Новости. Обзор СМИ  Рубрикатор поиска + личные списки

Трубный вопрос

Владимир Путин и Александр Вучич обсудили будущее проекта "Турецкий поток" в Сербии

Текст: Айсель Герейханова (Сочи)

Строительство "Турецкого потока", стабильность поставок газа в Европу и риски прекращения транзита через Украину, ситуация вокруг Косова - эти вопросы стали ключевыми сначала на переговорах, а затем и на пресс-конференции по их итогам Владимира Путина и президента Сербии Александра Вучича.

Российский президент встретил своего коллегу на пороге резиденции в Сочи "Бочаров Ручей": там проходила беседа двух лидеров. Интересно, что в начале беседы Вучич говорил без переводчика, на русском языке. Лидеры общались почти два часа и оба вышли к журналистам в хорошем настроении. Владимир Путин первым подвел итоги переговоров. По его словам, они прошли "в дружественной, конструктивной атмосфере".

Сербия - важный партнер России и в области энергетики. По территории республики должна пройти европейская часть газопровода "Турецкий поток" от границы с Болгарией до Венгрии. Российский президент заявил, что укладка труб "Турецкого потока" по территории Сербии завершится в ближайшие недели. Он также рассказал, что достигнута договоренность об увеличении мощности расположенных в Сербии подземных газовых хранилищ с 750 миллионов до 2 миллиардов кубометров. "Убеждены, что реализация этих масштабных энергетических проектов поможет заметно укрепить энергобезопасность не только Сербии, но и всего Балканского региона да и Европы в целом", - подчеркнул российский лидер .

Путин также рассказал, что участие Сербии в транзите российского газа через "Турецкий поток" возможно. По его словам, российские партнеры на Балканах и в Восточной Европе ставят этот вопрос. "Мы готовы" - подчеркнул Путин. Он добавил, что сербский участок газопровода от границ Болгарии до Венгрии готов на 85%.

Президент также публично раскритиковал поведение Болгарии, которая затягивает реализацию продолжения "Турецкого потока" на своей территории. Глава государства напомнил, что руководство Болгарии после того, как сорвало реализацию проекта "Южный поток", обращалось с просьбой во что бы то ни стало реализовать "Турецкий поток". "Но и здесь, видимо, под давлением со стороны они выстраивают такую работу неспешную", - сказал Путин и отметил, что в случае если болгарское руководство не хочет заниматься проектом, Россия найдет "другие пути реализации наших возможностей по югу Европы".

Был задан вопрос о рисках для Сербии и Европы в случае прекращения транзита газа через Украину с 1 января 2020 года в связи с истечением контракта между "Газпромом" и "Нафтогазом".

Вучич рассказал, что российская сторона заверила Белград в том, что страна получит необходимые объемы газа независимо от исхода переговоров о транзите газа через Украину. "И я сейчас себя поспокойнее чувствую, даже не могу скрыть улыбку", - поделился своими эмоциями сербский лидер.

Путин в свою очередь отметил, что Россия готова сохранить транзит газа через Украину, хотя украинская сторона пока предлагает России неприемлемые условия.

Не только газ связывает экономические отношения Сербии и России. Новое окно для сотрудничества: поставка в Сербию российских самолетов. "Российская сторона предлагает помощь по обновлению авиапарка сербского национального перевозчика Air Serbia, при этом готова поставлять не только самолеты отечественного производства, но и организовать в аэропорту Белграда региональный центр технического обслуживания и ремонта российской авиатехники", - сообщил Владимир Путин.

Об успешном военно-техническом сотрудничестве с Россией рассказал Вучич. "Президент Путин мне когда-то посоветовал, когда мы были на Дне Победы, на параде, что купить, и я послушался этого совета. Это сейчас должно приехать к нам в Сербию", - сообщил он журналистам.

В ходе переговоров отдельно и подробно обсуждалась ситуация на Балканах. Путин заявил, что Россия поддержит Сербию, если Белград и Приштина найдут компромисс по проблеме Косова. Он также подчеркнул, что позиция России относительно ситуации в Косове не меняется и опирается на резолюцию ООН, в которой зафиксированы фундаментальные принципы мирного разрешения косовского кризиса: "уважение суверенитета и территориальной целостности, а также обеспечение законных интересов всех этнических групп, населяющих регион".

В свою очередь Вучич заявил, что в Сербии Путина ценят больше, чем ценили предыдущих лидеров России. "Пусть русские за нас на это не сердятся. Если бы в 1999 году решал Путин в России, нас бы бомбить никто не стал", - заметил он. Сербский президент добавил, что его страна никогда не забудет 2015 год, "когда Путин нас спас от клейма позора на лбу, если бы нас объявили в Совбезе ООН виновными в геноциде".

В память об этой встрече президент Вучич вернется в Белград с купленным на аукционе и подаренным ему оригинальным ружьем сербского князя Милана I Обреновича. А Владимиру Путину он в свою очередь передал икону "Преображение Господне" XIX века, сообщила пресс-служба сербского лидера.

Более 400 мероприятий, в том числе встречи с писателями, дискуссии и презентации новинок пройдут на ежегодной ярмарке интеллектуальной литературы non/fictio№21, которая впервые за годы существования пройдет в пространстве Гостиного Двора в центре Москвы с 5 по 9 декабря, сообщает пресс-служба события.

Литературная ярмарка non/fiction ежегодно проходит в Москве, до прошлого года местом ее проведения был Центральный Дом Художника на Крымском валу, который в этом году перешел в ведение Третьяковской галереи. Впервые книжный фестиваль пройдет на новой площадке - в Гостином Дворе, что позволило увеличить количество участников, добавить еще одну дискуссионную площадку и создать новый раздел "Комиксы".

"В основной программе non/fictio№21 состоятся более 400 мероприятий, которые в течение всех пяти дней будут проходить в режиме нон-стоп на дискуссионных площадках, а также на стендах участников ярмарки. Дискуссионных площадок в общей сложности будет десять", - рассказали в пресс-службе.

Участие в ярмарке примут более 300 крупных и малых издательств, книготорговых предприятий и институтов культуры из 29 стран мира, в числе которых Австрия, Испания, Италия, Мексика и другие. Поговорить с читателями о книгах организаторы в этом году пригласили писателей Наринэ Абгарян, Александра Архангельского, Марата Гизатулина, Линор Горалик, Дину Рубину и других уважаемых прозаиков, поэтов, драматургов, иллюстраторов, переводчиков.

"В 2019 году почетным гостем ярмарки стал Израиль. Его девизом станет фраза "Робким мечтам здесь не место" одного из ведущих мировых лидеров Шимона Переса, стоявшего у истоков создания Государства Израиль и считавшего, что именно умение мечтать позволило справиться с невыполнимыми на первый взгляд задачами, среди которых возрождение языка иврит и создание на нем современной литературы", - отметили в пресс-службе.

Днем почетного гостя на ярмарке станет воскресенье - в этот день состоится ряд мероприятий с участием представителей израильского литературного процесса, а вечером гостям покажут израильское кино, основанное на произведениях Этгара Керета и Авраама Б. Иегошуа.

Традиционно на non/fictio№21 состоится вручение премии "Приз книжного сообщества", призванное поддерживать и пропагандировать качественную литературу и независимые интеллектуальные издательства, в четырех номинациях. Организаторы события готовят для посетителей обширную детскую программу, программу иллюстраторов "ДНК книги", антикварный раздел и ярмарку виниловых пластинок.

Специалисты Института космических исследований Российской академии наук и Научно-производственного объединения имени С.А. Лавочкина (входит в Госкорпорацию «Роскосмос») 20 ноября 2019 года завершили операции по упаковке комплекса научной аппаратуры посадочной платформы космического аппарата ExoMars-2020.

23 ноября авиарейсом оборудование доставлено в международный аэропорт Милана для последующей доставки в Thales Alenia Space Italy (г. Турин, Италия). Затем оборудование будет отправлено в Thales Alenia Space France (г. Канны, Франция).

В декабре 2019 года на территории TASinF в Каннах запланированы работы по проведению входного контроля комплекса научной аппаратуры после транспортировки, установка на аппарат, а также проведение электрических испытаний в составе ExoMars-2020.

В комплекс научной аппаратуры входят:

13 приборов общим весом 45 кг, обеспечивающих долговременный мониторинг климатических условий на марсианской поверхности на месте посадки;

исследование состава атмосферы Марса во время спуска и на поверхности;

изучение распространенности воды в подповерхностном слое;

изучение внутренней структуры Марса;

исследование взаимодействия атмосферы и поверхности;

мониторинг радиационной обстановки на месте посадки.

Комплекс научной аппаратуры разработан под руководством Института космических исследований. Одиннадцать научных приборов созданы в России, два — в научных организациях Европы. Аппаратура будет установлена на посадочной платформе космического аппарата ExoMars-2020, которая после схода марсохода «Розалинд Франклин» (создаётся под руководством Европейского космического агентства) будет в течение одного марсианского года работать как долгоживущая стационарная научно-исследовательская станция.

Оператор российских космических средств дистанционного зондирования Земли — Научный центр оперативного мониторинга Земли АО «Российские космические системы» — продолжает оперативный мониторинг событий на планете посредством российской орбитальной группировки.

В период с 28 ноября по 5 декабря 2019 года проведен мониторинг следующих чрезвычайных ситуаций на территории Российской Федерации:

обстановка в устье реки Бурея, Хабаровский край;

мониторинг Военно-Грузинской дороги;

землетрясение в Албании;

поиск судна «Муксун», Приморский край;

взрыв бытового газа, Белгородская область.

В рамках деятельности Международной Хартии по космосу и крупным катастрофам осуществлен мониторинг оползня в Кении. Кроме того, в рамках освещения в СМИ природных и техногенных катастроф по всему миру была запланирована съёмка:

землетрясения в Иране;

наводнения в Италии и Франции;

извержения вулкана Сакурадзима, Япония;

пожара на территории объекта Всемирного наследия ЮНЕСКО в г. Халльштатт, Австрия;

обрушения моста в г. Оренбурге;

мониторинг обмеления, Азовское море.

За отчетный период в МЧС России переданы российские данные дистанционного зондирования Земли в объеме более 123 тыс. кв. км (42 маршрута без учета облачных маршрутов и маршрутов, проходящих по районам интереса нескольких заявок одновременно), а в Международную Хартию по космосу и крупным катастрофам — около 21 тыс. кв. км (4 маршрута без учета облачных маршрутов и маршрутов, проходящих по районам интереса нескольких заявок одновременно).

Госкорпорация «Роскосмос» и Научный центр оперативного мониторинга Земли поддерживают оперативное взаимодействие с МЧС России в целях своевременного реагирования на возникновение паводковой и пожароопасной ситуации и осуществления космического мониторинга пострадавших территорий.

Россия. Весь мир > СМИ, ИТ. Экология > roscosmos.ru, 5 декабря 2019 > № 3220570

Холдинг «Росэлектроника» госкорпорации Ростех подписал соглашения о сотрудничестве с австралийской компанией NOJA Power и итальянской Tesmec – разработчиками и производителями электротехнического оборудования.

Стороны займутся совместной реализацией проектов по автоматизации электрических сетей в целях повышения надежности электросетевого комплекса России.

В рамках соглашений стороны будут сотрудничать в области разработки и производства оборудования для объектов электроэнергетики на производственных мощностях предприятий холдинга.

«Мы активно наращиваем технические и технологические компетенции предприятий «Росэлектроники» для реализации проектов по цифровизации электросетевого комплекса России. Важным направлением работы является локализация всей отраслевой номенклатуры высокотехнологичной продукции на наших производственных площадках», – отметил советник генерального директора «Росэлектроники» Алексей Реутов.

«Мы видим большую возможность по локализации продукции в России в рамках сотрудничества с «Росэлектроникой», – подчеркнул генеральный директор NOJA Power Нил О’Салливан.

«Мы планируем объединить с нашими российскими партнерами компетенции для совместного производства конкурентоспособной продукции для автоматизации электрических сетей», – заявила генеральный директор Tesmec Rus Кристиана Солари.

Подписания состоялись в рамках форума «Электрические сети», который проходит 3–6 декабря на территории ВДНХ.

Из последних в первые?

Россия как бунтарь поневоле

Александр Баунов — журналист, публицист, филолог, бывший дипломат. Он является главным редактором Carnegie.ru.

Резюме Путин добивается непроницаемости суверенитета не для того, чтобы воплотить в жизнь какую-то идеологию или модель. Задача – иметь возможность делать то, что покажется полезным внутри страны и на ее периферии, которая рассматривается как шельф российского суверенного пространства, ни перед кем не отчитываясь и не допуская самой возможности внешнего аудита.

Статья была опубликована в журнале «Россия в глобальной политике», №5 за 2017 год.

Владимир Путин стал героем документального фильма Оливера Стоуна, через который надеялся провести прямую линию с американским народом. Вопрос «почему Путин» имеет столько же смысла, сколько вопрос, почему кинорежиссер Звягинцев выбрал семью, не любящую своего ребенка, когда вокруг столько любящих. Искусство одинаково исследует правых и неправых, эллина и иудея, раба и свободного, причем неправых даже чаще. К тому же для Стоуна Путин – любящий, пытающийся любить.

Для Путина интервью Стоуну – один из способов достучаться до простых американцев, общение с которыми блокируют элиты. Версия советских времен о тружениках капиталистических стран, которые хотели бы дружить с первой страной победившего социализма, но буржуазия не пускает, перевоплотилась в своевременное представление о том, что простые люди Запада гораздо менее враждебны России, чем его идеологизированные элиты. Обе версии в целом верны, но обе ошибаются в измерении температуры народных чувств: народ не более дружелюбен, а более равнодушен, зато интеллигенция что тогда, что сейчас заряжена полярно: плюнет – поцелует, с одной стороны – Оливер Стоун, с другой – Морган Фримен.

Глобальный подпольщик

До Путина Оливер Стоун брал фильмы-интервью у Чавеса, Моралеса, Лулы да Сильвы и других левых борцов с Вашингтоном в Латинской Америке – поклонников Маркса и Кастро. Из Старого Света это кажется блажью (хотя контингент поклонников имеется и там, один только лидер британских лейбористов Джереми Корбин чего стоит). Из прагматичной Европы многие из них выглядят безответственными антиамериканскими популистами с диктаторскими замашками, но если взять шире, окажутся в том же ряду, что Гавел и Валенса, – борцы за демократию и национальный суверенитет против диктатур, навязанных могущественным соседом.

Российская борьба за натуральность/естественность (мы боремся против того, чтобы элиты корежили психику и ломали через колено ценности простых людей) отдаленно напоминает революционную повестку крайне левых экологов и феминисток: женщина должна быть такой, какой она есть от природы, а не раскрашенной и дезодорированной по требованию маскулинных элит куклой, питаться надо только тем, что растет само. В среде русских православных консерваторов со своей стороны стремятся к тем же идеалам: здесь как среди производителей, так и среди потребителей распространен культ натуральных продуктов, а жены избегают косметических салонов (большой контраст с женщинами из исламских королевств). Правило подковы работает и тут: не зря к России влечет западных крайне левых и крайне правых одновременно, ведь в самой России идеалы тех и других тоже подходят близко друг к другу. Если изучить российских противников кощунственного для православных радикалов фильма «Матильда» (чья кощунственность, разумеется, в чистом виде следствие вчитывания смыслов, а не провокации художника, задумавшего доброе юбилейное кино в стиле патриотического романтизма), в них почти поровну религиозных, патриотических и социальных требований в духе крайне левых вроде регулируемых цен на продукты и государственной (общенародной) собственности на крупные компании и недра. Православные консерваторы то и дело повторяют, что в СССР было лучше («Даже верующие вспоминают Советский Союз с благоговением» – сообщает в интервью глава одной из новоявленных радикальных организаций «Христианское государство»), а их общественный идеал весьма точно описывается как СССР с православной религией на месте марксистской идеологии – крайне правый по ценностям и крайне левый в экономической политике. Консервативные фундаменталисты разогреты до такого состояния, что внутри России представляют собой вызов даже для совершившей консервативный поворот российской власти, но вне России она выглядит почти как они и выходит к миру с похожим проектом социального охранительства и точно так же борется с мировой «Матильдой».

Помещая Владимира Путина в ряд диссидентов-победителей, Стоун дарит ему разновидность признания, которую тот давно ищет: вы называете меня диктатором, а я инакомыслящий, бунтарь-освободитель, просто глядеть надо шире, глаза не отводить. Настоящая мировая диктатура – это американская демократия, либеральная внутри, но авторитарная снаружи, силой размывающая ценности; настоящая пропаганда не RT и не иранское агентство FARS (кто читает агентство FARS), а вся совокупность англоязычных СМИ; не скромные русские деньги, крохи от которых перепадают иностранным друзьям России, а всемогущие и бесконечные американские. В этих суровых условиях не так удивительно, что мятежник маскируется, хитрит, требует дисциплины в рядах, наказания предателей и соблюдения демократического централизма. По той же причине он считает себя вправе прибегать к тайным операциям, взломам, ликвидациям и разбрасыванию пропагандистских листовок: тактика дерзких революционеров против всемогущих властей – одна и та же во все времена; неважно, революционеры – люди или целая страна с собственными всемогущими властями.

У такого взгляда на вещи есть разумная основа: звание возмутителя спокойствия и нарушителя мирового порядка раздается вовсе не самым несвободным странам с максимально далекой от Америки политической системой и не тем, которые не способны поддержать у себя порядок и минимально пристойный уровень жизни населения. По первому многим противникам Запада проигрывают дружественные ему же восточные монархии и дальневосточные (а раньше и латиноамериканские) диктатуры, по второму – большинство стран Африки или даже Индия. Оно раздается тем, кто принимает важные политические решения не посоветовавшись, тем, кто занимается экспортом иных идеологий, и особенно тем, кто сам требует, чтобы к нему ходили за советом, опасно умножая число мировых центров принятия решений.

Сам себе враг

Отторгнутый иммунитетом западной системы безопасности, не получив на Западе положительного ответа на главный русский вопрос «Ты меня уважаешь?» в виде равнодолевого участия в мировых делах, безвизового режима, снятия негласных ограничений на российские инвестиции в западную экономику, отмены ПРО и отказа расширять НАТО, Владимир Путин постепенно втянулся в бунт против мирового истеблишмента и сместился в сторону западных антиэлитистов, в которых увидел своих естественных союзников по борьбе за справедливость. Когда же мировые антиэлитарные силы начали расти и претендовать на власть, дело выглядело так, будто они поднимаются и претендуют в союзе с Путиным и чуть ли не благодаря ему.

Однако, вложившись в мировой антиэлитизм, президент Путин и сам оказался его жертвой. Это вне страны он революционер, а внутри России – та самая элита, против которой в мире бунтуют его союзники. Даже без внутриэлитного выдвижения в его анамнезе само семнадцатилетнее пребывание у власти делает политика главой истеблишмента независимо от более или менее интенсивного хождения в народ. Чуть ли не возглавляя, с точки зрения западных интеллектуалов, борьбу с мировым истеблишментом, у себя дома он все больше испытывает такое же давление, как западные элиты. Мятежный ищет бури снаружи, а получает внутри. И вот уже Навальный выходит с молодежным антиэлитарным мятежом, и те же самые молодые оккупанты Уолл-стрит, которых ставит в пример сверстникам RT, буквально под теми же лозунгами оккупируют Тверскую. А радикальные православные, которых Кремль терпеливо выращивал, чтобы после популистского маневра 2011–2013 гг. (когда он расплевался с предательским столичным средним классом и стал искать опору в людях попроще) иметь противовес либералам и самому оставаться в центре, теперь почти не скрываясь атакуют назначенных Путиным системных либералов. Самого же президента испытывают на оппортунизм и верность провозглашенной им идеологии.

Главный оппонент Путина в последние месяцы – образцовый антиэлитист Алексей Навальный, ускользающий, как и сам Путин, от классических парных определений «правый – левый», «интернационалист – имперец», «либерал – консерватор». Зато его «коррупция» и «коррупционеры» (несомненно, у нас многочисленные и реальные) – такой же синоним элиты и символ «несправедливой системы», как для захватчиков Уолл-стрит все себе присвоивший пресловутый один процент богачей.

Дырка от будущего

Факт международного диссидентства России реален. Америка предлагает миру монастырскую, киновитскую антиутопию: откажитесь от внешнеполитической субъектности, совлекитесь воли, слушайтесь настоятеля и будьте счастливы. Проблема с содержанием российского бунта. В его сердцевине будто бы дует сквозняк и мерцает пустота, как за фасадом дворца на сцене классического театра нет ни комнат, ни лестниц, ни, в общем-то, жителей.

Бунт против того, чтобы не быть предметом чужого благодеяния, за право выбора – старинный и благородный сюжет. Но, как часто бывает с революциями, в нем есть «против», но нет ясности с «за» – тем самым «образом будущего», к которому теперь пытаются приставить целые специальные отделы российского правительства.

Если попробовать передать в двух словах, в чем состоит проект Путина, в том числе коллективного мирового Путина, – это остановка времени, не мгновения, а лучше всего его движения сразу. Задержать и предотвратить наступление мира детей от трех родителей, семей из двух и более человек любого пола, гугл-линз, проецирующих изображение прямо на сетчатку, стейков, выращенных из стволовых клеток, женщин-епископов и раввинесс («стала жрица!»), связи мозга со спутниковым интернетом по вай-фай, обобществленного прозрачного государственного суверенитета, взаимного ланкастерского обучения и прочих более или менее вымышленных сюрпризов будущего.

Революция как консервация

В этом смысле у Путина получается действительно революционный проект. Противоречия тут нет. Будущее чревато новым неравенством. Одни успевают сориентироваться, другие нет. Когда экономика, технологии, политика, культура начинают обгонять социальные структуры, приходят революционеры и в ответ на общественные страхи обещают оседлать норовистое будущее в пользу народа, всех возвратить в комфортное состояние справедливости и равенства. Надо вернуть старое или ворваться и захватить, присвоить, переработать новое, чтобы не оно нас, а мы его.

Практически любая революция сочетает прогрессивные эксперименты с консервативными результатами. Большевистская восстановила общинное землевладение и абсолютизм. Маоистская в Китае и Камбодже погнала город в деревню. Мексиканская 1810 г. началась с недовольства запретом иезуитов и их школ. Венгерская 1848 г. развернулась против попытки не в меру просвещенных Габсбургов навязать равноправие венгерского дворянства с какими-то там сословиями, даешь традиционную венгерскую свободу только для благородных. Польская «Солидарность», как русский Новочеркасск, вышла из бунта 1979 г. против либерализации цен. Левые бирманские офицеры решили, что народ будет счастлив в деревне, и на десятилетия задержали индустриализацию. Иранская исламская была революцией базара против супермаркета. В советской перестройке было много тоски по Серебряному веку, России, которую мы потеряли, и проезду государя императора через Кострому. «Арабская весна» опиралась на религиозные переживания, восточноевропейское движение на Запад – на националистические чувства, и то и другое – не передний край современности. Из последних революций – «Брекзит», избрание Трампа, стремительное возвышение Макрона в обход партий, борьба против «Матильды» и всероссийский молодежный призыв Навального тоже.

В России страдают от оторванности правящей бюрократии, которая перестала надежно передавать сигналы наверх и вниз и живет для себя. А для многих американцев отрыв верхушки от народа – это увлеченность собственного истеблишмента малопонятной глобальной миссией. Почитать американских интеллектуалов в газетах – нет у них более важного дела, чем поддержание глобального порядка последней четверти века, а у американского избирателя с менее широким горизонтом таких дел невпроворот.

Мы переживаем время, когда авангард человечества ушел слишком далеко и заподозрен в предательстве. Возникло напряжение между лидерами развития и остальными, и появились политики, предлагающие способы это напряжение разрешить в пользу большинства: остановим тех, кто забежал вперед, заставим отчитываться, вернем мебель, как стояла, и мир станет понятнее. Этнически мотивированное присоединение территорий, которое было последней каплей в отношении Запада к России, – и оно ведь тоже возврат к основательной европейской старине, а запрет на него – сомнительное новшество. В самом деле, почему присоединение Крыма к России двести лет назад – слава, а сейчас позор? Ведь присоединение Рима к Италии, Эльзаса к Франции, Крита к Греции – по-прежнему славные страницы национальных историй. Если сейчас Россию бранят за то, что раньше было достойной похвалы нормой (даже бранясь, все понимали, что и сами бы так поступили), надо вернуть старую норму, разрешающую увеличение национальных территорий. Тем более что когда эта норма действовала, Россия была в числе мировых лидеров – не благодаря ли этому?

Содержание российского бунта не уникально: раз нас не берут в лидеры современности – отпишемся от нее и станем задирать. В похожих настроениях давно пребывает Иран и арабский мир, теперь к ним присоединяются на свой лад Турция и Индия, Польша с Венгрией, Америка с Британией. Пусть у нас будет старая добрая Англия, кирпичные цеха и дымящие трубы, и Темзы желтая вода – символ экономической мощи, Европа XIX века, где суверенные великие державы договариваются друг с другом. Вернем старую Европу, без мусульман, без арабов, без поляков – кому как нравится. Россию с матерью городов русских Киевом. А внутри – вернем элиты под контроль народа.

Сопротивление и экспансия

Реакция на глобальный бунт России кажется преувеличенной. Объявлено, что Россия одновременно ведет подрывную деятельность от Филиппин до Америки, и ничего плохого в мире не происходит без нее. Со стороны это выглядит комично, у России нет таких ресурсов. Но что, если бы были? Если бы у нее была самая сильная в мире армия, самая большая экономика, самые передовые технологии, полмира говорило бы на ее языке и расплачивалось бы ее валютой – держалась бы она скромнее, чем США? Требовала бы равенства и многополярного мира? Признавала бы чужую субъектность? Какие выводы об этом можно сделать из ее нынешнего поведения хотя бы в собственных окрестностях? И что бы она предложила миру, став сверхсильной?

В основе этих страхов лежит верная интуиция. В чем опасность локальных проектов по возвращению прошлого? Они довольно быстро перерастают в глобальные проекты. Правительство, которое строит социализм на отдельно взятой территории, понимает, что вообще-то в его интересах мировая революция. Если мировая невозможна, пусть она случится хотя бы в каком-то критически значимом числе стран. Если она не получается, надо ей помочь. Потому что, если это правительство не право, мир обгонит его и раздавит, как это и произошло. Так рождается экспансионизм диссидентских проектов, создание осей и интернационалов, поиск союзников и слабых звеньев в лагере мирового большинства. (Несколько расширив временные рамки, можно считать, что и распространение демократии когда-то начиналось как самозащита глобальных диссидентов из числа первых демократий перед лицом мирового недемократического большинства.)

Консервативный националист, сторонник расовой теории, носитель идей религиозного или классового превосходства заинтересованы в том, чтобы принципы, на которых они строят свое государство, распространились бы и на другие страны, на как можно большее их число. Тот, кто хочет вернуть старую добрую Германию с ремесленниками вместо бездушного фабричного конвейера, полновесную золотую монету вместо мечущихся котировок, Францию с границами на местности, Россию с великими государственными стройками вместо сомнительных частников, интуитивно понимает, что, вернув, он начнет отставать. Значит, чтобы не отставать, лучше завоевать весь остальной мир. Отсюда неизбежная тяга всякого революционера к экспансии.

Любой мировой диссидент, глобальный революционер, особенно на ранних стадиях, всегда еще и экспансионист. Ведь если он законсервируется или провалит эксперимент на отдельной территории, другие обгонят, а проигрыш будет трудно скрыть. Даже сравнительно мирный нынешний российский бунт привел к попытке создать консервативный интернационал.

Противников нашего диссидентства смущает не только сам его факт, но и неизбежность экспансии (революционеру нужна революционная партия). Отсюда удивительные разговоры о том, что Россия – главный враг либерального мирового порядка, угроза, страшнее (запрещенного) ИГИЛ. При том что сам ИГИЛ – крайняя форма того же бунта, с той же тягой к интернационализации, так что где тут быть страшней.

Роль России как диссидента-экспансиониста, который, как всякий революционер, готов к большим, чем его оппоненты из мирового истеблишмента, рискам и неудобствам и этим силен, схвачена ее критиками верно. Лукавство этих интерпретаций на нынешнем этапе в том, что Путин, может, и был когда-то не столько главной угрозой либеральному мировому порядку, сколько олицетворением мятежа. Однако сейчас эту роль перехватил президент Трамп.

Система не была готова к такому сбою в программе, когда страну, возглавляющую мировой порядок, в свою очередь возглавляет противник этого порядка. Отсюда желание подменить Трампа Путиным, чья практическая опасность всегда была ограничена скромными возможностями его страны, а теперь и его символическая роль подорвана чрезмерно долгим пребыванием на посту и возникшим на горизонте переходным периодом.

Второй гегемон

Трамп с трибуны ООН может говорить о том, что нужно отвергнуть угрозы суверенитету и другие вещи, которые в принципе рады слышать в Москве. Однако, находясь в частичной блокаде со стороны собственного политического класса, и он выступает не как полномочный лидер западного мира, а от себя. Но и тут, защищая идею суверенитета, развивая мысль о том, как полезно для мира сотрудничество правительств, которые ставят интересы своих стран на первое место (сотрудничество политических национализмов – почти российская программа), дает понять, что украинский суверенитет для него никак не менее важен, чем российский.

Вопрос о членстве России в элитном клубе упирается в разницу представлений о том, как этот клуб устроен. Россия понимает его, если проводить экономические аналогии, как мировой совет директоров, договаривающихся за спиной остальных, а то и, презрев условности, у всех на виду о разграничении рынков, слияниях и поглощениях. Себя она видит как минимум держателем блокирующей акции (что, кстати, соответствует ее положению в ООН). Она участник концерта держав, каждая из которых обладает полным внутренним и внешнеполитическим суверенитетом, непроницаемым для остальных. Внутри каждая действует, реализуя неограниченную полноту власти по принципу «мои дела никого не волнуют». В международных делах каждый участник концерта независим и свободно создает и разрушает группы с любыми другими участниками, причем основой для союзов являются не абстрактные ценности, а конкретные интересы.

Это больше походит не на оркестр, где инструментов много и они подчинены воле дирижера, а на камерный ансамбль, лучше квинтет или квартет, который к тому же не играет по нотам, а импровизирует, соблюдая лишь самые общие правила гармонии и контрапункта. Проповедующая академическую старину Россия в действительности мечтает о чем-то вроде джазового ансамбля.

Стремясь в мировой элитарный клуб равноправных суверенов, Россия не может не замечать, однако, важного обстоятельства, что такого клуба попросту нет. По той простой причине, что условием членства в нем является как раз взаимная прозрачность суверенитетов, их проницаемость друг для друга и сверка суверенных действий с ценностями, понимаемыми как границы дозволенного в словах и действиях – прежде всего внутри стран-членов (снаружи из-за отсутствия глобальных демократических институтов они могут быть гораздо менее сдержанны, но тоже не абсолютно свободны – объяснения авторитарных внешнеполитических действий обязаны быть либеральными). Даже в случае самых крупных мировых держав вроде Китая сила и слава без согласия на проницаемость суверенитета (в виде согласия на внешний аудит внутренних дел) не конвертируется в членство в классической, старой мировой элите. Сильнейшие в этом случае признаются сильнейшими, но остаются чужими, внешними.

Если до победы Трампа можно было говорить, что речь идет прежде всего о прозрачности национальных суверенитетов других членов мировой элиты перед аудитом США, которые сами остаются закрытыми от остальных, выменивая свое исключительное положение на предоставление военной защиты (мировой солдат имеет право на военную тайну), то теперь оказывается, что эта открытость более взаимна, чем предполагалось прежде. Американский интеллектуальный и политический класс готов отказать собственному несистемному, ошибочному президенту в праве называться лидером свободного мира, работая на его поражение вместе с другими участниками клуба крупнейших рыночных демократий и добровольно уступая символическое первенство в нем ЕС и Германии Ангелы Меркель.

Россия, прорываясь в клуб мировых демократий со своим представлением о полной непрозрачности собственного суверенитета, претендует, таким образом, на то, чтобы быть там равнее других, самой равной, единственной равной. До Трампа это выглядело как претензия на двуполярность, чтобы быть вторым равным. Но после того как американский политический класс отказал собственному руководству в праве быть лидером либерального мирового порядка, это выглядит как претензия на исключительность, которая уж точно никем не будет поддержана. Тем более что, заявляя о полной непрозрачности, непроницаемости для других собственного суверенитета, Россия продолжает требовать от соседей его прозрачности для себя.

В Москве не могут не видеть этого противоречия и пытаются выйти из него двумя способами.

Первый – объявить реальной мировой элитой сильные страны с непроницаемым суверенитетом и создать из них новый планетарный совет директоров, измеряя долю нового клуба в процентах проживающего в этих странах населения и территориях: в странах БРИКС, ШОС и т.п. живет столько процентов населения планеты, они покрывают такой-то процент территории, их совокупные экономики производят такую-то часть мирового продукта. Попытка упирается в то, что страны в этих новых клубах суверенны в близком российскому пониманию смысле слова (хотя и тут Бразилия, например, не похоже, чтобы планировала противопоставлять США свою абсолютную непроницаемость), но явно не обладают большинством голосующих акций для управления миром, а западные акционеры в новые клубы и не приглашены, и не стремятся.

Второй путь – напомнить членам западного клуба о былом величии и утраченном суверенитете (Европа, которую мы потеряли), вернуть старые смыслы, позвать их вперед в прошлое и затеряться на этом фоне.

Если Россию не принимают на равных за ее устаревшее понимание суверенитета, надо сделать устаревшими всех – распространить отечественную концепцию на остальных, и проблема исчезнет.

Надеждам способствует то, что процесс полного обобществления национальных суверенитетов – как в левых утопиях XX века обобществления женщин и детей – остановился и начал поворачиваться вспять. «Брекзит», Трамп, разнообразные новые правые в Западной Европе, национал-консервативные правительства в Восточной – всё свидетельствует о том, что миллионы, если еще и согласны обниматься, то поверх национальных барьеров, но не при полном их упразднении. Левый и особенно правый антиглобализм и возвращение западных национализмов в Москве прочитали как полный разворот, неостановимую тоску народов по полноте национальных суверенитетов и начали строить на ней внутри национальную идею, снаружи – внешнеполитическую доктрину.

Антиэлитизм Путина – не левый и не правый, он державный. Его единственная цель – не содержание, а форма действий, не результат, а процедура. Путин добивается непроницаемости суверенитета не для того, чтобы воплотить в жизнь набор радикальных левых антирыночных мер, как большевики или чависты, и не для того, чтобы строить ультраконсервативный православный Иран. Задача – иметь возможность делать то, что захочется, то, что покажется полезным внутри страны и на ее периферии, которая рассматривается как шельф российского суверенного пространства, ни перед кем не отчитываясь и не допуская самой возможности внешнего аудита. Больше того, исключив саму идею отчета. Внутри этого суверенного пространства он будет выступать с правыми или левыми заявлениями, проводить рыночные и дирижистские мероприятия, национализировать и приватизировать, двигать на важные посты консервативных идеологов или либеральных прагматиков, репрессировать западников или националистов, реализуя неограниченный и безраздельный суверенитет. Тот, кто может так же – тот равный. Кто нет – поступился принципами и достоин сожаления и упрека, а то и издевки, с какой когда-то Иван Грозный писал Елизавете Английской: что за королева, которой надо спрашивать подданных.

Равенство в этой картине понимается не как всеобщее свойство (все государства равны), а как привилегия, доступная немногим, которую надо заслужить или вырвать. То, что в полном соответствии с этим российским пониманием, но вопреки воле России его вырывает для себя Северная Корея, почему-то мало смущает.

В постулируемом Россией идеальном будущем современная ситуация, когда, по словам Путина, в мире всего несколько государств, обладающих полнотой суверенитета, не изменится. Просто Россия будет признана всеми одной из немногих равных, то есть в действительности одним из гегемонов. В западном клубе есть только одна страна равнее других с полным суверенитетом в понимании Владимира Путина – это США, все остальные полностью суверенные – за его пределами. Настаивая на отношениях с западными странами на условиях равенства, понятого как привилегия, и всей полноты суверенитета, Россия по сути хочет быть среди них еще одним гегемоном, второй Америкой. Добиться этого практически невозможно.

Даже тут подводит историческая память. В эпоху ансамблей равноправных держав, о которой ностальгирует Россия, она сама не раз становилась предметом критики со стороны чужих правительств и газет по польскому и еврейскому вопросу, за языковую политику, крепостное право, отсутствие свобод и современных гражданских институтов. Точно так же как другие члены ансамбля за свои грехи – рабство, колониальную политику, расовую сегрегацию, подавление восстаний в колониях, женский вопрос и т.д. Старый мир знал и гуманитарные интервенции, в которых участвовала Россия (защита христиан в Османской империи), и смену режимов (наполеоновская и постнаполеоновская Европа).

Вестфальская система, когда каждый государь полномочно определял веру на своей территории, никогда не работала в остальных вопросах и тем более не будет работать сейчас.

У парадного подъезда

«Путину нет равного по опыту среди мировых лидеров», – говорит Оливер Стоун в интервью о своем фильме. На вопрос, как Путин смотрит на Трампа, Макрона, Бориса Джонсона, я часто отвечаю: как мастер на начинающих, с высоты своего опыта. Однако долгое пребывание у власти начинает работать против образа президента-мятежника: наш бунтовщик пересидел у власти любого из королей. Вечный революционер, как и вечный студент, всегда немного смешон.

В действительности и революционность Путина, и диссидентство России – недоразумение. Дональд Трамп по факту рождения и гражданства – член закрытого престижного клуба, как и Тереза Мэй или Эммануэль Макрон. Желание растрясти сонное клубное царство, поднять пыльные шторы, вымыть окна, выгнать менеджеров для него естественно. Россия, напротив, хочет членства в клубе вот с этими самыми пыльными занавесками, лысыми лакеями в ливреях и неторопливым старым управляющим. Это борьба не за новый порядок вещей, а за присоединение к старому. И если старого порядка все меньше, надо его вернуть, чтобы усилия по присоединению к нему были не напрасны.

Нынешнее диссидентство России – скорее форма, чем содержание, производная от ее сравнительной слабости. Точно так же и программа консервативного бунта, заявленного ее руководством, –

не столько глубокое убеждение, сколько конструкция от противного. Если бы глобальный Евтушенко был против колхозов, Путин мог быть «за» – как сейчас, после выхода США из Транстихоокеанского партнерства и Парижского соглашения по климату, протекционистский Китай вдруг оказывается хранителем принципов глобальной экономики и Си Цзиньпин едет вместо американского президента главным гостем в Давос.

Революционность Путина и России – это оболочка, арифметическое действие отрицания отрицания. Она направлена не на то, чтобы отвергнуть истеблишмент, а на то, чтобы стать им. Но стать она пытается тем, чего нет, и поэтому ее попытки выглядят изнутри как борьба за справедливость, а извне – как бессмысленный русский бунт. Единственная надежда России в том, что Запад, становясь слабее, сам начнет закрываться от крепнущих внешних ветров, и, как в виде Трампа и «Брекзита» уже начал отступать от либерального экономического порядка, сам будет настаивать на непроницаемости и безграничности национальных суверенитетов, и бывшие последними станут первыми. Но пока просили не занимать.

Россия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 4 декабря 2019 > № 3260001 Александр Баунов

Общесистемные интересы вместо национальных

Классические понятия и российская специфика

Н.А. Косолапов – кандидат исторических наук, заведующий отделом международно-политических проблем ИМЭМО им. Е.М. Примакова РАН.

Резюме Созданием механизма формирования своих общесистемных интересов Россия сделала бы первый, принципиальный шаг по пути отказа от некритического копирования западных форм, будь то во внешней или внутренней сферах.

Статья была опубликована в журнале «Россия в глобальной политике», №2 за 2016 год.

Категория национального интереса интуитивно самоочевидна и понятна, но попытки осмыслить ее в приложении к целям и задачам внешней политики чаще всего рождают больше вопросов, чем предлагают ответов. Вот пример, который еще долгие десятилетия будет сидеть занозой в отношениях России с Западом.

Возвращение Крыма в состав Российской Федерации и развязанная странами НАТО «война санкций» против России столкнули в отечественной публицистике две оценки. Большинство одобряет воссоединение, считая его справедливым и оправданным. Меньшинство полагает, что Крым не стоит тех прямых и косвенных потерь, материальных и имиджевых, какие понесла Россия. Понятно, что когда одни мыслят критериями истории и геополитики, а другие – экономики и престижа, прийти к согласию относительно конкретного национального интереса невозможно. Поддается ли категория «национальный интерес» объективной оценке и рациональному прогнозированию и формированию?

Истоки понятия

«Национальные интересы» – дословный, бесхитростный перевод national interest (англ.), лишь сообразно логике русского языка поставленный во множественном числе: в самом деле, не один же интерес у «нации». Но в оригинале national interest – категория, обусловленная культурно, исторически и политико-идеологически. В культурном отношении она восходит к британской политической традиции. В историческом – появляется в эпоху, когда на смену средневековым монархиям стали приходить буржуазные республики. В политико-идеологическом – неотделима от понятий и концепций nation и nation-state – отнюдь не нации-этноса и национального государства, это признак в оригинале понятия даже не вторичный. Посмотрим на эти три момента внимательнее.

Путь Европы к понятию national interest был долог и тернист. В глубине веков многочисленные князьки, как бы они ни назывались в разных языках и местностях, как правило, ощущали себя хозяевами тех территорий и населения, во главе которых им довелось оказаться. Территория и население были для них лишь ресурсом и расходным материалом для удовлетворения своих потребностей и амбиций. Кто оказывался поумнее, думал о сохранении власти, могущества, богатства своего рода. Самые умные понимали или чувствовали, что земли и народы надо не только завоевывать, но и удерживать в длительной перспективе. Однако в целом интересы, амбиции и кругозор князька и определяли тот когнитивный багаж, с каким он выходил во внешнюю среду.

Римская империя, а затем принятие и распространение христианства на протяжении столетий формировали на европейском континенте политико-психологическую среду, в которой не могла не появиться категория, отражающая интересы территории, народа и «вертикали власти» как единого целого. Относительно небольшие географические размеры Европы немало поспособствовали тому, чтобы даже через бесчисленные войны и конфликты Европа постепенно осознавала себя как своеобразное целое. Более того, сами эти войны отражали исторические по масштабам и продолжительности циклы политической интеграции/дезинтеграции континента.

Первым его интегратором была, несомненно, Римская империя. Ее закат, а затем и распад вернул Европу в состояние политической разобщенности – но не абсолютной. Новым интегратором становится христианство. Соединившись с унаследованной от Рима идеей права, христианство в лице его католической ветви надолго духовно подчиняет себе светские власти, ставит их в политическую зависимость от благословения Папы. Европейские правители, при всех их взаимных усобицах и раздорах, на протяжении многих веков (до появления протестантства) исповедовали общую религию и оставались властителями на своих территориях лишь до тех пор, пока не вызывали недовольство и гнев святого престола. Ватикан же долгое время эффективно сталкивал их между собой, что создавало своеобразную систему политического управления на континенте. Все в совокупности и стало многовековым континентальным симбиозом церковных и светских властей, известным как res publica Christiana или «христианский Запад» (Western Christendom). Культурно-историческая и политико-психологическая особенность этой системы заключалась в том, что высшие светские власти не были и не чувствовали себя посланцами Бога на земле: между ними и Богом был могущественный посредник – Папа.

Великие географические открытия показали европейцам уникальность их общего дома, а начало колониальной эпохи и капитализма – его эффективность: Европа пришла на другие континенты, а не наоборот. Между тем в самой Европе светские верховные правители на протяжении веков стояли перед выбором: подчиняться ли безоговорочно воле Центра (тогда – Ватикана), рискуя спровоцировать беспорядки на подвластной территории, вплоть до потери трона; отстаивать перед Центром интересы свои и своей территории, рискуя отношениями с Центром и в конечном счете тоже троном, а возможно, и жизнью; или же настойчиво и целеустремленно искать баланс между интересами и требованиями Центра и своей территории.

Политически эта раздвоенность порождала стремление светских властей освободиться от опеки Ватикана, сохранив за ним духовную функцию. В XIV–XV веках политическая власть и влияние Ватикана слабеют, феодальные княжества становятся все более суверенными. Но политическая раздробленность феодальной, а затем и капиталистической Европы не мешала осознанию того, что в духовном (религиозном) и естественно-правовом (легитимность кланов, родов и владений) отношениях европейские страны были, да и остаются частями единого конфессионально-политического пространства. В этом смысле окончательная утрата Ватиканом политической власти и трансформация res publica Christiana в Вестфальскую систему (1648) стали не развалом средневековой Европы, а началом нового цикла относительных интеграции-дезинтеграции как особого пути политического развития континента.

Именно на этом этапе возникает понятие «государственных соображений» (ragion di Stato у Никколо Макиавелли, raison d'État – фр., Staatsräson – нем.), как имплицитно противостоящих и Ватикану, и отдельным группам интересов в самом государстве. Заметим, что оно более всеобъемлющее, нежели «государственные интересы». Когда французский монарх заявлял: «Государство – это я!», он адекватно и точно выразил суть феодальной государственности: монарх не олицетворял государство, а был им. Новая категория отделяла государство и его специфические интересы как от чьих-либо внешних интересов, так и от внутристрановых эгоизмов (включая даже личные интересы правителя).

Однако пока речь о государстве, притом феодальном, монархическом. Его отличала и определяла четкая логика наследования и легитимности власти. При силовой смене монарха в рамках того же рода или соперничающих родов эта логика в целом сохранялась. Но со становлением капитализма под политическое отрицание, а затем и практическое преобразование попадают институт монархии и феодальное устройство общества в целом. Возникают прецедентные для той эпохи проблемы источников легитимности республиканской власти и носителя постмонархического суверенитета.

Техническая альтернатива – любой сильный человек, диктатор (особенно в случаях казни короля); но по сути это возврат к глубокому историческому прошлому, когда сила решала все, а понятия легитимности и суверенитета еще не возникли. Помимо прочего, велик риск долгой череды последующих диктатур. Иная альтернатива – представительская система в общих интересах новых элит, вышедших из средних слоев и составляющих мизерную часть населения в целом, однако более многочисленных, нежели прежние. Вместе все это давало основания объявить их the people – народом. Тем самым уже легко решались проблемы суверенитета, носителем которого объявлялся народ, и легитимности власти, сформированной через систему представительства.

Такие элиты и стали в Европе зародышем nation – совокупности граждан, понимающих, что политические компромиссы, достигаемые по определенным и устойчивым правилам, лучше вечной гражданской войны или вооруженных разборок с непредсказуемым исходом; граждан, готовых на деле придерживаться таких правил и поддерживать политическое устройство, их обеспечивающее. Термин nation и все от него производные имеют, таким образом, в Европе прежде всего политико-правовое значение. Этнический элемент оказался привнесен в него позже, когда сформировавшиеся нации продолжали по инерции именоваться по названиям соответствующих стран. National interest суть интересы nation, территориально-исторического сообщества граждан, а не людей определенной этнической принадлежности.

Эта система с конца XVIII века претерпела два важных для нашей темы изменения. Во-первых, она получила всестороннюю и исключительно глубокую философскую, политико-идеологическую и научно-теоретическую проработку, осуществленную ведущими мыслителями Европы, а затем и США.

Во-вторых, она оказалась оптимально совместимой с поздневестфальской системой международных отношений. Колониализм, то есть порабощение и эксплуатацию, а то и геноцид народов абсолютного большинства стран мира было трудно оправдывать «национальными интересами» стран-колонизаторов. Здесь политически и нравственно удобнее были идеи «цивилизаторской миссии» и «христианизации отсталых народов», а категория «национального интереса» долгое время оставалась политически невостребованной.

Ее триумфальный выход в мировую политику приходится на самое начало 1950-х гг. и связывается с именем Ганса Моргентау – основоположника теории политического реализма. Согласно его взглядам, обретение и использование power («сила», но также и «влияние») является важнейшим национальным интересом государства и основным мотивом его политического поведения в мире. Таким образом, Моргентау впервые однозначно связал национальный интерес с государством, фактически отождествил его с государственным. При этом как power, так и национальный интерес понимались им, а затем долгое время и в теории политического реализма, в экономическом и военном смысле.

Нетрудно видеть, что такая трактовка национального интереса и теория политического реализма идеально описывали и оправдывали политику Соединенных Штатов периода их утверждения в качестве лидера западного мира. Идейно-политический арсенал традиционного колониализма, рухнувшего под равнонаправленными (но не совместными) усилиями США и СССР, замещался с американской стороны политическим теоретизированием на тему роли силы в мире и интересов государства в этом контексте. Холодная война и появление атомного оружия способствовали тому, что на протяжении 1950-х – 1960-х гг. понятие национального интереса оказалось теснейшим образом связано с соображениями и интересами национальной безопасности и «выживания» государства в ядерном мире.

Когда с начала 1960-х гг. были окончательно сломлены остатки довоенной системы международных отношений и классического колониализма, категории nation-state и national interest стали инструментальны. Задачи заключались в том, чтобы интегрировать в систему международных отношений, преимущественно в прозападную их часть, новые постколониальные государства; обеспечить США выход на позиции политического лидерства на Западе, а затем и в мире; сохранить лицо проигравших – Германии и Японии, потерпевших поражение во Второй мировой войне, и Великобритании и Франции, лишившихся колоний и довоенных позиций лидеров международной системы, – открыв им путь к конструктивному статусу участников новой мировой политики под эгидой Соединенных Штатов.

На этом этапе политика Вашингтона все чаще создавала ситуации, при которых военное вовлечение США никак не могло быть оправдано какой-либо угрозой их национальной безопасности или интересам (пример – война во Вьетнаме). Как следствие, в политике наряду с national interest появляется понятие vital interest – «жизненно важных интересов», а в теории международных отношений нарастает критика политреализма, появляются так называемые ревизионистские теории, и в конечном итоге неореализм расширяет понятие национального интереса за рамки его изначальной трактовки. Сегодня в контексте «жесткой», «мягкой» и «умной» силы под конкретный национальный интерес может быть подведено практически всё, чего потребуют интересы текущей политики.

Таким образом, правомерно констатировать, что категория национального интереса к настоящему времени не имеет научного содержания и, в силу ее размытости и множественности критериев определения конкретного интереса, скорее всего и не получит его в обозримом будущем. Национальный интерес – категория историко-философская, политико-идеологическая и собственно политическая. В первом ее качестве она связана с определенным пониманием истории и уровней развития общества и государства; во втором – с идеологией либерализма и политико-реалистическим подходом к международным отношениям; в третьем – с текущими внешнеполитическими интересами государства (как их понимают находящиеся в данный момент у власти лица, группы, правительства). Такие категории не поддаются объективной операционализации, их трактовка всегда субъективна. При этом в западной политической теории и практике достаточно четко различаются национальные интересы, интересы государства и интересы правящего режима.

Путь России

Постсоветская Россия, повернувшая к капитализму (как его понимали и преподавали в СССР), в начале 1990-х гг. импортировала с Запада, прежде всего из США, практически все понятия и категории, находящиеся в настоящее время в политическом обороте страны (кроме разве что евразийства и тех, что были заимствованы в разные периоды советской и досоветской истории). До этого понятие национального интереса было в России, разумеется, известно, но в приложении к ней самой не использовалось.

Россия до октября 1917 г. не проделала ту когнитивную, политическую и практическую эволюцию, которую прошла за последние две тысячи лет Европа. Путь России был иным. Первое принципиальное отличие заключалось в объеме территории – вначале неосвоенной, с крайне низкой плотностью населения, позднее номинально включенной в состав Московского царства и Российской империи, но освоение и жизнь на которой всегда были ресурсоемки по сравнению с Европой. В обстановке трудных для выживания климатических и иных условий и низкой удельной плотности населения потенциальный политический процесс вынужденно оказывается «неконцентрированным»: локальная полития складывается лишь на уровне малочисленных «элитных» групп своего времени (более многочисленную элиту население и территория еще не могут прокормить), а совокупность условий (включая трудности, риски и издержки коммуникаций в такой природной и социальной среде) в целом способствует формированию политико-управленческих иерархий («вертикалей власти») куда больше, нежели сетей – горизонтальных структур любого рода.

Иначе складывались в России и взаимоотношения светской и духовной власти. Православная церковь сыграла значимую роль в преодолении княжеских междоусобиц и формировании объединенного русского государства. Но она вынуждена была жить и работать в условиях малоконцентрированного политического процесса с обилием вертикальных и дефицитом горизонтальных связей, а потому большую часть своей истории провела в жестком подчинении светской власти. На малонаселенных просторах обширного востока Европы у нее не было возможностей стать ни мейнстримом христианства, ни регулятором разноплеменных международных, а не моноэтнических межкняжеских отношений (после создания Московского царства и победы над Золотой Ордой последние практически утратили былое значение, сведясь к борьбе нескольких семей за московский трон). Соответственно, в России не сложились и не могли сложиться процессы, которыми двигались циклы интеграции-дезинтеграции Европы.

В новейший период формирование основ капитализма в России по ряду причин не завершилось политическим оформлением буржуазно-демократического республиканизма: он просуществовал лишь с февраля по октябрь 1917 года. Как следствие, не сложилась и nation: не только императорская семья и высшая знать, но многочисленный класс служилых людей воспринимал купеческое сословие как потенциальную угрозу самодержавию.

В начале ХХ века император Николай II, отвечая на вопрос анкеты о роде занятий, называет себя «хозяином земли русской». Российский император был по-своему прав – он действительно был на тот момент хозяином земли русской, и этот факт отражал отсутствие в России того времени такого развития общества и его институтов, которое было бы по сути аналогичным европейскому или близким к нему, а не лишь внешне похожим на него. Если самодержец – хозяин, мысли о национальных интересах места нет. Интересы страны определяются ее хозяином – что в общем абсолютно логично.

В советский период категория национального интереса не приживается по иным причинам. На уровне идеологии этому более всего препятствовали две концепции – бесклассового общества и интернационализма. Социалистическое, а в перспективе коммунистическое общество должно было появиться в процессе и результате классовой борьбы, а потому классовые интересы провозглашались как безусловно высшие и абсолютные. А потому идеал – бесклассовое общество – был по природе интернационален, национальное же расценивалось как вредная и опасная преграда на пути к всеохватному интернационализму.

Практика, как и следовало ожидать, оказалась сложнее умозрительных схем. Номинально строительство социализма и коммунизма возглавляла партия. По логике интересы партии должны были быть наивысшими. Так чаще всего и было – чаще всего, но не всегда. Надежды на мировую революцию пошатнулись уже к 1920 г., дали фатальную трещину по итогам Великой депрессии и рухнули по ходу Второй мировой войны. Руководство партии, изначально смотревшее на государство исключительно как на орудие своей политики, еще в 1920-е гг. осознало, что сохранит себя и власть, лишь сохранив государство. Иосиф Сталин был до мозга костей государственником, резко сместившим баланс реальной власти от партии к государству. Номинально партия, ее идеология и риторика сохранялись и даже осуществляли «руководящую и направляющую роль» в строительстве нового общества, практический же ход дел в стране вплоть до начала перестройки (1986 г.) определяло государство. Одна из ключевых его опор называлась Комитетом государственной безопасности – не партийной, общественной или национальной.

Однако своеобразный порядок выработки и принятия общесистемных, скажем так, интересов объективно существовал. Он включал определение общих направлений и целей развития; долгосрочных программ в сферах экономики, обороны, научных исследований, в социальной области; пятилетние планы в экономике; утверждение всего перечисленного на съездах партии, в органах государства и совместных постановлениях ЦК КПСС, Совета министров и, в ряде случаев, президиума Верховного Совета. В этой работе на разных этапах участвовали аппараты ЦК партии и Совмина, ведомственные и академические институты, межведомственные комиссии, Госплан. По некоторым вопросам проводились неформальные общенародные обсуждения, результаты которых рассматривались соответствующими органами перед принятием решений.

Никоим образом не идеализируя эту систему, нельзя не отметить ее сильные стороны. Она была ориентирована на выработку перспектив (от 5 до 20 лет) и сочетание оценки перспектив с конкретными программами, годовыми и пятилетними планами. Она открывала возможности маневрировать всеми видами ресурсов не только в реальном времени, но и в масштабах десятилетий. Она была нацелена на соединение усилий партии, государства и наиболее активной части населения. И на «выходе» всей этой деятельности складывался некий компромисс не только между желаемым и возможным, но и между интересами партийно-государственной номенклатуры, ее высшего эшелона, государства и активной «системной» части общества.

Одним из следствий описанных особенностей российского развития стало смешение интересов страны, государства и правящего режима. При монархии в таком смешении была определенная логика: самодержец действительно хозяин страны, нравится нам это или нет, и его интересы определяющи для государства и страны. Декларативная приоритетность неких классовых интересов над всеми остальными в социалистический период одним из следствий имела то, что обвинения в антипартийности, отходе от основ марксизма-ленинизма и прочих идеологических грехах становились эффективнейшим оружием во внутриноменклатурной борьбе. При необходимости им охотно пользовались и партийные фундаменталисты, и технократы-государственники, и прохиндеи-карьеристы. Нечто неугодное той или иной группе специальных интересов внутри номенклатуры могло легко быть объявлено антисоциалистическим, и тут места для дискуссий уже не оставалось. Понятно, что в такой атмосфере было не просто трудно, но часто политически невыгодно различать интересы партии, государства, общества.

Что же касалось конкретных интересов правящего режима, эта тема всегда была и до сих пор остается в России закрытой. При Сталине она была смертельно опасной; при Брежневе просто табу; сегодня говорить на эту тему не возбраняется, но желающих пока мало. Конечно, политическая публицистика, теория и практика сознают и признают наличие у любого режима собственных интересов и их отличие (теоретически вплоть до противоречий) от интересов государства и общества; но в анализе проблем и процессов современной России такие различия, их потенциальные и реальные последствия прослеживаются нечасто. На практике правящий режим как в прошлом, так и сейчас определяет практическое содержание того, что затем получает статус «интересов России».

С одной стороны, так и должно быть, это одна из главных функций правящего режима в любой стране в любую эпоху. С другой, недостаточно четкое политико-теоретическое разграничение разных видов интересов увеличивает риск того, что интересы самого режима могут при каких-то обстоятельствах оказаться смешанными с другими или даже затмить собой, вытеснить эти другие. На таком фоне категория национального интереса вносит в понимание общестрановых – скажем пока так – интересов России еще большую неопределенность.

В ряд государственных документов середины 1990-х гг. вошла формула «геополитические и национальные интересы России». Если воспринимать ее буквально – а как иначе? – то необходимо заключить, что речь шла о двух разных группах интересов. Причем геополитические интересы России – это не ее национальные, и наоборот. И коль скоро они разные, то в принципе нельзя исключать возникновения между ними конфликта и противоречий. Никаких указаний на то, в пользу каких интересов и на основе каких критериев должен был бы разрешаться такой конфликт, буде он возникнет, дано не было. Нет и научного определения первых и вторых. Понятие «геополитические интересы России» продолжает широко использоваться в научно-политической литературе, СМИ и публицистике наряду с термином «национальные интересы».

Геополитические идеи и лексика вошли в политический оборот России в преддверии и с завершением демонтажа СССР. Отказ от марксизма-ленинизма вкупе с легко объяснимым отсутствием в то время на территории Советского Союза какой бы то ни было иной идеологии сделал геополитику привлекательной в глазах власти и силовых структур. Геополитика – прежде всего идеология государственничества. Как и идея классовой борьбы, она зиждется на понятии «баланса сил» (однако если политреализм обращается к прагматическим и объективно измеримым видам силы – военной, экономической, – то концепции соотношения классовых сил и геополитики адресуются к силе неизмеримой, умозрительной, гипотетической). Геополитика позволяла тешить себя иллюзией, что постсоветская Россия сохранит международные позиции СССР. Но видеть в геополитике лишь иррациональное начало было бы чрезмерным упрощением.

Геополитика как идеология и практический курс исходит из постулата об определяющем значении «баланса сил» в международной жизни, что делает их имплицитно конфликтогенными. Однако «спрос на конфликтогенность» в этой сфере может продуцироваться как отдельными субъектами международных отношений, по тем или иным причинам отдающими предпочтение конфликтным формам поведения в мире на определенных направлениях их политики, так и состоянием системы международных отношений в целом, не признающей иных типов поведения или не оставляющей некоторым категориям субъектов международных отношений иной альтернативы, кроме конфликта как способа утверждения себя и защиты своих (в том числе законных) интересов.

В последнем случае заявляет о себе своеобразная природа геополитических интересов: они требуют издержек и затрат сегодня в расчете на отдачу в будущем. В этом смысле обеспечение геополитических интересов есть ресурсоемкая политическая инвестиция в будущее с непредсказуемыми рисками и итогами. Она оправдана, если речь идет о выживании страны или об обеспечении широкого комплекса ее иных интересов – стратегических, военных, статусных, других. Является ли такая инвестиция «национальным интересом» или платой за его обеспечение? Скорее последнее.

Продолжающиеся на протяжении всего постсоветского периода поиски «национальной идеи» новой России, не принесшие пока результата, убедительно говорят о том, что нации пока в стране не сложилось, и под национальными интересами нет прочной социокультурной основы. Термин, импортированный из других культур и условий, является в нынешней России более идеологическим, чем в странах его происхождения. На протяжении всей российской истории интересы государства фактически отождествлялись с интересами власти, и только иногда, ретроспективно, действия ушедшего с политической арены (а чаще и из жизни) режима расценивались как ошибочные – а значит, не отвечавшие государственным интересам или даже противоречившие им. Но если интересы режима или даже государства представляются – намеренно или нет – как «национальные», оппонировать им становится сложнее, а иногда и как бы антипатриотично.

Наконец, российский социум (именно социум, а не отдельные лица или группы) никогда не пытался сформулировать собственные конструктивные идеи относительно интересов страны (именно страны, а не государства или режима). Случаи недовольства официальной политикой были во все времена. Неизменно появлялись и группы, выражавшие в той или иной форме несогласие с какими-то действиями правительства или с его курсом в целом. Но слабые зачатки постоянной деятельности по разработке интересов страны и общества (а не непременно оппозиции правительству) появляются только в последние полвека.

В настоящее время нет оснований полагать, что описанное положение принципиально изменится в обозримые сроки. Вносимые в политику интересы по-прежнему определяются в узкой сфере внутриэлитных отношений и межведомственных противоборств. Однако цена таких интересов становится в XXI веке беспрецедентно высокой и может за считанные десятилетия отбросить страну назад. Это означает, что России необходимы интересы, которые за неимением более точного понятия можно называть национальными.

Практика, проблемы, перспективы

Если российское общество пока не нация, а совокупность многих этносов, проблемы формирования и критериев соотнесения интересов национальных, государственных и режима обретают особую значимость. В то же время правомерно утверждать, что хотя понятие «национальные интересы» давно присутствует в документах и выступлениях официальных лиц, их четкого определения и механизмов формирования и утверждения нет до сих пор.

Сразу оговоримся: какая-то часть конкретных национальных интересов в принципе не поддается определению. Такие интересы возникают и меняются в зависимости от внезапных событий, явлений во внешней или внутренней политике. В силу неожиданности они, как правило, требуют принятия быстрых мер. В условиях цейтнота и давления различных факторов дефиниция таких интересов, выработка и принятие соответствующих мер осуществляются органами государственного управления в рабочем порядке. Позднее возможны любые обсуждения и дискуссии; но в критический период конкретные национальные интересы определяются задействованными лицами и ведомствами. Подобные ситуации не раз случались в прошлом; несомненно, они будут иметь место и впредь. Ниже речь пойдет не о них, а о тех гораздо более многочисленных случаях, когда национальные интересы и меры их обеспечения могут определяться заранее в рамках созданного для этого механизма.

На идеологическом уровне национальные интересы могут быть выражены всего несколькими словами: безопасность, прочность международных позиций, права личности и гражданина, развитие. Вопрос в конкретизации и в том, кто выступает субъектом. Как понятие идеологическое, отчасти и нравственное, национальный интерес может при желании легко быть наполнен подчеркнуто идеологическим содержанием и стать мотивацией и основой иррационального курса, результатом которого, как правило, оказываются растрата времени, человеческих и материальных ресурсов, а в худшем случае и саморазрушительные для страны процессы. Но идеологические и нравственные императивы могут быть воплощены в осуществимые позитивные практические цели, программы, планы и действия.

Идеологическое наполнение национальных интересов способствует легитимации жесткой центральной власти, духовной или светской: коль скоро есть некая, предположительно великая цель, видимая во всей ее полноте и блеске лишь идеологам, то должен быть кто-то, способный повести к этому идеалу. Конкретизация же национальных интересов неизбежно ставит вопросы сроков, полноты и цены их обеспечения – а значит, эффективности власти и систем управления. Религии неверифицируемы, и в этом их неустранимое преимущество над светскими политическими идеологиями. Показательный пример: пока в СССР строили социализм и обещали, что вслед за социализмом наступит коммунизм, значительная часть населения верила в эту мечту, и система оставалась стабильной даже вопреки страшным лишениям и репрессиям. Но когда (в условиях относительного материального благополучия и личных свобод) в центре внимания оказались конкретные планы и программы, все чаще не выполнявшиеся, авторитет и власть компартии стали размываться, что и привело в конечном счете к демонтажу советского социализма в Европе. Видимо, путь к политической стабильности лежит через эффективность власти или через торможение качества развития посредством (квази-) религиозного режима и государства.

Официальное определение национальных интересов содержится пока в одном документе. В «Концепции внешней политики Российской Федерации» (2013 г.) национальные интересы упоминаются не раз, но не расшифровываются. Закономерно, что в этом документе они рассматриваются исключительно в их внешнем аспекте: интересы «Российской Федерации как одного из влиятельных и конкурентоспособных центров современного мира».

«Стратегия национальной безопасности Российской Федерации до 2020 года» определяет национальные интересы как «совокупность внутренних и внешних потребностей государства в обеспечении защищенности и устойчивого развития личности, общества и государства». Достоинства этого определения в том, что оно вообще дано и что внутренние и внешние аспекты интересов связаны здесь воедино. Эта связка занимает в «Стратегии» центральное место, проходит через все ее разделы и отличается глубокой проработанностью. Но серьезный недостаток этого определения – в отождествлении национальных и государственных интересов, в сведении первых ко вторым. Странно отрицать интересы государства как одного из ведущих субъектов политики и жизни страны в целом; но и отождествлять их с национальными методологически некорректно, а практически чрезвычайно рискованно.

В «Стратегии» говорится (ст. 21), что «национальные интересы Российской Федерации на долгосрочную перспективу заключаются: в развитии демократии и гражданского общества, повышении конкурентоспособности национальной экономики; в обеспечении незыблемости конституционного строя, территориальной целостности и суверенитета Российской Федерации; в превращении Российской Федерации в мировую державу, деятельность которой направлена на поддержание стратегической стабильности и взаимовыгодных партнерских отношений в условиях многополярного мира». Каждый из названных тут интересов поддается конкретной операционализации, в чем убеждают цели и задачи политики национальной безопасности, сформулированные в документе.

Важное с точки зрения рассматриваемой темы положение «Стратегии» гласит, что «для защиты своих национальных интересов Россия, оставаясь в рамках международного права, будет проводить рациональную и прагматичную внешнюю политику, исключающую затратную конфронтацию, в том числе и новую гонку вооружений» [Выделено мной. – Н.К.]. Это, на наш взгляд, означает, что как содержание национальных интересов, так и формы и методы их защиты исключают всякое миссионерское начало – идеологическое, конфессиональное, имперское. Если такая тенденция закрепится на длительный срок (хотя понятно, что есть внутренние и внешние силы, которые по разным причинам, но будут ей всячески противодействовать), она может стать принципиальным, историческим поворотом в развитии России и в ее отношениях с миром – от тех или иных вариантов болезненной идеологизации к сдержанному и рациональному прагматизму.

Логичное следствие отождествления национальных интересов с государственными – то, что последние должны определяться самим государством. Пусть при участии экспертного и научного сообществ, гражданского общества – но последнее слово закономерно принадлежит субъекту интересов, будь то в явной форме, когда государство четко скажет, что оно намерено или не намерено делать, или, что гораздо хуже, в форме неявной, когда говорится одно, а происходит нечто иное.

На этом пути национальные интересы России поджидают две опасности, проистекающие из того, что в стране исторически нет традиций, механизмов и практических навыков корректировки курса и действий правящего режима и государства в целом, которые были бы совместимы с целями и задачами социально-политической стабильности. Первая из таких опасностей – исключительно высокая роль правящего режима в формулировке целей и формировании политики (внутренней и внешней) при отсутствии у законодателя и органов государственного управления мотивации и способности оказывать в необходимых случаях сдерживающее влияние. Да, сегодня политика правящего режима рациональна и прагматична. Но есть ли гарантии, что завтра она не сменится на иную, даже на противоположную? В чем состоят такие гарантии, кроме как в личных качествах и взглядах главы государства?

Другая опасность связана, на наш взгляд, с назревающим глобальным кризисом бюрократии как института. Бюрократия повсеместно все более выходит из-под всех форм контроля (включая даже такие жесткие, как в Китае). Она стремится и умеет максимизировать свои полномочия и привилегии. Ее решения, принимаемые на основе формальных критериев и процедур, все чаще оказываются практически деструктивными, а ее ответственность за эти решения остается, как правило, номинальной. Бюрократия во всем мире поражена коррупцией, и масштабы этого явления не показывают пока понижательной тенденции. Бюрократия малоуязвима перед системой выборов, особенно если последняя недостаточно подкреплена мерами эффективного правоприменения и повседневной демократии на всех уровнях. Не вдаваясь здесь в анализ этого назревающего кризиса, заметим только, что в принципе нельзя исключать как добросовестные заблуждения и банальную некомпетентность, так и возможность «приватизации» отдельными группами бюрократии процесса формирования государственных (национальных) интересов в отдельных его частях или даже в целом. Страна с высоким уровнем коррупции не гарантирована от проникновения этого явления в сферы внешней политики, национальной безопасности и национальных интересов.

Если воспользоваться принципом «идеальной модели», то возможны два пути формирования национальных интересов или их эквивалента. Один – тот, который в западной политической теории считается единственно возможным: сложившаяся нация через систему демократических институтов определяет свои интересы, в которых затем действует демократически созданное правительство. «Нация» – понятие философско-политическое. Как бы ни определялись признаки нации – по Эрику Хобсбауму, Эдуарду Тэйлору или Владимиру Ленину – при попытке подвергнуть это понятие анализу, конкретному во времени и социальном пространстве, неизбежно возникает вопрос, всех ли участников данного социума правомерно включать в состав соответствующей «нации». Оптимальные условия создания нации – сочетание изоляции и противостояния социума внешней среде. Но глобализация взламывает оба эти условия с последствиями, прекрасно видными на примере Франции и других стран массовой иммиграции.

Возможны и два других пути, общее для которых – то, что представляется как «национальные интересы», предписывается социуму. Исторически наиболее распространенный вариант – жесткая светская или духовная власть диктует стране собственное понимание того, что нужно народу и государству (не забывая при этом и себя). Именно этот вариант легче любого иного скатывается к тому, что интересы правящих режима и/или лица не только подменяют собой прочие, но и заставляют последние служить себе.

Теоретически мыслим и другой путь: страна, еще не ставшая нацией, рассматривается как социально-территориальная система (СТС) – исторически неразрывное целое, образуемое триединством достаточно устойчивой (хотя в историческом времени меняющейся) территории, постоянно проживающего и хозяйствующего на ней населения и организации этих территории и населения для определенного вида хозяйствования и образа жизни. При современной экономике и уровне образования элит и населения в целом такая СТС может (и, по-видимому, должна) обладать своими интересами, в общем виде сводящимися к самосохранению в высококонкурентной среде, а для этого к постоянному расширению внутренних и внешних возможностей данной СТС (включая обеспечение ее безопасности), и к эволюционному развитию, понимаемому как создание, приобретение и эффективное использование качественно новых возможностей, повышающих конкурентоспособность СТС.

Названные интересы по природе их долговременны, и как сами интересы, так и необходимость их обеспечения по продолжительности превышают срок пребывания у власти любого режима. Они включают государственные интересы и защищают их, но как функциональную подсистему интересов СТС в целом. Они не исключают возможностей глубоких реформ и даже революций, но в макроинтересах СТС, а не за ее счет. Они допускают широкое участие в международном сотрудничестве, включая глобализацию; но и позволяют и требуют, не противостоя последней как явлению, защищать свое место в ней, ценности, интересы и самостоятельность, при необходимости противодействуя политике глобализма. Но главное, они органичны для неофеодального уклада современной России, центральная политическая характеристика которого – отсутствие встроенного конфликта между ветвями власти как условия и средства стабилизации СТС и ее политической системы в целом.

В отсутствие и/или при остром дефиците такого механизма общественные (прежде всего внутриэлитные) отношения постоянно рискуют сорваться в подобие феодальных войн. Фактически такие войны ведутся в России на протяжении последних двадцати лет, но, по счастью, на средних и локальных уровнях элит и средствами рейдерства и коррупционно-правового процесса. Как показывает опыт некоторых постсоветских государств, риски такой системы могут достаточно легко переходить в реальность и делают страну и ее государство уязвимыми перед рядом объективных и субъективных факторов. Ручное управление подобной системой не только не гарантирует ее долговременной стабильности, но и отвлекает время и ресурсы управляющих лиц и структур на непрерывное решение тактических задач, сужая тем самым возможности стратегического мышления и действий.

Представляется, что механизм формирования национальных (или, точнее, общесистемных) интересов СТС неофеодального типа мог бы способствовать решению многих практических задач и стать важным средством стабилизации внутриэлитных отношений, консолидации общества – а также принципиальным отличием СТС этого нового типа от классического феодализма, постоянно продуцировавшего внутренние конфликты.

Конкретные формы такого механизма – вопрос отдельной разработки. Но основные принципы его построения и функционирования, как представляется, должны включать: (1) нацеленность на разработку стратегической перспективы СТС и системы вытекающих из такой перспективы интересов; (2) первостепенное внимание перспективным вызовам и возможностям, а уже потом угрозам в различных сферах деятельности и на разных проблемных и географических направлениях; (3) интеграцию государственных интересов в национальные при безусловном приоритете общесистемных интересов СТС; (4) многоэтапный институционализированный процесс разработки национальных интересов с участием представителей государства, научного и делового сообществ, а также НПО, доказавших свою высокую компетентность и эффективность; (5) принятие решений и рекомендаций в рамках этого процесса простым большинством голосов; (6) законодательное оформление выработанных таким образом национальных интересов; (7) обязательность и четкую систему воплощения принятых интересов в государственных программах и бюджетах.

Созданием механизма формирования своих общесистемных интересов Россия сделала бы первый, принципиальный шаг по пути отказа от некритического копирования западных форм и обратила бы свои мысли и действия к содержательной стороне этих и собственных форм, будь то во внешней или внутренней сферах.

Россия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 4 декабря 2019 > № 3260000 Николай Косолапов

Внешняя политика для большинства?

Новое измерение геополитического кода России

И.Ю. Окунев – ведущий научный сотрудник, директор Центра пространственного анализа международных отношений Института международных исследований МГИМО.

Резюме Россия, которая отходит от проевропейской ориентации, но по-своему не геополитическому, а культурному коду не принадлежит к Азии, должна быть готова к существованию в конкурентной среде, где едва ли может на кого-либо полагаться, кроме себя. Что снова ставит вопрос о том, достаточно ли у нее собственных ресурсов для такого курса.

Статья была опубликована в журнале «Россия в глобальной политике», №2 за 2013 год.

Статья развивает положения рукописи, подготовленной автором для журнала Turkish Policy Quaterly, Vol. 12, No. 1 Spring 2013.

Одним из ключевых понятий, отражающих положение государства в международной системе и тенденции развития ее внешней политики, является геополитический код. Колин Флинт определял его как способ позиционирования в международном сообществе. Владимир Колосов уточняет, что этот код представляет собой набор стратегических предположений правительства относительно других стран при формировании внешней политики. Становление геополитического кода представляет собой поиск ответов на следующие пять вопросов:

Кто является нынешними и потенциальными союзниками?

Кто является нынешними и потенциальными врагами?

Как сохранить нынешних союзников и привлечь потенциальных?

Как противостоять нынешним врагам и предотвратить появление потенциальных?

Как объяснить эти четыре выбора населению и международному сообществу? (Значение последнего вопроса в современном мире становится ключевым.)

В данной статье предпринята попытка проследить динамику, с которой происходило существенное изменение геополитического кода России в последние два десятилетия, и поразмышлять о причинах, вызвавших смещение во внешнеполитическом позиционировании.

Геополитическое кодирование и моральные скрепы

Любой геополитический код имеет две ключевые переменные: масштаб и ориентацию. История России – путь стремительного увеличения масштаба ее геополитических притязаний: от феодальной Московии в XV веке до зажатого внутри континента национального государства Ивана Грозного; от прорывающейся к морям державы Петра Великого до величайшей колониальной империи начала XX века. К концу Второй мировой войны Советский Союз и США, пройдя эволюцию от региональных до глобальных держав, сформировали биполярную мировую систему. Распад Советского Союза поставил современную Россию перед необходимостью выбора между глобальной стратегией, на которую уже не хватало военных и экономических ресурсов, и региональной, которая не удовлетворяла сохранившимся амбициям. По удачному выражению Томаса Волджи, нынешняя Россия обладает статусом мнимой великодержавности (overachiever major power), то есть ее признанный глобальный статус не обеспечен должными ресурсами, а потенциал влияния на международную повестку остается преимущественно символическим.

Ориентация геополитического кода России всегда была предметом ожесточенной полемики в среде интеллигенции. Некогда объявив себя наследницей Византии («Третьим Римом»), центром восточного христианства, Россия противопоставила свой путь развития западноевропейскому и породила извечный вопрос, насколько страна является частью европейской цивилизации, и соответственно, должна ли она двигаться в западной парадигме развития или выбрать свой особый путь. Хотя большинство населения всегда придерживалось скорее антизападных взглядов, данный спор оставался частью интеллектуального дискурса, поскольку элита страны хотела, чтобы ее принимали в Европе за свою, и вела Россию преимущественно по европейскому пути. Даже в советское время элита, абсорбировав западную идеологию коммунизма, противопоставляла страну не Западу, а империализму и капитализму, предлагая не антизападный путь развития общества, а альтернативный западному.

Сегодня мы, похоже, становимся свидетелями того, что в умах российской элиты происходит кардинальное переосмысление геополитического кода: акцент во внешней политике смещается с глобального на региональный, а ее ориентация начинает тяготеть к незападноцентричной. По сути, впервые политическая элита полноценно встает на позицию большинства населения и начинает разыгрывать антизападную карту как главный козырь своей внутренней политики.

Каждый новый срок президент России принимает концепцию внешней политики, и, проанализировав последние четыре такие стратегии, несложно увидеть описываемый сдвиг в позиционировании. Первая стратегия Владимира Путина начала 2000-х гг. была целиком обращена на Запад. В памятной речи перед депутатами немецкого Бундестага новый лидер сказал, что Россия сделала исторический выбор, и этот выбор – европейский. Однако уже вскоре началось блуждание в поисках идей особого пути. Следующая стратегия представляла Россию в качестве энергетической сверхдержавы, а затем внешняя политика рассматривалась как ресурс внутренней модернизации. Наконец, последняя доктрина внешней политики Путина, появившаяся на свет в феврале 2013 г., прямо нацелена на укрепление национального суверенитета, которое понимается как системное противопоставление себя Западу. Россия времен третьего президентства Путина начинает вести прагматичную и резкую политику в духе Realpolitik.

Жесткая антизападная риторика началась с борьбы против иностранных некоммерческих организаций, обвиненных в попытках влияния на внутреннюю политику и финансировании оппозиции, и продолжилась общественной кампанией национализации элиты, подразумевающей в том числе запрет на зарубежные счета и имущество чиновников. Российская элита сняла с себя многовековую маску просвещенной проевропейской власти и с упоением пустилась навстречу народному почвенничеству и антизападничеству. Разогреваемые друг другом российская элита и население сплотились в отторжении Запада, которое порой начинает принимать самые низкопробные и мракобесные формы.

В чем причина такого поворота? У ответа есть несколько слоев, и чтобы докопаться до самого глубокого, надо слой за слоем снять все остальные.

Очевиден самый первый – конъюнктурный. В ситуации подъема оппозиционного движения и массовых митингов в Москве зимой 2011–2012 гг. Владимир Путин должен был найти инструмент консолидации элиты. Обращение к народности, с одной стороны, и педалирование в сознании населения образа внешнего врага, с другой, стало платформой, на которой объединился широкий антилиберальный спектр российских политических сил. В этом смысле характерно название нового политического движения – Общероссийский народный фронт, за которым Путин закрепляет функцию широкой коалиции поддерживающих его слоев населения. По существу, потеряв поддержку либеральных сил, Путин из национального лидера, действующего над схваткой политических оппонентов и уравновешивающего правые и левые силы, славянофилов и западников, превращается в консерватора-правоцентриста, строящего свою политику от позиции большинства, но в то же время от него зависящего.

Однако конъюнктура – лишь повод, за которым стоит желание форсировать разворот внешней политики. Следующий слой связан с «обидой» политической и дипломатической элиты страны на действия Запада в начале 2000-х годов. Сейчас это сложно себе представить, но после взрывов в Нью-Йорке, когда Владимир Путин предложил Америке стратегическое партнерство в борьбе с новым общим врагом, идея вступления России в НАТО обсуждалась абсолютно серьезно. Вероятно, такое развитие событий изменило бы мир. Техническое присоединение к альянсу, очевидно, было невозможно. Потребовалась бы кардинальная перестройка НАТО, в первую очередь пересмотр круга потенциальных угроз и способов их устранения – процедура необходимая, но так и не завершенная в альянсе до сих пор. Единый западный фронт от Владивостока до Сиэтла, конечно, мог бы совсем по-другому реагировать на региональные угрозы вдоль всего периметра – от Северной Кореи через Афганистан, Ирак, Сирию, Ливию до Кубы и Венесуэлы.

Однако, по мнению российской элиты, протянутую руку не приняли, точнее, Запад был согласен на помощь, но не на равноправное партнерство. Внешняя политика мнимой великой державы строится на символическом капитале, и Россия требовала символического оформления нового братства, которое не состоялось. Мифическая разграничительная линия Запад–Восток все еще присутствует в сознании европейцев и мешает признать в России друга. Запад выбрал иной путь – вместо игры в символы и поддавки с Россией воспользовался ее слабостью и нарушил обет, данный Михаилу Горбачёву при объединении Германии в том, что НАТО ни на шаг не продвинется восточнее германско-польской границы. Смеем предположить, что такой реалистический выбор оказался близоруким. В угоду тактическому успеху расширения НАТО на страны Восточной Европы и Балтии европейцы потеряли исторический шанс масштабного стратегического продвижения на Восток за счет полноценного включения России в силовое поле европейской цивилизации. Справедливости ради стоит признать, что порой непоследовательная (особенно в части выбора друзей) российская дипломатия не могла вызвать необходимого доверия у западных партнеров.

Схожая стратегическая ошибка Запада заключалась и в непринятии Турции в члены ЕС. Закопавшись в разбирательствах относительно границ европейской цивилизации, в перебранках по важным, но стратегически узким вопросам (скажем, Северного Кипра), европейцы упустили уникальный шанс включить Малую Азию и Ближний Восток в орбиту европейской идентичности, постараться заполучить (впрочем, без гарантий успеха) ключевого союзника в борьбе с исламским фундаментализмом. Жесткая пропалестинская политика Европы вывела из круга европейских союзников еще один клочок западной идентичности на Ближнем Востоке – Израиль.

Не приняв Россию, Турцию и Израиль в качестве равноправных центров Запада, его форпостов в продвижении западных ценностей, Европа сжалась до ментальных границ Средневековья. Тем самым может оказаться, что мы вступаем в эпоху заката европейской цивилизации, не в смысле ее исчезновения, но в смысле ее отказа от глобальных амбиций. Многовековой путь продвижения европейских идеалов, похоже, исчерпал себя в самом начале XXI века. Европа спряталась в уютном доме внутри самого крупного полуострова Евразии.

Но и этот геополитический слой не окончательный. Отвергнутые Россия и Турция были вынуждены искать иную, неевропейскую основу их идентичности, которую вскоре нашли: одни – в обращении к исламу, другие – в евразийстве. Евразийство как идеология особого российского геополитического пути была сформулирована в 20–30-е гг. XX в. русскими аристократами-эмигрантами, бежавшими от большевистского режима в Восточную Европу. Евразийский геополитический код представляет Россию государством-островом в северо-восточной Евразии, окруженным чужеродными цивилизациями и поддерживающим свое могущество укреплением внутриконтинентальных связей на пространстве бывшей Российской империи. Простые и доступные с точки зрения географии идеи евразийства до сих пор встречали критику из-за размытости социальных и нравственных идеологем. Европейские ценности свободы личности и рынка неустанно демонстрировали прогресс в достижении экономического и социального процветания, в то время как противопоставлявшаяся им в евразийстве русская соборность оставалась лишь эфемерной утопией.

Старая Европа самозабвенно наслаждается своими успехами в продвижении либеральных и социальных ценностей, не замечая, как они в корне меняют отношение к самой Европе. Социальное государство, которое становится заложником неимущих слоев населения и подрывает стимул к самореализации, неуправляемый мультикультурализм, размывание института традиционной семьи и гендерных ролей в обществе, агрессивная эмансипация представителей нетрадиционных сексуальных ориентаций, воинствующий атеизм и моральный релятивизм – все это становится нормами жизни на Западе. Если раньше европейские ценности считались во всем мире непреложной истиной и секретом процветания, нынешние их воплощения воспринимаются извне как кризис социал-либеральной идеологии Запада.

До последнего момента Россия хоть и считала себя «не вполне Европой», но все же не ставила под сомнение зависимость прогресса от соответствия западным нормам жизни. Новый уровень западных идеалов, болезненно воспринимаемый российским обществом, дал политической элите почву для построения новой консервативной идеологии, главным лейтмотивом которой служит идея о губительности западного пути развития и необходимости обращения к собственным нравственно-духовным основам. Создание «духовных скреп» общества стало центральной темой последнего программного выступления Владимира Путина перед парламентом.

Евразийская миссия

Однако наметившийся и искусственно усиливаемый идеологический раскол России и Запада не является последним слоем, за которым кроются причины антизападного поворота политической элиты. Завершающим штрихом выступают лидерские амбиции российского президента – его желание навсегда войти в историю, которое, вероятно, является главным смыслом нового срока. Консолидация общества на антизападной (и, соответственно, антиоппозиционной) почве, охлаждение отношений с США и Европой, ценностный кризис социал-либерализма – все это создает почву для реализации главной мессианской идеи Владимира Путина – возрождения единого евразийского пространства, бывшей геополитической ниши Российской империи и Советского Союза. Провозглашенный Евразийский союз строится в новых условиях и по новым моделям, это уже не колониальное образование, а гибкий взаимовыгодный проект экономической интеграции. При этом в условиях замыкания и кризиса Запада это и попытка предложить альтернативную модель социально-экономического, а главное – духовно-цивилизационного развития, а это уже задача вполне исторического масштаба.

Создание Таможенного союза, конечно, далеко не первая попытка построения региональной интеграционной структуры на евразийском пространстве. За последние десятилетия таких структур, наслаиваемых друг на друга, было создано множество – СНГ, ОДКБ, ЕврАзЭС, Единое экономическое пространство, Союзное государство России и Белоруссии и т.д. Может создаться впечатление, что Таможенный союз лишь расширяет список. И все-таки ощущается некий качественный скачок между прошлыми действиями, с одной стороны, и Таможенным союзом и планируемым на его основе с 2015 года Евразийским экономическим союзом – с другой.

Новое качество проявляется в том, что если раньше интеграционные попытки подкреплялись преимущественно правильными, но недейственными словами о братстве народов, культурно-языковом единстве и схожем историческом пути, что неминуемо порождало фобии новой русской колонизации, то нынешнее образование говорит почти исключительно языком экономической выгоды. Более того, после вступления России в ВТО можно быть уверенным, что все региональные торговые и таможенные практики не будут противоречить общемировым. За первый год работы Таможенного союза прирост взаимной торговли между государствами – участниками проекта составил около 40%, за два года в целом – примерно в два раза. Так, перед Украиной сегодня стоит вполне прагматичная дилемма – по оценке экспертов, вместе с Евразийским союзом – прирост экспорта на 9 млрд долл., вместе с Европейским – потеря 1,5 млрд из-за асимметричных правил торговли.

Другой новацией российской внешней политики в направлении евразийской интеграции становится отказ от желания любой ценой собрать всех и вся под знамя регионального объединения. Как и в Европейском союзе, евразийская интеграция становится многоуровневой и идущей на разных скоростях. Если государство готово только к зоне свободной торговли – она теперь действует в рамках СНГ. Если видит экономическую целесообразность дальнейшего сближения – добро пожаловать в Таможенный союз.

Почему меняется код?

Однако где граница между конъюнктурными изменениями и сменой геополитического кода? Почему мы можем говорить именно о смене, а не о флуктуации в силу ряда сиюминутных причин? Изменение геополитического кода во времени имеет нелинейную динамику (разные скорости в разные периоды). Так, жесткость биполярной системы предполагала относительную стабильность геополитического кода. Это было обусловлено существованием двух устойчивых коалиций универсального характера. По всем вопросам (от военно-стратегических и культурно-идеологических до социально-экономических) страны руководствовались мнением Москвы или Вашингтона как лидера коалиции. Это не позволяло никакой гибкости, потенциальные союзники и враги страны были предопределены самой структурой биполярного мира.

После распада СССР потенциальный динамизм резко возрос. Во-первых, кардинально изменился характер альянсов, они перестали быть устойчивыми и универсальными. В сегодняшнем усложняющемся мире мы живем в эпоху ситуативных коалиций ad hoc. Страны группируются и перегруппировываются от случая к случаю: Канада поддержит США в афганской войне, но в какой-то момент выступит против Ирака. Такие гибкие коалиции перестали быть универсальными: Норвегия будет поддерживать Евросоюз в вопросах обороны, но не соглашаться на углубленную экономическую интеграцию. Коалиции складываются под конкретную задачу, и каждый раз они носят временный характер. В таких условиях любая страна оказывается чрезвычайно гибкой в выборе союзников и противников, более того, до определенного предела она может манипулировать теми или иными государствами, позиционируя себя в качестве их союзника в одних вопросах и оппонента – в других. Все это делает геополитический код менее устойчивым и подверженным бифуркациям и выдвигает на авансцену преимущественно символические аспекты позиционирования.

Вторая причина нынешнего динамизма заключается в существенном расширении числа акторов международных отношений. Если раньше внешняя политика была исключительной прерогативой государств, то сегодня мы видим, как стремительно растет число их конкурентов. На международной арене им приходится сталкиваться и договариваться с транснациональными корпорациями, международными некоммерческими организациями, мафией, повстанческими группами, пиратами, террористическими группировками и т.д. Даже отдельный известный человек сегодня способен выступать самостоятельным актором мировой политики (например, Джордж Сорос). Можно утверждать, что все перечисленные игроки обладают собственным набором союзников и врагов и спецификой выбора одних и других, а соответственно, и уникальным геополитическим кодом. Но если устойчивость геополитическому коду страны придает суверенитет и внутренняя легитимность, то коды негосударственных акторов предельно подвижны и сиюминутны.

Можно было бы говорить о шлифовке или флуктуации российской внешней политики, если бы не два обстоятельства: глобальное ускорение динамики изменения геополитического кода и наличие глубинных идеологических причин развода России с Западом. Существуют короткие и длинные фазы смещения геополитического кода. Короткие становятся данью времени, они зависят от формирования ситуативных коалиций среди множества разноформатных внешнеполитических игроков. Более длинные фазы зависят от фундаментальных факторов, в первую очередь идеологического или цивилизационного родства тех или иных союзников или противников. В нашем случае именно новые западные ценности, их непонимание и неприятие в России становятся базой для отсчета длинной фазы.

Так, под действием комплекса причин российский геополитический код смещается – с западноцентричного на незападноцентричный, с глобального на региональный. При этом, вероятнее всего, становление нового центра силы вокруг России не будет гладким. Сопротивление неизбежно как со стороны государств, которые Москва видит частью своего пространства, так и со стороны других центров силы – Европы, Китая, мусульманского мира, наконец, США, которые на предстоящий период сохранят глобальное доминирование, хотя их отрыв от остальных будет сокращаться. Россия, которая отходит от проевропейской ориентации, но по своему уже не геополитическому, а культурному коду не принадлежит к Азии, должна быть готова к существованию в конкурентной среде, где едва ли может на кого-либо полагаться, кроме себя. Что снова ставит вопрос о том, достаточно ли у нее собственных ресурсов для такого курса.

Россия. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 4 декабря 2019 > № 3259999 Игорь Окунев

«Остров Россия» и российская политика идентичности

Неусвоенные уроки Вадима Цымбурского

Борис Межуев - кандидат философских наук, доцент философского факультета МГУ, председатель редакционного совета сайта «Русская идея».

Резюме Российские реалисты, которые были вынуждены вести диалог с реалистами западными, не могли объяснить, между чем и чем Украина является «буфером», прямое столкновение чего с чем она могла бы предотвратить. У России не было внятной политики идентичности, которую она могла бы предъявить Западу для обоснования своей позиции.

Статья была опубликована в журнале «Россия в глобальной политике», №2 за 2017 год.

Разговоры о «большой сделке» России с Западом, возможной после прихода в Белый дом Дональда Трампа, человека, если не прямо расположенного к России, то относящегося к ней без привычной англосаксонской враждебности, включают в себя, помимо других сюжетов, сюжет украинский, который можно было бы также назвать «восточно-европейским». Сама эта сделка – точнее, разговоры о ней – стала допустимой реальностью в тот момент, когда умные геостратеги разных стран, но в первую очередь Соединенных Штатов, пришли к выводу, что соперничество России и Европы по поводу вхождения Украины в тот или иной экономический блок – Евразийский или Европейский – рискует обернуться не просто распадом страны (что де-факто стало реальностью уже в феврале 2014 г.), но и полномасштабным военным конфликтом «за украинское наследство».

Напомню, что уже 22 февраля 2014 г., в день государственного переворота в Киеве, в газете Financial Times Збигнев Бжезинский выступил со статьей, в которой призывал Украину смириться с ее нейтральным статусом, а Россию принять факт «финляндизации» своего соседа, то есть экономической и культурной интеграции Украины с Западом при всех возможных гарантиях ее невступления в НАТО. Впоследствии, уже в период минских соглашений, тема Украины как «буфера» между двумя полюсами силы на континенте стала пунктом консенсуса между трезвыми реалистами США и России. В своем интервью газете «Коммерсант» 28 февраля 2017 г. политолог, руководитель Kissinger Associates и бывший помощник президента Джорджа Буша-младшего Томас Грэм отметил наличие у Соединенных Штатов и России общей базы для договоренностей:

«В конце концов все заинтересованы в том, чтобы ситуация на Украине стабилизировалась. И мы знаем, какими должны быть очертания возможного урегулирования. Они включают внеблоковый статус Украины, уважение ее суверенитета, децентрализацию власти, уважение прав национальных меньшинств, а также помощь Украине в восстановлении Донбасса и ее собственной экономики».

Фактически о том же в своей программной статье «2016 – победа консервативного реализма» пишет и ведущий российский эксперт в области международных отношений Сергей Караганов:

«Продолжая настаивать на выполнении Минских договоренностей, строя обходные транспортные магистрали, стоит сделать ставку на опережающее предоставление высокой степени автономии Донбассу в границах Украины, через шаг – вести дело к формированию нейтральной, независимой, дружественной России Украины или украин, если Киев не сможет удержать контроль над всей территорией нынешней страны. Единственный способ выживания соседнего государства – его превращение из субъекта соперничества в мост и буфер».

Видно, что представления об Украине как «буфере» у российских и американских реалистов не совсем совпадают: в российском изводе все звучит намного жестче, и территориальная целостность соседнего государства ставится в прямую зависимость от его способности вместить в себя регионы с неотменяемой пророссийской ориентацией. Но в целом – пространство возможного диалога с Западом по поводу Украины задано императивом сохранения ее нейтрального, внеблокового положения, не ущемляющего интересы ни одной из частей этой страны.

Не эпоха старой Realpolitik

Вроде бы все понятно. И тем не менее трудности возникают, и не только практические, но и концептуальные, которые также имеют существенное значение для продолжения диалога о судьбе Украины и Восточной Европы в целом. Современная эпоха – это не эпоха старой Realpolitik, в которой проблема буферных территорий решалась предельно просто: полюса силы могли в случае необходимости разделить буферные земли, как это сделала Россия вместе c германскими державами по отношению к Польше в XVIII веке, а впоследствии СССР с Германией в веке XX. Как в конце XVI века по итогам длительной войны Польша, Швеция и Дания поступили с Ливонией, а Франция в XV веке с Бургундией, которая являлась своеобразным буфером между ней и Священной Римской империей.

Западные державы не стесняются раскалывать страны, когда они находятся внутри их зоны влияния: от Югославии были отторгнуты вначале Словения с Хорватией, затем Босния с Сербской Краиной, потом Черногория и, наконец, автономный край Косово. Но одно дело раздел страны, находящейся внутри европейского геополитического пространства, другое – расчленение государства, одна часть которого тяготеет к Западу, другая – к иному полюсу силы, причем непосредственно примыкая к его рубежам. Думается, для Запада оказывается морально неприемлем не столько раздел государства, сколько сделка с внешней – незападной – силой. Здесь для начала современному Западу, который при всем своем постмодернизме абсолютно не плюралистичен, нужно признать, что тяготение к России какой-то части населения представляет собой реальность, а не политтехнологический фантом, обусловленный российской пропагандой и активностью ее силовых структур. Нужно признать, что свободные граждане могут свободно не хотеть присоединяться к западному миру.

Но даже в случае допущения реальных оснований россиецентризма едва ли западные державы будут готовы принять мягкий развод различных частей территории Украины (или, скажем, Грузии и Молдавии) просто в качестве жеста доброй воли. Этот шаг вызвал бы бурю возмущения в европейских странах, был бы назван новым Мюнхеном, новой Ялтой, со всеми вытекающими из такого сопоставления уточнениями. Поэтому раздел буферных государств на сферы влияния может быть осуществлен лишь односторонними действиями России, что, конечно, сужает ее дипломатические возможности. Европейские реалисты теоретически допускают сохранение нейтрального статуса буферных стран, однако согласие и на этот шаг тоже требует признания культурно-политической неоднородности этих государств.

Но из подобного признания проистекает следующий вопрос – что разделяет Украина, между чем и чем она является буфером? Понятно, что разделяет она не отдельные страны и не только военные блоки, поскольку Запад, или Евро-Атлантика – это некоторое сообщество государств, объединенное целым рядом обязательств – оборонительных, правовых и культурных. Если Россия – европейская страна, если она культурно и цивилизационно принадлежит Западу, то по какой причине ее следует отделять от Запада какими-то промежуточными, лимитрофными территориями? Увы, и сама Россия долгое время не имела четкого ответа на этот вопрос, предпочитая объяснять неприятие расширения НАТО на Восток боязнью отпасть от родной Европы. Это было вполне возможным аргументом вплоть до момента спора с Европой по поводу «Восточного партнерства», а затем перипетий, связанных с намерением Украины подписать соглашение о Евроассоциации. Как только спор зашел о странах, входящих в своего рода цивилизационное поле России, возникло естественное недоумение: если мы так боимся нашего отрыва от Европы, видимо, считая проевропейскую ориентацию совместимой с российской идентичностью, то на каком основании удерживаем от присоединения к ней других? Невнятность цивилизационной самоидентификации проявилась и в невнятности нашей дипломатической стратегии в целом, направленной и на то, чтобы экономически и культурно интегрироваться в Европу через голову лимитрофных государств, и на то, чтобы не допустить самостоятельных попыток этих государств приобщиться к Европе, в том числе за счет отсоединения от России.

Самоопределение России

Итак, спор по поводу расширения НАТО и цивилизационного самоопределения Украины неизбежно выходил на проблему цивилизационного самоопределения России. Россия не могла, начав борьбу за Украину, не обнаружить скудость своего геополитического и геокультурного концептуального арсенала. Если проевропейская ориентация – единственно возможная для славянских народов, включая русский, на каком основании мы можем оспаривать проевропейский выбор украинского народа?

У России явно обнаруживался дефицит политики собственной идентичности. Выражение «политика идентичности» имеет сразу два никак не связанных между собой значения. В одном случае речь идет о требованиях этнических, гендерных или иных меньшинств признать их идентичность равноправной с идентичностью большинства. В данной статье мы говорим не об этом. Елена Цумарова предложила определение, которое мне кажется относительно операциональным и удобным:

«Политика идентичности – это деятельность политических элит по формированию образа “мы-сообщества” в существующих административно-территориальных границах. Основные направления политики идентичности: символизация пространства, ритуализация принадлежности к сообществу, формирование представлений о “мы-сообществе” и установление границ “свой – чужой”. Символизация пространства происходит посредством принятия и тиражирования официальных символов, а также культивирования природных и культурных особенностей сообщества».

Важное дополнение к этому определению – существующие административно-территориальные границы здесь принимаются как некая данность, тогда как «политика идентичности» теоретически может работать как на признание, так и на непризнание существующих границ. И таковой – ревизионистской – являлась по существу вся геополитика имперской России, равно как и политика многих других стран – германского Рейха, реваншистской Франции в конце XIX века, да и сегодняшней Японии, мечтающей о Курилах. Народы могут проводить весьма революционную по отношению к миропорядку «политику идентичности». Но в целом процитированный исследователь прав: для закрепления и внутреннего признания существующих границ требуется особая – консервативная – «политика идентичности», нацеленная на поддержание статус-кво против всех попыток радикального пересмотра баланса сил. Но именно такой политики у России в нужный момент и не оказалось.

В течение десятилетия, разделившего два Майдана, вакуум «политики идентичности», релевантной для решения «украинской проблемы», начинает в России заполняться двумя очень простыми идеологиями – имперством и национализмом, которые немедленно вступили в борьбу друг с другом за лидерство в патриотическом лагере. Имперцы и националисты попытались дать ответ на явно не решаемый в рамках официальной идеологии вопрос: зачем России нужна Украина? Российское неоимперство в каком-то смысле обязано Збигневу Бжезинскому, обронившему, кажется, в книге «Великая шахматная доска» 1997 г., что Россия будет оставаться империей, если сохранит Украину, и неизбежно перестанет быть империей, если ее потеряет. Поскольку империя, согласно имперцам, – единственно возможная форма существования России, а эпоха, начавшаяся в 1991 г., представляет собой просто временный коллапс традиционной государственности, то любая полноценная стратегия восстановления величия страны должна неизбежно предусматривать задачу реинтеграции Украины – полностью или частично. Если не в состав России, то в некое контролируемое Россией надгосударственное образование, типа Евразийского союза, который при этом мыслился бы не как прагматическое экономическое объединение, но как первый шаг к воссозданию имперского гроссраума.

Националисты в отличие от имперцев были гораздо в меньшей степени озабочены обретением прежнего государственного величия, для них Украина была просто искусственным образованием, насильно удерживающим территории с русским населением и русской идентичностью при постоянных попытках их украинизации. Соответственно, лучшим способом разрешения украинского вопроса было бы выделение русских регионов из Украины и присоединение их к России. Не столько для воссоздания империи, сколько для завершения процесса строительства русского национального государства, увеличения числа русских внутри России и коррекции всей внутренней политики в целях защиты интересов титульного этнического большинства.

Мы видим, как по-разному действовали сторонники имперской и национальной политики в ситуации украинского кризиса 2013–2014 годов. Имперцы были наиболее активны на первом этапе, когда речь шла о перспективах вступления Украины в Евразийский экономический союз. Националисты активизировались в эпоху «русской весны», когда возник шанс расколоть Украину и отделить от нее все так называемые русскоязычные регионы. Мы видим, что в конце концов обе линии оказались фрустрированными и не до конца отвечающими задаче обеспечения какого-то дипломатического диалога с Западом по поводу Украины. Ни имперцы, ни националисты, исходя из своих представлений об идентичности России, не могли согласиться считать Украину «буфером». Имперцы хотели интеграции этого государства в некое неоимперское образование, националисты – раскола по этнокультурным границам.

С другой стороны, политические реалисты, которые как раз были вынуждены вести диалог с реалистами западными, не могли объяснить, между чем и чем Украина является «буфером», что в культурно-политическом смысле она призвана разделить, прямое столкновение чего с чем она могла бы предотвратить. Получается, что у России не было в запасе никакой внятной политики идентичности, которую она могла бы предъявить Западу для обоснования своей позиции – с ее жесткими условиями и с возможными компромиссами. Вот, собственно, именно эта ситуация идеологического вакуума и сделала геополитическую концепцию «Острова Россия» Вадима Цымбурского (1957–2009) практически безальтернативной для обеспечения любой потенциальной «сделки» с Западом.

Цымбурский написал эссе «Остров Россия. Перспективы российской геополитики» в 1993 г., впоследствии он несколько раз уточнял и корректировал свои выводы, суть которых оставалась, однако, неизменной. И нам сейчас – в рамках нашей темы – не следует далеко уходить в обсуждение эволюции его мировоззрения. Достаточно знать, что Цымбурский считал распад Советского Союза отделением цивилизационной ниши России от территорий, которые пространственно соединяли ее с платформами других цивилизаций, что смысл имперского расширения России в сторону Запада и Юга объяснялся им стремлением разрушить барьер между Европой и Россией или же образовать вопреки Европе свое собственное геополитическое пространство, которое могло бы служить противовесом романо-германскому миру. И в этом смысле сброс этих территорий не приближал, а отдалял Россию от Европы, что не было адекватно понято и осмыслено постимперской политической элитой. Поэтому, полагал Цымбурский, только отказавшись от идеи воссоединения с Европой или от проектов воссоздания под «зонтиком» какой-либо антизападной идеологии новой империи, мы сможем укрепить свою безопасность, разумеется, в том случае, если евроатлантические структуры не попытаются взять под контроль так называемый пояс Великого Лимитрофа, то есть все огромное пространство от Средней Азии до Прибалтики, овладение которым являлось целью геостратегии России в великоимперские века ее истории.

Теория Цымбурского, в отличие от всех иных концепций внешней политики, позволяла ответить на два ключевых вопроса – почему Россия может принять существующие границы своего государства, не думая ни про имперский реванш, ни про националистическую ирреденту, но почему в то же время Россия должна всеми силами препятствовать полному взятию лимитрофных территорий под контроль структурами Евро-Атлантики. Для понимания того, чем является Россия и почему ей следует сохранять геополитический суверенитет, Цымбурский обращался к цивилизационной теории, моду на которую в начале 1990-х гг. установил Сэмюэль Хантингтон с его знаменитой статьей «Столкновение цивилизаций», которая вышла в тот же самый год, что и «Остров Россия». Цымбурский расходился с Хантингтоном в вопросе о статусе лимитрофных территорий. Согласно Хантингтону, следовало бы разделить территорию Евразии на пространства отдельных цивилизаций, чтобы минимизировать конфликты на их рубежах. С его точки зрения, Запад должен был ограничить марш на Восток протестантскими и католическими государствами, в минимальной степени помышляя о распространении НАТО на государства с исторически православным населением. С точки зрения Цымбурского, разделить всю территорию Европы на какие-то однозначно устойчивые сферы влияния невозможно: ряд лимитрофных государств будут всегда играть на противоречиях внешних центров силы, маневрируя между ними, другие же страны при попытках их полного включения в структуры какой-либо одной цивилизации неизбежно распадутся на части.

Два де-факто «расколотых» государства существовали с момента распада СССР – это Молдавия и Грузия. Обе эти республики могли сохранять целостность, только находясь в российской зоне влияния, что было неприемлемо для большой части титульных народов этих стран. В 1994 г. Цымбурский высказал уверенность, оказавшуюся, увы, пророческой, что в случае кризиса украинской государственности от нее отпадут Крым, Новороссия и Днепровское левобережье, причем он настаивал на том, что при таком раскладе Россия может ограничиться признанием отпавших частей Украины как независимых государств, не помышляя о территориальном расширении: «Что же касается украинских дел, то глубочайший кризис этого государственного образования мог бы пойти на благо России, если она, твердо декларировав отказ от формального пересмотра своих нынешних границ, поддержит в условиях деградации украинской центральной власти возникновение с внешней стороны своих границ – в Левобережье, Крыму и Новороссии – дополнительно буферного слоя региональных “суверенитетов” в украинских рамках или вне их».

Трансформация «островной» концепции

Мне уже доводилось писать о том, что когда Цымбурский только приступал к разработке своей концепции «Острова Россия» в 1993–1994 гг., он исходил из оказавшегося в конце концов ошибочным предположения – Запад не сможет включить в себя территории Восточной Европы – и основывал эту гипотезу на трудностях экономической интеграции Восточной Германии. Он считал, и считал обоснованно, что присоединение стран – бывших членов Варшавского договора и тем более бывших республик СССР к ЕС и НАТО ослабит эти организации. Когда расширение альянса на Восток стало фактом, концепция «Острова Россия» в ее ранней, излишне оптимистической версии стала представляться не слишком убедительной, в том числе, вероятно, и самому автору, который на долгое время предпочел не искать ответ на самый болезненный для его системы взглядов вопрос – какую политику следует проводить России на «территориях-проливах», разделяющих ее с Евроатлантикой, ввиду наступления последней.

Цымбурский в конце 1990-х – начале 2000-х гг. посвящает целый ряд статей обсуждению перспектив Шанхайской организации сотрудничества, требует недопущения проникновения США в среднеазиатское подбрюшье России, ищет возможности экономического и стратегического сотрудничества с Китаем, наконец, размышляет о рациональности переноса столицы России на восток, ближе к ее реальному географическому центру и подальше от становящихся все более напряженными западных границ. Все это сообщает теории Цымбурского отчасти евразийский или, точнее, восточнический оттенок, которого совершенно не было в ранней версии его концепции. Одновременно Цымбурский всецело посвятил себя изучению истории российской геополитики, для чего приступил к написанию фундаментального труда «Морфология российской геополитики и динамика международных систем XVIII–XX века», который оставил незаконченным, но который тем не менее, выйдя в свет в прошлом году при поддержке фонда ИСЭПИ, составил увесистый том. Тем не менее «украинский вопрос», точнее, вопрос о переднем для России крае западной части Великого Лимитрофа, оставался неразрешенным в его теории, и сам геополитик чувствовал, что «островная» концепция требует коренной переделки, для того чтобы отвечать вызовам времени.

После августовской войны 2008 г. Цымбурский приходит к выводу о необходимости дополнить свой прежний анализ Великого Лимитрофа особой концептуализацией тех его сегментов, которые исторически и культурно тяготеют к России и, соответственно, будут готовы выйти из состава своих стран, если их государства попытаются окончательно интегрироваться в НАТО или Евросоюз. Он заимствует у своего давнего коллеги и соавтора, политолога Михаила Ильина термин «шельф острова Россия». По определению Цымбурского, «шельф – это территории, которые связаны с нынешними коренными российскими территориями физической географией, геостратегией, культурными связями». Геополитику представлялось очевидным, что «Восточная Украина… Крым… определенные территории Кавказа и Центральной Азии принадлежат к российскому шельфу». В одном из последних публичных выступлений в конце 2008 г. Цымбурский делает знаменательное различие «геополитики пространств» и «геополитики границ»: смысл этого разделения раскрывается в последующих отрывочных замечаниях. Цымбурский по-прежнему убежден, что Россия не заинтересована в радикальном пересмотре своих контуров, что ее геополитическая ниша в целом отвечает ее интересам. Но вот «геополитика границ» – дело совсем другое, она «требует детального, скрупулезного анализа и учета в конкретной ситуации ввиду существования шельфа России и ввиду оценки ситуации на этом шельфе с точки зрения наших интересов и нашего будущего».

Хотя различие между двумя типами геополитики не доведено Цымбурским до логического конца, складывается впечатление, что автор «Острова России» после военного конфликта с Грузией уже не стоял жестко на той точке зрения, что формальные границы РФ не могут быть пересмотрены в сторону расширения, если часть «шельфа острова Россия» отколется от сплачиваемого Евро-Атлантикой в единое целое лимитрофного пояса государств. Цымбурский надеялся, что данное допущение ревизионистского пересмотра границ государств ближнего зарубежья радикально не изменит суть его «островной» теории. Россия останется «островом», даже если «осушит» часть берегового шельфа, соберет под свою опеку тяготеющие к ней земли и народы.

Гипотезу о том, что Цымбурский планировал очередную фундаментальную переработку своей геополитической теории с использованием понятия «шельф острова Россия», подтверждают строки из его мемуарного очерка «Speak, memory!», написанного в последние месяцы жизни, примерно в конце февраля – начале марта 2009 г.:

«Год 2008-й с пятидневной войной и заявлениями российских лидеров о наличии территорий за пределами России, представляющих для нее особую значимость, стал для меня намеком на возможность следующего доосмысления концепции, с особым упором на выдвинутое еще в 1994 г. понятие “шельфа острова Россия”. Этот шельф видится как области на Лимитрофе, в том числе за государственной российской границей, состоящие с Россией в особой, требующей признания и учета физико-географической, культурно-географической, экономической и стратегической связи. Мировой кризис отдалил актуальность подобного пересмотра концепции, который остается в резерве».

Можно предположить, что события 2014 г., если бы Цымбурский смог оказаться их современником, сделали бы «пересмотр» концепции «Острова Россия» вполне актуальным. Увы, судьба не отпустила Вадиму Леонидовичу шанса развить концепцию «островного шельфа», хотя отсылка к 1994 г. заставляет предположить, что Цымбурский вспомнил уже цитировавшуюся фразу о возможности создания ориентирующейся на Россию «буферной зоны», состоящей из Крыма, Левобережной Украины и Приднестровья. Между тем выдвинутое им различие между «геополитикой пространств» и «геополитикой границ» позволяет сделать и более смелый вывод, что ученый считал допустимым – в критической ситуации – воссоединение России с определенными частями ее «шельфа». Из этого следует, кстати, что попытка некоторых украинских экспертов увидеть в Цымбурском вдохновителя нынешней политики России в отношении Донбасса – то есть приписать ему игру с этими землями в духе циничной Realpolitik – не вполне справедлива. Ученый явно отделял территории «шельфа» от собственно лимитрофных пространств, за которые Россия и в самом деле не несет особой ответственности и по отношению к которым может вести себя сугубо прагматически.

Цивилизационный реализм

Итак, из самого позднего геополитического творчества Вадима Цымбурского могла бы вполне логично вытекать стратегия, которую мы в ряде публикаций назвали «цивилизационным реализмом». Состояла бы она в следующем: Россия и Евроатлантика признаются отдельными цивилизациями, со своей орбитой тяготения, в случае России – гораздо более скромной, но тем не менее реальной. «Русский мир» в этом смысле освобождается от узко-этнической трактовки, поскольку в это пространство могут быть включены и другие народы, тяготеющие к российской цивилизации, в частности, абхазы и осетины, но вполне возможно, что и белорусы, и гагаузы, и таджики, а также сербы и целый ряд других народов, которые будут стремиться остаться в цивилизационном поле России. Территориальная целостность государств, в которых существует неодинаковое представление об их цивилизационной идентичности и в которых ориентация на Россию характерна для целого ряда регионов, ставится нашей страной в зависимость от нейтрального статуса этих стран и готовности признавать «русский мир» в качестве культурно-политической реальности. Между тем Россия ни в коей мере не расположена к изменению формата существующих границ и по-прежнему заинтересована в поддержании консервативного статус-кво в Восточной Европе, который подрывают революционные действия Евроатлантики.

Цымбурский считал нерациональным и невыгодным для России разрушение, как он называл его, «полутораполярного мира», в котором США занимают преобладающее положение, но при этом вынуждены считаться с региональными центрами силы. Ученый полагал, что если Евроатлантика обвалится как цивилизация и все игроки, до сих пор подчинявшиеся воле Вашингтона, начнут самостоятельную игру, это ни в коей мере не будет выгодно России. Последующие события отчасти подтвердили его правоту: игра Парижа и Лондона в Ливии и поддержка Саркози и Кэмероном вооруженной оппозиции против режима Каддафи вынудили Барака Обаму на роковое для судьбы этой арабской страны вмешательство, чтобы сохранить лидерство в западной коалиции. Временное ослабление США в тот же период стимулировало разрозненные действия различных игроков на Ближнем Востоке, преследовавших свои собственные интересы – Турции, Саудовской Аравии, Катара, Израиля, что практически превратило регион в поле классической «войны всех против всех». Едва ли Цымбурский с восторгом относился бы к перспективе возникновения на месте ЕС освобожденной от американского контроля «Европы Отечеств», поскольку каждое из таких Отечеств совершенно не обязательно проводило бы политику, отвечающую интересам России. В его представлении Россия заинтересована в сохранении баланса сил между вашингтонским глобальным и различными региональными центрами силы, не допускающим изменения этого равновесия ни в сторону однополярного, ни в сторону всецело многополярного миропорядка. В этом также проявляется «цивилизационный реализм» Цымбурского: России следует отстоять положение одного из региональных центров с конкретной орбитой притяжения, но не добиваться окончательной фрагментации всей полутораполярной конструкции.

Безусловно, модель Цымбурского, которую мы решились назвать «цивилизационным реализмом», теоретически допускает сценарий дробления буферных государств и присоединения отдельных их частей к ядрам своего цивилизационного тяготения, однако этот сценарий оценивается как крайний, обусловленный внешним давлением и сугубо нежелательный. Разумеется, в рамках «цивилизационного реализма» возникает вопрос об отношениях России и Евроатлантики – модель «Острова Россия», и это прямо признавал ее автор, была нацелена в том числе и на то, чтобы снизить возможность прямых конфликтов между Россией и западными державами. Цымбурский прекрасно понимал, что Россия останется – при любом раскладе – великой державой, и отечественным либералам при всем желании не удастся превратить ее в аналог Канады – другого северного гиганта с весьма ограниченными геополитическими притязаниями. Россия будет стремиться быть таким же самостоятельным игроком на поле мировой политики, какими являются Китай, Индия или США. Россия всегда будет отличаться от современной Европы и в социокультурном отношении: ученый считал совершенно нормальным воскрешение в современной России устаревших для Европы идей суверенитета и национального государства, поскольку Россия, согласно его хронополитике, вступает в тот самый период истории, период модерна, из которого выходит Европа. Особенно большое внимание он уделял необходимости подъема малых городов России в противоположность крупным космополисам, связанным с глобальным миром как бы вопреки собственной стране. Он рассчитывал на возникновение такого специфического идейного комплекса, как русское викторианство, под которым понимал способность консервативно ориентированных средних классов, наследников пуританской революции, принуждать высшие классы к внешнему аскетизму и нравственной добропорядочности.

В общем, Цымбурскому как ни одному другому мыслителю современной России удалось совместить прагматический реализм во внешней политике с цивилизационной политикой идентичности. Было бы очень важно, если бы реалистически мыслящие политики Запада имели возможность удостовериться, что в сознании российской внешнеполитической элиты геополитическая концепция «Острова Россия» имеет большой вес, что имя Цымбурского – не пустой звук для людей, отвечающих за стратегию в нашей стране. Это позволило бы устранить разного рода недоразумения, на которых спекулируют враги России за рубежом, подозревая нашу страну в желании либо захватить Эстонию, либо расколоть Европу, либо расползтись новой империей от Лиссабона до Владивостока.

Если бы Цымбурский был востребован российской внешней политикой еще при жизни, кто знает, каких проблем и трудностей нам бы удалось избежать, каких ошибок мы могли не сделать, какие, с другой стороны, глупости не были бы совершены против нас теми лидерами Запада, которыми двигала все-таки не ненависть к России, но неоправданные страхи перед ней или же ошибочное представление о ее раз и навсегда совершенном проевропейском выборе. Может быть, спустя восемь лет после смерти выдающегося русского ученого имеет смысл отечественным политикам и экспертам еще раз перечитать его геополитические труды, чтобы разобрать их на цитаты.

Россия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 4 декабря 2019 > № 3259996 Борис Межуев

Без идеологии и порядка

Прагматичная Россия и вызовы новейшего времени

Тимофей Бордачев - кандидат политических наук, директор Центра комплексных европейских и международных исследований Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики», директор евразийской программы Фонда развития и поддержки Международного дискуссионного клуба «Валдай».

Резюме Коренное отличие российского подхода от западного – в допущении возможности управления миром без унификации социально-экономических и политических моделей. В России считают само собой разумеющимся то, чего либеральная философия не допускает в принципе, – отсутствие связи между структурой международных отношений и внутренним устройством государств, их формирующих.

Статья была опубликована в журнале «Россия в глобальной политике», №5 за 2009 год.

Самым важным достижением для российской внешней политики за последние 20 лет стал окончательный отказ от любых форм мессианства и попыток распространения на другие государства и народы собственной модели общественных отношений. Избавление от обязанностей единственной системной альтернативы глобальному господству либеральной демократии принесло российскому политическому классу большое облегчение. Предполагалось, что главным ориентиром во внутренней и внешней политике станет экономическая выгода.

Но сейчас Россия вновь стоит перед выбором между политикой, основанной на глобальных идеях, которую в первую очередь проводят Соединенные Штаты, и суверенным прагматизмом, схожим с внешнеполитическим поведением Китая, Индии и – все больше – Европы.

Окончательному торжеству прагматизма в 1991–2000 годах помешали обязанности, которые накладывала на Россию система международных отношений. К числу наиболее важных обязанностей подобного рода относились поддержание статуса второй ядерной сверхдержавы, ответственность за судьбу большинства республик бывшего СССР и необходимость – пусть в тот период и неосознанная – играть активную роль в сдерживании любых претендентов на мировое лидерство.

На протяжении большей части 1990-х Россия добросовестно, хотя и с неохотой выполняла роль по сдерживанию гегемонистских устремлений США. Это бремя страна взяла с собой и в XXI столетие. А в первой половине нынешнего десятилетия начала возвращение и к привычной для себя имперской модели внешнеполитического поведения, хотя и с различными международно-правовыми ограничениями. Впрочем, как показал опыт Соединенных Штатов весной 2003 года (вторжение в Ирак) и России летом 2008-го (война с Грузией), держава, ощущающая себя империей, не колеблется, если возникают обстоятельства, требующие перешагнуть через упомянутые ограничения.

ИДЕОЛОГИЯ "НА ВЫДАНЬЕ"

И все же от идеологии как несущей опоры внешней политики России, похоже, удалось избавиться. Результатом стали такие парадоксы курса на международной арене, как, например, сочетание регулятивной интеграции с Европейским союзом (в соответствии с моделью отношений, заложенной в Соглашении о партнерстве и сотрудничестве) и конкуренции с ним же на постсоветском пространстве. Первое диктуется прагматичными соображениями: европейские нормы государственного регулирования экономики действительно лучше и эффективнее. Второе обусловлено борьбой за восстановление потенциала и престижа империи. Такого рода парадоксы пытались преодолеть в рамках доктрины «суверенной демократии», согласно которой Россия, оставаясь частью внешнего мира, настаивала на учете национальных особенностей политики.

Замечу, что сам факт признания подобных особенностей, уникальных в каждом конкретном случае, означает добровольный отказ от выдвижения отечественной модели общественного устройства на международный конкурс привлекательности. Иными словами, история для России – не борьба моделей развития до победного конца, а их мирное, хотя и конкурентное сосуществование. Это в корне расходится как с либеральными взглядами англосаксов, так и с классическим марксизмом, в духе которого была воспитана бЧльшая часть российской элиты.

Открытым, однако, остается вопрос: способно ли государство, отвергающее глобальные запросы, рассчитывать на нечто большее, чем региональное влияние?

Если да и без идеологической привлекательности как атрибута внешней политики можно обойтись, то России придется компенсировать отсутствие этого фактора влияния за счет наращивания других. Если же нет и без идеологии в современном мире невозможно претендовать на значимое положение, то продержаться в прагматичном русле удастся недолго. Придется искать идеи, возможно заимствуя их за рубежом.

Выбор вовсе не велик. Европа, как можно судить по целому ряду программных выступлений и академических работ, постепенно отказывается от универсалистских идей в пользу сохранения суверенного национального государства как единственного гаранта демократии. Логическим следствием этого становится постепенный отход от идеологизации внешних связей, готовность ради выгоды сотрудничать с режимами, которые раньше считались неприемлемыми партнерами из-за неуважения ими прав человека и других основ либерального взгляда на мир. Европа пытается пройти, по меткому выражению Сергея Караганова, стадию «преодоления преодоления». Иными словами, отказаться от идеологизированной и одновременно стерильной внешней политики, которая некогда была призвана преодолеть разрушительный национализм, но при этом не скатиться к националистическим традициям.

Китай хотя и считает себя великой мировой державой, он отнюдь не склонен к экстраполяции на другие страны и регионы своей идеологии (если таковая вообще существует после 1978 года). Следуя заповеди Дэн Сяопина о том, что «не важно, какого цвета кошка, лишь бы она ловила мышей», Пекин не обращает внимания на «цвет» партнера, интересуясь только выгодой и политическим влиянием, необходимым для ее обеспечения.

Индия вообще замкнута в себе. Колоссальные масштабы и глубина проблем страны, а также религия препятствуют возникновению даже незначительных мессианских устремлений. Кроме того, тысячелетняя культура и традиция государственности выработали у тамошнего правящего класса весьма высокомерное отношение к иноземцам. Осуждается даже практика преподавания йоги индийскими гуру за рубежом – сакральное должно оставаться на родине. В отличие от Европы либо России Индия в значительной степени самодостаточна, она не нуждается в близких союзниках.

Последней идеологией «на выданье» остается, таким образом, либерализм, проповедующий взаимосвязь между внутренней и внешней политикой, взаимозависимость стран мира и возможность контроля международным сообществом действий национальных властей.

В выступлении президента России Дмитрия Медведева на международной конференции в Ярославле (сентябрь 2009-го) прозвучали сугубо либеральные суждения: «Проблемы, возникающие на территории одного или нескольких государств, приобретают глобальный характер, причем происходит это моментально, а некомпетентность или просто иногда нежелание решать собственные проблемы наносят ущерб не только своей стране, но и огромному количеству других стран. Неэффективность государственных институтов порождает международные конфликты».

Эти слова выражают суть либерального институционализма и как будто взяты из работ его классиков вроде Стивена Краснера либо Джеймса Розенау. Другое дело, что эти и целый ряд других авторов никогда не ставили под сомнение суверенитет самих Соединенных Штатов. Можно предположить, что нечто подобное примеряет на себя и Россия. Проблема, однако, в том, что место лидера мирового либерализма уже давно и прочно занято Америкой. В этом сообществе, как и в блоке НАТО, может быть только один неоспоримый авторитет. И вряд ли Россия способна смириться с ролью младшего партнера. История последних 20 лет убедительно свидетельствует против такого предположения.

ЖИЗНЬ В МНОГОПОЛЯРНОМ МИРЕ

26 декабря 1991 года мы проснулись в многополярном мире. Спуск государственного флага СССР накануне вечером оказался поворотным моментом, поставившим точку в истории биполярной системы международных отношений. Россия, поднявшая триколор над Кремлем 25 декабря, стала наряду с Соединенными Штатами, Китаем и Индией одним из полюсов нового, многополярного мира. И именно ей в силу наличия равных с США военно-стратегических возможностей пришлось сыграть главную роль в сохранении новой структуры международных отношений.

За небольшими исключениями все последующие годы внешнеполитическое мышление Москвы вольно или невольно формировалось в русле «сдерживания» Америки – наиболее вероятного претендента на мировую гегемонию. Сами Соединенные Штаты провели эти годы в попытках стать единственным мировым политическим полюсом. Их усилия не принесли результата. Система, возникшая на исходе 1991-го, так и не была поколеблена. Однополюсная модель управления миром осталась не более чем намерением.

К моменту крушения СССР сама по себе биполярность уже достаточно долго не была абсолютной. В середине 1960-х годов Китай встал в открытую оппозицию Советскому Союзу, а Франция вышла из военной организации Североатлантического блока. С этого времени утверждение о способности двух сверхдержав полностью контролировать следующие за ними по важности государства (главная характеристика уникальной в человеческой истории структуры международных отношений) предполагало изрядное количество допущений.

Тем не менее вплоть до 1991-го только два государства были в военно-политическом отношении многократно сильнее любого ближайшего конкурента и при этом практически равны. Благодаря такому равенству они могли диктовать другим странам свою волю по основному вопросу – войны и мира. Что, в свою очередь, создавало подобие международной управляемости. В области экономики обе сверхдержавы тоже достаточно уверенно, хотя и не без усилий, контролировали развитие своих подопечных.

Многополярная система, установившаяся с распадом СССР, также далека от умозрительных классических форм – равновеликости более чем двух держав по основным параметрам силы. Одна из стран была (и остается) многократно мощнее ближайших конкурентов. Например, в 1997 году США расходовали на вооружения больше, чем шесть следовавших за ними по степени военного могущества государств, вместе взятых, а американский ВВП составлял около 20 % от общемирового.

Вместе с тем, как отмечает классик науки о международных отношениях Кеннет Уолтц, «цифры производят сильное впечатление, но с трудом могут иметь решающее значение». Видимо, поэтому арифметическое понимание однополярности (Соединенные Штаты – это единственный полюс, потому что в их распоряжении самый большой ВВП, наиболее высокие расходы на оборону и т. д.) весьма условно. Для его обоснования пришлось даже, по сути, игнорировать паритет России и США в области стратегических ядерных сил.

Вместе с тем ракетно-ядерный паритет, унаследованный от времен холодной войны, продолжал играть важнейшую роль. Именно он оставался на протяжении всего периода 1991–2009 годов «жесткой основой» российской оппозиции «однополярным» инициативам Америки. В Москве, как и в Вашингтоне, понимали, что с окончанием холодной войны практическая ценность ядерного оружия резко снизилась. Но ответственность, налагаемая ядерным паритетом, никогда не позволяла России согласиться на роль «младшего партнера» Соединенных Штатов.

Отнюдь не меньшее значение имеет многополярность в умах – осознание другими государствами своей сохраняющейся «полюсной», то есть самостоятельной, природы. В одной из недавних работ Сергей Караганов подчеркивал: «Россияне… из холодной войны выходили, не чувствуя себя побежденными и рассчитывая на почетный мир с “развернутыми знаменами”». Роль данного фактора в российском внешнеполитическом мышлении традиционно недооценивалась на Западе. Между тем для истеблишмента и населения России поражение в холодной войне было и остается далеко не очевидным.

Принципиально важную роль играет не сила каждого из субъектов международных отношений, а способность системы блокировать действия одной из держав при помощи совокупных усилий других. Прежде всего на тех направлениях, которые сама страна-претендент выбирает в качестве площадки для установления собственной гегемонии, будь то международные институты либо нормы применения силы.

Многополярность 1991–2009 годов не была идеальной, как, собственно, и любая из подобных моделей международных отношений в прошлом. В I веке н. э. Рим, Парфия и Китай также не были равны во всех отношениях, что не мешало им уравновешивать друг друга на мировой арене. Протестировать на практике это относительное равенство сил во всех комбинациях мешала только географическая удаленность империи цезарей и Срединного царства. Данный фактор перестал иметь решающее значение только с развитием транспортных возможностей XIX столетия, а окончательно он был упразднен коммуникациями и технологиями эпохи глобализации.

ГОСУДАРСТВО И СИСТЕМА

«Момент однополярности», о наступлении которого писали в первой половине 1990-х неоконсервативные интеллектуалы, а воплотить в жизнь пытались Ричард Чейни и Доналд Рамсфелд, так и не наступил. С 1991 по 2008 год система международных отношений последовательно блокировала попытки США достичь глобального доминирования. Каждый раз на пути претендента вставали явные или скрытые коалиции других «полюсов силы». И всегда важное место в этих коалициях занимала Россия – наиболее сильный в военном отношении участник многополярной системы.

Вначале это проявлялось в форме саботажа лидерских инициатив Вашингтона, осуществлявшихся «по-хорошему», то есть в рамках международных институтов (которые мир унаследовал от холодной войны), и в первую очередь ООН. Ее Совет Безопасности виделся демократической администрации США (1993–2001) в качестве прототипа всемирного правительства под собственным председательством.

Попытки утвердить однополярное мироустройство осуществлялись в тот период поистине добродетельными методами. Однако противодействие им со стороны иных ведущих игроков мало отличалось от классической борьбы с претендентом на мировую гегемонию времен Карла V, Людовика XIV, Наполеона I, Адольфа Гитлера. Так, на протяжении 1992–1999 годов Россия и Китай последовательно срывали попытки Америки диктовать другим державам те или иные решения в Совете Безопасности ООН.

Дошло даже до того, что к началу 1999-го Россия сочла возможным затеять дискуссию о праве Соединенных Штатов и их ближайших союзников подавить восстание Слободана Милошевича против нового европейского порядка. Как и весь бывший «социалистический лагерь» в Европе, Балканы после окончания холодной войны были отнесены к сфере безусловной гегемонии Запада. Экономика самой России находилась в плачевном состоянии, и Российское государство даже не в полной мере справлялось с обязанностями по распределению общественных благ внутри. Это, однако, не помешало Москве и Пекину лишить действия НАТО международной легитимности. А ведь именно этого – международно-правового признания однополярности – Вашингтон годами добивался в ООН. Ярким символом неприятия лидирующей роли Соединенных Штатов был марш-бросок российских десантников к аэродрому Приштины в июне 1999 года.

Тем временем укрепление многополярной системы продолжалось. На протяжении 1990-х Индия и Пакистан интенсивно работали над наращиванием своих возможностей по одному из важнейших параметров – ядерным вооружениям. В итоге страна – претендент на мировую гегемонию оказалась не в состоянии предотвратить приобретение Дели, а затем и Исламабадом ядерного статуса (1998) либо наказать оба государства. Стремительное распространение ядерного оружия после окончания холодной войны – наиболее яркий пример того, сколь негативно влияет на международную стабильность и безопасность противодействие системы попыткам одного государства добиться гегемонии.

События 11 сентября 2001 года стали финальной точкой первой кампании за установление однополярного мира. Итогом усилий стали очевидные проблемы с обеспечением даже национальной безопасности Америки. Саботаж предложенной США модели международного управления – форма противодействия со стороны других полюсов – привел к невиданному ранее расширению моральных и материальных возможностей внесистемного участника международных отношений, который нанес удар по территории страны-претендента. Неудивительно, что вторая попытка Соединенных Штатов изменить структуру международных отношений стала уже силовой.

Вашингтон сделал выбор в пользу установления однополярного мира «по-плохому». И вновь последовала предсказуемая реакция многополярной системы. Причем насколько радикальнее в своих действиях были США, настолько жестче ответила система: против Вашингтона выступили его ближайшие союзники в Западной Европе. Не говоря уже о Москве, органично вошедшей в созданную Парижем «коалицию нежелающих».

Первоначальной реакцией государств на резкий рост возможностей негосударственных акторов стала небывалая солидарность в его подавлении. Беспрецедентное единство всех полюсов в борьбе против террористической сети «Аль-Каида» и режима талибов в Афганистане стало естественным ответом государства на попытки конкурента – неправительственной организации – разрушить его монополию на насилие. Не случайно, что по вопросу борьбы с международным терроризмом, особенно его внесистемными и потенциально катастрофическими формами, позиции России максимально близки американским. За несколько месяцев проблема «алькаидаизации» целой страны была успешно решена. После чего антитеррористическая коалиция немедленно распалась.

Отразив нападение на свою территорию, страна-претендент приступила к мерам по установлению однополярной структуры международных отношений. Первой практической задачей было получить право по собственному усмотрению определять главные угрозы и государства, деятельность которых должна быть пресечена. Итогом решения этой задачи стали военная победа в Ираке и полное дипломатическое поражение, связанное с отказом даже близких союзников признать легитимность проведенной операции.

В результате серии действий и противодействий с 2002 по 2009 год страна-претендент потерпела неудачу практически на всех направлениях, по которым она стремилась закрепить за собой статус гегемона. Поход за однополярным миром завершался унизительным торгом несостоявшегося лидера с самыми малозначимыми участниками международных отношений по вопросу размещения на их территории военных компонентов глобальной стратегии доминирования (элементы системы ПРО в Чехии и Польше), признанием неспособности полностью контролировать действия своего мельчайшего сателлита на Кавказе и его военным разгромом минимальными силами другого полюса.

К этим неудачам добавился в 2008-м экономический кризис в самих США. Одной из его наиболее существенных причин также можно считать сверхусилия по созданию финансово-экономической однополярности.

СОБЛАЗН УПРАВЛЯЕМОСТИ

На волне кризиса президентом Соединенных Штатов был избран Барак Обама. Самым важным изменением внешнеполитического курса, объявленным новой администрацией, стал отказ от односторонних действий во имя решения проблем, беспокоящих Америку и все человечество. Вместо этого стратегические умы в Вашингтоне и сам президент хотят опираться на метод «мобилизации общины» (community building), освоенный нынешним главой Белого дома в начале его карьеры.

Суть метода – добровольное сотрудничество стран мира по аналогии с коллективной уборкой всеми жителями района собачьих экскрементов морозным чикагским утром. Или, как заявил новый президент США с трибуны ООН, «пора всем нам взять на себя свою долю ответственности за глобальное реагирование на глобальные вызовы. Совместные усилия всего мира. Эти слова еще более актуальны сегодня, когда не просто мир, а само наше здоровье и благополучие находятся в общих руках».

На первый взгляд все это выглядит очень привлекательно. Никто никого не принуждает, все осознают важность проблемы и что-то делают для ее решения. Но невозможно бесконечно убирать улицу на добровольных началах. Рано или поздно, скорее рано, придется придумывать законы против тех, кто не следит за поведением своих питомцев. А затем и принуждать их к исполнению этих законов. Другими словами, как отметил в Москве сам Барак Обама, «выполняя наши собственные обязательства, мы должны требовать того же и от других стран».

Проблема, однако, в том, что, как показал опыт предыдущей администрации США, не так уж и просто найти желающих заниматься принуждением к выполнению обязательств. Делать это в одиночку значит возвращаться к внешней политике республиканцев. Остается стремиться к построению некой новой модели глобального управления.

Гипотетическую цель установления хотя бы какого-то подобия порядка в мировых делах никто не отменяет. Управляемость мира как универсальная и надежная защита от угроз национальной безопасности – главная несбыточная и желанная мечта государств.

Мечта желанна, поскольку власти много не бывает. Допущение принципиальной, хотя и недостижимой возможности управлять миром производит настолько сильный гипнотический эффект, что заставляет забыть о важнейшем (также, впрочем, гипотетическом) условии управляемости – необходимости делить эту власть на более или менее равноправной основе.

Мечта несбыточна, поскольку само по себе стремление любого претендента к абсолютной власти встречает автоматическое противодействие и тем самым способствует повышению уровня анархии в международных отношениях. Максимум, на что можно рассчитывать, – это иллюзия управляемости, подобие которой существовало в годы холодной войны. В целом же невозможность управлять миром остается главной характеристикой мировой политики и доказательством конкурентной природы отношений между государствами.

Российская внешнеполитическая дискуссия тоже всегда исходила из принципиальной необходимости сделать мир управляемым. В этом ее близость с американским, западноевропейским и отчасти китайским подходами. Коренное отличие – в допущении возможности управления миром без унификации моделей социально-экономического и политического развития. Российский дискурс считает само собой разумеющимся то, чего либеральная внешнеполитическая философия не допускает в принципе, – отсутствие связи между структурой международных отношений и внутренним устройством государств, их формирующих.

Россия признаёт, что подавление индивида (в мягкой либо жесткой форме) и его отказ от части своих прав являются неизбежными условиями мира внутри общества. Однако на уровне отношений между элементами международной системы, по мнению Москвы, должны действовать другие законы.

Рассуждая о проблеме управляемости, необходимо отметить, что речь идет даже не о гипотетической возможности распространения модели внутреннего правления, будь то либеральная демократия, монархия или тоталитаризм, на международный уровень. Возникает вопрос о принципиальной возможности международного управления, как такового.

Второй неприятный сюрприз для политики новой администрации США состоит в том, что любое общественное движение нуждается в лидере. Барак Обама и его советники видят в таком качестве добродетельную Америку. Спрашивается: согласны ли с этим Европа, Китай, Индия, Россия и другие, имеющие вес государства, список которых все расширяется? Судя по дискуссиям, идущим вокруг мер по преодолению последствий кризиса, признаков согласия не намечается.

НЕСПОСОБНОСТЬ ЛИДЕРСТВА

На протяжении почти всей своей непродолжительной истории США стремились к духовному, а с начала XX века и политическому лидерству в мире. Средствами достижения всемогущества служили международные институты и односторонние действия. На новейшем этапе речь идет о способности лучше других воспользоваться возможностями, которые, по мнению авторитетных американских специалистов, дает рост значимости сетевых связей.

Все формальные основания – наиболее конкурентоспособная экономика, развитая демократия и наибольшее число личных свобод граждан – у Америки для этого были и есть. Применительно к части требований глобальной информационной и коммуникационной среды огромные преимущества Соединенных Штатов подробно рассматриваются в статье Анны-Мари Слотер на страницах данного издания. Нет только одного – готовности остального мира воспринять такого лидера в принципе. Вне зависимости от его индивидуальных достоинств и количества связей.

Главный вопрос заключается в том, сможет ли Америка смириться с тем, что мировая гегемония – «добрая» или «злая» – одной страны на практике невозможна, пусть даже в теории это и желательно. История не знает таких примеров, хотя помнит множество государств, военные и экономические возможности которых для своего времени были сравнимы (если не превосходили) с современными ресурсами США. В течение последних 18 лет даже такие сравнительно слабые противники, как Европа, Китай и Россия, не позволили Америке выстроить глобальное управление под своим руководством. Вряд ли они дадут сделать это сейчас, когда Соединенные Штаты объективно ослаблены.

Причину провала внешней политики США в период президентства Джорджа Буша-младшего многие российские и зарубежные авторы склонны искать в ошибочной стратегии распространения демократии, в равной степени присущей обоим президентам эпохи «похода за однополярностью» (Бушу-младшему и Биллу Клинтону). Сейчас либеральные прагматики в Вашингтоне даже признают возможность и, более того, необходимость сосуществования держав с разными моделями развития.

Однако целью предлагаемой «стратегии уважения» американские аналитики все равно видят некий «новый, поистине всеобъемлющий порядок». Мысль о том, что порядок был и остается недостижимой формой существования международной системы, им просто не приходит в голову. А если приходит, то заведомо отрицается, хотя вся человеческая история свидетельствует скорее о принципиальной неуправляемости мира, чем о возможности им рулить.

Римская империя выстраивала свой «полюс», завоевывая новые земли. Парфия довольствовалась данью с соседних племен и основные усилия тратила на борьбу с империей цезарей. А просвещенные китайские императоры раздавали правителям сопредельных государств титулы царей и печати, взамен собирая налоги. Никто из них, как, собственно, и державы европейского «концерта» в XIX столетии, не стремился к экспорту в другие культуры собственного внутриполитического устройства. Даже в китайском случае символика подчинения, как отмечают историки, не распространялась далее использования вассалами Поднебесной китайского летоисчисления.

Да и в целом экспансия политической системы на другие культуры как обязательное условие «полюсного» характера той или иной державы не является доказанной. В первую очередь потому, что история никогда (за исключением 70 лет XX века) не была конкуренцией моделей развития.

В свою очередь проповедники либеральной однополярности периода 1989–2001 годов считали распространение модели развития необходимым атрибутом политики полюса системы международных отношений. Исходной точкой их рассуждений является убеждение, что, как писал Фрэнсис Фукуяма, «все остальные аспекты социальной среды человека – религия, семья, экономическая организация, концепции политической легитимности – подвержены исторической эволюции. Международные отношения не должны рассматриваться как навеки застывшие».

Происходит, таким образом, простая экстраполяция «законов» внутриобщественного развития на международную среду. Не случайно Фукуяма в «Конце истории» ссылается на Маркса и Гегеля, а Чарльз Капчан пишет в недавней статье, что даже в плюралистическом мире будущего «либеральная демократия должна конкурировать на рынке идей с другими типами политического устройства».

Конкурировать применительно к идеологической сфере значит стремиться к тому, чтобы вытеснить соперников и занять их место. Отличие от концепции «конца истории» 20-летней давности прослеживается только в ожидаемых сроках окончательной победы одной из конкурирующих моделей над другими. Либо достижение ее безусловного преобладания подобно тому, как операционные системы «Майкрософт» доминируют на фоне «Эппл» и остальных, хотя и признают их существование. Вопрос в перспективе.

Принципиально иным образом соревнование моделей развития воспринимается в Москве. В августе 2007-го министр иностранных дел России Сергей Лавров писал на страницах этого издания, что «предметом конкуренции становятся в том числе ценностные ориентиры и модели развития». Однако российская интерпретация «конкуренции идеологий» основана на стремлении к плюралистическому сосуществованию и даже синтезу разных моделей и отрицает «конец истории».

Наступивший век, который некоторые наблюдатели называют «пост-американским», будет обычным, очередным веком человеческой истории. Единственным исключением в их череде был только что прошедший ХХ, когда международные отношения в какой-то момент действительно превратились в глобальную борьбу идеологий – марксизма и либерализма.

Пока в качестве единственной возможной альтернативы той или иной форме духовного и политического лидерства США рассматривается самоизоляция. Но, учитывая физическую невозможность такой политики в глобализированном XXI столетии, такого выбора у Америки нет. Реальной альтернативой может быть только осознание себя обычным национальным государством, ничем по поведению и образу мыслей не отличающимся от России, Франции или Китая. Либо появится какая-то альтернативная идеология, которая вернет Соединенные Штаты в атмосферу прошлого века.

ВОЗВРАЩЕНИЕ ВЫБОРА

Структурный подход предполагает, что среди всех возможных конфигураций однополярность наименее устойчива. Она способна обеспечить международной системе весьма низкую степень стабильности. Связано это с неизбежно безответственным поведением гегемона (абсолютная власть развращает абсолютно), распылением его сил, а также подозрительностью и желанием усилиться, которые становятся реакцией остальных.

Однако еще меньшую степень стабильности международной системе может обеспечить процесс непрерывной борьбы, которую ведут все полюса против претендента на единоличное лидерство. Каждый следующий ее раунд требует от страны-претендента и других участников международных отношений новых усилий по наращиванию собственной мощи. Что, в свою очередь, не дает сложиться даже подобию баланса сил.

Неудивительно, что во всех случаях итогом взаимодействия США и других участников системы международных отношений становилось усугубление анархии. Наиболее привычного, впрочем, состояния мировой политики с момента возникновения государства, как такового. Практическим выражением анархии является неспособность управлять основными международными процессами и явлениями не только из одного центра, но даже и коллективно, а также и в рамках существующих институтов и норм. Наиболее серьезная угроза, которую таит в себе такая анархия, – это высокая степень вероятности развязывания войны между полюсами. Ввиду накопленных ракетно-ядерных арсеналов она может иметь трагические последствия для человечества.

Напомню, что преодоление анархического характера международных отношений было наиболее важной задачей установления однополярного мира. Признание принципиальной невозможности решить данную задачу подталкивает к поиску новых решений. Из предлагаемых сейчас вариантов наибольшего внимания заслуживают концепция автономного управления, предложенная либералами в США, и идея коллективного лидерства, достаточно давно продвигаемая частью российского внешнеполитического истеблишмента. В связи с последним подходом Сергей Лавров пишет: «Коллективное лидерство ведущих государств мира, складывающееся в дополнение к международным институтам, прежде всего к ООН, позволяет приблизиться к решению проблемы управляемости в современном мире».

Обе концепции, как российская, так и американская, исходят из признания многополярного – временного или постоянного –характера международной системы. Однако стабильность отношений между полюсами зависит в первую очередь от их способности сдерживать потенциального претендента на мировое господство до того, как он приступит к практическим действиям. И здесь ключевое значение имеет необходимая степень усиления каждого из ключевых игроков.

Несмотря на военно-политические провалы и экономический кризис США, растущие полюса – Индия, Китай, Россия – все равно не смогли нагнать Америку. Но это им, собственно, пока и не требовалось. Многополярная система возникла и выжила в период с 1991 по 2009 год и без активных усилий этих стран по выравниванию показателей своей мощи с американскими. Более того, эта система добилась немалых успехов в деле восстановления своей природной анархичности, весьма небезопасной для малых и крупных государств, провоцирующей, как любая анархия, поиск тоталитарных методов управления.

Однако достаточно ли этих возможностей для придания международным отношениям хотя бы минимальной стабильности? В современных условиях недостающим звеном, отсутствие которого мешает упомянутым игрокам не просто блокировать Соединенные Штаты, а стать равными им, является способность предложить свою модель общественного устройства в качестве цели, на достижение которой должна быть направлена созидательная работа человечества. То есть предложить миру идеологию развития взамен той, от которой Россия с радостью избавилась с крушением СССР.

Россия. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 4 декабря 2019 > № 3259994 Тимофей Бордачев

Сосредоточение не по Горчакову

Цивилизационная геополитика на рубеже эпох

Андрей Цыганков – профессор международных отношений и политических наук Калифорнийского университета (г. Сан-Франциско).

Резюме Проведение независимой внешней политики упирается в необходимость развития ценностных и социально-экономических оснований страны. Полная изоляция утопична, но перенесение центра тяжести с внешнеполитической наступательности на внутреннее освоение и возможно, и необходимо.

Статья была опубликована в журнале «Россия в глобальной политике», №2 за 2017 год.

Успехи российской внешней политики на Ближнем Востоке, активное утверждение независимости в ценностно-информационной сфере, развитие отношений с Китаем и рядом незападных государств, а также глубокие перемены в мире создали новые, более благоприятные для России условия. Продолжающийся распад либерального миропорядка и поворот Запада к национальным интересам и консервативным ценностям, олицетворением чего стали «Брексит» и избрание Дональда Трампа, сделали возможным поиск новых партнеров в отстаивании идеалов, близких российским. На этом фоне громче звучат голоса тех, кто настаивает на продолжении наступательной внешней политики и формализации нового мирового порядка по модели Венского конгресса. Важно заново переосмыслить цели и возможности России как страны с особой системой ценностей и геополитическим положением.

Константы русской геополитики

Россия формировалась как локальная цивилизация с особой системой ценностей и геополитическим положением. Регионально русская идентичность вырастала на пространствах Восточной Европы и Евразии, ряд народов которых был привержен ценностям православного христианства и сильной государственности. В XV столетии страна оказалась в цивилизационном одиночестве, утратив в результате падения Византии источник своего духовного авторитета. Превратившись в главную наследницу православия, Московская Русь столкнулась с необходимостью защищать свои ценности как от угрозы с юга, так и от амбиций католического Рима, стремившегося встроить восточного соседа в свою имперскую систему.

Ситуация усугублялась крайне сложным геополитическим положением. Задвинутая вглубь Евразии, Россия не имела естественных границ и для защиты суверенитета нуждалась в формировании пояса буферных территорий и мощной армии. Сосуществование с сильнейшими державами мира наложило печать на ментальность русских, выработав понимание, что выживание и независимость требуют постоянной защиты и не могут восприниматься как раз и навсегда данные.

Все это диктовало активную внешнюю политику. Сформировавшись как страна с локально ограниченной и геополитически уязвимой системой ценностей, Россия была обречена на глобальную или трансрегиональную активность в своих действиях. Чтобы выжить, требовалась не только демонстрация сил и возможностей, но и постоянная инициатива и вовлечение сильных мира сего в совместные проекты. Иного пути для сохранения духовно-ценностного суверенитета история не предоставила. Изоляция от имевшихся источников геополитических опасностей представлялась идеалом, но могла быть достигнута лишь ценой внешнеполитической активности.

При этом Россия отнюдь не всегда обладала материальными ресурсами, необходимыми для реализации ставившихся целей. По сравнению с европейским Западом, находящимся в центре мирового развития, Россия формировалась как страна полупериферийная, стремившаяся войти в центр, но так этой цели и не добившаяся. Петровский и сталинский рывки сократили разрыв с центром, но не изменили положение страны. Уровень жизни россиян и сегодня существенно ниже, чем в западных странах (хотя заметно превышает уровень жизни большинства незападных государств).

Ресурсные ограничения требовали проведения не только активной, но и сбалансированной, по возможности незатратной внешней политики. Не всегда правильно оценивая свои возможности, российские правители отдавали себе отчет в их пределах. На протяжении большей части истории Россия не стремилась стать державой глобальной или мировой. Трансформация миропорядка являлась для нее задачей вторичной, производной от решения задачи цивилизационно-геополитического сбережения и сохранения ядра самобытной системы ценностей.

Нередко имея дело с превосходящим в материальных силах противником, Россия уходила во временную изоляцию или шла по пути избирательной, не требовавшей значительных затрат асимметричной наступательности. Периоды изоляции были не слишком типичны, имея в виду геополитическую необходимость активного участия в международных делах. Будучи рекомендованы влиятельными советниками и государственными мужами, подобными Никите Панину при Екатерине Великой или Александру Горчакову при Александре Втором, такие периоды умеренной изоляции всегда преследовали цель возвращения страны в мировую политику. Чаще всего их возникновение становилось результатом перенапряжения ресурсов и обусловливалось необходимостью залечить раны войны и восстановить внутренние силы. Это были «передышки», как определил их основатель Советского государства, сформулировавший курс на временное замирение с Западом. В случаях же асимметричной наступательности Россия находила способы защитить себя, избегая опасности быть втянутой в войну с крупными державами. Например, в 1870-е гг. Россия оказывала поддержку восставшим христианам Боснии и Герцеговины на Балканах, осознавая незначительную тогда опасность вмешательства со стороны Австро-Венгрии или других крупных европейских государств.

У курса, приоритетом которого являлось цивилизационное выживание страны, имелись критики. Не только западники, отвергавшие понятие русской самобытности, но и сторонники превращения России в глобальную державу, способную диктовать правила миропорядка. В XVIII и XIX столетиях последние выступали за захват Константинополя или использование победы над Наполеоном для закрепления в Европе в качестве единоличного учредителя миропорядка. В начале ХХ века левые революционеры жаждали победы мировой революции, призывая наступать на Варшаву и Берлин. В русской истории находилось немало тех, кто желал бросить национальные интересы и ценности на алтарь великодержавного, мирового коммунистического, общечеловеческого или глобально-либерального.

Стремление сохранить культурно-политическую самобытность нередко выражалось в споре между подчеркивавшими важность противостояния агрессивному Западу и указывавшими на важность освоения огромной, плохо заселенной русской Евразии. Хорошо известен, например, спор Вадима Цымбурского со сторонниками многополярности и евразийской экспансии, которые считали главной опасностью для России расширение евро-атлантического мира. Понимая такую опасность, Цымбурский считал ее преувеличенной, делая упор на внутреннем освоении, переносе столицы за Урал и выстраивании отношений с ближайшими соседями.

Не все идеи рано ушедшего от нас мыслителя подтвердились, но их основная направленность по-прежнему актуальна. Пренебрежение приоритетами цивилизационного развития чревато ресурсным перенапряжением, внутренним ослаблением и снижением международного статуса. С петровских времен для поддержания статуса великой державы государство отдавало на военные нужды около четверти бюджета и требовало от народа готовности к самоотдаче. Всеобщая бедность и крепостное право служили средством ускоренной мобилизации армии. Развитие же общества запаздывало и – в целях быстрого накопления капитала, требуемого для нужд безопасности, – осуществлялось по мобилизационным моделям. Системные реформы откладывались или сворачивались. Им на смену шли высокие налоги с общества и новые административные механизмы для его эксплуатации. Советское время по-своему воспроизвело эту модель. Политика глобальной поддержки «социалистической ориентации», принятая на вооружение Никитой Хрущевым, сопровождалась отсутствием внутренних реформ, она ослабила страну, подведя ее к распаду.

Кризис миропорядка и Россия

Современный миропорядок, связанный с глобальным доминированием США, продолжает распадаться. Процесс, начатый бесславным американским вторжением в Ирак, чрезвычайно ускорился в последние годы. Наступательная политика крупных держав, включая Россию, Китай, Иран, Турцию и другие, теперь непреложный факт. При сохранении за Соединенными Штатами материального превосходства, мир двинулся в направлении формирования новых правил международных отношений.

Процесс их выработки может затянуться, а отсутствие побуждает крупные державы к соперничеству и усугубляет нестабильность. Переходный период в международных отношениях сопровождается обострением противоречий и распадом единого мира на региональные геополитические пространства. Формируются новые зоны возможного военного противостояния и торгового соперничества. На первый план выходят жесткие публичные торги и тайные переговоры. Государства уязвимы перед лицом новых вызовов, что подталкивает их к централизации власти, замыканию вовнутрь и выламыванию из сложившейся системы глобальных правил. События в Евросоюзе, связанные с попытками Греции сформировать особые для себя условия в рамках германо-американского консенсуса и выходом Британии из еврообъединения, консервативный поворот Соединенных Штатов, связанный с победой на президентских выборах Трампа, рост правоизоляционистских настроений в Европе, процессы политической централизации в России и Турции подтверждают эти тенденции.

Государства все меньше ищут покровительства и материальной поддержки у США, развивая вместо этого региональные связи. Великие державы стремятся укреплять сферы влияния в пограничных пространствах, будь то Восточная Европа, Ближний Восток или Южно-Китайское море, избегая прямых столкновений между собой. Тем не менее следует помнить о том, что последние двести лет смена миропорядков сопровождалась столкновениями крупных держав. Прежде чем возникли Венская, Берлинская, Версальская и Ялтинская системы международных отношений, человечество прошло через наполеоновские войны, Крымскую, Первую и Вторую мировую.

Избрание Трампа президентом чревато новыми кризисами. Снимая источники некоторых прежних обострений, администрация Соединенных Штатов создает иные очаги напряженности. На смену расширению НАТО и распространению демократии идут жесткая политика сдерживания Китая и Ирана, укрепление ПРО и новых систем военного доминирования США, намерение наращивать военный потенциал, в том числе ядерные арсеналы, протекционизм и создание торговых блоков. В Вашингтоне стремятся не только развивать американскую экономику и инфраструктуру, но и укреплять глобальные позиции. Наиболее опасна для международной системы перспектива дальнейшего обострения американо-китайских отношений. Попытки Трампа ограничить торгово-финансовое влияние Пекина, подчеркивание фактора Тайваня, наращивание военно-морского присутствия США в непосредственной близости к Китаю не могут не встретить жесткого сопротивления.

Постепенный распад современного миропорядка сулит России длительный период неопределенности и ставит перед необходимостью поиска адекватного внешнеполитического курса. Попытки войти в число ключевых союзников сверхдержавы предпринимались в 1990-е и начале 2000-х гг., но натолкнулись на недоверие американцев, связанное отчасти со стремлением Москвы выторговать для себя особые условия. Вообще модель внешней военно-политической зависимости не может быть приемлема для страны с длительным историческим опытом и политической культурой самобытности и великодержавности.

В условиях изменившихся приоритетов Соединенных Штатов и смещения глобального баланса в сторону американо-китайского противостояния утрачивает целесообразность и продолжение российской политики последних лет. Основа курса заключается в асимметричной наступательности ради сохранения влияния России в Евразии. Вмешательство в конфликт в Сирии и информационное противостояние с Западом были во многом связаны с намерением продемонстрировать возможности России и отстоять, вопреки западным санкциям, позиции в евразийском регионе. Сегодня конфликт на Украине более не является приоритетом в отношениях с Вашингтоном, накал информационного противостояния снижен (во всяком случае, со стороны Москвы), а российская точка зрения на возможные решения по Сирии ближе новой администрации, чем прежнему руководству США.

В этих условиях плодотворным может быть обращение к опыту периодов относительной изоляции и сосредоточения внутренних цивилизационных сил. Программа цивилизационного сосредоточения должна преследовать цель упрочения внутренней ценностной базы, материально-экономических и интеллектуальных основ развития страны в усложняющемся мире. Ее необходимыми компонентами стали бы пропаганда и подчеркивание этнического многообразия, укрепление принципов государственного управления, поддержка семьи, образования и науки.

Важнейший компонент – выработка другой модели экономического развития страны. Очевидно, что модель опоры на энергетические ресурсы себя исчерпала. Она действовала преимущественно в интересах влиятельных политико-экономических групп и не смогла создать механизмов устойчивого долгосрочного развития. Процветание не сопровождалось решением фундаментальных экономических и политических проблем. Высокий уровень коррупции и технологическое отставание российского бизнеса от западного существенно снижали поступления в казну, затрудняя укрепление государственности. Российский политический класс во многом не удовлетворял и не удовлетворяет требованиям времени и задачам современного экономического развития. Конкурентоспособность экономики находилась на сравнительно низком уровне, а начавшееся в конце 2014 г. ослабление рубля стало выражением неэффективности созданной государственной модели. Санкции Запада выявили дополнительные сложности в отстаивании экономического и политического суверенитета в условиях внешнего давления. Процесс выработки новой модели запущен, но пока далек от завершения.

Относительная открытость страны и турбулентность глобального мира не дают России возможности уйти во временную изоляцию. По этим причинам исторический опыт сосредоточения и перегруппировки сил в условиях дистанцирования от участия в международных делах, как было, например, после поражения в Крымской войне, малопригоден. Стоит помнить и о неудаче попыток Евгения Примакова сосредоточиться, следуя по стопам Горчакова. Даже Цымбурский, которого по праву называют главным теоретиком российского цивилизационного сосредоточения, признавал сложности проведения подобного курса. Он полагал возможным согласие крупных держав на невмешательство в «лимитрофы», однако деструктивное и в высшей степени идеологизированное поведение Запада в украинском кризисе опрокинуло эти расчеты.

Тем не менее многое сегодня подводит Россию к возможности нового формулирования стратегии цивилизационного сосредоточения. Чем дальше, тем очевиднее, что проведение независимой внешней политики упирается в необходимость развития ценностных и социально-экономических оснований страны. Полная изоляция утопична, но перенесение центра тяжести с внешнеполитической наступательности на внутреннее освоение и возможно, и необходимо. В международных отношениях наступило время нестабильности. Время сложное, но, перефразируя Цымбурского, оно может оказаться хорошим для тех, кто сможет им воспользоваться.

К политике цивилизационного сосредоточения

В истории России периоды сосредоточения были вынужденными и завершались успехом лишь в условиях многополярной геополитики и отвлеченности крупных держав на проблемы, не связанные с Россией. Курсу александровских реформ и горчаковского стремления восстановить утраченные позиции на Черном море во многом способствовало противостояние Англии и Франции, с одной стороны, и растущей Пруссии, с другой. Послереволюционное «мирное сосуществование» и «социализм в отдельно взятой стране» способствовали подъему Советской России по мере нарастания экономического кризиса западного мира.

Там, где эти условия отсутствовали, сосредоточение наталкивалось на трудности. В силу глобального доминирования и амбиций Соединенных Штатов попытки Примакова маневрировать между Западом, Китаем и Индией не могли быть успешными, как и проект «реинтеграции» постсоветского пространства. Вместо сосредоточения на внутреннем развитии Россия была занята сдерживанием Запада, нередко упуская возможности выстроить отношения с соседями на основе рыночных инструментов и «мягкой силы». Отвлеченность США от проблем России и Евразии является необходимым (хотя и недостаточным) условием успеха политики цивилизационного сосредоточения.

В основе политики цивилизационного сосредоточения должна лежать уверенность в собственных силах и возможностях. Нельзя сосредоточиться, если нечего сосредотачивать. Страна прошла тяжелый, но и славный исторический путь, что никогда не случилось бы без витальной силы цивилизационного ядра, в котором сильна вера в будущее.

Цивилизационщиков отличает от западников и державников убежденность в том, что основной источник процветания и развития находится в нас самих, а не в достижениях западной культуры или выстраивании многополярно-олигархического мира великих держав. Конечно, уверенность в собственных силах не должна вести к самоизоляции и отказу от активного взаимодействия с миром, учебы у других культур и народов. Впрочем, такое взаимодействие и учеба, исключая краткий советский период, всегда были частью исторического развития. Россия заимствовала широко и свободно, модифицируя, но не меняя своих цивилизационных оснований.

Внешней политикой современного сосредоточения могли бы стать уклонение от чрезмерной глобальной вовлеченности и активное освоение внутренней и внешней Евразии. Если разногласия Вашингтона и Пекина превратятся в главную ось глобальной политики, России нет никакого смысла открыто поддерживать одну из сторон противостояния. Гораздо важнее избегать втягивания в американо-китайский спор, расширяя двусторонние отношения с обоими государствами в соответствии со своими цивилизационными интересами. С США следует обсуждать вопросы безопасности и борьбы с терроризмом, а с Китаем (а также Японией и Южной Кореей) – совместное торгово-экономическое освоение Евразии и Дальнего Востока. Нельзя втянуться и в возможное противостояние Соединенных Штатов с Ираном, геополитически связанным с евразийским регионом и являющимся важным партнером России по ближневосточному урегулированию.

Россия вполне в состоянии позволить себе такого рода независимость. Своими внешнеполитическими успехами она закрепила державный статус, больших дополнительных затрат на поддержание которого в ближайшее время не потребуется. Помимо обеспечения безопасности границ и борьбы с терроризмом, у России нет необходимости инвестировать в достижение статуса вооруженных сил, сопоставимого с США. Российское государство в целом способно к постановке и осуществлению целей, связанных с формированием новой модели развития и цивилизационного сосредоточения. Задача не только в выявлении перспективных проектов вроде сопряжения Евразийского экономического союза и китайского «Экономического пояса Шелкового пути», но и в формировании внятной, предсказуемой и долгосрочной системы мер по внутреннему обустройству. Внешняя диверсификация рынков должна сопровождаться диверсификацией и развитием рынка внутреннего. Страна нуждается в новой внутренней колонизации, пропаганде идеи развития и активном инвестировании не только в науку, культуру, образование и здравоохранение.

Если Пекину суждено стать главным раздражителем США, то Китай немного превратится в Россию, чья политика до недавнего времени являлась объектом пристального внимания Вашингтона. У России же в этом случае может появиться возможность стать немного КНР, пережидая шторм, не слишком высовываясь и занимаясь внутренним развитием. Российские эксперты не раз обращали внимание на то, что у Пекина есть чему поучиться. В отличие от восточноевропейских государств, Китай не пошел по пути приватизации во имя приватизации, но сумел – за счет культивирования репутации стабильного, уважающего права инвесторов государства – привлечь внешний капитал на выгодных для себя условиях. Таким образом, созданы предпосылки для политики интенсивного развития, сохраняющиеся и по сей день благодаря наличию легитимного общенационального лидера и борьбе с коррупцией. На случай попятного развития глобализации в стране созданы механизмы выживания и развития за счет относительно высокого уровня внутренней диверсификации и конкуренции.

Чрезмерное сближение с Европой также не отвечает цивилизационным интересам России. Продолжение политического диалога и наличие развитых торгово-инвестиционных связей не могут скрыть всей глубины ценностных разногласий сторон. Одна из этих сторон настаивает на санкциях в наказание за «агрессивную» политику Кремля, в то время как другая считает такую политику необходимым реагированием на ущемление своих цивилизационных прав в Евразии. Из конфликта в ближайшие годы нет выхода. Россия сохранит связи с Европой, но не станет, да и не может стать частью европейской цивилизационной системы, независимо от того, предстает эта система в либеральном или консервативном обличьях. На обозримую перспективу «отстраненность вместо конфронтации», пользуясь выражением Алексея Миллера и Федора Лукьянова, будет фиксировать не только взаимное непонимание, но и сознательно избранную линию поведения.

Что касается освоения Евразии, то политика сосредоточения предполагает культивирование отношений с входящими во внешнее цивилизационное пространство России. Это не только этнически русские, но все те, кто тяготеет к России исторической памятью совместных побед и поражений, питается соками русской культуры и воспринимает российскую внешнюю политику. Речь не столько о представителях власти, сколько о народах, включая тех, кто, подобно многим украинцам, воспринимаются собственным правительством не иначе как «пятая колонна». В работе с ними инструменты дипломатии, «мягкой силы» и экономической интеграции будут особенно эффективны. До сих пор действенность этих инструментов ослаблялась как противостоянием Запада, так и относительной слабостью самой России. Внимание к внутреннему развитию и наличие вышеописанных международных условий сделает политику цивилизационного освоения Евразии эффективной, способствуя предотвращению кризисов, подобных грузинскому и украинскому и укрепляя сферу российского влияния.

Политика цивилизационного сосредоточения является вынужденной и может продлиться, пока не состоится новая стабилизация миропорядка. В настоящий момент мы находимся на рубеже различных эпох и имеем дело с сосуществованием противоречащих друг другу правил и ценностных систем. Формирование действительно полицентричного мира потребует значительного времени. Скорее всего в ближайшее десятилетие баланс военно-политических сил не сложится, что будет препятствовать выработке правил миропорядка, разделяемых основными участниками международных отношений. Такого рода неопределенность диктует политику гибкого, неидеологического сотрудничества с различными партнерами. Нужно готовиться к длительному и упорному самоутверждению в мире. Сегодняшний, сравнительно длительный этап должен быть связан не с попытками трансформировать миропорядок или восстановить «свою империю», а со сбережением, новым формулированием и осторожным продвижением своих ценностей там, где для этого уже имеется подготовленная почва.

На этот сравнительно длительный переходный период российской внешней политике нужны новые ориентиры, выводящие ее за пределы теории многополярного мира. Предстоит заново осмыслить природу современной системы международных отношений, характер внешних вызовов и оптимальные варианты ответа. Используя уже введенные в общенациональный дискурс идеи «государства-цивилизации» и консервативной державы, нужно создать такой образ страны, который вберет в себя лучшие компоненты российских ценностей без излишнего их противопоставления Западу. Кстати, за исключением советского периода Россия никогда не формулировала свои ценности как антизападные. Речь всегда шла о формировании и защите ценностей, способных найти понимание в западных странах, – о христианском гуманизме, межэтническом диалоге, сильном государстве и социальной справедливости. Сегодня задача состоит в том, чтобы выработать новый, приемлемый для России синтез. В этих ценностях немало универсального, что должно облегчить задачу их будущей защиты и продвижения в мире.

Период сосредоточения поможет определиться с внутренними и внешними приоритетами. После консолидации своей цивилизационной субъектности Россия сможет вернуться к активной роли в международных делах. Возвращения к принципам (нео)советского или державного глобализма не будет, должно появиться новое понимание международной роли.

Россия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 4 декабря 2019 > № 3259992 Андрей Цыганков

О твердой силе и реиндустриализации России

Что нужно делать, чтобы не было стыдно перед детьми

Николай Спасский – доктор политических наук, чрезвычайный и полномочный посол.

Резюме Россия – исторически, со времен Киевской Руси, – ключевое звено мирового порядка. По совокупности обстоятельств. Поэтому, укрепив Россию, мы укрепим и весь сегодняшний мировой порядок, придадим ему дополнительный ресурс прочности. Это будет отвечать стратегическим интересам всех ответственных членов международного сообщества.

Статья была опубликована в журнале «Россия в глобальной политике», №6 за 2011 год.

Есть замечательная книга – «Микротенденции». Написана известным американским социологом Марком Пенном. Книга – о тенденциях развития современного мира, совершенно не пафосных. Автор пишет о том, как сегодня люди любят, дружат, растят детей, держат домашних животных и т.п. Так вот, согласно данным, которые приводит Пенн, в последние годы происходит стремительное старение отцов. Впрочем, этот феномен виден и невооруженным взглядом, без всякой статистики.

Мне тоже выпало представлять эту тенденцию. И должен сказать: быть немолодым отцом маленького ребенка – очень беспокойное состояние души. Помимо всего прочего, запоздалое отцовство наводит на массу самых неожиданных размышлений.

Поскольку ясно, что в силу естественной продолжительности человеческой жизни ты не сможешь довести свою дочь до достаточно продвинутого возраста и лично удостовериться в ее благоустройстве и благополучии, становится вовсе не безразлично, каким будет тот мир, в котором ей предстоит жить. Через тридцать, сорок, пятьдесят, шестьдесят, семьдесят лет…

Сразу хочу оговориться. Я вовсе не собираюсь заниматься социальным прогнозированием. Социальное прогнозирование – занятие крайне неблагодарное. Вспомним.

За спиной мягкой силы

Ни одно столетие человеческой истории не начиналось столь блестяще, как XX век. Во всех основных державах наблюдался мощный экономический рост. Росла мировая торговля. В общее культурно-экономическое пространство активно втягивались зависимые и колониальные страны и территории. По существу, это была самая настоящая глобализация, конечно, не такая, как сегодня, но тем не менее вполне работающая. Где быстрее, где медленнее пробивали себе дорогу демократия, верховенство права и гражданское общество. В Большой Европе, включая Россию и Америку, бурлила культурная и интеллектуальная жизнь. Такого творческого подъема и по интенсивности, и по охвату – литература, музыка, изобразительное искусство, архитектура – Европа не знала со времени Ренессанса.

И после всех этих фантастических обещаний XX век подарил нам самую брутальную революцию всех времен и народов и ознаменовался двумя самыми кровопролитными войнами в истории. Рост гражданского общества вылился в становление тоталитарных режимов – советского, фашистского, нацистского, маоистского и др., охвативших в своей совокупности добрую половину земного шара. Перечень катастроф и трагедий, приключившихся с человечеством в только что завершившемся столетии, можно продолжать долго. А казалось бы, кто мог подумать… Но, с другой стороны, верно и обратное. Нынешнее хаотичное, разбалансированное, заряженное экстремизмом всех мастей состояние мира вовсе не обязательно должно предвещать всеобщую катастрофу.

Поэтому от попыток прогноза лучше воздержаться. Но это воздержание не надо доводить до абсурда. Есть долгосрочное прогнозирование, а есть элементарный анализ. Если страна по всем признакам идет к экономической деградации и общему социально-политическому кризису, вряд ли можно ожидать, что, не изменив политику, она за несколько лет воспрянет и начнет бурно развиваться.

О том, что мир XXI столетия стремительно меняется, непредсказуем, заряжен принципиально новыми вызовами, рисками и опасностями, сказано очень много. Повторяться не будем. Зафиксируем лучше одну фундаментальную, всем нам хорошо известную, но тем не менее часто забываемую закономерность – как бы стремительно ни менялся этот мир, он все равно строится на основе соотношения силы.

Да, действительно, параметры ее меняются. В конце XI века, во времена первого крестового похода, ключевое значение имела способность территории выставить и содержать максимальное количество тяжелых всадников. Сегодня, понятно, критерии совокупной силы другие. Но при всем том ее первоосновы остаются прежними. Это население и территория, достаточные для поддержки мощной современной экономики и крупных вооруженных сил. Это собственно экономика, способная обеспечивать и качество жизни населения, и экономическую экспансию, и военное строительство. И это, наконец, сами вооруженные силы, обладающие таким потенциалом, чтобы в мирное время сдержать агрессию и подкрепить позиционирование своего государства в мире, а в военное – защитить независимость и территориальную целостность.

Экономика остается центральным элементом силы. И здесь важно не поддаться соблазну модных трактовок.

Конечно, цифровая экономика – это здорово. И цифры, характеризующие капитализацию таких компаний, как Microsoft, Apple, Google, Facebook, в сравнении с традиционными гигантами энергетики и электротехники завораживают.

Financial Times Global 500.

Безусловно, Apple, Google, Facebook – важнейшие слагаемые американской мощи и проводники влияния. Но давайте все-таки не забывать простые истины. Люди пока живут и передвигаются не в виртуальном пространстве. Они живут в реальных домах, построенных из железобетона. Ездят на машинах, сделанных с использованием стали, пластмассы и стекловолокна. Летают на самолетах и плавают на кораблях, которые тоже созданы при помощи материалов, имеющих такие параметры, как вес, плотность и т.п. И для своего производства, обогрева или охлаждения, приведения в движение все это требует многих миллионов тонн нефти и миллиардов кубических метров природного газа.

Можно переходить к более современным и экономным материалам, но полностью отказаться от материальных условий существования человеческого общества и запрыгнуть в «царство чистого духа» в обозримой перспективе не предвидится. Можно и нужно внедрять энергосберегающие технологии и переходить к альтернативным источникам энергии, форсировать развитие водородной и термоядерной энергетики. Но надеяться, что энергия, необходимая для обеспечения жизни и прогресса семи и так далее миллиардов людей, населяющих земной шар, будет производиться легко и свободно, без широкомасштабного применения различных материалов и массированного вложения человеческого труда и опять-таки энергии – несерьезно.

Для чего я останавливаюсь на этих вроде бы аксиомах? Чтобы подчеркнуть одну простую и, как кажется, далеко не всегда очевидную вещь. Чтобы быть великой державой в современном мире, государству требуется «железо». Не обязательно в том смысле, как у Юза Алешковского: «Будет много чугуна и стали на душу населения в стране». А в смысле hardware. То есть государство должно производить те материальные ценности (требующие приложения рабочих рук и материальных ресурсов), которые определяют современный экономический, научный и военно-технический прогресс.

Не обладая таким производством – пусть современным, высокоэффективным, минимизирующим использование человеческого труда и материальных ресурсов, но производством, – государство, даже самое высокоразвитое, не может рассчитывать на то, чтобы в течение длительного периода сохранить за собой командные высоты в мировой политике и экономике, то есть будет оставаться великой державой. Другие – мягкие – элементы силы, как то: финансовые учреждения, высшее образование, массовые коммуникации и массовая культура, научные исследования и разработки – могут подкрепить и частично компенсировать недостаток тяжелой или твердой, если использовать определение Джозефа Ная, силы. Но мягкая сила сама по себе не может заменить отсутствующую силу твердую. Подкрепить или даже подменить на какое-то время – да. Заменить надолго – нет.

Исторические примеры того, что мягкая сила способна побить твердую, если убрать поправку на человеческую глупость (роль этого фактора в истории невероятно велика), как правило, оказываются фикцией. За спиной успешной «мягкости» всегда или почти всегда скрывается «твердость».

Приведем одну хрестоматийную историческую иллюстрацию. Флорентийские Медичи субсидируют французского короля Генриха IV. Тот только-только установил контроль над всей Францией после длительной и тяжелейшей гражданской войны. Ему жизненно нужны кредиты. Великий герцог Тосканы Фердинанд I дает ему деньги и попутно обретает мощные рычаги влияния на политику Генриха IV. Чтобы консолидировать это влияние, он выдает свою племянницу Марию замуж за Генриха. Франция начала XVII века наряду с Испанией – крупнейшая держава Европы. Великое герцогство Тосканское – маленькое пятно на карте с территорией около 20 тыс. кв. км и населением не больше 700 тыс. человек. Казалось бы, блестящий пример триумфа мягкой силы. Соглашусь – пример назидательный, показывающий, что мягкой силой можно добиться очень многого. Если ее грамотно применять. И особенно если за ней стоит твердая сила.

За Фердинандом I такая сила стояла. В Риме на престоле Святого Петра регулярно восседали представители клана флорентийских Медичи. А Ватикан обладал в то время не только мощным идеологическим потенциалом (хотя эпизод с коленопреклоненным императором Священной Римской империи Генрихом IV, лобызающим туфлю Папы Григория VII в Каноссе, и остался в далеком 1077 году.). Он опирался на вполне реальное пространственное протяжение в пол-Италии и вполне конкретное количеством «дивизий» (если снова вспомнить знаменитый диктум Иосифа Виссарионовича).

Россия как часть Запада

Вернемся еще раз к нашему базовому тезису, а именно – мягкая сила может на время подстраховать провисание отдельных компонентов твердой, но не может полностью компенсировать ее дефицит. Вот почему Соединенные Штаты, несмотря на постепенную деградацию тяжелой промышленности и рабочей силы, пока остаются и еще надолго останутся единственной сверхдержавой. И почему США столь же неизбежно будут заменены в этой роли Китаем, если нынешние тенденции получат развитие.

Здесь надо оговориться. Я вовсе не собираюсь вступать в полемику с Джозефом Наем. Более того, я с ним полностью согласен. По существу не открыв ничего нового, Най очень четко, как никто до него, артикулировал принципиально важный тезис – о кардинально возрастающем значении мягких элементов силы в сравнении с силой твердой. Этот процесс идет с пещерных времен. Даже тогда упругость бицепсов и крепость зубов решали далеко не все. Требовались и хитрость, и интеллект, чтобы грамотно спрятаться в засаде и вовремя выскочить из нее. В последнее время в условиях глобализации и тотальной информатизации этот процесс приобрел новое качество.

Но самый большой враг любой новаторской теории – это она сама. Най пишет об относительном возрастании значения мягкой силы. Его же неумелые последователи, по сути, принимают как данность, что мягкая сила может заменить твердую. А вот это категорически неправильно. Этого нет, и в обозримой перспективе не будет. Даже когда людей в качестве солдат заменят боевые роботы, пока это будут реальные, а не виртуальные машины, имеющие реальные весовые и пространственные параметры и потребляющие реальную энергию.

Давеча я прочитал прелюбопытнейшую книгу. «История моего народа». Автор – Эдоардо Нези. С этой книгой он получил премию Стрега за 2011 год. Стрега – главная литературная премия Италии. Конечно, не Гонкур и не Букер, сугубо итальянский феномен. Тем не менее, она не девальвировалась вместе с множеством других когда-то солидных и престижных наград. Присуждение Стреги для Италии – не только литературное, но и политическое событие.

По своему жанру книга Нези тоже чисто итальянское явление. Отчасти историко-биографическое повествование, отчасти жесткое публицистическое эссе. На примере трех поколений своей семьи и своего семейного бизнеса Нези рассказывает историю создания, успеха и уничтожения текстильной промышленности центральной Италии – округ Прато под Флоренцией, – которая в условиях открытых границ не выдержала конкуренции с дешевой китайской продукцией. Можно не соглашаться с тем, как Нези объясняет причины катастрофы, и с теми рецептами, которые он предлагает. Но диагноз он ставит правильный.

Нези как будто говорит о деиндустриализации Италии. По сути – обо всем западном мире. Включая нас.

Россия, как бы мы ни пыжились, все равно остается, хотя бы и с оговорками, неотъемлемой частью западного мира – исторически, политически, в социально-культурном отношении, цивилизационно. Мы не входим в альянс с США и не вступаем в ЕС – и нечего нам там делать. Я сам немало писал о предпочтительности автономного пути для России. Но это не меняет сути нашего положения.

Несмотря на византийские корни, мы принадлежим к западной цивилизации. Нас не коснулись Ренессанс и Реформация, но в Просвещении мы уже поучаствовали, хотя бы и ограниченно. С Запада пришли петровская модернизация и екатерининский империализм, реформы Сперанского и социал-демократическая бацилла. Большевистская революция при всем национальном колорите была сугубо западным феноменом. Как была западным феноменом по своей направленности, пафосу, атрибутике антисоветская революция 1991 года.

И сегодня, даже когда мы спорим с Западом, обижаемся, комплексуем, все равно остаемся в орбите западных ценностей и понятий. Позиционировать себя в качестве естественного лидера третьего мира – это нормально и правильно для страны, претендующей на положение самостоятельного центра силы. Но с третьим миром – что называется, по жизни – слава Богу, нас объединяет не очень многое.

Поэтому деиндустриализация западного мира, повторимся, Россию затрагивает самым непосредственным образом. Более того, многие аспекты этой тенденции у нас проявляются жестче, грубее, вульгарнее, чем в Европе и США. Потому что после обвала Советского Союза еще не отстроены достаточно эффективные амортизационные механизмы.

Контуры другого мира

Посмотрим на факты. Возьмем динамику изменения удельного веса основных держав мира в международном промышленном производстве на фоне такого классического показателя твердой силы, как производство стали в абсолютных величинах.

Источники: United States Geological Survey (USGS); Мировая экономика: выход из кризиса, М.: ИМЭМО РАН, 2010;Pacific Partnership: United States-Japan Trade, Lexington Books; Россия в окружающем мире: 2002 (Аналитический ежегодник). – М.: МНЭПУ, 2002; Robert C.Hsu, The MIT encyclopedia of the Japanese economy, MIT Press, 1999; Ezra F.Vogel, Deng Xiaoping and the Transformation of China, Harvard University Press, 2011.

Как видим, Россия идет в лидерах процесса деиндустриализации западного мира. Это вполне подтверждается и нашими визуальными впечатлениями, и личным повседневным опытом.

Доводилось ли кому-либо из нас когда-либо использовать персональный компьютер отечественного производства? Мне, например, пришлось единственный раз в жизни, когда в конце 1980-х гг. в Министерстве иностранных дел стали устанавливать компьютеры. Можно было получить либо стандартный маленький IBM на комнату, либо отечественную «Электронику», но твою, действительно персональную. Я из врожденного индивидуализма выбрал «Электронику» и потом горько и долго жалел, потому что этот опыт привил мне отвращение к компьютерной технике на многие годы вперед.

Как часто мы встречаем на улицах автомобили отечественного производства?

OICA 2010 statistic.

Когда мы в последний раз на международном рейсе видели российский самолет, Ильюшин, Туполев или Яковлев?

Источники: сайт президента России; U.S. Census Bureau, Statistical abstract of the United States; Агентство Синьхуа.

Причем деиндустриализация не сводится к падению производства определенных товаров внутри национальных границ. Это главный критерий. Но не единственный. Деиндустриализация проявляется и в другом. В том, в какой степени твое население, скажем, историческое, чтобы не использовать определение «коренное», постоянно проживающее на твоей территории, имеющее гражданство, готово и способно участвовать в материальном производстве.

Тот же Нези очень эмоционально рассказывает, как параллельно с закрытием местных, большей частью семейных текстильных фабрик, гордящихся качеством своей продукции, уважающих работника и соблюдающих трудовое законодательство, в Прато сплошь и рядом возникают подпольные текстильные цеха. В этих цехах-однодневках китайцы-нелегалы, проживающие там же в ужасающих, животных условиях, в массовых количествах производят из привозного китайского материала фальсифицированные товары известных торговых марок, которые получают этикетку «произведено в Италии».

Наибольшее распространение эта тенденция получила в Соединенных Штатах. По различным оценкам, в США сейчас проживает 11 млн нелегальных иммигрантов. Понятно, что точных данных быть не может. Эти люди заняты или в сфере обслуживания, большей частью на работах, считающихся непрестижными, тяжелыми, грязными, или в столь же непрестижных категориях материального производства. Получается, что качественный труд со своей профессиональной гордостью, этикой, культурой вымывается из производства. Тем самым разрушается материальная матрица национального образа жизни. Уродливые, деформирующие последствия этого явления наглядно показаны в американском фильме «Нация фастфуда».

Здесь мы сталкиваемся с масштабной, долгосрочной и очень серьезной тенденцией.

В историческом контексте она означает, что центр промышленного производства смещается с Запада, из евро-атлантической зоны, включающей и европейскую часть России (в которой проживает, считая Урал, 117 млн человек, или 82% населения страны) на Восток и Юг. То есть прежде всего в Китай и отчасти в Индию. Соответственно, с некоторой задержкой по времени туда же переносится и центр всемирной экономической силы. А за ним – и центр силы военной, хотя бы и со значительным замедлением во времени. Даже если это произойдет в XXII столетии, существо дела не меняется.

Длительность задержки определяется многими обстоятельствами. Главное из них – компенсирующий эффект американской мягкой силы. Спору нет, Соединенные Штаты располагают огромным накопленным преимуществом по целой линейке компонентов мягкой силы – в банках, университетах, патентах, массмедиа, интернете…

Плюс не забудем про сохраняющееся колоссальное превосходство США в самой что ни на есть твердой силе – армии, авиации и флоте. А, как известно, «наши жены – пушки заряжены».

Но опять-таки тенденция остается. К тому же все это мы уже проходили.

В начале XX века жила-была увядающая сверхдержава – Англия. Она располагала впечатляющим преимуществом по ряду ключевых компонентов твердой силы.

Источники: Niall Ferguson, The Pity of War, Basic Books, 1999; Лапинский П.Л., Лондонская морская конференция, М., 1930; Коленковский А.К. Маневренный период Первой мировой империалистической войны 1914 г., М., Воениздат НКО СССР, 1940.

И что произошло? Ценой неимоверных усилий Британия отбила вызов одной нарождавшейся сверхдержавы – Германии, уже обошедшей ее по главным показателям материального производства, но даже не стала ввязываться в состязание с Соединенными Штатами, по сути добровольно уступив им свое привилегированное положение в мире. Этот закат Англии как первой державы мира совершился за какие-то пятьдесят лет.

Конечно, абсолютных исторических аналогий не бывает. И сегодняшние США – это не Британия начала XX века. И накопленное американское преимущество на порядок превышает тогдашнее английское. Все это так. Но если мир будет развиваться по нынешней модели, Соединенные Штаты обречены повторить судьбу своей англо-саксонской предшественницы. Поэтому снова возвращаемся к вопросу – что это будет означать для глобального соотношения силы, для системы международных отношений и конкретно для нас, для России, для нашей жизни.

Если примитивно – прежде всего превращение Китая в доминирующую державу мира и, соответственно, по аналогии с США – в международного арбитра, во всемирного финансиста и в законодателя мод в мировой культуре и стиле жизни и быта. Конечно, вовсе не обязательно, что все станут есть палочками, хотя и это не очень далеко от истины. Но последствия по совокупности будут грандиозными.

Это совершенно другой мир, с другими правилами игры, с другим менталитетом и философией жизни, с другим образом жизни, наконец. Здесь, наверное, надо слегка объясниться.

Не нам, европейцам, подарившим миру Великую французскую и Великую Октябрьскую социалистическую революции, ГУЛАГ, Освенцим, геноцид и три из четырех классических тоталитарных идеологий (фашизм, нацизм и коммунизм – маоизм оставим на совести китайцев), вставать в позу моралистов. У нас нет морального права поучать кого бы то ни было – даже тутси с хуту и камбоджийцев. Но вставать в фальшивую морализирующую позу – одно. А анализировать факты и называть вещи своими именами – другое.

Я не знаю, честно, станет ли жизнь лучше или хуже для всех нас в случае превращения Китая в доминирующую державу мира – с точки зрения соблюдения прав человека, торжества демократии, качества жизни, свободы интернета, наличия мобильных телефонов, обеспеченности питьевой водой и теплыми туалетами на душу населения. Но я точно знаю одно – это будет другой мир и другая жизнь для всех нас.

До сих пор при сменах мирового гегемона мы оставались в рамках одного исторического алгоритма – западного, европейского. Классическая Греция, Древний Рим, Византия, империя Карла Великого и его наследников, Карл V, Франция Людовика XIV, Англия на протяжении двух столетий, США. Даже сталинско-брежневский Советский Союз не выходил за рамки этой исторической формации. Китай – другое. Это не Европа (пусть пролонгированная через Атлантику в Америку и за Урал в Сибирь). Это не Запад. Это – Восток. Это – другой мир. Может быть, лучше – добрее, нравственнее, духовнее, совершеннее, чем наш. Кто знает. Но другой…

Достаточно уже этого, чтобы, руководствуясь элементарным здравым смыслом и следуя естественному свойству человеческой натуры – осторожности перед лицом неизвестного и незнакомого, нам в России попытаться подкорректировать наметившуюся тенденцию. Было бы нелишне подготовиться к новому миру, построенному вокруг китайского центра, и минимизировать его последствия для нас. А для этого существует один-единственный рецепт – остановить деиндустриализацию России.

Я особо выделяю здесь Россию не только потому, что это моя страна. Россия может сыграть очень важную роль в геополитических перестановках предстоящих десятилетий. У России есть преимущества, которых сегодня нет ни у США, ни тем более у Евросоюза, в том числе не связанные с запасами нефти и газа.

Но прежде надо на минутку отвлечься.

Три источника, три составные части

Если отказаться от привычных нам марксистских категорий и попытаться рассуждать на уровне здравого смысла, любое общество представляет собой динамический баланс трех компонентов – правительства, бизнеса и народа.

Если правительство и бизнес слишком прессингуют народ и народ живет плохо, причем не только абсолютно, но и относительно – в сравнении с соседями, то он, понятное дело, начинает протестовать и бунтовать. Наоборот, если народ живет хорошо и слишком защищен всевозможными социальными гарантиями, имеет слишком много прав, особенно социально-экономических, и слишком мало обязанностей, тогда он – что также естественно – теряет стимул к труду и попросту перестает работать.

То же можно сказать о бизнесе.

Если правительство дает бизнесу слишком много свободы и слишком много прав получать бесконтрольную прибыль, бизнес теряет чувство меры и в погоне за этой самой прибылью слишком энергично выжимает соки из трудящихся. И тогда происходит то, о чем мы только что сказали, то есть – народу это не нравится, и он бунтует.

Если же правительство, наоборот, обкладывает бизнес множеством ограничений в пользу трудящихся, налагает на него много всевозможных налогов и поборов, дает непомерные права профсоюзам, то предпринимателям становится невыгодно заниматься делом и инвестировать.

Конечно, тогда бизнес будет пытаться саботировать эти ограничения и правила. Но бодаться с правительством – дело в принципе бесперспективное. Поэтому из такой ситуации у бизнеса два выхода. Удовлетвориться минимальной прибыльностью, успокоиться, не заниматься инновациями, не придумывать новые товары и услуги и по большому счету ничего не делать, то есть вести себя так, как обычно ведет себя бизнес при госкапитализме. Или – переводить производство за границу и там инвестировать и получать прибыль.

Наконец, правительство.

Когда оно слишком мягкое и не может навязать бизнесу и народу соблюдение единых, четких и понятных правил игры, пусть даже жестких и несправедливых, потому что справедливость – понятие относительное, перестают удовлетворяться базовые общественные потребности, обеспечиваться безопасность. Наступает хаос, как у нас в феврале 1917 или в августе 1991-го, и складывается революционная ситуация (увы, без Ильича не обойтись). Правительство не может управлять, бизнес не хочет инвестировать и производить, народ не хочет работать.

Когда же правительство слишком жесткое, когда оно сковывает бизнес придирчивой регламентацией и не дает народу даже элементарных прав и свобод, тогда и те и другие будут протестовать. И так далее…

Для того чтобы общество нормально функционировало, требуется баланс прав и обязанностей трех основных его элементов друг перед другом. Бизнес должен быть заинтересован инвестировать и производить. Народ должен хотеть работать, причем работать хорошо. Правительство в свою очередь должно заботиться о создании максимально благоприятных условий и для бизнеса, и для народа, не отдавая при этом предпочтения ни тому, ни другому.

И самое главное – правительству не следует заниматься социальной демагогией в пользу трудящихся, потому что неизбежной оборотной стороной ее являются сопоставимые по масштабам уступки бизнесу, потому что иначе система не будет функционировать. Только делаются эти уступки уже не в правовом, не в нормативном поле, а в коррупционном.

Самым ярким примером подобной организации в развитых странах является Италия. Там разбухшая до абсурда система социальных гарантий, позволяющая трудящимся, по сути, симулировать работу, а не работать (как было в Советском Союзе) компенсируется не менее разросшейся системой откупных в пользу бизнеса. Она проявляется, в частности, в существовании при полной терпимости со стороны государства огромного сектора теневой экономики, массовом неплатеже налогов, злоупотреблении госфинансированием и т.д.

Такое государство может с грехом пополам существовать – до первой серьезной встряски. Потом наступает крах в форме либо развала государства, как у нас в 1917 или 1991-м, либо утверждения диктатуры. Правда, возможен и вариант прихода к власти жесткого праволиберального правительства, как Тэтчер в Великобритании или Рейган в США, с мандатом откорректировать вектор общественного развития. Но это – если очень повезет.

Программа для возрождения

Еще раз повторим пару банальностей. Любое общество, чтобы существовать, должно производить. Материальное производство – основа национальной силы. Когда общество перестает производить, оно подрывает свою основу и в долгосрочной перспективе обрекает себя на саморазрушение.

Любое правительство любой страны должно иметь свое видение будущего, которое оно предлагает народу и бизнесу. Если эта программа достаточно убедительна, если народ и бизнес видят, что правительство имеет силу и волю для того, чтобы претворить ее в жизнь, они принимают лидерство правительства и добровольно соглашаются на те ограничения и правила игры, которые требуются для реализации задуманного.

И тогда бизнес инвестирует внутри страны, причем куда надо, то есть в том числе в инновации и тяжелую и оборонную промышленность. А народ работает, причем добросовестно, и уважает существующую социальную иерархию. Это подразумевает признание того, что все не могут быть равны и получать одинаковый доход. Что все не могут стать гениальными финансистами, футбольными звездами и топ-моделями, кому-то надо стоять у станка и пахать землю, хотя бы и с использованием суперсовременных машин и супермощных компьютеров. И это вполне достойное и почетное занятие.

Если в обществе складывается такая система ценностей и понятий, то оно не только обеспечивает своим гражданам достойную жизнь, но и, как правило, побеждает в конкурентной борьбе с другими центрами силы.

Так вот, вернемся к нашему сюжету. Говоря, что Россия имеет серьезное преимущество в сравнении с западными конкурентами, я имел в виду прежде всего то, что нам, если называть вещи своими именами, не нужно завоевывать электоральную базу, то есть попросту – симпатии избирателей, для запуска политики реиндустриализации и национальной собранности.

Прелесть нашего положения состоит в том, что нашей власти пока еще достаточно четко сформулировать свою программу и честно изложить ее народу и бизнесу. Наше население, даже молодое поколение, пусть понаслышке, слишком хорошо помнит 1990-е гг. и готово пойти за сильным правительством. При условии, что это правительство в состоянии объяснить, что оно предлагает.

У нас есть необходимые условия, чтобы при наличии честного и четкого социального контракта, предложенного правительством, в сжатые по историческим меркам сроки возродить современные промышленность и сельское хозяйство. Сделав это, мы кардинально укрепим первооснову твердой силы. И тогда наша заявка на положение самостоятельного центра силы приобретет убедительность. Одних вертолетоносцев и атомных подводных лодок с баллистическими ракетами на борту для этого мало.

Параллельно мы капитально консолидируем наши позиции по отношению к западному сообществу – в качестве не аутсайдера, хотя бы и влиятельного, а полноценного участника, но с особым статусом, автономного, самостоятельного, более того, одного из лидеров этого сообщества.

И не только. Россия – исторически, со времен Киевской Руси, – ключевое звено мирового порядка. По совокупности обстоятельств. Поэтому, укрепив Россию, мы укрепим и весь сегодняшний мировой порядок, придадим ему дополнительный ресурс прочности. По большому счету это будет отвечать реальным стратегическим интересам всех ответственных членов международного сообщества, включая тот же Евросоюз, США, Китай, Индию.

Собственно, в закладывании основ этой политики и должен состоять настоящий смысл предстоящего удлиненного шестилетнего президентства. Шесть лет – это достаточно большой срок, чтобы сделать очень многое. Но для этого нам надо понять несколько простых вещей.

Речь идет о серьезной корректировке генеральной тенденции развития страны. Не больше и не меньше. Нынешняя тенденция позволила остановить ползучую дезинтеграцию российского государства и худо-бедно отстроить его практически заново, поднять уровень жизни и восстановить позитивное самоощущение значительных слоев населения. Это немало. Но она не может гарантировать место в ряду лидирующих держав XXI века. От нее бессмысленно этого ожидать. Ее надо менять.

Чтобы это изменение состоялось, требуется не Бог весть что. Просто всем стать скромнее и начать больше и лучше работать. И стремиться что-то сделать. Внятное и конкретное. На пользу стране и людям. Причем не столь важно – что именно: хорошую машину, компьютерную программу или котлету.

Потому что только если мы все, или по крайней мере консолидированное большинство, изменим наше отношение к работе и жизни, Россия сможет изменить траекторию развития. И тогда пойдет реиндустриализация страны. И будет наращиваться твердая сила. И мягкая тоже. И призрак нового распада, которым нас пугают в эфире «Эха Москвы» (России кирдык?), так и останется призраком…

А главное: наши дети будут точно знать – что в своей жизни сделали их отцы.

Россия > Внешэкономсвязи, политика. Госбюджет, налоги, цены > globalaffairs.ru, 4 декабря 2019 > № 3259991 Николай Спасский

Настоящее и будущее глобальной политики: взгляд из Москвы

Сергей Лавров – министр иностранных дел Российской Федерации.

Резюме Прагматизм – это не беспринципность. Просто мы идем от жизни, от реальных нужд страны и ее граждан. Россию вполне устраивает идеология здравого смысла. Она служит прочной доктринальной основой нашей самостоятельной и неконфронтационной внешнеполитической стратегии.

Статья была опубликована в журнале «Россия в глобальной политике», №2 за 2007 год.

Мир уже не тот, что был несколько лет назад. Многое прояснилось. Стало ясно главное: однополярный мир не состоялся, да он и не мог состояться в силу того, что в условиях глобализации ни у кого не хватит военно-политических, финансово-экономических и иных ресурсов для имперского строительства. Однако мифология «однополярного мира» долгое время определяла направление умов и поведение значительной части государств. В этот миф поверили, сделали на него политическую ставку. Поэтому понимание реального положения дел дается непросто.

Реалистическая коррекция или «сокращение» роли Соединенных Штатов в мировых делах, прояснение действительного значения российского фактора в глобальной политике, опыт последних 15 лет – все это служит достаточным основанием для непредвзятого анализа нынешнего этапа развития международных отношений и понимания истинного положения дел.

Серьезной попыткой осмысления новых международных реалий и выстраивания на этой основе внешнеполитических рекомендаций являются тезисы доклада Совета по внешней и оборонной политике, подготовленные к XV Ассамблее СВОПа (17–18 марта 2007 года). Не со всеми из них можно согласиться. Так, необоснованным представляется чрезмерный алармизм и пессимизм.

РОССИЯ И МИР, В КОТОРОМ МЫ ЖИВЕМ

Наша дипломатия последних лет, выступления президента РФ В.В. Путина по внешнеполитическим вопросам, и прежде всего его мюнхенская речь, не оставляют сомнений в том, что у политического руководства страны есть продуманная и проверенная на практике стратегия в международных делах. Об этом свидетельствует и Обзор внешней политики Российской Федерации, проведенный Министерством иностранных дел по поручению президента и в сотрудничестве с политологическим сообществом.

Главный вывод гласит: сделанный в 2000-м выбор в пользу прагматизма, многовекторности и твердого, но неконфронтационного отстаивания национальных интересов во внешних делах себя оправдал. Допускаю, что тогда кому-то могло показаться, будто выбор в пользу умеренной политики и многосторонней дипломатии Россия делает с позиции слабости. Но и окрепнув, обретя уверенность в себе, страна не отказывается от этих основополагающих принципов.

В основе нашего тогдашнего видения мира лежали здравый смысл и трезвая, заземленная оценка тенденций, определяющих современное мировое развитие. История, если можно так назвать период в 6–7 лет, нас оправдала.

Томас Фридман (американский политолог, обозреватель газеты The New York Times. – Ред.) в своей книге пришел к выводу о том, что мир стал «плоским», то есть глобализация, вышедшая за рамки западной цивилизации, не оставляет места для разного рода иерархических построений. Горизонтальные связи, определяющие существо современных международных отношений, подводят к необходимости сетевой дипломатии. Сошлюсь также на известную фразу Ричарда Хааса (президент американского Совета по международным отношениям. – Ред.) о том, что «США не нужно согласие других держав, чтобы действовать, но им нужна их поддержка, чтобы добиться успеха». А раз так, то надо договариваться о том, что и как делать. Мюнхен многим открыл глаза. Так, газета The Boston Globe, анализируя выступление главы Российского государства, писала: «Москва раньше Вашингтона осознала одну важную истину: в мире воцаряется “полиархия” – международная система с участием многочисленных и разнообразных игроков, чьи альянсы и ориентация меняются с калейдоскопической скоростью».

Не могу согласиться с тезисом о том, что альтернатива «однополярному миру» – это «хаотизация» международных отношений вследствие некоего «вакуума» управляемости и безопасности. Речь скорее идет о вакууме в сознании элит тех или иных государств. Как можно было убедиться не раз, именно односторонние, и тем более силовые, действия привели к нарастанию конфликтности в мировой политике, наслаиванию новых проблем на старые. Собственно, это и составляет механизм расширения конфликтного пространства в мировой политике.

Можно понять, что по ту сторону Атлантики до сих пор не могут переступить через себя и произнести слово «многополярный». Но совершенно неоправданно ставить знак равенства между многополярностью и заряженностью на конфронтацию. Да, появляются новые «центры силы». Они соперничают друг с другом, в том числе и за доступ к природным ресурсам. Так было всегда, и ничего фатального в этом нет.

Неформальное коллективное лидерство ведущих государств мира, складывающееся в дополнение к международным институтам, прежде всего к ООН, позволяет приблизиться к решению проблемы управляемости в современном мире. При этом исключается чья бы то ни было, будь то США, Европейский союз или Россия, единоличная претензия на истину.

Все это отнюдь не равнозначно конфронтации. Парадигма современных международных отношений скорее определяется конкуренцией в самом широком прочтении этого понятия, ее предметом, помимо прочего, становятся ценностные ориентиры и модели развития. Новизна ситуации заключается в том, что Запад теряет монополию на процессы глобализации. Видимо, отсюда и попытки представить происходящее как угрозу Западу, его ценностям и образу жизни.

МЕЖЦИВИЛИЗАЦИОННЫЙ РАЗЛОМ?

Россия выступает против попыток раскола мира на так называемое «цивилизованное человечество» и всех остальных. Это путь к глобальной катастрофе. Уверен, что выбор в пользу объединительной политики, сделанный нашей страной и другими ведущими государствами, в том числе такими цивилизационно-образующими, как Индия и Китай, позволит избежать раскола по цивилизационному признаку.

Глобализация ставит перед человечеством подлинно экзистенциальные вопросы. Уже очевидна ограниченность природных ресурсов, в силу чего просто невозможно обеспечить потребление для всех на уровне промышленно развитых стран. В своем выступлении в Католической академии Баварии в январе 2004 года кардинал Йозеф Ратцингер, будущий Папа Римский Бенедикт XVI, говорил о необходимости самоограничения. Он также критически высказался относительно проявления «западной гордыни», имея в виду претензии на универсальность «обеих великих культур Запада – культуры христианской веры и культуры светского рационализма».

Нынешний глава Ватикана выдвинул и другой тезис, очень близкий тому, о чем все громче говорит Русская православная церковь: «Сегодня концепция прав человека должна быть дополнена учением об обязанностях человека и о его возможностях». Убежден, что только так удалось бы восстановить общий нравственный знаменатель основных мировых религий. Без этого гармоничное развитие человечества невозможно.

НОВЫЕ УГРОЗЫ: «ВЫБОР ОРУЖИЯ»

Спорным представляется то, как в тезисах доклада СВОПа подается террористическая угроза. С одной стороны, преувеличиваются возможности консолидации исламского фактора в мировой политике, с другой – говорится о глубоких противоречиях между исламскими государствами. Но главную ошибку вижу в том, что данный вопрос рассматривается в полном отрыве от необходимости решения реальных проблем, прежде всего на Ближнем Востоке, препятствующих реализации потенциала, который позволит арабо-мусульманскому миру ответить на вызовы модернизации.

В целом недооцениваются возможности действий по урегулированию кризисов, создающих питательную среду для экстремизма. Необходимо отказаться от силовой политики, принять меры, которые способствовали бы решению проблемы бедности в глобальном масштабе.

Опыт последних шести лет убедительно показывает, что любые попытки обойти реальность многополярного мира оборачиваются провалом. Какие бы примеры мы ни взяли, вывод один: современные международные проблемы не имеют силовых решений, попытки пойти этим путем лишь усугубляют ситуацию, загоняют ее в тупик. Дефицит безопасности либо его ощущение также порождаются застоем в разоруженческой сфере, который обостряет угрозу расползания оружия массового уничтожения.

Думаю, навязывание миру гипертрофированного значения фактора силы – явление временное. В историческом плане роль силовой составляющей в мировой политике будет объективно снижаться. Можно провести параллель с президентскими выборами-1992 в США, когда не все поняли значение фактора экономики: «Все дело в экономике, глупый!» (один из лозунгов кампании Билла Клинтона. – Ред.). Сейчас вопросы обеспечения устойчивого экономического развития государств, включая удовлетворение энергетических потребностей, выходят на первый план уже в глобальном масштабе. Именно возросшая экономическая взаимозависимость служит важным фактором поддержания международной стабильности. Эти задачи не решаются ни применением силы, ни оккупацией, ни военным присутствием за рубежом.

Ставка на силу – коренной порок политики наших партнеров. И делается это в ущерб факторам «мягкой силы», значение которых, наоборот, возрастает. В свое время подобный менталитет определил приписываемую Сталину фразу: «А сколько у Ватикана дивизий?» Теперь, когда мы предлагаем разрабатывать коллективную стратегию по Ираку, то зачастую слышим в ответ: «Готова ли Россия направить свои войска в Ирак?» Мысли опять сосредоточены на силовых сценариях. Такой подход тяжелым грузом давит на внешнеполитическую стратегию Вашингтона.

Следует решительно отказаться от попыток реидеологизации и ремилитаризации международных отношений, укрепить в них коллективные и правовые начала.

РОССИЯ: «ТЕРРИТОРИЯ СВОБОДЫ» В МЕЖДУНАРОДНЫХ ОТНОШЕНИЯХ

Одним из фундаментальных элементов нынешней реальности является то, что мир должен стать свободным, а все государства – обрести возможность решать за себя, сообразуясь с собственным пониманием своих национальных интересов в новых условиях. Ни блоковая, ни идеологическая дисциплина уже не срабатывают автоматически, хотя налицо попытки заменить их солидарностью одной цивилизации против всех остальных.

На мировой арене тоже нужна «свобода слова», о которой мы говорим применительно к внутреннему развитию каждой страны. Любой зажим «инакомыслия», заметание «под ковер» имеющихся разногласий влечет за собой негативные последствия для всего международного сообщества, обедняет его интеллектуальный ресурс. Разумеется, каждый волен выбрать свободу проводить иррациональную политику. Но в современных условиях платить по ее счетам приходится всем: то, что происходит в Ираке и вокруг него, убедительно это доказывает.

Главное значение мюнхенской речи президента России состоит в том, что она помогла разрушить заговор молчания по фундаментальным вопросам глобальной архитектуры безопасности, то есть по проблемам, которые напрямую затрагивают всех. Эта речь обозначила «территорию свободы» – свободы мысли и свободы слова в международных отношениях. К сожалению, в мировой политике сложилась ситуация, подобная той, что была у нас в советский период, когда все злободневное обсуждалось на кухне. Только «кухня» – это разговоры за закрытыми дверями, за спиной тех, кому адресована критика. Ясно, что такая нездоровая, конформистская атмосфера не отвечает интересам международного сообщества.

Неопределенность относительно будущего мироустройства во многом была связана с ослаблением России после распада СССР. Создавалось впечатление, что нашу страну попросту списали как материал для нового территориально-политического передела мира, – перспектива, с которой Россия уже сталкивалась, например, в начале XVIII века. Тогда проблема была решена на путях ускоренной модернизации, что и составило главное содержание реформ Петра I. На нынешний вызов мы также отвечаем радикальными политическими и экономическими реформами, которые, как и тогда, идут в русле европейского выбора, но с сохранением вековых традиций России. В итоге страна восстановила свою внешнеполитическую самостоятельность – теперь уже как суверенное демократическое государство.

Во многом благодаря этому на рынке идей мироустройства, адекватного современному этапу мирового развития, впервые за долгие годы возникает реальная конкурентная среда. Становление новых глобальных центров влияния и роста, более равномерное распределение ресурсов развития и контроля за природными богатствами закладывают материальную основу для многополярного миропорядка.

Совокупностью этих и иных факторов обусловлен наметившийся переход к новому этапу мирового развития. Объективной основой широкого международного сотрудничества остается противодействие вызовам и угрозам современности. Все более широкое признание получает многосторонняя дипломатия как действенный инструмент регулирования международных отношений на глобальном и региональном уровнях. Растет роль Организации Объединенных Наций, которая обладает уникальной легитимностью. Так что не могу согласиться с недооценкой значения этой всемирной организации в тезисах СВОПа. Сама жизнь побуждает всех, включая даже тех, кто не готов воздавать должное ООН, работать в ней, действовать через ее механизмы.

ЭНЕРГЕТИЧЕСКАЯ ГЕОПОЛИТИКА?

Конечно, объект пристального анализа – реакция на нашу возросшую роль в глобальной энергетике. Во-первых, никто и нигде не доказал, что у тех, кто обвиняет Россию в «энергетическом шантаже», есть хоть какие-то основания утверждать, что мы нарушили хоть одно свое обязательство, хоть один контракт.

Во-вторых, как бы «от обратного» нам пытаются навязать сомнительный статус «энергетической сверхдержавы». Наверняка есть желающие использовать его, чтобы способствовать закреплению России в энергосырьевой нише международного разделения труда. Допустить этого нельзя.

Другое дело, что возможности, предоставляемые поступлениями от продажи энергоресурсов, и укрепление позиций наших сырьевых компаний в транснациональном предпринимательстве необходимо использовать для наращивания динамики интеграции в глобальную экономику и перевода собственной на инновационный путь развития.

ПРОСТРАНСТВО СНГ: НОВЫЙ КУРС

Известные перипетии, связанные с ценой на газ для Украины, Белоруссии и других государств СНГ, казалось бы, должны были убедить Запад в том, что мы не вынашиваем никаких имперских замыслов, а строим с соседями нормальные отношения, основанные на рыночных принципах. Именно политизация экономических связей могла служить основанием для подозрений в отношении России. Сейчас этого нет, но подозрения продолжают тиражироваться, из чего можно заключить, что дело вовсе не в альтруизме. На пространстве СНГ разыгрываются геополитические игры с использованием такого инструмента, как «демократизаторство». Будем откровенны, главным мерилом уровня развития демократии на деле остается готовность идти в фарватере чужой политики.

В двусторонних и различных многосторонних форматах на пространстве СНГ Россия стремится укреплять элементы объективной общности и взаимозависимости между нашими странами – экономической, культурно-цивилизационной и иной. Не более того, но и не менее. В целях стабилизации этого региона мы готовы содействовать выстраиванию здесь неполитизированных отношений с внешними партнерами, если они при этом будут уважать интересы расположенных здесь государств и откажутся от тактики «беспокоящих действий» в отношении России.

При этом пытаться удерживать Россию в региональной «скорлупе» бесперспективно. В своем развитии мы из нее давно вышли.

КРИЗИСНОЕ РЕАГИРОВАНИЕ: ПОЗИТИВНОЕ РАЗРУЛИВАНИЕ

Мы готовы содействовать поиску решений тех проблем, которые возникли в результате реализации проектов, начатых в одностороннем порядке. Прежде всего это касается Ирака, где положение еще можно спасти. Трудно спорить с мнением Генри Киссинджера о том, что рано или поздно «Ирак придется вернуть международному сообществу», а «другие страны должны быть готовы разделить ответственность за мир в регионе». Но разделение ответственности предполагает совместную выработку оптимальных решений.

Нам говорят, что ситуация в Ираке – это теперь наша «общая беда». России всегда были чужды зловредность, стремление воспользоваться чужой бедой. Но тут не обойтись без того, чтобы наши американские партнеры кардинально изменили свою иракскую стратегию, прислушались к оценкам и предложениям, которые преобладают как внутри самих США, так и в других столицах. Многосторонняя встреча, состоявшаяся 10 марта в Багдаде, – шаг в правильном направлении. Данный процесс необходимо использовать для выработки новой, коллективной стратегии в Ираке.

Корректировка курса должна состоять в подключение к урегулированию всех политических сил Ирака, всех его соседей, ООН, Лиги арабских государств, Организации Исламская конференция, «Большой восьмерки». Это помогло бы реализовать на практике и объективную общность интересов Вашингтона и Тегерана, делающих ставку на одно и то же иракское правительство. Нет сомнений в том, что в Иране существует реальный политический процесс. Реализовать потенциал воздействия международного сообщества на Тегеран в нужном духе можно только через вовлечение, а не путем изоляции.

Важно продолжить многосторонние усилия по поиску выхода из нынешней ситуации вокруг иранской ядерной программы. Но при этом необходимо сознавать, что значительная часть проблемы (как и в случае с ядерной проблемой Корейского полуострова) связана с нежеланием Соединенных Штатов нормализовать двусторонние отношения с Ираном на основе общепринятых принципов. В подходе к северокорейским делам США проявили гибкость и прагматизм, отошли от ультимативного требования, которое выдвигалось в качестве предварительного условия возобновления переговоров. Пхеньян сделал встречный шаг, и результат не заставил себя ждать. То же требуется и в иранском вопросе. Тогда сработает то дозированное давление, которое оказывают Совет Безопасности ООН и МАГАТЭ.

От наших партнеров мы тоже ждем последовательности и логики. Если под предлогом «иранской угрозы» у западных границ России размещаются элементы национальной системы ПРО США, вводятся санкции против российских компаний, то зачем городить огород в СБ ООН? Надеюсь, американские партнеры над этим задумываются. Тем более что нас призывают бороться с гипотетической, «ожидаемой» угрозой, а в это время создают реальную угрозу нашей (да и не только нашей) безопасности.

ЕВРО-АТЛАНТИЧЕСКИЙ РЕГИОН: КОМПЛЕКСНЫЙ ПОДХОД

Мы исповедуем комплексный подход к решению проблем Евро-Атлантического региона. Речь могла бы идти о широком взаимодействии в трехстороннем формате (Россия, Европейский союз, Соединенные Штаты) по всему спектру интересующих тем. Рамки для такого сотрудничества уже складываются на практике: в Совете Безопасности ООН, в «Группе восьми», в квартете международных посредников ближневосточного урегулирования, в «шестерке» по ядерной программе Ирана. Что особенно важно, трехсторонний формат, если придать ему действительно комплексный, а главное – подлинно партнерский характер, снимет ненужные взаимные подозрения в отношении того, что происходит между двумя другими участниками этого «треугольника».

Россия не собирается вбивать клин в трансатлантические отношения. Большего ущерба, чем иракские разногласия, им просто не нанести. Но нам бы не хотелось, чтоб трансатлантическая связка укреплялась за наш счет.

РОССИЙСКО-АМЕРИКАНСКИЕ ОТНОШЕНИЯ: MODUS OPERANDI

Применительно к российско-американским отношениям нынешний переломный этап в формировании глобальной архитектуры безопасности подводит нас к главной проблеме. Ее суть – определение условий и модальностей коллективного взаимодействия в международных делах. В этом состоит значение того разговора, к которому пригласил в Мюнхене всех наших партнеров президент России.

Россия не претендует на какие-то особые права в международных отношениях. Но у нас попросту нет оснований быть в роли ведомого. Полное равноправие, в том числе в анализе угроз и принятии решений, – это необходимый минимум.

Особенность внешней политики России заключается еще и в том, что, пожалуй, впервые в своей истории мы начинаем в полном объеме отстаивать свои национальные интересы, используя все свои конкурентные преимущества. У нас сегодня достаточно ресурсов, чтобы одновременно решать ключевые для страны задачи перевооружения экономики, преодоления накопившихся социальных проблем, модернизации Вооруженных сил, укрепления инструментов внешней политики, поддержки российского бизнеса на мировых рынках.

В политологических кругах России и США говорят о том, что электоральные циклы в обеих странах неизбежно приведут к «паузе» в развитии двусторонних отношений. Думаю, это было бы плохим выбором. Хотелось бы, чтоб Соединенные Штаты не уходили в себя перед лицом иракской трагедии, а участвовали в обновлении партнерства с Россией на основе равноправия и взаимной выгоды. Мы готовы действовать именно так, ускоряя переход к «более единой и рациональной политике».

Хорошие возможности для позитивной эволюции российско-американских отношений есть. Их открывает совместная работа над воплощением в жизнь Глобальной инициативы по борьбе с актами ядерного терроризма, над сопряжением инициатив президентов обеих стран по безопасном развитию мировой ядерной энергетики и доступу всех заинтересованных государств к ее благам при соблюдении ими своих обязательств по нераспространению. Еще одно доказательство нашей способности к компромиссам – подписание с США двустороннего протокола о присоединении России к ВТО (надеюсь, здесь не произойдет откат назад и обещание президента Джорджа Буша поддержать нашу заявку на многосторонней стадии «системных» переговоров будет выполнено). В центре нашего диалога – борьба с терроризмом и наркотрафиком, нераспространение ОМУ, урегулирование региональных конфликтов и, разумеется, стратегическая стабильность. Там, где выйти на взаимоприемлемые решения не получается, неплохой вариант – «номинальное согласие». Мы не отказываем США в праве решать за себя, но это значит, что они будут действовать на свой страх и риск и за свой счет.

Выступая в Мюнхене, В. В. Путин не сказал пресловутое «нет». Нашей внешней политике в корне чужд негативистский подход. Мы продвигали и будем продвигать позитивную повестку дня международных отношений, конструктивные альтернативы в решении существующих проблем. Именно в этом основной смысл сказанного президентом России. Председатель президиума СВОПа Сергей Караганов справедливо заметил, что «в Мюнхене президент высказал горькую правду о настоящем и недавнем прошлом». Но мы не останавливаемся на этой констатации, предлагая реалистичные выходы из складывающейся ситуации, совместное решение проблем.

В наших отношениях с Соединенными Штатами, как и ни с кем другим, нет конфронтационной предопределенности. А значит, речь не может идти о какой-либо «новой холодной войне», для которой нет никаких объективных оснований.

К сожалению, критика внешней политики США в тезисах СВОПа граничит с неким фатализмом, заданностью мессианства Америки. Недооценивается прагматизм американцев, который не раз в истории подводил их к иной внешнеполитической стратегии. Уместно вспомнить курс президента Франклина Делано Рузвельта в рамках антигитлеровской коалиции. То есть американцы тоже могут считаться с обстоятельствами, когда те диктуют выбор в пользу умеренной политики и образа действий в согласии с другими ведущими государствами мира. Сейчас, думаю, настал именно такой момент.

Антиамериканизм опасен и интеллектуально ущербен. Но решать проблему надо «у источника», имея в виду прежде всего нынешний образ действий Вашингтона в международных делах. Глобализация не оставляет возможности для самоизоляции, хотя бы если учесть зависимость экономики США от внешних финансовых вливаний (порядка 1 триллиона долларов в год) и внешних источников энергоресурсов. В нашем отношении к Соединенным Штатам должен превалировать широкий, объективный взгляд на вещи. Тот факт, что в Вашингтоне в какой-то момент были восприняты советы неоконсерваторов, не должен определять наше фундаментальное отношение к Америке.

ЕВРОПЕЙСКАЯ ПОЛИТИКА НА ПЕРЕПУТЬЕ

Мы против «стратегических игр» в Европе, имеющих целью буквально на пустом месте создать конфронтационный потенциал и выстроить европейскую политику по принципу «свой-чужой». К этому ведет реализация планов размещения на континенте элементов национальной ПРО США. Данным односторонним планам есть коллективные альтернативы – в частности, в виде системы ПРО ТВД в Европе с участием Североатлантического альянса и России, проект которой рассматривался в рамках Совета Россия – НАТО. Развитие коллективного подхода могло бы снять проблему. Американская ПРО в Европе прямо скажется на наших отношениях с НАТО. Если альянс несостоятелен как организация коллективной безопасности и превращается в ширму для односторонних мер, наносящих ущерб нашей безопасности, то в чем тогда смысл наших отношений? В чем тогда «добавленная стоимость» Совета Россия – НАТО? Новые ракеты в Европе – это dejИ vu с вполне предсказуемыми последствиями образца начала 1980-х годов.

Принимая решение по ПРО, Соединенные Штаты не спросили мнение ни НАТО, ни Европейского союза, который как раз сейчас пытается обрести свою роль в сфере внешней политики и политики безопасности в Европе.

Мы же видим сложности, переживаемые НАТО. Готовы помочь, например, в Афганистане, где альянс проходит испытание на дееспособность. Россия делает ставку на успех многосторонних усилий в этой стране – ведь речь идет об обеспечении интересов нашей безопасности в критически важном регионе. Мы серьезно вложились в поддержку операции против «Аль-Каиды» и талибов на различных ее этапах, приняли непростые для себя решения. Поэтому вправе рассчитывать на позитивный результат. И если роль международного военного присутствия сведется к тому, что силы НАТО будут «председательствовать» в процессе возвращения к власти талибов, это также чревато самыми серьезными последствиями для наших взаимоотношений.

В принципе настораживает то, что структуры и инструменты, унаследованные из прошлого (НАТО, ОБСЕ, ДОВСЕ и др.), в реальной жизни превращаются в средства воспроизводства блоковой политики. Уверен, долго это продолжаться не может. Существует реальная опасность того, что ситуация с не доведенной до конца реформой европейской архитектуры безопасности обретет собственную жизнь, предопределив реальный раскол Европы на десятилетия вперед. В этом – рубежность нынешнего этапа европейской политики. Ответ на данный вызов может быть найден только в ходе серьезного, предметного разговора о коллективно согласованной и общеприемлемой конфигурации европейской безопасности.

ИДЕОЛОГИЯ: ЗДРАВЫЙ СМЫСЛ

Широкое согласие в обществе по основным принципам и направлениям нашей внешней политики свидетельствует о том, что она соответствует нынешнему этапу внутреннего развития России. Сохранению и укреплению этого согласия будет способствовать созданное недавно Межпартийное совещание по внешней политике. Для мира мы хотим того же, что и для себя, – эволюционного, без потрясений, развития.

К России и ее действиям на мировой арене иногда предъявляют завышенные и односторонние требования. Если говорить откровенно, то от нас хотят, чтобы мы отказались от самостоятельной роли в международных делах. Приходится слышать и упреки в отсутствии идеологии, на что-де указывает заявленный нами внешнеполитический прагматизм. Но прагматизм – это не беспринципность. Просто мы идем от жизни, от реальных нужд страны и ее граждан. Россию вполне устраивает идеология здравого смысла. Она служит прочной доктринальной основой нашей самостоятельной и неконфронтационной внешнеполитической стратегии, которая находит понимание у подавляющего большинства наших международных партнеров.

Международное положение России действительно благоприятно. Но оно никогда не гарантировано в международной ситуации, которая постоянно развивается. Сохранить и нарастить достигнутый позитив мы можем только посредством активной, инициативной вовлеченности в международные дела.

Мы не питаем никаких иллюзий относительно того, что трудно будет и впредь. Но многие вещи в глобальной политике уже кристаллизовались. Во внешнеполитическом плане страна хорошо подготовлена к дальнейшим переменам. И это дает основание для того, чтобы с оптимизмом смотреть в будущее.

Россия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 4 декабря 2019 > № 3259983 Сергей Лавров

Дубай, ОАЭ. Международная управляющая компания в сфере гостеприимства и роскоши Jumeirah Group, базирующаяся в Дубае и являющаяся частью конгломерата Dubai Holding, подписала договор об эксплуатации и управлении знаменитым отелем Capri Palace в Италии.

В апреле 2020 года прекрасный итальянский отель Capri Palace, Jumeirah откроет свои двери под новым названием в атмосферном городке Анакапри, одной из самых исключительных и первозданных точек на карте острова. Отель, основанный Тонино Какаче, с завораживающим видом на Неаполитанский залив превосходно расположен на возвышенности. Олицетворяя итальянскую философию Dolce Vita, он является прекрасным примером аутентичного отеля в стиле острова Капри.

Capri Palace, Jumeirah оформлен в стиле неаполитанского палаццо восемнадцатого века. С момента открытия в 1960-х годах отель стремительно зарекомендовал себя в качестве самого знакового места острова, привлекающего выдающихся и уважаемых личностей со всего мира. Под управлением Jumeirah в отеле запланирован ряд интересных нововведений и преобразований.

С момента открытия в 1960-х годах отель стремительно зарекомендовал себя в качестве самого знакового места острова. Искусство и дизайн являются одними из основополагающих черт отеля. Элегантные белоснежные стены, колонны и арочные своды потолков с первой же минуты в отеле дарят гостям ощущение умиротворения.

Светлый, воздушный интерьер подчеркивают как старинные, так и современные произведения искусства с отсылками к работам Миро, Магритта и Уорхола. Собственная коллекция современного искусства, получившая название «Белый музей», представлена по всему отелю и очень точно передает атмосферу городка Анакапри. В коллекцию входят работы Джорджо де Кирико, Кита Харинга, Арнальдо Помодоро и многих других.

68 номеров отеля, как и общие пространства, отличаются стильным и изящным интерьером. В оформлении преобладает характерная для Средиземноморья бело-синяя палитра оттенков и нейтральные тона, среди ярких акцентов – керамическая плитка и выполненная на заказ мебель. Здесь царит атмосфера уюта итальянского дома, где гости будут чувствовать себя по-настоящему комфортно.

Соответствуя стремлению Jumeirah предоставлять самые яркие кулинарные впечатления, рестораны Capri Palace, Jumeirah обладают в совокупности тремя звездами Мишлен и являются единственными ресторанами на острове, получившие признание данного ресторанного гида. Фирменный ресторан L’Olivo с двумя звездами Мишлен предлагает классические блюда средиземноморской кухни и обширную винную карту. Il Riccio, частный пляжный клуб отеля, – единственный в мире пляжный клуб, обладающий звездой Мишлен. Расположенный на скале ресторан предлагает блюда из морепродуктов исключительного качества. Особое признание получило блюдо из морского ежа, в честь которого и был назван ресторан.

Capri Palace, Jumeirah также по праву может считаться спа-курортом благодаря своему уникальному спа-центру Capri Beauty Farm, получившему международное признание. Ультрасовременный медицинский спа-центр мирового класса работает под чутким руководством профессора Франческо Канонако. Программы центра основаны на передовых научных исследованиях и включают такие всемирно известные узкоспециализированные процедуры, как «Школа ног» и «Реакция метаболизма».

Жозе Сильва, исполнительный директор Jumeirah Group, сказал: «Мы невероятно рады объявить о присоединении Capri Palace, Jumeirah к нашему портфолио. Это один из самых узнаваемых и уважаемых отелей Европы, обладающий мировой известностью и признанием. Мы также рады сообщить, что Генеральный Менеджер отеля Эрманно Занини продолжит работу на данной должности, а также вступает в должность Регионального вице-президента Jumeirah Group в Италии и Испании.

Capri Palace, Jumeirah поддерживает ценности бренда, которые включают превосходный сервис, восхитительные кулинарные впечатления и впечатляющий дизайн, и становится частью существующей коллекции наших европейских отелей в Лондоне, на Майорке и во Франкфурте».

Эрманно Занини, генеральный менеджер Capri Palace, Jumeirah и региональный вице-президент в Италии и Испании, сказал: «Мы рады решению Jumeirah Group включить Capri Palace в свое портфолио. Всей командой отеля мы будем рады приумножить наш успех и достигнуть новых высот в составе всемирно известной компании в сфере гостеприимства и роскоши».

В новом сезоне Capri Palace, Jumeirah откроется 23 апреля 2020 года. Отель станет шестым в Европе в составе международного портфолио Jumeirah, которое включает Jumeirah Frankfurt, Jumeirah Port Soller, Jumeirah Lowndes Hotel, Grosvenor House Suites Jumeirah и The Carlton Tower, Jumeirah. Помимо отелей компании на Ближнем Востоке, Jumeirah также управляет объектами в Китае, на Мальдивах и планирует открытие отелей в Индонезии и Омане в 2020 году.

Попытка купить турбину в США обернулась арестом россиян

По обвинению в попытке купить силовую газовую турбину в обход санкций суд американского штата Джорджия поместил под стражу трех человек, в том числе главу российской компании «КС Инжиниринг» Олега Никитина. Им грозит до 20 лет тюрьмы и штраф в миллион долларов. Как сообщил Минюст США в пресс-релизе, Никитин и его подчиненный Антон Черемухин по просьбе неназванной российской госкомпании пытались купить в США газовую турбину Vectra 40G за $17,3 млн, которую, предположительно, собирались применять для глубоководной добычи нефти с шельфовой буровой платформы в Арктике.

По делу проходят еще трое человек: двое граждан Италии и один гражданин США. По версии следствия, Никитин собирался купить турбину с помощью итальянской компании GVA International Oil and Gas Services и американской World Mining and Oil Supply. Во время покупки они указали, что турбина должна была использоваться в окрестностях столицы Джорджии Атланты.

В результате суд в американском штате Джорджия обвинил пятерых в сговоре с целью отмывания денег, финансовых махинациях и попытке обойти существующие торговые ограничения. Обвинения предъявлены двоим гражданам России, двоим итальянцам и американцу, сообщает пресс-служба Министерства юстиции США. Помимо российских граждан, речь идет о руководителе GVA International Oil and Gas Services (GVA) Габриэле Виллоне, работнике организации Бруно Капарини и главе американской компании World Mining and Oil Supply (WMO) Дали Багру.

Российские дипломаты находятся на связи с Олегом Никитиным, содержащимся под стражей в изоляторе штата Джорджия, сообщило посольство РФ в Вашингтоне.

«Российский гражданин свою вину не признает, — цитирует „Интерфакс“ сообщение, распространенное дипмиссии. — С момента ареста россиянина местными властями в сентябре с. г. поддерживаем также постоянный контакт с его родственниками и адвокатом. Продолжим оказывать соотечественнику необходимое консульско-правовое содействие», — говорится в релизе.

По данным системы «СПАРК», отмечают СМИ, «КС Инжиниринг» была основана в 2013 году, а основным видом деятельности у нее указана торговля машинами и оборудованием для добычи полезных ископаемых.

По мнению ФБР, абсолютно все разработанные в России мобильные приложения могут нести "потенциальную контрразведывательную угрозу". Поводом для заявления стало обращение лидера демократов в американском сенате Чака Шумера, который еще несколько месяцев назад выразил обеспокоенность из-за очень популярного в этом году приложения-фоторедактора FaceApp, созданного российской Wireless Lab.

К такому выводу ФБР пришло, основываясь на типе данных, собираемых приложением, пользовательском соглашении и "законных механизмах, доступных российским властям для получения соответствующей информации на территории России".

Разумеется, никакие клятвенные заверения представителей компании, что собираемые личные данные пользователей никуда дальше не передаются, обработка фотографий идет по большей части в "облаке", откуда они удаляются спустя 48 часов, в расчет американцами не принимаются. Не хватало еще верить русским.

В то же время в ведущейся Штатами и все больше набирающей обороты цифровой и интернет-войне российский "фронт" далеко не приоритетный. По сравнению с их накатом на Китай и Huawei атаки на отечественный IT-сектор выглядят относительно мягкими.

Даже с французами ситуация в данный момент более острая. В обнародованном два дня назад заявлении торгового представителя США констатируется, что Париж проводит дискриминационную политику в отношении американских цифровых компаний. В ответ на это Вашингтон может ввести пошлины по ставке 100 процентов на французские товары объемом до 2,4 миллиарда долларов. Камнем преткновения выступает так называемый налог на Google, закон о котором парламент Франции принял летом.

Кстати, аналогичные расследования американцы инициировали в отношении еще трех стран — Австрии, Италии и Турции.

Власти Франции не остались в долгу. Министр экономики и финансов заявил, что проект американских санкций недопустим, и заверил в готовности ЕС дать "сильный ответ" в случае их введения.

Обращает на себя внимание то, что Париж, будучи одним из лидеров Евросоюза, намерен использовать его мощь для защиты своих национальных интересов в возможной торговой войне с Вашингтоном. Любопытно: а могли бы, например, Лиссабон, Братислава или другие столицы "второго эшелона" в ЕС рассчитывать на аналогичный подход, если бы рискнули бросить вызов Штатам? В этом, конечно, есть серьезные сомнения. Тем не менее даже готовность ведущих государств Европы к противостоянию с США в столь специфической сфере, как IT, можно считать очень серьезным звоночком.

Интернет всегда воплощал в себе квинтэссенцию Запада как системы, где сочетались политические свободы и демократия, экономическая эффективность и достижения прогресса. На любые ограничения в интернете не только автоматически навешивались ярлыки авторитаризма (а то и тоталитаризма), они высмеивались как проявления глубокой экономической и технологической отсталости, что нашло свое выражение в шутках про "двадцать восемь сайтов северокорейского интернета".

Шутки те давно утратили актуальность, поскольку суверенизацией собственной интернет-зоны ныне занимаются многие страны, включая "патентованно демократические".

Прямо сейчас специалисты оценивают эффективность, плюсы и минусы совсем свежего опыта Ирана, где в ноябре во время массовых беспорядков в течение недели была отключена глобальная сеть. Национальная экономика, по оценкам властей, понесла ущерб в 10,8 триллиона риалов (около 90 миллионов долларов). Граждане, понятное дело, не пришли в восторг от того, что их лишили возможности пользоваться привычными ресурсами, включая мессенджеры. Но жизненно важные для функционирования страны сервисы, в том числе банковские, и местные сайты продолжали работать.

Новости о суверенизации Рунета также приходят практически в ежедневном режиме. В понедельник Владимир Путин подписал законы об ужесточении наказания за нарушение требований хранения персональных данных и об обязательной предустановке отечественного программного обеспечения на продаваемые гаджеты.

Причем Кремль назвал данные шаги "антимонопольной деятельностью" в ответ на обвинения, что Россия тем самым "отгораживается в интернете".

По существу, это ответ американцам, четко разграничивающим осуждающую аргументацию политики суверенизации в зависимости от собственного отношения к государственно-политической системе той или иной страны. В адрес России (как и Китая с Ираном) звучат в основном политические обвинения в недемократичности, а французам достается по экономической линии, поскольку те преследуют "прекрасные американские технологические компании" (в формулировке Дональда Трампа).

По мнению же Москвы, Россия не более чем просто защищает прекрасные отечественные технологические компании от недобросовестной конкуренции со стороны иностранных фирм.

Проблема Соединенных Штатов в сложившейся ситуации заключается в том, что они пытаются одновременно решить две задачи: удержать привычные для себя рычаги контроля над глобальной сетью и ослабить слишком уж набравших силу в этой традиционной системе зарубежных конкурентов. И неважно, идет ли речь о китайском IT-гиганте, российском разработчике систем защиты от киберугроз или развлекательном приложении "неправильного" происхождения.

Беда в том, что эти задачи противоречат друг другу, требуя принципиально разных подходов. А их одномоментное применение, разумеется, снижает общую результативность. Ну а параллельное ведение "боевых действий" по десятку направлений только сильнее распыляет силы США, обеспечивая прямо противоположный желаемому эффект.

Впрочем, за суверенитет американской зоны интернета можно явно не опасаться, так что заокеанским властям есть что записать себе в актив.

Ирина Алкснис

Пассажиропоток 19 станций метро снизился за первые 11 дней работы Московских центральных диаметров (МЦД), сообщила столичная мэрия.

"Часть пассажиров стала проезжать дальше первых пересадочных станций, благодаря чему они получили значительную разгрузку. Мы отмечаем разгрузку на 5-12 процентов станций метро "Кунцевская", "Фили", "Окружная", "Царицыно", а также станции "Деловой центр" Большой кольцевой линии метро. Станция метро "Киевская" разгрузилась до 10 процентов на пересадку: пассажиры поехали в Московский международный деловой центр "Москва-Сити" на МЦД, а не на метро. Кроме того, станция метро "Комсомольская" разгрузилась уже на пять процентов - пассажиры поехали дальше, до станций МЦД Курская и Римская", - рассказали в пресс-службе Департамента транспорта и дорожно-транспортной инфраструктуры.

Именно эти станции чаще всего использовали пассажиры для пересадок с железнодорожного транспорта на метро и Московское центральное кольцо.

100 мгновений VI Всероссийского фестиваля детской книги

Источник: РГДБ

VI Всероссийский фестиваль детской книги, который прошел в РГДБ, объединил почти 10 тысяч увлеченных литературой людей всех возрастов. Три дня, более 100 интереснейших презентаций, мастер-классов, спектаклей, квестов, встреч, научных шоу и 44 издательства, которые представили посетителям свои лучшие книжные новинки.

В этом году фестиваль был посвящен научно-популярной литературе, и главным событием стал круглый стол «Познавательная литература: вчера, сегодня… в завтра?», который придумала поэт Елена Албул. Ответить на вопрос, есть ли будущее у детского нон-фикшн, попытались писатели Валерий Воскобойников и Юрий Нечипоренко, издатели Ирина Лебедева и Сергей Иванов, главный библиотекарь Центральной детской библиотеки им. А. Гайдара Татьяна Рудишина, критик Алена Бондарева, редактор «Классного журнала» Алексей Ходорыч и Светлана Трихина, выступившая от лица родителей. Модератором стал известный телеведущий Евгений Сулес. Мнения участников дискуссии разделились, но все сошлись в одном – современным детям нужна познавательная литература, но она должна быть определенным образом оформлена. Поколению визуалов нужны яркие книги с качественными иллюстрациями, написанные живым современным языком.

Пока взрослые пытались понять, что нужно подрастающему поколению, сами подростки честно и откровенно рассказали, что они думают о современных авторах. На детской читательской конференции юные критики обсудили произведения Аи Эн, Дарьи Варденбург, Артема Ляховича, Ольги Фикс и Евгения Рудашевского.

Межрегиональная федерация чтения и РГДБ представили на фестивале новый совместный проект – Чемпионат по чтению вслух среди учащихся средних классов «Урок чтения». Выяснилось, что наши школьники, вопреки всем опасениям, любят читать, в том числе и вслух.

Еще одной премьерой фестиваля стала презентация нового издательства «Книжный дом Анастасии Орловой». Известный детский поэта и мама Анастасия Орлова и писатель Наталия Волкова представили дебютную серию книг «Читатель родился».

Погружение в науку немыслимо без опытов, экспериментов и научных открытий. Гости фестиваля побывали на популярных научных шоу сумасшедшего профессора Николя и Фестиваля науки WOW!HOW?, послушали лекции известных популяризаторов науки Леонида Григорьева, Станислава Дробышевского, Александра Толмачева, Ильи Гомыранова, Максима Политкина.

Но главными героями фестиваля стали детские писатели, которые читали детям свои книги и отвечали на непростые вопросы юных читателей и их родителей. Особенно гостям запомнились встречи с Андреем Усачевым, Леоном Измайловым, Юрием Нечипоренко, Ириной Лейк, Еленой Усачевой, Ильей Ильиным, Мариной Бабанской, Еленой Заславской, Марией Рупасовой, Аей Эн, Мариной Бородицкой, Григорием Кружковым, Тимом Собакиным, Натальей Акуловой, Михаилом Есеновским, Татьяной Рик и гостями из Эстонии Хелью Ребане и Рээт Куду.

Свои спектакли на фестивале показали столичные детские театры, а известные молодые актеры показывали детям диафильмы.

Завершился VI Всероссийский фестиваль детской книги торжественной церемонией награждения лауреатов фестиваля – писателей, художников и издателей, чьи книги, по мнению экспертного совета фестиваля, стали лучшими в 2019 году. В топ десять попали «Изо» Евгении Басовой, «Внутри что-то есть: сборник рассказов» (Серия «Рассказы Волчка», «Жизнь и удивительные приключения знаменитого синьора Пульчинеллы из Неаполя» Григория Кружкова, «Точка бифуркации» Николая Пономарева, «Город Солнца» Евгения Рудашевского, «Землеройки и щелезубы» Тони Шипулиной, «Хорошо, что я такой, а не какой-нибудь другой. Почти детские стихи» Германа Лукомникова, «Живой дом» Егора Егорова и Юрия Нечипоренко, «Pro Телефон» Анны Рапопорт и «Соня из 7 “Буээ”» Алексея Олейникова.

Книга живет, пока ее читают, поэтому свои заслуженные награды получили и читатели, которые победили в конкурсе «Лучший читатель РГДБ – 2019».

Битумный завод мощностью 100 тысяч тонн собираются строить в Чечне

Компания «ВПК-Ойл» планирует построить в Чечне битумный завод мощностью 100 тыс. тонн в год, сообщил премьер-министр ЧР Муслим Хучиев после встречи с руководством компании, отметив, что правительство республики открыто для новых предложений и готово рассматривать различные варианты сотрудничества. Премьер ЧР поручил поручения исполнительным органам власти детально проработать предложения компании «ВПК-Ойл», сообщают СМИ.

«ВПК-Ойл» производит и реализует нефтехимическую продукцию предприятиям Омской, Томской, Кемеровской областей и Алтайского края. Потребители компании есть во Владивостоке, Санкт-Петербурге. Ряд зарубежных заказчиков находятся в Финляндии и Италии.

«ВПК-Ойл» управляет нефтеперерабатывающим заводом в рабочем поселке Коченево Новосибирской области. Основной источник нефти для предприятия — Верх-Тарское месторождение.

По данным базы «СПАРК-Интерфакс», в 2018 году «ВПК-Ойл» получило 161,1 млн рублей чистой прибыли и 21 млрд рублей выручки, отмечает Rupec.ru.

Диплом с визой

"Глобальное образование" подводит итоги

Завершается программа "Глобальное образование", которая стартовала пять лет назад по заказу минобрнауки. За прошедшие годы сотни российских студентов получили возможность за счет государства поучиться в лучших зарубежных вузах: в "арсенале" программы более 300 университетов из 32 стран мира.

В чем суть? Если выпускник российского вуза, бакалавр или специалист, решил учиться дальше за рубежом и уже поступил в один из заграничных вузов самостоятельно, то у него есть шанс получить государственный грант на это обучение и "сопутствующие расходы". Условие одно: после учебы обязательно вернуться в Россию и устроиться на работу в одну из российских компаний. "Оператор" программы - Московская школа управления "Сколково" гарантирует это трудоустройство. На обучение в лучших вузах мира было выделено 707 грантов для ребят из 70 регионов России. Самый большой спрос оказался на программы магистратуры. Общий фонд программы - 3,75 миллиарда рублей, а лимит на одного участника - до 2,76 миллиона.

Чему чаще хотят поучиться за границей? Абсолютное большинство студентов - 39 процентов - выбрали направление "Инженерные кадры". На втором месте - педагогические специальности, а далее - по убывающей: научные дисциплины, медицина и управление в социальной сфере. Среди самых популярных специальностей "Образование", "Информационные технологии", "Экономика и управление", "Клиническая и фундаментальная медицина", "Архитектура".

368 участников "Глобального образования" уже получили дипломы и работают. Причем примерно пятая часть из них проводят уникальные исследования на базе российских вузов, НИИ и технопарков. Как, например, Наталья Смолина, научный сотрудник Национального медицинского исследовательского центра им. В. А. Алмазова. Наталья отучилась по программе Medical science (медицинские науки, аспирантура) в Королевском Каролинском институте в Стокгольме, Швеция. Похожа ли шведская аспирантура на нашу? "В Швеции аспирантура - это не только научная работа, но и обязательные учебные курсы, - рассказывает Наталья Смолина. - Кроме того, для допуска к защите диссертации нужно поучаствовать в международных конференциях с "постерным" или устным докладом. А самое главное - иметь научные публикации в рецензируемых журналах, индексируемых в главных базах данных - Web of Science, Scopus".

Рекордсменами по заявкам стали вузы Великобритании и Австралии: 35 процентов "глобалистов" выбрали учебу в Туманном Альбионе, а 31 - на родине кенгуру. Также в пятерке стран-лидеров, но с огромным разрывом, Германия - 5,4 процента заявок, США - 4,7, Нидерланды и Италия - по 4,4 процента заявок.

- Образование не имеет границ: как бы прекрасно ни была устроена система обучения внутри страны, без интеграции в мировое сообщество ее развитие немыслимо, - отмечает руководитель программы "Глобальное образование" Анна Гетманская. - Мы увидели замечательный пример того, как государство может направлять и поддерживать этот процесс, устанавливая приоритеты в специализациях и создавая условия для трудоустройства будущих выпускников.

Будет ли в программе "Глобальное образование" вторая волна - пока трудно сказать. Но эффект и результат первой очевидны. Страна получает высококвалифицированных молодых специалистов, которые готовы и мотивированы работать в России и, по словам экспертов, способны "перезапустить" национальную экономику.

Текст: Мария Агранович

Россия. Весь мир. ЦФО > Образование, наука. Внешэкономсвязи, политика > rg.ru, 3 декабря 2019 > № 3220072 Мария Агранович

Проект "Святослав"

Археологи впервые исследуют затонувший в XVIII веке русcкий линейный корабль

Текст: Александр Гасюк

В следующем году знаменитому Чесменскому сражению русского и турецкого флотов, ставшему прологом к прочному закреплению России в Средиземном море, исполняется 250 лет. С инициативой впервые исследовать один из принявших участие в этой битве российских кораблей - затопленный в 1770 году у греческого острова Лемнос парусник "Святослав" - а затем создать в этом месте виртуальный музей и историко-культурный парк выступили специалисты из Российского государственного гуманитарного университета. Об этой идее, ее целях и основных этапах "РГ" поговорила с подводными археологами РГГУ Сергеем Фазлуллиным, Сергеем Хохловым и Юрием Ткаченко, которые недавно представили этот проект на научной конференции в Афинах.

Русский след в Средиземноморье

"К нам обратился журналист, яхтсмен, путешественник, автор и ведущий серии документальных фильмов "Русский след" Алексей Никулин, - рассказывает "РГ" участник проекта по исследованию "Святослава" Юрий Ткаченко. - Алексей изучил во Владимиро-Суздальском музее-заповеднике рукопись контр-адмирала Хметевского Степана Петровича, героя Чесменского сражения, участника Первой Архипелагской экспедиции. В своем дневнике Хметевский подробно рассказал о боевых действиях в Средиземном море флота Российской империи в ходе Русско-турецкой войны 1768-1774 годов. В этой рукописи, вместе с описанием событий, есть очень много карт, схем и рисунков автора. И в том числе подробно описана гибель одного из кораблей русской эскадры - линейного корабля "Святослав".

Ознакомившись с историческими документами. Никулин отправился на предполагаемое место кораблекрушения в районе греческого острова Лемнос, и обнаружил под водой старинные пушки и огромные якоря. Об этом он подробно рассказал в своей книге "Острова невезения", посвященной Первой Архипелагской экспедиции. Но без согласия греческой стороны в лице министерства культуры, нельзя получить разрешение на съемки подводных объектов в Греции. В итоге Алексей Никулин обратился к подводным археологам из РГГУ с просьбой-предложением: если есть возможность, установить контакты с греческой стороной и получить разрешение на съемку.

"С учетом предстоящего юбилея Чесменского сражения у нас появилась идея организовать совместное российско-греческое подводное археологическое исследование с целью изучить историю Архипелагских экспедиций, а также в целом русского военно-морского следа в Средиземноморье", - рассказывает "РГ" президент Конфедерации подводной деятельности России, эксперт ЮНЕСКО по охране подводного культурного наследия Сергей Фазлуллин.

Линкор "Святослав" - это 80-ти пушечный парусник, который непосредственно участвовал в Чесменском сражении и, предшествовавшем ему, Хиосском. А спустя два месяца после этих событий - в сентябре 1770 года - маневрируя в Эгейском море в районе Дарданелл сел на мель возле греческого острова Лемнос. На этом острове руководитель Архипелагской экспедиции граф Алексей Орлов предполагал обустроить долговременную базу русского флота. Однако все решил его величество случай. И, к сожалению, для нас он оказался несчастным. Командир второй русской эскадры - перешедший на русскую военную службу англичанин Джон Эльфинстон - отплыл от осаждаемых к тому времени Дарданелл по направлению к Лемносу на самом крупном и мощном своем линейном корабле - "Святославе". А у самого острова флагман сел на мель, да так неудачно, что самостоятельно сойти с нее уже не мог - в корпусе судна возникла течь.

Любопытно, что в тот момент "Святослав" вел британский лоцман по фамилии Гордон. Впоследствии за разгильдяйство, приведшее к потере сильнейшего по тем временам парусника, его приговорят к высшей мере наказания, от которого он, правда, успешно сбежит. Кстати, по имеющимся сведениям, и сам корабль был построен в 1769 году при участии корабельных дел мастера англичанина Ламберта Джеймса.

Надо сказать, что "Святославу" с самого начала похода к Греческому архипелагу - так в Санкт-Петербургском Адмиралтействе называли в XVIII веке бассейн Эгейского моря - сильно не везло. Едва выйдя в Балтийское море в составе 1-ой русской эскадры на судне открылась течь и он с трудом вернулся в Ревель. И только после капитального ремонта "Святослав" присоединился ко второй эскадре Эльфинстона, став ее флагманом.

Музей на дне

Пришедшие на помощь суда русской эскадры попытались стащить "Святослав" с мели на глубокую воду, но вдруг испортилась погода и начался сильный шторм. Попытки спасти линкор пришлось оставить, а его экипаж благополучно эвакуировали. При этом с флагмана успели снять некоторое количество провианта, такелажа, пороха, амуниции, а также всего, что можно было унести в условиях сильной качки.

Спасательные работы продолжались в течение шести дней. Контр-адмирал Эльфинстон был снят с корабля на четвертый день, а командир корабля В. Роксбург покинул судно последним. Разумеется, тяжелые пушки, ядра, якоря и тому подобный инвентарь забрать с собой не представлялось возможным. С тем, чтобы вооружение и сам корабль не достались туркам, "Святослав" решили поджечь и затопить.

"Для подводных археологов это очень интересная история, ведь большая часть вещей, которые были на корабле, остались там. Ведь что можно снять, когда вокруг сильно волнуется море? Думаю, что порох, свинец и личное оружие в большей степени могли забрать. Но какую-нибудь кухонную утварь, рундуки матросов видимо пришлось бросить. И все, что тяжелее двухсот килограмм, наверняка осталось на борту. Включая, конечно, пушки. Ведь что такое пушка XVIII века? Это полторы-две тонны и едва ли их удалось спасти при такой качке", - говорит подводный археолог Фазлуллин.

"Мы делали запрос в Центральный военно-морской архив в Гатчине на предмет документов, относящихся к линкору "Святослав", - рассказал "РГ" Юрий Ткаченко. - Удалось найти всего два чертежа корабля. Но мы планируем обратиться за помощью к нашим британским коллегам и у них "улов" может быть солиднее. "Святослав", по пути в Средиземное море, проходил модернизацию в Портсмуте, на одной из главных баз британского флота. Там у линкора убрали третью палубу, уменьшили количество пушек с 80-ти, до 72-х. Это было сделано, чтобы повысить его ходовые качества. Надеемся, что в тамошних архивах сохранилось много документов об интересующих нас событиях. Причем не только там. В Дании были завербованы сотни моряков на корабли экспедиции, Великобритания предоставила свои базы в Гибралтаре и на Балеарских островах для якорных стоянок, в Ливорно (Италия) шла бойкая торговля турецкими судами и товарами, захваченными русскими моряками и греческими корсарами, сражавшимися на стороне России. Это - результат великолепной работы дипломатов того времени, обеспечивших страну в нужное время многочисленными союзниками. И мы надеемся, что нам удастся найти в архивах следы этой невидимой, но колоссальной работы".

По словам собеседника "РГ", планируется собрать воедино электронные копии сохранившихся в разных странах документов о Первой Архипелагской экспедиции. Заснять сохранившиеся под водой объекты, дополнить 3D-моделями их первоначального вида, сделать видеоролики о жизни на кораблях той эпохи и компьютерные реконструкции сражений и походов этой военной компании. В результате должен получиться виртуальный музей, посвященный Архипелагской экспедиции. А виртуальная экспозиция о линкоре "Святослав" - первый шаг к созданию такого музея.

В конце октября энтузиасты из РГГУ во главе с Сергеем Фазлуллиным представили свой проект "Создание виртуального музея и подводного парка к востоку от острова Лемнос в месте крушения корабля "Святослав" на проходившей в Афинах на конференции Dive in Blue Growth. При этом в ходе контактов с нашими учеными представители Министерства культуры Греции высказали заинтересованность в организации совместных исследований на месте гибели "Святослава". Теперь дело за официальным согласованием и продвижением этого проекта по линии Министерства иностранных дел РФ для начала более предметного взаимодействия с греческими коллегами.

"Капсулы времени"

"Россия позиционирует себя как великая морская держава и мы должны знать и помнить историю нашего флота. Причем, и положительные, и отрицательные и трагические её страницы", - говорит Сергей Фазлуллин, сам отслуживший срочную подводником. По его словам, все эти моменты записаны в кораблекрушениях и любое такое место - это "капсула времени".

"Фактически в эту капсулу записано все, что было тот период, когда корабль был спущен на воду и когда он погиб", - рассказывает собеседник "РГ". "Капсула времени" под названием "Святослав" лежит на морском дне у греческого Лемноса неглубоко - диапазон глубин в этом месте около 6 метров. На самом острове уже есть кладбище русских солдат и мемориал, созданный усилиями в т.ч. наших дипломатов.

"Когда мы думали про русский след в Средиземном море эпохи парусного флота, то хотели сделать виртуальный музей и электронную библиотеку документов той эпохи", - говорит Фазлуллин. По его словам, разрабатываемый РГГУ в настоящее время проект предусматривает создание подводного историко-культурного парка для рекреационных погружений дайверов в районе гибели "Святослава", а также виртуальной экспозиции о корабле.

Ее основой должны стать трехмерная реконструкция донного ландшафта с останками судна, полученная в ходе сканирования места его гибели водолазами. На основе отснятых фото и видео материалов будет построена 3D-модель дна и всех найденных объектов. Эти модели можно будет сравнить с чертежами и артефактами той эпохи, хранящимися в различных музеях. Полученные данные будут использоваться при создании виртуального музея с использованием трехмерной реконструкции (моделями, показывающими, как предположительно выглядели предметы из прошлого). Это позволит посетителям музея, даже не имея навыков подводного плавания, "погрузиться" на место кораблекрушения и в историческую "восстановленную" реальность с использованием виртуальной (VR) и дополненной (AR) реальности".

Предполагается цифровое воссоздание событий гибели корабля, с использованием реконструированной и детализированной модели судна на основе трехмерной графики. С ее помощью можно будет увидеть, как выглядит корабль сейчас и, как он выглядел раньше, когда был в полном порядке, а также изучить детали и оборудование линкора.

Нырнуть к истории

"На первом этапе, - рассказывает "РГ" подводный археолог Сергей Хохлов, - мы планируем локализировать место кораблекрушения. Для этого исследуемый участок дна будет отснят с использованием дистанционных методов зондирования, таких как гидролокатор бокового обзора, магнитометр и донный профилограф". Следующая задача дайверов-арехеологов - идентифицировать найденный корабль и предоставить доказательства, что это именно "Святослав". Для этого, с использованием водолазов и ROV (телеуправляемого необитаемого подводного аппарата - прим. "РГ") нужно будет отснять на фото, видео и зарисовать наиболее интересные участки дна. При этом надо будет измерить и подробно отснять со всех сторон как можно больше найденных артефактов. Это не такая простая задача, ведь в этом регионе часто бывают большие волны из-за мели, и сильные подводные течения".

Возможно, найденные артефакты, при наличии надписей или других уникальных свойств, сразу смогут стать доказательством, что это "Святослав", либо подтверждение этому нужно будет искать в ходе камеральных работ при дальнейшем анализе всех отснятых материалов. По полученным картам дна, местам разброса обломков и артефактов можно будет восстановить картину кораблекрушения.

"В случае успешного завершения этого этапа, начнем обсуждать с греческой стороной возможность подъема, консервации и размещения в музее на острове Лемнос артефактов со "Святослава". После завершения этих работ - можно было бы начать переговоры о доставке в Россию части предметов с корабля" - говорит Сергей Фазлуллин.

Оборудование и специалистов для реализации "Проекта "Святослав" готова предоставить Конфедерация подводной деятельности России.

"Российская газета" продолжит следить за реализацией этого интересного и, как представляется, очень важного с исторической и военно-патриотической точки зрения проекта и информировать наших читателей о его дальнейшем развитии.

Справка "РГ"

Первая Архипелагская экспедиция - поход и стратегические боевые действия русского Балтийского флота в Средиземном море (основные события происходили в Эгейском море или, как тогда говорили, в "Греческом Архипелаге", отсюда и название "Архипелагская экспедиция") в 1769-1774 годах во время Русско-турецкой войны.

Акцент

Группа подводных археологов при кафедре музеологии РГГУ была создана в 2013 году кандидатом географических наук, доцентом кафедры музеологии РГГУ Сергеем Фазлуллиным. В этом году участниками группы был открыт на Дону древний город Саркел (Белая Вежа), затопленный в 1952 году при строительстве Цимлянского водохранилища.

Еще не летал и взлетит без пилота

Легкий многоцелевой вертолет VRT-500 может стать беспилотным. На его базе создадут воздушное такси, а к самой машине на мировом рынке уже проявлен большой интерес.

Как сообщил ТАСС глава "Вертолетов России" Андрей Богинский, рассматриваются два направления развития одного из самых перспективных, по версии менеджеров вертолетной индустрии, проектов - VRT-500. По словам Богинского, во-первых, это возможность сделать его беспилотным, а во-вторых, на земле применять принцип электродвижения с использованием гибридной установки с аккумуляторной батареей.

Как считает глава "Вертолетов России", появление мощных аккумуляторов дополнительно к газотурбинному двигателю позволит сделать однодвигательную машину более безопасной.

"В случае отказа двигателя батареи хватит на 15 минут полета, за это время можно подобрать площадку и осуществить безопасное приземление", - пояснил Богинский.

Мы привыкли, что в нашей стране есть два основных типа вертолетов - Ми и Ка. Название VRT-500 - плод деятельности холдинга "Вертолеты России", в рамках которого в добавление к фирмам "Миля" и "Камова" появилась структура, названная "ВР-Технологии". Там-то и трудятся сейчас над созданием машины, которой предрекают большое будущее. VRT-500 - легкий однодвигательный вертолет соосной схемы расположения винтов со взлетной массой 1600 кг.

Презентация полноразмерного макета этого вертолета состоялась в мае 2018 года на международной выставке HeliRussia. Интересно, что тогда правая сторона фюзеляжа модели была выкрашена в черный цвет и представляла как бы грузопассажирскую версию вертолета, а левая сторона красного цвета демонстрировала внешний вид медико-эвакуационной конфигурации.

За минувшие полтора года дальше неоднократных макетных и модельных демонстраций VRT-500 дело не продвинулось, но раскрутка перспективной машины идет очень активно.

В частности, на прошедшем авиасалоне МАКС-2019 подписано соглашение о создании городской системы летающих такси на основе VRT-500. К работам над вертолетом привлечены итальянская и французская компании. А малайзийская Ludev Aviation даже намеревается приобрести пять VRT-500. Также, по словам Богинского, планируется продвигать вертолет на рынках арабских стран с помощью эмиратского холдинга Tawazun, который планирует купить весомый пакет акций "ВР-Технологий".

Текст:

Сергей Птичкин

Танцы черных лебедей

Текст: Яков Миркин (заведующий отделом международных рынков капитала Института мировой экономики и международных отношений РАН)

Будет ли кризис в 2020 году? Прогнозы - дело неблагодарное. "Ага! - скажут потом, - ошибся!" Но все же грозит ли нам что-то звероподобное? Как в 2008 и 2014 годах: прилетят ли падения, громкие заголовки газет и в конце концов чувство неуверенности - как жить дальше? Может ли это произойти изнутри страны?

Нет, изнутри кризис не прилетит. Есть еда и тепло, более или менее все накормлены, а наши недуги с нами и останутся. Пустоты в сырьевой экономике, отставание в технологиях, бедность 20-30 млн человек, низкие доходы населения, плохая демография, пустеющие малые и средние поселения - всю эту хронику придется лечить долго и нудно. Но еще не та мера боли. Даже от долгов населения - их все боятся - еще не полыхнет. По-настоящему жарко с этими долгами может стать только через несколько лет.

Где же тогда риски кризиса в 2020 году? Снаружи! Все помнят, что беды 1998, 2008 и 2014 годов пришли из-за рубежа. Девальвации, финансовые инфекции, падения мировых цен и спроса на сырье, бегство капиталов, будь они прокляты! Если обернуться назад, - как часто они портили нам жизнь! Вот ведь только что в 2018 году рубль опять упал из-за санкций! Ау, год 2020! Что ты нам сулишь?

Два последних года мировая экономика замедляется. Но только 4-5% стран сидят в минусах, у них уже падает ВВП. Видны кризисные зоны в Латинской Америке (Аргентина, Венесуэла, Эквадор, Никарагуа, Карибы). В красной зоне - Иран, Ангола, Ливия, Намибия. Все это сырьевые экономики, не столь великие, чтобы вызвать крах всего. Все остальные - США, Китай, еврозона, Индия и другие - собираются расти. МВФ прогнозирует, что в 2020 году мировой ВВП увеличится больше чем на 3%, у развитых стран - на 0,5-2%, в Китае и Индии - пусть с замедлением, но на 5,5-7%.

Им в этом помогают центральные банки. Во всех ключевых странах идет подкормка хозяйства денежной эмиссией. В США, Японии, еврозоне, Великобритании действуют "количественные смягчения" (это и есть эмиссия). В Китае - "финансовый форсаж", в азиатских экономиках - "финансовое развитие". Все стремятся к низкому проценту по ссудам. В США ФРС снижает свою ставку процента. В еврозоне и Японии центральные банки кредитуют под отрицательный процент. Все идет к тому, что когда-нибудь мы еще и доплачивать будем за то, что деньги в банке держим.

Правда, прогнозы меняются несколько раз в год. Да и в 2008 году все собирались расти, но вдруг взял и накатил финансовый шторм. Есть ли и сейчас в глобальных финансах какая-нибудь закавыка, которая вдруг ударит так, что вздохнуть не сможешь?

Что ж, посмотрим вокруг. Как там долги? Внутренний кредит частному сектору по всем странам мира был на пиках в 1999 году - 137% глобального ВВП, в 2006-2007 годах - 127-129% (Всемирный банк). Затем долги падали, замораживались, но сейчас снова достали до 128-130%. Когда увидим 140-145%, снова задрожим от страха: а вдруг кризис?

А что с государственными долгами? Они всем нам задали жару пять лет назад. Пухли как пузыри на рубеже 2010-х. Ими лечили, из них выжимали деньги, чтобы тушить кризис. А затем раз - и долговой кризис в Европе! Сейчас в развитых экономиках они потихоньку сжимаются. Госдолги - на уровне 103-105% ВВП. Это ниже, чем 10 лет тому назад. Зато на развивающихся рынках суверенных долгов все больше и больше, до 55-60% ВВП (35% в 2007 году). Такая задолженность быстро растет в Китае. Когда-нибудь этот спусковой крючок сработает, но не в 2020 году.

Тогда, может быть, деривативы запустят кризис? Эти враги рода человеческого, по мнению многих? Но кажется, все-таки нет - они десять лет как замерзли. Еще не достигли в объемах вершин 2007-2008 годов, стонут под тяготами регулирования. Тогда где же риски? Где будущие крахи? Акции что ли надерзят, нахулиганят и бросят весь мир распотрошенным?

Да, мы помним, что совсем недавно были два пика в акциях, а затем - в пропасть! В 1999-2000, 2007-2008 годах капитализация мирового рынка акций добиралась до 114-120% мирового ВВП, в США - еще выше. А затем - с горы вниз! История может повториться и в 2020 году. Акции уже дошли до этих же вершин и в мире, и в США - моторе фондового рынка. Эти пики уже вовсю маячат впереди.

И еще, конечно, не нужно забывать, что мировой финансовый ландшафт - всегда тайна. Да, конечно, всем видна Италия с ее непомерными госдолгами или Аргентина и Венесуэла, вечно страждущие. Там много рисков кризиса. Но тайна финансов в том, что в них всегда может быть какой-то непрозрачный клубок, который пока дремлет и еле шевелится, но может вдруг развернуться во всю мощь своих рисков и похоронить остальных. Его называют "черным лебедем".

Так что ждать от глобальных финансов? Денег, роста или кризиса в России? Что ждать, если экономики растут, а центральные банки смазывают страны и их финансовые рынки наличностью, чтобы они не впали в кому? Когда у "пациента" все более или менее работает, хотя парочка параметров уже не в норме?

Итак, 50-55% шансов за то, что впереди, в 2020 году, легкая "депрессивная зона" в мировой экономике, жизнь около нуля, финансовые грозы идут мимо, хотя ветер и шум предгрозовые. 15-30% - прошла беда и не заметили, вместо нее - оживление, снижение рисков в глобальных финансах и, значит, внутри России. Вперед, двигаемся дальше! Ну и 20-30% шансов - за шторм, чему быть, тому не миновать, как ни подмазывай колеса мировой экономики. Рано или поздно он придет, исключений не было. Главное - успеть до него встать на дорогу быстрого, устойчивого роста, чтобы никто никогда не смел сказать: 2010-е годы были потерянными для России.

Уровень безработицы в ЕС опустился до 7,5%. Евростат рассказал, где больше всего нетрудоустроенных

Уровень безработицы в Евросоюзе в октябре 2019 года сократился на 0,1% по сравнению с сентябрём 2019 и на 0,5% в годовом выражении. Он оказался самым незначительным с июля 2008 года.

Ситуация. По оценкам Евростата, 15,58 млн мужчин и женщин в Евросоюзе были безработными в октябре 2019 года. По сравнению с сентябрём 2019 число безработных сократилось на 29 000 в 28 странах ЕС, а с октябрём 2018 – уменьшилось на 939 000. Средний уровень безработицы по ЕС составил 7,5% от трудоспособного населения.

Подробности:

   Среди государств-членов самый низкий уровень безработицы зафиксирован в Чехии (2,2% от трудоспособного населения) и Германии (3,1%).

   Самый высокий уровень незанятости населения наблюдался в Греции (16,7%) и Испании (14,2%).

   По сравнению с прошлым годом показатель сократился в 24 государствах-членах, но вырос в Чехии (с 2,1% до 2,2%), Литве (с 6,1% до 6,4%), Дании (с 4,9% до 5,3%) и Швеции (с 6,4% до 6,8%). Наибольшее снижение зарегистрировано в Греции (с 18,9% до 16,7% между августом 2018 и августом 2019) и Эстонии (с 5,7% до 4,3% в период с сентября 2018 по сентябрь 2019).

   В октябре 2019 3,24 млн молодых людей (в возрасте до 25 лет) были безработными в ЕС. По сравнению с октябрём 2018 показатель уменьшился на 160 000, до 14,4% от трудоспособного населения.

   Самая незначительная доля нетрудоустроенных молодых людей отмечена в Чехии (5,5%), Германии (5,8%) и Нидерландах (7,3%), самая высокая – в Греции (33,1% во втором квартале 2019 года), Испании (32,8%) и Италии (27,8%).

Автор: Ольга Петегирич

Роза для Сирии

Крымский бизнес налаживает деловые отношения со странами Востока

Текст: Юлия Суконкина (Симферополь)

Полуостров посетили бизнесмены из Сирии и Ирана. Они побывали на местных предприятиях и приняли участие в конференции "The most к успеху: Экспортный потенциал Крыма". Итогом визита стало подписание договора о поставке в Сирию крымской косметики. На стадии обсуждения еще несколько контрактов. Какие товары интересуют иностранных партнеров и что готов им поставлять регион, выяснил корреспондент "РГ".

Несмотря на санкции, товары крымских производителей не исчезают с международного рынка. По данным Южного таможенного управления, в первом полугодии 2019 года экспорт Республики Крым составил 16 миллионов долларов, что на 4,9 процента больше, чем за аналогичный период 2018 года. Крупнейшими торговыми партнерами остаются Украина (50,3 процента), Белоруссия (22,3 процента), Казахстан (11,3 процента), Туркмения (4,5 процента), Киргизия (3 процента) и Армения (2,6 процента).

Структура экспорта - в основном продовольственные товары и сырье для их производства (51,2 процента), химическая (22,9 процента) и машиностроительная (18,7 процента) продукция.

По словам министра сельского хозяйства Крыма Андрея Рюмшина, по состоянию на 21 ноября экспорт продукции агропромышленного комплекса Крыма (как собственного производства, так и с учетом перевалки) составил более 14 миллионов долларов. В основном за рубеж отправляли мясо птицы, крепкие спиртные напитки, вино, злаки и муку. В минсельхозе уточнили, что крымское зерно востребовано на международных рынках и успешно экспортируется в Саудовскую Аравию, Египет, Ливан и Сирию.

В правительстве региона также отметили, что западные санкции способствовали укреплению взаимоотношений между Сирийской Арабской Республикой (САР) и Крымом. В декабре 2018 года был создан торговый дом "Крым - Сирия". Между республиками уже идет торговля: первые сирийские цитрусы и оливковое масло пришли в Крым, а в САР зерновые отправляют уже два года.

В перспективе местные производители могут поставлять в Сирию муку, отруби, подсолнечное масло и мясо птицы. А после реализации на полуострове нескольких инвестиционных проектов, не раньше 2021 года, экспортировать в эту страну будут рыбу и рыбные консервы.

В свою очередь, представителей сирийского сельского хозяйства и бизнеса также интересуют поставки из Крыма кукурузного масла и кукурузной муки. Правда, это не совсем то, на чем специализируется местный агропромышленный комплекс. Но, как говорится, был бы спрос. Сирийская сторона также заявила о возможности для строительных компаний работать в их стране.

Вопросы, которые волнуют предпринимателей с обеих сторон, - это логистика и расчеты. Необходимо наладить транспортное сообщение между Сирией и Крымом, создать судоходную компанию либо открыть прямое авиасообщение.

Если первую проблему крымские бизнесмены самостоятельно решить не могут, то со второй все просто. Сирийские партнеры без открытия филиала на территории РФ могут получить идентификационный код иностранной организации в ФНС. После этого они имеют право открыть расчетный счет в российских банках, и им станут доступны все виды банковского обслуживания.

Итогом визита иностранной делегации в Крым стало подписание договора крупнейшего сирийского дистрибьютора с крымским комбинатом - производителем косметической продукции из местного сырья. Отправлять на Восток будут крем, тоники, душистую воду и гидролат розы.

Генеральный директор комбината Иван Гладун сообщил "РГ", что объемы поставок уточняются.

- Население Сирии - около 19 миллионов человек, и женщины там, как и везде, любят ухаживать за собой. Мы не сомневаемся, что наша продукция будет пользоваться спросом, - говорит Иван Гладун.

Ранее о своем желании сотрудничать с сирийцами заявляли производители электротехнической продукции и сварочного оборудования. Среди них и симферопольское предприятие.

- От планов поставки продукции в Сирию мы не отказались, - рассказал "РГ" коммерческий директор компании Георгий Агаджанян. - Завод посетила сирийская делегация, дав высокую оценку нашему производству. Я в составе официальной делегации побывал в Сирии и Иране. Большие надежды возлагаем на сотрудничество с Ираном, у нас идет конкретный разговор, как наше предприятие загрузить новыми заказами.

При этом он подчеркнул, что главное - договориться о поставках, а вопросы транспортировки и расчетов при желании можно решить.

Ведутся переговоры с иранской компанией о поставках крымских бездрожжевых хлебцев из цельного пророщенного зерна пшеницы, ржи и амаранта.

Крымский малый бизнес, безусловно, заинтересован в расширении рынков сбыта и сотрудничестве с другими странами. В этом предпринимателям помогает Южный региональный центр поддержки экспорта. По словам его директора Натальи Серовой, за два года центр помог предприятиям республики заключить контракты на сумму более миллиарда рублей.

Недавно крымская компания впервые получила официальную маркировку Made in Russia. Эта маркировка поможет повысить узнаваемость товаров и брендов на зарубежных рынках.

Мнение

Георгий Мурадов, вице-премьер, постоянный представитель Республики Крым при президенте РФ:

- Крым и Сирия находятся в особом положении, против наших республик объявлены нелегитимные международные санкции. Поэтому наше сотрудничество имеет особое значение. Мы предполагаем вместе работать в экономике, промышленности, сельском хозяйстве, пищепроме, туризме и гостиничном хозяйстве.

Справка "РГ"

В 2018 году, по данным Федеральной таможенной службы, Республика Крым торговала с 47 странами. Лидирующие позиции занимали Турция, Италия, Китай и Индия. Основная доля экспорта приходится на машины, оборудование и транспортные средства - 54,5 процента, на продовольственные товары и сельскохозяйственное сырье (кроме текстильного) - 20,5, на продукцию химической промышленности - 15,7, на металлы и изделия из них - 5,4. За первое полугодие 2019 года экспорт химической продукции вырос на 46 процентов, а вот машиностроительной - снизился и составил 29,5 процента к показателям января - июня 2018 года.

Работники авиакомпании Alitalia планируют провести 24-часовую общенациональную забастовку 13 декабря 2019 года в Италии. Об этом сообщил ДСКЦ МИД РФ.

В этой связи возможны существенные изменения в расписании авиарейсов.

Alitalia - итальянская авиакомпания, крупнейший авиаперевозчик Италии, пятый по величине в Европе. Штаб-квартира - в Риме, аэропорт Фьюмичино (Леонардо Да Винчи). Основана в 1946 году под названием Aerolinee Italiane Internazionali. 30 декабря 2008 года начата процедура объединения с итальянской авиакомпанией Air One, 13 января 2009 года основной этап объединения был закончен, внесены изменения в системы бронирования и скорректированы расписания рейсов. Рейсы выполняются из аэропортов: Рим (Леонардо да Винчи), Милан (Мальпенса), Турин, Венеция (Марко Поло), Неаполь (Каподичино) и Катания (Фонтанаросса).

Enel Green Power построила в Мексике солнечную электростанцию мощностью 220 МВт

Magdalena II является первым проектом возобновляемой энергетики в штате Тласкала, и первым проектом Enel Green Power в Мексике, вся электроэнергия от которого будет продаваться частным клиентам на оптовом рынке электроэнергии страны. Ожидается, что годовая выработка солнечной электростанции составит около 640 ГВтч в год.

Enel, через свою дочернюю компанию Enel Green Power México, ввела в эксплуатацию солнечный парк Magdalena II мощностью 220 МВт - первый проект возобновляемой энергетики в мексиканском штате Тласкала, расположенном в муниципалитетах Тласко и Уэйотлипан. Объем инвестиций в строительство парка составил около 165 миллионов долларов США. На церемонии открытия присутствовали губернатор штата Тласкала Марко Антонио Мена Родригес, посол Италии в Мексике Луиджи де Кьяра, а также глава Enel Green Power Mexico Паоло Романаччи.

«Magdalena II обеспечит экологически чистой энергией штат Тласкала и компании, которые ищут более устойчивые виды энергии, что подчеркивает принятый нами курс на возобновляемые источники энергии и декарбонизацию в соответствии с нашей глобальной приверженностью Целям устойчивого развития ООН, - заявил Антонио Каммисекра, генеральный директор Enel Green Power. - Эта солнечная электростанция является примером технологических инноваций, так как это первый крупномасштабный проект, реализованный Enel Green Power, включающий только двусторонние солнечные панели. В рамках строительства объекта также был успешно реализован наш подход к устойчивому развитию, о чем свидетельствуют многочисленные инициативы в поддержку создания ценностей на локальном уровне, а также рационального использования ресурсов. Мы всегда стремимся максимизировать ценность для наших заинтересованных сторон, а также содействовать устойчивому развитию системы электроснабжения Мексики».

По завершении строительства парка Magdalena II объем мощности, управляемой компанией Enel Green Power México, превысил 2300 МВт, из которых 977 МВт вырабатывают ветропарки, около 1308 МВт - солнечные электростанции и 53 МВт генерируются гидроэлектростанциями. В то же время, компания находится на завершающей стадии реализации ряда проектов в области ветроэнергетики мощностью 593 МВт, среди которых Amistad II и Amistad III, каждый мощностью около 100 МВт, а также Amistad IV мощностью около 149 МВт. Все эти ветропарки расположены в штате Коауила. Также ведется строительство ветропарка Dolores мощностью 244 МВт в штате Нуэво-Леон.

Magdalena II является первым объектом Enel Green Power в Мексике, вся вырабатываемая электроэнергия которого будет продаваться частным клиентам на оптовом рынке электроэнергии страны. Парк состоит из порядка 550 000 двусторонних модулей, которые могут генерировать около 640 ГВтч в год, при этом объем выбросов углекислого газа в атмосферу сократится приблизительно на 350 000 тонн ежегодно.

В соответствии с моделью «Создания общей ценности» Enel, целью которой является объединение интересов бизнеса и местных сообществ, в данном проекте компания реализовала Устойчивую строительную площадку, применив культуру рационального использования ресурсов за счет экономии воды и переработки отходов, а также инициатив по поддержке местных сообществ. Они подразумевают трудоустройство местного населения, безвозмездную передачу деревянных поддонов и коробок, используемых в строительных работах для изготовления мебели, а также организацию курсов профессиональной подготовки и посещение региональных университетов для демонстрации процесса строительства солнечного парка.

Италия. Мексика > Электроэнергетика. Экология > energyland.info, 3 декабря 2019 > № 3217239

Прошел месяц с момент запуска первого контейнерного поезда из Китая в Венгрию, по маршруту Сиань — Будапешт. Европейские операторы активно продвигают южный транзит через Транскаспийский коридор, открыли маршрут из Стамбула в Вену, развивают сообщение между Веной и Будапештом. Кроме того, с января 2020 года еженедельный маршрут свяжет Будапешт с Мюнхеном и через него — с немецкими и голландскими портами.

На днях стало известно, что греческая Ocean Rail Logistics — дочерняя компания крупнейшего китайского логистического оператора COSCO SHIPPING, мирового лидера в секторе навалочных грузов — приобрела 15% в железнодорожном терминале BILK (Будапештском интермодальном логистическом центре). Это единственный венгерский терминал, входящий в сеть InlandLinks из 40 терминалов в Нидерландах, Бельгии, Германии, Польше, Италии. BILK расположен на юго-востоке Будапешта, между региональной дорогой, международной автомагистралью и железной дорогой Будапешт – Келебия. Он состоит из железнодорожной сортировочной станции (10 га), бимодального терминала (20 га) и логистического центра (70 га). BILK включает семь железнодорожных путей длиной 750 м с двумя козловыми кранами и четырьмя ричстакерами. Терминал способен обрабатывать 220 тыс. TEU грузов ежегодно. BILK принадлежит венгерскому филиалу Austrian Rail Cargo Group (RCG).

Эрик Регтер, уполномоченный представитель Seaports & Benelux в RCG, прокомментировал сделку с COSCO так: «Если кто-то стучит в вашу дверь и просит вас прийти на вечеринку, вы можете сделать две вещи: держать дверь закрытой или провести анализ, сколько гости хотят вложить в вечеринку».

То, что в сделке фигурирует именно греческая «дочка» COSCO, согласуется с желанием компании превратить недавно купленный ею греческий порт Пирей в опорный пункт транспортного коридора между Европой и Азией. Терминал в Будапеште очень удобен для консолидации грузов из Пирея.

1 декабря в Асунсьоне (Парагвай) завершился Чемпионат мира по пляжному футболу. Сборная России завоевала «бронзу», победив в матче за третье место команду Японии со счётом 5:4. Хет-триком у россиян отметился Фёдор Земсков, также голы забили Андрей Новиков и Алексей Макаров.

На групповом этапе Чемпионата мира наша сборная заняла второе место в группе С, обыграв команды Сенегала (8:7) и Беларуси (5:3), но уступив сборной ОАЭ (1:4). В четвертьфинале россияне были сильнее бразильцев (4:3), а в полуфинале проиграли итальянцам (7:8).

Чемпионом мира в третий раз в истории стала сборная Португалии, которая в финале взяла верх над Италией (6:4).

Российская команда второй раз завоёвывает бронзовые медали Чемпионата мира (ранее это случилось в 2015 году). «Золото» россияне брали в 2011 и 2013 годах.

Россия продолжит формировать глобальные правила судоходства

На выборах совета Международной морской организации (ИМО) Российская Федерация переизбрана на двухлетний срок по категории «А». Участие в совете – показатель вклада страны в развитие морского судоходства на глобальном уровне.

Выборы прошли на 31-й сессии Ассамблеи Международной морской организации в Лондоне, сообщили Fishnews в пресс-службе Минтранса РФ. Ассамблея является высшим органом ИМО и проводит свои сессии один раз в два года. Между сессиями работой организации руководит совет, состоящий из 40 государств-членов организации. Члены совета избираются на двухлетний период по трем категориям: «A» – 10 ведущих морских государств, «В» – 10 иных государств, значимых с точки зрения международной морской торговли, «С» – 20 морских государств, заинтересованных в морских перевозках или судоходстве, чье присутствие в совете призвано обеспечивать географическое представительство различных регионов мира.

В компетенцию совета входит одобрение стратегических документов организации, руководство деятельностью секретариата ИМО, решение о членстве в ИМО, рассмотрение финансовых вопросов, избрание генерального секретаря. Членство страны в совете свидетельствует о ее вкладе в развитие морского судоходства на глобальном уровне. Полностью новый состав совета выглядит так:

Категория «А»: Китай, Япония, Италия, Панама, Греция, Республика Корея, Российская Федерация, Великобритания, Норвегия и Соединенные Штаты.

Категория «B»: Аргентина, Германия, Индия, Австралия, Франция, Канада, Испания, Бразилия, Нидерланды и ОАЭ.

Категория «С»: Сингапур, Турция, Кипр, Мальта, Марокко, Египет, Мексика, Индонезия, Малайзия, Перу, Бельгия, Чили, Филиппины, Дания, ЮАР, Ямайка, Кения, Таиланд, Кувейт и Багамы.

Fishnews

Российская Федерация переизбрана в Совет Международной морской организации на 2020-2021 гг.

29 ноября на 31-й сессии Ассамблеи Международной морской организации (ИМО), проходящей в штаб-квартире ИМО в Лондоне, прошли выборы в Совет ИМО. Российская Федерация переизбрана на предстоящий двухлетний период по категории «А».

Ассамблея является высшим органом ИМО и проводит свои сессии один раз в два года. В период между сессиями работой организации руководит Совет, состоящий из 40 государств-членов ИМО, избираемых на двухлетний период по следующим категориям: «A» – 10 ведущих морских государств, «В» – 10 иных государств, значительных с точки зрения международной морской торговли, «С» – 20 морских государств, заинтересованных в морских перевозках или судоходстве, чье присутствие в Совете призвано обеспечивать географическое представительство различных регионов мира.

Российская Федерация избирается в Совет ИМО по категории «А», начиная с 1958 г. — первого года работы ИМО.

В компетенцию Совета ИМО входит одобрение стратегических документов организации, руководство деятельностью секретариата ИМО, решение вопросов членства в ИМО, рассмотрение финансовых вопросов, включая бюджет, избрание генерального секретаря.

Нахождение страны в Совете ИМО является показателем ее вклада в развитие морского судоходства на глобальном уровне.

Полностью вновь избранный состав Совета ИМО на 2020-2021 гг. выглядит следующим образом:

Категория «А»: Китай, Япония, Италия, Панама, Греция, Республика Корея, Российская Федерация, Великобритания, Норвегия и США;

Категория «B»: Аргентина, Германия, Индия, Австралия, Франция, Канада, Испания, Бразилия, Нидерланды и ОАЭ;

Категория «С»: Сингапур, Турция, Кипр, Мальта, Марокко, Египет, Мексика, Индонезия, Малайзия, Перу, Бельгия, Чили, Филиппины, Дания, ЮАР, Ямайка, Кения, Таиланд, Кувейт и Багамы.

В Ашхабаде завершилась пленарная неделя Евразийской группы по противодействию легализации преступных доходов и финансированию терроризма (ЕАГ) под председательством г-жи Хао Цзинхуа (Китай). Сопредседателем ЕАГ является, директор Росфинмониторинга Ю.А. Чиханчин. С 2020 года руководство Группой переходит к Российской Федерации.

В мероприятии приняли участие более 200 делегатов из государств-членов ЕАГ: Беларусь, Индия, Казахстан, Китай, Кыргызстан, Россия, Таджикистан, Туркменистан и Узбекистан, а также представители государств и организаций наблюдателей в ЕАГ: Армения, Иран, Италия, Монголия, Польша, Сербия, Турция, Франция, Группа разработки финансовых мер борьбы с отмыванием денег (ФАТФ), Группа «Эгмонт», Антитеррористический центр СНГ (АТЦ СНГ), Евразийский банк развития (ЕАБР), Европейский банк реконструкции и развития (ЕБРР), Международный валютный фонд (МВФ), Управление по наркотикам преступности ООН (УНПООН) и др. Статус наблюдателя в ходе Пленарной недели получило Бюро по координации борьбы с организованной преступностью и иными опасными видами преступлений на территории государств – участников Содружества Независимых Государств (БКБОП).

Главной темой встречи стало обсуждение ключевой роли ЕАГ в минимизации угроз международного терроризма, обеспечении прозрачности, надежности и безопасности национальных «антиотмывочных» систем.

В контексте успешной защиты отчета о взаимной оценке Российской Федерации со стороны ФАТФ большое внимание было уделено позитивному опыту России в проведении подготовительной работы, как в межведомственном, так и международном форматах.

Высокий интерес делегатов вызвали достижения российской финансовой разведки – Личный кабинет на сайте Росфинмониторинга для обеспечения дистанционного взаимодействия с поднадзорными субъектами, а также готовящийся к запуску новый онлайн проект – Личный кабинет для правоохранительных органов.

В ходе Пленарного заседания ЕАГ и заседания рабочих групп российским Международным учебно-методического центра финансового мониторинга (МУМЦФМ) были представлены реализуемые проекты, как на территории Евразийского региона, так и за его пределами. В частности, о роли МУМЦФМ в процессе взаимной оценки ЕАГ в контексте содействия национальным «антиотмывочным» системам в достижении соответствия стандартам ФАТФ, а также о специализированной справочной системе для подразделений финансовой разведки и оперативных служб, созданной для обеспечения проведения совместных (международных) расследований подразделениями финансовой разведки и оперативными службами государств-членов ЕАГ.

Также в Ашхабаде ЕАГ подтвердил соответствие «антиотмывочной» системы Республики Беларусь стандартам ФАТФ с постановкой на регулярный мониторинг. Так же Республике Кыгрызстан был одобрен отчет о прогрессе в рамках усиленного мониторинга со стороны Группы.

В рамках конкурса на лучшее взаимодействие государственных органов системе ПОД/ФТ в государствах-членах ЕАГ финансовое расследование Межрегионального управления Росфинмониторинга по Северо-Западному федеральному округу получило приз лауреата. Темой работы финансовых разведчиков стала деятельность «теневых» финансистов, оказывающих услуги по уходу от налогообложения, организации «серого» импорта и обналичивания.

Первое место на конкурсе заняла Республика Кыргызстан.

Следующее Пленарное заседание ЕАГ состоится совместно с Пленарной неделей ФАТФ летом 2020 года в Китае.

Недвижимость под реконструкцию на озере Комо можно купить по цене от €20 000. Доходность достигает 7% годовых

Жильё в Италии дешевеет. Но региона озера Комо это не касается: цены, как и спрос, только растут.

Ситуация. Эксперты по недвижимости из местной компании Lakeside Real Estate рассказали, что нужно знать потенциальным покупателям жилья в регионе озера Комо. Специалисты ожидают, что цены за квадратный метр здесь продолжат расти примерно на 2-3% в год. И в то время как во многих районах Италии дома могут «томиться» на рынке месяцами или годами, недвижимость на озере Комо покупают ещё до того, как агенты запускают рекламу, сообщает The Local. Кстати, на Сардинии цены на недвижимость также растут.

Причины. Спрос опережает предложение. Отчасти потому, что имидж Комо как гламурного, космополитичного места постоянно повышается знаменитостями, приобретающими местное жильё.

Цены. По словам основателя и управляющего директора Lakeside Real Estate Сары Занотты, стоимость жилья в регионе очень разнится. Цены варьируются от €20 000 для небольших каменных домиков, нуждающихся в полной реконструкции, до €200 000-300 000 для квартир в жилых комплексах и €800 000-1 000 000 для вилл. Набережная – самый дорогой район: здесь цены стартуют от €1,5 млн и достигают €40 млн.

Подробности:

  Стоимость новостроек в регионе находится в пределах €6 000-7 000 за «квадрат». Стоимость квадратного метра жилья 1970-90-х годов — €2 000-2 500, проектов под реконструкцию — €1 000-1 500, жилья на набережной — €10 000-20 000, объектов 10-20-летней давности — €3 000-4 000.

  Продавцы обычно охотно идут на скидки, размер варьируется от 5% до 30%.

Покупатели. По словам сотрудников агентства, в последние пять лет рынок недвижимости озера Комо был наводнен потоком запросов со всего мира. Впереди – британцы и американцы. Далее идут выходцы из скандинавских стран, Саудовской Аравии, Германии, Швейцарии, Сингапура, Гонконга, Индии, Израиля, Франции.

Особенности:

  70% клиентов приобретают недвижимость на озере Комо с инвестиционной целью. Рентабельность составляет 6-7% в год. Причина – в продолжительном туристическом сезоне: с начала мая до середины ноября.

  Ипотеку получить просто. И специалисты говорят, что сейчас – самое время. Банки выдают кредит в размере 60% от стоимости недвижимости максимум на 15 лет под 0,76% годовых. Необходимые документы, которые должны быть переведены на итальянский язык и легализованы апостилем, включают налоговую декларацию, последние три платежные квитанции покупателя и последние три выписки с банковских счетов, а также декларацию о любых других доходах (например, от аренды недвижимости).

Кстати, по мнению специалистов JLL, инвестировать в итальянское жильё становится всё выгоднее.

Автор: Виктория Закирова

Президент Абхазии Рауль Хаджимба в понедельник подписал указ об освобождении Гарри Аршба от должности министра внутренних дел.

"Освободить Аршба Гарри Анатольевича от должности министра внутренних дел Республики Абхазия", - отмечается в указе.

Аршба возглавлял ведомство с 2017 года.

Отставки главы МВД требовали родственники погибших в ноябре в перестрелке у ресторана "Сан-Ремо" в центре Сухума. В понедельник на площади Свободы в Сухуме прошел митинг, в нем участвовали около 200 человек, затем участники переместились к парламенту Абхазии. В данный момент они ожидают генпрокурора Абхазии Зураба Ачба, который, по словам одного из инициаторов митинга Ахра Авидзба, должен объявить о своей отставке, передает корреспондент РИА Новости.

"Также мы хотим, чтобы нам распечатали указ об отставке министра внутренних дел, чтобы мы показали его людям", - сказал Авидзба корреспонденту РИА Новости.

Парламент Абхазии на заседании в понедельник принял решение освободить от занимаемых должностей генпрокурора Зураба Ачбу и его заместителя Эшсоу Какалию, передает корреспондент РИА Новости.

Всего присутствовали 29 депутатов. За увольнение Ачбы проголосовали 19 депутатов, его зама — 27.

Президент Абхазии Рауль Хаджимба в понедельник отправил в отставку главу МВД Гарри Аршбу, занимавшего этот пост с 2017 года, и назначил его заместителя Левана Кварацхелия исполняющим обязанности министра внутренних дел. Данному решению предшествовал митинг, в котором приняли участие около 200 человек, среди них были родственники погибших в ноябре в перестрелке у ресторана "Сан-Ремо" в центре Сухума.

"Лаборатория Касперского" обнаружила утечку данных кредитных карт, хранящихся в информационных системах отелей и полученных от онлайн-турагенств, говорится в сообщении компании.

"Атакованы не менее 20 брендов отелей в Бразилии, Аргентине, Боливии, Чили, Коста-Рике, Франции, Италии, Мексике, Португалии, Испании, Таиланде и Турции", - сообщается в релизе.

Для сбора информации злоумышленники используют троянские программы, которые распространяют через вредоносные вложения. "Письма, имитирующие официальные запросы на групповую бронь от реальных людей из реальных компаний, выглядят весьма убедительно, в них включены копии официальных документов и подробные разъяснения причин, по которым был выбран именно этот отель. Единственное, что выдает подделку, — ошибки в написании домена компании", - отмечается в сообщении.

Мошенники не только сами используют удаленный доступ к зараженным компьютерам, но и продают его на нелегальных форумах. В кампании участвуют несколько кибергруппировок, точно известно как минимум о двух — RevengeHotels и ProCC. Согласно данным сервиса, использовавшегося для сокращения вредоносной ссылки, Bit.ly, которые приводит "Лаборатория Касперского", она распространялась и во многих других странах, кроме перечисленных выше, а "значит, объем похищенных данных может быть значительно больше".

"Независимо от того, останавливаются ли постояльцы в отелях, будучи в командировке или на отдыхе, платят ли за проживание наличными или картой, все равно хотя бы раз будет нужно использовать дебетовую или кредитную карту, чтобы гарантировать бронь номера. Этого будет достаточно для того, чтобы злоумышленники похитили ее данные. Мы советуем владельцам отелей применять надежные защитные решения, чтобы избежать утечек, от которых могут пострадать как клиенты, так и репутация заведения", - приводятся в сообщении слова руководителя исследовательского центра "Лаборатории Касперского" Юрия Наместникова.

"Лаборатория Касперского" рекомендует путешественникам использовать для бронирования отеля через онлайн-турагентства виртуальную платежную карту, а для расчета на месте - либо виртуальный кошелек, либо карту с ограниченным количеством денег на счету.

О развитии контейнерных перевозок рассказали представителям бизнес-структур на Дне железных дорог России, который состоялся в Центрально-Сибирской торгово-промышленной палате (г. Красноярск).

В мероприятии приняли участие начальник Красноярской железной дороги Вадим Владимиров, президент Центрально-Сибирской торгово-промышленной палаты Рафаэль Шагеев, директор по развитию АО «Корпорация развития Енисейской Сибири» Алексей Николаев, руководители 50 предприятий.

Как отметил на встрече с бизнес-партнерами Вадим Владимиров, объем грузов, перевозимых в контейнерах, за последние пять лет увеличился на КрасЖД более чем в 2 раза, а за 10 месяцев текущего года – на 84,4%, сообщила пресс-служба КрасЖД.

Широкое распространение получила технология отправки контейнерных поездов по расписанию, которая позволяет сокращать сроки доставки продукции.

Основными потребителями услуги в регионе являются предприятия лесопромышленного комплекса. Так, под доставку пиломатериалов формируется свыше 70% контейнерных маршрутов, 8% – под пеллеты (топливные гранулы, являющиеся продуктом переработки древесных отходов).

За 10 месяцев 2019 года со станций КрасЖД отправлено 1111 контейнерных поездов с продукцией лесопереработки, проследовавших по расписанию. Это выше уровня прошлого года в 4,5 раза.

– Чтобы сделать услугу более доступной, мы на 6 станциях дороги открыли новые площадки для работы с лесными контейнерными поездами. Кроме того, весь потенциал терминально-складского комплекса магистрали используется под продвижение контейнерных перевозок, – подчеркнул Вадим Владимиров.

Президент Центрально-Сибирской торгово-промышленной палаты Рафаэль Шагеев назвал развитие железнодорожного контейнерного транзита стратегически значимым для всего предпринимательского сообщества Сибири.

– Формирование нового вектора грузовых перевозок в контейнерах полностью соответствует потребностям бизнеса. В Красноярском крае зарождается ряд предприятий с рынками сбыта во Франции, Италии, Германии. Услуга удобна не только грузоотправителям, но и их зарубежным партнерам. За счет простоты обслуживания контейнерные перевозки позволяют значительно сократить сроки доставки, сэкономить ресурсы. Все это делает продукцию региональных предприятий более конкурентоспособной, – заявил он.

Ранее сообщалось, что ОАО «Российские железные дороги» в 2020 году инвестирует в обновление парка грузоподъемной техники и расширение пропускной способности грузовых терминалов в части обработки контейнерных поездов 3 млрд рублей, что втрое превышает объем вложений 2019 года.

Бог спасал его ради музыки

Умер выдающийся дирижер Марис Янсонс

Текст: Мария Бабалова

Марис Арвидович Янсонс скончался 1 декабря в Санкт-Петербурге. Он долго и тяжело болел. И его сердце остановилась в городе на Неве, который он считал родным и которому посвятил многие годы своего феноменального служения искусству, что было у него в крови.

"Однажды, когда я дирижировал "Богемой", у меня инфаркт случился на сцене, я потерял сознание. Я уже почти был на том свете, но Бог меня спас. Наверное, ради музыки", - рассказывал Марис Янсонс в теперь уже точно последнем нашем интервью несколько лет назад.

Марис Янсонс родился в Риге 14 января 1943 года в семье музыкантов. Мать - оперная певица, отец - известный дирижер Арвид Янсонс. В детстве Марис начинал учиться у отца игре на скрипке. С середины 60-х годов жил и учился в Ленинграде. Окончил среднюю специальную музыкальную школу при Ленинградской консерватории, а затем и саму консерваторию по классам фортепиано и симфонического дирижирования (педагог - Николай Рабинович). В 1971 стал победителем конкурса дирижеров Фонда Герберта фон Караяна в Западном Берлине.

Как и его отец, Марис Янсонс много лет работал с легендарным Заслуженным коллективом России Академическим симфоническим оркестром Ленинградской филармонии - сначала в качестве ассистента Евгения Мравинского, затем в статусе приглашенного дирижера. Много гастролировал с этим коллективом. Вершиной его дирижерской карьерой было руководство сразу двумя лучшими оркестрами мира. С 2004 по 2015 год был главным дирижером Королевского оркестра Консертгебау в Амстердаме: шестым за 130-летнюю историю коллектива. По окончании контракта оркестр Консертгебау назначил Янсонса своим дирижером-лауреатом.

В это же время, с 2003 года Марис Янсонс являлся главным дирижером Симфонического оркестра и хора Баварского радио. В 2005 году оркестр под управлением Мариса Янсонса совершил первое в своей истории турне по Японии и Китаю. Концерты были отмечены японской прессой как "Лучшие концерты сезона". В 2007 году Янсонс дирижировал хором и оркестром Баварского радио в концерте для Папы Римского Бенедикта XVI в Ватикане. В 2006 и 2009 гг. Марис Янсонс дал несколько триумфальных концертов в Карнеги-холле.

Также Янсонс сотрудничал практически со всеми ведущими оркестрами мира. Был единственным дирижером с советским паспортом, кого приглашали возглавить знаменитый Новогодний концерт в Золотом зале Венской филармонии, зрительская аудитория которого исчисляется миллионами благодаря традиционной телетрансляции на весь мир. 1 января 2006 года Марис Янсонс впервые дирижировал традиционным Новогодним концертом в Вене. Этот концерт транслировало более 60 телекомпаний, его посмотрело более 500 миллионов телезрителей. Концерт был записан на CD и DVD на лейбле Deutsche Grammophon. Янсонс дирижировал Новогодними концертами в Вене еще дважды - в 2012 и 2016 годах.

- Многие люди говорят, Янсонс уехал из России. Но это неправда. Я из России никогда не уезжал. Я живу в Петербурге, а работаю за границей, не в России. Но мой город родной - это Петербург, я бываю там редко в силу своей занятости, но я никогда не уезжал - сказал Марис Янсонс в том же интервью, объясняя почему все реже выступает в России.

В 2005 году был удостоен премии "Грэмми" за исполнение Тринадцатой симфонии Шостаковича. Дискография Мариса Янсонса охватывает в себя всю мировую классику, он сотрудничал практически со всеми ведущими звукозаписывающими компаниями.

Значительное место в работе Мариса Янсонса занимало сотрудничество с молодыми музыкантами. Он дирижировал Молодежным оркестром Густава Малера в европейском турне, выступал на Зальцбургском фестивале с оркестром института Аттерзее. В Мюнхене постоянно давал концерты с юношескими коллективами Академии симфонического оркестра Баварского радио. Почти 30 лет преподавал в Санкт-Петербургской консерватории.

Марис Янсонс удостоен множества международных премий, орденов, званий и других почетных наград. Народный артист России, Почетный член Королевской Академии музыки в Лондоне, почетный член Общества друзей музыки в Вене, рыцарь Ордена Нидерландского льва. В 2013 году Марис Янсонс был отмечен почетным знаком "За заслуги перед Санкт-Петербургом".

Все очень надеялись, что нынешним летом Марис Янсонс вернется на Зальцбургский фестиваль. В августе было запланировано четыре представления "Бориса Годунова" Мусоргского под его дирижерской палочкой. В финале тогдашнего нашего разговора Марис Янсонс признался: "Моя стихия - это, конечно, оперный театр. Опера - для меня очень болезненная тема, потому что я вырос за кулисами оперного театра, в оркестровой яме. Я обожаю оперу и считаю, что ничего лучше оперы нет в мире. Если, конечно, удаётся собрать в одну команду замечательных певцов, оркестр, хор и непременно хорошего режиссера-единомышленника. Сегодня вопрос режиссера в опере особенно актуален, ибо то, что происходит иногда на сцене, доставляет огорчение… Если бы мне хватило силы воли, которой у меня нет, я отказался бы от руководства оркестрами и ушел бы в оперный театр - студенческий театр, и начал бы работать с молодежью. Но, откровенно говоря это неосуществимая мечта, потому что, имея такие роскошные оркестры и такую интересную творческую жизнь, очень сложно от всего этого отказаться".

Лучший город Земли

Москва получила премию World Travel Awards - туристический "Оскар"

Российская столица - лучший город мира. Она получила престижную международную премию в сфере туризма World Travel Awards, которую называют туристическим "Оскаром".

Премия World Travel Awards учреждена в 1993 году. Ее вручают более чем в 80 номинациях: лучшие отели, авиалинии, туроператоры, города, курорты, достопримечательности. Победителей определяют голосованием, в котором принимают участие и путешественники, и профессионалы туротрасли. В минувшие выходные объявили: Москва победила в номинации "Лучшее туристское направление". Сразу после церемонии награждения, которая прошла в Омане, мэр Москвы Сергей Собянин написал в Instagram: "Москва действительно лучший город Земли". В 2020 году финал премии пройдет в Москве.

Интерес туристов к российской столице растет. У гостей из разных стран не осталось стереотипов о Москве, как о каком-то далеком городе, где на улице можно встретить медведя, где от лютого холода зимой спасает только ушанка. Теперь Москва - модное туристическое направление. Город, которым гордятся его жители. Здесь всегда рады гостям. В этом году столицу уже посетили 19,5 миллиона туристов, а впереди еще новогодние праздники, и, судя по прошлому году, в Москву может приехать еще не меньше 5 миллионов туристов.

"Обязательно вернусь! Красивая, уютная, роскошные парки, много ярких фестивалей, театры, ухоженные дворы. Чистота на улицах, метро, объемные торговые центры!" - описывает Москву в соцсетях один из туристов. Иностранцы отмечают красоту, удобство столицы и безопасность. А москвичи, которые тоже много путешествуют, пишут: "Помню, когда-то красивые фотографии могли получиться только в пределах кремлевской стены. Удивительно, как изменился город. Даже в Германии грязнее". Другие жители столицы оставляют на своих страницах памятки для иностранцев, которым все в диковинку. Но нужно постараться, чтобы заблудиться в городе. Указатели, названия станций метро, остановок, меню в кафе - все переведено на английский. В музеях и галереях появились аудиогиды еще и на китайском языке. Wi-Fi работает в центре города и на всем общественном транспорте бесплатно. Городской транспорт тоже не раз заслуживал награды как самый современный и доступный в мире. По городу можно передвигаться и на обычном метро, и на наземном - МЦК или МЦД, автобусе, троллейбусе, трамвае, электробусе... Везде удобная и дешевая система оплаты - одной картой "Тройка". Выбирают чаще всего, конечно, метро, сравнивая его с музеем. Толпы туристов щелкают фотоаппаратами на "Комсомольской", "Киевской", "Маяковской", "Новослободской", "Площади Революции". Задерживаются и на новых станциях в конце линий, их дизайн вызывает неподдельный восторг.

Путешественники едут из Китая, Германии, Франции, Италии, Израиля, чтобы побывать на Красной площади, в Кремле, Историческом музее, Третьяковке. Обязательно в этой программе балет в Большом театре. Удивляют гостей фестивали, которые круглый год идут во всех районах Москвы - "Золотая осень", "Времена и эпохи", "Цветочный джем", "Московская весна A Cappella". К предстоящему новогоднему фестивалю "Путешествие в Рождество" все гостиницы уже забронированы. "За последние годы Москва стала тревел-ориентированной. В городе появились парки, развлечения, прогулочные зоны", - говорит помощник председателя Комитета Совета Федерации по международным делам Алексей Цыганов. По его словам, к 2021 году, когда будут введены электронные визы, турпоток увеличится еще на четверть.

Текст: Ангелина Зеленькова

Россию обошли с юга: газопровод TANAP запущен полностью

Лидеры Турции и Азербайджана запустили последний участок трансанатолийского газопровода.

В субботу газопровод TANAP, входящий в так называемый «Южный газовый коридор» для поставок каспийского газа в Европу в обход России, был окончательно введен в строй. О важности этого события свидетельствует тот факт, что открывали последний участок президенты Азербайджана и Турции Алиев и Эрдоган.

Длинна нового газопровода, который запущен в 2015 году от месторождения Шах-Дениз в Азербайджане и теперь заканчивается у западной границы Турции, составила 1850 километров, а мощность - 16 миллиардов кубометров. Причем 10 из них будет предназначены Европе. Планируется увеличение мощности в будущем до 31 миллиарда кубометров.

Кроме TANAPа «Южный газовый коридор» включает в себя Южно-Кавказскую трубопроводную магистраль из Азербайджана через Грузию к Турции, и Трансадриатический трубопровод, который соединил Грецию, Албанию и юг Италии.

Сегодня, 30 ноября, в Бухаресте (Румыния) состоялась церемония жеребьёвки финальной части Чемпионата Европы по футболу UEFA 2020 года. По её итогам национальная сборная России проведёт групповой этап финального турнира вместе с командами Дании, Финляндии и Бельгии.

Известно, что россияне в ходе соревнований сыграют 13 июня 2020 года с бельгийцами в Санкт-Петербурге, 17 июня – с финнами также в Санкт-Петербурге, 22 июня – с датчанами в Копенгагене.

Чемпионат Европы по футболу в честь 60-летнего юбилея турнира пройдёт в 12 европейских городах – Санкт-Петербурге, Лондоне, Мюнхене, Баку, Риме, Бухаресте, Дублине, Копенгагене, Бильбао, Глазго, Будапеште и Амстердаме.

В Санкт-Петербурге состоятся три матча групповой стадии и один из четвертьфиналов Евро-2020.

Чемпионат Европы по футболу UEFA 2020 года будет проведён в период с 12 июня по 12 июля.

Кабмин решил сократить квоты для иностранцев, приезжающих в Россию по визе

Каких работников это коснется? И как отразится на российском рынке труда сокращение квот почти на четверть?

Если проследить за динамикой объема допустимых квот, то потребность России в иностранных работниках, приезжающих в страну по визе, снижается год от года. Квота 2018 года — 178 тысяч человек, 2019 года — 144 тысячи. Как заявила вице-премьер Татьяна Голикова, в будущем году квота составит всего 105 тысяч человек. Причем почти треть из них российский бизнес планирует привлечь для горных и ремонтно-строительных работ.

Сразу оговорюсь, что речь не идет о работниках из стран СНГ — Таджикистана, Узбекистана, Молдавии и Украины, которые в Россию приезжают без виз. Соответственно, и квот для них нет, и решение, вероятно, политическое, считает профессор Государственного университета управления, доктор политических наук Владимир Волох.

«Как правило, это иностранцы из государств дальнего зарубежья — ФРГ, Франция, Великобритания, Испания, Италия, те же Соединенные Штаты Америки и так далее. Было 130-140 тысяч человек, сейчас будет 105 тысяч — это небольшое количество. Я полагаю, что, скорее всего, здесь просматриваются какие-то политические подходы, связанные с тем, что преимущественное право на вакансию имеют российские граждане. Поэтому правительство старается в определенной степени сокращать количество привлекаемых иностранных работников».

Разумеется, 100 тысяч рабочих мест — символическая квота в масштабах страны. И если такое решение и можно связать с протекционизмом в сфере труда, то почему подобные меры не ограничивают число иностранцев, работающих у нас на патентной основе? А таких насчитывается примерно полтора миллиона человек. Иностранцы, приезжающие в Россию по визе, не обязательно имеют высокую квалификацию, например, граждане Китая.

Кроме того, такими работниками могут быть люди редких и не самых востребованных профессий, например, повара сербской или уругвайской кухни. А уж если и говорить об экспатах-управленцах, не исключено, что их поток в страну снизился. Поэтому размеры квоты могут лишь отражать ситуацию на рынке, говорит заместитель директора Высшей школы современных социальных наук МГУ Александр Гребенюк.

«На самом деле сегодня, конечно, количество иностранцев, которые сюда приезжают и за курсовой разницей, и по другим причинам, намного меньше, чем, например, в нулевые годы. Это факт. Нужно понимать, что министерство оценивает количество тех заявок, которые идут, и, может быть, это сокращение было связано, в том числе, с тем, что и количество заявок уменьшилось. Для развития каких-то конкретных отраслей это может быть критически важный показатель. Грубо говоря, если у нас где-то там работали пять тысяч иностранцев, но это действительно специалисты, которые нужны, то, конечно, для отрасли это может вызвать какие-то трудности. Но мне кажется, это не повлияет на рынок труда негативным образом».

Не стоит забывать, что получение рабочей визы для иностранца в принципе процесс непростой. Так, работодателю для легального найма потребуется как минимум 100 дней. А поскольку разрешение на работу дается максимум на один год, то приступать к оформлению новой рабочей визы приходится уже через шесть месяцев после заявки на предыдущую. Если никто на работу экспата не приглашал, то годичная рабочая виза обойдется ему почти в 150 тысяч рублей. Легко можно и раздумать.

Алексей Доронин

Международный культурный проект "Русские сезоны" получил главную награду в номинации "Лучший фестиваль-2019" в престижном международном конкурсе The Best Event Awards World, сообщила пресс-служба Минкультуры в субботу.

Церемония награждения состоялась накануне в Милане в рамках Bea World Festival. Номинанты конкурса оценивались по таким параметрам, как креативность идеи, технологические инновации, безупречное исполнение, вовлеченность участников мероприятия, атмосфера, методы и инструменты воздействия, эффективность, достижение целей и задач, соответствие коммуникационной цели и ценностям бренда.

The Best Event Awards World - главное международное признание мероприятий в индустрии событий. Премия была учреждена в 2006 году компанией ADC Group для поощрения компаний, создающих ивент-события различных уровней и направленности.

"Русские сезоны" - фестиваль, который открывает новые возможности для межнационального диалога и показывает, как культура выступает истинным послом мира. В рамках проекта на протяжении года в одной из стран публике презентуются богатство, самобытность и масштаб культуры России. Организаторами проекта выступают правительство Российской Федерации и министерство культуры Российской Федерации. В рамках фестиваля в Италии состоялось более 310 мероприятий: 35 выставок, 37 театральных постановок, 63 концерта симфонической музыки, 55 балетных спектаклей, 31 проект о киноискусстве, 44 гастроли ведущих народных коллективов, 45 цирковых и арт-фестивалей. Участниками "Русских сезонов" в Италии стали 87 учреждений культуры. Шесть миллионов человек посетили мероприятия "Русских сезонов" в Италии.

Сегодня, 29 ноября, в Центральном музее Великой Отечественной войны 1941-1945 гг. на Поклонной горе состоялась торжественная церемония проводов спортивной делегации Российской Федерации на XIX Сурдлимпийские зимние игры, которые пройдут с 12 по 21 декабря 2019 года в долине Вальтеллина-Валькьявенна (Италия).

В Играх примут участие более 1100 спортсменов из 34 стран. В состав российской делегации вошли 135 человек, в том числе 78 спортсменов. Россияне будут бороться за награды во всех шести видах спорта, входящих в программу Игр: горнолыжный спорт, кёрлинг, лыжные гонки, сноуборд, хоккей с шайбой и шахматы.

В ходе церемонии было зачитано приветствие Президента Российской Федерации Владимира Путина в адрес спортивной делегации России, в котором, в частности, говорится:

«Впереди у вас ответственные старты, встречи с достойными соперниками, честная, бескомпромиссная борьба за победу. Уверен, что талант, сила духа и воля позволят вам добиться намеченных целей, порадовать наставников и многочисленных болельщиков успешными выступлениями».

В мероприятии приняли участие заместитель Министра спорта Российской Федерации Марина Томилова, президент Сурдлимпийского комитета России Александр Романцов, генеральный секретарь Паралимпийского комитета России Андрей Строкин.

В рамках церемонии проводов состоялась передача флага Сурдлимпийского комитета России спортсменами команды 2017 года спортсменам команды-2019.

Напомним, на XVIII Сурдлимпийских зимних играх, которые прошли в 2015 году в Ханты-Мансийске и Магнитогорске, сборная команда России одержала победу в общекомандном зачёте, завоевав 30 медалей (12 золотых, шесть серебряных и 12 бронзовых).

Певец Пласидо Доминго, которого несколько женщин обвинили в сексуальных домогательствах, отверг в интервью испанской газете ABC все выдвинутые против него подозрения и заявил, что "никогда не вел себя как преследователь, агрессивно и непристойно".

Скандал вокруг 78-летнего Доминго разгорелся в августе. Девять женщин обвинили знаменитого оперного певца в сексуальных домогательствах. Они заявили, что в течение 30 лет Доминго вел себя неподобающе в гримерках, приставал и пытался поцеловать. Позднее еще 11 женщин выступили с подобными обвинениями.

Пласидо Доминго заявил, что последние три месяца стали для него крайне тяжелыми. "Многие из тех, кто общался со мной, знают, что я никогда не вел себя как преследователь, агрессивно и непристойно", - сказал Доминго.

Певец отверг все обвинения, подчеркнув, что он никогда никому не обещал роль или удачную карьеру и никогда никому не мешал ее построить.

По его словам, злоупотребление должностными полномочиями на посту директора оперы Лос-Анджелеса и Вашингтона исключено, так как все решения о распределении ролей принимаются коллективно в составе трех-пяти человек.

Доминго пояснил, что его решение не выступать в зале Метрополитен-опера в Нью-Йорке и уйти с поста генерального директора оперы Лос-Анджелеса было продиктовано исключительно желанием не подвергать коллег давлению со стороны прессы.

Певец высказал мнение, что изменения в культуре привели к тому, что действия, ранее считавшиеся проявлением галантности, сегодня воспринимаются совсем по-другому.

В понедельник Пласидо Доминго выступит в Валенсии, а 15 декабря в Милане.

Ранее вследствие скандала оперный певец ушел с поста генерального директора оперы Лос-Анджелеса, где проработал более 20 лет. Опера Лос-Анджелеса объявила о проведении собственного расследования с привлечением независимых экспертов.

Целый ряд американских театров отменили концерты с участием Доминго. Европейская программа его выступлений на этот и 2020 годы пока не претерпела изменений.

Выставка работ лауреатов Международного конкурса фотожурналистики имени Андрея Стенина открылась в пятницу вечером в столице Индии Нью-Дели, передает корреспондент РИА Новости.

На одной из самых престижных и прославленных культурных площадок города — в художественной галерее AIFACS Gallery — в этот день были выставлены около 40 фотографий молодых фотожурналистов со всего мира, одержавших победу в этом престижном конкурсе. Мероприятие организовано МИА "Россия сегодня" под эгидой комиссии России по делам ЮНЕСКО. Среди авторов экспозиции — репортеры из Индии, Италии, России, Египта, Бангладеш, а также других стран.

Выставка, которая продлится в Нью-Дели до 5 декабря, проходит в рамках мирового роуд-шоу лауреатов. Ранее с их творчеством уже познакомилась публика Москвы, Будапешта, Кейптауна, Нью-Йорка и итальянского Сан-Донато-Миланезе.

В преддверии открытия выставки исполнительный директор конкурса, глава фотослужбы МИА "Россия сегодня" Александр Штоль рассказал журналистам, что из 240 победивших работ в Индию приехали порядка 40, наиболее близкие индийцам с точки зрения тематики.

"Это фотографии, касающиеся острых социальных тем. Возможно, социальных конфликтов, гуманитарных тем. А также просто очень талантливые, хорошие фотографии, которые вошли в категорию "Моя планета". За каждой из них, конечно же, стоит большая история. Эти фотографии — не просто то, что снимают, выйдя на улицу. Это глубоко продуманные темы, которые выводят на серьезнейшие вопросы, на которые, в свою очередь, необходимо искать ответы", — сказал Штоль.

Высокую оценку работе организаторов конкурса имени Стенина, привезших в город столь интересную экспозицию, дал и посол России в Индии Николай Кудашев. Дипломат сказал, что выставка "получилась прекрасной", отметив массовое присутствие на церемонии открытия индийских партнеров, в том числе на уровне СМИ.

"На мой взгляд, устами человека, который стоял у истоков выставки, устами фотографического искусства она рассказывает нам о ценности жизни, о ее многогранном характере... Понимание значимости, ценности бытия и человеческой жизни — это одна из основ наших отношений с Индией, глубоко гуманистических по своему характеру", — подчеркнул Кудашев.

В этих тезисах, полагает российский посол, и состоит главная ценность выставки и ее предназначение.

Индийский этап роуд-шоу представил зрителям фотоистории по самому широкому спектру тем. Среди них — вопросы вынужденной миграции и сохранения этнической самобытности, проблемы экологии, социальное волонтерство, защита животных, а также другие. Важное место в экспозиции занимают работы победителей из Индии. Среди них — красочная этнографическая серия Сантану Дей об исчезающих профессиях древней Калькутты, документальная история о протестном движении Дебарчана Чаттерджи и яркие спортивные кадры Амита Мулика и Аянавы Сил.

Среди других запоминающихся образов — пронзительный по своей силе кадр фотографа из Франции сирийского происхождения Самира аль-Думи "От одного конфликта к другому". В его объективе — мужчина, прижимающий к себе раненую девочку после воздушного налета на Дамаск. Особое внимание индийской публики было приковано к трагичной фотографии "История мучений" Мушфикула Алама, повествующей о женщинах из народности рохинджа, ставших жертвами насилия. Не осталась в стороне и хроника экзистенциального преодоления спортсменов-биатлонистов под названием "Одинокий олимпиец" в объективе россиянина Алексея Филиппова.

О конкурсе

Международный конкурс фотожурналистики имени Андрея Стенина был организован в 2014 году и ставит своей задачей открыть широкой публике новые имена, поддержать молодых талантливых фотографов и одновременно способствовать сохранению высоких стандартов фотожурналистики. По традиции ежегодный прием работ на конкурс открывается 22 декабря, в день рождения погибшего российского фотокорреспондента. Конкурс имени Стенина стал экспериментальной площадкой для многих молодых и ищущих фотомастеров, которые использовали эту возможность, чтобы привлечь внимание к событиям и сюжетам, зачастую остающимся за пределами общественного интереса.

В 2019 году Генеральными информационными партнерами конкурса являются информационно-новостной портал "Вести.Ru", общероссийский государственный телеканал "Россия. Культура". Международными информационными партнерами конкурса стали информационное агентство и радио Sputnik, информационное агентство Askanews, медиахолдинг Independent Media, информационное агентство Notimex, новостное агентство ANA, телеканал и портал RT, Shanghai United Media Group (SUMG), интернет-портал газеты China Daily, информационное агентство PNA, онлайн-портал и газета AlYoum AlSabee, интернет-портал The Paper, медиасеть Al Mayadeen, интернет-портал "Жэньминьван", информационное агентство Prensa Latina, медиагруппа The Nation. В статусе отраслевых партнеров конкурс поддерживают портал Russian Photo, портал Photo-study.ru, Школа визуальных искусств, Академия фотографии, информационный портал YOung JOurnalists, журнал "National Geographic Россия", журнал Contrastes, журнал Fotoargenta, интернет-портал All About Photo, Клуб фотографии Нью-Дели, журнал Cuartoscuro, журнал EYE. Международная площадка-партнер — фестиваль PhotON.

"Черная пятница" принесла в Италию не только распродажи, но и очередную забастовку – на этот раз о временном прекращении работы объявили ведущие железнодорожные компании страны.

Забастовка пройдет по всех регионах Италии за исключением Пьемонта и Лигурии, где профсоюзы пошли навстречу властям, обратившимся с призывом обеспечить работу транспорта в связи с последствиями недавней волны непогоды.

Компания "Государственные железные дороги Италии" (FSI) заверила, что движение всех высокоскоростных поездов будет осуществляться по расписанию. Однако отправление региональных и местных поездов обеспечивается в пятницу лишь с 6 до 9 часов утра (07.00 – 10.00 мск) и с 18.00 до 21.00 (19.00 – 22.00 мск).

Также обещано без сбоев движение экспресса "Леонардо", соединяющего Рим с его главным аэропортом "Фьюмичино". В то же время в Милане вместо поездов в аэропорт "Мальпенса" будут пущены автобусы.

Отмены и изменения в расписании испытают на себе пассажиры компании Italo, располагающей сетью высокоскоростных поездов между крупных городами Италии. Также проблемы возникнут в железнодорожном сообщении на севере страны, которое обеспечивает компания Trenord.

Там же на севере Италии, в Милане, забастовка железнодорожников последует за стачкой работников наземного транспорта, которая прошла в четверг. Кроме того, в минувший понедельник забастовку объявили сотрудники авиакомпании Alitalia, отменившей из-за этого 137 рейсов.

Александр Логунов.

Enel X запускает экосистему умного дома со встроенным голосовым сервисом

Новый продукт для умного дома от Enel X, помогающий семьям экономить энергию и облегчающий повседневные дела при сохранении бережного отношения к окружающей среде, теперь доступен в Италии и в ближайшие дни появится в Испании.

Это единое решение, которое позволяет легко, в том числе удаленно, управлять системами отопления, безопасности, освещения и всеми другими устройствами экосистемы умного дома. Homix - умный дом, разработанный Enel X, - сочетает в себе простоту и удобство, что делает эту технологию доступной для всех, в том числе благодаря интеграции с Alexa, интеллектуальным облачным голосовым сервисом компании Amazon.

Изначально Homix был разработан для умной терморегуляции, теперь же это полноценная домашняя экосистема, настоящий умный дом, способный изучать привычки хозяев и таким образом упрощать повседневную жизнь семьи. Кроме того, Homix очень прост в использовании: в доме установлено голосовое управление Alexa, а также имеется сенсорный экран на стене; за пределами дома управление осуществляется с помощью специального приложения.

Сердцем умного дома является Homix Home - центр управления, подключенный ко всем устройствам Homix, благодаря чему управление домом становится более комфортным, эффективным и безопасным. Устройство также имеет сенсорный и голосовой интерфейс, интегрированный с Alexa для обеспечения максимальной простоты использования. Поэтому Alexa может выполнить запросы пользователя, к примеру, включить музыку в Amazon Music, установить напоминания для повседневных дел или повысить температуру в доме.

«Цель Enel X - предложить продукты и услуги, которые могут улучшить жизнь пользователей и защищать окружающую среду с помощью простых решений, доступных каждому. Основываясь на этом принципе, мы предлагаем полноценную систему умного дома, которая позволяет клиентам сделать жизнь максимально комфортной и сэкономить энергию и деньги», – заявил Андреа Сконьямильо, руководитель отдела сервисов для дома Enel X.

«Мы верим, что голос – это будущее. Он представляет собой совершенно новый способ взаимодействия с технологией. Именно поэтому мы создали голосовой сервис Alexa, который позволяет производителям устройств разрабатывать продукты и услуги, в которые встроен этот сервис. Мы рады, что Enel X запускает Homix. Это уникальное и инновационное решение для умного дома со встроенным голосовым сервисом Alexa», - заявил Эрик Кинг, генеральный директор Alexa Skills и Voice Service Europe.

«Процесс пошёл»

Русский язык: оружие или поле битвы?

Владимир Винников

В статье "Ядовитые медузы" был поставлен вопрос о необходимости создания национальной информационной структуры, своего рода медиа-генштаба, целью работы которого стало бы формирование и продвижение в мировом коммуникационном пространстве русской "картины мира" — по примеру (но не по образцу) китайского Института Конфуция, немецкого Института Гёте и ряда других аналогичных государственно-общественных структур, существующих и успешно работающих уже не первое десятилетие.

Статья увидела свет 24 октября, а уже 29 октября на странице профессора Высшей школы экономики (ВШЭ) Гасана Гусейнова в фейсбуке появилась запись, где содержался пассаж про "убогий клоачный" русский язык, на котором "сейчас говорит и пишет эта страна". Впрочем, данный пассаж был всего лишь "вишенкой на торте", а сам текст ниже приводится в оригинальном варианте, включая опечатку "не великая держав":

"Почему некоторым россиянам кажется, что русским в Украине невмоготу выучить к своему русскому ещё и украинский?

Потому что, приехав, например, в Берлин, эти умные люди не удивляются, увидев в тамошних киосках газеты не только на немецком, но и на русском и турецком, сербском и французском, греческом и польском, английском и итальянском.

А в Москве, с сотнями тысяч украинцев и татар, кыргызов и узбеков, китайцев и немцев, невозможно днём с огнём найти ничего на других языках, кроме того убогого клоачного русского, на котором сейчас говорит и пишет эта страна.

Язык, из которого вынуто удивление: чёрт побери, а мир-то населен более умными и человечными людьми, чем я и мои соотечественники, как же так? Как же я дошёл до жизни такой? Патамушта империя и великая держава? Наоборот: потому что не империя, не великая держав, а порядком одичавшая страна. Очень много работы у следующих поколений, которым предстоит расчищать эти наши авгиевы конюшни".

В данном тексте Гасан Чингизович Гусейнов, сын советского "философского генерала" Чингиза Гасан оглы Гусейнова, и сам — доктор культурологии, вот уже более 15 лет выдающий себя за доктора филологических наук, затронул множество "болевых точек" современного общественного сознания России и получил, как говорят врачи в подобных случаях, "предусмотренную реакцию" — его слова, будучи мгновенно растиражированы в социальных сетях, вызвали гигантскую волну возмущения и, соответственно, контрволну оправдания, одобрения и защиты со стороны всех явных и скрытых русофобов как в нашей стране, так и за рубежом.

Возможно, всё это так бы и осталось обычным интернет-инцидентом, но 5 ноября в Екатерининском зале Кремля состоялось заседание Совета по русскому языку при Президенте РФ под председательством Владимира Путина. Этот Совет, указ о создании которого "в целях обеспечения развития, защиты и поддержки русского языка как государственного языка Российской Федерации, а также повышения эффективности деятельности органов государственной власти Российской Федерации" был подписан ещё 9 июня 2014 года, в течение прошедших пяти с лишним лет особой активностью не отличался — даже неизвестно, собирался ли он, как было предписано, два раза в год. Но на этот раз всё было иначе, и в итоге получился такой культурно-лингвистический аналог известной операции "Трест".

Президент заявил, что против русского языка сегодня ведётся настоящая война, число его носителей, ареал использования и статус неуклонно снижаются не только за рубежом, особенно — в бывших союзных республиках, но и внутри самой Российской Федерации.

Помимо прочего, Путин произнёс несколько фраз, которые характеризуют его как политика, имеющего весьма глубокие представления о взаимодействии языка с миром: "Владимир Ильич Толстой, выступая, сказал, что наш русский язык — это такое мощное оружие и так далее. Давайте не будем употреблять таких слов. Я серьёзно говорю, в этом есть смысл — не употреблять этого. Почему? Потому что если это оружие, с ним начнут бороться как с оружием. С ним и так борются, но по другим соображениям. Да, это сила в известной степени, такая мягкая сила. Этого, мне кажется, вполне достаточно".

По итогам заседания были сделаны определённые выводы и приняты соответствующие решения. Например, о создании нормативного корпуса словарей, в том числе — электронных, чьи функции сегодня явочным порядком взяла на себя управляемая весьма антироссийски настроенным контингентом Википедия. То есть Путин фактически заявил о необходимости "исправления имён" — деле, которое Конфуций считал самой главной, приоритетной задачей любой государственной власти.

Даже в ВШЭ, известном рассаднике российского либерализма, поняли, что дело заходит слишком далеко и призвали профессора Гусейнова не просто убрать свой пост из фейсбука, но и принести за него извинения. Но Гасан Чингизович делать это категорически отказался, и у его позиции сразу обнаружилось множество защитников и сторонников: как внутри страны, так и за рубежом.

Лично на меня особое впечатление произвёл даже не опус сразу 400 с лишним "подписателей" из ПЕН-клуба и ассоциации "Свободное слово", которые заявили о том, что "быть свободными людьми в несвободной стране непросто", сравнивая ситуацию вокруг слов Гасанова с "Большим террором" сталинской эпохи, а обращённое к руководителям и преподавателям российских вузов письмо всего лишь четверых руководителей Американской ассоциации преподавателей славянских и восточноевропейских языков (AATSEEL). Письмо длинное, поэтому здесь приведу только некоторые цитаты из него (опять же, с допущенными ошибками).

"От лица тысячи западных экспертов по русской литературе и русскому языку, мы хотели бы призвать наших достойных коллег не поддаваться искушению шельмовать и подвергать травле тех, кто находится в меньшинстве — даже если их мнение не совпадает с мнением официального руководства ВУЗа или идеологическим курсом правящей партии.

О "деле" нашего коллеги, филолога и профессора ВШЭ Гасана Гусейнова, в последние дни высказались очень многие, включая членов Ученого совета Факультета гуманитарных наук и Комиссии по академической этике НИУ ВШЭ. Известный лингвист и исследователь культуры высказался о состоянии современного русского языка, вызвав волну агрессии в СМИ и интернете…

Наш коллега оказался мишенью общественной травли только за изобретение запоминающегося мема о "клоачности" современного русского языка (удачный или неудачный получился термин — вопрос для публичной дискуссии, а не для публичной порки). Выдвинутое администрацией требование принести извинения (кому — русскому языку?) в данном контексте звучит как проявление солидарности с атакующими профессора Гусейнова ксенофобами ради защиты репутации университета, и создает крайне опасный прецедент... В начале ноября 2019 года Президент России Владимир Путин провел заседание совета по русскому языку, на котором объявил о новой государственной стратегии по формированию "активной и целостной языковой политики, которая обеспечит сохранение и развитие русского языка, отечественной литературы и в России, и за рубежом". Мы полагаем, что без сотрудничества с западными коллегами в нашем лице этой благородной цели достичь за рубежом невозможно... При этом конструктивный диалог возможен исключительно при взаимном уважении базовых ценностей, среди которых уважение академической свободы и человеческого достоинства являются основоположными. Если угодно, это и есть грамматика наших отношений, все остальное является недопустимой ошибкой.

P.S. Наше заявление было написано до публикации Открытого письма преподавателей ВШЭ Учёному совету НИУ ВШЭ на сайте "Эха Москвы" 13 ноября.

Мы полностью поддерживаем изложенные в нём тезисы в связи с необходимостью защиты академических свобод.

Профессор Майкл Вахтель, Принстонский университет. Президент AATSEEL.

Профессор Габриэлла Сафран, Стэнфордский университет. Избранный президент AATSEEL.

Профессор Марк Липовецкий, Колумбийский университет. Почётный президент AATSEEL.

Профессор Юрий Левинг, Университет Дальхаузи, Канада. Программный директор конференции AATSEEL, председатель комитета по публикациям".

В этом письме изумляет даже не то, что его авторы полностью закрывают свои глаза на реальное содержание гусейновского послания "городу и миру", выдавая его за "изобретение запоминающегося мема", не многочисленные передёргивания и искажения смыслов в духе незабвенных "хайли-лайкли", но, прежде всего утверждение данных специалистов о том, что без "сотрудничества с западными коллегами" в их лице цель сохранения и развития русского языка, отечественной литературы в России и за рубежом окажется недостижимой. То есть люди, чьей профессией является, прежде всего, изучение языка и литературы, присваивают себе право определять его судьбу?! Так и хочется ответить: "Тень, знай своё место!"

Так или иначе, можно констатировать, что, говоря словами М.С.Горбачёва, "процесс пошёл", причём пошёл намного быстрее и эффективнее, чем ожидалось. И это — несомненный плюс всем его участникам.

СПбГУТ принял участие в олимпиаде по программированию «ST Design Comp»

С 21 по 23 ноября в подведомственном Россвязи Санкт-Петербургского университета телекоммуникаций имени проф. М.А. Бонч-Бруевича (СПбГУТ) на кафедре конструирования и производства радиоэлектронных средств проходила олимпиада по программированию «ST Design Comp» в лаборатории «ST-art-UP» при поддержке одного из ведущих мировых производителей полупроводниковых компонентов компании STMicroelectronics.

В мероприятии приняли участие студенты из СПбГУТ, Военной академии связи им. С.М. Буденного, СПбПУ и ГУАП. В рамках олимпиады участники разрабатывали проекты, соответствующие требованиям технологий Интернета Вещей, построенные на новейшей элементной базе компании STMicroelectronics.

В состав жюри олимпиады вошли сотрудники представительства компании в России и СНГ В.М Беляев и А.Н. Квашин, а также декан факультета РТС Д.И. Кирик, начальник НОЦ ТИОС С.В. Мышьянов, сотрудник лаборатории ST И.А. Горобцов. Мероприятие также посетили руководитель отдела работы с дистрибьюторами в России и СНГ Н.Е. Доронина и руководитель инженеров в Южной, Северной, Восточной Европе и Израиле Летиция Петралия (Италия). Представители компании познакомилась с университетом и лабораторией «ST-art-UP», обсудили планы по дальнейшему совершенствованию материально-технической базы лаборатории, а также обсудили планы по проведению олимпиады весной.

Победителем олимпиады по программированию стала команда «LayOut» из Военной академии связи с проектом «Move it», в котором с помощью портативного блока на основе МЭМС-датчиков было реализовано удаленное управление манипулятором-исполнителем по протоколу BLE 4.2. Второе место заняла команда из СПбГУТ «Undefined Behavior» в составе Александровой Кристины (РТС, РК-92), Чеснокова Вадима (РТС, РК-92), Горенцева Евгения (РТС, РК-92), Головлева Тимофея (ИКСС, ИКПИ-95) и Шерстнева Антона (РТС, РК-91) с проектом «Умный замок», третье место у команды из Военной академии связи «Communication» с проектом «Save System» для контроля параметров помещений с использованием нейронных сетей.

Победителям и призёрам были вручены призы от компании STMicroelectronics. Отдельный приз был вручен Головлеву Тимофею (ИКСС, ИКПИ-95) за креативное использование в своём проекте большого числа различных датчиков.

Всех ребят пригласили участвовать в весенней олимпиаде, где помимо традиционных призов и подарков сильнейшим студентам может быть предложена летняя стажировка в представительстве STMicroelectonics в Москве.