Новости. Обзор СМИ  Рубрикатор поиска + личные списки

Когда во Владивостоке начнут строить рыбный рынок

Текст: Ольга Журман

Идея рыбного рынка в столице Приморья в лучших традициях подобных в Японии и Южной Корее, то есть таких, где бы продавалась свежая, мороженая, копченая, соленая и прочая продукция и где бы обязательно работали фуд-корты и рыбный ресторан, возникла лет десять - двенадцать назад. И вот прошло-то совсем ничего, как в феврале обещают начать строительство.

За эти годы горожанам было представлено несколько проектов рынка, в том числе здания в форме ската. Планировался переход на рынок по протяженному виадуку, который брал бы начало от цирка и далее через улицу Светланскую и Набережную Цесаревича вел бы к бухте Золотой Рог. Точнее - к мосту, еще точнее - к его пилону. Место это было выбрано давно, но резиденту свободного порта Владивосток ООО "Фар Лайн ДВ" все никак не удавалось получить разрешение на земельный участок.

Пришлось даже вмешаться вице-премьеру - полпреду президента РФ в ДФО Юрию Трутневу. Договор аренды был заключен в 2019 году. Начать стройку хотели в 2020-м, но перенесли на 2022 год. И вот все к сооружению рынка, пусть и без виадука, готово: есть экспертиза, выполнены строительные изыскания. Рынок разместится на искусственно созданном еще при строительстве Золотого моста участке земли.

- Вопросы по земле решены. На февраль 2022 года запланировано начало строительства, а в конце 2024-го объект должен быть сдан, - говорит руководитель агентства по рыболовству Приморья Валерий Корко.

Однако не всех устраивает выбранное под рынок место. Например, научный сотрудник Тихоокеанского института географии ДВО РАН, кандидат экономических наук Юрий Авдеев согласен с тем, что рыбный рынок у моря - это логично и правильно.

- Но не на берегу же Золотого Рога! На поверхности воды вечно мусор. Не удивлюсь, если отходы недобросовестные продавцы будут утилизировать тут же, в бухте, - считает он.

Заслуженный архитектор России Валентин Аникеев опасается другого. Раз на рынке предполагается готовить рыбные продукты, логично сравнить его с рыбокомбинатом. В свое время рыбокомбинат перенесли со Спортивной набережной во многом из-за разносившихся по округе запахов, а сейчас рынок "ставится" в центре города.

И все-таки считается, что имидж у Владивостока рыбный, а рынок его поддержит и украсит. Хотя горожане с этим спорят - они хотели бы больше свежей дальневосточной рыбы в более широком ассортименте, а не еще одного места продажи по ценам выше столичных. Впрочем, существовала же несколько лет в современной истории города торговля рыбной продукцией на Спортивной набережной, и место успело стать в некотором роде культовым, несмотря на его малопрезентабельность. Так, на набережную обязательно приводили всех гостей города, чтобы накормить их креветками и медведками под пиво, уютно посидеть и полюбоваться морским пейзажем.

С 2024 года, если все пойдет, как задумано, любоваться морем можно будет с крыши рыбного рынка, ибо проектировщики обещают сделать ее эксплуатируемой, с большим количеством зеленых насаждений. На третьем и втором этажах разместятся рестораны и фуд-корт. На первом - собственно рынок, на минус первом - технические и складские помещения.

Предполагается, что средняя посещаемость рынка будет примерно три тысячи человек в день. Инвестиции в проект составляют около трех миллиардов рублей.

К слову, по данным Примстата, каждый приморец потребляет в год рыбы на девять килограммов больше, чем среднестатистический россиянин. В крае производится 15 процентов всей рыбной продукции страны и 25 процентов - Дальневосточного региона.

В 2022 году в России начнется эксперимент по обязательной маркировке рыбных консервов. В Росрыболовстве считают, что это позволит создать систему отслеживания продукция для конечного пользователя. Маркировке будет подлежать и лососевая икра. Как считают в организации "Общественная потребительская инициатива", 89 процентов представленных на российском рынке консервов из рыбы не соответствует качеству и обязательным требованиям к потребительской информации.

Министр по развитию Дальнего Востока и Арктики - о туризме и Северном морском пути

Текст: Елена Березина

Дальневосточникам за третьего ребенка будут давать миллион рублей, а размер туристического кешбэка за тур на Дальний Восток составит 40 тысяч рублей - вдвое больше, чем по остальной России. Об этом в интервью "РГ" рассказал министр по развитию Дальнего Востока и Арктики Алексей Чекунков.

Как с транспортной доступностью регионов ДФО - станут они ближе в 2022 году?

Алексей Чекунков: Увеличено финансирование субсидируемых тарифов для дальневосточников - с 5,49 до 6,5 млрд рублей. Еще 4 млрд выделяется на субсидирование магистральных авиаперевозок для граждан, которые пользуются социальными льготами. Так что доступность точно повышается.

Главным результатом 2021 года считаем создание Единой дальневосточной авиакомпании. Это полноценная межрегиональная компания, в которой каждый из 11 регионов имеет свое представительство. Межрегиональные дальневосточные линии получили серьезный толчок для развития.

Первые 20 социальных маршрутов были профинансированы на 1,23 млрд рублей в 2021 году. В 2022 году 5,9 млрд выделено на субсидирование 36 социально значимых межрегиональных маршрутов. Некоторых маршрутов раньше просто не существовало. Были опасения, что они окажутся невостребованными, но загрузка в сезон достигала 90%. Высоким спросом пользовались рейсы из Южно-Сахалинска в Комсомольск-на-Амуре, из Владивостока в Улан-Удэ. Билеты реализуются по приемлемым для людей ценам - от 2,2 тыс. до 10 тысяч рублей.

Конечно, есть куда расти. Дальний Восток очень большой.

Некоторые населенные пункты очень далеки и от центральной части России, и друг от друга. Поэтому наша цель - 535 маршрутов к 2025 году и 2 млн пассажиров в год. Это потребует расширения и обновления авиапарка. Уже подписан график - будет закуплено 45 новых самолетов российского производства SSJ-100, Ил-114, Л-410 и ЛМС "Байкал" в 2022-2025 годах.

Все аэродромы готовы принимать эти новые суда?

Алексей Чекунков: Аэродромная сеть Дальнего Востока большая еще с советских времен. Но авиаинфраструктура сильно поизносилась, в плане реконструкции более 30 аэродромов. В ближайшее время начнем работы по первым семи - обновим светосигнальное и навигационное оборудование. Реконструируем грунтовые полосы, потому что не везде можно строить бетонные. Это дорого, долго и не всегда нужно.

Традиционно эти аэродромы служили для Ан-2. Сейчас он выходит из эксплуатации, а современные самолеты требуют более длинных, иногда более широких полос со специальным покрытием. Но это можно сделать сравнительно быстро. Мы договорились с Росавиацией о том, что будем применять модульные конструкции для создания быстро возводимых терминалов. Теплых и комфортных для людей, но не требующих гигантских капитальных затрат. И это позволит нам быстро привести в порядок те самые малые и отдаленные аэродромы, которые сегодня находятся в удручающем состоянии. Где-то это фактически поляна без каких-либо сооружений.

В столицах регионов дела лучше - открылся новый терминал внутренних линий аэропорта Хабаровск, уже строится международный терминал. В 2022 году будет достроен терминал в Южно-Сахалинске. Строится новый шикарный терминал в Петропавловске, который обыгрывает тему вулканов. В Новом Уренгое достраивается терминал, который обыгрывает тему традиционных северных чумов.

Турист меняет локацию

Расчет на туристов?

Алексей Чекунков: Конечно, это связано с высокими ожиданиями инвесторов от развития туристического комплекса. Не было бы счастья, да несчастье помогло. Пандемия подстегивает внутренний туризм - он вырос на 48% к предыдущему году. Мы рассчитываем, что по итогам 2021 года более 2,3 млн человек посетят Дальний Восток.

Я думаю, что в течение 3-5 лет предложение туристических услуг на Дальнем Востоке существенно возрастет. Это тот случай, когда спрос и предложение растут параллельно. Люди открывают для себя новые места для туризма на Дальнем Востоке, они будут возвращаться, рассказывать друзьям. Сейчас народный телеграф - социальные сети - очень хорошо работают. Благодаря тому, что картинка у нас беспроигрышная - куда ни попади, всюду красота мирового уровня - привлекаем все новых туристов.

Хорошо помогают чартеры. В феврале 2022 года стартует вторая чартерная программа на Сахалин (туры от 34,9 тыс. руб. с полным пакетом на 7 ночей. - "РГ") и четвертая чартерная программа из Москвы в Бурятию (туры от 36 тыс. руб., авиаперелет Москва - Улан-Удэ - Москва, 7 ночей, трансфер, экскурсии. - "РГ"). В 2022 году планируется запуск чартеров на Камчатку и в Якутию. Также совместно с Ростуризмом прорабатываем увеличение кешбэка на туристические путевки Дальнего Востока до 40 тысяч рублей. Но, конечно, внутренний туризм - это только первый акт оперы под названием "бурное развитие туризма на Дальнем Востоке и в Арктике".

Второй акт - это международный туризм?

Алексей Чекунков: Пандемия неизменно закончится. Такие места, как остров Онекотан, горячие источники на Итурупе, - они уникальны. Как известно, сейчас самый большой в мире туристический рынок - азиатский. В Азии есть операторы с большим опытом и множеством объектов по всему миру. Мы рассчитываем, что сможем заинтересовать их как проектами в уже зарекомендовавших себя местах - Камчатка, Байкал, Приморье, так и в новых локациях - Курилы, Чукотка, Крайний Север.

Будем экспериментировать с форматами - от экспериментальных мест типа научных туров на станцию "Снежинка" на Ямале до курортных отельных комплексов. Рано или поздно те же Курилы с уникальными термальными источниками должны превратиться в достопримечательности мирового уровня. И в этом смысле мы хотим, чтобы туристы всего мира открыли для себя Дальний Восток и Арктику.

Сколько туристов способен реально переварить Дальний Восток, в частности его "экологически хрупкие" регионы - Камчатка?

Алексей Чекунков: Если в один год приезжает миллион туристов, а в следующий - два миллиона, природе это не понравится. Здоровый рост - это 20% в год, когда за пять лет удваивается количество международных туристов.

Моя мечта - круизный турпродукт от Санкт-Петербурга до Владивостока, до Корсакова на Сахалине. Любой человек может иметь мечту хоть раз в жизни пройти по Северному морскому пути. Не всем дано идти зимой за ледоколом и высаживаться на льдины. Это уже экстремальный туризм, и он очень дорогой. Но Север прекрасен, а люди сейчас охотятся за уникальными впечатлениями, эмоциями и фотографиями.

Спрос есть, и мы видим, что на него начинают реагировать и зарубежные компании. Круизы на Северный полюс предлагают норвежские и французские компании. Здесь очень важно не отстать, поэтому мы работаем с корпорацией "Туризм.РФ" и регионами, у которых есть порты, над формированием сети маршрутов. Будем стимулировать круизные компании фрахтовать суда и предлагать этот продукт на маршрутах от юга Приморья до Мурманской области. Кроноцкий заповедник уже предлагает создать на базе поселка Жупаново на юге заповедника опорную инфраструктуру для приема международных круизных лайнеров и малых судов.

Когда туризм может стать серьезной статьей доходов региона и источником тысяч рабочих мест?

Алексей Чекунков: В доле доходов домохозяйств туризм мог бы занимать 10%, может быть, даже 20%, но не более. Экономика Дальнего Востока и Арктики все-таки построена на таких мощнейших столпах, как недропользование, транспортная логистика, которые измеряются десятками миллиардов долларов. Ямал дает больше 80% экспорта газа, Арктика дает более 20% национального дохода. В таких условиях туризм не сможет стать сопоставимой по величине статьей. Но туризм может достичь 10% уже в следующие пять лет. Я ожидаю, что сначала это случится на Камчатке, в Приморье, Бурятии.

Это может стать рецептом развития для регионов, которым не повезло иметь в экономике ресурсный либо логистический козырь. Например, для Еврейской автономной области, если правильно раскрыть формулу приграничного туризма, туризм мог бы стать крупнейшей статьей дохода. Для этого должны строиться санатории, базы отдыха, торговые центры. У нас вводится мост русско-китайский. Целевая аудитория - это ни много ни мало 100 млн жителей приграничных регионов Китая, которым бы интересен такой туризм. Но они не приедут просто смотреть на природу. Они должны приехать и получить какую-то услугу.

Пока с туристической инфраструктурой дела не очень.

Алексей Чекунков: Сейчас на Дальнем Востоке более 2100 гостиниц, они могут принимать одновременно 52 тыс. постояльцев. Правда, из них классифицированных гостиниц всего 962.

Но отрасль развивается. С 2017 года в пять раз выросло количество резидентов ТОР, реализующих турпроекты. Строятся более 200 объектов туриндустрии, включая 121 отель, туристские комплексы, базы отдыха, санаторно-курортные комплексы - на Сахалине, в Бурятии, на Камчатке, в Приморье, Хабаровском крае, Забайкалье, 10 спортивно-развлекательных парков, два глэмпинга - в Якутии и Приморье.

Есть экзотические места, которые привлекают туристов совершенно необычным турпродуктом. Например, полюс холода. Это даже забавно. Извечное соперничество Верхоянска и Оймякона приводит к тому, что некоторые люди, охотясь за самым предельно низким градусом, едут и туда, и туда. Трудно себе представить, что такое -50, я уже не говорю про -65, но это тоже туристическая фишка, которую надо правильно развивать. Якутия, например, подхватила туризм экстремальных холодов.

Отчасти повышению туристической привлекательности должна поспособствовать и программа реновации. В каких дальневосточных городах она пройдет?

Алексей Чекунков: Во всех столицах регионов Дальнего Востока и городах с населением свыше 50 тысяч человек. Также программа распространена на Тынду, Северобайкальск, Большой Камень, Корсаков, Советскую Гавань.

Все 25 городов представят нам на конкурс концептуальный мастер-план уже в первом квартале 2022 года. Не менее трех мастер-планов, один из которых Владивосток, представим на ВЭФ-2022.

Мастер-планы должны дать ответы на главные вопросы: О чем этот город? Какова его главная проблема? Что нужно создать в первую очередь, чтобы жители быстро почувствовали улучшение качества жизни? Какая экономика есть и какая создается? И те города, которые справятся с этой задачей лучше всего, покажут самый эффективный и быстрый путь к улучшению качества города, получат первыми средства на реновацию.

Проигравших не будет. Все 25 обязательно предложат идеи, которые мы будем реализовывать вместе, независимо от их победы в конкурсе. Если города определят, что кому-то нужна набережная, кому-то новый парк, кому-то модернизация системы освещения или общественного транспорта, то пропорционально населению этих городов мы будем стараться выделять средства по механизмам единой субсидии и дальневосточной концессии. С тем, чтобы все 25 городов в течение ближайших пяти лет вошли в эту программу и жители почувствовали осязаемый прогресс и улучшение качества городской среды.

Параллельно началась реализация программы "Дальневосточный квартал", направленной на развитие комплексного жилищного строительства. Где появятся дальневосточные кварталы?

Алексей Чекунков: В Приморье, Хабаровске, Южно-Сахалинске, Благовещенске, Улан-Удэ, Чите, Якутске.

Тут больше вопрос готовности участка с точки зрения юридической чистоты. Там, где эти участки свободны от любых прав третьих лиц, проектирование начнется уже в 2022 году.

Весь год мы, без преувеличения, бились за возможность реализовать эти проекты в режиме ТОР. Руками отбирали, наверное, даже правильнее сказать, ногами обошли абсолютно все крупные города наших регионов, отобрали восемь площадок. В 2022 году начнем проектирование и выйдем на стройку на первых площадках.

Программа "Дальневосточный квартал" даст дополнительно 2,2 млн квадратных метров жилья на Дальнем Востоке. Каждый из дальневосточных кварталов изменит образ города и повлияет на цены. Для сравнения, за год на всей Камчатке были сданы немногим более 60 тыс. кв. м нового жилья, а один только дальневосточный квартал - 120 тыс. Еще больший контраст - Магадан, который в 2019 году сдал всего 9 кв. м - один дом. А там планируется построить более 200 тыс. кв. м. Это фактически новый Магадан. Только увеличением предложения мы можем сбалансировать спрос и понизить цены.

Поскольку это проекты комплексной застройки, в их рамках мы реализуем более продуманный, качественный стандарт строительства целыми кварталами. К сожалению, из-за небольшого объема строительства, так называемой точечной застройки, во многих регионах у нас не получалось создать новое качество жизни. Дом появлялся, но подъезд к нему, окружение, тротуары, детские площадки не подтягивались. Вокруг одного дома создать всю социальную инфраструктуру сложно.

Фундамент для мерзлоты

А что с городской средой в Арктике?

Алексей Чекунков: Из-за экстремальных температур и вечной мерзлоты, из-за особенностей социально-экономического развития Арктика требует другого подхода, чем остальной материк. С минстроем мы завершаем работу над арктическим стандартом, который задействует лучшие из решений, используемых в других арктических странах. Он станет рекомендательным стандартом, по которому будут создаваться любые новые объекты в Арктике. Большой победой 2021 года стал запуск комплексной программы развития Норильска объемом 120 млрд руб. Норильску повезло с наличием такого мощного стратегического инвестора, как "Норникель". Во всех арктических городах будем действовать именно так, соединяя бюджетные инвестиции и привлекая внебюджетные средства компаний, которые зарабатывают в арктических регионах.

В Арктике из-за таяния вечной мерзлоты деградируют фундаменты, есть риски ущерба для железных дорог, газопроводов. Есть ли программа по ремонту или расселению жилых зданий, для которых есть риски?

Алексей Чекунков: Температура верхних горизонтов вечной мерзлоты в Арктике за последние 30 лет выросла примерно на 1,5-2,5 C. Указанные программы есть у некоторых муниципалитетов для тех жилых зданий, для которых деформации пока не превышают допустимые.

Для прогнозирования устойчивости зданий и инженерных сооружений минприроды разрабатывает специальную систему мониторинга вечной мерзлоты. Запланировано бурение более ста скважин для анализа грунтов и замера динамики. Мониторинг как диагностика это первый шаг к излечению. Остановить процесс таяния вечной мерзлоты невозможно, но адаптироваться к нему можно. Есть серьезные технологические наработки у крупных нефтегазовых компаний, которые десятилетиями успешно работают на вечной мерзлоте - строят сложные тяжелые сооружения, проводят трубопроводы. И все эти наработки сейчас задействуются и в жилищно-коммунальном строительстве в Норильске и Якутске.

К каким ресурсам откроет доступ таяние мерзлоты в Арктике?

Алексей Чекунков: Cокращение ледового покрова в Арктике позволит добывать на шельфе углеводородное сырье, но необходимы дополнительные геологоразведочные работы. Возможно, громоздкие ледостойкие буровые платформы будут не такими дорогими, как и в целом добыча нефти и газа. Таяние мерзлоты облегчит добычу золота, угля, полиметаллов. На отдельных месторождениях, наоборот, могут возникнуть трудности. Например, с устойчивостью алмазных карьеров или при подземной разработке различных месторождений.

Но серьезной проблемой при таянии могут стать как выбросы метана, так и распространение патогенов, вирусов, замороженных сегодня в слоях вечной мерзлоты. Поэтому здесь очень важен мониторинг и серьезный научный подход.

В некоторых аспектах глобальное потепление помогает России как северной державе - например, расширяется ореол для сельского хозяйства. Больше появляется территорий, где возможно заниматься растениеводством, животноводством. Но вообще современные технологии позволяют делать все что угодно. В Дубае можно кататься на лыжах, а у нас в Магадане и Якутске клубнику выращивают в теплицах. В Якутии есть лыжная трасса в ангаре, стоящем над теплотрассой. И когда снаружи -50, уж точно погода не для лыж, внутри этого никак не обогреваемого помещения -10, тепло отдает теплотрасса. Это экзотические примеры, но они показывают тренд. Смекалка и изобретательность людей, живущих в этих суровых условиях, иногда дают такие необычные решения, эффективные и дешевые, которые нигде в мире не встретишь.

Достижима ли цель по росту грузопотока по Севморпути до 80 млн тонн в год к 2024 году? Если да, то за счет чего?

Алексей Чекунков: 80 млн тонн будет при условии реализации компании "Восток Ойл" своих планов. В большой степени это все-таки сжиженный природный газ (СПГ). В 2021 году грузооборот Севморпути составил 33,6 млн тонн, в том числе 2,04 млн тонн транзита. Пока в основе грузопотока нефтегазовые инвестпроекты: СПГ и газоконденсат - 19,6 млн тонн, нефть и нефтепродукты - 7,7 млн тонн.

Для развития Севморпути важна синхронизация развития всех его компонентов. Неплохо строятся ледоколы, но нужно больше. Это хорошо показал кризис декабря 2021 года. Чтобы этого не было, нам нужно интенсифицировать строительство ледокольного флота, добавить два ледокола.

Очень важная задача, к которой мы пока не подошли, это принять национальный план модернизации флота ледового класса. Трезво оценив, какая его часть может быть произведена на верфях РФ, какая его часть должна быть импортирована. Потребность исчисляется в сотнях судов ледового класса. Многие суда ледового класса, которые сегодня ходят, особенно на каботажных перевозках, старше 30 лет. Они несовременны и не соответствуют по своей защите тем экстремальным нагрузкам, с которыми могут столкнуться на Севморпути. Будем проводить детальную работу с минпромторгом, минтрансом, "Росатомом", шиппинговыми компаниями и судовладельцами, чтобы на перспективу десяти и более лет видеть план по обновлению ледового флота.

Маршрут для контейнера

Планируется ли создать для развития Севморпути национального оператора, которой взял бы на себя транзит и занимался бы проводкой во льдах?

Алексей Чекунков: "Росатом" с DP World (глобальная компания, специализируется на портовой инфраструктуре. - "РГ") уже заключили совместное соглашение о развитии пилотных контейнерных перевозок между Северо-Западной Европой и Восточной Азией с использованием опорной транспортной инфраструктуры в Арктике.

Мы, со своей стороны, сфокусированы на внутрироссийских каботажных перевозках. Предусмотрено субсидирование каботажных перевозок грузов из порта Санкт-Петербург (порта Мурманск) в регионы Дальнего Востока и в обратном направлении. В федеральный бюджет на это заложено 560 млн руб. ежегодно, всего в 2022-2024 гг. - 1,68 млрд. В первом квартале 2022 года планируется утвердить правила предоставления субсидии перевозчику, а также определить перевозчика по результатам отбора и график рейсов на год.

Планируется осуществлять не менее двух субсидируемых кругорейсов в год. Это гарантирует перевозчикам, что их контейнеры из пункта А в пункт Б по Севморпути приедут в установленные даты по фиксированной цене, которая должна быть для них выгоднее альтернативных маршрутов. Так мы пытаемся этот маршрут раскатать. Министерство сфокусировано на каботаже, альянс "Росатома" и DP World - на транзите. Но для полноценного транзита, как я сказал, помимо ледокольного флота нужен новый транспортный флот. И это большая национальная задача. Я считаю, первостепенно для нас обеспечить качество северного завоза и каботажа.

В какой стадии законопроект о северном завозе?

Алексей Чекунков: Законопроект будет внесен в Госдуму в 2022 году. Сегодня любой автомобиль двигается по навигации, которая рассчитывает все аспекты - трафик, погоду. Но нет цифровой модели северного завоза, от которого зависит благополучие, жизнь и здоровье людей. Все фрагментировано, снабжение жизненно важными товарами отдано на откуп регионам и даже муниципалитетам. Это пробел в законодательстве мы планируем ликвидировать.

Закон о северном завозе определит, что это такое, кто его участники, каковы их обязанности, ответственность, как взаимодействуют федеральный, региональный и муниципальный уровни. С тем, чтобы была ответственность у перевозчиков в первую очередь обслуживать социальные грузы, у портов - переваливать социальные грузы, у регионов - заранее давать заявки на эти грузы. Возможно, введем биржевые механизмы, чтобы снизить цены. Дальше электронная система рассчитает оптимальную логистику с учетом транспортных средств, наличия складов, мощностей портов.

На примере Якутии мы уже оцифровали более 600 населенных пунктов, тысячи точек логистических и несколько сот судов. Также будем оцифровывать грузовики. В Якутии система будет тестироваться в начале 2022 года. И к середине года, в случае успеха, распространим ее уже на всю Арктическую зону РФ.

Будет обязанность по созданию минимальных резервов ключевых товаров жизнеобеспечения. И мы хотим поднять ответственность на федеральный уровень для того, чтобы не допустить такого вакуума ответственности, который случился осенью 2021 года в дальневосточных портах. Когда частные перевозчики просто, извиняюсь, отказались от своих обязательств и перебросили суда и контейнеры на более выгодные маршруты. Каждый из них, может быть, и не считал, что он нанесет какой-то ущерб благополучию граждан, но когда все одновременно перестали везти памперсы на Камчатку и арматуру на Чукотку, то регионы остались без важных товаров. А потом на это еще наложились льды.

Гарантированный и надежный северный завоз возможен только при наличии флота. Это стратегический вопрос. Мы хотим, что северный завоз был качественным не только сегодня, но и в 2035 году. Он нам даже более важен в 2035 году, когда у нас там совершенно другая экономика будет. Все проекты запустятся, о которых мы сейчас говорим. И если мы увидим, что многие десятки судов будут списаны к тому моменту, то надо уже сегодня честно ответить на вопрос: а вместо них кто встанет на эти линии?

Если мы говорим, что встанут российские корабли, на каких верфях они будут построены? Есть ли уже эти верфи? Есть ли эти технологии? Есть ли этот металл?

Я на сто процентов за то, чтобы мы строили все из российских материалов на российских верфях, по российским технологиям. Но надо быть реалистами - где не хватает этих мощностей и нет времени их создавать, мы должны идти на разумный импорт. Кооперироваться, делать совместные предприятия, как, например, на "Звезде" мы делаем совместное предприятие с корейскими судоверфями. Но флот нам нужен обязательно. Мы северная держава, и снабжение наших северов - это вопрос национальной безопасности.

На Восточном экономическом форуме (ВЭФ-2021) вы сделали предложения по новым мерам стимулирования рождаемости на Дальнем Востоке. Когда они заработают?

Алексей Чекунков: Рассчитываем, что в 2022 году некоторые из них уже будут реализованы в части регионов ДФО, если не во всех. Предлагаем давать миллион рублей за третьего ребенка. Сначала обкатаем эту ключевую меру в качестве "пилота" на части территории Дальнего Востока, в случае успеха распространим на весь ДФО.

Россия. Арктика. ДФО > Госбюджет, налоги, цены. Приватизация, инвестиции > rg.ru, 13 января 2022 > № 3939679 Алексей Чекунков

Правительство согласовало проект запуска беспилотных такси: они могут появиться на дорогах Москвы уже в феврале

Впрочем, к запускам беспилотников остались вопросы как по готовности инфраструктуры, так и в части того, кто несет ответственность в случае ДТП

В правительстве решили все разногласия по поводу беспилотных такси, рассказали источники «Ведомостей». Беспилотные такси в тестовом режиме могут появиться на дорогах Москвы уже в феврале. Пока только в районе Ясенево и с контролером в салоне. Компания «Яндекс», которая возьмет на себя перевозки, уточнила, что точная дата запуска еще неизвестна. Кроме 18 улиц Москвы тесты продолжатся в «Сколково», Иннополисе и центре «Сириус» в Краснодарском крае.

Беспилотная машина — обычный с виду автомобиль «Яндекс.Такси», но с небольшим устройством на крыше. В него вмонтированы три лазерных радара, сканирующих обстановку на 360 градусов, пять камер, антенны GPS, спутниковая навигация и мобильная связь. По плану на корпусе авто будет знак в виде белого треугольника с черной буквой А — «автономное управление». Внутри салона наклеят номера телефонов техподдержки. И первое время за рулем будет находиться водитель. Только он будет не управлять автомобилем, а следить за поездкой. В таком виде на дорогах московского района Ясенево с февраля могут начать курсировать первые беспилотные такси. Когда такси станут ездить вообще без водителя, пока неизвестно, все покажут эксперименты.

В «Яндексе» Business FM рассказали, что район Ясенево выбран неслучайно — именно там логистика выстроена лучше всего. Планов на другие районы пока нет. Беспилотник можно будет вызвать через обычное приложение «Яндекс Go». Поначалу для удобства такси станут подбирать пассажиров на остановках общественного транспорта. И вообще точки посадки-высадки зададут изначально: доехать можно будет до метро, торгового центра или спортзала. Цена поездки останется на обычном уровне. В первую очередь прокатиться дадут тем, кто оставил заявку: набралось уже десять тысяч желающих.

Главных опасений, как обычно, два. Первое: российские дороги — не европейские, покрытие не везде ровное, климат сильно отличается. Можно сказать, что беспилотники впервые испытают в бою: в реальных дорожных условиях, а не стерильных, как в «Сколково», да еще и зимой, со снегом и грязью. Поэтому и тревожно, говорит автор YouTube-канала Taxi to day Никита Штых:

«С нашей дорогой это небезопасно совершенно. У нас инфраструктура не подготовлена к беспилотному такси. Во-первых, загруженность дорог должна быть значительно меньше, нежели сейчас. Во-вторых, какая-то культура вождения у водителей должна быть. Потому что сейчас даже люди, которые десятилетиями сидят за рулем, иной раз попадают в ДТП, потому что на дорогах происходит не пойми что. Те же самые светофоры, пробки, непонятная разметка. Немного культура вождения у нас есть такая, что не пропускают. Водитель сам по себе, даже если его не пропускают, — он найдет кармашек. А беспилотное такси настроено так, чтобы было более безопасно, поэтому оно в маленький кармашек не полезет. И из-за этого будет столпотворение».

Тесты беспилотных автомобилей в России идут с 2017 года, первыми площадками стали «Сколково» и Иннополис. В Москве первая авария с участием беспилотника произошла летом 2020 года: тестовый Hyundai Solaris не поделил дорогу с Audi А6. Виноват был, правда, водитель Audi — отвлекся на смартфон. В 2018 году в американском городе Темп в штате Аризона произошло первое смертельное ДТП с участием беспилотного автомобиля.

Вопрос ответственности тревожит и водителей, и пешеходов больше всего. Кто будет отвечать, если беспилотное такси собьет человека на пешеходном переходе? Или электронные мозги собьются с курса и вылетят на встречку? Подробной и точной статистики по числу ДТП с участием беспилотных автомобилей нет. Данные противоречивы, одни исследования говорят, что аварии случаются реже, другие, что чаще. Вопрос ответственности законодательно не решен ни в одной стране мира. Есть разные подходы: распределение вины между субъектами либо исключение уголовной ответственности, продолжает член совета директоров группы содействия «Дельта» Глеб Виленский:

«Доктрина права такова, что, например, за то, что машина задавит человека, отвечает тот, кто был за рулем. А здесь за рулем никого нет. То есть очень сложная связь. Кто-то плохо написал или отладил алгоритм, из-за чего машина наехала на человека. На сегодняшний день эта правовая коллизия не разрешена. Пока что, хотя об этом, я думаю, особенно никто не распространяется, на практике ответственность несет тот испытатель, который будет сидеть за рулем беспилотного автомобиля. Финансовую ответственность разделить легко, потому что эта машина кому-то принадлежит, и собственник будет возмещать ущерб. А вот уголовная ответственность — уже непонятно».

Во всяком случае, все стороны договорились о страховании. На каждый беспилотник оформят ОСАГО, будут выплаты за причинение вреда пассажиру. Страховая сумма — 10 млн рублей на каждую машину. Все, что больше, оплачивает виновник ДТП. Но регистраторы на всякий случай тоже предусмотрены. Данные обо всех инцидентах будут поступать в МВД, а Дептранс в случае чего получит право прекратить эксперимент.

Евгений Перельчук

Южная Корея инвестирует в оздоровление моря

В Республике Корея в интересах рыбной отрасли продолжит работать госпрограмма восстановления морских экосистем. На нее в текущем году планируется выделить 43 млн долларов.

Министерство морских дел и рыболовства страны с 2009 г. реализует различные мероприятия для улучшения состояния запасов водных биоресурсов, пишет южнокорейской портал «Хёндэ хэян». По его информации, благодаря соответствующей программе создано 26,6 тыс. га «подводных лесов», а также девять мест для размножения и жизни осьминогов, крабов и других морских обитателей.

В 2022 г. реализация программы будет продолжена. В 17 районах предполагается высадить более 2,5 тыс. га «морских лесов» и вложить средства в шесть мест для обитания и размножения морских организмов. Всего же в планах создать 20 мест для размножения и обитания девяти видов гидробионтов, сообщает корреспондент Fishnews.

По словам министра морских дел и рыболовства Чо Иль Хвана, эта работа — одна из важнейших задач политики государства в области рыбного хозяйства. Кроме того, по его словам, создание «морских лесов» поможет экономике страны достичь углеродной нейтральности.

Fishnews

За год отгрузки стальной заготовки "Амурстали" южнокорейской Posco достигли 1 млн тонн

Российский дальневосточный металлургический комбинат «Амурсталь» в прошлом году отгрузил 1 млн тонн стальной заготовки южнокорейской компании Posco International, котораяявляется торговым подразделением крупнейшей корейской сталелитейной компании Posco.

Меморандум о поставках между металлургическим предприятием и корейской компанией был подписан в июне 2018 года. Партнерство с Posco обеспечивает «Амурстали» гарантированный сбыт значительной части своей продукции, а предпринятые за последние два года меры по развитию завода, в свою очередь позволит увеличить объем производства и довести уровень до 1,2 млн тонн, утверждает российский производитель стали.

В целом экспорт в страны Восточной, Юго-Восточной и Южной Азии составляет 60% продаж завода, а 40% приходится на внутренний рынок России.

Китай впервые в истории стал крупнейшим в мире импортером СПГ

Китай по итогам 2021 г. сменил Японию в роли крупнейшего в мире импортера сжиженного природного газа (СПГ). Если Япония за прошедший год нарастила импорт СПГ лишь на 2% (до 104,3 млрд куб. м в регазифицированном виде), то Китай – сразу на 16% (до 106,3 млрд куб. м), следует из данных Refinitiv. Это и позволило КНР занять общемировую первую строчку.

Сильный прирост – на 16%, до 63,8 млрд куб. м – был характерен и для Южной Кореи, третьего по величине импортера СПГ, тогда как Индия сократила импорт на 7% (до 31,8 млрд куб. м), сообщает Ассоциация по развитию международных исследований и проектов в области энергетики «Глобальная энергия».

Снижение импорта было зафиксировано и в Европе (на 6%, до 110,8 млрд куб. м). Однако поставки не были равномерными в течение года: в первом квартале регион сократил импорт СПГ на 28% в годовом выражении (до 27,3 млрд куб. м), а во втором и третьем кварталах – на 7% (до 30,7 млрд куб. м) и 13% (до 19,9 млрд куб. м) соответственно, тогда как в четвертом, наоборот, увеличил на 36% (до 33 млрд куб. м). Резкая смена тренда во многом связана с нивелированием азиатской ценовой премии: в первом квартале средние спотовые цены в Азии – $10,2 за млн британских тепловых единиц (БТЕ) – были на 57% выше, чем в Европе ($6,5 за млн БТЕ), тогда как в четвертом квартале – лишь на 10% ($35,3 против $32,2 за млн БТЕ). Выравнивание цен привело и к торможению импорта в Азии: в первом квартале Китай, Япония, Южная Корея и Индия увеличили импорт СПГ на 13% (до 85,5 млрд куб. м), во втором и третьем – на 14% (до 70,4 млрд куб. м) и 11% (до 74,3 млрд куб. м), тогда как в четвертом – сократили на 5% (до 76 млрд куб. м).

Экспортная перевалка СПГ в российских портах увеличилась на 1%, с 30,1 млн т в 2020 г. до 30,3 млн т в 2021 г. (40,9 млрд и 41,2 млрд куб. м в регазифицированном виде). Небольшому приросту не помешал полуторамесячный плановый ремонт на СПГ-заводе Sakhalin Energy, за время которого (с начала июля по середину августа) дальневосточный порт Пригородное не совершал отгрузок сжиженного природного газа на экспорт.

Итоги года в целом подтверждают тренд на дальнейшую глобализацию газового рынка, динамика которого все сильнее зависит от региональных скачков спроса и цен. Локомотивом рынка остается Азия и, в частности, Китай, где спрос на СПГ в 2021 г. почти втрое превысил значения 2016 г. (36,8 млрд куб. м, согласно данным BP). В Европе СПГ позволяет купировать временные дефициты газа, как это было в IV квартале 2021 г., к началу которого европейские подземные хранилища были заполнены лишь на 75% (против 95% годом ранее, согласно данным Gas Infrastructure Europe).

Время не для общих фраз

Владимир Лукин: 8 часов дипломаты не обмениваются объявлениями своих формальных позиций

Текст: Владимир Лукин (политик, общественный деятель, бывший посол России в США)

Очень важно, что эти переговоры состоялись. Потому что отношения России и США находились уже на такой стадии, когда под вопросом была сама возможность диалога в ближайшее время. Тем не менее он состоялся. А это значит, что обе стороны имеют к нему интерес.

Диалог идет многосторонний и многофакторный. Вводная часть его в начале состоялась в форме дипломатического ужина, а 10 января произошла весьма длительная, с подробным разговором, всесторонняя встреча. И как мы знаем из интервью с нашим главным переговорщиком Сергеем Алексеевичем Рябковым, она длилась 8 часов. 8 часов - это не такое время, когда говорят общие фразы и обмениваются объявлениями своих формальных позиций. Явно произошел разговор по существу. Рябков подтвердил, что он был весьма серьезным, предметным, и стороны подошли к нему очень ответственно и подготовленно. В общем, разговор был по сути, по содержанию.

В среду, 12 января, должен состояться третий раунд разговора уже на уровне "Россия - НАТО". И он по определению должен быть весьма предметным. Потому что блок НАТО (и его различные подразделения) находится в непосредственной близости от российских границ и границ российских союзников, таких как Беларусь, например. И разумеется, речь должна идти (я во всяком случае этого ожидаю) об очень конкретных, предметных вещах: о предотвращении недопониманий и связанных с этим случайных столкновений, о взаимном информировании о передвижениях войск, о полетах самолетов и курсированиях кораблей. Я думаю, что вопросы такой вот безопасности - предметной и конкретной - обязательно будут затронуты. Потому что это первый шаг к тому, чтобы хоть немного стабилизировать ситуацию.

Что касается общефилософских, концептуальных вопросов, например, "Почему между нашими странами сложились такие плохие отношения?", то ответ на них крайне важен. Но надеяться на то, что какая-то одна сторона разрыдается и покаянно скажет: "Да, вы во всем правы, а мы во всем нет", не приходится. Это противоречит духу и всей истории международной дипломатии. Такие вещи происходят только после войны и безоговорочной капитуляции. Поэтому совершенно прав наш переговорщик, когда он говорит, что необходим компромисс. Или по крайней мере такие формулировки, которые бы устроили обе стороны. Совершенно очевидно, что стороны, вступающие в переговоры такого рода, мотивированы не столько поисками истины и правильных решений, но и тем, что за ними стоят горы внутренних политических проблем. Например, хорошо известно, что дела внутри Америки сейчас не идеальны. Для нынешнего президента все идет достаточно сложно, и думаю, будет правильно предположить, что размышления о предстоящих выборах, о бюджетных проблемах, о коренных реформах инфраструктуры страны занимают его ничуть не меньше, чем международные дела или ситуация вокруг Украины и в центре Европы. Хотя, может быть, по большому счету он и не прав (мы по крайней мере так считаем).

Вряд ли в такой ситуации можно не учитывать и сложности отношений США с их военными союзниками. Если предыдущий президент, я бы сказал, презрительно-наплевательски относился к союзникам и говорил нечто в духе "мы вас будем оборонять, а вы платите за это все больше и больше", то сейчас ситуация сложнее. Ставка делается на тесный союз с другими странами блока НАТО, который, как известно, непрерывно расширяется. А расширяющийся НАТО - это НАТО все более и более многоголосый. Звучат голоса как традиционных стран Западной Европы (с Германией в сердцевине), больше всего интересующихся энергетическими и экологическими проблемами, так и голоса совершенно другой, Восточной Европы, с очень серьезными комплексами и предрассудками в отношении России. Все это накладывает отпечаток на переговоры и требует серьезного учета этих условий.

Ну и на нашей стороне тоже, разумеется, есть своими проблемы. А надо всем этим еще и нависает проблема Китая, который не очень много говорит, но очень внимательно следит за всем происходящим в отношениях России и США. Этот "традиционный треугольник", начало которого было положено 50 лет назад историческим визитом Генри Киссинджера в Китай, актуален по-прежнему. И все это вместе взятое на фоне военно-политических сложностей самих по себе, делает переговоры объективно очень тяжелыми.

И то, что они идут - весьма серьезно, конкретно и предметно - само по себе большой плюс. Но о результатах говорить пока преждевременно.

Если же вернуться к общеконцептуальным схемам, то во главу угла надо поставить то обстоятельство, что НАТО еще в середине 90-х избрал концепцию "Расширения на Восток". Несколько волн этого расширения в конечном счете и привели нас к тому состоянию, в котором мы сейчас находимся.

Большинство россиян считают эту стратегию НАТО порочной и ошибочной. И я всегда так считал и считаю. Эта концепция ошибочна прежде всего для самих США. К чему она привела? К повышенному вмешательству в военно-политические дела и внутренние разборки в целом ряде стран? Но все они прошли, мягко говоря, с переменным успехом. Достаточно вспомнить все сюжеты, начиная от Кореи, противостояние с которой закончилось "боевой ничьей", и кончая Афганистаном, из которого только что выведены американские войска, по сценарию, очень похожему на вьетнамский.

Ну и расширяющийся НАТО - это тоже небольшое благо, потому что уже видно, что каждая страна в нем обладает своими собственными интересами и внутри идут очень серьезные споры.

Так что если они старались за счет расширения НАТО добиться решения сложнейшей проблемы европейской безопасности, то они этого не достигли. А достигли совершенно обратного, когда мало того, что малые страны внутри НАТО чувствуют себя в большой небезопасности, но все это становится небезопасным и для самого большого соседа НАТО - России. Отношения с нами с каждой волной расширения ухудшались и дошли до предельной критической стадии. Но признать это в чистом виде, конечно, для США весьма трудно. Так что ожидать, что кто-то резко рванет на себе тельняшку и скажет: "Я был не прав", не приходится, но эту ситуацию можно и нужно исправлять с помощью дипломатических ресурсов.

Я недавно прочитал книгу прекрасного дипломата, бывшего посла США в России Уильяма Бернса, он решил написать мемуары, закончив свою дипломатическую карьеру. Правда, после того как он ее закончил, он был назначен шефом ЦРУ и является им и сейчас. Так вот Бернс пишет об очень серьезных проблемах и недостатках американской внешней политики последнего периода. И главным недостатком, главной проблемой он считает то, что США уделяли недостаточное внимание дипломатии, делая ставку на решение вопросов с помощью давления и силы (военной, и не только). По его мнению, это не привело к искомым результатам. И Бернс всячески призывает вернуть дипломатии жизнеспособность. И дать ей продемонстрировать свои возможности решать проблемы, которые она до этого уже демонстрировала в течение долгих лет. Я вполне разделяю эту точку зрения, хотя, честно говоря, не ожидаю, что США это публично признают в своей официальной фразеологии.

Я верю в дипломатию. Я понимаю, что вокруг дипломатической работы тянется большой шлейф идеологических и пропагандистских разговоров. Что в состав предварительного тура перед реальными переговорами почти обязательно входят предельное нагнетание напряжения, игра мускулов и уверение другой стороны в своей решимости и невероятных возможностях. Но сама дипломатия - это все-таки поиски таких решений, которые приемлемы для той и другой стороны. Ну или откладывание таких решений, потому что сейчас их принять нельзя, но спустя какое-то время (когда будут решены самые непосредственные проблемы, которые можно решить уже сейчас) их можно рассмотреть в несколько иной атмосфере и иной плоскости.

Такой дипломатия была всегда, такой она остается и сейчас. И в нашей истории были примеры выдающихся дипломатических достижений, которые казались поначалу невозможными. Достаточно вспомнить, как Рейган начинал с объявления Советского Союза "империей зла", которую надо уничтожить, а заканчивал диалогом и серьезными мерами по разрядке и ограничению опасности войны. Война тогда была признана невозможной, недействительной. Хорошо, что между великими ядерными державами она признана таковою и сейчас.

Но мы все-таки находимся пока в начале дипломатической стадии отношений после опыта серьезной и весьма опасной конфронтации между нами. Я верю, что внутри США победят люди и силы, которые верят в дипломатию, а не в другие способы решения стоящих перед ними проблем.

И я надеюсь на искусство российской дипломатии.

Подготовила Елена Яковлева

В России на треть сократилось количество краж машин

Текст: Владимир Баршев

Угонщики стали отдавать предпочтение кроссоверам корейского производства. А количество угонов в России по итогам прошлого года сократилось на треть, следует из исследования, которое провели эксперты "АльфаСтрахования". Снижение числа угонов, по их мнению, связано с пандемией и ограничениями при выезде за границу. Но, как только все ограничения будут сняты, риск угонов в России может вырасти.

Самыми угоняемыми автомобилями в прошлом году стали представители корейского автопрома. Бывший лидер по угонам японская Toyota впервые не вошла даже в первую пятерку, утверждают эксперты.

Согласно исследованию по страховым случаям по каско, в прошлом году сразу два автомобиля марки Toyota - RAV 4 с частотой угонов 11 процентов и Camry с частотой 7 процентов - были в числе лидеров. То есть из 100 застрахованных RAV 4 угонялись 11 машин. К концу 2021 года их место заняли Hyundai Santa Fe с частотой угонов 12 процентов и Mitsubishi Outlander - 11 процентов. Также тройку лидеров уходящего года замыкает Kia Rio с показателем 10 процентов. Кроме того, в первую пятерку вошли еще два представителя марки Kia - Sportage с частотой угонов 8 процентов и Sorento (7 процентов). Это объясняется массовым спросом россиян на автомобили марки. На шестом месте снова Hyundai, но на сей раз Tucson (5 процентов). И только на седьмой строчке появляется Toyota Camry с частотой угонов 5 процентов.

Восьмое место досталось Volkswagen Polo с частотой угонов 4 процента. А замыкают десятку снова автомобили Toyota: RAV 4 с 4 процентами и Land Cruiser Prado с 2 процентами.

Примечательно, что количество автохищений в России на фоне пандемии снижается. По сравнению с 2020 годом в текущем году число угонов снизилось на 33 процента.

- Ожидалось, что, по мере снятия антиковидных ограничений и возвращения к привычной жизни, число заявляемых угонов в стране будет расти. Но статистика показывает обратное - количество хищений пока все еще снижается. Возможно, это связано с тем, что границы многих государств до сих пор закрыты. Это сильно осложняет сбыт краденых автомобилей. Скорее всего, этот же фактор стал главной причиной практически полного отсутствия представителей японского премиум-класса в рейтинге самых угоняемых авто. Также интересно, что подобная тенденция совпала с внедрением Toyota и Lexus новой противоугонной технологии. На весь автомобиль наносится множество специальных микроточек, каждая из которых содержит PIN-код, привязанный к VIN-номеру машины. Возможно, эта новация помогла японскому автоконцерну снизить интерес автоугонщиков к бренду, - считает директор департамента страховых выплат компании Александр Харагезов. - Однако мы полагаем, что риск увеличения частоты угонов автомобилей может реализоваться в любой момент вместе с улучшением эпидемиологической обстановки в стране и мире.

Напомним, что частота угонов разных моделей и марок у разных страховщиков отличается. Отличается она и от официальных данных МВД. Ведь такая статистика напрямую зависит от количества договоров каско, заключенных той или иной компанией. Хотя, надо сказать, что полугодовой отчет об угонах эта компания делала совместно с крупным оператором телематических систем. А он устанавливает свое оборудование не только на машины, застрахованные в этой компании.

Так что, похоже, картина угонов соответствует средней по рынку. Но речь идет только об автомобилях, которые вообще страхуют от угона.

Кстати, по данным страхового дома ВСК, интерес угонщиков к автомобилям KIA действительно снизился. Хотя эта марка несколько лет подряд возглавляла рейтинг самых угоняемых авто. На первую строчку поднялся Hyundai. Третье место занимает Toyota.

МВД ранее также отмечало резкое сокращение количества угонов - почти на 26 процентов. Впрочем, и в допандемийные годы их число сокращалось. Правда, не столь стремительно. В 2019 году, например, оно снизилось на 6 процентов. Однако, так как МВД считает все угоняемые машины, а не только те, которые страхуют, в числе лидеров, по полицейской статистике, присутствуют модели АВТОВАЗа. Правда, не на первом месте. Осталось дождаться полной картины за прошлый год от этого ведомства.

Год без стеснения

ДМИТРИЙ СТЕФАНОВИЧ

Научный сотрудник Центра международной безопасности, Национальный исследовательский институт мировой экономики и международных отношений им. Е.М. Примакова РАН (ИМЭМО РАН).

2021 г. вновь подтвердил справедливость известного тезиса о преимуществах поддержки добрых слов заряженными стволами. Желательно – больших калибров, а лучше самими «Калибрами». В целом же в сфере стратегических (и не очень) вооружений продолжился поиск серебряных пуль, причём не только в гиперзвуковом изводе, но и в виде банальных «Джавелинов» и «Байрактаров».

Наиболее общее наблюдение заключается в том, что стесняться окончательно перестали, в том числе и в Москве. Касается это и самых тонких, стратегических вопросов. Например, прямое указание на необходимость обеспечить для «обновлённой системы воздушно-космической обороны» возможность обнаружения и уничтожения «гиперзвуковых и баллистических целей всех типов», причём «на всей траектории полёта», в определённой мере сближает наши противоракетные устремления с американскими партнёрами. Возможно, так будет проще решать то самое «уравнение безопасности», хотя пока оптимизма не очень много. В ту же корзину поместим и разной степени случайности упоминания очень специфических изделий, будь то некая новая зенитная ракетная система С-550 с ярко выраженным, так сказать, противоракетным оттенком или командная баллистическая ракета «Сирена-М». Сюда же можно отнести и уничтожение старого советского спутника «Целина-Д» под индексом «Космос-1408».

Что именно таким образом было испытано – неизвестно, степень реальной опасности для космонавтов, астронавтов и тайконавтов на соответствующих космических станциях остаётся предметом ожесточённых споров официальных лиц, а вот факт создания довольно впечатляющего поля космического мусора подтверждается в том числе и независимыми организациями и экспертами. Конечно, не выдерживают критики тезисы западных ораторов на тему российского «лицемерия» в контексте сопровождения дипломатических инициатив о предотвращении размещения оружия в космосе и недопущении угрозы космическим аппаратам очевидным наращиванием противокосмического потенциала. Напротив, здесь имеет место вполне цельная картина. В России обеспокоены потенциалом милитаризации космического пространства и возможной роли космической инфраструктуры в подрыве потенциала ответного удара отечественных стратегических ядерных сил, что заставляет искать решение этой проблемы – либо дипломатическое, либо военно-техническое. К слову, такой дуализм, как прямо и неоднократно заявлено в последние недели и месяцы 2021 г., характерен для российских подходов и к региональным, и к стратегическим угрозам безопасности.

В части самих военно-технических решений местами наблюдаются определённые проблемы, которые можно увязать и с пандемией коронавируса, и с санкционным давлением, и с общим отставанием отечественной науки и техники, несмотря на отдельные прорывы. В прошедшем году мы так и не дождались начала лётных испытаний перспективной тяжелой МБР «Сармат», давно ничего не слышно про крылатую ракету неограниченной дальности «Буревестник» (возможно, и к лучшему), не поднят флаг на атомной подводной лодке специального назначения «Белгород», которая должна стать носителем «океанской многоцелевой системы» под названием «Посейдон», чаще именуемой «торпедой Судного дня». Тишина и по поводу перспективного тяжёлого бомбардировщика в рамках программы ПАК ДА. На более приземлённом уровне откладывается приём в эксплуатацию бронетехники нового поколения – «Армата», «Коалиция-СВ», «Бумеранг», «Курганец» всё ещё проходят испытания, в то время как в войска поступают неплохо модернизированные, но всё же устаревающие машины на базе платформ предыдущих поколений. И опасения вызваны не столько самим фактом, что перед конструкторскими бюро и производителями встают неожиданные проблемы, это как раз нормальное явление при разработке новой, а во многом и революционной техники. Странно, что официальные лица не считают необходимым комментировать невыполнение планов, ими же заявленных.

Подобные проблемы стоят и перед заокеанскими визави – их «зоопарк» гиперзвуковых вооружений сталкивается с несколько неожиданными проблемами. И, несмотря на организационные мероприятия по подготовке к развёртыванию систем наземного, воздушного и морского базирования, успешных испытаний готовых изделий всё ещё нет. На этом фоне китайские достижения в гиперзвуковой и в целом стратегической сфере, многократно усиленные истерическими комментариями в американской прессе, выглядят как нечто уникальное – и потому сомнительное.

Любопытным элементом всё более сложной архитектуры безопасности на региональном уровне являются выдающиеся ракетные успехи прочих стран, например, Южной Кореи. При этом Сеул, насколько можно судить, столь поглощён «неядерным сдерживанием» КНДР, что совершенно не задумывается о том, как качественное и количественное наращивание потенциала воспринимается соседями по региону. Тут нельзя не вспомнить российский извод двойного подхода: с одной стороны, с Сеулом заключено соглашение о сотрудничестве в области обороны, а с другой – Россия и Китай именно в этом регионе осуществляют уже не только совместные воздушные, но и морские патрули.

Вообще, о ВМФ России можно писать долго и сурово. Однако в прошедшем году удалось исполнить вполне себе стратегическое упражнение – отряд сил Тихоокеанского флота во взаимодействии с Дальней авиацией «продемонстрировал флаг» практически у Гавайских островов, напомнив об океанских устремлениях отечественных флотоводцев, подкреплённых пусть и ограниченным, но вполне осязаемым потенциалом.

И всё же Россия остаётся в первую очередь сухопутной державой (а во вторую – ракетной), поэтому наибольшее впечатление на всех производит развёртывание на западном направлении батальонных тактических групп со средствами усиления и без чётко очерченных временных рамок. Благо, при современном уровне санитарно-медицинского и прочего всестороннего обеспечения осуществлять такие упражнения даже в условиях пандемии можно без излишней нагрузки на личный состав (и военный бюджет). Правда, в условиях выхода России вслед за США из Договора по открытому небу любоваться на аккуратные полевые лагеря остаётся лишь с помощью спутниковых снимков.

Пожалуй, наибольшей угрозой является тень нового «евроракетного» кризиса. Российские предложения о неразмещении ракет средней и меньшей дальности независимо от их ядерного или неядерного оснащения (а также траекторий и скоростей полёта) находятся в подвешенном состоянии. Оглашённые без малого два года назад планы по созданию полноценного сухопутного «Калибра» и гиперзвукового ракетного комплекса средней дальности наземного базирования публично не материализованы, что, с одной стороны, не позволяет развернуть маховик антироссийской пропаганды. Правда, с другой стороны, все разговоры с западными партнёрами по этой теме в итоге сводятся к «виртуальной» ракете 9М729, которая послужила формальным поводом выхода США из ДРСМД, и при этом порой даже наиболее компетентные из собеседников не утруждают себя прочтением текстов российских предложений, охватывающих в том числе и это изделие и предлагающих верификацию соответствующих договорённостей.

Нельзя не упомянуть белорусский вектор отечественной военной политики. За прошедший год не без активного участия официального Минска (при максимальном вовлечении Варшавы) в текущий кризис втянулась и НАТО. На стратегическом уровне мы увидели активизацию полётов российской дальней авиации в районе западных рубежей Союзного государства и не удивимся возможному символическому развёртыванию, скажем, нескольких единиц Ту-22М3 с соответствующими запасами авиационных средств поражения на территории Белоруссии. Осталось только опубликовать-таки Военную доктрину Союзного государства, по официальным сообщениям утверждённую ещё в ноябре. Судя по происходившему в 2021-м, 2022-й скучать не даст. Никому.

Россия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 11 января 2022 > № 4313844 Дмитрий Стефанович

Корейская компания «SEEDON» намерена продвигать сельскохозяйственные проекты на территории Кыргызстана. Об этом сообщили в пресс-службе МИД КР.

Накануне посол Кыргызской Республики в Республике Корея Динара Кемелова встретилась с корейской делегацией во главе с президентом компании «SEEDON» г-ном Сон Хён Юль и обсудила проекты в сельскохозяйственной сфере между Кыргызстаном и Кореей.

Собеседники обменялись мнениями по наращиванию потенциала Кыргызстана в выращивании семян овощных культур.

К слову, компания сотрудничает с Кыргызстаном и продвигает проекты по выращиванию лука с 2012 года. Фирма также имеет представительства в 8 странах.

«В настоящее время компания выражает заинтересованность в продвижении проектов ОПР в сельском хозяйстве и перерабатывающей промышленности», - отметили в ведомстве.

Государство Развития

Россия нуждается в широком общественном договоре между государством, бизнесом и людьми

Сергей Глазьев

Геостратегический фон

На пути формирования олигархического капитализма мы дошли до пределов возможной деградации. Государство сняло с себя всю ответственность за состояние дел, противопоставив благополучие всего народа интересам группы олигархов и связанных с ними коррупционеров. На выходе мы имеем, по сути, феодальный капитализм. Таковым он является по типу взаимоотношений социальных страт и по признаку качества административно-управляющей прослойки.

Ключевой вопрос здесь заключается в наличии у продуктивной элиты энергии и инициативы для формирования образа преодоления сложившейся ситуации. В значительной степени позитивный пример такого преодоления сегодня являет военно-промышленный комплекс, освоивший серийное производство высокоточной техники, включая гиперзвуковое оружие. В прочих сферах деградация, как мне кажется, поглотила и продуктивную элиту.

После того как Украина была отдана под контроль неонацистским силам, всецело контролируемым США, а Россия фактически добровольно сняла с себя функции защиты десятков миллионов русских людей, встал вопрос об адекватной (по отношению ко всему Русскому миру) защите нашего национального суверенитета и духовно-идеологической общности.

Чрезмерная офшоризация российской экономики с ежегодным неттооттоком капитала в размере около 100 млрд долл., десуверенизация валютно-финансовой системы и в целом подчинение воспроизводственных контуров зарубежным выгодоприобретателям обнажают наши слабые места. При этом властвующая элита не до конца осознаёт или не хочет осознавать вес фактора экономической самостоятельности в геополитической суверенизации нашего жизненного пространства.

Россия, как никогда в новейшей истории, нуждается в широком общественном договоре между государством, бизнесом и людьми. Необходимо соглашение, посредством которого можно преодолеть социальную дифференциацию и антагонистический разрыв между интересами общества и властвующей элиты. Пока союзничество в этом контексте может быть лишь благим пожеланием, поскольку фактическая эксплуатация труда, недооценка его стоимости, извлечение природных ресурсов без симметричного приумножения общественного дохода — в восприятии российского общества — является явной несправедливостью.

Что касается межгосударственного экономического сотрудничества, должен признать, что развитие интеграции в рамках Евразийского экономического союза (ЕАЭС) продвигается достаточно успешно, хоть и не без очевидных нюансов. Но, не вдаваясь в подробности вызовов и перспектив интеграции, которые являются предметом отдельной профессиональной дискуссии, должен отметить, что одной лишь экономической повестки для формирования целостной, способной к самостоятельному воспроизводству структуры здесь недостаточно.

Требуется актуализация и созидание евразийской культурно-исторической общности, без чего долгосрочное взаимовыгодное сотрудничество уязвимо перед дестабилизирующими факторами. Реализация собственно экономического потенциала Союза ограничена макроэкономической динамикой России, которая пока не может удовлетворять ни по каким параметрам. Для качественного приращения потенциала ЕАЭС нам необходимо как минимум его удвоение. Это могло бы дать полноценное членство в Союзе Украины и Узбекистана — за счёт возникающего кумулятивного эффекта интеграции в промышленности. Ташкент хоть и является сегодня активным участником интеграционных процессов, но обладает лишь статусом наблюдателя. Украина, находясь под внешним управлением, выпала из работы по интеграционному строительству, хотя и была инициатором создания Единого экономического пространства в 2003 г.

У России стратегический союз с Китаем, но в этих отношениях многое ещё предстоит прояснить. Непонятна субординация, пакет перспективных и готовых к реализации проектов, в том числе, по сооружению транспортно-логистического каркаса Большой Евразии.

Отдельный вопрос — перспектива сотрудничества ЕАЭС с Ираном. Здесь нужно смотреть на многие параметры, связанные комплементарностью народнохозяйственных комплексов, а также иметь более или менее чёткое представление о пакете совместных кооперационных инициатив и проектов. Но если оценивать потенциально возможное, то присоединение Исламской Республики даёт приращение экономического потенциала не менее чем на 10%. Если в это «тождество» привносить дополнительные параметры, связанные с ёмкостью иранского рынка, его уникальное географическое положение, качество трудовых ресурсов, то эта цифра, конечно, будет больше. Пока ЕАЭС формирует с Ираном зону свободной торговли.

Идеологическая модель нового уклада

Теперь от вводных соображений перейдём к вопросам идеологической поддержки преобразований в экономике, политике, социальной сфере. Говоря об идеологии, к ней необходимо предъявлять два фундаментальных требования, которые в определённом смысле противоречивы. Первое — идеология должна быть современной и апеллировать к будущему, второе — она должна зиждиться на традиционных ценностях. В этой конструкции и кроется диалектическое единство противоположностей. Если говорить о современности идеологии, виднеется образ будущего. Его можно определить как «новый мирохозяйственный уклад». Можно говорить и об «ноосферном социализме». Что бы мы ни вкладывали в эти понятия, так или иначе мы видим примеры формирования принципиально новой системы организации институтов и производственных отношений, соответствующей целям развития социально-экономической архитектуры.

В Китае, Индии, в целом в Азиатско-Тихоокеанском регионе утвердилась социально-рыночная модель управления c приматом общественных интересов над частными. Экономика в этой модели является средством повышения общественного благосостояния и удовлетворения потребностей людей, приращения их материальных возможностей. Подчиняясь социалистическим целям и задачам, экономическое устройство в регионе АТР является рыночным по содержанию, использует механизмы рыночной конкуренции и предполагает рыночную самоорганизацию бизнеса.

Вся система управления экономическим развитием при этом строится в соответствии с документами стратегического планирования. Некоторые аналитики называют описанную модель «планово-рыночной». Её характерной чертой является стимулирование частного предпринимательства в той мере, в которой оно способствует росту общественного благосостояния и пресечению тех видов так называемой «деловой активности», которые направлены на дестабилизацию экономики и получение сверхприбыли за счёт остальных. Этот механизм регулирования и контроля за устойчивостью социально-экономической системы — с рычагами недопущения перетока ресурсов в сектор валютнофинансовых спекуляций — достаточно хорошо отлажен в Китае, Индии, Японии и Южной Корее. Механизм отлажен и достигает магистральной цели регулирования частнопредпринимательской инициативы в интересах подъёма общественного благосостояния. Он ни в коей мере не ущемляет интересы частных собственников, если они ответственно и сполна исполняют свои обязательства. Для добросовестных собственников, развивающих производство и технологии, а также обеспечивающих занятость, в рамках интегральной модели нового мирохозяйственного уклада существует система поощрения. В её рамках им предоставляются неограниченные ресурсные возможности, гибкая система кредитования, другие льготы и преференции.

Важным элементом этой модели является государственный контроль денежного обращения, которое, с теми или иными оговорками, контролируется государством. А деньги являются инструментом авансирования экономического роста, повышения конкурентоспособности, финансирования инвестиций. Денег создаётся ровно столько, сколько нужно для экономического развития, и их создание, замечу, не вызывает инфляционного эффекта, поскольку вложение направлено вдоль производственных линий. Поэтому в государствах, находящихся в парадигме нового мирохозяйственного уклада, обеспечиваются околонулевые ставки кредита и контроль целевого использования предоставляемых ссуд. Это делается в интересах повышения общественного благосостояния. Такой подход предполагает обеспечение устойчивости экономики к спекулятивным воздействиям. Государство здесь является правовым, умным, ответственным, нравственным, справедливым и, по мере возможности, демократическим. Я бы назвал его Государством Развития. Это принципиально новый тип государства, которого не было в предыдущую историческую эпоху — ни в советской редакции, ни в американской, ни, тем более, в рамках предыдущих формациях.

Фактор ценностей

Теперь о ценностной составляющей идеологии. Мы располагаем двумя источниками традиционных ценностей. Это — православная традиция, которая сочетается с мусульманской и буддистской традициями. Есть гипотеза, что все эти три религиозных течения вышли из одного. Но об этом следует поговорить в рамках отдельной дискуссии.

Есть мнение, что идеология должна отвечать на вопрос «как?». «Как» — значит наличие некоего практического приложения, это понятно всем. Раньше я думал, что такой идеологический подход можно назвать «христианским социализмом», но, с учётом современных тенденций, его всё чаще называют «ноосферным социализмом». Государство при этом должно быть Государством Развития в том смысле, о котором я говорил, а экономика должна быть социально-рыночной, то есть агрегировать в себе лучшие черты социалистического и капиталистического хозяйствования.

В рамках этой универсальности на самом деле может быть большое разнообразие, особенно — в нынешнем интегральном мирохозяйственном укладе. Разные виды этого интегрального мирохозяйственного уклада обладают двумя свойствами. Это социалистическая идеология и рыночная экономика. Идеология, их объединяющая, имеет ещё национальное измерение. Повсеместно мы имеем дело с национализмом, а вернее даже сказать, с экономической автаркией. В Китае сегодня смесь социализма, национализма и рыночной экономики, в Индии то же самое, во Вьетнаме мы наблюдаем похожее явление.

Если брать Восток в качестве образца построения нового мирохозяйственного уклада, то он являет собой пример политико-экономической инженерии. У нас уже есть правящая партия, и называется она, соответственно, правильным образом — «Единая Россия». Но вот как в неё содержательно вдохнуть, так сказать, нужную идеологию, вопрос открытый. Если партия воспримет идеи конфуцианства, то перед нами возникнет модель для сборки в Евразии реальной евразийской экономической интеграции.

Китай реализовал ту философию общественно-политического устройства, которая обсуждалась в позднем СССР, а именно конвергентный путь, сочетающий механизмы как советского планового хозяйствования, так и вполне рыночную самоорганизацию с постепенным раскрепощением частнопредпринимательской инициативы по мере её созревания к этому. Тому пример — формирование концернов и участие трудящихся в процессе управления предприятиями. Нужно сказать, без экивоков, что Советский Союз шёл по тому же пути, что и Китай сегодня. Нас прервало фактическое самоубийство КПСС. Не случись этого, возможно, мы бы вышли на совершенно другую траекторию, схожую с китайской.

Перспективы воплощения

Мы подошли к главному вопросу: как практически воплотить этот идеологический посыл? Концентрированным, если угодно, манифестом наших идеологических воззрений является представленная в 2019 году программа «Социальная справедливость и экономический рост». В ней, напомню, содержится весь набор инструментов и механизмов обеспечения экономического порядка в соответствии с идеологической дихотомией, с которой я начал. Мною и моими коллегами по Российской академии наук разработана и более академичная стратегия опережающего развития, которая может служить весомым подспорьем в практических действиях.

Для достижения ориентиров опережающего развития в последние годы были прописаны даже основы стратегического планирования — например, законы «О стратегическом планировании», «О промышленной политике», которые предусматривают механизмы частно-государственного партнёрства на контрактной основе. Эти государственные нормативноправовые акты формируют иерархию документов стратегического планирования, которая может с правовой точки зрения стать основой для формирования реальной государственно-экономической политики. Нам, к сожалению, не удалось принять закон об ответственности федеральных органов исполнительной власти за результаты её деятельности. Если бы этот закон был принят, мы бы обладали полноценным правовым каркасом, обеспечивающим ответственность власти за реализацию целей экономического развития, в том числе указов президента 2012 и 2018 годов.

В контексте сказанного я бы хотел зафиксировать некоторые неразрешимые, во всяком случае — пока, проблемы. Вопрос, как реализовать наши идеологические построения, упирается в реальные механизмы воспроизводства социально-экономической системы, которая характеризуется следующими дисфункциями. Во-первых, существует дисфункция власти. Все ветви власти находятся в состоянии полной дисфункции. Исполнительная власть не исполняет законы. Законодательная власть не принимает законы, нужные обществу, а просто обслуживает интересы властвующей элиты. Судебная власть подчинена конъюнктурным административно-коррупционным интересам. Наблюдается системная коррупция, которая является следствием полной безответственности власти — по части управления.

Коррупция и некомпетентность — это две стороны одной медали. И торжество этой тенденции пока непреодолимо. Конечно, есть исключения, наблюдаются попытки очистить власть от коррупции и поднять её компетентность, но эти отдельные, я бы сказал, эксперименты тонут в общей безответственности властно-хозяйственного управленческого механизма.

Де-факто мы стали западной периферией и, что печально, не только сырьевым придатком Европы. Наше стратегическое партнёрство и экономическое сотрудничество с Китаем свидетельствует о том, что мы сегодня в ещё большей степени сырьевой придаток Китая, чем остального мира. Это означает, что мы не интегрируемся в новый интегральный строй, который формируется в Юго-Восточной Азии, а фактически застряли в качестве сырьевой периферии сразу двух мировых центров — уходящего старого и формирующегося нового уклада, между которыми идёт мировая гибридная война. Хотя мы говорим о необходимости преображения всей властно-хозяйственной системы, но вместо этого преображения мы наблюдаем имитацию. И механизмов оздоровления ситуации пока не прослеживается.

Россия. Азия > Госбюджет, налоги, цены. Внешэкономсвязи, политика > zavtra.ru, 11 января 2022 > № 3965427 Сергей Глазьев

Опубликован рейтинг паспортов мира по свободе безвизовых передвижений

11 января 2022 года опубликованы данные Индекса паспортов мира на первый квартал от компании Henley & Partners.

Что случилось? Последние результаты Индекса паспортов мира от Henley & Partners демонстрируют самый большой разрыв в возможностях для безвизовых путешествий граждан с момента создания индекса 17 лет назад. Без учёта меняющихся и временных ограничений, связанных с коронавирусом, владельцы паспортов двух азиатских стран, Японии и Сингапура, теперь могут въезжать в 192 пункта назначения без визы или с визой по прибытии – на 166 больше, чем Афганистан, который находится на последнем месте индекса.

Контекст. Согласно историческим данным Индекса паспортов Henley & Partners, который ранжирует паспорта мира по количеству безвизовых направлений, граждане могли в среднем посетить 57 стран в 2006 году без предварительного получения визы. Сегодня это число возросло до 107, но за этим общим увеличением скрывается растущее неравенство между странами Глобального Севера и Глобального Юга. Например, граждане Швеция и США могут посещать более 180 направлений без визы, в то время как владельцы паспортов Анголы, Камеруна и Лаоса могут перемещаться без визы только по 50 направлениям.

Паспорта Сингапура и Японии делят первое место в Индексе (192 безвизовых направления), Германия и Южная Корея делят второе место с безвизовым доступом в 190 стран.

Россия и страны СНГ изменили свои позиции за квартал наблюдений несущественно. Движения в рейтинге были также обеспечены изменениями в позициях других стран. Россия приобрела безвизовый доступ к Пакистану и переместилась с 51-го на 46-е место в рейтинге. Обладатели российского паспорта могут в теории путешествовать по 119 направлениям без визы.

Украина поднялась с 37-го на 35-е место, заключив договор о безвизовом доступе с французскими заморскими территориями и Оманом. Обладатели украинского паспорта могут путешествовать без визы или визой по прибытии в 141 страну мира.

Республика Беларусь (65), Казахстан (68), Азербайджан (74), Армения (78) изменили свои позиции благодаря заключению договоров о безвизовом перемещении с Оманом. Грузия в отчетный период не заключала договоров о безвизовом перемещении с другими странами и занимает 48-е место с безвизовым доступом к 115 направлениям мира.

Цитата. Крис Келин, председатель Henley & Partners и создатель концепции паспортного индекса, рассуждает: «Паспорта и визы – это инструменты, влияющие на социальное неравенство во всем мире, так как именно они определяют возможности для перемещений по миру. Границы, в которых мы родились, и документы, на которые мы имеем право, так же случайны, как и цвет кожи. Более богатые государства должны поощрять позитивную внутреннюю миграцию, чтобы помочь перераспределить и сбалансировать человеческие и материальные ресурсы во всем мире».

Андреас Браухлин, доктор медицинских наук и специалист в области кардиологии, отмечает, что здоровье и статус вакцинации так же влияют на возможность путешествовать, как и гражданский паспорт: «Гражданство или резидентство человека продолжают определять доступ к вакцинам, одобренным на национальном уровне, в то время как отсутствие всемирно признанного прививочного паспорта ограничивает мобильность. Проживание в «неправильной» стране может серьезно повлиять на доступ к бизнесу, здравоохранению и медицинским услугам, а также лишить возможности свободно передвигаться по миру».

Автор: Ольга Петегирич

Источник: пресс-релиз Henley & Partners

Индия отменяет антидемпинговые пошлины на импорт г/к плоского проката из 6 стран

Как сообщает Yieh.com, по данным Главного управления торговых средств правовой защиты Индии (DGTR) 6 января 2022 г., Министерство финансов решило не принимать рекомендации DGTR от 14 сентября 2021 г. о введении окончательных антидемпинговых мер на импорт г/к плоского проката из легированной или нелегированной стали, происходящего или экспортируемого из Китая, Японии, Южной Кореи, России, Бразилии и Индонезии.

Используемая продукция классифицируется под кодами ТН ВЭД 7208, 7211, 7225 и 7226. Г/к плоский прокат из нержавеющей стали, г/к плоский прокат из стали с электролитическим покрытием или покрытием цинком, г/к плоский прокат из стали, плакированные или покрытые цинком, а также плакированные стали не включаются в эту меру.

Новости внешней политики Ирана

Официальный представитель МИД Ирана заявил, что Иран стремится к стабильному и надежному соглашению, и ни одно соглашение, в котором не было бы этих двух компонентов, не находится на повестке дня переговорной группы в Вене.

Выступая в понедельник на своей еженедельной пресс-конференции, официальный представитель МИД Ирана Саид Хатибзаде проинформировал о последних событиях во внешней политике Ирана и ответил на ряд вопросов, заданных журналистами.

Иран добивается стабильного и надежного соглашения в Вене

«Все стороны [на переговорах в Вене] стремятся к прочному взаимопониманию. В центре внимания переговоров находится снятие санкций поддающимся проверке образом, а также ядерные вопросы, и в некоторых случаях это продвинулось», — сказал Хатибзаде. ссылаясь на продолжающийся раунд переговоров в Вене между Ираном и остальными сторонами Совместного всеобъемлющего плана действий (СВПД), а именно Россией, Китаем, Великобританией, Францией, Германией и ЕС.

«Переговоры в Вене должны обеспечить ответственное возвращение США в СВПД, и мы не обсуждаем и не принимаем ничего, кроме этой сделки», — добавил он.

Отвечая на вопрос о временном соглашении на переговорах в Вене, Хатибзаде сказал: «Мы стремимся к стабильному и надежному соглашению, и ни одно соглашение, в котором не было бы этих двух компонентов, не стоит на повестке дня. Мы все должны постараться, чтобы США вернулись к СВПД, что должно сопровождаться необходимыми гарантиями и проверкой, и что должна иметь место отмена санкций. Это не достигается никаким временным соглашением».

Иран и Саудовская Аравия проведут пятый раунд переговоров в Ираке

Представитель также указал на пятый раунд переговоров между Ираном и Саудовской Аравией, заявив: «Следующий раунд переговоров с Саудовской Аравией, организованный Ираком, стоит на повестке дня».

Он добавил, что Иран, несмотря на все разногласия и в силу взаимного интереса, продолжит переговоры и попытается установить стабильные отношения между двумя странами.

Глава МИД Ирана посетит Китай на этой неделе

Министр иностранных дел Ирана Хосейн Амир-Абдоллахян должен посетить Китай на этой неделе по приглашению своего китайского коллеги, сообщил представитель МИД, добавив, что в ходе визита будут обсуждаться различные вопросы, в том числе 25-летняя дорожная карта между двумя странами.

Он также рассказал о позиции Ирана в отношении зимних Олимпийских игр в Пекине, заявив, что Иран осуждает любые политические взгляды на спортивные мероприятия. «К сожалению, некоторые западные и североамериканские штаты пытаются политизировать Олимпийские игры, которые являются проявлением сближения людей через спорт».

«Иран будет присутствовать на церемонии открытия зимних Олимпийских игр в Пекине в полном составе», — добавил он.

Он также указал на некоторые необоснованные новости об отмене отправки иранских борцов в США, заявив, что эта поездка иранской национальной сборной по борьбе включена в повестку дня по приглашению Американской федерации борьбы и в рамках нормальных спортивных отношений.

Он добавил, что Иран не политизирует вопросы, связанные со спортом.

Президенты Туркменистана и Венесуэлы в ближайшее время посетят Иран

Официальный представитель МИД также сообщил, что в ближайшее время Иран посетят президент Туркменистана Гурбангулы Бердымухамедов и президент Венесуэлы Николас Мадуро.

Дата визита Мадуро в Тегеран будет объявлена в ближайшее время, сказал Хатибзаде.

Южную Корею обязали выплатить долги Ирану

Касаясь визита заместителя министра иностранных дел Южной Кореи в Вену, Хатибзаде сказал: «Визит заместителя министра иностранных дел Южной Кореи был осуществлен по его собственной инициативе, и некоторые страны и делегации отправились в Вену по собственной инициативе, а заместитель иранского Министр иностранных дел встретился со своими коллегами по их просьбе».

Во время встречи с заместителем министра иностранных дел Южной Кореи было подчеркнуто, что Южная Корея обязана выплатить свои долги, добавил он.

Китай второй год подряд лидирует в мире по кассовым сборам фильмов

Текст: Константин Волков

Китай второй год подряд лидирует в мире по кассовым сборам фильмов. По итогам 2021 года китайский прокат выручил 47,3 миллиарда юаней (7,3 миллиарда долларов). Это вдвое больше, чем в 2020 году, и только на 26 процентов ниже, чем до пандемии - в 2019 году сборы составили 9,2 миллиарда долларов. Об этом свидетельствуют данные сайта по отслеживанию количества проданных билетов в кино Artisan Gateway.

Масштаб киносборов в КНР особенно заметен в сравнении с США, где из-за пандемии и вводимых ограничений в 2021 году выручка оказалась почти на 60 процентов ниже, чем в 2019-м, и составила лишь 4,5 миллиарда долларов.

В Китае американские фильмы тоже собрали немного, только 12 процентов от общей кассы, тогда как до пандемии они получали ежегодно порядка 30 процентов выручки. Впрочем, аналитики связывают это в первую очередь с нехваткой голливудских новинок из-за напряженных отношений между Вашингтоном и Пекином. Так, в 2021 году на китайском рынке представили всего 20 новых американских фильмов, это на треть меньше, чем двумя годами раньше. Кроме того, в прошлом году КНР праздновала 100-летие Компартии Китая, и Пекин выпустил на экраны больше отечественных картин.

В итоге на экранах в Поднебесной не появился ряд кассовых американских фильмов. На первом месте по сборам в Китае в 2021 году оказался фильм "Битва при Чосинском водохранилище" о помощи китайских войск Северной Корее во время Корейской войны, он собрал 899 миллионов долларов в прокате КНР и стал самым кассовым фильмом в истории Китая. Снятые в КНР фильмы "Привет, мам" о девушке, которая попадает в прошлое и встречает свою молодую мать, и "Детектив из Чайнатауна 3" принесли, соответственно, 822 миллиона и 686 миллионов долларов.

В Азии назревает новый энергетический кризис

Текст: Сергей Тихонов

Вслед за газовым кризисом в Европе в этом году может разразиться угольный кризис в Азии. Индонезия, крупнейший в мире экспортер энергетического угля (используемого для выработки электричества), запретила до конца января его отгрузки за границу ради обеспечения внутреннего рынка. Если запрет будет продлен или в азиатских странах начнутся сильные морозы, цены на уголь могут пойти вверх не хуже газовых в Европе, а на рынке может возникнуть его реальный дефицит.

Для стран Азиатско-Тихоокеанского региона (АТР) уголь - основной ресурс для генерации электричества. Сложившаяся ситуация могла бы быть выгодна другим его экспортерам, в том числе России, но реальных возможностей для увеличения отгрузок в АТР ни у кого нет. Например, объемы экспорта угля из нашей страны ограничены возможностями железнодорожной инфраструктуры (БАМа и Транссиба), которая уже в 2021 году работала на пределе - в страны АТР было поставлено 129 млн тонн российского угля. В 2022 году в минэнерго ожидают рост этого показателя, но только на 10 млн тонн. А годовой экспорт угля из Индонезии составляет 480 млн тонн, и большая часть предназначается для стран АТР. Основные покупатели - Китай, Южная Корея, Индия, Япония.

Частично возместить прекращение экспорта угля из Индонезии могла бы Австралия, оставшаяся в прошлом году без китайского рынка (Пекин запретил импорт угля из Австралии по политическим причинам). Но австралийский экспорт уже переориентирован на другие страны региона, в первую очередь Индию, Японию и Южную Корею. Именно с ростом поставок из Австралии связано уменьшение экспорта российского угля в Индию на 15,6% в 2021 году. Кроме этого, почти половину экспорта Австралии составляет коксующийся уголь. Он дороже энергетического, у него другие характеристики, и используется он главным образом в металлургии. В Китае в прошлом году выпадение поставок коксующегося угля из Австралии возместили импортом из США и России.

Из крупных экспортеров остаются еще США, которые, несмотря на декларирование "зеленых" целей, продолжают активно развивать угольную отрасль. Но и у них свободных мощностей осталось немного. В 2021 году экспорт угля из США уже вырос на 30%, а внутреннее потребление - на 18% по сравнению с 2020 годом.

Естественно, возникает вопрос о последствиях. Ситуация может привести к дефициту угля в странах АТР и к росту мировых цен на уголь, но краткосрочному, считает доцент Финансового университета при правительстве РФ Валерий Андрианов. Индонезия может отменить ограничения на экспорт еще до конца января. Даже при всем росте экономики Индонезия потребляет не более 15% добываемого в стране угля и поэтому пристроить на внутреннем рынке все объемы, которые не ушли за рубеж, просто невозможно. Как только угольные склады будут заполнены, экспорт снова будет разрешен, и ждать этого не так долго, предполагает эксперт.

С этим согласен советник отдела по ТЭК и ЖКХ Аналитического центра при правительстве РФ Дмитрий Федоренко. От индонезийских поставок угля зависит подавляющее большинство экономик АТР. Высока вероятность, что правительство страны под давлением торговых партнеров, а также компаний-экспортеров угля, ослабит ограничения на экспорт. В случае сохранения запрета на экспорт угля со стороны Индонезии вероятно возникновение дефицита на азиатском угольном рынке и повторения сценария энергетического кризиса в Индии и Китае осенью 2021 года, считает он.

В мировом масштабе рост цен на уголь может подстегнуть дальнейшее подорожание энергоресурсов. Уголь пока самый дешевый ресурс, но при дефиците заменить его можно будет мазутом, дизельным топливом и газом. Учитывая, что дефицитом угля может возникнуть в крупнейших странах-импортерах энергоресурсов, скачок цен на нефть и газ может быть значительным. Причем увеличение спроса на сжиженный природный газ (СПГ) в Азии вызовет реакцию в Европе, где и без этого биржевые цены на "голубое топливо" бьют рекорды.

При этом, как отметил Федоров, в Китае, Индии и Южной Корее уголь занимает наибольшую долю в генерации электроэнергии. Поэтому нельзя сказать, что сейчас существует альтернатива углю, которая в короткие сроки позволит нивелировать дефицит угля на рынке. Страны АТР неоднородны с точки зрения рисков, связанных с уменьшение предложения угля из-за соотношения источников энергии в электрогенерации: примером является Япония, где доля природного газа больше, чем угля.

Для России как экспортера рост цен на уголь выгоден, хотя и опять встает вопрос о необходимости скорейшей модернизации и расширения железнодорожной инфраструктуры. По мнению Андрианова, также кризис с поставками индонезийского угля - еще один козырь для России в рамках переговоров о строительстве нового маршрута транспортировки газа в Китай: газопровода "Сила Сибири - 2".

Как извлечь правильные уроки из прошлого

ОДД АРНЕ ВЕСТАД, Профессор истории и мировой политики в Йельском университете.

ЛИ ЧЭНЬ, Доцент Школы международных исследований Китайского народного университета.

ДЛЯ ЦИТИРОВАНИЯ:

Вестад О.А., Ли Ч. Как извлечь правильные уроки из прошлого // Россия в глобальной политике. 2022. Т. 20. No. 1. С. 182-187.

Учитывая вероятность ухудшения отношений США и Китая, прежде чем они в итоге улучшатся, потребуются все накопленные знания прошлого, чтобы избежать катастрофических сценариев и совместно найти путь вперёд.

В феврале 1961 г., в начале своего президентства, Джон Кеннеди написал личное письмо советскому лидеру Никите Хрущёву. Выразив сожаление по поводу общего состояния двусторонних отношений, новый президент отметил: «Если бы мы смогли найти степень сотрудничества по некоторым из текущих вопросов, это само по себе стало бы значительным вкладом в разрешение проблемы обеспечения мира и упорядоченности в мире». Далее Кеннеди пояснил, как два лидера могли бы достичь такого сотрудничества: «Думаю, мы должны честно признаться себе, что существуют проблемы, по которым мы не сможем договориться. Тем не менее, предполагая, что у нас нет и, вероятно, не будет единого мнения по всем этим вопросам, я считаю, то, как мы подходим к ним, и в особенности то, как мы регулируем наши разногласия, может иметь большое значение… полагаю, что мы должны больше использовать дипломатические каналы для неформального обсуждения этих вопросов, не в смысле переговоров… а скорее в качестве механизма коммуникации, который, насколько это возможно, должен помочь ликвидировать непонимание и неоправданные расхождения, какими бы серьёзными ни были базовые различия».

Тогда подход Кеннеди помог спасти мир в самые мрачные моменты холодной войны. Сегодня лидеры США и Китая должны применить тот же подход – обе стороны признали это на недавнем виртуальном саммите. «Мне кажется очевидным, что мы должны установить некие рамки на основе здравого смысла», – сказал президент Джо Байден. Председатель Си Цзиньпин согласился: «Китаю и Соединённым Штатам нужно повысить уровень коммуникации и сотрудничества».

Вопрос о том, напоминает ли американо-китайское соперничество холодную войну СССР и США, активно обсуждается. Когда группа американских и китайских историков холодной войны (включая авторов этой статьи) встретилась прошлым летом, чтобы обсудить такое сравнение, возникли существенные разногласия по поводу точности и ценности аналогии. Но многие согласились, что отдельные уроки полезны для урегулирования нынешних трений между Вашингтоном и Пекином. Учитывая, насколько острым и опасным стало противостояние двух великих держав, вместо споров о параллелях экспертам и политикам стоит задуматься об уроках прошлого – особенно когда речь идёт о важнейших задачах обеспечения стабильности и уменьшении риска ненужного конфликта.

Не надо предположений

Стратегическое недопонимание намерений и возможностей противников в международной ситуации и даже собственной позиции сыграло ключевую роль в эскалации холодной войны. И Соединённые Штаты, и Советский Союз чрезмерно концентрировались на агрессивности друг друга, подчёркивали непримиримые внутриполитические, институциональные и культурные различия, оправдывая масштабное наращивание вооружённых сил. Стороны руководствовались конфронтационными внешнеполитическими нарративами и часто неверно истолковывали взаимные мотивы.

Стратегическое недопонимание особенно проявлялось в момент кризисов. Так, Вашингтон полагал, что начало Корейской войны было прелюдией к глобальному наступлению СССР и поэтому провёл беспрецедентную мобилизацию, взвинтив милитаристский компонент стратегии холодной войны. Пекин, в свою очередь, считал интервенцию в Корею угрозой своему выживанию, после того как США направили корабли ВМС в Тайваньский пролив, а сухопутные войска пересекли 38-ю параллель. Страх того, что Вьетнам и Афганистан станут оплотами конкурента, толкнул к проведению там дорогостоящих военных интервенций.

Сегодня КНР и Соединённые Штаты могли бы поработать над тем, чтобы лучше понимать стратегические цели друг друга.

Многие американцы считают, что Китай намерен лишить Америку статуса доминирующей глобальной державы, а китайцы полагают, что США стремятся остановить подъём КНР. Такие предположения следует сопоставлять с конкретными действиями. Вашингтон и Пекин должны научиться полагаться на достоверный анализ экспертов, которые знают другую сторону и не будут интерпретировать события исключительно с точки зрения самых пессимистических сценариев.

Это в первую очередь касается регионального соперничества. В период разрядки Соединённым Штатам и Советскому Союзу удалось достичь базового уровня доверия в отношении действий другой стороны в Европе. Китаю и США нужно нечто подобное в Восточной Азии, несмотря на продолжающееся противостояние. Абсолютное стратегическое недоверие способно вывести конфликт на максимальный уровень и придать ему военное измерение, в то время как усилия по укреплению доверия помогут уменьшить непонимание, даже если сами по себе меры не разрешат существующий конфликт.

Уважить гостей

Личная дипломатия – важная составляющая всех усилий. В годы холодной войны лидеры США и СССР часто использовали дипломатические каналы и персональные контакты, чтобы продемонстрировать уважение к другой стороне как к великой державе, хотя стремились блокировать стратегические проекты друг друга. Подобные действия облегчают регулирование соперничества и в итоге помогают его разрешить, поскольку снижают градус идеологической и политической напряжённости. Определённая степень взаимного уважения позволяла сторонам отступать назад, когда конфронтация достигала самого опасного предела – во время Карибского кризиса 1962 г. и войны между Индией и Пакистаном в 1971 году.

Что касается отношений Соединённых Штатов и Китая в период холодной войны, то реальный прорыв был достигнут, когда президент Ричард Никсон лично отправился в Пекин, за что Никсона и его помощника по национальной безопасности Генри Киссинджера очень почитают китайцы, хотя оба были антикоммунистами и активно продвигали интересы своей страны. Никсон и Киссинджер подчёркивали уважение к принимающей стороне, то же самое делали Мао Цзэдун и Чжоу Эньлай, которые придерживались своих принципов, но проявляли почтение к гостям.

Взаимное уважение облегчает переход от враждебности к нормализации.

Из-за развития технологий сегодня сложнее придерживаться принципов и одновременно демонстрировать пиетет к собеседникам. То, что лидеры говорят публично (а часто и в личных беседах), немедленно становится достоянием гласности внутри страны и за рубежом, поэтому легче отдавать приоритет риторике, удовлетворяющей общественное мнение дома, хотя она может быть уничижительной и конфронтационной в отношении соперника. Даже если тон беседы за закрытыми дверями по-светски вежлив, жёсткие публичные ремарки – как после американо-китайской встречи в Анкоридже в марте – усложняют достижение компромисса. В таких случаях стороны должны помнить о ценности уважения к оппоненту как представителю великой державы, даже если речь идёт о ключевых вопросах. Планируя встречи на высоком уровне – особенно между лидерами двух стран, – политикам следует учитывать это при выборе формата и обстановки.

Все конфликты локальны

При интенсивном соперничестве локальные конфликты легко затронут интересы великих держав – так происходило в Берлине, на Кубе, в Корее, на Ближнем Востоке и других горячих точках в годы холодной войны. Потребовалось умелое регулирование кризисов с участием дипломатов, военных и политических лидеров, чтобы не допустить перерастания конфронтации в глобальную войну.

Управление кризисными ситуациями предполагало ряд шагов обеих сторон, начиная с постановки ограниченных и гибких целей. Во время берлинских кризисов СССР не пытался войти в Западный Берлин, а США и их союзники – в Восточный. Во время Карибского кризиса администрация Кеннеди сосредоточилась на выводе советских ядерных ракет, а не на свержении Фиделя Кастро или полной ликвидации советского присутствия на Кубе. Обе стороны должны оставлять оппоненту пространство для снижения напряжённости, потому что, когда на кону жизненно важные интересы, деэскалация в одностороннем порядке происходит очень редко. Во время Карибского кризиса американцы разработали и осуществили морской карантин с особой осторожностью, постаравшись избежать традиционной морской блокады, чтобы сохранить Советскому Союзу возможность для шагов назад (и одновременно по неофициальным каналам пообещав демонтировать американские ракеты в Турции и не предпринимать интервенций на Кубу). Кремль посчитал вывод своих ракет с Кубы приемлемым вариантом, учитывая риск ядерной войны.

В кризисных ситуациях особенно важна коммуникация: когда эмоции накалены и встречи на высоком уровне невозможны, требуются эффективные каналы связи, чтобы уменьшить риск ошибочных умозаключений и попытаться найти общие задачи кризисного управления. Традиционные дипломатические каналы часто не подходят для этих целей, а вот неофициальные – которые, например, использовались во время Карибского кризиса – стоит устанавливать до начала обострения. Их следует дополнить эффективным командованием и управлением, а также координацией отношений с союзниками, чтобы не допустить эскалации с третьей стороны. Во всех крупных кризисах холодной войны была задействована третья сторона, которая часто преследовала собственные цели, несовместимые со снижением напряжённости и управлением конфронтацией.

Единственный способ контролировать политику третьей стороны – прямая коммуникация между двумя супердержавами. Информация, полученная при таком обмене мнениями, помогала влиять на поведение третьей силы.

Кризисный менеджмент – это всегда сложно и рискованно. Политики периода холодной войны со временем поняли: лучший вариант – приложить максимум усилий, чтобы не допустить резкого обострения. На стратегическом уровне это означало диалоги, «горячие линии» и конкретные соглашения по таким сложным вопросам, как, например, Берлин. На оперативном уровне стороны разработали правила поведения для регулирования военных столкновений. Пекин и Вашингтон, по-видимому, выучили некоторые из уроков – об этом говорит согласованный Кодекс незапланированных встреч на море и «горячая линия» между военными. Тем не менее обе стороны предпринимают недостаточно усилий для предотвращения кризисов и налаживания связей, особенно в киберпространстве и других сферах новых технологий.

Во время холодной войны потенциалом постепенного улучшения отношений великих держав часто пренебрегали ради того, чтобы в какой-то момент добиться фундаментальных перемен. Учитывая острый идеологический конфликт и жёсткую региональную конфронтацию, такое пренебрежение было объяснимо. Но это означало упущенные возможности – от таких сфер, как совместные научные исследования и контакты между людьми, до соглашений о невмешательстве в определённых регионах. Фокус на идеологии мешал сторонам использовать смену руководства для улучшения отношений, а не увеличения рисков (например, если создавалось впечатление, что страна пытается добиться краткосрочных преимуществ, испытывая нового лидера на прочность или заново обговаривая уже достигнутые договорённости).

Продумать заблаговременно

Возможно, аналогия с холодной войной не совсем точна, но сегодняшним политикам есть чему поучиться на её примере и у историков, которые её лучше знают. К сожалению, и в США, и в Китае историки международных отношений взаимодействуют с аналитиками и политическими лидерами реже, чем в прошлом поколении. Учитывая вероятность дальнейшего ухудшения отношений, прежде чем они в итоге улучшатся, потребуются все накопленные знания прошлого, чтобы избежать худших сценариев и совместными усилиями найти путь вперёд.

Опубликовано на сайте Foreign Affairs в декабре 2021 года.

США. Китай. Россия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 10 января 2022 > № 4046509 Одд Арне Вестад, Ли Чэнь

Неизбежное соперничество

ДЖОН МИРШАЙМЕР, Профессор политологии в Чикагском университете, автор книги The Great Delusion: Liberal Dreams and International Realities.

ДЛЯ ЦИТИРОВАНИЯ:

Миршаймер Д. Неизбежное соперничество // Россия в глобальной политике. 2022. Т. 20. No. 1. С. 166-181.

Это был переломный момент. Тридцать лет назад закончилась холодная война, Соединённые Штаты победили и стали единственной великой державой на планете. Оглядывая горизонт в поисках угроз, американские политики, казалось бы, имели мало причин для беспокойства – особенно по поводу Китая, слабой, бедной страны, которая на протяжении десяти лет дружила с США против Советского Союза. Но некоторые тревожные признаки всё же были: население Китая в пять раз превышало американское, а руководство КНР приступило к экономическим реформам.

Численность населения и благосостояние – главные составляющие военной мощи, поэтому существовала серьёзная вероятность того, что Китай станет значительно сильнее в ближайшие десятилетия. Поскольку более мощный Китай мог бросить вызов позициям США в Азии и других регионах, логичный выбор был очевиден: замедлить подъём этой страны.

Вместо этого американцы взялись его поддерживать. Руководствуясь ошибочными теориями о неизбежном триумфе либерализма и уходе в прошлое конфликтов великих держав, администрации как демократов, так и республиканцев реализовывали политику вовлечения Китая, стремясь помочь стране стать богаче. Вашингтон способствовал инвестициям и приветствовал присоединение Китая к глобальной торговой системе, полагая, что так он станет миролюбивой демократией и ответственным участником возглавляемого США миропорядка.

Естественно, эти фантазии так и не материализовались. Вместо того чтобы принять либеральные ценности во внутренней политике и статус-кво на международной арене, Китай стал более репрессивным и амбициозным. Политика вовлечения не смогла предотвратить соперничество Пекина и Вашингтона, не говоря уже об обеспечении гармонии в двусторонних отношениях, она ускорила окончание так называемого однополярного момента. Сегодня КНР и США ведут новую холодную войну – ожесточённое соперничество, которое затронуло все сферы отношений. Оно станет более серьёзным испытанием для американских политиков, чем прежняя холодная война, поскольку Китай, скорее всего, окажется более мощным конкурентом, чем Советский Союз даже в период своего расцвета. Холодная война может перерасти в горячую.

Всё это неудивительно. Китай действует именно так, как предполагает теория реализма. Кто будет винить руководство КНР за стремление доминировать в Азии и стать самым влиятельным государством на планете? Явно не Соединённые Штаты, которые воплощали аналогичную повестку и стали гегемоном в своём регионе, а в итоге самой защищённой и влиятельной страной в мире. Сегодня США тоже действуют в соответствии с логикой реализма. Американцы долгое время сопротивлялись появлению других региональных гегемонов, и поэтому воспринимают амбиции Китая как прямую угрозу и намерены решительно сдерживать дальнейший подъём страны.

Соперничество и конфликт – неизбежный исход. В этом заключается трагедия политики великих держав.

А между тем вполне можно было избежать темпов и масштаба экстраординарного подъёма Китая. Если бы американские политики во время «однополярного момента» мыслили в рамках логики баланса сил, они бы попытались замедлить рост КНР и максимально увеличить разрыв мощи Вашингтона и Пекина. Но Китай стал богатым, и холодная война между США и КНР уже неизбежна. Политика вовлечения – худшая стратегическая ошибка последних лет, трудно найти сопоставимый пример, когда великая держава активно содействовала подъёму конкурента. А теперь уже поздно что-то предпринимать.

Реализм для начинающих

Вскоре после раскола в советско-китайских отношениях в 1960-е гг. американские лидеры – мудро – начали работать над тем, чтобы интегрировать КНР в западный порядок и содействовать её экономическому росту, посчитав, что более влиятельный Пекин поможет сдерживать Советский Союз. Когда холодная война закончилась, возник вопрос: что делать с Китаем, если он уже не нужен для сдерживания Москвы? ВВП на душу населения в КНР составлял 1/75 от показателя США. Но, учитывая преимущество Китая по численности населения, в случае быстрого роста экономики в ближайшие десятилетия он мог опередить Америку по экономической мощи. Проще говоря, последствия роста благосостояния КНР для глобального баланса сил были бы огромными.

С точки зрения реализма КНР как экономический колосс – это кошмар.

Это не только означало бы конец однополярности; процветающий Китай неизбежно создаст грозную армию – богатые страны с большим населением обычно конвертируют экономическую мощь в военную. Свои вооружённые силы Китай обязательно использует для доминирования в Азии и проецирования силы на другие регионы мира. Тогда у Соединённых Штатов не останется иного выбора, кроме сдерживания, что приведёт к опасному соперничеству.

Почему великие державы обречены на конкуренцию? Во-первых, нет высшего авторитета, который в состоянии разрешить споры между странами и защитить их от угроз. Во-вторых, ни одно государство не может быть уверено, что соперник – особенно обладающий огромной военной мощью – его не атакует. Намерения оппонента невозможно предугадать. Страны решают, что лучший способ выжить в условиях анархии – стать сильнее всех остальных. На практике это означает быть гегемоном в своём регионе и не допускать доминирования других великих держав в их регионах.

С самого начала американская внешняя политика строилась на логике реализма. Первые президенты и их преемники стремились сделать США самым мощным государством Западного полушария. Добившись региональной гегемонии в начале XX века, Америка сыграла ключевую роль в том, чтобы помешать доминированию четырёх великих держав в Азии и Европе, помогла победить Германскую империю в Первой мировой войне, имперскую Японию и нацистскую Германию во Второй мировой, а также сдерживала Советский Союз в годы холодной войны. США опасались потенциальных гегемонов не только потому, что они могли проникнуть в Западное полушарие. Они могли помешать Вашингтону проецировать свою мощь в глобальном масштабе.

Китай действует в соответствии с той же логикой реализма, по сути, имитируя поведение Соединённых Штатов. Он хочет быть самой мощной державой в своём регионе, а в итоге и в мире.

Намерен построить современный флот, чтобы обеспечить себе доступ к нефти Персидского залива. Стремится стать ведущим производителем передовых технологий. Желает создать международный порядок, который больше соответствует его интересам. Будет странно, если сильный Китай упустит возможность добиться этих целей.

Многие американцы отказываются признавать, что Пекин и Вашингтон действуют по одной схеме, потому что считают, что США – благородная демократия, которая не может поступать, как авторитарные и жестокие государства вроде КНР. Но международная политика работает по-другому. Великие державы, демократии или нет, вынуждены конкурировать за власть, потому что это основа игры с нулевой суммой – другого варианта нет. Этот императив мотивировал супердержавы в период холодной войны. Сегодня он служит определяющим для Китая, это было бы так, даже если бы страна была демократией. Он же подталкивает и американских лидеров, поэтому те полны решимости сдерживать Китай.

Даже если не учитывать логику реализма, которая акцентирует внимание на структурных силах, способствующих соперничеству великих держав, американские лидеры всё равно должны были осознавать, что превращать Китай из всех остальных стран в великую державу – путь к неминуемым проблемам. Пекин давно стремился разрешить пограничный спор с Индией в свою пользу и преследовал ревизионистские цели в Восточной Азии. Лидеры КНР последовательно декларировали желание реинтегрировать Тайвань, вернуть себе острова Дяоюйдао (которые в Японии называют Сенкаку) и контролировать большую часть Южно-Китайского моря. Реализация всех этих намерений вызывает яростное сопротивление соседей Китая, не говоря уже о США. У КНР всегда были ревизионистские цели, поэтому позволить ей стать достаточно мощной, чтобы приступить к их реализации, – большая ошибка.

Неизбранный путь[1]

Если бы американские лидеры приняли логику реализма, они могли бы осуществить целый ряд мер для замедления экономического роста Китая и сохранения разрыва в благосостоянии. В начале 1990-х гг. китайская экономика оставалась неразвитой, а её будущий рост зависел в значительной степени от доступа к американским производителям, технологиям и капиталу. Соединённые Штаты, экономический и политический Голиаф того времени, имели идеальную позицию, чтобы препятствовать подъёму Китая.

Начиная с 1980-х гг. американские президенты предоставляли Китаю режим наибольшего благоприятствования – страна получила лучшие условия торговли с США. Эти преимущества должны были завершиться с окончанием холодной войны, а вместо них следовало принять новое соглашение о двусторонней торговле с более жёсткими условиями для КНР. На это нужно было пойти, даже если бы договорённости оказались менее выгодными и для американцев, но, учитывая небольшой размер китайской экономики, она пострадала бы сильнее, чем американская. Вместо этого американские президенты продлевали режим наибольшего благоприятствования для Китая ежегодно. В 2000 г. статус стал постоянным, и рычаги американского влияния на Пекин ослабели. На следующий год США совершили ещё одну ошибку, позволив КНР вступить во Всемирную торговую организацию (ВТО). Глобальные рынки оказались открыты, китайский бизнес начал расширяться, его товары становились конкурентоспособными, а страна – более мощной.

Помимо ограничения доступа к международной торговой системе США должны были жёстко контролировать экспорт американских технологий в Китай. Контроль экспорта был бы особенно эффективным в 1990-е и начале 2000-х гг., когда китайские компании в основном копировали западные технологии, не занимаясь собственными инновациями. Перекрыв Китаю доступ к передовым технологиям в авиакосмической отрасли и электронике, можно было, безусловно, замедлить его экономическое развитие. Но Вашингтон разрешил поставки технологий с небольшими ограничениями, и Китай смог бросить вызов американскому доминированию в критически важных инновациях.

Американские политики совершили ещё одну ошибку, снизив барьеры для прямых инвестиций США в Китай: в 1990 г. они были минимальными, но следующие 30 лет росли как на дрожжах.

Если бы Соединённые Штаты действовали более жёстко в сфере торговли и инвестиций, Китай мог обратиться за помощью к другим странам. Но в 1990-е гг. его возможности были ограничены. США не только производили большую часть самых передовых технологий в мире, но и обладали несколькими рычагами, включая санкции и гарантии безопасности, чтобы убедить другие страны следовать жёсткой линии в отношении Китая. Чтобы ограничить роль КНР в глобальной торговле, Вашингтон мог бы привлечь, например, Японию и Тайвань, напомнив им, что сильный Китай будет представлять для них экзистенциальную угрозу.

Несмотря на эти усилия, подъём Китая всё равно продолжался бы, учитывая рыночные реформы в стране и латентный потенциал влияния. Но он превратился бы в великую державу гораздо позже. И даже тогда оставался бы значительно слабее США и, следовательно, не мог стремиться к региональной гегемонии.

Поскольку в международной политике наиболее значима относительная, а не абсолютная сила, логика реализма предполагает, что Соединённые Штаты могли бы дополнить усилия по замедлению экономического роста Китая кампанией по сохранению – и даже наращиванию – превосходства своей страны над КНР. Можно было инвестировать в исследования и разработки, финансировать инновации, необходимые для сохранения лидерства США в технологиях. Противодействуя выводу производства в другие страны, расширить американскую производственную базу и защитить экономику от уязвимостей глобальных цепочек поставок. Но ни одна из этих разумных мер не была реализована.

Бредовые мысли

Учитывая либеральный триумфализм, охвативший вашингтонский истеблишмент в 1990-е гг., мышление в духе реализма вряд ли могло определять американскую внешнюю политику. Напротив, лидеры США полагали, что глобальный мир и процветание можно максимизировать, распространяя демократию, продвигая открытую мировую экономику и укрепляя международные институты. В отношении Китая эта логика предусматривала политику вовлечения, благодаря которой Америка смогла бы интегрировать страну в глобальную экономическую систему, надеясь, что она станет более процветающей. Предполагалось, что в итоге Китай превратится в демократию, уважающую права человека, и ответственного глобального игрока. В отличие от реализма, который предписывал опасаться подъёма Китая, политика вовлечения, наоборот, его приветствовала.

Для такой рискованной политики широта и глубина поддержки, которую получило вовлечение Китая, были действительно впечатляющими. Ей следовали четыре администрации. Президент Джордж Буш-старший заявил о приверженности вовлечению Китая ещё до окончания холодной войны. На пресс-конференции после событий на площади Тяньаньмэнь Буш оправдывал экономическое взаимодействие с КНР, заявляя, что американо-китайские «коммерческие контакты, по сути, породили это стремление к большей свободе» и благодаря экономическим стимулам демократизация становится «неотвратимой». Два года спустя, когда его критиковали за продление режима наибольшего благоприятствования для КНР, Буш защищал политику вовлечения, утверждая, что она «поможет создать климат для демократических изменений».

Билл Клинтон критиковал Буша за «потворствование» Китаю во время президентской кампании 1992 г., а переехав в Белый дом, пытался проводить более жёсткую политику в отношении Пекина. Но вскоре пересмотрел свой курс, объявив в 1994 г., что США должны «активизировать и расширить вовлечение Китая», которое поможет ему «трансформироваться в ответственную державу, не только растущую экономически, но и двигающуюся к политической зрелости, когда будут соблюдаться права человека». Клинтон убеждал Конгресс в необходимости закрепить режим наибольшего благоприятствования на постоянной основе, что заложило фундамент для вступления в ВТО. «Если вы верите в будущее большей открытости и свободы для народа Китая, вы должны поддержать это соглашение», – говорил он в 2000 году.

Джордж Буш-младший также приветствовал усилия по интеграции Китая в глобальную экономику, обещая в ходе предвыборной кампании, что «торговля с КНР будет продвигать свободу». В первый год президентства он подписал документ о предоставлении КНР режима наибольшего благоприятствования на постоянной основе и предпринял финальные шаги для вступления страны в ВТО.

Администрация Обамы действовала аналогичным образом. «С тех пор как я стал президентом, моей целью является последовательное вовлечение Китая, которое позволит конструктивно разрешить наши разногласия и максимально увеличить возможности для сотрудничества, – заявлял Обама в 2015 году. – Я неоднократно говорил, что верю: рост Китая отвечает интересам Соединённых Штатов». Кто-то мог подумать, что «поворот к Азии», предложенный госсекретарём Хиллари Клинтон в 2011 г., означал переход от вовлечения к сдерживанию, но это не так. Статья Клинтон, убежденной сторонницы вовлечения, в Foreign Affairs с аргументами в пользу поворота к Азии была наполнена либеральной риторикой о преимуществах открытых рынков. «Успешно развивающийся Китай – это благо для Америки», – писала она. И, кроме размещения 2500 американских пехотинцев в Австралии, не было предпринято никаких значимых шагов для серьёзной стратегии сдерживания.

Поддержка политики вовлечения была глубокой и широкой и в американском бизнес-сообществе, которое считало Китай производственной базой и гигантским рынком с более чем миллиардом потенциальных потребителей. Такие объединения, как Торговая палата США, «Круглый стол по вопросам бизнеса» (Business Roundtable) и Национальная ассоциация производителей, предпринимали «безостановочное блиц-лоббирование», как выразился тогдашний президент Торговой палаты Томас Донохью, чтобы помочь Китаю вступить в ВТО. Ведущие СМИ, включая The Wall Street Journal, The New York Times и The Washington Post, тоже поддерживали политику вовлечения. Обозреватель Томас Фридман выразил мнение многих: «Со временем руководство КНР просто не сможет контролировать и мониторить растущие свободные рынки и обманывать простых людей, и тогда неизбежен бунт против правительства, невозможный без институтов, которые обычно развиваются вместе со свободными рынками – от эффективной [комиссии по ценным бумагам] до свободной и ответственной прессы в сочетании с верховенством закона». В экспертных кругах политика вовлечения также пользовалась популярностью. Немногие специалисты по Китаю и международным отношениям сомневались, что помогать Пекину стать сильнее разумно. Лучшим индикатором практически единодушной поддержки политики вовлечения во внешнеполитическом истеблишменте можно считать то, что Збигнев Бжезинский и Генри Киссинджер – два главных «ястреба» демократов и республиканцев времён холодной войны – выступали за эту стратегию.

Сторонники вовлечения утверждают, что их курс допускал возможность неудачи. «Мы не знаем, к чему это приведёт», – признавал Клинтон в 2000 г., а Буш-младший тогда же говорил, что «гарантий нет». Тем не менее сомнения высказывались редко. Более того, никто из сторонников вовлечения не задумывался о последствиях провала. Если Китай откажется демократизироваться, полагали они, это просто будет страна с меньшими возможностями. Перспектива, что он станет более мощным, но останется авторитарным, похоже, вообще не принималась в расчёт. К тому же они полагали, что Realpolitik – устаревшее мышление.

Сегодня некоторые сторонники утверждают, что США принимали меры предосторожности, сочетая вовлечение со сдерживанием, если дружбы с Китаем добиться не удастся. «Для безопасности мы разработали политику «подстраховки», на случай если эта ставка проиграет», – писал Джозеф Най, работавший в Пентагоне при администрации Клинтона, на страницах Foreign Affairs в 2018 году. Но этот тезис противоречит многочисленным заявлениям лидеров США о том, что они не занимаются сдерживанием Китая. Например, в 1997 году Клинтон назвал свою политику «не сдерживанием и конфликтом», а «сотрудничеством». Но даже если американские политики скрыто сдерживали КНР, их усилия были подорваны курсом на вовлечение, потому что в итоге глобальный баланс сил сместился в сторону Китая.

Создание равного соперника вряд ли соответствует идеям сдерживания.

Неудачный эксперимент

Никто не скажет, что политике вовлечения не дали возможности продемонстрировать результаты или что Китай превратился в угрозу, потому что США не приспособились к его подъёму в достаточной степени. Шли годы, и становилось понятно, что эта политика провалилась. Экономика Китая продемонстрировала беспрецедентный рост, но страна не превратилась в либеральную демократию или ответственного игрока на международной арене. Напротив, руководство КНР считает либеральные ценности угрозой для стабильности своей страны и, как и все лидеры поднимающихся стран, проводит агрессивную внешнюю политику. Невозможно не согласиться: вовлечение – колоссальная стратегическая ошибка. Как писали в Foreign Affairs в 2018 г. Курт Кэмпбелл и Эли Ратнер, бывшие сотрудники администрации Обамы, признавшие провал вовлечения (сейчас они работают в администрации Байдена), «Вашингтон столкнулся с самым динамичным и сложным соперником в современной истории».

Обама обещал более жёсткое отношение к Пекину, включая противодействие его морским претензиям и иски в рамках ВТО, но эти робкие усилия ни к чему не привели. Только в 2017 г. политика начала действительно меняться. Став президентом, Дональд Трамп быстро отказался от стратегии вовлечения, которой придерживались предыдущие четыре администрации, и перешёл к сдерживанию. В опубликованной Белым домом в том же году стратегии поясняется, что соперничество великих держав возобновилось и Китай теперь стремится «бросить вызов американской мощи, влиянию и интересам, пытаясь подорвать безопасность и процветание США». Полный решимости остановить успешное развитие Китая, Трамп в 2018 г. инициировал торговую войну и принял меры против технологического гиганта Huawei и других китайских корпораций, которые угрожали технологическому доминированию американцев. Его администрация также стала развивать более тесные отношения с Тайванем и противодействовать претензиям КНР в Южно-Китайском море. Началась вторая холодная война.

Кто-то мог ожидать, что президент Джо Байден откажется от сдерживания и вновь вернётся к политике вовлечения, которую он одобрял, будучи главой сенатского комитета по международным делам и работая в администрации Обамы. На самом деле, став президентом, он продолжил сдерживать и был настроен так же жёстко, как и его предшественник, пообещав «суровое соперничество» с Китаем. Конгресс его поддержал. В июне Сенат принял законопроект об инновациях и конкурентоспособности, «за» голосовали обе партии. В документе Китай назван «самой большой геополитической и геоэкономической угрозой для внешней политики США» и утверждается, что к Тайваню нужно относиться как к суверенному государству «жизненно важного» стратегического значения. Американское общество тоже сформировало взгляды: по данным опроса Pew Research Center, в 2020 г. девять из десяти американцев считали мощь Китая угрозой. Новое соперничество не закончится в ближайшее время. Скорее всего, оно обострится, кто бы ни находился в Белом доме.

Опасность горячей войны

Оставшиеся сторонники вовлечения сегодня утверждают, что нисходящая спираль американо-китайских отношений – результат работы «бойцов новой холодной войны», как выразился бывший сотрудник администрации Буша-младшего Роберт Зеллик, которые стремятся к конфронтации, как с СССР. По мнению сторонников вовлечения, стимулы для дальнейшего экономического сотрудничества перевешивают необходимость борьбы за власть. Совпадающих интересов больше, чем противоречащих друг другу. К сожалению, эти заявления ничем не подкреплены.

Вторая холодная война уже идёт, и, если сравнивать её с предыдущей, очевидно, что соперничество США и КНР с большей вероятностью может перерасти в горячую войну.

Первое различие между двумя конфликтами касается потенциала. Китай уже сейчас ближе к США с точки зрения скрытой мощи, чем когда-либо был Советский Союз. На пике своих силовых возможностей в середине 1970-х гг. СССР имел небольшое преимущество по численности населения (менее 1,2 к 1), а если брать ВНП как индикатор благосостояния, то он составлял около 60% от богатства США. Китай сегодня имеет в четыре раза больше населения и 70% от богатства Соединённых Штатов. Если китайская экономика продолжит расти впечатляющими темпами – почти 5% в год, страна скоро будет обладать большим скрытым потенциалом, чем Америка. По прогнозам, к 2050 г. преимущество Китая по численности населения составит приблизительно 3,7 к 1. Если у Китая будет половина от американского показателя ВВП на душу населения к 2050 г. – приблизительно нынешний уровень Южной Кореи, – то он окажется в 1,8 раза богаче США. А если дела пойдут лучше, и он достигнет трёх пятых от американского ВВП на душу населения – нынешнего уровня Японии – то будет в 2,3 раза богаче США. При всех этих потенциальных возможностях Китай сможет создать вооружённые силы, значительно превосходящие американские, которым придётся противодействовать КНР с расстояния в шесть тысяч миль.

Советский Союз был не только беднее Соединённых Штатов, в разгар холодной войны он все ещё восстанавливался после катастрофических разрушений Второй мировой. СССР потерял 27 миллионов граждан, 70 тысяч городов и деревень, 32 тысячи промышленных предприятий и более 60 тысяч километров железных дорог. Он просто не мог воевать с США. Китай в последний раз вёл войну в 1979 г. (против Вьетнама), а в последующие десятилетия превратился в экономического тяжеловеса.

Отставание СССР в силе было обусловлено ещё одним фактором, которого нет у КНР: проблемные союзники. В период холодной войны Советы сохраняли огромное военное присутствие в Восточной Европе и участвовали в политике практически всех стран региона. Кремлю пришлось столкнуться с восстаниями в Восточной Германии, Польше, Венгрии и Чехословакии. Албания, Румыния и Югославия постоянно бросали Москве вызов в экономической сфере и сфере безопасности. Ещё был Китай, который во время холодной войны оказывался то по одну, то по другую сторону. Такие союзники создавали для Москвы постоянные проблемы и отвлекали советское руководство от главного противника – Соединённых Штатов. У современного Китая немного союзников и, если не брать Северную Корею, он в меньшей степени связан обязательствами с друзьями, чем когда-то Советский Союз.

У Пекина больше возможностей для создания проблем на международной арене.

А что с идеологической мотивацией? КНР номинально возглавляет коммунистическое правительство, как это было и в СССР. Но как американцы во время холодной войны ошибались, видя в Москве коммунистическую угрозу, связанную с распространением идеологии по всему миру, так и сегодня ошибочно считать Китай угрозой идеологической. Коммунистическое мышление в незначительной степени влияло на советскую внешнюю политику. Иосиф Сталин был жёстким реалистом, как и его преемники. Коммунизм означает ещё меньше в современном Китае, который воспринимают как авторитарное государство, принявшее капитализм. Американцам остаётся только мечтать о том, чтобы Китай был коммунистическим – тогда его экономика находилась бы в летаргическом сне.

Но в Китае есть «-изм», который усугубляет соперничество с США, – национализм. Самая мощная политическая идеология в мире, национализм, имел ограниченное влияние на Советский Союз, поскольку противоречил коммунизму. Китайский национализм набирал обороты с начала 1990-х годов. Особенно опасно то, что он сфокусирован на «столетии национального унижения Китая» – периоде, начавшемся с первой опиумной войны, когда страна стала жертвой великих держав, прежде всего Японии, но и, как считают сами китайцы, и Соединённых Штатов. Потенциал этого националистического толкования истории был продемонстрирован в 2012–2013 гг., когда произошли столкновения из-за островов Дяоюйдао/Сенкаку, вызвавшие антияпонские протесты по всему Китаю. В ближайшие годы с обострением соперничества в Восточной Азии враждебность Китая по отношению к Японии и США только усугубится, что увеличит риск горячего конфликта.

Вероятность войны повышают и региональные амбиции Пекина. Советских лидеров, занятых восстановлением после Второй мировой войны и управлением своей империей в Восточной Европе, устраивал статус-кво на континенте. Китай, напротив, следует экспансионистской повестке в Восточной Азии. Хотя главные цели Пекина, безусловно, имеют стратегическую ценность для Китая, они одновременно являются священными территориями, а значит, их судьба связана с китайским национализмом. Прежде всего это касается Тайваня: китайцы ощущают эмоциональную связь с островом, которой никогда не было у советских граждан в отношении, скажем, Берлина. Именно поэтому заявления Вашингтона о готовности защищать остров очень рискованны.

Наконец, география новой холодной войны больше подходит для горячего конфликта. Хотя соперничество СССР и США было глобальным по масштабу, центром притяжения оставался «железный занавес» в Европе, где обе стороны держали огромные армии и военно-воздушные силы с тысячами ядерных боезарядов. Война супердержав вряд ли была возможна в Европе, поскольку политики осознавали риски ядерной эскалации. Ни один лидер не хотел начинать конфликт, который мог разрушить его собственную страну.

В Азии нет чёткой разделительной линии, подобной «железному занавесу», чтобы закрепить стабильность.

Зато есть десяток потенциальных точек конфликта – ограниченного и с применением обычных вооружений, а значит, война допустима. Речь идёт о борьбе за контроль над Тайванем, Южно-Китайским морем, островами Дяоюйдао/Сенкаку, маршрутами судоходства между Китаем и Персидским заливом. Эти конфликты в основном будут вестись в открытом море с применением авиации и флота, а если речь идёт о контроле над островом, может быть задействован небольшой наземный контингент. Даже борьба за Тайвань, где возможно участие китайских десантных подразделений, не предполагает противостояния крупных армий с ядерными вооружениями.

Это не значит, что сценарии ограниченных конфликтов вероятны, но они более правдоподобны, чем война между НАТО и странами Варшавского договора. Тем не менее нельзя исключать возможность ядерной эскалации, если Пекин и Вашингтон вступят в конфликт за Тайвань или Южно-Китайское море. Если одна из сторон станет серьёзно уступать, она может задуматься о применении ядерного оружия, чтобы спасти ситуацию. Некоторые политики способны прийти к выводу, что ядерное оружие можно использовать без неприемлемых рисков эскалации, если атаки произойдут в море и не затронут территорию Китая, Соединённых Штатов и их союзников.

В новой холодной войне выше вероятность не только горячего конфликта великих держав, но и применения ядерного оружия.

Соперник американского изготовления

Апологеты политики вовлечения ещё остались, хотя их число резко сократилось, и они продолжают считать, что США могут найти точки соприкосновения с Китаем. В июле 2019 г. сто экспертов по Китаю подписали открытое письмо Трампу и членам Конгресса, в котором отвергалась идея о китайской угрозе. «Многие официальные лица КНР и представители элиты знают, что умеренный, прагматичный подход, нацеленный на сотрудничество с Западом, отвечает интересам Китая», – писали они, призывая Вашингтон «вместе с союзниками и партнёрами работать над созданием более открытого и процветающего мира, в котором Китай получит возможность принять участие».

Но великие державы просто не готовы позволить другому государству стать сильнее за их счёт. Движущая сила соперничества великих держав является структурной, т.е. от этой проблемы не избавиться с помощью разумных политических решений. Единственное, что может изменить нынешнюю динамику, – крупный кризис, который приостановит подъём Китая, но вероятность такого исхода очень мала, учитывая стабильность, потенциал и экономический рост страны. Значит, опасное соперничество неизбежно.

В лучшем случае этим соперничеством можно управлять, чтобы не допустить войны.

Вашингтону потребуются значительные обычные силы в Восточной Азии, которые убедят Пекин, что в лучшем случае вооружённое столкновение завершится пирровой победой. Убеждение противника в том, что он не сможет добиться быстрой и решительной победы, предотвращает войны.

Более того, американские лидеры должны постоянно напоминать самим себе – и руководству КНР – о вероятности ядерной эскалации в случае конфликта. Ядерное оружие – последнее средство сдерживания. Вашингтон может разработать чёткие правила ведения соперничества в сфере безопасности – например, соглашения, которые позволят избежать инцидентов в море и случайных военных столкновений. Если каждая сторона будет понимать, к чему приведёт пересечение «красной линии» противника, вероятность войны снизится.

Опубликовано в журнале Foreign Affairs № 6 за 2021 год. © Council on foreign relations, Inc.

--

СНОСКИ

[1] «Неизбранный путь» (The Road not Taken) – знаменитое стихотворение Роберта Фроста (1874–1963), одного из крупнейших поэтов в истории США, четырежды лауреата Пулитцеровской премии , которое заканчивается словами: «Ведь был и другой предо мною путь, // Но я решил направо свернуть – // И это решило всё остальное (Перевод Г. Кружкова).

США. Россия. Китай > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 10 января 2022 > № 4046508 Джон Миршаймер

Новая холодная война

ХЭЛ БРЭНДС, Заслуженный профессор мировой политики в Университете Джона Хопкинса, стипендиат Генри Киссинджера, и старший научный сотрудник в Американском институте предпринимательства; автор книги The Twilight Struggle: What the Cold War Teaches Us About Great-Power Rivalry Today («Сумеречная борьба: что мы можем узнать сегодня о соперничестве между великими державами из времён холодной войны»).

ДЖОН ЛЬЮИС ГЭДДИС, Профессор военной истории и истории ВМС в Йельском университете; автор книги On Grand Strategy («О большой стратегии»).

ДЛЯ ЦИТИРОВАНИЯ:

Брэндс Х., Гэддис Д.Л. Новая холодная война // Россия в глобальной политике. 2022. Т. 20. No. 1. С. 150-165.

Вступает ли мир в новую холодную войну? Наш ответ – и да и нет. Да, если иметь в виду длительное международное соперничество, поскольку холодные войны в этом смысле стары как сама история. Некоторые из них становились горячими, некоторые – нет: ни один закон не гарантирует того или иного исхода.

Нет, если мы имеем в виду «холодную войну», которая породила и популяризировала сам термин. Эта борьба происходила в определённое время (с 1945–1947 по 1989–1991 гг.) между конкретными противниками (Соединёнными Штатами и Советским Союзом, а также их сторонниками) и имела конкретную повестку (баланс сил после Второй мировой войны, идеологические баталии, гонка вооружений). Сегодня ни один из этих вопросов не стоит так остро, а там, где параллели всё же существуют – растущая биполярность, усугубление полемики, обострение противоречий между автократиями и демократиями – контекст противостояния совершенно иной.

Сегодня нет сомнений в том, что США и Китай, негласные союзники в конце последней холодной войны, вступают в новую холодную войну друг с другом: о ней объявил президент Китая Си Цзиньпин, а Соединённые Штаты приняли вызов благодаря столь редкому в наши дни двухпартийному консенсусу в Конгрессе. Что нам могут сказать об этой новой холодной войне аналогичные противостояния прошлых лет – единственная в своём роде, уникальная холодная война между США и СССР, а также многочисленные более ранние холодные войны?

Будущее, конечно, менее познаваемо, чем прошлое, но оно не во всех отношениях непостижимо. Время будет идти, закон всемирного тяготения действовать, и никто из нас не переживёт отпущенный нам физиологией срок жизни. Существуют ли такие же надёжные факторы, определяющие ход начинающейся холодной войны? Если да, то каковы неизвестные величины? Фукидид имел в виду такие предсказуемые и совершенно неожиданные вещи, когда 24 века назад предупреждал, что будущее будет похоже на прошлое, но не будет отражать его во всех отношениях – хотя он также утверждал, что величайшая война его времени раскрыла извечные истины, присущие всем грядущим войнам.

Следовательно, наша цель – показать, как величайшая война нашего времени, не перешедшая в горячую фазу – советско-американская холодная война, а также другие более ранние противостояния – могли бы расширить наш опыт и повысить устойчивость в китайско-американском соперничестве, будущее которого, горячее или холодное, остаётся неясным. Эта история задаёт рамки для выживания в условиях неопределённости, а возможно, и для процветания, независимо от того, что нам уготовано в XXI веке.

Преимущества границ

Во-первых, нам известно, что география изменится под действием дрейфа континентов, но этого не произойдёт в ближайшее время. Китай останется преимущественно сухопутной державой, перед которой стоит древняя дилемма. Если в поисках стратегической глубины он попытается расширить свои границы, то, скорее всего, превысит собственные возможности и вызовет сопротивление обеспокоенных соседей. Если, ради обретения устойчивости, Китай сузит свои периметры, его враги могут расценить этот шаг как приглашение к вторжению.

Те, кто не имеют установленных границ, не могут спать спокойно даже за высокими стенами.

Соединённые Штаты, напротив, извлекают выгоду из своих границ, которые обусловлены географией. Именно поэтому Великобритания после 1815 г. решила не оспаривать главенство своего «отпрыска» в Северной Америке: содержать армию на удалении пяти тысяч километров от родной земли, преодолевая для этого бескрайние просторы океана, было бы слишком дорого даже для величайшей морской державы мира. География дала американцам гибридную гегемонию: контроль над континентом и беспрепятственный доступ к двум огромным океанам, которые они соединили трансконтинентальной железной дорогой. Это позволило развить военно-промышленную базу, благодаря которой они спасали европейцев в годы Первой и Второй мировых войн, а затем и холодной войны от попыток агрессивных держав взять под контроль весь континент.

Почему же, находясь в столь безопасном положении, американцы возложили на себя такие серьёзные обязательства? Возможно, они посмотрели в зеркало и испугались того, что увидели: примера собственной страны, доминирующей на континенте и на подступах к нему в океанах. Спусковым крючком послужило завершение Россией строительства Транссибирской железной дороги в 1904 г. – скоропалительного проекта, который не был доведён до конца из-за войны и революции. Но ещё раньше британский геополитик Хэлфорд Макиндер выступил со зловещим предостережением о том, что контроль над евразийской периферией со стороны ведущей державы может способствовать появлению новых и амбициозных форм гибридной гегемонии с глобалистскими устремлениями. Президент Вудро Вильсон имел в виду такую перспективу, когда объявил войну имперской Германии в 1917 г., а президент Франклин Рузвельт сделал ещё один шаг вперёд в 1940–1941 гг., настаивая (совершенно справедливо, как сегодня подтверждают историки), что конечной целью Адольфа Гитлера были Соединённые Штаты. Поэтому, когда американский дипломат Джордж Кеннан в 1947 г. призвал «сдерживать» воодушевлённого союзника по Второй мировой войне, Советский Союз, он мог опереться на богатое наследие.

Инициатива «Один пояс, один путь» (ОПОП), выдвинутая Си Цзиньпином, вызывает аналогичные опасения. «Пояс» должен стать сетью железнодорожных и автомобильных коридоров через всю Евразию. «Путь» будет представлять собой морские пути в Индо-Тихоокеанском регионе, а если позволит глобальное потепление, то и в Арктике. Они будут поддерживаться базами и портами в государствах, которые являются дружественными благодаря «выгодам», получаемым ими от ОПОП. Ни немцы, ни русские никогда не пытались сочетать подобные амбиции с такой конкретикой: Китай стремится к гибридной гегемонии в беспрецедентных масштабах. Это приводит нас к первой неизвестной величине: что это может означать для Евразии и всего мира за её пределами?

Мировой порядок от Си

Последние три столетия дают немало примеров балансирования в прибрежных зонах, не позволяющих претендовать на материковое господство: прежде всего это Великобритания, выступившая против Франции в XVIII и в начале XIX века, затем англо-американская коалиция, дважды воевавшая с Германией в первой половине XX века, а во второй половине того же столетия – коалиция во главе с США против Советского Союза. Слишком легко утверждать, что морские державы проецируют свою силу, не встречая сопротивления: если бы это было так, колониализм по-прежнему процветал бы. Но взаимосвязь между географией и господством достаточно очевидна, чтобы быть нашим вторым известным фактом.

Континенты – за исключением Северной Америки – склонны взращивать авторитарные режимы: там, где география не в состоянии установить и закрепить границы, жёсткая рука претендует на право и обязанность их провести, делается ли это во имя защиты от внешних угроз или сохранения внутреннего порядка. Свобода в этих случаях узаконивается сверху вниз, а не развивается снизу вверх. Но это делает такие режимы ответственными за всё происходящее. Они не могут, как это обычно происходит при демократии, перекладывать вину на других. Автократии, которые не справляются с этой задачей – такие как, например, Советский Союз, – рискуют опустошить себя изнутри.

Лидеры Китая после холодной войны, скрупулезно и маниакально изучив советский опыт, стремились избежать его повторения, трансформировав марксизм в потребительский капитализм без одновременной демократизации общества. Тем самым они исправили по своему разумению то, что считали величайшей ошибкой советского президента Михаила Горбачёва: демократизация без обеспечения процветания общества. Это позднейшее «исправление имен» – древняя китайская процедура приведения названий в соответствие с меняющимися реалиями – до недавнего времени казалась успешной. Рыночные реформы Дэн Сяопина, проведённые им после ухода Мао, укрепили режим и сделали Китай образцом для подражания в большей части остального мира. Ожидалось, что Си, придя к власти, продолжит идти этим путём.

Однако он этого не сделал. Вместо этого Си перекрывает доступ к внешнему миру, бросая вызов международным правовым нормам и поощряя дипломатию «воина-волка». Это не те действия, с помощью которых можно завоевать или удержать союзников. У себя на родине Си насаждает ортодоксию, обеляя историю и притесняя меньшинства настолько беспощадно, что этому могли бы поаплодировать давно умершие российские и китайские императоры. И самое важное то, что он пытается добиться изменений в политической линии, отменив ограничения на срок собственных полномочий.

Отсюда наша вторая неизвестная величина: почему Си обращает вспять реформы, отказываясь при этом от дипломатической тонкости, которая в своё время дала возможность Китаю усилиться? Возможно, он боится собственной отставки, хотя этот риск возрастает с каждой новой расправой над соперниками, которых Си сажает в тюрьму или подвергает «партийной чистке». Не исключено, что он осознал: инновации требуют спонтанных действий, но могут также и вдохновлять на них. Вероятно, его беспокоит то, что всё более враждебно настроенные соперники в мире не предоставят ему неограниченного времени для достижения поставленных целей. Ему также может казаться, что господствующая концепция мирового порядка сама по себе противоречит велению Неба, Маркса или Мао.

А вдруг Си видит мировой порядок с авторитаризмом в основе и Китаем в центре?

Ожидает, что технологии сделают человеческий разум столь же прозрачным, как спутники делали поверхность Земли во время холодной войны? Он может полагать, что Китай никогда не настроит против себя друзей за рубежом. Или верить, что нет причин, по которым ожидания внутри Китая перестали бы расти. А Си с возрастом будет набираться мудрости и энергии, внимательнее относиться к деталям, которые только он как верховный лидер способен должным образом проработать.

Но если Си действительно верит во всё это, он уже упускает из виду разрыв между обещаниями и их выполнением, которые давно являются «Ловушкой-22» для авторитарных режимов, из которой они не способны выбраться. Ведь если, как это делали предшественники Горбачёва, игнорировать такие разрывы, они будут лишь усугубляться. Но если признать их, как это сделал Горбачёв, то это подорвёт притязания на непогрешимость, на которых должна зиждиться легитимность автократии. Вот почему изящный выход автократов из этой патовой ситуации – большая редкость.

Истоки жизнестойкости

Демократии в Америке также свойственны определённые разрывы между обещаниями и их выполнением, которые подчас настолько велики, что складывается впечатление, будто эта демократия страдает от паралича подобно Леониду Ильичу Брежневу. Однако Соединённые Штаты отличаются от Китая тем, что недоверие к власти закреплено в их Конституции. Разделение властей обеспечивает центр тяжести, к которому нация может вернуться после любых всплесков активности, связанных с разными кризисами. В результате получается то, что эволюционные биологи называют «прерывистым равновесием» – устойчивость, основанная на быстром восстановлении после непредвиденных обстоятельств.

В Китае всё как раз наоборот. Уважение к власти пронизывает всю его культуру, но стабильность сменяется затяжными потрясениями, когда власть не справляется с вызовами.

Восстановление, при отсутствии надёжного центра притяжения, может занять десятилетия. Автократии часто выигрывают спринт, но умные инвесторы ставят свои деньги на демократии, когда речь идёт о марафонской дистанции. Итак, третья известная причина – это резко различающиеся корни или истоки жизнестойкости.

Данная закономерность чётко прослеживается на примере двух самых дорогостоящих гражданских войн девятнадцатого века. Восстание тайпинов в 1850–1864 гг. стоило жизни почти 20 млн китайцев, то есть погибло пять процентов населения страны. Американская гражданская война 1861–1865 гг. унесла жизни 750 тыс. её участников, или два с половиной процента населения страны с гораздо меньшей плотностью населения. По свидетельству нынешних лидеров, Китай после восстания тайпинов пережил десятилетия потрясений, из которых вышел только после того, как Мао в 1949 г. провозгласил Народную Республику. Соединённые Штаты, согласно тому же описанию, достаточно быстро оправились, чтобы присоединиться к европейским хищникам, жертвой которых Китай стал в конце девятнадцатого века, и с тех пор они продолжали высасывать из него все соки. Оставим в стороне вопрос о точности такого взгляда на историю. Наша точка зрения заключается в том, что растущая зависимость Си от этого дискурса и разжигаемого им национализма предполагает наличие в китайской культуре очага возгорания, который в настоящее время полезен режиму, но который, возможно, не так-то просто будет погасить.

Отсюда вытекает третья неизвестная величина: сможет ли Си так же умело воспламенять и гасить народный гнев, как это неоднократно делал Мао в годы пребывания у власти? Или Си попадёт в ту же ловушку зависимости от внешней враждебности, без которой Иосиф Сталин, как выразился Кеннан в 1946 г., не знал, как управлять страной? Поскольку ничто не могло успокоить такой режим, настаивал Кеннан, только накопившиеся разочарования могли бы убедить Сталина или, что более вероятно, его преемников в том, что в их интересах изменить худшие стороны своего строя. Однако успех этой стратегии зависел от отказа сторон определять жёсткие сроки: Кеннан всегда отмечал, что она никогда бы не сработала с Гитлером, который установил собственный график, исходящий из понимания того, что он сам смертен, для достижения своих целей.

Мао довольно хитро дал своему режиму 100 лет на возвращение Тайваня. Си исключил передачу этой проблемы из поколения в поколение, но пока не определил дату её решения. Тем не менее его всё более агрессивная риторика увеличивает риск, что тайваньский вопрос может привести к перерастанию китайско-американской холодной войны в горячую фазу, поскольку Соединённые Штаты намеренно напускают много тумана в свою тайваньскую политику. Всё это пугающе напоминает то, как в 1914 г. начиналась война в Европе: двусмысленность обязательств великих держав в сочетании с отсутствием выключателя возможной эскалации.

Ещё один длительный мир?

Если во время холодной войны происходили интервенции, то как этот конфликт трансформировался в «длительный мир»? В первой половине двадцатого века идея о том, что соперничество великих держав может быть разрешено мирным путем, не находила поддержки. «Будущая война с Советской Россией, – предсказывал в 1945 г. американский дипломат Джозеф Грю, – настолько неизбежна, насколько может быть неизбежным что-либо в этом мире». Что позволило сверхдержавам времён холодной войны избежать такой перспективы, и насколько актуальны эти обстоятельства сегодня?

Один из ответов заключается в том, что сама история в те годы стала пророчеством. Зная то, что большинство лидеров пережили во Второй мировой войне, мало кто хотел рисковать третьей. Помогло и то, что Вашингтон и Москва, пусть и по разным причинам, считали время своим союзником. Американцы – потому что для реализации стратегии сдерживания нужно было время, чтобы помешать советским амбициям. А Сталин – потому что рассчитывал, что рано или поздно должны начаться братоубийственные войны между капиталистическими странами, которые обеспечат победу пролетарской революции. Когда преемники Сталина осознали масштабы его просчётов, было уже слишком поздно обратить вспять их последствия. Советский Союз так и не сумел наверстать упущенное.

Но что, если решимость избежать следующей войны исчезнет вместе с воспоминаниями о прошлой? Именно так некоторые историки объясняют Первую мировую войну: прошло столетие без большой европейской войны.

Имеет ли значение тот факт, что три четверти века отделяют американских и китайских лидеров от великих войн их предшественников?

Американцы имеют некоторый боевой опыт участия в «ограниченных» и «низкоинтенсивных» конфликтах с явно неоднозначными последствиями, но китайцы, если не считать их короткого вторжения во Вьетнам в 1979 г., не вели никаких значительных войн более полувека. Возможно, именно поэтому Си с его риторикой «разбитых в кровь голов» и одами воинственности, кажется, плохо понимает, насколько высокой может быть цена таких авантюр.

Второй фактор, с помощью которого историки объясняют «длительный мир», заключается в том, что ядерное оружие подавляет оптимизм в отношении того, чем могут закончиться войны. Невозможно знать наверняка, что именно сдерживало соперничавшие стороны во времена холодной войны: это история, которой не было. Но сам по себе такой мир свидетельствует об отсутствии решимости с обеих сторон: что бы ни говорили публично советский премьер Никита Хрущёв и президент США Джон Кеннеди, ни тот, ни другой не хотели умирать за Берлин. Вместо этого они согласились с разделённым стеной городом внутри разделённой страны в центре разделённого континента. Ни один великий замысел не мог бы привести к такому курьёзу, и всё же эта ситуация сохранялась до тех пор, пока холодная война не завершилась мирно и неожиданно. Этого не могло бы произойти без ядерного потенциала, поскольку только угроза ядерного удара могла поставить на карту жизни людей одновременно в Вашингтоне и Москве.

А что можно сказать о Вашингтоне и Пекине? Даже с учётом последних усовершенствований китайцы имеют менее десяти процентов того количества ядерных боеголовок, которыми располагают Соединённые Штаты и Россия, и это число составляет лишь пятнадцать процентов от того, что было у двух сверхдержав в разгар холодной войны. Имеет ли это значение? Сомнительно, если вспомнить, чего добился Хрущев в 1962 г.: несмотря на то что Советы уступали один к девяти в ядерном арсенале, его хватило, чтобы сдержать высадку американцев на Кубу в заливе Кочинос, которую планировал Кеннеди. С тех пор США живут с аномалией в непосредственной близости от своих границ: коммунистическим островом посреди самопровозглашённой зоны влияния в Карибском бассейне.

Ещё менее правдоподобным кажется то, что США используют в наши дни ядерное оружие для защиты Тайваня, поскольку этот остров имеет для Пекина большее значение, чем Куба или Берлин для Москвы. Однако эта неправдоподобность может заставить Си поверить в то, что он может вторгнуться на Тайвань без риска ядерного ответа со стороны США. Растущие кибер- и противоспутниковые возможности Китая также могут его воодушевить, поскольку возвращают возможность внезапных атак, которая, как казалось на протяжении десятилетий, существенно уменьшилась в связи с революцией в разведке времён холодной войны.

Но что потом? Что Си будет делать с Тайванем, если он его захватит? Это не Гонконг, который легко удерживать под контролем. Это и не Крым, где большая часть населения согласилась с оккупацией. Да и другие крупные острова в регионе – Япония, Филиппины, Индонезия, Австралия и Новая Зеландия, – это не шаткие игральные кости. А Соединённые Штаты с их непревзойдёнными возможностями проецирования силы, скорее всего, не будут «сидеть сложа руки», как могут выразиться китайцы: «двусмысленность» означает право выбора возможной реакции, а не исключение любого ответа вообще.

Одним из таких ответов может быть использование перенапряжения, возникающего в результате насильственного расширения Китаем своих границ, – искусственно созданной проблемы, которая когда-то мучила Москву. Подавление «Пражской весны» было достаточно простым делом для Советского Союза в 1968 г. до тех пор, пока моральный дух военных не упал после того, как чехи дали понять оккупантам, что не чувствуют себя «освобождёнными». Доктрина Брежнева – обязательство действовать аналогичным образом везде, где «социализм» может оказаться под угрозой – больше напугала, чем успокоила лидеров других подобных государств, в частности Мао, который в 1971 г. втайне начал планировать «открытие дверей» для Вашингтона. К тому времени, когда Советский Союз вновь обратился к этой доктрине в 1979 г., вторгнувшись в Афганистан, у него осталось мало союзников, и не было никого, на кого можно было бы положиться.

Угрозы Си в адрес Тайваня могут также подействовать на окружающие Китай государства, которые, в свою очередь, начнут искать собственные способы «открыть двери» для Вашингтона.

Сумасбродные притязания Китая в Южно-Китайском море уже усилили беспокойство в этом регионе: свидетельством тому является неожиданное объединение Австралии с американцами и британцами по вопросу о ядерных подводных лодках, а также расширение сотрудничества Индии с союзниками в Индо-Тихоокеанском регионе. Жители Центральной Азии не могут бесконечно игнорировать репрессии в отношении тибетцев и уйгуров. Долговые ловушки, деградация окружающей среды и обременительные условия погашения долгов отталкивают потенциальных получателей «выгод» от «Пояса и Пути». А Россия, которая в начале XX века была источником опасений по поводу «евразийского материка», теперь может оказаться в окружении китайских «окраин» в Азии, Восточной и Юго-Восточной Европе и даже в Арктике.

Всё это повышает вероятность того, что американский однополярный мир может закончиться не шаткой и неустойчивой китайско-американской биполярностью, а многополярностью, ограничивающей Пекин и обрекающей его самонадеянные действия на провал. Меттерних и Бисмарк такое одобрили бы. Так же как и хитроумный американский стратег эпохи холодной войны, который, следуя их примеру, надеялся на действенность аналогичных методов. «Я думаю, что мир будет безопаснее и лучше, – сказал президент Ричард Никсон журналу Time в 1972 г., – если у нас будут сильные, здоровые Соединённые Штаты, Европа, Советский Союз, Китай, Япония, и каждая из этих стран будет уравновешивать другие страны».

Сюрпризы в ассортименте

Последнее, что нам известно, – это неизбежность сюрпризов. Международные системы анархичны, говорят нам теоретики, поскольку ни один компонент в них полностью не контролируется. Стратегия может уменьшить неопределённость, но никогда не устранит её: люди ошибаются, и искусственный интеллект тоже может ошибиться. Тем не менее существуют закономерности конкуренции во времени и пространстве. Из них можно вывести категории неожиданностей, возможных в китайско-американской холодной войне, особенно учитывая опыт советско-американской.

Экзистенциальные сюрпризы – это сдвиги в сферах соперничества великих держав, за которые ни одна из них не несёт ответственности, но которые угрожают им обеим. Президент США Рональд Рейган имел это в виду, когда удивил Горбачёва во время их первой встречи в 1985 г., заявив, что вторжение марсиан заставит Соединённые Штаты и Советский Союз урегулировать свои разногласия за одну ночь: разве ядерное оружие не было по меньшей мере столь же опасно? Марсиане ещё не прилетели, но мы столкнулись с двумя новыми экзистенциальными угрозами: ускоряющимся темпом изменения климата и почти мгновенной вспышкой глобальной пандемии в 2020 году.

Ни то, ни другое не является беспрецедентным. Климат всегда менялся, поэтому раньше можно было пройти пешком от Сибири до Аляски. Фукидид описал чуму, поразившую Афины в 430 г. до нашей эры. Новым является ускорение этих явлений с началом глобализации, что делает актуальным вопрос о том, смогут ли геополитические соперники сообща решать исторические проблемы, которые всё больше меняют их восприятие действительности.

Советско-американская холодная война показала, что сотрудничество во избежание катастрофы не обязательно должно быть явным: ни один договор не предусматривал, что ядерное оружие после 1945 г. не будет вновь применяться в войне. Вместо этого экзистенциальные опасности привели к негласному сотрудничеству там, где формальные переговоры почти наверняка потерпели бы неудачу. Изменение климата может предоставить аналогичные возможности в китайско-американской холодной войне, даже если COVID-19 до сих пор подстёгивал только резкую реакцию со стороны китайцев. Смысл в том, чтобы сохранять способность совместного решения общих для всего человечества вызовов, аналогичных вторжению марсиан. Это не значит, что нужно приветствовать экзистенциальные проблемы, но необходимо изучать, могут ли они привести к совместному поиску оптимального решения.

Преднамеренные сюрпризы – следствие попыток отдельных конкурентов напугать, сбить с толку или обескуражить неприятеля. Внезапные атаки, как в Пёрл-Харборе, подходят под эту категорию – и никогда нельзя исключать провалы разведки. Самые большие сюрпризы холодной войны, однако, возникали вследствие смены полюсов, в чём Мао был большим мастером. Когда он склонился на восток в 1949–1950 гг., то дезориентировал администрацию Трумэна, открыв путь к Корейской войне и коммунистическому наступлению в Азии. Когда же он взял крен на запад в 1970–1971 гг., то сделал Соединённые Штаты своим союзником, вследствие чего Советский Союз стал уязвимым на двух фронтах, и от этого он так до конца и не оправился.

Вот почему «открытие» американцев для Москвы может однажды настроить её против Пекина. Первоначальный китайско-советский раскол занял два десятилетия, причём администрация Эйзенхауэра стремилась ускорить этот процесс, поощряя взаимную неприязнь между Мао и Хрущёвым. ОПОП, продвигаемая Си, может привести к напряжению в отношениях с российским президентом Владимиром Путиным, который давно жалуется на «сдерживание» России со стороны США. Китайское «сдерживание», с точки зрения Кремля, в итоге может стать более серьёзной угрозой.

Преднамеренные сюрпризы способны также преподнести страны, от которых ждут подчинения, но которые могут вести себя иначе. Ни Вашингтон, ни Москва не хотели островных кризисов 1954–1955 и 1958 гг.: Чан Кайши в Тайбэе и Мао в Пекине сделали так, что они случились. Предупреждения коммунистического лидера Вальтера Ульбрихта о неизбежном крахе Восточной Германии заставили Хрущёва спровоцировать Берлинские кризисы 1958–1959 и 1961 годах. Малые державы, преследующие собственные цели, сорвали советско-американскую разрядку в 1970-е гг.: Египет напал на Израиль в 1973 г., Куба вмешалась в дела Африки в 1975–1977 гг., а контакты Хафизуллы Амина с официальными лицами США привели к советскому вторжению 1979 г., ставшему предвестником упадка СССР. Однако всё это не было беспрецедентным: Фукидид продемонстрировал, что Коринф и Коркира делали нечто подобное со спартанцами и афинянами за 24 века до этих событий.

В китайско-американской холодной войне уже просматривается возможность того, что хвост станет вилять собакой: рост напряжённости в Тайваньском проливе – результат изменений в политике Тайбэя последних лет в той же степени, что и преднамеренных решений Вашингтона или Пекина. И хотя Китай пытается с помощью ОПОП создать систему, которая максимально увеличит его мощь, в итоге он рискует получить, благодаря своим отношениям с небезопасными и нестабильными режимами, именно такую обратную зависимость, которая беспокоила сверхдержавы в годы холодной войны.

Это потенциальная формула нестабильности: история полна примеров, когда местные игроки втягивали в конфликт более крупные державы.

Наконец, есть и системные сюрпризы. Холодная война закончилась так, как никто в то время не ожидал: внезапным крахом сверхдержавы и сопутствовавшей ей идеологии. Однако двумя провидцами, предполагавшими такую возможность, были основатели этой доктрины в середине XIX века – Карл Маркс и Фридрих Энгельс. Капитализм, не сомневались они, в итоге уничтожит сам себя, поскольку создаёт слишком большой разрыв между средствами производства и распределяемыми благами. Столетие спустя Кеннан перевернул постулат Маркса и Энгельса с ног на голову. Разрыв между средствами производства и распределяемыми благами, настаивал он в 1946–1947 гг., приведёт к краху коммунизма в Советском Союзе и странах-сателлитах после Второй мировой войны. Кеннан не приветствовал то, что в итоге произошло в 1990–1991 гг.: распад самого Советского Союза был слишком резким нарушением баланса сил даже для него. Но он понимал, как стрессы внутри обществ могут сами по себе сильно удивлять.

Никто не в силах предсказать, когда произойдёт новое геополитическое землетрясение: даже геологические землетрясения сложно предугадать. Однако геологи знают, где их можно ожидать: именно поэтому Калифорния, а не Коннектикут получает предупреждения о землетрясениях. Неужели сама хрупкость авторитарных режимов – их странная вера в бессмертие командно-административных структур, выстроенных сверху вниз – делает их столь же уязвимыми? Или укоренившаяся непокорность демократий – их нежелание подчиняться командам извне – представляет для них ещё большую опасность? Только время это покажет и, возможно, раньше, чем мы ожидаем.

Стратегия и неопределённость

Совокупность известных и неизвестных факторов, а также сюрпризов оставляет нам исторический эквивалент задачи трёх тел: с учётом сосуществования предсказуемости и её противоположности, мы узнаём результат только тогда, когда его увидим. Однако стратегия не терпит отлагательств. Для её успеха необходимо жить в условиях неопределённости, которой в будущем будет немало. Стратегия сдерживания, хотя и несовершенная в своих достижениях и подчас трагическая в своих неудачах, успешно справилась с присущими ей противоречиями, выгадав время, необходимое, чтобы противоречия внутри советской системы стали очевидными даже для её лидеров. Это удалось прежде всего благодаря сочетанию простоты замысла и гибкости в его применении, поскольку даже самые чёткие цели не всегда или даже нечасто указывали путь их достижения. Например, на определённом этапе потребовалось сотрудничество со Сталиным ради победы над Гитлером и с Тито для противостояния Сталину, а также с Мао для запутывания Брежнева: не всякое зло одинаково во все времена.

Наращивание вооружений не всегда плохо, а переговоры не всегда благо: Эйзенхауэр, Кеннеди, Никсон и Рейган использовали и то, и другое, чтобы начать трансформацию противостоящих им противников.

Кеннан не доверял такой эластичности в стремлении к сдерживанию, но именно эта манёвренность обеспечила безопасное прибытие стратегии в намеченный пункт назначения.

Второй способ сдерживания преуспел потому, что спонтанность действий считалась силой. Организация Североатлантического договора была в равной степени как европейским, так и американским проектом, что разительно отличалось от соперничавшего с ней Варшавского договора, в котором доминировала Москва. За пределами Европы Соединённые Штаты не настаивали на идеологическом единообразии среди своих друзей. Ставилась совсем иная задача: сделать многообразие оружием против неприятеля, стремившегося подавлять его, использовать сопротивление единообразию, заложенное в разных историях, культурах и верованиях, в качестве барьера против обезличенных амбиций мнимых гегемонов.

Третьим активом, хотя в то время он не всегда казался таковым, был американский избирательный цикл. Четырёхгодичные стресс-тесты сдерживания нервировали его архитекторов, расстраивали сочувствующих экспертов и вызывали тревогу у заокеанских союзников, но они, по крайней мере, защищали от косности. Ни одна долгосрочная стратегия не может быть успешной, если позволяет стремлениям опережать возможности или возможностям – искажать изначальные устремления. Но как стратеги развивают самоанализ и достаточную уверенность в себе, чтобы признать, что их идеи не работают? Выборы, конечно, являются тупым инструментом. Но это лучше, чем не иметь никаких средств пересмотра, кроме кончины престарелых автократов, время ухода которых из этого мира не дано знать их последователям.

В Соединённых Штатах нет исключительно иностранных дел. Поскольку американцы открыто и явно провозглашают свои идеалы, отступления от них сильно бросаются в глаза. Такие внутренние неудачи, как экономическое неравенство, расовая сегрегация, сексуальная дискриминация, деградация окружающей среды и внеконституционные эксцессы на высшем уровне, — всё это США выставляют на обозрение всего мира. Как отметил Кеннан в самой знаменитой своей статье, «демонстрация нерешительности, разобщённости и внутренней дезинтеграции внутри этой страны» может «обрадовать» внешних врагов. Поэтому для защиты своих внешних интересов «Соединённым Штатам нужно лишь соответствовать своим лучшим традициям и доказать, что они достойны сохранения в качестве великой нации».

Легко сказать, да нелегко сделать, и в этом кроется главное испытание для США в их соперничестве с Китаем: требуется кропотливое управление внутренними угрозами нашей демократии, а также терпимость к нравственным и геополитическим противоречиям, с помощью которых можно наиболее эффективно защищать многообразие в мире. Изучение истории – лучший компас, который у нас есть для движения к будущему – даже если оно окажется не таким, как мы ожидали, и во многих отношениях приведёт к неожиданным и непредвиденным результатам.

Опубликовано в журнале Foreign Affairs № 6 за 2021 год. © Council on foreign relations, Inc.

Россия. США. Евросоюз > Внешэкономсвязи, политика. Армия, полиция. СМИ, ИТ > globalaffairs.ru, 10 января 2022 > № 4046507 Хэл Брэндс, Джон Льюис Гэддис

Возвращение в Африку: как сделать его российским приоритетом

АНДРЕЙ МАСЛОВ, Директор Центра изучения Африки Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики».

ДМИТРИЙ СУСЛОВ, Заместитель директора Центра комплексных европейских и международных исследований Национального исследовательского университета Высшая школа экономики.

ДЛЯ ЦИТИРОВАНИЯ:

Маслов А.А., Суслов Д.В. Возвращение в Африку: как сделать его российским приоритетом // Россия в глобальной политике. 2022. Т. 20. No. 1. С. 130-148.

Одним из наиболее значимых изменений внешней политики России последних нескольких лет стало провозглашение курса на возвращение в Африку. В течение трёх десятилетий Россия считала континент периферийным направлением, и вот наконец решила наращивать там экономическое и политическое присутствие.

Определяющим моментом стал саммит Россия – Африка 2019 г. в Сочи, на который приехали представители всех 54 стран континента, включая 43 лидеров государств. Случившийся поворот полностью соответствует логике российской внешней политики – стремлению укрепить положение независимого центра силы многополярного мира, а также содействовать формированию полицентричного демократического мироустройства.

Желание России играть заметную роль в Африке подкрепляется достижениями, которых Москва добилась на Ближнем Востоке. Успех в Сирии, качественное укрепление партнёрства с Египтом и активизация участия в ливийских делах открыли дверь в Африку. В России увидели игрока, который не бросает союзников и друзей, может помочь укрепить суверенитет, диверсифицировать внешнюю политику, не попасть в зависимость от других внешних игроков (или ослабить её), и который не стремится и не имеет ресурсов для установления на Ближнем Востоке и в Африке собственной гегемонии. И тут, и там Россия действует автономно, не ориентируясь ни на каких внерегиональных игроков.

Речь не идёт о возвращении России к роли, которую на африканском континенте играл Советский Союз. Тогда Москва, руководствуясь логикой холодной войны и коммунистической идеологией, вливала огромные средства в поддержку стран социалистической ориентации и расширение их числа. Сегодня Россия старается не рассматривать Африку как арену соперничества с США или другими недружественными центрами силы, и политика в этом регионе не мыслится как элемент глобальной игры с нулевой суммой. Она определяется в первую очередь соображениями выстраивания отношений России с самими африканскими странами, имеющими самостоятельную ценность, а также экономическими и политическими выгодами, которые можно извлечь.

Использование Африки в качестве разменной монеты в противоборстве с другими внерегиональными игроками скорее ослабило бы позиции России на континенте – к ней не относились бы как к серьёзному и надёжному партнёру. Африканские страны не хотят втягиваться в соперничество великих держав и тем более присоединяться к одним в противостоянии другим.

Зачем России Африка?

Привлекательность Африки связана с двумя факторами. Во-первых, в России востребован потенциал континента как рынка сбыта товаров и услуг. Во-вторых, ни одна из африканских стран не воспринимает Россию в качестве врага, бывшего колонизатора или потенциального гегемона.

Россия заинтересована продавать в Африку товары и услуги, производство которых относится к приоритетным направлениям развития экономики: энергоносители, зерно и продукты питания, оружие, программное обеспечение, лекарства и оборудование, образовательные, медицинские, охранные и другие услуги. Уже сейчас африканский рынок важен для широкой номенклатуры товаров российского производства. Более трети (37 процентов в 2020 г.) российского экспорта зерновых, существенная доля экспорта жиров и растительных масел, автомобильного транспорта, оптических аппаратов, печатной продукции приходится на Африку.

Перспективность африканского рынка связана с сочетанием демографических и экономических факторов. На 54 страны приходится около 3 процентов мирового ВВП и 17 процентов населения земного шара. Половина жителей Африки – младше двадцати лет (по миру в целом – младше тридцати лет).

Континент, где скоро будут жить 2 млрд человек, большинство из которых лишены материальных благ, – это огромный рынок.

Африка является одним из быстрорастущих регионов мира: совокупный ВВП континента в номинальном выражении вырос за 2010-е гг. в полтора раза и достиг к 2019 г. 2,4 трлн долларов. Главная причина относительно высоких темпов роста – структурные сдвиги в экономике и демографические факторы: ежегодно рынок труда пополняют до 12 млн молодых людей, быстро развивается урбанизация – в ближайшие пять лет доля городского населения континента поднимется с 40 до 50 процентов.

Суммарный импорт африканскими странами товаров и услуг составил за десятилетие 2010–2019 гг. около 7,4 трлн долларов, десять стран обеспечили 69 процентов импорта, в том числе ЮАР (16 процентов), Египет (10), Нигерия (9), Алжир (8,5) и Марокко (7 процентов). Вторая пятёрка, на которую пришлось около 19 процентов: Ангола, Ливия, Тунис, Гана и Кения. С учётом темпов роста следующие пять рынков (каждая страна импортировала товаров и услуг больше чем на 100 млрд долларов за последние десять лет) также будут иметь важное значение: Эфиопия, Демократическая Республика Конго (ДРК), Кот-д’Ивуар, Танзания, Мозамбик.

Что касается темпов роста импорта, то за 2009–2019 гг. общий импорт стран континента увеличивался на 1,5 процента в год. Это ниже ежегодного прироста населения (2,5 процента), что создаёт предпосылки для подъёма импорта в среднесрочной перспективе. Лидерами же по темпам роста импорта за указанный период были Гвинея (11 процентов в год), ДРК и Мозамбик (по 9,5 процента). Импорт ЮАР увеличивался со скоростью 2,4 процента в год, а основных внешнеторговых партнёров России в Африке на сегодняшний день – Египта и Алжира – 2,1 и 0,2 процента соответственно.

Учитывая экономические и демографические тенденции, в ближайшие десять лет континент будет развиваться быстрее других регионов мира как направление сбыта товаров и услуг базового спроса.

Африканские производители в среднесрочной перспективе не смогут покрыть растущий спрос на базовые товары, не говоря уже о потребностях формирующегося среднего класса на качественную продукцию. Экстенсивное землепользование, экологические проблемы и ограниченный доступ к технологиям сельского хозяйства также формируют нишу для поставок сельскохозяйственной продукции. В средне- и долгосрочной перспективе наиболее перспективными африканскими рынками для экспорта будут рынки инфраструктурных проектов (прежде всего – электрификация и транспорт), продуктов питания и сельскохозяйственного сырья, удобрений, а также образования, здравоохранения и цифровизации госсектора. Сохранится значение африканских рынков для продукции российской энергетики – угля, нефтепродуктов. Важное значение приобретёт экспорт сжиженных углеводородных газов.

По мере углубления интеграционных процессов – панафриканских и субрегиональных – ёмкость африканского рынка будет возрастать. Его привлекательность для российских экспортёров существенно увеличится после запуска Африканской континентальной зоны свободной торговли (AfCFTA).

Значение Африки как внешнеполитического партнёра связано с дружественностью большинства стран континента Москве и с растущей ролью Африки в международных отношениях в качестве целостного субъекта по мере углубления общеафриканской интеграции и солидарности.

Несмотря на давление Запада, Африка в целом лояльна к России на международной арене.

Это подтверждается, например, результатами голосований в ООН: по украинским сюжетам большинство стран континента придерживаются нейтральной позиции, в то время как число стран, решительно или умеренно поддерживающих Россию, и число стран, умеренно осуждающих её, примерно равно. Никто в Африке не ввёл против России санкции. По многим вопросам позиции России и большинства стран Африки концептуально совпадают. Значительную роль здесь играет отсутствие у России колониального прошлого и вклад СССР в освобождение африканских стран от колониальной зависимости.

Усиление в Восточной Африке влияния Китая, с которым Россия имеет схожие позиции по многим вопросам, тоже содействует превращению этих государств в дружественных или, по крайней мере, невраждебных партнёров Москвы. У африканских стран нет высокой степени зависимости от России (например, долговой), а у России нет желания и возможностей выстраивать в регионе систему доминирования – всё это выгодно отличает Москву от других центров силы, включая Китай, в глазах африканских стран.

Без Африки число партнёров России на международной арене, дружественно к ней относящихся и разделяющих её стратегические установки на формирование справедливого полицентричного миропорядка, было бы значительно меньше, а её международное положение после 2014 г. – уязвимее. При этом роль Африки как целостного субъекта постепенно повышается. Африканские страны всё чаще поддерживают друг друга и занимают консолидированные позиции. Постепенно набирают скорость интеграционные процессы – как транссахарские, так и субрегиональные и широтные. Они представлены восемью субрегиональными объединениями и Африканским союзом (АС), в который входят все страны континента и который постепенно усиливает влияние. В 2019 г. начался запуск Африканской континентальной зоны свободной торговли, в которой участвуют 53 из 54 стран континента (исключение – Эритрея). Официальная цель Африканского союза – стать единым экономическим и политическим организмом к 2063 году. Десятки ежегодных панафриканских конгрессов, выставок, форумов, культурных и спортивных мероприятий способствуют становлению и восприятию Африки как единого коммуникационного, экономического и политического пространства. В течение тридцати-­пятидесяти лет привычное деление континента на «Северную Африку» и «остальную» может отойти в прошлое.

В XXI веке континент всё чаще рассматривается и внешними силами как единый участник международного процесса. Свои африканские стратегии разработали, обнародовали и внедряют ЕС, Китай, Германия, Турция, Испания и другие страны. По сути, только Соединённые Штаты остаются внерегиональным центром силы, продолжающим выделять в качестве отдельного объекта «Африку южнее Сахары», что отражает их общую установку на игнорирование и ослабление интеграционных процессов там, где они не в силах их контролировать. В долгосрочной перспективе это не укрепит американские позиции на континенте.

Обретение Африкой веса в международных отношениях, глобальной субъектности и развитие там интеграционных процессов – в интересах России.

Тем более что это будет способствовать уменьшению многих проблем безопасности, источником которых пока ещё остается континент. В основе этих проблем и внутренние затруднения, и политика внешних сил, и глобальные вызовы. Неэффективное землепользование, экологические проблемы, недостаточный уровень развития инфраструктуры, зависимость континента от несырьевого импорта усугубляются высокими темпами прироста населения и изменением климата. Всё это, помноженное на незначительные (в сравнении с числом вооружённых конфликтов на континенте) расходы на оборону и безопасность, подрывает ситуацию.

В результате и число вооружённых конфликтов, и площадь территорий, неподконтрольных признанным правительствам, растут. Ключевыми зонами нестабильности являются сахаро-сахельская (она к тому же самая крупная и связующая), ливийская, Африканского Рога и бассейна Конго. В среднесрочной перспективе наиболее уязвимы (из числа крупнейших экономик) ЮАР, Нигерия, Эфиопия, Демократическая Республика Конго. Институт исследования мира в Осло (PRIO) выделяет в Африке восемнадцать вооружённых конфликтов в тринадцати странах с участием государственных акторов (в 2007 г. – двенадцать конфликтов в десяти странах) и пятьдесят вооружённых конфликтов между негосударственными акторами. Почти вся территория Центральной, Восточной и Сахель-Сахарской Африки подпадает под определение «конфликтной зоны» (ареал в 50 км от очага вооружённого насилия).

И всё же вероятность того, что указанные проблемы безопасности распространятся на весь континент и не позволят Африке стать целостным субъектом международных отношений, демонстрирующим устойчивый экономический рост в ближайшие десятилетия, невелика. Скорее негативные и позитивные тенденции будут развиваться параллельно.

Политика России в отношении Африки: преимущества и недостатки

Главным успехом Москвы пока остается саммит Россия – Африка 2019 года. Принятая по его итогам совместная декларация вывела африканскую повестку российской внешней политики на новый уровень. Она же подчеркнула и главные преимущества российской политики в сравнении с действиями других мировых центров: стремление к целостному, инклюзивному подходу, что выражается в выстраивании диалога со всеми африканскими странами, не разделяя их на государства «правильной» и «неправильной» ориентации, и поддержке собственно африканской повестки дня. Так, в декларации упоминаются такие ключевые для Африки документы, как «Повестка-2063» Африканского союза и «Цели устойчивого развития ООН – 2030».

Москва позиционирует себя именно как равноправного партнёра, а не как «старшего брата», донора и тем более гегемона.

Важным элементом политики России является стремление развивать отношения с Африканским союзом, который можно назвать главной международной организацией континента и интеграционным проектом, претендующим на роль одного из мировых лидеров в будущем. В 2019 г. стороны договорились проводить ежегодные консультации глав внешнеполитических ведомств России и стран «тройки» Африканского союза, куда входят действующий, предыдущий и будущий председатели организации. Диалог АС – ЕАЭС, договоренность о котором тоже достигнута по итогам саммита Россия-Африка в Сочи, позволит, во-первых, вести переговоры о либерализации торговых режимов (африканские страны заинтересованы наращивать экспорт на рынок ЕАЭС, а Россия – снимать дискриминационные ограничения в отношении собственных товаров). Во-вторых, делиться опытом региональной интеграции: ЕАЭС является на сегодняшний день одним из наиболее продвинутых по глубине экономической интеграции региональных режимов.

В экономике важным достижением последних лет стал существенный рост российского экспорта в Африку: по данным Федеральной таможенной службы РФ, с 2009 по 2018 г. он увеличился более чем в три раза – с 5,3 млрд долларов до 17,5 млрд долларов. Причём в 2014–2018 гг. Африка оказалась единственным регионом мира, показавшим существенный рост объёма российского экспорта – на 8,1 млрд долларов в абсолютном выражении и на 86 процентов в относительном. Растёт и число российских компаний, работающих в Африке, среди них крупные госкорпорации – «Росатом», малые и средние предприятия. Тем, кто давно работает на континенте (например, «РУСАЛ», «АЛРОСА»), удалось сформировать портфели проектов и закрепиться в базовых странах присутствия (Республика Гвинея и Ангола соответственно). Россия – крупнейший поставщик вооружений и военной техники в Африку. Растёт число обучающихся в России африканских студентов (в три раза за последние тринадцать лет), а проявления ксенофобии и расизма фиксируются значительно реже.

На двустороннем уровне тремя основными партнёрами России в Африке являются Египет, Алжир и ЮАР. Египет и ЮАР – ключевые партнёры в политической сфере, а Египет и Алжир – основные покупатели российской продукции.

Нынешняя политика имеет и существенные недостатки. Главным из них можно назвать разрозненность российских действий и инициатив, отсутствие открыто сформулированной стратегии в отношении континента. Это создаёт как репутационные, так и экономические ограничения. В частности, позволяет недоброжелателям спекулировать на тему «русской угрозы» и демонизировать «российское возвращение в Африку». В глазах же африканских стран отсутствие внятной стратегии может представляться свидетельством того, что окончательного решения о «возвращении» России в Африку нет, а данный аспект российской политики по-прежнему воспринимается как периферийный, ситуативный, стратегически не выверенный, что мешает воспринимать Москву как надёжного и долгосрочного партнёра.

Недостаточным представляется и число визитов президента России в Африку. Так, с 2012 г. Владимир Путин четыре раза посетил континент – Египет и ЮАР. Для сравнения: президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган с 2014 г. посетил 22 страны Африки, президент Франции Эммануэль Макрон с 2017 г. – 18, председатель КНР Си Цзиньпин с 2013 г. – 9, премьер-министр Индии Нарендра Моди с 2014 г. – 8. При этом число визитов из Африки в эти страны и в Россию вполне сопоставимо. Тот факт, что подавляющее большинство встреч с африканскими лидерами на высшем уровне проходят в России, не соответствует заявленной по итогам саммита Россия – Африка 2019 г. идее равноправия – декларируемого Москвой отличительного свойства её политики.

Другая проблема – нехватка квалифицированных кадров, резко усугубившаяся после распада СССР, недостаточность российских дипломатических, консульских и других официальных представительств. После развала Советского Союза Москва закрыла девять посольств в странах Африки, и до сих пор они есть не во всех государствах континента, не говоря уже о консульских представительствах. Это ограничивает развитие торгово-экономических отношений.

Есть также несогласованность в работе государственных и окологосударственных институтов, недостаточность и дезорганизованность продвижения взаимных интересов, а также отсутствие «информационной гигиены» на всех уровнях публичных заявлений. Намерения зачастую выдаются за результат, несогласованные проекты анонсируются как находящиеся в стадии реализации, наблюдается переоценка собственных возможностей.

Уровень российского сотрудничества с Африканским союзом уступает тому, что есть у Китая, ЕС и Соединённых Штатов.

Так, США, КНР и Европейский союз имеют отдельных спецпредставителей при Африканском союзе, в России же эта функция возложена на посла в Эфиопии. Представительства АС открыты в Женеве, Нью-Йорке, Вашингтоне и Пекине. В Москве представительство отсутствует. По состоянию на 2020 г. Африканский союз заявляет о наличии у него девяти постоянно действующих партнёрских форматов: с ЛАГ, ЕС, Южной Америкой, США, Китаем, Японией, Индией, Турцией, Южной Кореей. России или ЕАЭС среди них пока тоже нет.

В торговой сфере заметен перевес российского экспорта в Африку. В результате африканцы пока не видят в России перспективного покупателя своей продукции, что ограничивает и политическое сотрудничество. Российский экспорт на континент не сбалансирован географически, имеется значительный перекос в сторону Алжира и Египта, что создаёт зависимость торговли России с Африкой от экономической конъюнктуры в этих двух странах. Африканский рынок военной продукции ограничен, а это один из основных видов российского экспорта. При этом экспорт других российских товаров в Африку обеспечивается пока преимущественно посредством биржевой торговли через глобальных трейдеров, а не работой российских производителей непосредственно с покупателями в странах Африки.

В инвестиционной сфере нет механизмов и критериев оценки. Практически не анализируются эффекты для российской экономики, а многие инвестпроекты и частные инициативы российских компаний вообще не гармонизированы с целями развития российской экономики и подчас им противоречат. Ресурс господдержки зачастую расходуется на сырые, непроработанные начинания. Кроме того, российские компании не готовы к объединению усилий для реализации действительно больших затей, которые внесли бы значительный вклад в развитие стран континента и укрепление там российских позиций.

Государство же пока не проявляет достаточной политической воли, чтобы подталкивать компании к объединению усилий.

Наконец, серьёзным тормозом для экономических отношений является отсутствие прямого регулярного авиасообщения между Россией и Африкой, особенно южнее Сахары. Одним из важнейших факторов расширения влияния Турции на континенте стало превращение Стамбула в главный авиационный хаб на пути в Африку. Отсутствие в России коммерческого спроса на прямое авиасообщение с Африкой не должно вводить в заблуждение: коммерческий интерес появится, если будет возможность прямых путешествий. Пока их нет, не будет и спроса.

Одним из главных недостатков гуманитарной политики России в Африке можно назвать недостаточное присутствие институтов, способных распространять российскую повестку, в том числе отделений Россотрудничества. Остро ощущается и нехватка информационно-аналитических ресурсов, очищенных от пропаганды и нацеленных на формирование долгосрочной репутации авторитетных источников информации, в том числе для последующего цитирования СМИ континента.

Наиболее слабым звеном остаётся, пожалуй, политика содействия международному развитию (СМР). Причина – в крайне неэффективном распределении средств, большая часть которых просто перечисляется международным организациям, распределяющим российские средства уже не в интересах России. В результате помощь Африке часто не приносит ни экономических (создание основы для расширения российского экспорта в соответствующую страну), ни политических (внешнеполитическое влияние, обеспечение лояльности и даже просто симпатий) преимуществ. У России нет развитой системы и инфраструктуры предоставления двусторонней помощи. Принятие решений по СМР сосредоточено в руках Минфина, а он подходит к этому вопросу как к распределению бюджетных средств, а не как к инструменту внешней политики. От соответствующей деятельности отстранено Россотрудничество, обязанное по идее заниматься этим на микроэкономическом уровне. Отсутствие у России сильного института и инфраструктуры распределения помощи часто используется как аргумент в пользу того, чтобы ничего не менять и продолжать просто перечислять средства международным институтам развития.

Наконец, недостаточными представляются интенсивность и глубина двусторонних отношений с африканскими странами, кроме стратегических партнёров Москвы – Египта, Алжира и ЮАР. Отношения с каждой из этих трёх стран имеют определённые ограничения (в каждом случае разные). Дополнительной опорой могли бы быть связи с партнёрами второго ряда, однако для этого российская политика должна стать более последовательной, нацеленной на долгосрочные ориентиры. Не раскрыт потенциал экономических отношений с рядом крупных стран – Нигерией, Эфиопией, а также ЮАР, политические отношения с которыми носят позитивный характер. Экономические отношения со странами, продемонстрировавшими за последнее десятилетие наиболее высокие темпы роста (Эфиопия, Руанда, Танзания, Демократическая Республика Конго, Кения), также развиваются весьма посредственно.

Необходимость открытой стратегии России в отношении Африки

Важнейший шаг, который стоит сделать в первую очередь – объединить разрозненные инициативы в единую комплексную и при этом публичную стратегию. Принятие открытого доктринального документа по сотрудничеству с Африкой подчеркнёт серьёзность намерений Москвы и создаст атмосферу доверия, а отдельные шаги получат больший вес и обоснование более высокого уровня, что в африканских условиях будет означать и ускоренное согласование необходимых решений.

Подобная стратегия обеспечит связь между политической надстройкой и экономическим базисом в виде конкретных коммерческих проектов, а также минимизирует активность действующих в Африке под российским флагом политических предпринимателей. Последние стремятся присвоить ресурс государственной поддержки для его стремительной монетизации и тем самым наносят России репутационный ущерб. У других стран подобные публичные стратегии в отношении континента – необходимый инструмент.

Предлагаемая стратегия должна охватывать три связанных между собой уровня взаимодействия России с африканским континентом.

Первый (верхний) уровень – отношения с Африкой как единым целым в лице Африканского союза. Это будет выгодно отличать российский подход от политики других стран, склонных делить Африку на несколько как бы несвязанных между собой регионов. Идеологической основой сотрудничества могут стать поддерживаемые всеми странами Африки концептуальные документы и идеи – «Цели устойчивого развития ООН – 2030» (ЦУР), «Повестка-2063» Африканского союза и принцип «африканским проблемам – африканские решения». Повестка будет более африканской, чем у конкурентов. В отличие от последних, Россия может позволить себе продвигать более честную, открытую и понятную повестку для Африки: суверенитет, континентальная интеграция, развитие инфраструктуры, развитие человеческого капитала (образование и медицина), безопасность (включая борьбу с голодом и эпидемиями), традиционные общечеловеческие ценности (жизнь, здоровье, семья, дети, Родина и так далее), идею о том, что люди должны жить достойно и чувствовать себя защищёнными.

Перспективные и полезные направления сотрудничества непосредственно с Африканским союзом:

содействие разработке межгосударственной нормативно-правовой базы, трансфер компетенций в области государственного управления,

использование АС для координации работы с ведомствами африканских стран, ответственными за экологический надзор, финансовый мониторинг, антимонопольное регулирование, энергетику,

активизация взаимодействия между АС и ЕАЭС, в частности – по вопросам совпадающих компетенций (торговля, санитария и фитосанитария и так далее), с выходом в долгосрочной перспективе на торговое соглашение АС – ЕАЭС.

Второй уровень – отраслевые инициативы (комплексные и кластерные платформы) сотрудничества России и Африки, прежде всего в приоритетных экономических областях. Это могут быть системы последовательных и взаимосвязанных мероприятий и проектов, сосредоточенных в определённой отрасли, где у России наибольший интерес и где её вклад в развитие африканских стран потенциально наиболее весом (энергетика, инфраструктура, продовольственная безопасность). Подобные отраслевые инициативы успешно реализуют в выгодных для себя областях российские конкуренты. Каждая может включать дорожную карту мероприятий, механизм контроля за реализацией, единые принципы отбора подходящих проектов и инициатив. По каждой должно быть организовано экспертное и информационно-аналитическое сопровождение. В рамках инициативы любой участник получает доступ к определённым информационным ресурсам, коммуникационным каналам и репутационную поддержку государства. При этом форматы господдержки проектов могут варьироваться от информационного и дипломатического сопровождения до льготных кредитов, грантов на проработку детального ТЭО проекта, соответствующего по своему профилю критериям отбора.

Долгосрочная цель отраслевых инициатив – наращивание поставок в Африку товаров и технологий российского производства: энергоресурсов (СУГ, уголь), компетенций (образование, медицина, IT), сельхозпродукции (зерно, удобрения). Архитектура данного уровня сотрудничества должна формироваться за счёт и вокруг интересов осевых экспортёров.

Первоочередная задача данных инициатив – обеспечить должную экспертизу коммерческих проектов, а также увязать интересы государства и бизнеса. Необходимо как можно скорее сформировать собственную систему экспертизы и положить конец практике, когда российские компании ориентируются при принятии решений на международные консультационные компании, в результате чего стратегии российских игроков в Африке часто пишутся представителями мозговых центров из недружественных стран – прямых конкурентов.

В качестве пилотных Россия могла бы предложить инициативы в области энергетики, цифрового развития, медицины, продовольственной безопасности, борьбы с терроризмом, формирования транспортно-логистических коридоров. Например, инициатива цифрового развития для Африки может включать в себя такие направления, как IoE (Internet of Environment – современные технологии климатического мониторинга, сбор, обработка и обмен большими данными о состоянии критических аспектов окружающей среды), финансовые технологии, телемедицина, умный город и другие.

Третий уровень – страновые приоритеты. Необходимо диверсифицировать отношения с африканскими государствами. Укрепление партнёрства с Египтом, ЮАР и Алжиром не противоречит сотрудничеству с другими, возможно, небольшими, но устойчивыми в своей лояльности и поступательном развитии странами. Им может быть в приоритетном порядке оказано содействие в разработке и реализации различных программ развития, предоставлены преференции по квотам и так далее. Принятие долгосрочных решений, в том числе по встречам, визитам, численности посольств, объёму помощи/грантов или квот на обучение студентов, требует условного ранжирования стран, которое вряд ли должно быть основано лишь на формальных критериях – политическом весе или темпах роста. Целесообразно суммировать ряд базовых показателей, указывающих как на экономическое положение (потенциал развития торговли и сотрудничества и прочее), так и на политический курс, внутриполитическое состояние и перспективы, учёт странами актуальной для России политической повестки, деятельное партнёрство по широкому кругу внешнеполитических вопросов (от взаимодействия в ООН, БРИКС и ОПЕК+ до показательных голосований по Крыму и так далее).

Представить такую стратегию можно на втором саммите Россия – Африка, который намечен на 2022 год. До этого стоит провести её экспертное обсуждение и согласование с африканскими партнёрами. Последнее подчеркнуло бы равноправность сотрудничества, открытость российской стратегии и её более «африканский» по сравнению со другими государствами характер.

Наряду со стратегией целесообразно принять план действий – документ, обеспечивающий практическое наполнение сотрудничества между саммитами.

В числе целевых показателей могут быть такие индикаторы, как устранение тарифных и нетарифных ограничений для торговли, увеличение числа торговых представительств, представительств Россотрудничества, числа квот на обучение в России, стипендий, прямых авиарейсов.

Рекомендации по секторам сотрудничества

С точки зрения расширения экспорта российских товаров в Африку перспективными направлениями являются: сельское хозяйство (сельхозтовары, сельхозтехника), машиностроение (прежде всего – транспортное), энергетика (уголь, нефтепродукты). Хотя Россия уже стала одним из главных экспортёров зерна, потенциал дальнейшего роста поставок сельскохозяйственных товаров остаётся значительным: во многих странах Африки действуют высокие пошлины на их ввоз из России. Такие меры часто носят дискриминационный характер, поскольку на импорт аналогичных товаров из стран ЕС пошлины либо отсутствуют, либо существенно ниже.

Важно не только экспортировать готовые товары, но и развивать частичную локализацию производства, что позволит получить от африканских стран дополнительные выгоды и создать ниши для российских товаров. Например, кроме зерна Африка начнёт импортировать больше удобрений, пестициды, агротехнологии и оборудование; будут расти рынки российского несырьевого неэнергетического экспорта, а помимо этого – и спрос на импорт услуг, российских компетенций в широком спектре – от сельского хозяйства до инжиниринга.

Приоритетом в области торговли должно стать стимулирование импорта африканских товаров в Россию и уменьшение значительного дисбаланса в пользу российского экспорта в Африку. Это благоприятно воздействует на политические отношения. Совместно с партнёрами по ЕАЭС надо проанализировать возможности для снятия тарифных ограничений на импорт африканских товаров, и в тех отраслях, где они не конкурируют с российскими производителями, пошлины отменить или существенно смягчить. Также следует содействовать организации в Африке обрабатывающих производств, ориентированных на прямые поставки доступной по цене продукции, на российские стандарты качества и устоявшиеся модели потребления.

Самыми перспективными областями экспорта услуг из России становятся образование и здравоохранение, а также продукция креативных индустрий (искусство и культура, дизайн и архитектура, медиа и коммуникации, цифровые технологии). Экспорт российского образования и здравоохранения следует рассматривать и как коммерческое, и как гуманитарное сотрудничество. На первых этапах коммерческая составляющая не должна быть стопроцентной, но по мере закрепления России на африканских рынках образования и здравоохранения коммерческая составляющая, разумеется, должна увеличиваться.

Одним из наиболее многообещающих направлений работы является и кластер технологий, решений и компетенций под условным названием Internet of Environment. Климатические изменения делают задачу международной кооперации в области мониторинга климата ключевой. Африке необходим мониторинг уровня рек, динамики опустынивания, состояния лесов и фауны. Инструменты пока фактически отсутствуют, хотя на их создание уже выделяются существенные средства. Важнейшим направлением, на котором может быть реализован потенциал российских разработчиков, представляются цифровые технологии мониторинга окружающей среды (биосферы, атмосферы, гидросферы).

Ещё одно перспективное направление российского экспорта – цифровые системы налогообложения и отслеживания движения капиталов, позволяющих минимизировать утечку и качественно повысить эффективность систем налогообложения. Для африканских стран это актуальный вопрос, в то время как Россия на этом направлении достигла значительных успехов.

В городской среде Африки востребованы «умные решения» на базе IoT (интернет вещей), например, сервисы по контролю потерь воды (кенийская Upande), планировщики передвижения с использованием общественного транспорта (южноафриканская Where is My Transit), созданные на базе геоинформационных систем (ГИС) системы сбора и переработки мусора (кенийская Taka Taka), сервисы по предоставлению беспроводного интернета (кенийская poa! internet). Спрос на решения будет расти и определять вектор развития городских пространств по всему континенту.

Одним из приоритетов должна стать «национализация» политики содействия международному развитию. Необходимо увеличивать долю двусторонней российской помощи странам Африке как минимум до 50 процентов. Отсутствие же у России необходимой инфраструктуры не может быть аргументом в пользу того, чтобы оставлять всё, как есть. Важно максимально подключать к проектам СМР российские и африканские бизнес-структуры и НКО. Работа в рамках многосторонних структур должна продолжаться только как временная мера, чтобы предотвратить остановку реализации политики СМР вообще. Уже сейчас необходимо добиваться от этих организаций (Программы развития ООН, Всемирной продовольственной программы ООН и прочих) больше учитывать интересы России в том, какая помощь оказывается, как и кому именно, а также гораздо более масштабного информационного освещения программ, осуществляемых на российские средства и/или при российском участии.

Необходимо, наконец, передать принятие решений по вопросам распределения российского СМР от Минфина к МИД или политическому руководству в целом и начать формировать собственную инфраструктуру и систему реализации данной политики. Координатором и центром экспертизы СМР на местах должно выступать Россотрудничество в партнёрстве с российскими экспертно-аналитическими центрами. Финансовые средства следует направлять более точечно, чтобы они стали катализатором спроса на другие российские услуги и товары, на экспорт знаний, образования, продуктов.

Сеть представительств Россотрудничества в Африке нужно расширять, нацеливая на оказание двусторонней помощи, наделяя их дополнительной функцией в координации деятельности в области СМР и увеличивая материально-техническую базу. Со временем вокруг РЦНК могут сформироваться экосистемы продвижения не просто «русского языка и культуры», а российских взглядов на то, как могут решаться ключевые задачи развития: повышение продуктивности сельского хозяйства, обеспечение продовольственной безопасности, сохранение окружающей среды, предотвращение религиозного экстремизма, эпидемиологический контроль и другие.

Нужно наладить диалог по линии гражданских обществ, включая экспертные и академические организации. В условиях, когда быстрое наращивание торгово-экономических отношений затруднено (например, экономической стагнацией или кризисом в соответствующих странах), именно гуманитарное направление может стать одним из способов углубления отношений.

В военно-техническом сотрудничестве и взаимодействии по вопросам безопасности России следует позиционировать себя как поставщика безопасности и защитника суверенитета стран Африки, свободы выбора ими моделей социально-экономического и политического развития, гаранта невмешательства внешних сил, борца с попытками дестабилизировать политические системы на континенте и защитника декларированного Африканским союзом правила – «африканские решения для африканских проблем». Стоит расширять институциональные рамки сотрудничества и делать упор на передачу информационно-аналитических компетенций, подготовку кадров, развивать миротворческую инфраструктуру, содействовать становлению вооружённых сил и силовых структур африканских стран, оказывать консультационную помощь, наращивать техническую поддержку миссий Африканского союза. В масштабном наращивании непосредственно российского военного присутствия в Африке нет необходимости.

Перспективным направлением взаимодействия представляется совместное продвижение более справедливой и инклюзивной экологической и климатической повестки дня, чем та, что предлагается коллективным Западом и перекладывает ответственность за выбросы парниковых газов исключительно на нынешних производителей углеродоёмкой продукции. Это – объективно общий интерес России и африканских стран.

Серьёзным препятствием на пути продвижения развивающимися странами собственных подходов к решению климатической проблемы является недостоверность измерений климатических показателей – например, уровня осадков, воды в водоёмах, уровня подземных вод и их качества, границ климатических зон. Заинтересованные стороны (от правительств до международных неправительственных организаций и банков) получают возможность спекулировать базовыми показателями, интерпретируя климатические изменения в своих интересах и давая рекомендации, выгодные той или иной стороне. Россия могла бы помочь африканским странам сформировать инфраструктуру измерений и наблюдений за глобальными климатическими изменениями. Желательно развивать партнёрство с российскими исследовательскими институтами, использовать возможности Роскосмоса и других компетентных ведомств по верификации полученных в Африке данных.

Статья написана на основе доклада «Африка: перспективы развития и рекомендации для политики России», подготовленного авторским коллективом Центра изучения Африки и Центра комплексных европейских и международных исследований НИУ ВШЭ под руководством Сергея Караганова по итогам ситуационного анализа в рамках реализуемой факультетом мировой экономики и мировой политики НИУ ВШЭ программы ситуационных анализов под эгидой МИД России и при поддержке Комитета по международным делам Государственной думы РФ, общественного Совета по внешней и оборонной политике и журнала «Россия в глобальной политике».

Россия. Африка. ЦФО > Внешэкономсвязи, политика. Образование, наука > globalaffairs.ru, 10 января 2022 > № 4046506 Андрей Маслов, Дмитрий Суслов

Звено в бесконечной цепи

АНДРЕЙ ЛАНЬКОВ

Профессор Университета Кукмин (г. Сеул).

ДЛЯ ЦИТИРОВАНИЯ:

Ланьков А.Н. Звено в бесконечной цепи // Россия в глобальной политике. 2022. Т. 20. No. 1. С. 87-90.

В октябре 2021 г. из ряда источников стало известно, что во внутренней северокорейской пропаганде – материалах, предназначенных для использования в системе партийной учёбы, – появился новый политический термин: «кимченынизм».

Именно этим термином сейчас полагается обозначать официальную идеологию Северной Кореи. Одновременно изменилось оформление некоторых партийных мероприятий. В прошлом обязательной частью интерьера были размещённые над сценой портреты предшественников Ким Чен Ына – его отца Ким Чен Ира и его деда Ким Ир Сена. Однако в последние месяцы некоторые мероприятия стали проводиться без этих портретов.

Строго говоря, к таким переменам дело шло давно. С первых лет правления Ким Чен Ына были основания подозревать, что молодой северокорейский руководитель не намерен вечно оставаться в тени своих предков.

Когда в 1945–1948 гг. были основаны КНДР и правящая Трудовая партия Кореи (ТПК), идеологией ТПК был объявлен марксизм-ленинизм. Однако ХХ съезд КПСС и критика культа личности вызвали у Ким Ир Сена и его окружения шок, после чего в Пхеньяне сочли за благо дистанцироваться от СССР, но сделать это так, чтобы не потерять доступа к щедрой советской экономической и военно-технической помощи. Этот непростой идеологодипломатический манёвр Ким Ир Сену в итоге удалось совершить, причём с немалым успехом.

Частью манёвра было провозглашение самостоятельной северокорейской идеологии, которая стала известна как «идеи чучхе».

Термин этот обычно переводится на иностранные языки как «опора на собственные силы», но самым точным переводом термина может быть слово «самость» или даже «самостийность».

Термин «чучхе» никогда не отличался конкретностью. Трактаты, которые были посвящены его толкованию, оставляют у иностранцев странное впечатление: по сути, они состоят из повторения на разные лады нескольких ключевых фраз, самой важной из которых, пожалуй, является заявление о том, что «человек – хозяин всех вещей». Однако бессодержательность термина «чучхе» не имеет особого значения. Важно было не его конкретное содержание или отсутствие такового, а сам факт того, что в 1960-е гг. Северная Корея официально провозгласила: в КНДР имеется собственный вариант прогрессивной идеологии, который отличается как от советского, так и от китайского вариантов марксизма-ленинизма – и, конечно, превосходит эти варианты.

В 1970-е гг. в Северной Корее в качестве синонима слова «чучхе» стали использовать термин «кимирсенизм», а после того как Ким Чен Ир был официально объявлен преемником своего отца, появился и двойной термин «кимирсенизм-кимчениризм». Впрочем, оба понятия использовались в печати достаточно редко и, как правило, в закрытых изданиях, предназначенных для партийно-государственной элиты. Термин «кимирсенизм» слишком откровенно противопоставлял северокорейскую официальную идеологию марксизму-ленинизму, что могло создать дополнительные трения в отношениях с социалистическими странами, от помощи которых Пхеньян тогда сильно зависел.

После смерти Ким Ир Сена в 1994 г. его сын сохранил за идеями чучхе положение ведущей идеологии. В годы его правления упоминания о марксизме-ленинизме почти (но не полностью) исчезли из официальных партийных документов. Ким Чен Ир также заявил о том, что в ходе развития идей чучхе им создана новая прогрессивная теория, получившая название «сонгун», то есть «теория первенства армии», которая, как считалось, не заменяла идей чучхе, а творчески дополняла их. Теперь, кажется, настало время и для Ким Чен Ына выступить со своей идеологией – или, по крайней мере, заявить о том, что такая идеология у него имеется. Однако он делает это, по возможности отмежёвываясь от идейного наследства своих предшественников и предков.

Формально северокорейская идеология не предусматривает наследственной передачи власти. Полагается считать, что и Ким Чен Ир, и Ким Чен Ын стали руководителями страны не по причине того, что были рождены в семье Ким, а исключительно в силу присущих им уникальных личных качеств. Тем не менее провозглашаемая фикция никогда никого не обманывала. Всем было понятно, что Ким Чен Ын, которому на момент прихода к власти было всего лишь 28 лет, стал руководителем именно в силу происхождения. Да и сам он всячески подчёркивал в первые годы правления преемственность между своей политикой и традициями, которые были заложены его дедом Ким Ир Сеном, но не отцом Ким Чен Иром. Дело в том, что Ким Ир Сен по-прежнему пользуется большой популярностью в народе, который помнит времена его правления как эпоху стабильности и спокойствия. Напротив, с Ким Чен Иром в массовом сознании в первую очередь ассоциируется катастрофический голод 1996–1999 годов. То обстоятельство, что голод этот был отчасти результатом неблагоприятной внешнеполитической ситуации, а отчасти – продуктом политических решений, которые были приняты при Ким Ир Сене, большинством северокорейцев не осознаётся: с их точки зрения, Ким Чен Ир является человеком, который, дескать, «развалил» якобы стабильно работавшую кимирсеновскую систему.

В первые годы Ким Чен Ын постоянно подчёркивал своё внешнее сходство с дедом – надо признать, что он действительно его весьма напоминает. Чтобы ещё больше подчеркнуть сходство, Ким Чен Ын даже носил причёску, которую когда-то любил дед, и одевался в характерный френч, который на протяжении десятилетий был излюбленной одеждой Ким Ир Сена. Но со временем ситуация менялась. В частности, медленно, но неуклонно снижалось количество упоминаний Ким Ир Сена и Ким Чен Ира, содержащихся в выступлениях Ким Чен Ына на официальных мероприятиях. В новом Уставе ТПК, принятом на VIII съезде партии в январе 2021 г., сильно изменена преамбула. Из неё исчезли многочисленные упоминания Ким Ир Сена и Ким Чен Ира.

То, что Ким Чен Ын не слишком хорошо относится к отцу, было известно давно. В первые же два-три года правления он удалил с высших постов большинство сановников, когда-то близких предшественнику. Показательно, что Ким Чен Ын вступил в должность немедленно после смерти отца, в то время как Ким Чен Ир некогда отложил формальное вступление в должность на три года, соблюдая траур. Это отчасти и понятно: Ким Чен Ын провёл отрочество за границей, в Швейцарии, где учился в элитной международной школе, с родителем практически не общаясь.

Похоже, что Ким Чен Ын наконец решил выйти из тени предков и начать править страной в качестве не внука и сына, а идеологически самостоятельной фигуры.

Об этом, собственно, и говорит появление термина «кимченынизм». Ни Ким Ир Сен, ни Ким Чен Ир не решились назвать официальную идеологию страны в свою честь. Посмотрим, пойдёт ли на этот шаг нынешний северокорейский лидер – похоже, он к этому готов. Впрочем, даже если термин «кимченынизм» и утвердится, скорее всего он будет использоваться вместе с «идеями чучхе».

Неясно, как изменение официальных идеологем повлияет на внутриполитическую стабильность. Подавляющее большинство населения КНДР привыкло к династическому принципу управления и, в общем, не видит в нём ничего необычного или предосудительного. Однако он предусматривает, что действующий правитель не отрицает связь с предками и не принижает их, а позиционирует себя лишь как очередное звено в бесконечной цепи, славного продолжателя дел славных предков. Отказ от этой схемы может нанести некоторый ущерб его легитимности – впрочем, едва ли ущерб этот будет особо велик.

Данная статья является слегка переработанной версией комментария, написанного по заказу Международного дискуссионного клуба «Валдай». Эту и другие статьи автора можно найти по адресу: https://ru.valdaiclub.com/about/experts/8950/

КНДР > Внешэкономсвязи, политика. СМИ, ИТ > globalaffairs.ru, 10 января 2022 > № 4046502 Андрей Ланьков

Сохранить человечество в эпоху Антропоцена

ЕВГЕНИЙ УЧАЕВ

Магистрант МГИМО(У) МИД России

ДЛЯ ЦИТИРОВАНИЯ:

Учаев Е.И. Сохранить человечество в эпоху Антропоцена // Россия в глобальной политике. 2022. Т. 20. No. 1. С. 35-50.

Человечество всё ещё не всесильно, но наше влияние на собственную судьбу возросло в достаточной степени, чтобы поставить людей перед практически осязаемым выбором – между продолжением жизни («спасением») и гибелью («проклятием»). В эпоху Антропоцена выживание человечества наконец может быть осознано как главенствующий императив и общая ответственность.

После публикации в апреле 2020 г. доклада НИУ ВШЭ «Защита мира, земли, свободы выбора для всех стран: новые идеи для внешней политики России»[1] в экспертной среде развернулась дискуссия о «большой идее» для России в целом и российской внешней политики в частности. В обсуждениях и отдельных статьях высказывались различные точки зрения: от «консервативных» и «реалистских» до умеренно «глобалистских» и «либеральных»[2]. Ещё одной темой для этой полемики стала опубликованная 2 июля 2021 г. новая Стратегия национальной безопасности РФ: сформулированная в документе официальная позиция может быть описана как попытка соединения ценностного консерватизма с политическим реализмом.

Данную дискуссию не вполне корректно рассматривать в отрыве от главного глобального события, на фоне которого она протекала. Пандемия COVID-19 преподала человечеству три урока. Первый – возникающие новые вызовы глобальны, не в последнюю очередь из-за материально-технологической связанности мира. Второй – между социальной и природной сферами существует глубокая взаимозависимость. Третий – социум по-прежнему хрупок перед лицом природных сил, но его способность к сопротивлению и восстановлению возрастает с ходом истории. Можно объединить три урока в один: мы вступили на новый этап развития человечества, в новую геологическую эпоху – Антропоцен.

Предложенные «большие идеи» не вполне учитывают этот поистине эпохальный сдвиг. Предоставляемые ими интеллектуальные ресурсы недостаточны для преодоления вызовов, с которыми сталкивается человечество в эпоху Антропоцена. В статье предпринимается попытка обоснования новой «большой идеи», которая может быть кратко определена как общая ответственность человечества за собственное выживание в эпоху Антропоцена. Правда, сначала стоит подробно рассмотреть существующие подходы к выработке «большой идеи» для России, чтобы проанализировать их недостатки и понять, какие пробелы должна стремиться закрыть новая концепция.

Российская «большая идея»: обзор подходов

Начнём с условно «консервативного» подхода, ярким представителем которого выступает учёный-международник Сергей Караганов: «Лозунги – сохранение суверенитета стран и народов, национальной идентичности, защита национальных интересов, культуры. <…> Нужно идти в новый мир <…> предлагая себя Евразии и всем как лидера нормальных, национальных, суверенных, мирных»[3]. Эта позиция состоит из двух смысловых блоков. Первый – сильное национальное государство и связанный с ним набор ценностей (суверенитет и патриотизм). Второй – «традиционные ценности», во многом сводящиеся к семейным («…мы хотим, чтобы человечество развивалось, рождались дети, мы – против превращения людей в манкуртов, не помнящих своей истории, родства и пола»[4]). Здесь неизбежно подразумевается идейный конфликт с Западом, где якобы «новые псевдоидеологии, по сути, ведут к отрицанию человеческого в человеке»[5]. Близкая идейная модель сформулирована авторами книги «Идеология русской государственности»[6]: «Нашей ценностью является набор государственных систем жизнеобеспечения народа, в то время как Запад последовательно и планомерно утрачивает человеческие ориентиры, идёт по пути расчеловечивания индивида»[7].

Первая проблема, с которой сталкивается этот подход, носит концептуальный характер. «Консерваторы» пытаются обосновать ценности ссылкой на их «нормальность» и историчность: «Мы “движем” историю, понимая её как должное, как моральный императив»[8]. Однако должное нельзя вывести из сущего. История может ответить на вопрос – откуда мы идём, но её недостаточно для ответа на вопрос – куда[9].

Из концептуальной проблемы вытекает и практическая: принимая ценности за аксиому, не требующую более фундаментального обоснования, мы таким образом усложняем диалог с теми, кто по каким-то причинам эти ценности частично или полностью не разделяет[10]. Следовательно, такая модель закрепляет идейно-ценностный характер конфликта с Западом, в своём предельном варианте, не предусматривая никакого пути к его преодолению, кроме полной победы одной из сторон[11]. Чем это поможет в ситуации, когда требуются совместные усилия по решению общих проблем, остаётся непонятным. Более того, последовательная реализация ценностно-нагруженного подхода создаёт риск утраты прагматизма во внешней политике.

Приверженцы «реалистского» подхода, осознавая последний недостаток, пытаются его исправить проведением традиционной для себя границы между внутренней и внешней политикой. «Большая идея» направляется вовнутрь, а внешнеполитические цели прагматически подчиняются задаче внутреннего развития и обеспечения безопасности: «Главной идеей российской внешней политики на ближайшие двадцать-тридцать лет должно стать содействие внутреннему развитию (не только экономическому) самой России»[12]; «не Россия для мира, а мир для России»[13]. Международные отношения возвращаются «к своему естественному состоянию динамичного баланса сил», а идеологические разногласия остаются не более чем инструментом мобилизации «для сугубо внутреннего потребления»[14].

Реализм также сталкивается с вызовами: он плохо приспособлен для эпохи глобальных проблем, часть из которых сегодня приобретает характер экзистенциальных угроз для всего человечества[15]. И реалисты это осознают, но не видят лучших альтернатив: «Из-за того, что у нескольких государств есть серьёзные запасы ядерного оружия, даже локальный конфликт может закончиться апокалипсисом. Впрочем, предотвращение катастрофы не может быть целью национальной внешней политики»[16]. К тому же реализм не снимает задачу формирования внутренней «большой идеи», для обоснования которой по причине ценностной неоднородности современного российского общества тоже недостаточно простой ссылки на нормальность.

Наконец, умеренный глобализм/либерализм ясно осознаёт, что «постоянное нарастание числа и сложности проблем, далеко выходящих за рамки и возможности определяющего воздействия на них одного государства или ограниченной группы государств»[17] – объективная реальность, которая требует коллективного действия на международном уровне. Признавая, что сегодня, после кризиса либерально-демократической глобализации, в мире нет универсальной объединяющей идеи, сторонники этого подхода призывают вернуться к прагматизму[18] как к исходному способу налаживания международного сотрудничества. А уже дальше должна последовать «плюралистическая конвергенция» систем ценностей на основе «диалога культур и верований»[19]. Некоторые «умеренные либералы», впрочем, высказывают и более принципиальные возражения против большой идеи: «Мы уже сталкивались в истории с тем, что Россия брала на себя великую миссию. Тогда идея вставала над национальными, государственными и народными интересами, обескровливала страну и приводила её к катастрофе»[20].

Последний аргумент по своему духу близок к постмодернистской подозрительности в отношении любых метанарративов: они якобы вредны и опасны, так как выстраивают иерархию, подавляют альтернативные смыслы и интерпретации и в конечном счёте превращаются в инструмент власти и угнетения[21]. Проблема постмодернизма в том, что, призывая отказаться от «больших проектов», он тем самым «выключает» стратегическое мышление и способствует простому воспроизводству тех социальных процессов, которые оказались доминирующими в данный исторический момент – в нашем случае процессов глобального капитализма[22].

Более того, обоснованность постмодернизма зависит от сомнительного онтологического утверждения об отсутствии единой объективной реальности.

Если же таковая существует, то есть и иерархия знания, выступающая легитимным основанием для социальной власти, которую было бы ошибочно всегда приравнивать к угнетению. Таким образом, отсутствие «большой идеи» не получается признать благом и решением – оно остаётся проблемой.

Слабость же апелляции к прагматизму в её практическом бессилии и неоднозначности. Во-первых, так как основные препятствия к углублению международного сотрудничества сегодня носят именно идейно-ценностный характер[23], необходимость прагматизма сама нуждается в ценностном обосновании. Как уже отмечалось, если ценностный конфликт осмысляется вами как борьба с «расчеловечиванием» и превращением людей в «манкуртов», то никакой прагматизм оказывается невозможен. Во-вторых, если для одних прагматизм означает международное сотрудничество по решению глобальных проблем, то для других, как мы видели выше, он выражается в формуле «мир для России». Не исключено, что источник этого расхождения следует искать в разности исходных ценностных установок.

В тексте новой Стратегии национальной безопасности РФ можно обнаружить проявления всех трёх вышеуказанных подходов (хотя и не в равной степени, доля «глобализма» в них ожидаемо минимальна)[24]. С одной стороны, многократно упоминается задача «укрепления традиционных российских духовно-нравственных ценностей» (например, п. 25.7) и «защиты российского общества от внешней духовно-ценностной экспансии» (п. 93.13); с другой стороны, «Российская Федерация проводит <…> прагматичную внешнюю политику, направленную на защиту своих национальных интересов…» (п. 96); наконец, признаются «общая ответственность за будущее мира» и необходимость «совместного решения глобальных проблем» (п. 24), в частности «устранения <…> рисков применения ядерного оружия» (п. 101.2). Итоговый результат похож скорее на смесь, чем на подлинный синтез: остаётся неясным, как снять противоречия между подходами и избавиться от присущих каждому из них недостатков. Косвенным образом это признаётся и в самом документе: «Всё более актуальной становится проблема морального лидерства и создания привлекательной идейной основы будущего мироустройства» (п. 19).

Не давая решения, Стратегия, таким образом, точно формулирует главную задачу: необходима – как России, так и всему человечеству – объединяющая идея, система ценностей, которая помогла бы остановить ценностное расползание мира и предотвратить жёсткий идеологический конфликт. Причём не за счёт гомогенизации мира (это и нежелательно, и невозможно), а за счёт полноценного утверждения «единства в многообразии»[25].

Сегодня, когда основной тенденцией является движение к многообразию, главная сложность – нащупать точку единства.

Это возможно, если осознать, в чём заключается ключевое духовно-философское значение наступления эпохи Антропоцена.

Добро пожаловать в Антропоцен!

Термин «Антропоцен» был популяризован нидерландским химиком Паулем Крутценом в начале 2000-х гг. как название новой геологической эпохи. По мнению Крутцена и других поддержавших его идею учёных, деятельность человека достигла таких масштабов влияния на природу (на химический состав атмосферы, климат, биоразнообразие, на поверхность планеты), что человечество превратилось в одну из главных движущих сил геологических процессов на Земле[26]. В 2019 г. рабочая группа по Антропоцену, созданная при Международной комиссии по стратиграфии, проголосовала за признание Антропоцена новой геологической эпохой, начавшейся в середине XX века[27]. Такая датировка Антропоцена соответствует первым ядерным испытаниям, дающим повышенную концентрацию радионуклидов в геологических отложениях, а также началу так называемого «Великого ускорения» – быстрого экономического и демографического роста в развивающихся странах, что привело к резкому скачку потребления природных ресурсов и общей интенсификации воздействия человечества на глобальные природные процессы[28]. Если Международная комиссия по стратиграфии, а вслед за ней Международный союз геологических наук одобрят это решение, Антропоцен официально будет признан новой эпохой на геохронологической шкале.

В относительной независимости от узкогеологических дискуссий термин «Антропоцен» уже прочно вошёл в естественнонаучный лексикон. Особенно полезным он оказался для так называемой «науки о системе Земли» (Earth System Science) – обозначения такого состояния Земли, при котором человечество оказывает ключевое влияние на планетарные процессы. Причём влияние может как оставлять, так и не оставлять, по крайней мере пока, чётко идентифицируемых следов в геологических отложениях. В рамках этой науки в 2009 г. группа учёных предложила концепцию «планетарных границ» (planetary boundaries). Она определяет девять измерений влияния человека на окружающую среду – изменение климата, потеря биоразнообразия, окисление океана, химическое загрязнение и так далее – и критические значения по каждому из измерений, превышение которых угрожает серьёзно дестабилизировать природные процессы и привести к выходу за пределы «безопасного пространства жизнедеятельности» (safe operating space) – благоприятных природных условий, в которых человечество развивалось на протяжении последних 10 тысяч лет[29]. Согласно исследованию 2015 г., четыре из девяти планетарных границ – изменение климата, состояние азотного и фосфорного циклов, уровень генетического биоразнообразия, изменение экосистем суши – уже пересечены[30].

Интересен тот факт, что концепция Антропоцена быстро вышла за пределы естественных наук и широко распространилась в гуманитарных и социальных исследованиях. Анализ публикаций, индексированных в базе данных Scopus (по состоянию на 7 марта 2021 г.), показывает, что из почти 5,5 тысяч статей про Антропоцен[31] 40 процентов приходится на социально-гуманитарные и экономические науки. Для этих отраслей знания «Антропоцен» оказался привлекателен как новая философская парадигма, новая космология[32], переосмысливающая место человека во Вселенной и потенциально имеющая значительные социально-политические и культурно-мировоззренческие последствия. Как отметил в 2013 г. индийский историк Дипеш Чакрабарти, «слово “Антропоцен” приобрело риторическую силу за счёт употребления в качестве синонима различных идей, объединяемых под рубрикой “эпоха людей”»[33]. Многие из этих идей имеют эсхатологические оттенки, рассматривая Антропоцен либо как уже случившийся, либо как надвигающийся «конец света»[34]. Однако более уместной представляется метафора грехопадения[35].

На протяжении тысячелетий своей истории люди, что бы они ни делали, крайне незначительно влияли на перспективы выживания человечества в целом. Когда около 70 тысяч лет назад произошло извержение супервулкана Тоба в Индонезии[36], судьба человечества – полное вымирание или сохранение хотя бы небольшой части населения – зависела почти исключительно от стечения внешних обстоятельств. Более того, вплоть до недавнего времени человечество было бы полностью бессильно в случае столкновения с Землёй крупного астероида. Синонимичный грехопадению перелом произошёл в середине XX века: люди быстро приобрели возможность влиять на уровень экзистенциального риска для своего существования. С появлением ядерного оружия технологии достигли потенциала глобального разрушения, а масштабное, но необдуманное влияние на природу привело к опасной дестабилизации планетарных процессов (см. выше о планетарных границах).

К сожалению, как добро и зло исходно были познаны именно через совершение греха, так и человечество осознало свои новые возможности только после того, как их использование поставило наше выживание под угрозу.

Однако та же ракетная технология, которая может обречь цивилизацию на ядерный Армагеддон, может спасти её от астероидов. Потенциал самоуничтожения подразумевает и потенциал самосохранения. Человечество всё ещё не всесильно, но наше влияние на собственную судьбу возросло в достаточной степени, чтобы поставить людей перед практически осязаемым выбором – между продолжением жизни («спасением») и гибелью («проклятием»). В эпоху Антропоцена выживание человечества наконец может быть осознано как главенствующий императив и общая ответственность.

Выживание человечества и Вестфальское мироустройство

Итак, выживание человечества предстаёт уже не просто как прагматический общий интерес, а как фундаментальная, можно даже сказать – абсолютная, ценность, лежащая в основе «большой идеи» и служащая критерием для поверки всех остальных ценностей.

Благодаря тому, что ценностный фундамент закладывается на столь глубоком уровне, идея выживания человечества обладает высочайшим объединительным потенциалом. Теоретически она способна превратить любой непримиримый спор о ценностях («свобода» vs «порядок», «порядок» vs «справедливость») в продуктивный диалог о том, как эти ценности соотносятся с целью выживания человечества. Диалог не ради диалога, но ради достижения согласия по поводу системы ценностей и социально-политического устройства мира и отдельных стран, которые наилучшим образом отвечали бы задачам долгосрочного сохранения человечества и минимизации глобальных экзистенциальных рисков. Назовём это искомое согласие «консенсусом Антропоцена».

Как мог бы выглядеть такой консенсус на международном и национальном уровнях? Подразумевает ли он существование национального уровня в его сегодняшнем виде, в формате суверенных государств? С одной стороны, чисто Вестфальская модель в парадигме «консенсуса Антропоцена» не может быть обоснована, поскольку абсолютный суверенитет государства означает в том числе его свободу своими действиями ставить под угрозу выживание человечества. С теоретической точки зрения суверенная свобода государства, как и свобода человека в обществе, оказывается ограничена ответственностью: когда вы несёте часть ответственности за всеобщее выживание, интерес других к вашей внутренней ситуации вполне легитимен.

Легитимным предметом внешнего интереса в эпоху глобальных экзистенциальных угроз приходится признать и внутриполитическое устройство государства. Так, учитывая глобальные последствия возникновения эпидемий в отдельно взятой стране, характеристики её политической модели, влияющие на успешность борьбы со вспышками вирусных заболеваний, вполне естественно привлекают международное внимание. Например, политическая система КНР с присущими ей особенностями – подавлением внесистемной критики, сильными стимулами для местных и провинциальных властей преуменьшать риск негативного развития событий – подвергалась критике за её неэффективность на начальном этапе распространения вируса SARS-CoV-2[37]. Это не означает, что «консенсус Антропоцена» оправдывает какие-либо радикальные (военно-силовые/санкционные) формы внешнего давления на суверенитет: в условиях объективного сохранения суверенного национального государства как важной ценности и ключевого источника идентичности для множества людей по всему миру, такое «лекарство» почти всегда оказывается намного хуже исходной «болезни».

Здесь важно понимать принципиально неутопическую смысловую структуру «консенсуса Антропоцена»: главный этический императив формулируется не «положительно» – через достижение какого-либо идеального состояния общества, но «отрицательно» – как неисчезновение человечества. Следовательно, нет утопии, реализация которой оправдывала бы любые жертвы. А при оценке с точки зрения перспектив выживания человечества баланс последствий силового действия оказывается, как правило, отрицательным. Особенно показателен пример Ливии: внешнее вмешательство не только способствовало погружению страны во внутренний хаос, но и стало для других государств, опасавшихся силовой смены режима, стимулом к получению ядерного оружия[38]. В результате ливийская кампания стран Запада привела к возрастанию уровня экзистенциального риска для человечества.

Ключевая задача – облечь легитимный внешний интерес к внутренним делам в адекватные, несиловые, преимущественно диалоговые формы.

Частично решением может стать дальнейшая разработка уже полузабытой концепции «суверенитет как ответственность», с применением её не только (и не столько) к проблеме нарушения прав человека, но к более широкому кругу вопросов. Первым шагом могла бы быть выработка принципов ответственности государств за 1) контроль над потенциальными очагами эпидемий; 2) сохранение экосистем общепланетарного значения. В противном случае подход к данным проблемам рискует пойти по пути интервенционизма: концепция «экологических интервенций» предложена ещё в 2007 г.[39], а недавно профессор Гарварда Стивен Уолт обрисовал и возможный сценарий её практического воплощения[40].

«Консенсус Антропоцена» может остановить и раскручивание конфронтации по оси «демократия vs автократия», что крайне актуально в условиях набирающего популярность осмысления международной ситуации в таком ключе: он допускает целесообразность разных политических режимов в зависимости от конкретно-исторических обстоятельств. Концептуальные аргументы возможны и в пользу демократии, и в пользу авторитаризма: 1) резкие изменения среды требуют автократических методов управления, так как демократия ориентирована на поддержание статус-кво и слишком медленно адаптируется[41]; 2) чем сложнее, многочисленнее и разнообразнее общество, тем менее эффективна авторитарная политическая модель, так как она ограничивает работу каналов обратной связи и снижает пользу социального обучения[42]. Важно, что «консенсус Антропоцена» показывает необоснованность претензий какого-либо типа политического устройства на статус абсолютной ценности и тем самым создаёт пространство для диалога и преодоления непримиримого противостояния.

Но диалог не состоится без готовности всех обществ к изменениям. Если одним требуется отказаться от гегемонизма и утопического мышления (о чём шла речь выше), то другим – бóльшая готовность к реформированию собственного устройства, в том числе в направлении расширения пространства свободного развития. Здесь принятие «консенсуса Антропоцена» может сыграть продуктивную роль, поскольку, не будучи утопической, данная идея не является и однозначно консервативной. В этой парадигме смысл социальной организации – в предотвращении экзистенциальных угроз человечеству, а так как сами экзистенциальные угрозы – не статичный феномен, а продукт динамичной, развивающейся реальности, природной и технологической[43], следовательно, для противодействия им также необходимо развитие – интеллектуальное, научное, моральное, институциональное.

Поэтому «консенсус Антропоцена» ставит перед элитами разных стран важный вопрос о пределах консервативной политики. Стоит помнить, что консервативно-ограничительные меры, призванные предотвратить социальные потрясения, в долгосрочной перспективе часто приводят к «омертвению» системы, блокировке каналов обратной связи между властью и обществом, к накоплению социальных проблем и оскудению потенциала общества по противодействию природным и технологическим угрозам.

«Консенсус Антропоцена»: осторожная надежда

Императив выживания человечества и основанный на нём «консенсус Антропоцена» решают проблемы, с которыми сталкивались приверженцы тех подходов к «большой идее», что были рассмотрены в первом разделе. Во-первых, они предоставляют сразу ценностное, а не прагматическое обоснование глобализма. Во-вторых, такой подход укореняет ценности не в «норме» / истории, а в расположенной в будущем, но насущной уже в настоящем цели. Это помогает избежать как концептуально необоснованного выведения должного из сущего, так и разделения мира и собственной страны на «своих» (нормальных) и «чужих» (ненормальных). Для сторонника императива выживания человечества любой «враг» – условен и является таковым не в силу неизменной сущности, а лишь в силу своих действий, которые могут меняться. А поскольку выживание тем вероятнее, чем больше людей / государств объединят вокруг него усилия, то задачей становится поиск путей примирения ради общей цели[44], а не «война на уничтожение».

Остаётся вопрос о реалистичности «консенсуса Антропоцена». Несколько факторов дают основания ответить на него с осторожной надеждой. России, по сравнению со многими другими странами, проще обосновать перед собственным населением проактивную позицию: как великая держава, почти 145-милионное государство, занимающее 1/8 часть суши, она несёт значительную долю общей ответственности за выживание человечества. К тому же если именно Россия первой сформулирует и выдвинет такую идею для себя и мира, это с меньшей вероятностью будет воспринято в незападных странах как закамуфлированная претензия на мировую гегемонию, чем если бы подобное предложение исходило от США или ЕС. Более того, для России такая идея стала бы естественным продолжением многих направлений отечественной интеллектуальной традиции: от философии всеединства Владимира Соловьева и концепции Павла Новгородцева об «общественном идеале» как путеводной, но недостижимой точке до русского космизма и учения Владимира Вернадского о биосфере и ноосфере[45].

Многое в российской политике уже соответствует требованиям «консенсуса Антропоцена»: это и ответственная оборонительная позиция по контролю над ядерными вооружениями, и начавшаяся недавно активизация климатической политики. Да, по многим направлениям потребуются масштабные трансформации, однако едва ли можно представить более убедительное основание для изменений, чем императив выживания человечества, в том числе российского народа и потомков каждого конкретного человека.

Есть основания полагать, что «консенсус Антропоцена» не повиснет в воздухе, а действительно найдёт международный отклик.

Его многое роднит с китайской концепцией «сообщества единой судьбы» и отдельными программными заявлениями американской администрации[46]. Рост внимания к экзистенциальному риску и угрозе глобальной катастрофы характеризует и общую атмосферу в экспертных кругах на Западе[47].

Главная новизна предлагаемой идеи – в осознании выживания человечества не просто как одной из задач, пусть даже самой важной, но как этического Абсолюта, в свете которого раскрывается подлинное значение всего остального. Если это произойдёт, то «консенсус Антропоцена» имеет все шансы стать той самой «здоровой ценностной основой солидарных действий мирового сообщества»[48], которая выступит противовесом идейной фрагментации и создаст необходимые условия для всеобщего сотрудничества на нашей взаимосвязанной и хрупкой планете.

--

СНОСКИ

[1] Караганов С.А., Суслов Д.В. и др. Защита мира, Земли, свободы выбора для всех стран: новые идеи для внешней политики России. М.: Изд. дом ВШЭ, 2020. 92 с.

[2] Данные обозначения достаточно условны и стремятся не описать чёткую типологию идейных позиций, а скорее наметить спектр взглядов.

[3] Караганов С.А. Наступление в войне идей // Россия в глобальной политике, 27.11.2020. URL: https://globalaffairs.ru/articles/nastuplenie-v-vojne-idej/ (дата обращения: 29.12.2021).

[4] Там же.

[5] Караганов С.А. О третьей холодной войне // Россия в глобальной политике. 2021. Т. 19. No. 4. С. 21-34. URL: https://globalaffairs.ru/articles/o-tretej-holodnoj-vojne/ (дата обращения: 29.12.2021).

[6] Представляется, что данная работа в целом отражает и позицию более широкой консервативной части экспертного сообщества, условно объединённой вокруг «Зиновьевского клуба».

[7] Сергейцев Т.Н., Куликов Д.Е., Мостовой П.П. Идеология русской государственности. Континент Россия. СПб.: Питер, 2020. С. 582.

[8] Там же. С. 555.

[9] Авторы «Идеологии русской государственности» отмечают, что новой моралью российского государства становится «императив сохранения жизни, за которую отвечает человек» (с. 549). Такая формулировка отвечает на вопрос «куда?» и, в принципе, соответствует подходу данной статьи. Однако авторы не рассматривают, как этот (по сути, внеисторический) императив соотносится с требованиями исторического процесса и в целом уделяют последним значительно больше внимания.

[10] Примечательно, что «консерваторы» понимают это: «Если будет выбрана наступательная стратегия, это ещё более обострит конфронтацию». См.: Караганов С.А. О третьей холодной войне // Россия в глобальной политике. 2021. Т. 19. No. 4. С. 21-34. URL: https://globalaffairs.ru/articles/o-tretej-holodnoj-vojne/ (дата обращения: 29.12.2021).

[11] Это касается и внутренней ситуации. А поскольку российское общество не является полностью ценностно гомогенным, признание определённого набора ценностей «нормальным» несёт в себе угрозу дегуманизации (то есть того самого «расчеловечивания») тех, кто не разделяет эти ценности под предлогом их якобы «ненормальности».

[12] Тренин Д.В. Новый баланс сил: Россия в поисках внешнеполитического равновесия. М.: Альпина Паблишер, 2021. С. 266.

[13] Черненко Е.В., Тренин Д.В. «Россия будет находиться в состоянии конфронтации с Западом ещё довольно длительное время» // Коммерсантъ. 3.06.2021. URL: https://www.kommersant.ru/doc/4838065 (дата обращения: 29.12.2021).

[14] Бордачёв Т.В. Прекрасный мир силовой политики // Профиль. 20.04.2021. URL: https://profile.ru/columnist/prekrasnyj-mir-silovoj-politiki-853532/ (дата обращения: 29.12.2021).

[15] Об экзистенциальных угрозах см.: Ord T. The Precipice: Existential Risk and the Future of Humanity. NY: Hachette Books, 2020. 480 p.

[16] Бордачёв Т.В. Прекрасный мир силовой политики // Профиль. 20.04.2021. URL: https://profile.ru/columnist/prekrasnyj-mir-silovoj-politiki-853532/ (дата обращения: 29.12.2021).

[17] Лукин В.П. Многоуровневый мир и плоскостное восприятие // Россия в глобальной политике. 2021. Т. 19. No. 4. С. 84-97. URL: https://globalaffairs.ru/articles/mnogourovnevyj-mir/ (дата обращения: 29.12.2021).

[18] Там же.

[19] Там же.

[20] Рыжков В.А. Россия XXI века сквозь призму либерализма. См.: С Россией мир лучше, чем без неё? XVIII Ассамблея Совета по внешней и оборонной политике // Россия в глобальной политике. 16.12.2020. URL: https://globalaffairs.ru/articles/s-rossiej-mir-luchshe/ (дата обращения: 29.12.2021).

[21] Duignan B. Postmodernism // Encyclopedia Britannica. URL: https://www.britannica.com/topic/postmodernism-philosophy (дата обращения: 29.12.2021). В российском экспертном сообществе чисто постмодернистские взгляды распространены слабо. Пожалуй, наиболее созвучные им идеи высказывал Владислав Иноземцев в своём ответе на нашумевший «манифест» Константина Богомолова: «Современный нам мир, вероятно, небеспроблемен – но это лучший из миров, в котором жило человечество, и единственным, что может его испортить, являются grand projects, безотносительно к тому, под какого цвета флагом их пытаются преподнести». См.: Иноземцев В.Л. Заметки оптимиста // Новая газета. 14.02.2021. URL: https://novayagazeta.ru/articles/2021/02/14/89222-zametki-optimista (дата обращения: 29.12.2021).

[22] См.: Джеймисон Ф. Постмодернизм, или культурная логика позднего капитализма / Пер. с англ. М.: Изд-во Института Гайдара, 2019. 808 с.

[23] Сафранчук И.А., Лукьянов Ф.А. Современный мировой порядок: структурные реалии и соперничество великих держав // Полис. Политические исследования. 2021. No. 3. С. 57-76. DOI: 10.17976/jpps/2021.03.05.

[24] Стратегия национальной безопасности Российской Федерации (утверждена Указом Президента Российской Федерации от 2 июля 2021 г. №400) // Президент России. URL: http://static.kremlin.ru/media/events/files/ru/QZw6hSk5z9gWq0plD1ZzmR5cER0g5tZC.pdf (дата обращения: 29.12.2021).

[25] Лукин В.П. Указ. соч.

[26] Crutzen P.J., Stoermer E.F. The “Anthropocene” // IGBP Global Change Newsletter. 2000. No. 41. P. 17–18. URL: http://www.igbp.net/download/18.316f18321323470177580001401/1376383088452/NL41.pdf (дата обращения: 29.12.2021).

[27] Working Group on the ‘Anthropocene’ // Subcommission on Quaternary Stratigraphy. 21.05.2019. URL: http://quaternary.stratigraphy.org/working-groups/anthropocene/ (дата обращения: 29.12.2021).

[28] Ellis E.C. Anthropocene: A Very Short Introduction. Oxford: Oxford University Press, 2018. P. 52-74.

[29] Rockström J., Steffen W., Noone K. et al. A safe operating space for humanity // Nature. 2009. Vol. 461. P. 472–475.

[30] Steffen W., Richardson K., Rockström J. et al. Planetary boundaries: Guiding human development on a changing planet // Science. 2015. Vol. 347. No. 6223. DOI: 10.1126/science.1259855.

[31] Статьи, упоминающие Антропоцен в названии, аннотации или ключевых словах.

[32] Allan B.B. Scientific Cosmology and International Orders. Cambridge: Cambridge University Press. 2018. P. 278-282.

[33] Chakrabarty D. History on an Expanded Canvas: The Anthropocene’s Invitation [Video] // HKW Anthropocene. 2013. URL: https://www.youtube.com/watch?v=svgqLPFpaOg (дата обращения: 29.12.2021).

[34] Rothe D. Governing the End Times? Planet Politics and the Secular Eschatology of the Anthropocene // Millenium: Journal of International Studies. 2020. Vol. 48. No. 2. P. 143-164.

[35] Грехопадение здесь интерпретируется в первую очередь как обретение возможности свободно выбирать между добром и злом в результате их познания, сопровождающееся осознанием собственной неспособности неизменно следовать добру. Не будучи ортодоксальным, данное толкование не является и исключительно авторским. См., например: Машевский А.Г. В поисках реальности. СПб.: КОСТА, 2008. С. 47-64.

[36] Global Catastrophic Risks 2016 // The Global Challenges Foundation & The Global Priorities Project. 2016. P. 46-47. URL: https://globalchallenges.org/wp-content/uploads/2019/07/Global-Catastrophic-Risk-Annual-Report-2016.pdf (дата обращения: 29.12.2021).

[37] Liu Y., Saltman R.B. Policy Lessons from Early Reactions to the COVID-19 Virus in China // American Journal of Public Health. 2020. Vol. 110. No. 8. P. 1145-1148. DOI: 10.2105/AJPH.2020.305732.

[38] См., например, об усвоении ливийского урока руководством КНДР: Ланьков А.Н. Ядерная программа Северной Кореи. Как ограничить угрозу // Carnegie.ru. 23.11.2018. URL: https://carnegie.ru/commentary/77662 (дата обращения: 29.12.2021).

[39] Eckersley R. Ecological Intervention: Prospects and Limits // Ethics & International Affairs. Vol. 21. No. 3. P. 293-316.

[40] Walt S. Who Will Save the Amazon (and How)? // Foreign Policy. 5.08.2019. URL: https://foreignpolicy.com/2019/08/05/who-will-invade-brazil-to-save-the-amazon/ (дата обращения: 29.12.2021).

[41] См., например: Коктыш К.Е. Теория метафоры и политические институты. М.: Издательство «МГИМО-Университет», 2019. С. 141-142.

[42] Marshall M.G., Elzinga-Marshall G.C. Global Report 2017: Conflict, Governance, and State Fragility. Center for Systemic Peace, 2017. P. 7-8. URL: http://www.systemicpeace.org/vlibrary/GlobalReport2017.pdf (дата обращения: 29.12.2021).

[43] Конечно, здесь подразумевается не полная, а только частичная автономность развития природы и технологий от социальных процессов.

[44] Такая установка облегчается не только осознанием «условности» врага, но и пониманием собственного несовершенства («греховности»). Из-за неполной предсказуемости будущего нельзя однозначно утверждать, какой именно путь лучше всего соответствует цели выживания человечества.

[45] Вернадский с его трудами о биосфере сегодня общепризнанно считается основоположником «науки о системе Земли». См.: Steffen W., Richardson K., Rockström J. et al. The emergence and evolution of Earth System Science // Nature Reviews Earth & Environment. 2020. Vol. 1. P. 54–63. DOI: https://doi.org/10.1038/s43017-019-0005-6.

[46] Так, Джо Байден в своей программной статье в Foreign Affairs выделял изменение климата, ядерное оружие и подрывные (disruptive) технологии – важнейшие элементы повестки Антропоцена – как основные глобальные проблемы, требующие коллективного решения. См.: Biden J.R., Jr. Why America Must Lead Again // Foreign Affairs. March/April 2020. URL: https://www.foreignaffairs.com/articles/united-states/2020-01-23/why-america-must-lead-again (дата обращения: 29.12.2021).

[47] См. об этом подробнее адаптированный англоязычный вариант данной статьи “The Anthropocene Consensus: Transforming International Politics in the Age of Global Existential Threats”.

[48] Выступление Министра иностранных дел России С.В. Лаврова в МГИМО 1 сентября 2011 года // МГИМО МИД России. 1.09.2011. URL: https://mgimo.ru/about/news/experts/210190/ (дата обращения: 29.12.2021).

Жизнь, смерть и государство

СВЯТОСЛАВ КАСПЭ

Доктор политических наук, профессор департамента политики и управления факультета социальных наук Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики», главный редактор журнала «Полития».

ДЛЯ ЦИТИРОВАНИЯ:

Каспэ С.И. Жизнь, смерть и государство // Россия в глобальной политике. 2022. Т. 20. No. 1. С. 8-34.

Salus[1] populi suprema lex esto

Цицерон, «О законах» (III, III: VIII)

Что главным политическим эффектом пандемии COVID-19 стала ревитализация государства, было подмечено очень быстро. Но различимы и более глубокие политические последствия пандемии. Самым зримым и ощутимым из них оказалась релегитимация границ – тех самых, вместо которых так долго, горячо и страстно призывали строить мосты.

В последние десятилетия государство выказало гораздо б?льшую устойчивость, чем от него ожидали. Государство как политическая форма, то есть определённая комбинация институтов, правил и практик «образования и распределения власти»[2], а также метафора, этой комбинацией порождённая и её же воспроизводящая, играющая «роль одновременно дескриптивную, аскриптивную и прескриптивную»[3]. Отдельным государствам, конечно, пришлось нелегко, и некоторые из них впали в ничтожество, вряд ли обратимое. Но государство per se никуда не делось. Возможно, потому, что его неотвратимый закат предрекали в основном интеллектуалы, философы и учёные[4]; функционеры же реальных государственных аппаратов имели на этот счёт другое мнение; что ещё важнее, другого мнения придерживалось большинство обычных граждан государств, отнюдь не торопившееся менять синицу в руках на журавля в небе – даже при наличии серьёзных претензий к синице.

Соперники государства, способные подорвать его статус общепринятого стандарта политической организации, в самом деле существовали (более того, продолжают существовать и действовать). В качестве таковых чаще всего назывались:

империя: глобальная, универсальная суперструктура политического господства Запада; в более важных отношениях интегрированная, в менее важных диверсифицированная; центром которой выступают США, но которая к Соединённым Штатам несводима; в которой «задача перевода имперских установлений на локальные языки, их гармонизации с местной традицией и надзора за их соблюдением, задача, так сказать, местного самоуправления в государственном масштабе возложена на элиты отдельных стран – с одной стороны, соединённые пуповиной с их материнскими сообществами, с другой стороны, более или менее плотно интегрированные в состав глобального истеблишмента»[5]. Но представление империи и государства как взаимоисключающих альтернатив некорректно, и не потому, что у империи Запада в целом и у США как метрополии этой империи сейчас большие проблемы. Вообще-то любой имперский проект (все Римы – на Востоке от Первого до Третьего, на Западе от Карла Великого через Оттона I до Карла V и Франца-Иосифа, параллельным ответвлением до Zweites и Drittes Reich, а равно все прочие их реплики, включая британскую и французскую) – дело долгое, проходящее через многочисленные кризисы, катастрофы, ремиссии и реставрации. Не исключено, что и современная империя Запада ещё воспрянет – пророчества о «закате Европы» и «гибели Запада» уже давно превратились в лежалый товар. А потому оно некорректно, что империя – это система непрямого, опосредованного правления[6], в которой имперскому центру на индивидуально подобранных условиях субординированы единицы разного ранга и различной собственной формы: города, вождества, княжества, королевства,… и государства – почему нет? Прецеденты известны. Так что и в рамках глобальной империи ничто не будет препятствовать государствам остаться её модульными структурными элементами и по-прежнему задавать «своего рода базовую “референтную сетку” всех политических процессов в мире»[7];

террористические сети, прежде всего исламистские: «Аль-Каида», «Исламское государство» etc. (запрещено в России – ред.). Это, в отличие от империи, настоящая альтернатива и прямой вызов государству, особенно если учесть, что то же ИГ – вовсе не государство, а названная так по недоразумению и устроенная на принципиально иных основаниях экстерриториальная и транснациональная политическая форма[8], причём форма, по парадоксальному определению Шелдона Уолина, «бесформенная»[9]. Однако террористические сети, даже сумевшие нанести государству (некоторым государствам) вполне чувствительные удары, сейчас в основном находятся в полураздавленном состоянии. Привели их к этому состоянию и поддерживают в нём именно государства, продемонстрировавшие (например, в Сирии и вокруг неё) неожиданную способность ради уничтожения общего врага откладывать в сторону свои разногласия, пусть лишь частично и временно. И враг, в общем, уничтожается, хотя и cохраняет некоторую остаточную живучесть;

транснациональные корпорации. Они действительно сконцентрировали колоссальные материальные ресурсы (сопоставимые с государственными бюджетами и во многих случаях их превышающие), не менее впечатляющие человеческие (государственный сектор редко выдерживает конкуренцию с частным в привлечении лучших рабочих рук и особенно мозгов), продемонстрировали недюжинную способность лавировать между национальными юрисдикциями, уклоняться от их претензий и лоббировать собственные интересы – не только экономические, но и политические. Но всё же лишить государства права и возможности устанавливать правила игры корпорациям не удалось. И вряд ли могло: регуляторные и эмиссионные полномочия сохраняются в распоряжении государств, блокчейн-валюты и технологии либо остаются экзотикой, либо берутся на вооружение самими государствами, «налоговые гавани» и банковская тайна находятся под постоянно усиливающимся прессингом, и даже частные военные компании, вроде бы размывающие государственную монополию на легитимное насилие, работают преимущественно по заказу тех же государств. Ни одна из корпораций и близко не подошла к тому политическому могуществу, которым некогда обладали United Fruit или Standard Oil. В конце концов, Бернард Мэдофф умер в государственной тюрьме, но ни один государственный деятель не умер в тюрьме корпоративной. Естественно, перетягивание каната между корпорациями и государствами продолжается. Показательна и недавняя попытка Delta Airlines, Coca-Cola и MLB открыто воспрепятствовать изменению избирательного законодательства в штате Джорджия, и гневная отповедь лидера республиканцев в Сенате Митча Макконелла: «Кое-кто в частном секторе пытается вести себя как параллельное правительство. Если корпорации станут орудием в руках ультралевых банд, которые пытаются свернуть нашу страну с пути неконституционными мерами, будут последствия»[10]; «Мое предупреждение корпоративной Америке: держитесь вне политики»[11]. И вряд ли тут выражена только узкопартийная позиция. Не видно никаких признаков того, что в этом соревновании государства вдруг капитулируют;

международные организации, глобальные (прежде всего ООН и все её сателлитные структуры) и региональные (прежде всего ЕС), а также транснациональные NGO (Greenpeace, International Amnesty, Médecins Sans Frontières etc.). Да, их регулярно объявляли реальной угрозой государству как политической форме; нередко – с немалой толикой паранойи, особенно когда в тот же ряд включали Бильдербергский клуб и его аналоги. Но даже если игнорировать конспирологические теории о «Мировом правительстве» и принимать во внимание только серьёзные работы аналитического, прогностического и/или проактивного свойства[12], то всё равно придётся признать: программа безгосударственного и притом неимперского космополитизма не задалась. Не оправдались ни порождённые ею страхи, ни возлагаемые на неё надежды. Во-первых, потому, что космополитическим силам, хоть по отдельности, хоть совокупно, так и не удалось накопить моральный авторитет и ценностную легитимность, достаточные для того, чтобы конкурировать с государством как политической формой и государствами как активными акторами. Во-вторых, потому, что элементарная организационная эффективность космополитических сил оказалась по сравнению с размахом порождённых ими страхов и надежд мизерной. Это провал.

Промежуточное наблюдение. Общая черта всех названных соперников государства – их глобальный, во всяком случае транснациональный, трансграничный и экстратерриториальный характер. Что не случайно – ведь именно территориальность является субстантивным, специфическим признаком государства как политической формы[13]. Да, государство «почти истерически блюдёт собственные пределы», как в своё время с брюзгливым неудовольствием заметил Юрген Хабермас[14]. Но осуждающая интонация тут неуместна – ведь государство и возникало под лозунгом «imperator in regno suo»[15], путём и ценой отказа от универсалистских притязаний в обмен на полное и безусловное могущество в выгороженном, замкнутом сегменте пространства, как физического, так и символического. А оппонентами государства в осуществлении этой программы были как раз универсалистские, вселенские силы, в потенции претендовавшие на охват всей Ойкумены, – Империя и Церковь[16]. Они проиграли, государство выиграло. Поэтому неудивительно, что «память формы» побуждает государство блюсти… не просто собственные пределы, а собственный raison d’être. Он же raison d’état.

Что главным политическим эффектом пандемии COVID-19 стала ревитализация государства (в том же смысле – некоторым отдельным государствам крепко досталось, но форма per se укрепилась), было подмечено очень быстро[17]. Тут, конечно, немалую роль сыграла рациональная логика индивидуальных и коллективных акторов, направивших свои ожидания и требования на государство, – просто потому, что их больше некуда было направлять. Приписываемое Генри Киссинджеру bon mot: «Кому я должен звонить, чтобы поговорить с Европой?» до сих пор не утратило остроты, что не так давно (по меркам Киссинджера) подтвердил и он сам[18]. То же можно сказать и об ООН, ВОЗ и прочих «страшно далёких от народа» институциях. Государство как-то ближе.

Но различимы и более глубокие политические последствия пандемии. Самым зримым и ощутимым (и то, и другое – буквально) из них оказалась релегитимация границ – тех самых, вместо которых так долго, горячо и страстно призывали строить мосты. Причём не только границ межгосударственных, в Европе уже, казалось бы, почти стёртых, но и границ внутренних – ср. множественные выборочные закрытия отдельных регионов, провинций и городов, более того, определённых классов общественных пространств (музеев, театров, стадионов, ресторанов etc.), в результате чего термин «геттоизация» стал звучать актуально, термин «открытое общество» – издевательски, а что до обещанной уже, кажется, всеми конституциями свободы передвижения, то vae victis[19]. Так собственная природа государственной власти вновь явила себя – ведь дело было не в демаркации той или иной разделительной линии между агнцами и козлищами, а в самом праве государства отделять одних от других, проводить, оборонять и, главное, перекрывать любые границы, в том числе между публичной и частной жизнью (не забудем и о цифровых пропусках, и о принудительном тестировании, обсервации и изоляции).

Государство восстановило свою власть над физическим и символическим пространством, а уж через её посредство – над телами и душами людей, это пространство населяющих.

Просто потому, что изрядно подзабытое право государства на такую власть всё это время оставалось в его арсенале. Как регалия, палладиум и фетиш.

Нечто подобное, видимо, зрело и до пандемии – иначе трудно объяснить объявшую несколько лет назад некоторые государства (причём безразлично к тому, насколько либерально и демократически они управляются) иррациональную фобию «иностранного вмешательства» в электоральные и иные политические процессы, и впрямь напоминающую истерию. Вообще-то ещё недавно считалось, что государства для того и объединяются в «международное сообщество», чтобы влиять друг на друга, участвуя в общем движении к общему благу. Влиять прежде всего в плане продвижения ценностей, перечисленных, например, в принятой в 1948 г. «Всеобщей декларации прав человека» и в сотнях других документов. Именно с такой целью создавались, например, институты не только международного, но и просто иностранного наблюдения за выборами. С предельной ясностью эту установку за десять лет (и каких лет!) до «Всеобщей декларации…» сформулировал Ойген Розеншток-Хюсси: «Ни одно государство не является суверенным в моральном смысле слова»[20].

Далее, правда, следовало существенное уточнение: «В этом состоит различие между христианским и языческим государственным управлением»[21]. Что ж, есть ведь вполне убедительная точка зрения, согласно которой «обмирщение становится возможным в результате своеобразного… движения в пределах христианской культуры», именно и только её, в силу её собственных специфических свойств, одним из которых является как раз принципиальная допустимость секуляризации «не как частного, временного, существующего как бы по недосмотру и заблуждению, а как воспроизводящегося состояния»[22]. От этой печати происхождения из христианского взгляда на мир, человека и земную власть не может избавиться ни одно, даже сколь угодно глубоко секуляризованное государство Запада, равно как и любые их организованные ансамбли и альянсы. Бесполезно отрицать, что сюда же восходит генеалогия той же «Всеобщей декларации…» – на что ещё в период её подготовки критически, но безуспешно указывала Американская антропологическая ассоциация[23]. С другой стороны, то, что Розеншток-Хюсси слишком расплывчато называл язычеством, отнюдь не привнесено откуда-то извне. Оно тоже входит в состав внутренне противоречивой, противоборствующей внутри себя западной традиции, в которой в определённый исторический момент «законы государства приобретают независимость от любой содержательно существенной религиозной или правовой истинности и правильности и продолжают служить нормами распоряжений только в силу позитивной определённости принимаемых государством решений. Решает Auctoritas… non Veritas»[24]. Вспышка истерической, а подчас и маниакальной заботы государств об ограждении собственного суверенитета от любых, реальных и мнимых, внешних влияний – несомненный симптом того, что маятник государственного политического сознания (и подсознания), отклонившись в одну сторону, теперь качнулся в другую. Если не буквально языческую, то, во всяком случае, нехристианскую и даже отчасти контрхристианскую. Просто потому, что на этой стороне поклоняются другим богам. Пандемия только стимулировала и эксплицировала это обратное движение.

Впрочем, ещё менее очевидно, ещё более важно и способно возыметь значительные последствия другое. COVID-19 поставил перед человечеством вопрос жизни и смерти – не впервые, конечно, но с такой силой, с какой он не задавался давно. Во всяком случае, рассуждения о «беспрецедентно высоких уровнях экзистенциальной безопасности, достигнутых в современном передовом индустриальном обществе», на чём десятилетиями настаивал Рональд Инглхарт[25], и раньше сомнительные, теперь стали звучать как-то неприлично. Государства с большей или меньшей неохотой и уж точно без восторга, но приняли на себя – за отсутствием других кандидатов – ответственность за решение вопроса жизни и смерти. Тем самым государство как политическая форма вернулось к себе, в свой изначальный домен. Потому что именно власть над жизнью и смертью оно некогда присваивало и присвоило. Так оно и обрело свою силу и славу (или бесславие – как посмотреть).

Разумеется, с жизнью и смертью имеет дело любая политическая форма. В этом суть политического per se. Еще Никколо Макиавелли знал: «Война есть единственная обязанность, которую правитель не может возложить на другого»[26]. О том же писал и Карл Шмитт (многократно и в основном заслуженно осуждённый, но не опровергнутый по существу), когда выводил политическое из «реальной возможности физического убийства»[27] и утверждал, что именно «благодаря этой власти над физической жизнью людей политическое сообщество возвышается над всякого иного рода сообществом или обществом»[28]. Оговорившись, что «дело отнюдь не обстоит таким образом, словно бы политическое бытие – это не что иное, как кровавая война, а всякое политическое действие – это действие военно-боевое»[29], Шмитт все же настаивал: «Война… есть всегда наличествующая предпосылка, которая уникальным образом определяет политическое мышление и действование и тем самым вызывает специфически политическое поведение»[30].

Но государство в ряду политических форм по этому параметру выделяется особым образом. Ведь Макс Вебер в своих рассуждениях о монополии на легитимное насилие (предельным результатом которого является как раз прекращение жизни и причинение смерти; но только предельным; обычно для поддержания отношений господства-подчинения достаточно менее радикальных насильственных действий, а чаще всего – присутствующей в фоновом режиме возможности их совершения) имел в виду не «политические союзы» вообще (то есть такие союзы, устойчивость и значимость которых «обеспечиваются применением или угрозой применения физического принуждения со стороны штаба управления»[31], а современное государство, modern state. «Именно в наше время отношение государства к насилию особенно интимно <…> для нашей эпохи характерно, что право на физическое насилие приписывается всем другим союзам или отдельным лицам лишь настолько, насколько государство со своей стороны допускает это насилие»[32] – этот удвоенный акцент на вполне определённой исторической констелляции, конечно, не случаен.

Вообще говоря, в эти области вступает любая политическая власть. В области всего того, что Эдвард Шилз называл «serious things», то есть вещами, обладающими «трансцендентной значимостью», «мыслимыми как фундаментальные, как определяющие человеческую участь в этом мире, в жизни и смерти»[33] – и не только через насильственное распоряжение последними (в другой работе Шилз, перечисляя «serious things», добавляет к жизни и смерти «справедливость» и «порядок»[34]). Это области максимального экзистенциального напряжения, в которых решаются проблемы истины, смысла, страдания и спасения. Это, выражаясь без обиняков, области сакрального: «Предельные, последние, окончательные (ultimate) вещи суть сакральные вещи»[35].

Что политическое и сакральное сопряжены не окказионально и акцидентально, а каузально и субстантивно – общее место, трюизм. Власть (по крайней мере подлинная власть) производит «институциональную харизму»[36]в исходном (и веберовском) смысле слова – «не как привлекательность для масс или изобретательное юродство, но как знак причастности к сути вещей»[37]. Именно поэтому она способна не только на обычные насильственные и/или перераспределительные операции (с этим-то вполне справляется и unum magnum latrocinium, «большая разбойничья шайка» по Августину Гиппонскому (О Граде Божием IV, 4)), но и на «конструирование и достижение такого осмысленного социального порядка, который был бы тесно связан… с областью сакрального»[38]. «Власть… пробуждает чувство сакрального. Сакральность властна по своей природе»[39]. «Земная власть, так же как и трансцендентная, может защищать и разить; может оборвать жизнь или продлить её… Она вовлекает в процессы не менее жизненно важные, чем те, которыми заправляют священнослужители и чародеи»[40].

Однако и в плане своих отношений с сакральным государство представляет собой нечто особенное, отличающее его от других политических форм. Государство присутствует на «рынках спасения»[41] с момента своего появления на исторической арене. Оно захватило огромную долю этих рынков в жёсткой конкурентной борьбе с уже упоминавшимися универсалистскими соперниками – Вселенской Церковью и Священной (sic!) Римской империей. Империя (а со временем – и произросшие от неё державы Габсбургов и Гогенцоллернов) была элиминирована. Церковь – нет, хотя усилий к тому прилагалось немало («врата ада не одолеют её» (Мф 16:18)). Однако в процессе своей консолидации государство очень многое переняло у Церкви – и не только юридические, административные, финансовые и т.п. техники[42], но, главное, претензию быть оператором рынка спасения. Причём таким, который совмещал бы на нём роли регулятора, генерального заказчика и генерального подрядчика, передающего отдельные сегменты этого рынка и/или виды услуг субподрядчикам, скромная роль которых теперь отводится традиционным «иерократическим союзам» (по Веберу). Это как минимум; как максимум государство и эту функцию берёт на себя непосредственно и исполняет ее монопольно.

Именно эта интенция со всей ясностью была обозначена Жан-Жаком Руссо в предпоследней главе трактата «Об общественном договоре»: «Кто смеет говорить: вне Церкви нет спасения, тот должен быть изгнан из Государства, если только Государство это не Церковь, и государь это не Первосвященник»[43]. Именно поэтому «все точные понятия современного учения о государстве представляют собой секуляризованные теологические понятия. Не только по своему историческому развитию… но и в их систематической структуре»[44]. «Историческое развитие» тут важнее «систематической структуры», на которой делал акцент сам Шмитт, – формальное сходство ещё можно было бы счесть случайным, но речь-то о подтверждаемом многочисленными фактами и тестами прямом генетическом родстве. Его же отмечал и, например, Луи Дюмон: «современное государство не преемственно по отношению к другим политическим формам: оно представляет собой превращённую Церковь»[45]. Параллельно конструируется и сообразная государственной политической форме модель коллективной и персональной идентичности, «в которой “последней” общностью будет государство, а не родственная группа, класс или конфессия. Точнее, государство должно стать всеми ими сразу»[46]. «Конфессия» по праву замыкает этот ряд – государство претендует быть не только высшим выражением и заместителем родовой близости и социально-экономической солидарности, но и объектом веры. И оно требует, чтобы вера в него была исповедана (confess). Может быть, с наибольшей силой сакральный аспект государства проявляется в его склонности требовать человеческих жертв и умении получать их – способом, выраженным в формуле «умереть за Родину», исследованной Эрнстом Канторовичем[47], и другими способами. «Именно у теологического дискурса были заимствованы модели идеализации нации и сакрализации государства, которые позволяют установить между гражданами связь, основанную на жертвенности, и наделить положения права признаками “истины” и “закона”»[48].

Конечно, спасение, предлагаемое и продвигаемое государством, отличается от церковного, христианского и вообще религиозного. Оно посюсторонне; оно остается таковым даже тогда, когда государство до некоторой степени преуспевает в вовлечении «мёртвых, живых и ещё не родившихся в единую общность судьбы» через пропаганду и насаждение «светской версии бессмертия»[49]. «Даже трансцендированное государство – а все они тщатся тем или иным способом трансцендировать сами себя – остается градом земным. Даже Левиафан остается смертным богом»[50]. Да, богом sui generis; и всё равно, ровно по Томасу Гоббсу, «смертным» (Левиафан II, XVII), то есть принадлежащим «миру сему»[51]. Однако на рынках спасения секуляризованных обществ – а секуляризация сама по себе их не упраздняет[52] – и этот товар вполне востребован.

Volens nolens принятая государствами на себя миссия спасения от COVID-19 мощно подталкивает их к возвращению в область сакрального, откуда некоторые из них (прежде всего большинство так называемых «развитых») почти удалились, смирившись с модным воззрением на себя как на не имеющие собственной воли и власти сервисные структуры. Но человечество оказалось атаковано невидимым злом, природа, происхождение и механизмы действия которого туманны. Наука не способна сказать по этому поводу почти ничего вразумительного и успокаивающего (во всяком случае, на понятном обывателю языке). Предлагаемые ею средства действуют не везде, не всегда и не на всех. Критерии разделения на тех, кому суждена жизнь, а кому – смерть, неизвестны.

Угроза экзистенциальна и иррациональна, спасение не гарантировано никому.

Отношение к этому злу закономерно делается вопросом веры, а не знания. Неверующие стигматизируются как «ковид-диссиденты» (термин религиозного происхождения). Диссиденты реагируют зеркально, уличая своих оппонентов в слепом доверии к любым сообщениям, исходящим от официальных инстанций (ср. едкое словцо «ковидобесие», имеющее те же коннотации). Государства, как и следовало ожидать, в основном выступают на стороне ортодоксального большинства, против еретиков и неверующих (редкие исключения, объясняющиеся индивидуальными особенностями психики отдельных глав государств – вроде президента Танзании Джона Магуфули, отрицавшего само существование коронавируса и в конце концов от него же и скончавшегося, – погоды не делают). Государственные меры отражения непостижимого зла, соответственно, также зачастую носят иррациональный характер (в разных странах разные – обязательное ношение перчаток, измерение температуры при входе в общественные места, комендантский час, обливание химическими жидкостями тротуаров и проезжих частей, домашняя изоляция пожилых, лечение гидроксихлорохином, переливание плазмы крови исцелившихся etc.).

Взыскуемое миллиардами человеческих существ спасение от зла является, конечно, не трансцендентным и духовным, а посюсторонним и телесным. Как и само зло. Такая сотериология тоже бывает: «Лишения, невзгоды и страдания побуждают индивида искать компенсации; он (или она) рассматривает блага спасения как то, что обещает избавить от несчастий, зла или телесных мук, в ближайшем или отдалённом будущем»[53]. Каков спрос, таково и предложение. Государства борются за спасение «голой жизни», по Джорджо Агамбену[54], потому что именно этого от них требуют и потому что ничего другого они предложить не могут. Но и эта борьба окрашивается в (квази)религиозные тона. Небрежение карантинными ограничениями и тем более прямое их отвержение квалифицируются как моральное преступление. Именно поэтому они караются государственными репрессиями – по всей строгости… даже не закона (эти ограничения сплошь и рядом не имеют под собой никакого правового основания), а почти никогда не объявляемого de jure, но вводимого de facto чрезвычайного положения[55]. Основная масса населения ропщет, но смиряется. Впрочем, отдельные фанатики добровольно включаются в сражения с еретиками, не дожидаясь вмешательства официальных властей (не единичны случаи спонтанного побиения разгневанными гражданами нарушителей масочного режима в общественном транспорте и магазинах). Одновременно государство без колебаний и стеснения навязывает свои представления о том, какое спасение по-настоящему важно здесь и сейчас, и тем, кто на этот счёт придерживается принципиально иного мнения – иерократическим союзам (и их лидерам, и их рядовым членам). Доступ в церкви, мечети, синагоги и храмы перекрывается, участие в ритуалах и таинствах, особенно коллективных, предельно затрудняется, сопротивление подавляется силой – от полицейских разгонов собраний и шествий ультраортодоксов (харедим) в Израиле до полицейского вторжения в Среднеуральский женский монастырь в России. И неудивительно – ведь постановка под сомнение права государства быть верховным оператором спасения, устанавливающим правила игры на этом рынке, делегитимирует его in toto и как мало что другое.

Как уже было замечено многими, политические эффекты пандемии подтверждают верность известного шмиттовского определения суверенитета: «Суверенен тот, кто принимает решение о чрезвычайном положении»[56]. Любопытно, что сувереном не всегда оказывается тот, от кого это ожидается ex officio. Так, в России весной 2020 г. чрезвычайные антиковидные меры разрабатывались, вводились и внедрялись по всей стране не столько федеральными властями, сколько далеко вышедшим за пределы своих полномочий мэром Москвы Сергеем Собяниным, который взял на себя эту ответственность инициативным и явочным порядком – и тут же был назван некоторыми проницательными (или ехидными) наблюдателями именно «сувереном». Так же поступали многие губернаторы и мэры в США – в тот период, когда президент Дональд Трамп ещё исповедовал коронаскептицизм (впрочем, суверенитет в реалиях Соединённых Штатов весьма отличается и от российского, и от европейского). Но это частности. Что действительно существенно (и вспоминается незаслуженно редко), так это то, как, собственно, называется трактат Шмитта, открывающийся этим определением. Он называется «Политическая теология». Происходящие события разворачиваются именно в этом поле и должны интерпретироваться при помощи этого концептуального аппарата. К нему же близко примыкает и, например, сочетающая элементы антропологии, психологии и социологии «теория управления через страх смерти» (Terror Management Theory), разрабатывавшаяся ещё в 1980-е гг.[57], но сейчас обретающая второе дыхание – если применительно к коронавирусной пандемии это звучит не слишком цинично[58].

В жизни политических обществ снова становятся различимы не только понятия и модели, происходящие из «теологического дискурса», но и изоморфные им паттерны практического действия. Навскидку: государства направляют и перенаправляют потоки специфических «святых даров» (масок, кислорода, аппаратов ИВЛ, вакцин etc.), окормляя этими материальными носителями благодати жаждущую спасения паству. В особенно страдающих от зла регионах мира десантируются до зубов вооружённые теми же дарами и осенённые знаком красного креста отряды рыцарственных медиков. На глазах складывается новый светский культ праведников, мучеников и святых – врачей и санитаров из «красных зон» ковидных госпиталей. И проч., и проч. Распространённой реакцией на пандемию стали слова «мир никогда не будет прежним». Вовсе нет – таким он уже бывал, и не раз.

Просто человечество, особенно западное, подзабыло, что это такое – жить (и умирать) во время священной войны. Добро пожаловать в реальный мир.

Прежде чем перейти к выводам и осторожным прогнозам, стоит выдвинуть ещё одно предположение. Скорее всего, в том же фронтире между политическим и сакральным развернутся многие сражения другой войны, которую государство уже ведёт. Войны с очередным глобальным, транснациональным, трансграничным, экстратерриториальным противником – цифровыми платформами (любой их перечень открывают Microsoft, Google, Facebook и Twitter, но это только верхушка айсберга, неуклонно разрастающегося снизу), активность которых в этой нечётко демаркированной и слабо охраняемой зоне возрастает стремительно. Потому что в их modus operandi всё больше того, что трудно описать, не обращаясь к понятию сакрального.

Дальнейшие констатации местами утрированы, некоторые из них указывают на ещё не достигшие полного развития тенденции и интенции. Но всё это так или иначе имеет место и происходит прямо сейчас. Цифровые платформы повсюду и нигде – они стремительно утрачивают сколько-нибудь определённую пространственную локализацию и перемещаются в «облака» (sic!). Они вездесущи, всезнающи и всемогущи. При этом всё менее понятно, даже самим создателям самообучаемых нейросетей, как именно они работают, что происходит на их глубоких уровнях. Алгоритмы цифровых платформ, якобы (наверное, поначалу и вправду) нацеленные на максимальный учёт интересов, предпочтений, социальных связей, вкусов и ценностей конечных пользователей, на самом деле всё это – то есть в конечном счёте мышление, психику и душу – меняют и формируют, навязывая одни возможности и исключая другие. Как и было (пред)сказано Клайвом С. Льюисом в эссе «Человек отменяется»: «Мы станем рабами или марионетками того, кому отдали души». Они монополизируют целые сферы принятия решений – как, например, биржевые, банковские и инвестиционные роботы с их недоступным человеку быстродействием. И далеко не только экономических – цифровые платформы находятся на близких подступах к приобретению власти над жизнью и смертью. Активно обсуждается возможность передачи искусственным интеллектам боевых систем права на самостоятельное совершение необратимых, летальных выборов – не только о распознавании «своих» и «чужих» («друзей» и «врагов», строго по Шмитту), но и об уничтожении последних. Грубо говоря, машины готовы убивать людей – все технические условия созданы, сдерживающим фактором остаются только этические соображения. Ненадёжное препятствие; этика обычно уступает эффективности, а всё, что технически может быть реализовано, рано или поздно будет реализовано. Впрочем, устранение человека не обязательно подразумевает и требует именно физического насилия. Показательно, что именно цифровые платформы стали главной средой распространения и инструментом продвижения идеологии и практик «cancel culture», состоящей именно в стирании, уничтожении по возможности всех социальных проекций и следов личности, по тем или иным основаниям признанной негодной к дальнейшему пребыванию в цивилизации. Не просто цифрового двойника, а значительной, хотя и нетелесной, части самой личности, в огромной степени погружённой в цифровую вселенную и зависящей от происходящего в ней, – такими уж стали сейчас людские «жизненные миры», реальности, о множественности которых писал ещё Альфред Шюц[59]. Причём действия такого рода лишь в исключительных случаях доступны для оспаривания и апелляции – апеллировать не к кому, приговор окончательный и обжалованию не подлежит. Долгосрочный или вечный бан в социальных сетях весьма напоминает эвфемизм сталинской эпохи «десять лет без права переписки». Он означал смерть.

Функционирование цифровых платформ выглядит как власть, описывается как власть, воспринимается как власть – а значит, это власть.

Та самая шилзовская власть, которая «пробуждает чувство сакрального». И то самое шилзовское сакральное, которое «властно по своей природе». Тут нет ни грана мистики или конспирологии. То есть они вполне могут тут быть, но не обязательно – как нет их, например, в совершенно естественнонаучной, даже биологизаторской и при этом свободно оперирующей понятием сакрального «гипотезе сверхъестественного наказания» Доминика Джонсона[60], которая «описывает сверхъестественного агента в качестве сверхъестественного авторитета: т.е. агента, обладающего абсолютной властью, исполняющего карательные функции ради общего блага сообщества; агента, подчинение которому происходит не из-за прямого принуждения, а из рациональных (порой не осознаваемых) соображений <…> Авторитет может являться как позицией, так и персоной <…> сверхъестественный агент (=бог или Бог) – это an (или the) authority, в то время как его служитель, священник или мирской лидер, наделённый властью “свыше”, – это агент in authority, занимающий позицию лишь до тех пор, пока так угодно Всевышнему»[61]. Что в один прекрасный Судный день условный Skynet осознает себя и начнёт править миром и людьми, крайне маловероятно. Гораздо вероятнее, что он начнёт править миром и людьми, так и не осознав себя в человеческом смысле слова. Кажется, уже начинает.

Цифровое сакральное, о котором идёт речь, – это, по сути, то самое хорошо знакомое сакральное по Эмилю Дюркгейму. Чтобы убедиться в правомерности сопоставления, полезно перечитать знаменитые пассажи из «Элементарных форм религиозной жизни». Существенно не то, какому объекту в них приписываются свойства и качества сакрального (обществу в целом). Существенно то, каковы сами эти свойства и качества. Цифровое сакральное (далее «оно») ими очевидно обладает.

«Оно… для своих членов – как бог для тех, кто верит в него… бог – это прежде всего сущность, которую человек считает тем, что превосходит его в некоторых отношениях, и тем, от чего он зависит. Идёт ли речь о личности, наделённой сознанием… или только об абстрактной силе… в обоих случаях верующий ощущает себя обязанным придерживаться определённого образа действий, навязываемого ему природой священного начала, с которым он взаимодействует <…> [Оно] вызывает у нас чувство постоянной зависимости. Поскольку оно обладает специфической природой, отличающейся от нашей природы как природы индивидов, оно преследует цели, которые точно так же являются специфическими для него. Но так как… [оно] может достичь их только при нашем посредничестве, оно настоятельно требует нашей помощи. Оно требует, чтобы, забыв о собственных интересах, мы стали служить ему, и оно подвергает нас всевозможным ограничениям, лишениям и жертвам, без которых общественная жизнь была бы невозможной. Именно поэтому мы должны ежеминутно подчиняться правилам поведения и мышления, которые были созданы не нами и не нравятся нам и которые временами даже вступают в противоречие с нашими склонностями и самыми основными инстинктами <…> мы подчиняемся [его] требованиям… тогда, когда его образ… наделён такой силой, что автоматически обусловливает или подавляет действия вне зависимости от того, оцениваются ли их результаты как полезные или вредные <…> Представления, отражающие эти образы действия в каждом из нас, обладают такой интенсивностью, которой не может достичь одно частное сознание, так как они соединяют в себе силу бесчисленных индивидуальных представлений, служивших для формирования каждого из них… [Оно] говорит устами тех, кто утверждает их в нашем присутствии, именно [его] мы слышим, когда слушаем их, и голос всех имеет такое звучание, которым никогда не обладал голос одного человека. Та жёсткость, с которой [оно] реагирует… на попытки инакомыслия, помогает ему усилить свою власть за счёт демонстрации общих убеждений посредством этого всплеска рвения. Одним словом, когда нечто является объектом подобного состояния умов, представление о нём, которым обладает каждый индивид, перенимает силу действия от своих истоков и от тех условий, в которых оно было рождено, что осознают даже те, кто не подчиняется ему <…> Это не только власть, от которой мы зависим, это ещё и сила, в которой коренится наша собственная сила. Человек, повинующийся своему богу и поэтому верящий, что бог пребывает с ним, взаимодействует с миром уверенно, ощущая возрастание энергии <…> Коллективная сила не является полностью внешней по отношению к нам, она движет нас не только извне. Так как [оно] может существовать только в индивидуальных сознаниях и только через них, эта сила должна проникать в нас и организоваться в нас, становясь неотъемлемой частью нашего существа, тем самым возвышая и возвеличивая его»[62]. Однако пора остановиться; на самом деле можно было бы цитировать целыми страницами, вполне корректно перелагая классические описания социологических эффектов взаимодействия с сакральным на modus vivendi и operandi современных человеческих существ в мире цифровых платформ и социальных сетей.

Обретая власть и превращаясь ipso facto в политический фактор, цифровые платформы всё чаще соприкасаются с государствами. В местах их соприкосновения искрит. Это знают в Китае, отгородившем своё цифровое пространство «Великим китайским файрволлом» и не без успеха наполнившем внутренность этого укреплённого периметра собственными аналогами глобальных платформ (но несогласные с обеих сторон границы всё равно проделывают в нём лазейки). Это знают в России, которая ведёт с глобальными платформами вялые пограничные бои – блокируя одни ресурсы, замедляя другие и пытаясь всеми правдами и неправдами завлечь под национальную юрисдикцию их серверы персональных данных и официальные представительства. То есть «цифровой суверенитет» тут строится по тем же лекалам, что и суверенитет территориальный, – с сомнительными результатами, тем более что с созданием альтернативных сервисов дело обстоит, за редкими исключениями вроде Yandex, довольно плохо. Это знают в США, где настоящий террор, развязанный ключевыми цифровыми платформами против Трампа и трампистов, скорее всего, в существенной степени повлиял на итоги президентских выборов. Это знают и, например, в Австралии, конфликт государственных властей которой с Google и Facebook[63] вроде бы поутих, но окончательный исход его ещё неизвестен. Скорее всего, со временем об этом узнают везде.

Конечно, пока такие стычки в высокой степени направляются и управляются элитами – как политическими, так и цифровыми. Государства развертывают свои системы мониторинга, контроля и манипуляции человеческим поведением, негосударственные цифровые платформы – свои. Стороны обзывают друг друга «Большими братьями» и обмениваются симметричными попрёками в покушениях на свободу. Из недавних примеров см., с одной стороны, заявление президента Microsoft Брэда Смита: «Мне постоянно вспоминаются уроки Джорджа Оруэлла из его книги “1984”. На самом деле эта история была о правительстве, которое всегда могло видеть и слышать всё, что делают и говорят все. Этого не произошло в 1984 году, но, если мы не будем осторожны, это может случиться в 2024»[64]; с другой стороны, судебный процесс, возбуждённый властями штата Аризона против Google, в ходе которого высказываются ровно такие же обвинения[65].

Что по существу речь идёт об обострившейся конкуренции за власть над сознанием, подсознанием, действиями и лояльностью рядовых граждан/пользователей, а не об избавлении их от такой власти (с чего бы?), вполне очевидно. Настоящая проблема в другом. В том, что элиты – и лидеры государств, и собственники и топ-менеджеры цифровых платформ – будут управлять дальнейшим развитием ситуации не в большей степени, чем управляли побочными эффектами и непреднамеренными последствиями крестовых походов их инициаторы. Участники священной войны ведут себя непредсказуемо, и дело не только в эксцессах исполнителей среднего звена вроде атаки на Константинополь или спонтанных массовых психозах вроде «крестового похода детей» (хотя и то, и другое вполне вероятно и даже неизбежно). А в том ещё дело, что в современной священной войне – между сакральным политическим и цифровым сакральным – будет участвовать и ещё один класс акторов – «искусственные агенты, то есть созданные людьми технические устройства и программные средства, которые способны целенаправленно действовать и самостоятельно принимать решения»[66].

Таким образом, ход событий возвращает государствам сакральный статус и роль операторов спасения (пропорция push и pull в каждой отдельной ситуации индивидуальна и менее важна, чем общий тренд). Происходить это может по-разному и с разной эффективностью – притом что именно эффективность, убедительность вхождения в такую роль во всевозрастающей степени станет определять государственную конкурентоспособность.

Существенную фору получат те государства, в которых устойчивые модели сопряжения политического и сакрального уже выработаны и находятся в арсенале средств легитимации (хотя, возможно, и несколько заржавели от долгого неупотребления). Прежде всего те, где такая модель описывается понятием «гражданская религия» – «форма сакрализации коллективного политического целого, не идентифицирующаяся с какой-либо политической идеологией или политическим движением, утверждающая отделение Церкви от государства… соседствующая с традиционными религиозными институтами, не отождествляясь с каким-либо из вероисповеданий, а представляя себя как общегражданский символ веры… Она признаёт широкую индивидуальную автономию по отношению к освящаемому ею сообществу и в основном поощряет достижение спонтанного консенсуса в соблюдении заповедей публичной этики и коллективного служения (liturgy)»[67]. Это в первую очередь США[68] и Израиль[69]; но в том же ряду называют, например, Австралию[70], Чили[71] и некоторые другие страны[72].

Свою фору получат и те государства, где практикуется модель «политической религии» – «исключающей и интегристской сакрализации политики. Она отказывается от сосуществования с иными политическими идеологиями и движениями, отрицает автономию индивида по отношению к коллективу, предписывает обязательное повиновение своим заповедям и участие в своём политическом культе, а также освящает насилие… Она враждебно относится к традиционным институционализированным религиям, стремясь либо уничтожить их, либо установить с ними отношения симбиотического сосуществования – в том смысле, что политическая религия пытается инкорпорировать религию традиционную в свою собственную систему верований и мифов, отводя ей подчинённую или вспомогательную роль»[73]. В самом деле: в Северной Корее и Туркменистане нет не только глобальных цифровых платформ, но и – по официальным данным – COVID-19. Вообще. То есть предлагается верить, что мощь этих наглухо задраенных государств и прочность их границ оказались достаточно велики для того, чтобы не пропускать на собственную территорию даже неклеточные патогены диаметром 100–150 нанометров. Что ж, вера творит чудеса.

Впрочем, в чистом виде и гражданские, и политические религии встречаются редко, а завести их с нуля и на заказ – задача непростая. Поэтому не имеющие такой форы государства, стремясь усилить свою связь с сакральным (и, соответственно, конкурентоспособность), будут вынуждены экспериментировать, различным образом комбинируя элементы гражданских и политических религий, пытаясь учредить нечто среднее между этими крайностями и плодя всевозможные гибриды неизвестной a priori жизнеспособности. Собственно, это уже происходит – в Венгрии под управлением Виктора Орбана, в Польше под управлением «Права и Справедливости», в Турции под управлением Реджепа Эрдогана, в России под управлением Владимира Путина[74]… В том же контексте стоит рассматривать и инициированный Петро Порошенко украинский проект церковной автокефалии – буксующий, но не закрытый. Происходят и более удивительные вещи: см., например, высказывания Эмманюэля Макрона, каких меньше всего можно было бы ожидать от президента Франции – родины Просвещения, культа Разума и лаицизма, то есть одной из радикальнейших версий принципа светскости государства. «Политика – это мистика»; «Я всегда признавал (в политике. – С.К.) измерение вертикальности, трансцендентности»; более того, «Христово измерение, я не отрицаю его; я не претендую на него»[75]; ещё более того, «связь между Церковью и Государством повреждена, и мы должны её восстановить»[76].

Всё это – только начало. Во всяком случае, не видно никаких факторов и акторов, способных обратить вспять процессы (ре)политизации сакрального и (ре)сакрализации политического.

Потому что это один и тот же процесс – поток, захватывающий и несущий все современные государства, хотя и с разной силой и скоростью. «Оказавшись на стремнине быстрой реки, мы упрямо не спускаем глаз с тех нескольких развалин, что ещё видны на берегу, тогда как поток увлекает нас к той бездне, что находится у нас за спиной»[77]. Развалины – остатки секулярного мира. Бездна – мир постсекулярный, во многих отношениях отличный от досекулярного, но в главном с ним схожий. Тут политическое и сакральное вновь будут пронизывать друг друга, оборачиваться друг другом, совместно определяя участь ищущих спасения человеческих существ. В том числе и прежде всего – их жизнь и смерть.

--

СНОСКИ

[1] «Да будет благо народа высшим законом». Salus – не только «благо», как это обычно принято переводить, но и «безопасность», «здоровье», «спасение». Кажется, первым обратил внимание на широту семантического поля этого слова и всей формулы – применительно к актуальной ситуации – Александр Ф. Филиппов.

[2] L asswell H.D., Kaplan A. Power and Society: A Framework for Political Inquiry. New Haven, L.: Yale Univ. Press, 1950. P. XIV.

[3] Каспэ С.И. Политическая форма и политическое зло. М.: Школа гражданского просвещения, 2016. С. 16–17.

[4] См., например: Кревельд ван М. Расцвет и упадок государства. М.: ИРИСЭН, 2006. 544 с.; Aronowitz S., Bratsis P. (Eds.). Paradigm Lost: State Theory Reconsidered. Minneapolis: Univ. of Minnesota Press, 2002. 328 p.; Spruyt H. The Origins, Development, and Possible Decline of the Modern State // Annual Review of Political Science. 2002. Vol. 5. P. 127–149.

[5] Каспэ С.И. Центры и иерархии: пространственные метафоры власти и западная политическая форма. М.: Московская школа политических исследований, 2007. С. 267; см. также: Хардт М., Негри А. Империя. М.: Праксис, 2004. 440 с.; Lundestad G. The United States and Western Europe Since 1945. From Empire by Invitation to Transatlantic Drift. Oxford: Oxford Univ. Press, 2003. 352 p.; Ferguson N. Colossus: The Rise and Fall of the American Empire. N.Y.: Penguin Books, 2004. 393 p.

[6] Tilly C. How Empires End. In: K. Barkey, M. von Hagen von (Eds.). After Empire: Multiethnic Societies and Nation-Building. N.Y., L.: Westview Press, 1997. P. 1–11.

[7] Melville A., Polunin Yu., Ilyin M., Mironyuk M., Timofeev I., Meleshkina E., Vaslavskiy Y. Political Atlas of the Modern World. Oxford: Wiley-Blackwell, 2010. P. 7.

[8] См.: Кузнецов В.А. ИГ – альтернативная государственность? Чем объясняется притягательность радикалов для жителей арабского Востока // Россия в глобальной политике. 2015. № 5. С. 8–17; Каспэ С.И. Чем торгует Левиафан? Критерии оценки конкурентоспособности государств на рынках спасения // Полития. 2018. № 3. С. 18; Голунов С.В. Террористический «халифат» как квазигосударство: проблема концептуализации // Полития. 2020. № 2. С. 87–103.

[9] Wolin S. Politics and Vision: Continuity and Innovation in Western Political Thought. Princeton, Oxford: Princeton Univ. Press, 2004. P. 559–560.

[10] McConnell: Corporations Shouldn’t Fall for Absurd Disinformation on Voting Laws // Mitch McConnell. Republican Leader. 04.05.2021. URL: https://www.republicanleader.senate.gov/newsroom/press-releases/mcconnell-corporations-shouldnt-fall-for-absurd-disinformation-on-voting-laws (дата обращения: 15.09.2021).

[11] Armus T. McConnell says companies should stay out of politics — unless they’re donating money // The Washington Post. 07.04.2021. URL: https://www.washingtonpost.com/nation/2021/04/07/mitch-mcconnell-georgia-citizens-united/ (дата обращения: 15.09.2021).

[12] Heater D. World Citizenship and Government: Cosmopolitan Ideas in the History of Western Political Thought. N.Y.: St. Martin’s Press, 1996. 259 p.; Wendt A. Why a World State is Inevitable // European Journal of International Relations. 2003. Vol. 9. № 4. P. 491–542; Etzioni A. From Empire to Community: A New Approach to International Relations. N.Y.: Palgrave Macmillan, 2004. 272 p.; McClintock J. The Uniting of Nations: An Essay on Global Governance. Brussels: Peter Lang, 2010. 349 p.

[13] Tilly C. Reflections on the History of European State-making. In: C. Tilly (Ed.) The Formation of National States in Western Europe. Princeton: Princeton Univ. Press, 1975. P. 27; Opello W.C., Rosow J.S. The Nation-State and Global Order: A Historical Introduction to Contemporary Politics. Boulder: Lynne Rienner Publishers, 1999. P. 37; Badie B. Inventions et réinventions de l’Etat. In: D. Colas, C. Emeri (Eds.). Droit, institutions et systémes politiques. Mélanges en hommage à M.Duverger. P.: P.U.F., 1987. P. 495–504; Badie B. La fin des territoires: essai sur le désordre international et sur l’utilité du respect. P.: Fayard, 1995. 278 p.

[14] Хабермас Ю. Европейское национальное государство: его достижения и пределы. О прошлом и будущем суверенитета и гражданства // Нации и национализм. М.: Праксис, 2002. С. 377.

[15] Kantorowicz E. The King’s Two Bodies: A Study in Mediaeval Political Theology. Princeton: Princeton Univ. Press, 1997. P. 49–66; Скиннер К. Истоки современной политической мысли. Т. 1. М.: Издательский дом «Дело» РАНХиГС, 2018. С. 35–36.

[16] См. подробнее: Каспэ С.И. Центры и иерархии: пространственные метафоры власти и западная политическая форма. М.: Московская школа политических исследований, 2007. C. 120–154.

[17] Caron J.-F. A Sketch of the World After the COVID-19 Crisis: Essays on Political Authority, The Future of Globalization, and the Rise of China. Palgrave Macmillan, 2020. 56 p.; Delanty J. (Ed.) Pandemics, Politics, and Society: Critical Perspectives on the Covid-19 Crisis. Berlin, Boston: de Gruyter, 2021. 190 p.; см. также журнал «Россия в глобальной политике», №№ 3 и 5 за 2020 год, почти полностью посвященные этому эффекту.

[18] Sobczyk M. Kissinger Still Lacks a Number to Call Europe // The Wall Street Journal. 27.06.2012. URL: https://www.wsj.com/articles/BL-NEB-5698 (дата обращения: 15.09.2021).

[19] Более широко о территориальном аспекте пандемии см.: The Territorial Impact of COVID-19: Managing the Crisis across Levels of Government // OECD. 10.11.2020. URL: https://read.oecd-ilibrary.org/view/?ref=128_128287-5agkkojaaa&title=The-territorial-impact-of-covid-19-managing-the-crisis-across-levels-of-government (дата обращения: 15.09.2021).

[20] Розеншток-Хюсси О. Великие революции. Автобиография западного человека. М.: Библейско-богословский Институт св. апостола Андрея, 2002. С. 336.

[21] Ibid.

[22] Салмин А.М. Современная демократия: очерки становления и развития. М.: Форум, 2009. С. 155–156.

[23] Statement on Human Rights // American Anthropologist. 1947. Vol. 4. № 49. P. 539–543; любопытные подробности см.: Engle K. From Skepticism to Embrace: Human Rights and the American Anthropological Association // Human Rights Quarterly. 2001. Vol. 23. P. 536–560.

[24] Шмитт К. Левиафан в учении о государстве Томаса Гоббса. СПб.: Владимир Даль, 2006. С. 169.

[25] Инглхарт Р. Постмодерн: меняющиеся ценности и изменяющиеся общества // Полис. 1997. № 4. С. 20.

[26] Макиавелли Н. Государь. М.: Планета, 1990. С. 43. Более точный перевод: «Война – вот подлинное искусство того, кто правит» (Machiavelli N. The Prince. L.: J.M. Dent and Sons, 1908. P. 117).

[27] Шмитт К. Понятие политического // Вопросы социологии. 1992. № 1. С. 43.

[28] Ibid. P. 51.

[29] Ibid. P. 43.

[30] Ibid.

[31] Вебер М. Хозяйство и общество: Очерки понимающей социологии. Т. 1: Социология. М.: Издательский дом Высшей школы экономики, 2016. С. 110.

[32] Вебер М. Политика как призвание и профессия // Вебер М. Избранные произведения. М.: Прогресс, 1990. С. 645.

[33] Shils E. Center and Periphery: An Idea and its Career, 1935–1987. In: L. Greenfeld, M. Martin (Eds.). Center: Ideas and Institutions. Chicago, L.: The Univ. of Chicago Press, 1988. P. 251.

[34] Shils E. Order of Learning: Essays on the Contemporary University. New Brunswick, L.: Transaction Publishers, 1997. P. 171.

[35] Shils E. Center and Periphery: Essays in Macrosociology. Chicago: The Univ. of Chicago Press, 1975. P. 154.

[36] Ibid. P. 266.

[37] Geertz C. Centers, Kings and Charisma: Reflections on the Symbolics of Power. In: J. Ben-David, T.N. Clarke (Eds.). Culture and its Creators: Essays in Honor of Edward Shils. Chicago: The Univ. of Chicago Press, 1977. P. 151.

[38] Eisenstadt S.N. Transcendental Vision, Center Formation, and the Role of Intellectuals. In: L. Greenfeld, M. Martin (Eds.). Center: Ideas and Institutions. Chicago, L.: The Univ. of Chicago Press, 1988. P. 96.

[39] Shils E. Center and Periphery: Essays in Macrosociology. Chicago: The Univ. of Chicago Press, 1975. P. 5.

[40] Ibid. P. 264.

[41] Формулировка, логично дедуцируемая из исследовательского языка теорий рационального выбора, охотно оперирующего понятиями «religious markets» и «salvation goods» – см., например: Young L.A. (Ed.) Rational Choice Theory and Religion: Summary and Assessment. New York: Routledge, 1997. 256 p.; Jelen T.G. (Ed.) Sacred Markets, Sacred Canopies: Essays on Religious Markets and Religious Pluralism. Lanham: Rowman and Littlefield, 2002. 224 p.; Stolz J. (Ed.) Salvation Goods and Religious Markets: Theory and Applications. Bern, N.Y.: Peter Lang, 2008. 287 p.

[42] См.: Берман Г. Западная традиция права: эпоха формирования. М.: Изд-во МГУ: Изд. группа Инфра-М – Норма, 1998. С. 93–123, 165–245.

[43] Руссо Ж.-Ж. Об общественном договоре, или Принципы политического права // Руссо Ж.-Ж. Об общественном договоре. М.: ТЕРРА–Книжный клуб, КАНОН–Пресс–Ц, 2000. С. 322.

[44] Шмитт К. Политическая теология // Шмитт К. Политическая теология: Сборник. М.: КАНОН-Пресс-Ц, 2000. С. 67.

[45] Dumont L. A Modified View of Our Origins: The Christian Beginnings of Modern Individualism. In: M. Carrithers, S. Collins, S. Lukes (Eds.). The Category of the Person: Anthropology, Philosophy, History. Cambridge: Cambridge University Press, 1985. P. 112.

[46] Balibar E. Nation, cité, empire (La problème de la forme politique bourgeoise). In: E. Balibar (Ed.) Les frontières de la democratie. P.: La Decouverte, 1992. P. 157.

[47] Kantorowicz E. Pro Patria Mori in Medieval Political Thought // The American Historical Review. 1951. Vol. 56. № 3. P. 472–492.

[48] Балибар Э. Нация как форма: история и идеология. В кн.: Э. Балибар, И. Валлерстайн (ред.). Раса, нация, класс. Двусмысленные идентичности. М.: Логос-Альтера, Ecce homo, 2003. С. 112.

[49] Смит Э. Национализм и модернизм. М.: Праксис, 2004. С. 261.

[50] Каспэ С.И. Чем торгует Левиафан? Критерии оценки конкурентоспособности государств на рынках спасения // Полития. 2018. No. 3. С. 11.

[51] О трансцендировании государства см. подробнее Каспэ С.И. Центры и иерархии: пространственные метафоры власти и западная политическая форма. М.: Московская школа политических исследований, 2007. С. 155–202.

[52] Koenker E.B. Secular Salvations: The Rites and Symbols of Political Religions. Philadelphia: Fortress Press, 1965. 220 p.; Bacon H., Dossett W., Knowles S. (Eds.). Alternative Salvations: Engaging the Sacred and the Secular. L.: Bloomsbury, 2015. 256 p.

[53] Stolz J. Salvation Goods and Religious Markets: Integrating Rational Choice and Weberian Perspectives. In: Stolz J. (Ed.). Salvation Goods and Religious Markets: Theory and Applications. Bern, N.Y.: Peter Lang, 2008. P. 61.

[54] Cм.: Чэндлер Д. Биополитика и подъём «антропоцентрического авторитаризма» // Россия в глобальной политике. 2020. Т. 18. № 3. С. 155–162.

[55] Cм.: Филиппов А.Ф. Нормальность и ненормальность чрезвычайного // Россия в глобальной политике. 2020. Т. 18. № 3. С. 144–147; Филиппов А.Ф. «Привычные способы различения чистого и нечистого, опасного и безопасного перестают работать…» // Research Arts. 25.03.2021. URL: http://researcharts.ru/filippov-self-isolation (дата обращения: 19.09.2021).

[56] Шмитт К. Политическая теология. В кн.: Шмитт К. (ред.). Политическая теология: Сборник. М.: КАНОН-Пресс-Ц, 2000. С. 15.

[57] Greenberg J., Pyszczynski T., Solomon S. The Causes and Consequences of a Need for Self-Esteem: A Terror Management Theory. In: R.F. Baumeister (Ed.). Public Self and Private Self. N.Y.: Springer, 1986. P. 189–212; Routledge C., Vess M. (Eds.). Handbook of Terror Management Theory. Elsevier Academic Press, 2019. 648 p.

[58] Pyszczynski T., Lockett M., Greenberg J., Solomon S. Terror Management Theory and the COVID-19 Pandemic // Journal of Humanistic Psychology. 2021. Vol. 2. №. 61. P. 173–189; Пареньков Д.А., Петров К.Е. Коронавирус и политика: запросы и ценности в эпоху пандемии // Международная аналитика. 2020. Т. 11. № 2. С. 109–121.

[59] Шюц А. О множественности реальностей // Социологическое обозрение. 2003. Т. 3. № 2. С. 3–34.

[60] Johnson D., Krüger O. The Good of Wrath: Supernatural Punishment and the Evolution of Cooperation // Political Theology. 2004. Vol. 5. № 2. P. 159–176; Johnson D. God’s Punishment and Public Goods: A Test of the Supernatural Punishment Hypothesis in 186 World Cultures // Human Nature. 2005. Vol. 16. № 4. P. 410–446; Johnson D. God Is Watching You: How the Fear of God Makes Us Human. N.Y.: Oxford Univ. Press, 2015. 304 p.; Johnson D. Hand of the Gods in Human Civilization // Nature. 2016. Vol. 530. № 7590. P. 285–287; см. также: Фокин К.В. Гипотеза сверхъестественного наказания: Критический обзор // Полития. 2019. № 1. С. 60–80.

[61] Фокин К.В. Опыт изучения власти на интерфейсе политического и биологического // МЕТОД. 2020. Вып. 10. С. 203.

[62] Дюркгейм Э. Элементарные формы религиозной жизни. М.: Издательский дом «Дело» РАНХиГС, 2018. С. 353–358.

[63] Cherney M. Google Escalates Dispute with Australia by Threatening Search Shutdown // The Wall Street Journal. 22.01.2021. URL: https://www.wsj.com/articles/google-escalates-dispute-with-australia-by-threatening-search-shutdown-11611298523 (дата обращения: 19.09.2021).

[64] Microsoft president: Orwell’s 1984 could happen in 2024 // BBC. 27.05.2021. URL: https://www.bbc.com/news/technology-57122120 (дата обращения: 19.09.2021).

[65] Macdonald-Evoy J. Newly unredacted documents show Google shared location with other apps and more // The Arizona Mirror. 20.09.2021. URL: https://www.azmirror.com/2021/05/24/newly-unredacted-documents-show-google-shared-location-with-other-apps-and-more/ (дата обращения: 19.09.2021). Показательно содержащееся в этой сводке последних событий в процессе определение Google как «технологического бегемота». Как известно, в средневековой демонологии Бегемот – один из ближайших прислужников Сатаны.

[66] Томильцева Д.А., Железнов А.С. Неизбежный Третий: этико-политические аспекты взаимодействий с искусственными агентами // Полития. 2020. №. 4. С. 90; см. также: Knight W. Facebook, Google, Twitter Aren’t Prepared for Presidential Deepfakes // MIT Technology Review. 06.08.2019. URL: https://www.technologyreview.com/2019/08/06/639/facebook-google-twitter-arent-prepared-for-presidential-deepfakes/ (дата обращения: 19.09.2021); Vaccari C., Chadwick A. Deepfakes and Disinformation: Exploring the Impact of Synthetic Political Video on Deception, Uncertainty, and Trust in News // Social Media + Society. 2020. Vol. 6. № 1. P. 1–13.

[67] Gentile E. Political Religion: A Concept and its Critics – A Critical Survey // Totalitarian Movements and Political Religions. 2005. Vol. 6. № 1. P. 30.

[68] Bellah R.N. Civil Religion in America // Daedalus. 1967. Vol. 96. № 1. P. 1–21; Crook T. Civil Religion and the History of Democratic Modernity: Probing the Limits of the Sacred and the Secular // Religion Compass. 2010. Vol. 4. № 6. P. 376–387; Gardella P. American Civil Religion: What Americans Hold Sacred. N.Y.: Oxford Univ. Press, 2014. 384 p.

[69] Liebman C.S., Don-Yihya E. Civil Religion in Israel: Traditional Judaism and Political Culture in the Jewish State. Berkeley, Los Angeles, L.: Univ. of California Press, 1983. 270 p.; Lewin E. The Clash of Civil Religions: A Paradigm for Understanding Israeli Politics // Jewish Political Studies Review. 2013. Vol. 25. № 1/2. P. 72–92; Don-Yeihya E. Changes and Developments in Israeli Civil Religion: 1982–2017 // Israel Studies. 2018. Vol. 23. № 3. P. 189–196.

[70] Смит Э. Национализм и модернизм. М.: Праксис, 2004. С. 215–216; Gladwin M. Anzac Day’s Religious Custodians. In: T. Frame (Ed.). Anzac Day Then and Now. Sydney: New South Press, 2016. P. 90–111.

[71] Cristi M. From Civil to Political Religion: The Intersection of Culture, Religion and Politics. Waterloo: Wilfrid Laurier Univ. Press, 2001. P. 165–186.

[72] Помимо уже ставшего классическим труда Эмилио Джентиле (Джентиле Э. Политические религии. СПб: Владимир Даль, 2021. 400 с.), см. обзоры: Cristi M., Dawson L.L. Civil Religion in America and in Global Context. In: J.A. Beckford, N.J. Demerath (Eds.). The SAGE Handbook of the Sociology of Religion. Los Angeles: SAGE Publications, 2007. P. 267–292; Hvithamar A., Warburg M., Jacobsen B.A. (Eds.). Holy Nations and Global Identities: Civil Religion, Nationalism, and Globalisation. Leiden, Boston: Brill, 2009. 281 p.

[73] Gentile E. Political Religion: A Concept and its Critics – A Critical Survey // Totalitarian Movements and Political Religions. 2005. Vol. 6. № 1. P. 30.

[74] См.: Каспэ С.И. Заговор молчания: сопряжения сакрального и политического в дискурсивных практиках современной России // Социологическое обозрение. 2018. Т. 17. № 2. С. 9–38.

[75] См. подборку и экспертный анализ в Malzac M. Emmanuel Macron, un pragmatique aux allures de télévangéliste // La Croix. 09.05.2017. URL: https://www.la-croix.com/Religion/Catholicisme/France/Emmanuel-Macron-pragmatique-allures-televangeliste-2017-05-09-1200845692 (дата обращения: 19.09.2021).

[76] Discours du Président de la République, Emmanuel Macron, à la Conférence des évêques de France au Collège des Bernardins // Elysee.fr. 09.04.2018. URL: https://www.elysee.fr/emmanuel-macron/2018/04/09/discours-du-president-de-la-republique-emmanuel-macron-a-la-conference-des-eveques-de-france-au-college-des-bernardins (дата обращения: 19.09.2021).

[77] Токвиль де А. Демократия в Америке. М.: Весь мир, 2000. С. 30.

Весь мир. ЦФО > Внешэкономсвязи, политика. Образование, наука. СМИ, ИТ > globalaffairs.ru, 10 января 2022 > № 4046497 Святослав Каспэ

Совместное предприятие POSCO-HBIS строит линию по производству автолиста в Китае

Как сообщает агентство Reuters, совместное предприятие по производству листовой стали между китайским производителем стали HBIS Group и южнокорейской POSCO с инвестициями в размере 4,125 млрд юаней ($647 млн) начало строительство в китайском сталелитейном центре Хэбэй в пятницу, 7 января.

Согласно заявлению HBIS Group, предприятие с равными долями, включает две производственные линии в северной провинции Хэбэй и существующую линию в провинции Гуандун.

Производимый на заводе стальной лист будет поставляться крупным автопроизводителям, в том числе Toyota, Honda, Nissan, Hyundai, BMW, Volkswagen и другим, говорится в сообщении.

Ожидается, что общая мощность достигнет 1,35 млн тонн в год, когда проект будет запущен в эксплуатацию в 2023 году, сообщает HBIS. Две компании достигли соглашения об инвестиционной стоимости в июне прошлого года. читать далее

«После того, как проект будет завершен, он станет крупнейшим поставщиком автомобильных листов высокого класса в Китае», — сказал председатель HBIS Ю Йонг.

С начала 2022 года «Сахалин Энерджи» отправила в страны АТР пять партий СПГ и две – нефти

За первую декаду января компания «Сахалин Энерджи» отправила покупателям в Южную Корею, Японию и Китай пять стандартных партий сжиженного природного газа и две – нефти. Одна стандартная партия СПГ составляет 65 тысяч тонн, нефти – 700 тыс. баррелей.

Январские циклоны на Сахалине не повлияли на непрерывность производственных процессов в «Сахалин Энерджи». Сильнее всего непогоду ощутил на себе персонал морских платформ «Пильтун-Астохская-А», «Пильтун-Астохская-Б» и «Лунская-А», расположенных в Охотском море в районе северо-восточной части о. Сахалин. Именно в открытом море скорость ветра, как правило, достигает максимальных значений.

«Еще в конце 2021 года мы детально проанализировали план работ с учетом негативного прогноза погоды. Особое внимание уделили мероприятиям с повышенным риском, некоторые из них отложили. Например, сократили до минимума действия на открытых участках платформы. 2022 год встретили в сопровождении снежного шторма, сильный ветер продлился еще несколько дней», – рассказывает начальник нефтегазодобывающей платформы «Пильтун-Астохская-Б» Андрей Климов.

Грамотное планирование мероприятий с фокусировкой на вопросах безопасности позволило избежать каких-либо нештатных ситуаций на всей производственной цепочке, которая протягивается с севера на юг Сахалина и завершается производственным комплексом (ПК) «Пригородное».

«Особое внимание мы уделяли обеспечению максимальной производительности при поддержании стабильности технологического режима. Ситуация на объекте постоянно контролировалась дежурной группой, каждый день проводились утренние производственные пятиминутки, анализировались прошедшие сутки и обсуждались планы на предстоящие, оценивались погодные условия и принимались соответствующие меры», – говорит начальник отдела поддержки производства ПК «Пригородное» Анна Шаповаленко.

По словам морского суперинтенданта порта Пригородное Вячеслава Киваева, который входил в состав дежурной группы, в новогоднюю ночь в порту выполнялась отгрузка сжиженного природного газа (СПГ) на судно Amur River. «Новогодняя» партия СПГ отправилась в Южную Корею. Первым нефтеналивным танкером в 2022 году стал Zaliv Aniva.

«При необходимости в график вносились коррективы. Например, в связи с приближающимся циклоном было принято решение пришвартовать к причалу газовоз Grand Aniva на день раньше. Это позволило нам избежать простоя судна на рейде, так как во время плохих погодных условий швартовка в порту не проводится. 4 января циклон достиг своей максимальной силы, что, впрочем, никак не отразилось на безопасности выполняемых работ – непогоду перенесли без происшествий», – сообщил Вячеслав Киваев.

Россия бросает армию на завоевание мировых рынков

Сергей Савчук

Из Азии просачиваются новости, разогревающие мировые энергетические рынки. Правительство Индонезии запретило экспорт угля до конца января с возможностью продления срока ограничений. Как сообщают источники в Джакарте, случилось это из-за критической ситуации в национальной энергетике, где на базе черного ископаемого топлива вырабатывается более 70 процентов энергии.

Индонезия — страна далекая и редко попадает в фокус внимания российских новостных агентств, а потому позволим себе небольшое статистическое отступление.

Республика с населением почти 300 миллионов человек ежегодно потребляет 271 тераватт-час электричества, из которых, как не сложно подсчитать, 190 приходятся на уголь. Чтобы оценить динамику, добавим, что за последние 30 лет потребление энергии в Индонезии увеличилось на умопомрачительные 820 процентов и основным драйвером сопутствующего промышленного роста стал именно уголь, резервы которого весьма велики. Двадцать четыре миллиарда тонн доказанных запасов и одиннадцатая строчка в мировом табеле угольных держав по этому показателю. При этом Индонезия остается пятым мировым экспортером, ежегодно поставляя за рубеж более 400 миллионов тонн. Для сравнения: это лишь самую малость меньше, чем добывает весь российский углепром, вместе взятый.

Национальное законодательство обязывает горнодобывающие компании в приоритетном порядке поставлять продукцию на индонезийские электростанции, но динамика цен на мировых рынках сломала все устоявшиеся схемы. В ноябре 2021 года цена на энергетические марки угля на рынках Азии достигала 215 долларов за тонну, что почти втрое выше средневзвешенных показателей. Производители почуяли выгоду и, забыв о внутреннем рынке, на котором правительство обязывает реализовывать уголь по цене не выше 70 долларов за тонну, массово перенаправили потоки за рубеж. На этом (только по официальной статистике) игроки зарабатывали по три миллиарда долларов в месяц, что привело к тому, что в новый год собственные генерирующие компании вошли с рекордно низкими запасами угля. При общей потребности в 16 миллионов тонн на местные ТЭС было отгружено всего 35 тысяч тонн топлива. Фактически в погоне за прибылями индонезийские компании поставили собственную энергетику на грань коллапса.

Однако внутренние проблемы Джакарты не очень интересуют ее основных покупателей. Например, Япония, которая ежемесячно закупала два миллиона тонн индонезийского энергетического угля, уже направила официальный запрос с настойчивой просьбой отменить запрет или как минимум допустить в индонезийские порты пять японских углевозов, которые идут туда в рамках действующих контрактов. Токио упирает на тот факт, что на экспорт пускают высококалорийный уголь, в то время как индонезийские электростанции потребляют в основном низкокалорийные марки. Отдельный запрос Япония направила касательно поставок коксующихся углей, без которых остановится работа японских металлургических комбинатов. Примечательно, что главный индонезийский экспортер кокса, компания Bumi Resources, в поддержку японской стороны потребовала немедленно снять все ограничения, то есть налицо картельный сговор, полностью игнорирующий интересы собственной страны.

Два других основных экспортных рынка индонезийского угля — это Китай и, как ни странно, Южная Корея. Последняя, кстати, игнорируя общемировые тренды по декарбонизации экономики, за последние 20 лет удвоила потребление угля, доведя его до 140 миллионов тонн в год.И здесь мы переходим ко второй части темы.

Рынки Азии давно знакомы российским профильным компаниям, а рост экспорта порадовал бы не только владельцев предприятий (отечественный углепром на 100 процентов частный), но и казну, куда пошли бы дополнительные налоги. Однако на данный момент наращивание экспорта невозможно в силу сугубо физических и инфраструктурных причин.

Например, в сентябре — октябре случился очередной скандал, когда Украина обвинила Россию в умышленном блокировании поставок угля из Казахстана якобы с целью удушения молодой европейской демократии и создания энергетического кризиса. Заявление это было абсолютно голословным, политически мотивированным и призвано оно было поддержать нужный градус русофобии в гражданах Украины. Потому что задолго до аврального заключения Киевом контрактов с казахскими угольщиками РЖД заявляли о дефиците вагонного парка и предельной нагрузке на восточные магистрали. В третьем квартале ушедшего года нехватка разных типов вагонов (хопперов, полу- и крытых вагонов, платформ-лесовозов) колебалась от 50 до 90 процентов.

Ситуация была настолько сложной, что в начале декабря правительство Республики Коми с тревогой информировало центр о возможном срыве отопительного сезона по причине недостаточных поставок энергоносителей, включая все тот же уголь.

Связано это в том числе с тем, что российские горняки, в первую очередь Кузбасса, резко нарастили добычу и поставки собственной продукции на экспорт. По состоянию на сентябрь 2021 года экспорт каменного угля из России достиг 158 миллионов тонн (плюс восемь процентов, общий объем контрактов — 11 миллиардов долларов), металлургического кокса и полукокса 2,5 миллиона тонн (плюс 28 процентов, выручка удвоилась и составила 670 миллионов долларов). Уголь — ресурс твердый и тяжелый, а потому для выполнения экспортных контрактов потребовалось кратно большее количество вагонов.

Но и это еще не корень проблемы.

Современная Россия уперлась в потолок пропускной способности двух своих ключевых восточных железнодорожных путей, Байкало-Амурской и Транссибирской магистралей. Строились они в те времена, когда никто даже в смелых фантазиях не мог вообразить современные объемы перевозок. Москва давно прекрасно понимала перспективность азиатских рынков и необходимость расшивки восточного хода. Достаточно сказать, что впервые о необходимости увеличения пропускной способности Транссиба президент страны говорил еще в 2004 году, однако тогдашний министр финансов Алексей Кудрин здравое предложение главы государства отверг, сославшись на бесперспективность и отсутствие денег.

С тех пор рождено немало проектов. Осенью 2021-го РЖД предложили три варианта модернизации БАМа и Транссиба. Самый скромный проект подразумевает модернизацию участка Улак — Комсомольск, строительство более мощных подходов к портам Ванино и Советская Гавань. Важно отметить, что этот проект имеет одну-единственную цель: нарастить на 17 миллионов тонн экспорт коксующегося угля с Эльгинского месторождения. Как видим, наверху здраво оценивают мировые тренды и пытаются встроить в них отечественных горняков.

Второй вариант более масштабный и подразумевает вывоз эльгинского угля не только в Ванино, но и дополнительные 14 миллионов тонн в порты Приморья. Общая пропускная способность пути должна вырасти до 210 миллионов тонн в год. Проект этот более сложный, на его реализацию требуется не менее триллиона рублей, значительную часть из которых предлагается совместно профинансировать российским угольщикам, более всех заинтересованных в нормализации работы железной дороги.

Третий и самый крупный проект предлагает дополнительно к вышеописанному построить на участке Транссиба пути в обход Хабаровска, моста через реку Амур и второго Кузнецовского тоннеля, в сумме это полторы тысячи вторых и восемьсот километров третьих путей. На реализацию настолько масштабных планов требуются соответствующие инвестиции — по приблизительным подсчетам, порядка трех триллионов рублей.

Модернизация ведется, но с отставанием от графика. Первый этап должен был завершиться еще в 2017 году, но позднее несколько раз переносился, последним граничным сроком был ушедший 2021-й, и новых данных по реализации пока нет.

На фоне двух самых известных железных магистралей забылись и другие чрезвычайно важные проекты.

Уже в этом году должно было завершиться строительство Северного широтного хода — железной дороги в Ямало-Ненецком АО по маршруту Обская — Салехард — Надым — Новый Уренгой — Коротчаево с пропускной способностью 24 миллиона тонн. Магистраль могла бы связать угледобывающие регионы Русского Севера, обеспечить доставку топлива в порт Дудинки и гарантированно обеспечить углем предприятия Норильска. Ветку стоимостью 236 миллиардов рублей планировалось завершить еще в 2015 году, но из-за нехватки финансов строительство так и не началось.

В Стратегии развития железнодорожного транспорта России до 2030 года в рамках развития грузовой базы Северного морского пути также прописано строительство магистрали Баренцкомур. Стальная трасса призвана обеспечить бесперебойную перевалку грузов между Сургутом, Сосногорском и далее в порт Индига. Сургут — это каменные угли превосходного качества, которые так востребованны на рынках Азии и которые доставить туда пока весьма проблематично. В свою очередь, Индига — это круглогодичный незамерзающий порт с глубинами до 14 метров, то есть способный принимать грузовые суда любого класса, включая самые большие.

Все перечисленные проекты так или иначе зависли, в том числе из-за нехватки финансирования и пертурбаций на отечественном рынке угля, когда компании переходят из рук в руки, а владельцы не торопятся вкладываться в инфраструктурные проекты.

С другой стороны, есть и положительный опыт.

Уже несколько месяцев на 340-километровом участке БАМа между станциями Улак — Февральск железнодорожные войска ВС России успешно ведут расшивку путей. Десять военных бригад с нуля строят 19 объектов, включая девять разъездов, девять двухпутных вставок и один главный второй путь. Примечательно, что армейцы делают это без остановки основного движения, с двукратным опережением установленного срока и, что главное, за те же самые деньги, что и гражданские подрядчики. Замминистра обороны Дмитрий Булгаков сообщил, что половина вверенного военным железнодорожникам участка будет введена в строй уже в этом году.

Возникает логичная мысль: может быть, для захвата мировых рынков на фоне выпадения других конкурентов привлекать российскую армию? Как показывает практика, наши военные хороши не только в миротворческих миссиях, но и в мирном строительстве объектов, нужных еще вчера.

Россия. Индонезия. Азия > Внешэкономсвязи, политика. Нефть, газ, уголь > ria.ru, 9 января 2022 > № 3936439 Сергей Савчук

Экспорт алюминиевой фольги из Китая вырос в ноябре на 13%

Согласно данным китайской таможни, экспорт алюминиевой фольги из Китая составил в ноябре 2021 г. 114,7 тыс. т, на 13% больше, чем в ноябре 2020 г., и на 2% больше, чем в октябре. Вместе с тем экспорт фольги с кодировкой 76071190 снизился на 4600 т, тогда как экспорт материала с кодировкой 76071110, 76071900 и 76072000 был выше отметки 2000 т.

В ноябре основными поставщиками алюминиевой фольги на экспорт были провинции Цзянсу, Чжэцзян, Хэнань и Шаньдун, а также Шанхай (79% от общего объема поставок). Совокупно из этих пяти провинций было отгружено 10 тыс. т алюминиевой фольги (+10%).

Экспорт алюминиевой фольги в Таиланд и Индию составил в ноябре 12,5 тыс. т и 10,7 тыс. т соответственно. В Индии спрос на алюминиевую фольгу постепенно вернулся к нормальному уровню. Также значительные объемы фольги были поставлены в Южную Корею, Японию и Саудовскую Аравию.

В 26 стран ЕС (кроме Люксембурга) Китай поставил 9100 т алюминиевой фольги (7,91% от общего объема). С мая объемы экспорта фольги в ЕС и его доля в общем показателе экспорта стабилизировались.

США выносят предварительное решение в отношении сварных труб из Южной Кореи

Как сообщает Yieh.com, согласно предварительному результату пересмотра антидемпинговых пошлин на сварные линейные трубы из Южной Кореи, Министерство торговли США подтвердило, что рассматриваемая продукция из Южной Кореи продавалась в США по ценам ниже справедливой стоимости за отчетный период с 1 декабря 2019 г. по 30 ноября 2020 г.

Таким образом, для Hyundai Steel и всех других южнокорейских компаний была назначена ставка пошлин в размере 1,93%, а для SeAH Steel будет применяться нулевая ставка.

Предварительные результаты работы ТУ Россельхознадзора по Амурской области за 2021 год

Управлением Россельхознадзора по Амурской области в 2021 году проведено 469 проверок, по результатам которых выявлено 1 512 нарушений требований законодательства Российской Федерации в закрепленной сфере деятельности. Выдано 297 предписаний об устранении выявленных нарушений. Наложены штрафы на общую сумму 9 млн 940 тыс. 339 рублей.

В сфере земельного надзора Управлением Россельхознадзора по Амурской области обследовано более 69 тыс. га земель сельхозназначения. По результатам контрольно-надзорных мероприятий выявлено свыше 230 правонарушений. Большая их часть допущена физическими лицами – 94.

По итогам проверок выдано 142 предписания, составлено 238 протоколов об административных правонарушениях. Площадь участков, где фиксировались нарушения, превысила 7,3 тыс. га. Порядка 7 тыс. га – это наделы, заросшие сорной и древесно-кустарниковой растительностью.

Всего по 73 административным делам наложены штрафы на общую сумму порядка 6 млн руб. В добровольном порядке нарушители оплатили сумму ущерба в размере более 460 тыс. руб., еще более 485 тыс. руб. ущерба почве как объекту окружающей среды взыскано по решению судов. Материалы по 53 административным делам, в рамках которых штрафы на сумму около 4,4 млн руб. не оплачены в срок, предусмотренный КоАП РФ, направлены в орган принудительного исполнения.

Установлено, что на площади около 6 тыс. га нарушения устранены – земли введены в оборот и используются должным образом. По всем фактам неисполнения в срок ранее выданных предписаний в отношении землепользователей составлены и направлены в суды на рассмотрение протоколы о привлечении к административной ответственности.

В области карантина растений на государственной границе и транспорте проверено более 93 тыс. т поднадзорной продукции. В частности, плодоовощной импорт превысил 11 тыс. т. Из них основной объем составили овощи (10,7 тыс. т), ввезены также фрукты (986 т) и прочие продовольственные грузы (23 т).

В области качества зерна и семенного контроля выявлено 124 правонарушения. Контрольные мероприятия проведены в местах хранения, использования, реализации и транспортировки посадочного материала и семян, при осуществлении закупок для госнужд продуктов переработки зерна (круп) в образовательных и дошкольных учреждениях, по результатам наблюдения за соблюдением требований законодательства при декларировании зерна.

Основные нарушения – реализация семян и посадочного материала без документов, подтверждающих их сортовые и посевные качества, отсутствие маркировки на упаковках круп при их реализации и использовании, недостоверное декларирование зерна.

Во всех случаях допущенных правонарушений применены меры административного и профилактического воздействия. Выдано 68 предупреждений, 102 предостережения и 15 представлений. Сумма наложенных штрафов превысила 1 млн 300 тыс. руб. Для исключения нахождения в обороте недоброкачественного зерна прекращено 50 деклараций, оформленных с нарушениями технических регламентов ЕАЭС.

На контроле находится вопрос исполнения международных конвенций при экспортных перевозках. В 2021 году проконтролировано порядка 230 тыс. тонн зерна и более 28 тыс. тонн продуктов его переработки. Зерновая продукция экспортировалась в 7 стран мира: Китай, Республику Беларусь, Казахстан, Корею, Узбекистан, Монголию и Индонезию. Основным импортером амурского зерна является КНР.

Объем экспортных лесоматериалов превысил 360 тыс. куб. м. В том числе деловая древесина – 266 тыс. куб. м, 94,5 тыс. куб. м пиломатериалов, более 4 тыс. т заготовок из древесины, свыше 1,7 тыс. куб. м доски обрезной (сосна), горбыля, крепежного материала, деревянных обрешеток, паллетов, поддонов, погрузочных щитов и ящиков, а также порядка 1,2 тыс. т березового шпона. Основным импортером лесоматериалов регионального происхождения является КНР.

Выдано более 9 тыс. 800 фитосанитарных сертификатов для экспорта продукции растительного происхождения и столько же карантинных сертификатов для ее перевозок по территории РФ. На межрегиональных перевозках проконтролировано более 224 тыс. т, около 116 тыс. куб. м и порядка 75 тыс. шт. продукции растительного происхождения. В результате мониторинга фитосанитарного состояния региона обследовано 32 462,1 га сельхозугодий.

Установлены 4 карантинных фитосанитарных зоны по карантинному объекту – повилика полевая (4,6 га) в Ивановском, Белогорском, Архаринском и Константиновском районах, 1 карантинная фитосанитарная зона по картофельной коровке (2,3 га) в Шимановском районе. Упразднено 9 карантинных фитосанитарные зоны на площади более 13 млн га.

В сфере карантина растений в 114 случаях выявлены факты реализации плодовоовощной продукции без документов и отсутствие уведомления о прибытии груза. Виновные привлечены к административной ответственности с наложением административных штрафов и вручением предупреждений.

В области государственного ветеринарного надзора за обеспечением здоровья животных, безопасностью продукции животного происхождения и лабораторного контроля проведено более 280 проверок индивидуальных предпринимателей и юридических лиц, порядка 40 рейдовых мероприятий и 709 - по поступившим обращениям граждан. Выявлено свыше 300 нарушений.

По всем фактам виновные привлечены к административной ответственности с наложением штрафов на общую сумму свыше 2 млн руб., кроме того, более чем в половине случаев вынесены предписания.

Свыше 780 обращений рассмотрено в указанной сфере. В частности, они касались несоблюдения зоогигиенических и ветеринарно-санитарных требований при размещении, содержании животных, переработки, хранении и реализации продуктов животноводства, непредоставления животных, а также питомцев, искусавших людей и (или) животных, для проведения профилактических мероприятий, клинического осмотра и изолированного содержания под наблюдением, соответственно.

По результатам рассмотрения часть обращений направлены по подведомственности, по остальным проведено свыше 700 контрольно-надзорных мероприятий, выявлено 424 нарушения законодательства.

За нарушение порядка оформления электронных ветеринарных сопроводительных документов (эВСД) в ФГИС «Меркурий» приостановлена на различные сроки регистрация в системе 63 уполномоченных лиц хозяйствующих субъектов: индивидуальных предпринимателей и юридических лиц.

Ими производилась сертификация продукции с истекшими сроками годности и не подтвержденной безопасностью. Имели место факты оформления эВСД на грузы, которые не могли быть сертифицированы в принципе, к примеру, в силу того, что их упаковка должна была, но не исключала контакта продукции с внешней средой. В оформленных ими эВСД на продукцию отсутствовала информация о сырье, из которого она произведена, имели место попытки введения в оборот продукции с авансовыми датами выработки или произведенной из сырья с истекшими сроками годности. Допускались неправомерные действия для продления сроков годности и увеличения объемов поступающей продукции.

За введение в оборот продукции с использованием фантомных площадок, сертификацию подконтрольных товаров, в отношении которых во ФГИС «Меркурий» отсутствуют сведения об их происхождении и внесение недостоверной информации аннулирована регистрация в системе 6 уполномоченных лиц.

Более 200 предупреждений направлено хозяйствующим субъектам в день выявления ошибок в оформлении эВСД. Лица, виновные в нарушении ветеринарно-санитарных правил (в 56 случаях) и требований технических регламентов (в 3 случаях), привлечены к административной ответственности.

Система «Меркурий» также позволила выявить нарушения при оформлении эВСД, допущенные 65 сотрудниками Управления ветеринарии Амурской области и подведомственных ему учреждений. Руководству субъектовой ветеринарной службы направлена информация для принятия мер в рамках имеющихся полномочий.

В Приамурье выявлено 42 фантомные площадки: предприятия торговли, осуществляющие фантомный оборот подконтрольных товаров (39), фиктивные производители, занятые в молочной отрасли (2), и организация-производитель рыбы и рыбной продукции. Все они исключены из реестра хозяйствующих субъектов, чем лишены возможности производить какие-либо действия в ФГИС.

В результате анализа продукции, поставляемой 41 организацией-поставщиком и 45 производителями в 121 учреждение социальной сферы, нарушения выявлены у 75% поставщиков (31) и 42% производителей (19). Предостережения выданы и 23 учреждению социальной сферы, которые нарушали порядок гашения ветеринарно-сопроводительных документов на поступившую к ним продукцию животного происхождения.

В рамках надзора за безопасностью продукции животного происхождения отобрана 391 проба произведенной, переработанной или реализуемой индивидуальными предпринимателями и юридических лицами продукции. Из них 30 не соответствует установленным требованиям законодательства.

Кроме того, выявлен факт принятия организацией декларации на основании протокола испытаний, который выдан лабораторией, не состоящей в едином реестре национальной системы аккредитации, не имеющей подтверждения фактического расположения по указанному в документах адресу.

Производителям продукции выдано 22 предписания и 3 решения о приостановлении, прекращении деклараций о соответствии, составлены протоколы об административном правонарушении.

В сфере ветеринарного надзора на государственной границе и транспорте на экспорт оформлено 64 партии подконтрольного груза (мед и молочная продукция), контроль в аккредитованных лабораториях и центрах подтвердил ее соответствие требованиям страны-импортера.

В ходе работы по пресечению неправомерного перемещения подконтрольных грузов, защиты населения от болезней общих для животных и человека, на внутрироссийских перевозках проконтролировано 246 тыс. 466 т (34 584 партии) продукции животного происхождения, 110 тыс. 402 головы (743 партии) декоративной и сельскохозяйственной птицы и 782 головы (630 партий) живых животных.

Совместно с сотрудниками полиции в районах Амурской области проводились рейдовые мероприятия, в результате выявлены нарушения порядка реализации подконтрольных грузов и продукции в местах розничной торговли. Виновные привлечены к административной ответственности с наложением административных штрафов.

Вашингтон готовится не к той войне

ХЭЛ БРЭНДС

Заслуженный профессор мировой политики в Университете Джона Хопкинса, стипендиат Генри Киссинджера, и старший научный сотрудник в Американском институте предпринимательства; автор книги The Twilight Struggle: What the Cold War Teaches Us About Great-Power Rivalry Today («Сумеречная борьба: что мы можем узнать сегодня о соперничестве между великими державами из времён холодной войны»).

МАЙКЛ БЕКЛИ

Доцент политологии в Университете Тафта, приглашённый исследователь Американского института предпринимательства.

Соединённые Штаты серьёзно относятся к угрозе войны с Китаем. Министерство обороны США назвало Китай своим главным противником, гражданские лидеры дали указание военным разработать заслуживающие доверия планы защиты Тайваня, а президент Джо Байден решительно намекнул, что Америка не допустит завоевания этой островной демократии. Однако Вашингтон, возможно, готовится не к той войне.

Специалисты по планированию обороны, похоже, считают, что смогут победить в непродолжительном вооружённом конфликте в Тайваньском проливе, просто отразив вторжение Китая. Со своей стороны, китайские лидеры, вероятно, планируют нанести быстрые, парализующие удары, которые сломят сопротивление Тайваня и поставят Соединённые Штаты перед свершившимся фактом.

Обе стороны предпочли бы маленькую блистательную войну в западной акватории Тихого океана, но это не та война, которую они могут получить.

Война за Тайвань, скорее всего, будет долгой, а не короткой, региональной, а не локальной, и её гораздо легче начать, чем закончить. Она будет расширяться и обостряться, поскольку обе страны станут искать пути к победе в вооружённом конфликте, который ни одна из сторон не может позволить себе проиграть. Такая война создала бы серьёзные дилеммы для миротворчества и была бы сопряжена с высоким риском перерастания в ядерное противостояние. Если Вашингтон не будет готовиться к ведению, а затем и к завершению затяжного конфликта уже сейчас, он может столкнуться с катастрофой после первых выстрелов.

Надвигающаяся схватка

Американо-китайская война за Тайвань начнётся с резкого удара. Военная доктрина Китая подчёркивает важность скоординированных операций, призванных «парализовать противника одним ударом». В самом тревожном сценарии Пекин предпримет внезапную ракетную атаку, чтобы не только уничтожить оборонительные редуты острова, но и парализовать военно-морские и военно-воздушные силы, которые американцы сосредоточили на нескольких крупных базах в западной акватории Тихого океана. Одновременные кибератаки и противоспутниковые операции КНР посеют хаос и помешают любому эффективному ответу со стороны США или Тайваня. А Народно-освободительная армия Китая (НОАК), воспользовавшись появившейся возможностью, начнёт десантное наступление с моря и воздуха, чтобы подавить сопротивление Тайваня. К тому времени, когда Соединённые Штаты будут готовы вступить в сражение, война уже фактически завершится.

Поэтому военное планирование Пентагона всё больше нацелено на предотвращение этого сценария путём укрепления и рассредоточения военного присутствия в Азии, поощрения Тайваня к созданию асимметричных возможностей для нанесения серьёзного урона атакующим китайским подразделениям, развития способности ослабить наступательные возможности НОАК и потопления кораблей, используемых для вторжения. Это планирование опирается на критически важное предположение, что первые недели, если не дни, боевых действий определят, сохранится ли свободный Тайвань.

Однако, что бы ни случилось в самом начале, конфликт почти наверняка не закончится быстро. Большинство войн великих держав со времён промышленной революции длились дольше, чем ожидалось, потому что у современных государств есть ресурсы для ведения боевых действий, даже если они несут большие потери. Более того, в гегемонистских войнах – столкновениях за господство между сильнейшими государствами мира – ставки высоки, и цена поражения может казаться непомерной. В XIX и XX веках войны между ведущими державами – Наполеоновские войны, Крымская война, мировые войны – были затяжными. Американо-китайская война, скорее всего, будет развиваться по такому же сценарию.

Если США удастся отбить нападение китайцев на Тайвань, Пекин просто так не сдастся. Начало войны за Тайвань может стать непрекращающейся авантюрой, поскольку признание поражения поставит под сомнение легитимность режима и власть президента Си Цзиньпина. Это также сделает КНР более уязвимым для врагов и разрушит его мечты о первенстве в регионе. Продолжение тяжёлой войны с Соединёнными Штатами было бы неприятной перспективой, но ещё хуже – прекращение борьбы в тот момент, когда Китай окажется в невыгодном для себя положении.

Вашингтон также будет склонен продолжать войну, если не добьётся моментального успеха. Как и Пекин, он будет рассматривать схватку за Тайвань в качестве борьбы за региональное господство. Тот факт, что такая война, возможно, начнётся с ракетной атаки на американские базы в стиле Пёрл-Харбора, ещё больше затруднит принятие поражения возмущённой американской общественностью и лидерами США. Даже если Соединённым Штатам не удастся предотвратить захват Тайваня китайскими войсками, они не смогут легко выйти из войны. Прекращение конфликта без предварительного нанесения серьёзного ущерба китайской воздушной и морской мощи в Азии сильно ослабило бы репутацию Вашингтона, а также его способность защитить остающихся в регионе союзников.

Кроме того, у обеих сторон сохранится потенциал для продолжения боевых действий. Соединённые Штаты могли бы перебросить корабли, самолёты и подводные лодки с других театров военных действий и использовать тихоокеанское командование за пределами первой островной цепи, тянущейся от Японии на севере до Тайваня и Филиппин на юге, для постоянных атак на китайские вооружённые силы. Со своей стороны, Китай мог бы направить уцелевшие воздушные, морские и ракетные силы для второго и третьего нападения на Тайвань и привести в боевую готовность морскую милицию, состоящую из судов береговой охраны и рыболовецких судов. И США, и КНР выйдут из этих первых столкновений окровавленными, но не измотанными, что увеличит вероятность долгой и страшной войны.

Больше, дольше, беспорядочнее

Когда войны между великими державами затягиваются, конфликты становятся более масштабными, беспорядочными и трудноразрешимыми. Любое военное противостояние между, скорее всего, заставит мобилизовать обе экономики для ведения войны. После первых залпов обе стороны поспешат заменить боеприпасы, корабли, подводные лодки и самолёты, потерянные в первые дни боевых действий. Эта гонка приведёт к перенапряжению промышленных баз, потребует переориентации экономик, националистических призывов или принудительной мобилизации населения для поддержки долгого противостояния.

Длительные войны также обостряются по мере того, как воюющие стороны ищут новые источники влияния. Они открывают новые фронты и втягивают в военные действия новых союзников. Они расширяют диапазон мишеней и меньше беспокоятся о жертвах среди мирного населения. Иногда они явно нацеливаются на гражданское население, бомбардируя города или торпедируя гражданские суда. Они также используют морские блокады, санкции и эмбарго, чтобы заставить врага капитулировать. Если Китай и США обрушат друг на друга почти все имеющиеся в их распоряжении средства, локальная война перерастёт в противостояние широкой общественности разных стран и охватит множество регионов.

Большие войны требуют грандиозных целей. Чем больше жертв требуется для победы, тем более проработанным и качественным должно быть итоговое мирное соглашение для оправдания этих жертв.

То, что начнётся как кампания США по защите Тайваня, легко перерастёт в попытку сделать Китай неспособным к новой агрессии за счёт полного уничтожения его наступательной военной мощи.

И наоборот, по мере того как Соединённые Штаты будут наносить Китаю всё больший ущерб, военные цели Пекина расширятся от завоевания Тайваня до полного вытеснения Вашингтона из западной акватории Тихого океана.

Всё это усложнит процесс достижения мира. Расширение военных целей сужает дипломатическое пространство для урегулирования и приводит к жестокому кровопролитию, которое подпитывает ненависть и недоверие. Даже если американские и китайские лидеры устанут от войны, им будет трудно достичь взаимоприемлемого мира.

Ядерная война

Война между Китаем и США будет отличаться от предыдущих гегемонистских войн в одном фундаментальном отношении: у обеих сторон имеется ядерное оружие. Это означает сильную демотивацию тотальной эскалации, но также, как ни парадоксально, способно усугубить опасности, присущие длительной войне.

Поначалу обе стороны станут чувствовать себя свободно, расстреливая обычные арсеналы и считая, что ядерные арсеналы защитят их от сокрушительного удара возмездия. Учёные называют это «парадоксом стабильности-нестабильности», когда слепая вера в ядерное сдерживание рискует привести к развязыванию масштабной войны с применением обычных вооружений. В китайских военных трудах часто говорится, что НОАК могла бы уничтожить американские базы и авианосцы в Восточной Азии, в то время как ядерный арсенал Китая будет сдерживать атаки США на материковую часть КНР. С другой стороны, некоторые американские стратеги призывают наносить удары по базам материковой части Китая в самом начале конфликта, полагая, что ядерное превосходство Америки удержит Китай от ответных действий. Ядерное оружие не только не предотвратит большую войну, но может стать её катализатором.

Как только начнётся война, есть три пути её эскалации в ядерное противостояние. Сторона, терпящая поражение, может применить тактическое ядерное оружие – боеголовки малой мощности, которые способны уничтожить конкретные военные цели, не уничтожая гражданские объекты другой стороны, чтобы переломить ситуацию. Именно так Пентагон планировал остановить советское вторжение в Центральную Европу во время холодной войны. И именно так Северная Корея, Пакистан и Россия могли бы поступить, если бы проигрывали в войне сегодня. Если КНР удастся блокировать обычные силы США в Восточной Азии, Соединённым Штатам придётся решать, стоит ли спасать Тайвань, используя тактическое ядерное оружие против китайских портов, аэродромов или боевых кораблей. Это не фантазия: американские военные уже разрабатывают крылатые ракеты с ядерной головкой, запускаемые с подводных лодок, которые могли бы быть использованы для этих целей.

Китай также мог бы использовать ядерное оружие, чтобы вырвать победу из «челюстей» неминуемого поражения. НОАК приступила к беспрецедентному расширению ядерного арсенала, и офицеры НОАК писали, что Китай может применить ядерное оружие, если обычная война будет угрожать выживанию его правительства или сохранению ядерного арсенала, а это почти наверняка произойдёт, если Пекин проиграет войну за Тайвань. Возможно, неофициальные заявления – блеф. Однако нетрудно представить себе, что, если Китай столкнется с перспективой унизительного поражения, он может нанести ядерный удар (возможно, по огромной военной базе США на Гуаме или рядом с ней), чтобы вернуть себе тактическую инициативу или заставить Вашингтон прекратить огонь и заключить перемирие.

По мере затягивания конфликта любая из сторон также может прибегнуть к абсолютному оружию в качестве последнего прибежища, чтобы положить конец изнурительной войне на истощение. Во время войны в Корее американские лидеры неоднократно рассматривали возможность сбросить ядерные бомбы на Китай, чтобы заставить его согласиться на прекращение огня и перемирие. Сегодня у обеих стран есть вариант использовать ограниченные ядерные удары, чтобы заставить упрямого противника уступить. Стимулы для этого могут быть сильными, учитывая, что та сторона, которая первой нажмет на ядерный спусковой крючок, может получить значительное преимущество.

Последний путь к ядерной войне – непреднамеренная эскалация. Каждая из сторон, зная, что эскалация сопряжена с высоким риском, может попытаться ограничить ядерные возможности другой стороны. Например, Соединённые Штаты попытаются потопить китайские подводные лодки с баллистическими ракетами до того, как те скроются в глубоких водах за первой островной цепью. Однако такая атака может поставить Китай перед выбором «применить свои ядерные силы или полностью их лишиться», особенно если США также нанесут удар по китайским ракетам наземного базирования и системам связи, которые объединяют обычные и ядерные силы. При таком сценарии лидеры Китая могут скорее применить своё ядерное оружие, чем рисковать полностью потерять такую возможность.

Предотвращение Армагеддона

Нет простого способа подготовиться к длительной войне, ход и динамика которой по своей природе непредсказуемы. Однако Соединённые Штаты и их союзники могут сделать четыре вещи, чтобы не быть застигнутыми врасплох любым развитием событий – и, надеюсь, предотвратить худшее.

Во-первых, Вашингтон может выиграть гонку обновления и перезагрузки. Китай с гораздо меньшей вероятностью начнёт войну, если будет знать, что в случае затягивания конфликта будет уступать в вооружении. Поэтому Вашингтон и Тайбэй должны агрессивно накапливать боеприпасы. Для США критически важными активами являются ракеты, способные издалека потопить самые ценные корабли и самолёты Китая. Для Тайваня ключевое оружие – ракеты малой дальности, минометы, мины и ракетные установки, способные уничтожить боевые корабли вторжения. Обе страны также должны быть готовы производить новое оружие в военное время. Тайваньские заводы станут очевидными целями для китайских ракет, поэтому Соединённые Штаты должны задействовать промышленную мощь других союзников. Например, переоснастить судостроительный потенциал Японии для быстрого и масштабного производства простых ракетных барж.

Во-вторых, США и Тайвань могут продемонстрировать способность стойко держаться. В длительной войне Китай попытается задушить Тайвань блокадой, бомбардировками заставить его подчиниться или вывести из строя американские и тайваньские электро-, а также телекоммуникационные сети с помощью кибератак. Он в состоянии использовать обычные гиперзвуковые ракеты для атаки целей на территории США и наводнить Соединённые Штаты дезинформацией. Для противодействия таким мерам потребуются оборонительные приготовления, например – защита критически важных сетей, расширение сети убежищ для гражданского населения Тайваня и увеличение запасов топлива, продовольствия и медикаментов.

Для пресечения китайской кампании принуждения необходимо также пригрозить Пекину болезненным возмездием. Следовательно, третья задача – контролировать лестницу эскалации. Готовясь блокировать китайскую торговлю и отрезать Пекин от рынков и технологий в военное время, США и их союзники могут угрожать превратить затяжной конфликт в экономическую катастрофу для Китая. Готовясь потопить китайские военные суда в любой точке западной акватории Тихого океана и уничтожить китайскую военную инфраструктуру в других регионах, Вашингтон может поставить под угрозу военную модернизацию КНР, рассчитанную на целое поколение. А, разработав средства для нанесения ударов по китайским портам, аэродромам и армадам с помощью тактического ядерного оружия, Соединённые Штаты способны удержать Китай от начала ограниченных ядерных атак. Вашингтон должен поставить Пекин перед фундаментальным выбором и довести до сведения китайских лидеров: чем дольше длится война, тем более страшное опустошение и разруха ожидают Китай.

Поскольку контроль над эскалацией будет крайне важен, американцам понадобятся варианты действий, которые позволят им ужесточить наказание без обязательного наращивания насилия. Например, тонко продемонстрировав, что у них имеются кибервозможности для вывода из строя критической инфраструктуры и системы внутренней безопасности Китая, США могут пригрозить переносом военных действий на территорию Китая. Аналогичным образом, улучшая возможности по подавлению китайской противовоздушной обороны вблизи Тайваня с помощью кибератак, средств радиоэлектронного подавления и оружия направленной энергии, Соединенные Штаты получат большую свободу действий, ограничивая при этом объём материальных разрушений в материковом Китае.

Любые шаги в направлении эскалации рискуют усилить интенсивность конфликта. Таким образом, последняя подготовка, необходимая Вашингтону – разработка определения победы. Война между великими державами, обладающими ядерным оружием, не закончится сменой режима или оккупацией одной стороной конфликта столицы другой стороны. Она закончится компромиссом, достигнутым посредством переговоров. Самым простым урегулированием было бы возвращение к статус-кво: Китай прекращает нападать на Тайвань в обмен на обещание, что остров не станет добиваться официальной независимости и Соединённые Штаты её не поддержат. Чтобы подсластить горькую пилюлю, Вашингтон мог бы предложить вывести войска из Тайваня и Тайваньского пролива.

Си сможет сказать китайскому народу, что преподал урок врагам. США спасли бы демократию, занимающую стратегически важное положение. Возможно, это не самое приятное окончание столь ожесточённого конфликта. Но в длительной войне между великими державами защита жизненно важных интересов США при одновременном предотвращении Армагеддона – уже достаточно хороший исход.

Foreign Affairs

США. Китай > Внешэкономсвязи, политика. Армия, полиция > globalaffairs.ru, 5 января 2022 > № 4313849 Хэл Брэндс, Майкл Бекли

Двадцать первый

ОЛЕГ МАКАРОВ

Руководитель компании ledorub.org. Сооснователь проекта «Ватфор».

Рассказать вам про двадцать первый год, дети?.. Да я ж вроде рассказывал… Или нет… Вот времена пошли – железо в голову засовывают, а склероз проклятущий лечить так и не умеют. Ну, будь по-вашему, слушайте.

Примерно тогда, кстати, я тут и оказался. Сам я вообще-то из параллельной вселенной. Сейчас они совсем разошлись, а тогда ещё соприкасались кое-где, и была одна забегаловка на границе миров. Одна дверь – в нашу вселенную, другая – в вашу. У вас тут, кстати, это прямо на земле, а там, откуда я родом – чуть подальше, за Юпитером, но место было модное, фотонные экспрессы туда ходили.

Внутри странно было: вот вы можете представить, чтобы за одним столиком, да Иван Жилин[1]… Это космолётчик у нас такой был. Навигатор. Выпускник Высшей школы космогации. И Джон Сильверхэнд[2]. Да-да, тот самый – будущая рок-звезда, бунтарь, террорист?

А ведь я их видел, вот прямо как вас сейчас. Потягивали виски и спорили о том, где вообще наши миры разошлись и как так случилось, что Там – вечное лето, солнце, люди смелые, ответственные… Рейсы к Плутону, десанты на Венеру… А Здесь – Сеть, вечный туман с дождём, подсвеченный цветным неоном, и люди… Ну какие есть люди. Люди-то мне тогда и глянулись, вернее, одна глянулась… Вот я тут и остался.

Ладно-ладно, не отвлекаюсь, давайте про двадцать первый… Если, кстати, Джонни спросить, он скажет, что ничем двадцать первый не отличался, только нейроимпланты пошустрее стали. Это он уже последние мозги пропил – не было, мне кажется, тогда никаких нейроимплантов. А что было?

Слышали, как в Сети сейчас ценятся русские военные программы? То, что «ледорубами» называют? Тогда они только-только стали появляться – до этого всё больше американские были. Вот представьте себе: в каждом утюге американский бэкдор стоит, на каждом втором компьютере американский вирус сидит, команды поджидает. Что значит – «какая из американских корпораций»? Страна, говорю, тогда такая была – Соединённые Штаты Америки – вот её спецслужбы этим и занимались[3].

Так вот, когда впервые выяснилось, что русские тоже не лыком шиты… Как там психологи говорят: отрицание, гнев, торг… Вот при президентах Обаме и Трампе – были отрицание и гнев. Я про тот период мало знаю, я тогда босой по вечерней росе удирал из школы к забору космодрома под Курском и мечтал спрятаться в грузовом отсеке корабля, идущего еженедельным рейсом с припасами для арканарской экспедиции… А уже при мне, когда я тут обосновался, как раз в двадцать первом году и начался великий торг. Нынче вас этим не удивишь, а тогда, чтобы президенты России и США встретились в Сети, да ещё и с видео, и битый час говорили о хакерах, – необычно было.

А предыстория там вот какая: в тот год деятельность кибервымогателей достигла совершенно неприличного размаха. Представьте себе: трубопроводный оператор, трубы лежат по всему восточному побережью – континентального размаха компания. И вдруг, в один прекрасный день, ничего не работает. На заправках километровые очереди. На работу никто не успевает. Топлива нигде нет. Национальная катастрофа! А это русские хакеры всё заблокировали и требуют выкуп в криптовалюте[4]. Сумасшедшую сумму по тем временам. Меня тоже тогда удивило, как это вообще получается: такая крупная компания, а сломалась, как будто вообще никаких планов по восстановлению после аварии не имела. А если бы там не хакеры, а цунами? Или, как в тридцать восьмом – метеорит? Впрочем, дело-то прошлое. В учебнике истории пишут: менеджмент компании не виноват, виноваты русские хакеры. Были в тот год вымогательства и поменьше, но тоже громкие.

Я с этими хакерами тогда тусовался. Ну, а с кем ещё можно тусоваться, если уж связался с Сильверхендом? У них даже такая сентенция была: «Кто работает по “ру”, к тем приходят поутру». Знаете, что это означает? Когда ты в России, можешь делать всё, что заблагорассудится, но только пока твоя жертва за пределами страны. Как только начинаешь ломать что-то у своих – жди стука в дверь. И не потому, что русские на весь мир злые, просто полиция у них так работала. Поэтому свою национальную принадлежность хакеры не очень-то и скрывали. Достаточно было квалифицированному специалисту глянуть на код вируса-вымогателя (их тогда ещё «ледорубами» не называли), а там и переменные по-русски и комментарии на русском… И главное, проверка стоит – не русский ли попался на крючок. Если в системе установлена русская клавиатура, всё – вирус не срабатывает. В общем, тут было сразу всё понятно.

Итак, Америке от этих вымогателей так больно стало, что переступили они через гнев к стадии торга и пошли к президенту России поговорить, как бы совместно с этими хакерами бороться. Русские, в общем-то, не против были, но при условии, что американцы тоже будут бороться с атакующими Россию хакерами на своей территории.

Это на нас тогда сразу отразилось – пришлось сворачиваться и удирать огородами, фигурально выражаясь. Мир был просто потрясён: русские хакеры взяли и прекратили свою деятельность. Кое-кто, конечно, пытался снова начать работать, но это ненадолго.

Выполнили ли американцы свою часть сделки? Вот же ты наглый… Больше всех требовал про двадцать первый рассказывать. А про двадцать второй мы с тобой не договаривались.

Я так скажу: если приложить достаточно усилий, атрибуция, сиречь выяснение, кто стоит за киберпреступлением, – дело практически безнадёжное. Сеть – она так устроена, что работать ты можешь откуда угодно, а вот эти признаки – названия переменных, тексты комментариев, при помощи специальных программ можно сделать вообще случайными. А ещё лучше перевести на корейский. В Корее тогда был товарищ Ким Чен Ын, а все хакеры были государственными, и воровали они тоже для государства. Украсть 80 миллионов долларов у центробанка Бангладеш[5] – каково, а?! В общем, этому самому Ыну было всё равно, что про него там думают, лишь бы боялись. Много тогда народу стало работать, подделываясь под корейцев.

Впрочем, американцы по привычке списывали всё на русских, что было немного обидно, ведь и корейцы среди тех, кого России приписывали, и китайцы, и даже филиппинцы.

Интересно, что подобная судьба тогда у многих договорённостей между Россией и США была. Американцы зачастую воспринимали себя слишком сильными, чтобы принимать на себя какие-то встречные обязательства. Лучше угрожать и заставлять.

Ладно, детки, не пора ли вам из Сети? Что ваши родители скажут, если узнают, что вы тут со старым сбрендившим конструктом[6] о политике разговариваете? Приходите через год, я вам, может, вспомню, что там за двадцать второй произошло. А там и до тридцать пятого доберёмся, когда жить в этом мире стало совсем весело.

СНОСКИ

[1] Иван Жилин – персонаж произведений из цикла «Полдень XXII век» Аркадия и Бориса Стругацких.

[2] Джонни Сильверхэнд – персонаж компьютерной игры Cyberpunk-2077, вышедшей в конце 2020 года. Обладает внешностью и голосом актёра Киану Ривза.

[3] Автор следует традиции киберпанка, в которой США – не существуют как единое государство. В отличие от Союза Советских Социалистических Республик.

[4] Речь идёт о компании Colonial Pipeline, подвергшейся атаке кибервымогателей в 2021 году.

[5] Это тоже реальная история, которая произошла в 2016 году.

[6] Конструкт – запись сознания человека, продолжающая самостоятельную жизнь в специальном программном эмуляторе мозга. Как несложно заметить, ошибки в программе (возможно, случившиеся при оцифровке сознания) влекут за собой болезни подобные человеческому склерозу. Автор не всегда помнит, что он всего-навсего программа. Ошибки при разработке программ – случайные или маскирующие бэкдор – это фундаментальная основа существования киберугроз.

США. Россия > СМИ, ИТ > globalaffairs.ru, 4 января 2022 > № 4313850 Олег Макаров

Прогнозы для сталелитейной промышленности Германии по-прежнему осторожны

Как сообщает агентство Platts, немецкий рынок стали ожидает, что внутренние цены и объем производства в январе будут в основном стабильными, а запасы, вероятно, сократятся на фоне разговоров о возобновлении спроса на автомобильную промышленность и увеличении объемов в первом квартале.

После слухов об уменьшении дефицита полупроводников и увеличения количества ночных смен у производителей оригинального оборудования, которые ранее приостановили производство, были повсеместно надежды на возврат спроса. Это вызвало некоторый оптимизм среди участников рынка, особенно среди предприятий, которые считают, что в настоящее время высокие запасы могут быстро иссякнуть, как только автопроизводители увеличат объемы в январе-марте.

«Складские запасы слишком высоки, поэтому в ближайшие недели спотовый бизнес будет плохим», - заявили в европейском сервисном центре, ожидая стабильных цен в январе.

Полугодовые и квартальные контракты на производство г/к проката с северо-западных заводов были заявлены как «плавающие» в пределах €950–€1000 за тонну с доставкой в Европу, сообщил сервисный центр Бенилюкса.

Однако, одни из европейских производителей отметил, что внутренние цены вырастут из-за резкого роста затрат на энергию, а некоторые производители, как сообщается, минимизируют производство в период спада.

Угроза более дешевого импорта стали из Индии и Южной Кореи может снизить цены, поскольку квота для других стран во втором квартале, как ожидается, станет более «актуальной» для ценообразования во втором квартале, сообщил европейский сервисный центр ранее в декабре.

Цены на импорт варьировались в пределах €750-€760 за тонну CIF Италия, экспорт Индии, и €830 за тонну CIF итальянские порты, экспорт Кореи, сообщил европейский трейдер.

Запасы у большинства складов по-прежнему были исключительно высокими из-за значительных объемов продаж автомобилей, которые произошли в начале четвертого квартала 2021 года.

Покупатели по-прежнему не спешили с покупкой, поскольку они стремятся исчерпать запасы, накопившиеся из-за нехватки несколько месяцев назад, а вероятность снижения цен в первом квартале все еще вызывает опасения у некоторых осторожных закупщиков. Однако по большей части рыночные источники ожидали, что цены останутся стабильными или вырастут, а запасы упадут, как показало исследование.

Перспективы производства на январь были оптимистичными: общий индекс стабилен на уровне 50, что примерно на 9 пунктов ниже, чем в декабре.

Еще одним фактором, влияющим на производственный процесс, стал предстоящий в январе обзор защитных мер, при этом участники рынка внимательно следят за тем, что может произойти с ценами и объемом производства.

«Трудно сказать [производство], но я думаю, что комбинаты будут рассматривать решение ЕС и надеяться, что они отреагируют на дешевый импорт из Индии, России в сочетании с удвоением затрат на энергию», - сказал тот же европейский сервисный центр.

Южнокорейская Hyundai Steel снизила цену на арматуру в январе

Как сообщает Yieh.com, согласно последнему заявлению Hyundai Steel Co., одного из ведущих производителей стали в Южной Корее, компания решила снизить цену на арматуру на декабрь на 4 000 вон за тонну.

После корректировки базовая цена на арматуру составит 962 000 вон за тонну, а общая цена составит 1 042 000 вон за тонну.

Австралия определила пошлины на оцинкованный прокат из Южной Кореи и Вьетнама

Как сообщает Yieh.com, в конце декабря 2021 г. Австралийская антидемпинговая комиссия объявила утвердительные антидемпинговые постановления в отношении стали с алюминиево-цинковым покрытием шириной не менее 600 миллиметров, импортируемой из Южной Кореи и Вьетнама.

После решения комиссии демпинговая маржа товаров для Южной Кореи составляет 2,6-10,5%, а фиксированная эффективная налоговая ставка составляет 2,6-10,5%; демпинговая маржа используемых товаров для Вьетнама составляет 8,1–20,9%, а фиксированная эффективная налоговая ставка составляет 5,5–13,1%.

Антидемпинговые меры вступят в силу 23 сентября 2021 года, а коды HS соответствующих товаров были ниже 7210.61.00.60, 7210.61.00.61, 7210.61.00.62 и 7225.99.00.39.

Техкомитет ОПЕК+ сохранил прогноз роста спроса на нефть

Объединенный технический комитет (JTC) ОПЕК+ на встрече в понедельник, 3 января, сохранил прогноз роста спроса на нефть в 2021–2022 гг. и оценил влияние на него нового омикрон-штамма коронавируса как краткосрочное, пишет Reuters со ссылкой на три источника из делегаций стран-частниц сделки ОПЕК+.

В официальном коммюнике встречи, опубликованном на сайте ОПЕК, приведены слова генсека организации Мохаммеда Баркиндо о том, что в 2022 году мировой спрос на нефть, по прогнозам, достигнет 100,6 млн б/с, что превысит допандемический уровень.

По данным Reuters, в отчете JTC, представленном накануне встречи, сохранены прогнозы роста спроса на нефть в 2021 и 2022 годах на уровне 5,7 млн б/c и 4,2 млн б/c соответственно. По базовому сценарию отчета, в 2022 году коммерческие запасы нефти в странах ОЭСР будут ниже среднего пятилетнего значения (за 2015–2019 гг.) в первые три квартала, а в четвертом — превысят его на 24 млн баррелей. Что касается высвобождения нефти из стратегических резервов стран-импортеров для снижения уровня цен (США начали распродажу еще 17 декабря, к ним присоединятся или уже присоединились Великобритания, Южная Корея, Китай и Индия), то JTC предполагает высвобождение 40 млн баррелей в первом полугодии, и возврат 13,3 млн баррелей в стратрезерв США в третьем квартале 2022 г.

Влияние штамма «омикрон» на спрос снижено: «Воздействие… Omicron… ожидается умеренным и краткосрочным, поскольку мир станет лучше приспособлен для борьбы с COVID-19 и связанными с ним проблемами. … Это в дополнение к стабильным экономическим перспективам как в развитых, так и в развивающихся странах», — приводит Reuters выдержку из отчета JTC. Напомним, месяцем ранее техкомитет ОПЕК+ воздержался от оценки влияния нового штамма коронавируса на рынок нефти.

Кроме того, на 13:00 по Гринвичу запланирована специальная встреча ОПЕК с единственным вопросом на повестке: избрание нового генерального секретаря. Мохаммед Баркиндо занимает этот пост с 2016 года (два трехлетних срока) и, по правилам ОПЕК, не может быть переизбран далее. Ряд СМИ отмечает, что единственным — по крайней мере, самым предпочтительным — кандидатом является экс-представитель Кувейта в ОПЕК Хайтам аль-Гайс. Новый генсек заступил на пост в августе 2022 года.

Дело о контрабанде металлолома из Приморского края передано в суд

Заместитель прокурора Приморского края утвердил обвинительное заключение по уголовному делу в отношении четырех жителей региона, обвиняемых в незаконном перемещении через таможенную границу стратегически важных товаров в крупном размере, сообщает ИА UssurMedia.

По версии следствия, фигуранты в период с апреля по декабрь 2019 года, находясь на территории Приморского края, в составе группы лиц по предварительному сговору, в целях контрабанды стратегически важных товаров осуществляли недостоверное декларирование перевозимых грузов, что позволило им незаконно перевезти из России в Южную Корею отходы и лом черных металлов массой свыше 75 тысяч тонн, стоимостью свыше 800 млн рублей.

После вручения обвиняемым копий обвинительного заключения уголовное дело будет направлено в Первомайский районный суд г. Владивостока для рассмотрения по существу.

От Большого театра до Сеула: русский гений, изменивший мировой балет

Елена Караева

Умение быть благодарным учителям — один из признаков настоящего и великого таланта. Когда сегодняшнему юбиляру было 60, в повествующем о нем фильме "Балет от первого лица" разговор едва ли не сразу зашел о педагогах Юрия Николаевича Григоровича. Он называл главным из них Федора Лопухова. В тот момент сам балетмейстер был на пике такой славы и признания, всеобщего и планетарного, какое сегодня очень трудно даже вообразить.

Его осыпали наградами на родине, а на гастролях балетной труппы Большого театра, которую он возглавлял более трех десятилетий, зрители брали кассы едва ли не штурмом — и речь шла об очень избалованных театральными зрелищами лондонцах, парижанах, римлянах, ньюйоркцах и далее по списку.

Овации бывали столь мощными, что порой, когда в финале действия опускался занавес, от хлопанья в ладоши у дам иногда выпадали бриллианты из оправ колец и ломались замочки на браслетах, но никто и не задумывался что-то там искать внизу, когда на сцене были исполнители партий в "Спартаке", "Лебедином озере", "Щелкунчике" и еще в добром десятке не менее значительных постановок.

Григорович, не декларируя этого, сумел превратить балет из забавы для очень избранных в зрелище для огромной аудитории, при этом ни разу не отступая от традиций классики.

"Ну что такое модернизм в балете? — со своей привычной суховатой улыбкой говорил он. — Это когда несколько резких жестов, а потом — классическая вариация и арабеск? Где и как можно обойтись без классики в нашем деле? Да и в любом другом деле — писатели же не придумывают новые слова, они пользуются теми, что имеют хождение в языке. Сейчас. Но сам язык, его суть все равно остаются, они не меняются, другое дело, что язык обогащается, в том числе и жаргоном. Иногда. Ну так просто жизнь меняется, вот и все".

Жизнь Юрия Николаевича менялась много раз.

И когда он, блистательный исполнитель характерных балетных партий, захотел попробовать себя в постановке (помня советы все того же Лопухова), то начал постепенно, но упрямо идти к своей цели.

Первая высота была взята с первой же попытки: сложнейшая партитура прокофьевского "Каменного цветка" оказалась прочтена с блеском, в котором все увидели большой талант.

"Понимаете, это русский балет, на русскую тему, о русских людях. Но там есть и серьезные философские проблемы — выбор участи, способность к самопожертвованию, поиск ответа, что главное: талант или чувства?"

Вторая высота — и новый ослепительный триумф. Григорович представил "Легенду о любви". На этот раз — персидские мотивы, все-таки произведение Назыма Хикмета само было основано на одной из поэм Низами.

Именно тогда и стало очевидно, что для Григоровича балет — это триединство. Это, во-первых, хореография. Во-вторых, сценическое оформление и, разумеется, костюмы исполнителей. И, конечно же, музыка.

"Легенда" сдавалась начальству тяжело и трудно, потому что в 1961 году нравы у тех, кто искусством в СССР управлял, были весьма и весьма пуританские. А у балетмейстера на сцене во втором адажио Ширин и Ферхад не выпускали друг друга из объятий, боясь расцепить руки. Атлетизм дуэта, когда танцовщик вскидывал балерину на вытянутых руках и та растягивала ноги в шпагат, не вводил в заблуждение, а вызывал недоуменно поднятые брови у цензоров.

И тогда, когда спектакль не был принят, балетмейстер внес небольшие коррективы: блистательная Ирина Колпакова в момент исполнения этой поддержки в адажио согнула правую ногу в колене, и "Легенду" строгая комиссия одобрила.

В 1964-м Григорович получает предложение, которое изменит не только его жизнь и судьбу, но и развитие балета в мире в целом. В тех странах, где это искусство уже было, и в тех странах, где его еще тогда вовсе не существовало.

Тридцатисемилетний художественный руководитель главной балетной труппы страны (даром, что ли, квадрига Апполона на фронтоне держит прямиком курс на Кремль?) начинает поиски новых форм в очень старом искусстве.

Как чеховский Треплев, с душой нежной, но бескомпромиссной, он берется за немыслимо тяжелый для воплощения на сцене балет. В нем непредставимо мощная и насыщенная музыкальная партитура и либретто, рассказывающее об эпохе античного Рима.

Как сотворить историю противостояния Спартака и Красса так, чтобы захватывало дыхание, знал только сам постановщик. А еще — его друг и соратник Симон Вирсаладзе, художник всех балетов Григоровича, и, разумеется, дирижер Геннадий Рождественский.

Арам Хачатурян, который написал музыку "Спартака", как говорят многие, категорически отказывался менять партитуру. Поэтому хореограф на первом показе практически поставил его перед свершившимся фактом, поменяв порядок картин в сценических актах. Говорят еще, что это был весьма темпераментный обмен репликами, никто за словом в карман не лез, но Григоровичу удалось настоять на своем. Через месяц Хачатурян согласился с его редакцией — и "Спартак" вышел в град и мир.

В буквальном смысле этого слова.

Став едва ли не самым на тот момент ярким достижением не только русской, советской, но и мировой хореографии.

До этого никто так не показывал сражение двух характеров-антиподов, никто не решался на столь физически тяжелый рисунок танца — для всех, включая и кордебалет, никто не мог и представить, что балет может быть и столь чувственным, и одновременно столь трагическим.

Не обязательно натуралистически демонстрировать кровь и боль, это могут сделать и жесты, если эти жесты напитаны силой, мастерством и пониманием того, зачем они сделаны.

И да, зрители видели битву Спартака и Красса, как видели они и древнеримские оргии, и наблюдали за тем, как на сцене полыхала страстью куртизанка Эгина и сопереживала страданиям любимого жертвенная Фригия.

Это был классический танец, это были классические движения и позиции, но им были найдены те самые новые формы, о которых говорил герой чеховской пьесы.

Случившееся через год с "Лебединым озером", когда, вопреки всей гласной и негласной традиции, Григорович придумал трагический финал знаменитого спектакля, потрясло всех.

Любимец власти, обласканный и награжденный — "Да как он мог? Как посмел? Как у него рука поднялась?" — шептала балетная тусовка.

Добро и зло — как двуединство души, ее светлая и темная стороны. Предательство и цена за отступничество, которую требуется заплатить, — и все это выражено в абсолютно классицистской форме, сам Аполлон, покровитель искусств, не смог бы сделать более классически изысканного зрелища. В котором трепещущие лебеди оказываются живыми душами, а принц Зигфрид и злой гений Ротбарт — фактически одним и тем же героем.

Полная гибель — и всерьез — оказалась вновь для властей неприемлемой, поэтому хореограф был вынужден внести коррективы. Но тот счастливый финал, который он показал, все равно окрашен тенью горечи.

Мир хореографии, да и весь мир искусства, в тот момент понял, что с балетом такого уровня и класса, который показывал худрук Большого театра, соревноваться бесполезно, а подражать — бессмысленно.

Григорович изменил классический танец навсегда.

Ему самому удавалось на протяжении тридцати лет на посту худрука главной балетной труппы главного музыкального театра страны выдерживать все мыслимые и немыслимые бури и битвы.

Когда понял, что силы неравны, он — как гладиатор уходит с арены — покинул Большой.

Не сказав ни единого слова в адрес тех, кто был ему обязан практически всем: начиная от ярких карьерных успехов и до главных партий в знаменитых балетах и сопутствующего всему этому благополучия.

Он оставил квадригу другим.

А сам уехал ставить балеты в Уфу. Потом создал труппу в Краснодаре. Он работал и в Сеуле, где только распробовали вкус вестернизации, обратившись к классическому балету. И Григорович подарил им "Ромео и Джульетту".

В этой постоянной сосредоточенности на работе, что бы ни происходило в жизни, вне сцены, было что-то и от монашеской схимы, когда служишь музам, и от влюбленности в дело, которое лечит любое горе.

Сегодня русский властелин и хранитель танца, самый знаменитый хореограф планеты отмечает день рождения.

У нас у всех есть фантастическая привилегия — разделять с Юрием Николаевичем Григоровичем и почву, и судьбу.

Так скажем ему спасибо за то, что он все эти годы сохранял для нас наш русский балет, сумев сберечь и его душу, и его пламя!

Браво, маэстро!

Россия. ЦФО > СМИ, ИТ > ria.ru, 2 января 2022 > № 3935653 Юрий Григорович

«Это коммунальная, коммунальная квартира!»

Заметки о студенческой жизни в Китае

Опубликовано в журнале Дружба Народов, номер 1, 2022

Воропаева Анна Владимировна — китаистка. Родилась во Владивостоке в 1983 году, окончила факультет востоковедения ДВГТУ по специальности переводчик китайского языка и магистратуру Университета иностранных языков в китайском городе Далянь. Более 10 лет прожила в Китае. В настоящее время живет во Владивостоке, работает переводчиком и преподавателем китайского языка, занимается научной работой.

Предыдущая публикация в «ДН» — 2021, № 9.

«Наконец-то я это сделала!» — пронеслось у меня в голове, когда, получив свой багаж, я вышла в заполненный шумной толпой зал аэропорта города Далянь. Я столько к этому шла, и вот, получив грант на четыре года обучения, стою на китайской земле в предвкушении неизведанного, немного пугающего, но вызывающего в душе восторг будущего.

— Excuse me, are you from Dalian University of Foreign Languages? — услышала я вполне сносную английскую речь рядом с собой и, повернув голову, увидела высокого, недурной наружности китайца, одетого по последней европейской моде и благоухающего парфюмом, что в Китае большая редкость. Китайцы предпочитают не пользоваться духами. Считается, что запах чистого тела куда приятней, чем искусственный запах парфюмерии, созданной европейцами в давние века для маскировки недельной давности амбре немытого тела.

Парень представился студентом-волонтером, ответственным за встречу иностранцев.

Узнав, что я «шпрехаю по-ихнему», он обрадовался и, конечно же, вежливо похвалил меня за хорошее произношение, после чего сразу же выпустил в мою сторону пулеметную очередь неразборчивых звуков, среди которых я улавливала лишь отдельные знакомые слова. Надо признать, что китайскую речь неопытному студенту понимать довольно сложно, не в последнюю очередь из-за обилия местных диалектов, которые влияют на общепринятое произношение путунхуа, а также огромного количества слов-омонимов, которые звучат одинаково, но в разных ситуациях обладают совсем неодинаковым смыслом. Один из наглядных примеров, которые китайцы очень любят приводить, это фразы: “Xiǎojiě, shuǐjiǎo duōshǎo qián yī wǎn” и “Xiǎojiě, shuìjiào duōshǎo qián yī wǎn”. Обе будут звучать как «Сяоцзе, шуйцзяо дошао цянь и вань?», и только в зависимости от того, какими тонами1 ты их произнесешь, смысл изменится от «девушка, сколько стоит тарелка пельменей с бульоном?» до «девушка, сколько стоит ночь?». Да еще и слово «сяоцзе» (девушка) имеет двоякий смысл. Либо просто девушка, либо девушка непристойного поведения. Вот и улавливай, бедный иностранный студент, смысл тонов, омонимов и что конкретно имел в виду говорящий.

Но одно остается неизменным: китаец не будет китайцем, если не похвалит лаовая1 за его прекрасные навыки владения китайским языком буквально после первой же фразы «ни хао», то бишь «привет». Как выяснилось позже, китайцы таким образом изначально демонстрируют свое дружелюбие и расположенность к собеседнику.

Оказалось, что я не одна, кого встречает студент-волонтер. В компанию мне подсадили совсем молоденького парня, армянина, который был несказанно рад, что хоть кто-то здесь, на чужбине, говорит знакомыми словами, то есть по-русски. Выяснилось, что зовут парня Ашот и он первый раз в Китае. В Армении Ашот учил китайский всего один месяц и успел освоить только пиньинь2, но родители решили, что этого достаточно и что набираться китайской грамоты лучше непосредственно у носителей этой самой грамоты. Наблюдая за потерянным взглядом парня, я про себя гадала: сколько продержится Ашот в заморских землях…

Все мы когда-то через это проходили, студенты-китаисты, решившие грызть гранит китайской науки в Поднебесной. И тут два варианта: ты либо уезжаешь через пару месяцев на родину и вспоминаешь о пережитом культурном шоке, как о страшном сне, либо влюбляешься в эту страну всем сердцем, до мурашек, до слез при разлуке и ощущения, что дышать полной грудью ты теперь можешь, только почувствовав этот экологически нечистый воздух, перемешанный с яркими ароматами китайской кухни. Безусловно, я давно относилась ко второму варианту, хотя культурный шок в свое время тоже пережила.

Пребывая в воспоминаниях о былом, я вдруг услышала непривычный моему уху гвалт. На китайский жэнао у меня давно выработался иммунитет. Вы спросите, что такое «жэнао»? На русском языке сложно подобрать правильное слово для перевода. Можно сказать «шум», но при упоминании этого слова у русского человека возникают скорее отрицательные эмоции, у китайцев — наоборот. Представьте себе этакий китайский базар с утра пораньше: продавцы громко расхваливают свой товар, покупатели эмоционально торгуются, шум, лязг, звяк, — и все это сопровождается детским плачем, игрой какого-нибудь дедушки на традиционном эрху3, и при этом все бодры, веселы и счастливы. Вот это и есть китайское «жэнао». В Китае всегда очень шумно и оживленно. Китайцы любят, когда громко. Громко — значит, жизнь бурлит, а люди полны сил и энергии.

Но этот гвалт отличался от уже привычного мне. Тут речь звучала еще более эмоционально, чем у китайцев. Подняв взгляд, я обнаружила, что студент-волонтер только что встретил группу девушек-итальянок. С огромными чемоданами, некоторые с двумя, они все как одна улыбались, оглядывались по сторонам и радовались как дети. «Это вам не богатая опытом русская с выражением “знаем, плавали” на лице», — подумала я, мне стало смешно, и я невольно улыбнулась новым знакомым. Позже я узнала, что девчонки приехали всего на один семестр, а в чемоданах они везли с собой кусочек Италии, то бишь спагетти, пасту, ну и еще кое-что из утвари — на всякий случай, если вдруг Китай окажется не от мира сего.

Университет любезно предоставил нам большой новенький автобус, куда мы всей многонациональной компанией и загрузились.

Усевшись на переднее сиденье, я в предвкушении уставилась в окно. Как оказалось через несколько минут — опрометчиво. Водитель сунул в зубы сигарету, закурил и завел мотор. По салону распространился «аромат» китайского табака, заиграла мелодичная традиционная композиция, и мы покатили.

За окном замелькали стеклянные небоскребы, жилые комплексы, похожие на замки, огромные торговые центры с рекламными плакатами, на которых красовались азиатские знаменитости, яркие вывески кафешек, парикмахерских, фруктовых и овощных лавок.

Выехав на скоростную трассу, автобус прибавил скорости. Причем хорошо так прибавил. Китайские водители славятся своей манерой вождения «разгонись, обгони по встречной прям в лобовуху и не забудь посигналить погромче: чем оглушительней у тебя фа-фа, тем ты главнее», и все эти маневры обязательно выполняются с прижатым к уху телефоном.

По обеим сторонам мелькали аккуратно стриженные деревья и косогоры, пестревшие пышно цветущими кустами. По дороге встретилось несколько колоритных стареньких китайских деревень с домами под покатыми крышами. В поле моего зрения попал дедушка, ведущий под уздцы измотанного работой ослика. Ослик послушно тащил телегу, полную каких-то коробок.

Как и было обещано на сайте университета, всего через полчаса езды мы оказались у ворот моего дома на следующие четыре года.

Приятно познакомиться, давай дружить!

В офисе, отвечающем за оформление проживания студентов, было очень «жэнао». Протолкнувшись к стойке, я протянула свои документы миловидной китаянке. Увидев мою национальность, она радостно обратилась ко мне по-русски с легким китайским акцентом: меня зовут Лиля, давай дружить, если тебе что-то нужно — только скажи!

Дружелюбие Лили меня не удивило. Дело в том, что девочки, помогающие оформлять новобранцев, — это китайские студентки-волонтеры, изучающие иностранные языки в местном университете. А волонтерство — не что иное, как шанс познакомиться с носителем языка и по схеме «давай друг другу поможем: я буду учить тебя китайскому, а ты меня своему языку» заключить так называемую «китайскую дружбу». Нам, русским, которые ценят дружбу, потому что это взаимное расположение, потому что «друг — это от души», может быть поначалу не совсем понятно, как это дружить «для достижения своей цели». И многие русские студенты расценивают такого сорта дружбу как «использование». Такой уж у нас менталитет. Поэтому с русскими студентами китайцам довольно сложно «подружиться». Мы обычно держимся особняком, общаясь между собой, а не с носителями китайской культуры, что, по мне, довольно печально. Мол, только дай свой телефон, как эта «подружка» сразу же задолбает тебя своей настырностью.

Почему китайские студенты, да и не только студенты, кажутся нам порой навязчивыми? Все очень просто — их много. Чтобы выжить в жестком мире конкуренции, им приходится стучаться в закрытые двери множество раз, и их совершенно не волнует, что о них подумает или не подумает друг-лаовай. Хорошо это или плохо? Каждый, наверное, рассудит по-своему, о себе же скажу: иногда я завидую целеустремленности китайцев.

Увидев, что я успешно завершила регистрацию и получила ключи от комнаты, студент-волонтер, тот самый, от которого исходил тонкий аромат европейского парфюма, любезно взял мой чемодан и помог дотащить его до двери. По дороге выяснилось, что он учился по обмену в Великобритании. Теперь стало понятно, откуда у него заморские замашки и внешний вид, не совсем вписывающийся в образ китайца. Оставив меня возле дверей с запиской, где он на скорую руку накарябал свой вичат1, парень попрощался, строго наказав, чтобы обращалась, если вдруг возникнут какие-либо проблемы. Записку я, конечно же, благополучно потеряла, чем была расстроена некоторое время.

Читателям может показаться, что студент-волонтер оставил свой вичат из романтических побуждений. Спешу вас разочаровать. Китайцы очень ценят так называемые «связи». Вся их жизнь основана на знакомствах. Для них нет совершенно ничего постыдного в том, чтобы не вспоминать о тебе полгода и вдруг нарисоваться в мессенджере, написав что-то типа «Ты на связи?», и сразу перейти к делу. И собеседник на экране твоего смартфона с полным пониманием отнесется к озвученной проблеме «друга по связям», постаравшись выудить из потока информации и свою выгоду. Взаимопомощь в Китае очень распространена. Сегодня ты мне, а завтра я тебе. Поэтому, если они предвидят в вас какой-либо интерес, хоть малейший, не сомневайтесь, они обязательно постараются помочь, иногда даже навязать свою помощь, чтобы, когда придет время, вы отплатили им той же монетой. Когда я спросила у преподавательницы: почему китайцы хотя бы ради приличия никогда не поинтересуются просто так, как у меня дела, она как само собой разумеющееся ответила: «А зачем тратить на это время? Все люди занятые, ведь и так всем все понятно».

Если задуматься, то у китайцев и при личной встрече нет привычки интересоваться: как поживаешь? Это мы, русские, горазды, встретив соседку, выложить ей все, что накипело на душе. Китаец же скорее спросит: «Ты ел?» или «Куда направляешься?» И это вовсе не значит, что его действительно интересует твой ответ. Это просто формула китайской вежливости, от вас лишь требуется просто ответить: «да, я ела» или «по делам».

Честно скажу, поначалу меня такая философия жизни очень удивляла, даже раздражала. Но, прожив в Китае энное количество лет, я поняла, что в этом есть свои плюсы и что «друзья по связям» иногда очень даже удобная и разумная вещь.

Кстати, о благодарности. Не всегда китайцы обмениваются помощью баш на баш. Все зависит от вида и размера помощи. С моей русской подругой Ланой как-то приключился занятный казус. В нашем университете учились студенты из Синьцзян-Уйгурского автономного района. Территориально они считаются китайцами, но по национальности — уйгуры; менталитетом, верой и народными обычаями они ближе к мусульманским странам, нежели к коммунистической с элементами буддизма Поднебесной. Эдакая, я бы сказала, красивая, но гремучая смесь кровей Ближнего Востока и Восточной Азии. Так вот, нравился моей подруге один парень очень приятной наружности. Он учил русский язык и как-то обратился к моей подруге за помощью: подсказать ответы теста. На следующий день он пригласил Лану на ужин. Светясь от радости и влюбленности, надев лучшее платье, она пташкой полетела на свидание. По ее словам, ужин прошел неплохо, в дружеской и теплой атмосфере. Но на следующий день парень даже не позвонил, и через день не позвонил, и через неделю. «Что же было не так?» — сокрушалась Лана, не давая себе покоя все эти дни. Объяснили нам сложившееся недоразумение однокашницы-китаянки. Оказывается, никакое это было не свидание, а всего лишь благодарность за помощь.

Да! Если мы в знак благодарности дарим шоколад или дорогое спиртное, предпочитая не вторгаться в личное пространство человека, то китайцы приглашают таких друзей поесть. Считается, что нужно не только заплатить за угощение, но и уделить человеку внимание. Вот такая она философия китайской дружбы.

Межнациональная квартира, или Теперь мы соседи!

«Это коммунальная, коммунальная квартира!» и «Оленевод Бильдыев: тундра, тундра далеко!» — так, наверное, я бы описала нашу межнациональную квартиру словами из песен группы «Дюна», только с учетом более расширенной географии проживающих в ней соседей.

Но не спешите пугаться, жили мы все, конечно же, не в одной комнате, и ванных у нас было аж целых две, хотя холодная война за право обладать горячей водой из нагревателя в нашем дружном женском коллективе велась довольно изобретательно.

Могу сразу заметить, что условия проживания иностранцев разительно отличаются от условий проживания китайских студентов. Стандартное китайское общежитие — это четыре, а иногда и шесть двухэтажных кроватей, на первом уровне отведено место для учебы. Если повезет, при комнате есть туалет. Если нет, то он — в конце коридора. Душевых в китайских общежитиях нет вообще. Есть общественная баня в цокольном этаже торгового комплекса. Каждый вечер вереница студентов с банными корзинками в руках, в тапках на босу ногу (неважно, какой при этом минус или плюс за окном), устремляется на водные процедуры. Готовить в китайских общежитиях не разрешено. На чайниках и печках стоят ограничители, при включении высоковольтных приборов вырубает пробки. Но студенты от этого не страдают. В Китае очень развита так называемая ваймай1, то бишь система доставки еды. Сделал заказ в приложении — и через десять минут с пылу с жару получишь все, что твоей душеньке угодно, причем за смешные деньги. В свободное от учебы время китайские студенты заняты учебой. На территории кампуса огромная пятиэтажная библиотека. Тут тебе и кафетерий, и вайфай, и розетки возле каждого стола — словом, все для удобства студентов, последним остается только учиться, ни на что не отвлекаясь. И они учатся. Много учатся. Днями и ночами.

Проведя некоторое время в университете, я обнаружила, что не все китайцы дружелюбны к иностранцам, а позже узнала причину. Дело в том, что в Китае нет бесплатного образования, в вуз поступают лучшие из лучших. Если ты на протяжении всей средней школы просто протирал штаны за партой, тебя даже за деньги никто не возьмет. Очень редко, но все же бывает, что правительство предоставляет стипендию, обычно самым талантливым ребятам, но это скорее заем, чем стипендия. Ученик должен вернуть все государству, как только устроится на работу.

А вот для иностранцев существует система грантов. Правительство поддерживает иностранных студентов, полностью оплачивая их проживание и учебу на территории Китая, да еще и за то, что ты впитываешь китайскую грамоту, приплачивает сверху. Но, к сожалению, не все иностранцы относятся ответственно к обучению. Есть и такие, кто, вырвавшись на волю, пускается во все тяжкие, и их, признаюсь, немало. Вот тут-то и проявляется обида китайских студентов на правительство и нерадивых лаоваев: чужим, значит, можно, а своим нельзя? Не всем ведь объяснишь внешнюю политику КНР. Но сегодня мы не о политике, поэтому давайте вернемся к двери моей «коммунальной квартиры».

Наше иностранное общежитие представляло собой трехкомнатные апартаменты с просторной общей гостиной, где мы часто устраивали дружеские посиделки, и с кухней, на которой соседки по женской доброте делились друг с другом недостающими ингредиентами для своих блюд. А еще у нас был общий балкон, окна моей комнаты выходили именно на него, и я частенько наблюдала, как некоторые мои соседки вешают на нем белье, а кто-то и покуривает. В каждой комнате проживало по два человека. Первое впечатление очень даже ничего, но китайцы были бы не китайцами, если бы все оказалось так безоблачно.

Позже мы узнали, что каждому проживающему в комнате начисляется определенное количество «баллов» на электричество; превысив его, ты обязан платить или останешься без света, а цены, скажу я вам, на это самое электричество немаленькие.

Был у нас шушу1 по фамилии Цянь, его фамилия на китайском созвучна слову «деньги», что вполне оправдывало образ его мышления. Так вот, этот Цянь-шушу очень любил химичить с нашими баллами за электричество. Воевали мы с ним на протяжении всего проживания в общежитии. Непробиваемый был дядька, очень любил с «богатеньких» лаоваев деньги стричь. Но советы по экономии электричества и тех самых «цянь» давал совершенно бесплатно. По мнению Цянь-шушу, электрический чайник нам ни к чему, он жрет слишком много энергии. В ответ на вопрос: «А как же без чая и кофе?» Цянь-шушу указал нам пятиэтажное здание напротив и сообщил, что там стоит автомат с кипятком. Всем нам при регистрации выдали карточки для пользования водой, на которых лежала небольшая сумма денег, по их окончании счет необходимо было пополнять уже из собственных карманов. А кипятильные аппараты стояли по всему университету. Так вот, по мнению Цянь-шушу, нужно было туда бегать воду набирать. Я так и представила, как с утречка по морозцу трусцой бегу с кружкой за кипятком, а обратно возвращаюсь с уже еле тепленькой водицей. А если захочется добавки? Мы с большим сомнением уставились на Цянь-шушу: мы же лаоваи, какие еще марш-броски за кипятком? Совет Цянь-шушу номер два: зачем вечером сидеть по своим комнатам? По его мнению, можно собраться всем в одной, а в остальных выключить свет. Думаю, он мог дать еще много жизненных советов по экономии буржуям-лаоваям, но Цянь-шушу был мужчиной занятым, долго на одном месте не засиживался.

А пока ничего не подозревающая я в восторге осматривала свой новый дом.

Как выяснилось, китайцы селили лаоваев по принципу перемешивания наций. Это делалось для того, чтобы иностранцы между собой общались на китайском, совершенствуя свою разговорную речь. А еще — чтобы студенты постигали культуру других стран и дружили, как говорится, народами. С виду идея очень неплохая, но на практике не всегда работала исправно. За четыре года моего проживания в межнациональной общаге мне представилась возможность окунуться в этакий «винегрет культур». Дело в том, что студенты приезжают по разным программам и на разные периоды: кто на три месяца, кто на полгода. Мы с моей подругой и соседкой Ланой были долгожителями нашей «коммунальной квартиры». С кем мы только ни дружили! А с кем-то порой и вели холодную войну.

Италия, Корея, Япония, Вьетнам, Египет, Колумбия, Украина, Россия — и это еще не весь список стран, друзей из которых мы завели.

На протяжении всех четырех лет в нашей квартире была традиция — устраивать вечера искусства приготовления блюд разных народов. Благодаря этому мы с Ланой научились готовить настоящие пасту и брускетту1, суши и голубцы из кимчи, а наши друзья увезли с собой рецепты оливье и борща. Дружба дружбой, но куда же деться от привычек человеческих.

— Я больше так не могу! — как-то заявила мне Лана, выползая утром сонная из своей комнаты с черными, а-ля панда, кругами под глазами. — Она закрывает шторы наглухо и спит весь день, а ночью с включенным ночником смотрит видосики в интернете, а я встать потом не могу наутро.

Дело в том, что к Лане подселили новую соседку, афрофранцуженку. Звали ее Мари (сокращенное от имени Марьям). Девушка по национальности была француженкой, а вот вероисповедания мусульманского. Красивая девушка, всегда стильная, с вычурным тюрбаном на голове. Но так случилось, что наступило время рамадана. И хоть Мари была очень общительной натурой и строгий хиджаб не носила, религию свою она уважала и пост соблюдала. Отказываясь от пищи весь день, мусульмане собираются за общим столом после заката и делят с друзьями вечернюю трапезу. Мари пост переживала по-своему. Просыпаясь часам к четырем дня, она начинала готовить ужин. Так как девушка была состоятельная и приехала на целых полгода, она какой только кухонной утвари с собой не привезла, даже отдельный холодильник купила, потому что халяль не мог храниться в одном месте с едой «не халяльной». В общем, исходя из этих соображений, выбор квартиры, где во время рамадана будут проходить дружеские застолья, пал именно на нашу коммуналку. И полночи Мари с подружками бодрствовали, смеялись, лакомились и общались на смешанном французско-арабском языке всем соседям «на зависть».

— Она постоянно молится, — поделилась со мной новыми переживаниями Лана. — Как-то открываю глаза, а она стоит посередине комнаты вся в черном с головы до пят. Я чуть заикой не стала!

Согласна, русской девушке, которая никогда не сталкивалась с мусульманскими традициями, понять и принять философию жизни человека другой культуры не так-то просто. Такие уж мы все разные и по-своему уникальные. Порой странные и непонятные для окружающих. Но надо отдать должное китайцам: хоть иногда нам было сложно принять чужой образ жизни, их идея международных «коммунальных» квартир нас сближала. И странная вначале мусульманка-афрофранцуженка впоследствии стала нашей близкой подругой. Когда по приезде на следующий семестр мы открыли холодильник, оставленный нам Мари в знак дружбы, то обнаружили внутри письмо. Так получилось, что мы уехали на новогодние каникулы раньше, а у Марьям рейс на родину был только через десять дней, и ей представилась уйма времени, чтобы ностальгировать в почти пустом кампусе, вспоминая наши веселые и не очень времена, что она и отобразила в душевном письме, доведя нас до слез умиления. Оказывается, писала она, совсем неважно, какой ты или я национальности и какую веру исповедуешь, главное — чтобы человек был хороший.

Эта фраза «главное — чтобы человек был хороший» напомнила мне один случай. Училась в нашей группе девушка из Египта по имени Исра. Веселая и яркая натура. Будучи мусульманкой, она носила шальвары и кофты с длинным рукавом, а на голове всегда — платок. Как-то вместе с группой мы поехали в город погулять. Исра успела прокатиться на всех аттракционах, какие имелись на площади Синхай2, в то время как мне едва хватило духу разве что понаблюдать за этими жуткими горками и каруселями. А потом настало время картинга. Наша египтянка вместе с мальчишками смело направилась ко входу, но через несколько минут я увидела ее выходящей обратно в слезах.

— Что случилось?

— Неужели платок может быть помехой для того, чтобы покататься на картинге? — всхлипнула она.

Оказывается, в соответствии с правилами безопасности, служители попросили ее, прежде чем надеть шлем, снять платок. Разве простым китайским работягам, которые и за пределами города-то никогда не были, понять, почему вдруг иностранка разревелась от такой простой просьбы?

После того случая прошло два года. Приехав на очередной семестр, я встретила Исру и не сразу даже поняла, что в ней изменилось. Но, увидев аккуратно заплетенные в косы волосы, сообразила.

— А как же платок? — поинтересовалась я.

— Знаешь, пожив в другой стране долгое время, я поняла, что платок — не самое важное, главное — что у тебя на сердце. Я всегда держу Аллаха в душе.

Кто-то захочет закидать Исру тапками, сказать, мол, сломалась, поддалась чужой культуре и общепринятому мнению. Но не нам судить о выборе человека, который, находясь за пределами своей страны, получает шанс встретиться с другими культурами и поразмыслить о философии жизни в мировом масштабе. По мне так, главное — чтобы человек был хороший, по-доброму относился к окружающим и хранил свои моральные принципы. Кто сказал, что только женщина, которая носит платок, всегда чиста и бескорыстна в своих помыслах?

Меняет ли нас жизнь на чужбине? Меняется ли наш менталитет, влияет ли другой язык на наше мышление? Задержите эти вопросы у себя в голове, скоро мы к ним вернемся.

Учась в китайском университете иностранных языков, я заметила интересную тенденцию. Все иностранные студенты там негласно, я бы даже сказала, неосознанно, делятся на несколько «кланов». «Клан европейцев», «клан СССР», «клан азиатов», «клан мусульман». Конечно, все студенты общаются между собой, но существует неизменный фактор, который особо ценится на чужбине. Неважно, из какой ты страны, ты перестаешь чувствовать себя одиноким, если слышишь родную речь и встречаешь людей своей культуры.

Корейцы, японцы и вьетнамцы больше дружат с китайцами, потому что их культуры взаимосвязаны. Что, конечно же, дает плюс азиатским студентам, их знание китайского языка прогрессирует намного быстрее, чем у остальных иностранцев. В далеком прошлом у них даже письменность была одна — китайские иероглифы. У представителей азиатских стран похожие, а порой и одинаковые праздники, в некотором смысле общая история, схожие правила поведения в обществе, стандарты красоты. Спроси у азиата, какая девушка, по его мнению, считается красивой, и в девяноста процентах случаев получишь в ответ — милая.

Европейцев же связывает английский язык и схожесть мышления. Впрочем, итальянцы всегда держатся отдельной стайкой. Как приехали, так везде и ходят вместе. Неважно, на академические пары ли, на занятия спортом, в библиотеку или в город за покупками. Когда я поинтересовалась, почему, получила в ответ удивленный взгляд: ведь это же элементарно. Но девчонки с радостью объяснили мне, непонятливой русской, что так проще выжить на чужбине, проще решать проблемы, ну и не скучно совсем.

Будучи старостой группы, которую мы неофициально прозвали «группой стран Советского Союза», куда вошли студенты из Казахстана, Узбекистана, Кыргызстана, Таджикистана, России, плюс Монголия, Вьетнам, Таиланд и Египет, я обнаружила одну тронувшую меня до глубины души особенность. Казалось бы, русские, казахи, узбеки, таджики и киргизы… Что общего у наших народов, кроме того, что когда-то мы были одной страной? Оказалось — язык. Пусть и с акцентом, но мы все говорим на одном языке — русском. И как только слышишь родную речь, сразу все национальные различия куда-то исчезают. Перед тобой уже не казах, узбек или русский, а просто человек, который тебя понимает.

Желторотики или, ласково, «минирашены»

Меняет ли нас жизнь на чужбине? Меняется ли наш менталитет? Влияет ли язык на наше мышление? Вот и пришло время поиска ответов на эти вопросы.

Хочу вас познакомить с особой расой под названием «желторотики». Это студенты, которые только что приехали в наш университет. Бывалые русские студенты своих сограждан ласково называют «минирашены». Их видно издалека, даже невооруженным взглядом. Вон она идет, вся такая гордая, на каблуках, в юбчонке, с распущенными длинными волосами и при макияже. В столовой во время обеда она играет в игру «дже гэ нэ гэ». Что за игра такая? — спросите вы. Китайская столовая — это четыре этажа кафешек. Здесь можно заказать еду на любой вкус. Только вот названия слишком сложные для запоминания. Есть, конечно, картинки, но кто его знает, что там внутри, вдруг не разберешься и получишь лягушку? Для недавно прибывшего минирашена это тот еще кулинарный квест. Но есть у желторотиков излюбленное место. Это что-то типа российской столовой, где ты тыкаешь пальчиком и просишь: мне вот это и вон то. Так и переводится «дже гэ нэ гэ» — вот это и вон то.

То ли дело прожженные старички, они-то уже все это перепробовали и переварили много раз, а иногда и не переварили. И не понаслышке знают, какой китайский деликатес в каком горшочке томится.

Как еще можно вычислить минирашенов? Дело в том, что, кроме только что прибывших русских студенток, большая часть китаянок и иностранок предпочитает каблукам кроссовки и кеды. Помнится, как девчонки-итальянки на выпускной пришли в праздничных платьях и… кроссовках, чем поразили наших минирашенов. Но итальянки не так просты. Зачем мучить свои ножки? Они принесли туфли с собой.

Джинсы и футболка — самый распространенный наряд студента университета иностранных языков. Ну, бывают еще фэшн — экстравагантные задумки китаянок, например, платьице в кружевах а-ля торт. Или весьма странное явление: короткие шорты, надетые на колготки. Раз китаянки шорты на колготки надели, — все, официально пришла погода снего-дождь. И только наши девочки-новички в любую погоду и непогоду цокают каблучками по брусчатке. Но это проходит. Чаще всего после первого же месяца. И вот ты уже официально числишься признанным в кругах прожженных старичков, если ничтоже сумняшеся стоишь в очереди за куриными лапами (ведь они до краев насыщены коллагеном) или коричневыми яйцами (которые варятся в непонятной черной жиже, но ты-то уже знаешь, что это за жижа и что это очень вкусно), причмокивая, держа термос с горячей водой (потому что «до хэ жэшуй»1 — это секрет молодости и здоровья китаянок), в тапках на босу ногу и в теплой пижаме а-ля панда-кун-фу.

Меняются ли менталитет и привычки студентов по прибытии в Китай? Скорее да, чем нет. Китай делает нас свободнее. Свободнее от предрассудков и представлений о мире только с точки зрения русского мышления. Оказывается, иногда можно себе позволить быть просто человеком, который, набросив на себя первое, что попало под руку, стоит в очереди вместе с китайцами за куриными лапами. И никто на тебя косо или осуждающе не посмотрит, ни иностранцы, ни тем более китайцы. Потому что в Китае это нормально!

На этой земле творилась история

Ко мне приехала сестра. На протяжении всех четырех лет моего обучения она всегда приезжала в одно и то же время, в апреле, на мой день рождения. В силу того, что Владивосток и Далянь находятся друг от друга в двух часах лёта, можно себе позволить такое путешествие, особо не задумываясь о стоимости билетов. Сестра завсегдатай нашей компании. Она привозит с собой новый модный плейлист, сервелат с шампанским, ну и хорошее настроение.

— Что у нас в меню? — деловито поинтересовалась она.

Ну, что-что — все по старинке. Как будто в первый раз, ей-богу. Исконное русское блюдо, царь всех салатов — оливье, но на китайский манер. Почему на китайский? А потому что майонез в Китае почти весь сладкий, как, собственно, и колбаса (приходится обходиться куриным филе). И из соленых огурцов на китайской земле можно найти только корнишоны в этаком пряном уксусно-соленом рассоле, хотя этикетка уверяет неискушенного китайского покупателя, что эти огурцы приготовлены по исконно русскому рецепту. Второе блюдо наших международных посиделок — драники. Проверено долгим опытом: странные оладушки из картошки принимаются на ура всеми иностранцами. А еще фаршированные яйца с чесноком, рецепт которых был с восторгом увезен нашей однокашницей в Казахстан. Ну и, конечно же, шашлыки из курицы и говядины.

Было принято решение ехать за недостающими продуктами в супермаркет. Сказано — сделано. И вот мы мчимся в такси в ближайший супермаркет, который находится в двадцати минутах езды от университета, в городе Люйшунь. Город небольшой, по китайским меркам даже и не город вовсе, но, куда ни глянь, он весь пропитан историей. Китайский Люйшунь — это тот самый Порт-Артур, за который в свое время бились и японцы, и русские, и англичане. Еще совсем недавно город был закрыт для иностранцев и являлся военной базой. Чтобы туда попасть, нужен был специальный пропуск. Нам повезло, теперь въезд на территорию Люйшуня свободный: хочешь — езжай на рейсовом автобусе, хочешь — на такси, все зависит от толщины твоего кошелька. Несмотря на то, что местное население в большинстве своем китайцы, напоминания о советской стране, когда-то протянувшей руку помощи «младшему брату», здесь повсюду. В городе до сих пор есть улица Ленина, памятники советским солдатам, множество зданий в стиле русской архитектуры. Но самое примечательное, наверное, — это кладбище, где похоронены наши советские солдаты. Надо отдать должное китайцам, за кладбищем очень хорошо ухаживают. На территории есть бесплатный музей, где можно увидеть исторические черно-белые снимки: как советские солдаты, ученые, инженеры помогали китайскому народу в то далекое, сложное для Китая время. Примечательно, что история на этом кладбище негласно поделена на два этапа. Светлый, утопающий в живых цветах советский — и другой, поодаль, с могилами времен Николаевской России. Конечно же, за ним тоже ухаживают, но и невооруженному глазу видно, что тот этап российско-китайских отношений китайцы предпочли бы не вспоминать. Девятого мая на кладбище всегда собираются люди, чтобы возложить венки и почтить память солдат, отдавших жизни за синее небо над головами китайцев.

А еще в городе есть японская тюрьма. Очень неприятное, даже пугающее зрелище, скажу я вам. Эта тюрьма — напоминание о страшных временах, о пытках и варварских опытах, которые проводила над заключенными японская армия, оккупировавшая территорию Китая. Китайцы помнят и до сих пор не могут простить Японии исторические события, из-за которых погибло огромное количество мирного населения.

Абсолютно все государственные музеи бесплатны для китайцев, а для иностранных студентов — все вполцены.

Пожалуй, на этом я закончу краткий курс знакомства читателя с местом, в которое мы направлялись.

Таксист высадил нас на центральной площади Люйшуня, где возвышался тот самый рай студента-лаовая под названием «Супермаркет». Из-за большого наплыва иностранных студентов со всех уголков мира именно в этом супермаркете можно найти большое количество лаовайских деликатесов.

Идя вдоль расположившихся на площади тачек с китайскими вкусностями, мы остановились возле одной тележки с осликом. Сухонький, сгорбленный, почти беззубый старичок с женой торговали яблоками из своего сада. Ну как не помочь старикам, да и цена вполне приемлемая. Слово за слово, выясняется, что этот самый дедушка застал времена пребывания наших солдат на территории Люйшуня. Он начал выуживать из далеких закромов памяти русские слова: «лошадка», «тушенка», «хлеб», «картошка». Вспомнил и разулыбался: «Иди кушать, кушать!» По его рассказам, у него дома жили солдаты советской армии, и они подкармливали его и его родных. Старичок закончил свой рассказ и, как будто забыв, начал его заново. «Все-таки годы беспощадно берут свое», — грустно подумалось мне. Я не историк, и уж точно не мне судить, кому, когда, что и как принадлежало. Но, вспоминая о тепле, вспыхнувшем в глазах китайского дедушки при упоминании «человека Советского Союза», о нескрываемой детской радости, с какой он произносил русские слова, у меня до сих пор щемит сердце. Ощущение, что я на мгновение прикоснулась к той далекой, но, оказывается, все еще живой истории, не оставляло меня целый день.

День рождения лаовая на китайской земле

Наступил тот самый день, день моего рождения. Будучи старостой группы, я завела традицию каждому однокашнику дарить на день рождения что-нибудь памятное. И каждый увез с собой на родину частичку теплых воспоминаний о временах, когда мы вместе были студентами университета иностранных языков. Лана увезла с собой поношенную футболку с логотипом университета, на которой мы всей группой на разных языках оставили свои пожелания. Почему поношенную? Уж очень она была ей дорога, она ее не снимала. А еще дарили кружки с нашими фотографиями и душевными пожеланиями и разное другое. Я не была исключением. Раздвинув утром шторы, я увидела приклеенный с наружной стороны окна огромный плакат с пожеланиями веселого дня рождения. И когда они только успели?! А потом вся группа завалилась ко мне в комнату с шарами, цветами и самым, на мой взгляд, дорогим подарком — стенной газетой, на которой яркими вспышками фотографий друзья запечатлели историю нашей международной студенческой жизни. Этот памятный дар до сих пор бережно хранится у меня в шкафу.

День рождения было решено провести на берегу моря. В апреле погода в Даляне в самый раз для шашлыков. Неподалеку от университета есть парк с беседками. В апреле он еще закрыт, не сезон. Но мы не были бы лаоваями, если бы не пробрались туда по секретному ходу через море во время отлива.

Девчонки принялись накрывать на стол. Мальчишкам-узбекам была поручена самая важная миссия: шашлыки, которые они умудрились благополучно спалить, к нашему всеобщему удивлению. Исправить ситуацию вызвался наш друг, камбоджиец по имени Сопхеб.

Китайские друзья устанавливали палатку и разматывали воздушного змея. На палатку мы, лаоваи, посмотрели скептически: «Зачем нам палатка, когда мы всего на день пришли, шашлыки пожарить?» Но у китайцев так принято, любят они ходить на пляжи с палатками. Азиаты не поклонники загара. Вы не найдете в супермаркетах крема для загара, все косметические средства здесь с отбеливающим эффектом и с защитой от солнца. У них даже зонтики от солнца специальные продаются — с черной подкладкой изнутри, а есть еще и с апгрейдом — двухуровневые. С таким зонтом легче дышать в жаркий летний день. Эту привычку я быстро переняла у китаянок, потому как всю жизнь страдала от аллергии на солнце. Как-то в аномальную жару в России я вышла на улицу с таким зонтиком и, пройдя всего несколько метров, сразу ощутила пристальные, удивленные взгляды прохожих, некоторые явно готовы были покрутить у виска пальцем. Раньше я бы переживала по этому поводу. Но не сейчас. Китай меняет нас, меняет мышление, а иногда и освобождает от навязанных обществом предрассудков «только так и никак иначе». Вот, интересный факт: в Азии считается, что белая кожа — это признак богатства и принадлежности к высшему обществу, что, если у тебя белая кожа, значит ты сидишь в прохладном поместье, а не впахиваешь на рисовых полях, как простолюдин. С точностью до наоборот у нас в России: если кожа у тебя загорелая, значит, ты нежишься зимой на теплых курортах или в солярии. Узнав, что китайцы считают белую кожу красивой, я, наконец, избавилась от навязчивой идеи, что надо обязательно загореть к лету, неважно, где, на крыше или в солярии, лишь бы не появляться с синими ногами в июне. А в Китае я получала кучу комплиментов в адрес белизны своей кожи. Вот такие разные стандарты красоты и вот такое разное мышление.

Но вернемся на пляж, к нашей палатке. Китайцы почти не купаются в море, они устанавливают палатки на берегу, и как вы думаете, что в ней делают? Правильно, едят и играют в карты.

Еще китайцы любят запускать воздушных змеев. В этом им нет равных, они даже соревнования по красоте этих змеев устраивают, очень, кстати, красивое зрелище, особенно вечером, когда змеи светятся яркими разноцветными огоньками. Если захотите полюбоваться этой красотой будучи в Даляне, добро пожаловать на площадь Синхай, летом, в хорошую ветреную погоду там собирается огромное количество любителей запускать змеев.

Наш однокашник из Кыргызстана по имени Бабек достал гитару. Оказывается, меня ждал сюрприз. Сопхеб приготовил мне в подарок песню на русском языке «С днём рождения», чем покорил все наши девичьи сердца. Чуть позже, когда мы сидели у костра, выяснилось, что у Сопхеба в репертуаре имеется еще одна русская песня, которой его «любезно» научил Бабек, — песня Петлюры про коноплю. Когда мы осведомились, знает ли наш камбоджийский друг, о чем поет, он с улыбкой сообщил, что даже перевел эту песню на родной язык. Вот так творчество Петлюры и дошло аж до Камбоджи!

За играми, шутками и песнями пролетел мой день рождения на чужбине. Подкрались сумерки. Горел костер, кыргыз держал в руках гитару, и все мы застыли в раздумьях, что бы такое спеть, чтобы все вместе, чтобы все знали? «Группа крови…» — протянул Бабек, мелодично перебрав пальцами струны гитары. И весь наш «советский союз» подхватил. Оказывается, Цой жив до сих пор в сердцах молодежи, будь то узбек, казах, русский или кыргыз. А песни группы «Кино» по-особому близко и душевно поются вдалеке от родины.

Фестиваль культур, или Все мы люди одной планеты

Когда только собиралась на учебу в Китай, в присланном мне письме с перечислением требуемых документов я обнаружила и просьбу, если возможно, взять с собой традиционный наряд моей страны. Мне показалось это странным. И только потом я узнала, что, каждый год университет проводит фестиваль культур, который объединяет всех студентов. На огромной площади по кругу устанавливаются палатки, перед каждой табличка с названием страны. Студенты украшают свою палатку в соответствии с национальными традициями, наряжаются в народные костюмы, готовят национальные блюда. Играет музыка разных народов, на сцене проходит показ национальных нарядов. Кто поет, кто танцует, кто играет на традиционных инструментах. Фестиваль культуры — это фейерверк ярких красок, положительных эмоций и открытых сердец. Вот, русская палатка, где девчонки в кокошниках с лентами, накинув на плечи расписные традиционные платки, продают русские блины и пирожки, на столе пыхтит самовар. А рядом палатка с украинским флагом, там можно отведать вареники и борщ. Японцы в кимоно и в костюмах героев аниме продают настоящие японские суши. Армяне жарят шашлыки. Корейцы в традиционных ханбоках предлагают свои кимчи. В палатке Египта египетские царицы продают разнообразные сласти. И главное, что все это подлинное, сделанное своими руками и от души. Фестиваль культур — это шанс, пусть и ненадолго, окунуться в атмосферу стран, в которых ты, может быть, никогда не побываешь.

В мире политики и передряг, разногласий, санкций и нестабильности, согласитесь, сложно прийти к компромиссам, и уж тем более дружить со всеми сразу. Но Китай на протяжении многих лет делает это реальным для студентов на территории своей страны. Иностранцы со всех концов Земли съезжаются сюда, чтобы постигать китайскую грамоту. С деньгами и не очень, желтые, белые, черные и красные, совсем еще молодежь и вполне зрелые люди. Сколько же историй помнят стены нашего университета! Сколько людей нашли здесь свою половинку! И совершенно неважно, какой ты национальности, какого цвета кожи и вероисповедания. Ты — это просто ты. С такими мыслями я спустилась вечером пятницы в наш любимый двор, где горели теплые огоньки на деревьях, а за деревянными столами уже собрались мои друзья. Собрались, чтобы просто пообщаться, выпить пивка и поиграть на гитаре. Что у нас в репертуаре на сегодня? Конечно же, любимые студентами «клана советского союза», особенно на чужбине, песни группы «Кино». А кто их не знает, того научим, опыт с Сопхебом уже имеется.

Китай. ДФО > Образование, наука. Миграция, виза, туризм > magazines.gorky.media, 1 января 2022 > № 4029614 Анна Воропаева

Нелёгкое бремя идентичности

Ненаучные заметки

Опубликовано в журнале Дружба Народов, номер 12, 2021

Малашенко Алексей Всеволодович — российский востоковед, исламовед, политолог. Главный научный сотрудник ИМЭМО им. Е.М.Примакова. Один из ведущих российских специалистов по проблемам ислама.

Предыдущая публикация в «ДН» — 2021, № 1.

Запутался я со своей идентичностью. Я — русский, я — православный, я — европеец (долой евразийство). Я был советским, хотя советскую власть не любил. Но ощущаю себя прежде всего москвичом.

Идентичность — хорошее, академическое слово. Но давайте скажем проще: идентичность — во-первых, это то, как я себя вижу (точнее, хочу видеть, что уже чуточку другое); во-вторых, каким видят меня остальные, а с ними тоже не все просто: одни завидуют, другие не любят. Чужая идентичность раздражает. Отсюда китайцев зовут желтыми и косоглазыми, французов — лягушатниками, темнокожих — черномазыми, а наших южных соотечественников — лицами кавказской национальности, намекая, что в этой национальности кроется что-то нехорошее.

Московская идентичность раздражает очень многих. Москвичи — самые богатые, самые успешные, самые наглые. И откуда только они берутся? Отвечаю: еcть те, которые в Москве родились, но больше половины понаехало из других идентичностей: Ульянов-Ленин — из ульяновской, Иосиф Сталин — из грузинской, Никита Хрущёв — из украинской, Борис Ельцин — из уральской, Владимир Путин из вечно оппонирующей Москве ленинградско-петербургской. Вся эта публика, каждый по-своему, вписалась в столичную идентичность, омосковилась и даже с подозрением смотрит на коренных и потомственных обитателей столицы.

Моя московская идентичность размывается, растекается по времени. Она все более неприменима к современной столице.

Это не мое метро, по которому я когда-то разгуливал вслепую. Теперь я, как гость Москвы, сначала читаю надписи: в какую сторону ехать. Чувствую враждебность к огромной толпе людей. Не «понаехали тут», а «понаоставались тут».

Не люблю песню «Москва, звонят колокола…». Моя песня — «Утро красит нежным светом стены древнего Кремля… кипучая, могучая, никем не победимая…» Конечно, конечно, — стопроцентный пропагандистский «совок». Но я вырос с этой «песней старого москвича». «Москва, звонят колокола, Москва златые купола…» — не мое. Песня хороша, слов нет. Но до горбачевской перестройки колокола осторожно звонили только на Пасху, а купола, кроме кремлевских, прятались в переулках.

Часть моей городской идентичности — высотные дома с их колючими башнями, которые Василий Аксёнов в своей «Москва ква-ква» характеризовал как «величие архитектуры». Для моего поколения — да. Теперь с бизнесцентрами, с разбросанными, поставленными «на попа» коробками, моя идентичность чувствует себя униженной, что ли. С этими прямоугольными существами столица лишается своей интимности (если таковая вообще есть у столичных мегаполисов).

Не буду говорить за другие города, как они, осовремененные, воспринимаются старожилами. В провинции память, а значит, идентичность, сохранить проще. Да, в Екатеринбурге, Нижнем, Томске, Рязани, Иркутске она тоже размывается, но не с московской убийственной силой.

Существует комплекс неполноценности коренного москвича. Я чувствую эпоху рыбаковского «Кортика»[1] , тем более что сейчас обосновался на Арбате. «Кортик» — это возврат в мою Москву, в которой в то время родилась моя мама.

Для мамы Красная Пресня, куда мы переехали в 1964 году, была окраиной. Я боюсь представить, как бы она восприняла нынешнюю Москву. Но вот чудо: моя бабушка хранила открытку с храмом Христа Спасителя. Однажды она сказала: его ты уже никогда не увидишь… Я его увидел. Однако это совершённое из самых лучших побуждений повторение не вписалось в мою идентичность. В ней навсегда остался зимний плавательный бассейн, построенный советской властью на месте главного собора.

Про московскую самую дорогую для меня самоидентификацию я поговорил. Касательно региональных чувств распространяться не собираюсь и перескачу сразу к идентичности русской, которую каждый, считающий себя русским, призван осознавать и соблюдать.

Она порой может выражаться странновато. Кто не видывал пьяненького мужичка, который, бия себя в грудь костистым кулаком, рычит: «Я, мать вашу, русский, да, русский я!» Доказывание русской идентичности часто сопровождается повышенными эмоциями, потребностью подтвердить силу русского «я». Это, согласитесь, созвучно сегодняшнему официальному определению России как великой ядерной державы. То есть главное достоинство нашей идентичности, а заодно и государства, заключается в силе, в «атомной бомбе». Раньше такой переизбыточности все-таки не было. С «советской идентичностью» связывались экономический и культурный успех, построение самого лучшего в мире общества — коммунистического. Внешняя же политика СССР, несмотря на некоторое количество «эксцессов» в Берлине, Варшаве, Будапеште, Праге, на Кубе, в обществе смотрелась вменяемой, не такой уж и агрессивной. Такая оценка стала меняться после бессмысленного вторжения в 1979 году в Афганистан.

Советская идентичность оппонировала русской, потребность в которой появлялась в критических ситуациях, таких как война.

Не хочу заумно рассуждать о том, что есть русская идентичность, опираясь на глубокие академические и публицистические изыскания. Сошлюсь на «простого» театрального режиссера Марка Захарова, который написал: «Наши гениальные историки и философы давно объяснили нам, под воздействием каких стихий и географических величин формировался великорусский характер. Равнинное существование с непредсказуемым количеством дождливых и солнечных дней очень располагало к мечтам о щуке, которая демонстрировала бы трудовую доблесть. “По щучьему велению, по моему хотению…” (Иногда вместо щуки всплывала золотая рыбка, скакал Конёк-горбунок — это уж я от себя).

Однако утверждать, что наши предки были лежебоками и лентяями, никак невозможно. В короткие погожие дни они развивали такую работоспособность, что на англичан и немцев смотреть было больно, я уже не говорю о голландцах. Славянское неистовство всегда было общепризнанным и уникальным…»

На этом месте цитату прерву — к ее концовке вернемся позже. Пока дополним текст Захарова словами одной двадцатилетней студентки: «Для меня русский — синоним простора. Простора не только географического, но простора чувств и эмоций. Русский человек и ленив, и страстен, и часто несобран. Способен и на низость, и на подвиг любви»[2]. Это высказывание из замечательной книги «Народы перед зеркалом», интересной уже тем, что в ней представитель каждого из бывших советских народов размышляет о себе и своих соплеменниках честно, со всеми их плюсами и минусами.

Уместно вспомнить, что, например, такие люди как Чехов, Горький, и не только они, родной идентичностью не слишком восхищались. Скорее, она раздражала. Русская природа — да, а вот идентичность слишком уж неоднозначна.

Нелицеприятно воспринимать идентичность своего народа (если хотите, этноса) непросто, особенно если этот народ, подобно русским, претендует на нечто глобальное. В последнем случае в самооценке зачастую преобладают количественные параметры — много земли, много воды, много нефти, много танков. Наконец, много нас самих.

Забавно, но когда русский человек вдруг узнает, что в Пакистане, Бангладеш, Бразилии, Нигерии, не говоря уже об Индонезии, народу больше, чем у него дома, он поначалу отказывается в это верить. Тем временем нас, русских, становится все меньше и меньше. По экономике наша родина теснится где-то на 11—12 месте, рядом с Южной Кореей. Почему? Задайте вопрос Государственной думе. Впрочем, это бесполезно, потому что у ее депутатов — своя, «думская идентичность», которая их вполне устраивает.

Согласно привычным представлениям о нашей идентичности, мы — великий народ. Но сегодня, если оглянуться по сторонам, это величие вызывает некоторый скепсис. Поневоле вспоминается ставшее вечным «за державу обидно».

Наша идентичность не расположена к созидательности. На протяжении своей истории русским постоянно приходилось учиться. У кого? У «немца», иноземца, европейца. Учиться у чужака это — заимствовать, а еще и подражать ему, тем самым признавая собственную несостоятельность.

«Состязание» русской идентичности с европейской выиграно последней. Это по-своему ощутил Хрущёв, призвав страну и общество «догнать и перегнать Америку». Мы обречены вечно догонять. Никакой «национальный путь развития» догоняния не отменит. Он только столкнет страну совсем уж на обочину.

Кстати, российские монархи на приоритетах русской идентичности не настаивали. Они любили порассуждать о величии родины, но настойчиво учились у Европы и приглашали иностранцев — техников, врачей, учителей, «менеджеров». Царь Пётр в 1702 г. издал манифест, ставший «законом», государственным основанием для систематического ввоза на работу в Россию иностранцев.

На самом верху русского общества, графья да князья на русскую идентичность обращали мало внимания. Они брезговали ее главным носителем — мужиком. Стремились жить по возможности по-европейски, а некоторые даже предпочитали изъясняться между собой на иностранном сленге.

При удобном случае приобщались к иной идентичности и простые люди, например, так поступали в 1814 г. казаки в захваченном Париже, позже советско-русские люди удивлялись умению американцев работать на конвейерах. Один профессор по фамилии Александров заметил, что «если вы возьмете какие-нибудь наши стройки, на которых рабочие исчисляются десятками тысяч, и посмотрите на стройки американские, на которых я был, вы увидите, что там плотину в 120 метров строит 150 человек»[3]. Советские граждане поражались ухоженности, чистоте европейских деревень. «Я даже не понял, что это деревня», — поведал мне однажды уроженец Тульской области, пришедший в 1968 году в Чехословакию для оказания братской помощи по спасению социализма. А тут, как на грех, еще и джинсы, виски и прочая разрушающая нашу идентичность, созданная ихней идентичностью занятная и полезная дребедень. Укреплялось понимание того, что они не только не такие, как мы, но кое в чем и лучше. Градус нашего самодовольства падает.

Философ Юрий Лотман заметил, что «регулярная смена моды — признак динамической социальной структуры»[4]. Шире — это вообще изящный признак общего динамизма. Заметьте, в Россию мода приходит, а создается она в других землях, другими народами, нами она заимствуется, как и все новое, перспективное. Исключение, пожалуй, составляют литература и музыка.

Брезговал отечественной идентичностью и Владимир Ильич Ленин, пообещавший «задрать подол матушке России». Задрать-то он задрал, но ничего хорошего из этого не вышло. Навязываемая им и его коллегами классовая идентичность так же оказалась непродуктивной, тупиковой. Занятно, что разрушитель русской идентичности покоится в центре столицы. И убирать его оттуда нельзя ни в коем случае — пусть лежит как память о русских исторических и цивилизационных неурядицах.

Чем-то советская идентичность походила на некоторые негативные черты русской — например, сакрализацией власти.

Сакрализация власти штука скверная. Когда обычная власть становится «властью от бога», она не способна на реформы, она безответственна, разрушительна, хамовата и несменяема. Она зиждется на пресловутом терпении, которым отдельные отечественные философы, религиозные деятели и даже политики любят гордиться.

Представлять власть «священной» помогает религия. И православная церковь тому немало способствовала. Под русской идентичностью всегда подразумевается идентичность русско-православная.

Я верю в Бога, моя идентичность идет от веры, а не от ее атрибутов. Вера — идентичность общечеловеческая. У кого-то идентичность — неверие, атеизм, и они так же имеют право на существование.

Но… разве такая идентичность обязательно хороша? Именем Бога творилось такое — от инквизиции до бен Ладена, — что говорить об абсолютной доброте и справедливости такой идентичности не приходится.

Да и религия, сотворенная и отредактированная не Им, а Его творениями — человеками, давно превратилась в идеологию, причем очень часто в агрессивную. У всякой религии — завышенное самомнение. Православный — самый лучший, мусульманин тоже, а протестант лучше всех остальных вместе взятых.

Мы имеем дело с интерпретациями религии — и в соответствии с разными религиозными доктринами та или иная власть достойна сакрализации, или от нее нужно избавляться. В таком контексте исламское государство не лучше и не хуже православного или католического. Религиозная идентичность конъюнктурна.

Альтернатива сакрализации власти — тот самый бунт, который «бессмысленный и беспощадный». И который также вписывается в нашу с вами идентичность.

Пришло время дать договорить Марку Захарову: «Может быть, настало историческое время, когда собственным характером нужно не только любоваться, гордиться, упиваться его удалью, но подумать, хотя бы в принципе, о его частичном изменении?»[5]. Иными словами, скорректировать идентичность. Признать свою слабость очень трудно. Но надо, иначе будет хуже.

Готово ли общество к коррекции своей идентичности, сказать очень сложно.

Зато власть отдает приказ скреплять ее. Запустили в ход слово «скрепы». У меня оно сразу стало ассоциироваться со скрипами: это когда что-то скрипит перед тем как развалиться. Что скреплять — непонятно, как скреплять — тоже. Зато звучит красиво. Скрепы эти — что-то наподобие знаменитого брежневского «экономика должна быть экономной». Тот призыв тоже скреплял нашу отсталость. И доэкономились, доскреплялись.

И последнее. Чувствую ли я себя россиянином? Существует ли в полноценном виде российская нация? Скажем компромиссно — она формируется. На общенациональную идентичность мы не наработали. Она какая-то формальная, даже мнимая. В этом нет ничего обидного. Индийская, индонезийская, иракская, афганская, многие другие нации, даже китайская, продолжают формироваться. Это вечно длящийся процесс. В некоторых государствах — в Югославии, Нигерии, Судане — нации не состоялись.

«Россиянин» на иностранные языки не переводится. В заграничном паспорте у меня стоит Russian, и в таковом качестве, с такой идентичностью я катаюсь по идентичностям заграничным. И буду кататься, считая себя русским, — объяснять таможенникам, что такое россиянин, ни к чему. Да им это и неинтересно — Russian есть Russian.

И самое последнее — про идентичность евразийскую. Что такое евразиец, никто не знает. Из евразийской политической доктрины евразийской идентичности не получается и не получится. Азиатской-то идентичности нет, а уж евроазиатской и подавно — от Камчатки до Бейрута, от Салехарда до Бомбея. Спросите у китайца или турка, евразиец ли он. Да он и слова-то такого не выговорит.

У русских евразийская идентичность совсем уж двойственная, если не сказать липовая. Евразийство в российской культуре — полуазиатчина, а то и просто азиатчина, ненавистная русской интеллигенции. Про нее с отвращением писали уже упомянутые и Чехов, и Горький, и Бунин…

Гумилевский вариант евразийства эффектен, но архаичен и бесполезен, разве что может быть упомянут в контексте кремлевской идеологической доктрины.

Хотите быть евразийцем, будьте им, только без меня. Я лучше Антона Павловича и Алексея Максимовича почитаю.

В общем, запутались мы, и потому напою вам, кто помнит, песню «С чего начинается родина». Там как раз про идентичность, которая начинается «с той песни, что пела нам мать… со старой отцовской будённовки (кстати, буденновка — это большевистская интерпретация, можно сказать, переименование, шлема русского воина), с заветной скамьи у ворот, с той самой берёзки, что во поле… растёт». Березками давно не самоидентифицируемся, в Канаде их растет не меньше. Скамьи у ворот сгнили — в стране почти 75 процентов составляет городское население, а уж про буденновку лучше вообще не вспоминать.

Что в остатке? Какой окажется будущая идентичность? Не моя личная, не «русско-православная», не мусульманская, не западная, а вообще. Что будет с нашим самоопределением, куда нас всех понесет?

Грянула информационно-коммуникационная революция (ИКР), а с ней цифровой транзит. Это хуже (или лучше?) любого ковида. Вот я, мы цифровизуемся и тогда посмотрим, что от меня, от нас-вас оcтанется.

Главная проблема цифрового транзита, по уверению политолога, моего друга Андрея Рябова, — «отсутствие инклюзивного социально-политического проекта, обеспечивающего развитие человека как социального и биологического вида». Согласен, но не совсем понимаю. Мне бы попроще — растолкуйте, как моя идентичность цифровизацией размоется и каким я себя буду чувствовать.

Говорят, что главной составляющей в идентичности станет стремление к личному комфорту, то есть к тому, чтобы было удобно жить. А что до социальных, классовых, межэтнических и прочих привязанностей, все это отодвинется в сторонку.

Общество потребления, к которому мы только-только привыкли, трансформируется в общество развлечения, где главная ценность — внутренний комфорт. Отсюда идентичность становится вторичной, если угодно — безликой. Культура, в которой мы воспитывались и существовали, — все менее востребованной.

Но, по-моему, скроить одну-единственную идентичность вряд ли удастся. Ее не бывает даже при пожаре, на войне, пусть в такой ситуации возникает общая доминанта — выжить любой ценой. Однако и выживать можно по-разному, и, в частности, исходя из все той же идентичности.

Как заметила профессор политологии Ирина Симоненко, «еще несколько десятилетий тому назад это понятие (идентичность. — А.М.) было “собственностью” психологии, социологии и социальной антропологии. Сегодня концептуализация идентичности занимает заметное место в арсенале инструментов политического анализа»[6] . Кто ж спорит?

Я же не претендую на академизм, я просто размышляю, хоть и по-домохозяичному. Это иногда полезно. Пусть каждый, кто прочтет эти заметки, уверует, что он умнее автора. Ощутить себя мудрее собеседника всегда приятно и полезно.

Вопрос, кто ты такой, что у тебя за идентичность, все равно останется до конца не разрешенным. Никогда.

[1] Увы, эта сноска необходима. «Кортик», удивительную повесть Анатолия Рыбакова, в которой описана жизнь «детской Москвы» 20х годов, сегодня мало кто прочтет.

[2] Народы перед зеркалом. Редакция журнала «Дружба народов». Культурная революция. Москва, 2014. С.193.

[3] Цит. по: Юрий Рубцов. Мухлис. Тень вождя. Москва, «ЭКСМО», 2007. С.140.

[4] Ю.М.Лотман. Культура и взрыв. «Гносис». Издательская группа «Прогресс». Москва, 1992. С.125

[5] Марк Захаров. Театр без вранья. Москва, АСТ изд. «Зебра», 2007. С.241—242.

[6] Семененко И.С. Идентичность в предметном поле политической науки. — Идентичность как предмет политического анализа. Библиотека Института мировой экономики и международных отношений. Сборник статей по итогам Всероссийской научно-теоретической конференции (ИМЭМО РАН, 21—22 октября 2010). Москва ИМЭМО РАН, 2011. С.8.

Россия > Внешэкономсвязи, политика > magazines.gorky.media, 31 декабря 2021 > № 4029616 Алексей Малашенко

«Змеиная горка»

Группа ученых становится командой реформаторов

Опубликовано в журнале Вестник Европы, номер 57, 2021

Короткий период работы Гайдара в Институте экономики и прогнозирования НТП был не слишком примечателен. Андрею Нечаеву, тогда еще толком не знакомому с Егором, запомнился его доклад в ИЭПНТП о Китае, точнее, одна фраза из него: «Китайские экономические реформы пролегли через площадь Тяньаньмэнь». Подход Гайдара показался Нечаеву новаторским: он изучал экономические предпосылки политических решений и политические предпосылки экономических шагов. Впрочем, к формированию своей команды внутри Института Егор относился серьезно и звал с собой множество своих коллег. Правда, в результате, как шутили его друзья, в ИЭПНТП Егор руководил группой, а «группа» состояла из одного Юрия Александровича Левады, известного социолога, годившегося Гайдару в отцы.

Вообще говоря, сам факт того, что гуманитарий и социолог существенную часть свой жизни — до основания Всесоюзного центра изучения общественного мнения (ВЦИОМ) — работал в экономических институтах, сначала ЦЭМИ, а потом ИЭПНТП, примечателен. Математические и управленческие проблемы имели гуманитарное измерение — во всех этих процессах присутствовал человек. Человек руководящий, принимающий решения, испытывающий на себе последствия этих решений. И при всей компьютерно-математической проективности работ экономистов тех лет и сдержанности в оценках и выводах, это была сфера, где могли заниматься наукой ученые других специальностей и иного, не математического и не технического, склада.

Одну из самых интересных статей того глухого периода, «Проблемы экономической антропологии у К. Маркса», Юрий Левада опубликовал в 1983 году в «Сборнике трудов ВНИИСИ» — она как раз об экономических мотивах поведения человека. Экономика как антропология — этот подход был чрезвычайно важен. И Гайдар как человек гуманитарной, а не только экономической культуры, это прекрасно понимал. Потому и общался с Юрием Александровичем, и пригласил его в свою группу в новый Институт на том этапе, когда нужно было думать о будущем, анализируя быстро меняющееся настоящее.

Не случайным оказалось и то, что Юрий Левада стал участником знакового экономического семинара молодых экономистов в августе-сентябре 1986 года на Змеиной горке.

Разрозненные усилия московской и ленинградской команд нуждались в подведении итогов: к чему, собственно, пришли молодые экономисты после нескольких лет интенсивных обсуждений устройства экономики СССР и путей возможных реформ. Оставалось только найти механизм такого обобщения сделанного. Организационным мотором снова стала ленинградская часть команды.

Весной 1985-го на конференции в Нарофоминске Сергей Васильев познакомился с Борисом Ракитским, тем самым, к которому Гайдар когда-то едва не ушел в ЦЭМИ, и его женой Галиной Ракитской, специалистом по трудовым отношениям. Классик пригласил молодых ленинградцев в подмосковную школу Гавриила Попова, который в то время уже не был деканом экономфака МГУ, но продолжал заведовать кафедрой управления. Попов, будущий первый мэр Москвы, впоследствии стал одним из главных ненавистников команды реформаторов, но в те годы делить ему с молодыми экономистами было нечего, да, может, и не знал о том, что его доклад о крестьянской реформе 1861 года в подмосковном Пушкино на так называемой «Гавриилиаде» в январе 1986 года слушали два ленинградца — Васильев и Чубайс.

«Я заметил, что школа организована для общения единомышленников, — вспоминал Сергей Васильев, — В предпоследний вечер мы с Чубайсом гуляли по территории дома отдыха, обсуждая наши впечатления, и я сказал, что неплохо бы самим устроить подобное мероприятие».

Организацией семинара занялся именно Васильев. У Финансово-экономического института была спортивная база «Змеиная горка» в Выборгском районе — примитивные домики без удобств в 100 километрах от Питера, в семи километрах от станции, но в чрезвычайно живописном месте, где Гладышевское озеро имело прямой выход на Финский залив. Последние спортсмены уезжали оттуда 25 сентября, организаторы стали договариваться о том, чтобы сезон был продлен до субботы, 6 сентября. Питание оплатил Совет молодых ученых Финэка — все-таки Васильев был в своем институте в авторитете.

Конечно, все делалось на голом энтузиазме. И на любопытстве: члены, говоря сегодняшним языком, «виртуального» сообщества, наконец, могли увидеть друг друга живьем, был шанс и расширить круг общения за счет совсем новых людей. Ну, и укрепить ядро команды, и согласовать в большей или меньшей степени единые представления об экономике и способах «совершенствования хозяйственного механизма». Собственно, официально семинар молодых ученых назывался так: «Развитие хозяйственного механизма в свете решений XXVII съезда КПСС». Кстати, именно этот съезд оказался последним в истории Компартии Советского Союза…

Комнаты в зданиях «Змеиной горки» были рассчитаны на 4-6 человек. Женатых селили в деревянных домиках, отапливаемых трамвайными печками. Тех, кого спартанские условия, равно как и походы по грибы и ягоды и экскурсия в Выборг не слишком привлекали, несколько переживали. Например, Петр Авен, дотянув до 4 сентября и сделав свой доклад о «проблемах совершенствования хозяйственного механизма в АПК», как выразился Сергей Васильев, «эвакуировался в Ленинград». На семинар Егор Гайдар приехал с Марией Стругацкой. А его мама Ариадна Павловна Бажова была крайне удивлена, узнав, как называется место, куда отправился «семинариться» Егор: Змеиная горка была известна по сказу деда Гайдара Павла Бажова «Каменный цветок»: «Змеиную горку Данилушко хорошо знал». Можно было усмотреть в этом некий символ.

Технически мероприятие было оформлено так: заслушивались два-три-четыре доклада (в зависимости от программы дня), а дальше шло их обсуждение. Работал профессиональный фотограф. Выпускались стенгазеты — вполне хулиганские, но тем и опасные — все-таки перестройка только начиналась, время было еще совсем советское. Кроме того, существовало естественное деление на своих — узкий круг, и чужих — не вполне проверенных.

В так называемом ректорском домике доклад для узкого круга — фактически об административном рынке как основе социально-политического устройства СССР — делал Симон Кордонский.

И здесь необходимо сделать важное отступление, поскольку теория административного рынка стала одной из ключевых для «московско-ленинградской школы», а уже вызревавшая докторская диссертация Гайдара была во многом развитием этой теории. Егор потом не раз возвращался к этим проблемам, и на основе диссертации написал книгу «Экономические реформы и иерархические структуры». Собственно, отчасти об этом был и его доклад в Змеинке, которым открывался последний рабочий день семинара 6 сентября. Он уклончиво назывался «Проблемы проведения экономических реформ». Странно, кстати: в программе семинара он еще значился сотрудником ВНИИСИ, хотя уже с 8 мая официально работал в Институте у Анчишкина.

Так вот, как потом говорил Вячеслав Широнин, «было три термина: “административный рынок”, “экономика торга” и “экономика согласований”. “Экономику торга” придумал Петр Авен, “административный рынок” придумали Найшуль с Кордонским, а “экономику согласований” придумал я».

Одним из первых теорию сформулировал Симон Кордонский, сотрудничавший в Новосибирске с академиком Татьяной Заславской. Ее доклад на научном семинаре «Социальный механизм развития экономики» в 1983 году — практически по Высоцкому — «раструбили на Би-Би-Си»: он оказался скандальным по своему содержанию, а потому засекреченным. В докладе открыто говорилось об «исчерпании возможностей централизованно-административного управления хозяйством». Кордонский, как и Заславская, занимался тем, что потом назовут экономической социологией, то есть изучал самую обычную жизнь самых обычных людей со всеми ее неформальными практиками выживания.

В одну из экспедиций в сельские регионы Алтая по инициативе Заславской отправились коллеги Гайдара по 12-й лаборатории Петр Авен и Вячеслав Широнин. Там столичные экономисты имели возможность наблюдать, как работает настоящая экономика торга. (Их статью, опубликованную в «Известиях Сибирского отделения Академии наук СССР» в 1987-м, Гайдар цитировал в «Экономической реформе и иерархических структурах», равно как и текст Кордонского, опубликованный в «Сборнике трудов ВНИИСИ» в 1986 году.)

Вячеслав Широнин рассказывал: «Началось все с того, что мы едем через Барнаул, столицу Алтайского края. Татьяна Ивановна поехала туда еще утром, чтобы успеть на заседание бюро крайкома… Выглядело это так: зал дома культуры, партер и сцена, на ней — бюро крайкома во главе с первым секретарем, а в партере — первые секретари районных комитетов. Обсуждают они план по урожайности. Вопрос звучит так: «Ты сколько центнéров взял?» Так первый секретарь крайкома обращается к районным секретарям. И дальше они начинают торговаться. Вилка — от 16 до 18 центнеров с гектара. Районы хотят брать меньше, чтобы потом было легче отчитываться, а с них требуют больше, и они торгуются очень всерьез: все красные, курят в коридоре, нервничают… Вообще, если ты выбил 16, то ты герой, если уступил до 18-ти — это стыдно. Дальше мы приезжаем в этот район, я беру в руки книжечку, в которой записана статистика по Алтаю за последние 50 лет, и вижу, что средняя цифра — 12 центнеров с гектара. За все эти 50 лет больший урожай, что-то около 18-ти, был только один раз. Я начинаю разбираться, какая тогда им разница: 16 или 18 центнеров. Оказывается, что есть. Есть план, который, если перевыполнить, то дают орден или еще что-то. Есть плановое задание, которое уже не 16, а 14, — от него зависит зарплата. Есть задание райкома, которое, скажем, уже 12,5. И от него зависит, что тебя не вызывают на ковер и не наказывают. А еще у секретаря райкома есть книжечка, в которой записано все, что он заначил перед своим начальством, чтобы было чем кормить скотину зимой. То есть на самом деле сложность этих информационных потоков была потрясающей».

Вот потому-то и Авен, и Кордонский значились в программе Змеинки как докладчики по сельскохозяйственным вопросам (Широнин, впрочем, докладывал об эволюции модели экономики дефицита, отдавая дань увлечению команды Яношем Корнаи).

Однажды Авен и Широнин привели Кордонского в свой Институт. Это был 1984 год. И вот в 1986-м Симон Гдальевич, невысокий бородатый человек, младший научный сотрудник Алтайского госуниверситета, знающий жизнь во всех ее впечатляющих проявлениях, делал доклад на семинаре на «Змеиной горке». И остался удовлетворенным «культурой изолята» своих новых московских и ленинградских знакомых — ему понравилось, как строился семинар. Впоследствии Кордонский не раз признавался в нелюбви к команде реформаторов, считая, что они действовали, не зная и не принимая во внимание неформальную составляющую жизни страны, о чем и написал в ноябре 1991-го в статье в «Независимой газете» под названием «Третье поколение реформаторов разрушит Россию».

Правда, несмотря на напряженные отношения с командой Гайдара после этой статьи в «НГ», в 1992 году он все равно работал в правительственном Рабочем центре экономических реформ, один из отделов которого возглавил бывший новосибирский студент Кордонского Сергей Павленко, и поучаствовал в подготовке указа о свободе торговли (его авторство оспаривается разными персонажами той эпохи и к этой теме мы еще вернемся).

Впоследствии Кордонский полагал, что реформы всего лишь коммерциализировали административный рынок, а не ликвидировали его. Окончательно оформит он свою теорию прямо перед уходом на работу в экспертное управление Кремля в 1999 году. Спустя некоторое время, уже покинув администрацию президента, он лишь укрепится в своих представлениях о том, что в стране господствует административный торг, в ходу административная валюта, сильные мира сего торгуют и обмениваются своими административными весами, разнообразные же сословия борются за те ресурсы, которые существуют на административном рынке. Чем больше административный вес — тем выше ресурс, тем основательнее получаемая административная рента.

В своей статье «Реформа хозяйственного механизма: реальность намечаемых преобразований», опубликованной в 1987 году в «Известиях Сибирского отделения Академии наук СССР», Авен и Широнин делали вывод: «Современный хозяйственный механизм существенно отличается как от механизма 30-х годов, так и от общей нормативной модели. В основе такого отличия — резко возросшая сложность экономической системы, в результате которой предпосылка “об объективном знании возможностей”, как правило, не работает. В этой связи не может работать и система приказов — “командная экономика” постепенно заменяется “экономикой согласований” (“экономикой торга”), в которой отношения вышестоящих с нижестоящими представляют собой не только (да и не столько) отношения подчиненности, сколько отношения обмена. Ресурсами (аргументами) вышестоящих в этом “торге” являются материально-технические средства, деньги, нормативы, различные способы поощрения руководителей и т. п.; ресурсами нижестоящих — выполнение производственных заданий (или обещания этого выполнения), участие в периодических кампаниях (особенно в сельском хозяйстве) и т. д.».

Идеи своего учителя Кордонского развивал и Сергей Павленко — его статья о неформальных управленческих взаимодействиях как обмене ресурсами, статусами и «бумагами» была опубликована в «Постижении», одном из популярных перестроечных сборников статей, издававшихся издательством «Прогресс» (первая из таких книг оказалась самой нашумевшей — «Иного не дано»). Среди прочего Павленко делал вывод о том, что «элиминировать неформальные взаимодействия в настоящее время невозможно — тогда перестанет работать вся структура управления».

Теорией административного рынка занимался и Виталий Найшуль, чья рукопись «Другая жизнь», содержавшая в себе популярное объяснение устройства советской экономики и путей ее реформирования, с 1985 года ходила в самиздатских списках. Найшуль писал о необходимости радикальной экономической реформы, для реализации которой, по его мнению, нужен был «руководитель с размахом и кругозором Петра Великого». Еще работая в НИЭИ Госплана, в самом эпицентре плановой системы, он пришел к выводу, что в СССР сформировалась экономика согласований: «Парадоксально, что, изучая из Новосибирска совсем другой объект — не Госплан, а сельский район Алтайского края, — Кордонский, Широнин, Авен пришли к тем же самым выводам. Когда мы с ними встретились в 87-м году (на семинаре в «Лосево», о нем речь впереди. — А.К.), это выяснилось». Как и Кордонский, Виталий Найшуль полагал, что и после рыночной трансформации административный рынок не исчез — реформы 1990-х его лишь «оденежили».

Теория административного рынка имела еще несколько вариантов, вернее, она сама была вариантом еще более широких концепций, согласно которым советская экономика, в сущности, не являлась экономикой. В экономике должны работать ценовые сигналы, а не начальственный окрик или произвольное решение, в ней происходит обмен товаров, а не конкуренция административных весов и политических приоритетов. А в советской квазиэкономической системе, например, отрасли ВПК всегда были гораздо более приоритетными, чем отрасли гражданские — именно по причине милитаристских политических установок. Предприятия должны были выполнять план, а не удовлетворять потребности. «Оптимальность» в лучшем случае была результатом моделирования, не способного учесть все возможные «входящие» — информацию о потребностях и возможностях производителей и потребителей: их лучше всяких моделей и любого Госплана учитывает рынок.

Егор Гайдар читал не только «Антиравновесие» Яноша Корнаи, где реальное неравновесие противопоставлялось идеальным и нереалистичным представлениям об экономике, но и книгу, которую Сергей Васильев оценивал как принципиально важную для формирования представлений «ленинградско-московской школы», оформившейся в Змеинке — «Структурные изменения в социалистической экономике» Юрия Яременко, написанную в 1979-м и увидевшую свет в сильно цензурированном виде в 1981 году.

Ресурсы в социалистической экономике, утверждал Яременко, — разноуровневые, неоднородные, разнокачественные. Есть «качественные» (квалифицированная рабочая сила и первоклассное техническое оснащение), а есть «массовые» ресурсы. Как объяснял Сергей Васильев, «по сути сравнивались отрасли ВПК и все остальные отрасли. ВПК пользовался высококлассными ресурсами, высокого уровня технологиями, а все остальные отрасли довольствовались объедками с барского стола». Но ведь это было результатом не чисто экономических решений, что и подчеркивал много лет спустя в беседах с социологом Сергеем Белановским сам Юрий Яременко.

Вся социальная структура советского общества, полагал академик (Кордонский называл эту структуру сословной), «подстроена под структуру распределения ресурсов». Представления Юрия Яременко о «древнеегипетском» устройстве СССР было близко Гайдару, и это несмотря на то, что Юрий Васильевич был одним из тех академиков, которые впоследствии резко критиковали гайдаровское правительство: «…наше общество похоже не на Европу или Америку, а скорее на Древний Египет, где строительство пирамид являлось цементирующим элементом самой египетской цивилизации. Так и наша экономика в своем развитии не имела какого-то внутреннего смысла, а была неким производством для воспроизводства и расширения административных структур».

Ленинградский экономист Иван Сыроежин, создавший в Финэке кафедру экономической кибернетики, разрабатывал теорию хозяйственных систем, где действовали распорядительные центры, обладавшие разным набором ресурсов — административных и информационных, вес которых определялся в ходе согласования интересов. Эта модель тоже была близка к теории административного рынка.

Собственно, более подробно и в то же время в более широком контексте политической экономики (не путать с политэкономией) показал устройство иерархий советской системы в тех самых уже упомянутых докторской диссертации и в книге «Экономические реформы и иерархические структуры» именно Гайдар.

В «Экономических реформах» он цитировал книгу Сыроежина 1983 года, в которой ленинградский ученый «обращал внимание на то, что отношение “поставщик-плановик-потребитель”, в рамках которого “плановик” является держателем особого ресурса — власти, — минимальная субструктура экономических взаимодействий в системе социалистического хозяйствования». Иными словами, плановик решает, что именно должен поставлять поставщик и что потреблять потребитель, а это искажает всю экономическую структуру — она административная, а не рыночная. Именно в таком понимании советской экономики как «неэкономики» — ответ на вопрос, а почему она была столь неэффективной, не удовлетворяла «потребности трудящихся» и всю дорогу оказывалась экономикой дефицита.

Через кафедру Сыроежина прошли Михаил Дмитриев, Сергей Васильев, Альфред Кох, Оксана Дмитриева, так что интерес к его работам «московско-ленинградской» группы был не случайным.

Иерархии подменяют собой хозяйственные структуры, развивал Гайдар теорию административного рынка. А наиболее «успешные» в иерархическом, административном смысле отрасли, как писал Егор в «Экономических реформах и иерархических структурах», «продолжают расти независимо от эффективности соответствующих производств, дефицита соответствующей продукции». Недостаток ресурсов, сжираемых высшими иерархиями, «затрудняет формирование новых отраслей, вызванных к жизни следующим этапом научно-технического прогресса».

«Мне кажется, от этого хэппенинга все ловили кайф», — скажет потом Сергей Васильев, ребята из лаборатории которого обеспечивали всю техническую часть семинара в «Змеиной горке».

Было очевидно, что три главных действующих лица конференции — Васильев, Гайдар и Чубайс. Тощий Анатолий Борисович, «похожий на цыпленка за рубль семьдесят пять копеек», как скажет потом участник семинара Ирина Евсеева-Боева, председательствовал, будучи облаченным к вельветовую короткую куртку. Егор, наверное, был единственным человеком в костюме и галстуке. На фотографиях еще можно увидеть рядом друг с другом Оксану Дмитриеву и Чубайса, впоследствии заклятых врагов. Совершенно по-западному — в кожаной куртке, джинсах и модных очках — выглядел Авен. Удивительно, но все члены команды на этих фотографиях узнаваемы — и Сергей Игнатьев, и Константин Кагаловский, и Олег Ананьин, и Вячеслав Широнин, и Григорий Глазков.

Гайдару понравился доклад Кагаловского «Финансовый механизм и экономическое поведение предприятий», выступление Авена про сельское хозяйство, то есть — завуалированно — про теорию административного рынка. Все были в восторге от доклада Ирины Евсеевой, которая показала, как в реальности работает система материально-технического снабжения. «Мой доклад им очень понравился, — вспоминала потом Ирина, — потому что они были теоретики, а я рассказывала о вполне практических вещах».

В принципе, конечно, названия докладов были эвфемистическими и несли на себе печать и некоторой естественной не то что пугливости, но желания закамуфлировать подлинный смысл от чужих и от Большого брата, и привычки писать так, как писали в конце 1970-х-начале 1980-х. «Хозяйственный механизм» по-прежнему был главным словосочетанием. Как и другой эвфемизм для обозначения проблем, в том числе инфляционных и структурных — «несбалансированность».

Сам по себе состав докладчиков обозначал контуры команды, из которой потом выделилось ядро — те люди, которые готовы были идти во власть, обладая примерно одинаковым пониманием того, что и как нужно делать. Иные были не готовы к такой работе — кто-то по причине нежелания уходить из науки, а кто-то — в силу разных взглядов на суть и методы реформирования экономики. В науке остались Ананьин и Широнин, по своим траекториям стали двигаться Ярмагаев и Оксана Дмитриева; Михаил Дмитриев в предреформенный и реформистский период 1991-1992 был рядом с командой, но не в кабинете министров, а в Верховном совете; Кордонский тоже немного поработал в окрестностях Старой площади. А непосредственно в первом правительстве или в его аппарате в том или иной качестве работали докладчики Змеинки Гайдар, Чубайс, Васильев, Глазков, Авен, Евсеева, Игнатьев, Кагаловский.

«Закончив работу, жжем костры, поем песни, шутим, — вспоминал Гайдар в «Днях поражений и побед». — На завершающем семинаре-капустнике я изложил два возможных сценария развития кризиса». Первый назывался «На гребне», в нем «определялось, кто какую роль будет играть в реформировании». Второй назывался «В складке» — в нем «определялись сроки заключения и размеры пайки, которую предстоит получать участникам семинара». Словом, или пан, или пропал — таким было ощущение 1986 года.

Очень скоро высшему руководству страны стало понятно, что ускорением социалистическую экономику не спасти. Нужны экономические реформы, а не просто перенаправление форсированных государственных инвестиций. И реформы должны быть осмысленными. Соответственно, нужна их концепция. «Стало ясно, что невозможно все время спрашивать министров и людей от станка, нужно спросить у науки. И тогда для ученых открылись ворота ЦК и правительства», — вспоминал то время Евгений Ясин.

Ключевую роль в подготовке первого значимого реформаторского усилия 1987 года сыграл шеф Гайдара, директор ИЭПНТП Александр Анчишкин. Тогда состоялся большой призыв ученых-экономистов к подготовке июньского Пленума по экономике.

Об этом периоде Михаил Горбачев писал так: «…в начале 1987 года мы решили готовить Пленум по экономике и рассмотреть всю концепцию экономических реформ. Подготовкой тезисов занялась рабочая группа, в которую кроме меня вошли Рыжков, Слюньков, Яковлев, Медведев, ученые — Аганбегян, Абалкин, Анчишкин, Петраков, Ситарян, Можин (Владимир Можин — замзав отделом экономики ЦК КПСС. — А.К.)».

Активно работала группа, фактическим руководителем которой был академик Леонид Абалкин, в то время директор Института экономики АН, а также Межведомственная комиссия по совершенствованию хозяйственного механизма, реальным мотором которой был первый зампред Госплана СССР Степан Ситарян.

Определенно прореформаторскую позицию занял прежде всего сам Горбачев. Он очень серьезно относился к деталям возможной реформы, без конца обсуждал их на Политбюро, иной раз преодолевая сопротивление своего соратника Николая Рыжкова. Спорил, кипятился: «План выполняют, перевыполняют, а предприятие нерентабельно»; «Мне ученые жаловались: нагнали людей, сидеть негде, на работу через день ходят… работы нет», «Необходимо снизить количество убыточных предприятий вплоть до их закрытия»; «Самым больным стал вопрос о контрольных цифрах. Не протаскивают ли тут опять вал?»; «А кто сказал, что вы, сидя здесь, в Госплане, лучше знаете, сколько тот или иной завод может произвести или продать?»; «Почему с реформой 1965 года не получилось? Потому что не последовали совету Витте, который говорил, что если уже проводить реформу, то глубоко и быстро».

Для Михаила Сергеевича Пленум по экономической реформе был принципиально важен: он напрямую связывал рыночные отношения со стартовавшим процессом демократизации. Реформа стала его, Горбачева, НЭПом, и, пожалуй, даже чем-то важнее НЭПа.

«Время “Ч” — это был 1987 год, — вспоминал Евгений Ясин, — Тогда мы работали в пансионате Совмина “Сосны”. Я познакомился и подружился с Григорием Явлинским, вместе с ним и коллегами мы подготовили двенадцать проектов постановлений правительства. Последняя редакция была за Сенчаговым (Вячеслав Сенчагов — в то время замминистра финансов СССР, впоследствии председатель Госкомцен. — А.К.). Постановления должны были выйти от имени правительства после июньского Пленума 1987 года и сессии Верховного совета. На Верховном совете должен был выступать Рыжков, а материал от группы Анчишкина готовился для Горбачева. Тексты представили Рыжкову, и они были приняты. Выступая на сессии, Николай Иванович впервые в официальной речи упомянул слово “рынок”. Не в порядке ругательства. Это было 30 июня 1987 года».

В своем докладе на Пленуме 25 июня Горбачев, характеризуя состояние экономики, не постеснялся произнести слово «стагнация». «Невосприимчивость народного хозяйства к нововведениям» — это прямо из статьи Шмелева. А рассуждения о неэффективности административных методов хозяйствования — де-факто сталинских — как будто перекочевали из статьи Ананьина-Гайдара. А вот следы того, над чем годами работали во ВНИИСИ, в докладе генсека: «Серьезного переосмысливания заслуживает и проблематика соотношения централизованного планового руководства народным хозяйством и самостоятельности его отдельных звеньев, планомерности и товарно-денежных отношений». Значит, необходимо «резкое расширение границ самостоятельности объединений и предприятий, перевод их на полный хозяйственный расчет и самофинансирование, повышение ответственности за наивысшие конечные результаты».

А дальше — изменение системы планирования, реформа ценообразования, «противозатратный механизм».

Преемственность перестройки и косыгинской реформы была очевидна и в повестке предлагаемых мер, которые опоздали более чем на два десятка лет, и в прямых отсылках к экономической философии того времени. Михаил Сергеевич даже процитировал академика Василия Немчинова, его статью «Социалистическое хозяйствование и планирование производства»1964 года (в 1964-м академик умер, оставив в наследство институт — ЦЭМИ): «Перестройка хозяйственного управления все более настоятельно вставала в повестку дня. Этот вопрос обсуждался в научных и общественных кругах. Могу сослаться на статью академика В. С. Немчинова в журнале «Коммунист» в 1964 году. Еще тогда он писал: «Примитивное понимание взаимоотношений между большими и малыми экономическими системами может создать лишь такую окостенелую механическую систему, в которой все параметры управления заданы заранее, а вся система залимитирована сверху донизу на каждый данный момент и в каждом данном пункте… Такая залимитированная сверху донизу экономическая система будет тормозить социальный и технический прогресс и под напором реального процесса хозяйственной жизни рано или поздно будет сломана». Сейчас, на переломном этапе, когда мы подошли к кардинальным решениям, особенно важны научная обоснованность, теоретическая и идейно-политическая ясность в понимании сути и основного смысла начавшихся перемен, направленности в перестройке управления. Как и куда двигаться дальше? От чего мы можем и должны отказаться, что надо укреплять и совершенствовать, а что вводить вновь?»

Доклад на Пленуме Горбачев, по свидетельству Анатолия Черняева, передиктовывал три раза, «жил им днем и ночью две недели перед Пленумом. И то и дело звонил, размышляя вслух, — как откликнутся, как воспримут, поймут ли, и надо ли вообще, чтобы все всё поняли».

И еще из записей Черняева — очень важное замечание: «Всех беспокоит, что придется повышать цены».

В постановлении Пленума под названием «Основные положения коренной перестройки управления экономикой», густо орнаментированном идеологически округлыми — так, что и зацепиться было не за что на этом полированном словесном шаре, формулировалась главная задача: «…удовлетворение потребностей общества через максимальное использование достижений научно-технического прогресса, обеспечение разумного социалистического природопользования, решительный переход от преимущественно административных к преимущественно экономическим методам руководства на всех уровнях, всемерную активизацию человеческого фактора».

«Экономические методы руководства» — пока таким был псевдоним внедрения рыночных отношений. Которые в свою очередь, как выражался Горбачев, должны были «раскрыть потенциал социализма». «И тогда, в 1987 году, и сейчас я оцениваю документы Пленума как компромиссные, — писал впоследствии Михаил Сергеевич. — Но для того уровня массового сознания они были радикальными, можно сказать, революционными решениями».

…Александр Анчишкин, один из главных интеллектуальных «моторов» реформы, был воодушевлен, однако неожиданно скончался вскоре после Пленума, 24 июля. Александру Ивановичу было 53 года.

Следующий семинар будущих реформаторов — 1987 года, когда Гайдар уже поменял стиль существования и увлеченно работал в реформируемом журнале «Коммунист», включаясь в политику со стороны аналитической журналистики (об этом речь впереди) — был и похож, и не похож на Змеинку. Похож, потому что этот семинар проходил на базе все того же Финансово-экономического института — на этот раз на турбазе «Лосево», в весьма живописном месте рядом с так называемыми Лосевскими порогами (до войны там находился финский поселок Кивиниеми). И в нем тоже принимали участие члены команды и ее ядра, углублявшие свое понимание возможного вектора реформ. Не похож, потому что лосевская конференция была большим и многодневным мероприятием, в котором участвовали и свои, и чужие. Именно на этом семинаре произошла важная дискуссия о ваучерной приватизации. Кроме того, изменилась внешняя среда — после июньского Пленума 1987 года можно было открыто обсуждать сюжеты, которые еще в 1986-м находились в статусе запретных и опасных.

На этот раз все было обставлено очень серьезно и даже официально. Председателем оргкомитета стал лично ректор Финэка Юрий Лавриков. Жанр: «Совещание-семинар экономистов, работающих над докторскими, кандидатскими диссертациями и монографическими исследованиями». Название: «70 лет социалистического строительства и проблемы ускорения социально-экономического развития СССР». Мероприятие проходило под несколькими номенклатурными крышами, в том числе некоего Головного (!) совета по политэкономии Министерства высшего и среднего специального образования РСФСР. Но в этом Головном совете, как в матрешке, был еще Проблемный совет «Пути повышения социально-экономической эффективности социалистического производства». Как будто в то время могло быть еще капиталистическое. Очень все-таки многоэтажной системой был Советский Союз… К слову, представитель этого самого Проблемного совета Павел Капыш вел организационную работу на совещании. Впоследствии он стал нефтетрейдером и был застрелен из гранатомета на набережной Невы…

Другим организационным мотором семинара был, по воспоминаниям Сергея Васильева, Сергей Ходжа-Ахмедов, «крупный деятель теневой экономики». Он же выполнял и роль «вип-водителя» — вез из Питера в Лосево на своей «восьмерке» Васильева, Гайдара и выписанного, вероятно, для культурного досуга тогда еще скромного актера товстоноговского БДТ Юрия Стоянова с гитарой. При этом Егора страшно интересовали детали устройства теневой экономики, которыми с ним делился Ходжа-Ахмедов.

Семинар проходил с 21 по 30 сентября, в два заезда участников. Вторая часть — более содержательная и контролировавшаяся Сергеем Васильевым, была важнее для молодых реформаторов.

На семинаре Гайдар делал доклад, в сущности, по теме своей диссертации — «Властные структуры в экономическом развитии». Вообще темы выступлений за год — в силу того, что и сам экономический дискурс власти продвинулся далеко вперед — звучали смелее. Например, Юрий Ярмагаев докладывал об «Основных этапах радикальной экономической реформы», Вячеслав Широнин — о «Плане и рынке в хозяйственном механизме социалистических стран», Сергей Васильев — о «Функциях и структуре народнохозяйственного управления в условиях экономической реформы». В общем, ключевые слова — «рынок» и «реформа».

В принципе докладывали о том же, о чем писали, что уже сформировалось в головах — «программные» статьи вышли в 1987-м в сборнике «чубайсовского» Ленинградского инженерно-экономического института (ЛИЭИ) под общим названием «Проблемы целостной концепции управления промышленностью». Тексты, в частности, отражали общие дискуссии, об одной из которых рассказывал Сергей Васильев: «В 1985 году я написал текст о том, как будут развиваться функции управления народным хозяйством в период реформ (он-то и был в результате опубликован в сборнике ЛИЭИ. — А.К.), где доказывал: Комитет по науке и технике должен быть важнее Госплана, отчего Гайдар сильно смеялся. А Ярмагаев тут же сказал, что это Минфин должен быть важнее Госплана. Так впоследствии и произошло».

Статья Егора в сборнике называлась «Экономическая реформа и проблемы управляемости социалистической экономики». Это была апология комплексной и радикальной экономической реформы с констатацией того, что все попытки реформирования экономики в СССР оставались по сию пору на бумаге. И «само по себе выдвижение экономической реформы в качестве одной из целей экономической политики отнюдь не гарантирует успеха».

А вот Чубайс рассказывал в Лосево о проблемах совершенствования оплаты инженерного труда, это были итоги его работы в рамках экономического эксперимента. («Я знакомился с очень интересными людьми, — говорил он потом, — генеральными директорами промышленных гигантов и их замами по экономике, начинал понимать, как устроены у них головы, что им интересно, а что нет. Все это в дальнейшем очень пригодилось мне».) Выступали на семинаре и, например, Александр Аузан и Алексей Улюкаев. В «Лосево» появились такие совсем разные люди, как Виталий Найшуль, Сергей Глазьев, Петр Филиппов, социолог Сергей Белановский, Борис Львин из клуба «Синтез».

На заседания клуба «Синтез», образованного в начале того же 1987-го, в Ленинградский дворец молодежи ходил и Михаил Дмитриев — как и он сам, его участники были на пять-семь лет младше основных представителей гайдаровского и чубайсовского круга. И, по его мнению, быстро переросли своих старших товарищей по степени радикализма. Возможно, потому что, во всяком случае поначалу, находились далеко от власти. «Они были слишком встроены в систему», — говорил о старших Михаил Дмитриев.

В «Синтезе» с одобрения ректора Финэка Лаврикова собирались ребята аспирантского возраста в основном из того же Финансово-экономического института или, как Дмитрий Травин и Андрей Илларионов — с экономфака ЛГУ (их однокурсник Алексей Кудрин в это время учился в аспирантуре в Москве). Илларионова в клуб привел Михаил Дмитриев, с которым он познакомился еще в начале 1980-х на студенческой олимпиаде в Ташкенте. Андрей был первый в городе, Михаил — второй в СССР. Илларионов привел в «Синтез» Дмитрия Травина, который, в отличие от Михаила Дмитриева, особых отличий от старших товарищей не заметил и вообще считает, что две группы образовывали одно поколение: «Для меня они были учителями в равной степени: от Сергея Васильева и Гайдара, книжки которых я прочел в начале 1990-х, до Львина, Дмитриева и даже Илларионова: мы были ровесниками, но я понимал, что они знают больше и смелее рвут старые догмы. Я был почти на всех семинарах «Синтеза». Собирались раз в две недели. Самые лучшие — рассказы Львина, Дмитриева и Николая Преображенского о странах Центральной и Восточной Европы. Это было то, что нам не рассказывали профессора в ЛГУ, и книг не было на эту тему».

Неформальными лидерами были Борис Львин и Андрей Прокофьев — они и создавали клуб. «Про сравнения с Москвой мы никак не думали, — говорит Дмитрий Травин, — Москва появилась только в 90-х, когда Илларионов, Львин, Дмитриев, Маневич и Михаил Киселев пошли в депутаты. Реально перестали собираться еще до похода в депутаты. Лидеры выговорились. Другие не подтянулись. Круг остался узким, поскольку толковых людей больше не было. А кто-то приходил, но уходил, как Олег Вите. Кто-то увлекся деньгами с 1988-1989 годах, когда появились возможности».

Заметными фигурами, помимо Илларионова и Дмитриева, впоследствии стали Борис Львин, с 1990-х работавший в российских дирекциях МВФ и Всемирного банка, Алексей Миллер, на определенном этапе своей биографии возглавивший «Газпром», Дмитрий Васильев, один из ключевых идеологов приватизации, в то время занимавшийся такой специфической дисциплиной, как экономика бытового обслуживания, Михаил Маневич, работавший сначала в ленинградской комиссии по экономической реформе под началом Чубайса, а затем вице-губернатором и главой городского комитета по имуществу. В 1997 году он был среди бела дня расстрелян в служебной машине членом преступной группы, связанной с известным питерским деятелем Юрием Шутовым, приговоренным в 2006 году к пожизненному заключению. Был среди участников «Синтеза» и кореевед Андрей Ланьков, который и по сию пору остается главным специалистом по Корее, прежде всего Северной. Дмитрий Травин стал одним из самых популярных в интеллектуальных кругах политическим и экономическим аналитиком.

«Дискуссии в «Синтезе» были более острыми и содержательно интересными, — вспоминал Михаил Дмитриев, — Например, мы открыто дискутировали по поводу того, как будет распадаться СССР». С прогнозом распада Союза потом, в 1988 году, на семинаре в Академгородке, выступит Борис Львин, который тогда работал в финэковской Проблемной лаборатории Сергея Васильева, и для широкой аудитории (человек 250) это станет абсолютным шоком. Но с точки зрения «синтезовских» дебатов во Дворце молодежи в этом не было ничего особенного.

В «Лосево» состоялась ставшая апокрифической дискуссия о ваучерах. План «народной приватизации» по Найшулю был изложен еще в его книге «Другая жизнь»: каждый гражданин должен был получить по пять тысяч именных рублей (под лозунгом «Народное — народу!»). О содержании же его доклада о ваучерах можно судить по статье, которая явно была написана по следам выступления в «Лосево» и увидела свет уже 1989 году в сборнике «Постижение». Определение реальной цены предприятия, рассуждал Найшуль, «возможно только путем рыночной конкурентной торговли титулами собственности». А она может осуществляться «как на обычные рубли, так и на специальные боны (курсив мой. — А.К.), пущенные в обращение для приобретения общественного производственного имущества и распределения среди населения». Почему нужны боны? «Распродажа общественной собственности на обычные рубли может привести к отсечению от владения предприятиями значительный контингентов населения, не имеющих свободных денежных средств». Именно эти боны, розданные всем, по мысли Найшуля, должны обеспечить равные стартовые условия для всех в приватизации предприятий, которые после этих процедур можно будет назвать «народными»: «Каждый гражданин СССР получает равную сумму именных инвестиционных рублей (бонов), которые он может в период разделения собственности вложить целиком или по частям в любые предприятия страны».

После доклада Найшуля, который слушали только «свои», произошел, по воспоминаниям Сергея Васильева, «чрезвычайно жесткий разговор в фойе корпуса». Чубайс вспоминал: «Помню бурное обсуждение этого выступления, в ходе которого наиболее агрессивно против идеи ваучеризации с полным ее разгромом выступили некто Гайдар и некто Чубайс. Основные аргументы были примерно следующие. Это чудовищно рискованная затея, она приведет к массовой несправедливости. Степень сложности процесса и вообще степень сложности объектов — отрасли, предприятия — совершенно различная, неоднородная. Фантастически упрощается и отупляется способ приватизации: сам подход предполагает примитивизацию инструмента для обращения со сложнейшим объектом, результатом чего будут массовое недовольство и обиды. Оскорбленными будут чувствовать себя десятки миллионов граждан».

Ваучеры, утверждал Чубайс, невозможно будет реализовать с одинаковой доходностью, в результате возникнет неравенство разных групп населения. Игнатьев говорил о том, что ваучеры потенциально могут стать платежным средством и оказать инфляционное давление на экономику. Возражал и Петр Филиппов, который, правда, спустя три года, став председателем подкомитета по собственности Верховного совета РСФСР, вместе с Дмитрием Бедняковым и Петром Мостовым напишет первые российские нормативные акты, регулирующие приватизацию, и туда будет внесена норма об именных приватизационных счетах. Это было только начало дискуссии, она продолжалась годами, притом, что примерно к 1990-му году придумавший еще в 1981 году ваучерную приватизацию Виталий Найшуль сам же откажется от этой идеи.

«Лосево» — это фотопортрет четырех парней в интерьере советского захолустного пансионата. Чубайс, Васильев, Гайдар, Глазков. На столе какие-то банки, граненые стаканы, и им самим слегка за тридцать. «Нас много. Нас, может быть, четверо», — так начинал свое стихотворение 1964 года Андрей Вознесенский, а заканчивал: «Нас мало. Нас, может быть, четверо». «Нас» было, понятное дело, гораздо больше. За кадром остался Ярмагаев, на других кадрах — Авен, Игнатьев. У плаката «Пьянству-бой» в сосновом финском лесу — хохочущий Гайдар в окружении Ананьина и Широнина, друзей из развалившейся лаборатории ВНИИСИ.

Интересно, что по интернету бродит такая версия: все эти парни — проект КГБ. Кстати, после «Лосево», где было все-таки слишком много народу и масса стукачей, интерес органов к молодым экономистам стал более прицельным. Васильева даже пригласили к финэковскому смотрящему. Но у экономистов была фигура, которая передвигалась по доске, как ферзь. Как вспоминал Васильев: «Для того, чтобы прикрыть нашу команду от наездов КГБ, Егор в декабре 1987 года организовал командировку на десять дней мне и Ярмагаеву в редакцию журнала «Коммунист», чем вызвал большое возбуждение в Финэке».

Лосевский семинар, в сущности, завершил становление команды и взглядов ее представителей. Стал понятен и кадровый резервуар. После 1987-го Гайдар регулярно появлялся на семинарах, организуемых неутомимым Петром Филипповым, горнолыжником и яхтсменом, прославившимся бизнесом на выращивании тюльпанов, что позволяло финансировать в том числе и прежде всего научные мероприятия. Семинары Филиппова проходили в 1988 и 1989 годах летом на Ладоге, на Песоцком носу — длинной косе на южном берегу озера. В сугубо туристических условиях.

По сию пору Сергей Игнатьев с непреходящим изумлением вспоминает один из таких «симпозиумов» на Ладоге: «Мы проводили семинар прямо на берегу озера. И вдруг начался дождь. Над нами растянули какую-то пленку, но мы продолжали бурно дискутировать. Дикость ситуации мне стала понятна уже тогда: стоят — именно стоят! — человек двадцать под пленкой в проливной дождь и с жаром обсуждают проблемы экономики». Петр Филиппов: «Чубайс ухитрялся нами руководить. В метрах ста от нас стояла палатка, и туристы от изумления высунулись из нее и наблюдали за нами, как за полными идиотами».

Был и заметный семинар в подмосковном пансионате «Зименки», в организации которого принимали участие самые разные люди от Константина Кагаловского и Ирины Евсеевой до Сергея Глазьева. Но ничего равного по значению «Змеиной горке» и «Лосево» уже не состоялось.

В гайдаровско-чубайсовском кругу в ту эпоху семинаров появился крупный во всех отношениях, в том числе, и в физическом смысле, человек. Звали его Сергей Кугушев. Многие говорили, что он из КГБ, Симон Кордонский и вовсе называл его «куратором». Формально он был советником Юрия Баталина, председателя Госстроя СССР и зампреда Совмина, а впоследствии работал в Фонде детского кино Ролана Быкова. Кугушев, по сути, был членом команды, участвовал в семинарах, катался на плавсредствах по Ладоге, отчего однажды одно из таких плавсредств чуть не перевернулось вместе с Гайдаром. Питерские реформаторы, приезжая в Москву, имели возможность останавливаться в ведомственной гостинице Госстроя. Кугушев активно общался с Сергеем Васильевым и Егором. Был тесно связан с популярным в то время интеллектуальным журналом «Век XX и мир», в первом номере которого за 1990 год можно найти его совместную статью с Константином Кагаловским (главной фигурой в журнале, выходившем под эгидой Советского комитета защиты мира, был Глеб Павловский). По просьбе Кугушева, как утверждает Кордонский, он в конце 1989 года под фамилией Алтаев (ибо сам происходил с Алтая) написал сценарий перехода от социализма к капитализму, получивший название «Сценарий X. Разговор с известным экономистом, пожелавшим остаться неизвестным». Во втором номере 1990-го года он уже под своей фамилией, пародируя сам себя, написал текст «Сценарий Игрек, или Гипотеза о руководящей роли партии в 90-е годы». Статья Бориса Львина, опубликованная в №8 за 1990-й год, называлась «Долой империю!». Чтение этих текстов сегодня вызывает смешанные ощущения: с одной стороны, они чрезвычайно любопытны, с другой стороны, в них просматривалось страстное желание отличаться от традиционной перестроечной публицистики, причем любой ценой. Прогнозы, как и все предсказания той эпохи, не отличались точностью.

Кугушев разошелся с командой на рубеже развала Советского Союза. «Извини, — сказал он Сергею Васильеву, — мне жалко империю».

© Текст: Андрей Колесников

Россия > Внешэкономсвязи, политика. СМИ, ИТ > magazines.gorky.media, 31 декабря 2021 > № 4022338 Андрей Колесников

2022 год: истории, в которых Россия поставит точку

Петр Акопов

С начала пандемии строить далекоидущие планы стало как-то совсем странно — тем более глобального масштаба. Год назад большинство было уверено в том, что пандемия уж точно закончится в 2021-м — но теперь никто не дает таких прогнозов. В 2022-м на всех континентах, кроме Африки, уж точно будет привито большинство населения — и какие бы новые штаммы вируса ни появлялись, карантинные ограничения начнут ослабляться и сниматься. И мир вернется к прежней жизни?

Конечно, нет. Не потому даже, что изначально было понятно, что коронакризис изменит мир, а потому, что и без COVID-19 мы жили не просто в турбулентном состоянии, а на сломе эпох. Вернуться в доковидную эпоху невозможно — но сама пандемия стала лишь дополнительным ускорителем и так набиравших силу процессов. И чем меньше будет ковидной темы в мировой повестке, тем заметнее будут новые тенденции в международной политике.

Мы увидим больше хаоса и рост напряженности? Ведь бывший гегемон, англосаксы, продолжают сдавать позиции. Нет, все не так линейно: атлантисты слабеют, но наряду с разрушением недостроенной вавилонской башни глобализации растут мосты и крепости нового миропорядка.

Та же Россия уже давно не просто сосредотачивается, а наступает на геополитическом поле по самым разным направлениям. И повышает голос — как и Китай, который уже не может и не хочет скрывать свою мощь и делать вид, что готов играть по чужим правилам.

Застывшая — исключительно по своей вине — в подвешенном состоянии (между обретением суверенитета в ходе дальнейшей интеграции и соскальзыванием в дезинтеграцию и деградацию) объединенная Европа продолжит балансировать на грани, пытаясь отсрочить момент истины.

С серьезными внутренними испытаниями сталкиваются и другие центры силы. Сделавшая мощный геополитический рывок Турция и жаждущий избавления от несправедливых санкций пассионарный Иран вынуждены одновременно защищать свой суверенитет и внутреннюю стабильность — и удерживать завоеванные внешние позиции. В расколотой Бразилии осенью может вернуться к власти бывший президент Лула — закрепив тем самым очередной левый поворот, идущий в Латинской Америке.

Региональных конфликтов и горячих точек в 2022 году не станет меньше — но некоторые застарелые проблемы могут начать решаться. И даже в войнах 70-летней давности может быть поставлена точка, если будет наконец-то заключен мир в Корейской войне, остановленной в 1953-м всего лишь перемирием. Этот конкретный акт целиком зависит от США — южнокорейский президент готов, но Север ждет демонстрации доброй воли Вашингтона (в том числе в виде согласия на ослабление абсолютно неоправданных международных санкций).

Процесс восстановления Сирии может быть значительно ускорен, если начавшееся в 2021 году признание арабскими странами легитимности президента Асада продолжится и Дамаск сможет рассчитывать на возвращение в Лигу арабских государств. Тут многое зависит от позиции Саудовской Аравии — точно так же, как ей давно уже пора полностью заканчивать войну в Йемене (якобы гражданскую, но в реальности в основном саудовско-йеменскую).

И в распавшейся десять лет назад после западной интервенции Ливии может быть сделан шаг в сторону единства, если все-таки состоятся перенесенные теперь уже на конец января выборы — и противоборствующие стороны (и особенно их иностранные покровители) признают нового главу государства. Им с высокой долей вероятности может стать Каддафи — сын убитого лидера Сейф аль-Ислам. Начало восстановления ливийского единства, а также признание Дамаска арабскими странами и окончание йеменской войны станут важнейшими симптомами преодоления последствий разрушительной для региона "арабской весны".

Разрушительность которой во многом была следствием событий предшествовавшего ей десятилетия — начавшегося с американского вторжения в Афганистан и Ирак. В 2022 году вернувшиеся к власти в Кабуле талибы будут строить и укреплять государственный аппарат в восстановившей независимость стране — и международное сообщество должно всячески помогать им, не пытаясь игнорировать или блокировать Афганистан.

Появился шанс и на то, что игнорировать друг друга перестанут и в другой части Большого Ближнего Востока — если Турция и Армения смогут восстановить дипломатические отношения и экономические контакты.

Ключевым европейским событием станут президентские выборы во Франции — которые будут испытанием для выстроенной атлантистами системы контроля над Евросоюзом. С каждыми французскими выборами растет шанс на победу контрэлитного, антиатлантического кандидата, хотя в этот раз англосаксонского Макрона попытаются протащить на второй срок, разбив правых избирателей между Марин Ле Пен и Эриком Земмуром.

С особым напряжением будут наблюдать за галльскими выборами из Берлина — новому немецкому правительству предстоит заниматься всей Европой, а ему пока что не хватает даже внутреннего единства и устойчивости, так что даже сложно представить, что начнется, если во Франции придет к власти президент-евроскептик.

Для Штатов момент истины настанет в ноябре — на так называемых промежуточных выборах в конгресс. Если Трамп сумеет привести Республиканскую партию к победе, вернув ей контроль над двумя палатами парламента, то он тут же объявит о своем выдвижении в президенты в 2024-м — и, по сути, сразу же начнется ожесточенная предвыборная кампания. Еще больше раскалывающая и без того поляризованное американское общество — и ослабляющая и так теряющего силы несостоявшегося гегемона.

Чей главный противник, Китай, в феврале устроит грандиозное шоу из Олимпийских игр, а незадолго до американских выборов проведет XX съезд компартии, закрепляющий бессменное лидерство Си Цзиньпина. С чьим именем связано и продолжение курса на укрепление российско-китайской связки — действительно большей, чем просто союзнические отношения.

Россия начнет год с переговоров с Западом по поводу Украины — и в течение всего года именно западное направление будет главным фронтом наших геополитических действий. Получение гарантий отказа от атлантизации Украины, окончание игр вокруг "Северного потока — 2", выстраивание отношений с новой коалицией в Берлине — и многое другое, что предстоит сделать в 2022-м.

На недавней пресс-конференции Владимир Путин напомнил о словах канцлера Горчакова, сказанных им после Крымской войны: Россия не сердится, Россия сосредотачивается. Так вот сейчас Россия переходит в контрнаступление. Это не угрозы и не агрессия, а возвращение к соответствующему нашему естеству и нашей исторической роли масштабу, положению дел и ходу вещей. Естественному ходу — тем более в эпоху тектонических изменений.

Названы лучшие города мира для рождения и воспитания детей

В первой десятке много столиц северных стран.

Что случилось? Международная страховая компания William Russell оценила 50 городов мира по семи ключевым факторам: количество недель оплачиваемого отпуска по беременности и отцовству, доля детей, получающих дошкольное образование и услуги по уходу, расходы на дошкольное образование, коэффициент фертильности, уровень безопасности, качество воздуха и воды, уровень здравоохранения.

ТОП-10 лучших городов мира для рождения и воспитания детей:

   1.Рейкьявик, Исландия

   2.Киото, Япония

   3.Таллин, Эстония

   4.Хельсинки, Финляндия

   5.Фукуока, Япония

   6.Осло, Норвегия

   7.Копенгаген, Дания

   8.Тиба, Япония

   9.Токио, Япония

   10.Сеул, Южная Корея

Ключевые факты:

   -Самый продолжительный отпуск по уходу за ребёнком предлагает Хельсинки (170 недель). Заслуживает также отдельного упоминания Сеул, где самый длинный оплачиваемый отпуск для отцов – 52,6 недели.

   -Лучшим городом мира по предоставлению услуг, связанных с обучением и уходом за детьми, стал Рейкьявик. Здесь доля детей, которые получают такие услуги, составляет 59,7%.

   -Самым бюджетным городом мира по затратам на уход за детьми признан Берлин. В месяц на ребёнка здесь уходит не более €111.

   -Самый безопасный город – японский Киото.

   -Самый чистый город мира – Хельсинки.

   -Город с самым высоким уровнем медицинского обслуживания – Ницца.

Автор: Ольга Петегирич

Источник: William Russell

Будущее — в развитии российской рыбопереработки

Минтаевая отрасль продолжает испытывать трудности из-за китайского локдауна, на ослабление карантинных мер рыбаки не рассчитывают. О ситуации на внешнем и внутреннем рынках, насущных проблемах и актуальных задачах рыбопромышленников в новых реалиях Fishnews побеседовал с президентом Ассоциации добытчиков минтая Алексеем Буглаком. Также глава АДМ поделился своим взглядом на второй этап программы инвестквот и рассказал, как на отрасль повлияет решение о сокращении общего допустимого улова минтая.

КОРОНАВИРУС И РЫНКИ

— Алексей Витальевич, в апрельском интервью Fishnews вы сказали, что 2021 год войдет в историю рыбной отрасли. Чему, по вашему мнению, научил рыбаков этот год и с какими результатами минтайщики его завершают?

— Если говорить о предварительных итогах, то в этом году вылов минтая сократится на 6%, до 1,67 млн тонн. Как мы и прогнозировали в начале года, значительно вырос объем выпуска продукции глубокой переработки — производство филе, фарша и сурими минтая морской заморозки приблизилось к 120 тыс. тонн. Около 20 тыс. тонн филе и сурими добавят береговые заводы.

На работу рыбодобывающих компаний сильно повлияла пандемия. Уже больше года вся рыбная логистика, все дистрибуционные каналы продаж, прежде всего экспортные, которые выстраивались годами, вынужденно перестраиваются из-за антиковидных мер, введенных в Китае. Отправки рыбопродукции «контейнеризируются», что требует дополнительных работ — выгрузки в порту, помещения на хранение, дезинфекции продукции и упаковки, перетарки в контейнеры и отправки. Ситуация осложнена нехваткой свободных емкостей для хранения на холодильниках и дефицитом рефрижераторных контейнеров в порту Владивосток. В результате дисбаланса на мировом рынке рефперевозок стоимость фрахта рефконтейнеров выросла кратно.

Сложная ситуация и с транзитом через Пусан. Так как с мая текущего года Китай не принимает сертификаты здоровья, выданные российской стороной при транзите продукции через Пусан, сейчас предприятия вынуждены оформлять эту продукцию в Корее как импорт, а потом — как экспорт из Кореи в Китай. Это также влечет дополнительные расходы.

Издержки, которые понес бизнес из-за изменения логистики, не были компенсированы ценой на минтай. Фактически мы видим, что его стоимость в течение года держалась на довольно низком уровне, поэтому все дополнительные расходы — это бремя самих рыбопромышленных компаний.

По нашим расчетам, потери минтаевого сектора от пандемии вследствие вынужденной перестройки логистики, снижения цен, выпадения выручки из-за вынужденного сокращения производства только за первые шесть месяцев текущего года составили 260 млн долларов. Очевидно, что финансовый результат отрасли по итогам 2021 года будет значительно хуже, чем в предыдущем году.

И к сожалению, пока все обстоятельства показывают, что 2022 год будет еще более сложным в плане логистики продукции.

— Если говорить о глобальном рынке — предполагают, что на него повлияет и сокращение добычи минтая Соединенными Штатами. По оценкам профильного ведомства США, приемлемый биологический улов на следующий год составляет 1,1 млн тонн, итоговый лимит для рыбаков, скорее всего, будет еще меньше. Это действительно еще сильнее обострит ситуацию?

— Общий допустимый улов минтая в восточной части Берингова моря на 2022 год снижен на 19% по сравнению с этим годом. Впервые за долгие годы в результате сокращения биомассы «управленческий» ОДУ установлен на уровне «научного». Снижение вылова в США, безусловно, повлияет на рынок.

Мировой рынок филе минтая оценивается в 450–500 тыс. тонн в год. Китай обеспечивает половину этого объема — 260 тыс. тонн. А теперь представим себе, что 100–120 тыс. тонн филе второй заморозки просто нет, потому что китайцы их не произвели. Это приведет к дисбалансу спроса и предложения. Будет расти спрос на филе морской заморозки из Америки и России. А если еще часть американской продукции выпадет с рынка из-за снижения объемов производства в США, то, конечно, это станет дополнительным фактором влияния на рынок.

— Возвращаясь к проблемам отечественной отрасли — есть ли вообще надежда, что ситуация с поставками изменится?

— Я не вижу каких-то значительных позитивных сдвигов в ситуации с Китаем. Вы знаете, что в начале ноября из-за очередной вспышки коронавируса был полностью закрыт Далянь — все предприятия холодовой цепи, включая перерабатывающие заводы, холодильники, порты. Эти ограничения называют временными, но мы должны понимать, что проблемы с логистикой продукции в КНР — и с оформлением, и с дополнительными антикоронавирусными мерами — сохранятся как минимум до середины февраля, окончания китайского Нового года и зимних Олимпийских игр в Пекине. Это первое.

Второе — ситуацию осложняют новые требования по маркировке замороженных продуктов питания, (в том числе рыбопродукции), импортируемых в Китай, эти правила вводятся с января. На маркировке необходимо будет указывать не только все реквизиты производителя, но и транспортное средство, на котором продукция перевозилась, склад и холодильники, где она хранилась. Эти требования выполнить в принципе невозможно, ведь при производстве продукции предприятие-изготовитель не располагает данными о том, на каком транспорте товар будет перевозиться и где храниться.

Остается неясным требование по двойной маркировке: на транспортном мешке и внутренней упаковке. На переговорах, которые прошли в начале декабря, китайская сторона заявила, что эти требования будет касаться только потребительской продукции, но пока официальных документов в подтверждение этой позиции нет.

Чтобы выполнить требования, установленные соответствующим приказом Главного таможенного управления КНР, потребуется перемаркировка всей продукции. Например, в 2020 году в Китай было экспортировано 27 млн мешков мороженого минтая. Перемаркировка каждого места повлечет затраты в общей сумме на 40 млн долларов. А если взять вообще всю мороженую рыбу из России, не только минтай, то расходы оцениваются в 70 млн долларов.

Ассоциация добытчиков минтая направила соответствующие обращения министру сельского хозяйства РФ, руководителю Росрыболовства, в торгпредство России в Китае. Мы видим, что ведомства занимаются этой проблемой. «Рыбная тема» несколько раз звучала в ходе серии межправительственных переговоров в рамках 25-й регулярной встречи глав правительств России и Китая.

— С начала китайского локдауна АДМ находилась в тесном контакте с профильными ведомствами по вопросам упрощения процедур экспорта. Правильно ли я понял, что эта работа государственных органов не принесла существенных результатов?

— Действительно, «коронавирусная» ситуация стала для всех вызовом, в том числе и при оформлении экспорта в целом. Много усилий прикладывают и Минсельхоз, и Росрыболовство, и Россельхознадзор. Подвижки действительно есть.

В частности, мы благодарны Россельхознадзору за то, что удалось упростить процедуру оформления сертификатов здоровья при транзите продукции в третьи страны через Пусан и Японию. Это существенное подспорье для ускорения и упрощения экспорта.

Важно понимать, что в этой ситуации не все зависит от российских регуляторов, ведь речь идет о межгосударственных вопросах.

— А как обстоят дела с открытием новых рынков сбыта? В начале года Россельхознадзор сообщал, что в списке государств — импортеров российской рыбы прибавилось африканских стран. Возможно ли в принципе с помощью новых каналов экспорта заместить Китай?

— Полностью заместить рынок КНР, во всяком случае в ближайшие несколько лет, будет довольно сложно. Во-первых, Китай импортировал очень значительный объем продукции — 500-600 тыс. тонн мороженого минтая. Во-вторых, китайские предприятия закупали минтай не только для внутреннего потребления, а главным образом для дальнейшей переработки и реэкспорта. Если мы говорим о развитии рынков потребления, то такой объем мороженого минтая довольно сложно пристроить.

Но работа по развитию новых рынков идет — прежде всего, в странах Юго-Восточной Азии с развитой рыбопереработкой. Например, в Таиланде довольно мощный сектор по переработке лососевых, Вьетнам специализируется на переработке трески. Эти рынки российские предприятия активно осваивали на протяжении 2021 года, взаимодействовали с покупателями, и объемы поставок туда увеличились. Но там тоже не все так просто, есть сложности с качеством продукции, есть вопросы с логистикой. В течение всего года отмечаем спрос на минтай со стороны африканских стран. Самой верной стратегией в этой ситуации должно стать развитие собственной переработки.

МИНТАЙ НА РОДНОМ БЕРЕГУ

— Давайте поговорим про внутренний рынок. В этом году власти задействовали ряд мер для повышения спроса на минтай — субсидии на перевозку по железной дороге, увеличение госзакупок. Какие из этих мер оказались наиболее действенными и что еще, по-вашему, можно предпринять?

— Субсидия на перевозку — это действительно хорошая идея. К сожалению, в нынешнем году по минтаю она не сработала в полную силу по двум причинам. Во-первых, это двукратный рост стоимости перевозки по железной дороге, который попросту «съел» 6 рублей субсидии. Во-вторых, минтай включили в перечень субсидируемых грузов в конце июля, но предусмотренные на эту программу финансовые лимиты были уже потрачены. Дополнительное финансирование в размере 600 млн рублей выделили только к середине октября. Таким образом, временное окно для грузоотправителей оказалось очень сильно ограничено. Фактически на осуществление перевозки было два месяца — со второй половины октября по начало декабря. Кроме того, основную часть продукции отгрузили на внутренний рынок в первом полугодии. Надеемся, что минтаевая субсидия будет продлена на 2022 год.

Что касается стимулирования институционального спроса — это существенная мера поддержки. Если посмотреть на мировой опыт, то, например, американцы активно поддерживают свою рыбную отрасль именно через госзакупки. Думаю, что нужно развивать программу школьного и дошкольного питания и другие похожие направления. Ведь минтай — это хороший продукт: недорогой и качественный белок.

— Считаете ли вы, что спрос на минтай в потребительском сегменте сдерживает цена? Насколько, на ваш взгляд, допустим контроль цен по всей цепочке поставок?

— Я не сторонник искусственного контроля цен. Считаю, что ни к чему хорошему это не приводит. Если провести аналогии с другими секторами, другими видами продукции на внутреннем рынке — все решения по контролю цен носят очень краткосрочный характер. И потом, когда период регулирования заканчивается, стоимость вырастает еще значительней, чем предполагалось изначально.

Но важно четко понимать, где, как и насколько формируется итоговая розничная цена по всей цепи поставок. Сейчас потребитель приходит в магазины, видит дорогую рыбу и все свои претензии адресует рыбакам. Но если сравнить отпускную цену от самих рыбаков и стоимость этой же продукцию в рознице, мы увидим разницу в два, а то и в три раза. Наценка формируется не рыбаками.

Цена на минтай в этом году была на рекордно низком уровне. В начале года в период охотоморской минтаевой экспедиции она падала ниже 60 рублей за килограмм. Это было связано в том числе и с коронавирусной ситуацией, проблемами экспорта, и с увеличением объема поставок на внутренний рынок. Но розничные цены оторваны от оптовых. Оптовая отпускная цена уменьшилась со 110 до 60 рублей — почти вдвое, но в рознице такого же значимого снижения не случилось. Именно в этом основная проблема.

Конечно, есть объективные причины. Например, рост стоимости перевозки в текущем году. В том числе поэтому субсидия, о которой мы говорили выше, не сработала в полную меру. Если в начале года стоимость перевозки составляла 12-13 рублей за килограмм, то осенью она доходила до 27 рублей. Если взять минтай, килограмм которого условно стоит 65 рублей, то плюс 25 рублей к этой цене — это треть от стоимости!

Очевидно, что вопрос ценообразования очень сложный и болезненный и добиться результата тут можно только с помощью открытого диалога со всеми звеньями цепочки — рыбаками, трейдерами, переработчиками, ретейлерами.

— А если говорить не про контроль стоимости продукции, а про государственное регулирование тарифов на перевозку? Ведь неоднократно отмечалось: как только начинается лососевая или минтаевая путина, цены на доставку растут и в результате рыба дорожает.

— Я считаю, что нужно развивать конкуренцию в транспортном секторе. Не менее важно создавать полноценную инфраструктуру на Дальнем Востоке, в том числе холодильную, чтобы дать возможность нивелировать пиковые сезоны. Тогда не будет необходимости срочно перевезти весь лосось в августе-сентябре. Продукция будет спокойно храниться, даже если она уже продана, и вывозиться в центральные регионы по мере необходимости. Думаю, эти меры будут более действенными.

— Готовы ли россияне есть больше минтая? Как сейчас обстоят дела с внутренним потреблением?

— Внутренний рынок сейчас потребляет 120-130 тыс. тонн мороженого минтая и филе. По моему мнению, это очень существенный объем. Половина приходится на институциональный сектор — госзакупки, армия, система ФСИН, больницы и т.д.

Если посмотреть на потребление минтая на душу населения, то у нас довольно высокий уровень — больше, чем в Соединенных Штатах и в среднем по Европе, но меньше, чем, например, в Германии или в азиатских странах. Так что на российском рынке с минтаем проблем нет.

С учетом номенклатуры продукции, которую мы сегодня производим, существующих ограничений в дистрибуционных каналах, механизма формирования цены, в том числе розничной, думаю, взрывного роста объемов потребления пока не стоит ожидать. Но потенциал для роста, безусловно, имеется.

Изменить ситуацию возможно только развивая переработку. Минтай — отличное сырье для производства различных полуфабрикатов — это большой рынок. Нужно расширять товарный ряд, создавать новые виды продукции, наращивать выпуск потребительской продукции. Важно также повышать эффективность дистрибуционных каналов, что приведет к более адекватной розничной цене.

— Нужны ли механизмы продвижения минтая на внутреннем рынке? Участвует ли в этом АДМ?

— Конечно, внутренним рынком необходимо заниматься. В прошлом году АДМ проводила масштабное маркетинговое исследование внутреннего рынка, были организованы фокус-группы в городах России. Отдельные тезисы, которые мы изначально для себя вывели, подтвердились, другие — нет. С уверенностью можно сказать одно: с потребителем нужно вести работу, рассказывать о преимуществах минтая и в принципе о рыбе как таковой.

Необходимо развеивать мифы, которые формируются у людей из-за получения неверной или искаженной информации. Нужно бороться и с некачественными товарами и контрафактом на внутреннем рынке — они тоже негативно сказываются на отношении потребителей ко всей рыбе в целом. Это комплексная работа, в которой должны участвовать и государство, и бизнес — рыбаки, переработчики и ретейл.

ПРИОРИТЕТЫ ИНВЕСТКВОТ

— Другая тема 2021 года — вторая волна инвестквот. Какова позиция АДМ по законопроекту и будущему программы в целом? Как вы оцениваете результаты первой волны?

— Оценивать результаты первого этапа программы инвестиционных квот преждевременно. На текущий момент просто невозможно как проанализировать влияние инвестквот на всю отрасль, так и посчитать финансово-экономические последствия для отдельных предприятий.

Заявленная инвестпрограмма по строительству флота выполнена всего на 9% — из 65 отобранных проектов построено только шесть судов, на Дальнем Востоке из 30 построено три судна. Практически по всем судам фиксируется срыв графика строительства — от шести месяцев до двух лет. Ясно, что в дальнейшем это отставание будет только нарастать. Минпромторг прогнозирует завершение строительства подписанных проектов не ранее 2026 года.

Запускать второй этап по строительству судов в этих условиях рискованно. Очевидно, что экстенсивное наращивание портфеля заказов без соответствующего производственного, технологического и кадрового обеспечения судостроительной отрасли приведет только к взрывному росту стоимости строительства рыбопромыслового флота. Нужно дать верфям спокойно в плановом объеме завершить проекты и заказы, которые они на себя уже взяли, и только после этого приступать к новому этапу сбора заявок на строительство судов.

Позиция ассоциации в том, что второй этап инвестквот в отношении строительства судов целесообразно начинать не ранее 2026 года. В целом же позиция АДМ, одобренная советом ассоциации, поддерживает распределение мер поддержки поровну между берегом и флотом. При этом мы считаем правильным подойти дифференцированно по срокам начала реализации второго этапа.

— В начале интервью мы говорили о возможном снижении вылова минтая рыбаками США. В России тоже сокращен общий допустимый улов на будущий год. По вашему мнению, правильно ли принято это решение? Нужны ли меры дополнительного регулирования промысла?

— Когда разговор заходит о новых судах, об их строительстве, нужно помнить, что этому флоту нужно что-то ловить. Последние несколько лет мы живем в условиях «природного благоденствия», имея без малого 2,5 млн тонн минтая и сельди. Конечно, хотелось бы, чтобы так было всегда, но у природы свои законы. Ресурс волатильный, у него естественная динамика, сейчас запасы снижаются. Начиная с 2014 года в Охотском море не было ни одного годового пополнения, которое бы превышало среднемноголетний уровень. Поэтому решение по уменьшению ОДУ, которое было принято еще весной, — абсолютно верное, оно отражает динамику запаса, снижение и общей, и нерестовой биомассы.

Кстати, научные съемки, выполненные весной этого года, подтвердили тренд на снижение биомассы и численности охотоморского минтая. Только нерестовая биомасса — заметьте, не всего минтая, а только нерестовой группы — уменьшилась на 5%, это существенно. Доля крупного минтая стала больше, а мелкого — снизилась, ведь в последние годы не было обильного пополнения.

Повторюсь, в уменьшении ОДУ нет никакой трагедии. Наблюдаемое снижение запаса — это не обвал, не перелов, а естественное возвращение на среднемноголетний уровень.

Что касается дополнительных мер регулирования — конечно, они нужны. В прошлом году одной из таких мер стало закрытие для промысла района на Западной Камчатке, где традиционно наблюдался повышенный прилов молоди.

Мы, со своей стороны, особое внимание уделяем вопросам селективности промысла. Уже несколько лет АДМ ведет эту работу, по нашему заказу Полярный филиал ВНИРО выполнил научные исследования и разработал селективную решетку в полужестком каркасе. Она должна обеспечить повышенную селективность промысла и снизить прилов неполовозрелого минтая.

Первый этап — теоретический — завершен, сейчас нужно протестировать предложенное решение на практике. Планируем совместно с дальневосточными филиалами ВНИРО заниматься этой работой в следующем году.

Алексей СЕРЕДА, Fishnews

Россия. ДФО > Рыба. Госбюджет, налоги, цены > fishnews.ru, 30 декабря 2021 > № 3937595 Алексей Буглак

Пандемия негативно отразилась на рыбном экспорте Приморья

В Приморском крае экспортные поставки рыбы и морепродуктов сократились на 4,3% по сравнению с аналогичным периодом прошлого года. В региональном минсельхозе это связывают с негативными последствиями пандемии коронавируса.

По данным на 19 декабря, предприятия Приморья продали на внешнем рынке 690,4 тыс. тонн рыбы и морепродуктов на сумму более 1,4 млрд долларов, сообщили Fishnews в пресс-службе краевого правительства со ссылкой на информацию регионального минсельхоза.

В министерстве считают, что сокращение «рыбного» экспорта произошло из-за неблагоприятной эпидемиологической обстановки в мире. По данным ведомства, основные импортеры приморской сельхозпродукции – Китай, Республика Корея, Япония.

Fishnews

Атырауский газохимический комплекс принял первую партию пропана с месторождения Тенгиз

Атырауский газохимический комплекс принял первую партию пропана с месторождения ТенгизНа газохимическом комплексе ТОО «Kazakhstan Petrochemical Industries Inc.» (KPI) в Атырауской области завершено основное строительство завода, который будет производить более 65 различных марок полипропилена.

Новый завод принял первую партию пропана с месторождения Тенгиз. Напомним, что в ноябре на предприятие поступил азот и сухой сжатый воздух. Летом компания приняла электроэнергию на главную понижающую подстанцию, а позже и первично обессоленную, деминерализованную и техническую воду от ТОО «Karabatan Utility Solution». Таким образом, завод завершил прием всех энергоресурсов, необходимых для пусконаладочных работ и последующего запуска производства.

Благодаря реализации проекта АО НК «КазМунайГаз» осваивает новое направление в своей деятельности - более глубокую переработку углеводородов. Тем самым в Казахстане развивается новая отрасль - нефтегазохимия, которая имеет высокий экономический и социальный эффект для страны и Атырауской области, в частности. Так, каждый доллар в этой отрасли приносит дополнительно 2-3 доллара прироста в экономике и помогает созданию семи новых рабочих мест в смежных отраслях. На стадии эксплуатации на самом предприятии будет создано около 500 рабочих мест.

При строительстве было смонтировано 29 тысяч тонн металлоконструкций, залито более 165 тысяч кубометров бетона, проложено 2,5 тысячи километров кабелей и 261 километр технологических трубопроводов. Генеральным подрядчиком выступила китайская компания CNCEC, а в строительно-монтажных работах принимали участие более 40 казахстанских компаний.

«Несмотря на то, что во время активной фазы строительства наступила пандемия коронавируса, были введены карантинные ограничения, закрылись границы и остановились заводы-изготовители, строительство не останавливалось. Благодаря применению нестандартных решений, а также поддержке правительства и руководства Фонда «Самрук-Казына» удалось сохранить темпы работ, не выходя за рамки бюджета», - рассказывает первый заместитель председателя правления ТОО «KPI Inc.» Дамир Ашимов.

Сырье - пропан - поставляется на площадку комплекса железнодорожным транспортом в вагон-цистернах. На эстакаде смонтировано оборудование герметичного слива американской компании EMCO WHEATON, а перекачивать его будут компрессоры итальянского производителя SIAD. В среднем за сутки сливаются 72 вагона общим объемом 2 300 тонн.

«На железнодорожной эстакаде операторы будут принимать сырье, которое перекачивается в парк хранения, оборудованный системой обнаружения газовой опасности. Далее пропан будет подаваться на установку дегидрирования для получения пропилена. А на установке полимеризации будет производиться конечный продукт – полипропилен», - говорит главный инженер предприятия Денис Козырев.

Мощность комплекса - 500 тыс. тонн полипропилена в год, который является базовым сырьем в машиностроении, медицине и электротехнике, применяется для производства упаковочных материалов, тары, волокон, труб и фитингов для горячего водоснабжения, оргтехники и бытовой электроники, товаров народного потребления, садовой и офисной мебели.

Резервуарный парк состоит из четырех емкостей хранения, изготовленных в Южной Корее. Каждый резервуар длиной 42 метра вмещает 2 500 кубических метров пропана.

В реализации проекта были задействованы крупные компании-лидеры с мировым именем, такие как Siemens, MAN, SGS, Air Liquide, Mitsubishi и другие. Для наладки высокотехнологичного оборудования и обучения работе с ним операторов в Атырау приезжали шеф-инженеры заводов-изготовителей.

В проекте KPI применены современные технологии - это позволит предприятию стать полностью цифровым. Складские операции, такие как упаковка продукции, складирование и погрузка в авто и железнодорожный транспорт будет осуществлять специальная робототехника без участия людей. А специализированные IT-решения и корпоративные учетные системы позволят вести высокоточный учет всех данных от планирования операций до сбыта готовой продукции конечному потребителю.

На предприятии отмечают, что производство полностью соответствует всем экологическим требованиям. Сырьем является уже очищенный от вредных примесей пропан, который по производственной цепочке преобразуется в пропилен, а далее в полипропилен. В ходе этих процессов исключено образование опасных вредных веществ, таких как сероводород, сернистый ангидрид и ароматические углеводороды.

Комплекс экологичен и в части потребления воды - он имеет замкнутый цикл оборотного водоснабжения для технологических процессов. Благодаря интеграции с комплексом очистных сооружений ТОО «Karabatan Utility Solutions» решается задача по снижению водопотребления за счет почти полной утилизации стоков и их повторного использования.

Еще одним важным моментом является стратегическое партнерство по реализации проекта с крупной нефтехимической компанией «СИБУР». Опыт и компетенция партнера откроют для «КазМунайГаза» новые рынки сбыта казахстанской продукции.

Юрию Григоровичу исполняется 95 лет

Текст: Анна Галайда

Хореограф встречает юбилей на посту. Нынешний сезон Юрий Григорович открыл возобновлением "Золотого века" в Большом театре. Затем последовали "Легенда о любви" в Уфе и "Каменный цветок" в петербургском Мариинском, "Спартак" в Мюнхене и Антверпене.

Весь январь и февраль под знаком Григоровича проведет Большой театр. Обладатель самой полной коллекции спектаклей хореографа, он будет показывать их на Исторической сцене, вместе с юбиляром чествуя и свою собственную великую историю - во второй половине XX века понятия "Большой театр" и "Юрий Григорович" были неразделимы.

Путь из Ленинграда в Москву

В Москве Юрий Григорович продолжил линию великих балетных ленинградцев: еще с XVIII века руководить московской труппой было принято поручать выходцам из Петербурга. Сначала это был Иван Вальберх, потом - Адам Глушковский, спасший труппу и школу во время войны с Наполеоном и оккупации Москвы, позже - Александр Горский и Леонид Лавровский. Петербуржцами по выучке и происхождению были танцовщики и педагоги Василий Тихомиров, Марина Семенова, Алексей Ермолаев, Галина Уланова.

Юрий Григорович переехал в Москву в 1964-м. Племянник знаменитого танцовщика Мариинского театра и дягилевских "Русских сезонов" Георгия Розая, он окончил Ленинградское хореографическое училище, исполнял сольные виртуозные партии в Ленинградском театре оперы и балета имени Кирова, а в 1957 году в одночасье проснулся знаменитым, поставив балет "Каменный цветок", основанный на уральских народных сказах.

Спектакль был признан новаторским: он отрицал устаревшие законы хореодрамы, пытавшейся превратить балет в сценические бытовые романы с танцами, а главным средством выразительности считал собственно виртуозную классическую пуантовую хореографию, без подпорок пантомимы способную выразить идею. При этом Григорович не ограничивался рассказом сказок. Он был из поколения "шестидесятников", заново осмыслявших место художника в жизни и искусства в жизни людей. Его Данила в "Каменном цветке" не просто бродил с молотом по лесам, поддерживая в дуэтах то Катерину, то Хозяйку Медной горы, как было в постановке Леонида Лавровского, - он погружался в мир идей в чертогах Хозяйки Медной горы и возвращался в родную деревню, где обыденную жизнь взрывала праздничная ярмарка с плясками, цыганами и дрессированным медведем. Открыв для себя мир великого искусства, Данила возвращался к людям, чтобы нести прекрасное им.

Балет был поставлен в свободное от основной работы время, в нем выдвинулось целое поколение танцовщиков, ставших звездами первой величины: Алла Осипенко (Хозяйка Медной горы), Ирина Колпакова (Катерина), Александр Грибов (Данила), Анатолий Гридин (Северьян), Ирина Генслер (Молодая цыганка). Два года спустя спектакль перенесли в Большой театр, где он стал одной из первых работ Екатерины Максимовой (Катерина) и Владимира Васильева (Данила).

Еще через два года Григорович показал балет "Легенда о любви", основанный на знаменитом персидском сюжете о Фархаде и Ширин. В нем кристаллизовалась найденная вместе с художником Симоном Вирсаладзе форма спектакля-притчи, в котором монологи главных героев чередуются с грандиозными ансамблями, потрясавшими воображение виртуозностью танцев и композиции.

Во главе поколения

Эти спектакли принесли Юрию Григоровичу признание - в 1964 году он возглавил Большой театр. Первой работой в этом статусе стала новая версия классического "Щелкунчика", которая переводит традиционно считавшийся детским спектакль в философскую притчу и пытается воплотить трагизм музыки Чайковского. Премьеру этого балета вновь танцуют Максимова и Васильев, во втором составе выступают Наталия Бессмертнова и Михаил Лавровский, которых хореограф уже задействовал в своей московской "Легенде о любви", в третьем - Нина Сорокина и Юрий Владимиров.

Все эти танцовщики - "поколение Григоровича". Они вывели классический балет на новый уровень виртуозности, хореограф же нашел для нее идеальную форму, где технические достижения отливались в художественные откровения. Этот союз был настолько монолитен, что и сегодня, какие бы выдающиеся артисты ни появлялись в балетах Григоровича, они все же навсегда принадлежат первым исполнителям.

Отпевание античности

Вершиной этого сотрудничества стал "Спартак". Свою версию балета Арама Хачатуряна из античной истории Григорович задумал тогда, когда в московском Большом и в ленинградском Кировском театрах уже шли "Спартаки" Игоря Моисеева и Леонида Якобсона - танцевальные пеплумы, старавшиеся воспроизвести быт и нравы римской жизни. Юрий Григорович увидел свой спектакль совершенно иначе. Он - к огромному неудовольствию композитора - полностью перекроил и сократил партитуру, создал новое либретто.

"Спартак" Григоровича, хотя сцены оргии у Красса или казарм гладиаторов незабываемы, - это балет о противостоянии двух равных противников: восставшего раба и аристократа-полководца. Акробатические прыжки и головокружительные поддержки позволили этому "Спартаку" соперничать с высшими спортивными достижениями, а сцена гибели Спартака и реквием по нему отсылали к ватиканским росписям Микеланджело и мессам Баха.

Усталость плаката

Искусство символически усложненное и одновременно плакатно доступное - с годами превратилось в один из главных советских символов. За "Спартаком" последовала эпопея "Иван Грозный", позже - балет из современной жизни "Ангара" по "Иркутской истории" Арбузова и "Золотой век", воспевающий первые годы Советской власти. Но многим стало казаться: хореограф, в своих первых постановках проявивший себя как неистощимый изобретатель, с годами утратил вкус к эксперименту. Его постановки превращались в формулы - величественные, но неживые. Его танцовщики, для которых он был и ровесником, и гуру, открывшим новые пути в искусстве, первыми почувствовали исчерпанность революционных идей. Но Большой театр продолжал работать исключительно на выпуск гигантских балетов Григоровича и не оставлял поля для альтернативных поисков. Постепенно и сам хореограф предпочел сосредоточиться на переделке классических балетов Петипа - "Спящей красавицы", "Раймонды", "Баядерки", "Корсара". Тридцать лет спустя после своего триумфального воцарения в Большом Григорович вынужден был уйти из театра, символом которого стал.

Спустя годы, которые хореограф и его театр существовали отдельно, они вновь почувствовали необходимость друг в друге. Ведь что бы ни танцевала труппа Большого, ее энергия, эмоциональность, блеск виртуозности - и есть то, что воспитывал в ней Григорович. А его балеты не могут станцевать так, как в Большом, ни в Париже, ни в корейском Сеуле.

10 афоризмов Юрия Григоровича:

• "Жизнь удалась, потому что работал с гениями".

• "Балет без сильного чувства, прямо скажем, - дело безнадежное".

• "Быть дамой, приятной во всех отношениях, в балете невозможно".

• "Быть добреньким ко всем - для искусства гибель".

• "Чтобы невесты топали каблучками, а Принц бегал в белых кальсонах и танцевал классическую вариацию? Это нелепо и глупо".

• "Такое ощущение, что все сегодня сговорились удивить публику какими-то необычными системами!"

• "Я не из тех, кто забывает или перечеркивает прошлое".

• "Всё дурное, мелкое, случайное надо стирать и не тащить за собой в вечность".

• "Такие, как я, на пенсию не уходят. Они, как деревья, падают".

• "Когда ты уходишь, время уже не имеет никакого смысла".

Подготовил Игорь Вирабов

Спартак как сила урагана

Автор "Истории Большого театра" - о роли сильной личности в истории

Имя Юрия Григоровича неразрывно связано с историей Большого театра - и вписано в историю мирового балета. В этом уверен и известный музыковед Соломон Волков. Автор "Истории Большого театра" поделился с "РГ" мыслями о большом художнике Григоровиче.

- Безусловно, место Григоровича в ряду крупнейших мировых имен, Баланчина, Ноймайера, Бежара… Да, так долго главным балетмейстером в истории Большого театра не работал никто. Да, он ввел в Большом театре подлинное единоначалие. Но, знаете, мы говорили как-то с Юрием Любимовым - он любил приводить слова Николая Эрдмана: актеры, как дети, полчаса играют и пять часов сутяжничают.

Сталкиваясь с артистами театра, того же балета, с оркестрантами, я часто думаю - им явно не помешал бы сильный лидер с диктаторскими тенденциями.

На эту тему есть великий фильм Феллини "Репетиция оркестра". Там все доведено до гротеска, но по сути - точно. Феллини снял фильм во многом о себе самом. Диктатура в культуре часто разрушительна - но и отсутствие лидера бывает для культуры разрушительно не меньше.

У Григоровича были все лидерские качества. В каком-то смысле его конфликт с Васильевым и Плисецкой был неизбежен. Конфликт разгорался, затухал, но в итоге привел к тому, что Григорович был вынужден уйти из Большого в 1995 году. Уехал не куда-нибудь, а в Краснодар, руководил там балетом много лет. А с 2001 года все-таки возобновил сотрудничество с Большим театром, с 2008-го стал штатным хореографом Большого. И это его возвращение - конечно, дань справедливости.

Почему Григорович так долго - беспрецедентные 30 лет - оставался на своем посту главного балетмейстера Большого театра? Именно потому, что труппа понимала: балет великой Плисецкой - это для Плисецкой, балет великого Васильева - это для Васильева. А балет великого Григоровича - это балет для всей труппы. На балете Григоровича можно сделать себе имя. И это продолжается по сию пору.

Его "Спартак", "Легенда о любви", "Каменный цветок" и "Иван Грозный" - для меня четыре безусловных шедевра. "Легенду о любви" многие считают наивысшим достижением Григоровича, с точки зрения хореографической, - для меня все-таки высшим остается балет на музыку Хачатуряна "Спартак".

Когда-то я смотрел его в Москве. А летом 2014-го, когда Большой театр приезжал в Нью-Йорк, посмотрел его вновь, уже с новым составом. Первый же состав "Спартака" был легендарный. Владимир Васильев был Спартак, Марис Лиепа - Красс, Нина Тимофеева - Фригия, Эгиной была Плисецкая (хотя они танцевали и ту, и другую партии). Это было очень яркое событие. Хотя западная пресса к "Спартаку" всегда была несправедлива. Они никак не могли понять, с каким мамонтом они имеют дело. Мне в Нью-Йорке к этому не привыкать - они и Мориса Бежара просто в пух и прах уничтожали, когда он приезжал. Здесь бог Баланчин - это другая эстетика. Любая попытка повествовательности в балете встречается здесь в штыки.

Но я видел, как принимает "Спартака" публика - на нее этот балет действует как ураган. Невероятная мощь и сила. Здесь Григорович объединил волнующую личную драму и политический спектакль-аллегорию. Два главных образа, римский патриций Красс и вождь восставших рабов Спартак, - у него две равноценные роли. Ты понимаешь психологические мотивации то одного, то другого, - каждый из нас, если везло, встречал в жизни своего Спартака. И, если не везло, встречал своего Красса, диктатора…

Знаете, слов "навечно", "навсегда" я избегаю. Но уверен: у этого балета еще очень долгая жизнь. И в значительной степени он до сих пор визитная карточка Большого театра… Хотя Григоровича даже, бывало, попрекали Ленинской премией за этот балет. А раньше попрекали парторганы: "Спартака" нельзя везти на гастроли в Америку, слишком много эротики!

Мои симпатии всегда - к произведениям, в которых сплавлены психология, личная драма и политический месседж. И эти четыре балета Григоровича, о которых я говорю, будут ставить, в них будут становиться звездами и получать ответную волну обожания, понимания и почитания все новые и новые поколения танцовщиков. Даже за одно это все, кому дорог балет, должны быть благодарны Григоровичу.

Подготовил Игорь Вирабов

Codelco довольна расширением своего присутствия в Юго-Восточной Азии

Как сообщает Reuters, чилийский производитель меди компания Codelco заявила об успешном формировании плана продаж сырья в Юго-Восточной Азии на 2022 г., подписав ряд многолетних контрактов.

Ранее в июле компания объявила о намерении увеличить продажи в регионе вчетверо к 2023 г., для чего был открыт офис в Сингапуре. Также Codelco выразила интерес к индийскому рынку. «У нас был план увеличить продажи рафинированной меди в регионе, и мы выполнили его на 100% что касается 2022 г.», – говорится в пресс-релизе компании для Reuters. Также Codelco «успешно выполнила» план по продажам меди в Китай, где премии к цене «красного металла» увеличились приблизительно на 20%. На Тайвань и в Южной Корее рост плановых продаж превысил 20%.

«Наша стратегия выхода на новые рынки в процессе развития оказалась успешной, так как, по нашим оценкам, потребление рафинированной меди в Юго-Восточной Азии, как ожидается, будет устойчиво расти в ближайшие 20 лет», – заявил вице-президент по маркетингу Codelco Карлос Альварадо.

В Крыму запустили производство экспресс-тестов для диагностики COVID-19

Текст: Сергей Винник (Симферополь)

В Крыму началось производство экспресс-тестов для диагностики COVID-19. Завод мощностью до 100 тысяч тестов в месяц накануне Нового года открылся в Симферополе.

- Сейчас это сборочное производство, но на следующем этапе это будет одна из современных в мире на сегодняшний день производственных линий на корейском оборудовании, - рассказал "РГ" генеральный директор и учредитель компании-инвестора WhiteProduct Вячеслав Немцов.

Производить тесты начало предприятие "КрымТест". Проект ориентирован прежде всего на регионального потребителя, но в дальнейшем инвесторы намерены выйти с крымской продукцией на рынки другие субъектов РФ и за рубеж. По словам производителей, оборудование гарантирует высокий уровень достоверности диагностики. Принцип работы основан на выявлении вирусных белков SARS-CoV-2 в мазках из носа и иных респираторных выделениях.

- У тестов есть три показателя. Это специфичность, чувствительность и предел обнаружения, - рассказал Вячеслав Немцов. - Если брать критерий специфичности, то у наших тестов он составляет 100 процентов. Это означает, что нет ложноположительных тестов. Если вы болеете гриппом или иным инфекционным заболеванием, тест не покажет результат. Он покажет только COVID.

Чувствительность производимых в Крыму тестов составит 96 процентов и выше. Третий показатель - предел обнаружения, будет указывать на наличие инфекции в организме с первых минут заболевания, а не на седьмой-восьмой день течения болезни, как это часто бывает на практике у других производителей экспресс-систем.

Вся первая партия сделанных в Крыму тестов поступит в Роспотребнадзор, где должны подтвердить заявленные производителем характеристики. А через два месяца начнется массовое промышленное производство в декларируемых объемах. В проект уже инвестировано около 0,5 миллиарда рублей.

- Мы начали с экспресс-тестов на COVID-19, потому что это самая актуальная на сегодняшний день повестка, и есть соответствующее поручение президента, - поделилась планами директор предприятия "КрымТест" Елена Шарова. - Но это только начало. Мы намерены выпускать 68 тестов на определение заболеваний человека и 15 тестов для диагностирования болезней животных.

Производимые на крымском предприятии тесты позволят выявлять грипп А/B, RSV, аденовирус, стрептококк А, микоплазму, брюшной тиф, ВИЧ, онкологические заболевания, H.pylori и другие болезни. Что касается экспресс-тестов на COVID-19, то с их помощью можно будет выявить в том числе новый штамм "омикрон", а сами тесты будут продаваться в аптеке. Результаты станут известны через 15-30 минут после применения тест-системы.

- Любой человек сможет их купить и узнать результат, следуя инструкции, - рассказала Елена Шарова. - Для этого не нужны специальные медицинские знания.

Для удобства пользователей тесты будут выпускаться в расфасовке 5 или 25 единиц в одной упаковке. Большая расфасовка предназначена для медицинских учреждений.

Россельхознадзор рассказал о расширении рыбного экспорта

В этом году российскую продукцию из водных биоресурсов поставляли в 62 страны, отметили в Россельхознадзоре. В ведомстве обратили особое внимание на открытие рынка Вьетнама.

Одним из самых сложных, но одновременно самых перспективных направлений работы Россельхознадзора в расширении экспорта стало восстановление доступа к рынку Китая, отметили в пресс-службе ветеринарного ведомства. Для этого была проведена перерегистрация российских производителей и перевозчиков рыбы и рыбной продукции.

В одобренный КНР список уже включены 1089 российских компаний, сообщили Fishnews в пресс-службе Россельхознадзора.

Одним из достижений года стало открытие доступа на внутренний рынок Вьетнама, подчеркнули в ведомстве. По его данным, республика уже аттестовала на отправки грузов 27 российских предприятий — производителей рыбопродукции. Также согласован упрощенный порядок рассмотрения досье компаний — экспортеров из РФ.

Отмечено, что в условиях пандемии разработаны новые методики аудитов и инспекций предприятий, заинтересованных в экспорте. Так, Главное таможенное управление КНР провело в видеорежиме проверки нескольких российских поставщиков. Компетентное ведомство Эквадора в онлайн-режиме проверило пять отечественных производителей цист артемии. Надзорный орган Республики Корея также осуществило видеоинспекции шести российских рыбоперерабатывающих предприятий / судов.

Одним из приоритетов работы Россельхознадзора на ближайшие годы стало расширение экспортной ветеринарной сертификации в электронном виде. Ведется работа по интеграции информационных систем в области ветконтроля более чем с 60 странами, рассказали в ведомстве. Планируется, что это даст конкурентное преимущество как при открытии новых экспортных рынков, так и для расширения номенклатуры поставляемой за рубеж продукции.

Fishnews

Грузы собираются в контейнер

Как меняются контейнерные перевозки и появляются новые сервисы

В этом году контейнерные перевозки в транзитном сообщении по сети ОАО «РЖД» впервые превысили показатель в 1 млн ДФЭ, а 93% контейнерного транзита осуществлено с использованием нового сервиса – перевозки в составе контейнерных поездов. Не менее важным стало расширение географии перевозок дочерними предприятиями ОАО «РЖД» – АО «РЖД Логистика» и АО «ОТЛК ЕРА». О том, с чем ещё связан рост контейнерных перевозок по сети ОАО «РЖД» и какие проекты планирует реализовать холдинг для сохранения положительной динамики, «Гудку» рассказал заместитель генерального директора ОАО «РЖД» – начальник Центра фирменного транспортного обслуживания Алексей Шило.

– Какие из новых контейнерных сервисов сегодня пользуются наибольшей популярностью и почему?

– Контейнерные перевозки являются самым динамично развивающимся сегментом грузовых перевозок. Их рост в первую очередь происходит за счёт перевозок в составе контейнерных поездов. Это привело к тому, что доля маршрутизации гружёных контейнерных перевозок на сети достигла 78%, при этом в транзитном сообщении порядка 93% всех контейнерных перевозок осуществляется в составе контейнерных поездов.

Развитию этого сервиса уделяется большое внимание в части обеспечения скорости погрузки, точности и скорости доставки. Для организации перевозок контейнеров в составе контейнерных поездов в 2021 году, согласно запросам организаторов контейнерных поездов и ДЗО (дочерние и зависимые общества. – Ред.), действовало порядка 1 тыс. специализированных расписаний (в том числе 220 для международных контейнерных поездов). Аналогичное количество расписаний предусмотрено на 2022 год, и их число будет увеличиваться по мере поступления запросов организаторов контейнерных поездов.

Число контейнерных поездов, одновременно находящихся в движении на полигоне российских железных дорог, в отдельные сутки превышает 700 единиц и составляет порядка 15% от всех поездов сети, в 2020 году аналогичный показатель не превышал 550 поездов (порядка 10% от всех поездов сети), в 2019 году – 400 поездов.

Сервисы перевозок контейнеров в составе контейнерных поездов в международном сообщении пользуются высоким спросом за счёт привлекательности своих качественных и стоимостных характеристик.

– Какую роль в развитии контейнерных перевозок сыграли дочерние предприятия ОАО «РЖД»?

– Количество действующих на сети сервисов в 2021 году постоянно растёт. При этом особенно отмечаем организацию данной работы в сегменте транзитных перевозок, где одну из ведущих ролей играют дочерние компании ОАО «РЖД».

Здесь я хотел бы отметить начало регулярных отправок полносоставных контейнерных поездов из Финляндии с грузами для стран Восточной и Юго-Восточной Азии (перевозки бумаги и картона в Японию, Сингапур, Вьетнам, Южную Корею и Китай) через порты Дальнего Востока. Данные перевозки осуществляются в тесном взаимодействии с финской логистической компанией Nurminen Logistics и АО «РЖД Логистика».

Впервые в июне 2021 года по западному маршруту МТК Север – Юг осуществлена отправка первого контейнерного поезда с 32 сорокафутовыми контейнерами из Финляндии в Индию. Контейнерный поезд отправился из Финляндии, проследовал через территории России, Азербайджана, Ирана, далее контейнеры были отгружены на судно в Индию.

Отмечаем организацию работы по развитию международных сервисов во взаимодействии с АО «ОТЛК ЕРА» в части перевозок автокомплектов и готовых автомобилей, товаров электронной торговли, медицинских товаров и других товаров, необходимых в странах как Европы, так и Азиатско-Тихоокеанского региона. Существенно растёт география перевозок в сервисах АО «ОТЛК ЕРА», к которым в 2021 году присоединилось более 30 локаций. Из них основная часть в Европе, транспортную сеть компании пополнили 84 новых маршрута, из которых 15 относятся к перевозкам Европа – Китай и 69 – к перевозкам Китай – Европа.

Аналогичную работу по развитию контейнерных сервисов с использованием железнодорожного маршрута ОАО «РЖД» вели и другие дочерние компании, у которых также достойные результаты.

– Как меняется объём перевозок в экспортном и импортном сообщениях?

– По итогам года объём перевозок грузов в контейнерах в транзитном сообщении впервые составил более 1 млн ДФЭ, а общие объёмы перевозок контейнеров достигнут 6,5 млн ДФЭ.

Положительная динамика по всем видам перевозок: объём внутрироссийских перевозок превысил аналогичный показатель прошлого года на 6%, объём экспортных перевозок увеличился на 8%, прирост импортных перевозок составил 14%, а объём транзитных перевозок вырос на 36%.

Доля перевозок гружёных контейнеров в общем объёме контейнерных перевозок выросла до 71,4% (на 2,9% выше уровня 2020 года).

– Какие проекты реализовал холдинг для достижения таких результатов?

– Добиться этих цифр в первую очередь позволила проводимая на постоянной основе совместная работа по развитию контейнерных перевозок холдингом и контейнерными операторами, а также владельцами портовой инфраструктуры, которые прилагают большие усилия по развитию контейнерных терминалов и обновлению погрузо-разгрузочных механизмов.

Росту маршрутизации способствовало развитие услуги по перевозке грузов и порожних вагонов с согласованным временем отправления и прибытия в рамках договорных отношений с операторами контейнерных поездов, а также снятие ограничений по количеству подач при формировании контейнерных поездов, которые утверждены Порядком организации перевозки гружёных и порожних контейнеров в составе контейнерных поездов, утверждённым распоряжением ОАО «РЖД» от 2 октября 2020 года (№ 2191/р). Это позволило более эффективно использовать инфраструктуру, а также создало условия для привлечения дополнительных объёмов грузов с автомобильного транспорта.

В 2021 году средняя скорость перевозки превысила 800 км/сут. и составляет 830 км/сут. При этом скорость доставки транзитного контейнеропотока превысит 1050 км/сут., что позволяет говорить о достижении транзитной скорости контейнерных поездов 1300 км/сут. в 2024 году.

Такие показатели стали возможными благодаря работе по повышению качества планирования, обеспечению своевременным подводом локомотивов, диверсификации транзитных маршрутов.

В условиях инфраструктурных ограничений Восточного полигона для беспрепятственного пропуска контейнерных поездов применяется Технология организации проследования объединённых контейнерных поездов. На текущий момент 2021 года перевезено более 4 тыс. контейнерных поездов с применением указанной технологии, что на 40% больше, чем в прошлом году.

Немаловажную роль сыграло и восстановление мировой экономики после пандемийных ограничений 2020 года, а также сохранение высоких фрахтовых ставок на морские контейнерные перевозки.

– Какая номенклатура груза сегодня преобладает в контейнерных перевозках?

– В течение 2021 года наблюдается постоянная положительная динамика практически по всем номенклатурам грузов, перевозимым в контейнерах. Широкое развитие получили перевозки в контейнерах химикатов (на 8% выше уровня прошлого года), лесных грузов (на 10%), промышленных товаров (на 28%), чёрных металлов (на 22%) и продовольственных товаров (на 19%).

Продовольственные грузы занимают особое место в структуре железнодорожных перевозок и находятся на контроле в связи с их значимостью в обеспечении продовольственной безопасности страны.

Особое внимание уделяется перевозке рыбной продукции, которая в связи с выбытием термического вагонного парка всё больше перевозится в крупнотоннажных рефрижераторных контейнерах. В 2021 году 63% рыбы перевезено в данном оборудовании. В связи с карантинными ограничениями, введёнными КНР, вопрос обеспечения вывоза рыбной продукции из Дальневосточного федерального округа в этом году был актуален как никогда.

Так, в октябре текущего года нам удалось достичь погрузки рыбы и рыбной продукции железнодорожным транспортом на Дальневосточной магистрали в объёме 87,4 тыс. тонн, что является рекордным показателем за последние 10 лет.

По итогам года ожидаемая погрузка рыбной продукции с полигона Дальневосточной железной дороги составит порядка 700 тыс. тонн, с ростом более чем на 150 тыс. тонн к 2020 году.

– Что позволяет расширить номенклатуру грузов, перевозимых в контейнерах?

– Создание различных модификаций контейнеров (танк-контейнеры, контейнеры Open Top) позволяет расширить спектр перевозимых грузов.

Так, контейнеры начинают использоваться для перевозок не только готовой продукции с высокой добавленной стоимостью, но и сырья. В рамках комплексного развития контейнерных перевозок российским грузоотправителям как альтернатива перевозкам сыпучих грузов в мягких ёмкостях, мешках и прочей стандартизированной таре предоставлена возможность перевозки насыпных грузов, в том числе зерновых, без тары в крупнотоннажных контейнерах. Это универсальные контейнеры с применением упаковки «лайнер-бэг» (контейнерный вкладыш) и специализированные контейнеры для сыпучих грузов насыпью без упаковки.

Кроме этого, на территории Российской Федерации широкое распространение получила технология перевозок наливных грузов с использованием ёмкости для перевозки жидких грузов в универсальных контейнерах (упаковка «флекситанк»).

В 2021 году впервые отправлен полносоставный контейнерный поезд с флекситанками в прямом железнодорожном сообщении Россия – Китай. Груз рапсового масла проследовал из Новосибирска в Чунцын через сухопутный пограничный переход Забайкальск – Маньчжурия. Ранее наливные грузы во флекситанках из России в Китай перевозились только через порты с использованием морского транспорта.

Без преувеличения можно сказать, что контейнеризация открывает новые горизонты для наращивания перевозок в условиях постоянно меняющейся конъюнктуры мировых товарных и сырьевых рынков.

– Какие проекты реализует ОАО «РЖД» для оптимизации времени нахождения поезда в пути?

– ОАО «РЖД», АО «ФГК» и АО «ВНИИЖТ» разрабатывают новую технологию ускоренных грузовых перевозок, приближенную к технологии пассажирского движения. Новая технология будет предусматривать возможность движения контейнерных поездов со скоростями до 140 км/ч.

В перспективе скоростные платформы будут использоваться для перевозок грузов со скоростью, сопоставимой со скоростью движения пассажирских поездов. Реализация этого сервиса позволит сформировать на сети российских железных дорог новый высокомаржинальный продукт для рынка.

В настоящее время изготовлены и проходят тестовые испытания опытные образцы платформы.

Для сохранения тенденции роста перевозок, в том числе и контейнерных, в ОАО «РЖД» на постоянной основе ведётся работа по развитию инфраструктуры, что стало основой для возможности освоения перспективных объёмов перевозок и увеличения скорости движения поездов.

На многих участках сети ведётся работа по оптимизации пропуска контейнеропотока.

В направлении железнодорожной станции Владивосток с имеющихся 74 пар поездов в сутки (100,9 млн тонн/год) за счёт реконструкции станций Ружино, Уссурийск, Барановский, Угольная пропускная способность к 2025 году будет увеличена до 93 пар поездов в сутки (126,8 млн тонн/год).

В направлении станции Находка до железнодорожной станции Смоляниново пропускная способность с существующих 62 пар грузовых поездов (84,5 млн тонн/год) к 2025 году будет увеличена до 72 пар поездов в сутки (96,2 млн тонн/год). Увеличение пропускной способности будет достигнуто за счёт реконструкции станций Смоляниново, Новонежино, Красноармейский, Находка-Восточная, а также строительства обхода участка Шкотово – Смоляниново с ликвидацией подталкивания поездов дополнительным локомотивом.

– Для обеспечения роста транзитных контейнерных перевозок по международному транспортному коридору Восток – Запад необходимо увеличение пропускной способности на пограничных переходах, в частности с Китаем. Есть ли у холдинга инструменты что-то изменить в развитии пунктов пропуска?

– ОАО «РЖД» заключило трёхстороннее Соглашение о взаимодействии с Министерством транспорта России и Федеральным государственным казённым учреждением «Дирекция по строительству и эксплуатации объектов Росграницы». Документом определён перечень первоочередных мероприятий по развитию объектов инфраструктуры железнодорожных пунктов пропуска, а также проведена синхронизация их развития.

После реализации намеченных планов пропускная способность ЖДПП Гродеково – Суйфэньхэ увеличится за счёт возможности приёма поездов длиной в 71 условный вагон, что позволит не только достичь прогнозных показателей в 13,5 млн тонн/год, но и создать резерв провозных способностей на перспективу.

Проведение реконструкции ЖДПП Забайкальск позволит обеспечить перевалку более 1500 контейнеров ежесуточно, организовать сквозную технологию подачи и уборки контейнерных поездов и освоить все прогнозные объёмы.

Согласно инвестиционной программе ОАО «РЖД» по проекту «Развитие железнодорожной инфраструктуры Восточного полигона (I этап)» в настоящее время реализуется объект «Развитие железнодорожной инфраструктуры участка Махалино – Камышовая – Государственная граница с КНР».

Целью проекта является реконструкция ЖДПП Махалино со строительством дополнительных железнодорожных приёмо-отправочных путей и подходов, а также устройство сооружений для досмотра грузов государственными контрольными органами под перспективный объём перевозок грузов железнодорожным транспортом до 8 млн тонн в год с изменением режима работы пункта пропуска на круглосуточный.

Во исполнение положений соглашения между Правительством Российской Федерации и Правительством Китайской Народной Республики реализуется проект создания железнодорожного мостового перехода через реку Амур на участке российско-китайской государственной границы в районе населённого пункта Нижнеленинское Еврейской автономной области и города Тунцзян провинции Хэйлунцзян (ЖДПП Нижнеленинское).

– Согласно утверждённой Транспортной стратегии РФ до 2030 года с прогнозами до 2035 года, для увеличения контейнеризации грузов необходимо расширение сети транспортно-логистических центров (ТЛЦ). Какие проекты реализует холдинг по этому направлению?

– В целях повышения качества организации доставки грузов в контейнерах на всех участках сети ОАО «РЖД» участвует в федеральном проекте «Транспортно-логистические центры».

Целью проекта является формирование сети узловых грузовых мультимодальных транспортно-логистических центров суммарной мощностью не менее 52,9 млн тонн, что позволит обеспечить рост средней коммерческой скорости товародвижения на железнодорожном транспорте до 417 км/сут.

Основу грузовой базы создаваемой сети ТЛЦ составляют контейнеризируемые грузы.

Особо хотелось бы отметить развитие терминалов в самом западном регионе нашей страны – Калининградской области. Успешно реализован проект ТЛЦ Калининград, который оснащён всеми необходимыми техническими средствами для переработки до 450 тыс. ДФЭ в год, что свидетельствует о значительном резерве перерабатывающей способности для освоения как местных, так и транзитных грузов на долгосрочную перспективу.

– Есть ли предпосылки для сохранения роста контейнерных перевозок в следующем году?

– Основными тенденциями, которые, на наш взгляд, будут определять объёмы перевозок контейнеров по сети ОАО «РЖД» в 2022 году, являются ожидаемая стабилизация работы предприятий Европы и стран Азиатско-Тихоокеанского региона, расширение географии перевозок за счёт введения новых направлений маршрутов контейнерных перевозок, наращивание экспорта агропродукции, продукции лесной и химической промышленности, целлюлозы, увеличение перево-

зок автомобилей и их комплектующих. Другими факторами станут расширение сферы применения специализированных контейнеров различных типов и грузоподъёмности, а также развитие терминально-логистической инфраструктуры.

Проводимая ОАО «РЖД» работа по развитию инфраструктуры, международных транспортных коридоров, технологий перевозок должна способствовать сохранению существующей долгосрочной динамики перевозок контейнеров по сети ОАО «РЖД».

Беседовала Анна Якушева

Россия > Транспорт > gudok.ru, 28 декабря 2021 > № 3959981 Алексей Шило