Новости. Обзор СМИ  Рубрикатор поиска + личные списки

Россия и меняющийся мир

Статья Владимира Путина в «Московских новостях»

Владимир Путин

В своих статьях я уже касался ключевых внешних вызовов, с которыми сталкивается сейчас Россия. Вместе с тем эта тема заслуживает более подробного разговора — и не только потому, что внешняя политика является неотъемлемой частью любой государственной стратегии. Внешние вызовы, меняющийся мир вокруг нас заставляют принимать решения в области экономики, культуры, бюджетные и инвестиционные решения.

Россия является частью большого мира — и с точки зрения экономики, и с точки зрения распространения информации, и с позиций культуры. Мы не можем и не хотим изолироваться. Мы рассчитываем, что наша открытость принесет гражданам России рост благосостояния и культуры и укрепит доверие, которое все больше становится дефицитным ресурсом.

Но мы будем последовательно исходить из собственных интересов и целей, а не продиктованных кем-то решений. Россию воспринимают с уважением, считаются с ней только тогда, когда она сильна и твердо стоит на ногах. Россия практически всегда пользовалась привилегией проводить независимую внешнюю политику. Так будет и впредь. Более того, я убежден, что безопасность в мире можно обеспечить только вместе с Россией, а не пытаясь «задвинуть» ее, ослабить ее геополитические позиции, нанести ущерб обороноспособности.

Цели нашей внешней политики имеют стратегический, неконъюнктурный характер и отражают уникальное место России на мировой политической карте, ее роль в истории, в развитии цивилизации.

Мы, несомненно, продолжим активный и созидательный курс на укрепление всеобщей безопасности, отказ от конфронтации, на эффективное противодействие таким вызовам, как распространение ядерного оружия, региональные конфликты и кризисы, терроризм и наркоугроза. Сделаем все, чтобы обеспечить получение Россией последних достижений научно-технологического прогресса, а нашим предпринимателям — достойное место на глобальном рынке.

Будем стремиться к тому, чтобы формирование новой системы мироустройства, основывающегося на современных геополитических реалиях, происходило плавно, без ненужных потрясений.

Кто подрывает доверие

Как и прежде, считаю, что к числу важнейших постулатов относятся неделимый характер безопасности для всех государств, недопустимость гипертрофированного применения силы и безусловное соблюдение основополагающих принципов международного права. Пренебрежение всем этим ведет к дестабилизации международных отношений.

Именно через такую призму мы воспринимаем некоторые аспекты поведения США и НАТО, которые не вписываются в логику современного развития, опираются на стереотипы блокового мышления. Все понимают, что я имею в виду. Это расширение НАТО, включающее размещение новых объектов военной инфраструктуры, и планы альянса (с американским авторством) по созданию системы ПРО в Европе. Не стал бы касаться этой темы, если бы такие игры не велись непосредственно у российских границ, если бы они не расшатывали нашу безопасность, если бы они не работали против стабильности в мире.

Наша аргументация хорошо известна, не буду ее вновь разжевывать, но, к сожалению, она не воспринимается западными партнерами, от нее отмахиваются.

Беспокоит то, что хотя контуры наших «новых» взаимоотношений с НАТО еще окончательно не прорисовались, альянс уже создает «факты на земле», которые отнюдь не способствуют формированию доверия. В свою очередь, такое ведение дел бьет рикошетом по задачам глобального масштаба, мешает закрепить позитивную повестку дня в международных отношениях, тормозит их конструктивную переналадку.

Череда вооруженных конфликтов, оправдываемых гуманитарными целями, подрывает освященный веками принцип государственного суверенитета. В международных отношениях образуется еще один вакуум — морально-правовой.

Часто говорят — права человека первичны по отношению к государственному суверенитету. Без сомнения, это так — преступления против человечества должны караться международным судом. Но когда при использовании этого положения легко нарушается государственный суверенитет, когда права человека защищаются извне и на выборочной основе — и в процессе «защиты» попираются такие же права массы людей, включая самое базовое и святое — право на жизнь, — речь идет не о благородном деле, а об элементарной демагогии.

Важно, чтобы ООН и ее Совет Безопасности могли эффективно противостоять диктату со стороны ряда стран и произволу на международной арене. Никто не вправе присваивать себе прерогативы и полномочия ООН, особенно в том, что касается применения силы в отношении суверенных государств. Речь прежде всего о НАТО, пытающемся взять на себя несвойственные для «оборонительного альянса» функции. Все это более чем серьезно. Мы помним, как тщетно взывали к правовым нормам и элементарной человеческой порядочности государства, ставшие жертвами «гуманитарных» операций и экспорта «ракетно-бомбовой демократии». Их не слышали и не хотели слышать.

Похоже, что у натовцев, и прежде всего у США, сложилось своеобразное понимание безопасности, фундаментально отличающееся от нашего. Американцы одержимы идеей обеспечить себе абсолютную неуязвимость, что, замечу, утопично и нереализуемо как в технологическом, так и в геополитическом плане. Но в этом, собственно, суть проблемы.

Абсолютная неуязвимость для одного означала бы абсолютную уязвимость для всех остальных. С такой перспективой невозможно согласиться. Другое дело, что многие страны — в силу известных причин — предпочитают об этом не говорить прямо. Россия же всегда будет называть вещи своими именами и делать это открыто. Вновь подчеркну, что нарушение принципа единства и неделимости безопасности — причем вопреки многократным декларациям о приверженности ему — чревато серьезнейшими угрозами. В конечном счете — и для тех государств, которые по разным причинам инициируют такие нарушения.

«Арабская весна»: уроки и выводы

Год назад мир столкнулся с новым феноменом — почти синхронными демонстрациями во многих арабских странах против авторитарных режимов. «Арабская весна» вначале воспринималась с надеждой на позитивные перемены. Симпатии россиян были на стороне тех, кто добивался демократических реформ.

Однако скоро стало ясно, что во многих странах события разворачиваются не по цивилизованному сценарию. Вместо утверждения демократии, вместо защиты прав меньшинства — выталкивание противника, переворот, когда доминирование одной силы сменяется еще более агрессивным доминированием другой.

Негативный окрас развитию ситуации придало вмешательство извне в поддержку одной из сторон внутренних конфликтов — и сам силовой характер такого вмешательства. Дошло до того, что ряд государств под прикрытием гуманитарных лозунгов с помощью авиации разделались с ливийским режимом. И как апофеоз — отвратительная сцена даже не средневековой, а какой-то первобытной расправы с М. Каддафи.

Нельзя допустить, чтобы «ливийский сценарий» кто-то попытался реализовать в Сирии. Усилия международного сообщества должны быть направлены прежде всего на достижение межсирийского примирения. Важно добиться скорейшего прекращения насилия, откуда бы оно ни исходило, запустить наконец общенациональный диалог — без предварительных условий, без иностранного вмешательства и при уважении суверенитета страны. Это создаст предпосылки для того, чтобы объявленные сирийским руководством меры по демократизации реально выполнялись. Главное — не допустить возникновения полномасштабной гражданской войны. В этом ключе работала и будет работать российская дипломатия.

Наученные горьким опытом, мы против принятия таких резолюций СБ ООН, которые трактовались бы как сигнал к военному вмешательству во внутрисирийские процессы. Именно руководствуясь этим принципиальным подходом, Россия вместе с Китаем не допустила в начале февраля принятия резолюции, которая как раз читалась бы неоднозначно, а на практике стимулировала бы насильственные действия одной из сторон внутреннего конфликта.

В этой связи с учетом крайне резкой, на грани истерики, реакции на российско-китайское вето хотел бы предостеречь наших западных коллег от соблазна прибегнуть к ранее использовавшейся незатейливой схеме: есть одобрение Совета Безопасности ООН на ту или иную акцию — хорошо, нет — создадим коалицию заинтересованных государств. И ударим.

Сама логика такого поведения контрпродуктивна и весьма опасна. Она ни к чему хорошему не приводит. Во всяком случае — не способствует урегулированию ситуации внутри переживающей конфликт страны. Но что еще хуже — вызывает дальнейшую разбалансировку всей системы международной безопасности, подрывает авторитет и центральную роль ООН. Напомню, что право вето не каприз, а неотъемлемая часть мироустройства, закрепленная в Уставе ООН, кстати, по настоянию США. Смысл этого права в том, что решения, против которых возражает хотя бы один постоянный член Совбеза ООН, не могут быть состоятельными и эффективными.

Очень рассчитываю, что США и другие страны учтут печальный опыт и не попытаются задействовать без санкции СБ ООН силовой сценарий в Сирии. Вообще никак не могу понять, откуда такой воинственный зуд. Почему не хватает терпения выработать выверенный и сбалансированный коллективный подход, тем более что в случае с упомянутым проектом «сирийской резолюции» он уже практически вырисовывался. Оставалось только потребовать от вооруженной оппозиции того же, что и от правительства, в частности вывести боевые подразделения и отряды из городов. Отказ сделать это циничен. Если мы хотим обезопасить мирных граждан — а это для России первостепенная цель, — то необходимо урезонить всех участников вооруженного противостояния.

И еще один аспект. Получается так, что в странах, непосредственно прошедших через «арабскую весну», как ранее в Ираке, российские компании теряют наработанные десятилетиями позиции на местных рынках, лишаются довольно крупных коммерческих контрактов. А освободившиеся ниши заполняются экономическими операторами тех самых государств, которые приложили руку к смене правящих режимов.

Может возникнуть мысль, что сами трагические события в определенной степени были простимулированы не заботой о правах человека, а чьей-то заинтересованностью в переделе рынков. Как бы то ни было, но нам, конечно, нельзя с олимпийским спокойствием взирать на все это. И мы намерены активно работать с новыми властями арабских стран, чтобы оперативно восстановить наши экономические позиции.

В целом же происходящее в арабском мире весьма поучительно. События показывают, что стремление внедрить демократию с помощью силовых методов может — и зачастую приводит к абсолютно противоположному результату. Со дна поднимаются силы, в том числе и религиозные экстремисты, которые пытаются изменить само направление развития стран, светский характер их управления.

Мы в России всегда имели хорошие контакты с умеренными представителями ислама, чье мировоззрение близко традициям российских мусульман. И готовы развивать эти контакты в нынешних условиях. Заинтересованы в активизации политических и торгово-экономических связей со всеми арабскими странами, в том числе, повторю, с непосредственно пережившими период внутренних потрясений. Более того, вижу реальные предпосылки, чтобы Россия в полной мере сохранила свои ведущие позиции на ближневосточной арене, где у нас всегда было много друзей.

Что касается арабо-израильского конфликта, то «волшебный рецепт», с помощью которого можно было бы наконец разрулить ситуацию, до сих пор не изобретен. Руки опускать ни в коем случае нельзя. Учитывая, в частности, наши близкие отношения с руководством Израиля и палестинскими лидерами, российская дипломатия продолжит на двусторонней основе и в формате ближневосточного «квартета» активное содействие возобновлению мирного процесса, координируя свои шаги с Лигой арабских государств.

«Арабская весна» также ярко продемонстрировала, что мировое общественное мнение в нынешнее время формируется путем самого активного задействования продвинутых информационных и коммуникационных технологий. Можно сказать, что интернет, социальные сети, мобильные телефоны и т.п. превратились — наряду с телевидением — в эффективный инструмент как внутренней, так и международной политики. Это новый фактор, требующий осмысления, в частности для того, чтобы, продвигая и дальше уникальную свободу общения в интернете, уменьшить риск его использования террористами и преступниками.

В ходу все чаще и такое понятие, как «мягкая сила» — комплекс инструментов и методов достижения внешнеполитических целей без применения оружия, а за счет информационных и других рычагов воздействия. К сожалению, нередко эти методы используются для взращивания и провоцирования экстремизма, сепаратизма, национализма, манипулирования общественным сознанием, прямого вмешательства во внутреннюю политику суверенных государств.

Следует четко различать — где свобода слова и нормальная политическая активность, а где задействуются противоправные инструменты «мягкой силы». Можно только приветствовать цивилизованную работу гуманитарных и благотворительных неправительственных организаций. В том числе — выступающих активными критиками действующих властей. Однако активность «псевдо-НПО», других структур, преследующих при поддержке извне цели дестабилизации обстановки в тех или иных странах, недопустима.

Имею в виду случаи, когда активность неправительственной организации не вырастает из интересов (и ресурсов) каких-то местных социальных групп, а финансируется и опекается внешними силами. В мире сегодня много «агентов влияния» крупных государств, блоков, корпораций. Когда они выступают открыто — это просто одна из форм цивилизованного лоббизма. У России тоже есть такие институты — Россотрудничество, фонд «Русский мир», наши ведущие университеты, расширяющие поиск талантливых абитуриентов за рубежом.

Но Россия не использует национальные НПО других стран, не финансирует эти НПО, зарубежные политические организации в целях проведения своих интересов. Не действуют так ни Китай, ни Индия, ни Бразилия. Мы считаем, что влияние на внутреннюю политику и на общественное настроение в других странах должно вестись исключительно открыто — тогда игроки будут максимально ответственно относиться к своим действиям.

Новые вызовы и угрозы

Сейчас в фокусе всеобщего внимания — Иран. Несомненно, Россию тревожит нарастающая угроза военного удара по этой стране. Если это произойдет, то последствия будут поистине катастрофическими. Их реальный масштаб представить невозможно.

Убежден, решать проблему нужно только мирным путем. Мы предлагаем признать право Ирана на развитие гражданской ядерной программы, включая право обогащать уран. Но сделать это в обмен на постановку всей иранской ядерной деятельности под надежный и всесторонний контроль МАГАТЭ. Если это получится — тогда отменить все действующие против Ирана санкции, включая односторонние. Запад слишком увлекся «наказанием» отдельных стран. Чуть что — хватается за санкционную, а то и за военную дубину. Напомню, что мы не в ХIХ и даже не в ХХ веке.

Не менее серьезная ситуация складывается вокруг корейской ядерной проблемы. Пхеньян, нарушая режим нераспространения, открыто заявляет о своих претензиях на право обладания «военным атомом», уже дважды провел испытания ядерных зарядов. Ядерный статус КНДР для нас неприемлем. Мы неизменно выступаем за денуклеаризацию Корейского полуострова, причем исключительно политико-дипломатическими средствами, призываем к скорейшему возобновлению шестисторонних переговоров.

Однако, судя по всему, не все наши партнеры разделяют такой подход. Убежден, что сейчас нужно проявлять особую аккуратность. Недопустимы попытки испытать на прочность нового лидера КНДР, которые, по сути, провоцировали бы необдуманные контрмеры.

Напомню, что у КНДР и России — общая граница, а соседей, как известно, не выбирают. Будем продолжать активный диалог с руководством этой страны, развивать добрососедские связи, одновременно выводя Пхеньян на решение ядерной проблемы. Очевидно, что это будет сделать легче, если на полуострове укрепится атмосфера взаимного доверия, возобновится межкорейский диалог.

На фоне страстей вокруг ядерных программ Ирана и Северной Кореи невольно начинаешь задумываться о том, как возникают риски распространения ядерного оружия — и кто их усиливает. Есть ощущение, что участившиеся случаи грубого и даже силового вмешательства извне во внутренние дела стран могут стимулировать те или иные авторитарные режимы (да и не только их) к обладанию ядерным оружием. Имею, мол, атомную бомбу в кармане, и никто меня не тронет, поскольку себе дороже. А у кого бомбы нет — тот пусть ждет «гуманитарной» интервенции.

Нравится это нам или нет, но то, что внешнее вмешательство подталкивает к такому ходу мыслей, — факт. Поэтому и так называемых «пороговых» стран, находящихся на расстоянии вытянутой руки от технологий «военного атома», становится не меньше, а больше. В этих условиях возрастает значение создаваемых в различных частях мира зон, свободных от ОМУ. По инициативе России начата работа по обсуждению параметров такой зоны на Ближнем Востоке.

Необходимо сделать все возможное, чтобы соблазн заполучить ядерное оружие ни перед кем не маячил. Для этого и самим борцам за нераспространение надо перестроиться, особенно тем, кто привык наказывать другие страны с помощью военной силы, не дав поработать дипломатии. Так было, например, в Ираке, проблемы которого после почти десятилетней оккупации лишь усугубились.

Если наконец удастся искоренить стимулы, подталкивающие государства к обладанию ядерным оружием, то можно будет на основе действующих договоров сделать международный режим нераспространения по-настоящему универсальным и прочным. Такой режим давал бы возможность всем заинтересованным странам в полной мере пользоваться благами «мирного атома» под контролем МАГАТЭ.

Для России это было бы крайне выгодно, поскольку мы активно работаем на международных рынках, строим новые АЭС на базе современных, безопасных технологий, участвуем в создании многосторонних центров по обогащению урана и банков ядерного топлива.

Тревожит будущее Афганистана. Мы, как известно, поддержали военную операцию по оказанию международной помощи этой стране. Но международный военный контингент под эгидой НАТО не решил поставленных задач. Террористическая и наркоугроза, исходящая из Афганистана, не снижается. Объявив об уходе из этой страны в 2014 году, американцы занимаются созданием там и в соседних государствах военных баз без внятного мандата, целей и сроков их функционирования. Нас это, понятно, не устраивает.

Россия имеет очевидные интересы в Афганистане. И эти интересы — совершенно понятные. Афганистан — наш близкий сосед, и мы заинтересованы в том, чтобы эта страна развивалась стабильно и мирно. И главное — перестала быть главным источником наркоугрозы. Незаконный оборот наркотиков превратился в одну из острейших угроз, подрывает генофонд целых наций, создает питательную среду для коррупции и криминала и ведет к дестабилизации обстановки в самом Афганистане. Замечу, что производство афганских наркотиков не только не сокращается, но в прошлом году увеличилось почти на 40%. Россия сталкивается с настоящей героиновой агрессией, наносящей огромный ущерб здоровью наших граждан.

Учитывая масштабы афганской наркоугрозы, одолеть ее можно только всем миром, опираясь на ООН и региональные организации — ОДКБ, ШОС и СНГ. Мы готовы рассмотреть серьезное расширение участия России в обеспечении операции помощи афганскому народу. Но при условии, что международный контингент в Афганистане будет действовать более энергично и в наших интересах, займется физическим уничтожением наркопосевов и подпольных лабораторий.

Активизация антинаркотических мероприятий внутри Афганистана должна сопровождаться надежным перекрытием маршрутов транспортировки опиатов на внешние рынки, пресечением финансовых потоков, обеспечивающих наркооборот, блокированием поставок химических веществ, используемых для производства героина. Цель — выстроить в регионе комплексную систему антинаркотической безопасности. Россия будет реально содействовать эффективному объединению усилий международного сообщества, чтобы добиться коренного перелома в борьбе с глобальной наркоугрозой.

Трудно прогнозировать, как дальше будет развиваться обстановка в Афганистане. Опыт истории учит, что иностранное военное присутствие не приносило ему успокоения. Только афганцы смогут решить собственные проблемы. Вижу роль России в том, чтобы при активном участии стран-соседей помочь афганскому народу создать устойчивую экономику, повысить способность национальных вооруженных сил противостоять угрозам терроризма и наркопреступности. Мы не против того, чтобы к процессу национального примирения присоединились участники вооруженной оппозиции, включая талибов — при условии, что они откажутся от насилия, признают конституцию страны, разорвут связи с «Аль Каидой» и другими террористическими группировками. В принципе считаю, что построение мирного, стабильного, независимого и нейтрального афганского государства вполне достижимо.

Замороженная годами и десятилетиями нестабильность создает питательную среду для международного терроризма. Все признают, что это один из самых опасных вызовов для мирового сообщества. Хочу обратить внимание, что кризисные зоны, порождающие террористические угрозы, находятся вблизи российских границ — гораздо ближе, чем для наших европейских или американских партнеров. В ООН принята Глобальная контртеррористическая стратегия, но складывается впечатление, что борьба с этим злом все еще ведется не по единому универсальному плану, не последовательно, а в режиме реагирования на острые и наиболее варварские проявления террора — когда общественное возмущение наглыми акциями террористов совсем зашкаливает. Цивилизованный мир не должен дожидаться трагедий масштаба нью-йоркской атаки террористов в сентябре 2001 года или нового Беслана и только после этого, встрепенувшись, действовать коллективно и решительно.

Далек от того, чтобы отрицать достигнутые результаты в борьбе с международным террором. Они есть. В последние годы заметно укрепилось сотрудничество между спецслужбами и правоохранительными органами различных стран. Но резервы в антитеррористическом взаимодействии — налицо. Да что тут говорить, до сих пор сохраняются «двойные стандарты», террористов в разных странах воспринимают по-разному: как «плохих» и «не очень плохих». Последних кое-кто не прочь использовать в политической игре, например для расшатывания неугодных правящих режимов.

Скажу и о том, что в профилактике терроризма повсюду должны быть задействованы имеющиеся общественные институты — СМИ, религиозные объединения, НПО, система образования, наука и бизнес. Нужен межконфессиональный и, в более широком плане, межцивилизационный диалог. Россия — поликонфессиональное государство, и у нас никогда не было религиозных войн. Мы могли бы внести свой вклад в международную дискуссию на этот счет.

Повышение роли Азиатско-Тихоокеанского региона

С нашей страной соседствует важнейший центр глобальной экономики — Китай. Стало модным рассуждать о его будущей роли в глобальной экономике и международных делах. В прошлом году китайцы вышли на второе место в мире по объему ВВП и уже в ближайшей перспективе, по оценке международных, в том числе американских экспертов, превзойдут по этому показателю США. Растет и совокупная мощь КНР, включая возможность проекции силы в различных регионах.

Как нам вести себя с учетом динамично укрепляющегося китайского фактора?

Во-первых, убежден, что рост китайской экономики — отнюдь не угроза, а вызов, несущий в себе колоссальный потенциал делового сотрудничества, шанс поймать «китайский ветер» в «паруса» нашей экономики. Мы должны активнее выстраивать новые кооперационные связи, сопрягая технологические и производственные возможности наших стран, задействуя — разумеется, с умом — китайский потенциал в целях хозяйственного подъема Сибири и Дальнего Востока.

Во-вторых, своим поведением на мировой арене Китай не дает повода говорить о его претензиях на доминирование. Китайский голос действительно звучит в мире все увереннее, и мы приветствуем это, поскольку Пекин разделяет наше видение формирующегося равноправного миропорядка. Будем продолжать оказывать друг другу поддержку на международной арене, сообща решать острые региональные и глобальные проблемы, наращивать взаимодействие в Совете Безопасности ООН, БРИКС, ШОС, «двадцатке» и других многосторонних механизмах.

И в-третьих, у нас закрыты все крупные политические вопросы в отношениях с Китаем, включая главный — пограничный. Выстроен прочный, оформленный юридически обязывающими документами механизм двусторонних связей. Между руководством двух стран достигнут беспрецедентно высокий уровень доверия. Это позволяет и нам, и китайцам действовать в духе настоящего партнерства, на основе прагматизма и учета взаимных интересов. Созданная модель российско-китайских отношений — весьма перспективна.

Сказанное, конечно, не означает, что у нас с Китаем все беспроблемно. Те или иные шероховатости имеют место. Наши коммерческие интересы в третьих странах далеко не всегда совпадают, не совсем устраивает нас и складывающаяся структура товарооборота, низкий уровень взаимных инвестиций. Будем внимательно следить за миграционными потоками из КНР.

Главная же моя мысль — процветающий и стабильный Китай нужен России, и, в свою очередь, Китаю, уверен, нужна сильная и успешная Россия.

Очень быстро растет и другой азиатский гигант — Индия. С ней Россию связывают традиционно дружественные отношения, содержание которых определено руководством двух стран как особо привилегированное стратегическое партнерство. От его укрепления выиграют не только наши страны, но и вся формирующаяся система полицентричности в мире.

На наших глазах происходит не только рост Китая и Индии, но и повышение веса всего Азиатско-Тихоокеанского региона. В этой связи открываются новые горизонты для плодотворной работы в рамках российского председательства в АТЭС. В сентябре этого года мы принимаем саммит этой организации во Владивостоке, активно готовимся, создаем современную инфраструктуру, что само по себе будет способствовать дальнейшему развитию Сибири и Дальнего Востока, позволит нашей стране в еще большей степени подключиться к динамичным интеграционным процессам в «новой Азии».

Придаем и будем придавать приоритетное значение взаимодействию с партнерами по БРИКС. Эта уникальная структура, созданная в 2006 году, нагляднее всего символизирует переход от однополярности к более справедливому мироустройству. Она объединяет пять стран с населением почти в три миллиарда человек, обладающих наиболее крупными развивающимися экономиками, колоссальными трудовыми и природными ресурсами, огромными внутренними рынками. С присоединением Южной Африки БРИКС приобрел в полном смысле глобальный формат, и уже сейчас на него приходится свыше 25% мирового ВВП.

Мы еще только привыкаем работать в таком составе, притираемся друг к другу. В частности, предстоит наладить более тесную координацию по внешнеполитическому досье, плотнее работать на площадке ООН. Но когда «пятерка» БРИКС развернется по-настоящему, ее влияние на международную экономику и политику будет весьма весомым.

В последние годы российская дипломатия, наши деловые круги стали уделять больше внимания развитию сотрудничества со странами Азии, Латинской Америки и Африки. В этих регионах по-прежнему сильны искренние симпатии к России. Вижу в качестве одной из ключевых задач на предстоящий период наращивание с ними торгово-экономического взаимодействия, реализацию совместных проектов в области энергетики, инфраструктуры, инвестиций, науки и техники, банковского бизнеса и туризма.

Возрастающую роль упомянутых континентов в формирующейся демократичной системе управления глобальной экономикой и финансами отражает деятельность «Группы двадцати». Считаю, что это объединение вскоре превратится в стратегически важный инструмент не только кризисного реагирования, но и долгосрочного реформирования мировой финансово-экономический архитектуры. Россия будет председательствовать в «Группе двадцати» в 2013 году. Несомненно, мы должны использовать председательские функции и для усиления сопряженности работы «двадцатки» с другими многосторонними структурами, прежде всего с «большой восьмеркой» и, конечно же, с ООН.

Европейский фактор

Россия — неотъемлемая, органичная часть Большой Европы, широкой европейской цивилизации. Наши граждане ощущают себя европейцами. Нам далеко не безразлично, как развиваются дела в объединенной Европе.

Вот почему Россия предлагает двигаться к созданию от Атлантики до Тихого океана единого экономического и человеческого пространства — общности, называемой российскими экспертами «Союзом Европы», который только укрепит возможности и позиции России в ее экономическом повороте к «новой Азии».

На фоне подъема Китая, Индии, других новых экономик остро воспринимаются финансово-экономические потрясения в Европе — прежнем оазисе стабильности и порядка. Поразивший еврозону кризис не может не затрагивать интересов России — прежде всего с учетом того, что ЕС является нашим крупнейшим внешнеэкономическим, торговым партнером. Очевидно и то, что от состояния дел у европейцев в значительной степени зависят перспективы развития всей глобальной экономической конструкции.

Россия активно подключилась к международным мерам по поддержке пострадавших европейских экономик, последов­ательно участвует в выработке коллективных решений по линии МВФ. Не исключаем в принципе и возможности оказания в ряде случаев финансовой помощи напрямую.

Вместе с тем полагаю, что внешние финансовые вливания способны решить проблему лишь частично. Для полноценного выправления ситуации требуются энергичные меры системного характера. Перед европейскими руководителями стоит задача проведения масштабных преобразований, принципиально меняющих многие финансово-экономические механизмы, обеспечивающих подлинную бюджетную дисциплину. Мы заинтересованы в сильном Европейском союзе, каким его видят, например, Германия и Франция, заинтересованы в реализации мощного потенциала партнерства России и ЕС.

Сегодняшний уровень взаимодействия России и Евросоюза все-таки не соответствует глобальным вызовам, прежде всего в плане повышения конкурентоспособности нашего общего континента. Вновь предлагаю поработать в пользу создания гармоничного сообщества экономик от Лиссабона до Владивостока. А в будущем выйти и на формирование зоны свободной торговли и даже более продвинутых механизмов экономической интеграции. Тогда мы получим общий континентальный рынок стоимостью в триллионы евро. Есть ли сомневающиеся в том, что это было бы здорово, отвечало бы интересам россиян и европейцев?

Нужно задуматься и о более глубокой кооперации в сфере энергетики — вплоть до создания единого энергокомплекса Европы. Важные шаги в этом направлении — строительство газопроводов «Северный поток» по дну Балтики и «Южный поток» в Черном море. Эти проекты поддержали правительства многих стран, в них участвуют крупнейшие европейские энергетические компании. После их полного ввода в эксплуатацию Европа получит надежную и гибкую, не зависящую от чьих-либо политических капризов систему газоснабжения, что позволит не формально, а реально укрепить энергобезопасность континента. Это особенно актуально в свете решения некоторых европейских государств сократить или вообще отказаться от использования ядерной энергии.

Прямо скажу, что пролоббированный Еврокомиссией «Третий энергопакет», направленный на выдавливание российских интегрированных компаний, не укрепляет наших отношений. Но он — с учетом возросшей нестабильности альтернативных России поставщиков энергоресурсов — еще и обостряет системные риски для самой европейской энергетики, отпугивает потенциальных инвесторов в новые инфраструктурные проекты. В беседах со мной многие европейские политики поругивают «пакет». Надо набраться мужества и убрать это препятствие на пути взаимовыгодного сотрудничества.

Считаю, что подлинное партнерство между Россией и Евросоюзом невозможно, пока сохраняются барьеры, мешающие человеческим и экономическим контактам, в первую очередь — визовый режим. Отмена виз стала бы мощным импульсом для реальной интеграции России и ЕС, помогла бы расширить культурные и деловые связи, особенно между средним и малым бизнесом. Угрозы для европейцев со стороны т.н. экономических мигрантов из России — большей частью надуманные. Нашим людям есть где приложить свои силы и умения у себя в стране, и таких возможностей становится все больше.

В декабре 2011 года мы согласовали с ЕС «совместные шаги» к безвизовому режиму. Осуществить их можно и нужно не мешкая. Имею в виду продолжать заниматься этим вопросом самым активным образом.

Российско-американские дела

За последние годы сделано немало в развитии российско-американских отношений. Но все-таки решить вопрос о фундаментальном изменении матрицы этих отношений пока не удалось, они по-прежнему подвержены приливам и отливам. Такая неустойчивость партнерства с Америкой — отчасти следствие живучести известных стереотипов и фобий. Наглядный пример — как Россию воспринимают на Капитолийском холме. Но главная проблема — это то, что двусторонний политический диалог и сотрудничество не опираются на прочный экономический фундамент. Объем торговли далеко не отвечает потенциалу экономик наших стран. То же самое — с взаимными инвестициями. Таким образом, страховочная сетка, которая оберегала бы наши отношения от конъюнктурных перепадов, так и не создана. Над этим надо работать.

Не способствуют упрочению взаимопонимания и регулярные попытки США заниматься «политической инженерией», в том числе в регионах, традиционно важных для нас, да и по ходу избирательных кампаний в России.

Повторю, что американская затея с созданием системы ПРО в Европе вызывает у нас законные опасения. Почему эта система беспокоит нас больше, чем других? Да потому, что она затрагивает имеющиеся только у России на этом театре силы стратегического ядерного сдерживания, нарушает выверенный десятилетиями военно-политический баланс.

Неразрывная взаимосвязь между ПРО и стратегическими наступательными вооружениями отражена в подписанном в 2010 году новом Договоре по СНВ. Договор вступил в силу и неплохо работает. Это крупное внешнеполитическое достижение. Мы готовы рассматривать разные варианты того, что может составить нашу совместную с американцами повестку дня в области контроля над вооружениями на предстоящий период. Незыблемым правилом при этом должен стать баланс интересов, отказ от попыток через переговоры добиться для себя односторонних преимуществ.

Напомню, что я еще президенту Дж. Бушу на встрече в Кеннебанкпорте в 2007 году предлагал решение проблемы ПРО, которое — будь оно принято — изменило бы привычный характер российско-американских отношений, перевело бы ситуацию в позитивное русло. Более того, если бы тогда удалось добиться прорыва по ПРО, то в буквальном смысле открылись бы шлюзы для выстраивания качественно новой, близкой к союзнической модели сотрудничества и во многих других чувствительных областях.

Не получилось. Было бы, наверное, полезно поднять запись переговоров в Кеннебанкпорте. В последние годы российским руководством делались и другие предложения, как можно было бы договориться по ПРО. Все они — в силе.

Во всяком случае, не хотелось бы ставить крест на возможности поисков компромиссных вариантов решения проблемы ПРО. Не хотелось бы доводить дело до размещения американской системы в таких масштабах, чтобы это потребовало реализации наших объявленных контрмер.

Недавно у меня состоялась беседа с Г. Киссинджером. Мы с ним встречаемся регулярно. И я полностью разделяю тезис этого большого профессионала о том, что в периоды международной турбулентности тесное и доверительное взаимодействие Москвы и Вашингтона особенно востребовано.

Вообще в отношениях с США мы были бы готовы пойти действительно далеко, совершить качественный прорыв, однако при условии, что американцы на деле будут руководствоваться принципами равноправного и взаимоуважительного партнерства.

Экономическая дипломатия

В декабре прошлого года наконец был завершен многолетний марафон присоединения России к ВТО. Не могу не отметить, что на финишном отрезке администрация Б. Обамы и руководители ряда ведущих европейских государств активно способствовали достижению окончательных договоренностей.

Скажу откровенно, на этом длинном и тернистом пути иной раз хотелось «хлопнуть дверью», вообще бросить переговоры. Но мы не поддались эмоциям. В итоге достигнут вполне благоприятный для нашей страны компромисс — удалось обеспечить интересы российских промышленных и сельскохозяйственных производителей с учетом предстоящего возрастания конкуренции извне. Наши экономические операторы получают существенные дополнительные возможности для выхода на мировые рынки и цивилизованной защиты там своих прав. Именно в этом, а не в символике присоединения России к всемирному торговому «клубу» вижу главный результат.

Россия будет соблюдать нормы ВТО, как и все свои международные обязательства. Рассчитываю, что так же честно, по правилам будут играть и наши партнеры. Попутно отмечу, что мы уже перенесли принципы ВТО в нормативно-правовую базу Единого экономического пространства России, Белоруссии и Казахстана.

Если попытаться проанализировать, как мы продвигаем российские экономические интересы на международной арене, становится ясно, что мы еще только учимся делать это системно и последовательно. Еще не хватает умения, как это удается многим западным партнерам, грамотно лоббировать на внешнеэкономических площадках выгодные отечественному бизнесу решения.

Задачи же на этом направлении, с учетом приоритетов инновационного развития страны, стоят более чем серьезные — обеспечить России равноправные позиции в современной системе мирохозяйственных связей, свести к минимуму риски, возникающие при интеграции в мировую экономику, в том числе в контексте упомянутого вступления в ВТО и предстоящего присоединения к ОЭСР.

Нам как воздух необходим более широкий, недискриминационный выход на внешние рынки. Пока с российскими экономическими операторами за границей особо не церемонятся. Принимают против них ограничительные торгово-политические меры, возводят технические барьеры, ставящие их в менее выгодное положение по отношению к конкурентам.

Аналогичная картина и с инвестициями. Мы стараемся привлечь в российскую экономику зарубежные капиталы, открываем для них самые привлекательные отрасли, подпускаем к действительно «лакомым кускам», в частности в топливно-энергетическом комплексе. Наших же инвесторов за рубежом особо не привечают, а зачастую демонстративно оттирают в сторону.

За примерами ходить далеко не надо. Взять историю с германским «Опелем», который так и не смогли приобрести российские инвесторы — даже несмотря на то, что эту сделку одобрило правительство ФРГ и позитивно восприняли немецкие профсоюзы. Или вопиющие ситуации, когда российскому бизнесу, вложившему солидные средства в зарубежные активы, попросту не дают вступить в права инвестора. Такое особенно часто происходит в Центральной и Восточной Европе.

Все это подводит к мысли о необходимости усилить политико-дипломатическое сопровождение действий российских предпринимателей на внешних рынках, оказывать более плотную поддержку крупным, знаковым деловым проектам. Не забывать и о том, что Россия может применять зеркальные ответные меры в отношении тех, кто прибегает к приемам недобросовестной конкуренции.

Правительству и предпринимательским объединениям следовало бы четче координировать свои усилия на внешнеэкономическом направлении, более настойчиво продвигать интересы российского бизнеса, помогать ему осваивать новые рынки.

Хочу обратить внимание и на такой существенный фактор, который во многом определяет роль и место России в нынешних и будущих международных политических и экономических раскладах, как огромная территория нашей страны. Пусть сейчас мы занимаем не одну шестую часть суши, но тем не менее Российская Федерация — самое крупное государство с богатейшей ресурсной базой, которой нет равных в мире. Имею в виду не только нефть и газ, но также леса, сельскохозяйственные земли, запасы чистой пресной воды.

То есть территория России — источник ее потенциальной силы. Раньше огромные пространства служили для нашей страны преимущественно как буфер от внешней агрессии. Сейчас, при правильной экономической стратегии, они могут стать важнейшей основой для повышения ее конкурентоспособности.

Упомяну, в частности, быстро возрастающий в мире дефицит пресной воды. Можно предсказать, что уже в недалеком будущем развернется геополитическая конкуренция за водные ресурсы, за возможность производить водоемкие товары. У нас в руках оказывается сильный козырь. Наша страна понимает, что доставшимся богатством надо распорядиться рачительно и стратегически грамотно.

Поддержка соотечественников и гуманитарное измерение

Уважение к своей стране определятся еще и тем, как она способна защитить права своих граждан и соотечественников за границей. Важно никогда не забывать об интересах миллионов соотечественников, проживающих в зарубежных странах, и наших граждан, выезжающих за границу на отдых и в командировки. Подчеркну: МИД и все дипломатические и консульские представительства обязаны в круглосуточном режиме оказывать реальную помощь и поддержку соотечественникам. Реакция со стороны дипломатов на возникающие коллизии между нашими согражданами и местными властями, инциденты и происшествия, аварии на транспорте и т.д. должна быть незамедлительной — не дожидаясь, пока СМИ начнут бить в колокола.

Мы будем самым решительным образом добиваться выполнения властями Латвии и Эстонии многочисленных рекомендаций авторитетных международных организаций относительно соблюдения общепризнанных прав национальных меньшинств. С существованием позорного статуса «неграждан» мириться нельзя. Да и как можно мириться с тем, что каждый шестой латвийский житель и каждый тринадцатый житель Эстонии как «неграждане» лишены основополагающих политических, избирательных и социально-экономических прав, возможности свободно использовать русский язык.

Взять состоявшийся несколько дней назад в Латвии референдум по статусу русского языка, который вновь наглядно продемонстрировал международному сообществу остроту проблемы. Ведь к участию в референдуме опять не допустили более 300 тысяч «неграждан». И совсем ни в какие ворота не лезет отказ латвийского ЦИК предоставить делегации Общественной палаты России статус наблюдателей на референдуме. А международные организации, ответственные за соблюдение общепринятых демократических стандартов, как будто в рот воды набрали.

Вообще то, как проблематика прав человека используется в международном контексте, вряд ли может нас устроить. Во-первых, США и другие западные страны стремятся узурпировать правозащитное досье, полностью политизировать его и применять как инструмент давления. Критику же в свой адрес они не терпят, воспринимают сверхболезненно. Во-вторых, объекты для правозащитного мониторинга подбираются выборочно, отнюдь не по универсальным критериям, а по усмотрению «приватизировавших» это досье стран.

Россия на себе ощущает необъективность, предвзятость и агрессивность задействованного против нее критиканства, которое порой переходит все мыслимые границы. Когда нам указывают на наши недостатки по делу — это можно только приветствовать и извлекать необходимые выводы. Но когда критикуют огульно, волна за волной, планомерно пытаясь повлиять как на отношение к нам своих граждан, так и прямо на внутриполитическую ситуацию в России, то понимаешь, что за всем этим стоят отнюдь не высокие моральные и демократические принципы.

Сферу прав человека нельзя никому отдавать на откуп. Россия — молодая демократия. И мы зачастую проявляем излишнюю скромность, щадим самолюбие наших опытных партнеров. А ведь нам есть что сказать — с точки зрения соблюдения прав человека и уважения основных свобод никто не совершенен. И в старых демократиях встречаются серьезные нарушения, на них не нужно закрывать глаза. Разумеется, такая работа не должна вестись по принципу «сам дурак» — от конструктивного обсуждения проблем в области прав человека выигрывают все стороны.

Российский МИД в конце года опубликовал свой первый доклад «О ситуации с правами человека в ряде государств мира». Считаю, что активность здесь надо наращивать. В том числе и для того, чтобы содействовать более широкому и равноправному сотрудничеству по всему спектру гуманитарных проблем, продвижению основополагающих принципов демократии и прав человека.

Кстати, сказанное — это лишь часть информационно-пропагандистского сопровождения нашей внешнеполитической и дипломатической деятельности, формирования правдивого образа России за рубежом. Надо признать, что успехов здесь у нас немного. На информационном поле нас часто переигрывают. Это отдельный многоплановый вопрос, которым предстоит заняться всерьез.

Россия унаследовала великую культуру, признанную и на Западе, и на Востоке. Но мы пока очень слабо инвестируем в культурные индустрии, в их продвижение на глобальном рынке. Возрождение мирового интереса к сфере идей, культуры, проявляющееся через включение обществ и экономик в глобальную информационную сеть, дает России с ее доказанными талантами в сфере производства культурных ценностей дополнительные шансы.

Для России существует возможность не только сохранить свою культуру, но и использовать ее как мощный фактор продвижения на глобальных рынках. Русскоязычное пространство — это практически все страны бывшего СССР и значительная часть Восточной Европы. Не империя, а культурное продвижение; не пушки, не импорт политических режимов, а экспорт образования и культуры помогут создать благоприятные условия для российских товаров, услуг и идей.

Мы должны в несколько раз усилить образовательное и культурное присутствие в мире — и на порядок увеличить его в странах, где часть населения говорит на русском или понимает русский.

Нужно серьезно обсудить, как с наибольшей отдачей для объективного восприятия России использовать проведение у нас крупных международных мероприятий — встречи на высшем уровне АТЭС в 2012 году, саммитов «двадцатки» и «восьмерки» в 2013 и 2014 годах, Универсиады в Казани в 2013 году, зимних Олимпийских игр в 2014 году, чемпионатов мира по хоккею и футболу в 2016 и 2018 годах.

* * * * *

Россия намерена и далее обеспечивать свою безопасность и национальные интересы путем самого активного и конструктивного участия в мировой политике, в решении глобальных и региональных проблем. Мы готовы к деловому, взаимовыгодному сотрудничеству, к открытому диалогу со всеми зарубежными партнерами. Мы стремимся понять и учитывать интересы наших партнеров — но просим уважать наши.

Россия > Внешэкономсвязи, политика > mn.ru, 27 февраля 2012 > № 501163 Владимир Путин

Приморье продемонстрирует свои возможности в области агро- и экологического туризма, отдыха на воде и демонстрации объектов саммита АТЭС-2012.

Более 100 операторов, представляющих международную сферу туризма, станут участниками ежегодной Международной Тихоокеанской выставки Pacific International Tourism Exhibition (PITE) . Именно так теперь называется знакомая всем выставка "Дальтур". Туризм будет представлен не только туркомпаниями Приморья. Участниками выставки станут компании и из других регионов России, АТР, а также из сферы гостеприимства.

Данная выставка должна стать настоящим праздником и быть интересной как для жителей регионы, так и для профессионалов. Уникальность PITE будет заключаться в том, что здесь будет представлен туристический потенциал в разной форме - презентации туркомпаний, маршрутов, национальная кухня, яхтенная индустрия и отдых на воде.

- Ставку делаем на въездной туризм. Наша задача - показать гостям выставки, а это и приморцы, и жители других регионов, возможности приморского туризма, побудить местные туркомпании популяризировать потенциал отдыха в Приморье, - подчеркнул директор департамента международного туризма и сотрудничества Евгений Маркин.

В рамках деловой программы пройдет фестиваль искусств "Туризм. Экология. Искусство", две конференции, семинар, масса конкурсов, викторин, мастер-классов. Планируется, что для посетителей выставки будут предусмотрены скидки и акции на туристические продукты.

В ходе совещания было отмечено, что на выставке должны быть представлены и такие виды туризма, как агротуризм, экологический туризм, объекты саммита АТЭС-2012.

15 февраля "Боинг" запустил новый проект Boeing Edge, ориентированный на обеспечение клиентам "Боинг" исключительных преимуществ перед конкурентами, предоставляя уникальный пакет услуг в области послепродажного обслуживания.

"Ни одна другая компания в мире не обладает таким объемом знаний и инноваций, высокой степенью ответственности и интеграции, в основе которых лежит преданность делу наших сотрудников во всем мире, - заявил Лу Манчини, старший вице-президент подразделения Boeing Commercial Aviation Services, во время авиа-шоу в Сингапуре. - Обращаясь в "Боинг", наши заказчики не просто получают сервис мирового уровня, они получают существенное преимущество перед своими конкурентами. У этого преимущества теперь есть название - Boeing Edge".

Подразделение Boeing Commercial Aviation Services работает в четырех ключевых направлениях - материально-техническое обеспечение, обслуживание парка, авиадиспетчерское обслуживание и IT поддержка. Таким образом, "Боинг" предлагает заказчикам полнофункциональную комбинацию компетенций, инноваций и поддержки в течение всего жизненного цикла самолетов, обеспечивая максимальную выгоду в эксплуатации парка. Совмещая продукты и услуги по всем направлениям, "Боинг" предоставляет программы интегрированных услуг, удовлетворяющих потребностям заказчиков, что обеспечивает им преимущество на рынке.

Boeing Edge - это марка обслуживания, часть бренда "Боинг", которая разработана, чтобы наиболее ясно представить универсальность и выгодность самого большого на авиационном рынке пакета услуг. "Бренд "Боинг" ассоциируется с мировым лидерством в аэрокосмической отрасли, - сказал Роб Поллак, вице-президент отдела позиционирования бренда и товара на рынке, "Боинг - Гражданские самолеты". - Концепция Boeing Edge позволяет нам донести информацию о том непревзойденном пакете услуг, который "Боинг" ежедневно предоставляет своим заказчикам".

Согласно оценкам "Боинг", в течении следующих 20 лет объем мирового рынка в области послепродажного обслуживания достигнет 2,3 триллионов долларов США. Продукт Boeing Edge направляет усилия компании на предоставление заказчикам всего необходимого, чтобы преуспеть в условиях постоянно растущей конкуренции.

Подразделение Commercial Aviation Services (CAS) со штатом 13 000 сотрудников, которое является частью "Боинг - Гражданские Самолеты", помогает заказчикам получать максимальную прибыль от эксплуатации самолетов на протяжении всего срока их службы, предоставляя им конкурентное преимущество на рынке. "Боинг" предлагает глобальную комплексную поддержку, интегрированные компьютерные системы и консалтинг для обеспечения более качественной технической поддержки и эксплуатационной эффективности. Данный портфель также включает в себя услуги по конвертации пассажирских судов в грузовые, услуги по дистрибуции запасных частей и инвентаризации, услуги по модернизации самолетов, навигационные услуги. Более того, Boeing Edge также осуществляет обучение пилотов, летного экипажа и обучение техническому обслуживанию, а также предлагает решения в сфере управления воздушным движением. Дочерние предприятия "Боинг" включают Aviall, AeroInfo, Continental DataGraphics, Inventory Locator Service и Jeppesen, а также совместные предприятия Aviation Partners Boeing и Boeing Shanghai Aviation Services .

Группа "Сумма" совместно с портом Роттердам рассматривает возможность покупки портового актива в Китае, сообщает агентство ПРАЙМ. О возможной сделке журналистам сообщил председатель совета директоров группы Зиявудин Магомедов в кулуарах Делового консультативного совета АТЭС. "В Китае мы смотрим на один актив", - сказал Магомедов. При этом председатель не назвал деталей возможной сделки. Он также сообщил, что ранее рассматривался вопрос о приобретении актива в Австралии, но группа от него отказалась: "Группу не устроили условия продажи".

Агентство также сообщает, что группой рассматривается возможность создания бункеровочного бизнеса в порту Гонконга.

Инвестгруппа "Сумма" в октябре 2011 года выиграла конкурс на строительство и эксплуатацию нового нефтяного терминала Tank Terminal Europoort West в голландском порту Роттердама. В проект планируется инвестировать 1 млрд долларов. 

По итогам годовой пресс-конференции, проведенной Объединением "Порт Гамбург Маркетинг" 13 февраля 2012г., Гамбургский порт обработал в 2011 году 132,2 млн. тонн морских грузов различной номенклатуры, увеличение по сравнению с показателями предыдущего года составило 9,1%.

Контейнерооборот порта Гамбург за 2011 год составил 9 млн. TEU, что на 1,12 млн. TEU (+14,2%) больше прошлогоднего результата. Тем самым, Гамбург демонстрирует самый высокий прирост контейнерного потока в абсолютных цифрах среди контейнерных портов-хабов Северного моря и занимает второе место в рейтинге крупнейших контейнерных портов Европы, обогнав Антверпен.

Общий грузооборот порта достиг результата в 132,2 млн. тонн, что выше показателя прошлого года на 11 млн. тонн.

На годовой пресс-конференции, проведенной Объединением "Порт Гамбург Маркетинг", Клаудия Роллер, председатель правления Объединения, подвела итоги года. "Нас радует тот факт, что Гамбургский порт смог достичь незаурядных результатов, как в общем грузообороте, так и в сегменте перевалки контейнеров. Благодаря активному росту контейнерооборота в абсолютных цифрах, Гамбург вернул себе 1,3% доли рынка относительно портов-конкурентов"

Стабильная тенденция роста, наметившаяся в 2011 году, дает основания для благоприятных прогнозов дальнейшего роста грузооборота в следующем году.

"В 2012 году мы также рассчитываем на увеличение объемов грузоперевалки, однако, по сравнению с 2011 годом, рост все же замедлится, и составит более умеренную цифру прироста грузопотока. Благодаря уже существующим мощностям, хорошо развитой инфраструктуре, высокоэффективным портовым предприятиям, обслуживающим Гамбургский порт, некоторые из которых получили международные премии, Гамбург обладает отличными возможностями для обработки растущих грузопотоков, как всегда, надежно, быстро и высококачественно. Осуществление проекта по углублению фарватеров верхнего и нижнего участков реки Эльбы будет способствовать укреплению позиции Гамбурга среди портов Северного моря в качестве наиболее привлекательного европейского порта-хаба для заходов судов-гигантов".

По прогнозам Международного Валютного Фонда, после прироста мировой торговли в 2011 году на 6,9%, в 2012 году произойдет замедление темпов роста и увеличение составит только 3,8%. Кроме того, при оценке перспектив роста мировой экономики, МВФ учитывает, что в 2012 году, в сфере реальной экономики государств Еврозоны наметится легкий спад из-за последствий долгового кризиса.

Благоприятный для порта Гамбург 2011 год в цифрах

За двенадцать месяцев 2011 года в Гамбурге было обработано 132,2 миллиона тонн грузов различной номенклатуры, увеличение по сравнению с показателями предыдущего года составило 9,1%.

В 2011г. объем перевалки грузов на импорт, по данным Объединения "Порт Гамбург Маркетинг", вырос на 8,2% по сравнению с прошлым годом и составил 76,2 млн. тонн, в экспортном направлении было переработано 56 млн. тонн грузов, что соответствует увеличению на 10,3%.

В сегменте генеральных грузов перевалка составила 92,6 млн. тонн, +14,4%.

За двенадцать месяцев прошлого года самый крупный контейнерный порт Германии обработал 9 млн. TEU, что больше результатов прошлого года на 14,2% (в тоннах контейнерооборот составил 90,1 млн. тонн (+15%). На экспорт ушло 4,4 млн. TEU (+14,5%), импорт составил 4,6 млн. TEU (+13,8%).

Основными направлениями, которые способствуют росту контейнерных грузопотоков, являются страны региона Балтийского моря, Восточная Азия, а также северо- и южноамериканские направления.

Основным партнером Гамбурга по объемам перевозок морских контейнерных грузов остается Азия. Объем контейнерных перевозок между Гамбургом и азиатскими странами составил 5,2 млн. TEU (+8,8%), что на 419.000 TEU больше, чем в прошлом году. Отмечается высокий показатель контейнерных перевозок между портом Гамбург и США, в 2011 году их объем вырос на 81,6%. Таким образом, США занимают шестое место среди важнейших торговым партнеров Гамбурга по объему контейнерных перевозок.

Морские контейнерные перевозки со странами региона Балтийского моря показали, благодаря темпам роста в 27%, хорошие результаты, и тем самым укрепили свои позиции по сравнении с грузопотоками в других направлениях. Тот факт, что морские перевозки фидерными судами продолжает показывать положительные тенденции для Гамбурга, иллюстрирован итогами контейнерных перевозок с Россией в 2011 году. Здесь, с объемом 596.000 TEU, порт Гамбург установил очередной рекорд прироста в 35,7%. Таким образом, Россия утвердилась на 2-ей позиции топ-рейтинга основных контейнерных торговых партнеров порта Гамбург, оставив позади себя Сингапур.

Грузооборот между Гамбургом и польскими портами региона Балтийского моря составил 238.000 TEU (+33,4%). Всего объем трансшипмента через Гамбург составил в 2011 году 3,3 млн. TEU. Гамбург по-прежнему остается основным фидерным портом для грузов в направлении Балтийского моря, и предлагает 150 фидерных отправок в неделю в направлении портов балтийского региона.

Перевалка конвенциональных генеральных грузов, к которым относятся также накатные грузы Ro-Ro, снизилась на 3,8% и составила 2,5 млн. тонн. Снижение произошло в основном за счет уменьшения импорта конвенционально перевозимых фруктов до 497.000 тонн (-17,8%). Импорт транспортных средств увеличился на 12,3% и составил 96.000 тонн, импорт металлов вырос на 26% до 185.000 тонн. В экспорте было обработано 1,4 млн. тонн, +2,5%. В основном это тяжеловесные грузы 543.000 тонн (-8%) и транспортные средства 517.000 тонн (+9,5%), а также железо и сталь (281.000 тонн, +17%).

Перевалка в сегменте массовых грузов составила 39,6 млн. тонн, -1,6%.

В импортном отношении было переработано на 0,5% больше насыпных, навалочных и наливных грузов, чем в прошлом году. Всего 30,1 млн. тонн. Наблюдается снижение объема импорта железной руды, до 8,8% (8,5 млн. тонн). Импорт угля увеличился на 12,6 % и составил 6 млн. тонн, масличных культур составил 3 млн. тонн (+21%). Объем импорта сырой нефти снизился на 6,2% до 4,1 млн. тонн, объем импорта минеральных нефтяных продуктов увеличился на 2,1% до 4,8 млн. тонн.

В экспортном отношении было переработано на 7,8% меньше массовых грузов, чем в прошлом году (9,4 млн. тонн). Из них, экспорт удобрений составил 2,2 млн. тонн, +2,7%, зерна 1,5 млн. тонн (-35%). Объем экспорта наливных грузов, преимущественно нефтяных минеральных продуктов, снизился на 1,6% и составил 2,5 млн. тонн.

Увеличивается количество судозаходов гигантских судов в Гамбург

"Все большее количество судов-гигантов совершает судозаходы в порт Гамбург. Уже сегодня, благодаря обширным инвестициям в расширение портовой инфраструктуры и развитие новых электронных систем, порт прекрасно подготовлен к перевалке растущих объемов морских грузов", подчеркивает Йенс Майер, директор Портовой Администрации Гамбурга, отвечающей за развитие портовой инфраструктуры.

Проект углубления фарватеров верхнего и нижнего участков реки Эльбы, в свете того факта, что только в 2011 году в Гамбург совершили судозаходы 894 гигантских судна, имеет важнейшее значение для портовой индустрии и зарубежных портовых клиентов.

Порт Гамбург тесно интегрирован в сеть мировых линейных судоходных коммуникаций. Он сосредотачивает на себе более сотни линейных сервисов и является выдающимся объектом транспортной инфраструктуры для всей немецкой экономики и внешней торговли, а так же играет важную внешнеторговую роль для всех своих европейских соседей. В порт Гамбург совершают судозаходы более 100 регулярных линейных сервисов. Среди них, двадцать шесть еженедельных контейнерных сервисов соединяют Гамбург с портами Дальнего Востока, девять сервисов работают на североамериканском и одиннадцать на южноамериканском маршруте, двадцать - на африканском. Пятьдесят фидерных сервисов обслуживают регионы Северного и Балтийского моря. В 2011 году в порту Гамбург появились одиннадцать новых линейных сервисов. Четыре из них работали в направлении стран Дальнего Востока, три в направлении портов Северной Америки, два сервиса обслуживали западноафриканское побережье, один сервис связывал Гамбург с Южной Америкой и один с индийским субконтинентом. Шесть линейных сервисов возобновили свою работу в направлении Балтийского моря. В 2012 году разные линейные судоходные компании объявили об объединении своих сервисов. Так, например, компании CMA CGM и MSC, а также CHKY - the Green Alliance и Evergreen Line объявили об открытии совместных линейных сервисов. А также судоходные альянсы, такие как Grand Alliance (Hapag Lloyd , NYK, OOCL) и New World Alliance (APL. MOL, HMM), объединили свои сервисы в рамках альянса G6. Как показывают первые изменения в работе линейных сервисов и планы компаний по их преобразованию, Порт Гамбург сохраняет роль ведущего европейского порта-хаба и готов идти в будущее вместе с растущей мировой торговлей.

По предварительным подсчетам зарубежных экспертов, в течение последних трех лет за рубежи КНР вывозится более 10 млрд юаней ежегодно. Более 80% этих средств утекает в США, Канаду и Австралию. Таковы данные официальной статистики этих стран.

Менее 20% указанных средств уходит в экономику европейских стран, Сингапура и Малайзии.

По данным миграционного бюро Австралии, количество коммерческих мигрантов в этой стране достигает примерно 3500 человек в год. Из них более 2000 заявок поступает из Китая. По данным заявкам примерно 1000 человек получают визы. Минимальные требования миграционной политики сводятся к 500 000 австралийских долларов инвестиций. То есть — 3,25 млн юаней на каждого коммерческого эмигранта. Следовательно, ежегодно китайцы обогащают австралийскую экономику на 3,2 млрд юаней.

Канада, в свою очередь, с 1 июля 2011 г. ввела квоты для инвестиционных мигрантов. Канадские власти ежегодно рассматривают лишь 700 заявок. Из них примерно 60% поступают от китайских бизнесменов. Согласно минимальному требованию, инвестиции должны быть внесены в размере 800 000 канадских долларов (примерно 5,4 млн юаней). Таким образом, китайцы принесли Канаде до 2 млрд юаней.

Сингапур, Малайзия и другие популярные среди китайцев азиатские страны ежегодно принимают несколько тысяч богатых китайцев с более чем 500 млн юанями.

США в 2011 г. дали вид на жительство 934 из 2969 граждан Поднебесной. Каждый иммигрант привез в Америку 500 000 долларов (3,15 млн юаней). Таким образом США получили 2,9 млрд юаней.

Общество мирового уровня

Социальная сила государства как решающий фактор международного успеха

Резюме: В условиях демократизации и политизации международных отношений на первое место выходит не то, хороши или плохи лидеры сами по себе. Принципиален вопрос о том, как их поведение на международной арене соотносится с социальными ожиданиями других государств.

Конец холодной войны и парад суверенитетов в мировом масштабе привел к «возрождению» вестфальской системы государств, об отмирании которой настойчиво писали в конце XX века. Более того, с распадом идеологически цементированных «лагерей», где зачастую практиковалась доктрина «ограниченного суверенитета», она распространилась в глобальном масштабе. Суверенитет, находящийся в центре данной системы, стал единственной универсальной ценностью. Попытки легализовать возможность его нарушения путем введения таких понятий, как «гуманитарная интервенция», политически провалились или оказались выхолощены.

Результатом стало возникновение глобального общества из 194 (в 2011 г.) государств, разделяющих ценность суверенитета, как бы они при этом ни были устроены в социально-политическом плане. Последнее – качественные и весьма глубокие различия внутренних представлений о справедливости и политических системах – делают невозможной реализацию мечты представителей английской школы о создании общих норм и правил поведения в рамках международного общества. Так, блистательные идеи Хэдли Булла за 20 последних лет получили весьма унылое продолжение. Как правило, в виде рассуждений (вполне расистских по духу) о том, что «все животные равны, но некоторые равнее» и полноценно участвовать в таком обществе могут только государства, достигшие определенного уровня демократических прав и свобод.

Новое глобальное общество, многообразное и не базирующееся на неком наборе догм, в чем-то функционирует по тем же правилам, что и национальное, тоже всегда крайне неоднородное. Но есть одно принципиальное отличие. На национальном уровне можно добиться верховной власти и контроля над обществом, а на глобальном – нет. Дело в том, что глобальное общество состоит не из индивидов, а из государств, государство же – Левиафан – само по себе является наивысшей формой социальной организации. Что, кстати, подтвердили провалы попыток установить разные формы глобальной гегемонии, создать «мировое правительство» или ограничить суверенные права отдельных стран даже в относительно компактной сфере регулирования финансовых рынков.

Мировым социумом государств – международной системой – невозможно управлять. Зато в самой международной системе заложена способность генерировать запрос на ту или иную форму общественного поведения участников. Жизненный опыт этого общества еще ничтожен (15–20 лет), оно находится на самом раннем этапе развития. Так что сложной и многослойной системы взаимосвязей и установлений, которая отличает любое развитое общество, здесь пока не сложилось. Единственной четко артикулируемой претензией юного глобального общества государств является требование противостоять любым формам доминирования, да и в целом ограничения извне их свободы (суверенитета). Будь то поползновения США установить разные формы гегемонии или попытки международных террористических сетей присвоить себе главное право любого государства – право на убийство.

Если внешняя политика какой-то страны удовлетворяет данному требованию, то есть адекватна ожиданиям, источником ее относительного усиления становится сама международная система. Наиболее уместным, хотя и не претендующим на полное отражение новой реальности определением для возникающего уникального ресурса может быть социальная сила государства – такой не имеющий непосредственной материальной основы социальный капитал, как востребованность международным сообществом. (Под социальностью здесь понимается совокупность тенденций, принятых в обществе/социуме и установленных отдельно от каждого индивидуума и от окружающей среды.)

Наличие для этого особых «личных» качеств – например, силы физической – все еще играет важную роль. Так, хотя Венесуэла или Иран, по аналогии с Россией или Китаем, словом и делом отвечают на единственный пока четко идентифицируемый запрос международной системы – противостояние любым попыткам установить гегемонию, эти страны никогда не смогут приобрести влияние, сопоставимое с Россией. И не только потому, что поведение Тегерана и Каракаса часто выходит за рамки дипломатических приличий, но и поскольку они слабы в военном отношении.

Однако роль физической силы уже не является решающей. Хотя бы потому, что сейчас невозможно определить место державы в мировой «табели о рангах» исключительно по критериям данного параметра. Судьбоносное значение приобретает способность той или иной страны соответствовать доминирующему запросу со стороны большинства других государств, и результаты внешней политики России являются тому доказательством.

Россия: о пользе безыдейности

На протяжении 20 лет международные позиции Москвы усиливались, несмотря на объективную слабость Российского государства по всем традиционным аспектам силы, кроме ядерных вооружений. После периода хаотичных реформ Россия стала полноценным хозяином своей (и не только своей) судьбы. Москва на равных ведет диалог с государствами, военные и экономические возможности которых существенно превосходят ее собственные.

Пока многие даже наиболее авторитетные ученые склоняются к выводу о том, что успехи России прежде всего связаны с провалом попыток Запада установить контроль над политической и экономической системой мира в 1990-е и первой половине 2010-х годов. В условиях относительного ослабления США (и их союзников), сопровождающегося столь же относительным возвышением Китая (и других «растущих держав»), Москва «всплыла», по сути не предпринимая особых усилий для укрепления собственных позиций. Другими словами, причины этого преимущественно объективны по своей природе. А внешнеполитические неудачи связаны с нехваткой ресурсов либо с отсутствием целостной внешнеполитической стратегии, что также регулярно становится поводом для критических комментариев.

Рискну утверждать, что относительное возвышение России стало результатом гораздо более сложного сочетания субъективных и объективных факторов. К числу первых относится продемонстрированная российской внешней политикой способность усваивать исторические уроки и практически идеально адаптироваться к требованиям внешней среды.

В результате «перерождения» 1991 г. страна обрела способность de novo оценивать каждую отдельную ситуацию в международной жизни, отказаться от схем и стандартных реакций. Символом такого оказавшегося успешным поведения стало широко практикуемое российской дипломатией понятие «асимметричного ответа». В основе его лежит полное вымывание из национальной внешней политики идеологической составляющей.

Решительный отказ от «большой идеологии» произошел еще в конце 1980-х гг. и стал колоссальным облегчением для отечественной элиты, политической и экономической дипломатии. Последовавшие в первой половине 1990-х гг. попытки примкнуть к лидировавшему тогда идеологическому течению (либеральному, представленному ведущими странами Запада) оказались несостоятельны. Они столкнулись с непреодолимыми препятствиями в виде необходимости внутренней трансформации, к которой Россия оказалась не готова.

Сыграла свою роль и неспособность потенциальных идеологических союзников (США и других стран Запада) к более гибкой политике. Последняя должна была бы быть основана, если пользоваться определениями Генри Киссинджера, на отказе от «конверсии» бывшего противника по собственному образцу (как это произошло в свое время с Германией) в пользу того, чтобы содействовать его «эволюционированию» к статусу дружественного, но самостоятельного партнера.

Да и сама Россия даже в период максимального внутреннего ослабления последовательно заявляла о намерении тем или иным образом восстановить контроль над львиной долей пространства бывшего СССР. Так, уже в 1993–1995 гг. во всех внешнеполитических документах России интеграционные процессы в СНГ назывались в числе приоритетов, хотя до продуманной политики в этом направлении тогда было еще далеко. Иными словами, от статуса одного из главных центров мировой политики, распространяющего влияние на других, Москва не отказывалась никогда, вне зависимости от способности воплотить эту заявку в жизнь.

Отсутствие идейного стержня и необходимости отстаивать правоту некой модели развития позволяет оппортунистически (в хорошем смысле слова) и гибко относиться к решению проблем, возникающих перед государством. Оно же обусловливает и невозможность определить цели на международной арене, а также выработать необходимую для их достижения стратегию. Вербализация приоритетов останавливается на уровне гораздо менее определенной концепции. Отметим, что отсутствие четко обозначенной цели и ограничение концептуализации внешней политики уровнем формулирования задач, в число которых может входить и региональное лидерство, являются для международных отношений подходом наиболее традиционным и одновременно наиболее благоприятным с точки зрения международной безопасности. Ведь, как отмечал в свое время Ханс Моргентау, «создание и поддержание стабильности в экзистенциально нестабильном мире требует антиреформистской и антиреволюционной внешней политики».

Однако даже в сочетании с ракетно-ядерным потенциалом и способностью применить силу в принципиально важных ситуациях вышеупомянутые качества были бы недостаточны для впечатляющего успеха российской внешней политики. Решающую роль в том, что судьба России как международного игрока зависит сейчас только от ее способности преодолеть стагнационные тенденции внутреннего развития, сыграла адекватная реакция страны на трансформацию силы как главного структурирующего фактора международных отношений.

Не навязывать, а воспринимать

Суть данной трансформации заключается в том, что социальное и физическое измерения силы все более самостоятельны и независимы друг от друга, а социальный компонент становится все более важным. Можно выделить по меньшей мере две причины такого развития событий.

Во-первых, главным следствием исчезновения биполярного мирового порядка оказалась невиданная на всем протяжении истории империй и противоборствующих лагерей демократизация международной жизни. Это событие равноценно завершению колониального раздела мира в XIX – начале XX века, когда на карте не осталось обитаемых «белых пятен». Теперь эта самая политическая карта стала качественно более неоднородной и многообразной.

Сейчас система суверенных и равноправных государств распространилась в масштабах всей планеты, воспроизведя своего рода модель Европы XVIII–XIX веков, основанную на балансе сил. (Аналогия с блестящим XVIII веком уже приводилась, например, Сергеем Карагановым.) Та система, по сути, тоже представляла собой общество, но в ту пору состоявшее из монархов. А внешняя политика Англии, в основе которой лежало противостояние любым попыткам гегемонии одной из потенциально способных на это континентальных держав – Испании, Франции или России – отвечала социальному запросу всех остальных участников европейской системы.

Есть, однако, и принципиальные отличия между ситуацией 250-летней давности и современностью. В первую очередь это несравнимо большее разнообразие представлений о справедливости (а именно они являются исходными для формирования запроса) среди государств – важных участников международной жизни. Активное включение в мировые дела стран Азии – в первую очередь Китая – делает невозможным создание «концертов» на основе разделяемых всеми принципов «правильного» общественного устройства.

Некогда определяющим принципом служила безусловная легитимность монарха и неприемлемость узурпации власти субъектом низкого происхождения. Сейчас формирование единой для всех, пусть даже предельно общей, системы правил внутригосударственной жизни вовсе не представляется возможным. В том числе и потому (и это тоже существенно отличает структуру мира в XXI веке от европейского аналога XVIII столетия), что ведущая экономическая и военная держава планеты – Соединенные Штаты – остается реликтом идеологического XX века. Уникальная форма взаимосвязи внутренней и внешней политики, присущая этому совершенно внесистемному по меркам наступившего века игроку, существенно ограничивает возможности США выступать в качестве ответственного члена общества.

Единственной ценностью, которую разделяют, таким образом, все без исключения государства современного мира (применительно к себе даже Соединенные Штаты), остается суверенитет. Именно в защиту этой ценности от посягательств со стороны негосударственных игроков, как показал пример борьбы с «мировым терроризмом» после 11 сентября 2011 г., могут сплотиться 99,9% государств мира – от США до России или Китая и от Ирана до Норвегии. А Муаммар Каддафи, отрицавший суверенитет соседей во имя идей панарабизма и распространения идей Джамахирии, всегда считался опасным маргиналом. И в решающий момент своей жизни – голосование в Совбезе ООН ночью 17–18 марта 2011 г. – не вызвал сочувствия или поддержки со стороны ни одного государства мира. В отличие, кстати, от своего коллеги Башара Асада, в защиту которого Россия, Китай и группа других стран ООН выступали до конца.

При этом ценность суверенитета имеет, что наиболее важно, не столько внутреннее, сколько внешнее измерение, поскольку определяет философию поведения страны вовне. И именно на основе этой ценности в начале XXI века возникло мировое общество, членами которого являются все государства – и только государства – мира.

Кстати, идеи стирания суверенитета, широко обсуждавшиеся 15–20 лет тому назад в период расцвета европейского интеграционного проекта, оказались неспособны захватить «широкие народные массы» именно потому, что были основаны на уникальной близости внутриполитических систем стран–участниц ЕС. Тупик интеграционных инициатив стран АСЕАН является, как и кризис европейской интеграции, подтверждением того, что государства не могут переступить через некую черту.

Появление глобального общества, состоящего из государств, автоматически привело к росту значения силы как социального объекта, производного от возникающего в обществе запроса. Здесь аналогия с сообществом людей вполне применима. Успешен не тот политик (страна), который знает, как лучше, а тот, который точнее конкурентов почувствует, чего хочет народ (большинство других участников международной жизни). Одновременно это привело к снижению, хотя и до известных пределов, важности физического воплощения силы в виде, если продолжить аналогии с внутренней политикой, знаний, опыта, интеллекта или красоты кандидата.

Ключом к успеху оказывается способность добиться востребованности даже при ограниченных материальных ресурсах. А залогом провала становится наличие в политической системе внутренних структурных ограничителей, которые не позволяют быстро и эффективно откликаться на ожидания общества. В качестве таковых могут выступать, как показывает пример Европейского союза, национальный эгоизм стран-участниц или необходимость следовать демократическим процедурам при выработке решений. И то и другое снижает способность государства «плыть по течению» мировой политики и сверять свои заявления и действия не с внутренним (со стороны общества), а с внешним (со стороны окружающего мира) запросом.

Негативную роль, и здесь уместен пример США, играет неспособность отказаться в общении с внешним миром от идеологических схем и мифов. И если в последнем случае общая неадекватность может быть компенсирована незаурядными физическими качествами, то в случае с Европой колоссальный жизненный опыт и интеллект становятся, скорее, препятствиями для достижения политического влияния. «Старикам тут не место», и, как показал пример 2011 г., не помогает даже «маленькая победоносная война», наподобие номинально успешной ливийской кампании. Даже реальную победу другие участники международного сообщества конкурентов все равно объявят «пирровой». В свою очередь, Россия, обеспечившая себе вторую за 100 лет возможность начать внешнюю политику с чистого листа, оказывается достаточно популярной среди незападного большинства членов международного общества. Хотя у России отсутствует существенная часть физических и моральных качеств, которыми обладают ее конкуренты, да и никакого привлекательного идеологического проекта она не предлагает. Способность соответствовать главному социальному запросу – выступать в качестве оппозиции Западу – компенсирует многочисленные шараханья, продиктованные сугубым прагматизмом и отсутствием идей.

Мечты теоретиков либеральной школы о трансформации классических международных отношений в «мировую политику» реализовались парадоксальным образом. Генеральная Ассамблея ООН приобрела черты парламента в идеальной анархической республике, где отсутствует всякий политический или судебный контроль. На подиуме сталкиваются многообразные политические программы и частные интересы. Возникшая после эмансипации стран мира от гнета противостояния СССР и США мировая политика оказалась не раем, где государства и негосударственные игроки сотрудничают под сенью общих норм и правил. В условиях осознаваемой всеми невозможности достигнуть верховной власти и размывания понятия связанной с ней ответственности имидж восторжествовал над реальностью. Умение создавать выгодное впечатление методами изощренной пропаганды одержало победу над способностью эффективно урегулировать конфликты и решать проблемы. Символом новой глобальной политики может считаться БРИК. Это объединение пока не имеет под собой никакой реальной основы в виде экономического сотрудничества и решает лишь одну задачу – оказывать моральное давление на лидеров политической и экономической системы мира.

В таких условиях из двух атрибутов, за обладание которыми, по формуле Моргентау, «сражаются народы» («власть и престиж»), на первое место выходит именно второй как наиболее традиционное имиджевое проявление. И непрерывная изнурительная борьба России за престиж, которая на протяжении прошедших лет становилась объектом неисчислимых колкостей со стороны заинтересованных наблюдателей, приобретает исключительно рациональный характер.

При этом социальная сила государства не имеет ничего общего с его идеологической привлекательностью. Данное явление осталось, судя по всему, признаком ушедшего века идеологий. Как, впрочем, и различные его аналитические девиации, наподобие «мягкой» или «умной» силы, предлагаемые в поисках выхода из концептуального тупика даже наиболее почитаемыми авторами. Вряд ли найдется в мире значительное число стран, считающих Россию или Китай идеологически привлекательными. И, напротив, многие, безусловно, находят привлекательной модель внутреннего устройства США и тем более стран Западной Европы.

Несколько упрощая, можно сказать, что «мягкая сила» в понимании, распространившемся после холодной войны, предусматривает пусть и мягкое, но все же проецирование некоей идеи или практики на остальных. А социальная сила – это, напротив, способность страны воспринимать «излучение», исходящее извне. В условиях демократизации и политизации международных отношений на первое место выходит не то, хороши или плохи лидеры сами по себе. Принципиален вопрос о том, как их поведение на международной арене соотносится с социальными ожиданиями других государств.

Так, от России и Китая никто в мире не ждет благотворительности, равно как и активного участия в решении различных проблем. Во всяком случае, они никогда в новейшее время не давали повода для подобных ожиданий. Их социальная роль и социальная сила, в чем-то осознаваемые, в чем-то интуитивно ощущаемые, заключаются в том, чтобы воспрепятствовать посягательствам стран Запада – своего рода мировых олигархов – на суверенитет остальных и на то, чтобы диктовать правила поведения внутри и вовне. Даже если ради этого приходится поддерживать сирийский режим Башара Асада и настраивать против себя нефтяные монархии Персидского залива, да и вообще немалую часть арабского мира. И то, что России недостает экономических, культурных, политических или правовых дипломатических инструментов (за исключением ядерного оружия), не играет существенной роли. Способность или неспособность государства самостоятельно продуцировать те или иные внешнеполитические инструменты вообще перестает иметь решающее значение.

В чем сила, брат?

Выступая в январе 2009 г. в сенате США, только назначенный государственный секретарь Хиллари Клинтон перечислила ресурсы (весьма, впрочем, традиционные для дипломатии с момента ее возникновения), которые государство должно уметь использовать для достижения эффективности внешней политики в XXI веке. В число таковых вошли дипломатические, экономические, военные, политические, правовые и культурные инструменты. Наиболее фундаментальной попыткой суммировать их и вывести на этой основе формулу успешной внешней политики для Соединенных Штатов стала книга, принадлежащая перу выдающегося американского ученого-международника Джозефа Ная, «Будущее силы», вышедшая в 2011 году.

Спору нет, умение правильно применять один или комбинацию из перечисленных в книге Ная ресурсов лежит в основе достижения успеха на уровне межгосударственных отношений. Однако, чтобы снискать лавры на уровне всего общества государств, наиболее важно иметь те компоненты силы, которые являются производными не «личных» качеств, а самой международной системы.

В современных условиях суть вопроса заключается не в наличии у государства того или иного набора составляющих военной, экономической или идеологической мощи. Индивидуальные достоинства и недостатки вообще начинают терять значение. Физические или субъективные компоненты силы вообще все менее применимы в теории и на практике. В первую очередь потому, что последовательно сокращается возможность эмпирически проверить наши представления о соотношении сил государств на глобальном уровне.

Начнем с того, что тот или иной силовой ресурс (составляющая силы) имеет значение не сам по себе, а применительно к обстоятельствам, в которых он может быть использован, или специфической форме отношений между государствами. И та составляющая силы, которая играет ключевую роль в конкретных отношениях, рассматривается в качестве главного показателя. На его основании может быть «нарисован» новый баланс.

Пока отсутствует даже теоретическое (не говоря уже о политическом, прикладном) понимание того, какие отношения, кроме прямого конфликта, могут лежать в основе определения соотношения сил между державами. Попытки сконструировать и применить карту «экономического баланса» сталкиваются по меньшей мере с двумя препятствиями. Во-первых, обратным примером служит международно-политическое ничтожество такого экономического гиганта, как Европейский союз. Во-вторых, малая степень суверенного контроля над рынками, очевидно недостаточная даже после всех мер по «поддержке национальных экономик» в период кризиса 2008–2009 годов.

Что же касается конфликта, то, исходя из традиционных представлений о логике международных отношений, самым естественным развитием глобальной ситуации стало бы движение к возникновению классического военно-стратегического противостояния между Америкой и Китаем при балансирующей роли других ведущих держав мира, в первую очередь России. Ожидание подобного сценария скрашивает неприятное ощущение глобальной неопределенности, и отражением этого подспудного стремления к ясности стала научная дискуссия середины 2000-х гг. о грядущем столкновении демократической и авторитарной моделей развития.

Наиболее примечательным в этой дискуссии стало то, что она совместила в себе обращение к классическим проблемам международных отношений – силе и соотношению сил, оставаясь в рамках линейной логики, присущей либеральному стилю мышления. Методологически такой подход, по большому счету, не мог претендовать на нечто большее, нежели попытку вернуть к жизни систему координат времен противостояния СССР и США. Возможно, именно поэтому представители российской внешнеполитической науки с тревогой заговорили тогда о тенденциях к возникновению «новой холодной войны». С этим связан и сознательный уход идеологов борьбы между демократическим и авторитарным капитализмами от рассмотрения отношений между государствами как основными единицами, с этим связаны и попытки вернуть логику противостояния систем. Хотя в своем практическом применении, т.е. путем воплощения в концепции «оси зла», представленной миру администрацией Джорджа Буша-младшего, речь шла уже о нескольких государствах с совершенно разными политико-экономическими моделями.

Однако в новых международных условиях применение военной силы, как выяснилось, намного менее рационально с политической точки зрения, чем раньше, в то же время растет масштаб экономической взаимозависимости. В первом случае решающую роль сыграло появление в середине прошлого века ядерного оружия, и затем – обретение СССР (Россией) и США возможности сдерживания посредством гарантированного взаимного уничтожения. (После конца холодной войны принцип ядерного сдерживания распространился и на страны с небольшим потенциалом, им достаточно не гарантированного уничтожения, а способности нанести неприемлемый ущерб агрессору.) Именно тогда, по меткому выражению Генри Киссинджера, «была разрушена взаимосвязь между политическими и военными целями», что и доказало мирное завершение холодной войны.

Сохранение ядерных потенциалов способствует продолжению политической неопределенности в отношениях России и Соединенных Штатов, а также, в некоторой мере, США и Китая. Более того, принципиальная невозможность глобального конфликта в сочетании с распространением ядерного оружия последовательно уменьшает значение обычных вооруженных сил. Невозможность применения военной мощи для решения стратегических вопросов девальвирует ее значимость до уровня тактических задач, решение которых не ведет к трансформации международной системы в интересах государства, силу применяющего.

Во втором случае – увеличение экономической взаимозависимости – мы имеем дело уже не только и не столько с двусторонними торгово-экономическими отношениями. Объем последних и их важность для выживания государства могут быть снижены. Либо вообще не препятствовать возникновению конфликта, как показывает опыт Великобритании и Германии, между которыми объем торговли в 1913 г. был, как известно, наиболее значимым. В современных условиях речь идет о феномене рождения некой «мировой экономики», которая создает принципиально новые рамочные условия для использования странами своих экономических ресурсов. Экономика приобретает все более внешний характер, что существенно ограничивает возможность положить ее на весы при измерении силы отдельного государства.

Снижение значения военной мощи в глобальном масштабе уже стало серьезным интеллектуальным вызовом для политического и научного сообщества. Концепции «мягкой» или уже теперь «умной» силы представляли собой не что иное, как попытки найти современный ответ на новую ситуацию. Их задачей являлось нахождение новых уникальных ресурсов, обладание которыми обеспечивает преимущество в условиях описанных выше ограничителей. И хотя военная мощь сохраняет первостепенное место у всех авторов, перечень составляющих силы пока неуклонно расширяется и дробится.

Учитывая растущий объем взаимосвязей между национальными политико-экономическими системами, а также увеличение числа факторов силы, важных или кажущихся важными в текущем контексте, мельчить можно до бесконечности. Но насколько адекватно нами воспринимается значение того или иного компонента в совокупной мощи государства, невозможно проверить опытным путем, т.е. сравнить их в ходе конфликта. Поэтому продолжение инвентаризации необходимых компонентов материальной силы имеет исключительно теоретическое значение.

***

Подводя итог этим (ни в коей мере не претендующим на завершенный характер) рассуждениям, можно утверждать следующее. В уникальном обществе, где невозможно достижение власти, требования привязаны не к качествам игрока (избирать его на роль лидера все равно никто не собирается), а к состоянию системы как таковой. Решающее значение начинает играть способность государства вести себя в соответствии с ожиданиями этой системы. И здесь Россия, начисто лишенная идеологии и прошедшая в первое десятилетие своего самостоятельного развития весьма трудную школу Realpolitik, оказалась способна к международно-политическому перерождению и возвращению в круг мировых лидеров. Сочетая дипломатический опыт и навыки «старого» лидера, с одной стороны, и адекватность международному общественному запросу на уровне «новых» лидеров, например, Китая – с другой. При этом Пекину аналогичный по масштабам объем социальной силы стоил колоссальных усилий по развитию у себя силы физической.

Из всего вышесказанного следуют по меньшей мере два практических вывода. Во-первых, при осуществлении внешней политики в крайне хаотичном мире решающее значение приобретает не только анализ физических возможностей партнеров и конкурентов, хотя и он должен оставаться в центре внимания. Существенно важнее прогноз развития предпочтений мирового общества в целом и выработка в этих целях аналитического инструментария.

Во-вторых, как и в любой политической системе, тем более такой уникальной и изначально не предполагающей возможности установления абсолютной власти, как международная, предпочтения общества могут меняться. И в этом контексте государство, весьма успешное сегодня, может оказаться менее востребованным завтра. Поэтому совсем забывать о развитии у себя индивидуальных, независимых от социального запроса системы, качеств современному государству было бы крайне неосмотрительно. А вот здесь России, успешной в реализации проекта «власти через престиж», есть еще много над чем поработать.

Т.В. Бордачёв – кандидат политических наук, директор Центра комплексных международных и европейских исследований НИУ ВШЭ.

АСЕАН после холодной войны

Как укрепить связи между Россией и Юго-Восточной Азией

Резюме: Распад Советского Союза имел глубокие последствия для стран АСЕАН и АТР, связи с Россией в последние два десятилетия ослабли. Частично восстановив позиции на мировой арене, Москва по-прежнему проявляет небольшой интерес к Юго-Восточной Азии.

С распадом СССР 20 лет тому назад изменилась не только Россия и республики Советского Союза, но и весь мир. Азиатско-Тихоокеанский регион (АТР) и Ассоциация стран Юго-Восточной Азии (АСЕАН) не стали исключением. Из многочисленных перемен, которые имели место после окончания холодной войны, три заслуживают особого упоминания.

Во-первых, наступила оттепель в отношениях между странами региона, прежде остававшимися замороженными. Тем самым представилась возможность переформатировать и расширить АСЕАН. Во-вторых, резкий упадок СССР развязал руки его главному оппоненту по холодной войне – Соединенным Штатам и позволил последним пересмотреть приоритеты и выдвинуть в качестве главного защиту прав человека и демократии. В-третьих, тяготы постсоветского периода, с которыми столкнулась Россия и другие страны Восточной Европы, послужили важным уроком государствам АСЕАН по части того, как управлять переходным периодом в экономике и политике.

Оттепель в Юго-Восточной Азии и ее объединение

Холодная война не менее отчетливо разграничила Юго-Восточную Азию, чем континентальную Европу. Членство в противоборствующих альянсах развело Вьетнам, который был союзником Советского Союза и коммунистического лагеря, и шесть стран – членов АСЕАН – Бруней, Индонезию, Малайзию, Филиппины, Сингапур и Таиланд. Правительства последних были убежденными противниками коммунизма, несмотря на несогласие друг с другом и расхождения с западными демократиями. Боязнь своеобразного «эффекта домино», когда одна страна за другой попадала под влияние коммунистической идеологии, привела к превращению Ассоциации в предмет главной заботы и цементирующее звено входящих в нее государств, особенно после вторжения Вьетнама в Камбоджу.

Падение СССР и прекращение поддержки Ханоя со стороны Москвы способствовало изменению ситуации. В 1995 г. Вьетнам был принят в АСЕАН. Сорокалетняя годовщина АСЕАН (1997 г.) ознаменовалась присоединением Лаоса и Мьянмы. Прием в члены организации Камбоджи, также намеченный на 1997 г., был отложен до 1999 г. из-за вооруженных столкновений там между сторонниками противоборствующих партий. В то же время АСЕАН играла важную роль в течение всего переходного периода Камбоджи – от Парижских мирных договоренностей 1993 г. до получения мандата ООН на проведение выборов. Включение четырех новых членов стало вехой, изменившей весь регион и саму Ассоциацию.

Для одних создание АСЕАН-10 явилось историческим событием. Еще в момент основания организации ее лидеры верили, что однажды в нее войдут все страны региона. Как выразился тогдашний министр иностранных дел Сингапура Синнатамби Раджаратнам, основатели АСЕАН всегда стремились к «стабильной, не балканизированной Юго-Восточной Азии». Но для других расширение означало новые, неоднозначные вызовы. Например, на повестке дня появился вопрос о двухуровневой структуре, ведь более развитые старые страны-члены могли экономически интегрироваться быстрее, чем Камбоджа, Лаос, Мьянма и Вьетнам. Новые участники создавали и некоторые политические и оборонные проблемы, включая соблюдение прав человека. В условиях, когда АСЕАН ставит перед собой задачу завершения интеграции и создания экономического сообщества к 2015 г. и уже приняла свой первый Устав, расширение до 10 стран влияет на темпы и характер преобразований. В этом смысле и сильные стороны АСЕАН, и углубляющиеся проблемы внутри группы являются продуктом конца холодной войны и быстрого переформатирования региональной политики.

Влияние США и ценности Азии

Во время холодной войны Америка проводила в целом прагматичную политику по отношению к союзникам: не допытывалась о положении дел с демократией и правами человека в каждой конкретной стране, коль скоро та была антикоммунистической. Шла ли речь о государственных переворотах в Таиланде, филиппинской диктатуре Маркоса, «новом порядке» Сухарто в Индонезии или так называемых мягких авторитарных государствах, таких как Малайзия и Сингапур – они были либо союзниками Соединенных Штатов, как Филиппины и Таиланд, либо убежденными противниками коммунизма, а стало быть, друзьями.

Однако после распада Советского Союза и ослабления угрозы коммунизма эта позиция была пересмотрена. Окончание холодной войны усилило позиции США как единственной сверхдержавы и заставило некоторых американцев поверить в то, что их бренд либеральной демократии и рынка и есть тот самый «конец истории», о котором говорил Фрэнсис Фукуяма. С обострившимся ощущением собственной исключительности и судьбоносности для мира американцы стали поощрять и даже подталкивать процесс принятия азиатскими странами демократических ценностей, более либеральной политики и открытости рынков, как они делали это в отношении новой и ослабленной России.

В условиях навязывания либерализации по американскому образцу, начиная с 1990-х гг., несколько азиатских лидеров, включая бывшего премьер-министра Сингапура Ли Куан Ю и тогдашнего премьер-министра Малайзии Махатира Мохаммада стали настаивать на недопустимости насаждения в Азии западных ценностей. В своей аргументации они опирались на различия в культуре и развитии, указывая на то, что западные общества ставят во главу угла права личности и индивидуализм, тогда как азиатские общества больше ориентированы на общину и понятие долга. Эти расхождения между Востоком и Западом по поводу политики и определения прав человека чем-то напоминали недавнее противостояние Запада и Востока, когда в роли Востока выступал Советский Союз и его сателлиты.

Правомерность дискурса об азиатских ценностях нередко оспаривалась, в том числе и самими представителями Азии, а после экономического кризиса 1997 г. он и вовсе обесценился, точно так же, как местные валюты. Но сам факт этой дискуссии подчеркивает, что после окончания холодной войны доминирующие позиции заняло американское мышление, соответственно местные народы начали инстинктивно искать какие-то альтернативы в отсутствие подобающих идеологий.

Такая ситуация сохраняется до сих пор. США и Европейский союз (особенно Западная Европа) остаются наиболее влиятельными игроками мировой политики и ядром большинства, если не всех организаций глобального характера. Однако другие страны – в частности Китай, Россия и другие быстрорастущие экономики – также встали на путь самоутверждения. В этой же группе находится и АСЕАН, которая служит стержнем более широкого азиатского регионализма и является организатором Восточноазиатского саммита, в котором с 2011 г. участвуют также США и Россия. Поиск иного пути, скорее всего, продолжится с учетом экономического ослабления ЕС и Америки и кризиса их модели управления. Превосходство американской силы и идеологии в период после окончания холодной войны сегодня сменилось многополярным миром, в котором сосуществуют силы разнонаправленного влияния.

Вопросы переходного периода

Хотя страны АСЕАН порой оспаривают американскую модель управления и развития, они все же подвержены ветрам перемен. За последние два десятилетия и АСЕАН как группа, и ее отдельные страны-участницы претерпели ряд изменений. Многие из перемен несут на себе черты окончания холодной войны и американоцентричной глобализации.

Нагляднее всего их демонстрирует пример двух крупнейших стран АСЕАН. Вьетнам встал на путь открытости («дой мой») вскоре после развала СССР. Ему удалось не только предотвратить экономический крах, но и превратиться в зародыш динамично развивающегося рынка. Оставаясь социалистическим государством и сохраняя центральную роль Компартии в политической жизни, страна созидает богатства с опорой на иностранные инвестиции и новые возможности для предпринимательства в частном секторе. Индонезия также преобразилась, хотя перемены там не являются следствием централизованного планирования, а политическая система не сохранилась в прежнем виде. Режим «нового порядка» Сухарто уступил место стихийной демократии, которая за последнее десятилетие стабилизировалась и становилась все более и более работоспособной. В этом процессе, несмотря на некоторые взлеты и падения, Индонезия также все более привлекательна для торговли и инвестиций, она превращается в быстрорастущую экономику со стабильными макроэкономическими показателями.

Многие в АСЕАН извлекли для себя ценные уроки из драматического опыта перехода бывшего СССР от социалистической к свободной рыночной экономике. Большинство стран региона стремится встать на путь постепенных, управляемых и поэтапных реформ. Это особенно видно на примере Вьетнама и Лаоса, которые остаются социалистическими, а также Мьянмы с ее «дорожной картой постепенного движения к демократии». Конечно, есть и сомнения в том, насколько данные страны последовательны и привержены курсу реформ. Но за подобной осторожной тактикой стоит часто не высказываемое вслух стремление избежать опасностей «шоковой терапии» и слишком быстрой либерализации, которая причинила столько страданий жителям бывшего Советского Союза.

Хорошо это или плохо для них самих, но многие страны – члены АСЕАН вынесли для себя главный урок: поскольку переменам сопротивляться невозможно, лучше управлять их темпом и двигаться не слишком быстро, чем опережать события.

Налаживание взаимодействия и растущий бизнес

Хотя распад Советского Союза и окончание холодной войны имели глубокие последствия для стран АСЕАН и АТР, связи этого региона с Россией в последние два десятилетия ослабли. Частично восстановив позиции на мировой арене, Москва направляет усилия прежде всего на развитие сотрудничества с Европой и США, а также с более крупными развивающимися экономиками, особенно с Китаем. Что же касается стран Юго-Восточной Азии, то интерес к ним все еще невелик.

Однако есть тенденция к изменению подобной ситуации. Например, недавно Россия стала членом Восточноазиатского саммита, в рамках которого обсуждаются проблемы региона. Встреча в верхах АТЭС во Владивостоке в 2012 г. позволит России подчеркнуть свою тихоокеанскую сущность и принять активное участие в региональном сотрудничестве. Россияне говорят о взаимодействии с регионом как об историческом шансе заняться развитием азиатской части и тихоокеанского побережья своей страны. Поскольку значительная часть Азии, включая АСЕАН, продолжает наращивать обороты, тогда как перспективы Европы и США неопределенны, и их ожидают многие годы замедленного роста, сближение России со странами АТР становится важным приоритетом.

Однако до недавнего времени Москва поддерживала более тесные связи с Северо-Восточной, а не с Юго-Восточной Азией. Поэтому отношения с АСЕАН пока находятся на ранней стадии развития и остаются довольно ограниченными – зачастую сводятся к торговле энергоносителями и вооружениями. Исторически у России сложились дружественные связи с Камбоджей, Лаосом, Мьянмой и Вьетнамом. Эти двусторонние партнерства служат основой для отношений со странами АСЕАН и должны способствовать более энергичному сближению со старожилами, ключевыми странами-участницами объединения.

Россия начала партнерский диалог с АСЕАН в 1996 г., но, несмотря на добрую волю с обеих сторон, связи развиваются очень медленно. Россия не входит в число главных торговых партнеров организации, и потоки трансграничных инвестиций невелики. По некоторым оценкам, товарооборот между Россией и десяткой стран Юго-Восточной Азии оценивается всего в 7 млрд долларов. Для сравнения, торговый оборот АСЕАН с Китаем приближается к 180 млрд долларов; с Евросоюзом – находится примерно на том же уровне, что и с КНР, да и с США и Японией ненамного отстает. Туристические связи между Россией и АСЕАН укрепились, но все еще недостаточно интенсивны.

Государства прилагают усилия для оптимизации климата общего взаимодействия и активизации связей. Сегодня появились многообещающие инициативы. На первом саммите АСЕАН–Россия в декабре 2005 г. принят Всеобъемлющий план действий для развития сотрудничества на 2005–2015 гг., охватывающий широкий спектр вопросов безопасности, экономики и развития. Сюда входят такие направления, как противодействие терроризму и транснациональной преступности, торговля и экономика, энергетическая, сельскохозяйственная и продовольственная безопасность, туризм, наука и технология, управление природными катастрофами, культура и образование.

В июне 2007 г. учрежден Финансовый фонд партнерства и диалога АСЕАН–Россия (ФФПД), предусматривающий поддержку совместных проектов развития с начальным взносом в 500 тыс. долларов. Россия выразила намерение ежегодно вкладывать в этот фонд 1,5 млн долларов. На втором саммите АСЕАН–Россия в октябре 2010 г. президент Дмитрий Медведев предложил составить подробную дорожную карту сотрудничества в торговле, экономике и инвестициях. Россия участвует в налаживании диалога по безопасности в АТР, и в этой области есть пространство для развития. Россия – участник Регионального форума стран АСЕАН, а также недавно созданного Форума министров обороны стран АСЕАН «Плюс 8».

На самом высоком уровне высказывалось немало добрых пожеланий, но лидеры задают лишь общеполитические ориентиры, тогда как по мере развития сотрудничества и обмена особую ценность приобретает мнение широкой общественности. А вот публичности и постоянного обмена информацией, к сожалению, не хватает. Большинству граждан России и АСЕАН мало что известно о взаимодействии их правительств.

Чтобы добиться более тесных связей между странами десятки и Россией, нужен всеобъемлющий подход с участием более широких слоев населения. В это взаимодействие необходимо вовлекать бизнес-сообщество, а также исследовательские институты и «мозговые центры», стимулирующие взаимный интерес у своих граждан. Обмен по линии культуры и СМИ поможет России проецировать свою мягкую силу в Азии и одновременно расширит представления россиян об Азии за пределами Китая и Индии, ближе познакомит с нынешней ролью и растущим потенциалом АСЕАН.

Двадцать лет тому назад распад Советского Союза и окончание холодной войны запустили перемены, оказавшие глубокое воздействие на Юго-Восточную Азию и АСЕАН. Учитывая кризис в США и Евросоюзе, стабильность и здоровый рост на быстроразвивающихся рынках Азии и постепенную переориентацию России на Восток, вполне можно прогнозировать усиление России в течение следующего двадцатилетия и начало Азиатско-Тихоокеанского века, который окажет глубокое влияние на Россию, страны АСЕАН и их взаимоотношения.

Саймон Тэй – глава Сингапурского института международных отношений и автор книги «Азия в одиночестве: опасное размежевание с Америкой после кризиса», вышедшей в 2010 г. в издательстве John Wiley & Sons. Более подробную информацию об этой книге можно найти на сайте www.asiaalone.com.

Между двумя совершеннолетиями

20 лет независимости Украины: чему научились

Резюме: Об Украине всегда говорят, что она находится на распутье. Но ее партнеры требуют ответов, а количество возможностей сокращается. Украине угрожает превращение в плохо функционирующую полуавтократию и абсолютную периферию.

День независимости Украина отмечает 24 августа, хотя более точной датой было бы 1 декабря. В августе 1991 г., во время попытки государственного переворота в Москве, Киев в основном наблюдал за событиями со стороны. Председатель Верховной рады Украины Леонид Кравчук уклонялся от прямых заявлений в первые два дня путча. Беседуя с генералом Валентином Варенниковым, он пытался выиграть время и просил представителя ГКЧП предъявить официальные документы о полномочиях. Кравчук представляет подобное поведение как проявление смелости, но скорее оно напоминало классическую тактику затягивания, присущую советской бюрократии. Кроме того, он не ощущал серьезного давления снизу: в первые – ключевые – дни переворота в Киеве не было массовых демонстраций. Хотя надо отдать должное «Руху», именно по его инициативе Верховная рада перехватила инициативу, и в субботу 24 августа провозгласила независимость еще до того, как в понедельник 26-го советские институты возобновили работу в нормальном режиме.

Нюансы имеют значение. В «Рухе» не доверяли склонным к оппортунизму «национал-коммунистам» – таким как Кравчук. Еще меньше доверия заслуживала по-прежнему мощная Компартия Украины, чья отнюдь не принципиальная поддержка идеи независимости была обусловлена стремлением защититься от угроз со стороны ельцинской России. Как красноречиво выразился лидер компартии Станислав Гуренко, «мы должны голосовать за независимость, потому что, если мы этого не сделаем, то окажемся по уши в дерьме».

Но в августе 1991 г. возможность действовать появилась у Украины лишь благодаря коллапсу центральной власти. В декабре 1991 г. украинцы, напротив, сами проявили активность. Решающее голосование о независимости на референдуме 1 декабря предопределило конец СССР, позволив Борису Ельцину лишь на словах поддержать план Михаила Горбачёва по созданию нового союзного государства. В сумятице, царившей в последние дни жизни Советского Союза, возобладала именно позиция Украины. Содружество Независимых Государств, по сути, означало, что новые независимые государства имеют общие интересы, но не было заменой верховной советской власти. Украине в гораздо большей степени, чем это принято делать, следует отдать должное за роль, которую она сыграла в прекращении существования Советского Союза.

В любом случае, от какой даты мы ни вели бы отсчет, Украине исполнилось 20 лет, и она находится между двумя определениями совершеннолетия – 18 и 21. Чему же мы научились за эти 20 лет? Во-первых, быть очень осторожными в прогнозах. Даже основные параметры «правил» украинской политики и общества не так стабильны, как кажется. Немногие предсказывали «оранжевую революцию» в 2004 г., и мало кто прогнозировал, что она закончится так плохо. Во-вторых, Украина по-прежнему наполовину пассивна, наполовину активна, как это было в 1991 г., иногда она действует на удачу, но чаще всего к активности ее побуждают события в других местах.

Общепризнанная ценность независимости

Первый важный аспект заключается в том, что украинские элиты дорожат независимостью. Не потому, что ценят национальное государство само по себе, а потому, что оно обеспечивает защищенное пространство для самообогащения. С избранием Виктора Януковича на пост президента в феврале 2010 г. Украина прошла «тест Лукашенко». Так же как Лукашенко в 1994 г., Янукович, чтобы добиться избрания, использовал все способы воздействия на русскоязычный и русофильски настроенный электорат. И так же как Лукашенко, Янукович после начального периода приспосабливания стал править как «государственник». Раз уж ни тот ни другой не выразили желания скомпрометировать идею независимости, то, если не предвидеть каких-либо катастроф, трудно представить политика, который бы этого желал.

Элита ценит государство как средство защиты своих интересов, но это не означает, что украинское государство – одна гигантская «крыша». Несмотря на опасения, существовавшие в 1991 г., никаких серьезных угроз для самой идеи государственности не возникло. Бело-голубая «контрреволюция» 2004 г. вызвала сильные негативные настроения и пробудила стереотипы, но не породила никакой мировоззренческой или идеологической альтернативы. Некоторые утверждают, что бывший руководитель аппарата Кучмы Евгений Кушнарев, который погиб при подозрительных обстоятельствах на охоте в 2007 г., мог бы представлять подобную альтернативу. В этом случае, помоги Бог юго-востоку – Кушнарев отнюдь не был похож на Вацлава Гавела. Министр образования с неоднозначной репутацией Дмитрий Табачник смог возродить негативные стереотипы, но не более того. Юго-восточная версия украинской идентичности по-прежнему в основном представляет собой проявления диссидентства или диссонанса, такие как восстановление памятника Екатерине II в Одессе в 2007 г. или пассивное сопротивление в повседневной жизни. Как писал Владимир Кулик, «другая Украина» оказалась более успешной в подрыве украиноязычного националистического проекта в ходе дискуссий в СМИ, где двуязычие воспринимается как консенсус, а те, кто говорит только по-украински или только по-русски, – идеологически маргинализированы.

Опросы общественного мнения показывают широкую умеренную поддержку государственности. Интересно, что основные факторы, повлиявшие на настроения после 1991 г., были либо экономическими, либо внешними. Регулярные исследования Киевского международного института социологии показывают, что поддержка независимости падала в периоды экономического кризиса (в особенности начало 1990-х и 1998–1999 гг.), но возрастала, когда Россия (а не Украина) находилась в конфликте со своими соседями. Особенно это заметно в 1994 г. (начало первой чеченской войны) и в 2008 г. (война в Грузии). В целом, за исключением спада начала 1990-х гг., поддержка оставалась достаточно стабильной – приблизительно три четверти населения, даже если часть ее в некоторой степени была вторичной.

Однако идея государства остается неясной. Как писал Макиавелли в «Рассуждениях о первой декаде Тита Ливия», основы религий, республик и царств должны включать определенную добродетель, чтобы приобрести первичную репутацию и стать средством для экспансии. Но даже патриотизм, претендующий на то, чтобы считаться государственным, страдает на Украине от общей идеологической слабости. Как и в России, конституционный запрет государственной идеологии является чрезмерным. Доминирует фобия в отношении идей. Существует понимание, что Украине требуется не этническая, а «гражданская» идентичность, но что за этим стоит – неизвестно. Это понятие должно быть наполнено сутью. Во Франции есть Марианна, плюс свобода, равенство, братство и светский характер государства, в США – теория ассимиляции, в Скандинавии – социальное государство и толерантность, в послевоенной Германии – конституционный патриотизм как идея успешного построения демократии с третьей попытки.

Но на Украине эквивалентной национальной идеи нет. «Оранжевая революция» могла бы ее породить. События 2004 г. – это, возможно, три революции в одной, мобилизация на западе и в центре, которой бросил вызов, хотя и не равнозначный, достигший зрелости восток и юг, но их позиции можно было сблизить, превратив это в общую идею гражданского действия. Ведь украинские элиты всегда придерживались политико-культурологического мифа, что «Украина – не Россия». Известная книга Леонида Кучмы под таким названием на самом деле касалась не этнических, религиозных или даже исторических различий – это могло вызвать раскол в обществе. Клише «Украина – не Россия» основано на представлении, что украинцы более миролюбивы, имеют меньше имперских амбиций и менее индивидуалисты, чем русские. Во время «оранжевой революции» эти различия подчеркивались высказыванием, что украинцы предпочитают палаточные лагеря танкам. Нет культа власти как ценности самой по себе, «владение не означает власть» (это имеет оборотную сторону: украинцы привыкли, что власть используется в других местах, и научились уклоняться от диктата).

К сожалению, украинская элита больше заинтересована в гражданском национализме, чем в гражданском обществе, и не желает наполнять сутью любые идеи, которые могут укрепить гражданственность. Тем не менее, со стороны режима Януковича абсолютно недальновидно требовать исключения «оранжевой революции» из школьных учебников истории только по партийным мотивам.

Украина – не (путинская) Россия

Общее историческое клише часто переносится на современную политику. Ближайшие несколько лет при Януковиче позволят проверить тезис «Украина – не Россия». А именно то, что Украина плюралистична по определению, поэтому осуществить или навязать централизацию очень сложно. Но основные причины, по которым при Януковиче вряд ли будет создано некое мягкое подобие путинской «управляемой демократии», обусловлены, скорее, случайными и структурными факторами, а не политической культурой.

Первое очевидное различие между Украиной-2010 и Россией-2000 – это то, что на Украине не было операции «Преемник». Хотя в кулуарах Ющенко отдавал предпочтение Януковичу перед Тимошенко, Януковичу пришлось строить собственную властную базу. Украина Януковича не ведет войну для оправдания централизации, как Путин в 2000 г., и не заявляет о восстановлении статуса великой державы. На самом деле, неспособность украинцев прийти к согласию по поводу общего внешнего врага означает, что внешняя политика вряд ли станет фактором, обеспечивающим создание единства из внутреннего разнообразия. Украинская экономика не готова вступить на путь семилетнего роста и вряд ли обеспечит население хлебом и зрелищами, как это сделал Путин в 2000–2008 гг. (об экономике см. ниже).

Украинская олигархия глубже встроена в политическую систему, чем российская. Олигархи имеют больше власти над государством, а не наоборот, и в последние годы эта власть только увеличилась. Незаменимость Путина в России обусловлена его ролью «властелина колец», уравновешивающего различные кланы. В период расцвета система Леонида Кучмы была такой же, как и во многих или почти во всех постсоветских государствах – в Азербайджане при Гейдаре Алиеве или в Армении при Серже Саргсяне. Но Янукович – менее влиятельная фигура, он лишь первый среди равных. Его короткое президентство к настоящему моменту уже пострадало от «газового лобби», которое слишком доминировало вначале, и от борьбы за «лакомые куски», когда группа Ахметова стремилась получить всю сталелитейную индустрию страны, включая «Ильич-Сталь» в Мариуполе и 50% «Запорожстали». Трудно представить себе украинского Ходорковского, т.е. крупного олигарха, отправленного в тюрьму в назидание другим. Судебный процесс над Тимошенко связан преимущественно с политическими мотивами.

Украинские службы безопасности не могут стать альтернативной властной базой для Януковича, как ФСБ для Путина. Украинские силовики раздроблены. Если бы глава СБУ Валерий Хорошковский (ныне министр финансов. – Ред.) добился успеха в строительстве своей империи, эту точку зрения можно было бы пересмотреть, но его власть была основана на связях с частным бизнесом и телевидением («Интер»), а не на занимаемой должности. Кроме того, Хорошковский преследовал собственные интересы, а не интересы Януковича. В целом правоохранительные ведомства – СБУ, прокуратура, таможня, МВД, тюрьмы – противостоят друг другу вследствие конкурентной борьбы за государственные органы между различными олигархическими группами. Многие разделены и внутри.

Поэтому центральная власть на Украине слабее, чем в России. Это обусловлено и тем, что стартовая позиция Киева в 1991 г. радикально отличалась от позиции Москвы, многие институты пришлось строить с нуля. Кроме того, Киев – относительно небольшая столица, находящаяся в постоянном соперничестве с Донецком, Харьковом, Одессой, Львовом и Днепропетровском. Киев к тому же не имеет такого доминирующего положения в демографии, финансах и политике, как Москва.

Уровень политической оппозиции на Украине в 2010–2011 гг. выше, чем в России в 2000 году. Он снижается, особенно после последних «оранжевых» лет, но по-прежнему чувствуются отголоски подъема 2001–2004 годов. Тимошенко пока не уничтожена (или не поглощена) как оппозиционная сила. Активность гражданского общества снизилась в «оранжевые» годы, но протесты «налогового майдана» в конце 2010 г. продемонстрировали появление нового лобби малого и среднего бизнеса, наряду с традиционной силой наблюдателей на выборах, молодежных групп, живого и плюралистичного религиозного сектора.

Однако гражданское общество лишь относительно сильнее, чем в России, и далеко не так значимо, как в Центральной Европе. Пол Д’Аньен полагает, что на Украине слабое общество и слабое государство. Одним из наиболее огорчительных трендов последних лет стал рост мнимой активности. Долгое время платили пенсионерам, чтобы те стояли на снегу, теперь к ним присоединились студенты-активисты, которые приводят целые общежития в качестве наемной толпы.

Политический процесс на Украине и в России был в равной степени искажен посредством использования «политических технологий», но после 2004 г. пути двух стран разошлись. Россия сейчас столкнулась с проблемами чрезмерного контроля, в то время как на Украине в 2005–2010 гг. стало сложнее использовать некоторые виды политических технологий, в особенности вопиющие фальсификации результатов голосования и проектные партии, которые часто теряли силу, оказавшись в центре внимания более свободных СМИ. Но некоторые виды политических технологий никуда не исчезли. «Мягкие» административные ресурсы (т.е. не фактический вброс бюллетеней, а государственный патронат и управляемое голосование контролируемых групп населения, например, армии или заключенных) и «войны компроматов» всегда были глубоко укоренены в системе. А после февраля 2010 г. начали возвращаться и такие прямолинейные виды манипулирования, как фальшивые партии и лояльная оппозиция, существующая на государственные деньги.

Украинские СМИ служат сдерживающим фактором, но и они теряют силу. В 2004 г. в определенных журналистских кругах произошла культурная революция, но продажность и проблема самоцензуры остаются слабым местом. Кроме того, даже в 2005–2010 гг. СМИ были в большей степени плюралистичными, а не свободными. Пресса и телевидение в основном избежали государственного контроля, однако попали под воздействие диктата владельцев-олигархов. Как в России в 2000 г., прямая цензура на начальном этапе оказалась не нужна. Государство может восстановить контроль, продавливая смену владельца или путем угроз интересам владельцев в другом бизнесе. Однако интернет на Украине в 2011 г. развит гораздо больше, чем в России в 2000 году.

Еще одно отличие заключается в основной идее режима. Вся идеология Путина основана на избавлении от наследия 1990-х годов. Янукович может совершать похожие нападки на «оранжевые» годы и действительно делает это, многие на Украине и за границей, по крайней мере вначале, прощали такой подход во имя восстановления «порядка после хаоса». Но «порядок» сам по себе не может в долгосрочной перспективе быть национальной идеей, а Украине при Януковиче пока не удалось придумать что-либо другое. Нет особого «украинского пути». Лучшее, что смогли предложить советники Януковича, включая Андрея Ермолаева, – это пространные разговоры о неясном, менее капиталистическом и уникальном украинском пути «между Карлом Марксом и Адамом Смитом». Китай и другие страны продемонстрировали движение к «авторитарной модернизации», но географические и геополитические факторы позволяют предположить, что авторитарная Украина будет более изолированной и менее процветающей, чем Китай или Сингапур, и менее влиятельной, чем такие растущие демократии БРИКС, как ЮАР или Бразилия.

10 на 10 и остальные

Региональное деление Украины – наиболее важный фактор, подтверждающий тезис «Украина – не Россия», – заслуживает особого внимания, поскольку по-прежнему затрагивает все аспекты жизни страны.

На Украине более 10 крупных регионов, на полюса – Галичину и Донбасс – приходится приблизительно по 10% населения. Поэтому в краткосрочной перспективе можно уверенно прогнозировать, что Галичина со своими 10% не сумеет прийти к власти в одиночку. Накопившееся раздражение из-за отрицания их европейского происхождения может вызвать периодические вспышки местного патриотизма, и не всегда в мультиэтническом варианте. «Бандеровская политика», символом которой служит период ОУН-УПА, вообще стала более заметной в 2010-е гг., чем была в эпоху перестройки. Отчасти это связано с третьим мифом, а именно с идеей Михаила Грушевского о Галичине как «украинском Пьемонте», которая попала под град критики после 1991 года. Галичина оказалась не способна продвигать свою версию украинской идентичности. Львов в действительности никогда не был финансовым центром, как Милан, и идея господства над остальной страной по образцу Пьемонта ни при каких обстоятельствах не прошла бы. Однако часть мифа о Галичине, которая по-прежнему сильна, – это идея сохранения пламени истинной украинской идентичности для остальной нации. Она служит сдерживающим фактором для развития альтернативного мифа, часто пропагандируемого интеллектуалами, близкими к журналу «Ї», что остальная Украина на самом деле русская. Хотя периодическое заигрывание с идеей меньшей по размеру и более управляемой Украины остается актуальным – при Януковиче львовские демонстранты выходили с плакатами «Независимость для Донбасса!», написанными по-русски.

С другой стороны, Донецк со своими 10% смог прийти к власти, и даже четырежды: первый раз в 1993–1994 гг. при Ефиме Звягильском, затем в 2002–2004, 2006–2007 и 2010 гг. при Януковиче. Так в чем же разница? Несмотря на достаточную зрелость юго-восточной Украины в 2004 г., все население от Сум до Одессы по-прежнему сложно мобилизовать вокруг размытой идеи идентичности. Этим объясняется, почему вопрос о русском языке становится актуальным и политизируется в период выборов, но теряет остроту, когда требуется устойчивая поддержка гражданского общества. Идентичность более «национальной» части страны тоже аморфна, но «большая дуга» южной и восточной Украины лучше подходит для строительства коалиций, основанных на местных предпринимательских группах. Более «национальная» часть не может этого сделать, поскольку к западу от Донецка нет реальных бизнес-кланов.

Но существует и оборотная сторона: когда кланы Донбасса приносят в Киев бандитскую политическую культуру, это нельзя считать приемлемым. Единство элиты – непременное условие сохранения олигархической власти на Украине. В середине 1990-х гг. отношения между Донбассом и Днепропетровском стали конфликтными. В 2002–2004 гг., когда Янукович был премьером, донецкая элита проявила неумеренную жадность, что способствовало «оранжевой революции». Похожие признаки появились вновь после февраля 2010 года.

Региональные факторы по-прежнему имеют большое значение во время выборов. Три четверти населения поддерживают независимость, но хорошо известное электоральное разделение страны ближе к соотношению 50 на 50 на всех выборах после 2004 года. Четкий баланс не установлен – тот факт, что нынешняя электоральная граница частично совпадает с границами старого польско-литовского содружества (Речь Посполитая), интересен с исторической точки зрения, но является случайностью. Выборы начала 1990-х гг. больше походили на противостояние Галичины (и Киева) с остальной Украиной. На выборах 1994 г. черта проходила по Днепру. На карте переизбрания Кучмы в 1999 г. появились нетипичные линии, поскольку голосование исказилось из-за использования политических технологий.

Более «национальная» часть последовательно проигрывала выборы в 1990-е гг., поэтому история относительно равных голосований в 2004, 2006, 2007 и 2010 гг. одновременно показывает, как «националистам» удалось расширить электоральную базу с 2002 по 2004 г. и как, зайдя столь далеко, они не смогли пойти еще дальше. Выдвигаются две гипотезы: успех в центральной части может быть обусловлен укреплением национальной идентичности среди украиноязычного населения в сельской местности и небольших городах, а также упадком квазифеодальной власти советских колхозов и сельхозобъединений в деревне. Этот процесс ускорили реформы сельского хозяйства в 2000 г., и, по иронии, он может пойти еще быстрее, если Партия регионов проведет через парламент предложение о прекращении моратория на продажу земли. Еще один ключевой фактор – прагматичная и основанная на ценностях кампания Ющенко в 2004 г. – однако он совершенно забыл об этом разумном подходе после своего избрания.

Хотя выборы 2010 г. продемонстрировали незначительное вторжение каждой из сторон на территорию соперника, ни той ни другой не удалось преодолеть региональное разделение-2004. Ющенко, став президентом, пренебрег востоком. Тимошенко не смогла стать «матерью нации», в основном из-за недостатка компетентности в период серьезного экономического кризиса. Регионализм также остается главным препятствием для строительства Партией регионов однопартийного государства. Выборы 2010 г. обеспечили доминирование Партии регионов в Крыму: 80 (первоначально 48) мест в Верховном совете Крыма по сравнению с шестью у русских партий, и 74,5% депутатов всех уровней. И теперь, после того как «Сильная Украина» Сергея Тигипко согласилась на объединение с Партией регионов, на востоке возможна лишь номинальная оппозиция со стороны коммунистов. Но «регионалы» всегда могут встретить сопротивление на западе и в центре, если не сумеют использовать патронат и административные ресурсы, чтобы оттеснить оппонентов с позиций, достигнутых в 2002–2004 годах.

Ахиллесова пята

Экономика – ахиллесова пята Украины. Ее показатели всегда ниже ожиданий. Политические ошибки 1992–1994 гг. сделали постсоветский спад гораздо глубже, чем это могло быть, а в конце 1990-х помешали начаться восстановлению, как в России (1997 г.) или Белоруссии (1996 г.). Рост экономики впервые был зафиксирован на Украине только в 2000 году. Но даже в хорошие времена с 2000 по 2007 гг. он никогда не достигал уровня стран БРИК. Лишь дважды рост ВВП превышал 7,5% – в 2001 и 2003 гг., если не считать подогревания экономики в 2004 г., который был годом выборов, после чего в 2005 г. экономика просела. Последние периоды восстановления, в 2006–2007 и 2010–2011 гг., были относительно слабыми, особенно если сравнивать с показателями стран Балтии после провала в 2008–2009 гг.

Годовое изменение ВВП Украины, 1990–2010 гг.

Источник: Wikipedia

Невысокие экономические показатели в значительной степени являются следствием политики. Во-первых, из-за укоренившейся в постсоветский период коррупции и превращения Украины в нездоровое полуреформированное олигархическое государство в конце 1990-х годов. Во-вторых, одним из главных недостатков украинского плюрализма по определению является отсутствие единого реформаторского правительства с четкой программой и мандатом.

Незавершенные макроэкономические преобразования 1994–1995 гг. помогли отвести Украину от экономической пропасти – но ненамного. Правительство Виктора Ющенко блокировало некоторые виды откатов в 2000 г., но и эти реформы не были закончены. Одним из главных разочарований «оранжевой революции» стала череда правительств, неспособных, несмотря на отдельные успехи, реализовать серьезную, масштабную программу. Первое правительство Тимошенко (2005 г.) было популистским, «дружественное бизнесу» правительство Еханурова (2005–2006 гг.) скорее напоминало режим ожидания. Янукович (2006–2007 гг.) восстановил «азаровщину» – использование «административных ресурсов», чтобы отблагодарить друзей и наказать оппонентов (названо по фамилии тогдашнего министра финансов и нынешнего премьер-министра при Януковиче). Тимошенко во второй раз заняла пост премьера (конец 2007-го – начало 2010-го), когда случился мировой финансовый кризис.

Украина погрязла в олигархических откатах. Страна вступила в ВТО, но, по словам Андерса Аслунда, ей еще предстоит долгий путь, чтобы стать рыночной экономикой. Несмотря на периодические призывы использовать успешный опыт Тбилиси в реформировании госсектора, Украина скорее представляет собой антипод Грузии. Люди Азарова с подозрением относятся к любой экономической деятельности, которую не могут контролировать. Лишь 15% ВВП приходится на малый и средний бизнес, страна занимает только 145-е место из 183 в мировом рейтинге легкости ведения бизнеса (даже Белоруссия находится на 68-м месте).

Еще одна проблема заключается в том, что Украина не является сырьевой экономикой, но осуществляет энергетический транзит, и это не лучший вариант. В таких странах, как, например, Молдавия, нет объектов, которые могут рассматриваться в качестве крупного стратегического выигрыша и которые коррумпировали бы политику. Украина, с одной стороны, имеет достаточно, чтобы обеспечивать коррупцию элит. Как отмечает Маргарита Балмаседа, самого объема денег, вовлеченных в газовую коррупцию, достаточно, чтобы помешать любым благим намерениям (которые тоже присутствовали далеко не всегда), что и стало основной причиной краха «оранжевой революции». Но, с другой стороны, этих откатов недостаточно для обеспечения Украине путинского социального контракта или даже белорусского варианта, за который Лукашенко расплачивается российскими деньгами.

Кстати, роль транспортировки энергоносителей в поддержании баланса внешней политики также вызывает вопросы. Традиционно существовало многостороннее противостояние. Киев нуждается в российском газе, а Москва в украинском транзите. Европейский союз хочет потреблять российский газ и настаивает на более надежных поставках либо через трехсторонние схемы, которые обсуждались в конце президентства Кучмы и, возможно, вновь окажутся на повестке дня после 2012 г., либо через модернизацию пакета соглашений, подписанных Тимошенко и так и не вступивших в силу в 2009 году. Но Евросоюз никогда не давил слишком сильно.

Однако правила этих игр меняются быстро. Открытие «Северного потока» для первой прокачки технологического газа в сентябре 2011 г. означает, что вскоре Украина может оказаться обойденной. К завершению третьей фазы в 2015 г. «Северный поток» будет обеспечивать поставку 75% газа, который сейчас проходит через Украину. Угроза обходного пути может, наконец, побудить к действиям. Комбинация рационального использования энергоресурсов, инвестиций в традиционное внутреннее производство, сланцевый газ и СПГ может достаточно быстро избавить Киев от зависимости от российских поставок, но учитывая прошлый опыт, угроза должна быть очень серьезной, чтобы заставить Украину действовать.

Не полюс и не ключевая держава

Еще одно клише, в котором есть доля истины – украинская внешняя политика является многовекторной, и, по мнению некоторых, так и должно оставаться. Но то же самое можно сказать о многих странах СНГ. Белорусская внешняя политика имела несколько направлений с 2006 г., даже у Армении, отдающей приоритет России, есть «дополнения», да и российский внешнеполитический курс официально является многовекторным.

Очевидно, что это клише может иметь различный смысл. Для России оно означает позиционирование в качестве великой державы, которая делит мир и имеет равноценные отношения с другими державами. Россия видит себя полюсом многополярного или «много-однополярного» мира, поэтому векторы – это длинные связи с другими полюсами и короткие связи с сателлитами или дружественными государствами.

Украина – не великая держава и, разумеется, не полюс. У нее нет сателлитов, она не ладит даже с маленькой Молдавией и не понимает ее. При Януковиче стало модно сравнивать Украину с Турцией. Украина тоже хотела бы видеть себя крупной державой на окраине Европы, взаимодействующей с ЕС с позиции силы. Но глава турецкого МИДа Ахмет Давутоглу определяет национальную внешнюю политику не через многовекторность, а через «стратегическую глубину», при этом Турция является «ключевой страной» в центре сосредоточения кругов власти, что обусловлено пересечением исторических интересов, включая языковые, неоосманские и деловые связи. Еще раз подчеркнем, что всего этого у Киева нет.

Кроме того, Украина не может похвастаться такими показателями, как Турция, которая несколько десятилетий демонстрирует двузначный экономический рост. Украина не входит в БРИК. Она очень уязвима перед второй волной рецессии, и ей вновь потребуются средства МВФ, а ведь она получает поддержку от фонда дольше, чем большинство других постсоветских государств (1994–2001, 2008–2009, 2010, с 2011 и далее). У Украины нет страховочных карт, которые гарантируют большую свободу маневра, как в России (ядерное оружие, энергетика) или Турции (роль на Ближнем Востоке, пример для новых арабских демократий). Администрация Януковича пыталась договориться с Соединенными Штатами об уничтожении всех своих запасов обогащенного урана к марту 2012 г. в обмен на помощь в размере 60 млн долл., но не преуспела.

Киев лишь короткое время обладал продаваемым «брендом» – эксплуатировал роль маяка демократии с 2005 по 2009 г. (к 2010 г. маяк угас из-за «усталости от Украины»). Киев, вместо того чтобы преследовать собственные национальные интересы, также периодически играл в непрямые внешнеполитические стратегии, посылая войска в Ирак, заискивая перед США и пытаясь реабилитировать Кучму после дел Гонгадзе и «Кольчуги». Украина стремилась добиться увеличения своей роли в северном коридоре в Афганистан посредством железных дорог и стратегических воздушных путей. Но Украина – не Узбекистан, сотрудничество с которым Вашингтон считает важным как минимум до назначенного на 2014 г. вывода войск.

Украина не похожа и на Белоруссию или Азербайджан. Богатый энергоресурсами Азербайджан может привлекать иностранных инвесторов, чтобы получить пространство во внешней политике – у Украины такой возможности нет. Белоруссия при Лукашенко проводит противоположную политику, используя тактику откатов во внешней политике и применяя различные формы шантажа и угрозы изменения своей позиции. После 2004 г. Лукашенко успешно «продал» себя Москве, чтобы защититься от «цветной» революции. В результате Минск получил откаты, которые в период пика в конце 2000-х гг. приближались к 40% ВВП. У Украины есть общие черты с подобной моделью откатов, но они в большей степени обусловлены статусом страны как транзитера энергоресурсов, что, как сказано выше, не очень прочно.

Новая роль Китая в Восточной Европе дает Киеву больше пространства для маневра, так же как и слабый, поглощенный своими проблемами Евросоюз, занятые другими темами США и более меркантильная Россия. Украина проводит многовекторную внешнюю политику небольшого государства. Как часто поступают небольшие государства, она чередует стремление изолировать себя от давления со стороны более крупных соседей и попытки объединиться с одним из них в противовес другому. Но спустя 20 лет пространство для маневра сужается. Основные факторы географии, истории, сложной внутренней региональной политики и идентичности означают, что Украина всегда будет поддерживать связи и с Европой, и с Россией. Некоторые виды баланса могут обеспечить одновременное сосуществование гораздо легче, чем другие, например, большая свобода передвижения и контактов между людьми с востока и запада. Но в долгосрочной перспективе Украина должна решить, где мера баланса в ее внешней политике.

Партнеры требуют более честных и открытых отношений. После 2004 г. расширившиеся Евросоюз и НАТО подошли к границам Украины. Углубленная и всеобъемлющая зона свободной торговли, которая предусматривает постепенное введение большей части правовых норм ЕС, несовместима с Таможенным союзом, предлагаемым Москвой, даже если Россия захочет перенять большинство европейских норм. С другой стороны, Москва проводит более жесткую, прагматичную политику в отношении соседей и, вполне вероятно, будет продвигать Таможенный союз в качестве одной из главных тем внешней политики во время третьего президентского срока Путина.

* * *

Украине всегда на распутье. Перед ней множество экзистенциальных дилемм в вопросе о том, что касается ее национальной идентичности и направлений внешней политики. Но ее партнеры требуют ответов, а количество возможностей сокращается. Украине угрожает превращение в плохо функционирующую полуавтократию и абсолютную периферию, и это вместо того, чтобы стать добрым и важным соседом крупных держав и объединений. Современная Украина обрела независимость 20 лет назад в 1991 г. – т.е. ей больше 18, но меньше 21. Украина – уже не подросток, и ей пора прокладывать собственный путь в мире.

Эндрю Уилсон – ведущий научный сотрудник Европейского совета по международным делам.

Украина > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 19 февраля 2012 > № 735582 Эндрю Уилсон

Возвращение в место, которого нет

Можно ли восстановить Советский Союз или создать на его месте жизнеспособную структуру

Резюме: Если в 1920-е гг. молодая Советская Россия предложила народам бывшей империи великий модернизационный и интернационалистский проект, то сегодня его нет. Поколение «рожденных в СССР» всей душой за объединение, но возникает закономерный вопрос: во имя чего?

В одном из недавних выступлений сэр Пол Маккартни так предварил исполнение знаменитого шлягера Back in USSR: «А сейчас прозвучит песня о месте, которого больше нет». Это неприятно резануло слух, как будто нет уже и нас самих, жителей той самой страны.

Двадцатилетие распада Советского Союза вновь напомнило о «месте, которого нет». Вроде бы и рана затянулась, и боль утихла, и шок давно прошел. Но кто в течение этих двух десятилетий не задавался вопросом: как такое могло произойти? Так или иначе, подспудная мысль о «возвращении в СССР» в какой-либо форме занимала умы политиков, политологов и простых граждан. Владимир Путин некогда произнес фразу: «У тех, кто не жалеет о распаде СССР, нет сердца, а у тех, кто мечтает его восстановить, нет головы». Это высказывание должно было примирить всех: пролить бальзам на душу сторонникам советской идеи, и в то же время ясно дать понять, что назад пути нет.

Но, готовясь к возвращению в Кремль, будущий четвертый президент России, похоже, слушает сердце. Его идея о создании Евразийского союза, обнародованная в начале октября 2011 г., вызвала бурю эмоций, догадок и дискуссий, в первую очередь среди ближайших союзников и претендентов на роль партнеров по будущему Союзу. Что это, начали гадать в Астане и Минске, окончательная реализация «доктрины Путина» (сначала экономическое объединение, затем – политическое)? Просто предвыборный трюк? Или долгосрочная стратегия по восстановлению (здесь кое у кого замирает сердце) родного Советского Союза?

Спасительное евразийство

Идея о создании Евразийского союза на месте бывшего СССР далеко не нова. Впервые сам термин прозвучал в начале апреля 1994 г. из уст президента Казахстана Нурсултана Назарбаева, который, выступая с лекцией в МГУ, предложил создать такую структуру вместо СНГ. То есть на месте аморфного, ни к чему не обязывающего Содружества сформировать нечто вроде конфедерации с четко прописанными политическими и экономическими рамками. Предложения носили радикальный характер. Это стало ясно, когда после визита казахстанский МИД разослал всем правительствам стран СНГ конкретные предложения, оформленные в виде официального документа.

Казахстанский лидер фактически предлагал восстановить Советский Союз под новым названием: по крайней мере, это следовало из текста после внимательного прочтения. Предлагалось создать единые парламент, правительство, вооруженные силы, валюту и т.д. Возникало ощущение дежавю: проект Евразийского союза до боли напоминал новоогаревский план Михаила Горбачёва, сорванный августовским путчем. Напомним, что, согласно тогдашним договоренностям, Назарбаев должен был занять кресло премьера в обновленном Союзе.

Трудно сказать, что двигало тогда казахстанским лидером. Ностальгия либо, скорее, трезвый расчет, поскольку он как никто из лидеров СНГ понимал необходимость постсоветской кооперации. Но Москва оставила предложения Назарбаева без комментариев. А из Киева и Ташкента последовали гневные отповеди. Там сразу раскусили суть проекта и без обиняков назвали его «возвращением в СССР».

Возможно, побудительные мотивы крылись во внутренней политике Казахстана, где в 1990-е гг. евразийская идея была чрезвычайно популярна. После падения железного занавеса и контактов с дальним зарубежьем казахстанцы убедились, что не похожи на соседей из исламского мира, несмотря на некий мусульманский ренессанс в республике. В Советском Союзе жители Средней Азии считались «азиатами», но после более тесного знакомства с китайцами и другими дальневосточными народами стало очевидно, что и на настоящих азиатов они не очень похожи. Гораздо больше общего у них с другими гражданами стран СНГ, здесь и пригодилось понятие «евразийцы».

Речь Назарбаева в МГУ дала старт кампании в советских традициях: бесконечные симпозиумы, конференции и круглые столы по пропаганде евразийской концепции. Сама по себе перспективная и популярная в народе идея вскоре всем набила оскомину. Новому университету в новой столице Акмоле (бывший Целиноград, теперь Астана) было присвоено имя популярного в среде казахских интеллектуалов советского ученого Льва Гумилева, а сам университет стал называться Евразийским. Частым гостем в Казахстане был Александр Дугин, страстный проповедник евразийского геополитического единства.

Но риторикой дело не ограничилось. Астана регулярно предпринимала попытки добиться более тесной интеграции на общесоюзном и региональном уровне. В середине 1990-х гг. появилась идея Центральноазиатского союза, которую (вплоть до 2008 г.) в той или иной форме (в виде «экономического сообщества», «пространства» и т.д.) реанимировала Астана и торпедировал Ташкент. Но к концу десятилетия усилия начали приносить плоды, во многом благодаря поддержке Москвы: в 1998 г. появилось Евразийское экономическое сообщество (ЕврАзЭС), к которому помимо России и Казахстана присоединились Белоруссия, Киргизия и Таджикистан.

Параллельно Москва и Астана нащупали компромиссный механизм для урегулирования каспийской проблемы (делимитация водного пространства и шельфа); позднее их позицию разделил Азербайджан. Возникло нечто вроде «каспийского пула», правда, неофициального – Иран и Туркменистан блокировали любой прогресс в общекаспийском масштабе. Впрочем, Нурсултан Назарбаев сразу понял, что политическое объединение невозможно. Нужно создать союз на экономических принципах и вводить послабления в повседневной жизни рядовых граждан: прозрачные границы, отсутствие таможни, свободный обмен информацией. Так родились «Десять простых шагов навстречу простым людям».

Попытка продвинуть идею Таможенного союза (на базе ЕврАзЭС) в конце 1990-х гг. наглядно проиллюстрировала поговорку «первый блин комом». В ходе многолетних переговоров стороны так и не договорились о единой системе тарифов, удержания НДС, таможенном контроле и так далее. Новые времена наступили с приходом Владимира Путина и особенно с началом проведения вторым российским президентом активной политики интеграции в 2002–2005 годах. Путин вдохнул новую жизнь во многие интеграционные проекты ельцинских времен: Договор коллективной безопасности (переформатирован в ОДКБ), ЕврАзЭС (включил в себя ЦАЭС), динамику придали Союзному государству Россия–Белоруссия. На базе «Шанхайской пятерки» создана ШОС, и, наконец, заложены основы для второго издания Таможенного союза. Одновременно Москва при поддержке Астаны проводила политику отсекания от СНГ нежизнеспособных элементов.

Сложилось интеграционное ядро в составе 5–6 государств (в основном участников ОДКБ и ЕврАзЭС), но в нем, несмотря на обилие подписанных коллективных документов, преобладали двусторонние отношения каждого отдельного государства с Россией. Во второй половине 2000-х гг. Россия, Белоруссия и Казахстан пришли к определенному взаимопониманию относительно темпов сближения. Первой колонной к полноценной интеграции идут они сами, создавая Таможенный союз. Вторая колонна – остальные республики, не готовые, по мнению Москвы, Минска и Астаны, к полномасштабному объединению, а также имеющие проблемы с экономической и внутриполитической стабильностью, внешнеторговой безопасностью и т.п. Подобное деление на категории задело самолюбие Ташкента, и Узбекистан – своего рода enfant terrible Центральной Азии – покинул ОДКБ и ЕврАзЭС. Киргизия и Таджикистан остались ждать своей очереди, хотя старшие партнеры дали им понять, что перспективы вступления в Таможенный союз туманны. Впрочем, существовала негласная договоренность, что в (отдаленной) перспективе Бишкек и Душанбе могут рассчитывать на членство.

Вперед – назад к Евразийскому союзу?

И вот 3 октября 2011 г. Владимир Путин, уже объявивший о своих президентских амбициях, публикует в «Известиях» предложение о создании Евразийского союза. Так была реанимирована идея Нурсултана Назарбаева, причем в самый неожиданный момент. Путин затронул принципиальные вопросы – создание в будущем единой валюты и наднациональных органов. Лукашенко и Назарбаев почти сразу сочли необходимым изложить свои взгляды на страницах той же газеты, что само по себе любопытно – будь президенты полностью согласны с Путиным, они не стали бы сами публиковаться в «Известиях». Но каждому захотелось расставить собственные акценты.

Так, Александр Лукашенко «забыл» об инициативе казахстанского коллеги от 1994 г. и полностью приписал авторство Евразийского союза Путину. Зато президент Белоруссии настойчиво говорит об обязательном равноправии всех участников союза.

Со своей стороны, президент Назарбаев в статье в «Известиях» от 25 октября 2011 г. обозначил характер проблем, связанных с созданием Евразийского союза. Суть выдвинутых (на базе проекта 1994 г.) предложений сводится к следующему.

Во-первых, интеграция должна строиться прежде всего на основе экономического прагматизма. Фундамент будущего Евразийского союза – Единое экономическое пространство как масштабный ареал совместного развития народов СНГ. Во-вторых, добровольность интеграции. Каждое государство и общество должны самостоятельно прийти к пониманию ее необходимости. В-третьих, Евразийский союз – объединение государств на основе принципов равенства, невмешательства во внутренние дела друг друга, уважения суверенитета и неприкосновенности государственных границ. В-четвертых, создание наднациональных органов, которые действовали бы на основе консенсуса, с учетом интересов каждой страны-участницы, обладали четкими и реальными полномочиями. Но это не предполагает передачу политического суверенитета. В-пятых (и это добавлено в 2011 г.), ответственность каждой страны за устойчивость внутреннего развития, результативность национальной экономической, кредитно-финансовой и социальной политики.

Назарбаев указывает, что в первом полугодии 2011 г. общий товарооборот трех стран вырос на треть, а по итогам года он достиг уровня 100 млрд долларов, что на 13% превысило прошлогодний показатель. Быстрее всего растут объемы приграничной торговли между Казахстаном и Россией – более чем на 40%. Но период адаптации экономических субъектов трех стран к унифицированным таможенным тарифам и импортным пошлинам неизбежно вызывает трудности. Есть нестыковки между национальными таможенными администрациями. Таможенный союз расширил до Бреста и Владивостока границы рынка сбыта для казахстанских производителей. В 2011 г. казахстанский экспорт в Россию вырос на 60%, а в Белоруссию – более чем в 2,3 раза. Отменены ограничения на перемещение иностранной валюты внутри единой таможенной территории.

Казахстан рассматривает Евразийский союз как открытый проект. Его нельзя представить без широкого взаимодействия, например, с Евросоюзом. Астана не считает, что объединение призвано стать защитой от так называемой китайской экономической экспансии.

С 1 января 2012 г. начался практический этап создания Единого экономического пространства (ЕЭП) как предтечи Евразийского экономического союза. Последовательно станут реальностью механизмы согласования экономической политики и обеспечения трансграничного свободного движения услуг, капиталов и трудовых ресурсов, унифицированное законодательство. Национальные субъекты бизнеса получат равный доступ к инфраструктуре в каждом государстве, участвующем в ЕЭП. В перспективе – единые транспортные, энергетические и информационные системы.

Совокупный ВВП трех стран составляет почти 2 трлн долларов, промышленный потенциал оценивается в 600 млрд, объем выпуска продукции сельского хозяйства – порядка 112 млрд долларов, а общий потребительский рынок – более 165 млн человек. ЕЭС имеет шанс стать мощным объединением, органичной частью новой мировой архитектуры. Для этого нужна ясная стратегия действий, базирующаяся на следующих принципах.

Первое. Евразийский союз должен изначально создаваться как конкурентоспособное глобальное экономическое объединение.

Второе. Евразийский союз должен формироваться как прочное звено, соединяющее евро-атлантический и азиатский ареалы развития. Предполагается расширение сотрудничества между Единым экономическим пространством и Европейским союзом, Китайской Народной Республикой, Японией, Индией, АСЕАН.

Третье. Евразийский союз должен формироваться как самодостаточное региональное финансовое объединение, часть новой глобальной валютно-финансовой системы. Создание валютного союза в рамках ЕЭП – рубеж, преодолев который, мы вплотную подойдем к новому уровню интеграции, близкому к нынешнему состоянию Европейского союза.

Четвертое. Геоэкономическое, а в перспективе и геополитическое возмужание евразийской интеграции должно идти исключительно эволюционным и добровольным путем.

Пятое. Создание Евразийского союза возможно только на основе широкой общественной поддержки. С этой целью необходимо расширять число евразийских общественных объединений. Например, Евразийский конгресс промышленников и предпринимателей на базе Делового совета ЕврАзЭСа. В формате трех стран Таможенного союза целесообразно создать Евразийскую торгово-промышленную палату. Их штаб-квартиры могли бы разместиться в Астане. Также необходимо начать работу по созданию круглосуточного новостного канала «Евразия-24».

Платформа евразийской интеграции достаточно широка. Она включает разные по форме, целям и задачам межгосударственные объединения – СНГ, ЕврАзЭС, ОДКБ, Таможенный союз – ЕЭП Казахстана, Белоруссии и России и прочие. Но Казахстан не исключает возникновения и других структур, в частности Центральноазиатского союза. Это способствовало бы улучшению благосостояния всех граждан стран Центральной Азии и помогло бы решению сложных проблем региона.

Одновременно Казахстан предложил сделать столицей нового Евразийского союза Астану, по аналогии с Брюсселем – столицей Евросоюза. Нахождение центрального офиса вне России избавило бы новое интеграционное объединение от подозрений, имеющихся как внутри стран, так и за пределами объединения.

Фактически предложение об Астане как столице вынуждает Россию определиться, каким она видит процесс интеграции на постсоветском пространстве. Является ли этот проект союзом равноправных партнеров или политикой собирания земель вокруг российского ядра? Если говорить о равноправном партнерстве, тогда размещение центра Евразийского союза в Астане или, например, в Минске не является проблемой. Правда, для Москвы это, очевидно, неприемлемо, по крайней мере на данный момент.

«За» и «против»: дискуссии в Казахстане

В Казахстане существуют и противники (в основном националистического толка) Таможенного союза, Единого экономического пространства и Евразийского союза. Их аргументация примерно такова.

Москва ведет планомерную работу по восстановлению Советского Союза. Суверенитет Казахстана может оказаться под угрозой. Астане приходится согласовывать многие законы с Москвой в рамках ТС, если же будет создан более тесный союз, он приведет к потере независимости. Глубокая интеграция с Россией ведет к неизбежному слиянию с ней, причем не равноправному, а в духе неоколониализма.

Националисты небезосновательно говорят, что экономическая и политическая независимость неразрывно связаны. Вхождение в Евразийский союз должно происходить естественным образом, и оно будет по-настоящему привлекательным для остальных стран, только если Россия откажется от ностальгии и будет готова к равноправному сотрудничеству. Самые важные компоненты казахстанского бизнеса будут скуплены россиянами, а проекты, предлагаемые Москвой, в деталях напоминают возвращение СССР и плановой экономики. Кстати, отмечается, что вследствие присоединения Казахстана к Таможенному союзу цены для рядового потребителя поползли вверх.

Кроме того, создание Евразийского союза осложнит международное положение Казахстана и отношения с Западом, а также с Китаем. Астана потеряет контроль над внешними границами, которые станут границами Таможенного союза и Евразийского союза. В результате учреждения ТС страдают казахстанские производители, перевозчики и многие другие сферы экономики. Создание Евразийского союза может означать фактическое снятие с повестки дня вопроса о будущем членстве Казахстана в ВТО. Вообще, достаточно распространена точка зрения, что новый евразийский проект выгоден исключительно России, поскольку главенствующая роль в региональной интеграции – единственный путь для укрепления международных позиций Москвы.

Эксперты, не впадая, в отличие от националистов и популистов, в откровенный алармизм, тоже указывают на проблемы функционирования ТС и создания Евразийского союза. Например, гарантированное доминирование России в наднациональных органах Таможенного союза исключает возможность равноправного согласования экономических интересов. Агрессивная политика протекционизма ТС в долгосрочной перспективе является тупиковой для стран объединения, поскольку консервирует их огромное технологическое отставание от развитых государств мира и закрывает доступ к привлечению иностранных инвестиций, которые позволили бы провести модернизацию экономики.

Далее, в валютно-финансовой системе у каждого государства сохраняются серьезные национальные особенности, которые объективно затрудняют интеграцию. Скажем, Белоруссия проводит существенно иную денежную политику, чем Россия и Казахстан (Минск сделал ставку на внутренние источники финансирования и собственное производство). Оборотной стороной модели, которая дала высокие темпы экономического роста, стали неразвитый финансовый рынок и определенная закрытость финансовой системы. Будет сохраняться конкуренция в фискальной сфере национальных юрисдикций; соответственно, объединение денежных систем как заключительная фаза интеграции на сегодняшний день находится за горизонтом планирования.

Европейский опыт подсказывает, что если члены ТС хотят иметь единую валюту, необходимо такое ограничение на эмиссию долговых ценных бумаг, чтобы государственные долги финансировались какой-то единой бумагой, а она выпускалась на основе общего баланса и единых границ. Пока никто к этому не готов. Если Таможенный союз и ЕЭП будут расширяться, и в них появятся не только Киргизия и Таджикистан, но и более крупное государство (к примеру, Украина), это приведет к снижению доли рубля во взаимной торговле. Тогда могут сформироваться предпосылки для единой валюты.

Риски также заключаются в «растягивании» СНГ между внешними центрами силы. Молдавия и Украина начинают активно поглощаться, а точнее колонизироваться Европейским союзом. В Центральной Азии главная проблема присоединения Киргизии к Таможенному союзу заключается в колоссальном объеме китайского импорта, который идет через эту страну, а сама она во многом используется как логистический центр для переброски товаров из Китая на территорию СНГ.

Потоки спекулятивного капитала, которые генерируются для финансирования дефицита бюджета и платежного баланса США, перетекают через американские банки по всему миру. Дешевые кредиты, которые они получают благодаря вливанию Федеральной резервной системы, лихорадочно пытаются обменять на какие-то реальные активы. Поэтому риски спекулятивных атак и захвата контроля над национальной собственностью путем дестабилизации национальных финансовых рынков очевидны. Они требуют ужесточения политики валютного регулирования и создания механизмов, которые отсекали бы спекулятивный капитал от прямых инвестиций в рамках ТС и будущего Евразийского союза.

Таким образом, заключают казахстанские эксперты, концепция, предложенная Путиным в качестве одного из первых элементов его президентской программы, выглядит слишком узкой и не соответствующей масштабу задачи. Даже в случае крайне маловероятного участия Украины она охватывает лишь бедные страны, со скромными финансовыми и трудовыми ресурсами и без подходящих рынков.

Таможенный союз: мифы и реальность

Несмотря на оптимистическую оценку Таможенного союза, высказанную Нурсултаном Назарбаевым в цитировавшейся выше статье, дискуссии по ТС, ЕЭП и Евразийскому союзу в Казахстане идут не только среди экспертного сообщества, но и в СМИ – на уровне широкого общественного мнения. Показательны представленные недавно социологические данные, согласно которым общество в Казахстане разделилось фактически пополам: 52% опрошенных поддерживают ТС, 48% – «против» или не определились. Дальнейшее углубление интеграции с Россией способно расколоть казахстанское общество со всеми вытекающими последствиями.

В экспертной оценке перспектив ТС и других интеграционных проектов на постсоветском пространстве налицо два макроэкономических подхода: краткосрочный и долгосрочный. Одни говорят о текущих плюсах и минусах объединения, приходя к выводу, что минусов для Казахстана явно больше, причем не только в экономическом, но и в политическом отношении. Другие анализируют глобальные тенденции, доказывая, что в долгосрочном плане экономическая интеграция с соседями Казахстану жизненно необходима. Обе стороны не отрицают того, что реалии постоянно меняются, поэтому именно текущие интересы отражаются на жизнеспособности большинства экономических объединений в мире.

При интеграции с Россией основной вопрос для Казахстана всегда будет состоять в том, кому это более выгодно, учитывая десятикратную разницу в масштабе экономик. Идея глубокой экономической интеграции была хороша в 1994 г., когда Россия, Казахстан, Белоруссия были еще почти идентичны по экономической структуре, все они только вышли из советского прошлого. Сейчас же в России стратегические активы, например, сосредоточены преимущественно в руках государства, в Казахстане – у частных инвесторов, в основном зарубежных.

Ряд казахстанских экспертов выделяет четыре отрицательных следствия Таможенного союза. Первое – «импорт» российской инфляции. Второе – отрицательный торговый баланс в торговле с Россией и Белоруссией (мы продаем меньше, чем покупаем). Разрыв в сотни миллионов долларов покрывается профицитом, который Казахстан имеет за счет экспорта нефти и другого сырья в дальнее зарубежье. Чтобы рассчитываться за российские и белорусские товары, мы должны как можно больше добывать. Но с какой стати Казахстан должен терять свою валютную выручку, стимулируя экономику других государств? Третий негативный аспект – растущее присутствие на местном рынке российских и белорусских производителей, имеющих более высокие конкурентные позиции. Есть и четвертый момент – за экспансией бизнеса России на внутренний рынок республики могут стоять интересы транснациональных компаний. В качестве примера приводится бренд «Веселый молочник», принадлежащий российской группе «Вимм-Билль-Данн», которая недавно была куплена американской «ПепсиКо».

Любопытно, что при этом мнение об объективной необходимости интеграции в Казахстане разделяют даже некоторые традиционно оппозиционные политики. Они уверены, что и Казахстан, и Россия, и многие другие страны региона экономически суверенны «ровно настолько, насколько ограничены долларовым пространством и долларовой глобализацией». Долларовой зоне, по их мнению, будет только выгодно, что в Казахстане кредиты втрое дороже, а инфляция – в три-четыре раза выше, чем в Европе, что тенге – это «просто местный доллар». И если предполагать, что происходящий на Западе экономический кризис является предвестником конца эпохи глобализации и краха глобального «долларового государства», то формирование евразийской общности – это встречный тренд, идущий в противовес кризису западной финансово-экономической системы.

В парламентских кругах указывают на наличие политической составляющей в формировании наднациональных органов, таких как Комиссия Таможенного союза, где механизм принятия решений пропорционально выстроен в пользу России (57% голосов у РФ против 21,5 соответственно у Казахстана и Белоруссии). Однако, как ни странно, эксперты и даже видные политики иногда оперируют не вполне точными данными. Специалисты опровергают утверждения о том, что между Россией, Белоруссией и Казахстаном существует неравновесие при принятии решений. Так, например, представители казахстанского Министерства индустрии и новых технологий напоминают, что распределение голосов в Комиссии ТС рассчитывалось исходя из количества голосов, которое мы имеем в ЕврАзЭС. Однако это не влияет на принятие общих решений. За полтора года комиссия ТС не проигнорировала ни одно казахстанское предложение. Голоса, о которых идет речь (по 21,5% у Белоруссии и Казахстана), влияют на совместное финансирование общего бюджета ЕврАзЭС и ТС. Согласно этому проценту каждая страна вносит свои взносы. А решения принимаются только консенсусом.

С января 2012 г. Комиссия Таможенного союза трансформируется в Евразийскую экономическую комиссию, которая состоит из двух уровней. Первый – комиссия из девяти человек, по три от каждой страны, где решения принимаются двумя третями. Фактически речи о 57% для России больше вовсе не идет. Следующий вышестоящий орган – Совет комиссии, в который входят всего три представителя заместителей премьер-министров. Здесь решения принимаются консенсусом. Если стороны не договорились на таком уровне, то вопрос, соответственно, уходит на рассмотрение Совета глав государств. Таким образом, дисбаланса уже нет. Любая страна, если ее не устраивает то или иное решение, может его заблокировать. Подразумевается, что такие же принципы будут использоваться при формировании Евразийского союза.

* * *

Итак, идея о создании Евразийского союза, выдвинутая когда-то Назарбаевым и реанимированная Путиным, уже живет своей полноценной политической жизнью. Это заметно в том числе и по реакции (зачастую – нервозной) зарубежных партнеров, особенно на Западе. Но взглянем на ситуацию в историческом контексте: кто, как и на каких основаниях будет объединяться. Прав был Путин – воссоздать Советский Союз невозможно, так как отсутствуют фундаментальные составляющие этого проекта: социалистическая (государственная) экономика, единая идеология и политический класс, объединенный общими интересами.

Если в 1920-е гг. молодая Советская Россия предложила народам бывшей империи великий модернизационный и интернационалистский проект, то сегодня его нет. Поколение «рожденных в СССР» всей душой за объединение, но после здравого размышления возникает закономерный вопрос: а с кем? С державой, взявшей все худшее от западного капитализма, усвоившей буржуазную культуру самого дурного вкуса, демонстрирующей проявления ксенофобии и бытового расизма, находящейся в демографическом и технологическом упадке? Со страной, чья экономика контролируется мафиозными олигархическими группами? Нам могут вполне резонно указать, что у нас в Казахстане то же самое, и будут во многом правы.

Тем самым напрашивается и ответ: объединяться должны не политические и экономические элиты, а сами народы. Но, как учит история, народы доверчивы, и порой сами не знают, чего хотят. И все же обидно думать, что мы останемся в истории только как «место, которого больше нет».

М.Т. Лаумулин – доктор политических наук, главный научный сотрудник Казахстанского института стратегических исследований, Алма-Ата.

СНГ. Казахстан. ЕАЭС > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 19 февраля 2012 > № 735580 Мурат Лаумулин

ШОС как растущий властелин «хартлэнда»

Как вывести самую перспективную организацию Евразии на новый уровень

Резюме: Экспертов и наблюдателей тревожит, что за последние два-три года появились признаки затухания внутреннего динамизма ШОС, соскальзывания в инерционность, расширения дисбалансов между основными сферами сотрудничества.

На втором десятилетии существования Шанхайской организации сотрудничества шесть стран-учредителей (Казахстан, Киргизия, Китай, Россия, Таджикистан и Узбекистан) задаются концептуальными вопросами. Многие говорят о том, что ШОС переживает внутренний кризис, но мнения о его глубине расходятся. Действительно ли пора сделать выбор вектора и модели дальнейшего развития на значительную перспективу? Нужно ли ШОС стремиться к классическому воплощению интеграционной идеи в глобализирующемся мире? Можно ли по-иному реализовать объединяющий потенциал? Разброс взглядов широк и многослоен. Но какими бы ни были крайние позиции, главенствующие оценки первой декады существования ШОС (в 2011 г. организации исполнилось 10 лет) можно суммировать следующим образом.

Провальным считают итоги те, кто почему-то усматривал в создании ШОС прообраз нового союза с выраженной антизападной, прежде всего антиамериканской направленностью. Действительно, в появлении этой организации на рубеже XXI века можно увидеть один из результатов распада Советского Союза. Однако ни исходные постулаты, ни документы, принятые при создании ШОС, ни особенности политики государств-учредителей не свидетельствуют в пользу того, что их руководителей тогда занимала задача столь утопическая, как попытка склеить единую политическую конструкцию-химеру из фрагментов постсоветского пространства и Китая.

Другие испытывают досаду в связи с тем, что ШОС оказалась неспособна жестко регулировать политико-экономические процессы в своих пределах, включая применение механизмов принуждения и квазиполицейских функций. Здесь явно проявляются завышенные ожидания и максималистские запросы, преследующие организацию с ее рождения. Будучи, как правило, основаны на благих намерениях, они могут служить катализаторами тех или иных начинаний, но чаще приводят к унынию, пессимистическим выводам или, наоборот, поспешной активности с малым конечным выходом. От такого эмоционально-романтического подхода пора избавляться.

Третьи признают, что за десять лет ШОС проделала значительную работу, стала частью общемирового политического контекста, фактором серьезного международного звучания, с которым вынуждены свыкнуться и считаться крупнейшие мировые игроки. То, что поначалу рассматривалось как ситуативное объединение, в короткие по историческим меркам сроки выросло в многопрофильную организацию, обладающую достаточной внутренней прочностью, эластичностью и внешней притягательностью, демонстрирующую открытость и готовность на прозрачной и равноправной основе вступать во взаимодействие со всеми, кто того реально желает. Недаром на сегодняшний день ШОС уже привлекла внешних партнеров разного формата, и их число сопоставимо с тем, что АСЕАН приобрела за 45 лет своего существования. Создание ШОС сыграло стабилизирующую роль в среднеазиатском районе, во многом помогло снизить остроту традиционно присущих ему центробежных тенденций, которые выплеснулись на поверхность после прекращения существования Советского Союза.

В то же время экспертов и наблюдателей начинает тревожить, что за последние два-три года появились признаки затухания внутреннего динамизма, соскальзывания в инерционность, расширения дисбалансов между основными сферами сотрудничества.

Если говорить объективно, десять лет для международной организации – это подростковый возраст. А в лице ШОС мы явно имеем дело с подростком-акселератом, с неизбежными в ходе ускоренного роста несуразностями и несообразностями. Чтобы сгладить и устранить их, во-первых, нужно признать эти явления естественными в своей основе. А во-вторых, и это главное, – заняться терпеливой осмысленной корректировкой, способствующей переходу всего организма в состояние зрелости. Иными словами, если первое десятилетие можно назвать по сути периодом становления и преимущественно экстенсивного роста ШОС, то теперь на повестке дня вступление на путь интенсивного гармоничного развития.

Ступени фазового перехода

Подтверждение тезиса о назревшем фазовом переходе можно найти в материалах саммита, прошедшего летом 2011 г. в Астане. В них проводится мысль об актуальной необходимости подготовки стратегии ШОС на обозримую перспективу. В этой связи хотелось бы предложить несколько замечаний общего плана.

Первое. Приобретает неакадемическое звучание понятие «пространство ШОС». О каком географическом охвате вести речь – о странах, составляющих ядро организации, или о почти безразмерном ареале, включающем в себя наблюдателей и партнеров по диалогу, число которых может продолжать расти? Так, под «пространством» АСЕАН, организации, весьма близкой ШОС по принципам и целевым ориентирам, однозначно понимается совокупность территорий десяти стран-участниц, расположенных в юго-восточной части Азии. Именно на нем сфокусированы коллективно сформулированные интересы. Партнеры АСЕАН разбросаны по разным континентам. Но это именно внешние партнеры, взаимодействие с которыми выстраивается по схемам, отличным от тех, что приняты внутри.

Такой подход вполне приложим и к ШОС. Шесть стран-основательниц занимают северную, центральную и восточную части обширного евроазиатского континента, что и составляет нынешнее пространство ШОС. В его пределах действуют согласованные «шестеркой» правила, программы и проекты. Выдающаяся особенность этого пространства состоит в том, что на него приходится сердцевина евразийского континента («хартлэнд» в геополитической трактовке), называемая Центральной Азией. Этот район служит центром притяжения интересов и усилий. Безусловно, нужно внимательно относиться к тому, что происходит к западу, к югу и далее к востоку (в зоне Тихого океана). Но приемы взаимодействия с акторами вне пространства ШОС неизбежно отличны от логики внутришосовского общения.

Любое расширение ядра ведет к возникновению новой конфигурации пространства, что чревато утяжелением первоначально заложенной конструкции ШОС как региональной организации с внятной зоной ответственности. Важно заранее взвесить, какие дополнительные нагрузки могут выдержать ныне существующие механизмы, дабы избежать необходимости такой их переделки, которая фактически приведет к коренному переформатированию. Потому в деле расширения недостаточно политических критериев членства, сформулированных в Ташкенте в 2010 г. и в Астане в 2011 году. Внутри самой организации следует сформулировать юридические, финансовые и организационные условия, на базе которых затем можно согласовать детали с конкретными соискателями. Иной алгоритм трудно представить.

Опыт НАТО и Евросоюза как уже устоявшихся международных объединений свидетельствует, что это процесс болезненный, не говоря уже о том, как трудно прогнозировать последствия поспешно проводимого расширения. Да и пример АСЕАН, первоначальный состав которой в свое время был увеличен, не выходя за рамки все той же Юго-Восточной Азии, подтверждает необходимость эволюционного взвешенного подхода и неизбежность проведения дополнительной внутренней подстройки.

Применительно к расширению ШОС следует, как представляется, руководствоваться не столько текущей оценочной целесообразностью, которая зависит от конъюнктуры, сколько предварительно определенным количественным показателем «критической массы» ядра, которую организация способна выдержать, не подвергаясь саморазрушению и не отвлекаясь от сердцевины Евразии. То есть ответить на вопрос: способны ли нынешние ядро и пространство ШОС расширяться бесконечно, становиться политически и географически расплывчатыми?

Второе. Ключевое в названии организации понятие «сотрудничество» целиком и полностью передает замысел ШОС как новаторской модели дееспособного взаимодействия, не стремящейся к суперконсолидации с появлением в дальнейшем наднациональных органов, наделенных директивными функциями. До сих пор в ШОС удавалось избежать прецедентов подписания документов с оговорками, то есть по существу заведомого сужения возможностей для их реализации. Участники, включая Россию, по всей видимости, не готовы к тому, чтобы в корне изменить существующую работоспособную, хотя и не быстродействующую механику согласования интересов, в центре которой консенсусное принятие решений по принципиальным вопросам и добровольное исполнение договоренностей.

Но можно подумать, наверное, о более смелом и глубоком совершенствовании этой механики при уважении к самореализации суверенных участников. Стоит, в частности, шире использовать заложенную в Хартии ШОС необязательность полного консенсуса применительно к отдельным мероприятиям и проектам практического свойства. Почему бы ШОС, подобно другим крупным международным объединениям, не апробировать разноскоростное движение, которое предполагало бы опережающие усилия групп участников по отдельным темам и проектам, которые не уводят организацию в сторону от магистральных направлений и консенсусно одобрены в общем виде? Такие маневры отнюдь не тождественны обособлению или противопоставлению. Уже сейчас обнаруживается, что без введения подобной практики ШОС все ощутимее испытывает эффект торможения.

Многосторонние проекты ШОС, будь то экономические или гуманитарные, могли бы вырастать из таких двусторонних, которые заранее имеют просчитываемый потенциал для подключения к ним впоследствии других участников (схема «два плюс»).

Как известно, в ШОС существует долгосрочная поэтапная программа создания условий для свободного движения товаров, капиталов, услуг и рабочей силы. Этот вектор движения лежит в русле общемировых тенденций. Здесь не обойтись без решения многогранной и головоломной задачи, как свести к общему знаменателю разные торговые, инвестиционные и валютные режимы, несовпадающие производственные и финансовые стандарты, неодинаковые приемы ведения бизнеса. ШОС находится только в начале такой работы. Скорее всего, она будет обретать характер приспособления к новообразующимся структурам на постсоветском пространстве, в Северо-Восточной и Юго-Восточной Азии. С точки зрения данной перспективы на авансцену выходит задача не форсированной интеграции, а прагматической проектной деятельности, особенно в том, что касается информационно-транспортной инфраструктуры и сферы энергоэкологии.

Могут возникнуть сомнения насчет того, что развитие ШОС по такому сценарию будет напоминать структурированный клуб по интересам, а не спаянный коллектив. Но иметь хорошо организованный и с отдачей действующий клуб – задача достойная и не из простых.

Генеральным ориентиром стратегии ШОС, ее модернизации и совершенствования должно стать решение проблемы повышения коэффициента полезного действия сотрудничества во всех сферах с прицелом на придание организации еще большей результативности, адаптивности, мобильности, гибкости, внутренней управляемости и крепости.

Третье. Бытует точка зрения, согласно которой ШОС – это что-то вроде дипломатического прикрытия де-факто существующего дуумвирата России и Китая, доминирующего над среднеазиатским регионом. Последний, дескать, является полем российско-китайского соперничества. Подобный взгляд, во-первых, нивелирует значение государств региона как самостоятельных игроков, а это проявление нереалистичного подхода в теории и близорукости на практике. Во-вторых, он исподволь продвигает алармистский тезис о российско-китайских отношениях в целом как о неизбывной конфронтации, протекающей то в открытой, то в неявной форме.

Применительно к ШОС данный тезис представляется нарочито притянутым. Элемент конкуренции между Россией и Китаем в Центральной Азии, несомненно, есть и будет. Иное выглядело бы странным ввиду глубокой исторической близости двух стран и ЦА, их положения в современном глобализирующемся мире. Однако движущей силой в задумке ШОС видится не столкновение интересов России и Китая. Определяющую роль играло совпадение взглядов на важность такого фактора, как предсказуемость и мирное развитие общей ситуации в Центральной Азии, осознание взрывоопасности возникновения там расколов и разделительных линий, с точки зрения просчитываемых целей собственной политики на долгосрочную перспективу.

В определенном смысле ШОС можно назвать продуктом становления нового типа отношений между Россией и Китаем, одним из весомых и зримых элементов, воплощающих сегодня российско-китайское стратегическое доверительное партнерство.

Россия и Китай составляют несущую конструкцию организации. Обе страны отдают себе отчет в том, что согласованность их действий имеет для ШОС судьбоносное значение. Разумеется, это не исключает нюансов в подходах к каким-то конкретным проблемам. Но отождествлять живой поиск позитивно заряженного баланса российско-китайских интересов с непрекращающимся «перетягиванием каната» для утверждения собственной гегемонии было бы предвзятой оценкой, противоречащей тому, как устроена и работает ШОС. Конструктивно ориентированная идеология, получившая название «шанхайский дух», не допускает безраздельного господства одного государства, независимо от его параметров.

Залог будущего ШОС – в сохранении совместимости подходов и интересов России и Китая там, где это касается долгосрочных задач и фундаментальных моментов функционирования организации во всех ее аспектах и измерениях.

Афганский аспект

Наконец, критически важным для выстраивания стратегии ШОС является такой внешний фактор, как Афганистан. Не следует забывать о том, что катализатором возникновения ШОС явились непосредственные угрозы терроризма и наркотрафика, исходившие из этой страны в конце 1990-х годов. Идея родилась из коллективной потребности в создании региональной коалиции для борьбы с их проявлениями. Именно страны, образовавшие ШОС, первыми стали акцентировать внимание мирового сообщества на транснациональном характере подобного рода угроз и неотложности задачи объединения усилий на глобальном уровне для противодействия им.

Сейчас афганская тематика вновь во всей своей полноте возвращается на повестку дня. Организация оказывается ближайшей к Афганистану крупной международной конструкцией с положительным имиджем. ШОС волей-неволей придется заниматься проблемами этого турбулентного государства с неясным будущим. Но нельзя допустить, чтобы афганский груз оказался неподъемным и надорвал ШОС, подмял под себя текущую деятельность организации и проведение назревшей внутренней настройки, нанес ей непоправимый репутационный ущерб.

Афганская проблематика требует специального анализа в рамках организации и незамедлительного согласования общей принципиальной линии. Это, в частности, касается актуального для ШОС вопроса о предоставлении Афганистану статуса наблюдателя. В свете уже объявленного ухода Хамида Карзая в 2014 г. такой шаг следует рассматривать, помимо прочего, в контексте завязывания контактов с теми политическими силами, которые впоследствии станут господствующими в Афганистане.

Одно ясно – ШОС не может и не должна становиться заложницей конъюнктуры американской политики, эгоистических расчетов США. Нельзя исключать использование американцами Афганистана для раскачивания ситуации в Центральноазиатском регионе и вокруг него. Острие подобных действий было бы нацелено на подрыв позиций прежде всего России и Китая в регионе, да и в глобальном контексте. Понимая, что Вашингтон выберет такую тактику ухода из Афганистана, чтобы остаться в нем (включая военное присутствие), ШОС могла бы, опираясь на афганскую тему, пойти на установление связей с Соединенными Штатами. Использование, например, уже апробированного в рамках организации формата контактной группы способно послужить автономной площадкой для взаимных зондажных и координирующих процедур. Тем самым был бы создан дополнительный ресурс для поствоенного урегулирования в Афганистане.

Что касается объема и остроты провоцируемых угроз, весь комплекс афганской проблематики давно вышел за региональные рамки и стал предметом широкоформатного международного внимания и беспокойства. Уже в течение длительного периода ведущую роль в афганском урегулировании играет ООН. Правомерно и полезно сохранить за ней эту роль и впредь.

Выдвинутая не так давно Турцией инициатива по Афганистану, получившая название «стамбульский процесс», по-видимому, могла бы стать отправным моментом для коллективной разработки нового «миротворческого» мандата для ООН по Афганистану. Стоит обратить внимание и на узбекскую инициативу «шесть плюс три», касающуюся Афганистана.

Афганский фактор, который является серьезным вызовом для ШОС, следует использовать для активизации связей организации с международным сообществом, прежде всего с ООН, а также для налаживания контактов с Организацией Исламская Конференция.

***

В качестве концептуальной закваски в плане разработки стратегии ШОС и ее дальнейшего совершенствования можно использовать три взаимоувязанных элемента. Во-первых, упрочение солидарности в политической сфере с упором на умножение навыков и умения сочетать национально-государственные интересы с общешосовскими. Во-вторых, расширение основ соразвития в экономической области с акцентом на адаптационные способности ШОС. В-третьих, укрепление чувства общности в культурно-гуманитарном измерении, которое содержит в себе значительный потенциал «единства в многообразии», что существенно для укрепления базы общественной поддержки ШОС.

Востребованность инициативного вклада России в формирование матрицы завтрашнего дня ШОС все более насущна. Очевидно, что это как раз та стезя, на которой может и должен проявить себя сплав подходов, идей и предложений профессионалов, по должности занимающихся шосовской тематикой, и научно-экспертного сообщества.

В.Я. Воробьев – старший научный сотрудник Центра исследований Восточной Азии и ШОС Института международных исследований МГИМО(У) МИД России, Чрезвычайный и Полномочный Посол, в 1998–2006 гг. – посол по особым поручениям – специальный представитель президента Российской Федерации по делам ШОС.

Китай. Россия. Азия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 19 февраля 2012 > № 735578 Виталий Воробьев

Будущее истории

Сможет ли либеральная демократия пережить упадок среднего класса

Резюме: Всему миру необходима серьезная интеллектуальная дискуссия о социально-экономическом устройстве. Ведь нынешняя форма глобализированного капитализма разрушает базу среднего класса, на котором держится либеральная демократия.

Опубликовано в журнале Foreign Affairs, № 1, 2012 год. © Council on Foreign Relations, Inc.

Что-то странное происходит в мире. И глобальный финансовый кризис, начавшийся в 2008 г., и текущий кризис евро стали следствием функционирования модели слабо регулируемого финансового капитализма, которая сформировалась за последние 30 лет. Тем не менее, несмотря на широко распространенное раздражение мерами по спасению Уолл-стрит, существенного роста левого американского популизма не произошло. Вполне понятно, что движение «Захвати Уолл-стрит» будет набирать силу, однако самым динамичным популистским движением на сегодняшний день является правая Партия чаепития, основная мишень которой – регулирующее государство, стремящееся защитить простых граждан от финансовых спекулянтов. Нечто похожее происходит и в Европе, где левые слабы, а активность правых популистских партий, наоборот, растет.

Можно назвать несколько причин отсутствия мобилизации левых, но главная из них – это провал в сфере идей. Для прошлого поколения идеология базировалась на экономике, поддержанной либертарианским правом. Нынешние левые не смогли предложить ничего, кроме возврата к старой социал-демократии. Отсутствие убедительного прогрессивного контрнарратива – опасно, поскольку конкуренция оказывает на интеллектуальные дебаты столь же благоприятное воздействие, как и на экономическую деятельность. А серьезная интеллектуальная дискуссия совершенно необходима, поскольку нынешняя форма глобализированного капитализма разрушает социальную базу среднего класса, на котором держится либеральная демократия.

Демократическая волна

Общественные силы и условия не просто «определяют» идеологии, как утверждал когда-то Карл Маркс, идеи не способны обрести силу, если они не обращены к нуждам большого количества обычных людей. Либеральная демократия является сегодня основной идеологией практически во всем мире, отчасти потому, что она отвечает потребностям тех или иных социально-экономических структур и продвигается ими. Изменения в этих структурах могут иметь идеологические последствия, точно так же идеологические изменения – привести к социально-экономическим переменам.

Почти все влиятельные идеи, формировавшие человеческое общество до последних 300 лет, были по своей природе религиозными, кроме одного важного исключения – конфуцианства в Китае. Первой крупной светской идеологией, имевшей долгосрочное воздействие на общемировое развитие, стал либерализм, доктрина, связанная с ростом в XVII веке сначала торгового, а затем промышленного среднего класса в определенных частях Европы. (Под «средним классом» я имею в виду людей, которые по своим доходам не находятся на вершине или на дне общества, получили хотя бы среднее образование и владеют недвижимостью, товарами длительного пользования или собственным бизнесом.)

Как утверждали мыслители-классики – Локк, Монтескье, Милль, – либерализм предполагает, что легитимность государства основывается на его способности защищать индивидуальные права граждан, при этом государственная власть должна ограничиваться законом. Одно из основополагающих прав, которые должны быть защищены, – это право на частную собственность. «Славная революция» 1688–1689 гг. в Англии имела ключевое значение для развития современного либерализма. Тогда впервые был закреплен конституционный принцип – государство не может на законных основаниях облагать налогом граждан без их согласия.

Вначале либерализм необязательно подразумевал демократию. Виги, поддерживавшие конституционное уложение 1689 г., преимущественно были самыми богатыми собственниками Англии, парламент того периода представлял менее 10% населения. Многие классические либералы, включая Милля, очень скептически относились к добродетелям демократии: они считали, что ответственное политическое участие требует образования и определенного статуса в обществе, т.е. наличия собственности. До конца XIX века практически во всех странах Европы избирательное право ограничивалось имущественным и образовательным цензом. Избрание Эндрю Джексона президентом США в 1828 г. и его решение об отмене имущественного ценза при голосовании, по крайней мере для белых мужчин, стало первой важной победой на пути к устойчивым принципам демократии.

В Европе исключение значительного большинства населения из политического процесса и рост рабочего класса подготовили почву для появления марксизма. «Коммунистический манифест» был издан в 1848 г., когда революции полыхали почти во всех крупных странах Европы, кроме Великобритании. Так начался век борьбы за лидерство в демократическом движении между коммунистами, готовыми отказаться от процедурной демократии (многопартийные выборы) в пользу того, что считали содержательной демократией (экономическое перераспределение), и либеральными демократами, которые верили в расширенное политическое участие при обеспечении верховенства закона, защищающего индивидуальные права, включая право частной собственности.

На кону стояла поддержка нового промышленного рабочего класса. Ранние марксисты считали, что смогут победить благодаря численному превосходству: когда избирательное право было расширено в конце XIX века, такие партии, как британские лейбористы и немецкие социал-демократы, начали стремительно расти, представляя угрозу гегемонии консерваторов и традиционных либералов. Подъем рабочего класса вызвал ожесточенное сопротивление, часто с применением недемократических средств, в ответ коммунисты и многие социалисты отказались от формальной демократии, выбрав путь прямого захвата власти.

В первой половине XX века среди прогрессивных левых существовал прочный консенсус. Они единодушно полагали, что некая форма социализма – государственный контроль основных отраслей экономики в целях обеспечения равного распределения богатства – неизбежна для всех развитых стран. Даже экономист-консерватор Йозеф Шумпетер мог написать в своей книге «Капитализм, социализм и демократия» в 1942 г., что социализм в конечном итоге одержит победу, потому что капиталистическое общество в культурном плане подрывает само себя. Подразумевалось, что социализм в современном обществе представляет волю и интересы подавляющего большинства.

Но даже когда на политическом и военном уровне разыгрывались великие идеологические конфликты XX столетия, в социальной сфере происходили важнейшие изменения, подрывавшие марксистский сценарий.

Во-первых, реальный уровень жизни рабочего класса продолжал повышаться, в итоге многие рабочие или их дети смогли перейти в средний класс. Во-вторых, в относительном измерении численность рабочего класса перестала расти и даже начала сокращаться, особенно во второй половине XX века, когда сфера услуг стала вытеснять промышленное производство в так называемых постиндустриальных экономиках. Наконец, появилась новая группа бедных или обездоленных, располагающаяся ниже рабочего класса – неоднородная смесь расовых или этнических меньшинств, недавние иммигранты, а также такие социально изолированные группы, как женщины, гомосексуалисты или инвалиды. В результате этих изменений старый рабочий класс большинства индустриально развитых обществ превратился в еще одну группу интересов, использующую политическую власть профсоюзов для защиты с таким трудом достигнутых ранее благ.

Кроме того, экономический класс не стал тем знаменем, под которым можно было бы мобилизовать на политические действия население индустриально развитых стран. Второй Интернационал получил тревожный сигнал в 1914 г., когда рабочие Европы отвергли призывы к классовой борьбе, сплотившись вокруг консервативных лидеров, выкрикивавших националистические лозунги; такая схема работает и сегодня.

Многие марксисты пытались объяснить это так называемой теорией неправильной адресации в терминологии философа Эрнеста Геллнера: «Точно так же как радикальные мусульмане-шииты полагают, что архангел Джабраил сделал ошибку, передав Мухаммеду послание, предназначавшееся Али, так и марксисты предпочитают думать, что дух истории или человеческое сознание совершило ужасный промах. Тревожный призыв был направлен классам, но по какой-то страшной почтовой ошибке его получили нации».

Геллнер считает, что на современном Ближнем Востоке религия выполняет функцию, сходную с национализмом: она эффективно мобилизует людей, поскольку, в отличие от классового сознания, имеет духовное и эмоциональное содержание. Так же как в конце XIX века европейский национализм был обусловлен перемещением населения из сельской местности в города, так и исламизм – это реакция на урбанизацию в современном обществе на Ближнем Востоке. Письмо Маркса никогда не будет доставлено адресату под именем «класс».

Маркс полагал, что средний класс или по крайней мере слой, владеющий капиталом, который он называл «буржуазией», всегда будет оставаться небольшим, привилегированным меньшинством в современном обществе. Вместо этого буржуазия и средний класс в целом в итоге стали представлять собой подавляющее большинство населения наиболее развитых стран, что стало серьезной проблемой для социализма. Со времен Аристотеля мыслители считали, что стабильная демократия основывается на широком среднем классе, а общества, разделенные на богатых и бедных, подвержены олигархическому доминированию и популистским революциям.

Когда большинству развитых стран удалось создать общество, основывающееся на среднем классе, привлекательность марксизма начала таять. Среди немногих мест, где левый радикализм остается влиятельной силой, – районы с высоким уровнем неравенства, такие как Латинская Америка, Непал и бедные регионы Восточной Индии.

То, что политолог Самюэль Хантингтон назвал «третьей волной» глобальной демократизации, которая началась на юге Европы в 1970-х гг. и достигла кульминации с падением коммунистических режимов в Восточной Европе в 1989 г., увеличило число выборных демократий в мире с почти 45 в 1970 г. до более чем 120 в конце 1990-х годов. Экономический рост привел к возникновению нового среднего класса в таких странах, как Бразилия, Индия, Индонезия, ЮАР и Турция. Как отмечал экономист Мойзес Наим, этот средний класс относительно хорошо образован, владеет собственностью и технологически связан с внешним миром. Он предъявляет требования к правительству и легко мобилизуется благодаря доступу к технологиям. Поэтому неудивительно, что главными активистами «арабской весны» стали образованные тунисцы и египтяне, чьи ожидания, связанные с рабочими местами и политическим участием, не могли быть реализованы при существовавших диктаторских режимах.

Представители среднего класса необязательно поддерживают демократию в принципе: как и все остальные, они являются акторами, движимыми личными интересами, они хотят защищать свою собственность и положение. В таких странах, как Китай и Таиланд, представители среднего класса опасаются требований бедного населения о перераспределении благ, и поэтому поддерживают авторитарные правительства, которые защищают их классовые интересы. Кроме того, демократия не всегда удовлетворяет ожидания среднего класса, и, если этого не происходит, в среднем классе могут произойти волнения.

Не худшая альтернатива?

Сегодня существует глобальный консенсус по поводу легитимности либеральной демократии, по крайней мере в принципе. Как пишет экономист Амартия Сен, «хотя демократия не практикуется повсеместно и далеко не везде принимается, согласно общемировой точке зрения, демократическая форма правления сейчас достигла статуса, когда ее считают в целом правильной». В наибольшей степени ее принимают в странах, достигших того уровня материального благополучия, когда большинство граждан может считать себя представителями среднего класса, поэтому наблюдается корреляция между высоким уровнем развития и стабильностью демократии.

Некоторые общества, такие как Иран и Саудовская Аравия, отвергают либеральную демократию, отдавая предпочтение исламской теократии. Однако эти режимы – тупиковый путь развития и поддерживаются только благодаря огромным запасам нефти. В свое время арабский мир стал исключением из третьей волны демократизации, но «арабская весна» показала, что и там общество может быть мобилизовано против диктатуры точно так же, как это произошло в Восточной Европе и Латинской Америке. Разумеется, это не означает, что в Тунисе, Египте или Ливии путь к правильно функционирующей демократии будет простым или идеально прямым, но позволяет предположить, что стремление к политической свободе не является характерной особенностью культуры европейцев и американцев.

Самый серьезный вызов либеральной демократии в сегодняшнем мире бросает Китай, который сочетает авторитарную форму правления с частично рыночной экономикой. Китай унаследовал длительную и гордую традицию бюрократического правления высокого качества, которая насчитывает два тысячелетия. Китайским лидерам удалось совершить очень сложный переход от централизованного, планового хозяйства советского типа к динамичной и открытой экономике, и, нужно отметить, они справились с этой задачей достаточно компетентно – честно говоря, с большей компетентностью, чем демонстрируют сейчас американские лидеры в осуществлении своей макроэкономической политики. Многие сегодня восхищаются китайской системой не только из-за экономических показателей, но и потому, что она позволяет принимать масштабные, сложные решения достаточно быстро по сравнению с агонией и политическим параличом, от которых в последние несколько лет страдают Соединенные Штаты и Европа. После недавнего финансового кризиса сами китайцы начали пропагандировать «китайскую модель» в качестве альтернативы либеральной демократии.

Однако китайский путь вряд ли станет серьезной альтернативой либеральной демократии за пределами Восточной Азии. В первую очередь он имеет определенную культурную специфику: китайская форма правления строится на основе длительной традиции меритократического рекрутирования, экзаменов для приема на государственную службу, особой роли образования и уважения к авторитету технократов. Немногие развивающиеся страны могут успешно перенять эту модель, те, кому это удалось, например Сингапур и Южная Корея (по крайней мере в ранний период), уже находились в китайской культурной зоне. Сами китайцы скептически относятся к экспорту своей модели, так называемый пекинский консенсус – это скорее западное изобретение, чем китайское.

Также неясно, насколько устойчива эта модель. Ни обеспечиваемый экспортом рост, ни принятие решений сверху вниз не будут вечно приносить результаты. Тот факт, что китайское правительство не разрешило открыто обсуждать катастрофу на высокоскоростной железной дороге прошлым летом и не смогло привлечь к ответственности Министерство путей сообщения, позволяет предположить, что существуют и другие бомбы замедленного действия, скрытые за фасадом эффективного принятия решений.

Наконец, Пекин уязвим с моральной стороны. От руководителей на разных уровнях не требуется уважения достоинства граждан. Еженедельно происходят протесты против отъема земель, экологических нарушений или коррупции со стороны какого-нибудь чиновника. Пока наблюдается стремительный рост, эти злоупотребления удается скрывать. Но он не будет продолжаться всегда, и властям придется заплатить высокую цену за накопившееся недовольство. У режима больше нет идеала, вокруг которого можно объединить людей, Компартия, якобы придерживающаяся принципов равенства, управляет обществом, где процветает неравенство.

Поэтому стабильность китайской системы ни в коей мере не может восприниматься как аксиома. Китайское правительство утверждает, что в силу культурных особенностей граждане всегда отдадут предпочтение благополучной, обеспечивающей рост диктатуре, отказавшись от неспокойной демократии, которая угрожает социальной стабильности. Но вряд ли растущий средний класс в Китае будет вести себя совершенно иначе, чем в других регионах мира. Другие авторитарные режимы могут попытаться повторить успех Пекина, но маловероятно, что большая часть мира через 50 лет будет выглядеть как сегодняшний Китай.

Будущее демократии

Сегодня в мире существует взаимосвязь между экономическим ростом, социальными изменениями и главенством либерально-демократической идеологии. И при этом конкурентоспособная идеологическая альтернатива не вырисовывается. Однако некоторые тревожные экономические и социальные тенденции, если они сохранятся, могут поставить под угрозу стабильность современных либеральных демократий и развенчать демократическую идеологию в ее нынешнем понимании.

Социолог Баррингтон Мур когда-то категорически заявил: «Нет буржуа – нет демократии». Марксисты не осуществили свою коммунистическую утопию, потому что зрелый капитализм создал общество, основой которого был средний, а не рабочий класс. Но что если дальнейшее развитие технологий и глобализации подорвет средний класс и сделает невозможным достижение статуса среднего класса для большинства граждан развитой страны?

Многочисленные признаки того, что эта фаза развития началась, уже видны. С 1970-х гг. в США средние доходы в реальном измерении переживают стагнацию. Ее экономическое воздействие до определенной степени смягчалось благодаря тому, что в большинстве американских семей за последнее поколение доходы стали получать два человека. Кроме того, как убедительно отмечает экономист Рагурам Раджан, поскольку американцы не хотят участвовать в прямом перераспределении благ, Соединенные Штаты в последние годы используют очень опасную и неэффективную форму перераспределения, субсидируя ипотеку для семей с низкими доходами. Эта тенденция, которой способствовал приток ликвидности из Китая и других стран, за последние 10 лет дала многим простым американцам иллюзию постоянного повышения уровня жизни. Прорыв ипотечного пузыря в 2008–2009 гг. стал жестоким возвращением к среднему уровню. Сегодня американцы пользуются дешевыми мобильными телефонами, недорогой одеждой и Facebook, но все большее число людей не может позволить себе собственный дом, медицинскую страховку или достаточный размер пенсии.

Более тревожный феномен отметили финансист Питер Тиль и экономист Тайлер Коуэн – блага последних волн технологических инноваций непропорционально распределились среди наиболее талантливых и хорошо образованных членов общества. Этот феномен способствовал существенному увеличению неравенства в США за последнее поколение. В 1974 г. 1% самых богатых семей получил доход в 9% от ВВП, в 2007 г. эта доля увеличилась до 23,5%.

Торговая и налоговая политика, возможно, ускорили эту тенденцию, но главным «злом» стали технологии. На ранних этапах индустриализации – в эпоху текстиля, угля, стали и двигателей внутреннего сгорания – блага технологических изменений практически всегда различными путями достигали остальных слоев общества благодаря занятости. Но это не закон природы. Сегодня мы живем в эпоху, которую Шошана Зубофф назвала «эрой умных машин», когда технологии способны заменить многие функции человека, в том числе сложные. Любой большой прорыв в Кремниевой долине означает упразднение низкоквалифицированных рабочих мест в других сферах экономики, и этот тренд вряд ли исчезнет в ближайшее время.

Неравенство существовало всегда как результат природных различий в таланте и характере. Но технологичный мир существенно усугубляет эти различия. В аграрном обществе XIX века люди с математическими способностями не имели особых возможностей зарабатывать на своем таланте. Сегодня они могут стать финансовыми кудесниками или создателями программного обеспечения, получая при этом все большую долю национального богатства.

Другим фактором, подрывающим доходы среднего класса в развитых странах, является глобализация. Со снижением транспортных расходов и расходов на связь, а также с присоединением к глобальным трудовым ресурсам сотен миллионов работников в развивающихся странах, работа, которую прежде в развитом мире выполнял старый средний класс, теперь обходится гораздо дешевле в других местах. При экономической модели, приоритетом которой является максимизация совокупного дохода, аутсорсинг неизбежен.

Разумные идеи и здравая политика могли бы снизить ущерб. Германия проводит успешный протекционистский курс для сохранения значительной части производственной базы и промышленных трудовых ресурсов, при этом ее компании остаются конкурентоспособными в мире. США и Великобритания, напротив, с радостью ухватились за переход к постиндустриальной экономике услуг. Свободная торговля стала уже не теорией, а идеологией: когда члены американского Конгресса попытались ввести торговые санкции против Китая в ответ на заниженный курс юаня, их с негодованием обвинили в протекционизме, как будто игровое поле уже выровнено. Было много радостных разговоров об экономике знаний, о том, что грязная, опасная работа на производстве будет неминуемо вытеснена, а высокообразованные работники займутся интересными креативными вещами. Это оказалось лишь тонкой завесой, скрывающей суровую реальность деиндустриализации. При этом незамеченным остался тот факт, что блага нового порядка сконцентрированы у очень небольшой группы людей в сфере финансов и высоких технологий, интересы которых доминируют в СМИ и общеполитических дискуссиях.

Отсутствующие левые

Одним из самых удивительных явлений после финансового кризиса стало то, что пока популизм принимает преимущественно правые, а не левые формы.

Хотя американская Партия чаепития является антиэлитной по своей риторике, ее члены голосуют за консервативных политиков, действующих в интересах той самой финансовой и корпоративной верхушки, о презрении к которой заявляют. Этому феномену можно найти несколько объяснений, включая глубоко укоренившуюся веру в равенство возможностей, а не равенство результатов, а также то, что культурные вопросы, такие как аборты и право на оружие, пересекаются с экономическими.

Однако главная причина отсутствия левой популистской силы лежит в интеллектуальной сфере. Прошло уже несколько десятилетий с тех пор, как кто-то из левых был способен, во-первых, провести детальный анализ того, что происходит со структурой развитых обществ на фоне экономических изменений, и, во-вторых, предложить реалистичную программу действий, которая имела бы шансы защитить общество, основанное на среднем классе.

Основные направления левой политической мысли последних двух поколений были, честно говоря, провальными как концептуально, так и в качестве инструментов для мобилизации. Марксизм давно умер, а немногие оставшиеся его сторонники уже стоят на пороге домов престарелых. В академических левых кругах его заменили постмодернизмом, мультикультурализмом, феминизмом, критической теорией и другими разрозненными интеллектуальными течениями, которые скорее были сфокусированы на культуре, чем на экономике. Постмодернизм начинается с отрицания возможности какого-либо господствующего нарратива в истории или в обществе, что подрывает его собственный авторитет как рупора большинства, ощущающего предательство элит. Мультикультурализм обосновывает жертвенность практически любой группы чужаков. Невозможно создать массовое движение на базе такой разношерстной коалиции: большинство представителей рабочего класса и низших слоев среднего класса, принесенных в жертву системе, являются консерваторами в культурном плане и не захотят, чтобы их увидели в компании подобных союзников.

Какие бы теоретические обоснования ни использовались в программах левых, их главная проблема – отсутствие доверия. В последние два поколения основная часть левых придерживалась программы социальной демократии, которая сконцентрирована на обеспечении государством ряда социальных благ – пенсий, здравоохранения и образования. Сегодня эта модель себя изжила: социальные системы разрослись, стали бюрократизированными и негибкими; через структуры госсектора они часто на деле контролируются теми самыми организациями, которые по идее должны выполнять чисто служебную административную функцию. И, что еще более важно, они финансово неустойчивы, учитывая старение населения практически везде в развитом мире. Таким образом, когда существующие социал-демократические партии приходят к власти, они уже не стремятся быть чем-то большим, чем просто хранители социального государства, построенного десятилетия назад, ни у кого нет новой, интересной программы, вокруг которой можно объединить массы.

Идеология будущего

Представьте на мгновение неизвестного сочинителя, который, ютясь где-нибудь на чердаке, пытается сформулировать идеологию будущего, способную обеспечить реалистичный путь к миру со здоровым обществом среднего класса и прочной демократией. Какой была бы эта идеология?

Она содержала бы по крайней мере два компонента, политический и экономический. В политическом отношении новая идеология должна подтвердить превосходство демократической политики над экономикой, а также вновь закрепить легитимность государства как выразителя общественных интересов. Но программы, которые она должна продвигать для защиты жизни среднего класса, не могут опираться только на существующий механизм государства всеобщего благоденствия. Эта идеология должна как-то изменить госсектор, сделав его независимым от нынешних заинтересованных лиц и используя при этом новые, базирующиеся на технологиях подходы для предоставления услуг. Она также должна решительно заявить о необходимости перераспределения благ и представить реалистичный путь к прекращению доминирования групп интересов в политике.

В экономическом отношении идеология не может начинаться с осуждения капитализма, как если бы старый социализм по-прежнему являлся жизнеспособной альтернативой. Речь должна идти о коррекции капитализма и о том, в какой степени государство должно помогать обществу приспособиться к изменениям.

Глобализацию нужно рассматривать не как неотвратимый факт, а как вызов и возможность, которые необходимо тщательно контролировать политически. Новая идеология не будет считать рынок самоцелью, скорее она должна оценивать мировую торговлю и инвестиции с точки зрения не только накопления национального богатства, но и вклада в процветание среднего класса.

Однако добиться этой цели невозможно без серьезной и последовательной критики основ современной неоклассической экономики, начиная с таких фундаментальных положений, как суверенность индивидуальных предпочтений, а также представление о совокупном доходе как о точном показателе национального благосостояния. Следует отметить, что доходы людей необязательно отражают их реальный вклад в общество. Но нужно идти дальше, признавая, что даже если рынок труда работает эффективно, природное распределение талантов необязательно справедливо, поэтому человек – не суверенная единица, а существо, которое в значительной степени формируется окружающим его обществом.

Многие из этих идей уже частично высказывались, нашему автору остается только собрать их воедино. Ему также важно избежать проблемы «неправильной адресации». Поэтому критика глобализации должна быть связана с национальными интересами в качестве стратегии мобилизации, при этом последние не должны определяться так упрощенно, как, например, в профсоюзной кампании «Покупайте американское». Продукт станет синтезом идей, как левых, так и правых, отделенных от программы маргинализированных групп, которые сегодня представляют прогрессивное движение. Идеология обречена быть популистской; ее посыл будет начинаться с критики элит, которые позволили пожертвовать благополучием многих ради процветания небольшой группы, а также с осуждения денежной политики, особенно в Вашингтоне, которая приносит выгоду только состоятельным людям.

Опасности, которые подразумевает такое движение, очевидны: отход Соединенных Штатов, в частности, от продвижения более открытой глобальной системы может вызвать протекционистскую реакцию других стран. Во многих отношениях революция Рейгана–Тэтчер увенчалась успехом, как и надеялись ее сторонники, в результате мир стал намного более конкурентоспособным, глобализированным и стабильным. Накоплено огромное богатство, и практически везде в развивающемся мире появился растущий средний класс, что способствовало распространению демократии. Возможно, развитый мир стоит на пороге ряда технологических прорывов, которые не только увеличат производительность, но и обеспечат большое количество рабочих мест для среднего класса.

Но это скорее вопрос веры, а не рефлексии относительно эмпирической реальности последних 30 лет, которая указывает абсолютно противоположное направление. На самом деле есть множество оснований считать, что неравенство сохранится и даже усугубится. Нынешняя система концентрации богатства в США уже работает на собственное укрепление: как отмечает экономист Саймон Джонсон, финансовый сектор использует своих лоббистов, чтобы избежать обременительных и неудобных форм регулирования. Школы для детей из состоятельных семей сейчас лучше, чем когда-либо, а уровень общедоступных школ продолжает ухудшаться. Элиты во всех обществах используют недосягаемые для других возможности доступа к политической системе, чтобы защищать свои интересы, при этом отсутствует уравновешивающая демократическая мобилизация, способная исправить ситуацию. Американская элита отнюдь не исключение.

Однако мобилизации не произойдет до тех пор, пока средний класс в развитых странах останется приверженцем идей прошлого поколения, то есть пока он будет считать, что его интересы лучше обеспечивают более свободные рынки и малые по размеру государственные системы. Альтернативная идея уже на поверхности и должна вот-вот появиться.

Фрэнсис Фукуяма – ведущий научный сотрудник Института международных исследований Фримена Спольи при Стэнфордском университете.

США > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 19 февраля 2012 > № 735573 Фрэнсис Фукуяма

Постсоветское пространство: что после иллюзий?

Резюме: Двадцать лет назад в мировом политическом лексиконе появились два понятия – «постсоветское пространство» и «новые независимые государства», его составляющие.

Двадцать лет назад в мировом политическом лексиконе появились два понятия – «постсоветское пространство» и «новые независимые государства», его составляющие. Сегодня их уже странно называть новыми, все они – более или менее успешно – состоялись. Зато в том, что постсоветское пространство как единое целое еще существует, многие сегодня сомневаются – слишком далеко разошлись некогда братские республики. Наши авторы рассуждают об этом – что построили и необратимо ли размежевание.

Кирилл Коктыш весьма скептически оценивает результаты. По его мнению, нигде не удалось решить тех проблем общественного устройства, которые по сути привели к распаду Советского Союза. Нет ясности и с устойчивостью страновых проектов. Эндрю Уилсон анализирует, к чему пришла Украина, которая так и не может определиться с направлением своего движения. Юрий Дракохруст обращает внимание на нестандартный путь Белоруссии – там, к удивлению многих, сформировалась независимая идентичность, хотя и совершенно не такая, как в других частях посткоммунистической Европы. Томас Шерлок обращается к современным российским трактовкам истории и приходит к выводу, что не удалось создать целостную картину, на которой можно было бы возводить национальную идеологию. Николай Силаев обобщает опыт трех кавказских стран, указывая на слабость государственности каждой из них, хотя и по совсем разным причинам. Мурат Лаумулин разбирает идею Евразийского союза и реакцию на нее в Казахстане, где она когда-то и родилась, хотя в ином виде. Поддерживая само начинание, автор не обходит вниманием его слабые и непроясненные стороны.

Сергей Минасян и Гюльшен Пашаева представляют два разных взгляда на перспективы урегулирования карабахского конфликта, первого из локальных противостояний, которое возникло еще в рамках СССР и остается острой неразрешимой проблемой до сих пор. Ивлиан Хаиндрава затрагивает другой аспект противоречий на Кавказе – российско-грузинские отношения в контексте политики Тбилиси на Северном Кавказе, активизировавшейся после войны 2008 года.

К постсоветской теме вплотную примыкает кризис вокруг Ирана, который обостряется на глазах. Любой сценарий окажет значительное воздействие на Кавказ, Каспийский бассейн, Центральную Азию. Мэттью Крёниг утверждает, что молниеносная воздушная кампания, целью которой станет уничтожение иранских ядерных объектов, является неблагоприятным, но наименее рискованным решением. Владимир Орлов делится своими впечатлениями относительно того, кто настроен на войну, и размышляет, как вести себя России. Пётр Стегний рассматривает иранский сюжет в контексте общих изменений, которые несет «арабская весна». Российские авторы указывают на то, что достаточно давняя иранская ядерная проблема, по определению глобальная, сегодня тесно переплелась с региональным соперничеством за лидерство, что только осложняет положение.

Тему региональных организаций затрагивают Виталий Воробьев (он пишет о ШОС), а также Саймон Тэй и Аарон Чу (развитие АСЕАН и ее отношения с Россией). При всем различии этих структур обе имеют богатые перспективы, и их политическая роль, вероятно, будет возрастать.

Фундаментальные сдвиги в мировом устройстве отмечает Фрэнсис Фукуяма. Он признает кризис модели глобального капитализма и сетует на то, что не возникает никакой идеологической альтернативы, которую предлагали бы ей на смену. Генерировать другую парадигму должна была бы левая мысль, но она пока что демонстрирует полную неспособность это сделать. Тимофей Бордачёв поднимает вопрос о силе в международных отношениях. По его мнению, современная международная система породила новый тип силы – социальную, которая предусматривает способность государств улавливать запрос глобального «общества» и действовать в соответствии с ним. Збигнев Бжезинский призывает США собраться с силами, внутренне обновиться и приступить к новому переустройству мира – укреплению Запада (включая Россию) и регулированию ситуации на Востоке, которому потребуется баланс.

В следующем номере мы обратимся к анализу российской внешней политики – какие модели поведения могут привести к успеху в этом десятилетии.

Ф.А. Лукьянов - главный редактор журнала «Россия в глобальной политике». Выпускник филологического факультета МГУ, с 1990 года – журналист-международник, работал на Международном московском радио, в газетах "Сегодня", "Время МН", "Время новостей". Председатель Президиума Совета по внешней и оборонной политике России.

СНГ > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 19 февраля 2012 > № 735571 Федор Лукьянов

Создание Арабского экономического банка развития поможет избежать углубления хаоса в арабском мире, заявил в пятницу британский ученый-востоковед Патрик Сил.

Британский ученый принимает участие в конференции ближневосточной секции Международного дискуссионного клуба "Валдай" на тему "Трансформация в арабском мире и интересы России", организованной РИА Новости, Институтом востоковедения РАН и Советом по внешней и оборонной политике.

По мнению Сила, основной причиной народных волнений в арабских странах стал демографический взрыв, произошедший в регионе за последние тридцать лет, из-за чего руководители этих государств оказались неспособными удовлетворить потребности резко возросшего числа населения.

"Запад очень много говорит о демократии в связи с "арабской весной", но мне кажется, что обычных людей в регионе не так интересует демократия западного стиля, их больше интересует правильное, разумное управление, им нужна работа, им нужно противодействие коррупции. Они хотят положить конец насилию со стороны полиции, они хотят, чтобы их семьи жили лучше, чтобы лучше распределялись ресурсы страны", - сказал профессор.

Еще одной из причин "арабской весны" и последовавшего за ней всплеска исламизации, считает Сил, стало стремление населения региона избавиться от подконтрольных иностранным государствам режимов. "Мы должны рассматривать эти события как последнюю стадию борьбы арабов за независимость. Народ не хочет, чтобы их лидеров контролировали иностранные державы; они не хотят, чтобы американская политика была такой влиятельной в Афганистане, Ираке, Палестине", - считает ученый.

По его мнению, исправить ситуацию в регионе поможет экономическая помощь богатых природными ресурсами стран Персидского залива и создание специального регионального банка.

"Сейчас нужен новый панарабизм, особенно по экономическим вопросам. Ответственность государств залива должна состоять в том, чтобы защищать более широкие арабские интересы. Необходим арабский банк реконструкции и развития, который бы создавал рабочие места по всему региону. Если этого не сделать, революции закончатся большим хаосом и отчаянием", - пояснил Сил.

Термином "арабская весна" на западе называется волна демонстраций и протестов, начавшихся в арабском мире в декабре 2010 года, после того как в Тунисе вспыхнули массовые акции протеста, которые переросли в столкновения с полицией. В середине января 2011 года экс-президент Туниса Зин аль-Абидин бен Али, потеряв контроль над ситуацией, покинул страну. В течение нескольких месяцев массовые акции протеста распространились на ряд арабских стран - Египет, Ливию, Марокко, Иорданию, Бахрейн и Оман. Давление оппозиции привело к смене власти в Египте, Ливии, Йемене и существенным реформам в Марокко.

В странах, где произошли массовые волнения, наблюдается падение производства, рост безработицы и объемов национального долга, сокращение золотовалютных резервов, сбои в работе целого ряда отраслей. Серьезно пострадала туристическая индустрия арабских государств.

Последней страной, где вспыхнули массовые акции протеста, стала Сирия - там волнения начались в марте 2011 года, и в настоящее время переросли в кровопролитные столкновения сил правопорядка и вооруженных группировок оппозиции.

Международные организации и отдельные западные страны пообещали оказать масштабную финансовую поддержку государствам "арабской весны", однако до сих пор средства не были предоставлены из-за сохраняющейся нестабильности.

В конференции принимают участие более 70 специалистов по ближневосточной тематике из Великобритании, Египта, Израиля, Ирака, Ирана, Ливана, Палестины, России, Сингапура, Сирии, Саудовской Аравии, США, Турции, Франции и Швеции. В частности, на конференции выступят заместитель министра иностранных дел РФ Михаил Богданов, бывший премьер-министр Турции Ахмет Месут Йылмаз и специальный советник председателя 66-й сессии Генеральной Ассамблеи ООН Мустафа Тлили.

Клуб "Валдай" создан в 2004 году РИА Новости совместно с Советом по внешней и оборонной политике, газетой The Moscow News, журналами "Россия в глобальной политике" и Russia Profile. Своим названием Клуб обязан месту проведения первой конференции. Цель Клуба - укрепление и развитие диалога между российскими и иностранными учеными, политиками и журналистами, научный анализ политических, экономических и социальных процессов в России и в мире. За восемь лет существования Клуба в его работе приняли участие более 400 представителей международного научного сообщества из 36 стран мира.

В прошлом году Франция экспортировала вина и других спиртных напитков на рекордную сумму - 10,1 миллиарда евро, сообщает Lenta.Ru со ссылкой на Le Monde и на данные французской Федерации экспортеров вина и спиртных напитков (FEVS).

Из этой суммы на продажи вина пришлось почти 70 % - семь миллиардов евро.

Газета отмечает, что объем экспорта впервые перешагнул рубеж в 10 миллиардов евро, увеличившись по сравнению с прошлым годом на 10,5 %. Предыдущий рекорд по зарубежным продажам алкоголя Франция поставила в 2007 году - 9,6 миллиарда евро.

Рост продаж в прошлом году в большей степени был обусловлен увеличением стоимости на 10,5 %. Объемы экспорта выросли на 2,4 %. Для сравнения, 10 лет назад Франция продавала за рубеж на 12 % алкоголя больше, чем в настоящее время.

Самыми популярными экспортными напитками Франции оказались коньяк, шампанское и вина Бордо - продажи по каждой позиции составили по два миллиарда евро.

Наибольший рост продаж произошел в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Так, в Китае, Японии, Гонконге, Тайвани и Сингапуре продажи французского алкоголя выросли почти на 30 процентов до 2,5 миллиарда евро. По объему экспорта на первом месте, как и годом ранее, оказалась Америка, на втором - Великобритания, а третья строчка досталась КНР, которая сместила Германию на позицию ниже.

В среду Индонезия подписала контракт с Airbus Military на закупку девяти транспортных самолетов С-295, которые будут использованы для обороны, перевозки грузов и гуманитарных целей.

Первый самолет будет отправлен в страну Юго-Восточной Азии в этом году, остальная часть запланирована на передачу в 2014 году.

«Это важный момент для нашей страны, а также для аэрокосмической промышленности Индонезии», сказал министр обороны Индонезии Пурномо Юсгианторо (Purnomo Yusgiantoro) во время заключения сделки в Сингапуре.

«С-295 обеспечивает идеальную способность реагировать на текущие и будущие военные и гуманитарные потребности Индонезии», добавил он.

Юсгианторо не исключает дальнейших закупок С-295, сказав, что другие виды вооруженных сил тоже заинтересованы в этом самолете.

«Например, полиция, тоже заинтересована в нем. И вы знаете, что версией С-295, который мы заказали сейчас для ВВС, вероятно, также заинтересуется армия», сказал он.

Сделка включает в себя сотрудничество между государственной авиационной компанией PT Dirgantara Indonesia (PTDI) и Airbus Military в производстве деталей для С-295 в Индонезии.

Партнерство позволит индонезийской фирме «развить ее авиационно-космический бизнес до уровня единого поставщика», сказал главный исполнительный директор PTDI Буди Сантосо (Budi Santoso).

«Сотрудничество даст выйти PTDI на мировую аэрокосмическую арену и позволит нам укрепить наши знания и силы», добавил он.

В 2011 году военный бюджет Индонезии составил 6,39 млрд долларов, заняв второе место в Юго-Восточной Азии после Сингапура.

ВВС Индии выразили заинтересованность в приобретении еще шести тяжелых военно-транспортных самолетов С-17 в дополнение к контракту на закупку 10 самолетов, заявили 14 февраля в компании Boeing на международном авиасалоне в Сингапуре.

«ВВС Индии выразили заинтересованность еще в шести С-17», сказал Пол Льюис Paul Lewis, директор по международным связям в области обороны, космоса и безопасности.

Оценить наиболее заметные тенденции, которые характеризовали рынок железнодорожных перевозок зерна в 2011 году, ИА "РЖД-Партнер.Ру" попросило президента Российского зернового союза Аркадия Злочевского.

- Аркадий Леонидович, какие наиболее значимые события произошли на железнодорожном рынке перевозок зерна в прошлом году и как они отразились на российских производителях?

- В самой активной для данного рынка фазе (конец лета - осень) мы столкнулись с серьезными трудностями. В некоторой степени это было повторением сезона 2007/2008 г., но тогда эти проблемы возникли впервые и были связаны с переходом от инвентарного парка к приватному. На этот же раз они оказались более масштабными и, я бы сказал, системными. Одна из явных причин связана с последствиями введения эмбарго. За время его действия (с 15 августа 2010 г. по 30 июня 2011 г.) зерновики потеряли примерно треть автотранспорта. Этот парк перепрофилировался и после снятия запрета на экспорт просто-напросто не вернулся на перевозки зерна. В результате ставки аренды грузовиков выросли в среднем на 30-40%. Что, в свою очередь, привело к тому, что спрос переместился на железнодорожные перевозки. Их доля возросла примерно на 20-25%. Таким образом, образовалась дополнительная нагрузка на сеть. Концентрация этих проблем, а также старение инфраструктуры без должных инвестиций - все это в комплексе дало весьма негативный эффект. Мы проводили глубокий анализ ситуации. И хочу подчеркнуть: мнение о том, что в России уже наблюдается дефицит зерновозов, не верно. Краеугольный камень всех проблем - слишком долгая оборачиваемость вагонов. Плюс нехватка локомотивов.

Есть и более частные проблемы. В качестве примера могу привести решение ФСТ по льготному тарифу при вывозе зерна из Сибири, принятое осенью 2011 года. Условия были сформулированы таким образом, что возврат порожнего вагона из-под пробега с транзитной попутной загрузкой оказался возможен только по полному тарифу. Допустим, привозят на комбикормовый завод зерно, в этот же вагон грузится какая-то продукция, которая везется до потребителя попутно, после чего вагон возвращается обратно в Сибирь под загрузку. В новых обстоятельствах нужно искать отдельный вагон под перевозку готовой продукции, поскольку с момента подхвата попутного груза скидка испаряется. Иными словами, принятая мера стимулировала вывоз зерна из Сибири, но сделала экономически невыгодной попутную загрузку. Стало быть, нет оптимального использования парка, и потребность в нем искусственно становится больше. Отсюда - повышенная нагрузка на инфраструктуру. Иногда мы сталкивались с тем, что ОАО "РЖД" не справлялось со своевременной доставкой уже сформированных поездов до пункта назначения. Пропускная способность не позволяла сделать это в нормативные сроки.

- Вместе с тем не секрет, что некоторые зерновики, чтобы подстраховаться, стали подавать заявки с запасом. Это также ухудшает общую ситуацию...

- У каждого есть свой график по погрузке. Предположим, предприятие просит оператора предоставить ему 15 вагонов в течение 10 дней - по 1-2 в сутки. Собственник равномерно отправляет эти вагоны, но на станции предпочитают собрать всю партию в 15 единиц и подать одним локомотивом. При этом элеватор грузит только 1,5 вагона в сутки, а это значит, что остальные будут находиться на простое в ожидании своей очереди. В этой ситуации обычно винят элеватор, который якобы задерживает погрузку. Но ведь заявки подавались в соответствии с определенным графиком, а вагоны - нет. Тут надо искать совместное решение.

Есть и другие причины простоев. Дело в том, что по правилам перевозок необходимо сначала погрузить вагон, а потом оформлять всю сопроводительную документацию в надзорных органах. Проезд, зачастую в соседнюю область, ожидание инспектора (а они работают только в будни и до 17 часов) - все это занимает время, которое вагон простаивает.

Была, в частности, еще и такая проблема, когда портовые терминалы подверждали получение вагонов с запасом. Смысл состоит в том, чтобы портовые мощности не простаивали, а работали ритмично. Часто бывает, что вагоны приходят для одного контрактера, а пароход подан для другого. Пока хозяйствующие субъекты не договорятся, судно стоит. Чтобы этого не происходило, и создается запас. Но это грозит скоплением большого количества вагонов на подходах к порту. В результате стоит порту закрыться, например, из-за плохой погоды, как вводятся конвенции на погрузку.

- Какой объем зерна Россия поставила на экспорт в 2011 году?

- Наша страна экспортировала 17,8 млн т зерна, а с учетом продуктов переработки - более 18,5 млн т. При этом надо учитывать, что все эти объемы пришлись на вторую половину года, то есть после снятия эмбарго. В I полугодии на экспорт шла только мука.

Если говорить о перевозках в сезоне 2010/2011 года, то на экспорт успели вывезти 3,8 млн т зерна. На внутреннем рынке при общем потреблении в 65 млн т за пределы региона выращивания было продано, а стало быть, и перевезено разными видами транспорта 32 млн т. На этот раз будет существенно больше. Уборочная кампания 2011 года была в целом успешна. По данным Росстата, собрано 92,7 млн т зерна. Прогнозы на 2012-й еще более оптимистичны.

- Изменилось ли за последнее время количество стран - импортеров российского зерна?

- Их число возросло с 60 до почти 80. Примечательно, что за несколько месяцев до введения эмбарго в Сингапуре состоялась конференция Азия - Россия, где мы познакомили азиатские рынки (страны Юго-Восточной, Восточной и Южной Азии) с российским зерном. Ввиду их большой заинтересованности в новых поставщиках сразу начались первые пробные закупки. Но как раз вступил в силу запрет на экспорт. Эта мера многими нашими зарубежными партнерами была воспринята негативно. После снятия эмбарго клиенты стали постепенно возвращаться. Мы рассчитываем расширить круг наших поставок. Азиатский рынок - самый интересный, емкий и быстрорастущий в мире, и нам необходимо его осваивать. Закупочные цены там повыше, но это обусловлено их спецификой. Дело в том, что там не строятся предприятия с емкостями для хранения зерна, а применяется технология работы "с колес". Это значит, что им надо обеспечить ритмичность подачи в строгом соответствии с графиком. И никаких отклонений не должно быть ни по качеству, ни по спецификации (в отличие от других рынков они просто не примут такую продукцию). Они не покупают у тех, кто не гарантирует сроки и качество. И готовы за это платить большую цену. Получается, что с тихоокеанским рынком работать трудно, но выгодно.

- Как менялись закупочные цены на зерно в течение 2011 года, какие ценовые минимумы и максимумы были зафиксированы?

- Из-за эмбарго внутренние цены до середины 2011 года оставались значительно ниже мировых. Правда, с открытием экспорта эта разница была быстро нивелирована. В то же время мировой рынок, как это и ожидалось, сейчас показывает тенденцию к снижению. Мы быстро подтянули свои внутренние цены до мировых, но вошли в падающий тренд, который продолжается до сих пор. Первые продажи российского зерна после снятия эмбарго осуществлялись по $247, тогда как наши ближайшие конкуренты продавали за $278-290. Американские продажи в это время шли по $310-315. Безусловно, сказалось недоверие к стране, которая принимает столь неожиданные решения, но в течение месяца мы дошли до $280-290. Сейчас же фьючерсы с поставкой в марте уже упали до $220-230 - это общемировая тенденция.

Беседовала Елена Ушкова

Россия > Агропром > trans-port.com.ua, 15 февраля 2012 > № 497467 Аркадий Злочевский

Компания Boeing прорабатывает изменения в свои планы по предложению Южной Корее F-15 Silent Eagle (F-15SE), где цена за самолет выступает ключевым фактором в определении победителя в крупнейшем тендере страны на поставку оружия.

«Если вы хотите добавить дополнительные элементы или сократить их, мы будем учитывать в нашем предложении клиенту», сказал в недавнем интервью менеджер компании Boeing Говард Берри (Howard Berry).

«Мы осознаем, насколько важны эти добавления. Без них будет очень трудно победить в конкурсе, если не положим на стол наиболее доступные решения».

Boeing конкурирует с Lockheed Martin и европейским EADS в проекте FX-III, согласно которому Южная Корея планирует приобрести 60 современных истребителей за 8,29 трл вон (7,3 млрд долларов).

Некоторые эксперты отмечают, что стоимость Boeing F-15SE, скорее всего, превзойдет стоимость Lockheed Martin F-35 и EADS Typhoon, т.к. Южная Корея является единственной страной, взявшей на себя финансовое бремя по его созданию.

Изменения в симпатиях произошли, когда Южная Корея официально отказалась от своего первоначального плана закупки 60 истребителей «стелс» пятого поколения из-за внутреннего отсека оружия и очень малого объема радарного обтекателя.

Сеул отказался от требований к конформному размещению оружия, что позволяет нести оружие внутри по «стелс»-задачам и конкретному сечению обтекателя радара, ранее заявленными ВВС. Сечение обтекателя радара также влияет на «стелс»-характеристики самолета.

Ранее у Boeing не было другого выбора, кроме как предложить F-15SE, чтобы войти в гонку FX-III, но теперь компания имеет возможность предложить свои существующие модели F-15 с некоторыми улучшениями, такими как обновленная кабина и нашлемные дисплеи.

В понедельник вице-президент компании Boeing по развитию международных продаж военных самолетов Джефф Келер (Jeff Kohler) заявил в Сингапуре, что его компания взвешивает возможности предложения Южной Корее варианта F-15SA для Саудовской Аравии, пишет журнал Aviation Week.

F-15SA не включает в себя базовые технологии, предусмотренные для F-15SE, который включает конформные отсеки оружия, специальные покрытия и разваленные кили, уменьшающие радиолокационную заметность самолета и повышение аэродинамическую эффективность.

Тем не менее, два высших официальных представителя Boeing подчеркнули, что F-15SE остается вариантом для Южной Кореи.

«Мы никогда не отказывались от нашего намерения предложить F-15 Silent Eagle», сказал Берри.

«Там было небольшое развитие, но я рад сообщить вам, что мы движемся вперед в опытно-конструкторских работах (по F-15SE)».

Однако Берри не мог дать точную информацию о датах разработки.

Он утверждает, что, в конце концов, F-15SE будет предлагаться в том виде, который пожелает клиент.

Он сказал, если Южная Корея не проявляет интереса к стелс-функциям и внутреннему отсеку оружия, то компания готова отказаться представления таких функций.

Сеул получит предложения от трех претендентов до 18 июня и проведет испытания и оценку до сентября, прежде чем выбрать победителя в октябре.

14 февраля во время авиашоу в Сингапуре компания Bell Helicopter объявила о получении контракта на модернизацию восьми вертолетов Королевской армии Таиланда.

«Обновление этих Bell 212 предоставит Королевской армии Таиланда улучшенные возможности миссии», сказал Дэнни Мальдонадо (Danny Maldonado), старший вице-президент и руководитель службы сервиса Bell Helicopter. «У нас были продолжительные и прочные партнерские отношения с Королевской армией Таиланда и с нетерпением ждем продолжения этих отношений».

Королевская армия Таиланда эксплуатирует большой парк вертолетов, большинство которых представлено продукцией Bell.

Саудовская Аравия заключила соглашение с США на закупку 36 легких ударных вертолетов Boeing AH-6i, что делает страну первым заказчиком этих машин.

Руководители компании Boeing на брифинге с журналистами 13 февраля перед открытием авиашоу в Сингапуре, которые открылось здесь 14 февраля, заявили, что обе стороны подписали письмо о принятии (letter of acceptance - LoA) 36 вертолетов.

«Сделка с AH-6i одобрена. Она была подписана несколько недель назад», сказал Марк Кроненберг, вице-президент развития международного бизнеса Boeing Integrated Defense Systems.

С этого момента Boeing и Саудовская Аравия могут начать переговоры по окончательному контракту по таким вопросам, как цены и сроки поставки.

AH-6i является частью продажи США Саудовской Аравии оружия на сумму 60 млрд долларов, включая истребители и вертолеты, такие как AH-64D Apache, заказанные в конце 2010 года.

Большая часть закупки была завершена в 2011 году, когда контракт на сумму 30 млн долларов на поставку в Саудовскую Аравию 84 новых истребителей F-15SA и модернизацию 70 истребителей, находящихся в эксплуатации королевских ВВС страны.

Подробностей, как всегда в таких случаях, минимум. Известно только, что заместитель председателя КНР Си Цзиньпин, человек, который, скорее всего, станет в конце этого года новым китайским лидером, повстречался в Вашингтоне с президентом Бараком Обамой, а также госсекретарем Хилари Клинтон, министром обороны Леоном Панеттой и другими. Суть происходящего: эта администрация сделала все, чтобы осложнить Китаю жизнь, и дальше хочет посмотреть, как будет реагировать на такую ситуацию будущий генсек ЦК Компартии Китая и председатель КНР.

А им не страшно

С нынешним главой китайского государства Ху Цзиньтао все просто - это человек непробиваемый и на публике говорит заранее заготовленными формулировками. Его подчиненных, правда, пару раз подводили нервы. Что можно понять, с учетом того, что при Обаме Америка перемещает в Азию, во всех смыслах, всю свою военную и дипломатическую мощь. Пытается или завоевать на свою сторону, или расколоть ключевого партнера Китая - АСЕАН, группировку из десяти стран Юго-Восточной Азии. Укрепляет военные союзы с Японией и Южной Кореей, создает военное присутствие в Австралии, наращивает его в Сингапуре или на Филиппинах.

И вот сейчас, после всего этого, за закрытыми дверями смотрят в глаза будущему китайскому лидеру и как бы спрашивают его: ну, что скажешь?

А Си Цзиньпин вообще-то известен как человек очень даже склонный публично говорить все, что думает. Но, похоже, не в этом случае. Пока что он следует в прежнем русле китайской дипломатии, которая везде проводит мысль: вы пугаете, а нам не страшно, мы не реагируем и даже не обижаемся.

Зато вокруг нынешнего визита развернулась очередная битва титанов экспертного мира (они говорят все как есть) - этим визит и интересен.

Обрушится или нет?

Вообще-то дискутируют не только титаны. Высказался в Washington Post китайский диссидент Юй Цзе, который месяц назад выбрался в США и с удивлением обнаружил, что несколько ведущих американских университетов "не осмеливаются" пригласить его выступить, поскольку имеют программы сотрудничества с китайскими коллегами.

Конечно, диссидент Юй, как и любой диссидент из любой страны, не останется в США без дела, просто его рассказы о пытках в китайских застенках - не для университетов, они сейчас заняты более чем серьезным для Америки делом, да серьезнее вообще быть не может. Пытаются оценить со всех сторон, чем станет Китай в будущем. А это без контактов с китайскими коллегами невозможно.

И вот, что касается оценок - спор экспертов на страницах журнала Foreign Affairs. Один, Арвинд Субраманиан, пишет, что в 2030 году экономика Китая будет на треть больше американской, и уже сегодня Китай, который может кому угодно дать (или приостановить) кредиты - важнейшая держава.

Ему отвечает Дерек Сизорс: но сегодня китайская экономика по объему - всего половина от американской, а средний китаец в 10 раз беднее жителя США. Китайцы жизненно заинтересованы в здоровье доллара, потому что держат в этой валюте 70% своих 3,2-хмиллиардных резервов. А рост Китая очень даже может остановиться, там есть много проблем, нет смысла проецировать нынешние темпы развития на годы вперед.

Субраманиан не сдается: а зачем сомневаться в способности Китая к реформам, если он только ее и демонстрирует? И вообще, его оценка роста Китая - на 7% в год в течение 20 лет - консервативная, она предполагает темпы на 40% меньше, чем сейчас, иначе бы речь шла о почти 50% превышении китайского ВВП над американским в 2030-м году... И так далее.

В эту дискуссию как бы вклинился тот самый наследник престола Си Цзиньпин (и его референты), давший длинное письменное интервью американским СМИ. Он подбрасывает новые факты. Например, что торговля двух стран превысила 440 миллиардов долларов, что в ней задействованы 47 из 50 штатов США, что Китай фактически создал в США до 3 миллионов рабочих мест...

Тут надо сказать, что индустрия предсказаний китайского краха существует уже лет пятнадцать, есть люди, которым очень хочется, чтобы Китай надломился, и они изобретают много сценариев в оправдание своей мечты. Правы ли они? Может Китай затормозить или обрушиться? Конечно. Да даже от наводнения или чего-то совсем неожиданного. Но это ведь может произойти с кем угодно, и с США тоже, и с ЕС (что мы и наблюдаем). А пока что картина иная.

Не сдерживать, а работать

А как эта иная картина, собственно, выглядит на сегодняшний день, и какие результаты дает "жесткая" политика Барака Обамы? Пекин напоминает, что по внешней торговле и производству Китай уже впереди Америки (хотя, добавим, отстает по услугам, то есть технологиям и финансам), и что "такого конкурента в истории США еще не было", отсюда в США много всяких "эмоций".

А главное тут - возникшая взаимозависимость, поэтому ни одна страна не хочет всерьез быть врагом другой. (Это и показывают китайские лидеры своим нежеланием всерьез относиться к американскому давлению.)

А вот внутри США... Напомним, что политика республиканцев в отношении Китая была другой. В предвыборной дискуссии там эти темы - по разным причинам - пока особо не звучат.

Но вот как ответил на днях на мой вопрос Томас Грэм, вполне республиканский человек, работающий в "Киссинджер Ассошиэйтс", а ранее "отвечавший за Россию" в Совете национальной безопасности у Буша: "Цель Америки не в том, чтобы сдерживать Китай, а в том, чтобы работать с ним и другими, чтобы его растущая роль в регионе была как можно менее дестабилизирующей. И понятно, что при растущей китайской экономике нет возможности сдерживать Китай, он продолжит привлекать экономических партнеров. Более того, с учетом американской и китайской экономической взаимозависимости, у Китая нет никакого интереса в том, чтобы строить антиамериканскую коалицию с Россией".

(Вопрос, кстати, был о том, не укрепит ли нынешняя политика Обамы и без того тесное партнерство Москвы и Пекина. Полностью интервью будет опубликовано на сайте РИА Новости в ближайшее время.)

Так что пекинский стиль благодушия в отношении к "жесткости" Обамы, возможно, самый уместный в сложившейся ситуации. И откровенный Си, видимо, и дальше будет вести себя как сдержанный Ху. Дмитрий Косырев, политический обозреватель.

Значение размера

Нет у России никакого проклятия — ни нефтяного, ни территориального. Зато не хватает желания быть открытой страной

Олег Черницкий

Все-таки за границу ездить очень полезно. Сознание очищается от некоторых привычных иллюзий. Например, существует распространенное мнение, будто извечная склонность России к авторитарной власти вызвана ее размерами.

Россия — самая большая страна в мире, и, чтобы сохранить ее в целости и сохранности, властям приходится максимально централизовать управление, подавляя местные вольности. По крайней мере именно необходимостью борьбы с сепаратизмом ради сохранения единства страны власти оправдывают и отмену прямых выборов губернаторов, и ограничения в регистрации так называемых мелких партий, и многие другие проявления суверенной демократии.

Когда находишься в России, эти действия представляются некой фатальной неизбежностью. «МН» даже опубликовали как-то статью российского историка (ректора МГУ в 1911–1917 годах) Матвея Любавского, который объяснял, почему именно «разбросанность» населения страны на огромной территории стала причиной «непомерного развития центральной власти на Руси».

То есть огромная территория страны, так же как и ее огромные запасы нефти и газа, воспринимаются одновременно и как фундаментальное преимущество России, и как ее фундаментальный недостаток, мешающий «нормальному развитию». И с этим фундаментом сделать ничего нельзя. Можно только смириться с его неизбежными, врожденными пороками и настроиться на получение выгод от преимуществ.

Но вот я приезжаю в Португалию, страну, где по телевизору с утра до вечера обсуждают острый экономический кризис в стране, и слышу, как один из уважаемых экспертов уверенно заявляет: «Все проблемы этой страны (да, португальцы тоже часто говорят «в этой стране» и смысл этого выражения у них такой же, как у нас, — скорее негативный) вызваны тем, что она слишком маленькая». И все его собеседники согласно кивают головой.

Логика утверждения понятна: народу в Португалии мало (меньше, чем в одной только Москве), рынок маленький, поэтому, мол, и трудно тут вырастить какую-то сильную экономику — нет для нее базы. И поделать с этим тоже ничего нельзя, потому что размер у страны такой, какой есть. Но, послушайте, есть ведь Голландия, Дания, наконец, Сингапур! Этим-то странам маленький размер не мешает нормально развиваться!

Тут появляется аргумент о климате. Мол, средиземноморские нации, греки, итальянцы, испанцы, португальцы — это такие разленившиеся на жаре народы, у которых сиеста длится по полдня, а стремление как можно меньше работать «в крови». Но в Калифорнии тоже ведь не холодно, а между тем там расположились две иконы современной мировой экономики — Голливуд и Силиконовая долина.

Ощущение неизбежности определенного типа власти, экономики, социального устройства из-за размера или климата страны оказывается ложным, если оценивать это чувство со стороны. Да, размер имеет значение, но не фатальное. Гораздо важнее понимать, что существуют альтернативы, что можно развиваться по-другому.

Кто бы поверил в конце XVII века, что дикое на европейский вкус Московское царство способно преобразиться в ведущую мировую державу. А тоже ведь была уверенность, что подобное устройство на века. Но появился Петр, который не только сам съездил за границу поучиться уму-разуму, но еще и боярских детей туда отправил, а на службу себе нанял профессионалов со всей Европы, и страна стала другой. Конечно, традиционный пример, но его важность от этого не уменьшается.

Нет у России никакого проклятия — ни нефтяного, ни территориального. Зато не хватает желания быть открытой страной, готовой учиться и перенимать лучший иностранный опыт, — американский, китайский, европейский, сингапурский, любой опыт успеха.

Airbus Military может стать следующим главным поставщиком для ВВС Сингапура. Сингапур близок к получению воздушных танкеров, стратегических военно-транспортных самолетов и самолетов противолодочной обороны, которые выдвинут страну, по крайней мере, в течение следующих нескольких лет, в самого крупного покупателя военной техники в Юго-Восточной Азии.

В 2011 году военный бюджет Сингапура составил 9,6 млрд долларов, что составляет 26% государственного бюджета и 5% валового внутреннего продукта страны. Некоторые аналитики считают, что Сингапур с населением около пяти миллионов человек на душу населения тратит на оборону больше, чем любая страна, кроме Израиля.

Воздушные танкеры находятся в верхней части списка закупок, потому что ВВС должны заменить четыре самолета Boeing KC-135R. Требованием ВВС является то, что новые танкеры смогут позволить летать F-15SG из Сингапура на авиабазу США Mountain Home (Idaho).

Среди воздушных танкеров фаворитом является Boeing KC-46, однако компании придется побороться, чтобы выиграть сингапурский контракт. Производитель уже обязуется поставить 18 KC-46A военно-воздушным силам США в 2017 году, оставив на потом экспортные заказы. В июле 2011 года Boeing сообщила Aviation Week, что поставка иностранным заказчикам KC-46A может начаться в начале 2018 года. Но это может быть слишком поздно для Сингапура. Источники в промышленности сообщают, что ВВС Сингапура испытывают большие трудности с поддержанием в эксплуатации старых KC-135R. Необходимость в танкерах создает возможности для Israel Aerospace Industries, занимающейся конвертированием Boeing 767 в танкеры.

Тем не менее, источники, знакомые с ситуацией, говорят, что фаворитом в этом конкурсе является Airbus Military A330 Multi-Role Tanker Transport (MRTT). На выставке Lima в Малайзии в декабре австралийский представитель ВВС сказал DTI, что ВВС Сингапура заинтересованы в A330 MRTT и что организаторы авиасалона просили участия австралийского A330 MRTT, однако просьба не была удовлетворена. A330MRTT был доставлен в Лиму только для участия в совместных военных учениях.

Военно-транспортные самолеты – следующее требование в списке Сингапура. В этом качестве может выступать и A330 MRTT. В настоящее время ВВС Сингапура имеют пять военно-транспортных самолетов Lockheed Martin C-130H. Сингапур также рассматривает закупку Airbus A400M и Boeing C-17.

Кроме стратегических военно-транспортных самолетов и воздушных танкеров, Сингапур нуждается в самолетах противолодочной обороны. Это, в конечном итоге, может произвести замену в ВВС девяти морских патрульных самолетов Fokker 50. Закупка новых самолетов связана с ростом подводных сил среди соседей Сингапура. Претендентами самолета ПЛО выступают Alenia ATR-42MP, Boeing P-8A Poseidon и IAI/Elta Systems с предложением на базе Bombardier Q400.

Не следует забывать и потребность Сингапура в боевых самолетах. Сингапур, как отмечают, проявляет интерес к недавнему решению Токио закупить истребители Lockheed Martin F-35 JSF. Как и Израиль, Сингапур и США поддерживают тесные военные отношения.

Интересы Сингапура распространяются и в другой сфере. Страна изучает возможность использования на борту своих кораблей БЛА катапультного старта Boeing ScanEagle. Борьба с пиратством остается одной из причин военных закупок.

В то время как Запад, в первую очередь США и Евросоюз, усиливают санкции в отношении Ирана, последние статистические данные свидетельствуют о том, что Иран в настоящее время успешно торгует автомобилями и запасными частями к ним с 60-ю странами, сообщает агентство ИСНА.

По данным, опубликованным министерством промышленности, рудников и торговли, за 10 месяцев текущего 1390 года (21.03.11-20.01.12) в Иране в общей сложности выпущено 1 млн. 381 тыс. 812 автомобилей разных марок, что на 3,5% больше по сравнению с аналогичным периодом прошлого года.

При этом, как свидетельствует статистические данные Таможенной администрации, в указанный период Иран обменивался автомобильными запасными частями и легковыми автомобилями в сборе более чем с 50-ю странами.

В настоящее время к числу крупнейших партнеров Ирана в области автомобилестроения, в том числе импортирующих иранские запасные части и легковые автомобили, относятся Южная Корея, Франция, Швеция, ОАЭ, Китай, Япония, Германия, Италия, Турция и Румыния.

Кроме того, Иран ведет автомобильную торговлю с такими странами, как Испания, Англия, Бразилия, Бельгия, Швейцария, Сербия, Финляндия, Голландия, Индия, Кувейт, Грузия, Украина, Малайзия, Польша, Тайвань, Таиланд, Оман, Вьетнам, Казахстан, Португалия, Иордания, Бахрейн, Новая Зеландия, Саудовская Аравия, Венгрия, Таджикистан, Россия, Ирландия, Канада, США, Словакия, Австралия, Болгария, Индонезия, Аргентина, Словения, Ливан, Австрия и Босния и Герцеговина.

В текущем году Иран экспортировал запасные части и легковые автомобили в сборе в Сирию, Ирак, Афганистан, Египет, Сингапур, Того, Замбию, Азербайджан, Литву, Туркменистан, Нигерию, Армению, Судан и Венесуэлу.

Экспортные поставки всей иранской промышленной продукции осуществляются в 159 стран, и основная часть этих поставок приходится на такие страны, как Ирак, Китай, ОАЭ, Индию и Южную Корею. Иранские товары и инженерно-технические услуги пользуются спросом во многих странах мира.

Министерство промышленности, рудников и торговли отдает предпочтение экспортным поставкам промышленной продукции на рынки стран Ближнего Востока, Латинской Америки, Центральной Азии, Кавказа и Африки.

Москва заняла 42-ую позицию в индексе самых дорогих городов мира, который возглавил Цюрих. Рейтинг The Worldwide Cost of Living составлен Economist Intelligence Unit и включает в себя 131 город.

Среди самых дорогих городов - Токио, Осло, Париж, Сидней, Сингапур, Франкфурт, Лондон, Мадрид. Нью-Йорк, в 2001 году занимавший седьмое место, за десять лет упал на 47-ую позицию.

Эксперты Economist Intelligence Unit, которое является подразделением журнала Economist, высчитывают дорогие города, сравнивая стоимость килограмма нарезанного белого хлеба (в супермаркете), литра бензина, килограмма белого, шлифованного риса, а также еще 160 различных товаров и услуг. По данным авторов исследования, десятилетие назад белый хлеб в Москве стоил 0,73 доллара, пять лет назад - 1,79 доллара, в 2010 году - 6,19 доллара, в 2011 году - 7,57 доллара. Для сравнения, в Нью-Йорке хлеб дорожал медленнее - с 3,51 до 6,06 доллара. Дешевле всего белый хлеб стоит в Нью-Дели - 0,76 доллара, дороже - в Токио (7,96).

В конце 2010 года консалтинговая компания ECA International поставила Москву на 14-место в списке самых дорогих для иностранцев городов мира. 

13 февраля 2012 года в Сингапуре состоялась торжественная церемония вручения одной из самых престижных авиационных наград мира - премии Air Transport World Awards. Победителем в номинации "Лидер рынка" стала авиакомпания "Трансаэро". Награда за победу была вручена Генеральному директору авиакомпании Ольге Плешаковой.

Экспертный совет, состоящий из признанных в мире профессионалов гражданской авиации, отметил особые заслуги "Трансаэро" в развитии российского рынка авиаперевозок. Они включают введение бизнес-класса на внутрироссийских рейсах, внедрение первого класса обслуживания Империал, разработку первой в своей стране программы поощрения часто летающих пассажиров, начало эксплуатации в России пассажирских воздушных судов Boeing 747 и Boeing 777-300, организацию онлайн и мобильной регистрации на рейсы. Особое внимание было уделено тому факту, что в период с 2001 по 2011 гг. авиакомпании удалось увеличить свои производственные показатели более чем в 30 раз. Члены жюри высоко оценили постоянное стремление "Трансаэро" быть лидером инновационных процессов на российском рынке авиаперевозок. Об этом наглядно свидетельствуют стартовые для России, СНГ и Восточной Европы заказы "Трансаэро" на приобретение новейших самолетов Boeing 747-8 Intercontinental, Airbus A380 и Airbus A320neo.

Принимая почетную награду, Ольга Плешакова сказала: "Я очень рада, что за последние одиннадцать лет в нашей стране были созданы необходимые экономические и социальные условия для того, чтобы частные российские компании, в том числе в такой сложной и высокотехнологичной отрасли, как гражданская авиация, могли не только достойно конкурировать с ведущими мировыми участниками рынка, но и получать столь высокое признание международного профессионального сообщества, как награда в номинации "Лидер рынка" премии журнала Air Transport World. Это огромная честь для всего девятитысячного коллектива "Трансаэро".

Наряду с "Трансаэро" в этом году премии Air Transport World в различных номинациях были удостоены ведущие мировые перевозчики, среди которых Air New Zealand, All Nippon Airlines, Etihad и AirAsia.

Авиакомпания "Трансаэро"

http://www.transaero.ru/

e-mail: pr@transaero.ru 

Болгария не станет ратифицировать международное Соглашение по борьбе с контрафактной продукцией (ACTA) после акций массового протеста, сообщает Reuters. По мнению министра экономики страны Треико Трайкова, принятие правил ACTA породит страх у интернет-пользователей и станет причиной цензуры в Интернете.

Больше чем 4 тысяч человек прошли 11 февраля по столице Болгарии Софии, обращаясь к парламенту с просьбой не ратифицировать соглашение. Подобные митинги уже собирали тысячи протестующих в Восточной Европе, Германии, Франции и Ирландии.

"Я предложу совету министров остановить процедуру подписания Болгарией Соглашения по борьбе с контрафактной продукцией", - сказал Трайков. Это значит, что Болгария не будет предпринимать мер разработанных Евросоюзом против пиратов. "Болгарское общество не готово принять механизмы этого соглашения", - сказал министр, пояснив, что жители самого бедного в ЕС государства боятся, что у них не будет возможности элементарно послушать музыку в Сети.

Соглашение направлено на борьбу с воровством контента, но оно породило ряд вопросов (особенно в Восточной Европе) относительно введения цензуры в Интернете. Протестующие сравнили контроль Интернета с наблюдением за гражданами со стороны бывших коммунистических режимов.

3 февраля ратификацию Соглашения по борьбе с контрафактной продукцией приостановил премьер-министр Польши Дональд Туск. Документ вызвал возмущение пользователей Интернета в этой стране и заставил их выйти на акции протеста.

Договор ACTA был подписан 1 октября 2011 года Австралией, Канадой, Марокко, Японией, США, Новой Зеландией, Сингапуром и Южной Кореей. Евросоюз присоединился к нему в январе 2012 года. Согласно правилам ЕС, договор должны ратифицировать 6 стран, тогда он вступит в силу для всех членов. 

Конференция ближневосточной секции Международного дискуссионного клуба "Валдай" на тему "Трансформация в арабском мире и интересы России", организованная РИА Новости, Институтом востоковедения РАН и Советом по внешней и оборонной политике, пройдет 17-18 февраля в Сочи.

Участники конференции обсудят внутриполитические перемены, произошедшие в затронутых "арабской весной" государствах, проблемы обострения межконфессиональных и межэтнических отношений в регионе. Отдельная сессия будет посвящена воздействию "арабской весны" на формирование нового расклада сил на Ближнем Востоке и на систему международных отношений в целом. Текущая ситуация вокруг Сирии, вероятно, станет основной в кулуарных дискуссиях участников.

"Конференции ближневосточной секции Международного дискуссионного клуба "Валдай" уже стали значимыми международным событием, в ходе которого представители разных стран, политических сил и профессиональных кругов, включая политиков, исследователей и журналистов, могут свободно обмениваться мнениями о серьезных изменениях в регионе", - сказал РИА Новости директор Института востоковедения РАН Виталий Наумкин.

В форуме примут участие более 70 специалистов по ближневосточной тематике из Великобритании, Египта, Израиля, Ирака, Ирана, Ливана, Палестины, России, Сингапура, Сирии, Саудовской Аравии, США, Турции, Франции и Швеции. В частности, на конференции выступят заместитель министра иностранных дел РФ Михаил Богданов, бывший премьер-министр Турции Ахмет Месут Йылмаз и специальный советник председателя 66-й сессии Генеральной Ассамблеи ООН Мустафа Тлили.

Клуб "Валдай" создан в 2004 году РИА Новости совместно с Советом по внешней и оборонной политике, газетой The Moscow News, журналами "Россия в глобальной политике" и Russia Profile. Своим названием Клуб обязан месту проведения первой конференции. Цель Клуба - укрепление и развитие диалога между российскими и иностранными учеными, политиками и журналистами, научный анализ политических, экономических и социальных процессов в России и в мире. За восемь лет существования Клуба в его работе приняли участие более 400 представителей международного научного сообщества из 36 стран мира.

В рамках клуба действуют региональные и тематические секции. Конференция "Трансформация в арабском мире и интересы России" - третья по счету в рамках ближневосточной секции МДК "Валдай". Первая конференция секции, посвященная анализу перспектив создания региональной системы безопасности на Ближнем Востоке, прошла в декабре 2009 года в Иордании. Во второй раз эксперты по ближневосточному урегулированию встретились в декабре 2010 года на Мальте.

Американская Boeing Co в ближайшее время может представить новую, удлиненную модель самолета 787 серии, сообщает Reuters. Предполагается, что габариты нового самолета позволят ему разместить на своем борту дополнительно 40 пассажиров. Таким образом, общее количество пассажиров достигнет 320 человек, рассказал вице-президент по маркетингу компании Рэнди Тинсет перед авиашоу в Сингапуре.

Эксперты считают, что на авиашоу развернется настоящая борьба между Boeing и Airbus за покупателей в регионе.

Boeing 787 Dreamliner - широкофюзеляжный двухмоторный реактивный пассажирский самолет, разработанный американской компанией Boeing совместно с рядом зарубежных компаний.

The Boeing Company - один из крупнейших мировых производителей авиационной, космической и военной техники, со штаб-квартирой находится в Чикаго. Основана в 1916 году. Чистая прибыль корпорации Boeing в 2011 году выросла на 21% до 4 млрд долларов. Выручка увеличилась с 64,3 млрд долларов до рекордных 68,7 млрд долларов, прибыль на акцию - на 20% до 5,34 доллара. 

Премиальный рынок жилых новостроек Лондона сейчас поддерживается, главным образом, за счет иностранных покупателей (63%), чистые инвестиции которых в этот сектор в 2011 году составили 1,4 млрд фунтов стерлингов (2,2 млрд долларов), следует из отчета международного агентства недвижимости Savills.

По данным агентства, в ультра-премиальном сегменте новостроек Лондона доля иностранце составила 88%. При этом все сделки были совершены с квартирами в новостройках, стоимость которых превышает 5 млн фунтов стерлингов (8 млн долларов) за объект. "Бoльшая часть зарубежного капитала поступала до завершения строительства объектов", - подчеркивает глава русского отдела компании IntermarkSavills в Лондоне Дженнифер Фурт. По данным Savills, новостройками в центре Лондона в основном интересуются покупатели из Юго-Восточной Азии, РФ и стран СНГ.

Как подчеркивается в исследовании, покупатели из Гонконга, Китая, Сингапура и Малайзии доминируют на рынке квартир, хотя приобретают более дешевые объекты по сравнению с другими зарубежными покупателями. По оценкам главы департамента исследований рынка жилой недвижимости компании Savills Иоланды Барнс, инвестиции китайских миллиардеров могли бы повысить рост цен на недвижимость в Лондоне на 15%, если бы были сняты ограничения на владение китайцами недвижимостью за границей.

В сообщении также отмечается, что в 2009 году три четверти от общего объема спроса на недвижимость первичного рынка в премиальном сегменте Лондона приходилось на долю покупателей из Британии.

На вторичных рынках недвижимости премиум-класса в Лондоне на долю британских покупателей пришлось 66% сделок, заключенных в 2011 году, что ниже на 9% по сравнению с 2009 годом. За последние 5 лет менее 37% сделок со вторичной недвижимостью стоимостью свыше 5 млн фунтов стерлингов пришлось на местных покупателей. В отчете Savills подчеркивается, что такая недвижимость пользовалась особым спросом у покупателей из самой Великобритании, Северной Америки и Ближнего Востока.

По словам специалистов Savills, жилье в Лондоне приобретается, главным образом, для инвестиций, но часть покупателей интересуется жильем для себя и своей семьи.

В конце января агентство недвижимости Hamptons International сообщало, что в IV квартале 2011 года россияне показали самый высокий спрос на элитное жилье в Лондоне (16%). По данным экспертов, такой спрос был вызван опасениями, связанными с политической ситуацией в России, которая может сложиться в случае победы премьер-министра Владимира Путина на предстоящих президентских выборах.

Ранее глава отдела лондонских продаж Savills Джонатан Хьюлетт отметил, что не только граждане РФ рассматривают лондонские элитные районы как "тихую гавань" для инвестиций. В дорогую недвижимость британской столицы вкладываются и западноевропейские инвесторы, "убегающие" из терпящей кризис еврозоны. 

Курсанты России и Китая отправились на известном парусном фрегате "Паллада" в учебное плавание по маршруту Шанхай - Сингапур - Вьетнам - Шанхай, сообщил РИА Новости в понедельник представитель пресс-службы Дальневосточного государственного рыбохозяйственного университета (Дальрыбвтуз), которому принадлежит судно.

"Российский фрегат "Паллада" с курсантами из морских учебных заведений Владивостока и Находки прибыл в Шанхай 8 февраля. На борт учебного судна поднялись 24 курсанта Шанхайского океанологического университета. В воскресенье вечером парусник отправился в Сингапур", - рассказал собеседник агентства.

По его словам, переход фрегата из Шанхая в Сингапур займет 17 суток. Из Сингапура он возьмет курс во Вьетнам, а затем после трехдневной стоянки отправится в обратный путь. В Шанхае китайские курсанты сойдут на берег.

"За это время курсанты обеих стран будут не только осваивать древнюю науку плавания под парусами, но и примут участие в различных спортивных состязаниях, и совместных концертах", - уточнил собеседник.

Он отметил, что международный рейс под парусами позволит не только пройти практику в реальных условиях, но и поспособствует укреплению дружественных связей между студентами дух стран. В Сингапуре где "Паллада" будут стоять трое суток, курсантов ожидает большая экскурсионная программа, после чего фрегат отправится в Шанхай.

Ранее сообщалось, что "Паллада" в первый в 2012 году учебный рейс по Тихому океану отправилась из Владивостока 27 января. На борту фрегата более 100 курсантов Дальрыбвтуза и других морских учебных заведений Приморья. Первый заход был сделан в китайский порт Далянь откуда фрегат отправился в Южную Корею. За время рейса фрегат посетит Китай, Японию, Вьетнам и Южную Корею.

Фрегат "Паллада" построен в 1989 году на верфи польского города Гданьск. Флаг на судне был поднят 4 июля 1989 года. Фрегат 12 лет провел в плаваниях, посетив 101 порт в 35 странах. Парусник занесен в книгу рекордов Гиннеса как самое быстроходное парусное судно в мире, развивающее скорость более 18 узлов.

Что определяет отношение к стране в мире - экономическая и военная мощь или широко распахнутые двери? Есть ли у России надежные союзники в Азии, и можно ли улучшить отношения с ними, предложив им в аренду сельскохозяйственные земли на российском Дальнем Востоке, как это недавно сделало Министерство экономического развития? Об этом в рамках проекта РИА Новости "Выбор есть" размышляет кандидат политологических наук, доцент кафедры государственного и муниципального управления Владивостокского государственного университета экономики и сервиса (ВГУЭС) Виктор Бурлаков.

- Кто сегодня играет первую скрипку в отношениях России с дальневосточными соседями?

- Внешняя политика России ориентируется не на Восток, а на Запад. Восточный вектор внешней политики для России сегодня если не второстепенный, то, по крайней мере, подчиненный.

Руководство страны рассматривает политику в отношении наших дальневосточных соседей - Китая, Японии и Кореи - прежде всего через призму отношений с Европой и США. В меньшей степени это относится к Китаю.

Китай же набирает экономический вес, усиливается в политическом, военном и геостратегическом отношении. Но его внимание сосредоточено не на России, его внешняя политика направлена на решение проблем Тайваня, китайско-вьетнамских и китайско-индийских отношений.

Задача Китая сегодня - обеспечить себя сырьем. Экономике Китая как воздух нужна нефть, и политика его в отношении России строится исходя из того, способны ли мы дать Китаю нефть и газ. Если мы даем, они относятся к нам очень доброжелательно. Если мы проявляем какое-то нежелание, Китай подходит к этому очень рационально: "не хотите - как хотите, будем искать в другом месте". Ищут и находят, в том числе на Ближнем Востоке.

В том, что Китай набирает мощь, для России есть определенная угроза. Сильный сосед, даже демонстрирующий миролюбие, всегда представляет скрытую опасность. К сожалению, мы не пытаемся выстроить паритетную политику, систему гарантирующих взаимных обязательств, чтобы снизить опасность военного конфликта с Китаем.

Опасность Северной Кореи состоит в непредсказуемости политики. Мы не знаем, с кем надо договариваться, кто и как принимает решения в этой стране, особенно самое главное решение - о применении вооруженных сил или ядерных зарядов.

Внешняя политика Японии и Южной Кореи имеет полностью проамериканскую направленность и, соответственно, эти страны строят свои отношения с Россией, прежде всего исходя из американских интересов.

- Приближаются президентские выборы. Какую политику на Дальнем Востоке, по вашему мнению, стоило бы проводить будущему президенту, чтобы укреплять партнерские отношения России с соседними государствами?

- Я глубоко убежден, что любая внешняя безопасность строится на безопасности внутренней. Выстраивая мощный внутренний фундамент, мы выстраиваем и внешнюю политику. Чем сильнее мы будем сами, тем больше нас будут принимать во внимание.

Двадцать-тридцать лет назад Китай никто особо не принимал всерьез. Сегодня все понимают, что Китай стал мощным государством. При этом его внешняя политика нисколько не изменилась: Китай не берет на себя обязательств по оборонным союзам, не вступает в договоры, которые считает для себя невыгодными. Но и не ввязывается ни в какие конфликты, сдерживает военную агрессию многих стран.

Этот пример очень показателен. Если Россия будет сильной, у нас будет современная армия и экономика, в сотрудничестве с которой будут заинтересованы остальные страны, то и внешняя политика и оборона будет строиться соответствующим образом.

Но если мы будем пытаться вмешиваться в дела других стран, изображать великую державу, при этом имея дыры в бюджете и отсталую экономику, то это рано или поздно будет иметь для нас печальные последствия.

- Идея совместных инвестпроектов в области сельского хозяйства на российском Дальнем Востоке, судя по недавним заявлениям замминистра экономического развития Андрея Слепнева, заинтересовала Вьетнам, Сингапур, Таиланд и Японию. Но среди потенциальных инвесторов не фигурируют ни Китай, ни Северная или Южная Кореи. Как вы считаете, почему?

- На первый взгляд, проект по переработке сельхозпродукции вполне интересный и заманчивый. Но продукцию обычно производят там, где выгоднее, и везут туда, где ее можно с большей прибылью реализовать. Я думаю, что завозить в Приморье сельхозпродукцию, чтобы ее здесь перерабатывать, а потом везти ее обратно к себе, для Китая и КНДР очень странно. А если рассчитывать на ее потребление в России, то семь миллионов жителей Дальнего Востока - не самый большой рынок.

Перевозить сельхозпродукцию вглубь России дорого. Кроме того, там возникает конкуренция с другими странами, прежде всего, европейскими. Не стоит забывать и о том, что Россия вступает в ВТО, и пока не ясно, как здесь все сложится.

- Практика сдачи в аренду сельскохозяйственных земель уже реализуется в рамках инвестпроектов китайских агропромышленных компаний в Приамурье. Можете ли вы оценить опыт такого сотрудничества?

- Широкого распространения эта форма сотрудничества пока не получила. Естественно, для китайцев такое сотрудничество очень выгодно и полезно, поскольку они здесь же продают продукцию, которую выращивают. Для нас это не совсем продуктивно, потому что китайские агротехнологии не всегда предполагают бережное отношение к земле.

До сих пор не решен принципиальный вопрос, который возник с момента появления Российского государства на Дальнем Востоке. Земли много, населения мало. Если мы не обрабатываем землю сами, должен ли это делать кто-то другой?

На мой взгляд, нет необходимости обрабатывать максимальное количество земельных угодий Дальнего Востока. Пусть останутся пустоши и леса. В конце концов мы сможем завезти продовольствие из того же Китая или с запада России.

Поэтому мне кажется, что торопиться с долгосрочной передачей сельхозугодий китайцам не следует, однако и вовсе отменять этот опыт не стоит. Может быть, нужно его продолжать, но в ограниченном масштабе.

- Что вы думаете об идее сдачи в аренду земель в Приамурье для сельскохозяйственных нужд Северной Кореи, о которой на днях сказал губернатор Приамурья Олег Кожемяко на встрече с генконсулом КНДР?

- В случае Северной Кореи дело обстоит несколько иначе. Сельское хозяйство в этой стране вести всегда было проблематично. Сегодня страна находится в ситуации продовольственной блокады, своей продукции ей не хватает, а импорт не закупается. Северной Корее сельхозугодья в Приамурье необходимы, но производить сельхозпродукцию она будет, прежде всего, для себя.

Здесь возникает вопрос: а кто за это будет платить? Я не уверен, что Северная Корея в состоянии сегодня дать рыночную цену за аренду земли и сможет составить конкуренцию, скажем, Китаю. И если руководство нашей страны не проявит свою политическую волю, то властям края и региона придется самим выбирать, что лучше.

Россия > Внешэкономсвязи, политика > ria.ru, 13 февраля 2012 > № 493430 Виктор Бурлаков

Статья Председателя Правительства России В.В.Путина в газете «Комсомольская правда».

Строительство справедливости. Социальная политика для России

Россия - социальное государство. Мы имеем гораздо более высокий уровень социальных гарантий, чем страны с сопоставимым уровнем производительности труда и доходами на душу населения. В последние годы расходы бюджетной системы на социальную сферу составляют более половины в общих бюджетных расходах. Только за последние четыре года они выросли в абсолютном выражении в 1,5 раза - а в доле ВВП с 21% до 27%. Ни одна из социальных гарантий не была поколеблена в условиях кризиса 2008 - 2009 годов. Более того, даже в этот период росла зарплата работников бюджетного сектора, увеличивались пенсии и другие социальные выплаты. Но наши граждане отнюдь не удовлетворены существующим положением, и их неудовлетворенность справедлива.

Социальная политика имеет несколько целей, несколько измерений. Это поддержка слабых, тех, кто по объективным причинам не может зарабатывать себе на жизнь. Это обеспечение работы социальных лифтов, «равного старта» и продвижения каждого человека на основе его способностей и таланта. Эффективность социальной политики измеряется мнением людей - справедливо ли устроено общество, в котором мы живем.

Я не буду говорить об успехах - они есть. И в демографической политике, где удалось добиться серьезного сдвига к лучшему, и в пенсионном обеспечении, и в ограничении бедности. Есть реальные достижения в образовании, в охране здоровья, в культуре.

Но сегодня нам надо говорить о проблемах, которые не удалось решить, и о задачах, которые должны стать повесткой следующего этапа развития России.

Первое. Многие граждане не могут реализовать свои профессиональные знания, найти такую работу, которая позволяла бы иметь достойную зарплату и развиваться, строить карьеру. Плохо, с большими перебоями работают социальные лифты, начиная от системы образования. Эта проблема значительно обострилась в последние годы, когда большинство молодых работников, входящих на рынок труда, окончило вузы.

Второе. Недопустимо, вызывающе велика дифференциация доходов. Каждый восьмой гражданин России все еще живет за официальной чертой бедности.

Третье. За первое десятилетие XXI века принципиально изменилось представление о нормальных потребностях и возможностях средней российской семьи. Всего 10 - 12 лет назад речь шла главным образом о том, чтобы не скатиться за грань нужды, а целые социальные категории, прежде всего пенсионеры, были вынуждены существовать за этой гранью. Теперь же основная масса населения предъявляет запросы совершенно иного порядка. Социальная сфера не успела адаптироваться к этому. Население, и в первую очередь «средний класс», образованные и хорошо зарабатывающие люди, в своей массе остается неудовлетворенным уровнем социальных услуг. Несмотря на рост бюджетного финансирования образования и здравоохранения, сохраняется низкое качество, не остановлено расползание принудительной платности в этих сферах. Далеки от решения задачи создания комфортной среды проживания.

Четвертое. В условиях значительного сокращения численности населения трудоспособного возраста и увеличения старшего возраста неотложным становится кардинальное повышение эффективности социальных расходов. Если мы хотим сохранить и тем более качественно улучшить ситуацию - другого выхода у нас просто нет.

Социальное измерение экономики

Люди разного призвания - предприниматели, рабочие, специалисты, «бюджетники» - должны иметь поле для реализации своего потенциала, поле для профессионального и социального роста.

Первое. Инженер, агроном, экономист, дизайнер - каждый из профессионалов должен получить возможность не просто работать по специальности, а строить профессиональную карьеру. А значит - постоянно повышать свою квалификацию, обучаться новым прикладным технологиям. При этом надо сделать квалификацию каждого видимой, различимой для работодателей.

Мы еще в 2006 году договаривались с объединениями предпринимателей, что они возьмут на себя создание системы профессиональных квалификаций. К сожалению, результаты очень скромные. За 5 лет утверждено всего 69 стандартов. Мягко говоря - это капля в море. По всей видимости, мы переоценили степень интереса крупных корпораций к национальной системе квалификаций, открытой для малого и среднего бизнеса. Значит, надо решать это как общенациональную задачу, подключить все ресурсы государства.

Предлагаю, чтобы Правительство до конца 2012 года совместно с предпринимательскими и профессиональными ассоциациями, с ведущими университетами страны приняло Национальный план развития профессиональных стандартов и создания открытой базы данных членов профессиональных ассоциаций.

Второе. В любой стране учителя и врачи, ученые и работники культуры - это не только костяк «креативного класса». Это те, кто придает устойчивость развитию общества, служит опорой общественной морали.

Безусловно, мы будем повышать эффективность работы наших систем образования и здравоохранения. Устранять ситуации, когда мы по инерции финансируем учреждения, которые работают откровенно плохо. Но ведь такая работа велась начиная с 90-х годов: проводились организационно-экономические реформы, менялись системы управления, вводились механизмы внешней оценки. Пока это не привело к заметному для народа улучшению качества образования и здравоохранения. По всей видимости, потому, что из рассмотрения регулярно выпадало самое важное - мотивация людей, которые работают в этих отраслях.

Считаю, речь о любых реформах в здравоохранении и образовании может идти только в том случае, когда эти реформы обеспечивают достойную оплату труда профессионалов-бюджетников. Врач, учитель, профессор на своей основной работе должны получать достаточно, чтобы не искать заработков на стороне. Не выполним это условие - все усилия по изменению организационно-экономических механизмов, по обновлению материальной базы этих секторов уйдут в песок.

Эффективно управлять качеством медицинской помощи, образовательных программ, научных исследований можно только опираясь на авторитет профессиональной среды. Восстановление профессиональной морали, самоуправление и самоочищение профессиональных коллективов - это то, на что вправе рассчитывать общество, пересматривая свои отношения с медицинским, учительским, научным сообществом.

Оплату бюджетников надо соотносить с конкретными условиями регионального рынка труда. Ведь человек сравнивает свою заработную плату не с абстрактными величинами, которые можно найти в статистическом справочнике, а с тем, что зарабатывают его соседи и знакомые, что может заработать он сам, перейдя из бюджетной сферы в бизнес.

При этом механическое повышение зарплаты всем и каждому неэффективно. Необходимо гораздо полнее учитывать в зарплате квалификацию и профессиональные достижения работника. Это значит, что рост базового уровня оплаты должен сочетаться с еще более быстрым увеличением фонда стимулирующих надбавок и доплат.

Мы сделали первый шаг в формировании эффективного контракта с учителями - а это миллион человек. Начиная с этого года субъекты Федерации при поддержке федерального бюджета должны обеспечить среднюю зарплату учителей не ниже средней по экономике региона.

Начиная с 1 сентября этого года будет повышена оплата труда преподавателей государственных вузов - до размера средней зарплаты по региону. В течение же 2013 - 2018 гг. средняя зарплата профессоров и преподавателей вузов будет постепенно увеличена еще в два раза и доведена до 200% от средней по экономике. При этом повышенная зарплата должна сразу устанавливаться тем, кто имеет научные результаты и пользуется уважением студентов и выпускников. С каждым годом доля таких лучших профессионалов будет расти. Выделяя достойных, конкурентоспособных преподавателей, мы обеспечим необходимое обновление кадров высшей школы.

Ресурсы для реализации этой задачи обеспечит государство - через регулярное увеличение нормативного финансирования программ высшего образования. А конкретную ответственность за ее выполнение будут нести ректоры вузов - мы включим соответствующие показатели в их контракты.

Аналогично за несколько лет будет постепенно повышена до эффективного уровня заработная плата преподавателей колледжей и профессиональных лицеев, мастеров производственного обучения, других педагогов, врачей, среднего медицинского персонала, научных сотрудников РАН и государственных научных центров, работников учреждений культуры. При этом для врачей и научных сотрудников целевой ориентир к 2018 году такой же, как для преподавателей высшей школы - 200% от средней зарплаты по региону.

Реализация этой задачи потребует значительных ресурсов - в совокупности до полутора процентов ВВП в год. Важно использовать серьезные внутренние резервы отраслей - в частности, реорганизовать неэффективные организации и программы. Такая реорганизация должна дать не меньше трети от необходимых средств.

В конечном счете заработная плата должна платиться не за факт принадлежности к определенному учреждению, а за реальный вклад в науку, образование, здравоохранение, культуру, в оказание обществу и гражданам конкретных услуг. Для руководителей вузов, медицинских и научных учреждений, финансируемых из бюджета, надо ввести по аналогии с ранее принятыми решениями по государственным корпорациям обязательность декларирования доходов.

Третье. Не менее значимая проблема - квалификация и социальное самочувствие рабочих - тех, кто является становым хребтом любой экономики.

Давно миновало время, когда рабочие могли иметь низкий уровень жизни, низкий уровень образования. Сегодняшний рабочий - это ответственный исполнитель сложных и меняющихся технических регламентов. В условиях, когда конкурентоспособные предприятия постоянно обновляют технологии, когда товары низкого качества быстро вытесняются с рынка - квалификация рабочего, его кругозор, его профессиональная гордость, его способность постоянно обучаться стали решающим фактором конкурентоспособности.

Между тем некоторые владельцы и менеджеры предприятий продолжают вести себя так, будто на дворе начало прошлого века. Как будто можно утвердиться на рынке за счет экономии на работниках. С 2004 по 2010 гг. в экономике произошло существенное увеличение доли работников, занятых в условиях, не отвечающих гигиеническим нормативам - на 17%. Удельный вес таких рабочих мест вырос с 21% до 29%.

Надо вместе с профсоюзами изучить возможность законодательно расширить участие рабочих в управлении предприятиями. Такое участие практикуется - например, в Германии в форме так называемых производственных советов. В компетенцию таких советов у нас могла бы входить ежедневная организация труда коллектива - от графиков рабочего времени до составления социального плана в случае закрытия каких-то производств, повышение квалификации работников.

Рынок труда квалифицированных рабочих нуждается в серьезных переменах. Необходимо построить внутри рабочих профессий социальные лифты. В России надо воссоздать рабочую аристократию. К 2020 году она должна составить не меньше трети квалифицированных работников - около десяти миллионов человек (с семьями - 25 миллионов).

Квалифицированные рабочие должны быть включены в национальную систему профессиональных квалификаций, оценка их профессионального уровня и получение новых квалификаций не должна замыкаться внутри отдельных предприятий, как это фактически сложилось в настоящее время. Это увеличит возможности рабочих на рынке труда, повысит их мобильность и в конечном счете - их заработки.

Четвертое. Мы совершенно недостаточно заботимся о возможностях, которые рынок труда предоставляет тем нашим гражданам, кто обладает не меньшими, чем другие, талантом и желанием работать и зарабатывать, но кому сложно «вписаться» в стандартные трудовые отношения. Это прежде всего люди с ограниченными возможностями здоровья (колясочники, слабовидящие, слабослышащие и ряд других категорий).

Мы в последние годы приняли целый ряд решений о налоговых стимулах для работодателей, использующих труд людей с ограниченными возможностями здоровья. Правительству вместе с заинтересованными общественными организациями до конца 2012 года надо оценить, насколько действенными оказались эти меры - и при необходимости предпринять дополнительные шаги в этой области.

В ближайшие годы надо создать систему, которая помогала бы каждому инвалиду, способному и желающему обучаться и работать - найти свою образовательную и профессиональную траекторию жизненного роста. От специализированной образовательной программы - до адаптированного к его специальным потребностям рабочего места.

Пятое. Предприниматели в нашем обществе все еще не чувствуют себя уверенно. В немалой степени это наследие 1990-х годов. Тогда предпринимательство, с одной стороны, зачастую было сопряжено буквально с риском для жизни, который создавали безнаказанные бандитские группировки, а с другой - нередко сводилось к дележу государственного имущества. Отсюда недоверие многих граждан к предпринимателям и недоверие многих предпринимателей к обществу и государству.

Многие наши граждане все еще нередко считают всякую крупную собственность несправедливо приобретенной и воспринимают крупных предпринимателей скорее как светских персонажей, чем как творцов, чья деятельность служит двигателем развития страны. (Отчасти поводы к этому дают и некоторые предприниматели.)

Нужна история не просто успеха - но справедливого успеха с точки зрения окружающих. Успеха, доставшегося тяжелым трудом, умением рисковать, готовностью брать на себя ответственность за других.

В российском бизнесе уже есть массовый слой людей, которые настроены на перемены, которые хотят жить по-новому. Это хозяева малого и среднего бизнеса, это менеджеры, те, кто сегодня находится на втором-третьем этажах управления. Эти люди хорошо осознают неэффективность сложившейся модели бизнеса.

Шанс для молодой бизнес-элиты в наступившем десятилетии - это управление частными корпорациями нового типа, которые соберут на российском фондовом рынке деньги десятков и сотен тысяч таких же, как они, граждан. Эти корпорации публичные, они уже не имеют персонального хозяина - и тем самым устойчивы к коррупции, к связкам с чиновничьими интересами.

* * *

На фоне общего повышения уровня доходов слишком медленно сокращается разрыв между наиболее и наименее обеспеченными группами населения. В нашей стране дифференциация доходов соответствует США и существенно выше, чем в Западной Европе. Определенная степень дифференциации доходов естественна для зрелой рыночной экономики, однако избыточный разрыв воспринимается как несправедливость и служит источником социальной напряженности. Поэтому важнейшая задача - уменьшение материального неравенства. Как за счет более адресной и эффективной социальной политики, так - и в первую очередь - за счет возможности каждому зарабатывать, обеспечить себе достаточный уровень доходов.

Нефтегазовые доходы «протекают» внутрь экономики неравномерно. Увеличивать перераспределительные мощности государства уже некуда. Уверен - только по мере роста новых секторов, развития обрабатывающей промышленности, сельского хозяйства, современных транспортных и интеллектуальных услуг мы будем воспринимать нашу страну как более справедливую. Где каждый зарабатывает своим трудом и талантом.

Но тем, кто не может зарабатывать - или еще не работает, - государство будет адресно помогать.

Пенсии и социальная помощь

Предоставляемыми государством выплатами и льготами пользуются около 60% семей. Нам удалось существенно поднять уровень пенсий, будем повышать их и дальше, чтобы прибавка не съедалась ростом цен. В то же время на первый план выдвигается проблема помощи семьям с детьми.

Государство принимает меры, направленные на то, чтобы поддержать стремление семей к рождению второго и последующих детей. Эти меры, прежде всего введение материнского капитала, стали приносить первые результаты. Рождаемость повышается, и это радует. Но семья с детьми, особенно если их трое-четверо, часто сталкивается с ситуацией, когда мать не имеет возможности работать, а детям трудно дать то, что получают те их сверстники, которые являются единственными детьми у своих родителей. Да и при одном ребенке молодая семья испытывает серьезные материальные трудности, если родители не успели еще как следует утвердиться в своей профессии и вынуждены снимать жилье.

Абсолютно нетерпимо, когда рождение ребенка подводит семью к грани бедности. Полностью исключить такую ситуацию - национальная задача на предстоящие 3 - 4 года. Сегодня размеры большей части пособий на детей устанавливаются регионами, и во многих субъектах Федерации они, прямо скажем, постыдно малы.

В 2006 году мною был предложен комплекс мер по стимулированию рождения второго ребенка, включая и материнский капитал, который постоянно индексируется. Практика применения этих мер показала их результативность. Сегодня считаю возможным сделать еще один шаг вперед. Предлагаю ввести в субъектах Федерации, в которых сохраняются негативные демографические тенденции, специальное пособие семьям при рождении третьего и последующих детей, до достижения ими трехлетнего возраста - в размере прожиточного минимума ребенка. Конкретно - это будет означать прибавку около 7000 рублей в месяц. Федеральный бюджет окажет поддержку регионам, которые введут такое пособие, до 90% от необходимых средств в 2013 году с постепенным увеличением собственных средств региона до 50% к 2018 году. Это начало - давайте посмотрим, насколько полезной такая программа окажется. Если дело пойдет хорошо и экономические условия будут благоприятны - будем искать возможность поддержать и другие регионы. Хочу напомнить - те или иные меры поддержки отдельных групп регионов применялись и в советское время - например, для Дальнего Востока.

Ожидаю, что регионы с хорошей бюджетной обеспеченностью внесут существенный вклад в эту инициативу, взяв на себя большую долю расходов или увеличивая сумму помощи семьям.

Конечно, такие пособия не должны получать семьи, где родители имеют высокие доходы. Будет правильно ввести заявительный принцип предоставления пособий. Семья сможет обратиться за детским пособием, если в ней доход на человека, например, не выше, чем средний по региону. Пособие будет предоставляться без долгих предварительных проверок, но налоговые органы станут выборочно анализировать доходы получателей пособий, обращая особое внимание, например, на владельцев дорогой недвижимости. Думаю, что схожим образом надо будет со временем поступать и с другими выплатами, призванными помогать нуждающимся.

Мы не можем останавливаться и в совершенствовании пенсионной системы.

Пенсионное обеспечение, наверное, является самым большим достижением - и самой большой проблемой для нашей страны. Достаточно сказать, что мы тратим на пенсии больше 10% валового внутреннего продукта - это четверть всего бюджета «расширенного правительства».

Из-за краха экономики в 90-х годах у нас практически не было выбора - мы обязаны были вытащить стариков из нищеты. Напомню - в первый же год после начала реформ, в 1992 г., реальный размер пенсии опустился наполовину от уровня предыдущего года, потом после слабых попыток его поднять на основе всевозможных индексаций и доплат наступил кризисный 1998 г., который спровоцировал новое обрушение пенсий. На такой основе просто нельзя было жить.

На восстановление размера пенсий у нас ушло больше 10 лет. Если заработная плата и общий уровень доходов восстановились к середине 2000-х гг., то полного восстановления размера пенсий по отношению к докризисному уровню 1990-х гг. российской пенсионной системе удалось добиться лишь в 2010 г. благодаря валоризации пенсионных прав и введения доплат к минимальным пенсиям до уровня прожиточного минимума пенсионера. Долги нужно отдавать. Российское правительство этот долг отдало.

Часто говорят - зачем Правительство подняло пенсии в 2009 году, практически сразу после выборов Президента? Сделай власть это сегодня, сейчас - и выборы, дескать, были бы в кармане, ведь пенсионеры чаще других ходят на выборы. Отвечу. Мы сделали это, как только смогли, как только появилась первая экономическая возможность. Все другое было бы безнравственно.

Пенсии непременно будут расти. Как и прежде, еще раз хочу сказать, что я против повышения пенсионного возраста. В то же время необходимо учитывать интересы тех, кто намерен продолжить работу по достижении пенсионного возраста и, имея хороший заработок, хотел бы отсрочить оформление пенсии, но зато значительно увеличить ее будущий размер. Уже в самое ближайшее время надо предусмотреть такую возможность.

Нужна совершенно новая пенсионная политика для среднего класса. Смысл ее в том, чтобы предоставить людям наиболее широкие возможности ответственного выбора вариантов решения своих жизненных проблем. Решения, которое достигается с помощью государства, в сотрудничестве с государством, но не только силами государства.

Это предполагает в первую очередь развитие накопительного компонента пенсионной системы. Надо признать, что пока он толком не заработал. Доходность пенсионных накоплений невысока, а в результате низка их привлекательность. Между тем в отсутствие серьезного накопительного компонента вряд ли удастся уменьшить неприемлемый разрыв между зарплатами типичных представителей среднего класса и пенсиями, которые они получают после окончания трудовой деятельности. Государство может и обязано предоставить каждому гражданину в старости средства на нормальное питание, лекарства, одежду и другие основные нужды. Но если человек, получая высокую зарплату, привык не стеснять себя в тратах и не откладывает на будущее - реалистично ли требовать, чтобы государство сохранило ему привычный уровень жизни после ухода на пенсию? Если нет накопительного компонента, сделать это можно только за счет платежей всех, кто работает. А ведь соотношение численности работающих и пенсионеров в предстоящий период значительно снизится.

В то же время надеяться только на обычные сбережения, очевидно, невозможно. Когда речь идет об обеспечении человека в старости, государство должно не только гарантировать сохранность пенсионных накоплений, а заботиться об их устойчивой доходности. При необходимости - дополнять их своими средствами.

Образование и культура

Наша система образования и воспитания должна отвечать вызовам нового времени. При этом мы не будем отказываться от своего главного достижения - доступности образования. Но мы испытываем серьезные проблемы с качеством образования.

В качестве первоочередных национальных задач вижу следующие.

Первое. В течение ближайших четырех лет ликвидировать очереди в детские сады. В том числе - за счет расширения мест в семейных, негосударственных, корпоративных детских садах. Надо пересмотреть СанПиНы, которые сегодня мешают развитию таких форм, приблизить детские дошкольные учреждения к местам проживания детей. Надо включить организаторов и педагогов негосударственных детских садов в систему финансовой и методической поддержки со стороны муниципальных бюджетов.

Второе. Обеспечить социальное равенство в получении образования. Мы уже привыкли к тому, что отбор детей в престижные школы (и соответствующая конкуренция их родителей) начинается с первого класса. При этом в ряде наших крупных городов образовались группы школ с устойчиво низкими результатами обучения. В таких школах почти нет отличников, участников олимпиад, но много детей с трудностями в обучении, с неродным русским языком, с девиантным поведением. Школа перестает выполнять функцию социального лифта, начинает воспроизводить и закреплять социальную дифференциацию.

Дети не должны быть заложниками социального или культурного статуса своих семей. Если школы работают в трудных социальных условиях, то и они, а не только гимназии и лицеи, работающие, как правило, с благополучными детьми, должны получать специальную поддержку - и методическую, и кадровую, и финансовую.

Третье. За последние десятилетия система дополнительного образования детей потеряла значительную часть своих кадровых и финансовых ресурсов. Кружки и секции сегодня посещает только половина школьников, и только четверть - бесплатно. Сильной деформации подверглась традиционно значимая сфера социализации - детский спорт. Число спортивных школ и секций растет, но часто они ориентированы только на перспективы перехода в большой спорт. Это порождает раннюю селекцию и отсев детей.

Необходимо вернуть систему дополнительного образования в сферу ответственности государства - на региональный уровень, оказывая при необходимости поддержку из федерального бюджета. Оплату педагогов дополнительного образования, уровень квалификации которых сопоставим с учительским (включая спортивные школы и школы искусств), надо поэтапно довести до уровня зарплаты учителей общеобразовательной школы. В результате этих мер мы рассчитываем к 2018 году увеличить долю школьников, вовлеченных в дополнительные программы, до 70 - 75%, в том числе не менее 50% - на бесплатной основе.

Четвертое. Предстоит серьезное обновление программы и методов работы школы, где мы - надо признать - серьезно отстали. Новые стандарты старшей школы должны обеспечить доступность для каждого школьника 5 - 6 профилей обучения, соответствующих склонностям и жизненным планам подростков.

Надо развивать наши сильные стороны. У нас в стране - традиционно сильные математические школы в университетах и РАН. Мы можем поставить задачу сделать наше школьное математическое образование через десять лет лучшим в мире. Это даст нашей стране серьезные конкурентные преимущества.

Пятое. Пора навести порядок в стипендиальном обеспечении. Стипендия для тех, кому она реально необходима, кто без нее не сможет продолжать образование (и кто, разумеется, хорошо учится), должна достигнуть прожиточного минимума студента. На сегодняшний день это означает прибавку к стипендии в размере 5 тыс. рублей в месяц. По крайней мере, на первых курсах обучения, когда студент основное время должен уделять учебе, а не отвлекаться на подработки. За всем этим должны следить сами студенческие коллективы - студенты знают, как живут их товарищи, их трудно будет обмануть подложными справками. При этом мы безусловно продолжим практику выделения именных стипендий и спецгрантов для тех, кто показывает выдающиеся результаты в учебе и научной работе.

Шестое. Мы будем продолжать совершенствовать систему Eдиного государственного экзамена. В последнее время ее часто критикуют, и во многом справедливо - есть претензии и к прозрачности проведения ЕГЭ в ряде регионов, и к тому, насколько сам он отражает способности и знания выпускника школы. Надо методически и организационно обновить ЕГЭ, привлекать к контролю за проведением экзамена общественных независимых наблюдателей, защитить от злоупотреблений и искажений и при этом - сохранить его несомненные достоинства, рациональное зерно. Имею в виду - принцип независимой оценки качества образования детей и работы школьных педагогов. И главное - возможность для ребят из сельской местности, из отдаленных территорий, из семей с разным уровнем достатка продолжить обучение в лучших региональных и федеральных университетах.

Седьмое. Нельзя согласиться с теми, кто предлагает снизить прием в вузы, чтобы большинство молодых людей ограничивались обучением в техникумах или в системе профобразования. Эти предложения не учитывают настроя молодежи, причем настроя конструктивного, ценного для общества. Вместе с тем мы не можем сохранять положение, когда выпускник вуза заведомо не находит (а часто и не ищет) работы по профилю подготовки и идет работать туда, где ему заново приходится овладевать знаниями и навыками. Причина этого - несоответствие структуры бюджетных мест и реальных потребностей рынка труда. Абитуриенты видят это несоответствие - поэтому на «избыточные» бюджетные места поступают те, кто не собирается работать по специальности - а часто и не имеет для этого минимальной подготовки. Когда больше половины студентов очного обучения, начиная с третьего курса, учатся урывками, потому что вне связи с будущей профессией работают где-то практически на полную ставку - это значит, что мы неэффективно используем до четверти бюджетных средств, направляемых в высшее образование - больше 100 миллиардов рублей в год.

Надо вернуть престиж и высокое качество российского высшего образования. Неприемлемо, когда мы зачисляем на бюджетные места (в том числе в сложных инженерных вузах) таких абитуриентов, которые по уровню своих знаний просто не смогут учиться по выбранной специальности. Надо создать такую систему, при которой поступать на бюджетные места будут в основном те, кто имеет отличные и хорошие результаты по профильным предметам или являются победителями предметных олимпиад.

Программы обучения в их прикладной части должны формироваться при непосредственном участии объединений работодателей. Мы - вместе с другими развитыми странами - уже нашли оптимальную форму подготовки профессионалов, владеющих прикладными компетенциями. Это прикладной бакалавриат, соединяющий базовое фундаментальное образование с получением востребованной на рынке конкретной квалификации. Теперь необходимо последовательно его развивать. К 2018 году доля прикладных бакалавров должна составить не менее 30 - 40% выпуска наших вузов.

Восьмое. Надо навести элементарный порядок в системе высшего образования. На рынке существует большое количество вузов (в том числе государственных), которые прямо нарушают право человека на получение добротных знаний. Рособрнадзор действует в этом отношении неэффективно. Предлагаю в 2012 - 2014 гг. силами наших ведущих университетов с привлечением ученых РАН и международных экспертов провести аудит всех образовательных программ высшего профессионального образования. В первую очередь - по экономике, юриспруденции, управлению, социологии.

Вузы, которые потеряли рынок труда для своих выпускников, которые не ведут серьезных исследований, будут присоединены к сильным университетам со сложившимися коллективами и традициями. Этот процесс уже стартовал. Государство выделит дополнительные средства на восстановление научных школ и на необходимую дополнительную подготовку студентов «присоединенных» вузов.

Девятое. Восстановить престиж и актуальность обучения прикладным квалификациям. Привязать их к конкретным технологиям, представленным на рынке. И обучение вести, как правило, на базе полноценного среднего образования, получаемого в школе. В этом случае потребуется не 3 - 4 года, как сейчас, а не больше года, а иногда и полгода. Зато это будет действительно напряженный учебный труд - на реальных рабочих местах, с лучшими профессионалами в качестве наставников. И получать такую подготовку человек сможет не раз в жизни, а по мере необходимости, столько раз, сколько нужно. Создавать такие центры будем совместными усилиями государства и работодателей. Профлицеи и колледжи станут многопрофильными центрами, где проводится обучение по широкому набору таких программ. Разумеется, делать это надо осторожно, не ломая сложившихся форм там, где они работают эффективно и люди ими довольны.

Инвестиции в образование станут нашим ключевым бюджетным приоритетом. Ведь это не только подготовка кадров для экономики, но и важнейший фактор социального развития общества, формирования объединяющих нас ценностей. В этом отношении роль образования смыкается с ролью культуры.

Надо признать, - в прошедшее десятилетие внимание к развитию культуры было недостаточным. Нас успокаивали, с одной стороны, растущий платежеспособный спрос на посещение концертов и театров, а с другой - широкое распространение интернета, в котором неплохо представлены в том числе вполне достойные культурные блага. Разумеется, государство, со своей стороны, стимулировало художественное творчество и поддерживало музеи, библиотеки и другие учреждения культуры. Но масштабы такого рода активности отставали от роста коммерческой составляющей в сфере досуга. Излишне коммерциализированными (а многие говорят прямо - пошлыми) стали и программы федеральных телеканалов.

В результате мы видим «расходящиеся ножницы» поддержки и потребления культуры: по сравнению с 1990 годом число музеев и театров выросло, а количество их посещений - упало.

Было бы неправильно административными методами подавлять коммерчески ориентированную активность в этой сфере. В конце концов люди голосуют своими деньгами. Однако миссия культуры, искусства никак не ограничивается этими рамками, и государство вместе с меценатами призвано создавать необходимые условия для реализации этой миссии.

Первое. Необходимо обеспечить широкий, без каких-либо ограничений, доступ каждого гражданина к национальным и мировым культурным ценностям. Государство поддержит формирование публичных электронных библиотек, музейных и театральных интернет-ресурсов, будет приобретать права на бесплатное размещение в интернете выдающихся фильмов и спектаклей.

Второе. Культурные практики должны вернуть себе ключевое место в организации досуга людей. Мы будем развивать систему самодеятельного художественного творчества - начиная со школы, где необходимо предусмотреть позицию организатора детского творчества (которым в каждом данном случае может быть режиссер, художник, хореограф или музыкант) и выделить другие необходимые ресурсы. Важно, чтобы дети уже в школе приобщались к национальной культуре народов России.

В крупных и средних городах будет развиваться практика, когда музеи работают допоздна. «Ночи музеев» успешно проходят в Москве, в других наших городах.

Особое внимание государство будет уделять работе музеев, театров, библиотек и творческих клубов в малых городах. Сейчас там наибольший дефицит культурного досуга. Министерству культуры вместе с руководителями регионов надо создать - и широко обсудить с интеллигенцией - проект государственной программы развития культуры в малых городах.

С учетом того, что значительная часть музейных ценностей находится в запасниках, а не в выставочных залах - надо создать передвижной фонд наших национальных музеев, который наполнит галереи малых и средних городов России, даст возможность многим людям прикоснуться к высокой культуре.

Третье. Будет расти финансирование системы грантов, предоставляемых на конкурсной основе деятелям искусства и художественным коллективам, в том числе молодежным. Надо перенять практику приглашения молодых деятелей искусства из разных стран - предоставления им стипендий, условий для творчества и общения друг с другом. Такие международные центры есть во многих городах Европы и вносят большой вклад не только в качество культурной среды, но и в распространение в мире национальной культуры. В свою очередь, мы будем расширять стипендиальные программы и для молодых российских деятелей искусств - давая им возможность поработать в новых для себя городах и регионах.

Четвертое. Цифровое телевидение дает возможность создать общенациональные специализированные каналы. Нам нужно иметь каналы, посвященные классической музыке, театру, изобразительному искусству и архитектуре, «литературный» и «исторический» каналы. И, конечно, несколько каналов «детской классики» для каждого возраста.

Сохранение человека

В 2011 году была создана принципиально новая правовая база развития российского здравоохранения. С ее помощью четче и справедливее будут распределяться средства на финансирование медицины, а пациенты получат широкие возможности выбирать врача и лечебное учреждение. На полную реализацию возможностей, которую создает правовая база, уйдет несколько лет. В это время необходимо решить еще целый ряд проблем отечественного здравоохранения.

Первое. Пациенты не удовлетворены качеством медицинских услуг. В первую очередь это связано с квалификацией врачей и медсестер. Одновременно с обеспечением конкурентоспособной зарплаты медиков необходимо в течение ближайших 4 лет провести оценку уровня профессиональной квалификации врачей, причем сделать это в сочетании с обновлением программ повышения квалификации. Профессиональные ассоциации медиков должны сыграть решающую роль в такой оценке.

Второе. Немалые резервы повышения качества медицинского обслуживания связаны с улучшением его организации. В большинстве случаев амбулаторное лечение комфортнее для пациента и дешевле для государства. Недаром в экономически развитых странах его доля в составе медицинской помощи намного выше, чем у нас.

Но, улучшая и развивая амбулаторное лечение, мы должны учитывать, что его эффективность зависит от применяемых медикаментов. Нужна продуманная дорожная карта развития лекарственного обеспечения. Иначе мы просто потратимся на подарок зарубежной фарминдустрии. Мы уже приняли программу развития отечественной фармацевтической промышленности, производства медицинской техники, направив на эти цели большие средства - больше 120 миллиардов рублей. Теперь надо принять меры по организации рынка такой продукции, системе информирования потребителей. Последним должны заниматься врачи, их профессиональное сообщество - а не сами производители лекарств и оборудования.

Третье. Необходимо повысить ответственность каждого человека за состояние своего здоровья. Иначе никаких денег не хватит. Сегодня у нас 80% людей не занимаются физкультурой или спортом, 65% регулярно употребляют крепкие спиртные напитки или курят, 60% проходят медобследования только в случае болезни. При этом большинство опрошенных уверено, что следят за своим здоровьем!

Четвертое. Охрана здоровья - это прежде всего предотвращение заболеваний, и ключевую роль здесь имеет формирование здорового образа жизни. Мы будем создавать условия для бесплатных занятий физкультурой по месту жительства и на работе, настойчиво и жестко бороться с распространением наркотиков, принимать меры, нацеленные на снижение потребления алкоголя и табака.

Жилье

Обеспеченность граждан России жильем с советского времени выросла на 40% - до 22 м2 на человека. Доля коммуналок упала в четыре раза. Но если сравнивать с европейскими странами, с США, - то, что мы имеем, выглядит очень скромно. Непомерно, непропорционально возросла стоимость жилья. У нас сейчас только четверть граждан имеет возможность построить или приобрести новое жилье. По расчетам экспертов, если откладывать всю зарплату, то на квартиру в 54 м2 в 1989 году можно было накопить за 2,5 года, а сейчас - за 4,5. (Это при том, что относительная стоимость большей части товаров резко упала, они стали доступнее). Именно снижение доступности жилья воспринимается многими нашими гражданами как снижение качества жизни по сравнению с СССР. Отсутствие перспектив в этой области искажает жизненные приоритеты людей.

Мы сегодня помогаем получить жилье ветеранам, офицерам армии, молодым семьям. Переселяем людей из ветхого жилья, где нет человеческих условий для жизни. Мы подсчитали свои возможности - до конца 2012 года выделим на жилье для ветеранов дополнительно еще 30 миллиардов рублей. Хочу сказать - мы будем продолжать и расширять эту практику, в первую очередь для молодых семей с детьми.

Но этого недостаточно. Средний класс должен иметь возможность приобрести новое жилье, используя ипотечные механизмы. Пока ипотека недоступна для большей половины среднего класса, особенно в крупнейших городах, где стоимость жилья завышена.

Что мы предполагаем делать?

Первое - снижать стоимость строительства, и не за счет заработной платы и охраны труда рабочих, а за счет снижения цен на строительные материалы, прекращения раздувания цен из-за коррупционной нагрузки на строительный бизнес. Он сегодня буквально тонет в согласованиях. Наверное, две трети усилий и затрат специалистов строительных фирм приходятся на прохождение разнообразно выстроенных бюрократических барьеров, а не на организацию производства.

Мы введем конкурентный порядок экспертизы строительных проектов - сегодня многие проекты лежат там буквально годами. Строители могут обратиться не только к государственной, но и к частной экспертизе. Мы переведем излишние процедуры согласования и строительного надзора в уведомительные - строителям это позволит сэкономить большие ресурсы.

На региональном уровне надо обеспечить устранение искусственного монополизма как строителей, так и поставщиков базовых строительных материалов. В ряде регионов есть, например, монополия даже на песчаные и гравийные карьеры. И почему-то эти карьеры принадлежат родственникам и знакомым людей, руководивших в свое время этими регионами.

В совокупности мы можем снизить цены на современное комфортабельное жилье не менее чем на 20%, а в отдельных регионах - до 30%.

Второе. Введение в экономический оборот большого количества земельных участков - как в ходе расширения «агломерационного радиуса» крупных городов, строительства местной дорожной и инфраструктурной сети (я об этом писал в «экономической» статье), так и в результате изъятия их у тех государственных учреждений и ведомств, где они лежат мертвым грузом. Здесь не может быть никаких «священных коров». При этом земля должна предоставляться тем, кто строит социальное, экономичное жилье и социальные объекты - бесплатно (в обмен на ограничение продажной цены жилья). Правительство представит соответствующую программу не позднее осени этого года.

Третье. Цена ипотеки должна снизиться вместе со снижением инфляции. Должны получить развитие сберегательно-накопительные механизмы - типа немецких стройсберкасс. Мы начали ряд региональных пилотных проектов в этой области, будем их расширять. Наконец мы будем расширять программу субсидирования процентной ставки по ипотеке для молодых семей, а также для работников бюджетного сектора. На это могут быть направлены средства, которые будут высвобождены после завершения олимпийских строек в Сочи, объектов АТЭС на Дальнем Востоке, а также после завершения программы обеспечения жильем офицеров Вооруженных сил.

Четвертое. Наряду с расширением возможностей купить квартиру надо создать цивилизованный рынок арендного жилья. В большинстве стран Европы, например, от трети до половины семей арендует жилье всю жизнь и не испытывает по этому поводу никакой ущемленности. Для этого надо стимулировать создание специализированных компаний - как самими девелоперами, так и независимых. Создать типовые контракты, гарантирующие права долгосрочных арендаторов. Ведь сегодня у нас тот, кто снимает квартиру, психологически «живет на чемоданах».

Считаю это важным еще и потому, что доступное арендное жилье - это важное условие роста территориальной мобильности наших граждан, экономической конкуренции городов и регионов.

Для людей с невысокими доходами будем создавать программы развития некоммерческой аренды жилья.

В совокупности представленные меры дадут возможность к 2020 году решить проблему доступности нового жилья не для четверти, как сейчас, а для 60% российских семей. А к 2030 году - снять проблему полностью.

Среда обитания

Особая, больная проблема для нашей страны - состояние жилищно-коммунальной инфраструктуры. Платежи за коммунальные услуги составляют заметную и, надо признать, - возрастающую часть расходов семей. Сегодня люди оплачивают уже больше 90% от так называемого экономически обоснованного тарифа, а конца росту запросов коммунальщиков не видно. При этом качество многих услуг - от уборки домов и прилегающих территорий до ремонта жилого фонда - совершенно не соответствует их стоимости.

Данные из многих регионов свидетельствуют: проблема в локальном монополизме и бесконтрольности поставщиков коммунальных услуг. В неумении - или нежелании местной власти выстроить конкурентные условия на этом рынке. Неподготовленные люди (а больше всего страдают пожилые люди с невысокими доходами) часто оказываются оставлены один на один с фирмой-монополистом.

Региональные и местные органы власти должны организовать снабжение людей качественными коммунальными услугами и нести реальную ответственность за исполнение этой работы. Можно это делать, дотируя из бюджета единственную любимую фирму. А можно - приложив усилия к тому, чтобы рынок ЖКХ в твоем городе привлекал большое количество фирм-конкурентов.

Общими усилиями нам необходимо навести порядок в жилищно-коммунальном хозяйстве.

Первое. Необходимо широкое обучение граждан основам законодательства и экономики ЖКХ. Надо поддержать формирование сети общественных организаций, помогающих жителям организоваться, защищать свои права, контролировать выполнение предприятиями ЖКХ своих обязательств.

Второе. Перейдем к установлению социальной нормы потребления коммунальных ресурсов, что позволит сделать их оплату более справедливой. При этом важно разработать компенсирующие меры, чтобы не пострадали пожилые люди, оставшиеся одни в большой квартире, если они жили в ней больше 10 лет.

Третье. Только за счет средств бюджета и платежей граждан за коммунальные услуги осуществить модернизацию ЖКХ не удастся. Ключом к решению задач по модернизации коммунального хозяйства является создание благоприятных условий для привлечения частных инвестиций в эту отрасль. Задача частного бизнеса в ЖКХ - реализовывать масштабные инфраструктурные проекты, а не латать дыры за счет тарифов. Для этого стоимость коммунальных услуг будет устанавливаться как минимум на три года вперед, а тарифы на этот срок рассчитываться по простой формуле, понятной и потребителю, и инвестору. Главное - тарифы будут зависеть от качества и надежности предоставления услуг.

Сбережение России

На нашей территории сосредоточено порядка 40 процентов мировых природных богатств. А население - это лишь 2 процента от жителей Земли. Смысл сложившейся ситуации очевиден. Не реализовав масштабный, долгосрочный проект демографического развития, наращивания человеческого потенциала, освоения своих территорий, мы рискуем превратиться в глобальном смысле в «пустое пространство», судьба которого будет решаться не нами.

Сегодня в России живет 143 млн. человек. По оценкам экспертов, при инерционном сценарии - т. е. при сохранении существующих и отсутствии новых мер - к 2050 году оно составит порядка 107 миллионов человек. Если же нам удастся сформулировать и реализовать эффективную, комплексную стратегию народосбережения - население России увеличится до 154 млн. человек. Таким образом - историческая цена выбора между действием и бездействием - почти 50 миллионов человеческих жизней в ближайшие 40 лет.

Первое. Поддержка многодетных семей. Выше я уже сказал о мерах по преодолению временной бедности, связанной с рождением третьего ребенка.

В дополнение к этому должна быть реализована специальная программа по первоочередному улучшению жилищных условий для семей с тремя и более детьми.

Будут предложены дополнительные решения по содействию занятости женщин с детьми. Они дадут возможность успешно сочетать материнство и профессиональную деятельность - гибкий трудовой график, дистанционная занятость, детские сады и ясли. Женщина, выходящая на работу после декретного отпуска, должна получить новые возможности по дополнительному профессиональному обучению. А работодатель, принимающий ее на работу, - содействие от государства.

Второе. Для решения демографических проблем объективно потребуется «умная» миграционная политика, построенная на четких требованиях и критериях, исключающая потенциальные этнокультурные и другие риски. Нужно будет обеспечить миграционный приток на уровне порядка 300 тысяч человек в год. В первую очередь за счет привлечения на постоянное жительство в Россию наших соотечественников, проживающих в ближнем и дальнем зарубежье, квалифицированных иностранных специалистов, перспективной молодежи.

У нас уже была запущена программа по переселению в Россию соотечественников. Скажем прямо - она сработала неэффективно. На новом этапе развития страны мы должны вновь вернуться к этому вопросу и разработать гораздо более действенный и масштабный набор мер поддержки людей, которые хотят вернуться на свою историческую Родину.

Я уже говорил (в статье о национальной политике), что главным, ключевым условием для того, чтобы человек переехал жить и работать в Россию, должна стать его готовность принимать нашу культуру, наши ценности. Предлагаю снять все ограничения для тех иностранных граждан, которые на общих основаниях с гражданами России (то есть, сдав экзамены и обучаясь на русском языке) хотели бы поступить в наши профессиональные учебные заведения. Значительно упростить путь к получению вида на жительство и затем - гражданства России для выпускников наших вузов, устроившихся на работу по специальности.

Вокруг задачи развития человеческого потенциала России мы должны выстроить нашу социальную, экономическую, миграционную, гуманитарную, культурно-просветительскую, экологическую, законодательную политику. И не на период от «выборов до выборов», а на долгосрочную, в полном смысле - историческую перспективу.

* * * * *

Ключевая проблема социальной политики России - даже не объем ресурсов, который мы направляем на решение социальных задач. А эффективность, целевой характер проводимых мер. Нам необходимо в ближайшие годы изменить ситуацию, ликвидировать все зоны потерь в социальном секторе, когда ресурсы тратятся впустую, направляются не тем, кто в них отчаянно нуждается, а людям, которые могут легко прожить без этого; когда мы по инерции поддерживаем учреждения, не обращая внимания на эффект их работы для граждан; когда мы ставим интересы тех, кто работает в социальных учреждениях, выше интересов тех, на кого они работают.

В наступившем десятилетии мы должны изменить ситуацию. Каждый рубль, направляемый в социальную сферу, должен «производить справедливость». Справедливое устройство общества, экономики – главное условие нашего устойчивого развития в эти годы.

Россия > Внешэкономсвязи, политика > premier.gov.ru, 13 февраля 2012 > № 493258 Владимир Путин

За державу обидно

«Без поражения в правах мздоимца и членов его семьи все усилия по преодолению коррупции в стране будут тщетным»

Коррупция стала бичом России не в конце прошлого века, как сегодня думают многие, а более 600 лет назад, когда «кормление» считалось единственным средством оплаты труда местных чиновников. С тех пор русские цари, а впоследствии советская власть с разной степенью успеха пытались бороться с мздоимством (например, в уголовном кодексе Советской России 1922 года взяточничество приравнивалось к контрреволюционной деятельности, а наказанием за коррупционные преступления стал расстрел), но воз и ныне там. И сегодня, когда власть собирается в новый «крестовый поход» против коррупции, исход противостояния далеко не предрешен.

25 декабря 2008 года был принят Федеральный закон «О противодействии коррупции», а ответственной за борьбу с этим злом была назначена Генеральная прокуратура. Казалось, трепещи коррупционер, уж теперь-то всевидящее око закона будет карать тебя с удвоенной силой.

Изменилось что-нибудь с тех пор? Да, изменилось. Брать стали больше, включая во мзду «премию за риск». Не случайно премьер Владимир Путин в своей статье «Демократия и качество государства» вновь возвращается к этой теме: «Предлагаю выделить коррупционно опасные должности — как в аппарате исполнительной власти, так и в менеджменте госкорпораций, занимающий их чиновник должен получать высокую зарплату, но соглашаться на абсолютную прозрачность, включая расходы и крупные приобретения семьи. Включить в рассмотрение еще и такие вопросы, как место фактического проживания, источники оплаты отдыха и пр.».

Не будем обвинять премьера в наивности, скажем лишь, что чиновник нынче за редким исключением пошел хитрый донельзя и поймать его на непропорционально высоких расходах или на чрезмерно завышенных расценках на отдых сегодня чрезвычайно сложно.

Еще один вопрос: кто будет реализовывать «абсолютную прозрачность» финансовой составляющей жизни чиновника? Та же Генпрокуратура? Но прошедшие со времени принятия федерального закона три года с блеском продемонстрировали, что надеяться на усилия прокуроров бессмысленно, чего стоит только одно дело о крышевании подмосковными служителями закона запрещенного нынче игрового бизнеса.

Так что же, выхода нет? А вот и неправда. Выход — в учреждении федеральной службы по противодействию коррупции. Кстати, подобные службы, предусмотренные конвенцией ООН, существуют практически во всех странах Европы и Азии. Они подотчетны первому лицу государства, в их компетенцию входят проведение собственных расследований, ходатайства о прекращении полномочий проштрафившихся госслужащих, наложение обеспечительных мер на имущество, происхождение которого является преступным.

Скорее даже уместно обратиться не к опыту европейских партнеров, а к подходу, примененному в Сингапуре (одной из трех стран — мировых лидеров по борьбе с коррупцией), где с 1952 года действует Бюро по расследованию случаев коррупции. Методы работы бюро авторитарны: оно имеет право без решения суда задерживать и обыскивать подозреваемых, вести расследование не только в отношении подозреваемого, но также его родственников и поручителей, проверять любые банковские и прочие счета, привлекать к суду любого гражданина независимо от его статуса.

Работает в бюро всего 71 человек — 49 следователей и 22 административных работника. И это на 5-миллионный Сингапур! Неужели мы в России не найдем несколько тысяч человек, которые за большую зарплату и солидные социальные льготы будут честно исполнять свой долг? Вопрос риторический.

Еще одна мера — создание комитета общественного контроля, формируемого на добровольных началах на основе квотного принципа по административно-территориальному и отраслевому признакам, прообразом которого в советский период был комитет народного контроля. Он мог бы заниматься борьбой с проявлениями коррупции, бюрократизмом, посягательствами на все виды собственности, совершенствованием работы органов власти, проверкой исполнения принятых решений в органах госвласти и местного самоуправления, контролем за соблюдением законодательства при рассмотрении предложений, жалоб, заявлений граждан.

Согласен с тем, что чиновник должен получать высокую зарплату. В том же Сингапуре судья получает свыше миллиона долларов в год, а зарплата чиновников государственного уровня сравнима с доходами руководителей крупнейших частных бизнес-структур. Но повторим еще раз: без эффективного контроля со стороны государства (сегодня его попросту нет), мер ответственности, включая уголовную, поражения в правах мздоимца и членов его семьи все усилия по преодолению коррупции в стране будут тщетными.

Никита Кричевский

док­тор эко­но­ми­чес­ких на­ук, про­фес­сор

Директор московского офиса Туристического управления Таиланда (ТАТ) Висану Джароенсилп, проработавший на этом посту с сентября 2007 года, закончил свою службу в столице России и вернулся в Бангкок. Новым директором офиса ТАТ в Москве на следующие 4 года назначен г-н Супаннапан Пасакорн.

Накануне в Москве в «Ом-Кафе» первый руководитель тайского офиса и его преемник встретились с представителями отраслевой прессы, - г-н Джароенсилп, чтобы попрощаться и поблагодарить журналистов за совместную плодотворную работу, а г-н Пасакорн - познакомиться, рассказать о себе и кратко поделиться основными планами на ближайший период.

По словам нового руководителя офиса, перед ним стоял выбор – возглавить представительство в России или в ОАЭ. «Я выбрал Москву, потому что это давняя моя мечта. Еще в студенческие годы я много слышал о России и всегда хотел здесь побывать. Вот, теперь мечта сбылась. Очень рассчитываю на продуктивное сотрудничество и с представителями СМИ и с участниками туристического рынка», - сказал г-н Пасакорн.

По его словам, вторым городом, который он планирует вскоре посетить в рамках делового визита, станет Санкт Петербург.

Как подчеркнул глава офиса, говоря о планах властей Таиланда в сфере туризма на 2012 год, на российском рынке будут активно продвигаться восточные и юго-восточные провинции страны. В том числе остров Ко Чанг, очень популярный среди европейских туристов.

Национальное собрание Армении приняло на заседании в четверг во втором и окончательном чтении пакет поправок в закон "О порядке исчисления времени на территории Республики Армения", согласно которому Армения отказывается от перехода на летнее время.

На сегодняшний день разница во времени в Армении с Гринвичским часовым поясом составляет +4 часа, с остальными европейскими странами +3, с восточным побережьем Америки +9, с западным побережьем Америки +12, напоминает агентство "Новости-Армения".

"Мы считаем, что принятие поправок является требованием времени, так как прежний режим вызывал много проблем. Раньше население испытывало большие трудности, связанные с использованием электроэнергии, но эта проблема сейчас решена", - сказала депутат от правящей Республиканской партии Армении Карине Аджемян, представляя законопроект.

Она напомнила, что в течение последних лет многие страны отказались от перехода на летнее время.

"Специалисты в сфере здравоохранения отмечают, что зима и осень являются "стрессовыми временами года" для организма человека. Он начинает приспосабливаться к климатическим изменениям, а изменения во времени вызывают еще один дополнительный стресс", - отметила Аджемян.

Географическому расположению Армении соответствует временной пояс GMT+3, однако на сегодняшний день страна не находится в своем реальном временном поясе.

В 30-х годах XX века, когда на всей территории СССР стрелка часов была переведена на час вперед, Армения оказалась во временном поясе GMT+4. С переходом на "летнее время" в течение семи месяцев в году разница с реальным временным поясом Армении увеличивалась еще на один час, и страна находилась во временном поясе GMT+5.

В результате зконодательных поправок Армения в течение всего года будет находиться в одном временном поясе - GMT+4.

Следующим шагом предполагается осуществить переход еще на один час назад, то есть вернуть Армению к классическому для страны с точки зрения ее географического расположения временному поясу GMT+3.

От перевода часовых стрелок в связи с летним или зимним полугодием отказалось более 80 стран. Летним временем пользуются в США, Канаде, почти во всей Европе, в России. Напротив, отказались от летнего времени страны, находящиеся ближе к экватору, а также Япония, Китай, Сингапур, Эстония, страны Центральной Азии, все страны СНГ (кроме России).

Сроки проведения мирового политического форума, который ежегодно проходит в Ярославле в сентябре, будут сдвинуты, скорее всего, на октябрь, из-за саммита стран АТЭС, который пройдет во Владивостоке, сообщил в среду на пресс-конференции губернатор области Сергей Вахруков.

"В начале сентября, в те сроки, когда обычно проводился мировой политический форум, пройдет саммит АТЭС во Владивостоке. И конечно же, в эти сроки форума не будет. Скорее всего, он будет смещен на октябрь", - заявил Вахруков.

Он уточнил, что, предположительно, главной темой форума станет взаимодействие власти и общества.

"Это самая актуальная тема, которая сегодня волнует всех, и мы ее обсуждали уже в контексте мирового форума, но я надеюсь, что она, эта тема, может быть вынесена на наш мировой политический форум", - отметил глава региона.

Мировой политический форум уже трижды проходил в Ярославле в начале сентября. В 2009 году состоялась международная конференция "Современное государство и глобальная безопасность", в 2010 - форум "Современное государство: стандарты демократии и критерии эффективности". В 2001 году мировой политический форум, проходивший 6-8 сентября, носил название "Современное государство в эпоху социального многообразия". Форум посещают политики, политологи и социологи из разных стран мира, а также главы государств.

Саммит стран АТЭС 8-9 сентября 2012 года впервые пройдет в России, во Владивостоке. Общий объем инвестиций на подготовку к саммиту составит около 600 миллиардов рублей. В повестку дня будут внесены важные для России темы, в том числе либерализация торговли и транспортные вопросы.

В АТЭС участвует 21 экономика региона: Австралия, Бруней, Вьетнам, Индонезия, Канада, Китай, Малайзия, Мексика, Новая Зеландия, Папуа - Новая Гвинея, Перу, Россия, республика Корея, Сингапур, США, Сянган (Гонконг), Таиланд, Филиппины, Чили, китайский Тайвань и Япония. Екатерина Абрамова.

Колумбия рассматривает Южную Корею в качестве потенциального поставщика оружия и технологий. В последние дни делегация Сената Колумбии, находящая с визитом в Южной Корее, приняла участие в презентации современного реактивного учебно-тренировочного самолета Т-50 разработки Korean Aerospace Industries.

Южнокорейская компания намерена продавать такие самолеты странам Южной Америки. Самолет также был представлен на международной авиационной выставке FIDAE-2012.

Цель акции состоит в том, чтобы предложить альтернативу колумбийскому правительству для замены в будущем самолетов Cessna A-37. Сообщается, что самолеты Т-50 могут использоваться в подготовке пилотов истребителей Lockheed Martin F-16.

T-50 Golden Eagle является двухместным самолетом, который может развивать скорость 1,5М, с радиусом действия 1800 км, вооружение состоит из трехствольной пушки M197 и широкого спектра подвесного оружия (управляемые ракеты «воздух-воздух», «воздух-земля», управляемые бомбы и НАР).

Самолет оснащен двигателем General Electric F404, его максимальный взлетный вес составляет 13500 кг, имеет длину 12,98 м, размах крыла 9,17 м.

В настоящее время Т-50 принят на вооружение ВВС Южной Кореи, которые являются основным заказчиком (заказаны 200 единиц), также закуплены ВВС Индонезии. Потенциальными заказчиками самолета являются ВВС Испании, Польши, Сингапура, ОАЭ и других стран.

Также, хотя никаких подробностей неизвестно, колумбийская парламентская делегация встречалась с другими южнокорейскими военными компаниями по возможным сделкам по продаже оружия армии и флоту Колумбии.

Заседание коллегии Федеральной службы безопасности.

Дмитрий Медведев выступил на расширенном заседании коллегии ФСБ, посвящённом итогам работы службы в 2011 году.

Д.МЕДВЕДЕВ:Уважаемые товарищи, коллеги! Рад всех приветствовать на расширенном заседании коллегии Федеральной службы безопасности.Прошедший год для ФСБ и других правоохранительных органов был, в общем, таким же непростым, как и другие годы, потому что задачи, которые выполняете вы, выполняют ваши коллеги, сохраняются в полном объёме. Это и нейтрализация боевиков на Северном Кавказе, и предотвращение террористических актов, иных преступлений, анализ потенциальных внешних угроз. Всё это требует предельной концентрации сил от вас, от ваших коллег. Поэтому, пользуясь случаем, хотел бы поблагодарить личный состав службы за добросовестное выполнение своих обязанностей в прошедшем году.

Вместе с тем система обеспечения государственной безопасности должна совершенствоваться постоянно, мы будем укреплять внимание ко всем её звеньям.

Сегодня я, как и принято на заседании коллегии, обозначу некоторые направления деятельности органов ФСБ на ближайшую перспективу и начну, конечно, с важнейшего направления, – это противодействие терроризму.

В 2011 году благодаря применению силовых и профилактических мер при координирующей роли Национального антитеррористического комитета удалось добиться вполне конкретных и, я бы сказал, ощутимых результатов. Достаточно сказать, что предотвращено 94 преступления террористической направленности, в том числе восемь терактов. А это спасённые жизни.

Вместе с тем кардинально снизить количество подобных преступлений пока не удаётся. В этом контексте отмечу несколько позиций.

Первая. Наступивший год имеет достаточно много событий. Важнейшее политическое событие года – это выборы Президента Российской Федерации. Очевидно, что на это событие могут быть разные реакции, не исключено, что в период предвыборной кампании бандитское подполье на Северном Кавказе может активизироваться, поэтому я требую повысить эффективность работы на этом направлении в этот период, использовать все оперативные возможности службы, все те навыки, которые были приобретены за последние годы, и, что не менее важно, выявлять и пресекать возможные провокации экстремистов самых разных мастей.

Второе. Нужно повышать уровень безопасности на объектах промышленной и транспортной инфраструктуры, в местах массового пребывания людей как наиболее уязвимых местах. Все решения и на законодательном уровне, и на уровне исполнительной власти для этого приняты, вы знаете, выделены значительные средства. Кстати, несколько дней назад смотрел на то, как они расходуются. Тут есть вопросы, в том числе в части целого ряда технических объектов. Траты должны быть разумными. Во всяком случае, они должны быть направлены на то, чтобы пресекать именно террористическую активность, саму возможность совершения теракта.

Проверки антитеррористической защищённости объектов транспортной инфраструктуры – мест, где люди присутствуют в большом объёме, – должны быть регулярными, а иногда внеплановыми. Виновные в халатном отношении к своим обязанностям должны привлекаться к ответственности, наказываться.

Третье. На предыдущей коллегии, которая была в конце января прошлого года, я обращал внимание на необходимость нейтрализации новых угроз безопасности в информационной сфере. Таковых много, они разные. Этим сейчас занимается весь мир. В частности, конечно, пресечение пропаганды терроризма, экстремизма, насилия. Хотел бы услышать, какая деятельность здесь проведена за прошедший год как самостоятельно ФСБ, так и в координации с коллегами.

Четвёртое. Самое пристальное внимание надо обеспечить безопасности форума АТЭС, который состоится в этом году на Дальнем Востоке. Владивосток впервые принимает у себя мероприятие такого масштаба. Напомню, что в этом мероприятии принимают участие руководители 20 государств и правительств, руководители ведущих международных организаций. Конечно, оно должно пройти на самом высоком уровне, в том числе по линии безопасности.

Итоги контрразведывательной деятельности ФСБ в прошлом году наглядно показывают, что активность спецслужб, конечно, не спадает, они выполняют свои задачи. По вполне понятным причинам их интересует и наша экономическая жизнь, и внутренняя политика, и целый ряд других факторов. Цифры, которые я сейчас объявлю, вообще не принято называть, но они показывают сам результат деятельности ФСБ. Это хорошие цифры.

В 2011 году пресечена деятельность 41 кадрового сотрудника иностранных спецслужб, выявлено 158 агентов спецслужб иностранных государств, включая определённое количество граждан нашей страны.

Успешная интеграция в мировую экономику, объединительные тенденции на постсоветском пространстве также требуют совершенствования методов работы в сфере обеспечения экономической безопасности государства. Налаживаются новые хозяйственные связи, новые кооперационные цепочки, как это принято называть, значительно расширился обмен технологиями. Это хороший, позитивный процесс, мы будем его всячески стимулировать.

Вместе с тем, конечно, Федеральной службе безопасности необходимо реагировать на случаи промышленного шпионажа, который применяется во всём мире, в том числе и против интересов нашей страны, противодействовать попыткам незаконно потеснить отечественные компании на зарубежных рынках, что достаточно часто, к сожалению, происходит.

Пограничной службе ФСБ предстоит дальнейшее обустройство и техническое оснащение рубежей России в соответствии с современными требованиями безопасности, с учётом, кстати, создания Таможенного союза. Совместно с коллегами из Белоруссии и Казахстана необходимо обеспечить комплекс мер по пограничной безопасности на внешней границе Таможенного союза. Кроме того, принять дополнительные меры по защите интересов России в целом ряде критически важных для нас регионов планеты, включая Арктический регион, а также по вопросам охраны водных биоресурсов.

Со своей стороны государство будет и дальше укреплять социальные гарантии военнослужащих, включая, соответственно, сотрудников Федеральной службы безопасности. С 1 января этого года серьёзно повышены пенсии военнослужащим, которые уволены в запас, на новую систему формирования денежного довольствия перешли военнослужащие Министерства обороны, служащие МВД, МЧС, а с будущего года эта система распространяется на вас, а также на ваших коллег из Службы внешней разведки, Федеральной службы охраны и Службы специальных объектов.

Будет продолжена и другая работа. В 2011 году введено в эксплуатацию более 120 жилых домов, что позволило обеспечить квартирами большинство сотрудников Федеральной службы безопасности, которые нуждаются в улучшении своих жилищных условий. Хорошо и то, что значительно вырос фонд служебного жилья.

Уважаемые товарищи! Я обозначил лишь ряд наиболее важных и общих проблем, которые стоят перед ФСБ. Разумеется, на коллегии необходимо будет затронуть и другие вопросы: вопросы совершенствования разведывательной деятельности, информационной безопасности, подготовки кадров, повышения материального и научно-технического потенциала службы, что в условиях современной жизни также, на мой взгляд, исключительно важно.

Уверен, что вы и дальше будете достойно исполнять свои задачи, делать всё необходимое для укрепления безопасности нашего государства. Спасибо.

Россия > Армия, полиция > kremlin.ru, 7 февраля 2012 > № 489974 Дмитрий Медведев

Решение Резервного банка Австралии о задержке кредитной ставки, вопреки предсказаниям аналитиков, повлияло на очередной рост австралийского доллара, который превысил 1.07 американского доллара и 0.80 евро. Австралийцы пользуются необычно высоким долларом, предпочитая отдыхать за границей. Этому помогают акции авиаперевозчиков, снижающие стоимость на полеты к местам отдыха.

Австралийские путешественники в прошлом году совершили 7.8 миллиона полетов в другие страны. Новая Зеландия, Индонезия и США наиболее популярные маршруты для австралийских отдыхающих, сообщает news.com.au.

Поездки в Таиланд, Индонезию и Филиппины выросли больше других, в то время как в Японию, Южную Африку и Канаду стали летать меньше.

Количество полетов в США выросло в 2011 году на 17%, на Филиппины на 20 и в Таиланд - на 23%. Вьетнам, Индия и Франция также больше привлекали внимание австралийских туристов.

А вот иностранных туристов сдерживает рост австралийского доллара. В прошлом году в страну приехало на 2 миллиона туристов меньше, чем выезжало, особенно из США и стран Европы.

Рост экономики в Азии впрочем поддерживает интерес. Австралию посетили на 19% больше туристов из Китая, на 13 из Индонезии и 11 из Филиппин. Новая дешевая авиакомпания Scoot из Сингапура, где билеты продаются до 40% дешевле, сообщила, что австралийский Голд Кост вышел на второе место среди её туристских направлений.

Уровень безработицы в январе составил 6,3% от экономически активного населения, рассказала глава министерства здравоохранения и социальной политики Татьяна Голикова. Об этом она сообщила на встрече рабочей группы по развитию человеческих ресурсов АТЭС, передает РИА "Новости".

Голикова отметила, что показатель в 1,5 раза меньше, чем в самую острую стадию кризиса в январе-феврале 2009 года. По данным главы Минздравсоцразвития, в январе текущего года без работы находились 4,76 миллиона человек. Для сравнения, в феврале 2009 года безработных в России было 7,1 миллиона человек (9,5% экономически активного населения). Министр добавила, что соотношение между числом официально зарегистрированных безработных и количеством вакансий "в два раз лучше, чем с начала 2009 года".

Она также коснулась темы продолжительности жизни. По словам Голиковой, в 2011 году за пять лет реализации демографической программы ожидаемая продолжительность жизни в России выросла в среднем на 3,7 года, причем для мужчин - на 3,9 года, для женщин - на 2,8 года. По данным министерства, в прошлом году продолжительность жизни для всего населения составила 70,3 года, при этом для мужчин - 64,3 года, для женщин - 76,1 года. В 2006 году показатели для мужчин и женщин составляли 60,4 и 73,2 года соответственно.

Глава Минздравсоцразвития напомнила, что концепция демографической политики России до 2025 года была принята в 2007 году.

Согласно итогам переписи 2010 года, в России ускоряются темпы снижения численности населения и продолжается медленное старение населения. Так, в 2002 году средний возраст россиянина составлял 37,7 лет, в 2010 году - уже 39 лет. По мнению экспертов, если бы не миграция, в стране проживало бы 135 миллионов человек вместо около 142 миллионов человек. Однако миграционный прирост в России ниже, чем в европейских странах.

По данным Росстата, в декабре прошлого года уровень безработицы составил 6,1% от экономически активного населения. 

Совместное предприятие "Базового элемента" со Сбербанком и сингапурским оператором Changi Airports поборется за аэропорты Калининграда, Уфы, Перми, Красноярска и Иркутска, рассказал "Ведомостям" заместитель гендиректора "Базэла" Андрей Елинсон:

Сейчас контрольные пакеты всех этих аэропортов находятся у государства, их приватизация запланирована на 2012-2013 годы.

Осенью Елинсон не исключал, что СП может принять участие в конкурсе на управление столичным "Шереметьево".

По словам сотрудника СП, затраты только на приобретение и развитие региональных аэропортов могут достичь 2 млрд долларов.

Сейчас "Базэлу" принадлежат аэропорты в Сочи, Краснодаре, Геленджике и Анапе. В случае успешного исполнения всех планов СП его доля в общем пассажиропотоке составит 21,5%. Елинсон надеется, что совместный бизнес поможет увеличить капитализацию имеющихся аэропортовых активов. Сбербанк планирует внести в СП 120 млн долларов, а позже продать долю. Changi хочет остаться надолго, закрепив присутствие на российском рынке.

Ранее глава "Аэрофлота" Виталий Савельев называл Changi одной из наиболее предпочтительных управляющих компаний для "Шереметьево".

СП родилось в октябре. Стороны утверждали, что это делается для развития аэропортов Сочи, Геленджика, Краснодара и Анапы. Доля компании "Сбербанк инвестиции" составила 20% минус одна акция, доля Changi Airports - 30%, доля "Базэла" 50% плюс одна акция.

Компания Changi Airports является оператором крупнейшего аэропорта Сингапура. В 2010 году она обслужила более 42 миллионов пассажиров, в 2011 году - 46,5 миллиона. 

Контейнерооборот крупнейшего в мире контейнерного порта Шанхая в январе т.г. составил 2,62 млн TEU. Снижение произошло как к январю 2011 года, так и к декабрю 2011. В сравнении с январем прошлого года оборот сократился на 3,3%. К декабрю 2011г. снижение составляет 1,5%, сообщает SeaNews.Скорее всего, это связано с тем, что Китайский новый год в этом году празднуется раньше, чем обычно. В 2010 и в 2011 годах начало новогодних каникул выпадало на февраль, и на этот месяц приходился провал грузооборота - праздновали. О том, как на мировую торговлю влияет китайский праздник, говорит, например, тот факт, что линии бывают вынуждены сократить тоннаж на время торжеств.

В этом году китайский новый год начали отмечать 23 января, т.е. фактически, вся последняя неделя месяца была нерабочей. Отсюда и потеря оборотов. Зато февраль, скорее всего, окажется выше уровня 2011.

При этом отметим, что в декабре 2011 года и Шанхай, и второй крупнейший порт Китая, Гонконг увеличили оборот и к декабрю предыдущего года, и к ноябрю 2011.

Напомним, на первое место в рейтинге мировых портов Шанхай вышел в 2010 году, сместив на вторую позицию Сингапур. По итогам 2011 года Шанхай сохранил свое место.

Порядка 80 ведущих ученых с мировым именем по приглашению РФ проводят исследования и создают лаборатории в российских вузах, сообщил во вторник на заседании секции рабочей группы по развитию человеческих ресурсов АТЭС заместитель министра образования и науки РФ Сергей Иванец.

"На сегодня таких приглашенных ведущих ученых у нас в стране 80, они приехали работать в самые разные вузы по всей стране", - сказал Иванец.

По его словам, ученые приглашались для создания лабораторий и проведения исследований по программе мегагрантов правительства РФ. "За три года ученый в свое распоряжение получал 5 миллионов долларов. За счет этих средств он мог создать лабораторию, обеспечить ее оборудованием, набрать студентов, аспирантов, преподавателей и сделать так, что, когда проект закончится и ученый уедет в свою страну, лаборатория продолжала работать", - сказал замминистра.

Также он напомнил, что правительством страны поддержаны и разработаны 30 программ развития национально-исследовательских университетов. "Тех университетов, которые наиболее эффективно сочетают образование и исследовательскую деятельность", - пояснил Иванец.

Он добавил, что в России удалось сформировать и запустить ряд программ, когда на конкурсной основе предоставляется финансирование из государственного бюджета ведущим вузам и исследовательским университетам на привлечение и закрепление в них молодых специалистов в сфере науки и высоких технологий. "Этот проект успешно работает несколько лет, пользуется огромной популярностью и, по нашему мнению, вполне успешно решает свою задачу", - отметил Иванец.

Программа мегагрантов правительства РФ нацелена на развитие фундаментальных и прикладных исследований мирового уровня в российских вузах, поэтому основная часть руководителей выигравших проектов преподают в ведущих зарубежных университетах.

По информации пресс-службы Минобрнауки РФ, во втором этапе конкурса, который завершился в сентябре, победили 39 ученых, 19 из которых имеют российское гражданство (из них 13 - двойное). Остальные 20 - иностранные граждане. Гранты выделяются в размере до 150 миллионов рублей каждый на проведение научных исследований в 2011-2013 годах с возможным продлением на срок до двух лет. Общий объем средств федерального бюджета, который получат победители второго конкурса, составит 5,56 миллиарда рублей.

Забайкальский национальный парке в 2011 году посетило рекордное количество туристов – 24 тыс. человек. Как сообщает сотрудник парка Людмила Шрагер, согласно данным государственного комитета по делам молодежи, туризму, физической культуре и спорту Бурятии ежегодное увеличение туристического потока по внутреннему туризму составляет ориентировочно 15%, по въездному – 6%.

Основную долю туристов в 2011 году в Забайкальском национальном парке составили российские граждане – 96%, из них жители Бурятии – 45%, жители Иркутской области – 36%, Забайкальского края – 6%, Москвы и Московской области – 3%, жители других регионов и городов – 9%, иностранцы – 4%.

Больше всего иностранных граждан в прошлом году приехали в Забайкальский национальный парк из Германии (122 человека), Польши (67 человек), Франции (более 50 человек), а также приезжали туристы из США, Австрии, Швейцарии, Израиля, Сингапура и Камбоджи – всего представители 25 стран. «Привлекательность Забайкальского национального парка для туристов устанавливается, в превую очередь, тем, что природа на гигантской территории сохранилась в естественном, почти неизменном человеком состоянии, – говорит Людмила Шрагер. – Исключительные байкальские пейзажи, эстетическая привлекательность ландшафтов, множество интересных для познания природных объектов, своеобразие растительности и животного мира, позволяют признать, что территория национального парка перспективна для организации экологических туров».

Как отмечает сотрудница ЗНП, рост потока гостей связан с тем, что на территории парка располагаются самые красивые места на Байкале, а именно Чивыркуйский залив, песчаные пляжи Баргузинского залива, полуостров Святой Нос и Баргузинский хребет, крупнейшее лежбище байкальской нерпы на Ушканьих островах. Со слов Людмилы Шрагер, сейчас парк не располагает местами размещения. Работники парка контролируют базы стационарного размещения туристов, в числе которых – летние палаточные лагеря, отдельные стоянки туристов, плавучие гостиницы, находящиеся в бухтах Чивыркуйского залива – Змеевой и Крохалиной; турбазы Малая Черемшаная, в поселках Монахово и Катунь, в бухте Безымянная. Наиболее крупные палаточные лагеря находятся на пляжах Баргузинского залива, в бухтах Чивыркуйского залива – Крестовской, Монахово, Сорожьей.

«В связи с неоднородностью интересов туристов, в парке разработаны разнообразные маршруты, которые включают в себе водные, горные, пешие, ботанические и орнитологические направления, – говорит Людмила Шрагер. – Динамика туристического потока имеет положительную тенденцию с 2002 года. Парк, бесспорно, владеет очень важными, ценными и уникальными ресурсами, которые несут определенные рекреационные нагрузки и от грамотного планирования развития туризма без ущерба байкальской природе находится в зависимости его будущее».

Туроператор "Ланта-тур вояж", в конце января приостановивший свою деятельность, выплатил задолженности своим партнерам в 15 странах мира, передает ПРАЙМ со ссылкой на старшего вице-президента банка ВТБ Чабу Зентаи.

Платежи поступили во Вьетнам, в Индию, Индонезию, Ирландию, Литву, США, Сингапур, Таиланд, Францию, Доминикану, Испанию, Италию, Панаму, Чехию и Швейцарию. "По каждому платежному поручению были отправлены уведомления по межбанковской системе совершения платежей Swift, что гарантирует контрагентам их своевременное получение", - уточнили информацию в пресс-службе банка.

"Ланта-тур вояж" объявила о приостановлении деятельности 27 января. 1 февраля ВТБ предоставил туроператору кредит в размере 7 млн долларов сроком на пять лет. Компания, прежде всего, собиралась расплатиться со своими стратегическими партнерами. По данным пресс-службы ВТБ, на кредитном счете "Ланта-тур вояж" утром 6 февраля осталось 2,074 млн долларов.

По последним сведениям Ростуризма, за рубежом до сих пор остаются около тысячи туристов, совершавших поездку при посредничестве "Ланта-тур вояж". 

По предварительным статистическим данным, предоставленным ассоциацией турецких экспортеров стали, в январе 2012 года общий объем стальной продукции, отправленной за рубеж, сократился до 1,59 млн. т. Уровень сокращения – 10,45% по сравнению с декабрем, сообщает SteelGuru.

Относительно января прошлого года объем экспорта металлопроката, произведенного турецкими метпредприятиями, был снижен на 32,74%. В общем объеме отгрузки в адрес зарубежных покупателей доля арматуры составила 47,75%, квадратной заготовки – 17%, катанки – 5%, стальных труб – 8,3%.

Крупнейший экспортер турецкого металлопроката – Саудовская Аравия, далее идут США и Сингапур, сообщает издание.

От Союза до Союза

Виктор Христенко: «Могли бы мы иметь иную экономическую модель, основанную на малом и среднем бизнесе, как в Италии? Ответ: нет! Мы вышли из СССР, и мы заложники прошлого»

Государство было и остается в экономике «нашим всем». Да, говорят эксперты, нам нужна новая, диверсифицированная экономика. Но и самые либеральные из них признают: создать комфортные условия для малого и среднего бизнеса может пока только государство. Так обречена ли наша страна иметь в основе своей экономики громоздкий госсектор? Есть ли у нас, наконец, промышленность? И изменит ли ситуацию создание Евразийского союза и Единого экономического пространства?

В интервью «Итогам» об этом размышляет экс-министр промышленности и торговли Виктор Христенко, с 1 февраля вступивший в должность главы коллегии Евразийской экономической комиссии — главного рабочего органа Единого экономического пространства России, Белоруссии и Казахстана.

— Виктор Борисович, год назад вы сказали «Итогам», что жить станет веселее, как только у людей появится понимание будущего. Но неопределенность только растет, будто на дворе 1989-й…

— Как активный участник тогдашних событий не могу согласиться. Была другая страна, другие обстоятельства. Но то, что сейчас растет неуверенность, объяснимо: европейский кризис не добавляет уверенности. Если рынок ЕС просядет, российские производители лишатся спроса на свои товары. Что в этой ситуации может наполнить нас оптимизмом? Возможно, то, что любой кризис невечен и можно снизить риски путем регионализации.

— То есть сменить один Союз — Советский на другой — Евразийский? И по должности Виктор Борисович Христенко возглавит этот марш?

— Мое назначение — это «Назад в будущее 4»: с конца прошлого века и до середины 2007 года я был спецпредставителем президента по развитию интеграционных процессов на пространстве СНГ. За последние четыре года тут произошел качественный сдвиг — появился Таможенный союз. С 1 июля 2011 года он полноценно функционирует, а с 1 января 2012 года мы приступили к формированию Единого экономического пространства. Нам нужны четыре свободы — движения товаров, капиталов, услуг и рабочей силы. Хотя есть замах и на большее... Для меня новый пост — источник, если хотите, драйва.

В ближайшее время займемся координацией по макроэкономическим параметрам, тарифам, железнодорожному транспорту, промышленным и сельскохозяйственным субсидиям. Пока есть только соглашения, а нужно, чтобы все это стало реальностью, чтобы из единого центра поддерживать и регулировать важнейшие экономические процессы. Надеюсь, мы этого добьемся в течение трех лет.

— Что оставляете за спиной? Сохранится ли вообще Минпромторг в новом правительстве?

— Трудно сказать: сначала должны пройти выборы. Уверен, до мая Минпромторг просуществует. А на прежнем посту я оставляю большое количество проблем — это минус, зато мы сделали их понятными и выработали рецепты их решения — это плюс.

— Причем проблем столько, что возникает вопрос: осталась ли у нас промышленность как таковая?

— Осталась... После отрицания госполитики в промышленности в 90-е годы пришлось заняться возвращением самого понятия «промышленная политика». Итогом этой работы стало появление двух субъектов диалога — серьезного бизнеса и государства, которое могло позволить себе разделить с бизнесом риски. Возникло государственно-частное партнерство. Минпромторг стал фабрикой по выпечке стратегий, как нас называли коллеги. Я горжусь этим. Нам удалось создать их четырнадцать штук. В каждой — цели, задачи, приоритеты, риски и способы их минимизации. Под стратегии сформированы программы реализации, выделены средства.

— Например?

— В авиапроме мы начали с активизации процессов по выпуску новых самолетов…

— ...И где обещанные «Суперджеты»?

— В 2011 году были сделаны 20 больших пассажирских самолетов. Но это, конечно, несопоставимо ни с Airbus, ни с Boeing, которые делают по 1—1,5 самолета в день. Но опять-таки — смотря с чем сравнивать. Нынешние 20 самолетов — это уже не семь в год, как в 2010-м. Конечно, задача у нас амбициозная — вернуть Россию в тройку мировых авиапроизводителей. Сейчас выпустили Superjet, он уже летает на регулярных рейсах. На него есть спрос в других странах. И на Западе, например в Италии, и на Востоке — на Филиппинах, в Малайзии. Мы не сдвигаем графики по разработке самолета нового поколения — как в гражданской, так и в боевой авиации. Сейчас наращиваем модельный ряд и производство вертолетов: в прошлом году прирост по ним составил больше 15 процентов — 262 штуки. Отрасль поменяла свой облик. Кстати, все наши стратегии прошли крещение кризисом — и ни одной стратегической цели мы не поменяли.

— Перейдем к автопрому: где обещанная год назад новая платформа от «АВТОВАЗ» — Renault — Nissan?

— По планам были и остаются 2015—2016 годы. И я уверен, что новая платформа будет в обещанный срок. Для «АВТОВАЗа» это революция. Главное, что изменилось, — это структура продаж: раньше внутренний рынок был на треть покрыт российским производством, а две трети импортировалось, теперь наоборот. Но на докризисный уровень спроса мы не вышли: ожидается, что это произойдет в 2013 году. Государство сделало все для этого.

— То есть надежда опять на государство?

— Старая тема: мол, государство должно заниматься макроэкономикой, что главное — хороший инвестиционный климат и внятные правила игры... И что либералы от экономики сделали в кризис у себя, на Западе? По масштабам тамошнего госвливания в частный сектор мы — дети! Или другой вопрос: могли бы мы иметь иную экономическую модель, основанную на малом и среднем бизнесе, как в Италии? Ответ: нет! Мы вышли из СССР, и мы в какой-то степени заложники прошлого. Как и Запад. В ряде отраслей нам в принципе невозможно рассуждать с позиций малого бизнеса — в автопроме, авиастроении, металлургии. Рынок глобальный, и игроки в этих секторах глобальные. И по всему миру их можно по пальцам перечесть. Зато эти сектора создают рабочие места и заказы для малых и средних предприятий в смежных отраслях. Одно рабочее место в автопроме позволяет загрузить работой в других отраслях около семи человек. Кстати, за время реализации стратегии по автопрому было создано новых мощностей для производства на 1,3 миллиона автомобилей. Например, Hyundai Solaris…

— Корейский такой концерн…

— Это российское предприятие, пусть оно и принадлежит Hyundai. Купите — будет вашим. У меня лично нет комплекса неполноценности из-за того, что оно принадлежит кому-то другому: налоги-то платятся в России, тут же создаются рабочие места и идет сбыт продукции. Hyundai запустил производство полным циклом и в три смены. Сейчас они уже думают об интеллектуальной кооперации. Это и есть наша цель — интеллектуальная кооперация, чтобы российский инжиниринговый центр (пусть в рамках СП) взял на себя создание того или иного узла, который был бы использован в глобальной платформе той или иной модели по всему миру. То же самое с авиапромом, с металлургией... Рынок-то глобальный!

В судостроении то же самое. Там вообще государству пришлось вмешаться и объединить разрушавшуюся госсобственность. Не вмешиваться, пусть пропадает? Конечная цель объединительных процессов в отраслях с участием государства — выход структур на IPO или партнерство со стратегическим инвестором. Надо создать такие структуры, которые будут оценены рынком. Собственность — это не благо, это бремя. И у государства нет никакого интереса обрастать ею сверх меры…

— Но именно так и получается.

— Не везде. Мы пытаемся менять и структуру доставшейся нам советской экономики. Работаем над модернизацией имеющегося и основываем новое. В цветной и черной металлургии — кстати, полностью частной отрасли — износ фондов сейчас составляет всего 40 процентов! Это очень хорошо. Это значит, что модернизировались пусть не все, но крупнейшие предприятия. Мы создаем фармпром, которого в РСФСР не было — была только химия, а таблетки делали в других республиках или странах СЭВ. Сейчас вокруг фармы столько грязи! И понятно почему: в прошлом году этот рынок в России оценивался более чем в 20 миллиардов долларов. Кстати, когда мы начинали им заниматься, было 12 миллиардов. В этом секторе сейчас нет госсобственности, но есть госуправление развитием. Мы хотим движения по всем звеньям цепочки создания готового продукта — от поисковых до маркетинга на глобальном рынке. Мы готовы делить риски с крупнейшими игроками. Есть уже первые примеры сотрудничества.

В Европе долгое время педалировалась концепция развития ЕС на основе экономики знаний. Дискуссия истощилась сама собой в 2011 году — ЕС принял индустриальную стратегию. Их кризис многому научил: когда Opel в Германии испытал потрясения, а из-за этого пошли и социальные волнения, тут же все всё быстро поняли. Россия не исключение: невмешательство государства в экономику дало бы нам кризис куда более глубокий. Если бы в 2008-м мы закрыли программы поддержки автопрома, то поставили бы на грань выживания 2,5 миллиона человек. И это только работников — без учета их семей!.. Так что государство и тут вынуждено помогать.

— Год назад вы сетовали на тотальное падение спроса. Ситуация выправляется?

— Не в полном объеме, так как не исчезла неопределенность на рынке. Ближайшие годы не будут легкими ни для США, ни для ЕС, ни для России. Например, у нас падение экспорта в металлургии — рухнул внешний спрос. Хотя в целом по году все сложилось не так плохо: если в среднем в 2011 году промышленность выросла на 4,7 процента, то в ряде секторов отмечен взлет. Например, в производстве автотранспорта прирост почти 42 процента.

— А кредиты для производственников подешевели?

— 2011-й — рекордный год по инфляции в смысле ее низких показателей. Так что и ставки ниже, чем в прошлом году. Хотя во втором полугодии стали нарастать кризисные явления в европейской экономике, что тут же отразилось и на России — ставки пошли вверх. Сейчас в среднем они составляют около 9 процентов. Но это все равно лучше, чем было. Проблемы не только в цене, но и в срочности получения кредита и его обеспечении. Банки предпочитают завышать риски, и приходится государству субсидировать процентные ставки.

— Владимир Путин пообещал в своей программе рост инвестиций. За счет чего?

— Есть резервы. В автопроме, например, мы запустили новый инвестиционный цикл, которого не было 40 лет. Сейчас в отрасль инвестировано порядка 6 миллиардов долларов. Но даже по четырем крупнейшим альянсам нам предстоит инвестировать еще более 7 миллиардов. Если к этому добавить около 300 заключенных соглашений с фирмами, поставляющими автокомпоненты, то сумма инвестиций возрастет почти вдвое. И все это — до 2016—2017 годов. Рынок автопрома в России был оценен в прошлом году в 100 миллиардов долларов. И он растет: в 2011-м продано 2,6 миллиона автомобилей, а в 2013—2014 годах Россия станет первой на рынке ЕС.

— По объему продаж? Не на душу населения…

— По объему продаж. С расчетом на душу населения у нас тоже все неплохо: в мире на тысячу человек приходится в среднем 120 автомобилей. В России — 250, в ЕС — 500. Много это или мало — 250 авто на тысячу человек? Для Москвы — много, в среднем по стране — мало. При этом больше половины парка — машины старше 10 лет. Есть куда расти.

— Какие у промышленности ощущения от вступления в ВТО?

— Ощущений масса. За два десятка лет вступления в ВТО наши законодательные нормы были во многом подогнаны под их стандарты. Так что в какой-то степени страна давно в ВТО. За исключением тарифных позиций доступа на наш рынок. С последствиями этих договоренностей мы столкнемся, как только ратифицируем соответствующие соглашения. Проблема в том, что преимущества от вступления в ВТО лежат в среднесрочной перспективе. То есть принятие в клуб джентльменов не означает, что вы сразу стали джентльменом, — должно пройти время, прежде чем вам начнут верить на слово. А риски проявляются быстрее преимуществ. Сейчас мы озадачены снижением этих рисков для конкретных отраслей. Прежде всего для автопрома. Снижение ввозной пошлины в течение 7 лет создает риски для инвесторов, которые пришли на наш рынок. Мы им гарантировали, что обязательства, например, по режиму промсборки будут выполнены. И для авиапрома, и для судостроения, и для лесной промышленности.

— За счет регионального союза? Кстати, что дает вам уверенность говорить об этом проекте как перспективном, если лидеры Казахстана и Белоруссии отказываются от рубля как единой валюты?

— Валютный союз — высшая фаза экономической интеграции. Здесь уже почти неразличима грань между экономикой и политикой. Я этого не исключаю, но должен пройти не один год. Будем реалистами: мы идем темпами, которые в разы превышают те, что были у Евросоюза. Сравнение уместно, потому что ЕС — единственное интеграционное образование, которое получилось. И сегодняшние европейские проблемы — это проверка на эффективность этой интеграционной модели. Мы можем на их примере оценить сложности и риски.

— Модель вполне очевидная: есть «паровозы» в виде Франции и Германии, которые тянут экономики всех стран. А у нас в его роли будет Россия.

— Главное, чтобы мы понимали риски и способы их минимизации. Россия — крупнейшая экономика Евразийского союза, и наши риски больше. Для Казахстана и Белоруссии есть плюс: прикрывая себя, Россия прикроет и их. А нам плюсом будет придание трехстороннему рынку единого характера. Впрочем, это меньше половины задач, которые предстоит решать. Главная цель — сделать за счет интеграции наши страны сильнее и в этом качестве выступать за пределами регионального пространства. При этом свободное движение товаров, конечно, важно. Но еще важнее движение глобальных капиталов и инвестиционная устойчивость новых проектов в разных отраслях — химии, автопроме, энергетике, фарме и т. д., — которые могут выступать со своим продуктом на мировом рынке. Ради этого все и затевается. Модель глобализации себя дискредитировала, а центр глобализации еще и подставил всех игроков по ключевому параметру — валютной составляющей. Создавшиеся риски будут компенсироваться за счет регионализации. Нужно укреплять региональные структуры. Например, Евросоюз. Ему несладко, но он обязан выстоять. Иначе хаос станет всеобщим. Создаются и другие региональные центры — Латинская Америка, АСЕАН... Все ищут формы создания региональных структур. Для нас это пространство СНГ. И не важно, что сейчас глубоко вошли в процесс только трое: заработает — привлечет и четвертую, и пятую, и шестую…

— И так до пятнадцати?

— Время покажет.

Светлана Сухова

Россия > Внешэкономсвязи, политика > itogi.ru, 6 февраля 2012 > № 487693 Виктор Христенко

Дмитрий Медведев обсудил с представителями Общественного комитета сторонников, в частности, актуальные вопросы модернизации политической жизни, дальнейшие пути социально-экономического развития страны.

Стенографический отчёт о встрече с представителями Общественного комитета сторонниковД.МЕДВЕДЕВ: Добрый день, коллеги!

Во-первых, я очень рад всех видеть. Всех с наступившим новым годом, потому что наша последняя встреча в таком составе была сразу же после выборов в Государственную Думу. Общественный комитет, напомню, был создан как раз накануне выборов в Государственную Думу, но преследует он вполне долгосрочные цели.

Комитет является независимой общественной структурой и призван обеспечивать взаимодействие с гражданским обществом, и вы, как люди известные и популярные, те, кто являются коммуникаторами, те, кто представляют различные общественные структуры, государственные структуры, собственно, и должны эти коммуникации помогать осуществлять.

Мы встречаемся далеко не первый раз: многие вопросы обсуждали, многие темы обсуждали. И надо признаться, что с момента проведения нашей предыдущей встречи в стране нашей произошли довольно существенные изменения: жить стало веселее. И, собственно, это я и предлагаю сегодня обсудить. Мне на самом деле было бы весьма интересно ваше мнение о реформе политической системы, которую я предложил в Послании Президента.

Вы понимаете, что основной смысл этой реформы заключается в том, чтобы дать нашим гражданам возможность лучше реализовывать свои гражданские права, политические права прежде всего, и, конечно, устранить то, что мешает нашей политической системе развиваться. Очевидным сегодня является и то, что далеко не все граждане считают, что зарегистрированные партии являются их фактическими или легальными представителями.

Жизнь изменилась. В период становления партийной системы было оправдано введение более строгой системы требований к регистрации партии. Подчёркиваю, это было абсолютно оправданно именно потому, что нужно было создать определённую политическую модель.

Теперь мы понимаем, что гражданская активность выросла в разы. Люди изменились, они хотят более чётко представлять свою позицию, иметь лучшие формы выражения этой позиции. И мы это обязаны учесть. Поэтому строгие требования к регистрации оказались непреодолимыми для небольших и средних по численности общественных организаций.

Упрощение процедуры регистрации партий – это только первая часть модернизации политической системы. Я хотел бы, чтобы и вы, как мои сторонники и как коллеги, понимали, что всё, что делается, – это не разрозненный набор каких-то случайных мер, которые были выдернуты в декабре месяце или несколько позже. Это глубоко продуманная позиция. Я об этом говорил и в ходе общения с различными общественными структурами, разными людьми: о том, что целый ряд тех законопроектов, которые были внесены мною в Государственную Думу, были подготовлены ещё в мае – июне месяце и оказались востребованы именно сейчас.

Поэтому там нет ничего второстепенного и там нет ничего того, что можно назвать главным. Это пакет. Но это не значит, что этот пакет не требует обсуждения или что он является идеальным. Естественно, его нужно максимально тщательно обсуждать и в Государственной Думе, и с участием представителей гражданского общества.Возвращение прямых выборов руководителей регионов, расширение регионального представительства в Государственной Думе – это, конечно, принципиально важно для развития нашей демократии. Меры, призванные умножить количество гражданских свобод, и, в конечном счёте, это переход в новое качество.

Три законопроекта, напомню, уже сейчас находятся в Государственной Думе. Я полагаю, что вы знакомы с их текстами. Во всяком случае те, кто трудится в Государственной Думе, – точно. Губернаторы, очевидно, прочитали то, что для них интересно, но тем не менее степень информированности по соответствующему пакету не такая глубокая.

Знаете, у меня недавно был такой опыт. Я пришёл в гости на журфак, ребята там активные, они были недовольны, что, когда я посещал журфак в прошлый раз, я встречался с представителями других вузов, и говорили: «Приходите ещё раз». Я пришёл. И они активно обсуждали самые разные законы, потом говорят: «Ну, вот что это: законопроект о выборах губернаторов – президентский фильтр, ещё что-то?» Я говорю: «Позвольте, а вы знаете, что там есть самовыдвижение?» Нет, даже не слышали. О чём это говорит? Это ведь весьма продвинутая часть нашего общества. Это студенчество, которое учится на весьма и весьма серьёзном факультете – на факультете журналистики. Это означает, что мы даже не используем, может быть, десятой части тех возможностей, которые нужно использовать для популяризации соответствующих законопроектов, для их обсуждения и в конечном счёте для того, чтобы они были приняты. В любом случае не позднее мая эти законопроекты должны обрести качество закона.

Законопроект о выборах депутатов Государственной Думы. Там работа близится к завершению. Напомню, что предполагается, что наша страна будет разделена на 225 территориальных единиц, приблизительно равных по числу избирателей. Все зарегистрированные политические партии, а их, по всей вероятности, будет много, будут освобождены от сбора подписей, что значительно упростит процедуру регистрации списков. Упростится также сама процедура подачи документов в Центральную избирательную комиссию. Законопроектом предусмотрена возможность создания избирательных фондов не только политическими партиями, но и кандидатами в депутаты.

Естественно, то, о чём сейчас все говорят – и говорят справедливо: необходимо усилить гарантии гласности и открытости проведения выборов, – законопроект в этом смысле идёт вперёд, он закрепляет право наблюдателей вести фото- и видеосъёмку на избирательных участках, и это очень важно. Потому что именно при помощи таких материалов обычно фиксируются нарушения или же, наоборот, формируется определённое общественное мнение и осуществляется, что называется, провоцирование ситуации, а также гарантирует возможность непрерывной видеотрансляции хода голосования и подсчёта голосов избирателей в интернете. Так что надеюсь, что законопроект будет хороший, но, конечно, рассчитываю на то, что коллеги, которые сегодня здесь присутствуют и представляют Государственную Думу, над ним ещё поработают.

Ещё несколько тем, которые я просто обозначу. Нам крайне важно продолжить работу над обновлённой «Стратегией-2020». Я расчитываю, что в ближайшее время она трансформируется в программу действий исполнительной власти.

Второе. Очень продуктивным оказалось обсуждение проблем регионального развития в контексте того, что мы называем децентрализацией. Эта работа ещё не завершена, что бы там ни говорили, ни писали, но благодаря вашим предложениям эта масштабная задача может быть реализована в более короткие сроки.

Ещё один момент. Это уровень конкуренции в предпринимательской среде. Мы с вами многократно говорили про административные барьеры, про создание дополнительных стимулов для развития бизнеса, и, естественно, эта работа должна быть продолжена.

Я рассчитываю, что вы сегодня обозначите и другие принципиальные направления, которые были определены на основе мнения граждан. Я рад, что работает сайт «Большое правительство.рф», на который поступило уже более трёх тысяч различных предложений. Надеюсь, они все будут самым внимательным образом проанализированы.

Появились и другие любопытные ресурсы, один из них мы анонсировали на Комиссии по модернизации, – это ресурс «Россия без дураков.рф», на него за несколько недель поступило два миллиона откликов, его посетило более двух миллионов человек.

Конечно, важно, чтобы он не просто коллекционировал глупости, а являлся инструментом для того, чтобы значительная часть этих глупостей оставалась в прошлом или как минимум, конечно, чтобы о них было известно, потому что, когда это становится достоянием гласности, естественно, во многих случаях сами государственные служащие могут поправить ситуацию.

У нас впереди ещё много важных событий, первое и важнейшее – это выборы Президента Российской Федерации, но очень важно, чтобы в государственную власть приходили современные люди, я об этом неоднократно говорил и в этой кампании, и в других кампаниях.

И мы этот процесс начали, даже среди присутствующих – двое наших коллег переместились в соответствующие государственные кресла, я имею в виду нашего коллегу вице-премьера Дмитрия Рогозина и координатора Общественного комитета, который стал недавно моим советником, – Михаила Абызова.

Поэтому, как мы с вами и договаривались, мы процесс перемещения продолжим. Кадровые резервы должны быть активнее использованы при формировании списка кандидатов для различных целей, включая, кстати, и избрание совета директоров компаний с государственным участием.

Сейчас мы также займёмся формированием открытого правительства. Эта работа будет проходить на уровне Администрации Президента, с одной стороны, и Правительства, с другой стороны, независимо от каких-либо тонких изменений в их структуре. Я на этой неделе подпишу специальный Указ о создании рабочей группы по открытому правительству под руководством Руководителя Администрации Президента [Сергея Иванова].

Задача – формирование принципов работы открытого правительства, увязки с приоритетами работы обычного Правительства. И конечно, это должно найти своё отражение в правовой базе, иначе это не будет работать, мы с вами понимаем.

Есть ещё одна интересная штуковина, можно тоже обсудить. Есть такая международная инициатива – партнёрство «Открытое правительство». Цель этого партнёрства – борьба с коррупцией, естественно; обеспечение прозрачности государственного управления; вовлечение граждан в соответствующие процессы; улучшение качества государственных услуг; повышение эффективности управления государственными ресурсами. Она создана по предложению нескольких стран. Думаю, есть смысл нам рассмотреть вопрос о том, чтобы и нам поучаствовать в этом, это довольно интересно. Вот короткий набор тем.

Да, и последнее, что мне хотелось бы сказать вначале. Здесь присутствуют те коллеги, которые активно помогали и в ходе избирательной кампании, и вообще работали в последние месяцы. Поэтому я просил бы всех потом получить благодарственные письма Президента, я их подписал. А те, кто сегодня к нам присоединился, надеюсь, получат эти благодарности потом.

Уважаемые друзья, с вашего позволения я перемещусь в кресло и с удовольствием послушаю всё, что вы предложите. Пожалуйста.

Л.КУЗНЕЦОВ: Издалека взгляд, Дмитрий Анатольевич, из Сибири.

Хочу сказать, Вы начали своё выступление – я записал, что многие говорят, что в рамках политической реформы сейчас осуществляется разрозненный хаотический набор мер.

Я хотел бы напомнить, немножко углубившись в историю, что четыре года назад, 15 февраля, в Красноярске на Пятом экономическом форуме ещё в качестве кандидата в Президенты Вы выступили с рядом своих стратегических планов под названием «Четыре «И». Я их напомню: это были инфраструктура, инновации, инвестиции, а ещё одно важное «И» – институты. И как раз политические институты являлись и являются основой той политики, которую я из региона хотел бы подчеркнуть. При этом ещё сошлюсь на одну Вашу цитату, она прозвучала в последнем Послании Федеральному Собранию, где Вы сослались на древнего китайского мудреца Лао-Цзы, сказав, что в управлении всегда должна быть последовательность, и, второе, в действиях нужно учитывать время.

Мне кажется, что как раз то, что было на уровне региональной политики, где сначала Вы делегировали губернаторам определённые полномочия в рамках правоохранительной системы – ответственность за безопасность граждан. После этого мы получили более качественные инструменты по реформированию жилищно-коммунального хозяйства. После – в здравоохранении.

И они были направлены как раз на то, чтобы именно создавать в территориях институты более активного вовлечения общества, а с другой стороны – эти все программы подчёркивали, что успех возможен только при активном участии населения, потому что ждать только от чиновников, когда будет светло в подъездах, когда действительно будет порядок в больницах, когда действительно заработает предпринимательская инициатива, очевидно, сегодня стало невозможно.

И то, что сегодня происходит на улицах, – это как раз есть проявление того, что наше общество, гражданские институты наконец-то осознали, что их роль, их активное участие сегодня является залогом успеха, а с другой стороны – их невовлечение в эти процессы, взгляд сверху является очень большим тормозом. И конечно, ключевой аспект – это региональная власть.

В последнее время всегда региональную власть рассматривали как наместников из Москвы, то есть считая их больше ориентированными на чаяния и веяния того, что происходит в федеральном центре, в отрыве от собственных жителей, собственных граждан. И сегодня инициативы по выборам губернаторов как раз и создают предпосылки, а с другой стороны – нас заставляет (это не значит, что мы раньше это не делали) более плотно и качественно опираться на наших жителей, понимать, а с другой стороны – слышать всех их, но выбирать в этом многообразии самые важные инициативы большинства.

Вторая инициатива как раз пакетная, этого можно достичь только тогда, когда у тебя есть не только ответственность и обязательства, но есть и полномочия, и децентрализация, скажем так – возможность делегирования региональной и местной власти полномочий, конечно, и с политической ответственностью за экономическое развитие, за стабильность, за качество жизни является неотъемлемым, важным сегментом.

Здесь ещё важная ситуация, о которой Вы сказали, – время. Сегодня большинство вещей жители уже не готовы ждать долго. Очень важно оперативно реагировать на те вызовы, особенно в рамках внешней экономической нестабильности и политической, с другой стороны – давать инициативу той политической конкуренции и стимулировать те новые ростки гражданского общества, которые есть. И этот институт децентрализации, наделения полномочиями является важнейшим в дальнейшем усилении и повышении эффективности всей вертикали власти, независимо от того, представительная власть или же исполнительная.

И самое последнее – политические партии. Конечно, и последнее даже, субботнее событие показало (у нас пять митингов прошло под различными лозунгами), что и политическая активность возрастает. С другой стороны, она ещё разрознена. Из-за того, что были сложные процедуры, невозможно было законно регистрировать в упрощённой форме свои права, как раз на этом многие играют.

Поэтому инициатива по упрощению регистрации политических партий, но в рамках законодательства и с соблюдением законов (я хочу сказать, что на Пятом экономическом форуме Вы тоже сказали, что свобода лучше, чем несвобода, но с другой стороны, пусть наши законы иногда бывают несовершенны, но у нас в обществе была тенденция неисполнения законов, прикрываясь этим) является как раз здоровой основой для того, чтобы убрать эти формальные предпосылки и, наоборот, оперевшись в регионах, действительно создать те сигналы экономического и политического развития, которые актуальны и необходимы.

В завершение, коллеги: я начал с Экономического форума, 17–19-го он будет опять, и будет как раз под названием «Время стратегических инициатив». Всех приглашаю для того, чтобы и сегодняшние идеи, и следующие обсудить. Думаю, что в разрезе этого пакета и новаций, которые прозвучали от Дмитрия Анатольевича, мы готовы будем вместе подготовить предложения, нашедшие своё отражение в законах и по Государственной Думе, и по политическим партиям, и по многим тем реформам, которые сегодня назрели.

Спасибо.

Д.МЕДВЕДЕВ: Лев Владимирович, можно я Вам вопрос задам?

Если этот закон вступит в силу (а он вступит в силу), Вы сами чувствуете силы для того, чтобы на выборы идти?

Л.КУЗНЕЦОВ: Про себя?

Д.МЕДВЕДЕВ: Конечно.

Л.КУЗНЕЦОВ: Я думаю, что в чувствах… (Смех в зале.) Я это говорю ответственно, потому что многие подчёркивали, иногда в политическую угоду, что губернаторы есть наместники Москвы. Но на самом деле в последнее время без поддержки населения во всех вопросах, я ещё раз говорю, невозможно было бы достичь успеха или же начать те реформы, которые сегодня наиболее актуальны.

И только слыша и понимая проблемы территорий, а о Красноярском крае мы знаем: он многообразен и по географии, и по политическим течениям, не в ущерб другим, – могу сказать, что всё равно только такая политика в конечном итоге позволяет консолидировать общество и в целом достигать результата, пусть даже и в тех бурных событиях, которые происходят. Поэтому я готов лично участвовать и не боюсь этого.

Д.МЕДВЕДЕВ: Хорошо.

Я недаром спросил, потому что, конечно, за тот период, когда у нас существовала и до сих пор существует система наделения полномочиями губернаторов по другому принципу, Вы правильно говорите, многие люди стали воспринимать губернаторов, как прямую проекцию Кремля.

Раз Президент вносит – значит, он за него и отвечает, что, в общем, отчасти справедливо, конечно. С другой стороны, губернатор должен быть подотчётен народу, который живёт на соответствующей территории. А эта связь в какой-то момент стала рассыпаться.

Знаете, я об этом тоже много думал и не сразу пришёл к этой идее. Ещё несколько лет назад, когда меня спросили, я уж не помню, где и как, но я сказал, что нынешняя система в наибольшей степени соответствует нашим политическим реалиям, страхует нас от центробежных тенденций, от сепаратизма, позволяет в лучшей степени управлять.

Но, скажу откровенно (здесь люди все успешные, и губернаторы, надеюсь, успешные), я в какой-то момент начал смотреть на то, что в целом ряде регионов люди, которые получили мандат доверия от Президента, соответственно, пройдя через законодательные собрания субъектов Федерации, они всё-таки в значительно большей степени ориентируются на федеральную власть, чем на своих людей.

Это очевидный минус той системы наделения полномочиями, которая существует. В ней есть и плюсы, не нужно популизмом заниматься, потому что можно работать как бы без оглядки на то, что тебе придётся держать ответ в какой-то момент. Но, к сожалению, всё-таки минусов по совокупности получается больше. Это первое.

И второе, что на самом деле меня в конечном счёте сподвигло на это решение: люди хотят избирать. Я по-человечески встречался с разными людьми, они совсем не политики, не относятся к политическому классу, не относятся даже к какой-либо элите. Спрашиваешь: «Вы хотите участвовать в избрании своего губернатора?» – «Хотим». Ну, раз хотят, такую возможность мы дадим. Осталось только обсудить саму рамку.

Александр Николаевич явно тоже хочет поучаствовать в выборах. Пожалуйста. У Вас когда выборы, Александр Николаевич? Скоро?

А.ТКАЧЁВ: Как закон примете. В мае – значит, пойдём в мае; в июне – значит, в июне. Будем действовать строго по закону.

Это сложный вопрос, он по-разному трактуется и населением, и политиками, и социальными слоями общества. Я хочу высказаться на собственном примере. Я два раза избирался губернатором и получал достаточно весомые голоса – от 70 до 80 процентов поддержки. До этого два раза в Государственную Думу, а до этого – в краевую думу и так далее. Хотя я скажу, что предвыборная демагогия не бывает без популизма, к сожалению. Но если его 90 процентов – это одна история, если его 10 процентов – это совершенно иная.

Так вот, работая уже достаточно продолжительное время в этой должности, – Вы знаете, я работал с теми губернаторами, которые избирались вместе со мной, условно 2005, 2003 год и так далее, и последний призыв коллег более молодых, может быть, назначенных… Вы знаете, даже внутри нас я отмечаю совершенно другое отношение и к жизни, и к делу. Они более прагматичны, потому что действительно Кремль назначил, практически так; парламенты, как правило, всегда автоматически голосуют за то или иное решение.

Д.МЕДВЕДЕВ: Но это пока так.

А.ТКАЧЁВ: Пока так.

Д.МЕДВЕДЕВ: В региональных властях у нас присутствует в основном одна партия, а там поживём – увидим.

А.ТКАЧЁВ: Знаю по себе, всегда вопросы рейтинга, социологии, самокритичное отношение к собственным делам, что-то сделал, тут же оценил; прошло три месяца, сделал замер, ага, рейтинг – 57, был 63 процента; значит, упал; почему, причины и так далее, то есть это целый предмет разбирательств и в команде, и так работает весь край.

У нас социологию мы проводим раз в полгода минимум по каждому главе администраций, муниципалитетов. Они, кстати, все избранные. Эти все вопросы сити-менеджеров, я их не приемлю, я считаю, что это абсолютно напрасно, это потери рейтинга и авторитета главы, мэра. Он должен быть избран.

И каждый глава, если он видит или мы ощущает, что рейтинг его ниже 30 процентов, а антирейтинг – условно 40 процентов, то автоматически он подаёт в отставку. То есть такой политический климат в крае создан, нам удалось за эти годы создать, это требование времени. Мы говорим сегодня об оценке губернаторов, по каким критериям двумстам-трёмстам и так далее – Вы знаете, одна оценка: отношение населения прежде всего.

И, как правило, на 99 процентов, если рейтинг у губернатора или у главы администрации высокий, 60–70 процентов, даже 55, как правило, и все экономические вопросы решаются успешно. Он активный, хозяйственник, заботится о благосостоянии, благоустройстве города. И зачастую все эти составляющие факторы сопрягаются и дают хороший позитивный результат.

Поэтому о будущих выборах я всегда думал и заботился на следующий день после очередной инаугурации. То есть в течение пяти лет идёт подготовка к будущим выборам. Мне кажется, эта схема абсолютно оправданна. Я избирался, я чувствую дыхание людей и масс в определённой степени, и, наверное, это правильно, потому что не то что разрыв, мы «в облака улетаем», может быть, кому-то это присуще, кому-то – в меньшей степени, тем не менее всегда этот крючочек, гирьки, которые висят, заставляют тебя оборачиваться назад и сверять часы с общественным мнением, с населением. А значит, это заставляет меня вставать с тёплого насиженного кресла, садиться в вертолёт, садиться в машину и ездить по региону, смотреть, оценивать ситуацию. Сегодня мы, допустим, в районах делаем отчёты глав администраций – тысяча человек собирается коллектив, люди, актив района, и высказываются тут же в лицо в прямом эфире, в интернете.

И это не очень, конечно, приятно, но на самом деле это очень полезно, происходит такое очищение, и люди, безусловно, задают прямые вопросы и получают такие же аналогичные ответы. Или там же, на этом собрании, мы «отрываем» голову тому или иному главе муниципалитета или мэру.

Д.МЕДВЕДЕВ: «Жестокие» люди на Кубани живут.

А.ТКАЧЁВ: Поэтому, как мне представляется, это, знаете, такой и драйв, и, с другой стороны, самоконтроль.

Д.МЕДВЕДЕВ: То есть правильно я понимаю, что губернаторский корпус рад инициативе Президента? (Смех в зале.)

А.ТКАЧЁВ: Второе, уважаемый Дмитрий Анатольевич, мы же так работаем, губернаторы, под нами же все избранные главы муниципальных образований, главы поселений, мы уже дошли до самых низов, и эта система-то работает.

Я помню, когда реформа Козака – в своё время она долго обсуждалась, говорили: страну развалим, это же каждый начнут свою партию гнуть, свою идеологию. Но ничего же не произошло – и система работает, и достаточно неплохо. Поэтому скажу честно: когда пять лет назад этот институт был разрушен…

Д.МЕДВЕДЕВ: Даже больше уже.

А.ТКАЧЁВ: Наверное, шесть. Естественно, я помню причины, и, конечно, аргументы были достаточно весомые. Но, я помню, сидел в зале и думал: не может быть! Мне до конца не верилось, потому что система уже сбалансирована, криво или как-то не очень, но она работала. Она, безусловно, давала свои результаты, и мы все уже привыкли к этому, и в одночасье раз – и всё. Я видел улыбки моих коллег и думал: ну, может, и проще. Но в душе на самом деле у меня закрались сомнения, и, если честно, я не совсем разделял линию партии по большому счёту.

Д.МЕДВЕДЕВ: Но молчали об этом.

А.ТКАЧЁВ: Ну, может быть.

Мне казалось, что можно было и в тех рамках удержать и страну, и через выборы выводить к власти достойных и порядочных людей. Спасибо.

Д.МЕДВЕДЕВ: Что ж, мне это слышать отрадно. Потому что действительно значительная часть губернаторов, ныне работающих, а это в подавляющем большинстве случаев люди высокопрофессиональные: и те, кто избирался в прежней жизни, как Александр Николаевич Ткачёв, и те, кто ещё не избирался, но готов избираться, как Лев Владимирович Кузнецов.

Я надеюсь, что эта «новая», хорошо забытая процедура пойдёт нашей власти на пользу. Но при этом, если идти по законопроекту, который я предложил, там есть достаточно серьёзный инструмент воздействия – включая право Президента отрешить губернатора от должности при определённых нарушениях. В общем, надеюсь, что эта конструкция будет сбалансированной.

И вы упомянули Красноярский форум. На самом деле форум хороший. Я там был, выступал, и тогда прозвучала идея так называемых четырёх «И». Мы, конечно, всегда критично относимся к тому, что делаем, к тому, что у нас получается, к тому, что вообще не получается. Такое ощущение, что иногда в этих словесах тонет дело. Но даже если взять одно из направлений – инновации, тогда, когда об этом говорили, это звучало как некая экзотика, потому что этого просто не было в стране. Не в смысле, инноваций не было, а не было курса на поддержку инноваций. Но сейчас всё-таки эта штука работает.

Это государственный курс, это политика, которая снабжена деньгами. Это стало модным, престижным. У нас создаются целые инновационные кластеры. Так что это результат, на самом деле, и очень приятно, что он связан с Красноярском.

Пожалуйста, Сергей Иванович.

С.НЕВЕРОВ: Добрый день, Дмитрий Анатольевич.

Я хотел начать с того, что Вы в своём выступлении в самом начале сказали, что не очень многие информированы о том, какие направлены законопроекты и какие реформы политической системы предстоит сделать.

Д.МЕДВЕДЕВ: Не просто не информированы – смотрю, например, некоторые товарищи, которые организуют митинги, а митингов сейчас действительно стало много, они разные (много митингов хороших и разных), они говорят: верните выборы губернаторов – или дайте свободную регистрацию партиям. Я просто удивляюсь, потому что уже соответствующие законопроекты в Думе лежат. Те мне менее всё равно эти лозунги вытаскивают.

С.НЕВЕРОВ: Наверное, стоило бы напомнить, что в 2008 году Вы являлись инициатором очень серьёзной реформы политической системы. И более 20 законопроектов уже принято в Государственной Думе. Они уже сегодня действуют. И даже эти выборы, они проходили уже с рядом законопроектов, которые запущены.

Мы с вами видим, что и все семь политических партий участвовали в выборах. Мы с вами видим, что уже даже партии, которые не прошли в Думу, но получили три процента, сегодня финансируются из федерального бюджета, получают за свои голоса деньги налогоплательщиков. То есть система на самом деле запущена и работает, и изменения происходят.

Я хотел затронуть тот законопроект из пакета, который касается упрощения регистрации политических партий, и мы 17-го числа в Государственной Думе будем рассматривать его в первом чтении и до этого обязательно проведём различные дискуссии. У нас создана площадка «Открытая трибуна» в Государственной Думе, куда мы приглашаем действующие сегодня политические партии: и те, которые сегодня предполагают зарегистрироваться, и те, у которых сегодня уже созданы оргкомитеты, – обсудить непосредственно этот законопроект.

Но с чем столкнулись? Первое, хочу сказать, что, конечно же, это будет направлено в первую очередь на очень серьёзную межпартийную конкуренцию. Но, что очень важно, это не только будет направлено на межпартийную конкуренцию, но и на внутрипартийную конкуренцию. Потому что необходимо будет, конечно, бороться и необходимо будет доказывать своё участие в политической жизни непосредственно в своей партии.

Потому что мы с вами видим очень много наших руководителей других политических партий, которые за 20 лет все продолжают руководить, а появление на нашем политическом горизонте новых политических партий заставит всё-таки немного что-то делать у себя, а не просто говорить о том, что только двумя сроками нужно ограничить губернаторов. А может быть, нужно и себя начинать ограничивать в политических партиях.

Но с чем сейчас столкнулись и какие идут дискуссии в кулуарах? Непосредственно сегодня есть волнение у политических партий, которые зарегистрированы, в первую очередь оппозиционных, потому что появление новых партий – это, конечно, потеря монополии на оппозиционность. Естественно, с одной стороны, вас критикуют, что вы являетесь монопольной партией и не хотите уступать. С другой стороны, никто не хочет отдавать эту свою оппозиционность, потому что это тоже хорошо, ни за что не отвечать, критиковать, тем не менее всем пользоваться и в том числе получать федеральные деньги за те голоса, которые вас пришли и поддержали.

Д.МЕДВЕДЕВ: Я открою небольшой секрет. Когда я впервые тему упрощения партии стал обсуждать с коллегами – сами понимаете, о ком я говорю, – это был май–апрель, я говорю: «Как Вы считаете?» – говорит: «Не надо, зачем это?».

С.НЕВЕРОВ: Ведь Зюганову Удальцов-то зачем нужен со своей партией? Появится на левом фланге.

Д.МЕДВЕДЕВ: Просто не надо, говорит, и так абсолютно всё нормально.

С.НЕВЕРОВ: Поэтому, Дмитрий Анатольевич, сейчас, мне кажется, появился такой скрытый, но тем не менее посыл, которого нам нужно избежать. Сегодня наши коллеги, другие политические партии заговорили о том, что необходимо подумать, как законодательно сделать, чтобы была возможность создавать блоки.

Это к чему может привести? Сегодня вновь появляющиеся новые молодые партии, которые, конечно, должны будут всё-таки устояться, просто может появиться попытка захвата этих партий, выражаясь определённым языком – такого рейдерского захвата, когда каких-то лидеров будут к себе притягивать и называть это созданием блоков. И тем самым просто-напросто могут не появиться новые партии или, по крайней мере, так серьёзно не вырасти. Поэтому нам кажется, что здесь нужно очень серьёзно подумать.

И второе. Мы у себя в устав такие изменения внесли, у нас более двух сроков подряд, начиная от «первички» и заканчивая Александром Николаевичем как региональным секретарём и как секретарём на любом федеральном уровне, человек не может более двух сроков занимать эту должность. Поэтому мы бы предложили, наверное, другим политическим партиям тоже у себя серьёзно подумать, а может быть, даже и посмотреть тоже о внесении такой поправки в закон «О политических партиях», коль все сегодня говорят – и говорят о реформе не только межпартийной, но и внутрипартийной.

Вы понимаете, что происходит, мы увидели, что даже такие прогрессивные люди, как Прохоров, когда пришёл в партию, он одним росчерком пера ликвидировал ряд региональных организаций, даже ни с кем не собираясь, ничего не обсуждая, в целом говоря о демократии у себя в партии. Можно делать – один и чего хочешь. Мы считаем, что это тоже как раз...

Д.МЕДВЕДЕВ: Диктаторские полномочия.

С.НЕВЕРОВ: Диктаторские полномочия, они, к сожалению, сегодня у всех партий практически в уставах прописаны, поэтому нужно начинать, конечно, с себя. А что очень важно, мне кажется, когда внутрипартийная конкуренция будет развиваться, всё-таки новым молодым политическим партиям, которые будут появляться, дать возможность быть не поглощёнными и дать им возможность, чтобы они не только были оппозиционными, но, конечно же, и конструктивные свои предложения выстраивали, а эту монополию на оппозицию – её нужно разрушать, мне так кажется.

Д.МЕДВЕДЕВ: Спасибо.

Вы меня навели на мысль, которой, по-моему, кстати, в законе о выборах губернаторов нет: может, нам всё-таки ограничить сроки пребывания в должности губернатора двумя? Правда, здесь всё равно будет применяться правило о том, что закон обратной силы не имеет, но даже на будущее. У нас же такое правило было, я напомню. Да, в законодательстве о порядке образования глав субъектов Федерации, о порядке наделения их полномочиями такая позиция была, потом она была исключена ещё на определённой итерации. Потом, если соответствующая позиция действует и в отношении других должностных лиц, почему нет.

А насчёт блоков надо будет подумать, согласен с вами. Во всяком случае это уже совсем новая модель. Мы даже сейчас, кстати, может, и не понимаем, насколько мы далеко продвинулись вперёд. Потому что буквально через несколько месяцев, когда это законодательство заработает, у нас действительно будет другая страна. Всё будет очень весело – и каждый себе может найти партию, по размеру и по духу очень близкую.

Пожалуйста, прошу Вас.

ВОПРОС: Дмитрий Анатольевич, Вы затронули тему гражданских свобод, новый этап и новое качество развития политической жизни в России. Очевидно, что политические, гражданские и экономические свободы являются фундаментально важными элементами качества и конкурентоспособности любого государства, в том числе на международной арене. Их развитие не только обеспечивает фундамент, но и защиту, для того чтобы личная инициатива граждан реализовывалась, что в итоге формирует серьёзный средний класс. В последнее время довольно активно обсуждается тема создания правой партии, которая могла бы стать выразителем интересов этого среднего класса. И интересно было бы узнать, в чём Вам как главе государства видится причина того, что последние попытки создания такой правой партии оказались не вполне удачными? Это первый вопрос. Второй вопрос: есть ли, с Вашей точки зрения, человек, который мог бы стать эффективным лидером такой партии, в частности, может ли на это лидерство претендовать господин Кудрин? Спасибо.

Д.МЕДВЕДЕВ: Претендовать-то он точно может.

По поводу правой партии я неоднократно рассуждал. Знаете, я считаю, что, конечно, в России обязательно должна быть сильная правая партия. И это беда, что этой правой партии нет и что её сегодня в том виде, в котором она существует, практически невозможно рассмотреть на политическом небосклоне. Было бы очень хорошо, если бы эта правая партия, например, сидела бы в Государственной Думе. И тогда у нас внутри Государственной Думы был бы представлен весь спектр политических предпочтений людей. Более того, смею выразить определённые сомнения по поводу того, что если бы, например, правая партия прошла бы в Государственную Думу, может быть, количество взволнованных людей, тех, кого называют «рассерженными горожанами», было бы меньше, просто потому, что они понимали, что есть политическая сила, которая им ближе, чем кто-то другой. Поэтому этот правый проект весьма и весьма необходим. Почему это произошло? Я отвечу коротко: лидеры такие. Дело начали, а потом «сдулись». Я, кстати, и с Кудриным на эту тему разговаривал по поводу того, что, может быть, ему в какой-то момент этим всем позаниматься, но наш коллега тогда предпочёл работу в Правительстве. Сейчас вообще возник некий миф, который довольно активно поддерживается самим Кудриным, что он был каким-то оппозиционером, который сидел внутри Правительства на протяжении 12 лет, с ним не считались, а он всячески продвигал правые ценности, либеральные ценности, был оплотом стабильного макроэкономического состояния.

Все, кто работал в Правительстве, да и те, кто не работал, знают, Министр финансов, конечно, это серьёзная фигура. Но есть ещё Председатель Правительства, есть, наконец, Президент. Если бы в какой-то момент наши представления разошлись бы, допустим, с представлениями Министра финансов или Министра экономического развития, то понятно, какой был бы результат. Невозможно, находясь в команде, работать против этой команды. Этого и не было. Если говорить о том, чем занимался бывший Министр финансов. Под каждым финансовым документом Правительства стоит его подпись. Под каждым! Включая документы, которые касаются расходов на вооружение и так далее. То, что сейчас довольно активно критикуется.

Поэтому вот этот образ непримиримого борца за либеральные ценности, мне кажется, не вполне соответствует тому, что было, напротив, бывший Министр финансов несёт полную ответственность за всё, что происходило в стране, наряду с другими членами Правительства. И никакой он не оппозиционер, а человек, которого в какой-то момент выставили из Правительства по вполне понятным причинам. Получится ли у него создать правую партию, я не знаю. Я ещё раз говорю, я был бы очень рад, если бы такая правая партия возникла, но во главе этой партии должны стоять сильные духом люди, которых поддерживает часть населения, симпатизирующая правым ценностям, а не просто люди, которые в какой-то момент где-то поработали. Надеюсь, что рано или поздно такое лицо появится.

Дмитрий Олегович, как свеженазначенный вице-премьер, представляющий несколько другой политический спектр, как Вам видится жизнь из вице-премьерского кресла? Нравится?

Д.РОГОЗИН: Дмитрий Анатольевич, я хочу сказать, что работа очень интересная и очень тяжеёлая. Я, честно говоря, работая раньше в Государственной Думе, думал, что в Правительстве несколько иначе строятся дела, но на самом деле получается, что есть большая возможность, если хочешь работать – можно самореализоваться и действительно можно попытаться изменить окружающий нас мир в лучшую сторону. Поэтому я считаю, что работа «большого правительства», безусловно, на мой взгляд, должна не только быть продолжена, но, может быть, и сформированы некие прообразы больших региональных правительств в связи с той реформой, которую мы сейчас предпринимаем по выборности губернаторов.

Я три срока проработал в Государственной Думе, поэтому у меня есть взгляд с несколько другой стороны. Хотел бы сказать два слова, что крайне важно возвращение к мажоритарной системе избрания половины Государственной Думы от округов. Я помню три своих депутатских срока, что раз в месяц я обязательно должен был провести неделю в избирательном округе и, будучи москвичом, все эти 13 районов Воронежской области пропахать: поехать по деревням, в тяжелейших погодных и прочих условиях встречаться с людьми. Мы это знали точно, потому что действительно тогда не будет никакой поддержки. И одновременно возникало чувство ответственности за то, чтобы решать проблемы этого округа в контакте с Правительством. То есть можно было бы быть крутым оппозиционером, но при этом, извини, но с Правительством надо было поддерживать всякие отношения, иначе не будет реализации тех задач, которые население ставит перед своим депутатом. В этом плане, я считаю, это, конечно, будет большое подспорье для развития политической системы.

Что касается губернаторов, то здесь, Дмитрий Анатольевич, хотел бы сказать Вам следующее. Сейчас мои поездки по регионам, постоянные встречи с главами регионов говорят вот о чём: конечно, крайне важно для людей, работающих в Правительстве, иметь в лице губернаторов реальных партнёров, которые могут взять на себя значительную часть ответственности за решение и производственных, и социальных проблем. Но здесь тоже, мне кажется, важно избежать такой опасности, как превращение губернаторов в неких «царьков», местных начальников. Когда они подчиняются Президенту, то понятно, что существует некая вертикаль контроля за ними. Когда же он будет опираться на мнения, на выборах большого количества людей, которые за него проголосуют, возникает соблазн, будет ли такого рода губернатор действительно думать лишь только о будущих выборах, или он будет думать всё-таки о будущем страны и работать в рамках единого замысла с Президентом и с Председателем Правительства. Это очень важный вопрос.

И второй вопрос, как мне кажется, тоже крайне важный – чтобы была транспарентность имущественного положения такого рода людей, они должны быть «прозрачны». То есть общество должно быть полностью убеждено и в курсе того, что эти люди не скрывают своих доходов, не скрывают реального места, где они проживают, не скрывают тех своих возможностей, которые связаны не только с декларациями о доходах, но и с реальными расходами этих людей. То есть если мы будем говорить дальше о реформе транспарентности федеральных чиновников, это правильно, но крайне важно, чтобы региональный лидер также руководствовался такими же едиными правилами. Тогда ему будут доверять, тогда он сохранит огромный кредит доверия.

Ну и, конечно, мне кажется, что было бы важно, с учётом опыта работы нашего «большого правительства», чтобы у губернаторов были такие общественные советы или такое региональное правительство, которое бы ему помогало, подсказывало и одновременно его в каком-то смысле и контролировало. Мне кажется, что и отдельные высокопоставленные чиновники в Правительстве тоже должны работать по такому пути. Я, например, не успел ещё Вам предложить эту идею, но, скажем, в Военно-промышленной комиссии при Правительстве нам тоже нужен свой общественный совет, не только экспертный совет, но и люди, которые должны понимать смысл: Родина дала большие деньги на развитие оборонно-промышленного комплекса, и все должны быть уверены, что каждая копейка дойдёт до реального адресата и сделает рубль.

Д.МЕДВЕДЕВ: Спасибо, Дмитрий Олегович.

Собственно, то, о чём Вы сказали, это две стороны одной медали. Естественно, я тоже об этом думал, потому что региональные «царьки» нам точно не нужны. И Вы правы, собственно, это как раз был один из побудительных мотивов принятия решения об изменении системы наделения полномочиями, потому что губернатор должен прежде всего ориентироваться на результат, а не на то, как он будет выглядеть в глазах избирателей, тот или иной его шаг. Но всё-таки баланс, на мой взгляд, сейчас нужно сместить именно в том направлении, в котором движется этот закон.

И второе – декларирование доходов и расходов. Здесь мне нечего возразить, более того, в соответствии с теми предложениями, которые прозвучали в ходе произнесения Послания Президента, в ближайшее время я должен также буду внести специальный законопроект, посвящённый декларированию определёнными группами государственных служащих, естественно, высокопоставленных государственных служащих, не только доходов, но и отдельных видов расходов, наиболее капиталоёмких расходов, которые, собственно, и должны предъявляться. Сейчас этот документ дорабатывается, он не такой простой, но надеюсь, что всё получится. Пожалуйста.

С.ГАБЕСТРО: Габестро Сергей Владиленович, Национальная ассоциация институтов закупок.

Дмитрий Анатольевич, мы с Вами встречались примерно год назад и как раз поднимали тему о проблемах в государственном заказе. Я хотел бы Вас поблагодарить, потому что за 2011 год, конечно, произошло очень многое, во всяком случае, в теме размещения госзаказа, размещения корпоративного заказа. Знаете, что произошло главное, наверное? Произошло то, что государственные чиновники стали обсуждать проблемы государственного заказа и корпоративного заказа «на столе». Этот процесс начался именно в 2011 году, начался достаточно активно, это было и с Вашей подачи, и с подачи премьер-министра.

Но есть проблемы, которые остаются в этой тематике. Ведь, посмотрите, мы говорим с Вами об отрасли. Целая отрасль, которая, если просто берём государственный заказ и корпоративный заказ, это более 15 триллионов рублей. Если мы возьмём в целом отрасль, то это, по разным оценкам, до 70 процентов ВВП, отрасль торгово-закупочная. Сейчас как раз речь идёт о том, что самое время заняться этим очень серьёзно, потому что идёт цивилизация этой отрасли. То есть на примере, когда государство стало вот таким эшелоном, начало публично обсуждать все проблемы, связанные с этим несчастным 94-м законом, начало обсуждать и говорить: нет, мы должны жить, в общем, в федеральной контрактной системе, есть закон 223-й, который предписывает госкорпорациям уже транспарентно, прозрачно проводить и осуществлять закупки. Да, понятно, что все эти нормативные акты требуют детального изучения, и вопрос в правоприменении, потому что там нужно выпускать большое количество нормативных актов, подзаконных актов.

И здесь как раз ассоциация, которую мы учредили в этом году, призвана, по сути, собрать всех экспертов. Учредили её «Деловая Россия» и холдинг «Эксперт». Мы в рамках этой ассоциации сейчас пытаемся наладить вот этот диалог уже с чиновниками опять же «на столе» с учётом экспертизы каждого нормативного акта, который есть. В чём проблема? Проблема в том, что сейчас Министерство экономического развития, Федеральная антимонопольная служба, Минфин и тарифная служба – их четыре – занимаются этой тематикой. А отраслью, поскольку это такая системообразующая отрасль, на наш взгляд, всё-таки должен заниматься кто-то один, а у всех этих министерств свои интересы. И я боюсь (есть оценка экспертов, и есть такие опасения), что сейчас наступает, например, в середине года проблема: по 223-му закону у госкорпораций начинаются санкции, нормативных актов ещё нет. Много проблем. У меня просьба, Дмитрий Анатольевич, в рамках «расширенного правительства» поставьте, пожалуйста, приоритетную задачу именно по торгово-закупочной отрасли, потому что если этим не будет заниматься кабинет министров или «расширенное правительство», то мне кажется, что мы столкнёмся с большими системными проблемами в середине 2012 года, и неизвестно, как что будет. А это всё в рамках какой ситуации? Что это за деньги? Это же деньги в том числе и регионов, это деньги и корпораций, это инновации, о которых мы с вами говорим. Вопрос стандартизации этих процессов, которые есть в торгово-закупочной отрасли.

Д.МЕДВЕДЕВ: Спасибо. Отрадно, что Вы всё-таки считаете, что есть движение вперёд, потому что очень часто говорят, что ничего не меняется, но на самом деле это неправда, потому что в жизни всё меняется, может быть, несколько медленнее, чем мы бы хотели.

Что касается стандартизации торгово-закупочной деятельности, формирования современной контрактной системы, я единственное, что скажу: мы этим обязательно будем заниматься и сейчас, и если всё состоится уже в марте месяце, после формирования нового Правительства Российской Федерации, включая возможности «открытого правительства» о которых мы говорим. Пожалуйста.

ВОПРОС: Дмитрий Олегович Рогозин и Сергей Владиленович Габестро позволили немножко отойти от заявленной Вами темы. Я хотел бы задать Вам вопрос как Верховному Главнокомандующему. Наверное, всем здесь присутствующим и большинству граждан России памятны события августа 2008 года – своевременное вмешательство Ваше личное, российских Вооружённых Сил. В общем, вовремя начали, как военный эксперт могу сказать, и вовремя закончили, нас не обвинили в том, что мы расчленили Грузию и так далее. Однако, на мой взгляд, в последние два-три месяца российская власть, которая до этого на протяжении трёх лет создала фактически эффективное неформальное оружейное эмбарго вокруг Грузии, то ли мы дали слабину, то ли как-то грузины умудрились. Вот сейчас эмиссары по всему миру побежали, заново начинают закупаться оружием. Саакашвили делал заявление, что после встречи в Белом доме, в Соединённых Штатах ему обещаны оружейные контракты. Мы, как эксперты, знаем, к чему привела предыдущая милитаризация Грузии – она привела к войне. Опять же закрадывается некое опасение, может быть, оно необоснованное, что в рамках нашего вступления в ВТО были какие-то, может быть, неформальные договорённости, и что снова это выстрелит. Мы сейчас так увлечены внутриполитическим процессом. Нельзя ли попросить Вас, может быть, я немножко выгляжу как Тина Канделаки, когда она проартикулировала…

Д.МЕДВЕДЕВ: Вы несколько иначе выглядите, чем Тина Канделаки. (Смех в зале.)

Тем не менее вопрос серьёзный, постараюсь дать на него серьёзный ответ. Первое – по поводу ВТО. Конечно, это бред: ничего ни на что мы не разменивали, и с грузинами тоже. У нас есть с ними определённые торговые вопросы, и вы знаете, в какой-то момент мы запрещали поставки определённых видов продуктов на нашу территорию, другие проблемы. Я считаю, что в рамках такого цивилизованного диалога даже с нашим соседом мы должны эти отношения спокойно выстраивать, возрождать где возможно торговый обмен. Мы сейчас восстановили полёты самолётов. Это нормально. Люди-то должны общаться, и жители нашей страны, и жители Грузии.

Что же касается милитаризации режима Саакашвили, то здесь я вынужден сказать следующее. Откровенно говоря, эта милитаризация не останавливалась даже после так называемой пятидневной войны. Более того, у нас были данные, что практически сразу и по линии администрации Соединённых Штатов Америки, и по линии некоторых других стран, кстати, некоторых наших даже близких соседей, продолжались поставки различных видов вооружения. Именно поэтому мы вынуждены были усилить военные базы, которые находятся на территории Абхазии и на территории Южной Осетии. И сейчас они в таком состоянии, что они способны самым мощным образом защищать интересы двух этих небольших государств и, соответственно, российские интересы. Там достаточно различного вооружения, которое способно нанести любому захватчику несоразмерный ущерб. И они это понимают, и даже безумный Саакашвили это понимает.

Но, конечно, мы, к сожалению, не можем запретить государствам поставки оружия на территорию Грузии. Мы об этом открыто говорим, не скрою, с некоторыми руководителями государств я просто специально на эту тему разговаривал: «Что вы делаете, это просто опасно». Но, конечно, полностью воспретить этого мы не можем. И мы должны это учитывать в будущей политике. Но никакой слабины здесь нет, не сомневайтесь. Всё в порядке.

Пожалуйста, Вы тянули руку.

ВОПРОС: Как системный управленец – системный вопрос.

Д.МЕДВЕДЕВ: Как системный управленец, пожалуйста, возьмите в руки системный микрофон.

ВОПРОС: В стране проводится большое количество реформ. Причём сложно даже сказать, в какой области мы не проводили реформы, почти все они проводятся параллельно. Там есть несколько опасностей.

Первое. Мы зачастую не учитываем кумулятивный эффект этих процессов, потому что мы просто не понимаем, как при реализации двадцати реформ одновременно они могут повлиять между собой.

Второе. У нас не хватает экспертных, финансовых, человеческих ресурсов, потому что каждая реформа имеет цену штурма и цену приза.

Приз мы все хорошо видим – как станет хорошо, когда мы сделаем вот это. Цена штурма – это то время неопределённости переходного периода: изменения, смена надписей, кабинетов, названий и всего того, что сопровождает любую более или менее глобальную реформу.

И третье. Мы просто не успеваем иногда во времени провести их быстро. А вся беда, что, находясь в переходной периоде, это всегда сложно и не всегда цена вкусная, цена приза появляется быстро. А когда народ находится долгое время в состоянии переходного периода, там или здесь, то возникают некоторые вопросы: а надо ли было, да и вообще, и так далее.

Любые реформы на предприятиях, которые мы проводим, проводятся простым следующим образом. Мы определяем факторы максимальной важности, как по принципу Парето: 20 процентов усилий – 80 процентов результата. Выбираем два-три-четыре самых важных фактора, долго и тщательно их готовим, быстро проводим, показываем всем участникам процесса позитивный результат от перехода и после этого пересчитываем систему, определяя следующие факторы важности.

Мне кажется, что, принимая те или иные решения во многих отраслях, мы, к сожалению, рейтинг факторов и, что самое важное, готовность отказаться от нужных, но не самых важных реформ сегодня не принимаем во внимание. Мы пытаемся сдвинуть тонну легковым автомобилем. Может быть, имеет смысл понять, что легковой автомобиль может сейчас везти 150 килограмм, перевезти первым рейсом первые 150 килограммов, потом вторым, третьим, четвёртым, иначе получается: жжём сцепление, жжём топливо, двигаемся медленно. Фактически любые системные изменения подразумевают, что количество ресурса ограничено, и мы концентрируемся на самом-самом важном.

В принципе я готов бы был по Вашему поручению, если надо будет, просто отранжировать факторы, которые, как мне кажется, для населения сегодня являются максимально важными, и не проводить улучшение для населения во всех отраслях, потому что размазанный эффект...

Не знаю, простой фактор: увеличение количества хорошо оплачиваемых рабочих мест на территории снимает тысячу вопросов, это один из факторов самой важности, но его мы так не концентрируем, мы берём факторы более мелкого значения и находимся вокруг них.

Итак, вопрос: каким образом Вы видите на ближайшее время рейтинг важных факторов и есть ли готовность отказываться от тоже достаточно важных проблем, но которые не являются номером один или номером два, или номером три?

Д.МЕДВЕДЕВ: Во-первых, если Вы готовы отранжировать, считайте, что я поручаю Вам: ранжируйте, а потом передайте результаты этого ранжирования, и каждый фактор, естественно, я бы хотел, чтобы Вы взвесили с учётом того, что действительно в стране всегда происходит большое количество различных преобразований, они влияют друг на друга, и полностью определить меру их влияния на те или иные общественные процессы порой бывает очень затруднительно.

Что касается возможности отказаться от каких-то ситуативных вещей. Вы знаете, я довольно давно уже работаю в органах государственного управления – уже 12 лет, и понимаю, что есть наши благие намерения, а есть конкретная ситуация. Поэтому я скажу Вам так: надо стремиться к тому, чтобы выбирать оптимальный путь и отказываться действительно от тех мелочей, которые не приносят долгосрочного эффекта, но на которые, например, идут большие деньги или на которые требуются огромные трудозатраты. Но в ряде случаев (политика – штука конкретная) такие вещи приходится делать, потому что иначе вы людям не объясните, что с ними происходит. Это касается и зарплат, и различного рода социальных выплат, и всего остального.

Давайте вспомним сложный этап экономических преобразований, который у нас получил название «Монетизация льгот». Дело было абсолютно необходимое, но чудовищно трудное. Значительная часть Правительства в какой-то момент (я помню, коллеги ко мне приходили, я работал Руководителем Администрации Президента) испугалась долгосрочных социальных последствий. Приходили и говорили: «Давайте всё остановим, иначе страна взорвётся. Посмотрите, у Президента пополз вниз рейтинг». Это был относительно спокойный 2004 год, если я не ошибаюсь, 2004–2005 годы.

В результате мы всё-таки всё осуществили, но были свои издержки. Об эту реформу сломали зубы и отдельные члены кабинета министров, получив очень сильный антирейтинг на этих преобразованиях. Поэтому, конечно, это всегда конкретная ситуация, но в целом я с вами согласен, мы должны двигаться по магистральному направлению, стараться это делать и всё-таки уходить от сиюминутных вещей, которые размазывают средства государственного бюджета тонким слоем или не приносят долгосрочного эффекта.

Пожалуйста, Олег Анатольевич.

О.ЧИРКУНОВ: Дмитрий Анатольевич, вне всякого сомнения, я поддерживаю те изменения, которые происходят в политической системе. В общем, свежий ветер никогда не вредит. Но я хочу сегодня сказать несколько слов о рисках. Понимаете, мы в течение многих лет строили вертикаль власти. В результате сконцентрировали на самом верху и власть, и, самое главное, ответственность.

Если сейчас мы власть, то есть полномочия, можем делегировать законом, то ответственность, особенно ответственность, в глазах населения делегировать просто так не удастся. Мы за эти годы воспитали у людей ощущение, что, в общем, за всё в стране отвечает Президент, за всё в регионе отвечает губернатор.

И, на мой взгляд, мы сейчас входим в некое противоречие между этой картинкой видения мира и тем, что мы собираемся изменить в политической системе. При этом, понимаете, мы сейчас вводим выборность губернаторов. Совершенно верное решение, полностью его поддерживаю. Но ведь выборность мэров была.

При этом никто не помешал губернаторам полностью выстроить эту вертикаль власти вниз. И не потому, что губернаторы злодеи, не потому, что они хотели задушить всех и всё себе подчинить. Так с губернаторов никто ответственность не снял ни за одно полномочие, которое является муниципальным. И думаю, что нам в ближайшее время предстоит как-то очень-очень осторожно, но хотя бы какие-то вещи сделать полномочиями исключительно муниципальными и постепенно приучать население к тому, что вот за это должны отвечать только муниципалитеты.

И когда мы начинали муниципальную реформу, там было не только слово «децентрализация», там было слово именно «разграничение полномочий», то есть как бы государство, то есть более высокий уровень или просто уровень государственной власти как бы дистанцировался хотя бы от каких-то вопросов.

Я не знаю, как мы пройдём этот путь, но, на мой взгляд, в реформе это будет самое сложное, потому что мы очень часто декларируем одну ситуацию, а на деле занимаемся другой. Когда я слышу о том, что Президент проводит совещание по подготовке ЖКХ к зиме, я начинаю задумываться о том, как это вписывается в нашу концепцию...

Д.МЕДВЕДЕВ: Начинаешь задумываться, чем же ещё занимается этот Президент, если он занимается даже ЖКХ?

О.ЧИРКУНОВ: Нет, я начинаю задумываться о том, что огромные риски после этого берутся и на Президента, и на губернатора. Теперь отреагирую на, казалось бы, частные вопросы. Мы сейчас говорим о том, сколько сроков губернатор может быть у власти. Я поддерживаю, что на любой государственной должности человек не должен находиться больше двух сроков. Но у меня возникает вопрос: почему мы это хотим, например, решить федеральным законом?

У меня нет ответа на этот вопрос, но, может быть, это каждому субъекту Федерации надо ответить на этот вопрос, в том числе как они там в зачёт предыдущие годы этому губернатору возьмут или не возьмут? Тогда у нас будет много разных моделей, какие-то модели будут правильными, какие-то – неправильными, люди как-то будут это сопоставлять. В общем, этот вопрос.

Второй вопрос. Даже здесь мы сейчас обсуждаем, мы говорим: давайте здесь что-то отранжируем, какие-то факторы, какие-то основные задачи и прочее. Почему мы здесь, на федеральном уровне, собираемся это ранжировать? А мы допускаем, что в каждом субъекте это ранжирование будет разным? И более того, даже не в том, что субъекты разные, а в том, что если мы здесь в этом ранжировании ошибёмся, то мы всех загоним в эту ошибку. А если будет опять же 80 различных ранжирований, у нас будет возможность проанализировать, понять, кто успешен, кто не успешен.

На мой взгляд, во всей этой реформе кроме слова «демократия» надо вводить другое слово – «конкуренция». Если нам удастся создать реальную конкуренцию между регионами, в том числе в законодательном регулировании, если как-то заработают эти конкурентные механизмы, если губернатор будет иметь возможность жителям одного муниципалитета показывать, что соседний муниципалитет успешен, тогда мы сможем решить эту проблему постоянной ответственности за всё.

Д.МЕДВЕДЕВ: Спасибо, Олег Анатольевич.

Мне, знаете, трудно Вам в чём-то возразить. Свежий ветер действительно нужен. Но на этом «свежем ветерке» желательно ещё и не простудиться. И, конечно, мы должны быть готовы к тому, как эти процессы будут происходить в нашем государстве. Ведь то, что Вы рассказываете, то, о чём мы сейчас говорили, это не новость. И мы понимаем, что и конкуренция у нас находится в очень задавленном состоянии, и в то же время дух патернализма…

Вот Вы говорите: дух легитимности, вся ответственность лежит на Президенте, если что, апеллируют только к нему. Но это история наша. Мы так и не вышли пока из этой системы координат, мы так и не сломали эту парадигму развития, если хотите, научными словами выражаясь. И наша задача именно заключается в том, чтобы произошла самоидентификация и чтобы значительная часть людей всё-таки начала опираться на свои силы.

Вы говорите, что муниципалитеты, допустим, в задавленном состоянии, губернаторы ими командуют. Так это, собственно, потому же, потому что это вопрос мышления, вопрос реальных полномочий, которые есть у муниципалитетов, и ответственности, которую с губернаторов никто не снимал, как Вы говорите. Но сами люди в конечном счёте должны понимать, что именно в муниципалитетах и происходят основные для граждан события. Тогда, когда мы такие условия создадим, у нас будет современная система государственного управления и муниципального самоуправления.

И последнее, о чём я хотел сказать. Вы правы, мы должны максимально учитывать фактор федеративного характера нашего государства, нельзя всё из Москвы, естественно, расписывать. Мы должны быть и разумно унифицированными, и в то же время мы можем даже в политической системе, в политической плоскости оставлять какую-то свободу для маневра.

Насчёт права избираться на двукратном основании, или же многократном основании – можно, конечно, это отдать и в субъекты Федерации, хотя, откровенно говоря, я подозреваю, что у нас будут такие части нашей страны, где никогда соответствующие позиции не появятся. Потому что всё-таки мы жители одной страны, мы все – граждане Российской Федерации, но мы разные, и территории у нас разные, это тоже правда. Но давайте это всё обсудим, мне кажется это абсолютно нормальным, можно что-то и отдать.

Р.ТРОЦЕНКО: Дмитрий Анатольевич, как Вы очень верно сказали во вступительном слове, что те реформы, которые сейчас инициированы, имеют целью не реформы ради реформ, а повышение национальной конкурентоспособности, поскольку мы живём не на Луне, и нам, как экономике, так и обществу, приходится конкурировать ежедневно, в жёстких условиях, и основной боевой единицей этой конкурентной борьбы в экономике является корпорация. И, конечно, вопрос государственного управления, взаимодействия между государственными корпорациями очень важный, особенно в такой молодой развивающейся экономике, как в России.

Год назад Вы инициировали активный процесс замены членов советов директоров на независимых директоров в госкорпорациях. И я на примере Объединённой судостроительной корпорации должен сказать, что мы увидели, насколько это эффективно. Мера, казалось бы, была очень простая, но она эффективная. Совет директоров стал по-другому относиться к поставленным вопросам. Он обсуждает вопросы по существу, которые ставятся в том числе и независимыми директорами.

В нашем случае, в том числе назначение по вашей инициативе председателем совета директоров Лисина (не самого нуждающегося человека России), который к этому относится больше как к долгу, позволило перейти к комплексным показателям по всем подразделениям в корпорации. То есть были привнесены новые современные элементы управления. И мне кажется, что надо эту тенденцию поддерживать, то есть совет директоров может не частично наполняться независимыми директорами, а существенным образом наполняться директорами.

Скажем, источником для этого может быть кадровый резерв Президента, то есть это уже те люди, которые вам известны, которые зарекомендовали себя, которые являются профессионалами, не людьми с улицы. Это позволит улучшить качество корпоративного управления – раз, позволит откатать этот кадровый резерв применительно к реальным экономическим условиям и получить новое качество.

При этом хотелось бы отметить, что сейчас необходим выпуск указа Президента, который бы снимал в отношении независимых директоров обязательства ожидать директиву от Федерального агентства по управлению федеральным имуществом. Потому что сейчас директора, назначенные по вашему представлению, являются независимыми формально, а в реальности они все ожидают директиву, поскольку они голосуют по госпакету. То есть это то небольшое юридическое изменение, которое сильно может улучшить качество корпоративного управления.

И второй вопрос – в отношениях корпоративного сектора и субъектов Федерации. На сегодняшний день для массы субъектов Федерации основной доходной частью является налог на имущество. Этот налог (здесь присутствуют губернаторы, каждый из них помнит свой баланс), который редкий, не во всех мира он есть, мягко говоря, таких стран всего семь, где есть налог на имущество, по сути это налог на активы. Поскольку старые активы, они все амортизированные и списанные, они имеют стоимость ноль, то есть это налог на новые активы.

То есть любая деятельность по модернизации или инновации, которая сопровождается покупкой новых основных фондов и средств, тут же приводит к тому, что вы ещё не успели запустить эти средства, вы уже платите два или два с половиной процента в год от стоимости этих основных средств субъекту Федерации. Мы ведеём большую инвестиционную программу. Для нас это существенные деньги.

Причём просить субъект Федерации, чтобы они дали здесь льготу, это самоканнибализм для субъекта Федерации, то есть он не может это сделать, у них иначе бюджет не сойдётся. То есть необходимо уйти от налога на имущество, поскольку он антимодернизационный, заменив его налогом на недвижимость. Но при этом пересмотреть межбюджетные отношения, чтобы субъекты Федерации были наделены фондами, достаточными для исполнения их полномочий, потому что на сегодняшний день получается, что субъекты Федерации не являются нашими союзниками для модернизации, потому что у них собственные задачи, и винить в этом их не стоит. Спасибо.

Д.МЕДВЕДЕВ: Роман Викторович, я могу сказать две вещи только.

Во-первых, ценно, что руководитель государственной корпорации рад приходу независимых директоров, потому что это делалось, исходя из необходимости достижения тех целей, о которых Вы говорите: более прозрачной структуры, более эффективного корпоративного управления, повышения профессиональной подготовленности членов совета директоров, которые не просто «номер отбывают», а которые реально работают.

Я сам довольно много времени провёл в совете директоров «Газпрома» и понимаю, что это, в общем, серьёзная работа на самом деле, серьёзная, большая работа, которой нужно заниматься профессионально. Поэтому законодательство будем совершенствовать, в том числе подумаем насчёт изменения правил голосования, о котором Вы сказали.

Что же касается вопроса о налогах, то эта тема комплексная, та, о которой как раз сейчас говорили, когда нужно разные тренды смотреть, но посмотрим и на вопрос о налогах на имущество. Пожалуйста.

ВОПРОС: Добрый день! Все говорят о будущем, я немножко о текущем моменте, о двух беспокойствах, которые я слышу из своей среды.

Первое. Правда, сегодня ответ был. Дело в том, что такая пауза в работе «открытого правительства», в общем-то, такое недоумение, что, может быть, это всё-таки был предвыборный проект. Поэтому я как бы призываю, может быть, как можно быстрее активизировать работу по тому, чтобы мы снова начали работать каждый по своему направлению.

И второе беспокойство тоже касается этого момента. Я хотел бы зафиксировать, потому что Вы сказали, что мы переходим в некое новое состояние общества. Всех интересует этот переходный момент, например, что до принятия закона будут губернаторов снимать, назначать новых, чтобы они пять лет могли, имели возможность не избираться, то есть, конечно, хорошо бы было, если бы начиная с того момента, как инициатива о том, что будут избираться, была чётко озвучена и законопроект поступил в Государственную Думу, и до момента, как он будет принят, чтобы не было вот таких смен губернаторов. Спасибо.

Д.МЕДВЕДЕВ: Знаете, жизнь никогда не останавливается. Если исходить из того, что сейчас вообще ничего делать нельзя, то, например, на территории Краснодарского края может наступить безвластие, потому что Александр Николаевич Ткачёв как раз относится к числу тех губернаторов, который, по всей вероятности, всё-таки будет предложен, если всё будет нормально, на следующий срок, но в рамках старой процедуры, потому что вакуума не бывает.

Если говорить о выборах губернаторов, то мы рассчитывали, и я думаю, что у нас есть все шансы создать новый закон где-то до середины мая, с тем чтобы этот закон был подписан, – начало мая, середина мая, – и уже после этого все выборы будут проходить по новым правилам. Но до этого свято место пусто не бывает, некоторых руководителей субъектов Федерации, которых, откровенно говоря, я действительно планировал поменять, значит, мы поменяли, сейчас я соответствующее решение принял, с этим ничего не попишешь, жизнь есть жизнь, и это имеет значение для жителей региона.

И вторая тема, о которой Вы сказали, – всё-таки где мы, что мы и зачем был нужен Общественный комитет. Я, собственно, вас только ради этого и позвал, чтобы вы услышали от меня этот месседж. Это не предвыборный проект, я очень рассчитываю на всех присутствующих, и очень благодарен вам за всё, что вы делали и делаете. И от того, что вы делаете, есть прямая польза в самых разных направлениях, сейчас не буду в это погружаться. Поэтому я вам, во-первых, обещаю и периодические встречи, и работу над рамкой так называемого «открытого правительства», чем должен заниматься новый советник Президента.

Коллеги, будем, наверное, потихонечку завершать, потому что каждая встреча только тогда полезна, когда она не превращается в слишком затянутую и скучную. Прошу Вас.

В.САВЕЛЬЕВ: Дмитрий Анатольевич, постараюсь быть кратким.

Первое. Я хочу поддержать Романа Троценко. Абсолютно правильные посылы. Что бы хотелось сказать? Сегодня Россия вступила в глобальную экономику не только своей сырьевой частью, где мы давно уже интегрировались, а вступление в ВТО, в Таможенный союз, в Единое экономическое пространство – это те вехи, думаю, которым историки ещё дадут оценку. Мне кажется, в этой сутолоке мы об этом забыли.

Это огромнейшая работа и огромнейшие возможности для бизнеса. Безусловно, нам всем, а не только сырьевым предприятиям, придётся конкурировать с глобальными игроками, которые есть на рынке, которые придут к нам благодаря тем шагам, которые вы сделали в частности при вступлении в ВТО и в процессы интеграции на рынке СНГ.

Сегодня упоминалось «четыре И». Мне кажется, не надо отступать от этой стратегии. Но на двух из них я бы остановился – это инфраструктура и инновации. Инфраструктура, как мы помним, ещё Рузвельт в момент депрессии американской экономики занимался развитием инфраструктуры, она даст нам очень многое. Сегодня мобильность населения очень низкая. Мы в 4,8 раза имеем мобильность населения меньше, чем в Европе и США. И, безусловно, надо вкладываться в развитие инфраструктуры, которая даст не только налогооблагаемую базу, но и развитие бизнеса.

Что касается инноваций, мне кажется, у нас у всех есть уникальная возможность применять только суперсовременные технологии, разрабатывать свои отечественные, и на базе этого не просто успешно конкурировать, а быть впереди планеты всей, потому что наши западные партнёры опираются на старые технологии.

Какие два момента здесь есть и что нас беспокоит (мы об этом тоже много говорим) – это коррупция и те регуляторные механизмы, которые в избытке существуют у государства. Но если с регуляторикой здесь всё понятно, то, мне кажется, с коррупцией мы, может быть, даже недорабатываем идеологически, Дмитрий Анатольевич.

Мне кажется, что нам всем в стране нужно пройти вакцинацию от коррупции, потому что коррупция начинается с желания дать взятку гаишнику, когда нарушил правила, дать взятку стюардессе, чтобы она тебя пересадила из экономкласса в бизнес. Вот эти элементы коррупции присутствуют, и с этим надо бороться. И для этого нам ничего не надо, надо просто желание нас всех этого не делать.

А что нужно от Вас как Президента или от будущего Правительства, мне кажется, только одно. Мне кажется, что Вам нужна жёсткая воля, решимость это сделать. Вспомним Сингапур и Ли Кван Ю. До сих пор страна, которая является наименее коррумпированной, у себя применяет абсолютно жёсткие правила, вплоть до телесного наказания в школах. Я не говорю, что это здорово, но мне кажется, что тот правовой нигилизм, которой существует у нас, может быть, у нас несовершенные законы, но мы обязаны их исполнять.

И если мы будем привлекать больше общественность, о чём сегодня уже говорилось, по закупкам, реализации каких-то проектов, больше советоваться в конце концов, появился в мире и новый термин «аутсорсинг». И Вы сегодня об этом упоминали, два сайта, которые начинают собирать мысли населения, и только надо правильно фильтры ставить. Мне кажется, мы на верном пути. И если будет Ваша решимость это реализовать, то, безусловно, мы это сделаем.

Д.МЕДВЕДЕВ: Спасибо, Виталий Геннадьевич. Знаете, я тоже восхищаюсь опытом некоторых стран. В то же время мы хорошо понимаем, что Россия – это всё-таки не Сингапур, и обольщаться здесь не приходится. И Вы были там, и я там был. Там действительно очень жёсткая ответственность. Но там и несколько другое восприятие этой ответственности людьми. Там даже, по-моему, до сих пор (Вы про телесные наказания сказали) существует чуть ли не уголовная ответственность за выброшенный на улице окурок. У них работает.

Можно, конечно, и у нас такую ответственность установить. Работать не будет. И более того, превратится в ещё один источник для получения взяток: вот ты что-то такое сделал мелкое – на тебя можно сразу же открыть уголовное дело. По понятным причинам их будут пачками открывать и пачками закрывать. Поэтому сила репрессий, она, конечно, далеко не всегда является показателем эффективности борьбы с коррупцией. Но где-то она должна, эта репрессия, конечно, не только присутствовать, но и быть весьма и весьма жёсткой.

Не могу с вами не согласиться и в том, что нужно с себя начинать. Это очевидно абсолютно. Это набор привычек. Это, извините, «впитано с молоком матери», если хотите. Вы правы, и я об этом тоже неоднократно рассуждал, да я думаю, что присутствующие здесь, большинство, точно не считают зазорным что-то кому-то сунуть для того, чтобы быстро сделать. Просто таково воспитание.

Потом мы сидим и думаем: коррупция разъедает наше государство, как ржа железо, и мы ничего с этим сделать не можем. В то же время наша поведенческая модель весьма и весьма в этом смысле небезупречна. И действительно, мы часто делаем то, что не делают за границей, вот эти элементарные вещи. Об этом нужно говорить, к этому нужно призывать.

Так, пожалуйста, давайте Вы.

С.НЕДОРОСЛЕВ: Спасибо.

Меня зовут Сергей Недорослев. Большую часть своей сознательной жизни я в бизнесе провёл. Но также я являюсь, кстати, муниципальным депутатом Одинцовского района. Очень здесь хорошо говорили, и Вы сказали, о повышении роли муниципальных образований, что, находясь на земле, действительно с этим сталкиваешься. Мы все там и живём, и многие работают, и чем больше полномочий будет именно на муниципальный уровень образования переведено, тем, мне кажется, в общем, будет лучше.

Также мы с коллегами многими здесь присутствующими входим в резерв Президента и часто встречаемся, обсуждаем, и, в общем, сейчас задействовали более 40 человек, направили кандидатурами в [акционерные] общества, и некоторые председатели акционерных обществ даже рады. Но, мне так кажется, они не все обрадуются.

Д.МЕДВЕДЕВ: Почему?

С.НЕДОРОСЛЕВ: Очень сложно быть независимым директором в акционерном обществе, я сам являлся во многих акционерных обществах, чем больше государственное участие, тем сложнее, я бы сказал, не всегда уровень корпоративного управления позволяет обсудить какие-то вещи свободно, скажем так. Поэтому, поскольку тут в основном представлены чиновники, а они голосуют по директивам, я абсолютно согласен с тем, что независимый директор не может, он потому и независимый, что он не может голосовать по директиве.

Чем активнее будут участвовать независимые директора, тем лучше будет уровень корпоративного управления, тем более конкурентоспособны эти огромные корпорации будут с государственным участием, но хотелось бы сказать и особо отметить следующее, что всё равно на сегодня, из практики это уже видно, уровень государственного участия, особенно в крупных корпорациях, слишком высок. И слишком много государства у нас сегодня присутствует в хозяйственной деятельности, и справляется с функцией регулирования, со многими другими функциями, тем не менее прямое хозяйственное управление, как бы государству бизнес вести, не всегда из этого получается хорошо.

И я бы ещё хотел отметить, что можно было (это опять же исходя из своего опыта присутствия в таких корпорациях) большую часть работы… Это практика мировая, можно изучить лучший опыт, и если вы поручите, мы, безусловно, подготовим такой материал. Но часто государство, которое действительно является зачастую проводником инноваций и многого другого, принуждает большие корпорации отдавать на субподрядные работы от 10 до 20 (до 30 есть прецеденты) процентов именно на субподрядные работы.

Поскольку такие субподрядчики многочисленны, находятся на территории всей страны, и они платят налоги в муниципальные образования и в губернии, и это приводит к созданию рабочих мест. И если бы такая практика была, мне кажется, это было бы очень хорошо.

И по «открытому правительству» хотелось бы буквально два слова сказать. Чтобы оно хорошо работало, очень важна обратная связь. И чем больше привлекать экспертное сообщество, тот же бизнес в его работе, мне кажется, тем была бы эффективнее работа. И сама структура должна быть современной, открытой на основе изучения лучшей практики, которая сегодня у нас уже есть, поскольку очень большие надежды возлагаем на это правительство.

Это основное, что я хотел отметить. Спасибо большое.

Д.МЕДВЕДЕВ: Не могу с вами не согласиться, что тема присутствия государства в экономике остаётся для нас вечнозелёной. Мы об этом много говорим, и, к сожалению, за последние годы сделали не так много, как, наверное, сделать было бы нужно. Поэтому в том случае, если я буду заниматься этими вопросами, могу Вам сказать, что мы все планы по приватизации доведём до конца, кто бы здесь ни упирался и что бы ни говорил, потому что сделать это нужно даже по идеологическим соображениям, и стесняться здесь нечего.

А работа будущего «открытого правительства» – она в ваших руках, так что надеемся на вашу помощь. Пожалуйста.

РЕПЛИКА: Дмитрий Анатольевич, прошу прощения, я простуженный, но не на «свежем ветру», который дует.

Д.МЕДВЕДЕВ: То есть Вы ещё в прежние времена простудились?

ВОПРОС: Да, просто в Африке – жарко, а в России – холодно.

Вы упомянули международное партнёрство «Открытое правительство», это действительно очень интересный проект. Мы последние, наверное, четыре месяца с момента, когда в конце прошлого года на 66-й сессии Генассамблеи ООН этот проект был введён в действие, его очень внимательно изучали, за ним следили, и складывается впечатление, что действительно это такой, если хотите, стыковочный механизм к самым современным и самым продвинутым международным практикам, которые тоже мы могли бы применять у себя.

Но это улица с двусторонним движением, ведь любая конкурентоспособная страна – это не только конкурентоспособная промышленность, это ещё и конкурентоспособная система госуправления. Соответственно, всё то положительное, что будет нарабатываться у нас, мы точно также этим можем и должны делиться с внешним миром. Спасибо.

Д.МЕДВЕДЕВ: Я единственное в чём хотел бы разобраться? Всё-таки нам как к этой инициативе присоединяться? Там какой-то сложный механизм или достаточно просто поручения Президента?

РЕПЛИКА: Достаточно поручения Президента. Направляется письмо в адрес двух сопредседателей этого движения, оно может быть направлено за подписью либо Министра, либо заместителя Министра, скажем, иностранных дел. Уже понятно, какие документы в какой срок представлять. И более того, наш посол в Вашингтоне готов всё это дело выполнить, как только будет указано.

Д.МЕДВЕДЕВ: Давайте займёмся этим. Спасибо.

Так, завершаем? Или сильно хочется ещё что-то сказать? Пожалуйста, Денис, давайте.

Д.МАЦУЕВ: Спасибо.

Мне безумно приятно сегодня здесь присутствовать. Я слежу за всеми перипетиями, которые происходят у нас в стране.

Дмитрий Анатольевич, Вы знаете, я хотел бы сказать несколько слов будущему Министру культуры, который придёт…

Д.МЕДВЕДЕВ: Может быть, он сидит в этом зале? Или неподалёку?

Д.МАЦУЕВ: Может, он сидит в этом зале.

Я бы хотел пожелать ему удачи, конечно, терпения. Знаете, я 5 дней назад играл концерт в «Карнеги-холле» в Нью-Йорке, три тысячи человек было. Я когда вышел в служебный вход уже после концерта, ко мне подошёл, видимо, наш пожилой эмигрант и сказал такую фразу: «Знаете, я вспоминаю один анекдот, который мне рассказал тоже такой же эмигрант, как старый еврей идёт по Нью-Йорку и спрашивает другого: «Как попасть в «Карнеги-холл», не подскажете?». Он говорит: «Как попасть, как попасть... Заниматься больше надо».

Д.МЕДВЕДЕВ: Это правильно. Как попасть в «открытое правительство»?

Д.МАЦУЕВ: Заниматься больше.

Вы знаете, буквально минуту я расскажу о том, что у нас происходит бум в классической музыке. Я хочу о своей отрасли сказать, я уже говорил об этом, когда Вы мне вручали звание народного артиста России, и это действительно так.

Вы знаете, филармоническая афиша нашей страны – это 70 процентов молодое поколение, и это очень радостно на самом деле, то, что они играют в нашей стране. Вообще они должны играть везде, но у нас в стране тоже, я знаю по себе это, потому что для меня всегда наши гастроли – это приоритет, и безумно приятно, конечно, видеть молодые лица и в Правительстве, и вообще в политике.

Мне кажется, что у нас больше всё-таки хорошего в культуре, потому что культура наравне с нашими недрами является той нашей гордостью, которая и на экспорт идёт тоже. Потому что гастроли и наших театров, наших фильмов, и многого-многого другого – это действительно наша гордость. Я хотел бы пожелать и Вам, и всему будущему Правительству удачи, вдохновения и побольше романтики.

Д.МЕДВЕДЕВ: Спасибо.

Я тоже очень надеюсь, что будущий Министр культуры будет и романтиком, и в то же время будет очень деятельным человеком, который будет работать для отрасли, что называется, не покладая рук, не ожидая указаний сверху, каких-то совещаний, а будет очень инициативным.

Именно поэтому как раз у меня сейчас в голове есть несколько идей, открывать которые, наверное, ещё рано, но тем не менее, я думаю, такие люди есть. Хотя, если сказать по-честному, этой многострадальной отрасли очень не везло в последнее время в смысле управления. Насчёт бума сомнений никаких нет, это классно, это здорово, а я имею в виду в смысле управления – там ситуация печальная.

Ну я не могу не дать слова. Пожалуйста.

И.БУТМАН: Культура взялась, да.

Д.МЕДВЕДЕВ: Это на закуску, как обычно.

И.БУТМАН: Конечно. Просто Денис рассказал этот анекдот. Это как бы предыдущая версия. А потом, когда тоже идёт человек по Нью-Йорку и спрашивает, как попасть в «Карнеги-холл». Тот говорит: «Арендовать его можно». Так что это как бы развитие. Вот и всё, что я хотел сказать. Я абсолютно согласен.

Д.МЕДВЕДЕВ: Молодец. По сути это два философских подхода.

И.БУТМАН: Абсолютно, да.

Д.МЕДВЕДЕВ: Или учиться, или арендовать. Да-да, романтики и прагматики.

И.БУТМАН: Но в культуре должны быть и такие.

Д.МЕДВЕДЕВ: И такие.

И.БУТМАН: Большое спасибо.

Д.МЕДВЕДЕВ: Иван Иванович, прошу. И будем завершать. Пожалуйста.

И.ЗАСУРСКИЙ: Вы знаете, я просто хотел, честно говоря, вернуться немножко к настроению и к вопросам, которые поставили в начале встречи относительно того, что у людей в принципе появляется больше возможности участвовать в политической жизни и как-то более инициативно себя вести, и упрощаются правила, и так далее.

И тоже здесь были высказывания о том, что есть проблемы у людей, они известны, их можно как-то отранжировать, с ними работать. Но мне кажется, что нельзя терять из виду как бы стратегические риски, и главные риски, когда есть высокий уровень участия, это, понимаете, в демократии, принятие решения невозможно без информации, без знаний.

И мне кажется, что тоже одна из отраслей, в которой тяжёлая ситуация довольно, это образование, потому что, мне кажется, мы не успеваем за прогрессом и не успеваем за тем, что происходит. И последние 20 лет, честно говоря, и библиотеки не особо обновлялись, и довольно мало переводилось классических трудов в серьёзных научных дисциплинах, и так далее. Поэтому мне бы хотелось, чтобы в «открытом правительстве» решались тоже стратегические вопросы, потому что, конечно, когда политическая реформа, очень весело всем становится, и действительно кажется, что сейчас что-то важное происходит.

Д.МЕДВЕДЕВ: Адреналин капает с кончиков пальцев.

И.ЗАСУРСКИЙ: Адреналин капает, да. Но мне кажется, что всё-таки должен быть какой-то способ сделать так, чтобы люди больше знали, и мне кажется, что для этого надо тоже использовать новые технологии. Поэтому мне кажется, что очень важно, может быть, даже новый приоритет какой-то в отношении к информации. Всё-таки государство существует, чтобы у людей была информация, и чтобы она находилась в том числе в свободном доступе. Не у многих стран есть возможность это сделать.

Мне кажется, что и в наших традициях – и в политических, и культурных – было бы дать людям больше. И это стратегически единственный шанс как-то бороться с неравенством. Потому что самая большая проблема, которая есть в России, – это неравенство. Страна поляризуется, и постепенно всё больше становится людей, которые не видят, что у них есть в этом обществе, что для них, что они могут сделать. И это создаёт колоссальные риски для популистских идеологий, особенно в ситуации, когда больше есть возможностей для таких новых политических проектов.

Мне кажется, крайне важно приоритизировать инвестиции в науку, культуру. Очень важно дать людям ощущение, что есть какие-то общие ценности, которые нас объединяют, и в том числе культурные. Важно сделать проект по общественному достоянию. Вот Светлана Миронюк будет следом выступать. Я предложил бы даже под эгидой, может, «РИА-Новости», потому что это в принципе их миссия.

Это государственный институт, который занят поставкой информации в общество. И, мне кажется, нужно освобождать информацию из архивов, нужно освобождать учебники, нужно, чтобы каждый человек бесплатно, если у него есть желание, мог хотя бы сделать какие-то шаги по направлению к знанию и так далее.

Если можно, я вам тоже передал бы конкретные предложения, вопросы.

Д.МЕДВЕДЕВ: Хорошо, Иван Иванович.

Я могу одно сказать: по-моему, мы с вами последние годы времени зря не теряли, и в этом смысле я, не побоюсь использовать этот эпитет, один из достаточно продвинутых руководителей государства, который занимался и вопросами общественного достояния, и та инициатива, которую мы с вами вместе готовили, которая в любом случае уже теперь живёт своей жизнью на площадках международных организаций.

А по сути у меня нет никаких сомнений в том, что Вы правы. Доступ к информации – важнейшая ценность в сегодняшнем мире, не менее важная, чем доступ к материальным благам, к питанию, к жилью. И, конечно, мы должны сделать всё, чтобы неравенство в этой сфере было максимальным образом сужено или вообще преодолено, это, кстати, и вопрос так называемого цифрового неравенства, потому что проблема цифрового неравенства в рамках нашей огромной страны абсолютно актуальна. Потому что, как ни крути, но Москва – это Москва, Анадырь – это Анадырь, и там тоже хорошо, конечно, но это огромные расстояния, и очень серьёзные технологии, которые должны быть использованы.

И.ЗАСУРСКИЙ: Спасибо большое, но мы делаем рабочую группу из интернет-индустрии, как-то будем двигать это всё.

Д.МЕДВЕДЕВ: Да, хорошо, передавайте документ.

Пожалуйста.

С.МИРОНЮК: Ваня последовательно и устойчиво уже в последние года два работает над разгосударствлением «РИА-Новости» и превращением его в общественное СМИ. А я на самом деле хотела задать вопрос о другом общественном СМИ. Здесь не прозвучало по поводу одной Вашей инициативы – создания общественного телевидения.

Общественное телевидение можно представлять себе по-разному. Я слышала разные точки зрения, например, это телеканал, в котором есть наблюдательный совет из общественных организаций, это одно такое, на мой взгляд, довольно упрощённое или традиционное видение.

А можно думать об общественном телевидении как о среде конвергентной, мультиформатной, интерактивной, в котором редакционную политику определяет в том числе реакция аудитории на те или иные программы, сюжеты, способы, форматы и так далее, над которыми работает редакция, прозрачно, понятно по вполне определённым принципам. А Вы сами какое общественное телевидение хотите видеть, Дмитрий Анатольевич?

Д.МЕДВЕДЕВ: Качественное, Светлана Васильевна.

Понимаете, я не эксперт по общественному телевидению. Но я сознательно эту тему возродил, хотя многие мне говорят: «Это вообще проехали уже, сейчас это и не надо, потому что есть интернет, социальные сети». Но, понимаете, с другой стороны, нас упрекают за то, что государственные средства массовой информации не свободны, они пропагандируют только определённый набор персонажей, что они не отражают полноценной картины мира.

И я просто в какой-то момент подумал, если это мнение есть хотя бы у части людей, пусть будет что-то, что финансируется по другим принципам. Вопрос в том, как. И сейчас именно этим мы и занимаемся. И та команда, которой я поручил этим заниматься, соответствующие документы готовит. Но я просил бы, чтобы и Вы в этом поучаствовали.

Вопрос – какое это должно быть телевидение – для меня тоже не до конца ясный. Но мне кажется, что даже при всём том уважении, условно, к «Би-Би-Си» мы не должны стремиться, допустим, воспроизвести схему «Би-Би-Си». Мы должны двигаться куда-то вперёд, в том числе и в использовании интерактива, в использовании современных средств коммуникаций.

И, конечно, мы должны разобраться с тем, на какие средства будет существовать это общественное телевидение, потому что, я об этом уже говорил, вряд ли мы сможем объяснить нашим гражданам, многие из которых небогаты, почему они должны платить налог, даже если это небольшой налог, который взимается при покупке тех или иных приёмников или же в какой-то иной ситуации.

Но есть идея, как найти альтернативный источник финансирования, не связанный с крупным бизнесом, потому что в противном случае это будет не общественное телевидение, а обычное частное телевидение, которое, собственно, у нас было, да и есть, у которого есть и свои достоинства, и свои недостатки. Вот нужно сейчас на все эти вопросы ответить. Но я считаю, что если есть запрос, то на него должен быть дан ответ. И я думаю, мы его дадим. Спасибо.

Коллеги, может, будем всё-таки завершать, потому что мы с вами работаем ровно два часа. Я очень вам признателен за то, что вы сегодня здесь. Очень рассчитываю на то, что наша работа с вами продолжится и в рамках общественного проекта, который называется «свободным правительством», и в рамках нашего обычного Правительства.

Если сложатся все для этого условия, то я надеюсь на то, что часть присутствующих будет трудиться и внутри этого относительно небольшого коллектива в том или ином качестве, во всяком случае, или помогать этому коллективу, потому что это очень важно, чтобы наша власть была современной. А мы с вами люди современные, что показала и наша сегодняшняя беседа.

Большое вам спасибо. До встречи.

Россия > Внешэкономсвязи, политика > kremlin.ru, 6 февраля 2012 > № 487514 Дмитрий Медведев