Новости. Обзор СМИ  Рубрикатор поиска + личные списки

Жители Объединенных Арабских Эмиратов, желающие оформить второе гражданство, все чаще отдают предпочтения паспортам европейских государств, свидетельствуют эксперты.

Они связывают это с тем, что страны Карибского бассейна, в которых традиционно реализуются программы инвестиционного гражданства, начали повышать стоимость участия в них.

По паспортам Карибского бассейна можно въехать без визы в 150 стран мира, включая страны Европы и Шенгенского соглашения. Несмотря на снижение интереса к ним, они все равно остаются популярным выбором, поскольку оформить их можно относительно просто и быстро.

Четыре страны Карибского бассейна — Антигуа и Барбуда, Доминика, Гренада и Сент-Китс и Невис – в марте 2024 года согласовали единую политику в области стоимости инвестиционных гражданств. В июне к соглашению присоединилась Сент-Люсия.

Все пять стран Карибского бассейна ввели новые требования с 1 июля 2024 года. Доминика увеличила минимальный размер пожертвования со US$ 100 до US$ 200 тысяч, Антигуа и Барбуда – со US$ 130 до US$ 230 тысяч для взносов и с US$ 200 до US$ 300 тысяч – для инвестиций в недвижимость.

Минимальный взнос для получения гражданства Гренады теперь составляет US$ 235 тысяч (ранее US$ 150 тысяч), сумма инвестиций в недвижимость выросла с US$ 200 до US$ 270 тысяч. Принять участие в программе инвестиционного гражданства Сент-Люсии теперь можно минимум за US$ 240 тысяч, Сент-Китс и Невис – US$ 250 тысяч.

Напомним, ранее власти Объединенных Арабских Эмиратов одобрили поправки в закон о предоставлении местного гражданства иностранцам, в том числе инвесторам, ценным специалистам и членам их семей. Этот шаг направлен на привлечение выдающихся людей в эмиратское общество.

Таким образом, право на получение гражданства ОАЭ сегодня имеют: инвесторы, врачи, профильные специалисты, ученые, креативные кадры, в том числе художники, а также члены семей всех перечисленных категорий.

Получение эмиратского гражданства осуществляется путем выдвижения кандидатур судами правителей и наследных принцев, исполнительными советами эмиратов и кабинетом министров.

Гражданство ОАЭ предлагает широкий спектр преимуществ, в том числе право владеть коммерческими предприятиями и недвижимостью. Инвесторы обязаны владеть недвижимостью в ОАЭ.

Врачи должны специализироваться в одной из уникальных медицинских областей, а также иметь исследования, представляющие научную ценность, не менее 10 лет опыта в своей сфере и членства в профильной авторитетной организации.

Ученые должны иметь не менее 10 лет работы в исследуемой области: в университете, исследовательском центре или в частном секторе, а также быть обладателями престижных научных наград или грантов. Кроме того, для подачи заявки на гражданство им нужно предоставить рекомендательное письмо из научных учреждений ОАЭ.

Изобретатели должны получить один или несколько патентов, одобренных Министерством экономики ОАЭ или любым другим авторитетным международным органом, в дополнение к рекомендательному письму от Министерства экономики.

Работники интеллектуального или творческого труда должны быть пионерами в области культуры и искусства и лауреатами одной или нескольких международных наград. Кроме того, они должны получить рекомендательные письма от курирующих госорганов.

Неожиданный итог выборов: Во Франции может появиться "техническое правительство"

Вячеслав Прокофьев (Париж)

Второй тур парламентских выборов во Франции преподнес сюрприз: ни одна из основных политических сил не получила ни абсолютного, ни значимого большинства в Национальном собрании. Сейчас французы последними словами ругают многочисленные агентства и институты по изучению общественного мнения, которые массово предсказывали триумф выдвиженцам Марин Ле Пен. "Российская газета" попросила политолога, ветерана французской журналистики Доминика Жаме прокомментировать результаты досрочных выборов. Вот что он сказал:

- Главный урок, который можно вынести, заключается в следующем. Пятая республика со времен ее основания генералом де Голлем в 1958 году функционировала следующим образом. Или президент страны с большими полномочиями обладает большинством в парламенте и все идет по его плану, или у него его нет. И в этом случае наступает "сожительство", что было во Франции четырежды. Хозяин Елисейского дворца оставлял за собой внешнюю и оборонную сферы, а премьер занимался прочими вопросами. Вполне работающий вариант. Но сейчас сложилась совершенно иная ситуация. У Эмманюэля Макрона, то есть у его президентского альянса, нет большинства в Национальном собрании, но его нет ни у одного политического альянса. Ни у левого "Нового народного фронта", ни у правого "Национального объединения". Три блока имеют примерно одинаковое, у кого чуть меньше, у кого чуть больше, число депутатских мандатов.

Причем, по моему мнению, вместе они не смогут по крайней мере сейчас договориться. А по нашей Конституции в таком положении президент может либо объявить о проведении референдума с тем, чтобы народ решил, как быть в такой ситуации, либо подать в отставку с последующими президентскими выборами. Но, как все поняли, Макрон не собирается уходить с поста, а при новом парламенте страна рискует потерять управляемость. Такого еще не было во Франции за последние почти семь десятилетий. Возникает вопрос: а почему, допустим, лидер Жан-Люк Меланшон из блока "Новый народный фронт", который по итогам второго тура выборов добился солидного числа депутатов, не может попытаться сформировать правительство? Ответ прост: у него всего 184 мандата, а этого недостаточно. К тому же другие фракции, ни "лепеновцы", ни сторонники Макрона, его не поддержат. Слишком разнятся их политические взгляды и программы. Меланшон, к примеру, призывает к отмене пенсионной реформы, на что альянс центристов "Вместе за республику" никогда не пойдет. Говорят также о том, что часть "Нового народного фронта", а конкретно социалисты, "зеленые", могут, мол, договориться с макронистами. Но даже если это произойдет, у них также не будет достаточной поддержки в парламенте для формирования кабинета министров.

Наиболее реальный вариант - это так называемое "техническое правительство", которое возглавит человек, пользующийся большим авторитетом среди французов. Может быть, не связанный с госинститутами, а имеющий отношение к иным сферам. По большому счету главной задачей нового премьера станет принятие годового бюджета. Такой технический кабмин просуществует не более года, после чего президент сможет снова распустить парламент и назначить новые выборы. В ближайшее время, как мне представляется, состоятся переговоры за закрытыми дверями как между партиями, так и в Елисейском дворце. Тем, что называется "текущими делами", накануне летних Олимпийских игр, займутся подавший в отставку премьер Габриэль Атталь и некоторые его министры. Что касается партии "Национальный фронт", то она серьезно увеличило число депутатов с прежних 89 до 142. Однако большинства, на что рассчитывала, не получила из-за сговора между центристами и левым альянсом.

Макрон в трауре, Марин Ле Пен торжествует: Чем обернулись для французов выборы в Европарламент

Как французы отреагировали на поражение партии Макрона на выборах

Вячеслав Прокофьев (Париж)

Французская пресса отреагировала на сокрушительное поражение президентской партии "Возрождение" на выборах в Европарламент: "Марин Ле Пен на вершине, Макрон скатился вниз", "И грянул гром", "Макрон: прыжок в неизвестность" и т.п.

Где-то минут через сорок после объявления первых результатов президент Эмманюэль Макрон, выступив в Елисейском дворце с обращением к нации, объявил о роспуске Национального собрания - нижней палаты парламента. "В ближайшее время я подпишу декрет о созыве новых парламентских выборов. Первый тур состоится 30 июня, а второй 7 июля", - заявил он. Макрон был мрачнее тучи. На нем был черный траурный костюм и галстук такого же цвета. Его можно было понять. Ведь за семь лет, что находится на пике власти в Пятой Республике, по его престижу и статусу французы не наносили столь зубодробительного удара. И, действительно, как и предсказывали накануне практически все национальные институты по изучению общественного мнения, евровыборы стали для нынешних правителей, и в первую очередь их предводителя, настоящей "Березиной", как еще с наполеоновских времен здесь называют "тотальный разгром". Их выдвиженцы получили лишь 14,4 процента голосов (на прошлых выборах в ЕП было 22,4 процента). Исторической победы добилась "Национальное объединение", партийный список которой возглавлял соратник Марин Ле Пен 28-летний политик родом с парижских окраин Жордан Барделла. За него проголосовали 34 процента избирателей.

Кандидатом в премьеры, как уже объявлено, станет Жордан Барделла

Таким образом, французы продемонстрировали свое отношение к главе государства. С одной стороны, они хорошо помнят, как им навязывалась, к примеру, скандальная пенсионная реформа. С другой, им претит активная поддержка Макрона киевскому режиму в конфликте на Украине. Напомню, что три четверти французов выступают против отправки французских солдат на восток. Надо сказать, что выборы показали серьезный сдвиг Франции вправо. Ведь помимо Нацобъединения к этому политическому движению относятся еще одна партия. Это праворадикальная "Реконкет" ("Отвоевание") с Эриком Земмуром во главе (кстати, список на евровыборах возглавляла племянница Марин Ле Пен - Марион Марешаль), получившая 5,5 процента. Это не считая еще нескольких партий поменьше. То есть в совокупности получается около 40 процентов от общего числа французских избирателей, а это, понятно, большая сила.

Итак, впереди парламентские выборы, подготовка к которым должна пройти в ритме забега на стометровку, а не марафона. Как-никак только 20 дней на все про все. Заметим, что у правительственной партии и ее союзников сейчас нет абсолютного большинства в Национальном собрании, а по итогам предстоящего голосования, как предсказывают аналитики, она рискует оказаться в меньшинстве. Это значит, что Макрону светит "сожительство". То есть ситуация, когда согласно конституционным нормам ему придется назначать премьера из партии, что набрала большинство голосов. В данном случае - партии Марин Ле Пен. Сразу поясним, харизматическая блондинка на этот пост не претендует. У нее другие амбиции - президентские. Так что кандидатом на кресло главы правительства, как уже объявлено, будет Жордан Барделла. Напомним, что последний раз "сожительствовать" с премьером из оппозиционного лагеря пришлось в 1997 году Жаку Шираку. В парижской газете Le Figaro бросилась в глаза вот такая фраза: "Антимакронизм - это настроение, которое больше всего распространено во Франции". Я попросил прокомментировать ситуацию писателя, ветерана французской журналистики Доминика Жаме.

- Если правильно оценить итоги голосования, получается, что свыше 85 процентов французов, которые голосовали не за "Возрождение", а за другие партии, не только отрицательно относятся к Макрону, но даже испытывают к нему куда более негативное чувство. Почему это происходит? Множество причин. Прежде всего, потому, что президент и его правительство проявили свою несостоятельность решить проблему, которая больше всего волнует французов. Это стагнация или падение их жизненного уровня, покупательной способности. На второе место я бы поставил рост преступности. Французы не на шутку обеспокоены тем, что властями не обеспечивается надлежащий уровень безопасности как в городах, так и в провинции. И, конечно, приток иммигрантов, который, по мнению граждан, явно недостаточно контролируется.

К тому же людям не нравится стиль поведения Макрона - его нарциссизм и как бы театральная манера управления государственными делами. И еще. В условиях острой международной напряженности в связи с событиями на Украине французы, мягко говоря, не в восторге от позиции, которую хозяин Елисейского дворца занял в отношении этого опасного для Европы и не только конфликта.

Взгляд из Германии

Выборы в Европарламент стали для немецких избирателей долгожданной возможностью свести счеты с собственным правительством. Согласно опросу, более половины избирателей (55%) заявили, что решающую роль в голосовании для них сыграла федеральная политика, и лишь сравнительно небольшая часть (35%) назвали решающим фактором политику ЕС. Под огонь критики попала в первую очередь партия "зеленых" - ее рейтинг упал на 8,6%. Сегодняшние "зеленые" готовы, будь на то их воля, завалить оружием все зоны военных конфликтов. Более того, Бербок - министр иностранных дел от партии "зеленых" - утверждает, что немецкое оружие спасает жизни людей на Украине. Неудивительно, что ее партия вынуждена платить за подобное вероломство и откровенную глупость. Двести тысяч голосов избирателей перешли от "зеленых" к "Альтернативе для Германии" и недавно основанной партии Сары Вагенкнехт. Обе партии выступают против типичной для "зеленых" агрессивной внешней политики. СДПГ, партия, традиционно позиционировавшая себя как народная, по-прежнему в "свободном падении".

За последние 10 лет ее поддержка избирателями сократилась и составляет на сегодняшний день 13,9%, что наполовину меньше, чем на выборах в Европарламент в 2014 году. На востоке Германии стремительно набирает популярность "Альтернатива для Германии". Результаты голосования наглядно продемонстрировали, что вплоть до сегодняшнего дня о настоящем воссоединении страны говорить еще рано. Жители Восточной Германии не чувствуют, что традиционные партии с запада Германии способны представлять их интересы в правительстве. За последние 30 лет ни одна оказалась не в состоянии удовлетворительно решить проблемы востока. Предпочтения избирателей также изменились: если раньше восточные немцы отдавали голоса левой партии, то теперь голосуют за AдГ.

Подготовил Герт Эвен Унгар (обозреватель RT специально для "Российской газеты")

В Москве началась реставрация усадьбы Морозова

Евгений Давутов

В Подсосенском переулке началась реставрация усадьбы Алексея Морозова, одного из представителей династии российских промышленников XIX века, владельцев ткацких мануфактур. Построенная по проекту архитектора Михаила Чичагова, она является объектом культурного наследия федерального значения.

Этот дом для своей семьи в 1879 году построил отец Алексея - Викула Морозов. Когда владение перешло к его старшему сыну Алексею, Федор Шехтель создал в нем интерьеры, ставшие, по мнению исследователей, вершиной творчества архитектора. В создании декоративного ансамбля дома принимал участие и Михаил Врубель, написав пять панно, оригиналы которых находятся в Третьяковской галерее. В 1914 году усадьба претерпела реконструкцию: был встроен трехэтажный объем для музейных коллекций Алексея Морозова - передав дела младшему брату, он стал коллекционировать произведения искусства - гравюры, иконы, стекло, хрусталь. Так появилась и коллекция фарфора: хозяин мечтал о создании своего музея и планировал передать его Москве.

О том, как частично воплощается мечта Алексея Морозова, рассказал руководитель реставрационных работ Сергей Чернышов: "Идет подготовка здания к современному использованию. Для реставраторов объект очень интересен. Есть предположение, что не вся живопись раскрыта. Многие исторические интерьеры не утрачены, сложность заключается в том, чтобы не повредить их в процессе приспособления. Несколько лет назад государство передало памятник в оперативное управление Дому народов России. Обладая богатой историей, он имеет большой туристический потенциал. Усадьба А.В. Морозова - одна из "жемчужин" Москвы".

О других фактах истории усадьбы рассказал Евгений Соловьев - замдиректора Дома народов России: "Наш дом - подведомственная организация Федерального агентства по делам национальностей, а наша главная задача - сохранение и сбережение уникальной самоидентичности народов России - их у нас 194. Обосновавшись в Подсосенском переулке, мы столкнулись с интересными совпадениями. Оказывается, в большой коллекции фарфора Алексея Морозова была знаменитая серия "Народы России". Ее история началась при Екатерине II, в последней трети XVIII века, с известного скульптора Жан-Доминика Рашетта. Он готовил модели по иллюстрированному описанию народов Российской империи и их традиционной одежды, составленному немецким этнографом Иоганном Георги. Позднее Рашетт дополнил серию фигурами торговцев и ремесленников. Второе рождение серия "Народы России" пережила при Николае II, когда за модели взялся скульптор Павел Каменский. Известно более 70 фигур, ставших последней масштабной серией скульптурных работ Императорского фарфорового завода (ИФЗ). Ценно, что у Морозова многие фигуры "Народов России" составлены парами - мужская и женская. Мы мечтаем сделать копию коллекции, так как после революции она разъехалась по разным музеям. А еще в одном из залов у нас есть стулья с изображениями гербов всех субъектов РФ".

Поражают в доме и гобелены XVIII века, которые Алексей Морозов привез из Парижа и под которые был создан один из интерьеров. Также обращает на себя внимание разноплановость интерьеров. После экскурсии по этому особняку невольно соглашаешься с надписью на латыни в раскрытой книге, которая лежит у ног гномика, который охраняет лестницу, ведущую в готический кабинет: "Жизнь коротка, искусство вечно".

Результаты селекционной работы на Урале

Красная слива для Урала, модернизационный план в Коми, космически вкусный крыжовник и научно обоснованные рекомендации для челябинских сельхозпроизводителей — «Наука Урала» представляет очередной обзор новостей из академических институтов сельскохозяйственного профиля.

В Свердловской селекционной станции садоводства вывели два новых сорта сливы китайской с красной мякотью. Результаты работы были запатентованы и включены в госреестр. Станция входит в состав Уральского федерального аграрного научно-исследовательского центра УрО РАН.

«Новые сорта «Эвридика» (вверху) и «Доминика» (внизу) получены совместно с алтайским селекционером, кандидатом сельскохозяйственных наук Михаилом Матюниным на основе самого зимостойкого подвида сливы китайской, сливы уссурийской, с привлечением разных видов алычи, — рассказывает руководитель станции и один из авторов новых сортов Татьяна Слепнёва. — Селекция в данном направлении имеет большую актуальность и ценность для Урала за счет устойчивости к выпреванию, зимостойкости, качества и транспортабельности плодов, возможности их различной переработки без применения красителей, высокой адаптивности к климатическим условиям.Деревья новых сортов сливы среднерослые, в высоту не превышают 2–3 метров, скороплодные, начинают стабильно плодоносить на четвёртый год. С одного дерева можно собрать 10–15 кг плодов. Сливы массой 25–30 граммов имеют красивый вид, превосходный вкус и хорошую плотность. Их можно употреблять в свежем виде, а также использовать для переработки в компоты, джемы, варенье».

Институт агробиотехнологий Коми научного центра УрО РАН в текущем году приобретет новое оборудование в рамках гранта по федеральному проекту «Развитие инфраструктуры для научных исследований и подготовки кадров».

В частности, будет закуплен шейкер-инкубатор с системой охлаждения для изучения селекции микроорганизмов и разработки средств защиты и стимуляции роста сельскохозяйственных культур. Для селекционирования различных агрокультур и создания устойчивых сортов к внешним факторам окружающей среды учёные намерены приобрести автоматизированную климатическую камеру. В списке будущих приобретений также значится флуоресцентный микроскоп с высокой точностью, который используется для изучения микробиологических, растительных и биологических образцов. Этот прибор поможет расширить функциональные возможности и биологическую направленность исследований ученых-аграриев.

Кроме того, институт приобретёт комплекс оборудования, состоящий из горизонтального полуавтоматического автоклава, ламинарного бокса и хроматографа. Это оборудование также позволит расширить спектр методик и анализа в биотехнологии растений и микробиологическом синтезе.

Ученые Южно-Уральского научно-исследовательского института садоводства и картофелеводства вывели новый сорт крыжовника «Космический». Средний вес ягоды составляет 5–7 граммов, что в два раза превышает стандартные показатели у других сортов. Селекционное достижение внесено в госреестр с рекомендацией к выращиванию на Урале и в Западной Сибири. Институт — структурное подразделение УрФАНИЦ УрО РАН.

Новый сорт получен в результате скрещивания сортов «Африканец» и «Уральский изумруд». Работа по его выведению длилась более 20 лет. «Космический» отличается высокой зимостойкостью — растения выдерживают понижение температуры воздуха до -40 °С. Урожайность — более семи тонн с гектара. Новый сорт обладает превосходным кисло-сладким вкусом, от экспертов он получил 5,0 из 5,0.

Крыжовник «Космический» характеризуется ранним сроком созревания — с начала июля. Куст среднего размера, среднераскидистый. Побеги практически лишены шипов. Для плодоношения растение не требует опылителей. Большим достоинством сорта является устойчивость к болезням и вредителям, слабая подверженность мучнистой росе, антракнозу и септориозу.

Учёные лабораторий агроландшафтного земледелия, агрохимии и мониторинга земель сельскохозяйственного назначения Челябинского НИИ сельского хозяйства разработали рекомендации по сокращению энергозатрат на производство зерна в условиях изменяющегося климата.

Для сельхозпроизводителей подготовлены адаптированные базовые агротехнологические системы производства яровых зерновых (пшеница, ячмень, овес), зернобобовых (горох), масличных (рапс, сурепица, подсолнечник) и озимых культур (рожь, тритикале, пшеница). Предложены технологии возделывания кормовых культур и улучшения естественных кормовых угодий, способы внедрения адаптивно-ландшафтных систем земледелия для различных агроклиматических зон Челябинской области, приёмы регулирования почвенного плодородия и экологически безопасные энергосберегающие технологии возделывания сельскохозяйственных культур, а также новый сортовой состав основных зерновых яровых и озимых культур.

Учеными в прошлом году был проведён масштабный мониторинг агроэкологического состояния почв горно-лесной, северной и южной лесостепной зон, степной засушливой зоны Челябинской области для корректировки рационального использования земель сельскохозяйственного назначения, в том числе применения минеральных и органических удобрений. По результатам издана монография.

Текст: Павел Киев.

Источник: «Наука Урала».

Флориан Филиппо: новая архитектура безопасности невозможна вместе с НАТО

Лидер французской партии "Патриоты" и кандидат на выборах в Европарламент, политик Флориан Филиппо, известный своими призывами выйти из ЕС и НАТО и перестать поддерживать Украину, рассказал РИА Новости, почему новая архитектура мировой безопасности исключает существование НАТО, и почему не стоит ждать расследования подрыва "Северных потоков". Он отметил, что французы больше не верят в победу Киева, и рассказал, что будет с ЕС при победе Дональда Трампа на выборах в США. Беседовала Екатерина Иванова.

– Насколько способна Франция продолжать и наращивать поставки вооружений Украине с учетом того, что финансирование пенсий, меры поддержки аграриев и прочее, согласно властям, уже представляют сложность для бюджета?

– Объективно свобода действий Франции ограничена. Сегодня мы не располагаем большими военными и производственными мощностями. Вопрос в том, где граница: решат ли они разобрать на части французскую армию, готовы ли они обойти собственный закон о военном программировании, созданный для французской армии, и насколько. Я думаю, что для них нет границ, они готовы ощипать французскую армию до конца.

– Что, по-вашему, означает понятие "экономика войны", которым оперирует президент Франции Эммануэль Макрон?

– Они говорят, что это способ нарастить военное производство. Но, на мой взгляд, они подразумевают нечто более глобальное. Они, скорее, должны говорить об "обществе войны": необходимо контролировать информацию, социальные сети, дискуссии в обществе, что можно говорить и что нельзя. А также риторику: может быть лишь один источник информации, лишь одна версия событий на Украине. Одно единственное объяснение. Мы видим это больше, чем что-либо еще. Сегодня французские заводы не получили нового инвестирования. Мы перешли к форме общества войны. Людей надо заставить думать, что мы постоянно находимся в опасности, чтобы они боялись. Насаждать страх и готовить к идее, что завтра, возможно, война будет здесь.

– Как вы оцениваете слова Макрона, что Россия может напасть на ЕС?

– Необходим "враг". И даже если этот "враг" говорит: "Я не ваш враг, я не имею намерения на вас нападать", в любом случае, людям будут говорить: "Нет-нет, он все же хочет на нас напасть", что бы ни говорила Россия.

Можно постараться быть мыслящими и понять, что Украина исторически находится в совершенно иной ситуации по отношению к России, чем Германия или Франция. Это совершенно иная перспектива. Но никто не хочет этого объяснять, надо заставить их верить, что Путин – это Гитлер. Он будет завоевывать оду страну за другой, и это будет такая же ситуация. В реальности они хотят послать это сообщение, достаточно простое, которое показывается в американских блокбастерах, где есть злодей: Путин – злодей, русские – злодеи.

Мэр Парижа (Анн Идальго) заявила недавно, что она не пожмет руки российским и белорусским спортсменам. Это называется ксенофобия. Мы так долго говорили, что нельзя смешивать государство и его народ, а сегодня мы это делаем.

Нам объясняют, что русские в ответе за все плохое: победу Трампа в 2016, протест желтых жилетов в 2018, протест против санитарных пропусков во время пандемии в 2021, а сейчас постельные клопы тоже русские. В России разводят клопов, чтобы потом натравить их на Францию. Это называется пропаганда, лагерь хороших против лагеря плохих.

– Почему, на ваш взгляд, это происходит?

– Сейчас мы наблюдаем крах французской дипломатии. Уровень президента и министров гораздо ниже, чем 20 лет назад. Сравните Стефана Сежурне и Доминика де Вильпена. Французская дипломатия полностью подчинена НАТО и США посредством ЕС, который играет роль согласовывающего фактора. Он все больше навязывает общую внешнюю политику. Мы переняли все стратегические интересы Вашингтона, который считает, что в мире есть Китай и Россия – две враждебные державы, и мы должны считать точно так же. Мы скопировали даже американскую риторику о лагере плохих и лагере хороших и свободных. Раньше мы так не говорили. Французская дипломатия даже смеялась над этим. Когда Джордж Буш-младший говорил о лагере хороших, мы над этим смеялись. Когда мы говорили: "Нет войне в Ираке", мы говорили это вместе с Германией и Россией.

– Изменится ли это, если Дональд Трамп выиграет выборы в США?

– Да. Мы более не сможем быть синхронизированы с американцами, потому что они сами перейдут в лагерь плохих. Если Трамп выиграет выборы, это будет настоящей проблемой для ЕС, сбоем в стратегическом программировании.

Если Трамп будет избран, то, вероятно, вот, что произойдет: самые рьяные сторонники войны попытаются сделать из ЕС свое звено. Проблема в том, что страны ЕС имеют совершенно разные финансовые и военные возможности и стратегическое лидерство, чем в США. Так что, чтобы компенсировать это они, вероятно, предложат создать европейскую армию, чтобы компенсировать то, что нас бросили США и НАТО. Трамп уже объявил, что закончит войну на Украине и покинет НАТО. Так что это подтолкнет самых безумных к желанию создать европейскую армию, чтобы защититься от России. Я не считаю, что победа Трампа закроет этот вопрос, я думаю, здесь будет создано передаточное звено, с которым попытаются сделать то, что более не будет делать НАТО. Но это смешно, так как многие страны ЕС с этим не согласны, у многих нет средств, тех средств, как у США, которые финансируют НАТО на 85%.

– Реальна ли перспектива создания общего ядерного зонтика ЕС, и что она будет означать для архитектуры международной безопасности? Франция как ядерная держава наверняка не сможет остаться в стороне. Как сейчас в политических кругах страны смотрят на эти идеи?

– Эти заявления Макрона крайне серьезны. Это то, что должно быть первой гарантией национального суверенитета, ядерное оружие, которое нужно в случае, если ваши жизненные интересы подвергаются опасности, в этом заключается ядерная доктрина, одинаковая для всех ядерных держав. А то, что он говорит, означает, что если завтра Польша будет воевать с Россией, то она сможет пользоваться ядерным оружием, в то время как мы не находимся в опасности, мы не в войне. И если завтра Украина станет частью ЕС, то потенциально мы можем дать его использовать Украине, это полное безумие. Это показывает, что Макрон не руководствуется национальными интересами, но это мы и так знали.

За этим также стоит давление со стороны Германии заполучить наше ядерное оружие. Давно еще они были готовы финансово инвестировать в наше ядерное оружие в обмен на то, чтобы совместно его контролировать. Отсюда же требование, которое Франция выдвигает для Германии или ЕС, чтобы они заняли место среди постоянных членов Совбеза ООН. Это идет рука об руку.

– Президент России Владимир Путин указал на необходимость выстраивания новой архитектуры мировой безопасности, отметив, что Россия открыта к подобному диалогу. Заинтересован ли в этом Запад?

– Запад не хочет говорить об этом, потому что они не хотят признать, что настал другой мир, более сбалансированный, – это БРИКС, это факт. Однополярный мир американского империализма закончился. Он закончился со всех точек зрения: экономической – в том году впервые ВВП стран БРИКС превысил ВВП стран "большой семерки", что очень символично, военной, демографической. Происходит перебалансировка международной торговли и даже дипломатии. Кто сегодня пытается разрешить палестино-израильский конфликт? Кто старается вести более сбалансированную риторику? Это страны БРИКС, например, Бразилия. Двадцать – двадцать пять лет назад эту роль могла играть Франция. Но эстафету сегодня переняли страны юга. Мне жаль, что Франция молчит и также подчинена по этому вопросу США.

Так что это очевидная перебалансировка, и она будет еще больше выражена по демографическим, экономическим, политически и военным причинам. Франция могла сыграть хорошую роль, пользуясь традициями голлизма. У нас есть заморские территории, наша самая длинная граница – с Бразилией во Французской Гвиане. Не с Францией или Италией. У нас множество причин быть державой сбалансированности. Мы могли быть мостом между англо-американским миром, который скорее находится в упадке, и странами БРИКС, которые развиваются. Скорее создать диалог, чем вести войну. Мы могли, и мы должны играть эту роль, и так мы могли бы создать эту новую мировую архитектуру безопасности, которая не стала бы НАТО-2 или Варшавским договором-2. Просто иметь национальные армии и суверенные системы с достаточным пространством для диалога, чтобы избежать напряженности и рисков войны, вот что такое новая мировая архитектура безопасности. Мы должны вернуть диалог туда, где его больше нет, это первостепенная вещь. Насаждение войны – это искусственная и бесплодная конфронтация.

Я не поддерживаю создание новых военных альянсов. В зависимости от тематики могут быть союзы, соглашения о безопасности, о военном сотрудничестве, это итак существует. Но первое – это необходимость отдать себе отчет в этом новом сбалансированном мире, и этот мир не может сосуществовать с НАТО, они несопоставимы, так как НАТО – это пережиток старого мира. Также, как и не может более быть эквивалента Варшавского договора. Нужно найти инстанции и страны, которые готовы создать это диалог, перезапустить инстанции, которые позволят странам севера и юга говорить и больше сотрудничать. Именно из этого прорастет мировая безопасность, а не постоянного укрепления военных баз США в Европе. Это напротив создаст больше напряженности.

– ЕС готовит юридическое обоснование для изъятия доходов от замороженных российских активов и использования их на нужды Украины. Как вы оцениваете этот шаг и его последствия?

– Это нелегально и глупо, так как в России больше западных активов, чем российских активов здесь, в том числе, там много французских активов. Если они это сделают, я думаю, Россия сделает то же самое. Это будет война. Это будет крайне неприятно. Я надеюсь, что это не станет окончательным и сможет быть решено с обеих сторон наилучшим образом. Это очевидно – это глупость, но этого все и ждут, они ждут, что Россия сделает то же самое, чтобы сказать: "Смотрите, какие злые русские". И это будет еще причина, чтобы их атаковать и наложить санкции. Но это также станет пагубным сигналом всем мировым инвесторам: "Инвестируйте в нас, но, если однажды мы с вами будем в войне, мы у вас отберем ваше имущество". И больше никто не будет инвестировать. Так что это крайне агрессивное и глупое действие.

– Как вы думаете, почему мы до сих пор не получили никаких выводов следствия сразу нескольких стран по теракту на "Северных потоках"? Кому это было выгодно?

– У вас нет расследований, если они не причинят вреда России. Нет расследования, потому что виновник – НАТО. Это было ясно с самого начала: виноваты США и ряд стран, типа Норвегии и Великобритании. Мы не знаем. Но это не соответствует "правильной риторике". Потому с учетом серьезности дела в СМИ мы об этом говорим слишком мало. При этом все судьи подряд – в Дании, в Швеции – заявляли, что они не компетентны. Франция также была затронута, но не выразила протест официально. Германия еще больше задета, но также никогда не опротестовала это официально. Но в рамках международного права – это акт войны. Саботаж энергоинфраструктуры – это акт войны. Но он исходил из лагеря хороших, поэтому публика не должна об этом знать, потому что она иначе поймет пару-тройку вещей. Поэтому об этом и не говорят. Это еще один знак провала наших демократий: если тема смущает, ее не существует.

– Верят ли во Франции в победу Киева?

– Нет. Недавний опрос показал, что лишь 9% французов в это верят. Я думаю, французы поняли, что Украина не сможет победить. Заслуга заявления Макрона о возможной отправке войск в том, что очень многие, у кого не было мнения по поводу конфликта на Украине, теперь говорят, что если необходимая цена такова, то мы должны прекратить вовлекаться в эту войну. Это изменило мнение части людей, которые говорят теперь, что это зашло слишком далеко. Люди резко против отправки войск на Украину – более трех из четырех человек. Так что те, кто были более или менее нейтральны, теперь говорят, что "это слишком, я не хочу отправлять своих сыновей и внуков на войну". Так что Макрон подтолкнул многих в лагерь тех, кто выступает за прекращение конфликта и начало переговоров. Тем лучше, что его слова стали электрошоком и спровоцировавшим это. Проблема в том, что нашему правительству все равно, что думают люди, это правительственный междусобойчик, который оторван от народа, так же, как и ЕС.

– Что будет представлять собой обсуждение соглашения о безопасности с Украиной в парламенте, в чем его смысл?

– Мы сами подали прошение в госсовет. Мы потребовали применения статьи 53, так как соглашения, обязывающие страну финансово, должны проходить через голосование в парламенте. Госсовет отказался рассматривать эту заявку, он ее отклонил, как обычно. Мы не были удивлены. Но это создало политическое давление, и Макрон вынужден был объявить о голосовании. Не о самом соглашении, оно не будет вынесено на голосование, но по крайне мере у парламентариев будет возможность высказаться, обсудить его и проголосовать. На встрече с лидерами партий в четверг он попытается запудрить им мозги, сказать, что "русские нам очень угрожают, и у вас нет выбора".

– Сталкиваетесь ли вы или ваша партия со сложностями от французских властей, с учетом вышей позиции по выходу из НАТО и ЕС?

– Нет, нам не затыкают рот, но и не дают способа высказаться, у нас крайне мало медийных возможностей высказываться. Мы – кандидаты на выборах в Европарламент, я возглавию выборный список, то есть у нас есть гораздо больше права присутствовать в информационном поле. Но у нас нет к нему доступа, и мы знаем почему: наша позиция не соответствует ожиданиям. Здесь терпят оппозицию при условии, что они особо ничего не заявляют. Во Франции огромное лицемерие в плане того, что есть демократия. Да, у нас есть выборы, но в то же время есть огромные препятствия для этого. Чтобы стать кандидатом на президентских выборах, необходимы подписи, в том числе 500 мэров! Ранее необходимы были лишь 100. В итоге это власть имущие распределяют подписи. Есть также медийный барьер, который все более и более жесткий. Как только телеканал позволяет чуть больше разных мнений, против него начинается парламентское расследование, соцсети цензурируются. Твиттер еще ничего, но это только благодаря Илону Маску, а не французскому правительству. Франция и ЕС делают все больше для того, чтобы цензурировать соцсети или даже их закрывать. Это то, что было сделано недавно с рядом телеграм-каналов по причине конфликта на Украине.

Мы все более сталкивается с атмосферой паранойи. Все чаще медийные личности говорят: мы находимся в войне, нужно отправить войска, у нас есть враги внутри: НКО, газеты, организации, их даже называют, скоро дойдут до политических партий. Мы все чаще видим это. Это маккартизм. Французская демократия в упадке. Но мы и голосуем за людей, у которых больше нет власти, так как вся власть – у Евросоюза.

– Могут ли предстоящие выборы в Европарламент что-то изменить?

– Они могут что-то изменить, если будет сюрприз, и будут избраны депутаты, поддерживающие фрекзит. Все остальное ничего не поменяет. В 2019 "Национальное объединение" уже выиграло на евровыборах, и это ничего не изменило. Если они выиграют снова, как показывают опросы, это ничего не поменяет. В то же время если впервые туда попадет наше движение "Патриоты" – а наша позиция ясна: выход из ЕС и НАТО, мир, защита свобод, защита суверенитета Франции – это не приведет к фрекзиту, но это станет электрошоком для стран и создаст дебаты. Это единственное, что может привести к чему-то в политическом плане. Остальное забудется через три дня.

– Будет ли больше сил, лояльных к России?

– Вероятно. Если мы будем избраны в ЕП, мы прекратим безумную агрессивную паранойю против России, проголосуем против санкций, проголосуем за диалог, за сотрудничество. Мы проголосуем за мир, за прекращение поставок вооружений и денег. Все французские евродепутаты проголосовали за пакет помощи Украине в 50 миллиардов евро. "Непокорившаяся Франция", "Национальное объединение", все проголосовали "за". Так что нужна настоящая альтернатива в Европарламенте.

Франция. Евросоюз. США. НАТО. Россия > Внешэкономсвязи, политика > ria.ru, 12 марта 2024 > № 4606003 Флориан Филиппо

Декомпозиция искусства: историософия российской внешней политики

В России внешняя политика и политика как таковая находятся в постоянном диалектическом взаимодействии

ТИМОФЕЙ БОРДАЧЁВ

Доктор политических наук, профессор, научный руководитель Центра комплексных европейских и международных исследований Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики», программный директор Международного дискуссионного клуба «Валдай».

ДЛЯ ЦИТИРОВАНИЯ:

Бордачёв Т.В. Декомпозиция искусства: историософия российской внешней политики // Россия в глобальной политике. 2024. Т. 22. № 2. С. 132–149.

Происхождение внешней политики государства представляет собой один из самых важных, но одновременно наименее благодарных сюжетов в изучении международных отношений. Стремление избавить себя от необходимости обращаться к этому предмету, исключительно сложному в силу многообразия источников его происхождения, стало причиной появления науки о международной политике в том академическом изводе, который утвердился за полвека.

Основоположник системной теории (а именно она позволяет нам особенно не думать о том, как возникает внешняя политика) Кеннет Уолтц писал, что теория «может сказать нам, какое давление на государства оказывает структура международной системы и какие возможности она им предоставляет, но не то, как и насколько эффективно государства будут отвечать на это давление и пользоваться этими возможностями»[1]. Созданный им и последователями фундамент современной науки об отношениях между народами – естественный результат того, что в XX веке внешняя политика перестала быть персонифицированной, делом избранных представителей элиты, руководствующихся соображениями высшего государственного интереса. Решающее значение имеет не конкретный политический режим, а сама по себе необходимость общественной поддержки внешней политики и широкого в ней общественного участия (в форме массовых армий и необходимой для подъёма патриотических чувств пропаганды)[2].

Внешнеполитическое поведение государств зависит от невообразимого количества факторов. Пытаться учесть их в анализе означает колоссальный риск отправиться в путешествие, возврата из которого в реальность уже не будет. В лучшем случае исследователь окажется признанным специалистом по одному из вопросов, связанных с происхождением внешней политики, важность и даже реальность существования которого всегда может быть оспорена. В худшем – закончит дни, пополнив ряды гадателей, суждения которых скоро наскучат сколько-нибудь начитанной публике. Это, однако, не означает, что следует отказаться от попыток составить более структурированное представление, в силу каких причин внутреннего характера народы ведут себя по-разному в сравнительно схожих исторических обстоятельствах. Невозможно знать в точности, какими окажутся практические действия государства, но можно пытаться представить себе, в пределах каких представлений они будут находиться.

Тем более это важно сейчас. Последние десятилетия практической международной политики показали, что уже нельзя полагаться на абстрактные схемы, созданные в эпоху стабильных систем времён холодной войны и растерянно воспринимающие мир после её завершения[3]. Настолько растерянно, что позволительно предположение: теория международных отношений вообще изжила себя как предмет или по меньшей мере нуждается в коренном пересмотре под воздействием складывающихся политических реа­лий[4]. Суммируя результаты идущей дискуссии, можно сказать, что такая постановка проблемы оправданна в силу как минимум трёх обстоятельств.

Во-первых, современное государство сталкивается со столь серьёзными вызовами, что внешняя политика повсеместно подчиняется соображениям внутриполитического характера. Это касается стран Запада, России, Китая и всех остальных, и делает наиболее значимым то, чего существующие теории понять не в состоянии просто в силу имеющейся у них методологии.

Во-вторых, произошло невероятное расширение круга держав, имеющих значение в международной политике и опирающихся на разный исторический опыт.

В-третьих, исчезла возможность чётко определить критерии положения государств в международной системе, что является обязательным условием современной теории. Она в любом случае основана на выявлении соотношения сил как отправной точке, что трудно сделать с уверенностью применительно к современным условиям.

В результате мы имеем дело с совокупностью внешних политик государств, а не с международной политикой как сравнительно автономной сферой, о существовании которой можно было говорить с середины прошлого века. Внешняя политика, в свою очередь, – продукт деятельности человека и, соответственно, несёт на себе отпечаток индивидуальности. Последнее не позволяет относиться к ней с позиций сугубо абстрактной рационализации по принципу «один размер подходит всем», безотносительно к тому, какой именно теоретический «размер» выбирает исследователь. В этом смысле международные отношения переходят скорее в категорию искусства. Но искусство также доступно для того, чтобы его изучать и систематизировать, надо только определить, что может стать для этого отправной точкой. Здесь на первый план выходят вопросы эпистемологического характера, они призваны охарактеризовать наиболее важные элементы, формирующие базовые внешнеполитические навыки «художника», включая его индивидуальное восприятие окружающего мира.

С практической точки зрения это помогает понять встроенные в культуру ограничители способности государств к достижению компромисса «между мнением нации о себе и мнением о ней окружающих», необходимого, по мнению Киссинджера, для достижения сравнительно прочного международного порядка[5]. Сравнивая стратегические культуры народов, желательно понимать, при каких условиях они будут готовы смириться, что их возможности не безграничны, и насколько устойчивой окажется такая готовность в исторической перспективе.

Недавняя российская история даёт несколько убедительных примеров, когда признание собственной слабости не могло привести к прочному миру, поскольку наши «глубинные» представления о своём месте в мировых делах основаны на исключительно солидном фундаменте. Сейчас необходимо понимать ограничители, встроенные в политическую культуру оппонентов России на Западе, ориентируясь не только на их публичные заявления в условиях острого международного кризиса.

Самоотождествление как решающий фактор

Отправной точкой является историософия изучаемого явления. Она направлена на познание и осознание сущности национально-исторической судьбы, создающей эмпирическую основу объекта нашего исследования – внешней политики того или иного государства. Последовательность событий, их взаимосвязь и – как результат – обусловленность формируют идентичность, которую, если обратиться к определению Доминика Ливена, «можно в определённой степени рассматривать как вращающуюся вокруг двух полюсов: политического и культурного. В первом случае первостепенное значение имеют государство и его институты, возможно, прежде всего вооружённые силы, а также связанные с ними воспоминания, мифы и символы. Во втором на первый план выходят язык, народные обычаи, религия и ценности»[6]. Историзм, как мы видим, присутствует как в политическом, так и в культурном измерении этой категории: институциональная память, разделяемая мифология, обычаи и ценности формируются через усвоение определённого опыта. Можно предположить, что чем более тяжёлым для выживания государства является такой опыт, тем более важное место занимают созданные им паттерны поведения.

Приведём пример: на первый взгляд стратегические воззрения советских вождей – от Ленина до Горбачёва – имеют к русской внешнеполитической культуре примерно такое же отношение, как логика постапокалиптического «Безумного Макса» к Аристотелю или Фукидиду. Это сравнение не ставит целью принизить достижения эпохи СССР в общем течении российской истории. Более того, оно отвечает некоторым объективным особенностям советского периода, начало которого характеризуется наиболее резким разрывом формальных культурных связей с предшествовавшей традицией государственности.

Потому так велик соблазн рассматривать советский период «с чистого листа», отдельно от остальной русской истории, как будто стратегическая культура советских вождей – это сорняк, привнесённый неведомым ветром.

К этому, кстати, опосредованно призывали сто лет назад яростные реформаторы российской науки и образования Анатолий Луначарский и Михаил Покровский[7]. Такой подход соблазнителен и потому, что избавляет от необходимости думать о фундаментальной причинности событий в пользу абсолютизации человеческого волеизъявления, на чём настаивали модные в прошлом веке Исайя Берлин или Карл Поппер[8].

Однако более научным будет, понимая существующие особенности времени и действующих героев, учитывать и то, на что обращают внимание наиболее авторитетные авторы. Последние, кроме всего прочего, исходили из конкретных задач понимания внешней политики СССР на важнейшем для международного порядка этапе после Второй мировой войны. Речь о сохранении в этой политике моделей поведения, значимость фактической основы которых официальная советская историография игнорировала. Умевший их увидеть сторонний наблюдатель Джордж Кеннан чётко указывает в своём эссе на имплицитную связь исторических переживаний русского народа и стихийного стратегического замысла советских властей. Культура как продукт исторического процесса органично переплетается у него с теми особенностями поведения, что были присущи советским руководителям в силу их идеологических мотивов, социальной среды происхождения, образования и конкретных внешнеполитических обстоятельств[9].

Кеннан указывает на основные особенности политического режима Советского Союза, его сильные стороны и слабости применительно к внешней политике, но этим не ограничивается. Основные черты стратегической культуры руководителей сталинского СССР, согласно Кеннану, связаны с «уроками истории России, где на протяжении веков на обширных просторах неукреплённой равнины велись малоизвестные сражения между кочевыми племенами. Здесь осторожность и осмотрительность, изворотливость и обман были важными качествами; естественно, что для человека с русским или восточным складом ума качества эти имеют большую ценность»[10]. Заметим, что стратегия «Кремля» тем самым перестаёт быть делом исключительно персонифицированным – через связь с русской историей автор показывает не только её глубокую историческую причинность, но и национальную природу. Что, собственно говоря, помогает определить те самые базовые навыки «художника», а также взаимодействовать на абстрактном уровне с деперсонифицированной внешней политикой новейшего времени.

Ход мысли Кеннана не удивителен для представителя страны, где в центре внешнеполитической философии находится историософская концепция «града на холме», восходящая к духовному сочинению первой половины XVII века[11]. Американцы ведут себя тем или иным образом (отвечают на вызовы своему государству со стороны международной системы) в первую очередь потому, что их реакция детерминирована почвой, на которой произрастает дерево национальной «большой стратегии». Это самое убедительное доказательство «народности» американской внешней политики вне зависимости от конкретных политических фигур, принимающих решения: их воли, образования и тому подобного. Поэтому мы, сами не замечая того, с лёгкостью указываем на связь внешнеполитических решений в Соединённых Штатах с их внутренней политикой и национальной культурой.

В случае России дело обстоит так же. И всего через двадцать лет после драматических событий 1917 г. укоренённость проявляется в образах, которые становятся для государства наиболее приемлемыми в диалоге с народом по главным внешнеполитическим вопросам. Страна и политический режим готовятся вступить в новое, намного более жестокое военное противостояние, и уже в 1938 г. скачут по экрану инфернальные тевтоны Сергея Эйзенштейна, а в 1941 г. первая строфа «Священной войны» призывает русских людей на битву «с проклятою ордой». В принципе, этого было бы достаточно для того, чтобы убедиться в центральном значении нашей средневековой истории для формирования символов, на которых основана внешнеполитическая культура России.

Обращение к историософии внешнеполитического поведения государства позволяет приблизиться и к решению проблемы взаимосвязи между внешней политикой и конкретным политическим режимом: такой связи нет. Но присутствует чёткая связь между историческим опытом и внешней политикой, хотя она и может быть опосредована индивидуальными особенностями лидеров или их оценкой своих силовых ресурсов. Исторические особенности развития государственности формируют причинность поведения (Россия, Америка или Китай ведут себя так, потому что их история отношений с другими народами протекала в определённых уникальных условиях) и фундаментальные убеждения о себе, с перспективы которых лидеры смотрят на окружающую действительность. То, что Эдвард Луттвак определяет как «самоотождествление» правящей элиты, обеспечивающее её моральную стойкость в период кризисов, играет более важную роль, чем текущие обстоятельства и располагаемый силовой потенциал[12].

История России после 1991 г. – прекрасная иллюстрация значения данного феномена для внешнеполитической культуры. Она, как и поведение её предшественника СССР, насквозь детерминирована пространственно-историческими особенностями развития и сформировавшимся на этой почве «самоотождествлением» как великой мировой державы, при любых обстоятельствах заслуживающей особого места в глобальной иерархии. Примерно с такими же идеями Русское государство пришло в европейскую политику на исходе XV века – менялись только наши технические возможности доносить до других эту естественную для русской внешнеполитической культуры убеждённость.

Внешнеполитический аспект стратегической культуры

Мы видим, что интересующий нас феномен гораздо шире, чем популярное определение стратегической культуры в работе Джека Снайдера, связывающее её исключительно с проблематикой ядерного оружия[13]. Данная интерпретация имеет право на существование, поскольку в военно-стратегической сфере могут проявляться важнейшие черты всего стиля взаимодействия с другими народами. Но недостаточна, если мы хотим понять природу внешней политики как культурного феномена. В первую очередь потому, что данная сфера деятельности неизбежно подчинена политическому целеполаганию и общей политической культуре общества и государства.

В самом широком смысле внешнеполитическая культура представляет собой комплекс верований, практик и ожиданий, формирующий способность её носителей создавать допущения о пределах возможного и поступать на их основе, а также определяющий формы и символы, в которых выражается их поведение в отношениях с другими народами[14]. Формирование такого комплекса происходит в ходе исторического процесса. Он является атрибутом всех представителей определённой политической культуры безотносительно их положения в рамках конкретного социума и возникает в ходе накопления им исторического «жизненного» опыта.

Русскому человеку периода СССР «было трудно определить, где кончается Россия и начинается империя, поскольку он продолжал вековую миграцию своих предков через степь» точно так же, как это не удавалось его предкам на протяжении нескольких сотен лет, или не удаётся нам, когда мы сейчас пытаемся сформулировать подход к странам-соседям[15]. Добавим, что любимая всеми западными русистами степь в нашем случае не является отправной точкой, хотя и представляет собой наиболее романтически окрашенный образ. Формирование основы великорусского этноса происходило в XI–XII веках в результате миграции славянского населения с берегов Днепра в лесистое междуречье Волги и Оки[16]. Колонизация эта была одновременно крестьянской, княжеской и монастырской, что также вело к появлению общенародного восприятия пространства в развитии русской государственности. Вопрос, таким образом, не в конкретном ландшафте, а в том, что он даёт внешнеполитической культуре. В данном случае – отсутствие чувства границы, столь ярко выраженное у европейцев. Исторический факт состоит в том, что возникновение великорусской народности в XI–XII веках стало результатом не ограниченного естественными барьерами движения славянского населения на Северо-Восток от Днепра.

Реализация внешнеполитической стратегии государства является производной от комплекса верований, практик и ожиданий, «выступает выражением всей культуры в целом», примеры чему мы находим в работах, посвящённых стратегии отдельных великих держав[17]. Вряд ли можно убедительно обосновать, почему Россия здесь стала бы исключением из общих правил. Задача исследователя, таким образом, состоит в систематизации «верований, практик и ожиданий», которые свойственны именно уникальной, как и любая другая, российской внешнеполитической культуре. История отношений России с другими народами помогает определить происхождение этих связей на основе доступного фактического материала: того, чем «эмпирически была Россия» в международном окружении[18]. Тем более что выбор интерпретаторами следующих поколений фактов, достойных стать историческими событиями, зависит от унаследованной ими политической культуры.

Историософия российской внешней политики представляет собой предмет, важный для понимания положения России в международных делах, но напрямую недостаточно освещённый отечественными и зарубежными авторами. Сложно сказать, чем это обусловлено, но первое, что приходит на ум – присущая отечественной историографии связь общеполитического развития государства и его поведения на международной арене. В наиболее масштабных работах важнейшие вопросы эволюции внешней политики рассматриваются «по касательной», а основная задача – предложить читателю научную концепцию развития нашей государственности в целом, что впервые попытался сделать Сергей Михайлович Соловьёв в своей «Истории России с древнейших времен»[19]. В результате, однако, получается обратное: природа российской внешней политики обсуждается в рамках самой важной для всей историософии русской государственности дихотомии «Восток – Запад», имеющей объективно внешнеполитическое происхождение.

То же можно сказать и о других важнейших вопросах общей истории России – норманнском, монгольском и петровских преобразованиях, они также наиболее тесно связаны с международными факторами развития страны. В первом случае главный предмет споров – вероятность внешнего импульса происхождения древнерусской государственности, во втором – наличие или отсутствие ордынского влияния на её становление в современном географическом очаге, в третьем – значение иностранных институтов, привнесённых Петром Великим в русское общество.

Историософия страны-цивилизации выстроена вокруг обсуждения проблем почти исключительно внешнеполитического характера, имеющих фундаментальное значение для представлений о дальнейшем историческом процессе.

Другими словами, все основные дискуссии о том, что есть Россия, проистекают из её отношений с другими народами.

И сейчас наиболее живой интерес у российской аудитории вызывают международные вопросы. Это качественно отличает нас от соседей на востоке или западе: наибольшее впечатление на обывательском уровне традиционно производит то, что «там они совершенно не интересуются внешней политикой». В России это сложно понять, поскольку речь идёт о том единственном, что мы можем обсуждать действительно общенародно.

Рискнём предположить: для России развитие государственности и взаимодействие с соседями наиболее тесно связаны между собой, потому что государство оказалось продуктом внешнеполитической необходимости. Один из основоположников российской геополитики Матвей Любавский писал: «Природа страны с самого начала нашей истории вовсе не содействовала образованию из Руси единого и тесно сплочённого государства, а, наоборот, обрекла русское население на более или менее продолжительное время группироваться в мелких союзах, тяготеть к местным средоточиям, проникаться местными привязанностями и интересами, местными стремлениями»[20]. Единственной функцией сильного государства могла быть оборона народа от внешних врагов – все остальные задачи русский человек мог решать самостоятельно либо в составе небольших коллективов. Что, собственно говоря, и стремился делать вплоть до того момента, когда трагические последствия продолжения этой практики стали очевидны и последовала «божья кара» в виде Батыевых полчищ. После этого «земля Русская поручила свою защиту государству»[21], выполняющему самую необходимую функцию для сохранения рамки повседневности – решение внешнеполитических задач[22]. Вторгаясь в жизнь «земли», государство берёт то, что ему нужно для исполнения этой задачи в условиях постоянного недостатка собственных ресурсов.

В России внешняя политика (стратегия) и политика как таковая находятся в постоянном диалектическом взаимодействии. Связанная с историческим опытом русская одержимость идеей государства – продукт географических и исторических обстоятельств и одновременно мать подчинения внешнеполитической стратегии политике. По определению Николая Бердяева, в России «всё превращается в орудие политики», задача которой – сохранение государственности в пространственных условиях, которые этому совершенно не способствуют[23]. В свою очередь, внешняя политика является двигателем её развития.

Первый период расцвета русской духовной и материальной культуры в XIV – начале XV века, символами которого являются Сергий Радонежский и Андрей Рублёв, связан с осмыслением драматических событий середины XIII столетия. Появление доктрины «Москва – Третий Рим» и вытекающей из неё концепции государства в России в начале XVI века спровоцированы угасанием и гибелью Византийской империи за полвека до этого. Ферраро-­Флорентийский собор (1438–1445 гг.) привёл к автокефалии Русской православной церкви и избранию митрополита Ионы на соборе русских епископов в 1448 г.: важнейшему событию в истории нашей государственности. Самый значимый спор русской философии XIX века, между западниками и славянофилами, формально не связан с вопросом внешнеполитического происхождения – петровскими реформами, как инструментом военной победы над шведами. Такая интерпретация преобразований начала XVIII века появляется только в работах Ключевского. Однако он стал основополагающим для упомянутой выше главной дихотомии историософии русской государственности, имеющей внешнеполитическую основу.

Находящиеся в диалектическом взаимодействии внешняя политика (стратегия) и политика как таковая в России не просто связаны, но едины. Возможно, поэтому России свойственны «византийские» особенности стратегии как прикладной деятельности: подчинение военной силы дипломатии и политическим задачам, стремление избегать войны, но действовать так, будто она может начаться в любое время, замена «не-битвой» манёвров войны на уничтожение, стремление терпеливо подтачивать материальную и моральную силу врага уже в ходе конфликта[24]. И всё это помножено на заданную природой Великороссии монотонность и отсутствие чётко выраженных границ между сезонами.

Сам «московский» стиль боевых действий – неопределённо долгое изматывание противника в ожидании момента для атаки – всегда оставляет «окно возможностей» для мирного решения.

За исключением Отечественных войн 1812 и 1941–1945 гг. русская военная история практически не знает решительных побед в ходе одной кампании. Новый статус достигался в результате нескольких столкновений с неопределёнными результатами. Гибель противника, как это произошло с Польшей или Крымским ханством, была завершением не решительного военного похода, а совокупности политических действий, сопровождавшихся применением силы. Именно так прекратились даннические отношения Русской земли и Большой Орды в конце XV века: «благоразумнейшая, на дальновидной умеренности основанная для нас система войны и мира» Ивана III сочетала военные действия, политические отношения с противником и консолидацию русской государственности в меняющихся условиях[25]. И хотя внешнеполитическая стратегия советских вождей опиралась на негодное социально-экономическое устройство, во всём остальном она обнаруживала важнейшие паттерны, сформированные за несколько столетий, изменить которые невозможно.

От прототипа к постоянству

Проблематику внешнеполитической культуры России рассматривают в общеполитическом контексте выдающиеся историки начиная с «последних летописцев» Василия Татищева и Николая Карамзина, и далее через историософские труды Николая Данилевского, Василия Ключевского и Георгия Вернадского, философские работы Николая Бердяева к авторам советского периода и тем, кто стремится к пониманию различных мотивов внешней политики России на современном этапе развития историографии[26]. Среди последних необходимо отметить работы Андрея Цыганкова, уделяющего наиболее значительное внимание среди наших современников условно «цивилизационному» происхождению отечественной внешней политики[27].

Среди зарубежных исследований несколько наиболее выдающихся работ принадлежат британскому историку Доминику Ливену. В книге «Российская империя и её противники» он проводит сравнительный анализ развития нескольких крупных империй – Российской, Австро-Венгерской, Британской и Османской, стремясь выявить общее и различное в их развитии на основе сравнительной динамики в конкретных исторических и географических условиях[28]. Для автора, как и для любого историка, важнейшим является вопрос, почему империи поступают тем или иным образом в своей внешней политике и вопросах внутреннего управления.

Исторический период, рассматриваемый в этой работе Ливена, начинается с XVI века, когда Россия, по мнению уважаемого автора, перестала быть «улусом Золотой Орды» и вышла на европейскую политическую сцену. Но в реальности ограничиться очерченным отрезком времени у него не получается: большая часть базовых факторов, формирующих российскую имперскую государственность – отношения с пространством, способ управления полиэтничностью, формирование государства как администрации, – сопровождаются отсылками к более раннему периоду. Рассуждая о факторах, определявших развитие Российской империи, автор последовательно перечисляет то, что ей предшествовало.

Это и интересно в работе Ливена с историософской точки зрения. Сам не обязательно желая того, он буквально вытягивает санкт-петербургскую империю из первоначальной «московской» государственности, особенности внешней политики которой его мало интересуют. Хотя и упускает, ввиду недостаточного любопытства к соответствующему историческому материалу, такие важные события, как создание Касимовского царства в середине XV века – первый пример интеграции мусульманской аристократии в военную организацию Великого княжества Московского. Сам феномен этой аристократии он считает одним из центральных в русской имперской традиции. Для Ливена здесь важна империя и её элита.

Для историософского взгляда на российскую внешнюю политику значение имеет способность на равных интегрировать вчерашних противников.

Главное, что мы видим в блестящей работе Ливена, насколько непрерывна история российской внешней политики, причина чего – накапливаемая внешнеполитическая культура. К этому вопросу автор обращается в статьях «Российская империя и СССР как имперские политические организации» и «Русская, имперская и советская идентичности», которые мы цитировали выше. Прочтение этих работ позволяет рассмотреть интересный парадокс, характерный для всей историософии русской внешней политики: отмечая фундаментальные особенности русской политической культуры на каждом из интересующих его отрезков истории, автор неизбежно обращается к «вечным» факторам, заложенным на самом раннем её этапе.

Установить эти факторы не является задачей Ливена, но именно его работы наиболее системно позволяют увидеть то, что Василий Осипович Ключевский определяет как «встречную работу прошлого»[29]. Для Ливена – аксиома, что «российская государственность и российская политическая идентичность обязаны своим происхождением московской ветви династии Рюриковичей, созданному ими государству, аристократическим родам, господствовавшим в нём на протяжении веков, и территориям, над которыми они властвовали»[30]. Уникальное собственное положение автора помогает ему намного лучше, чем многим российским коллегам, увидеть преемственность русской политической культуры и её обусловленность историко-пространственными факторами, заложенными на самых ранних этапах развития нашей государственности.

Так, для работ Ливена не свойственны попытки запихать историю в теоретическую схему, что отличает большинство авторов в западном академическом сообществе[31]. Вместе с тем Ливен не является и частью российской культуры, которой порой свойственно либо ограничиваться взятыми у классиков оценками особенностей национальной внешней политики, либо вообще не уделять им существенного внимания. Рационализация того, чем (по выражению Николая Бердяева) «эмпирически была Россия», исходя из определённых для неё Творцом географических и исторических особенностей развития государственности, не присуща отечественной историографии.

Однако именно рационализация представляется верным путём в решении задачи, которую мы перед собой ставим: перекинуть устойчивый к конъюнктурным политическим веяниям мостик между русской историей и российской внешней политикой. Если мы сможем это сделать, реальные события будут намного реже вызывать разочарование у интеллектуального сообщества. Меньше станет и обид, связанных с несбыточными мечтаниями, как должна быть устроена практика отечественной дипломатии. Главное – не уйти в крайность теоретизирования, отличающую западных коллег, но уже с другой – национальной – перспективы. Право факта, о центральном значении которого пишет Александр Пресняков[32], состоит в том, что Москва расположена в районе истока множества рек, а первые несколько поколений её князей то воевали, то сотрудничали с татарами, которых искренне считали «погаными» и наказанием Божьим. Право факта состоит в том, что даже при отсутствии предварительного сговора между основными противниками Руси в середине XIII века они атаковали её практически одновременно в интервале 1237–1242 гг., а силовые возможности и демография Русского государства в середине XVI века требовали интеграции мусульманского населения из практических, а не абстрактных соображений. Право факта состоит в том, что петровские реформы решали задачи внутриполитического и внешнеполитического характера в едином комплексе. И так далее, включая обстоятельства, не самые приятные для патриотического сознания, либо противоречащие идеальным схемам евразийцев и либералов.

Эти факты мы собираем по крупицам в богатейшей отечественной историографии и самой древней в Восточной Европе и Северной Евразии литературе на национальных языках. На их основе можем надеяться создать сравнительно целостную систему представлений, что формирует способность носителей русской политической культуры «создавать допущения о пределах возможного и поступать на их основе» в международных отношениях. А поскольку исторический путь российской государственности с начала XIV века непрерывен, то за исключением создания прототипа все исторические факты и переживания дополняют предшествующие, но не заменяют их. Впечатления одних поколений становятся, по определению Ключевского, верой следующих за ними. И то, как Запад нарушил неформальные обещания, дававшиеся в конце холодной войны, будет впечатано в русскую внешнеполитическую культуру точно так же, как любой другой значимый исторический опыт. Задача, как можно предположить, просто «освоить и понять прошлое как ключ к пониманию настоящего»[33].

Именно в российском случае историософия внешней политики в тесной связи с её историей и географией представляется наиболее интересной. Во-первых, потому что она является одной из двух мировых держав с непрерывной на протяжении более чем 550 лет суверенной государственностью, возникшей на основе прототипа в виде Великого княжества Московского. Во-вторых, Россия пережила за это время четыре изменения формального стиля внешней политики как государственной деятельности. Первый раз от великокняжеского к царскому (середина XVI века), второй – от царского к имперскому (начало XVIII века), третий – от имперского к советскому (начало XX века) и, наконец, четвёртый – от советского – к современному российскому (конец XX века). Так что российская история предоставляет исследователю достаточно материала, позволяющего рассуждать о взаимодействии «старины и реформ»[34].

В силу того, что на два последних перехода в прошлом веке мы смотрим, как современники событий, они представляют наибольший интерес и актуальность. Мы неизбежно сталкиваемся с проблемой того, что помним (или считаем, что помним) возможности выбора и связываем неудачи или достижения с присущими только им историческими обстоятельствами. Необходимо признать, что это конкретное прошлое было наполнено живущим в нём собственным прошлым, как бы нам ни хотелось разделить историю на этапы, до начала которых «всё можно было бы исправить». Практическая значимость такого признания с точки зрения патриотического стремления повлиять на национальную внешнюю политику достаточно очевидна. Она состоит в том, что нашим рекомендациям крайне желательно учитывать состав почвы, на которой эта внешняя политика произрастает не меньше, чем текущие институциональные формы, предназначенные для её реализации.

Автор: Тимофей Бордачёв, доктор политических наук, профессор, научный руководитель Центра комплексных европейских и международных исследований Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики».

Автор выражает благодарность Программе фундаментальных исследований НИУ ВШЭ за поддержку в 2024 г. проекта «Большое пространство в постглобальную эпоху: империя и мировое общество как социологические феномены и темы дискурсивных формаций» (реализуется Центром фундаментальной социологии НИУ ВШЭ), в рамках которого он смог сформулировать основные гипотезы и выводы, содержащиеся в этой статье.

СНОСКИ

[1] Waltz K. Theory of International Politics. Boston, MA: McGraw-Hill, 1979. P. 71.

[2] Carr E.H. The Twenty Years’ Crisis: 1919–1939. L.: Macmillan, 1939. 247 p.

[3] См.: Acharya A., Buzan B. Why is There No Non-Western International Relations Theory? An Introduction // International Relations of the Asia-Pacific. 2007. Vol. 7. No. 3. P. 287–312; Acharya A. Global International Relations (IR) and Regional Worlds: A New Agenda for International Studies // International Studies Quarterly. 2014. Vol. 58. No. 4. P. 647–659; Bleiker R. Forget IR Theory // Alternatives: Global, Local, Political. 1997. Vol. 22. No. 1. P. 57–85; Bilgin P. Thinking Past “Western” IR? // Third World Quarterly. 2008. Vol. 29. No. 1. P. 5–23.

[4] Караганов С.А. Искусствоведческое эссе о будущем российской внешней политики // Россия в глобальной политике. 2022. T. 20. No. 1. С. 52–69.

[5] Kissinger A. The Congress of Vienna: A Reappraisal // World Politics. 1956. Vol. 8. No. 2. Р. 264–280.

[6] Lieven D. Russian, Imperial and Soviet Identities // Transactions of the Royal Historical Society. 1998. Vol. 8. P. 254.

[7] Дворниченко А.Ю., Кривошеев Ю.В. Изгнание науки: российская историография в 20-е – начале 30-х гг. XX века. В кн.: Ю.В. Кривошеев (Ред.), Собранное. СПб.: Владимир Даль, 2010. С. 230–258.

[8] О том, насколько нужно быть бдительными при обращении к таким ярким мнениям об истории, напоминает комментарий Карра: «Даже когда Исайя Берлин говорит нелепицу, он заслуживает снисхождения из-за того, что говорит о ней таким занимательным и привлекательным образом. Ученики повторяют нелепицу, но в их устах она не звучит столь привлекательно». См.: Carr E.H. Op. cit. P. 109.

[9] Кеннан Дж. Истоки советского поведения // США: экономика, политика, идеология. 1989. No. 12. C. 42–52.

[10] Там же.

[11] Morgan E.S. John Winthrop’s “Modell of Christian Charity” in a Wider Context // The Huntington Library Quarterly. 1987. Vol. 50. No. 2. P. 145–151.

[12] Луттвак Э. Стратегия Византийской империи. М.: Университет Дмитрия Пожарского, 2010. С. 576.

[13] Snyder J.L. The Soviet Strategic Culture: Implications for Limited Nuclear Operations. Santa Monica, CA: RAND Corporation, 1977. P. 8.

[14] Keenan E.L. Moscovite Political Folkways // The Russian Review. 1986. Vol. 45. No. 2. P. 115–181.

[15] Lieven D. Op. cit. P. 261.

[16] Любавский М.К. Историческая география России в связи с колонизацией. М.: Типо-литография В.И. Титяева, 1909. С. 77.

[17] Луттвак Э. Указ. соч. С. 590.

[18] Бердяев Н.А. Русская идея. Основные проблемы русской мысли века и начала века. В кн.: М.А. Маслин (Ред.), О России и русской философской культуре. Философы русского зарубежья. М.: Наука, 1990. С. 43.

[19] Соловьёв С.М. История России с древнейших времен. М.: Соцэкгиз, 1959–1966.

[20] Любавский М.К. Указ. соч. С. 78.

[21] Записка К.С. Аксакова «О внутреннем состоянии России», представленная государю императору Александру II в 1855 г. В кн.: Русская социально-политическая мысль. 1850–1860-е годы. Хрестоматия. М.: Издательство Московского университета, 2012.

[22] Тесля А.А. Концепция общества, народа и государства И.С.Аксакова (Первая половина 1860-х годов) // Полития. 2013. No. 1. С. 65–79.

[23] Бердяев Н.А. Судьба России. М.: Издание Г.А. Лемана и С.И. Сахарова, 1918. С. 6.

[24] Луттвак Э. Указ. соч. С. 584–586.

[25] См.: Карамзин Н.М. История государства Российского. Т. 6. М.: Книжный сад, 1990. С. 218–219; Борисов Н.С. Иван III. Отец русского самодержавия. М.: Академический проект, 2018. 619 с.

[26] См.: Бердяев Н.А. Указ. соч.; Будовниц М.Н. Общественно-политическая мысль Древней Руси. М.: Издательство Академии наук СССР, 1960. 488 с.; Вернадский Г.В. Начертание русской истории. М.: Алгоритм, 2008. 336 с.; Гумилёв Л.Н. От Руси к России. М.: АСТ, 2003. 397 с.; Данилевский Н.Я. Россия и Европа. М.: Книга, 1991. 573 с.; Каргалов В.В. Внешнеполитические факторы развития феодальной Руси. Феодальная Русь и кочевники. М.: Высшая школа, 1967. 263 с.; Томсинов В.А. История русской политической и правовой мысли. X–XVIII века. М.: Зерцало, 2003. 255 с.

[27] См.: Цыганков А.П. Внешняя политика России от Горбачёва до Путина. Формирование национального интереса. М.: Научная книга, 2008. 270 с.; Tsygankov A. Russia’s Foreign Policy : Change and Continuity in National Identity. Lanham, MD: Rowman & Littlefield, 2006. 217 p.; Tsygankov A. Assessing Cultural and Regime-Based Explanations of Russia’s Foreign Policy. “Authoritarian at Heart and Expansionist by Habit”? // Europe-Asia Studies. 2012. Vol. 64. No. 4. P. 695–713.

[28] Ливен Д. Российская империя и её враги с XVI века до наших дней. М.: Европа, 2007. 678 с.

[29] Ключевский В.О. Памяти С.М. Соловьёва / В.О. Ключевский // Сочинения в восьми томах. Том 8. Исследования, рецензии, речи (1890–1905). М.: Издательство социально-экономической литературы, 1959. С. 117–132.

[30] Lieven D. Op. cit. P. 255.

[31] См.: Hedlund S. Russian Path Dependence. L.: Routledge, 2005. 394 p. Также коллекцию примеров подобных оценок можно найти здесь: Blank S.J. (Ed.) The Sacred Monster: Russia as a Foreign Policy Actor. Carlisle, PA: Strategic Studies Institute – US Army War College, 2012.

[32] Пресняков А. Образование Великорусского государства. М.: Центрполиграф, 2023. С. 7.

[33] Карр Э. Что такое история? М.: Прогресс, 1988. С. 33.

[34] Ключевский В.О. Указ. соч.

Россия. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика. СМИ, ИТ > globalaffairs.ru, 1 марта 2024 > № 4619209 Тимофей Бордачев

Список стран — участниц соглашения о вредных рыболовных субсидиях пополнила Гаити

Число государств, присоединившихся к соглашению Всемирной торговой организации о запрете избыточных рыболовных субсидий, растет. Договор поддержала Гаити.

21 февраля посол Гаити Джастин Виард передал генеральному директору ВТО Нгози Оконджо-Ивеала официальный документ, подтверждающий присоединение страны к соглашению о запрете вредных рыболовных субсидий. Напомним, что документ устанавливает правила, запрещающие субсидии, которые угрожают устойчивости рыболовства.

Руководитель Всемирной торговой организации заявила, что горячо приветствует Гаити в числе стран, присоединившихся к соглашению. Нгози Оконджо-Ивеала подчеркнула, что принятие договоренностей таким маленьким островным, наименее развитым государством дарит надежду на то, что и остальные страны — члены организации последуют этому примеру накануне 13-й Министерской встречи ВТО (стартует 26 февраля в Абу-Даби).

В ответном слове посол Джастин Виард отметил, что, вступая в соглашение, Гаити вносит свой вклад в усиление международного сотрудничестве в управлении морскими ресурсами, от которых зависят средства к существованию миллионов людей.

Гаити стало 61-м государством — членом ВТО, официально принявшим соглашение о запрете вредоносных субсидий в области рыболовства. Недавно к договоренностям присоединились также Барбадос, Доминика, Сенегал и Уругвай. Для вступления в силу соглашению необходимо набрать определенное число стран-участниц.

Fishnews

Еще четыре страны присоединились к соглашению ВТО о рыбацких субсидиях

Барбадос, Доминика, Сенегал и Уругвай передали официальные документы о принятии соглашения Всемирной торговой организации по запрету вредных рыболовных субсидий. Таким образом, к соглашению присоединилось уже 60 стран.

Представители четырех государств провели встречу с генеральным директором Всемирной торговой организации Нгози Оконджо-Ивеалой. На церемонию прибыли посол Мэтью Вилсон от Барбадоса, исполняющий обязанности верховного комиссара Джанет Чарльз от Доминики, посол Коли Сек от Сенегала и посол Алваро Моэрзингер Пагани от Уругвая, сообщает корреспондент Fishnews со ссылкой на пресс-службу ВТО.

Гендиректор организации отметила, что ее вдохновляет нарастающий импульс в процессе присоединения стран к соглашению. Нгози Оконджо-Ивеала призвала оставшихся членов ВТО последовать примеру Барбадоса, Сенегала, Доминики и Уругвая, чтобы документ как можно быстрее начал приносить плоды. Планируется, что это улучшит состояние океана и обеспечит средства к существованию для 260 млн человек, зависящих от морского рыболовства.

Послы в свою очередь выразили уверенность в эффективности принятого соглашения. Напомним, что сейчас ВТО дорабатывает правила по ограничению субсидий в рыболовстве.

Fishnews

Праздник, который уже не с тобой

Как эволюционирует французская великодержавная традиция

АЛЕКСЕЙ ЧИХАЧЁВ

Кандидат политических наук, старший преподаватель кафедры европейских исследований СПбГУ, научный сотрудник Лаборатории анализа международных процессов ИМИ МГИМО МИД России.

ДЛЯ ЦИТИРОВАНИЯ:

Чихачёв А.Ю. Праздник, который уже не с тобой // Россия в глобальной политике. 2024. Т. 22. № 1. С. 151–164.

Семьдесят лет назад увидел свет первый том «Военных мемуаров» Шарля де Голля, и на первых же страницах читатели встретили следующие высказывания: «Инстинктивно у меня создалось впечатление, что провидение предназначило Францию для великих свершений или тяжких невзгод. <…> Франция, лишённая величия, перестаёт быть Францией»[1].

Через сорок лет, рассуждая о трансформации международной системы в начале 1990-х гг., один из крупнейших представителей внешнеполитической мысли страны Юбер Ведрин приходит к выводу, что «ни одно из текущих изменений в мире в каком бы то ни было плане… не было для нас благоприятным»[2]. Хотя он же, во многом по инерции, продолжал считать Пятую республику одной из семи-восьми «держав с мировым влиянием», находящейся в одной весовой категории не только с Великобританией или ФРГ, но и с Россией и КНР. Ещё три десятилетия спустя в речи перед послами 2023 г. президент Эммануэль Макрон признал факт нарастающего ослабления Запада, Европы и самой Франции. Последняя теперь отводит себе роль лишь некоей «державы равновесия» (puissance d’équilibre), суверенитет которой всё теснее переплетается с европейской «стратегической автономией», а главное призвание заключается в спасении прозападного «порядка, основанного на правилах»[3].

Приведённые высказывания вполне ёмко демонстрируют суть эволюции французской внешней политики. Во второй половине XX века элиты страны, опираясь на многовековую великодержавную традицию, ещё могли взывать к «провидению» и ставить вопрос о выдающейся роли в международных отношениях. Биполярная система, несмотря на её кажущееся неудобство, оставляла за Парижем уникальную роль моста между двумя блоками, особые зоны интересов (лидерство в европейской интеграции, «Франсафрик») и, в совокупности, статус одной из ключевых держав сразу после США и СССР. Даже в годы «однополярного момента» французская дипломатия иногда находила в себе силы противостоять «миру по-американски», вершиной чего стало нежелание присоединяться к вторжению в Ирак в 2003 году. Однако параллельно накапливалось желание разменять амбиции на более комфортное существование внутри западного лагеря. Об этом свидетельствовало возвращение в военные структуры НАТО в 2009 г. или последовательное присоединение к антироссийским санкциям после 2014 года.

Как указано в наиболее свежем основополагающем документе внешней политики – Стратегическом национальном обзоре 2022 г. – Париж ныне стремится выступать «образцовым союзником» внутри альянса[4], что практически исключает наличие сколь-либо оригинального прочтения международных процессов. При этом по многим параметрам: доле в мировой экономике, численности населения, размеру и боеспособности вооружённых сил – его отставание от более динамичных игроков продолжает расти. Недавняя серия переворотов в нескольких африканских государствах, обычно относимых к сфере французского влияния, или «кризис подлодок», разразившийся из-за создания AUKUS в сентябре 2021 г. за счёт интересов Франции, только усилили впечатление «осыпающегося» влияния Парижа, как и отсутствия у него внятных решений для исправления положения.

Дополнительно подтачивают международные позиции Пятой республики болезненные социальные трансформации внутри страны. Характерно, что в последние годы события из Франции, попадающие на первые полосы мировых СМИ, обычно связаны с кризисными проявлениями: выступлениями «жёлтых жилетов», беспорядками в пригородах. Частые акции протеста и забастовки уже воспринимаются как часть национального фольклора[5]. Всё более убедительна предложенная социологом Жеромом Фурке концепция «общества-архипелага»[6], согласно которой французская нация де-факто превратилась во множество «островков», оторванных друг от друга по ряду критериев и потерявших убедительные ориентиры для совместной жизни. Социальным пессимизмом (déclinisme) пропитаны высказывания многих известных полемистов и интеллектуалов, включая Эрика Земмура, выстроившего программу на президентских выборах 2022 г. вокруг идеи «сделать Францию снова великой», или писателя Мишеля Уэльбека, неоднократно предрекавшего скорый крах западной цивилизации вообще. Как показал один из опросов в ноябре 2022 г., семь из десяти французов констатируют комплексный упадок, называя в числе его проявлений деградацию системы образования, слабый экономический рост, эрозию демократических институтов[7].

Означает ли всё это, что Франция, привыкшая, согласно расхожему выражению, «путешествовать первым классом, купив билет во второй»[8], закономерно превращается в среднюю державу? Предопределён ли этот процесс исключительно позднейшими сдвигами или начался в истории страны задолго до текущего момента? А если никакого понижения в ранге нет, то какими атрибутами влияния Пятая республика всё ещё обладает и чего она реально может добиться в различных регионах мира? Эти вопросы продолжают волновать экспертное сообщество страны и отчасти – политический истеблишмент, пусть тот и во многом потерял масштабность геополитического мышления по сравнению с голлистскими временами. Однако для поиска беспристрастных ответов, возможно, необходим взгляд со стороны – тем более из России, где традиции изучения французской политики и общества пока весьма сильны.

Неосязаемое величие

Когда Шарль де Голль формулировал тезис о величии Франции (grandeur), он не только излагал собственное кредо, которое впоследствии должно было выразиться в конкретных внешнеполитических шагах, но и проявлял себя как большой ценитель национальной истории. Середина 1950-х гг., отмеченная выходом его мемуаров, – трудный период в жизни генерала, т.н. «переход через пустыню» без должностей и соратников, когда его звезда, как могло показаться, уже безвозвратно закатилась. Несмотря на это, «последний великий француз» и тогда, и после возвращения к власти в 1958 г. всё равно рассматривал свою фигуру в широком историческом контексте, считая себя продолжателем дела всех властителей, когда-либо правивших Францией. Как никто другой из современников, он чувствовал, что французская великодержавная традиция, естественно, началась не с него, а протянулась через долгие столетия, полные разнообразных потрясений, побед, неудач и ярких фигур. В этой связи де Голля часто и по праву ставят в один ряд с Франциском I и Генрихом IV, кардиналом Ришелье и Людовиком XIV, Наполеоном I и Жоржем Клемансо – персонажами, чьи деяния пересказывать нет необходимости, но так или иначе ковавшими французскую славу. Соответственно, в отсутствие кого-то сопоставимого в современных реалиях, когда политики один за другим погружаются в скандалы, имеют хронически низкие показатели поддержки в обществе и горизонт планирования не дальше ближайших выборов, соблазн встать на позиции деклинизма особенно велик.

«Нового де Голля» нет и не предвидится; знамя величия, некогда гордо развевавшееся по всему миру, подхватить некому.

Существует и иная точка зрения: невозможно потерять то, чего никогда в чистом виде не существовало. Как размышлял на страницах газеты Le Figaro бывший высокопоставленный функционер министерства обороны Лоран Джовачини[9], в своей истории Франция неоднократно проваливала тесты на великодержавность: 1763 г. – потеряла канадские и индийские владения по итогам Семилетней войны; 1815 г. – пережила крах наполеоновских амбиций под Ватерлоо; 1870—1871 гг. – испытала позор Франко-прусской войны; 1940 г. – попала под немецкую оккупацию и коллаборационистский режим Виши. Печальный ряд продолжил период Четвёртой республики (1946—1958), запомнившийся правительственной чехардой, катастрофой индокитайского контингента при Дьенбьенфу, алжирской травмой и Суэцким кризисом. В скобках можно заметить, что исключением, подтверждающим правило, стала Первая мировая война, которая завершилась победой только с помощью союзников и ценой колоссальных жертв, привела к самоуспокоению элит, не позволившему вовремя удержать Германию от попытки реванша.

Отсюда реальная заслуга де Голля состоит в том, что он просто сумел выжать максимум из ограниченных возможностей: сначала в 1945 г., добившись для Франции статуса державы-победительницы наравне с «Большой тройкой», а затем в период своего президентства (1958–1969), введя Париж в ядерный клуб и обеспечив экономический рост. Тем не менее само правление генерала, несмотря на все успехи, увенчалось «красным маем» 1968 г. и досрочным уходом в отставку. «С величием покончено»[10], – горько признал сам отец-основатель Пятой республики, едва покинув пост.

По этой логике, величие есть не более чем искусственно созданный нарратив, в котором французы находят утешение от проблем сегодняшнего дня. Это своеобразный клей, позволяющий нации хоть как-то держаться вместе, ведь внятный проект на будущее, способный вновь надёжно соединить разрозненные элементы «общества-архипелага», пока никто не предлагает. И всё же, неожиданно заключает Джовачини, при всех сложностях именно нынешний этап можно назвать наиболее комфортным в истории. В отличие от вышеперечисленных «моментов Х», Франция больше не сталкивается ни с внешней угрозой существования своей государственности, ни с революциями, ни с распадом колониальной империи. Наоборот, она аккумулировала в своих руках многие атрибуты, о которых на прежних витках развития не могла и помышлять, включая ядерный арсенал, постоянное членство в Совбезе ООН, по-прежнему ведущую роль в европейской интеграции (вместе с Германией) или всё ещё обширные заморские владения (второе место в мире по размерам исключительной экономической зоны). Проще говоря, если реального величия почти никогда не было, то некорректно ставить вопрос и об упадке: вопрос лишь с чем сравнивать.

Подобный софизм, естественно, можно было бы считать лишь приёмом отдельно взятого эксперта. Однако он в целом достаточно характерен для французского политического класса и академического мира, в один голос не устающих цитировать аналогичный перечень «объективных» факторов остаточного влияния. На поверку здесь имеет место скорее попытка выдать желаемое за действительное, поскольку реальная ценность каждого из современных компонентов французской мощи далеко не очевидна. В частности, ядерный статус Пятой республики пусть и не подлежит сомнению, скорее остаётся вещью в себе, слабо связанной с решением текущих задач. Наличие ядерного оружия не уберегло, например, от необходимости ускоренно сворачивать военное присутствие в Сахеле после переворотов в Мали, Буркина-Фасо и Нигере. Постоянное членство в Совбезе ООН можно было бы счесть фактором влияния, используй его Париж для продвижения действительно оригинальной повестки, отличной от США и Великобритании, – чего по факту сейчас не наблюдается. Франко-германский тандем с приходом канцлера Олафа Шольца начал явно демонстрировать кризисные тенденции. Заморские владения, хотя и обеспечивают присутствие в удалённых регионах мира, слабо защищены, отстают от метрополии по уровню жизни, а некоторые из них (как острова Эпарс) имеют неясный правовой статус. Наконец, даже французский язык – ключевой элемент «мягкой силы» страны (во французском политологическом лексиконе – influence, влияние, или также rayonnement, «сияние») – удерживает глобальные позиции во многом лишь за счёт быстро растущего населения африканских стран. Как согласился ещё в 2017 г. Эммануэль Макрон, сердце франкофонного мира теперь скорее бьётся «в бассейне реки Конго», нежели на берегах Сены[11].

Тем не менее слабость козырей, которые Франция обычно предъявляет миру, в некотором смысле проблемой не является. Ответственность за принятие решений можно переложить на Вашингтон и Брюссель, а самой играть удобную роль соавтора общих инициатив, иногда их критика, но непременно лояльного. В такой системе координат собственные компоненты мощи не имеют принципиального значения, ведь они всё равно служат лишь частью совокупного потенциала Запада. Именно так обычно рассуждают французские «атлантисты», с которыми не согласны их извечные оппоненты – «голло-миттерандисты», верящие, что величие Франции не только в прошлом, но при должных усилиях отчасти возможно и теперь.

Большой спор

Строго говоря, дебаты двух вышеупомянутых лагерей корнями, опять же, уходят в 1940—1950-е гг., когда французские элиты впервые отвечали для себя на вопрос, нужно ли стране членство в НАТО, ядерный статус, деколонизация, участие в начавшейся евроинтеграции. Любопытно, что, по замечанию исследователя Фредерика Шарийона, выбор, сделанный в те годы, фундаментально никогда не пересматривался: тактика действий могла варьироваться от президента к президенту, но базовые ориентиры – нет[12]. Четвёртая республика, чью страницу голлистские власти с 1958 г. пытались быстрее перевернуть, предопределила рамки для внешней политики республики Пятой, указала той на приоритетные альянсы и форматы. Соответственно, и спор атлантистов с голло-миттерандистами состоял в том, как действовать с учётом уже принятых магистральных решений и как их скорректировать в текущих условиях – с упором на ценности или интересы.

Содержание обеих позиций, не прекращавших сталкиваться все последние десятилетия, в концентрированном виде сводится к следующим положениям. С одной стороны, атлантисты убеждены, что Франция – полноправный член западной семьи, с которой она связана своими демократическими ценностями. Претензия на какой-либо привилегированный статус или тем более лидерство – утопия, потенциал Парижа недостаточен для ведения самостоятельной большой игры. Для ответа на актуальные вызовы (прежде всего, возвышение Китая) нужно «безоговорочно примкнуть к линии, проводимой Соединёнными Штатами, – единственной страны, которая имеет возможность справиться»[13] с ними. Максимум, на что вправе рассчитывать Франция, – положение одного из доверенных союзников Вашингтона, которому будет отведена своя зона ответственности внутри НАТО или формальное командование той или иной военной операцией. Соответственно, трансатлантическое направление должно иметь безусловный приоритет, а собственная повестка в отношениях с другими игроками не слишком и нужна: достаточно лишь применять унифицированные западные подходы.

В числе наиболее ярких представителей данного течения обычно называют президентов Николя Саркози и Франсуа Олланда: помимо возвращения в военные структуры Североатлантического альянса, их атлантизм показал себя применительно к ливийскому и сирийскому конфликтам. Среди других публичных деятелей репутацию убеждённых атлантистов приобрели, например, Бернар-Анри Леви и Жак Аттали. Однако основные силы этого идеологического лагеря ведут тихую работу в ведомствах иностранных дел, экономики и, в меньшей степени, обороны на уровне заместителей министров, начальников управлений и отделов. Эти чиновники, нередко связанные в своих биографиях с американскими университетами, мозговыми центрами, стипендиальными программами и всевозможными «школами лидерства», составляют «глубинное государство», способное скорректировать даже самые суверенистские начинания первого лица.

С другой стороны, голло-миттерандисты (название отсылает не только к де Голлю, но и к Франсуа Миттерану, как считается, продолжившему голлистский курс в 1980-е гг.) ставят во главу угла независимость и особую роль Франции в мире. В их восприятии французские интересы слишком многообразны, чтобы их можно было адекватно защитить без взаимодействия с иными центрами силы. Необходимо постоянно расширять пространство для манёвра, играть на нескольких досках одновременно, предпринимать прагматичные, а не идеологизированные шаги. В отношениях с США Париж должен следовать формуле «друг, союзник, но не подчинённый» (ami, allié mais pas aligné), означающей сохранение в любой ситуации автономии принятия решений. Повышенное значение имеет развитие национального военного потенциала – не только ядерного, но и конвенционального, позволяющего проецировать силу вдали от метрополии.

Предпочтительная для Пятой республики архитектура миропорядка – многополярное устройство, где Европа была бы самостоятельным полюсом, имеющим сбалансированные отношения и с Россией, и с США, и с Китаем.

К сторонникам этого взгляда относятся многие тяжеловесы французской дипломатии: Юбер Ведрин, Доминик де Вильпен, Жан-Пьер Шевенман, чей пик карьеры, правда, давно прошёл (президентства Миттерана и Ширака). Отчасти сюда же можно отнести армию, аппарат министерства обороны и спецслужб – коллективного «великого немого» (la Grande Muette), по заведённой традиции воздерживающегося от участия в политических дискуссиях.

Проводя параллель с «большими спорами» в теории международных отношений, уместно отметить, что оба течения будто бы похожи на две классические парадигмы в ТМО: атлантисты занимают нишу либералов, а голло-миттерандисты – реалистов. Однако во французском контексте граница между ними расплывчата. В частности, голлистская традиция считает неотъемлемым атрибутом величия Франции её «республиканское мессианство» – особую ответственность за распространение гуманистических ценностей и прав человека, иной раз в ущерб конкретным интересам. Более того, с голлистских позиций можно прийти к разным оценкам одних и тех же событий. Ту же реинтеграцию в НАТО эссеист Режис Дебре рассматривал как важнейший симптом ослабления роли Франции в мире[14], но Юбер Ведрин видел в ней возможность влиять на альянс изнутри[15]. Невозможно чётко ассоциировать обе точки зрения с партийными ярлыками: свои атлантисты и голло-миттерандисты отыскивались как в рядах Социалистической партии, так и в правоцентристских объединениях. А некоторые представители указанных взглядов на разных этапах своей биографии легко переходили из одной парадигмы в другую. Даже Николя Саркози сегодня наперекор доминирующим атлантистским установкам призывает к возобновлению контактов с Россией[16], провозглашая вполне голло-миттерандистский тезис.

В силу многочисленных смысловых пересечений и накладок «великие дебаты» о внешней политике Франции ко второй половине 2010-х гг. во многом успели выдохнуться. По мнению исследователя Жюстена Ваисса, в современном мире, где нужна гибкость и адаптивность, пытаться соблюдать концептуальную строгость означает добровольно связывать себе руки. Оба лагеря должны объединиться вокруг поиска ответов на более прикладные вопросы: каким образом перестраивать отношения с Африкой, как добиться прогресса в евроинтеграции и другие[17]. В этом смысле фигура Эммануэля Макрона – ни левого, ни правого представителя нового поколения политических лидеров – появилась как нельзя кстати.

Больше слов, меньше дела

Когда действующий президент делал первые шаги на дипломатическом поприще, многие аналитики, по обыкновению, пытались применить к его курсу привычные аналитические схемы. Так, осенью 2017 г. директор института IFRI Тома Гомар обращал внимание на интерес Макрона к самому понятию «национальные интересы», осторожно ставя вопрос о возращении реализма во внешнюю политику[18]. Два года спустя руководитель центра IRIS Паскаль Бонифас тоже отмечал, что дипломатия нового президента хотя и не может быть в чистом виде названа «голло-миттерандистской», но существенно отличается от неоконсервативных («атлантистских») императивов Саркози и Олланда[19]. Такие выводы можно было сделать, наблюдая за главными тенденциями в дипломатии Макрона после прихода к власти: попытками возобновить диалог с Россией путём нескольких встреч с Владимиром Путиным, умеренным антиамериканизмом на волне противоречий с Дональдом Трампом, продвижением пакета реформ для ЕС, нежеланием втягиваться в конфронтацию с Китаем.

Тем не менее, с нашей точки зрения, справедливее было бы отметить, что внешняя политика Франции при Макроне скорее продемонстрировала склонность к эклектике – стремлению противоречиво соединить в себе оба взгляда, отчётливо не отдавая предпочтение ни одному из них. Продолжая параллель с ТМО, отрезок с 2017 г. оказался для Парижа в некоторой мере «постпозитивистским поворотом», где прежние смыслы вольным образом переизобретаются, несочетаемые вещи легко стыкуются друг с другом.

Важен дискурс как таковой, а вместо больших и логически стройных стратегий достаточно сформулировать несколько разрозненных идей, открытых к любым интерпретациям.

К слову, для такого поворота сложилась солидная интеллектуальная база, ведь как раз французские философы в лице Мишеля Фуко, Жана Бодрийяра, Ролана Барта и других ранее сформулировали подобное мировоззрение. Интерес же Эммануэля Макрона к модной философии общеизвестен: период ассистентской работы на теоретика-герменевта Поля Рикёра (1999–2001) – значимая страница в его биографии, которая отчасти объясняет образ мышления главы государства. И хотя о степени преемственности с учением Рикёра нет однозначной точки зрения, главный метод для своей внешней политики Эммануэль Макрон, по всей видимости, всё же заимствовал – постоянные интерпретации одного и того же, их намеренное сталкивание между собой, поиск смысла через дискурс и метафоры (вроде «смерти мозга НАТО»).

С точки зрения эволюции французской великодержавной традиции это говорит об одной принципиальной вещи. Когда тезис о величии легко оспорить как на историческом, так и на современном материале, остаётся переводить его в единственную оставшуюся плоскость – риторическую. Как сформулировал данный сдвиг уже упоминавшийся Фредерик Шарийон, на современном этапе французская дипломатия опирается на неписаный принцип «трёх P» – Présence, Proposition, Prise de parole (участие, инициативность, публичное выступление)[20]. Становится важнее не реальный вклад в решение той или иной международной проблемы, а сам факт участия в её обсуждении; не доведение до ума уже выдвинутых инициатив, а приумножение их числа; не конкретные шаги «на земле», а эффектное выступление первого лица. Словом, в лучших постпозитивистских традициях форма превалирует над содержанием: не нужно быть великой державой на самом деле, если достаточно ей лишь казаться, главным образом – в собственных глазах.

В свою очередь, многие приоритеты Макрона удачно вписываются в такую парадигму. Так, в Европе Франция до сих пор, вопреки видимой консолидации Запада на трансатлантической платформе, продолжает рассуждать о стратегической автономии ЕС (ранее и вовсе называя её «европейским суверенитетом» без пояснений, как он должен сопрягаться с суверенитетом национальным). В отношении Африки президент уже седьмой год обещает отказаться от неоколониальных практик «Франсафрик» и выработать модель равноправного партнёрства. В Индо-Тихоокеанском регионе Париж пробует отстаивать концепцию т.н. «третьего пути» между США и КНР. Растёт число многосторонних инициатив, предлагаемых французской дипломатией в сфере защиты климата, цифрового регулирования, выравнивания дисбаланса между Севером и Югом (из последних – саммит «за новый финансовый пакт» в июне 2023 г.). Для всех этих направлений характерна одна и та же проблема – слабая конкретизация при обилии лозунгов, делающая Пятую республику достаточно трудным собеседником даже для ближайших союзников. Яркие заявления, по логике «трёх P», помогают ситуативно привлекать внимание, затушёвывать нехватку реальных идей и материальных возможностей (на африканском направлении последнее обстоятельство особенно заметно[21]). Среди экспертов-франковедов бытует мнение, что Макрон со своими идеями, иногда внешне здравыми, угодил не в тот исторический период. Возможно, это так, но пока в сухом остатке – накладывающиеся друг на друга кризисы и просчёты, от Украины до Сахеля, в совокупности создающие, по выражению Доминика де Вильпена, «эффект 1956 г.» (столь же чувствительное падение влияния и престижа, как на завершающем отрезке Четвёртой республики)[22].

* * *

Чем все эти метания французской внешней политики могут быть интересны для России? Как напомнил на ХХ Ежегодном заседании клуба «Валдай» Пьер де Голль, внук генерала, между двумя странами существует запас взаимной симпатии, накапливавшийся исторически. Кризисные процессы во внутренней и внешней политике Пятой республики не без горечи отзываются в нашей стране в сердцах тех, кто профессионально занимается Францией, интересуется её языком и культурой. Как и, наоборот, там ещё остаются люди науки и культуры, бизнеса и, в меньшей степени, политики, сберегающие ткань двусторонних отношений с Москвой до лучших времён. Этот багаж вновь будет востребован, когда отношения России и Запада придётся восстанавливать заново, и тогда именно Париж может стать одним из приоритетных собеседников среди европейцев для определения нового статус-кво.

Однако будет ли к тому моменту Франция ощущать себя великой державой, хотя бы на сугубо риторическом уровне, – вопрос открытый. Автор не склонен впадать в чрезмерный пессимизм и тем более не считает себя вправе выносить окончательные вердикты. Французское общество и политический класс всегда отличала особая изобретательность, творческая энергия, позволявшая раз за разом выходить из сложных ситуаций. Тем не менее, как показывает пример Эммануэля Макрона, одной только инициативности и энергичности мало. Для возобновления диалога недостаточно изменения международного контекста: с той стороны должен найтись лидер, готовый к обстоятельному разговору. Системная же проблема в том, что, помимо разрыва между амбициями и реальными возможностями, в Пятой республике формируется новое поколение элиты, не имеющее такого же внешнеполитического опыта, как их предшественники. Этот процесс сегодня заметен в Великобритании из-за частых правительственных перестановок[23], но во Франции приобрёл даже большие масштабы в свете того, как за 2017–2022 гг. переформатировалось партийно-политическое поле. Споры о французской великодержавности наверняка выйдут на новый виток после ухода Макрона в 2027 г., особенно если его преемником окажется представитель сил, исторически несовместимых с голлизмом (крайне левых или крайне правых).

Автор: Алексей Чихачёв, кандидат политических наук, старший преподаватель кафедры европейских исследований СПбГУ, научный сотрудник Лаборатории анализа международных процессов ИМИ МГИМО МИД России.

СНОСКИ

[1] Голль Ш. де. Военные мемуары. Т. 1. М.: Издательство иностранной литературы, 1957. С. 29.

[2] Védrine H. Les mondes de François Mitterand. 1981–1995. Paris: Fayard, 1996. P. 760.

[3] Conférence des Ambassadrices et des Ambassadeurs: le discours du Président Emmanuel Macron // Élysée. 28.08.2023. URL: https://www.elysee.fr/emmanuel-macron/2023/08/28/conference-des-ambassadrices-et-des-ambassadeurs-le-discours-du-president-emmanuel-macron (дата обращения: 01.10.2023).

[4] Revue nationale stratégique 2022 // Secrétariat général de la défense et de la sécurité nationale. 28.11.2022. URL: https://www.sgdsn.gouv.fr/files/files/Revue%20nationale%20strat%C3%A9gique%20-%20Fran%C3%A7ais.pdf (дата обращения: 01.10.2023).

[5] Руткевич Н., Лукьянов Ф. Бунты и протесты: национальный фольклор Франции // Россия в глобальной политике. 08.07.2023. URL: https://globalaffairs.ru/articles/naczionalnyj-folklor-franczii/ (дата обращения: 01.10.2023).

[6] Fourquet J. L’Archipel français: une nationa multiple et divisée. Paris: Seuil, 2019. 384 p.

[7] Sondage: 7 Français sur 10 pensent que la France est en déclin // CNews. 03.11.2023. URL: https://www.cnews.fr/france/2022-11-03/sondage-7-francais-sur-10-pensent-que-la-france-est-en-declin-1285253 (дата обращения: 01.10.2023).

[8] Giovachini L. «La thèse du déclin résulte d’une vision fantasmée de la grandeur française d’antan» // Le Figaro. 14.01.2022. URL: https://www.lefigaro.fr/vox/histoire/la-these-du-declin-resulte-d-une-vision-fantasmee-de-la-grandeur-francaise-d-antan-20220114 (дата обращения: 01.10.2023).

[9] Ibid.

[10] Молчанов Н.Н. Генерал де Голль. М.: Международные отношения, 1988. С. 469.

[11] Discours d’Emmanuel Macron à l’université de Ouagadougou // Élysée. 28.11.2017. URL: https://www.elysee.fr/emmanuel-macron/2017/11/28/discours-demmanuel-macron-a-luniversite-de-ouagadougou (дата обращения: 05.10.2023).

[12] Charillon F. La politique étrangère de la France. Paris: La Documentation Française, 2011. P. 23.

[13] Бонифас П. Перемены и преемственность. Что зависит, а что не зависит от личностей во внешней политике Франции // Россия в глобальной политике. 2013. Т. 11. No. 3.1. С. 62–70.

[14] Debray R. La France doit quitter l’OTAN // Le Monde diplomatique. Mars 2013. P. 1, 6-7.

[15] Védrine H. L’OTAN, terrain d’influence pour la France // Le Monde diplomatique. Avril 2013. P. 10.

[16] Nicolas Sarkozy: «Nous avons besoin des Russes et ils ont besoin de nous» // Le Figaro. 16.08.2023. URL: https://www.lefigaro.fr/politique/nicolas-sarkozy-nous-avons-besoin-des-russes-et-ils-ont-besoin-de-nous-20230816 (дата обращения: 01.10.2023).

[17] Vaïsse J. Le passé d’un oxymore. Le débat français de politique étrangère // Esprit. 2017. No. 439. P. 76–91.

[18] La politique étrangère d’Emmanuel Macron: retour au réalisme? // Revue des deux mondes. 08.11.2017. URL: https://www.revuedesdeuxmondes.fr/politique-etrangere-demmanuel-macron-retour-realisme/2/ (дата обращения 07.10.2023).

[19] Boniface P. Why the Concept of Gaullo-Mitterandism Is Still Relevant // IRIS. 29.04.2019. URL: https://www.iris-france.org/136272-why-the-concept-of-gaullo-mitterrandism-is-still-relevant/ (дата обращения: 01.10.2023).

[20] Charillon F. Op. cit. P. 131–134.

[21] Бордачёв Т. Колониальные дилеммы Запада // МДК «Валдай». 29.08.2023. URL: https://ru.valdaiclub.com/a/highlights/kolonialnye-dilemmy-zapada/ (дата обращения: 01.10.2023).

[22] Dominique de Villepin x Hubert Védrine: Gabon, Niger, Ukraine, l’été où la diplomatie française a vacillé // Radiofrance. 31.10.2023. URL: https://www.radiofrance.fr/franceinter/podcasts/le-debat-du-7-10/le-debat-du-7-10-du-jeudi-31-aout-2023-1096491 (дата обращения: 01.10.2023).

[23] Худолей К. Премьер Риши Сунак: испытание на прочность // МДК «Валдай». 01.11.2022. URL: https://ru.valdaiclub.com/a/highlights/premer-rishi-sunak-ispytanie-na-prochnost/ (дата обращения: 01.10.2023).

Франция > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 1 января 2024 > № 4619230 Алексей Чихачев

В Малом театре поставили "Летят журавли"

Ольга Штраус

Андрей Житинкин поставил в Малом театре пьесу Виктора Розова "Вечно живые". Известная по фильму "Летят журавли", она в постановке получила такое же название, то ли потому, что авторы спектакля избегали пафоса, то ли для того, чтобы адресовать зрителей именно к лирическому началу пьесы.

На самом деле "Вечно живые" (первая пьеса молодого драматурга, написанная в 1943 году) построена по рецепту Чехова: люди сидят, пьют чай, а в этот момент рушатся их судьбы. Декорации спектакля, кстати,

отвечают этому принципу: все действия тут проходят за столом. Только в московской квартире Бороздиных он покрыт белой скатертью, да и вся обстановка в белых тонах (художник Андрей Шаров). В эвакуации - серый, как и все вокруг: неуютные чемоданы, занавески, разделяющие соседей, солдатское одеяло на кровати...

А еще в спектакле очень много неба. Оно сияет на заднике то солнечным днем, то мрачными тучами, расцвечиваясь в финале праздничным салютом.

В сущности, перед нами сугубо бытовая жизнь. Война здесь только в разговорах, да при смене действий на занавес выводят кадры хроники. Нет, не взрывы и танки, а изнурительный труд бойцов - вот они тянут орудия, вот идут марш-броском...

Но спектакль Житинкин ставит не про тяготы войны, а про жестокий выбор, который вынужден совершать каждый в лихолетье. И личность каждого этот выбор высвечивает лучше слов. Потому так немногословен возлюбленный Белки Борис Бороздин (Андрей Чернышов). А его кузен музыкант Марк (Александр Вершинин) прямо-таки утопает в словах: красноречием он словно пытается что-то заглушить в себе. Может быть, совесть?

Даже убедительные вроде его слова оборачиваются тотальной ложью. Потому что лживо его чувство к Веронике, лживы его мечты о высоком искусстве. Очень выразителен в эпизод, когда он "разоблачает" бойца Володю (Владимир Алексеев): по сути дела, действительно, из-за него погиб Борис, вытаскивая Володю из-под обстрела. Но почему-то мы, как и вся семья Бороздиных, не воспринимаем Володю виновником гибели сына и брата. Он - соратник и товарищ Бориса. И лишь слепая жестокость войны расставила их по ролям именно так, хотя могла бы с точностью до наоборот.

Для драматурга трагедия войны заключается не только в убийствах и калечении тел молодых, красивых, умных, порядочных людей. Она еще калечит судьбы и души. А юных, слабых, растерявшихся она способна изувечить нравственно. Так произошло, например, с Белкой-Вероникой, потерявшей любимого в самом начале их романа. Эта роль как нельзя лучше удалась молодой актрисе Варваре Шаталовой. Игривая, наивная, чуть смешная в своей полудетскости-полуженственности в начале спектакля, она становится абсолютно безжизненной в середине действа. Сегодня сказали бы - у девушки явно посттравматическая депрессия, диагноз, справиться с которым ой как непросто.

Как говорил доктор Чехов - они все хорошие люди. И даже малоприятные персонажи вроде красотки Монастырской (Светлана Аманова) или предприимчивого администратора филармонии Чернова (Владимир Носик) в нормальной жизни, верно, могли бы быть вполне симпатичными существами. Но экстремальные условия проявляют характеры и личности. Забота в первую очередь о себе любимом во время бедствия превращает людей в чудовищ, наживающихся на народном горе. Потому так смачно, точно выписаны в спектакле характеры и судьбы людей в "салоне Монастырской".

Нельзя не сказать еще об одной роли - бабушки Бориса Бороздина в исполнении несравненной Людмилы Поляковой. Здесь она, несмотря на старушечью хлопотливость, близкие слезы и порой комичные повадки, та самая Родина-мать, начало и основа всего уклада жизни.

Мы помним, как в финале фильма Калатозова Вероника бродит среди праздничной толпы в День Победы. Здесь - в финале праздничный салют за окнами квартиры Бороздиных тоже есть. Его сменяют кадры документальной хроники. А потом они превращаются в шествие "Бессмертного полка" в наши дни.

И вот здесь от слез удержаться трудно.

Президент собрался в тюрьму

Виктория Никифорова

Доналд Трамп узнал из своих источников в суде Нью-Йорка, что во вторник его собираются задержать по делу о "взятке за молчание". Это фантастическая, на самом деле, новость для Америки.

Важной частью театра американской "демократии" всегда был высочайший статус главы государства. Его пожизненно называли "мистер президент", по выходе из Белого дома выплачивали огромные бонусы, обеспечивали охрану, хоронили с почестями.

На Трампе весь этот декорум сломался. Бывшего главу государства и нынешнего кандидата в президенты изо дня в день поливают помоями в СМИ, его родных травят в соцсетях, у него прошли обширные обыски, на него заведены уголовные дела. А теперь вот новое унижение: мистера президента приглашают на нары.

Да, это может быть всего одна ночь в тюрьме, после чего его, вполне вероятно, отпустят под залог. Но важен сам прецедент. Никогда еще в Америке так не издевались над институтом президентства.

Предлог для посадки выбран нарочито абсурдный. В 2006-м проститутка Стефани Клиффорд, более известная под рабочим псевдонимом Сторми Дэниэлс, якобы имела единичный сексуальный контакт с Трампом. Имеется их совместная фоточка — просто селфи, ничего неприличного. Трамп клянется, что у них ничего не было. Есть, однако, доказательства того, что его сотрудник передал работнице секс-услуг сто тридцать тысяч долларов.

Прокурор Нью-Йорка полагает, что это была взятка за молчание, а офис Трампа неправильно провел ее по статье "юридические расходы". Надо было провести по другой статье. И вот в этой неправильной бухгалтерии прокурор и усматривает состав преступления. И за это экс-президента собираются упечь за решетку.

При этом у нью-йоркской прокуратуры нет никаких вопросов к другому мистеру президенту — Биллу Клинтону, который тесно дружил с вип-сутенером Эпштейном и частенько летал на его "остров педофилов" на самолете "Лолита".

Трамп отчаянным капслоком зовет на помощь в соцсетях, утверждает, что прокурор Нью-Йорка с потрохами куплен Джорджем Соросом, и призывает своих сторонников выходить на улицы. Они действительно уже выходят. Британская Daily Mail докладывает, что сторонники Трампа собираются неподалеку от его поместья в Мар-а-Лаго.

Однако, скорее всего, Трампу придется поехать в Нью-Йорк, и там уже тоже все готовятся к "буче, боевой, кипучей". Силовики принимают меры на предмет возможных демонстраций и акций протеста во вторник. Трамписты обсуждают в соцсетях, что им делать, и пытаются как-то самоорганизоваться.

Другое дело, что сторонники экс-президента уже не раз выходили на улицы, однако так и не смогли ничего добиться. Их порыв в январе 2021-го был технично перехвачен демократами, которые сочинили на почве "штурма Капитолия" целый заговор и засадили в тюрьмы сотни ни в чем не повинных людей.

Еще один ходовой способ нивелировать протесты — натравить на законопослушных трампистов драчливых левацких боевиков типа антифа и BLM, а потом свалить на трампистов всю вину за конфликт. Этот способ тоже не раз применялся, и, как видим, он работает.

Особой надежды на то, что сторонники отобьют Трампа, конечно, нет. А вот как будут развиваться события, в случае если экс-президент действительно загремит за решетку, остается только гадать.

Мы хорошо запомнили, как в 2011 году в Нью-Йорке под подобным надуманным предлогом — за какое-то якобы "изнасилование" горничной-негритянки — задержали главу МВФ Доминика Стросс-Кана. За одну ночь в тюрьме всесильный финансист слинял в жалкого дрожащего старика, готового, трясясь, соглашаться с любыми обвинениями.

Или возьмите Харви Вайнштейна: несколько месяцев знакомства с американской пенитенциарной системой — и цветущий нестарый мужчина пережил инсульт и превратился в дряхлого, не способного передвигаться инвалида.

Про людей, задержанных в связи со "штурмом Капитолия", сами американские правозащитники говорят, что их без суда и следствия содержат в условиях, которые иначе как пыточными не назовешь.

Трампу уже семьдесят шесть. Невольно возникает тревога, как он перенесет карательные практики нью-йоркских тюремщиков. Задержанному могут публично надеть наручники, потом подвергнуть унизительной процедуре досмотра, сунуть в камеру с бандосами. В общем, инструментов давления много.

Неизбежно вспоминается и казус сутенера Эпштейна, который ни с того ни с сего "покончил с собой" как раз в нью-йоркской тюрьме. Не забыть и многочисленные самоубийства среди участников событий в Капитолии — все они остались нерасследованными. Ах, какой подарок был бы для демпартии, если бы Трамп подобным образом выбыл из президентской гонки!

Однако если экс-президент все же выберется из этой переделки, статус народного героя ему обеспечен. Весь мир видит, что его преследуют исключительно за политические убеждения. Демпартия применяет админресурс, чтобы избавиться от самого яркого своего конкурента. Ну да, это грязные и жестокие методы, типичные для "банановой республики". Но ведь именно в нее и превратились Соединенные Штаты, по кирпичику разносящие все институты своей хваленой демократии.

"Если это (задержание) случится, победа (Трампа) будет как лавина," — прокомментировал ситуацию Илон Маск. Невозможно с ним не согласиться.

Доминик Жандо, историк цирка: «Мне хватило пяти секунд, чтобы ответить: «Еду!»

Татьяна ФИЛИППОВА

Как прошел первый Международный фестиваль циркового искусства «Без границ» в Санкт-Петербурге

Трудно сказать, почему миланец Гаэтано Чинизелли, которому во второй половине девятнадцатого века удалось собрать одну из лучших цирковых трупп в Европе, решил осесть в холодном Санкт-Петербурге, но так или иначе ему первому удалось добиться от городских властей разрешения построить здание цирка в центре города, на набережной Фонтанки.

Разрешение было получено не сразу: петербургские чиновники, привыкшие любое прошение класть под сукно, отказывали итальянскому циркачу, напоминая, что «цирк не имеет такого общеобразовательного значения, как театр», где народ мог бы «за доступную плату умственно и душевно отдохнуть». В качестве решающего аргумента, как всегда, были дети, которым здание цирка помешает прогуливаться в сквере, поскольку от него останется клочок, граничащий с конюшнями цирка. И только после того как Чинизелли предложил за свой счет обустроить сквер на Михайловской (ныне Манежной) площади и оснастить его роскошным фонтаном, чиновники сдались. Цирк Чинизелли открылся для публики 26 декабря 1877 года и стал первым в России каменным стационарным цирком и одним из красивейших цирков мира. Таким он, собственно, и остается — все, кто приезжают сюда на гастроли, говорят, что лучшего цирка в мире нет.

В этом году цирк Чинизелли торжественно отмечает свое 145-летие. Главное событие в череде торжеств и юбилейных программ — Первый международный фестиваль циркового искусства «Без границ», прошедший на манеже петербургского цирка с 3 по 6 ноября. На открытии министр культуры РФ Ольга Любимова пожелала каждому из участников удачи и сказала, что в истории цирка открывается новая страница: «Фестиваль не просто позволяет цирковым артистам показать свое мастерство, он вновь говорит о том, что мир искусства открыт для всех, и в нем не может быть границ».

Министр впервые в российской истории стала председателем оргкомитета циркового фестиваля. О том, как это произошло, «Культуре» рассказал генеральный директор Росгосцирка Сергей Беляков.

— В 2019 году компания Росгосцирк совместно с «Королевским цирком» Гии Эрадзе на фестивале циркового искусства в Монако взяла все призовые места. Но в этом году члены оргкомитета, к сожалению, приняли решение не приглашать российских артистов. Когда об этом узнала министр культуры Ольга Борисовна Любимова, она сразу мне позвонила и сказала: «Сергей Григорьевич, давайте проведем международный цирковой фестиваль в нашей стране». Свои заявки нам прислали более ста стран, мы отобрали двадцать четыре участника, из которых не приехал только один. Дэвид Ларибле, один из лучших клоунов современности, которого петербургская публика очень любит, заболел ковидом и решил не подвергать опасности коллег.

Тем, кто любит цирк, не надо объяснять, что такое международный фестиваль, на котором выступают лучшие представители разных цирковых школ мира. Это головокружительные трюки, соревнование в мастерстве, изобретательности, артистизме. Это грандиозное шоу, которое, при всем своем размахе, имеет очень теплую, почти семейную атмосферу. Пожалуй, именно этим отличается цирковое искусство: здесь все как одна семья.

Французский дрессировщик Иван Дефорж, который привез в Петербург смешанную группу животных (зебры, верблюды, лошадь, бизон, страусы и кенгуру), включает в свою семью и всех своих четвероногих (и двуногих тоже) подопечных. На вопрос, как можно найти подход к таким разным существам, как бизон и кенгуру, он ответил, что самое главное — не смотреть на них как на материал, с которым тебе надо работать. «Животные — это не объект. Для меня они как дети, как семья». Самым сложным подростком в «семье» оказался кенгуру: по словам Дефоржа, он так боялся циркового света, звука и аплодисментов публики, что дрессировщику пришлось быть рядом с ним почти что круглые сутки. «Семь месяцев я провел с ним в его клетке».

Фестиваль — это не только шоу, но еще и конкурс, по итогам которого участники получают дипломы лауреатов и разнообразные награды. Как принято в цирке, призовых наград несколько: четыре бронзовые, четыре серебряные, три золотые. Главную из них, «первое золото», получили акробаты на подкидных досках под руководством Анатолия Рубана из Большого московского цирка на проспекте Вернадского. Номер, с которым они выступают, — одна из легенд российского цирка, он уже собрал массу наград, отечественных и международных, брал «золото» и в итальянской Латине, и в немецком Касселе. Призы ему достаются не только потому, что он очень зрелищный — это маленький спектакль со сложным сюжетом, который зрители пытаются разгадать и предлагают разные версии. Номер не только яркий с театральной точки зрения, но и головокружительно опасный — артисты, вставая на подкидную доску и взлетая вверх, выполняют в воздухе все трюки, которые есть в акробатике. Это два, три, четыре и даже пять сальто с пируэтами и углами. Коронный трюк в номере — три сальто-мортале с пятью пируэтами. Когда смотришь на этот смертельный прыжок (на итальянском сальто-мортале), испытываешь одновременно ужас и восторг перед возможностями человека. Сам Анатолий Рубан, который пришел в цирк из спорта, говорит, что развить способности может каждый. Правда, в номер берут только профессионалов не ниже мастера спорта по акробатике, но даже тот, кто спортом не занимался, может открыть в себе способности, о которых и не подозревал. Мастерство — первый критерий отбора новичков в номер, а второй, не менее важный — доверие.

— Ну как же, — говорит Анатолий, — вы ведь доверяете свою жизнь партнеру. Если между партнерами есть доверие, человек останется жив. Если доверия нет — будет страх, ну и травма.

Доверие — слово, которое в цирке звучит так же часто, как слово «семья». Доминик Жандо, американский историк цирка и член международного жюри фестиваля, отвечая на вопрос «Культуры», какое место в истории цирка займет первый фестиваль «Без границ», назвал его важным событием, прежде всего потому, что это похоже на встречу родственников после долгой разлуки. Все члены жюри — старые друзья, из-за эпидемии ковида они не видели друг друга три года и счастливы, что им наконец удалось встретиться.

— Цирк — это большая семья, мы чувствуем себя членами одной семьи, вне зависимости от национальности и цвета кожи. В семье все могут рассчитывать друг на друга: когда артист летит, он знает, что на другом конце его поймают.

Во время пресс-подхода кто-то из журналистов спросил Доминика Жандо, было ли его решение приехать в Россию, несмотря на сложность момента, простым, не оказывал ли кто-либо на него давление, и получил ответ:

— Я не тот человек, на которого можно надавить. Я принял решение сразу, как только получил по электронной почте письмо с приглашением. Мне хватило пяти секунд, чтобы ответить: «Еду».

Россия. СЗФО > СМИ, ИТ > portal-kultura.ru, 16 ноября 2022 > № 4217224 Татьяна Филиппова

В Европе заканчивается еда. Виновата, разумеется, Россия

Елена Караева

О том, что на континент надвигается продовольственный кризис, европейская пресса, которая иногда срывается с короткого поводка учета и надзора, начала рассказывать еще в июле.

"Пшеница может стать дефицитом в ближайшие недели. Федерация фермерских хозяйств сообщила, что опасается плохого урожая зерна, обусловленного неблагоприятными погодными условиями, в частности засухой. Схожие опасения хлеборобы высказывали и в отношении других культур — например, гречихи. В свою очередь, эти факторы могут привести к дефициту муки разных сортов".

Статья, предрекающая Франции неприятности с урожаем основных зерновых культур, датируется 15 июля текущего года.

Не прошло и шести месяцев, как руководство двух крупных сетевых ретейлеров, Leclerc и Super U, выступило с еще более мрачными прогнозами. С точки зрения Мишель-Эдуара Леклерка и Доминика Шельшера, страну может ждать невиданная инфляция, касающаяся цен на продукты питания (по мнению месье Леклерка, она к концу года может достичь почти 17 процентов, если совсем точно, 16,9 процента, а господин Шельшер полагает, что к тому же не менее десяти процентов из обычного ассортимента продуктов просто исчезнут из продажи).

Не отстал от практиков розничной торговли коллективный теоретик из газеты "Монд". Там подтверждаются цифры, приведенные ретейлерами, и добавляется, что в настоящий момент во Франции — уровень инфляции, который беспрецедентен для текущего столетия, и что в последний раз такая дороговизна на прилавках была заметна более 30 лет назад.

По странному (в кавычках) стечению обстоятельств зерновая сделка, свое участие в которой Россия приостановила несколько дней назад из-за нарушений условий ее выполнения, вступила в действие 22 июля.

Ровно в тот момент, когда европейские медиа и начали публиковать корреспонденции о возможном в связи с неблагоприятными погодными условиями неважном урожае и, как следствие, дефиците зерновых культур на континенте.

Будем считать это простым совпадением.

А вот тоже совпадение, но уже не такое простое.

Согласно данным ООН, которая договоренности этой зерновой сделки курировала и под чьей эгидой переговоры проходили, 47 процентов груза зерновых культур, вывезенного по морскому коридору, отправилось в страны "с высокими доходами".

Двадцать семь процентов зернового карго получили государства со "средним и высоким уровнем доходов". И на один процент меньше, то есть 26 процентов, ушло странам-беднякам.

Германия, согласно все тем же ооновским цифрам, получила зерна в два раза больше, чем Йемен. А Франция — столько же, сколько отдали Сомали.

При этом Германия и Франция входят в десятку стран — главных производителей зерна в мире.

Если рассматривать не только саму цепочку событий, начиная от возмущения "международного сообщества поведением России", и поглядывать за ценами на продукты в объединенной Европе, а также сопоставлять такие обстоятельства, как, например, чем кормят довольную жизнью европейскую домашнюю птицу (всех этих кур, цесарок, индюшек и индюков) европейские же фермеры, а какие компоненты входят в комбикорм для, к примеру, свиней, то выясняется, что состоит он почти исключительно из зерновых. Это пшеница в первую очередь. Во вторую — кукуруза.

Урожай пшеницы, как нас предупредили еще полгода назад, оказался неважным, и, согласно французскому Минсельхозу, он на два миллиона тонн меньше, чем собранный прошлым летом и осенью.

Дальше нужно добавить рост цен на топливо и умножить на упомянутую инфляцию, чтобы получить тот самый дефицит продуктов, о котором говорят ретейлеры.

Наверное, до Нового года, праздников и прочего веселья, они, ретейлеры, как-то смогут уменьшить свои торговые маржи — и как-то фермеры и оптовики пойдут им навстречу. Но зато лишь часы пробьют полночь, европейская карета изобилия может превратиться в пустые прилавки. Не так, чтобы под ноль. Но прежняя роскошь испарится.

Собственно, не об этом ли предупредил нацию Макрон, когда говорил о "конце изобилия"? В конце августа его, конечно, не очень хотели слышать и слушать, ведь французы, как и все европейцы, догуливали последние отпускные денечки.

Но то, что могут пока себе позволить обычные обыватели, вряд ли возможно для евробюрократов.

Те очень быстро (удивительно для довольно неповоротливой машины ЕС) посчитали и поняли, что когда-то очень сытый континент может остаться без еды. Крики, мол, "это Россия устраивает продовольственный кризис" могут произвести впечатление лишь на легковерные натуры из числа последних еврофилов.

На самом деле это Европа очень боится очутиться в ситуации, когда ей не только будет холодно и темно, ей может стать и голодно.

Голодно, естественно, по европейским стандартам. И голодно тем, кто и так получил по полной от инфляции и роста цен на топливо. Голодно может стать самым социально незащищенным слоям населения.

Евробюрократов волнует отнюдь не судьба голодающих жителей Сомали или Йемена. Они далеко. Они ничем и никак Европе объединенной не угрожают. Евробюрократы боятся собственных сограждан, европейцев, чье терпение и смирение уже трещит по всем швам.

Евробюрократы боятся гражданского неповиновения — это то, что с самых высоких брюссельских трибун называют, дабы "не нагнетать и не разжигать", социальным кризисом.

"Это социальный кризис? Нет, госпожа председатель, это революция!"

Если раньше затыкать дыры такого рода можно было денежной эмиссией, раздавая пособия направо и налево, то сейчас, при двузначных цифрах инфляции, такие действия невозможны.

Если раньше можно было снизить цены на топливо в рознице, попросив Россию качнуть чуть больше газа и нефти, то сегодня это исключено.

Если раньше можно было пойти и купить излишки зерна в той же Канаде или Индии, то и это сделать не получится.

В результате те, кто считали себя гроссмейстерами и решил сыграть партию на большой шахматной доске, пришли в итоге к позиции, которую иначе чем цугцвангом, когда каждый следующий ход ухудшает ситуацию, назвать не получится.

Поэтому, конечно, истерика, поэтому угрозы. Поэтому абсолютно басенный характер обвинений, если бы они не исходили от людей, чьи должности по определению предполагают наличие государственного мышления и умение просчитывать собственные геополитические шаги.

А так единственное, чем на сказанное в наш адрес можно возразить, так это цитатой из Ивана Андреевича Крылова.

"Чем кумушек считать трудиться, не лучше ль на себя, кума, оборотиться?"

Задержанные на финской таможне картины вернулись в Россию

Текст: Инга Бугулова

Долгожданная новость - в Россию вернулись более 200 картин, участвующих в выставках за границей. Фуры, перевозившие шедевры из собрания Эрмитажа, музеев-заповедников "Павловск", "Гатчина" и "Царское село", а также Третьяковской галереи, ГМИИ им. Пушкина и Музея Востока, задержали на финской таможне еще в первых числах апреля. Причина - якобы груз попадает под антироссийские санкции. Разъяснения Еврокомиссии эту информацию опровергли.

Экспонаты из российских музеев принимали участие в трех заграничных проектах - двух выставках в Италии и одной выставке в Японии. О том, что машины с ценным грузом спустя неделю простоя все же пересекли финско-российскую границу и движутся в Москву и Санкт-Петербург, сообщили в Министерстве культуры РФ.

"После задержания российских картин 3 апреля на пограничном пункте Финляндия-Россия "Ваалимаа", финские таможенные органы запросили разъяснение Еврокомиссии. Как стало известно 8 апреля, Еврокомиссия сообщила, что участвовавшие в европейских выставках российские экспонаты не попадают в перечень санкций, введенных Евросоюзом в отношении России. Это дало возможность приступить к дальнейшей транспортировке картин", - рассказали в ведомстве.

Среди произведений, которые уже вернулись на родину - работы Антонио Кановы, Жана Огюста Доминика Энгра, Виже Лебрен, Джулио Карлини. Все они (а также многие другие) показывались в рамках выставки "Гран Тур. Мечта об Италии от Венеции до Помпей", организованной Итальянскими галереями в Милане. Сейчас шедевры уже находятся в Эрмитаже, а музейщики готовятся провести над ними некоторые обязательные по возвращении процедуры.

"Экспозиция прошла с большим успехом, продемонстрировав, в частности, в очередной раз высокую вовлеченность России в культурную жизнь Европы XIX века и ее большую роль в ней. Заметим, что на обложке солидного каталога помещена эрмитажная картина "Семейство Толстых в Венеции", - обратили внимание в музее.

Вторая выставка - "Форма бесконечности" - проходила в Музее современного искусства в Удине, а также экспонаты из российских коллекций были представлены в городском музее Тиба (Япония). Помимо картин задержанный груз включал скульптуру, антиквариат и другие предметы искусства.

В Министерстве культуры отмечают, что ведется "кропотливая работа" и по возвращению из Парижа знаменитой коллекции Морозовых - выставка "Коллекция Морозовых. Иконы современного искусства" открылась в фонде Louis Vuitton 22 сентября и работала до 22 февраля. Позднее из-за большого интереса ее продлили до 3 апреля.

Как заверили в парижском Fondation Louis Vuitton, где выставлялись работы, сразу после завершения экспозиции начался процесс возвращения картин в российские музеи и галереи, которые их предоставили. Однако французская пресса сообщила, что две картины пока остаются в Париже. Газета Le Monde даже назвала шедевры по именам - "Автопортрет в сером" Петра Кончаловского и портрет Тимофея Морозова кисти Валентина Серова. Впрочем, это, скорее, догадки - называются и другие произведения искусства. В посольстве России во Франции информацию об удержании картин подтвердили, но о каких именно полотнах идет речь - не уточнятся.

"Одно из важнейших направлений нашей деятельности - коллекции, которые находятся в других странах, в том числе коллекция Морозовых. Ни одна из сторон не нарушала своих обязательств. У нас выстроена дорожная карта, и мы по ней идем", - так прокомментировала ранее ситуацию Ольга Любимова.

Швейцария принимает активное участие в экономическом развитии Кыргызстана. Об этом сообщил глава отдела экономического сотрудничества и развития, делегат Федерального совета по торговым соглашениям Государственного секретариата по экономическим вопросам (SECO) Доминик Паравичини, в ходе встречи в Бишкеке.

Отвечая на вопрос о восстановлении экономики и сотрудничестве двух стран в экономическом развитии в связи с пандемией COVID-19, Паравичини отметил, что коронавирус был серьезным испытанием для всех. «Мы поддержали Кыргызстан через Европейский Банк Реконструкции и Развития и Всемирный Банк, предоставив доступные кредиты на борьбу с пандемией», - сказал Паравичини.

По его словам, Швейцария активно работает в области экономического развития. «Мы содействуем более свободному доступу для малых и средних предприятий к финансовым средствам, потому что считаем, что только динамично развивающийся частный сектор может способствовать созданию рабочих мест и генерировать инвестиции для экономического роста», - заявил он.

7 марта в Бишкек прибыла делегация высокого уровня из Швейцарии в составе посла Патриции Данци, генеральный директор Швейцарского управления по развитию и сотрудничеству (SDC) и посла Доминика Паравичини, глава отдела экономического сотрудничества и развития и делегат Федерального совета по торговым соглашениям Государственного секретариата по экономическим вопросам (SECO).

В ходе визита делегация посетит проекты, финансируемые правительством Швейцарии и реализуемых в Кыргызстане. Кроме того, делегация из Швейцарии намерена узнать больше о проблемах, с которыми сталкивается Кыргызстан в настоящее время. Также швейцарская делегация встретится с представителями кабмина Кыргызстана, отдельными руководителями правительства Кыргызстана, в том числе с отдельными министрами, чтобы обсудить вопросы развития и экономического сотрудничества, а также двусторонней торговли и инвестиций. Они также встретятся с представителями деловых кругов, международных организаций и гражданского общества.

Краснодарец вывел формулу физподготовки для детей и создал проект "I m Крепыш"

Текст: Анна Юркова, Анна Шиллер

Краснодарец Марат Галиуллов вывел формулу общей физической подготовки для детей. И создал проект "I m Крепыш", который участвует во всероссийском конкурсе "Ты в игре".

Марат создал сеть школ. Ребенок тренируется в "трех зонах", каждая из которых помогает развить силу, гибкость и скорость. Все вместе не только укрепляет здоровье, но и гармонично развивает малыша.

Собственная методика включает более 500 упражнений и подвижных игр. Каждые три месяца ребенок сдает тест. За выполненные элементы он получает баллы, по сумме которых составляется рейтинг детей в городе и даже стране. Ведь сейчас проект включает 19 школ - от Краснодара до Новосибирска.

В Свердловской области пять лет назад запустили другой проект - "Особый футбол". По словам его основателя и тренера Максима Щипанова, занятия улучшают физподготовку и навыки обучения у детей с ментальными нарушениями. Например, многие ребята на первых тренировках могут передвигаться только с волонтерами. А спустя несколько недель уже бегают и прыгают сами.

"Я привела Доминика в секцию, когда ему было пять лет, - рассказала его мама Лина Богатырева. - Поначалу он отказывался заниматься, но тренеры к каждому находят подход. Доминик тренируется четвертый год и уже помогает осваивать футбол младшему брату".

В секцию постоянно приходят новенькие - сейчас там 63 спортсмена. Инклюзивные занятия инструкторы ведут в Екатеринбурге, Заречном и Новоуральске. Заявка на конкурс в номинации "Безграничные возможности", который приурочен к нацпроекту "Демография", позволит собрать команды и в других городах.

"Мы не готовим участников соревнований, для нас важно рассказать об особенных детях и о том, что они умеют играть, учиться наравне с остальными, - поясняет Максим Щипанов.

Поверив в свои способности, дети смелее посещают массовые мероприятия. Однажды подопечные "Особого футбола" вывели на арену футболистов Евролиги.

Конкурс

"Ты в игре" - конкурс, который помогает находить и отмечать яркие инициативы, способные сделать спорт неотъемлемой частью жизни россиян.

Победители в номинациях получат грант в 300 тысяч рублей на развитие проектов, а победителя конкурса ждет Гран-при в миллион. Подать заявку на участие в конкурсе можно на tyvigre.ru до 31 января 2022 года.

Жизнь, смерть и государство

СВЯТОСЛАВ КАСПЭ

Доктор политических наук, профессор департамента политики и управления факультета социальных наук Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики», главный редактор журнала «Полития».

ДЛЯ ЦИТИРОВАНИЯ:

Каспэ С.И. Жизнь, смерть и государство // Россия в глобальной политике. 2022. Т. 20. No. 1. С. 8-34.

Salus[1] populi suprema lex esto

Цицерон, «О законах» (III, III: VIII)

Что главным политическим эффектом пандемии COVID-19 стала ревитализация государства, было подмечено очень быстро. Но различимы и более глубокие политические последствия пандемии. Самым зримым и ощутимым из них оказалась релегитимация границ – тех самых, вместо которых так долго, горячо и страстно призывали строить мосты.

В последние десятилетия государство выказало гораздо б?льшую устойчивость, чем от него ожидали. Государство как политическая форма, то есть определённая комбинация институтов, правил и практик «образования и распределения власти»[2], а также метафора, этой комбинацией порождённая и её же воспроизводящая, играющая «роль одновременно дескриптивную, аскриптивную и прескриптивную»[3]. Отдельным государствам, конечно, пришлось нелегко, и некоторые из них впали в ничтожество, вряд ли обратимое. Но государство per se никуда не делось. Возможно, потому, что его неотвратимый закат предрекали в основном интеллектуалы, философы и учёные[4]; функционеры же реальных государственных аппаратов имели на этот счёт другое мнение; что ещё важнее, другого мнения придерживалось большинство обычных граждан государств, отнюдь не торопившееся менять синицу в руках на журавля в небе – даже при наличии серьёзных претензий к синице.

Соперники государства, способные подорвать его статус общепринятого стандарта политической организации, в самом деле существовали (более того, продолжают существовать и действовать). В качестве таковых чаще всего назывались:

империя: глобальная, универсальная суперструктура политического господства Запада; в более важных отношениях интегрированная, в менее важных диверсифицированная; центром которой выступают США, но которая к Соединённым Штатам несводима; в которой «задача перевода имперских установлений на локальные языки, их гармонизации с местной традицией и надзора за их соблюдением, задача, так сказать, местного самоуправления в государственном масштабе возложена на элиты отдельных стран – с одной стороны, соединённые пуповиной с их материнскими сообществами, с другой стороны, более или менее плотно интегрированные в состав глобального истеблишмента»[5]. Но представление империи и государства как взаимоисключающих альтернатив некорректно, и не потому, что у империи Запада в целом и у США как метрополии этой империи сейчас большие проблемы. Вообще-то любой имперский проект (все Римы – на Востоке от Первого до Третьего, на Западе от Карла Великого через Оттона I до Карла V и Франца-Иосифа, параллельным ответвлением до Zweites и Drittes Reich, а равно все прочие их реплики, включая британскую и французскую) – дело долгое, проходящее через многочисленные кризисы, катастрофы, ремиссии и реставрации. Не исключено, что и современная империя Запада ещё воспрянет – пророчества о «закате Европы» и «гибели Запада» уже давно превратились в лежалый товар. А потому оно некорректно, что империя – это система непрямого, опосредованного правления[6], в которой имперскому центру на индивидуально подобранных условиях субординированы единицы разного ранга и различной собственной формы: города, вождества, княжества, королевства,… и государства – почему нет? Прецеденты известны. Так что и в рамках глобальной империи ничто не будет препятствовать государствам остаться её модульными структурными элементами и по-прежнему задавать «своего рода базовую “референтную сетку” всех политических процессов в мире»[7];

террористические сети, прежде всего исламистские: «Аль-Каида», «Исламское государство» etc. (запрещено в России – ред.). Это, в отличие от империи, настоящая альтернатива и прямой вызов государству, особенно если учесть, что то же ИГ – вовсе не государство, а названная так по недоразумению и устроенная на принципиально иных основаниях экстерриториальная и транснациональная политическая форма[8], причём форма, по парадоксальному определению Шелдона Уолина, «бесформенная»[9]. Однако террористические сети, даже сумевшие нанести государству (некоторым государствам) вполне чувствительные удары, сейчас в основном находятся в полураздавленном состоянии. Привели их к этому состоянию и поддерживают в нём именно государства, продемонстрировавшие (например, в Сирии и вокруг неё) неожиданную способность ради уничтожения общего врага откладывать в сторону свои разногласия, пусть лишь частично и временно. И враг, в общем, уничтожается, хотя и cохраняет некоторую остаточную живучесть;

транснациональные корпорации. Они действительно сконцентрировали колоссальные материальные ресурсы (сопоставимые с государственными бюджетами и во многих случаях их превышающие), не менее впечатляющие человеческие (государственный сектор редко выдерживает конкуренцию с частным в привлечении лучших рабочих рук и особенно мозгов), продемонстрировали недюжинную способность лавировать между национальными юрисдикциями, уклоняться от их претензий и лоббировать собственные интересы – не только экономические, но и политические. Но всё же лишить государства права и возможности устанавливать правила игры корпорациям не удалось. И вряд ли могло: регуляторные и эмиссионные полномочия сохраняются в распоряжении государств, блокчейн-валюты и технологии либо остаются экзотикой, либо берутся на вооружение самими государствами, «налоговые гавани» и банковская тайна находятся под постоянно усиливающимся прессингом, и даже частные военные компании, вроде бы размывающие государственную монополию на легитимное насилие, работают преимущественно по заказу тех же государств. Ни одна из корпораций и близко не подошла к тому политическому могуществу, которым некогда обладали United Fruit или Standard Oil. В конце концов, Бернард Мэдофф умер в государственной тюрьме, но ни один государственный деятель не умер в тюрьме корпоративной. Естественно, перетягивание каната между корпорациями и государствами продолжается. Показательна и недавняя попытка Delta Airlines, Coca-Cola и MLB открыто воспрепятствовать изменению избирательного законодательства в штате Джорджия, и гневная отповедь лидера республиканцев в Сенате Митча Макконелла: «Кое-кто в частном секторе пытается вести себя как параллельное правительство. Если корпорации станут орудием в руках ультралевых банд, которые пытаются свернуть нашу страну с пути неконституционными мерами, будут последствия»[10]; «Мое предупреждение корпоративной Америке: держитесь вне политики»[11]. И вряд ли тут выражена только узкопартийная позиция. Не видно никаких признаков того, что в этом соревновании государства вдруг капитулируют;

международные организации, глобальные (прежде всего ООН и все её сателлитные структуры) и региональные (прежде всего ЕС), а также транснациональные NGO (Greenpeace, International Amnesty, Médecins Sans Frontières etc.). Да, их регулярно объявляли реальной угрозой государству как политической форме; нередко – с немалой толикой паранойи, особенно когда в тот же ряд включали Бильдербергский клуб и его аналоги. Но даже если игнорировать конспирологические теории о «Мировом правительстве» и принимать во внимание только серьёзные работы аналитического, прогностического и/или проактивного свойства[12], то всё равно придётся признать: программа безгосударственного и притом неимперского космополитизма не задалась. Не оправдались ни порождённые ею страхи, ни возлагаемые на неё надежды. Во-первых, потому, что космополитическим силам, хоть по отдельности, хоть совокупно, так и не удалось накопить моральный авторитет и ценностную легитимность, достаточные для того, чтобы конкурировать с государством как политической формой и государствами как активными акторами. Во-вторых, потому, что элементарная организационная эффективность космополитических сил оказалась по сравнению с размахом порождённых ими страхов и надежд мизерной. Это провал.

Промежуточное наблюдение. Общая черта всех названных соперников государства – их глобальный, во всяком случае транснациональный, трансграничный и экстратерриториальный характер. Что не случайно – ведь именно территориальность является субстантивным, специфическим признаком государства как политической формы[13]. Да, государство «почти истерически блюдёт собственные пределы», как в своё время с брюзгливым неудовольствием заметил Юрген Хабермас[14]. Но осуждающая интонация тут неуместна – ведь государство и возникало под лозунгом «imperator in regno suo»[15], путём и ценой отказа от универсалистских притязаний в обмен на полное и безусловное могущество в выгороженном, замкнутом сегменте пространства, как физического, так и символического. А оппонентами государства в осуществлении этой программы были как раз универсалистские, вселенские силы, в потенции претендовавшие на охват всей Ойкумены, – Империя и Церковь[16]. Они проиграли, государство выиграло. Поэтому неудивительно, что «память формы» побуждает государство блюсти… не просто собственные пределы, а собственный raison d’être. Он же raison d’état.

Что главным политическим эффектом пандемии COVID-19 стала ревитализация государства (в том же смысле – некоторым отдельным государствам крепко досталось, но форма per se укрепилась), было подмечено очень быстро[17]. Тут, конечно, немалую роль сыграла рациональная логика индивидуальных и коллективных акторов, направивших свои ожидания и требования на государство, – просто потому, что их больше некуда было направлять. Приписываемое Генри Киссинджеру bon mot: «Кому я должен звонить, чтобы поговорить с Европой?» до сих пор не утратило остроты, что не так давно (по меркам Киссинджера) подтвердил и он сам[18]. То же можно сказать и об ООН, ВОЗ и прочих «страшно далёких от народа» институциях. Государство как-то ближе.

Но различимы и более глубокие политические последствия пандемии. Самым зримым и ощутимым (и то, и другое – буквально) из них оказалась релегитимация границ – тех самых, вместо которых так долго, горячо и страстно призывали строить мосты. Причём не только границ межгосударственных, в Европе уже, казалось бы, почти стёртых, но и границ внутренних – ср. множественные выборочные закрытия отдельных регионов, провинций и городов, более того, определённых классов общественных пространств (музеев, театров, стадионов, ресторанов etc.), в результате чего термин «геттоизация» стал звучать актуально, термин «открытое общество» – издевательски, а что до обещанной уже, кажется, всеми конституциями свободы передвижения, то vae victis[19]. Так собственная природа государственной власти вновь явила себя – ведь дело было не в демаркации той или иной разделительной линии между агнцами и козлищами, а в самом праве государства отделять одних от других, проводить, оборонять и, главное, перекрывать любые границы, в том числе между публичной и частной жизнью (не забудем и о цифровых пропусках, и о принудительном тестировании, обсервации и изоляции).

Государство восстановило свою власть над физическим и символическим пространством, а уж через её посредство – над телами и душами людей, это пространство населяющих.

Просто потому, что изрядно подзабытое право государства на такую власть всё это время оставалось в его арсенале. Как регалия, палладиум и фетиш.

Нечто подобное, видимо, зрело и до пандемии – иначе трудно объяснить объявшую несколько лет назад некоторые государства (причём безразлично к тому, насколько либерально и демократически они управляются) иррациональную фобию «иностранного вмешательства» в электоральные и иные политические процессы, и впрямь напоминающую истерию. Вообще-то ещё недавно считалось, что государства для того и объединяются в «международное сообщество», чтобы влиять друг на друга, участвуя в общем движении к общему благу. Влиять прежде всего в плане продвижения ценностей, перечисленных, например, в принятой в 1948 г. «Всеобщей декларации прав человека» и в сотнях других документов. Именно с такой целью создавались, например, институты не только международного, но и просто иностранного наблюдения за выборами. С предельной ясностью эту установку за десять лет (и каких лет!) до «Всеобщей декларации…» сформулировал Ойген Розеншток-Хюсси: «Ни одно государство не является суверенным в моральном смысле слова»[20].

Далее, правда, следовало существенное уточнение: «В этом состоит различие между христианским и языческим государственным управлением»[21]. Что ж, есть ведь вполне убедительная точка зрения, согласно которой «обмирщение становится возможным в результате своеобразного… движения в пределах христианской культуры», именно и только её, в силу её собственных специфических свойств, одним из которых является как раз принципиальная допустимость секуляризации «не как частного, временного, существующего как бы по недосмотру и заблуждению, а как воспроизводящегося состояния»[22]. От этой печати происхождения из христианского взгляда на мир, человека и земную власть не может избавиться ни одно, даже сколь угодно глубоко секуляризованное государство Запада, равно как и любые их организованные ансамбли и альянсы. Бесполезно отрицать, что сюда же восходит генеалогия той же «Всеобщей декларации…» – на что ещё в период её подготовки критически, но безуспешно указывала Американская антропологическая ассоциация[23]. С другой стороны, то, что Розеншток-Хюсси слишком расплывчато называл язычеством, отнюдь не привнесено откуда-то извне. Оно тоже входит в состав внутренне противоречивой, противоборствующей внутри себя западной традиции, в которой в определённый исторический момент «законы государства приобретают независимость от любой содержательно существенной религиозной или правовой истинности и правильности и продолжают служить нормами распоряжений только в силу позитивной определённости принимаемых государством решений. Решает Auctoritas… non Veritas»[24]. Вспышка истерической, а подчас и маниакальной заботы государств об ограждении собственного суверенитета от любых, реальных и мнимых, внешних влияний – несомненный симптом того, что маятник государственного политического сознания (и подсознания), отклонившись в одну сторону, теперь качнулся в другую. Если не буквально языческую, то, во всяком случае, нехристианскую и даже отчасти контрхристианскую. Просто потому, что на этой стороне поклоняются другим богам. Пандемия только стимулировала и эксплицировала это обратное движение.

Впрочем, ещё менее очевидно, ещё более важно и способно возыметь значительные последствия другое. COVID-19 поставил перед человечеством вопрос жизни и смерти – не впервые, конечно, но с такой силой, с какой он не задавался давно. Во всяком случае, рассуждения о «беспрецедентно высоких уровнях экзистенциальной безопасности, достигнутых в современном передовом индустриальном обществе», на чём десятилетиями настаивал Рональд Инглхарт[25], и раньше сомнительные, теперь стали звучать как-то неприлично. Государства с большей или меньшей неохотой и уж точно без восторга, но приняли на себя – за отсутствием других кандидатов – ответственность за решение вопроса жизни и смерти. Тем самым государство как политическая форма вернулось к себе, в свой изначальный домен. Потому что именно власть над жизнью и смертью оно некогда присваивало и присвоило. Так оно и обрело свою силу и славу (или бесславие – как посмотреть).

Разумеется, с жизнью и смертью имеет дело любая политическая форма. В этом суть политического per se. Еще Никколо Макиавелли знал: «Война есть единственная обязанность, которую правитель не может возложить на другого»[26]. О том же писал и Карл Шмитт (многократно и в основном заслуженно осуждённый, но не опровергнутый по существу), когда выводил политическое из «реальной возможности физического убийства»[27] и утверждал, что именно «благодаря этой власти над физической жизнью людей политическое сообщество возвышается над всякого иного рода сообществом или обществом»[28]. Оговорившись, что «дело отнюдь не обстоит таким образом, словно бы политическое бытие – это не что иное, как кровавая война, а всякое политическое действие – это действие военно-боевое»[29], Шмитт все же настаивал: «Война… есть всегда наличествующая предпосылка, которая уникальным образом определяет политическое мышление и действование и тем самым вызывает специфически политическое поведение»[30].

Но государство в ряду политических форм по этому параметру выделяется особым образом. Ведь Макс Вебер в своих рассуждениях о монополии на легитимное насилие (предельным результатом которого является как раз прекращение жизни и причинение смерти; но только предельным; обычно для поддержания отношений господства-подчинения достаточно менее радикальных насильственных действий, а чаще всего – присутствующей в фоновом режиме возможности их совершения) имел в виду не «политические союзы» вообще (то есть такие союзы, устойчивость и значимость которых «обеспечиваются применением или угрозой применения физического принуждения со стороны штаба управления»[31], а современное государство, modern state. «Именно в наше время отношение государства к насилию особенно интимно <…> для нашей эпохи характерно, что право на физическое насилие приписывается всем другим союзам или отдельным лицам лишь настолько, насколько государство со своей стороны допускает это насилие»[32] – этот удвоенный акцент на вполне определённой исторической констелляции, конечно, не случаен.

Вообще говоря, в эти области вступает любая политическая власть. В области всего того, что Эдвард Шилз называл «serious things», то есть вещами, обладающими «трансцендентной значимостью», «мыслимыми как фундаментальные, как определяющие человеческую участь в этом мире, в жизни и смерти»[33] – и не только через насильственное распоряжение последними (в другой работе Шилз, перечисляя «serious things», добавляет к жизни и смерти «справедливость» и «порядок»[34]). Это области максимального экзистенциального напряжения, в которых решаются проблемы истины, смысла, страдания и спасения. Это, выражаясь без обиняков, области сакрального: «Предельные, последние, окончательные (ultimate) вещи суть сакральные вещи»[35].

Что политическое и сакральное сопряжены не окказионально и акцидентально, а каузально и субстантивно – общее место, трюизм. Власть (по крайней мере подлинная власть) производит «институциональную харизму»[36]в исходном (и веберовском) смысле слова – «не как привлекательность для масс или изобретательное юродство, но как знак причастности к сути вещей»[37]. Именно поэтому она способна не только на обычные насильственные и/или перераспределительные операции (с этим-то вполне справляется и unum magnum latrocinium, «большая разбойничья шайка» по Августину Гиппонскому (О Граде Божием IV, 4)), но и на «конструирование и достижение такого осмысленного социального порядка, который был бы тесно связан… с областью сакрального»[38]. «Власть… пробуждает чувство сакрального. Сакральность властна по своей природе»[39]. «Земная власть, так же как и трансцендентная, может защищать и разить; может оборвать жизнь или продлить её… Она вовлекает в процессы не менее жизненно важные, чем те, которыми заправляют священнослужители и чародеи»[40].

Однако и в плане своих отношений с сакральным государство представляет собой нечто особенное, отличающее его от других политических форм. Государство присутствует на «рынках спасения»[41] с момента своего появления на исторической арене. Оно захватило огромную долю этих рынков в жёсткой конкурентной борьбе с уже упоминавшимися универсалистскими соперниками – Вселенской Церковью и Священной (sic!) Римской империей. Империя (а со временем – и произросшие от неё державы Габсбургов и Гогенцоллернов) была элиминирована. Церковь – нет, хотя усилий к тому прилагалось немало («врата ада не одолеют её» (Мф 16:18)). Однако в процессе своей консолидации государство очень многое переняло у Церкви – и не только юридические, административные, финансовые и т.п. техники[42], но, главное, претензию быть оператором рынка спасения. Причём таким, который совмещал бы на нём роли регулятора, генерального заказчика и генерального подрядчика, передающего отдельные сегменты этого рынка и/или виды услуг субподрядчикам, скромная роль которых теперь отводится традиционным «иерократическим союзам» (по Веберу). Это как минимум; как максимум государство и эту функцию берёт на себя непосредственно и исполняет ее монопольно.

Именно эта интенция со всей ясностью была обозначена Жан-Жаком Руссо в предпоследней главе трактата «Об общественном договоре»: «Кто смеет говорить: вне Церкви нет спасения, тот должен быть изгнан из Государства, если только Государство это не Церковь, и государь это не Первосвященник»[43]. Именно поэтому «все точные понятия современного учения о государстве представляют собой секуляризованные теологические понятия. Не только по своему историческому развитию… но и в их систематической структуре»[44]. «Историческое развитие» тут важнее «систематической структуры», на которой делал акцент сам Шмитт, – формальное сходство ещё можно было бы счесть случайным, но речь-то о подтверждаемом многочисленными фактами и тестами прямом генетическом родстве. Его же отмечал и, например, Луи Дюмон: «современное государство не преемственно по отношению к другим политическим формам: оно представляет собой превращённую Церковь»[45]. Параллельно конструируется и сообразная государственной политической форме модель коллективной и персональной идентичности, «в которой “последней” общностью будет государство, а не родственная группа, класс или конфессия. Точнее, государство должно стать всеми ими сразу»[46]. «Конфессия» по праву замыкает этот ряд – государство претендует быть не только высшим выражением и заместителем родовой близости и социально-экономической солидарности, но и объектом веры. И оно требует, чтобы вера в него была исповедана (confess). Может быть, с наибольшей силой сакральный аспект государства проявляется в его склонности требовать человеческих жертв и умении получать их – способом, выраженным в формуле «умереть за Родину», исследованной Эрнстом Канторовичем[47], и другими способами. «Именно у теологического дискурса были заимствованы модели идеализации нации и сакрализации государства, которые позволяют установить между гражданами связь, основанную на жертвенности, и наделить положения права признаками “истины” и “закона”»[48].

Конечно, спасение, предлагаемое и продвигаемое государством, отличается от церковного, христианского и вообще религиозного. Оно посюсторонне; оно остается таковым даже тогда, когда государство до некоторой степени преуспевает в вовлечении «мёртвых, живых и ещё не родившихся в единую общность судьбы» через пропаганду и насаждение «светской версии бессмертия»[49]. «Даже трансцендированное государство – а все они тщатся тем или иным способом трансцендировать сами себя – остается градом земным. Даже Левиафан остается смертным богом»[50]. Да, богом sui generis; и всё равно, ровно по Томасу Гоббсу, «смертным» (Левиафан II, XVII), то есть принадлежащим «миру сему»[51]. Однако на рынках спасения секуляризованных обществ – а секуляризация сама по себе их не упраздняет[52] – и этот товар вполне востребован.

Volens nolens принятая государствами на себя миссия спасения от COVID-19 мощно подталкивает их к возвращению в область сакрального, откуда некоторые из них (прежде всего большинство так называемых «развитых») почти удалились, смирившись с модным воззрением на себя как на не имеющие собственной воли и власти сервисные структуры. Но человечество оказалось атаковано невидимым злом, природа, происхождение и механизмы действия которого туманны. Наука не способна сказать по этому поводу почти ничего вразумительного и успокаивающего (во всяком случае, на понятном обывателю языке). Предлагаемые ею средства действуют не везде, не всегда и не на всех. Критерии разделения на тех, кому суждена жизнь, а кому – смерть, неизвестны.

Угроза экзистенциальна и иррациональна, спасение не гарантировано никому.

Отношение к этому злу закономерно делается вопросом веры, а не знания. Неверующие стигматизируются как «ковид-диссиденты» (термин религиозного происхождения). Диссиденты реагируют зеркально, уличая своих оппонентов в слепом доверии к любым сообщениям, исходящим от официальных инстанций (ср. едкое словцо «ковидобесие», имеющее те же коннотации). Государства, как и следовало ожидать, в основном выступают на стороне ортодоксального большинства, против еретиков и неверующих (редкие исключения, объясняющиеся индивидуальными особенностями психики отдельных глав государств – вроде президента Танзании Джона Магуфули, отрицавшего само существование коронавируса и в конце концов от него же и скончавшегося, – погоды не делают). Государственные меры отражения непостижимого зла, соответственно, также зачастую носят иррациональный характер (в разных странах разные – обязательное ношение перчаток, измерение температуры при входе в общественные места, комендантский час, обливание химическими жидкостями тротуаров и проезжих частей, домашняя изоляция пожилых, лечение гидроксихлорохином, переливание плазмы крови исцелившихся etc.).

Взыскуемое миллиардами человеческих существ спасение от зла является, конечно, не трансцендентным и духовным, а посюсторонним и телесным. Как и само зло. Такая сотериология тоже бывает: «Лишения, невзгоды и страдания побуждают индивида искать компенсации; он (или она) рассматривает блага спасения как то, что обещает избавить от несчастий, зла или телесных мук, в ближайшем или отдалённом будущем»[53]. Каков спрос, таково и предложение. Государства борются за спасение «голой жизни», по Джорджо Агамбену[54], потому что именно этого от них требуют и потому что ничего другого они предложить не могут. Но и эта борьба окрашивается в (квази)религиозные тона. Небрежение карантинными ограничениями и тем более прямое их отвержение квалифицируются как моральное преступление. Именно поэтому они караются государственными репрессиями – по всей строгости… даже не закона (эти ограничения сплошь и рядом не имеют под собой никакого правового основания), а почти никогда не объявляемого de jure, но вводимого de facto чрезвычайного положения[55]. Основная масса населения ропщет, но смиряется. Впрочем, отдельные фанатики добровольно включаются в сражения с еретиками, не дожидаясь вмешательства официальных властей (не единичны случаи спонтанного побиения разгневанными гражданами нарушителей масочного режима в общественном транспорте и магазинах). Одновременно государство без колебаний и стеснения навязывает свои представления о том, какое спасение по-настоящему важно здесь и сейчас, и тем, кто на этот счёт придерживается принципиально иного мнения – иерократическим союзам (и их лидерам, и их рядовым членам). Доступ в церкви, мечети, синагоги и храмы перекрывается, участие в ритуалах и таинствах, особенно коллективных, предельно затрудняется, сопротивление подавляется силой – от полицейских разгонов собраний и шествий ультраортодоксов (харедим) в Израиле до полицейского вторжения в Среднеуральский женский монастырь в России. И неудивительно – ведь постановка под сомнение права государства быть верховным оператором спасения, устанавливающим правила игры на этом рынке, делегитимирует его in toto и как мало что другое.

Как уже было замечено многими, политические эффекты пандемии подтверждают верность известного шмиттовского определения суверенитета: «Суверенен тот, кто принимает решение о чрезвычайном положении»[56]. Любопытно, что сувереном не всегда оказывается тот, от кого это ожидается ex officio. Так, в России весной 2020 г. чрезвычайные антиковидные меры разрабатывались, вводились и внедрялись по всей стране не столько федеральными властями, сколько далеко вышедшим за пределы своих полномочий мэром Москвы Сергеем Собяниным, который взял на себя эту ответственность инициативным и явочным порядком – и тут же был назван некоторыми проницательными (или ехидными) наблюдателями именно «сувереном». Так же поступали многие губернаторы и мэры в США – в тот период, когда президент Дональд Трамп ещё исповедовал коронаскептицизм (впрочем, суверенитет в реалиях Соединённых Штатов весьма отличается и от российского, и от европейского). Но это частности. Что действительно существенно (и вспоминается незаслуженно редко), так это то, как, собственно, называется трактат Шмитта, открывающийся этим определением. Он называется «Политическая теология». Происходящие события разворачиваются именно в этом поле и должны интерпретироваться при помощи этого концептуального аппарата. К нему же близко примыкает и, например, сочетающая элементы антропологии, психологии и социологии «теория управления через страх смерти» (Terror Management Theory), разрабатывавшаяся ещё в 1980-е гг.[57], но сейчас обретающая второе дыхание – если применительно к коронавирусной пандемии это звучит не слишком цинично[58].

В жизни политических обществ снова становятся различимы не только понятия и модели, происходящие из «теологического дискурса», но и изоморфные им паттерны практического действия. Навскидку: государства направляют и перенаправляют потоки специфических «святых даров» (масок, кислорода, аппаратов ИВЛ, вакцин etc.), окормляя этими материальными носителями благодати жаждущую спасения паству. В особенно страдающих от зла регионах мира десантируются до зубов вооружённые теми же дарами и осенённые знаком красного креста отряды рыцарственных медиков. На глазах складывается новый светский культ праведников, мучеников и святых – врачей и санитаров из «красных зон» ковидных госпиталей. И проч., и проч. Распространённой реакцией на пандемию стали слова «мир никогда не будет прежним». Вовсе нет – таким он уже бывал, и не раз.

Просто человечество, особенно западное, подзабыло, что это такое – жить (и умирать) во время священной войны. Добро пожаловать в реальный мир.

Прежде чем перейти к выводам и осторожным прогнозам, стоит выдвинуть ещё одно предположение. Скорее всего, в том же фронтире между политическим и сакральным развернутся многие сражения другой войны, которую государство уже ведёт. Войны с очередным глобальным, транснациональным, трансграничным, экстратерриториальным противником – цифровыми платформами (любой их перечень открывают Microsoft, Google, Facebook и Twitter, но это только верхушка айсберга, неуклонно разрастающегося снизу), активность которых в этой нечётко демаркированной и слабо охраняемой зоне возрастает стремительно. Потому что в их modus operandi всё больше того, что трудно описать, не обращаясь к понятию сакрального.

Дальнейшие констатации местами утрированы, некоторые из них указывают на ещё не достигшие полного развития тенденции и интенции. Но всё это так или иначе имеет место и происходит прямо сейчас. Цифровые платформы повсюду и нигде – они стремительно утрачивают сколько-нибудь определённую пространственную локализацию и перемещаются в «облака» (sic!). Они вездесущи, всезнающи и всемогущи. При этом всё менее понятно, даже самим создателям самообучаемых нейросетей, как именно они работают, что происходит на их глубоких уровнях. Алгоритмы цифровых платформ, якобы (наверное, поначалу и вправду) нацеленные на максимальный учёт интересов, предпочтений, социальных связей, вкусов и ценностей конечных пользователей, на самом деле всё это – то есть в конечном счёте мышление, психику и душу – меняют и формируют, навязывая одни возможности и исключая другие. Как и было (пред)сказано Клайвом С. Льюисом в эссе «Человек отменяется»: «Мы станем рабами или марионетками того, кому отдали души». Они монополизируют целые сферы принятия решений – как, например, биржевые, банковские и инвестиционные роботы с их недоступным человеку быстродействием. И далеко не только экономических – цифровые платформы находятся на близких подступах к приобретению власти над жизнью и смертью. Активно обсуждается возможность передачи искусственным интеллектам боевых систем права на самостоятельное совершение необратимых, летальных выборов – не только о распознавании «своих» и «чужих» («друзей» и «врагов», строго по Шмитту), но и об уничтожении последних. Грубо говоря, машины готовы убивать людей – все технические условия созданы, сдерживающим фактором остаются только этические соображения. Ненадёжное препятствие; этика обычно уступает эффективности, а всё, что технически может быть реализовано, рано или поздно будет реализовано. Впрочем, устранение человека не обязательно подразумевает и требует именно физического насилия. Показательно, что именно цифровые платформы стали главной средой распространения и инструментом продвижения идеологии и практик «cancel culture», состоящей именно в стирании, уничтожении по возможности всех социальных проекций и следов личности, по тем или иным основаниям признанной негодной к дальнейшему пребыванию в цивилизации. Не просто цифрового двойника, а значительной, хотя и нетелесной, части самой личности, в огромной степени погружённой в цифровую вселенную и зависящей от происходящего в ней, – такими уж стали сейчас людские «жизненные миры», реальности, о множественности которых писал ещё Альфред Шюц[59]. Причём действия такого рода лишь в исключительных случаях доступны для оспаривания и апелляции – апеллировать не к кому, приговор окончательный и обжалованию не подлежит. Долгосрочный или вечный бан в социальных сетях весьма напоминает эвфемизм сталинской эпохи «десять лет без права переписки». Он означал смерть.

Функционирование цифровых платформ выглядит как власть, описывается как власть, воспринимается как власть – а значит, это власть.

Та самая шилзовская власть, которая «пробуждает чувство сакрального». И то самое шилзовское сакральное, которое «властно по своей природе». Тут нет ни грана мистики или конспирологии. То есть они вполне могут тут быть, но не обязательно – как нет их, например, в совершенно естественнонаучной, даже биологизаторской и при этом свободно оперирующей понятием сакрального «гипотезе сверхъестественного наказания» Доминика Джонсона[60], которая «описывает сверхъестественного агента в качестве сверхъестественного авторитета: т.е. агента, обладающего абсолютной властью, исполняющего карательные функции ради общего блага сообщества; агента, подчинение которому происходит не из-за прямого принуждения, а из рациональных (порой не осознаваемых) соображений <…> Авторитет может являться как позицией, так и персоной <…> сверхъестественный агент (=бог или Бог) – это an (или the) authority, в то время как его служитель, священник или мирской лидер, наделённый властью “свыше”, – это агент in authority, занимающий позицию лишь до тех пор, пока так угодно Всевышнему»[61]. Что в один прекрасный Судный день условный Skynet осознает себя и начнёт править миром и людьми, крайне маловероятно. Гораздо вероятнее, что он начнёт править миром и людьми, так и не осознав себя в человеческом смысле слова. Кажется, уже начинает.

Цифровое сакральное, о котором идёт речь, – это, по сути, то самое хорошо знакомое сакральное по Эмилю Дюркгейму. Чтобы убедиться в правомерности сопоставления, полезно перечитать знаменитые пассажи из «Элементарных форм религиозной жизни». Существенно не то, какому объекту в них приписываются свойства и качества сакрального (обществу в целом). Существенно то, каковы сами эти свойства и качества. Цифровое сакральное (далее «оно») ими очевидно обладает.

«Оно… для своих членов – как бог для тех, кто верит в него… бог – это прежде всего сущность, которую человек считает тем, что превосходит его в некоторых отношениях, и тем, от чего он зависит. Идёт ли речь о личности, наделённой сознанием… или только об абстрактной силе… в обоих случаях верующий ощущает себя обязанным придерживаться определённого образа действий, навязываемого ему природой священного начала, с которым он взаимодействует <…> [Оно] вызывает у нас чувство постоянной зависимости. Поскольку оно обладает специфической природой, отличающейся от нашей природы как природы индивидов, оно преследует цели, которые точно так же являются специфическими для него. Но так как… [оно] может достичь их только при нашем посредничестве, оно настоятельно требует нашей помощи. Оно требует, чтобы, забыв о собственных интересах, мы стали служить ему, и оно подвергает нас всевозможным ограничениям, лишениям и жертвам, без которых общественная жизнь была бы невозможной. Именно поэтому мы должны ежеминутно подчиняться правилам поведения и мышления, которые были созданы не нами и не нравятся нам и которые временами даже вступают в противоречие с нашими склонностями и самыми основными инстинктами <…> мы подчиняемся [его] требованиям… тогда, когда его образ… наделён такой силой, что автоматически обусловливает или подавляет действия вне зависимости от того, оцениваются ли их результаты как полезные или вредные <…> Представления, отражающие эти образы действия в каждом из нас, обладают такой интенсивностью, которой не может достичь одно частное сознание, так как они соединяют в себе силу бесчисленных индивидуальных представлений, служивших для формирования каждого из них… [Оно] говорит устами тех, кто утверждает их в нашем присутствии, именно [его] мы слышим, когда слушаем их, и голос всех имеет такое звучание, которым никогда не обладал голос одного человека. Та жёсткость, с которой [оно] реагирует… на попытки инакомыслия, помогает ему усилить свою власть за счёт демонстрации общих убеждений посредством этого всплеска рвения. Одним словом, когда нечто является объектом подобного состояния умов, представление о нём, которым обладает каждый индивид, перенимает силу действия от своих истоков и от тех условий, в которых оно было рождено, что осознают даже те, кто не подчиняется ему <…> Это не только власть, от которой мы зависим, это ещё и сила, в которой коренится наша собственная сила. Человек, повинующийся своему богу и поэтому верящий, что бог пребывает с ним, взаимодействует с миром уверенно, ощущая возрастание энергии <…> Коллективная сила не является полностью внешней по отношению к нам, она движет нас не только извне. Так как [оно] может существовать только в индивидуальных сознаниях и только через них, эта сила должна проникать в нас и организоваться в нас, становясь неотъемлемой частью нашего существа, тем самым возвышая и возвеличивая его»[62]. Однако пора остановиться; на самом деле можно было бы цитировать целыми страницами, вполне корректно перелагая классические описания социологических эффектов взаимодействия с сакральным на modus vivendi и operandi современных человеческих существ в мире цифровых платформ и социальных сетей.

Обретая власть и превращаясь ipso facto в политический фактор, цифровые платформы всё чаще соприкасаются с государствами. В местах их соприкосновения искрит. Это знают в Китае, отгородившем своё цифровое пространство «Великим китайским файрволлом» и не без успеха наполнившем внутренность этого укреплённого периметра собственными аналогами глобальных платформ (но несогласные с обеих сторон границы всё равно проделывают в нём лазейки). Это знают в России, которая ведёт с глобальными платформами вялые пограничные бои – блокируя одни ресурсы, замедляя другие и пытаясь всеми правдами и неправдами завлечь под национальную юрисдикцию их серверы персональных данных и официальные представительства. То есть «цифровой суверенитет» тут строится по тем же лекалам, что и суверенитет территориальный, – с сомнительными результатами, тем более что с созданием альтернативных сервисов дело обстоит, за редкими исключениями вроде Yandex, довольно плохо. Это знают в США, где настоящий террор, развязанный ключевыми цифровыми платформами против Трампа и трампистов, скорее всего, в существенной степени повлиял на итоги президентских выборов. Это знают и, например, в Австралии, конфликт государственных властей которой с Google и Facebook[63] вроде бы поутих, но окончательный исход его ещё неизвестен. Скорее всего, со временем об этом узнают везде.

Конечно, пока такие стычки в высокой степени направляются и управляются элитами – как политическими, так и цифровыми. Государства развертывают свои системы мониторинга, контроля и манипуляции человеческим поведением, негосударственные цифровые платформы – свои. Стороны обзывают друг друга «Большими братьями» и обмениваются симметричными попрёками в покушениях на свободу. Из недавних примеров см., с одной стороны, заявление президента Microsoft Брэда Смита: «Мне постоянно вспоминаются уроки Джорджа Оруэлла из его книги “1984”. На самом деле эта история была о правительстве, которое всегда могло видеть и слышать всё, что делают и говорят все. Этого не произошло в 1984 году, но, если мы не будем осторожны, это может случиться в 2024»[64]; с другой стороны, судебный процесс, возбуждённый властями штата Аризона против Google, в ходе которого высказываются ровно такие же обвинения[65].

Что по существу речь идёт об обострившейся конкуренции за власть над сознанием, подсознанием, действиями и лояльностью рядовых граждан/пользователей, а не об избавлении их от такой власти (с чего бы?), вполне очевидно. Настоящая проблема в другом. В том, что элиты – и лидеры государств, и собственники и топ-менеджеры цифровых платформ – будут управлять дальнейшим развитием ситуации не в большей степени, чем управляли побочными эффектами и непреднамеренными последствиями крестовых походов их инициаторы. Участники священной войны ведут себя непредсказуемо, и дело не только в эксцессах исполнителей среднего звена вроде атаки на Константинополь или спонтанных массовых психозах вроде «крестового похода детей» (хотя и то, и другое вполне вероятно и даже неизбежно). А в том ещё дело, что в современной священной войне – между сакральным политическим и цифровым сакральным – будет участвовать и ещё один класс акторов – «искусственные агенты, то есть созданные людьми технические устройства и программные средства, которые способны целенаправленно действовать и самостоятельно принимать решения»[66].

Таким образом, ход событий возвращает государствам сакральный статус и роль операторов спасения (пропорция push и pull в каждой отдельной ситуации индивидуальна и менее важна, чем общий тренд). Происходить это может по-разному и с разной эффективностью – притом что именно эффективность, убедительность вхождения в такую роль во всевозрастающей степени станет определять государственную конкурентоспособность.

Существенную фору получат те государства, в которых устойчивые модели сопряжения политического и сакрального уже выработаны и находятся в арсенале средств легитимации (хотя, возможно, и несколько заржавели от долгого неупотребления). Прежде всего те, где такая модель описывается понятием «гражданская религия» – «форма сакрализации коллективного политического целого, не идентифицирующаяся с какой-либо политической идеологией или политическим движением, утверждающая отделение Церкви от государства… соседствующая с традиционными религиозными институтами, не отождествляясь с каким-либо из вероисповеданий, а представляя себя как общегражданский символ веры… Она признаёт широкую индивидуальную автономию по отношению к освящаемому ею сообществу и в основном поощряет достижение спонтанного консенсуса в соблюдении заповедей публичной этики и коллективного служения (liturgy)»[67]. Это в первую очередь США[68] и Израиль[69]; но в том же ряду называют, например, Австралию[70], Чили[71] и некоторые другие страны[72].

Свою фору получат и те государства, где практикуется модель «политической религии» – «исключающей и интегристской сакрализации политики. Она отказывается от сосуществования с иными политическими идеологиями и движениями, отрицает автономию индивида по отношению к коллективу, предписывает обязательное повиновение своим заповедям и участие в своём политическом культе, а также освящает насилие… Она враждебно относится к традиционным институционализированным религиям, стремясь либо уничтожить их, либо установить с ними отношения симбиотического сосуществования – в том смысле, что политическая религия пытается инкорпорировать религию традиционную в свою собственную систему верований и мифов, отводя ей подчинённую или вспомогательную роль»[73]. В самом деле: в Северной Корее и Туркменистане нет не только глобальных цифровых платформ, но и – по официальным данным – COVID-19. Вообще. То есть предлагается верить, что мощь этих наглухо задраенных государств и прочность их границ оказались достаточно велики для того, чтобы не пропускать на собственную территорию даже неклеточные патогены диаметром 100–150 нанометров. Что ж, вера творит чудеса.

Впрочем, в чистом виде и гражданские, и политические религии встречаются редко, а завести их с нуля и на заказ – задача непростая. Поэтому не имеющие такой форы государства, стремясь усилить свою связь с сакральным (и, соответственно, конкурентоспособность), будут вынуждены экспериментировать, различным образом комбинируя элементы гражданских и политических религий, пытаясь учредить нечто среднее между этими крайностями и плодя всевозможные гибриды неизвестной a priori жизнеспособности. Собственно, это уже происходит – в Венгрии под управлением Виктора Орбана, в Польше под управлением «Права и Справедливости», в Турции под управлением Реджепа Эрдогана, в России под управлением Владимира Путина[74]… В том же контексте стоит рассматривать и инициированный Петро Порошенко украинский проект церковной автокефалии – буксующий, но не закрытый. Происходят и более удивительные вещи: см., например, высказывания Эмманюэля Макрона, каких меньше всего можно было бы ожидать от президента Франции – родины Просвещения, культа Разума и лаицизма, то есть одной из радикальнейших версий принципа светскости государства. «Политика – это мистика»; «Я всегда признавал (в политике. – С.К.) измерение вертикальности, трансцендентности»; более того, «Христово измерение, я не отрицаю его; я не претендую на него»[75]; ещё более того, «связь между Церковью и Государством повреждена, и мы должны её восстановить»[76].

Всё это – только начало. Во всяком случае, не видно никаких факторов и акторов, способных обратить вспять процессы (ре)политизации сакрального и (ре)сакрализации политического.

Потому что это один и тот же процесс – поток, захватывающий и несущий все современные государства, хотя и с разной силой и скоростью. «Оказавшись на стремнине быстрой реки, мы упрямо не спускаем глаз с тех нескольких развалин, что ещё видны на берегу, тогда как поток увлекает нас к той бездне, что находится у нас за спиной»[77]. Развалины – остатки секулярного мира. Бездна – мир постсекулярный, во многих отношениях отличный от досекулярного, но в главном с ним схожий. Тут политическое и сакральное вновь будут пронизывать друг друга, оборачиваться друг другом, совместно определяя участь ищущих спасения человеческих существ. В том числе и прежде всего – их жизнь и смерть.

--

СНОСКИ

[1] «Да будет благо народа высшим законом». Salus – не только «благо», как это обычно принято переводить, но и «безопасность», «здоровье», «спасение». Кажется, первым обратил внимание на широту семантического поля этого слова и всей формулы – применительно к актуальной ситуации – Александр Ф. Филиппов.

[2] L asswell H.D., Kaplan A. Power and Society: A Framework for Political Inquiry. New Haven, L.: Yale Univ. Press, 1950. P. XIV.

[3] Каспэ С.И. Политическая форма и политическое зло. М.: Школа гражданского просвещения, 2016. С. 16–17.

[4] См., например: Кревельд ван М. Расцвет и упадок государства. М.: ИРИСЭН, 2006. 544 с.; Aronowitz S., Bratsis P. (Eds.). Paradigm Lost: State Theory Reconsidered. Minneapolis: Univ. of Minnesota Press, 2002. 328 p.; Spruyt H. The Origins, Development, and Possible Decline of the Modern State // Annual Review of Political Science. 2002. Vol. 5. P. 127–149.

[5] Каспэ С.И. Центры и иерархии: пространственные метафоры власти и западная политическая форма. М.: Московская школа политических исследований, 2007. С. 267; см. также: Хардт М., Негри А. Империя. М.: Праксис, 2004. 440 с.; Lundestad G. The United States and Western Europe Since 1945. From Empire by Invitation to Transatlantic Drift. Oxford: Oxford Univ. Press, 2003. 352 p.; Ferguson N. Colossus: The Rise and Fall of the American Empire. N.Y.: Penguin Books, 2004. 393 p.

[6] Tilly C. How Empires End. In: K. Barkey, M. von Hagen von (Eds.). After Empire: Multiethnic Societies and Nation-Building. N.Y., L.: Westview Press, 1997. P. 1–11.

[7] Melville A., Polunin Yu., Ilyin M., Mironyuk M., Timofeev I., Meleshkina E., Vaslavskiy Y. Political Atlas of the Modern World. Oxford: Wiley-Blackwell, 2010. P. 7.

[8] См.: Кузнецов В.А. ИГ – альтернативная государственность? Чем объясняется притягательность радикалов для жителей арабского Востока // Россия в глобальной политике. 2015. № 5. С. 8–17; Каспэ С.И. Чем торгует Левиафан? Критерии оценки конкурентоспособности государств на рынках спасения // Полития. 2018. № 3. С. 18; Голунов С.В. Террористический «халифат» как квазигосударство: проблема концептуализации // Полития. 2020. № 2. С. 87–103.

[9] Wolin S. Politics and Vision: Continuity and Innovation in Western Political Thought. Princeton, Oxford: Princeton Univ. Press, 2004. P. 559–560.

[10] McConnell: Corporations Shouldn’t Fall for Absurd Disinformation on Voting Laws // Mitch McConnell. Republican Leader. 04.05.2021. URL: https://www.republicanleader.senate.gov/newsroom/press-releases/mcconnell-corporations-shouldnt-fall-for-absurd-disinformation-on-voting-laws (дата обращения: 15.09.2021).

[11] Armus T. McConnell says companies should stay out of politics — unless they’re donating money // The Washington Post. 07.04.2021. URL: https://www.washingtonpost.com/nation/2021/04/07/mitch-mcconnell-georgia-citizens-united/ (дата обращения: 15.09.2021).

[12] Heater D. World Citizenship and Government: Cosmopolitan Ideas in the History of Western Political Thought. N.Y.: St. Martin’s Press, 1996. 259 p.; Wendt A. Why a World State is Inevitable // European Journal of International Relations. 2003. Vol. 9. № 4. P. 491–542; Etzioni A. From Empire to Community: A New Approach to International Relations. N.Y.: Palgrave Macmillan, 2004. 272 p.; McClintock J. The Uniting of Nations: An Essay on Global Governance. Brussels: Peter Lang, 2010. 349 p.

[13] Tilly C. Reflections on the History of European State-making. In: C. Tilly (Ed.) The Formation of National States in Western Europe. Princeton: Princeton Univ. Press, 1975. P. 27; Opello W.C., Rosow J.S. The Nation-State and Global Order: A Historical Introduction to Contemporary Politics. Boulder: Lynne Rienner Publishers, 1999. P. 37; Badie B. Inventions et réinventions de l’Etat. In: D. Colas, C. Emeri (Eds.). Droit, institutions et systémes politiques. Mélanges en hommage à M.Duverger. P.: P.U.F., 1987. P. 495–504; Badie B. La fin des territoires: essai sur le désordre international et sur l’utilité du respect. P.: Fayard, 1995. 278 p.

[14] Хабермас Ю. Европейское национальное государство: его достижения и пределы. О прошлом и будущем суверенитета и гражданства // Нации и национализм. М.: Праксис, 2002. С. 377.

[15] Kantorowicz E. The King’s Two Bodies: A Study in Mediaeval Political Theology. Princeton: Princeton Univ. Press, 1997. P. 49–66; Скиннер К. Истоки современной политической мысли. Т. 1. М.: Издательский дом «Дело» РАНХиГС, 2018. С. 35–36.

[16] См. подробнее: Каспэ С.И. Центры и иерархии: пространственные метафоры власти и западная политическая форма. М.: Московская школа политических исследований, 2007. C. 120–154.

[17] Caron J.-F. A Sketch of the World After the COVID-19 Crisis: Essays on Political Authority, The Future of Globalization, and the Rise of China. Palgrave Macmillan, 2020. 56 p.; Delanty J. (Ed.) Pandemics, Politics, and Society: Critical Perspectives on the Covid-19 Crisis. Berlin, Boston: de Gruyter, 2021. 190 p.; см. также журнал «Россия в глобальной политике», №№ 3 и 5 за 2020 год, почти полностью посвященные этому эффекту.

[18] Sobczyk M. Kissinger Still Lacks a Number to Call Europe // The Wall Street Journal. 27.06.2012. URL: https://www.wsj.com/articles/BL-NEB-5698 (дата обращения: 15.09.2021).

[19] Более широко о территориальном аспекте пандемии см.: The Territorial Impact of COVID-19: Managing the Crisis across Levels of Government // OECD. 10.11.2020. URL: https://read.oecd-ilibrary.org/view/?ref=128_128287-5agkkojaaa&title=The-territorial-impact-of-covid-19-managing-the-crisis-across-levels-of-government (дата обращения: 15.09.2021).

[20] Розеншток-Хюсси О. Великие революции. Автобиография западного человека. М.: Библейско-богословский Институт св. апостола Андрея, 2002. С. 336.

[21] Ibid.

[22] Салмин А.М. Современная демократия: очерки становления и развития. М.: Форум, 2009. С. 155–156.

[23] Statement on Human Rights // American Anthropologist. 1947. Vol. 4. № 49. P. 539–543; любопытные подробности см.: Engle K. From Skepticism to Embrace: Human Rights and the American Anthropological Association // Human Rights Quarterly. 2001. Vol. 23. P. 536–560.

[24] Шмитт К. Левиафан в учении о государстве Томаса Гоббса. СПб.: Владимир Даль, 2006. С. 169.

[25] Инглхарт Р. Постмодерн: меняющиеся ценности и изменяющиеся общества // Полис. 1997. № 4. С. 20.

[26] Макиавелли Н. Государь. М.: Планета, 1990. С. 43. Более точный перевод: «Война – вот подлинное искусство того, кто правит» (Machiavelli N. The Prince. L.: J.M. Dent and Sons, 1908. P. 117).

[27] Шмитт К. Понятие политического // Вопросы социологии. 1992. № 1. С. 43.

[28] Ibid. P. 51.

[29] Ibid. P. 43.

[30] Ibid.

[31] Вебер М. Хозяйство и общество: Очерки понимающей социологии. Т. 1: Социология. М.: Издательский дом Высшей школы экономики, 2016. С. 110.

[32] Вебер М. Политика как призвание и профессия // Вебер М. Избранные произведения. М.: Прогресс, 1990. С. 645.

[33] Shils E. Center and Periphery: An Idea and its Career, 1935–1987. In: L. Greenfeld, M. Martin (Eds.). Center: Ideas and Institutions. Chicago, L.: The Univ. of Chicago Press, 1988. P. 251.

[34] Shils E. Order of Learning: Essays on the Contemporary University. New Brunswick, L.: Transaction Publishers, 1997. P. 171.

[35] Shils E. Center and Periphery: Essays in Macrosociology. Chicago: The Univ. of Chicago Press, 1975. P. 154.

[36] Ibid. P. 266.

[37] Geertz C. Centers, Kings and Charisma: Reflections on the Symbolics of Power. In: J. Ben-David, T.N. Clarke (Eds.). Culture and its Creators: Essays in Honor of Edward Shils. Chicago: The Univ. of Chicago Press, 1977. P. 151.

[38] Eisenstadt S.N. Transcendental Vision, Center Formation, and the Role of Intellectuals. In: L. Greenfeld, M. Martin (Eds.). Center: Ideas and Institutions. Chicago, L.: The Univ. of Chicago Press, 1988. P. 96.

[39] Shils E. Center and Periphery: Essays in Macrosociology. Chicago: The Univ. of Chicago Press, 1975. P. 5.

[40] Ibid. P. 264.

[41] Формулировка, логично дедуцируемая из исследовательского языка теорий рационального выбора, охотно оперирующего понятиями «religious markets» и «salvation goods» – см., например: Young L.A. (Ed.) Rational Choice Theory and Religion: Summary and Assessment. New York: Routledge, 1997. 256 p.; Jelen T.G. (Ed.) Sacred Markets, Sacred Canopies: Essays on Religious Markets and Religious Pluralism. Lanham: Rowman and Littlefield, 2002. 224 p.; Stolz J. (Ed.) Salvation Goods and Religious Markets: Theory and Applications. Bern, N.Y.: Peter Lang, 2008. 287 p.

[42] См.: Берман Г. Западная традиция права: эпоха формирования. М.: Изд-во МГУ: Изд. группа Инфра-М – Норма, 1998. С. 93–123, 165–245.

[43] Руссо Ж.-Ж. Об общественном договоре, или Принципы политического права // Руссо Ж.-Ж. Об общественном договоре. М.: ТЕРРА–Книжный клуб, КАНОН–Пресс–Ц, 2000. С. 322.

[44] Шмитт К. Политическая теология // Шмитт К. Политическая теология: Сборник. М.: КАНОН-Пресс-Ц, 2000. С. 67.

[45] Dumont L. A Modified View of Our Origins: The Christian Beginnings of Modern Individualism. In: M. Carrithers, S. Collins, S. Lukes (Eds.). The Category of the Person: Anthropology, Philosophy, History. Cambridge: Cambridge University Press, 1985. P. 112.

[46] Balibar E. Nation, cité, empire (La problème de la forme politique bourgeoise). In: E. Balibar (Ed.) Les frontières de la democratie. P.: La Decouverte, 1992. P. 157.

[47] Kantorowicz E. Pro Patria Mori in Medieval Political Thought // The American Historical Review. 1951. Vol. 56. № 3. P. 472–492.

[48] Балибар Э. Нация как форма: история и идеология. В кн.: Э. Балибар, И. Валлерстайн (ред.). Раса, нация, класс. Двусмысленные идентичности. М.: Логос-Альтера, Ecce homo, 2003. С. 112.

[49] Смит Э. Национализм и модернизм. М.: Праксис, 2004. С. 261.

[50] Каспэ С.И. Чем торгует Левиафан? Критерии оценки конкурентоспособности государств на рынках спасения // Полития. 2018. No. 3. С. 11.

[51] О трансцендировании государства см. подробнее Каспэ С.И. Центры и иерархии: пространственные метафоры власти и западная политическая форма. М.: Московская школа политических исследований, 2007. С. 155–202.

[52] Koenker E.B. Secular Salvations: The Rites and Symbols of Political Religions. Philadelphia: Fortress Press, 1965. 220 p.; Bacon H., Dossett W., Knowles S. (Eds.). Alternative Salvations: Engaging the Sacred and the Secular. L.: Bloomsbury, 2015. 256 p.

[53] Stolz J. Salvation Goods and Religious Markets: Integrating Rational Choice and Weberian Perspectives. In: Stolz J. (Ed.). Salvation Goods and Religious Markets: Theory and Applications. Bern, N.Y.: Peter Lang, 2008. P. 61.

[54] Cм.: Чэндлер Д. Биополитика и подъём «антропоцентрического авторитаризма» // Россия в глобальной политике. 2020. Т. 18. № 3. С. 155–162.

[55] Cм.: Филиппов А.Ф. Нормальность и ненормальность чрезвычайного // Россия в глобальной политике. 2020. Т. 18. № 3. С. 144–147; Филиппов А.Ф. «Привычные способы различения чистого и нечистого, опасного и безопасного перестают работать…» // Research Arts. 25.03.2021. URL: http://researcharts.ru/filippov-self-isolation (дата обращения: 19.09.2021).

[56] Шмитт К. Политическая теология. В кн.: Шмитт К. (ред.). Политическая теология: Сборник. М.: КАНОН-Пресс-Ц, 2000. С. 15.

[57] Greenberg J., Pyszczynski T., Solomon S. The Causes and Consequences of a Need for Self-Esteem: A Terror Management Theory. In: R.F. Baumeister (Ed.). Public Self and Private Self. N.Y.: Springer, 1986. P. 189–212; Routledge C., Vess M. (Eds.). Handbook of Terror Management Theory. Elsevier Academic Press, 2019. 648 p.

[58] Pyszczynski T., Lockett M., Greenberg J., Solomon S. Terror Management Theory and the COVID-19 Pandemic // Journal of Humanistic Psychology. 2021. Vol. 2. №. 61. P. 173–189; Пареньков Д.А., Петров К.Е. Коронавирус и политика: запросы и ценности в эпоху пандемии // Международная аналитика. 2020. Т. 11. № 2. С. 109–121.

[59] Шюц А. О множественности реальностей // Социологическое обозрение. 2003. Т. 3. № 2. С. 3–34.

[60] Johnson D., Krüger O. The Good of Wrath: Supernatural Punishment and the Evolution of Cooperation // Political Theology. 2004. Vol. 5. № 2. P. 159–176; Johnson D. God’s Punishment and Public Goods: A Test of the Supernatural Punishment Hypothesis in 186 World Cultures // Human Nature. 2005. Vol. 16. № 4. P. 410–446; Johnson D. God Is Watching You: How the Fear of God Makes Us Human. N.Y.: Oxford Univ. Press, 2015. 304 p.; Johnson D. Hand of the Gods in Human Civilization // Nature. 2016. Vol. 530. № 7590. P. 285–287; см. также: Фокин К.В. Гипотеза сверхъестественного наказания: Критический обзор // Полития. 2019. № 1. С. 60–80.

[61] Фокин К.В. Опыт изучения власти на интерфейсе политического и биологического // МЕТОД. 2020. Вып. 10. С. 203.

[62] Дюркгейм Э. Элементарные формы религиозной жизни. М.: Издательский дом «Дело» РАНХиГС, 2018. С. 353–358.

[63] Cherney M. Google Escalates Dispute with Australia by Threatening Search Shutdown // The Wall Street Journal. 22.01.2021. URL: https://www.wsj.com/articles/google-escalates-dispute-with-australia-by-threatening-search-shutdown-11611298523 (дата обращения: 19.09.2021).

[64] Microsoft president: Orwell’s 1984 could happen in 2024 // BBC. 27.05.2021. URL: https://www.bbc.com/news/technology-57122120 (дата обращения: 19.09.2021).

[65] Macdonald-Evoy J. Newly unredacted documents show Google shared location with other apps and more // The Arizona Mirror. 20.09.2021. URL: https://www.azmirror.com/2021/05/24/newly-unredacted-documents-show-google-shared-location-with-other-apps-and-more/ (дата обращения: 19.09.2021). Показательно содержащееся в этой сводке последних событий в процессе определение Google как «технологического бегемота». Как известно, в средневековой демонологии Бегемот – один из ближайших прислужников Сатаны.

[66] Томильцева Д.А., Железнов А.С. Неизбежный Третий: этико-политические аспекты взаимодействий с искусственными агентами // Полития. 2020. №. 4. С. 90; см. также: Knight W. Facebook, Google, Twitter Aren’t Prepared for Presidential Deepfakes // MIT Technology Review. 06.08.2019. URL: https://www.technologyreview.com/2019/08/06/639/facebook-google-twitter-arent-prepared-for-presidential-deepfakes/ (дата обращения: 19.09.2021); Vaccari C., Chadwick A. Deepfakes and Disinformation: Exploring the Impact of Synthetic Political Video on Deception, Uncertainty, and Trust in News // Social Media + Society. 2020. Vol. 6. № 1. P. 1–13.

[67] Gentile E. Political Religion: A Concept and its Critics – A Critical Survey // Totalitarian Movements and Political Religions. 2005. Vol. 6. № 1. P. 30.

[68] Bellah R.N. Civil Religion in America // Daedalus. 1967. Vol. 96. № 1. P. 1–21; Crook T. Civil Religion and the History of Democratic Modernity: Probing the Limits of the Sacred and the Secular // Religion Compass. 2010. Vol. 4. № 6. P. 376–387; Gardella P. American Civil Religion: What Americans Hold Sacred. N.Y.: Oxford Univ. Press, 2014. 384 p.

[69] Liebman C.S., Don-Yihya E. Civil Religion in Israel: Traditional Judaism and Political Culture in the Jewish State. Berkeley, Los Angeles, L.: Univ. of California Press, 1983. 270 p.; Lewin E. The Clash of Civil Religions: A Paradigm for Understanding Israeli Politics // Jewish Political Studies Review. 2013. Vol. 25. № 1/2. P. 72–92; Don-Yeihya E. Changes and Developments in Israeli Civil Religion: 1982–2017 // Israel Studies. 2018. Vol. 23. № 3. P. 189–196.

[70] Смит Э. Национализм и модернизм. М.: Праксис, 2004. С. 215–216; Gladwin M. Anzac Day’s Religious Custodians. In: T. Frame (Ed.). Anzac Day Then and Now. Sydney: New South Press, 2016. P. 90–111.

[71] Cristi M. From Civil to Political Religion: The Intersection of Culture, Religion and Politics. Waterloo: Wilfrid Laurier Univ. Press, 2001. P. 165–186.

[72] Помимо уже ставшего классическим труда Эмилио Джентиле (Джентиле Э. Политические религии. СПб: Владимир Даль, 2021. 400 с.), см. обзоры: Cristi M., Dawson L.L. Civil Religion in America and in Global Context. In: J.A. Beckford, N.J. Demerath (Eds.). The SAGE Handbook of the Sociology of Religion. Los Angeles: SAGE Publications, 2007. P. 267–292; Hvithamar A., Warburg M., Jacobsen B.A. (Eds.). Holy Nations and Global Identities: Civil Religion, Nationalism, and Globalisation. Leiden, Boston: Brill, 2009. 281 p.

[73] Gentile E. Political Religion: A Concept and its Critics – A Critical Survey // Totalitarian Movements and Political Religions. 2005. Vol. 6. № 1. P. 30.

[74] См.: Каспэ С.И. Заговор молчания: сопряжения сакрального и политического в дискурсивных практиках современной России // Социологическое обозрение. 2018. Т. 17. № 2. С. 9–38.

[75] См. подборку и экспертный анализ в Malzac M. Emmanuel Macron, un pragmatique aux allures de télévangéliste // La Croix. 09.05.2017. URL: https://www.la-croix.com/Religion/Catholicisme/France/Emmanuel-Macron-pragmatique-allures-televangeliste-2017-05-09-1200845692 (дата обращения: 19.09.2021).

[76] Discours du Président de la République, Emmanuel Macron, à la Conférence des évêques de France au Collège des Bernardins // Elysee.fr. 09.04.2018. URL: https://www.elysee.fr/emmanuel-macron/2018/04/09/discours-du-president-de-la-republique-emmanuel-macron-a-la-conference-des-eveques-de-france-au-college-des-bernardins (дата обращения: 19.09.2021).

[77] Токвиль де А. Демократия в Америке. М.: Весь мир, 2000. С. 30.

Весь мир. ЦФО > Внешэкономсвязи, политика. Образование, наука. СМИ, ИТ > globalaffairs.ru, 10 января 2022 > № 4046497 Святослав Каспэ

Земмур в шоколаде

политического опыта у Земмура нет, но он имеет шансы выйти во второй тур

София Петрухина

Очередные выборы во Франции состоятся 10 апреля 2022 года. Главными претендентами на пост президента являются действующий президент Эммануэль Макрон и руководительница "Национального объединения" Марин Ле Пен. 30 ноября о своём участии в президентской гонке также заявил и журналист Эрик Земмур, что вызвало бурю самых разных выступлений как во французском медиапространстве, так и за его пределами. Бурлили Le Monde и Figaro, ехидствовали The Guardian и The Daily Telegraph, брызгали желчью The New York Times и The Washington Post. Отголоски шумихи, которую каждым своим действием вызывает этот французский политик, дошли и до нас, но в российских СМИ крайне редко обстоятельно говорят о том, кто собрался штурмовать Елисейский дворец будущей весной. Так кто же такой Эрик Земмур, и что от него следует ожидать?

Земмур – политический журналист, полемист и телеведущий, родившийся 31 августа 1958 года в парижском пригороде Монтрёй в семье алжирских евреев. В 1985 году окончил парижский Институт политических исследований, после которого дважды безуспешно пытался поступить в Национальную школу управления. Вскоре начал работать журналистом в газете Le Quotidien de Paris, дававшей платформу многим публицистам правых взглядов. С закрытием газеты в 1996 году он перешёл в редакцию Le Figaro и начал писать скандальные эссе о политических деятелях, таких как бывший премьер Эдуар Балладюр и президент Жак Ширак. В своих публикациях он критиковал феминизацию общества и говорил о конце французской цивилизации. По его мнению, всё то, чего за всю свою историю добилась Франция, сегодня разрушается прогрессивным обществом.

Его не слышали или не воспринимали всерьёз, пока скандальные заявления не привлекли внимание французских тележурналистов. Земмур появился в еженедельном телешоу Ca se dispute, но особенную популярность Эрик Земмур получил в 2006 году, после его участия в ток-шоу Лорана Рюкье, французского телеведущего и комика. Все ток-шоу, где принимал участие Земмур, заканчивались серьёзными скандалами, но журналиста это не останавливало – он упрямо продолжал гнуть свою линию.

Частые провокации и язвительность умелого полемиста привлекают к нему внимание публики. Он никогда не идёт на компромиссы и не лезет за словом в карман. В бесконечных телевизионных баталиях Земмур завоевал славу еврея-антисемита, антифеминиста и радикального критика ислама и массовой иммиграции, а его взгляды современной европейской прессой считаются крайне правыми.

Земмур ранее дважды привлекался к суду за разжигание расовой ненависти и религиозной вражды, но оба раза его оправдали, и он отделался только возмещением судебных издержек и штрафом в 5000 евро. В сентябре 2020 года во время дебатов в эфире французского новостного агентства Cnews Земмур сделал неосторожный комментарий, в котором заявил о детях, мигрирующих во Францию без родителей: «Они воры, они убийцы. Мы должны отправить их обратно». Эти высказывания привели журналиста в суд, где его снова обвинили в разжигании расовой ненависти. Земмур на суд не явился, а его адвокат Оливье Пардо заявил, что обвинения необоснованны.

«Ему вменяют расовую ненависть, но, насколько мне известно, «несовершеннолетний без сопровождения взрослых» не является ни расой, ни нацией, ни этнической принадлежностью», – сказал Пардо на радио RMC.

Однако все эти обвинения не мешают Земмуру составлять конкуренцию Эммануэлю Макрону и Марин Ле Пен на президентских выборах. Политического опыта у Земмура нет, но если верить опросам, он имеет шансы как минимум выйти во второй тур. Несмотря на схожесть политических взглядов Земмура и Ле Пен, которые борются за консервативный электорат, журналист пользуется популярностью за счёт того, что настроения общества во Франции всё сильнее клонятся вправо (об этом говорит и выдвижение четвёртого кандидата – умеренно-правой Валери Прекресс из «Республиканцев»). При этом на пользу Земмуру идёт усиливающееся среди населения недоверие как к парижскому истеблишменту, представителем которого является действующий президент, так и к «профессиональной оппозиции», из которой вышла существенно смягчившая свою риторику в сравнении с прошлым предвыборным циклом Ле Пен.

Опросы, посвящённые грядущим президентским выборам, обещают, что Макрон почти наверняка наберёт 25% в первом туре, а за ним на втором месте пойдёт Марин Ле Пен, набирающая от 19% до 20%. Эрик Земмур уступает Ле Пен 4—5% и занимает третье место с 15%, хотя ещё в начале ноября он набирал 17%. Падение произошло после того, как разочарование в кампании Земмура выразили его влиятельные сторонники. Свою роль сыграла и традиционная для Франции газетная атака. Скандально известный журнал Closer опубликовал фото Эрика, женатого отца троих детей и поборника традиционных ценностей, на пляже в компании 28-летней знойной соратницы Сары Кнафо, которая, по словам журналистов издания, ещё и беременна. Едва ли Франция всерьёз поведётся на подобный вброс в третий раз – ещё свежи примеры пустышек, с помощью которых топили Франсуа Фийона и Доминика Стросс-Кана – так что крупного скандала ждать не стоит. Тем не менее доверие консервативной публики может быть серьёзно подорвано намёком на роман с сотрудницей предвыборного штаба. В минувшее воскресенье, 5 декабря, Земмур провёл свой первый предвыборный митинг, закончившийся дракой с левыми активистами и нападением на кандидата. В ходе этого же митинга Земмур повторил ключевые тезисы своей предвыборной программы: реиндустриализация Франции, сохранение архитектурного наследия, сокращение безработицы. Тогда же он объявил о создании политического движения "Реконкиста", в связи с чем вспоминается его позиция по поводу Единой Европы: «Мы должны вернуть свой суверенитет». Говоря о России в одном из своих интервью, он заявил о том, что не против альянса с ней – Франция, по мнению кандидата в президенты, не должна закрываться от Москвы.

«Союз Франции, Германии и России для американцев станет концом их господства в Западной Европе. Поэтому американцы потратят все усилия на то, чтобы найти разногласия между Францией и Германией с одной стороны и Россией с другой», – заявил Земмур.

«Настало время не реформировать Францию, а спасать её» — вот предвыборный слоган Эрика Земмура.

Получится ли журналисту одержать победу на выборах? Проецируя на апрель сегодняшнюю ситуацию, можно сказать, что если шансы и есть, то они невелики. Во-первых, французская политическая система защищает высший государственный пост от вторжения «человека с улицы» – для выдвижения надо собрать как минимум 500 голосов депутатов, мэров, глав департаментов и советников, при этом голоса должны отдаваться открыто – найдётся ли во Франции 500 политиков, готовых поддержать антисистемного расиста, сексиста и антисемита? Во-вторых, давление со стороны крупных СМИ неизбежно принесёт свои плоды, так что рейтинги Земмура просядут ещё больше – чем новоиспечённый кандидат собрался компенсировать это падение? В-третьих (и это самое главное), Земмур, как уже было сказано, не имеет политического опыта, но не компенсирует его отсутствие ни сплочённым и идеально отлаженным штабом сотрудников, ни когортой верных спонсоров, готовых идти за рискованным кандидатом до конца. В своё время про Трампа, вознамерившегося идти в президенты, говорили, что его кампания – лишь часть рекламного продвижения новой книги миллиардера. В случае с Земмуром, которому кроме чуда надеяться не на что, такая версия куда больше похожа на правду.

Крис Уитакер: абсолютно уверен, что писательство спасло мою жизнь

Британский писатель Крис Уитакер – настоящее событие в мире современной литературы. Его новый роман "Мы начинаем в конце" получил награду "Золотой кинжал" и вошел в шорт-листы литературных премий Gold и Steel Dagger Awards, Theakston's Crime Novel of the Year в 2021 году. Газета New York Times признала произведение бестселлером, а Guardian, Daily Express и The Mirror – "лучшим триллером 2020 года". РИА Новости поговорили с автором книги о ее создании, готовящейся экранизации и литературном процессе в целом.

– Крис, ваша книга "Мы начинаем в конце" (издательство INSPIRIA) стала победителем премии Gold Dagger за лучший криминальный роман. Давайте перенесемся в тот момент, когда вы узнали об этом, что вы почувствовали?

– Настоящий шок! Мой роман был номинирован вместе с книгами авторов, которые были и остаются моими кумирами, я был счастлив просто оказаться с ними в одном списке. Я даже не подготовил речь, потому что был уверен, что она мне не понадобится, так что, когда назвали мое имя, я был буквально оглушен и совершенно забыл поблагодарить жену за ее безусловную поддержку, которую она впоследствии решила мне больше не оказывать.

– Герой вашего нового романа – преступник, вернувшийся в родной город. Чем его жизнь интересна для вас? О чем должен задуматься читатель, узнав о непростой жизни главного героя? Для читателей из России и стран СНГ книга уже доступна на книжном сервисе "ЛитРес".

– Я хотел исследовать тему прощения – прощения, которое мы получаем от людей, которых ранили, и даже в большей степени от самих себя. Я думаю, что чем больше времени мы проводим с человеком, тем сложнее нам отнести его к какой-то категории. Мы не можем просто назвать его хорошим или плохим. Большинство людей в определенные периоды жизни могут быть одновременно и хорошими, и плохими. В случае с моим персонажем его "плохая сторона" отбрасывает такую длинную и темную тень, что он не в силах видеть ничего за ее пределами. Я думаю, что главный посыл, который читатель получает, глядя на такого героя: люди больше, чем их самые плохие поступки, не только они определяют нас.

– Оглядываясь назад, как бы вы описали сам процесс написания "Мы начинаем в конце"? Был ли он с самого начала легким и гладким, не требующим особых усилий, или, наоборот, у вас были моменты сомнений?

– Это можно назвать катарсисом. Я писал этот роман почти двадцать лет, садясь за него в те времена, когда жизнь делала крутые повороты, рукопись стала для меня своего рода терапией. В этом смысле процесс создания книги был не из легких. Но знаете, я иногда думаю, что писать книги должно быть тяжелым делом, ведь читатели тратят на них заработанные тяжелым трудом деньги.

Мои отношения с текстами граничат с одержимостью: я могу проснуться ночью, чтобы переписать предложение. Я потратил не меньше года, продумывая и переписывая диалог между главным героем и Дачесс, и почти месяц просидел над одной из заключительных глав.

Я отдал этому роману всего себя и не раз думал о том, чтобы бросить или начать писать что-нибудь другое, что-нибудь менее личное. Но теперь, когда мне приходят отзывы от читателей, я очень рад, что преодолел сомнения и закончил текст.

– Студия 20th Television собирается снимать сериал по книге "Мы начинаем в конце". Планируете ли вы принимать участие в разработке сценария и съемках?

– Да, я совсем недавно встретился со сценаристом проекта. Это очень талантливая девушка, и когда она рассказала мне, как видит эту историю на экране, у меня возникло чувство, будто сбылась моя заветная мечта. Команда "Диснея" подошла к созданию фильма с энтузиазмом, и они с самого начала вовлекли меня в процесс. Мне очень повезло как писателю.

– Вы начали писать после того, как пережили сложную ситуацию в жизни. Как писательство помогло вам справиться с травмой?

– Оно помогло мне во всех возможных смыслах. Мне было всего девятнадцать, когда меня ограбили и пырнули ножом, и я оказался совершенно не готов к психологической травме, которая пришла вместе с физической. Какое-то время после я думал о самоубийстве, и только через уход от собственной жизни и погружение в чужую я сумел вернуть контроль над своими чувствами. Я проецировал свои сложности на главную героиню. Если я сталкивался с трудностями, то она тонула в них. Если я ощущал злость, то она горела от гнева. Она стала для меня почти реальной, я сверялся с ней постоянно на протяжении почти двух десятилетий, ее история развивалась параллельно с моей. Эта книга спасла мою жизнь, в этом я абсолютно уверен.

– Чтобы написать свой дебютный роман "Высокие дубы", вы на время переехали из Великобритании в Испанию. Почему именно там вы нашли свой источник вдохновения?

– Я думаю, это решение было продиктовано не столько вдохновением, сколько эскапизмом. Я провел почти десять лет, работая в большом городе, и я ощущал, что мне нужно сменить обстановку, чтобы освободить воображение. Ко всему прочему я отказался от хорошо оплачиваемой работы, и за одну ночь наши жизни бесповоротно изменились. У нас больше не было дохода, моя жена ждала ребенка, так что мы оказались в очень уязвимом положении. Мы оставили нашу милую квартиру, машину и урезали расходы – все это для того, чтобы я мог спокойно писать. Оглядываясь на это время сейчас, я думаю, что мы тогда были слегка не в себе.

– Роман "Мы начинаем в конце" получил широкое признание, он отмечен в качестве лучшего триллера 2020 года многими изданиями, такими как Guardian, Daily Express, The Mirror. Тем не менее что, по-вашему, является настоящей наградой для писателя?

– Их так много. Начиная с момента, когда редактор первый раз берет в руки рукопись, и заканчивая первыми отзывами читателей, в создании книги принимают участие так много талантливых людей, и каждый этап работы – это своего рода награда. Мне очень повезло с отзывами в прессе и премиями, и я ценю их все, но для меня главное удовлетворение и радость не в них. Они приходят, когда я сижу один у себя в кабинете и понимаю, что выложился целиком, что мне больше не хочется внести в текст ни единой правки, и годы бессонных ночей, когда я напряженно думал о героях и сюжете, прошли не напрасно. Именно в этот момент приходит осознание, что сделал все возможное для истории и, соответственно, для читателей. Это моя главная награда.

– Работаете ли вы сейчас над новым произведением? Есть ли у вас творческие планы, которыми вы можете поделиться уже сейчас?

– Я пишу новую книгу прямо сейчас. Пока она состоит из черновиков, но это будет увлекательная история о любви и потере длиной в тридцать лет. И конечно, в ней будет тайна.

– В чем, по-вашему, кроется секрет создания захватывающего сюжета книги?

– Для меня самое главное – это персонажи. Я советую вам поменьше думать о сюжете и побольше о создании героев, которые вам по-настоящему небезразличны, потому что ваше неравнодушие – та часть истории, которая увлечет читателей, которая останется с ними после прочтения. Сюжет придет в процессе. Я всегда придумываю финал истории, но путь к нему постоянно меняется по мере того, как я лучше узнаю своих героев.

– Мы знаем, что раньше вы были биржевым трейдером, а потом подрабатывали в библиотеке. Насколько последнее помогло вам раскрыть в себе писательский талант?

– Мне кажется, я черпаю вдохновение во всем, что со мной происходит – и в плохом, и в хорошем. Мне нравилось, что каждый день меня окружают книги, и мне нравились читатели, но, думаю, что любовь к писательству растет из любви к чтению. Я любил читать с тех пор, как был ребенком, и считаю, что ничего не создает такого фундамента для создания собственной истории, как знание чужих и любовь к ним.

– Что вы любите делать в свободное от творчества время? Успеваете ли знакомиться с новыми произведениями ваших коллег? Если да, то произведения каких авторов можете выделить?

– Мне повезло, потому что мне присылают множество книг тех авторов, которые мне очень нравятся. Из последнего меня впечатлили "Последний дом на Никчемной улице" Катрионы Уорд, "Винная улица" Доминика Нолана и "О сыне" Дэвида Уайтхауса.

Что касается свободного времени, то те немногие часы, что у меня остаются, я провожу со своими тремя детьми. Еще я люблю бокс, так что иногда мне удается уговорить сыновей подольше не ложиться спать, чтобы посмотреть со мной важный бой. Я каждый день занимаюсь спортом, у меня хорошо получается придумывать сюжетные ходы, пока я в зале. И еще в три часа ночи, когда я должен спать.

– Как вы оцениваете состояние современной мировой литературы?

– Думаю, работа в библиотеке помогла мне начать с уважением относиться к тому невероятному разнообразию книг, которые сейчас публикуют. Мне нравится, что каждый читатель может найти себе книгу по вкусу в любом жанре, и то, насколько эти вкусы субъективны. За последнее время я познакомился с огромным количеством людей, занимающихся издательским делом, и меня не перестают восхищать их талант, страсть, креативность. Мой собственный опыт тому доказательство. Мне было почти тридцать, у меня не было образования или писательского опыта. И я заключил контракт с агентом, которому было на это наплевать, он верил в меня и в мою книгу с самого начала. И за это я всегда буду ему благодарен.

Великобритания > СМИ, ИТ. Образование, наука > ria.ru, 27 ноября 2021 > № 3936010 Крис Уитакер

Политика недели: ШОС с Афганистаном

В Душанбе прошли саммиты ШОС, ОДКБ и отдельные встречи региональных лидеров. Регион, оставшись наедине с афганской проблемой, вынужден искать общие компромиссные решения, но давнее соперничество внешних игроков тормозит процесс. Залмай Халилзад обвинил Ашрафа Гани в провале мирного плана, а талибы пока не справляются с управлением страной.

ШОС винит Америку

На прошедшей неделе в Душанбе состоялось несколько международных встреч, на которых обсуждалась ситуация в Афганистане. 16 сентября было проведено заседание глав государств-членов ОДКБ, 17 сентября — ШОС, после прошло совместное заседание обеих организаций по афганской повестке. На полях ШОС глава МИД КНР пригласил на встречу коллег из Ирана, России и Пакистана, а премьер-министр Пакистана встретился с президентом Таджикистана, чтобы обсудить возможность переговоров между «Талибаном» (запрещено в РФ) и панджшерским сопротивлением, которое продолжает партизанскую борьбу.

Прошедшие саммиты прояснили позиции, на которых страны региона готовы сотрудничать, — и темы, которые в регионе воспринимаются по-разному. Остановимся коротко на краеугольных вопросах.

Кто виноват

Почти никто из гостей саммита не возложил ответственность за происходящее в Афганистане на самих афганцев — только президент Таджикистана Эмомали Рахмон обвинил «Талибан» в нарушении собственных обещаний и в намерении установить в стране исламский эмират на основе жестких средневековых законов шариата.

Россия, Китай и Иран заявили, что в происходящем в Афганистане виновны третьи силы, причем если президент Ирана Эбрахим Раиси аккуратно назвал это «вмешательством извне», то президент России Владимир Путин прямо назвал виновных: «Соединенные Штаты, страны НАТО, которые — это очевидная вещь — несут прямую ответственность за тяжелые последствия своего многолетнего присутствия в этой стране». Об ответственности США говорил и министр иностранных дел Китая Ван И, который заявил, что «политика силы, военное вмешательство и так называемые «демократические преобразования» стали первопричинами нынешней ситуации в Афганистане».

Угрозы региону

Здесь все страны оказались едины. Все боятся международного терроризма, роста наркотрафика и неизбежного в случае гуманитарной катастрофы потока беженцев. Премьер-министр Пакистана Имран Хан: «Афганистан не должен стать источником терроризма, оружия, наркотиков и беженцев». Президент РФ Владимир Путин сформулировал список угроз: «Терроризм, наркотрафик, организованная преступность, религиозный экстремизм». Председатель КНР Си Цзиньпин: «Мы должны решительно бороться с любыми проявлениями терроризма». Президент Узбекистана Шавкат Мирзиеев: важно «не допускать возможного роста экстремизма и радикальной идеологии, использования Афганистана для подрывных действий против сопредельных государств». Президент Казахстана Касым-Жомарт Токаев: необходимо пресекать «переток деструктивной идеологии, наркотиков и неконтролируемой миграции за пределы Афганистана». «По оценкам ООН, Афганистан находится на пороге гуманитарной катастрофы, — заявил президент Казахстана. — Уже в скором времени страна может столкнуться с острым продовольственным кризисом. Эта беда неминуемо перешагнет границы центральноазиатского региона и по своим последствиям приобретет глобальный масштаб в первую очередь из-за вынужденной миграции населения».

Президент Кыргызстана Садыр Жапаров говорил о растущей угрозе «экспорта нестабильности» из Афганистана в Центральную Азию: «В силу своего географического и геополитического положения страны Центральной Азии могут превратиться в удобный плацдарм для действий деструктивных сил. Международные террористические организации внедряют и апробируют новые способы проведения террористических актов». Жапаров напомнил об угрозе радикализации населения, незаконной миграции и возможном наплыве беженцев, а также о проникновении на территорию страны наркотиков и оружия. Президент Таджикистана Эмомали Рахмон назвал главными угрозами безопасности на пространстве ШОС международный терроризм, экстремизм, сепаратизм, трансграничную организованную преступность, включая незаконный оборот наркотиков, и киберпреступность.

Но были и особенные угрозы и вызовы, о которых говорили участники. Председатель КНР Си Цзиньпин: «Нельзя никоим образом допустить, чтобы кто бы то ни было обращался к нам с нравоучениями. Ни в коем случае нельзя допустить, чтобы внешние силы под каким-либо предлогом вмешивались во внутренние дела стран региона». Президент Ирана: «Вмешательство извне только увеличивает количество проблем и провоцирует нестабильность в Афганистане». Премьер-министр Индии Нарендра Моди: «Самые большие проблемы связаны с миром, безопасностью и дефицитом доверия, а основная причина этих проблем — растущая радикализация. Недавние события в Афганистане ясно показали эту проблему».

Президент Таджикистана заговорил и о внутренних угрозах Афганистана, имея в виду ситуацию в Панджшерском ущелье, которая остается непредсказуемой. По словам Рахмона, талибы полностью заблокировали доступ Панджшера к продовольствию и другим жизненно важным продуктам, из-за чего в этой районе начался гуманитарный кризис. Он отметил, что Таджикистан неоднократно призывал международное сообщество, в частности ООН и Международный комитет Красного Креста, оказать экстренную помощь Афганистану и населению Панджшера, который «около двух месяцев находится в полной блокаде».

Сотрудничество с правительством талибов

Пока никто из стран региона не готов официально признать правительство талибов, однако почти все заявили, что с новыми властями Афганистана необходимо работать — в надежде, что ситуация изменится. Никто не говорил о необходимости надавить на талибов, предъявив им жесткие требования. Страны региона увидели в приходе талибов новую реальность, в которой им придется жить.

Президент РФ Владимир Путин: «Это временное правительство, его нельзя назвать реально репрезентативным или инклюзивным, но работать с ним, конечно, тоже нужно. Следовало бы стимулировать новые афганские власти выполнять их собственные обещания».

Премьер-министр Пакистана Имран Хан: «Талибы должны выполнить свои обещания по созданию инклюзивного правительства, обеспечить равные права для всех», однако приход «Талибана» — «это свершившийся факт и новая реальность».

Си Цзиньпин: «В Афганистане должно быть сформировано инклюзивное правительство. Мы должны способствовать тому, чтобы люди всех этнических групп в Афганистане могли самостоятельно управлять будущим и судьбой своей страны». Министр иностранных дел Ван И: «В этой стране уже сформировано временное правительство, но внутренняя и внешняя политика еще не определена. Необходимо поддерживать афганский народ в выборе своего собственного пути развития, способствовать тому, чтобы в Афганистане наконец была сформирована широкая и инклюзивная политическая структура».

Президент Киргизии: «Страны ОДКБ и ШОС должны вести диалог с представителям новой власти в Афганистане о возможных вариантах сотрудничества по различным вопросам».

Президент Узбекистана: «Сегодня в Афганистане сложилась новая реальность, и это уже свершившийся факт». По мнению Шавката Мирзиеева, необходимо развивать диалог с новыми властями страны, но важно достичь широкого политического представительства всех слоев афганского общества в государственном управлении.

И только Эмомали Рахмон и президент Ирана Эбрахим Раиси не заявляли прямо о необходимости сотрудничества с талибами. Раиси высказал желание «содействовать афганскому народу в создании инклюзивного правительства», а Рахмон объявил, что государственный строй в Афганистане должен быть определен с учетом воли и позиции всех граждан: «Навязывание любого политического строя Кабулу без учета мнения народа может привести к непредсказуемым последствиям».

Что делать

Почти все участники саммитов ШОС и ОДКБ сошлись на том, что с одной стороны, Афганистану нужно помогать, а с другой — необходимо укреплять собственные границы и налаживать военное сотрудничество. Главный вопрос помощи — это деньги, и почти согласились, что Америка должна взять на себя львиную долю расходов.

Владимир Путин: «Основную долю расходов, связанных с постконфликтным восстановлением Афганистана, должны взять на себя именно Соединенные Штаты, страны НАТО». Путин считает, что «имеет смысл провести работу и с США, и с другими западными странами, чтобы разморозить афганские средства за рубежом и возобновить программы по линии Всемирного банка и МВФ.

Со своей стороны Россия поддерживает идею созыва под эгидой ООН представительной международной донорской конференции по Афганистану, возобновление деятельности Контактной группы «ШОС — Афганистан» и считает оптимальным форматом «расширенную тройку», куда входят Россия, США, Китай и Пакистан.

О возможной разморозке государственных активов Афганистана, находящихся в зарубежных банках, говорил и президент Узбекистана Шавкат Мирзиеев. Он считает, что это позволит предотвратить масштабный гуманитарный кризис и рост потока беженцев. Мирзиеев предложил проводить встречи в формате «ШОС — Афганистан» и отметил, что Ташкент может быть площадкой для такого саммита.

Премьер Пакистана Имран Хан напомнил, что прежнее правительство Афганистана жило на 75% за счет иностранной помощи, и «сейчас настало время стоять рядом с народом Афганистана».

Касым-Жомарт Токаев предложил организовать в Алматы хаб ШОС для доставки международной помощи Афганистану.

Си Цзиньпин отметил, что Афганистан столкнулся с глубокими преобразованиями, и это должно подтолкнуть международные организации к сотрудничеству. Кроме того, председатель КНР призвал страны-участницы ШОС «защитить друг друга от нападений со стороны других стран». О каких «других» странах шла речь, Си не уточнил.

Индийский премьер-министр Нарендра Моди заявил, что необходимо «разработать общий шаблон для борьбы с радикализмом и экстремизмом», а чтобы обеспечить взаимное доверие, все проекты должны быть прозрачными. «Необходимо уважать территориальную целостность всех стран», — пояснил Моди.

Необходимость усилить охрану государственных границ подчеркнул и президент Кыргызстана, который призвал координировать усилия спецслужб и пограничников.

Китай формулирует единую позицию

16 сентября в Душанбе отдельно встретились главы МИД России, Китая, Пакистана и помощник министра иностранных дел Ирана. Китайский министр Ван И представил коллегам свой план сотрудничества по Афганистану, в котором были сформулированы три требования к афганскому правительству: инклюзивность, борьба с терроризмом и добрососедство. В предложенной программе, о которой подробно писала Женьминь Жибао, разъяснялась позиция Поднебесной по пяти пунктам — и эта аргументация должна была убедить три другие страны следовать китайской доктрине. Ван И отметил, что четыре собравшиеся государства — важные соседи и влиятельные страны региона — «должны выступить единогласно, оказать позитивное влияние и сыграть конструктивную роль в содействии плавному переходу от хаоса к порядку в Афганистане».

Первым пунктом китайской программы было «призвать США действительно выполнять взятые на себя обязательства», и для этого четырем странам нужно «работать с другими государствами с аналогичными взглядами», чтобы побудить Вашингтон «усвоить урок» и принять на себя основную ответственность за восстановление Афганистана, а также предоставить экономическую и гуманитарную помощь. «Нельзя просто снять с себя ответственность, развернуться и уйти», — заявил Ван И.

Второй пункт — поддерживать контакты с Афганистаном и способствовать формированию инклюзивного правительства, которое реализовывало бы умеренную и сдержанную внутреннюю и внешнюю политику.

В-третьих, необходимо предотвратить распространение рисков в области безопасности, т.е. следить за выполнением «Талибаном» его обязательств по размежеванию с террористическими силами, нацеленными на соседние государства.

Четвертое — содействовать объединению усилий разных сторон для оказания помощи Афганистану. Сам Китай намерен предоставить экстренную гуманитарную помощь и жертвовать Афганистану вакцины.

И пятый пункт программы — помочь Афганистану экономически интегрироваться в региональное экономическое сотрудничество.

Официальные китайские релизы подчеркивают, что министр иностранных дел России Сергей Лавров, глава МИД Пакистана Шах Мехмуд Куреши и помощник министра иностранных дел Ирана Расул Мусави согласились, что для решения афганской проблемы требуются коллективная мудрость и коллективные усилия, и что четыре страны должны выступить единогласно и дать четкий сигнал афганскому народу, всему региону и международному сообществу.

Пакистан и Таджикистан вступают в межафганский процесс

Выступления Эмомали Рахмона на саммите ОДКБ и ШОС в защиту панджшерского сопротивления нашли серьезный отклик в афганском обществе.

Рахмон оказался единственным участником саммита, кто обратил внимание на сложное гуманитарное положение в провинции Панджшер.

Инсайдеры, которых опросил «Афганистан.Ру», считают, что жесткая позиция Рахмона адресована не только талибам-пуштунам и внешним игрокам, но и нацелена на формирование общественного мнения среди фарсиязычных стран и народов региона. Наблюдатели отмечают растущее единодушие фарсиязычных стран и общин в оценках некоторых политических событий или отдельных высказываний. Так, спецоперация талибов против сил Фронта сопротивления в Панджшере и ранее вызывала критику представителей Ирана, а после саммита в Душанбе президент Ирана Эбрахим Раиси заявил, что позиции Ирана и Таджикистана по ситуации в Афганистане близки. Раиси выразил уверенность, что достичь мира в Афганистане можно будет только через переговорный процесс.

Тем временем твердая позиция Рахмона, нашедшая отклик и в Афганистане, и в регионе, привела к тому, что Исламабад и Душанбе договорились содействовать переговорам между талибами и панджшерским сопротивлением. Это решение было принято на встрече премьер-министра Пакистана Имран Хана и президента Таджикистана Эмомали Рахмона. Как отмечается в релизе, Пакистан и Таджикистан пришли к соглашению направить все усилия на скорейшее устранение конфликта и напряженности в Панджшере «путем объявления прекращения огня и открытия дорог для оказания гуманитарной помощи». Стороны выразили надежду на скорое восстановление мира в стране и высказались за формирование временного правительства, где, по словам пресс-службы Рахмона, «таджики и другие этнические группы должны занимать достойное место».

После встречи в Душанбе Имран Хан заявил о начале диалога с талибами по поводу формирования «инклюзивного правительства, включающего таджиков, хазарейцев и узбеков».

Отметим, что тема панджшерского сопротивления не уходит из международной повестки во многом благодаря Рахмону — так, лидера антиталибского сопротивления Ахмада Масуда на прошедшей неделе пригласили выступить на сессии Европарламента и Совета Европейского союза. И хотя талибы уже давно заявили о взятии провинции, оставшиеся бойцы Национального фронта ушли в горы и утверждают, что продолжают борьбу.

Халилзад обвиняет Ашрафа Гани

Спецпредставитель США по Афганистану Залмай Халилзад на прошлой неделе дал первое интервью, в котором попробовал объяснить, почему уход США из Афганистана был настолько тяжелым и сумбурным. Это интервью стало ответом на резкую критику американских сенаторов, которые возложили на Халилзада ответственность за провал мирного плана и наступившую тяжелую ситуацию в Афганистане. Халилзад же обвинил во всем бежавшего президента Ашрафа Гани.

Как объяснил Халилзад, США удалось почти в последний момент — за несколько часов до падения Кабула — договориться с талибами, что те еще две недели не войдут в столицу Афганистана — предполагалось, что этого времени хватит для достижения в Дохе политического соглашения. Условием талибов была отставка Ашрафа Гани, он не входил в будущее переходное правительство, — но эти две недели президент должен был оставаться в Кабуле, на своем посту, ради сохранения стабильности. Решение Гани бежать стало неожиданным для всех, деморализовало армию и разрушило все договоренности с «Талибаном». «После бегства Гани талибы сказали: вы берете на себя ответственность за безопасность Кабула? Мы не собирались брать на себя эту ответственность, — объяснил Халилзад, — И дальше вы знаете, что произошло». По мнению Халилзада, именно хаос, возникший после бегства Гани, и стал главной причиной перехода власти в Кабуле в руки талибов.

Это объяснение противоречит версии, которая была довольно популярна как в Афганистане, так и в российских СМИ, — о предварительном сговоре Исламабада и Вашингтона о передаче Кабула талибам. Многие эксперты не могли поверить, что афганская армия, в развитие которой было вложено столько средств в течение двадцати лет, сдаст талибам и страну, и Кабул практически без боя.

Однако опрошенные «Афганистаном.Ру» инсайдеры не исключают, что бегство Гани действительно разрушило реализацию сценария, на который рассчитывали в Вашингтоне, — и что был план мягкой передачи власти в руки переходной администрации.

«Нельзя исключать причастность внешних игроков к подозрительному падению городов в самом начале военной кампании талибов, — говорит один из инсайдеров, отмечая, что другого пути для смещения Гани не оставалось. — Возможно, США рассчитывали, что захват части территории талибами поможет смещению Гани и откроет дорогу для формирования переходной администрации с участием легальных политических сил и талибов». Возможно, в МИД России прогнозировали развитие ситуации именно по этому сценарию, поэтому российские дипломаты и призывали не драматизировать ситуацию, когда талибы начали брать уезд за уездом на севере Афганистана. Представители российского МИД заявляли на брифингах, что у талибов нет сил захватить Кабул, что скоро их наступление остановится и, как заявляла представитель МИД РФ Мария Захарова, «по завершении так называемого боевого сезона военная ситуация в стране относительно стабилизируется и противоборствующие стороны уже на деле, а не на словах, будут готовы начать конструктивный мирный диалог». Однако внезапное бегство Гани сорвало все планы.

Сам Ашраф Гани неоднократно объяснял причины своего внезапного отъезда — он якобы стремился избежать кровопролития. Однако многие афганцы, в том числе и бывшие чиновники из правительства Гани, резко отрицательно восприняли его слова: если бы Гани хотел избежать крови, говорили они, то ему следовало бы уйти в отставку гораздо раньше, а не длить войну. Многие бывшие афганские политики называли поступок Гани предательством. Например, Мохаммад Исмаил Хан, который возглавлял оборону Герата, попал в плен к талибам, а после уехал в Иран, назвал случившееся в Афганистане переворотом и обвинил Ашрафа Гани в национальном предательстве. По словам Исмаил Хана, Гани приказал афганским военнослужащим сдаться талибам, и Герат пал в результате сговора. В воскресенье, 19 сентября, бывший депутат и религиозный лидер Саид Исхак Геилани обвинил Гани во всех нынешних проблемах Афганистана: «Если бы он чуть раньше ушел в отставку, смена власти прошла бы по-другому, и мы бы не оказались в международной изоляции и трудной экономической ситуации».

Тема ответственности США и стран НАТО за ситуацию в Афганистане отзывалась на прошедшей неделе не только в Америке — хотя там дискуссии на эту тему не утихают; резонансно выступил бывший сенатор Скотт Вагнер, который на 50 билбордах в Пенсильвании поместил плакаты, изображающие президента США Джо Байдена в чалме и с гранатометом, а рядом надпись «Сделаем «Талибан» снова великим!» (по аналогии с предвыборным лозунгом бывшего президента Трампа «Сделаем Америку снова великой»). Тем более появился свежий повод вспомнить об неверных действиях Вашингтона в афганской кампании. Пентагон на прошедшей неделе извинялся за удар американского беспилотника по Кабулу в конце августа, в результате которого погибли десять мирных граждан, в том числе дети. «Мы постараемся извлечь уроки из этой ужасной ошибки», — сказал министр обороны США Ллойд Остин и пообещал, что ведомство проведет расследование.

Тема ответственности за поспешный вывод войск и оставление людей в опасности настигла и другие западные страны. Так, министр обороны Нидерландов Анк Бейлевельд объявила об уходе с поста: парламент вынес ей вотум недоверия, поскольку правительство, по мнению депутатов, слишком медленно среагировало на обострение кризиса в Кабуле и не успело эвакуировать афганцев, которым угрожала опасность. По той же причине ушла в отставку и министр иностранных дел Нидерландов, которая признала, что правительство действовало на основе неправильных предположений и упустило ряд возможностей для эвакуации в условиях хаоса.

Премьер-министр Великобритании Борис Джонсон сместил главу МИДа Доминика Рааба. Сообщается, что Рааб не стал звонить министру иностранных дел Афганистана по поводу эвакуации переводчиков из страны, а в момент взятия Кабула находился с семьей в отпуске на Крите.

Талибы не справляются

«Талибан» у власти уже месяц, и пока из серьезных управленческих решений есть только назначенное временное правительство, которое не устроило почти никого из внешних игроков. Известно, что на прошлой неделе состоялось первое заседание этого правительства.

Упразднено министерство по делам женщин, в его здании теперь находится министерство по пропаганде добродетели и предотвращению порока. В прежнее правление талибов это министерство уже существовало, оно следило за выполнением принятых религиозных доктрин, выполняло обязанности полиции нравов и ограничивало права женщин.

Открылись школы для мальчиков с 1 по 6 классы, преподают учителя-мужчины. Девочкам и учительницам пока в школах места нет, хотя ранее талибы обещали раздельное обучение в школах и университетах. Однако у большинства вузов нет средств на то, чтобы организовать отдельные аудитории для женщин, а отсутствие среднего образования сделает университеты и вовсе недоступными для девочек. Бывшие сотрудники афганского Минобразования сообщили прессе, что в настоящее время 70% из 9 млн. учеников в стране лишены возможности посещать школы по политическим и социальным причинам.

Общественное ожидание глобальных управленческих решений порождает фейковые новости и различные слухи, которые самими талибами не подтверждаются — хотя и не опровергаются. Так, в СМИ появился документ, который можно было принять за проект новой конституции Афганистана. Там говорилось, что законы и политика исламского эмирата будут строиться на основе юриспруденции ханафизма — одной из четырех правовых школ суннитского ислама, что все афганские граждане будут обладать равными правами без какой-либо дискриминации, официальными языками назывались пушту и дари, в качестве иностранного в школах будут преподавать арабский. В документе также говорилось о выборах, что позволило многим усомниться в подлинности документа, поскольку он выглядел слишком либеральным. Талибы никак не прокомментировали эти публикации, но заявили, что на движение участились психологические атаки, в том числе с помощью различных фейковых сообщений, и пообещали с этим бороться.

Отсутствие реальных политических решений может быть вызвано и продолжающимся разладом внутри элиты «Талибана». Многие источники подтверждали, что между муллой Барадаром и кланом Хаккани идет конфликт, и отсутствие Абдул Гани Барадара на встрече с министром иностранных дел Катара, на которой присутствовали ведущие лидеры «Талибана», стало дополнительным свидетельством разногласий между радикальным и умеренным крылом талибов. Прилет Барадара из Катара в Кандагар на американском военно-транспортном самолете в середине августа был расценен как признак раскола талибов на «пакистанских» — более радикальных — и «американских», умеренных. Писали, что этот конфликт стал причиной двух перестрелок в Кабуле, что Барадар ранен и улетел в Пакистан на лечение, а поскольку он относится к «американским» талибам, то в Кабуле начали активно ходить слухи, что Барадара уже нет в живых — мол, нашел куда лететь лечиться. Масла в огонь подлила публикация ВВС со ссылкой на одного из лидеров талибов, который подтвердил, что конфликт есть. Источник рассказал, что во время словесной перепалки в президентском дворце Халил уль-Рахман Хаккани ударил Барадара стаканом из-под чая, после чего Барадар покинул Кабул.

Представители талибов попытались развеять слухи о расколе и даже выпустили специальное заявление, но им никто не поверил. Анас Хаккани назвал информацию ВВС ложной и заявил о начале внутреннего расследования. Мулла Барадар записал видеообращение, которое показали по национальному телевидению, где опроверг сообщения о своей гибели или ранении, а отсутствие на встрече с главой МИД Катара объяснил тем, что находится в Кандагаре.

Однако и это видео не развеяло сомнений скептиков. Во-первых, Барадар зачитывал ответы на заранее подготовленные вопросы. Во-вторых, в какой-то момент в кадр попал автомат, который держит человек, находящийся возле Барадара. То ли это охранник, который бережет его от корреспондента, то ли страж, следящий за тем, чтобы Барадар не сказал лишнего.

Но какими бы ни были причины, пока происходящее в Афганистане говорит о неспособности талибов справиться с управлением страной, и социально-экономическая ситуация ухудшается с каждым днем.

Денег нет. Афганцы распродают вещи, кабульские базары превратились в бросовые барахолки, на которых можно купить все, от кроватей и телевизоров до кухонной утвари. Растет безработица, продукты дорожают, растут цены на газ и бензин. Банки так и не начали нормально работать, у них не хватает наличных, и источники утверждают, что банки могут скоро закрыться. Госслужащие — а это значительная часть населения — не получают зарплаты. Без средств остались афганские посольства — у дипломатов нет денег для поддержания работы дипмиссий, сотрудники пытаются найти убежище для себя и своих семей за рубежом. При этом около 20 афганских дипломатов, работающих в разных странах, подписали заявление, призывающее не признавать правительство талибов.

Надвигающаяся гуманитарная катастрофа уже заставила страны-доноры заявить о выделении Афганистану более 1 млрд. долларов гуманитарной помощи — об этом заявил генеральный секретарь ООН Антониу Гутерриш.

Напомним, что после входа талибов в Кабул США заморозили государственные резервы Афганистана, хранящиеся на счетах в американских банках, — это около 9 млрд. долларов, Международный валютный фонд закрыл талибам доступ к своим резервам, а Всемирный банк приостановил финансовую помощь. На прошедшей неделе госсекретарь США Энтони Блинкен заявил, что решение по удержанию или разморозке размещенных в США активов Афганистана будет принято в зависимости от действий и поведения «Талибана».

На этом фоне положение с безопасностью — единственное, что, казалось бы, могли гарантировать талибы после прихода к власти, — тоже ухудшается. На прошедшей неделе в Кабуле и провинции Нангархар произошло несколько терактов, ответственность за которые взяло на себя «Исламское государство» (ИГ, запрещено в РФ). Жители городов жалуются на рост уголовных преступлений — хотя талибы везде заявляют, что борются с преступностью, и в соцсетях распространяют видео телесных наказаний воров.

И медовый месяц талибов, пришедших к власти на пике ожиданий порядка и справедливости, может закончиться гораздо быстрее, чем они ожидали.

Автор: От редакции 'Афганистан.Ру'

Ядерной державой управляют "дорогие эскортницы": чем это грозит

Елена Караева

На наступающей неделе Эммануэль Макрон намерен сообщить о возможном ослаблении действующих коронавирусных ограничений: ему срочно требуется место лидера в опросах общественного мнения. Ведь Макрон намерен переизбраться, чего бы это ему ни стоило. Главе французского государства остро требуется рост популярности, чтобы начать выжигать тех, кто ему оппонирует.

И в средствах подручные французского президента, которых еще называют макронистами, ограничивать себя не намерены. Как это уже успел почувствовать на собственной шкуре публицист Эрик Земмур.

Его, успев назвать участником избирательной кампании (хотя Земмур ни о чем подобном не говорил), отстранили от эфира на телеканале, где журналист участвовал в ежевечернем ток-шоу.

Надзорный госорган — Высший совет по аудиовизуальным медиа — выпустил директиву, потребовав, чтобы время, предоставленное в ток-шоу для Земмура-публициста, было включено в отчет как хронометраж, когда Земмур (якобы политик) излагает свои взгляды.

Высокие рейтинги, крупная доля аудитории и популярность Земмура стали проблемой для Елисейского дворца: в тот самый момент, когда сам Макрон рассматривает возможность создания союза не с правыми, как можно было подумать, а с наиболее крикливыми и индоктринированными левыми — партией "Зеленые".

Поэтому чем меньше рассуждений Земмура о грядущей "экологической диктатуре", тем для Макрона сегодня лучше.

Но черную метку получил не только Земмур. Франсуа Фийон, над которым макронисты уже совершили одну судебную расправу (по обвинению, безосновательность которого, как и прямое вмешательство в ход следствия, признала даже прокурор, открывшая в свое время проверку), теперь проходит уже по второму делу. На этот раз экс-соперника Макрона подозревают в "растрате казенных денег".

Чтобы, как говорится, вбить бывшего премьера страны, как гвоздь — по шляпку. Чтобы тот, как и Земмур, не мог и слова сказать публично.

Ликвидация реальных или потенциальных политических соперников того, кого элиты продвигают на высший пост для Франции, — не слишком давняя политтехнологическая практика.

Впервые ее использовали десять лет назад, когда потребовалось убрать с дороги, ведущей в Елисейский дворец, тогдашнего очевидного фаворита и фактически кандидата от социалистов Доминика Стросс-Кана. Против экс-директора-распорядителя МВФ организовали провокацию в нью-йоркском отеле. Помните, как чернокожая горничная рассказала, что ее пытались изнасиловать? Правда, дело даже до суда не дошло — все обвинения прокуратура Нью-Йорка в отношении Стросс-Кана сняла, поскольку возможная жертва лгала и путалась в показаниях, да и на территории США в тот момент находилась нелегально. Однако Стросс-Кана навсегда политически уничтожили.

А Олланда (с катастрофически низким рейтингом даже в собственной партии), который на тот момент отвечал всем требованиям глобалистов, наоборот, заставили похудеть, научили завязывать галстук и сумели придать экс-мэру провинциального городка лоск "парижской штучки".

Результат?

Олланд соглашался со всеми решениями, принять которые от него требовали те, кто его сделал президентом. Он обвинял Россию в "аннексии Крыма" и поддерживал введение против нашей страны санкций, предавая интересы своих же сограждан и нанося ущерб французской экономике. Олланд послушно брал под козырек, когда Меркель открывала для миллионов нелегалов границы ЕС. Он снабжал оружием исламистов в Сирии.Однако к концу мандата он это делал, по мнению тех, кто готовил для него возможность переизбрания, с недостаточным энтузиазмом. Поэтому Олланда сбросили как отыгранную карту, остановив выбор на его подчиненном.

История почти пятилетнего нахождения у власти сменившего Олланда Макрона — это череда политических провалов, вызванных отнюдь не внешним форс-мажором, а элементарным отсутствием навыков управления страной.

Нет, нельзя было вводить дополнительные налоги в момент, когда люди считали лишние евроценты, чтобы дотянуть до зарплаты. И нет, не стоило первой даме щеголять в нарядах, стоимость которых составляла годовые зарплаты для большинства населения страны. И вот вам "желтые жилеты".

Нет, не стоило, поработав у Ротшильдов и получив там астрономические бонусы, заявлять безработному пареньку из деревни, что "в Париже можно найти работу, перейдя улицу". Как и брать в конфиденты и ближайшие сотрудники человека (Александра Беналлу) с, мягко говоря, странным и мутным прошлым.

Про пандемию и говорить нечего — фиаско очевидно.Но есть тут и персональное поражение французского лидера. Несмотря на все заявления Макрона, что на "вакцины не должны распространяться законы рынка" (то есть патентные ограничения производства), отпускная цена на этот тип медикамента была увеличена на четверть, а международная прививочная кампания COVAX, идею которой продвигал президент Франции, с треском провалилась.

Собственно, то же самое, но языком цифр, говорят и опросы общественного мнения — практически все они дают действующему президенту 24% голосов в первом туре выборов. Ровно столько же, сколько Макрон получил в 2017 году в том же первом туре.

Это означает, что за время, что политик находился у власти, он не прибавил себе избирателей ни на йоту.

Зато Макрон мастерски плодил врагов, причем как в самой стране, так и за ее пределами: внешняя политика — хаотическая, непродуманная, откровенно слабая — сделала из Франции (ядерной, на минуточку, державы) посмешище.

Истерика с "ножом в спину", который якобы всадила Канберра Парижу, отзыв послов из Австралии и США, как и отмена бала по случаю победы в Чесапикском сражении — дешевая работа на публику.Когда пять лет назад французское общество прощупывали, избираем ли банкир Макрон на первый пост в стране, Ален Манк, его ментор и гуру, человек, которого еще называли "главным кадровиком Ротшильдов", заметил: "Знаете, финансист такого уровня — на самом деле дорогая эскортница, которая умеет и соблазнять, и подчиняться, но самое важное, она понимает, когда и что от нее требуется".

Эти слова вполне приложимы к манере управления страной на протяжении нынешнего мандата Макрона, срок которого истекает в мае будущего года.

Видимо, примерно та же линия поведения определит и его грядущую избирательную кампанию.

Но если пять лет назад не было ни экономического кризиса, ни пандемии, то сейчас, чтобы соблазнить избирателя, красивых голубых глаз будет ох как недостаточно, а истерическим враньем тоже многого не добьешься.

Макрону придется или полностью пересмотреть свою тактику, чтобы увеличить электоральную базу, либо ликвидировать всех своих оппонентов так, как это уже было сделано с Фийоном.

Зная французского президента, в прогнозе, какой выбор будет им сделан, ошибиться практически невозможно.

Франция > Внешэкономсвязи, политика. СМИ, ИТ > ria.ru, 19 сентября 2021 > № 3840957 Елена Караева

Владимир Познер: Для Голливуда образцом злодея остается русский человек

Текст: Владимир Познер

Несколько лет назад в одном из номеров газеты The New York Times была напечатана прелюбопытная статья (Russians: Still the Go-To Bad Guys), речь в ней идет о том, что стандартным злодеем в голливудских фильмах все еще остается русский.

Оказывается, что в вышедшем в тот момент боевике, который называется так - это мой перевод: "Джек Райан: теневой рекрут", - Райан, агент ЦРУ, едет в Москву, чтобы разрушить планы русского бизнесмена-олигарха Виктора Черевина, который с помощью террористического нападения собирается подорвать экономику США.

Как пишет автор, даже более чем через 25 лет после падения Берлинской стены и окончания холодной войны для Голливуда образцом злодея остается русский человек.

И он перечисляет с десяток фильмов, которые подтверждают сказанное, и отмечает с иронией, что даже в фильме "Гравитация", в котором играют всего лишь три актера и действие происходит почти целиком в космосе, все равно там русские виноваты, потому что там обломки в космосе появились из-за русской ракеты и угрожают жизни американских астронавтов.

Вот, вероятно, пишет автор, ругать и обвинять русских безопасно, никто за них не вступится, никакие организации не будут высказываться, зарубежный прокат не пострадает и, очевидно, сами русские, как проживающие в Америке, так и не в Америке, уже как-то примирились с тем, что их изображают злодеями.

Зачем, спрашивает он, делать кино о том, что всех подслушивают, или кино об опасности терроризма, когда можно без всякого риска вынуть что-нибудь из времен "бойся красных" - и все будет в порядке.

Статья большая и не могу всю ее рассказать вам или пересказать, но в конце автор пишет замечательные слова, на мой взгляд. Он говорит так: "Сценарист и режиссер фильма "Джек Райан: теневой рекрут" выбрали все-таки правильную тему, но ошиблись злодеем: ведь американская экономика была-таки подорвана, но сделали это не русские!".

Текст опубликован на сайте pozneronline.ru

Кстати

Еще восемь русских антигероев в кино

И до, и после "Джека Райана" Голливуд не устает пополнять новыми красками палитру русских злодеев на киноэкране. Вот еще несколько (всех не перечесть) появившихся за последнее время:

Олигарх Юрий Комаров ("Крепкий орешек: Хороший день, чтобы умереть", 2013) - олигарх, которого сначала спасает на бандитском "Майбахе" (набитом оружием) герой Брюса Уиллиса, а потом уничтожает: выяснилось, что олигарх не диссидент, а угроза свободному миру (торгует спрятанным в Припяти ураном).

Лягушонок Константин ("Маппеты 2", 2014) - мошенник с ярко выраженным русским акцентом маскируется под звезду Маппет Шоу и втягивает все семейство Маппетов в криминальные истории, а обернувшееся хаосом мировое турне приводит их в Сибирь.

Головорез Николай Игантченко по кличке Тедди ("Великий уравнитель", 2014) - русский мафиози с татуировкой "не тронь меня, если хочешь жить!" страшно вредит добросовестному американскому экс-разведчику, который хочет спасти несовершеннолетнюю проститутку.

Балерина Большого театра Доминика Егорова ("Красный воробей", 2018), обученная в секретной школе КГБ, становится суперагентом, который хладнокровен и в постели с врагом, и в бою.

Маньяк Малевич ("Номер 44", 2014), прототипом которого будто бы стал серийный убийца Чикатило. Сюжет, напоминающий пургу и ахинею, нашпигован "Сталиным", "НКВД", "диссидентом Бродским" (но ветеринаром). Маньяк убит - но остается послевкусие: тут все маньяки.

Гангстер Юлиан Кузнецов ("Никто", 2021) - держатель "общака" русской мафии, к тому же и коллекционер. Естественно, поплатится за то, что мешает жить добропорядочному американцу, бывшему киллеру, работавшему на свое правительство. Что интересно, российский режиссер голливудского боевика Илья Найшуллер, приступая к съемкам, настоял на том, чтобы злодеями здесь были не южнокорейцы (как было по сценарию), а русские, и это ему ближе.

Генерал Дрейков ("Черная вдова", 2021) - глава злодейской Красной комнаты, которая затуманивает сознание и угрожает миру. С ним борются приемные дочери суперагентов Шостаков с Востокоффой - киллерши, осознавшие, где мировое зло, Наташа Романофф и Елена Белова. И все безостановочно меняются лицами по особой технологии, вставляют чипы в головы и распыляют газы, контролирующие мозги или наоборот, освобождающие. И с Дрейковым, конечно, разберутся.

Люцифер Сафин ("Джеймс Бонд: Не время умирать", 2021) - главный злодей в двадцать пятом фильме про агента 007, который должен выйти на экраны. Сначала предполагалось, что злодей и его приспешник будут в масках, "созданных на основе кольчуги сибирского охотника на медведя". Потом решили, что это чересчур, антигероям дали маски в японском стиле. Актер заверил, что его герой "не связан ни с какой религией или идеологией". Но кого обманет красноречивая фамилия злодея - Сафин?

Подготовил Игорь Николаев

США. Россия > СМИ, ИТ > rg.ru, 6 сентября 2021 > № 3824758 Владимир Познер

Хакеры бывают разные

…чёрные, белые, красные

Константин Батанов

«Китайские хакеры взломали сервер Пентагона.

Каждый из них попробовал один пароль.

Каждый второй пароль был «Мао Цзэдун».

На 74357181-й попытке сервер согласился, что у него пароль «Мао Цзэдун»

Анекдот

Соединённые Штаты и присоединившиеся к ним Европейский Союз, НАТО, Великобритания, Канада, Австралия, Новая Зеландия и Япония совместно осудили взлом программы для обмена сообщениями Microsoft Exchange Server, которой активно пользуются американские ведомства, учреждения и предприятия. В блоге Microsoft сообщается: «В ходе атак злоумышленники использовали уязвимости, чтобы получить доступ к учётным записям электронной почты и установить вредоносные программы для получения постоянного доступа к среде. Microsoft Threat Intelligence Center (MSTIC) с высокой степенью уверенности считает, что атаки проводятся группой HAFNIUM, деятельность которой финансируется правительством Китая».

Взлом был обнаружен в марте. Отмечается, что он затронул по меньшей мере 30 тыс. американских организаций.

Госсекретарь США Блинкен обвинил Китай в создании «экосистемы хакеров-контрактников, которые осуществляют как спонсируемую государством деятельность, так и киберпреступления для собственной финансовой выгоды» и заявил, что это является частью «модели безответственного, разрушительного и дестабилизирующего поведения в киберпространстве, представляющего серьёзную угрозу нашей экономической и национальной безопасности».

Представители НАТО призвали Китай «выполнять свои международные обязательства... в том числе в киберпространстве».

По мнению американских экспертов, целью хакеров являются получение информации о корпорациях, правоохранительных органах, политических деятелях, правительственных чиновниках, политических активистах и диссидентских группировках, представляющих интерес для правительства Китая. Хакеры также могут наносить непосредственный ущерб, например, отключать или нарушать работу сетей.

Американцы отметили, что китайские хакеры были «сложно обнаруживаемыми и адаптивными», то есть успешно уклонялись от предпринимаемых американскими специалистами ответных действий. Было замечено, что одна из групп скрывала своё вредоносное программное обеспечение в папках корзин для удалённых файлов. Другая группа маскировала шпионские программы под антивирусное программное обеспечение и южнокорейский мультимедийный плеер под названием PotPlayer.

«Китайское правительство должно положить конец этому систематическому кибер-саботажу и может рассчитывать на привлечение к ответственности, если оно этого не сделает», – говорится в заявлении министра иностранных дел Великобритании Доминика Рааба.

В ответ представитель Министерства иностранных дел Китая Чжао Лицзянь ответил, что обвинения в причастности Китая к атакам являются «сфабрикованными» и представляют собой «клевету». Представитель также обвинил ЦРУ в проведении кибератак на объекты аэрокосмических исследований Китая, нефтяную промышленность, интернет-компании и правительственные учреждения. «Китай в очередной раз решительно требует, чтобы Соединённые Штаты и их союзники прекратили кибератаки против Китая и перестали поливать Китай грязью в вопросах кибербезопасности».

Согласно отчёту китайского Национального центра по чрезвычайным ситуациям в Интернете, американские хакеры обычно используют широкий спектр методов атаки для сканирования сетевых и системных уязвимостей с применением высокочастотных средств взлома. В 2020 году около 52 тыс. иностранных серверов управления компьютерными вредоносными программами атаковали около 5,31 млн компьютеров в Китае.

Были определены три группы американских хакеров, действующие наиболее дерзко и масштабно.

Первая группа была обнаружена в октябре 2020 года. Она использовала 1065 компьютеров, расположенных в Соединённых Штатах, и атаковала 2426 компьютеров в Китае. Её целями были партийные и правительственные органы, предприятия автомобильной и металлургической промышленности.

Вторая группа также была выявлена в октябре 2020 года — с помощью 24 компьютеров она атаковала 993 компьютера, находящихся в университетах провинций Шаньси, Гуанси и Гуандун.

Третья группа попала в поле зрения китайцев ещё в августе 2020 года — она использовала 5 компьютеров для атаки на 119 компьютеров в университетах Пекина и провинции Гуандун.

Надо сказать, что тут очевидны попытки промышленного и научного шпионажа со стороны американских хакеров. Обычно в этом обвиняют китайцев, но здесь мы видим обратный процесс. Дело в том, что во многих китайских вузах действуют серьёзные научно-исследовательские центры, результаты работы которых находят применение в промышленном производстве.

В этой связи в Китае всё чаще звучат призывы создать кибервойска, которые должны защищать интересы Китая от посягательств иностранных интернет-врагов. Естественно, что кибер-воины, несущие эту почётную обязанность, сами по сути являются хакерами.

Первое компьютерное преступление в Китае произошло 16 июня 1998 года. Сотрудники одной шанхайской информационной сети во время плановой проверки обнаружили, что их сеть подверглась атаке незваных гостей. 13 июля того же года подозреваемый был арестован. Выяснилось, что преступник последовательно взломал 8 серверов сети, расшифровав учётные записи и пароли не только сотрудников, но и более 500 внешних пользователей. Этот первый китайский хакер был арестован по обвинению в «уничтожении компьютерных информационных систем».

Китайские хакеры делятся на три вида в зависимости от своих целей и методов заработка.

Само слово «хакер» звучит на китайском как «хэйкэ» и записывается двумя иероглифами – «чёрный» и «гость». Первый вид – это обычные хакеры в классическом понимании этого слова, то есть те, кто совершает противозаконные действия с целью наживы. Они похищают данные для дальнейшей перепродажи, разрабатывают вирусы для шантажа пользователей (требуют перевести им деньги, иначе угрожают стереть важную информацию на компьютере), наносят вред физическим лицам и предприятиям.

Таких «чёрных» хакеров становится меньше по нескольким причинам. Во-первых, в Китае ужесточается законодательство в сфере борьбы с киберпреступностью – в зависимости от суммы ущерба хакера может ожидать наказание в виде тюремного заключения от трёх лет до пожизненного, с конфискацией имущества. Во-вторых, в Китае действует интернет-полиция, она отслеживает действия пользователей, поэтому всё тайное в китайском сегменте Интернета при необходимости может довольно легко стать явным, то есть злоумышленника могут быстро вычислить и арестовать. В-третьих, доходы «чёрных» нестабильны. Иногда им удаётся «увести» крупную сумму денег, но чаще случаются длительные периоды простоя, или им приходится довольствоваться небольшими «заработанными» суммами.

Второй вид хакеров – «хункэ», «красный гость». Это хакеры-патриоты, которые нападают на сети и компьютеры недружественных Китаю стран. Кроме того, они отражают хакерские атаки иностранцев на китайские сети, то есть защищают государственные интересы, поэтому являются «хорошими» хакерами и выглядят в глазах китайских обывателей национальными героями. У них есть своя идеология, которая выражается в лозунгах: «Охраняйте единство Родины и защищайте национальный суверенитет», «Боритесь со всеми враждебными нашей стране элементами».

7 мая 1999 года во время войны НАТО против Сербии пятью высокоточными бомбами было уничтожено посольство Китая в Белграде. В результате погибли три журналиста из агентства "Синьхуа" и газеты "Жэньминь жибао", также были ранены 10 человек. Представители НАТО утверждали, что это было сделано не специально, а в результате ошибки. США выплатили компенсации семьям погибших. Однако это событие всё равно вызвало волну справедливого негодования китайцев, что выразилось в демонстрациях, массовых пикетах у посольства и генконсульств США, других стран НАТО в Китае.

Китайские хакеры не могли оставаться в стороне. За одну ночь был создан «Центр экстренной конференции китайских хакеров», что стало началом движения «хункэ». Собравшиеся выразили «готовность сражаться и осмелиться стащить американского императора с лошади». Через несколько дней они взломали сайт американского Белого дома и «вывесили» на нём флаг КНР. Такая же судьба постигла ещё несколько сайтов правительственных и военных ведомств США. На сайте одного из подразделений американских ВВС они разместили рукописное письмо отца одной из жертв бомбардировки Посольства.

В Китае говорят: «новорождённые телята не боятся тигров». «Хункэ» в основном представляют собой молодых людей в возрасте от 15 до 30 лет, которые не боятся крушить авторитеты и готовы бросить вызов любым иностранным специалистам по компьютерной безопасности.

С тех пор «красные хакеры» регулярно напоминают о себе. Например, в 2011 году они успешно вторглись в сетевую систему Аль-Каиды*, уничтожили там многие данные и нанесли этой одиозной организации чувствительное киберпоражение.

В 2013 году японские хакеры атаковали китайские интернет-предприятия, причинив им серьёзный ущерб. Это ранило национальные чувства китайцев, так как вызвало ассоциации с нападением Японии на Китай во время Второй мировой войны, в результате чего японцами было убито около 40 млн китайцев. В ответ на японские кибератаки «хункэ» скоординировались и за полчаса взломали 70% японских сетей. Японцам потребовалась неделя, чтобы их восстановить, всё это время китайский пятизвёздный красный флаг висел на сайтах самых известных СМИ Японии.

В разное время «хункэ» отмечались на сайтах правительственных учреждений западных стран, Индии, Австралии (то есть тех, кто, по их мнению, проводит враждебную по отношению к Китаю политику), а также на сайтах политической оппозиции в странах, имеющих хорошие отношения с Китаем. Например, однажды их жертвой стала одна из политических партий Камбоджи, которую они заподозрили в прозападных настроениях.

Третий вид хакеров – «баймао», «белошапочники». Они занимаются тем, что ищут уязвимости китайского ПО и компьютерных сетей. Это происходит двумя путями.

Первый путь – они взламывают чью-то сеть или сайт, оставляют небольшой след (например, могут заменить одно слово или цифру), при этом не наносят никакого ущерба. После этого хакеры вступают в контакт с владельцами и сообщают им, что они обнаружили слабые места в их продукте и готовы помочь их исправить в обмен на денежное вознаграждение. Очевидно, что здесь «белошапочники» ходят по грани, потому что сначала взламывают сайты и сети, как обычные хакеры, то есть хозяева этих сетей имеют достаточно оснований, чтобы заявить на них в полицию.

Второй путь – разработчики нанимают их сами. Как вариант, между ними устраивается соревнование по взлому, и победителю полагается приз. В Китае существует специальная платформа под названием "Бутянь", на которую выгружаются программные продукты, где «баймао» их тестируют и пытаются найти слабые места. Пользователи (то есть «белошапочники») должны там зарегистрироваться и заполнить анкету, чтобы получить доступ к тестируемым продуктам. Поэтому данная часть хакерского сообщества является относительно прозрачной. Более того, они сами в этом заинтересованы, чтобы их могли найти клиенты.

В настоящее время на платформе зарегистрировано 11 770 «баймао». Самому младшему из них 12 лет, а самому пожилому – 78. 68% из них – люди, родившиеся после 1990 года. 23% из них живут в провинциях Хэнань (одна из самых густонаселённых в Китае), Шаньдун и Гуандун (развитые приморские провинции). Почти 5% «баймао» – женщины и девушки.

В плане доходов между членами сообщества существует большой разрыв. Средний доход, который они получают, — 7 тыс. юаней (около 80 тыс. руб.) в месяц. Но есть те, кто получает совсем немного, а есть чемпионы, которые получают почти полмиллиона юаней в месяц. Также есть те, кто имеет неофициальные доходы. Например, некоторые занимаются «крышеванием» сайтов и сетей – за скромную сумму в 20 тыс. юаней (стандартный общепринятый тариф, примерно 227 тыс. руб.) в месяц обещают не атаковать и защищать сайт от нападений других хакеров.

«Баймао» тратят в среднем около двух часов в день на свою деятельность, часто рассматривая её как хобби или подработку. 36,3% «белошапочников» работают в компаниях, предоставляющих услуги по компьютерной безопасности, 34,9% являются студентами, а 7,1% – госслужащие.

55,8% из них не имеют дипломов или сертификатов о профессиональных навыках. Это объясняется тем, что часть из них – «самоучки», а часть – студенты, ещё не окончившие учебное заведение.

При этом, в силу особенностей культуры и менталитета, китайские власти стремятся к систематизации и упорядочению «хакерских ресурсов». Недавно Министерство промышленности и информационных технологий КНР, Управление сетевой информации Китая и Министерство общественной безопасности КНР совместно издали «Положение об управлении уязвимостями безопасности в сетевых продуктах» с целью стандартизировать поведение при обнаружении уязвимостей и предоставлении отчётов, а также с целью уточнения обязанностей организаций и лиц, занимающихся обнаружением уязвимостей.

В настоящее время разрабатывается система сертификации «баймао», в соответствии с их квалификацией. После прохождения испытаний (и в случае необходимости соответствующего обучения) специалистов делят на три категории — базовую, продвинутую и высокую — состоящие из 14 разрядов. Специалист каждого разряда должен обладать определённым набором навыков. Общее число таких навыков – 85.

Желающие могут пройти обучение в школах компьютерной безопасности. Их также называют хакерскими школами, так как очевидно, что для того, чтобы уметь эффективно что-то защищать, надо также уметь на это что-то не менее эффективно нападать. В школах могут обучаться все желающие, оплата за обучение относительно невелика. Если верить китайским сайтам по подбору персонала, доходы специалистов по сетевой безопасности значительно превышают зарплату специалистов по разработке программного обеспечения. Поэтому такие школы пользуются большим успехом. Они ставят своей задачей научить слушателей всесторонне использовать различные технические и нетехнические средства для проведения динамической реальной боевой атаки и защиты в реальной бизнес-системе. На занятиях проводятся настоящие «военные» учения.

11 августа в Пекинском национальном конференц-центре прошла Конференция «белошапочников». Такие конференции может посетить любой желающий. Рассматриваемые темы: веб-безопасность, безопасность мобильных устройств, системная безопасность, безопасность Интернета вещей, безопасность промышленного контроля, технология выявления бинарных уязвимостей, технология обратного программного обеспечения, защита критически важной информационной инфраструктуры и тенденции развития технологий безопасности.

Исходя из вышеизложенного можно сделать несколько выводов.

С учётом роста цифровизации современного общества хакерская деятельность и противодействие ей навсегда войдут в актуальную повестку современной жизни. Этому будет способствовать своего рода «демократизация» хакерства. Дело в том, что инструменты хакерских атак становятся всё дешевле. При этом эффективность новых «дешёвых» инструментов растёт, а время, необходимое для проведения атаки, сокращается. То есть себестоимость хакерской «работы» снижается, а средства становятся доступными всё более широким слоям населения. Это означает, что ряды хакеров будут пополняться. Китайское руководство стремится вывести их из тени и создать условия для того, чтобы они приносили пользу обществу и государству. Российским учреждениям, курирующим вопросы информационной безопасности, имеет смысл установить отношения сотрудничества со своими китайскими коллегами, чтобы обмениваться опытом и трезво оценивать возможности китайских хакеров, для того чтобы в случае необходимости уметь им противостоять (вспомним китайскую пословицу: «В мире нет вечных друзей и нет вечных врагов»), а также для того, чтобы совместно бороться с хакерами из стран НАТО.

* Аль-Каида — запрещённая в РФ террористическая организация

Китай. США > СМИ, ИТ. Внешэкономсвязи, политика > zavtra.ru, 24 августа 2021 > № 3846558 Константин Батанов

Кипр объяснил, почему продолжает выдавать «золотые паспорта»

Программу завершили в ноябре 2020 года после скандала. Сейчас паспорта получают те, кто подал заявку раньше этой даты. Иначе инвесторы могли бы подать к стране иски. Но теперь Кипру грозит суд с Еврокомиссией

Правительство Кипра ответило Еврокомиссии на ее претензии по поводу предоставления гражданства за инвестиции, сообщает газета Phileleftheros. В МИД республики заявили, что паспорта получают только те, кто подал заявку до официального завершения программы в ноябре 2020 года. В противном случае инвесторы могут подать к стране иски.

По данным местной газеты, рассмотрения ожидали заявки примерно 600 инвесторов и такое же число их родных. Причем одобрили из них около 160 заявлений.

Поскольку речь идет о небольшом количестве «золотых паспортов», Еврокомиссию, скорее всего, удовлетворит ответ Кипра, считает директор московского офиса компании Tax Consulting UK Эдуард Савуляк:

— Я не думаю, что ЕС сможет отозвать эти паспорта, которые Кипр сейчас выдал, или что ЕС наложит какой-то штраф на Кипр. Да, в целом Евросоюз недоволен, но ничего принципиально плохого уже, видимо, не произойдет. Негласно Кипр будет вести себя таким образом, и с этим уже ничего не поделать. А те, кто совершили сделки ранее, паспорта, видимо, получить успеют.

— Мальта, в отличие от Кипра, начала новую программу предоставления «золотых паспортов». Значит ли это, что теперь эта страна более привлекательна для потенциальных обладателей «золотых паспортов», в том числе и граждан России?

— Если говорить о том, что, кроме Мальты, без проживания сейчас фактически в Европе нигде паспорт получить нельзя, то Мальта, видимо, безусловный лидер. Но в Мальте необходимо было раньше целый год жить, потом они потихоньку замяли это требование, и речь шла про то, что через год можно начинать обращаться за получением паспорта после того, как вы там вложите деньги, купите недвижимость и все остальное. Поэтому для тех, кто на Кипр не успел, видимо, возможность получить на Мальте паспорт теоретически есть, но мы видим, что в лучшем случае она растягивается на полтора года. И второй важный момент — на Мальте и раньше, когда не было претензий со стороны ЕС, отказы получал каждый третий заявитель. Сейчас, видимо, этот процент еще больше увеличится, предположу, что будет каждый второй заявитель отказ получать.

В 2020 году телеканал Al Jazeera опубликовал расследование, в котором рассказал, что власти Кипра выдают гражданство за инвестиции «осужденным преступникам, разыскиваемым и политическим фигурам с высоким риском «грязных денег». В список таких граждан попали 100 обладателей паспортов, в том числе российские миллиардеры Олег Тиньков, Вадим Мошкович, а также экс-акционер Промсвязьбанка Алексей Ананьев.

По итогам расследования Еврокомиссия обвинила Кипр и Мальту в нарушении правил Евросоюза при выдаче «золотых паспортов». При этом речь идет не об объеме выдаваемых документов, а о неправильном, по мнению регулятора, способе их выдачи. Комментирует партнер по международному налогообложению компании «Кроу экспертиза» Рустам Вахитов:

— Объемы выдачи паспортов в крупных странах наверняка больше, чем на Кипре. То есть это не вопрос, что Кипр перевыдал, а вопрос просто в принципах: либо мы продаем свое гражданство, либо мы даем людям, которые так или иначе собираются реально жить, время как-то адаптироваться к стране.

— Какие еще методы могут быть для этих инвестиционных программ — ужесточение требований, например, или еще что-то? Потому что Кипр и Мальта, по идее, хотят продолжить эту тенденцию?

— Наверняка это и ужесточение требований с точки зрения проверки, потому что те расследования, которые привели к росту негативной критики, они строились на том, что вы продаете гражданство каким-то полукриминальным личностям, то есть вы не особенно проверяете, кто у вас что запрашивает. Однозначно, это должно быть исправлено, возможно, поднятием порога по инвестициям. Если речь идет о том, что количество допустимых выдаваемых паспортов будет сокращаться, очевидно, с точки зрения обычного маркетинга и экономики цена при сокращении предложения будет повышаться. Может быть, будет требоваться проживание и сдача каких-то экзаменов по сокращенной процедуре.

Журнал Professional Wealth Management в 2021 году составил рейтинг стран с самыми лучшими программами гражданства за инвестиции. В топе оказались Сент-Китс и Невис и Доминика. Всего в рейтинг вошли 14 стран, в том числе Мальта. Кипр в этом году из перечня выбыл.

Раиси обещает укрепить отношения с Латинской Америкой

Новый президент Ирана Эбрагим Раиси заявляет, что укрепление политических и экономических отношений со странами Латинской Америки является одним из приоритетов внешней политики Ирана.

Раиси сделал это заявление на встрече с Сашей Серхио Льоренти Солис, генеральным секретарем Боливарианского альянса народов Латинской Америки, официально известного как ALBA, во вторник вечером.

«Иран полон решимости и дальше укреплять свои политические и экономические отношения со странами-членами союза, и это соответствует общим ценностям и позициям обеих сторон», - добавил он.

Президент добавил, что высокомерные и экстравагантные страны мира презирают и составляют заговор против усилий независимых и свободолюбивых наций.

«Несомненно, активизация сотрудничества между Ираном и странами Латинской Америки может сделать американцев и других высокомерных людей пассивными», - подчеркнул он.

Раиси также сказал, что Иран и страны ALBA разделяют общие ценности.

Со своей стороны, Льоренти Солис выразил удовлетворение своим присутствием в Тегеране от имени девяти стран-членов союза и поздравил Раиси с избранием на пост президента Исламской Республики Иран.

«Цель союза ALBA - улучшить отношения между странами-членами ALBA и Ираном», - добавил Льоренти Солис, посетивший Иран для участия в церемонии приведения к присяге президента Раиси.

Первоначально основанный Кубой и Венесуэлой в 2004 году, он ассоциируется с социалистическими и социал-демократическими правительствами, желающими укрепить региональную экономическую интеграцию на основе концепции социального обеспечения, бартера и взаимной экономической помощи. Десять стран-членов: Антигуа и Барбуда, Боливия, Куба, Доминика, Гренада, Никарагуа, Сент-Китс и Невис, Сент-Люсия, Сент-Винсент и Гренадины и Венесуэла. Суринам был принят в ALBA в качестве гостевой страны на саммите в феврале 2012 года. Страны ALBA могут вести торговлю с использованием виртуальной региональной валюты, известной как SUCRE.

Российский дипломат подвергает сомнению обвинения США и Великобритании в адрес Ирана

Посланник России в международных организациях, базирующихся в Вене, поставил под сомнение обвинения в причастности Ирана к нападению на корабль в Оманском заливе в пятницу, сделанные высокопоставленными дипломатами Великобритании и США.

«Вы обратили внимание на несоответствие в заявлениях Госдепартамента и Министерства иностранных дел США от 1 августа относительно нападения на MV Mercer Street? США: « Мы уверены, что это нападение совершил Иран». Великобритания была более осторожна: «Это весьма вероятно», - написал постоянный представитель России при международных организациях в Вене Михаил Ульянов в своем твиттере в понедельник после того, как госсекретарь США и Великобритания скоординированно обвинили Иран в причастности к нападению на корабль у берегов Омана в пятницу.

Примечательно, что в понедельник официальный представитель министерства иностранных дел Ирана категорически отверг обвинения, выдвинутые министром иностранных дел Великобритании Домиником Раабом в адрес Тегерана, как парадоксальные, провокационные и безосновательные.

Кроме того, в понедельник днем Иран вызвал британского поверенного в делах в министерство иностранных дел, чтобы выразить официальный протест против ложных обвинений министра иностранных дел Доминика Рааба после того, как Великобритания вызвала посланника Ирана в Лондон.

Совбез РФ предостерег западные страны от новых провокаций у границ России

Текст: Иван Егоров

О новых задачах обороны страны, угрозах со стороны НАТО и ответе на них в интервью "Российской газете" рассказал заместитель секретаря Совета безопасности России Михаил Попов.

Михаил Михайлович, президент России утвердил новую редакцию Стратегии национальной безопасности. Удалось ли за предыдущие пять с лишним лет выполнить все, что было запланировано по такому важному направлению, как оборона страны?

Михаил Попов: Были достигнуты основные стратегические цели обороны страны - стратегического сдерживания и предотвращения военных конфликтов. Кроме того произошло совершенствование компонентов военной организации государства, развития форм и способов применения Вооруженных сил РФ, других войск, воинских формирований и органов.

Также была повышена мобилизационная готовность страны и готовность сил и средств гражданской обороны.

Эти задачи решались в рамках реализации Военной доктрины и Плана обороны Российской Федерации на 2016 - 2020 годы, а также других документов военного планирования в условиях ограничительных мер по противодействию пандемии новой коронавирусной инфекции СОVID-19.

То есть поводов для беспокойства относительно обороноспособности страны на данный момент нет?

Михаил Попов: Основной результат проведенной работы - это состояние военной организации государства, которая обеспечивает надежную защиту России от всего комплекса военных угроз.

В войска в плановом порядке поступают современные образцы вооружения и военной техники. На боевом дежурстве находятся новейшие ракетные комплексы стратегического назначения, увеличивается количество ударных авиакомплексов с гиперзвуковой ракетой "Кинжал", а также кораблей, оснащенных высокоточным оружием большой дальности. При этом мы опережаем многие передовые армии мира в развитии новых вооружений при гораздо меньшем военном бюджете.

Российские Вооруженные силы боеготовы, мобильны, современны, компактны и способны решать возложенные на них задачи в любых условиях обстановки. Что было подтверждено действиями группировки Воздушно-космических сил в Сирийской Арабской Республике, а также при проведении миротворческой операции в зоне армяно-азербайджанского конфликта.

А что меняется в новой Стратегии?

Михаил Попов: В новой редакции Стратегии национальной безопасности России подробно представлен анализ современной военно-политической обстановки в мире. Она характеризуется формированием новых глобальных и региональных центров силы, обострением борьбы между ними за сферы влияния. Возрастает значение военной силы как инструмента достижения государствами своих геополитических целей. В рамках реализации военной политики особое внимание уделено решению задач по своевременному выявлению существующих и перспективных военных опасностей и военных угроз, совершенствованию системы военного планирования, сбалансированному развитию всех компонентов военной организации и обеспечению мобилизационной подготовки и мобилизации в Российской Федерации.

Получается, что у России, как и полтора века назад, как говорил император Александр III, остается только два верных союзника?

Михаил Попов: Учитывая существующие и прогнозируемые военные угрозы и военные опасности, а также деградацию международно-правовой базы в военной области, Российская Федерация и дальше будет развивать Армию и Флот, повышать их боевой потенциал. В этой связи в Стратегии национальной безопасности одним из основных стратегических национальных приоритетов остается оборона страны.

Победа в любой войне обеспечивается людьми и средствами вооруженной борьбы, которые находятся на вооружении. В 2020 году мы выполнили поставленную Президентом Российской Федерации задачу - довели оснащенность Вооруженных сил, других войск, воинских формирований и органов современными образцами вооружения и военной техники до уровня 70 процентов. Теперь необходимо этот показатель поддерживать на заданном уровне. В этой связи в Стратегии определена задача по сохранению лидерства в разработке и производстве новых (перспективных) образцов вооружения, военной и специальной техники, а также по поддержанию на высоком уровне морально-политического и психологического состояния военнослужащих.

В условиях ослабления влияния международных институтов, снижения эффективности системы глобальной и региональной безопасности, а также совершения иностранными государствами недружественных действий актуальной является задача по защите национальных интересов и граждан нашей страны за пределами ее территории, что нашло отражение в новой редакции Стратегии национальной безопасности.

Маневры войск НАТО вблизи наших границ тоже учитываются как новые угрозы?

Михаил Попов: Несомненно. Усилению военных опасностей и военных угроз России также способствуют активная военная деятельность НАТО, развитие потенциала глобальной системы противоракетной обороны США, отработка применения против России крупных военных формирований и ядерного оружия. Возрастает роль неядерных средств поражения, обладающих большой дальностью действия и могуществом боевого оснащения.

И это все происходит на наших глазах. Недавно у российских границ проведено крупнейшее со времен "холодной войны" многонациональное учение НАТО "Defender Europe 2021", в котором принимали участие военнослужащие из 26 стран. В ходе учения отрабатывались масштабные переброски войск США в Европу, вопросы развертывания и применения крупных межвидовых группировок войск. А также варианты преодоления российских зон ограничения доступа в Черноморском и Балтийском регионах.

С 28 июня в западной части Черного моря стартовали масштабные учения НАТО "Си Бриз" с участием военнослужащих из 32 стран. В учении задействовано 40 боевых кораблей, катеров и вспомогательных судов, 30 единиц авиационной техники, около 4 тысяч военнослужащих.

В разы возросла разведывательная деятельность иностранных государств. Так, воздушную разведку территории Российской Федерации в 2020 году вели более 1000 самолетов-разведчиков и разведывательных беспилотных летательных аппаратов иностранных государств.

Все это говорит о том, что Запад активно вступил с нами в новую "холодную войну" или готовится к третьей мировой?

Михаил Попов: Все это показывает, что Запад фактически взял курс на осуществление военно-стратегического, политического и психологического давления на Российскую Федерацию. А также преднамеренную эскалацию военной напряженности вблизи границ с Россией, что не способствует стратегической стабильности.

Хотелось бы отметить, что, к сожалению, в качестве инструмента провокационного давления на Россию выбраны силы флота государств НАТО на основании произвольного толкования положений международного морского права и устоявшихся флотских традиций.

В качестве примера приведу недавний инцидент, произошедший в российских территориальных водах 23 июня с британским эсминцем "Дефендер". Британские моряки сознательно шли на провокацию и обострение, нарушив морские границы России. Позиция Российской Федерации по данному инциденту однозначна - это заранее спланированная провокация, которая правомерно была пресечена.

А если они и дальше продолжат нас провоцировать, возможен более жесткий ответ?

Михаил Попов: Подобные действия Россией и впредь будут пресекаться самыми жесткими методами, невзирая на государственную принадлежность нарушителя. Мы предлагаем нашим оппонентам крепко задуматься, стоит ли организовывать подобные провокации, принимая во внимание возможности российских Вооруженных сил.

Недоумение вызывает реакция на это событие высокопоставленных должностных лиц Великобритании. Так, по заявлениям премьер-министра Бориса Джонсона и министра иностранных дел Доминика Рааба Британия и далее будет добиваться так называемой "свободы навигации" тем способом, которым они это сделали. Это подразумевает, что такие провокационные действия британских кораблей не исключены и в будущем.

Однако членов правительства Великобритании на используемых в провокационных целях кораблях и судах не будет. И в этой связи хочется задать вопрос тому же самому Б. Джонсону или Д.Раабу - что они смогут ответить семьям британских моряков, за какие такие "великие" идеи моряки пострадают?

Отмечу, что это далеко не первый случай подобных недружественных действий со стороны Запада с применением боевых кораблей. Напомню о недавнем инциденте с американским эсминцем "Джон Маккейн", который в ноябре прошлого года зашел в территориальное море Российской Федерации в акватории залива Петра Великого. Напомню также, что в феврале 1988 года аналогичная провокация была предпринята двумя американскими кораблями у южного побережья Крыма. Тогда сторожевому кораблю Черноморского флота "Беззаветный" пришлось идти на таран для выдворения из наших территориальных вод американского крейсера "Йорктаун".

Аналогичные провокационные действия США и их ближайшие союзники осуществляют и в других регионах мира. Наглядный пример тому - программа "Свобода судоходства". В ее рамках проводятся систематические заходы кораблей 7-го флота США в акватории Южно-Китайского моря, которые Китай считает своими.

И все-таки, несмотря на серьезный оборонный характер новой Стратегии нацбезопасности, она на редкость миролюбива. Мы не называем никого врагами, не грозим первыми нанести ядерный удар. Мы действительно настолько сильны, что можем никого не бояться?

Михаил Попов: Перевооружение армии, успехи в области создания новых вооружений и военной техники, общественно-политическая стабильность создают уникальную возможность сосредоточиться в ближайшие годы на решении задач по развитию человеческого потенциала, комплексному развитию экономики на новой технологической основе, совершенствованию государственного управления. Поэтому в новой Стратегии "во главу угла" поставлен стратегический национальный приоритет "Сбережение народа России и развитие человеческого потенциала".

Для создания условий мирного социально-экономического развития Российской Федерации и обеспечения ее военной безопасности реализуется стратегический национальный приоритет "Оборона страны". Кроме того, в рамках реализации молодежной политики государства в целях воспитания патриотов, которые любят свою страну, уважают ее прошлое и связывают с Россией свое будущее, особо отмечено военно-патриотическое воспитание и подготовка к военной службе граждан.

В заключение отмечу, что Россия с ее просторами и ресурсами всегда представляла собой "лакомый кусок" для иноземных захватчиков. К сожалению, печальный опыт их походов не учит современных западных политиков и военных, мечтающих решать свои проблемы за наш счет. Это значит, что мы всегда должны "держать порох сухим". На решение этой задачи и направлен стратегический национальный приоритет "Оборона страны".

Россия. НАТО > Армия, полиция > rg.ru, 15 июля 2021 > № 3778896 Михаил Попов

Куда плывет министр?

Британия обещает новые провокации у берегов России и Китая

Текст: Алексей Чуриков

Британия обещает новые провокации у берегов России и Китая. Судя по последним заявлениям министра иностранных дел Доминика Рааба, с выходом из Евросоюза военные амбиции Лондона явно ширятся. Бывшая империя вознамерилась закрепить свое присутствие в акваториях Черного и Южно-Китайского морей.

Кто знает, возможно, уже завтра на Даунинг-стрит заявят и о желании восстановить свою Каспийскую флотилию, бесславно прекратившую существование весной 1920 года. Выступая во вторник в парламенте, глава форин-офиса не только поддержал нашумевшую авантюру эсминца "Дефендера", нарушившего границы РФ, но также обещал, что Британия и впредь продолжит устраивать провокации у российских берегов. Дипломат заверил членов парламентского комитета по международным делам, что проход "Дефендера" был сигналом "уверенности", а ни в коем случае "не конфронтации с Москвой". Но при этом не упомянул, что в Кремле совершенно иначе смотрят на ситуацию. Рааб, который, как ранее писали СМИ, якобы возражал против захода "Дефендера" в российские воды, теперь изменил риторику. По его словам, события у берегов Крыма никак не повлияли на решимость британского руководства, и он объявил, что следующей целью такой "неконфронтационной" активности станет Китай: ударная авианосная группа во главе с авианосцем "Королевой Елизаветой" должна зайти в Южно-Китайское море осенью этого года. Кстати, с середины июня здесь уже "мирно" дежурит ударная группа ВМС США, возглавляемая авианосцем "Рональд Рейган".

Этот первый в истории поход "королевы", чей маршрут пролегает от британских берегов до Тихого океана, является предметом особой гордости Лондона. Премьер Борис Джонсон в свое время с помпой заявил о том, что это самое амбициозное за последние 20 лет глобальное развертывание военных сил Британии.

Заявления из Лондона о том, что британские корабли продолжат проходить около Крыма, вызывают обеспокоенность, и каждый раз, когда госграница будет нарушаться, Россия будет принимать меры. Об этом заявил пресс-секретарь президента РФ Дмитрий Песков. "Консультации (с Лондоном по теме прохода кораблей в Черном море. - Прим. "РГ") не ведутся, - сказал Песков. - Отношения фактически находятся в подмороженном состоянии". По его словам, "каждый раз, когда будет нарушаться госграница, будут приниматься меры, которые необходимо принимать".

"Ткнуть палкой русского медведя". Каких провокаций ждать в Черном море

Владимир Корнилов

Корабли НАТО продолжат провокации у черноморских границ Российской Федерации вплоть до 10 июля. Чем масштабнее разворачиваются беспрецедентные военные учения Sea Breeze 2021, тем становится все более очевидной истинная цель этих маневров. Их непосредственные свидетели откровенно формулируют ее так: "Ткнуть палкой русского медведя". Правда, они же и не скрывают удивления — медведь, оказывается, отвечает тем же.

Многие могут поспорить с утверждением о беспрецедентности нынешних учений Sea Breeze. Ведь они давно уже стали рутиной, с 1997 года проводятся чуть ли не ежегодно (в некоторые годы украинские политики и жители Крыма срывали их). А в 1998-м в них даже участвовала Россия — были и такие времена. Но (для сравнения) в первых учениях принимали участие восемь стран, а в нынешних — 32, включая совсем экзотические, ранее не замеченные в данном регионе: Бразилия, Япония, Южная Корея, Египет, Тунис и другие.

Причем и сами официальные лица, представляющие эти учения, не скрывают их антироссийской направленности. Так, американские морские офицеры, комментируя недавний инцидент с британским эсминцем Defender, подчеркнули, что "Черное море не принадлежит России". Опасный способ они выбрали для доказательства своих аргументов.

Бравые заявления натовских офицеров резко контрастируют с тем шумом, который Запад не так давно поднимал по поводу российских учений — на российской же территории. Это было особо отмечено Владимиром Путиным на его прямой линии: "Я дал указание Министерству обороны — потихонечку заканчивать и войска отвести, если кого-то это так беспокоит. Мы это сделали. Но вместо того чтобы отреагировать позитивно на это и сказать: ладно, хорошо, мы поняли вашу реакцию на наше негодование, — вместо этого они что сделали? Они приперлись к нашим границам".

Российский президент четко обозначил цели и задачи, которые преследовала авантюра британцев, организованная в тесной координации с американцами: "Было очевидно, что эсминец зашел и, преследуя, во-первых, военные цели, пытаясь с помощью самолета-разведчика вскрыть действия наших Вооруженных сил по пресечению подобных провокаций, смотрел, что где у нас включается, как работает, где чего находится". Наверняка те же цели стояли перед голландским фрегатом Evertsen, также проверявшим реакцию российских флота и авиации на движение в сторону Керченского пролива.

На что, конечно, стоит обратить особое внимание, так это на наличие на военных кораблях, участвующих в провокациях в Азовском и Черном морях, довольно значительных бригад информационного сопровождения. На Defender в момент его захода в российские территориальные воды как бы "случайно" оказались журналисты Би-би-си и Daily Mail. Несколько сюжетов с бортов украинских катеров снимали группы CNN. То есть Запад не просто проверяет возможности нашей обороны в Черноморском бассейне, но и расширяет информационную войну против России.

Правда, такая открытость приводит к откровенным нестыковкам. К примеру, сюжет Би-би-си вскрыл ложь Министерства обороны Британии, опровергавшего поначалу тот факт, что российские военные открыли предупредительный огонь по пути следования эсминца. Британские СМИ, конечно, не рискнули открыто обвинять своих военных во лжи, однако вопросы стали задавать неудобные.

А тут еще и вскрылись факты откровенных манипуляций с сигналами Автоматической идентификационной системы (АИС), призванной предупреждать о курсе кораблей. Выяснилось, что накануне провокаций Defender и Evertsen с сигналами именно этих судов происходило что-то необъяснимое. В ночь на 19 июня, судя по данным АИС, они вдруг снялись с причала в Одессе и направились непосредственно на Севастополь. При этом военные корабли на самом деле оставались на месте.

Нет никаких сомнений в том, что это тоже было тестированием системы обороны российского Крыма. В конце концов, это происходило накануне провокаций данных кораблей против России. Соответственно, натовцы решили таким небезопасным способом заранее отработать российскую реакцию на потенциальное вторжение в наши воды. Но само собой, Министерство обороны Британии поспешило обвинить в этих манипуляциях Россию. Правда, не пояснив, как Москва предугадала заранее действия британского и голландского кораблей.

И вот тут следует выделить главную проблему для правительств тех стран, которые решили "ткнуть палкой русского медведя". Судя по реакции некоторых СМИ и аналитиков, эти провокации встречены с большим опасением. Особенно показательна реакция британской прессы, которая в последние годы никогда публично не подвергала сомнениям даже откровенно лживые и противоречивые заявления своего правительства, спецслужб и тем более военных относительно России и Китая. И вдруг следует целая череда заявлений, в которых действия флота Ее Величества в Черном море не только комментируются с осторожностью, но и откровенно критикуются.

Очень показательной, к примеру, является статья ветерана британской журналистики Питера Хитченса, который назвал выходку своего флота в Черном море "глупостью" и "едва ли не сумасшествием". Он попросил читателей представить аналогичную ситуацию: российский военный корабль с журналистами на борту вторгается в воды Фолклендских островов, получив предварительно разрешение у Аргентины, считающей эти острова своими. Можно себе представить реакцию Лондона.

Не менее знаковым является письмо бывшего посла Британии в России Тони Брентона (уж его к "друзьям Москвы" точно не отнесешь), опубликованное на страницах лояльной к правительству The Times. "Я не согласен с тем, что это русские спровоцировали конфронтацию", — написал дипломат, назвав действия своего флота "контрпродуктивными". Надо заметить, очень необычное для последних лет явление наблюдаем.

Но самый верный признак внутренней фронды против черноморской авантюры Лондона — это те утечки, которые происходят вокруг нее. В прессу было слито "особое мнение" главы МИД Доминика Рааба, который предупреждал военных о рисках авантюры у берегов Крыма. Некие "источники в Минобороны" анонимно сообщили в прессу, что конечное утверждение плана провокации с Defender совершал лично Борис Джонсон — явная попытка переложить ответственность с военных на политиков. Причем аргументация при принятии опаснейшего решения поражает: "Вы должны продолжать делать это, иначе Крым станет Россией". Эдак кому-то в Уайтхолле взбредет в голову высадить наземный десант под Балаклавой и повторить "атаку легкой кавалерии" — все ведь по согласованию с Украиной, которая, с точки зрения Лондона, все еще "владеет Крымом".

И апофеозом этой фронды стали "забытые на автобусной остановке" секретные документы Министерства обороны о планировании операции у Севастополя. В случайность этой находки не верит никто. Показательным является даже не обнаружение файлов, а то, что их сразу же обнародовала государственная компания Би-би-си, которая всегда крайне осторожна с публикацией чувствительных для госбезопасности документов. То есть кто-то в высших кругах очень хотел, чтобы эти бумаги, свидетельствующие о сознательной провокации британских военных в Черном море, стали достоянием гласности. И это не может не радовать — все-таки есть шанс, что "ястребы" в Лондоне, встретив сопротивление со стороны своих же коллег, несколько присмиреют.

Кстати, и в голландской прессе приключения своего фрегата у Керченского пролива тоже комментируют предельно осторожно. А газета NRC, всегда жестко критикующая Москву и Пекин, вышла с разгромной статьей, осуждающей аналогичные провокации, которые натовские корабли (с участием все тех же США, Британии и Нидерландов) готовят сейчас против Китая.

Эти сигналы настраивают на определенный оптимизм. Риск возникновения третьей мировой войны, о которой после севастопольского инцидента с Defender заговорили западные СМИ, все-таки отрезвляет некоторые горячие головы. Многие там все-таки понимают, что штабные или дипломатические игры предпочтительнее прямого вооруженного столкновения. Остается только надеяться на то, что это понимание возьмет верх над авантюрными планами проверить предел терпения "русского медведя" во время проведения учений Sea Breeze. Ведь медвежий ответ будет решительным и жестким.

Политическая катастрофа в Великобритании: экс-советник Бориса Джонсона дал показания в парламенте

Доминик Каммингс, бывший главный советник Джонсона, назвал премьер-министра «профнепригодным» и обвинил его в провале противовирусной стратегии, повлекшем десятки тысяч жертв

Доминик Каммингс, бывший главный советник британского премьер-министра Бориса Джонсона, выступил на слушаниях парламентского комитета по науке и здравоохранению с обвинениями в адрес руководства премьера Джонсона во времена пандемии.

«Профессор заднего ума», — так отозвался о бывшем главном советнике Бориса Джонсона Доминике Каммингсе глава Минтранса Британии Грант Шаппс. «Каммингс обрушил дождь пламени на Даунинг-стрит» — с таким заголовком на первой полосе вышла бумажная версия The Times, фото которой приводит ВВС.

«Комментарии, которые я услышал, не имеют отношения к реальности», — парировал в парламенте сам глава британского правительства Борис Джонсон. «К пожилым людям относились как к расходному материалу», — отозвался в эфире ITV скорбящий британец, потерявший отца во время пандемии. Так что же такого сказал бывший главный советник Бориса Джонсона, которого ABC теперь называет «самым опасным врагом» премьер-министра? А вот что:

«Я считал премьера профнепригодным и оставался на посту лишь для того, чтобы протаскивать решения, которые помогут спасти как можно больше людей. На мой взгляд, если бы главой правительства был случайный человек из одного процента самых компетентных жителей Британии, он бы справился с ситуацией иначе. Многие ошибочно считают, что раз сам Джонсон чуть не скончался от коронавируса, он стал более серьезно относиться к пандемии. На самом же деле, после первого карантина он сердился на меня и других советников, считая, что его вынудили ввести локдаун зря. И мы не могли убедить его, что, если пустить все на самотек, страну будут ждать не только человеческие жертвы, но и огромная экономическая катастрофа».

Хотя обвинения, выдвинутые Каммингсом на слушаниях комитета парламента Великобритании по науке и здравоохранению, чуть ли не каждое издание страны называет «взрывными» или «беспрецедентными», а британские таблоиды даже прозвали его выпады Dom’s Bombs, «бомбы Доминика», сам он тоже не без греха.

В марте прошлого года, когда в Великобритании уже был введен карантин, советник Джонсона через всю Англию поехал в гости к родителям. Каммингс пытался оправдаться, что на самом деле он покинул Лондон, чтобы самоизолироваться после заражения COVID-19, но инцидент все равно стал большим ударом по репутации политика. Теперь же история ставит под вопрос его утверждения о том, что чуть ли не он один удерживал правительство страны от снятия всех коронавирусных ограничений. Комментирует репортер France 24 в Лондоне Бенедит Павио:

«Где угодно, в любом государстве это стало бы катастрофой для правительства и для премьер-министра. Однако нельзя забывать, что это бывший инсайдер, ставший аутсайдером, и мотивацию Каммингса следует ставить под вопрос. Это просто месть или он действительно пытается помочь парламенту, правительству и всей стране извлечь уроки из произошедшего на заре пандемии? Очевидно, что Борис Джонсон очень обеспокоен, это было понятно и до заседания. Обвинения таких масштабов и такой серьезности, безусловно, оккупируют передовицы британских СМИ и шокируют общественность в целом — не говоря уже о семьях 120 тысяч британцев, погибших из-за коронавируса».

Чем бы ни завершился новый скандал, британский премьер-министр смотрит в будущее с оптимизмом. Как сообщает Daily Mail, 56-летний Александер Борис де Пфеффель Джонсон и его 33-летняя невеста Кэрри Саймондс, обручившиеся еще до пандемии, запланировали свадьбу на лето будущего года. Кстати, по словам Каммингса, Саймондс активно участвовала в работе британского правительства и пыталась «незаконно» протаскивать на позиции своих друзей и приближенных.

Андрей Ромашков

Хачанов: За последние три-четыре года интерес к теннису в России вырос

Текст: Артур Нанян

В интервью "РГ" один из лучших российских игроков, 20-я ракетка мира Карен Хачанов рассказал о подготовке к Открытому чемпионату Австралии, перепалке в соцсетях с Ником Кирьосом и о том, почему интерес к теннису в нашей стране заметно возрос.

Карен, как прошла подготовка к Australian Open в карантинных условиях?

Карен Хачанов: Мы с самого начала знали, какие будут правила. Понятно, что кое-что изменилось по нашему приезду. В Австралии так внимательны в этих вопросах, потому что здесь почти нет коронавируса, и они стараются предотвратить его распространение. У меня были две недели карантина, у кого-то он был тотальный. Нам же разрешают выходить из номеров по пять часов в день. Все 14 дней, что мы были на самоизоляции, сдавали тесты.

Говорили, что условия проживания у теннисистов разные. Гвидо Пелья жаловался, что его комната размером с балкон Новака Джоковича. Между игроками не общались на эту тему?

Карен Хачанов: Общаемся, но тут бессмысленно кому-то что-то предъявлять. Австралийцы изначально не хотели проводить турнир, они сделали это не только ради нас, но и ради экономических выгод. Это бизнес. Но при этом непонятно, для чего было делать отдельные условия для топ-3 мужчин и женщин. Понятно, что любой на их месте поехал бы, и к игрокам никаких вопросов нет. Претензии есть к организаторам.

У топ-3 в команде больше человек, да?

Карен Хачанов: Нет, все так же: максимум трое. Просто им разрешается всю команду брать на корты в течение разрешенных нам пяти часов. Нам же можно взять только одного человека.

Ты недавно переболел коронавирусом. В легкой форме все это проходило?

Карен Хачанов: Да, мы с семьей заразились по прилету в Дубай, после двух дней тренировок. Относительно в легкой форме прошло. Потерял обоняние, как и супруга. Горло болело, может быть небольшая температура была. У нашего сына все было нормально, как и у большинства детей, которые заражаются коронавирусом.

Какие плюсы карантина ты для себя отметил бы? Понятно, что минусов больше, но плюсы есть?

Карен Хачанов: Не сказал, что появились какие-то хобби. Просто возникло дополнительное время, которое ты можешь провести с семьей. Думаю, каждый для себя вынес какие-то положительные моменты. Глобально - это негативная ситуация, много людей потеряли своих близких. У меня был шанс побыть дома. Наверное, такого не было последние лет восемь. Я воспользовался этим моментом. Теперь движемся дальше.

Как для себя оценишь прошлый год? Он ведь получился необычным, скомканным из-за коронавируса.

Карен Хачанов: Не сказать, что лучший, но не самый худший год. Я все время стремлюсь к лучшему, тренируюсь, работаю. И всего, чего добиваюсь - это за счет упорства, потом и кровью. Знаете, быть в двадцатке лучших почетно. Планы у меня большие, амбициозные. Посмотрим, как все сложится.

Недавно Шамиль Тарпищев заявил, что сейчас тебе требуется работать на фанатизме, через не могу, поскольку после начала пандемии ты потерял более трех месяцев тренировок. Ты что-то поменял в тренировочном процессе в связи с такой паузой?

Карен Хачанов: Я все время тренируюсь на фанатизме и столько, сколько требует моя команда. Я вообще сам по себе работяга, без этого никуда. Кто-то со стороны может что-то высказывать, но не буду обращать на это внимания. Сам знаю, сколько надо тренироваться. Не сказал бы, что потерял время. Просто из-за пандемии у меня не было возможности работать с командой на протяжении 3,5 месяцев. У меня команда международная, но ни я не мог вылететь в Европу, ни они в Москву. Но все это время я занимался.

На Australian Open лучший твой результат - третий круг. Притом в прошлом году ты проиграл в драматичной схватке Кирьосу. Есть шанс улучшить результат в грядущем розыгрыше?

Карен Хачанов: У меня в прошлом году все три матча были очень тяжелые. Первый играл 3 часа 20 минут, второй примерно 3:40, с Кирьосом 4:40 вышло. Шансы есть всегда. В большинстве случаев все зависит от тебя, но и есть и другие факторы. Сейчас мы все переживаем непростую ситуацию, связанную с коронавирусом. Тот же карантин - это что-то новое. Все более-менее в равных условиях, но некоторые ребята не могли тренироваться 14 дней. Я вообще не понимаю, как можно подготовиться, не занимаясь две недели.

Какой из четырех "Шлемов" твой любимый? И почему?

Карен Хачанов: Мне всегда нравился "Ролан Гаррос". С детских лет следил за этим турниром. Вообще мне нравится играть на любых покрытиях, но грунт - самое удобное из них. Мне комфортно во Франции. Я почти всегда достаточно успешно там выступал. Если не ошибаюсь, с 2017 года доходил там как минимум до четвертого круга. Это неплохой результат, есть стабильность.

"Ролан Гаррос" в то же время, наверное, самый предсказуемый турнир. Сколько еще лет Рафаэль Надаль никому не будет давать шансов?

Карен Хачанов: Надеюсь, что не так долго (улыбается).

Игры без зрителей - это не то? Или, опять же, уже привыкли?

Карен Хачанов: Непривычно конечно. Да, даже при пустых трибунах есть драйв, но он внутренний. Нет адреналина, который исходит с атмосферы на таких аренах, как, к примеру, "Артур Эш". Это непередаваемые ощущения.

Какие у тебя цели на этот сезон? Любишь строить планы или уже по ходу смотришь?

Карен Хачанов: Амбиции, как я сказал до этого - добиваться только высших результатов. Много тренировался в предсезонке, знаю, в каком направлении двигаться, куда расти. Тяжело сейчас строить какие-то планы, когда есть коронавирус. Какие турниры будут, какая будет система начисления очков - от этого тоже многое зависит. Но, конечно, если ты хорошо играешь, то и позиция в рейтинге у тебя будет хорошая.

Осенью ты перекинулся несколькими острыми фразами с Кирьосом из-за высказываний последнего о Матсе Виландере. Не жалеешь, что вступил в перепалку?

Карен Хачанов: А о чем жалеть? Было какое-то обсуждение, я выразил свою точку зрения, он свою. Ник почти весь год был у себя дома в Австралии. Если увидимся с ним - никаких проблем не будет. Я к нему нормально отношусь.

Концовка года получилась для тебя эмоциональной. Еще и эпизод в Антверпене в матче с Эвансом, когда ты чуть не ушел с корта. Скажи - система Hawk-Eye нужна на всех турнирах?

Карен Хачанов: К хорошему быстро привыкаешь. Раньше этой системы не было, возникали споры, в том числе с судьей. И ты тогда никак не мог доказать ничего. На некоторых турнирах системы нет из-за финансов. И в таких ситуациях ты начинаешь злиться и придавать этому большое значение.

В конце прошлого сезона после определенных неудач рванул вверх Даниил Медведев, но взять "Шлем" ему так и не удалось. Чего ему не хватает, на твой взгляд?

Карен Хачанов: Тяжело сказать. Так можно спросить про любого из молодых. Медведев - первый, кто вошел в топ-5, топ-10, выиграл Лондон. Может, это определенная стадия. У каждого свой путь, своя дорога.

Можно сказать, что Даниил - четвертый после троицы Джокович, Надаль и Федерер?

Карен Хачанов: Считаю, что у нас ровное поколение. В ближайшие годы будет интересно, как будут развиваться матчи между нами. Тим - он первый, кто закрепился и является одним из топ-3 или топ-4, который уже стабильно играет на "Шлемах". Интересно, кто будет доминировать в будущем, какие будут противостояния.

Победа Доминика Тима на US Open может стать неким началом смещения топ-3? Или все же Тиму повезло, что дисквалифицировали Джоковича?

Карен Хачанов: Нельзя случайно выиграть "Шлем". Глупо так считать. Во всяком случае, меня бы не волновало, кто что говорит. Тиму низкий поклон за то, что он сделал. Доминик в финале же проигрывал 0:2 по сетам с брейком, но победил. Это дорогого стоит.

Удивляет прорыв Андрея Рублева?

Карен Хачанов: Нет, ничуть. Каждый из нас тренируется, работает, мечтает быть в топах. Просто кто-то раньше выстреливает, кто-то чуть позже. Все хотят выигрывать, но рейтинг один. Я всегда считал, что у Андрея есть большой потенциал.

Чувствуешь, что в России стали больше интересоваться теннисом?

Карен Хачанов: Да, за последние три-четыре года интерес вырос. Наверное, это связано с успехами. Чем лучше результаты, тем больше ты привлекаешь внимание, тем больше о тебе говорят, показывают по телеканалам, транслируют матчи. Но мне бы хотелось, чтобы такой ажиотаж был всегда, неважно - уступил ты или нет. Чтобы люди всегда поддерживали и болели за тебя, вне зависимости от места в рейтинге или текущей формы.

Россия > СМИ, ИТ > rg.ru, 5 февраля 2021 > № 3629764 Карен Хачанов

Вернули "Спасителя"

В Италии нашли копию самой дорогой картины в мире

Текст: Нива Миракян (Рим)

Полиция Неаполя обнаружила в квартире одного из местных жителей похищенную картину "Спаситель мира" (Salvator Mundi), предположительно принадлежащую кисти одного из учеников Леонардо да Винчи. Она считается копией нашумевшего полотна, приписываемого самому гению эпохи Возрождения. Картина была предположительно написана в период 1508-1513 гг. Ее вероятным автором считается ученик Леонардо Джироламо Алибранди, известный также под именем Рафаэль да Мессина. Копия изображения Христа как спасителя мира была создана в Риме, а в Неаполь ее привез советник императора Священной Римской империи Карла V Джованни Антонио Мускеттола. До своего исчезновения картина украшала музей при неапольской Базилике святого Доминика.

Квартира, из которой было изъято произведение искусства, принадлежит 36-летнему ранее не судимому гражданину. Мужчина заключен под стражу по подозрению в хранении краденного. Во время первого допроса он заявил, что приобрел полотно на блошином рынке около двух лет назад. При этом сами сотрудники музея затрудняются назвать точные сроки пропажи, о которой, судя по реакции, они даже не подозревали. Известно лишь, что в 2019 году полотно выставлялось в столице Италии на выставке "Леонардо в Риме" и, по заверениям музейщиков, вернулось домой в январе 2020 г. Затем грянула пандемия, во время которой хранилище периодически прекращало свою деятельность, и у сотрудников не было возможности вовремя обнаружить исчезновение картины.

Тем не менее виноват ли в этой странной истории лишь коронавирус, утверждать с полной уверенностью, увы, нельзя. Скорее, речь идет о простой халатности, так как подобных случаев в Италии с каждым годом становится все больше. За примерами далеко ходить не нужно - год назад одна из самых разыскиваемых картин Густава Климта "Портрет женщины" была обнаружена буквально под носом музейщиков в нише стены родной для него галереи Риччи Одди (город Пьяченца). А тому, что в большинстве своем бесценные предметы искусства рано или поздно возвращаются к владельцам, Италия, как правило, обязана слаженной работе спецотряда карабинеров по охране культурного наследия (подобное подразделение еще существует лишь в соседней Франции), одной из функций которого как раз является борьба с кражами и незаконной торговлей предметами искусства.

Всего в мире существует порядка 20 реплик этого уникального произведения так называемых леонардесков, написанных учениками Леонардо да Винчи. Но ни одной из них не удалось повторить успех оригинального "Спасителя", которого продали в 2017 г. на аукционе Christie's за рекордные 450,3 млн евро. Предположительно ее владельцем стал наследный принц Саудовской Аравии Мухаммед бен Сальман. С момента продажи самое дорогое полотно в мире пока не появлялось на публике.

За уколом - в Солсбери

Соборы в Британии стали центрами вакцинации от коронавируса

Текст: Ариадна Рокоссовская

К сентябрю в Британии, не справляющейся с эпидемией коронавируса, планируют привить все взрослое население. Для этого в прививочные центры превращают старинные соборы и популярные музеи.

По словам руководителя Национальной службы здравоохранения Соединенного Королевства Саймона Стивенса, каждые 30 секунд в стране госпитализируют пациента с подтвержденным коронавирусом. С конца прошлого года, когда в Великобритании была обнаружена новая мутация этого вируса, число новых заболевших ежедневно увеличивается на 40-50 тысяч человек. В последние дни побит рекорд смертности зараженных этой инфекцией: более 1200 умерших в сутки. А в больницах находится на 75 процентов больше пациентов с COVID-19, чем во время апрельского пика заболеваемости. Стивенс сообщил в интервью радиостанции BBC, что система здравоохранения испытывает перегрузки, каких еще не было в истории. Пациентов в критическом состоянии приходится везти на другой конец страны из-за того, что больницы в их регионах переполнены. Неудивительно, что власти страны решили устроить гонку с вирусом.

По данным Национальной службы здравоохранения, на данный момент в стране каждую минуту делают по 140 прививок от COVID-19. Напомним, что в Британии первыми прививают медицинских работников, жителей и персонал домов престарелых и людей старше 80 лет. Половина из них уже получила первую дозу вакцины. Всего с 8 декабря, когда в стране началась вакцинация, по сегодняшний день вакцинацию прошли около четырех миллионов человек. А к сентябрю, по мнению главы МИД Британии Доминика Рааба, каждый взрослый житель Соединенного Королевства сможет получить первую дозу вакцины. Для этого в стране открываются все новые центры вакцинации, порой весьма необычные.

Например, прививку от коронавируса можно сделать в знаменитом средневековом соборе в Солсбери и в Личфилдском соборе XIV века. "Это настоящий луч надежды после года во мраке! Мы счастливы, что можем предложить это место в качестве приятного, просторного, позволяющего сохранять социальную дистанцию пространства, в котором можно проводить вакцинацию. Я надеюсь, что это станет символом того, как все социальные группы могут объединиться, чтобы упростить распространение этой потрясающей вакцины", - рассказал настоятель собора в Личфилде Адриан Дорбер. Его коллега из Солсберийского собора Николас Пападопулос отметил: "Сомневаюсь, что кто-то мог получить укол в более красивой обстановке, чем эта. Я надеюсь, что это будет действовать на пожилых людей, пришедших прививаться, успокаивающе". В понедельник власти сообщили об открытии еще десяти центров вакцинации. Среди них - Лондонский научный музей, который в 2019 году посетили три миллиона человек, а теперь, как и соборы, простаивающий из-за изоляции.

Тем временем

По данным радиостанции BBC, с понедельника в Британии приостановлен "бескарантинный" въезд для всех прибывающих. Теперь они должны будут предъявить отрицательный тест на коронавирус еще перед выездом, а по приезде самоизолироваться на 10 дней. В распоряжении газеты Sunday Times оказалась информация о том, что британские власти рассматривают вариант самоизоляции туристов за свой счет в отелях при аэропортах. За соблюдением карантина предлагается следить с помощью GPS и технологий распознавания лица. Перед выходом с карантина все они должны будут сдать тест на коронавирус.

МИД России: США должны вернуться в СВПД без каких-либо предварительных условий

МИД России в заявлении указал на встречу министров иностранных дел Совместного всеобъемлющего плана действий (СВПД), заявив, что Соединенные Штаты должны вернуться в СВПД без каких-либо предварительных условий.

«Сегодня в понедельник министр иностранных дел России Сергей Лавров принял участие в вебинаре и неформальной встрече стран-участниц СВПД и министра иностранных дел Ирана Мохаммада Джавада Зарифа, министра иностранных дел Китая Ван И, министра иностранных дел Франции Жана-Ива Ле Дриана, министра иностранных дел Великобритании Доминика Рааба и главы внешнеполитического ведомства ЕС Хосепа Боррелла», - говорится в заявлении.

На этой встрече министр иностранных дел России Лавров добавил, что в соглашении есть предписания по совершенствованию СВПД, которые включают путь к непрерывному выполнению всеми государствами-членами СВПД, которые его разработали и подписали, сообщает Mehr News.

В заявлении МИД России также говорится, что основным дестабилизирующим фактором в реализации ядерной сделки по-прежнему являются деструктивные действия США. Несмотря на максимальное давление со стороны США, СВПД все еще сохраняется, и резолюция 2231 СБ ООН выполняется, как и раньше.

Министр иностранных дел России напомнил, что полное выполнение положений резолюции 2231 Совета Безопасности ООН Соединенными Штатами - это не выборочный вопрос, а обязательство каждой страны, что подчеркивается в статье 25 Устава ООН.

«Мы считаем, что возвращение Соединенных Штатов в СВПД должно быть осуществлено без каких-либо предварительных условий. Мы готовы работать с другими партнерами над деталями СВПД и помогать американской стороне следовать ему. Это в интересах всех нас»- добавил Лавров.

В ходе встречи министров иностранных дел СВПД было опубликовано совместное заявление, и контакты между странами-членами СВПД будут продолжены.

Джонсон все же уйдет?

Премьеру Британии предрекают "начало конца"

Текст: Ольга Дмитриева (Лондон)

Уход главного советника премьера Бориса Джонсона Доминика Каммингса, ставший сенсацией последних недель, явился своего рода землетрясением для политического Олимпа Британии. В Соединенном Королевстве это было воспринято как "начало конца" премьерской карьеры Джонсона. Сторонники главы правительства сегодня опасаются, что бывший старший помощник премьера приведет к "партизанской операции", в результате чего сторонники брекзита дестабилизируют премьера, чтобы освободить место для продвижения канцлера казначейства Риши Сунака.

Однако, как поговаривают сегодня в правительственных верхах, "Риши не может позволить себе быть долгосрочным канцлером. Он не может пойти в министерство иностранных дел - его просто забудут". Тем более что недавно Сунак заявил, что "определенно" не хочет быть следующим премьером. Не слишком велик шанс возглавить правительство и у Майкла Гоува, канцлера герцогства Ланкастерского. Что же касается Джонсона, то он, как полагают с высокой степенью вероятности, может объявить, что уходит в отставку.

Один из комментаторов сказал: "Это начало конца. Борис потерял почву под ногами... Это чувствуется по запаху. История стара как мир." Еще один депутат парламента от Консервативной партии утверждает, что Джонсон может закончить свою карьеру как Гарольд Вильсон, который, будучи премьером Британии, в приватном порядке признал, что он потерял всякий энтузиазм для этой роли и выдохся как физически, так и морально. То, что Борису шапка Мономаха оказалась тяжела, не вызывает сомнений. На посту мэра Лондона Джонсон чувствовал себя на своем месте, пролоббировав для британской столицы целый ряд новаций, что обеспечило ему огромную популярность у лондонцев. Столичный Сити-Холл, в котором правил энергичный мэр Борис Джонсон, оказался для него куда более приятным местом, нежели мрачноватая канцелярия на Даунинг-стрит,10. Джонсон признал в приватном порядке, что он намерен в будущем году уйти в отставку, так как на свою премьерскую зарплату в 150 тысяч фунтов стерлингов жить ему и его семье затруднительно.

Картели: преступление и наказание… Кого и за что?

Когда в конце нулевых ФАС России провел так называемые «волны дел» против вертикально интегрированных нефтяных компаний (ВИНКов) и наложила на ТНК-ВР, «Роснефть», ЛУКОЙЛ, «Газпром нефть» оборотные штрафы в совокупном размере более 20 млрд руб., это произвело эффект разорвавшейся бомбы. Нарушение ВИНКов было квалифицировано как злоупотребление доминирующим положением, а их рыночное положение было оценено как «коллективное доминирование».

Казалось бы, а при чем тут название данной статьи и волны дел против ВИНКов? Многие просто не помнят, что базовой версией, которая изначально рассматривалась ФАС России, был именно картель. Но правоприменение в части расследования картелей тогда находилось в зачаточном состоянии, поэтому была использована хитрая формула, построенная на квалификации действий ВИНКов как злоупотребление коллективным доминирующим положением.

С того времени практика расследования картельных дел шагнула далеко вперед: ФАС России стал проводить более-менее качественные выездные проверки, изымать большие базы данных, анализировать эти базы, устанавливать IP и MAC-адреса, даже «цифрового кота» себе завели… В 2019 году количество уголовных дел, возбужденных по ст. 178 УК РФ (картель), и вынесенных по ним приговоров начало расти по экспоненте. Вот только базовые понятия, используемые правоприменителями, остались на уровне нулевых.

Когда мы говорим про картель, удивительнее всего то, что до настоящего времени в российском законодательстве полностью отсутствует его нормативное определение, самой дефиниции картеля попросту нет.

Что это? Закон о защите конкуренции дает только общее описание последствий антиконкурентного соглашения между конкурентами, которое и признается картелем. Между тем, не совсем ясно, чем картель в данном случае отличается от других форм объединений предпринимателей-конкурентов, например, консорциума или горизонтального концерна.

И благо бы это была просто схоластика и рассуждения правоведов и экономистов на тему дефиниций, но вопрос уже заключается в конкретных реальных сроках лишения свободы конкретных бизнесменов. То есть, проще говоря, единого мнения, что же такое картель, в правовой реальности нет, а реальные сроки есть.

В этой связи нужно сказать, что внесенный Правительством России в Госдуму так называемый «антикартельный пакет» поправок в УК РФ и ряд других нормативных актов уже не столь важен, как многие могли бы подумать. Помимо достаточно сомнительных и косметических нормотворческих конструкций, которые там есть и которые не меняют ничего по сути, антикартельный пакет не только не решает вопрос с вышеописанной терминологической определенностью, но и убирает из состава преступления по ст. 178 УК РФ необходимость доказывать ограничение конкуренции. Оно просто презюмируется. Так называемый запрет per se становится абсолютным, а предприниматели полностью лишаются возможности доказывать, что их соглашение не было картельным и могло нести пользу как конкуренции, так и потребителям.

Но даже это не самое печальное. Печальнее всего то, что, убирая у следователя по уголовному делу необходимость доказывать ограничение конкуренции, норма ст. 178 УК РФ становится по сути отсылочной к норме ст. 11 Закона о защите конкуренции, а основной блок доказательств с этими поправками может быть реплицирован правоохранительными органами из антимонопольного дела, рассмотрение которого велось ФАС России. Видимо, именно так понимается нашими нормотворцами гармонизация антимонопольного и уголовного законодательств.

Но позвольте! А о какой репликации можно в принципе говорить? Ведь между анализом поведения фирмы (такое инструментально вполне допускается) и анализом поведения отдельных лиц, в том числе работающих в той или иной фирме, нет и не может быть никакого тождества! Это означает, что логику взаимодействия между компаниями в контексте применения антимонопольного законодательства нельзя без оговорок проецировать на исследование взаимодействия физических лиц в рамках разных компаний, а также в рамках одной и той же компании.

Базовый принцип презумпции невиновности гласит, что любое лицо может подлежать уголовной ответственности только за те преступления и их последствия, в отношении которых установлена вина этого лица. Для юридического лица (а именно о действиях юридических лиц идет речь в рамках расследования антимонопольных дел) не требуется доказывания психологического и интеллектуального отношения к совершаемым действиям, как того требует УК РФ, если речь идет о преступлениях конкретных физических лиц. Формула вины для юридического лица выглядит следующим образом: юридическое лицо не предприняло всех от него зависящих мер для предотвращения правонарушения. Все предельно объективно и без психологической составляющей.

Для физического же лица оценка его отношения к содеянному жизненно необходима для оценки его деяния, так как без вины не может быть наказания. Форма вины дает возможность отделить преступление от непреступного деяния, а содержание вины позволяет отделить друг от друга сходные по объективным признакам составы преступлений. Примером такого разграничения может служить отделение уголовно наказуемого картеля (статья 178 УК РФ) от мошенничества (статья 159 УК РФ) и организации преступного сообщества (статья 210 УК РФ).

Чем же картель отличается от иных составов преступных деяний в области экономических отношений, например, от того же воровства? Ответ достаточно прост. Объектом посягательства. Если у вас на улице украли кошелек или гадалка на вокзале выудила определенную сумму денег — объектом посягательства будет ваше имущество и общественные отношения частной собственности.

Если же о фиксации цен договорились АЗС, ранее ставившие несколько отличающиеся цены, а вы вдруг видите, что АИ-95 стал стоить везде не 48, 47,5, 49 и т. д. руб., а, скажем, фиксировано 50 руб., то объектом посягательства является уже не имущество, а охраняемая законом и государством конкуренция. Сверхдоход от монополистической деятельности картелистов — это овеществленный результат такой деятельности. Из этого и проистекает отношение топ-менеджеров компаний к конкретным бизнес-практикам компании.

Сговор тех же конкурирующих заправок о фиксации цен — это без сомнения картель.

Конкуренция приносится в жертву монополистической сверхприбыли. И топ-менеджеры это прекрасно понимают.

Однако, когда договоренность участников торгов заключается в том, что один из них не участвует в торгах и не снижает цену — это не картель, это имитация конкуренции, т. е. обман заказчика с целью получить завышенный гонорар. К картелю это не имеет ни малейшего отношения и является банальным мошенничеством, т. е. хищением чужого имущества путем обмана или злоупотреблением доверия. К сожалению, в сознании правоприменителей не удается разграничить соглашение, заключенное с целью ограничения конкуренции, от соглашения, заключенного с целью имитации конкуренции. Не удается это сделать именно потому, что терминологический аппарат законодательства не дает четкого понимания, что же такое картель и на что он посягает. Вместе с тем картель и мошенничество — это далеко не одно и то же.

Чтобы это лучше понять, подумаем над тем, а у кого и что ворует картелист? Представим себе, что 2 компании договорились не конкурировать и зафиксировали цены. Что они украли? Заметим, цены остались на прежнем уровне, но маржинальность компаний выросла. Почему? Потому что до картеля конкуренция «съедала» доход бизнеса. Устранив конкуренцию, предприниматели сэкономили затраты на возможные инвестиции, на маркетинг, на инновации в продукцию. Конкурировать-то незачем, поэтому можно не развиваться. Таким образом, в классическом картеле картелисты если и «воруют», то в первую очередь у конкуренции и свои же издержки. Эта картина разительно отличается от сговора на торгах. Намеренно не будем сговор на торгах называть картелем, т. к. в этом случае никакой экономии не достигается, а участники торгов лишь имитируют конкурентную борьбу, дабы залезть в карман к заказчику. То есть объектом посягательства тут является не конкуренция как таковая, а имущество заказчика, которое обманом у него изымается.

В отличие от банального хищения денежных средств картель представляет собой достаточно сложное в экономике явление. Со своими законами развития, жизненным циклом, бизнес-моделями, взаимодействием участников и пр. Но не все картели приносят безусловный вред экономике, как бы странно для многих это сейчас не прозвучало. Безусловно, таких картелей немного в общей массе, но поверьте, они есть. Правда, чтобы убедиться в этом, требуется почитать не только научно-практический комментарий к Закону о защите конкуренции, но хотя бы что-нибудь из классиков австрийской экономической школы или, по крайней мере, того же Доминика Арментано.

Расследование картеля требует достаточно сложных операций по анализу рынка и товарных потоков, установлению всех участников рынка и условий (барьеров) доступа на рынок, его концентрации, по оценке предрасположенности рынка к картелизации или выявлению признаков уже состоявшейся картелизации, и еще многое другое. Всего этого не нужно делать при расследовании сговоров на торгах, так как в сговоре на торгах конкуренция и вред для нее уходит на второй план. Все это словно само собой разумеется, главное, на чем фокусируется антимонопольный орган, заключается в механизмах достижения договоренностей конкурентами и количестве выручки, которую они извлекли.

Наверно поэтому в СМИ мы очень давно уже не слышали про классические картели на товарных рынках, выявленные ФАС России. 99% новостного контента, связанного с борьбой с картелями, изобилуют иллюстрациями сговоров на торгах. То на фармацевтическом рынке, то на строительном, то на рынках ЖКХ. Последним трендом ФАС России явились сговоры уже на биржевых торгах, в рамках которого было рассмотрено пилотное дело в отношении ряда трейдеров и анонсирована волна дел по расследованию картелей на биржевых торгах нефтепродуктами. А пока в прессе продолжают мелькать заголовки типа «ФАС России раскрыл хищение бюджетных средств через сговор на торгах» или «Картель — то же воровство, только другим способом».

Корневая проблема отсутствия качественного скачка в борьбе с картелями (не думаете же вы, что классические картели куда-то делись?) и невозможности перехода к сложным материям товарных рынков и ограничения конкуренции заключается в терминологической ущербности нормативной базы. Нужно сказать, что из непонимания картеля как явления и отождествления его с обычным воровством проистекают, в том числе, и проблемы оценки дохода картелистов, который также до конца четко не определен.

Без решения проблем с категориальным аппаратом мы не то что не перейдем от запретов per se к куда более прогрессивным правилам разумного подхода (rule of reason), но и не сформируем четкую и непротиворечивую правоприменительную практику и не перестанем делать фактические ошибки I и II рода — наказание добросовестных предпринимателей и уход от ответственности настоящих картелистов.

И если для административных процедур ФАС России цена ошибки — это административный штраф, хоть и оборотный многомиллионный, то для уголовных процедур цена ошибки — это конкретная жизнь конкретного человека. Причем вес судебной ошибки в обвинительном приговоре суда гораздо больше, нежели чем в оправдательном, так как одно неверное обвинение образует социальные издержки, сопоставимые с издержками нескольких ошибочных оправданий по аналогичным преступлениям. Поэтому целью четкого формулирования норм права является значительное снижение затрат на получение информации о возможной ответственности перед законом, а также о четком различии между законным поведением и противозаконным. Это требует четкого и непротиворечивого понимания как у преступника, так и у правоприменителя, что же является преступным деянием. Отсутствие этого понимания делает невозможным вынесение обвинительного приговора в рамках уголовного преследования.

Тот факт, что неточности формулировок или пробелы закона будут порождать правовые ошибки, снижающие положительный эффект санкций, дает возможность обсуждать поставленные вопросы гораздо шире, чем проблематика статьи 178 УК или даже уголовного законодательства в целом.

P.S.

Начав эту заметку с примера антимонопольных дел против ВИНКов, пожалуй, следует им и закончить.

Не вызывает сомнения, что антикартельный мейнстрим и стремление в последние годы ставить эксперименты на бизнесе, расследуя самые невероятные «картельные» комбинации, сейчас не оставили бы шанса для нефтяников, чтобы их дела пошли по пути установления фактов злоупотребления коллективным доминирующим положением. Если тогда в росте цен на нефтепродукты в тренде было винить монополистов, то сейчас рост цен как на бензин, так и на все без исключения товары массового потребления увязывают с функционированием картелей. Поэтому фактов синхронности поведения при установлении ВИНКами цен на бензин было бы вполне достаточно для того, чтобы ФАС России инициировал проверку ВИНКов именно на предмет создания картеля. Ведь ставки в картельном деле — уже не просто штраф, а уголовная ответственность. Причем не совсем понятно, кого и за что.

Кирилл Дозмаров, партнер консалтинговой компании Kulik & Partners Law.Economics, адвокат, магистр экономики

КОМПАНИИ УКРЕПЛЯЮТСЯ, СТРАНЫ СЛАБЕЮТ

ВАН ВЭНЬ

Исполнительный декан Института финансовых исследований «Чунъян» Китайского народного университета (RDCY).

Вспышка COVID-19 разрушает привычную систему управления, международная структура власти становится ещё более фрагментированной, стратифицированной и регионализованной. Эпоха глобализации, в которой господствовала одна страна или группа стран, подошла к концу. В международном порядке более не могут доминировать G2, G7 или G20. Вместо этого на глобальные события на разных уровнях теперь влияет n различных сил, так сказать, “Gn”.

В Gn входят не только традиционные великие, но и региональные державы, международные структуры, неправительственные организации, финансовые учреждения, транснациональные корпорации, лидеры общественного мнения, аналитические центры и СМИ. Всё это образует запутанную международную сеть, размывая глобальные авторитеты, ломая суверенитет и ослабляя традиционную политическую структуру. Глобализация представляет собой более сложную ситуацию, чем в прошлом. Наиболее важным фактором является рост транснациональных компаний.

Возвышение «Компании», вероятно, было оборотной стороной ужаса и негатива последних восьми месяцев.

Эпидемия COVID-19 вызвала на сегодняшний момент более 44 млн заражений и 1 млн смертей. Правительства всех государств находятся под огромным давлением. Во многих странах наблюдается экономический спад, политические трудности и социальный хаос. Однако большинство транснациональных корпораций извлекли из этого пользу.

Рыночная стоимость крупных компаний выросла более чем на 80 процентов за десять месяцев 2020 года. Возьмём для примера 17 сентября: рыночная стоимость Apple составила 1,9 трлн долларов, что на 210 процентов больше, чем в 2019 г., когда она составляла 896 млрд долларов; рыночная стоимость Microsoft составила 1,55 трлн долларов, увеличившись на 165 процентов по сравнению с 905 млрд долларов в 2019 году. Эта тенденция роста сохраняется.

С ВВП, напротив, дело обстоит совершенно иначе. Согласно докладу «Перспективы развития мировой экономики», опубликованному МВФ в конце июня, ожидается, что спад мирового ВВП в 2020 г. составит 4,9 процента. Ранее речь шла только о 3 процентах. Спад ВВП США составит 5,9 процента, по сравнению с докризисным прогнозом сокращение на 8 процентов. Спад ВВП еврозоны составит 7,5 процента, сокращение на 10,2 процента по сравнению с предыдущим прогнозом. За исключением нескольких стран, таких как Китай и Вьетнам, отрицательный рост в 2020 г. покажет ВВП более 170 стран.

Нельзя отрицать, что величайший с 1945 г. кризис человечества привёл к K-образному разделению экономического роста, при котором резко выросли прибыли в финансовой индустрии, у пяти американских технологических гигантов (FAANG), в сфере логистики, потребительских товаров и онлайн-образования. При этом туризм сократился в 2020 г. на 79 процентов, а рынок предметов роскоши (включая косметику и украшения), развлечений и спорта продолжает рушиться.

К сожалению, государство как организация находится в нижней половине К-образного графика. Согласно предыдущему прогнозу ВТО, мировая торговля в 2020 г. будет сокращаться в диапазоне от -13 процентов до -32 процентов. Индекс деловой активности (PMI) долгое время будет ниже 50 процентов – черты между процветанием и падением.

Можно вспомнить как минимум три компании с более чем тысячелетней историей. Это отель «Кэюнкан» в горах Акаиси в Японии, который был основан в 705 г., ресторан St. Peter Stiftskulinarium в австрийском Зальцбурге, основанный в 803 г. и Sean’s Bar в ирландском Атлоне, который, как утверждается, существует с 900 г. нашей эры.

Есть бесчисленное количество компаний, проработавших сотни лет, не говоря уже о семейных предприятиях с более чем двухсотлетней историей. Подумайте, сколько стран имеют историю более пятисот лет? А как насчёт правительств с историей более двухсот лет? Может, пересчитаем их по пальцам?

Наука обращала внимание и на корпоративное банкротство, и на взлёты и падения государств, но они обсуждались в рамках разных дисциплин. В деловой среде больше фиксируются на работе и успехе компаний, в то время как международные политологические круги обсуждают государства. При этом, похоже, не обсуждается, что компании и страны значат для развития человечества как организационные формы человеческой цивилизации.

Компании как явление возникли позже государства, но значимость компаний растёт, это продолжится и в будущем. В настоящее время рыночная стоимость ведущих транснациональных компаний намного превышает экономические масштабы большинства стран. Рыночная стоимость пяти крупнейших компаний мира сравнима с национальными ВВП из первой двадцатки.

Очевидным знаком ослабления государства является то, что компании из топ-100 по рыночной стоимости могли бы войти в топ-65 мирового ВВП. Экономический масштаб стран, не попадающих по ВВП в первые 65, уступает рыночной стоимости ста крупнейших компаний мира. Другими словами, размер национальной экономики примерно 2/3 мировых стран меньше, чем рыночная стоимость транснациональных компаний из первой сотни.

Что ещё хуже, глобализация ведёт к «фрагментации» стран. В 1945 г. в Организации Объединённых Наций было всего 51 государство. В 2009 г. их уже 192. На данный момент, если помимо официальных членов ООН учитывать территории, которые называют себя «государствами», но не получили широкого признания, выйдет более двухсот международных акторов. После окончания холодной войны информационная революция, распространение транснациональной культуры и идеологии, а также развитие транспортной сети значительно сократили физическое расстояние между людьми и странами, но национальное разделение всё ещё продолжается. Советский Союз, Югославия, Чехословакия, Судан и Украина раскололись. Следующая волна может охватить Великобританию, Испанию и даже США. Недаром звучат призывы к независимости штатов.

В мире около 4 тысяч этносов. Только в половине стран население состоит из одной этнической группы более чем на 75 процентов. Есть около девяноста стран с населением менее 5 млн и тридцать стран с населением менее 500 тысяч человек. Большинство сверхмалых стран, таких как Люксембург, Сейшельские острова и Доминика, по сути, представляют собой небольшие компании.

Понятно, что корпорации будут становиться сильнее, а страны – более раздробленными. В результате слияния, реорганизации и инвестиций теперь есть компании с рыночной стоимостью более 2 трлн долларов США. Можно представить, что рыночная стоимость крупнейшей в мире компании в течение двадцати лет превысит ВВП крупнейшей экономики мира. А небольшие страны, вероятно, будут всё больше контролироваться компаниями.

Нам нужно глубоко задуматься над этим вопросом. В условиях пандемии мы обнаруживаем, что скорость приспособления компаний к ситуации явно выше, чем скорость действий государства в условиях кризиса. Компания вообще должна быть более предприимчивой, чем страна. А в условиях жёсткой конкуренции компании вынуждены модернизироваться быстрее, чем государства.

Более двухсот лет назад французский мыслитель Руссо размышлял об «упадке государства». Карл Маркс твёрдо верил, что государство и классы в конце концов вымрут. Двадцать лет назад Александр Вендт и другие учёные-международники обсуждали, не похоже ли государство на человека. Имелось в виду, что страны, возможно, живут, стареют, болеют и умирают, как люди.

Сейчас кажется, что у стран, действительно, есть продолжительность жизни.

На этом фоне COVID-19 заставляет присмотреться к моделям организационного управления. Теоретически большинство компаний управляются и оценивают свою эффективность в соответствии с принципами элитизма. Те, у кого больше акций, избирают руководство компании. Большинство стран, следуя модели западной избирательной демократии, сформированной более двухсот лет назад, руководствуются принципами популизма и внедрили систему управления, основанную на равных правах и процедурной оценке. Кто получил больше голосов, тот может стать лидером страны, но действовать он должен в соответствии с процедурой. Процедура находится на первом месте, а насколько хорош(а) или плох(а) лидер – это уже вторично.

Эффективных компаний много, но всё меньше и меньше эффективных государств. Сравнение компаний со странами, безусловно, тема новая и спорная. Но она выглядит вполне легитимной сейчас, когда вспышка COVID-19 побуждает нас задуматься об управленческих методах и принципах. История начинается, а не заканчивается.

Комментарий был заказан Международным дискуссионным клубом «Валдай» и впервые опубликован на сайте клуба в разделе «Аналитика».

Китай. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика. Госбюджет, налоги, цены > globalaffairs.ru, 9 ноября 2020 > № 3564059 Ван Вэнь

Доминика предоставит вид на жительство предпринимателям

Его смогут получить те, кто инвестирует в экономику Карибского государства от $50 000 и будет проводить в стране минимум три месяца в году.

Что случилось? Компания Advance Global Partners объявила о партнёрстве с правительством Доминики для реализации новой программы предпринимательской визы. В рамках неё те, кто инвестирует от $50 000 и будет проводить в стране минимум три месяца в году, получит право на получение гражданства через два года, пишет Investment Migration Insider.

Подробности. Предприниматель, который подаст заявку на получение предпринимательской визы, получит вид на жительство сроком на два года, который будет выдан ему в течение 45 дней после утверждения. Он сможет подать заявление на натурализацию через указанные два года при условии, что он соответствует всем критериям.

Условия. Заявитель может выбрать один из трёх вариантов вложения средств:

   -Инвестиции в размере минимум $50 000 в существующую утверждённую правительством компанию через Инвестиционный фонд;

   -Инвестиции в размере минимум $100 000 в стартап, зарегистрированный на территории Доминики, в котором работают не менее трёх человек на полную ставку;

   -Инвестиции в одобренное правительством государственное или частное предприятие в качестве инвестора в акционерный капитал.

Дополнительные требования:

   -Внести депозит на минимальную сумму в $100 000 в местное финансовое учреждение. При этом средства могут быть использованы и исчерпаны в течение периода проживания в Доминике.

   -Проводить в стране минимум 90 дней из 365.

Автор: Ольга Петегирич

Европа не согласна с требованием США восстановить санкции ООН против Ирана

Германия, Франция и Великобритания не поддерживают требование США запустить механизм восстановления санкций против Ирана в соответствии с резолюцией 2231 Совета Безопасности ООН, говорится в совместном заявлении «тройки» европейских государств (E3), сделанном от лица министра иностранных дел Германии Хайко Маса, а также его французского и британского коллег — Жан-Ив Ле Дриана и Доминика Рааба. Полная версия документа размещена на сайте МИД ФРГ, уточняет DW.com.

Действия Вашингтона, подчеркнули министры, «несовместимы с их нынешними усилиями» в поддержку Совместного всеобъемлющего плана действий (СВПД), являющегося залогом ядерной сделки с Исламской Республикой.

Берлин, Лондон и Париж напомнили, что Вашингтон перестал быть участником СВПД после выхода из соглашения 8 мая 2018 года и потому не может активировать санкционный механизм. «Нынешняя проблема систематических нарушений Ираном своих обязательств» в рамках этого документа должна быть решена, скорее, «путем диалога», отмечается в заявлении. В то же время министры призвали всех воздержаться от шагов, которые «углубили бы разногласия в Совбезе или явно негативно повлияли бы на его работу».

ЕС считает, что США не может воспользоваться механизмом санкций ООН.

Аналогично высказался и верховный представитель ЕС по иностранным делам и политике безопасности Жозеп Боррель. Он также отметил, что «США не могут рассматриваться в качестве государства — участника СВПД в целях возможного пересмотра санкций, предусмотренного резолюцией».

Тем временем госсекретарь США Майк Помпео официально уведомил Совбез ООН о восстановлении американских санкций против Ирана, сообщает Associated Press.

БИПОЛЯРНОСТЬ ИЛИ БАЛАНС?

ТИМОФЕЙ БОРДАЧЁВ

Кандидат политических наук, научный руководитель Центра комплексных европейских и международных исследований НИУ «Высшая школа экономики», программный директор Международного дискуссионного клуба «Валдай».

К ЧЕМУ ВЕДЁТ АМЕРИКАНО-КИТАЙСКОЕ ПРОТИВОСТОЯНИЕ

Китай воодушевлён своими успехами в борьбе с пандемией коронавируса. Соединённые Штаты теряют международный авторитет и сталкиваются с множеством внутренних проблем, но всё же достаточно сильны, чтобы противостоять китайской самоуверенности. Значение европейских держав в международной политике стремится к символическому даже на фоне последних десяти-пятнадцати лет. Россия, которая на первый взгляд больше всех заинтересована в мирном развитии событий, пока смотрит на происходящее с растерянностью и размышляет, какие возможности есть у неё в сложившихся условиях.

Индия, Бразилия и другие ещё не вышли на уровень, позволяющий им выступать в качестве эффективного противовеса на мировой арене. Такова в самом общем виде расстановка сил летом 2020 года. Основное событие международной политики: нарастание противостояния старого лидера и нового претендента – Соединённых Штатов Америки и Китайской Народной Республики.

От «странной» к «холодной»

Сам Китай довольно долго предпочитал конфликт с США в духе «странной войны». Она продолжалась с осени 1939 г. по весну 1940 г. между гитлеровской Германией, с одной стороны, Великобританией и Францией, с другой, и её основной чертой было отсутствие боевых действий. То есть сложилась ситуация, когда всем очевиден естественный характер противостояния, понятны его конкретные проявления и долгосрочные цели сторон, но всё происходит в неявной форме. Китайцы рассчитывали, что смогут продолжать аккумулировать возможности для вытеснения Вашингтона с позиций мирового лидера не потребовалось бы открытого противостояния. Отсюда и убаюкивающие разговоры о мирном росте – тактические приёмы для того, чтобы выиграть время.

Этого, однако, не случилось.

Как часто бывает со слабеющими державами, которые постепенно теряют международное доминирование, Соединённые Штаты пытаются разрубить гордиев узел противоречий и перевести борьбу в открытую форму.

Начинающийся конфликт является глобальным, потому что события, связанные с ним, будут происходить везде – на море и на суше, в сферах новых технологий и международной торговли. Он позволит окончательно убедиться, что прошлая холодная война – СССР и Запада – была исключительным явлением в истории международной политики. В первую очередь потому, что её главным условием было разделение мира на две неравные части, закрытые друг от друга и исповедующие противоположные идеологии. Сейчас мы вряд ли можем ожидать буквального повторения такого раскола цивилизации.

Та или иная версия рыночной экономики господствует повсюду, а информационно-коммуникационные технологии не позволяют представить степень взаимной закрытости, близкой к той, что существовала с 1945 г. до второй половины 1980-х годов. Китайские руководители много говорят о том, что их социально-экономическая модель и способ развития в целом более прогрессивные, чем американские. Однако СССР был до самых последних своих дней большой Северной Кореей, зазеркальем, где жизнь людей регулировалась уникальными правилами, созданными на основе коммунистической утопии. Существование такого оригинального режима не только не препятствовало развитию стран рыночной демократии, но уже с середины 1950-х гг. ему даже способствовало. Китай при всех ограничениях свобод индивидуума – открытая миру страна, часть либерального международного порядка и потребитель его основных благ.

Само использование термина «холодная война» для того исторического периода, который завершился распадом СССР, стало искажением первоначальной идеи британского писателя Джорджа Оруэлла, предложившего этот термин в 1945 г. в заметке «Ты и атомная бомба». Для Оруэлла холодная война была структурным понятием, характеризующим отношения между ядерными державами и остальным человечеством. Военное могущество тех, кто способен создать значимые ядерные арсеналы (а состав избранных автор предугадал безошибочно), делало непреодолимым силовой разрыв между ними и всеми другими. И тем самым навсегда фиксировало состояние враждебности: военно-силовые лидеры vs те, кто такими возможностями не обладал. В прочтении, которое мы все усвоили, конфликт Соединённых Штатов и Советского Союза оставался «холодным» только в том смысле, что он так и не перешёл в «горячую» фазу лобового столкновения. Отношения между США и их союзниками, Россией и её соседями, Китаем и другими азиатскими государствами, даже Францией и Германией всегда будут содержать в своём фундаменте непреодолимый разрыв силовых возможностей. Холодная война никогда не заканчивалась и не закончится. Кроме того, она универсальна.

Тогда, может быть, стоит говорить о появлении на наших глазах новой биполярности? Такие предположения имеют под собой серьёзные основания. Хаос, нараставший в международных делах с середины 2000-х гг., провоцирует запрос на какой-то порядок. Его формой вполне может быть новый раскол мира на два противоборствующих полюса, вокруг каждого из которых объединяются державы второго и третьего (по степени их влияния на международную безопасность) уровня. Такая гипотетическая структура очень проста с точки зрения анализа, прогноза и определения оптимальных стратегий реализации государствами своих интересов. В методологическом отношении она идеальна. Но одновременно и очень опасна, поскольку противостоящие полюсы-сверхдержавы притягивают к себе союзников, заставляют тех делать выбор из двух альтернатив, что чревато столкновениями.

Системная теория международной политики, в центре которой стоит вопрос о структуре – в данном случае биполярной – возникла в середине прошлого века на основе эмпирического опыта холодной войны. Элементы системного подхода мы видим в более ранних работах и даже в марксизме, но подлинным основоположником этой теории стал американский политолог Кеннет Уолтц. Условное разделение мира на два противостоящих полюса позволяло с лёгкостью выявить факторы, способные привести их к столкновению, гибельному для всей цивилизации. А уже на этой основе можно было понять, как столкновения избежать. Учёные развили логику Уолтца в рамках вполне пока гипотетических схем, рисующих разные детализированные модели однополярности, биполярности и многополярности. В итоге вся современная наука о международных отношениях – реалистская и либеральная – стоит на фундаменте системной теории Кеннета Уолтца. Реалистическая теория ищет в структуре международной системы причины конфликта, либеральная – способы стабилизировать эту структуру через создание международных институтов.

При этом сама по себе биполярность «СССР – США» всё равно была весьма умозрительной. В первую очередь потому, что две сверхдержавы не связывало между собой ничего, кроме ядерного сдерживания. Его символом была «горячая линия» между Кремлём и Белым домом. А так, как мы отмечали выше, они жили в разных мирах и в разных международных системах. Именно поэтому наиболее ортодоксальная версия системной теории – так называемый наступательный реализм Джона Миршаймера – и сейчас подчиняет все отношения их военной составляющей. Холодная война Москвы и Вашингтона – не противостояние в рамках одного мира, а борьба двух параллельных миров. Международная политика холодной войны – действительно уникальное явление, которое, возможно, и не повторится никогда в будущем.

Советский Союз и Соединённые Штаты вступали в опосредованное военное взаимодействие, как правило, на локализованных театрах (Корея, Вьетнам, Ангола, Центральная Америка), а их цели были продиктованы геополитическими соображениями. В этом отношении столкновения между ними напоминали скорее аристократические войны XVIII–XIX веков, когда каждая держава чётко осознавала пределы эскалации и допустимый до начала переговоров ущерб. Единственный действительно опасный эпизод прошлой холодной войны – Карибский кризис 1962 года. Он возник вследствие попытки США увеличить свои потенциальные преимущества через размещение в Турции ракетных вооружений. В ответ СССР также обратился к силовой дипломатии, и конфликт был быстро и элегантно урегулирован, поскольку имел локальный характер по отношению ко всей системе взаимодействия двух держав. Возможности развития любого регионального конфликта в глобальный оставались минимальными – эта сфера жёстко контролировалась Москвой и Вашингтоном на дипломатическом уровне. Предпосылка такой упорядоченности – минимальное число сфер, где интересы сталкивались.

Советский Союз жил в собственном закрытом мире. США и Европа после 1945 г. развивались в русле либерального международного порядка – набора правил и норм, с которыми все были согласны и в основе соблюдения которых лежало военное превосходство Америки над своими союзниками. В рамках сообщества либеральных рыночных демократий холодная война по Оруэллу получила институциональное воплощение – военный союз НАТО. СССР и «лагерь социализма» были оторваны от этого сообщества, и как только они прекратили войну в одностороннем порядке, международная система обрела целостность.

Китай присоединился к экономической составляющей либерального порядка, сохранив тоталитарный в западном понимании политический режим. Его могущество выросло на основе таких ценностей либерального порядка, как свобода торговли. Это могущество стало причиной глобального перераспределения сил и конфликта, который мы наблюдаем. Но уже в рамках действительно единой международной системы, чего нельзя сказать о ситуации 1945–1990 годов.

Конфликт намного глубже

По сравнению с прошлой биполярностью отношения Соединённых Штатов и Китая, как мы знаем, совсем другие. Ядерное сдерживание присутствует в них в гораздо меньшей степени, но является объяснением того, почему прямое столкновение крайне нежелательно для обеих сторон. Державы теснейшим образом переплетены экономически. Фирменные бейсболки предвыборной компании 2016 г. Дональда Трампа с надписью «Вернуть Америке величие» были преимущественно изготовлены в Китае. Не говоря уже о других, более важных составляющих экономической и технологической «Кимерики», на которой последние двадцать-тридцать лет держалась вся глобализация. Даже в том случае, если двусторонняя экономическая взаимозависимость за предстоящие годы сократится, китайская и американская экономики останутся связаны через третьи страны и рынки. Та же Европа или Юго-Восточная Азия не выражают стремления сворачивать связи с КНР. Более того, европейцы собираются их укреплять. Производства из Китая и США переносятся на территорию Вьетнама или Индонезии практически одновременно.

При этом конфликт между Вашингтоном и Пекином имеет гораздо более объективную природу, нежели нынешнее дипломатическое противостояние, например, Москвы и Вашингтона. Внешняя политика России после 1999 г. – это мягкий ревизионизм. Она нацелена на исправление искажений международного порядка после холодной войны, которые рассматривает как несправедливые. Кроме того, Россия никогда не была по-настоящему унижена Западом. Китай, напротив, много говорил в категориях мягкого ревизионизма, но на деле нуждался в более радикальном пересмотре международного порядка. Это необходимо Пекину для достижения целей национального развития, которые противоречат американским интересам. Все авторитетные специалисты по КНР согласны: задачи, поставленные на съезде Коммунистической партии в 2017 г., а затем облечённые в законы на заседании ВСНП весной 2018 г., невозможно реализовать без нанесения ущерба интересам США и сокращения количества доступных для них ресурсов.

В отличие от России, в которой население небольшое, а ресурсов много, положение Китая по отношению к мировой экономике может быть охарактеризовано как паразитическое. На протяжении восьмидесяти лет после Второй мировой войны таким положением пользовались только Соединённые Штаты. СССР паразитом не был и не нуждался в этом. На геополитическую борьбу с Западом он тратил свои собственные ресурсы. В сочетании с утопической социально-экономической моделью это привело к тому, что уже в середине 1980-х гг., по меткому определению британского историка Доминика Ливена, Россия как империя не нуждалась в коммунистическом режиме. Более того, он стал для неё обузой. Между тем коммунистический режим в Китае путём экономических реформ адаптировался под нужды укрепления международного значения китайского государства.

Изменение китайского поведения на более наступательное первыми почувствовали на себе Россия и страны Центральной Азии. В 2013 г. председатель КНР Си Цзиньпин выступил с инициативой «Пояс и путь». Она предполагает системное расширение китайского присутствия в экономике значительного числа государств и вовлечение их в производственные цепочки, во главе которых стоят китайские компании. Но для России это не стало поводом конфликтовать с Китаем – она не собирается становиться экономикой, ориентированной на экспорт большего, чем энергоресурсы и продукция военно-промышленного комплекса. Китайские амбиции в Центральной Азии интересуют Россию не с точки зрения конкуренции, а в том плане, насколько получение оттуда ресурсов будет способствовать или препятствовать региональной безопасности. В 2018 г. Россия добилась подписания соглашения между Китаем и Евразийским экономическим союзом – главным проектом российской внешней политики нового поколения.

Китай, в свою очередь, резонно видит экономические ресурсы Центральной Азии настолько ничтожными, что даже думать о конкуренции с Москвой ему представляется нерациональным.

Отношение Америки к изменившемуся китайскому поведению определяется совсем другими факторами. При общем сокращении ресурсов планеты тот факт, что китайцы будут потреблять больше, автоматически означает, что американцам достанется меньше. Развитие КНР уже давно миновало стадию, когда оно давало США возможности. Теперь это развитие несёт в себе только угрозы благосостоянию и безопасности. Почему безопасности? Потому что либеральный порядок основан на относительно справедливом распределении как экономических, так и политических выгод. При этом лидеру всё равно достаётся именно столько, сколько он хочет. И он один полностью удовлетворён положением. В том случае, если Китай будет и дальше теснить Соединённые Штаты в качестве главного покровителя и паразита либерального мирового порядка, другие державы начнут получать свою долю выгод уже от Поднебесной. Со временем Америка может потерять большинство сколько-нибудь значимых союзников и сателлитов.

Сохранение контроля над доступом к ресурсам, на которые сейчас претендует Китай, необходимо для существующего в США экономического порядка. Сам порядок сталкивается с множеством трудностей, но пока нет идей, как заменить его другим – менее зависимым от решающей роли страны в функционировании основных глобальных свобод. Это уже приводит к сокращению способности американского государства выполнять обязательства перед своими гражданами – они начинают выбирать революционеров. Самым ярким представителем новой волны стал Дональд Трамп. Но и он уже успел убедиться, что вызов изменения глобального соотношения сил слишком многогранен для того, чтобы на него можно было дать простой и эффективный ответ.

То, что интересы Вашингтона и Пекина пересекаются в неисчислимом множестве вопросов, делает новое системообразующее противостояние держав более опасным с точки зрения перспективы возникновения частного конфликта, который может перерасти в общую войну. В отличие от советско-американского новое противостояние будет гораздо менее управляемым из одного центра принятия решений по разные стороны Тихого океана. Это плохо для международной безопасности. Частичное сворачивание экономической взаимозависимости между двумя державами делу не поможет. Даже повышение степени автаркии на уровне отдельных стран и регионов, которое сейчас наблюдают экономисты, не пойдёт настолько далеко, чтобы полностью ликвидировать взаимозависимость и взаимосвязанность.

В начале XVI века император Священной Римской империи Карл V писал: «Интересы мои и короля Франции совершенно одинаковы: мы оба хотим герцогство Миланское». Точно так же одинаковы интересы США и КНР – они хотят сохранения существующего международного порядка, но каждый при своём лидерстве. Таким образом, если мы возьмём основные структурные признаки противостояния Советского Союза и Соединённых Штатов времён холодной войны и просто помножим их на количество сфер пересечения интересов США и Китая, противоречий их целей развития, результат получится очень тревожным.

Главная проблема новой биполярности в том, что в отличие от эпохи холодной войны она может оказаться достаточно быстрой прелюдией настоящего военного столкновения. Есть ли шансы избежать этого?

Опасно, но не фатально

Во-первых, само по себе ядерное сдерживание по-прежнему делает большую войну нерациональной. Китайские военные возможности, в том числе в их ядерной компоненте, пока существенно отстают от американских. Однако они представляются большинству наблюдателей достаточными для того, чтобы нанести противнику неприемлемый ущерб. Отношения внутри закрытого сообщества ядерных держав определяются тем, что чисто военное решение проблем нерационально.

Во-вторых, вся международная система отличается гораздо большей гибкостью. Борьба Китая и США – не фронтальное и достаточно легко управляемое противостояние антагонистических международных режимов, отрицающих этику друг друга, как оно было в советско-американском случае. Сейчас многие в США попытаются представить конфликт именно таким, но это чисто пропагандистский ход. Как мы видели, вездесущий характер борьбы двух держав делает её более опасной. Но гибкость системы ведёт к тому, что снижается требовательность в отношении обязательств и поведения союзников каждого из лидеров. Солидарность младших партнёров со старшими будет не правилом, а результатом свободного выбора применительно к каждой отдельной ситуации. Главная причина гибкости международной системы – её всеохватность и относительное единство. Участие страны второго и третьего разряда в одном или другом лагере не ведёт к тому, что она должна отказаться от базовых интересов и ценностей. Уже сейчас Турция, оставаясь в НАТО, проводит сугубо национальную внешнюю политику.

В период холодной войны второй половины прошлого века для каждого из союзников со стороны Запада солидарность с лидером означала, что выгоды от участия в сообществе будут абсолютными, а от частной измены его интересам – относительными. Для европейских государств сохранение независимости от СССР было абсолютной ценностью. Но даже тогда Западная Германия могла добиться установления с ним устойчивых связей в области энергетики. Сейчас сложно представить, чтобы Америка или Китай могли предоставить другим государствам возможности, которые стоят того, чтобы пожертвовать остальными интересами.

Умозрительная (пока ещё) биполярность станет исключительно комплексным явлением международной политики и будет в чём-то напоминать борьбу великих держав до наступления «международного тоталитаризма» XX века. Помимо очевидных рисков это приведёт к расширению индивидуальных возможностей государств наращивать влияние путём дипломатического манёвра.

Рассмотрим пример Европы. Она располагает наибольшим в мировых масштабах опытом гибкого внешнеполитического поведения. Европейцы начали движение в сторону признания того, что этическое многообразие – вполне реальная альтернатива универсальной этике либерального мирового порядка. И это серьёзный сигнал, что они не видят будущего в рамках жёсткой биполярной системы. Китай не угрожает интересам и ценностям европейских демократий, не говоря уже об их выживании, а конфликт с ним в современных условиях принесёт не пользу, а одни проблемы. Поэтому ведущие страны Европейского союза всё чаще задумываются над тем, как вести себя дальше, и уж точно не собираются безоговорочно поддерживать американских союзников по НАТО. Это происходит впервые за всю 75-летнюю историю трансатлантических отношений.

Согласно результатам одного из недавних опросов, проведённых в Германии Институтом Pew и Фондом Кёрбера, только 37 процентов респондентов считают, что отношения с США являются для их страны более приоритетными, чем отношения с Китаем. Это на 13 процентов меньше, чем по итогам такого же исследования общественного мнения в 2019 году. Интересно, что лишь немногим меньше – 36 процентов опрошенных – предпочитают более тесные отношения с Китаем. Здесь наблюдается рост на 12 процентов по сравнению с аналогичным опросом прошлого года.

Всплески антипатии к Соединённым Штатам случались в Европе и раньше. После вторжения американцев и избранной группы союзников в Ирак и вплоть до конца правления администрации Джорджа Буша-младшего отношение Европы к США было критическим. После того, как президентом стал Барак Обама, всё вернулось в относительно спокойное прежнее русло. Европейские государства не смогли использовать эту восьмилетнюю передышку для того, чтобы исправить в свою пользу соотношение сил в рамках Запада и на глобальном уровне. Поэтому приход к власти радикальной республиканской администрации Дональда Трампа европейцы восприняли с ужасом.

Нарастающий конфликт США и Китая в новых условиях – для Европы скорее не угроза, а возможность. Неопределённость их политики – это результат изменившихся глобальных условий и показатель того, что новый конфликт не станет повторением холодной войны 1945–1990 годов.

Исторически Россия всегда была для Европы конкурентом, который на протяжении трёхсот лет стремился доминировать в Старом Свете и мнение которого европейские державы были вынуждены принимать во внимание. Китай для Европы не представляет ни идеологической альтернативы, ни экзистенциальной угрозы. Пекин стремится торговать и развивать экономические отношения без того, чтобы навязывать свои политические взгляды. Более того, Китай признаёт за европейцами их права в мировых делах, всячески поддерживает многосторонние институты. Эти институты для Европы – вообще один из немногих реальных внешнеполитических ресурсов. Поэтому европейцы в ближайшие месяцы и годы будут стремиться использовать новый глобальный конфликт, чтобы увеличить собственные незначительные пока ресурсы и возможности.

Ведущие континентальные государства, в первую очередь – Германия и Франция, уже в этом году попытаются играть роль независимого балансира в отношении Соединённых Штатов. В этом смысле их действия окажутся в чём-то сродни политике России, которая, выступая в качестве друга Китая, попробует себя в качестве посредника для другой стороны. Если бы Москва и приняла приглашение Трампа на сентябрьскую встречу «G7 + Россия, Австралия, Южная Корея, Индия», рациональным обоснованием стала бы необходимость не дать превратить этот саммит в антикитайское собрание. Сейчас в российской дискуссии прямо или косвенно доминируют вполне разумные аргументы в пользу того, что конфликт США и Китая – это для России больше возможность, чем угроза. Об этом пишут такие разные авторы, как Сергей Караганов и Дмитрий Тренин.

Другой важный аспект новой биполярности в том, что ни Китай, ни США не могут предложить остальным державам уникальную этическую модель. Либеральная экономика и демократия убедительны, но они не смогли преодолеть несправедливость, вытекающую из различий индивидуальных возможностей. Китайский образ развития также далёк от создания общества всеобщей справедливости. Кроме того, либерализм основан на национальном философском фундаменте, который невозможно адаптировать и сделать «своим» для остальных цивилизаций. Результатом окажется новая характеристика международной политики по сравнению с XX веком – отсутствие универсальной этики и даже идеологии, претендующей на универсальность. Это также качественно отличает новую ситуацию от биполярности, знакомой по опыту второй половины прошлого столетия. В целом ценностная близость участников всегда являлась условием существования международного порядка – общего набора правил и норм поведения, с которым согласны все. Сейчас мы не должны рассчитывать на возникновение такого порядка.

То, что мы характеризуем конфликт Китая и США как новую биполярность, – следствие отсутствия опыта осмысления международной политики, развивающейся в условиях гибкой системы.

И одновременно свидетельство устойчивости позиций системной теории международных отношений, возникшей в период, когда человечество переживало самый драматичный период своей истории – XX век. Наступающая эпоха будет, возможно, даже более тревожной в том, что касается жизни рядовых граждан. Рост Азии и расширение её связей с остальным миром до фактически внутриевропейского уровня уже привели к возникновению забытых в Европе и Америке пандемий. Но пандемия окажется менее угрожающей с точки зрения выживания государств как таковых.

Вполне вероятно, что новый этап развития приведёт к появлению теоретических подходов к изучению международной политики, которые находились в состоянии стагнации с середины 1980-х годов. Понимание такой категории, как баланс сил, сместится от системы, обеспечивающей мир и стабильность, к динамичному распределению возможностей между державами, когда каждое изменение создаёт новые возможности и риски. Международные институты могут перестать быть материальным воплощением основанного на балансе долгосрочного решения, а превратятся в инструмент дипломатии. Противостояние Китая и США оказалось бы гибельным для человечества, если бы оно разворачивалось в условиях начала XX века. Тогда противоречия между важнейшими центрами европейской цивилизации привели к быстрому столкновению и её гибели. Сейчас мир другой, и мы вправе рассчитывать, что конфликт станет продолжительным, но не приведёт к катастрофе.

Данная статья развивает и существенно расширяет тезисы автора, изложенные в материале, который был написан по заказу Валдайского клуба.

Россия. Китай. США. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 8 июля 2020 > № 3453208 Тимофей Бордачев

"Не ухудшить обстановку". В Британии почти на месяц продлевают карантин

В Великобритании ограничительные меры из-за распространения коронавирусной инфекции могут продлить как минимум на три недели. Об этом сообщает РИА Новости со ссылкой на заявление главы МИД страны Доминика Рааба.

Ранее он выполнял часть обязанностей премьера во время отсутствия заразившегося COVID-19 Бориса Джонсона.

"Есть сведения, что введенные меры были эффективными… Любые изменения в нынешнем режиме могут привести к ухудшению обстановки. Раннее ослабление мер может ухудшить ситуацию и для общественного здоровья, и для экономики. На основе этого решения правительство приняло решение продлить меры минимум на три недели", – сказал Рааб.

Отмечается, что такой расклад был ожидаем. Общее количество умерших от коронавируса в Великобритании достигло 13 729 человек, число зараженных повысилось до 103 093.

Всемирная организация здравоохранения 11 марта объявила вспышку новой коронавирусной инфекции COVID-19 пандемией. По последним данным ВОЗ, в мире зафиксировано более 1,9 миллиона случаев заражения, свыше 123 тысяч человек скончались.

АЗЫ И НЕ ТОЛЬКО

ФЁДОР ЛУКЬЯНОВ

Главный редактор журнала «Россия в глобальной политике» с момента его основания в 2002 году. Председатель Президиума Совета по внешней и оборонной политике России с 2012 года. Научный директор Международного дискуссионного клуба «Валдай». Профессор-исследователь НИУ ВШЭ. Выпускник филологического факультета МГУ, с 1990 года – журналист-международник.

Вторая сотня обязывает. Наш журнал перевалил символический рубеж в сто номеров, и сам этот факт заставляет задуматься о следующем этапе. Тем более что эта скромная веха совпадает с новым периодом и в мировой, и в российской политике. Завершилось переходное время, когда точкой отсчета служили события конца ХХ века. Не будем повторять то, о чем не раз писали, в том числе в прошлом году, когда отмечалась годовщина бурных событий 1989 года. Ссылаться на минувшее – для кого-то славное, для кого-то наоборот – уже нет смысла. Это не означает забвения. Но нужен другой взгляд на перспективы и возможности. Накопленный опыт никуда не денется, однако ценность его – не столько прикладная, сколько фундаментальная. Опыт лежит в основе стратегической культуры, которая почти неизменна. И как бы ни трансформировались международные и внутренние обстоятельства, поведение государства будет определяться именно ей.

Этот журнал необычный. Его номер – 101 – навел на мысль. Есть известный жанр – что-то вроде хрестоматии азов, простое изложение основ какого-то предмета для начинающих, или, как часто говорят, для «чайников». С легкой руки американцев он и называется “one-o-one”, то бишь как раз 101. Текущий выпуск «России в глобальной политике» – попытка разложить на эти самые азы российскую внешнюю политику. Не анализировать то или иное направление деятельности – Ближний Восток или стратегическую ядерную повестку, Украину или принципы взаимодействия с международными организациями либо отдельными странами. А взглянуть на то, что определяет принципиальные подходы, почему Россия ведет себя именно так, а не иначе.

Номер состоит из нескольких разделов. Они, конечно, не охватывают всей палитры факторов, влияющих на внешнюю политику страны, но очерчивают рамку.

Первый раздел – основы. Наши авторы пишут о таких фундаментальных категориях, как мораль (Тимофей Бордачёв), безопасность (Иван Тимофеев), мировое управление и право (Игорь Истомин), устройство международной системы (Игорь Окунев). Все это, конечно, не в отвлеченном умозрении, а в контексте российской внешней политики.

Второй раздел – мировоззрение. Что в нем заложено исторически (блестящее интервью Доминика Ливена). Как политика памяти о Второй мировой войне определяет современность (круглый стол с участием выдающихся отечественных интеллектуалов). Почему Путин – это Россия (Александр Баунов).

Дальше наш экспериментальный раздел – глоссарий. Вместе с замечательными авторами, которые (поясной им поклон!) быстро откликнулись на призыв, мы попробовали составить перечень наиболее важных понятий, которые употребляются для описания российской внешней политики: великодержавие, гибридная война, мессианизм, прагматизм, национальный интерес, равноправие, стратегия, стратегическая стабильность, суверенитет, справедливость. Это не классические словарные статьи, которые должны быть дистиллированными по определению, а осмысление, как те или иные понятия преломляются в прикладной деятельности.

Наконец, кое-что о практике. Человек с передовой – Дмитрий Полянский – делится, что значит сейчас быть российским дипломатом в Нью-Йорке, самом центре событий. Том Грэм – единственный иностранный автор номера (профессора Ливена с его остзейскими корнями считаем своим) – звучит гласом вопиющего в сегодняшней американской пустыне: оставьте Россию в покое! Дмитрий Тренин – о самом больном: что делать, если Россия, того, скорее всего, не желая, стала не внешнеполитическим, а внутриполитическим сюжетом в главной стране мира. Ну и любопытные размышления Романа Райнхардта о языке современной российской дипломатии: как говорилось в некогда популярном фильме о романтиках с большой дороги, «не мы такие, жизнь такая».

Наше обращение к «чайникам» никоим образом не претендует на то, чтобы исчерпать тему. Цель – пробудить как можно больше вопросов и сомнений. Почти 30 лет Россия жила в условиях непрекращающегося форс-мажора, чуть ли не ежеминутного реагирования на меняющиеся обстоятельства. Менялись они чаще в неблагоприятную для Москвы в сторону, хотя бывали (редко) и менее нервные времена. Как бы то ни было, задача, которую Владимир Путин сформулировал в своей программной статье накануне дня, когда он принял исполнение обязанностей президента России, выполнена – ни во второй, ни в третий эшелон мировой политики страна не скатилась. Но пребывание в первом эшелоне не позволяет ни на минуту остановиться, расслабиться. И нет оснований ожидать, что эта обстановка смягчится хоть в сколь-нибудь обозримом будущем.

Нам еще придется много раз возвращаться к теме концептуальных основ и поведенческих особенностей страны на фоне трансформации мирового контекста. Отдельная благодарность Тимофею Бордачёву и Дмитрию Суслову, которые любезно помогли нам на этапе обсуждения самой идеи и структуры номера, а также многим практикам и теоретикам российской внешней политики, обогатившим нас пищей для размышлений в дискретном режиме.

Как вы, уважаемые читатели, заметили, 101-й выпуск отличается не только содержанием, но и формой. Мы стремимся идти в ногу со временем и обновляться. Спасибо всем, кто шагает с нами, и особенно тем, кто собирается продолжать это делать в почти уже наступившие двадцатые годы.

Россия > СМИ, ИТ > globalaffairs.ru, 29 января 2020 > № 3305429 Федор Лукьянов

Эксперты назвали лучшие программы гражданства за инвестиции. Третий год подряд лидер не меняется

В распоряжении Prian.ru оказался подробный отчёт журнала Professional Wealth Management — издания Financial Times (FT).

Что произошло? Аналитики FT выпустили Индекс Гражданства через инвестиции 2019 (CBI Index). Это ежегодный путеводитель по мировым программам «Гражданства через инвестиции» и их сравнительным преимуществам, созданный независимым исследователем Джеймсом МакКеем для Professional Wealth Management.

Сегодня CBI Index — надёжный независимый источник, который объективно сравнивает все активные программы гражданства через инвестиции и анализирует текущие и будущие тенденции иммиграции инвесторов.

Критерии. Профессионалы рассматривают программы гражданства через инвестиции в 13 странах:

   Австрия

   Антигуа и Барбуда

   Болгария

   Вануату

   Гренада

   Доминика

   Иордания

   Камбоджа

   Кипр

   Мальта

   Сент-Китс и Невис

   Сент-Люсия

   Турция

Каждую страну оценивают по семи критериям, которые считаются наиболее важными для инвесторов во второе гражданство:

   Свобода передвижения

   Уровень жизни

   Инвестиционный минимум

   Обязательность посещения или проживания

   Сроки предоставления гражданства

   Простота обработки заявлений

   Проверка на благонадёжность

Данные берут из законодательств стран, официальной правительственной документации, достоверной статистики и средств массовой информации.

По каждому из семи критериев выносят оценку максимум в 10 баллов, рассчитываемых на основе усреднённых оценок по составным индикаторам и субиндикаторам. Таким образом, максимально достижимая общая оценка той или иной программы — 70 баллов.

Вот как выглядит рейтинг в 2019 году:

   1.Доминика

   2.Сент-Китс и Невис

   3.Гренада

   4.Сент-Люсия

   5.Антигуа и Барбуда

   6.Вануату

   7.Кипр

   8.Мальта

   9.Турция

   10.Болгария

   11.Австрия

   12.Камбоджа

   13.Иордания

Почему Доминика? Уже третий год подряд она становится лидером в рейтинге экономического гражданства. В 2019-м страна набрала максимальное количество баллов по пяти критериям из семи, включая:

   процедуру проверки на благонадежность

   простоту обработки заявлений

   сроки предоставления гражданства

   обязательность посещения или проживания

   минимальные инвестиционные затраты.

Доминика также установила рекорд для самого высокого процентного показателя, когда-либо достигнутого по индексу CBI: 91%.

Цитата. «Доминика снова стала страной с лучшей в мире программой предоставления гражданства через инвестиции, сочетающей всестороннюю юридическую проверку с эффективностью, скоростью, доступностью и надежностью», — комментируют составители рейтинга.

Как получить гражданство Доминики? Программа «Гражданство через инвестиции» в Доминике была основана в 1993 году. Она предоставляет надёжным инвесторам и их семьям возможность приобрести ценное гражданство в обмен на вклад в экономику.

Опции:

Минимум $100 000 на одного заявителя через Фонд экономической диверсификации (Economic Diversification Fund). «Это самый прямой и доступный путь к гражданству Доминики и особенно выгоден для инвесторов подающих индивидуальное заявление», — сообщает Пол Сингх, директор юридической консалтинговой фирмы с штаб-квартирой в Лондоне CS Global Partners, которую правительство Доминики выбрало в качестве международного маркетингового промоутера программы.

Минимум $200 000 — в одобренные правительством роскошные отели и курорты. Как отметили эксперты FT, «опция недвижимости на Доминике процветает».

Лидерство Доминики эксперты объясняют долгосрочной стратегией правительства по поддержанию равновесия между удобными условиями для инвесторов и инвестированием в здоровый экономический рост страны.

Автор: Ольга Петегирич

Шедевр нашли на кухне

Картину XIII века продали за 24 миллиона евро

Текст: Вячеслав Прокофьев

В небольшом городке Санлис, что к северу от Парижа, состоялся аукцион, о котором здесь еще будут долго вспоминать. Ведь главным лотом на торгах, устроенных местным аукционным домом Acteon, был считавшийся давно утерянным шедевр "Осмеяние Христа" кисти флорентийского художника XIII века Чимабуэ, а он, заметим, был первым учителем Джотто.

Битва за картину скромных размеров (25,8х20,3 см), исполненную на деревянной панели из тополя, была ожесточенной, но непродолжительной. При стартовой оценке в 4-6 миллионов евро спустя десять минут ее купили за 24 с лишим миллиона. Приобрел шедевр представитель американского фонда Alana.

А ведь этой сенсации в мире искусств и антикваров могло бы и не состояться, если бы не прозорливость и, подчеркнем, порядочность основателя Acteon Доминика ле Коента. Несколько месяцев назад в его отделение в городе Компьень обратились с просьбой осмотреть вещи в одном из тамошних особняков. Его владелица, дама в преклонном возрасте, решила перебраться в специализированный пансион с медицинским уходом. Особых ценностей в доме не было, но вот на кухне над плитой он заметил небольшую, как ее назвала хозяйка, "икону". По словам дамы, насколько помнит себя, "икона" всегда была в семье, но большого значения ей никто не придавал. По ее собственным прикидкам, за картину можно было выручить пару-тройку тысяч евро. Однако месье ле Коент отправил "доску" в Париж известному эксперту Эрику Туркену. Вскоре ответ: это подлинник одного из светочей проторенессанса Ченни ди Пепо, который вошел в историю мирового искусства как Чимабуэ ("Быкоголовый" по-итальянски) - так его прозвали за несговорчивый характер.

Выяснилось, что "Осмеяние Христа" - часть диптиха, созданного в 1280 году и посвященного Страстям Христовым. Он состоял из восьми панелей. Судьба двух из них известна. "Бичевание Христа" хранится в коллекции Фрика в Нью-Йорке, а "Мадонна с младенцем и двумя ангелами" в Национальной галерее Лондона. Остальные части считались утерянными.

Сам себе закон

Текст: Диана Ковалева

Борис Джонсон в спешке вернулся в Лондон из Нью-Йорка, где сейчас проходит сессия Генассамблеи ООН. Премьер, явно недовольный и, как думала оппозиция, уязвленный решением Верховного суда о том, что его попытка приостановить работу парламента была незаконной, прямо из аэропорта направился к депутатам и пошел в новую атаку. У Джонсона спросили, будет ли он, как того требует недавно принятый закон, просить ЕС дать Великобритании очередную отсрочку по "брекзиту", если стороны не смогут договориться об условиях выхода. "Нет", - решительно ответил глава кабмина.

По словам судьи Джона Лоуса, дяди главного "архитектора "брекзита" Доминика Каммингса , если глава британского правительства действительно сдержит слово, то, весьма вероятно, окажется за решеткой. Оппозиция неоднократно заявляла, что не простит Джонсону неповиновение закону и подаст на него в суд при первой же возможности. Это звучит особенно грозно, если вспомнить, что еще пару дней назад Верховный суд своим решением о пророгации сыграл против Джонсона. Сам же премьер рассчитывает до установленного законом срока - 19 октября - успеть заключить соглашение с ЕС.

Однако при этом он продолжает утверждать, что намерен вывести страну из Евросоюза 31 октября, как и планировалось, со сделкой или же без нее. В этом его главный козырь, как считают эксперты, и именно поэтому, вернувшись из Нью-Йорка, Джонсон почти с издевкой говорит оппозиции: выносите вотум недоверия, давайте созовем новые выборы, если вам не нравится то, что происходит. Он уверен в поддержке той части британцев, которые хотят покинуть Евросоюз, а потому называет день, когда могут пройти такие выборы, "часом расплаты" для оппозиции. И Джонсону есть на что рассчитывать: по данным соцопросов, подданных Соединенного Королевства, настроенных против выхода из ЕС, гораздо меньше, чем тех, кто хочет этого.

Оппоненты Джонсона не торопятся принимать вызов премьера, потому что боятся потерять драгоценные дни перед 31 октября, которые можно потратить на остановку выхода без сделки. Лидер оппозиционной Лейбористской партии Джереми Корбин неоднократно заявлял, что согласится на выборы только после того, как Джонсон забудет о своей идее выйти из состава ЕС без соглашения. Поэтому единственное, что остается у противников премьера, это надеяться на его добровольную отставку.

Несмотря на то что теперь у главы британского правительства появился еще один пусть и неоднозначный, но все же оппонент - суд, премьер отнюдь не боится снова бросать ему вызов. В интервью журналисту Роберту Пестону Джонсон не смог дать четкого ответа на вопрос, попробует ли он приостановить работу парламента еще раз. "Я хочу подготовить речь королевы", - ответил с улыбкой он и проигнорировал все попытки собеседника получить конкретный ответ на вопрос. Напомним, что в прошлый раз Джонсон объяснил приостановку работы депутатов на пять недель необходимостью подготовить программу нового правительства, которую королева должна зачитать для открытия очередной сессии парламента в виде тронной речи. Пока не ясно, планирует ли премьер снова попытаться "избавиться" от парламентариев на такой же длинный срок, однако то, что он опять попробует отправить их на перерыв - известный факт, о котором рассказал лидер палаты общин Джейкоб Рис-Могг. По его словам, правительство предложит депутатам прервать работу на короткий срок в связи с проведением ежегодной конференции правящей Консервативной партии, которая пройдет с 29 сентября по 2 октября.

Сент-Китс и Невис удвоил доходы от программы «Гражданство за инвестиции»

Доходы страны от иностранных капиталовложений достигли нового максимума — $100 млн за первые шесть месяцев 2019 года.

Подробности. Согласно последнему отчету Caribbean Development Bank (CDB), выручка от программы почти удвоилась по сравнению с аналогичным периодом 2018 года, когда она составляла $56 млн, сообщает Сbi.

Однако. Реальный ВВП Сент-Китса и Невиса вырос только на 2,4% в 2018 году, несмотря на высокие доходы от инвестиционной программы. Хотя, например, за аналогичный период Ангилья достигла одного из самых высоких показателей укрепления экономики.

Прогнозы. Говорить о сильном росте ВВП в 2019 году не приходится, поскольку местная экономика будет затронута растущей глобальной неопределенностью, считают аналитики банка CDB. Повлияют торговая напряженность между США и Китаем, Брексит, а также санкции США.

Узнайте больше. Сент-Китс и Невис — не единственная страна Карибского бассейна, получающая выгоду от зарубежных инвестиций. Четыре соседних государства также используют аналогичные схемы. Доминика в этом списке появилась недавно, но уже 52% доходов для страны приходят от схемы «Гражданство за инвестиции».

Автор: Виктория Закирова

Стоимость золотого унитаза, похищенного в субботу из Бленхеймского дворца в Оксфордшире, где родился Уинстон Черчилль, оценивается приблизительно в 4,8 миллиона фунтов стерлингов (около шести миллионов долларов), сообщает издание Express со ссылкой на главного управляющего дворца Доминика Хэйра.

В субботу стало известно, что полиция разыскивает золотой унитаз, похищенный из Бленхеймского дворца. Он был изготовлен из 18-каратного золота итальянским художником-концептуалистом Маурицио Каттеланом и присутствовал во дворце в качестве инсталляции на художественной экспозиции. Унитазом можно было воспользоваться, при этом музейный охранник находился рядом за дверью туалета. В 2016 году инсталляция выставлялась в Нью-Йорке в музее Гуггенхейма. Изначально СМИ сообщали, что унитаз оценивается в сумму около миллиона фунтов стерлингов.

"У нас очень современная система безопасности, и на нашей памяти не было подобных инцидентов. События последних 24 часов означают, что у нас могут быть основания пересмотреть некоторые из наших систем", — сказал Хэйр.

По его словам, риск всегда существует, когда вниманию публики представляется дорогостоящее произведение искусства. "Но это стоит того риска, даже сейчас это стоило риска", — считает Хэйр.

Как сообщалось ранее, кража произошла ночью. При этом, так как унитаз был подключен к канализации, помещение затопило. Предполагается, что злоумышленников было несколько и они приехали к дворцу на двух автомобилях. В настоящее время по подозрению в связи с ограблением задержан 66-летний мужчина.

Доминика – лучшая страна мира для получения гражданства через инвестиции

Программа получения экономического гражданства Доминики признана лучшей.

Государство установило рекорд для самого высокого процентного показателя, когда-либо достигнутого по индексу CBI: 91%, передает в своём пресс-релизе Financial Times, ссылаясь на индекс CBI 2019 года.

Отметим, что в рамках отчёта аналитики исследуют страны, предоставляющие гражданство за инвестиции, по семи факторам, среди которых свобода передвижения по миру; уровень жизни; сумма инвестиционных затрат; необходимость въезда в страну или проживания в ней; сроки получения гражданства, а также простота процедуры и юридическая экспертиза.

Доминика получила самые высокие оценки по следующим аспектам:

процедура проверки на благонадежность;

простота обработки заявлений;

сроки предоставления гражданства;

обязательства посещения или проживания;

минимальные инвестиционные затраты.

Эксперты также отмечают, что модель программы Доминики настолько высоко оценивается во всём мире, что её копируют даже Мальта и Кипр.

Автор: Вероника Галачиева

Тропы третьего мира: где россиян еще ждут без виз

Россия за 10 лет удвоила число стран для безвизового въезда

Елена Гостева

Россия за последние 10 лет удвоила число стран, которые ее граждане могут посещать без оформления визы. В 2019 году россияне могут просто купить билет и без заморочек поехать в 116 стран по всему миру. При этом в целом наша страна находится на 51-м месте в рейтинге. До лидеров — Японии и Сингапура —, паспорта которых позволяют посещать без визы 189 стран мира, далеко.

Жители России получили возможность посещать в два раза больше стран в безвизовом режиме за последние 10 лет. Если в 2009 году без визы наши граждане могли попасть в 60 стран мира, то сейчас — уже в 116. Об этом говорится в исследовании компании Henley & Partners, которая занимается помощью гражданам различных стран по организации инвестиционной эмиграции.

Компания опубликовала свой очередной «Индекс паспортов», представляющий собой международный рейтинг стран по уровню свободы передвижения. В последней версии индекса, который с 2006 года издается в сотрудничестве с Международной ассоциацией воздушного транспорта (IATA), отражены изменения за 2019 год.

Лидерами мирового рейтинга остаются Япония и Сингапур, паспорта которых позволяют посещать без визы 189 стран мира. Южная Корея, которая три месяца назад также разделяла с этими странами первую строчку, потеряла две позиции.

Эта страна теперь занимает второе место, разделив его с Германией и Финляндией. Граждане этих стран имеют возможность посетить 187 стран. Тройку лидеров замыкают Дания, Италия и Люксембург — 186 стран.

Согласно исследованию, Россия занимает в списке 51-ю строчку. Отмечается, что в прошлом квартале Россия была на три строчки выше и располагалась на 47 месте из 118 стран.

Сместилась наша страна в рейтинге вниз из-за того, что визовый режим был введен с двумя государствами — Джибути и Бенином. Сейчас россияне для того, чтобы посетить эти страны, должны получать электронную визу заранее вместо проставления визы по прибытии.

Методология Индекса паспортов засчитывает визу по прибытии как безвизовый въезд, а электронная виза уже не считается безвизовым въездом.

Пять стран и территорий гражданам России можно посетить даже без загранпаспорта. Это Абхазия, Армения, Казахстан, Киргизия и Белоруссия.

В Европе для безвизового въезда граждан России открыты лишь четыре страны. Это Босния и Герцеговина, Македония, Сербия и Черногория.

Для того, чтобы попасть в большинство других европейских стран, нужна шенгенская виза.

Зато по Южной Америке можно путешествовать довольно долго, периодически меняя страну пребывания. Практически в каждой стране Южной Америки можно жить по 90 дней, а в пограничных пунктах нужно показывать лишь действующий загранпаспорт.

Безвизовыми остаются для россиян и многие страны Азии.

С одной стороны, «Индекс паспортов» для России важен, так как показывает место нашей страны в общей картине мира, говорит президент Ассоциации социальных предпринимателей Курской области, Роман Алехин.

Он отмечает, что этот рейтинг отражает взаимодействие нашей страны с другими странами: чем больше налаженных отношений, тем больше государств отменяет визовый режим для граждан России.

При этом с начала 2019 года россияне могут поехать без визы на острова в Карибском море Сент-Венсент и Гренадины.

С 14 января безвизовым для россиян стал еще один остров в Карибском бассейне — Доминика (не путать с Доминиканской республикой). 15 марта безвизовый режим для россиян еще на год продлила республика Северная Македония. Через год эта страна может вступить в Евросоюз, и безвизового въезда для россиян на эту территорию уже не будет. Эту историю российские туристы проходили на примере Хорватии, которая год до вступления в ЕС (это случилось 1 июля 2013 года) ввела визы для граждан РФ, напоминает директор по работе с клиентами московского офиса компании «Сити-гейт» Дмитрий Бобров.

1 апреля Албания в одностороннем порядке отменила визы для россиян до 31 октября 2019 года – на летний туристический сезон. Страна делает так каждый год. Албания, как и Северная Македония, тоже стремится попасть в ЕС, поэтому в ближайшие годы, видимо, безвизовый въезд для россиян будет отменен.

30 апреля соглашение о безвизовом режиме с Россией подписало государство Кабо-Верде. Это острова в Атлантическом океане, между Северной Африкой и Латинской Америкой, бывшая территория Португалии.

25 мая вступило в силу действие безвизового режима между Россией и Коста-Рикой. Россияне и раньше могли въезжать в Коста-Рику без визы, но теперь и жители Коста-Рики тоже могут въезжать в Россию просто по паспорту.

Режим электронных виз для граждан России установили: с 31 март – Пакистан, с 22 апреля – Оман, с 17 июня Папуа-Новая Гвинея.

А с 1 октября 2019 года россияне получат возможность получать визу в Мьянму по прибытие в аэропортах страны, напомнил Дмитрий Бобров.

Также за 2019 год граждане России получили безвизовый доступ в Суринам и потеряли возможность посещать без визы Сирию.

Для жителей России увеличение числа стран, куда можно поехать без визы, по сути, мало что меняет, так как большинство государств, в которые можно въехать без визы, не относятся к популярным туристическим маршрутам, добавляет Роман Алехин.

Для большинства жителей европейских стран и США Россия между тем остается визовой страной. За въезд в нашу страну придется раскошелиться. Только стоимость консульского сбора для оформления визы для гражданина США составит $140, для жителя Великобритании - 50 фунтов-стерлингов, и для гражданина Евросоюза – 35 евро. Конечную стоимость визы надо умножить еще на два, так как в примерно такую же сумму обойдется оформление визы - сервисный сбор визового центра, приглашение, фотографии и оформление других сопутствующих бумаг.

Большинство стран действует по отношению к России в визовом вопросе паритетно – если поднимаются цены визы в Россию для жителей этих стран, то практически автоматически вырастет цена визы для россиян для въезда в эту страну, отмечает Дмитрий Бобров.