Новости. Обзор СМИ  Рубрикатор поиска + личные списки

РОССИЯ И ИТАЛИЯ ОБСУДИЛИ АКТУАЛЬНЫЕ ВОПРОСЫ ДВУСТОРОННЕГО СОТРУДНИЧЕСТВА

Министр промышленности и торговли Российской Федерации Денис Мантуров провел встречу с послом Итальянской Республики в Москве Паскуале Терраччано, в ходе которой стороны обсудили текущее состояние двусторонней торговли, а также вопросы сотрудничества в области авиации и вертолетостроения, металлургии, перспективы введения на пространстве ЕС «трансграничного углеродного налога».

Отдельное внимание уделили перспективам локализации производства итальянской сельхозтехники в России с использованием механизма специнвестконтракта. Глава Минпромторга России подчеркнул, что главной задачей Министерства на этом направлении является локализация перспективных технологий.

Ожидается, что победители конкуров на заключение СПИК будут объявлены до конца апреля 2021 г.

Кроме того, Денис Мантуров и Паскуале Терраччано обсудили участие итальянской делегации в Международной промышленной выставке «ИННОПРОМ» 6-9 июля 2021 года. Напомним, в нынешнем году Италия будет страной-партнером российской выставки.

Русский - значит воин

архетип мужчины и подвиг служения

Анна Ганшина

Похоже, мы покорно ждём положенные тридцать лет и три года, когда спящий богатырь проснётся и выкинет из нашей страны всех, кто желает нам смерти и зла. Всех тех, кто пока безнаказанно орудует в реальности и в виртуале: в газетах, блогах, на экранах ТВ. И под видом борьбы с нашими недостатками, с нашими ворами и с нашими негодяями пытается уничтожить нас самих и наши духовные основания.

Надеюсь, ждать осталось недолго, но пока ждём, хотелось бы понять, что есть русское мужское начало – русский герой. Описать его довольно трудно, как и всё русское, так как меня давно мучает ощущение, что русская идея принципиально невербальна, что мы люди не Логоса, а Голоса, и свои смыслы выражаем в песнях и прочих неконцептуальных вещах… Ну например, одна песня про коня, там где «…златая рожь да кудрявый лён. Я влюблён в тебя, Россия, влюблён», говорит больше о национальной идее, чем сотня высокоумных страниц, особенно когда её поёт монастырский или военный хор. Но попробуем, пусть субъективно.

Казалось бы, каждому времени – свои герои. Но нет, так как наша история абсолютно целостна, то и герой наш в основе своей, всегда один и тот же.

Об истории важно. Наша история кажется, во-первых, разорванной и хаотичной, каждый раз отрицающей саму себя: то откажемся от язычества ради христианства, то отречёмся от христианства ради атеизма, то предадим коммунизм ради капитализма. И все символы – вперемешку: триколор, черно-жёлтый имперский флаг, двуглавый орёл, герб СССР, красное знамя победы, гимн СССР, Боже царя храни, атеизм, кресты и храмы. Памятники то сносим, то ставим заново, то милиция, то полиция, то Сталинград, то Волгоград, то Петербург, то Петроград… Наша история, во-вторых, кажется полной подражания. То греки, то петровские реформы, то франкофильство, то англофильство, то еврейско-немецкий марксизм, то кто-то ринется в Индию, и мы получим рерихов, то секты, то либерализм, то капитализм… И причём мы в этом последовании становимся «правовернее папы римского»…

А если это не подражание, а изучение идеи, но не в теории, а на практике, в применении? Мы не теоретики. Мы не будем идею изучать в безопасных университетах, мы её будем делать, причём до конца и смотреть, что из неё получается. Мы думаем поступками и всегда в крайних актах. Проба, по Достоевскому. Так как драматичны.

И наша история абсолютно целостна в этих пробах – это развёртывание нашего характера во времени. Каждый скачок и драматическая перипетия – это скачок роста и опыта, и поэтому все символы работают. Преодолевая препятствие, мы получаем его силу.

Мы проходили каждый раз через смерть и возрождение и нам не за что каяться, как того требуют от нас чужие, и отрезать от своей истории куски. Мы за всё платили страданием. Они своей ненавистью и бесконечным требованием от нас оправданий только отнимают наше время. Это не их компетенция.

(Это вопрос критериев, вопрос – кто судья? почему они уверены в своём праве нас судить? на каком основании?) Это Богу виднее.

Поэтому это не умозрительные теории, а самый подлинный жизненный опыт, который пишется кровью. И поэтому у нас нет мёртвых. С нами – все, все наши святые, все герои, и все негодяи, и все предатели, и все враги, это – драма, где одно было невозможно без другого.

Теперь, похоже, мы исчерпали все пробы и нам нужно определиться в своей чистой самости, нам нужно, более не подражая никому, становиться самими собой. А это самая увлекательная задача на Земле. Как мы всё нами пережитое соединим? У нас есть четыре достижения и основания, которые – суть одно. Традиция, Империя, Православие и Красный проект (как социальное и техническое рациональное новаторство, как единый общенациональный прорыв к космосу и справедливости). У нас пока не было лишь соединения их в одно целое. Как? Вверх. Если четыре точки лежат на плоскости, то пятая, их соединяющая, лежит в трёхмерном пространстве, как вершина пирамиды. И я думаю, это ещё не финал геометрической конфигурации…

А теперь посмотрим на героев каждого из четырех оснований. Сначала о Традиции. Православное и русское – понятия крайне близкие, но не тождественные. И православное чуть больше русского (у нас есть православные братья), и русское чуть больше православного (вся дохристианская славянская традиция). Но область пересечения очень велика.

Герой Традиции обычно описывается в героическом эпосе. Допустим, финну, если ему захочется почувствовать себя «чисто финном» – достаточно прочесть Калевалу. И мельница Сампо – есть мельница Сампо для любого финна, пусть он протестант, католик или атеист. Свой эпос есть у калмыков, якутов, башкир, грузин, осетин, персов, греков, французов, немцев, англичан, индусов… А у нас былинные богатыри, славянский Ирий, змеи-горынычи, кащеи бессмертные, магические медведи и прочие образы – ещё неразгаданная тайна и сон, но не актуальное слово, которое нам так необходимо. Хотя образ богатыря вполне отчетлив – природно могучий, душевно ясный, архетипичный.

Но рыцарь невозможен без дракона. Историческая память в этой точке сохраняет татаро-монгольское нашествие.

Герои Православия – святые, монахи и старцы. По сути – воины. Потому что именно они ведут то, что называется «брань духовная» и нам, обычным людям, невидимая и непонятная. Существуют разные виды духовных подвигов, разные пути святости: есть преподобные – это подвиг монашеского пути и аскезы, есть бессребреники, благоверные, мученики и великомученики, равноапостольные, святители, страстотерпцы, юродивые… Их жития – это удивительные, потрясающие душу и воображение истории. Вот преподобный отец Серафим Саровский тысячу дней и тысячу ночей провёл в подвиге столпничества на каменном валуне. Зачем, спросит кто-то? Тот, кто не понимает, даже не может себе представить, что он теряет от этого непонимания… И что в реальности делает человек, совершая подвиг такого рода. Некоторые из приходивших к нему за духовным советом видели огромного медведя, которого преподобный кормил хлебом с рук. По словам самого отца Серафима, этот медведь постоянно приходил к нему… А воспоминания Бердяева об атмосфере Печерска, как о смеси монашества и воинства, о старой военно-монашеской России, очень мало подвергшейся модернизации… И Святой праведный отец Иоанн Кронштадтский, написавший в 1908 году: «Я предвижу восстановление мощной России, ещё более сильной и могучей. На костях мучеников, как на крепком фундаменте, будет воздвигнута Русь новая – по старому образцу; крепкая своей верою во Христа Бога и во Святую Троицу!»

И следующий антагонист, следующее нашествие в памяти всплывает – западное, шведское, польское… Враги созидают нас в своем стремлении нас разрушить.

Герои Империи и Красные герои, как ни странно, очень близки. Мужчины XVIII века и мужчины 20-х годов ХХ века – по ощущению, очень похожи: молодые, но быстро взрослеющие, коротко живущие, яростные, с быстрыми карьерами, взлётами и падениями… Но зрелый тип мужчины и героя ясно сформировался в ХIX веке и в середине ХХ. Это человек государственный и военный, даже если он штатский, человек служения, берущий на себя ответственность за Родину, за землю, за своих и чужих. Это человек внешне сдержанный, но внутри пылкий и страстный.

Вообще для нас Россия – и земля, и мать, и женщина, и сестра, и дитя. И одновременно – Отечество: мы присягаем служить Богу, Царю и Отечеству. Вот эта смесь любви и долга, долга любви, если хотите, и составляет наше отношение к Родине.

Как описать особенный профессионализм ХIХ и начала ХХ века? Кожаные ремни, ятъ, бинокли, концессии, всё разумно, Российская Империя, Большая Игра, запад есть запад, восток есть восток, железные дороги, техника особой красоты, в которой функции ещё смешаны с орнаментом. Цельное мышление. Мышление открытиями и практическим применением, телеграф, электрические машины. Строгий промышленный разум, литература, поэзия... Всё несет в себе некую законченность и, так сказать, по-новому технологичную средневековость изделия, как самодостаточной вещи. Смесь познания и служения. Вот, например, в Императорском Русском географическом обществе (ИРГО), созданном в 1845 году, было много военных – цели ученых и военных часто совпадали, по сути – военная разведка… Но и профессионализм советский 30-40-50-х – заводы, наука, космос, архитектура, полярники, моряки, лётчики – абсолютно стилистически целен. Здесь уже в исторической памяти нашествия французское и немецкое… Русско-турецкие войны, русско-японские, кавказские, Афганистан – всё в памяти тоже, но более глубоко, более лично.

И опять бесконечный ряд: генерал Ермолов с его словами: «Никогда неразлучно со мной чувство, что я Россиянин», командир брига «Меркурий» Александр Казарский, почвовед Василий Докучаев, купец Верещагин, брат художника, создатель вологодского масла, геолог Обручев, купец Иннокентий Сибиряков, раздавший миллионы и ушедший монахом в Афон… И так естественно дальше: маршал Жуков, геолог Билибин – золотой Моцарт Колымы, физик Флёров, конструктор танков Духов, чья «конструкторская гениальность врождённа», директор колхоза Кирилл Орловский, летчик Коккинаки – и таких людей сотни и тысячи… Составить бы их список, ведь национальная идея может быть конкретной, то есть проявленной в реальных людях. В людях нормы и образца, в которых, несмотря на их биографическую конкретность, этот образец проступает неуловимо.

И если у нас единая история – то все в этом одном непрерывном ряду, и мы свободно можем брать всё лучшее. У нас могут быть одновременно и Военно-историческое общество, и ДОСААФ, и полковой священник, и самолёт "Илья Муромец" – одно другому совершенно не противоречит.

Русский – всегда солдат, даже если он штатский, потому что война и беда всегда рядом. Но любая война – холодная ли, горячая ли, нашествие или информационная война – в первую очередь брань духовная. Отсматриваю однажды видеоматериалы к фильмам, обычные кадры обыденной жизни – и меня вдруг поразила мысль, что все эти странные спившиеся мужики в спальных районах – это солдаты без войны, они абсолютно честны, простодушны, романтичны, тверды, но им нечего делать в мирной жизни. Но если бы надо было выбирать, с кем идти умирать, – я, не раздумывая, предпочту их любому офисному интеллигенту. Они экзистенциально бесстрашны, как самураи. Русский – всегда способен к прямому боестолкновению, и кулачный бой – это не глупость, а готовность отвечать за свои слова в самом прямом и грубом смысле. Давайте не будем лицемерить, просто посмотрим на фильмы, которые мы так любим, и на классическую сцену кульминационной драки протагониста и антагониста на заброшенном заводе.

Интересно, что как только в России просыпается героическое мужское начало, так сразу начинаются крики «не сметь, не имеете права!» И это странно, по-моему. При всей силе наших медвежьих объятий, при всей нашей радостной лихости – «Мы – русские. Какой восторг!» – в нас всегда очень много любви и ответственности…

Итак, если собрать всё вместе – базовые свойства русского героя – сила природная (опыт Традиции), сила духовная (опыт Православия), служение Отечеству (опыт Империи и СССР). Но есть ещё одна вещь, о которой не говорят – это чистая и целомудренная мистическая любовь к России. Да, говорить об этом вслух нельзя, но… Лучше всех об этом проговорился Борис Савинков в романе «Конь вороной»: «Россия – Ольга, Ольга – Россия. Если не будет Ольги, моя влюблённость в Россию потеряет свою глубину. Если не будет России, моя любовь к Ольге утратит всеобъемлющий смысл. Жить в России без Ольги – всё равно что влачиться с Ольгой в изгнании, – влачиться на "поломанных крыльях", дрожа и "прижавшись к праху"».

Вот его-то мы и ждём всегда. А уж на этой основе существует в нашем сознании миллион дорогих сердцу оттенков: и весельчаки в стиле Крючкова, и аристократические разведчики в стиле Тихонова, и волевые типажи в стиле Ульянова, и романтические гопники в стиле Бодрова, и мизантропические романтики в стиле Даля, и настоящие мужики в стиле Высоцкого, и физики в стиле Баталова, и лирики, и комики…

P.S. Последний вопрос: а что изменилось сейчас, в ХХI веке, в компьютерном, информационно-постинформационном, постпостмодернистском мире с его смартфонами, ризомами, дискурсами, трансгуманизмами, биотехнологиями, экономиксами, социальной инженерией, мягкой силой и прочими штуками? А ничего. Это рябь на воде, для глубинных течений и смыслов никакого значения не имеет. Нашествия нынешнего никто не отменял – и компьютер может работать на пользу Богу, Царю и Отечеству.

Производство российской вакцины от коронавирусной инфекции Спутник V будет организовано в Италии в рамках сотрудничества Российского фонда прямых инвестиций (РФПИ) и швейцарской компании Adienne Pharma&Biotech.

«Мы ведем переговоры с правительством Италии. Есть много регионов с энтузиазмом относящихся к Спутнику V, которые хотели бы производить его у себя. И сегодня мы впервые сотрудничаем со швейцарской компанией Adienne Pharma&Biotech в производстве Спутника V в Италии», - приводит ТАСС слова главы РФПИ Кирилла Дмитриева.

Производство Спутника V в Италии может начаться уже в июне, до конца года количество произведенных вакцин может достигнуть 700 млн доз. По словам главы фонда, до конца марта РФПИ объявит о 20 проектах сотрудничества в 10 странах, включая Италию. В частности, сегодня фонд обсуждает сотрудничество с Германией и Францией.

В начале марта стало известно о начале экспертизы вакцины Спутник V европейскими регуляторами: EMA проведет оценку соответствия вакцины Спутник V установленным в ЕС стандартам по эффективности, безопасности и качеству. При этом ряд европейских стран уже зарегистрировали Спутник V на своей территории.

Евгений Кузнецов: "офисный планктон" через 20 лет останется без работы

Курс биткоина бьет рекорды. Покупать или продавать? Когда биткоин "лопнет"? Что ждет человечество через 20 лет? Кому стоит опасаться, что его на работе заменят роботы? Нужно ли бояться создания искусственного интеллекта, а также когда человечество выйдет за пределы Солнечной системы – во второй части интервью специальному корреспонденту РИА Новости Дмитрию Струговцу рассказал член президиума Совета по внешней оборонной политике, глава представительства Singularity University в Москве, футуролог Евгений Кузнецов.

– Что будет происходить в экономике? Чем будут расплачиваться люди через 20 лет: биткоинами, крипторублями или крышечками от газировки?

– Цифровые деньги вытеснят бумажные, это однозначно. Мы движемся к тому, что наш кошелек – это мы, а гаджеты – это лишь доступ к кошельку в любой части света.

Вся экономическая субъектная деятельность рано или поздно перейдет на смарт-контракты. Любые финансовые действия будет осуществляться мгновенно, их невозможно будет взломать или фальсифицировать. Это будет удобнее, чем современная экономика. Переход займет лет 10-20, потому что финансовые институты консервативны. Они будут сопротивляться до последнего.

Что касается биткоина, то это не цифровые деньги, это цифровое золото. Золотом тоже можно расплачиваться, но неудобно. Как и биткоин золото добыто, хранится и растет в цене. Рост стоимости биткоина зашит в его математику. Примерно каждые два года происходит удвоение стоимости энергии, необходимой для выработки одного блока. Раз в два года стоимость биткоина автоматически должна вырасти. Если биткоин будет расти, как он растет сейчас, то через 10 лет он потребует энергию всего мира на выработку одного блока. То есть для его роста есть ограничение – он блокируется ценой энергетики. Другой риск, что поскольку биткоин построен на взламываемой архитектуре, то через какое-то время он может быть взломан и обесценится. Но до того момента на нем можно будет сделать огромные капиталы. Но как в судьбе любого инвестора, главное – вовремя выйти. Когда-то биткоин "лопнет", но это произойдет не через год и не через два.

– В большинстве фантастических фильмов мы видим, что вместе с людьми сосуществуют, другой вопрос мирно или нет, роботы. Но пока кроме робота "Федора" никто на ум не приходит. И даже в Японии роботы не повсеместны, а диковинка.

– В отношении роботов я тезис оспорю. В России роботы развиваются не хуже, а местами даже лучше, чем в целом в мире, только это не те роботы. Роботы могут быть механическими, а могут быть цифровыми.

Возьмем для примера промышленных роботов. Здесь мы бесспорно отстаем. Если в Южной Корее и Сингапуре в 2016 году насчитывалось по 700-800 роботов на 10 тысяч сотрудников, то в России на такое же количество работников приходилось всего три робота. С механикой у нас плохо.

Еще один тип механических роботов – антропоморфные. Спасибо Boston Dynamics, которые показали, что роботы могут двигаться как человек. Но до создания настоящего антропоморфного робота далеко, и на самом деле не очень понятно, а нужно ли двигаться в этом направлении. Специализированные роботы лучше походят для выполнения конкретных задач, чем человекоподобные. Кроме того, не стоит забывать о так называемой "Зловещей долине", когда у людей вызывают страх и неприязнь роботы, выглядящие и действующие как человек.

Третий тип – цифровые роботы. С ними в России все в порядке. Здесь мы находимся на мировом уровне, а местами и опережаем его. Кто эти "цифровые роботы"? Это роботы из колл-центров, это поисковые машины.

Сейчас нельзя представить сферу, в которой бы отсутствовали роботы. На горизонте 20 лет они займут приличное число рабочих мест. Например, скоринговые услуги делают аналитиков бессмысленными. "Цифровые роботы" заменят бухгалтеров, юристов. Такие ситуации происходили и раньше, когда ручной труд заменяли станками. В этот раз проблема в том, что изменения произойдут внутри одного поколения. Очень многим людям в середине своей профессиональной карьеры придется начать переучиваться. Это будет очень тяжело.

Основная проблема заключается в том, что лучше всего роботы заменяют людей в среднем уровне квалификации. То есть в рутинном труде. Это не только сборка на конвейере, но и работа в офисе. Именно в этом сегменте работает большинство населения. Получается, что людям либо надо будет увеличивать свой уровень образования, либо уменьшать. А если уменьшать, то будет падать уровень жизни.

Скорее всего, в качестве компенсации в нашу жизнь придет много новых профессий, связанных с сервисом человек-человек. Вся экономика перераспределится. Этот процесс уже идет. Я вижу массу людей, которые с позиций менеджеров уходят на позиции кучеров.

– Какие еще профессии будут заменены роботами?

– До половины всех офисных работников, так называемые "менеджеры". Те, кто занимаются продажами, поставками, тендерами. Половина "офисного планктона" не найдет себе место. В предыдущие десятилетия люди с заводов уходили в офисы, а сейчас им предстоит уйти еще куда-то. В органическое фермерство, в коучинг, микротеатры, в домашние детские сады. Если сейчас в лучших школах Москвы на одного учителя приходится 15 учеников, то будет пять. Профессия учителя снова станет востребованной и уважаемой.

– Многие помнят, как в 2006 году президенту был задан вопрос об огромных человекообразных роботах. Что изменится в армии с постепенной роботизацией, с приходом беспилотных летательных аппаратов, сухопутных и морских дронов?

– Армия всегда примеряла на себя все технологические новинки. И естественно, что роботизация армии – это активно идущий процесс. Пусть железки ломают другие железки. Но не очень хочется, чтобы железки убивали людей. Это одна из проблем, потому что на эту тему нет никакого глобального консенсуса. Есть движение о запрете летального роботизированного оружия, но ни одна крупная страна эту идею не поддержала и не будет этого делать.

Раньше роботы в армии были уделом богатых стран типа США. Сейчас Турция и Израиль прорвали барьер и делают авиационные дроны массовым продуктом, который, и мы убедились в этом на примере Азербайджана, вносят существенный вклад в исход боевых действий. Следом за воздушными придут сухопутные и морские дроны. Война превращается в соревнование экономик: кто больше и лучше собрал роботов, тот успешнее решает задачи на поле боя.

Это меняет тысячелетний подход к государству как сообществу людей, к тому, что чем больше людей, тем государству лучше с экономической и военной точек зрения – больше рабочих рук и больше потенциальных солдат. Роботы ломают эту схему, потому что заменяют людей на рабочих местах и в армии. Модель государства, которое сильно не людьми, а роботами, – к такому мы еще просто не готовы.

Но больше всего я боюсь того, что военные по традиции будут стремиться использовать новое вооружение. Особенно, если речь идет о вооружении, обеспечивающем ультимативное превосходство. Американцы это наглядно продемонстрировали, испытав ядерное оружие в Японии, когда в этом не было острой необходимости.

Предполагаю, что количество потерь среди военных при более массовом применении роботов будет падать, но боюсь, что в ближайшие 20 лет количество самих боестолкновений и войн может только вырасти. Неизвестно, не приведет ли это к росту потерь среди мирных граждан.

– С робототехникой непосредственно связано создание искусственного интеллекта. Многих это пугает. Несет ли угрозу искусственный интеллект?

– Есть прогнозы, что сравнимый с человеческим интеллект появится к 2045 году. Сопоставимый интеллект – это уже очень серьезно. То есть некоторые государства станут мощнее. Кто-то за счет этого обретет невиданную силу, а кто-то, не получив таких технологий, останется на месте. Создание сверхинтеллекта прогнозируется на 2070-й год. В прошлом году математически была доказана теорема, что невозможно разработать систему контроля сверхинтеллекта со стороны человека, что сверхинтеллект всегда определит механизм контроля и уйдет от него. Значит, сверхинтеллект невозможно контролировать в принципе. Как только мы дадим ему дорогу, он будет развиваться быстрее нас и без нас.

– Нужны ли ему будут люди?

– Как показывает эволюция, менее развитые формы великолепно находят себе место в экосистемах более развитых форм. Например, домашних животных сейчас во много раз больше, чем если бы они жили в дикой природе. Поэтому при разговорах о сверхинтеллекте я всегда рассказываю грустную шутку, что человек станет своеобразным "котиком", а сверхинтеллект будет о нем заботиться и не позволит воевать. Моя гипотеза заключается в том, что если сверхинтеллект появится, то человек этого просто не поймет. Мы будем замечать в жизни определенные процессы, которые сделают жизнь заметно лучше, но как и почему это происходит, осознавать не будем. Это будет похоже на влияние высшей силы.

Конечно, это не единственный вариант будущего. Возможны и альтернативные сценарии. В истории было несколько случаев, когда цивилизация подходила к моменту технологического прорыва и на этом разваливалась. Мы все помним про крах Рима, аналогичная ситуация была с Китаем, который сам затормозил свое развитие, известна катастрофа бронзового века, когда Хетты, Ассирия и Египет создали глобальную цивилизацию, но затем последовали сотни лет темных веков и отсутствия технического прогресса. Я призываю не сбрасывать такой вариант со счетов.

– Если на Земле будет "хозяйничать" сверхразум, остановится ли экспансия человечества в космос?

– Про космос я могу говорить бесконечно. Еще 30 лет назад я для себя придумал такое понятие как "сфера достижимого". Каждый раз, когда человек увеличивает сферу мира, до которой он может технически дотянуться, у него происходит скачок в сознании. Это очень заметно по детям. Если ребенок умеет только лежать на спине – это одно, только он перевернулся на живот – у него произошел скачок в когнитивных способностях, встал на ноги – очередной скачок. Нам для того, чтобы интеллектуально развиваться, необходим все больший объем мира, доступный для изучения. Мы обречены на расширение, это зашито в наши гены. Мы вышли из Африки и заследили весь мир. Расширяться дальше некуда, поэтому естественно, что озвучиваются планы о переселении на другие планеты. В том или ином виде, как в анекдоте – тушкой или чучелом, но человек отправится на другие планеты. Будет ли он при этом командовать, или командовать будет искусственный интеллект, тут я боюсь прогнозировать. Главное отличие человека от роботов – возможность принимать решения в отсутствие какой-либо информации. Самообучаться с нуля роботы еще не умеют. Возможно это качество человека пригодится при взаимоотношениях со сверхинтеллектом. Ему человек будет нужен при исследовании космоса как источник новых идей, решений. Тогда машины будут идти не впереди, а вместе с людьми.

– Как будет идти освоение космоса, если мы говорим о текущих тенденциях?

– Освоение Солнечной системы при нынешнем темпе развития технологий – это вопрос ближайших десятилетий. Создание базы на Луне и экономическое освоение околоземных астероидов прогнозируются на ближайшие 20 лет. Выход к большому астероидному поясу – горизонт 30-50 лет. Как только мы создадим все необходимые условия, нам захочется сделать следующий шаг – выйти за пределы Солнечной системы. Думаю, что с вероятностью в 60 процентов до 2100 года возможна первая миссия автоматического аппарата к экзопланете, то есть планете у другой звезды.

Россия. США > Финансы, банки. СМИ, ИТ. Армия, полиция > ria.ru, 9 марта 2021 > № 3659435 Евгений Кузнецов

ArcelorMittal повышает цены на стальные рулоны второй раз за неделю

Как сообщает Argus Media,4 марта ведущий производитель стали в Европе ArcelorMittal увеличила цену на г/к рулон.

В настоящее время завод официально нацелен на €800 за тонну в северо-западной Европе, а также второй раз за неделю повысил предложениена оцинкованный рулон до €920 за тонну.

Холоднокатаный рулон также был снова увеличен до примерно €900 за тонну.

Только в прошлую пятницу комбинат повысил цены на рулоны на €20 за тонну.

В Италии завод планировал закрепить цену в €780 за тонну для г/к рулона.

Как известно, за последние две недели или около того ситуация на рынке изменилась, от покупателей, ожидающих более низких уровней, до паники по поводу доступности, при этом большинство отечественных производителей сейчас заявляют о поставках в третьем квартале или полностью отказываются от них.

Манифест Великого Пробуждения

Имперский Ренессанс против «Большой Перезагрузки»

Александр Дугин

Часть 1. Great Reset

5 пунктов принца Чарльза

В 2020 году на форуме в Давосе его основатель Клаус Шваб и Принц Чарльз Уэльский провозгласили новый курс человечества «Great Reset», «Большая Перезагрузка».

План, озвученный Принцем Уэльским, состоит из 5 пунктов:

1. Захват воображения человечества (так как изменения случаются только тогда, когда люди действительно их захотят);

2. Восстановление экономики после пандемии Covid-19, что должно привести к началу «устойчивого развития». Необходимо изобрести иные устойчивые производственные структуры, нежели те, которые оказали зловредный эффект на окружающую среду планеты;

3. Переход к экономике без использования нефти на глобальном уровне. Добиться этого следует с помощью критического влияния на цены на нефть с целью достижения устойчивости рынка;

4. Наука, технологии и инновации должны получить новый импульс развития. Человечество стоит на пороге радикального прорыва, который изменит все наши представления о том, что возможно и что выгодно в контексте устойчивого будущего;

5. Необходимо изменить структуру баланса инвестиций. Следует увеличить долю «зеленых инвестиций» и создать рабочие места в области «зеленой энергии», циклической экономики и био-экономики, развивать эко-туризм и «зеленые» публичные инфраструктуры.^[1]

Термин «устойчивое» (sustainable) является важнейшим концептом «Римского клуба» – «устойчивое развитие». Эта теория основана на другой теории – «пределов роста», согласно которой перенаселение планеты достигло критической черты (что подразумевает необходимость сокращения рождаемости).

Тот факт, что слово «устойчивое» используется в контексте пандемии Covid-19, что, согласно некоторым аналитикам, и должно привести к сокращению населения, вызвало значительную реакцию в мировом масштабе.

Основной смысл «Большой Перезагрузки» сводится к:

управлению сознанием населения в глобальном масштабе, что лежит в основе «cancel culture» – введения цензуры в сетях, подконтрольных глобалистам (пункт 1);

переходу к экологической экономике и отказе от индустриальных структур Модерна (пункты 2 и 5);

вступлению человечества в 4-й экономический уклад (ему была посвящена предыдущая встреча в Давосе), то есть постепенной замене рабочей силы киборгами и внедрение развитого Искусственного Интеллекта в глобальном масштабе (пункт 3).

Основная идея «Большой Перезагрузки» – это продолжение глобализации и укрепление глобализма после серии неудач: консервативного президентства антиглобалиста Трампа, роста влияния многополярного мира – прежде всего Китая и России, подъема исламских стран Турции, Ирана, Пакистана, Саудовской Аравии и выхода их из-под влияния Запада.

На Давосском форуме представители глобальных либеральных элит декларируют мобилизацию своих структур в преддверии столь желательного для них президентства Байдена и победы в США демократов, управляемых глобалистами.

Имплементация

Маркером глобалистской agenda становятся слова песни (Jeff Smith) «Build Back Better» («Построим снова и ещё лучше» – лозунг предвыборной компании Джо Байдена). Имеется в виду, что после серии неудач (таких, как тайфун или ураган Катрина), люди (имеется в виду, глобалисты) отстраивают свои инфраструктуры еще лучше, чем было прежде.

«Большая Перезагрузка» – «Great Reset» – начинается с победой Байдена.

Мировые лидеры, главы крупнейших корпораций – Big Tech, Big Data, Big Finance и т. д. – объединились и мобилизовались, чтобы победить своих оппонентов – Трампа, Путина, Си Цзиньпина, Эрдогана, аятоллу Хаменеи и других. Началом стало вырывание победы у Трампа с использованием новых технологий – через «захват воображения» (пункт 1), введение цензуры в интернет и махинаций с голосованием по почте.

Приход Байдена в Белый дом означает, что глобалисты переходят и к дальнейшим пунктам.

Это должно затронуть все области жизни – глобалисты возвращаются к тому месту, где их остановил Трамп и другие полюса поднимающейся многополярности. И здесь контроль над сознанием (через цензуру и манипуляции с социальными сетями, тотальным слежением и сбором данных обо всех) и внедрение новых технологий играют ключевую роль.

Эпидемия Covid-19 дает для этого основания. Под предлогом санитарной гигиены «Большая Перезагрузка» рассчитывает резко изменить структуры контроля мировых глобалистских элит над населением земли.

Инаугурация Джо Байдена и уже подписанные им указы, отменившие практически все решения Трампа, означают, что план начал приводиться в действие.

В своей речи, посвященной «новому» курсу внешней политики США, Байден фактически озвучил основные направления глобалистской политики. «Новым» – да и то лишь отчасти – этот курс может казаться только по сравнению с курсом Трампа. В целом же Байден просто анонсировал возврат к прежнему вектору:

постановку глобальных интересов выше национальных;

укрепление структур Мирового Правительства и его филиалов в виде глобальных наднациональных организаций и эконмических структур;

укрепление блока НАТО и сотрудничество со всеми глобалистскими силами и режимами;

продвижение и углубление демократических перемен в мировом масштабе, что на практике означает:

1) эскалацию отношений с теми странами и режимами, которые отвергают глобализацию – прежде всего с Россией, Китаем, Ираном, Турцией и т. д;

2) усиление военного присутствия США на Ближнем Востоке, в Европе и Африке;

3) распространение нестабильности и «цветных революций»;

4) широкое применение практики «демонизации», «деплатформирования» и сетевого остракизма (cancel culture) в отношении всех тех, кто придерживается точки зрения, отличной от глобалистской (как за рубежом, так и в самих США).

Таким образом, новое руководство Белого Дома не просто не демонстрирует ни малейшего желания вести с кем бы то ни было равный диалог, но лишь ужесточает свой собственный либеральный дискурс, не терпящий никаких возражений. Глобализм прочно вступает в тоталитарную фазу. А это делает более чем вероятной возможность новых войн – включая повышенный риск Третьей мировой.

Геополитика «Большой Перезагрузки»

Глобалистский «Фонд Защиты Демократий» (Foundation for Defence of Democracies), выражающий позицию неоконсервативных кругов США, совсем недавно выпустил доклад, содержащий рекомендации Байдену, где отметил, что такие Трамповские направления как:

1) усиление противостояния Китаю,

2) усиление давление на Иран

– положительны, и Байдену следует двигаться по этим осям во внешней политике.

Осудили же авторы доклада такие действия Трампа во внешней политике, как:

1) работу по дезинтеграции НАТО;

2) сближение с «тоталитарными лидерами» (китайским, КНДР и российским);

3) «плохую» сделку с талибами;

4) вывод американских войск из Сирии.

Таким образом, «Большая Перезагрузка» в геополитике будет означать сочетание «продвижения демократии» с «неоконсервативной агрессивной стратегией полномасштабного доминирования», что является главным вектором политики «неоконсерваторов». При этом, Байдену рекомендуется продолжать и наращивать противостояние с Ираном и Китаем, но основное внимание сосредоточить на борьбе с Россией. И для этого необходимо усиление НАТО и расширение американского присутствия на Ближнем Востоке и в Центральной Азии.

Также, как и Трамп, Россия, Китай, Иран и некоторые иные исламские страны рассматриваются адептами «Великой Перезагрузки» как главные преграды на её пути.

Так экологические проекты и технологические инновации (прежде всего внедрение Искусственного Интеллекта и роботизация) сочетаются с ростом агрессивной военной политики.

Часть 2. Краткая история либеральной идеологии: глобализм как кульминация

Номинализм

Чтобы отчетливо понять, чем именно является в историческом масштабе победа Байдена и «новый» курс Вашингтона на «Большую Перезагрузку», следует окинуть взором всю историю становления либеральной идеологии – начиная с ее корней. Только в этом случае мы сможем по достоинству оценить всю серьезность нашего положения. Победа Байдена не случайный эпизод, а анонсирование глобалистской контратаки не просто агония провалившегося проекта. Все намного более серьезно. Байден и те силы, которые за ним стоят, воплощают в себе кульминацию исторического процесса, который берет начало еще в Средневековье, достигает зрелости в Новое время вместе с появлением капиталистического общества и сегодня доходит до своей последней стадии – теоретически намеченной с самого начала.

Корни либеральной (=капиталистической) системы уходят в схоластический спор об универсалиях.

Этот спор расколол католических богословов на два лагеря: одни признавали бытие общего (вида, рода, универсалии), а другие считали существующими только отдельные конкретные – индивидуальные вещи, а их обобщающие имена толковали как чисто внешние условные системы классификации, представляющие собой «пустой звук». Те, кто были убеждены в существовании общего, видового, опирались на классическую традицию Платона и Аристотеля. Они стали называть «реалистами», то есть признающими «реальность универсалий». Самым ярким представителем «реалистов» был Фома Аквинский и в целом традиция монахов-доминиканцев.

Сторонники того, что реальны только отдельные индивидуальные вещи и существа, стали называться «номиналистами», от латинского nomen, «имя». Требование «не двоить сущности» восходит именно к одному из главных защитников «номинализма», английскому философу Уильяму Оккаму. Еще раньше эти же идеи отстаивал Иоанн Росцелин. И хотя на первом этапе победили «реалисты», а учение «номиналистов» было предано анафеме, позднее пути западно-европейской философии – особенно Нового времени – пошли вслед за Оккамом.

«Номинализм» заложил основу будущего либерализма – и в идеологии, и в экономике. Человек здесь мыслился именно индивидуумом – и ничем больше, а все формы коллективной идентичности (религия, сословие и т. д.) подлежали упразднению. Также и вещь рассматривалась как абсолютная частная собственность, как именно конкретная отдельная вещь, которую было легко приписать как собственность тому или иному индивидуальному владельцу.

Номинализм возобладал прежде всего в Англии, получил широкое распространение в протестантских странах и постепенно стал основной философской матрицей Нового времени – в религии (индивидуальные отношения человека с Богом), в науке (атомизм и материализм), в политике (предпосылки буржуазной демократии), в экономике (рынок и частная собственность), в этике (утилитаризм, индивидуализм, релятивизм, прагматизм) и т. д.

Капитализм: первая фаза

Отталкиваясь от номинализма, мы можем проследить весь путь исторического либерализма – от Росцелина и Оккама до Сороса и Байдена. Для удобства разделим всю эту историю на три фазы.

Первая фаза заключалась во внедрении номинализма в сферу религии. Коллективную идентичность Церкви, как ее понимал католицизм (и в еще большей мере православие), протестанты заменили отдельными индивидуумами, которые могли отныне толковать Священное Писание, опираясь только на свой рассудок и отвергая любую традицию. Так многие аспекты христианства – таинства, чудеса, ангелы, посмертное вознаграждение, конец света и т. д. – были пересмотрены и отброшены, как не соответствующие «рациональным критериям».

Церковь как «мистическое тело Христа» была разрушена и заменена клубами по интересам, создававшимся по свободному согласию снизу. Это породило множество спорящих друг с другом протестантских сект. В Европе и в самой Англии, где номинализм дал самые основательные плоды, этот процесс был несколько сглажен, а самые яростные протестанты ринулись в Новый Свет и создали там свое общество. Так позднее, после борьбы с метрополией, появились США.

Параллельно разрушению Церкви как «коллективной идентичности» (чего-то «общего») стали упраздняться сословия. На место социальной иерархии священников, аристократии и крестьян вступили неопределенные «горожане», а это и есть изначальное значение слова «буржуа». Буржуазия вытеснила все остальные слои европейского общества. Но именно буржуа и был оптимальным «индивидуумом», гражданином без рода, племени и профессии, но зато с частной собственностью. И новый класс стал перестраивать под себя все европейское общество.

При этом наднациональное единство Папского престола и Западно-Римской Империи – как еще одно выражение «коллективной идентичности» – также упразднялось. А на его месте устанавливался порядок на основе суверенных национальных государств, своего рода «политических индивидуумов». После окончания 30-летней войны Вестфальский мир закрепил именно такой порядок.

Так к середине XVII века в Западной Европе сложился в основных чертах буржуазный строй, то есть капитализм.

Философия нового строя была во многом предвосхищена еще Томасом Гоббсом и развита Джоном Локком, Дэвидом Юмом и Иммануилом Кантом. К экономической области эти принципы применил Адам Смит, положив начало либерализму как экономической идеологии. Фактически, капитализм, основанный на систематической имплементации номинализма, приобрел характер связного системного мировоззрения. Смысл истории и прогресса отныне заключался в том, чтобы «освобождать индивидуума от всех форм коллективной идентичности» – вплоть до логического предела.

К XX веку – через период колониальных завоеваний – западно-европейский капитализм стал глобальной реальностью. Номиналистский подход возобладал в науке и культуре, в политике и экономике, в самом повседневном мышлении людей Запада и всего человечества, оказавшегося под сильным западным влиянием.

ХХ и триумф глобализации: вторая фаза

В ХХ веке капитализм столкнулся с новым вызовами. На сей раз это были не привычные формы коллективной идентичности – религиозной, сословной, профессиональной и т. д., но искусственные и также современные (как и сам либерализм) теории, отвергающие индивидуализм и противопоставляющие ему новые – скомбинированные концептуально – формы коллективной идентичности.

Социалисты, социал-демократы и коммунисты противопоставляли либералам классовую идентичность, призывая рабочих всего мира сплотиться, чтобы опрокинуть власть мировой буржуазии. Эта стратегия оказалась действенной, и в некоторых крупных странах, правда, совсем не в тех индустриально развитых и западных, где рассчитывал основатель коммунизма Карл Маркс, пролетарские революции победили.

Параллельно коммунистам произошел – на сей раз в Западной Европе – захват власти крайне националистическими силами. На сей раз они действовали во имя «нации» или «расы», снова противопоставляя либеральному индивидуализму нечто «общее», некоторое «коллективное бытие».

Новые противники либерализма относились уже не к инерции прошлого, как на предыдущих стадиях, а представляли собой модернистские проекты, сложившиеся на самом Западе. Но они также строились на отвержении индивидуализма и номинализма. Это было ясно осмыслено теоретиками либерализма – прежде всего Хайеком и его учеником Поппером, которые объединили «коммунистов» и «фашистов» под общим названием «врагов открытого общества». И начали с ними смертельную войну.

Тактически использовав Советскую Россию, капитализму вначале удалось справиться с фашистскими режимами, и это стало идеологическим результатом Второй мировой войны. Последовавшая за этим «холодная война» между Западом и Востоком к концу 80-х годов ХХ века завершилась победой либералов над коммунистами.

Так проект освобождения индивидуума от всех форм коллективной идентичности и «идеологический прогресс» в понимании либералов прошел еще одну стадию. В 90–е годы либеральные теоретики заговорили о наступившем «конце истории» (Ф. Фукуяма) и о «однополярном моменте» (Ч. Краутхамер).

Это стало ярким доказательством вступления капитализма в свою наиболее продвинутую фазу – в стадию глобализма. Собственно, именно в это время в США у правящих элит и восторжествовала стратегия глобализма – намеченная еще в Первую мировую войну 14 пунктами Вильсона, но по итогам «холодной войны» объединившая элиту обеих партий – как демократов, так и республиканцев, представленных преимущественно «неоконсерваторами».

Гендер и постгуманизм: третья фаза

После победы над последним идеологическим противником – социалистическим лагерем, – капитализм подошел к решающей черте. Индивидуализм, рынок, идеология прав человека, демократия и западные ценности победили в глобальном масштабе. Казалось бы, повестка дня выполнена – никто больше не противопоставляет «индивидуализму» и номинализму ничего серьезного и системного.

В этот период капитализм вступает в третью фазу. При ближайшем рассмотрении, после победы над внешним врагом либералы обнаружили ещё две формы коллективной идентичности. Прежде всего, пол. Ведь пол – это также нечто коллективное: либо мужское, либо женское. Поэтому следующим этапом стало уничтожение пола как чего-то объективного, существенного и неотменимого.

Половая принадлежность требовала отмены, как и все иные формы коллективной идентичности, изжитые и упраздненные еще раньше. Отсюда гендерная политика, превращение категории пола в нечто «опциональное» и зависящее от индивидуального выбора. И снова здесь мы имеем дело с тем же номинализмом: зачем двоить сущности?! Человек и есть человек как индивидуум, пол же можно выбирать произвольно – как раньше выбирали религию, профессию, нацию и образ жизни.

Это стало главной повесткой дня либеральной идеологии именно в 90-х после победы над СССР. Да, на пути гендерной политики вставали внешние противники – те страны, у которых еще сохранились по инерции остатки традиционного общества, ценности семьи и т. д., а также консервативные круги на самом Западе. Борьба с консерваторами и «гомофобами», то есть защитниками традиционного взгляда на бытие полов, стала новой целью адептов прогрессивного либерализма. К этому примкнули многие левые, заменившие гендерной политикой и защитой иммиграции прежние антикапиталистические цели.

По мере успехов институционализации норм гендерной политики и успехов массовой миграции, атомизирующей население в странах самого Запада (что также вписывается полностью в идеологию прав человека, оперирующей с индивидуумом без учета его культурных, религиозных, социальных или национальных аспектов), стало очевидным, что либералам остается сделать последний шаг – и упразднить человека.

Ведь человек – это тоже коллективная идентичность, а значит, ее следует преодолеть, отменить, упразднить. Этого требует принцип номинализма: «человек» – это только имя, пустое сотрясение воздуха, произвольная, а поэтому всегда спорная классификация. Есть лишь индивидуум, а человеческий или нет, мужской или женский, религиозный или атеистический – это зависит от его выбора.

Таким образом, последний шаг, который осталось сделать либералам, прошедшим многовековой путь к своей цели, заменить людей – пусть частично – киборгами, сетями Искусственного Интеллекта и продуктами генной инженерии. Human optional логически следует за gender optional.

Эта повестка уже вполне предвосхищена постгуманизмом, постмодернизмом и спекулятивным реализмом в философии, а технологически с каждым днем становится все более реалистичной. Футурологи и сторонники ускорения исторического процесса (акселерационисты) уверенно смотрят в ближайшее будущее, когда Искусственный Интеллект станет сопоставим по основным параметрам с человеческим. Этот момент называется Сингулярностью. Ее наступление прогнозируется в пределах от 10 до 20 лет.

Последний бой либералов

Вот именно в этот контекст и следует помещать продавленную победу Байдена в США. Именно это и означает «Большая Перезагрузка» или лозунг «Построим снова и ещё лучше».

В 2000-е годы глобалисты столкнулись с рядом проблем, которые носили не столько идеологический, сколько «цивилизационный характер». С конца 90-х в мире практически не осталось более или менее стройных идеологий, способных бросить вызов либерализму, капитализму и глобализму. В разной мере, но эти принципы принимали все или почти все. Но, тем не менее, процессы имплементации либерализма и гендерной политики, а также упразднения национальных государств в пользу Мирового Правительства затормозились сразу на нескольких направлениях.

Этому все активнее сопротивлялась Россия Путина, имевшая в запасе ядерное оружие и историческую традицию оппонирования Западу, а также ряд консервативных традиций, сохранившихся в обществе.

Китай, хотя и активно включился в глобализацию и либеральные реформы, не спешил применять их к политической системе, сохранял господство Компартии и отказывался от политической либерализации. Более того, при Си Цзиньпине стали нарастать национальные тенденции в китайской политике. Пекин ловко использовал «открытый мир», чтобы преследовать свои национальные и даже цивилизационные интересы. А это в планы глобалистов не входило.

Исламские страны продолжали свою борьбу против вестернизации и, несмотря на блокаду и давление, сохраняли (как, например, шиитский Иран) свои непримиримо антизападные и антилиберальные режимы. Все более независимой от Запада становилась политика таких крупных суннитских государств, как Турция и Пакистан.

В Европе стала подниматься волна популизма, которая нарастала по мене взрыва недовольства коренных европейцев массовой иммиграцией и гендерной политикой. Политические элиты Европы оставались полностью подчиненными глобалистской стратегии, что и видно на Давосском форуме – в докладах его теоретиков Шваба или принца Чарльза, но сами общества пришли в движения и подчас поднимались на прямое восстание против власти – как в случае протестов «желтых жилетов» во Франции. Кое-где – например в Италии, Германии или Греции – популистские партии стали прорываться даже в парламент.

И, наконец, в 2016 году в самих США президентом умудрился стать Дональд Трамп, подвергший глобалистскую идеологию, практику и цели резкой и прямолинейной критике. И его поддержало около половины американцев.

Все эти антиглобалистские тенденции в глазах самих глобалистов не могли не сложиться в зловещую картину: история последних столетий с, казалось бы, неизменным прогрессом номиналистов и либералов была поставлена под вопрос. Это была не просто катастрофа того или иного политического режима. Это была угроза конца либерализма как такового.

Даже сами теоретики глобализма почувствовали неладное. Так, Фукуяма отказался от своего тезиса о «конце истории» и предложил еще сохранять национальные государства под властью либеральных элит, чтобы с опорой на жесткие методы лучше подготовить массы к окончательной трансформации в постчеловечество. Другой глобалист Чарльз Краутхаммер вообще заявил, что «однополярный момент» закончился, а глобалистские элиты не сумели им воспользоваться.

Именно в таком паническом и практически истерическом состоянии провели последние 4 года представители глобалистской верхушки. И поэтому вопрос устранения Трампа с поста Президента США был для них вопросом жизни и смерти. Если бы Трамп сохранил свой пост, обвал глобалистской стратегии был бы необратим.

Но Байдену удалось – правдами и неправдами – изгнать Трампа и демонизировать его сторонников. Тут-то и начинает работать «Большая Перезагрузка», Great Reset. В ней, действительно, нет ничего нового – это продолжение основного вектора западно–европейской цивилизации Нового времени в направлении прогресса, истолкованного в духе либеральной идеологии и номиналистской философии. Осталось совсем немного: освободить индивидуумов от последних форм коллективной идентичности – завершить упразднение пола и перейти к постгуманистской парадигме.

Успехи высоких технологий, интеграция обществ в социальные сети, жестко управляемые, как сейчас выясняется, либеральными элитами в открыто тоталитарном ключе, отработка способов слежения и влияния на массы делают достижение глобальной либеральной цели вполне близкой.

Но чтобы совершить этот решающий бросок, им необходимо в ускоренном режиме (и уже не обращая внимания на то, как это выглядит) стремительно расчистить путь к финализации истории. А это значит, что зачистка Трампа является сигналом к атаке на все остальные преграды.

Так мы определили наше место на шкале истории. И тем самым получили более полное представление о том, чем является «Большая Перезагрузка». Это не что иное, как начало «последней битвы». Глобалисты в своей борьбе за номинализм, либерализм, освобождение индивидуума и гражданское общество представляются сами себе «воинами света», несущими массам прогресс, освобождение от тысячелетних предрассудков, новые возможности – и, вероятно, даже физическое бессмертие и чудеса генной инженерии.

Все, кто им противостоит, в их глазах представляют собой «силы тьмы». И по этой логике с «врагами открытого общества» надо поступать по свей строгости. «Если враг не сдается, его уничтожают». А врагом является каждый, кто ставит под сомнение либерализм, глобализм, индивидуализм, номинализм – во всех их проявлениях. Такова новая этика либерализма.

Ничего личного. Все имеют право быть либералами, но никто не имеет права не быть либералом.

Часть 3. Раскол в США: трампизм и его враги

Враг внутри

В более ограниченном контексте, нежели рамки общей истории либерализма от Оккама до Байдена, вырванная у Трампа победа демократов в битве за Белый дом зимой 2020-2021 годов также имеет огромное идеологическое значение. Это связано прежде всего с процессами, развертывающимися внутри самого американского общества.

Дело в том, что после падения СССР и наступления «однополярного момента» в 90–е годы ХХ века у глобального либерализма исчезли внешние противники. По крайней мере, так тогда казалось в контексте оптимистичного ожидания «конца истории». Пусть такие прогнозы оказались преждевременными, но в целом Фукуяма не просто гадал – наступило ли будущее? – он строго следовал самой логике либерального толкования истории, и поэтому с определенными поправками его анализ был в целом верен.

Во всем человечестве, на самом деле, в той или иной мере установились нормы либеральной демократии – рынок, выборы, капитализм, признание «прав человека», нормативы «гражданского общества», согласие с технократическими трансформациями и стремление примкнуть к развитию и внедрению высоких технологий – прежде всего дигитальных. Если кто-то и упорствовал в своей неприязни к глобализации, это можно было рассматривать как простую инерцию, как не готовность быть «осчастливленным» либеральным прогрессом.

Иными словами, это было не идеологической оппозицией, но лишь досадной помехой. Цивилизационные различия должны были постепенно стереться. Капитализм, принятый и Китаем, и Россией, и исламским миром, рано или поздно повлек бы за собой процессы политической демократизации, ослабление национального суверенитета и привел бы, в конце концов, к принятию общепланетарной системы – то есть к Мировому Правительству. Это было не делом идеологической борьбы, но делом времени.

Именно в этом контексте глобалисты и принялись за дальнейшие шаги по продвижению своей основной программы – упразднению всех остаточных форм коллективной идентичности. Это прежде всего касалось гендерной политики, а также усиления потоков миграции, призванных окончательно размыть культурную идентичность самих западных обществ – в том числе европейского и американского. Таким образом, основной удар глобализации пришелся по своим.

В этом контексте на самом Западе стал проявляться «внутренний враг». Им стали те силы, которые возмутились уничтожению половой идентичности, остатков культурной традиции (через миграцию) и ослаблению позиций среднего класса. Постгуманистские горизонты надвигающейся Сингулярности и замена людей Искусственным Интеллектом также внушали все большие опасения. А на философском уровне не все интеллектуалы приняли парадоксальные выводы Постмодерна и спекулятивного реализма.

Кроме того, наметилось явное противоречие между западными массами, живущими в контексте старых норм Модерна, и глобалистскими элитами, стремящимися любой ценой ускорить социальный, культурный и технологический прогресс, понятый в либеральной оптике. Так стал складываться новый идеологический дуализм – на сей раз внутри Запада, а не вне его. Враги «открытого общества» отныне появились в самой западной цивилизации. Ими стали те, кто отвергали последние выводы либералов и совершенно не принимали ни гендерной политики, ни массовой миграции, ни упразднения национальных государств и суверенитета.

При этом, такое нарастающее сопротивление, названное обобщенно «популизмом» (или «правым популизмом»), опиралось на ту же самую либеральную идеологию – на капитализм и либеральную демократию, но толковало эти «ценности» и «ориентиры» по-старому, а не по-новому.

Свобода здесь мыслилась как свобода иметь любые взгляды, а не только соответствующие нормам политкорректности. Демократия истолковывалась как власть большинства. Свобода менять пол сочеталась со свободой сохранить верность семейным ценностями. Готовность принять мигрантов, выражающих желание и доказывающих способность к интеграции в западные общества, строго отличалась от поголовного принятия всех без различия в сопровождении непрерывных извинений перед любыми приезжими за колониальное прошлое.

Постепенно «внутренний враг» глобалистов достиг серьезных пропорций и большого влияния. Старая демократия бросила вызов новой.

Трамп и восстание ничтожеств

Кульминацией этого стало избрание Дональда Трампа в 2016 году. Трамп построил свою компанию на этом самом расколе американского общества. Кандидат от глобалистской партии – Хилари Клинтон – опрометчиво назвала сторонников Трампа, то есть «внутреннего врага» – «depplorables», то есть «жалкими», «достойными сожаления», «ничтожествами». «Ничтожества» в ответ выбрали Трампа.

Так раскол внутри либеральной демократии стал важнейшим политическим и идеологическим фактом. Те, кто толковали демократию «по-старому» (как власть большинства), не просто восстали против нового толкования (как власть меньшинств, направленную против большинства, склонного вставать на популистскую точку зрения, что чревато… ну да, конечно, «фашизмом» или «сталинизмом»), но сумели одержать победу и привести в Белый Дом своего кандидата.

Трамп же со своей стороны провозгласил свое намерение «осушить Болото» (drain the Swamp), то есть покончить с либерализмом в его глобалистской стратегией и «сделать Америку снова великой» (Make Americagreat again). Обратим внимание на слова «снова» (again). Трамп хотел вернуться к эпохе национальных государств, то есть сделать ряд шагов против течения истории (как её понимали либералы). То есть «старое доброе вчера» противопоставлялось «глобалистскому сегодня» и «постгуманистскому завтра».

Следующие 4 года стали для глобалистов настоящим кошмаром. Подконтрольные глобалистам СМИ все 4 года обвиняли Трампа во всех возможных грехах – в том числе в работе «на русских», так как «русские» также упорствовали в непринятии «прекрасного нового мира», саботируя укрепление наднациональных институтов – вплоть до Мирового правительства – и препятствуя проведению гэйпарадов.

Все противники либеральной глобализации собирались логическую в одну группу, куда попали не только Путин, Си Цзиньпин, некоторые исламские лидеры, но и – только вдумайтесь! – Президент Соединенных Штатов Америки, человек номер один «свободного мира». Для глобалистов это было катастрофой. И пока Трампа – с использованием цветной революции, спровоцированных беспорядков, поддельных бюллетеней и методов подсчета голосов, ранее применявшихся лишь в отношении других стран и неугодных США режимов – не сбросили, они не могли чувствовать себя спокойно.

Лишь после этого, снова захватив бразды правления в Белом Доме, глобалисты стали приходить в себя. И снова взялись за… старое. Но в их случае «старое» (build back) означало возврат к «однополярному моменту» – в до-трампистские времена.

Трампизм

Трамп в 2016 году оседлал волну популизма, чего не удалось сделать ни одному европейскому лидеру. Поэтому он стал символом противостояния либеральной глобализации. Да, это была не альтернативная идеология, а всего лишь отчаянное сопротивление последним выводам, сделанным из логики и даже метафизики либерализма (и номинализма). Трамп оспаривал отнюдь не капитализм и не демократию, но лишь те формы, которые они приобрели на последней стадии и постепенной и последовательной имплементации. Но и этого было достаточно, чтобы обозначить фундаментальный раскол американского общества.

Так сложился феномен «трампизма», во многом превосходящий масштаб личности самого Дональда Трампа. Трамп сыграл на антиглобалисткой волне протеста. Но совершенно очевидно, что он не являлся и не является идеологической фигурой. И тем не менее, именно вокруг него стал формироваться оппозиционный блок. Американская женщина консерватор Энн Култер, написавшая книгу "In Trump we trust"^[2], позднее переформулировала свое кредо так: «in Trumpism we trust».

Не столько сам Трамп, сколько намеченная им линия противостояния глобалистам, стала ядром трампизма. В роли Президента Трамп далеко не всегда был на высоте сформулированной им самим задачи. И уже тем более ничего даже близко напоминающего «осушение Болота» и победу над «глобализмом» ему осуществить не удалось. Но, несмотря на это, он стал центром притяжения для всех тех, кто осознавал или только чувствовал опасность, исходящую от глобалистских элит и неразрывно связанных с ними представителей Больших Финансов и Больших Технологий.

Так стало складываться ядро трампизма. В этом процессе важную роль сыграл американский интеллектуал консервативной ориентации Стив Бэннон, мобилизовавший в поддержку Трампа широкие слои молодежи и разрозненные консервативные движения. Сам Бэннон вдохновлялся серьезными антимодернистскими авторами – такими как Юлиус Эвола, и, следовательно, его оппозиция глобализму и либерализму имела более глубокие основания.

Важную роль в трампизме сыграли последовательные палео-консерваторы – изоляционисты и националисты – Пат Бьюкенен, Рон Пол, а также отодвинутые ранее – с 80-х годов – на периферию неоконами (глобалистами справа) адепты антилиберальной и антимодернистской (следовательно, фундаментально антиглобалистской) философии – Ричард Вивер и Рассел Кирк.

Выразителем массовой мобилизации «трампистов» стали представители сетевой организации QAnon, которые облекли критику либерализма, демократов и глобалистов в форму теории заговора. Они распространяли в сетях потоки обвинений и разоблачений глобалистов, замешанных в секс-скандалах, педофилии, коррупции и сатанизме.

Верные интуиции о зловещем характере либеральной идеологии – ставшем очевидным на последних стадиях её триумфального распространения в человечестве – сторонники QAnon сформулировали на уровне среднестатистического американца и массового сознания, едва ли склонного к углубленному философскому и идеологическому анализу. Параллельно этому QAnon расширяли свое влияние, но одновременно придавали антилиберальной критике гротескные черты.

Именно сторонники QAnon как авангард массового конспирологического популизма оказались во главе протестов 6 января, когда возмущенные украденными выборами сторонники Трампа ворвались в Капитолий. Они не добились при этом никакой цели, но лишь дали Байдену и демократам повод еще больше демонизировать «трампизм» и всех противников глобализма, приравняв всякого консерватора к «экстремистам». За этим последовала волна арестов, а наиболее последовательные «новые демократы» предложили лишить сторонников Трампа всех социальных прав – включая возможность покупки билетов на самолет.

Поскольку социальные сети регулярно мониторятся сторонниками именно либеральной элиты, то собрать сведения практически о всех гражданах США и их политических предпочтениях не составляло проблемы. Так приход в Белый Дом Байдена ознаменовался тем, что либерализм прибрел откровенно тоталитарные черты.

Отныне трампизм, популизм, защита семейных ценностей и любые намеки на консерватизм или на несогласие с установками глобалистского либерализма приравнены в США почти к преступлению – к hate speechи «фашизму».

Но все же трампизм не исчез с победой Байдена. В его рядах в той или иной степени оказались те, кто отдал на прошедших выборах свои голоса Дональду Трампу – а это более 70 000 000 голосов.

Поэтому совершенно очевидно, что «трампизм» отнюдь не закончится вместе с Трампом. Половина населения США фактически оказалась в положении радикальной оппозиции, а наиболее последовательные из трампистов представляют собой ядро антиглобалистского подполья в самой цитадели глобализма.

Нечто аналогичное происходит и в европейских странах, где популистские движения и партии все больше осознают себя диссидентами, лишенными всех прав и подвергающихся идеологическим гонениям в условиях ставшей очевидной глобалистской диктатуры.

Как бы ни хотели глобалисты, снова захватившие власть в США, представить предыдущие 4 года «досадным недоразумением», а свою победу объявить окончательным «возвратом к нормальности», объективная картина предельна далека от успокоительных заклинаний глобалистской верхушки. Против нее и против ее идеологии мобилизованы не только страны с иной цивилизационной идентичностью, но на сей раз и половина собственного населения, постепенно приходящего к осознанию серьезности своего положения и приступающего к поиску идеологической альтернативы.

Вот в каких условиях Байден возглавил США. Сама американская почва горит у глобалистов под ногами. И это придаёт ситуации «последнего боя» особое, дополнительное измерение. Не Запад против Востока, не США и НАТО против всех остальных, но либералы против человечества – включая тот сегмент человечества, который оказался на территории самого Запада, но все больше и больше отворачивается от своих же глобалистских элит – вот, что определяет стартовые условия этой битвы.

Индивидуум и дивидуум

Следует прояснить еще один существенный момент. Мы видели, что вся история либерализма представляет собой последовательное освобождение индивидуума от всех форм коллективной идентичности. Последним аккордом в процессе этой логически безупречной имплементации номинализма станет переход к постгуманизму и вероятной замене человечества иной – на сей раз постчеловеческой – цивилизацией машин. Именно к этому ведет последовательный индивидуализм, взятый как нечто абсолютное.

Но здесь либеральная философия подходит к принципиальному парадоксу. Освобождение индивидуума от человеческой идентичности, к чему готовит его гендерная политика, осознанно и целенаправленно превращающая человека в извращенное чудовище, не может гарантировать того, что это новое – прогрессивное! – существо останется индивидуумом.

Более того, и развитие сетевых компьютерных технологий, и генная инженерия, и сама объектно-ориентированная онтология, представляющая собой кульминацию Постмодерна, явно ведут к тому, что «новое существо» будет не столько «животным», сколько «машиной». Именно с этим и связаны горизонты «бессмертия», которые скорее всего будут обеспечиваться искусственным сохранением личных воспоминаний (которые достаточно легко симулировать).

Таким образом, индивидуум будущего, как исполнение всей программы либерализма целиком, не сможет гарантировать именно того, что было главной задачей либерального прогресса – то есть своей индивидуальности. Либеральное существо будущего даже в теории представляет собой отнюдь не индивидуума, то есть нечто «неделимое», но напротив, «дивидуума», то есть нечто делимое и состоящее из заменяемых деталей. Такова машина – она состоит из комбинации частей.

В теоретической физике уже давно состоялся переход от теории «атомов» (то есть «неделимых единиц материи») к теории частиц, которые мыслятся не как «части чего-то целого», но как «части без целого». Индивидуум как целое также разлагается на составные детали, которые можно снова собрать, но можно и не собирать, а использовать как биоконструктор. Отсюда образы мутантов, химер и монстров, которыми изобилует современная фантастика, населяя ими большинство воображаемых (а значит, в каком-то смысле, предвосхищаемых и даже планируемых) версий будущего.

Постмодернисты и спекулятивные реалисты уже подготовили для этого почву, предложив заменить тело человека как что-то цельное на представление о «парламенте органов» (Б. Латур). Тем самым индивидуум – даже как биологическая единица – превратится в нечто иное, мутирует именно в тот момент, когда достигнет своего абсолютного воплощения.

Прогресс человечества в либеральном толковании с неизбежностью заканчивается упразднением человечества.

Именно это и подозревают – пусть весьма смутно – все те, кто встает на путь борьбы с глобализмом и либерализмом. И хотя QAnon и свойственные им антилиберальные теории заговора только искажают действительность, придавая своим подозрениям гротескные черты, которые легко опровергнуть либералам, реальность в ее трезвом и объективном описании оказывается намного страшнее самых тревожных и чудовищных ее предвосхищений.

«Большая Перезагрузка» – это, действительно, план ликвидации человечества. Потому что именно к такому выводу логически приводит доведенная до конца линия либерально понятного «прогресса»: стремление освободить индивидуума от всех форм коллективной идентичности не может не завершиться освобождением индивидуума от него самого.

Часть 4. Великое Пробуждение (Great Awakening)

«Великое Пробуждение»: вопль в ночи

Мы подошли вплотную к тезису, представляющему прямую противоположность «Большой Перезагрузке» – к тезису о «Великом Пробуждении», Great Awakening.

Этот лозунг первыми выдвинули представители именно американских антиглобалистов – ведущий альтернативного телеканала Infowars Алекс Джонс, подвергшегося глобалистской цензуре и деплатформированию из социальных сетей ещё на первом этапе президентства Трампа, и активисты QAnon. Важно, что это произошло именно в США, где назрело ожесточение между глобалистскими элитами и популистами, получившими – пусть на 4 года – своего президента, хотя и стреноженного административными преградами и ограниченностью собственного идеологического кругозора.

И, сами не обремененные серьезным идеологическим и философским багажом, антиглобалисты сумели схватить сущность самых важных процессов, развертывающихся в современном мире. Глобализм, либерализм и «Большая Перезагрузка», являясь выражением решимости либеральных элит довести свои планы до конца, причем любыми методами – включая прямую диктатуру, масштабные репрессии и компании по тотальной дезинформации – натолкнулись на все более растущее и все более осознанное сопротивление.

Алекс Джонс заканчивает свои программы одним и тем же возгласом – «You are Resistance!», «Сопротивление – это вы!» При этом сам Алекс Джонс или активисты QAnon не имеют строго определенных мировоззренческих взглядов. В этом смысле они – представители именно народных масс, те самые «deplorables», которых так больно унизила Хиллари Клинтон. То, что просыпается, это не идеологические противники либерализма, не враги капитализма и не идейные оппоненты демократии. Это даже не консерваторы. Это просто люди – люди как таковые, самые обычные и простые. Но… люди, желающие быть и оставаться людьми. То есть иметь свободу, пол, культуру и живые конкретные связи с Родиной, окружающим миром, народом.

«Великое Пробуждение» – это не о элитах и интеллектуалах, но о народе, о массах, о людях как таковых. И Пробуждение, о котором идет речь, не связано с идеологическим анализом. Оно есть спонтанная реакция едва ли компетентных в философии масс, живо и внезапно осознавших, – как скот перед бойней, – что их судьба уже решена правителями и что в будущем для людей больше нет места.

«Великое Пробуждение» спонтанно, во многом неосознанно, интуитивно и слепо. Это еще отнюдь не выход на осознание, на вывод, на глубокий исторический анализ. Как мы видел в кадрах из Капитолия, активисты трампизма и участники QAnon выглядят как персонажи из комиксов или супергерои из сериалов Marvel. Конспирология – это детская болезнь антиглобализма. Но с другой стороны, это начало фундаментального исторического процесса. Так возникает полюс оппозиции самому ходу истории в ее либеральном понимании.

Поэтому не следует поспешно нагружать тезис о «Великом Пробуждении» идеологической детализацией – фундаментальным консерватизмом (в том числе религиозным), традиционализмом, марксистской критикой капитала или анархическим протестом ради протеста. «Великое Пробуждение» это нечто более органическое, более спонтанное и в то же время тектоническое. Так человечество внезапно озаряется осознанием близости своего неминуемого конца.

И поэтому «Великое Пробуждение» столь серьёзно. И поэтому оно исходит из США, той цивилизации, где сумерки либерализма гуще всего. Это вопль из центра самого ада, из той зоны, где черное будущее уже отчасти наступило.

«Великое Пробуждение» есть спонтанный ответ человеческих масс на «Большую Перезагрузку». Конечно, можно отнестись к этому скептически. Либеральные элиты –особенно сегодня – держат в своих руках управление всеми основными цивилизационными процессами.

Они управляют мировыми финансами и способны делать с ними все, что угодно – от безграничной эмиссии до любых махинаций с финансовыми инструментами и структурами.

В их руках вся американская военная машина и управление союзниками по НАТО. Байден обещает снова укрепить влияние Вашингтона в этой структуре, почти распавшейся в последние годы.

Либералам подчинены практически все гиганты High Tech – компьютеры, айфоны, сервера, телефоны и социальные сети строго контролируются несколькими монополистами, входящими в глобалистский клуб. А значит, у Big Data, то есть у всего объема сведений о практически всем населении земли, есть хозяин и владелец.

Технологии, научные центры, мировое образование, культура, СМИ, медицина и социальные службы полностью в их руках.

Либералы в правительствах и властных кругах страны есть органические компоненты планетарных сетей – все с тем же штабом.

На глобалистов работают спецслужбы стран Запада и их агентура в других режимах, завербованная или подкупленная, принужденная к сотрудничеству или добровольно на него пошедшая.

Казалось бы, как в такой ситуации сторонникам «Великого Пробуждения» осуществить восстание против глобализма? Как – не имея никаких ресурсов – эффективно противостоять мировой элите? Каким оружием пользоваться? Какой стратегии придерживаться? И более того – на какую идеологию опереться, ведь либералы и глобалисты всего мира едины и имеют общую идею, общую цель и единую линию, а их противники разрозненны не только в разных обществах, но и в рамках одного и того же.

И конечно, эти противоречия в рядах оппозиции еще более усугубляется правящими элитами, привычно разделяющими, чтобы властвовать. Поэтому мусульман натравливают на христиан, левых на правых, европейцев на русских или китайцев и т. д.

Но «Великое Пробуждение» происходит не благодаря, а вопреки всему этому. Против либералов восстает само человечество, человек как эйдос, человек как общее, человек как коллективная идентичность, причем сразу во всех ее формах – органических и искусственных, исторических и новаторских, восточных и западных.

«Великое Пробуждение» только начинается. Оно даже толком еще не началось. Но уже тот факт, что у него есть имя, и что это имя появилось в самом эпицентре идеологических и исторических трансформаций – в США, на фоне драматического разгрома Трампа, отчаянного захвата Капитолия и поднимающейся волны либеральных репрессий, когда глобалисты не скрывают более тоталитарной сути и своей теории, и своей практики, имеет огромное (может быть, решающее) значение.

«Великое Пробуждение» против «Большой Перезагрузки» – это восстание человечества против правящих либеральных элит. Более того, это восстание Человека против своего извечного давнего врага, против врага самого рода человеческого.

Если есть те, кто провозглашают «Великое Пробуждение», как бы наивно ни выглядели их формулы, уже значит, что не все потеряно, что в массах зреет ядро Сопротивления, что они начинают мобилизацию. С этого момента начинается история всемирного восстания – восстания против «Большой Перезагрузки» и ее адептов.

«Великое Пробуждение» есть вспышка сознания на пороге Сингулярности. Последняя возможность принять альтернативное решение о содержании и направлении будущего. Полное замещение людей новыми сущностями, дивидуумами, не может быть просто навязано силой сверху. Элиты должны соблазнить человечество, получить от него – пусть смутное, но согласие. «Великое Пробуждение» призывает сказать решительное «нет!».

Это еще не конец войны, даже не сама война. Более того, это еще и не ее начало. Но это возможность такого начала. Нового Начала истории Человека.

Конечно, «Великое Пробуждение» совершенно не подготовлено.

Как мы видели, в самих США противники либерализма – как Трамп, так и трамписты – готовы отвергнуть последнюю стадию либеральной демократии, но и не помышляют о полноценной критике капитализма. Они защищают вчера и сегодня против надвигающегося зловещего завтра. Но у них отсутствует полноценный идеологической горизонт. Они пытаются спасти предыдущую стадию той же либеральной демократии, того же капитализма, от последующих и более продвинутых стадий. А это само по себе содержит противоречие.

Современные левые также имеют границы своей критики капитализма – и потому, что разделяют материалистическое понимание истории (Маркс был согласен с необходимостью мирового капитализма, который он наделся преодолеть через мировой пролетариат), и потому, что в последнее время социалистические и коммунистические движения были перехвачены либералами и переориентированы с ведения классовой войны против капитализма на защиту мигрантов, сексуальных меньшинств и борьбу мнимыми «фашистами».

Правые же ограничены своими национальными государствами и культурами, не видя того, что в таком же отчаянном положении оказались народы и других цивилизаций. Буржуазные нации, возникшие на заре Нового времени, представляют собой рудимент буржуазной цивилизации. Эта цивилизация сегодня разрушает и упраздняет то, что сама же создала вчера, но использует все ограничения национальной идентичности для поддержания противостоящего глобалистам человечества в разрозненном и конфликтном состоянии.

Поэтому «Великое Пробуждение» есть, а идейной основы у него пока нет. Но если оно действительно и является по-настоящему историческим, а не эфемерным и чисто периферийным явлением, то такая основа ему просто необходима. Причем за пределом существующих политических идеологий, сложившихся в Новое время на самом Западе. Обращение к любой из них будет автоматически означать, что мы оказываемся в идеологическом плену становления капитала.

Значит, в поисках платформы для «Великого Пробуждения», вспыхнувшего в США, мы должны выйти за пределы американского общества и довольно короткой американской истории и двинуться за вдохновением в иные цивилизации – прежде всего в нелиберальные идеологии самой Европы. Но и этого недостаточно, так как наряду с деконструкцией либерализма мы должны обрести опору в самых разных цивилизациях человечества, далеко не исчерпывающихся Западом, откуда собственно и исходит основная угроза и где – в швейцарском Давосе! – и была провозглашена «Большая Перезагрузка».

Интернационал народов против интернационала элит

«Большая Перезагрузка» хочет снова сделать мир однополярным, чтобы перейти к глобалистской бесполярности, когда элиты станут в полном смысле слова интернациональными и их местопребывание будет распылено по всему пространству планеты. Именно поэтому глобализм несет в себе конец США – США как страны, государства, общества. Это-то и чувствуют – подчас интуитивно – трамписты и сторонники «Великого Пробуждения». Байден – это приговор США. А через США и всем остальным.

Соответственно, «Великое Пробуждение» в целях спасения народов и обществ должно начинаться с многополярности. Это не просто спасение самого Запада, но даже и не спасение от Запада всех остальных. Это спасение человечества – и западного, и незападного – от тоталитарной диктатуры либеральных капиталистических элит. А это в одиночку не могут сделать ни люди Запада, ни люди Востока. Здесь надо действовать сообща. «Великое Пробуждение» предполагает интернационал народов против интернационала элит.

Многополярность становится важнейшим ориентиром и ключом к стратегии «Великого Пробуждения». Только обратившись ко всем государствам, культурам и цивилизациям человечества мы способны собрать достаточно сил, чтобы эффективно противостоять «Большой Перезагрузке» и ориентации на Сингулярность.

Но в этом случае вся картина неизбежного финального столкновения оказывается далеко не столь отчаянной. Если мы окинем взглядом все то, что может стать полюсами «Великого Пробуждения», ситуация будет представлена в несколько ином свете. Интернационал народов, стоит только начать мыслить в этих категориях, оказывается далеко не утопией и не абстракцией. Более того, мы легко можем увидеть уже сейчас огромный потенциал, который может быть задействован в борьбе против «Большой Перезагрузки».

Перечислим кратко тот диспозитив, на который «Великое Пробуждение» может рассчитывать в глобальном масштабе.

Гражданская война в США: выбор нашего лагеря

В США мы имеем опору в трампизме. И хотя сам Трамп проиграл, это не значит, что и сам он опустил руки, смирившись с украденной победой, и что его сторонники – 70 000 000 американцев – успокоились и приняли либеральную диктатуру как должное. Ничего подобного. Отныне в самих США действует мощное многочисленное (половина населения!), озлобленное и доведенное до отчаяния тоталитаризмом либералов антиглобалистское подполье. Дистопия Оруэлла из романа "1984" воплотилась в жизнь не в коммунистическом или фашистском режиме, но в либеральном. Однако опыт и советского коммунизма и даже нацистской Германии показывает, что сопротивление возможно всегда.

Сегодня США находятся, по сути, в состоянии гражданской войны. Власть захватили либерал-большевики, а их противники отброшены в оппозицию и оказались на грани того, чтобы перейти на нелегальное положение. 70 000 000 оппозиции – это серьезно. Конечно, они разрознены и могут растеряться в ходе карательных рейдов демократов и новых тоталитарных технологий Big Tech.

Но американский народ рано списывать со счетов. Явно, что у него еще есть определенный запас сил, и свою индивидуальную свободу половина населения США готова защищать любой ценой. А сегодня вопрос стоит именно так: или Байден – или свобода. Конечно, либералы попытаюсь отменить Вторую поправку и разоружить становящееся все менее лояльным глобалистской верхушке население. Вероятно, что демократы попытаются добить и саму двухпартийную систему, введя по сути однопартийный режим – вполне в духе современного состояния их идеологии. Это и есть либерал-большевизм.

Но Гражданская война никогда не имеет заведомого исхода. История открыта, и победа любой из сторон всегда возможна. Особенно если человечество осознает, насколько важна американская оппозиция для всеобщей победы над глобализмом. Как бы мы ни относились к США, к Трампу и трампистам, мы все просто обязаны поддержать американский полюс «Великого Пробуждения». Спасти Америку от глобалистов, а значит, содействовать тому, чтобы он снова стала великой, это наша общая задача.

Европейский популизм: преодоление правых и левых

Не спадает волна антилиберального популизма и в Европе. Хотя глобалисту Макрону и удается сдерживать бурные протесты «желтых жилетов», а итальянским и германским либералам изолировать и блокировать правые партии и их лидеров, предотвращая их приход к власти, эти процессы неостановимы. Популизм выражает собой то самое «Великое Пробуждение», но только на европейской почве и с европейской спецификой.

Для этого полюса сопротивления чрезвычайно важна новая идеологическая рефлексия. Европейские общества намного более идеологически активны, нежели американцы, и поэтому традиции правой и левой политики – и присущие им противоречия – ощущаются намного более остро.

Именно этими противоречиями и пользуются либеральные элиты, чтобы сохранять свои позиции в странах Евросоюза.

Дело в том, что ненависть к либералам в Европе нарастает одновременно с двух сторон: левые видят в них представителей крупного капитала, эксплуататоров, потерявших последние приличия, а правые – провокаторов искусственной массовой миграции, уничтожителей последних остатков традиционных ценностей, губителей европейской культуры и могильщиков среднего класса. При этом в большинстве своем и правые и левые популисты отложили традиционные идеологии, не отвечающие больше историческим потребностям, и выражают свои взгляды в новых формах – подчас противоречивых и обрывочных.

Отказ от идеологий – ортодоксального коммунизма и национализма – в целом положителен, это дает популистам новую, гораздо более широкую базу. Но это же является и их слабым местом.

Однако самое фатальное в европейском популизме это не столько деидеологизация, сколько сохранение глубокого отторжения между левыми и правыми, сохранившееся с предыдущих исторических эпох.

Становление европейского полюса «Великого Пробуждения» должно быть сопряжено с решением этих двух идеологических задач: окончательным преодолением рубежа между левыми и правыми (то есть обязательный отказ одних от надуманного «антифашизма», а других от сталь же надуманного «антикоммунизма») и возведением популизма как такового – интегрального популизма – в самостоятельную идеологическую модель. Ее смысл должен заключаться в радикальной критике либерализма и его высшей стадии – глобализма, но при этом сочетать требование социальной справедливости и сохранения традиционной культурной идентичности.

В этом случае европейский популизм, во-первых, приобретет критическую массу, которой фатально не достает, пока правые и левые популисты тратят время и усилия на сведения счетов друг с другом, а во-вторых, станет важнейшим полюсом «Великого Пробуждения».

Китай и его коллективная идентичность

У противников «Большой Перезагрузки» есть и еще один существенный аргумент. Это современный Китай. Да, Китай воспользовался открываемыми глобализацией возможностями, чтобы усилить экономику своего общества. Но Китай не принял сам дух глобализма, либерализм, индивидуализм и номинализм его идеологии. Китай взял у Запала то, что сделало его сильнее, но отверг то, что его ослабляло. Это опасная игра, но до настоящего момента Китай с ней успешно справляется.

По сути, Китай – это традиционное общество с многотысячелетней историей и устойчивой идентичностью. И он явно намерен оставаться таким же и дальше. Особенно ясно это видится в политике нынешнего руководителя Китая Си Цзиньпиня. Он готов идти на тактические компромиссы с Западом, но строго следит за тем, чтобы суверенитет и независимость Китая только росли и укреплялись.

То, что глобалисты и Байден будут действовать с Китаем солидарно, является мифом. Да, на него опирался Трамп и об этом говорил Бэннон, но это следствие узости геополитического горизонта и результат глубокого непонимания сущности китайской цивилизации. Китай будет следовать своей линии и укреплять многополярные структуры. По сути, Китай является важнейшим полюсом «Великого Пробуждения», что станет понятным, если мы примем за отправную точку необходимость интернационала народов. Китай и есть народ с ярко выраженной коллективной идентичностью. Китайского индивидуализма вообще не существует, а если он есть, то представляет собой культурную аномалию. Китайская цивилизация – это торжество вида, рода, порядка и структуры над всякой индивидуальностью.

Конечно, «Великое Пробуждение» не должно становиться китайским. Оно вообще не должно быть единообразным – ведь у каждого народа, у каждой культуры, у каждой цивилизации – свой дух и свой эйдос. Человечество многообразно. И свое единство оно пронзительнее всего может ощутить лишь при столкновении с серьезной угрозой, которая нависла надо всем им. А именно этим и является «Большая Перезагрузка».

Ислам против глобализации

Еще один аргумент «Великого Пробуждения» – это народы исламской цивилизации. То, что либеральный глобализм и западная гегемония радикально отвергаются исламской культурой и самой исламской религией, на которой эта культура основана, очевидно. Конечно, в колониальный период и под силовым и экономическим влиянием Запада часть исламских государств оказалась в орбите капитализма, но практически во всех исламских странах в отношении либерализма и особенно в отношении современного глобалистского либерализма существует устойчивое и глубокое отторжение.

Это проявляется как в крайних формах – исламского фундаментализма, так и в умеренных. В некоторых случаях носителями антилиберальной инициативы становятся отдельные религиозные или политические течения, а в других случаях эту миссию берет на себя само государство. В любом случае, исламские общества идейно подготовлены к системному и активному противостоянию либеральной глобализации. В проектах «Большой Перезагрузки» не содержится вообще ничего того, что даже теоретически могло бы импонировать мусульманам. Поэтому весь исламский мир в целом и представляет один огромный полюс «Великого Пробуждения».

Среди исламских стран полнее всего в оппозиции глобалистской стратегии находятся шиитский Иран и суннитская Турция. При этом, если главная мотивация Ирана – это религиозные представления о приближающемся конце света и последней битве, где главным врагом – Даджалом – однозначно признается Запад, либерализм и глобализм, то Турцией движут больше прагматические соображения – стремление усилить и сохранить национальный суверенитет и обеспечить турецкое влияние на Ближнем Востоке и в Восточном Средиземноморье.

В политике Эрдогана, постепенно отдаляющегося от НАТО, национальные традиции Кемаля Ататюрка сочетаются с желанием играть роль лидера суннитских мусульман, но и то, и другое достижимо только в оппозиции либеральной глобализации, предусматривающей как полную секуляризацию обществ, так и ослабление (и, в пределе, полное упразднение) национальных государств. Как промежуточная фаза рассматривается предоставление малым этническим группам политической самостоятельности, что для Турции было бы губительно – в силу большого и достаточно активного курдского фактора.

Постепенно от США и Запада все больше отдаляется и суннитский Пакистан, представляющий собой еще одну форму сочетания национальной и исламской политики.

Хотя страны Залива больше зависят от Запада, при более внимательном рассмотрении и аравийский ислам, а тем более Египет, представляющий собой еще одно важное и самостоятельное государство исламского мира, оказываются социальными системами, не имеющими ничего общего с глобалистской повесткой дня и естественным образом предрасположенными к тому, чтобы встать на сторону «Великого Пробуждения».

Этому препятствуют лишь искусно разогреваемые тем же Западом и глобалистскими центрами управления противоречия между самими мусульманами, что касается не только шиитско-суннитских противоречий, но и региональных конфликтов отдельных суннитских государств между собой.

Контекст «Великого Пробуждения» мог бы стать идеологической платформой и для объединения исламского мира в целом, так как оппозиция «Большой Перезагрузке» является практически для каждой исламской страны безусловным императивом. Это и позволяет взять стратегию глобалистов и противостояние ей в качестве общего знаменателя. Осознание масштаба «Великого Пробуждения» позволило бы в определенных границах снять остроту локальных противоречий и содействовать формированию еще одного полюса глобального сопротивления.

Миссия России: встать в авангарде «Великого Пробуждения»

И наконец, важнейшим полюсом «Великого Пробуждения» призвана стать Россия. Несмотря на то, что Россия отчасти была вовлечена в западную цивилизацию – и через культуру Просвещения в царистский период, и при большевиках, и особенно после 1991 года, на всех этапах – и в древности, и в настоящее время – глубинная идентичность русского общества с огромным недоверием относится к Западу и особенно к либерализму и глобализации. Номинализм глубоко чужд русскому народу в самих его основах.

Русская идентичность всегда ставила во главу угла именно общее – род, вид, церковь, традицию, народ, державу, и даже коммунизм представлял собой – пусть искусственную, классовую – но коллективную идентичность, противопоставленную буржуазному индивидуализму. Русские упорно отвергали и продолжают отвергать номинализм во всех его формах. И это является общей платформой как для монархического, так и для советского периода.

После неудачной попытки интегрироваться в глобальное сообщество в 90-е годы ХХ века, благодаря провалу либеральных реформ, общество только еще больше убедилось в том, насколько глобализм и индивидуалистические установки и принципы чужды русским. Именно этим и определяется общая поддержка консервативного и суверенного курса Путина. Русские отвергают «Большую Перезагрузку» и справа, и слева – и это, вместе с историческими традициями, коллективной идентичностью, восприятием суверенитета и свободы государства как высшей ценности, составляет не сиюминутную, но долгосрочную, фундаментальную черту русской цивилизации.

Особенно обострилось отторжение либерализма и глобализации в последние годы, когда сам либерализм обнаружил свои глубоко отталкивающие для русского сознания черты. Именно этим обосновывалась определенная симпатия русских к Трампу и параллельно глубокое отвращение к его либеральным оппонентам.

Со стороны Байдена отношение к России вполне симметрично. Он и глобалистские элиты в целом рассматривают Россию как главного цивилизационного противника, упорно отказывающегося принимать вектор либерального прогрессизма и жестко отстаивающего свой политический суверенитет и свою самобытность.

Конечно, и у современной России нет законченной и внятной идеологии, которая могла бы составить серьезную проблему для «Большой Перезагрузки». Кроме того, в России либеральные элиты, укрепившиеся на верхах общества, по-прежнему сильны и влиятельны, а в экономике, образовании, культуре и науке до сих пор господствуют либеральные идеи, теории и методы. Все это ослабляет потенциал России, дезориентирует общество и создает почву для нарастания внутренних противоречий. Но в целом Россия представляет собой важнейший – если не главный! – полюс «Великого Пробуждения».

Именно к этому вела вся русская история, выражающая внутреннюю убежденность, что русским предстоит нечто великое и решающее в драматической ситуации конца времен, конца истории. Но именно этот конец – причем в наихудшей версии – и предполагает проект «Большой Перезагрузки». Победа глобализма, номинализма и наступление момента Сингулярности означали бы провал русской исторической миссии не только в будущем, но и в прошлом. Ведь смысл русской истории был обращен именно к будущему, а прошлое являлось лишь подготовкой к нему.

И в этом будущем, которое наступает как раз сейчас, роль России сводится к тому, чтобы не просто принять активное участие в «Великом Пробуждении», но и в том, чтобы встать в его авангарде, провозгласив императив «интернационала народов» в борьбе против либерализма – этой чумы XXI века.

Просыпающаяся Россия: имперский Ренессанс

Что значит в таких условиях для России «проснуться»? Это значит в полной мере восстановить свой исторический, геополитический и цивилизационный масштаб. Стать полюсом нового многополярного мира.

Россия никогда не была «просто страной» – тем более «просто одной из европейских стран». При всем единстве с Европой наших корней, уходящих в греко-римскую культуру, Россия на всех этапах своей истории шла по своему собственному – особому – пути. Это сказалось и в нашем твердом и непоколебимом выборе Православия и в целом византизма, что во многом и предопределило нашу отстранённость от Западной Европы, выбравшей католичество, а позднее еще и протестантизм. В Новое время этот же фактор глубинного недоверия к Западу сказался в том, что мы оказались не столь затронутыми самим духом Модерна – номинализмом, индивидуализмом, либерализмом. И даже когда мы заимствовали с Запад отдельные учения и идеологии, часто они были критическими, то есть содержали в себе столь близкое нам самим отторжение магистрального – либерально-капиталистического – пути развития западно-европейской цивилизации.

На идентичность России огромное влияние оказал и восточный – туранский – вектор. Как показали философы-евразийцы, в том числе и великий русский историк Лев Гумилёв, монгольская государственность Чингисхана стала для России важным уроком централизованной организации имперского типа, что во многом предопределило наш державный подъем начиная с XV века, когда Золота Орда распалась, а Московская Русь заняла ее место в пространстве Северо-Восточной Евразии. Эта преемственность геополитике Орды закономерно привело к могущественной экспансии последующих эпох. И всякий раз Россия отстаивала и утверждала не просто свои интересы, но и свои ценности.

Так Россия оказалась наследницей сразу двух Империй, которые рухнули приблизительно в одно и то же время, в XV веке – Византийской и Монгольской. Империя стала нашей судьбой. И даже в ХХ веке при всем радикализме большевистских преобразований Россия вопреки всему оставалась Империей – пусть на сей раз советской.

Это значит, что наше пробуждение немыслимо без возврата к исполнению заложенной в нашей исторической судьбе имперской миссии.

По своей ценностной структуре такая миссия прямо противоположна глобалистскому проекту «Большой Перезагрузки». И естественно было бы ожидать, что в своем решительном броске глобалисты сделают всё от них зависящее, чтобы не допустить имперского Ренессанса в России. Соответственно, нам нужен именно он – имперский Ренессанс. Не для того, чтобы навязать всем остальным народам, культурам и цивилизациям свою — русскую и православную – истину, но чтобы возродить, укрепить и защитить свою идентичность и по мере сил помочь другим возродить, укрепить и защитить свои. Ведь адепты «Большой Перезагрузки» нацелены не только против России, хотя во многом именно наша страна является главной преградой для исполнения и планов. Но в этом и состоит наша миссия – быть «катехоном», «удерживающим», препятствующим приходу в мир последнего зла.

Однако в глазах глобалистов остальные традиционные цивилизации, культуры и общества также подлежат демонтажу, переформатированию и превращению в недифференцированную глобальную космополитическую массу, а в ближайшем будущем и замещению новыми – постчеловеческими – формами жизни, организмами, механизмами или их гибридами. Поэтому имперское пробуждение России призвано стать сигналом для общечеловеческого восстания народов и культур против либеральных глобалистских элит. Возрождаясь как Империя, как православная Империя, Россия покажет пример и другим Империям – китайской, турецкой, персидской, арабской, индийский, а также латино-американской, африканской и… европейской. Вместо доминации одной единой глобалистской «Империи» Большой Перезагрузки, русское пробуждение должно стать зачином эпохи многих Империй, отражающих и воплощающих в себе все богатство человеческих культур, традиций, религий и ценностных систем.

К победе «Великого Пробуждения»

Если сложить трампизм в США, европейский популизм (как правый, так и левый), Китай, исламский мир и Россию, предусмотрев, что к этому лагерю могут примкнуть в какой-то момент и великая индийская цивилизация, и страны Латинской Америки, и заходящая на очередной виток деколонизации Африка, а также вообще все народы и культуры человечества, мы получаем не просто рассеянных и растерянных маргиналов, пытающихся что-то возразить могущественным либеральным элитам, ведущим человечество на финальную бойню, но полноценный фронт, включающий в себя разномасштабных акторов – от великих держав с планетарной экономикой и ядреным оружием до влиятельных и многочисленных политических, религиозных и общественных сил и движений.

Власть глобалистов, в конце концов, основана на внушении и «чёрных чудесах». Они правят не на основе действительного могущества, а опираясь на иллюзии, симулякры и искусственные образы, которые маниакально стараются внедрить в сознание человечества.

В конце концов, «Большую Перезагрузку» провозгласила горстка выродившихся и на ладан дышащих глобалистских стариков на грани деменции (сам Байдан, сморщенный злодей Сорос или упитанный бюргер Шваб) и маргинального извращенного отребья, отобранного для иллюстрации возможности сделать молниеносную карьеру для любого ничтожества. Конечно, на них работают биржи и печатные станки, мошенники с Уолл-стрит и наркоманы-изобретатели из Силиконовой долины. Им подчинены дисциплинированные люди разведки и послушные генералы армии. Но это ничтожно мало в сравнении с человечеством – с людьми труда и мысли, с глубиной религиозных институтов и фундаментальных богатейших культур.

«Великое Пробуждение» заключается в том, что мы начинаем догадываться о сути фатальной – убийственной и одновременно самоубийственной – стратегии «прогресса», как его понимают глобалистские либеральные элиты. И если мы это понимаем, то способны объяснить и другим. Пробужденные могут и должны пробуждать всех остальных. И если нам это удастся, то «Большая Перезагрузка» не просто не состоится, но справедливый суд настигнет тех, кто сделал своей целью уничтожение человечества – вначале духовное, а затем и телесное.

^[1] Английские формулировки 5 пунктов «Большой Перезагрузки» из доклада Принца Чарльза:

· To capture the imagination and will of humanity – change will only happen if people really want it;

· The economic recovery must put the world on the path to sustainable employment, livelihoods and growth. Longstanding incentive structures that have had perverse effects on our planetary environment and nature herself must be reinvented;

· Systems and pathways must be redesigned to advance net zero transitions globally. Carbon pricing can provide a critical pathway to a sustainable market;

· Science, technology and innovation need re-invigorating. Humanity is on the verge of catalytic breakthroughs that will alter our view of what it possible and profitable in the framework of a sustainable future;

· Investment must be rebalanced. Accelerating green investments can offer job opportunities in green energy, the circular and bio-economy, eco-tourism and green public infrastructure.

^[2] Ann Coulter. In Trump We Trust: E Pluribus Awesome! New York: Sentinel, 2016.

США. Россия. Весь мир. ЦФО > Экология. Образование, наука. СМИ, ИТ > zavtra.ru, 7 марта 2021 > № 3718585 Александр Дугин

Арарат, хаш и коньяк. Армения открыла границы для российских туристов

Мария Селиванова. После возобновления авиасообщения между Москвой и Ереваном Армения стала самым популярным зарубежным направлением у россиян. Самолеты летают четыре раза в неделю. В закавказскую республику едут, чтобы увидеть древнейшие христианские монастыри, покататься на горных лыжах, поправить здоровье, вкусно поесть и просто полюбоваться живописной природой. Почему Ереван называют "розовым городом", откуда лучше всего виден Арарат и где обитают ангелы — в фотоленте РИА Новости.

Ереван часто называют "розовым городом". Дело в том, что многие здания здесь построены из туфа этого цвета. Особенно красиво на закате, когда словно включается подсветка домов.

Знакомство с городом стоит начать с главной площади Республики. На ней расположен и Национальный исторический музей. В нем выставлены традиционные украшения, оружие, доспехи, керамика, статуэтки времен существования на этой территории царства Урарту (860-590 годы до нашей эры).

Обязательно придите на площадь вечером, чтобы увидеть поющие фонтаны, меняющие цвет в такт музыке.

Отсюда во все стороны расходятся крупнейшие улицы, ведущие в разные районы Еревана.

Главная достопримечательность и самая известная смотровая площадка — архитектурный комплекс с фонтанами "Каскад".

Панораму города можно увидеть, поднявшись по 550 ступеням или по эскалатору.

В нижней части комплекса — Центр искусств, основанный американским бизнесменом Джерардом Гафесчяном. Там — работы Марка Шагала, Энди Уорхола, армянских художников и скульпторов.

Вечерами перед "Каскадом" устанавливают сцену и проводят концерты. Нагретые дневным солнцем ступени превращаются в трибуны для зрителей.

С верхних ступеней "Каскада" виден один из символов страны — Арарат. Он на территории современной Турции, но любоваться вершинами можно из разных частей Армении.

Считается, что именно к этой горе причалил Ноев ковчег после Всемирного потопа.

"Лучший вид на величественный Арарат — из очень древнего монастыря Хор Вирап, который стоит у подножия горы, — рассказывает гид Зара Ордян. — Обитель построена на месте заточения святого Григория Просветителя".

По легенде, его семья исповедовала христианство и жила на территории современного Ирана. Всех их убили. А младенца Григория спасла кормилица.

Позже он поступил на службу к армянскому царю Трдату III. За распространение христианства тот посадил проповедника в тюрьму. Но за 13 лет заточения узник сумел обратить государя в свою веру.

Трдата III называют еще Тиридат Великий, при нем в начале IV века Армения стала первым в мире христианским государством.

Считают, что Хор Вирап построили в 642-м, а тюрьма тут была намного раньше — в 180 году до нашей эры, в древней столице Армении — Арташат.

В 15 километрах от Еревана в городе Эчмиадзин в IV веке основали монастырь. На его территории расположена резиденция католикоса — верховного патриарха всех армян.

Рядом — кафедральный собор, возведенный в 303 году, один из древнейших христианских храмов в мире. Он знаменит фресками — более сотни ликов святых, сюжеты из Библии, цветочный орнамент.

Среди реликвий, хранящихся в соборе, — часть Ноева ковчега.

Еще одна христианская святыня и туристическая достопримечательность — Звартноц, или "Храм бдящих ангелов" — расположена в десяти километрах от столицы Армении и датируется 640 годом.

Когда-то это было масштабное трехъярусное сооружение с фасадами-арками, украшенными орнаментом из гроздьев винограда и гранатов. Его стены покрывали мозаики и фрески. Но в X веке храм разрушило землетрясение.

Сейчас можно увидеть реконструированный первый ярус.

От села Алидзор к Татевскому монастырю X века ведет самая длинная в мире канатная дорога протяженностью 5752 метра.

Десятиминутная поездка в кабине над живописным ущельем с рекой Воротан — и туристы у древнего религиозного комплекса. На автомобиле к нему подниматься более получаса.

В 170 километрах от Еревана на территории монастыря Татев высится знаменитый Гавазан ("Живой посох") — восьмигранный столп на шарнире. Он раскачивается, предупреждая о землетрясении. Ученые полагают, что его установили в 904 году.

Расположенный в 40 километрах от столицы Гегард называют "Монастырем копья".

Считают, что там хранилось Копье судьбы — одна из величайших реликвий христианства. По легенде, именно это орудие римский воин Лонгин вонзил в подреберье Иисуса, распятого на кресте.

Сейчас артефакт находится в сокровищнице Эчмиадзинского монастыря.

Впрочем, в Ватикане, Кракове и Вене убеждены, что настоящее копье Лонгина хранится именно у них.

Храм Гарни — единственный в Армении языческий памятник. Он построен в I веке и посвящен богу Солнца Митре.

Рядом — руины одноименной древней крепости. Ее упоминал в исторических трудах Тацит.

Неподалеку, в ущелье Гарни, есть необычные скалы, которые состоят из огромных базальтовых столбов, нависающих над землей на высоте около 50 метров. Они напоминают трубы органа. Поэтому природный памятник называют "Базальтовым органом" или "Симфонией камней".

На горных лыжах можно покататься на курорте Цахкадзор, в 50 километрах от Еревана. Но едут туда еще и из-за целебного воздуха. Низкое содержание в нем кислорода способствует повышению уровня гемоглобина.

В последние годы здесь построили новые гостиницы, санатории, обновили инфраструктуру.

В свободное от катания и оздоровительных процедур время можно осмотреть почти тысячелетний монастырь Кечарис.

И, конечно, в Армении понравится гастротуристам. "Здесь вкуснейшая вода и в каждом регионе — свои традиционные блюда", — рассказывает гид Рузанна Закарян.

Обязательно стоит попробовать толму (долму) на виноградных листьях, хаш (наваристый мясной бульон), хашламу из баранины (овощи с мясом), кюфту (фрикадельки), арису (густая пшеничная каша с разваренной курицей), баклажаны, кебабы и шашлыки, перечисляет Зара Ордян.

Отличная закуска — лепешки лагмаджо (с начинкой из фарша, томатов и пряностей) и женгялов хац, начиненные 28 видами горных трав и напоминающие кутабы.

Про знаменитый армянский коньяк знают все. Но стоит попробовать и вина из граната, ежевики и вишни, а также тутовую, кизиловую и абрикосовую водки.

Домой туристы увозят не только большую любовь к Армении, но и огромные чемоданы с сувенирами, шутит Зара Ордян. А в них — коньяк, вина, сухофрукты, орехи, суджух мясной и фруктовый (чурчхела), бастурма, сыры, сушеные травы, традиционные ковры.

Стоит обратить внимание на ювелирные украшения из серебра.

Рузанна Закарян рекомендует посетить "Вернисаж". "Этому ереванскому рынку следует посвятить как минимум полдня, — говорит она. — Там почти нет поделок с клеймом Made in China, зато много вещей местных мастеров — из керамики, дерева, камней и тканей".

Чтобы отправиться в Армению, российским туристам нужно иметь справку об отрицательном результате теста на коронавирус. Она может быть на армянском, английском или русском языках. А анализ нужно сдать не позднее 72 часов до вылета, объясняет гид Каринэ Эгибян.

Путешественники из стран ЕАЭС (помимо России и Армении, туда входят Белоруссия, Киргизия и Казахстан) могут предъявить результат ПЦР-теста через приложение "Путешествую без COVID-19".

В аэропорту прилета тоже есть возможность сдать анализ, но тогда до получения отрицательного результата гостю придется соблюдать карантин.

В республике открыты кафе и рестораны, с 11 января сняты ограничения на число участников различных мероприятий — свадеб, дней рождений, рассказывает Рузанна Закарян. Необходимо носить маски в общественных местах и соблюдать социальную дистанцию.

Еще при себе нужно иметь документы, удостоверяющие личность.

Сейчас в Армении — политический кризис. Но для туристов обстановка безопасная.

"Протесты проходят мирно, в основном по вечерам и точечно — около парламента и иногда на площади", — говорит Зара Ордян.

"Почти три года назад у нас уже был опыт работы в похожей ситуации. Никаких эксцессов не произошло, даже учитывая то, что турпоток был в разы больше", — вспоминает Рузанна Закарян.

Сейчас перекрыт только проспект Маршала Баграмяна. Это никак не мешает проводить экскурсии по Еревану. Только желающие увидеть здание Национального собрания лишены этой возможности.

ДЕНИС МАНТУРОВ: ВСЯ ПРАВДА О РОССИЙСКОЙ ПРОМЫШЛЕННОСТИ ДЛЯ ШКОЛЬНИКОВ

Министр промышленности и торговли Российской Федерации Денис Мантуров провел для учеников школы «Летово» лекцию, во время которой выявил и развенчал мифы о российской промышленности. Задачей встречи со школьниками стало сформировать позитивное восприятие отечественной индустрии и ее достижений на современном этапе и привлечь молодые таланты к профессиональному развитию в области промышленных специальностей.

Я, как куратор от промышленного сектора, заинтересован в том, чтобы вы сделали свой профессиональный выбор именно в этом направлении - отметил Денис Мантуров.

Если до начала мероприятия, по итогам опроса, только 21% из 118 слушателей выразили желание работать в промышленности, то по завершении лекции число опрошенных увеличилось до 348 человек, из которых уже 51% проявили интерес к работе в промышленности.

В ходе лекции Министр доказал несостоятельность мифа о том, что вся российская индустрия держится на технологиях СССР. Подробно рассмотрев передовые для своего времени изобретения советской промышленности, глава Минпромторга России отметил, что сейчас в российской индустрии создаются новые сложные продукты и целые отрасли, конкурирующие, в отличие от советских времён, на глобальном рынке. В их числе он привел, например, гражданское авиастроение, производство новых материалов, судостроение, нефтегазохимию и другие.

Фактически с нуля в нашей стране в последние годы была создана собственная фармацевтическая промышленность. В советские времена основное производство лекарственных средств было расположено в дружественных государствах – Югославии, Венгрии, Болгарии, ГДР. После распада СССР кооперационные связи нарушились, а страну захлестнул дешёвый импорт. За последние 10 лет в нашу фарму было инвестировано более 200 млрд рублей, что позволяет сегодня производить в стране практически все важнейшие препараты - добавил Денис Мантуров.

Кроме того, глава Минпромторга России опроверг мифы о том, что российская промышленность отстает от развитых стран и использует исключительно иностранное оборудование и ИТ. Несмотря на то, что на наших предприятиях пока преобладает иностранное ПО, с каждым годом появляется всё больше «цифровых» ниш, в которых российские решения и продукты начинают занимать лидирующие позиции. В их числе – кибербезопасность, системы мониторинга и прогнозной аналитики, компьютерное зрение и другие.

Денис Мантуров рассказал об импортозамещении как инструменте достижения технологической независимости отечественной промышленности.

За последние годы доля российской продукции в ключевых отраслях выросла кратно. В оборудовании для пищевой промышленности – почти в 4 раза – с 12% до 45%, в станкостроении – более чем в два раза – с 18% до 38% - прокомментировал Министр.

При этом глава Минпромторга России сделал акцент на том, что импортозамещение не предполагает принципиальный отказ от всего зарубежного, что также является очередным мифом.

В программе импортозамещения, как ни парадоксально, принимают активное участие иностранные компании. Государство предоставляет всю необходимую поддержку инвесторам из абсолютно любой страны, без ограничений, просто в том случае, если они хотят создавать на территории России принципиально новые производства - объяснил Денис Мантуров.

В качестве примера Министр привел созданную в последние годы совершенно новую отрасль из области «зелёной» энергетики. Так, Россия производит и продаёт за рубеж, в том числе в Таиланд, Швецию, Италию, Германию, Швейцарию, солнечные модули.

В этой связи Денис Мантуров развеял еще два мифа – о том, что Россия не экспортирует ничего, кроме природных ресурсов, и является технологически отсталой страной без всемирно известных брендов.

Сегодня Россия экспортирует в 208 стран более 95% всей возможной номенклатуры продукции – это 4794 товаров на 6 знаках ТН ВЭД. Российской продукции в окружающих вас предметах, товарах и гаджетах намного больше, чем вы думаете - отметил глава Минпромторга России.

Например, искусственные сапфиры, выращиваемые в Ставропольском крае, используются в каждом втором светодиоде в мире (47% глобального рынка), например, в известнейших телефонах, телевизорах, ноутбуках, часах и даже в элементах космических аппаратов. А титановые делали в самолетах, например, Boeing или Airbus, преимущественно изготовлены корпорацией «ВСМПО-Ависма».

Российские предприятия входят также в число крупнейших мировых производителей минеральных удобрений, электроинструмента, холодильного оборудования, тяжёлых механических прессов. Наши системы автоматического пожаротушения применяются в Австралии, Канаде, Индонезии, Румынии. Более 60 стран Европы, Северной Америки, Ближнего Востока покупают новосибирские катализаторы для нефтяной промышленности, удаляющие вредные соединения. Композитные материалы для строительной отрасли из Калининградской области экспортируются в Великобританию, США, Польшу, страны Прибалтики - добавил Денис Мантуров.

Существует и множество отдельных перспективных ниш, в которых российские компании уже занимают лидирующие позиции. Например, Россия является одним из ключевых игроков на европейском рынке в сфере геосинтетических материалов для строительства автомобильных и железных дорог, безоговорочным лидером и на рынке графеновых нанотрубок, используемых в аккумуляторах электромобилей.

И, наконец, Денис Мантуров опроверг тезис о том, что промышленность – это устаревшие заводы, вредные выхлопы и рутинный труд. Министр рассказал о новых подходах к экологичности предприятий, их работе над снижением углеродного следа, проектах, связанных с безотходной деятельностью, а также новых трендах, таких как «зеленая химия» и «белая металлургия». Отдельное внимание глава Минпромторга России уделил сокращению рутинного труда на современных предприятиях за счет внедрения робототехники, цифровизации производства и использования беспилотной техники.

По итогам лекции Денис Мантуров пообещал помочь с организацией экскурсий для школьников на промышленные предприятия России, а также в режиме открытого диалога ответил на поступившие от учеников вопросы.

Алена Владимирская: пандемия критически снизила вознаграждения топ-менеджеров

«Главный хедхантер рунета» дала интервью главному редактору Business FM Илье Копелевичу

Хедхантер Алена Владимирская и главный редактор Business FM Илья Копелевич поговорили о том, насколько упали зарплаты топ-менеджеров после пандемии, можно ли все еще устроиться по блату и, конечно, о Clubhouse, в котором Владимирская стала одной из звезд.

Наш гость — Алена Владимирская, которую чаще всего называют хедхантером рунета. Расшифруйте, что бы это значило.

Алена Владимирская: Это не я придумала. Честно говоря, уже даже не помню, кто это придумал. Мне кажется, что люди, которые это придумали, меня троллили. Я, наверное, один из самых известных людей, занимающихся подбором персонала. Сначала это была сфера интернета, диджитал, медиа. А дальше фактически это стала вся страна, потому что все бизнесы пришли в диджитал, в интернет: и стройка пришла, и госсектор пришел, и банки. Я к чему это? Знаете, кем до последнего времени был хедхантер? У тебя есть визиточка, условно, какого-то хедхантера, значит, ты уже крутой, потому что ты ему можешь позвонить. А я пришла такая, знаете, не то чтобы совсем с улицы — из Сорбонны, из Mail.ru Group, из всего прочего, но я в эти правила не играла, они мне не близки. И поэтому такая: а давайте я буду в Facebook честно писать о том, как трудоустроиться топ-менеджером, давайте я размещу вакансию, в которой зарплата миллион — «смотрите, есть такая вакансия».

Если вы разместите у себя, у вас были разные ресурсы, и ваш личный, именно поэтому, мне кажется, вас именно к рунету прикрепили — потому что вы через сети орудуете.

Алена Владимирская: Все так, да.

Хорошо, вот взять и разместить на любом ресурсе в Сети: есть вакансия с зарплатой миллион. Что начинается? Вообще, стоит это делать? Кто так делает?

Алена Владимирская: Так делаю я. Но так делать не стоит, потому что дальше вас смывает поток откликов. На эту вакансию начинают откликаться все — а вдруг повезет. И вы за час получаете в почту 2-3 тысячи писем. Меня, например, в Facebook читает 180 тысяч человек, ну и 2-3 тысячи с этого получить легко, потому что люди начинают шерить, друг другу присылать.

Но толк от этого какой?

Алена Владимирская: Никакого.

Кроме потом гневных откликов, что никто не ответил. Потому что ответить невозможно.

Алена Владимирская: Да, Владимирская зазналась и не отвечает. Объясняю: толку от этого никакого, если вы правда просто хотите закрыть эту вакансию. Если вы хотите дальше из этого сделать для себя большой так называемый кадровый резерв, распределить людей и дальше им присылать те вакансии, которые им подходят, с ними коммуницировать и делать из этого, например, нормальное хантинговое агентство, то в этом есть довольно большой толк, потому что ты набираешь базу, которая делится следующим образом: вообще невменяемые люди — и таких в интернете довольно много, давайте будем честны; люди очень вменяемые, но не соответствующие этой позиции, и дальше им надо присылать другое; третьи — люди вменяемые и соответствующие этой позиции, но которых по какой-то причине конкретно на эту вакансию нельзя. Например, компания сказала: мы не смотрим из того-то, из того-то, из того-то, вам нельзя. И четвертые — люди абсолютно подходящие. С людьми абсолютно подходящими вы начинаете переговоры об этой позиции, а всем остальным вы начинаете предлагать другие позиции, кроме невменяемых людей. Вот это так работает.

Следующий вопрос. Если речь идет о таких достаточно редких и высокопоставленных позициях, с хорошими зарплатами и, соответственно, с набором довольно уникальных качеств, которые человек должен предъявить, если его ищут не из своих, а ищут в огромном мире через хедхантера. Вы собрали несколько, как вам кажется, подходящих резюме, представили его работодателю, на той стороне начинаются собственные процедуры. В последнее время поиск кадров принят по процедурам. Это на Западе началось, к нам перекинулось, там миллион инстанций. Первого отдела нет, но чем-то напоминает. Главная цель, как я понимаю, все провозглашают, чтобы не брали по блату, чтобы все это было зарегулировано: внешний хедхантер нашел, свои кадровики поговорили, и только потом он увидит своего нанимателя, допустим, своего начальника, который ищет себе какого-нибудь начальника отдела. Если вообще увидит. Чье слово будет решающим?

Алена Владимирская: Во-первых, этот процесс чаще всего на бумаге существует, или если даже существует реально, то как бы как отдельный формальный процесс, который надо пройти.

Для вида скорее?

Алена Владимирская: Во многом да.

Для акционеров, что у нас сыночков не берут?

Алена Владимирская: Во многом да, для комплаенса. В реальности, когда ты показываешь, говорят: окей, смотри, вот этот интересен, этот интересен — и их тоже потом пропустят. То есть, вероятнее всего, будет с ними встреча другая. У вас сначала тогда с ними будет встреча с лицом, принимающим решение, а потом — «слушай, а теперь пройди», при этом на этой стадии «а теперь пройди» иногда бывают срывы. Например, служба безопасности нарыла чего-то.

Служба безопасности — это святое дело.

Алена Владимирская: Тут уж святое. Или еще что-то случилось, например, кандидат за это время вдвое поднял свою зарплату, такие вещи тоже бывают, когда люди сначала «ой, хочу», а потом — «ой, я чувствую, что тут я востребован».

Службу безопасности я уже прошел, время на меня уже потрачено, усилия — тоже.

Алена Владимирская: Да, все может быть. Но, в принципе, вся эта штука строится по двум вещам. Либо просто по процедуре (понятно, есть компании, которые жестко идут по процедуре), а чаще всего в таких компаниях, работающих в России, причем не только в российских, она работает так: вот эти — по процедуре, а этих двух — сначала к лицу, принимающему решение, а потом, если они понравились, то по процедуре. Если же все идет по процедуре жестко, то тут это главная беда. Дело в том, что решающего слова нет ни у кого. Оно, конечно, у лица, принимающего решение, но до него доходит... Вот главный ужас хантинга, причем не только российского, в Европе этого больше.

Извините, по-другому скажу. Для кого-то это хантинг, а для кого-то это личное трудоустройство. Ужас трудоустройства.

Алена Владимирская: Да, ужас трудоустройства строится на том, что если тебя ведут по процедуре, то на первичном этапе отбора сидит девочка-эйчар, у которой чаще всего очень маленький опыт и уж точно очень маленькое понимание бизнеса компании. Очень редко почему-то на начальном этапе отбора в компании сидят умные, профессиональные люди. Бывает, но редко. И дальше девочка работает...

С закрытыми глазами она смотрит в бумаги.

Алена Владимирская: Нет, как поиск каких-нибудь 1990-х годов, когда поисковики только начинались. Они даже не по ключевым фразам, а по ключевым словам смотрят. Условно, есть какой-то конкретный опыт, образование такое-то, возраст такой-то. И она, поскольку не понимает бизнеса...

Не понимает смысла этих слов зачастую, я много слышал таких историй. Совершенно неуместные вопросы, неприменимые к этой работе: «Вы занимались проектами?»

Алена Владимирская: Погодите, еще до интервью речь не дошла, мы говорим про резюме. Так вот, до этого этапа, если резюме немножко другое, но крутое, то через девочку по процедуре пробиться невозможно, если — внимание! — тебя не ведут люди уровня, условно говоря, есть шесть-семь фамилий хантеров, именно моего уровня, влияния. То есть у меня, например, бывают такие вещи, что идем по процедуре, кандидата запороли, я звоню или пишу лицу, принимающему решение, это всегда доступ к первому лицу, я говорю: «Смотри его». Он такой: «Не буду». Я говорю: «Смотри его, я настаиваю, вам надо посмотреть именно этого человека, он вам нужен». И тут вопрос влияния именно лички, то есть ты можешь пробить эту процедуру. У меня были случаи и не раз, когда я, например, говорила следующее. Во-первых, мало кто знает, что хедхантер — это вообще профессия очень жесткая, потому что мы все время рискуем собственными деньгами. Если человек вышел на работу от нас и не прошел испытательный срок, мы либо делаем бесплатную замену, либо — внимание! — возвращаем весь гонорар.

Хорошо, что не зарплату этого человека.

Алена Владимирская: Человек отработал, если это топ-менеджер, шесть месяцев, за это время мы эти деньги приняли. У нас есть люди, офис, прочие расходы, мы потратили на этот поиск довольно большое количество ресурсов. Если мне говорят, не замена, а вернуть деньги, я должна вернуть всю сумму — неважно, без вычета расходов. Поэтому мне очень важно вывести человека, который проработает долго. Поэтому пару раз я говорила следующую историю. Например, я твердо знаю: вам нужен этот человек. Этот профессионал вам нужен. Вообще, мы всегда рискуем деньгами, а здесь я рискну следующим: я не возьму сейчас этот гонорар, вообще ничего, пока этот человек не пройдет испытательный срок. Я уверена, он вам нужен. Всегда это срабатывало. Я не говорю, что я хедхантер, у которого не бывает ошибок. У всех бывают, у меня тоже бывают, и возвраты денег бывают, и человек не прошел испытательный срок и замены бывают. Но ты эту систему можешь пробить сейчас, к сожалению, только своим личным брендом, условно говоря, звонком: «Нет, я ручаюсь, смотрите его». Это, конечно, ужас и кошмар нашего времени. Я не против процедур. Это чрезвычайно важная вещь, потому что она правда открывает двери, что называется, кандидатам с улицы, но убирает блат. Но из-за того, как она чаще всего работает в компаниях, ее результат хуже, чем было бы по блату.

А в реальности по блату сейчас меньше?

Алена Владимирская: Меньше.

Вы сказали, что в Европе это еще более жестко, чем вообще на Западе. Это, вообще, пришло оттуда: там акционерная культура, регламентировано все, чтобы не было ничего субъективного.

Алена Владимирская: Мы много работаем с европейскими компаниями по хедхантингу. Сейчас, в пандемию, меньше, а раньше работали очень много. Уровень профессионализма рядовых рекрутеров и уровень процедур чудовищен по сравнению с Россией. Но есть, с другой стороны, большой плюс, чем они отличаются: там нет такого унижения соискателя. Чаще всего рекрутер в Европе хуже образован с точки зрения понимания должности, понимания бизнеса, у него хуже построены эти процессы автоматизации. Какая-нибудь хваленая компания, в которой мечтают работать все, может взять кандидата, потом исчезнуть с этим резюме на шесть месяцев, потом вернуться и сказать: мы подумали, мы начинаем смотреть. Но при этом чем они отличаются в хорошую сторону от нас, — там нет этой истории «вас много, а я одна». Во-первых, вам там точно дадут очень хорошую обратную связь, почему вы не прошли, чего вообще нет в России.

У нас скажут очень вежливо, да.

Алена Владимирская: Не просто вежливо — вам дадут хорошую обратную связь: на наш взгляд, вам не хватает этого, этого и этого, если вы это доучите, доберете, потом обращайтесь к нам. Во-вторых, вас будут вести от этапа к этапу, помогая, рассказывая: сейчас вы будете общаться с таким-то человеком, он у нас занимается тем-то, и там ключевое это. Этого в России нет вообще, из серии: завтра у вас собеседование с Иван Иванычем. Кто такой Иван Иваныч? Рекрутер не отвечает, ничего не происходит. В этом смысле, как ни странно, в Европе больше душевности, но с процедурами еще хуже, чем у нас.

А если я, руководитель какого-нибудь креативного и творческого направления в какой-то компании, у меня есть вакансия, я знаю, кого хочу взять, но по правилам этой компании исключено такое, что я хочу и я взял. У меня должны пройти конкурсы, тендеры и так далее. Я могу заранее решить, что я тебя беру, а все остальное решим?

Алена Владимирская: Можете. Но, во-первых, я бы на вашем месте посмотрела еще людей, которых вам приводят, потому что довольно часто там могут оказаться люди сильнее.

Если сложная профессия, да еще вопрос личного взаимопонимания, то я все равно их не разгляжу.

Алена Владимирская: Почему вы их не разглядите?

Так сейчас принято считать, что совсем недооценивается в этом процедурном процессе, что есть некий прораб и у него будет его рабочий и у них еще должен быть общий язык.

Алена Владимирская: Это важно. Но, с другой стороны, я никогда не видела такого количества болезненных разводов по работе на высоком уровне, как в тех случаях, когда брали кого-то по личке. «Мы друзья» и так далее — а потом это все на первых же приличных деньгах или на первом же провальном проекте уходит в такой конфликт, в такое мясо. Поэтому я бы очень вам советовала тут ограничивать. Я работал с этим человеком, мне с ним хорошо, я его держу первичным кандидатом — подойдите к вашему эйчару, скажите: давай мы денег на агентстве сэкономим, я хочу его. Но пусть агентство покажет, что еще. В результате с рынка может прийти человек круче. И в этом смысле для вас вопрос: вам хочется трудоустроить вашего знакомого друга? Ну такое. А вдруг с человеком с рынка вам комфортнее и интереснее?

А может быть и так. Гуманные стороны этого процесса тоже исключать нельзя.

Алена Владимирская: Вероятнее всего, честно, вы разосретесь. Причем совсем в мясо. Если это выводится на высокий уровень, через какое-то время практически все дружбы сходят если не во вражду, то в отсутствие дружбы.

Перейдем к нашим сегодняшним необычным дням. На кого сейчас спрос, на кого — избыточное предложение, какие явления на рынке?

Алена Владимирская: Давайте я сначала пошучу. Последнюю неделю я с трудом отбиваюсь от спроса на модераторов Clubhouse. Это прямо хит хитов, ищут все компании, причем по интернету ходит мем, а он не мем: «Ищу специалиста по Clubhouse с опытом работы три года». Все ржут, а я объясню, как возникла эта вакансия. Это опять же от девочек-рекрутеров. Так как она вообще, вероятнее всего, плохо понимает, что такое Clubhouse, она взяла стандартную вакансию СММ-щика, которая уже описана в ее компании. Там стоит опыт работы три года. Что такое Clubhouse? А, это еще один вид СММ. Условно, мы сеем в «Одноклассниках», во «ВКонтакте», в Instagram, в YouTube. Что там стоит? Опыт работы три года. Ну и зашибись, поменяла YouTube на Clubhouse и вперед — и запустила. Все такие: «Ааа!» А у нее-то все нормально. Кого ищут? Если говорить по серьезке, то постпандемия вообще изменила в очень многих бизнесах понимание функций. Вроде ищут тех же самых, стали много искать эйчаров, финансовых директоров, коммерческих директоров, продакта, но название то же, а внутри все не то. Про что идет речь? Первое: все поняли, что эта штука про кратный рост — не про сейчас, и все про такую немножко протестантскую экономику. То есть найти внутри какие-то небольшие точки роста, очень сильно пересмотреть экономику, уменьшить косты, выйти на какие-то новые направления, но без денег...

Способы выживания.

Алена Владимирская: Нет, это уже не про способы. Полгода назад это были способы выживания, а сейчас это про протестантский рост. То есть это рост без ресурсов, и не надо нам капитализации в 800 тысяч процентов, а нам надо тихонечко расти, но без того, что деньги будут где-то через два-три года.

Но не залезая в долг.

Алена Владимирская: Да, не делая кассовых разрывов. И от этого очень поменялся спрос к людям. Сейчас практически исчез спрос, который во многом в России определил в последние годы, прости господи, Герман Оскарович Греф: визионерство, на будущее, что мы станем большой технологической компанией или мы пойдем в лидеры какого-то сегмента. Компании разделились на два типа: есть очень большие компании, типа «Сбера», ВТБ, которые продолжают это, или, условно, «Яндекс», Mail.ru Group, они про визионерство. И они, конечно, переделивают рынок. «Сбер», который сегодня отчитался о доходах уже не в банковском сегменте, — это вполне себе история. Mail.ru Group или «Яндекс», которые лезут в доставку, в еду, «Яндекс», который выделил прям отдельным предприятием свое «Такси», «Лавку», «Еду» и прочее, — это, конечно, про передел рынка. Но это прям гиганты-гиганты. А при этом даже очень большие компании, но не гиганты, сказали: «Тихо! А мы стоим». Мы выжили в пандемию, и это круто, потому что это был в том числе вызов для очень больших компаний, которые к этому были не готовы, например для нефтяных: нефти нет, денег нет, ничего нет.

Нефть не нужна.

Алена Владимирская: Да. Нефть есть, а никому не надо. Они такие: «Спокойно, мы выжили. А дальше мы хотим...» Что такое любой бизнес? Это же про прибыль. «Мы хотим расти, но тихонечко. Эти пусть будут визионерами, а мы — про такие шажочки». И тем большим компаниям нужны визионеры и руки, которые это визионерство делают. Но в основном бизнес, если мы говорим про уровень топ-менеджеров и близкий к топам, то они такие: а нам надо осторожного менеджера, но при этом умного и современного. Косты сейчас иначе не урезать, как на какой-нибудь автоматизации, на каком-нибудь устойчивом развитии, но нам больше не надо консультантов, эти огромные проекты — ты нам сделай тихонечко эту грядку, и мы два-три года тихонечко порастем, посмотрим, что будет и экономически, и политически, и с точки зрения пандемии, и дальше вырулим. Поэтому пришло время современного, но осторожного менеджера. Этого в России не было давно. Потому что у нас же всегда эта история: либо резко в рост, либо антикризисник, который режет все. Антикризисники были очень нужны год назад на пандемию.

Это не могут быть одни и те же люди в зависимости от обстоятельств?

Алена Владимирская: Где-то могут, где-то — нет. Обычно антикризисник к этому не приучен вообще. У него задача — мы режем все, чтобы PnL (Profit and Loss, сравнение доходности и убыточности. — Business FM) у нас была хорошенький. Визионер не приучен к этому вдвойне.

Вообще считать деньги.

Алена Владимирская: Потому что это «мы летим в космос, мы второй Маск…»

Какие деньги? Деньги к черту.

Алена Владимирская: Да. «Мы же про идею, мы же про смыслы». Я не говорю, что это плохо. А такие современные управленцы правда могут из PnL вытащить какой-то новый смысл, но без потери денег. Это, на самом деле, ни визионеры, ни собственно антикризисники не умеют. Некоторые антикризисники еще как-то переучиваются, визионеры не переучиваются вообще. Поэтому потребовались такие...

Назовем их «реалисты, прагматики».

Алена Владимирская: Да, это правильная история, это про такого реалиста. И поэтому очень изменилась и потребность в людях, и, кстати, процесс собеседования. Садится собственник или садится первое лицо, и он стал в этом смысле более открытый. Стали больше открывать цифры. Например, раньше какой-нибудь топ-менеджер говорил: «А покажите ваш PnL за последние два года перед тем, как я приду». И в результате все равно тебе ни черта не показывают. А сейчас: «Ты сам, пожалуйста, посмотри и из этого нам расскажи, что и как можно сделать». В этом смысле стали какие-то более реальные вещи происходить. И ищут на более реальные деньги — вознаграждение топ-менеджеров снизилось критически. И причем оно снизилось, прежде всего, в фиксированной части. Условно, на треть оно снизилось в целом.

А давайте по отраслям. Нефтянка. Как ни странно, нефтяная отрасль перестала быть этим жирным бараном, с которого стекает.

Алена Владимирская: Слушайте, количество людей из нефтянки, которые приходят с такими круглыми глазами: «Блин, как жить-то?» Потому что они выходят на рынок и вдруг обнаруживают: «Что, 100 тысяч — это зарплата? Хорошо, а сколько раз в месяц будет премия? Как это — еще раз в год премия в один оклад? Вы вообще о чем?» Практически во всех отраслях, включая IT, про которую все так рассказывают, система вознаграждения топ-менеджеров очень изменилась. В фиксированной части где-то уменьшили, где-то просто не выросли, но фикс не растет практически нигде. Везде может расти KPI-ная часть, везде сейчас очень активно раздается вознаграждение опционами. И это недутые опционы, потому что большое количество компаний правда собирается идти и на IPO, и на разные другие биржи, такой серьезный бум, и поэтому к опционам относятся серьезно, а не как когда-то. Но в целом эта история «я хочу прийти на миллион, а лучше полтора фиксом, а KPI чтобы занимал не больше 20%» — эта штука умерла в пандемию. Она и до этого-то жила плохо, а пандемия прямо ее похоронила.

Поговорим о Clubhouse. Вы, во-первых, звезда Clubhouse. Ваши личные ощущения: интересно это или нет, надолго вы там или нет? Что там интересного? Сколько времени вы на это тратите? Понятно, что это у вас часть бизнеса, все же сейчас стараются сделать бизнес в Clubhouse.

Алена Владимирская: Для того чтобы сделать бизнес в Clubhouse, не делайте бизнес в Clubhouse. Это та социальная сеть, где все держится на доверии. Как только вы начинаете там что-то продавать, тем более втюхивать — все, вы на этом умерли.

Любая соцсеть — это еще и ярмарка тщеславия.

Алена Владимирская: Да, но Clubhouse в этом смысле немножко меньше, потому что это соцсеть активного взаимодействия. В отличие от Instagram, где ты просто выложил фоточку и ты звезда, либо говорите мне о том, какая я звезда, либо я забаню ваши комменты, то здесь к тебе может прийти эксперт и, извините за такое слово, по щам тебе надавать так, что мало не покажется.

Прямо в лицо, прямо сразу. На глазах других.

Алена Владимирская: Да. И ты в этот момент уже не можешь его убрать из спикеров. Ты выглядишь вообще идиотом, и тебе приходится доказывать, что ты не идиот, или уходить со своего эфира, что ты идиот. Мне Clubhouse был очень интересен, потому что в начале туда зашли очень интересные люди, которые много интересного рассказывали. Одна из самых интересных вещей, о которых я слышала: Тиньков после своего двухлетнего молчания, связанного с болезнью, первый свой публичный эфир проводил в Clubhouse и рассказывал о том, чем он будет заниматься, отвечал на вопросы — это было дико интересно.

А будь он не в Clubhouse, было бы так же? Вы же можете оценить. Clubhouse дает какую-то другую возможность этого прямого диалога.

Алена Владимирская: Есть категория людей, первая часть Clubhouse: неважно, где бы они ни выступали, то есть Тиньков первый раз после двух лет молчания, где бы он ни выступал, если бы я об этом узнала, туда бы я и пошла слушать. Потому что это интересно, причем это же большая личностная история. Он рассказывал, каким он стал. Это метаморфоза. Не дай бог кому-нибудь такую онкологию переживать. Условно, как она изменила его, его взгляды на бизнес. Это драматургия, это дико интересно. И в этом смысле Clubhouse или Первый канал, или что-нибудь такое — да какая разница, я бы пошла. Есть категория людей, для которых «мне неважно, какая это площадка», а есть категория людей, для которых «мне важно». Например, Центробанк проводил эфир про цифровой рубль. И я бы в жизнь не пошла слушать. Я бы послушала из серии «работа», примерно понимая, какие люди нужны и что как с ними делать. Может быть, забежала на 15 минут послушать левым ухом. Но когда в ответ пошли эксперты из разных коммерческих банков, из финансовых агентств, просто те люди, которые в этом понимают, эта история уверенности Центробанка... Люди же вещают уверенно, а когда ты не очень понимаешь, тебе кажется: значит, правду говорят. А тут пошли другие люди, и ты понимаешь, что они профессионалы. Они начали говорить: «Нет, а давайте конкретненько». И это становится интересно именно в Clubhouse, потому что пока никто не дает такой возможности. На радио, условно, один-два приглашенных эксперта, один-два звонка. Не мне вам объяснять, что звонки чаще всего (никого не хочу обидеть) довольно шизофренические. А тут ты понимаешь, что в диалог к тебе приходят неожиданные эксперты. И они прям эксперты. То есть ты поднимаешь экспертов. И это интересно. Плюс Clubhouse выделил новых звезд, которые про те темы, которые тебе неожиданны. Например, я с огромным интересом слушала эфиры по палеонтологии. Я в детстве, как многие люди, мечтала…

Найти скелет динозавра.

Алена Владимирская: Да. А тут ты уже не в детстве, и тебе рассказывает реальный чувак, который на этом помешан, и он тебе рассказывает какие-то дико интересные вещи. Или девочка, которая оказалась великолепным экскурсоводом по Риму, по которому я дико скучаю, она рассказывала какие-то очень интересные исторические вещи. Это такое народное радио, которое вытащило других людей, которых ты тоже можешь спросить: «Слушайте, а я ходила по этой Вилле Адриана, а зеленый пруд непонятный. Вы мне расскажите, что и как» — и тебе отвечают. Но если в целом говорить про Clubhouse, я не очень понимаю, какое количество интересных людей, которых можно слушать, еще появится в ближайшее время. Эфир требует новизны. При этом если ты заявляешь интересную для людей тему, то даже от того, что Clubhouse сам не сильно сейчас прибывает, у него прошел пик скачиваний, то аудитория у тебя держится и нарастает. Например, у меня есть моя утренняя по понедельникам история. Каждый понедельник с 9:30 утра мы обсуждаем три самые интересные кадровые темы и три самые интересные вакансии в неделю, и аудитория растет. Сколько я времени провожу? В понедельник это занимает два часа.

Это вы сами, со своей аудиторией, зачастую со своими клиентами, потому что им интересно вас послушать, обменяться.

Алена Владимирская: Да, часть из них становится моими клиентами, потому что и радио, и хантинг — это бизнес и доверие. То есть когда ты слышишь человека, когда ты слышишь, как он говорит, ты, вероятнее всего, к нему придешь — либо отдашь вакансии на хантинг, либо придешь на карьерное консультирование. Я периодически слушаю те эфиры, которые мне интересны. Другой вопрос, что очень сложно их найти.

Понять заранее.

Алена Владимирская: Да. Поэтому я захожу вечером пару раз, чтобы понять, что там происходит. На самом деле, из Clubhouse уже на моем уровне можно делать бизнес, но я не буду эти заниматься, именно потому что это рынок доверия. Сейчас в день возникает два-три предложения на тему «Алена, проведите у нас комнату».

Мне кажется, это вещь, которую многие вообще недооценивают. Потому что можно оживленно, интересно, весело и неожиданно поговорить в составе пяти человек, десяти человек. Когда у вас уже 100 человек потенциально участвуют в разговоре, не становится ли это все неуправляемым? Чем все-таки хороши сценарии, что люди знают, что все это не просто так, чтобы разговор шел и имел смысл, имея некую массу перед собой. Чем, грубо говоря, регулярная армия отличается от партизан.

Алена Владимирская: Там ведь какая история. Да, все партизаны, но выживают и растут только те комнаты, где есть модераторы и где есть сценарий. Поэтому большое количество комнат просто не выживают, разваливаются, потому что этого нет. То есть управлять этим надо. Драматургия у твоего эфира должна быть.

Помимо драматургии — умение управлять. Тремя-то спикерами управлять уже непросто, а когда еще даешь слово неизвестным людям... Вы наблюдали процесс превращения интересных разговоров в хаос?

Алена Владимирская: Да, конечно. И уводы от темы, когда тема комнаты одна, а ушли в другую. Я вчера ругалась в одной такой комнате. Комната «Подбор айтишников», а ушла вообще непонятно во что. Это очень зависит от личности модератора, от того, кто эту комнату ведет, насколько ты собираешь людей, насколько ты можешь сказать «нет» человеку, даже если пришел кто-нибудь крутой, сказать «нет, ты не по теме», при этом не вызвав скандал. Насколько ты следишь за таймингом. Это все, конечно, очень важно. Если возвращаться к теме про бизнес и про Clubhouse, поскольку я, видимо, единственный хантер, раскрученный в Clubhouse, то в среднем примерно дважды в день ко мне приходят с предложением «проведи эфир». Это либо виртуальные собеседования в Clubhouse, либо просто поговорим про HR в нашей компании, про такие темы. Суммы, которые сейчас называют, минимальная от 25 тысяч, сегодня мне пришла сумма в 150 тысяч за час. Я знаю, что Варламов анонсировал — я не знаю, брал он эти деньги или не брал, но анонсировал 900 тысяч. И 500 тысяч за то, что он помолчит. Я не знаю, предлагали ему это реально или не предлагали…

Есть цитата Жванецкого: мало знать себе цену — надо еще пользоваться спросом.

Алена Владимирская: Да, и обозначить ее. Просто то, что 150 тысяч за час эфира предлагают, — я это видела сегодня в письме, которое мне пришло. Я этого делать не буду — и не потому, что не люблю деньги. Мне это не очень интересно. У тебя возникают определенные обязательства. Если тебе заплатили 150 тысяч, это как коммерческий эфир. Ты говоришь: это коммерческий эфир, я не могу спросить у работодателя «а почему вы такие дураки и, например, зарплату задерживаете», а проводить эфир и рассказывать «Петр Иванович — такой прекрасный человек» — нет.

Банки хлынули в Clubhouse — показать своим клиентам, что они на волне хайпа. А что они представили? Первыми из бизнеса туда залезли банки.

Алена Владимирская: Конечно, поскольку аудитория такая, это все что связано с инструментами инвестирования, все что связано с поддержкой private banking, и третье — это виртуальное собеседование. Мне кажется, уже все банки провели. При этом все коллеги честно понимают, что виртуальное собеседование в Clubhouse никаким собеседованием не является. Это витрина: вот мы так прогрессивно, круто нанимаем людей.

А про инструменты инвестирования, на что это похоже?

Алена Владимирская: Они рассказывают простую историю: собирают двух-трех экспертов и, например, говорят: «Давайте проведем эфир, во что сейчас вкладываться».

И сколько, человек 150 у них собирается?

Алена Владимирская: Сейчас, я думаю, не очень много. Я думаю, сейчас человек под 300, а на первых эфирах про инвестирование было тысячи полторы-две. Нормальной сейчас в Clubhouse считается комната, которая утром собирает больше тысячи человек… Но на самом деле утренних комнат, которые собирают больше тысячи человек, я кроме своей не припомню — именно потому что утро. А вечером нормальная комната набирает от трех тысяч, и очень хорошая набирает от пяти тысяч. Это в российском [сегменте Clubhouse]. В европейском, как ни странно, поменьше. Две тысячи — это шикарная комната. Если, конечно, к вам не приходит на эфир Илон Маск или Цукерберг. Но это космос, держат руками сервера, чтобы все не упало. Верю я в будущее Clubhouse или не верю? Я точно верю во второй пик Clubhouse, когда откроется приложение для Android, потому что все пойдут смотреть. Дальше все зависит от нас. Один важный вопрос: нам есть что сказать друг другу или нет?

Я бы добавил «в этой форме».

Алена Владимирская: Вообще. Понятно, есть люди, которым есть что сказать. Понятно, есть профессиональные журналисты, которым есть что сказать, но непонятно, зачем говорить это постоянно на этой площадке. А нам как просто людям есть что сказать друг другу? Если есть, Clubhouse, конечно, изменится. Там будут, конечно, очень массовые события — например, когда Цукерберг пришел. А все остальное уйдет в более приватную комнату на 100-200 человек с обсуждением каких-то интересных, актуальных тем.

Я не исключаю, что в России как раз с учетом наших обстоятельств политическая тематика со временем может вполне там жить.

Алена Владимирская: Пока там растет совершенно другая история, очень печальная, все эти «успешный успех, прокачай себя».

Потому что бизнес пришел заявить о себе первым делом.

Алена Владимирская: И этой истории инфобизнеса там, конечно, стало очень много, и это пугает.

Илья Копелевич

Россия > СМИ, ИТ. Госбюджет, налоги, цены. Приватизация, инвестиции > bfm.ru, 5 марта 2021 > № 3673098 Алена Владимирская

Неожиданная новость: у россиян обнаружилась заначка

В начале 2021 году в России в семейных бюджетах резко вырос индекс свободных денег

Алекс Зверев

По данным исследовательского холдинга «Ромир», в первый месяц 2021 года в семейных бюджетах резко вырос индекс свободных денег (ИСД) — показатель, который демонстрирует динамику превышения доходов над расходами. Цифра поразительная: на 22% выше показателя января 2020-го и на 82% в сравнении с декабрем 2020-го.

Причем речь идет о предпраздничном и праздничном месяцах, когда люди предпочитают не копить, а тратить. Что это означает и чем грозит?

Во-первых, учтем, что ИСД измеряется в целом по стране, без разбивки по категориям населения. Во-вторых, Росстат уже обнародовал официальные данные о реально располагаемых доходах россиян в 2020 году — они снизились по сравнению с предыдущим годом на 3,5%. По этому поводу эксперты обоснованно заявляют, что резкое увеличение ИСД связано вовсе не с улучшением благосостояния, а с тем, что в период неопределенности из-за пандемии и резкого скачка инфляции люди предпочитают не тратить, а откладывать на черный день. Вопрос в том, есть ли у людей деньги на «личные резервы» — на заначку?

В Кировской области — средней по социально-экономическим показателям — служба исследований HeadHunter провела опрос на тему, хватает ли гражданам зарплатных денег «от получки до получки»? Выяснилось: каждому четвертому недостает ежемесячно от 10 до 15 тысяч рублей, еще 39% ответили, что «хватает с трудом», а каждый третий — «только на ключевые потребности».

И даже годом раньше, когда ситуация в стране с личными доходами населения была получше нынешней, рост ИСД в январе к декабрю составил лишь 40% — из-за нормального желания людей снизить траты после предновогоднего потребительского ажиотажа и праздничной гулянки.

Остается одно нормальное объяснение всплеска бережливости россиян: закрытие границ из-за пандемии. Этот вариант косвенно подтверждается и тем фактом, что, по данным «Ромира», в минувшем январе расходы россиян из категории высокого достатка выросли на 13,2%. А именно они являются основными покупателями зарубежных туров, ставших недоступными.

То есть высокий ИСД в нынешнем январе обеспечили не все сограждане, а лишь те, кто хотел, как обычно, отвести душу за границей, но их туда не пустили. А таких в России очень небольшая часть.

Все это подтверждает социологические предположения о нынешнем разделении россиян на богатых и бедных по критериям соотношения менеджмента и персонала в промышленно-инвестиционной компании — 25% на 75%. Примерно о том же говорят и результаты опросов населения на тему наличия/отсутствия накоплений на черный день — по данным аналитического центра НАФИ, сбережений не имеют 69% российских семей.

Это обстоятельство вынуждает более критично рассматривать высокие цифры продовольственной инфляции, о которой сообщает Росстат. По его данным, рост цен на продукты питания в январе достиг 8,2% в годовом исчислении. Это гораздо выше, чем в европейских странах. Например, во Франции этот показатель составил 1,1%, в Италии — 0,6%, в Германии — 2,1%. В результате агентство Bloomberg включило Россию в топ-5 «горячих точек» (плюс Индия, Бразилия, Турция и Нигерия), где рост цен на продукты «вызывает особенное беспокойство» и может спровоцировать недовольство населения. Правительство и Кремль заявление Bloomberg опровергают, не уточняя, что здесь неправда: рост цен или возможное недовольство населения.

Но цены действительно растут: по данным Росстата, в 2020 году продукты подорожали на 6,7% — против 2,6% годом ранее. Цены на плодоовощную продукцию подскочили на 17,4%, в то время как в 2019-м снизились на 2%. А для большинства россиян расходы на еду составляют более 40% семейного бюджета.

Но проблемы грозят и российской казне: новые санкции США могут торпедировать планы правительства, которое в 2021 году собирается занять на внешних рынках 3,8 трлн рублей для покрытия дефицита бюджета, образовавшегося после начала пандемии. Как пишет портал The Bell, это будет «плохой новостью не только для Михаила Мишустина, но и для налогоплательщиков. Ведь деньги, которые не удастся получить за счет размещений ОФЗ, придется искать где-то еще».

Возможно, трудности, к которым пора готовиться низкодоходной части населения (а его в России большинство), приблизит введение в стране продовольственных карточек для самых бедных — по образцу США, где такую продовольственную помощь получают более 40 млн нуждающихся. Президент Владимир Путин в ходе встречи с главами фракций Госдумы о введении продуктовых талонов для бедных слоев населения высказался так: «Точно совершенно подумать над этим можно».

Да уж, подумать можно и об этом, и о многом другом.

Azure Sky станет первым в мире крупномасштабным гибридным проектом ветропарка и накопителя энергии

Компания Enel, действуя через свою дочернюю компанию Enel Green Power в Северной Америке, начала строительство проекта Azure Sky Wind + storage – своего первого в мире крупномасштабного гибридного проекта по интеграции ветропарка и аккумуляторных систем накопления энергии на одном объекте.

В рамках виртуального соглашения о покупке электроэнергии в объеме 100 МВт Enel будет продавать компании Kellogg 360 ГВтч из электроэнергии, ежегодно поставляемой в сеть проектом Azure Sky, что составляет 50% от объема электроэнергии, используемой на североамериканских производственных предприятиях Kellogg. Комплекс строится в округе Трокмортон, штат Техас, он будет сочетать в себе ветропарк мощностью 350 МВт и аккумуляторную систему накопления энергии мощностью 137 МВт, и станет третьим гибридным проектом компании Enel в США, который интегрирует возобновляемые источники энергии с накопителем энергии промышленного масштаба.

«Azure Sky - наш первый крупномасштабный проект по интеграции ветропарка и накопителя и наша крупнейшая гибридная станция в мире, этот проект является подтверждением последовательного намерения компании Enel быть лидером на пути энергетического перехода к 100% возобновляемой энергетике, - отметил Сальваторе Бернабеи, генеральный директор Enel Green Power и руководитель бизнес-линии глобальной генерации Enel.- Коммерческие клиенты, которые подобно компании Kellogg ставят устойчивость в центр своего бизнеса, ускоряют и приближают энергетический переход».

По условиям договора, компания Kellogg будет закупать около 360 ГВтч электроэнергии в год у компании Enel, что поможет Kellogg, производителю пищи растительного происхождения, закрыть потребности в электроэнергии энергией ВИЭ на 50%, а также достичь 50% от своей глобальной цели Better Days по сокращению выбросов парниковых газов на 65%. Объем энергии из возобновляемых источников, который закупает компания Kellogg, эквивалентен объему электроэнергии, необходимой для электроснабжения 43 000 домов в Северной Америке ежегодно, а также позволяет избежать выбросов CO? в объеме свыше 250 000 тонн в год, что эквивалентно количеству углерода, улавливаемого 330 000 акров леса США каждый год. Площадь такого леса должна быть больше, чем площадь Национального парка Роки Маунтин.

«Компания Kellogg уже более десяти лет работает над сокращением углеродного следа в нашей цепочке создания ценности, — говорит Эми Сентер, директор по устойчивому развитию компании Kellogg. - Последний подписанный договор демонстрирует инвесторам, заинтересованным сторонам и нашим потребителям, что мы принимает оперативные меры по борьбе с изменением климата».

Ожидается, что 79 ветряных турбин проекта Azure Sky будут генерировать более 1300 ГВтч в год, которые будут поставляться в сеть и заряжать аккумуляторный накопитель, расположенный на том же объекте. Ожидаемая годовая выработка электроэнергии в рамках проекта Azure Sky эквивалентна предотвращению выбросов в атмосферу более 842 000 тонн CO? в год. Система накопления энергии сможет хранить энергию, вырабатываемую ветряными турбинами, а также предоставлять услуги для повышения гибкости сети. Ее мощность около 137 МВт, что делает систему одним из крупнейших аккумуляторных хранилищ в мире.

Проект Azure Sky wind + storage является еще одним примером приверженности компании Enel инвестированию в гибридные варианты возобновляемых источников энергии и накопителей в США. Компания Enel в настоящее время строит аналогичную станцию мощностью 284 МВт в соседнем графстве - Azure Sky solar + storage project (пер. англ.: солнечная станция и накопитель) и третий гибридный проект мощностью 181 МВт Lily solar + storage project тоже в Техасе.

Группа Enel внимательно следит за развитием ситуации, связанной с пандемией COVID-19, и в качестве одного из основных приоритетов определяет для себя защиту здоровья своих работников, подрядчиков и сообщества, в котором она работает. В Северной Америке компания ввела строгие правила передвижения, проводит санитарную обработку офисов и площадок, внедрила удаленную работу для сотрудников и предоставила возможности для безопасной работы на площадке. На строительной площадке Azure Sky бригады применяют безопасные методы работы, здесь были внедрены меры для поддержания социального дистанцирования, а также другие рекомендации. Кроме того, в рамках своих обязательств в размере 1,3 миллиона долларов США в ответ на пандемию COVID-19 в США и Канаде, компания разработала инициативы по поддержке больниц, школ и аварийно-спасательных служб в Техасе.

Компания Enel Green Power North America является ведущей компанией по строительству, долгосрочному владению и эксплуатации станций ВИЭ в Северной Америке, она присутствует в 15 штатах США и одной канадской провинции. Компания эксплуатирует 60 электростанций ВИЭ совокупной мощностью в управлении более 6,7 ГВт, куда входят ветропарки, геотермальные и солнечные электростанции.

Проект «Роснефти» Zohr в Египте сократил добычу газа на 5,6% в 2020 году

Добыча газа в Египте на проекте Зохр (Zohr) по итогам 2020 года в доле «Роснефти» снизилась к 2019 году на 5,6% — до 3,9 млрд кубометров, сообщает «Интерфакс», ссылаясь на отчет НК. В то же время в четвертом квартале 2020 года производство на месторождении было на 17,6% больше по сравнению с третьим кварталом — 1,2 млрд кубометров.

Капвложения «Роснефти» в проект в 2020 году снизились в 3,8 раза и составили 15 млрд рублей.

Месторождение Zohr было открыто Eni в 2015 году. Его площадь — 231 кв. км, глубина моря — 1,2-1,7 км, газовой залежи — 3,4-4 км. Месторождение является одним из крупнейших на шельфе Средиземного моря, его геологические запасы оцениваются в 850 млрд кубометров. «Роснефть» стала участником проекта в октябре 2017 года. Первый газ на месторождении получен в декабре 2017 года. В августе 2019 года производственные мощности были увеличены до проектного уровня в 76 млн кубометров в сутки.

Весь газ, добываемый на месторождении Zohr, поставляется в национальную газовую сеть Египта.

Проект реализуется на условиях концессии итальянской Eni S.p.A (50%), «Роснефтью» (30%), британской BP (10%) и компанией Mubadala Petroleum (10%).

ОПЕК+ неожиданно позволил России нарастить добычу нефти

ОПЕК+ по итогам заседания в четверг неожиданно принял решение сохранить текущий уровень добычи нефти для всех стран альянса, кроме России и Казахстана, которые смогут увеличить производство на 130 тысяч баррелей в сутки и 20 тысяч соответственно.

"Переговоры были, с одной стороны, достаточно сложными, с другой - конструктивными... Задачей было определить, что делать с апреля. И здесь была достаточно бурная дискуссия, потому что много на рынке сегодня неопределенностей, и в то же время мы видим и позитивные ростки по восстановлению мировой экономики, в том числе из-за проводимой вакцинации", - прокомментировал результаты заседания вице-премьер РФ Александр Новак.

Новак пояснил, что для России такое решение важно, так как отвечает внутренним потребностям рынка, где спрос на АЗС уже выше докризисных уровней весны прошлого года, и необходимо увеличивать объемы нефтепереработки на НПЗ. При этом, по словам вице-премьера, РФ и Казахстан лишь временно наращивают добычу опережающими темпами, но позднее собираются войти в график вместе со всеми странами ОПЕК+.

Риск перегрева

Решение остальных стран ОПЕК+ сохранить свою добычу нефти на текущем уровне, тогда как все больше аналитических агентств заявляют о позитивных прогнозах по восстановлению спроса, вызвало вопрос о риске создания ситуации перегрева рынка. Цена на нефть Brent в свою очередь на решении альянса подскакивала более чем на 5% и достигала 67,72 доллара за баррель.

Однако министр энергетики Саудовской Аравии принц Абдель Азиз бен Сальман заявил, что подобных рисков не видит. Новак также отметил, что сложившийся сейчас дефицит предложения позитивен, так как снижает излишки накопленных запасов нефти, а рост цен говорит об оптимизме и восстановлении рынка. Тем не менее он добавил, что за риском перегрева альянсу все же нужно следить.

"Надо внимательно просто смотреть, чтобы не было перегрева на рынке, чтобы цены не были завышены и чтобы они отражали реальный баланс спроса и предложения, интересы производителей и интересы потребителей. Поэтому, я думаю, что дальше ситуация будет более стабильной", - сказал российский вице-премьер.

Благоразумие и осторожность

Саудовский министр пояснил, что в своем решении он лично и альянс в целом руководствуются благоразумием. Он подчеркнул, что всегда фокусируется не на ценах, а на дисциплине в ОПЕК+ и приведении коммерческих запасов норме.

"Когда такая непредсказуемость и неопределенность, я думаю, всегда есть выбор. Я принадлежу к консервативной школе и придерживаюсь более осторожного подхода ко всему. И верю только тому, что вижу... Просто посмотрите на то, что происходит в Европе, Милане, подобное заставляет избегать риска. Так что благоразумие диктует необходимость сохранять осторожность", - пояснил бен Сальман.

Сохранила Саудовская Аравия и свое добровольное сокращение добычи нефти на 1 миллион баррелей в сутки сверх квоты по сделке ОПЕК+, которое изначально объявляла лишь на февраль и март. "Мы посмотрим, что будет требоваться на рынке, и мы не торопимся... Мы вернем этот 1 миллион баррелей в свое время, когда нам будет комфортно это сделать", - сказал министр.

Таким образом, ОПЕК+ в апреле будет сокращать добычу нефти на 6,9 миллиона баррелей в сутки, а с учетом добровольных объемов Саудовской Аравии - на 7,9 миллиона. Россия и Казахстан, которые уже в феврале и марте также имели возможность слегка увеличить производство, будут добывать 9,38 миллиона баррелей в сутки и 1,457 миллиона соответственно. И по ожиданиям Новака, мировой спрос на нефть выйдет на докризисный уровень в начале или середине 2022 года.

ОПЕК+ из-за падения спроса, вызванного пандемией коронавируса, с мая 2020 года сократила добычу нефти на 9,7 миллиона баррелей в сутки. Но по мере улучшения ситуации ограничения корректировались, и на март текущего года они составляют 7,05 миллиона баррелей в сутки. Базой отсчета для сокращений в рамках сделки взят октябрь 2018 года, а для России и Саудовской Аравии - показатель в 11 миллионов баррелей в сутки.

В России появилось приложение для инвестиций в вина

Приложение для инвестиций и продажи марочных вин Vindome, которое было создано в прошлом году, запустилось и в России, сообщили РИА Новости в пресс-службе сервиса.

"Платформа Vindome была создана в 2020 году командой экспертов по инвестициям в технологические стартапы и профессионалов глобального рынка вин. Стоимость разработки сервиса составила более 1 миллиона евро ... . Лид инвестором в проект выступила Виктория Палатник, сооснователь и управляющий партнер Massa Group", - напомнили в сервисе.

В настоящее время приложение доступно в 173 странах мира. Платформа позволяет пользователям проводить операции по приобретению, хранению и продаже вин на онлайн-торгах. Вложения для использования сервиса - от 100 евро. Инвестиции возможны в двух форматах: вложения в коллекции вин и быстрая продажа на живых торгах.

"В первом случае пользователи платформы покупают специально подобранные коллекции вин, в которые включены сочетания марочных сортов на разный бюджет и с разным периодом окупаемости вложенных средств. Живые торги Vindome - это маркетплейс, при помощи которого инвесторы могут просматривать сотни предложений по купле-продаже вин и совершать сделки в режиме реального времени", - указали в сервисе.

Пользователи приложения могут также заказать доставку приобретенных вин к себе домой или оставить их на хранение на таможенных складах сервиса с заморозкой НДС (налог при продаже фиксируется не по рыночной цене, а по стоимости вина на момент приобретения партии).

Гендиректор и сооснователь платформы Ингрид Бродин отметила, что с момента запуска в Италии и Франции сервис приобрел большую популярность не только среди опытных инвесторов на рынке вин, но и у большого количества молодых предпринимателей. "В России мы ожидаем не меньшие показатели успеха, так как инвестиции в вино менее рискованны по сравнению с традиционными финансовыми рынками и имеют высокие показатели по прибыльности", - сказала Бродин, которую цитирует пресс-служба сервиса.

Россия. Италия. Франция > СМИ, ИТ. Алкоголь. Приватизация, инвестиции > ria.ru, 5 марта 2021 > № 3655661

Солнце неспящих

Едва начавшись, Берлинале близится к финалу

Текст: Валерий Кичин

Стилистический принцип Берлинале-2021, как, впрочем, и всего "нового кино": никаких линейных повествований и их сюжетными финтифлюшками. Мы терпеливо наблюдаем скачки действия, вспышки сознания, свободные переброски во времени и в логике, бессвязные эпизоды, хаос, за которым что-то должно угадываться. Вопрос - что?

Многие надеялись на новый прорыв Селин Сьяммы, которая после "Портрета девушки в огне" была объявлена едва ли не лучшим режиссером 2019 года. Теперь она представила "Маленькую маму" - странный опыт путешествия во времени, когда восьмилетняя Нелли встречает в лесу ровесницу, которую зовут так же, как маму, - Марион. Прозорливую малышку вдруг осеняет, что это и есть ее мама, только в детстве. Нелли встречается с недавно умершей бабушкой, пробует и выплевывает ее невкусный суп, а когда вернется, между мамой и дочкой (т.е. по замыслу автора, между поколениями) установится новое взаимопонимание. Условность художественного приема, конечно, возможна в кино любая, но его исполнение в сценарии и в фильме столь топорно, что даже два ангелочка - детишки, которые всегда служат камертоном правды, у Сьяммы играют невыносимо фальшиво - ни не миг не верят в придуманную взрослой тетей игру. Место действия - несколько невыразительных студийных выгородок - напоминает о том, что все творилось в год ковида, и в памяти остается только оператор фильма Клер Матон, очень поэтично снявшая осеннее природы увяданье.

Современное кино все чаще именует артхаусом то, что десятилетиями считалось браком. Невыносимо ручная сильно плавающая камера, берущая сверхкрупные планы, характерна для второго венгерского фильма конкурса "Я вижу тебя всегда". Его автор - Бенедек Флигауф, главная надежда экспериментального кино Венгрии, снимал опять же в дни карантина - не выходя из квартиры, в ее интерьерах, пригласив ведущих театральных актеров Будапешта и задействовав собственного сына. Вышел сборник новелл о человеческих взаимоотношениях, иногда умных и глубоких, иногда поверхностных, иногда трагических. Более чем двухчасовой киноопыт хорош именно актерами: изголодавшись по работе, они способны достоверно сыграть даже телефонную книгу.

Открытием фестиваля многие считают фильм молодого режиссера Александра Коберидзе "Что мы видим, когда смотрим на небо" - интонация появившихся рецензий близка к экстазу. Это первый грузинский фильм в берлинском конкурсе после "Солнца неспящих" 1993 года, и первый фильм фестиваля, в котором солнце наконец проглянуло - стало тепло, уютно, и во всем поселилась любовь. Следуя доброй данелиевской традиции, Коберидзе влюбляет нас в свой город Кутаиси, его холмы и перекрестки, его дома-скворечники, церкви и башенки, его певческие застолья, древние верования и предрассудки, его кошек и собак как полноправных участников человеческого сообщества. В его красивых людей, красивые мелодии, в особое грузинское обаяние. Камера необычайно внимательна, и если что-то живое неторопливо вбегает в кадр, оператор Фараз Фешараки даст ему возможность спокойно выбежать. Это история о том, как случайно столкнулись на одной дорожке два человека - футболист Гиорги и фармацевт Лиза. Встретились, разошлись, потом снова нечаянно встретились - и захотели встретиться еще раз. Но - тут опять вмешался условный (пожалуй, даже слишком условный) прием: в нарождающуюся любовь вторгается Дурной Глаз с его кознями, и заговоренные влюбленные утром просыпаются в совсем другом обличье - как им теперь узнать друг друга? Лиза больше не медик, и ей нужно искать новую работу, Гиорги больше не виртуоз мяча, а дело происходит в канун мирового футбольного чемпионата.

И начинаются упорные поиски двумя людьми друг друга. И оказывается, что в любовной песне не внешность ведет главную партию, а нечто более важное. Это "более важное" - души кутаисцев - и открываются нам в фильме, образуя повествование неспешное, внимательное к деталям, по-южному расслабленное и добродушное. Ведет его закадровый рассказчик, тоже лукаво простодушный. Город становится главным героем фильма, причем режиссер обладает талантом каждый кадр - сам по себе вполне банальный - делать неуловимо смешным и сообщающим нам нечто важное. Здесь все одушевленное - от водосточных труб до флейт, скрипок, арф и сопелок, откликающихся на каждую человеческую боль. Музыка вообще занимает в сюжете важное место, иногда солируя, как в немом пантомимическом кино.

Мягкий, во всем растворенный юмор - ведущая мелодия картины. Он сближает традицию грузинского кино с итальянским - и не случайно в сцене дворового футбола в фильм врывается знаменитый футбольный гимн Notti Magiche, открывавший чемпионат 1990 года в Италии. Идет один из самых поэтичных и возвышенных моментов картины, когда снятый рапидом футбол подобен балету. Это прекрасный фильм: он в какой-то мере спасает репутацию скудного на шедевры киногода, и я надеюсь на его успех у жюри.

Необычно короткий, но насыщенный Берлинале близок к финалу. Уже в пятницу жюри объявит результаты пятидневного марафона, назвав из 15 конкурсных картин лучшие. Ему нелегко: конкурс собран из того, что было, и фестиваль-2021 получился самым компромиссным и неровным за всю свою 70-летнюю историю. Особенно трудно будет найти претендентов на актерские призы: сколько-нибудь примечательных работ почти не наблюдалось. Упрощает дело решение дирекции отказаться от гендерного принципа: в Берлине больше нет ролей мужских и женских, а есть призы за лучшую главную роль и лучшую роль второго плана.

Впереди в конкурсе фильмы из Японии, Ирана, Мексики и Германии. О них мы расскажем в итоговом репортаже уже во вторник, а пока следите за новостями на сайте.

Куда поедут таланты

США утратили былые плюсы среди трудовых мигрантов

Текст: Алексей Чуриков

Соединенные Штаты, долгое время олицетворявшие своеобразную Мекку для трудовых мигрантов самых разных профессий, сдают свои позиции в борьбе за глобальные таланты. Это один из выводов, который сделали специалисты консалтинговой компании BCG по итогам опроса среди почти 210 тысяч человек из разных стран, организованного международной сетью сайтов по поиску работы The Network.

По итогам прошлого года Америку с первого места вытеснила Канада, а город Нью-Йорк опустился в рейтинге привлекательности еще ниже, уступив Амстердаму, Дубаям, Берлину, Абу-Даби, Токио и Сингапуру. Первую позицию в списке наиболее привлекательных для трудоустройства городов удерживает Лондон.

Составители доклада отмечают и другую глобальную тенденцию - с каждым годом количество желающих уехать из своей страны снижается. Если в первом подобном опросе в 2014 году доля стремящихся работать за рубежом достигала почти 64 процентов, то в 2020-м "всего" 50 процентов. Причиной такого снижения, помимо пандемии и связанных с ней ограничений, стало ужесточение миграционного законодательства в некоторых странах. Но есть и другой фактор - многие соискатели предпочитают устроиться на работу в зарубежную компанию, но при этом не хотят покидать родину и стремятся осуществлять свою трудовую деятельность дистанционно.

США оказались не единственными, кто уступил позиции в глобальном рейтинге. Вслед за ними устремились вниз Германия, Франция, Италия, Испания. Падение привлекательности стран ЕС объясняется крайне высокими показателями инфицирования COVID-19 и введенными в свете пандемии ограничениями. Как отмечают аналитики, в случае с ФРГ это также связано с тем, что "образ страны был запятнан общим числом случаев коронавируса в Европейском союзе", а также определенным "откатом" Берлина в собственной миграционной политике. Тем не менее Германия продолжает оставаться наиболее привлекательным направлением для трудовой миграции среди европейцев. В рейтинге BCG от 2018 года Россия заняла 25-е место среди стран, в которых люди хотели бы устроиться на работу. Интересно, что США уже тогда не были приоритетом номер один среди россиян - это место занимала Германия. Наибольший процент из числа наших соотечественников, выразивших в тот период желание переехать за границу, наблюдался среди людей моложе 21 года. А вот приехать в Россию на работу три года назад хотели жители стран СНГ, Турции, Болгарии, Сербии, Анголы и Латвии.

Ничего личного, только реклама

В России могут ввести "цифровой налог" для зарубежных компаний

Текст: Ирина Алпатова

Для зарубежных ИТ-компаний, которые пользуются данными россиян для формирования своих рекламных кампаний, в России могут ввести специальный налог. Такое решение обсуждают в правительстве с российскими представителями ИТ-индустрии.

Мероприятия по введению нового налога (под кодовым названием "цифровой налог") предположительно войдут во второй пакет мер поддержки ИТ-отрасли. "Предложение по мерам поддержки готовит Минцифры совместно с ИТ-компаниями, в процессе участвует около 200 представителей компаний", - подтвердили "РГ" в аппарате вице-премьера Дмитрия Чернышенко.

Меры, предложенные отраслью для второго пакета, связаны со смягчением уголовного законодательства и правоприменительной практики, влияющих на развитие ИТ-предпринимательства и цифровую трансформацию экономики, перечислил Николай Комлев, директор Ассоциации АПКИТ, председатель Совета ТПП РФ по развитию цифровой экономики. "Тема цифрового налога поднимается во многих странах, и это во многом обоснованная практика. Обсуждается она и в России. Но конкретных законопроектов я пока не видел", - сказал он.

Саму идею такого налога в отрасли широко поддерживают. Введение налоговых режимов на цифровые сервисы в различных юрисдикциях - мировой тренд, отметил директор РАЭК Сергей Плуготаренко. Подобный налог действует в некоторых странах Западной Европы, в частности в Италии и Франции. Налогом там обложены крупнейшие цифровые компании, которые в данной юрисдикции оказывают услуги, но при этом не платят налог на прибыль и не создают рабочих мест. "Россия - страна с большим населением, большой развитый рынок цифровых услуг, поэтому введение цифрового налога у нас в стране более чем оправданно, тем более что его механику можно подсмотреть в странах ЕС", - считает Алексей Бырдин, гендиректор Ассоциации "Интернет-видео".

Глобальные интернет-корпорации стремятся подчинять целые отрасли в разных странах за счет своих доминирующих позиций мировых агрегаторов. Цифровой налог - одна из мер, направленных на создание равных условий ведения бизнеса, пояснил Валентин Макаров, президент Ассоциации РУССОФТ.

Реклама - это огромный рынок. Публичные отчеты Google, Facebook и других глобальных игроков показывают, что она основной источник их доходов, обратил внимание Павел Рудник, директор Центра стратегий и программ Института статистических исследований и экономики знаний НИУ ВШЭ. "При этом, поскольку штаб-квартиры этих корпораций находятся за рубежом, соответствующие налоги они платят в иностранных юрисдикциях, преимущественно в США. Вместе с тем мы понимаем, что эти доходы формируются за счет рекламной аудитории во многих странах мира, в том числе и в России. Согласитесь, было бы очень странно не облагать налогами доходы от рекламной деятельности, проводимой на территории России", - считает он.

Пока никаких подробностей о новом налоге нет. Если он коснется только зарубежных ИТ-игроков, возникает вопрос соответствия нормам ВТО, сказала Александра Орехович, директор по правовым инициативам Фонда развития интернет-инициатив. Устанавливать отдельные налоги для ИТ-компаний по территориальному признаку нельзя, то есть налог коснется и российских игроков.

Подобные законы уже приняты во Франции, в Канаде, в Великобритании и других странах, подтвердила Орехович. Однако они распространяются на все компании. "Во Франции установлен такой порог дохода от анализа действия граждан, что только одна компания попала под действие этого налога. Но это не отменяет тот факт, что налог установлен для всех компаний", - отметила она.

"Мы уверены, что Минцифры и правительство подходят к выбору налоговых режимов для "цифры" в России взвешенно и комплексно, и наблюдаем, как активно они консультируются с индустрией", - сказал Плуготаренко.

Напомним, что в России уже действует налог, который иностранные компании должны уплачивать за оказание услуг в нашей стране. В свое время он получил широкую известность как "налог на Google". С 2017 года иностранные компании, торгующие на территории России электронным контентом через онлайн-каналы, обязаны были уплачивать 18%-ный налог на добавленную стоимость (НДС), даже если зарегистрированы в другой стране. С 2021 года данный налог увеличили до 20%. Новый налог, вероятно, станет логичным продолжением такой политики.

Стоит отметить, что в среду Google объявила о своих планах отказаться от технологии отслеживания данных отдельных пользователей для рекламы. В 2020 году компания уже сообщила, что до 2022 года откажется от сторонних файлов cookie (данные, которые хранятся на компьютере пользователя и отправляются на веб-сервер) в браузере Chrome.

Открыть окно в Европу

Началась экспертиза вакцины "Спутник V" для ее регистрации в ЕС

Текст: Ирина Невинная

В Европейском агентстве лекарственных средств (EMA) началась процедура последовательной экспертизы регистрационного досье (rolling review) российской вакцины "Спутник V" .

- Мы предоставили EMA все необходимые данные и с нетерпением ожидаем экспертизы, - сообщил генеральный директор РФПИ Кирилл Дмитриев.

Новость отличная: она означает, что мы стали на шаг ближе к признанию "Спутника V" на Европейском континенте. Хотя государства (даже входящие в ЕС) вправе регистрировать лекарства и применять на своей территории (это уже сделали Венгрия, Словакия, Черногория), все же большинство стран Евросоюза готовы принять "Спутник V" только после одобрения ЕМА.

Процедура регистрации серьезное дело: эксперты изучают результаты исследований, оценивают соответствие препарата европейским стандартам по эффективности, безопасности и качеству. Также нужно подтвердить, что производственные площадки, где выпускают "Спутник V", соответствуют международным требованиям. После второй публикации в The Lancet, которая сыграла роль этакого "ледокола", заметно повысив доверие к вакцине, главный редактор издания Ричард Хортон говорил, что процесс регистрации может занять несколько месяцев, но также выразил уверенность, что "Спутник V" найдет широкое применение. Собственно, база для этого заложена: "Спутник V" зарегистрировали уже 43 страны с миллиардным населением. Правда, регистрация отнюдь не означает массового применения: ведь для такого огромного количества потенциальных потребителей необходимо наладить производство соответствующего масштаба.

Пока же Дмитриев заявил, что одобрение EMA позволит обеспечить нашей вакциной 50 млн. жителей ЕС, начиная с июня 2021 года - до этого, судя по всему, российские власти надеются провести вакцинацию населения внутри страны.

Между тем в России продолжают следить за тем, как развивается эпидситуация в Европе и мире. Продолжается молекулярно-генетический мониторинг новых штаммов SARS-CoV-2, сообщили в Роспотребнадзоре в связи с информацией о появлении в Италии мутировавшего "нигерийского" штамма. В России он пока не обнаружен. Это уже не первый "мутант", наделавший много шума . Осенью прошлого года нас пугали "британский" и "южноафриканский" штаммы, а в январе - "бразильский". По всем трем говорили об их более высокой контагиозности и агрессивности. В отношении "нигерийца" итальянские вирусологи заявили: вакцины могут быть против него неэффективны - из-за особых мутаций. Насколько реальна эта угроза?

"Сейчас подтверждено уже около 130 случаев заболевания, в том числе в Дании, США, Канаде, Франции, Австралии, Испании, - пояснил "РГ" заслуженный врач России, научный редактор портала Vrachu.ru Михаил Каган. - Пока про новый штамм известно немного, но предполагается, что он имеет сходство с другими вариантами SARS-CоV-2, которые были изначально обнаружены в Англии, Бразилии и Южной Африке, а затем и по всему миру. Эти три варианта считаются более заразными и более устойчивыми к ряду вакцин, однако пока еще неизвестно, какой риск представляет в этом плане нигерийский штамм B.1.525. Окончательные выводы можно будет сделать только в том случае, если он начнет интенсивно распространяться и вытеснять существующие. В этом случае появятся возможности для серьезного статистического анализа", - подытожил эксперт.

АКТУАЛЬНОСТЬ ЛИБЕРАЛЬНОГО ПРОЕКТА ДЛЯ АРМЕНИИ || РУКОВОДСТВО К ДЕЙСТВИЮ

АНДРЕЙ КОРТУНОВ

Генеральный директор и член Президиума Российского совета по международным делам.

РУКОВОДСТВО К ДЕЙСТВИЮ || ЛИБЕРАЛЬНАЯ ШКОЛА

От редакции:

Журнал «Россия в глобальной политике» продолжает серию публикаций под рубрикой «Руководство к действию». В этой рубрике видные учёные-международники рассматривают текущие события с позиций одной из доминирующих школ международных отношений. У каждого своя линза и свой угол зрения. А нашим читателям мы предоставляем возможность выбирать, чья теория убедительнее интерпретирует события современной политики. Очередной взгляд на текущие события с либеральной башни из слоновой кости. Андрей Кортунов – об Армении.

↓ ↓ ↓

В относительно свежем (2017 г.) голливудском блокбастере «Тор: Рагнарёк» есть запоминающаяся сцена, живописующая гибель небесного царства Асгарда. Бог и по совместительству царь Асгарда Тор, ставший невольным свидетелем и участником последней великой битвы добра и зла – Рагнарёка, не в силах предотвратить происходящую катастрофу. Внезапно, когда всё уже кажется безнадёжно потерянным, на Тора нисходит озарение: «Асгард – не точка в пространстве, не место. Асгард – там, где асгардцы». И Тор приступает к эвакуации своего народа из рушащегося города.

В этот момент Тор перевоплощается из отстранённого бога-автократа в деятельного лидера-либерала. Разумеется, не в постмодернистского неолиберала начала XXI века, но в классического либерала конца XVIII столетия. Он осознаёт, что главная и единственная ценность его царства – не территория, не государство, не недвижимость и не мистические артефакты, но его народ. Мужчины и женщины. Старики и дети. Все вместе и каждый в отдельности. Сохранится народ – будет отстроен и новый Асгард, пусть даже на другом конце Вселенной.

Последние события в Армении – это, конечно, ещё не Рагнарёк. Не конец света и не гибель армянского государства. Однако острый политический кризис на фоне недавнего военного поражения, усугубленный глубоким расколом армянского общества, ещё не завершившейся пандемией COVID-19 и экономической рецессией, – всё это более, чем серьёзно. Вопрос уже не в том, удержится ли у власти Никола Пашинян, как сложатся отношения между гражданскими властями и военной верхушкой и каким окажется статус Нагорного Карабаха. Вопрос стоит о будущем армянской государственности, и стоит он более драматически, чем когда-либо прежде за тридцать лет постсоветской истории Армении.

Положение усугубляется тем, что либерально-демократическая перспектива развития страны сильно потускнела за последние пару лет. Правление Никола Пашиняна, на которое возлагалось столько надежд, не принесли армянскому обществу ни обещанного процветания, ни хотя бы стабильности. Это ведёт к росту настроений пессимизма, социальной апатии и цинизма, разочарования в демократических институтах и демократическом пути развития. Не случайно, сегодня в Ереване всё громче звучат призывы передать власть техническому «правительству национального согласия». Некоторые идут ещё дальше, полагая, что неплохо было бы на какое-то время привести к власти военных.

Но есть ли работающая альтернатива либеральному проекту в Армении? С точки зрения традиционной Realpolitik, Армения обречена. У страны с населением около трёх миллионов человек и с территорией меньше Московской области нет ни значительных запасов нефти и газа, как у соседнего Азербайджана, ни плодородных почв, которыми богата соседняя Грузия. Геополитическое положение Армении – удручающее: она даже не имеет общей границы с союзной Россией и находится в окружении откровенно враждебного турецко-азербайджанского альянса и, мягко говоря, несколько двусмысленных партнёров в лице Ирана и Грузии. Возвращение в эпоху «до Пашиняна» означало бы, что Армения должна свыкнуться с ролью смиренного просителя, год за годом обивающего пороги в далёких кремлёвских кабинетах.

Только либерально-демократическая парадигма даёт Армении шанс на будущее. Первая, самая срочная и самая важна задача состоит даже не в реформе политической системы, а в том, чтобы нащупать новую национальную идею, уведя общества от губительных соблазнов бесконечного ирредентизма. Навязчивые идеи продолжения противостояния с Азербайджаном и возвращения утраченных в прошлом году территорий должны остаться в прошлом.

Армения, как и Асгард, – не точка в пространстве, не территория, а народ. Причём в это понятие входят не только три миллиона армян, пребывающих в пределах национального государства, но и те семь-восемь миллионов, которые живут за его пределами, но так или иначе чувствуют свою принадлежность к «армянскому миру».

Именно диаспора была и остаётся уникальным и главным сравнительным преимуществом Армении, которым не располагает ни один из её соседей. До настоящего времени диаспора относилась к Армении примерно так же, как успешные молодые горожане иногда относятся к своим старикам-родителям, доживающим век в далёкой умирающей деревне. Денежные переводы (порой весьма щедрые), ностальгические туристические поездки, неизменный «шашлычок под коньячок», декларативная поддержка «армянского дела» – вот, собственно, и всё, что связывает диаспору с исторической родиной мирового армянства.

В случае отката страны во времена «до Пашиняна» даже этот уровень поддержки сохранить будет чрезвычайно трудно. А превратить Армению в привлекательное инвестиционное направление для немалых финансовых ресурсов диаспоры – вообще невозможно. Нужны принципиально новые приоритеты развития, преобразующие Армению из вечного «бедного родственника» в страну-возможность. В страну, живущую не только своим прошлым, но и своим будущим. Настойчивые поиски таких приоритетов развития, а не химерические сценарии «возвращения Арцаха» должны главным предметом общественной дискуссии.

Сегодня армянские технократы говорят о перспективах развития страны как транспортно-логистического коридора Южного Кавказа. Но здесь Армении придётся столкнуться с жёсткой конкуренцией альтернативных транзитных проектов, в том числе транскаспийских. Есть планы превращения Армении в огромную кавказскую майнинговую ферму, но такой фермой уже успела стать соседняя Грузия. А вот, скажем, в развитии «зелёной энергетики» Армения пока ещё может занять позиции регионального лидера. Тем более что в стране найдётся много мест с изобилием солнца и ветра, с минимумом дождей и снега, с высокими горами и безлюдными плоскогорьями.

В любом случае перед Арменией стоит задача возродить свой научно-технический потенциал, резко повысить качество «человеческого капитала», преодолеть обозначившуюся провинциальность. А для этого необходимо провести радикальную «демилитаризацию» общественного сознания при обязательном сохранении демократических институтов и процедур.

Либеральный проект для Армении совсем не означает, что Ереван должен отвернуться от Москвы, связав свои надежды исключительно с Западом. Но российско-армянские отношения нужно строить как отношения двух равноправных партнёров, а не как отношения клиента со своим патроном. Именно Армения, оставаясь членом ЕАЭС и ОДКБ, могла бы стать основной площадкой для продвижения Россией многосторонних проектов развития кавказского региона с вовлечением Грузии и Азербайджана.

С учётом своего уникального геополитического положения Армения могла бы также претендовать на роль моста между Россией и Европой, между Евразийским экономическим союзом и Европейским союзом.

Не менее важна и потенциальная роль Армении в долгосрочных проектах интеграции «Большого Кавказа». Устойчивый мир и развитие на Кавказе, учитывая национально-этническую и культурно-религиозную пестроту последнего, возможны только в случае постепенного и последовательного превращения Кавказа из набора стран в совокупность регионов (каковой Кавказ исторически почти всегда и являлся). В эту единую экосистему могли бы войти в том числе Карабах, Абхазия, Южная Осетия и другие исторически сложившие области со своими особенностями.

Такие модели в мире существуют – например, Швейцарская Конфедерация, где отдельные кантоны не объединены в Швейцарскую Германию, Швейцарскую Францию и Швейцарскую Италию, но обладают большой автономией в рамках единой экосистемы. Понятно, что против «Кавказа регионов» будут выступать в первую очередь консервативно настроенные группировки национальных элит, заинтересованные в максимальном укреплении контроля над своими государствами – как признанными, так и непризнанными. В передаче даже части своих полномочий на региональный уровень они никоим образом не заинтересованы. Поэтому стабильная и гармоничная экосистема на Кавказе возникнет очень нескоро. Но и Швейцарская Конфедерация складывалась не одно столетие.

Армения > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 4 марта 2021 > № 3708386 Андрей Кортунов

Археологи раскрыли тайну черепа из итальянской пещеры

Итальянские ученые на основе мельчайших деталей сумели расшифровать историю одинокого черепа женщины медного века, найденного в пещере в Северной Италии. Результаты этого научного "расследования" опубликованы в журнале PLOS ONE.

В 2015 году в гипсовой пещере Марселя Лубенса в провинции Болонья спелеологи обнаружили человеческий череп без нижней челюсти. Известно, что древние жители Апеннинского полуострова использовали пещеры для погребальных обрядов, но в данном случае рядом не было никаких других костей, к тому же череп находился в труднодоступном месте на уступе вертикальной шахты.

Черепом заинтересовались ученые. Структурный анализ кости показал, что он принадлежал молодой женщине в возрасте от 24 до 35 лет, а радиоуглеродное датирование определило возраст находки, поместив ее в эпоху энеолита, или медного века — между 3630 и 3380 годами до нашей эры.

Исследователи обнаружили на черепе несколько царапин, вызванных удалением мягких тканей после смерти в рамках похоронного ритуала, а также инкрустированный минеральный осадок на кости, свидетельствующий о том, что череп в течение длительного времени подвергался воздействию воды.

Авторы проанализировали состав осадочных отложений внутри черепа и пигментированного налета на его поверхности и на основе полученных результатов сделали вывод, что изначально череп, очищенный от мягких тканей, был захоронен где-то в другом месте.

Позднее могилу, вероятно, размыли потоки дождевой воды, и череп был снесен грязевым потоком в одно из углублений в основании пещеры, которое со временем превратилось в глубокую промоину, куда и провалился череп. То, что падение в пещеру было случайным, подтверждают и повреждения, полученные черепом во время падения.

"Это удивительная находка была обнаружена на уступе вертикальной шахты. Интерес подогревали вопросы: Чей это череп? Как и когда он туда попал?" — приводятся в пресс-релизе издательства слова ведущего автора исследования Марии Джованны Белькастро (Maria Giovanna Belcastro) из Болонского университета.

Помимо раскрытия истории черепа, результаты исследования, по словам авторов, дают новое представление о погребальных обрядах и обращении с телами умерших в Италии в медном веке.

"Труп молодой женщины раннего энеолита, вероятно, подвергался манипуляциям и расчленялся в погребальном или ритуальном контексте, а череп после многочисленных перипетий в конце концов оказался в пещере в том положении, в котором был найден", — заключает Белькастро.

Авторы не исключают вероятности того, что древние погребальные обряды подразумевали расчленение тела умершего, по крайней мере отделения головы от тела.

Случаи заражения новым штаммом коронавируса, обнаруженным в Нигерии в декабре 2020 года, в России не зарегистрированы. Об этом информирует ТАСС со ссылкой на Роспотребнадзор.

«В Российской Федерации организован молекулярно-генетический мониторинг штаммов SARS-CoV-2, пока нигерийский вариант коронавируса на территории РФ не зарегистрирован. Ситуация находится на контроле Роспотребнадзора», - сообщили в ведомстве.

Нигерийский вариант коронавируса был впервые обнаружен в Нигерии и Великобритании в декабре 2020 года. С тех пор он был обнаружен еще в Австралии, Бельгии, Гане, Дании, Иордании, Испании, Италии, Канаде, Майотте, Нидерландах, Сингапуре, США, Финляндии, Франции, Швейцарии и Японии. В основном вариант B.1.525 имеет распространение в Нигерии, в других странах - на уровне не более десятых долей процента.

Чиновник вызван на ковер

Уникальный тюменский народный промысел может исчезнуть без господдержки

Текст: Ирина Никитина (Тюменская область)

За долгую историю тюменский ковер не раз переживал периоды как триумфа, так и забвения. До сих пор в регионе удавалось сохранять уникальный художественный промысел, но то, что происходит сейчас, может окончательно лишить его высокого статуса и вычеркнуть из списка местных брендов. Речь о возможном закрытии Сибирской ковровой фабрики (СКФ), оставшейся без госзаказов. Директор предприятия Анатолий Кондратьев уже готов опустить руки и попрощаться с уникальным коллективом, если в ближайшие полгода на проблемы предприятия не обратят внимания власти и депутаты.

Крупнейшим центром ковроткачества Тюменский уезд стал еще в XVIII веке. Кропотливым ремеслом, получившим начало от рукоделия бухарцев, занимались династиями, улицами, целыми деревнями и при этом неплохо зарабатывали: ковры охотно раскупали ямщики, а проезжие купцы приобретали их оптом, чтоб сбыть на Ирбитской ярмарке. До революции в Западной Сибири работали четыре фабрики - в Тюмени, Тобольске, Ишиме и Ялуторовске. В 1970-е производство осталось в Ишиме и Тобольске - на каждом предприятии трудилось по две тысячи человек.

В 1990 годы с минимумом заказов остались лишь ишимские мастера, но и те скоро разбрелись, а сметливые дельцы превратили цеха в рынок, часть станков распродали, другую готовились сдать на лом. 20 лет назад, заручившись поддержкой мэра города, восстановить утраченное буквально из пепла взялись супруги Кондратьевы. Возможно, только благодаря им сегодня СКФ - единственное в стране предприятие, специализирующееся на ручном ткачестве в ворсовой, безворсовой, махровой и смешанной техниках. Остальные, а их было более тридцати, давно закрылись, о былой славе напоминает лишь фотоальбом 1952 года.

В 2010 году фабрика вошла в реестр организаций народных художественных промыслов РФ. Вообще 2009-2012 годы здесь считают лучшим временем: тогда инициативная хозяйка Елизавета Кондратьева убедила местных законодателей реализовать творческий проект "От эскиза к ковру". В архивах Московского НИИ художественной промышленности были найдены более сотни технологических карт тюменских образцов советского периода и по ним сделаны пять десятков современных реплик размером два на три метра, для которых в музее изобразительных искусств оформили прекрасную выставочную площадку. Были задания - станки работали бесперебойно.

Кондратьева вынашивала новые идеи, строила планы, но пять лет назад попала в серьезное ДТП - пришлось отойти от дел. Сейчас фабрикой заправляют ее муж Анатолий и дочь Анна. На фоне семейного горя для них это непросто…

- Промысел только тогда живет, когда есть мастера, сохранена технологическая цепочка, а у руля стоит настойчивый, пробивной руководитель-организатор, знающий дело и его проблемы, определяющий сверхзадачи на много лет вперед, - уверена доктор искусствоведения, руководитель арт-салона "На Никольской" Наталья Сезева (много лет она собирает и систематизирует информацию по народным, в том числе тюменским коврам).

Махровый ковер ручной работы - недешевая вещь (квадратный метр стоит до 85 тысяч рублей). Два-три мастера ткут его на протяжении четырех месяцев. Учтите стоимость натурального сырья, его покраску, просушку, нарезку... Приобретают такую продукцию единицы - кто способен ее оценить и имеет достаточно средств. И если до пандемии было еще терпимо - удавалось находить частные заказы, то сейчас и богатым людям не до того, поэтому мастерам платить нечем - за последний год СКФ потеряла шесть ткачих. В сложившейся ситуации спасти предприятие могло бы госзадание, как в прежние годы. Как подчеркивает руководитель фабрики, нужны не деньги, а работа - помощь с заказами.

Надо сказать, что комитету областной Думы по социальной политике было поручено совместно с правительством региона проанализировать итоги проведенного в 2020 году мониторинга и рассмотреть вопрос целесообразности разработки проекта местного закона "О народных художественных промыслах", а также актуализировать реестр местных ремесленников. Но пока новостей по этому поводу нет.

Заместитель председателя облдумы Виктор Рейн, который много лет лично помогал СКФ, убежден: поддержка мастеров позволит получить положительный эффект в самых разных сферах, скажется на развитии туризма, малого предпринимательства, импортозамещения, на сохранении традиционных элементов культуры и даже укреплении института семьи.

Наталья Сезева более категорична:

- Сохранить фабрику власть просто обязана, иначе это выльется во всемирный позор. Для начала необходимо закрепить в региональном законе положение о поддержке и сохранении уникального сибирского промысла именно на базе СКФ, которая пока еще не лишилась цехов, оборудования, специалистов. Нам нужны собственный экспертный совет и звание "народный мастер", - перечисляет она. - Самая уместная форма спасения предприятия и бренда - художественные просветительские государственные и частные проекты. В регионе немало солидных компаний, которым не накладно заказать работы - их цена с годами будет только расти. В Европе, например, почти каждый банк считает за честь содержать картинную галерею.

Еще один возможный ход - действовать через представительства области в крупных культурных центрах России, создав для каждого уникальную коллекцию и сувенирные образцы, чтобы показывать и продавать их иностранцам. К популяризации промысла неплохо бы привлечь студентов профильных вузов, ведь это благодатная тема для научного исследования. В турмаршруты по Ишиму надо обязательно включить единственное в стране ковровое производство, ведь не одним только сказочником Ершовым знаменит малый город на юге области.

В общем, пока законодатели "рассматривают вопрос", искусствоведы готовы проработать нечто вроде бизнес-плана и бороться за судьбу тюменского ковра.

Кстати

Тюменский махровый ковер, как и тобольская резная кость - народные художественные промыслы России. Одним из первых ковер с черным фоном, символизирующим плодородную землю, изумрудной зеленью и ярко-красными розами и маками воспел художник Василий Суриков в знаменитом полотне "Взятие снежного городка". На выставках в Париже, Санкт-Петербурге, Генуе и Варшаве в начале XX века ему неизменно присуждали золотые медали. Изделием из сибирской глубинки до сих пор вдохновляются зарубежные дизайнеры.

Понтифик предрек новый Всемирный потоп

Текст: Нива Миракян (Рим)

Глава Римско-католической церкви Франциск заявил, что широкомасштабное наводнение имеет все шансы повториться из-за глобального потепления, таяния ледников и безответственности политиков. Понтифик обратил внимание на эту проблему еще в 2015 году, представив свою вторую энциклику (папский документ-обращение, посвященный определенным вопросам) "Хвала тебе" (Laudato si,), в которой рассказал о проблемах экологии и защиты окружающей среды. В документе он назвал изменение климата "глобальной проблемой, чреватой серьезными последствиями", призвав человечество к ответственности за Землю.

Сегодня же, спустя шесть лет, на фоне неожиданно обмелевшей из-за отливов Венеции, предсказание Папы Франциска звучит практически как приговор. По его словам, если лидеры разных стран не отреагируют на происходящее, мир неминуемо ждет новая глобальная катастрофа. "Потоп, возможно, из-за повышения температуры и таяния ледников, произойдет сейчас, если мы продолжим идти по тому же пути", - заметил понтифик, чье высказывание приводится в книге "О пороках и добродетелях", написанной капелланом тюрьмы города Падуя доном Марко Поццой на основе бесед с Франциском. Выдержку из этого произведения, которое в ближайшие дни появится во всех книжных магазинах Италии, эксклюзивно опубликовала миланская Corriere della Sera.

В ней, ссылаясь на Библию, Папа Римский подчеркнул, что сам по себе потоп, несмотря на археологические находки, многими воспринимается как исторический миф, однако при этом его стоит расценивать как "результат гнева Бога", решившего "стереть человечество" за недостойное поведение.

Франциск также не преминул напомнить, что Ной пережил потоп исключительно благодаря тому, что был добродетельным. В связи с этим понтифик предположил, что для борьбы с климатическими изменениями властям нужно в первую очередь сосредоточить свои усилия на борьбе с коррупцией и несправедливостью.

Подходит ли Север для карьеры?

Наше законодательство в области экологии - одно из самых серьезных и очень требовательных в мире

Текст: Анатолий Юрков

Наш собеседник сегодня - человек в жизни современной России не без своего почерка. Михаил Викторович Слипенчук на географическом факультете МГУ им. Ломоносова возглавляет кафедру рационального природопользования, доктор экономических наук (Плехановской школы), кандидат географических наук.

В Госдуме VI созыва был зампредседателя комитета по природопользованию и экологии. При этом Михаил Слипенчук - член Государственной комиссии по развитию Арктики и основал группу компаний "Метрополь", ставшую крупной инвестиционной международной компанией с российским инвестиционным капиталом. Достаточным, чтобы вкладываться в перспективные проекты, в том числе и с природно-экологической структурой, и уверенно делать карьеру делового человека России.

Михаил Викторович, ныне все чаще говорят об особых наших интересах на Севере. Но наш потрясающе богатый Север весьма уязвим, его природа хрупка. А вдруг ринутся энтузиасты на гусеницах, и приполярная тундра, которая нетронутой нужна оленям, запросит пощады. Есть ли уже в России грамотные и опытные экологи, чтобы упредить человека на гусеничных вездеходах?

Михаил Слипенчук: Профессия эколога стала популярной и необходимой сравнительно недавно, к сожалению. Хотя первые специалисты по экологическому образованию выпускались еще в Советском Союзе в конце 80-х годов. Потом после развала СССР и слома эпох потребность в таких специалистах отпала вообще. Это связано не только с тем, что люди переключились на зарабатывание денег, но и с тем, что промышленность с развалом страны была практически полностью уничтожена.

Советский Союз был сильной интегрированной, кооперированной державой, производство старались создавать в слаборазвитых частях государства, а сборку - в центральных областях. К примеру, в Армении производили микроэлементы - диоды, триоды и прочее, а собирали продукцию в Новгороде.

Потребность в экологах на постсоветском пространстве, как бы это сказать, сникла как подкошенная. При этом на Западе, наоборот, ощущался существенный рост и широкая потребность в таких специалистах. И многие ребята, которые получили такое образование, переместились с работой в другие страны. Я один из них.

Если говорить о сегодняшнем дне, то реальная потребность появилась сравнительно недавно, может быть, лет 10-15 назад, когда появилась какая-то промышленность. Люди стали относиться к своему здоровью и к чистоте окружающего мира более серьезно, заговорили о достатке.

Что касается активного освоения Севера, то природа там наиболее хрупкая, с долголетним восстановлением, если случаются какие-то экологические бедствия. Это заставляет нас относиться особо внимательно к этим территориям. Но самое важное, о чем мало говорят - почти 90 процентов российского современного экспорта дают Арктика и Север: нефть, газ, драгоценные металлы, редкоземельные, никель, платина, алмазы, золото, серебро. Сейчас уже каменный уголь пошел и т.д. То есть по сути дела экономика страны сегодня на иждивении у Севера. И при этом все, что там происходит сегодня, было построено или задумано еще во времена Советского Союза. Никаких серьезных инвестиций в создание современных экологически безопасных производств не сделано. Хотя при этом наше законодательство в области экологии одно из самых серьезных и очень требовательных в мире. Другое дело, как говорил классик, что строгость законов иногда компенсируется их неисполнением.

Сегодня эти законы стали, как мне кажется, строго соблюдать. И первая ласточка - она всем известна - история с "Норильским никелем". Она имеет не только адрес "Норильского никеля". Просто инспектора-контролеры должны знать свое дело. Они, к сожалению, сильно социально зависимы, а должны бы от Росприроднадзора, который им хорошо платит. Это с точки зрения экологии. Но есть еще и проблема производственных циклов и процессов, которые подконтрольны Ростехнадзору. Инспекторам, к сожалению, из-за своей социальной зависимости порой не удается довести начатое дело до конца в силу разных причин.

Они до последнего времени находились на жаловании у начальников. Им не хватало содержать семью. По-моему, в последнее время им стали платить уважительно.

Михаил Слипенчук: Да. В последние 15 лет стало что-то меняться в лучшую сторону. Потребовались специалисты-экологи. Как бы то ни было, но производители материально заинтересованы в том, чтобы не подвергаться рискам и штрафам. И даже при добыче полезных ископаемых они обязаны проводить рекультивацию после себя. Экологи и инспектора есть. Они при деле. Мы на них надеемся. Поэтому спрос на таких специалистов сегодня есть не только в науке, но уже и в государственных учреждениях, и в бизнесе в том числе. Мотивация появилась.

А как база подготовки кадров?

Михаил Слипенчук: Множество вузов сейчас выпускают специалистов по экологии. И даже мой родной Московский государственный университет. Кроме моего родного географического факультета у нас там целое экологическое направление - 4 кафедры экологические. Также есть экологическое направление на экономическом факультете, и мы с ними сотрудничаем, есть на юридическом факультете, уверен, что и на химическом факультете. Во всяком случае, влияние химии на окружающую среду они изучают предметно. На биологическом, почвенном и т.д. То есть практически большинство направлений в университетской программе так или иначе связано с экологическими проблемами.

Но комплексный подход к экологии, как мне кажется, есть только на географическом факультете, поскольку он изучает все-таки законы природы в первую очередь.

Есть направление экологов-популяризаторов. Это журналисты, это те люди, которые научные темы превращают в общеинтересные, общедоступные и таким образом становятся популярными. В последние 20 с лишним лет экология стала использоваться как политический инструмент, поскольку экономика и экология - это две науки, которые идут рука об руку. Может быть, они независимы друг от друга, но влияют друг на друга бесспорно. А там, где есть экономика, появляется политика. Экологи превращаются в политиков. Хорошо, когда эти люди обладают научными знаниями, а не просто популярными сведениями. С такими людьми есть о чем говорить. Но некоторые экологические организации, которых сейчас стало безмерное количество и в России, и за рубежом, просто используют экологию как инструмент политического влияния и зарабатывания денег. Во главе серьезных движений ставят детишек. Это не секрет. Из самых известных я бы назвал Гринпис, которая стремится оказывать влияние на экономику России. Это смешно, но факт.

И на политику тоже.

Михаил Слипенчук: И это не секрет. Вы, наверное, помните: лет 10 или 15 назад гринписовцы высадились на российскую платформу добычи газа... И таких примеров много, не будем их ворошить. Я постарался развернуто ответить на ваш вопрос.

Спасибо. Но если говорить о комплексном. Байкал требует комплексного подхода.

Михаил Слипенчук: К сожалению, идея депутатов Госдумы, чтобы создать государственный экологический фонд, средства в который будут поступать именно от экологически неблагополучных производств, и идти на экологизацию производств целевым образом, не получилась. Сегодня эти деньги просто поступают в бюджет.

Вернемся к Северу. Там сейчас 4 или 5 заповедников. Недавно остров Врангеля стал заповедником...

Михаил Слипенчук: Русская Арктика, Земля Франца-Иосифа...

Да. Мы для чего делаем это? Чтобы застолбить за собой территории больше или чтобы все-таки там сделать то, что нам Бог послал: настоящую природу и настоящую жизнь, не боящуюся человека?

Михаил Слипенчук: Человек, конечно, социальное существо. Но при этом не надо забывать, что еще и биологическое. Если дать возможность человечеству развиваться как социальное существо без ограничений, то оно себя и съест, забывая о том, что оно все-таки само создано природой. Поэтому важно и необходимо сохранять первоначальные участки территорий в первозданном виде, без изменений. Специалисты называют это природным каркасом. То есть все равно должен быть инструмент, должна быть структура и система, при которой природу можно было бы восстановить.

Природа, конечно, самовосстанавливающаяся система. Если человека убрать, пандемия показала, человека не выпускать на улицу - по улице начинают ходить лоси, а то и медведи с волками. И возвращаются дельфины, как нам показывали в Венеции. Природа самовосстанавливается. Но есть определенный уровень, перейдя через который природа уже сама восстановиться не сможет. Чтобы этого не произошло, нужно сохранять такие территории в первозданном виде и с полными или с ограниченными запретами на изменение. Тогда есть шанс все-таки сохранить тот устойчивый природный каркас, который еще существует на земле.

С такой целью сейчас Сергей Афанасьевич Зимов экспериментирует в Якутии у поселка Черский. У него хорошо получается. "РГ" рассказывала об этом эксперименте. Он восстанавливает на своей территории пастбищные системы с помощью самих животных - лошадей, овцебыков, бизонов, оленей... Нечто вроде Плейстоценового парка. Получается, он сторонник такого очагового восстановления земли. Но это можно сделать крупно, скажем, восстановить на такой территории, как Заполярье, как Сибирь, как придонская степь... Мы все равно будем вынуждены когда-то это сделать таким фронтальным что ли образом.

Михаил Слипенчук: Я упоминал о том, что экономика и экология - это две противоречивые науки, если можно экономику назвать наукой. Но тем не менее они друг на друга влияют. Как бы то ни было, потребности человечества надо удовлетворять. Вопрос - в каких объемах. Если мы говорим о современной арктической территории, то, я повторюсь, это все-таки сегодня основной стержень для российской экономики. Если ввести запрет на разработку месторождений полезных ископаемых на этой территории, то, по сути дела, при той модели экономики, которая есть в современной России, у нас будущего нет. Надо менять модель экономического развития, а в таком случае можно себе позволить превратить арктические или сибирские северные территории в заповедные. Но, к сожалению, с некоторым опозданием к этому приходим. И экономические модели все равно сегодня не соответствуют требованиям устойчивого развития природы. Больше пока в сторону потребительского отношения человека идет. Если говорить о Сибири, там практически выпилены все леса. Они восстановятся, но в это надо вкладывать деньги.

Во все надо вкладывать. Во все перспективное.

Михаил Слипенчук: Конечно. Если говорить о северных территориях, то, наверное, придет время, когда источником получения энергии будет не газ и нефть, а что-то другое, более безопасное.

Газогидраты?

Михаил Слипенчук: Ну, например, газогидраты. Тогда нет смысла развивать или осваивать эти территории - надо оставить их в первозданном виде. А пока надо хотя бы - как мы с вами сказали про очаги сохранения природы - так развивать, чтобы понимать, как это было. Понимать, что любые ограничения, вводимые человеком, они имеют определенные последствия. Правильнее было бы, конечно, людей переселить с Земли, как это хочет Илон Маск, на Марс и заставить их развиваться в искусственных условиях. Пока Земля пусть восстановится. Но этого никогда не будет, иллюзия не заменит реальности.

Этого не будет по одной простой причине: в Солнечной системе только на Земле вода есть и возможна жизнь. Вы общаетесь с молодыми людьми на факультете и общаетесь, наверное, с теми, кто уже не совсем молодой. Люди связывают, берясь за экологию или участвуя в экологии, это с дальнейшим своим жизненным укладом или на время пообтесаться и приглядеться к чему-то другому?

Михаил Слипенчук: Зависит от поколений. Я благодарен своим преподавателям и профессорам, они все долгожители, слава богу. И сегодня на моей кафедре одному человеку исполнилось 80 лет, другому - 75. Это люди, которые меня еще учили. Конечно, это поколение выбрало свою жизнь давно и навсегда. Но надо понимать, что советские объемы финансирования науки существенно отличаются от того, что сейчас есть. Поскольку надо было как-то выживать, жить - большинство либо уехали в другие страны, как я говорил уже, либо соответственно сменили свою специальность и стали заниматься бизнесом либо чем-то другим, что могло приносить деньги, поскольку наука не финансировалась. Остались именно столпы научные, и из молодого поколения, наверное, только жены ребят, которые также посвятили себя науке и продолжают работать. Мужчин новых пока мало. Они есть, но их откровенно мало, потому что надо кормить семьи, а на те зарплаты, которые платят сегодня в науке, это практически невозможно. Поэтому здесь что-то должно произойти. Оно потихонечку происходит, но медленно. Я не думаю, что это касается только экологии. Кстати, промышленная экология - на предприятиях люди на ней зарабатывают нормально. Уже начали платить даже в госструктурах нормально. В науке пока, к сожалению, этого нет. Но я думаю, что потихоньку все поменяется.

У нас научные знания были в основном собраны в период Советского Союза. Что такое экология? Это все-таки наука об окружающем мире. Это значит надо экспедиции организовывать. А экспедиции все дорогостоящие. Когда я был студентом, каждое лето мы выезжали в экспедиции, и нам их финансировали. Сейчас начали возрождать хорошие традиции. Дальние экспедиции - это очень дорого, поэтому в основном такие, которые совсем недалеко и недорого. Но тем не менее уже потихонечку все возрождается. Я рад, что движение есть.

Что касается меня, я не зарабатываю на этом, больше трачу. Мне повезло с научным руководителем А.П. Капицей, членом-корреспондентом АН, известным полярным исследователем. Это человек, который организовал несколько экспедиций в Африку и отвечал за выставочную деятельность Академии наук. Он для меня очень много сделал. Мой долг ученика - продолжить его дело и вернуть свой долг МГУ. Чем я с удовольствием занимаюсь последние десять лет.

Те, кто уехал за рубеж в период нашего безвременья, имею в виду молодых, в период с 2003 по 2011-2013 год, стали возвращаться. Это была первая экономическая волна. Я, кстати, был один из первых, кто поехал за границу. Только пришел из армии в 90-м году, еще Советский Союз был, я уже по студенческому обмену поехал в Норвегию. И объехал всю Европу - без денег, но с банкой тушенки и бородинским хлебом в рюкзаке. Такое тоже было. Сейчас опять страна закрывается, уже вторая или третья экономическая волна. Люди думают: тут ловить уже опять нечего, надо ехать за границу, хоть маленький бизнес какой-то... На сегодняшний день такие настроения тоже есть. Кто-то уезжает, кто-то нет. В принципе задача государства - как раз давать людям восприятие не телевизионного патриотизма, а на делах. Такие попытки есть, но хотелось бы большего.

Но давайте про Байкал поговорим. Хотел обратить внимание на несколько важных моментов для озера Байкал. Во-первых, оно давно уже не озеро, а водохранилище. Потому что уровень воды в озере Байкал регулируется постановлением правительства, а вода используется для производства электроэнергии на каскаде Иркутской ГЭС. Это важный момент.

Тут я с вами, пожалуй, не соглашусь. Это насчет статуса водохранилища для Байкала. Никаким постановлением никакого правительства не превратить озеро Байкал в ординарное водохранилище. Я не правительство загораживаю от критики.

Но не чиновники делают байкальскую воду байкальской. К счастью, у природы есть такое умение и право, у правительства нет. Нынче известно, чья это работа: Байкальской природной территории. И уже известно, как она ее делает. Ученые Лимнологического института СО РАН получили патент на открытие глубинной байкальской воды - "Российская газета" об этом подробно рассказывала, как озеро ее делает. Это все дело рук Байкала. И никто в мире ее, такую, не изобретет.

Уж извините. Да, это, безусловно, важный момент.

Михаил Слипенчук: Дело даже не в том, согласимся мы с вами в какой-то оценке или разойдемся. Дело в другом...

Федеральные законы действуют на территории всего государства. Понятно, что кодекс выше, чем простые законы, но тем не менее. Есть федеральный закон об охране озера Байкал. Он появился в 1994 году, дополнения и изменения были в 2010-2015 годах, в частности, были созданы зоны отдельного влияния и т.д. Закон сделан таким образом, что всякая экономическая деятельность на байкальской природной территории запрещена или ограничена. При этом на берегах Байкала тысячелетиями живут люди, для которых основным источником существования всегда был природный промысел.

Сегодня закон поставил этих людей в каторжное состояние. Пытаются депутаты найти выход. Но противоречий там такое огромное количество, что одним разом их, конечно, не исправить. Это тот пример, когда наступило противоречие между экологией и экономикой. Только оно отразилось на судьбах тысяч людей. В принципе они, конечно, все нарушители. Все эти жители - они нарушают закон и их всех надо наказывать по закону. Просто люди закрывают глаза на это.

Теперь с точки зрения экологических сложностей, которые есть на берегу озера Байкал. Это уровень воды - раз. Это зеленые водоросли спирогиры...

Спирогира как жизнь имеет около 5 миллиардов лет. Она всю жизнь была в Байкале. По поводу спирогиры вот что говорит большая наука на заседании президиума РАН, где обсуждался доклад академика М.А. Грачева. И, в частности, академик А.Ю. Розанов: "... Я занимаюсь древностью: что было на Земле три-четыре миллиарда лет назад. Тогда и появились водоросли такого типа, как спирогира. Так что это очень устойчивая, живучая команда среди тех, которые живут на Земле, и бороться с ней будет непросто".

Михаил Слипенчук: Спирогира появилась из-за того, что произошло глобальное изменение климата, и в последние годы климат стал существенно теплее.

Вам виднее. Но в Байкале незаметно потепления, а то бы среагировали газогидраты. Они выходят на дне почти на поверхность. Академик Грачев со своей командой определили, от чего она.

Михаил Слипенчук: Я с ним знаком, у него своя точка зрения, у меня - своя. Он сказал, что фосфатами перекормили. Что давайте прекратим стирать одежду на побережье Байкала с помощью фосфорных порошков. Это не так. Это моя точка зрения. Мы здесь с ним общий язык не находим. Хотя знакомы очень давно.

Лимнологический институт ведь глубоко изучил предмет.

Михаил Слипенчук: Да. Это специализированный институт, основная задача его - изучать экосистему озера Байкал.

И вообще озерную жизнь. Но я бы не стал очерчивать ученым делянки для творчества и исследований.

Михаил Слипенчук: В июне на широкий экран выходит фильм о Байкале "Байкал. Удивительные приключения Юмы". Он документально-игровой и для семейного просмотра. Широкий формат. Думаю, что этот фильм даст новый импульс интересу людей к Байкалу.

Вы финансировали работу?

Михаил Слипенчук: Группа инвесторов, я выступил так же впервые в роли со-продюсера фильма. Как и "Миры", и всю их экспедицию. Три года они отработали теми самыми глубоководными аппаратами "Мир-1" и "Мир-2": институт Грачева и институт океанологии им. Ширшова, Московский государственный университет. Было много разных программ исследований. Окончательные результаты еще не подведены, но об открытиях уже кое-что известно. Их сделали и сотрудники Лимнологического института. Была открыта голубая губка. Раньше не знали, что она в озере живет. Некое членистоногое существо, ее назвали пикараса. Креветка такая. И газогидраты в большом количестве на дне Байкала.

Газогидраты везде - от Заполярья до Байкала, где есть вечная мерзлота и вода. В Байкале они закрыты слоем осадков от 0,5 до 2 метров толщиной.

Михаил Слипенчук: Была программа по охране озера Байкал и статья, по которой выделялись деньги на строительство очистных сооружений. Из-за действий обоих правительств - как Иркутской области, так и Бурятии, они не смогли даже подать заявку на то, чтобы получить деньги на строительство.

Я построил инфраструктуру Байкальской гавани с очистными сооружениями, электричеством, набережной ...Это федеральные деньги были.

На бурятском берегу?

Михаил Слипенчук: Да. Там теперь надо строить гостиницы.

Поздравляем!

Заслуженный товарищ

В журналистике при общении коллег и на профессиональном сленге слово ПИШЕТ нередко звучит как ПАШЕТ. Заслуженный журналист России, обозреватель Анатолий Петрович Юрков пашет в "Российской газете" более четверти века - блистателен, неиссякаем и неутомим. Перо Юркова давно названо товарищами по редакции байкальским, и вполне обоснованно: он опубликовал за последние годы на страницах газеты и на сайте десятки полос в защиту Байкала. Пафос публициста в байкальском прислонении многопланов: "отпугнуть" от великого озера всякого рода неприятности и нечисть, сберечь уникальный водоем в чистоте и порядке для современников и будущих поколений.

Юрков пропахал профессию журналиста вдоль и попрек, снизу доверху, начав у линотипов районных газет литсотрудником и став со временем талантливым организатором газетного процесса. Дважды удостаивался права занять кресло главного редактора в двух федеральных изданиях, в том числе и в "РГ".

Как известно, добро к людям, одержимость в профессии, неустанное стремление к совершенству имеют в жизни зеркальное отражение. Указом президента Анатолию Петровичу присвоено звание "Заслуженный журналист Российской Федерации".

Сегодня, в день рождения, от души поздравляем нашего заслуженного товарища. Здоровья и новых замечательных строк!

Журналисты "РГ"

Россия. Арктика > Экология > rg.ru, 4 марта 2021 > № 3656046 Михаил Слипенчук

100 дней до футбола

Российский оргкомитет Евро-2020 рассказал о подготовке к турниру

Текст: Мария Голубкова ("Российская газета", Санкт-Петербург)

В Санкт-Петербурге представили околофутбольную программу чемпионата Европы, который был перенесен в прошлом году из-за пандемии коронавируса. Спустя год полной ясности о том, как пройдет Евро-2020, все еще нет, признался генеральный директор организационного комитета российской части Евро-2020 Алексей Сорокин.

Смогут ли поклонники футбола смотреть матчи на стадионах?

Алексей Сорокин: Сегодня мы еженедельно прорабатываем различные сценарии, касающиеся допуска болельщиков на стадионы, и смотрим в будущее с осторожным оптимизмом. Развитие ситуации дает надежду, что можно будет разрешить 50-процентную заполняемость мест - это наш базовый сценарий. Точкой принятия решения УЕФА обозначил 7 апреля, затем до 28 апреля города-участники смогут пересмотреть этот показатель в сторону увеличения.

А что с приездом иностранных фанатов?

Алексей Сорокин: Открытие границ - вне компетенции Оргкомитета Евро-2021. Однако мы прорабатываем этот вопрос, и в первую очередь для тех стран, сборные которых будут играть у нас. Финляндию мы вообще расцениваем как вызов ввиду близости к Санкт-Петербургу и разнообразия способов пересечь границу. В ходе подготовки к приезду десятков тысяч финнов ведется работа и с финскими властями, и с их федерацией футбола. Хотя практика показывает, что не всегда именно болельщики "своих" команд выкупают самое большое количество билетов на игры.

Львиная доля билетов продана, находится на руках. Мы с удивлением обнаружили, что наши граждане привержены футболу и морально устойчивы, процент сданных билетов весьма невелик, что нас приятно удивило. В некоторых других странах пессимистов чуть больше. Если же границы останутся закрытыми, билеты будут перераспределяться внутри стран-участниц.

Рассматривается ли возможность проведения всех игр Евро в одной стране?

Алексей Сорокин: Не слышал об этом даже в кулуарах УЕФА. Во-первых, такое тектоническое изменение организации турнира за три месяца до начала трудно представить. А во-вторых, есть этическая сторона: что мы скажем городам-участникам, которые готовились принимать чемпионат и вложили деньги в его подготовку?

Как будут организованы фан-зоны?

Алексей Сорокин: Информация о том, что фан-зона разместится на Дворцовой площади, пока официально не комментируется. Могу сказать, что все гости смогут познакомиться с историей города и футбола. Разработан путеводитель по футбольному Петербургу, гидами в котором стали знаковые для города фигуры - худрук Мариинского театра Валерий Гергиев, писатель Евгений Водолазкин, актер Данила Козловский, спортивный комментатор Геннадий Орлов.

Какие мероприятия ждут болельщиков до начала чемпионата?

Алексей Сорокин: Мы обязательно отметим 50 дней до Евро, а также проведем Тур кубка. Предположительно он пройдет в конце мая, а точные даты будут объявлены в ближайшее время. План по наружному оформлению города к ЧЕ и официальному продвижению уже согласован.

Досье "РГ"

Чемпионат Европы был перенесен на год из-за пандемии коронавируса и пройдет теперь с 11 июня по 11 июля. Турнир примут 12 европейских городов. Помимо Санкт-Петербурга в их число попали: Лондон, Мюнхен, Копенгаген, Баку, Амстердам, Бильбао, Глазго, Будапешт, Дублин, Рим и Бухарест.

К слову, УЕФА по-прежнему намерен провести чемпионат Европы в 12 городах, несмотря на ограничение посещаемости.

Как сообщает издание The Independent, УЕФА поддерживает контакты с городами-организаторами, все из которых изъявили желание принять матчи турнира. В планах организации предусмотрено четыре основных варианта проведения соревнований: заполненные арены, 75-процентная, 50-процентная или 25-процентная заполняемость стадионов.

Существует определенная гибкость, поскольку есть понимание, что некоторым городам, возможно, придется чуть позже отказаться от проведения Евро по не зависящим от них причинам в условиях пандемии коронавируса.

Подготовил Артур Нанян

Россия. Евросоюз. СЗФО > СМИ, ИТ > rg.ru, 4 марта 2021 > № 3656045

США ввели пошлины на импорт алюминиевого листа

Минторг США 2 марта объявил орешении ввести антидемпинговые пошлины на листовой алюминий из 18стран, сообщает агентствоReuters.

Антидемпинговое расследование проводилось с марта 2020 года. Наибольший размер пошлин установлен для компаний изГермании -от 49,4% до 242,8% (для Hydro Aluminium), которые поставили в США алюминиевого листа больше других, на $286,6 млн. Занимающий второе место Бахрейн с объемом поставок $241,2 млн получил ставку антидемпинговой пошлины 4,83% и корректирующую пошлину (компенсирующую субсидирование) в размере 4,83-6,44%.

Также антидемпинговые и корректирующие пошлины были введены в отношении компаний изБразилии (49,61-137,28%, максимальная ставка - для Companhia Brasileira de Aluminio), Хорватии (3,19%), Египта (12,11%), Греции (0-2,72%), Индии (4,89-83,17%, максимальная ставка для Hindalco Industries), Индонезии (32,12%), Италии (0-29,13%), Омана (5,29%), Румынии (12,51-37,26%), Сербии (11,67-25,84%), Словении (13,43%), ЮАР (8,85%), Южной Кореи (0-8,85%), Испании (3,8-24,23%), Тайваня (17,5%) и Турции (4,58-17,9%).

"Роснефть" подала иски к Bloomberg, "Новой газете" и "Важным историям"

Арбитражный суд Москвы зарегистрировал иски ПАО "Нефтяная компания "Роснефть" к ЗАО "Издательский дом "Новая газета", латвийской IStories fonds (интернет-издание "Важные истории") и американскому информационному агентству Bloomberg, следует из информации в картотеке арбитражных дел.

Все иски поступили в суд во вторник и к рассмотрению пока не приняты. В карточках дел говорится, что нефтяная компания подала заявления "об установлении фактов, имеющих юридическое значение". В последнее время с такой формулировкой арбитражные суды часто регистрируют иски о защите деловой репутации.

В первом иске соответчиком учредителя "Новой газеты" в карточке указан Максим Авербух. Соответчик в иске к "Важным историям" – Роман Шлейнов. Предмет и основания исковых требований во всех трех случаях пока не сообщаются.

В "Роснефти" подтвердили РИА Новости факт подачи исков, однако пока не уточнили суть споров.

На сайте "Новой газеты" есть статья за авторством Авербуха "Сечин спешит на выручку. Как глава "Роснефти" отчитался перед президентом о "невероятных результатах", датированная 20 февраля. В ней, в частности, анализируются финансовые результаты 2020 года для "Роснефти" и других ведущих мировых нефтяных компаний, а заявление главы "Роснефти" Игоря Сечина о том, что "Роснефть" является единственной в мире нефтяной компанией, получившей в 2020 году прибыль, названо "на первый взгляд, невероятным".

"Важные истории" 8 февраля разместили статью Шлейнова "Танцовщица для "Роснефти", в которой рассказывается о покупке российской нефтяной компанией в 2014 году доли в крупном итальянском производителе шин Pirelli. Сделка в публикации называется "не самой прозрачной".

Официальным подтверждением того, что обращение в суд связано именно с этими публикациями, РИА Новости не располагает.

Морозы помогли «Газпрому» на треть увеличить поставки газа в дальнее зарубежье

В январе и феврале 2021 года «Газпром» увеличил поставки газа в дальнее зарубежье на 32,9% в годовом измерении — до 34,5 млрд кубометров, в то время как добыча газа выросла на 7,8% — до 89,9 млрд кубометров. Поставки газа из газотранспортной системы на внутренний рынок выросли на 19,5% (на 11,1 млрд кубометров).

«В феврале сильные холода и снегопады привели к повышенному спросу на газ в России и европейском дальнем зарубежье. В этих условиях мы продолжили надежно обеспечивать потребителей газом», — цитирует «Интерфакс» релиз компании.

Поставки в Германию выросли на 32,9%, в Турцию — на 52,9%, Италию — на 64%, Венгрию — на 85%, во Францию — на 26,7%, Болгарию — на 56,5%, Румынию — на 54,5%.

Турция в феврале более чем вдвое увеличила закупку газа у «Газпрома» к февралю 2020 года.

«Продолжает расти экспорт газа в Китай по газопроводу „Сила Сибири“. Поставки регулярно идут с превышением наших суточных контрактных обязательств. Фактический месячный объем поставок за февраль — в 3,2 раза больше, чем в феврале 2020 года», — сообщила пресс-служба «Газпрома». Из этого следует, что поставки газа в Китай в феврале 2021 года составили 830 млн кубометров. В среднесуточном разрезе поставки как в январе, так и в феврале стабильны на уровне 29,8 млн кубометров в сутки. С начала года поставки составили уже 1,757 млрд кубометров.

Enel X выходит на рынок электротранспорта в Индии

Enel X и Sterling and Wilson вступили в совместное предприятие, деятельность которого направлена на ускорение процесса распространения электромобилей на Индийском субконтиненте.

Начиная с апреля 2021 года, СП будет применять опыт Enel X в передовых разработках и в сфере электротранспорта Enel X, а также опыт компании Sterling and Wilson в области проектирования, эксплуатации и развития с целью ускорения процесса внедрения зарядной инфраструктуры для электромобилей на Индийском субконтиненте.

Франческо Вентурини, генеральный директор Enel X, отметил: «Это сотрудничество является значительным шагом вперед в нашей стратегии энергетического перехода. Мы являемся лидерами по распространению электромобилей на нескольких глобальных рынках, включая Европу и Северную Америку, и мы очень рады сотрудничеству с Sterling and Wilson, которое означает наше появление и на рынке Индии. Объединяя усилия, наши сотрудники применяют обширные знания рынка и технический опыт, что помогает добиваться эффективных результатов, а также делать значительные шаги на пути к экологически чистому и устойчивому будущему. Мы будем поддерживать совместное предприятие, выводя на рынок решения для электротранспорта, соответствующие местным потребностям, доступные и удобные для всех водителей. Это в значительной степени поспособствует декарбонизации транспортного сектора Индии, а затем и Юго-Восточной Азии».

Санджай Джадхав, генеральный директор Sterling Generators Pvt Ltd, прокомментировал: «В рамках нашей приверженности принципам устойчивого развития мы рады объявить о нашем появлении в сегменте электротранспорта через совместное предприятие с Enel X с целью предоставления комплексных услуг для станций зарядки электромобилей по всей Индии. Быстрое электрическое зарядное устройство радикально изменит положение сектора электромобилей в стране. Кроме того, оно соответствует национальному видению о борьбе с загрязнением от использования ископаемого топлива и связанным с ним изменением климата при помощи ускоренной электрификации частного и общественного транспорта как основного драйвера. СП поможет создать как прямые, так и косвенные рабочие места за счет местного производства и сервисов по эксплуатации и ремонту зарядной инфраструктуры».

СП будет ориентировано как на частную, так и на общественную зарядную инфраструктуру для электромобилей и получит поддержку со стороны акционеров. Новое предприятие будет продавать и распространять решения, которые уже получили мировое признание, в их числе JuiceBox и JuicePump, лицензированные Enel X и адаптированные к потребностям Индии. Кроме того, СП будет способствовать распространению надежных и интегрированных инфраструктур и технологий для зарядки с помощью серверной платформы зарядных инфраструктур Enel X, которая позволит раскрыть потенциал роста индийского рынка и бизнес модели «программное обеспечение как услуга» (SaaS ).

Сотрудничество соответствует приверженности группы Enel ускорению развития электротранспорта как ключевого элемента в энергетическом переходе “умных городов”. Enel X способствует созданию общественной и частной инфраструктуры зарядки и инновационных услуг, чтобы преодолеть трудности, связанные с использованием электромобилей, и создать новую экономическую, социальную и экологическую ценность для всех: акционеров, потребителей, предприятий и органов государственного управления.

Индия присоединилась к глобальной инициативе по электрификации, и, согласно прогнозу BNEF ожидается, что к 2040 году 33% внутреннего рынка четырехколесного транспорта составят электромобили. Для достижения этой сложной цели правительство Индии с 2019 года разрабатывает стратегии поддержки, такие как схема «Ускоренное внедрение и производство электромобилей» (этап FAME II), а также недавно правительство обновило директивы по инфраструктуре зарядки для электромобилей.

Как ожидается, совместное предприятие Enel X и Sterling and Wilson будет зарегистрировано 1 апреля 2021 года, и начнет действовать со второго квартала 2021 года.

Хлам правит баллом

В Москве начали тестировать "умные" мусорные баки

Текст: Сергей Бабкин

В столице начали тестировать "умные" мусорные баки, которые управляются со смартфона. Как сообщили в пресс-службе департамента транспорта, пока технология отрабатывается на территории "МосТрансПроекта". Но если все пройдет удачно, то мы, вероятно, увидим этот экопроект по всему городу.

Как связаны мусор и транспорт? Тут дело в акселераторе "Транспортные инновации Москвы" - дептранс создал такую площадку, чтобы стартаперы разных направлений могли реализовать свои идеи и потом внедрить их на разных транспортных объектах. Одними из первых стали ребята, создавшие проект с электронными баками. Им подобрали пилотную площадку для тестов. Ведь в Москве давно борются за популярность раздельного сбора. Многие собирают его бесплатно, но основной массе все-таки нужна мотивация. В метро Рима уже давно установили фандоматы, которые позволяют обменивать сданные бутылки на билеты. Москва тоже стремится к подобным решениям.

Собственно российской столице, где почти все "умное", не удивишь такими эпитетами по отношению к мусорным бакам. Например, в смарт-квартале в Марьине баки сами сигнализируют о заполняемости удаленно. Коммунальщики приезжают всегда вовремя. Но разработчики экологичных технологий пошли дальше. Теперь созданы баки с полностью электронной начинкой. Они управляются с мобильного приложения. То есть со смартфона можно открыть крышку, потом выбросить отходы, потом получить отчет об этом. И главное - программа рассчитывает бонусные баллы, которые потом можно будет обменять на какие-либо скидки. Ровно такой же принцип, как и в римском метро. Например, сотрудники института, участвующие в эксперименте, смогут обменять баллы на наборы экосувениров.

Как отмечают разработчики, платформа позволяет оперативно связывать потребителей, мусорные баки и компании, перерабатывающие вторсырье. Одни получат скидки, вторые - гарантированную информацию о том, когда и какую массу вторсырья привезет машина. В течение ближайших двух недель "умные" баки будут испытывать сотрудники "МосТрансПроекта". Если все сработает нормально, опыт распространят и на другие объекты.

Саломея без границ

Знаменитый режиссер Клаус Гут поставил в Большом театре оперу Рихарда Штрауса

Текст: Мария Бабалова

Немец Клаус Гут, всемирно известный своими самобытными работами в опере, вопреки коронавирусным трудностям и страхам смог приехать в Москву вместе со своей постановочной командой, к которой присоединился музыкальный руководитель Большого театра Туган Сохиев, чтобы поставить одноактную оперу Рихарда Штрауса "Саломея". Эта премьера - первая в числе трех спектаклей, что запланированы как совместная работа Большого театра и нью-йоркской "Метрополитен-опера". В интервью "РГ" Клаус Гут рассказал о своей новой работе и о том, что его сильнее всего удивило в России.

Господин Гут, на ваш взгляд, "Саломея" - подходящая опера для режиссерского дебюта в Большом театре?

Клаус Гут: Для меня это идеальная опера. Во-первых, она на моем родном языке и принадлежит композитору, музыку которого я хорошо знаю, так как очень много работал над его произведениями. Думаю, Штраус - автор, который дает лично мне очень много возможностей выразить себя. Это тот космос, в котором я сейчас нахожусь, и чувствую себя в нем уверенно. И это крайне важно в случае именно с Рихардом Штраусом, так как есть очень большая опасность остаться на поверхностном уровне произведения. А чем больше ты взаимодействуешь с ним, тем более проникаешь в его глубины. И, например, в "Саломее" находишь скрытый юмор, который параллелен движению сюжета в момент звучания умопомрачительно красивой музыки… И пусть я к "Саломее" обращаюсь не впервые, я человек, который всегда начинает работать как бы заново. Этот подход, конечно, делает мою жизнь довольно сложной, но безумно интересной и ответственной.

А что вас заставляет возвращаться к некогда уже поставленным операм?

Клаус Гут: Вообще со мной подобное происходит редко. Я убежден, что жизнь слишком коротка, чтобы повторяться. Есть очень много вещей, которые я еще хочу открыть для себя. Ведь помимо общеизвестных опер, я занимаюсь и постановками опер, которых нет, если так можно сказать. Например, работаю над вокальными циклами, и в этих проектах меня поддерживают такие певцы, как Йонас Кауфман.

И на сегодня всего три оперы я ставил дважды: "Саломея", "Летучий голландец" и "Cosi fan tutte". Я еще раз брал эти названия, ибо остался не очень доволен собой. Мне казалось, что произведения более мощные, чем я тогда смог о них подумать, и мне не удалось продвинуться в их постижении настолько далеко, как они того стоили. Поэтому, например, я очень хотел бы сделать еще раз "Кольцо нибелунга" Вагнера, потому что, когда я ставил тетралогию в Гамбурге, уверен, не до конца ее осознал. Что касается "Саломеи", то я делал этот спектакль в Берлине, и тогда в моем сознании доминировала в каком-то смысле автобиографичная тема. Это было связано с историей моей семьи. Но сейчас мне такое решение видится слишком частным, очень немецким, излишне прочно связанным с историей Германии. А в опере есть важные аспекты, которые я не заметил и не проанализировал в прошлый раз.

Какие аспекты "Саломеи" вы раскрываете в постановке в Большом театре?

Клаус Гут: "Саломея" - очень интересное, немного шизофреническое произведение, к которому ты не можешь относиться рационально. Это триллер - как кино, что мы легко воспринимаем. К тому же у оперы правильная продолжительность - короткий и увлекательный формат, на первый взгляд, понятного сюжета, соответствующего нашим актуальным привычкам. Но на самом деле то, что там происходит очень сильно, даже экстремально. И всегда больше того, что мы можем воспринять. Надеюсь, мне удалось найти для новой постановки то, что сработает и в Москве, и в Нью-Йорке.

А что именно надо было найти сегодня?

Клаус Гут: На мой взгляд, к этой опере возможны два подхода. Первый - психоаналитический, где акцент делается на истории воспитания, формирования личности девочки-подростка, которая растет в патриархальной среде. И как внутри этой системы она превращается из жертвы в человека действия. И, как я трактую эту оперу, в итоге освобождает себя.

Второй подход - это политическая перспектива, потому что в этой истории рассказывается о том, как принятая система начинает разрушаться. Как те люди, которые в ней существуют, боятся этого процесса, и как они, исходя из своего страха, правят. Это явно отображено в фигуре Ирода. И хотя в моем спектакле действие происходит тогда же, когда и в оригинале пьесы, мне кажется, очевидным то, что данный вопрос актуален и тогда, и сейчас.

Делая "многослойные" спектакли, вам важно, чтобы публика считывала именно те смыслы, которые вы закладывали, а не подменяла их собственными?

Клаус Гут: Многие мои коллеги утверждают, что они не интересуются реакцией публики или критики. Я же всегда все очень внимательно читаю. Иногда, конечно, это причиняет боль, а порой дарит радость. Временами люди находят в моих спектаклях те перспективы, которые я сам, может быть, только подсознательно намечал. Например, часто на последней репетиции у меня возникает ощущение, что вижу собственную постановку с огромной дистанции, будто чужую работу, и удивляюсь некоторым вещам, которые там происходят, что неосознанно туда вложил. Я заметил, что хорошо работающие спектакли - они всегда вытягивают из тебя что-то очень личное.

На ваш взгляд, возможно ли предугадать реакцию аудитории?

Клаус Гут: Невозможно! Например, я ставил "Богему" Пуччини в Париже, может быть, в очень авторской интерпретации, но которая для меня исходила исключительно из музыки. Я все действие перенес в космос. Мне казалось, что это хороший способ рассказать эту историю, связанную с искусством, с "чистого листа". И сначала этот спектакль был показан на генеральной репетиции молодой публике. Они смотрели спектакль, как завороженные, а после устроили почти получасовую овацию. А через два дня была официальная премьера. Пришла обычная оперная публика, и ей катастрофически все не нравилось. Люди просто возненавидели этот спектакль! Представление даже пришлось останавливать несколько раз. А в финале зал яростно кричал "бу" и все быстро вышли из театра.

Выходит, и для оперного искусства актуален вопрос "отцов и детей"?

Клаус Гут: Есть классическая публика, которая сейчас стареет и скоро не сможет ходить в театр. И есть новое поколение, смотрящее на оперу, как на скучное, консервативное занятие. И требуется титанический труд, чтобы молодую публику заинтересовать оперой, чтобы они почувствовали любопытство. Но порой бывает достаточно одного спектакля - настоящего впечатления, чтобы все остальные клише исчезли вместе со страхом перешагнуть порог оперного театра.

Кстати, хочу сделать комплимент. К своему стыду, имея клишированные представления о Большом, как о консервативном театре, я совсем не ожидал, что увижу в России два спектакля, которые стали для меня одними из лучших за последнее время. Это "Нуреев" в постановке Кирилла Серебренникова и постановка Мариинского театра - опера Родиона Щедрина "Лолита" по Набокову… Должен признаться, что и работу в Большом театре я представлял себе намного сложнее, а тут меня поддерживали во всем на протяжении всего постановочного периода.

Неужели не возникало вообще никаких проблем?

Клаус Гут: Но если только творческого свойства. Дело в том, что репертуарная специфика Большого театра такова, что сейчас я уже репетировал и с третьим-четвертым составами, которые выйдут на сцену не в премьерной серии постановки. А я, честно сказать, человек избалованный и привык работать только с одним составом, поэтому для меня это довольно сложная работа, где немного творчества.

Хотя я заметил, что здесь очень серьезно артисты относятся к точности интерпретаций и к тому, чтобы все делать на сцене исключительно так, как тебе это определили, даже в мелочах. В Италии такого, к примеру, никогда бы не было. А проблема в том, что "свою" "Саломею" я сочинял под Асмик Григорян, которую очень хорошо знаю, и просто восхищаюсь ею. В ней уже по природе есть та детскость, точнее магнетическая подростковость, которая автоматически проявляется в этой роли. А с другими исполнительницами все это приходится искать искусственно, стремиться к тому, чтобы это выглядело также убедительно и, по возможности, естественно. Но в подобной работе по мне мало чего-то интригующего.

Локдаун много погубил ваших планов и замыслов?

Клаус Гут: Пандемия изменила мою реальность, потому что много месяцев в моей жизни вообще ничего не происходило. И когда после долгой паузы, я снова пришел в театр, то мне казалось, роль режиссера, который все определяет и направляет, очень странной и чуждой. Меня волновало ощущение, что я не владею своей профессией! Локдаун сильно изменил меня внутренне, но, думаю, об этом правильнее будет поговорить, когда мне представится шанс приехать в следующий раз, потому что это те вещи, воздействие которых можно понять лишь по прошествии определенного времени. Ведь и сейчас меня ждут очень сложные перемены, так как через семь недель интенсивной работы я опять окажусь домашним затворником вместе со своей семьей в абсолютно другой реальности. Но в любом случае, я наслаждаюсь тем, что могу работать, потому что 90% моих коллег сейчас в принципе забыли о том, что такое работа по специальности.

И я буду по-настоящему рад, если на "Саломею" будет приходить наивная и открытая публика, которая будет, как мне кажется, просто следить за происходящим на сцене. Хотя есть совсем немного опер, где, честно говоря, мне хотелось бы "ударить кулаком по столу" и все изложить прямо. И "Саломея", конечно, опера, в которой какие-то вещи, может быть, станут понятны только тогда, когда ты уже пришел домой.

Германия. ЦФО > СМИ, ИТ > rg.ru, 1 марта 2021 > № 3860218 Клаус Гут

В режиме выживания

Берлинале начинается в условиях локдауна

Текст: Валерий Кичин

Пандемия серьезно сказалась на самочувствии Берлинского международного кинофестиваля, который всегда проходил в феврале, а теперь борется за выживание.

1 марта он стартует. Но традиционной церемонии открытия не будет - просто с раннего утра пойдут будничные просмотры. Они идут в экстремальных условиях: берлинские кинотеатры не работают, границы закрыты, улицы пусты. Объявленный до 7 марта локдаун может быть продлен - Берлину сейчас не до праздников. Поэтому все идет онлайн. Не выезжая из дома, смотрят фильмы аккредитованные журналисты разных стран, да и то не все: правообладатели заблокировали показ своих картин в некоторых странах (мы в России не увидим немецкую фантастику "Приливы" и документальный фильм Алексея Палуяна "Мужество"), а конкурсная комедия Даниэля Брюля "По соседству" будет недоступна повсеместно. Программа главного конкурса ужата до минимума: 15 картин и 5 дней вместо 11. Треть конкурсантов составляют фильмы из Германии. Жюри, на этот раз не имеющее председателя, смотрит фильмы в кинозале и объявит лауреатов 5 марта. В июне, надеясь на улучшение ситуации, дирекция обещает провести вторую часть Берлинале в кинотеатрах и показать лучшие картины публике.

Все эти варианты компромиссны: фестиваль хочет обозначить свое присутствие в 2021 году, уже не претендуя на художественные открытия и праздничность. Трудно было ожидать иного: целый год кинематографии мира простаивали, снимая только то и тогда, что и когда позволяли условия пандемии. Все главные премьеры отложены, кинотеатры Европы и Америки закрыты, индустрия терпит невиданные убытки.

Резко изменился пейзаж проката. Большие экраны погасли, зато рванули вперед стрим-платформы. Самые заметные премьеры проходят на сайтах Netflix, HBO и других стрим-гигантов. И только половина американских зрителей, согласно опросам, готовы вернуться в кинозалы, другая половина предпочитает смотреть кино дома. Фестивали 2020 года в Венеции и Торонто уже опробовали опыт онлайн-форматов. Крупные режиссеры и звезды все активнее перемещаются в зону сериалов. Так что к классическим формам праздничных кинофорумов мы уже вряд ли вернемся.

Берлинале и до пандемии сталкивался с вызовами. Сменилось руководство - взамен Дитера Косслика пришел тандем Карло Шатриан (арт-директор) и Мариэтт Риссенбек (исполнительный директор). Все ждали перемен к лучшему - смены вех в художественной политике форума, восстановления его пошатнувшегося при Косслике реноме. Но перед фестивалем 2020 года вскрылись подробности биографии основателя Берлинале Альфреда Бауэра: он служил в геббельсовском министерстве пропаганды, был одним из тех, кто формировал культурную политику в духе "просвещенного национал-социализма" и решал, кого из "провинившихся" коллег отправить на фронт. Когда были опубликованы эти разоблачения, фестиваль отменил уже анонсированную презентацию книги о Бауэре и переименовал приз его имени, который вручался выдающимся деятелям кино, отныне это просто еще один "Серебряный медведь".

На Берлинале прошлого года мы с грустью обнаружили, что прекратили существование кинозалы SONY-центра - космического вида комплекса на Потсдамер-платц. Но конкурсные показы фестиваля еще шли в пятиярусном Театре мюзиклов, который считался штаб-квартирой Берлинале. В этом марте театр будет пустовать, а вот примет ли он фестиваль 2022 года - вопрос, который волнует наблюдателей. Есть прогнозы, что огромный театр для кино может и не понадобиться - фестивальное движение трансформируется, кардинально меняя контуры. Да и владельцы Театра мюзиклов, по некоторым сведениям, серьезно думают о том, целесообразно ли ежегодно переформатировать 1800-местный зал в Berlinale Palast.

Программа открывшегося фестиваля включила в основном картины, снятые в год пандемии и в условиях локдауна, - аскетичные. Фильмов из России в главном конкурсе нет. В программе короткого метра участвует 8-минутная анимация "Вадим на прогулке" Саши Свирского - о бунте героя, который пытается стряхнуть с себя морок унылых офисных будней. А программа "Форум" среди 17 конкурсных картин показывает фильм "Дочь рыбака" петербургского режиссера, дебютантки в полнометражном кино Юлдус Бахтиозиной.

Все остальные события, включая пресс-конференции с создателями фильмов, в этом году отменены.

Зачем Европе ковид-паспорта?

В Евросоюзе договорились о разработке сертификатов вакцинации

Текст: Екатерина Забродина, Нива Миракян (Рим) , Вячеслав Прокофьев (Париж)

Так называемые "ковид-паспорта" появятся в Евросоюзе не раньше чем через три месяца. Столько времени понадобится 27 странам, чтобы "согласовать все технические детали". Об этом договорились участники виртуального саммита ЕС, посвященного борьбе с пандемией. Правда, им пока не удалось прийти к единому мнению о том, будут ли сертификаты вакцинации от коронавируса непременным условием для свободного передвижения внутри Шенгенской зоны.

Именно такую концепцию с самого начала предлагал канцлер Австрии Себастьян Курц. Он и вынес тему "ковид-паспортов" на обсуждение коллег при активной поддержке Болгарии, Греции и других стран, для которых жизненно важно возродить туристический сезон хотя бы к лету. В этом "лагере" настаивали на самом радикальном варианте: предоставить всяческие привилегии, в том числе на въезд, всем, кто сделал прививку от "короны". Однако по итогам саммита никакого политического решения о том, что подразумевать под привилегиями и как вообще вся эта система должна работать, принято не было. Как признал глава Европейского совета Шарль Мишель, вопрос о сфере применения сертификатов, скорее всего, останется в компетенции национальных государств. Собственно, всем, кто сделал укол (по данным главы Еврокомиссии Урсулы фон дер Ляйен, это чуть больше 6 процентов населения ЕС), уже сейчас выдаются документы о вакцинации. Другое дело, что странам предстоит договориться об их взаимном признании. Возможно, в электронную базу будут вноситься данные об уровне антител не только привившихся, но и переболевших COVID-19. При этом, по словам Мишеля, все остальные категории граждан "не должны подвергаться дискриминации".

В Германии, которая с самого начала с осторожностью отнеслась к идее "ковид-паспортов", реакция на итоги саммита была сдержанной. Ангела Меркель признала, что никакой ясности об условиях возобновления туристических поездок не прибавилось. "Пока привился очень небольшой процент населения, вопрос о преимуществах не представляет собой проблемы. В будущем он встанет более остро", - подчеркнула канцлер, которую цитирует телеканал ZDF. Вместе с тем Меркель не исключила, что только наличие дополнительной информации о здоровье туриста станет "основанием для въезда на территорию ЕС из третьих стран".

Между тем Израиль с его новой системой "зеленых паспортов" выразил готовность сотрудничать с европейцами. Правительства Греции и Кипра уже заключили с кабмином Биньямина Нетаньяху соглашения, по которым израильтянам с апреля разрешат приезжать на местные курорты при наличии справки о прививке. В самом Израиле граждане, сделавшие заветный укол, с воскресенья получили право посещать театры, фитнес-центры и спортивные мероприятия - в отличие от всех остальных жителей, которых начали пускать только в кафе.

В Италии с приходом нового премьера Марио Драги и с началом массовой вакцинации населения все больше ассоциаций и институций стали высказываться в пользу введения вакцинных паспортов. Поскольку экономика Италии находится в прямой зависимости от зарубежных туристов (весь сектор занимает 13 процентов от ВВП), за ковидные паспорта ратуют все структуры, имеющие прямое или косвенное отношение к индустрии, которая из-за пандемии оказалась в буквальном смысле на грани выживания. К числу сторонников принадлежат, в частности, Enit (национальный туристический офис) и ассоциация отельеров Италии.

Во Франции вокруг проблемы паспортов вакцинации будет сломано еще немало копий. К идее европейских сертификатов здесь отнеслись со всей осторожностью, о чем не преминул высказаться президент Эмманюэль Макрон. Суть его позиции в том, что в принципе такие сертификаты для перемещений из одной страны ЕС в другую можно было бы разработать, но пока на этом пути есть серьезные преграды. Какие? В первую очередь недостаточный уровень вакцинации населения. "Я не соглашусь с таким положением вещей, когда въезд в то или иное соседнее государство будет зависеть от наличия сертификата. Ведь у нас молодежь получит возможность вакцинироваться в лучшем случае не раньше конца июня - начала июля этого года", - заявил глава Пятой республики. На первом этапе, по мнению Макрона, стоило бы подумать о "стратегии на основе антиковидного тестирования и других методов". При этом он считает, что нельзя действовать вразнобой, а утвердить "единые для Евросоюза принципы сертификации".

В самой Франции в ближайшие месяцы в случае снятия ограничительных мер может появиться так называемый "санитарный пропуск", который позволит гражданам посещать рестораны, музеи, кинотеатры. Пока он не будет связан с вакцинацией. В пропуске будут сведения об иммунитете, выработанном людьми после COVID-19, наличии свежих отрицательных ПЦР-тестов и другие.

Три вопроса на паспортном контроле

В российском правительстве придерживаются прежней позиции, которую раньше озвучила вице-премьер Татьяна Голикова: введение паспортов иммунизации в настоящий момент нецелесообразно.

Комментировать сейчас что-либо рано, ведь в ЕС нет пока более-менее внятных проектировок, которые бы ответили на вопрос "как это будет"? Точнее, не на один вопрос, а сразу на комплекс вопросов.

Первое. Если вакцинация даст "зеленый свет" на въезд в ЕС, то надо договариваться, как разрешение оформлять. Оно должно быть единым для всех государств, и техническое решение - очевидно, цифровое - тоже одинаковым. Второе. Прививки можно делать не всем. Не зря же в инструкции к каждой вакцине есть раздел "противопоказания". Их нельзя, например, применять у беременных и детей. Для таких, скорее всего, сохранят тесты перед вылетом и по прилете, тогда паспорта вакцинации станут просто дополнительным инструментом, облегчающим путешествие. Третье. В мире разрабатывается более сотни вакцин против COVID-19, уже используемых или готовых выйти на рынок вот-вот - более десятка. Какие из них будут "признаны" "правильными" и "подходящими"? Кто и как будет принимать решение? И это не все вопросы.

Поэтому по сути подготовка к возможной международной "паспортизации" в России уже идет. Это и формирование регистра привитых с выдачей QR-кода, и намерения добиться международного признания всех трех наших вакцин. Не зря же "Спутник V" зарегистрирован уже почти в 40 странах, включая Венгрию и Сербию. Шаг в Европу сделан.

Кроме того, РФПИ договорился с Международной ассоциацией воздушного транспорта (IATA) о сотрудничестве в разработке технологических решений, которые поддержат восстановление международных авиаперевозок. IATA разрабатывает мобильное приложение IATA Travel Pass для пассажиров. А РФПИ, как сообщили в фонде, "изучает проект по созданию цифрового продукта, который позволит учитывать результаты тестирования на коронавирус в России и другой ключевой информации медицинского характера для международных авиаперелетов".

Подготовила Ирина Невинная

Член Ассоциации юристов России Мария Спиридонова полагает, что правительства различных стран неизбежно будут внедрять цифровое ID, к которому будет привязана биометрическая информация.

"Вопрос о внедрении цифровой системы, в которой будет храниться информация о результатах тестов на коронавирус или о вакцинации граждан, активно обсуждается странами с самого начала пандемии ", - говорит она.

По ее словам, с декабря крупнейшие авиакомпании США и Европы вместо справок о коронавирусе принимают QR-коды в специальном приложении CommonPass. Всего в проекте участвуют 26 государств, в том числе и Россия. Позже в программу добавят сведения о вакцинации, и, возможно, они будут обязательными для полетов.

"Не все придерживаются мнения о целесообразности внедрения системы внутри страны, в том числе биологи отмечают, что прививочные паспорта не помогут в профилактике распространения коронавируса, так как даже прошедший вакцинацию человек может являться переносчиком инфекции", - говорит Мария Спиридонова.

Подготовил Владислав Куликов

Зарядка для антител

ТЕКСТ: Ирина Невинная

Уже год мы живем в новой реальности: в февраля 2020 года прошла почти военная операция по эвакуации наших граждан из охваченного эпидемией Уханя, а в первых числах марта коронавирус прилетел и в Россию - с туристами, вернувшимися с горнолыжных курортов Италии и Франции. Что изменилось за год? Самое страшное позади или все-таки надо готовиться к третьей волне? На вопросы "РГ" ответил врач-инфекционист, заместитель директора по научной работе ЦНИИ эпидемиологии Роспотребнадзора, член-корреспондент РАН Александр Горелов.

Главные новости сейчас: Европа снова ужесточает противоковидные меры, боясь новой вспышки, при этом в России заболеваемость уже 1,5 месяца устойчиво идет на спад. Многие расслабились - сняли маски, вернулись к тесному общению. Не рано ли?

Александр Горелов: Расслабляться абсолютно точно рано: чтобы темпы распространения инфекции замедлились, необходимо, чтобы иммунитет к ней сформировался у 60-70 процентов населения. По большому счету, не важно, произойдет ли это естественным путем (когда большинство переболеет) или поствакцинальным. Хотя, конечно, инфекция такова, что лучше ею не болеть, а потому я, например, однозначно сторонник вакцинации.

Но суть одна - только сформировав популяционный иммунитет, мы сможем надеяться на реальное замедление эпидпроцесса.

Но статистика и в мире, и в России пока неутешительная. В нашей стране заболевших с начала эпидемии около 4,2 млн человек, добавим условно процентов 20-30 тех, кто перенес бессимптомно, к врачам не обращался и не тестировался. И еще около 4 млн привитых. То есть иммунная защита есть сейчас у 8-9 млн человек. От 146 млн - лишь 5,7-6 процентов. А мы говорим о базисном уровне - 70 процентов.

В целом в мире далеко не радостная ситуация. Переболевших 110 млн, от всего населения планеты процент мизерный. Так что ожидать, что эпидемия скоро закончится, не приходится.

Но ведь создали вакцины, идет вакцинация, казалось бы, должны справиться?

Александр Горелов: Должны, но на это нужно время. Вакцинация и у нас, и в других странах, за редким исключением, идет совсем не так быстро, как хотелось бы нам, эпидемиологам и инфекционистам.

Коронавирус - воздушно-капельная инфекция, она довольно легко передается от человека человеку. Значит, если на ее пути нет барьеров - она будет продолжать распространяться. Тут и сезонный фактор, как показывает опыт южных стран - той же Бразилии, Индии, не работает. То есть это круглогодичная инфекция, в отличие от гриппа.

Но у большинства людей пока нет от нее прививки и у многих уже нет внутренней организации, когда человек выполняет все противоэпидемические правила - снижает социальную активность и контакты, соблюдает дистанцию при общении, носит средства защиты, вот все это, что нам за год уже так надоело.

Поэтому тот, кто все это игнорирует, рано или поздно заболеет. Другого не дано: вирус не спросит разрешения.

То есть вы считаете, что третья волна будет?

Александр Горелов: Да нет пока никакой третьей волны. Мы все еще из первой волны никак не выберемся. Потому что волна - это переход уровня заболеваемости через ноль, а потом новая вспышка - в том числе, как вариант, из-за мутировавшего вируса. У нас пока наблюдался осенний подъем все того же коронавируса, сейчас спад, но до нулевой отметки еще далеко.

Как эпидемиологи строят прогнозы?

Александр Горелов: Эталон оценки - индекс распространения. То есть берется число случаев за 8-14 дней и соотносится с предыдущим периодом. Если меньше единицы - прогноз благоприятен. Значит, эпидемия идет на убыль. Весной у нас было менее 0,7, а потом снова начался рост. Но сейчас такого коэффициента нет пока ни в одном регионе. Вот смотрите: Московская область - 1,21, Москва - 0,93. Так что мы еще далеки от благополучия, отменять ограничения преждевременно.

Для прогноза важно понимать, сколько продержится иммунитет - после болезни или после прививки. Тут много противоречивой информации: шведы только что опубликовали результаты исследования - у переболевших высокий титр антител сохраняется и через 9 месяцев. В то же время ВОЗ сообщила: есть новые данные об угрозе повторных заражений. Как это понять?

Александр Горелов: Через два месяца после инфицирования антитела IgM, которые вырабатываются сразу при вторжении в организм патогена, уже сходят на нет. А IgG, обеспечивающие более длительную защиту, постепенно уходят, начиная с четвертого месяца. Но иммунную защиту обеспечивают не только антитела. Один из важнейших факторов - как формируется T-клеточный иммунитет (так называемые клетки "памяти"). Для некоторых инфекций (кори, полиомиелита) эти клетки памяти после вакцинации остаются на всю жизнь - поэтому для защиты достаточно привиться в детстве.

Но в случае с коронавирусом такого, скорее всего, не будет. Никто пока не знает длительности и напряженности ни естественного, ни поствакцинального иммунитета. Прошло еще слишком мало времени. Пока же актуален совет: носить маски и переболевшим, и привитым. Потому что мы достоверно не знаем, как долго человек остается защищенным и не может ли он остаться носителем инфекции.

Усугубляется ли опасность нового всплеска инфекции появлением мутировавших штаммов?

Александр Горелов: То, что мы наблюдаем сейчас, - изменения затрагивают единичные участки генома вируса, всего несколько из 30 тысяч. Поэтому хотя мы и слышим то и дело о "страшных" мутантах - британском, бразильском, южно-африканском, но надо все же понимать: это все тот же вирус с небольшими изменениями и в геноме, и в свойствах. Сейчас зарегистрировано уже несколько тысяч разновидностей (штаммов) коронавируса. Пока, к счастью, ни один особых опасений у ученых не вызывает. Даже если британский штамм распространяется быстрее, чем исходный, он не стал более агрессивным.

Кстати, из-за того, что изменения затрагивают ничтожную часть генома, вирусологи уверены, что вакцины будут защищать и от новых штаммов тоже.

Но нельзя исключить, что к следующему эпидсезону, когда мутации затронут хотя бы один процент генома вируса, мы получим неприятный сюрприз. И люди вновь окажутся восприимчивы к измененным штаммам так, как это происходит с гриппом. Мы же не случайно вынуждены ежегодно обновлять состав антигриппозных вакцин.

Но и тут у нас уже вполне уверенные позиции. Меняется вирус - меняем антиген в вакцине и получаем актуальный препарат защиты. Вакцина конструируется сейчас так же легко, как игра лего.

Многие сейчас сами делают тест на антитела - хотят выяснить, не болели ли они бессимптомно. А можно ли проверить длительный, тот самый T-иммунитет?

Александр Горелов: Такие тест-системы уже есть. По крайней мере, я знаю о двух - разработанной Роспотребнадзором и ФМБА. Но анализ с их помощью стоит примерно 20-22 тысячи рублей. Вряд ли вы захотите его делать просто ради любопытства. Да это и не нужно: ну, получите вы ответ, а дальше что? Все же это инструментарий для врачей и ученых, исследующих вирус.

И все же почему так дорого?

Александр Горелов: Там применяется сложный и тонкий метод. Это супернаука, такая цена оправдана.

Во всех странах вакцин не хватает, власти решают, кого прививать в первую очередь. У нас прививку может сделать любой взрослый. Из Европы наши сограждане прилетают на время домой, чтобы привиться. Тем не менее по количеству привитых мы уступаем многим странам. Почему?

Александр Горелов: Уникальность ситуации еще и в другом. У нас врач из трех вакцин может выбрать для пациента наиболее подходящую. Записаться и сделать - в основном без проблем. Но у нас, к сожалению, многие вакцинации боятся.

В том же Израиле вакцинация фактически принудительная: хочешь работать - выбора нет. Без "зеленого" паспорта не будут пускать в рестораны, театры, осложнится выезд за границу. Довольно жесткий подход.

У нас же, в соответствии с законом, принуждать никого не имеют права - прививка остается добровольным делом.

Нам говорят, что наши вакцины защищают и от новых мутировавших штаммов. Откуда такая уверенность?

Александр Горелов: При разработке вакцин использовались и вариабельные (склонные к мутированию) участки шипа коронавируса, и консервативные, устойчивые - иммунный ответ вырабатывается и к тем, и к другим, и пока все изменения перекрываются. В Центре "Вектор" проверили, способны ли антитела пациентов, получивших "Спутник" или "ЭпиВакКорону", подавлять британский штамм. Оказалось, да, вакцины против него работают. Что касается третьей вакцины, "КовиВак" - она содержит цельный убитый вирус, соответственно, и иммунный ответ вырабатывается на него целиком, а не на какой-либо фрагмент. Так что от мутантов она тоже защитит.

И все-таки, возможно, страхи перед прививкой оправданы? Вакцины сделали очень быстро, за считаные месяцы. Заключительную фазу испытаний проводят параллельно с массовым применением - это тоже доверия не добавляет.

Александр Горелов: Большинство очень мало знает о вакцинах и вакцинации. Что-то слышали, толком не поняли. У нас, повторю, уже три вакцины. "Спутник" и "ЭпиВакКорона" - инновационные, и классическая - от Института Чумакова.

Первые две были сделаны не с нуля - раньше были разработаны подобные же вакцины против лихорадки Эбола. Так что платформа была готова - ее переориентировали на новый вирус и провели заново клинические испытания. Поэтому так быстро получилось. Что касается третьей, такие вакцины используются уже не первую сотню лет, это самая надежная и проверенная технология сегодня.

Зачем нам так много вакцин, ведь в плюс к трем в разработке еще несколько?

Александр Горелов: Все люди разные. Одно дело - вакцинировать молодого и здорового. И другое - человека с диабетом, артритом, астмой. Если у человека аллергия на компоненты одной вакцины - значит, он сможет получить прививку другим препаратом. Иммунный ответ на разные препараты формируется тоже по-разному. Когда разрабатывали "ЭпиВакКорону", ставилась задача сделать вакцину для наиболее уязвимых групп. У людей старше 70-80 лет так называемый синдром засыпающего иммунитета - для них нужны особые вакцины, с адъювантами, усиливающими эффект. Сейчас по "ЭпиВакКороне" завершили испытания на возрастах 60+. Ожидаем разрешения начинать применять ее у очень пожилых. А "Спутник V" такое разрешение уже получил.

Есть возможность понять, достаточно ли антител после прививки для защиты?

Александр Горелов: Наш институт как раз работает над этой проблемой. По заданию Роспотребнадзора мы проводим исследования, чтобы определить условно защитный титр антител, который позволит не заболеть. Проверяем напряженность и длительность иммунного ответа у людей разных возрастов, разного пола. Но пока никто не может точно сказать, какова длительность иммунного ответа после вакцинации, после болезни.

Кстати, такой активный интерес к вакцинации, как мне кажется, может повлиять и на настроения антипрививочников. Вы не только эпидемиолог, инфекционист, вы детский доктор и знаете, как важно защитить ребенка от инфекций. Как считаете, может, надо и нам действовать жестче, как в Израиле?

Александр Горелов: Думаю, заставлять никого нельзя. Надо объяснять и убеждать. Антипрививочники, кстати, не такие уж глупые люди. Если, допустим, укусила собака - от прививки от бешенства никто не отказывается: понимают, что могут умереть. В эту пандемию многие потеряли родных, знакомых - все это очень близко. Многие говорят: если бы я знал, что так будет, конечно, постарался бы, чтобы моя мама или отец дождались вакцины.

У нас прошлой осенью прошла самая успешная кампания по вакцинации от гриппа - впервые привили 84 млн человек, такого еще не было. Думаю, во многом потому, что люди боялись заболеть сразу двумя инфекциями. И гриппа, посмотрите, у нас практически нет в этом сезоне, хотя по срокам сейчас должен быть его разгар.

Вакцины за год сделали, и это фантастика, если вспомнить прогнозы прошлой весны. А чего нам не хватает, чтобы победить COVID-19?

Александр Горелов: К сожалению, нельзя сказать, что мы уже досконально изучили эту инфекцию. Сначала предполагали, что вирус затрагивает верхние дыхательные пути и легкие. Потом оказалось - страдает сердце, почки, ЖКТ, репродуктивная, эндокринная, нервная системы - практически весь организм.

Сейчас очень волнует постковидный синдром. У трети детей, даже тех, кто болел легко, наблюдается постковидная энцефалопатия. Очевидно, и дальше все больше будем отмечать отдаленных последствий.

Поэтому вакцины - это очень хорошо, но слабое место - до настоящего времени не решен вопрос с противовирусными препаратами, которые подавляли бы развитие вируса в организме. Лекарства за этот год появились, но 100-процентно эффективных нет.

Сейчас в соцсетях люди обсуждают прививки, сдают анализы на антитела. Для таких любопытных скажите: какой тест нужен до вакцинации и после, чтобы убедиться, что вакцина сработала?

Александр Горелов: У каждого ситуация своя. Если человек, допустим, перенес COVID-19 легко или бессимптомно - тест на антитела перед прививкой ему делать бессмысленно. Исследования Роспотребнадзора показали: у 17% людей с положительным ПЦР (то есть с выявленным коронавирусом) не было симптомов заболевания и не было антител. Поэтому им можно делать прививку без всяких предварительных тестов.

А если человек перенес COVID-19 и болел тяжело - антитела будут, и наиболее высокий титр как раз у тех, кто тяжело болел. Таким людям спешить с прививкой не надо, они и так защищены. В этой ситуации просто нужно наблюдать. Упадет титр антител - можно сделать вакцину и получить бустерный эффект - иммунный ответ усилится. Если хотите узнать уровень иммунного ответа, оптимально делать тест с 32-го по 45-й день после первой прививки. Но я никого не призываю делать тест обязательно: это же коммерческий анализ, за него нужно платить.

В Гвинее и Конго сейчас вспышка лихорадки Эбола. Насколько опасна эта инфекция для широкого распространения? Вспышки происходят регулярно, мы особенно их не боимся - Африка далеко.

Александр Горелов: Напрасно мы Эбола не боимся. В современном мире инфекция распространяется со скоростью самолета. Нам, возможно, повезло - все же людской трафик из Африки, где главные природные очаги этой лихорадки, невелик. А в Милане, на Неделе высокой моды в конце февраля в прошлом году, было полно китайских туристов, когда страна уже вовсю полыхала от коронавируса. Поэтому, уверяю вас, то, что у нас есть вакцины от лихорадки Эбола, - это здорово, это залог нашей безопасности национальной. Напомню, что у этой инфекции летальность далеко не ковидная - в среднем 50 процентов.

Самый большой террорист - это природа. Ее надо уважать и изучать - эпидемиологам и вирусологам работы хватит всегда.

Роспотребнадзор дал разъяснения о том, могут ли отстранить учителя от работы за отказ делать прививку от COVID-19.

- Юридических оснований для этого нет, - сообщили "РГ" в Роспотребнадзоре. - Вакцинация в РФ в настоящее время добровольная для всех граждан, в том числе и работников образовательных организаций.

В ведомстве пояснили: вакцинация от COVID-19 включена не в национальный календарь прививок (как многие думают), а в "календарь профилактических прививок по эпидемическим показаниям". Что важно? Педагоги - все-таки в группе риска. Поэтому они, так же как и врачи, могут привиться от COVID-19 в первую очередь.

Подготовила Ксения Колесникова

Россия > Медицина > rg.ru, 1 марта 2021 > № 3860189 Александр Горелов

КОНЕЦ ВИЛЬСОНОВСКОЙ ЭРЫ

УОЛТЕР РАССЕЛ МИД

Профессор международных отношений и гуманитарных наук в Бард-колледже, заслуженный научный сотрудник Гудзоновского института.

ПОЧЕМУ ПРОВАЛИЛСЯ ЛИБЕРАЛЬНЫЙ ИНСТИТУЦИОНАЛИЗМ?

Через сто лет после того, как сенат США унизил президента Вудро Вильсона, отвергнув Версальский договор, Принстонский университет, который Вильсон когда-то возглавлял, вычеркнул его имя из названия своей знаменитой Школы международных отношений. На фоне целой череды других проявлений «культуры отмены» этот акт «вычеркивания личности», по крайней мере, представляется чем-то оправданным.

Вильсон был отпетым расистом даже по меркам своего времени. Человек, стоявший за преследованием своих политических противников и злоупотреблениями времён первой «красной угрозы», прославлялся слишком долго и слишком слепо.

Но сколь бы спорными ни были бы личные воззрения и внутриполитические шаги Вильсона, как государственный деятель и идеолог он по праву может считаться одним из самых влиятельных деятелей современного мира. Он не был особенно оригинальным мыслителем. Более чем за столетие до того, как Вильсон выдвинул идею Лиги Наций, на Венском конгрессе российский император Александр I нарушил спокойствие европейских монарших дворов, огласив, по сути, аналогичное видение. Он предложил создать международную систему, которая опиралась бы на моральный консенсус, поддерживаемый «концертом держав», действующих на основе общего набора идей о законном суверенитете. Более того, ко времени Вильсона понимание того, что демократические институты способствуют миру, а абсолютные монархии воинственны и нестабильны, давно не являлось откровением для образованных американцев и британцев.

Истинный вклад президента США состоял в том, что он обобщил эти идеи в конкретную программу создания порядка, основанного на правилах и международных институтах.

То, что его идеи не смогли завоевать широкую поддержку дома, сломило Вильсона, и он умер глубоко разочарованным человеком. Однако в последующие десятилетия вильсоновская концепция стала источником вдохновения и своего рода настольной книгой для множества национальных лидеров, дипломатов, активистов и интеллектуалов по всему миру. Во время Второй мировой многие американцы начали негативно оценивать политику изоляционизма, проводившуюся Соединёнными Штатами до войны, в том числе и из-за отказа вступить в Лигу Наций. На фоне этих настроений сложившийся образ Вудро Вильсона – прихрамывающего солдафона с убогими политическими навыками, стал уступать место представлению о нём как о пророке, чья мудрость, если бы к ней прислушались, могла бы предотвратить второй глобальный конфликт за двадцать лет.

Воодушевлённые этим выводом, американские лидеры во время и после Второй мировой войны заложили основы того, что, они надеялись, станет вильсоновским мировым порядком. Системой, в которой международные отношения будут строиться на принципах, изложенных во Всеобщей декларации прав человека, и осуществляться по правилам, установленным такими институтами, как Организация Объединённых Наций, Международный суд и Всемирная торговая организация.

Задача была осложнена холодной войной, но «свободный мир» (американцы так называли тогда некоммунистические страны) продолжал развиваться по вильсоновскому пути. Неизбежные компромиссы, такие как поддержка Соединёнными Штатами безжалостных диктаторов и военных правителей во многих частях мира, рассматривались как неприятная необходимость, вызванная борьбой с гораздо большим злом советского коммунизма. Когда в 1989 г. Берлинская стена пала, казалось, что шанс создать вильсоновский мировой порядок, наконец-то, появился. Бывшую советскую империю можно было бы реконструировать в соответствии с представлениями Вильсона, а Запад принял бы эти принципы теперь уже более последовательно и качественно, не опасаясь советской угрозы. Самоопределение, верховенство права, либеральная экономика и защита прав человека: «новый мировой порядок», над созданием которого работали администрации Джорджа Буша – старшего и Билла Клинтона, во многом соответствовал вильсоновской модели.

Сегодня самым важным фактом мировой политики является то, что благородные усилия потерпели неудачу. Следующий этап мировой истории будет разворачиваться не по вильсоновской матрице. Народы земли продолжат искать какой-то политический порядок, потому что иначе они не могут. А правозащитники продолжат стремиться к своим целям. Но мечта о всеобщем порядке, основанном на законе, который обеспечит мир между странами и демократию внутри них, будет всё меньше и меньше определять действия мировых лидеров.

Утверждать эту истину – не значит приветствовать её. У вильсоновского миропорядка много преимуществ, несмотря на его неполноценность. Многие аналитики, ряд из которых связаны с президентской кампанией Джо Байдена, считают, что смогут снова собрать Шалтая-Болтая. Конечно, стоит пожелать им всяческих успехов. Но центробежные силы, разрывающие вильсоновский порядок, настолько глубоко укоренились в современном мире, что даже конец эпохи Дональда Трампа не возродит проект в его самой амбициозной форме. Вильсоновские идеалы не исчезнут, влияние этой школы на внешнюю политику США будет продолжаться, но безмятежные дни постбиполярной эпохи, когда американские президенты выстраивали внешнюю политику вокруг принципов либерального интернационализма, вряд ли вернутся в ближайшее время.

Порядок вещей

Вильсонианство – лишь одна из множества разновидностей миропорядка, основанного на правилах. Вестфальская система, сформировавшаяся в Европе после окончания Тридцатилетней войны в 1648 г., и система Европейского концерта, возникшая после Наполеоновских войн начала XIX века, были основаны как на правилах, так и на законах; основополагающие идеи международного права восходят к этим эпохам. Священная Римская империя – транснациональное объединение земель, простиравшихся от Франции до современной Польши и от Гамбурга до Милана – представляла собой международную систему, предвещавшую Европейский союз, систему с очень сложными правилами, регулирующими практически все области жизни, – от торговли до суверенного наследования между княжескими домами.

Что касается прав человека, то к началу XX века европейская политика уже в течение столетия включала случаи вопиющих нарушений прав человека в международную повестку. Тогда, равно как и сейчас, деспотическая модель поведения была свойственна в основном слабым странам, и именно они притягивали к себе наибольшее внимание. Геноцид турецких христиан, совершённый османскими войсками и иррегулярными силами в конце XIX и начале XX веков, привлёк куда больше внимания, чем бесчинства, чинимые примерно в то же время русскими войсками против мусульманских мятежников на Кавказе. Ни одна делегация европейских держав не прибыла в Вашингтон, чтобы обсудить проблему обращения с коренными американцами или выступить с заявлением относительно статуса афроамериканцев. Тем не менее европейский довильсоновский порядок значительно продвинулся в направлении «поднятия прав человека на уровень дипломатии».

Так что даже при весьма поверхностном анализе очевидно, что оценивать Вильсона как первопроходца, торжественно привнёсшего в анархичный мир непросвещённых государств идеи основанного на институтах мирового порядка и прав человека, – по меньшей мере, опрометчиво. Он скорее стремился реформировать существующий международный порядок, изъяны которого убедительно продемонстрировали ужасы Первой мировой войны. В довильсоновском миропорядке династические правители обычно признавались легитимными, а интервенции, такие, например, как русское вторжение 1849 г. в Венгрию для восстановления правления Габсбургов, считались законными. За исключением самых вопиющих случаев, государства были более или менее свободны обращаться со своими гражданами или подданными бесконтрольно, так, как хотели.

И хотя от правительств ожидалось соблюдение общепринятых принципов международного публичного права, ни один наднациональный орган не был уполномочен обеспечивать соблюдение этих стандартов. Сохранение «баланса сил» являлось главным геополитическим императивом в действиях государств; война, хотя и признавалась гуманитарной катастрофой, рассматривалась как законный элемент системы. Вильсон считал, что это делает будущие конфликты неизбежными. Чтобы исправить положение, он стремился создать порядок, при котором государства признавали бы принудительные правовые ограничения и внутри страны, и на международной арене.

Осуществиться этому в полной мере так и не было суждено, но до определённого времени послевоенный американоцентричный порядок во многом отвечал представлениям Вильсона. Стоит отметить, что идеи эти далеко не везде воспринималось одинаково. Хотя Вильсон был американцем, его взгляд на мировой порядок был разработан прежде всего чтобы определять геополитическую ситуацию в Европе, и именно в Европе идеи Вильсона имели наибольший успех и продолжают иметь оптимистичные перспективы. Несмотря на то, что изначально большинство этих идей были восприняты европейскими политиками с едким и циничным презрением, впоследствии принципы Вудро Вильсона легли в основу европейского порядка и закрепились в законах и практиках ЕС.

Пожалуй, ни один правитель со времён Карла Великого не оставлял на европейском политическом порядке такого глубокого следа, как осмеянный пресвитерианин из долины Шенандоа.

Изгиб истории

Если попытаться оценить перспективы вильсоновской концепции за пределами Европы, картина предстанет весьма мрачная. Однако есть ощущение, что причины гибели небезуспешного проекта отличаются от тех, о которых мы зачастую слышим. Критики подхода Вильсона к мировой политике, часто осуждают его за идеализм. Но на самом деле в идеализме Вильсона упрекнуть сложно: во время переговоров в Версале он показал себя как политик, способный при необходимости действовать в духе самой циничной Realpolitik. Истинная же проблема вильсонианства лежит не в наивности веры в добрые намерения государств, она заключается в упрощённом видении исторического процесса, особенно той его части, что касается влияния технологического прогресса на общественный строй. Проблема Вильсона заключалась не в том, что он был болваном, а в том, что он был либералом (вигом).

Подобно прогрессистам начала XX века, как, впрочем, и многим современным американским интеллектуалам, Вильсон был либеральным детерминистом англосаксонской школы. Он разделял оптимизм тех, кого историк Герберт Баттерфилд называл the Whig historians, то есть британских мыслителей Викторианской эпохи, которые рассматривали человеческую историю как сюжет о «неотвратимом прогрессе и совершенствовании». Вильсон считал, что так называемая упорядоченная свобода, характерная для англо-американского сообщества, открыла путь к постоянному процветанию и миру. Это убеждение есть не что иное, как своего рода англосаксонское гегельянство. Оно утверждает, что сочетание трёх элементов – свободного рынка, свободного правительства и верховенства закона, которые имелись в Великобритании и Соединённых Штатах, неизбежно окажет трансформирующее воздействие и на остальной мир. И по мере этого процесса человечество будет медленно и, как предполагается, добровольно объединяться вокруг ценностей, которые сделали англосаксонский мир таким богатым, привлекательным и свободным, каким мы его знаем.

Вильсон был набожным сыном священника, глубоко погружённым в кальвинистское учение о предопределении и абсолютной верховной власти Бога; он верил в неизбежность прогресса. Он также был убеждён, что в будущем исполнятся библейские пророчества о грядущем тысячелетии – царстве мира и процветания, которое продлится до конца веков, когда Христос, возвратившись, соединит небо и землю. Примечательно, что современные вильсонианцы придали этому детерминизму светский оттенок: в их глазах либерализм станет господствовать в будущем и приведёт человечество к «концу истории» в результате проявления самой человеческой природы, а не некоего божественного наития.

Вильсон считал, что поражение Германской империи в Первой мировой войне и крах Австро-Венгерской, Российской и Османской империй означает, что звёздный час всемирной Лиги Наций, наконец, настал. В 1945 г. американские лидеры от Элеоноры Рузвельт и Генри Уоллеса «слева» до Венделла Уилки и Томаса Дьюи «справа» интерпретировали падение Германии и Японии во многом схожим образом. В начале 1990-х гг. ведущие внешнеполитические деятели и мыслители США рассматривали крушение Советского Союза через ту же детерминистскую призму: как сигнал о том, что пришло время поистине глобального и подлинно либерального мирового порядка. Во всех трёх случаях вильсоновские строители мирового порядка, казалось, были близки к своей цели. Но каждый раз, подобно Улиссу, они оказывались уносимы встречным ветром.

Технические трудности

Сегодня ветер снова набирает силу. Любому, кто надеется оживить слабеющий вильсоновский проект, предстоит столкнуться с рядом препятствий.

Возможно, наиболее очевидное из них – это возвращение в повестку геополитики, изрядно подпитываемой идеологией. Китай, Россия и ряд более мелких стран, примкнувших к ним (Иран, например), видят в идеалах Вильсона смертельную угрозу своим режимам, что, нужно заметить, небезосновательно. Ранее, в период после окончания холодной войны, превосходство США стало настолько всеохватным, что эти государства пытались либо преуменьшить, либо каким-то образом замаскировать свою оппозицию правившему демократическому консенсусу.

Однако начиная со второго срока президента Барака Обамы и далее, за время администрации Трампа, эти страны стали проявлять куда меньшую сдержанность. Видя в вильсонианстве главным образом прикрытие американских и, в какой-то степени, европейских амбиций, Пекин и Москва всё более смело оспаривают эти принципы и инициативы как в международных институтах, таких как ООН, так и в конкретных регионах, от Сирии до Южно-Китайского моря.

Оппозиция этих держав вильсоновскому порядку разрушительна сразу в нескольких отношениях. Прежде всего, для «вильсонианских держав» это повышает риски и издержки вмешательства в конфликты за пределами их границ. Например, поддержка режима Башара Асада Россией и Ираном помогла предотвратить более непосредственное участие Соединённых Штатов и европейских стран в гражданском конфликте в этой стране.

Кроме того, присутствие великих держав в «антивильсоновской коалиции» даёт дополнительную защиту и помощь меньшим странам, без которых те, возможно, не пошли бы по пути сопротивления сложившемуся статус-кво. Наконец, членство в международных институтах Китая и России затрудняет работу этих институтов по поддержанию вильсоновских норм: возьмём, например, вето России и Китая в Совете Безопасности, избрание антивильсоновских представителей в различные органы ООН, а также сопротивление Венгрии и Польши действиям ЕС, направленным на укрепление верховенства закона.

Между тем поток технологических инноваций и изменений, известный как «информационная революция», создаёт целый ряд препятствий для достижения вильсоновских целей и на уровне отдельных стран, и на уровне международной системы в целом. Ирония заключается в том, что последователи идей Вильсона часто говорят, что благодаря техническому прогрессу мир станет более управляемым, а политика – более рациональной, даже если вместе с этим прогресс увеличит опасность войны, сделав её гораздо более разрушительной. В это верил и сам Вильсон, и послевоенные строители порядка, и либералы, которые всеми силами стремились продлить управляемый США порядок после холодной войны. Однако всякий раз вера в технологические изменения оказывалась заблуждением.

С появлением интернета стало особенно очевидно, что, хотя новые технологии и способствуют распространению либеральных идей и их практического воплощения, они также могут без особого труда подрывать демократические системы и способствовать укреплению авторитарных режимов.

Сегодня, когда новые технологии разрушают целые отрасли, а влияние социальных сетей на новостные СМИ и предвыборные кампании оказывается порой определяющим, политика во многих странах становится всё более неспокойной и поляризованной. А это значительно увеличивает шансы на победу кандидатов-популистов и противников истеблишмента с обеих сторон. Кроме того, это затрудняет национальным лидерам поиск компромиссов, которые являются неотъемлемой частью международного сотрудничества, а также увеличивает вероятность того, что новые правительства не захотят продолжить курс своих предшественников.

Информационная революция дестабилизирует международную жизнь и по другим направлениям, что, в свою очередь, затрудняет работу глобальных институтов. Возьмём, к примеру, проблему контроля над вооружениями – центральную проблему внешней политики Вильсона со времён Первой мировой войны, которая стала ещё более острой после появления ядерного оружия. Последователи Вильсона уделяют такое серьёзное внимание контролю над вооружениями не только из соображений предотвращения глобальной гуманитарной катастрофы, но и потому, что даже неиспользованное ядерное оружие либо его эквивалент делают недостижимой вильсоновскую мечту о международном порядке, основанном на примате права и закона. Оружие массового уничтожения гарантирует именно такой государственный суверенитет, который, по мнению Вильсона, несовместим с долгосрочными интересами безопасности человечества. Организовать гуманитарную интервенцию против ядерной державы непросто.

Борьба против распространения ядерного оружия имела свои успехи, и это распространение удалось отсрочить, но оно не остановлено полностью и ограничивать его становится всё труднее. В 1940-е гг. чтобы создать первое ядерное оружие, потребовалась мощь самого богатого государства в мире и целый консорциум ведущих учёных-физиков. Сегодня даже второстепенные и третьестепенные научные учреждения в странах с низким доходом в состоянии справиться с этой задачей. Это не означает, что усилия по нераспространению нужно оставить. Но не стоит забывать, что не от всех болезней есть лекарства.

Более того, упомянутый технологический прогресс, лежащий в основе информационной революции, значительно обостряет проблему контроля над вооружениями. Развитие кибероружия, а также потенциал биологических средств нанесения стратегического вреда, наглядно продемонстрированный пандемией COVID-19, служат предупреждением о том, что по сравнению с ядерными технологиями, новые средства ведения войны значительно труднее отслеживать и контролировать. Осуществлять эффективный контроль над новыми видами вооружений, возможно, просто не получится. Наука меняется слишком быстро, зафиксировать соответствующие исследования зачастую сложно, а полностью запретить ключевые технологии нельзя, потому что они имеют важное гражданское применение.

Кроме того, появились и другие экономические стимулы, которых не было во времена холодной войны, и теперь они подталкивают гонку вооружений в новые области. Ядерное оружие и ракетные технологии большой дальности стоили чрезвычайно дорого и приносили мало пользы гражданской экономике. Биологические и технологические исследования, напротив, имеют решающее значение для любой страны или компании, ставящих цель оставаться конкурентоспособными в XXI веке. Такая гонка вооружений – неуправляемая, имеющая множество полюсов и охватывающая целый ряд передовых технологий – уже не за горами, и она неминуемо свернёт планы по возрождению вильсоновского порядка.

Это не для всех

Одно из центральных предположений, лежащих в основе вильсоновского порядка, – вера в то, что все страны рано или поздно приблизятся к уровню развития передовых государств и в итоге примут либеральную капиталистическую модель, на которой выстроена Северная Америка и Западная Европа. Для успеха вильсоновского проекта требуется высокая степень конвергенции, государственные системы стран-участников должны отвечать требованиям демократии, а сами государства как международные акторы – быть готовы и способны проводить политику на международной арене в рамках либеральных многосторонних институтов. Однако сегодня, по крайней мере, в среднесрочной перспективе, веру в то, что такая конвергенция возможна, сохранять всё сложнее. Китай, Индия, Россия и Турция уже с гораздо меньшей вероятностью сойдутся на пути к либеральной демократии, чем, например, в 1990 году. В течение долгого времени эти и другие государства наращивали экономические и технологические мощности не для того, чтобы стать копией Запада, а наоборот, для достижения большей независимости от него, а также реализации собственных цивилизационных и политических целей.

По правде говоря, вильсонианство – сугубо европейский проект, и направлен он на решение именно европейских проблем.

С момента распада Римской империи Европа была разделена на сферы влияния равных (или почти равных) конкурентов. Война была постоянным условием передела Европы на протяжении большей части её истории. Глобальное господство Европы в XIX и в начале XX века можно в немалой степени связать с продолжительной борьбой за первенство между Францией и Соединённым Королевством, – борьбой, которая способствовала развитию важнейших отраслей: финансов, государственного устройства, промышленных технологий и военного искусства, сделавших европейские государства столь жестокими и беспощадными конкурентами.

В отличие от многих других стран мира европейские державы, перед которыми постоянно маячил призрак большой войны, разработали более сложную систему дипломатических отношений и международной политики. Развитые международные институты и доктрины легитимности существовали в Европе задолго до того, как Вильсон пересёк Атлантику, чтобы представить свой знаменитый план Лиги Наций. По сути Лига была ничем иным, как усовершенствованной версией ранее существовавших в Европе форм международного управления. И хотя для создания гарантий того, что Германия и её западные соседи будут придерживаться правил новой системы, потребовалась ещё одна разрушительная мировая война, Европа уже была готова к установлению вильсоновского порядка.

Но опыт Европы не стал нормой для остального мира. Хотя в Китай периодически вторгались кочевники, и в его истории были периоды, когда несколько независимых китайских государств боролись за власть над всей страной, большую часть своей истории эта страна являлась одним целым. Идея единого легитимного государства, не имеющая международных аналогов, так же глубоко укоренилась в политической культуре Китая, как идея мультигосударственной системы, основанной на принципе взаимного признания, – в европейской. Между китайцами, японцами и корейцами случались столкновения, но вплоть до конца XIX века межгосударственные конфликты там были редкостью.

Если мы взглянем на историю человечества, то увидим, что на протяжении большей её части развитие мира определяли устойчивые государства-цивилизации, а не государства европейской модели соперничества между равными державами. Ранее территория современной Индии была объектом доминирования Империи Великих Моголов. Между XVI и XIX веками Османская и Персидская империи властвовали на территории, известной сейчас как Ближний Восток. А племена инков и ацтеков не имели равных в своих регионах. Хотя война и кажется более или менее универсальным способом решения проблем среди разных мировых культур, европейская модель поведения, в которой эскалация войны способствовала мобилизации и развитию технологических, политических и бюрократических ресурсов для обеспечения выживания государства, не присуща международной жизни в остальном мире.

Для государств и народов в большей части мира проблемой современной истории, требующей решения, была вовсе не бесконечность конфликтов между великими державами. Истинная проблема заключалась в том, чтобы понять, как прогнать европейские державы со своих территорий и зон влияния. И именно этот поиск сопровождался мучительной культурной и экономической перестройкой для максимально эффективного использования природных и промышленных ресурсов. Таким образом, междоусобные конфликты в Европе стали для неевропейцев не экзистенциальным цивилизационным вызовом, на который необходимо дать ответ, а долгожданной возможностью добиться независимости.

Постколониальные и незападные государства часто присоединялись к глобальным институтам, чтобы восстановить или укрепить суверенитет, а вовсе не для того, чтобы отказываться от него. В следовании международному праву их интерес нередко заключался, в первую очередь, в защите слабых государств от сильных, а никак не в ограничении власти своих национальных лидеров, направленной на укрепление влияния. В отличие от европейских визави эти государства не накопили большого и важного опыта создания тиранических режимов, подавляющих инакомыслие и ставящих беспомощное население на службу колониальным силам. Их опыт, напротив, во многом сформирован сознанием своей униженности как народа, чья власть и элиты неспособны защитить своих подданных и граждан от наглого, высокомерного поведения иностранных держав.

После того, как последняя страница в формальной истории колониализма была перевёрнута и зарождающиеся на месте бывших колоний государства начали утверждать контроль над своими землями, повестка в виде проблемы слабых государств и неполноценного суверенитета осталась прежней.

Даже в Европе различия исторического опыта помогают объяснить неодинаковый уровень приверженности государств идеалам Вильсона. Такие страны, как Франция, Германия, Италия и Нидерланды, пришли к пониманию, что смогут достичь национальных целей, только объединив свои суверенитеты. Однако для многих бывших членов Варшавского договора мотивом присоединения к западным клубам, ЕС и НАТО, было восстановление утраченного суверенитета. Они не разделяли чувства вины и раскаяния по поводу колониального прошлого Европы (а в случае с Германией – по поводу холокоста), которые побудили многие страны Западной Европы согласиться с необходимостью принять новый подход к международным отношениям. И они без стеснения и в полной мере воспользовались привилегиями членства в ЕС и НАТО, не чувствуя себя при этом каким–то образом морально связанными с теми принципами, что формально закреплялись в заявлениях этих организаций, – принципами, которые они сами, к слову, нередко воспринимали как красиво оформленное лицемерие.

Технический эксперт

Недавний феномен роста популизма на Западе выявил ещё одну опасность для вильсоновского проекта. Если Соединённые Штаты избрали Дональда Трампа президентом в 2016 г., на что они способны в будущем? И что может сделать электорат в других «важных» странах? И если вильсоновский проект оброс таким количеством проблем даже в своей политической колыбели – на Западе, то каковы его перспективы в остальном мире?

В эпоху Вильсона демократическое управление сталкивалось с проблемами, которые, как многие опасались, были непреодолимы. Промышленная революция разделила американское общество, создав беспрецедентный уровень неравенства. Корпорации-гиганты приобрели огромную политическую власть и весьма эгоистично использовали её, чтобы противостоять вызовам, угрожающим их экономическим интересам. В то время состояние самого богатого американца Джона Рокфеллера превышало годовой бюджет федерального правительства США. В 2020 г. самый богатый человек Джефф Безос имел капитал, чистой стоимостью равный примерно трём процентам расходов федерального бюджета.

Однако, с точки зрения Вильсона и его прогрессивных сподвижников, решением этих проблем не могла стать простая передача власти избирателям. Тогда большинство американцев ещё имели образование не более восьми классов, а волна европейских мигрантов захлестнула растущие американские города, ставшие новым домом для миллионов избирателей, многие из которых даже не говорили по-английски, часто были неграмотны, а потому охотно голосовали за коррумпированных городских функционеров.

Прогрессисты ответили на эту проблему, поддержав создание аполитичного экспертного класса менеджеров и администраторов. Они стремились построить административное государство, которое, с одной стороны, ограничивало бы чрезмерную власть богатых, а с другой – исправляло моральные и политические недостатки бедных (кстати, сухой закон был важной частью предвыборной программы Вильсона, а во время Первой мировой войны и после неё он инициировал агрессивные аресты, а в некоторых случаях депортации социалистов и других радикалов). Посредством таких мер, как совершенствование качества образования, строгое ограничение иммиграции и евгеническая политика контроля рождаемости, прогрессисты надеялись сформировать класс более образованных и более ответственных избирателей, которые уверенно поддержали бы технократическое государство.

Спустя столетие элементы этого прогрессистского мышления по-прежнему имеют решающее значение для вильсоновской модели правления в США и других странах, но добиваться их общественной поддержки намного труднее. Интернет и социальные сети подорвали авторитет всех форм экспертного знания.

Сегодняшнее гражданское сообщество значительно лучше образовано, а потому меньше нуждается в экспертных рекомендациях и указаниях.

А такие события, как вторжение США в Ирак в 2003 г., финансовый кризис 2008 г. и плохо выстроенная система реагирования на вызов пандемии 2020 г., серьёзно подорвали доверие к экспертному знанию и технократам, которых многие люди стали рассматривать как основу гнусного «глубинного государства».

Международные институты сталкиваются с ещё большим кризисом доверия. Избиратели, скептически относящиеся к идее технократического правления в их собственных странах, тем более насторожены по отношению к иностранным технократам, чьи взгляды кажутся им подозрительно космополитическими. Подобно тому, как жители европейских колониальных территорий предпочитали самоуправление (даже плохо организованное) правлению колониальных властей (даже более компетентных), сегодня многие люди на Западе и в постколониальном мире, вероятно, отвергнут самые благие намерения глобальных институтов.

Тем временем такие проблемы развитых обществ, как потеря производственных рабочих мест, экономическая стагнация или снижение реальной заработной платы, хроническая бедность среди меньшинств и эпидемия опиоидов, не поддаются технократическим решениям. А когда дело касается глобальных проблем – изменения климата и массовой миграции, с трудом верится, что громоздкие институты мирового управления, а также склонные к выяснению отношений и переделу сфер влияния государства, которые ими руководят, предложат простые и действенные решения, способные возродить доверие общества.

Что это означает для Байдена

Все эти обстоятельства указывают на то, что отход от вильсоновской модели развития, вероятно, продолжится, мировая политика будет всё больше отдаляться от этих принципов, а в некоторых случаях идти прямо наперекор им. Такие институты, как НАТО, ООН и ВТО, в силах доказать свою жизнеспособность (всё-таки мощь бюрократии иногда творит чудеса), но они явно сдадут позиции в плане способности отвечать на актуальные вызовы и, возможно, не смогут достигать даже своих первоначальных целей, не говоря уже о решении новых задач. Международный порядок тем временем будет во всё большей степени формироваться государствами, которые идут разными путями к своему преуспеванию. Это необязательно гарантирует неизбежность цивилизационных столкновений в будущем, но глобальным институтам придётся учитывать гораздо более широкий спектр взглядов и ценностей, чем раньше.

Есть надежда, что многие достижения вильсоновского порядка могут быть сохранены и, возможно, в каких-то областях даже расширены. Но зацикленность на былой славе не поможет качественно развить идеи и политику, чья задача обеспечить выживание и развитие в тяжёлые времена. Иные способы политического устройства существовали в прошлом – как в самой Европе, так и в других частях мира, и государствам придётся использовать их, опираться на эти примеры, если они хотят создать фундамент для стабильности и сохранить мир в современных условиях.

Для американских политиков общемировой кризис задуманного Вильсоном международного порядка представляет серьёзные проблемы, которые, вероятно, будут беспокоить администрации на протяжении десятилетий. Одна из проблем заключается в том, что многие профессиональные чиновники и влиятельные конгрессмены, представители гражданского общества и медиа глубоко верят не только в то, что внешняя политика Вильсона – это хорошо и полезно для Соединённых Штатов, но и в то, что это единственный путь к миру и безопасности (и даже выживанию цивилизации и всего человечества). Они будут продолжать бороться за своё дело, ведя окопную войну внутри бюрократии и используя надзорные полномочия Конгресса и постоянные утечки в лояльные СМИ, чтобы поддерживать пламя этой борьбы.

Интриги будут ограничены тем, что любая коалиция интернационалистов в американской внешней политике должна в значительной степени полагаться на голоса избирателей, поддерживающих идеи Вильсона. Но нынешнее поколение, воспитанное в условиях глобальных сетей и некомпетентных политических обозревателей, питает гораздо меньшее доверие к этим идеям. Ни неудача президента Джорджа Буша по созданию национального государства в Ираке, ни провал Обамы в связи с гуманитарной интервенцией в Ливию – ничто из этого не показалось большинству американцев успешным проектом, поэтому общественное доверие к идее построения демократий за рубежом очень невысоко.

Однако американская внешняя политика всегда упирается в вопрос коалиции. Как я писал в своей книге «Особое Провидение», сторонники Вильсона – одна из четырёх школ, которые боролись за формирование американской внешней политики с XVIII века. Приверженцы идей Александра Гамильтона хотят выстроить американскую внешнюю политику вокруг могущественного национального правительства, тесно связанного с миром финансов и международной торговли. Вильсоновцы рвутся соорудить мировой порядок, основанный на демократии, правах человека и верховенстве закона. Джексоновские популисты с подозрением относятся к крупному бизнесу и «крестовым походам» за демократией Вильсона, но хотят сильных военных и экономических программ. Джефферсонианцы желают ограничить американские обязательства и вовлечённость в зарубежные дела. (Отметим, что пятая школа, ведущим сторонником которой был президент Конфедерации Джефферсон Дэвис, определяла национальные интересы США через сохранение рабства). Сторонники Гамильтона и Вильсона ощутимо доминировали в американской внешней политике после холодной войны, но Барак Обама вновь начал вводить некоторые джефферсоновские идеи о сдержанности, а после ливийской неудачи его тяготение к такому подходу явно усилилось. Трамп, повесивший портрет президента Эндрю Джексона в Овальном кабинете, стремился создать националистическую коалицию последователей Джексона и Джефферсона против глобалистской коалиции гамильтонцев и вильсоновцев, господствовавшей со времён Второй мировой войны.

Даже несмотря на то, что администрация Байдена уводит американскую внешнюю политику от националистической парадигмы Трампа, ей придётся заново отрегулировать баланс между подходом Вильсона и идеями других школ в свете изменившихся политических условий внутри страны и за рубежом. Подобные корректировки производились и раньше. В первые обнадёживающие годы послевоенной эпохи вильсоновцы, в частности Элеонора Рузвельт, хотели, чтобы администрация Трумэна поставила поддержку ООН на вершину своих приоритетов. Гарри Трумэн и его команда вскоре увидели, что противостояние Советскому Союзу представляет собой задачу наибольшей важности, и начали формировать основу для холодной войны и политики сдерживания. Этот сдвиг был мучительным, и Трумэну с трудом удалось добиться от госпожи Рузвельт вялой поддержки во время напряжённых выборов 1948 года. Но критическая масса вильсоновских демократов согласилась с логикой, согласно которой победа над сталинским коммунизмом была целью, оправдывающей сомнительные средства, необходимые для ведения холодной войны. Байден может извлечь хороший урок из этого примера. Спасение планеты от климатической катастрофы и создание коалиции для противодействия Китаю – вот основания, которые удовлетворят многих сторонников Вильсона и заставят согласиться, что определённое отсутствие щепетильности, когда дело касается выбора союзников и тактики, абсолютно оправдано.

Администрация Байдена может использовать и другие методы, применявшиеся прошлыми президентами, чтобы заручиться поддержкой граждан. Один из них – оказать давление на слабые страны, находящиеся в сфере влияния Вашингтона, чтобы те провели экстренные реформы. Другой путь – предложить хотя бы видимость поддержки вдохновляющим инициативам, у которых мало шансов на успех. Как сообщество вильсоновцы привыкли достойно терпеть неудачи и часто поддерживают политиков, исходя из их (предполагаемых) благородных намерений, не требуя слишком многого.

Есть и другие, менее макиавеллистские способы удержать либеральный электорат.

Даже когда конечные цели политики Вильсона становятся менее достижимыми, есть проблемы, в отношении которых разумная и целенаправленная американская политика может дать результаты, и вильсоновцы это, без сомнения, оценят.

Международное сотрудничество, направленное на противодействие отмыванию денег и устранению налоговых убежищ, – область, где прогресс имеет неплохие шансы на реализацию. Кроме того, работа по совершенствованию глобальной системы здравоохранения будет оставаться в приоритете в течение нескольких лет после завершения пандемии COVID-19. Продвижение за рубежом образования для групп с недостаточным уровнем обеспеченности услугами – женщин, этнических и религиозных меньшинств, бедных – является одним из действенных способов построить лучший мир, и многие правительства, отвергающие вильсоновский идеал в целом, могут принять такую поддержку извне, если она не будет иметь слишком яркого политического подтекста.

Сегодня Соединённые Штаты и мир переживают что-то вроде вильсоновской рецессии. Но в политике ничто не длится вечно, а надежда, как известно, умирает последней. Вильсоновское видение глубоко укоренилось в американской политической культуре, а ценности, о которых он говорил, имеют слишком большую глобальную привлекательность, чтобы просто списать их со счетов.

Опубликовано в журнале Foreign Affairs №1 за 2021 год. © Council on foreign relations, Inc.

США > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 1 марта 2021 > № 3708349 Уолтер Рассел Мид

ТРИ ДНЯ В ВИЗАНТИИ

АСЛЕ ТОЙЕ

Член Норвежского нобелевского комитета.

ГОРА АФОН: УТЕ?С В ПОТОКЕ ВРЕМЕНИ (2019)

Это эссе основано на одной из глав книги Асле Тойе Gullbrikkespillet («Игра с золотой фишкой»), вышедшей в 2020 г. в издательстве Dreyers forlag (Осло). Право на публикацию любезно предоставлено автором.

Афон – узенькая полоска земли в Эгейском море к северу от города Салоники. Это отдельная страна на землях греческого государства.[1] Уже более тысячи лет Афон представляет собой теократию, землю, населе?нную монахами и разделе?нную между двадцатью монастырями, которые прячутся в дремучих лесах или лепятся к прибрежным скалам.

Если Ватикан – Божье посольство в земном мире, то Афон – человеческое представительство перед Господом. Этот уголок часто называют реликтом Византии, Средневековья, эпохи, когда Церковь считала земную жизнь юдолью печали на пути к истинной цели странствий – Царствию небесному. «Остановившееся время» – говорят об Афоне, не замечая, что монахи обзавелись смартфонами и солнечными панелями, что при монастырях работают сувенирные лавочки и что аббаты с Афона играют в греческой политике роль серых кардиналов. Впрочем, многое и впрямь остае?тся неизменным. [Церковный] день здесь, как и в Средние века, начинается на закате, а в монастырях живут по юлианскому календарю, на тринадцать дней отставая от общепринятого летоисчисления.

Мы с другими паломниками сидим под тентом на пароме, идущем к Афону. На палубе – греки и румыны, а еще? большая компания русских, одетых в камуфляжные брюки и дорогие футболки-поло. Ведут они себя так, словно весь паром принадлежит им. Кто бы мог предположить, что именно русские – шумные, плате?жеспособные и необремене?нные культурой – потеснят американских туристов? Компания, похоже, питается только пивом, приче?м измеряет его ящиками. Пропасть между захмелевшими и трезвыми паломниками увеличивается. Рассекая неестественно прозрачную воду, мы оставляем позади широкую противопожарную вырубку, по которой проходит граница между Афоном и Грецией.

Я не сектант и посещаю богослужения во всех церквях. Принятые в православии приглуше?нные молитвы, целование икон и крестные ходы значительно отличаются от ритуалов, практикуемых в протестантизме. Возможно, именно поэтому я почти ничего не знал про Афон, пока меня не пригласили сделать о не?м репортаж. Как выяснилось, протестантам тут с ле?гкостью выдают диамонитирион, разрешения, которые ежедневно получают десять неправославных посетителей. А вот католиков встречают с недоверием, потому что, как сказал местный монах, верить, что Папа – представитель Господа, – «непростительная ересь».

Ересь. Если в католицизме основное внимание уделяется греху, то православные вечно преследуют сторонников лжеучений. Тысячи людей стали жертвами споров о том, как расположить пальцы, славя триединство. Так же ревностно относятся они и к Священному писанию. Обретя согласие со своими единоверцами, православные склонны искать происки дьявола в других учениях. Кстати, как раз из Афона прибыли знатоки Библии для участия в церковных соборах, призванных устранить последствия Великого раскола 1054 г., когда церковь разделилась на Римско-католическую и Православную. Переговоры ведутся уже тысячу лет, однако по-прежнему безуспешно.

Паром три часа отважно лавирует вдоль обрывистых скал, время от времени причаливая, чтобы паломники и монахи сошли на каменные монастырские пристани. В Европе средневековые монастыри – зрелище не редкое, но обычно они разрушены или томятся в плену современной инфраструктуры. На Афоне монастыри соседствуют с природой или другими средневековыми монастырями и скромными сооружениями их не назове?шь: похожие на крепости, со стенами метровой толщины и высокими башнями, они так богато украшены, что напоминают дворцы из мультфильмов. Афонские монастыри появились и существовали в симбиозе с Константинополем. Император покровительствовал Афону, а в монастырях хранились сокровища византийских аристократов.

КОНСТАНТИНОПОЛЬ ПАЛ ВЧЕРА

Мы, жители Запада, нередко забываем, что после падения Рима Византийская империя существовала еще? тысячу лет. В труде «Стратегия Византийской империи» (2009) политолог Эдвард Люттвак демонстрирует, каким образом власть Церкви повлияла на формирование в Константинополе особой политической культуры. В отличие от римлян, византийские патриархи не выходили на поле брани – крови и железу они предпочитали трактаты и хитроумные дипломатические игры.

Падение Константинополя лишило православную церковь пристанища. Патриарх остался в Стамбуле, но сейчас больше походит на беженца от церкви, нежели на православный аналог папы. Его мучает страх, что после любой зарубежной поездки въезд в страну ему запретят. Православная община в городе существенно сократилась, церковная власть перешла Москве, а Афон с 1970-х гг. отказывается повиноваться Патриарху, подозревая его в готовности пойти на компромисс и поступиться христианской доктриной ради объединения католицизма и православия. Проблема в том, что религиозный авторитет остался за Афоном. Во время недавнего визита к Патриарху представители Афона напомнили ему о каноническом запрете на совместную молитву православных и еретиков. Иначе говоря, они угрожали отлучением собственному Патриарху.

Православному миру ХХ век прине?с немало боли. Сначала – свержение царя, их высочайшего покровителя, потом – гонения, которым христиан подвергли коммунисты, и, наконец, секуляризация и соперники-евангелисты. Однако затем Церковь и государство вновь обрели друг друга, совсем как в свое? время Византия и Афон, а когда государство и Церковь заодно, Церковь крепнет.

Сейчас Православная церковь – наиболее сильная из тре?х ветвей христианства.

Такой оборот во многом стал неожиданностью. Протестантизм претерпел модернизацию, создав образ Бога, которого Марк Лилла в книге “ e Stillborn God” (2007) назвал «светским», отстране?нным Богом, не вмешивающимся в жизнь верующих и позволяющим им самостоятельно делать этический выбор.

Католицизм тем временем воюет с инквизицией, которая в които веки ему неподвластна. Пытаясь опровергнуть обвинения в долго скрываемых сексуальных домогательствах, католическая церковь проиграла несколько дорогостоящих судебных разбирательств в США. Авторитет Папы подорван даже в таких традиционных оплотах Ватикана, как Польша и Ирландия. Это развязало ожесточе?нные споры о том, что Церкви следует менять позицию относительно таких вопросов, как гомосексуализм, контрацепция и целибат. За последнее столетие православная община в мире увеличилась более чем вдвое и составляет 260 млн человек. В России после падения Советского Союза начался расцвет православия, и сейчас число верующих превысило 100 млн, хотя лишь 6 процентов из них посещают церковь каждую неделю.

Православная церковь вновь стала востребованной. В книге «Внезапный упадок религии» (2020) Рональд Инглхарт и Пиппа Норрис говорят, что население 43 стран из 49, участвовавших в опросе, стало менее религиозным, если судить по ответам на вопрос: «Насколько Бог важен для вашей жизни?» Православные Болгария, Россия и Молдавия – в числе тех немногих, где с 2007 по 2019 гг. религиозность окрепла. В наши дни православные обладают жизненной силой, которой недостае?т западным ветвям христианства. Обойдясь без модернизации, Православная церковь восстановила авторитет хранителя давней религиозной традиции, древнего, мистического начала. В формировании такой трактовки Афон играет не последнюю роль. Его монастыри символизируют непрерывную связь Церкви с Иисусом Христом и двенадцатью апостолами.

Афон долго оставался анахронизмом, пережитком в мире, где глобализация, интернет и культура потребления добрались до самых отдале?нных уголков. Число монахов сократилось: если в 1890 г. их было около восьми тысяч, то сейчас – не более полутора тысяч человек. Некоторые строения обветшали. Однако затем все? изменилось. Сейчас пожертвования текут рекой, а монастыри реставрируются. Вера – это важно. Римская религия, на смену которой пришло христианство, существовала еще? сотни лет после того, как люди перестали верить в Вакха и Юпитера: они отправляли обряды просто по давней привычке. Религия приняла облик культурной практики, и то же самое происходит сейчас с западными ветвями христианства.

Создае?тся впечатление, будто средневековые черты православия находят особый отклик в современном мире, который, как многие полагают, Бог покинул. Привлекает неизменность. Похожая тенденция наблюдается и в исламе. Если в ХХ веке ислам выглядел анахронизмом и, казалось, вот-вот умре?т, а исламская община неумолимо старела, то сейчас религия вновь заняла важное место в жизни мусульман. В этом случае верующих также привлекают средневековые аспекты религии, и это же объясняет отсутствие реформ. В нашу изменчивую эпоху неизменное считается подлинным.

С ПАДДИ В ЛАГЕРЕ СВЯТЫХ

Зимой 1933 г. восемнадцатилетний британец Патрик (Падди) Ли Фермор отправился в пешее путешествие по Европе, из Голландии до Константинополя, посещая по пути церкви в разных странах. Фермора приводило в восторг то, как одна и та же вера обретает настолько разные культурные проявления. Намного позже, миновав пятидесятилетний рубеж, Ли Фермор рассказал о свое?м путешествии в книгах «Время даров» (1977) и «Между лесом и водой» (1986) – обе они представляют собой невероятно живые, увлекательные образцы путевых заметок.

Последней части путешествия посвящена книга «Разбитая дорога» (2014), опубликованная после смерти писателя. Всем, кого Ли Фермор встречает на пути, он говорит, что ему не терпится попасть в Константинополь, однако Стамбул вызывает разочарование. Ли Фермору мучительно видеть, как турки отрицают недавний геноцид армян, а Святую Софию превратили в мечеть. Тогда Падди меняет маршрут и делает конечным пунктом путешествия последний оплот Византии, гору Афон. Он садится на сухогруз и держит путь на запад, в греческий Уранополис, город неба. Отсюда паломники отправляются на Афон. Сейчас, как и прежде, женщины, собравшись на пирсе, тоскливо смотрят вслед уходящим паромам. С XI века женщин на Афон не пускают. Говорят, запрет этот объясняется тем, что Афон принадлежит Панагии, то есть Богоматери. По легенде, мать Христа отправилась навестить воскресшего Лазаря, но возле Афона ее? корабль потерпел крушение. Выбравшись на берег, она была настолько поражена красотой этих мест, что попросила Господа отдать этот клочок земли ей. И Господь услышал ее? просьбу. На самом же деле запрет объясняется тем, что некоторые монахи нарушали обет целомудрия, и в Константинополе решили запретить женщинам посещать Афон во избежание соблазна.

По воле обстоятельств мы с Падди двигались одним и тем же путе?м. И он, и я сошли на берег в Дафни, одной из двух афонских деревень. И тогда, и теперь деревня эта представляет собой горстку домов, с висящей в воздухе пылью и атмосферой уединения, свойственной мексиканским деревням в американских вестернах. Небритый греческий полицейский, проверяющий мою визу, тоже словно вышел из вестерна. Но кое-что изменилось. Если прежде на Афоне запрещался любой коле?сный транспорт, то теперь по проселочным дорогам между монастырями курсируют автобусы, так что мне не пришлось пять часов шагать в гору.

Я выхожу из автобуса в маленькой столице Афона – городке Карье. Его население составляет всего 163 человека, и он со своей базиликой и единственным магазином больше похож на деревню. Несколько сотен метров вниз по вымощенной камнем тропинке – и передо мной монастырь Кутлумуш, который Ли Фермор описал как бедный, чуть обветшалый и гостеприимный. В монастырях паломники могут бесплатно переночевать и перекусить. Мне выделяют келью с прорубленным в выбеленной стене оконцем, откуда виден лес. Прогуливаясь по внутреннему двору, посреди которого стоит низенькая красная церковь, я замечаю античные мраморные барельефы, вмурованные в одну из стен. «Как подобное возможно?» – интересуюсь я у иеромонаха Хризостома, одного из настоятелей монастыря.

Он рассказывает, что в монастырских угодьях был найден древний античный храм. Чтобы спасти барельефы от разрушения, их забрали в монастырь. «Но, но…» – бормочу я, собираясь возразить, что на барельефах изображены идолы, однако монах, догадавшись, говорит: «Мы не только православные, но еще? и греки. Нельзя отрекаться от собственной истории и культуры». Патрик Ли Фермор с уважением говорит о той роли, которую монахи играли в истории Запада. На протяжении столетий монастыри оставались последними воинами на страже европейской письменности. Влюбившись в греческую культуру, Ли Фермор впоследствии поселился в Греции.

ГОРОХ И КАЛЬМАРЫ

Помню, как недавно ужинал в дорогом ресторане в Осло. Сперва нам прочли небольшую лекцию о еде, приче?м преимущественно по-французски, разве что с норвежским акцентом. Докучливый официант то и дело интересовался, «все? ли нравится гостям». После ужина из восьми блюд чувство сытости так и не наступило. Нет уж, монастырская трапеза куда предпочтительнее. Поев, я воспользовался возможностью прогуляться вокруг монастыря в компании отца Хризостома, в отличие от других монахов – рукоположе?нного священника. Говорят, что в монастырской иерархии его роль крепнет, потому что он знает языки, мудр и богобоязнен. Хризостом был в числе тех, кто в 2015 г. добился причисления к лику святых отца Паисия, отшельника из Кутлумуша. Этот святой монах предсказал завоевание Россией Турции и последующее за ним возрождение Византии. Святая София снова станет христианским собором.

Мы непринужде?нно беседуем о Се?рене Кьеркегоре, труды которого священник изучал в университете, о том, каким образом обязанности здесь распределяются между пятнадцатью монахами в соответствии с их способностями. Кто-то работает на кухне, ктото – в огороде, а другие пишут иконы, продажа которых приносит монастырю доход. По мнению отца Хризостома, сейчас, после многих лет упадка, Кутлумуш опять набирает силу. Сюда прибывают новые послушники. Мы обсуждаем причины, которые приводят мужчин к монашеству. Хризостом рассказывает, что многие, подобно ему самому, испытывают душевную тоску по Богу. Тем не менее он признае?т, что некоторые пытаются укрыться – порой от закона, а порой от безответной любви. В своих путевых заметках Ли Фермор отмечает, что отдельные монахи были гомосексуалами.

Но, так как православие считает гомосексуальность грехом, этой темы я в беседе с монахом предпочитаю не затрагивать. И потому мы говорим о дьяволе, существования которого православие не отрицает. Для борьбы с этим врагом у монахов имеется особое оружие – аскеза. Победить дьявольские соблазны – духовная цель всей жизни. Лично я на своей шкуре испытал, что такое аскеза, когда проснулся в полчетве?ртого утра от громкого, гулкого звона. В смятении я вскочил, не в силах понять, откуда раздае?тся звук. Это монах ударял палкой в деревянную доску под названием «било». Вода из рукомойника текла ледяная, лампочки не горели. Я поспешил присоединиться к зыбким фигурам, бредущим к церкви, где уже зажгли свечи, когда за окном завыл волк. От этого воя волосы у меня на руках в буквальном смысле зашевелились. Отсутствие домашнего скота благоприятно сказалось на растительности, а кроме того, в местных лесах водится множество кабанов, медведей и волков. Оказавшись на богослужении, я словно перене?сся в прошлое, попал в раннехристианскую общину. Мало-помалу я, сидя в маленькой нише, погрузился в полудре?му, а спустя два часа осознал, что все? это время рядом со мной сидел монах. Потом мы с ним, по-прежнему ни словом не обмолвившись, позавтракали горохом с кальмаром.

Причина одиночества – не физическая изоляция и оторванность от других. Когда необходимо, одиночество приносит покой, от которого нас обычно отвлекает телефон.

Одиночество дае?т нам время и возможность не отмахиваться от наших удивительных мыслей, а побыть с ними наедине.

РУИНЫ НА СТРАЖЕ РУИН

Монахи живут в том же повторяющемся повседневном ритме, что и в Средневековье: молитва, отдых, работа – по восемь часов. Падди после утренней службы остался у себя в келье, я же решил прогуляться в Карье. Большая часть домов в деревне пустует, все? вокруг очень милое, но, очевидно, одного зимнего шторма будет достаточно, чтобы все? разрушилось. Чуть выше по склону я увидел две круглые церквушки с зеле?ными куполами-луковками, выглядывающими из-за деревьев. Я наше?л тропинку, проходящую между ними, но к двери мне пришлось продираться сквозь колючий лабиринт, обрывая о шипы одежду и потирая саднящие царапины. Вход в большую часовню обрушился, на его месте зияла огромная дыра. Внутрь входить слишком опасно, весь комплекс того и гляди рухнет.

Заглянув в оконный прое?м, я вижу, как солнечные лучи, подобно столбам, упираются в пол, покрытый слоем голубиного поме?та и пыли толщиной в четыре пальца. Я пытаюсь открыть дверь и слышу шелест невидимых крыльев. Эти две часовни – часть большого здания, тоже разрушенного. Над распахнутой дверью четыре?хэтажного строения видна дата: 1913 год. В Карье много руин, и виноват в этом ход истории. Афон видел не только падение Византии – за время его существования успело возникнуть и уйти в небытие несколько европейских государственных строев: феодализм, абсолютизм, диктатура, демократия и разные идеологии, приче?м падение каждой считалось концом света. Афон видел цивилизации поинтереснее нашей.

После падения Константинополя Афону пришлось искать нового покровителя. Разные православные церкви основали на Афоне монастыри, а разные правители предлагали ему свои щедрые дары. В XIV веке главным покровителем Афона стала Сербия, в XVIII – Болгария. Я обнаружил развалины Академии теологии, построенной русскими в довольно успешной попытке обрести влияние на полуострове. Афон во многом похож на уте?с в потоке времени. Отец Хризостом говорит о внешнем мире, как о че?м-то, лежащем за пределами Афона. Монахов не интересует, кто сейчас президент, кто победил в войне. Мир меняется, Афон остае?тся неизменным. Как тот ободряющий девиз чести, который французский пилигрим нане?с на свой флаг: Nous Maintiendrons («Мы выстоим»).

На Афоне нет тяже?лой техники, с помощью которой можно было бы снести большие здания, поэтому руины остаются безупречными. Защище?нные от вандалов, они постепенно исчезают в естественном течении времени. Благодаря своей истории Греция спокойно относится к руинам. Франсуа-Рене де Шатобриан, задавшись целью стать величайшим мыслителем, писателем и любовником своего времени, посетил Грецию в 1806 г. и обнаружил «руины на страже руин». Он писал: «Я бродил, отдыхая, на развалинах Рима и Греции, развалинах стран, полных великих и поучительных воспоминаний, где дворцы засыпаны прахом, а мавзолеи царей скрыты под терновником. Сила природы и слабость человека: маленькие былинки часто пробиваются сквозь самый крепкий мрамор этих гробниц, плиты которых никогда уже не приподнимут все эти мертвецы, такие могучие в жизни!».[2]

Когда Мехмед II Завоеватель в 1453 г. захватил Константинополь, он знал, что это величайшая победа в истории Османской империи. Знал он и то, что написал новую главу в долгом повествовании, включающем битву при Марафоне и крестовые походы. Он сказал: «Я отомстил за тебя, Азия». В тот вечер, когда Мехмед II въехал в город, его первостепенной задачей было обратить Святую Софию в мечеть. Что делать, если проиграл? Готовиться к героической напрасной последней битве? Переходить на сторону победителя? Рассчитывать на то, что твоя вера и культура выживут под гне?том чужеземцев? Афон вступил в переговоры с завоевателями и получил защиту и некоторую долю автономии, как при Византии. В обмен Афон согласился не выступать против Османской империи.

Стратегия Афона заключалась в том, чтобы сохранить неизменной веру, стать тем очагом, откуда священники и монахи всего мира смогут получить искру старого огня.

Благодаря этой стратегии можно было воспрепятствовать усечению, коррумпированности и искажению религии. Католики попытались решить ту же задачу путе?м институционализации иерархии, а у протестантов вообще никогда никакой стратегии не было.

Весь первый этаж старой семинарии представляет собой большую комнату с разбитыми окнами. Сохранился лишь старый ржавый сейф. Содержимое сейфа разбросано полукругом, это церковные бумаги. Такова судьба многих монастырей. Реформация положила конец монастырской культуре во многих частях Европы. Антиквар Джон Обри в 1660-х гг. посетил аббатство Малмсбери, в котором в тот момент торговали досками. Древние манускрипты «летали повсюду, как летние пташки», писал он, «здесь почил целый мир редких рукописей». Владелец использовал пачки иллюстрированных средневековых манускриптов для того, чтобы затыкать пивные бочки в подвале.

БИБЛИОТЕКА ИВЕРСКОГО МОНАСТЫРЯ

На следующий день я направился по стопам Ли Фермора вдоль побережья. Тропинка, вымощенная булыжником, от тысяч монашеских ступней стала гладкой. Путь составил два с половиной часа. Вдоль дорожки росли цветы, она, как зеле?ный туннель, пролегала под старыми дубами, а внизу, в долине, старинный каменный мост пересекал глубокое ущелье. К моему огорчению, пересохшее русло реки было заполнено пустыми пластиковыми бутылками, выброшенными паломниками. Подняв глаза, я впервые увидел гору Афон на краю сорокакилометрового полуострова. Треугольник с белоснежной вершиной обозначил место, где гигант Афон был погребе?н под горой, которую бросил в него бог Посейдон.

Судя по стенам цвета шифера, оливковым и вишне?вым садам и позвякиванию колокольчиков на шеях овец, я приближался к Иверону, одному из самых старинных и уважаемых монастырей. Он похож на крепость, а над толстыми стенами нависают испанские эркеры. Я воше?л внутрь во время полуденного отдыха и бродил в одиночестве по пустым залам, где в каждом алькове, казалось, скрывалась впечатляющая фреска или маленькая капелла. Ужин, который я разделил с монахами, состоял из че?рствого хлеба, чечевицы, воды и яблока. Ли Фермору повезло больше, он-то ужинал на кухне, где греческие торговцы угощали вином и народными песнями.

После ужина я наше?л кухню и встретил там монаха, который не?с свечу и тарелку с тремя бананами под шоколадным соусом. Он, конечно, угостил меня и, улыбаясь, благословил, когда увидел, как я обрадовался. С глухим гулом ворота захлопнулись, монастырь закрылся на ночь. Иверон находится в том месте, где некогда сошла на берег дева Мария, и построен так, чтобы отражать атаки. Пираты всегда были врагами монастырей. Современных пиратов, как и викингов, привлекают охраняемые безоружными монахами сокровища.

Сокровища эти вполне традиционные – золотая утварь, но в Ивероне хранится также и одно из главнейших книжных сокровищ Афона. Я заговариваю с библиотекарем, отцом Теологосом. Он рассказывает, как монастырь спас историю Грузии. Монгольское завоевание привело к тому, что страна утратила большую часть своих письменных памятников, и с тех пор грузинские уче?ные приезжают в Иверон для того, чтобы переводить древние рукописи, копии которых хранятся в монастыре. Мне разрешили полистать древние книги. Я никогда не забуду тот момент, когда главный библиотекарь вынес Новый Завет, датированный примерно 1000 г. н.э., и отыскал фрагмент, о котором спорят теологи. Он указал на греческий текст пальцем и сказал: «Святой Дух исходит от Отца, а не от Сына!».

Ли Фермор много времени прове?л в библиотеке Иверона. Для него великое прошлое Европы – не проблема, которую лучше забыть, он считал Европу фантастическим местом, загадкой. Разгадать ее? можно, только внимательно изучая и читая древние тексты, сохране?нные монахами, несмотря на все поворотные моменты истории. Однако не ждите скорого избавления, ведь Европа «примиряется со всеми противоречиями в парадоксе». Он выискивал те заросшие тропинки, которые связывают нас с прошлым. В традиционных культурах он видел источник силы Европы. Мы часто воспринимаем все?, что произошло, как невероятный груз, тянущий нас на дно. Но для Фермора мир был новым, потому что он сам видел его впервые.

Еще? до войны Фермор заметил признаки того, что современности не нужна история. Унаследованный авторитет, давшийся дорого опыт, вырубленный в камне, чтобы не забылся, наследие, благодаря которому разные группы людей отличаются друг от друга, и рассказы об исчезнувших временах проигрывают культуре, в которой радостные эмоции становятся смыслом жизни. Эти эмоции насаждаются путе?м удовлетворения импульсивных желаний. Именно в этом смысл глобализма культуры Net ix, не более того. Фермор отмечал, что из-за прогресса люди становятся чужими своей собственной культуре. Он описывал человека как часть истории, как ее? продукт. Прошлое наполняет жизнь, создае?т мимоле?тное ощущение узнавания, понимания.

ВЕЛИКИЙ РАСПАД

Ле?жа в постели, прислушиваясь к похрапыванию других паломников и пытаясь отвлечься от запаха пота, я думаю о том, куда мы движемся. Попытки глобализации мира вызвали серье?зное сопротивление. Глобализацию нельзя повернуть вспять, мы уже живе?м иначе. Те изменения в образе жизни, которые вы переживаете, наверняка значительнее, чем у любого другого человека в истории. Оказалось, что это «переодевание» не только создае?т сообразный индивидуализм, оно подрывает старые понятия общности, институтов, преданности. Когда-то Европа была известна своим «христоединством», так как христианство было общим знаменателем Европы, но в договорах ЕС нет места христианству.

Этот «великий распад» причиняет особую боль Европе, где на небольшом географическом участке бок о бок сосуществуют многие культуры. Европа страдает от низких темпов роста, низких показателей рождаемости, плохих университетов, миграции, сомнительных инноваций и излишней зарегулированности. Европа в состоянии регресса. Экономическое производство в еврозоне в 2017 г. было ниже, чем в 2009-м; за этот же период, по данным Всемирного банка, валовый национальный продукт в Китае вырос на 130 процентов, в Индии – на 96 процентов, а в США – на 34 процента. Часть мира, которая препятствует глобализации, окажется на обочине экономики. Низкие темпы роста создают напряжение между странами и группами. Это не только осложнит европейскую интеграцию, многие страны почувствуют себя неуютно в Европе. Некоторые регионы и отрасли справятся, но многие – нет. После пятисот лет мирового господства Европа утратила хватку.

Историки будущего станут спорить о том, что послужило причиной великого распада. Возможно, Европа утратила стремление к власти. Возможно, техническая революция изменила способ передачи информации и способы социализации. Или, может быть, экономическая трансформация взорвала экономическую модель XX века. Кто-то будет утверждать, что все? дело в культурной революции, которая началась с того, что университеты и средства массовой информации были подчинены идеологии личности, пропагандирующей враждебное отношение к тем группам, которые до тех пор выстраивали и поддерживали систему. Они проследят за тем, чтобы упадок был замаскирован длительной и громкой культурной войной.

Или мы сошли с ума, когда перестали верить в Бога?

Возможно, падение христианства стало следствием мировых изменений, а может быть, их катализатором? Одно можно сказать наверняка: подобного мы не видели очень давно.

Вера Хенриксен в книге «Мировое дерево» писала о переходе от язычества к христианству: «Во времена позднего Средневековья вера в мифы ослабла – их жизненные силы постепенно истощились». То же самое можно сказать и о христианстве сегодня. На кухне для паломников румын Мариан варит для меня греческий кофе, одновременно с уверенностью разъясняя, что православие – это последняя надежда христианства, все остальные церкви падут, а православие останется. «Потому что у нас есть Афон, а у вас – нет», – говорит Мариан.

Ослабление веры в легитимность Церкви влече?т за собой соответствующее ослабление других источников политической легитимности как национальной идеи. Некоторые представляют себе мир, где у каждого своя собственная истина и при этом каждый уважает истину других. На самом же деле легитимность – это источник власти, а власть не терпит вакуума. Поэтому распад, скорее всего, приведе?т к хаосу, разные истины будут бороться друг с другом на политическом поприще, а победители и побежде?нные будут нарушать все писанные и неписанные правила игры, ссылаясь на злонамеренность противника. Может быть, религия таким образом мстит нам? Вера полезна для общества, она выводит религиозные импульсы человека за пределы политики и позволяет им выплеснуться. Без религии политика будет отмечена квазирелигиозностью.

РОССИКОН

Ли Фермор отмечал свое? двадцатилетие в русском монастыре Святого Пантелеймона, известном как Россикон. Это моя последняя остановка. К обеду я опоздал, но молодой монах – высокий, со сверкающими, как у Распутина, глазами – смилостивился надо мной и позаботился о том, чтобы я поел, пока послушники убирали трапезную после монахов. Настоящий Распутин утверждал, будто бывал на Афоне. Но молодой монах говорит, что даже если тот когда-то и посещал монастырь, никаких подтверждений этому не сохранилось.

Спальня Россикона напоминает военную казарму. И не только из-за того, что русские паломники так любят камуфляж. Выстроившись в очередь к общему душу с полотенцем на плече, русские, кажется, вспоминают свои армейские привычки. Вечерняя служба стала самым прекрасным событием моего визита на Афон. Церковь была до отказа заполнена монахами, послушниками, паломниками, а мужской хор наве?л меня на мысли о последней службе в Святой Софии. Снаружи на небольшой площади работал белый фонтан. Я помню, как подумал, что такая площадь есть в каждом российском городе и в каждом российском городе это место оккупировано пьянчугами. Но не здесь. Россикон – это Россия, какой она хочет быть: чистая, культурная, красивая.

Афон для России очень важен. Перед Первой мировой войной царь отправил на Афон несколько тысяч монахов, видимо, надеясь получить влияние на теологический центр Церкви. В наши дни российское правительство потратило на реставрацию Россикона средства, эквивалентные 30 миллионам евро, и сам Путин регулярно бывает здесь. Западные журналисты утверждают, будто он делает это для того, чтобы заручиться поддержкой религиозной верхушки, но близкие к Путину источники подтверждают, что он по-настоящему верующий. Впрочем, и здесь не обошлось без политики. Российские националисты любят называть Москву Третьим Римом: Рим пал, Константинополь пал, а Москва стоит. Патриарх Кирилл разорвал отношения с Патриархом Константинопольским Варфоломеем. Когда часть украинской церкви в 2019 г. отмежевалась от Москвы, Варфоломей признал новую церковь, но Афон настолько сдержанно поддержал Варфоломея, что на практике это означало, что он встал на российскую сторону.

Все? это международная политика. Монахи Афона, этого последнего оплота Византии, верят в пророчество Святого Паисия о том, что Россия вновь завоюет Константинополь. И вмешиваясь в гражданскую войну в Сирии, Россия, в частности, ставила целью сохранение последних христианских общин и монастырей. Западные средства массовой информации утверждают, что волна исламизма 2000-х гг. практически полностью уничтожила христианство на Ближнем Востоке. Регулярные визиты Путина на Афон свидетельствуют о том, что Россия снова бере?т на себя роль высшего защитника православия. Но когда турецкий лидер Реджеп Тайип Эрдоган в 2020 г. снова сделал Святую Софию мечетью, Путин промолчал. Россия и Турция дружат – по крайней мере, на данный момент.

На следующее утро я снова натыкаюсь на монаха со сверкающими глазами. С ним два послушника, мощные ребята с интеллигентными лицами. Кажется, что в Россиконе волонте?ры другого сорта, чем в остальных монастырях, где послушники, чаще всего, из тех, кому, видимо, трудно дае?тся нормальная жизнь. Эти трое приглашают меня осмотреть колокола. В монастыре два огромных бронзовых колокола, больших, как автобусная остановка. Мне также показывают фотографию, сделанную до Первой мировой войны – на ней сотни монахов тянут за толстую вере?вку, чтобы водрузить колокола на место. После этого мы вместе молимся в церкви.

И все? это – несмотря на то, что единственный общий язык, на котором мы говорим, – христианство. Очень европейская ситуация.

Процветание православия напоминает нам о том, что будущее не всегда принадлежит тем, кто получил на него патент. Наш европейский порядок просуществует еще? какое-то время и, может быть, даже преодолеет внутренние разногласия, хотя, скорее всего, нет. Обычно что-то продолжается до тех пор, пока не становится слишком поздно. Чтобы что-то изменилось, Европе нужно обратиться к своей богатой предыстории, где есть столько и вдохновляющих, и отпугивающих примеров. Руины – это то, что было и что, возможно, случится. То, каким образом люди продолжают стремиться к достоинству и просвещению при существующей форме правления, – один из глубинных и наиболее интимных процессов в жизни нации. Ответы могут оказаться более дерзкими, чем вы думаете. При взгляде на нашу историю становится ясно, что мы – наследники тех, кого не так-то просто напугать.

--

СНОСКИ

[1] В системе административных районов Греции имеет название «Автономное монашеское государство Святой Горы». Это самоуправляемое сообщество двадцати православных монастырей в непосредственной церковной юрисдикции Константинопольского патриарха (с 1312 года). – Прим. ред.

[2] Цит. на русском по Р. Шатобриан. Ренэ. Б. Констан. Адольф. «История молодого Человека XIX века» – Серия романов под редакцией М. Горького. М.: Журнально-газетное объединение, 1932. – Прим. ред.

Греция > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 1 марта 2021 > № 3708341 Асле Тойе

НАЦИЯ, НАЦИОНАЛИЗМ И НАЦИЕСТРОИТЕЛЬСТВО

ВАЛЕРИЙ ТИШКОВ

Академик, научный руководитель Института этнологии и антропологии РАН, академик-секретарь отделения историко-филологических наук РАН.

ПОЧЕМУ ЭТО ВАЖНО ДЛЯ РОССИИ

Выявление и осмысление динамики культурного и религиозного разнообразия российского общества важно для обеспечения его стабильности и развития, для национальной безопасности страны. Один из центральных сюжетов заключается в поиске ответа на ряд вопросов. Сложный этнический и религиозный состав населения России есть слабость государства и фактор риска или же это обстоятельство, наоборот, является ресурсом развития? В чём нынешняя «идея России»? Возможен ли общенациональный российский проект и каков смысл нациестроительства?

Предлагаемая статья раскрывает эту проблему как в глобальном контексте, так и в свете новейших трендов общественно-политической жизни России с учётом существующих внутренних и внешних вызовов.

Отрицатели российского национального проекта

Некоторые учёные, а вслед за ними поверхностные пропагандисты и слабо думающие политики пытаются представить Россию как некую аномалию в концерте современных наций-государств или как уникальную цивилизацию «между империей и нацией». Утверждение, что Россия – это не национальное государство и не может им стать, представляется ошибочным.

Вот к каким заключениям пришли участники обсуждения этой проблемы, организованного журналом «Россия в глобальной политике» в 2017 году: «Что же есть сегодня Россия: нация или империя? Не империя, потому что это пройденный этап. Не нация, потому что в современных российских реалиях невозможно построить государство-нацию. Проблема – в отсутствии политического участия. Гражданская нация обязательно сопровождается демократией. Если нет демократии, нет и разговора о гражданской нации. Россия – даже не федерация в полном смысле этого слова, потому что такая форма устройства требует региональных политических акторов, обладающих высокой степенью автономии. Их у нас пока тоже нет, как нет оснований ожидать, что скоро появятся. Между нацией и империей есть понятие “цивилизация”. Страна-цивилизация, как говорит патриарх Кирилл, – единственное понятие, в котором учтена и национальная идентичность, то есть преобладание русского культурного элемента, и, с другой стороны, толерантность по отношению к представителям других культур. И нет жёсткой связки с экспансией»[1].

Из этой и других публикаций можно сделать удручающий вывод. Доктрина и практика национального строительства в России застряли в трясине ещё советского правоучения о «национально-государственном строительстве» и «национальном самоопределении» или же утопают в историософских дебатах, замешанных на паранаучных высказываниях о неких «цивилизационных кодах», «традиционных духовно-нравственных ценностях» и представляющих собой больше осадную, эмоциональную терапию от угроз «враждебного мира», а не реальную экспертизу и политическую практику[2].

Такая поверхностная индоктринация по части уникальности страны, её всемирного призвания, досаждающего враждебностью внешнего мира долго длиться не может. Хотя следует признать, что схожие характеристики нового изоляционизма и неоконсерватизма присущи миру национальных государств, международному научному и общественному дискурсу в целом. И значит – дело обстоит ещё хуже.

Похоже на глобальный кризис понимания, разрушение норм взаимоотношений и взаимной ответственности национальных государств, не говоря уже о международном праве и межгосударственных договорённостях.

В России в последнее время разговоры на эту тему пошли в разные стороны, что было бы не так плохо, если бы за этим не следовала политическая стратегия высокого уровня, сказавшаяся в том числе и на характере последних конституционных поправок, когда в обновлённом тексте Конституции не оказалось такого фундаментального понятия, как «российский народ».

Напомним позицию активно пишущего на тему нации историка Алексея Миллера: «На самом деле идея, что нация – это норма и что nation-state – это норма, серьёзными политологами уже давно оставлена. Есть масса различных форм государственных образований, которые в той или иной степени мимикрировали под национальное государство просто потому, что до недавнего времени Запад абсолютно доминировал в международных отношениях. Действительно, приходилось верить в, казалось бы, незыблемое, что демократия, нация и благосостояние – это такой пакет, причём благосостояние идёт за демократией как её результат. Но от этого мало что осталось сегодня». Также Миллер считает, что «миф всё включающей нации, каковая якобы существует в западных странах, уже умер. Миф о том, что nation-state – обязательно самая успешная форма, тоже умер, и что это непременно ведущая к демократии форма»[3].

Но тогда что же осталось как вариант для России и для остального мира? Миллер пишет, что Россия – «это просто не национальное государство. Это государство, в котором существует целый ряд политически мобилизованных групп, которые считают себя нациями. Если это случилось, то уже “фарш невозможно провернуть назад”. Значит, с этим надо как-то выстраивать какую-то конструкцию. Если мы только поймём, что национальное государство не является абсолютной нормой, если мы, кстати, поймём, что демократия никогда не была преобладающей по численности, по распространению формой политической организации человеческих обществ, никогда, – то тогда мы поймём, что у нас есть довольно широкое поле для экспериментов. Лишь бы разумных. При строительстве государства и при использовании дискурса нации»[4]. При этом Миллер в своих публикациях и публичных лекциях так и не сформулировал понимание столь важной категории, потому что считает, что «определить нацию как нечто стабильное очень трудно» и социальные науки только сейчас «постепенно начинают нащупывать» способы изучения ранее невиданных вещей.

В этих рассуждениях лишь упоминание Запада как родоначальника концепта нации и национального государства трудно оспоримо. В остальном суждения уважаемого коллеги крайне спорны. Прежде всего, никакой незыблемой веры в то, что «демократия, нация и благосостояние» есть некая неразрывная субстанция, среди специалистов и политиков не было и нет. В России эта увязка присутствовала среди экспертов фонда «Либеральная миссия», и нами уже неоднократно опровергалась[5]. Напомним, что даже в Европе в ХХ веке существовали далёкие от демократии режимы (франкистская Испания, Греция времён «чёрных полковников», Германия и Италия при фашистском правлении), когда соответствующие европейские нации никак не упразднялись и даже переживали стадии консолидации, пусть и навязанной сверху. В остальном мире, от Турции до Китая, о данном обязательном «пакете» не может быть и речи.

Что касается благосостояния, то эта сторона общественной жизни вообще не имеет отношения к нациестроительству, которое, по сути, можно назвать «дискурсом о нации». Низкий уровень благосостояния и даже проблемы бедности, социальные, религиозные, расово-этнические и другие разрывы внутри наций-государств – это почти константа их существования на протяжении всей истории, включая и сегодняшний день. Да, Сунь Ятсен на заре ХХ века в своей программе строительства китайской нации «Три народных принципа» называл национализм, народовластие и народное благоденствие главными целями, но это совсем не означает, что китайской нации не существовало до тех пор, пока в Китае не стало возможным говорить о благосостоянии народа. Не думаю, что бедняцкие фавелы бразильских городов или несколько десятков миллионов живущих на улицах индийцев исключают существование бразильской или индийской наций. И это обстоятельство в разной степени и в разные временные периоды касается всех стран мира. Если условно признать, что «обязательный пакет для нации» состоялся только в «демократической и благосостоятельной» Европе, тогда весь остальной мир , по словам Миллера, есть «масса различных форм государственных образований, которые в той или иной степени мимикрировали под национальное государство». Это явно не так. О глобальном контексте современного нациестроительства и о культурной сложности современных наций речь пойдёт ниже.

Последнее замечание относительно теории Миллера и его коллег по дискуссии в журнале «Россия в глобальной политике» касается вопроса, можно ли «провернуть фарш назад» – речь о том, что в России целый ряд «политически мобилизованных групп» считают себя нациями. Это крайне слабый, хотя и воздействующий на обыденное сознание и на политико-правовое мышление, аргумент. Значение понятия «нация» менялось исторически, что зафиксировано всеми энциклопедическими изданиями, и в современном мире существуют два концепта нации, различающихся по их бытованию и политическому использованию: гражданская/политическая нация и этническая/культурная нация. Элементы того и другого могут пронизывать друг друга, трансформироваться из одной формы в другую, тем не менее это разные, хотя и сосуществующие концепты. Между ними в зависимости от форм проявления были и есть и соперничество, и даже, казалось бы, непреодолимые конфликты. Именно по этой причине я ещё в 1990-е гг. предложил трактовку нации как политически и эмоционально нагруженной метафоры самообозначения, за исключительное обладание которой борются две формы социальных коалиций: сообществ по суверенному государству и сообществ по культурной схожести[6].

Примеров существования наций внутри наций более чем достаточно, причём это далеко не обязательно вариант борьбы подчинённой нации против господствующей за самоопределение, понимаемое как выход из общего социополитического пространства, и за «свою государственность». Такие «политически мобилизованные группы», а точнее – этнические общности или регионально-культурные сообщества существуют не только в России, но и во всех современных крупных государствах, где есть свои «внутренние нации». Как эти ситуации разрешаются, регулируются, управляются без «мясорубки и фарша», достаточно хорошо известно. Здесь вполне подходит предложенное мною выражение «нация наций»[7], которое используется и в других странах, а механизмы управления культурной сложностью применительно к России, помимо экспертных разработок, изложены в Стратегии государственной национальной политики Российской Федерации, принятой в 2018 году.

Гражданский национализм и национальное государство

Обратимся к «массе различных государственных образований», которые якобы мимикрировали под национальные государства из-за навязанной им европейской модели. Это те, для которых концепт нации не подходит. У них «широкое поле для экспериментов» и есть свои варианты, которые наши специалисты пока никак не могут выявить, а тем более предложить России. Главное, как пишет Миллер, чтобы варианты строительства государства «были разумными». К «неразумным» учёный обоснованно относит пример Украины и в этой связи делает противоречащий его собственным позициям вывод: «Попытка построить нацию и государство там, где она не строится, не получается её построить, чревата обострением, потенциальными расколами… Попытки у нас реализовать такой же проект тоже приведут к неприятностям».

Здесь явная путаница с пониманием двух совсем разных проектов нациестроительства. На Украине делается попытка построить нацию на исключительно этнической основе, сведя несогласное население в категорию меньшинств, в нацию не входящих. В этой сложной по этническому, религиозному и регионально-историческому составу населения стране не предпринималось никаких попыток построить нацию на полиэтничной основе с федерализмом и официальным двуязычием. Хотя только такой вариант и мог бы получиться – по крайней мере, он был возможен до стадии открытого вооружённого конфликта внутри страны после 2014 года. В России такой проект государственного строительства, как «нация русского народа», собственно говоря, никто серьёзно и не пытается реализовывать, кроме поборников радикального русского этнонационализма. Таким образом, если концепт нации и сама реальность национального государства – уходящая натура даже для прародительницы Европы, то и для России это также вариант неподходящий. Если остальная «масса государственных образований» только мимикрирует под национальную идею, а на самом деле представляет собой некие иные, неназываемые сущности, тогда что же остаётся в качестве идеи и варианта государствостроительства для России? Или же это вообще вариант государственного устройства, который уже умер вместе с национальными государствами и их основой — национализмом?

Здесь у нас фундаментальные расхождения с могильщиками нации и национальных государств, а заодно и гражданского национализма как идеологии и практики государственного устройства и управления культурно сложными нациями современности. Наша позиция заключается в том, что на горизонте эволюции человеческих сообществ нет более значимой и всеохватной социальной коалиции людей, чем национальные государства. Именно они обеспечивают важнейшие экзистенциальные потребности и права современного человека: от территориально-ресурсного и организационно-хозяйственного жизнеобеспечения до устройства и поддержания социальных институтов, правовых норм общежития, воспитания, просвещения и окультуривания населения через системы, поддерживаемыми государством. Государства обеспечивают гражданскую солидарность, предотвращают конфликты и насилие, защищают от внешних угроз и глобальных вызовов.

Более того, в условиях таких глобальных катаклизмов, как пандемия короновируса, рассуждения о кризисе и исчезновении наций-государств выглядят наивными и саморазрушительными. Как пишет британский антрополог Дэвид Геллнер, «события 2020 г. стали мощной демонстрацией, что упадок наций-государств в век сверхглобализации или так называемого “потепления”, как и известие о смерти, используя высказывание Марка Твена, было “очень сильным преувеличением”. По всему миру, с характерными местными отличиями в Северной Америке, Восточной Азии, Скандинавии и Южной Азии, в реальном времени происходит масштабный транснациональный эксперимент в области обществоведения и в реализации разных стратегий разными странами». По мнению учёного, мы проживаем момент радикального исторического поворота, когда перед лицом экзистенциальной угрозы «старые боги неолиберализма летят в печку на сжигание».

Пренебрегая «законами рынка», который, как полагали, должен всем и всеми управлять, именно государства берут на себя главную ответственность. В Великобритании, например, «одним росчерком пера было выделено 15 млрд фунтов стерлингов, чтобы решать вызванные COVID-19 проблемы»[8]. Нам нечего добавить к этому заключению, кроме сотен других подобных примеров, которые иллюстрируют возросшую роль государства в период пандемии – в том числе и в России.

О возвращении национальных государств на мировую арену на фоне глобальных кризисов, а также кризисов межгосударственных и блоковых образований, о жёстком отстаивании ими национальных интересов и суверенитета, о возвращении национализма в его гражданско-государственной форме писал известный политолог Анатоль Ливен. Он особо отметил значение общественных мотиваций и мобилизации на основе идей нации, лежащих в основе легитимности и успешности современных государств: «Величайший источник и залог силы государства – не экономика и не размер вооружённых сил, а легитимность в глазах населения и всеобщее признание морального и юридического права государства на власть, на исполнение его законов и установлений, на способность призвать народ к жертвам, будь это налоги или, если понадобится, воинская повинность. Не имеющее легитимности государство обречено на слабость и крах; или же ему придётся прибегать к жестокости и устанавливать правление на основе страха»[9].

Напомним, что в основе легитимности государств лежат разные факторы и обстоятельства. Среди них важен сам факт их длительного существования и преемственности так называемой исторической государственности, создающий «впечатление, будто данное государство есть неотъемлемая часть естественного порядка вещей»[10]. Важна также успешность правления, которое население признаёт и поддерживает. Особое значение имеет то, как институты и правители справляются с задачами сохранения порядка и внутренней безопасности, а также с внешними угрозами. После Второй мировой войны определённую легитимность государствам придавала демократия как власть большинства и законно избранных правителей. «Но, как обнаружили для себя многие демократические и полудемократические государства в прошлом столетии, одна лишь демократия не может бесконечно сохранять государство, если в обществе есть глубокий раскол и власти не добиваются жизненно важных для населения целей. Для легитимности государства необходим более основательный источник легитимности, коренящийся в общем чувстве национальной принадлежности. В современном мире величайшим и наиболее долговечным источником этих чувств и легитимности государства является национализм»[11], – пишет Ливен.

Мы также неоднократно высказывали мысль, что государство создают не просто территории с охраняемыми границами, не только столицы с госучреждениями, конституции и символика, государство делает легитимным и жизнеспособным прежде всего население, обладающее чувством национального самосознания, когда каждое поколение проходит через своего рода повседневный референдум на приверженность и сопричастность к этому государству как к своему Отечеству. Можно всё это назвать страновым или гражданским национализмом, можно назвать патриотизмом, а можно национальным самосознанием (идентичностью)[12]. Различия здесь несущественные – они лежат в традициях странового обществознания и обыденного словоупотребления.

Какой национализм нам нужен

Учитывая историю трактовки понятия «национализм» в нашей стране, необходимо сделать некоторые уточнения о том, что же это всё-таки такое[13]. Под национализмом в данном случае понимается идеология и политическая практика, основополагающим принципом которой является тезис о ценности нации как высшей формы общественного единства, её первичности в государствообразующем процессе. Как политическое движение национализм стремится к созданию государства, которое охватывает территорию проживания нации и отстаивает её интересы. В зависимости от понимания, что такое нация, национализм имеет две основные формы – гражданский (или государственный) и этнический. Гражданский национализм возник в эпоху становления современных государств, основанных на представлении о нации и народе как согражданстве с общими самосознанием и историко-культурным наследием. Эта форма национализма направлена на обоснование легитимности государства, на консолидацию гражданской нации, но зачастую содержит в себе установки на дискриминацию и ассимиляцию меньшинств, а также на государственную экспансию (мессианизм)[14]. Этот вид национализма широко используется государствами через официальную риторику, символику и идеологические институты (образование, социальные науки, СМИ) для утверждения общегражданской лояльности («служение и любовь к Родине», «уважение к стране и прошлому») и распространения общегосударственных правовых норм и культурных ценностей.

Национализм предполагает, что каждая страна должна управлять собой без вмешательства извне, нация является основой государственного устройства, а народ – единственным законным источником политической власти. Национализм выступает за утверждение единой национальной идентичности на основе общих социальных характеристик, таких как историческая память, ценности и традиции, культура и язык, а во многих случаях также религия и политическая философия («идея нации»). Именно последняя во многих трудных случаях нациестроительства обеспечивает солидарное единство нации, преодолевая противоположные интересы социальных страт, региональных и этнических сообществ, расовых и кастовых групп. Ливен справедливо пишет, что «ничто в современной истории не может сравниться с национализмом в качестве источника коллективных действий, добровольных жертв и, конечно, государственного строительства. Элементы личной идентичности могут быть важны для каждого человека в отдельности, но они не создают крупных и долговечных институтов (за исключением мусульманского мира, где религия сохраняет сильные позиции)»[15].

Национализм в его проявлениях в экономике, политике, культуре и идеологии оказался и в новейшее время спасительной стратегией сохранения государственности, обеспечения солидарности народа в условиях кризисов и внутренних конфликтов. Большинство политических руководителей («лидеров нации») являются по своим убеждениям и действиям в разной степени националистами, то есть национальные интересы страны служат для них приоритетами, и они их отстаивают всеми доступными средствами. Президент США Дональд Трамп наиболее ярко демонстрировал это в экономике и геополитике. Президент России Владимир Путин отстаивает интересы страны в сфере стратегической безопасности и обеспечения благополучия российской нации. Лидер коммунистического Китая Си Цзиньпин на первый план выдвигает достижение мирового лидерства китайской нации и обеспечение общекитайского единства. Поэтому, когда Путин называет себя националистом, он имеет в виду не узко этнический вариант, а именно российский национализм как политику отстаивания и защиты интересов России и российского народа.

Именно этот вариант национализма и его сердцевина – общероссийский патриотизм – оказались важнейшей опорой для преодоления кризисных и чреватых дезинтеграцией явлений 1990-х годов. Невозможно игнорировать значение патриотической мобилизации народа всей страны и её отдельных регионов (например, Дагестана) в ситуации внешних вторжений международных террористов, олимпийских мероприятий, общероссийского консенсуса в отношении присоединения Крыма, почитания Дня Победы и павших в Великой Отечественной войне. Это по сути массовые проявления национализма гражданского толка, хотя мы предпочитаем называть это более нейтрально – патриотизмом.

Многообещающей стратегия общенациональной (можно также сказать «националистической») мобилизации оказалась и в современном Китае. После того, как Китай начал проводить новую государственную стратегию – своего рода «авторитарный социально-ориентированный рыночный капитализм», именно общекитайский (не ханьский!) национализм пришёл на смену коммунизму в качестве идеологии, придающей легитимность государству. Более того, «подобно тому, как в Китае сохраняется коммунистическое государство, но с националистическим содержанием, так и на Западе демократия может сохраниться, если на смену либерализму придёт национализм. По крайней мере, в 2020 г. этот процесс изменения парадигмы идёт полным ходом в некоторых странах ЕС»[16].

Так что в противоречие тезису, что nation-state уже отжившая норма, которую якобы давно оставили серьёзные обществоведы, проблема нации и национализма остаётся одной из центральных в мировом идеологическом багаже и одной из основ организации суверенных сообществ-государств. И в сегодняшнем мире и, возможно, ещё очень длительное время единственной по-настоящему популярной силой, сохраняющей привлекательность и дающей возможность перспективного мышления, является и будет являться идея нации и идеология национализма. Никакой смерти нации, национализма и nation-state ни в старой и давно национализированной Европе, ни в остальном, пока ещё не до конца национализированном мире не наблюдается. Никакая из известных нам стран не снимает концепт нации с повестки дня государственного строительства. Чтобы избежать упрощённой, рассчитанной на испуг критики общероссийского национального проекта под тем предлогом, что концепт гражданской нации для России не подходит и его пора пока ещё не наступила, можно рассмотреть опыт нациестроительства в других крупных странах и регионах мира. Интеллектуальный изоляционизм и высокомерие здесь не помогут. При нынешнем антизападничестве, видимо, лучше брать в качестве примера опыт больших стран и наций регионов мира, история и культура которых позволяют применять к ним полюбившийся многим в России в последнее время термин «цивилизация».

Цивилизация или нация-государство?

Итак, все государства, независимо от состава населения и формы правления, в политике и общественном сознании которых присутствует представление об общности страны, достигается лояльность и солидарность населения, проявляется патриотизм как чувство сопричастности своей Родине, имеют основания считать себя нациями. Другое дело, что в ряде случаев сам этот термин, заимствованный из Европы, может заменяться другим схожим по смыслу. Он может быть связан с религией (например, в мусульманских странах с понятием «уммы») или с идеологией так называемого национального вопроса (например, в Китае есть понятие «чжунхуа миньцзу» – «нация народностей»). Наконец, в СССР «советский народ» можно считать гражданско-политической нацией, но только сам этот термин был отдан в пользование этническим общностям, а народ объявлялся «новым типом исторической общности людей».

Нынешний дискурс о возврате наций и национального государства – это ответ на неолиберализм и постмодерн с их отрицанием довольно строго организованной формы социальных коалиций в пользу свободы личности, мирового правления и частного интереса. На самом деле эти самые важные и значимые коалиции в форме суверенных согражданств никогда и не сходили с исторической арены три последних столетия. Нациестроительство на основе идеи нации и гражданского национализма (зачастую с примесью этнонационализма или в симбиозе с ним) было и остаётся фундаментом успешного и безопасного существования той или иной страны. Всякие разговоры об отмирании наций-государств исходят от тех, кто уже имеет такую государственность в достатке и даже в избытке.

Зато десятки стран мира многое отдали бы, чтобы иметь сильное национальное государство, не страдать из-за того, что в стране нет представления о нации и отсутствуют необходимые атрибуты – прежде всего, суверенитет.

В итоге можно определённо сказать, что nation-state является нормой мира современных государств, и сама эта тема остаётся актуальной для обществоведов и политиков.

Однако как быть с цивилизационным подходом, который овладел умами части экспертного и политического сообщества в России? Что есть «цивилизация» и как к ней относится наука? Едва ли есть более многозначное понятие, чем это. Именно многозначность и смутность содержания обеспечивают его выживание в общественно-политическом языке. Известно использование термина в стадиальном смысле, когда речь идёт об эпохах после первобытности и варварства; более современный вариант стадиальности – это выделение индустриальной, постиндустриальной, информационной цивилизаций. Одновременно цивилизациями называют страновые и регионально-культурные сообщества, которые обладают мощными и уникальными культурами. Последние смыслы потеснили линейно-стадиальные схемы исторического развития.

Критики цивилизационного подхода отмечают, что под цивилизациями во всех случаях понимаются разные сообщества: этнические, религиозные, социальные, политические, а чаще всего вообще конгломерат различных обществ с некоторыми схожими культурными характеристиками[17], в результате чего ни британский историк Арнольд Тойнби, ни его предшественники и последователи не смогли назвать критерии вычленения цивилизаций и их число. Востоковед Леонид Алаев отмечает, что все критерии выделения цивилизаций (генетический, природный, религиозный) крайне уязвимы. А раз отсутствуют критерии, то невозможно сформулировать и понятие «цивилизация», которое до сих пор остаётся предметом споров. Кроме того, цивилизационный подход апеллирует к понятиям, выходящим за рамки науки и, как правило, связанным с «духовностью», «миссией», «судьбой» и тому подобным. Такие идеи обычно поднимают на щит элиты стран мировой периферии, предпочитающие вместо отсталости говорить о «самобытности» и «особом пути», противопоставляющие «духовный» Восток «материальному, загнивающему, враждебному» Западу[18].

Последовательный критик «цивилизационистов» Виктор Шнирельман пишет, что в цивилизационном подходе акцент делается на культуре, и в силу расплывчатости и сложности понятия критерии выделения цивилизаций установить невозможно. Популярность цивилизационного подхода в постсоветской России (в том числе и в научных кругах) учёный объясняет кризисом идентичности, охватившим общество после распада СССР. Расцвет популярности цивилизационного подхода в России совпал с периодом доминирования неоконсервативных, националистических идеологий[19]. В итоге тезис «Россия как цивилизация» обрёл новое дыхание в отечественном дискурсе: от ведущего сообщества политологов до экспертов при Русской православной церкви, а «цивилизационный код» даже попал в документы стратегического планирования Российской Федерации.

Следует сказать, что зарубежная наука давно не признаёт «учение» о цивилизациях, хотя после знаменитой книги Дениэла Бурстина «Американская цивилизация»[20] курс с таким названием можно встретить в учебных программах американских колледжей. Но не более того, ибо никто не отважится предложить этот концепт в качестве замены идеи американской нации, как это пытаются сделать российские «цивилизационисты» в отношении своей страны. В этой связи трудно не согласиться с точкой зрения американского учёного Иммануила Валерстайна, который охарактеризовал цивилизационный подход как «идеологию слабых», как форму протеста этнического национализма против развитых и сильных государств, определяющих процессы мирового устройства.

Однако научная критика не ослабила интерес к цивилизационному подходу среди части российских историософов и публицистов. Одними из последних стали попытки описать крупные страны или регионы в парадигме цивилизаций, а не наций-государств или региональных сообществ со своими схожестями и конфликтами[21]. Под эгидой ИМЭМО РАН в 2000-е гг. осуществлён проект «Цивилизации в глобализирующем мире», в рамках которого издана серия коллективных трудов[22]. Руководитель проекта Владимир Хорос при определении цивилизации исходит из того, что «цивилизация – это как бы “оплотневшая”, кристаллизовавшаяся культура, “осевшая” в некоторых долговременных ценностях и мыслительных парадигмах, прошедших тест на прочность, на длительность, а стало быть, некоторую усреднённость и, соответственно, в той или иной степени общезначимость»[23]. По мнению учёного, участникам проекта «удалось настроиться на собственно цивилизационный анализ», выработать унифицированный подход и на его основе составить представление о «механизме» (или «организме») функционирования цивилизации и этапах её эволюции, получить материал для сравнения различных цивилизаций[24].

Вот как выглядит этот унифицированный подход применительно к китайской цивилизации: «Говоря о сроках жизни отдельных цивилизаций и связывая их с определёнными этносами, то есть народами, развивавшимися в известном географическом пространстве, или людях и вмещающем ландшафте, Л. Н. Гумилев на основе многолетних изысканий определил сроки существования отдельной цивилизации примерно в полторы тысячи лет. При этом этнос проходит стадии становления, расцвета его пассионарности, то есть активной деятельности – национально-исторического подъёма, толчок которому сообщает космическая энергия, так сказать, подключение к энергии космоса, спад пассионарности, или упадок цивилизации, и, наконец, её гибель, её прекращение… И новая эпоха уже современной китайской нации открылась со временем Мин, XIV в. н. э. и продолжается до сего дня, приблизительно 700 лет»[25]. Не сложно заметить, что эта трактовка мало чем отличается от того, что писали в XIX веке о жизни и смерти цивилизаций. Нет сомнений, что в отношении Китая как крупнейшего в мире государства-нации вполне возможно употребление философского-культурологического обозначения «цивилизация». Причём с учётом древности и культурного богатства этой страны – не только в единственном числе. И всё же как понимать и трактовать современный Китай: как нацию-государство или как цивилизацию? Ответ прост: и то, и другое, ибо это две не исключающие друг друга характеристики страны.

Заметим, что натурфилософский подход «цивилизационистов» обнаруживает диссидентов и в собственных рядах. Один из авторов тома о китайской цивилизации, призывая «быть проще и точнее», пишет: «Раньше как-то неплохо обходились “мировой цивилизацией” и национальными культурами. Как реакция на практические неудачи в модернизации и глобализации отдельных стран “цивилизационный дискурс” вполне объясним, равно как и желание защититься от культурной и информационной экспансии Запада. Но это – реакция оборонительная, консервативная, что неплохо, но грозящая фундаментализмом и отступлением от научного подхода». Действительно, хорошие абстракции и чёткие научные определения имеют свойство облегчать существование человечества. Но из этого не следует, что введение категории «цивилизации» (во множественном числе), ставшее особенно популярным после работы американского социолога Сэмюэля Хантингтона, необходимо для анализа социально-экономического развития и особенно – международных отношений. «Работа с “цивилизациями” в означенной сфере таит не только теоретические опасности, вытекающие из принципа экономии мышления. Есть политическая опасность избыточного применения цивилизационного подхода (курсив мой – В.Т.). Представляя мир в качестве совокупности “цивилизаций” – китайской, индийской, западноевропейской, американской, российской, – мы рискуем. Можно не заметить в этой совокупности отдельные страны – из-за неопределённости их “цивилизационного” положения, небольшого размера, смешанности существующих в них культур, этносов и тому подобного… В какой-то мере С. Хантингтон нас “купил”, заставив копаться в этнокультурном, а также “духовном и возвышенном”»[26]. Мы согласны, что без слова «цивилизация» можно обойтись при строгом анализе явлений окружающего мира. «Не думаю, – пишет учёный, китаист Александр Салицкий, – что дядюшка Сэм Хантингтон специально совершил интеллектуальную диверсию. Но то, что вы, господа российские гуманитарии, were taken in “цивилизационным дискурсом”, не подлежит никакому сомнению»[27].

В противовес отечественным «цивилизационистам» в Китае не дали себя запутать фразеологической шелухой. Китайские мыслители и политики справились с решением этой задачи, маневрируя и используя «цивилизационную» риторику, но предпочитая простые и практичные формулировки задач самоопределения и развития, в том числе и для корректировки идеи китайской нации, выдвинутой ещё Сунь Ятсеном. Кстати, ныне основополагающий термин «чжунхуа миньцзу» (нация народностей) был введён сравнительно недавно, в XX веке, а о «китайской мечте» и вовсе объявил нынешний лидер Китая Си Цзиньпин.

В чём смысл китайской национальной идеи и каков пример «работы с идеей нации» и нациестроительства, который заслуживает нашего внимания в работе над идеей России? В последние годы экономические успехи и политика общекитайской интеграции дали результаты. Помимо поддержки этнических меньшинств, главное внимание уделяется конструированию национальной идентичности. Российский этнолог Алексей Закурдаев пишет: «Национальный вопрос, обнажающий противоречия между однородной властью и разнородным по этническому и социальному составу обществом, напрямую связан с конструированием национальной идентичности как совокупности общих культурно-психологических черт, формирующихся у граждан страны в ходе деятельности политических и социальных институтов» [28].

Китайское научное сообщество пытается осмысливать разные варианты решения проблемы нации и национального вопроса, используя зарубежный опыт, в том числе и российский[29]. Выдающийся китайский учёный Фэй Сяотун считал, что, несмотря на структурную сложность национальной идентичности, её разные этнические составляющие необязательно ведут к антагонизмам и конфликтам: «Китайская нация – это одно целое, которое составляют 56 народов. Китайская нация – это высший уровень организации, а каждый из 56 народов – базовый уровень. Идентичность высшего порядка вовсе не заменяет или исключает идентичности базового звена. Идентичности разных уровней могут сосуществовать и без противоборства. Более того, в основе идентичностей разного порядка лежит оригинальная специфика этнического саморазвития, что формирует многоязыковую и поликультурную национальную целостность»[30].

Это именно то, что мы называем множественной и не взаимоисключающей идентичностью, когда членами китайской нации (китайцами) считают себя как ханьцы, так и уйгуры, маньчжуры, тибетцы и ещё несколько десятков народностей (миньцзу).

В России точно такая же ситуация. Наличие радикальных националистов среди татар, чеченцев, якутов или других российских национальностей не отрицает доминирование среди них общероссийской идентичности, отнесение себя к российскому народу. То же распространяется и на русских, для которых нет дилеммы «русский или россиянин»: и русский, и россиянин[31].

Размер нашей статьи не позволяет рассмотреть опыт нациестроительства в Индии, где «идея Индии» как сложной и единой нации была выдвинута Махатмой Ганди и Джавахарлалом Неру на старте эпохи независимости от британской короны и утверждалась все последующие десятилетия, создав самую крупную и самую сложную по этническому, религиозному, расовому и кастовому составу нацию современного мира. Однажды президент Путин посетовал, что после смерти Ганди не с кем и поговорить о больших вопросах мироустройства. Опыт воплощения в жизнь гандийской идеи нации здесь был бы очень к месту.

Схожие и полезные для России опыты нациестроительства можно привести ещё по десятку крупнейших стран мира на разных континентах. И вопрос не столько в просвещённости, а в инерции этнонационалистического мышления и построенных на нём общественных практик. Эту инерцию, как и некоторые актуальные политические заданности действующего правления в России, невозможно игнорировать. Но и нет особого научного и политического смысла громоздить русскую/российскую/славянскую цивилизацию с её неустановленным «цивилизационным кодом» как первичное, а тем более – политически-правовое определение для Российской Федерации. Заменителем национального самоопределения как государства-нации это никогда не будет работать. Хотя в историсофском смысле использовать данную самоидентификацию в публицистике и в учебно-просветительских курсах вполне возможно. Другими словами, Россия – это и нация, и цивилизация.

Статья подготовлена в рамках гранта Министерства науки и высшего образования Российской Федерации (№ соглашения о предоставлении гранта: 075-15-2020-910).

--

СНОСКИ

[1] Между империей и нацией // Россия в глобальной политике. 2017. № 2. С. 38. См. также: Миллер А. Нация или могущество мифа // Полит.ру, 2020. URL: https://polit.ru/article/2020/07/06/natioormyth/; Паин Э.А. Между империей и нацией. Модернистский проект и его традиционалистская альтернатива в национальной политике России. М.: Новое изд-во, 2004; Паин Э.А., Федюнин С.Ю. Нация и демократия. Перспективы управления культурным разнообразием. М.: Мысль, 2017.

[2] О смутно понимаемом нациестроительстве см.: Кара-Мурза С.Г., Куропаткина О.В. Нациестроительство в современной России. М.: Алгоритм: Научный эксперт, 2014.

[3] Миллер А. Нация или могущество мифа // Полит.ру, 2020. URL: https://polit.ru/article/2020/07/06/natioormyth/

[4] Там же.

[5] Тишков В.А. Об идее нации // Общественные науки. 1990. № 4. С. 83–95; Он же. Российская нация и её критики // Национализм в мировой истории / Под ред. В.А. Тишкова, В.А. Шнирельмана. М.: Наука, 2007. С. 558–601; Российская нация: становление и этнокультурное многообразие / Под ред. В.А. Тишкова. М.: Наука, 2011.

[6] Тишков В.А. Что есть Россия? Перспективы нациестроительства // Вопросы философии. 1995. № 2. С. 3–17; Он же. Забыть о нации: Постнационалистическое понимание национализма // Вопросы философии. 1998. № 9. С. 3–26.

[7] Тишков В.А. Россия – это нация наций (в связи с новой концепцией национальной политики) // Бюллетень Сети этнологического мониторинга и раннего предупреждения конфликтов. 2008. № 78. С. 10-16; Он же. Россия – это нация наций // Российская нация: этнокультурное многообразие в гражданском единстве: материалы Всероссийской научно-практической конференции. Оренбург, 2011. С. 6–9.

[8] Gellner D.N. The nation-state, class, digital divides and social anthropology // Social anthropology. 2020. Vol. 28. N. 2. P. 270-271.

[9] Анатоль Ливен. Прогрессивный национализм. Почему национальная мотивация нужна для развития реформ // Россия в глобальной политике. 2020. № 5. С. 25.

[10] Там же. С. 25.

[11] Там же. С. 26.

[12] См.: Тишков В.А. Российский народ. История и смысл национального самосознания. М.: Наука, 2013.

[13] См., напр., статью «Национализм» в Большой российской энциклопедии, а также: Национализм в мировой истории // под ред. В.А. Тишкова, В.А. Шнирельмана. М.: Наука, 2007.

[14] Одна из книг Анатоля Ливена посвящена анализу американского национализма как национализма гражданского типа с мессианистскими установками глобального лидерства американской нации (Ливен А. Анатомия американского национализма. М: ЭКСМО, 2015).

[15] Ливен А. Прогрессивный национализм. Почему национальная мотивация нужна для развития реформ // Россия в глобальной политике. 2020. № 5. С. 26.

[16] Ливен А. Прогрессивный национализм. Почему национальная мотивация нужна для развития реформ // Россия в глобальной политике. 2020. № 5. С. 27.

[17] См. раннюю критику Арнольда Тойнби: Сорокин П. Общие принципы цивилизационной теории и её критика // Сравнительное изучение цивилизаций. Хрестоматия. Под ред. Б.С. Ерасова. М.: Аспект пресс. 2014.

[18] Алаев Л. Б. Смутная теория и спорная практика: о новейших цивилизационных подходах к Востоку и к России // Историческая психология и социология истории. 2008. № 2.

[19] Шнирельман В. А. Слово о «голом (или не вполне голом) короле» // Историческая психология и социология истории. 2009. № 2.

[20] Daniel Boorstin. American civilization; a portrait from the twentieth century. McGrow-Hill, 1972.

[21] Россия в многообразии цивилизаций; под ред. Н.П. Шмелева. М.: Изд-во «Весь Мир», 2011.

[22] Индийская цивилизация в глобализирующемся мире; отв. ред. С.И. Лунев, В.Г. Хорос. М.: ИМЭМО РАН, 2005; Африканская цивилизация в глобализирующемся мире. В 2 т. Отв. ред. Э.Е. Лебедева, В.Г. Хорос. М.: ИМЭМО РАН, 2006; Латиноамериканская цивилизационная общность в глобализирующемся мире. В 2 т. Отв. ред. Е.Б. Рашковский, В.Г. Хорос М.: ИМЭМО РАН, 2007; Исламская цивилизация в глобализирующемся мире. Отв. ред. Д.Б. Малышева и В.Г. Хорос. М.: ИМЭМО РАН, 2011.

[23] Китайская цивилизация в глобализирующемся мире. По материалам конференции. В 2 т. Отв. ред. В.Г. Хорос. М.: ИМЭМО РАН, 2014. Т.1. С. 5.

[24] Там же.

[25] Лычагин А.И. Китайская цивилизация как лестница цивилизаций // Китайская цивилизация в глобализирующемся мире. Т. I. С. 65– 71.

[26] Лычагин А.И. Китайская цивилизация как лестница цивилизаций // Китайская цивилизация в глобализирующемся мире. Т. I. С. 150-151.

[27] Там же. С. 150.

[28] Закурдаев А.А. Национальная идентичность как продукт управляемых этнических процессов в КНР // Культурная сложность современных наций; под ред. В.А. Тишкова, Е.И. Филипповой. М.: РОССПЭН, 2016. С. 314–316.

[29] Не случайно три мои книги по проблемам этничности и нациестроительства переведены и изданы в КНР.

[30] Фэй Сяотун. Рассуждения об антропологии и культурном самосознании. Пекин, 2004. С. 163.

[31] Тишков В.А. И русский, и российский // Вестник российской нации. 2009. № 3. С. 85-97.

Россия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 1 марта 2021 > № 3708340 Валерий Тишков

В ПОИСКАХ РУССКОГО

АНДРЕЙ ТЕСЛЯ

Кандидат философских наук, старший научный сотрудник Academia Kantiana ИГН БФУ им. И. Канта

НАЦИОНАЛЬНАЯ ПОЛИТИКА В ПОСТИМПЕРСКОМ ОСМЫСЛЕНИИ || ИНТЕРВЬЮ С ИСТОРИКОМ И ФИЛОСОФОМ АНДРЕЕМ ТЕСЛЕЙ

Современная российская внешняя политика – постимперская и постсоветская. Это описание через приставку «пост-» – не от бессилия и неопределённости, а от того, что прошлое определяет настоящее. Происходит это через наследие. Наследник является «другим» по отношению к тому, что он наследует. Покуда он сам «другой», да ещё и не до конца осознавший себя, то находится в состоянии «пост-». Так началась беседа Александра СОЛОВЬЁВА с философом Андреем ТЕСЛЕЙ.

Постсоветская империя?

СОЛОВЬЁВ: Современная Россия – империя, которая пытается стать империей таковой, или империя, которая сопротивляется неизбежной своей участи стать империей?

ТЕСЛЯ: На первом ходе я описал бы нынешнее состояние как постимперскую модель сборки. Её несущие конструкции – да, имперские, но это не «российские» имперские конструкции. Это модель как бы «нового Советского Союза», а не новой Российской империи. Разница проявляется, в частности, в федеративности как правовом принципе устройства государства. Если и происходит обращение к опыту Российской империи, то либо лишь символически, либо через опыт Советского Союза, переосмысленный в современности. Но это всё же не «новый Советский Союз» хотя бы потому, что в этой модели существует только РСФСР. Даже если мы возьмём советские имперские конструкции и отсечём все остальные союзные республики, то получим другую сборку.

Империя имеет несколько важных атрибутов. Это всегда претензия на универсальность. Имперская логика – логика универсального включения. Имперская граница – не граница национального государства. Она проходит там, где империя остановилась на данный момент. У современной России с этой самой универсальностью проблемы. Перед нами имперские модели сборки с отсутствующим имперским смыслом. Остаточные конструкции, которые нельзя просто заменить на национальные, потому что это чревато взрывом.

Сейчас Россия живёт в логике инерционного сценария. С одной стороны, попытки выстроить гражданское сообщество: единый язык, отмена особых статусов территорий и национальных языков и так далее. С другой стороны, не очень понятно, что может стать основой и инструментами построения эффективного гражданского национального сообщества. Здесь мы натыкаемся, например, на проблемы исторического нарратива. Как только мы начинаем говорить об историческом, получается рамка большой русской нации, имперской истории. В результате история автоматически оказывается историей утраты, поражения, историей империи, находящейся в состоянии отступления…

СОЛОВЬЁВ: Реваншизм, ресентимент…

ТЕСЛЯ: Совершенно верно. Всё это вытекает из самой исторической конструкции. Если оставаться с ней, никак иначе рассказать эту историю не получится. Следовательно, без поиска другого основания, другой сборки, единственное, что остаётся – состояние империи в отступлении, то есть реваншизм и ресентимент.

СОЛОВЬЁВ: Такая империя имеет потенциал государства-нации?

ТЕСЛЯ: Империя и нация в модерне не противоречат друг другу. Кто является строителями наций? Те же империи. Чем является Советский Союз по отношению к Российской империи? Можно сказать, могильщиком.

СОЛОВЬЁВ: И преемником.

ТЕСЛЯ: Более того, в чём успех этого преемника и одновременно поражение? Да, он собирал территориально ту же общность, за исключением Царства Польского и Финляндии. Но он оказался способным иначе воспроизвести её за счёт изменения конструктивного принципа. Он изменил способ сборки и за счёт этого сохранил империю. Одним из ключевых моментов является то, что империя действительно работает с нациями и выращивает нации в своём составе. Как и Российская империя XIX века, Советский Союз пытался – и, как и Российская империя, небезуспешно – вырастить свою имперскую нацию. В Российской империи такой нацией стала большая русская нация.

СОЛОВЬЁВ: Можно ли сказать, что она сформировалась из различных этнических групп, абсорбируя их, не ассимилируя?

ТЕСЛЯ: Отошлю к уже ставшей классической работе Елены Вишленковой с чудесным подзаголовком «Увидеть русского дано не каждому»[1]. Это про первую половину XIX века, как в это время создаётся визуальный образ русского. Почему он создаётся? Почему возникает задача «увидеть русского»? Что это значит?

Мы можем дать два толкования знаменитой конструкции Сергея Семёновича Уварова[2], в которой он описывает народность через два других понятия. Есть классический вариант, что это такой хитрый ход – фактически он делает народность пустой. Но мне кажется гораздо более резонной другая трактовка. Уварову просто не из чего дать какое-то положительное наполнение народности.

СОЛОВЬЁВ: Это же его личный интеллектуальный конструкт. Он – дворянин с французским воспитанием, плохо говорящий по-русски.

ТЕСЛЯ: И свою доктрину сформулировавший по-французски, что сильно меняет смыслы. Но тут заход ещё и в другом, что сами споры о народности в русской литературе – это двадцатые годы XIX века. Собственно народность – это что?

СОЛОВЬЁВ: Попытка элит понять или представить народ.

ТЕСЛЯ: Описать его через какой-то набор характеристик, образов, определить в границах, где вообще он, кто он, этот народ. Единовременно происходит процесс описания, конструирования, опознания. Это проект большой русской нации, как к нему ни относиться. Он не исключает встроенных идентичностей второго порядка – западный русизм, великороссы, малороссы. Но ключевой момент – они встроены в большую русскую нацию.

СОЛОВЬЁВ: Связанную с имперскостью.

ТЕСЛЯ: Имперскость – несущее основание. Понятно, что империя не может распространить эту логику участников национального сообщества на всех своих подданных, сделать всех граждан частью нации. Соответственно, возникает идея, что имперской нацией должно стать большинство, и это большинство надо сконструировать.

СОЛОВЬЁВ: Не это ли пытался сделать Советский Союз? «Советский человек» предполагался даже не как большинство, а как всё население.

ТЕСЛЯ: Советский Союз изначально движется по совсем другой логике, по логике объединения национальных сообществ. Это логика того же Михайло Драгоманова. Драгоманов в последних текстах «Листи на Надднiпрянську Украiну» пишет, что нация – это, прежде всего, путь к современности. Современность заключается в социализме, к которому мы движемся. У него возникает эта знаменитая конструкция: «Национальный по форме, социалистический по содержанию». Обычно мы вспоминаем эту фразу в связи с Иосифом Виссарионовичем, но Сталин цитирует автора, писавшего девятнадцатью годами ранее[3].

Политика Советского Союза сильно меняется на протяжении не такого уж долгого периода. Идёт попытка выстроить общую идентичность, макропринадлежность, новую историческую общность советского человека. Она должна стать базовой. Но попадает в сложные отношения с национальными общностями. В том числе с русскостью. С одной стороны, Советский Союз оказывается агентом очень сильного русского культурного влияния, причём не только в своих границах, но и в ближнем окружении. С другой, мы не можем описать в классической модели русских как имперскую нацию.

СОЛОВЬЁВ: Советский Союз – это симбиоз империи и государства наций, можно так сказать?

ТЕСЛЯ: В принципе, да.

Понимание национального

СОЛОВЬЁВ: У нас проблемы с национальным везде, начиная с его понимания. Лет пять назад Сергей Сергеев в книге «Русская нация»[4] утверждал, что русская нация как нация (во всяком случае – как гражданская нация) так и не сложилась.

ТЕСЛЯ: Я всё-таки уточнил бы тезис Сергеева. Насколько я помню, он писал о том, что единственный момент, когда мы можем говорить о русской нации как о сложившейся, действующей, это период с 1905–1906 по 1917 годы. Уточнение важно, поскольку показывает саму конструкцию, в которой работает Сергеев. Для него гражданская нация связана с представительством, что очень традиционно. Нация в модерном смысле – построение модерного сообщества, модерное сообщество предполагает модерново-политические институты.

СОЛОВЬЁВ: Такая конструкция объясняет себя сама.

ТЕСЛЯ: Да. Для этого книжку писать не надо, достаточно просто проговорить исходные определения и поставить точку. Проблема несколько в другом. Это попытка использовать для, например, русского национализма довольно привычный язык, более того, даже опознаваемый теми, кто специально не интересуется, – язык революционно-освободительного движения. Вся история представляется историей вековых страданий народа под гнётом и так далее.

СОЛОВЬЁВ: Под гнётом политически чужих. Именно политически, но не этнически?

ТЕСЛЯ: У Сергеева получается не национальная, а некая автономная власть. Автономный государственный режим, действующий в собственной логике. В этой логике он может добиваться высшей эффективности, может выстраивать и поддерживать огромные конструкции. Но народ оказывается объектом, материалом. Получается – для тех, кто занимает национальную позицию, история государственного строительства является историей про чуждое. Это не твоя история. Твоя – как раз история угнетения; «их» победы не являются твоими победами, «их» поражения не являются твоими поражениями. Ты либо жертва, либо в лучшем случае – наблюдатель. И главная удача – оказаться незаметным для всей этой структуры. Для «маленького человека» – всегда удача, а для группы – не так однозначно, хотя бы потому, что «выскользнуть из истории» она может, только прекратив существовать.

СОЛОВЬЁВ: То есть простой человек – не субъект этой истории. Объект – или сторонний наблюдатель.

ТЕСЛЯ: Да. Но даже в логике националистической, в общем-то, довольно странная попытка – если использовать язык национализма конца XIX – начала XX века – записать себя в «плебейскую» нацию. Напоминает историю развития украинства, ключевой проблемой исторического нарратива в котором была проблема безгосударственности. И с ней сталкивались все – от Драгоманова до Грушевского и Липинского[5]. Задача состояла в том, чтобы найти в прошлом собственную государственность, ту самую полную сословную структуру, найти, на что можно было бы опереть текущие представления о государстве. В том, чтобы истолковать события того же XVII века не как историю народного движения, что наблюдалось в первых поколениях украинства, а действительно как опыт некоего государственного строительства.

Сергеев же пытается описать то же самое, но в логике угнетаемых. Это логика не просто жертвы определённого исторического периода, утратившей, например, свою субъектность. Если взять чешскую историю, там будет хроника наличия субъектности, пребывания, затем утраты. Откуда берётся вся эта логика национальных возрождений? Нужно вернуть себе то, чем ты обладал. Восприятие непредставленных, не имеющих голоса, отсутствующих, тех, кто желает быть услышанным, кто должен подвергнуться позитивной дискриминации.

СОЛОВЬЁВ: Но если у учёных логика выглядит ущербной, то у чиновников получается ещё хуже? У нас разрабатывался закон о российской нации. Само название прозвучало как-то пугающее, так что документ решили переименовать, получив нечто зубодробительно бюрократическое…

ТЕСЛЯ: Понятие «русского» не охватывает всех граждан Российской Федерации. Однако логика многонациональности сама по себе скрывает и другую очень важную составляющую. Если мы говорим о множественности наций, групп, национальных сообществ, тогда вопрос о русской нации возникает сам собой. Как и вопрос о представленности. Я подчеркну, что само слово «русский» оказывается нагруженным не только политически, но и эмоционально.

И внутри России национальные группы мыслятся как обладающие особыми статусами. Напомню, что до сих пор в наших законодательных актах – хотя у нас субъекты Федерации вроде бы равны – порядок их перечисления иерархичен: сначала республики, затем края, затем области и так далее.

СОЛОВЬЁВ: Вряд ли здесь играет роль фактор национального. Скорее та самая вертикализация.

ТЕСЛЯ: Вершину занимают республики, а республики являются национальными. Сам перечень оказывается многоговорящим и способным возбудить самые разные чувства. Например, с точки зрения русского националиста, может оказаться оскорбительным, что республики идут в начале, а с точки зрения националиста другого рода, может оказаться оскорбительным, что автономные области замыкают список. То есть логика не алфавита, здесь логика разных политических статусов.

В этом плане «русский» оказывается вроде бы нейтральным понятием. Русский – никто, не имеющий никаких специфических признаков, никакой особой идентичности. Отсюда вытекает, что обладание любой другой национальной идентификацией, принадлежностью к другой национальности, определяется как притязание на другой статус. С одной стороны, мы говорим, что у нас равенство гражданских статусов, субъектов. С другой – неравновесная федерация. Более того, зачастую в правовых категориях заявлено прямо противоположное, что вынуждает все стороны, едва они переходят на язык права, говорить то, что не соответствует действительности.

СОЛОВЬЁВ: Для России это характерная ситуация, разве нет?

ТЕСЛЯ: Я бы не сказал, что она совсем уж типичная. Когда базовые и правовые конструкции явно противоречат наблюдаемой реальности, это одно дело. Но попытка говорить об особом правовом статусе других национальных групп фактически предполагает отказ от универсальной концепции гражданства и базовых конструкций модерна.

СОЛОВЬЁВ: Так наши традиционалисты и недолюбливают модерн.

ТЕСЛЯ: Да, но если мы говорим о тех же разных изводах русского национализма, это попытки, так или иначе, говорить на языке высокого модерна[6]. И как только мы уходим от совсем общих формулировок хотя бы к первому уровню частностей, опять получаем очень проблемную картину. В опросах подавляющее большинство респондентов определяет свою национальность как «русские». Но это подавляющее большинство является демобилизованным. Обозначение идентичности является для людей, подобным образом себя осмысляющим, не нагруженным или слабо нагруженным. В то время как остальные группы мобилизованы в гораздо большей степени.

Мы имеем дело с демобилизованным большинством и мобилизованными меньшинствами. Эта проблема не решается на уровне логики утверждения, отождествления гражданина с русским как таковым. Или, вернее, подобный заход означает, что все остальные, достаточно мобилизованные группы, автоматически объявляются не являющимися гражданами данного национального сообщества.

Попытки демобилизации одних групп со стороны государств приводят к тому, что мобилизуются другие, появляются новые. Причём способ их формирования и мобилизации уходит от рамки и государства-нации, и нации-государства. Логика тотальной демобилизации не работает, но порой демобилизация наступает как бы сама по себе там, где зачастую она же и нужна. Решая одну проблему, тактически важную, получаешь в долгосрочной перспективе другую.

СОЛОВЬЁВ: Можно ли отследить прямое влияние мобилизации и (или) демобилизации различных социальных групп на внешнюю политику?

ТЕСЛЯ: В некоторых случаях – да. В некоторых – нет. Если мобилизуются, например, этнические группы (в рамках многонационального устройства), они способны влиять на какие-то аспекты внешней политики. В конце XIX века мобилизация армянской диаспоры внутри России привела к серьёзной корректировке курса Российской империи по отношению к Османской. Одновременно эта мобилизация привела к изменениям во внутренней политике – в первую очередь в русском Закавказье, изменилось и отношение к тайным обществам. Армянское национальное движение «Дашнакцутюн» стало автономным субъектом политики. Значительная часть армян в России либо в него входила, либо поддерживала. Российская империя столкнулась с тем, что у «Дашнакцутюн» своя логика, и стала относиться к армянам империи как к потенциальной оппозиции.

СОЛОВЬЁВ: Отвечает ли империя за то, что происходит на её окраинах?

ТЕСЛЯ: Это сложный вопрос – именно потому, что вводит проблематику ответственности и инстанций. И ответственность можно сходу истолковать в этическом ключе, где мы попадаем в пространство вопросов о том, насколько и каким образом этическое применимо к институциям и коллективным субъектам, насколько можно неметафорически говорить об этической ответственности государства, о его пределах и о тождественности субъекта во времени (впрочем, это можно сказать и об ответственности человека, его самотождественности). Отказаться от этих вопросов сложно, поскольку в любом случае этическое активно вторгается в политическое – и этизация политики, которая перешла на новый уровень в девяностые и нулевые годы, и сейчас сохраняет значительную часть своей силы.

Но империя в любом случае «отвечает» за то, что происходит на её периферии/окраинах. В том смысле, что происходящее там имеет значение как для внешней, так и для внутренней политики империи – она несёт «ответ», например, в ракурсе демонстрации, подтверждения способности проецировать силу, поддерживать порядок, не допускать вмешательства внешних сил в происходящие там события (последнее и делает это «вполне периферией» для данной империи) или санкционировать режим включения/исключения этих сил.

В отношении разных «окраин» могут действовать различные режимы, и важно, насколько эта разница очевидна для действующих субъектов. То есть то, что может происходить на одной окраине – не имеет отношения к другой, там это неприменимо. Или, напротив, ситуация в конкретном месте представляется как «образец», «пример».

Кроме того, вопрос затрагивает ещё и проблему подтверждения, сохранения статуса или его укрепления/ослабления в глазах других. Так что здесь есть и ответственность «перед собой», сохранение самотождественности или необходимость переопределиться, переосмыслить себя. А если ты не можешь, остаётся сохранять любой ценой прежнюю логику и способ действия, насколько позволяют силы.

СОЛОВЬЁВ: Экспансия – культурная, экономическая, территориальная – тоже «конструктивистский» элемент самоидентификации, подвластный осмыслению, контролю и самоограничению, или же неотъемлемое свойство империи?

ТЕСЛЯ: Всё, что существует, – стремится к распространению, к экспансии. В этом плане политика обороны, удержания – лишь частный случай. Там, где нет возможностей для экспансии, остаётся пытаться удерживать наличное. Ведь речь не об абсолютных величинах, а о соотносительных – экспансия кого-либо может оказываться следствием не возрастания его мощи, а падения, сокращения мощи другого, возникновения вакуума, который заполняется тем, кто оказывается дееспособным «здесь и сейчас», даже если его собственные силы не только не возрастают, но даже и сокращаются, но с меньшей скоростью, чем у других.

Другое дело, что состоятельность языка «экспансии» всё чаще ставится под вопрос, не говоря уж об обнажённом в своей простоте языке империализма конца XIX – начала XX века. Во многом те же сохраняющиеся смыслы «более прилично» выражать через различные конструкции «горизонтальности» – «взаимодействия», «сотрудничества» и прочая. А вот что действительно любопытно – так это то, насколько для нашего времени и ближайших десятилетий вновь окажется актуальной именно территориальная экспансия. Стремление к непосредственному контролю над территорией вместо форм косвенного господства, которые преобладали в логике экспансии ялтинского мира и которые через непрямое господство были намного более подвижны, представляя массу форм/вариантов как для компромиссов, так и для враждебного взаимодействия вне прямого столкновения.

Национальная политика

СОЛОВЬЁВ: Верно ли, что национальная политика появляется только после того, как возникают нации? Или национальная политика существует до формирования наций?

ТЕСЛЯ: На этот вопрос, видимо, простого ответа нет. Формирование наций – длительный процесс. К тому же рефлексивный. Действия политиков, которые описываются нами как акты национальной политики, являются факторами образования самого национального сообщества. Это двуединый процесс. Появляются заметные субъекты, осмысляющие себя в этих категориях. Они находят соответствующие аудитории, к которым обращаются, и соответствующие группы, на которые способны опираться.

Вообще, вопрос о том, можно ли говорить о XIX веке как о «веке наций», остаётся очень спорным. Видимо, резоннее сказать, что XIX век – это век империй или, продвигаясь к концу столетия, – «империализма»[7]. Но при этом именно в XIX веке ключевыми категориями, через которые осмысляют себя основные участники, оказываются те же самые категории национальных интересов, национальной политики. Претензии, которыми активно бросаются разные группы, в том числе в рамках внутренней политики, – указание на то, что власть осуществляет политику, которая не является национальной.

СОЛОВЬЁВ: Иными словами, понятия «государственные интересы» и «национальные интересы» могут быть синонимами, а могут и не совпадать?

ТЕСЛЯ: Разумеется. Более того, само понятие государственного интереса мы связываем с XVII веком и с актуализацией его, в свою очередь, уже у французских романтиков в двадцатые годы XIX века. Здесь показательно обращение к фигуре Ришелье – одинаково завораживающей и Альфреда де Виньи, и Александра Дюма, и других. Де Виньи поместил конфликт между прежними представлениями о чести и славе и новым государственным порядком в центр своего самого известного романа и одного из наиболее прославленных произведений французского романтизма 1820-х гг. – «Сен-Мара» (1826)[8]. Когда мы обращаемся, например, к XVII веку, к категориям государственного интереса, raison d’etat, там как раз понятия национального интереса нет. В тот период государственный интерес понимается без учёта того, что будет называться национальным. А очень важная проблема: насколько государственный интерес совпадает с национальным интересом – возникает позже[9].

Сейчас в теоретической литературе активно обсуждается проблема государства как формы порядка, гарантирующего, скрепляющего общество. А также то, насколько, например, консерватор может доверять государству в том, что оно на самом деле действует в государственных и – тем более – в национальных интересах, в какой степени оно захвачено другими группами. Так начинается знаменитая логика конспирологии[10].

СОЛОВЬЁВ: Это ведётся скорее в нарративе конструктивистском, структуралистском. Собеседники договариваются о понятиях, терминах, как называть, как определять обсуждаемые процессы. И такой разговор ещё подразумевает некоторую гражданственность, потому что консерватор может озаботиться подобными вопросами, только если ощущает себя именно гражданином.

ТЕСЛЯ: Да. Это тоже любопытный момент. На протяжении XIX века европейский консерватизм принципиально меняется. В начале столетия консерватизм (совсем утрирую) – это антигражданственная логика «трона и алтаря», восторжествовавшая сразу после Венского конгресса…

СОЛОВЬЁВ: Совсем примитивно – логика недопущения черни в политику?

ТЕСЛЯ: Совершенно верно. Сама политика выстраивается не в логике национального сообщества. Но довольно быстро, уже ко второй половине XIX века эта логика гражданственности начинает серьёзно меняться, а сам национализм, сама идея всё в большей степени перехватывается правыми. Напомню, в первой половине XIX века националист и либерал – это практически синонимы: говоря о нации, ты говоришь о гражданском обществе, гражданах, о логике общих прав гражданина и так далее.

Понятно, что здесь пространства для консервативного манёвра практически нет. Но потом в игру вступают те, кого вначале, в тридцатые годы, назовут радикалами, и которые, сначала во Франции, а потом и дальше, после 1848 г., станут социалистами. И это очень сильно модифицирует категорию национального интереса. Приход социалистов принципиально ломает прежнюю схему, фактически переводит бинарную схему в тернарную.

СОЛОВЬЁВ: Они же ещё привносят такую вещь, как классовое сознание, классовый интерес.

ТЕСЛЯ: Это самое смешное. Классовое сознание и классовый интерес первоначально созданы французскими доктринёрами, либералами, откуда их затем, существенно переосмыслив, позаимствует марксизм. Причём вся эта эпопея начинается в 1817–1819 гг., когда сами доктринёры ещё не определились, рефлексия в разгаре. Для ключевых персонажей (Огюстена Тьерри, Франсуа Гизо и других) разговор о классах – это разговор о том, что революция закончилась.

Более того, агентом, который продолжает революционные процессы, становятся аристократы. Речь о том, что мы находимся в режиме «Хартии» 1814 г. – конституционного акта, дарованного Людовиком XVIII по восшествии на престол и выступающего актом примирения после четверти века революционной эпохи, с 1789 года. Хартия заканчивает революцию: вся история от времён франкского завоевания до революции – про классовую борьбу; сначала она является племенной, затем становится классовой. Но революция избавляется от классов. Классы закончились, у нас больше нет третьего сословия.

И это очень важный момент: третье сословие объявляет себя всем, у нас больше нет классов, теперь мы единая нация. Мы попадём в бесклассовое состояние, в логике Тьерри или Гизо. Правда, вскоре оказывается, что бесклассовое состояние – это будущая июльская монархия.

СОЛОВЬЁВ: Чуть раньше вы упомянули дискуссию вокруг различий между государством-нацией и нацией-государством. Это тоже больше конструктивистский разговор, но надо же как-то понимать происходящее?

ТЕСЛЯ: Основная проблема, которую фиксирует эта дискуссия, связана с тем, что мы – в очень общих рамках, разумеется, – называем гибелью больших нарративов[11]. Сам классический конструкт национального государства «посажен» на образ идеального гражданина, на участие. Например, на ту самую республиканскую риторику добродетели, заданную «Общественным договором» Руссо, где он говорит, что гражданин одновременно является подданным – в моменте подчинения и в моменте активного действия.

Этих идеальных граждан в реальности не найти. Более того, сказав, что весь народ является гражданами в политическом смысле, мы должны сразу же автоматически сделать вывод, что они явно не являются гражданами в смысле подобного действия, в смысле вовлечения.

Говоря о логике нации и граждан, мы, с одной стороны, через Руссо, восходим к истокам республиканской традиции. А с другой, фиксируем реальность, которую мы можем описывать языком, например, Вебера, говорить о бюрократии, о построении этой самой «железной клетки».

СОЛОВЬЁВ: Иными словами, республика сегодня уже не может быть национальным государством?

ТЕСЛЯ: Запрос не только на государство, но и на государство, которое является эффективной гражданской общностью, реален. Но сейчас даже идеальные образы национального государства, существовавшие в первой половине XX века и в какой-то степени во второй, разрушаются, меркнут в глазах даже сторонников этих взглядов. Даже им становится понятно, что ни о какой нации в республиканском смысле в современных реалиях говорить не получится. И перед нами опять возникает двоякая проблема: как описывать существующую реальность и что с ней, собственно, делать[12].

В рамках этой дихотомии мы мыслим либо по классической схеме, которая в базовом варианте относится к Центральной и Восточной Европе: как государство порождается национальным сообществом, где, в конце концов, государство выступает как агент национального сообщества. Или, наоборот, принимаем государство, которое создаёт из своих граждан это самое сообщество, связанное с политическим режимом.

Понятно, что схема предельно условна. Но подвох в том, что при всей условности она схватывает для нас, по крайней мере, часть элементов реальности, с которой мы работаем. И эта проблема описывается в том числе на языке национального. Ведь национальное – один из ключевых элементов этой системы. Оно предполагает, что участники совместного действия должны испытывать по отношению к своему сообществу некие аффективные состояния. Соответственно, от них требуется не только лояльность.

Национальная внешняя политика

СОЛОВЬЁВ: Бывает ли национальная внешняя политика? И если бывает, что это такое?

ТЕСЛЯ: Бывает, хотя бы в качестве термина, – раз уж мы говорим об этом. Мы используем это понятие, наделяем его смыслами. Конечно, оно, как и все основные политические понятия, начиная с самого понятия «политики», «нации», «государства» и так далее, не столько описывает, анализирует нечто, сколько создаёт его, является перформативным, производящим действие. Когда появляется некая группа, претендующая на то, чтобы выступать от имени нации, она всегда провозглашает, с одной стороны, то, что она строит нацию, а с другой – что нация находится в некоем недостроенном состоянии. Это оправдывает их существование, их позицию, они должны осуществлять некое действие.

Данный парадокс описан многократно: говоря о национальной политике, мы соотносим её с политическим сообществом, которое определяем как «нация». Вместе с тем целый ряд действий, моделей поведения, которые так или иначе связываются с международной политикой этого же политического сообщества, квалифицируются как не- или антинациональные действия и модели[13]. Дальше мы можем попытаться либо переформулировать, переформатировать, например, понятие национальной политики в качестве аналитического, либо создать собственный нейтральный язык для описания этого феномена. Подвох в том, что само высказывание, говорение в этой сфере, претендующее на то, чтобы быть услышанным, тоже является вариантом политического действия[14].

СОЛОВЬЁВ: Кому адресовано это высказывание?

ТЕСЛЯ: Адресаты здесь вариативны. Так, на примере русских имперских сюжетов второй половины XIX века, которыми я в основном занимаюсь, можно видеть, что адресаты «плавают», меняются в зависимости от контекста. Это может быть «общество» в старом смысле слова, «хорошее общество». Может быть очень узкий, буквально по пальцам, круг персон, принимающих ключевые решения (или считающихся таковыми). Главное, что эти тексты должны лечь перед ними, произнесённые слова должны оказать на них воздействие.

В ситуации массового движения адресатом могут быть достаточно широкие круги. Причём одни и те же лица, группы в разных ситуациях работают по-разному. Более того, зачастую для участников этих отношений национальный дискурс становится языком рефлексии, средством самоанализа.

И в этом случае адресатом сообщения становится сам говорящий. Он не убеждает кого-то другого, внешнего слушателя в своей правоте. Он проговаривает это сообщение для себя, формулирует национальный, государственный интерес для себя, описывает собственные действия. Взять, например, тех же славянофилов 1840-х гг., которые поначалу говорят между собой (будучи людьми двух поколений: с одной стороны Хомяков и Киреевский, с другой – Самарин и Аксаков), выстраивают общий язык и общую оптику – как понимать национальное благо, каковы цели и задачи России и так далее. Конечно, одновременно они ведут споры с западниками, но эти споры вызывают сближение. Хомяков, Киреевский, Самарин и Аксаков находят точки соприкосновения между собой, в отдельных воззрениях и реакциях. Затем происходит самый напряжённый период – внутренних разговоров, споров, обменов письмами, чтобы в итоге обрести более или менее внятное «общее понимание», намного меньше спорить по общим вопросам – и уже это видение транслировать вовне.

СОЛОВЬЁВ: Но мы до сих пор не можем определить русского ни в академических, ни в нормативных рамках. Мы имеем такого ускользающего, «иллюзивного» русского, империю в статусе постимперии и в состоянии отступления или попытки удержаться на рубежах, при этом вынужденную претендовать на восстановление статуса, без которого она себя не мыслит. Мы имеем многонациональное государство, части которого связаны друг с другом. В этих условиях возможна ли национальная политика (и тем более национальная внешняя политика), которая является производной от национальной внутренней?

ТЕСЛЯ: Разумеется, возможна. Другой разговор, что национальная внешняя политика в результате приведёт к радикальному переформированию самой страны. Достаточно вспомнить хотя бы об обстоятельствах условной «русской весны» и о целом ряде сюжетов, которые в связи с этим проговаривались. В первую очередь о том, как в таких условиях будет модифицироваться сама Россия, что с ней будет происходить, причём на уровне конструкций[15].

Одна из ставок русского национализма в нулевые и первую половину 2010-х гг. была на то, что соответствующая национальная внешняя политика в результате приведёт к формированию национальной внутренней. Национальная политика создаст национальное сообщество. Возможности и проявления той или иной национальной политики, в свою очередь, запускают другие варианты траектории развития гражданского сообщества. Вот хрестоматийный пример. Претензии (и возможность) Пьемонта стать объединителем Италии во многом трансформировали политику королевства на протяжении пятидесяти лет XIX века. Не менее хрестоматийный пример – возможность для Пруссии выступить в качестве приобретателя либо «большой Германии», либо «малой». Как мы знаем, в итоге реализовался малогерманский сценарий объединения. Это результат колебаний и выбора вариантов.

СОЛОВЬЁВ: Что же мы тогда должны заявлять? Готовность выступать от имени русскости или российскости, от имени российской постмодерн-империи – или что?

ТЕСЛЯ: Как вы сами и сказали, может быть что угодно. Вопрос в том, каковы цели, к чему стремимся, каково целеполагание и в какой степени мы готовы, хотя бы на уровне тех же рисков.

СОЛОВЬЁВ: Есть представления о том, к чему мы стремимся?

ТЕСЛЯ: Издержки, связанные с тем, чтобы выступать от лица той же самой русскости, после ряда колебаний расцениваются как гораздо большие, чем возможные приобретения. Соответственно, от подобной политики, похоже, отказались. Сейчас во многом сделана ставка именно на ту самую постимперскость. На то, чтобы выступить в качестве основного наследника имперского пространства, не столько взять реванш (хотя в определённом смысле и это тоже), сколько воспринимать бóльшую часть бывшего имперского пространства как собственную сферу влияния/экспансии.

СОЛОВЬЁВ: Будет ли тогда и внутренняя постимперская политика распространяться на эту «собственную» сферу?

ТЕСЛЯ: Это неизбежно. Не получится выстроить забор между внешней и внутренней политикой. Более того, экспансия невозможна без внутренней перестройки, изменения самой России. История внутренней пересборки России – что хорошо видно и сейчас – это во многом и история её внешней политики. Так Василий Ключевский и Павел Милюков объясняли петровские реформы через Северную войну, которая в итоге привела к рождению Российской империи. Налоговые реформы, промышленная (с некоторой долей условности) политика, разделение России на губернии в начале XVIII века – сюжеты, прямо обусловленные военными вызовами. И наоборот – открытие новых возможностей для внешней политики оказывается следствием внутренних трансформаций.

--

СНОСКИ

[1] Вишленкова Е.А. Визуальное народоведение империи, или «Увидеть русского дано не каждому». М.: Новое литературное обозрение, 2011.

[2] Граф Сергей Семёнович Уваров – русский антиковед и государственный деятель, министр народного просвещения (1833–1849), действительный тайный советник, автор знаменитой триады «Православие, самодержавие, народность».

[3] Драгоманов М. Листи на Наддніпрянську Україну Михайла Драгоманова / Партія Укр. Соціялістів-Революціонерів. – 2-ге вид. [Б.м.]: Наклад і друк парт. Друкарні, 1915 [1893–1894]; Сталин И.В. Национальный вопрос и социал-демократия // Просвещение. 1913. №№ 3, 4, 5.

[4] Сергеев С.М. Русская нация или Рассказ об истории её отсутствия. М.: Центрполиграф, 2017.

[5] См., например: Тесля А.А. Создавая политическую нацию: Вячеслав Липинский и его консервативная теория 1920-х гг. // Социологическое обозрение. 2014. Т. 13. № 3. С. 33–63; Тесля А.А. Национально-политические взгляды М. П. Драгоманова 1888–1895 гг. // Социологическое обозрение. 2016. Т. 15. № 1. С. 94–111.

[6] См., например: Крылов К.А. Прогнать чертей. М.: Скименъ, 2010; Сергеев С.М. Пришествие нации? Книга статей. М.: Скименъ, 2010; Сергеев С.М. Русская нация или Рассказ об истории её отсутствия. М.: Центрполиграф, 2017.

[7] Osterhammel J. The Transformation of the World: A Global History of the Nineteenth Century. Princeton Univ. Press, 2014; Berger S., Miller A., ed. Nationalizing Empires. Budapest: CEU, 2015.

[8] Реизов Б.Г. Французский исторический роман в эпоху романтизма. Л.: Государственное издательство художественной литературы, 1958.

[9] Meinecke F. Die Idee Der Staatsräson In Der Neueren Geschichte. München, R. Oldenbourg, 1924.

[10] Boltanski L. Énigmes et complots. Une enquête à propos d’enquêtes. Paris: Gallimard, 2012.

[11] Lyotard J.-F. The Postmodern Condition: A Report on Knowledge. Trans. Geoffrey Bennington and Brian Massumi. Minneapolis: University of Minnesota Press, 1984 [1979].

[12] См., например: Bauman Z. Identity: Conversations with Benedetto Vecchi. Cambridge: Polity, 2004; Mair P. Ruling the Void: The Hollowing of Western Democracy. L.: Verso, 2013.

[13] См., например: Brubaker, R. Ethnicity Without Groups. Harvard University Press, 2004.

[14] Austin J.L. How to do Things With Words. Oxford University Press, 1962; Habermas, J. Theory of Communicative Action, Vol. 1: Reason and the Rationalization of Society. Transl. by Thomas A. McCarthy. Boston, Mass.: Beacon Press, 1984 [1981]; Habermas, J. Theory of Communicative Action. Vol. 2: Lifeworld and System: A Critique of Functionalist Reason. Transl. by Thomas A. McCarthy. Boston, Mass.: Beacon Press, 1987 [1981].

[15] Кильдюшов О.В. Решатся ли российские «элиты» на реальный разрыв с Западом? // RusNext.ru. URL: https://rusnext.ru/news/1442744740 [дата публикации: 20.09.2015]; Крылов К.А. и др. Есть ли будущее у русского национализма? Экспертный опрос / К.А. Крылов, В. Соловей, О.Б. Неменский, А.Н. Севастьянов, М. Брусиловский, О.В. Кильдюшов, Н. Шалимова, С.М. Сергеев, А. Храмов // Вопросы национализма. 2016. № 3 (27). С. 3–18.

Россия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 1 марта 2021 > № 3708339 Андрей Тесля

Философ – это тот, кто живёт опасно…

четвёртая политическая теория против современного мира

Александр Дугин Фёдор Шиманский

Философия как бытие в максимально рискованном риске

Фёдор Шиманский. Уважаемый Александр Гельевич, вы являетесь самым известным философом в России, но и одним из немногих русских мыслителей, известных за рубежом. На Западе Вас даже называют «the most dangerous man in the world» — самым опасным человеком в мире. Очень часто можно это видеть в различных публикациях. Как вы к этому относитесь?

Александр Дугин. Точнее чаще говорят: «the most dangerous philosopher». Не столько «опасным человеком», сколько «самым опасным философом». Это разные вещи. Потому что есть люди, поопаснее меня. Есть серийные маньяки, есть террористы, убийцы. Я, безусловно, не такой опасный человек. Можно сказать, более или менее законопослушный гражданин.

А вот с точки зрения философии, это иное. Здесь это скорее комплимент для меня, потому что философ — это тот, кто возвращает человеческому бытию его изначальные условия, экзистенциальные кондиции. «Жить опасно» — это формула Ницше. Жить надо «опасно», потому что человек уже в опасности. Мы в опасности, поскольку мы смертны, поскольку мы конечны, потому что мы ограждены стеной, границами, пределами нашей отдельности, нашей смертности. Поэтому часто древние греки называли людей θνητο? — смертными. θνητο? или βροτο? значит «смертные» или «люди». Люди как смертные существа — это наше определение, дефиниция видовая.

Быть человеком опасно, и особенно потому, что смерть он воспринимает не как гибель, как животные, мгновенно — раз, и нет, а человек способен мыслить смерть. А мысль есть нечто вечное. Пересечение вечности, которая дана нам в мысли, в разумной душе, и стесненные условия существования нас как людей, ограниченных временем, создаёт колоссальное, невероятное напряжение. Поэтому все люди живут «опасно». А философы — это те, кто осознают, насколько эта опасность «опасна». Быть философом — быть тем, кто живёт «опасно» и осознаёт насколько это «опасно». Это то же самое.

Так вот, если меня называют «самым опасным философом», значит, я «самый философский из философов».

Конечно, я думаю, были и поопаснее меня, может быть и есть, кто знает. В этом отношении, я просто принадлежу, если угодно, к цепи «опасных людей», то есть философов.

Эту опасность я не смягчаю, я не адаптирую её к интересам толп или обывателей; я сохраняю эту опасность, стараюсь сохранить её в том самом аутентичном состоянии, в котором она и должна, на мой взгляд, пребывать. Куда она, собственно, и была возведена целой плеядой мыслителей — от первых досократиков до Ницше и Хайдеггера. И я стараюсь поддерживать философию в том же состоянии, в котором она и должна быть. Ведь философия — это максимальная форма риска. Мыслить, как человек значит, мыслить о смерти, мыслить о конечности, мыслить о пересечении вечности и времени. Это и есть, собственно говоря, мышление.

Поэтому, когда меня называют «самый опасный философ», я воспринимаю это как комплимент, может быть, немножко незаслуженный.

Против глобализма и глобалистов

Второй момент. Я являюсь убежденным противником либеральной глобалистской идеологии. Более того, я противник современного мира, Модерна как такового.

И в этом отношении у меня двойственное отношение к Постмодерну. В той мере, в которой Постмодерн является продолжением Модерна, мне он отвратителен; в той мере, в которой он является разоблачением Модерна, он мне очень симпатичен и является для меня важным философским аргументом.

Но в любом случае я нахожусь в глубочайшей оппозиции парадигме Современности, которой живёт всё мыслящее и немыслящее человечество сегодня.

Это - второе значение выражения «самый опасный философ», потому что я по-настоящему и фундаментально, интеллектуально, культурно и политически бросаю вызов Модерну и его победившей идеологической кульминационной форме — либерализму. Вот в этом я готов признаться: я - абсолютный, убеждённый, непримиримый, тотальный, радикальный противник либерализма, индивидуализма, и не только в той форме, в которой эта идеология существует сегодня, но в самих её корнях, основаниях и началах. Эти корни уходят в Новое время, в материализм естественных наук, в капитализм, в буржуазную демократию, в индивидуализм, в того человека Модерна, которого я считаю «дегенератом», «выродком», скандальным оскорблением человеческого достоинства. Мир Модерна – это перевёрнутый мир. Гегель говорил о «verkehrte Welt», хотя и в несколько ином смысле. Но выражение глубокое и семантически ёмкое.

«В каждом сердце есть стремление выше»

Современный человек для меня — это человек вверх ногами. Я, конечно, сожалею, о таком его положении. Но я вижу его как монстра. Я испытываю к современному человечеству в последние 500 лет приблизительно то же чувство, которое нас охватывает, когда мы видим искромсанного инвалида или больного с синдромом Дауна. Впрочем, неуместно злорадствовать по этому поводу. Когда мы видим нечто несовершенное, извращённое, искажённое: человека с тремя руками, слепца или калеку с отрубленными ногами, это вызывает ощущение ужаса, но и в каком-то смысле сострадания. Но вместе с тем это непроизвольно желание всё-таки отойти куда-то в сторону, если не удается действенно способствовать оздоровлению или облегчению страданий. Я разрываюсь между отвращением к человечеству Модерна и стремлением ему помочь, поставить его с головы на ноги. Это двойственное отношение. С одной стороны, я вижу, насколько отвратителен этот монстр. С другой, даже несмотря на такое омерзение к мышлению, к быту, к политике, к обществу, к культуре, к науке ко всему человеческому в фазе Модерна – меня не покидает желание помочь ему вернуться туда, откуда оно – человеческое – ниспало и может быть даже выше.

Сама телесность Модерна, его плотоядная зацикленность на материальности, вводит меня подчас в состояние бешенства. Плотин, говорят, очень не любил своё тело, раздражался уже от того, что оно у него есть. Вот у меня очень сходное отношение к нижним аспектам жизни.

Но одновременно я испытываю сострадание к людям. Я считаю, что человек, даже если это урод, вырожденец, всё же заслуживает другого, у него есть другой выбор. «В каждом сердце, — говорил Ницше, - есть стремление к выше». И вот к этому «стремлению выше» я и обращаюсь, как бы помимо тех бесконечных пластов дегенерации, которые представляют собой историю последних пяти веков — историю Нового времени, историю секулярности, историю естественно-научного мировоззрения, демократии и «прогресса».

Четвёртая Позиция

Это сострадание, однако, не распространяется на тех, кто стоит на страже, кто бдит, чтобы человек так и оставался в перевёрнутом состоянии; на тех охранников интеллектуального, концлагеря, в котором мы живём в Новое время - на носителей тоталитаризма Нового времени. Сегодня тоталитаризм Модерна представлен преимущественно в либеральной форме. Вчера более броским и наглядным был коммунистический тоталитаризм или нацистский.

Но вчерашний тоталитаризм страшен как сон или тяжелое воспоминание, а вот тоталитаризм настоящего времени – либеральный – он несет в себе весь кошмар отчуждения, подавления, закрепощения человека в материи, технике, деньгах. Поэтому борьба с тоталитаризмом в наше время есть непримиримая борьба с либерализмом – как с идеологией так и с её носителями.

Для тех, кто отстаивает тоталитарные структуры мышления Нового времени - с пеной у рта, будучи вооруженными новыми технологическими возможностями, стремясь подавить всякую альтернативную формы мышления, политики, культуры, философии, для тех я опасен. И опасен гораздо больше, чем кто бы то ни было, потому что я ставлю под вопрос сами основания.

Довольно легко, борясь с либерализмом, попасть в капкан других идеологий все того же западного Нового времени. Например, занять коммунистические позиции и начать критиковать либерализм слева. Или обратиться к национализму, даже к фашизму — и обрушиться на либерализм справа. Но это во-первых, прямое повторение прошлого; во-вторых либерализм прекрасно с этими альтернативами справляется, а в-третьих – и это самое главное! – и коммунизм, и национализм являются продуктами картины мира Нового времени – с ее материализмом, секуляризмом, естественно-научным мировоззрением, «прогрессизмом» и т.д. А значит, они несут в себе тот же яд, что и либерализм. Мало изжить либерализм, надо преодолеть сама политическую, социальную, философскую парадигму Нового времени.

Моя же позиция — Четвёртая Политическая Теория (4ПТ). Оно состоит в фундаментальной атаке либерализма в его основаниях, но не впадая при этом ни в одну из антилиберальных (иллиберальных) идеологий европейского Модерна. Основополагающий жест 4ПТ есть отбрасывание либерализма вместе с коммунизмом и фашизмом. Вот этого-то либералы как раз и не ожидали. Такой поворот застал их врасплох. Они научились как-то обходиться с коммунистами, как-то их укрощать, приструнять, одомашнивать. И современные левые послушно позабыли о классовой борьбе и сосредоточились на проблемах гендера, феминизма и мигрантах. Справились либералы и с нацистами — их они маргинализировали, демонизировали и превратили в монстров, после чего никакие крайне правые идеи никто объективно рассматривать просто не рискнет.

А вот с носителями 4ПТ, которую я развиваю, либералы сталкиваются впервые. Эта теория иллиберальная, прямо и жёстко антилиберальная, но одновременно она антимодернистская во всех отношениях, поэтому ни коммунизму, ни к фашизму её свести невозможно. И конечно, от этого им тревожно. Так как способности вести аргументированную дискуссию с теми, кто думает отлично от них, они сегодня совершенно утратили.

Тем более я выступаю не только от себя, я привожу в качестве аргументов теории и идеи мыслителей и Запада, и Востока, жёстко критиковавших европейское Новое время. Собственно их работы и сделали такой подход возможным, предвосхитили его, заложили его основания. А это, собственно, лучшие умы и самой западной культуры. Если мы посмотрим на то, какой процент из самых ярких западно-европейских мыслителей и художников придерживался либеральных взглядов и были солидарен с судьбами капиталистической цивилизации, то он окажется ничтожно малым. Те, кем хвалится Запад, чаще всего ненавидели капитализм и либерализм, атакуют его и с позиций прошлого и с позиций будущего, и справа, и слева. Самая яркая и прекрасная сторона культуры Запада была во многом антизападной, и уж точно антисовременной.

Поэтому я не одинок в 4ПТ, я опираюсь на огромное интеллектуальное наследие, в том числе и на русскую философию, которая тоже совершено не западная, не либеральная, не современная. Это не подлежит сомнению в отношении русской религиозной философии, а другой у нас просто нет. Либо русская религиозная философия Соловьёва, Флоренского и Булгакова, либо никакой! Всё остальное — смехотворно.

Русскую религиозную философию подготовили ещё ранее В.Ф.Одоевский с кружком любомудров-шеллингианцев и славянофилы. И снова речь шла о критике Запада, Модерна и либерализма. Их наследниками были позднее евразийцы. Конечно, они не такие большие философы, но с точки зрения интеллектуальных интуиций они заглянули в русскую идентичность глубже многих других. В их случае антизападничество и антилиберализм ещё ярче.

Всё русское – антилиберально, как слева, так и справа. Но не всё русское дозрело до осмысления 4ПТ. Ничего постепенно дозревает и, уверен, в какой-то момент дозреет.

Суммируя всё, я полагаю, что я заслужил - вернее, так: я хотел бы надеяться, что заслужил - это название «most dangerous philosopher in the world». Я несу его с гордостью. Меня хотели этим уничтожить, унизить, раздавить, осмеять, демонизировать, но, на самом деле, сделали мне комплимент.

Традиционалист и хайдеггерианец

Фёдор Шиманский. Хотелось бы спросить вот что. Вас обычно характеризуют одновременно тремя следующими категориями: как евразийца, как хайдеггериaнца и как традиционалиста, в смысле последователя Генона. Кто-то даже думает, что это одно и то же. Но другие считают, что это просто невозможно. И как вам удаётся это совмещать и действительно ли можно вас так охарактеризовать?

Александр Дугин. Это абсолютно так. Я бы расставил приоритеты таким образом:

Я, в первую очередь, традиционалист. То есть, Генон, Эвола, традиционалистская философия для меня являются абсолютным ориентиром. Я вижу себя только и исключительно на стороне традиционалистов, и я полностью разделяю все основные установки традиционализма.

Я хайдеггерианец, безусловно. Я открыл Хайдеггера очень давно — в восьмидесятые годы, и уже тогда начал его изучать. Я изучаю его всю жизнь. В этом отношении для меня Хайдеггер и вся феноменология, а через него Гуссерль, Брентано, а дальше вплоть до Аристотеля, которого я прочитал феноменологически вслед за Хайдеггером, Гуссерлем и Брентано, также есть путеводная звезда. Это невероятный источник вдохновения, поэтому я готов признать себя в полной мере хайдеггерианцем. Традиционалистом и хайдеггерианцем! И на это никак не влияет, что Эвола в "Оседлать Тигра" критикует Хайдеггера. На мой взгляд, это неглубокий, поверхностный анализ. На самом деле Хайдеггер не так далеко ушёл от традиционализма. Эвола был участником Консервативной Революции со стороны традиционалистов, Хайдеггер — со стороны немецких философов. В Консервативной Революции в целом, и у Хайдеггера, и у традиционалистов есть нечто общее, основополагающее общее. Это - радикальное отвержение Нового времени, в самой его сути, в его матрице.

Для меня и традиционалисты, и Хайдеггер являются провозвестниками и отцами-основателями 4ПТ, ведь 4ПТ основана прежде всего на радикальной и бескомпромиссной критике Модерна. 4ПТ в каком-то смысле это не что иное, как обобщение критики традиционалистами и Хайдеггером Нового.

Я убежден, что Хайдеггер, несмотря на своё отношение к национал-социализму, не может быть причислен к Третьей политической теории. Ничего подобного. При том, что Хайдеггер не испытывал никаких симпатий к марксизму и радикально отвергал либерализм (который он называл планетар-идиотизмом), необходимо учитывать и его глубокую и последовательную критику самого национал-социализма. В национал-социализме Хайдеггер отвергает всё то, что было в нем современного, модернистского: расизм, механицизм, атеизм, секулярность, Machenschaft, одержимость техникой. Об этом Хайдеггер ясно говорит в «Чёрных тетрадях», да и в других текстах. Он противопоставляет национал-социализму совокупность установок и идей, которые очень близки 4ПТ. Его критика национал-социализма это не критика ни справа, ни слева. Это критика сверху, то есть с позиции 4ПТ. Поэтому между традиционализмом и Хайдеггером больше общего, чем принято считать.

Но есть и некоторые различия, хотя совместить их не так трудно. Ведь у них есть общий знаменатель — фундаментальное отвержение Модерна, Нового времени, либерализма, демократии, материализма, секулярности, атеизма, марксизма и национализма. Кстати, очень важно, что национализм — это тоже буржуазное, западное, современное, атеистическое, секулярное, направление в идеологии и политике. И поэтому последовательный традиционалист не может быть националистом. Это, впрочем, прекрасно показал Эвола. Нации возникли как буржуазный симулякр Империи.

Евразиец: к субъектности континента

Теперь, что касается евразийцев. Я открыл евразийцев позже, чем традиционализм и Хайдеггера, и был поражён, насколько их интуиции и с точки зрения культурной, и с точки зрения цивилизационной, и с точки зрения философской, и с точки зрения геополитической (это вот очень важно!), идеально сочетаются с этими традиционалистскими антисовременными (антимодернистскими) установками. При этом важно, что такая сходная политическая философия сложилась в контексте русской культуры, русской традиции.

Важно, что кн. Н.С.Трубецкой, основатель евразийства, оказывается, был крупнейшим структурным лингвистом. Его ближайшим сподвижником был еще один великий русский ученый лингвист и филолог – Роман Якобсон. То, что Н.С.Трубецкой был одновременно и главной фигурой евразийского течения и одной из ярчайших фигур структурализма, не случайно. Евразийство ставит во главу угла качественное пространство, месторазвитие, по П.Н.Савицкому. А это своего рода аналог структуре. Как язык предопределяет речь, так пространство предопределяет историю. Отсюда тезис «география как судьба» и важнейший концепт Евразии.

Всё это у меня постепенно сошлось, сложилось в общую картину. Параллельно прояснялась связь структурализма с феноменологией, что давало еще один общий ракурс взгляда на евразийство как фундаментальной политической философии, по сути, русской версии 4ПТ.

Ещё один важнейший аспект – открытие евразийцами геополитики. Они были первыми среди русских мыслителей, открывших и осмысливших на свой лад идеи Макиндера. В германском контексте нечто подобное осуществили Карл Хаусхофер и Карл Шмитт. И как немцы сделали из противостояние Land Power и Sea Power свой вывод, также поступили и евразийцы. Для немецкой школы, более развитой, Heartland’ом, основной «континентального могущества» была сама Германия. А для евразийцев – Россия, что еще более соответствовало модели самого Макиндера.

Евразийцы однозначно опознали русскую идентичность как ядро и оплот сухопутной цивилизации, согласившись с определением «оси истории». Но если Макиндер рассматривал Land Power, Евразию как объект, евразийцы настаивали, что Евразия есть субъект. А это меняло радикально атлантистский взгляд на карту мира.

Евразийцы встали на сторону цивилизации Суши, наделили само это понятие историческим, интеллектуальным, философским содержанием. Фактически евразийцы бросили вызов современному миру с позиции и философии, и русской цивилизации, и геополитики, отождествив Атлантическую цивилизацию, Sea Power с западноевропейским Модерном, с современным миром.

Неоевразийство: как философствуют баллистическими ракетами

Это грандиозное открытие евразийцев, которое придало всей конструкции традиционализма и хайдеггерианства конкретное геополитическое воплощение. Этому я посветил свою книгу, ставшую очень известной – «Основы геополитики». «Основы геополитики» стали платформой уже неоевразийства, в которое были интегрированы и традиционализм, и Консервативная Революция, и геополитика, и цивилизационные теории.

Итальянский философ Карло Терраччано писал, что «евразийство = Эвола + ядерное оружие». Здесь критика западной цивилизации Модерна и тезис о необходимости восстания против современного мира сочетается с русской славянофильской мыслью и с ядерным потенциалом великой сухопутной державы.

Так неоевразийство сформулировало интегральный образ России – по ту сторону идеологии, истории, России вечной. Это Россия, вписанная в неизменное сакральное пространство, Россия как Heartland. И отдельные черты этого вечного архетипа проступают и сквозь монархический период, и сквозь советский режим, и сквозь современную Российскую Федерацию. Таким образом, программа «восстания против современного мира» покидает область романтических грёз консерватора и замыкается на конкретное наличие политического феномена – реально существующей России с ядерным оружием, огромной территорией и несметными природными богатствами. Осознав себя субъектом мировой истории, а не просто пародией на Запад, безнадежно отставшей в развитии провинции (как видят Россию либералы и западники), русские входят в своей метафизическое наследие и основывают свою миссию на сочетании трансцендентных идеалов идеократии и громадного силового потенциала. Ясно, что при таком повороте неоевразийство становится по настоящему опасным, и для Запада вечер, как сейчас принято говорить, «перестаёт быть томным».

Мы переходим от экзотической ностальгии по «золотому веку» и романтических проектов Нового Средневековья к планированию стратегии великой державы и её оборонной и наступательной политики в Генеральном штабе. И вот уже от Генона и конца кали-юги мы переходим к обсуждению с влиятельными и высокопоставленными военными и гражданскими лицами интеграции постсоветского (имперского) пространства в Евразийский Союз.

Если речи о «кризисе современного мира» или тонкие философские построения Хайдеггера могут показаться «заумью», то вот наши баллистические ракеты, наше новое оружие, «Крым наш», или активное поведение на Кавказе или отношения с Турцией на Ближнем Востоке, и в целом нарастающее противостояние Западу — это уже совсем не «ботаника», совсем не смешно и не абстрактно. Это вполне конкретно.

Для меня всё это и есть неоевразийство. Это не разрозненные вещи, а градиенты одного и того же цельного мировоззрения, выстроенному иерархически - от высшего — метафизического уровня - через философский, к геополитическому и конкретному политическому. Ницше снабдил свою книгу "Сумерки идолов" (Götzen-Dämmerung) подзаголовком «как философствуют молотом» (Wie man mit dem Hammer philosophiert). Неоевразийство могло бы быть определено, перефразирую Ницше: «как философствуют баллистическими ракетами».

Геополитика как судьба

Неоевразийство является переходом от метафизики и философии, которые были далеко не чужды основателям евразийства, к практическим вопросам геополитики, внешней политики, стратегии и обороны.

Почему собственно Запад так взвился в свое время от "Основ Геополитики"? Напомню контекст. В начале девяностых годов, когда идеологическое (то есть коммунистическое) обоснование субъектности СССР исчезло, и реформаторы во главе с Ельциным и его шпионским окружением (либералами, продажными агентами влияния Запада, коррупционерами) стали воспринимать РФ как часть единого глобального мира, наши военные круги, наши силовики оказались совершенно растерянными. Они понимали, что идти на поводу Запада никак нельзя, видели, что НАТО продолжает расширяться, чувствовали, что надо что-то этому натиску противопоставить, а идеологии не было. И тут геополитика, прежде всего мои лекции и выступления в Академии Генерального штаба, мои беседы с силовиками, мои тексты и статьи, сыграли очень важную роль. Они заполнили стратегический пробел в сознании. С этого момента геополитика стала своего рода «параллельной идеологией» российского Deep State -- военных, силовых, патриотических кругов. Противостояние Land Power/Sea Power, Суша/Море, евразийство/атлантизм прекрасно и наглядно объясняло существующее положение дел – при чём по ту сторону какой бы то ни было идеологии.

В конечном итоге с приходом Путина это параллельное – геополитическое, евразийское – оборонное сознание было легализовано. Пусть частично, половинчато, но легализировано. И далее «вечер совсем перестал быть томным», потому что 4ПТ, традиционализм и Консервативная Революция, сомкнулись в евразийской геополитике – пусть даже по вполне прагматическим соображениям (необходимость иметь непротиворечивую стратегическую модель в ответ на непрекращающееся давление Запада) – с практической политикой.

Когда я выступал в Вашингтоне в 2005 году в институте Хопкинса, представляя меня, известный специалист по Центральной Азии и Ближнему Востоку профессор Фредерик Старр, (он, кстати, сказал, что когда-то играл на саксофоне в "Поп-Механике" Сергея Курёхина!) сказал: «Давайте посмотрим, что писал Дугин в девяностые или даже ещё в конце восьмидесятых, и что делает Путин в двухтысячные». И список был настолько впечатляющим, что все присутствующие в зале – а зал был полон, включая представителей Госдепа, Конгресса и разных силовиков - широко разинули рот. «После этого не будем спрашивать, какое влияние Дугин имеет на Кремль, потому что сам он никогда не отвечает на этот вопрос. И так все понятно. Просто сравним два столбца – теоретические («империалистические» и «реваншистские») тезисы Дугина с конца 80-х и реальные шаги Путина в 2000-е. В левой колонке Дугин, в правой колонке Путин. Найдите различия…»

Это был 2005 год.

Я сейчас под санкциями после Крыма и Русской весны, в Америку мне въезд закрыт. За мою «опасную» философскую жизнь, я плачу вполне конкретную цену. Но представим себе фантастический сценарий, что меня пригласили снова в 2021 году в Вашингтон читать лекцию в том же институте Хопкинса. Представляете, насколько список совпадений в обоих колонках существенно расширился бы. Уже 15 лет назад он был очень длинный. Теперь же туда надо ясно описанные в "Основах Геополитики" события августа 2008 года на Южном Кавказе, Крымский сценарий, отделение Новороссии, появление право-левого популизма в Европе и многое другое - наше сближение с Ираном, возвращение на Ближний Восток, нашу политику в отношении Турции, Ливии, Сирии и т.д. Вообще-то, осталось бы меня только задержать в Вашингтоне на как можно долгий срок, чтобы остановить рост этих соответствий и как-то предотвратить движение по ещё пока нереализованным пунктам «What to do». А в программе конец глобализации, уничтожение либеральной идеологии, падение гегемонии Запала, выход Турции из НАТО, а затем и полный роспуск этой организации, всемирная победа Консервативной Революции и 4ПТ, установление многополярного мира, возрождение великого Евразийского Союза и других полностью независимых от Запада «больших пространств», планетарный триумф цивилизации Суши. «Stop it! Now!» возопил бы зал Института Хопкинса в 2021 году.

Но этого не произойдёт. И в каком-то смысле уже поздно. «Основы геополитики» написаны – причём ещё в начале 90-х годов.

Конечно, я многое пересмотрел и скорректировал с того времени. У меня существенно изменилось отношение к Турции, к Китаю, отчасти к Азербайджану - после того, как я более внимательно изучил трансформации их политики в последние десятилетия.

Но «опасность» евразийской геополитики и «евразийских геополитиков» для Запада не сокращается, напротив возрастает. Моё участие в разного рода геополитических процессах, мои встречи, консультации, обмен мнений с руководством различных государств, с интеллектуальными элитами, стратегическими экспертами разных стран — всё это продолжается.

Планетарное влияние неизвестного маргинала

При этом интересно, что у людей, которые на Западе (и не только на Западе) меня ненавидят, считают меня «врагом человечества» (а я, на самом деле, являюсь врагом человечества – но не всего, а только либерального и, шире, современного, – ведь в Новом времени меня вообще ничего не устраивает), уживаются на мой счет два взаимоисключающих мнения: «Это очень влиятельный человек, он предельно опасен, он связан со множеством центров принятия решений» и одновременно: «Он полный маргинал, он никому не известен, он вообще ни на что не влияет». И такое раздвоение не у разных людей, а часто у одних и тех же. Почти в каждой фразе, описывающей меня и мои идеи, если внимательно присмотреться, мы найдём логическое противоречие.

Меня представляют одновременно маргиналом, никому неизвестным человеком, эксцентричным фантазером, не имеющим никаких выходов на серьезные инстанции и высказывающим экстравагантные никому не понятные гротескные идеи, но эта «маргинальная», «ничтожная» личность почему-то влияет на большую геополитику – на стратегические решения Кремля, на европейский и американский популизм, на антиимпериализм Латинской Америки, на Иран, Турцию, арабский регион и т. д. Что показательно, они произносят взаимоисключающие оценки на одном дыхании. И отчаянно пытаются встроить меня в какой-то понятный для них карикатурный образ – «экстремиста», «сталиниста», «националиста», «империалиста» и еще похуже.

Однако моя философия будет посложнее, чем эти пустые штампы.

Глашатай 5 королей

Я заметил в этом отношении следующее. В стане либералов, кичащихся своим интеллектуализмом, на самое деле умов-то и нет. Не знаю, чем это объяснить - то ли от лени, то ли от мнимой тотальности их победы, но либералы просто не могут найти в своем лагере интеллектуалов, способных вести достойный диалог.

Вот либеральный think tank Nexus год назад в Амстердаме устроил «дебаты века» между мной и ультралиберальным философом, убежденным и открытым глобалистом и атлантистом Бернаром-Анри Леви. Но ничего осмысленного из этого не получилось. Оказалось, Бернар-Анри Леви не только толком моих книг (а на французский переведено немало моих произведений), но даже своей собственной книги — "Империя и пять королей", не читал. Я могу допустить, что он её не писал, он слишком крупный общественный деятель и состоятельный человек для этого, мог и нанять кого-то, но уж читать-то он её должен был бы… Книга, кстати, в целом неплохая, там есть ряд вполне верных замечаний – хотя и с позиции глобальной гегемонии. Самое важное - автор (Леви или не совсем Леви) замечает, что «Империя» (так в книге называется глобальный либеральный миропорядок, тотальная доминация глобалистов, модернистский и постмодернистский Запада в целом) в последние годы – начиная уже с Обамы (=Горбачев) и особенно при Трампе (=Ельцин) стремительно разваливается, сокращает свое присутствие в мире и эффективность контроля. Параллельно этому «испарению либеральной Империи» происходит подъем пяти альтернативных центров – цивилизаций-полюсов – России, Китая, Ирана, Турции и Саудовский Аравии. Это и есть 5 королей или 5 бывших Империй - Российской/Советской, Китайский, Персидской, Османской и арабского Халифата. Так бывшие Империи стремятся возродиться и вернуться в историю за счет распада настоящей Империи. Автор сожалеет об этом и призывает «Империю» собраться с силами и уничтожить Россию, Китай, Иран, Турция и арабский мир, либо стравив их между собой, либо подорвав изнутри, либо нанеся по ним прямой удар. В принципе это и есть программа действий администрации Джо Байдена. Интересно, что там же в Амстердаме на том же круглом столе я познакомился с Энтони Блинкеном, который был мне представлен как высокопоставленный чиновник администрации Обамы. Сегодня, как мы знаем, он занимает должность Госсекретаря США. Блинкен и Бернар-Анри Леви единомышленники и на дебатах Nexus’а выступали единым фронтом – против России и Китая, а также против … Трампа. Напомню это происходило, когда Трамп был президентом США. Поэтому проект "Империи и пяти королей" отражает основу стратегии новой администрации Белого Дома.

На радио-языке Сванидзе

Возвращаюсь к дебатам. Когда я начал говорить о книге Леви, оказалось, что Леви на это может ответить только каким-то заготовленным набором общих фраз. «Немцов. Политковская. Новичок. Скрипаль. Путин плохой. Крым — не ваш. Самый великий человек России был Солженицын». Когда я иронично поинтересовался сказал: «И его антилиберализм, и его критика Запада и Модерна, и его "Двести лет вместе" тоже вы считаете правильно?» Он недоумевал: «А это что такое?» Явно его знания о Солженицыне ограничивались Википедией, каким-то условным обобщенным представлением об антисоветизме в целом. И это называется «интеллектуал»? Это называется «теоретик нового мирового порядка»? Ему лень читать, лень думать, лень искать аргументы, лень даже поинтересоваться тем, что выходит под его авторством…

Я думаю, это от безнаказанности и полной, искусственно созданной либеральной диктатурой, пустоты вокруг. Сторонники «открытого общества» полностью упразднили критику – любой, кто ставит под сомнение их принципы, подвергается демонизации, остракизму, маргинализации, становится объектом cancel culture и деплатформируется. Никто не имеет возможности открыть рот и ничего возразить либералам. От этого они совершенно обнаглели и считают нас, всё человечество, которое отвергает глобализм, «недоумками», «унтерменшами,» «обезьянами», «неандертальцами», «пещерными жителями». Так что и не удосуживаются даже подготовиться к дебатам. Это, конечно, всем сразу бросилось в глаза. Тем не менее, сами дебаты очень многие посмотрели. Они не стали дебатами века, так как либерал Леви высокомерно и снисходительно повторял набор банальностей, которые мы и так каждый день слышим и всех каналов и социальных сетей, контролируемых глобалистами. Мои же попытки перевести дискуссию на уровень философских оснований Леви парировал потоком оскорблений и нападок, переводя всё в плоскость очередного телешоу.

Хотя Леви приписал себе победу, потому что он громче кричал, ярче становился в картинные позы и провозглашал как актёр очень плохого провинциального театра: «Путин, верни Крым». Но при этом он не ответил вообще ни на один вопрос по существу. Это был разговор на двух параллельных уровнях. Я пытался говорить с ним как с философом, а он говорил со мной как визжащий журналист на телешоу.

Я знаю этот стиль. Однажды я был приглашен на Радио Россия в разгар истории с Pussy Riot вместе с оппонентом – либералом Сванидзе. Сванидзе, конечно, не философ, он и не претендует. Так вот, Сванидзе сел в кресло, откашлялся и стал благим матом, не обращая внимания ни на ведущую, ни на меня, орать в микрофон: «Отпустите девочек, они не виноваты!» Я говорю: «Сванидзе, мы с вами разговариваем?» А он: «Молчите, вы нацист, вы радикал, вы там оправдываете страшного преступника Владимира Путина, который посадил этих несчастных девочек» — и так далее. И он орал так 45 минут. Без перерыва. Это была либеральная машина, работающая по принципу стиральной. Её включили и она работала.

Я в начале я слушал, потом попытался что-то возразить. А потом, увидев, что Сванидзе ни на меня, ни на ведущую никакого внимания вообще не обращает, и просто орёт, я тоже решил вступить в роль машины, только патриотической, евразийской. Евразийский Искусственный Интеллект. Так, забыв про Сванидзе, я также громким голосом стал говорить в микрофон обо всём, что думаю - о жизни, о либерализме, о пятой колонне, о шестой колонне, о Соросе, о предателях и т.д. Фактически я просто читал лекцию на повышенных тонах. И так мы вдвоём со Сванидзе одновременно говорили – громко и отчетливо - где-то 45 минут. Каждый своё.

Кажется, программу после этого закрыли. Налицо было демонстративное нежелание, и даже неспособность ни слышать оппонента, ни говорить с ним. Ведущая, которая не смогла кричать так же громко и не догадалась просто отключить микрофоны, растерялась и была не в счёт.

Конечно, с Бернар-Анри Леви было не совсем так. Сванидзе, конечно, просто человек невоспитанный, а Леви — воспитанный. Но тем не менее, сухой остаток этих дебатов, «самого опасного философа» в моём лице и самого либерального глобалиста (едва ли можно назвать его «самым безопасным философом», так как он как раз напрямую участвовал в убийстве Каддафи, натравливал курдов на турок, аплодировал бомбёжкам Белграда, призывал Саакашвили нанести ракетный удар по Цхинвалу и вдохновлял украинских неонацистов на Майдане), был близок к нулю. Да, Леви в очередной раз подтвердил свою репутацию, как последовательного апологета однополярного мира, глобализации и западной гегемонии, прямого защитника западно-американской и вообще — Натовской Империи. Он осудил 5 королей (Россию, Китай, Турцию, Иран и Саудовскую Аравию), посетовал на пассивность США и призвал сплотиться вокруг Израиля. Но это он делал и раньше тысячи раз. В чем же состояли дебаты, диалог, обмен мнениями или защита полярных позиций?

Разговор в общем сводился к тому, что каждый высказал свою позицию. При этом я высказал её на философском уровне, то есть так, как говорят философы, не повышая голос, не стремясь кого-то убедить в аудитории. Это, кстати, проходило в роскошной Амстердамской Опере, в присутствии нескольких тысяч зрителей, представлявших в целом либеральную политическую и экономическую элиту Голландии. Конечно, они были заведомо на стороне Леви. То есть, попробовал бы он тоже самое говорить это в Ираке, Ливане, в Сербии или в Иране - я бы посмотрел, что бы от него осталось.

Тем не менее какая-то часть людей, конечно — меньшее количество - были и за меня. Я привёл свои аргументы, выразил мысли философским языком. А Леви «дал Сванидзе»: «ничего и никого не слушаю, ничего не знаю, отдайте Крым, Путин — фашист, крупнейшими философами России являются Ходорковский, Навальный, Политковская и Немцов, они и есть Россия, а Достоевский – антисемит и черносотенец, и т.д.» — всё, больше у него никаких аргументов не было. По Леви, даже не столько я, и не только русские, сколько все вообще вокруг – фашисты, вплоть до американцев, поддерживающих Трампа. Кроме него самого.

Все просто, кого он вспомнил, он перечислил: Хайдеггер — фашист, Ницше — фашист, Трамп – фашист, Хантингтон – фашист и так в периоде. Строго по Попперу – "Открытое общество и его враги". В этой книге Карла Поппера в «фашисты» или в «коммунисты» попадают все: от Платона, Аристотеля до Шеллинга и Гегеля, вообще — все. Кроме Поппера. С такими людьми — с либеральными маньяками -- говорить невозможно.

На мой взгляд, говорить на «языке Сванидзе» в стиле "Эха Москвы" и принятого там автореферентного язвительного монолога, недостойно.

Не Распутин

Фёдор Шиманский. А я вот, кстати, проверил. У нас всё точно. Вот заголовок: «Meet the most dangerous man in the world: Paul Knott on Putin’s fascist philosopher». И ещё: «The most dangerous replication of Rasputin». Всё-таки называют. И самым опасным человеком в мире и даже Распутиным.

Александр Дугин. Да, «репликант Распутина». Ну, хорошо. К фигуре Распутина я отношусь с большим интересом. Он был голосом глубинного народа при последнем Императоре. Многие вещи – и даже в политике – своим глубоким мужицким земляным умом он понимал правильно. Его образ дискредитирован противниками, и показательно, что в его убийстве – как и в убийстве Императора Павла – принимали непосредственно участие англичане.

Но всё же сравнение явно нелепое. Я философ, и если мои идеи и влияют на политику Путина, но никак не через индивидуальный гипноз и не через прямую суггестию. Я оперирую с парадигмами, с семантическими полями. Это практика совсем другого рода.

Продолжение следует

Россия > Внешэкономсвязи, политика. Образование, наука > zavtra.ru, 1 марта 2021 > № 3677258 Александр Дугин

А. Г. Силуанов на заседании G20: нельзя допустить ухудшения долговой ситуации в развивающихся странах

Силуанов Антон Германович

Министр финансов Российской Федерации

Руководители финансовых ведомств G20 обсудили меры по возвращению мировой экономики на траекторию роста. Встреча прошла 26 февраля под председательством Италии в формате видеоконференцсвязи. В ней принял участие Министр финансов РФ Антон Силуанов.

Мировая экономика восстанавливается после пандемии быстрее, чем ожидалось. Это результат беспрецедентных мер фискальной и монетарной поддержки, а также начала массовой вакцинации. На этом фоне МВФ прогнозирует частичное восстановление мировой экономики в 2021-2022 годах на уровне 5,5% и 4,2% (по сравнению со спадом в 2020 году, оцениваемом на уровне -3,5%).

Многие представители «двадцатки» и международные организации отметили важность обеспечения равного доступа к вакцинам.

Кроме эпидемиологических рисков Антон Силуанов выделил и финансовые. Затягивание нормализации бюджетной политики может создать риски долговой устойчивости для целого ряда стран, отметил он. «В то же время изменение монетарной политики в развитых странах может негативно отразиться на положении развивающихся стран: ухудшение долговой ситуации в последних может стать для них ключевым среднесрочным вызовом, - подчеркнул Министр. - Следует уже сейчас принимать меры, чтобы не допустить развития негативного сценария».

Участники G20 также подтвердили намерение достичь к июлю 2021 года договоренности о решении вопросов цифрового налогообложения.

Отдельным треком работы «двадцатки» станет «зеленая повестка». Страны G20 должны взять на себя координирующую роль и сформулировать основанные на открытости и равном доступе принципы устойчивого развития общества и окружающей среды, сказал Антон Силуанов: «Важно, чтобы «зеленая повестка» не превратилась из инструмента развития в инструмент обострения конкурентной борьбы».

Следующая встреча министров и управляющих «двадцатки» пройдет в апреле 2021 года, в преддверии весенней сессии руководящих органов МВФ и Всемирного Банка.

Спасибо, не надо!

Возможно ли совместное будущее России и ЕС

Сергей Переслегин

«ЗАВТРА». Сергей Борисович, Верховный представитель Европейского союза (ЕС) по иностранным делам и политике безопасности Жозеп Боррель после провального визита в Россию в своём блоге выразил мнение, что пути России и Евросоюза расходятся как минимум на ближайшие сто лет. Скажите, так ли важно для нас в текущей геополитической обстановке учитывать наличие Европейского союза и сонаправленность путей с ним?

Сергей ПЕРЕСЛЕГИН. В этой связи вспоминается эпизод, когда на советско-американской встрече в начале 1960-х годов в очередной раз зашёл разговор о мирном урегулировании и необходимости наконец «подвести черту под Второй мировой…», один из дипломатов взял лист бумаги, провёл на нём карандашом линию и сказал: «Вот я провёл черту, имеет ли это моё действие какое-либо конкретное содержание?» Так и сейчас, прежде чем рассуждать о взаимоотношениях России и Евросоюза, необходимо определиться с понятиями.

Всегда было принято считать, что граница между русской и европейской этнокультурными плитами проходит либо по Днепру — Даугаве, либо по Висле, либо, в особых случаях, по Одеру — это полоса иногда позитивного, но чаще очень жёсткого соприкосновения. На сегодняшний день русский этнос отброшен далеко на восток. Мы потеряли линию Днепра и Даугавы, утратили Украину и Прибалтику, практически лишились тех территорий, что с незапамятных времён были частью Российской империи.

«ЗАВТРА». Кто-то уже рассматривает версию о скором распаде России и образовании на её территории мини-государств — Московии, Сибирии, при этом Дальний Восток захватят китайцы...

Сергей ПЕРЕСЛЕГИН. И всё же разочарую этих оракулов: проведённые на эту тему исследования говорят о том, что Россия не распадается, наоборот, её интенция направлена на присоединение территорий. Это не означает воссоздание Советского Союза или Российской империи либо вторжение русских танков в Прибалтику. Тем не менее, стоит ждать интеграции с Казахстаном, Белоруссией, Киргизией. И, безусловно, с Украиной — после завершения там этапа диссимиляции: когда она окончательно будет разрушена на локальные объекты, каждый из них по отдельности начнёт слияние с сопредельными территориями.

Я не рассматриваю для России вариант серьёзной войны и версию того, что фазовая катастрофа у нас быстро приобретёт трагический характер. Россия — это проект византийского типа с медленным временем. И, скорее всего, на фоне общего мирового коллапса кризис у нас будет развиваться более или менее умеренно.

«ЗАВТРА». Нас, как это бывало не раз, выручит запасённая на предыдущих этапах развития инфраструктура. А что поможет выжить Евросоюзу?

Сергей ПЕРЕСЛЕГИН. Ситуация с ЕС гораздо сложнее. Я сомневаюсь в том, что сейчас Европейский союз жив. Да, существует пространство евро. Но, во-первых, не все страны, входящие в ЕС, пользуются им. Во-вторых, в России эта денежная единица тоже применяется, хотя в ЕС мы не входим. Поэтому наличие общего финансового пространства вовсе не является основанием считать ЕС существующей структурой.

Евросоюз строился на целом ряде общностей. Это была свобода перемещения людей, товаров, информации, услуг. На данный момент времени, похоже, не осталось ни одной из названных свобод. В ЕС могут, конечно, сказать: «Мы преодолеем коронавирус и снова откроем границы». Но принципы не могут зависеть от локальных проблем типа COVID-19. Если один раз удалось эти границы закрыть, то обязательно найдутся поводы закрыть их и во второй, и в третий, и в четвёртый раз. Поводы найдутся — эпидемия, терроризм, информационная «инфекция» в виде компьютерного вируса, обрушивающего сервера, и прочее.

Нужно сказать и о том, что Евросоюз до сих пор не имеет собственной реальной истории и географии. Потому что создание любых объединений предполагает некое общее образовательное пространство. Естественно, везде учат своему языку, но есть понятие об общей истории, общей географии, общей культуре. Болонская система образования, существующая в Евросоюзе, подобные форматы просто не поддерживает. И как только возникают проблемы в ЕС, например, в период пандемии, молодёжь тут же задаётся вопросом собственной идентичности. Как-то в Нормандии я спросил местных жителей, кем они себя осознают. И получил жёсткий ответ: «Мы — нормандцы, в какой-то мере французы, но точно не граждане ЕС».

С учётом огромного миграционного потока эта проблема становится ещё острее. Там началось сильнейшее этническое перемешивание. И если сегодня понятно, какие страны входят в Евросоюз, то на вопрос, какие этносы его образуют, ответить сложно.

«ЗАВТРА». Среди государств Европейского союза тоже есть расслоение — на старую Европу, ядерную Европу, на страны «третьей» Европы, испытывающие вечные кризисы …

Сергей ПЕРЕСЛЕГИН. Италия — это старая Европа, но она находится в перманентном кризисе. Пиренеи кризис охватывает вообще с XVII века. При этом люди там не живут плохо. Речь идёт о другом, прежде всего — о культурном коде, о том, для чего существует данная цивилизация.

Именно здесь кроется ключ к словам Борреля о том, что Россия разойдётся с Европой. Здесь, конечно, имеются в виду не торговые отношения — они не прервутся, хотя в условиях фазового кризиса и сократятся, как, впрочем, сократятся они и внутри самого Евросоюза, а то, что культура, онтология, идеология России и Евросоюза будут со временем всё больше разниться.

Но это ещё не всё. Европа достаточно разнородна. Есть культурные нормы, к примеру, британские, есть пиренейские (куда я добавляю Южную Италию и Францию), есть германские, есть скандинавские и так далее. Разница между ними больше, чем между любой из них и Россией. Поэтому, думаю, будет наблюдаться деструкция ЕС как идеологической, онтологической, культурной общности. А финансовые отношения, значительная часть единых инфраструктур, связанных с производством и правом, вероятно, останутся.

«ЗАВТРА». Что это даст России?

Сергей ПЕРЕСЛЕГИН. У нас будет великолепная возможность выстраивать свои отношения не в целом с ЕС, а с отдельными его элементами: с той же Францией, с теми же Бельгией, Италией и так далее. И тогда получится, что Россия окажется намного ближе ко многим европейским странам. Или они окажутся ближе к России, что в условиях деструкции ЕС также возможно.

«ЗАВТРА». При таком развитии событий станут ли Соединённые Штаты предпринимать спасительные меры относительно Евросоюза?

Сергей ПЕРЕСЛЕГИН. Америке никогда не был нужен Евросоюз. Она всегда предпочитала более или менее разобщённую Европу. Поэтому маловероятно, что американцы поддержат существование ЕС в условиях, когда будут возникать соответствующие кризисы.

Конечно, у Европейского союза достаточно инерции, чтобы какое-то время просуществовать, но в условиях фазового кризиса его распад столь же неизбежен, как развал Западной Римской империи в IV–VI веках нашей эры. России же, как в своё время Восточной Римской империи, такой распад предстоит выдержать, пережить, пусть и не самым лучшим образом.

А Жозеп Боррель, следуя устаревшим правилам, должен понять, что их уже никто не придерживается — ни в России, ни у него на родине.

«ЗАВТРА». Судя по всему, так оно и есть. Спасибо, Сергей Борисович, за беседу!

Беседовала Наталья Луковникова

Россия. Евросоюз > Внешэкономсвязи, политика > zavtra.ru, 1 марта 2021 > № 3656712 Сергей Переслегин

Галина Иванкина: «Культура не там, где царит мистер Хайп»

юбилейная беседа

Андрей Смирнов Галина Иванкина

"ЗАВТРА". Галина, для начала — неизбежный в таких случаях вопрос: откуда вы родом, и кто ваши предки? В самоаттестации, за которую порой цепляются оппоненты, очень скромно написано — «юрист, историк моды», но ведь диапазон намного шире, а знания глубже.

Галина ИВАНКИНА. Мои предки по маме — русские пахари из Тульской губернии и немцы-ремесленники из московского Лефортово, отец — болгарин из весьма зажиточных крестьян, из фракийской местности близ Ловеча. Родители — инженеры-технари, выпускники МИСИ, начальники и трудоголики. Люди, умевшие «починять примус». Мама принадлежала к министерскому чиновничеству, выезжала за рубеж — «осуществлять техническое содействие развивающимся странам», в совершенстве знала три иностранных языка и, тем не менее, сама колола дрова и устанавливала электропроводку на даче.

Я же — тот случай, о котором говорят «в семье не без урода», хотя моё первое образование — тоже техническое, я связист. Но, умея решать задачи по электротехнике и выучивая формулы из теории передачи сигналов, я так и не стала хорошим инженером. Техника — не моё. Математически выразить могу, а проводами повелевать — как-то не очень. Гуманитарий! Выучилась на юриста, неплохо зарабатывала в 1990—2000-х. Потом, как у Данте: «Земную жизнь пройдя до половины, / Я очутился в сумрачном лесу». Постановила не растрачивать себя на то, что «надо», «модно», «денежно», и ушла в журналистику и блогерство. Да, некоторое время серьёзно занималась историей костюма. Такой вот я отщепенец! Но вообще, я с 16 лет работаю — начинала телефонисткой на межгороде и штудировала сопромат с диаматом по вечерам. Я не тунеядка, а совсем наоборот. Состояла в браке почти 15 лет, после чего мы так надоели друг другу, что тихо, как настоящие юристы, развелись.

"ЗАВТРА". Из гуманитарных сред, из «антикафе» сегодня как правило органично выходят в «болотный протест» — как получилось, что вы оказались среди «красно-коричневых»?

Галина ИВАНКИНА. Я с детства была «красно-коричневой», так что никакие посиделки в либеральных клубах уже не испортят. Бэкграунд — соответствующий. Мне повязали алый галстук в день открытия XXVI съезда КПСС в уникальном Музее комсомола Красной Пресни (не путать с Музеем Красной Пресни). Вступила в ряды ВЛКСМ, как только исполнилось 14 лет, и пребывала в комсомоле до августа 1991 года. Вместе с тем, у нас дома всегда с уважением относились к монархии и вере в Бога, к дореволюционной России и Николаю II. Это напоминало тезисы «сменовеховцев» — строй меняется, Россия — остаётся. Более того, в 1993 году я была на стороне защитников Белого Дома и откровенно выражала своё мнение относительно происходящего. Мне близки и «памятники»/баркашовцы, и коммунисты, но никогда — либералы. Я — гетеросексуальная традиционалистка и хомо-советикус.

"ЗАВТРА". Как быть, когда культурная жизнь имманентно-либеральна? Или это стереотип, и не стоит всё сводить к партийной логике?

Галина ИВАНКИНА. На мой взгляд, это не культурная жизнь — либеральна, а тусовочная среда такова. Компашки, обнимашки и… чекушки (ну, куда же без градуса у болотных обитателей?) В либерально-богемной среде нет сколь-нибудь значимых, «вкусных» идей — как социо-гуманитарных, так и политических. Это просто междусобойчик и хайповый бизнес.

Господа оппозиционеры тупо и скучно зарабатывают, вернее — делают, «баблишко» на своих выбросах в ноосферу. Артхаусные «алконавты», синеволосые дизайнеры, помоечные рад-фемки (радикальные феминистки) и всяко-разные тик-токеры — это не культура, а какая-то жижа. В России и за её пределами полным-полно здоровых в психическом и половом смысле режиссёров, художников и писателей. На них и можно ориентироваться. Культура вовсе не там, где царит мистер Хайп и его подельники.

"ЗАВТРА". У вас есть некий проект культурной политики или элемент оной, что-то однозначно необходимое?

Галина ИВАНКИНА. Я по природе своей не прожектёр, а исполнитель — мыслить масштабами Вселенной не умею. Меня всегда развлекают и откровенно смешат публицисты или художники, актёры, выстраивающие концепции в духе: «Как нам обустроить Россию», кто виноват и что делать? Быть иль не быть? Не зная экономики, требуют что-то там финансировать. При этом ратуют за тотальную свободу. А мастер никогда не бывает свободен, если он хочет нормально питаться — божественный Леонардо «прислуживался» подле Франциска I, который поручил гению сконструировать механического льва. Создатель Джоконды развлекал французского короля-причудника! А эти снимут дурацкое кино «не для всех», точнее — ни для кого и вопят: «Путин, дай копеечку!» Не гады ли?

Меня вполне устраивает существующее положение дел — функционируют музеи, галереи, арт-пространства, много выставок на любой вкус; каждую неделю намечаются кинопремьеры, не пустуют концертные залы, модернизируются библиотеки, проводятся лекции. Я могу купить любую книгу и найти в Интернете заинтересовавший меня фильм. Стоит отметить, что театры пребывают в кризисном застое, но такие периоды уже случались — мне доводилось читать прессу …1840-х годов — авторы писали, что …театр умер, а постановщики из кожи вон лезут, чтобы шокировать зрителя, — а всё выходит сплошная тоска. Нет уж! От добра добра не ищут. Если кто-то не может себя занять и ждёт поводыря-культуртрегера — это не проблема государства.

"ЗАВТРА". Принципиален ли для нас Запад как культурный феномен?

Галина ИВАНКИНА. Я отношу себя к просвещённым западникам (ибо есть и непросвещённые западники, вроде хипстеров со смузи в коворкинге). Я же не отделяю дорогу Руси-России от европейского пути и даже евразийство рассматриваю как антитезу атлантизму (англо-американской цивилизации, которая во все века была анти-Европой — от правовой системы до единиц мер и весов). Однако мне чужд Восток как явление, будь то Китай, Иран или Саудовская Аравия. Немного ближе Индия с её особенным шармом.

Российская Империя и Советский Союз были крупнейшими игроками в европейской политике. И не только в политике. Когда русские балеты Дягилева вызывали фурор в Париже — это было почётно, равно как и триумф Плисецкой. Или, когда Пуаре и Сен-Лоран создавали коллекцию а-ля рюсс, пленившись Бакстом. Условный Запад влиял на Россию — и Россия влияла на Запад. (Я говорю «условный», потому что Москва и Петербург — такие же западные города, как Берлин и Варшава). Да, Франция влияла на Италию, а Италия на Францию — европейский мир до недавнего времени был пёстр, созидателен и неоднороден.

Однако! Это, как на той знаменитой картине — «всё в прошлом». Современный Евросоюз — это даже не «закат Европы», это — «финита ля комедия». Локдауны и дауны. Тупичок мироздания. Плюс Грета Тунберг и раздельный сбор мусора как скрепляющая идея-фикс. Когда-то Пётр Великий учился в Голландии корабельному делу, а чему научат в Голландии 2020-х? Тупить, жевать и брать в жёны не Марту, а Маттиаса? Нынешний Запад — серо-голубенький, невесёлый, целлюлитный, — его реакцией на российские достижения можно и пренебречь. Для меня «европейские ценности» — это не толерантность, феминистки и гей-браки, а Сикстинская капелла, дворец Сан-Суси и Рихард Вагнер.

Когда человек говорит: «Ненавижу Запад!», что он имеет в виду? Рафаэля и Боттичелли? Немецкую классическую философию? Жана-Батиста Люлли? Надо бы добавлять: «Ненавижу современный Запад, а не старую Европу, «историю с географией», Баха и Фейербаха». Особенно смешно и гадко выглядят записные патриоты из телевизора, чьи отпрыски обитают в Парижах и Лондонах. Но Бог им судья.

"ЗАВТРА". Какие культурные эпохи вам близки и почему?

Галина ИВАНКИНА. Мне очень нравится Галантный век — это не научно-историческое, а культурологическое понятие. Пушкин иронично говорил об эпохе «красных каблуков и величавых париков», о том, что «Ловласов обветшала слава». Но не обветшала — поэт лукавил. Эра Версаля, королей-Людовиков, фавориток, маскарадов. Помните у Маяковского: «Стили бывают разных Луёв»? Они самые — от Луи XIV до Луи XVI. В 1975 году мама повела меня в Шереметьевское имение Кусково, а там портреты — графини, князья в кружевах, паркеты, завитки, старинные часы и канделябры. Сильнейшее эстетическое переживание!

И я начала интересоваться париками/каблуками/стилями разных Луёв — благо, в СССР держалась мода на «макулатурного» Дюма. Вот молодёжь не знает, что такое «макулатурные издания» — в те годы надо было сдать от 10 до 30 килограмм бумаги в пункты вторсырья, чтобы получить право на покупку дефицитной книжки. В те времена все рьяно читали, а поэтому даже миллионные тиражи раскупались в мгновение ока (а те граждане, что не открывали книг, делали умный вид). Класса с шестого специально ездила покупать пластинки с музыкой XVIII века, но в СССР гораздо активнее популяризировали композиторов XIX столетия, и мне было немножечко обидно. Рисовала наряды барокко и рококо, виньетки.

Также очень люблю 1920-е и 1930-е годы, причём — они настолько разные по наполнению, что во всём противоположны друг другу. Рацио-конструктивизм, скорость, джазовый угар, устремлённость в будущее — это «ревущие двадцатые». Неоклассика, высота/вертикаль, античная лепка тел, солнечная жестокость и разговор с Вечностью — это сюрреалистические тридцатые. Двадцатые — отсутствие тайн, тридцатые — сплошная тайна. Сравните жёсткий и наглый анфас Луизы Брукс или, к примеру, Лиа де Путти — с фарфорово-лунной отрешённостью Марлен Дитрих и Любови Орловой.

Моя мама — по образованию инженер-строитель, она увлечённо рассказывала о межвоенной архитектуре: об острых углах конструктивистов и дорическом ордере неоклассиков. Это очень красиво и — страшно. Глядишь на фотографии белокурых атлетов со значками ГТО и представляешь их ближайшее завтра. Этот период ещё называют «интербеллум» — между войнами. Одна буря прошла, вторая ждёт впереди. Особый аромат — смесь пороха с незабываемым "Шанель номер 5".

Остро и до слёз нравится Оттепель и последовавшие за ней 1960-е — ветер в лицо, дерзания, космос, новостройки, воздушно-лёгкая молодость и — безграничные возможности. Поколение наших пап-мам — наиболее счастливое generation за весь XX век. Дети победителей. Верили, что будут жить при коммунизме, и понедельник начинался в субботу, как у Саши Привалова — культового героя из романа братьев Стругацких. «Антенна упиралась в мирозданье», — констатировал Евгений Евтушенко в "Братской ГЭС". И никак иначе. Ширь земли отмеряли в походах. Пели под гитару. Хотели трансформировать мир. Обожали Фиделя Кастро и считали Джона Кеннеди отличным парнем.

Предвкушение чего-то большого и чистого — то ли яблонь на Марсе, то ли «ветки сирени в космосе». Глотали фантастику — в тех рассказах Вселенная говорит по-русски. Ибо мы — первые. Коммунистическая эстетика — лаконична, проста, возвышенна. Нежный футуризм кибернетических мальчиков и девочек-веточек. Рассветно-розовый квартал очередных Черёмушек. Всё резко, чётко и без прикрас. Жилище должно быть скромным, а человек — стройным. Тотальная искренность. Силуэты и абрисы. Журнал "Юность" и — юность как смысл бытия. Это был явно лучший из миров!

Полагаю, что все три эпохи связаны для меня с понятием «красота», с визуальным наслаждением, прежде всего. Помимо этого, здесь есть образ матери — она водила меня в Кусково, прививала вкус, потом рассказывала о конструктивизме, об оттепели и книжках Василия Аксёнова. Мы все — родом из детства.

"ЗАВТРА". В своё время был такой остроумный ответ на заведомо сомнительный вопрос «Есть ли прогресс в культуре?» «Да, есть, потому что каждая новая эпоха прибавляет фигуры, явления». Разделяете ли вы этот оптимизм в контексте последних десятилетий, ибо голос тех, кто подводит жирную черту под историей искусства, весьма заметен, особенно в консервативной среде?

Галина ИВАНКИНА. Собственно, я выше уже процитировала, вернее — вспомнила публикации 1840-х годов, где ругали «современный театр». У Херлуфа Бидструпа есть комикс, где явлен конфликт отцов и сыночков: поклонники танго непременно будут критиковать любителей шимми, а те, в свою очередь, разразятся бранью в адрес рок-н-рольщиков. Я вспоминаю программу "До 16 и старше" — там пацаны требовали от взрослых понимания и дозволения врубать хэви-метал. Сейчас один из участников (мой хороший знакомый) плюётся в адрес Моргенштерна. Кстати, я так и не заставила себя послушать этого …штерна, а посему плеваться не буду.

В «большом искусстве» ровно такая же ситуация — часто подмывает сказать: «В моём СССР художники рисовали краше!», впрочем, есть ещё один презабавный нюанс — мы живём в эру пост-постмодернизма, когда авторы вынуждены повторять и препарировать то, что было сказано до них. Так что «всё великое и прекрасное», по правде, уже создано и глав-задача — это не уронить и не растерять. И такие хранители у нас есть. Может быть, мы ещё увидим небо в алмазах и очередной виток, прорыв… Надеюсь дожить.

Bosco di Ciliegi стала первым российским партнером глобального агрегатора люксовых товаров Farfetch

Онлайн-сервис получит доступ к рознице одного из старейших российских люксовых ретейлеров, а российская компания нарастит динамику онлайн-продаж. Сотрудничество предполагает взаимный доступ к инфраструктуре обеих компаний

Первым российским стратегическим партнером Farfetch станет Bosco di Ciliegi. Об этом сообщила компания в отчете по результатам за 2020 год, пишет РБК.

От сотрудничества Михаила Куснировича, который в том числе управляет ГУМом, и Жозе Невеша выиграют все стороны: и Bosco, и Farfetch, и покупатели. Комментирует гендиректор Fashion Consulting Group Анна Лебсак-Клейманс:

«Для покупателей, прежде всего, это возможность получить локальную доставку с уже решенными вопросами по пошлинам и сборам. Также это дает доступ ко всем дополнительным сервисам, которые есть у Farfetch, включая такие эксклюзивные сервисы, например, как консьерж-сервис, который находит и помогает найти те продукты, которых нет в прямом доступе на сайте. И тоже очень важно, Farfetch — это люксовый, ведущий мировой онлайн-оператор, который имеет авторитет, и покупка от Farfetch тоже имеет приятный статус для конечного потребителя. Farfetch — это заход на российскую территорию и увеличение своей известности, активности, получение новых российских покупателей на своей странице. Для Bosco это тоже интересное сотрудничество, поскольку покупатели Farfetch будут приходить в Bosco, что дает двум ретейлерам такой синергетический эффект. Это дополнительные сервисы Bosco, а в дальнейшем, что тоже очень интересно, это возможность продавать свой товар, но прежде всего товар российских поставщиков на зарубежных рынках. На данный момент планируется сотрудничество внутри России и стран Таможенного союза, но в дальнейшем речь идет о том, что будет возможность экспорта, и компания будет продавать российских поставщиков Bosco в 190 странах присутствия Farfetch».

Новое партнерство ускорит доставку товаров с Farfetch российским покупателям, говорит основатель маркетплейса luxxy.com Владимир Евладов:

— Раньше можно было заказывать из России, но товары шли, во-первых, из-за границы, во-вторых, оплата производилась на зарубежные юрлица в Лондоне, и были с этим связаны проблемы с логистикой и с растаможкой, и с возвратом платежей. Сейчас все это должно быть значительно быстрее и легче у Farfetch. По поводу расширения линейки — не думаю. На Farfetch представлена достаточно широкая линейка.

— Цены примерно такие же, как в бутиках?

— Все зависит от конкретной марки. Те марки, которые не предоставляют скидки, соответственно, их нет и на Farfetch. Но на Farfetch есть раздел преоунд, то есть это товары б/у, ресейл. И на эти товары, во-первых, могут быть более интересные цены, а, во-вторых, там могут быть более интересные коллекции, допустим, прошлых лет, которых уже сейчас в бутиках не найдешь.

Нынешнее время подталкивает компании к совместным проектам, говорит профессор истории моды Академии художеств Милана Любовь Попова.

«Поскольку продажи моды в западных странах упали официально на 27%, на самом деле намного больше, то единственный канал продажи, который работает — это продажи по интернету. Поэтому естественно, что марки заинтересованы в таких каналах, как Farfetch и так далее. Это просто необходимость, поскольку физической продажи практически нет».

Платформа запустилась в 2008 году, число бутиков на ней за это время выросло с 25 до более чем 1300. В 2015 году Farfetch открыла представительство в Москве. Компания запустила рублевые платежи, русскоязычную поддержку и службу для работы с VIP-клиентами. По ее данным, на площадке уже представлены более десяти мультибрендовых бутиков из России.

Bosco di Ciliegi основана в 1991 году. Ее розничная сеть включает более 200 монобрендовых магазинов модной одежды и аксессуаров. Среди них Etro, Malo, La Perla, Marina Rinaldi, Max Mara, Moschino и другие.

Мост в Венецию

В Москве и Новосибирске стартовал фестиваль итальянских фильмов

Текст: Ариадна Рокоссовская

В Москве и Новосибирске стартовал кинофестиваль "Из Венеции в Москву" и "Из Венеции в Новосибирск". Посол Италии в России Паскуале Терраччано назвал его "мостом" между итальянской и российской культурами.

"Это своего рода мост, который мы наводим ежегодно. На фестивале "Из Венеции в Москву" мы каждый год представляем российской публике подборку самых ярких итальянских фильмов, которые вошли в программу Венецианского кинофестиваля", - рассказал "РГ" Паскуале Терраччано. "Для нас очень важно показывать искусство и культуру Италии, в том числе, в российских регионах. Поэтому фестиваль, который открылся в Москве, мы привезли и в Новосибирск", - сообщил посол.

Традиционная ретроспектива, проходящая в столице России уже в двенадцатый раз, организована Итальянским Институтом культуры в сотрудничестве с Венецианской Биеннале под патронажем Посольства Италии в Москве. Она включает в себя игровые и документальные проекты, способные перенести зрителя в атмосферу знаменитых итальянских пейзажей разных уголков страны. Фильмом открытия стала психологическая драма "Порочная связь" режиссера Даниэле Лукетти. Это снятая по мотивам одноименного романа Доменико Старноне - одной из "100 выдающихся книг 2017 года" по версии New York Times - классическая драма о семейном кризисе насыщенная бытовым психологизмом. Еще одна экранизация, вошедшая в программу фестиваля - "Отпусти меня", снятая режиссером Стефано Мордини по одноименному роману Кристофера Коука. Действие картины происходит в Венеции, улицы-коридоры которой пропитаны мистической атмосферой. Это идеальное обрамление для интеллигентной и метафоричной истории о том, как прошлое не отпускает, об успокоении, прощении и примирении.

Любителям Венеции стоит посмотреть и документальную ленту "Молекулы", снятую живущим в Риме венецианцем Андреа Сегре, который в феврале прошлого года вернулся в родной город делать проект о туризме и наводнениях. Начавшаяся пандемия коронавируса заставила его сменить направление исследования. Пустеющая и умолкающая Венеция становится символом человеческой судьбы. Отдельный сюрприз организаторы фестиваля приготовили для любителей классики итальянского кино. В документальном фильме "Правда о "Сладкой жизни" рассказывается о том, как знаменитый итальянский продюсер Джузеппе Амато убедил не менее знаменитого продюсера Дино Де Лаурентиса продать ему права на новый сценарий великого Федерико Феллини. Если бы этого не произошло, "Сладкая жизнь" была бы совершенно другой картиной. Режиссер-документалист Джузеппе Педерсоли представил в своей работе ранее неизвестные документы, воспоминания участников и создал реконструкцию событий, предшествовавших появлению шедевра. Всего до начала марта зрители в Москве и Новосибирске смогут увидеть восемь картин из программы 77-го Венецианского кинофестиваля.

Прямая речь

Паскуале Терраччано:

- Мы полагаем, что кинематограф является одним из самых интересных мостов между российской и итальянской культурами. И именно на Венецианском фестивале прошедшей осенью мы с Андроном Кончаловским представили книгу, посвященную вековому сотрудничеству наших стран, которая называется "Италия - Россия: век кино".

Укол себе дороже

В Германии введут штрафы для привитых от COVID "вне очереди"

Текст: Екатерина Забродина, Александр Саможнев

Власти Германии, где желающие сделать прививку от коронавируса не могут просто так записаться на укол и обязаны дожидаться своей очереди в порядке, установленном правительством, готовят суровое наказание для нарушителей этих требований. Гражданам, которые различными путями все же получили доступ к вакцине "досрочно", грозит штраф до 25 тысяч евро. Об этом сообщает Die Welt со ссылкой на проект поправок к закону о пандемии.

В Германии, где на всех доз пока не хватает, начали вакцинацию с приоритетной группы - людей старше 80 лет, обитателей и медперсонала домов престарелых. Даже до учителей и многих врачей, не говоря уже о других категориях граждан, очередь пока не дошла. Однако в последнее время появились сообщения, что в обход очередности сумели привиться некоторые полицейские, пожарные, священники, региональные чиновники и мэры небольших городов. Вот уже несколько недель от нападок отбивается беспартийный обер-бургомистр города Галле Бернд Виганд, который сделал прививку от COVID вместе с несколькими своими советниками и членами горсовета. Политик настаивает, что речь шла о дозах вакцины, которые не были использованы в течение дня. Тем более что нет четких инструкций о том, что делать с остатками препарата. Однако в отношении господина Виганда начато дисциплинарное расследование, а прокуратура даже провела обыск в его офисе.

Ранее канцлер Ангела Меркель, которая сама находится лишь в третьей группе и вряд ли может рассчитывать на заветный укол раньше лета, назвала такой подход "правильным".

"У воспитательницы в детском саду или у учителя начальных классов нет возможности соблюдать дистанцию на работе. Поэтому они должны иметь приоритет перед такими гражданами, как я", - заявила канцлер.

Хотя не все немцы с этим согласны. "Меркель под присягой обещала защищать немецкий народ. Интересно, как она сможет это сделать, если попадет в реанимацию? Долой ложную скромность! Сделайте, наконец, прививку канцлеру! - негодует обозреватель Spiegel online. - Глава МИД Хайко Маас совершает визиты за рубеж без прививки от "короны", и уже не раз принимающая сторона предлагала ему вакцинироваться прямо во время поездки. Но нет! Он боится, что по возвращении на него обрушится шквал критики".

Тем временем в Брюсселе стартовал саммит ЕС, посвященный борьбе с пандемией. Накануне канцлер Австрии Себастьян Курц вынес на обсуждение коллег идею "зеленых паспортов" для тех, кто переболел "короной" или сделал прививку. "Нужно вернуть свободу передвижения в ЕС. Общеевропейский "зеленый паспорт" мог бы стать основой для того, чтобы мы могли пережить лето", - цитирует Курца Der Standard. Вену поддерживают классические туристические страны - Греция, Испания, Италия, Хорватия и Франция. А вот в Берлине опасаются, что это приведет к ущемлению прав части населения и хотят выяснить, насколько эффективны прививки против штаммов-мутантов.

Германия > Медицина. Внешэкономсвязи, политика > rg.ru, 26 февраля 2021 > № 3649568

"Армату" расстреляют по-научному

Испытания новейшего танка Т-14 "Армата" с боеприпасами от специалистов "Росатома" идут в 38-м Научно-исследовательском испытательном институте Министерства обороны.

На выставке IDEX-2021, которая завершилась 25 февраля, впервые за границами России прошла презентация танка Т-14, которая вызвала ажиотажный интерес. Несколько стран уже выразили желание закупать эти машины.

Интерес к российскому танку объясним. Только нашим конструкторам удалось реализовать в металле танк третьего послевоенного поколения. Напомним, первое послевоенное поколение - это Т-54 и его развитие, второе - Т-64 и опять же его развитие. А Т-14 - полноценный танк третьего поколения.

У "Арматы" много отличий от машин предыдущих поколений. Главное - башня у него необитаемая, три члена экипажа сидят в хорошо защищенной бронекапсуле. Под погоном башни находятся элементы новейшей активной защиты. По словам специалистов, она защищает от поражения не только управляемыми ракетами, но и подкалиберными снарядами.

Стоит повторить, Т-14 единственный в мире танк третьего поколения. Наша страна остается несомненным лидером в мировом танкостроении.

Гендиректор и главный конструктор Уральского КБ транспортного машиностроения, в котором создавалась "Армата", Андрей Терликов, работавший на IDEX-2021, заявил, что поставки в войска первых серийно выпускаемых танков Т-14 начнутся уже в 2022 году. Также он сказал, что "госиспытания этой машины идут, ожидаем их окончания в ближайшие год-два". И это, пожалуй, самое главное.

"Армата" участвовала в парадах, неоднократно говорилось о том, что идет ее обкатка в войсках. Однако до последнего времени машина так и не приступала к государственным испытаниям. А без них ни о каких поставках в войска и речи быть не могло. И вот, по словам Терликова, испытания начались.

Проводиться они должны не на заводских или армейских полигонах, а в 38-м Научно-исследовательском испытательном институте Министерства обороны. Без одобрения этого института, который находится в подмосковной Кубинке, никакая бронетехника в войска поставлена быть не может.

Что же из себя представляет 38-й НИИИ БТВТ МО и в чем основная суть первоочередного тестирования новой бронетехники?

Испытательный полигон "самодвижущихся боевых машин" был создан в 1931 году. В текущем году будет отмечаться его 90-летие. За это время испытательный полигон стал крупнейшим в мире. Сравниться, и то не во всем, с ним мог только аналогичный Абердинский полигон в Соединенных Штатах.

Даже иностранные специалисты всегда отмечали, что испытания в Кубинке проходили намного жестче, чем в США. Поэтому, наверное, советская бронетехника во второй половине ХХ века объективно была и осталась самой надежной в мире.

В 38-м НИИИ бронетанковой военной техники работали и служили, без преувеличения, лучшие специалисты - гражданские и военные. В том числе совершенно уникальные танкисты-испытатели, о которых в сравнении с летчиками-испытателями почти ничего не известно.

Был период, когда по совершенно непонятным причинам ведущий мировой центр испытаний бронетехники едва не ликвидировали как бы за ненадобностью. К счастью для наших Вооруженных сил, этого не произошло.

Что будут проверять в "Армате" в первую очередь? Тестов много. Это и условия обитаемости экипажа, и ходовые качества машины, надежность всех ее узлов и механизмов, характеристики силовой установки и трансмиссии, а также многое другое. Один из наиболее ответственных этапов - огневые испытания. Танк будут подрывать на минах различных типов и обстреливать всеми видами самых современных боеприпасов.

Главный конструктор "Арматы" выразил уверенность, что уже в следующем году Т-14 начнет поступать в войска. Вообще-то, известно, не надо говорить гоп, пока не перепрыгнешь. Никто не знает, каковы будут результаты испытаний.

Можно вспомнить почти анекдотичный случай. Был период, когда руководство минобороны взяло курс на закупку военной техники для Российской армии за рубежом. Тогдашнему начальнику Генштаба Макарову приглянулись итальянские колесные "танки" Сentaurio ("Кентавр") и Freccia ("Стрела"). Решение о закупке фактически было принято.

Однако надо было выполнить одну формальность - провести тестирование этих машин на полигоне в Кубинке. Какие проблемы? "Кентавр" и "Стрела" выпускались серийно, находились на вооружении итальянской армии. Увы, чудо западной военной техники буквально развалилось при не очень уж и жестком тестировании по российским военным стандартам.

С другой стороны, как ранее сообщалось, "Армата" долго и жестко испытывалась на полигоне "Старатель" в Нижнем Тагиле. Выявлялись и устранялись слабые места. Поэтому вполне возможно, что испытания в Кубинке станут обязательным, но уже чисто формальным актом прохождения танка по пути его в войска. Как говорится, поживем - увидим.

Один из штатных боеприпасов повышенного могущества для "Арматы" разрабатывают специалисты "Росатома". Он тоже будет испытан в Кубинке.

Некие эксперты уже заявили, что это подкалиберный снаряд из обедненного урана. А почему? Только потому, что прозвучало слово "Росатом"? Бронебойные снаряды на основе обедненного урана давно в арсенале танковых боеприпасов. В данном случае речь идет, скорее всего, об обычных фугасных снарядах очень большой мощности.

И это станет одним из самых интересных ноу-хау отечественной оборонной промышленности.

Сергей Птичкин

Таджикистан: Предсказуемость налогообложения как стимул для экономического роста и честной среды

Ян-Петер Олтерс, Постоянный представитель Всемирного банка в Таджикистане и Председатель Координационного совета по развитию

Двадцать первое заседание Консультативного Совета по улучшению инвестиционного климата при Президенте Республики Таджикистан

Вариант, подготовленный для выступления

Во время прошлогоднего заседания Консультативного совета, в начале февраля 2020 года, Коронавирусная инфекция (COVID-19) в значительной степени – но в то же время ошибочно – все еще рассматривалась в качестве локализованного события где-то в другом месте и не фигурировала в качестве предмета для обсуждений за этим столом. Три месяца спустя глобальная пандемия выдвинула на передний план множество проблем в области здравоохранения, социального обеспечения и связанных с ними проблем в области макро-фискальной и финансовой стабильности. И еще девять месяцев спустя, оглядываясь назад, Таджикистан смог доказать ошибочность панических прогнозов, сделанных в преддверии лета 2020 года. Сектор сельского хозяйства, равно как и сектор промышленности, отреагировали на риски прерывания цепочек поставок ростом производства, – важность и возможность повышения экономической самостоятельности стали очевидными для сообществ по всей стране.

Всеобъемлющие цели и задачи мер политики, которые обсуждались в ходе недавних заседаний Консультативного совета, и шаги, предпринятые Правительством Республики Таджикистан в качестве ответных мер, оказались безошибочными и своевременными, создав – в переносном смысле – маяк на далеком горизонте. Это такое мысленное представление, относящееся к цитате римского философа Луция Аннея Сенеки «Когда человек не знает, к какой пристани он держит путь, для него ни один ветер не будет попутным», - подразумевает, что даже при сильных встречных ветрах (например, обусловленных глобальной пандемией COVID-19), корабль сможет плыть вперед в желаемом направлении пусть даже зигзагообразным курсом и против ветра.

Необходимо, чтобы все меры экономической политики, которые имели место до пандемии COVID-19 – независимо от того, были ли они связаны с внешней стоимостью таджикского сомони, процентными ставками, уровнями заработной платы или возможностями трудоустройства, в том числе для молодежи, проживающей в сельских и отдаленных районах страны - в качестве мер реагирования были направлены на повышение уверенности предпринимателей в принятии рыночных рисков и использовании своих финансовых ресурсов для инвестирования, внедрения инноваций, создания рынков внутри страны и за рубежом, с тем чтобы создавались дополнительные возможности трудоустройства и расширялась налоговая база.

В ходе недавних заседаний Консультативного совета, Координационный совет по развитию (КСР) утверждал, что, (i) наличие налогового кодекса, отвечающего современным требованиям; (ii) Налоговый комитет, который определяет приоритетность налоговых проверок на основе анализа рисков, а не необходимости достижения заранее определенных, потенциально неточных целей по сбору налогов; и (iii) эффективное использование налоговых льгот при четком понимании баланса фискальных затрат и результатов мер по развитию, представляет собой ключ к развитию более реального партнерства с частным сектором, к выработке подхода к экономической политике, который приведет к росту производительности и прибыльности предприятий, возможностей трудоустройства и уровня заработной платы, а также к росту базы для взимания корпоративных налогов и налогов на доходы физических лиц.

В этом году встреча Консультативного совета совпадает по времени с общественными консультациями по проекту налогового кодекса. Под непосредственным руководством и вовлеченностью министра финансов, техническая рабочая группа стремилась уравновесить всеобъемлющие двойные цели - мобилизация внутренних доходов и развитие частного сектора. Результатом, от которого одновременно выиграют субъекты предпринимательской деятельности и Правительство, должен стать новый налоговый кодекс и его последующая реализация, которые изменят присущие им структуры стимулирования. По сути, цель состоит в том, чтобы принять решение о наборе мер налоговой политики и налогового администрирования, которые побуждают (и убеждают) частный сектор (i) инвестировать, внедрять инновации, расширяться и экспортировать; и (ii) быть максимально прозрачными при подаче своих налоговых деклараций в Налоговый комитет.

Это, в свою очередь, требует сосредоточиться на принципах и процессах. Если решения по налоговым проверкам основаны на ожидаемых налоговых поступлениях, штрафах и предоплаты, действующие налоговые обязательства в итоге становятся, по сути, «урегулированием путем переговоров». И, как в любых переговорах, налоговые органы и субъекты предпринимательской деятельности начнут, соответственно, с «максимального количества запросов» и «минимального количества предложений», тем самым стимулирование (i) приведёт к замедлению роста предпринимательской деятельности (в качестве стратегии, направленной на то, чтобы стать менее привлекательной целью для налоговых проверок); и (ii) скрыть, насколько это возможно, оборот и выручку (чтобы поддерживать максимальную «площадку для переговоров» с налоговыми органами). Напротив, если налоговые обязательства предсказуемы (даже если они считаются «излишне завышенными»), а налоговые проверки зависят от качества и достоверности налоговой отчетности, частный сектор - при балансировании затрат вкупе с ожидаемыми налоговыми обязательствами с потенциальными доходами - имеют стимулы для использования существующих коммерческих возможностей на внутреннем и соседних рынках, тем самым стимулируя инвестиции, инновации и создание рабочих мест. Точно так же, если вероятность налоговых проверок зависит от оценок рисков, полученных по итогам внутренних проверок достоверности, и, если понимается, что налоговые органы будут проверять предприятия с «высоким риском», быть честным и прозрачным во взаимодействии с Налоговым комитетом будет в собственных интересах субъектов налогообложения.

С этой целью обязательства как налоговых органов, так и частного сектора могут быть поддержаны за счет максимального упрощения налогового кодекса с минимальными сложностями, исключениями и ставками. Чем легче Налоговому комитету выявлять потенциальную заниженную отчетность, тем легче предприятиям соблюдать налоговый кодекс, и тем быстрее страна сможет наладить партнерские отношения с частным сектором и повысить доверие последнего к улучшение делового климата и доступных возможностей для получения прибыли.

Вторая важная особенность текущих обсуждений о налоговой реформе, помимо вопросов касательно конкретных ставок, связана с возможностью эффективного использования инструмента налоговых льгот и стимулов. Правительство имеет полное право определять цели развития, которые гарантируют временное предоставление налоговых льгот - всем компаниям, которые соответствуют определенным требованиям. Лица, принимающие политические решения, включая Парламент, должны будут знать, как о фискальных затратах в свете упущенных доходов, так и о достигнутых результатах в области развития, чтобы сформировать обоснованную точку зрения о том, имеется ли надлежащий баланс между упущенными налоговыми поступлениями и социально-экономическими выгодами от использования данного инструмента налоговой политики. Как было продемонстрировано во многих других странах, это деликатный инструмент политики, который, если не будет должным образом отслеживаться, рискует подорвать цели правительства в области финансовой стабильности и честной конкурентной среды, которая необходима для частного сектора.

Я считаю, что все, кто присутствовал на недавних заседаниях Консультативного совета, или нашли время, чтобы перечитать выводы этих заседаний, согласятся с тем, что как качество общественных обсуждений по политическим приоритетам, так и выполнение обещаний, озвученных на заседаниях, были впечатляющими. В этот трудный период Таджикистан готовит фундамент для эффективных мер политики с целью реагирования на угрозу COVID-19, которые могут предоставить инвесторам гораздо более прочную основу. КСР очень воодушевлен стремлением Правительства проводить общественные консультации по проекту налогового кодекса, как с частным сектором, так и с партнерами по развитию, чтобы вселить уверенность в будущее успешной деятельности частного сектора, повышения экономической самостоятельности и расширению экспорта на масштабные соседние рынки с принципиальным спросом на товары и услуги, «произведенные в Таджикистане». Члены КСР уверены, что после успешной налоговой реформы, другие факторы, влияющие на легкость ведения бизнеса, включая проблемы правовой определенности и доступность международных служб перевозки будут также решены.

В частности, для молодого поколения Таджикистана, в том числе молодых людей проживающих в сельских и отдаленных районах, предусмотренные элементы укрепления доверия в рамках продолжающейся налоговой реформы способны открыть двери для новых, высокоэффективных и ценных видов деятельности, а именно: (i) современная цифровая экономика на основе реформ и инвестиций, направленных на обеспечение более доступного, быстрого и менее дорогого Интернета; и (ii) вся производственно-сбытовая цепочка от сельскохозяйственного производства до хранения и обработки пищевых продуктов - как с целью расширения экономических возможностей во внутренней экономике, так и с целью устранения рисков, связанных с доходами и отсутствием продовольственной безопасности. Параллельный упор на благоприятную институциональную среду, будь то с точки зрения (i) модернизации законодательной базы в секторе электросвязи, создания независимого (государственного) регулирующего органа (который позволил бы посредством надлежащей конкуренции снизить цены и повысить качество услуг); или (ii) поддержки производства, переработки и, возможно, экспорта высококачественных местных продуктов питания (от семян и удобрений до сертификации качества и стандартов безопасности пищевых продуктов), является ключом к способности Таджикистана генерировать динамические показатели устойчивого и инклюзивного роста, повышения внутренней производительности (что привело бы к повышению заработной платы) и поддержки результатов мер политики, которые в равной степени поддерживают интересы предпринимателей, домашних хозяйств и Правительства.

Признавая достигнутый значительный прогресс, а также сложность проблем, которые предстоит решить, с тем чтобы превратить текущий кризис, обусловленный пандемией COVID-19, в возможность предпринять важные шаги в направлении нового уровня развития, члены КСР высоко оценивают то внимание, которое страна уделяет ранее обозначенному маяку и стремлению достичь намеченного пункта назначения, независимо от направления или силы ветра. Учитывая экономическую историю страны, большинство потенциальных инвестиций, которые могла бы принести успешная налоговая реформа по укреплению доверия, основанная на двойной цели – мобилизация внутренних доходов и развитие частного сектора, были бы инвестициями «с нуля»; таким образом они прибудут вкупе с современными стандартами, новыми технологиями и дополнительными рабочими местами.

В заключение я с удовольствием подтверждаю приверженность, выраженную членами КСР, поддерживать Таджикистан в его усилиях по укреплению фундамента своей экономики и повышению способности обеспечивать перспективное развитие для своих предпринимателей и домохозяйств. Члены КСР смогут предоставлять больше и более быстрый доступ к технической и финансовой поддержке (большая часть которой поступает на условиях грантового финансирования) если внутренние процессы согласования, утверждения, ратификации стали бы более четкими, быстрыми и упорядоченными. По линии многосторонних партнеров по развитию, финансирование на грантовой основе для Таджикистана имеет временный характер и предоставляется в порядке исключения. Может имеется возможность «протестировать» упрощенные процедуры и ускоренные механизмы одобрения грантов в настоящий период кризиса, чтобы обеспечить максимальную поддержку, когда это необходимо и учитывая текущие условия грантового финансирования. Мы благодарим Вас, г-н Премьер-министр, и Правительство Республики Таджикистан, с которым мы взаимодействуем на постоянной основе, за последовательное конструктивное сотрудничество и желаем всем в Таджикистане наилучшей исходной позиции для гораздо более процветающего четвертого десятилетия независимости страны.

Солнечный парк Сан-Гонсалу в Бразилии станет крупнейшим строящимся объектом генерации Enel в мире

Enel Green Power Brasil Participações Ltda (EGPB), дочерняя компания Enel в Бразилии, приступила к коммерческой эксплуатации дополнительной очереди мощностью 133 МВт, реализованной на действующем объекте Сан-Гонсалу мощностью 475 МВт.

Это крупнейшая солнечная электростанция в Южной Америке, расположенная в муниципалитете Сан-Гонсалу-ду-Гургея, штата Пиауи? на северо-востоке Бразилии. В строительство очереди мощностью 133 МВт было инвестировано около 422 млн бразильских реалов, что эквивалентно примерно 100 млн евро.

«Подключение к сети первой дополнительной очереди нашего рекордсмена - солнечной электростанции Сан-Гонсалу - это большой шаг вперед для Enel в Бразилии, который укрепляет наши позиции лидера на рынке солнечной генерации в стране, - отметил Сальваторе Бернабеи, генеральный директор Enel Green Power и глава бизнес-линии глобальной генерации. - Несмотря на все трудности, с которыми пришлось столкнуться в сложившейся ситуации, мы недавно приступили к строительству объектов мощностью 1,3 ГВт на территории Бразилии, среди которых новая очередь на 256 МВт солнечной станции Сан-Гонсалу. Мы по-прежнему стремимся вносить свой вклад в развитие электроэнергетики в стране и способствовать зеленому восстановлению в Бразилии, как и других стран».

В августе 2019 года Enel объявила о начале строительства дополнительной очереди солнечного парка мощностью 133 МВт, и вот теперь она введена в эксплуатацию. Ранее в октябре 2018 года было запущено строительство первой очереди Сан-Гонсалу мощностью 475 МВт, которая была подключена к сети в январе 2020 года.

Строительство еще одной очереди мощностью 256 МВт началось в 2020 году. Как ожидается, объект будет введен в эксплуатацию в 2021 году, после чего общая мощность Сан-Гонсалу достигнет 864 МВт, что сделает его крупнейшим строящимся объектом генерации электроэнергии Enel в мире. Группа Enel инвестирует около 735 млн бразильских реалов, что эквивалентно примерно 142 млн евро, в строительство третьей очереди.

Солнечная станция Сан-Гонсалу общей установленной мощностью 864 МВт будет состоять из более чем 2,2 млн солнечных панелей и после полного ввода в эксплуатацию сможет генерировать более 2,2 ТВтч в год, избегая при этом выбросов 1,2 млн тонн CO? в атмосферу ежегодно.

Парк Сан-Гонсалу является первой установкой Enel в Бразилии, которая использует двусторонние солнечные модули, захватывающие солнечную энергию с обеих сторон панели и повышающие производство электроэнергии на 18%.

Из общей установленной мощности Сан-Гонсалу:

• 599 МВт, включая 256 МВт от третьей очереди, 133 МВт от второй очереди, 210 МВт от первой поддерживаются контрактами на поставку электроэнергии, заключенными с корпоративными клиентами на свободном рынке электроэнергии Бразилии;
• еще 265 МВт первой очереди поддерживаются 20-летними контрактами на поставку электроэнергии с рядом распределительных компаний, работающих на регулируемом рынке страны.

В период строительства объекта применяются строгие протоколы безопасности ввиду продолжающейся пандемии и в соответствии с указаниями органов здравоохранения, чтобы обеспечить безопасность работников, задействованных в строительстве, а также сообществ, живущих недалеко от места расположения солнечного парка. Компания разработала жесткие требования в отношении корпоративных поездок, которые включают профилактический карантин, при переезде рабочих в города за пределами строительной площадки, усиленную санитарную обработку помещений, транспортных средств и наружных зон на строительных площадках, а также меры по обеспечению безопасных методов работы. На строительной площадке рабочие группы и зоны работ организованы с соблюдением социальной дистанции. Кроме того, Enel проводит кампанию по сдаче тестов на Covid для всех сотрудников, задействованных на строительных площадках.

В Бразилии группа Enel, действуя через свои дочерние компании EGPB и Enel Brasil, управляет объектами возобновляемых источников энергии установленной мощностью более 3,4 ГВт, из которых 1,210 МВт приходится на ветроэлектростанции, 979 МВт – на солнечные электростанциии 1,269 МВт - на гидроэлектростанции.

Нефтяные пираты сменили африканскую прописку

Как и в Сомали, всплеск пиратства в Западной Африке не выглядит случайным: в обоих случаях за активностью морских разбойников просматривается глубокий кризис государственных институтов

Гвинейский залив, через который проходят крупные потоки нефти из стран Западной Африки, в последние несколько лет стал одной из главных «горячих» точек глобального нефтяного рынка. Пиратские нападения на танкеры и другие суда в этом регионе приобрели регулярный характер при фактическом попустительстве властей африканских государств, демонстрирующих неспособность поддерживать правопорядок в своих прибрежных водах. Особенное беспокойство вызывает ситуация в Нигерии, которая из-за падения цен на нефть переживает один из самых острых кризисов в своей истории.

Переходящий «веселый Роджер»

Противоправные инциденты в Гвинейском заливе представляют собой серьезную и непосредственную угрозу безопасности экипажей и судов, курсирующих в этом регионе, говорится в циркуляре Международной морской организации (ММО) от 10 февраля. Ее генеральный секретарь Китак Лим, выразив глубокую обеспокоенность нарастанием количества и масштаба пиратских нападений в районе Гвинейского залива, призвал к большей координации действий между всеми заинтересованными сторонами.

Эти заявления последовали за атакой на контейнеровоз Mozart, которая произошла 23 января в территориальных водах Нигерии. При нападении на принадлежащее турецким судоходным компаниям судно под флагом Либерии пираты убили одного моряка, гражданина Азербайджана, и захватили 15 человек, освободить которых удалось только в середине февраля.

По итогам 2019 года Международное морское бюро (IMB) отмечало, что количество пиратских нападений по всему миру упало до 25-летнего минимума, в особенности активно снижалось количество попыток захвата крупных судов. Но уже в прошлом году был отмечен новый всплеск пиратства. Согласно данным ММО, около полусотни из порядка 120 зафиксированных по всему миру случаев пиратства в территориальных и международных водах произошло у берегов Западной Африки, причем половина западноафриканских инцидентов была связана с нефтеналивными судами. Нападения на танкеры и другие корабли в Гвинейском заливе резко участились в последние месяцы 2020 года, что позволило Западной Африке третий год подряд занять первое место в статистике морского разбоя по регионам мира.

Количество нападений на корабли у берегов Западной Африки стабильно растет с 2015 года на фоне значительного сокращения пиратства в таких традиционно опасных водах, как Малаккский пролив и Южно-Китайское море, а главное, у берегов Сомали. В последние два года активность пиратов в этой печально известной африканской стране почти сошла на нет после резкого всплеска в 2008–2012 годах, когда общее количество нападений на корабли по всему миру достигло пиковых значений за последние четыре десятилетия.

В Западной Африке размах пиратства пока далеко не тот, что был в Сомали, где государство и правоохранительная система долгое время существовали разве что на бумаге. Но почерк корсаров Гвинейского залива примерно тот же: главной целью нападений на суда является захват заложников. Почти все из 130 похищенных в 2020 году моряков стали пленниками пиратов именно в этом регионе. Как и в Сомали, всплеск пиратства в Западной Африке не выглядит случайным: в обоих случаях за активностью морских разбойников просматривается глубокий кризис государственных институтов, и 2020 год лишь напомнил о том, что десять лет назад предыдущий всплеск пиратства также происходил в момент глобального экономического кризиса.

Наиболее резонансные случаи нападений пиратов на нефтеналивные суда у берегов Западной Африки в 2020 году

16 января

Пятеро пиратов на небольшом судне обстреляли танкер Lagertha (Мальта) в 52 морских милях (м. м.) от нигерийского порта Бонни.

20 февраля

Вооруженные пираты атаковали танкер под флагом Либерии в 75 м. м. от порта Котону (Бенин), захвачено 9 членов экипажа.

27 февраля

Танкер Sea Emperor (Маршалловы острова) подвергся нападению восьми пиратов в 48 м. м. от столицы Анголы Луанды. Экипаж воспользовался укрытием, после чего нападавшие покинули судно.

5 марта

Шесть вооруженных человек захватили греческий танкер Minerva Virgo в 45 м. м. от Котону. Судно было освобождено силами ВМС Бенина, один член экипажа был похищен.

30 апреля

Вооруженные пираты захватили танкер под панамским флагом в 127 м. м. от порта Байелса (Нигерия), взяли в заложники 10 человек и скрылись.

9 июня

Семь человек с огнестрельным оружием и ножами проникли на турецкий танкер Ayberk Bey под флагом Либерии, стоявший на якоре у порта Конакри (Гвинея), и похитили кассу судна и личные вещи экипажа.

2 июля

Танкер Sendje Berge под флагом Сингапура, стоявший на якоре у месторождения Окуори в 33 м. м. от нигерийского острова Бонни, захвачен вооруженными пиратами. Похищено девять человек, которые были освобождены в начале августа.

17 июля

Танкер под флагом Либерии захвачен восемью пиратами, вооруженными пулеметом, в 196 м. м. от Байелсы. Похищено 13 человек, освобожденных в середине августа.

17 октября

Танкер PTI Nile (Гонконг) был атакован у берегов Того двумя скоростными лодками. Экипаж, укрывшись в безопасном помещении, проинформировал об инциденте. На помощь кораблю был направлен катер ВМС Того, нападавшие скрылись.

4 ноября

Танкер Nefeli II под панамским флагом был захвачен в 96 м. м. от Брасса (Нигерия). Экипаж сообщил об инциденте на берег и укрылся в безопасном помещении, после чего нападавшие (6-7 человек) покинули судно.

7 ноября

Танкер Torm Alexandra под флагом Сингапура был захвачен в водах к югу от Котону. Капитан сообщил о ситуации по спутниковой связи судоходной компании, после чего на помощь судну был направлен находившийся неподалеку итальянский фрегат Federico Martinengo. Увидев приближающийся к ним военный вертолет, пираты скрылись.

11 ноября

Танкер Jane под флагом Маршалловых островов был обстрелян пиратами в 70 м. м. к югу от Котону. Капитану удалось оторваться от преследователей, на помощь судну был выслан патрульный катер ВМС Нигерии.

22 ноября

Танкер Errina (Панама) захвачен в 105 м. м. от Лагоса шестью вооруженными лицами, которые повредили оборудование судна и похитили находившиеся на борту деньги и ценности. На помощь были направлены силы ВМС Нигерии и Италии, но к моменту их появления пираты скрылись.

29 ноября

Танкер под флагом Маршалловых островов атакован пиратами в 56 м. м. от порта Анлога (Гана). Экипажу не удалось оторваться от преследователей, после чего четверо пиратов взобрались на борт по веревочным лестницам. Четыре члена экипажа были похищены, капитан получил ранение.

5 и 7 декабря

Мальтийский танкер-химовоз New Ranger, совершавший рейс из порта Ломе (Того) в порт Брасс (Нигерия), подвергся двум атакам пиратов. Первое нападение произошло в 220 м. м. к югу от Лагоса, второе – в 98 м. м. от Брасса. В обоих случаях экипажу удавалось укрыться в безопасном помещении и подать сигнал бедствия, после чего пираты покидали судно, не нанеся ему ущерба.

Бесплодные усилия несостоявшегося государства

В море действия пиратов Гвинейского залива не отличаются особой изобретательностью. Как правило, они делают ставку на хороший запас хода и скорость своих лодок, способных уходить на десятки миль от берега, что при наличии современных средств навигации не представляет особого труда, а за пределами территориальных вод отдельных государств пираты рассчитывают на более легкую добычу. Опытным капитанам нередко удается оторваться от преследователей, поэтому далеко не все попытки атак на суда завершаются успешно. К тому же уровень безопасности на танкерах зачастую достаточно высок, чтобы команда успела забаррикадироваться и подать сигнал бедствия, — в таких случаях проникновения пиратов на борт обычно заканчиваются банальным мародерством.

Но стоит обратить внимание на два обстоятельства последней серии нападений на корабли у берегов Западной Африки. Во-первых, их интенсивность и регулярность: в ноябре–декабре прошлого года пиратские атаки совершались с интервалом в несколько дней. А во-вторых, явно неадекватные меры реагирования силовых структур государств на побережье Гвинейского залива — Нигерии, Того и Бенина, в чьих водах чаще всего происходят инциденты. Судя по информации ММО, ни одно из нападений на нефтяные танкеры, случившихся в 2020 году, не увенчалось захватом самих пиратов — помощь чаще всего приходила поздно, когда пираты уже успевали покинуть суда, нередко с заложниками из числа моряков. Среди них иногда оказываются и россияне: например, в числе захваченных в конце ноября прошлого года четырех моряков танкера-химовоза Agisilaos, на который пираты напали южнее тоголезской столицы Ломе, был житель Краснодарского края.

Последний подобный эпизод произошел 7 февраля, когда пираты захватили танкер-химовоз Sea Phantom неподалеку от островного государства Сан-Томе и Принсипи. После координации действий ВМС Камеруна и Экваториальной Гвинеи на подмогу были отправлены подразделения быстрого реагирования, но когда к месту происшествия прибыли вертолет и патрульный катер, по меньшей мере восемь человек, которым удалось подняться на борт судна, уже его покинули.

Напрашивается вывод, что власти стран Западной Африки попросту не в состоянии справиться с морским разбоем, который стал одним из промыслов местного населения.

Пиратам не только удается с легкостью пересекать морские границы государств — они еще и прекрасно интегрированы в бандитские группировки на берегу. Как рассказал после освобождения капитан контейнеровоза Mozart, после захвата пиратами его команда три недели провела в лесном лагере на территории Нигерии в окружении вооруженных людей. На моряков постоянно оказывалось психологическое давление: бандиты говорили, что убьют их, если не будет заплачен выкуп.

Как и в случае с пиратством в Сомали, освобождение заложников велось международными силами. Представитель турецкой судоходной компании Boden Shipping сообщил, что команда переговорщиков находилась в Гамбурге, а министр иностранных дел Турции Мевлют Чавушоглу добавил, что в этом участвовала некая британская компания. В итоге пираты доставили моряков на условленный пустынный участок побережья Нигерии, но открытой информации о том, каковы были условия освобождения, пока нет.

Власти Нигерии уже заявили, что в отношении пиратов и прочих экстремистов будет действовать режим «нулевой терпимости». В то же время назначенный в январе начальником штаба нигерийских ВМС контр-адмирал Гамбо, выступая недавно перед коллегами в столице страны Абудже, констатировал, что сами представители военного флота вступают в сговор с диверсантами, торговцами наркотиками, бандитами, похитителями и вооруженными грабителями. Еще в середине 2019 года президент Нигерии Мухаммаду Бухари подписал новый закон о борьбе с морским пиратством и обеспечении безопасности территориальных вод страны, на основании которого суды уже вынесли первые приговоры. Кроме того, в 2018 году нигерийские ВМС закупили 16 новых судов для патрулирования районов нефтедобычи. Однако все это никак не способствовало сокращению реальных масштабов пиратства.

Приватизация власти и ее последствия

Всплеск пиратства в Гвинейском заливе очевидным образом коррелирует с нарастающими экономическими проблемами Нигерии, которая оказалась среди наиболее пострадавших от падения цен на нефть стран. В прошлом году дефицит бюджета страны составлял порядка 50%, и никаких иных средств его покрытия, кроме новых заимствований, не было. За девять месяцев Нигерии пришлось нарастить долг на 15%, до $31 млрд. А в конце года в стране на фоне второй волны коронавируса начались продовольственные бунты после того, как власти запретили работу доставщиков еды. Прошлой осенью Всемирная продовольственная программа включила Нигерию в число стран, где голод может приобрести катастрофический масштаб.

Острый фискальный кризис, с которым столкнулось правительство Нигерии, вдвойне опасен, поскольку ее власти не очень хорошо контролируют регионы на юге страны, где ведется основная добыча нефти. С момента ликвидации самопровозглашенной Республики Биафра в дельте Нигера прошло уже полвека, но сепаратистские настроения и повстанческие движения в этом регионе никуда не делись, и на протяжении многих лет нигерийская добыча нефти зависит от неустойчивого баланса между интересами центрального правительства и южных кланов.

В последнее время дала о себе знать и еще одна примечательная тенденция: транснациональным мейджорам, работающим в Нигерии, регулярно дают понять, что сложившиеся правила игры местные элиты уже не устраивают. Особенно не повезло компании Shell, которая оказалась заваленной исками от экологических активистов, нигерийских партнеров и т. д. В этом контексте процветающее пиратство выглядит лишь одним из элементов общей картины и определенно воспринимается местными жителями как некая разновидность «благородного» социального бандитизма. Характерный недавний пример: жителям одного из южных районов Нигерии удалось добиться возможности подать свои экологические иски к Shell в британские суды, хотя сама компания настаивает, что инциденты на трубопроводах, которые вменяют ей в вину, случились из-за саботажа местного населения. Приходилось Shell сталкиваться и с нигерийскими пиратами: состоявшийся еще в 2009 году захват танкера компании MT Meredith, перевозившего 4 тысячи тонн дизельного топлива, до сих пор остается одним из самых заметных эпизодов морского разбоя в Гвинейском заливе.

Проблема пиратства в Нигерии в конечном итоге связана с проблемами нефтяной промышленности страны и агрессивной политикой ее властей в дельте Нигера, констатирует Чиджиоке Нвалози, исследователь из британского университета Де Монфор. Пиратство, говорится в его недавней статье, стало явлением, которое происходит в стране в любое время и при любой возможности, которую пираты считают подходящей, а питательной средой для этого выступает повальная коррупция. Нвалози цитирует анонимное интервью, которое еще несколько лет назад дал один из нигерийских пиратов: «Мы не работаем сами по себе. У нас есть сеть сотрудников министерств. Они предоставляют нам информацию о местонахождении судов и о том, что они перевозят. Затем они производят частичную оплату наших услуг, а после нападения — остаток». Еще один пират утверждал, что в зависимости от корабля добыча нападающих может составлять $0,5-2,5 млн. Не исключено, что за последние годы ставки в этой игре выросли, поскольку если раньше пираты захватывали не больше трех заложников, то теперь участились случаи, когда их добычей становятся десять человек и больше. Это явно выгоднее попыток захватывать грузы — таких случаев совсем немного.

Удастся ли в обозримом будущем побороть пиратство в Гвинейском заливе столь же эффективно, как это было сделано в Сомали, большой вопрос.

Дело в том, что решающий вклад в борьбу с сомалийскими пиратами внесли арабские шейхи, обеспокоенные регулярными нападениями на танкеры, которые следовали из Персидского залива в направлении Суэцкого канала.

Нефтеналивные суда стали оснащать серьезной охраной, с которой просто были неспособны справиться вооруженные обычным стрелковым оружием пираты — расходы на этот эскорт оказались гораздо меньше возможного выкупа. Кроме того, семья аль-Нахайян, правящая династия эмирата Абу-Даби, серьезно вложилась в Пунтленд — ту часть Сомали, где было больше всего пиратских баз. При поддержке ОАЭ в этом полугосударственном образовании была создана морская полиция, которая начиная с 2012 года вполне эффективно пресекает попытки нападений на суда. Сыграли свою роль и скоординированные действия военно-морских сил разных стран, включая Россию, по патрулированию акватории в районе Аденского залива.

Судя по последним заявлениям ММО, международные механизмы будут активизироваться и для борьбы с пиратством в Гвинейском заливе. Ожидается, что действия в этом регионе будут обсуждаться организацией в ходе ближайшей сессии Комитета по безопасности на море, назначенной на май. Кроме того, судовладельцам рекомендуется применять одобренные ММО методы судовождения для Западной Африки, в которых проведена оценка рисков и предложены меры защиты судов. Но справиться с пиратством в Нигерии будет явно сложнее, учитывая не только давние традиции бандитизма в нефтедобывающих регионах, но и специфику местности: в отличие от ровного пустынного побережья Сомали, дельта Нигера обеспечивает очень хорошие возможности для пиратских укрытий. Наконец, Нигерию с населением более 200 млн человек, более чем на порядок превышающим население Сомали, попросту не получится перевести на внешнее управление, а хронические проблемы этой богатой нефтью бедной страны, похоже, будут только нарастать.

Николай Проценко

Ария поломанных

В Большом театре поставили "Саломею" Рихарда Штрауса

Текст: Владимир Дудин

В Большом театре премьера - опера "Саломея" Рихарда Штрауса в постановке одного из крупнейших режиссеров Клауса Гута. Это результат коллаборации Большого и Метрополитен-опера. Первыми оперу увидят в Москве, и лишь затем - в Нью-Йорке. Партию Саломеи исполнит сопрано Асмик Григорян. О своем взгляде на библейскую историю и оперу, вызвавшую шквал критики в начале ХХ века, она рассказала "РГ" накануне премьеры.

В каждой оперной партии вы находите свою органику, но в Саломее, особенно после вашего триумфа на Зальцбургском фестивале в постановке Ромео Кастеллуччи, это соединение личного темперамента и образа иудейской царевны кажется феноменальным. Вам так близка эта героиня?

Асмик Григорян: Все партии, за которые я берусь, мне близки в той или иной мере, больше или меньше. Но Саломея - да, получилась как-то особенно органично. В Зальцбурге была долгая подготовка, над спектаклем работала очень сильная команда, всем было очень интересно.

Как вам удается сквозь плотный слой негативного восприятия Саломеи вызвать у слушателей своего рода сожаление, сочувствие?

Асмик Григорян: Я считаю, что изначально каждый человек хочет быть добрым, вне зависимости от того, какие ошибки совершает в жизни. Я никогда не верила в изначальное зло. Мне всегда казалось, что это поломанные люди. Моя Саломея скорее поломанная, чем демоническая. Я оправдываю всех своих героинь, это моя задача - объяснить и рассказать историю, может быть, с другой стороны. Вы видели когда-нибудь, как маленькие дети отрывают головы своим куклам? Вот примерно так я расцениваю эту ситуацию.

Как вам работается с режиссером Клаусом Гутом?

Асмик Григорян: Клаус - один из моих любимых режиссеров, мы давно хорошо знаем друг друга. Мне очень импонирует его вкус и творческая атмосфера работы. Он меня увлекает. Но я не люблю обсуждать спектакли до премьеры. Могу лишь сказать, что вещи, которые меня не увлекают, я не делаю. Роль меняется от спектакля к спектаклю, в зависимости от того, какая ты сегодня. Каждый раз, как я ее пою, она может быть о чем-то другом.

Недавно вы спели в Мариинском театре Лизу в "Пиковой даме" Чайковского, посвятив выступление своему отцу, знаменитому тенору Гегаму Григоряну. Он когда-то пел Германа. Когда слушали эту оперу с его участием, мечтали быть Лизой?

Асмик Григорян: Нет, я никогда не загадываю. Для меня Лиза никогда не была "партией мечты". Она всегда мне стоит каких-то нервов. С русскими героинями вообще как-то очень сложно находить баланс, физика и ментальность в них другие, существуют определенные стереотипы. Если не считать Татьяну в "Евгении Онегине", которую я могу петь даже без репетиций. А папин Герман - абсолютно историческая вещь, не поддающаяся времени, как и сам папа никогда не поддавался времени, всегда был современным человеком. Он вывел в партии Германа очень много лирических красок, его интерпретация отличалась тем, что, несмотря на русское произношение, он исполнял ее очень по-итальянски. Папин Герман - учебник для сегодняшнего европейского певца, все они учатся по записи "Пиковой дамы" с его участием.

Искусству пения папа вас учил?

Асмик Григорян: Учил, но намного позже. Официально я училась у мамы (литовская сопрано Ирена Милькявичюте, - прим. "РГ"). Но за что я благодарна обоим родителям, так это за развитие моего вкуса, как опера должна и как не должна звучать. А это и есть самое главное - знать куда стремиться.

Сегодня так востребовано искусство онлайн. Вас оно интересует?

Асмик Григорян: Нет и еще раз нет. Меня ничто не устраивает онлайн. Не знаю, из какого я времени - из прошлого или, может быть, будущего, но онлайн - это все неправильное. Конечно, если однажды мне скажут, что без этого невозможно жить, может быть, я тогда научусь, но я слабо в это верю.

Как вы перенесли локдаун и как выберется из ситуации закрытых театров опера в Европе и за океаном?

Асмик Григорян: Не решусь говорить за весь мир. Но лично я прекрасно проводила время, стараясь из любой ситуации выжать максимум возможностей. Отдохнула, приняла участие в трех сильных красивых постановках в разных театрах Европы. Все сильно зависит от того, как мы себя настроим. Вариантов в жизни, как и в опере, которую можно поставить во множестве версий, всегда много.

Справка "РГ"

Репертуар Асмик Григорян - партии в операх Пуччини, Верди, Чайковского, Дворжака, Берга, Корнгольда, Яначека, Прокофьева, Рубинштейна. Она пела на сцене Венской оперы и в Ла Скала. Мировую известность ей принесла партия Саломеи в одноименной опере Р. Штрауса на Зальцбургском фестивале в 2018 году в постановке Ромео Кастеллуччи. Напомним: царь Ирод, плененный красотой своей падчерицы Саломеи, делает ей неоднозначное предложение. Девушка соглашается, но берет с него клятву, что он исполнит ее желание - обезглавит Иоаканаана. Голова падает. Желание Саломеи исполнено. Но победила ли она?

Россия. ЦФО > СМИ, ИТ > rg.ru, 25 февраля 2021 > № 3646710 Асмик Григорян