеспечить конкурентные условия для них, сопоставимые с тем, что они уже имели на Западе или где они жили, в других странах, и с тем, что имеют их коллеги, находящиеся в России, включая социальные условия.

Позвольте несколько простых конкретных идей добавить к этому. Во-первых, мегагранты создали сотни передовых лабораторий в России. Нужно создать систему удержания мегагрантников в России на постоянной основе. Существующие инструменты не всегда обеспечивают сохранение этих лабораторий, после трёх или пяти лет лаборатория может просто исчезнуть, и ведущий учёный уедет. Нужно таким учёным предлагать возможность переезда в Россию на полной основе.

Во-вторых, можно подумать об инструментах привлечения в Россию инженеров-инноваторов. Если хотите, мегагранты для инженеров-инноваторов.

В-третьих, можно подумать о льготах на интеллектуальную собственность для возвращенцев и переселенцев. Система у нас и за границей такая – университет оплачивает патент и владеет им, а автор патента получает определённый процент. Можно давать более выгодные проценты здесь, в России, и привлекать, таким образом, талантливых людей.

Четвёртое. Для понижения барьеров приезда талантов в Россию можно предусмотреть долгосрочные рабочие визы, грин-карты или облегчённое получение гражданства для талантливых людей. И наконец, можно использовать успешный опыт, который уже есть в разных лабораториях и кафедрах ведущих российских университетов: МГУ, СПбГУ, Высшая школа экономики, ИТМО, наш Сколтех прекрасный опыт имеет, Институт биоорганической химии и так далее.

Очень большой потенциал, который следует использовать, имеет русскоговорящая научная диаспора. Но в силу своей возрастной структуры этот потенциал будет исчерпан лет через 10–15. У нас не так уже много времени для возвращения нашей диаспоры.

И хотел бы напомнить всем коллегам, что у России есть великолепный послужной список в деле привлечения талантов со всего мира. Россия всегда была магнитом для талантов. Вспомним, что Ландау вернулся в Россию после полуторалетней стажировки в Европе, Менделеев – после двух лет, Харитон – после двух лет нахождения в Англии, Ломоносов – после шести лет, Капица – после тринадцати лет.

Иностранцы тоже сослужили России огромную службу. Вспомним величайшего Эйлера, который посвятил свою жизнь нашей стране, Николая и Даниила Бернулли, Витуса Беринга, Иоганна Гмелина, Петера Палласа и многих других.

В.Путин: Спасибо большое. Очень практично и очень интересно.

Прошу Вас, Игорь Михайлович.

И.Реморенко: Уважаемый Владимир Владимирович! Уважаемые коллеги!

У меня тоже предложение касательно школьников. Я сейчас работаю в педагогическом университете, а больше 30 лет назад учился здесь, в физматшколе Новосибирского университета. Это была, конечно, плотная подготовка по физике и математике, но именно в этот Дом учёных мы ходили и встречались с учёными, которые вели международные исследования… Например, я ходил к профессору, который участвовал в международных коллаборациях по исследованию генезиса происхождения музыки аборигенов. Это страшно интересно. Это действительно междисциплинарная вещь, которая демонстрировала нам, что Россия может быть лидером в таких международных, казалось бы, не очевидных проектах.

Конечно, сейчас привлекать учёных, которые работают на международном уровне, к работе с детьми можно, но крайне нечасто, потому что это очень интенсивная работа, им некогда. Но сейчас появилась практика, пока очень пилотная, с «Сириусом», с Лигой школы «Роснано», когда на базе научных проектов создаются школьные задачи. То есть можно их так трансформировать, так методически препарировать, что сделать хорошие, очень продвигающие школьников учебные пособия.

Может быть, стоит сделать такую библиотеку глобальных проектов – «Россия в глобальной науке»? «Россия в глобальной науке» – это учебные пособия с задачами, с понятными школьникам такими интеллектуальными вызовами, решая которые, работая с которыми в школе, мы могли бы очень хорошо поддержать профильные классы школ, которых сейчас становится всё больше (инженерные, медицинские, академические сейчас создаются), и тем самым каким-то образом привлечь школьников к глобальной, серьёзной науке в будущем.

В.Путин: Спасибо.

Прошу, Валентин Николаевич.

В.Пармон: Владимир Владимирович, хотел бы вернуться к очень важной проблеме развития инфраструктуры. У нас сейчас очень неплохо идёт дело по созданию уникальных научных установок, в том числе класса «мегасайенс», центров коллективного пользования (центры коллективного пользования – имеется в виду научное оборудование). Тем не менее для осуществления проектов полного цикла, которые предусмотрены в Стратегии научно-технологического развития, необходимым звеном является технологическое.

Было бы правильно включить в официальный разряд национальные научно-технологические центры коллективного пользования. В частности, с их помощью можно было бы решить задачи, о которых уже дважды говорилось. Это проблема производства реактивов для самой российской науки. Есть проблемы, которые были озвучены представителем института имени Иоффе, – это создание особых, уникальных приборов и элементов приборной базы. То есть научно-технологические центры должны обязательно попасть в поле зрения структур, либо ФАНО, либо РНФ, либо Минобрнауки. К сожалению, они в значительной мере сейчас выпали.

Спасибо за внимание.

В.Путин: Ещё раз скажите, пожалуйста, эти научно-технологические центры какую задачу должны выполнить?

В.Пармон: Для того чтобы масштабировать работу от пробирки, необходима укрупнённая наработка. Допустим, я – химик, необходима укрупнённая наработка вещества. В одном институте, в одной лаборатории это сделать несерьёзно, для этого есть структуры, допустим, волгоградский филиал Института катализа, там целая система комплексных установок, которая позволяет масштабировать наработку и производить при необходимости в том числе и сверхчистые реактивы, но в небольшом количестве. Но этот объект, это самый ценный объект, который получила Российская академия наук (химия) в конце 80-х годов, он не поддерживается из бюджета вообще.

В.Путин: То есть они есть, просто речь идёт о том, чтобы поддержать их развитие.

В.Пармон: Да, чтобы была поддержка хотя бы с точки зрения обеспечения коммунальных расходов и так далее.

В.Путин: Всё, я понял. Нужна только информация более полная, что и где конкретно нужно поддержать.

Пожалуйста, прошу, Валерий Васильевич.

В.Козлов: Уважаемый Владимир Владимирович! Уважаемые коллеги! Позвольте тоже несколько соображений высказать по поводу научно-технического сотрудничества с зарубежными странами.

В докладе Михаила Валентиновича правильно было сказано о роли мегапроектов. Это как локомотивы, которые за собой могут потянуть целую цепочку новых научных результатов и новых технологий. Что особенно важно – всё это можно и нужно развивать в нашей стране.

Коллеги, надо, конечно, иметь в виду это как очень важную задачу, но не забывать и о более простых и, я бы сказал, не менее эффективных и традиционных инструментах научного сотрудничества.

Если позволите, на примере, который мне больше всего близок, – это математические науки. Конечно, математика, теоретическая математика, не такая дорогая, она, грубо говоря, почти ничего не стоит. Очень важно искать, просто важно закидывать сеть широкими ячейками и искать и поддерживать талантливую молодёжь, об этом уже сегодня говорили. Конечно, прикладная математика – вещь более затратная, достаточно вспомнить необходимость супервычислений, суперкомпьютеров. Это вещь очень нужная, но, конечно, у нас здесь не всё так благополучно.

Но я даже о теоретической математике хочу сказать. Международное сотрудничество имеет массу аспектов. И я хочу напомнить, Владимир Владимирович, Ваше поручение о развитии математического образования в нашей стране. Кстати, очень много сделано, и об этом много говорилось («Сириус» и так далее), но, к сожалению, не все идеи, очень интересные, которые были заложены и указаны в этом постановлении, удалось решить. Я имею в виду вопрос о создании четырёх международных математических научно-образовательных центров: в Санкт-Петербурге, Москве, Казани и Новосибирске.

В Казани и Новосибирске на базе университетов такие центры уже созданы, как я понимаю, работают. Что касается Москвы и Санкт-Петербурга, то там предполагалось это всё создать на базе наших двух выдающихся математических институтов: на базе Математического института имени Стеклова в Москве и Санкт-Петербургского отделения института Стеклова, нашей «Стекловки».

Понимаете, вопрос вроде бы простой, и Министерство образования и науки, и Федеральное агентство научных организаций, конечно, хорошо понимают эту проблему и вроде бы какие-то шаги уже сделаны, но мешают чисто юридические, правовые барьеры. Поскольку наша главная задача – это научные исследования, а центры научно-образовательные, с образовательной составляющей, и финансирование так легко перебрасывать не получается. Тем не менее это для нас очень важно.

В Санкт-Петербурге есть очень хорошая база. Это, собственно, Математический институт имени Эйлера, который как раз для этих целей и был создан. Надо оживить его работу. И у нас, в нашем Математическом институте, всё, собственно, есть, для того чтобы полноценно этим заниматься. Тем более этот вопрос сейчас имеет серьёзную актуальность в связи с тем, что мы замахнулись на проведение международного математического конгресса у нас в стране, в Санкт-Петербурге, в 2022 году. Аркадий Владимирович Дворкович возглавляет наш подготовительный комитет, и я, как говорится, постучу по дереву, вроде бы пока всё обстоит нормально.

В июне этого года в Бразилии состоится международный математический конгресс, и там будет принято окончательное решение. У нас хорошие позиции. Но для того, чтобы этот конгресс проводить, нужно проводить так называемые сателлитные конференции (до конгресса и после) у нас в стране, как раз в Санкт-Петербурге, Москве, Казани, Новосибирске, других наших городах нужно иметь площадки, которые мы могли бы полноценно для всего этого использовать. И мы рассчитываем на то, что всё у нас будет нормально в этом плане, потому что база есть.

Сегодня вручали премии молодым учёным. Десять лет, 30 лауреатов мы в итоге за это время имеем. Достаточно сказать, что в нашем Математическом институте имени Стеклова десятая часть лауреатов работает, у нас три такие премии. И это очень важно: не каждый институт может похвастать пока что хотя бы одним лауреатом.

Второй вопрос о том, как удержать нашу молодёжь работать в нашей стране. Коллеги, в чём мы проигрываем Западу в этих вопросах? Иногда, честно говоря, по мелочам. Это идея постдоков – это временные позиции для того, чтобы заниматься наукой.

Могу вам сказать, что в Академии наук, когда были институты, вместе с президиумом Академии наук у нас была программа постдоков. И мы вовлекали ежегодно в эту программу за счёт средств Академии наук до 400 молодых людей. Что такое 400 молодых людей? Это два небольших, средних института. Но всё равно, понимаете, это был конкурс, молодые учёные, кстати, участвовали в отборе претендентов, и программа работала, и работала эффективно.

Мне кажется, если мы что-то в таком духе сделаем, в плане создания рабочих мест, – пусть временных, на два-три года, по конкурсу для молодых учёных, с использованием возможностей наших фондов, фонды и так много делают полезного для поддержки научной молодёжи, но я имел в виду здесь на уровне более институциональном, – если будем действовать, мне кажется, это будет движение в правильном направлении.

В.Путин: В целом у нас это возрождается. У нас же есть такой опыт уже сейчас. Хотя это нужно, безусловно, расширять. Здесь мы сегодня тоже уже говорили об аспирантах, которые занимаются, не просто на очередную образовательную ступень переходят, а наукой занимаются – тоже абсолютно верная вещь.

Что касается научно-образовательных центров в Москве и Петербурге – обязательно доведём это до конца. Надеюсь, что будем всё делать для того, чтобы прошло международное мероприятие, о котором Вы сказали.

Пожалуйста, Максим Петрович.

М.Никитин: Уважаемый Владимир Владимирович! Спасибо большое за приглашение. Если можно, я короткую ремарку сделаю, чуть-чуть уточню некие моменты.

Вот почему Россия хороша в хоккее? Потому что у нас в каждом дворе хоккейные коробки есть. Второе – снега навалом, и родители не боятся отпускать детей поиграть там в хоккей. И с точки зрения коробок, мне кажется, уже очень много было сделано, то есть очень много инфраструктуры, финансирование есть науки и так далее.

Тем не менее у нас некоторые организации всё ещё боятся отпускать интеллектуальную собственность из себя. У нас очень тяжело, допустим, молодёжи решиться на то, чтобы организовать дело жизни – какой-нибудь стартап, в который они вложат 100 процентов их времени, потому что очень малая доля будет принадлежать им.

Известно, что Гарвард отдаёт, по-моему, семь процентов доли авторам. Но в Германии, допустим, в менее популярных институтах часто у института остаётся только роялти, институт претендует только на роялти с продаж, а вся доля передаётся авторам, и они вольны чувствовать, что это их детище. У нас ещё есть такая проблема, когда непонятно, у тебя будет доля или всё-таки у работодателя. Мне кажется, для молодёжи это очень важный фактор.

Что касается снега, мы понимаем, что заваливать всю страну снегом тоже плохо. То, что мы говорили про реагенты, я часто слышу эту формулировку в формате того, что давайте разрешим всем закупать всё отовсюду. Я бы сказал, что намного важнее всё-таки придумать какой-то некий один механизм, может быть, пока частный, который позволит учёным хоть как-то где-то покупать реагенты быстро.

Допустим, мы обсуждали сегодня в рамках выполнения грантов РНФ. Допустим, освободить прямые закупки, когда какое-то бюджетное учреждение закупает напрямую у зарубежного поставщика и говорит о том, что это требуется для выполнения гранта РНФ или РФФИ, просто освободить от таможенной проверки и ускорить этот процесс, когда это попадает на стол к учёному. Если эти вещи сделать, мне кажется, у нас и стартапов в области life science появится бесконечное количество, и по капитализации побьём WhatsApp и так далее.

Спасибо большое.

В.Путин: У нас интернет-торговля проходит практически без всяких ограничений со стороны таможни… Да-да, контейнеры приходят, написано что-то, они не знают, как это проверять. Тем не менее проблема существует, и её надо решать. Надо внимательно с этим разобраться, потому что просто так совсем освободить от таможни тоже невозможно, но надо придумать такие инструменты работы, которые бы не осложняли исследовательскую деятельность, вот о чём я.

По поводу этих процентов уже Артём Ромаевич говорил, по сути это одно и то же. И я с Вами абсолютно с этим согласен, полностью. Здесь нужно идти по тому пути, на котором сразу становится видно – нечего там забирать у исследователей, если ещё ничего не создано, если что-то больше забирать, так ничего здесь и не появится никогда, поэтому абсолютно точно, это рудименты прошлого, всё это социализированное сознание.

Владимир Евгеньевич приводил пример, как легко раньше решалось по некоторым основным направлениям, но нам невозможно вернуть прежнюю систему, потому что при прежней системе, когда Сахаров писал вот эту бумагу… Сверху чего написано? «Совершенно секретно».

А за всем этим стоял известный «физик-ядерщик» и организатор этой работы Лаврентий Павлович Берия. Попробуй не сделай! Поэтому прежние методы сюда нам не перенести. А то, что эти граждане, господа пишут вот так, на одном листочке, – да, они это делают, Андрей Александрович прав. Но когда идут за деньгами, я вас уверяю, я это знаю, там таким количеством документов уже не ограничишься, понимаете? Там тоже всё достаточно строго.

Но абсолютно с вами со всеми согласен в том, что нам нужно разбюрокрачивать систему принятия решений, это очевидно, делать это по-современному, с использованием современных технологий, обеспечивая при этом и интересы государства, ограждая граждан от чего-то недобросовестного, от воровства либо проникновения на наш рынок и на нашу территорию каких-то вредных или опасных объектов, предметов.

У нас сегодня повестка дня звучит «О глобальной конкурентоспособности российской науки». Дело ведь совершенно не в том, чтобы добиваться каких-то медалей. Нет! Нам просто условия надо создать для развития страны, а без развития науки не будет никакого развития страны. Условия надо создавать! Вот об этом мы сегодня с вами и говорили.

Поэтому я, во-первых, благодарен Михаилу Валентиновичу за то, что он сказал по поводу того, что нам нужно работать над инфраструктурой как над якорем для привлечения лучших специалистов. То же самое говорил и Валентин Николаевич и коллеги, когда мы собирались в более узком кругу с представителями Сибирского отделения Академии наук. Александр Михайлович набросал целую программу: и конкретную программу по регионам, и системные предложения сделал.

Когда мы говорим о международном сотрудничестве – это чрезвычайно важно, потому что это делает нашу науку частью мирового научного процесса. Но это тоже не самоцель. Нам ни в коем случае нельзя в этой сфере, так же как в других, создать условия, при которых это сотрудничество приведёт к дальнейшему оттоку. Наоборот, нужно делать так, чтобы это сотрудничество работало как насос сюда.

Здесь, безусловно, важно то, что было сказано Галиной Гавриловной по поводу гуманитарной составляющей. Без этого учёный, любой исследователь (молодой, среднего возраста), если нет каких-то гуманитарных основ, я сейчас не буду говорить в этой аудитории про патриотизм, хотя это никогда не лишне, тем не менее если этого нет внутри, то тогда все остальные исследования превратятся в схоластику и неизвестно чем закончатся не только для нашей страны, но и для мирового сообщества, потому что, как известно, скальпель может быть инструментом борьбы за жизнь, а может быть инструментом преступления. Вот без гуманитарной составляющей тоже никуда не деться. Это я, без всякого преувеличения, считаю очень важным.

Сейчас не буду повторять то, что, допустим, Артём Ромаевич сказал и наш самый молодой выступавший – сегодняшний лауреат. Нам нужно набросать этот перечень инструментов, которые сделают привлекательной работу у нас здесь для всех: и для тех, кто уже где-то в международных лабораториях работает, и для тех, кто ещё никуда не собрался уехать. Нам не нужно по этому вопросу особенно переживать. То, что движение в мировой науке идей, людей и кадров перетекание – там поработали, здесь поработали, – это, как в искусстве, ничего страшного нет.

Страшно то, если мы не создадим условия для того, чтобы людям интересно было работать у нас. Тогда к нам ничего перетекать никогда не будет. Поэтому главное, что мы должны сделать с вами, – это создать условия. Когда я говорю – мы с вами, имею в виду и государство, и научное сообщество.

Очень рассчитываю на то, что президент Академии наук, Александр Михайлович, будет опираться на своих коллег, на президиум – на всех, кто много сделал для развития российской науки, опираться на людей молодых, совсем свежих в науке, которые поработали в международных центрах и сюда приехали.

Безусловно, нужно, мы думаем над этим и будем это делать, создавать условия для продвижения, не только продвижения этих мегапроектов, а для того, чтобы расширять эти возможности.

Мы с вами встречались, с коллегами, у вас же были замечательные предложения… Кстати, меня это очень порадовало, когда люди, здесь поработавшие, наши соотечественники, вернувшиеся, поработавшие в рамках мегагрантов, начали говорить о том, как сделать так, чтобы молодым российским исследователям было интересно здесь работать. Тоже целый набор был предложений. Мы всё это будем реализовывать, постараемся ничего не забыть. В общем, и отдельные направления чрезвычайно важны.

Во-первых, хочу вас поблагодарить, я, безусловно, использую это и в Послании, которое сейчас готовится, и не просто так, для того, чтобы сказать об этом, а для того, чтобы сделать ваши предложения программой нашей совместной работы.

Спасибо вам большое.

Россия > Образование, наука > kremlin.ru, 8 февраля 2018 > № 2494142 Владимир Путин

По данным Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ), с января 2016 г. по декабрь 2017 г. в 7 странах Южной Америки (Боливия, Бразилия, Колумбия, Перу, Суринам, Французская Гвиана и Эквадор) зарегистрировано 777 подтвержденных случаев желтой лихорадки, 261 из которых завершились летальным исходом. С 13 декабря 2017 года только Бразилия сообщает о новых случаях этой инфекции.

По сообщениям Министерства здравоохранения Бразилии от 23 января 2018 г., в трех юго-западных штатах зафиксирован подъем заболеваемости. Так с середины января по 22 января текущего года в штате Минас-Жерайс зарегистрировано 47 случаев, 25 из которых со смертельным исходом; в штате Сан-Пауло - 36 и 25 случаев, соответственно; в штате Рио-де-Жанейро – 20 и 8, соответственно.

В штате Минас-Жерайс на 180 дней объявлено чрезвычайное положение и закрыт городской зоопарк, в котором зарегистрирована смерть обезьяны, инфицированной вирусом желтой лихорадки. В парках штата рекомендовано находится только тем лицам, которые вакцинированы против желтой лихорадки.

16 января 2018 года ВОЗ распространила информацию для туристов, в которой им не рекомендовано посещать указанные выше штаты Бразилии без соответствующей прививки.

Роспотребнадзор обращает внимание на ситуацию и просит учитывать её при планировании поездок.

Справочно:

Желтая лихорадка – это опасная инфекционная природно-очаговая болезнь, распространяющаяся через укусы комаров в странах с жарким влажным климатом.

Эндемичными по желтой лихорадке являются территории 32 стран Африки и 12 стран Южной Америки (Ангола, Бенин, Буркина-Фасо, Бурунди, Габон, Гамбия, Гана, Гвинея, Гвинея-Бисау, Демократическая республика Конго, Камерун, Кения, Конго, Кот-д’Ивуар, Либерия, Мавритания, Мали, Нигер, Нигерия, Руанда, Сан-Томе и Принсипи, Сенегал, Сомали, Судан, Сьерра-Леоне, Танзания, Того, Уганда, Центрально-Африканская республика, Чад, Экваториальная Гвинея и Эфиопия; Боливия, Бразилия, Венесуэла, Гайана, Гвиана Французская, Колумбия, Панама, Перу, Сент-Винсент и Гренадины, Суринам, Тринидад и Тобаго, и Эквадор).

При выезде в страны Южно-Американского и Африканского континентов, где требуется обязательное проведение профилактических прививок, являющихся единственной мерой предупреждения этого опасного заболевания, необходимо получить однократную прививку, которая проводится не позднее, чем за 10 дней до выезда. Иммунитет после прививки сохраняется пожизненно.

Церемония передачи материальной гуманитарной помощи правительству Сомали от Китая прошла в среду в порту Могадишо.

Посольство Китая в Сомали сообщило, что материальная помощь включала 30 тыс. палаток, 10 тыс. пологов от комаров и 500 баков для хранения воды. На церемонии передачи помощи присутствовали и выступили с речью посол Китая в Сомали Цинь Цзянь и представители сомалийского правительства.

Цинь Цзянь заявил, что дружба между Китаем и Сомали уходит в глубокое прошлое. КНР неуклонно поддерживает мир и развитие Сомали, уделяет внимание гуманитарной ситуации в стране и предоставляет ей чрезвычайную помощь в случае необходимости. Данная материальная помощь будет доставлена в Могадишо тремя партиями по Морскому Шелковому пути и поможет местным жителям, страдающим от засухи.

Представители сомалийского правительства отметили, что Китай является искренним другом Сомали. "Как гласит пословица, друг познается в беде. Сомалийский народ всегда будет помнить поддержку и помощь со стороны Китая. Эта партия материальной помощи в очередной раз демонстрирует искреннюю дружбу китайского правительства и народа", -- заявили они, выразив надежду, что КНР продолжит тесное сотрудничество с Сомали, поможет ей нарастить возможности самостоятельного развития и продвинуть процесс мира и восстановления в стране.

Трампизм

год после инаугурации 25-го президента США

Владимир Овчинский

Подгоревшее в начале января 2018 года здание "Трамп Тауэр" в Нью-Йорке стало своеобразным символом годового нахождения Дональда Трампа в кресле президента Соединённых Штатов. Башня устояла, но дыма было много. Трамп подгорел, но закалился в огне.

Президента США — под следствие?

Казалось бы, "Рашагейт" неминуемо ведёт к импичменту. К настоящему моменту в рамках расследования спецпрокурора Роберта Мюллера двое приближённых Трампа — бывший советник по национальной безопасности Майкл Флинн и сотрудник предвыборного штаба Джордж Пападопулос — признали себя виновными в даче ложных показаний ФБР.

В рамках расследования были предъявлены обвинения и бывшему менеджеру предвыборной кампании Полу Манафорту и его партнёру Ричарду Гейтсу.

Роберт Мюллер сказал юристам Трампа, что его команда, вероятно, попытается организовать беседу с самим президентом в рамках расследования по российскому делу и что эта беседа может состояться в ближайшие недели, сообщила 8 января газета "Вашингтон Пост".

8 января канал "Эн-Би-Си" сообщил, что началось предварительное обсуждение возможного допроса президента США Дональда Трампа в рамках расследования российского вмешательства в выборы.

Отвечая на вопрос о том, согласился ли бы он побеседовать с командой Мюллера, Трамп сказал, что готов это сделать. При этом он также выступил в защиту своей команды: "Никакого сговора не было. Никакого преступления не было, — сказал он, выступая перед журналистами в президентской резиденции Кэмп-Дэвид в Мэриленде. — В теории все говорят мне, что в отношении меня расследование не ведётся".

Тупиковая литературная провокация

Масла в огонь подлила написанная журналистом Майклом Уолфом книга "Огонь и ярость в коридорах Белого дома Трампа". Уолф утверждает, что провёл в Белом доме много месяцев и проинтервьюировал несколько сотен человек, описывает администрацию Трампа как бессистемную хаотическую организацию, где все конкурируют друг с другом за влияние на президента — и никто этого президента не уважает. Сам Трамп уже заявил, что автор книги лжёт, а его юристы потребовали от издательства не выпускать её в продажу и извиниться.

На сайте Би-Би-Си были опубликованы десять главных откровений из этой книги.

Стив Бэннон обвинил сына Трампа в измене.

В книге утверждается, что бывший главный стратег Белого дома Стив Бэннон назвал изменой встречу между сыном Трампа и группой россиян накануне выборов.

На этой встрече в июне 2016 года, всего за несколько месяцев до президентских выборов в США, россияне якобы предложили Дональду Трампу-младшему компромат на Хиллари Клинтон.

Вот что, согласно Майклу Уолфу, Бэннон сказал ему о той встрече: "Три главных парня кампании не увидели ничего плохого в том, чтобы встретиться с представителями иностранного правительства в конференц-зале на 25-м этаже "Трамп-тауэр", не пригласив туда юристов. Ни одного юриста. Даже если они не видели в этом ничего предательского и непатриотичного, хотя я называю это именно так, они должны были в первую очередь проинформировать ФБР".

Обвинение, на первый взгляд, серьёзное, но в таком виде на обвинение в измене, на наш взгляд, явно не тянет.

Но это единственное серьёзное обвинение, содержащееся в книге Уолфа.

Рассмотрим другие.

Трамп был обескуражен своей победой.

В своей статье в журнале "Нью-Йорк Мэгэзин", вкратце пересказывающей отрывки из книги, Уолф описывает изумление и смятение, царившие в штабе Трампа в ноябре 2016 года после объявления о его победе.

"Вскоре после 20.00 в день выборов, когда неожиданный тренд — вероятная победа Трампа — стал реальностью, Дон-младший говорил своему приятелю, что отец выглядел так, будто увидел привидение. Мелания была в слезах, и это были вовсе не слёзы радости. В последующий промежуток времени, составивший менее часа, как вспоминал потом Стив Бэннон, сбитый с толку, обескураженный Трамп всё больше и больше превращался в Трампа, охваченного ужасом. Но впереди была ещё окончательная трансформация: Дональд Трамп внезапно стал человеком, который на самом деле поверил в то, что он достоин и в полной мере способен стать президентом Соединённых Штатов".

Здесь мы видим описание обычного человеческого стресса — индивидуального и группового. Что и понятно, учитывая ситуацию.

Трамп злился на инаугурации.

Уолф пишет: "Трамп не получил никакого удовольствия от своей инаугурации. Он злился на то, что звёзды первой величины пренебрегли этим событием. Был раздражён тем, что пришлось провести ночь в президентском отеле "Блэр Хаус" (традиция, начатая президентом Джимми Картером, — прим. Би-Би-Си). Дёргал свою жену, которая, казалось, вот-вот разрыдается. Весь день он ходил с таким видом, который, по словам его ближнего круга, у него бывает при игре в гольф: злой, недовольный, сгорбленный, руки болтаются, брови сдвинуты, губы поджаты".

Это — вообще бытовая ситуация, не имеющая политического значения.

Трамп боялся Белого дома.

Уолф пишет: "Белый дом показался Трампу местом неприятным и даже немного страшным. Он сразу удалился в свою спальню. Впервые со времён президента Кеннеди президентская чета в Белом доме потребовала для себя отдельные спальни. Он сразу же попросил в дополнение к стоявшему там телевизору принести ещё два и установить на дверь замок, проигнорировав спецслужбы, настаивавшие, что у них должен быть доступ в комнату".

А кто не испугается? Ведь предстояло руководить многими мировыми процессами.

Иванка Трамп хочет быть президентом.

Майкл Уолф утверждает, что дочь Дональда Трампа и её муж Джаред Кушнер заключили между собой соглашение, по которому из них двоих в будущем именно Иванка попытается выдвинуться в президенты.

"Колеблясь между рисками и наградой, Джаред и Иванка всё же согласились взять на себя предложенные им роли в Восточном крыле. Буквально все, кого они знали, посоветовали им это сделать. Это было совместное решение семейной пары и, по существу, их совместная работа. Они заключили между собой чрезвычайно серьёзное соглашение: если в будущем появится такая возможность, Иванка выдвинется в президенты. Первой женщиной-президентом будет не Хиллари Клинтон, решила Иванка, а она. Стив Бэннон, который в своё время придумал молодым супругам ставшее популярным прозвище "Джарванка" (Джаред и Иванка), по его словам, пришёл в ужас, когда ему стало известно о намерениях пары".

Ну, подобные слухи в России постоянно распускались в период президентства Ельцина в отношении его дочери Татьяны.

Иванка издевается над причёской отца.

Согласно автору книги, "первая дочь Соединённых Штатов" поддержала шутку о том, что причёска Дональда Трампа объясняется тем, что ему удалили часть скальпа.

Обычные семейные подколы.

Белый дом не уверен в приоритетах.

Кэти Уолш, заняв год назад должность заместителя главы аппарата Белого дома, спросила у главного советника президента Джареда Кушнера, какие цели ставит перед собой администрация. Однако, по версии Майкла Уолфа, Джаред не смог ей ответить.

В настоящий момент, когда опубликована новая Стратегия национальной безопасности США, утверждённая Трампом, это вообще пустое наблюдение.

Трамп восхищается Мёрдоком.

Майкл Уолф, написавший ранее биографию Руперта Мёрдока, описывает, с каким уважением относится президент Трамп к пожилому медиамагнату.

Это просто человеческие взаимоотношения и симпатии. И Мёрдок достоин уважения объективно.

Мёрдок называет Трампа идиотом.

Даже друзья могут ссориться и называть друг друга более крепкими словами. В чём компромат, донесённый Уолфом?

Кстати, по поводу "идиота". 8 января президент Всемирного еврейского конгресса Рональд Лаудер (наследник компании "Эсте Лаудер") заявил, что знает Трампа более 50 лет, с тех пор как они оба учились в университете Пенсильвании, и считает его "человеком невероятной проницательности и интеллекта". Кому будем верить — Уолфу или Лаудеру?

Флинн знал, что связи с Россией ему аукнутся.

Бывший советник Дональда Трампа по национальной безопасности Майкл Флинн знал, что получение 45 тыс. долларов от "России Сегодня" за речь, произнесённую в 2015 году на организованной российским прокремлёвским телеканалом конференции, не сойдёт ему с рук, пишет автор книги.

Но это проблемы Флинна, за что его и дёргает ФБР.

Трамп как борец с российским влиянием

Пока, судя по опубликованным фрагментам, только один момент представляет опасность для Трампа. Но этот случай давно известен ФБР и входит в рамки "Рашагейта".

Атака с книгой Уолфа явно оказалась неэффективной. Трамп после Нового года предпринял более серьёзный шаг. Им стало интервью директора ЦРУ Майка Помпео 7 января телеканалу "Фокс Ньюс".

Вопросы о дееспособности президента США Дональда Трампа на этом посту ставят те, кто не смирился с его победой на выборах 2016 года, заявил Майк Помпео. "Президент вовлечён в решение проблем, понимает сложность, он задаёт действительно сложные вопросы нашей команде в ЦРУ, чтобы мы могли предоставить всю информацию, которая ему нужна для принятия правильных, обоснованных политических решений", — сказал глава ЦРУ.

Как следует из расписания Трампа, которое опубликовано пресс-службой Белого дома, глава государства почти каждое утро проводит брифинги по вопросам разведки и национальной безопасности.

Это стало ответом на упрёки Трампу, что он якобы не прислушивается к мнению американской разведки и вообще к чужому мнению.

Желая выглядеть "святее Папы Римского", а вернее — "святее ФБР", Трамп начал свою кампанию изобличения России "в подрыве демократических основ Америки и других государств".

В первые дни января 2018 года советник президента США по вопросам национальной безопасности генерал-лейтенант Герберт Макмастер заявил о "первых признаках вмешательства России в грядущие президентские выборы в Мексике". По словам Макмастера, Россия вмешивалась и в референдум о независимости Каталонии.

Аналитики известной компании "Стратфор" не видят признаков снижения напряжённости между Москвой и Вашингтоном. В 2018 году Вашингтон, по их мнению, усилит давление на Москву посредством серии расширенных санкций, нацеленных на финансовую стабильность России, её олигархов, репутацию и оборонную промышленность, говорится в материале, опубликованном 28 декабря 2017 года на сайте "Стратфора".

В феврале 2018 года министерство финансов США представит подробности о возможном расширении санкций, но уже известно, что новые ограничительные меры будут нацелены на российский суверенный долг и олигархов, пишут аналитики. Это связано с расследованием вмешательства России в выборы президента США, говорится в материале.

В "Стратфоре" прогнозируют, что в 2018 году США, скорее всего, введут санкции против российских оборонных компаний, которые предоставляют технологии или разработки, нарушающие Договор о промежуточных ядерных вооружениях 1987 года.

"Министерство торговли США готовит список компаний, которые, как считается, участвуют в разработке оружия, нарушающего договор", — отмечается в материале. В "Стратфоре" подчёркивают, что для США и России 2018-й станет ещё одним "сварливым годом".

2 февраля 2018 года власти США должны представить Конгрессу детальный отчёт о российских олигархах. Вслед за этим наверняка последуют новые, малопредсказуемые санкции: от персональных, вплоть до охоты по всему миру за отдельными российскими капиталами, до государственных, например, запрета на покупки российских гособлигаций.

По-своему готовятся к новому "шоу" и всякого рода "разоблачители". В 2016 году на смену "панамскому" досье пришло "багамское". Недавно возникло новое — "бермудское" досье. Одна из фирм-регистраторов на Бермудских островах начала предупреждать своих клиентов о возможном раскрытии информации об их офшорах на Бермудских, Виргинских, Каймановых островах, а также на островах Мэн и Гернси (все — под британской юрисдикцией). Данные похищены хакерами и могут быть обнародованы в ближайшее время.

Отбиваясь от обвинений в измене, Трамп, тем не менее, одновременно успел немало сделать на экономическом поприще.

Вместо экономического популизма — экономический подъём и финансовая стабильность Америки

Такие выдающиеся экономисты современной Америки, как Нуриэль Рубини и Джозеф Стиглиц, будучи ярыми противниками Трампа, предвещали провалы его экономической, финансовой и налоговой политики.

В ноябре 2017 года Рубини на страницах Project Syndtcate писал, что "американский плуто-популистский президент начал проталкивать налоговый план, способствующий дальнейшему росту экономического неравенства, в тот момент, когда разрыв в уровне доходов и богатства уже и так увеличился под влиянием глобализации, торговли, миграции, новых технологий, которые снижают трудоёмкость, а также под влиянием рыночной консолидации во многих секторах.

Богатые люди склонны сберегать больше, чем люди из среднего и рабочего классов, вынужденные тратить основную часть своих доходов на удовлетворение базовых потребностей. Это означает, что налоговый план Трампа мало чем поможет росту экономики; более того, он может привести к снижению его темпов. Зато он намного увеличит и так уже излишне высокое бремя госдолга. Всё это — фейковая реформа, которую предлагает администрация альтернативных фактов вместе с партией, потерявшей свои экономические ориентиры".

Но реальность оказалась иной. Администрация президента США отпраздновала налоговую победу.

Эксперты журнала "Форбс" полагают, что налоговая реформа Трампа переводит транснациональные компании на своеобразный территориальный налог и устанавливает налог на репатриацию в размере 15,5% для денежных активов и 8% для неденежных активов вроде основных средств. Предположительно, это решит проблему двойного налогообложения прибыли, полученной за рубежом, на которую годами жаловались компании и которая вынудила транснациональные компании скопить триллионы долларов в иностранных юрисдикциях, таких как Швейцария, Ирландия и Бермуды.

Эти изменения, которые являются частью более широкой реформы, могут существенно повлиять на поведение корпораций и инвесторов. Налоговый кодекс перестанет стимулировать компании брать в долг, чтобы снизить фактическую ставку налогообложения. Вдобавок налог на доходы корпораций в размере 21% и поощрение репатриации активов снизят привлекательность юрисдикций с низкими налогами.

Слияния и поглощения, финансируемые за счёт заёмных средств, кажется, отойдут на задний план после налоговой победы Трампа.

Хедж-фонды могут отказаться инвестировать в эти акции. Теперь они, вероятно, предпочтут американские компании с надёжными перспективами органического роста и качественной бухгалтерской отчётностью. Такие компании больше всех выиграют от сокращения налогов. В целом это может быть полезно для инвестиционных портфелей Уолл-стрит.

Выводы, к которым приходят экономические эксперты: законопроект Трампа примечателен главным образом из-за сокращения ставки налога на доходы корпораций до 21%. Но такие изменения, как ограничение налогового вычета по процентам по задолженности, могут радикально изменить поведение корпораций и инвесторов к лучшему.

Уже с начала января 2018 года на фондовой бирже продолжается оживление на фоне уверенных экономических показателей.

Промышленный фондовый индекс Доу Джонс впервые превысил отметку 25000 пунктов, а другие ключевые индексы вновь достигли рекордных высот на фоне уверенных экономических показателей, продливших новогоднее оживление на фондовой бирже.

Индекс, охватывающий 30 крупнейших промышленных компаний США, в 2017 году пересёк пять тысячных отметок благодаря хорошим показателям корпоративных прибылей и надеждам на реализацию повестки президента Дональда Трампа, призванной стимулировать рост экономики.

Индекс поднялся на 5000 пунктов меньше чем за год, что стало для него самым резким скачком роста с момента его создания в мае 1896 года.

Хорошие данные по промышленности и сфере услуг в крупнейшей экономике мира задали тенденцию на повышение. Также 4 января были опубликованы данные о том, что в декабре 2017 года американские компании активизировали наём новых сотрудников.

Оживление на бирже свидетельствует о том, что инвесторы рассчитывают на сохранение благоприятных условий, по меньшей мере, в первые месяцы 2018 года.

Как пишет газета "Нью-Йорк Пост", "первый год президента Трампа начинает выглядеть большой победой". Газета приводит список экономических достижений президента Трампа: это целый ряд президентских указов, отменяющих указы предшественника, препятствовавшие нефтяному бурению в Арктике и строительству новых нефтепроводов. Это превращение страны в заметного экспортёра энергоресурсов. Это отмена требования к американцам об обязательном приобретении медицинской страховки. Это одобрение налоговой реформы. Это снижение безработицы.

Во многом под экономическим давлением финансового еврейского капитала состоялось признание Трампом Иерусалима единой и неделимой столицей Государства Израиль. Он также поручил госдепартаменту начать работу по переносу посольства США из Тель-Авива в Святой город.

Это также повлекло поддержку решений Трампа в сфере экономики одной из основных сил финансового капитала США.

Трамп собирается посетить Давосский форум, который пройдёт 23–26 января 2018 года. Последним из американских президентов, кто туда приезжал, был Билл Клинтон в 2000 году. Трамп хочет представить мировым лидерам бизнеса и политики свою программу "Америка на первом месте". При этом основатель Давосского форума Клаус Шваб уже успел похвалить Трампа за дипломатический прогресс в отношениях с Китаем и другими ведущими странами.

Неслучайно эти и другие факторы привели к тому, что, по данным социологической службы "Гэллап", рейтинг Трампа в январе пополз вверх.

Трамп готовится к полётам на Луну и Марс

Трамп подписал документ, который предписывает NASA разработать проекты для высадки людей на Луну. Этот полёт должен стать основой для пилотируемых полётов на Марс и освоения человеком Солнечной системы.

Кроме того, Трамп подписал указ об изменении национальной космической политики США. В программу добавлены планы по возвращению астронавтов на Луну с помощью партнёрства с частными компаниями. Лунная миссия станет основой для пилотируемой миссии на Марс и другие объекты Солнечной системы. Об этом сообщается на сайте NASA.

"Указ, который я сегодня подписал, перефокусирует космическую программу США в области пилотируемой космонавтики и исследований, — заявил Трамп. — Это будет первым шагом по возвращению американских астронавтов на Луну впервые с 1972 года. На этот раз мы не только установим флаг и оставим следы, мы создадим основу последующей миссии на Марс и, возможно, во многие другие миры".

Новая политика предписывает NASA возглавить инновационные программы с использованием коммерческого и международного партнёрства для расширения возможностей человечества в Солнечной системе и получения новых знаний для Земли. Цель нового указа — повышение эффективности взаимодействия государства, частной промышленности и международного сотрудничества для возвращения человечества на Луну, которое станет основой для будущего полёта человека на Марс.

Трамп как борец с незаконной миграцией

С начала президентства Трампа убежище в стране получили только 29022 беженца, что является самым низким показателем за последние 15 лет. Об этом сообщает американское издание "Ю-Эс-Эй Тудей" со ссылкой на государственный департамент США.

Последний раз в соответствии с приведённой статистикой такое резкое снижение потока беженцев фиксировалось в 2002 году — после террористической атаки 11 сентября 2001 года.

"В дальнейшем при президентах Джордже Буше-младшем и Бараке Обаме квоты на приём беженцев колебались от 70 тысяч до 80 тысяч человек в год. В 2016 году в США по этой программе, которая распространяется на тех, кто подвергается гонениям в своих странах по политическим, национальным, религиозным или иным мотивам, перебрались 94,8 тысячи человек", — приводит свои данные газета.

Как известно, Трамп ещё в 2015 году, в самом начале своей избирательной кампании, обещал максимально ужесточить миграционную политику, в особенности для выходцев из мусульманских стран. Уже в первую неделю своего президентства Трамп подписал исполнительный указ о приостановке на четыре месяца действовавшей программы приёма беженцев — для анализа процедуры проверки прибывающих в США. При этом документ составлен так, что фактически лишает возможности перебраться в США выходцев из Египта, Ирана, Ирака, Ливии, Мали, Северной Кореи, Сомали, Судана, Южного Судана, Сирии и Йемена.

Но Трамп является довольно гибким политиком. 9 января он встретился с законодателями от обеих партий, призвав их найти компромисс по вопросу о судьбе тысяч молодых нелегальных мигрантов. При этом подчеркнул, что любая договорённость по этому вопросу должна предусматривать финансирование строительства стены на границе с Мексикой.

Трамп как ставленник американского ВПК

Трамп стал президентом США во многом благодаря своим обещаниям ВПК Америки.

И эти обещания он выполняет. 12 декабря 2017 года Трамп подписал оборонный бюджет страны на 2018-й финансовый год.

Бюджет — 692 миллиарда долларов, что несколько больше, чем запрашивала администрация США. 4,6 миллиарда выделяется на инициативу по поддержке союзников в Европе, направленную на сдерживание России. В документе это объясняется ответом на "агрессию".

Закон также продлевает запрет на сотрудничество с российским Минобороны.

Кроме того, бюджет предполагает военную помощь Украине на 350 миллионов долларов, половина из этой суммы может быть выделена лишь по результатам реформ в военной сфере.

Также выделяется 4,4 миллиарда долларов на противоракетную оборону, в том числе на размещение дополнительных ракет-перехватчиков на западном побережье США для защиты от угрозы со стороны КНДР.

Важнейшим для российско-американских отношений среди положений бюджета стал раздел, предусматривающий финансирование научных разработок в области ракет средней и меньшей дальности. Конгресс принял такое решение, мотивируя его необходимость якобы нарушениями Россией положений двустороннего договора, заключённого в 1987 году. В общей сложности выделяется 58 миллионов долларов на разработку ракеты наземного базирования.

Конгресс США намерен обязать президента сообщать о российских чиновниках, против которых нужно вводить санкции за Договор РСМД.

По прогнозам экспертов, планы Трампа усилить вооружённые силы Америки приведут к увеличению расходов на оборону в следующем десятилетии до уровня выше рекордного, сообщается в докладе Управления Конгресса США по бюджету (СВО).

"На период после 2018 года СВО определяет, что цели администрации по вооружённым силам приведут к стабильному увеличению расходов, так что к 2027 году базовый бюджет (в долларах 2018 года) достигнет 688 миллиардов долларов, более чем на 20% больше, чем максимальные расходы в 1980-х годах", — сообщается в докладе.

Согласно документу, существует несколько факторов, способствующих росту расходов. Среди них призывы увеличить численность вооружённых сил до 1,2 миллиона к 2027 году, планы по увеличению количества военных кораблей с 279 до 355, числа подразделений истребителей ВВС — с 55 до 60.

Особое внимание следует обратить на следующий момент. В 2017 году при Трампе в 149 странах мира (из 190 существующих) были развёрнуты подразделения сил специальных операций (ССО), в том числе "морские котики" и "зелёные береты". При Обаме в 2016 году такое развёртывание было осуществлено в 138 странах. Только в Африке в первый год правления Трампа ССО были задействованы в боевых операциях в 33 странах. Трамп предоставил военачальникам большие полномочия начинать нападения в зонах квази-войн, вроде Йемена и Сомали. Эти силы за первые полгода работы Трампа в качестве президента провели в пять раз больше смертоносных антитеррористических операций, чем за последние полгода работы бывшего президента Обамы.

Краткие итоги

В борьбе с внутренними врагами (антитрамповцами) Трамп не только уцелел, но закалился и укрепил свои позиции. Поскольку он полностью солидаризуется с хозяевами ВПК, руководителями ЦРУ и еврейским финансовым капиталом, вряд ли следует ожидать требований о его импичменте.

Исходя из этих же причин Трамп, по всей видимости, может занять позицию жёсткого давления на Россию: санкции, преследование олигархов, российских чиновников, помощь киевскому режиму (прежде всего военная) — и мягкого давления на Китай, в котором элиты США видят главного своего соперника. При этом следует ожидать всевозможных попыток помешать развитию союзнических отношений России и Китая.

Трамп не станет останавливать планы своих спецслужб по "революционному" свержению нынешнего российского политического руководства по образцу классических "оранжевых" переворотов. Причём, скорее всего, здесь будет задействован механизм стравливания российских олигархических групп с властными структурами. И такие попытки уже начались, они усилятся сразу после 2 февраля.

Открытые враги России именно на это делают ставку. Неслучайно такой русофоб, как инициатор списка Магнитского Уильям Браудер, заявил, что действия администрации Трампа ему больше по душе, чем обамовской.

Такова политическая логика развития событий, исходя из которой предстоит выстраивать отношения России и США в новом 2018-м году.

США. Россия > Внешэкономсвязи, политика > zavtra.ru, 17 января 2018 > № 2477641 Владимир Овчинский

Арктический черкес

Гарий НЕМЧЕНКО

Опубликовано в журнале: Дружба Народов 2018, 1

Немченко Гарий Леонтьевич — прозаик, публицист, переводчик. Публикации в «ДН»: «Кавказский пояс» (№ 1, 2009); «Крута гора, а миновать нельзя. О людях и книгах» (№ 8, 2009); «Обряд воскрешения» (№ 3, 2013).

1

Было лет пятнадцать назад.

В разогретом летней жарой Майкопе шел я по Пролетарской улице мимо центрального рынка, как вдруг за спиной послышались настырные гудки легковушек.

С уверенностью старожила подумал: опять!.. Начнут сейчас бабахать из ружей — от этих кавказских штучек даже и в Москве уже не укроешься!

Обернулся глянуть на зеленые флаги с адыгской символикой, которыми наверняка там размахивают участники свадебного поезда. И вдруг, вдруг…

Как в детстве, приоткрыл рот, и в сознании, будто у станичного паренька, пронеслось: «Чи-о-о?!»

Разномастные легковушки уже неслись мимо, и над каждой полоскался андреевский флаг, белый с синим, а в салоне и тут, и там прямо-таки взрывалось: «Ур-ра!.. Ур-ра-а! Ур-р-а-а-а-а!..»

Троекратное «ура», видишь ли!

В голове опять промелькнуло: ну, понял!..

Спросил у пожилого адыга, который тоже остановился поглядеть на странный кортеж:

— Русские ребята?

— Есть и русские, есть, — охотно отозвался адыг. — Но больше черкесов… там эти, знаешь? — приподнял полусогнутую пятерню, словно держал в ней невидимый бокал, и лицо у него сделалось не только строгое — торжественно-суровое. — «За то, чтобы число погружений равнялось числу всплытий…» Это Тхагапсов!

— Кто-кто? — невольно переспросил я.

— Меджид Тхагапсов! — И он дружелюбно посочувствовал: — Ты нездешний?.. Это адмирал наш. С севера. А сегодня День Военно-Морского флота… Они тут каждый год так!

Я чуть не залепил себе ладонью в лобешник: ну, хорош!.. Конец июля, воскресенье. Тебе не стыдно?.. Юнга липовый! Как мог забыть об этом празднике?!

2

Скорее всего, нынешние мальчишки мечтают уже о чем-то ином. Моему поколению снилось море, и сны эти были вызваны, кроме прочего, недавней войной и громкой славой участвовавших в ней моряков. И тех, кто служил на кораблях. И — кто воевал в рядах морской пехоты, которую немцы называли «черная смерть». Не только из-за цвета бушлатов…

Несколько моих однокашников поступили в военно-морские училища, а мне дорога туда, оказалось, была заказана. На медицинской комиссии в военкомате выяснилось, что я дальтоник: плохо различаю цвета.

И вдруг спустя много лет журналистская судьба надо мной смилостивилась — долгонько мне пришлось ждать!

В 1999-м, когда мне было уже за шестьдесят, меня взяли на борт большого десантного корабля «Азов», которому вместе с четырьмя другими «десантниками» предстояло доставить в греческий порт, в Салоники, несколько сотен наших миротворцев и боевую технику. Оттуда, уже своим ходом, они должны были уйти в Косово.

Может, еще не забыли тот славный бросок, когда наши ребята взяли аэропорт в Приштине? Это были как раз они. Их везли.

То было тяжкое для России время, а для ее Военно-морского флота в определенном смысле — особенно. Наши корабли, считай, покинули мировой океан. Ушли из Средиземного моря, где долгие годы противостояли американскому господству.

Теперь во время перехода через Босфор самолеты с опознавательными знаками Штатов с оглушающим ревом проносились над «десантниками» из нашего каравана, едва не задевая верхушки надстроек и будто вдавливая корабли в чужую, негостеприимную воду.

Грузились мы в Агое под Туапсе, куда корабли пришли из «осажденного» тогда Севастополя, и прикомандированные к судовым командам офицеры, участники былых средиземноморских рейдов, скрипели зубами: попробовали бы «америкосы» позволить себе такое раньше!

У меня была отдельная каюта, и я для начала быстренько ознакомился с немалым числом книг, стоящих на полке над столом… Печальные то были, горькие книги!

О гибели русской морской славы.

Отягощенный новым знанием, спросил у командира нашего похода, контр-адмирала Васюкова:

— Чем, Владимир Львович, могу отблагодарить за столь комфортное жилище на «Азове»? На головном корабле. Как подставить «цивильное» свое, писательское плечо под нынешние военно-морские нужды?

Он сказал:

— Пожалуй, уже заметили, что основной состав команды — худосочные «птенчики». Разве можно их сравнить с «пассажирами» — повидавшими мир «контрактниками», нынешними «солдатами удачи». А новобранцы-матросики — жители сельской глубинки, родители которых не смогли «откосить» их от службы в армии. Да и родители-то — все больше матери-одиночки, похоронившие умерших от «самопала» мужей. Отсюда у сыновей не только никудышнее здоровье, но и дефицит общения. А значит, дефицит веры. Походите по кораблю, подольше поразговаривайте с командой… Сможете?

Не этим ли всю жизнь занимался?..

Только до той поры — на суше.

И неделю, пока шли до Салоник, я то простаивал с нашими «птенчиками», а то отводил душу с повидавшими мир «контрактниками» да офицерами из Севастополя, свято верившими: еще не вечер! Придут, придут времена, когда наши мальчики из морской авиации будут «опускать америкосов в их собственное дерьмо»!

На борту «Азова» был севастопольский батюшка Георгий Поляков: через несколько лет он подарит мне свою книгу «Военное священство России». А тогда всю неделю до Салоник он ежедневно крестил по два-три десятка хилых «птенчиков» и дюжих «миротворцев». Я помогал ему в роли пономаря.

Но «окрестили» и нас с ним. В Эгейском море дали выпить по стакану забортной воды и вручили по черной пилотке с тельником. Приняли в «морское братство».

Главный штурман ВМФ контр-адмирал Евгений Геннадиевич Бабинов, рядом с каютой которого находилась моя, вечером протянул мне «Устав корабельной службы» и нарочито серьезным тоном предложил: «Начните с дарственной надписи…»

Там под его автографом стояло: «Юнге Черноморского флота…»

Перед тем как занять свой высокий пост, контр-адмирал служил на подводных лодках, на Дальнем Востоке и на Севере, и это от него я впервые услышал о «количестве погружений», которое непременно должно быть равно «количеству всплытий»…

К несчастью, далеко не всегда так случается!

И одно ли это поджидает не только подводников — всех, связавших свою судьбу с морем?

3

Что ж, что тот наш «боевой поход» в Грецию был не таким дальним и не столь боевым.

Как весь русский флот начинался когда-то с «Азова», о чем свидетельствовали памятные доски, доставшиеся нашему «десантнику» от славных морских предшественников, так с того июльского рейда 1998-го года в Грецию началось медленное возрождение разгромленного «перестройкой» Военно-морского флота.

О самом походе не однажды пришлось потом написать, и всякий раз это было размышление уже на новом этапе быстротекущей действительности. Но и то чрезвычайное время, спрессованное жестким графиком и плотным общением не только с матросами, офицерами и командным составом нашего каравана, но и, так тогда получилось, с главкомом и с командующим Черноморского флота, — уже оно сделало из меня яростного болельщика за судьбу морского дела в России.

Наверное, так бывает: давние юношеские мечты не пропали даром. В урочный свой час подпитали вдруг зрелый, уже было подуставший опыт. Наполнили его силой молодого, не напрасно сбереженного вдохновения.

Отсюда и возникло во мне в центре Майкопа, на Пролетарской улице, это мальчишеское: «Чи-о?» Ведь будто снова побывал в гостях у наших морячков…

Разве — нет?!

Тогда, во время похода в Грецию, специально — порадовать майкопчан! — искал среди матросов черкеса и с помощью главного штурмана, нашел-таки, наконец: Руслан Тотлок служил младшим поваром камбуза на большом десантном корабле «Цезарь Куников».

Шутливо спросил его:

— Может, угостишь четлибжем, земляк?

Он понимающе рассмеялся:

— Макароны по-флотски не подойдут?

А тут, в Майкопе, вон их сколько, черкесов!..

Под российским андреевским флагом.

4

Хорошо помню, как дома тут же взялся названивать и адыгским друзьям, и русским коллегам: расскажите об Адмирале подробней!.. А нет ли его номера телефона?

Домашний телефон Тхагапсовых упрямо молчал. Дозвонился я на третий-четвертый день. Уже в будни.

Голос Адмирала был вежлив, но полон достоинства.

Конечно, найдет время повидаться. Жаль, что не завтра-послезавтра. Уезжает на несколько дней в аул.

Потом уехал я. На несколько месяцев. Тоже в аул. Только в очень большой. В Москву. Как называл ее мой старший друг Аскер Евтых, тосковавший в столице адыгский классик, уже в советское время невольно повторивший судьбу лишенного родины махаджира.

Потом…

Да мало ли, при сумасшедшем ритме «большого аула», причин отложить даже срочные дела. Не говоря о благих намерениях.

И в очередной раз опять вспомнил о Тхагапсове уже недавно, когда мне позвонил Тимур Барчо, сын старых майкопских друзей Кима и Галины. Оказалось, привез передачу от родителей. И приглашает на торжественный вечер, посвященный 95-летию ДОСААФ России. Смогу ли завтра прийти?

Он звонил из Москвы, а я как раз на родной Кубани подлечивался. В дружеском, гостеприимном Лабинске.

С невольной виной взялся объяснять, что при всем желании увидеться не смогу. Расспросил о прибаливающих родителях, поблагодарил за добрую память. Полюбопытствовал, конечно, как сам-то?.. При очень непростой в наше время «досаафовской» должности.

Тимур ответил с искренним прямодушием: давно бы не выдержал, сбежал. Если бы не помощь старших. Многое только благодаря им и держится. Если бы не авторитет таких ветеранов, как Тхагапсов…

Тимур еще не договорил, у меня вырвалось: как там Адмирал?

— Не только полон энергии. Он прямо-таки заряжен на помощь тому, кто в ней нуждается… да! — и в тоне у Барчо-младшего прорвалось прямо-таки восторженное почитание. — Между прочим, он книгу написал, представляете? Вам наверняка будет интересно…

5

Как в воду глядел. Еще бы не интересно!

Еще из Лабинска я позвонил в Майкоп поэту Давлету Чамокову, попросил:

— Будешь передавать мне в Отрадную свой новый сборник, прибавь к нему, пожалуйста, книгу адмирала Тхагапсова. Будь другом, поищи по магазинам, она год назад вышла.

— Считай, она уже у тебя, — в полунасмешливой своей манере заверил

Давлет. — У нас с Меджидом не только добрые отношения. Я его дальний родственник…

Укорил его:

— Что ж ты молчал?!

Он опять с нарочитым спокойствием произнес:

— Я это должен был афишировать? А ты не спросил.

Ждал с нетерпением. Но вот они, наконец, передо мной: привезенные женой из ее родного Майкопа книги.

На обложке книги адмирала Тхагапсова — поверхность неспокойного моря с передней половиной небольшого эсминца справа. А слева, на берегу, — явно железобетонный, серого цвета памятник моряку с автоматом в руках. Над ним бело-голубой андреевский флаг с косым крестом, а над флагом — такое же белое полотнище с советской символикой. И красная звезда. И былая «сладкая парочка»: серп и молот. А название, название… По нашим-то либеральным временам — ну, уж такое незаманчивое: «На службе Отечеству». Посередине первой страницы — набранная крупным курсивом надпись: «Посвящаю ветеранам Армии и Флота, стоящим на страже интересов Отечества — России».

Ох, эти старые служаки! Но почему же не выпустил книгу из рук, пока не дочитал до конца?! Долго размышлял потом: может, это хитрованский прием? Или все-таки — цельность натуры, уцелевшая вопреки всем нашим общественным передрягам? Вместе с нерастраченной романтикой, которую так и не смогли остудить ни пронизывающие ветры северных морей, ни — самого Ледовитого океана.

После краткого авторского вступления следует предисловие «Россия и Флот» с эпиграфом «от адмирала Нахимова»: «У моряка нет трудного или легкого пути, есть один — славный путь».

С первых же страниц своего документального повествования Адмирал поднял его на такую нравственную высоту, что пришлось чуть ли не с восхищением подумать: да что же это?.. Переложение кодекса чести черкеса, «Адыгэхабзе», на сдержанный и временами строгий язык морского офицера? С его удивительной, суровой жизнью, несгибаемым стержнем которой, и в самом деле, является не только полузабытая нынче сыновья верность долгу перед Отечеством. Основой этой жизни стала та самая высокая «человечность», выше которой нет ничего в моральном законе горца.

Хорошо понимаю, что этому суждению можно и не поверить. Но какая трогательная нежность, какое большое и чуткое сердце скрыто за скупыми, бесхитростно выстроенными строками книги «На службе Отечеству»!

Коли считается, что сибирские холода вымораживают все дурное и делают человека чище, то что говорить о Заполярье?! Где по-особому думается о теплой и зеленой малой родине. Об Адыгее. Где выше цена всему главному — твердому слову, верному товариществу, любви.

6

Может быть, еще и потому задержалось в моей руке документальное повествование Адмирала, что нить от него протянулась к другой дорогой мне книге — «Северному дневнику» Юрия Казакова. Уже дома, в Москве почти первым делом нашел книжку Юрия Павловича, которую он подарил мне поздней осенью 1973 года в теплой почти в любое время Гагре…

Последняя глава «Северного дневника» называется «И родился я на Новой земле. (Тыко Вылка)». Близко знавшим Казакова ведомо и то, что до конца жизни тема Великого ненца оставалась заботой, тревогой, болью писателя.

Сколько сил пришлось ему потратить на то, чтобы в Архангельске, на Беломорье и в Арктике собрать живые свидетельства об уникальной биографии этого новоземельца: художника, сказителя, собрата-писателя, которого «всесоюзный староста» Михаил Иванович Калинин назвал когда-то «президентом Новой земли».

Общий наш с Казаковым друг писатель Юрий Пахомов, волею обстоятельств ставший у Юрия Павловича «семейным доктором», рассказывал, как тот однажды срочно вызвал его из Москвы на свою дачу в Абрамцево.

— Что случилось? — с порога спросил Пахомов.

— А ты сравни! — выкрикнул Казаков, протягивая ему два варианта сценария о Тыко Вылке. Свой, авторский. И — усеченный, изрезанный: режиссерский. По которому в конце концов и был снят фильм.

— Сперва, может, чаем угостишь? — попробовал успокоить его «семейный доктор».

И с болью, на грани срыва, последовало категоричное:

— Нет, ты сначала сравни!

Из дня нынешнего еще ясней видится: каким мог бы стать такой фильм!

Или все в руке Божьей и всему свое время?..

Разве это не прямая перекличка сквозь пространство и время, вчитайтесь!

1972 год. Юрий Казаков. «Северный дневник»: «Вылка не был горд, он был добросердечен и храбр, он был Учитель. Он учил не только ненцев, но и русских, он говорил: не бойтесь жить, в жизни есть высокий смысл и радость, жизнь трудна, но и прекрасна, будьте мужественными и терпеливыми, когда вам трудно.

Невелика, может быть, мудрость в его поучениях, но необходимо помнить, что говорил он это не в ресторанах под сакраментальное «прошу наполнить бокалы!» и не в уютных гостиных, не обеспеченным людям, которым не так много храбрости нужно было, чтобы жить — говорил он это своему бедному народу, в заваленных по крышу снегом избушках, в чумах, долгими полярными ночами, под визг и вой метелей — и многих своим участием, своим словом спасал не только от отчаяния, но и от смерти...

…Живи он не там, а в каком-нибудь ином месте, кто знает, не имели бы мы теперь в его лице еще одного святого? Или национального гения, какого норвежцы имеют в лице Фритьофа Нансена?»

Сравниваю с тем, что написал в 2015 году Меджид Тхагапсов в своей книге. Главка так и называется: «О "президенте Новой земли"». Приведу отрывок из нее:

«Рассказывая об участии в ядерных испытаниях на Новоземельском полигоне, нельзя обойти вниманием знакомство с легендарной личностью, «президентом Новой земли» — Ильей Константиновичем Вылкой, художником, сказителем, одним из зачинателей ненецкой литературы...

...Как я уже писал, в Лагерном мне довелось побывать, выполняя задание командования по эвакуации ненецких семей на Большую землю. Поселок ненцы покидали с тяжелым чувством скорби о родной земле. Многие плакали. Даже собаки хотели остаться: те, которым удавалось освободиться от привязи на корабле, бросались с борта и плыли к родному берегу.

Пока личный состав помогал грузиться жителям поселка, я и мой заместитель, капитан-лейтенант Иван Петрович Катровский, пошли знакомиться с покидаемым поселком Лагерным и забрели в местную школу. Всюду были следы заброшенности, ветер хлопал ставнями окон и дверьми, в помещениях летали листы бумаги, только парты и столы еще твердо стояли на своих местах. В коридоре мы остановились у стенгазеты, которая целиком была посвящена 70-летию со дня рождения Ильи Константиновича Вылки. Я снял одну из фотографий, где он сидит за рабочим столом у себя в кабинете. Этот снимок хранится у меня и сейчас. Позже в разные годы я много прочел о Новой земле и ее «президенте» Тыко Вылке…

Прожив долгие годы в Заполярье, можно понять, с каким чувством покидали обжитые места Новой земли ее коренные жители. Сейчас трудно предполагать, но тоска по родине, видимо, ускорила уход из жизни знаменитого ненца, бесспорно, мужественного человека — Тыко Вылки. Только такие люди могли жить в дружбе с суровой природой. Умер Илья Константинович 28 сентября 1960 года. Расул Гамзатов писал: «Когда тебя спрашивают, кто ты такой, можно предъявить документы, паспорт, в котором содержатся все основные данные. Если же спросить у народа, кто он такой, то народ, как документ, предъявляет своего ученого, художника, писателя, композитора, политического деятеля, полководца. Для ненцев таким человеком был Тыко Вылка. Он был для них ВСЕМ».

Отчего-то кажется, что над этими строчками адмирал Тхагапсов, старый служака, просто не мог не уронить слезу. Такую же тайную, как его секретная служба на Новой земле.

Или же вытер глаза двумя страничками раньше? Когда написал первые строчки биографии Великого ненца: «Родился Вылка 12 февраля 1886 года в становище Белушья губа на Новой земле в семье охотника. Новорожденный получил ласковое имя Тыко, что в переводе с ненецкого означает «олененок»…

Как мне хотелось обо всем этом с Адмиралом поговорить! Для начала — хотя бы по телефону.

И почему Давлет не положил в подписанный мне Тхагапсовым экземпляр книги номер его мобильника!.. Небось опять скажет: а ты не просил.

7

Но Давлет, когда я позвонил ему, сказал вдруг иное:

— Похоронили вчера Адмирала!.. Что случилось?.. Да в том-то и дело — вроде бы ничего такого. Перед днем Советской Армии пригласили, как всегда, в администрацию города. Говорят, успел даже речь произнести. А сел на место, и — все! Отлетела душа…

Давно я не испытывал такого внезапного чувства горькой вины…

Книгу мне он подписал еще 20 января. Дня через три-четыре она была у меня в станице. Еще через несколько дней позвонил Тимуру Барчо. Поблагодарил: книга удивительная, молодец, что сообщил о ней. А то бы так и не знал! Передай, пожалуйста, Адмиралу, что из Москвы ему тут же позвоню.

Предотъездные хлопоты. Хлопоты по приезде…

Снегу навалило как никогда. Хорошо, что старую пластиковую лопату предусмотрительно под крыльцом припрятал, а то бы не пробрался к сараю за остальным зимним «инвентарем». Пока откопался…

Или все готовился в душе к важному для себя разговору? Оно ведь как у нашего брата, у литератора: всякое лыко — в строку. Какие у меня уже начали складываться сюжеты! С какими неповторимыми, почерпнутыми уже из книги Адмирала деталями… Но так ли просто сдержанному и мудрому его повествованию соответствовать?!

Или и это — не оправдание?!

Нынче мир, как, может быть, никогда, прямо-таки ощутимо заряжен болями и тревогами. Показалось, почувствовал теперь, что их вдруг сделалось больше: не стало одного из тех, кто мужественно, без оглядки брал на себя и общие заботы и — общую боль.

Знаменитое адыгское «зиусхан»? «Беру твою боль»…

А что, если благодаря этому в человеке и жив пока раздираемый неразрешимыми противоречиями «большой дунэй» — белый свет?

И правда, не знал, куда деть себя: взялся вновь листать книгу Меджида.

«Не останешься сиротой! — сказал ей мысленно. — Такие, как ты — не остаются!»

Вроде бы «малохудожественные» строчки из «Правил поведения руководителя», завещанные успевшей к 60-70 годам поумнеть, подобреть, «очеловечиться» советской эпохой: «Не дави указаниями, а возбуждай интерес к делу. Всегда благодари подчиненных за хорошо выполненную работу. Если твое распоряжение оказалось ошибочным, признай это и отмени его. Имей бесконечное терпение. Будь справедлив, особенно к подчиненным. Не бойся, если твой подчиненный способней тебя, гордись им и помогай в продвижении по службе».

М-да, грустно подумал. Чуть-чуть не похоже на известное в наших северо-кавказских краях: «Будь первым за моим плечом!»

Или это оно и есть?!

Опять вчитался в немногословный рассказ Адмирала о «втором этапе» Первого съезда адыгского народа: «Он прошел под лозунгом «Основа согласия — паритет». Будучи приглашенным на это мероприятие, я познакомился со многими людьми и стал свидетелем множества выступлений. В основном они были конструктивными и носили позитивный характер, но некоторые горячие головы предлагали создать отдельные национальные силовые структуры, не задумываясь о возможных последствиях. Я посчитал необходимым выступить против сепаратистских призывов и поддержал предложение о паритетном представительстве в структурах формируемой власти, основанном только на взаимном согласии и доверии народов».

Предельно скуп этот текст о «втором этапе», который осенью рокового для России 1991 года состоялся лишь спустя месяц после «первого этапа». В Майкопе тогда собрались не только представители братских республик — Кабардино-Балкарии и Карачаево-Черкесии. На него съехались со всего мира представители многочисленной адыгской диаспоры.

Может, то было знакомое Адмиралу по испытаниям на Новой земле объединение в «критическую» массу, которая и вызывает беспощадный взрыв?

Хорошо помню то время в Адыгее. После бурного собрания, поздним вечером, хорошо знакомые ровесники взялись подвезти меня до дома. За разговором я не назвал адреса, а только указывал:

— Прямо по Советской… теперь налево… опять налево. Тут — стоп!

Сидевший за рулем, отчего-то посмеиваясь, спросил:

— Может, назовешь номер дома?

И сидевшие со мной рядом в салоне понимающе поддакнули:

— Да-да, вдруг придется заехать за тобой совсем поздно ночью!

Кто-то сказал:

— Видели на вашем углу т о т с а м ы й контейнер?.. Это — рядом.

По Майкопу тогда потихоньку полз обывательский слушок: большие железнодорожные контейнеры стоят по городу тут и там. Неизвестно, кто и зачем их перед дворами оставил. Но то, что в них — оружие, это точно.

То был пик охватившей Северный Кавказ эйфории сепаратизма. И куда опасней прямодушных, а то и по-рыцарски искренних «горячих голов», были подливавшие масла в огонь холодные, расчетливые двурушники.

Подумаешь иногда: великое горе — гибель в Грозном Майкопской бригады.

Но было бы куда горше, если бы она погибла дома…

Господь не допустил?

Стараниями старших, хвативших много лиха и всякого на своем веку повидавших, умудренных печальным опытом.

Таких, старших, как «северный черкес», контр-адмирал Меджид Тхагапсов.

8

Мучимый весь день невольной виной и грустными мыслями, вечером позвонил старому другу Юре Пахомову. Тому самому «семейному доктору» писателя Юрия Павловича Казакова.

Придется кое-что о Пахомове рассказать.

Не только с ним одногодки, еще и земляки, он — бывший краснодарец…

Если бы не мой дальтонизм, могли бы оказаться на одном курсе Военно-морской медицинской академии в Ленинграде.

Неизвестно, как бы судьба, окончи я тоже эту академию, распорядилась мной. Его она для начала отправила медиком на подлодки Северного флота. В Северо-Двинск. Под Архангельск.

Там-то морской офицер, начавший «марать бумагу», впервые увидал приехавшего в очередной раз в Архангельск Юрия Казакова, успевшего к тому времени стать не только известным писателем, но самым ярким певцом Севера. На одной из литературных вечеринок набрался смелости попросить у преуспевающего тезки домашний адрес. Чтобы прислать первые свои литературные опыты.

И прислал их уже из другой части света.

Боевую карьеру Пахомов закончил полковником медицинской службы в должности главного эпидемиолога Военно-Морского Флота СССР. И чуть ли не все, в которых так или иначе участвовала страна, тяжкие «эпидемии» мирового океанского побережья оставили у него на груди боевые награды: за Вьетнам, за Эфиопию,

за Сомали.

Но самыми «горячими точками» на протяжении долгих лет для Юры так и остались точки в конце литературных произведений. Другой раз думаешь: как только успевал?

После первой, «по молодости» написанной повести «К оружию, эскулапы!» последовали зрелые, крепкие романы «После шторма», «Введенский канал»,

«В поисках двойника». Многочисленные мастерские рассказы. И как дань уважения Учителю — посвященный Казакову «Тесть приехал». По которому режиссер Марлен Хуциев снял известный фильм «Послесловие».

Познакомились мы с Пахомовым и подружились уже в зрелые наши годы, в середине семидесятых, сведенные горькой судьбой Юрия Павловича. И как бы уже справкой о «проверке на прочность» общих симпатий и антипатий стала для нас поездка на Белое море, на первые «Казаковские чтения». Назывались они «Поедемте в Лопшеньгу». По имени одного из последних рассказов Юрия Павловича. Написанного как раз о жителях славной рыбацкой деревеньки, в которой стоит на берегу прочная старая изба: нынче уже — с памятной доской в честь живавшего в ней некогда Казакова…

И все-таки Юра Пахомов оставался для меня, штатского штафирки, больше морским, нежели литературным авторитетом…

Может быть, потому что его юношеские мечты не только сбылись — сбылись почти сказочно. А мои — нет.

После общей нашей поездки я даже собирался написать об этом то ли рассказ, то ли очерк под условным названием «Между Белым и Черным». И снова теперь о своем замысле вспомнил, когда в последнее свое погружение, из которого не бывает возврата, ушел адмирал-адыг.

Запоздало принятый мной в наше литературно-морское братство.

То что на протяжении этого маленького своего повествования о нем предпочел не называть его по отчеству — искренняя, уважительная дань горской традиции. Майкопские земляки поймут.

9

И вот позвонил вечером Пахомову, первым делом спросил, есть ли у него пяток минут. И полчаса потом, а то больше горячо и сбивчиво пытался объяснить московскому другу то, до чего и сам заодно, в течение нашего разговора с ним, мучительно пытался дойти…

До чего прорывался мысленно, как через шторм и туман.

И в самом деле: разве такие, как Адмирал, личности не восполняют тот самый «дефицит общения», которого лишены не только все живущие в сельской глубинке, но еще больше — в «большом ауле», в Москве? Прямого, как шпага, умного и честного общения, которое нынче подменено бесконечными бездарными сериалами и дурно пахнущими телешоу… И разве вместе с «дефицитом общения» огонь и воду прошедшие, из поколения Адмирала, люди не восполняют также самый трагический нынче в государстве «дефицит» — дефицит веры в Отечество?

— Ты сказал, что вгорячах начал об Адмирале писать… Как хочешь назвать свою работу? — спросил Пахомов.

— Пока «Северный черкес»…

— Тогда уж назови… «полярный». Либо — «арктический». Это все-таки разные вещи: Север и Арктика. Ты — про Новую землю. Я там хоронил друга. Из экипажа подлодки.

— А ты не мог тогда слышать об Адмирале?.. Тогда он, правда — «каплей». Капитан-лейтенант Тхагапсов…

— Я понял, что он был «секретчик», — сказал Юра. — А это такие, брат, люди, что услышишь о них только тогда, когда они сами этого захотят. Но фамилия… фамилия вроде знакомая. А что совершенно точно — так это то, что на офицеров… выходцев с Северного Кавказа… можно было всегда положиться. То, что для них «умри, но сделай» — это факт…

— А теперь вот и умер, видишь.

И он подхватил:

— Как раз потому, что занят был неподъемным делом!.. По нашим временам. Как ты говоришь? Пришел к отцам города… Накануне Дня Военно-Морского флота. Сказал слово…

Переспрашивал об этом уже в третий, а то и четвертый раз, и я опять неопределенно сказал: передали, что-то, мол, вроде этого.

Голос у моего старого товарища переменился. В нем послышалась строгость, окрашенная чуть ли не мечтательностью:

— Пришел. Доложил: «Честь имею!» И умер… Что может быть достойней?

10

Утром Пахомов позвонил сам:

— Назови все-таки «Арктический черкес». Сложней для уха, согласен, но в этом больше морской точности. Больше стратегической истины. И жесткой правды. Которая сейчас снова стала доходить, наконец, до наших верхов.

— Ты старше меня на четыре месяца, — сказал ему. — А я — лицо кавказской национальности. Слово старшего для меня — закон. К тому же ты — полковник медицинской службы Военно-Морского флота. А я всего-навсего — юнга. Уже поправил. Уже не «Северный черкес», а «Арктический».

Пахомов ушел со связи, а я опять вернулся мыслями к «адмиральской» книге Меджида.

Иногда меня упрекают, подумал, что в документальных моих романах слишком много героев… В этом смысле Адмирал — рекордсмен. Сколько названо флотских сослуживцев!.. Сколько земляков и соратников в Адыгее!

Когда натыкался на хорошо знакомую фамилию, и впрямь радовался. О Хутызе Азмете Консаовиче, председателе республиканской организации ветеранов МВД: «Интернационалист. Верный друг и товарищ». Как не поверить?.. Несколько лет назад разыскал его в Майкопе, чтобы передать «личный привет» от генерал-полковника Шилова, уже много лет возглавляющего ветеранскую организацию «Внутренних войск и МВД Российской Федерации».

А мои друзья и соратники помнят его еще старшим лейтенантом, когда он наводил порядок на нашей непокорной «Западно-Сибирской Сечи» — ударной комсомольской стройке Запсиба. Как все-таки, и действительно, это славно: что есть люди, которые с годами не меняются, а только набирают порядочности и мужества!

Еще один из героев книги «На службе Отечеству»: « Шовгенов Казбек Абдулахович. Капитан первого ранга, опытный моряк. Родился в ауле Мамхег … с 1982 года — старший советник командующего военно-морской базой Сирии в Тартусе. Участвовал в боевых действиях в Арабо-израильской войне. С 1985 года командовал учебным отрядом Черноморского Флота… Сыновья пошли по его стопам: старший, Роман — капитан 2 ранга, младший Аскер — капитан 3 ранга…» Уже — династия!

А вот еще один Казбек. На этот раз — сухопутный. Директор педагогического колледжа Казбек Гучипсович Ачмиз: когда проходила общественная конференция на тему «Правда о Второй мировой войне» «поставил под ружье» практически всех своих молодых воспитанников…

С Казбеком Ачмизом нет-нет, да перезваниваемся.

Как-то позвонил мне домой, в Москву, когда в газете «Советская Адыгея» вышел мой очерк «Доброе имя, или Благодарное слово черкешенкам». Похвалил и задал вопрос: а не стоит ли от автора ожидать такого же проникновенного слова о героических адыгских мужчинах?

Что, дорогой друг Казбек, может, к этому я как раз и приступил?

Предполагал, правда, сделать несколько иначе… Когда в книге «На службе Отечеству» прочитал сдержанную, суховатую фразу. «После избрания президентом Адыгеи Хазрета Меджидовича Совмена в 2002 году я был назначен на должность советника, а затем помощника Президента Республики Адыгея — председателя Комиссии по правам человека при президенте».

Тут же увиделось, что за этими скупыми строчками скрыто. Как интересно было общаться между собой двум «северным волкам», наверняка понимавшим друг дружку с полуслова: испытавшему силу шторма в полярном море Меджиду и столько перемен судьбы вынесшему в ледяных краях, но узнавшему в конце концов, что такое фарт, золотопромышленнику Хазрету…

Я даже представил себе фантастическую картину: в одной кампании с ними, хорошо знающими цену мудрой книге, сидит Аскер Евтых. Писатель, в силу разных причин не так много тепла получивший на своей жаркой родине. Но всегда о ней помнивший, переживающий все ее невзгоды и радости. Как-то сказал мне: недавно узнал, что на Колыме, на крайнем севере, есть поселок с редкостным названием «Адыг-Аллах». Не слышал ли я об этом дальнем, на краю света, поселке? Не знаю о нем хоть что-нибудь?..

Нашел кого спросить, ай!

А этих двух, президента с помощником, прошедших, как любят говорить в наших краях, «Крым и Рим», этот вопрос наверняка не застал бы врасплох…

Тогда, дорогой Казбек, я подумал: вот они!.. Те трое, о ком стоило бы в первую очередь написать, чтобы исполнить твое братское пожелание.

И вот как распорядилась судьба.

Неожиданно для себя начал не со старшего... С горечью в опечаленной душе — с незабвенного адыгского Адмирала.

Государственный секретарь МИД Украины Андрей Заяц поставил Россию по уровню безопасности для сограждан в один ряд с Сирией и Сомали.

"В очередной раз просим украинцев не ехать в опасные страны: Ливию, Сирию, Йемен, Сомали, Россию. Наши консулы там очень ограничены в возможностях помочь, хоть и делают невозможное, как в этом ливийском случае", — написал Заяц в воскресенье в Twitter, комментируя освобождение украинского врача в Ливии.

Ранее посольство Украины в Тунисе сообщило, что в Ливии из плена вооруженной группировки освободили украинского доктора. В дипучреждении заявили, что этого удалось достичь "благодаря договоренностям, достигнутым украинскими дипломатами во время переговоров с вождями местных племен". Посольство призвало всех граждан страны, находящихся в Ливии, немедленно покинуть ее территорию, поскольку урегулирование таких вопросов крайне проблематично.

Ведомство уже неоднократно советовало соотечественникам оценивать риски при планировании поездок в Россию. Во внешнеполитическом ведомстве заявляют, что правоохранительные органы страны негуманно относятся к украинцам.

«Сделаем Египет снова великим»: зачем Каиру столько оружия

Россия заняла лидирующее положение на египетском рынке вооружений

Амалия Затари

В последние годы Египет радикально увеличил свой военный потенциал. Каир не ограничивается одним поставщиком и закупает вооружения как у США и Франции, так и у России и Китая. Однако после «арабской весны» лидирующее место на египетском рынке вооружений заняла РФ, потеснившая на этой позиции США. Сближение Египта с Россией может изменить геополитическую ситуацию в регионе, считают эксперты.

В течение последнего десятилетия Египет, несмотря на экономический упадок, потерю регионального влияния и отсутствие внешних врагов, усиленно инвестирует деньги в свою армию. Наращивание военного потенциала Египта значительно увеличилось после 2013 года, когда к власти в стране пришел Абдель-Фаттах ас-Сиси, отмечает в своей статье военный историк Иерусалимского института стратегических исследований Ягиль Хенкин.

Военные закупки

Именно на период президентства ас-Сиси приходится большинство дорогостоящих покупок Египта. Так, с 2010 года Каир приобрел 387 американских танков M1 Abrams: к 2016 году на вооружении египетской армии состояло уже 1360 этих боевых машин, что, например, почти в три раза больше предполагаемого регулярного (не резервного) танкового арсенала армии обороны Израиля (ЦАХАЛ).

Также Египет приобрел у США 762 колесных бронемашины с усиленной противоминной защитой (MRAP), которые успешно показали себя в боях в Афганистане и Ираке, а также использовались для борьбы с ячейками террористической организации «Исламское государство» (ИГ, запрещена в России) на Синайском полуострове.

Кроме того, Египет активно развивает и военное сотрудничество с Россией. В 2015 году Каир заключил с Москвой сделку на сумму $1 млрд на покупку российских систем ПВО С-300ВМ «Антей-2500» (SA-23 Gladiator — по классификации НАТО). Другая сделка, на покупку 50 многоцелевых истребителей четвертого поколения МиГ-29, как ожидается, завершится в 2020 году.

В 2014 году Египет подписал контракт на $1 млрд с Францией на строительство четырех корветов типа Gowind-2500.

Наиболее заметным военным приобретением Египта стали два французских вертолетоносца типа «Мистраль» весом 21 тыс. тонн. Изначально эти корабли предназначались для России, но сделка была заморожена из-за ситуации в Крыму. В результате египтяне купили их за $1,06 млрд (Россия была готова заплатить $1,53 млрд).

Опасения Израиля

«Это действительно выгодная цена, если закрыть глаза на то, что Египет испытывает финансовые трудности, или то, что это крупнейшие корабли такого рода на Ближнем Востоке и в Африке. До этой сделки никто не думал, что Египет нуждается в таких кораблях», — пишет Ягиль Хенкин.

В египетском флоте поясняли, что корабли будут использоваться для обеспечения охраны газовых месторождений и для борьбы с терроризмом. Хенкин назвал это решение «удивительным», потому что оно радикально отличается от концепции охраны газовых месторождений, например, в Израиле, где их защищают катера и системы ПРО, а не разведывательные вертолеты, «прилетающие с вертолетоносцев, которые могут перевозить сотни солдат и высаживать их на вражеских берегах».

Приобретение Египтом морских и воздушных судов также исключает то, что страна готовится к сценарию городского восстания.

Для их пресечения, по мнению исследователя, было бы логичнее инвестировать в БПЛА и бронированные легкие транспортные средства, а не в корветы и вертолетоносцы.

Эксперт также отмечает, что Египет уже более 35 лет не ощущает на себе агрессии со стороны «естественного врага» арабских стран — Израиля. Мирный договор между Каиром и Тель-Авивом был подписан в 1979 году в США. За мирное соглашение с еврейским государством Египет раскритиковали в арабском мире. Документ подорвал региональный статус Египта и его экономическое положение (во многом это было обусловлено отсутствием в стране крупных запасов нефти), пишет эксперт. Вместе с тем соглашение оказалось стабильным, и, несмотря на обострения отношений (например, во время нападения Израиля на ядерный реактор в Ираке в 1981 году, второй палестинской интифады и в период правления в Египте «Братьев-мусульман» (организация запрещена в России)), так и не было отменено.

Несмотря на это, в Израиле опасаются, что наращивание военной мощи Египта со временем может положить конец его холодному миру с Израилем. Однако, по мнению Хенкина, это надуманный сценарий:

«Конечно, у Израиля есть законный страх, что некоторые в Египте по-прежнему воспринимают его как врага.

Я понимаю, почему у Израиля есть страх в отношении некоторых египетских военных закупок, но не думаю, что у египтян есть какие-то планы на конфликт с Израилем», — пишет он.

Внешние угрозы

«Египет никогда не переставал считать себя важной страной. Нынешняя значительная военная мощь Египта в определенной степени проистекает из этого самоощущения», — говорит эксперт. С ним согласен Офир Винтер, научный сотрудник израильского Института исследований национальной безопасности. По его мнению, за счет военных закупок Египет хочет стать «ведущей силой в арабском мире».

«Другое объяснение [усиления армии Египта], которое я слышал, — это необходимость повысить имидж египетского режима — «сделать Египет снова великим», — заявил он изданию Defense News, переиначив предвыборный слоган президента США Дональда Трампа.

По мнению Хенкина, купленные у Франции вертолетоносцы предназначены для того, чтобы позволить Египту быстро развертывать свои силы в регионе Персидского залива, так как в настоящее время вооруженные силы страны не способны к быстрому развертыванию ни на море, ни в воздухе.

В отличие от израильского исследователя, программный координатор Российского совета по международным делам (РСМД) Руслан Мамедов считает, что в регионе существует достаточно угроз, на которые Египту приходится отвечать.

Помимо террористических группировок на Синайском полуострове, Каир также видит для себя угрозы с запада (Ливия) и с юга (Судан и Эфиопия).

«Отдельно стоит вопрос об обеспечении безопасности будущей добычи и доставки египетских месторождений, а также безопасности судоходства в Суэцком канале и Аденском заливе, учитывая ситуацию в Йемене и Сомали. Все это требует постоянного внимания», — добавил он в разговоре с «Газетой.Ru».

Разочарование в США

Что касается стран арабского мира, Египет традиционно считался государством с наиболее боеспособной армией и относительно современным вооружением, говорит Мамедов. «В последние годы Египет активно закупает вооружения, диверсифицируя поставки и не опираясь только на одного из партнеров по ВТС. Так, например, Египет приобретает французские, американские, российские вооружения и технику», — отметил он.

Об этом также говорит Хенкин. По его мнению, Египет не хочет быть обязанным ни одному поставщику, поэтому приобретает широкий ассортимент оружия как у США и Франции, так и у Китая и России. Вместе с тем он отметил, что соглашение, разрешающее российским ВВС использовать египетские базы и воздушное пространство, которые Каир и Москва подписали в конце 2017 года, может иметь огромные геополитические последствия для региона.

У Египта всегда была очень диверсифицированная политика в области военных закупок, но в последнее время на египетском рынке вооружений Россия заняла лидирующее положение, сказал «Газете.Ru» заместитель директора Центра анализа стратегий и технологий (ЦАСТ) Константин Макиенко.

По его словам, присутствие России на этом рынке резко повысилось после «арабской весны».

«Во время «арабской весны» и конкретного внутриполитического кризиса в Египте США просто-напросто сдали своего верного союзника [бывшего президента Египта] Хосни Мубарака. Следствием этого разочарования Египта в США стала переориентация закупок с американского вооружения на российское», — пояснил эксперт.

Наращивание закупок вооружений началось еще в последние годы президентства Мубарака, а при ас-Сиси они выросли радикально, отмечает Макиенко. По его оценкам, сейчас Египет получает российские вооружения на сумму около $1 млрд в год, а в некоторые годы — на сумму ближе к $2 млрд. «По стоимости, я думаю, мы обошли американцев, но по сегментам [рынка вооружений] мы разведены», — добавил собеседник «Газеты.Ru».

27-й конвойный отряд кораблей ВМС НОАК завершил визит в Алжир

Завершив четырехдневный визит, 27-й конвойный отряд кораблей ВМС НОАК вышел из порта Алжира.

Ракетный эсминец "Хайкоу", фрегат "Юэян" и судно обеспечения "Цинхайху" завершили выполнение задач по конвоированию судов в Аденском заливе в Сомали и отбыли с визитами в другие страны. После выхода из Алжира, отряд посетит Тунис.

По информации Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ) в период с 2 июля по 19 декабря 2017 года в 16-ти штатах Нигерии зарегистрирован 341 случай, подозрительный на заболевание желтой лихорадкой, из которых 45 завершились летальным исходом.

В структуре больных преобладают молодые люди до 20-ти лет, составляющие 65,9%.

Диагностические исследования проводятся в 5-ти лабораториях страны. Вместе с тем, на указанную дату подтверждено в региональной лаборатории ВОЗ (Институт Пастера, г. Даккар) только 32 пробы материала от больных, проживающих в 6-ти штатах: Кано, Кебби, Коги, Квара, Насарава и Замфара.

Для помощи местным органам здравоохранения, осенью 2017 года ВОЗ направляла группы специалистов в целях оценки ситуации, обучения медицинских работников и сотрудников лабораторий на местах.

Отмечено, что причиной ухудшения ситуации по желтой лихорадке стало снижение уровней охвата иммунизации населения против этой инфекции (проводится с 2004 года) и недостаточная борьба с комарами – переносчиками заболевания.

В настоящее время ВОЗ оценивает ситуацию в Нигерии как имеющую высокие риски к распространению на национальном уровне, умеренные – для приграничных государств, низкие – для всего мира, не препятствующие международным поездкам и торговле.

Роспотребнадзор обращает внимание граждан и просит учитывать данную информацию при планировании поездок.

Справочно:

Желтая лихорадка – это опасная инфекционная природно-очаговая болезнь, распространяющаяся через укусы комаров в странах с жарким влажным климатом.

Эндемичными по желтой лихорадке являются территории 32 стран Африки и 12 стран Южной Америки (Ангола, Бенин, Буркина-Фасо, Бурунди, Габон, Гамбия, Гана, Гвинея, Гвинея-Бисау, Демократическая республика Конго, Камерун, Кения, Конго, Кот-д’Ивуар, Либерия, Мавритания, Мали, Нигер, Нигерия, Руанда, Сан-Томе и Принсипи, Сенегал, Сомали, Судан, Сьерра-Леоне, Танзания, Того, Уганда, Центрально-Африканская республика, Чад, Экваториальная Гвинея и Эфиопия; Боливия, Бразилия, Венесуэла, Гайана, Гвиана Французская, Колумбия, Панама, Перу, Сент-Винсент и Гренадины, Суринам, Тринидад и Тобаго, и Эквадор).

При выезде в страны Южно-Американского и Африканского континентов, где требуется обязательное проведение профилактических прививок, являющихся единственной мерой предупреждения этого опасного заболевания, необходимо получить однократную прививку, которая проводится не позднее, чем за 10 дней до выезда. Иммунитет после прививки сохраняется пожизненно.

Госдепартамент США включил Россию в группу стран, поездки в которые американцы должны рассматривать с особой осторожностью.

В среду американское внешнеполитическое ведомство опубликовало на своем сайте интерактивную карту, на которой все страны мира разделены на четыре категории. Россия включена в третью категорию стран, поездки в которые "рекомендуется пересмотреть".

В пояснении написано, что гражданам США предлагается "избегать поездок туда в связи с серьезными рисками в плане безопасности". Уточняется, что "условия в любой из этих стран могут измениться в любое время".

При этом, в отношении России, как и ряда других стран, попавших в данную категорию, указывается, что там есть "особо опасные районы".

Согласно информации госдепартамента, в страны первой категории американцы могут ездить, соблюдая обычные меры безопасности. Во второй "корзине" собраны государства, где, по мнению властей США, требуется "повышенная осторожность".

В четвертую группу включены страны, куда американским гражданам ездить вообще не рекомендуется.

В ходе специального брифинга для журналистов и.о заместителя помощника госсекретаря Мишель Бернье-Тот не смогла уточнить, сколько именно стран включено в каждую из категорий. Однако, по ее словам, в четвертую — самую опасную — группу вошли более десяти государств. В частности, это Афганистан, ЦАР, Ирак, Иран, Ливия, Мали, Ливия, КНДР, Сомали, Южный Судан, Сирия, Йемен.

Журналисты обратили внимание на то, что в данную категорию не включена Куба. Журналисты неоднократно спрашивали у Бернье-Тот, означает ли это, что, по мнению Вашингтона, ситуация там улучшилась. Однако представитель госдепа уходила от прямого ответа. В частности, она сказала, что "мы очень тщательно изучаем мнения наших экспертов, и по Кубе на данный момент пришли к такому выводу".

Также Бернье-Тот подчеркнула, что в отношении Кубы, как и других стран, будут и впредь выпускаться специальные рекомендации госдепартамента, в которых будет содержаться обновленная информация.

Также она уточнила, что решения по странам, попавшим в третью и четвертую категории будут "пересматриваться каждые шесть месяцев или быстрее, если того потребует ситуация".

Министерство внутренней безопасности (МВБ) США создало "группу кризисного реагирования" в связи с миграционным указом американского президента Дональда Трампа, пишет издание Politico.

"Группа кризисного реагированиях (CAT) является механизмом обеспечения эффективной координации и коммуникаций во время мероприятий и событий, в которые вовлечены многочисленные усилия по реагированию на федеральном уровне, уровне штата, местном уровне, а также со стороны частного сектора", — сообщил изданию источник.

В начале декабря 2017 года руководители таможенных и пограничных служб США сообщили, что количество арестов нелегальных мигрантов в стране при администрации Трампа выросло на 40%, но одновременно снизилось число задержаний нелегалов на границе.

Усиление миграционной политики было одним из главных тезисов предвыборной кампании Трампа и остается одним из главных приоритетов его администрации. В частности, накануне Верховный суд США разрешил администрации Трампа полную реализацию всех положений указа по иммиграции, запрещающего въезд гражданам шести стран.

В конце сентября 2017 года Трамп объявил о новых ограничениях на въезд граждан ряда стран. Граждане Венесуэлы, КНДР и Чада попали в список ограничений с 18 октября. В запретном списке останутся граждане Ирана, Йемена, Ливии, Сирии и Сомали, причем с 18 октября ограничения были ужесточены. Из списка стран с ограничениями на въезд убран Судан, ранее список покинул Ирак. Трамп объясняет новые ограничения необходимостью заботиться о безопасности страны.

Разноликий ислам

Андрей СТОЛЯРОВ

Опубликовано в журнале: Дружба Народов 2017, 12

Столяров Андрей Михайлович — прозаик, автор многочисленных статей по аналитике современности и книги по философской аналитике «Освобожденный Эдем» (2008). Публикации в «Дружбе народов»: «Новая земля и новое небо» (№4, 2014); «Герой нашего времени» (№ 11, 2014); «Дайте миру шанс». Повесть по мотивам реальности (№ 1, 2015); «Ярче тысячи солнц» (№ 1, 2016); «Война миров. Исламский джихад как историческая неизбежность» (№ 9, 2017).

Дом разделившийся

Перестройка и последовавший за ней период бурных реформ превратили Советский Союз совсем в иную страну. Прежние социальные связи распались, прежние нормы и правила канули в никуда. Россия, как теперь стала называться эта страна, на целое десятилетие погрузилась в хаос, в пучину анархии, где новые формы социального бытия начали складываться как бы сами собой.

Одной из таких спонтанно оформляющихся тенденций стало религиозное возрождение. Произошло внезапное преображение общества. Словно поднятый чудодейственной силой, всплыл из глубин забвения громадный архипелаг — Русская православная церковь — и с тех пор стал неотъемлемой частью российской реальности.

Количественный рост РПЦ впечатлял. За сравнительно короткий период с 1989 по 2008 год (это в основном патриаршество Алексия II) число приходов Русской православной церкви увеличилось более чем в 3 раза, число монастырей возросло более чем в 20 раз, число священников и диаконов — почти в 4 раза, а количество верующих составило около трех четвертей населения страны. Согласно опросам, авторитет РПЦ был в тот период значительно выше, чем авторитет правительства или парламента. Символом же этого возрождения стало восстановление в Москве Храма Христа Спасителя, взорванного советской властью в 1931 году, а первой крупной акцией в нем, имевшей резонансный характер, стала канонизация императора Николая II и всей царской семьи.

Произошло то, чего никто не предвидел: Россия из государства официального атеизма превратилась, по крайней мере формально, в одну из самых религиозных стран мира.

Правда, на наш взгляд, это была чисто механическая пролиферация: РПЦ заполняла пустоты, образовавшиеся после провала идеологии коммунизма. Нового прочтения христианства, соответствующего современности, Русская православная церковь предложить не смогла. Что, впрочем, было естественно. В момент «имперского расширения» новые идеи не возникают: на «осваиваемых территориях», как правило, идет воспроизводство уже имеющихся имперских структур. Мировоззренческие инновации зарождаются лишь в моменты кризисов, когда становится ясным, что «дальше так жить нельзя». Вспомним, например, что первые протестантские «ереси» появились в Европе, когда рухнул грандиозный христианский проект — крестовые походы, имевшие целью сделать христианским весь мир. Лишь тогда образовались течения, предлагавшие миру новый бытийный «текст», и на основе этого «текста» через некоторое время началась Реформация.

Негативная тень побед обычно заключается в том, что они индуцируют не сомнения, порождающие перспективную новизну, а уверенность, что «так будет всегда», результатом чего является социальный застой. Так и Русская православная церковь, достигнув мировоззренческого и, главное, материального благополучия, как бы застыла, уверившись в своей идеологической правоте, совершенно не замечая, что постепенно она превращается в некий реликт, в архаическую экзотику, поддерживаемую уже не верой, а благорасположением государства и рутинной обрядностью.

Нечто подобное произошло и с российским исламом. «Исламское возрождение», как назвали этот феномен, также было бурным и необратимым. В 2000 году тогдашний российский министр по национальной политике Владимир Зорин заявил, что мечетей в России насчитывается уже более 7 тысяч, хотя еще в 1991 году их было менее девятисот. Правда, в том же году заместитель председателя правительства России Рамазан Абдулатипов утверждал, что только в Дагестане мечетей более 5 тысяч, значит, общее их число превосходит названное в несколько раз. А российский исламовед А.В.Малашенко указывает, что «подсчитать точное количество мечетей в России не представляется возможным. Различия в оценках объясняются тем, что в одних случаях называют число зарегистрированных мечетей, а в других — реально существующих. Есть еще молельные дома, т.е. помещения, куда мусульмане приходят, чтобы совершить пятничную молитву и послушать проповедь имама». Во всяком случае, пишет он, «за полтора десятка лет мечети стали типичным признаком социокультурного пейзажа России».

Все препятствия для развития ислама исчезли. Конституция Российской Федерации, принятая в декабре 1993 года, гарантировала гражданам России свободу совести и вероисповедания, также объявлялся запрет на пропаганду национального и религиозного превосходства. Правда, Федеральный закон «О свободе совести и религиозных объединений», принятый в 1997 году, зафиксировал в преамбуле «особую роль православия в истории России, в становлении и развитии её духовности и культуры»1 , но вместе с тем ислам неизменно входил в публичный перечень традиционных конфессий России, о чем неизменно напоминал и президент Российской Федерации В.В.Путин. Видимо, одно было призвано компенсировать другое.

В любом случае «исламское возрождение» стало реальностью. «За короткое время количество мечетей <в России> возросло более чем в 100 раз, открылись десятки средних и высших медресе, появились многочисленные мусульманские средства массовой информации — печатные, радиоэлектронные и сетевые. Мусульмане получили возможность свободно исповедовать свою веру, обучаться за рубежом, выезжать на хадж»2 . Исламизации стали подвергаться все стороны жизни мусульманских регионов России. Начали открываться магазины халяльных продуктов, «бутики» с религиозной атрибутикой и литературой, организовываться помещения для молитвы на бензоколонках. Это было уже «нечто большее, чем просто “мода на религию”, как иной раз именовалось исламское возрождение в начале 1990-х годов… В 2006 году в Казани состоялся первый всероссийский конкурс красоты среди мусульманок, участницы которого должны <были> соблюдать пятикратную молитву, быть хорошими хозяйками и уметь готовить чак-чак. Победительнице Диляре Садыковой был присвоен титул “самая очаровательная мусульманка”. В том же году аналогичный конкурс, но уже республиканского масштаба — “Краса Чечни” — состоялся в Грозном… В Казани открылось ателье исламской моды “Алтын ай”, в Москве — специальный магазин мусульманской одежды. В Татарстане работают курсы, на которых девушек учат быть примерными мусульманскими женами… Организована служба знакомств для мусульман. Все чаще мы слышим от имамов и муфтиев хвалу многоженству. От этого не удержался даже такой законопослушный священнослужитель, как Талгат Таджуддин, который считает, что таким образом можно улучшить демографическую ситуацию в стране (очевидно, только среди мусульман). В Казани проводится Международный фестиваль мусульманского кино “Золотой Минбар” (в 2006 г. в нем участвовали картины из 25 мусульманских стран). А в Москве состоялся конкурс на лучшее произведение об исламе, получивший неофициальное наименование “мусульманский Букер”. По инициативе молодых имамов в Татарстане проводится футбольный турнир на Кубок мухтасибата с участием команд 8 (из 50) казанских мечетей. Планируется проведение спортивных соревнований для женщин-мусульманок. …В Башкирии при мечети города Баймак появилась первая в России организованная по принципу шариата таксофирма “Сафар” (восемь машин), главное отличие которой состоит в том, что работающие там водители вообще не употребляют алкоголя. В 2006 г. в Дагестане имамы обратились к владельцам саун, казино и т. п., призывая их закрыть или перепрофилировать свои заведения, само существование которых противоречит нормам ислама»3 .

Наблюдалась в этот период и определенная структурная консолидация. В 1990 году возникла в России «Исламская партия возрождения», а вслед за ней и некоторые другие исламские политические организации. Появились мусульманские депутаты в Государственной Думе РФ. В 1992 году было заново образовано Центральное Духовное Управление мусульман России и европейских стран СНГ (ЦДУМ), председателем которого стал муфтий Талгат Таджуддин, а в 1996 году в Москве возник Совет муфтиев России, которое возглавил шейх Равиль Гайнутдин. Началось сотрудничество этих органов с российской властью и с руководящими структурами РПЦ.

Внешне все выглядело благополучно.

Однако при внимательном рассмотрении картина возникала совершенно иная.

Прежде всего обнаружилась политическая слабость ислама. Мощной партии, которая могла бы отстаивать их интересы, российским мусульманам создать так и не удалось. «Исламская партия возрождения» распалась уже в середине 1990 годов, а другие мусульманские организации, возникшие в тот же период, имели очень ограниченное влияние. Вообще выяснилось, что мусульмане, вопреки религиозным призывам, голосуют за самые разные партии, в том числе и за партию коммунистов.

Электоральный потенциал мусульманских организаций оказался не слишком большим, а в легислатуру В.В.Путина он стал и вовсе неощутимым. То есть ислам не вырос в значимый фактор внутренней российской политики, и потому на романтический призыв сделать вице-президентом Российской Федерации мусульманина один из чиновников кремлевской администрации (Владислав Сурков) мог с полным основанием ответить: «У нас светское государство, и эта идея не может быть реализована никогда и ни при каких обстоятельствах». Фактически в этот период ислам с федерального уровня политики перешел на региональный и областной: сотрудничество с местными администрациями было для него более эффективным.

Далее обнаружилась явная структурная слабость ислама. Русская православная церковь исторически сложилась как жесткая иерархическая система — с безусловным подчинением низших подразделений высшим, с единым центром, символом которой является патриарх, в значительной мере определяющий ее конкретные политические и социальные приоритеты. Ислам же с самого начала представлял собой сетевую структуру и потому в момент «имперского расширения» начал фрагментироваться на идеологические автономии. Неожиданно оказалось, что никакого единого российского ислама нет: существуют отдельные мусульманские регионы, достаточно далеко отстоящие друг от друга по своим религиозным характеристикам и слабо связанные между собой. В крупных территориальных единицах это выглядело следующим образом: Северный Кавказ, Средняя Азия, Татарстан, Москва. Причем на Кавказе, по мнению некоторых исследователей, выделились сразу четыре вполне самостоятельных исламских субрегиона, а ислам в европейской части России, в свою очередь, разделился примерно на 40 также вполне самостоятельных муфтиятов. Автономные управленческие структуры появились в Омске, Оренбурге, Саратове, Тюмени и других городах. Неоднократные попытки их интеграции оказались бесплодными. Совет муфтиев России и Центральное духовное управление мусульман (ЦДУМ) сразу же после своего образования начали ожесточенную конкуренцию друг с другом, и борьба эта, то затихая, то вновь разгораясь, продолжается до сих пор. Переносится она и на местный, локальный уровень, где могут существовать «по два враждующих между собой духовных управления мусульман, одно из которых подчиняется ЦДУМ, а другое — Совету муфтиев России»4 . Посредниками между ними вынуждены выступать светские власти.

И, наконец, выявилась мировоззренческая слабость российского ислама. Пребывая долгое время в летаргическом состоянии, не имея ни малейшего представления (как и весь советский народ) о движении мировых религиозных тенденций, пропитавшийся местной национальной спецификой, традициями местного национального бытия, он постепенно утратил свою метафизическую универсальность, превратившись в набор региональных конфессий, интересы которых не выходят за пределы своего этнического ареала. Более того, он как бы выпал из современности, оказавшись бессильным перед ее парадоксальными вызовами. «Исламское возрождение» представляло собой точно такую же механическую пролиферацию, как и «христианское возрождение» в лице РПЦ: здесь просто реализовался отложенный спрос — без какой-либо творческой, инновационной активности. Рост ислама в России был количественный, но не качественный, что свидетельствовало о его функциональной незрелости.

В принципе эта ситуация устраивала обе стороны. Российская власть обрела лояльный, идеологически пассивный ислам — ислам, который оставался духовно как бы «сам по себе», но вместе с тем был фундаментом власти в мусульманских регионах России. В свою очередь, исламское духовенство получало поддержку власти, как материальную, так и административную, а в некоторых случаях оно само входило в местную власть. Это гарантировало ему и спокойное, практически чиновное существование, и необходимую долю влияния на конкретной «канонической» территории.

Складывался негласный «общественный договор».

Так могло продолжаться неопределенно долго.

Однако в этот благополучный консенсус неожиданно вмешалась война.

Кавказ: второе издание

Для объяснения трагической Чеченской войны существует множество разных причин. Одни полагают, что главную роль здесь сыграла историческая память народа. Чеченцы хорошо помнят и жестокий Кавказский конфликт XIX столетия, длившийся почти полвека, и не менее жестокую сталинскую депортацию, когда практически весь чеченский народ был объявлен преступным и выселен из родных мест в Среднюю Азию и Казахстан. Другие считают, что здесь сыграл роль национальный характер чеченцев, для которых нет ничего дороже свободы. Без нее чеченский народ не может существовать. Третьи объясняют это экономическими особенностями, сложившимися на Кавказе. При распаде СССР, когда было разорвано большинство хозяйственных связей, Северный Кавказ пострадал сильнее всего. И, наконец, четвертые полагают, что основной причиной войны были фатальные ошибки, допущенные с обеих сторон. Петербургский историк, знаток исторического Кавказа, Я.А.Гордин пишет: «Окостеневшая советская система, рухнув, поставила новую демократическую власть перед необходимостью немедленно найти новую систему взаимоотношений с Кавказом — взамен выработанной веками. Новая власть, слишком много унаследовавшая от прежней… с этим не справилась. Как не справилась с этой задачей… и пришедшая к руководству после 1996 года новая сепаратистская элита (имеется в виду элита Чечни. — А.С.), сумевшая только лишь воспроизвести повстанческую политико-криминальную модель поведения. И та, и другая стороны оказались в плену гибельных стереотипов…»

Формально петербургский историк прав. Но как нам представляется, новая российская власть справиться с этой задачей и не могла. Грубо говоря, ей в тот момент было не до Чечни. Она пыталась хоть как-то наладить жизнь в разваливающейся и агонизирующей стране. К тому же у нее элементарно не хватало людей, умеющих думать и действовать в координатах новой реальности. А те, кто в ее распоряжении был, действительно находились во власти прежних советских стереотипов. Показательно в этом смысле высказывание тогдашнего министра обороны России Павла Грачёва о том, что все вопросы в Чечне можно было бы «решить» одним парашютно-десантным полком в течение двух часов. Как известно, штурм Грозного (столицы Чечни) в ноябре 1994 года закончился полным провалом, и с этого момента вспыхнули полномасштабные военные действия, повлекшие за собой множество жертв.

Не лучше была ситуация и на другой стороне. В обстановке острого социального кризиса чрезвычайную силу обретают разного рода иллюзии. Кажется, например, что стоит лишь свергнуть старый режим и тут же — немедленно! — воцарятся счастье и благоденствие. Кажется, что стоит нации обрести реальный суверенитет, как все трудности исчезнут как бы сами собой. Народ станет хозяином на своей земле, он расправит плечи, свободно вздохнет, и опять-таки немедленно воцарятся счастье и благоденствие. Никто, как правило, не осознает, какую цену придется заплатить за «свободу», никто не представляет себе реальных трудностей независимого существования. Иллюзорное бытие обычно оказывается сильнее реальности.

Не будем подробно описывать сюжет российско-чеченской войны. Этим событиям посвящены достаточно серьезные и обстоятельные исследования. Для наших рассуждений здесь важно лишь то, что на первом ее этапе Джохар Дудаев, ставший президентом Чеченской республики в 1991 году, предполагал создать в Чечне чисто светское и даже демократическое государство. То же подтвердил и парламент Чеченской республики, принявший конституцию, где данное положение было законодательно закреплено. Ни о каком джихаде тогда речи не шло. Правда, еще в августе 1992 года Дудаев посетил с официальным визитом Саудовскую Аравию и Кувейт, где поднял вопрос о дипломатическом признании Чеченской республики. От дипломатического признания правительства обеих этих стран уклонились, тем не менее президент Ичкерии был принят чрезвычайно благожелательно.

Реальная исламизация Чечни началась лишь в конце 1994 года, когда Общенациональный съезд, организованный сторонниками Джохара Дудаева, объявил газават — «священную войну» России, а сам Дудаев открыто высказался за превращение Чечни в исламское государство, основанное на шариате. Чеченская республика в этот период погружалась в жестокий хаос, еще более сильный, чем хаос в реформирующейся России, и ислам в глазах местной власти, вероятно, оставался последней надеждой объединить чеченский народ. Данный шаг для Дудаева был тем более актуален, что несколько «ранее 6 из 14 районов Чечено-Ингушетии отказывались участвовать в “организованных” им выборах, а генералу Рохлину, командовавшему штурмом Грозного, местные жители говорили: “За три года Дудаев расстрелял больше, чем на этой войне”»5 .

Впрочем, надежды на «исламское чудо» оказались тщетными. События, вскоре развернувшиеся в республике, показали, что кавказский ислам имеет свою собственную конфигурацию, и конфигурация эта как бы «отгораживает» его от глобальных стратегий джихада.

В июле 1998 года боевики полевого командира Арби Бараева атаковали казармы Гудермесского батальона чеченской национальной гвардии, бой продолжался целых два дня, и лишь с громадным трудом части, верные Аслану Масхадову, ставшему после ликвидации в 1996 году Джохара Дудаева президентом Чечни, сумели отбить атаку. А еще через год отряд, возглавляемый Шамилем Басаевым и Амиром ибн аль-Хаттабом, боевиком из Саудовской Аравии (или, по другим сведениям, — из Иордании), вторгся с территории Чечни в Дагестан, опять-таки провозгласив там создание «исламского государства» и намереваясь распространить пламя джихада на весь Кавказ. Это нападение было также отбито. Дагестан, вопреки всем ожиданиям, не восстал, не влился в армию «братьев по вере», более того — оказал сопротивление чеченским боевикам. А главное, что у российского правительства появился повод начать большую контртеррористическую операцию на Северном Кавказе, позже названную Второй чеченской войной.

Атаки отрядов Бараева и Хаттаба — Басаева можно объяснить стандартными закономерностями, работающими в ситуациях острого социального кризиса. После обретения фактической независимости в результате подписания Хасавюртовских соглашений в 1996 году Чеченская республика пребывала в состоянии катастрофы. Эфемерными оказались плоды «великой победы», одержанной в первой войне. В стране царила анархия: власть принадлежала не столько «законно избранному» президенту, сколько полевым командирам, опиравшимся на собственные войска. Экономика Чечни полностью развалилась, производство было разрушено, хозяйственные связи с Россией сошли практически до нуля, процветал исключительно криминальный «бизнес»: грабежи, торговля наркотиками и работорговля. Большинство населения было ввергнуто в нищету, не сравнимую с тем уровнем жизни, который существовал в советское время.

В подобных кризисах — обычно спонтанно — формируются два четких сюжета. Во-первых, государственный переворот, установление диктатуры, которая могла бы навести порядок в стране — такую попытку, насколько можно судить, предпринял со своим «Исламским полком особого назначения» Арби Бараев. И во-вторых, экспансия, «маленькая война», способная блеском внешних побед заслонить внутренние проблемы. Этот второй сюжет и попытался реализовать Шамиль Басаев, вторгшийся в Дагестан.

Действительно, все стандартно.

Ничего нового тогдашние чеченские лидеры изобрести не смогли.

Однако внутри этой стандартности наличествует некое внутреннее содержание, и чтобы его понять, нам следует обратиться к таким теософским категориям ислама, как ваххабизм и суфизм.

Суфизм — очень своеобразный формат ислама. Распространен он по всему миру, и его привлекательность, а также многовековая устойчивость объясняются тем, что это, пожалуй, самая свободная, толерантная и адаптивная теологема, которую исторически сформировал ислам. Если отвлечься от мистической стороны суфизма, доступной лишь посвященным, то принципиальная «народная» суть его выглядит так. Суфизм полагает, что существует множество путей к богу, и неважно, каким именно путем следует человек, лишь бы он пути к богу следовал вообще. Благодаря такой свободной трактовке суфизм легко вписывается почти в любую этническую среду, более того — он легко впитывает в себя местные моральные и правовые обычаи и исламизирует их, создавая тем самым некое специфическое единство. Возникает синтез локального и универсального, этнического и всемирного, за счет чего суфизм прочно врастает в местный субстрат. Распространению суфизма способствовало еще и то, что многие суфийские братства придерживались принципа невмешательства в мирские дела и избегали прямых контактов с властями, какой бы власть ни была. Говоря проще: если власть не трогала суфийские тарикаты (суфийские братства, суфийские ордены — их можно называть так и так), то и суфии относились к власти нейтрально, ничего от нее не требуя и не вмешиваясь в политику. Об эффективности и авторитете суфизма свидетельствует такой факт. Рыцарские и церковные ордены средневековой Европы — тамплиеры, госпитальеры, францисканцы, доминиканцы, иезуиты и т.д. и т.п. — были созданы по модели суфийских орденов (братств), с которыми европейцы столкнулись во времена крестовых походов.

Полной противоположностью суфизма является ваххабизм. Зародился он очень поздно, лишь в XVIII веке, но очень быстро охватил почти всю Аравию. Суть ваххабизма — возвращение к «истинному исламу», к тем принципам веры, которые заложил пророк Мухаммед и подтвердили «праведные халифы». В этом смысле ваххабиты отстаивают классический фундаментализм, стремящийся во всех своих видах к возрождению «чистых истоков веры». Однако ваххабиты — это радикальные фундаменталисты, их отличает крайняя нетерпимость ко всем, кто, как они полагают, отклоняется от «истинного ислама». Враг ваххабитов — любой, кто не исповедует ваххабизм, будь он хоть приверженец иудаизма, хоть христианин, хоть мусульманин, хоть язычник, хоть атеист. Причем эту идеологию ваххабиты претворяют в конкретную практику. Когда в 1803 году Сауд ибн Абдул-Азиз, эмир первого саудовского государства, захватил Мекку, то разрушил там почти все священные мавзолеи, поскольку ваххабиты считали, что поклонение могилам святых есть признак язычества. Ваххабизм стал официальной религией Королевства Саудовская Аравия (там он именуется «салафия») и, разумеется, постепенно цивилизовался, по крайней мере в формально провозглашенной доктрине. Теперь ваххабиты уже не разрушают святые места, а напротив, тщательно охраняют их, тем более что хадж миллионов паломников приносит королевской династии немалую выгоду. Но даже при всем при этом в 1998 году саудовские власти как часть кампании по уничтожению идолов распорядились сравнять с землей могилу матери пророка Мухаммеда, что привело к массам протестов и резкому осуждению данной акции со стороны мусульман во всем мире. Правда, мавзолей самого пророка ваххабиты обещают пока не сносить.

Здесь имеет значение то, что ваххабизм и суфизм — идеологические антагонисты. Они относятся друг к другу гораздо хуже, чем, например, католики и православные. Для ваххабитов суфии — еретики, искажающие ислам, их нужно безжалостно уничтожать. Для суфиев ваххабиты — варвары, несущие насилие, хаос и смерть.

А теперь вернемся к Кавказу.

В начале XIX столетия туда в силу различных исторических обстоятельств пришел суфизм — пришел и утвердился, поскольку оргструктура его, система орденов (тарикатов, суфийских братств) очень естественно наложилась на клановую, кровно-родовую систему горных племен. К счастью для современной России Кавказ стал суфийским. В течение двух столетий никакого другого ислама Кавказ не знал. И потому, когда в середине 1990 годов туда явились ваххабитские эмиссары с саудовскими деньгами и предложили превратить чеченскую войну в глобальный джихад, обещая поддержку всего исламского мира, то чеченцы встретили их без особого энтузиазма. Фактически ваххабитам удалось привлечь на свою сторону лишь два не слишком сильных военных формирования: тот самый «исламский полк» Арби Бараева и тот самый отряд, которым командовали Шамиль Басаев и аль-Хаттаб.

По мнению некоторых исследователей, мятеж Бараева ознаменовал собой «начало вооруженной борьбы между ваххабитами и тарикатистами (суфиями. — А.С.) в Чечне», причем, что характерно, чеченцы ваххабитов не поддержали.

Аналогичная история произошла и со вторжением отряда Шамиля Басаева в Дагестан. Дагестан, населенный множеством горских кланов, был еще более суфийским, чем соседствующая с ним Чечня, и воспринял вторжение ваххабитов как прямую угрозу. Российские газеты в это время писали, что народы Дагестана поднялись как один, чтобы дать бандитам отпор. И это полностью соответствовало действительности. Правда, дело тут, видимо, было не в абстрактных «дагестанских народах». Просто так исторически получилось, что в суфийских братствах сложилась четкая иерархическая структура. Во главе каждого ордена стоял руководитель, шейх, носитель «божественной благодати», которому беспрекословно подчинялись рядовые члены братства — мюриды. Такая структура позволяла произвести быструю и масштабную мобилизацию, что суфийские ордены неоднократно демонстрировали в различных странах, поднимая своих мюридов в случае опасности со стороны властей.

Именно это, вероятно, и произошло в Дагестане. «Духовные управления мусульман всех северокавказских республик предприняли максимум усилий для того, чтобы воспрепятствовать проникновению ваххабизма. Сплоченность антиваххабитских сил привела к небывалому росту влияния суфийских шейхов, в том числе на светских политиков. Как иллюстрацию приведем тот факт, что глава правительства Дагестана Хисри Шихсаидов для апробации некоторых решений ездил к наиболее авторитетному шейху Саиду Чиркейскому. Местные муфтии, а также тарикатские лидеры действовали в союзе со светской администрацией, добиваясь запрета деятельности “ваххабитских организаций”. Итогом их общих усилий стало принятие в 1999 году закона “О запрете ваххабитской и иной экстремистской деятельности на территории Республики Дагестан”. Схожие документы были приняты и в некоторых других республиках»6 , после чего несколько ваххабитских миссионеров были выдворены из Чечни.

Экспансию ваххабизма на Кавказе остановили суфии. России, повторим еще раз, исключительно повезло, что именно суфийский ислам утвердился в свое время среди северо-кавказских народов. Такой ислам ориентируется прежде всего на духовные ценности. По оценке М.Рощина, «он неагрессивен, и понятие “джихад” трактуется в нем в плане личного стремления верующего к самоусовершенствованию». Кстати, и первым по-настоящему легитимным главой Чеченской республики стал Ахмад Кадыров, суфий, бывший муфтий Чечни, принадлежащий к одному из влиятельных тарикатов.

В общем, чеченский конфликт никак нельзя назвать исламистским. Это было чисто этническое противостояние — то, что раньше, в Советском Союзе, классифицировалось как «национально-освободительное движение».

Ислам в Чечне не был драйвером консолидации. По точной формулировке Р.Г.Ланды, «в Чечне ислам был псевдонимом национализма».

Вместе с тем Чеченская война выявила важный фактор, который начал оказывать существенное влияние на внутреннюю обстановку в стране.

Фактор тревожный, опасный и непредсказуемый.

Фактор, свидетельствующий о том, что в конце 1990-х — начале 2000-х годов в Россию пришел «другой ислам».

Другой ислам

Что такое «другой ислам»?

Прежде всего это ислам, принципиально отличающийся от российского.

Мы уже говорили, что, пребывая долгое время «внутри» России, то есть будучи изолированным от международных тенденций и, кроме того, находясь в немусульманской среде, российский ислам приобрел очень своеобразный статус. Он в значительной мере утратил универсальность и, впитав региональные микроспецифики, распался на этнические религии. Данное утверждение подтверждается хотя бы тем фактом, что мусульманские регионы РФ, вопреки «всемирной солидарности мусульман», не поддержали Чечню, когда там раздался призыв к джихаду против России. Правда, в 1999 году Государственный совет Татарстана принял закон «О приостановлении на территории Республики Татарстан призыва граждан на военную службу», чтобы «вернуть из Дагестана солдат-татар, где они сражались против кавказских единоверцев», но, пожалуй, это был единственный случай такого рода, да и тот был позднее без особых проблем нивелирован. То есть в России действительно не образовалось единой исламской уммы, которая ощущала бы свою религиозную общность.

К тому же российский ислам не обрел политического характера. Он не сформировал свой собственный социальный проект, который обозначил бы цели и задачи ислама в современной России. Интерес к политике у россиян мусульманского вероисповедания вообще очень низкий. Российский ислам и в самом деле пребывает в состоянии летаргии. К тихой радости российских властей «политический ислам … в России по большому счету не состоялся»7 . Российский ислам, конечно, не вестернизировался ни по европейской, ни по американской модели, но и собственно российским, «своим», он тоже не стал — он как бы «ушел внутрь», инкапсулировался в мусульманских регионах России.

Совершенно иной формат имеет «другой ислам». Неудачные попытки модернизации Исламского мира породили такое явление, как исламизм, то есть ислам, претендующий на абсолютную полноту государственной власти. От российского ислама он отличается тем, что имеет конкретный проект — построение религиозного (исламского) государства, в правовой основе своей опирающегося на шариат. И даже не столько ограниченного национального государства, сколько — Всемирного халифата, не признающего национальных границ. А потому это ислам деятельностный, активный, апеллирующий не к этническому меньшинству, а к всеобщей исламской умме, представляющей собой неисчерпаемый людской ресурс. Более того, исламизм — это глобальный ислам: он действительно не признает ни границ государств, ни границ этносов, ни границ национальных культур. Мусульманские регионы России он рассматривает как Дар аль-ислам — канонические исламские территории, находящиеся под властью «неверных». Эти территории, по мнению исламистов, следует «освободить» — задача, к решению которой исламизм приступил где-то в середине 1990-х годов.

Трафиком просачивания исламистов в Россию стало исламское образование. К тому же традиционный российский ислам оказался катастрофически не готов к существованию в условиях религиозной свободы. Острее всего чувствовался дефицит квалифицированных кадров. В 90-х годах число мечетей и мусульманских общин в стране начало бурно расти, а подготовленных духовных наставников для них фактически не было. Не лучшим образом сказывались на ситуации и непрерывные «разногласия среди мусульманских религиозных деятелей, переросшие в открытую вражду и столкновения на почве борьбы за власть и обладание материальными ресурсами в верхах мусульманских общин… следствием чего стало падение авторитета духовных лидеров среди верующих»8 .

В итоге «другой ислам» практически не встречал препятствий для своей деятельности в России. Пришествие его более походило на нашествие. «К 2000 году Министерством юстиции РФ было зарегистрировало 6 исламских международных организаций различного направления: отделение Лиги исламского мира — региональное бюро Всемирной ассамблеи исламской молодежи; российский фонд "Ибрагим бен Абд аль-Азиз аль-Ибрагим" (Саудовская Аравия); отделение благотворительной организации "Международный гуманитарный призыв" (Объединенные Арабские Эмираты); отделение общественной организации — научного общества "Комиссия по научным знакам в Коране и Сунне"; отделение Исламского агентства помощи и спасения; отделение благотворительной организации "Исламик Релиф" ("Исламская помощь")9 . И это, разумеется, далеко не полный список локаций, где утверждался «другой ислам».

Зарубежные спонсоры финансировали строительство в России мечетей, открытие медресе, хадж российских мусульман в Мекку, издание исламской литературы, халяльные магазины, исламские школы, больницы и детсады, исламские средства массовой информации. Саудовская Аравия, например, финансировала ремонт Исторической мечети в Москве, открытие саудовской школы, где на арабском языке преподавались специальные религиозные дисциплины, создание Института исламской цивилизации, создание Университета исламской культуры, «который в короткое время стал массовым учебным заведением открытого типа», начал функционировать в Москве и Комитет мусульман Азии, финансируемый Кувейтом. Благодаря помощи богатых исламских стран, в основном, конечно, нефтяных монархий Аравийского полуострова, тысячи, а возможно, десятки тысяч российских молодых мусульман отправились в исламские университеты и учебные центры за рубежом, чтобы получить там богословское образование.

Все это, несомненно, заслуживало бы уважения и признательности, если бы не одно обстоятельство, до которого в те бурные годы просто никому не было дела. Ислам, начавший проникать по этим каналам в Россию, действительно был «другим».

Здесь присутствует определенная терминологическая невнятность. Активный ислам, стремящийся к политическим целям, в зарубежных исследованиях принято называть исламизмом. Однако поскольку в Россию в период Чеченской войны пришел именно ваххабизм, то теперь у нас этим термином называют любой радикальный ислам. Что, впрочем, как мы позже увидим, недалеко от истины.

Хороший критерий для выделения данного статуса предложил Р.А.Силантьев: «Сейчас под ваххабизмом понимается не конкретная и четко выраженная религиозная идея, а совокупность идеологий исламского происхождения, проповедующих крайнюю нетерпимость к инаковерующим и инакомыслящим. И оправдывающих их убийство. Проще говоря, традиционные мусульмане уживаются с представителями иных исповеданий, а ваххабиты — нет»10 . Дополняет это определение Висхан Халидов, который считает, что «центральное место в идейной платформе сторонников ваххабизма занимает концепция непризнания любой власти, отходящей от предписаний шариата». Власть, по мнению ваххабитов, исходит лишь от Аллаха и потому «не может быть поделена между Богом и человеком. Любой нерелигиозный деятель, претендующий на власть, является врагом Аллаха и мусульман, и против него и ему подобных необходимо вести джихад, так как их власть — это тагут (идол). Мусульмане же, признающие любую небожественную власть и живущие по её законам, …являются «неверными».

В этом смысле мы и будем использовать данный термин.

Естественно, что такой «резкий ислам» вступил в конфликт и с традиционным российским исламом, и со светскими властями России, особенно в исторических исламских республиках.

И это было только начало. В сентябре 1999 года произошли террористические акции в Москве и Волгодонске. «Во взрывах жилых домов погибло более 200 человек, сотни получили ранения. Главным подозреваемым в организации террористических актов стал уроженец Узбекистана Денис Сайтаков, шакирд (то есть студент. — А.С.) набережночелнинского медресе “Йолдыз”. В ходе расследования выяснилось, что еще 2 сентября 1993 года руководство медресе подписало договор о сотрудничестве в сфере обучения и воспитания учащихся с саудовской благотворительной организацией “Тайба”, фактически передав ей управление образовательным процессом. На деле “Тайба” оказалась вербовочной структурой исламских экстремистов, которая за 6 лет воспитала из студентов медресе несколько десятков боевиков. Похожая ситуация сложилась и в подчиняющемся Бугурусланскому муфтияту медресе “Аль-Фуркан”, в котором учился еще один подозреваемый по делу о взрывах — Руслан Ахмяров, уроженец находящегося в Мордовии татарского села Белозерье»11 .

В течение 1990-х годов ваххабизм проникал в Татарстан медленно, но неуклонно. Разумеется, сказывалось влияние Северного Кавказа, где это все началось, но, по мнению некоторых исследователей, заметную роль здесь играла и финансовая поддержка из-за рубежа, в основном со стороны Саудовской Аравии и Катара. Противостояние ваххабизма с традиционным исламом непрерывно усиливалось, шла борьба за умы и ожесточенное сражение за мечети…

К сожалению, такая ситуация складывается не только в Казани. В сюжете «Первого канала» от 26 мая 2013 года было сказано, что число радикал-исламистов в России превысило 700 тысяч человек, а их вербовочные и учебные центры работают чуть ли не во всех регионах. Причем наиболее мощные, помимо Северного Кавказа, действуют в Татарстане, Башкирии, Мордовии, Саратовской, Оренбургской, Пензенской и Нижегородской областях. Цифра в 700 тысяч кажется нам сильно преувеличенной, и все же нельзя не согласиться с экспертами, которые утверждают, что наблюдается «растекание» радикального исламизма по всей России.

Особенно трудная ситуация складывается сейчас на Северном Кавказе. Напомним: в годы Чеченской войны Северный Кавказ отверг ваххабизм. Однако вода капля за каплей точит и камень. Ныне радикальный ислам начинает постепенно укореняться в северо-кавказских республиках. Прежде всего — в Дагестане и Ингушетии, но также — в Кабардино-Балкарии и Карачаево-Черкессии. Причины этого вполне понятны. Их достаточно подробно анализирует в И.П.Добаев в книге «Радикализация ислама в современной России». Это клановая система власти, сложившаяся на Кавказе в течение 1990-х годов, которую можно охарактеризовать как этноэтатизм или локальную этнократию. Выражаясь проще, все властные и экономические сегменты в этих республиках поделили между собой родовые кланы, которых на Кавказе неисчислимое множество, и управляют они своими «вотчинами» такими же родовыми, часто криминальными, методами. Борьба между ними идет в основном за распил бюджета. В результате — застой, все социальные лифты блокированы, в республиках процветают коррупция и непотизм. Вклад Северо-Кавказского федерального округа в российскую экономику вообще весьма незначительный. Бюджеты кавказских республик на три четверти являются дотационными. Соответственно, уровень жизни там очень низкий. Хотя вот удивительный факт, относящийся к Дагестану: «Республика производит впечатление разоренной, хотя там полно миллионеров». И специалисты указывают, что парадокс Кавказа заключается «в том, что там невозможно жить нормально, не являясь частью клана».

Экстремальные проявления всего этого заметны невооруженным глазом. Если с середины 2000-х годов собственно «чеченский терроризм» явно пошел на спад, что объяснялось очевидной нормализацией жизни в республике, хотя отдельные эксцессы там случаются до сих пор, то террористическая активность в других республиках Северного Кавказа неуклонно растет.

Меры, принимаемые российскими службами безопасности, конечно, сдерживают эту волну, но погасить ее полностью не в состоянии. Она порождается самой ситуацией, сложившейся на Кавказе. В результате те спецоперации, которые проводятся силовыми структурами, срезают только «вершки», но корни остаются в земле и непрерывно дают новые всходы. А потому некоторые эксперты не без оснований считают, что в настоящее время на Кавказе образовался «самостоятельный террористический кластер, входящий в сетевую структуру международного терроризма». Разумеется, это не означает, что такой «кластер» охватывает собой весь Кавказ. Подавляющее большинство проживающих там мусульман отрицательно относится к радикалам. Но ведь, как показывает мировой опыт, даже «точечные», малочисленные организации террористов могут дестабилизировать ситуацию. Причем, как отмечает И.П.Добаев, вызывает особенную тревогу то, что «расширяется география обнаружения схронов боевиков. В 2009 году впервые они были обнаружены на территории Адыгеи, Калмыкии и Астраханской области». Радикализуются также Поволжье и Татарстан. «Не вызывает никаких сомнений, — заключает И.П.Добаев, — что вслед за расширением ареала распространения объектов тылового обеспечения терроризма мы можем стать свидетелями осуществления собственно террористических актов на этих территориях».

И вот здесь перейдем к самому главному. Основной ударной силой северо-кавказских «террористических джамаатов»12 является молодежь. Насколько можно судить, эта тенденция сохранится и в будущем, поскольку рождаемость в республиках Северного Кавказа по-прежнему остается высокой. Так вот, борьбу за умы и сердца молодежи и светские власти северо-кавказских республик, и сросшийся с ними традиционный ислам явно проигрывают. Действительно, что они могут предложить молодым поколениям? Обе эти структуры ориентированы на то, чтобы все оставить как есть. Их вполне устраивает ситуация распила «бюджетной ренты», и никаких изменений, никаких стратегических преобразований они не хотят.

«Другой ислам» в этом смысле предлагает гораздо более привлекательную перспективу: романтику революционной борьбы за построение «справедливого исламского общества». Романтику грандиозной битвы против «всемирного зла». Романтику преобразования мира, погрязшего в грехе, неверии и коррупции. Молодой человек, приходящий в террористический джамаат, начинает ощущать себя мужественным борцом за правое дело. Жизнь его обретает высокий, почти божественный смысл — то, чего не может дать ему скучный и догматический традиционный ислам. А поддерживают его в этом убеждении и радикальная литература, поставляемая из-за рубежа, и эффектные ролики об акциях джихадистов, непрерывно распространяемые в сетях. Это лишь с точки зрения американцев, европейцев и россиян данные акции являются преступлением. А с точки зрения многих верующих мусульман — это самоотверженная атака исламских героев на всепожирающее отвратительное чудовище, каковым в их глазах является западный мир, к которому принадлежит и Россия.

В общем, напрашивается не слишком приятный вывод: в Россию медленно, но упорно просачивается зарубежный радикальный ислам, который пытается сдвинуть традиционный российский ислам в сторону экстремизма. Силовые методы противостояния этой тенденции неэффективны: они частично элиминируют следствия, но не устраняют причин. Расползание радикального исламизма в России, видимо, будет происходить и дальше. Огонь будет тлеть под землей, незаметно захватывая все новые и новые территории.

Ситуация выглядит тем более угрожающей, что как раз за последнее десятилетие в России начал накапливаться взрывоопасный, чрезвычайно горючий материал, могущий вспыхнуть от малейшей искры.

Радикальный ислам получил неожиданное расширение.

В Россию хлынули миллионы этнических мусульман из стран Средней Азии.

Пламя из-под земли

Пламя всегда прорывается неожиданно.

В октябре 2005 года во Франции совершенно внезапно разгорелась настоящая битва, которую в прессе тут же назвали «восстанием предместий». В социально неблагополучных районах Парижа вышла на улицы иммигрантская молодежь. Битва мгновенно разрослась до грандиозных масштабов. Волнения из Парижа распространились на Бордо, Ренне, Тулузу и Лилль, пострадали также Марсель, Нант, Страсбург, Дижон. День за днем демонстранты громили магазины, административные здания, школы, поджигали автомобили и общественный транспорт, вступали в яростные схватки с полицией. Подавить беспорядки удалось с громадным трудом: были мобилизованы спецчасти, введены цензура и комендантский час, полиция арестовала около трех тысяч человек — многие потом были высланы из страны. И все равно через пару лет, в 2007 году, аналогичные беспорядки вспыхнули во Франции вновь.

А в августе 2011 года прогремел на весь мир колоссальный погром, произошедший в Англии. Начался он в лондонском районе Тоттенем, в основном заселенном представителями африкано-карибской общины, но распространился со скоростью лесного пожара. Волнения охватили Бирмингем, Бристоль, Глостер, Ливерпуль, Манчестер и Ноттингем. И опять — демонстранты громили магазины и рестораны, поджигали автомобили и мусорные бачки, бросали «коктейли Молотова», ожесточенно сражались с полицией. Интересно, что толпы молодежи, носившиеся по улицам, кричали: «Справедливости! Справедливости!» — и во исполнение этого крушили все, что попадалось на их пути. Парадокс: мигранты из Третьего мира восстали против принявшей их страны. Пламя вырвалось там, где его ждали меньше всего.

Франция и Англия исключением не явились. Этнические коллизии, достигающие высоких температур, выбрасывали протуберанцы в Германии, Италии, Дании, Швеции. Фактически вся Европа почувствовала колебания почвы. А в Соединенных Штатах на фоне волнений, вызванных убийством чернокожего подростка полицией в августе 2014 года, начали оживать призраки расовых сражений конца 1960-х годов. Тогда, после убийства Мартина Лютера Кинга, на Америку словно обрушился гигантский «черный тайфун»: пылали подожженные здания в Вашингтоне, Балтиморе, Луисвилле, Чикаго, волнения охватили более тридцати городов, бушующие демонстрации рвались к Белому дому — на лужайках вокруг него строились укрепления и размещались гнезда пулеметных команд.

Ответ «титульных европейских наций» последовал незамедлительно.

Еще в 2002 году, вероятно как эхо трагедии 11 сентября, вышла книга Патрика Дж.Бьюкенена «Смерть Запада», где бывший советник президентов Никсона и Рейгана, сам бывший кандидат в президенты от республиканской партии США, предрек гибель Западной цивилизации, главными врагами которой он назвал коммунистов, негров и «голубых» — в расширительном смысле всех тех, кто не входит в белое, христианское, англо-саксонское этническое ядро. Рецепт спасения, предлагаемый Бьюкененом, был прост. Это возрождение истинно христианских ценностей, возвращение белых американцев к незыблемым патриархальным основам общества и семьи. Автор исключительно точно выразил дух эпохи. Титульные нации Запада действительно почувствовали нарастающую угрозу. Резко увеличилось влияние в них националистических организаций, и свою реальную силу они продемонстрировали в 2014 году, добившись серьезного успеха на выборах в Европарламент. Не считаться с мнением избирателей было уже нельзя. Канцлер Германии Ангела Меркель заявила о провале политики мультикультурализма, Швейцария, вроде бы являющаяся образцом гражданских прав и свобод, запретила дальнейшее строительство у себя мечетей, правительства Италии и Великобритании, отринув все гуманистические декларации, потребовали ограничить въезд иммигрантов в Европу, причем Англия пригрозила, если эти требования выполнены не будут, вообще выйти из состава ЕС, что и подтвердила на сенсационном референдуме 2016 года.

Все это оказалось полной неожиданностью для западных политиков, хотя развивался вполне очевидный, логичный и прогнозируемый процесс. В результате послевоенного экономического подъема на Западе образовался обширный и зажиточный средний класс, который стал в массовом порядке отказываться от тяжелого, грязного и непрестижного физического труда. С другой стороны, в развитых западных странах начался масштабный демографический переход. После закономерного «бэби-бума», вызванного возвращением миллионов мужчин с фронтов Второй мировой войны, уровень рождаемости на Западе стал неуклонно снижаться, что еще больше обострило дефицит работников в тех самых непрестижных профессиях. Начался интенсивный импорт рабочей силы из-за рубежа, в основном из стран Третьего мира, что тогда казалось решением всех проблем.

Однако довольно быстро выяснилось, что, в отличие от прежних мигрантов, которые были тише воды, ниже травы, новые пришельцы с Востока и Юга ни «растворяться» в западной среде пребывания, ни мимикрировать в ней не хотят, они отвергают не только ассимиляцию, но и аккультурацию, и, концентрируясь в замкнутых этноконфессиональных сообществах, воспроизводят тот образ жизни, к которому привыкли в своей стране. В итоге образовались в западных городах китайские, турецкие, арабские, пакистанские, вьетнамские, индийские и другие анклавы, внутри которых поддерживаются соответствующие этнические традиции и законы. Полиция зачастую предпочитает там не показываться. Коренное (титульное) население тоже обходит их стороной. Исторически ситуация как бы вывернулась наизнанку: раньше белые (западные) поселенцы строили на «диких землях» фактории, где выменивали у аборигенов пушнину и золото на стеклянные бусы, «огненную воду» и дешевый текстиль. Теперь бывшие «аборигены» организовывают свои независимые поселения на землях Запада и осваивают эти новые территории всерьез и надолго.

Национальные и социальные трудности беднейших регионов планеты были таким образом перенесены внутрь западных стран, и вполне естественно, что через некоторое время последовал взрыв.

Ну а когда в результате хаоса, воцарившегося на Большом Среднем Востоке, в Европу хлынули миллионы беженцев, желавших остаться там навсегда, а вместе с ними — и даже немного раньше — пришел туда же «активный ислам», стало ясно, что ситуация уперлась в глухой тупик и выхода из этого тупика не может предложить ни один европейский политик.

Примерно такой же сюжет разворачивается сейчас и в России. Как эффект радикальных реформ 1990-х годов в стране начался устойчивый экономический рост, уровень жизни большинства россиян ощутимо повысился, и в исполнении тех же закономерностей в Россию хлынули трудовые мигранты из стран Ближнего зарубежья. Сколько их тогда оказалось в стране, никто не знает. По данным главы Федеральной миграционной службы РФ, в 2012 году в России официально работали около 2,3 миллионов мигрантов, при этом, по его же словам, число нелегальных мигрантов могло достигать уже 4 миллионов человек. Впрочем, согласно подсчетам ООН за 2013 год, мигрантов в России было значительно больше — около 11 миллионов. Особенно выделялись приезжие из постсоветских среднеазиатских республик, резко отличающиеся от россиян по культуре и языку. Причем положение их в России было гораздо хуже, чем в государствах ЕС. Здесь присутствовали и чудовищная эксплуатация без соблюдения каких-либо цивилизованных норм, и совершенно жуткие условия жизни — чуть лучше тюрьмы, и жесткий прессинг со стороны полиции, и непрерывные поборы, взимаемые всеми, кто представлял собой хоть какую-нибудь власть. Пресса не раз отмечала, что к среднеазиатским мигрантам в России относятся как к рабам, которые не имеют никаких человеческих прав.

Конечно, импорт дешевой рабочей силы был полезен для экономики, но он сразу же обострил этническую ситуацию в самой России. Сначала с удивлением, затем с оторопью и наконец с испугом наблюдали «русские россияне», как все больше «чужих» появляется на улицах городов, как все громче звучит вокруг них «чужая» речь, как таджики, узбеки, туркмены становятся строителями, дворниками, сантехниками, водителями городского транспорта, как грузины, армяне и азербайджанцы, а также народы северо-кавказских республик, которых «русский человек» также воспринимал как «чужих», заполняют магазины и рынки, вытесняя оттуда «истинных россиян».

Заметим, что именно в этот период, после распада СССР, в России начала складываться новая российская нация, примеривавшая на себя размерность своих новых этнокультурных границ, причем «русскость» образовывала базовый ее компонент, а формирование нации всегда сопровождается повышением этнической температуры и инстинктивным — на уровне подсознания — отделением «своих» от «чужих». «Чужие» в такой момент всегда воспринимаются как угроза, особенно если они появляются на земле, которую титульная нация считает изначально своей. К тому же, в России, как и в Европе, наличествовало дополнительное обременение: с повышением качества жизни здесь начался стандартный демографический переход, уровень рождаемости россиян упал до рекордно низких значений, не обеспечивающих даже простое воспроизводство нации. Ареал «русскости» начал заметно сжиматься. Отсюда такие явления, как гипертрофированный этнический патриотизм и сопровождающая его ксенофобия — первобытная, «биологическая» реакция на «чужих». Тем более что подобные настроения раздувала желтая пресса, где непрерывно появлялись статьи о «вымирании русской нации», о «вытеснении ее азиатами» и о том, что преступность среди мигрантов заметно выше, чем среди титульного населения. Все это, разумеется, породило и соответствующие этнические аффекты.

С другой стороны, мигранты из Средней Азии, а также из Закавказья, подобно «титульным» мусульманам России, образовали нечто вроде параллельной реальности, опять-таки «мир иной», о котором большинству россиян практически ничего не известно. Они, несомненно, присутствуют: Москва, например, по количеству проживающих в ней этнических мусульман уже давно стала самым крупным мусульманским городом не только в России, но и во всей Европе, в некоторых районах ее «есть школы, где 50% учащихся представляют нерусские и неславянские этносы», что побуждает администрацию школ фактически вводить новый предмет: «русский — как иностранный язык». С другой стороны, их как бы и нет: в отличие от Европы, мигранты в России почти не образуют этнических городских анклавов (хотя такая тенденция сейчас наблюдается в отдельных больших городах, что создает опасность реальной этнической сегрегации) — они пока предпочитают ассоциироваться в некие своеобразные общности, которые можно охарактеризовать как «виртуальный Таджикистан», то есть у них имеются свои кафе, свои вечерние клубы, свои спортивные секции, свои мелкие культурные организации, куда «местному населению» вход закрыт. Ведь при нынешних мгновенных коммуникациях, которые обеспечивает интернет, чтобы быть вместе, необязательно жить рядом. То есть возникает невидимая обычным глазом инфраструктура, способная к быстрой мобилизации всех «своих».

Особое значение в такой ситуации приобретают незарегистрированные молельни, образуемые, как правило, на частных квартирах или в снятых домах. Количество их учету не поддается, и они далеко не всегда попадают в поле зрения официальных властей. Правда, эти молитвенные дома разделены по национальному признаку: узбеки — отдельно, таджики — отдельно, однако, как отмечает Т.Г.Туманян, такие именно «джамааты», «неподконтрольные признанным духовным институтам, в частности, Духовному управлению мусульман, становятся центрами распространения радикальных течений ислама».

Реакция местных властей на эти явления чисто формальная. Работа ими ведется в основном с официально зарегистрированными землячествами и осуществляется главным образом в виде «этнических праздников», приуроченных к тем или иным памятным национальным датам. Но ведь что такое землячество? Это группы «традиционных мигрантов», которые уже давно и прочно вписались в российскую жизнь. Характеризуя подобные землячества в Петербурге, В.А.Ачкасов пишет, что они состоят «из хорошо интегрированных и достигших определенного статуса в различных сферах деятельности петербуржцев, которые в свободное от основной работы время могут позволить себе быть <например> “азербайджанцами”… Одни из них сделали этничность своим хобби, другие — профессией. Они претендуют на то, чтобы представлять интересы “всех азербайджанцев Петербурга”, выступать в качестве посредников между диаспорой и государственными/городскими властями». Однако прочных связей с «новыми» трудовыми мигрантами у них практически нет, и хотя они выступают как бы от имени своего народа, но сам «народ» об этом представления не имеет. Лидеры этих общин довольно часто просто стремятся стать государственными чиновниками, числящимися, пусть неформально, «по этнокультурному ведомству».

Что же касается деятельности российских правоохранительных органов, то они весьма слабо разбираются в нюансах исламских религиозных течений, а потому каждый незарегистрированный молитвенный дом рассматривают как потенциальное прибежище «ваххабизма», ну и — берут его на учет, ну и — принимают соответствующие меры. Результат, как отмечает Р.Г.Ланда, прямо противоположен намерениям — «под подозрение (и репрессии) подпадают десятки тысяч людей, превращаемых во “врагов государства”», что, разумеется, «льет воду на мельницу “миссионеров-ваххабитов”». Порой местные власти сами создают себе врагов в среде мусульман. А.И.Маточкина, исследовавшая исламское образование в Санкт-Петербурге, приходит к выводу, что «государственные власти очень настороженно относятся к деятельности исламских религиозных центров, опасаясь экстремистской деятельности. В связи с этим по любому анонимному доносу общественная <исламская> организация может быть подвергнута обыску, проверке документов и изъятию имущества, как это было в случае с Исламским культурным центром и его руководителем Мухаммадом Хенни в 2007 году».

Складывается ощущение, что в России образуется своего рода порочный круг: негативное отношение россиян к мигрантам из Средней Азии выталкивает последних в пространство «параллельной реальности», они, может быть, и хотели бы, но не имеют возможности вписаться в обыденную российскую жизнь. А пребывая в «мире ином», они еще больше этнизируются, исламизируются, изолируются и, в свою очередь, вырабатывают устойчивое негативное отношение к враждебной российской среде.

Таким образом накапливается взрывоопасный материал.

Причем запалом для него может послужить ситуация в среднеазиатских республиках, колеблющихся сейчас, как нам представляется, на грани глобального хаоса. Политические системы новых государств Средней Азии, по оценке политологов, обычно колеблются между «диктатура» и «жесткая диктатура». Прогноз, как нам кажется, вполне очевиден. Авторитарные режимы исторически обречены. За прошедшее столетие количество их в мире резко уменьшилось. В начале XXI века такие режимы могут стабильно существовать лишь при одном условии: если авторитарная власть обеспечивает своим гражданам высокий уровень жизни, как это, например, происходит в нефтедобывающих странах Персидского залива. Если же авторитарная власть не может обеспечить соответствующих стандартов, если страна не имеет привлекательных перспектив, то рано или поздно в ней происходит социальный взрыв — как правило, совершенно неожиданный для властных элит. Именно к такому взрывоопасному рубежу приближаются сейчас постсоветские республики Средней Азии — события здесь с большой вероятностью могут пойти по сценарию «арабской весны». Тем более что, благодаря интернету и телевидению, примеры ее, несмотря ни на какую цензуру, перед глазами. А учитывая клановые (этнические) противоречия, существующие на местах, можно полагать, что пертурбации в этих странах будут долгими и масштабными. Это, в свою очередь, означает, что в Россию хлынут уже не трудовые мигранты, а миллионы беженцев, спасающихся от беспорядков и войн. Россия может оказаться в той же ситуации, что и нынешняя Европа, задыхающаяся от беженцев из Сирии, Сомали, Судана, Эфиопии, Эритреи.

Правда, в отличие от Европы, Россия не сможет обеспечить их ни работой, ни пособиями, на которые можно будет хоть как-то существовать. То есть она столкнется с почти неразрешимой проблемой.

Таков наш прогноз.

К сожалению, не слишком оптимистический.

Но, к еще большему сожалению, никакого другого прогноза у нас пока нет.

Срединные земли

Российский ислам трансформируется. Из ислама пассивного, мирного, этнического, каковым ислам был в период Российской империи и СССР, он становится активным, организованным, осознающим себя, постепенно пропитывающимся идеями политического исламизма.

К тому же этот процесс усиливается отчетливой этнической сепарацией, которая развивалась в России еще с начала 1990-х годов. Суть ее заключается в следующем. В связи с этническими конфликтами, вспыхнувшими после распада СССР, русское население стало уходить из многих национальных республик и «титульные нации» постепенно оказались там в большинстве. Это прежде всего семь республик Северного Кавказа, причины чего, конечно, понятны, далее — Татарстан (где русские составляют сейчас 39,7 процента), Башкортостан (русские — 36,1 процента), Калмыкия (30,2 процента), Тува (16,3 процента), Чувашия (26,9 процента) и Якутия (37,8 процента). Вряд ли ситуация здесь изменится в ближайшие годы. Скорее, наоборот. И вообще, учитывая более высокий уровень рождаемости в среде национальных меньшинств, эта этническая асимметрия будет лишь нарастать. То есть за последние десятилетия в России произошла ощутимая национализация национальных республик, а в религиозных координатах это означает, что мусульманские республики Российской Федерации стали еще более мусульманскими.

В дополнение к сказанному один многозначительный штрих. Петербургская журналистка, бывающая по делам в Дагестане, рассказывала мне, что там, желая сделать гостю приятное, заверяют: «Мы любим вашу Россию». Любопытная этническая аранжировка. Россия «наша», но дагестанцы отнюдь не считают ее своей. Нет границ, виз, таможен, бери билет на поезд и поезжай, и все равно — это как бы некая другая страна, лежащая за пределами их родины.

Именно так в некоторых национальных республиках «русскую Россию» и воспринимают.

Она для них — другая страна.

Здесь кроется очень серьезная стратегическая проблема, означающая, что общегосударственной идентичности в России пока что нет. Нация «россияне» по-настоящему еще не сформировалась: малые этносы до сих пор воспринимают российскость только как русскость и в значительно меньшей степени относят ее к себе.

Надо заметить, что это тревожный признак. Вспоминается анекдот советского времени — объявление на грузинском вокзале: «Поезд Тбилиси — Советский Союз отправляется через пять минут». Напомним, что Грузия как республика тогда входила в состав СССР, и о том, что она превратится в независимое государство, никто даже не подозревал. Однако прошли годы, и анекдот стал реальностью. Не стали бы реальностью и слова неизвестного дагестанца.

Мы вовсе не пытаемся провозгласить эффектное апокалипсическое пророчество. Сейчас, в период относительного экономического благополучия, пусть даже подорванного санкциями и низкой ценой на нефть, этнический, как, впрочем, и религиозный, потенциал национальных российских республик реализуется в основном в сфере культуры. То есть он имеет по большей части декоративный характер. К тому же недавний пример Чечни показал, что плата за попытку выхода из состава России может быть чересчур велика: начнутся, бомбежки, зачистки, теракты, кровавый хаос со множеством человеческих жертв. То же самое сейчас демонстрирует и Донбасс. Однако в случае сильного ухудшения экономической ситуации, вероятность чего для России значительно выше нуля, в случае резкой дискредитации и ослабления центральной власти та же этничность может быть представлена в виде агрессивных национальных проектов, связанных прежде всего с обретением собственной государственности. И в этом случае трансформированный и активный ислам — точнее исламизм, провозглашающий новую справедливую общность, — может стать завораживающей идеей мусульманских республик.

Может повториться история времен распада СССР: из России уйдут многие национальные образования. Иллюзия, что в бедствиях нации всегда виноват кто-то «другой», по-прежнему очень сильна. Следует также иметь в виду, что мировой практике известны случаи успешных сепаратистских проектов даже тогда, когда титульная нация изначально находилась на своей территории в меньшинстве, или — в незначительном большинстве.

Конечно, в настоящий момент ни крупных этнических, ни крупных религиозных конфликтов в России нет. Страна пребывает в состоянии не слишком устойчивого равновесия. Его также можно охарактеризовать как состояние высокой неопределенности: национальные элиты как бы устраивает нынешнее положение дел, о сепаратистских тенденциях никто вроде бы не помышляет. Но мы не случайно начали эту главу с метафоры о подземном пожаре. Открытого огня действительно нет, но запах гари, запах скрытого тления тем не менее ощущается. Хуже всего, что в России накапливается горючий материал, могущий заполыхать в любое мгновение.

Означает это только одно. Россия ныне находится в периоде исторического транзита. Она еще не обрела подлинного внутреннего единства. Она представляет собой не столько целостное и «естественное» государство, сколько полиэтнический конгломерат, скрепленный — чисто формально — общностью внешних границ.

В таком же транзитном, промежуточном состоянии находится сейчас и российский ислам.

Что-то в нем необратимо меняется. Что-то формируется — буквально в данный момент.

Что именно — не слишком понятно.

Пока Срединные земли пребывают в спокойствии.

Надолго ли это?

Кто знает...

ПРИМЕЧАНИЯ

1 Федеральный закон от 26.09.1997 N 125-ФЗ (ред. от 06.07.2016) «О свободе совести и о религиозных объединениях» // Законы, кодексы и нормативно-правовые акты Российской Федерации. — http://legalacts.ru/doc/federalnyi-zakon-ot-26091997-n-125-fz-o/.

2 Силантьев Р. Новейшая история ислама в России. — М., 2007. С. 5.

3 Малашенко А. Ислам для России. — М., 2007. С. 17—19.

4 Перипетии этой борьбы подробно описаны в книге Романа Силантьева «Новейшая история ислама в России». — М., 2007.

5 Ланда Р.Г. Политический ислам: предварительные итоги. — М., 2005. С. 168.

6 Малашенко А. Два несхожих ренессанса // «Отечественные записки». № 5. 2003.

7 Малашенко А. Два несхожих ренессанса.

8 Ковальчук А. Устройство и структура исламских организаций // «Отечественные записки». № 5. 2003.

9 Ковальчук А. Международные исламские организации. // «Отечественные записки». № 5, 2003.

10 Силантьев Р. Россия ваххабитская. Современное исламское сообщество — terra incognita? // «Наше время». № 134 от 07—13 сентября 2009. С. 18.

11 Силантьев Р. Новейшая история ислама в России. С. 103.

12 Джамаат (араб.) — общество, коллектив, союз, община. Объединение группы мусульман для совместного изучения ислама, совершения религиозных обрядов и взаимопомощи.

Киндафрика. Исторический бумеранг, запущенный Западом, возвращается

Андрей Фурсов

В 2011 г. чистый ВВП Китая превзошёл японский. По паритету покупательной способности (ППС) это произошло на десять лет раньше, в 2001 г. Индии предрекают стать мировой экономической "державой номер два" (после Китая) к 2050 году. При расчёте по ППС Индия обогнала Японию в 2011 г. Что касается "Киндафрики" в целом, то, согласно прогнозам, если считать по ППС, в 2030 г. её доля в мировом валовом продукте вырастет с 25% до 45%. Похоже, Китай и Индия возвращаются (по крайней мере, в количественном отношении) на те позиции в мировой экономике, которые они занимали до начала XIX в.

В начале н.э. Киндафрика давала 2/3 мирового продукта. Во II тыс. н.э. Африка начала отставать не только от Китая с Индиией, но и от Европы; Китай и Индия в XVI–XVIII вв. переживали "золотой век". Даже в 1820 г. ВВП Китая в два раза превосходил ВВП Западной Европы, а доля Китая в мировом производстве достигала 60%! В то же время, по уровню богатства на душу населения Европа в начале XIX в. уже превосходила Китай и Индию в два раза, Африку — в три раза. В 1850 г. Африка давала 3% мирового ВП; Индия в 1700 г. — 25%, в 1950 г. — 5%; доля КНР в мировом производстве в 1950 г. составила 15%.

С 1950 г. ситуация начала меняться. Доход на душу населения в Индии за последующие полвека увеличился в 3 раза, в Китае — в 8 раз. И даже в Африке он увеличился в 2 раза — на столько же, на сколько за девятнадцать предшествующих столетий. "Даже" — потому что период 1970–2000-х годов был для Африки, в том числе для наиболее развитых её стран, катастрофическим: войны, военные перевороты, коррупция деятелей типа Мобуту (пришёл к власти в Заире в 1965 г.), людоеда Бокассы (Центрально-Африканская Республика, затем — империя, 1966 г.), Иди Амина Дада (Уганда, 1971 г.) и особенно разрушительные программы структурной перестройки, навязанные Всемирным банком и МВФ, — всё это подрывало экономики африканских стран и усиливало социальные бедствия. Запад снисходительно смотрит на самых кровавых диктаторов, если они точно следуют курсом МВФ и Всемирного банка, обогащая глобальных спекулянтов: президент Идрис Деби (Чад), генерал Гнассингбе Эйадема (Того), президент Поль Бийя (Камерун) и многие другие. В последние 30–40 лет просели даже наиболее развитые и богатые ресурсами страны Африки — например, Нигерия. С 1970-х годов там ведётся разработка нефти. Однако живут нигерийцы сегодня хуже, чем в 1970 г., — следствие того, что называют "проклятием ресурсного богатства".

Согласно прогнозам, в 2030 г. доля Индии в мировой экономике составит 10%, Африки вместе с Ближним Востоком — 7–11%. При этом, однако, данные регионы, как и Китай, не смогут конкурировать с Западом в области высоких технологий; несмотря на прогресс, Китай и Индия отстают в сфере software. В наихудшем положении оказывается Африка, которая, к тому же, как и Латинская Америка, начинает превращаться в поле конкуренции Китая с Индией.

С экономическим ростом тесно связана проблема рабочей силы, прежде всего — избыточной, которая способна создать "киндафриканским" странам ряд неразрешимых проблем. По данным МВФ, с 1980 г. численность рабочей силы в мире выросла в 4,5 раза: неквалифицированной — с 200 до 750 млн. квалифицированной — с 15 до 75 млн. В то же время, в 2007 г. в слаборазвитом мире не использовалась рабочая сила 1,4 млрд. людей (т.е. трудоспособного населения) — для них нет и не предвидится работы. Сейчас, т.е. через 10 лет, эта цифра, естественно, выросла. Подсчёты по трём частям "Киндафрики" разнятся. Наибольший разброс оценок по Африке: от 250 до 450 млн. трудоспособных; в Южной Азии до 500 млн., в Китае — 300–400 млн. Возможно, реальные цифры меньше. К тому же, люди как-то устраиваются в "порах общества". В любом случае, согласно прогнозам, к 2050 г. 60% мировой рабочей силы будет сконцентрировано именно в Киндафрике, причём 1 млрд. — это те, кто уже сейчас живёт в городах, а придут из деревни ещё 1–2 млрд. (т.е. рост 3% в год).

В Африке численность активного населения, в основном — молодёжи, вырастет, согласно прогнозам, с нынешних 560 млн. до 900 млн. в 2030 г. и до 1–1,5 млрд. в 2050 г. (мне эти цифры кажутся завышенными). Иными словами, в перспективе в африканских странах будет огромное количество молодёжи, которая уже показала себя в "цветных революциях" в Египте и Тунисе. Есть так называемый "закон Голдстоуна", согласно которому, когда численность молодёжи в обществе достигает 25% и более, начинаются серьёзные социальные волнения: восстания, революции. Дж. Голдстоун эмпирически проверил свою модель на материале крестьянской войны и Реформации в Германии в начале XVI в. и Французской революции 1789–1799 гг. Но его модель в значительной степени применима также к русской и китайской революциям ХХ в. и даже к мексиканской, не говоря о полпотовской Кампучии. Как говаривал Иосиф Бродский, перефразируя Евгения Долматовского: "Молодёжь. Не задушишь, не убьёшь". Так что Африку (а, следовательно, и юг Европы) к середине нынешнего века ждут серьёзные потрясения. Противостояние арабов и африканцев на юге Европы в 2030-е—2040-е годы уже не кажется фантастикой.

Хотя население Китая к 2050 г., согласно прогнозам, уменьшится на 35–50 млн. человек, китайские города, тем не менее, должны будут принять 300 млн. бывших деревенских жителей. В 2008 г. в промышленности КНР было занято 180 млн. человек (для сравнения: во всех странах ОЭСР, вместе взятых, — около 120 млн.). В Индии ситуация ещё более сложная и серьёзная. Здесь число работоспособной молодёжи выросло с 2005 по 2017 г. с 350 млн. до 480 млн. Следовательно, Индия каждый год должна создавать 10–15 млн. рабочих мест, т.е. 100–150 млн. рабочих мест в ближайшие 10–15 лет. Уже сейчас в индийской промышленности работают более 90 млн. человек, к 2025 г. их станет более 100 млн. Если к 2050 г. число работоспособной молодёжи вырастет с 480 млн. до 710 млн., то для обеспечения их рабочими местами нужен, как утверждают специалисты, экономический рост 8–10% в год, а рассчитывать Индия (и, кстати, Африка) может только на 4–6%, а Китай после 2030 г. — на 5%. Иными словами, к 2050 г. индийское государство и общество столкнутся с 300–350 млн. молодого населения, не имеющего работы и, по сути, экономически неинтегрированного в систему.

История показывает: массы, не имеющие возможности интегрироваться в систему экономически, нередко делают это внеэкономически — посредством насилия. Киндафриканский "мир по Голдстоуну" середины XXI в. имеет немало шансов на то, чтобы отодвинуть на второй план традиционные классовые противоречия и противостояния и вывести на первый план конфликты иного типа. Вот что писал по этому поводу ещё в конце 70-х годов прошлого века мой незабвенный учитель Владимир Васильевич Крылов: рост постоянно безработных и деклассированных — "не только экономическая проблема. Уже ныне она грозит серьёзными политическими последствиями… Противоречия между сбросившими с себя всякую укладно-классовую определённость слоями и классово организованными группами общества иногда может отодвинуть на второй план все иные коллизии, что особенно заметно в перенаселённых зонах Дальнего Востока". Здесь необходимы два дополнения: 1) речь сегодня и завтра идёт уже не только о Дальнем Востоке, но также о Ближнем, Африке и Индии; 2) осторожное "иногда" 1970-х годов рискует стать "почти всегда" в 2030–2040-е годы.

Ещё одна проблема — такая скученность огромного населения "Киндафрики", которую местные экосистемы между 2030 и 2050 гг. просто не выдержат. Уже сейчас около 1 млрд. людей живут в трущобах. Глобальный Трущобоград, или даже Трущобия (Slumland), расширяется. Рано или поздно этот нарыв вскроется, и начнётся битва за хлеб, воду и жизненное пространство, которого тоже становится всё меньше. При нынешней численности населения в мире на человека приходится 1,7 га земли, а использует он её так, будто это 2,6 га, т.е. проедается будущее. Как только будут исчерпаны ресурсы бедных и проблемных зон мира, проблемы начнутся у их более богатых и благополучных соседей. Трущобные люди бросятся туда, где есть еда, вода и минимум комфорта. Сначала будут сметены анклавы в самóм бедном мире — например, эмираты Персидского залива или города Марокко, ну а затем настанет очередь Севера — Западной Европы. Не позднее 2030-х—2050-х годов, а возможно — и раньше, эта волна докатится до России. И нужно готовиться встретить её, а потому уже сегодня думать о мире не только наших детей, но и внуков.

В частности, уже сейчас надо серьёзно, а не формально ставить в школе дело начальной военной подготовки. Каждый мужчина должен уметь обращаться с оружием, как минимум — с огнестрельным. Силами только армии трудно справиться с волнами массового переселения — здесь нужен вооружённый народ. Я уже не говорю о том, что надо воспитывать оборонное (не в защитном, а в военном смысле) сознание: нужно объяснять молодёжи, что мы живём в предвоенное (почти в военное) время по линии угрозы не только с Запада, но и с Юга, и нужно быть готовыми, что кто-то попытается оттяпать принадлежащую нам 1/7 часть суши со всеми её богатствами. Как говорят американские морпехи, если ты выглядишь как еда, тебя рано или поздно сожрут. Особенно, когда огромная часть мировых ресурсов будет проедена или сократится в результате катастрофы.

Кстати, эксперты из промышленно развитых стран пытаются перенести ответственность за проедание сырьевых ресурсов только на слаборазвитые страны, а также на такие гиганты, как Китай. Однако цифирь корректирует эти попытки. В 2005 г. "Киндафрика" потребляла 9,6 млн. баррелей нефти в день, в 2008 г. — 11 млн., в 2015 г. — около 15 млн. Кризис 2008 г. открыл новую фазу в большой нефтяной игре; у слаборазвитых стран начались тяжёлые времена — экономический рост на основе дешёвого доллара закончился. Африка, по различным оценкам, потребляет от 2,6 до 3,5 млн. баррелей нефти в день и обеспечивает 3,2–3,5% её мирового производства. В 1990-е годы производство нефти в Африке увеличилось на 40%, и уже в 2002 г. американцы объявили африканскую нефть "национальным стратегическим интересом США". Нефть (как и алмазы) становится яблоком раздора между различными этническими группами внутри государств — например, в Нигерии. Там более 180 млн. населения, 250 крупных племён, говорящих на 450 языках и диалектах; наиболее крупные этнические группы: хауса и фулани на севере, йоруба на юго-западе, ибо — на юго-востоке. Ибо (20% населения страны, в основном — христиане и язычники) населяют главную нефтеносную часть страны. В 1967 г. эта часть попыталась выйти из состава Нигерии, образовав новое государство — Биафра, но потерпела поражение в войне.

По прогнозам, к 2030 г. потребление нефти Африкой достигнет 4 млн. баррелей; Индии — 7 млн., Китая — 16 млн. (из них по импорту — 12 млн.). Неудивительно, что КНР сближается со странами Залива: с 1980 г. потребление Китаем ближневосточной нефти увеличилось в 5–6 раз; КНР переместилась с 20-го на 5-е место в экспорте региона (США здесь на 10-м месте).

Китай инвестирует в те регионы и страны, где есть нефть: Центральная Азия, Иран, Каспийский бассейн, Судан, Латинская Америка. На Западе даже заговорили о "новом китайском империализме". В Африке Китай конкурирует не только с Западом, но и с Индией, которая с 2005 г. проводит ежегодные встречи "Индия — Африка".

Таким образом, потребление энергии "Киндафрикой" и вообще Югом не идёт ни в какое сравнение с таковым Севера, где живут пожиратели 60–80% мировой энергии, энергофаги. В частности, население США составляет 4% от мирового, а потребляет 40% мирового продукта. Понятно, что бóльшая часть этих 40% приходится на верхнюю половину, но бедноте Юга от этого не легче.

Разумеется, без энергоресурсов жить нельзя, но ими сыт не будешь. Одна из главных проблем "киндафриканских" стран — продовольствие: от вопроса его обеспечения им в Китае до вопроса голода в Африке. Проблема голода — повседневная реальность слаборазвитых стран. Почти 900 млн. человек в мире недоедают. Согласно докладу ФАО (2001 г.), каждый день на планете от голода и его последствий умирает 100 тыс. человек, и каждые 6 секунд — ребёнок в возрасте до 10 лет. Каждый год от голода и связанных с ним болезней в мире умирает людей больше, чем погибло во Второй мировой войне (58 млн.). Сегодня весьма актуально звучат некрасовские строки: "В мире есть царь: этот царь беспощаден, / Голод названье ему".

В своё время Римский клуб призвал весь мир остановить экономический рост ради устранения экологической угрозы. Однако если развитые страны могут себе это позволить, то слаборазвитые — нет. Они в таком случае просто не выживут. В то же время, как ни парадоксально и ни жестоко это звучит, слаборазвитые страны не только не способны на реальное развитие, но и не могут себе его позволить с точки зрения мирового баланса в треугольнике "население—продовольствие—энергоресурсы".

Сначала — о потреблении продовольствия в калориях.

По западным стандартам, активно работающему человеку нужно 3000–3500 килокалорий (ккал) в день. Развитые страны это обеспечивают уже сегодня, а, согласно прогнозам, в 2050 г. будет 4100 ккал в день (мне непонятно, зачем так много); в Африке к югу от Сахары население потребляло 2250 ккал в 1960 г., 2300 сегодня; в Южной Азии — 2000 ккал в 1960 г., 3000 сегодня, к 2050 г. ожидается 3600 ккал. На мой взгляд, это лукавые цифры. Во-первых, в странах с жарким климатом — не мясная, а растительная диета, требующая и дающая меньше калорий. Во-вторых, даже если принять эти цифры, то откуда в Африке и Южной Азии возьмётся увеличение потребления калорий при росте населения и растущей же незанятости? Очень многие бравурно-оптимистичные прогнозы западных экономистов — это "забавы сытых шалунов". Увеличение потребления продовольствия и энергоресурсов в странах Юга до уровня хотя бы самой низкой и бедной части среднего слоя ("класса") Севера — того, что англосаксы называют "lower low middle class", — способно вызвать глобальную катастрофу. Бравурные прогнозы некоторых экономистов, согласно которым к 2050 г. мировой средний слой составит почти 30% населения планеты (3 млрд. из 10 млрд. человек) не учитывают роста потребления продовольствия на 50–60% по сравнению с сегодняшним днём: (вот будет раздолье для поставщиков ГМОшного продовольствия: а куда денешься — необходимость!); электроэнергии — на 40–50%; воды — на 25–35%. И это — на фоне истощения природной среды и уменьшения сырьевых запасов: биосфера Земли не безразмерна.

Нет, не случайно мондиалист Жак Аттали заговорил о необходимости создания в XXI веке "глобальной распределительной экономики". Речь идёт о жёстком контроле со стороны Севера — точнее, его хозяев, которых Дизраэли ещё полтора столетия назад называл "хозяевами истории", — над ресурсами, продовольствием, водой, пространством и экономическим развитием. При этом многим частям планеты развитие де-факто просто не будет позволено, они должны будут оставаться зонами бедности, безработицы и конфликтов, короче говоря — социальным адом, иначе рост этих зон может перевернуть "планетарную лодку". О каком увеличении калорийности питания, о каком росте среднего слоя Юга в таких условиях может идти речь?!

Всё это ещё более подхлестнёт рост мирового неравенства, а следовательно — мировой миграции, способной принять масштаб нового великого переселения народов. Что может противопоставить этому Север? Заградотряды в мировом масштабе? Не сработает. Использование пандемий в качестве оружия? Опасно. Провоцирование истребляющих население войн в большей части Юга не только не решит проблему, но может стать фактором консолидации воюющих масс в подвижные орды-политии Юга, по сравнению с которыми запрещённая в РФ ИГИЛ может показаться детской забавой, а единственным средством борьбы с ними может оказаться стратегия "звёздного десанта" по-хайнлайновски, которая в реальности будет напоминать действия "эскадронов смерти", только в мировом масштабе.

В любом случае, конфликты классово неорганизованной бедноты Юга, которая обязательно найдёт себе симпатизантов, а возможно — и лидеров на Севере (Унгерн фон Штернберг в Монголии как "воспоминание о будущем") будут намного более жестокими, чем войны за гегемонию в капсистеме или классовые бои пролетариата и буржуазии в Западной Европе. Здесь заработают различия иного порядка, в том числе — этнокультурные, расовые и религиозные. Речь может пойти о войне на истребление.

В этих условиях самосохраниться в цивилизационом, расовом и этнокультурном плане Север может только в том случае, если перестанет быть Постзападом, выработает новую идейно-ценностную систему и создаст принципиально новую посткапиталистическую социальную систему. Альтернатива этому — апокалиптика и постапокалиптика. И не надо думать, что это далеко и не скоро: Аннушка уже не только купила масло, но и вовсю льёт его на тот путь, которым движется позднекапиталистический белый Постзапад.

В любом случае, Постзапад оказывается в положении "налево пойдёшь, направо пойдёшь" — оба варианта хуже. С одной стороны ("Сцилла"), его хозяева не могут допустить превращения бедных слаборазвитых стран в среднеклассовые даже на самом "низэньком" уровне. С другой ("Харибда") — тогда Постзапад получит нарастающую многомиллионную, подгоняемую всадниками Апокалипсаса миграцию из охваченного голодом, войной и бедствиями Юга. Я не представляю, как толерастический Постзапад может найти способ проскочить между Сциллой и Харибдой. Так и просится блоковское: "В последний раз — опомнись, старый мир!". Но я понимаю — как говорил боец Сухов из "Белого солнца пустыни": "это вряд ли", — не для того европейцев духовно кастрировали несколько десятилетий, превращая в западоидов, живущих ради удовольствия и готовых принять в качестве нормы любое отклонение, провозглашая эту антиевропейскость "европейскими ценностями". Исторический бумеранг, запущенный западным капитализмом и колониализмом/неоколониализмом в XIX–XX вв., неожиданным для североатлантического мира образом возвращается.

Если брать "Киндафрику" и — шире — Юг в целом, то хуже всего ситуация в Африке. Это единственный регион мира, где, как подчёркивают специалисты, в сельском хозяйстве добавленная стоимость на работника не переставала уменьшаться с 1960-х годов, т. е. со времён так называемой деколонизации. В 1960 г. Африка обеспечивала 8% мирового экспорта сельхозпродукции, сегодня — только 3%. По сути, Африка не может прокормить саму себя.

Причин тому несколько. Первая причина — дезертификация, опустынивание Сахеля — здесь пустыня продвигается со скоростью 10 км в год. В настоящее время в мире 250 млн. экологических беженцев, особенно много их в Африке. В кризисном состоянии находится огромная часть континента: Эфиопия, Джибути, Уганда, Судан, Южный Судан, Демократическая Республика Конго (бывший Заир). Около 20 млн. человек в этих странах находятся под постоянной угрозой голода. В 2017 г. нужно 5,6 млрд. долл., чтобы решить проблемы только тех стран, где голод постоянен. Так, в Конго в 1998–2009 гг. от голода умерло 3,8 млн. человек, в Эфиопии в 1984–1985 гг. — 1 млн., в Сомали в 2010–2012 гг. — 260 тыс. Вторая причина — войны. Наконец, третья — разграбление африканских стран Западом, ТНК и их "сукиными сынами".

Африканские коррупционеры и клептократы грабят свои народы вместе с Западом, выполняя, а порой и перевыполняя все разрушительные, самоубийственные для африканских стран требования МВФ и Всемирного банка. Именно поэтому Запад снисходительно смотрит на тех правителей Юга, которые обеспечивают ему высокие прибыли. Их коррупция — средство обеспечения прибыли и привилегий "сеньоров капитализма". Мобуту с 1965 по 1997 г. вывел из Конго 4 млрд. долл.; правитель Нигерии Сани Абача с 1993 по 1998 г. разместил в 19 банках Запада 3,4 млрд. долл.; обнаружено по запросу нигерийских властей только 730 млн., из них только 115 млн. вернули Нигерии. Кроме названных клептократов, имеет смысл вспомнить Сомосу в Никарагуа, "папу Дока" и "Бэби Дока" на Гаити, Маркоса на Филиппинах, людоеда Бокассу…

Искать деньги действительно трудно. Например, в 2000 г. 75 банков в Швейцарии приняли 3,7 трлн. швейцарских франков (2 трлн. евро), из них 2,056 трлн. франков — от иностранцев, а ведь кроме швейцарских банков есть ещё и оффшоры. На одних Багамах в начале XXI в. было 95 тыс. банков.

В мире развитых стран в сельском хозяйстве занято 2% населения (в Западной Европе — 4%, накануне Второй мировой войны было 40%). С 1961 по 2005 г. мировое сельскохозяйственное производство увеличилось в 3 раза (рост — 2,3% в год). Сегодня один сельхозработник кормит 100 человек (в 1960 г. — 20 человек). В Индии производство зерновых с 1970 по 2010 г. выросло с 77 млн. до 180 млн. тонн. В середине 1940-х годов в Индии производилось 100 кг зерновых на душу населения, в 2010 г. — 150 кг. Пик сельскохозяйственного развития Индии пришёлся на 1990-е годы, затем началось замедление роста. "Зелёная революция" надежд не оправдала.

Китай в целом продовольственную проблему решил: с 1980 по 2010 г. потребление мяса выросло в два раза (с 23 до 46 кг), молока — в 10 раз, яиц — в 8 раз. В Индии годовое потребление мяса на душу населения — 3,7 кг (в значительной степени это обусловлено характерным для Индии вегетарианством).

У Китая, однако, серьёзная проблема: малоземелье; земли, пригодной для сельского хозяйства, становится всё меньше (за последние десятилетия Китай потерял 500 тыс. га земли).

Вообще, разрушение природной среды в слаборазвитом мире идёт стремительными темпами, и оно, главным образом, связано с хищнической эксплуатацией данной части нашей планеты западными ТНК. Так, с 1950 по 1990 г. площадь тропических лесов сократилась на 350 млн. гектаров (в Азии и Океании — на 30%, в Южной Америке и на Карибах — на 18%, в Африке — на 18%). В год уничтожается 3 млн. га лесов. Хотя тропические леса занимают всего 2% территории планеты, во-первых, там сосредоточено 70% видов растений и животных; во-вторых, это (особенно леса Амазонии) — "лёгкие" планеты.

Несходные социально-экономические ситуации определяют серьёзные различия в государственном развитии Китая, Индии и стран Африки, что, на мой взгляд, ставит под вопрос правомерность термина "Киндафрика". Положение в Китае и Индии в плане геополитического потенциала государств кардинально отличается от африканской ситуации. Китай — лидер. Однако переоценивать его возможности не стоит. Даже если учесть, что официальный размер военного бюджета КНР сильно занижен по сравнению с реальным, он всё равно в пять раз меньше американского. Когда в 2011 г. КНР объявила об увеличении военного бюджета на 12%, т.е. до 91 млрд. долл., военный бюджет США был 530 млрд. Аналитики прогнозируют, что к 2030 г. военные расходы КНР составят 600 млрд. долл., а США — 800 млрд. При этом Пекин старается не попасть в ловушку гонки вооружений.

Хотя в экономическом плане в расчёте по ППС Китай уже обогнал США, в технологическом плане он сильно отстаёт от Америки. Разумеется, ВВП — не единственный экономический показатель; есть финансово-денежная мощь, которая позволяла Великобритании сохранять мировое господство даже в 1930-е годы, когда в промышленно-экономическом плане она уже не была лидером. Здесь у Китая мощные позиции: 3 трлн. долл. вложено в казначейские боны США (чуть менее 10% долга США). Наиболее серьёзная проблема КНР — борьба кланов и группировок за власть, которая в период правления Си Цзиньпина обострилась.

Индия в военном плане остаётся южноазиатской региональной державой. Её контрбалансиром, хотя и довольно слабым, является Пакистан, который умело "доит" Постзапад, прикидываясь более "несостоявшимся государством" (failed state), чем это имеет место в реальности. На самом деле десяток кланов приватизировали государство, используя его как средство перераспределения экономических факторов, включая наркотрафик, и финансовых потоков. Согласно сверхоптимистичным оценкам, к 2030 г. Индия не превзойдёт ВВП Германии и Франции, вместе взятые. На международной арене Индия активно использует "мягкую силу". Значительную роль в этом играет индийский кинематограф.

Слабость африканских государств грозит им распадом на регионы и зоны племён, особенно если учесть абсурдные границы, проведённые колонизаторами. Африка — демографический колосс на глиняных политических ногах. Индия и Африка, по мнению аналитиков, разделят с Европой слабость на международной арене, в отличие от Китая и США. Кто-то скажет: это неправомерное противопоставление, говорить нужно о БРИКС как субъекте новой ("континентальной") глобализации. На самом деле БРИКС как единое целое — весьма спорная проблема; "справедливая глобализация" (в противовес несправедливой англосаксонской) — это, на мой взгляд, нечто вроде "хлопка одной ладонью" из дзэновской притчи. Но мы же не дзэн-буддисты. Впрочем, глобализация, БРИКС, а также перспективы РФ: как в этой конструкции, так и вне её — отдельный разговор.

Официальный представитель офиса премьер-министра Великобритании отказался прокомментировать РИА Новости публикации в британских СМИ о том, что статус предстоящего визита президента США Дональда Трампа будет понижен с государственного до рабочего.

"Мы не комментируем публикации. Наша позиция не изменилась. Приглашение было направлено, принято, и детали визита будут объявлены в надлежащее время", — сказал РИА Новости представитель офиса премьера.

Приглашение королевы Елизаветы Второй посетить Великобританию с госвизитом передала Трампу премьер Великобритании Тереза Мэй во время поездки в Вашингтон в начале года. Тогда порядка двух миллионов британцев подписали петицию с требованием отменить госвизит президента США. Их возмущение вызвал введенный Трампом временный запрет на въезд в США гражданам семи стран (Ирана, Ирака, Йемена, Ливии, Сирии, Сомали и Судана).

В декабре некоторые СМИ сообщили, что визит американского лидера в Британию может быть отложен из-за критических высказываний британского премьера Терезы Мэй в связи с очередными публикациями Трампа в Twitter. Президент США разместил в своем аккаунте ссылки на опубликованные Джайдой Франсен, являющейся одним из лидеров британской ультраправой организации Britain First, видеоролики антимусульманского содержания. В двух сюжетах, подлинность которых неизвестна, предположительно, мусульмане-иммигранты атакуют людей, в одном из роликов — разбивают статую Девы Марии.

Премьер-министр Великобритании Тереза Мэй неоднократно заявляла, что публикации Трампа не повлияют на планируемый госвизит президента США в Британию и отношения между странами останутся прежними.

Мария Табак.

Представитель Белого дома сообщил РИА Новости, что пока нет информации о предстоящем визите президента США Дональда Трампа в Великобританию.

"Нам пока нечего объявить", — сообщил представитель Белого дома, отвечая на вопрос о публикации британских СМИ про понижение статуса визита с государственного до рабочего.

В офисе премьер-министра Великобритании также отказались прокомментировать РИА Новости данные публикации.

Приглашение королевы Елизаветы Второй посетить Великобританию с госвизитом передала Трампу премьер Великобритании Тереза Мэй во время поездки в Вашингтон в начале года. Тогда порядка двух миллионов британцев подписали петицию с требованием отменить госвизит президента США. Их возмущение вызвал введенный Трампом временный запрет на въезд в США гражданам семи стран (Ирана, Ирака, Йемена, Ливии, Сирии, Сомали и Судана).

В декабре некоторые СМИ сообщили, что визит американского лидера в Британию может быть отложен из-за критических высказываний британского премьера Терезы Мэй в связи с очередными публикациями Трампа в Twitter. Президент США разместил в своем аккаунте ссылки на опубликованные Джайдой Франсен, являющейся одним из лидеров британской ультраправой организации Britain First, видеоролики антимусульманского содержания. В двух сюжетах, подлинность которых неизвестна, предположительно, мусульмане-иммигранты атакуют людей, в одном из роликов — разбивают статую Девы Марии.

Премьер-министр Великобритании Тереза Мэй неоднократно заявляла, что публикации Трампа не повлияют на планируемый госвизит президента США в Британию и отношения между странами останутся прежними.

Татьяна Калмыкова.

Крушение миропорядка

Куда повернет Россия

Алексей Арбатов – академик РАН, руководитель Центра международной безопасности Института мировой экономики и международных отношений им. Е.М. Примакова Российской Академии наук, в прошлом участник переговоров по Договору СНВ-1 (1990 г.), заместитель председателя Комитета по обороне Государственной думы (1994–2003 гг.).

Резюме Москва не готова к полицентризму, поскольку еще не осознала его главного правила, которое хорошо понимали российские канцлеры XIX века. Частные компромиссы нужны, чтобы иметь более благоприятные отношения с другими центрами силы, чем у тех между собой.

Статья впервые опубликована в четвертом номере журнала за 2014 год.

В России и за рубежом широко распространилось ощущение, что украинский кризис подорвал систему международных отношений, которая строилась после окончания холодной войны и даже с более давних времен – после завершения Второй мировой войны в 1945 году. Это ощущение подкрепляется впечатляющими аналогиями.

Тогда яблоком раздора стал раздел послевоенной Европы между Советским Союзом и Соединенными Штатами, а теперь – борьба за влияние на постсоветском пространстве и в его самой большой после России стране – Украине. В те времена геополитический конфликт происходил под сенью непримиримого идеологического противостояния коммунизма и капитализма. После двадцати лет забвения идеологическая схизма как будто вновь вышла на передний план: между духовными ценностями российского консерватизма и западным либерализмом (который представляют в виде однополых браков, легализации наркотиков и проституции, меркантильного индивидуализма). Еще больше усиливают ассоциации небывалый подъем великодержавных настроений и ползучая (но от этого не менее безнравственная и пагубная) реабилитация сталинизма в России, а за океаном – безответственный курс экспорта американских канонов свободы и демократии в докапиталистические страны.

Трудно отделаться от впечатления, что в начале XXI века с его глобализацией и информационной революцией мир вдруг вернулся в первую половину XX века и даже в XIX столетие с их территориальными захватами и геополитическим соперничеством. Слов нет, разрушающийся ныне миропорядок был далеко не совершенным, и у России, как и у многих других государств, к нему накопилось немало претензий. Но отнюдь не ясно, возможно ли новое издание холодной войны, будет ли грядущее мироустройство лучше прежнего и в чем, собственно, была суть того, что ушло в прошлое.

Мир и порядок холодной войны?

Система международных отношений строится не на основе международно-правовых норм и институтов, а в зависимости от реального распределения и соотношения сил ведущих держав и их союзов, наличия у них общих интересов. Именно это определяет, насколько эффективны и реализуемы упомянутые нормы и механизмы. Самый наглядный пример дал период после окончания Второй мировой войны.

Миропорядок того времени был заложен в 1945 г. комплексом договоренностей держав-победительниц в Ялте, Потсдаме и Сан-Франциско. Тогда на пространствах рухнувших империй Германии, Италии и Японии были определены границы европейских стран и государств Дальнего Востока, создана ООН, решены другие послевоенные вопросы. Замысел состоял в том, что великие державы будут совместно поддерживать мир и сообща разрешать международные споры и конфликты на основе Устава ООН во имя предотвращения новой мировой войны. Но этот миропорядок так и не был реализован – он быстро разбился о противостояние СССР и США в Европе, а затем и по всему миру.

В освобожденной Советской армией Центральной и Восточной Европе Советский Союз за несколько лет установил социалистический строй и инициировал массовые репрессии, что вызвало возмущение Соединенных Штатов, которые, в свою очередь, помогли подавить коммунистическое движение в ряде стран Западной Европы. Затем зоны оккупации Германии превратились в два государства – ФРГ и ГДР. Потом была создана НАТО, а в ответ на принятие в нее ФРГ – Организация Варшавского договора. Со временем по обе стороны от внутригерманской границы были развернуты беспрецедентные для мирного времени контингенты вооруженных сил и тысячи единиц ядерного оружия.

Важнейшие европейские границы (между ГДР и Польшей по Одеру–Нейссе, между ФРГ и ГДР, как и граница Советского Союза вокруг балтийских стран) юридически не были признаны Западом – в первом случае до соглашений 1970 г., во втором – до 1973 г., а в третьем – никогда. Статус Западного Берлина служил источником опаснейших кризисов (1948, 1953, 1958 гг.), а один из них, в августе 1961 г. (когда советские и американские танки стояли друг против друга на прямой наводке), едва не привел к вооруженному конфликту СССР и США. Берлинский вопрос урегулирован лишь соглашениями от 1971 года. Холодная война парализовала Совет Безопасности ООН и превратила его в форум пропагандистской полемики, а не институт поддержания международного мира и безопасности.

Готовые к применению ядерные потенциалы породили страх перед лобовым столкновением в зоне прямого военного противостояния двух мощных альянсов, что на время заморозила конфликты и фактические границы в Европе. (Что сделало неизбежным их размораживание после окончания холодной войны.) Но на протяжении первой четверти века существования того миропорядка европейский континент постоянно трясло от напряженности и кризисов между двумя блоками, а Советский Союз к тому же периодически силой подавлял мирные и вооруженные восстания в социалистическом лагере (в 1953 г. в ГДР, в 1956-м в Венгрии, в 1968-м в Чехословакии).

Относительной стабилизации удалось достичь только двадцать с лишним лет спустя – в ходе первой временной разрядки напряженности между двумя ядерными сверхдержавами, зафиксированной Договором по ПРО и соглашением ОСВ-1 от 1972 года. На этой волне в 1975 г. в Хельсинки был подписан и Заключительный акт Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе (СБСЕ), закрепивший нерушимость европейских границ и десять принципов мирного сосуществования государств на континенте (включая территориальную целостность, суверенитет, неприменение силы и право народов на самоопределение).

Однако вне Европы миропорядок холодной войны вплоть до ее окончания заключался в его отсутствии. Сорок лет мир жил в постоянном ужасе перед глобальной войной. Помимо берлинского кризиса 1961 г., великие державы как минимум трижды подходили к грани ядерного катаклизма: во время Суэцкого кризиса 1956 г., в ходе ближневосточной войны 1973 г. и во время Карибского кризиса в октябре 1962-го, когда эту черту едва не переступили. Компромисс был достигнут за пару дней до момента намеченного авиаудара США по кубинским базам советских ядерных ракет, часть которых была приведена в боеготовность для ответного удара, о чем не знали в Вашингтоне. Тогда человечество было спасено не только благодаря осторожности Кремля и Белого дома, но и просто по счастливому случаю.

Не было никакого совместного управления миром двумя сверхдержавами – просто ужас перед ядерной катастрофой заставлял стороны избегать прямого столкновения. Тем не менее, за этот период произошли десятки крупных региональных и локальных войн и конфликтов, унесших жизни более 20 млн человек. Военные потери самих Соединенных Штатов в те годы составили около 120 тыс. человек – столько же, сколько в Первой мировой войне. Зачастую конфликты разражались неожиданно и завершались непредсказуемо, в том числе поражением великих держав: война в Корее, две войны в Индокитае, пять войн на Ближнем Востоке, войны в Алжире, войны между Индией и Пакистаном, Ираном и Ираком, на Африканском Роге, в Конго, Нигерии, Анголе, Родезии, Афганистане, не говоря уже о бесчисленных внутренних переворотах и кровавых гражданских катаклизмах.

В глобальном соперничестве стороны совершенно произвольно нарушали международно-правовые нормы, включая территориальную целостность, суверенитет и права наций на самоопределение. Под идеологическими знаменами военная сила и подрывные операции применялись регулярно, цинично и массированно. Вне Европы границы государств постоянно менялись, силовым путем страны распадались и воссоединялись (Корея, Вьетнам, Ближний и Средний Восток, Пакистан, Африканский Рог и пр.). Почти в каждом конфликте США и СССР оказывались по разные стороны и предоставляли прямую военную помощь своим партнерам.

Все это сопровождалось беспрецедентной гонкой ядерных и обычных вооружений, противостоянием вооруженных сил сверхдержав и их союзников на всех континентах и во всех океанах, разработкой и испытанием космических вооружений. Это соперничество принесло всем огромные экономические издержки, но более всех подорвало советскую экономику. Лишь в 1968 г. был заключен Договор о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО), с конца 1960-х гг. начались серьезные переговоры по ядерным вооружениям, а затем о сокращении обычных вооруженных сил в Европе.

Мировая экономика была разделена на две системы: капиталистическую и социалистическую. В этих условиях было невозможно применять друг против друга какие-то экономические санкции, поскольку они присутствовали постоянно в виде жестких торговых и технических барьеров (как, например, КОКОМ). И только в 1970-е гг. началось избирательное экономическое взаимодействие в виде экспорта советских углеводородов в Западную Европу и скромного импорта оттуда промышленных товаров и технологий. Экономические кризисы на Западе вызывали радость на Востоке, а хозяйственные трудности СССР встречали удовлетворение Соединенных Штатов и их союзников. Впрочем, экономическая независимость (автаркия) и опора на оборонный комплекс как локомотив развития в конечном итоге закономерно загнали социалистическую экономику в хозяйственный и научно-технический ступор.

Сорокалетний период биполярной системы международных отношений и холодной войны наглядно продемонстрировал, что международное право и институты действуют лишь как исключение – в тех редких случаях, когда ведущие державы осознают общий интерес. А в остальном игра с нулевой суммой превращает эти нормы и организации не более чем в средства оправдания своих действий и форумы для пропагандистских баталий.

С конца 1990-х гг. в России присутствует ощущение растущей угрозы, и даже на официальном уровне была высказана мысль, что окончание холодной войны не укрепило, а ослабило национальную безопасность. Это не что иное, как политико-психологическая аберрация. Частично она объясняется тем, что когда самая страшная угроза – вероятность глобальной ядерной войны – отошла далеко на задний план, вопреки наивным надеждам начала 1990-х гг., всеобщей гармонии не наступило. Ужасы сорока лет холодной войны заставили всех забыть, насколько опасным был мир до нее (приведя, помимо всего прочего, к двум мировым войнам). Кроме того, ностальгия по былому лидирующему положению своей страны – как одной из двух глобальных сверхдержав –

побуждает многих в России, кто работал в годы холодной войны, и тем более тех, кто пришел в политику после нее, подменять реальность историческими мифами и сожалеть об утерянном «миропорядке», который на деле был балансированием на грани всеобщей гибели.

Новое мироустройство

Как всегда бывало в истории, фундаментальное изменение расстановки сил на мировой арене сопровождалось изменением миропорядка, как бы сомнительно ни было применение этого понятия к периоду холодной войны. Крушение советской империи, экономики, государства и идеологии означало конец биполярной системы международных отношений. Вместо этого США на протяжении 1990-х и в следующем десятилетии пытались реализовать идею однополюсного мира под своим руководством.

Нельзя не отметить, что благодаря окончанию холодной войны начала складываться глобальная система безопасности: за это время были заключены важнейшие соглашения по контролю над ядерными и обычными вооружениями, нераспространению и ликвидации оружия массового уничтожения. Резко активизировалась роль ООН в миротворческих операциях (в течение 1990-х гг. было предпринято 36 таких операций из 49 проведенных ООН в общей сложности до 2000 года). За два с лишним десятилетия число международных конфликтов и их разрушительные масштабы не увеличились, а значительно уменьшились по сравнению с любым из 20-летних периодов холодной войны.

Россия, Китай и другие бывшие социалистические страны, несмотря на различия политических систем, были интегрированы в единую мировую финансово-экономическую систему и институты, хотя оказывали на них недостаточное влияние. За пределами этой системы остались лишь несколько государств (как КНДР, Куба, Сомали). Кризис 2008 г. как бы от обратного продемонстрировал финансово-экономическое единство мира. Начавшись в Америке, он быстро охватил остальные страны, в том числе тяжело ударил по экономике России (вопреки ее первоначальным, по старой привычке, надеждам остаться «островом стабильности»).

Предпринимались попытки юридически оформить новую расстановку сил: через договор об объединении Германии между ФРГ, ГДР, СССР, США, Великобританией и Францией (1990 г.), создание ОБСЕ на месте СБСЕ (1995 г.), развитие положений Хельсинкского акта в Парижской хартии (1990 г.) и Основополагающем акте России–НАТО (1997 г.), активно обсуждалась реформа ООН. Был адаптирован Договор по сокращению обычных вооружений в Европе (АДОВСЕ – 1999 г.), велись переговоры о совместном развитии систем ПРО.

Однако эти попытки во многих случаях были неуспешны или остались незавершенными, как и строительство всей системы международной безопасности, прежде всего из-за глобальных претензий Соединенных Штатов. С начала 1990-х гг. у США был уникальный исторический шанс возглавить процесс созидания нового, многостороннего, согласованного с другими центрами силы миропорядка. Но они этот шанс бездарно упустили. Неожиданно ощутив себя «единственной мировой сверхдержавой» и пребывая во власти эйфории, Соединенные Штаты стали подменять международное право правом своей силы, легитимные решения Совета Безопасности ООН – директивами американского Совета Национальной Безопасности, а прерогативы ОБСЕ – действиями НАТО.

В результате под новый миропорядок были заложены мины замедленного действия: расширение Североатлантического альянса на восток, силовое расчленение Югославии и Сербии, незаконное вторжение в Ирак, пренебрежительное отношение к ООН, ОБСЕ, контролю над вооружениями (выход США из Договора по ПРО в 2002 г. и отказ от ратификации Договора 1996 г. о запрещении ядерных испытаний). К России относились как к проигравшей державе, хотя именно она покончила с советской империей и холодной войной.

Первое двадцатилетие после биполярности убедительно показало, что и однополярный мир не приносит стабильности и безопасности. Как внутри стран, так и в международных отношениях монополизм неизбежно ведет к правовому нигилизму, произволу, стагнации и в конечном итоге – к поражениям.

Растущее противодействие «американскому порядку» стали оказывать Китай, Россия, а также новые межгосударственные организации: ШОС, БРИКС, региональные государства (Иран, Пакистан, Венесуэла, Боливия) и даже некоторые союзники Вашингтона (ФРГ, Франция, Испания). Помимо наращивания военного потенциала и соперничества в мировой торговле оружием Россия начала открыто противодействовать США в отдельных военно-технических сферах (развитии систем преодоления ПРО). В августе 2008 г. впервые за многие годы Москва применила военную силу за рубежом – на Южном Кавказе.

В российском публичном дискурсе «империализм» ныне утратил прежний негативный флер и все чаще используется с героическим пафосом. Исключительно позитивный смысл придается ядерному оружию и концепции ядерного сдерживания (и негативный – сокращению ядерных вооружений), поиску военных баз за рубежом, соперничеству в торговле оружием, воспевается политика наращивания и демонстрации военной силы, обосновывается отказ от договоров по контролю над вооружениями – все то, что раньше ставилось в вину «мировому империализму».

Китай, в свою очередь, приступил к последовательному наращиванию и модернизации ядерных и обычных вооружений, развернул программы преодоления ПРО США и соревнования с их высокоточными неядерными системами. КНР бросила вызов соседним странам и американскому военному доминированию в акваториях к западу и югу от своих берегов, заявила права на доступ к природным ресурсам Азии и Африки и на контроль над морскими коммуникациями их доставки в Индийском и Тихом океанах.

Однополярный «порядок» подорван фактическим поражением Вашингтона в иракской и афганской оккупационных войнах, а также глобальным финансово-экономическим кризисом 2008 года. Он закончился растущей интенсивностью военно-политического соперничества Соединенных Штатов с Китаем в Азиатско-Тихоокеанском регионе и жестким противостоянием США с Россией вокруг украинского кризиса.

Украинский момент истины

С точки зрения реальной политики при всем драматизме гуманитарной стороны кризиса и насилия на юго-востоке Украины суть происходящего проста: США и Евросоюз тянут Украину к себе, а Россия ее не пускает, стремясь оставить страну (или хотя бы ее части) в орбите своего влияния. Впрочем, теория реальной политики дает далеко не полную картину событий, поскольку не учитывает социально-экономическое и внутриполитическое измерение происходящего.

Большинство украинского общества выступает за демократические реформы и интеграцию с Западом, видя в этом перспективу выхода из многолетнего социально-экономического застоя и нищеты, преодоления коррупции, смены неэффективной системы власти. Проживающее на юго-востоке значительное меньшинство (составляющее до 10–15% всего населения) настроено против курса на Запад и за сохранение традиционных связей с Россией. Решения президента Виктора Януковича подписать, а затем отменить соглашение об ассоциации с ЕС резко обострили внутриполитический раскол: последовали Евромайдан и его расстрел, насильственное свержение законной власти, отделение Крыма и гражданская война на юго-востоке.

Хотя Вашингтон сейчас огульно обвиняет во всех бедах Москву, она имеет лишь косвенное отношение к интернационализации кризиса до крымских событий. В 2012–2013 гг. массовые протестные движения в России были восприняты ее новым правящим классом как инспирированная Западом попытка «цветной революции». Судя по всему, из этого сделали вывод об опасности дальнейшего сближения с США и Евросоюзом. Потому был отменен курс на «европейский выбор России», который многократно официально провозглашался в 1990-е гг. и в первый период правления Путина, начиная с Петербургского саммита Россия–ЕС в мае 2003 г. и вплоть до 2007 года. На смену «европейскому выбору» пришла официальная доктрина «евразийства».

Вовне она предполагает первоочередную интеграцию России в Таможенном и Евразийском союзе с постсоветскими республиками: прежде всего Белоруссией, Казахстаном и другими, которые пожелают присоединиться. А вместо получения инвестиций и передовых технологий Запада (на которые была рассчитана концепция «партнерства ради модернизации» президента Дмитрия Медведева) взят курс на реиндустриализацию экономики с опорой на оборонно-промышленный комплекс, получивший финансирование в 23 трлн рублей до 2020 года. Этот поворот сопровождался небывалой со времен холодной войны кампанией о военной угрозе Запада. Именно на фоне отмеченной смены российской ориентации намерение Киева подписать соглашение с ЕС было воспринято в Москве как серьезная угроза ее «евразийским» интересам. Ведь ранее заявки президентов Кравчука, Кучмы, Ющенко на членство в НАТО и Евросоюзе не вызывали жесткой реакции России.

Консервация сложившегося в России за последние двадцать лет государственного строя, отказ от существенных экономических и политических реформ получили доктринальное обоснование в философии консерватизма, возврата к традиционным духовным ценностям и государственно-политическим канонам. Что бы ни думали об этом в Кремле, легионы активистов в политическом классе и СМИ открыто призывают возродить великодержавно-православную Россию (не преминув использовать и сталинский опыт), присоединить Абхазию и Южную Осетию, после Крыма занять населенные соотечественниками юг и юго-восток Украины (Новороссию), Приднестровье, при случае – Северный Казахстан и части Балтии (ведущий идеолог такой философии Александр Проханов назвал это «империей обрубков».)

Вашингтон и его союзники по НАТО (кроме Польши и стран Балтии) в течение ряда лет не отвечали на новые веяния в российской политике. Однако после присоединения к России Крыма и начала войны на юго-востоке Украины их реакция была вдвойне жесткой, особенно со стороны администрации президента Обамы, которого консервативная оппозиция изначально обвиняла в излишнем либерализме и мягкотелости по отношению к Москве. Трагедия с малазийским лайнером в июле 2014 г. придала кризису небывалую эмоциональную остроту глобального масштаба, хотя причины катастрофы до сих пор не выяснены.

При всех огромных сложностях ситуации варианты решения по существу тоже просты, и определяться они будут не только на переговорах Киева и юго-востока, а в Москве, Брюсселе и Вашингтоне. Или Россия и Запад договорятся о каком-то взаимоприемлемом будущем статусе Украины и характере ее отношений с ЕС и Россией при сохранении нынешней территориальной целостности, или страна будет разорвана на части с тяжелейшими социальными и политическими последствиями для Европы и всего мира.

Что дальше?

На смену несостоявшемуся однополюсному миру идет полицентричный миропорядок, который опирается на несколько основных центров силы. Однако, в отличие от «концерта наций» (Священного союза) XIX века, нынешние центры силы не равновелики и имеют различное общественное устройство, которое во многих аспектах еще не устоялось. Соединенные Штаты, хотя их удельный вес постепенно снижается, остаются ведущим глобальным центром в экономическом (около 20% мирового ВВП), политическом и военном отношениях. По всем параметрам их стремительно догоняет Китай (13% мирового ВВП). Евросоюз (19% мирового ВВП) и Япония (6%) могут претендовать на такую роль в экономическом плане, но в политическом и военном аспектах зависят от США и интегрированы в американские альянсы вместе с рядом региональных государств (Турция, Израиль, Южная Корея, Австралия).

Россия строит свой центр силы вместе с некоторыми постсоветскими странами. Однако, имея глобальный ядерный и политический статус, укрепляя региональные силы общего назначения, она все еще не соответствует финансово-экономическим стандартам мирового центра ввиду относительно скромного объема ВВП (3% от мирового) и еще более – из-за экспортно-сырьевого характера экономики и внешней торговли.

Индия – ведущий региональный центр (5% мирового ВВП), как и некоторые другие страны (Бразилия, ЮАР, группа АСЕАН, в перспективе – Иран). Но между Россией, Китаем, Индией, Бразилией нет и не предвидится военно-политического союза, а по отдельности они заметно уступают военно-политическому и строящемуся экономическому альянсу США, Евросоюза, Японии и Южной Кореи.

В последнее десятилетие в полицентричном мире вновь наметились линии коллективного размежевания. Одна проходит между Россией и НАТО/ЕС по поводу расширения этих альянсов на восток, программы ЕвроПРО и особенно остро в последние месяцы – в связи с кризисом на Украине. Другая линия напряженности обозначилась между Пекином и Вашингтоном в борьбе за военно-политическое доминирование в западной части Азиатско-Тихоокеанского региона, контроль над природными ресурсами и путями их транспортировки, а также по финансово-экономическим вопросам.

Объективно по закону полицентричного мира это подталкивает Россию и Китай к более тесному партнерству, стимулирует курс СНГ/ОДКБ/ШОС/БРИКС к созданию экономического и политического противовеса Западу (США/НАТО/Израиль/Япония, Южная Корея/Австралия). Впрочем, эти тенденции едва ли выльются в новую четкую биполярность, сравнимую с эпохой холодной войны. Экономические связи с Западом основных членов ШОС/БРИКС и их зависимость от него в получении инвестиций и новейших технологий намного шире, чем существует у них между собой. (Например, объем торговли России и Китая в пять раз меньше торговли России и Евросоюза и в 10 раз меньше, чем у Китая с США, ЕС и Японией). Внутри СНГ/ОДКБ/ШОС/БРИКС есть более глубокие противоречия, чем между государствами этих сообществ и Западом (Россия и Украина, Индия и Китай, Армения и Азербайджан, Казахстан и Узбекистан, Узбекистан и Таджикистан). Также немало разногласий между Соединенными Штатами и европейскими странами по многим экономическим и политическим темам, особенно в части отношений с Россией.

Кризис вокруг Украины пока не разрешил противоречие между тенденциями к полицентричности и новой биполярности. Скорее он наглядно продемонстрировал специфику складывающейся асимметричной и весьма размытой полицентричности. Как показало голосование в ООН по крымскому референдуму, Россию однозначно поддержали 10 государств, США – 99 (включая все государства НАТО и ЕС), но при этом 82 страны (40% членов ООН) предпочли остаться вне конфронтации и не портить отношения с Москвой и Вашингтоном. Ни одно из государств ШОС/БРИКС не встало на сторону России, а из стран СНГ и ОДКБ лишь Белоруссия и Армения недвусмысленно поддержали Москву, причем президент первой вскоре поехал в Киев и призвал к возвращению Украине Крыма в каком-то неопределенном будущем. Три страны СНГ, помимо вышедшей из него Грузии, выступили против России (Азербайджан, Молдавия и Украина), Москву не поддержали и такие традиционные партнеры, как Сербия, Иран, Монголия, Вьетнам. Вместе с тем в лагере США тоже нет единства, к ним не присоединились Израиль, Пакистан, Ирак, Парагвай, Уругвай. Еще больший разлад в НАТО и Евросоюзе проявился по вопросу о санкциях и новой политике сдерживания России.

Исключительно важно и то, что все эти государства и группировки интегрированы в единую мировую финансово-экономическую систему. С одной стороны, это позволило Западу принять против России ощутимые, особенно в долгосрочном плане, экономические санкции. Но с другой – применение еще более жестких широких «секторальных» санкций по той же причине грозит нанести большой ущерб их инициаторам и потому не находит единой поддержки среди союзников Соединенных Штатов, да и в кругах американского бизнеса. Ответные санкции России против продовольственного импорта затронули экономику стран Запада, но могут еще больнее ударить по российскому потребителю, несмотря на обещания найти новых поставщиков и развить собственное производство (чего не удалось СССР за 70 лет и России за следующие четверть века).

Общий экономический базис, в отличие от периода холодной войны, по идее должен служить служит мощным стабилизирующим фактором. Однако опыт последнего времени продемонстрировал огромное обратное влияние политики: обострение отношений России и Запада разваливает их экономическое сотрудничество и глобальную систему безопасности.

Если Украина будет разорвана и по какой-то внутриукраинской границе пройдет новая линия конфронтации между Россией и Западом, то между ними надолго возродятся многие элементы отношений холодной войны. Авторитетный американский политолог Роберт Легволд подчеркивал: «Хотя новая холодная война будет основательно отличаться от первоначальной, она будет крайне разрушительна. В отличие от прежней, новая не охватит всю глобальную систему. Мир более не биполярен, крупные регионы и ключевые игроки, как Китай и Индия, будут избегать вовлечения… И все же новая холодная война скажется на всех сколько-нибудь важных аспектах международной системы». Среди вопросов, по которым будет прервано сотрудничество, Легволд выделяет согласование параметров систем ЕвроПРО, разработку энергетических ресурсов Арктики, реформу ООН, МВФ и ОБСЕ, урегулирование локальных конфликтов на постсоветском пространстве и вне его. К этому списку можно добавить взаимодействие в борьбе с международным терроризмом и оборотом наркотиков, противоборство с исламским экстремизмом – главной общей угрозой глобального и трансграничного характера для России и Запада, о которой напомнило наступление исламистов в Ираке.

В таких условиях неизбежно ускорение гонки вооружений, особенно в сферах высоких технологий: информационно-управляющие системы, высокоточные неядерные оборонительные и наступательные вооружения, ракетно-планирующие и, возможно, частично-орбитальные средства. Однако это соревнование едва ли сравнится с масштабом и темпами гонки ядерных и обычных вооружений времен холодной войны, прежде всего по причине ограниченности экономических ресурсов ведущих держав и союзов. Даже в условиях беспрецедентно острого украинского кризиса США продолжают сокращать военный бюджет и не могут заставить союзников по НАТО увеличить военные расходы. Тем более ограниченны экономические и научно-технические возможности России, а издержки гонки вооружений будут для нее относительно выше. Вместе с тем в такой обстановке практически неизбежен тупик на переговорах по контролю над вооружениями и весьма вероятен распад существующей системы ограничения и нераспространения вооружений (прежде всего Договор РСМД от 1987 г., возможно – новый Договор СНВ от 2010 г. и даже ДНЯО).

Если к этому добавится кризис между КНР и США с их союзниками на Тихом океане, то Китай сдвинется ближе к России. Однако Пекин не будет склонен к жертвам ради российских интересов, но постарается всемерно использовать ее ресурсы для соперничества с противниками в Азии и на Тихом океане (китайцы называют Россию своим «ресурсным тылом», вероятно, думая, что это ей льстит). Впрочем, Китай едва ли пойдет теперь на обострение с Вашингтоном: напряженность отношений России и Запада ставит его в самое выигрышное положение в полицентричном мире. Как ни парадоксально, именно Китай занял сейчас позицию балансира между Западом и Востоком (в лице России), к чему всегда стремилась Москва.

Российские внешнеполитические практики и теоретики двадцать лет отстаивали концепцию полицентричного мира в качестве альтернативы американской монополярности. Но на деле Москва оказалась не готова к такой системе отношений, поскольку еще не осознала ее главного правила, которое хорошо понимали российские канцлеры XIX века Карл Нессельроде и Александр Горчаков. А именно: нужно идти на частные компромиссы с другими державами, чтобы иметь более благоприятные отношения с остальными центрами силы, чем у тех между собой. Тогда они будут больше заинтересованы в сотрудничестве с Россией, и можно получать уступки от всех, выигрывая по сумме реализованных интересов.

Между тем ныне отношения России с Соединенными Штатами и Евросоюзом хуже, чем у них с Китаем и тем более между собой. Это чревато для Москвы большими проблемами в обозримой перспективе. В отношениях с США и их союзниками в Европе и на Тихом океане надолго вбит клин. Над Сибирью и Дальним Востоком нависает гигантский Китай, дружить с которым можно лишь на его условиях. С юга к России примыкают неустойчивые авторитарные государства, которым угрожает исламский экстремизм. В европейской части соседи представлены, мягко выражаясь, не вполне дружественными странами в лице Азербайджана, Грузии, Украины, Молдавии, Польши, Балтии и не очень предсказуемыми партнерами (Белоруссия). Конечно, несмотря на новую американскую политику сдерживания, России не грозит международная изоляция или военная агрессия. Но Советскому Союзу в 1991 г. это тоже не угрожало, причем он был намного больше, сильнее в экономическом и военном отношениях, имел защищенные границы и не так зависел от мировых цен на нефть и газ.

Если по вопросу о будущем Украины между Россией и Западом будет достигнут компромисс, разумеется, приемлемый для Киева и юго-востока страны, то возврат к сотрудничеству не произойдет быстро. Однако со временем противостояние будет преодолено и возобладает процесс формирования полицентричного мира. Он может стать основой нового, более сбалансированного и устойчивого, пусть намного более сложного и динамичного миропорядка. Он призван заниматься проблемами XXI века, а не возвращаться к политике прошлого столетия и более ранних времен: свержению неугодных режимов, вооруженному навязыванию другим народам своих ценностей и порядков, геополитическому соперничеству и силовой перекройке границ для исправления исторических несправедливостей.

Только на новой базе станет возможным существенное повышение роли и эффективности международных норм, организаций и наднациональных институтов. Фундаментальная общность интересов многополярного мира диктует большую солидарность и сдержанность в выборе инструментов достижения интересов, чем страх перед ядерной катастрофой в прошлом веке. Этого требуют новые проблемы безопасности – распространение оружия массового уничтожения, подъем исламского экстремизма, рост международного терроризма. К тому же подталкивают обостряющиеся климатические, экологические проблемы, дефицит энергоресурсов, пресной воды, продовольствия, демографический взрыв, неуправляемая миграция и угроза глобальных эпидемий.

Курс Евросоюза, Индии, Японии предсказуем в весьма узком диапазоне вариантов. Решающую роль в формировании будущего мироустройства будет играть выбор политического курса Соединенными Штатами, Китаем и Россией. США придется, не впадая в неоизоляционизм, приспосабливаться к реалиям полицентричного и взаимозависимого мира, в котором силовой произвол подобен бросанию камней в стеклянном доме. Как самый сильный участник такого мироустройства они могут играть очень важную роль, действуя в рамках международного права и легитимных институтов. Но любые претензии на гегемонию и «право силы» встретят саботаж союзников и отпор других глобальных и региональных держав. Китаю следует избежать соблазна наращивания вооружений, проведения силовой политики и выдвижения геополитических претензий для обеспечения своих растущих ресурсных потребностей – это может сплотить против него соседние страны на западе, юге и востоке под руководством США. Растущая стремительно экономическая мощь КНР предполагает адекватное повышение глобального экономического и политического влияния страны, но это должно осуществляться только мирным путем, на основе взаимоприемлемых договоренностей с другими странами.

Что касается России, то, лишь перейдя от экспортно-сырьевой к высокотехнологичной экономике, она способна стать полновесным глобальным центром силы. Это предполагает энергичные усилия по выходу из наметившегося экономического и политического застоя, грозящего перейти в упадок. Но он невозможен на путях великодержавной риторики, самолюбования на основе метафизических духовных традиций, экономической автаркии и наращивания военного потенциала сверх пределов разумной достаточности. Все это скорее усугубит проблемы России, даже если и вызовет на время патриотический отклик общества. Для реального экономического прорыва прежде всего нужны политические и институциональные реформы демократического характера: реальное разделение и регулярная сменяемость властей, честные выборы, четкое отчуждение чиновников и депутатов от бизнеса, активное гражданское общество, независимые СМИ и многое другое. Никаким иным способом в России не появятся крупные инвестиции и высокие технологии – они не будут генерироваться из внутренних источников, не придут с Запада и не будут присланы из Китая, который сам является получателем этих активов от стран инновационной экономики.

Пожалуй, мало кто из критиков нынешней философии и политики «евразийства», консерватизма и национал-романтизма смог бы более ясно и убедительно выразить идею европейского выбора, чем сам Владимир Путин. Несколько лет назад (в 2007 г.) он писал: «Этот выбор во многом был задан национальной историей России. По духу, культуре наша страна является неотъемлемой частью европейской цивилизации… Сегодня, выстраивая суверенное демократическое государство, мы в полной мере разделяем те базовые ценности и принципы, которые составляют мироощущение большинства европейцев… Мы рассматриваем европейскую интеграцию как объективный процесс, являющийся составной частью нарождающегося миропорядка… Развитие многоплановых связей с ЕС – это принципиальный выбор России».

Согласно этой идеологии, которая является фундаментом общественной жизни и менталитета, Россия должна вернуться на европейский путь, который не следует путать с торговыми потоками и маршрутами трубопроводов. Вектор развития вовсе не обязательно предполагает интеграцию России в Евросоюз или Евроатлантическую зону свободной торговли и инвестиций. Вполне вероятно сохранение России (основываясь на экономике высоких технологий) вместе с рядом постсоветских республик как самостоятельного центра силы в тесном сотрудничестве с США, ЕС, Китаем, Японией, Индией. Европейский путь – это прежде всего преобразование российской экономической и политической системы на основе передовых европейских норм и институтов, разумеется, сообразуясь с российскими потребностями и национальными традициями.

Россия. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 8 декабря 2017 > № 2906787 Алексей Арбатов

США в пятницу приступили к реализации указа президента Дональда Трампа о запрете въезда гражданам шести стран, сообщили в госдепартаменте.

В понедельник Верховный суд США разрешил администрации Дональда Трампа полную реализацию всех положений указа по иммиграции, запрещающего въезд гражданам шести стран. Запрет касается граждан Ирана, Йемена, Ливии, Сирии, Сомали и Чада. Также Трамп отдельно запретил въезд гражданам КНДР и чиновникам Венесуэлы.

"Никакие (ранее выданные) визы не будут аннулированы в соответствии с указом, и предполагается, что ограничения (на въезд в США) не будут постоянными. Ограничения носят условный характер и могут быть сняты, если (упомянутые в указе) страны будут работать с правительством США над обеспечением безопасности американцев", — говорится в сообщении госдепартамента.

В ведомстве отметили, что большинство стран в мире выполняет требования США в сфере безопасности, которые нужны американской стороне для выдачи виз.

Согласно новому докладу ФАО «Прогнозы урожая и продовольственная ситуация», хорошие урожаи зерновых сохраняют мировое предложение зерновых на высоком уровне, но засухи, наводнения и затяжные конфликты усиливают продовольственную необеспеченность.

Согласно докладу, около 37 стран, 29 из которых находятся в Африке, нуждаются во внешней продовольственной помощи.

Продолжающиеся конфликты по-прежнему являются основной причиной серьезной продовольственной необеспеченности и практически спровоцировали голод в северной части Нигерии, Южном Судане и Йемене, а также привели к широкому распространению голода в Афганистане, Центральноафриканской Республике, Демократической Республике Конго и Сирии.

Неблагоприятные погодные условия сказываются на производстве продуктов питания, включая засуху в Восточной Африке и наводнения в некоторых частях Азии.

Этими тридцатью семью странами, которые в настоящее время нуждаются в внешней продовольственной помощи, являются Афганистан, Буркина-Фасо, Бурунди, Камерун, Центральноафриканская Республика, Чад, Конго, Корейская Народно-Демократическая Республика, Демократическая Республика Конго, Джибути, Эритрея, Эфиопия, Гвинея, Ирак, Кения, Лесото, Либерия, Ливия, Мадагаскар, Малави, Мали, Мавритания, Мозамбик, Мьянма, Нигер, Нигерия, Пакистан, Сьерра-Леоне, Сомали, Судан, Судан, Свазиленд, Сирия, Уганда, Йемен и Зимбабве.

В докладе также отмечаются опасения по поводу ситуации в Бангладеш, где три внезапных наводнения в этом году нанесли значительный ущерб урожаю риса. Ожидается, что производство падди в стране упадет до пятилетнего минимума. При этом растет объем импорта, равно как и цены на пшеницу - зерно, используемое в традиционно более дешевых мучных продуктах.

Конфликты угрожают посевам и урожаям

Конфликт усугубляет продовольственную необеспеченность, препятствуя производственной деятельности и доступу к продовольствию, заявила ФАО. Ситуация усугубляется значительным числом внутренне перемещенных лиц. В этом году их количество возросло почти на 50 процентов в Центральноафриканской Республике, где почти треть населения (или 1,1 миллиона) нуждается в срочной продовольственной помощи.

По оценкам, около 7,7 млн. человек находятся в условиях острого дефицита продовольствия в Демократической Республике Конго, в которой проживает более 200 000 беженцев из соседних стран и имеется более 4 миллионов внутренне перемещенных лиц. По сообщениям, фермеры в районах Касаи и Танганьики, серьезно пострадавшие в результате конфликта, сократили свои посевные площади.

В докладе говорится и об аналогичных последствиях конфликтов в северной части Нигерии, где более 3 миллионов человек нуждаются в срочной помощи по спасению жизней и защите средств к существованию, и в Южном Судане, где, несмотря на недавние урожаи, около 45 процентов населения (или 4,8 миллиона человек) испытывают дефицит продовольствия, а число тех, кто находится в чрезвычайной ситуации, определяемой как «Фаза 4 по шкале ИКФ», удвоилось за год.

В Сомали угроза голода в нескольких районах на сегодняшний момент предотвращена в основном благодаря предоставлению крупномасштабной гуманитарной помощи. В течение прошлого года число жертв голода увеличилось в три раза, и примерно 3,1 миллиона человек в настоящее время испытывают острый дефицит продовольствия.

В Йемене по оценкам 60 процентов населения (или 17 миллионов) нуждаются в срочной гуманитарной помощи. Если повторится закрытие морских портов страны, как это было в прошлом месяце, риск наступления голода возрастет.

Хронический голод также сохраняется в раздираемых войной странах, таких как Афганистан, где в этом году увеличилось число людей, покинувших свой дом, и 7,6 миллиона человек сталкиваются с умеренной или серьезной нехваткой продовольствия. В Ираке в продовольственной помощи нуждаются 3,2 миллиона человек, а в Сирии голодают 6,5 миллиона человек.

Засуха является основной проблемой в Восточной Африке. Согласно оценкам, около 8,5 млн. человек в Эфиопии сталкиваются с отсутствием продовольственной безопасности, особенно в Сомалийском регионе. Последовательные неблагоприятные сезоны дождей привели к сокращению урожая и поголовья скота в Кении, где около 2,6 миллиона человек сталкиваются с острым дефицитом продовольствия.

Сильнейшая летняя засуха также привела к сокращению урожая пшеницы Монголии почти наполовину.

Несмотря на негативные тенденции в некоторых регионах, общее мировое производство продуктов питания находится на подъеме. Помимо этого, прирост производства зафиксирован во многих странах с низким уровнем доходов и продовольственным дефицитом, где в этом году совокупный объем производства зерновых должен по оценкам вырасти на 2 процента.

«Киндафрика»

взгляд сверху

Андрей Фурсов

В 2014 г. во Франции вышла книга "Киндафрика. Китай, Индия и Африка создают завтрашний мир" Ж.-Ж. Буало и С. Дембински1. Трудно сказать, приживётся ли термин "Киндафрика", объединяющий Китай, Индию и Африку — скорее всего нет, уж слишком разные миры втиснуты в него. Однако оперативно-эмпирически термин "Киндафрика" можно использовать в качестве окуляра или, как сказал бы Айзек Азимов, для "взгляда с высоты" на три поднимающихся блока, демографический и экономический (по крайней мере, Китая и Индии) вес которых действительно будет играть всё большую роль в судьбах мира вообще и Постзапада, Pax Occidentalica в частности. По мнению авторов книги, в 2030–2050 гг. эта роль (разумеется, если не случится глобальной катастрофы) во многих отношениях станет решающей.

Споры вокруг "Киндафрики" — хороший повод взглянуть на три составляющие её части. При этом имеет смысл пристальнее взглянуть именно на Африку (речь идёт об Африке к югу от Сахары, т.е. о "чёрной", негритянской, неарабской или, как её ещё называют, "подсахарской" Африке), поскольку о Китае и (в меньшей степени) об Индии и так довольно много пишут. Африка же нередко оказывается "не в фокусе". Это неправильно. Во-первых, Африка — это ресурсная база значительной части мира на вторую половину XXI в., а потому её потихоньку начинают прибирать к рукам заинтересованные структуры ("вторая колонизация"); во-вторых, демографические и иные процессы, развивающиеся в Африке в сторону социальной безнадёги, чреваты проблемами, как минимум, для Западной Европы. Пока её осваивают главным образом арабы, но рано или поздно по мере ухудшения африканской ситуации в Европу рванут "лишние", "нерентабельные" люди чёрного континента, и есенинские строки "Чёрный человек! Ты прескверный гость!" приобретут для западноевропейцев практическое значение. Так что про нынешнюю Африку уже сейчас, перефразируя П. Ершова, можно сказать: "Много, много непокою принесёт она с собою".

Западноевропейцы и американцы в XIX–XX вв. своими действиями в Азии и Африке разбудили лихо и теперь имеют дело с отдачей. Именно так — "Отдача" ("Blowback") назвал свою книгу американский аналитик Ч. Джонсон, признанный специалист по Японии и вопросам антипартизанской войны. Под отдачей он имел в виду, помимо прочего, волну политического насилия, направленную против Запада со стороны афро-азиатского мира в первой половине XXI в. в ответ на то, что колонизаторы натворили в этом мире в ХХ в. Демографический кулак — вот что подносит афро-азиатский мир к европейскому носу.

Согласно прогнозам, в 2030 г. численность населения Китая составит 1,5 млрд, Индии — 1,5 млрд, Африки — 1,5 млрд (при этом две страны, Нигерия и Эфиопия, вместе обеспечат 400 млн чел.), а в 2050 г. население Африки может достичь 2 млрд. Иными словами, уже через полтора десятка лет половина человечества будет жить в "Киндафрике", причём основная масса этой половины, особенно в Индии и Африке, будет представлена молодёжью — в отличие от стареющего и численно сокращающегося населения Европы.

Здесь, однако, необходимо отметить, что традиционная оценка численности Китая (и Индии) некоторыми оспаривается. Одни, например, покойный А.Н. Анисимов, считают, что эта оценка занижена и Китаю надо добавить миллионов 200. Другие, как недавно опубликовавший в интернете свои подсчёты В. Мехов, полагают, что численность населения Китая и вообще всех так называемых демографических гигантов Азии завышена и в реальности существенно меньше. В частности, население КНР, по мнению В. Мехова, не 1 млрд 347 млн, а в лучшем случае — 500–700 млн. Во-первых, подчёркивает он, точных демографических данных нет, все данные носят оценочный характер. Исторические данные разнятся на десятки миллионов. Так, по одним данным, в Китае в 1940 г. было 430 млн, а по другим — 350 млн в 1939 г. Во-вторых, по мнению В. Мехова, азиаты хорошо поняли, что численность населения — это их стратегическое оружие, а потому заинтересованы в завышении цифр. В 2011 г. доля городского населения КНР впервые перевалила за половину — 51,27%. Если учесть, что население крупнейших городов КНР — 230–300 млн чел., то, пишет Мехов, по этой логике получается, что население Китая — 600 млн, никак не более 700 млн. С Индией то же самое: 75 млн живут в 20 крупнейших городах. А где ещё миллиард? Если он есть, то плотность населения — 400 чел. на 1 кв. км. Согласно статистике, 70% индийцев живут в деревнях, т.е. 75 млн — это 30%. Выходит, численность населения не более 300 млн.

Мне есть, что возразить на эти подсчёты, однако в данном случае для меня главное — обратить внимание на них и предоставить читателю возможность подумать самому, я же далее буду придерживаться традиционной оценки.

Было время, когда Европа демонстрировала высокие темпы роста населения: в конце Средневековья европейцы составляли 12% человечества, в 1820 г. — 16,5%, накануне Первой мировой войны — 25%. А затем доля белых европейцев в мировом населении начала снижаться. Ныне по разным оценкам она колеблется между 8% и 12% — демографическое возвращение Запада в Средневековье? Кроме того, сегодня в Западной Европе и США люди старше 70 лет составляют 25% населения, в 2030 г. их будет более 30%. Мы видим демографический упадок белой расы и её старение, в "Киндафрике" — противоположная картина.

Кстати, белые — единственная раса, чья численность постоянно уменьшается. И что-то не слышно встревоженных голосов политиков, антропологов, экологов, истерично трясущихся по поводу сокращения или угрозы исчезновения какого-нибудь вида паукообразных, рыб или эндоканнибалов племени яномами (живёт на границе Бразилии и Венесуэлы). Белых не жалко? А как же равноправие? Или мы живём в эпоху антибелого расизма? Но это к слову.

Население "Киндафрики" в начале нашей эры составляло 70% мирового населения, в 1950 г. — 45% (на них приходилось 4% мирового богатства). На 2030 г. демографы дают следующий прогноз: Северная и Южная Америка — примерно 13% мирового населения; Европа с Ближним Востоком и Африкой — 31%; "китайская" Азия (Китай, Япония, Корея, ЮВА) — 29%; "индийская" Азия (бывшая Британская Индия) — 27%. Ещё более впечатляют цифры возрастного состава когорты 15–24 лет. В 2005 г. в Китае она насчитывала 224 млн, на 2030 г. в Китае прогнозируется 177 млн — сокращение почти на 50 млн; в Индии — 242 млн, в Африке — около 300 млн (почти треть или четверть численности этой мировой когорты). И это при том, что на 2000 г. средняя продолжительность жизни в Африке составляла 52 года, в Индии — 63 года, в КНР — 70 лет.

Вообще в мире каждую минуту рождается 223 человека (из них 173 в 122 слаборазвитых странах). В 1997 г. уровень рождаемости в мире был 24 промилле, в Африке — 40. В 1997 г. 15 % родившихся в мире были африканцами, в 2025 г. их будет 22%, причём к этому времени 50% населения Африки будет жить в городах (в Латинской Америке — 70%), среднемировой показатель — 60–65%.

В то же время в демографическом плане Африка к югу от Сахары неоднородна. Специалисты выделяют в ней четыре демографические модели.

1. "Демографическая бомба". Это прежде всего Нигерия и Мали, а также Нигер, Буркина-Фасо, Гвинея, Ангола, Конго (бывш. фр.), Чад, Уганда, Сомали. В 1950 г. в этих странах проживал 90 млн чел., в 2040 г. будет 800 млн.

2. "Стабильный вариант" с некоторым уменьшением населения: Сенегал, Гамбия, Габон, Эритрея, Судан. Сейчас — 140 млн, к 2040 г. население этой группы стран должно уменьшиться на 5–10%.

3. Модель, связанная с активным воздействием СПИДа. По различным оценкам, от 25 до 40 млн африканцев ВИЧ-инфицированы, и только 0,5–1% из них имеют доступ к необходимым лекарствам. 90% инфицированных — лица моложе 15 лет. Классический случай — Зимбабве (в столице, Хараре, СПИД является главным фактором смертности 25% населения), а также весь юг Африки. За пределами этого региона ВИЧ бушует в Танзании, Кении, Кот–д’Ивуаре, Камеруне. Однако при всём тормозящем воздействии СПИДа население и здесь будет расти, хотя не так, как в странах первой модели. В 1950 г. население этих стран составляло 46 млн, в 2040 г. прогнозируется 260 млн (по ЮАР эти цифры — 56 млн и 80 млн соответственно).

4. Модель, обусловленная резкими скачками смертности, связанными с войнами. Это Сьерра-Леоне, Бурунди, Руанда, ДР Конго. Здесь тоже рост, но опять же не как в странах первой модели: 80 млн в 1950 г., 180 млн в 2040 г.

Иными словами, к 2030–2040 гг. в Африке будет огромное количество "лишних людей", причём вовсе не "онегиных" и "печориных" — это будет другой человеческий материал. Одним из средств решения проблем избыточного населения становится миграция туда, "где чисто и светло". Тем более что для большой части африканцев работы в Африке почти нет: Африка сегодня даёт 1,1% мирового промышленного производства, а её доля в мировом ВП сократилась с 12,8% в 2000 г. до 10,5% в 2008 г.

Сегодня африканцы, используя свои этнические сети, мигрируют в основном во Францию и в Бельгию, а также в Великобританию и Италию. В 2010 г. Африка дала 19 млн мигрантов (10% мировой миграции). В последний год ХХ в. в Европу из Африки мигрировало 130 тыс. чел.; на 2030 г. прогнозируется от 700 тыс. до 1,6 млн. Впрочем, есть и другие прогнозы: от 9 до 15 млн. Если они сбудутся, то от 2 до 8% европейского населения составят африканцы. Это не так много, но дело в том, что они компактно концентрируются в крупнейших городах, и это меняет ситуацию.

Небольшая численность мигрантов из Африки объясняется просто: у африканского среднего слоя (это 60 млн хозяйств с доходом 5 тыс. и более долларов на душу населения в год) просто нет денег на эмиграцию. Ну, если уж у "мидлов" нет денег, то что же говорить об основной массе?! Ведь 50% населения Африки к югу от Сахары живут менее чем на 1 долл. в день, такие не мигрируют (вообще в мире 2 млрд чел. имеют менее 2 долл. в день). Те, кто в Африке живут на 2 долл. в день — мигрируют, но недалеко от места жительства, в основном в близлежащие города. В связи с этим даже внутриафриканская миграция не так велика: 23 млн чел. в 2000 г., к настоящему времени она увеличилась незначительно.

На своём континенте африканцы мигрируют в основном в Алжир, Буркина-Фасо, Мали, Марокко и Нигерию. В отличие от внутренних миграций Индии и Китая, внутриафриканские порождают этнические конфликты. Это понятно: Китай и Индия — целые государства, а Китай, вдобавок ко всему, по сути, мононациональное государство (ханьцы — 92% населения). На 2030 г. в Африке прогнозируется 40–50 млн внутренних мигрантов в возрасте 18–24 года. Ясно, что стабильности это не добавит.

Более спокойная ситуация с внутренней миграцией в Китае и Индии. В Китае внутренняя миграция — из деревни в город, — согласно традиционным оценкам (мне они кажутся существенно завышенными), составляет около 400–500 млн чел., причём она играет большую экономическую роль. А вот внутрииндийская миграция такой роли не играет, внутренние мигранты плохо адаптируются к жизни в новых условиях. Связано это прежде всего с мощными кастовыми и региональными идентичностями, которые в Индии намного сильнее, чем общегосударственная идентичность. Индия, как считает ряд специалистов, — это не столько целое, сколько сумма штатов. Одно из ярких отражений этого — сохранение и развитие регионального кино, которое, в отличие от Болливуда, неизвестно на Западе. Это Колливуд (Ченнаи/Мадрас) — по названию студий в Кодамбаккаме; Толливуд (от Толлигунге) в Колкате; фильмы на бенгали, телугу.

Согласно прогнозам, в ближайшие десятилетия 300 млн индийцев уйдут из деревни в город, и это станет миграционным шоком. Если учесть, что Индия — уже и так один из мировых лидеров по приёму трудовых мигрантов из-за границы, то шок может оказаться очень сильным. В Индию в основном едут люди из соседних стран, где ситуация ещё хуже, чем в Индии, — из Бангладеш и Непала (сейчас население Бангладеш 160 млн, на 2030 г. прогнозируется более 200 млн; у другого соседа Индии, Непала, — 29 млн, на 2030 г. — около 50 млн).

Индийская диаспора за пределами Индии — 25 млн (в 2010 г. они дали стране 50 млрд долл.), а если брать выходцев из всей бывшей Британской Индии, то диаспора — 50 млн. Кстати, в Индии с 2003 г. 9 января празднуют День индийской диаспоры (Праваси Бхаратия Дивас), приуроченный к дате возвращения М.К. Ганди на родину из ЮАР в 1915 г. Несколько отвлекаясь, отмечу, что, несмотря на бедность, Индия охвачена мобильной телефонной сетью. Если в 2003 г. было 56 млн абонентов, то в 2010 г. — 742 млн, а сейчас уже близко к 900 млн. Это связано с дешевизной платы: 110 рупий (2 евро в месяц), есть и совсем дешёвый тариф — 73 рупии.

Китай приветствует миграцию своих граждан в стратегически важные зоны в Африке. Здесь китайская диаспора — 500 тыс., причём половина из них живёт в ЮАР. Из 700 тыс. молодых китайцев с дипломами, покинувших страну с 1978 по 2003 г., 160 тыс. вернулись в Китай.

Сегодня аналитики всё чаще сравнивают составные части "Киндафрики" по линии образования. Прежде всего нужно отметить, что на сегодняшний день 40% нынешней мировой молодёжи в возрасте 20–25 лет получают высшее образование. В канун Второй мировой войны эта цифра была всего лишь 5%. Я не говорю о качестве этого образования, оно снижается во всём мире. Количественно же число образованных растёт — прямо по Михаилу Ивановичу Ножкину: "образованные просто одолели".

В "Киндафрике" с минимум миниморум — грамотностью — дела обстоят следующим образом: в Китае грамотных 90%, в Индии 68%, в Африке 65% — колоссальный контраст с ситуацией 1950 г., достаточно сравнить нынешнюю Индию с Индией 1950-х, знакомой нам по фильмам с Раджем Капуром ("Бродяга", "Господин "420" и др.). В индийском штате Керала вообще 90% грамотных — результат того, что у власти в штате часто оказывались коммунисты. В настоящий момент Индия и Африка по грамотности находятся примерно на том уровне, где КНР была в 1980 г., т.е. налицо 30-летнее отставание.

Сейчас много говорят об "экономике знаний". По большей части, это такая же идеологическая фальшивка, как "постиндустриальное общество" или "устойчивое развитие". Достаточно взглянуть на то, как выводятся некоторые показатели "экономики знаний": количество часов, которые обучающиеся проводят в учебных заведениях, множится на количество людей. Так, в США с 1980 по 2010 г. число лет обучения увеличилось с 1,7 млрд до 2,4 млрд, а в Китае — с 2,7 млрд до 7,5 млрд. В Африке из-за роста населения эта цифра в 2050 г. может достичь 10 млрд, и Африка по формальным показателям станет одним из лидеров "экономики знаний". Ясно, что всё это фикция — такая же, как, например, замена термина "слаборазвитые страны" на "развивающиеся". Только вот вопрос: развивающиеся как — прогрессивно или регрессивно?

В рейтинге ведущих университетов мира "киндафриканские" представлены минимально. Китайские университеты — Пекинский, Гонконгский и Циньхуа — занимают соответственно 154-е, 174-е и 184-е места в списке 500 ведущих университетов мира; в этой полутысяче есть также 3 индийских и 3 южноафриканских (кстати, более половины всех африканских студентов учатся в ЮАР и Нигерии). В первой сотне 59 университетов — американские, 32 — европейские (из них половина — британские), 5 — японские (в частности, занимающий 20-е место Токийский университет). Разумеется, уровень индийских и африканских университетов ниже, чем таковой ведущих западных, однако следует помнить, что рейтинги университетов — это не столько отражение объективной картины, сколько орудие психоисторической войны Запада. Китайцы, в отличие, например, от РФ эти рейтинги не принимают — и правильно делают. Реальный уровень англо-американских университетов, их преподавателей и студентов не так уж и высок — свидетельствую как человек, читавший лекции в далеко не худших университетах США и Великобритании и имеющий возможность сравнить их с университетами РФ, Китая, Индии и Японии (тоже далеко не худшими).

В "Киндафрике" лидер в сфере образования — Китай, впрочем, как и в сфере экономики. При этом, однако, следует постоянно помнить одну вещь. Китайские экономические реформы 1980-х годов и китайский рывок конца ХХ — начала XXI в. (главным образом на британские, голландские и в меньшей степени швейцарские деньги) во многом был проектом определённой части западной элиты. Создание в Восточной Азии производственной зоны, основанной на дешёвой сверхэксплуатируемой рабочей силе, имело целью насыщение дешёвой продукцией рынков Западной Европы и США. В отличие от советского "экономического чуда" 1950-х годов, модернизация КНР с самого начала была внешне ориентированной и органично встроенной и в планы протестантских элит Западной Европы, и в мировую капиталистическую экономику, ни в коем случае не будучи альтернативным ей вариантом развития.

Министерство иностранных дел Литвы выделило 50 тысяч евро гуманитарной помощи Украине, сообщила в понедельник пресс-служба ведомства.

"По 25 тысяч евро будут переведены детскому фонду ООН UNICEF и международной организации миграции IOM. Данное стремление оказать гуманитарную помощь Украине основано на информации от 28 ноября, полученной из координационного гуманитарного бюро OCHA о том, что на обновление плана гуманитарной помощи этой стране не хватает 146,7 миллиона долларов США, или 72% от необходимой суммы", — говорится в сообщении МИД.

Как отмечает министерство со ссылкой на данные ООН, конфликт на востоке Украины напрямую затронул 4,4 миллиона человек, четырем миллионам необходима гуманитарная помощь, 10,2 тысячи человек погибли, 24,5 тысячи пострадали. "Семьдесят процентов граждан этой страны, которым необходима гуманитарная помощь, — это люди пожилого возраста, женщины и дети", — добавили в ведомстве.

В этом году МИД Литвы уже выделил 280 тысяч евро гуманитарной помощи странам, пострадавшим от стихийных бедствий и конфликтов: Украине, Сирии, Ираку, Йемену, Южному Судану, Сомали, Нигерии, Мали, Шри-Ланке, Доминике.

Число погибших в результате теракта, произошедшего 14 октября в столице Сомали, составило 512 человек, передает агентство Ассошиэйтед Пресс со ссылкой на доклад комиссии по расследованию.

По последним данным, ранения получили 312 человек, еще 62 числятся пропавшими без вести. Теракт стал самым крупным в истории страны.

Ранее сообщалось о 358 жертвах, 228 раненых и 56 пропавших без вести.

Власти считают, что за взрывом стоит террористическая группировка "Аш-Шабаб" ("Движение молодых моджахедов"), имеющая тесные связи с международной террористической организацией "Аль-Каида"* (запрещена в РФ).

В субботу, 14 октября грузовик, начиненный взрывчаткой, взорвался на оживленной улице сомалийской столицы Могадишо.

* Террористическая группировка, запрещенная в России.

Последствия войн обойдутся ООН в $22,5 млрд.

Организация Объединенных Наций (ООН) запустила рекордную гуманитарную программу, на которую необходимо собрать $22,5 млрд для помощи 90,1 млн человек в 2018 г. из-за войн в Африке и на Ближнем Востоке, передает Reuters.

Потребность в помощи существенно выросла в Бурунди, Камеруне, Центрально-Африканской Республике, Демократической Республике Конго, Ливии, Сомали и Судане и остается крайне высокой в Нигерии, Южном Судане, Сирии и Йемене, где сохранится худший гуманитарный кризис в мире. Об этом сообщается в документах ООН.

Как писали "Вести.Экономика", в сентябре 2017 г. президент России Владимир Путин заявил о том, что в Сирии созданы необходимые условия для окончательного уничтожения террористов, прекращения войны и возвращения беженцев обратно в страну.

Об этом глава государства заявил на совместной пресс-конференции с президентом Турции Реджепом Тайипом Эрдоганом по итогам двусторонних переговоров в Анкаре.

Владимир Путин отметил, что прекращение войны в Сирии будет иметь серьезное значение для всего мира как в плане нормализации ситуации в регионе, так и благодаря появлению возможности возвращения беженцев в Сирию.

China Daily сообщила о первых военных учениях на первой зарубежной китайской военной базе в Джибути. Это были танковые маневры с учетом нескольких самоходных противотанковых орудий и БМП. Целью учений была проверка боеспособности войск НОАК.

Китай объявил о начале строительства военной базы в Джибути, которую называет своим логистическим центром, в феврале 2016 года. Торжественная церемония открытия военно-морского логистического центра НОАК в Джибути состоялась 1 августа этого года. Власти КНР не сообщают о численности персонала, который намерены там разместить, однако в прессе появилась информация о том, что на базе будут дислоцированы около 10 тысяч человек.

Первая в истории современного Китая зарубежная военная база располагается на северо-востоке Африки, в Джибути. О том, что будет открыта китайская военная база за границей стало известно в феврале 2016 года. По официальной информации, военная база будет использоваться для организации антипиратских и гуманитарных миссий у берегов Йемена и Сомали. В Джибути уже есть военные объекты США, Японии и Франции.

Дубай, ОАЭ. Объединенные Арабские Эмираты вновь признаны одной из самых безопасных стран для посещения туристами. К такому выводу пришли составители карты The 2018 Travel Risk Map из организации SOS and Control Risks.

При составлении карты учитывались три фактора безопасности в разных городах мира: общая криминогенная обстановка, медицинская помощь и безопасность на дорогах.

ОАЭ, согласно карте, имеют самую благоприятную криминогенную обстановку, наряду с Оманом, Катаром и Кувейтом – на Ближнем Востоке. Самыми опасными направлениями региона были признаны Сирия и Ливия.

Также Арабские Эмираты вошли в группу стран с наименьшими медицинскими и дорожными рисками. В частности, в ОАЭ и Бахрейне, согласно карте, у туристов меньше шансов попасть в ДТП, чем в Сирии, Йемене, Ираке, Сомали и др.

В целом, туристическая безопасность в ОАЭ держится на уровне многих европейских стран – в частности, Швеции, Германии, Испании и др. В то же самое время самыми безопасными странами на планете названы Финляндия, Швейцария, Норвегия и Дания.

Источник: Gulf News

 США уничтожили более 100 боевиков при ударе по лагерю группировки "Аш-Шабаб*" в Сомали, сообщило Африканское командование ВС США (АФРИКОМ).

"США осуществили во вторник, 21 ноября, примерно в 10.30 по местному времени в Сомали авиаудар по лагерю "Аш-Шабаб*", убиты более 100 боевиков", — говорится в сообщении командования.

Операция проходила в 125 милях (около 200 километров) от Могадишо, уточнили военные.

АФРИКОМ напоминает, что "Аш-Шабаб*" заявила о лояльности террористической группировке "Аль-Каида*". Американские военные заверили, что продолжат удары по боевикам в Сомали и будут поддерживать восстановление страны.

*Запрещенные в России террористическая организация

Алексей Богдановский.

Пентагон увеличил численность своего контингента в Сомали в текущем году с 200 до более чем 500 военнослужащих. Об этом сообщила в понедельник газета Politico со ссылкой на представителя Африканского командования ВС США (АФРИКОМ) Робин Мэк.

"Расширенная миссия по оказанию помощи [местным военнослужащим] - наиболее значимая часть" партнерства американской стороны с правительством Сомали, приводит издание высказывания Мэк. По ее словам, наращивание военного присутствия США в этой восточноафриканской стране осуществляется в основном за счет групп спецназовцев - армейских "зеленых беретов" и морских диверсантов "Силз". Им ставится задача вести охоту на главарей и боевиков группировки "Аш-Шабаб", под контролем которой все еще остаются обширные территории. В Сомали также пытаются закрепиться террористы из организации "Исламское государство" (обе радикальные структуры запрещены в РФ), вытесняемые из Ирака и Сирии.

Это самый крупный воинский контингент США в раздираемой войной стране с 1993 года, когда в Могадишо погибли 18 американских солдат, подчеркивает Politico.

Мэк также подтвердила, что впервые в Могадишо для координации действий спецназовцев был направлен в июне генерал Мигель Кастелланос. "Силз" тоже развернули в Могадишо один из своих полевых штабов.

Кроме того, значительно возросло количество авиаударов, наносимых Пентагоном по боевикам в Сомали. В текущем году, по данным АФРИКОМ, было совершено 28 боевых вылетов, в том числе девять в ноябре. Согласно статистике, в прошлом году было нанесено 13 авиаударов, в 2015-м - пять.

В декабре 1992 года США направили в Сомали 28 тыс. своих солдат в рамках миротворческой операции ООН. 3 октября 1993 года во время неудачной попытки захватить в Могадишо одного из главарей местных полувоенных формирований - Мохамеда Айдида - Пентагон потерял 18 спецназовцев и два вертолета Black Hawk, 75 солдат получили ранения. Занимавший в то время пост президента Билл Клинтон под давлением американской общественности распорядился вернуть войска домой до марта 1994 года.

Выступление и ответы на вопросы СМИ Министра иностранных дел России С.В.Лаврова в ходе совместной пресс-конференции с Министром иностранных дел, региональной интеграции и внешней торговли Республики Маврикий С.Лачминараиду, Москва, 14 ноября 2017 года

Уважаемые дамы и господа,

Мы провели хорошие откровенные переговоры, выразили удовлетворение тем, как развиваются наши дружественные связи между Российской Федерацией и Республикой Маврикий.

В марте будущего года дипломатическим отношениям исполняется 50 лет. Мы констатировали, что за эти годы наши контакты становятся все более конкретными во всех областях. Это касается политического диалога, гуманитарных, культурных связей. Отрадно, что есть позитивная динамика товарооборота, который в прошлом году увеличился почти на две трети. Эта тенденция сохраняется и в нынешнем году.

Есть хорошие перспективы в экономической сфере. Сегодня г-н Министр участвовал в российско-маврикийском бизнес-форуме. Отмечались проекты, которые могут быть взяты на реализацию в таких областях, как информационные технологии, электроэнергетика, морской транспорт, рыболовство, инфраструктурные проекты. Договорились, что по линии правительств России и Маврикия будем оказывать содействие деловым кругам в налаживании взаимополезных прямых контактов.

Также обсудили перспективы сотрудничества в сфере туризма, подготовки кадров как по гражданским специальностям, так и для правоохранительных органов.

По региональным и международным делам у нас единая позиция: необходимо уважать суверенитет, территориальную целостность всех государств, Устав ООН, не вмешиваться во внутренние дела и решать все конфликты исключительно политико-дипломатическим путем. Договорились продолжать очень тесное сотрудничество в ООН, на других многосторонних площадках с тем, чтобы эффективно бороться с общими для всех вызовами, включая терроризм, экстремизм, наркоторговлю, пиратство.

Особое внимание уделили ситуации в Африке. На этом континенте сохраняются многочисленные кризисы. У нас единая позиция в том, что для их эффективного решения необходимо уважать принцип приоритета африканских подходов. Сами африканские страны лучше других понимают, как преодолевать различные противоречия, прежде всего, конечно, это всеохватывающий национальный диалог между конфликтующими сторонами.

Будем поддерживать те рецепты, решения, которые вырабатывают Африканский союз, субрегиональные организации на Африканском континенте по урегулированию тех или иных кризисных ситуаций. Мы в целом довольны итогами переговоров (так понимаю, что это наше общее мнение), договорились о дальнейших шагах в политической, экономической, культурно-гуманитарной сферах, в т.ч. в связи с 50-летним юбилеем установления дипломатических отношений.

Благодарю г-на Министра и его делегацию за очень хорошее сотрудничество.

Вопрос (обоим министрам): В начале текущего года был отмечен всплеск пиратской активности в северо-западной части Индийского океана. Какие дополнительные меры стоит предпринять для решения данной проблемы в регионе?

С.В.Лавров: Как уже сказал г-н Министр в своем вступительном слове, тема пиратства обсуждалась достаточно подробно. Мы с озабоченностью констатировали, что после того, как весь мир обеспокоился проблемой пиратства у берегов, в частности, Сомали (это было примерно восемь лет назад), была создана Контактная группа по борьбе с пиратством у берегов Сомали, в которую вошли военно-морские силы России, западных стран, Китая, ряда других государств Азии. Она достаточно эффективно пресекала пиратские поползновения, и акты пиратства пошли на убыль. Однако за первый месяц текущего года уже зарегистрировано 12 актов пиратства. Такое количество случалось только в 2012 г., когда создавалась эта Контактная группа.

Мы, как и Маврикий, на очередной сессии стран-участниц Контактной группы по борьбе с пиратством у берегов Сомали (это была 20-я сессия, если не ошибаюсь) выступили за то, чтобы не просто сохранить эту группу (были попытки ее расформировать), а укрепить ее, расширить ее мандат как географически, так и функционально. Как г-н Министр, так и мы считаем, что помимо борьбы с пиратством вполне можно использовать военно-морские силы участвующих в этой группе государств для борьбы с наркотрафиком, нелегальной миграцией и в целом для обеспечения безопасности на море. Российское военно-морское присутствие в регионе уже позволяет решать многие важные задачи. Прежде всего, наши военные моряки обеспечивают охрану судов, доставляющих гуманитарные грузы на Африканский континент.

Здесь у нас позиции едины. Очень ценим то, что Маврикий – один из самых активных участников этой Контактной группы и поборник наращивания международного сотрудничества в этой важнейшей сфере.

Вопрос: Как Вы можете прокомментировать заявления представителей Госдепа США о том, что Россия обещала обеспечить вывод проиранских формирований из Сирии и не допустить их закрепление там? Действительно ли Москва давала какие-то обещания Вашингтону?

С.В.Лавров: Про то, что происходит на всей территории Сирии, мы с американскими коллегами пока конкретно и подробно не говорили, кроме того, что мы констатируем факт нашего и иранского легитимного присутствия по приглашению законного Правительства САР. Также констатируем факт нелегитимного присутствия коалиции, которую «сколотили» США и которая осуществляет военные действия, в том числе самостоятельные, но, прежде всего, поддерживая оппозиционные вооруженные группы на территории и в воздушном пространстве Сирии.

Что мы конкретно обсуждали с американцами, так это механизм функционирования зоны деэскалации на юго-западе Сирии. Эта договоренность открытая, вы можете ознакомиться с ее текстом, если еще не сделали этого. В ее подготовке, наряду с нами и американцами, участвовали представители Иордании и, как мы уже говорили, проводились неформальные консультации с Израилем, учитывая, что эта зона расположена в непосредственной близости от Голанских высот. В контексте конкретных решений о том, как будет функционировать эта зона и как сделать так, чтобы не было рецидивов столкновений, там действительно записано, что как внутри этой зоны, так и с внешней стороны, надо стремиться к тому, чтобы оттуда выходили несирийские вооруженные формирования. Ни о каком Иране, а тем более проиранских силах, речи не шло. Если говорить о проиранских силах, то, наверное, у кого-то возникнет искушение назвать чуть ли не всю Сирийскую армию проиранской. И что тогда, нужно капитулировать? Это похоже на стремление выдавать желаемое за действительное.

Была договоренность стремиться к тому, чтобы несирийские формирования в этом очень непростом регионе САР уходили с линии непосредственного соприкосновения, но это «улица с двусторонним движением». Если посмотреть на то, кто представляет наибольшую опасность, то это как раз подопечные США – различные иностранные террористы-боевики, которые «примазываются» к тем группам вооруженной оппозиции, которые поддерживаются США.

Вопрос: Как Вы видите политический процесс, о котором договорились президент России В.В.Путин, президент США Д.Трамп и Турции Р.Эрдоган под эгидой ООН? Означает ли это, что Конгресса национального диалога в Сирии не будет? Как в этом контексте можно понять то, что заявило Министерство обороны России, что американцы отказываются наносить удары по боевикам ИГИЛ, которые отступают от Абу Кямаля?

С.В.Лавров: Обращаю Ваше внимание, что Заявление, которое одобрили президенты В.В.Путин и Д.Трамп, действительно содержит ссылку на важность женевского процесса. В части, о которой Вы ведете речь, это заявление призывает все сирийские стороны поддержать женевский политический процесс и усилия, обеспечивающие или способствующие его успеху. А это, прежде всего, то, что делается в Астане. Надеюсь, что в попытку достичь успеха внесут свой вклад и осуществляемые сейчас приготовления по созыву Конгресса национального диалога. Работа идет как по линии организационных приготовлений, так и с точки зрения определения состава участников, который обеспечил бы максимальную представительность этого форума.

Но женевский процесс сам по себе, как показывают последние полтора-два года, может не двигаться вообще никуда. До того, как в январе нынешнего года он возобновился после почти десятимесячного перерыва, потребовались инициативные шаги России, Турции и Ирана, которые запустили астанинский процесс. Это стало триггером, чтобы и наши друзья в ООН стали более активно выполнять то, что было поручено им, а именно обеспечивать прямой, инклюзивный диалог между Правительством и оппозицией. Именно астанинский процесс и его конкретные результаты, включая создание зон деэскалации, завязывание диалога в рамках национального примирения, способствовал тому, что многие международные игроки перестали поддерживать безапелляционные, ультимативные требования смены режима до того, как начнутся политические переговоры. А такие ультиматумы, как Вы знаете, выдвигал т.н. «Высший комитет по переговорам». Мне кажется, что и сейчас, когда затянулась пауза в женевском процессе, само обсуждение выдвижения темы Конгресса сирийского национального диалога должно стимулировать наших ооновских коллег в том, чтобы использовать и этот движущий момент для активизации женевского процесса. Убежден, что Конгресс, о котором идёт речь, задуман для того, чтобы помочь женевскому переговорному треку обрести какой-то темп и ритм, которых мы сейчас пока не наблюдаем.

По поводу Абу Кямаля. Это не единственный случай, когда США щадят террористов. Мы помним, как при взятии Ракки, а до этого Мосула в Ираке, открывались фигуральные «ворота» для игиловцев, которые уходили на сирийские территории невредимыми. Много вопросов к США и в отношении того, что является их целями в САР. Госсекретарь США Р.Тиллерсон неоднократно мне торжественно говорил, что единственная цель, которую США преследуют в Сирии, это поражение ИГИЛ.

Буквально вчера я слышал заявления Министра обороны США Дж.Мэттиса о том, что США никуда из Сирии не уйдут, пока не убедятся, что политический процесс идет в правильном направлении. А правильным направлением США считают смену режима, хотя они не требуют предварительного ухода Б.Асада. Все это противоречит женевским договоренностям и заверениям со стороны руководства Госдепартамента США, которые я сейчас процитировал, что единственной целью США в Сирии является борьба с терроризмом. Мы эти вопросы поставили перед нашими коллегами. Надеемся, что они все-таки выработают открытую, честную и понятную легитимную позицию.

Вопрос: «Раша Тудей Америка» была вынуждена стать иностранным агентом по требованию Министерства юстиции США. Мы слышали, что Россия примет зеркальные меры. Насколько они будут жесткими?

С.В.Лавров: Если речь идет о зеркальных мерах, значит они будут адекватными. Можно придумать этому много синонимов. Об этом уже говорил Президент России В.В.Путин. Наша реакция будет быстрой и зеркальной, поэтому надо набраться терпения на небольшой период времени.

Вопрос: В региональных СМИ сообщалось о Вашем намерении посетить Ереван и Баку. Какой будет повестка Ваших встреч?

С.В.Лавров: Мы об этом еще не объявляли, но никакого секрета здесь нет. В самом начале следующей недели запланированы мои визиты в Ереван и Баку. Они приурочены к 25-летию дипломатических отношений между Россией и соответственно Республикой Армения и Азербайджанской Республикой. Повестка дня будет включать двусторонние отношения с каждой из этих стран. Они у нас насыщенные и богатые. Будем говорить о региональной и международной проблематике, в том числе постараемся понять, где мы находимся в рамках усилий по карабахскому урегулированию после недавней встречи президентов Армении и Азербайджана.

Россия. Маврикий > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 14 ноября 2017 > № 2390491 Сергей Лавров

Вооруженные силы США в результате пяти авиаударов в Сомали по позициям террористических группировок "Аш-Шабаб" и "ИГ*" уничтожили более 40 террористов, сообщил в понедельник на брифинге журналистам представитель оборонного ведомства Роб Мэннинг.

По его словам, за выходные было совершено "пять авиаударов по позициям "Аш-Шабаб" и "ИГ*", в результате которых было "уничтожено более 40 террористов".

Радикальная исламистская группировка "Аш-Шабаб" ("Движение молодых моджахедов"), базирующаяся в Сомали, имеет тесные связи с международной террористической организацией "Аль-Каида*". Она ведет вооруженную борьбу против центрального правительства Сомали и препятствует гуманитарной деятельности ООН.

Группировка внесена США в список террористических организаций в 2008 году, в отношении нее на территории страны действуют санкции.

*Запрещенные в России террористические организации

США в четверг уничтожили нескольких боевиков группировки "Аш-Шабаб*" в результате авиаудара в Сомали, сообщает Африканское командование США (AFRICOM).

"В координации с федеральным правительством Сомали американские силы нанесли авиаудар в Сомали по "Аш-Шабаб*" в четверг 9 ноября примерно в 15.00 по местному времени, убив несколько боевиков", — говорится в сообщении командования.

По данным AFRICOM, операция была проведена в районе Bay Region примерно в 100 милях к западу от столицы Могадишо.

Радикальная исламистская группировка "Аш-Шабаб*" ("Движение молодых моджахедов*"), базирующаяся в Сомали, имеет тесные связи с международной террористической организацией "Аль-Каида" (запрещена в РФ). Она ведет вооруженную борьбу против центрального правительства Сомали и препятствует гуманитарной деятельности ООН.

Группировка внесена США в список террористических организаций в 2008 году, в отношении нее на территории страны действуют санкции.

*Террористическая организация, запрещена в России

Война и победа

беседа с генеральным секретарём Коммунистической партии Сирии Аммаром Багдашем

Екатерина Глушик Аммар Багдаш

Поездка в Сирию стала для меня событием. И не только потому, что удалось побывать в воюющей стране, начинающей восстанавливать мирную жизнь, когда война ещё идёт, но люди уже знают, что они — победители. А потому, что удалось встретить удивительных людей. И одна из самых значительных встреч — знакомство с генеральным секретарём Коммунистической партии Сирии Аммаром Багдашем. Сын легендарных родителей (отец Аммара Халед Багдаш, первый депутат парламента-коммунист в арабском мире, возглавлял Коммунистическую партию Сирии, а после его смерти главой партии была избрана вдова — мама Аммара Багдаша — Висаль Фарха Багдаш), он член парламента Сирии и сам очень известен и уважаем в стране. В этом я убеждалась на каждом шагу, на каждом блокпосту, когда мы ездили по стране: приготовленные для предъявления документы не понадобились, увидев товарища Багдаша, военные отвечали на его приветствие и пропускали автомобиль.

Среди людей, именующих себя демократами, я не встретила ни одного истинного демократа, кто бы исповедовал демократию и отличался демократичным поведением. А вот среди коммунистов — встречала. И Аммар Багдаш — настоящий демократ: в поведении, в убеждении, что носителем власти может быть только народ! И в то же время аристократ: безупречность манер, поведения. Красивая, наполненная смыслами речь, знание истории, литературы, интерес ко всему происходящему. Аммар Багдаш учился в СССР, и его русскому языку я позавидовала! Знанию культуры, истории нашей страны. До глубины души трогает его искренняя заинтересованность в происходящем в нашей стране. Но наш разговор с ним, конечно, о Сирии.

"ЗАВТРА". Доктор Багдаш, нельзя не заметить, что против Сирии сейчас ополчился весь западный мир. Во времена фашистской Германии на СССР Запад напал под самыми прогрессивными лозунгами. Тоже несли "свободу". А как вы считаете, каковы истинные причины нападения на Сирию, развязывания против неё войны?

Аммар БАГДАШ. К этим трагическим событиям привёл целый ряд причин. Если искать корни проблемы, надо вспомнить, что ещё в 80-х годов прошлого века были оглашены два империалистских экспансионистских плана. Первый из них вытекает из теории небезызвестного Збигнева Бжезинского, одного из основных теоретиков американского империализма XX века. Он выдвинул теорию "ось напряжённости". Суть её заключается в том, что район от Центральной Азии (тогда она была ещё советской Средней Азией) до Африканского Рога является районом жизненных интересов Соединённых Штатов Америки. То есть эта ось — зона жизненных интересов США.

В то же время, он сказал, что ось эта отличается напряжённостью, и чтобы снять напряжённость, необходимо раздробить государства, находящиеся там, на более мелкие образования — по принципу монофактора. То есть это должны быть образования, которые опираются на один фактор: или на национальность, или на религию, или на конфессию. И тогда напряжённость этой оси будет снята и жизненные интересы Соединённых Штатов — обеспечены.

И эта теория начала воплощаться в жизнь! Мы видели, что происходило в Афганистане, в Югославии. В зоне Африканского Рога вообще анархия: там несколько образований, которые, мягко говоря, не очень дружат между собой. В первую очередь — Сомали, раздробленная на три части. Затем пришёл черёд Ирака, Ливии. И против Сирии было спланировано то же самое. Это первое.

Второе — концепция "нового Ближнего Востока". Её выдвинул в 80-х годах прошлого века израильский деятель Шимон Перес. Потом эта теория была как бы официально одобрена американской администрацией, о чём свидетельствует то, что о ней стала говорить Кондолиза Райс, а затем, выступая в Каире, и президент Обама. Тут примечательно, что представители двух разных администраций, разных политических сил одобрительно говорят об одной и той же доктрине. Значит, она удовлетворяет правящие круги Соединённых Штатов, несмотря на разногласия администраций по другим вопросам.

В чём сущность теории Нового Ближнего Востока? Во-первых, эксплуатация дешёвой, но в то же время квалифицированной арабской рабочей силы. Второе — это эксплуатация арабских денег. Я умышленно не говорю слово "капиталов", потому что капитал — как меня учили по политэкономии — это деньги, находящиеся в обороте. А арабские деньги, деньги Залива (там колоссальные суммы) не арабы приводят в действие, а западные финансисты.

Третье — это использование водных ресурсов, рек, которые вытекают из Турции, особенно Евфрата и Тигра. Четвёртое — это израильское руководство, управление этим проектом под протекторатом Соединённых Штатов Америки.

Это агрессивный экспансионистский план. Мы, сирийские коммунисты, называем его планом великого Сиона. По сути, это план образования в мире нового империалистического центра, наряду со старыми. Сирия, по моему мнению, являлась и является главным препятствием осуществления этого экспансионистского плана. Сирия с самого начала его отвергла. И не только на словах, но и на деле. Сирия всегда поддерживала национально-освободительные движения в нашем регионе. Она поддерживала законные права палестинского народа на возврат на свою землю и образование национального государства с полным национальным суверенитетом. Сирия очень сильно поддержала ливанское национальное сопротивление, и оно добилось впечатляющих побед. В июне 2000-го года было освобождено большинство земель южного Ливана. (Под контролем Израиля остался очень маленький анклав). Когда в июле-августе 2006 года израильтяне при поддержке американского империализма хотели взять реванш, то потерпели поражение. И сирийцы своей помощью внесли в эту победу большую лепту.

К тому же, с самого начала оккупации Ирака американским империализмом и его союзниками Сирия поддержала иракское сопротивление оккупантам. И американцы потерпели поражение: в 2010-2011 годах они вышли из Ирака. Это было первое военное поражение американского империализма после поражения во вьетнамской вой­не в середине 70-х годов прошлого века.

Эти три факта вызывают лютую ненависть к Сирии со стороны агрессоров. Всё это — политические факторы. А есть и социально-экономические. Сразу надо сказать, что экономические факторы сыграли свою роль в том, что Россия включилась в конфликт, поддержала национальное правительство Сирии. Сущность экономического фактора состоит в следующем. С середины прошлого десятилетия на Сирию был сильный нажим, чтобы она разрешила проведение газопровода из Катара через сирийские территории в Турцию и далее — в Европу. Если бы этот проект был осуществлён, геополитические позиции России сильно бы пошатнулись. Ведь позиции эти в большой степени зависят от поставок российского газа в Европу.

К тому же в нашем районе восточного Средиземноморья, и в Сирии особенно, были разведаны большие залежи природного газа и нефти. Американцы добивались, чтобы разработка месторождений газа досталась или их компаниям, или компаниям их союзников, таких, как Катар или Саудовская Аравия. Но в первую очередь — Катара, чего Россия тоже не могла допустить, по тем же соображениям. Сирия заняла твёрдую позицию: она попросту отказалась проводить газопровод через свою территорию, а также давать лицензии на разработку американцам. Это стало основной причиной агрессии против Сирии.

Таковы причины нападения на нашу страну.

"ЗАВТРА". Посетив Сирию, каждый может убедиться, что жизнь налаживается: люди работают, учатся. А когда народ, когда вы как гражданин почувствовали, что перелом произошёл, и Сирия устояла в этой развязанной против неё войне?

Аммар БАГДАШ. С самого начала (и это зафиксировано в наших партийных документах) мы сказали, что противостоять агрессии — это не просто наш долг. Если опираться на волю народа, удовлетворять его требования — мы одержим победу. Мы были оптимистами даже в самые тяжёлые времена.

Но явный перелом произошёл после 30 сентября 2015 года, когда на помощь Сирии пришли российские вооружённые силы. Отмечу при этом, что мы держались четыре с половиной года, с марта 2011 года до сентября 2015 года. Это никак не умаляет помощи России. Но мы держались.

"ЗАВТРА". Эта война народ сплотила или разобщила? Может быть, ушли какие-то второстепенные проблемы, стало видно, что главное для страны и тебя лично?

Аммар БАГДАШ. Некоторых она сплотила, а других развела очень далеко. Патриотические силы она сплотила в борьбе за сохранение суверенитета и независимости страны. Думаю, реакционные силы не смогли сплотиться, потому что между реакционными силами есть разногласия, обусловленные разногласиями их хозяев. Трудность состоит ещё и в том, что мы воюем не только против иностранных интервентов, но также против местной реакции

"ЗАВТРА". Пятая колонна.

Аммар БАГДАШ. Дело не в пятой колонне, а в открытом, откровенном реакционном мятеже. Термин "пятая колонна" ввёл в обиход генерал Эмилио Мола. Когда он наступал на Мадрид, он говорил: "Мы наступаем четырьмя колоннами, но у нас есть пятая колонна внутри Мадрида". Пятая колонна — это когда внутри тебя кто-то действует.

Конечно, у нас есть внутренние враги. Но самый сильный из них — это реакционные силы, действующие под лозунгами мракобесия. Либералы очень ослаблены. Сначала они были на авансцене контрреволюции (мятежников). Потом их очень быстро оттеснили. Выдвинулись реакционные мракобесные силы. Может, потому что у них была большая возможность мобилизовать отсталые массы. Либералов так называемая оппозиция сейчас держит как декорацию, особенно когда едут на международные конференции. Тогда и берут либералов, демократов так называемых.

А на поле, в боевых условиях действуют реакционные обскурантистские силы, которые в основном вышли из движения Братьев-мусульман.

"ЗАВТРА". Из окна своей гостиницы я видела, как мальчишки играют в футбол. И один из игроков бегает с сирийским флагом. Их никто не заставляет это делать. Но мальчик сам взял флаг и размахивает им. Обратила внимание, что везде портреты Башара Асада. С чем это связано?

Аммар БАГДАШ. Фейхтвангер спросил Сталина об этом же. И Сталин сказал: народ должен знать, кто им руководит. Вообще, в любой стране, в том числе и у вас, фотографии руководителя, его портреты помещены в кабинетах, офисных зданиях. Но во время острых кризисов часто происходит персонификация идеи. Не только в странах Востока — везде. Сейчас у нас поддержка президента Башара Асада означает поддержку независимости, суверенитета страны.

"ЗАВТРА". Какие страны оказывают поддержку Сирии, в чём заключается помощь с их стороны?

Аммар БАГДАШ. Хотя многие страны выражают сочувствие и поддержку, непосредственных союзников у Сирии три. Реальную помощь стране оказывают Иран, Россия и Хезболла. И все они участвуют в вооружённой борьбе против сил реакции и империалистического вмешательства. Первой в эту борьбу с самого начала включилась Хезболла. У нас, Компартии Сирии, с лидерами Хезболлы хорошие отношения. Порой видят только их религиозную оболочку. Меня не раз спрашивали: вы что, не видите их религиозность? Вижу, как и у иранцев. Но религия — это только форма. А я смотрю на сущность. А сущность — антиимпериализм.

Возьмём историческую параллель. Какой был лозунг "Молодой Италии" Мадзини, в которую в молодости входил и Гарибальди? "Бог и народ". И под этим лозунгом они объединили народ и прогнали всех оккупантов.

Хезболла ни одного террористического акта нигде не совершила! Её деятельность — это национальная борьба против израильских оккупантов. Никто не привёл ни одного факта, что они провели операцию против гражданских лиц, поэтому их очень трудно назвать террористами. И Европа их не зачисляет в террористы, потому что они воюют против вооружённых сил оккупантов, а это по международному праву даже похвально. Де Голль же не был террористом, хотя Гитлер назвал его террористом.

Россия, Хезболла и Иран оказывают серьёзную военную помощь, к тому же иранцы оказывают очень большую экономическую помощь Сирии.

"ЗАВТРА". Авторитетные аналитики, в том числе нашей газеты, говорили и говорят, что наши военные воюют в Сирии за Россию — на дальних подступах.

Аммар БАГДАШ. Это действительно так. Ведь близ России была образована база антироссийских сил. Это во-первых. Во-вторых, если бы, не дай Бог, был образован Халифат, это какой был бы фитиль для России! Не только Кавказ, но Татарстан, Башкирия были бы охвачены. Это очень опасно.

"ЗАВТРА". Война заставляет какие-то вещи переосмысливать, взгляды у людей меняются, приоритеты смещаются. Например, в СССР во время Великой Отечественной войны количество верующих увеличилось, а также возросло число людей, вступивших в коммунистическую партию. А в Сирии нечто подобное наблюдается?

Аммар БАГДАШ. Процент верующих в нашей стране велик. При этом Сирия всегда отличалась толерантностью. Верующие очень терпимо относились к людям, исповедующим другую веру, это наша особенность. Все конфессии в Дамаске испокон веков жили очень дружно.

Что касается нашей партии, то с самого начала мы занимали позицию, которая отличалась историческим оптимизмом: мы были уверены в победе и в самые трудные времена. Это не голословные утверждения. Когда была блокада Алеппо (особенно жёсткой она была с 2012 по 2014 годы, страшные бои шли), единственная газета, которая распространялась под огнём — это была газета нашей партии "Голос народа".

"ЗАВТРА". Как листовка?

Аммар БАГДАШ. Нет. Не тайно. Газета туда доходила всяческими "тропами Хо Ши Мина". И она не просто распространялась — её покупали, наши товарищи платили членские взносы, чтобы покрывать расходы на издание. Это серьёзный показатель поддержки газеты и партии.

Наша партия пополняется и молодёжью. Хотя надо признать, что эмиграция (и не по политическим убеждениям, а по экономическим) влияет на то, что наши ряды пополняются не столь интенсивно. Тем не менее численность, организационная сторона партии стабильна. Что интересно: люди, уехавшие за пределы нашей страны (особенно молодые), связываются по интернету, интересуются, как вступить в Коммунистическую партию.

Факт эмиграции привёл к некоторому отрыву наших товарищей от партии. Но в странах своего нынешнего пребывания они организовали партийные ячейки и даже начали посылать членские взносы в центр. Связываются с нами, узнают, кто из товарищей есть в тех или иных городах. И партийные ячейки начинают функционировать, финансировать партию. Не бог весть какие деньги, но важен сам факт, он показателен.

"ЗАВТРА". А вы во время войны были в Сирии или уезжали?

Аммар БАГДАШ. Все эти годы, всю войну я провёл в Сирии. На короткое время выезжал по партийным и парламентским командировкам. И возвращался под бомбы. Это мой долг.

"ЗАВТРА". Увеличился ли интерес к информации, возросла ли роль СМИ?

Аммар БАГДАШ. Очень. Все люди смотрят, слушают новости, аналитические передачи. Есть особенно популярные патриотические каналы, например, негосударственный радиоканал ШАМ.ФМ, и когда подходит время новостей, буквально все припадают к радио — едва ли не половина населения страны слушает его.

"ЗАВТРА". А какие у компартии расхождения с правящей партией? И компартия, и БААС — это патриоты, люди, любящие страну, народ. По внешнеполитическим вопросам, насколько я понимаю, расхождений нет.

Аммар БАГДАШ. Компартия Сирии выступает против либерализации, которая ничего хорошего стране не приносит, а лишь усугубляет противоречия в обществе. Например, в вопросе об образовании мы расходимся. В Сирии обязательное образование (школьное) в государственной системе осталось, слава богу, бесплатным. Другое дело, что наряду с ним есть частные школы и университеты. Но плохо то, что определённая часть мест в государственных вузах стала платной. Раньше всё высшее образование (а оно необязательное, как и везде) было бесплатным. Мы выступаем за бесплатное образование для всех.

"ЗАВТРА". Появились ли произведения искусства о войне?

Аммар БАГДАШ. Что касается произведений, то да, появились. Неплохие рассказы. Хорошую экранизацию осуществил известный сирийский режиссёр Наджат Анзор. Ныне он — вице-спикер парламента. Это фильм о защитниках алеппской тюрьмы. Наверное, в мире мало кто знает, но эта тюрьма была в осаде у мятежников два с половиной года и выстояла. Люди, работающие в этой тюрьме, были там как в крепости. И заключённые — уголовники — там оставались, сидели в заключении. Это просто чудо, что эта тюрьма-бастион не пала. Не было ни одного фактора за то, чтобы она устояла. Всё было против! А она устояла! Это наша героическая эпопея.

"ЗАВТРА". Уважаемый доктор Багдаш, благодарю вас за беседу и желаю вашей стране победы, вашим настрадавшимся героическим согражданам и вам — мира, счастья, благополучия.

Сирия > Внешэкономсвязи, политика > zavtra.ru, 8 ноября 2017 > № 2480287 Аммар Багдаш

Спасти «Америку прежде всего»

Каким должен быть ответственный национализм

Эндрю Басевич – почетный профессор истории и международных отношений в Бостонском университете, автор книги «America’s War for the Greater Middle East: A Military History» («Битва Америки за Большой Ближний Восток: военная история»).

Резюме Принимая во внимание ущерб, нанесенный и утопическим глобализмом, и глупостями Трампа, надо творчески размышлять о положении, в котором оказались США. Идеи движения «Америка прежде всего» 1930-х гг. могут стать хорошей отправной точкой.

Американцы постоянно злоупотребляют такой привилегией власти, как избирательная память. Поэтому нет ничего удивительного в том, что столетняя годовщина вступления Соединенных Штатов в Первую мировую войну почти не привлекла внимания официальных лиц. Резолюция Палаты представителей, прославляющая «храбрых американских воинов за их усилия сделать мир безопасным для демократии», так и не была принята. И хотя Сенат одобрил бессмысленный указ, «выражающий благодарность» за объявление войны в апреле 1917 г., Белый дом в целом проигнорировал эту годовщину. Что касается Вашингтона, то для него этот конфликт остается малозначимым с политической точки зрения.

Конечно, так было не всегда. Для переживших «войну, призванную положить конец всем войнам», это был жестокий опыт. После него наступило острое разочарование, усугубляемое ощущением, что тебя обманули относительно причин начала и целей этой бойни. Ужасающий конфликт, похоже, лишь породил новые проблемы; заверения президента Вудро Вильсона в речи 1919 г. о том, что 116 тыс. американских солдат, погибших в этой войне, «спасли свободу для нашего мира», казались неискренними.

Поэтому спустя 20 лет, когда еще один конфликт в Европе предоставил американцам очередную возможность спасать свободу, многие запротестовали. Они считали, что вторая война с Германией ради спасения Франции и Великобритании вряд ли приведет к более удовлетворительным результатам, нежели первая кампания. Те, кто был намерен не допустить ввязывания Соединенных Штатов в эту войну, организовали общенациональную кампанию, которой руководил комитет «Америка превыше всего». За недолгое существование он привлек в свои ряды больше сторонников, чем «Движение чаепития». Комитет был лучше организовано, чем «Оккупируй Уолл-стрит» или «Жизнь чернокожих важна», а в политическом отношении было более влиятельным, чем «сопротивление» президенту Дональду Трампу.

Однако, несмотря на широкую поддержку представителей всего политического спектра, комитет потерпел фиаско. Задолго до нападения на Пёрл-Харбор в декабре 1941 г. президент Франклин Рузвельт начал программу поэтапной интервенции, нацеленную на то, чтобы США вступили в войну полноправной воюющей стороной. Когда дело дошло до нацистской Германии, Рузвельт полагал, что мнимые уроки Первой мировой войны – прежде всего то, что Франция и Великобритания якобы развели американцев как последних простофиль – совершенно неуместны в данном случае. Он жестко критиковал несогласных, называя их «врагами демократии», пособниками фашистов, коммунистов и «других групп, исповедующих фанатизм, а также расовую и религиозную нетерпимость». По сути, Рузвельт выставил противников интервенции врагами Америки, а они потом так и не смогли избавиться от этого клейма. Фраза «Америка превыше всего» звучала как насмешка, а те, кто все же были настроены против интервенции, воспринимались как маргиналы и ассоциировались с правыми и левыми радикалами.

В течение нескольких десятилетий Вторая мировая оставалась на передовой линии американского исторического сознания, полностью затмив Первую мировую. Политики и ученые отдавали должное каноническим урокам Второй мировой войны, предостерегая от опасности умиротворения диктаторов и подчеркивая необходимость противостоять злу. А лозунг «Америка превыше всего», находивший отклик у тех, кто содрогался при мысли о Первой мировой, казался безнадежным – политически значимым не более, чем движение за свободную чеканку серебряных монет или за сухой закон. Но затем пришел Трамп и внезапно реабилитировал давно забытый слоган.

Близорукость утопизма

Пока шла холодная война и все понимали необходимость противостоять мировому коммунизму, призыв «Америка превыше всего» был символом американской безответственности, напоминанием о катастрофе, которую едва удалось предотвратить. Когда распад СССР породил короткий всплеск убежденности в том, что США могут претендовать на «дивиденды мирного времени» и заняться своим «виноградником», элита немедленно осудила подобные перспективы. Будущая траектория развития человечества теперь казалась очевидной – крах коммунизма развеял любые сомнения, и Соединенные Штаты были просто обязаны ускорить наступление светлого будущего. Лидерство Америки теперь представлялось более важным, чем когда-либо: подобный ход мыслей породил теорию, которую писатель Р.Р. Рено метко охарактеризовал как «утопический глобализм».

Данную парадигму, возникшую после окончания холодной войны, подпитывали три надежды. Первая заключалась в том, что корпоративный капитализм, первопроходцами которого были Соединенные Штаты, используя передовые технологии и охватывая весь мир, может создать немыслимые богатства. Вторая предполагала, что мощная армия, продемонстрировавшая свои возможности во время войны в Персидском заливе в 1990–1991 гг., наделяет США беспрецедентной способностью определять (и закреплять) условия мирового порядка. Согласно третьей надежде, Белый дом теперь не просто официальная резиденция главного управляющего страны, но и де-факто мировой командный пункт, причем мандат главнокомандующего распространяется на самые удаленные уголки земного шара.

В политических кругах считалось само собой разумеющимся, что американская мощь, правильно используемая президентом и обеспечиваемая коллективной мудростью политической, военной и корпоративной элиты, достаточна для решения стоящей задачи. Хотя некоторые маргиналы подвергали подобную аксиому сомнению, опасения так и не получили развития. Пристальное рассмотрение средств и целей чревато робостью и потаканием склонности рядовых американцев к изоляционизму, которая обуздывалась и пресекалась с тех пор, как кампания «Америка превыше всего» была похоронена действиями императорских ВМС Японии и Адольфом Гитлером.

В 1990-е гг. американские официальные лица предупреждали об опасностях ренегатства. Они заявляли, что Соединенные Штаты – «незаменимая страна». Это квазитеологическое утверждение навязывалось в качестве основы для государственного строительства. Теракты 11 сентября творцы американской политики истолковали не как предупреждение о последствиях истощения и перенапряжения в мировой политике, а как обоснование необходимости удвоить усилия для претворения в жизнь утопического глобализма. Так, в 2005 г., когда войны в Афганистане и Ираке зашли в тупик, президент Джордж Буш призвал дух Вильсона, заверив своих сограждан, что «расширение свободы во всем мире» стало «требованием времени».

По прошествии более 10 лет, несмотря на колоссальные расходы и человеческие жертвы, обе войны по-прежнему находятся в вялотекущей фазе, и при этом постоянно возникают другие взрывоопасные ситуации. Это побудило Трампа осудить весь проект эпохи, наступившей после окончания холодной войны, как мошенничество. Во время президентской кампании он пообещал «вернуть Америке величие» и рабочие места, потерянные из-за глобализации. Он обещал избегать бессмысленных вооруженных конфликтов и быстро завершать победой те, избежать которых невозможно.

Но, отвергнув первые два компонента утопического глобализма, он одобрил третий: на президентском посту он и только он сможет расставить все по своим местам. Заняв президентскую должность, Трамп пообещал использовать все данные ему полномочия, чтобы защитить простых американцев от дальнейшего наступления глобализации и положить конец злоупотреблению военной силой. Не идти скользкой тропой глобализма, но поставить интересы Америки на первое место.

Тот факт, что Трамп взял на вооружение взрывоопасную фразу, сделав ее лейтмотивом своей избирательной кампании и инаугурационной речи, было вызовом политкорректности, но не только. Пусть и неявно, но Трамп дал понять, что противники интервенции, возражавшие Рузвельту, возможно, были правы. Он, по сути, объявил устаревшими уроки Второй мировой войны и традицию государственного строительства, опиравшуюся на эти уроки.

Политические выводы казались понятными. Публицист Чарльз Краутхаммер пишет без обиняков, что Трамп фактически призвал к «радикальному пересмотру национальных интересов Америки, как они понимались со времен Второй мировой войны». Вместо лидерства в мире США теперь выбирают «изоляцию и плавание в мелких водах». Еще один публицист, Уильям Кристол, сетовал на то, что слова «американского президента, провозгласившего принцип “Америка превыше всего”, звучат вульгарно и повергают в глубокое уныние».

Вульгарность Трампа, как и его самовлюбленность и бесчестность, не вызывают сомнения. Вместе с тем опасение, будто принцип «Америка превыше всего» заставит Соединенные Штаты повернуться спиной к остальному миру, уже оказалось беспочвенным. Приказ о нанесении карательных авиаударов по сирийскому режиму, убивающему своих граждан, хотя и не представляющему прямой угрозы для США, никак не назовешь изоляционизмом. То же самое касается отправки дополнительного воинского контингента в Афганистан, являющийся олицетворением бесконечных войн, о которых Трамп поначалу отзывался пренебрежительно. И что бы кто ни думал о поддержке Трампом суннитов в их региональном противостоянии с шиитами, его обещании посодействовать заключению мирного договора между Израилем и Палестинской автономией, его угрозах в адрес Северной Кореи, взглядах на торговлю и на жизнеспособность НАТО, подобные действия не предполагают самоизоляции.

Они указывают на нечто гораздо худшее: неосведомленность, сопровождающую импульсивный и своенравный подход к внешней политике. Если политика априори предполагает предсказуемое поведение, то американская внешняя политика просто прекратила существование после прихода Трампа в Белый дом. Сегодня США действуют или воздерживаются от действий по прихоти президента.

Критики Трампа неверно его просчитали. Те, кто беспокоится по поводу призрака Чарльза Линдберга, авиатора и сторонника принципа «Америка превыше всего», который якобы поселился в Овальном кабинете, могут расслабиться. Реальная проблема в том, что Трамп принимает собственные решения и думает, будто держит все под контролем.

Еще важнее, что в отличие от самого Трампа его критики неверно просчитали исторический момент. Не обращая внимания на дипломатические тонкости, кандидат Трамп интуитивно почувствовал, что взгляды истеблишмента на роль, которую Соединенные Штаты должны играть в мире, устарели. В глазах простых граждан политика, задуманная под руководством Буша-старшего и младшего, Билла и Хиллари Клинтон, Кондолизы или Сьюзан Райс, больше не обеспечивает автоматического восхождения и усиления Америки. Политика под условным названием «Америка превыше всего (über alles)» обанкротилась – отсюда привлекательность лозунга «Америка прежде всего» как альтернативы. Тот факт, что эта фраза вызывает приступы гнева и раздражения у элиты обеих политических партий, лишь добавляет ей привлекательности в глазах сторонников Трампа, которых кандидат от Демократической партии Хиллари Клинтон назвала «убогими» во время своей кампании.

К каким бы последствиям ни привели неуклюжие слова и действия Трампа, эта привлекательность, вероятно, сохранится, равно как и возможности любого политического лидера, достаточно смышленого для того, чтобы сформулировать внешнеполитическую линию с перспективами достижения цели изначального движения «Америка прежде всего»: обеспечение безопасности и благоденствия без вовлечения в ненужные войны. Проблема в том, чтобы сделать нечто, что Трампу почти точно не по зубам: претворить этот лозунг, обремененный неприглядной историей, включая позорное клеймо антисемитизма, в конкретную программу просвещенного действия. Иначе говоря, вызов в том, чтобы спасти лозунг «Америка прежде всего» от самого Трампа.

Думать о завтрашнем дне

Согласно Рено, проблема утопического глобализма в том, что он «лишает прав подавляющее большинство и наделяет ими технократическую элиту». Это добрая весть для элиты, но не для бесправного большинства. Действительно после окончания холодной войны глобализация создала колоссальные богатства, однако и усугубила неравенство. Во многом то же относится и к военной политике США: начальники штабов, планировавшие американские войны, и военная промышленность чувствовали себя превосходно, чего не скажешь о тех, кто отправлялся на поле боя. Президентские выборы 2016 г. дали ясно понять, какой глубокий раскол образовался в американском обществе.

Рено предлагает устранить этот раскол, пропагандируя «патриотическую солидарность или обновленное национальное соглашение». Он прав, и все же термин «соглашение» (дословно «завет», convenant) вряд ли будет принят светской общественностью с учетом его религиозных коннотаций. Что действительно нужно, так это заявление о намерениях, способное сплотить американцев как американцев (в противовес гражданам мира) и одновременно заложить основу для взаимодействия с сегодняшним миром, а не с тем, каким он когда-то был.

Чтобы справиться с этой непростой задачей, американцам следует вернуться к истокам и свериться с Конституцией. Ее сжатая преамбула из 52 слов, обобщая цель объединения, завершается обещанием «обеспечения нам и нашему потомству благ свободы». Если акцентировать внимание на слове «нам», можно прийти к выводу, что здесь предлагается узкая и даже своекорыстная ориентация. Но если акцент сделать на фразе «нашему потомству», то Конституция призывает нас к большей щедрости. Здесь можно найти основу для емкой и прозорливой альтернативы утопическому глобализму.

Серьезное отношение к обязанности передать потомству нынешних американцев блага свободы выводит на первый план другой набор внешнеполитических вопросов. Во-первых, что американцы должны сделать, чтобы будущие поколения наслаждались свободами, на которые имеют полное право? Как минимум потомки заслуживают планеты, пригодной для жизни, разумных гарантий безопасности и национального устройства в достойном рабочем состоянии. В совокупности эти три блага позволят каждому американцу в отдельности и всем вместе добиваться счастья в жизни.

Во-вторых, что угрожает этим предпосылкам свободы? Несколько вызовов маячат на горизонте: возможность крупномасштабной экологической катастрофы, опасность мировой войны из-за быстроменяющегося состава великих держав, а также перспектива глубокого раскола и деморализации общества, не способного распознать общие блага и эффективно их добиваться. Каждая из угроз в отдельности представляет серьезную опасность для американского образа жизни. Если реализуется более одного из этих сценариев, американский образ жизни, скорее всего, не удастся сохранить. Одновременная реализация всех трех сценариев поставит под вопрос само существование Соединенных Штатов как независимой республики. Следовательно, глобальная цель политики США должна заключаться в предупреждении подобного развития событий.

Как оптимально реагировать на эти угрозы? Сторонники утопического глобализма будут доказывать, что Соединенным Штатам нужно продолжать делать то, что они делали, хотя с момента окончания холодной войны данный подход усугублял, а не смягчал проблемы. Широкое толкование принципа «Америка прежде всего» – альтернатива, которая с большой вероятностью приведет к положительным итогам и получит всенародную поддержку.

Реакция на деградацию окружающей среды в духе «Америка прежде всего» должна сводиться к замедлению глобального потепления при одновременном акценте на сохранении национальных ресурсов – воздуха, воды и почвы, флоры и фауны, побережий и водных путей в материковой части. Погоня за ускорением темпов экономического роста должна уступить место возмещению ущерба, нанесенного безответственной эксплуатацией ресурсов и индустриализацией. На эти цели Конгрессу следует выделять средства так же щедро, как сегодня для Пентагона. Во всех вопросах, связанных с сохранением планеты, США должны служить образцом, принося пользу будущим поколениям в разных уголках земного шара.

Реакция на продолжающиеся изменения мирового порядка в русле принципа «Америка прежде всего» должна начаться с признания того, что эра однополярности завершилась, и мы вступили в эпоху многополярного мира. Некоторые страны, такие как Китай и Индия, выходят на первый план. Другие, привыкшие играть ведущую роль, такие как Франция, Россия и Великобритания, переживают закат, сохраняя остатки былого влияния. В третьей категории – государства, место которых в формирующемся порядке еще предстоит определить. Например, Германия, Индонезия, Иран, Япония и Турция.

Что касается Соединенных Штатов, то они, вероятно, сохранят превосходство в обозримом будущем, но превосходство не предполагает гегемонию. Вместо навязывания гегемонии Вашингтону следует пропагандировать взаимное сосуществование. По сравнению с вечным миром и вселенским братством стабильность и предотвращение катастрофической войны кому-то покажутся скромными целями, но, если добиться хотя бы их, будущие поколения будут благодарны.

Аналогичная логика применима к вопросу о ядерных вооружениях. Какие бы преимущества ни давала Соединенным Штатам ударная группировка, готовая к применению, в предстоящие годы они почти наверняка исчезнут. Ввиду того что Пентагон продолжает разрабатывать все более избирательные и экзотические способы уничтожения людей и выведения из строя войск потенциальных противников, стратегическое сдерживание больше не будет зависеть от сохранения способности к возмездию посредством ядерного удара. Хотя с каждым годом все труднее представить себе, что США когда-нибудь применят ядерное оружие, они по-прежнему остаются уязвимы для ядерных атак. В качестве первого шага к полному уничтожению угрозы ядерной войны Вашингтону следует не только на словах заявлять о своей приверженности Договору о нераспространении ядерного оружия, который требует от участников «проведения добросовестных переговоров об эффективных мерах», ведущих к полному его упразднению и запрету. Серьезное отношение к данному обязательству позволит дать пример просвещенной расчетливости. Это и означает ставить превыше всего интересы Америки.

Что касается раскола в обществе, который позволил Трампу подняться на президентский Олимп, американцы, вероятно, обнаружат, что для восстановления общего понимания общественного блага потребуется длительное время. Эпоха утопического глобализма совпала с периодом потрясений, когда традиционные нормы, связанные с поведением полов, сексуальностью, семьей и идентичностью, утратили популярность у многих людей. В итоге образовался глубокий разлад. В одном лагере те, кто ведет отчаянный бой за сохранение разрушенного порядка вещей; в другом – намеренные требовать соблюдения принципов многообразия и мультикультурализма. Обе стороны проявляют нетерпимость, неготовность идти на компромисс или понять чувства сограждан из противоположного лагеря.

Возрождение подхода к искусству государственного управления, который можно охарактеризовать как «Америка прежде всего», будет означать попытку как можно надежнее изолировать внешнюю политику от этой борьбы культур внутри страны. До тех пор, пока сами американцы не придут к консенсусу относительно того, к какой свободе следует стремиться, не будет ясности в отношении того, какие блага свободы они готовы экспортировать в другие части мира.

Это не значит, что нужно закрывать глаза на нарушения прав человека. Тем не менее, руководствуясь принципом «Америка прежде всего», внешняя политика будет исходить из того, что по целому ряду злободневных проблем – от владения оружием до состояния трансгендеров – определение прав постоянно меняется. В этом отношении предупреждение против «страстной приверженности», о котором говорил президент Джордж Вашингтон в своей прощальной речи, должно быть применимо не только к странам, но и к идеологиям. В любом случае те, кто отвечает за выработку внешней политики, должны избегать позиций и взглядов, способных подорвать хрупкую сплоченность и единство нации. Быть может, наивно полагать, что политика остановится у края пропасти. Однако дипломатия – не та область, где можно набирать баллы в вопросах, по которым сами американцы не могут прийти к согласию и придерживаются противоположных точек зрения. Для этого и существуют выборы. Долг нынешнего поколения американцев перед потомками – самим разобраться во всех этих проблемах.

Нечто подобное применимо и к военной политике. Будущие поколения имеют право на свой выбор. К сожалению, военные кампании, предпринятые под эгидой утопического глобализма, сузили имеющийся выбор и привели к растранжириванию огромных средств. Продолжительность войн, развязанных после 11 сентября, говорит о многом: афганская война – самая длительная в истории страны, а война в Ираке – вторая по длительности. Потрачено несметное количество денежных средств – мало кто в Вашингтоне заинтересован в подсчете конкретной суммы. Все это привело к бесконтрольному росту государственного долга. На момент окончания холодной войны он находился на уровне 4 трлн долларов, а сегодня вырос до 20 трлн; как ожидается, к концу данного десятилетия он превысит 25 трлн долларов. Соединенные Штаты стали страной, не завершающей начатое дело, а затем прибегающей к огромным займам, чтобы скрыть свои неудачи.

«Америка прежде всего» предлагает два противоядия: во-первых, умерить аппетиты Вашингтона в отношении военных интервенций, ограничив их лишь теми случаями, когда на кону стоят жизненно важные интересы США. Во-вторых, оплачивать войны, когда они происходят, а не перекладывать бремя расходов на плечи будущих поколений. Наши потомки заслуживают того, чтобы наследовать сбалансированный бюджет.

Критики станут говорить: если страна будет воевать только за ее жизненно важные интересы, она предаст забвению страдания несчастных, живущих в таких адских местах, как Сирия. Однако боевые действия – не единственный и не всегда лучший способ ответа на страдания людей. Если говорить об отправке американских войск для освобождения или защиты местного населения, то послужной список Вашингтона в лучшем случае неоднозначен. Подумайте о сегодняшней ситуации в Сомали, Ираке и Ливии: каждая из этих стран подверглась вооруженной интервенции со стороны Соединенных Штатов, полностью или частично оправдывавших эти действия гуманитарными соображениями. Во всех трех странах вооруженная интервенция лишь ухудшила жизнь простых людей.

Значит ли это, что американцам следует просто закрывать глаза на ужасы, творящиеся за рубежом? Вовсе нет. Но когда речь заходит о помощи людям, терпящим бедствие, они не должны ждать американских бомб или войск для выправления положения. Вооруженные силы США могут иногда заниматься благотворительной деятельностью, но это не их миссия. Намного лучше стимулировать обеспокоенных граждан открыть свои кошельки и тем самым расширить возможности благотворительных организаций. По сравнению с государственными программами, отягощенными бюрократической волокитой, усилия добровольцев, скорее всего, будут более действенными в смысле облегчения страданий людей на местах, а также завоевания их умов и сердец. Короче, позвольте морским пехотинцам выполнять свою работу и помогите благотворителям творить добро.

Предупреждение президенту США

Все эти предложения продиктованы здравым смыслом. Вместе с тем, учитывая состояние американской политики и непомерно большую роль президента, скорее всего, ни одно из них не будет принято. В этом отношении первой целью курса «Америка прежде всего» должно быть восстановление какого-то подобия конституционного баланса. Это означает ограничение президентской власти; а учитывая, что Белым домом правит Трамп, эта цель тем более безотлагательна.

Однако в кругах сторонников утопического глобализма мысль об ограничении исполнительной власти – анафема. Весь аппарат государственной безопасности заточен под постулат о том, что президент должен действовать как некое подобие божества, имея жизненно важные полномочия, верша людские судьбы. В случае несогласия вы будете признаны негодными для работы на седьмом этаже Государственного департамента, в крыле «Е» Пентагона, в штаб-квартире ЦРУ или в любом другом месте в радиусе одного километра от Овального кабинета.

Этот стиль мышления уходит корнями в дебаты о целесообразности вступления во Вторую мировую войну. Рузвельт победил в том споре и, как следствие, наделил преемников широкой свободой действий в вопросах государственной безопасности. С тех пор в минуты неопределенности или нависшей опасности американцы полагаются на президентов, доказывающих, как это сделал Рузвельт, что во имя их безопасности необходимо начать военную кампанию.

Но Трамп, мягко говоря, – не Рузвельт. Если говорить конкретнее, то в мире и в Соединенных Штатах произошли многочисленные изменения. Хотя уроки Второй мировой войны могут быть по-прежнему актуальны, в сегодняшних совершенно иных обстоятельствах их явно недостаточно. Поэтому, хотя сохраняется опасность непродуманного умиротворения, другие угрозы вызывают по меньшей мере не меньшую тревогу. Среди них опрометчивые действия, завышенная самооценка и самообман. В 1940 г. движение «Америка прежде всего» предостерегало от опасных тенденций, которые привели к катастрофе Первой мировой войны и могли заложить основание для еще худших событий в будущем. Сегодня эти предупреждения заслуживают внимания, особенно с учетом завышенной самооценки и самообмана и необдуманных действий, которые Трамп совершает ежедневно.

Не нужно снова поднимать на щит аргументы о том, стоило ли Соединенным Штатам вступать во Вторую мировую войну. Тогда Рузвельт был прав, а думавшие, будто нацистская Германия не представляет угрозы для США, заблуждались. Вместе с тем эта последняя группа не ошибалась, настаивая на том, что предыдущая война с Германией и причиненный ею ущерб остаются актуальными. Они также были правы, осуждая сутяжничество и демагогию, к которой прибег Рузвельт, чтобы направить США на рельсы войны.

Сегодня американцам нужно лучше учить уроки истории. Вспоминать непредвзято – значит учитывать возможность того, что, наверно, стоит прислушаться к старым аргументам тех, кто на тот момент был в меньшинстве. Принимая во внимание ущерб, нанесенный и утопическим глобализмом, и глупостями Трампа, главное требование – творчески размышлять о трудном положении, в котором оказались США. Освобожденные от неприятных исторических ассоциаций и правильно понятые, многие озабоченности и убеждения, которые привели к возникновению движения «Америка прежде всего» в прошлом, могут стать хорошей отправной точкой для того, чтобы начать делать именно то, что тогда предлагалось.

Опубликовано в журнале Foreign Affairs, № 5, 2017 год. © Council on Foreign Relations, Inc.

США. Евросоюз. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 29 октября 2017 > № 2392181 Эндрю Басевич

Война миров

Андрей СТОЛЯРОВ

Опубликовано в журнале: Дружба Народов 2017, 9

Исламский джихад как историческая неизбежность

Столяров Андрей Михайлович — прозаик, автор многочисленных статей по аналитике современности и книги по философской аналитике «Освобожденный Эдем» (2008). Публикации в «Дружбе народов»: «Новая земля и новое небо» (№ 4, 2014); «Герой нашего времени» (№ 11, 2014); «Дайте миру шанс». Повесть по мотивам реальности (№1, 2015); «Ярче тысячи солнц» (№1, 2016).

Три загадки

Исламский мир грандиозен. В настоящее время, согласно разным оценкам, ислам исповедуют от одной пятой до одной четверти всех людей, проживающих на Земле. Исламские уммы охватывают более 120 стран, в основном в Западной, Южной и Юго-Восточной Азии, а также в Северной Африке. В 35 странах мусульмане составляют большинство населения, а в 28 странах ислам является государственной религией1 . Это Афганистан, Египет, Ирак, Иран, Кувейт, Марокко, Пакис-тан, Саудовская Аравия и другие.

Исламскому миру, его возникновению и развитию, его религии и культуре, его политике и экономике посвящено множество серьезных исследований. Исламский мир изучают ныне целые институты и научные центры. Интернет почти на любой запрос по исламу откликается сотнями тысяч страниц.

И все же в истории Исламского мира есть три загадки, которые превратили его в величайшую тайну.

Перечислим их в хронологическом порядке.

Загадка первая. Как довольно бедные и отсталые аравийские племена, прозябавшие в оцепенении, в отличие от Европы, почти тысячу лет, сумели буквально в одно мгновение — по историческим меркам, конечно, — создать могущественную цивилизацию, породившую несколько громадных империй?

Загадка вторая. Почему стремительно развивавшийся и расширявшийся Исламский мир вдруг на исходе Средних веков остановился, будто наткнувшись на невидимое препятствие, и превратился в конце концов в колониальные территории Запада? И в продолжении этого же вопроса. Почему после освобождения от колониальной зависимости Исламский мир не сумел создать развитых, процветающих государств, хотя такие попытки неоднократно предпринимались?

И третья загадка. Почему в конце XX — начале XXI века Исламский мир, будучи по-прежнему слабым и в военном, и в экономическом отношении, внезапно — в лице своих радикальных организаций — атаковал западную цивилизацию, Европу и США, неизмеримо превосходящую его по технологическому развитию? Почему именно Запад стал сейчас для Мира ислама врагом номер один?

Попробуем ответить на эти непростые вопросы.

Эхо Большого взрыва

Есть в истории ислама дата, которая называется Ночью величия и могущества (Лайлат аль-Кадр). Приходится она на 27-й день месяца рамадана. В эту ночь на скромного жителя города Мекки по имени Мухаммед из арабского племени курайшитов, молившегося в пещере Хира на горе Джабаль ан-Нур, снизошло Откровение. Мухаммед увидел, как край неба внезапно озарился светом, и услышал голос ангела Джибрила2 , приказавший ему: «Читай!» Испуганный, Мухаммад ответил, что он читать не умеет, тогда ангел сильно сжал его и снова приказал: «Читай!» И еще дважды отказывался Мухаммед, и ангел дважды сильно сжимал его. А затем изрек: «Читай во имя Господа твоего, который создает… создает человека из сгустившейся крови; читай… всеблагой Господь твой, который дал познания о письменной трости, дает человеку знание о том, о чем у него не было знания» (96:1-5)3 . Наконец Мухаммад понял, чего от него требуют, и стал повторять за ангелом слова откровения Всевышнего, а ангел теснил его грудь свитком священного Корана. В другой же раз Мухаммед узрел ангела Джибрила, когда шел по дороге; тот сидел на троне между землей и небом. Смятенный Мухаммед вернулся домой и попросил: «Укройте меня, укройте меня!», — а когда его укрыли, услышал голос: «О, закутавшийся в одежду! Встань и поучай, Господа твоего — величай, одежды свои — очищай, мерзости — убегай. Делая добро, не будь корыстолюбив, ради Господа твоего будь терпелив» (74:1-7).

С этого момента, который в европейском летоисчислении приходится на 610 год, началась история Исламского мира, одной из великих цивилизаций, существующих сейчас на Земле.

Откровение снизошло как раз вовремя. Аравия была готова принять единого бога. Арабские племена, молившиеся тогда самым разным богам, уже были знакомы и с иудаизмом, и с христианством, то есть с монотеистическими религиями, которые, правда, оставались для них чужими. Кроме того, именно в этот период появилось множество мудрых ханифов — «благочестивых людей», спонтанных философов, также проповедовавших монотеизм. Они не принимали целиком ни иудаизма, ни христианства, но отвергали сонмы языческих идолов и провозглашали, что бог есть только один.

Однако ислам имел перед ханифизмом несомненное преимущество. Бог ханифов был слишком неопределенным. Это был не столько единый бог, дающий четкие указания как надо жить, сколько смутные, неоформленные мечтания о едином боге. Бог ханифов не имел привязки к конкретной социальной реальности. Напротив, ислам, внезапно открывшийся Мухаммеду, провозглашал, что единый бог — это Аллах, никакого другого бога нет и не может быть, и придавал новой вере четкие мировоззренческие характеристики. Во-первых, подразумевалось, что если бог обратился к арабам, то отныне они представляют собой избранный им народ — народ, несомненно, стоящий выше других народов Земли. Во-вторых, ислам, вопреки племенной иерархии, провозглашал всеобщее равенство, утверждая словами пророка: «О люди! Поистине, ваш Господь один, и ваш праотец один. И нет превосходства у араба над не арабом, и не араба над арабом. Как и нет превосходства белого человека над чёрным, и чёрного над белым! Превосходство одних людей над другими может быть лишь в богобоязненности!»4 Второе, правда, противоречит первому, но это не должно нас смущать. Религия никогда не строится в координатах логики. Религия — это аксиологический кластер, набор равнозначных истин, не сводимых друг к другу. Противоречия между ними преодолеваются верой. «Верую, потому что нелепо», — так сформулировал это Тертуллиан. И наконец ислам провозглашал справедливость: отныне священной обязанностью каждого мусульманина становился закят — налог в пользу бедных, таким образом демпфировалось социальное расслоение.

Это были крупнейшие для своего времени мировоззренческие инновации. Они фактически представляли арабам новый прекрасный мир. Мир, где торжествуют равенство и справедливость. Мир, где всякий искренне верующий обретет вечный рай. Мир, где каждому будет воздано по заслугам его.

Ничего удивительного, что к этому сияющему идеалу сразу же потянулось множество самых разных людей.

Правда, именно из-за принципиальной новизны ислама против него выступили мекканские традиционалисты. Точно так же как шестью веками ранее иудейские традиционалисты в Иерусалиме выступили против нарождающегося христианства. И там, и там речь шла о власти, об утрате влияния прежних жрецов и вождей.

Мухаммеду повезло больше, чем Иисусу Христу. Когда над ним нависла реальная угроза расправы, он вместе с группой своих последователей переселился в оазис Ясриб, позже получивший имя Медина. Здесь и возникло первое исламское государство, которое к моменту смерти Мухаммеда включало в себя практически всю Аравию.

А дальше начинается фантастическая по своим масштабам экспансия. Исламский халифат (существовавший под именами различных династий) захватывает Египет, Сирию, Палестину, всю Северную Африку вплоть до океанского побережья, захватывает Ирак, Иран, большую часть Закавказья, Прикаспийские территории, значительную часть Средней Азии. В 688 году армии Халифата высаживаются на Кипр. В 711 году они через Гибралтарский пролив вторгаются в Западную Европу — под властью ислама оказывается практически вся Испания. Затем «мавры», как именуют их европейцы, громят французскую Аквитанию, берут штурмом города Бордо, Санс, Муассак и направляются к Туру. Остановить их дальнейшее продвижение удается только Карлу Мартеллу в битве при Пуатье.

История, разумеется, знает примеры необычайно быстрых завоеваний, когда гигантские имперские образования возникали буквально из ничего. Такой была империя Александра Македонского, простершаяся от Греции до Индийского океана, или империя монголов, включавшая в себя территории от Дуная до Японского моря. Однако эти империи были созданы гениями полководцев-вождей, и после их смерти такую искусственную державу ждал необратимый распад. Здесь же случай был совершенно иной. Возникла не просто очередная имперская эфемерида, возникла новая мировая цивилизация, организующей силой которой стал ислам.

Можно провести следующую аналогию. Как физическая Вселенная образуется в результате Большого взрыва и стремится к экспансии, к безудержному расширению, пределов которому нет, так и мировые цивилизации, возникшие на основе религий, проходят «стадию взрыва», образуя свои собственные вселенные. Законы мира универсальны — они проявляют себя на каждом онтологическом уровне. Свои вселенные образовали Индия и Китай, свою вселенную сформировало раннее «деятельное» христианство, свою вселенную в начале ХХ века создал социализм — светская религия, также стремившаяся к беспредельной экспансии. Наконец, собственную геополитическую вселенную образовал западный либерализм — тоже своего рода религия, ныне пытающаяся включить в себя все мировое пространство.

Другое дело, что не любая религия, претендующая на всемирный (универсальный) статус, обладает достаточной онтологической энергетикой, чтобы создать самостоятельную цивилизацию. Сколько их кануло в историческое небытие, не оставив после себя почти никаких следов. Ислам такой энергетикой обладал. И если рассматривать данную ситуацию в координатах социальной механики, то это была та же пассионарная энергетика, которая двигала крестоносцами, стремившимися в Иерусалим, протестантами, переплывавшими океан и высаживавшимися на берегах Североамериканского континента, коммунистами (большевиками), сражавшимися на фронтах Гражданской войны. Всеми ими овладевала ослепительная иллюзия — создать Царство Божие на земле, воздвигнуть Град на холме, построить «светлое будущее» (коммунизм), то есть мир, где не будет несчастий, угнетения и нищеты, мир, где, согласно божеским или социальным законам, восторжествуют равенство, братство и справедливость.

Причем, если вернуться к исламу, это была не только физическая экспансия. Не менее интенсивным было в этот период и культурное развитие Исламского мира. Небывалого расцвета достигли исламская наука, искусство, литература, исламская философия, исламская медицина. Европейские «варвары», у которых неграмотными были даже великие короли, с восхищением и нескрываемой завистью взирали на богатый и цивилизованный мусульманский Восток.

Здесь следует пояснить один принципиальный момент. Всякая история, как правило, сильно идеологизирована и предстает перед нами в национальных или цивилизационных форматах. Простой пример. Мы знаем, что основную тяжесть Второй мировой войны несла на себе Россия (тогда — Советский Союз) и поворотными пунктами этой войны были битва под Москвой, Сталинградская битва и битва на Курской дуге. Но если спросить рядового американца, кто выиграл Вторую мировую войну, то он ответит (если вспомнит, конечно, что такая война вообще была), что победила Америка и что главное сражение этой войны произошло у атолла Мидуэй (Гавайский архипелаг), где героический американский флот разгромил японскую военно-морскую эскадру. А если спросить среднего англичанина, кто сокрушил Наполеона, то никаких сомнений у того не будет: сделал это английский герцог Веллингтон в битве при Ватерлоо. Или другой пример. Мы хорошо знаем о жестокостях испанских конкистадоров в Латинской Америке (это британская версия европейской истории), но упускаем из виду, что сами англичане, создавая империю, а также голландцы, бельгийцы, итальянцы, французы действовали в своих колониях ничуть не лучше5 . Или: все, вероятно, знают о блистательной победе английского флота над испанской «Непобедимой Армадой», которая была разгромлена им в пух и прах, но мало кто слышал, что через год англичане послали аналогичную «Армаду» к берегам Испании и испанцы точно так же полностью разгромили ее, после чего в течение 15 лет выигрывали у Англии все сражения на морях.

В России с этим обстоит несколько лучше. В многонациональном Советском Союзе по крайней мере часть «восточной истории» в школах преподавалась. И потому россияне старшего поколения, видимо, помнят великих поэтов Низами, Саади, Фирдоуси, слышали о том, что цифровую запись Европа переняла именно у арабов, что крупнейшую в средневековый период обсерваторию построил хан Улугбек, могут назвать имена Ибн-Синны (Авиценны) и Аверроэса (Ибн Рушда), а кое-кто, вероятно, знает даже Альхазена и Бируни.

Не будем подробно рассказывать о достижениях исламской культуры. Об этом существует множество серьезных исследований. Несомненно одно: на исходе Средних веков культура Исламского мира явно превосходила культуру средневековой Европы. Достаточно вспомнить, что Магеллан, достигший в апреле 1521 года Филиппин, встретил там арабских купцов, которые уже давно освоили этот привлекательный регион. Или еще более интересный факт: подъем итальянских городов в XIV веке, инициировавший европейское Возрождение, был не в последнюю очередь вызван их успешной торговлей с Левантом6 . Добавим, что весомая часть античных книг, посвященных наукам, философии и медицине, книг, которые во многом обеспечили Возрождение, попала в Европу именно из исламских стран. А первый в мире настоящий университет был основан в Тунисе еще в 734 году, тогда как первый европейский университет в Болонье — на триста пятьдесят лет позже.

Правда, насколько можно судить, современные европейцы и американцы, за исключением редких специалистов, об этом слыхом не слыхивали. В их представлении Исламский мир всегда был отсталым и нищим. И потому, вероятно, прав западный автор, сказавший, что «Ислам не просто поделился с Западной Европой многими достижениями своей материальной культуры и техническими открытиями, он не только стимулировал развитие науки и философии в Европе, он подвел Европу к созданию нового представления о самой себе. Поскольку Европа выступала против Ислама, она приуменьшала сарацинское влияние и преувеличивала собственную зависимость от греческого и римского наследия. Зато теперь нам, сегодняшним жителям Западной Европы, которая близится к эпохе единого мира, важно исправить это искажение и признать полностью наш долг арабскому мусульманскому миру»7 .

Расцвет культуры в средневековом Мире ислама был не случайным. Его активировали специфические особенности ислама как «тотальной религии». Подробнее мы скажем об этом несколько позже, а пока лишь заметим, что ислам, по крайней мере в классической форме своей, очень благосклонно воспринимает науку. Процесс познания в исламе рассматривается как своего рода акт реализации веры. Поскольку мир был создал богом во всей его полноте, то и познание мира есть приближение к богу. Первый мусульманин, получивший Нобелевскую премию, данную ему за исследования в области ядерной физики, доктор Абду Салам утверждает, что более 700 аятов Корана, а это почти одна восьмая часть Священной книги, побуждает верующих изучать природу, обращаться к разуму и приобретать знания для научного осмысления жизни. По мнению некоторых историков, современные научные методы впервые разработаны были именно в Мире ислама8 , и, вероятно, не будет преувеличением сказать, что сама наука, в нынешнем значении этого слова, возникла внутри исламской цивилизации.

Интересно, что мнения о науке как о способе разумного богопознания позже придерживался и Исаак Ньютон. Он тоже считал, что поскольку мир создан Богом, то изучение параметров этого мира есть вид религиозной деятельности.

Что это — эхо исламской гносеологии, приблизительно через 400 лет докатившееся до Великобритании? Или единство законов развития открыло выдающемуся английскому физику аналогичный сюжет?

В общем, в разгаре Средних веков казалось, что исламскую цивилизацию ждет великое будущее. Центром мира станет не Запад, а грандиозный Исламский мир.

И вдруг это необозримое половодье идет на спад.

В конце XI столетия крестоносцы, прибывшие из Европы, завоевывают Иерусалим. В конце XV столетия Фердинанд II Арагонский и Изабелла I Кастильская изгоняют из Испании последних мавров. Отныне Пиренейский полуостров свободен от мусульман. А в 1683 году объединенное польско-австрийско-германское войско наносит колоссальное поражение Османской империи под Веной и затем отвоевывает у турок Венгрию и Трансильванию.

К началу ХХ века значительная часть исламских стран превращается в колонии Запада, а те, которые сохраняют формальный суверенитет, все равно находятся в сильной зависимости от европейских держав.

История меняет одежды.

Великий Дар аль-ислам — Мир ислама, стремившийся охватить собой всю Ойкумену, — вдруг меркнет и развеивается несбыточными мечтаниями.

Революция, которой не было

Переход ислама к экспансии был явлением закономерным. Дело в том, что ислам — вместе с иудаизмом и христианством — относится к религиям, которые называются авраамическими. Названы же они были так потому, что все три признают пророческой книгой Ветхий Завет, согласно которому патриарх древних семитских племен Авраам стал первым человеком в языческом мире, поверившим в «настоящего» Бога.

Авраамические религии совершили подвиг, равного которому в человеческой истории, пожалуй, нет. Они разомкнули время, превратив его из циклического, вращающегося по кругу, в линейное, векторное, направленное, имеющее теперь прошлое, настоящее и будущее.

Кратко поясним эту мысль.

Глобальная трансценденция, под которой мы в данном случае понимаем комплекс предельных метафизических представлений о происхождении, устройстве и назначении мира, выраженных, как правило, в религиозной форме, распаковка которой, в свою очередь, порождает аксиологические координаты и тем самым создает специфику цивилизационного бытия, еще на заре человечества разделилась на две крупные ветви — западную и восточную.

Западная трансценденция опирается на представление о «внешнем боге», то есть о боге, существующем вечно, сотворившем наличный мир, который уже с момента возникновения устремлен к своему творцу. В таких цивилизациях рождается «сюжетное время» (немецкий философ Карл Ясперс назвал его «осевым»), то есть время, образующее не замкнутый цикл, где невозможно определить ни конца, ни начала, а последовательность событий, не имеющих исторического повтора. Таков, в частности, мифологический сюжет христианства: сотворение мира — создание человека — жизнь в раю — грехопадение — земная жизнь — второе пришествие — путь к спасению — Армагеддон — Страшный суд — Конец света, означающий слияние мира с богом. Время здесь, разумеется, все равно течет «из вечности в вечность» и тем не менее имеет очевидную векторную направленность. Это, в свою очередь, порождает представление о прогрессе — последовательном развитии, сознательном преобразовании мира и приближении его таким образом к Богу. Цивилизация в этом случае становится экстравертной: она непрерывно пытается выйти за пределы самой себя, что выражается, с одной стороны, в постоянной экспансии, пространственном наращивании уже имеющихся цивилизационных структур, а с другой — в «вертикальном развитии», столь же постоянном стремлении выйти на более высокий техносоциальный уровень. Такой трансценденцией обладает, например, современная западная цивилизация, что и обусловливает более высокую, по сравнению с другими мировыми культурами, скорость ее развития. Заметим, что экстравертные цивилизации, как правило, обращены в будущее, а потому подвержены всем неожиданностям, которые оно приносит с собой.

Восточная трансценденция имеет совершенно иные цивилизационные характеристики. Она опирается не на «внешнего бога», а на «внутреннюю истинность мира», бытующую изначально. Иными словами — на некую сущность (Дао, Брахман), не поддающуюся никакому определению. Бог здесь не является творцом всего. Напротив, он сам порождается миром как воплощение этой истинности. Так был порожден Будда, первоначально являвшийся человеком и ставший Богом лишь после внезапного мистического прозрения. Так были обожествлены Конфуций и Лао-Цзы, тоже первоначально являвшиеся обычными смертными. Время в подобных цивилизациях остается циклическим, замкнутым: архаическим, «древним временем» повторяющихся сельскохозяйственных круговоротов. Цикл может быть расширен до двенадцати или до шестидесяти лет, до двухсот, до трехсот, даже до нескольких тысячелетий, но он все равно остается циклом, возвращающим бытие к исходной точке. Поэтому представление о развитии в этих цивилизациях выражено довольно слабо. Трансценденция тут устремлена к истине,«внутрь», и почти не проявляет себя во внешней экспансии. С точки зрения постороннего наблюдателя, такие цивилизации-интроверты выглядят «оцепенелыми». Они не столько осознанно следуют по пути технологического прогресса, сколько побуждаются к тому неумолимым ходом истории. Эти цивилизации обращены не в будущее, а в прошлое, и потому, как правило, не готовы к крупным цивилизационным преобразованиям.

Примером интровертных цивилизаций могут служить культуры Китая, Индии и Японии (по крайней мере до «эпохи Мэйдзи», когда Япония начала инсталлировать европейскую трансценденцию в свой национальный менталитет), культуры Вьетнама, Кореи, Монголии и некоторых других стран.

То есть западная трансценденция социализировалась значительно быстрей, чем восточная. Представление о прогрессе, рождаемое сюжетным временем, в свою очередь, порождало в них сопряжение технологических инноваций. Новшества в результате не оставались разрозненно-изолированными, как в ареалах восточных культур, а непрерывно преобразовывались европейским сознанием в более высокое цивилизационное качество.

Китайцы, как известно, изобрели компас почти на тысячу лет раньше, чем он появился в Европе, порох они использовали для устройства праздничных фейерверков задолго до того, как его открыл монах Бертольд Шварц, также очень давно они овладели плавкой металлов и составлением карт Земли, а китайские многопалубные корабли, по свидетельству летописцев, уже на заре нашей эры могли принимать на борт по тысяче и более человек. Фантастические показатели по сравнению с первыми европейскими морскими судами. И тем не менее, эти дополняющие друг друга технические инновации не были своевременно совмещены, и потому не китайские «клыки» и «драконы» начали географическое освоение мира, а утлые каравеллы Колумба, Магеллана, Писарро, Васко да Гамы, несущие артиллерию, неизвестную народам Южных морей. Не Китай и не Япония проникли в Северную Америку, до которой им, кстати, плыть было нисколько не труднее, чем из Европы, а английские, французские, голландские и немецкие эмигранты приступили к освоению пустынного — с европейской точки зрения — континента. Китай не сделал попытки продвинуться даже в граничащие с ним районы Южной Сибири, оставив эти территории будущему Российскому государству.

В исторически короткий период Европа колонизировала не только Северную Америку, где ей противостояли слабые в техническом отношении, разрозненные индейские племена, но и Южную Америку, сокрушив могучие империи ацтеков и инков, большую часть Юго-Восточной Азии, включая Индию, почти всю Африку, Ближний Восток и образовала жизнеспособные поселения даже в далекой Австралии.

Эта ошеломляющая по своим масштабам экспансия представляла собой материализацию специфически европейского «сюжетного» времени. Именно она, выраженная технологически, вывела сначала Европу, а потом и Соединенные Штаты в число лидирующих индустриальных держав, сделала мировую историю по преимуществу европейской и обеспечила опережающее развитие всего христианского цивилизационного ареала9 .

Заметим, что аналогичная экспансия — пусть в значительной мере вынужденная — была свойственна и иудаизму. Только евреи создали империю не территориальную (физическую), а религиозно-культурную (символическую) — в виде множества еврейских общин, разбросанных по всему миру. Тем не менее это была именно собственная империя — со своей религией, своим государственным языком, своими законами, своими войсками, роль которых в средневековой Европе играл еврейский торгово-банковский капитал.

В этом смысле исламская цивилизация представляет собой удивительное исключение. Двинувшись первоначально по классическому «пути Авраама» (в арабской транскрипции — Ибрагим), то есть по пути территориальной и когнитивной экспансии, эта цивилизация внезапно остановилась и как бы впала в оцепенение, свойственное совсем другой трансценденции.

Что произошло с Миром ислама? Какой фактор затормозил его вроде бы безудержное развитие? Почему в XIX веке Исламский мир превратился в «остывающую вселенную», которая от цивилизационного расширения перешла к цивилизационному схлопыванию?

На этот счет существуют разные точки зрения.

Большинство мусульман, как впрочем и большинство исламских элит, полагает, что вина за этот регресс лежит на западных странах. Колонизировав Исламский мир, Запад насильственно прервал его естественное развитие. Западные державы намеренно фиксировали в Исламском мире отсталость, чтобы выкачивать из него сырье и использовать его дешевые трудовые ресурсы.

Частичная правота в этом утверждении есть. Запад действительно не был заинтересован в технологическом и культурном развитии своих колоний и действительно использовал их как источник сырья и дешевых рабочих рук. Однако сразу же бросается в глаза явное противоречие. Не Запад сделал Исламский мир слабым, а потом колонизировал значительную его часть. Мир ислама уже был слабее Запада, когда начался этот цивилизационный конфликт. То есть «фактор сдерживания» был не внешним, а внутренним: в самой природе ислама появилось нечто такое, что стало препятствием для развития.

Более обоснованной поэтому представляется «экономическая точка зрения». Впрочем, она в такой же мере биологическая и культурная — экономика стала лишь интегральным выражением двух других компонент.

Дело здесь заключается в следующем. Аравийские племена испытали цивилизационный толчок, связанный с возникновение мировой религии, на 600 лет позже Европы. Когда пришел ислам, в Аравии еще господствовали родо-племенные и клановые отношения. Такие отношения порождают множество спонтанных войн, «всех против всех», следствием которых становится дефицит взрослых мужчин. А это, в свою очередь, порождает полигению: женщин, потерявших мужей, кто-то должен был содержать. Ислам это явление зафиксировал: каждому мусульманину разрешалось иметь до четырех жен. Женщины таким образом были выключены из социальной жизни, и исламская цивилизация потеряла значительную часть рабочих рук10 . Косвенным подтверждением значимости этого фактора служат особенности европейской модернизации XVII — XIX веков: европейские мануфактуры использовали в большинстве дешевый женский труд. Заметим, что такой же ресурс был основой развития новых «азиатских драконов» уже во второй половине ХХ века: на сборочных предприятиях Таиланда, Тайваня, Южной Кореи, Китая и Сингапура трудились в значительной мере женщины, заработная плата которых была ощутимо меньше, чем у мужчин. А значит — ниже стоимость производства и выше конкурентные преимущества изготавливаемой продукции.

Этот экономический фактор, на наш взгляд, был резко усилен фактором религиозной специфики. Уже в VIII веке, всего через 100 лет после возникновения ислама, в халифате Омейядов, а вслед затем в сменившем его Аббасидском халифате формируется религиозно-философское течение мутазилитов. Суть этого течения — приоритет сознательного рационализма, проще говоря — разума, что, в свою очередь, индуцировалось хорошим знакомством мутазилитов с интеллектуальными традициями Античного мира. «Практически все положения исламского вероучения подвергались мутазилитами рациональному осмыслению и обоснованию. То, что противоречило доводам разума, ими отвергалось. Они утверждали, что суждение о том, является то или иное деяние плохим или хорошим можно выносить на основании здравого суждения, даже если по этому поводу нет прямых указаний Откровения. Таким образом, мутазилизм стал первой в истории Ислама мировоззренческой школой, которая попыталась дать рациональное толкование различным аспектам Шариата»11 .

Фактически философская школа мутазилитов стала предтечей известного европейского рационализма эпохи Просвещения, благодаря которому и произошел взрывной рост европейских наук. Правда, судьба данной школы была совершенно иной. Если в Европе рационализм победил, то в Мире ислама он потерпел сокрушительное поражение. Против рационализма выступили суннитские ортодоксы, то есть те, кто считал, что исламу, созданному пророком Мухаммедом, не требуются никакие преобразования.

Правда, в исламе не было такой ожесточенной борьбы за догматически определенную истину и таких размеров преследований еретиков, как в христианстве. Значительно большее значение здесь приобретает борьба со всем, что может дезинтегрировать общество, нарушить его спокойствие и плавное течение жизни. Самое страшное в христианстве — ересь, отклонение от единственно верного учения церкви, и еретиков церковь в средневековой Европе посылает на костер. В исламе самое страшное — не отклонение от однозначно определенной истины (в шариате далеко не все однозначно определено, все мазхабы, то есть богословско-правовые школы в исламе, — равнозначны и равноправны), а «бида», «нововведение», будоражащее общество и нарушающее его согласие. Поэтому иудеи и христиане могут спокойно жить в мусульманском обществе, но пропаганда иудаизма и христианства среди мусульман, переход из ислама в другую веру карается смертью. Можно придерживаться разных мазхабов, но после того, как сложились и «окостенели» мазхабы, стало считаться, что новые создавать уже нельзя, более того, нельзя и прибавлять что-то новое к существующим мазхабам, «врата» самостоятельного суждения, «иджтихада», закрылись (здесь, на наш взгляд, есть аналогия с идеей восточной, православной церкви, о том, что после семи вселенских соборов и разрыва с Римской церковью новые соборы и новые догматические определения уже невозможны). Не имея особой организации, устанавливающей истину, ислам спасается от дезинтеграции борьбой с нововведениями. И борьбу также ведут не особая организация — церковь и, как в средневековой Европе, церковная инквизиция, а государство и все общество, пресекающее попытки нарушить его спокойствие и согласие.

Блокировав развитие теософии, прежде всего «революцию рационализма», которая трансформировала Европу, Исламский мир тем самым затормозил гносеологическую экспансию, то есть «развитие по вертикали», невозможное без опережающего движения мысли. Доминировать стало воспроизведение догматов, что дало основание Мухаммеду Абдо назвать исламское общество «общиной подражателей»12 .

И наконец, есть еще один фактор, имеющий высокую значимость. Это отношение общества к материальному производству, производству физическому, то есть к труду, каковое является одним из фундаментальных параметров всякой цивилизационной культуры.

Чрезвычайно долгое время — и в Древнем мире, и в Античной эпохе, и в течение всех Средних веков — труд, особенно физический, ремесленный и сельско-хозяйственный, считался исключительной принадлежностью низших сословий. Человек высокого социального статуса мог заниматься политикой, искусством или войной, но ни в коем случае не позорным ремесленным или крестьянским трудом. Римские патриции носили тоги — складки одежды свободно спадали у них с рук, работать в таком одеянии было нельзя. Сановники в Древнем Китае отращивали ногти невероятной длины, также чтоб показать: они свободны от унизительного физического труда. У средневекового европейского рыцаря даже при отсутствии всяких доходов и мысли не было самому налечь на соху — для него это значило бы потерять честь и достоинство. Даже в Новое время европейские аристократы считали зазорным включаться в конкретный заводской или фабричный процесс. Владеть копями, фабрикой или заводом, получать с них доход — это да, но самому засучить кружевные манжеты — фи!.. это не для благородных людей! Нравственный смысл труду придала только протестантская Реформация XVI — XVII веков: труд в протестантских культурах был приравнен к молитве, к деятельности, способствующей спасению нетленной души. Труд был оправдан, более того — он теперь обрел внятную сакральную суть. Причем, эта разница между латинскими и протестантскими странами видна до сих пор. Греки, итальянцы, французы, оставшиеся православными или католиками, рассматривают труд как обременительную обязанность; сиеста, свобода от принудительной деятельности для них гораздо важней, в то время как для протестантских народов — голландцев, немцев, американцев, скандинавов и англичан труд есть исполнение священного долга.

Вот почему протестантские страны, как правило, превосходят страны католические и православные по темпам развития. В последних труд так и не стал высшей ценностью, придающей жизни надмирный, то есть божественный смысл.

Но если в католической части Европы и даже в православной России самостоятельная ценность труда все же была — хотя бы частично — осознана и воплощена, то в Мире ислама этого, по-видимому, не произошло. Здесь труд — ежедневный, напряженный, целенаправленный — не стал одним из высоких приоритетов, мотивирующих деятельность человека. Российский исламовед Е.А.Беляев пишет, что изначально «арабы считали своим исключительным правом и обязанностью <лишь> военное дело. Существуя за счет покоренного населения, большинство арабов, поселившихся в завоеванных странах, не занимались никаким трудом. По представлению мусульман, все полученное с покоренного населения должно было быть распределено среди мусульман»13 .

И вот тут неизбежно всплывает главный вопрос. Почему в Мире ислама не произошла «революция рационализма»? Почему так сильно задержалось в нем освобождение женщин и почему ценность труда не приобрела здесь высокий, определяющий, аксиоматический смысл?

Нет бога, кроме Аллаха

Итак, ислам — по крайней мере частично — прошел тот же путь, что и другие авраамические религии. Он осуществил территориальную экспансию, подчинив себе значительную часть мира. Он осуществил мировоззренческую экспансию, выраженную бурным развитием наук и искусств. Он также прошел стадию конфессиональной дифференциации, неизбежную для всех сложных развивающихся доктрин. Христианство постепенно разделилось на католицизм, православие и протестантизм. Ислам разделился на суннитов, шиитов и хариджитов.

Сюжетная общность развития, на наш взгляд, сомнению не подлежит.

Однако имеются и поразительные отличия.

Ислам — именно как религия — добился на этом пути значительно больших успехов, нежели христианство.

Прежде всего он образовал исламскую умму — общность всех мусульман, существующую поверх государственных, этнических и культурных границ. Христианству, провозгласившему то же самое словами апостола Павла о том, что «нет ни Еллина, ни Иудея, ни обрезания, ни необрезания, варвара, Скифа, раба, свободного, но все и во всем — Христос» (Кол. 3:11), сделать это не удалось. Оно сначала было национализировано новыми европейскими государствами, возникшими после Вестфальского мира 1648 года и утвердившими принцип «чья земля, того и вера», который привел к образованию национальных церквей, а затем — приватизировано в рамках протестантизма, где любой человек может обращаться к богу непосредственно, напрямую, без каких-либо посредников в виде церковных чинов и даже, если захочет, может создать собственную «личную церковь» — со своими обрядами и со своим пониманием христианства. И потому в западных странах доминирует национальная или государственная идентичность: человек в ней прежде всего англичанин, немец, француз и лишь после этого — христианин. А исламская умма, в общем, сохранила религиозную целостность: мусульманин в ней воспринимается именно как мусульманин, вне зависимости от его национальной или государственной принадлежности.

Общность всемирной исламской уммы усиливается еще и тем, что уже с момента возникновения, полторы тысячи лет назад, она представляла собой нечто вроде социального государства. Каждый мусульманин, как мы уже говорили выше, был обязан платить особый налог — закят, — идущий в том числе и на помощь нуждающимся. Христиане тоже были как бы обязаны подавать милостыню, но в христианстве это скорее традиция, зависящая от склонности самого человека. А в исламе закят — это один из пяти столпов веры, требование самого Аллаха, и никакой мусульманин не может им пренебречь.

Закят — очень мощный объединяющий механизм. С одной стороны, он как бы «очищает» богатство, дает моральное право им пользоваться, поскольку часть капитала идет на благие дела, а с другой — демонстрирует всем нуждающимся справедливость Аллаха, перед которым все мусульмане равны. Тем самым создается общность богатых и бедных, общность тех, кто находится в верхней части социальной шкалы, и тех, кто внизу, что, несомненно, повышает стабильность исламского общества и — опять же — непрерывно подчеркивает, что в исламе нет национальных границ.

Однако главной и принципиальной особенностью ислама является его мировоззренческая тотальность. Как пишет Л.С.Васильев, «ислам, пожалуй, наиболее сильная из религий мира. Это объясняется, в частности, тем, что как религиозная доктрина и форма социальной организации он всегда играл на мусульманском Востоке несколько иную роль, нежели, скажем, христианство на Западе. Никогда, даже в пору полного своего господства над людьми, в периоды самых жестоких гонений и разгула инквизиции, христианство не вытесняло полностью светской власти. Ислам же заполонил собой все поры мусульманского общества, определил характер экономических отношений и формы политической администрации, социальную структуру, культуру и быт правоверных. Духовная жизнь в исламских странах протекала в рамках ислама, была исламской как по сути, так и по форме. И хотя мусульманские мыслители свободно оперировали философскими категориями, не имевшими ничего общего с вероучением, все равно ислам был тем фундаментом, на котором стояли и от которого отталкивались правоверные. Можно было спорить по поводу неясных мест Корана, оспаривать те или иные суры и хадисы, становиться на точку зрения того или иного мазхаба, той или иной секты, но нельзя было выступить против ислама ни прямо, ни даже косвенно. Нельзя было не потому, что это кем-то категорически воспрещалось, а потому, что в условиях всеобщности ислама, его интегральности выступить против него означало выступить против всего того, что есть в жизни и обществе мусульман, то есть противопоставить себя этому обществу, оказаться вне его и вне закона»14 .

Автор данной характеристики абсолютно прав. Ислам действительно пронизывает все сферы мусульманского общества, определяя собой политику, экономику, социальность, обыденную жизнь мусульман. Собственно, жизни, отделенной от веры, в мусульманской умме нет вообще. В западных странах, формально считающихся христианскими, власть, например, может быть чисто светской, и это ни у кого протеста не вызывает. Такими же светскими могут быть культура, образование, общественная и личная жизнь. Церковь может какие-то явления не принимать, она может считать их греховными и категорически осуждать, но, будучи отделенной от государства, она не в состоянии выйти за пределы этих границ. В мусульманских же странах таких границ нет. И государство, и общество здесь вырастают непосредственно из ислама. Точно так же, как из него вырастают культура, социальные отношения и личная жизнь мусульман. Христианство потерпело историческое поражение, признав невозможность своей абсолютной власти над бытием. Ислам же, напротив, одержал в этом сражении историческую победу — он полностью подчинил себе бытие, став «тотальной религией» — религией онтологической полноты.

Причем возникать эта тотальность начала еще при жизни пророка. Так, одним из столпов ислама стала молитва (ас-салат или по-персидски — намаз).

Казалось бы, что здесь особенного? Молитва присутствует в каждой даже самой мелкой религии. Но давайте внимательно посмотрим на процедуру исламской молитвы, и мы поймем, почему ислам рождает такую страстную веру.

Итак, пять раз в день с минаретов доносится звучный крик муэдзина, не услышать который даже в городском шуме нельзя, — он возвещает азан (призыв на молитву) и содержит в себе семь обязательных формул. Это — «Аллах велик!», «Свидетельствую, что нет бога, кроме Аллаха!», «Свидетельствую, что Мухаммед — пророк его!», «Ступайте на молитву!», «Ищите спасения!», «Аллах велик!», «Нет бога, кроме Аллаха!»… Перед утренней молитвой к азану добавляется напоминание: «Молитва лучше сна!», а для особо благочестивых, ради молитвы пренебрегающих сном, азан дважды звучит среди ночи. Причем, заметим, что каждая формула повторяется от двух до четырех раз, а после азана, уже непосредственно перед началом молитвы, следует второй громкий призыв — икамат, где все семь формул с небольшой вариацией прокручиваются еще раз. И так — изо дня в день, из месяца в месяц, из года в год.

При этом, услышав азан, где бы тот его ни застал, каждый мусульманин обязан остановиться и повторять почти весь призыв, прибавляя от себя: «Сила и могущество лишь у Аллаха!» А перед утренней молитвой он должен произнести: «Ты сказал истинно и справедливо!»

Говоря простым языком — не слабая идеологическая накачка! Если бы аналогичные методы практиковала Русская православная церковь, то число искренне верующих в нашей стране возросло бы, наверное, в десять раз.

Но это еще далеко не все.

Существует сложный, письменно зафиксированный молитвенный ритуал, которому обязан следовать любой мусульманин. Называется он "ракаат" и представляет собой целый цикл особых поз и движений, также сопровождаемых произнесением молитвенных формул. Все позы, движения и сами формулы следуют друг за другом в строго определенном порядке, нарушать этот порядок нельзя, поскольку тогда молитва будет недейственной. Напомним, что ежедневный молитвенный цикл состоит из пяти обязательных молитв. Кроме того существует особая пятничная молитва, как правило совершаемая в мечети, и в ней также присутствует свой тщательно соблюдаемый ритуал. Причем, «если человек считает себя мусульманином и трижды без уважительных причин пропускает пятничные молитвы, это признается недопустимым: с таким человеком нельзя советоваться, выходить за него замуж, свататься при его посредничестве, есть вместе с ним и вообще находиться в добрососедских отношениях»15 .

Вспомним еще о кибле — направлении, указывающем на Мекку, которое необходимо знать каждому мусульманину. Лицом к Мекке мусульманин произносит молитву. Умершего мусульманина кладут в могилу на правый бок — также к Мекке лицом. При заклании жертвенного животного, например на празднике Ид аль-Фитр (Ураза-байрам), отмечаемом в честь окончания поста в месяце Рамадан, его (животное) режут (кстати, «с именем Аллаха и ради Аллаха»), тоже повернув головой в сторону Мекки. Даже спать мусульманину рекомендуется обратившись лицом к Мекке, причем на правом боку. Не случайно во всех исламских гостиницах это направление, то есть кибла, отмечено либо специальной нишей в стене, либо цветной линией на полу, либо табличкой со стрелкой. Кибла служит символом духовной общности мусульман, объединяя их в умму, где бы они ни находились в данный момент. Кстати, верующий должен поминать Аллаха, пока не заснет, а проснувшись, обязан тут же Аллаха восславить.

Ну и конечно, хадж — паломничество в Мекку, которое хотя бы раз в жизни должен совершить каждый истинно верующий. Хадж является одним из столпов ислама и представляет собой грандиозное событие для мусульман. Не будем описывать сложный и длительный ритуал поклонения, выполняемый паломниками при хадже: специальное одеяние, побивание камнями дьявола, семикратный обход Каабы и т.д. Этот материал можно посмотреть в литературе, посвященной исламу. Однако заметим, что хадж точно так же — грандиозным действом своим — утверждает единство и равенство всех мусульман.

В общем, суммируя вышеизложенное, можно сказать, что пророк Мухаммед был и в самом деле гениальным пророком. Он не только провозгласил принципы новой универсальной религии. Одновременно с этим он — благодаря интуиции или мистическому прозрению — создал мощнейшую механику индоктринации, ежедневно и чуть ли ни ежечасно воздействующую на каждого мусульманина.

Конечно, подобного рода механизмы создавала любая религия, поскольку гипнотическое воздействие ритуала известно было уже с древних времен. Еще с тех смутных веков, когда шаман в первобытном племени бил в бубен и плясал у костра. Христианство тоже сумело создать очень сложные обрядовые конструкции. Но обратим внимание на принципиальную разницу двух этих методологий. При молебне, совершаемом, например, в православной церкви, в индоктринирующий ритуал включены в основном священники, а не миряне. С обычного мирянина какой спрос — ему достаточно перекреститься и произнести простенькую молитву. Точно так же при колокольном звоне: верующий — да и то, заметим, далеко не любой — быстренько обмахивает себя щепотью и бежит дальше по своим делам. В крайнем случае может пробормотать: «Господи, спаси меня и помилуй». Никакого сравнения с тщательной мусульманской молитвой, где одно омовение, которое мы не стали описывать, представляет собою особый самостоятельный ритуал. Даже в Средних веках, когда уровень религиозности был значительно выше, христианство охватывало своей индоктринирующей обрядностью лишь незначительную часть жизни людей. Большая же часть их жизни все-таки оставалась светской, что и было выражено известной формулой: «итак, отдавайте кесарево кесарю, а Божие Богу» (Мф. 22:21).

Что же говорить тогда о нынешних временах!

Христианство не стало тотальным, и в этом его поражение как религии.

Ислам же, благодаря мощнейшему механизму индоктринации, поглотил собою практически все. Повторим: нет просто государственной власти, власть может иметь только исламский формат, нет просто социума, есть лишь исламский социум, который представляет собой нравственный абсолют, нет светских законов, есть лишь законы, соответствующие шариату, нет собственно светской жизни — жизнь может быть лишь мусульманской и никакой иной.

Вот что такое ислам.

В отличие от христианства, потерпевшего поражение в схватке с жизнью, ислам в этом сражении победил. Но вот парадокс: эта историческая победа ислама обернулась в итоге историческим поражением Исламского мира. Что, впрочем, понятно. Любой реальный абсолютизм, светский или религиозный, значения не имеет, неизбежно останавливает развитие. Абсолют и есть абсолют, вершина всего, превзойти которую невозможно, — он в принципе отвергает любые, даже самые позитивные, изменения. Возникает стагнация, в которой жизнь меркнет, как угасающая свеча.

Иллюстрацией тут может служить любопытный эксперимент, который еще в XVII веке поставили иезуиты. Получив, по согласованию с имперской Испанией, в свое распоряжение Парагвай, они жестко внедрили в жизнь местных индейцев все христианские принципы. В течение более ста лет под строгим присмотром священников индейцы действительно жили как «истинные христиане»: благочестиво, трудолюбиво, неукоснительно соблюдая те правила, которые выработал католицизм. И каков был результат? Результатом стала апатия, и социальная, и человеческая, говоря проще, индейцы начали вымирать: у них без видимых внешних причин пропало желание жить16 .

На наш взгляд, именно бытийный абсолютизм ислама, необычайная сила его индоктринального механизма, сначала погасила «революцию рационализма», вспыхнувшую в Халифате, а затем — погрузила Исламскую цивилизацию в состояние астении. А уже астения, постепенно приближающаяся к социальной агонии, породила и те самые политические конвульсии, которые в наше время получили название «исламский террор».

Весь мир насилья мы разрушим…

Итак, у нас остался последний вопрос. Почему вспыхнул джихад и почему целью его был избран Запад? Для ответа на этот вопрос нам опять придется обратиться к истории. Только уже не к далеким Средним векам, а к Новейшей истории — истории второй половины XX — начала XXI века.

Данной фазе развития Исламского мира посвящено множество серьезных исследований. Среди них, на наш взгляд, особенно выделяются книга французского аналитика Ж.Кепеля «Джихад. Экспансия и закат исламизма» (М.: Ладомир, 2004) и монография российского историка, арабиста и исламоведа Р.Г.Ланды «Политический ислам: предварительные итоги» (М.: Институт Ближнего Востока, 2005). В дальнейшем изложении мы будем пользоваться по большей части материалами этих работ, и если свести огромную фактуру, которую они содержат, в крупные сюжетные реперы, то в новейших трансформациях Мира ислама, как нам представляется, можно выделить три вполне очевидных периода. Это период национализма, период исламизма и период джихада.

Каждый из них имеет свою специфику.

Период национализма характеризуется тем, что мусульманские, прежде всего арабские, страны освободились от господства европейских держав и начали строить свои собственные суверенные государства. Причем в результате военных переворотов во многих их них утвердилась авторитарная светская власть — «молодые офицеры», взявшие курс на быструю технологическую модернизацию. В Египте это был Гамаль Абдель Насер, в Сирии — партия БААС, которую возглавил Хафез Асад, в Алжире — Хуари Бумедьен, в Ливии — Муамар Каддафи, в Судане — Джафар Нимейри, в Ираке — Саддам Хусейн. Все эти лидеры стремились к национальному возрождению и почти все они первоначально рассматривали традиционный ислам как препятствие, мешающее развитию. Религию они ставили под строгий государственный контроль, а Насер, например, просто разгромил организацию «Братьев-мусульман», существовавшую в Египте еще с конца 1920-х годов.

Данный период можно также назвать периодом «социалистического романтизма». Многие арабские лидеры ориентировались на Советский Союз, авторитет которого после победы во Второй мировой войне был чрезвычайно высок, и рассчитывали с его помощью осуществить необходимые преобразования в самые сжатые сроки. Также в этот период были сильны идеи панарабизма — объединения арабских стран в некую колоссальную федерацию, которая общими силами могла бы противостоять Западу.

В общем, это было время надежд. Возводились плотины, прокладывались дороги, создавались армии, строились заводы, больницы, школы. Казалось, что после долгих столетий оцепенения Исламский мир пробудился, что он неудержимо устремился вперед и что скоро передовые арабские страны займут достойное место в ряду других великих держав.

Надежды эти развеялись довольно быстро. Несмотря на первоначальные успехи модернизационных проектов, все они потерпели очевидную неудачу. Итогом их стал тяжелый экономический кризис, сопровождаемый, что естественно, масштабными социальными потрясениями. Дело в том, что модернизация, то есть переход от аграрного статуса к индустриальному и сопровождающая его трансформация традиционного общества в современное, имеет свои непреложные закономерности. Модернизация подобна землетрясению: рушится прежняя жизнь и возникает совершенно новый пейзаж, незнакомый и чуждый громадному большинству населения. Колеблются все традиционные представления, исчезают законы, прежде расчерчивавшие устойчивое патриархальное бытие. Начинаются тотальное разорение крестьянских хозяйств и миграция сельского населения в города, где оно попадает в непривычную для себя среду. Адаптация к новой жизни происходит мучительно. Громадные массы вчерашних крестьян оказываются выброшенными на периферию — они становятся социальными маргиналами, и города, по точному выражению Р.Г.Ланды, превращаются в «пороховые бочки».

Достаточно одной искры, чтобы вспыхнул пожар.

Ситуация усугубляется еще и тем, что авторитарные режимы, как свидетельствует история, эффективны лишь в первую половину своего правления, когда необходима жесткая власть, чтобы запустить модернизационный процесс. А далее, озабоченные проблемой собственного выживания, такие режимы становятся тормозом на пути обновления: в них развиваются чудовищная коррупция, непотизм, особенно сильный в обществах, не изживших архаические родо-племенные отношения, социальные лифты блокируются, происходит резкое расслоение на богатых и бедных, а нарастающее недовольство народных масс гасится демагогией, репрессиями и цензурой. Выход из тупика авторитарные режимы обычно ищут в победоносных войнах, то есть пытаются компенсировать внутренние неудачи блеском внешних побед. Этим же традиционным путем последовали и арабские страны, но сокрушительные поражения от Израиля привели к полной и окончательной дискредитации светских правительств. Тем более что одновременно потерпели крах грандиозные проекты панарабизма. Египту не удалось объединиться ни с Сирией, ни Северным Йеменом, несмотря на усилия обеих сторон. Ливии под руководством Муаммара Каддафи не удалось ни объединиться с Тунисом, ни создать Федерацию арабских республик в составе Египта, Ливии и Судана.

Естественно, что в этих условиях возник запрос на социальный рецепт, обещающий быстрое и эффективное исцеление. И также естественно, что для Исламского мира таким «рецептом спасения» стал ислам.

Период исламизма как раз и характеризуется тем, что ислам становится организованной политической силой. Он становится исламизмом, который современные исследователи определяют именно как политическую форму ислама. А необычайная привлекательность этой религиозной идеи объясняется ее идеологической простотой. Если советский социализм и западный либерализм не принесли процветания в Мир ислама, значит, они являются чуждыми исламской цивилизации. Не следует больше тратить силы на бесплодные эксперименты. Следует вернуться к тому, что составляет основу исламской духовной жизни. Золотой век ислама возродится только тогда, когда все будут жить по законам, заповеданным Аллахом. «Коран — наша конституция, ислам — решение всех проблем».

Собственно, исламизм воплощал собой идеи двух мусульманских философов — Саида аль-Кутба, идеолога организации «Братьев мусульман», основанной в Египте еще в 1928 году, и Абуль-Ала Маудуди, идеолога созданной в Пакистане партии «Джамаат-и-ислами». Более умеренный Маудуди писал, что «наш принцип– это подчинение Аллаху, а не секуляризм, планетарная община, а не ограниченный национализм, суверенитет Аллаха и Халифат, а не суверенитет народа и правление масс». Саид Кутб был гораздо решительнее. Он призывал к полному разрыву с существующим в Исламском мире порядком и считал, что справедлив только тот правитель, который руководствуется откровениями Аллаха. В своих писаниях Кутб учил: «Ислам нуждается в возрождении. Возрождение начинается меньшинством, которое изолируется от общества варварства и противится ему, не признает для себя в нем ни родины, ни семьи, ни связи, ни закона, ни обычая. Оно признает только одну бесспорную вещь — разрушение силой и насилием, полное уничтожение, не оставляющее большого и малого... Прежде всякой дискуссии или убеждения необходимо свергнуть правящий режим, так как он варварский, все режимы, так как они варварские, даже те, которые призывают к исламу в своих документах и конституциях». Как видим, высказывания вполне экстремистские. Сама же «Ассоциация братьев-мусульман» формулировала свою идеологию так: «Ислам — это догма и культ, это родина, нация, религиозная вера и государство, душа и тело». Или как пишут о том же уже современные авторы: «Главной целью исламистских движений является <...> реисламизация исламских обществ, впадших в невежество. Для исламистов главные виновники этого — нынешние лидеры мира ислама, проявившие слабость, позволившую Западу обосноваться на землях ислама <…> В подобных условиях исламизм становится естественной формой политической оппозиции своему прозападному правительству»17 .

В общем, рецепт был найден — по всему Миру ислама начали возникать исламские политические партии. Причем они сразу же, в отличие от выдыхающихся авторитарных режимов, начали демонстрировать свою близость к народу. Когда в октябре 1991 года в районе Каира произошло сильное землетрясение — погибли более 500 человек и 50 тысяч людей остались без крова — именно «Братья-мусульмане» первыми пришли пострадавшим на помощь, опережая в этом громоздкую государственную бюрократию. И точно так же при землетрясении, произошедшем в Алжире в 1989 году, первыми на помощь пострадавшим пришли волонтеры «Исламского фронта спасения», чем и завоевали себе серьезный авторитет. А еще раньше, в том же Египте, когда выяснилось, что общественный транспорт не справляется с перевозкой учащейся молодежи, исламистские ассоциации организовали мини-автобусы, предназначенные для студенток. Спрос на эту услугу быстро превзошел предложение, и мини-автобусы начали перевозить уже только тех девушек, которые носили хиджаб. Далее то же самое произошло и с одеждой: «исламское облачение» (платок, плащ, перчатки) предлагалось студенткам по очень низкой цене. Коллизия внешнего «статусного маркирования», разделяющего богатых и бедных, и для молодежи очень серьезная, была таким образом смягчена. То есть исламские объединения показали, что они могут «по-исламски» решать проблемы, перед которыми государство бессильно.

Это придало исламистским движениям необыкновенную популярность, и авторитарные режимы мусульманских стран, как правило, увязшие в коррупции и бюрократических топях, почувствовали в исламе силу, которая, как им казалось, может их укрепить. Началась реисламизация конституций в Алжире, Египте, Бангладеш, Индонезии, Судане, Сирии. В «Организации освобождения Палестины» исламистская идеология начала вытеснять и советский социализм, и светский национализм. Тем более что для исламских интеллектуальных элит исламизм в это время стал символом антизападного патриотизма.

Подъему исламистских движений способствовало одно важное обстоятельство. В 1973 году вспыхнула очередная война между коалицией арабских стран и Израилем, который поддерживали США. Формально эта «война Судного дня» закончилась победой Израиля, войска которого настолько продвинулись в Египет и Сирию, что уже могли обстреливать Каир и Дамаск, но, как выяснилось через несколько лет, Запад и ориентированный на него Израиль потерпели в этой войне стратегическое поражение. Страны ОПЕК наложили запрет на поставки нефти тем государствам, которые оказывали Израилю помощь. Цены на «черное золото» взлетели в несколько раз, колоссальные деньги хлынули в нефтедобывающие страны Залива, а они, в свою очередь, и прежде всего Саудовская Аравия, начали широкое финансирование нарастающей «исламистской волны». По всему Миру ислама строились и ремонтировались мечети, создавались медресе (духовные семинарии мусульман), поддерживались исламские университеты, организовывались для молодежи исламские «летние лагеря», оказывалась помощь исламским партиям и движениям. Возникли по-настоящему крупные исламские банки, которые морально легитимизировали исламские капиталы через закят и одновременно консолидировали на исламских принципах средний класс мусульманских стран. То есть не одни только лозунги обеспечили расцвет политического ислама — энергию ему придавало также и постоянное мощное финансирование.

А мировоззренческим катализатором исламизма стала иранская революция 1978—1979 годов, свергнувшая режим шаха Мохаммеда Реза Пехлеви. К власти в Иране пришли исламские фундаменталисты во главе с аятоллой Хомейни, объявившие о построении истинно исламского государства.

И опять-таки показалось, что исполняется вековая мечта мусульман. Еще усилие, еще немного, еще один шаг, и Исламский мир вырвется из цивилизационного тупика. Воцарится божественная мудрость Корана, просияют законы, данные не человеком, но — богом, наступит эра долгожданного процветания, утвердятся — и уже навсегда — равенство, братство и справедливость.

Однако и этим мечтаниям сбыться было не суждено. Мусульманские государства исламизировались одно за другим, но ситуация в них, выражаясь корректно, лучше не становилась. По-прежнему всюду царили бесправие и нищета, по-прежнему душили граждан коррупция и всесилие власти. Иран, который должен был стать моделью для Мира ислама, увяз в бессмысленной и кровопролитной войне с Ираком. Разбогатевшие на нефти государства Залива, казалось, постепенно начали забывать о своих страдающих братьях.

Это опять был тупик.

Мирная исламизация не удалась.

И тогда ислам поднялся на следующий уровень социального активизма.

Период джихада стал для Исламского мира явлением закономерным. Выше мы уже говорили, что очень трудно провести четкое разделение между исламистами и джихадистами. Исламисты, разочаровавшись в политике, достаточно часто переходят к вооруженной борьбе, а джихадисты, как правило, руководствуются в своей деятельности идеологией исламизма. Это как бы взаимно перетекающие статусы. Акцентировка того или другого зависит от конкретных социальных условий. И естественно, что когда обнаружилось бессилие исламских политических средств, на первое место начали выдвигаться экстремальные методы.

Собственно, теми же постулатами руководствовались и российские революционеры конца XIX– начала XX века. Если легальным путем свободу, равенство, братство и справедливость в России не утвердить, значит формой социальной борьбы станет террор.

Два мощных фактора послужили катализаторами джихада.

Во-первых, это послевоенный демографический взрыв, приведший к резкому увеличению численности населения. Объяснялся он и чисто биологической реакцией популяции homosapiens на потери во Второй мировой войне и ростом уровня жизни, поскольку технологии, сверхинтенсивно наработанные этой войной, теперь внедрялись во все сферы деятельности, и фармацевтической революцией, в частности появлением антибиотиков, резко снизившим детскую и подростковую смертность.

На Запада демографический взрыв, который получил там название «бэби-бум», привел к молодежным революциям конца 1960 — начала 1970-х годов и к вспышке левого терроризма, поразившего тогда Европу и США.

Тем не менее эти эксцессы Западу, хоть и с колоссальным трудом, удалось постепенно нормализовать.

В Исламском мире ситуация сложилась значительно хуже.

Традиционное общество по природе своей очень инертно и реагирует на социальные вызовы с большим опозданием. В частности, ориентированное на многодетную и многопоколенческую семью, что понятно в условиях короткой жизни и высоких показателей смертности, оно лишь постепенно снижает рождаемость, хотя смертность уже заметно падает, а длительность жизни ощутимо растет, и поэтому в нем начинает накапливаться избыточное количество молодежи. Ну а поскольку слабая экономика не может позитивно использовать этот избыток, то молодежная энергетика начинает обретать маргинальные формы. Когда растешь в нищете, когда в жизни нет никаких перспектив, невольно становишься сторонником революции. А темпы роста мусульманского населения в послевоенный период были — без преувеличения — фантастическими. «В 1955–1970 гг. прирост населения в Алжире составил 41,2%; в Бангладеш — 46,6%; в Египте — 42,9%; в Индонезии — 39%; в Иране — 49,4%; в Марокко — 51,5%; в Пакистане — 48,6%; в Турции — 48,3%»18 . Правда, мировой рекорд рождаемости поставили палестинские земли, оккупированные Израилем по итогам Шестидневной войны. В результате городская и сельская молодежь, не найдя себе места в жизни, стала неиссякаемым ресурсом джихада.

А вторым мощным фактором оказалась война. В 1979 году Советский Союз вторгся в Афганистан. Причем ввязываясь в эту «ограниченную операцию», кстати также призванную компенсировать внутренние проблемы советского общества блеском внешних побед, тогдашнее руководство СССР не учло одного важного обстоятельства. Мусульмане рассматривают Мир ислама как некую цельность, как священные земли, дарованные Аллахом им всем. И любое вторжение «неверных» (кафиров) в Дар аль-ислам — это вызов всей умме, всему Исламскому миру, каждому мусульманину. Все истинно верующие должны встать на его защиту.

Так в итоге и произошло. Добровольцы, желающие сражаться с неверными, начали отовсюду стекаться в Афганистан. Возникли базы и тренировочные лагеря в Пакистане. Возникли исламские центры, идеологически обеспечивающие джихад. Саудовская Аравия начала финансировать поставки туда оружия и снаряжения. Соединенные Штаты, которым было выгодно воевать с Советским Союзом чужими руками, приняли деятельное участие в подготовке боевиков. В итоге Советский Союз эту войну проиграл, что и дало возможность Усаме бен Ладену заявить, что «одну сверхдержаву мы сокрушили».

Правда, результаты этой войны оказались совсем не такими, как ожидалось. Ситуация, как и в «войне Судного дня», парадоксальным образом вывернулась наизнанку. Координаты геополитики трансформировались: проигравшими оказались практически все стороны, вовлеченные в этот конфликт. Советский Союз через некоторое время распался. Афганистан погрузился в пучину непрекращающегося гражданского противоборства. Вернувшиеся домой джихадисты стали детонатором катаклизмов в своих собственных странах. Но главное, что за время этой войны выросла и окрепла «Аль-Каида», символическим знаменем коей и стал Усама бен Ладен.

И врагом номер один он теперь объявил Соединенные Штаты Америки.

Таков краткий сюжет.

Казалось, сама история неумолимо, этап за этапом продвигает Мир ислама к джихаду. Джихадисты — лишь слепое орудие, которым она расчищает свой странный путь.

Неизвестно, куда он ведет.

Но удары по второй «империи зла» не заставили себя ждать.

Неожиданно выяснилось, что война, которую считали законченной, только еще разгорается.

Ад — это другие

Странно, что никто этого вектора не предвидел. Хотя к концу ХХ века многие закономерности социальных преобразований уже стали понятны. Европейская история, в частности, ясно продемонстрировала, что модернизация аграрных стран всегда приводит к массовому разорению крестьянства, которое по необходимости мигрирует в города. Демографический максимум лишь осложняет данную ситуацию. А избыточная энергетика молодежи, которую социум не способен трансформировать в позитив, неизбежно порождает экстремальные формы протеста.

Возможно, западные политики рассчитывали на то, что эта разрушительная энергетика все-таки не выплеснется через край, а прогорит в междоусобных конфликтах внутри самого Исламского мира.

И для таких надежд были достаточные основания.

Первые удары джихада были нанесены именно «по своим». Еще в 1981 году организация «Египетский исламский джихад» совершила убийство президента Египта Анвара Садата. Джихадисты считали его предателем, поскольку Садат подписал мирный договор с Израилем (за что Египет был исключен из Лиги арабских стран) и вообще начал политическое сближение с Соединенными Штатами. Одновременно вспыхнул ирано-иракский военный конфликт, и обе эти страны надолго выбыли из «большой международной игры». Ливия оказалась втянута в гражданскую войну в Чаде. Масштабная гражданская война между исламистами и светским правительством началась в Алжире. Даже в «Счастливой Аравии», духовном центре Исламского мира, произошла трагедия, потрясшая всех мусульман. Ранним утром в ноябре 1979 года во время молитвы, на которую собралось более 50 тысяч людей, террористы из группировки «Аль-Масджид аль-Харам» захватили главную мечеть Мекки. Вдохновлял их некий Мухаммед аль-Кахтани, объявивший себя Махди (мессией), призванным обновить ислам. Террористов было около 500 человек, они организовали грамотную оборону и рассадили снайперов в минаретах мечети. Саудовские силовые подразделения оказались не готовы к такому повороту событий и были вынуждены позвать на помощь французский спецназ. Это вызвало колоссальное возмущение в Мире ислама: «неверные», которым вход в Мекку был категорически запрещен, очутились рядом со священной Каабой. Бои в центре города продолжались в течение двух недель, лишь 4 декабря, после того как погиб сам «Махди», террористы капитулировали.

Однако, как нам представляется, одной из главных причин того, что конфликт между Западом и Миром ислама перешел в состояние открытой войны, является все же «имперский синдром» Соединенных Штатов. Обнаруживать себя он начал еще в начале ХХ века, но особенной силы достиг именно в последние десятилетия. Основные идеологические черты «имперского синдрома» следующие. Америка — избранная страна, которой сам бог предназначил руководить всем человечеством. Американцы — избранный народ, дающий пример другим народам Земли. Это подтверждается необычайным могуществом Соединенных Штатов — самыми сильными в мире экономикой и валютой, самой мощной армией, которой ничто не может противостоять, самым привлекательным образом жизни, к которому стремятся миллионы людей. В общем, у Америки есть провиденциальная санкция на главенство и поэтому она имеет право переустраивать мир по своему образцу.

Распад СССР в 1991 году лишь утвердил Соединенные Штаты в том, что все идет правильно: главный противник повержен, сам бог на их стороне, и они перестали считаться с какими бы то ни было ограничениями. Америка начала совершать те же ошибки, что и Советский Союз. В 1991 году она осуществила военную операцию против Ирака, и хотя с точки зрения международных правил и норм все было законным: Америка освобождала оккупированный Саддамом Хусейном Кувейт, с точки зрения Исламского мира это граничило со святотатством: американские части для наступления разместились в Аравии, «неверные» высадились на священной для мусульман земле. Тем более что Саддам Хусейн оккупировал Кувейт как бы «не для себя», но провозгласил, что нефтяные богатства этой страны должны принадлежать всем мусульманам, а не кучке коррумпированных правителей. А уж когда Соединенные Штаты разгромили Афганистан (чем бы они эти действия ни мотивировали), а затем вторично, выдвинув надуманные обвинения, вторглись в Ирак, чтобы окончательно свергнуть режим Саддама Хусейна, Исламский мир воспринял это как агрессию против себя: «крестоносцы» вновь, как в Средние века, начали захватывать земли Дар аль-ислама.

Хотели того Соединенные Штаты или не хотели, или, может быть, просто опьяненные военным могуществом, не обратили внимания на такую мелочь, но они сами активировали джихад, став при этом его главной мишенью. Причем имперское самомнение не позволило им внять даже открытым угрозам. В частности, еще во время афганской войны один из идеологов джихада Абдаллах Аззам дал работу под названием «Защищать землю мусульман — важнейший долг каждого». Согласно Аззаму, «все правоверные были обязаны морально или финансово участвовать в афганском джихаде, чтобы не впасть в великий грех, и каждый мусульманин, чувствовавший себя способным сделать это, имел право участвовать в джихаде с оружием в руках, не испрашивая на то разрешения ни у кого, «даже у повелителя правоверных, если таковой имеется». Более того, Аззам уже тогда полагал, что «Афганистан — это лишь первый пример исламской территории, узурпированной «неверными» (то есть СССР. — А. С.), отвоевать которую с помощью джихада было священным долгом: «Эта обязанность не исчезнет вместе с победой в Афганистане, джихад будет оставаться личным долгом каждого мусульманина, пока мы не вернем все земли, ранее бывшие мусульманскими, чтобы ислам воцарился там вновь: перед нами — Палестина, Бухара, Ливан, Чад, Эритрея, Сомали, Филиппины, Бирма, Южный Йемен, Ташкент, Андалусия…». А в феврале 1998 года уже Усама бен Ладен и Айман Аз-Завахири (позже, после смерти Бен Ладена, возглавивший «Аль-Каиду») выпустили манифест, где объявили о создании «Мирового исламского фронта джихада против иудеев и крестоносцев». В манифесте говорилось, что Америка открыто объявила войну Аллаху и его Пророку, и подчеркивалось, что убивать американцев и их союзников является долгом каждого мусульманина. «Мы призываем, с разрешения Аллаха, каждого верующего мусульманина, желающего быть награжденным Аллахом, следовать приказу Аллаха убивать американцев <…> в любом месте и в любое время».

Да что там призывы! Соединенные Штаты не насторожили по-настоящему даже конкретные террористические атаки против американцев, европейцев, израильтян, начавшиеся в этот период. В 1992–1994 годах в Египте, например, погибли 7 иностранцев. В Алжире в сентябре 1993 году «вооруженная исламская группа» (ВИГ) убила двух французских геодезистов, и «эмир» этой организации заявил, что «иностранные, как и алжирские, "безбожники" являются законной мишенью джихада. Это послужило началом кампании убийств иностранцев: до конца 1993 года их погибнет 26 человек». В 1996 году в каирском отеле были убиты 18 туристов из Греции, принятые террористами за израильтян, и ответственность за теракт взяла на себя «Гамаа исламийя», напечатавшая коммюнике: «Иудеям нет места на мусульманской земле Египта». В сентябре 1997 года в Египте были убиты 33 немецких туриста, а в ноябре того же года произошла «Луксорская резня», в которой погибли 62 человека — туристы и местные служащие. Ответственность за эту трагедию взяла на себя та же «Гамаа исламийя», руководитель ее, шейх Омар Абдель Рахман, слал из Нью-Йорка «кассеты с записями, в которых характеризовал туризм как источник разврата и распространения алкоголизма и объявлял его харамом (запрещенным религией)». В те же 1990-е годы прозвучали взрывы на военной базе США в Дахране (Саудовская Аравия), погибли 19 американцев, в Еврейском центре Буэнос-Айреса (Аргентина) — погибло 86 человек, в берлинском ресторане «Микос» — погибли 4 человека. А в 1999 году джихадисты взорвали посольства Соединенных Штатов в Найроби (Кения) и Дар-эс-Саламе (Танзания).

Конечно, Соединенные Штаты тоже не сидели сложа руки. Они, например, нанесли ракетный удар по химическому заводу в Хартуме (Судан), где, как считалось, производились ингредиенты взрывчатки, предназначавшиеся для поставок Бен Ладену, также они неоднократно бомбили тренировочные лагеря боевиков в Афганистане, обрушили авиаудары на военные объекты в Триполи и Бенгази (Ливия), вылавливали джихадистов по всему миру и содержали их в секретных тюрьмах, расположенных на базе Гуантанамо (Куба), в Польше, Румынии19 , Литве20 и некоторых других странах. Однако заметим, что по своим целям и средствам это была типичная война «империи» со взбунтовавшимися «колониями»: она лишь подавляла анклавы исламского сопротивления, но не устраняла причины, порождавшие их.

Главное же, что можно сказать без всякого преувеличения: Соединенные Штаты проиграли Исламскому миру идеологическую войну. За что — при всех их кошмарных методах, которые иначе как преступлениями назвать нельзя, — сражаются исламские боевики? Они сражаются за высокие принципы равенства и справедливости. По крайней мере в том виде, как они эти принципы понимают. Ими движет ослепительная мечта — построить на земле Царство Аллаха, воплотить в жизнь божественные установления шариата, вот тогда наступят в мире спокойствие и счастье для всех.

Неважно, что осуществить эту мечту невозможно.

Неважно, что все прежние попытки построить Царство Божие на земле потерпели провал.

Они искренне верят в него и ради этого готовы пожертвовать всем.

А что могут предложить им Соединенные Штаты? Ничего, кроме как перенять образ жизни Америки. Перестать быть арабами и мусульманами. Превратиться в третьесортных американцев, с вечной завистью взирающих на богатого и могущественного патрона. Такую перспективу Мир ислама категорически отвергает. Ничего удивительного, что если для западных стран Усама бен Ладен — преступник, то для многих и многих мусульман он — герой. Он сражался против «неверных», против американской глобализации, против нового крестового похода Запада, вторгающегося в Исламский мир. В Пакистане, например, возник «настоящий культ Бен Ладена, портрет которого красовался на всех манифестациях, устраивавшихся радикальными суннитскими исламистами». В молодежной исламской культуре Бен Ладен имеет громадную популярность: он присутствует на постерах, майках, значках, календарях и т.п., «на многих арабоязычных форумах люди ставят себе аватары с его изображением, а также говорят о нем с нескрываемым восхищением как о "Льве ислама", о защитнике арабского населения Палестины в его борьбе с Израилем»21 .

Не будем, однако, идеализировать Исламский мир. Сражение за высокие идеалы еще не означает ни моральную, ни историческую правоту. В конце концов, мало ли было в мире империй и государств, высокие идеалы которых удивительным образом сочетались с чудовищными средствами их достижения.

Пока несомненно одно. Исламский мир находится в историческом тупике. Не увенчалась успехом ни единая попытка создать в пределах его стабильное и процветающее государство — ни путем европейской модернизации, ни путем арабского национализма, ни через политический исламизм. Нынешний «халифат», «исламское государство», спонтанно возникшее на территориях Сирии и Ирака, тоже — что вполне очевидно — не представляет собой социальную общность, в которой большинство мусульман хотело бы жить.

Между тем во второй половине ХХ века сразу несколько стран, которых называют азиатскими «тиграми» или «драконами», сумели совершить настоящий прорыв, выйдя на высокий уровень социального и экономического развития. Это Южная Корея, Сингапур, Гонконг и Тайвань. Сейчас аналогичным путем движутся Индия и Китай. А еще раньше, в конце XIX– начале XX века, такой же технологический спурт совершила Япония, став одной из лидирующих индустриальных держав. Интересно, что при этом им не пришлось жертвовать своей национальной культурой — ни американизироваться, ни европеизироваться — они сохранили и национальное своеобразие, и национальные верования.

Правда, все эти страны были не арабские и не мусульманские.

И еще более любопытный факт. В тех исламских, но не арабских странах, которые если и не совершили мощного технологического прорыва, но все же добились определенных успехов в развитии, ислам был либо совершенно вытеснен на периферию, как одно время в Турции, либо модифицирован местными этническими религиями, как в Малайзии и Индонезии, приобретя вследствие этого более мягкие, размытые, толерантные формы.

Так что перед Исламским миром, на наш взгляд, стоит проблема цивилизационного самоосознания. Возможно, его развитие сдерживает «арабизм» — непрерывное культивирование архаических черт арабского исторического характера. А возможно — политический исламизм, неуклонно обретающий экстремальные формы джихада.

И вот тут, как нам кажется, возникает главная трудность, заключающаяся в ответе на проклятые вопросы: кто виноват и что делать?

Трудность эту можно сформулировать так.

Еще никогда ни один народ в истории не сказал: в наших бедах, в наших трагедиях и несчастьях виноваты мы сами. Нам следует измениться, нам следует избавиться от недостатков, корежащих нас, нам следует обрести иные национальные качества, более соответствующие современности. Исключением здесь являются только немцы, открыто признавшие после Второй мировой войны свою вину за фашизм, что, видимо, и способствовало развитию новой Германии.

Но это именно исключение. А как правило, народ никогда не признает виноватым себя. В его бедствиях непременно виноват кто-то другой — некие внешние силы, мешающие ему достичь прекрасной Обетованной земли.

Нечто подобное движет сейчас коллизией «Запад — Исламский мир». Имперская шизофрения, которой охвачены ныне Соединенные Штаты, не позволяет им понять элементарную вещь: вина за расширение глобальных конфликтов в значительной мере лежит на них. А Исламский мир, в свою очередь, убежден, что во всех его бедах виноват исключительно Запад и что лишь сокрушив эту «империю зла», он сможет добиться настоящего прогресса и процветания.

Самуэль Хантингтон назвал это «столкновением цивилизаций».

Это также можно назвать «войной миров», противоборством двух этнокультурных вселенных, ни одна из которых не способна признать другую.

Причем, судя по расширяющимся зонам хаоса, до кульминации еще далеко.

Взрывы непрерывно гремят.

Война разгорается.

В дыму горизонтов не видно пока никакого обнадеживающего просвета.

ПРИМЕЧАНИЯ

1 Браницкий А.Г., Корнилов А.А. Религии региона. — Н.Новгород, 2013. С. 63.

2 В русском произношении — архангел Гавриил.

3 Ссылки на Коран даются по переводам Г.С.Саблукова и И.Ю.Крачковского. Ссылки в цитатах принадлежат авторам приведенных цитат.

4 Ахмад 5/411, Абу Ну’айм в «аль-Хилья» 3/100. Шейхуль-Ислям Ибн Таймия и шейх аль-Альбани подтвердили достоверность этого хадиса. См. «аль-Иктида» 1/69, «ас-Сильсиля ас-сахиха» 2700. — http://islam-forum.ws/viewtopic.php?t=19284&f=80.

5 О жестокостях голландцев в своих колониях см., напр.: Шервинский С. Ост-Индия. — М., 1991.

6 Левант — средневековое название региона в восточной части Средиземного моря, где в настоящее время расположены Сирия, Ливан, Израиль, Иордания, Палестина, Египет, Турция.

7Уотт У.М. Влияние ислама на средневековую Европу. — М., 1976. С. 110.

8 Al-Khalili J. The «first true scientist». // BBC NEWS. http://news.bbc.co.uk/2/hi/7810846.stm.

9Столяров А.Освобожденный Эдем. — М.; СПб., 2008. С. 15—21.

10 Льюис Б. Ислам: что пошло не так? // Россия в глобальной политике. 2003. № 1.

11 Айдын Ариф Оглы Али-заде. Мутазилиты — основатели философского рационализма в исламе // ТОПОС. Литературно-философский журнал. 2004. 24 марта.

12 Цит. по: Михайлов Ю. Как побороть ИГИЛ – религиозный мутант эпохи глобализации.

// http://eadaily.com/ru/news/2015/12/19/yuriy-mihaylov-kak-poborot-igil-religioznyy-mutant-epohi-globalizacii

13 Беляев Е.А. Арабы, ислам и Арабский халифат в раннее средневековье. — М., 1966. С. 148.

14 Васильев Л.С. История религий Востока. — М., 2006. С. 454—455.

15 Королев К. Ислам классический: Энциклопедия. — М.; СПб., 2005.

16 Кепель Ж. Джихад. Экспансия и закат исламизма. — М., 2004.

17 Излагается и цитируется по: Кепель Ж. Указ. соч.

18 О закономерностях модернизации см.: Травин Д., Маргания О. Европейская модернизация. Кн. 1 и 2. — М.; СПб., 2004.

19 Главная европейская тюрьма ЦРУ располагалась в Польше. // LENTA.RU. — https://lenta.ru/news/2005/12/09/poland/

20 В Литве нашли секретную тюрьму ЦРУ // SPUTNIK — http://ru.sputniknewslv.com/Baltics/20160318/1010088.html.

21 20 интересных фактов об Усаме бен Ладене. // 812’ONLINE. — http://www.online812.ru/2011/05/10/006/.

Администрация США явно затягивает исполнение санкций против России

Изолировать Россию невозможно. Это понимают в США.

Определение лиц и компаний из России, которые потенциально могут подпасть под санкции США, — сложный процесс, который требует времени, заявили в Госдепе. Госдепартамент работает над определением лиц и организаций, связанных с российским оборонным и разведывательным секторами, а срыв дедлайна вызван сложностью процесса. Об этом на пресс-брифинге сообщила представитель Госдепа Хизер Науэрт.

По ее словам, определение таких лиц и организаций может привести к тому, что они будут подвергнуты новым санкциям. В Госдепартаменте «работают над завершением процесса». Она сообщила, что помимо составления самого перечня сотрудники внешнеполитического ведомства разрабатывают руководства для американских компаний, которых составление такого списка может затронуть, а также для «важных союзников и партнеров по НАТО, которым нужны такие инструкции, чтобы не подвергнуться воздействию санкций». Науэрт отметила, что в Госдепе осведомлены об опасениях сената из-за задержки.

Закон о санкциях против России, подписанный президентом США Дональдом Трампом 2 августа, подразумевает, что в течение двух месяцев после его подписания президент должен был издать нормативно-правовой акт, разъясняющий, какие российские лица и организации следует считать частью оборонного и разведывательного секторов России. Таким образом, будут известны российские компании, «существенные транзакции» с которыми подпадают под санкции США.

Ранее американские сенаторы Джон Маккейн и Бен Кардин обратились в администрацию президента США, выразив недовольство задержкой исполнения санкций против России. По их словам, Трамп должен был определить перечень российских компаний, потенциально подпадающих под санкции, еще к 1 октября.

Создается впечатление, что в Белом доме и Госдепартаменте осознают, что санкции – палка о двух концах, не говоря уже о том, что полная изоляция России в принципе невозможна. Годы санкций против Кубы. Северной Кореи. Судана, Сомали не привели к сколь-либо серьезным изменениям в этих странах. А эффект от в целом удачных санкций против Ирана уже улетучился. Что же говорить о России, интегрированной в современный мир не меньше, чем США. Как бы не получилось себе дороже.

В ОАЭ более 1000 человек со всей страны поучаствовали в благотворительной акции Etisalat Academy в Дубае, собрав 22,172 кг бобовых и чечевицы для помощи беженцам. Это позволило Дубаю в очередной раз войти в Книгу мировых рекордов с крупнейшей в мире партией бобовых продуктов, собранных за один день.

В рамках Года благотворительности около 80 добровольцев, в том числе 50 студентов, посвятили целый день в свои выходные для сбора, упаковки, сортировки и загрузки бобовых, которые будут предоставлены Emirates Red Crescent людям, оказавшимся в конфликтных зонах, таких как Сирия, Йемен, Сомали и других странах.

«Числа не так важны, но участие стольких людей, особенно студентов, было трогательным», — заявил филантроп Венкат Кришнамоорти, один из организаторов мероприятия, — «Будь то один килограмм или 1000 кг, важен дух искренней благотворительности, который объединяет людей всех возрастных групп и национальностей для свершения благородного дела».

Первоначально планировалось собрать 10 тыс кг провизии, но итоговая партия превышает целевую более чем в два раза.

Высоко оценивая щедрость народа ОАЭ, Мухаммед Абдулла Альхадж Аль-Зарони, менеджер Emirates Red Crescent Dubai, сказал: «ОАЭ являются образцом для подражания для всего человечества».

Сона Рам, управляющий директор Tamil 89.4 FM, одного из организаторов акции, поблагодарил публику и слушателей радиоканала за поддержку в достижении результата. Он призвал общественность принимать участие в акциях такого рода, а также поблагодарил представителей Emirates Red Crescent и Венката Кришнамоорти.

Верховный суд США отказался рассматривать иск против иммиграционного указа президента Дональда Трампа, говорится в решении суда.

Иск от штата Гавайи отклонен по формальным основаниям: срок действия первоначального указа Трампа истек во вторник. Это уже второй иск против иммиграционных ограничений Трампа, который отклоняет Верховный суд. В нынешнем иске говорилось, что запрет администрации на въезд граждан стран с преимущественно мусульманским населением нарушает законы США, которые запрещают дискриминацию.

Белый дом выпустил новые, уже третьи по счету инструкции, уточняющие запрет на въезд гражданам ряда стран. Эти распоряжения вновь были заблокированы судами низшей инстанции, администрация подала апелляцию, и дело все же может в измененном виде дойти до Верховного суда.

Первоначально Белый дом запретил въезд гражданам Ирана, Ливии, Сирии, Йемена, Сомали и Судана. Впоследствии Судан был убран из списка, но туда были добавлены граждане Чада и КНДР, а также чиновники Венесуэлы.

Алексей Богдановский.

Иран экспортировал 10 190 тонн моторного масла за 5 месяцев

Около 10 190 тонн моторного масла на сумму почти 242 млрд. риалов (7,43 млн. долларов США) были экспортированы из Ирана в 18 стран мира за пять месяцев этого года, с 21 марта по 22 августа, сообщает Таможенная администрация Исламской Республики Иран.

Пакистан, купив моторного масла на 4,53 млн. долларов США, был основным покупателем иранского моторного масла. Другими основными направлениями экспорта этого продукта были Индия, Камерун, Грузия, Ирак, Сирия, Турция, Туркменистан, Азербайджан, Кот д'Ивуар, Сенегал, Сомали и Афганистан, сообщает информагентство Mizan Online.

В общей сложности, 376 миллионов литров моторного масла были произведены четырьмя крупнейшими компаниями Ирана, в том числе компанией "Behran Oil Company" (129 миллионов литров), нефтяной компанией "Iranol" (109 миллионов литров), компанией "Sepahan Oil Company" (73 миллиона литров) и компанией "Pars Oil & Gas Company" (65 миллионов литров) в течение прошлого 1395 иранского года (март 2016- март 2017).