Новости. Обзор СМИ  Рубрикатор поиска + личные списки

Перебои с поставками электроэнергии из Ирана привели к обесточиванию Еревана и ряда областей Армении, сообщила в субботу пресс-секретарь министерства энергетики и природных ресурсов Лусине Арутюнян.

Она напомнила, что 22 сентября Армянская АЭС была остановлена на 54 дня для планового ремонта, дозаправки топливом и мероприятий по повышению уровня безопасности. До подключения АЭС Армения получает электроэнергию из Ирана. "В результате изолирования энергосистем двух стран частота в энергосистеме упала до 45 Герц, в результате чего были обесточены потребители электроэнергии в Армении", - сказала Арутюнян телеканалу "Армньюз".

В свою очередь, замминистра энергетики и природных ресурсов Левон Шахвердян сообщил, что к перебоям привел самопроизвольный запуск системы релейной защиты. Согласно данным пресс-службы ЗАО "Электросети Армении", электроэнергетическая система страны была отключена на десять минут.

В результате перебоев с электричеством была прервана работа ереванского метрополитена, пассажиры были благополучно эвакуированы. Сейчас метро работает в штатном режиме. Инцидент не повлиял на работу ереванского аэропорта "Звартноц", который, по словам пресс-секретаря ЗАО "Армения-Международные аэропорты" Геворка Абрамяна, обеспечен мощными резервными дизельными генераторами.

В данный момент, согласно сообщению пресс-службы МЧС, все объекты жизнеобеспечения в республике подключены к системе энергоснабжения. В Ереване электроснабжение полностью восстановлено, ведутся работы по его восстановлению в областях. Гамлет Матевосян.

Новое предприятие по производству пропиленовых пакетов, рассчитанных на вес от 2 кг до 2 тонн, - ООО «Сугд пак» заработало на этой неделе в городе Чкаловск Согдийской области. На его строительство и оснащение израсходовано более 2,6 млн. долл. США. Производственная линия закуплена в Китае и Тайване, а сырье для выпуска продукции ввозится из Ирана и России. Проектная производственная мощность запущенного предприятия составляет 40 млн. штук пакетов в год. Акционеры компании уже подписали соответствующие контракты с предприятиями Казахстана, России, Украины и Беларуси. Таджикистан > Химпром > ved.gov.ru, 1 ноября 2013 > № 950733

Британская Petro Gas LLP примет участие в обустройстве второй ветки газопровода Туркменистан-Китай, сообщает в пятницу Туркменское телевидение.

Соответствующее постановление в целях наращивания объемов экспорта туркменского природного газа в Китай подписал президент Гурбангулы Бердымухамедов.

Президентское постановление разрешает госконцерну "Туркменгаз" заключить с компанией Petro Gas LLP контракт на проектирование и строительство инфраструктурного коммуникационного сооружения в месте пересечения второй ветки газопровода "Туркменистан-Китай" с рекой Амударья.

Строительные работы планируется начать в октябре 2013 года и сдать объект с полной готовностью к эксплуатации в марте 2015 года. Стоимость контракта не сообщается.

Туркменистан по запасам газа занимает четвертое место в мире после России, Ирана и Катара. В настоящее время Китай является крупнейшим потребителем туркменского природного газа. Ежегодно в Поднебесную экспортируется около 40 миллиардов кубометров природного газа. Всего же, в соответствии с туркмено-китайскими договоренностями, ежегодные поставки природного газа из Туркмении в КНР должны составить 65 миллиардов кубометров. Амангельды Нурмурадов.

По данным министерства экономики, торговли и промышленности Японии, в сентябре этого года импорт иранской нефти существенно вырос и достиг 252 тыс. 216 баррелей в день.

Таким образом, по сравнению с сентябрем прошлого года импорт названной продукции из Ирана вырос на 35% и по сравнению с августом этого года – на 13%.

На долю иранской нефти в сентябре этого приходилось 6,8% от всей импортируемой Японией сырой нефти, и Иран занимает пятое место среди основных поставщиков нефти в Японию.

Первое место среди поставщиков нефти в Японию принадлежит Саудовской Аравии (25,6%), второе место – ОАЭ (25,3%), третье – Катару (10,7%) и четвертое – Кувейту (7,9%). При этом в сентябре этого года импорт нефти из Саудовской Аравии сократился на 12% и из Катара – на 22%, а импорт из Кувейта вырос на 11% и из ОАЭ – на 9%.

Заместитель министра нефти, генеральный директор Иранской национальной нефтяной компании (ИННК) Рокнэддин Джавади на совещании с участием руководителей Иранской компании нефтяных терминалов заявил, что в ближайшее время возобновятся своповые поставки (поставки по схеме замещения) сырой нефти через северный нефтяной терминал.

По словам Р.Джавади, возобновление таких поставок помимо того, что оно расширяет возможности нефтяной промышленности страны, позволит в определенной степени активизировать энергетическую дипломатию Исламской Республики.

Р.Джавади отметил, что с целью обсуждения вариантов возобновления своповых поставок проведен целый ряд совещаний на экспертном уровне, в том числе и с участием министра нефти. В ходе этих совещаний отмечалась необходимость рассмотрения вопроса о подписании новых контрактов.

Генеральный директор Иранской компании нефтяных терминалов Сейед Пируз Мусави, в свою очередь, заявил, что все инфраструктурные объекты уже готовы к возобновлению своповых поставок и, кроме того, успешно реализуется целый ряд проектов с целью развития нефтяного терминала. Так, строятся новые многоцелевые причалы, в том числе предназначенные для разгрузки нефтепродуктов, которые позволят принимать нефтеналивные танкеры водоизмещением до 14 тыс. т, а также вспомогательные и ремонтные причалы. Все это позволит увеличить пропускную способность северного нефтяного терминала в рамках своповых поставок.

Четырехдневный визит в Китай иранской высокопоставленной делегации во главе со спикером меджлиса Исламского совета ИРИ Али Лариджани открывает новые горизонты в отношениях между двумя странами.

Широкомасштабное сотрудничество между Тегераном и Пекином началось в 70-ые годы прошлого века. Китай сотрудничает с Ираном в самых разных сферах экономики, в том числе в области промышленности и добычи полезных ископаемых.

Как показывает анализ двусторонних отношений, в последние десятилетия Китай активно сотрудничал с Ираном в области строительства электростанций, реализации различных промышленных проектов, строительства метро и дорожного строительства.

В настоящее время между двумя странами ведется активная торговля. Особенно активно торговые отношения между ними развивались в период выполнения в Иране 4-ой пятилетней программы развития страны (2006-2010 гг.). По данным таможенной администрации Ирана, в 2006 году Китай занимал пятое место среди крупнейших торговых партнеров Ирана, а в 2010 году он вышел уже на второе место.

В 2011-2012 гг. Китай занял первое место среди импортеров иранской ненефтяной продукции, а Ирану в эти годы по импорту китайской продукции принадлежало второе место среди торговых партнеров Китая.

По данным Организации развития торговли Ирана, за последние годы существенно увеличился объем товарооборота между Тегераном и Пекином. Этот показатель вырос с 200 млн. долларов до 30 млрд. долларов в 2008 году.

В 2009 году из-за мирового кризиса объем товарооборота между двумя странами сократился примерно до 22 млрд. долларов, однако на следующий год он снова составил 30 млрд. долларов, а в 2011 году увеличился еще на 50% и превысил 45 млрд. долларов.

В 2012 году произошло сокращение объема товарооборота между Ираном и Китаем примерно на 20%, и этот показатель снизился до 37 млрд. долларов.

На данный момент объем товарооборота между двумя странами оценивается более чем в 40 млрд. долларов, и его рост продолжается.

Помимо нефти Иран поставляет в Китай, в основном, нефтехимическую продукцию, полезные ископаемые и продукты питания, а импортирует из этой страны машиностроительную продукцию, двигатели, транспортные средства, фосфат натрия, пассажирские вагоны, стальные трубы, детали турбин, дорожно-строительную технику и др.

Министр энергетики Ирана Хамид Читчиян на заседании Электроэнергетического Совета СНГ в Москве заявил, что электроэнергетическая промышленность Ирана даже по международным критериям относится к наиболее успешным отраслям.

Коснувшись проблемы роста спроса на электроэнергию и остановившись на вызовах, с которыми сталкивается отрасль, Хамид Читчиян отметил, что электрораспределительная сеть Ирана на 100% обеспечивает электроэнергией городское население страны и на 99% сельское население.

По словам иранского министра, в настоящее время Иран обменивается электроэнергией со всеми соседними странами, с Азербайджаном, Арменией, Туркменистаном, Пакистаном, Афганистаном, Ираком и Турцией.

Хамид Читчиян сообщил, что суммарная установленная мощность иранских электростанций составляет около 70 тыс. МВт и при этом на долю паровых энергоблоков приходится 23% вырабатываемой в стране электроэнергии, на долю газовых энергоблоков – 36%, на долю электростанций комбинированного типа – 23%, на долю гидроэлектростанций – 14,5%, на долю атомной электроэнергии – около 1% и остальное приходится на долю новых видов энергии.

Объем электроэнергии, которой Иран обменивается с соседними странами, достигает 15 млрд. кВт*час в год. При этом 11 млрд. кВт*час электроэнергии из названного количества составляет иранский экспорт и 4 млрд. кВт*час – импорт.

Указав на необходимость широкого применения новых технологий в области электроэнергетики, Хамид Читчиян заявил, что программами министерства энергетики Ирана предусматривается осуществление строго контроля за выбросом парниковых газов, совершенствование методов управления спросом на электроэнергию, широкое использование новых и восполняемых видов энергии, увеличение доли атомной электроэнергии и внедрение интеллектуальных электроэнергетических сетей.

Как подчеркнул Хамид Читчиян, Иран не испытывает никаких ограничений в плане расширения сотрудничества со странами СНГ.

Помимо участия в трехсторонней встрече министров энергетики Ирана, России и Азербайджана на полях заседания Электроэнергетического Совета СНГ Хамид Читчиян провел отдельные двусторонние переговоры по вопросам расширения сотрудничества с министрами энергетики России, Украины, Беларуси и Армении.

Министр иностранных дел Ирана встретился с турецким президентом Абдуллой Гюлем на Пагоушской конференции по науке и международным отношениям, проходящей в Стамбуле. Зариф подчеркнул необходимость достижения общих для двух крупнейших мусульманских стран целей и охарактеризовал отношения Анкары и Тегерана как «дружественные и братские».

По информации Iran.ru, Гюль согласился с иранским дипломатом, а также описал возможные пути достижения указанных целей. Стоит напомнить, что глава МИД Ирана прибыл в Турцию сегодня, 1 ноября, после визита в Южную Африку. Основные цели его поездки – встречи с турецким президентом и премьер-министром, а также главой внешнеполитического ведомства.

Что касается Пагоушского движения, то оно объединяет около 200 ведущих политиков, ученых, и общественных деятелей – действующих и бывших. Они занимаются поисками решения наиболее сложных мировых проблем, проблемами мира и разоружения.

21 октября 2013 года в Московской торгово-промышленной палате был организован Круглый стол на тему: "Особенности ведения бизнеса в Иране". В работе этого бизнес-форума приняло участие около 120 человек, представлявших 70 российских компаний, передает русская служба ИРИБ.

Здесь встретились предприниматели из Москвы, Петербурга, Уфы, Чебоксар, Астрахани, Самары, Волгограда, Твери, Нижнего Новгорода, Калуги, Смоленска, Брянска. В обсуждении вопросов делового сотрудничества с Ираном участвовали также бизнесмены из Белоруссии, Украины и Индии. По словам одного из основных инициаторов мероприятия, руководителя фирмы «Химтранс» Александра Шарова, примерно половина участников форума уже имеет опыт общения с иранскими партнерами и хотела бы углубить сотрудничество, прояснив некоторые вопросы практического маркетинга в Иране, страхования экспортных поставок, таможенно-транспортной логистики и оптимизации финансовых платежей.

В работе Круглого стола приняли участие и представители Посольства Исламской Республики Иран в России – первый секретарь Посольства Забихолла Надери и советник по экономическим вопросам Саид Назари.

Руководитель Центра изучения современного Ирана и создатель портала IRAN.RU Раджаб Сафаров, возглавляющий также Комиссию по сотрудничеству с Ираном в Московской торгово-промышленной палате, довел до сведения российских бизнесменов важные факты для развития деловых связей с ИРИ:

– Только за последние пять лет, несмотря на чудовищные экономические санкции по отношению к Ирану, в свободные экономические зоны и особые экономические зоны ИРИ было инвестировано 80 миллиардов долларов. Ни в одной стране не гарантируют так четко, на уровне конкретных процентов, как в Иране, - отметил он. Например, в свободной экономической зоне «Арас» в иранской провинции Восточный Азербайджан, правительство гарантирует 20 процентов прибыли от любого вида инвестирования, - сказал Р. Сафаров.

«Вот если вы вложили доллар, то доллар 20 центов вы будете зарабатывать. При всех обстоятельствах правительство это гарантирует. Поскольку эти проекты абсолютно точно проверены всеми службами, правительство уверено в высокой доходности этих проектов. Я очень долгое время, вместе со своими коллегами, занимаясь Ираном, не помню ни одного случая, чтобы какая-нибудь российская компания пострадала в результате каких-то нюансов ведения бизнеса в Иране. Это говорит о порядочности, о высокой заинтересованности и надежности иранских партнеров. Это огромная страна, огромная строительная площадка. Это страна, которая идет диким темпом вперед. Вдумайтесь: в эти годы ежегодно Иран строит почти 6 тысяч километров дорог – железных, автобанов и т.д. Ежегодно эта страна присоединяет к своей энергетической сети минимум 4 тысячи мегаватт электроэнергии. Рост сталелитейного производства в Иране – 14 процентов, в то время, когда общемировой рост только 4 процента».

Низкий товарооборот России с Ираном Раджаб Сафаров объясняет не только сильным дефицитом информации о насущных торгово-экономических потребностях друг друга. По его словам, «международное сообщество» много лет искусственно нагнетало истерию вокруг Ирана и создавало ощущение нестабильности в этой стране, чтобы не допустить в свое отсутствие там появления конкурентов в лице российских компаний. Он считает, что в ближайшие полгода и даже раньше ситуация изменится и западные деловые круги начнут активно осваивать Иран. Уже сейчас все иранские гостиницы заполнены бизнесменами из Западной Европы, хотя санкции с Ирана еще не сняты.

«И последнее. Сейчас очень многие думают, что если Иран наладит отношения с Западом, с Соединенными Штатами, то «отвернется от России» и российскому бизнесу будет там делать нечего. Я как специалист, который достаточно долгое время изучает и занимается Ираном, совершенно ответственно заявляю, что Иран крайне заинтересован в углублении, расширении и доведении до стратегического уровня отношений с Россией», - сказал Раджаб Сафаров.

Модератором заседания был Сурен Варданян, заместитель Председателя ТПП г. Москвы, генеральный директор Московского агентства поддержки экспорта и инвестиций. Он обратил внимание на то, что в Иране уже активно работают поставщики машин и оборудования из Кореи, ФРГ, Италии, Испании, Турции, Украины, и, конечно, из Китая, который занимает в этом направлении лидирующие позиции. Доля российского оборудования, по его словам, занимает 0,5%. «Это просто несерьезная цифра для нашей страны, мы явно недооцениваем наши возможности», - сказал Варданян. Он также отметил, что Иран, переживающий сейчас «строительный бум», стал одним из крупнейших поставщиков цемента в Россию, в 3 раза увеличив за последний год объемы поставок этой продукции.

Выступивший затем Александр Шаров, один из главных организаторов Круглого стола, подготовил слайдовую презентацию, наглядно иллюстрирующую положение дел в иранской нефтяной и газовой промышленности, насущные потребности иранской экономики в целом. «Рынок Ирана пока свободен для продвижения российских товаров и услуг», - сказал он. В релизе для участников форума была отмечена конкретная продукция и технологии, которые вызывают особый интерес со стороны иранских предпринимателей. В этом списке значатся:

- оборудование для добычи нефти и газа; - химические продукты и технологии; - новые материалы, лазерные технологии; - металлообработка, специальные марки металлов, металлолом, кокс; - энергетическое оборудование; - телекоммуникации , IT-технологии, приборостроение; - судостроение и судоремонт;- транспорт, авиастроение; - зерно, ячмень, подсолнечное масло; - пиломатериалы, мебель, бумага.

В заключение Александр Шаров напомнил, что в Тегеране уже год действует Постоянная выставка российских экспортеров, где предприниматели могут достойно представить свою продукцию и завязать контакты с иранскими партнерами.

Советник по экономическим вопросам Посольства Ирана в России Саид Назари выразил надежду, что после сентябрьской встречи президентов России и Ирана в рамках заседания ШОС в Бишкеке, товарооборот между двумя странами, резко упавший в 2011 году, снова начнет расти. Он обратил внимание участников семинара на то, что в Иране разработана масштабная программа по поддержке частного предпринимательства, расширяются возможности свободных экономических зон ИРИ, отметил транзитные преимущества Ирана для российской торговли в южном направлении, подчеркнул важность прямых деловых контактов отдельных субъектов федерации России и останов (провинций) Ирана.

Один из основателей и редакторов журнала «Деловой Иран» Владимир Онищенко обратил внимание собравшихся на то, что в этом ежеквартальном издании публикуется подробная информация на русском языке об экономическом и инвестиционном потенциале каждой отдельной взятой провинции Ирана. Все участники форума получили свежий, 7-й, номер журнала, где освещается деловая жизнь и экономические возможности провинции Гилян. Было сделано объявление, что представительная делегация Торгово-промышленной палаты Гиляна 1 ноября 2013 г. в Московской торгово-промышленной палате встретится с российскими предпринимателями, желающими вести торговлю с Ираном.

Представитель Делового клуба ШОС Владимир Горбановский сообщил о новых возможностях для установления деловых контактов на предстоящем 21 ноября 3-ем Московском бизнес-форуме ШОС. И призвал к активному участию в нем российских и иранских бизнесменов.

Отличительной особенностью данного заседания была его конкретика и возможность обсуждать практические вопросы логистики и финансовых расчетов. Последнее – очень острый момент, для всех, кто ведет бизнес с Ираном, так как в начале 2012 года из-за санкций Иран был выключен из глобальной системы телекоммуникаций SWIFT, и большинство российских банков перестали вести российско-иранские взаиморасчеты. На форуме выступил руководитель одного из банков, обещав обойти все трудности и осуществить проводки в оптимальном режиме. Его сообщение вызвало горячий интерес у всех присутствующих.

Член российско-иранского Делового совета ТПП России предприниматель Виктор Соловьев выразил надежду, что новый председатель Совета – Виктор Николаевич Мельников, бывший заместитель главы Центробанка РФ, поможет катализировать техническое обеспечение взаиморасчетов между российскими и иранскими партнерами.

Оживление среди участников форума вызвал и короткий доклад, который сделал Павел Рыжковский, эксперт Российского агентства по страхованию экспортных кредитов и инвестиций (ЭКСАР). Он заверил собравшихся, что уже отработана схема страхования рисков неплатежей в Иране по политическим и коммерческим причинам.

Как известно, для деловых людей «время – деньги», поэтому бизнес-форум длился всего три часа. Насколько полезным оказался этот обмен мнениями, на наш микрофон поделились некоторые его участники. Вот что сказал нам Первый секретарь Посольства Ирана в России, отвечающий за экономические вопросы, господин Забихолла Надери:

– Большое количество бизнесменов, торговцев, которые сегодня собрались на это заседание, показывает, что они очень серьезно заинтересованы в торговле между Ираном и Россией. И участники заседания показали, что есть новые возможности для бизнесменов, желающих начать свое дело. Посольство Ирана поддерживает такие совещания и всех бизнесменов, которые заинтересованы начать свою работу в Иране. Хочу предложить всем предпринимателям, которые были здесь и которые не присутствовали сегодня, чтобы они обращались к нам в Посольство за информацией и поддержкой для дальнейшей их работы в Иране.

А вот что сказал Самат Садыков, представляющий Центр «Халяль» при Совете муфтиев России: Директор отдела внешнеэкономической деятельности Международного центра стандартизации и сертификации «Халяль». В настоящее время отношения с Ираном выходят на другой уровень уже, более высокий. И многие предприятия, не только России, но и Белоруссии, других стран, понимают это и рассчитывают выйти на рынок Ирана – не только покупать, но и самим экспортировать продукты «халяль».

– Насколько я знаю, несколько раз вы ездили в Иран представлять вашу продукцию на Международной выставке халяльной продукции в Тегеране.

– Да, в 2011 году, весной, наши представители посетили Тегеран, побывали на этой выставке и с того времени начались наши отношения с правительством Ирана, с министерством и ТПП Ирана. Иранская сторона также заинтересована в партнерстве с Россией, и, например, на нашей ежегодной выставке Moscow HalalExpo становится ежегодным участником – берет один из наиболее крупных и представительных стендов, где представлены не только продукты питания, но и ковры, сувениры из Ирана. Иранская продукция на выставке вызывает особый интерес, так как, это обычно товары ручной работы, скажем, ковры, а если это продукты питания, то они всегда высокого качества, вкусные и полезные продукты.

– Хасан Паранд, генеральный директор компании "ПАРАНД АРАСБАРАН". Мы 12 лет работаем на российском, рынке, поставляем овощи, фрукты, сухофрукты в Россию, а из России лес, зерно и другие вещи поставляем в Иран. Очень полезная встреча была, эта конференция, мы много общались и очень хорошую и полезную информацию получили. И надеемся, что чаще такие семинары будут, мы будем и дальше иметь возможность общаться с российскими партнерами, и больше узнавать про возможности торговли с Россией и давать информацию про иранский рынок, иранскую торговлю.

Участники форума отметили необходимость проведения подобных форумов и в дальнейшем. Чем больше конкретики, тем быстрее будут решаться все проблемы между двумя странами.

Свои вопросы и комментарии, адресованные участникам форума, можно также присылать на сайт радио «Голос Ирана». С вами была Аида Соболева. Я желаю вам всего доброго! До новых встреч в эфире.

Генеральный директор Иранской судоходной компании Мохаммед Хосейн Даджмар в интервью агентству ИСНА заявил, что в последнее время ведутся обнадеживающие разговоры об отмене антииранских санкций и в случае устранения связанных с этими санкциями проблем можно будет ожидать позитивных перемен во внешней торговле Ирана.

М.Х.Даджмар подчеркнул, что, конечно, не следует ожидать одномоментного решения всех проблем. В нужном направлении необходимо двигаться поэтапно, шаг за шагом.

В отношениях между Ираном и Западом имеются очень серьезные, принципиальные проблемы и одновременно некоторые частные вопросы. Если вначале устранить важные проблемы, то могут сразу же произойти положительные изменения в торговле с другими странами, в том числе и с Европой. Что касается частных вопросов, то они могут решаться постепенно, в течение длительного времени. В любом случае не следует ждать быстрого устранения всех проблем.

М.Х.Даджмар отметил, что согласно обещаниям иранского правительства, наиболее серьезные проблемы будут устранены в течение ближайшего года.

М.Х.Даджмар напомнил, что 16 сентября этого года судебные власти Европы приняли решение об отмене санкций в отношении Иранской судоходной компании и еще 17-ти ее дочерних компаний. Эти санкции были введены странами ЕС 1 декабря 2011 года, и после этого Иран столкнулся с серьезными трудностями при транспортировке нефти в другие страны.

Недавно генеральный директор Иранской судоходной компании говорил, что с момента принятия решения об отмене санкций в отношении возглавляемой им компании прошло чуть более 40 дней и у европейских стран остается еще около 30 дней, в течение которых они могут опротестовать это решение, однако у них нет для этого серьезных оснований. По словам М.Х.Даджмара, маловероятно, чтобы решение судебных властей Евросоюза об отмене санкций в отношении Иранской судоходной компании было опротестовано.

Граждане ОАЭ возглавили рейтинг покупателей недвижимости Дубая

Генеральный секретариат Консула по экономике Дубая (DEC) выпустил обзор экономического положения эмирата за второй квартал 2013 года.

Как сообщает IMEXre.com со ссылкой на издание Gulf News, в обзоре отмечается, что прирост валового внутреннего продукта (GDP) во втором квартале 2013 года в Дубае составил 4.7% по сравнению с показателями соответствующего периода прошлого года. Прирост валового внутреннего продукта обусловлен, в первую очередь, развитием четырех секторов экономики: сектора недвижимости, а также торгового, транспортного и промышленного секторов. В обзоре далее говорится о том, что во втором квартале 2013 года сектор недвижимости Дубая быстро развивался в связи с появлением на рынке новой недвижимости и ростом ее стоимости. В районе Dubai Marina было зарегистрировано наибольшее количество сделок с недвижимостью. Самые крупные инвестиции в недвижимость были осуществлены гражданами Индии Великобритании, ОАЭ, Пакистана, Ирана и России. Первое место в рейтинге иностранных покупателей недвижимости эмирата заняли инвесторы из Индии (27%), далее следуют инвесторы из Великобритании (17%) и Пакистана (15%).

В соответствии с данными, предоставленными Земельным департаментом Дубая, в первой половине 2013 года инвесторы из Индии заключили сделки по приобретению недвижимости общей стоимостью более 8 млрд дирхамов (US$ 2.2 млрд), инвесторы из Великобритании приобрели недвижимость на 4 млрд дирхамов (US$ 1.1 млрд), а граждане Пакистана – на 3 млрд дирхамов (US$ 822 млн). В первой половине 2013 года граждане ОАЭ возглавили рейтинг инвесторов в недвижимость Дубая.

Премьер- министр Тони Эбботт заявил, что возглавляемое им правительство преуспело в выполнении одного из важных предвыборных обещаний: количество прибывающих лодок с мигрантами, ищущими статус беженцев на территории Австралии, значительно снизилось, их число фактически составляет только 10% от количества прибывших за тот же период при правительстве лейбористов. "При предыдущем правительстве ручеек беженцев превратился в поток, поток стал наводнением. Я очень рад сообщить, что мы "закрыли шлюзы", до полного успеха еще далеко, но уверен, что прибытие лодок будет полностью остановлено".

В соответствии с официальной информацией, с начала операции "Суверенные границы", начатой правительством в сентябре, территории Австралии достигло 10 лодок с 554 пассажирами на борту. Представители партии лейбористов, бывшей у власти до сентября 2013 года, считают, что и им, надо отдать должное за введение, за несколько недель до выборов, политики "поселения за пределами австралийской территории" для всех пребывающих без виз морским путем.

Между тем, нынешнее правительство коалиции инициировало переговоры на высшем уровне с Ираном по вопросу возвращения беженцев, чьи заявления о предоставлении убежища не были удовлетворены австралийской стороной. В настоящее время Иран препятствует их принудительному возвращению, и Австралия пытается, путем переговоров, изменить эту ситуацию. В последнее время число пребывающих иранцев возросло вдвое, достигнув около 5 тысяч человек. В департаменте иммиграции считают, что причины миграции у большинства из них – экономические.

Иранский пассажирский 150-местный самолет, первый в истории самолет такой вместимости, произведенный на Ближнем Востоке, будет готов к 2017 г., сказал заместитель руководителя Организации авиационной промышленности Ирана Мохаммад Хадеви, передает Trend со ссылкой на источник.Замглавы организации отметил, что Иран уже провел переговоры с Китаем и Россией по вопросу сотрудничества в производстве такого самолета, и в 2017 г. страна осуществит его первые летные испытания.

Глава Организации гражданской авиации Ирана Хамидреза Пахлевани в июле 2013 г. заявил, что новый самолет будет разработан в сотрудничестве с министерством обороны, самолетостроительной компанией Ирана (HESA) и несколькими научными центрами университетов страны. По его словам, этот самолет будет оснащен турбореактивными двигателями.

Хадеви также заявил, что Иран будет сотрудничать со своими партнерами в целях создания производственной линии коммерческих самолетов. Кроме того, он добавил, что Иран ведет переговоры с несколькими иностранными компаниями по вопросу производства двигателей самолета.

В Иране функционирует несколько частных и государственных авиакомпаний. Из-за санкций, введенных Западом в отношении Ирана, международным компаниям запрещено продавать стране самолеты или запасные части к ним.

Иран в настоящее время сотрудничает с Украиной и Россией в производстве и эксплуатации самолета Ан-140, который может перевозить 52 пассажира. После покупки лицензии на производство Ан-140 на Украине в 2000 г. Иран в 2003 г. построил свой первый самолет на 140 пассажиров.

Напомним, что ранее Иран разработал собственный беспилотный летательный аппарат (БПЛА). "Беспилотный летательный аппарат, созданный иранскими специалистами на основе перехваченных американских беспилотников ScanEagle, является примером технологического прогресса Ирана", - заявлял командующий аэрокосмическим подразделением Корпуса стражей исламской революции (КСИР) Амир Али Хаджизаде.

Власти Ирана неоднократно сообщали о перехвате американских БПЛА, в частности в руках иранских военных оказался беспилотник типа ScanEagle. Между тем США не подтверждали информацию о пропаже аппаратов.

В феврале 2013 г. занимавший тогда пост президента Ирана Махмуд Ахмадинежад на торжественной церемонии в Тегеране представил новый истребитель Qaher-313. Он отметил, что Qaher-313 демонстрирует растущую самостоятельность страны в области военных технологий и в то же время не представляет угрозы, поскольку у Ирана нет намерения вмешиваться в дела других государств.

Как рассказал министр обороны страны Ахмад Вахиди, Qaher-313 является передовым боевым самолетом с уникальными характеристиками, он способен уклоняться от радаров и летать на малой высоте.

Министр энергетики Ирана Хамид Читчиян во главе иранской делегации прибыл в Москву для участия в очередном 44-ом заседании Электроэнергетического Совета СНГ.

Названное заседание проводится министерством энергетики России, и на нем состоится обсуждение вопросов, касающихся совместных усилий стран СНГ в области электроэнергетики.

На полях заседания Электроэнергетического Совета СНГ должны состояться трехсторонние переговоры министров энергетики Ирана, России и Азербайджана.

По данным министерства энергетики России, на заседании будет избран новый глава Электроэнергетического Совета СНГ.

Министр энергетики Ирана в рамках заседания совета проведет двусторонние встречи со своими коллегами из стран СНГ.

Министр энергетики Азербайджана Натик Алиев обсудит в Москве вопросы энергетического сотрудничества с Россией и Ираном, цитирует Интерфакс-Азербайджан сообщение Минэнергетики.

"Для участия в трехсторонней встрече министров энергетики Азербайджана, России и Ирана, которая запланирована в рамках 44-го заседания Электроэнергетического Совета СНГ, 31 октября начинается визит в Москву делегации во главе с министром энергетики Азербайджана Натиком Алиевым", - отмечается в сообщении.

Н.Алиев обсудит с российским и иранским коллегами вопросы сотрудничества между тремя странами в электроэнергетической сфере.

В информации отмечается, что Азербайджан активно сотрудничает в сфере электроэнергетики и с Россией и с Ираном. В частности, 6 июня 2013 года в Волгограде между Азербайджаном и Россией было подписано межправительственное соглашение "О внедрении параллельной работы энергетической системы Азербайджана и единой энергетической системы России".

"Данное соглашение создает широкие возможности для продолжения сотрудничества между двумя странами в электроэнергетической сфере. В настоящее время энергетические системы двух стран соединены посредством 330-кВ-ной ЛЭП «Дербенд» и 110-кВ-ной ЛЭП "Ялама", - сообщается в информации.

В тоже время Азербайджан осуществляет энергообмен с Ираном посредством пяти ЛЭП.

Визит Н.Алиева в Москву завершится 2 ноября.

Директор департамента торговли со странами Европы и Америки Организации развития торговли Абдолхамид Асадиян на совещании по вопросам экспорта в Исфагане заявил, что более 70-ти итальянских компаний планируют выйти на иранский рынок и такие же планы имеются у многих компаний в других странах.

А.Асадиян подчеркнул, что после возобновления переговоров между Ираном и странами группы 5+1 по иранской ядерной программе отношение большинства стран к Ирану стало более позитивным.

Упомянутые итальянские компании намереваются, в частности, провести в Иране небольшие выставки своей продукции. Десятки европейских компаний обмениваются с иранскими партнерами торговыми делегациями по линии торгово-промышленных палат.

По словам А.Асадияна, об уровне экономического развития страны свидетельствуют в том числе и ее экспортные возможности. Проблема санкций в значительной степени осложняет экспортную деятельность Ирана. Санкции, а также высокий уровень инфляции снижают конкурентоспособность иранских товаров, и Иран теряет внешние рынки.

Примерно 60% экспортных поставок Ирана осуществляется в четыре страны. Средняя стоимость 1 т иранской продукции, поставляемой на экспорт, составляет 386 долларов, а 1 т импортируемой продукции – 1 тыс. 506 долларов, и это свидетельствует о том, что во внешнеэкономической деятельности Ирана по-прежнему преобладает сырьевой экспорт.

А.Асадиян сообщил, что в первом полугодии этого года наблюдалось некоторое сокращение экспорта, но наряду с этим примерно на 25% сократился и импорт. Таким образом, процесс выравнивания внешнеторгового баланса продолжается.

Как отметил А.Асадиян, иранское правительство исходит из того, что необходимо активнее принимать зарубежные делегации, проводить иранские выставки за рубежом и, главное, наращивать производство качественной продукции.

Советник генерального директора энергетической компании «Таванир» Валиэддин Маслахати Шарабияни, ответственный за реализацию проектов по обеспечению энергоснабжения в сельской местности, в интервью корреспонденту агентства ИРНА на острове Кешм заявил, что практически 100% населенных пунктов, в которых проживает 20 семей и более, обеспечены энергоснабжением.

По словам В.М.Шарабияни, в текущем году программами министерства энергетики предусматривается электрификация расположенных в труднодоступных районах населенных пунктов, в которых проживает от 10 до 20 семей. Таких населенных пунктов насчитывается около полутора тысяч.

В.М.Шарабияни отметил, что в таких районах как остров Кешм помимо обычных проектов по электрификации для обеспечения энергоснабжения сельских населенных пунктов предусматривается использование альтернативных видов энергии, в том числе солнечной и ветровой.

Министр нефти Бижан Намдар Зангене во время встречи с журналистами в кулуарах конференции «Газовая промышленность вчера, сегодня и завтра» заявил, что в ближайшее время состоится подписание второго контракта на поставки иранского газа в Ирак и, кроме того, ведутся переговоры по поводу подписания контрактов на поставки газа в ОАЭ и Оман.

Коснувшись вопроса о газовых контрактах с другими соседними странами, министр нефти сказал, что при сложившихся обстоятельствах поставки газа в Пакистан представляются маловероятными. На тех условиях, которые предлагает пакистанская сторона, они просто не возможны. Кроме того, как отметил министр, для пакистанцев нет особой разницы, платить ли неустойки или покупать газ. В любом случае у них нет денег.

Далее Б.Н.Зангене затронул вопрос об участии иностранных компаний в разработке иранских месторождений и отметил, что пока конкретных предложений от этих компаний не поступило. Ведутся лишь предварительные переговоры с некоторыми из них. Пока еще рано говорить о широком присутствии иностранных компаний в иранской нефтяной промышленности.

Напомнив о проведении в Тегеране очередной встречи на уровне министров в рамках Форума стран-экспортеров газа (ФСЭГ), Б.Н.Зангене сказал, что такие встречи проводятся ежегодно в одной из стран форума. В этом году она состоится в Тегеране.

Б.Н.Зангене отметил, что на названной встрече предстоит избрание нового генерального секретаря ФСЭГ и, поскольку она проводится в Тегеране, у иранского кандидата хорошие шансы быть избранным на этот пост.

Председатель Комитета Совета Федерации ФС России по аграрно-продовольственной политике и природопользованию Геннадий Горбунов, в понедельник, 28 октября, встретился с первым заместителем председателя Комиссии по сельскому хозяйству и природным ресурсам Меджлиса Исламского Совета Исламской Республики Иран Насером Салехинасабом.

Стороны обсудили широкий круг вопросов двустороннего сотрудничества, высказались за расширение межпарламентских связей, в том числе на уровне профильных комитетов Совета Федерации и Парламента Ирана.

Первый заместитель спикера иранского парламента Насер Салехинасаб на данной встрече отметил, что Иран и Россия в качестве дружественных и соседних государств, имеющие хорошие контакты на политическом уровне, обладают высокими возможностями для расширения сотрудничества, особенно в области сельского хозяйства. Подчеркнув, что иранские законодатели традиционно выступают за расширение сотрудничества с Российской Федерацией, Салехинасаб сообщил о готовности Ирана упростить экспорт сельскохозяйственной продукции в Россию.

"Принимая во внимание, что Россия в большом объеме импортирует сельскохозяйственную продукцию и продукты питания из Европы, наличие данной продукции в Иране с более выгодными ценами создает для двух стран возможность развития торговых отношений в данной области", - добавил Салехинасаб .

Иранский депутат также обратил внимание на необходимость активизации сотрудничества прикаспийских государств в решении проблем экологической безопасности Каспийского моря и сохранения его биоресурсов.

Председатель Комитета Совета Федерации РФ по аграрно-продовольственной политике и природопользованию Геннадий Горбунов в свою очередь отметил важную роль развития межрегиональных связей в укреплении торгово-экономического сотрудничества между Россией и Ираном. «Обмены между регионами позволяют вовлекать во внешнеэкономическую деятельность предприятия малого и среднего бизнеса и способствуют установлению прямых контактов между российскими и иранскими производителями и потребителями». Сенатор сообщил о том, что Астраханская и Свердловская области, Татарстан и Чувашия уже активно взаимодействуют с провинциями Ирана.

В беседе с российской стороны также приняли участие первый заместитель председателя Комитета СФ по аграрно-продовольственной политике и природопользованию Ралиф Сафин, заместитель председателя Комитета СФ Сергей Белоусов, члены Комитета СФ –Юрий Исупов, Олег Каньков, Владимир Плотников и Анатолий Мишнев.

Встреча состоялась по инициативе иранской стороны.

Председатель совета директоров Организации развития и модернизации горнорудной промышленности Ирана (ИМИДРО) Мехди Карбасиян, который в составе иранской делегации сопровождает спикера меджлиса Али Лариджани в ходе его поездки в Китай, после встречи с главой китайской корпорации МСС (Metallurgical Corporation of China Ltd) заявил, что с китайской стороной достигнута договоренность о финансировании ею семи металлургических проектов в ряде иранских провинций.

На указанной встрече достигнута договоренность о прибытии в Иран после открытия первой кредитной линии китайской делегации во главе с генеральным директором МСС для ознакомления на месте с ходом реализации проектов.

МСС считается крупнейшей в Китае и во всем мире инвестиционной корпорацией, деятельность которой охватывает более 90 стран. В основном, она занимается реализацией крупных металлургических проектов. МСС уже участвовала в ряде горнорудных проектов в Иране. На ее предприятиях в самом Китае производится более 500 млн. т стали в год.

Начальник главного таможенного управления в Астаре Джахангир Бахши в интервью агентству ИСНА сообщил, что за семь месяцев текущего года (21.03-23.10.13 г.) объем «челночной» или «чемоданной» торговли через Астару составил в стоимостном выражении 11 млн. долларов.

Всего в рамках этой торговли экспортировано за указанный период около 7 тыс. т различных товаров, в том числе продуктов питания, предметов одежды, пластиковых изделий и сельскохозяйственной продукции.

По словам Дж.Бахши, в основном, перечисленная продукция экспортировалась в Азербайджан.

За семь месяцев сухопутную границу в Астаре пересекли 341 тыс. 723 человека, и количество пересечений ирано-азербайджанской границы по сравнению с аналогичным периодом прошлого года увеличилось на 30%.

Шахрестан Астара, в котором проживает более 86 тыс. человек, находится на западе провинции Гилян, и таможенная администрация в этом шахрестане существует уже более 200 лет.

Главное таможенное управление в Астаре занимает первое место в стране по объему «челночной» торговли, третье место по объему экспортно-импортных поставок с использованием автомобильного транспорта и первое место по объему экспортных поставок через северные границы страны.

Министр энергетики и природных ресурсов Турции Танер Йылдыз на совещании по вопросам энергетики в Европе, организованном в Стамбуле изданием «Экономист», назвал Иран дружественной и братской страной и заявил, что Турция по-прежнему заинтересована в расширении энергетического сотрудничества с Исламской Республикой и готова участвовать в иранских энергетических проектах.

Указав на то, что Турция постоянно прилагает усилия к обеспечению своей энергетической безопасности, Т.Йылдыз отметил, что Иран не относится к тем странам, которые безразличны Турции. Она с одобрением воспринимает последние шаги Ирана, направленные на расширение взаимодействия с мировым сообществом. По словам министра, Турция всегда подчеркивала необходимость совместных поисков путей решения существующих проблем в рамках ООН.

Т.Йылдыз подчеркнул, что Турция продолжит прилагать усилия к расширению сотрудничества с Ираном в области энергетики.

По словам турецкого министра, Иран относится к числу пяти важнейших поставщиков газа в Турцию и обеспечивает значительную часть ее потребностей в сырой нефти. Турция получает нефть из 11 стран и газ из 5 стран. Она стремится диверсифицировать источники энергоносителей и в полной мере обеспечить свою энергетическую безопасность.

Сравнивать показатели трёх кварталов текущего и прошлого года хотя и принято (и приятно), но всё же не совсем корректно: 2012-й год имел официальный статус периода восстановления после кризиса, но в 2013-м победная риторика поутихла. Ситуация в макроэкономике медленно, но верно ухудшается. Более актуальной стала статистика поквартальная. Впрочем, как для российских портов, так и для китайских, текущий год складывается пока вполне удовлетворительно.

Российская статистика

Сравнение поквартальной портовой статистики из года в год пока даёт хорошие результаты: за 9 месяцев 2012 года грузооборот составил 419,9 млн. тонн, а за 9 месяцев 2013 года - 437,7 млн. тонн (рост на 4,24%).

По итогам трёх кварталов 2013 года наибольший объём грузооборота был достигнут портами Балтийского бассейна - 160,4 млн. тонн. По мере уменьшения показателей далее расположены порты Азово-Черноморского, Дальневосточного бассейна и порты Арктики и Каспия.

В течение рассматриваемого периода значительное увеличение объёмов грузооборота во всех морских бассейнах было достигнуто во II квартале, больше всего в Балтийском и Дальневосточном. Но совокупный объём грузооборота в III квартале был наибольшим (151,6 млн. т), так как сильно увеличились показатели Азово-Черноморских портов, немного подросли порты Дальнего Востока, порты остальных регионов «ушли в минус».

Балтийские порты РФ

Балтийские порты – это конечные пункты участков МТК Восток-Запад и Север-Юг в России, расположены близко к промышленно развитым регионам страны. Через Балтику проходит более 80% контейнеризованных грузов из Китая, а в некоторых портах они занимают до 80% грузооборота. Совокупный объём балтийских портов, по-видимому, ещё долго будет самым большим по сравнению с другими портами РФ.

В III квартале 2013 года объём грузооборота портов Балтики был меньше, чем во II квартале (спад на 0,9%). Увеличился грузооборот порта Усть-Луга на 6% и показатели грузооборота Большого порта Санкт-Петербурга - на 4%. Калининградский порт снизил грузооборот на 12%, Высоцк - на 2%, порт Приморск – на 11%.

Азово-Черноморский бассейн

Порты Азово-Черноморского бассейна в третьем квартале по сравнению со вторым увеличили грузооборот, в целом, на 14%. В частности, грузооборот подрос в Новороссийском порту - на 5%, в Тамани – на 27%, Туапсе - на 19%, в порту Ростов - на 31%. Если сравнивать 3 квартала 2013 года с 3 кварталами 2012-го, то увидим снижение показателей: Новороссийск - на 5,1%, Туапсе - на 5,2% и т.д. В итоге южные порты снизили грузооборот на 3%.

Морские порты Дальнего Востока

Через порты ДВФО проходит порядка 20% всех грузов, следующих из Китая. Они составляют в объёме грузооборота более 50%. Крупнейшие порты Дальнего Востока - Восточный, Находка, Владивосток, Ванино и Де–Кастри. Через них проходит порядка всех 75% грузов региона.

В дальневосточных портах грузооборот III квартала 2013 года увеличился по сравнению с показателями II квартала на 1,5-2%. Однако "подросли" не все. В частности, Восточный снизил показатели на 0,8%, Ванино – на 16%, Находка – на 2%, Пригородное – на 2%. В то же время грузооборот увеличился в портах: Владивосток на 3%, Посьет на 7% и т.д. Наверное, следует считать невысокий рост грузооборота на Дальнем Востоке тревожным сигналом, так как экономически отношения с ДВФО объявлены приоритетными. Но лучше дождаться итогов предстоящего IV квартала, вдруг будет резкий рост показателей? Впрочем, это маловероятно: порты удалены от России, инфраструктуре большинства уделяется мало внимания, возможности ограничены пропускной способностью подходных путей.

Арктический бассейн России

Согласно стратегическим замыслам, в недалёком будущем Арктика станет ведущим регионом России, а Северный морской путь (СМП) – самым удобным маршрутом для товаров из Азии в Европу. Но для этого нужно будет серьёзно потрудиться, поскольку арктические порты пока превосходят по показателям оборота только каспийские и вообще отличаются неустойчивостью показателей грузооборота. Например, в III квартале 2013 года грузооборот арктических портов составил 35,1 млн. тонн, и это на 26% больше, чем за 9 месяцев 2012 года, но грузооборот 3-х кварталов 2012 года на 14% меньше, чем аналогичного периода 2011 года.

Все арктические порты, кроме Мурманска, функционируют в условиях низких температур, акватория большую часть года покрыта льдом. Всё это накладывает естественные ограничения на развитие портов и требуют дополнительной техники – ледоколов. Тем не менее, арктические порты жизненно важны, так как через них проходят грузы северного завоза. В портах обслуживаются суда СМП, осуществляется перевалка топливно-энергетических грузов (сырой нефти, нефтепродуктов, угля, сжиженного газа).

Поквартальная динамика 2013 года неустойчива: во II квартале значительного прироста добился только Мурманск (+20%). В III квартале она снизилась на 3% по сравнению с показателями II квартала. Показатели грузооборота порта Архангельск снизились в III квартале на 8%, Витино – на 20%. Грузооборот порта Варандей увеличился на 14%. Общие показатели грузооборота арктических портов в III квартале ниже II квартала на 21%.

Российские порты Каспия

Грузооборот каспийского бассейна должен изучаться специально. По итогам III кварталов 2012 года он увеличился на 8% по сравнению с показателями аналогичного периода 2011 года, по итогам января – сентября 2013 года упал на 25%. Невысокие и нестабильные показатели грузооборота российских портов в этом регионе, возможно, связаны с внеэкономическими проблемами, т.к. Каспийское море – зона противоречий между Россией, Азербайджаном, Казахстаном, Туркменистаном и Ираном. Здесь несколько «горячих точек», интерес к региону и его богатствам проявляют мировые экономические гиганты – США и Китай.

Китайские порты

Грузооборот китайских портов стабильно растёт. Конечно, никакое сравнение показателей работы морских портов Китая и России невозможно. Портовый оборот РФ намного меньше, при этом наши порты на некоторых направлениях обрабатывают преимущественно сырьевые грузы, более 55% обрабатываемых в отечественных портах грузов вообще наливные. В структуре китайских портовых грузов контейнеры составляют порядка 20%. Это определяется структурой производства, экспорта и импорта, возможностями логистической инфраструктуры государства.

Пока динамика грузооборота в портах КНР выглядит следующим образом: показатели II квартала превосходят показатели I квартала по грузообороту почти на 7%, показатели по контейнерообороту - на 5%.

К концу года общий грузооборот значительно вырастет, если не будет форс-мажоров. На это указывает поступательная динамика грузооборота на протяжении всего года, в сравнении с показателями 2012 года. В январе-феврале грузооборот портов КНР возрос на 11,2% (1,61 млрд. тонн), контейнерооборот вырос на 9,5% (279,23 млн. ДФЭ); с января по апрель объём грузооборота увеличился на 9,4% (2,35 млрд. тонн), контейнерооборот увеличился на 8,1% (526,7 млн. ДФЭ).

По итогам I полугодия 2013 года грузооборот в морских портах Китая вырост на 9,9% (3,6 млрд. тонн), контейнерооборот возрос на 7,9% (814,9 млн. ДФЭ). Наконец, в период с января по август портовый грузооборот в Китае вырос на 10,6% (4,8 млрд. тонн), контейнерооборот при этом вырос на 8% (111 млн. ДФЭ). Ждём итогов III квартала и затем – итогов года.

На 2013 года прогнозируются некоторые изменения в портовой отрасли: например, порт Нинбо может сместить со своих позиций по объёмам грузооборота порт Гонконг, об этом некоторые эксперты говорили еще в начале текущего года. Будет ли это на самом деле, пока сложно сказать, статистика по объёмам грузооборота с января по сентябрь до России пока не дошла. Но известно, что контейнерооборот Гонконга с января по апрель уменьшился на 8,1%, а с января по август снизился на 6,9% - по сравнению с аналогичными показателями 2012 года. Так что всё может быть...

Евгений Новожилов

Грозит ли европе исламизация?

Владимир Малахов

Очередной призрак бродит по Европе — на сей раз не тот, о котором возвещали классики марксизма. Это призрак ислама, грозящего в будущем, как убеждены некоторые, поглотить Европу культурно, а впоследствии и политически. Эмиссары исламской цивилизации в Европе — иммигранты. Поначалу тихие и незаметные, но по прошествии пары десятилетий все более требовательные и агрессивные, рожающие множество еще более агрессивных детей, мусульмане завершают в XXI веке миссию, не удавшуюся их единоверцам дважды — в VIII столетии, когда сарацины захватили Испанию, и в XVII столетии, когда войска Османской Турции стояли у стен Вены. Только теперь завоевание пройдет без кровопролития. Европейские города покроются густой паутиной мечетей, женщины закутаются в паранджу, а с храмов вместо звона колоколов будет звучать голос муэдзина.

В метафорах, обслуживающих этот призрак, нет недостатка: «Мечеть Парижской богоматери», «Лондонистан», Eurabia, в которую превратилась Europe, и т. п. Ниже мы попробуем поразмышлять о том, чем подпитываются подобные фантазии и насколько обоснованны связанные с ними опасения.

Сколько в Европе мусульман?

На этот вопрос не так просто ответить. Хотя бы по той причине, что не все европейские государства включают графу «вероисповедание» в статистику. Поэтому к «мусульманам» принято относить всех иммигрантов (а также их потомков) из стран исламского культурного ареала — не принимая в расчет ни их номинальной религиозной принадлежности (в исламских странах живут и представители других конфессий), ни их действительного отношения к религиозной вере. Если отвлечься от этого обстоятельства, получается цифра приблизительно в 15 млн человек[1].

Каково происхождение этой группы — а точнее, весьма различных групп — населения? Первый приток мусульман в Западную Европу[2] связан с постколониальной иммиграцией. После демонтажа Французской, Британской и Голландской империй в бывшие метрополии стали прибывать выходцы из вчерашних колоний: магрибинцы — во Францию[3], пакистанцы — в Великобританию, индонезийцы — в Нидерланды. Начало второму потоку дала трудовая миграция: сначала по двусторонним соглашениям (между Алжиром и Францией, между Турцией и Германией), затем — индивидуальная (так во Франции, Бельгии и Нидерландах появились марокканцы, тунисцы и турки). Третью группу мусульман образуют беженцы и соискатели политического убежища: из Турции и Боснии — в ФРГ, из Алжира — во Францию, из стран Ближнего Востока — в Великобританию, из всех исламских стран понемножку — в Швецию и Нидерланды, а также в Австрию, Данию, Финляндию и т. д. Четвертая группа представлена бизнесменами, высококвалифицированными специалистами из исламских регионов (Иран, Филиппины, арабский Ближний Восток), а также студентами, оставшимися после окончания университета в стране обучения или нашедшими работу в другом государстве Евросоюза. Наконец, в интересующую нас категорию населения входят европейцы, перешедшие в ислам (по большей части — женщины, вступившие в брак с мусульманином, хотя есть и случаи, связанные с чисто мировоззренческим выбором)[4].

Кто такие европейские мусульмане?

Журналисты и политические обозреватели, пользующиеся выражением «мусульманское сообщество», редко проводят различие между мусульманами как категорией учета населения и мусульманами как категорией практики. Между тем среди людей, относимых бюрократическими процедурами к «мусульманам», много неверующих[5], а тех, кто считает себя верующим, но при этом никогда не бывает в мечети, больше, нежели тех, кто мечеть посещает[6]. Таким образом, перед нами две разные группы — мусульмане номинальные и мусульмане практикующие. Среди практикующих мусульман, в свою очередь, выделяется несколько моделей поведения.

Индивиды и группы, причисляемые к категории «мусульмане», не только по-разному относятся к религии, но и отделены друг от друга национально-этническими, конфессиональными, идеологическими и статусными барьерами.

Этнические противоречия уходят в глубь веков, порождая глубокое недоверие, а подчас и взаимную ненависть между различными группами: турки vs. арабы (первые — бывшие обладатели империи, вторые — бывшие объекты турецкого господства), арабы vs. берберы (от Марокко до Египта), пуштуны vs. белуджи среди пакистанцев, курды vs. их бывшие сограждане (будь они турецкого, иракского, иранского или сирийского происхождения) и т. д. О том, насколько сильны идиосинкразии такого рода, говорит хотя бы тот факт, что мусульмане из Турции и Марокко, живущие в Нидерландах, отказываются посылать своих детей в одну исламскую школу.

Далее следуют противоречия конфессиональные. Это не только пропасть между суннитами и шиитами, но и множество линий размежевания внутри суннитского ислама. Дело в том, что в исламе, в отличие от других мировых религий, не существует формального института духовенства[7]. Религиозным лидером может стать практически всякий последователь учения Пророка, если докажет свое усердие в вере и глубокое знание священного текста.

Отсутствие институционализированного духовенства означает отсутствие иерархии[8], что, в свою очередь, означает принципиальную открытость ислама для интерпретаций. Ни одной из них не гарантировано верховенство.

Этнические и конфессиональные различия дополняются не менее глубокими различиями по линии идеологии: левые vs. правые; секулярные vs. религиозные; либералы vs. консерваторы; турецкие коммунисты и социалисты vs. кемалисты; потомки борцов алжирского Фронта национального спасения vs. потомки «харки», сотрудничавших с французской администрацией в 1950-е годы, и т. д. Аналогичные идеологические водоразделы отделяют друг от друга беженцев и соискателей политического убежища из Египта, Туниса, Ливии и Сирии, которые оказались в Европе после событий «арабской весны».

Не стоит забывать и о социально-классовых разделителях: успешные бизнесмены и высокостатусные общественные фигуры vs. разнорабочие и получатели по-собий[9].

И, наконец, различия гендерные. Если в глазах внешнего наблюдателя «мусульмане» и «мусульманки» сливаются в некое гомогенное множество, то в реальной жизни позиции женщин и мужчин из мусульманской среды нередко не совпадают. Женщины — особенно молодые — зачастую не только не разделяют патриархальных установок мужчин, но и пытаются им противостоять.

Словом, та часть населения Евросоюза, которая подпадает под категорию «мусульмане», не является консолидированной целостностью.

Ислам как маркер различия

В 1960— 1970-е никому не приходило в голову объединять в одну группу тунисцев с пакистанцами, турок с алжирцами, а иранцев — с палестинцами. В классификации иммигрантского населения бюрократией (равно как и в самосознании самих иммигрантов) национальные критерии преобладали над конфессиональными. Однако в определенный момент — а именно в конце 1980-х — категория «мусульмане» начинает использоваться как для идентификации определенных групп мигрантов извне, так и для их самоидентификации. Принадлежность к исламу становится маркером различия — проведения символической границы внутри населения европейских стран, причем граница эта проводится поверх всех иных. Огромное число людей, вопреки всей сложности реальных отношений между ними, объединяются в одно множество — «мусульмане». Более того, этот способ описания и самоописания — «мусульмане» — начинает выступать в качестве основания политической мобилизации. Что произошло?

Произошли события в мировой политике, оценка которых разделила выходцев из исламских стран и большинство принимающего населения. Важнейшим таким событием стало «дело Рушди»[10]. К нему присовокупились война в Заливе (1990) и палестинская интифада (начавшаяся тремя годами ранее, но именно к 1990 году достигшая пика). Обнаружилось, что у иммигрантов-мусульман и их окружения разные точки зрения на происходящее.

А потом случились 11 сентября 2001 года и последующая цепь терактов, в результате которых принадлежность к исламу в западном общественном мнении стала ассоциироваться с терроризмом. И хотя большая часть здравомыслящих людей с самого начала решительно отвергала такую ассоциацию, атмосфера подозрительности и недоброжелательства вокруг европейских мусульман после убийства Тео ван Гога в Амстердаме (2004) и взрывов в Мадриде (2004) и Лондоне (2005) лишь сгустилась. Размежеванию поспособствовала также публикация в датской газете Jyllands-Posten карикатур на Пророка (2005), воспринятая как оскорбительная и недопустимая одними и как нормальное проявление свободы слова другими. Серия последующих скандалов такого рода лишь подтверждала глубокое различие позиций[11]. Новый геополитический контекст определил существенные трансформации и в восприятии мусульман в Европе, и в их самовосприятии. Они стали представляться как агенты ислама в неисламском мире.

Наряду с тектоническими сдвигами в мировой политике существенным в этой трансформации было и то обстоятельство, что к концу 1980-х выросли дети, родившиеся в семьях исламских мигрантов. Так называемое второе поколение мигрантов являет собой любопытный парадокс. Будучи в религиозном отношении гораздо дальше от исламской традиции[12], чем их родители, они в политическом отношении зачастую выступают гораздо более активными адептами ислама. Если родители стремились вести жизнь в согласии с предписаниями Корана, стараясь при этом быть как можно менее заметными, то дети, родившиеся и социализировавшиеся на Западе, как правило, не являясь ревностными мусульманами в быту, готовы громко заявить о себе как о представителях ислама.

Итак, ислам превратился в идентификационный маркер. Независимо от того, каково значение ислама как системы ценностей и регулятива поведения для тех или иных индивидов, их отождествление себя с мусульманами влечет за собой целый ряд ощутимых последствий в повседневной жизни. Это, например, возможность быть дискриминированным, выделенным из общей массы — будь то явно (неонацистами на улице) или неявно (менеджером по персоналу, отказывающем в приеме на работу). Это ожидания окружения, касающиеся как бытового поведения («а что это ты вино пьешь, тебе же нельзя?»), так и реакций на политические события. Если ты не идешь на демонстрацию против публикации карикатур на Пророка или выпуска антиисламского фильма — ты неправильный мусульманин. А если ты на нее идешь — это лишнее доказательство того, что ты не принадлежишь «нам». Эдвард Саид (по религиозной принадлежности, кстати, христианин) пережил в свое время шок, связанный с коллизией идентификаций. Когда началась Шестидневная война, прохожие на улицах обращались друг к другу с вопросом «как там наши?». Этот вопрос американцы ничтоже сумняшеся задавали и ему, профессору Колумбийского университета. Но только он, будучи палестинцем, никак не мог отождествить себя с «нашими», которые имелись в виду.

За почти полвека, истекшие с тех пор, идентичности еще более политизировались.

Рациональная озабоченность или логика фобии?

Опасения перед «исламизацией» Европы двоятся. Они, так сказать, двухслойны. Первый слой — это страх перед политическим доминированием ислама, второй связан с опасениями культурного свойства.

В первом случае людям кажется, что увеличение доли мусульман рано или поздно приведет к изменению конституционного строя европейских государств. Во втором случае речь идет о том, что, чем больше в Европе будет мусульман, тем выше вероятность вытеснения европейских норм и ценностей и образа жизни неевропейскими, импортированными из стран исламского мира.

Насколько оправданны подобные страхи? Начнем с политического слоя. Демонтаж либеральной демократии в пользу некоего варианта халифата не грозит Европе уже по той причине, что такого сценария не желают сами европейские мусульмане. (Разумеется, за исключением малочисленных групп исламских фанатиков[13].)

Вопреки устойчивому мифу о том, что ислам не допускает различия приватного и публичного, миллионы европейских мусульман доказали, что они умеют проводить такое различие. То есть жить в обществе по светскому закону, оставляя вопросы веры для частной жизни[14].

Более рациональный характер носят опасения перед возможным превращением ислама в политически организованную силу. Ислам уже является фактором политической жизни в ряде европейских стран. Однако, во-первых, действие этого фактора никак не назовешь деструктивным. Мусульманский электорат поддерживает исключительно партии политического мейнстрима. (За маргиналов, в том числе тех, кто выдвигает «исламскую» повестку дня, практически не голосуют.) Во-вторых, граждане с мусульманской идентификацией далеки от политической консолидации. Их объединению на почве конфессиональной общности препятствует и структура ислама как религии, и взаимное неприятие между различными группировками. То, что неискушенному наблюдателю кажется единым политическим телом («мусульманской диаспорой»), на деле состоит из мириад группировок, друг другу не доверяющих и друг с другом враждующих.

Отсюда проистекает невероятное множество организаций, претендующих на представительство ислама как такового, но на деле представляющих ту или иную деноминацию или ту или иную этническую группу. Противоречия между ними столь глубоки и непримиримы, что попытки сформировать некую зонтичную исламскую организацию, как сверху, со стороны государства[15], так и снизу, всякий раз заканчиваются крахом.

Так, например, громкое название «Центральный совет мусульман в Германии» (Der Zentralrat der Muslime in Deutschland) не должно вводить в заблуждение. Его авторитет признается четырьмястами исламскими религиозными и культурными центрами, зарегистрированными в Федеративной Республике[16], тогда как всего их — около 2,5 тысячи[17].

К числу старейших относится Союз исламских культурных центров (Verband der Islamischen Kulturzentren). Он представляет на самом деле только турецкие центры, причем ориентированные на синтез ислама с принципами кемализма. Еще более тесным образом аффилированы с Турцией Турецко-исламский союз по делам религии (Ttirkisch-Islamische Union der Anstalt fur Religion, по-турецки Diyanet I§leri Turk-Islam Birligi, отсюда аббревиатура DITIB) и Исламское сообщество Мили Гёрюш (Islamische Gemeinschaft Milli Gortis). Между тем мусульмане нетурецкого происхождения формируют собственные объединения (например, Союз исламских боснийских общин в Германии). Отдельное представительство имеют алевиты (Алевитское объединение Германии, куда входят около ста организаций общей численностью 20 тысяч человек). У шиитов, разумеется, свои организации, в частности Исламский центр в Гамбурге, возникший в 1953 году при поддержке Ирана. Существует и множество организаций, отражающих интересы женщин: Образовательный центр для мусульманских женщин (Begegnungs- und Fortbildungszentrum muslimischer Frauen), Центр по изучению проблем женщин-мусульманок (Zentrum fur islamische Frauenforschung und Frauenforderung), Сеть мусульманских женщин (Netzwerk fur islamische Frauen), рабочая группа «Мусульманские женщины в обществе» (Arbeitsgemeinschaft Muslimischer Frauen in der Gesellschaft) и т. д.

Что касается организаций, создаваемых по инициативе властей, то первая в этом ряду — Мусульманский совет (Islamrat). Он был сформирован в 1986 году и задумывался как общая организация для всех живущих в Германии мусульман независимо от этнической принадлежности. Собрать под одной крышей удалось 23 организации. Тон здесь задавала Мили Гёрюш. В 2007 году немецкие власти создали Координационный совет мусульман (Koordinationsrat der Muslime), членами которого стали как спонсируемый правительством «зонтичный» Исламский совет (Islamrat), так и ряд крупных организаций, сформированных снизу. Было заявлено, что ежегодно — под патронажем Министерства внутренних дел — будет собираться Немецкая исламская конференция (Deutsche Islamkonferenz). Однако уже в 2008 году вышеупомянутый Центральный совет мусульман вызвал скандал, отказавшись принять участие в ее работе.

Право Мусульманской ассоциации Великобритании (Muslim Association of Britain) представлять британских мусульман оспаривается Мусульманским советом Великобритании (Muslim Counsel of Britain). Мусульманский совет, в свою очередь, не может претендовать на право говорить от имени большинства британских мусульман, ибо это право ставится под вопрос множеством других объединений. Среди них Британский мусульманский форум, Мусульманский парламент Великобритании, Исламская миссия, Исламский совет Европы, Исламское общество Великобритании, Исламская партия, Мусульманская ассоциация Англии и т. д.[18] Всего около 2,5 тысячи организаций. Более двух тысяч исламских организаций действуют во Франции — так же, как и в соседних странах, отличных друг от друга по многим параметрам. Собрать их под одной «зонтичной» правительство пыталось не раз. Сначала в 1990-м, но детище скончалось, просуществовав два года; затем в 1993-м — новая организация развалилась через три месяца; наконец, в 2002-м был создан Французский совет по делам исламского культа (Conseil Frangais du Culte Musulman). Надо ли говорить, что его право представлять французских мусульман не признается множеством авторитетных исламских лидеров?[19]

Итак, политически консолидированного сообщества европейских мусульман на настоящий момент не существует, и не похоже, что оно сложится в будущем.

Второй слой страхов перед исламизацией Европы — это неуправляемое развитие культурных изменений, чреватое изменением отношений культурного «баланса сил». Похоже, что такая угроза тоже надуманна. Хотя бы по чисто демографическим причинам. Доля мусульман в структуре населения ЕС в настоящий момент составляет 3,2 %. Учитывая более высокие темпы рождаемости среди мусульман, через двадцать лет эта доля вырастет до 6—7 %. Даже если экстраполировать сегодняшнюю демографическую динамику еще на четверть века вперед (чего, кстати, делать нельзя, поскольку репродуктивное поведение нового поколения не повторяет репродуктивного поведения родителей), доля мусульман в Евросоюзе не превысит 15 %. Для установления культурной гегемонии явно маловато.

Но суть дела заключается, конечно, не только и не столько в демографических показателях. Сам подсчет соотношения различных конфессиональных групп в структуре европейского населения — предприятие сомнительное. Сомнительное потому, что, пускаясь в это предприятие, мы отвлекаемся от действительных общественных отношений. А это отношения между реальными людьми, а не между статистическими фикциями.

Возьмем для иллюстрации женщин турецкого происхождения, живущих в Германии. С точки зрения статистики они — представительницы «немецких мусульман». Но за этой категорией скрываются, среди прочего, десятки тысяч секуляризированных и эмансипированных личностей — выпускницы университетов, ставшие врачами, менеджерами, предпринимателями, журналистами, учителями, театральными режиссерами, дизайнерами и т. д. Мне возразят, что таких — меньшинство. Но и мусульманки, которые в силу отсутствия образования ограничены пространством семьи, тоже далеко не являются эмиссарами «исламской культуры». И здесь мы подходим к гендерному измерению вопроса о мусульманах в Европе.

Многие проблемы, которые «фреймируются»[20] как конфессиональные (убийства чести, принудительные браки), на деле представляют собой проблемы гендерные и социокультурные. Мужчины из стран Южной Азии, Северной Африки и Ближнего Востока (кстати, не только мусульмане) часто придерживаются патриархальных взглядов на семью. Они считают нормой «держать женщину в подчинении», а именно: контролировать ее сексуальность, следить за ее поведением (не выпуская на улицу без сопровождения родственников-мужчин), решать за нее, как ей следует одеваться и за кого выйти замуж. Между тем многие женщины из упомянутых стран так не считают, и уже в силу этого обстоятельства являются потенциальными (а иногда и реальными) союзниками европейских либералов. В последние полтора десятилетия все больше женщин-мусульманок сотрудничает с организациями гражданского общества. В их повестке дня: противодействиедомашнему насилию (символическому и физическому), борьба с принудительными браками, расширение социальных возможностей женщин-мигрантов (доступ к образованию и, как следствие, к оплачиваемому труду)[21].

Есть, правда, еще один фактор в отношении европейцев к мусульманам, который прямо не связан с опасениями «исламизации», но способствует атмосфере недоверия и подозрительности по адресу мусульман. Это формирование выходцами из исламских стран закрытых изолированных сообществ, существующих параллельно сообществу принимающей страны.

«Параллельное общество»

Мигрантские анклавы (или, в другой терминологии, «добровольные гетто») стали возникать в спальных районах крупных городов во время экономического бума 1960-х. Иммигранты из исламских стран — составная часть таких анклавов. Львиная их доля живет либо в местах, где расположено муниципальное жилье (часто неподалеку от промышленных зон, где они были трудоустроены), либо в «непрестижных» городских кварталах и пригородах с низкой арендной платой. Например, треть выходцев из арабских стран в Германии (марокканцы, в частности) живут в Рурской области, где расположены горнодобывающие и химические предприятия, давшие им работу[22]. Большая часть магрибинцев во Франции — обитатели пригородов Парижа и Марселя (крупных промышленных центров, в массовом порядке привлекавших в свое время рабочую силу из Северной Африки).

Аналогичная картина наблюдалась в Нидерландах и в Бельгии: некогда экономически активные зоны в эпоху «деиндустриализации» стали превращаться в зоны депрессивные. Обитателями же этих зон к середине 1970-х оказались по большей части выходцы из Турции и Марокко.

Около половины пакистанцев в Великобритании проживают в районе Большого Лондона. Причина тому — резко упавшие цены на жилье в домах старой застройки после окончания Второй мировой войны. Англичане стали в массовом порядке покидать этот район, а в ветхие и, как считалось, не подлежащие ремонту дома заселились мигранты из Пакистана[23]. Они оказались успешными в сфере мелкого и среднего бизнеса, тем самым вписавшись в местную систему разделения труда.

Таким образом, то, что в глазах внешнего наблюдателя выглядит не иначе как результат желания иммигрантов из исламских стран «селиться компактно» и «образовывать анклавы», зачастую объясняется более приземленными мотивами.

Кстати, как раз желание жить рядом друг с другом в «мусульманской среде» зачастую отсутствует — в силу напряженных отношений между различными этническими группами, о чем мы упомянули выше. Так, алжирцы, как правило, негативно относятся к тунисцам (считая их предателями-коллаборационистами) и чуть лучше, но с недоверием, к марокканцам. Берберы стремятся отделить себя от арабов, рассматривая их (а) как завоевателей, лишивших берберов независимости, и (б) как варваров[24]. В Великобритании чернокожие мусульмане с Карибских островов легко сходятся с чернокожими африканского происхождения, независимо от их религиозной принадлежности, зато враждуют с единоверцами из Пакистана[25].

Что касается отчуждения между автохтонным населением и «мусульманским сообществом», то оно возникло в силу многих причин. Религиозная принадлежность необязательно является главной в числе этих причин. Религия выступает здесь как маркер различия. Давайте присмотримся, какие различия она маркирует.

Во-первых, это различия в социальном статусе, в районе проживания, в уровне образования и в вытекающих отсюда различиях в доступе к социальным ресурсам.

Во-вторых, это опыт дискриминации — прежде всего на рынке труда. Де-юре дискриминация, конечно, запрещена, но де-факто она существует. Претендент на хорошее рабочее место, опознаваемый как мусульманин, имеет меньше шансов получить это место, чем представитель культурного большинства[26]. В-третьих, это социально-психологический климат. Недоверие, скрытое недоброжелательство, а иногда и открытая враждебность (в виде нападений скинхедов и неонацистов) — это повседневная реальность мигрантов, фенотипически отличных от «автохтонов». Живя в такой атмосфере, выходцы из мигрантской среды вырабатывают форму сознания и поведения, которую специалисты называют «репульсивной идентичностью». На недоверие окружения они отвечают недоверием, что влечет за собой новый виток их изоляции. В-четвертых, это различия социокультурные. Но они не проистекают из культурно-исторических традиций. Субкультура молодежи неблагополучных пригородов оторвана от всяких традиций. Она замешана на фрустрации и выражает себя в демонстративной агрессивности, готовности к насилию, отказе от «буржуазных» ценностей и при этом в стремлении иметь те же материальные блага, что и буржуазный средний класс. Часть этой молодежи вовлечена в полукриминальную или криминальную деятельность и потому имеет неприятный опыт общения с полицией. Концентрация озлобления в этой среде такова, что для очередного его выплеска достаточно мелкого повода. Так называемые racial riots, сопровождаемые поджогами и мародерством, случаются в Великобритании раз в 5—7 лет. Религиозной мотивировки здесь не наблюдается. Бесчинства в парижских пригородах, приковывавшие внимание мировой прессы осенью 2005 года, тоже не были ни чем-то из ряда вон выходящим (необычным был лишь масштаб беспорядков), ни религиозно мотивированным[27].

Несовместимость каких ценностей?

Мировоззрение и ценностные ориентиры реальных членов общества намного сложнее, чем это предполагается схемой «войны культур» (она же — «война идентичностей»). На фронтах этой мифической войны сталкиваются две сконструированные сущности — принимающее сообщество (по определению либеральное) с одной стороны и мусульманское сообщество (по определению нелиберальное) — с другой.

Между прочим, как ни забавно это прозвучит, проблемы совместимости с ценностями либеральной демократии возникают не только у приверженцев ислама. Почти любое религиозно окрашенное сознание, строго говоря, несовместимо с такими — базовыми для либеральной демократии — ценностями, как отделение церкви от государства или приоритет индивидуальных прав человека перед предписаниями, исходящими от коллектива. Более того, в конфликт с ценностями либеральной демократии входят все идеологии, не разделяющие основоположений политического либерализма — радикальные консерваторы и коммунисты, анархисты и протестантские фундаменталисты, не говоря уже о нео- и криптофашистах. Но достоинство и сила либерально-демократического государства в том и состоит, что оно способно формировать публичную сферу, в которой есть место для сосуществования и выражения любых мнений, в том числе не очень либеральных. Единственное ограничение — это запрет на насилие и призывы к свержению конституционного строя.

В комментариях к статье в газете The Telegraph (в которой сообщалось о возросшем числе живущих в Британии мусульман и задавался вопрос о судьбе либеральной демократии[28]) многие читатели высказывались вот в каком роде. А в чем, собственно, проблема? Почему мы думаем, что либерально-демократическое государство должно пострадать от того, что на его территории окажется большая доля граждан с исламской идентичностью? Разве ценности, исповедуемые этими людьми, представляют угрозу основаниям демократии? Если задаться целью их перечислить, мы получим культ семьи, уважение к старшим, воздержанность, законопослушание, отрицание половой распущенности. Правда, сюда надо добавить неодобрительное отношение к чрезмерной женской эмансипации (например, рождению детей вне брака или рукоположению женщин в священники) и неприятие однополых браков. Но точно такие же взгляды высказывают, например, католики. Мы ведь не считаем, что их присутствие среди нас угрожает будущему демократии. Такого рода комментарии — обычное явление и на других англоязычных информационных ресурсах, на которые мне доводилось заходить, от Independent до London Review of Books.

Присутствие мусульман в Западной Европе породило неожиданные идеологические союзы и идеологические водоразделы. Обнаружилось, в частности, что мировоззренческая схизма пролегает не только и не столько между христианским (точнее, постхристианским) принимающим сообществом и иммигрантами-мусульманами, сколько между верующими и так называемыми практикующими материалистами. Иными словами, ценностное размежевание упирается в секуляризацию европейских обществ и в порожденную секуляризацией культуру. Решительное вытеснение религии в приватную сферу привело к торжеству агрессивно-материалистической консюмеристской культуры, не знающей иных ценностей, кроме безудержного потребления. Противостояние этой культуре сегодня — удел религиозно ангажированных людей, независимо от конфессиональной принадлежности. В результате возникает контроверза: культура консюмеризма и гедонизма с одной стороны, культура, ориентированная на религиозные идеалы, — с другой. Не случайно официальные представители Ватикана не раз апеллировали к мусульманам как своим естественным союзникам в отстаивании нематериалистических ценностей. Не случайно также и то, что во время дебатов вокруг пресловутого «закона о платках» во Франции в 2004 году против принятия этого закона выступили и католические священники, и часть раввинов. А когда запрет на ношение религиозных символов все-таки был введен, девочек, отказавшихся снять хиджаб, приняли в католические школы.

От страха перед исламизацией к исламофобии

Тема грядущей исламизации Европы является для многих участников российских дискуссий своего рода козырной картой. Дескать, вы же видите, к чему приводит попустительство по отношению к иммигрантам вообще и к иммигрантам, представляющим чуждую нам религию, в частности[29]. Европа уступает под натиском эмиссаров мусульманского мира, стремительно утрачивая свою культурную идентичность.

В рассуждениях подобного рода происходит смешение двух разных проблем. Одна проблема — это соотношение исламских норм и ценностей с конституционным строем принимающих стран. Другая проблема — это соотношение исламского образа жизни (что бы под ним ни понималось) с образом жизни принимающего общества[30]. Характерный пример смешения этих проблем: рассуждение в логике «допустите сегодня хиджаб — завтра получите законы шариата».

Все непривычное раздражает. Сам факт появления рядом с нами других (иначе одетых, иначе молящихся и т. д.) воспринимается как неудобство. Но о чем все-таки идет речь? Если о перспективе изменений привычного социокультурного ландшафта, то с этим неудобством придется смириться. (А нежелание с ним мириться называется «ксенофобией».) Если же речь идет об угрозах основаниям либеральной демократии, то эти угрозы необходимо предупреждать и устранять. В частности, блокируя влияние на общество тех, кто ставит под сомнение конституционные основания либеральной государственности[31]. Сами по себе символы исламской идентичности (тот же хиджаб) никоим образом не указывают на враждебность демократическому строю. А вот усмотрение в этих символах подобной враждебности — типичное проявление ущербной логики. Из ношения хиджаба экстремизм никак не вытекает. Важно, что в головах, а не что на головах.

Так что давайте определимся, что нас, в конце концов, заботит — совместимость исламских практик с устоями демократии или с привычной нам культурной повседневностью? Что нас, в сущности, тревожит — опасность, исходящая от другого, или другой как таковой? Или, выражаясь иначе: другой нас раздражает потому, что представляет угрозу государственно-общественному устройству, или просто потому, что он другой?

Может быть, стоит, положа руку на сердце, признать, что, отождествляя «мусульманина» с потенциальным террористом, мы попросту оправдываем собственные фобии? Выдаем нежелание жить в неудобном окружении за озабоченность судьбой демократии?

Главным продуцентом и распространителем антиисламских фобий выступают, конечно, крайне правые. Именно их активисты вбрасывают в медийное поле сюжеты, долженствующие поддерживать в общественном сознании образ мусульман как «пятой колонны», которая находится в считанных минутах от захвата культурной и политической власти[32]. Любопытно, однако, что у ультраправых есть визави по ту сторону идеологических баррикад. Это исламские фундаменталисты. Казалось бы, перед нами антиподы. Однако в своей фиксации на фантоме исламизированной Европы они зачастую совпадают в своих оценках — и числа европейских мусульман (многократно его преувеличивая), и степени их религиозности (так же многократно завышая уровень посещаемости мечетей). Более того, как не раз подмечали исследователи, в отношении европейских правых радикалов к радикальным исламистам проглядывает если не симпатия, то эмпатия. И дело здесь не только в презрении к смерти и к материальной стороне существования, но и в глубинном сходстве базовых фантазий экстремистов. Самая важная из них — тоска по культурной чистоте, вера в твердую и неизменную «идентичность», угроза размывания которой исходит от иммигрантов[33].

Очень похоже, что тема исламизации Европы выступает как заместитель идиосинкразии европейцев по отношению к исламскому миру вообще и к иммигрантам-мусульманам в частности. Она в значительной мере связана с событиями 11 сентября и последовавшей серией терактов. С тех пор восприятие европейских мусульман нагружено (гео)политическими коннотациями. В глазах немусульман они предстают как агенты антиамериканских и, шире, антизападных центров власти.

Нелепое уравнивание ислама с терроризмом мы выносим за скобки. Тем не менее образ мусульманина как потенциального члена организаций типа «Аль-Каиды» достаточно прочно закрепился за живущими в Европе выходцами из исламского мира. И пусть этот образ не имеет отношения к 99,9 % реальных иммигрантов-мусульман, их подозрение в симпатиях к «антизападным силам» (а отсюда лишь один шаг до поддержки «мирового терроризма») имеет под собой почву. Ведь значительная часть европейских мусульман весьма критично настроена к внешней политике Североатлантического альянса и не скрывает этого. Но здесь требуется уточнение.

Мусульмане — не единственная группа, выражающая критическое и даже враждебное отношение к внешнеполитическому курсу НАТО. Достаточно вспомнить двухмиллионную демонстрацию в Лондоне (и почти столь же многочисленную в Мадриде) против военных действий в Ираке или массовые протесты немцев, итальянцев и французов в связи с поддержкой Соединенными Штатами действий Израиля на оккупированных территориях.

У нас любят вспоминать кадры, демонстрировавшие толпы ликующих палестинцев, узнавших о взрывах в Нью-Йорке и Пентагоне 11 сентября 2001 года. Но почему-то при этом не вспоминают, сколько людей в России (совсем не мусульманского вероисповедания), получив это известие, если не ликовало, то злорадно потирало руки.

Таким образом, дело заключается в политико-идеологическом размежевании, а не в манифестации культурной несовместимости. Антиамериканская, антиимпериалистическая и антиизраильская настроенность иммигрантов-мусульман — феномен политический, а не культурный. Его источник — в противоречиях современной мировой политики, а не в «цивилизационной» принадлежности тех, кто ставит под сомнение геополитическую позицию, занятую США и их европейскими партнерами.

Почему американцы не боятся исламизации?

По контрасту с Европой в Северной Америке тема «исламизации» не является предметом общественных дискуссий. Она муссируется лишь на маргинальных веб-сайтах. Публику гораздо больше волнует тема грядущего доминирования испаноязычного населения[34]. Почему?

Первое, что приходит на ум — это особенности устройства американской публичной сферы. Общество в Соединенных штатах в гораздо большей степени религиозно, чем общества в большинстве стран Западной Европы, и в то же время американское государство гораздо более секуляризировано, чем европейское. С одной стороны, здесь не получил широкого распространения агностицизм (не говоря уже об атеизме). Согласно опросам, более 90 % американцев считают себя верующими; в каждом американском городе огромное множество церквей различных христианских конфессий, вокруг которых организуется жизнь соответствующих общин; официальная риторика пронизана апелляциями к Богу и Его милости; существует устойчивый консенсус относительно невозможности для атеиста баллотироваться на президентский пост. С другой стороны, государство в США выдерживает строгую дистанцию по отношению к религиозной жизни своих граждан — не в пример многим европейским[35].

Что отсюда следует для мусульман? Во-первых, публичное проявление религиозности в американском контексте не воспринимается как вызов. Согласно опросам почти половина населения США — 47 % — посещает церковь хотя бы раз в неделю. А тех, кто «редко» или «почти никогда не» бывает в церкви, среди американцев всего 8 %[36]. Конечно, на эти цифры можно смотреть скептически. Ведь они показывают не количество людей, действительно посещающих или не посещающих церковь, а количество людей, решивших утвердительно или отрицательно ответить на вопрос интервьюера. И все же цифры эти кое-что отражают. Они, в частности, позволяют сравнить умонастроения в различных обществах. В европейских странах соотношение между регулярно посещающими церковь и теми, кто этого (почти или никогда) не делает, совсем иное: примерно 10—15 % первых и 50—60 % вторых. В Великобритании более 40 % граждан относят себя к неверующим.

Так что недаром один мусульманин, сравнивая Америку с Европой, заметил: «если ты здесь скажешь, что наступило время для молитвы, на тебя не посмотрят как на сумасшедшего[37]. Во-вторых, принцип равноудаленности государства от религиозной жизни граждан — поначалу, конечно, адресованный лишь протестантам различных конфессий — в Америке распространяется на носителей всякой иной веры, ислама в том числе. Мечети в этой связи столь же органично вписываются в городской ландшафт, как синагоги и пагоды.

Однако особенность устройства публичного пространства — не единственная причина равнодушия жителей Нового света к разговорам об «угрозе исламизации». Не менее важное обстоятельство в этой связи — состав мусульманского населения, переезжающего на постоянное жительство за океан. Это в большинстве своем квалифицированные специалисты, отбираемые благодаря системе квот, а также политические иммигранты, бежавшие от преследований в своей стране. Они, как правило, без особого труда вливаются в ряды местного среднего класса[38]. Эта черта резко отличает их от мусульманского населения Европы, значительную часть которого составляют иммигранты из бедных районов Северной Африки, Турции и Ближнего Востока, и образует своего рода «этнический андеркласс». Отсюда проистекают проблемы, связанные с (объективной) социально-экономической маргинализацией этих людей, но описываемые как результат их (субъективного) «нежелания интегрироваться».

Ислам в контексте (пост)современного религиозного сознания

Во избежание подозрений в вульгарно-марксистской редукции я хотел бы подчеркнуть, что не пытаюсь вывести все общественные противоречия из экономического базиса. Идеологическое и культурное измерение этих противоречий ни в коем случае не стоит сбрасывать со счетов. Трения на почве различий в представлениях о благе — элемент повседневности европейских городов. Сюда относятся оживленные дебаты по поводу признаваемых государством праздников (в частности, Рождества), и по поводу регулирования семейных споров (судов «шариата»), и по поводу границ свободы слова (где заканчивается свобода слова и начинается оскорбление религиозных чувств?)[39].

Особенно острый характер подобные трения приобретают там, где в игру включаются люди крайних взглядов, сделавшие из религии политический инструмент. Я имею в виду в первую очередь исламских радикалов.

И все же я думаю, что истоки проблемы, формулируемой как «проблема исламского экстремизма», лежат не в религии как таковой. Они связаны с явлением, которое социологи описывают в терминах «революционизированной религиозности», или, если угодно, религиозно окрашенного революционаризма.

Исламский радикализм, заявивший о себе на рубеже XX—XXI столетий, представляет собой своеобразный вариант левой идеи. Это гремучая смесь упрощенного представления о социальной справедливости и отдельных положений учения Пророка, получившая распространение на Ближнем Востоке, в Южной Азии и в ряде стран Африки[40]. В последнее десятилетие у этого идеологического коктейля появилось немало потребителей и среди европейской иммигрантской молодежи исламского происхождения[41].

Разумеется, доля исламских радикалов среди мусульман ничтожна. Разумеется также, что их воззрения отторгаются подавляющим большинством иммигрантов-мусульман. Тем не менее именно их акции создают образ «мусульманского сообщества» как постоянного источника угроз[42].

Было бы упрощением, кстати, увязывать рост популярности исламского радикализма с ухудшающимися материальными условиями жизни этих молодых людей. Некоторые из них не только не бедствуют, но и могут считаться вполне состоявшимися членами общества. Однако внешняя успешность не мешает им симпатизировать экстремистским организациям и даже вступать в их ряды.

Нам не дано знать, что происходит в голове пятнадцатилетнего подростка или двадцатилетнего юноши, когда он начинает воображать себя воином ислама и мстителем за всех жертв «шайтана номер один»[43]. Ровно так же нам не дано знать, что происходило в голове Тимоти Макфейна или подручных Секо Асахары, когда они решились на свои злодеяния. Мы знаем лишь, что в их превращении в террористов определенную роль играли религиозно-идеологические мотивы.

Между прочим, обе упомянутые выше фигуры — и христианин Макфейн, и буддист Асахара — имеют прямое отношение к другому феномену, анализ которого обещает пролить свет на «проблему исламского экстремизма». Это (пост)современный кризис религиозного сознания вообще. Дело, таким образом, не в исламе, а в изменении паттернов религиозного поведения, коснувшемся всех религий[44]. Отрицание институционализированного авторитета, демонстративный нонконформизм, индивидуализация, склонность к «экстремальным» формам поведения — аналогичные процессы наблюдаются во всех религиях, от индуизма до протестантизма и от иудаизма до католичества[45]. Вспомним о радикальных проповедниках «харизматического христианства» в Европе и в обеих Америках, о воинствующих шиваистах в Индии, нападающих на иноверцев, о христианских фундаменталистах в США, расстреливающих хирургов за аборты, о пасторе Терри Джонсе, периодически устраивающем сожжения «неправильной» книги, или об ультраортодоксальных иудеях в Израиле, бросающих «коктейли Молотова» в видеотеки за распространение богохульных фильмов. Итак, опасность «исламизации» Европы представляется надуманной по двум причинам. Во-первых, для того чтобы изменить диспозиции в отношениях политического и культурного господства, мусульман в Европе попросту слишком мало. У страха, конечно, глаза велики, но даже через полвека представители ислама не наберут «критической массы» для выполнения такой задачи. Во-вторых, такой задачи, строго говоря, никто перед собой не ставит. Отдельные группы радикалов не в счет. Они маргинализированы даже в среде своих единоверцев. Подавляющее большинство европейских мусульман стремятся в жизни к тем же целям, что и их сограждане с иной культурной идентификацией.

[1] Данные очень разнятся в зависимости от источника и от избранной им методики подсчета (и не в последнюю очередь — от идеологических предпочтений источника). Кстати, цифра в 15 млн была приведена в справке, составленной девять лет назад «Отечественными записками» (см.: Мусульмане на Западе. Справка // Отечественные записки. 2003. № 5 (13)). Примечательно, что аналитики Еврокомиссии приводили в тот же период меньшую цифру — 13 млн (см.: European Commission. Muslims in the European Union: Discrimination and Islamophobia. EUMC. 2006. P. 8).

[2] На территории Восточной Европы мусульмане живут многие века. Помимо Албании и края Косово в Сербии это Болгария, Греция, Македония и Босния.

[3] Ради точности стоит заметить, что въезд во Францию из Алжира начался еще на рубеже XIX—XX столетий.

[4] Пожалуй, самый знаменитый из новообращенных — бывший марксист Роже Гароди, объявивший о своем переходе в ислам в начале 1970-х.

[5] По данным соцопросов, к «неверующим в Бога» относят себя 40 % магрибинцев во Франции и 30 % турок в Германии. См.: Soysal Y. N. Changing Parameters of Citizenship and Claims-Making: Organized Islam in European Public Spheres // Theory and Society. Vol. 26. No. 4. August 1997. P. 52.

[6] Так, о своем посещении мечети (как регулярном, так и нерегулярном) сообщают всего 16 % живущих во Франции выходцев из стран Северной Африки (см.: Филиппова Е. Французы, мусульмане: в чем проблема? // Этнографическое обозрение. 2005. № 3).

[7] См.: Gellner E. Muslim Society. Cambridge, NY: Cambridge University Press, 1981.

[8] Исключение — шиитский ислам, где такая иерархия существует.

[9] См.: Михалева А. В. Мусульманская элита Берлина // Полис. 2006. № 4. С. 147—158; Абрамова И., Шюль К. Арабская миграция в Германию: стимулятор экономического роста или социальная и культурная угроза? // Азия и Африка сегодня. 2003. № 10. С. 15—22; Деминцева Е. Б. Быть «арабом» во Франции. М.: Новое литературное обозрение, 2008.

[10] Напомним, что речь идет о публикации книги писателя индийского происхождения Салмана Рушди «Сатанинские стихи» (1988), за которой последовала фетва духовного лидера Ирана аятоллы Хомейни (февраль 1989), призывавшая предать автора смерти за оскорбление ислама.

[11] Впрочем, здесь требуется ряд оговорок. Во-первых, и видеоролик Fitna («Смятение»), выпущенный крайне правым голландским политиком Гертом Вилдерсом в 2008-м, и видеофильм «Невинность мусульман», созданный американскими ультраконсерваторами в 2012-м, вызвали неоднозначную реакцию со стороны европейской общественности, а в Америке — почти единодушное осуждение. Вилдерс был привлечен к суду (хотя и был оправдан). Во-вторых, общественные дискуссии велись в основном вокруг вопроса о рамках свободы слова и об ответственности за злоупотребление ею; по вопросу же о (деструктивном) мессидже подобных акций сложился консенсус. В России, напомним, фильм «Невинность мусульман» был признан судом экстремистским (а значит, подпадающим под соответствующую статью УПК).

[12] Как отмечает российский социальный антрополог Екатерина Деминцева, исследовавшая «бёров» (магрибинскую молодежь во Франции), «из 65 % назвавшихся мусульманами всего 25 % практикующие; 40 % ставят в один ряд свою национальность и религию, не отделяя друг от друга эти понятия; для 20 % ислам стал частью методов семейного воспитания, но не более того. Те, кто видит себя состоявшимся французом, отвергают ислам как религию, мешающую им влиться в европейское общество (таких 10 % из числа опрошенных). 75 % считают свою принадлежность к исламу условной, представляющей одну из составляющих их идентичности; 17 % посещают мечеть для того, чтобы доставить удовольствие родителям (...), и лишь 7 % ходят туда по собственному убеждению». См.: Деминцева Е. Б. Быть «арабом» во Франции. М.: Новое литературное обозрение, 2008. С. 120—121.

[13] См. Laurence, J. Managing Transnational Islam: Muslims and the State in Western Europe // Craig Parsons and Timothy Smeeding (eds.), Immigration and the Transformation of Europe. Cambridge: Cambridge University Press, 2006. P. 253—275. Примечательно, что если в оригинале речь идет о «менеджменте», «управлении» транснациональным исламом (причем желаемой «управляемости» европейским государствам, по мнению автора, в значительной мере удалось добиться), то русский перевод уже своим заголовком настраивает скорее на алармистскую волну. См.: ЛоуренсД. Как совладать с транснациональным исламом? // Прогнозис: журнал о будущем. 2007. № 1. С. 199—220 .

[14] См.: Mandaville, P. Muslim Transnational Identity and State: Responses in Europe and the UK after 9/11: Political Community, Ideology and Authority // Journal of Ethnic and Migration Studies. Vol. 35. No. 3, March 2009. P. 491—506.

[15] Резон таких усилий понятен: лучше взаимодействовать с одной структурой с единым руководством, чем со множеством структур без единого руководства.

[16] Центральный совет возник в 1994 г. по инициативе снизу и всячески подчеркивает свою независимость от государства. Между прочим, его лидер — этнический немец, принявший ислам, Аиуд Аксель Кёхлер.

[17] См.: Lemmen T. Islamische Organizationen in Deutschland. Bonn: Friedrich Ebert Stiftung, 2000.

[18] Заметим, что первые три из названных организаций являются либеральными и настроенными на сотрудничество с государством. После терактов 7 июля 2005 г. в Британии возник ряд новых организаций, в частности, ставящих своей целью предотвращение религиозно мотивированного экстремизма. Таковы «Британские мусульмане за светскую демократию» и «Прогрессивные британские мусульмане». Более консервативным по идеологии, но также ориентированным на сотрудничество с государством является «Мусульманский парламент Великобритании». Эту организацию часто критикуют, одни — за излишний традиционализм и ригидность, другие — за излишнюю сервильность по отношению к властям. Есть и целый ряд мусульманских организаций, демонстративно отказывающихся от работы под патронажем Home office. См.: Mandaville, P. Global Political Islam. London: Routledge, 2007. P. 295.

[19] См.: Warner, C. M. and Wenner, M. W. Religion and the Political Organization of Muslims in Europe // Perspectives on Politics. September 2006. Vol. 4. No. 3. P. 458.

[20] От слова «фрейм» — теоретическая рамка.

[21] См.: Clarens Sh. From Rhetoric to Practice: A critique of immigration policy in Germany through the lens of Turkish-Muslim women's experience of migration // Theoria. Vol. 56. No. 121. December 2009. P. 57—91.

[22] Абрамова И., Шюль К. Арабская миграция в Германию: стимулятор экономического роста или социальная и культурная угроза? // Азия и Африка сегодня. 2003. № 10.

[23] Плещунов Ф. Мусульмане в Великобритании: поиск новой идентичности // Азия и Африка сегодня. 2008. № 10.

[24] См.: Деминцева Е. Б. Быть «арабом» во Франции. С. 133—134.

[25] См.: Карпов Г. А. Другие англичане: афро-азиатские сообщества в Великобритании // Азия и Африка сегодня. 2010. № 5. С. 53.

[26] Скрупулезный анализ практик неявной дискриминации мусульман среди молодых специалистов, ищущих работу во Франции, см.: Claire L. Adidaa, DavidD. Laitin and Marie-Anne Valfort. Identifying barriers to Muslim integration in France // PNAS. December 28, 2010. Vol. 107, No. 52.

[27] В высшей степени характерно, что массовые поджоги автомобилей коснулись лишь неблагополучных пригородов, тогда как в самом Париже, даже в наиболее этнически пестрых кварталах, все было совершенно спокойно. См.: Маяцкий М. Курорт Европа. М.: Ад Маргинем Пресс, 2009. Гл. 2 «После цунами».

[28] Thompson D. The Muslim population has grown from 1.65 million to 2.87 million since 2001, say researchers. What does this mean for liberal Britain? // The Telegraph. December, 28th, 2010.http://blogs.telegraph.co.uk/news/damianthompson/100069830/the-muslim-population-has-grown-from-1-65-million-to-2-87-million-since-2001-say-researchers-what-does-this-mean-for-liberal-britain/

[29] С той, правда, разницей, что в случае России приходится делать поправку на автохтонный российский ислам. Его носители не иммигрировали к нам, а жили в нашей стране веками. Риторическое разрешение этой коллизии — включение ислама в список «традиционных религий» и настаивание на привязке конфессиональной принадлежности к этнической. Символическое пространство страны делится на территорию «русско-православного» большинства и «тюрко-мусульманского» меньшинства. В то же русло укладывается и странноватое выражение «этнические мусульмане».

[30] От различий внутри этого общества мы отвлекаемся.

[31] О том, что необходимо вовремя выявлять носителей идей терроризма, излишне даже напоминать. Это вообще не предмет обсуждения. Это предмет заботы спецслужб.

[32] Впрочем, подобным экзерсисам предаются не только крайне правые, но и некоторые умеренные правые. Так, депутат от ХДС в немецком бундестаге г-жа Кристина Шредер (ныне министр по делам семьи и молодежи) в своих публичных выступлениях периодически прибегает к метафоре «европейского халифата».

[33] «Тот же острый комплекс жертвы и жалости к самому себе: родная культура разрушается под натиском чуждого культурного нашествия, Европа колонизируется агрессивными чужаками. Как и исламисты, Брейвик выступает ярым сторонником восстановления патриархата, то есть подчиненной роли жешцины, рационального и умеренного применения насилия в педагогических практиках, осуждает гомосексуализм и феминизацию европейского общества. Норвежские женщины, пишет он, хуже мусульманских, поскольку развращены европейской толерантностью — они ведут себя как неразборчивые шлюхи, меняют партнеров, спят с мусульманами, которые смотрят на них сверху вниз и используют для своих сексуальных утех. Подражание врагу у автора манифеста настолько сильно, что удивительным образом стирается сама культурная специфика того мира, который он пытается защитить». Хестанов Р. Правый хук по мультикультурализму // Русский журнал, 3 августа 2011. URL: http://russ.ru/ Mirovaya-povestka/Pravyj-huk-po-mul-tikul-turalizmu

[34] См.: Zolberg A., Woon L. W. Why Islam is Like Spanish: Cultural Incorporation in Europe and the United States // Politics and Society. Vol. 27. No. 1. P. 5—38.

[35] Последние либо допускают такой институт, как государственная церковь, либо позиционируют себя в качестве патрона всех конфессий, признанных на данной территории. В частности, в Скандинавских странах государственной является лютеранская церковь (в Швеции лютеранство утратило статус государственной религии лишь в 2000 г.). В Великобритании монарх одновременно выступает как глава Англиканской церкви (и лишь для англиканских епископов зарезервированы места в палате лордов). В странах же, где подобного института нет де-юре, определенная конфессия — например, католицизм в Италии, Испании и Ирландии — привилегированна де-факто. Это проявляется, среди прочего, в освещении религиозной жизни национальными СМИ, в присутствии священников в армии, их доступе к местам лишения свободы, роли церкви в организации кладбищ и т. д. Что касается государства как патрона всех религий, то в такой роли оно выступает в Бельгии, Австрии и Германии.

[36] См.: Religious Tolerance. Ontario Consultants on Religious Tolerance http://www.religioustolerance. org/rel_rate.htm

[37] См. Ackerman, S. Why American Muslim Haven't Turn to Terrorism. New Republic, 2005. December 12:18-20.

[38] Muslim Americans: Middle Class and Mostly Mainstream. Pew Research Center, Washington, D.C., May 22. См. также сборник статей «Мусульмане в публичном пространстве Америки: надежды, опасения и устремления». М.: Идея-Пресс, 2005.

[39] Многогранную и сбалансированную картину культурных и мировоззренческих размежеваний, связанных с присутствием в Западной Европе выходцев из исламских стран, см.: Наумкин В. Мусульмане на Западе. Статья первая // Международные процессы. 2010. Т. 8. № 2 (23); Статья вторая // Международные процессы. 2010. Т. 8. № 3 (24). С. 31—39.

[40] См.: Ланда Р. Г. Политический ислам: предварительные итоги. М., 2005. (§ 2 главы IV этого основательного исследования доступен в Сети: http://i-r-p.ru/page/stream-library/index-2158. html)

[41] См.: Бурума И. Убийство в Амстердаме: Смерть Тео Ван Гога и границы толерантности. М.: Колибри, 2008.

[42] См: Понамарева А. Мусульмане Европы: прогрессирующий фактор страха // Индекс безопасности. 2007. № 3. С. 61—79.

[43] Все знают, что это США. Для тех, кто забыл, кто считается «шайтаном номер два», напомним, что им стал СССР после ввода войск в Афганистан. В середине 1990-х, после войны в Чечне, эта эстафета перешла к России.

[44] См.: Roy O. Secularism Confronts Islam. Translated by G. Holoch. NY: Columbia University Press, 2007. См. также: Halliday F. Islam and the Myth of Confrontation. London: I. B. Tarius, 1996.

[45] Пожалуй, единственное, чем ислам специфичен, это своей включенностью в мировую политику. Так случилось, что на рубеже XX—XXI столетий именно ислам оказался знаменем глобальной «контргегемонии» — сопротивления условного Юга диктату условного Севера.

Опубликовано в журнале:

«Отечественные записки» 2013, №1(52)

Религию невозможно отделить от политики

Алексей Малашенко

«Отечественные записки»: Алексей Всеволодович, сейчас много говорят о том, что в мире наблюдается ренессанс иррационализма. Как Вы думаете, так ли это?

А. М.: Я не совсем понимаю, почему противопоставляют рационализм и иррационализм. Одного без другого не бывает. Если рассуждать о религии, то на первый взгляд она представляется иррациональной — в контексте социально-экономического развития, политики, того, что можно назвать прогрессом, научным или еще каким-то. Но это тот самый иррационализм, который придает устойчивость рационализму. Он его, если угодно, скрытый противовес, «тормоз». Необходимо нечто, что сопротивляется безудержному движению, создает силу трения, заставляет осмотреться, подумать, быть осторожным. Без противодействия движению, без «тормозов» оно становится опасным.

Если мы посмотрим на нашу жизнь, то заметим: самое приятное, что мы делаем, — иррационально. Когда, например, слушаешь музыку, ходишь в театр, книги читаешь, вкусно ешь, пьешь, — для чего это? Это же иррационально, даже бессмысленно. Точно так же, как когда начинаешь поститься, изображать из себя аскета, религиозного человека — это тоже иррационально. В чем практический смысл веры в Бога? Наверное, религия с ее обязательным консерватизмом — и есть такой тормоз.

ОЗ: Как, по-Вашему, за последние десятилетия состоялось в России исламское возрождение или нет?Если да, то в каких формах?Если нет, то почему?

А. М.: Хороший вопрос. После того как распался Советский Союз, казалось, что термин «ренессанс» безупречен для описания постсоветского состояния религии — когда-то я написал книжку под названием «Возрождение ислама в современной России». Но, во-первых, ислам и не умирал. Председатель Совета муфтиев России Равиль Гайнутдин как-то заметил, что речь шла не о возрождении ислама, а скорее о его легитимизации. Этот термин заслуживает внимания. Феномен, который мы называем «возрождением» или «легитимизацией», в постсоветское время имел место и в исламе, и в православии. Это был возврат религии в нормальное состояние, преодоление советского атеизма, навязанного большевиками людям безбожия. Религия была для большевиков едва ли не главным конкурентом в борьбе за общество, за человека. Не хочу повторять такую банальность, что коммунизм — это тоже религия. Кстати, и он был иррациональной идеологией. Главное, что требовалось, — верить в него.

Но вернемся к возрождению ислама. На практике это было восстановление свободы вероисповедания, снятие формальных и неформальных запретов на отправление религиозных обрядов, возврат верующим мечетей, строительство новых храмов (до 1989 года в России, по одним данным, была 41 мечеть, а по другим — 90, сейчас счет идет уже на тысячи), создание системы религиозного образования. И, наконец, — право на религиозную идентичность. Но появились и проблемы. Смотрите: в России сегодня — не только в России, везде, но у нас это более заметно и более конфликтно, — три идентичности: национальная, то есть российская, гражданская; этническая и религиозная. Не обязательно гражданская идентичность («я — россиянин») и религиозная («я — мусульманин») совпадают, они могут и конфликтовать. И последнее — политизация религии. Она сегодня имеет место и в православии. В исламе же связь политики и религии присутствовала всегда. Когда идут разговоры о том, что надо отделить религию от политики, стать поголовно «се-куляристами» — это замечательно, но невозможно, а применительно к исламу это и вовсе абсурд. Ислам изначально был обращен на решение светских, в том числе политических, государственных проблем. Пророк Мухаммед, создатель ислама, был великим политиком. Не будь у него политического таланта, политической напористости, дипломатичности, даже хитрости, ислам бы не состоялся.

ОЗ: Ислам — не только религия, это интегральная система, где и общественная жизнь, и политика соединены. В силу этого обстоятельства ведь и пострадали христианство и ислам от атеизма по-разному. Необходимым условием для христианства, для православия в частности, является полноценное существование церкви. Но ислам-то по-другому строится.

А. М.: Вы абсолютно правы. Только к этому надо добавить еще одну вещь: во-первых, в России ислам — религия меньшинств, а бороться против идентичности меньшинств даже при тоталитарном режиме было не так-то просто. Выстраивая отношения с исламом, большевики нуждались в консенсусе. Я имею в виду в первую очередь Среднюю Азию и Кавказ. Там без компромисса с традиционным обществом, без того чтобы позволить людям сохранять ислам как регулятор социальных отношений, установить советскую власть было невозможно. В Средней Азии басмачи вели против большевиков джихад. Кстати говоря, это было чем-то похоже на Афганистан. Пока басмачей не сделали председателями колхозов и вообще не дали им какую-то советскую должность, война казалась вечной.

Ну а дальше в мусульманских регионах СССР наступило мирное или, если угодно, «полумирное» сосуществование государства и религии. Игрались традиционные и комсомольские свадьбы, чтение стариками Корана порой шло под видом встреч ветеранов, коммунистов иногда хоронили дважды — по советскому и исламскому обряду. Большевики нутром чувствовали, что ислам — это та сила, с которой бессмысленно воевать.

Обратите внимание на то, что татарский ислам был задавлен почти так же, как и православие. Татары были более русифицированы, жили в центре России, в общем — были «свои ребята». И потому давили «своих мусульман» точно так же, как и православных. Я думаю, что из отношения государства к татарам-мусульманам и родилось замечательное идиотское выражение: «мусульманская церковь».

ОЗ: Есть прекраснодушная идея, что в России исторически сложился уникальный симбиоз православия и ислама. Но у меня всегда было такое ощущение, что это просто соседство по коммунальной квартире: все друг друга тихо ненавидят, но вынуждены жить вместе — уходить некуда. Что Вы думаете по этому поводу?

А. М.: У нас были попытки христианизации татар. Екатерина II в конце XVIII века поняла, что это невозможно, хотя и после нее православные миссионеры пытались действовать в этом направлении среди татар. Не получилось это, и не могло получиться. Что касается симбиоза... какой там симбиоз? «Поскреби русского — найдешь татарина» и наоборот. Но сколько мусульманина ни «скреби», никакого православного не получится. Христианство и ислам — это религии-конкуренты. Каждая доказывает свое превосходство. Особенно ислам, идеологи, богословы которого считают, что он взял лучшее из всех предыдущих традиций и является самым последовательным монотеизмом. Последнее — правда. В исламе имеется жесткий и честный принцип — таухида (строгое Единобожие, не предусматривающее наличия каких-либо еще богов или неких странных персонажей, например Троицы).

Сосуществование православия и ислама — неизбежное и вынужденное. Существует взаимопонимание, но остается и конкуренция. Конкуренция за человека. И когда мы говорим о диалоге между этими двумя религиями — это на самом деле не диалог, а необходимость признания вечного мирного сосуществования и дискуссии. Это очень сложно, особенно с учетом политического фактора. Но уж такова наша общая судьба.

ОЗ: Каковы, по-Вашему, перспективы такого сосуществования?

А. М.: Православно-исламские отношения в России в принципе нормальны. Однако мусульман, точнее многих представителей мусульманского духовенства, раздражают амбиции РПЦ быть «религией номер один», политические претензии, разговоры о «святой Руси». В Конституции РФ декларировано равенство религий. Теоретически так и должно быть. Но, с другой стороны, православие — религия большинства населения, церковь всегда (до 1917 г.) тесно сотрудничала с государством. Думаю, здесь трений не избежать.

А вот что помогает сосуществованию двух самых многочисленных конфессий России, так это их антизападничество. У них общий раздражитель — западное христианство, вообще секулярный Запад. И это — точка для согласия. Дескать, вот он, наш противник, а вот мы, при всех наших различиях, будем ему оппонировать. Любопытное обстоятельство: в РПЦ с уважением относятся к фундаменталистам Ирана, известно, что представители церкви посещают эту страну и ведут задушевные беседы со своими шиитскими коллегами.

ОЗ: Согласны ли Вы с тем, что существует такое явление в мире вообще и в России в частности, как исламофобия?Если да, то каковы природа и корни этого явления?

А. М.: Это явление существует, и я к нему подхожу двояко: во-первых, на чисто эмоциональном уровне это «нехорошо»: нельзя ненавидеть любую другую религию, ксенофобия здесь вредна и опасна. В то же время при объективном, так сказать, академическом подходе оказывается, что у исламофобских настроений есть объяснимые корни. У мусульман, у ислама огромное количество неизрасходованной энергии, религиозных, политических амбиций. Что имеется в виду? Ислам — последняя, самая совершенная религия, ее пророк Мухаммед — «печать пророков», и, кажется, мусульманский мир «обречен», заведомо обречен на то, чтобы быть «самым-самым». Но мусульмане проигрывают экономическое, политическое и военное состязание Западу, да и России, точнее, проигрывали Российской империи. Они себя чувствуют ущемленными: они были колонизированы и оказались в подчинении у иноверцев. А шансы на победу у ислама были: арабы пересекли Пиренеи, османы осаждали Вену, казалось бы, еще немножко, но... Не получилось.

Все это воспринимается очень болезненно. Особенно если учесть, что ислам предлагает оптимальную, прямо-таки идеальную модель государства — «исламское государство», идеальную модель экономики, самое совершенное устройство общества на основе данного Всевышним шариата. Наконец, все мы, верующие, рано или поздно должны прийти к исламу, перейти в ислам, то есть мир станет исламским.

И при таком потенциале — проигрыш. Отсюда раздражение, желание доказать, что «мы не хуже вас», не слабее, заодно и стремление отомстить за унижение, за то, что Запад хочет навязать мусульманам свою волю, свои ценности. Крайняя форма таких настроений — терроризм. 11 сентября Америка (а заодно весь Запад) была наказана. Отсюда же такая болезненная реакция на карикатуры на пророка, на фильмы с критикой исламского отношения к женщине и прочее.

Все это вместе взятое вызывает недоумение, раздражение у немусульман, провоцирует их страх перед исламом и является источником неприязни к исламу, исламофобии.

ОЗ: То есть исламофобия подпитывается у немусульман соответствующим поведением, реакцией мусульман?

А. М.: В каком-то смысле да.

ОЗ: А она имеет, по-Вашему, религиозные корни в христианской среде, в иудейской — эта исламофобия? Или это не религиозной природы явление?

А. М.: Исламофобия тесно связана с политикой, Мы уже говорили, что все религии политизированы. Там, где политика, — случается и кровь. Кровь удваивается, когда политика проводится именем Бога. Ведь тот, кто встал на путь «священной войны», исламской ли, христианской, отвечает не перед нацией, не перед государством или президентом, не перед своей совестью, но перед Аллахом.

ОЗ: Существует известная напряженность между исламом и иудаизмом. В чем ее корни?

А. М.: С чего все началось? Когда пророк Мухаммед формулировал исламские идеалы и нормативы поведения, когда получал откровения от Всевышнего, он уже был знаком с иудаизмом и христианством. Поэтому, с одной стороны, он учитывал опыт более ранних монотеизмов, а с другой — творил новое учение. От старого видения было необходимо дистанцироваться: «Я у вас много заимствовал, но мое учение лучше, поэтому вам лучше его принять». В Медине, куда Мухаммад и его сподвижники перебрались в 622 году, иудеи были их ближайшими соседями. У пророка не задались отношения с иудейскими племенами: Бану Кейнука, Бану Хазрадж, Бану Аус и Бану Надир. Однажды иудеи не поддержали его в сражении с язычниками. В отместку Мухаммад одних иудеев изгнал из города, а других уничтожил. То были прежде всего политические игры. Но они были замешаны на религии.

ОЗ: Мусульмане постоянно говорят: «Мы не против евреев, но против сионизма». Но то, что мы сейчас имеем, в реальности больше похоже на антисемитизм. Если я Вас правильно понял, антисемитизм имманентно в исламе присутствует?

А. М.: Возможно, мое суждение покажется неприемлемым. Но все же... Отношения между арабами и евреями — это отношения двух братских семитских народов. Хорошо известно, что в любой семье, если братья ненавидят друг друга, то ненавидят основательно. С другой стороны, в Израиле живет больше миллиона арабов, и они прекрасно уживаются с евреями. В Израиле один мой коллега, еврей, как-то разговаривал по телефону с другим «лицом еврейской национальности» на арабском языке. Я говорю: «Как?» — «А вот так, — отвечает, — некоторые его тоже знают». Мол, здесь все свои.

Не думаю, что мусульман так уж волнует иудаизм. Антисемитизм сегодня неотделим от антисионизма. Сионизм же — идеология собирания евреев у горы Сион, создания там еврейской этнорелигиозной общины, государства. Когда Великобритания в 1918 году предложила евреям для этого «кусочек Палестины», началась миграция, которая после Второй мировой войны стала обвальной. На территории, которую арабы считали своей, возник Израиль. В 1948 году арабы решили его уничтожить. Была война, которую они проиграли. Начался бесконечный ближневосточный конфликт, в который были вовлечены Америка, СССР, Европа. Сионизм стал средоточием арабской ненависти.

К сожалению, этот конфликт ужасен тем, что он никогда не будет решен — слишком тесно переплетены в нем политика, межэтнические отношения, религия. Это вечный конфликт. Правда, покойный лидер Палестинского движения сопротивления Ясир Арафат утверждал, что его «решит арабская матка», то есть демография. Но похоже, что и матка эта его тоже в ближайшем будущем ничего не решит.

ОЗ: Сейчас говорят о двух тенденциях: секуляризации и клерикализации, хотя, опять же, для ислама различение этих двух понятий достаточно условно. Так куда мы идем? К секуляризму или к клерикализму? Если посмотреть на это с точки зрения ислама.

А. М.: Ох, как все непросто. Идеальный вариант — это отделение религии от политики. Но это невозможно. В исламе тем более. Как говорил покойный Хомейни, «отнять у ислама политику — это значит кастрировать его». Хотя вообще-то есть даже теория исламского секуляризма, книжки об этом пишут. Но секуляризма в исламе нет. Есть попытка мягкого сочетания религии и решения мирских проблем. Ислам — самая обмирщенная религия, вовлеченная в решение светских вопросов.

Посмотрите, как политизируется православие, хотя его идеологи публично в этом стесняются признаться. А глобализация — казалось бы, вообще светская штука, — там разве не задействована протестантская этика, причем конкретного протестантизма? Есть, между прочим, католическая этика труда и протестантская этика труда. Об этом еще Вебер писал.

Мы находимся в дурацком положении: все «нормальные современные» люди — за отделение религии от политики, но это невозможно. Следовательно, мы вынуждены с этим считаться, приспосабливаться к данному обстоятельству, но и религию тоже приспосабливать, реформировать ее, не давая ей уж слишком много воли.

ОЗ: Вам не кажется, что «арабская весна»расставила иные акценты в этом вопросе? В частности, показала, что авторитарным режимам существует только одна альтернатива — демократический исламизм, условно говоря. Или что-то иное?

А. М.: Мы с Вами мыслим очень схоже. Вы произнесли слово «альтернатива», а у меня была книжка «Исламская альтернатива и исламистский проект». В 1950—70-е годы были национальные модели, был арабский социализм, были египетские, алжирские, сирийские, йеменские социализмы, наши советники даже Карла Маркса пытались внедрить к арабам. Была попытка внедрить классическую рыночную экономику, было подражание Западу, был французский язык — все было... и все провалилось. Кеннеди сказал, что Тунис должен стать западной (или американской — точно не помню) витриной. Потом настало время авторитарных режимов, которые застопорили развитие. Дальше — «арабская весна», приведшая к власти исламистов. Самое время подумать об исламской альтернативе. Это не значит, что все поголовно ее поддерживают: ну, может быть, половина, а может быть, еще меньше, но зато это активная, амбициозная публика, полагающая, что перемены можно совершить, идя по пути ислама. А что? В Америке плохо, в Европе плохо, Советский Союз развалился, свои правители развели семейственность, коррупцию, а ислам — вот он. Вот пророк Мухаммед, когда-то основавший справедливое исламское государство. Я утрирую, примитивизирую даже. Но суть дела именно такова.

Другой вопрос — насколько реально это самое исламское государство? Покажите мне его! Получается, что исламское государство было только во времена пророка в VII веке. А дальше? Многие пытались его построить, но безрезультатно. Исламская альтернатива, производные от нее исламское государство, исламская экономика — это на поверку мифология, иррационализм, если помните, с чего мы начинали разговор. Не может быть исламского государства. Зато может быть странный синтез с другими моделями. «Братья-мусульмане» в Египте пришли к власти, используя демократические принципы.

Возьмите исламские банки. Формально все замечательно — никакого ссудного процента нет. Но вникните в их схему — и вы обнаружите, что мошенничать внутри исламской банковской системы можно не меньше, чем в обыкновенной, так сказать, «христианской». К чему я веду? Мусульмане обижаются, когда говоришь: нет и не будет исламского государства, исламской экономики... Но здесь важно другое — борьба за их создание будет продолжаться. Так мы в СССР пытались построить коммунизм. Но коммунизм — это что-то такое связанное с «именем Ленина», человека, которого можно любить, можно не любить, а тут — «именем Аллаха». С этим не поспоришь!

Интересно, как поведут себя братья-мусульмане в Египте, где у них есть шансы удержаться у власти? Там новая исламизированная конституция, заговорили о шариате. Но ведь помимо шариата и работать надо, реформы проводить. А проведение реформ — дело очень непростое. Реформы требуют жертв, благосостояние каких-то социальных групп придется приносить в жертву. В этой ситуации возможны разные сценарии. Первый: все хорошо, все получается, «все сидят спокойно». Второй: получается плохо, с издержками — или вообще наступает новый виток кризиса. Тут тоже два варианта: а) общество устами радикалов скажет: ваша ошибка в том, что слишком робко обращаетесь к исламу, дайте больше шариата; б) другие люди заявят: не способны вы, братья-мусульмане, спасти страну на исламской основе. Хватит. Устали мы от ислама. Второй сценарий более вероятен, а по какому варианту он пойдет — сказать не берусь.

ОЗ: В 2001 году вышел номер «Отечественных записок», посвященный исламу. Воды с тех пор утекло немало. Как изменилась за это десятилетие ситуация в исламе вообще и в российском в частности? Я тут, лично для себя, вот на что обратил внимание: ведь именно в это время появился такой феномен, как «русский ислам»...

А. М.: Есть два феномена, которые называются «русским исламом», что Вы имеете в виду?

ОЗ: Я имею в виду приход к исламу этнических русских, в том числе достаточно известных людей, и попытку его превращения — хотя бы в общественном мнении — в некий новый феномен, и одновременно резкое сдувание этого феномена.

А. М.: По данным Русской православной церкви, не считая «мусульманских жен», всего насчитывается 2—3 тысячи мусульман славянского происхождения. Сами мусульмане говорят о десятках тысяч. Думаю, десятки тысяч — вполне реальная цифра. Тем не менее «русского ислама» как массового устойчивого феномена не существует. Заметим, что некоторые идеологи ислама, например Гейдар Джемаль, считают, что чисто русские мусульманские общины вообще не нужны.

ОЗ: Собственно, это и больше соответствует исламскому духу.

А. М.: Конечно. Исламизация русских звучит эффектно, но это не переломная для российского общества тенденция. Отметим два момента: первый — русские неофиты нередко настроены радикально, даже экстремистски, они участвовали в теракте в Домодедово, действуют в Дагестане (жертвой русской мусульманки в прошлом году пал духовный лидер дагестанских тарикатистов шейх Саид Афанди Чиркейский). Это уже серьезно. Они и дальше будут действовать весьма агрессивно.

Второй момент — есть любопытная литература, в основном беллетристика, на тему исламизации России. Сюжеты попадаются разные — и про то, как Москва застраивается мечетями, и как исламская Россия воюет против НАТО и, заметьте, побеждает. Делается заключение, что восстановление России как великой державы возможно, если она примет ислам. Люди читают, обсуждают это. Пока смешно. Но ведь есть другие увлекательные материалы — реконструкция прошлого, авторы которых рассуждают о том, каким был бы сейчас мир, если бы в свое время Россия все-таки приняла ислам.

ОЗ: То есть, по-Вашему, в русский ислам идут только радикальные элементы, часто леворадикально настроенные... Ну, если даже не русские, то те, для кого ислам не является традиционной религией?

А. М.: В «чужую» религию всегда переходят тогда, когда разочарованы в своей. Кто-то идет к протестантам, а кто-то — сюда, в ислам. Люди ищут себя, пути для самовыражения, хотят быть сопричисленными к неведомой духовной и материальной силе. Среди русских мусульман есть бывшие «афганцы», бывшие «чеченцы». Наверно, принятие ислама кому-то нужно для повышения самооценки, собственной значимости.

ОЗ: Ну, есть ведь и ищущие такие, либеральные, очень мягкие мусульмане...

А. М.: Это вы о суфизме. Интерес к исламскому мистицизму был всегда. Хотя знаете, у нас на Северном Кавказе и суфизм политизируется.

ОЗ: И последний вопрос, может быть, по месту, но не по важности: какой Вы видите политику государства, ее перспективы в отношении ислама?

А. М.: На этот вопрос я не отвечу, потому что нет российской политики на Кавказе, а то, что есть, — это безобразие полное, нет национальной политики, нет религиозной политики. Государство, власть требуют от религии, от ислама только одного — лояльности. Поэтому, будь вы хоть четырежды бен Ладеном, если повесите на стену портрет Путина, серьезных проблем у вас не будет.

Беседовал Валерий Емельянов

Опубликовано в журнале:

«Отечественные записки» 2013, №1(52)

Россия > Внешэкономсвязи, политика > magazines.gorky.media, 30 октября 2013 > № 948611 Алексей Малашенко

Новые стальные рынки для Украины: Саудовская Аравия

Украинский прокат постепенно продвигается на нетрадиционный для себя рынок КСА, крупного регионального потребителя и импортера сталепродукции. Долгосрочный бум инфраструктурных инвестиций в Саудовской Аравии создает сильные возможности для роста строительной отрасли, внутреннего рынка металлопродукции и импорта полуфабрикатов.

В текущем году на фоне сохраняющейся политической нестабильности на Ближнем Востоке экспорт украинской металлопродукции в этот регион снижается. По данным проекта Delphica за 1-е полугодие 2013 г., продажи в странах Ближнего Востока снизились на 35% (950 тыс. т), при этом наибольший спад поставок отмечается в Ливан (-73%), ОАЭ (-64%) и Сирию (-72%).

Единственной страной региона, которая в текущем году наращивает импорт стали из Украины, является Королевство Саудовская Аравия (КСА), которое за 5 месяцев 2013 г. увеличила объем закупок до 344 тыс. т (+97% к АППГ). По предварительным оценкам, в 2013 г. стальной экспорт из Украины в КСА превысит 800 тыс. т. Таким образом, доля украинской продукции на емком саудовском рынке превысит 5%, что «для начала» следует считать неплохим показателем.

Рынок стран Ближнего Востока и Северной Африки давно уже является «своим»для украинских меткомпаний, однако до последнего времени именно в КСА Украина была представлена слабо.

Саудовский стальной импорт из Украины (тыс. т):

2010

2011

2012

2013 (оценка)

120

310

570

800

В 2012 г. Саудовская Аравия стала крупнейшим импортером в регионе MENA, закупив 8,1 млн. т металлопродукции, на 30% выше уровня 2011 г. С показателем 7,8 млн. т страна заняла 4-е место в списке крупнейших нетто-импортеров мира.

В товарной структуре импорта 22% приходится на полуфабрикаты, 21% - на арматуру, еще 11% - на горячекатаный прокат. Импорт строительного проката, несмотря на доминирующую роль конструкционной стали в потреблении, невелик – 1,5-2 млн. т.

Перспективы экономики

Экономика страны в последние 10 лет, исключая 2009-й кризисный год, растет в среднем на 6-7% в год. Саудовская Аравия входит в группу G20 и является крупнейшей экономикой GCC (Gulf Cooperation Council, Совет по сотрудничеству стран Персидского залива). 90% экспорта, 75% и государственных доходов и 45% ВВП обеспечивает нефть. В 2012 г. реальный ВВП Саудовской Аравии вырос на 6,8%. Профицит государственного бюджета составил $ 103 млрд., экспорт – $396 млрд., импорт – $155 млрд.

Как ожидается, рост ВВП в 2013 г. составит 3-4%. Инвестиции в улучшение инфраструктуры вырастут на 2% к уровню предыдущего года – почти до $ 72 млрд. Строительная отрасль страны является одним из наиболее быстрорастущих секторов экономик страны.

Инвестиции в добычу и транспортировку нефти и газа, инфраструктуру, а также в сектор производства и поставок электроэнергии и воды остаются тремя основными драйверами роста стройсектора и потребления металлопродукции в стране.

На долю Саудовской Аравии приходится около трети строительных работ в регионе Персидского залива. Хотя в 2012 г. по общей сумме контрактов ($ 15,6 млрд.) страна уступила пальму первенства ОАЭ ($ 16,2 млрд.), КСА и далее остается одним из самых перспективных рынков для строительного сектора.

Всего в Королевстве заявлено инфраструктурных проектов на сумму в почти $500 млрд., часть из них ($ 385 млрд.) была заложена в девятый план развития страны на 2010-2014 гг.

Это масштабный план был принят на фоне событий «арабской весны», поэтому значительная часть инвестиций была предназначена для решения социальных вопросов, в том числе занятости и улучшения жилищных условий.

По данным банка HSBC, в настоящее время в стадии реализации или подготовки находятся проекты на $114,5 млрд., и еще $ 129 млрд. в стадии планирования или торгов.

Приоритеты – строительство аэропортов и морских портов, скоростных авто и ж/д дорог, школ и жилья.

Важные для государства проекты – реконструкция транспортной системы в священный для мусульман город Мекку ($16,5 млрд.), строительство высокоскоростной железнодорожной линии, соединяющей - Мекку с Мединой ($9,5 млрд.), и программа постройки жилья на $66 млрд.

$22,5 млрд. будет инвестировано на строительство сети метрополитена в Эр-Рияде (176 км путей и 85 станций), для которого будет израсходовано не менее 600 тыс. т проката.

Стальной баланс в Саудовской Аравии, млн. т:

Данные: WSA

Рынок

По объему потребления сырой стали (10-11 млн. т) и готового проката (9-10 млн. т) в регионе Саудовская Аравия уступает только Ирану. По оценкам региональных экспертов, в течение 2013-17 гг. стальной спрос в стране будет ежегодно расти на 12%.

В минувшем году видимое потребление металлопродукции составило 11,5 млн. т, из которых, по оценочным данным, до 80% пришлось на длинномерный прокат. По оценкам холдинга SABIC, в состав которого входит ведущая стальная компания страны Hadeed, к 2015 г. спрос на длинномерный прокат в КСА составит 10 млн. т при мощностях производства в 12 млн. т.

Крупнейшими местными производителями сталепродукции являются Hadeed, Al-Tuwairqui, Al-Rajhi, South Steel Company, Al-Ittefaq и Al-Yamamah. Практически все эти компании, так же как и более мелкие игроки, уже ведут строительство дополнительных мощностей либо ищут средства для этого. Возможно, что в ближайшие три года темпы роста выплавки стали Саудовской Аравии будут опережать прирост потребления.

Вместе с постепенным сокращением импорта готового проката это также будет означать расширение спроса на импорт полуфабрикатов.

Для украинских экспортеров более перспективен именно рынок полуфабрикатов, поскольку на импорт проката из стран, не входящих в GCC, взимается 5% пошлина.

Сегодня основными поставщиками сталепродукции в КСА являются Турция (более 2 млн. т в 2012 г.), страны СНГ, Египет, Катар и ОАЭ (импорт длинномерного проката). В украинском экспорте доминируют полуфабрикаты (от 60 до 70% всего объема поставок), остальное – это толстый лист, г/к рулон и катанка.

Максим Белов

Правительство Таджикистана в рамках подготовки параметров госбюджета страны на 2014 год определило перечень юридических лиц, которые будут освобождены в 2014 году от НДС и таможенных пошлин при ввозе в республику строительных материалов, оборудования и транспортных средств. Среди них: столичная мэрия - при ввозе пассажирского транспорта; строящийся в Гиссаре металлургический комбинат - при ввозе оборудования; таджикско-иранское СП «ТоджИрон» - при ввозе комплектующих материалов для сборки тракторов; компании, строящие в Душанбе гостиницы по улице Айни и по проспекту Рудаки - при ввозе стройматериалов, а также ОАХК «Барки точик» - при ввозе мазута для нужд столичной Теплоэлектроцентрали. Таджикистан > Госбюджет, налоги, цены > ved.gov.ru, 30 октября 2013 > № 930637

Иран намерен создать производство собственных широкофюзеляжных самолетов. Об этом сообщает ИТАР-ТАСС со ссылкой на агентство Фарс.

Как заявил министр обороны ИРИ Хосейн Дехган, правительство приняло решение наладить выпуск широкофюзеляжных лайнеров для гражданской авиации вместимостью 150 и более пассажиров. По его словам, несколько иранских университетов во взаимодействии с министерством обороны разработали прототипы воздушных судов различных классов, включая и широкофюзеляжные.

В 2010 году Иран объявил о разработке среднемагистрального коммерческого лайнера собственной конструкции, рассчитанного на 100-150 пассажиров. Тогдашний глава оборонного ведомства Ахмад Вахиди сказал, что его министерство начинает сотрудничество с управлением гражданской авиации по созданию широкофюзеляжных самолетов. С 2003 года в ИРИ эксплуатируются пять самолетов собственного производства "ИРАН-140" для патрулирования прибрежных вод и перевозки грузов. Это турбовинтовая машина с двумя двигателями, способная совершать перелеты на расстояние до 3 тыс км.

Генеральный директор автопромышленной группы (АГ) «Иран ходроу» Хашем Йекезаре во время встречи с французским сенатором Леконтом заявил, что возглавляемая им АГ хотела бы, чтобы французские компании «Пежо» и «Рено» снова стали ее основными партнерами.

По словам Х.Йекезаре, автомобилестроение всегда играло большую роль в отношениях между Ираном и Францией, и продолжительное присутствие компаний «Пежо» и «Рено» в Иране служит подтверждением этому факту.

Генеральный директор АГ «Иран ходроу» выразил надежду на то, что паузе в отношениях между иранскими и французскими автомобилестроителями будет положен конец в самое ближайшее время, и отметил, что АГ «Иран ходроу» готова к возобновлению сотрудничества с французскими компаниями.

Сенатор Леконт, прибывший в Тегеран для встречи с французами, находящимися в Иране, во время переговоров с Х.Йекезаре подчеркнул, что многие страны хотят воспользоваться случаем для расширения сотрудничества с иранскими автомобилестроителями. «Мы все страдаем от санкций, и я надеюсь, что нам удастся воспользоваться имеющимися возможностями для возобновления нашего сотрудничества», − отметил французский сенатор.

В конце встречи с Х.Йекезаре сенатор Леконт заявил о необходимости скорейшего выхода из сложившейся ситуации и пообещал, что доведет до сведения членов французского правительства и законодателей результаты своих переговоров с генеральным директором АГ «Иран ходроу».

Министр энергетики Ирана Хамид Читчиян во время встречи с членами депутатской группы дружбы парламента Кыргызстана по сотрудничеству с Ираном заявил, что Иран готов участвовать в модернизации и строительстве гидроэлектростанций в Кыргызстане.

Кроме того, Иран готов к строительству и тепловых электростанций.

Х.Читчиян отметил, что между Ираном и Кыргызстаном существуют прочные исторические, культурные и религиозные связи, и выразил надежду на то, что визит парламентской делегации Кыргызстана в Иран послужит дальнейшему развитию отношений между двумя странами.

Иранский министр сообщил, что общая установленная мощность иранских электростанций составляет более 70 тыс. МВт и примерно 15% производимой в Иране электроэнергии приходится на гидроэлектростанции, т.е. их установленная мощность составляет 10 тыс. 226 МВт.

Х.Читчиян подчеркнул, что все иранские электростанции построены с использование собственных ресурсов страны, и выразил уверенность в том, что иранские специалисты смогут успешно сотрудничать со своими кыргызскими коллегами в области гидроэнергетики с учетом богатых гидроресурсов Кыргызстана.

По словам Х.Читчияна, иранские специалисты готовы также принять участие в модернизации уже имеющихся в Кыргызстане 38-ми гидроэлектростанций.

Министр энергетики Ирана отметил, что сотрудничество между двумя странами не ограничивается только гидроэнергетикой. Иран готов помогать Кыргызстану и в таких сферах, как производство, передача и распределение электроэнергии, строительство электрораспределительных сетей, подготовка квалифицированного персонала и др.

Х.Читчиян пригласил членов депутатской группы дружбы парламента Кыргызстана по сотрудничеству с Ираном посетить международную выставку по использованию водных ресурсов и гидроэнергетики, открытие которой состоится на будущей неделе в Тегеране.

Прямое авиасообщение между Ираном и США, прерванное после исламской революции 1979 года, будет восстановлено в ближайшее время. Об этом заявил сегодня представитель иранской торгово-промышленной палаты Абольфазл Хеджази, передает ИТАР-ТАСС.

"Подготовительную работу к первому такому полету ведет компания "Першн галф зоморрод", - цитируют слова Хеджази местные СМИ. - Сейчас мы ожидаем получения лицензий от государственной авиационной компании для различных иранских перевозчиков на совершение чартерных 13-часовых рейсов из ИРИ в США. В Соединенных Штатах проживают свыше 4 млн граждан Ирана, как правило, вполне обеспеченных. Вне сомнения, прямой авиарейс между двумя странами принесет много иностранной валюты в Исламскую Республику".

По его мнению, такие перелеты должны совершаться между Нью-Йорком и иранским островом Киш в Персидском заливе, который обладает статусом зоны свободной торговли и куда не надо оформлять въездную визу.

Заместитель главы Организации культурного наследия и туризма Ирана (ICHTO) Манучер Яханиан (Manouchehr Jahanian) сообщил, что въездной турпоток в Иран вырос на 26% по сравнению с аналогичным периодом прошлого года.

За первые семь месяцев текущего иранского календарного года (который начался 21 марта 2013 года) Иран посетили более 3,93 млн. иностранных туристов, сообщил официальный представитель Организации культурного наследия и туризма Ирана, пишет Турпром.

В начале апреля Яханиан заявил: «В прошлом году Иран посетили свыше 4,5 млн. иностранных туристов, обеспечив работу прямым и косвенным образом более 2,5 млн. человек и потратив при посещении страны более $9млрд». Он также отметил, что большинство иностранных туристов прибыло из Азербайджана, Туркменистана, Ирака, Турции, Индии и Пакистана.

Официальный представитель указал на диверсифицированный климат и многочисленные туристические и исторические достопримечательности как преимущество турсектора Ирана.

В ноябре американская газета писала, что туристическая индустрия Ирана расцвела, за последние годы выросло число иностранных туристов, посещающих Иран, несмотря на санкции со стороны США, направленные на экономику Ирана. «Вырос спрос на посещение Ирана со стороны иностранных туристов », - говорилось в статье «Washington Post» под названием «Туризм – яркое пятно для Ирана», написанной Ясоном Резайяном (Jason Rezaian). Иностранные туристы, имеющие чутье на выгодные турпоездки, отправляются путешествовать в страну, в которой они ранее не были, говорилось в ежедневной газете.

Хотя туриндустрия Ирана пока еще не достигла того уровня, на который, по мнению многих иранцев, у нее есть потенциал, тенденция последних лет показывает, что ее рост превосходит средний мировой.

Согласно данным Всемирной туристической организации с 2004 по 2010 годы ежегодный рост числа туристов, посещающих зарубежные страны, составил в мировом масштабе 3,2%. Иранские цифры за аналогичный период показывают, что въездной турпоток в Иран рос более высокими темпами (12,7%).

Министр энергетики Хамид Читчиян заявил, что в Иране ряд газовых электростанций переоборудуются в электростанции комбинированного типа, а также расширяется строительство ветряных электростанций.

По словам министра, выполнение решения, принятого по этому поводу, начнется в самое ближайшее время.

Х.Читчиян сообщал, что при тесном сотрудничестве с меджлисом в законе о бюджете предусмотрен также механизм повышения эффективности энергетической отрасли и соответствующий циркуляр уже утвержден правительством.

Кроме того, в Высшем экономическом совете принято решение, согласно которому энергетической компании МАПНА поручено построить ветряную электростанцию мощностью 250 МВт.

Известный специалист в области автомобилестроения Мостафа Мамакани в интервью Экономическому радио заявил, что иранские завода, построенные в последние годы за рубежом, оказались неэффективными, а в ряде случаев убыточными, и в этой связи экспортная политика иранского автопрома должна быть пересмотрена.

М.Мамакани напомнил, что иранские автозаводы построены в Беларуси, Венесуэле, Сирии, Азербайджане и Сенегале и только сенегальский завод не приносит убытки.

Как показывает опыт в области экспорта, иранскому автопрому не удалось занять прочные позиции на региональных рынках, поскольку здесь активно действуют крупные автопроизводители со всего мира.

Чьей-либо монополии на автомобильных рынках не существует, однако на них поставляются самые современные автомобили, при производстве которых используются передовые технологии.

Успешный экспорт и выход на внешние рынки требуют проведения тщательных маркетинговых исследований. Конечно, для широкого и скорого присутствия на этих рынках необходимо, чтобы выпускаемая продукция по своему качеству отвечала самым высоким требованиям.

Директор Организации портов и мореходства Сейед Атаолла Садр в кулуарах конференции по вопросам морской промышленности на острове Киш заявил, что ряд индийских компаний готов принять участие в развитии порта Чабахар в провинции Систан и Белуджистан и в строительстве железной дороги, которая свяжет этот порт, расположенный на берегу Оманского залива, с Серахсом, который находится в провинции Хорасан-Резави на северо-востоке страны.

С.А.Садр напомнил, что протяженность названной железной дороги составит более 1 тыс. км и ее строительство будет вестись на условиях BOT.

По словам С.А.Садра, на данный момент в развитие порта Чабахар уже инвестировано более 342 млн. долларов. Пропускная способность порта должна составить около 2 млн. т грузов в год, а в перспективе этот показатель может быть доведен до 6 млн. т грузов в год.

В настоящее время в порту Чабахар строительным штабом «Хатем аль-Анбия» ведутся активные дноуглубительные работы.

Директор экспортно-импортного департамента Организации развития торговли Ирана Саид Аббаспур в интервью корреспонденту ИРНА после церемонии чествования передовых экспортеров провинции Систан и Белуджистан сообщил, что объем экспорта иранской ненефтяной продукции (без учета газового конденсата) в первом полугодии (21.03-22.09.13 г.) достиг 14,6 млрд. долларов.

При этом Саид Аббаспур высказал предположение, что до конца года ситуация в области экспортных поставок улучшится.

За весь прошлый год на экспорт было поставлено различной ненефтяной продукции на общую сумму в 32,5 млрд. долларов.

Далее Саид Аббаспур отметил, что таможенной администрацией прилагаются усилия к сокращению таможенных расходов и с этой целью уже подготовлено на экспертном уровне соответствующее распоряжение.

Коснувшись вопроса о проведении в Иране специального Национального дня экспорта, Саид Аббаспур сказал, что в этот день отмечаются заслуги предпринимателей и участников внешнеэкономической деятельности, усилия которых направлены на расширение иранского присутствия на мировых рынках. Это имеет большое значение, поскольку экспорт создает условия для дальнейшего развития страны.

Опубликован отчет об экономической ситуации в Дубае

Рост ВВП за второй квартал составил 4,7% по сравнению со вторым кварталом 2012 г. Главными составляющим этого роста стали недвижимость, оптовая и розничная торговля, транспорт и производство.

За первое полугодие 2013 года произошло снижение бюджетного дефицита с 1,8 млрд. дирхамов (US$ 490 млн.) до 1,5 млрд. дирхамов (US$ 409 млн.) в 2012 году в связи с ускоренным ростом доходной части бюджета на 7,2% (до US$ 8,9 млрд.) по сравнению с ростом расходной части на 5,8% (до US$ 9,3 млрд.). В процентном исчислении от ВВП дефицит бюджета снизился с 0,6% в 2012 г. До 0,05% в 2013. В расходной части бюджета три четверти составляют текущие расходы, но доля капитальных затрат увеличилась на 24% в 2013 г. Основу государственных доходов составляют неналоговые поступления.

В туристическом секторе продолжается стабильный рост, число туристов, посетивших ОАЭ в первой половине 2013 г., превысило 5 млн. человек. Основное число туристов прибыло из Саудовской Аравии (рост на 32%), Великобритании, США, России, Германии, стран Персидского залива, Китая и Ирана. Заполненность номеров в отелях во втором квартале составила 80% по сравнению с 76% во втором квартале 2012 г.

Главными торговыми партнерами Дубая по прежнему являются Индия (US$ 22 млрд.), Китай (US$ 17,2 млрд), США (12,5 млрд.) и Великобритания (US$ 8,2 млрд.). В банковском секторе отмечался рост депозитов (0,4%) и кредитов (4,9%) по сравнению со вторым кварталом 2012 г. Наибольший рост отмечен в секторе потребительских кредитов, их доля в кредитном портфеле банков увеличилась с 29,9% во втором квартале 2012 г. до 30,7% во втором квартале 2013 г. на втором месте идут торговые кредиты (14,1%) и промышленные (6%).

Индекс Дубайского финансового рынка показал значительный рост во втором квартале 2013 г. по сравнению с первым кварталом (21,5%). Лидерами рынка стали акции компаний сектора недвижимости и строительного сектора. Источник: Emirates 24|7

Несмотря на то, что после Курбан-Байрама (15 октября) прошло уже две недели, активность на ближневосточном рынке плоского проката по-прежнему остается минимальной. В реальном секторе экономики большинства стран региона сохраняются серьезные проблемы. Хотя политическая обстановка на Ближнем Востоке в последнее время несколько улучшилась, частный бизнес не торопится увеличивать инвестиции, а новые строительные проекты практически не запускаются. Как правило, дистрибуторы все еще обладают достаточными запасами и поэтому воздерживаются от закупок, рассчитывая на понижение котировок на стальную продукцию.

В то же время, поставщики плоского проката в страны Ближнего Востока не готовы идти на новые уступки. В странах Персидского залива за последние полмесяца подешевели только китайские и украинские горячекатаные рулоны, и то, не более чем на $5 за т. В то же время, продукция из Ирана и Саудовской Аравии даже повысилась в цене. Индийские горячекатаные рулоны котируются в интервале $560-570 за т CFR – на этот уровень ориентируются и другие производители.

В Турции на рынке горячего проката сохраняются «допраздничные» котировки. Местные металлургические компании предлагают декабрьскую продукцию по $575-580 за т EXW, но, по данным трейдеров, сделки могут заключаться и на уровне $570 за т EXW. Потребители продолжают выжидать. Обстановка на мировом рынке плоского проката выглядит достаточно противоречивой. С одной стороны, многие производители объявляют о намерении поднять котировки в ноябре при заключении январских контрактов. С другой, реальное потребление остается относительно низким, а объем предложения – избыточным.

Металлургические компании из СНГ в последние полмесяца смогли продать лишь ограниченные объемы продукции в страны Ближнего Востока. Стоимость украинских горячекатаных рулонов, при этом, как правило, не выходила из интервала $505-515 за т FOB. Российские компании выставляли цены вплоть до $545 за т FOB, но при незначительном интересе со стороны покупателей.

Несколько большим спросом пользовалась в регионе толстолистовая сталь. В частности, украинская продукция поставлялась в последнее время в Турцию и страны Персидского залива. Правда, при этом металлургам пришлось пойти на некоторое понижение котировок по сравнению с первой половиной октября – до около $520-530 за т FOB.

Из-за слабого спроса в странах Ближнего Востока приоритетным направлением для российских и украинских металлургов стала во второй половине октября Европа. Украинские компании успешно продавали в страны Восточной Европы горячекатаные рулоны по $560-570 за т DAP и толстолистовую сталь по ценам порядка $600 за т DAP. Российский горячий прокат котировался в Польше на уровне $590-595 за т DAP, а страны юга Европы отправлялся по $550-560 за т FOB.

Судя по всему, спрос на листовую сталь на Ближнем Востоке начнет расти в начале ноября, после Нового года по мусульманскому календарю (4 ноября). Однако, скорее всего, существенного повышения котировок при этом не произойдет. Экономическая ситуация в регионе остается неблагоприятной, а реальный объем потребления стальной продукции – относительно невысоким.

Виктор Тарнавский

В ходе встречи членов комиссии по сельскому хозяйству меджлиса Исламского совета Ирана с председателем и членами комитета Совета Федерации России по аграрно-продовольственной политике и природопользованию стороны подчеркнули необходимость расширения сотрудничества в области сельского хозяйства и устранения имеющихся трудностей в сфере двусторонней торговли.

Первый заместитель председателя комиссии по сельскому хозяйству меджлиса Насер Салехи Насаб заявил, что Иран и Россия, как дружественные и соседние страны, поддерживают на высоком уровне двусторонние политические отношения и располагают большим потенциалом для расширения взаимовыгодного сотрудничества, в том числе и в области сельского хозяйства.

Иранский парламентарий отметил, что Россия в больших количествах импортирует сельскохозяйственную продукцию и продукты питания из Европы. При этом Иран располагает самой разнообразной сельскохозяйственной продукцией, которая экспортируется им по более приемлемым ценам. Это открывает широкие возможности для укрепления торговых связей между двумя странами.

Как подчеркнул Н.С.Насаб, Иран готов экспортировать свою сельскохозяйственную продукцию в Россию на льготных условиях.

По словам Н.С.Насаба, другими сферами двустороннего сотрудничества могут стать научные исследования в области сельского хозяйства, использования водных и природных ресурсов, защиты окружающей среды. Меджлис Исламского совета выступает за дальнейшее расширение сотрудничества с Россией, в том числе и за укрепление двусторонних межпарламентских связей.

Председатель комитета Совета Федерации по аграрно-продовольственной политике и природопользованию Геннадий Горбунов, в свою очередь, отметил, что Иран и Россия поддерживают добрососедские и дружественные связи уже долгие годы и для него, как жителя Астраханской области, эта дружба представляется весьма ценной.

Дав положительную оценку ирано-российскому сотрудничеству, в особенности торговым связям северных иранских провинций с Россией, Геннадий Горбунов указал на то, что в 2012 году объем товарооборота между двумя странами несколько сократился, однако при этом межрегиональное сотрудничество продолжает расширяться. Так, объем торговли Астраханской области с иранскими провинциями вырос на 30%.

По словам Геннадия Горбунова, сотрудничество между двумя странами, в частности в области сельского хозяйства, имеет большое значение, и Россия, в свою очередь, готова поставлять Ирану необходимую ему продукцию.

Указав на то, что расположенная на севере Каспийского моря Астраханская область располагает широкими возможностями в области судостроения, Геннадий Горбунов отметил, что и в данной сфере имеются все условия для плодотворного сотрудничества с Ираном.

Высказав критические замечания в связи с односторонними санкциями Запада в отношении Ирана, российский парламентарий подчеркнул, что до сих пор российские власти не позволяли, чтобы действия западных стран оказывали негативное влияние на сотрудничество между Ираном и Россией.

Советник президента, секретарь Координационного совета свободных и особых экономических зон Акбар Торкан в ходе посещения свободной экономической зоны «Энзели» заявил, что строительство порта «Каспиан» («Каспийский») продолжится при участии Организации портов и мореходства Ирана.

По словам Акбара Торкана, в реализации проекта по строительству названного порта произошла задержка из-за отсутствия у администрации СЭЗ «Энзели» достаточных источников финансирования, и в этой связи недавно проведены переговоры с директором упомянутой организации, по результатам которых Организация портов и мореходства окажет содействие в деле завершения проекта.

Акбар Торкан выразил надежду на то, что с вводом в эксплуатацию порта «Каспиан» при участии названной организации транзитный потенциал СЭЗ «Энзели» и всей провинции Гилян в рамках международного транспортного коридора «Север – Юг» существенно вырастет.

В порту «Каспиан» планируется построить 25 причалов с общей протяженностью причальной стенки в 4 тыс. 720 м. На первом этапе пропускная способность порта составит 3-5 млн. т грузов в год, а в конечном итоге этот показатель должен достигнуть 15 млн. т в год. Общая площадь порта составит более 353 га. Он сможет принимать крупные морские суда осадкой 9 м и водоизмещением 12 тыс. т при транспортировке коммерческих грузов и 20 тыс. т при транспортировке нефтепродуктов.

«Каспиан» будет морским портом третьего поколения. На его территории строятся пять грузовых терминалов общего назначения площадью 124 га. Порт предназначается для транспортировки транзитных грузов, в том числе в контейнерах, в рамках международного транспортного коридора «Север – Юг» и осуществления морских перевозок пассажиров, различных грузов и нефтепродуктов. Порт «Каспиан» строится с целью дальнейшего развития морской промышленности в северных провинциях Ирана.

НК "ЛУКОЙЛ" рассматривает возможность участия в нефтегазовых проектах в Иране в случае отмены международных санкций.

Об этом на конференции Energy Intelligence в Москве сказал старший вице-президент "ЛУКОЙЛ Оверсиз" Гати Саади Аль-Джебури, передает ИТАР-ТАСС.

"Если будут изменения, если ограничения и санкции будут отменены, то, конечно, мы очень осторожно вернемся к проектам /в Иране/", - сказал он.

ЛУКОЙЛ с 2003 года работал на блоке Анаран, но в 2010 году после введения против Ирана экономических санкций компания вышла из проекта. В этом же году компания прекращает поставки в Иран дизельного топлива и бензина.

Иран планирует предложить международным нефтяным компаниям более выгодные контракты, чтобы привлечь не менее $100 млрд инвестиций в разработку нефтяных месторождений в течение ближайших трех лет, сообщает Вести Экономика

Иран откажется от своей нынешней системы контрактов, которая не позволяет иностранным компаниям получать доли в иранских проектах, пишет Financial Times со ссылкой на советника министра нефти Ирана Мехди Хоссейни.

Хоссейни заявил, что будет введен новый тип "беспроигрышных" контрактов, а подробная информация будет объявлена в Лондоне в марте следующего года. Он отметил, что ведущие компании могли бы получить преимущество, "будь то американские или европейские".

Иран на прошлой неделе заявил, что готов снизить цены на нефть, если против страны будут ослаблены санкции.

Экспорт нефти из Ирана сократился более чем на половину, после того как ЕС и США ужесточили санкции в середине 2012 г. в ответ на ядерную программу Тегерана.

В сентябре состоялся телефонный разговор между президентом Ирана Хасаном Рухани и президентом США Бараком Обамой, который возродил надежду на восстановление дипломатических отношений, что может привести к увеличению присутствия иранской нефти на рынке.

Международное энергетическое агентство в этом месяце сообщило, что вряд ли санкции будут смягчены в ближайшее время.

Секретарь Объединения текстильной промышленности Ирана Али Реза Хаери в интервью Экономическому радио заявил, что текстильная промышленность способна обеспечить все потребности страны в текстильной продукции и в текущем году объем экспорта этой продукции достигнет 1,1 млрд. долларов.

По словам А.Р.Хаери, несмотря на рост курса иностранной валюты и санкции, отрасли удалось обеспечить внутренние потребности страны, увеличить экспорт своей продукции и, кроме того, создать условия для сокращения контрабанды текстильной продукции.

А.Р.Хаери подчеркнул, что текстильная промышленность в плане ее развития обладает некоторыми преимуществами. В частности, расходы на создание рабочих мест в данной отрасли примерно в шесть раз ниже по сравнению со средними расходами на подобные цели во всей промышленности страны.

Хорошей основой для развития иранской текстильной промышленности служит достаточно развитое отечественное производство натуральной и искусственной пряжи.

Следует отметить, что в Тегеранском выставочном центре открылась 19-ая международная выставка текстильного оборудования, домашнего текстиля, швейных машин и текстильной продукции, в которой принимают участие 132 иранские компании и 92 зарубежные компании из 12 стран. На выставке представлены производители из Германии, Южной Кореи, Испании, Тайваня, Китая, Италии, Турции, Швейцарии, Пакистана, Японии, Финляндии, Индии, Греции и Сингапура. Работа выставки продлится до 31 октября включительно.

3 ноября в Тегеране состоится 15-ая встреча на уровне министров в рамках Форума стран-экспортеров газа (ФСЭГ).

В названной встрече примут участие более 100 представителей постоянных членов и наблюдателей ФСЭГ. Повестка дня встречи включает в себя рассмотрение программы работы форума и его бюджета на 2014 год, а также выборы нового генерального секретаря ФСЭГ на предстоящий двухлетний период из трех кандидатов, выдвигаемых Ираном, Ливией и Россией (в настоящее время пост генерального секретаря ФСЭГ занимает представитель России Леонид Бохановский).

Кроме того, в ходе тегеранской встречи будут обсуждены отчеты министров стран-членов форума и заслушаны доклады о ситуации на газовом рынке.

Странами ФСЭГ производится 42% от добываемого во всем мире природного газа. В их распоряжении находится около 70% мировых запасов голубого топлива. К числу членов форума относятся Алжир, Боливия, Египет, Экваториальная Гвинея, Иран, Нигерия, Ливия, Катар, Россия, Тринидад и Тобаго, Венесуэла, ОАЭ и Оман, а статус наблюдателей имеют Голландия, Казахстан, Ирак и Норвегия.

Согласно принятому на встрече стран ФСЭГ в Москве решению, следующий третий саммит глав государств, входящих в ФСЭГ, должен состояться в Иране.

ФСЭГ был создан в 2001 году по инициативе Ирана, и в его состав в то время вошли Иран, Катар и Россия.

Министр промышленности, рудников и торговли Ирана Мохаммед Реза Наматзаде в ходе встречи с министром торговли и туризма Туниса Абдулом Вахад Моатаром заявил, что Иран располагает широкими возможностями в области проведения инженерно-проектировочных работ и реализации строительных и промышленных проектов в других странах.

По словам иранского министра, деятельность иранских компаний, занимающихся предоставлением инженерно-технических услуг, охватывает обширные территории, начиная с соседних стран и заканчивая Латинской Америкой.

М.Р.Наматзаде отметил, что иранские инженеры и специалисты занимаются жилищным и дорожным строительством, возводят плотины и промышленные предприятия.

Заявив о необходимости укрепления торговых связей между Тегераном и Тунисом, М.Р.Наматзаде указал на то, что Иран весьма заинтересован в расширении сотрудничества с Тунисом и одной их сфер такого сотрудничества могут стать совместные инвестиционные проекты.

По словам министра промышленности, рудников и торговли Ирана, Тунис может стать своего рода воротами для поставок иранской продукции в страны Северной Африки.

М.Р.Наматзаде отметил, что Иран достиг больших успехов в области промышленности и готов поделиться с Тунисом накопленным опытом, а Тунис, в свою очередь, может поделиться с Ираном своим опытом в области туризма.

Коснувшись вопросов энергетики и добывающей промышленности, М.Р.Наматзаде сказал, что в Тунисе имеются богатые запасы фосфатов и их добыча также может стать сферой взаимовыгодного двухстороннего сотрудничества.

По данным Организации развития и модернизации горнорудной промышленности Ирана (ИМИДРО), для реализации проектов по обустройству угольных шахт и рудников страны требуются инвестиции в размере около 3 трлн. 290 млрд. туманов (примерно 1,3 млрд. долларов при курсе 24,8 тыс. риалов за 1 доллар США).

При этом, согласно комплексной программе развития угледобывающей промышленности на период до 2021 года, объем инвестиций в обустройство шахт и рудников должен составить 451 млн. евро в иностранной валюте и 680 млрд. туманов (примерно 275 млн. долларов).

На строительство углеобогатительных фабрик требуется еще 100 млн. евро и 90 млрд. туманов (примерно 36,3 млн. долларов).

Основная часть проектов по обустройству угольных шахт и рудников реализуется государственным и частным секторами в восточных районах провинции Альборз, в Центральной провинции, в провинции Керман и в провинции Йезд в районе Табаса.

Необходимость обустройства и эксплуатации новых угольных шахт диктуется реализацией проектов по строительству новых сталелитейных мощностей в ходе выполнения 5-ой пятилетней программы развития страны (2011-2015 гг.) и, как результат, потребностью этих предприятий в 4,3 млн. т кокса.

Как известно, в первом полугодии этого года (21.03-22.09.13 г.) в Иране добыто более 911 тыс. т каменного угля. Его доказанные запасы в стране оцениваются более чем в 550 млн. т.

Спикер иранского меджлиса Али Лариджани, в ходе беседы с членом Госсовета КНР Янгом Джиешингом (Yang Jieching), призвал к расширению связей между Тегераном и Пекином по всем направлениям.

Китайский политик подчеркнул значение визита Лариджани для укрепления двусторонних парламентских связей. Напомним, что ранее Iran.ru сообщал о том, что целью визита спикера меджлиса в КНР является именно расширение связей между законодательными собраниями двух стран.

Что касается Госсовета, то этот орган в Китае является исполнительным и включает в себя премьер-министра, четырех вице-премьеров, пять государственных советников, министров и генерального секретаря. В планах у Али Лариджани в ближайшие дни – встречи с рядом других высокопоставленных иранских политиков.

Демонстративный отказ Саудовской Аравии войти в число непостоянных членов Совета Безопасности ООН и более чем жесткие заявления Нетаньяху о том, что США в отношении ядерной программы Ирана обманывают сами себя, стали прологом возникновения нового ближневосточного альянса. Союз Эр-Рияда и Тель-Авива – это классический пример «дружбы против кого-то», когда в основе партнерства лежит страх. Страх перед Исламской Республикой Иран. Страх за собственное будущее.

Являясь долгое время двумя краеугольными камнями американской системы присутствия на Ближнем Востоке, своеобразными «непотопляемыми авианосцами» в регионе, и Тель-Авив, и Эр-Рияд все же сохраняли между собой определенную дистанцию. Открытый союз ортодоксальной суннитской монархии и «островка западной демократии в мусульманском мире» выглядел достаточно противоестественно. Все знают, что политика – дело грязное, что в ней всегда присутствует элемент «сделки с дьяволом», но одно дело знать, а другое – во всем этом участвовать. Поэтому и дому Саудов, и Тель-Авиву до определенного времени приходилось свои отношения скрывать.

Моментом истины для этих государств стал президентский срок Барака Обамы. Демократы запутались сами и запутали своих союзников. Казавшееся незыблемым стратегическое партнерство Вашингтона с двумя этими государствами оказалось под угрозой. Сначала Белый дом откровенно «кинул» антисирийскую коалицию, которая без ВВС США справиться с Башаром Асадом не в состоянии, и все свои расчеты строили именно с учетом американского военного удара. Сейчас – новая напасть, декларируемое Вашингтоном намерение нормализовать отношения с Ираном, что для Израиля и Саудовской Аравии означает крушение всех внешнеполитических усилий последнего десятилетия.

Какое уж тут соблюдение приличий. Обвинения в лицемерии со стороны мусульманского мира дом Саудов как-нибудь переживет, а вот шиитское «исламское пробуждение» может закончиться для него физическим устранением с политической арены. Аналогичная ситуация и в Израиле. Союз с мусульманскими фундаменталистами, которые до сих пор публично рубят головы преступникам и запрещают женщинам ездить за рулем автомобиля – меньшее зло по сравнению с усилением Ирана, который прекрасно помнит, какая страна являлась движущей силой необъявленной войны и калечащих санкций против Исламской Республики. Не от хорошей жизни, а исключительно из-за кризиса американской внешней политики Барак Обама оказал миру серьезную услугу – заставил Эр-Рияд и Тель-Авив сбросить маски и сделать тайные двусторонние договоренности достоянием и израильского общества, и мусульманской уммы.

Уйти, чтобы остаться

Другое дело, что услуга эта – с «двойным дном», своеобразная проверка ближневосточных партнеров США на прочность, на способность играть более самостоятельную роль в отстаивании американских интересов в регионе. Разговоры о том, что «США сокращают свое присутствие на Ближнем Востоке», что «центр тяжести американской внешней политики смещается в сторону Юго-Восточной Азии и Тихого океана» – имеют под собою основания. Но лишь отчасти. Один из нынешних архитекторов внешней политики США, Сьюзан Райс, в отношении Ближнего Востока выразилась достаточно определенно: «Мы не можем заниматься только одним регионом 24 часа в сутки 7 дней в неделю. Президент Обама решил, что наступил хороший момент для того, чтобы сделать шаг назад, посмотреть критично и открыто на то, как мы представляем себе этот регион». Оценка ею же «азиатско-тихоокеанского региона» выдержана в совершенно иной тональности: «Там целый мир, – сказала она. – И у нас есть интересы и возможности в том целом мире». Собственно, ее слова – это продолжение идеи Хилари Клинтон о «повороте в сторону Азии», которые и сама Клинтон, и Обама высказывали еще два года назад. Только вот следует ли воспринимать эти заявления нынешней администрации как намерение Вашингтона уйти с Ближнего Востока? Воспринимать можно, верить – нельзя.

Американская внешняя политика – это, в первую очередь, бизнес, продолжение экономической экспансии «свободного рынка» другими средствами. Главное для американской политической элиты – сохранение баланса между извлекаемой прибылью и расходами на обеспечение безопасности извлечения. И сейчас баланс сместился. В результате того, что США откровенно переоценили собственные возможности в деле «переформатирования» Ближнего Востока, что они с грацией слона разрушили сложившуюся там систему сдержек и противовесов, сегодня им приходится слишком много вкладывать в регион. Американская экономика такого объема вложений откровенно не тянет. И самый лучший выход из ситуации, который Белый дом и избрал, - переложить значительную часть собственных расходов на местных игроков, на Израиль, на Саудовскую Аравию, на египетских военных… Никуда США с Ближнего Востока уходить не собираются, речь идет лишь о своеобразном аутсорсинге, о передаче части функций по поддержанию безопасности своим стратегическим партнерам. Естественно, не забывая извлекать прибыль и от военной помощи, и от стабильности, которую эти партнеры будут устанавливать.

«Возьмемся за руки, друзья, чтоб не пропасть поодиночке»

Разумеется, в этом ближневосточном «финте Обамы» присутствует немалая доля внешнеполитического социал-дарвинизма, дескать – выживет сильнейший, и своим выживанием докажет право на стратегическое партнерство с США. Отсюда – откровенное недовольство и Эр-Рияда, и Тель-Авива, которые привыкли вытворять все, что захочется, не особо задумываясь о последствиях, потому как на случай осложнения отношений с соседями рядом с ними всегда оказывался один из флотов США.

Теперь им предстоит действовать самостоятельно, но их одиночество лишь иллюзия. Военные базы США в Аравии остаются на своих местах. Все оружейные контракты продолжают действовать. Экономическая конъюнктура позволяет той же Саудовской Аравии поддерживать самый высокий в мире уровень расходов на военные нужды по отношению к ВВП – 8,9%. Политическое влияние дому Саудов обеспечивают «прикормленные» ранее политические движения и военизированные группировки от Ливии до Пакистана. Основная угроза для Эр-Рияда – Тегеран. Ведь династия понимает, что если Исламская Республика даже в условиях калечащих санкций сумела нарастить свой внешнеполитический потенциал, сумела остаться ключевым игроком на Ближнем Востоке, сумела выиграть в Сирии - то страшно даже представить, какого положения сумеет добиться Иран, не расходующий свой потенциал на противостояние с США и Евросоюзом.

Из сходной логики исходит и Тель-Авив. Только совсем уж ангажированный наблюдатель может «не замечать», что именно Иран, Сирия и Хезбалла являются реальными и последовательными сторонниками справедливого решения палестинского вопроса. Все остальные игроки используют израильско-палестинские переговоры сугубо в корыстных интересах, готовы в любой момент торговаться и продаваться, меняя палестинцев на политические преференции. ХАМАС откровенно запутался в поисках спонсора и покровителя, антиизральского в ХАМАСЕ, по большому счету, только риторика. Кроме того, Сирия и Хезбалла – это непреодолимое препятствие для расширения израильского контроля над Левантом.

Израильская истерика по поводу иранской ядерной программы, которую Тель-Авив представляет как главную угрозу региональной и международной безопасности, имеет и еще одну сторону, усердно замалчиваемую в медиа. Наметившийся выход Ирана из международной изоляции позволит Тегерану все решительнее и настойчивее поставить вопрос о создании на Ближнем Востоке «зоны, свободной от ядерного оружия». А это – начало конца израильского ядерного арсенала. В условиях противостояния с Ираном существование этого арсенала вполне оправдано в глазах Запада. В условиях нормализации отношений с Тегераном международного сообщества – ядерное вооружение Израиля будет признано избыточным и встанет вопрос о его ликвидации. Словом, Эр-Рияд и Тель-Авив обречены на антииранский альянс, и эта обреченность заставляет их забыть о том, как они будут выглядеть в глазах мировой демократической общественности и мусульманской уммы.

Когда лекарство хуже болезни

Иранофобия Тель-Авива и Эр-Рияда носит маниакальный характер, является своеобразной болезнью, поразившей десятилетия назад мозги политических элит этих стран. Но их альянс вполне может обернуться для всего региона гораздо более худшими последствиями, чем даже американская экспансия. Демонстративный отказ Саудовской Аравии от места в Совете Безопасности ООН, нелестные высказывая Эр-Рияда о «деградации» этого международного института, имеют еще одно, мало кем замеченное последствие. Фактически, Эр-Рияд заявил, что мнение ООН для него ничего не значит и прислушиваться к нему он не намерен. Аналогичная позиция Израиля с его хроническим наплевательским отношениям ко всем резолюциям этой международной организации также очевидна. На практике это будет означать, что и Израиль, и Королевство теперь на ООН в решении палестинского, сирийского, шиитского и других актуальных вопросов, влияющих на региональную безопасность, - ориентироваться не намерены.

Кровавые репрессии, развязанный Эр-Риядом в собственной Восточной провинции, в Бахрейне и Йемене, поддержка домом Саудов международного терроризма во всем мире и спонсирование самых ортодоксальных и отмороженных групп исламских экстремистов пойдет теперь по нарастающей. Тель-Авиву теперь тоже нет особого смысла демонстрировать свою «готовность к политическому диалогу по Палестине», как-то ограничивать себя в борьбе с иранской ядерной угрозой, методами которой Тель-Авив считает диверсии и убийства, наращивать военное противостояние Хизбалле и Башару Асаду. Израильско-саудовский альянс в повседневной жизни региона обернется новым витком «государственного терроризма», ростом активности «джихадистов» в Сирии и Ираке, нестабильностью Ливана.

*****************

Нам следует ожидать активизации необъявленной войны против Исламской Республики Иран. Причем, суннитские экстремисты Джундаллы и израильская агентура в Иране будут действовать в привычной и для Эр-Рияда, и для Тель-Авива манере – нагло, агрессивно, не останавливаясь перед большой кровью. Недавние события в Белуджистане, в ходе которых погибло семнадцать иранских пограничников, боестолкновения с боевиками PJAK на границе с Ираком – это первые, но очень тревожные сигналы того, что израильско-саудовский альянс против Тегерана приступил к активным действиям. В дальнейшем боестолкновений и крови станет только больше, потому как данный альянс – это война. Война необъявленная, но от того лишь более жестокая и изощренная. Война, которая соберет кровавый урожай дестабилизации во всем регионе.

Игорь Николаев,

Специально для Иран.ру

ЯНКИ УЙДУТ В РУМЫНИЮ?

США ПЕРЕВЕДУТ ВОЕННУЮ БАЗУ ИЗ КЫРГЫЗСТАНА В РУМЫНИЮ. Об этом в прошлую пятницу сообщило американское военное ведомство. По заявлению Минобороны США, передислокация из аэропорта Манас, который используется для переброски грузов и военнослужащих в Афганистан, будет завершена к июлю 2014 года, когда истечет срок действия двустороннего соглашения между Вашингтоном и Бишкеком.

Как отмечается в заявлении, США ценят поддержку, которую Кыргызстан оказал американским и коалиционным силам в Афганистане, и с уважением относятся к его решению завершить действие соглашения.

Новый транзитный центр будет дислоцироваться на военно-воздушной базе имени Михаила Когэлничану на румынском побережье Черного моря. По заключенному между Вашингтоном и Бухарестом в 2005 году соглашению, американцы используют эту и еще несколько баз на территории Румынии для складирования и переброски военного оборудования, а также в целях учебной подготовки военнослужащих.

В то же время отдельные эксперты прогнозируют, что база все же останется в КР. Политолог Александр Князев в интервью российским СМИ заявил, что вместо транзитного центра в Манасе появится южная система противоракетной обороны (ПРО) Североатлантического военного альянса, которая охватит все страны Центрально-Азиатского региона.

Напомним, что это не первая попытка вывести военную базу США с территории Кыргызстана. В 2009 году тогдашний президент страны Курманбек Бакиев заявлял о намерении закрыть ее. Однако после переговоров с вашингтонскими специалистами было принято решение переименовать базу в Центр транзитных перевозок.

Алмазбек Атамбаев, встав у руля государства, первым делом заявил о том же самом, что и его предшественник. Вместо ЦТП, по словам Атамбаева, у нас появится международный авиационный хаб, который будет обслуживать транзитные авиарейсы.

— Это отвлекающий пиар-ход... либо же речь идет о новом военном объекте НАТО в Румынии, — заявил политолог Александр Князев в интервью «МК». — Если американцы собираются уходить, для чего на территории ЦТП строятся новые объекты и прокладывается объездная дорога по периметру базы? Строительство ведут турецкие компании «Сетур» и «Серко». В аэропорту Манас строится и новый аэронавигационный комплекс, который предназначен для обеспечения полетов. Понятно, что здесь будет центр управления формируемого США в Кыргызстане единого радиолокационного пространства

Система ПРО, по утверждению Князева, включает 26 радарных станций, разбросанных по всей территории республики. Через них будет осуществляться сканирование воздушного пространства не только Кыргызстана, но и прилегающих территорий Китая, Казахстана, Узбекистана и Таджикистана.

Кроме того, в столице КР ведется строительство нового здания посольства США. Это целый комплекс, большая часть которого будет находиться под землей. Именно туда, по мнению Князева, американцы переместят часть электронной аппаратуры из ЦТП, включив ее в систему глобального слежения «Эшелон». Александр Алексеевич отмечает, что в новом комплексе будут работать до 200 сотрудников.

— Это будут офицеры службы радиоэлектронной разведки, переведенные в штатский персонал и получившие дипломатический статус, — утверждает политолог. — Уже сейчас в американском посольстве работают не менее 500 человек. Для сравнения, численность сотрудников посольств таких стран как Германия или Иран составляет от 20 до 30 человек, включая технический персонал, в посольствах РФ и КНР — не более 200.

В тоже время официальные представители дипмиссии США заявляют, что все происходящее — всего лишь «расширение посольской деятельности». «Информация о том, что в новом здании посольства будут работать военные, безосновательна», — заявила журналистам пресс-атташе посольства США в КР Сьюзан Вуд.

Рустам КАДЫРОВ.

Рука качающего

«Единственное, что интересует Китай в России, — это ее необъятные природные ресурсы»

На прошлой неделе завершилось «великое посольство» почти полного состава российского правительства и руководителей крупнейших отечественных компаний в Поднебесную. По его итогам Китай буквально прорубил «окно в Россию»: приобрел 12,5 процента в многострадальном «Уралкалии»; в обмен на договор о ежегодной закупке трех миллионов тонн российского сжиженного газа был допущен в капитал газового проекта «Ямал СПГ»; получил 49 процентов в нефтедобывающем СП с «Роснефтью». Кричать ли барышням ура по этому случаю? Бросать ли в воздух чепчики? Вряд ли. Как видим, практически единственное, что интересует Китай в России, — это ее необъятные природные ресурсы.

С другой стороны, что еще может интересовать «мастерскую мира» в «природной кладовой мира»? Имея миллиард с лишним собственного населения, вы бы стали инвестировать в чужое машиностроение? В чужую автомобильную отрасль? Вам свои сотни миллионов пар рук надо занимать работой. Россия для Китая — природные ресурсы и рынок сбыта собственных товаров, сделанных, в частности, из этих же природных ресурсов.

Но и природные ресурсы Китай не готов покупать за любые деньги. «Газпром» который год бодается с неподатливыми китайскими чиновниками из-за цены. И понятно почему: Россия взяла курс на наращивание собственного потребления газа, замену им топлива, являющегося продуктом перегонки нефти. А это значит, что руководство страны, ожидая сокращения экспорта газа, предполагает размещать значительные объемы высвободившегося газа на внутреннем рынке России. Что с учетом уже заявленного начала экспорта североамериканского СПГ в Европу неудивительно. Спрос на газ в Европе в лучшем случае стагнирует, а значит, газ из США и Канады будет вытеснять чей-то другой. Памятуя о декларируемом Европой курсе на сокращение зависимости от российского газа, ясно чей. Это знаем мы, это знают и китайцы. Потому и упираются.

Выходит, что экспорт российского газа в Китай лишь компенсирует сокращение экспорта на европейском направлении. При этом надо понимать, что одновременно встанет вопрос, куда девать объемы нефти, высвободившиеся при замене бензина на газ. В условиях роста нефтедобычи в США и вытеснения импортируемой ранее в эту страну нефти на мировой рынок это будет непросто. Конкуренция на рынках углеводородов грозит возвращением «рынка покупателя». Европе больше, чем сегодня, российской нефти не продашь, США стремятся к самообеспечению, остаются Япония и Китай. Потому Россия туда и стремится.

По сути, Китай — единственный рынок, где в силу только начинающейся автомобилизации и увеличения доходов возможен крупный рост потребления нефти. Собственная добыча в Китае практически не растет, весь новый спрос удовлетворяется за счет наращивания импорта нефти. Кричим ура и в воздух чепчики бросаем? Вряд ли. Потому что даже в Китае становится тесновато от обилия продавцов нефти. Туда стремится Иран, туда лезет Саудовская Аравия. А если случится прогнозируемое российскими властями долговременное падение цены на нефть, то физическое увеличение экспорта в лучшем случае компенсирует сокращение цены.

То есть альтернатива для нас — либо сокращение экспортной выручки, либо «нулевой вариант», где рост на одном направлении компенсирует падение на другом. Рост ВВП России от увеличения экспорта в Китай мы вряд ли увидим. Но без Поднебесной было бы куда как хуже, потому что отсутствие роста все же предпочтительнее падения.

Но так хочется получить рост экономики без всяких изменений в экономической политике — только за счет новых экспортных контрактов. По принципу «день простоять да ночь продержаться», а структурные проблемы мы будем решать завтра или послезавтра, если позволит ситуация, а если очень повезет — то и никогда. Но на «очень повезет» можно было рассчитывать в 2003 году. В 2013-м ситуация принципиально другая. Экономика России уже не на «низком старте», впереди не рост цены на нефть в разы, а скорее снижение таковой, пусть и до относительно комфортных 60—80 долларов за баррель. По крайней мере, именно так видит наше будущее Минфин, а судя по росту налогов и сокращению расходов бюджета — и верховная власть.

С другой стороны, наращивание экспорта углеводородов в Китай никак не помогает в решении основной проблемы российской экономики, заключающейся в ее сырьевом характере. Впрочем, российская власть ничего для решения этой проблемы и не предпринимает. В том числе и потому, что диверсифицированная экономика требует иного уровня компетенции. И «царствовать лежа на печи» при ней невозможно.

Наращивание сырьевого экспорта в Китай — тактическое, а не стратегическое решение. Оно не снижает зависимости экономики страны от цены на нефть, устанавливаемой, к сожалению, вовсе не в Москве. Можно начать продавать нефть в Индию, где когда-нибудь тоже случится своя автомобилизация. И это будет хорошей иллюстрацией к словам о том, что можно выиграть все сражения и все же проиграть войну.

Максим Авербухге­не­раль­ный ди­рек­тор ЗАО «Завод «Элек­тро­мет»