Новости. Обзор СМИ  Рубрикатор поиска + личные списки

О Сербии и не только

Антон Куренной

Почему у нас почти нет друзей

Почему-то после программы "Право голоса", от 16 марта, которая была посвящена этой балканской стране, захотелось снова вернуться к этой теме. Скорее всего, из-за той уверенной позиции, которую демонстрировали некоторые из политологов - мол, Сербия в ЕС вступать не будет, тем более, в НАТО. Мол, сербы нам братья и поэтому будут смотреть на Россию, а не на Брюссель и, особенно, на Штаты, которые их ещё так недавно отбомбили руками, точнее, самолётами, НАТО. В общем, нужно применять мягкую силу, и Сербия останется нашим, если не братом, то другом. Будем там внедрять и развивать - вещали кремлёвские пропагандисты - русский язык, будем проводить обмен студентами, разные культурные мероприятия, и дело будет, что называется, в шляпе.

И вот возникает у меня вопрос - есть такая страна, ещё более братская и близкая нам и по культуре и по расположению - Украина, почему же её-то прошляпили? Да так рьяно пошли дела по сближению с ней, что даже стрелять стали друг в друга. И почему теперь уверены, что с Сербией всё получится иначе? Да, сербы помнят натовские бомбы, но и предательство России тоже, думаю, помнят. Или мы их не предавали, а стукнули кулаком по столу и заявили Штатам - Прекратить!? Только один(!) человек из всего истеблишмента - Примаков - выразил протест, прервав свой полёт в Вашингтон на середине пути. Да наши ребята-воины проявляли героизм, защищая сербов, пока их благополучно оттуда не убрали.

Сейчас не этим всё закончится? Сейчас у власти другие люди? Да, люди другие, но трудно забыть, что они, как и те, прежние, помчались в своё время обниматься с Америкой, попутно быстренько разоружаясь - станцию "Мир" утопили, предательски ушли с Кубы, бросили военные базы во Вьетнаме и Сирии, да и много чего ещё сделали ради того, чтобы дядюшка Сэм нас по плечику похлопал. Ну, похлопал, а потом... оставил в прихожей, заявив, что наше место там, а не за столом с приличными людьми из Семёрки. Ох и разобиделись тогда некоторые, поняв, что все шаги навстречу восприняли на Западе, как нашу слабохарактерность, уразумели, что нас попросту стали презирать, используя лишь как поставщиков чего-то полезного для них.

Поняли, наконец, мы это, даже меры ответные стали принимать, только вот не поздновато ли. Будем надеяться, не поздно. Но сомнение не уходит, когда задумаешься, какие ничтожества блюдут высшие интересы страны. Да как могла Украина захотеть остаться в зоне нашего влияния, когда политику в ней осуществляли и осуществляют такие наши дипломаты-мыслители, как Черномырдин и Зурабов? Да ни в жисть. А если учесть, что именно при них благополучно стала возрождаться бандеровщина, можно только посочувствовать народу Украины да и нам тоже.

Что, скажете, сербы всего этого не учитывают?

Бывший премьер-министр Дании Анкер Йоргенсен скончался в возрасте 93 лет, сообщает агентство Ассошиэйтед Пресс.

Йоргенсен дважды становился премьер-министром Дании. Впервые он занимал пост с 1972 по 1973 год. В 1975 году он выиграл выборы и занимал должность до 1982 года. Этот период был сложным для страны, которая переживала экономический кризис и политическую нестабильность.

Йоргенсен был противником американского вторжения во Вьетнам, а также пытался наладит отношения с Восточной Германией, за что подвергался критике со стороны США.

A Mafia Don with a Pompadour

F. William Engdahl

Every four years Americans get to vote for a President. The last President who might have made a positive difference to the country and the world was John F. Kennedy. Just before his assassination, JFK was moving to disengage from Vietnam. He was in a back-channel dialogue with Soviet head Nikita Khrushchev to insure a repeat of the 1962 Cuba Missile Crisis, a near-nuclear war by miscalculation, would never happen (bad for US military-industrial complex and the Rockefellers among others). In short, he was starting to deviate from The Program.

JFK as we all know was assassinated on November 22, 1963 at Dealey Plaza in Dallas, Texas. His assassins included networks of Allen Dulles’ CIA, including a then-young CIA agent named G.H.W. Bush; elements of the Mafia around New Orleans mafia boss Carlos Marcello; elements of the Dallas Police; mafia-CIA-linked gangster night club owner, Jack Ruby; Texan political boss, Vice President Lyndon B. Johnson; networks of the Pentagon. The only one who was innocent was the one Ruby rubbed out to silence him: Lee Harvey Oswald.

That was fifty three years ago. I was in Dallas the day Kennedy was shot. The TV scenes are burned in my memory as national trauma like with most Americans back then.

Since then the United States of America, the land of the free and home of the brave, has gradually become a nation of confused, angry, lost souls who no longer know why we should exist as a nation. We’ve lost sight of what happened to our moral purpose so beautifully described in the documents of our founding fathers at the end of the 18th Century. All we do with our rage, frustration and growing feeling of impotence as a people is to project that rage on the world in the form of making wars, wars, wars everywhere–Vietnam, Afghanistan, Iraq, Libya, Syria, wars on our border to Mexico, wars in our cities, and on and on. We don’t even bother to know for what moral purpose the war anymore. We long ago dispensed with the moral open protests that were so prevalent during the 1960’s and 1970’s during the Vietnam War.

JFK was followed as President by LBJ, a war criminal and far worse. LBJ was followed by “Tricky Dick” Nixon, a Republican with a dirty past who was Watergated by Henry Kissinger and the Rockefeller clan. Then came Nixon’s Vice President, Gerald Ford. One of the few things I could agree on with LBJ was his comment that Ford, whom Johnson knew from his Senate days, “couldn’t walk and chew gum at the same time.” That was quite OK for those who put him in power. Brains and independent thinking like JFK were not desired in “their” Presidents. Nelson Rockefeller was Ford’s Vice President was was there to do the walking and gum-chewing for Ford.

When the nation got sick of Republican Ford they voted in a Democrat, Georgia born-again peanut farmer governor named Jimmy Carter. What Americans didn’t know was that every major cabinet post of Carter, including Security Adviser Zbigniew Brzezinski, was given to Carter by a very secretive private club set up by David Rockefeller and Brzezinski in 1973 to control globalization policies in North America, Europe and Japan. It was accordingly named the Trilateral Commission.

Carter Administration members of the select Rockefeller Trilateral Commission included, in addition to Carter and Brzezinski, Walter F. Mondale (Vice President); Cyrus Vance (Secretary of State, nephew of John W. Davis, of the J. P. Morgan bank who was first President of the CFR); W. Michael Blumenthal (Secretary of Treasury); Harold Brown (Secretary of Defense); Andrew Young (Ambassador to the United Nations); Paul A. Volcker, Chairman of the Federal Reserve Board.

David Rockefeller’s Carter Presidency was followed by Republican Ronald Reagan, a B-grade Hollywood actor, with George H.W. Bush as Vice President in every sense of the word “vice,” running Reagan’s misnamed War on Drugs as well as the criminal enterprise later known as Iran-Contra. Bush, ex-CIA chief, ran most of Reagan’s Presidency until he stepped in 1988 for his long-sought goal to run and ruin the country.

Then came “Bubba,” Bill Clinton, aptly described by Mafia boss, John Gotti, as “that Arkansas white trailer-park trash,” a President who apparently believed that rape was a prerogative of political office. Clinton, who was intimate family friends with the Bushes before their 1992 election, was a former Arkansas Governor who as State Attorney General, willingly turned a blind eye to CIA cocaine aircraft via Mena Arkansas airport in exchange for desk-loads of $100 bill payoffs according to witnesses. Bill Clinton’s Presidency witnessed the most cabinet officials to come under criminal investigation of any US President. Clinton “baby sat” the Oval Office until the Bush clan could manipulate the 2000 election via an unconstitutional decision by the US Supreme Court enabling George W. Bush to become President with Vice President Dick Cheney running most of the show.

When the 2007-2008 financial crisis exploded Americans’ real estate bubble dreams, and the Afghan and Iraq wars proved utter fiasco, most Americans became desperate for “change.” What they got was a Hollywood fiction, in form of a protégé of the CIA, the first black President of the United States, Barack Obama. Behind the curtains, the very same circles of Wall Street banks, military-industry and agribusiness firms like Monsanto ran Obama, another war-making disaster for America.

Now again Americans are being asked to vote for a new President. As it stands in mid-March 2016, it will be a race between Clinton’s putative wife, Hillary Clinton, on the Democrat side running against Donald Trump, a circus clown worthy as some have suggested, of a remake of the hilarious 1967 Mel Brooks comedy, The Producers, with Trump, with his signal Pompadour hairdo, playing the role of scheming, manipulative failed Broadway producer, Zero Mostel as Max Bialystock.

Mafia Don’s Murky Past

Presidential candidate Trump prefers the grandiose titular name, The Donald. In reality, to be honest to his background, it should be The Mafia Don as in Don Coreleone in the movie The Godfather. Trump’s past is so intertwined with organized crime it’s incredible that the hand-wringing GOP anti-Trump establishment or Hillary Clinton have not smeared it across every newspaper in America.

Trump was born just after the end of World War II in Jamaica Queens, New York some seventy years ago. He was son of Fred Trump, a major New York real estate and construction developer. It was well known to every taxi driver or bar owner that for anyone to be a success in New York construction he had to be on friendly terms with the mob, then and today. Just like those who run the garbage disposal businesses, or control the harbors. Fred Trump’s son Don left business school to join daddy Fred’s construction and real estate business in New York City.

Trump’s early mentor in the ways of doing slick, shady construction business in New York was one of the sleaziest characters in New York, a lawyer named Roy Cohn.

Cohn, once lawyer for the sleazy US Senator Joe McCarthy, reportedly shaped McCarthy’s insane paranoid campaign against unnamed communists in the State Department in the early 1950s. Cohn’s biographer, Nicholas von Hoffman, noted that Cohn “lived in a matrix of crime and unethical conduct…derived a significant part of his income from illegal or unethical schemes and conspiracies.” His ties to the mob were so close that he allowed top Mafia bosses like Frank Costello to hold their meetings in his law office so they could claim lawyer-client immunity privilege.

Cohn, who was pronounced dead of AIDS in 1986 and was described by Hoffman as, “the best-known non-show-business homosexual in the country,” was the attorney for a notorious cocaine-snorting Manhattan nightclub in the late 1970’s called Studio 54.

Hoffman wrote of the orgies at Studio 54 held by Cohn, “For special celebrities, the wildest parties were held in the basement…with high society’s homosexuals, transsexuals and transvestites…” Cohn held some of his biggest birthday bangs, attended on at least one occasion by, “the important officials of the Democratic, Republican, and Conservative parties, most of the city’s major elected officials, a number of Congressmen, the Chief Judge of the United States District Court and Roy’s usuals…Donald Trump.”

Donald Trump, organized crime lawyer, Roy Cohn, and cocaine orgies in the basement of Studio 54 attended by judges and politicians of every party? In an interview Trump even described one such Studio 54 orgy he attended: “I would watch supermodels getting screwed, well-known supermodels getting screwed, on a bench in the middle of the room. There were seven of them and each one was getting screwed by a different guy. This was in the middle of the room.” He omitted to say whether he was among that seven.

In the 1970’s when Trump was in his 20’s he hired Roy Cohn as his attorney and “fixer” as he took over his father’s New York real estate and construction business. Trump and Cohn were regular companions at Studio 54 where Cohn was the lawyer. Trump reportedly even kept a photo of Cohn in his office.

In 1979, Cohn introduced Trump to a political dirty-tricks specialist named Roger Stone. Trump and Stone remain close to the present day. Stone, who has worked with Trump on campaigns since 1987, including the present Presidential bid, was charged and fined along with Trump for illegally breaking campaign rules as they fought the development of Indian casinos, competition for Trump’s Atlantic City casinos. Stone’s advice to Trump and other clients was, “Admit nothing, deny everything, launch counterattack….When somebody screws you, screw ‘em back—but a lot harder.” Trump learned Stone’s method well. In 2015 Trump again hired Stone for managing his GOP Presidential bid, but reportedly fired him in August, 2015 for taking too much credit for Trump’s growing success. The Don likes to take all credit. He is, after all, grandiose.

The Don’s mob pals

Mentored since his 20’s by New York mob attorney, Roy Cohn, The Don ever since has been involved with mob or mafia figures. Characteristically, as befits a protegé of Roy Cohn, Trump always denies knowing they were mob figures.

Don Trump entered the world of casino gambling in 1987. Casinos have invariably been associated with laundering money, criminal money of the mob, of the CIA for covert operations like Iran-Contra—taking dirty money and making it “clean,” untraceable. Las Vegas was created by Meyer Lansky, the late head of what was called during Prohibition “Murder Inc.” Lansky ran the casinos of pre-Castro Cuba until the Cuban Revolution in 1959 kicked him and his casinos out. In 1987, a year after his mentor and close friend Roy Cohn died of AIDS, Trump bought 93% control of a dubious casino company in the Bahamas called Resorts International.

Resorts International evolved from a CIA money-laundering front company set up by CIA chief Allen Dulles in the 1950’s. It was called the harmless-sounding name Mary Carter Paint Company. It later merged with help of CIA funds, with Jim Crosby’s Crosby-Miller Corporation. The name was changed to Resorts International in 1968 and it ran casinos in the Caribbean. In 1963, Alvin I. Malnik, a top henchman of crime boss Meyer Lansky, was deeply involved with Mary Carter/Resorts. Resorts International financed a New Jersey referendum that made casino gambling legal in one city in the state-Atlantic City.

Jim Crosby, an alleged CIA front man who later founded a private security company called Intertel whose clients numbered the late Shah of Iran and late Nicaraguan dictator Anastasio Somoza, then died. His family sold the 93% control of Resorts International to…The Don, Donald Trump, in March 1987. Casinos in Atlantic City were the result of a decision years earlier at a mob meeting in Acapulco of the Meyer Lansky Syndicate to expand operations outside Las Vegas, Nevada. Resorts International, then one of the most successful casino operations, was used to do it. Trump entered that charmed world in 1987.

In 1991 Trump and his Atlantic City Trump Plaza casino came into trouble with the New Jersey Casino Control Commission about his dealings with Robert LiButti, a high-rolling gambler and horse breeder who was later banned from Atlantic City for his ties to mob boss, John Gotti. When asked about the LiButti tie, Trump retorted, as he always does, that he “couldn’t recall” the name. He told the Philadelphia Inquirer when questioned about his relation to LiButti, “I have heard he is a high roller, but if he was standing here in front of me, I wouldn’t know what he looked like.” The only problem is that LiButti’s daughter, Edith Creamer, LiButti’s daughter, told Yahoo News that Trump’s account was false. “He’s a liar,” said Creamer. “Of course he knew him. I flew in the [Trump] helicopter with [Trump’s then wife] Ivana and the kids. My dad flew it up and down [to Atlantic City]. My 35th birthday party was at the Plaza and Donald was there. After the party, we went on his boat, his big yacht. I like Trump, but it pisses me off that he denies knowing my father.

In 2010, The Don appointed Felix H. Sater aka Satter, an executive at Bayrock Group LLC, to be Trump’s “senior business adviser,” with an office next to Trump’s and Trump business cards. Sater’s Bayrock had partnered with Trump on the Trump Soho high-rise hotel in Manhattan and other branded luxury real estate deals. Sater had pleaded guilty in 1998 to racketeering for his role in a $40 million stock fraud scheme involving the Genovese and Bonanno crime families. When an AP reporter questioned Trump about Sater in December, 2015, The Don replied his usual, “Felix Sater, boy, I have to even think about it. I’m not that familiar with him.” A spokesman for the Trump Organization acknowledged publicly that Sater worked for Trump after the disclosures of Sater’s criminal background. Sater is a Russian émigré who emigrated to Brooklyn in 1974.

American success story?

Trump has become a political phenomenon and popular among frustrated Americans fed up with lying Washington politicians. He wins traditional Democratic labor union support for attacking Obama’s Trans Pacific Partnership trade deal for robbing more American jobs. He wins support from confused angry unemployed or underemployed voters when he pledges to build a wall on the Mexican border to keep illegal refugees out, calling them drug dealers and criminals. Similarly, he garners support from the so-called “silent majority” when he proposes, quite against the US Constitution, to ban any and all Muslims from entering the United States.

The Don has someone behind the scenes, perhaps old crony Roger Stone, giving him very savvy advice on the “hot button” issues on voters’ minds and panders to that, as any skilled demagogue would. He does it in sound bytes. He spells out no coherent program to rebuild America or to deal with a nation in existential crisis other than to proclaim he could “sit down with Putin” and work a deal. About what, he never says.

Trump’s campaign website proclaims the now familiar mantra, “Trump is the very definition of the American success story, continually setting the standards of excellence in business, real estate and entertainment.”

What he chooses not to play up is that he has repeatedly declared bankruptcy on his casinos then, suspiciously, coming out of bankruptcy smelling like the proverbial rose. Trump’s hotel and casino businesses have declared bankruptcy five times between 1991 and 2014. Because the businesses used Chapter 11 bankruptcy, they were allowed to operate while the owners attempted to settle accounts with investors through asset sales and debt cancellation.

According to a report by Forbes in 2011, the first four bankruptcies were the result of over-leveraged hotel and casino businesses in Atlantic City: Trump’s Taj Mahal, Trump Plaza Hotel, Trump Hotels and Casino Resorts, and Trump Entertainment Resorts. Boasting, Trump said “I’ve used the laws of this country to pare debt. … We’ll have the company. We’ll throw it into a chapter. We’ll negotiate with the banks. We’ll make a fantastic deal. You know, it’s like on The Apprentice. It’s not personal. It’s just business.”

There are two possible conclusions to draw from the above documents of a fifty some year history of businessman Don Trump and a myriad gaggle of business associates who are tied to the mob. Either it is true, as he says again and again, that he was unaware of their mob ties and worked with them for superior their business skills. In that case, with fifty years of such abysmal lack of elementary due diligence in checking backgrounds of those he works with in the most sensitive positions, Don Trump is demonstrably not qualified, on national security grounds, to even be White House gardener. On the other hand, if the ties are with knowledge and clear intent, from Roy Cohn to those of the last several years, Don Trump then is a narcissistic pathetic real estate and casino gangster who ought never to step near the most powerful office on Earth.

О двусторонних переговорах Россельхознадзора с представителями компетентных органов Индии, Вьетнама и США на полях 65-го Комитета по санитарным и фитосанитарным мерам.

В рамках 65-го Комитета по санитарным и фитосанитарным мерам Всемирной торговой организации в Женеве состоялись переговоры с представителями компетентных органов и миссий при ВТО Индии, Вьетнама и США.

Российская сторона проинформировала представителя миссии при ВТО Индии о совместной работе с компетентным органом Индии по согласованию текста Протокола по вопросам обеспечения безопасности при осуществлении поставок готовой молочной продукции на территорию Российской Федерации из Индии. В настоящее время Россельхознадзор ожидает от индийской стороны информации о подписании Протокола с редакцией, которая была направлена по результатам телеконференции, проведенной 2 марта 2016 г.

С представителями Социалистической республики Вьетнам российская делегация обсудила вопрос экспорта животноводческой продукции из Российской Федерации. В апреле 2015 г. вьетнамскими компетентными службами были проведены инспекции российских предприятий производителей свинины, говядины и мяса птицы. По результатам проведенных инспекций и полученных отчетов Россельхознадзором была предоставлена вся запрашиваемая вьетнамской стороной информация. По итогам встречи стороны договорились об ускорении дальнейшей работы по завершению процедуры допуска продукции российских предприятий во Вьетнам и более тесном сотрудничестве по этому вопросу.

Также прошли переговоры с США, на которых российская сторона высказала обеспокоенность ситуацией с гриппом птиц в этой стране. Россельхознадзор постоянно следит за развитием ситуации в мире в отношении этого заболевания, в том числе и в США. Стороны договорились продолжить обмен информацией по этому вопросу.

The Kurds: Turkey-NATO Genocide?

Phil Butler

The Kurdistan Regional Government in northern Iraq has called the Turkish military operation against Kurds on the border in with Turkey genocide. Meanwhile, a growing number of world states are viewing Turkey as a rogue state, a NATO member growing more militant each day. The looming question is, “How far will NATO and the European contingent allow Erdogan’s government to go before reining him in?”

Kurds in a Gaza-like Prison

Using fear as a weapon, the current Turkey regime has leveled an inhumane campaign against Kurds in southeast Turkey since 2015. With the excuse militants of the Kurdistan Workers’ Party (PKK) had run amok in the region, Turkish forces impose curfews and randomly kill innocent civilians in this region, all in the name of combating supposed insurgents. The facts speak for themselves however, what Erdogan’s government is doing to Kurds is a copycat Gaza operation. If I did not know better, I’d say the Turks are operating from an Tel Aviv genocide playbook. The Turkish General Staff claims some 1,000 plus Kurdish militants have been killed in operations in the region, but only dead civilians clog the cemeteries there now.

Historically, the PKK has been fighting for independence in this region since 1984, seeking cultural and political self determination for Kurds in Turkey and northern Iraq. Several truces have taken place in between Ankara and the PKK leadership, but all have failed so far. A recent joint declaration by the PKK and nice other organizations has called for the overthrow of Erdogan’s government, and capitalism in general. Thus, NATO and the EU now consider the group terrorists, even though the United Nations does not. So given the “alignments” indicated, and the dying civilians all around, one has to wonder if NATO and key EU nations are not advocating the Turkish methods.

The Turkish Mob

As is the case in every critical foreign relations mess we face today, finger pointing and misdirect are the propaganda weapons of the factions and vested interests. For years now the United States and her allies have labeled the PKK terrorists or worse. In 2009 Barack Obama’s administration tagged the head of the organization, Murat Karayılan, and high-ranking members Ali Riza Altun and Zübeyir Aydar as drug traffickers. Meanwhile, incidents like the now famous Susurluk scandal have revealed Ankara’s role in the proliferation of drugs in the region, and worldwide. This affair essentially showed that Turkey was trying to eradicate the PKK, not in order to stop drug trade, but instead to take over their operations. In mafia-like fashion, key officials in the Turkish hierarchy vied for the dirty drug money guerillas depended on for weapons and food.

In the end Turkish officials were assassinated, Iranian spies provided the “cloak and dagger” element and the region appeared for all intents and purposes, like a Turkish version of a Chicago gangland of the 1930’s. But Turkey’s gangs raked in even more than Al Capone’s denizens did. Gambling, drugs, and money laundering by Turkish mobsters accounted for nearly $4 billion US by 1996. And for those investigating these misdeeds, suspicious car accidents became a fad.

The Enemy of My Friend

Since 2014 the PKK has taken up arms against ISIL. In fact, the guerilla forces forces helped “tens of thousands of Yazidis escape an encircled Mount Sinjar, when IS threatened them with virtually assure extinction. While the US coalition was flying “pretend” air missions overhead, Kurds on the ground were killing the world’s greatest jihad enemy by the hundreds. And all the while the PKK leadership was begging Ankara to join in to destroy ISIL. As we know now, their efforts fell on deaf ears for a reason. Turkey, Saudi Arabia, and by proxy the US and others were in fact helping ISIL to destabilize Assad. This is irrefutable, but now a NATO member is performing genocide right before our eyes.

Back home in America the people are fed a mishmash of fragmented information. The same holds true in London, Brussels, and the European capitals too. ISIL slays dozens in Paris, and the world pains Eiffel Towers on their Facebook profiles in sympathy, when in reality France plays a crucial role in this human travesty of justice. Germany and the other EU players are in this, thick as thieves. It’s a mess of biblical proportions, the under the table deals wreaking of innocent blood, lies, deceit, and payoffs of one kind or other. The energy giants are the harbingers, their agents complicit in a corrupted system that smashes freedom lovers and fighters, while aiding and abetting hired killers for gold. The PKK canvasses the deserts of northern Iraq and eastern Syria slaying ISIL terrorists, and Turkey’s air forces strafe and bomb the PKK and Kurdish civilians. And the US condones a NATO friend killing a Turkish enemy, all the while empowering ISIL. Remember those hundreds of oil trucks Russia’s air forces destroyed? No such black market oil caravans were EVER mentioned by US Central Command, not until Putin televised their destruction.

The White House of Barack Obama has been a world and an American catastrophe. Freedom fighters have become terrorists, and terrorists freedom fighters throughout this dark regime. Since winning the Nobel Peace Prize, this president has presided over more death, killing, and chaos policy than any leader since LBJ during the Vietnam era. More governments have either toppled or are teetering in our world, than at any time since World War II. U.S. Vice President Joe Biden made a statement back in January that calling the PKK “a terrorist group plain and simple,” saying “what they continue to do is absolutely outrageous.” You’ll remember Biden’s statements before the Raja in Kiev, Ukraine. Citing the words of the legendary Thomas Paine, this psychopath and corporate lackey who helped usher Nazis into the Ukraine, compared the lie of Maidan square to the American Revolution just last December. Meanwhile his son Hunter had already taken up his position with the energy mafia there in war torn Ukraine. Yes, the enemy of the world energy mafia, is the enemy of anyone in the circle of Washington power now.

Kurds Thrown Under the Obama Bus

Naturally the news and “evidence” from Reuters today Turkish jets bombed Kurds over an alleged PKK bombing, it sides with the NATO imperative. A police source is enough for Reuters to offer Americans the right “headline” for Erdogan. Make no mistake, this is what is going on in our world. Turkish militants, PKK militants, Kurdish militants – killed, killed, killed, killed – Yahoo and Google News parrot this for the last several weeks now. Characteristically, the Reuters news contains nothing about the PKK or YPG denying responsibility for the recent bombings in Ankara.

Amid all this chaos, the US has just authorized the sale of nearly $1 billion dollars worth of so-called “smart bombs” to Turkey, so the killing can be more precise. This is America’s solution to collateral damage, helping General Dynamics make millions, while assisting rogue NATO states in eradicating the mob enemies. So the Kurds, the enemies of America’s enemies, are terrorists by Washington definition. But just last week the Obama administration still could not decide to formally declare the Islamic State atrocities against Christians and other religious groups as “genocide”! You read that correctly. Secretary of State, John Kerry has a deadline to report to the US Congress on whether or not ISIL butchering Kurds Yezidis and other groups can be called “genocide”. In a tangle of legal mumbojumbo, Washington lawmakers and the Obama leadership seem more concerned with protecting ISIL terrorists from world tribunals, than with eradicating their terror from the face of the Earth. So there you have it in a nut shell, the Kurds now thrown under the Obama bus in the name of cover-ups. James Carden of The Nation spells it out for us. The Kurdish national motto, “The Kurds Have No Friends,” shows us the Kurdish people as disposable pawns, just like Ukrainians, Georgians, and Libyans too. Erdogan’s genocide is the bugle call, a free Kurdistan ideal has been abandoned.

«Lada хочет вся Европа»

Экспорт автомобилей из России хотят увеличить до 25%

Алина Распопова

Правительство хочет заставить автопроизводителей увеличить экспорт из России и готовит стимулирующие меры. Российские компании уверены, что их машины будут интересны и в Европе, и во Вьетнаме. Так, «АвтоВАЗ» планирует прописаться в 12 европейских дилерских центрах. Иностранные бренды осторожны в своих высказываниях — для наращивания экспорта необходимы дополнительные инвестиции, к которым они пока не готовы.

Увеличить долю экспорта автомобилей из России до 25% — такую амбициозную задачу поставило перед автопроизводителями правительство в лице Минпромторга. После обвала экспорта новых машин в 2015 году на 19%, до уровня 106 тыс. единиц, выйти на такие объемы будет непросто. Чтобы стимулировать бизнесменов, правительство будет устанавливать заградительные импортные пошлины (их размер на целевых рынках доходит до 74%), а также предоставлять субсидии на транспортировку и доработку конструкций для экспортных рынков.

Главными экспортерами, которых будет стимулировать правительство, станут отечественные «АвтоВАЗ», ГАЗ, УАЗ, КамАЗ. Также нарастить объемы экспорта хотят убедить иностранные компании, которые ведут производство на территории России, в частности Volkswagen, Renault, Nissan.

Как рассказал на Российском автомобильном форуме замминистра промышленности и торговли Александр Морозов, новыми целевыми рынками сбыта для автомобильной продукции из России в 2016 году, по оценке Минпромторга, должны стать Алжир (22 тыс. штук), Иран (11 тыс.), Египет (8 тыс.), Европа (5 тыс.), Куба (3 тыс.), Вьетнам (2,5 тыс.), Мексика (2,2 тыс.), Индия (1 тыс.), Эфиопия (400). Эти же страны будут находиться в приоритете по достижению поставленных показателей стратегии-2025.

Аналитики отрасли уже обратили внимание, что заявленные объемы невелики и вряд ли смогут нивелировать убытки от потери двух важнейших для России рынков. Так, по политическим причинам практически прекратились поставки автомобилей на Украину. А из-за введенного в начале текущего года утилизационного и регистрационного сборов на автомобили заглох экспорт в Казахстан.

Российские автобренды готовы к экспорту

Российские предприятия рапортуют о том, что готовы завоевывать рынки за пределами страны. Как сообщили «Газете.Ru» в группе ГАЗ, экспортное развитие является ключевой составляющей стратегии развития предприятия. По мнению представителей компании, это единственное направление, которое дает потенциал для вывода автопрома из стагнации.

«Для того чтобы совершить существенный технологический рывок в автопроме, нужен объем сбыта, гарантирующий окупаемость инвестиций в разработку, сертификацию модификаций для экспортных рынков, создание системы сервиса в каждой стране.

Емкость российского рынка не дает таких объемов. Развитие экспорта позволяет повысить устойчивость бизнеса, хеджировать валютные риски с учетом значительного сужения российского рынка и роста стоимости импортных комплектующих», — рассказал представитель группы ГАЗ.

В свою очередь, независимый эксперт по развитию экспорта российских автомобилей и продуктов машиностроения в Европу Мария Вола (до начала 2016 года являлась сотрудником «АвтоВАЗа» и была ответственна за направление экспорта) рассказала «Газете.Ru», что на продукцию «АвтоВАЗа» есть спрос во всей Европе, включая центральную, восточную и западную части.

«В 2015 году мы проводили тесты в Европе на Lada Kalina Cross, — рассказала Вола «Газете.Ru». — Интерес к автомобилю есть и среди мультибрендовых дилеров, и среди простых покупателей.

Получается, что иностранцев интересуют не только новинки — Lada Vesta и Lada XRay, но и вся модельная гамма. Есть спрос в Бельгии, Германии, Австрии, Чехии — там у нас работает свой склад запчастей. А в Венгрии у «АвтоВАЗа» есть свой дилер.

Конечно, сеть дистрибьюторов у нас модернизируется. Сейчас подготовлены контракты по дилерским центрам в 12 странах Европы, и мы надеемся, что в течение 2016 года они будут подписаны. Мы точно сможем достичь продаж в Европе на уровне 5 тыс. штук, так, уже более 2 тыс. заказов мы получили из Венгрии. Будем идти и дальше. На части интересных нам рынков нужны автомобили с правым рулем — мы уже прорабатываем этот вопрос».

Иностранцы отвечают уклончиво

Рассказывая о возможных перспективах поставок своих автомобилей из России за границу, иностранные компании стараются не отвечать прямо. Ведь эти шаги требуют значительных инвестиций, которые должны оправдаться в будущем и позволить предприятию выйти на необходимые объемы производства. Пока же эти перспективы туманны — геополитическая ситуация в России может измениться в любой момент.

К примеру, Nissan, который поставляет автомобили в ряд стран СНГ, в том числе в Белоруссию и Казахстан, звучал в планах Минпромторга. Однако о конкретных шагах в компании предпочитают не говорить. Так, по словам представителя компании, кроме направлений экспорта в страны СНГ сейчас рассматриваются и другие варианты. «Ведется активная работа с государственными органами по обеспечению мер господдержки, — сообщили «Газете.Ru» в пресс-службе Nissan. Но пока конкретных решений и направлений нет».

На вопросы об экспорте Renault – Nissan и поддержке продаж автомобилей Lada в Европе не раз высказывался и глава альянса Карлос Гон, формулировки которого тоже были максимально обтекаемы.

Так, в 2015 году он рассказывал, что считает преждевременным помогать «АвтоВАЗу» с экспортом новых Lada, и отмечал, что пока топ-менеджеры не готовы к такому решению. Позже он рассказал, что «АвтоВАЗ» нужно будет поддержать на тех рынках, где альянс работает, он проанализирует этот вариант.

Мнения экспертов расходятся

Аналитики и участники рынка расходятся во мнениях о перспективности экспорта автомобилей из России. К примеру, глава Союза китайских предпринимателей в России Цай Гуйжу считает, что сегодняшний курс рубля предоставляет отличные возможности для быстрого налаживания дилерской сети и сервисных центров или даже организации производства за границей.

«По этому пути пошел ГАЗ, который начал производить коммерческую модель «Газель Next» в Турции, ориентированную на европейский рынок, — говорит Гуйжу «Газете.Ru». — Локализация производства в этой стране позволяет пользоваться выгодами беспошлинной торговли».

Нынешнее падение объемов экспорта российских автомобилей эксперт объясняет снижением объемов поставок в страны СНГ. При этом Гуйжу обратила внимание на рост показателей для дальнего зарубежья. Так, экспорт легковых автомобилей в прошлом году увеличился в 2,5 раза: с 4,5 тыс. до 11,3 тыс.

«Рост экспорта в страны дальнего зарубежья обусловлен ослаблением курса рубля, — говорит Гуйжу. — Характерен пример КамАЗа, который осуществляет поставки в 61 страну, в том числе в Саудовскую Аравию, Чили, Никарагуа, Колумбию, Аргентину, Анголу, Панаму. В 2013 году доля экспорта в его продажах составляла 11,8%, или 5,7 тыс. автомобилей. В 2014–2015 годах это значение увеличилось вдвое».

Говоря о перспективах 25-процентной доли экспорта, эксперт отметила, что важно выйти на эту цифру за счет фактического роста поставок, а не снижения производства автомобилей в России. Однако на пути этих целей будут стоять конкуренты с недорогой продукцией из Китая и Индии, которые также проводят активную экспансию на новые рынки.

В свою очередь, руководитель аналитического департамента AMarkets Артем Деев считает задачу «увеличения экспорта» скорее лозунгом, чем реальностью.

«Если поставленный амбициозный план будет выполнен хотя бы наполовину — это будет уже отлично для российского автопрома, — сказал Деев «Газете.Ru». — Российские автомобили эконом-класса, например продукция «АвтоВАЗа», выигрывают у ближайших конкурентов, например корейских производителей, только по цене. И только в сегменте до 600 тыс. руб.

Все, что дороже, уже более оптимально закупать у «корейцев», которые ведут агрессивную маркетинговую политику, у них отлично налажена логистика, и они готовы завалить Европу недорогими марками типа Solaris.

Исключение составляет, пожалуй, продукция КамАЗа: их грузовики по-прежнему качественны, дешевы и пользуются спросом в развивающихся странах».

По мнению Деева, Volkswagen не будет производить автомобили в России, чтобы экспортировать, в этом нет экономической целесообразности. «Сборка здесь не является экстремально дешевой по сравнению, скажем, с Азией», — заключил эксперт.

Между тем директор по развитию автокредитования Локо-Банка Андрей Ермаков обратил внимание на то, что оглашение планов Минпромторга совпало с серьезными перестановками в руководстве «АвтоВАЗа». Так, место Бу Андерссона занял Николя Мор, чьим главным успехом называют Dacia.

«За короткий период времени предприятие стало одним из крупнейших экспортно ориентированных (90% продукции экспортируется) участников рынка в эконом-сегменте с Logan, — сказал Ермаков «Газете.Ru». — На базе этого автомобиля производится большинство бюджетных моделей Renault, Nissan и «АвтоВАЗа». Собственно, это может служить доказательством того, что Renault – Nissan планируют переориентировать крупнейшего российского автопроизводителя с внутреннего рынка на внешние за счет роста экспорта. В этом интересы концерна, «Ростеха» и Минпромторга в общем-то совпадают».

Член президиума генерального совета «Деловой России», эксперт по вопросам экономики и финансов Анна Нестерова уверена, что одним из основных рынков для экспорта продукции автопрома из России станет Вьетнам.

«В рамках подписанного в 2015 году соглашения о создании зоны свободной торговли между Вьетнамом и ЕАЭС Вьетнам снизит ввозные пошлины на грузовые и легковые автомобили, — сказала Нестерова «Газете.Ru». — Россия через Вьетнам стремится выйти на азиатские рынки. «Группа ГАЗ», Sollers, КамАЗ, «АвтоВАЗ» готовы выходить на вьетнамский рынок. Также после подписания соглашения о создании зоны свободной торговли между Вьетнамом и ЕАЭС руководство Renault объявило о старте экспорта автомобилей российской сборки во Вьетнам».

Голодовка на борту

Как авиакомпании экономят на еде и алкоголе

Евгения Сазонова

Путешественники все чаще жалуются, что авиакомпании экономят на их питании — порции блюд уменьшились, а алкоголь вообще оказался под запретом. Более того, вслед за лоукостерами классические компании начинают взимать дополнительную плату за питание на борту. Авиаперевозчики настаивают, что ими движет не экономия, а забота о здоровом питании пассажиров.

В Европе пассажир на коротких рейсах привык, что питания практически не будет. При этом в кафе и ресторанах в европейских аэропортах стоимость обедов находится в том же ценовом диапазоне, что и в ресторанах в городе. «Соответственно, пассажир без проблем обедает перед рейсом в аэропорту, чего не скажешь о наших аэропортах, где в большинстве случаев стоимость обеда завышена многократно», — рассказывает блогер-путешественник Александр Чебан.

Менталитет российского пассажира пока не изменился — он ожидает бесплатного питания и напитков на рейсах.

Согласно Федеральным авиационным правилам, авиакомпании должны предоставить пассажирам на борту горячее питание при продолжительности полета свыше трех часов и далее каждые четыре часа в дневное время и каждые шесть часов в ночное время. Большинство отечественных авиакомпаний стараются соблюдать эти нормы.

«У российских авиакомпаний за последние годы есть стойкая тенденция к экономии. Например, у «Аэрофлота» на коротких рейсах теперь нельзя заказать спецпитание. Да и в целом сэндвичи и обеды на рейсах «Аэрофлота» стали меньше», — отмечает блогер-путешественник Александр Чебан.

Российские компании уверяют, что это не совсем экономия, а, скорее, переход на здоровое питание.

«При разработке меню эконом-класса учитываются современные тенденции здорового питания, предпочтение все больше отдается легко усваиваемой пище без ущерба вкусовым характеристикам», — рассказали «Газете.Ru» в «Аэрофлоте». По словам замгендиректора по производству «Скай Фуд Внуково» (поставщик питания на рейсы во Внуково) Ирины Филимоновой, сейчас рационы питания стали больше включать в себя вегетарианские блюда, произошел отказ от блюд из свинины.

При этом в обеих компаниях отметили, что свои коррективы в состав рационов внесли санкции и продуктовое эмбарго. По словам Ирины Филимоновой, меньше стало сыров и некоторых сортов рыбы, а по составу рационов питания акцент перенесли преимущественно на отечественные ингредиенты.

Наиболее востребованным из специального питания среди пассажиров эконом-класса является кошерное, фруктовое и детское питание, а наименьшим спросом пользуется специальное питание с учетом медицинских показаний, говорят в «Аэрофлоте». «По-прежнему чаще всего пассажиры заказывают традиционные блюда европейской кухни, но последнее время все популярнее становятся блюда с учетом национальных предпочтений, таких как халяльное, кошерное и постное питание», — отмечает Ирина Филимонова.

В кейтеринговых компаниях отмечают, что вслед за развитием низкобюджетных авиаперевозчиков классические авиакомпании начинают вводить платное питание.

Практически все европейские перевозчики уже отказались от бесплатного горячего питания на рейсах до трех-четырех часов, однако многие предлагают напитки и алкоголь бесплатно.

Это их отличает от лоукостеров. Но и эта грань постепенно стирается. «К примеру, Brussels Airlines (входит в группу Lufthansa), являясь классическим перевозчиком, не предлагает даже простой воды без оплаты», — говорит Александр Чебан.

В России единственная авиакомпания, которая не предлагает еду даже за деньги, — лоукостер «Победа» (входит в группу «Аэрофлот»). Правда, компания, в отличие от тех же Brussels Airlines, на своих рейсах предоставляет воду бесплатно. Как ранее говорил в интервью «Газете.Ru» гендиректор авиаперевозчика Андрей Калмыков, возможно, компания вскоре начнет продажу еды на борту, не уточнив, когда это может произойти.

«Происходит сокращение уровня сервиса в эконом-классе как реакция на запрос потребителей иметь доступные по стоимости билеты. Компании предпочитают дифференцировать сервис, когда пассажир получает возможность сформировать услугу из блоков. Условно говоря, ему хочется иметь большой шаг кресел, но он готов лететь без питания», — объясняет исполнительный директор агентства «Авиапорт» Олег Пантелеев.

Также некоторые российские авиаперевозчики «завязали» с алкоголем в эконом-классе.

К примеру, S7 в этом классе обслуживания предлагает только прохладительные напитки, чай и кофе. «Аэрофлот» подает пассажирам вино в эконом-классе только на международных рейсах свыше трех часов полета по следующим направлениям: Ханой, Хошимин, Пекин, Гонконг, Сеул, Нью-Йорк, Вашингтон, Лос-Анджелес, Майами, Токио, Мале, Инсбрук, Зальцбург, Брюссель, Лондон, Франкфурт, Дюссельдорф, Мюнхен, Ганновер, Штутгарт, Афины, Ираклион, Мадрид, Барселона, Малага, Рим, Милан, Венеция, Амстердам, Париж, Ницца, Женева, Цюрих, Тенерифе, Сплит, Салоники, Болонья.

«Сегодня законодательство ограничивает употребление алкоголя на борту воздушных судов. Алкоголь предлагается в бизнес-классе и на некоторых международных рейсах», — говорит Ирина Филимонова из «Скай Фуд Внуково».

А вот зарубежные авиаперевозчики от алкоголя не спешат отказываться. Так, немецкая Lufthansa на всех рейсах авиакомпании предлагает пассажирам напитки, в том числе алкогольные. «Среди алкогольных напитков несколько сортов знаменитого немецкого пива, вино, шампанское или игристое вино, ликеры и крепкий алкоголь», — рассказали «Газете.Ru» в компании.

«У Singapore Airlines есть фирменный коктейль Singapore Sling и в экономе. Cathay Pacific также предлагает алкогольные коктейли в эконом-классе на дальнемагистральных рейсах», — говорит Александр Чебан.

Судя по всему, экономия в питании пока не добралась до пассажиров бизнес-класса. Например, в этом классе обслуживания на рейсах «Аэрофлота» предлагают морепродукты — лосось, рыбу-черт, гребешки, палтус, из мясного — баранину, говядину, кролика, телячьи щечки, а также птицу — курицу, утку, перепелку.

В Lufthansa говорят, что некоторые позиции меню менялись в зависимости от результатов исследований. «Например, раньше все пассажиры бизнес-класса обслуживались в одно время, еда подавалась на стол со специальной тележки. Сейчас подход стал более индивидуальным, приближенным к ресторанному обслуживанию», — говорят в компании.

Визит Роухани позволит снять замок с торговли между Ираном и Пакистаном

Директор Института стратегических исследований Пакистана Масуд Хан в интервью корреспонденту агентства ИРНА в Исламабаде заявил, что предстоящий визит президента ИРИ Хасана Роухани в Пакистан имеет чрезвычайно большое значение в торгово-экономическом, политическом и региональном плане. Состав делегации, которая будет сопровождать Хасана Роухани в ходе визита, со всей очевидностью показывает, что иранский президент будет иметь в своем распоряжении ключи, которые позволят ему снять повешенный несколько лет назад массивный замок с торгово-экономических отношений двух соседних государств.

Хасана Роухани в ходе визита в Исламабад, намеченного на первую декаду перового месяца нового 1395 года по иранскому календарю (20.03-19.04.16 г.), будет сопровождать представительная политическая и экономическая делегация, а также большая команда представителей деловых кругов.

По словам Масуд Хана, время для первого визита Хасана Роухани в страны Южной Азии выбрано очень удачно. Визит в Пакистан предпринимается после отмены санкций, и для связей между соседними и дружественными странами больше нет никаких препятствий. Все условия, необходимые для прорывного расширения торгово-экономического сотрудничества и укрепления добрососедских связей, созданы.

Масуд Хан отметил, что основной темой предстоящих переговоров в Исламабаде, без всякого сомнения, будет вопрос строительства газопровода Иран – Пакистан.

Кроме того, в Пакистане наблюдается энергетический кризис, и поэтому помимо нефти и газа он нуждается в иранской электроэнергии. Ему необходимы также сталь и нефтехимия. Иран при этом, в котором проживает более 80 млн. человек, может стать хорошим рынком для животноводческой, продовольственной и другой продукции из Пакистана.

Для развития добрососедских отношений между двумя странами имеются и другие причины, как подчеркнул Масуд Хан.

"Разворот на Восток", первоначально ставший реакцией России на "холодную войну", внезапно развязанную против нее Западом, поначалу воспринимался многими наблюдателями как простая переориентация с Европы на Китай. Однако теперь он приобретает новые измерения, и логично, что непосредственным инструментом его осуществления выступает государственный бизнес, прежде всего в лице компании "Роснефть", весьма убедительно выполняющей свою роль инструмента государственной политики.

Во время визита президента компании Игоря Сечина в Китай были решены задачи, связанные с реализацией одного из ключевых государственных проектов по созданию судостроительного кластера на Дальнем Востоке. Дальневосточный судостроительный завод "Звезда" заключил с China Heavy Industry Corporation Nantong (CHIC) крупный контракт на поставку в 2016-2017 годах тяжелых кранов (включая кран "Голиаф" грузоподъемностью 1200 тонн) на стройплощадку судоверфи "Звезда", создаваемой консорциумом компаний, ключевую роль в котором играет "Роснефть".

Во Вьетнаме "Роснефть" впервые выступает оператором бурения в международных водах.

Но подлинный прорыв достигнут в отношениях с Индией: подписанные с ее корпорациями соглашения признаны "крупнейшими в нефтегазовом секторе за последние годы".

Прежде всего, "Роснефть" договорилась об основных условиях приобретения консорциумом индийских компаний (Oil India, Indian Oil, Bharat Petroresources) 29,3% "Ванкорнефти", вплотную приблизившись к заключению сделки купли-продажи. С этим же консорциумом достигнута договоренность о совместном анализе возможности разработки Сузунского, Тагульского и Лодочного месторождений, то есть освоения всего Ванкорского кластера.

Достигнутое ранее соглашение о приобретении 15% "Ванкорнефти" индийской ONGC Videsh Limited, как ожидается, увенчается закрытием сделки в ближайшее время. С этой же компанией уже подписан меморандум об увеличении ее доли до 26% и о заключении долгосрочных договоров на поставку нефти.

"Роснефть" будет играть в создаваемом консорциуме ведущую роль. В то же время организация международного энергетического хаба качественно повысит производственный потенциал Ванкорского кластера и позволит "Роснефти" укрепить свои позиции в Азиатско-Тихоокеанском регионе с его растущим потреблением энергоносителей, что будет способствовать стабилизации всего нефтяного рынка.

Интерес индийского бизнеса к Ванкору обусловлен тем, что это один из ведущих мировых проектов, обладающий уникальным сочетанием высокого качества добываемой нефти и крайне низких операционных расходов. Несмотря на тяжелые климатические условия, коэффициент извлечения нефти на Ванкоре — один из самых высоких в России.

Кроме того, индийский капитал входит в проект Таас-Юрях (добыча начата в октябре 2013-го, первый миллион тонн нефти получен уже в ноябре 2014 года). Подписан договор о покупке консорциумом из Oil India, Indian Oil и Bharat Petroresources 29,9% проекта и о вхождении его в совместное предприятие, созданное для освоения Таас-Юряха "Роснефтью" и ВР.

Как и в ситуации с Ванкором, "Роснефть" сохранит мажоритарную долю в совместном предприятии, нацеленном, помимо разработки Таас-Юряха, на дальнейшую разведку и освоение запасов региона.

Эксперты отмечают, что на базе Таас-Юрях будет сформирован евразийский энергохаб, который станет новой, современной формой интеграции Европы и Азии.

Открывая доступ индийскому капиталу к добыче сырья, "Роснефть" планирует войти в капитал индийской компании Essar Oil Limited, владеющей вторым в Индии по мощности и входящим в первую десятку мира по технологическому оснащению НПЗ в Вадинаре, морским терминалом для приема нефти и отгрузки нефтепродуктов, принимающим сверхбольшие танкеры, а также сетью из 2 тысяч заправок (которую намечено расширить до 5 тыс.). Сделку предполагается подписать и закрыть в первом полугодии; поставки нефти должны начаться до конца 2016 года.

Надо сказать, что "Роснефть" не случайно сделала ставку на индийскую нефтепереработку и розницу — это было весьма дальновидное решение. Ведь, согласно только что опубликованным данным Международного энергетического агентства, Индия станет главным мировым драйвером роста на рынке моторного топлива: к 2040 году потребление моторного топлива в этой стране удвоится до 10 млн баррелей в сутки, а уже в 2017 году потребление бензина вырастет на 12%.

В результате "прорыва в Индию" "Роснефть" получает серьезный (по некоторым оценкам, до 6 млрд долларов) источник дополнительного финансирования освоения крупных месторождений Восточной Сибири, и не просто гарантию сбыта добываемой на них нефти, но и прямой доступ на внутренний рынок Индии — четвертой в мире по импорту нефти. В результате "Роснефть" сохраняет свою позицию наиболее привлекательной для инвестиций российской нефтяной компании.

Последнее подтверждается высокой оценкой запасов: по мнению специалистов "ВТБ Капитала", 1.9 долл/барр по Ванкору и 1.6 по Таас-Юряху, что выше среднего по российской нефтяной отрасли; таким образом, пакеты акций, хотя и миноритарные, продаются дороже рыночного уровня.

Богатый опыт работы в рамках международных консорциумов "Роснефть" все чаще использует в деле евразийской интеграции, становясь ее ключевым элементом и движущей силой. Возможно, в данном случае на наших глазах начинает складываться качественно новая тенденция — создания евразийских энергетических хабов.

Михаил Делягин, директор Института проблем глобализации, для МИА "Россия сегодня"

Индия. Вьетнам. Россия > Нефть, газ, уголь > ria.ru, 18 марта 2016 > № 1690669 Михаил Делягин

В январе 2016 г. импорт офисной мебели в Японию снизился в годовом исчислении на 27%, но достиг самых высоких значений, начиная с марта 2015 г., об этом сообщает министерство финансов страны.

Китай, Польша и Португалия совокупно обеспечили около 80% зарубежных поставок, даже несмотря на то, что Япония в январе сократила импорт офисной мебели китайского производства на 15%. Но с другой стороны, импорт из Польши в четыре раза превысил значения аналогичного периода прошлого года.

Импорт кухонной мебели в Японию в январе 2016 г. вырос на 16%, основной экспортер — Вьетнам — увеличил поставки на 6%, в то время как Филиппины — на 42%, а Китай — на 24%.

Импорт мебели для спальни в Японию в январе 2016 г. снизился на 2%. Китай доминирует в этом сегменте — его доля превышает 59%, далее следует Вьетнам (29%).

Америке грозит тектонический сдвиг?

Автор: Сергей КОЖЕМЯКИН.

В Соединённых Штатах набирает обороты предвыборная гонка. За считанные месяцы избирательная кампания из самой скучной в истории страны превратилась в настоящую битву лидеров и программ — редкий случай для США! Каким бы ни был результат, ясно уже сейчас: в недрах государственной системы происходят тектонические сдвиги, способные радикально поменять политический ландшафт страны.

Демократический антураж

Называя себя эталоном свободного общества и диктуя «правила поведения» всему миру, сами Соединённые Штаты представляют собой довольно своеобразный образец демократии. Основополагающий принцип этого типа политического устройства — свобода выбора — здесь фактически отсутствует. Наиболее ярким подтверждением фиктивности американской демократии являются избирательные кампании. С формальной точки зрения альтернативность выборов соблюдается чётко. В них принимают участие кандидаты от множества партий — от крайне правых до крайне левых. Вот только тот факт, что в стране официально зарегистрированы четыре десятка политических организаций, может стать потрясением для самих граждан США. Не говоря уже о жителях других стран, убеждённых в существовании лишь двух американских партий: Демократической и Республиканской.

Проблема не в невежестве. Политическая система Соединённых Штатов действительно создаёт исключительные преимущества для двух «главных» партий. Остальные являют собой некий демократический антураж. Не оказывая влияния на политическую жизнь страны, они в то же время позволяют пускать пыль в глаза доверчивым сторонникам американской «свободы».

Главной причиной многолетней живучести двухпартийной «демократии» являются интересы крупного капитала. «Ослы» (демократы) и «слоны» (республиканцы) давным-давно превратились в политические филиалы американских корпораций. Эти последние лоббируют свои интересы через партийные структуры: путём продвижения нужных фигур, принятия нужных законов и т.д. Причём делается это абсолютно легально. На схожей основе строятся избирательные кампании. Корпорации вкладывают миллионы долларов в «своего» кандидата, который после прихода к власти создаёт для спонсоров «режим максимального благоприятствования».

Понятно, что другим партиям просочиться в эту монолитную систему невозможно. Президентские выборы 2016-го, казалось, должны были обновить этот псевдодемократический антирекорд. Ещё год назад прогнозы прочили отсутствие на них малейшей интриги. Ожидалось, что кандидатом от республиканцев станет Джеб Буш — младший отпрыск известной семьи. Что касается демократов, то их должна была представлять Хиллари Клинтон. Ей большинство опросов и отводило в итоге победу на выборах.

Кандидаты-бунтари

Дальнейшее развитие событий не просто пробило брешь в династической цитадели «Клинтон—Буш», но и разрушило её почти до основания. В обоих лагерях заявили о себе фигуры-бунтари. В Республиканской партии таким возмутителем спокойствия стал Дональд Трамп. Миллиардер и шоумен не просто составил конкуренцию другим кандидатам, но и вырвался далеко вперёд. Одни за другими выигранные дебаты, победы на промежуточных выборах — такого от человека, не связанного с партийной бюрократией, не ожидал никто.

Впрочем, именно в этой отстранённости от традиционного истеблишмента и заключается секрет успехов Трампа. Он не боится поднимать темы, на которые в «приличном» политическом обществе давно наложено табу. Таковы обещания построить стену на американо-мексиканской границе и запретить въезд мексиканцам, а также мусульманам в США. Таковы слова о том, что Вашингтон ненавидят во всём мире и агрессивной внешней политике пора положить конец. Вместе с тем Трамп обещает отстаивать принципы «свободной торговли» на всей планете. Под этим подразумевается борьба с попытками любых стран (в первую очередь Китая) защитить своего производителя и создание максимально выгодных условий для производителя американского. Кроме того, Трамп выступает за уход государства из экономики и социальной сферы, за ликвидацию большинства налогов и за внедрение полностью платных систем здравоохранения и образования.

В отличие от рыночного фундаментализма Трампа программа другого «смутьяна» нынешней кампании включает куда более левые, порой откровенно социалистические лозунги. Личность Берни Сандерса заслуживает подробного рассказа, тем более что российские СМИ жалуют его куда меньше правого популиста Трампа. В 1960—1970-е годы Сандерс участвовал в движении против войны во Вьетнаме и расовой сегрегации, несколько раз был арестован, а в 1981-м стал главой города Берлингтона в штате Вермонт. Избрание мэром человека, не скрывающего своих левых взглядов, да к тому же в разгар рейгановской антикоммунистической истерии, стало сенсацией в масштабах всей страны.

Впоследствии Сандерс шокировал американскую публику неоднократно. Например, своими визитами на Кубу и в Никарагуа, где у власти находились сандинисты (мэр Берлингтона стал самым высокопоставленным американским политиком, встречавшимся с Даниэлем Ортегой). Не могут оппоненты забыть ему и проведение медового месяца в Ярославле. «Сандерс поехал в свадебное путешествие в СССР и, по-моему, так оттуда и не вернулся», — съязвил сенатор-республиканец Линдси Грэм.

Тем не менее скандальные с точки зрения правых сил шаги не помешали Сандерсу в 1990 году победить на выборах в палату представителей. В парламенте он не примкнул ни к одной из партий, оставаясь (редчайшее исключение!) независимым конгрессменом. Лишь с началом нынешней кампании Сандерс, понимая бесплодность попыток самостоятельного участия, присоединился к Демократической партии. Выйдя на федеральный уровень, Сандерс выступал против войны в Ираке и Ливии, критиковал принятие «Патриотического акта» и другие законы, направленные на ужесточение внутренней политики, а также поддержал движение «Захвати Уолл-стрит».

Сегодня Сандерс призывает к внедрению бесплатной государственной системы здравоохранения и бесплатного обучения в колледжах, не перестаёт клеймить углубляющееся имущественное расслоение и ситуацию, когда истинными хозяевами страны являются корпорации. «Государство должно отражать интересы простых людей, а не миллиардеров», — заявляет он. Несовершенство избирательной системы, целиком зависящей от денег состоятельных спонсоров, стало стержнем его программы. В отличие от Хиллари Клинтон, которой помогают «киты» американской финансовой системы «Ситигруп» и «Голдман Сакс», Сандерс ведёт кампанию за счёт частных пожертвований, средний размер которых составляет всего 27 долларов.

Идеализировать Берни Сандерса, конечно, нельзя — как нельзя забывать его поддержку бомбардировок Югославии и позицию в связи с нынешним украинским кризисом (осуждение России за «аннексию» Крыма). Это не коммунист, и даже социалистом при ближайшем рассмотрении он не является. Сам Сандерс называет себя «демократическим социалистом» и тяготеет к европейской социал-демократии: идеалом общественного устройства он считает Швецию. И всё же для США большинство провозглашаемых Сандерсом идей являются прогрессивными. А его успехи в стране, где максимальным результатом левых сил были 6 процентов, полученные кандидатом от Соцпартии в 1912 году, прямо-таки феноменальны.

Согласно последним опросам, Сандерс сравнялся по популярности с Клинтон, а в случае выхода один на один с кандидатом-республиканцем у него даже больше шансов на победу, чем у «железной Хиллари». Кроме того, Сандерс выиграл первичные выборы в 9 из 22 штатов, и число поддерживающих его жителей растёт с каждым новым раундом праймериз. При сохранении тенденции Сандерс почти наверняка обгонит Клинтон. Однако это вовсе не гарантирует ему победу на съезде Демократической партии.

Всё дело в особенностях избирательной системы США. На первичных выборах определяются делегаты съезда — пропорционально полученным кандидатами голосам. Но, помимо этих обычных делегатов, участие в съезде принимают так называемые суперделегаты — представители партийной бюрократии, которые вольны голосовать, как им заблагорассудится. В итоге, если среди обычных делегатов у Клинтон и Сандерса по 771 и 550 голосов соответственно, то подавляющее большинство «суперделегатов» (472 из 495) высказались в поддержку Клинтон.

Скорее всего не будет допущен до финишной прямой и Дональд Трамп. Его резкие высказывания повергают в шок руководство Республиканской партии, которое открыто отмежёвывается от скандального претендента. Очевидно, что ставка сделана на сенатора от Техаса Теда Круза. На серии первичных выборов 5—12 марта он выступил лучше Трампа и теперь наступает последнему на пятки.

Зеркало общественных настроений

Но, какими бы ни были результаты партийных съездов и в целом выборов, нынешняя кампания является ценнейшим индикатором происходящих в американском обществе изменений. Успех Трампа и Сандерса не случаен и опирается на массовые настроения. Посмотрим на результаты ряда социологических исследований, проведённых в последнее время в США. Опрос Института Гэллапа показал: 58 процентов американцев полагают, что состояние экономики постоянно ухудшается, а 40 процентов считают себя малоимущими. Ещё одно исследование продемонстрировало, что две трети граждан считают национальную экономическую систему несправедливой и благоприятствующей не рядовым жителям, а влиятельным кругам. 81 процент опрошенных уверены в глубокой коррумпированности правительства. Среди главных проблем страны люди называют безработицу, несправедливую систему здравоохранения и падение доходов.

Действительно, социально-экономическая система США переживает кризис. Размывается средний класс. По самым оптимистическим расчётам, к нему относится лишь половина граждан (в 1970-х годах таковых было свыше 60 процентов). При этом сокращение среднего класса происходит не за счёт перетока в класс богачей, а из-за обеднения американцев. Доходы 45 миллионов человек, или 14 процентов населения, находятся ниже черты бедности. Рост числа малоимущих на 10 миллионов за 10 лет — такого Штаты не помнят со времён Великой депрессии. При этом доходы высшего слоя растут всё быстрее. Сегодня 0,1 процента американцев владеют таким богатством, сколько его приходится на 90 процентов рядовых сограждан.

Это порождает растущее недовольство как внутренней, так и внешней политикой. В 2008 году оно принесло победу Бараку Обаме, шедшему под лозунгами более справедливого перераспределения доходов и сворачивания военных авантюр. Теперь это недовольство аккумулируют Сандерс и Трамп. При всех своих различиях они говорят об ограничении власти корпораций, обещают усилить контроль над Федеральной резервной системой и переориентировать усилия с внешней политики на решение внутренних проблем. А главное, оба кандидата выглядят в глазах избирателя как смельчаки, бросившие вызов закосневшей государственной машине.

Но при этом Сандерс и Трамп опираются на разные группы населения. Ядро электората первого составляют молодые образованные граждане. Что касается Трампа, то лишь 19 процентов его сторонников имеют высшее образование. Как правило, это жители небольших городов, фермеры и мелкие бизнесмены. Перед лицом разорения они обращаются к мифической «американской мечте», базирующейся на свободе предпринимательства и минимальном вмешательстве государства в экономику. А боязнь конкуренции порождает в них ненависть к иммигрантам.

Все эти настроения накапливались много лет, но лишь сейчас получили чёткое оформление. Совершенно ясно, что с завершением избирательной кампании они никуда не денутся. Нельзя поэтому исключать, что Трамп и Сандерс в случае выбытия из предвыборной гонки не создадут новые политические организации, способные потеснить «ослов» и «слонов». Кроме того, к общественному мнению, столь ярко выраженному симпатиями к этим двум политикам, будет вынужден прислушиваться новый хозяин Белого дома — из какого бы лагеря он ни пришёл. И в этом — главная особенность нынешних выборов.

Morgan Stanley оценивает вероятность новой мировой рецессии в 30%

Сергей Николаев

Несмотря на то что после штормового начала года на рынки пришло некоторое успокоение, в Morgan Stanley считают угрозу новой рецессии вполне реальной. Причем буря может обрушиться на мировую экономику уже в нынешнем году. Аналитики полагают, что шансы на такое развитие событий составляют примерно 1:3, пишет Мехрин Хан в газете The Telegraph.

В Morgan Stanley обосновывают свои расчеты тем, что низкие цены на нефть и экстраординарные монетарные стимулы не оказали ожидаемого эффекта на рост мировой экономики. «Среда низких темпов роста сделала мир уязвимым для нескончаемых потрясений, включая опасения, что центральные банки утратили контроль над состоянием финансов в своих странах. В то же самое время политические риски от Европы до Ближнего Востока угрожают сокрушить правительства»,— говорится в прогнозе банка.

Предполагается, пишет The Telegraph, что рост мировой экономики в нынешнем году составит 3%. Это на 0,3 процентного пункта меньше по сравнению с предыдущим прогнозом Morgan Stanley. При этом рост в развитых странах снизится до 1,5%. Хуже всего на фоне остальных выглядят перспективы Японии. Прогноз по росту ВВП в ней понижен наполовину — с 1,2% до 0,6%.

В последнем квартале 2015 года рост совокупного мирового ВВП упал до 2,3%. Именно это обстоятельство побудило Morgan Stanley пересмотреть вероятность наступления новой рецессии с 20% до 30%.

«Риск рецессии повышается из-за замедления роста мировой экономики, которое возобновилось в самом конце прошлого года»,— заявила Эльга Бартч, главный экономист банка по Европе.

Еще недавно рекордное падение нефтяных цен в течение последних 20 месяцев рассматривалось как чрезвычайно благоприятный фактор для стран — потребителей нефти. Однако его положительный эффект оказался на этот раз не столь заметным, как во всех предыдущих подобных случаях.

В Morgan Stanley этот феномен объясняют высокими налогами на горючее во многих странах. Именно они, по мнению аналитиков, помешали большинству потребителей ощутить благоприятные последствия низких цент на нефть. В то же самое время в странах — основных производителях нефти, включая США, оказались под ударом инвестиции в отрасль. Вопреки ожиданиям, жители развитых стран не стали тратить на потребление дополнительные доходы, которые образовались в результате более низких цен. Они предпочли направить деньги на оплату долгов и на сбережения. Более низкий уровень потребления оказал давление на экономическую активность.

«Кажется, мировая экономика больше не настолько восприимчива [к более низким ценам на нефть], как это было в прошлом»,— считает госпожа Бартч.

«Медвежьи» ожидания Morgan Stanley подкрепляются также неспособностью центральных банков «вытолкнуть экономику из колеи медленного роста и низкой инфляции».

Европейский центральный банк, пишет The Telegrap, на прошлой неделе удвоил усилия, направленные на оживление инфляции и экономического роста. ЕЦБ анонсировал скупку корпоративных облигаций, понизил процентные ставки и объявил о предоставлении дешевых кредитов коммерческим банкам.

Однако, как отмечают аналитики, инвесторы больше не находятся под воздействием мер ЕЦБ. Рынки отреагировали на известие о чрезвычайно щедром пакете стимулов неожиданным образом — повышением курса и падением котировок акций. Утрата доверия рынков становится тревожным признаком для финансовых властей. Это может подорвать эффективность монетарной политики, которая в значительной степени направлена на снижение валютного курса и стимулирование инфляции, считают в Morgan Stanley.

Ситуация на финансовых рынках и умеренный экономический рост вынудили банк пересмотреть также свой первоначальный прогноз, в соответствии с которым ФРС трижды прибегнет к повышению ставки в нынешнем году. Теперь Morgan Stanley рассчитывает лишь на одно повышение ставки. Рост экономики США прогнозируется на уровне 1,6% вместо ожидавшегося ранее повышения на 1,8%.

ЕЦБ, в соответствии с новым прогнозом Morgan Stanley, завершит 2016 год со ставкой минус 0,5%. А центральный банк Японии к июлю понизит уже и без того отрицательную ставку еще на 20 базисных пунктов, пишет The Telegraph.

"ВымпелКом" создает экосистему для гостей

Андрей Федосеев

"ВымпелКом" приобрел контрольный пакет акций (50,2%) ООО "Сим Телеком" и совместно с этой компанией запустит full MVNO-оператора под брендом SIM SIM для приезжих из ближнего и дальнего зарубежья. Аналогичный проект уже реализован у ОАО "Межрегиональный ТранзитТелеком" (МТТ) на сети ПАО "МТС". Другие операторы "большой четверки" не планируют запускать MVNO-операторов, ориентированных на мигрантов.

О запуске full MVNO-оператора SIM SIM вчера заявил генеральный директор ПАО "ВымпелКом" (бренд "Билайн") Михаил Слободин и сооснователь и акционер SIM SIM Андрей Романенко. По словам Михаила Слободина, SIM SIM позволит создать экосистему для всех гостей страны.

В конце марта нынешнего года "ВымпелКом" в партнерстве с "Сим Телекомом" запустит full MVNO-оператора. Новые пакеты подключения от SIM SIM будут продаваться в 4 тыс. точек в Москве и Подмосковье. "Мы пока сфокусировались на Москве и Московской области. Но при этом если мы в течение года-полутора увидим, что такая модель работает, то примем решение по расширению предоставления услуг SIM SIM и на другие территории страны", - пояснил Михаил Слободин.

Помимо приезжих из стран СНГ SIM SIM планирует предоставлять услуги и для гостей из Соединенных Штатов Америки (США), Европы, Китая, Вьетнама, Индии, Африки. "В первый год работы по модели full MVNO мы сфокусируемся на обслуживании гостей из СНГ и Азии. В 2017 г. мы планируем начать предоставлять продукт для гостей из США и Европы", - уточнил в разговоре с корреспондентом ComNews Андрей Романенко.

У SIM SIM будет номерная емкость в коде 900 (на текущий момент DEF-код 969). Работать этот full MVNO-оператор будет на сети "ВымпелКома". SIM SIM имеет собственный биллинг, коммутатор, HLR и другие технические составляющие, обеспечивает самостоятельный пропуск исходящего и входящего трафика.

Как уверяют в "ВымпелКоме", абоненты SIM SIM помимо качественной связи, получат возможность через сall-центр "Сим Телекома" проконсультироваться по вопросам поиска различных организаций, правил нахождения на территории России и юридической помощи в оформлении разрешительных документов, переводов, покупок, оформления авиа- и железнодорожных билетов и т.д. В этом сall-центре работают сотрудники, говорящие на таджикском, узбекском, киргизском, русском и английском языках.

В "ВымпелКоме" напомнили, что "Сим Телеком" является партнером оператора с 2014 г. Тогда "Сим Телеком" продавал тарифы, разработанные "ВымпелКомом" для мигрантов, по агентской схеме. "Однако такой MVNO-проект, который не контролировался на корпоративном уровне со стороны "ВымпелКома", был нам не интересен. Поэтому было принято решение приобрести 50,2% "Сим Телекома", - сказал Михаил Слободин. Эта доля была выкуплена у ряда инвесторов, в том числе у Андрея Романенко. Сумму сделки обе компании не раскрывают.

"По моим оценкам, рыночная стоимость актива в сегменте этнического MNVO с собственным биллингом, оборудованием, бэк-офисом и абонентской базой составляет не менее 300-400 млн руб.", - сказал корреспонденту ComNews финансовый аналитик группы компаний "Финам" Тимур Нигматуллин.

Абонентская база SIM SIM составляет около 100 тыс. абонентов. Сколько абонентов MVNO-оператор планирует привлечь к концу 2016 г., Андрей Романенко и Михаил Слободин не уточнили.

"100 тыс. абонентов уже является неплохим показателем для SIM SIM. Вряд ли смена собственника может существенно помочь проекту значительно и быстро нарастить число его пользователей. Клиентам этнических MVNO неважно, кто является собственником проекта - их интересуют простые и недорогие тарифы, локальный - национальный - контент, возможность недорогих денежных переводов на родину", - заметил в беседе с ComNews руководитель департамента беспроводных технологий J'son & Partners Consulting Виталий Солонин.

В России это не единственный MVNO-оператор, предназначенный для этнических групп из различных стран. Так, в 2014 г. ОАО "Межрегиональный ТранзитТелеком" (МТТ) запустил MVNO-оператора Aiva Mobile на сети ПАО "Мобильные ТелеСистемы" (МТС).

"Мы не опасаемся конкуренции. Aiva Mobile де-факто cформировала рынок этнических MVNO, а благодаря нашим инновациям и экспертизе мы занимаем ключевое положение в этом сегменте. В свою очередь, присутствие сильного конкурента лишь положительно скажется на расширении возможностей и опций для абонентов, придав рынку дополнительную динамику развития", - отметила пресс-секретарь МТТ Дарья Лютцау.

По ее словам, по данным на начало марта нынешнего года у Aiva Mobile - более 75 тыс. абонентов. "Оператор показывает высокую динамику продаж - только по продукту "Дружба" ежемесячно подключается по 5 тыс. абонентов", - подчеркнула Дарья Лютцау. Сколько компания планирует подключить абонентов к Aiva Mobile к концу 2016 г., она не раскрыла.

Что касается клиентских услуг, то Aiva Mobile изначально фокусировалась на их предоставлении. "Это и бесплатные звонки на номера посольств, консульств и справочных служб, различные VAS-услуги, разработанные с учетом предпочтений клиентов, и сама возможность звонить по "домашним" тарифам благодаря уникальной двухномерной SIM-карте Aiva Mobile", - напомнила Дарья Лютцау. Она добавила, что, несомненно, спектр дополнительных клиентских сервисов Aiva Mobile будет только расширяться.

В целом, как сказала Дарья Лютцау, операторы связи диверсифицируют свой бизнес, поэтому приобретение "ВымпелКомом" доли партнерской компании вполне логично и подтверждает перспективность этого рыночного сегмента. "Сам факт того, что направление этно-MVNO будет насыщаться игроками и предложениями, поспособствует росту качества и выгодности услуг", - резюмировала Дарья Лютцау.

Тем не менее другие операторы "большой четверки" – ПАО "МегаФон" и Tele2 - не планируют запускать MVNO-операторов, ориентированных на мигрантов. "Необходимости в этом мы не видим. Существующие тарифные планы и тарифные опции, позволяющие экономить на звонках в ближнее зарубежье, полностью учитывают потребности таких абонентов", - пояснила руководитель пресс-службы "МегаФона" Юлия Дорохина.

"Проекты MVNO сейчас находятся в стадии разработки. Мы не планируем создавать MVNO специально для мигрантов. Tele2 всегда ориентировалась на массовую аудиторию, а мигранты составляют лишь незначительную часть нашей абонентской базы. К тому же инвестиции, специально выделенные на привлечение таких потребителей, могут и не окупиться. Мигранты более склонны к смене оператора и к разовому использованию SIM-карт, полученных, например, в ходе маркетинговых акций", - рассказал представитель Tele2 Константин Прокшин.

В целом, по словам Тимура Нигматуллина, рынок этнического MNVO в РФ достаточно большой. В 2015 г., как добавил он, его объем оценивался в 4,1 млрд руб. По словам генерального директора "ТМТ Консалтинга" Константина Анкилова, по итогам 2015 г. в РФ насчитывалось 2,5 млн абонентов MVNO.

"Несмотря на давний срок легализации российского рынка виртуальных операторов - с 2009 г., он характеризуется очень слабым по сравнению с развитыми странами уровнем развития - не выше 1% от общей мобильной абонбазы, - невысокими темпами роста и неустойчивостью, которая усиливается в период экономической нестабильности. Рынок MVNO следует сценарию, который J'son & Partners Consulting обозначил несколько лет назад: как правило, более или менее успешно развиваются в основном MVNO, запущенные или контролируемые своими хост-операторами в рамках холдинговых структур и групп компаний", - заключил Виталий Солонин.

BIOCAD локализует производство своих препаратов на мощностях марокканской Sothema.

14 марта в рамках официального визита в Россию марокканского короля Мохаммеда VI было подписано соглашение между компаниями BIOCAD и Sothema Labs (Марокко). Впервые в России был заключен договор о трансфере отечественных технологий по производству лекарственных субстанций в африканскую страну. Стороны также договорились о проведении тренингов по гармонизации подходов к регистрации биологических лекарств. Компанию BIOCAD и Марокко связывает длительное партнерство: уже подписаны контракты на поставку препаратов против гепатита С (цепэгинтерферона альфа-2b) и биоаналогов ритуксимаба, трастузумаба и бевацизумаба для лечения рака, разработанных в рамках государственной программы Российской Федерации «Развитие фармацевтической и медицинской промышленности» на 2013–2020 годы.

Компания уже подала документы на регистрацию ритуксимаба в Министерство здравоохранения Марокко. В меморандуме также говорится о планах по обеспечению препаратами BIOCAD и других франкоязычных африканских стран: Гвинеи, Бурунди, Конго и т.д.

Цепэгинтерферон альфа-2b – первый российский оригинальный препарат в классе пегилированных интерферонов. За короткий срок – 1,5 года – лекарство завоевало 61% российского рынка и сейчас активно выходит на зарубежные рынки. Договоры на поставки препарата заключены с Кубой, Иорданией, Алжиром, Турцией, Ираном, Вьетнамом, Парагваем, Шри-Ланкой.

Африканская страна также заинтересована закупать биоаналоги ритуксимаба, бевацизумаба и трастузумаба для терапии рака. Россия первой в мире воссоздала дорогостоящий биоаналог бевацизумаба, спрос на который высок среди как развитых, так и развивающихся стран. Разница в цене между оригинальным препаратом и биоаналогом компании BIOCAD достигает 30%.

«Нашим пациентам предоставляется возможность одними из первых в мире получать качественные высокотехнологичные препараты. При содействии Министерства промышленности и торговли, Минздрава и Минэкономразвития новая российская фарма развивает сильную научно-техническую базу. Сегодня мы уже готовы обеспечить не только выпуск качественных аналогов, но и создавать инновационные препараты, способные конкурировать с лучшими мировыми разработками. Рост экспорта российской фармацевтической продукции по итогам 2015 года превысил 8%», – оценил экспортный потенциал отечественной фармы генеральный директор компании BIOCAD Дмитрий Морозов.

За 2014–2016 годы компанией BIOCAD было заключено экспортных контрактов на сумму свыше 700 млн долларов. Наиболее востребованными высокотехнологичными лекарствами на основе моноклональных антител являются ритуксимаб, бевацизумаб и трастузумаб.

Справочно

По данным посольства королевства, Марокко в 2015 году стало вторым торговым партнером России в Африке и арабских странах. Торговый оборот в 2014 году достиг 2,5 млрд долларов. Основные товары, экспортируемые Россией в Королевство Марокко, – нефтепродукты и их производные; среди импортируемых в Россию марокканских товаров – цитрусовые, фрукты, овощи, морепродукты, сельскохозяйственная продукция и многое другое.

О компании

Биотехнологическая компания BIOCAD – ведущая в России инновационная компания, объединившая научно-исследовательский центр мирового уровня, ультрасовременное фармацевтическое и биотехнологическое производство, доклинические и международные клинические исследования, соответствующие современным стандартам. BIOCAD – одна из немногих в мире компаний полного цикла создания лекарственных препаратов: от поиска молекулы до массового производства и маркетинговой поддержки. Препараты предназначены для лечения самых сложных заболеваний, таких как рак, ВИЧ, гепатит, рассеянный склероз и т.д. В компании работает около 1 тыс. человек, из которых более 300 – ученые и исследователи. В 2015 году оборот компании составил более 10 млрд рублей, а общая сумма международных долгосрочных контрактов достигла 700 млн долларов. Офисы и представительства компании расположены в США, Бразилии, Китае, Индии, Сингапуре и других странах.

Солнечные США — АСЕАН

Президент США Барак Обама принял лидеров десяти стран-членов Ассоциации стран Юго-Восточной Азии (АСЕАН), в ходе беспрецедентного саммита США — АСЕАН, который состоялся 15–16 февраля 2016 г. на ранчо Мираж (Mirage) в Саннилэндс (Sunnylands), курортном местечке в штате Калифорния. Место для встречи на высшем уровне было выбрано не случайно.

Во-первых, именно в Саннилэндс Обама принимал в 2013 г. Председателя КНР Си Цзиньпина, что подчёркивает высочайший уровень приёма руководителей стран АСЕАН — такого рода дипломатические жесты особо ценят в Юго-Восточной Азии.

Во-вторых, выбор места проведения саммита — штат Калифорния — был призван подчеркнуть деловой характер встречи, так как именно этот штат занимает первое место по объёму торговых операций со странами АСЕАН среди всех американских штатов — на его долю приходится почти четверть совокупной торговли США со странами ЮВА. Б. Обама однозначно дал понять, что США обеспокоены в регионе не только усилением позиций Китая, но и ослаблением собственных позиций в зоне АСЕАН.

Начиная с 2013 г., ежегодно проводились более короткие встречи в Юго-Восточной Азии в кулуарах более широкого Восточноазиатского саммита. Б. Обама предпринял необычный шаг, пригласив всех лидеров АСЕАН на двухдневную встречу в США, на саммите АСЕАН в Малайзии в 2015 г., в ходе которого стороны договорились повысить свои отношения до «стратегического партнёрства». Тогда же была принята и соответствующая Декларация.

Некоторые эксперты скептически настроены в отношении подобных встреч, полагая, что едва ли подобные собрания и дипломатический язык могут принести значимые результаты. Однако в данном случае всегдашний символизм подобной встречи скрывает тот глубинный факт, что стратегия США по изменению баланса сил в Азии во всё большей мере отражается в укреплении связей США со странами АСЕАН не только в сфере безопасности. При этом, как показал Саммит в Солнечной долине, США впервые пытаются выстроить некую среднесрочную стратегию в отношении АСЕАН, по крайней мере в экономической сфере.

Потребность в этом связана с обеспечением американских интересов в зоне АСЕАН. В целом они продиктованы повышающейся ролью стран АСЕАН в мире и в политическом, и в экономическом плане. В этих странах проживает свыше 620 млн чел., а их совокупный ВВП приближается к 2,4 трлн долл. — это уже седьмая по мощи экономика мира. Динамично развивающийся потенциал стран АСЕАН был должным образом оценён Б. Обамой на переговорах в Саннилэндс — США официально поддержали претензии АСЕАН на лидерство в формирующихся с её участием региональных организациях, признав провозглашённую АСЕАН концепцию ASEAN Centrality. Это существенная победа коллективной дипломатии Ассоциации.

Как подтвердил итоговый документ Саммита в Солнечной долине, на главном политическом направлении — в урегулировании напряжённой ситуации в Южно-Китайском море (ЮКМ) — коллективная дипломатия АСЕАН успеха не достигла. Некоторые страны региона рассчитывали на более чётко выраженную поддержку со стороны США усилий стран-членов АСЕАН по противодействию китайской экспансии в ЮКМ, вплоть до прямого участия американских ВМС в противодействии Китаю.

Однако США, совершенно не заинтересованные в осложнении и без того достаточно непростых отношений с КНР, были крайне осторожны и выступили не с осуждением политики и конкретных действий Китая в ЮКМ, а с призывом ко всем участникам конфликта строго следовать положениям международного права. Такая позиция никак не затронула Китай, который считает спорные зоны своей территорией, на которую на распространяются эти положения.

Следует отметить, что неудача лидеров АСЕАН отчасти вызвана отсутствием в их рядах единства в оценках конфликта в ЮКМ. Если наиболее заинтересованные страны-участницы конфликта (Бруней, Вьетнам, Филиппины) настаивали на совместном с США осуждении действий КНР в ЮКМ, то более лояльные к Китаю (и зависимые от него) Лаос и Камбоджа выступили не только против вовлечения США в конфликт в какой бы то ни было форме, но даже против упоминания КНР в тексте итогового документа Саммита. Совместной дипломатической акции АСЕАН не получилось.

В США не осталось в стороне заметное повышение в последние годы внимания к странам АСЕАН со стороны Китая, Японии и Индии. Это коснулось всех сфер взаимных связей, в первую очередь экономики. США стали ощущать заметное ослабление своих экономических позиций в странах АСЕАН. С начала века доля США в совокупном товарообороте этих стран сократилась вдвое, и в качестве торговых партнёров стран АСЕАН США откатились на четвертое место, заметно — почти вдвое — уступая по этому показателю КНР. По объёму прямых инвестиций в страны АСЕАН США откатились на третье место, в 2014 г. на долю американских компаний пришлось менее 10% совокупного объёма прямых иностранных инвестиций в зоне АСЕАН.

На фоне проблем, с которыми США сталкиваются на рынках Европы и Латинской Америки, и чрезмерной концентрации торговой экспансии в Азии на китайском рынке, становящемся всё более нестабильным из-за экономических трудностей, переживаемых КНР, расширение экономических связей со странами АСЕАН рассматривается в США как желательная альтернатива.

Здесь интересы США и стран АСЕАН совпадают практически полностью. Мощная торговая экспансия Китая в зону АСЕАН привела к значительному росту товарооборота между Китаем и странами АСЕАН и, соответственно, усилению позиций КНР на рынках этих стран по многим товарным позициям. Это обстоятельство охотно подчёркивает китайская сторона, рассуждая о преимуществах торговли именно с Китаем. Однако при этом КНР умалчивает о том, что товарооборот между Китаем и странами АСЕАН имеет постоянное и нарастающее отрицательное сальдо для стран АСЕАН.

Для этого есть объективные причины: начнём с того, что номенклатура экспорта этих стран в Китай весьма ограничена — они поставляют на китайский рынок преимущественно промышленное и продовольственное сырье. Сейчас, когда спрос именно на сырьё в Китае резко снизился, страны АСЕАН вынуждены искать другие рынки для своих товаров. Американский рынок представляется в этом плане весьма ёмким и, соответственно, желанным. В ходе Саммита в Саннилэндс страны АСЕАН дали ясно понять США, что в условиях заметного снижения спроса на товары стран АСЕАН со стороны Китая они весьма заинтересованы в расширении доступа на американский рынок.

Таким образом, в сфере экономики интересы партнёров совпали. На встрече в Саннилэндс, судя по многочисленным утечкам информации и комментариям экспертов и в США, и в странах АСЕАН, Б. Обама сделал ряд конкретных предложений, направленных на развитие экономических связей между США и странами АСЕАН

Во-первых, США предложили создать в Джакарте, Сингапуре и Бангкоке три деловых центра (Connect Centers), призванных содействовать развитию четырёх сфер сотрудничества между бизнес-сообществами США и стран АСЕАН:

1) Business Connect включает в себя взаимную торговлю и инвестиционную деятельность, в том числе в промышленных зонах (mutual trade and investment including industrial areas);

2) Energy Connect, ориентированную на содействие странам АСЕАН в развитии современных технологий в области энергетики, в том числе освоения «чистых» источников энергии;

3) Innovative Connect, целью которой будет помощь странам АСЕАН в развитии научных исследований и новых технологий в рамках совместных проектов и сотрудничества отдельных учёных и научных коллективов;

4) Policy Connect, предусматривающую координацию усилий США и стран АСЕАН по унификации стандартов и политики в отношении малого и среднего предпринимательства.

Перед участниками Саммита в Саннилэндс с разъяснениями этой программы действий рассчитанной, как минимум, на среднесрочную перспективу, выступили видные представители американского бизнеса. Она была одобрительно встречена участниками Саммита в Саннилэндс, давно ожидавшими от США уточнения их экономической политики в регионе на обозримую перспективу.

Во-вторых, Б. Обама и американские эксперты выразили надежду на то, что вслед за Брунеем, Малайзией, Сингапуром и Вьетнамом другие страны-члены АСЕАН также присоединяться к Транстихоокеанскому партнёрству (ТТП), и это расширит им доступ не только к американскому рынку, но и на рынки других стран-участниц этого соглашения. Семена упали на подготовленную почву: в шести странах АСЕАН, не входящих в ТТП уже не первый год идёт тщательное изучение возможностей участия в ТТП.

До публикации полного текста соглашения о ТТП аналитики в основном сомневались в целесообразности их присоединения к ТПП. Однако в наступившем году ситуация прояснилась, и в некоторых странах АСЕАН (Индонезия, Таиланд, Филиппины), было заявлено (хотя и на разном уровне) о готовности пополнить ряды стран-участников ТТП.

Таким образом, в заключение можно констатировать, что в политическом плане Саммит в Саннилэндс не принёс странам АСЕАН желаемых результатов: им не удалось — в значительной мере из-за отсутствия единой, согласованной переговорной позиции — добиться более масштабного участия США в решении проблем спорных территорий в ЮКМ и даже просто публичного осуждения Китая. США это оказалось на руку — обострение отношений с КНР по поводу конфликта в ЮКМ не отвечает национальным интересам США, да и возможности США, по-видимому, ограничены в связи с концентрацией усилий на Ближнем Востоке.

В экономической же сфере на Саммите в Саннилэндс достигнут заметный прогресс. Причём — и это надо подчеркнуть особо — было достигнуто понимание общности интересов в этой сфере, за которым, скорее всего, последуют и конкретные действия сторон, направленные на расширение взаимной торговой и инвестиционной деятельности. И вот уж точно то, в чём у меня нет сомнения — в ближайшие два-три года членами Транстихоокеанского партнёрства станут все страны члены-АСЕАН.

Александр Рогожин

К.э.н, доцент, заведующий сектором социально-экономических проблем Центра проблем развития и модернизации ИМЭМО РАН, эксперт РСМД

Япония — АСЕАН: неизбежное партнерство для нового азиатского порядка?

На фоне экономической турбулентности в КНР, роста азиатского среднего класса и обострения напряженности в Южно-Китайском море межазиатские отношения привлекают внимание как одна из ключевых «струн» современной глобальной политики и архитектуры международного взаимодействия в рамках АТР. В свою очередь, ось Япония — АСЕАН не только одна из наиболее институционализированных и наименее конфликтных в Восточной Азии, но и сохраняет потенциал дальнейшего политико-экономического развития, в том числе с внешними игроками. Текущее состояние и перспективы связей по линии Япония — АСЕАН анализируются в докладе британского Королевского института международных отношений «ASEAN’s Regional Role and Relations with Japan: The Challenges of Deeper Integration». Материал был опубликован в феврале 2016 г. коллективом из трех авторов — Масахиро Каваи, Мо Тузар и Биллом Хэйтоном по итогам конференции, проведенной «Chatham House».

Доклад делится на три тематические части, затрагивая экономические отношения АСЕАН и Японии, их совместный вклад в снижение политической нестабильности в регионе и перспективы роли самой Ассоциации в области безопасности. Своеобразным стимулом к дискуссии послужило принятие в конце 2015 г. в рамках АСЕАН планов создания более глубоко интегрированного сообщества. Вместе с тем лейтмотивом публикации неизбежно видится поиск стратегических ответов на рост китайского могущества в регионе, беспокоящего как АСЕАН с Японией, так и другие крупные державы, имеющие интересы в регионе.

Подтекст

Изменение соотношения сил в пользу КНР обсуждается чаще всего в глобальных масштабах как китайско-американское соперничество сверхдержав, хотя наиболее отчетливо смена «царя горы» видна именно при проекции на Юго-Восточную Азию. До подъема Китая Япония традиционно считалась «Аккой Кебнекайсе» в концептуализации восточноазиатского экономического чуда как стаи летящих гусей. Ожидания, возлагаемые на большее вовлечение АСЕАН в решение региональных проблем, косвенно будут зависеть и от готовности Японии к активному региональному лидерству. Хотя при Синдзо Абэ японская внешняя политика стала более инициативной и проактивной, преемственность этого курса в случае смены руководства остается под вопросом. Касаясь преимущественно АСЕАН, выводы доклада отражают неясность будущей роли Японии в регионе при всем значении накопленного багажа Токио как ведущего инвестора, торгового партнера, донора финансовой помощи и посредника в урегулировании политических разногласий.

Напомню предысторию: после Второй Мировой войны США стали доминантным игроком в Юго-Восточной Азии, поспособствовав уходу европейских колониальных держав из региона, таким образом оказавшегося одной из арен советско-американского противоборства. Послевоенные репарации Японии странам Юго-Восточной Азии положили задел для дальнейшего широкомасштабного экономического сотрудничества с регионом.

За год до основания АСЕАН, в 1966 г. для кредитования стран региона при содействии США был основан Азиатский банк развития, где Япония заняла ведущую роль и впоследствии способствовала интеграционным проектам, например, Программе экономического сотрудничества в субрегионе Большого Меконга. В 1977 г., вскоре после первого саммита АСЕАН, премьер-министр Японии Такэо Фукуда в турне по региону сформулировал основные принципы равноправного и мирного сотрудничества с Юго-Восточной Азией, получившими известность как «доктрина Фукуды».

Вашингтон до сих пор сохраняет тесные оборонные связи с крупными членами АСЕАН: основные союзники США вне НАТО — это Таиланд и Филиппины наряду с Японией и Южной Кореей. Несмотря на отсутствие договорной базы, близкими остаются отношения между оборонным истеблишментом Индонезии и США, тогда как укрепление оборонного диалога с Вьетнамом стало одним из этапов политики разворота в Азию президента Барака Обамы. Малайзия и Сингапур, в свою очередь, участвуют в Оборонных соглашениях пяти держав с Австралией, Великобританией и Новой Зеландией. Такая архитектура безопасности резонирует с китайским экономическим превосходством в регионе — феномен, отмеченный в концепции американского эксперта Эвана Файгенбаума о сосуществовании двух Азий. В «экономической Азии» Китай — ведущий торговый партнер, а «Азия безопасности» связана оборонными договорами с США и их союзниками.

Китайский фактор

АСЕАН в этом контексте — естественный внешнеполитический партнер Японии по поиску региональных ответов на рост могущества КНР. Так, выделение Токио значительной финансовой помощи Мьянме в прошлом, шедшее вразрез с западной критикой режима в Нейпьидо, трактовалось как стремление удержать это государство от китайской зависимости [1]. Продолжение этой линии в отношении Мьянмы приветствуется одним из авторов доклада «Chatham House» сингапурской исследовательницей Мо Тузар. Как отмечает ее соавтор Масахиро Каваи, более экономически развитые члены АСЕАН постепенно сокращают объем принимаемого японского содействия развитию, тогда как этот показатель, напротив, растет в случае Вьетнама, Камбоджи, Лаоса и Мьянмы. Внутриасеанский термин CLMV, обозначающий эти страны в противовес шести государствам-основателям АСЕАН, устоялся и в японской бюрократической и экспертной терминологии.

Новейшая доктрина — ежегодный концептуальный документ японского МИДа — прямо говорит об исключительной важности стран АСЕАН в политическом и экономическом планах ввиду их близости к морским транспортным артериям и коммерческих связей с японским бизнесом. В свою очередь, принятая в 2015 г. Японией Хартия о сотрудничестве в области развития позволяет Токио передавать военное оборудование другим странам в случае его последующего использования в гражданских целях. Так, в 2015 г. Япония поставила Филиппинам 10 высокоскоростных патрульных кораблей в рамках содействия развитию.

Термина «сдерживание Китая» японская официальная риторика при этом избегает, настаивая на толковании своего курса как стремления содействовать статусу КНР как ответственной державы, что созвучно соответствующей китайской политике США. Более того, в правление Синдзо Абэ Токио прямо призывал Пекин не повторять японских ошибок начала-середины ХХ в., то есть не посягать на международный status quo. В то время страны Юго-Восточной Азии оказались одними из первых, кто почувствовал на себе исторические изменения в региональном порядке, став объектом японской экспансии. При этом концепции «Великой восточноазиатской сферы взаимного процветания», под девизом которой шла японская экспансия, и «Восточноазиатского сообщества» изначально делали формальный акцент на освобождении от европейского колониального владычества и экономическом сотрудничестве, но впоследствии были присвоены милитаристами.

Поэтому в столицах региона до сих пор чувствуются опасения возможного «рецидива» со стороны Японии. Они выражаются в виде обеспокоенности усилением правоконсерваторов в Токио или пересмотром японской конституции в пользу более активной оборонной политики. Угроза здесь косвенная: не от самой Японии, а от последствий ее возможного конфликта с Китаем. Вместе с тем с активной дипломатией Синдзо Абэ в отношении АСЕАН, с одной стороны, и, с другой, ростом напряженности в Южно-Китайском море — в частности, озабоченности Тайваня и стран АСЕАН в отношении китайского строительства на спорной акватории и ее милитаризации — в регионе укрепляется и осознание того, что следующим «возмутителем спокойствия» может оказаться скорее Пекин, чем Токио. Южно-Китайское море можно считать как «внутренним морем» АСЕАН, так и «пороховой бочкой» Азии, учитывая конфликтный потенциал акваториальных споров. Впрочем, как отмечают авторы доклада «Chatham House», при всех декларируемых амбициях в отношении более тесной координации в области политики и безопасности государства-члены АСЕАН до сих пор не готовы к делегированию суверенитета и хотят сохранить организацию в нынешнем преимущественно экономическом формате, ближе к историческому ЕЭС, чем современному ЕС. И хотя, по мнению авторов доклада, такая размеренность темпов интеграции не знаменует закат АСЕАН, а скорее продолжает исторические тенденции, эти тенденции свидетельствуют о сохранении влияния внешних игроков, включая Японию.

Между геостратегией и ценностями

Стратегическое значение Юго-Восточной Азии для Токио лежит на поверхности: через Южно-Китайское море проходят жизненно важные для Японии морские торговые пути и коммуникации, а страны АСЕАН остаются одними из главных рынков сбыта, направлений инвестиций японских корпораций и реципиентов финансовой помощи. Однако с геополитическими соображениями в японской внешней политике соседствуют и такие важные принципы, как приверженность легализму, международному нормотворчеству и развитию институтов. В координации с партнерами по Восточноазиатскому саммиту по вопросам всесторонних решений стратегических проблем Тузар видит одну из ключевых ролей Японии, как и в содействии «новичкам» АСЕАН Мьянме и Лаосу в их более полной интеграции со «старожилами».

В регионе укрепляется и осознание того, что следующим «возмутителем спокойствия» может оказаться скорее Пекин, чем Токио.

Вместе с тем в отношении развития внутренних политических институтов АСЕАН для Японии — хотя в первую очередь для США — может обостриться дилемма между прагматическими интересами и декларируемыми ценностными принципами. Так, обозреватели февральского саммита президента Б. Обамы и руководителей АСЕАН обращали внимание на ухудшающуюся ситуацию с демократией в регионе и вероятность того, что Вашингтон может пожертвовать своими принципами. Упоминают об этом и авторы доклада. В случае Японии, с одной стороны, декларируемая приверженность демократическим ценностям не мешала Токио выстраивать взаимовыгодные экономические связи, особенно в Азии, и тем более в случае наиболее успешной региональной интеграционной группировки, которой является АСЕАН. В своей философии экономического развития, исповедуемой и для соседей по региону, японские лидеры — без менторского тона — подчеркивали, что экономическое процветание идет рука об руку с успешной демократизацией и политической либерализацией. С другой стороны, Токио регулярно декларировал идеологическую близость и единство или сходство ценностей в укрепляющемся сотрудничестве с региональными (Австралия, Индия) и внерегиональными (Великобритания, США) партнерами, а также важность универсальных ценностей как основы порядка в Восточной Азии.

Гонка сооружений в Азии?

Переходя непосредственно к экономике, следует отметить, что авторы доклада сдержанно отнеслись к нашумевшему, но пока мало конкретизированному китайскому мегапроекту «Пояс и Путь». Инициативе уделено некоторое внимание в разделе Practicalities, что подтверждает ограниченность предметной дискуссии по этой теме. К японско-китайской «гонке сооружений» в Азии авторы относятся по-разному. Хэйтон приводит пример Индонезии, но не придает этому соперничеству особого значения как возможному состязанию в мягкой силе между двумя гигантами, пытающимися избежать схватки с применением силы жесткой. Стоит, впрочем, отметить, что в случае возможных осложнений навигации на морских трассах из-за международной напряженности в Южно-Китайском море, значение альтернативных транспортных коридоров в Европу будет возрастать, а значит, и необходимость в их инфраструктурной «прокачке». Тузар, в свою очередь, считает, что создание социально-экономической инфраструктуры как раз один из главных форматов способствования ключевым региональным процессам со стороны Японии.

Доклад отмечает сложность выбора между японскими и китайскими предложениями для стран АСЕАН на примере Индонезии. С одной стороны, по мнению индонезийского руководства, японская бизнес-модель и зарегулированность оказались причиной проигрыша японцев китайцам в борьбе за индонезийский тендер на постройку высокоскоростной железной дороги. С другой стороны, как отмечают индонезийские эксперты, степень исполнения инвестиционных обязательств китайцами на практике пока достигает только 7-10%, тогда как в случае Японии и Кореи этот показатель составляет свыше 70%. Доклад, таким образом, косвенно оспаривает — применительно к Юго-Восточной Азии — часто встречающийся тезис о том, что от конкурентов по инфраструктурному финансированию только китайцы отличаются готовностью вкладывать живые деньги в крупных масштабах, а не ограничиваться обещаниями и меморандумами. Тем интереснее тот факт, что японская концепция содействия международному развитию отличается от предыдущих редакций акцентом не только на качественные аспекты выделяемых в пользу АСЕАН финансов, но и на их объем, который, по-видимому, будет повышаться.

Впрочем, выбор между заявками на постройку инфраструктуры в любом случае менее чреват, нежели выбор партнеров по оборонному союзу — этот выбор страны АСЕАН рады будут отложить на еще более долгий срок, чем собственную политическую интеграцию. Тем временем тенденция использования финансирования, в том числе инфраструктурного, как своеобразного оружия (weaponisation of finance) крупных держав-кредиторов будет укрепляться.

Динамика отношений Япония — АСЕАН и вклад Ассоциации в безопасность региона во многом будут зависеть не только от темпов дальнейшей интеграции внутри АСЕАН, но и от внешних факторов — японско-китайского соперничества и макрорегиональных интеграционных процессов в области торговли. В частности, в правление С. Абэ можно ожидать как продолжения курса Токио на оживление японской экономики, включающее в себя активизацию взаимодействия с АСЕАН, так и дальнейшее совмещение вовлечения КНР с элементами активного балансирования. Ярким примером последнего может послужить «состязание чековых книжек» — соперничество в области инфраструктуры и финансовой помощи на разных отрезках «Пояса и Пути»: в Юго-Восточной, Южной и даже Центральной Азии. Однако в случае смены японского руководства преемственность этой внешней политики не гарантирована, да и КНР хочет избежать трактовки своего мегапроекта — еще находящегося на ранних стадиях — как политизированной антитезы status quo.

Японская концепция содействия международному развитию отличается от предыдущих редакций акцентом не только на качественные аспекты выделяемых в пользу АСЕАН финансов, но и на их объем, который, по-видимому, будет повышаться.

С другой стороны, расстановка сил в «экономической Азии» будет зависеть от развития зон свободной торговли, куда входят и Япония, и те или иные страны АСЕАН. Переговоры о Всеобъемлющем региональном экономическом партнерстве еще идут между странами АСЕАН и их региональными партнерами по ЗСТ: Австралией, Индией, КНР, Новой Зеландией, Южной Кореей и Японией. Соглашение о Транстихоокеанском партнерстве (включающее четыре государства АСЕАН — Бруней, Вьетнам, Малайзия и Сингапур) уже подписано, но проходит долгий этап ратификации. Пробуксовку ТТП может вызвать как смена власти в США, так и недавняя отставка ключевого японского переговорщика по ТТП и близкого соратника С. Абэ — министра Акиры Амари, что лишний раз подчеркивает значимость внешних игроков для региона, от которого ожидают большей активности.

Strefford, Patrick, “Foreign Debt: Distorting Japan’s ODA Diplomacy towards Myanmar”, Ritsumeikan Kokusai Kenkyū, Vol.1 19, 2006.

Николай Мурашкин

Аспирант-востоковед Кембриджского университета

Кто охотится за «Ночным охотником»

Российский ударный вертолет Ми-28Н хотят в Бразилии, Вьетнаме и Африке

Екатерина Згировская

Серийное производство новой экспортной версии боевых вертолетов Ми-28НЭ «Ночной охотник» стартовало на заводе в Ростове-на-Дону. По данным источника «Газеты.Ru» в системе военно-технического сотрудничества (ВТС), этот современный российский ударный вертолет, уже закупленный Ираком, хотят приобрести в Бразилии, Вьетнаме и странах Северной Африки.

Новую модификацию российского боевого вертолета Ми-28НЭ «Ночной охотник» с двойным управлением запустили в серийное производство в Ростове-на-Дону на заводе «Роствертол» холдинга «Ростеха» «Вертолеты России». Производители поясняют отличие от используемой сегодня версии этой машины тем, что двойная система управления вертолета позволит упростить процесс обучения пилотов: управлять машиной можно будет как из кабины летчика, так и из кабины летчика-оператора, выполняющего функции инструктора.

«В новом вертолете увеличен рабочий объем кабины экипажа, установлены современные энергопоглощающие кресла. В числе наиболее ценных преимуществ Ми-28НЭ с двойным управлением не только его маневренность и возможность круглосуточного применения, но и огневая мощь. Вооружение вертолета включает управляемое и неуправляемое ракетное вооружение, а также подвижную установку, оснащенную пушкой калибра 30 мм», — добавляют на предприятии.

Спроектированный Московским вертолетным заводом имени Миля боевой вертолет Ми-28Н «Ночной охотник» (в экспортном варианте Ми-28НЭ) — это ударный вертолет (экипаж два человека), предназначенный для поиска и уничтожения танков, бронированной и небронированной техники, а также пехоты противника на поле боя и малоскоростных воздушных целей. Он может нести управляемое и неуправляемое ракетное оружие. Вертолет способен действовать днем и ночью в простых и сложных метеоусловиях — отсюда и его название «Ночной охотник».

На ленте новостей РИА «Новости» в среду, 16 марта, появилось сообщение со ссылкой на разработчиков о том, что «Россия подписала два новых контракта на экспорт боевых вертолетов «Ночной охотник». «Уникальные возможности нового боевого вертолета открывают отличные перспективы для его реализации как в России, так и за ее пределами. В настоящее время подписано два контракта на поставку Ми-28НЭ с двойным управлением за рубеж», — цитирует агентство слова официального представителя «Вертолетов России». В заявлении не уточняется, какие именно страны законтрактовали «Ночных охотников».

Информацию о подписании «двух новых контрактов» на Ми-28НЭ «Газете.Ru» единственный российский спецэкспортер вооружения и техники «Рособоронэкспорт» не прокомментировал. Официально «Рособоронэкспорт» подтверждает только продажу и поставку «Ночных охотников» в Ирак.

По данным открытых источников, контракт между РФ и Ираком был подписан в 2012 году. Предполагалась поставка 40 Ми-28НЭ в рамках более крупного пакетного соглашения на общую сумму $4,3 млрд. Контракт включает также обучение пилотов и технического персонала и поставку вооружения для вертолета. Напомним, что официальный представитель министерства обороны Ирака Насыр Нури Мухаммад в декабре объявил о получении ведомством двух Ми-28 из России: «Утром 10 декабря министерство обороны получило два ударных вертолета Ми-28НЭ «Ночной охотник» в рамках контракта с Российской Федерацией. Прибытие этих двух вертолетов считается качественным превосходным дополнением к возможностям авиации армии Ирака», — отмечалось в заявлении.

В открытой печати упоминаются также контракт на Ми-28НЭ, заключенный с Египтом в феврале 2014 года. Также СМИ писали о контракте с Алжиром на 42 машины.

Директор Центра анализа стратегий и технологий Руслан Пухов считает, что речь не идет о новых контрактах, а имелись в виду именно всем известные договоры с Ираком и Алжиром. «Я исполнен скепсиса, скорее всего, и имеются в виду Алжир и Ирак. Таким контрактам предшествуют масштабные переговоры, приезды делегаций, такие вещи скрыть невозможно. Наверняка есть презентации, какие-то обмены мнений, наверное, Вьетнаму и Ирану это может быть интересно», — сказал он «Газете.Ru».

Он пояснил, что заказчиком таких высокотехнологичных, дорогих и чисто боевых (ударных) вертолетов может быть только страна с устойчивым экономическим положением и которой нужно обновлять парк. «Это вертолет-солдат, вертолет-убийца, хищник, поэтому ограничен круг пользователей, которым нужен именно ударный вертолет, а не ударно-транспортные, как Ми-8 и Ми-17, — это такая дорогая игрушка. Соответственно, ожидать, что он будет продаваться сотнями штук в десятки стран, не приходится. Рынок потребителей этих вертолетов ограничен — посмотрите, сколько ударных вертолетов продали наши конкуренты», — говорит Пухов.

Кроме того, он отметил, что многие страны более охотно бы закупили ударные вертолеты предыдущего поколения, такие как экспортная машина Ми-35 (ранее Ми-24), так как этих вертолетов вполне достаточно для решения ряда боевых задач, но стоят они гораздо дешевле.

Как сообщил «Газете.Ru» источник в системе военно-технического сотрудничества, интерес к Ми-28НЭ у зарубежных клиентов большой, переговоры с разными странами находятся на разных стадиях. «Сейчас более десяти стран проявляют интерес к Ми-28НЭ. Им вручены рекламные материалы, проведены презентации, ведется дальнейшая работа. Есть и еще страны, которые интересуются этой машиной, но взаимодействие с ними пока не на таком уровне», — говорит собеседник.

«Что касается регионов, это страны СНГ и ОДКБ, Латинская Америка, в том числе Бразилия. В Юго-Восточной Азии — это Вьетнам, Малайзия, Таиланд и еще некоторые. Кроме того, это Бахрейн и Иран, страны Северной Африки, а также страны Африки ниже Сахары, в частности Камерун», — сказал источник.

Очевидно, что под «странами Северной Африки» вполне могут подразумеваться как раз выше упомянутые Египет и Алжир.

Военно-воздушные силы России приняли Ми-28Н как основной перспективный боевой вертолет будущего в 2002 году, не дожидаясь завершения испытаний. Распоряжение о принятии его на вооружение было подписано в 2003 году.

Ми-28 способен исполнять различные фигуры пилотажа: петлю Нестерова, переворот Иммельмана, бочку, полет боком, полет назад, вбок со скоростью до 100 км/ч, разворот с угловой скоростью до 117 град./с, максимальная угловая скорость крена более 100 град./с. В России даже создана уникальная пилотажная группа из этих винтокрылых машин «Беркуты», один из пилотов которой погиб при аварии во время демонстрационного полета в августе 2015 года под Рязанью.

Как поясняют в пресс-службе «Вертолетов России», программа модернизации вертолета Ми-28НЭ в вариант Ми-28НЭ с двойным управлением была реализована «Роствертолом» совместно с Московским вертолетным заводом имени Миля: опытный образец был изготовлен в 2014 году, а в конце 2015 года завершились государственные совместные испытания. «Все жизненно важные системы и агрегаты вертолета дублированы. Кабина экипажа надежно бронирована, что обеспечивает защиту от бронебойных пуль и снарядов калибра до 20 мм. Экипаж вертолета расположен в кабине тандемно, благодаря чему достигается хороший обзор и эффективная защита летчиков. Эргономика кабины доведена конструкторами «Ночного охотника» до совершенства», — отмечают производители.

Согласно заявлению разработчиков, устойчивость к боевым повреждениям машины достигается за счет применения новейших материалов и конструктивных решений. Лопасти несущего винта Ми-28НЭ с двойным управлением сделаны из композиционных материалов — это позволяет безопасно завершить полет при попадании в них снарядов калибра 20–30 мм.

Конструкция топливной системы исключает взрыв или возгорание топлива. Помимо прочего вертолет отличается минимально возможной заметностью для наземных средств ПВО. Он оснащен интегрированным комплексом бортового радиоэлектронного оборудования, применение которого с использованием картографической информации позволяет осуществлять поиск, обнаружение и распознавание наземных и воздушных целей, определение их координат и выдачу целеуказания на наземные и воздушные командные пункты.

15 марта Центр управления полетами Европейского космического агентства (ЕКА) установил связь с первой в истории сотрудничества Евросоюза и России космической станцией ExoMars-2016.

14 марта с космодрома Байконур отправилась первая миссия РФ и ЕС для поиска жизни на Марсе. Космодром выбран не случайно, ведь старт миссии ExoMars-2016 подготовлен совместно Роскосмосом и Европейским космическим агентством ESA.

На Красную планету отправлены орбитальный и десантный модули производства ESA. Для запуска использована российская ракета-носитель "Протон-М" с разгонным блоком "Бриз-М". Расчетное время прибытия на Марс — 19 октября 2016 года, через семь месяцев полета. Миссия рассчитана минимум до 2019 года. Чего ожидают от нее отечественные и зарубежные исследователи?

Марсианская работа

Главную по значимости задачу доставки космических аппаратов на расстояние 55 млн км выполнит российская ракета-носитель "Протон-М", которая остается незаменимым инструментом для исследований дальнего космоса. Перед стартом аналитик миссии ExoMars Михаэль Хан отметил: "Это хорошая, очень сильная и надежная ракета".

Выведение станции на отлетную траекторию к Марсу предполагает четыре включения разгонного блока "Бриз-М".

Десантный модуль Schiaparelli отделится от основного аппарата на подлете к Марсу и уже 19 октября 2016 года отработает мягкую посадку вблизи экватора. Войдет в атмосферу Марса на скорости 21 тысяча километров в час.

Разреженная марсианская атмосфера усложнит задачу спуска. Скорость погасят тормозные парашюты, система мягкой посадки и пространственной ориентации. Для измерения расстояния до поверхности Марса Schiaparelli будут использовать альтиметр с доплеровским радаром. Вблизи поверхности вертикальную скорость снизят посадочные двигатели (на жидком топливе).

Мягкая посадка на Марс — одна из основных задач Schiaparelli. Модуль либо достигнет поверхности планеты штатно, в рабочем состоянии, либо получит повреждения от удара и не сможет реализовать все заложенные возможности.

Все время спуска датчики Schiaparelli будут фиксировать параметры марсианской атмосферы. Измерения будут продолжены и после посадки (до восьми суток).

Большой зонд Trace Gas Orbiter (TGO), оснащенный множеством научных инструментов российского и западноевропейского производства, надолго останется на марсианской орбите. Его главная задача — определение примесей в атмосфере Красной планеты. Прежние экспедиции обнаруживали метан, который специалисты по астробиологии считают признаком жизни на планете жизни (в прошлом или в настоящем).

Однако все инструменты TGO будут задействованы только в конце 2017 года. На полный цикл исследований отведен один марсианский год (это почти два земных года). Орбитальный зонд будет регулярно передавать информацию на Землю (включая ретрансляцию данных с марсохода).

Особенности исследований

В 2018 году совместный проект ExoMars получит продолжение с использованием стационарного поверхностного модуля и подвижного модуля для исследований почвы и поиска водяного льда. На этом этапе марсоход проведет исследования в местах, подобранных на основании информации TGO.

Марс хранит много загадок. В его атмосфере ранее обнаружен газ метан, который на Земле вырабатывают биологические организмы и который по геологическим меркам быстро (около 500 лет) разлагается под воздействием ультрафиолета. И на Марсе этого газа быть не должно.

Новые исследования могут подтвердить или опровергнуть присутствие жизни на планете. Альтернативная точка зрения состоит в том, что марсианский метан — геологического происхождения. Но независимо от присутствия жизни на Марсе миссия обещает множество научных открытий.

Проект имеет и геополитическое измерение, не случайно американское издание Christian Science Monitor отмечает: "Марс объединяет Европу и Россию". Глубоко символично, что планета, названная именем древнего бога войны, ведет человечество к сотрудничеству.

Соглашение о сотрудничестве в области исследования Марса и других тел Солнечной системы робототехническими средствами (подписано 14 марта 2013 года) закрепляет участие России в ExoMars и предполагает дальнейшие совместные исследования Луны и Юпитера.

Между тем американцы исследуют Красную планету отдельно. У агентства NASA было несколько марсианских миссий. Самая свежая — MAVEN — также посвящена изучению состава атмосферы Красной планеты.

История познания

За полвека Марс посетили десятки автоматических межпланетных станций. Это свидетельствует о высочайшем научном интересе, который вызван желанием понять закономерности эволюции твердой оболочки и глубоких недр нашей собственной планеты и других планет Солнечной системы.

Еще в глубокой древности астрологов и астрономов завораживала зловеще Красная планета, отличная от всех других планет Солнечной системы.

Исследование Марса началось 3500 лет назад в Египте. Вавилонские астрономы разработали ряд математических методов для предсказания положения планеты.

Первые телескопические наблюдения Марса были проведены Галилео Галилем в 1610 году. В течение XVII столетия астрономы обнаружили на планете различные детали поверхности. Первая карта Марса была опубликована в 1840 году.

Интерес многократно возрос, когда в 1877 году итальянский астроном Джованни Скиапарелли "увидел" на Марсе рукотворные каналы.

Примерно через столетие люди начали изучать Марс с помощью автоматических межпланетных станций (АМС). С 1965 по 1969 год американские станции "Маринер-4", "Маринер-6", "Маринер-7" передали сотни снимков Красной планеты.

Дорогу на поверхность Марса проложили только 2 декабря 1971 года, когда спускаемый аппарат АМС "Марс-3" (запущена 28 мая 1971 года с космодрома Байконур в СССР ракетой-носителем "Протон-К") совершил первую в истории мягкую посадку на поверхность Марса и начал передавать на Землю видеосигнал. Позднее американские станции "Викинг-1" и "Викинг-2" отправили на Землю более пятидесяти тысяч снимков.

Автоматические аппараты искали на Марсе органические вещества. Пока удалось проанализировать только минеральную пыль, толстым слоем покрывающую поверхность планеты. Чтобы определить химический состав коренных пород, необходимо бурить глубже. И самое интересное — впереди.

Кстати, соглашение о сотрудничестве в области исследования Марса и других тел Солнечной системы робототехническими средствами (подписано 14 марта 2013 года) закрепляет участие России в ExoMars и предполагает дальнейшие совместные исследования Луны и Юпитера.

Александр Хроленко, обозреватель МИА "Россия сегодня"

Владимир Кондратьев — из тех, кто, казалось, был в журналистике всегда. Он застал расцвет застоя, "пережил" бесконечные смены руководства в стране и в Останкино. Брежнев, Андропов и Черненко, Горбачев и перестройка, Ельцин и младореформаторы, Путин, Медведев, и снова Путин: власть меняется, а Кондратьев остается на ТВ.

Владимир Петрович Кондратьев — советский, российский журналист, один из ведущих политических телеобозревателей, кавалер ордена Дружбы и Ордена "За заслуги перед Отечеством" IV степени, заслуженный работник культуры РФ, в прошлом году получил премию ТЭФИ "За личный вклад в развитие российского телевидения".

Конечно, его имя ассоциируется прежде всего с Германией, его репортажами и фильмами о ФРГ. В 1972 году Владимир Кондратьев окончил факультет журналистики Университета имени Карла Маркса (Лейпциг, ГДР).

Потом вернулся в СССР, работал около восьми лет на радио, в службе вещания на зарубежные страны, и в начале 1980 года пришел на телевидение: это, по его словам, было совсем не просто — попасть с радио на большой экран.

— И как вам удалось туда попасть?

— Меня рекомендовал один из моих коллег. В редакции программы "Время" думали, что у меня какие-то большие связи, что сразу же мне уготована судьба корреспондента в ФРГ или по крайней мере в Австрии. Но я с самых низов поднимался в международной смене, 6 лет проработал в программе "Время", из старшего редактора стал комментатором, и только потом в марте 1986 года поехал в Бонн заведующим корпунктом.

— Престижное направление.

— Да, США, Великобритании и ФРГ — это были три ведущих корпункта.

Как Владимир Кондратьев не принял предложение Бориса Березовского

— В ФРГ я проработал до 1994 года, и после этого меня мой товарищ, Олег Борисович Добродеев, с которым мы вместе начинали в отделе международной информации программы "Время", пригласил на только что созданный канал НТВ директором представительства в Германии в Берлине, и я принял это предложение.

Хотя мне тогда Борис Березовский предлагал высокую руководящую должность в ОРТ, еще до Владислава Листьева, звонил мне в Германию, потом мы с ним встречались у него в офисе на Новокузнецкой.

— И вы отказались? Почему?

— Я сказал, Борис Абрамович, извините, но я уже дал согласие уйти на НТВ.

— Собкором. А вам предлагали должность руководителя ОРТ. Любой бы начальник вас понял, если бы вы приняли это предложение.

— Возможно. Но как бы я потом отказал Добродееву, с которым мы вместе работали, и пошел к Березовскому, личность которого у меня все же вызывала сомнения? Ладно, что было, то было. А после Германии, вернувшись в Москву, я стал обозревателем службы информации и получил возможность поездить по стране и по всему миру.

— Давайте о немецком вашем периоде работы поговорим. То, как рушилась Берлинская стена, как происходило объединение Германии, как до этого Рональд Рейган, обращаясь к Михаилу Горбачеву во время выступления в июне 1987 года у Бранденбургских ворот в честь 750-летия Берлина, говорил: "Мистер Горбачев, разрушьте эту стену!", как Венгрия, Чехословакия, а потом и ГДР открыли свои границы, — всё это происходило на ваших глазах…

— Да, конечно. Роль Михаила Горбачева во всем этом была непрямой, но именно его политика гласности и открытости привела к тому, что во всем социалистическом лагере началось "брожение", ну оно еще до Горбачева в какой-то мере в Польше, например, начиналось.

Я работал в 89-м году в Бонне, когда состоялся исторический визит Михаила Горбачева, когда действительно его принимали с распростертыми объятьями, он купался просто в лучах славы.

В октябре Горбачев посетил Восточный Берлин, был снят со своего поста Хонеккер, а новые руководители ГДР открыли границу, немцы начали объединяться. Горбачев действительно понял, что надо не сопротивляться, а возглавить этот процесс, за что немцы ему до сих пор благодарны.

— Как процесс объединения происходил, наверняка вам известны какие-то конкретные примеры — судьбы людей, воссоединение семей, помните что-то особенное, что, быть может, не попало в кадр?

— Я был до и после падения стены в лагерях, где содержались сбежавшие из ГДР, видел, как люди были настроены. Я же 5 лет прожил в ГДР, когда учился, и прекрасно знал, что думали восточные немцы о западных.

— И что они думали?

— Конечно, им было очень обидно жить рядом с таким могучим соседом, видеть все эти валютные магазины в ГДР, видеть разодетых родственников и знакомых, приезжающих оттуда с дорогими подарками, и чувствовать себя бедными и обделенными, когда очередь даже на ущербный автомобиль "Трабант" составляла более 10 лет.

Как немцы встречали и встречают мигрантов

— А как западные немцы встречали восточных?

— Нормально, как немцы немцев должны встречать. Для них всё делалось, им находили работу, им было проще устроиться — с тем же языком, с теми же корнями.

— Их же были сотни тысяч, фактически беженцев, как и куда их тогда размещали?

— Были специальные лагеря для беженцев из ГДР. Сейчас в подобных лагерях содержатся беженцы из Северной Африки, с Ближнего Востока. Может быть, созданы не такие условия, как тогда для восточных немцев, но очень похоже это было.

— Не такие условия — это какие?

— Тогда всё было более цивилизованно, конечно, немцы есть немцы, беженцы из ГДР содержали эти лагеря в чистоте, образцовом порядке. Условия примерно те же, просто не было таких восточных базаров, как сейчас, не было такой грязи, скученности, неряшливости. Но сейчас некоторых беженцев селят даже в хороших отелях, полностью выкупают гостиницы.

— И отелям это ведь выгодно — гарантирована заполняемость, государство всё оплачивает, так?

— Да, вот, например, раньше, во время командировок в Берлин, мы часто останавливались в отеле "Президент", недалеко от начала знаменитой Курфюрстендамм, лучший район. А недавно обнаружили — бог ты мой! — весь отель выкупили городские власти под размещение беженцев. Зашли мы в фойе — я его не узнал!

Там просто был разгром полный: тюки, мешки, грязное бельё, много детей, в ресторане всё вверх дном, хорошая мебель вынесена. Короче, это уже не 4-звездный отель, а запущенное общежитие. Но те, кто там живет, — им нравится, конечно.

— А как местные жители реагируют на подобное соседство, когда беженцы размещаются не где-то на окраине в закрытых лагерях, а в престижных районах, в центре города? И что власти говорят — надолго ли это?

— Немецкие политики рассчитывают, что часть беженцев уедет назад на родину, когда войны у них закончатся, но обычные люди в этом сомневаются: ведь только ненормальный уедет от таких благ, когда тебе дают до 400 евро в месяц и обеспечивают всем необходимым, а ты должен возвращаться в разрушенный город, где нет ни работы, ни жилья, ни нормального питания. Не знаю, кто-то, может, вернётся, но молодежь (а там практически все здоровые парни, лбы такие, впечатление, что они уехали, чтобы избежать службы в армии) — каждый рассчитывает, что потом или семью, детей, или девушку можно привезти в Германию, и этому конца не видно. Думаю, Германия в ближайшие десятилетия обречена жить с этой новой волной беженцев, которых уже въехало более миллиона…

Я, когда бываю в Берлине, люблю ездить на метро, и сейчас уже ощущение, что в метро немцев почти не осталось, а ездят в основном иностранцы, со всего света.

Я считаю, немцы — это нация, наиболее терпимая к иностранцам, они действительно много делают, чтобы помочь людям, бежавшим от войны и лишений, но предел уже достигнут. От Меркель даже ее соратники решительно требуют ограничить приток новых беженцев и не тратить на их поддержку миллиарды и миллиарды евро.

— Какие сложности были в вашей работе в Германии во времена Советского Союза и позже, уже в 90-е годы?

— Ну вот, к примеру, такой случай: в феврале 1987 года в Бонне от меня в Америку сбежал оператор Владимир Ковнат. Это была история, когда я "висел на ниточке": руководителем Гостелерадио тогда был Александр Никифорович Аксенов, некогда председатель КГБ Белоруссии, скорый на руку и твердый человек, соответственно, меня уже хотели высылать за то, что я "не углядел", — еле-еле его переубедили.

Ковнат, кстати, был единственным оператором тогда на телевидении, который имел звание "Заслуженный деятель искусств", он при этом еще был партийным секретарем отдела операторов, снимал в горячих точках, в окопах, во Вьетнаме, Ливане, имел боевой орден Красной Звезды, представляете? Когда он убежал, я не поверил, мы еще неделю его разыскивали, но потом выяснилось, что он все-таки сбежал, тихо, вместе с женой, переехал через Рейн, обратился в посольство США в Бонне и попросил политическое убежище. Правда, через полгода он вернулся в Москву. Но всего, что он заслужил, его тогда лишили.

— Сейчас такое трудно себе представить, а в конце 80-х это еще было возможно?

— Да, так было. Не посадили, конечно, но отобрали всё, что можно отобрать, — все награды, благодарности, звания сняли, он маялся-маялся и через пару лет заболел, наверное, на фоне всех этих скандалов и умер. А для меня это был вопрос моего пребывания в ФРГ, еще чуть-чуть — и меня бы там уже не было.

Еще были проблемы у меня, когда я в одном из материалов допустил, что ГДР, объединившись с ФРГ, станет членом НАТО, что естественно. А когда я однажды сравнил украинский язык с баварским диалектом, это еще было при Кравчуке (первый президент Украины), — как же украинцы обиделись! Мне на факс приходили из МИДа Украины угрожающие послания, звонили, обращались к руководству, требовали меня уволить, но у нас всерьез все это не восприняли.

Почему я остаюсь в основном приверженным репортерской работе? Мне есть с чем сравнивать, я давно в профессии… Если ты чего-то достиг, то можно, конечно, перейти на что-то другое, более масштабный формат, но есть люди, которые делают это лучше. А то, что я делаю — такие люди тоже есть, но их всё-таки поменьше.

— Кто, например?

— Раньше — наши замечательные тележурналисты — Владимир Павлович Дунаев, Валентин Сергеевич Зорин (до сих пор работает, 91 год ему), Анатолий Георгиевич Потапов, а сейчас — Сергей Брилев, Вадим Глускер, Антон Вольский и ряд других. Ну а лучший в нашей профессии, на мой взгляд, Леонид Парфенов.

— А как в целом вы оцениваете уровень российской тележурналистики?

— Очень положительно оцениваю. У нас принято критиковать — мол, говорить не умеют, ударения неправильно ставят, пишут не так…

— Я про содержание.

— У нас, в отличие от западных стран, люди сейчас не вылезают из кадра чуть ли не со студенческой скамьи, естественно, они еще многого не знают, я тоже, когда вернулся после обучения в Германии, многого не знал — пришлось учиться годами и, как говорится, работать над собой.

Сейчас некоторые идеализируют программу "Время", вот, блестящие журналисты были. Но по большому счету, если сравнивать их уровень и уровень нынешних корреспондентов, это всё равно, что сравнивать игру шахматистов Михаила Таля и Вишванатана Ананда, Бориса Спасского и Магнуса Карлсена…

— Ну сейчас уже другие технологии, простой доступ к огромному объему информации.

— Да, это заслуга времени. Раньше не было ни мобильных телефонов, ни интернета, мы работали на кинопленке и громоздких видеокомплектах. Если нужна была справочная информация, мы заказывали выписки из архивов, сидели в библиотеках. Сейчас всё можно выяснить в два клика. А потом более или менее грамотно написать и озвучить.

А что касается цензуры, — корреспондент, что в Советском Союзе, что сейчас, находится фактически в уязвимом положении. Есть такое понятие, как "ножницы": раньше резали пленку, сейчас видео на компьютере. Материалы часто не вписываются в хронометраж, и их сокращают — от тебя это мало зависит.

— Редакторское сокращение длинных материалов и цензура — всё-таки разные понятия.

— Ну а так практически никто не звонил, ничего не требовал, что следует говорить, ни в советское время, ни позже. Да, конечно, здесь есть и определенный элемент самоцензуры: опытный журналист всегда знает, что можно сказать, а чего говорить не надо.

— Сейчас же вы четко знаете, что конкретно вам нужно говорить?

— Ну, я надеюсь. Проколы, претензии ко мне, конечно, бывали, но они не имели серьезных последствий. Пока я еще на своем месте, до сих пор не уволили.

— Это и есть секрет вашей долгой карьеры на телевидении?

— Меня, конечно, узнают, говорят: "Моя бабушка так любила вас смотреть". Ну да, отвечаю, так долго не живут.

Не знаю, сколько я еще буду работать. Но боюсь, что без работы мне будет скучно.

Я уже замечал, что творческое бездействие быстро сказывается на работе головного мозга — сразу начинаешь тупеть, память ослабевает, реакция не та.

Вообще, за годы работы у меня выработалась привычка, если несколько дней меня нет на экране, я просто физически плохо себя чувствую, возникают беспокойство, раздражительность. И все проходит, стоит только произнести в эфире так называемую подпись: Владимир Кондратьев, телекомпания НТВ.

Анастасия Мельникова, обозреватель МИА "Россия сегодня"

Россия > СМИ, ИТ > ria.ru, 16 марта 2016 > № 1688028 Владимир Кондратьев

Алексей Кондратьев: "Нескольких лет подряд Тамбов получает звание "Самый безопасный город""

Беседовал Владимир Нестеров

В гостях у программы "Трибуна" член комитета Совета Федерации по обороне и безопасности Алексей Кондратьев. В верхней палате российского парламента он представляет Тамбовскую область

- В рамках нашей программы "Трибуна" есть традиционная рубрика "От Камчатского края до Калининградской области". В ней мы просим наших гостей рассказать о тех регионах, которые они представляют в Совете Федерации. Как можно оценить туристическую привлекательность Тамбовской области?

- Тамбовщина была достаточно давно сформирована как область, и своей новаторской сущностью стала одной из передовых губерний в царское время. Тамбов был основан в 1636 году воеводой Романом Боборыкиным как крепость на южных рубежах тогдашнего достаточно молодого российского государства для защиты от набегов крымских татар и ногайских ханов со стороны Дикого поля. Политика XVII века в русском государстве заключалась в расширении территорий, отодвигании границ государства как можно дальше от Москвы для исключения и воспрещения подобных набегов – тогда это была достаточно серьезная проблема для государства. Оставались "анклавы" от Золотой Орды со времен похода чингизидов, одним из них был поход хана Батыя, внука Чингисхана, который проходил недалеко от той географической точки, где находится Тамбов. Есть легенда, как Батый проходил через реку, на другом берегу которой начиналась территория, заселенная славянскими племенами. Одна из жен завоевателя, уроженка этой местности, попросила его не ходить на эти земли. Батый ударил ее плеткой, и тут же вскрикнул от боли - сын Батыя и этой женщины ударил его ножом в ногу. В результате мальчика и его мать живыми закопали под курганом. На территории области нас более 3000 курганов, и со времен скифов и со времен кочевых перемещений татарских и мордовских племен. Граница Дикого поля тогда была одним из ответвлений Великого шелкового пути, по которому шли миграционные потоки.

С XVII века наши цари, раздвигая границы и на юг, и на юго-запад, и на восток, занимались установлением пограничных рубежей. Казаки рязанского казачества, донского казачества, монастырские крестьяне и были предками жителей Тамбовской губернии. Вокруг тогдашней крепости Тамбов были сформированы поселения, которые существуют до сих пор. Все они носят воинские названия – Полковое, Стрельцы, Пушкари, ведь население состояло из служивого люда.

Перед Великой Отечественной войной, уже после страшнейших гражданских чисток, Тамбовская губерния, включавшая до этого огромные территории Липецкой, Рязанской, Саратовской, Пензенской, Нижегородской, Владимирской губерний, Мордовской республики сегодняшней, была сокращена. Особый генотип, заложенный в прошлые века, позволил Тамбову стать и городом-тружеником, и городом-воином. С Тамбовщины на фронт ушло более 450 тыс. человек, более 250 тыс. не вернулось назад. По числу героев Советского Союза, полных кавалеров, тамбовчане заняли пятое место в СССР. Первой женщиной, удостоенной звания Героя Советского Союза в годы ВОВ, стала наша землячка Зоя Космодемьянская.

Я родился в 5 км от родного села Зои и Шуры Космодемьянских Осино-Гай. С детства слышал рассказы о них. Шура тоже стал Героем Советского Союза, а их дедушка, который служил священником в храме Осино-Гай, был расстрелян во время чисток в 1937 году. Такие люди живут на Тамбовщине - умеющие и трудиться, и стоять за свою страну!

После войны Тамбов стал научно-производственным центром. Был удостоен Ордена Трудового Красного Знамени за заслуги в развитии химического машиностроения. Область сегодня является достаточно динамично развивающимся регионом – это симбиоз производственных мощностей оборонного направления и научного кластера. Мы делаем огромные шаги по развитию сельского хозяйства. Тамбовщина была родиной Сельскохозяйственной ярмарки. Мы возродили Покровскую ярмарку. Это была одни из крупнейших сельскохозяйственных ярмарок в царской России, которая перестала существовать в 1917 году. К нам 14 октября на Покров (это один из основных православных праздников) съезжались и теперь съезжаются предприниматели, торговцы, люди, выпускающие всевозможные предметы народного промысла, творческие коллективы со всего мира, наши партнеры из государств-побратимов, из городов-побратимов. Если в годы царской России это была огромнейшая по своему значению сельскохозяйственная выставка, как Die grüne woche (Зеленая неделя) в Берлине, сегодня потихонечку этот статус возвращается нашему производителю.

Есть территории, связанные с развитием православия. В Сосновском районе есть Мамонтова пустынь, где было явление Богородицы. Там находится замечательнейший монастырь, который благодаря усилиям Русской православной церкви восстанавливается. Накануне нового года, глава Администрации Тамбовской области Александр Валерьевич Никитин передал в ведение Русской православной церкви замечательный женский монастырь в Сатинке, в дореволюционное время практически крупнейший женский монастырь на территории России. С именем этого монастыря связаны и жития многих наших святых, включая и Сергия Радонежского, и святого Питирима, и многих других.

Сам Тамбов представляет собой симбиоз из современных зданий и зданий, сохранившихся с XVIII-XIX века в стиле модерн. Это такой русский купеческо-дворянский город, который сохранил свою самобытность. До нас во время войны не дошли немцы, поэтому многое удалось сохранить.

- Это в основном каменные строения?

- Каменные строения с вычурными лепнинами. В Тамбове множество православных храмов. В дореволюционном Воронеже, который уже тогда был гораздо больше Тамбова, было в полтора раза меньше церквей, чем в Тамбове. Сегодня 83% родителей в рамках изучения в начальной школе основ религиозной культуры выбирают православие. 92% населения Тамбова православные люди - русские, украинцы, белорусы. Но у нас проживают представители более 60 национальностей, и мы все сотрудничаем и живем одной семьей. Нескольких лет подряд Тамбов получает звание "Самый безопасный город" в рамках проверок МВД, опроса самих горожан и изучения социального мнения.

- Развита ли туристическая инфраструктура?

- Это и исторические объекты, и большое количество музеев. Есть Краеведческий областной музей, музейно-выставочный центр, посвященный, истории Великой Отечественной войны, Музей военной медицины, один из немногих на территории страны, с памятником военным медикам. Есть огромное количество памятников - сохранился памятник Михаилу Юрьевичу Лермонтову, который написал "Тамбовской казначейше". Помните начало: "Тамбов на карте генеральной/ кружком означен не всегда…". Сохранился памятник, установленный в мае 1941 года. Тогда в советском Союзе было установлено три памятника Лермонтову. Этот замечательный русский поэт, достаточно много произведений посвятивший Кавказу, часто бывал и в нашем городе. Он уроженец Пензенской земли, с бабушкой жил в Тарханах, и достаточно часто проезжал через наш город.

Поэт Гавриил Романович Державин был Тамбовским губернатором, и при нем был заложен целый ряд объектов и созданы новаторские вещи. В царской России первыми тремя газетами были "Московские губернские ведомости", "Санкт-Петербургские губернские ведомости" и "Тамбовские губернские ведомости". Тамбовским государственным университетом выпущен сборник "Тамбовских губернских новостей" времен Державина – это копии тех газет, которые были выпущены Державиным. При Державине было заложено земское образование - которые не имели из-за бедности родителей возможности обучаться на платной основе, обучались в обязательном порядке. Этот человек понимал, что детей нужно растить тружениками, нужно растить не балластом, неспособным определять свою судьбу, не интегрирующимся в общество, а именно горожанами.

Державиным был заложен и процесс выращивания коней. Тамбовщина была одним из центров коневодства. На сегодняшний день этот процесс сокращен, но на территории Тамбовской области сохранены два конезавода, и мы будем предпринимать усилия для того, чтобы их развивать. Наш ипподром один из старейших в России наряду с московским ипподром на Беговой и санкт-петербургским ипподромом. Именно тамбовские конезаводы выращивают рысистую орловскую породу. Это наш "русский ахалтекинец".

Что касается экологического туризма, то это охота и рыбалка. Правда, последнего медведя у нас убили в 1957 году, благодаря усилиям Управления природоохраны и природопользования, возрождается поголовье лося, кабана, косули.

- А гостиницы, транспорт?

- Инфраструктура туризма создана в полном объеме. Есть и гостиницы, и возможности проката автомобилей для перемещения по территории области. Действия полиции достаточно хорошо отлажены именно в направлении обеспечения безопасности. Есть медицинские пункты на основных туристических маршрутах, в том числе на заповедных территориях, потому что многие предпочитают перемещение на байдарках.

Россия. ЦФО > Госбюджет, налоги, цены > vestikavkaza.ru, 16 марта 2016 > № 1686375 Алексей Кондратьев

Путин. Рисунок.

Вчерашнее решение президента РФ Владимира Путина вывести «основную часть российских войск» из Сирии прозвучало как гром среди ясного неба. В очередной раз российский лидер продемонстрировал свою непредсказуемость.

Как сообщают СМИ, Путин тут же известил об этом решении президента США Барака Обаму. Естественно, тот сделал круглые глаза, так как США, как явствует из сообщений прессы, совершенно не ожидали такого кульбита со стороны Путина. Казалось бы, пришло время использовать войска для действительно мирной цели – предотвращения кровопролития между правительственной армией и умеренной вооруженной оппозицией (впрочем, на Западе не признают правительство Асада, считая, что он и оно утратили легитимность, называя его посланников на мирных переговорах в Женеве не иначе как «представителями режима»), а тут … делают ноги. Позвольте, а кто с ИГИЛом будет драться «на дальних подступах», как об этом объявлялось громогласно?

Некоторые СМИ сообщали, что сентябрьское решение Путина про ввод войск, в частности, смешанной группировки Воздушно-космических сил, в Сирию, было вызвано влиянием некоего иранского генерала, который с картой в руках убеждал наших военачальников в перспективности силовой поддержки Асада. И много в этом преуспел, хотя управляемые российские и иранские СМИ утверждали, что генерал не был в Москве.

Как бы там ни было, ввод авиации по просьбе Асада вызвал недетский восторг среди избирателей Путина. Каждый день по ТВ демонстрировались удары российской авиации по «террористам». Правда, западные лидеры убеждали Россию не наносить удары по формированиям умеренных, однако Путин заявлял, что не знает их местоположения. Бывший президент США Дж. Картер даже отправил ему карту. Здесь пролегает забавная параллель – карта иранского генерала и карта Картера. С картами у России действительно беда. После сбития 24 ноября турецким истребителем российского фронтового бомбардировщика выяснилось, что Путин не знал, что в той части Сирии живут этнические турки (туркоманы). Спрашивается, есть ли у нас ГРУ?

И вот теперь вывод – и прямой, и переносный. Побомбили, и хватит? Спрашивается, кого бомбили? Каждый день западные телеканалы берут интервью у сирийских беженцев в Турции, те первым делом показывают на своих смартфонах фото разрушенных домов и трупы родственников, заявляя, что это дело рук асадовской и российской авиации. В наш век портативных записывающих устройств хроника войны предстает в ужасающих деталях. Весь этот ужас смотрит на тебя с экрана телефона, став трагической частью истории каждой отдельной семьи. И этот грех не смыть, как бы этого ни хотелось.

Конечно, ввод войск был ошибкой – теперь в Сирии множество ненавидящих Россию. И вывод войск стал результатом понимания этой ошибки. Путин ухватился за просвет – начинаются мирные переговоры, нет пока новой боевой потери, пора уходить, а то после обострения обстановки завязнем со всеми вытекающими отсюда имиджевыми, политическими и экономическими издержками. Будет уже не до шуток и эффектных демонстраций своей бездонной ментальности.

Некоторые эксперты пишут, что непредсказуемый российский лидер вновь возьмется за Украину, а может, и Прибалтику потрогает за ляжки. А может, и из Сирии ничего путного не выведет, так, мелочь, просто пошутил, а все уши развесили. Почему он такой? К сожалению, дело лежит в банальной психологии. Путин до сих пор не оправился от распада СССР, и потерю влияния бывшей сверхдержавы воспринимает как ограничение собственной дееспособности. Он не понимает, что это «величие» было основано на подавлении свободы, и значит, было обречено на крах. И вот, время от времени, он напоминает миру о своем существовании – то Крым, то Донбасс, то Сирия (если взять последние два года). Он страшно боится, что его забудут, вот и выкидывает, говоря по-простому, коленца. Вот и рисует картинки на планете, милые его сердцу. А ведь если бы не было «Крыма», «Донбасса», «Сирии», была бы в мире тишь да благодать. Конечно, где-то постреливали бы, но не так разрушительно для самой России.

Обама заявил, что Путин неправильно понимает силу государства. Сила государства состоит в благополучной экономике, стабильной политической системе (не надо тут про стабильность в России – вся эта стабильность зиждется на одной идиотской формуле - «уйдет Путин, хана стране» - какая же это стабильность?), привлекательности ее ценностей, развитости технологий. А какая у России привлекательность? Пугало одно – соседи от нее шарахаются, мечтают вступить в НАТО, чтобы избавиться от опасного соседства (на расстоянии протянутой руки) с «припадочным». Вот и вся «привлекательность».

Если завтра Путин так же внезапно заявит, что уходит с поста президента России, многие в стране и мире вздохнут с облегчением. Даже его окружение, облагодетельствованное им, не может не понимать, что «при Путине» у них нет настоящих перспектив – их удел быть вечными марионетками, которые сегодня имеют должности и богатства, а завтра могут остаться у разбитого корыта (в лучшем случае – если повезет). Их человеческий рост ограничен рисунком, однажды начертанным Путиным (см. рисунок). Ну да черт с ними.

А вот за страну обидно, которая со стороны действительно выглядит так – это кошка, объяснил сам художник, но в каком скабрезном виде он выставил ее на обозрение всему миру.

Леонид НИКОЛАЕВ

О переговорах заместителя руководителя Россельхознадзора Евгения Непоклонова с главой Службы здоровья животных штаб-квартиры ФАО Хуаном Луборта.

Встреча состоялась в Москве.

Открывая переговоры, Евгений Непоклонов отметил, что визит ветеринарных специалистов ФАО в Россию готовился долгое время. Хуан Луборта особо отметил значение России в обеспечении глобального эпизоотического благополучия, особенно в отношении трансграничных болезней. Кроме того, он напомнил, что Советский союз был в числе стран, учредивших ФАО в 1945 году.

Помимо сотрудничества в области профилактики и борьбы с заболеваниями животных, ФАО заинтересована в расширении участия России в области обеспечения производства полноценной и безопасной пищевой продукции. ФАО также стремится налаживать сотрудничество с объединениями БРИКС и ЕврАзЭС.

Большой интерес для ФАО представляет развитие международного сотрудничества и по отдельным, наиболее актуальным для современного мира, направлениям, например в области изучения механизма резистентности микроорганизмов к антимикробным препаратам. Целью этой работы является минимизация использования антибиотиков в животноводстве при эффективном контролировании рисков. В этой связи настоятельной необходимостью стало принятие в России, отметил Евгений Непоклонов, единой системы контроля и надзора по принципу «от поля до прилавка».

Стороны согласились, что необходимо также интенсифицировать сотрудничество по улучшению ситуации по борьбе с ящуром в Транскавказском регионе, включающем Азербайджан, Армению, Грузию, Иран и Турцию. Для этого должна быть налажена система активного мониторинга за заболеваемость, анализ и управление рисками, а также удовлетворение потребности в вакцинах. Евгений Непоклонов отметил, что подготовка такой региональной программы идет более двух лет.

Создание благоприятных условий для борьбы с ящуром в любой отдельно взятой стране будет малоэффективно, если сохраняется риск заноса возбудителя заболевания с территории сопредельных государств. Так, серьезные совместные усилия Россельхознадзора и ветеринарной службы Монголии привели к оздоровлению ее территории от ящура, но с территории Китая были занесены вирусы ящура новых серотипов, что вновь осложнило эпизоотическую обстановку.

Ситуация осложняется и появлением новых серотипов вируса ящура. В частности, в Закавказье выявлены проникшие через Турцию штаммы вируса, ранее выявлявшиеся только в Индии. В настоящее время этот серотип найден не только в Закавказье, Иране и Турции, но и в странах Северной Африки.

К тому же, будучи страной, стационарно неблагополучной по ящуру, Турция представляет в МЭБ информацию по заболеваемости ящуром не более двух раз в год, тогда как появление новых штаммов требует принятия неотложных мер соседними странами. В этой связи Хуан Лубота отметил необходимость изменения Кодекса наземных животных МЭБ в отношении правил нотификации при вспышках ящура с учетом изменчивости его возбудителя.

В августе минувшего года, напомнил Евгений Непоклонов, в Турции состоялось совещание с участием руководства ветеринарных служб России, Ирана и стран Закавказья, на которой обсуждалась программа сотрудничества по борьбе с ящуром и другими трансграничными заболеваниями. Эта программа предусматривала тесное сотрудничество с ФАО и Международным эпизоотическим бюро (МЭБ). Будут проведены и переговоры об участии в этой программе и ветеринарных служб Еврокомиссии. Существенную роль в претворении программы должен сыграть подведомственный Россельхознадзору Федеральный центр охраны здоровья животных (ВНИИЗЖ), в частности, по идентификации полевых штаммов вируса и созданию специфических вакцин.

Помимо этого, Россия активно участвует в подготовке международных программ по борьбе с ящуром в других регионах — в Средней Азии с участием Казахстана, Узбекистана, Таджикистана и Киргизии, и на Дальнем Востоке с участием Монголии, Китая и Вьетнама.

Программы предусматривают ведение активного мониторинга, создание специфических вакцин и контроль уровня специфического иммунитета. При этом, от всех стран требуется жесткий контроль за состоянием заболеваемости и транспарентность для ветеринарных служб стран-партнеров по совместной программе.

Требуются и серьезные международные усилия по быстрому выявлению новых серотипов вируса и созданию специфических вакцин, а также по мониторингу создаваемого специфического иммунитета.

Помимо усилий по борьбе с ящуром, нужны международные программы по борьбе с другими трансграничными заболеваниями, такими как нодулярный дерматит и чума мелкого рогатого скота.

Евгений Непоклонов отметил, что дорожная карта ФАО по борьбе с распространением ящура и других трансграничных заболеваний, принимая во внимание растущие риски, должна быть воплощена в конкретные программы как можно быстрее.

Большой интерес представляет и создание с участием ФАО и МЭБ крупной международной программы по борьбе с африканской чумой свиней.

Хуан Лубота заметил, что планируемая на 2018 год региональная конференция ФАО в Москве послужит дальнейшему расширению участия России в ее международных программах.

Выручка китайской Lee & Man Paper Manufacturing Limited (Lee & Man Paper) по итогам 2015 г. достигла 17,6 млрд гонконгских долларов ($2,3 млрд).

В минувшем году компания реализовала 5,44 млн т готовой продукции, чистая прибыль составила 2,33 млрд гонконгских долларов ($302,9 млн).

Lee & Man Paper основана в 1994 г. На четырех производственных предприятиях, расположенных в Китае и Вьетнаме, производится коробочный картон, лайнер и санитарно-гигиеническая бумага.

Gender Struggles in China: Let The Record Speak

Caleb Maupin

Buried in an article criticizing Chinese culture, the New York Times drops this bombshell: “News reports that women across China are applying for and receiving spousal protection orders from courts since the Anti-Domestic Violence Law took effect on March 1 showed that they were seizing new opportunities to ensure their safety. Feng Yuan, a feminist who has just returned from a work trip to a rural county in the southwestern province of Yunnan, said that women had inundated the local authorities with requests for information.”

The recent crackdown on spousal abuse is yet another step in the Chinese leadership’s near century-long effort to improve the status and conditions of women. Since its inception, the Chinese Communist Party has sought to reverse the patriarchal traditions and attitudes that have been instilled in Chinese culture over the course of centuries. The Communist Party was born in 1921 as the Chinese division of the Communist International, and like all of the Marxist-Leninist parties of this era, it included the struggle for women’s liberation in its overall program for radically changing the world. While criticism of modern China in relation to gender issues is abundant in the western press, rarely do analysts admit that the Communist Party is primarily responsible for the huge advances that have taken place. An honest scholar of history will admit that the party’s record on gender issues is astoundingly good.

Pre-revolutionary China was known for its horrendous practices toward women. The most famous example is “foot binding”: women’s feet were crushed as children in order to prevent their growth and make them sexually attractive with dainty, infant-sized feet as adults. Chinese women were the chattel property of their fathers and husbands in the feudal order of the countryside, or forced prostitutes and impoverished wage slaves in urban centers.

During the 1930s, Mao Zedong’s Eighth Route Army that battled the Japanese invaders became an iconic favorite of feminists around the world. Among those who went on Mao Zedong’s historic long march were 3,000 female combatants. By the end of the Long March, the Communist fighters had eliminated gender segregation and women served in the same units as male combatants. Agnes Smedley, the iconic American feminist, embedded herself with Chinese Communist fighters and marveled at their belief in gender equality.

In the areas controlled by the Communist army, women were granted a level of equality previously unheard of in Chinese society, including the right to own property, to divorce, to vote and even hold public office in peasant associations and local governing bodies. These rights were enshrined in the constitutions of both the “Chinese Soviet Republic” of the 1930s, and the Peoples Republic that came into existence after the US-backed Nationalist Party was driven from the mainland in 1949.

During the 1950s, as China began to industrialize with Soviet aid, women became electrical engineers, bricklayers, and steelworkers. Furthermore, huge efforts were made to include women in the educational system that was constructed during this period. Women attended universities alongside men and were trained to become scientists, intellectuals, and academics.

Jiang Qiang & The Cultural Revolution

From 1966 to 1976, a woman named Jiang Qiang was one of the most influential figures in Chinese society, probably second only to Mao Zedong himself. Jiang Qiang had been a famed stage and screen actress during the 1930s. When her city of Shanghai was seized by Japan, she fled to Yanan in order to join the Communist Party. She subsequently married Mao Zedong in 1939 and became a well known representative of the Communists and their allies.

Qiang was key in pushing the “Great Proletarian Cultural Revolution” launched in 1966. The campaign began with Qiang’s efforts to reform Chinese theater, literature, and cinema to reflect Marxist-Leninist ideology, but soon expanded into something much larger. Millions of young people were organized into units called “Red Guards.” These radicalized youth clung to Qiang’s words as she spurned them to destroy the remnants of China’s past, rebel against their teachers and parents, and move China closer toward an egalitarian vision of communism. This vision, of course, included the abolition of patriarchy and the oppression of women.

When the Cultural Revolution came to an end after Mao’s death, Jiang Qiang was arrested and put on trial along with the infamous “Gang of Four.” Many saw the scapegoating of Jiang Qiang for the excesses of the Cultural Revolution as an example of sexism in Chinese society. Chinese media almost seemed to hold Jiang Qiang personally responsible for everything that had gone wrong from 1966 to 1976.

When the Cultural Revolution concluded, and Deng Xiaoping moved into power, the Communist Party’s attitude toward women’s equality shifted somewhat. During the height of Jiang Qiang and the gang of four, Chinese women had been forbidden from wearing make-up, high heels, and in some cases even dresses, as these were all seen as “bourgeois” and “patriarchal.” When the Red Guards raided the homes of alleged counter-revolutionaries, they specifically looked for pornography, romance novels, and other items that seemed to degrade or objectify women.

The extreme policies, intended to push for gender equality, were relaxed in the Deng era. Chinese women are now free to dress as they choose. Despite changes in perspective, the Chinese Communist Party remains committed to the overall goal of gender equality. Pornographic videos remain illegal in China, though the regulations regarding erotica and sexually themed literature have been somewhat relaxed. Eighty percent of the world’s sex toys are manufactured in China.

Abortion and birth control is very easily accessible to Chinese women. The “one-child policy,” introduced in 1978 and resulting in gender-specific abortions in rural areas, was formally abolished in 2015.

When China invaded Vietnam in 1979, women served in combat alongside men. The Chinese People’s Army remains gender-integrated with women serving important roles through its ranks.

Pressing Ahead in the 21st Century

Among China’s growing number of millionaires and billionaires are many female CEOs. About 2.5% percent of Chinese corporate executives are women, just slightly lower than the 3.2% in the United States. Six Chinese women are listed by Forbes magazine among the top 100 “most powerful women” on earth.

Article 48 of the Chinese Constitution declares: “Women in the People’s Republic of China enjoy equal rights with men in all spheres of life, in political, economic, cultural, social and family life. The State protects the rights and interests of women, applies the principle of equal pay for equal work to men and women alike and trains and selects cadres from among women.” In the 1970s, a mass campaign to add such language to the US constitution with the “Equal Rights Amendment” failed.

One of the most beloved sayings of Mao Zedong, founder of the People’s Republic of China was “Women hold up half the sky.” The saying was included in the Little Red Book of his most treasured quotations.

The Communist Party, from the armed female fighters during the 1930s, the enshrining of gender equality into law after the revolution, or its recent crackdown on spousal abuse and domestic violence, has been the key driving force in advancing the position of China’s women.

Meanwhile, it has been the United States and western capitalism that resisted the party’s efforts, and propped up feudalism, the Nationalist Party, and other forces that stood in the way of social progress. The major allies of the United States and its campaign against the Chinese government are outspoken opponents of women’s equality. The Falun Gong or Falun Dafa, a strange anti-Communist religious sect that is supported by the United States, openly decries women’s equality as a negative development, proof that the world is entering a “Dharma Ending Period.” The Tibetan Separatist movement openly calls to restore the feudal kingdom of the Dalai Lama. In pre-revolutionary Tibet, women were chattel with no rights whatsoever, though the Dalai Lama’s flock portray it as a kind of mystical paradise.

While there is certainly room to criticize Chinese society on gender issues, one cannot logically blame the Communist Party for the shortcomings. Such deceptions from the western press must be dismissed and ignored.

Старт миссии ExoMars 2016, подготовленный Роскосмосом вместе с Европейским космическим агентством ESA, запланирован на ближайший понедельник. В рамках миссии с космодрома Байконур планируется отправить на планету орбитальный и десантный модули. Для запуска будет использована российская ракета-носитель "Протон-М" с разгонным блоком "Бриз-М".

Орбитальную платформу и демонстрационный модуль производит ESA. В интервью корреспонденту РИА Новости Татьяне Фирсовой аналитик миссии Михаэль Хан (Michael Khan) рассказал о деталях предстоящей миссии и о том, как планируется исследовать марсианскую атмосферу.

— Господин Хан, старт ракеты запланирован на понедельник. Как долго будет длиться полет на Марс?

— Старт будет 14 марта, прибытие — 19 октября. Полет будет длиться примерно семь месяцев.

— Когда можно будет ждать первых результатов исследований?

— Есть несколько видов результатов, которые мы хотели бы увидеть. У нас есть десантный модуль, он называется Schiaparelli ("Скиапарелли"), он будет тестировать технику посадки. Мы посмотрим, насколько встроенная в модуль техника годится для посадки на Марсе, посмотрим, как работает такая посадка. Результаты этого эксперимента будут уже 19 октября. Либо он получится, либо нет.

Также мы ждем научных результатов работы орбитального зонда (Trace Gas Orbiter — ред.). Это большой зонд, который должен выйти на орбиту Марса. Он оснащен множеством научных инструментов, некоторые из которых произведены в Европе, некоторые — в России. Все эти инструменты будут использоваться только с конца 2017 года. То есть ждать придется довольно долго, целый год.

На полное измерение параметров всеми инструментами заложен один марсианский год. Один марсианский год — это почти два земных года. Так что самые первые результаты миссии появятся уже в начале 2017 года.

— Вы не могли бы объяснить, какие именно научные исследования, какие измерения запланированы? Будет ли использоваться специальный бур для изучения почвы планеты?

— Нет, у этой миссии на борту бура нет. Через два года в 2018-м году будет запущен еще один зонд, это тоже совместный проект Европы и России. У этого зонда будет один почвенный робот, то есть один подвижный модуль, и один модуль стационарный. Они будут работать на поверхности планеты, исследовать грунт Марса. Эта миссия такого не предусматривает.

— Что же конкретно будет делать эта миссия?

— Эта миссия состоит из двух частей. Первая часть — это модуль Schiaparelli, почвенный зонд которой будет спущен на поверхность планеты, предполагается, что он должен совершить мягкую посадку на Марсе. Это нужно только для того, чтобы показать, что мягкая посадка на Марсе в принципе возможна. Вторая часть — это большой орбитальный зонд, который до начала 2018 года должен встать на орбиту Марса, чтобы исследовать атмосферу планеты. Миссия будет длиться минимум до 2019 года, а если зонд будет хорошо работать, то намного дольше.

— Как вы будете получать промежуточные результаты?

— Зонд оснащен большой антенной, и с определенными промежутками он будет передавать информацию на станцию на Земле. Скажем, каждый день или раз в несколько дней. Зонд передает сигнал на станции в России или в Европе, технические данные приходит к нам в Дармштадт, а научные данные идут дальше, ученым, которые участвуют в проекте.

— Чем эта миссия отличается от миссии NASA?

— У NASA была не одна миссия, их было много. Последняя миссия, самая новая, называется MAVEN, она тоже исследует атмосферу, но до сих пор большинство миссий занималось исследованием поверхности и того, что находится под ней. ЭкзоМарс 2016 ищет вещества, которые в очень маленьких объемах встречаются в атмосфере, малые газовые примеси атмосферы. У этой миссии есть множество целей, мы также собираемся исследовать распределение водяного льда в грунте Марса. Но самое главное новшество, которым мы занимаемся, это глобальное исследование атмосферы.

— Насколько велики ожидания ученых?

— Многие из тех научных вопросов, которые планируется прояснить в рамках нашей миссии, на самом деле остаются крупнейшими из тех, которые в планетарном исследовании еще не разрешены. Мы открыли химические соединения в атмосфере Марса в ходе предыдущих исследований, но они не могли быть как следует изучены, потому что инструменты были недостаточно точны. Например, газ метан, который встречается и на Земле. Это вещество, которое обычно быстро разлагается, его, в общем-то, на Марсе не должно было быть. Это был большой сюрприз для всех, что он присутствует в атмосфере Марса. И теперь мы хотим узнать, откуда он берется. И чтобы это выяснить, нужно исследовать всю систему. Есть разные виды метана, есть различные виды соединений. Углевод и водород например. Углерод может встречаться в разных видах, и в зависимости от того, каково его происхождение, различается и вид углерода в метане. Мы хотим установить, какие химические элементы присутствуют в атмосфере.

— Что произойдет, если старт в понедельник не состоится?

— Мы хотим надеяться, что этого не произойдет. "Протон" — это хорошая, очень сильная и надежная ракета, но, конечно, техника может отказать. Если это случится, то нам надо будет решать, будем ли мы строить новый зонд. Решение должны будут принять совместно российские и европейские партнеры.

Колбаса без мяса, а молоко без молока

Конфликт между молочной отраслью и российскими властями из-за ускоренного внедрения ветеринарной сертификации молока и мяса набирает обороты. Эта проблема даже дошла до российского президента. На рабочей встрече с главой Минсельхоза Александром Ткачевым Владимир Путин обсудил эту тему, хотя подобные вопросы достаточно редко выходят на такой уровень. Но молоко это продукт, который в России потребляет практически каждый житель и его подорожание в период, когда доходы российских граждан неуклонно снижаются, вряд ли входит в планы российских властей. Здесь уже включается социальная составляющая. На встрече с российским президентом министр рассказал о международной практике в вопросе электронной сертификации. По его словам, Запад давно и очень продуктивно использует подобные технологии контроля качества продукции. Более того, по заявлению Ткачева подавляющее большинство добропорядочных производителей, наоборот, ратуют за внедрение данной системы. На рынке появилось огромное количество контрафактной, фальсифицированной и контрабандной продукции. Именно их владельцы и противодействуют внедрению электронной сертификации, так как она позволит предотвратить бесконтрольное использование пальмового масла в молочной продукции.

Все вроде бы правильно и придраться к словам главы Минсельхоз очень трудно. Он защищает интересы российских граждан. Только непонятно тогда, почему, несмотря на заверения Александра Ткачева о повсеместной поддержке в его нововведениях, национальный союз «Союзмолоко», в состав которого входят основные отечественные производители молока, категорически против электронной сертификации (по крайней мере в настоящее время). Тем не менее, Владимир Путин попросил министра проводить все подобные начинания в отрасли без существенного подорожания конечного продукта. Как говорится, на том и порешили.

«Миссия невыполнима»

Все началось с заявлений некоторых представителей молочной отрасли о грядущем подорожании цен на молоко. Потом стала понятна истинная причина подобных волнений. Вся проблема в приказе Минсельхоза, в котором ведомство обязывает отечественных производителей пакетированного молока иметь на каждую партию сопроводительные ветеринарные документы (СВД). Согласно этому документу, речь пока касается только сырья. «Союзмолоко» достаточно активно начал противостоять этому приказу и направил вице-премьеру Аркадию Дворковичу соответствующее письмо. В нем они жалуются на проблемы, которые появятся в связи с реализацией положений этого нормативного документа. В письме, в частности, отражен тот факт, что молочная отрасль физически не в состоянии в регламентированные короткие сроки (и это при том, что во всех планах переход на ВСД изначально планировался на 2018 год) перейти на новую схему работы. Кром того, внедрение ветеринарной сертификации сегодня потребует большое количество дополнительных расходов, которые, в конечном итоге, лягут на себестоимость и за все это придется платить российским покупателям, которые и так «косо» смотрят на «неправильную» динамику продуктовых цен в магазинах.

Перед чиновниками Минсельхоза стоит очень сложная задача. Им необходимо, с одной стороны, увеличить административную нагрузку на предприятия молочной отрасли, а, с другой, постараться не спровоцировать рост цен на молоко, как того потребовал российский президент. Многие эксперты уверены, что «миссия невыполнима».

Росельхознадзор, также активно участвующий в разработке положений данного приказа, заявил, что, когда ими был обнародован такой документ, как «О ситуации с внедрением электронной ветеринарной сертификации на начало марта 2016 года», то «молочники» по поводу его содержания не высказывали никаких претензий. Со слов представителей надзорного ведомства, существуют определенные силы влияния, которые тормозят принятие нормативного регламента в сфере обязательной ветеринарной сертификации. Для этих «неких сил» самым неприятным является принятие мер подобной сертификации в отношении готовой продукции. Представители Росельхознадзора очень красочно рассказали о фактах появления на рынке колбасы без мяса, филе трески из вьетнамского пангасиуса, который плодится в сточных каналах, и многих других «интересных» продуктах. Не хватает только появления на рынке молока без молока. Оказывается уже и такое возможно. А на что тогда нужно огромное количество пальмового масла, поступающее в Россию? Так ведь ладно бы использовали пищевые сорта, так нет – стали завозить все больше дешевого технического продукта. Куда идет это масло? В каких продуктах съест его российский покупатель? По заверениям Россельхознадзора, большое количество некачественного пальмового масла идет именно в молочную отрасль.

Также негативное отношение к приказу Минсельхоза о внедрении ВСД высказывают многие региональные государственные ветеринарные службы, а также Роспотребназор. Но в данном случае речь идет о межведомственных разногласиях, зачастую имеющих финансово-процедурную основу. Так что судьба приказа, а точнее его выполнения, пока еще окончательно не решена. Но покупателя это не должно волновать. Ему хочется покупать в магазинах качественное и недорогое молоко и быть подальше от всех этих разборок.

Автор: Кононов Игорь

Поставки черешни из Новой Зеландии бьют рекорды

Экспорт черешни из Новой Зеландии превысил 3400 тонн в сезоне 2015-2016 гг. По данным ассоциации Summerfruit NZ, это на 21% больше, чем 2711 тонн экспорта новозеландской черешни в прошлом году, прошлый рекорд был поставлен в 2010-2011 гг., когда экспортные поставки черешни из этой страны составили 1660 тонн.

«Во первых, в последнее время мы наблюдаем рост площадей садов черешни и эта тенденция продолжится и в ближайшие годы. Во вторых, в этом году погодные условия способствовали хорошему урожая черешни,» - объяснил Гари Беннетис, председатель Summerfruit NZ.

Китайский Новый Год, который в этот раз праздновался 8 февраля, дает возможность садоводам Новой Зеландии расширять поставки в страны Азии. Тайвань на данный момент является крупнейшим импортером новозеландской черешни. Поставки на этот рынок превышают 1000 тонн уже второй сезон подряд. Также растет экспорт на рынки материкового Китая, Вьетнама и Южной Кореи.

Спикеры молчаливой толпы

Георгий Бовт о том, найдется ли в России свой Трамп — выразитель хаотичных мыслей большинства

Про неожиданный успех консервативного популиста Трампа говорят, что это, мол, заговорило «молчаливое большинство». Термин вспомнил некогда и сам гремевший на консервативном фронте Патрик Бьюкенен, советник Никсона, Форда и Рейгана, немало сделавший для идеологии республиканцев. Он в 1990-х вел свои президентские кампании под лозунгами, аналогичными трамповским.

Сам же термин впервые употребил в 1969 году Ричард Никсон. Затравленный тогда либеральной прессой из-за войны во Вьетнаме, он развернул ответную кампанию — от имени «великого молчаливого большинства». Мол, вовсе не массмедиа, претендующие на звание мейнстрима, не популярные ньюсмейкеры, превращающие политику в телевизионную попсу, являются истинными выразителями народных мыслей, смутных желаний и открыто не артикулируемых требований. Которые подчас стыдно даже произнести вслух публично, но которые бродят в головах у этого «молчаливого большинства» в ожидании, пока их объявит миру новый, истинный кумир «молчаливой толпы».

Эти мельтешащие на телеэкранах«властители дум и душ», все эти короли на час, неизменно находящие повод остаться еще и на следующий час, и на после следующего, и через неделю, месяц, год, — все эти люди на самом деле ничего не знают об этом нар-р-р-роде, от имени которого они все время трещат. И очень редко выразитель таких открыто не выражаемых комплексов и фобий этого «молчаливого большинства» сумеет вырваться на сцену.

Из-за кулис его так и норовят схватить за фалды пиджака и утащить назад «режиссеры жизни», чтобы не отсвечивал и не портил «приличным людям» их мудро выстраиваемые комбинации.

Как и Бьюкенен в свое время, Трамп предстает, к примеру, ярым противником новомодного фетиша — так называемой свободной торговли. Всяких этих транстихоокеанских партнерств. Даже если он не разбирается в деталях. Потому что «молчаливое большинство» и он вместе с ним нутром чуют: понаедут чужаки и отнимут рабочие места и деньги у настоящих патриотов, простых работяг.

То же самое с нелегальной иммиграцией. Поэтому с Мексикой надо построить стену, и пусть она за нее заплатит. А «якорных детей» (когда в Америку приезжают рожать, чтобы ребенок по праву рождения получил гражданство, а затем к нему и самим прилепиться) надо запретить.

Произнести вслух нечто подобное призыву запретить мусульманам въезжать в США в сегодняшней Америке вслух публично почти невозможно: столь прочна политкорректность.

Это все равно что назвать афроамериканца негром — забавно, что и у нас стали стесняться этого безупречного с точки зрения русской литературной вежливости и грамотности слова.

Но когда такие вещи произносит с трибуны человек, который того и гляди станет кандидатом в президенты, то мы, «молчаливое большинство», ему радостно похлопаем, конечно. Как и в ответ на выражение откровенного неприятия однополых браков. Хотя он признает, что после соответствующего решения Верховного суда это уже реальность. Его позиция «хочешь делать аборт — делай за свой, а не государственный счет» близка тем, кто ненавидит расплодившихся в Америке иждивенцев, живущих на пособия поколениями.

Какое СМИ мейнстрима сможет сегодня в Америке написать про прибалтов, что если они не могут ужиться с Россией, то пусть сваливают в Африку? Никакая. Только лично Дональд Трамп. Потому что прибалты, согласно общепринятым канонам, — это вечные жертвы российской агрессии и их вечно надо защищать.

Ровно также нельзя так просто сказать, что, мол, «я договорюсь с Путиным». Как минимум надо добавить нечто ритуальное про «репрессивный режим». И про то, что только по отдельным вопросам мы можем быть вместе.

У Трампа, как у любого другого кандидата, есть как развернутые, так и короткие лозунговые ответы на все вопросы, которые интересуют людей.

От медицины (реформу Обамы надо заменить персональными медицинскими страховыми счетами) до новейших технологий (Apple должна подчиниться ФБР и помочь взломать айфон ради борьбы с терроризмом).

От налогообложения (отменить налог на недвижимость, плоскую шкалу не вводить) до создания рабочих мест и минимальной почасовой оплаты (ее не надо повышать, это снизит нашу конкурентоспособность). От владения огнестрельным оружием (право гарантировано конституцией) до финансирования политических кампаний (ограничить влияние «больших денег»и обезличенных так называемых суперфондов). Можно составить целостную картину его политического консерватизма. Она не так страшна, как рисуют его противники от истеблишмента.

Впрочем, хватит про Трампа. Он всего лишь одно из проявлений политического популизма, поднимающегося на волне раздражения традиционными элитами во многих странах. А есть ли у нас «молчаливое большинство»? Если есть, то кто бы мог стать адекватным выразителем его хаотичных мыслей? Так, чтобы в ответ снизу: «Черт, как же правильно он все говорит». А не просто: «Поддерживаем на 86%». Для последнего имеются социологи.

Они же периодически выдают «разблюдовку» народных настроений по отдельным вопросам. Скажем, по той же миграции. Однако список таких вопросов, во-первых, сильно ограничен, во-вторых, формируется исходя из официального контента и контекста общественно-политической жизни.

В свое время Путин уловил настроения тогдашнего, условно, «молчаливого большинства» (можно провести даже определенную аналогию между ним тогда и Никсоном 1969 года), выразив ее известной фразой «мочить в сортире». Социологи ведь так вопрос — про сортир — не формулируют. Путин и позже выдавал оценки, которые свидетельствовали о нем как о политике, интуитивно чувствующем настроения если не «молчаливого большинства», то морального (непримиримые критики режима его назовут агрессивно-послушным) — так уж точно. Опять же трактовка выдаваемых респондентами ответов также остается за профессионалами. Она, что важно, не является содержанием публичных дебатов, публичной политики вообще.

Социологи вам умно растолкуют, что, по их мнению, означает высокая популярность Сталина. Но это все равно останется «борьбой за прошлое», а не публичным обсуждением вариантов будущего.

Или как понимать предпочтения граждан, ставящих демократию и права человека (впору уже добавлять тут подзабытое советское «так называемые» или того пуще «пресловутые, раздуваемые на Западе») все ниже по сравнению со стабильностью и безопасностью, как ее объясняют по телевизору.

Мягко, не бередя полусонное политическое сознание, поведают про традиционный русский патернализм, он же — социальное иждивенчество. Особо смелые намекнут на постсоветские синдромы, их точнее бы назвать постимперскими. Готовность (или неготовность) к социальным протестам обрисуют пастельными, не возбуждающими взгляд и ум тонами. Примерно так отстраненно описывают жизнь насекомых энтомологи. Это все, впрочем, есть соблюдение правил игры. В конце концов социологи не трибуны и не пламенные борцы и быть ими не обязаны.

Раньше, помнится, зажигал, выражая мнение части недопонятых властями масс, Жириновский. Но нынче он превратился в «системного политика», на «русского Трампа» не тянет. Что касается иных претендентов на выражение «истинно народных мыслей», часто балансирующих на грани мракобесия и невежества, то эти персонажи, как правило, выступают с узкой, с позволения сказать, повесткой. Ну там всемирный заговор «Рокфеллеры против Ротшильдов», и наше место в нем, разные оттенки серого и, как правило, невежественного антиамериканизма — собственно, почти все. Ну, плюс еще абстрактно-риторическое «воруют!», сдобренное порционными проклятиями в адрес «либерального блока правительства», который есть зло, живущее само по себе.

Если и есть претензия у таких политиков на создание картины мира, то она убогая и дискретная, в ней недостает слишком многих «пазлов».

Как правило, все же это отдельные номера в политическом цирке. С такой программой с гастролями по стране не поедешь. Надоест. Да и преувеличивают ее носители востребованность этого популистского треша, мне кажется, у массовой публики. Они последнюю путают с массовкой на телевизионных ток-шоу, хлопающей по команде администратора их, как им кажется, «звонким мыслям».

Было бы любопытно, конечно, услышать нечто, кроме невнятного мычания или отдельных вскриков в соцсетях, мнение «улицы» не только по поводу Донбасса, Сирии и лично Надежды Савченко, но и по поводу медицины и образования, интернета и современных технологий, отношений с внешним миром, о китайской или среднеазиатской «угрозах», об отношении к правящей элите и о том, куда нам всем рулить и как. Не просто «воруют, надоели», а как преодолеть эти «отдельные недостатки».

Почему-то уверен, что развернутая позиция по многим замалчиваемым в ведущих массмедиа темам сильно удивит правящий класс. Не столько даже резкостью суждений, сколько неадекватностью на их фоне официальных оценок и предложений по той же тематике. По-английски применительно к критикам Трампа со стороны «системных политиков» это называется outoftouch. По-русски обычно формулируется как призыв «вам бы спуститься с небес на землю».

С одной стороны, можно тут винить власть. Мол, политическая поляна не только подстрижена, но и закатана в асфальт. Но ведь у нас по-прежнему не 1937 год. И такое объяснение не полностью объясняет карикатурную убогость так называемой внесистемной оппозиции, которая еще больше outoftouch со страной, чем некоторые министры — владельцы элитных особняков в Лондоне.

Даже Навальный за столько лет не нащупал ничего, чем можно было бы усилить свою политическую поддержку, нежели публикации об утаенных богатствах обнаглевшей жирующей элиты.

Это как если бы Трамп ездил по стране и рассказывал только о том, сколько Обама и его несравненная Мишель налетали на самолетах за госсчет. Или выискивал бы неприятные моменты в биографиях соперников, и больше ничего.

А может, и нет у нас никакого «молчаливого большинства»?

Или есть, но от его имени не только некому, но и совершенно нечего артикулировать. Оно, как сказал один умный человек про целую страну, «сосредотачивается». Тогда логичен следующий вопрос: и как долго еще?

V Международная научная конференция в СПбГУТ «АПИНО-2016»

10-11 марта 2016 года в подведомственном Россвязи Санкт-Петербургском государственном университете телекоммуникаций им. проф. М.А. Бонч-Бруевича состоялась V Международная научно-техническая и научно-методическая конференция «Актуальные проблемы инфотелекоммуникаций в науке и образовании».

В торжественной церемонии открытия конференции 10 марта приняли участие первый проректор СПбГУТ Г.М. Машков, Председатель постоянной комиссии по промышленности, экономике и собственности, депутат Законодательного Собрания Санкт-Петербурга пятого созыва. Ю.А. Гатчин начальник Управления инфраструктурных технологий и развития интеграционных систем Комитета по информатизации и связи Санкт-Петербурга А.Г. Кашин.

В этом году в оргкомитет конференции поступило 541 заявка на участие, на секциях конференции представлено 422 доклада.

Гости отметили актуальность заявленных докладов и высокую значимость обсуждаемых вопросов для развития профессионального и научного сообществ.

К участию в конференции присоединились не только организации Санкт-Петербурга и других регионов Российской Федерации, но и представители таких зарубежных стран как Китай, Германия, Финляндия, Бразилия, Польша, Словения, Йемен, Корея, Казахстан, Узбекистан, Вьетнам, Бурунди, Бенин.

На заседаниях секций выступили с докладами как учёные образовательных учреждений, так и научные работники предприятий отрасли связи.

В рамках конференции прошла выставка перспективных инновационных разработок СПбГУТ. Среди экспонатов были представлены:

• Аппаратно-программный комплекс моделирования инфокоммуникационных технологий;

• Макет робота с системой балансирования на сфере;

• Автоматизированный комплекс мониторинга использования радиочастотного ресурса в СЧ-УВЧ диапазонах;

• Управление графическим интерфейсом с использованием технологии дополненной реальности;

• Автоматизированная система обнаружения нештатных ситуаций на производственных объектах;

• Лабораторно-исследовательский стенд по освоению микроконтроллера отечественного производства «Миландр»;

• Многофункциональная (масштабируемая, высокопроизводительная, встраиваемая) система мониторинга;

• Аппаратно-программный телеметрический комплекс «ТЕЛУР»;

• Модуль электропитания оборудования телеметрии на основе солнечной батареи;

• Аппаратно-программный комплекс «Ирга» и другие разработки СПбГУТ.

Гости конференции посетили все выставочные стенды и по достоинству оценили высокий уровень представленных разработок.

ПРО в огород Ким Чен Ына

США готовятся разместить в Корее «самую продвинутую ракетную систему»

Святослав Иванов

Активизация ядерных и ракетных испытаний Северной Кореи приближает Вашингтон и Сеул к финализации соглашения о размещении на полуострове противоракетного комплекса THAAD. О размещении системы ПРО, которую в США гордо называют «самой продвинутой ракетной системой на планете», также задумываются и в Японии.

США и Южная Корея ведут переговоры о размещении в стране высотного противоракетного комплекса THAAD, который призван продемонстрировать КНДР обороноспособность Сеула и его союзников.

Резко против такого шага выступили власти Китая. Как заявил посол КНР в Сеуле Цю Гохун, размещение продвинутой системы ПРО в Южной Корее может поставить крест на всем прогрессе в отношениях между двумя странами. Американские власти в свою очередь подчеркивают оборонительный характер вооружения.

«THAAD — чисто защитное вооружение, она способна только сбивать баллистические ракеты, которые перехватывает. Она нужна для защиты Соединенных Штатов», — заявил госсекретарь Джон Керри, комментируя планы разместить THAAD в Корее. Дипломат подчеркнул, что если от Пхеньяна удастся добиться денуклеаризации полуострова, то необходимость в этой системе ПРО в регионе отпадет.

Тем временем издание Business Insider опубликовало материал, разбирающий особенности работы THAAD.

В статье THAAD называют «самой продвинутой ракетной системой на планете» со 100-процентной эффективностью.

Кинетическая энергия на службе Пентагона

Аббревиатура THAAD расшифровывается как Terminal High Altitude Area Defense — «Защита территории на предельной высоте».

«Это самая технически продвинутая противоракетная система в мире», — заявил Business Insider командир артиллерийской бригады американских сил ПВО полковник Алан Верницки.

Система состоит из трех комплексов оборудования. Первый — это мощный радар, который фиксирует возможную угрозу на большом расстоянии. Военные характеризуют радар модели AN/TPY-2, которым оснащена THAAD, как один из самых мощных в мире. Как утверждают в компании – производителе Raytheon, радар способен просканировать территории целых стран.

Второй комплекс — система коммуникационного оборудования и управления артиллерийским огнем (THAAD's Fire Control and Communications, TFCC). Его задача — идентифицировать угрозу, принять решение о запуске ракеты-перехватчика и прицелиться. Наконец, третий комплекс — собственно пусковые установки. В каждое соединение THAAD входят шесть пусковых установок на грузовиках.

Инновационной особенностью ракеты-перехватчика THAAD является то, что она не несет боеголовку. Для уничтожения угрозы используется чистая кинетическая энергия, что снижает вероятность детонации ракеты агрессора.

Каждая пусковая установка может нести до восьми ракет-перехватчиков. В случае серьезной опасности она может запустить одновременно несколько ракет.

К концу 2016 года американское агентство по противоракетной обороне обещает принять на вооружение 48 ракет-перехватчиков, доведя их общее число до 155.

Российским аналогом системы THAAD является производимая с 2007 года С-400 «Триумф». Она, впрочем, выгодно отличается от американской системы с точки зрения расстояния, на котором она может прицелиться к объекту: российский комплекс можно навести на ракету в 400 км от его размещения, американский — лишь в 200 км.

При этом стоимость российской системы ниже: в 2011 году ее оценивали в $200 млн, стоимость соединения THAAD — не менее $700 млн.

Защита богатых азиатов

На вооружении американских войск находятся пять батарей THAAD — каждая в составе порядка 100 человек. Они дислоцированы в техасском Эль-Пасо. Одну из этих батарей уже отправляли на сдерживание Северной Кореи — в 2013 году ее перебрасывали на Гуам.

По данным Defence News, размещение THAAD в Республике Корея может стоить американскому бюджету порядка $1,6 млрд. В СМИ появлялись и бóльшие цифры — до $2,5 млрд. При этом в целом присутствие американских военных в Корее наполовину оплачивает Сеул, однако неясно, на каких суммах сойдутся стороны в случае с THAAD.

Единственной страной, которая купила у корпорации Lokheed Martin новую систему, стали Объединенные Арабские Эмираты. Сумма контракта составила $3,4 млрд. Кроме того, интерес к THAAD проявили военные Саудовской Аравии и Катара, и, как заверяют в корпорации, заключение сделок вполне вероятно.

Вслед за Кореей «пригласить» американцев с THAAD на свою землю может и Япония, об этом сообщал в конце 2015 года портал Army Recognition. Это также связано с растущим потенциалом КНДР.

Тем временем в самом Пхеньяне заявляют о достигнутой северокорейскими разработчиками возможности размещать ядерные заряды на баллистических ракетах. Это ставит под риск ядерного удара с территории КНДР не только Японию и Южную Корею, но и Китай, Индию, Юго-Восточную Азию и бóльшую часть территории России, что делает вопрос применения новейших противоракетных систем еще более актуальным.

Российская система C-400 «Триумф» пока что пользуется однозначно большим успехом среди покупателей — в процессе реализации сделки о поставках Китаю и Индии. Среди потенциальных покупателей фигурировали Армения, Белоруссия, Казахстан, Египет, Иран и Вьетнам.

Транссиб и победа над Японией

Игорь ШУМЕЙКО

Финал Второй мировой, каким стала советско-японская война 1945 года, требует изучения не только с картами, калёндарем, но и с хронометром. От этого зависит определение действительных вкладов СССР, США, Великобритании в общую победу.

В Ялте Сталин обещал вступить в войну с Японией через 3 месяца после поражения Германии. В ночь с 8 на 9 августа 1945 года СССР начал боевые действия в Маньчжурии, и если мы отсчитаем от точки капитуляции Германии, введя поправку на разность часовых поясов, то обнаружим изящество сталинского хода: советский вождь сдержал ялтинское обещание с точностью до нескольких минут.

Выбор, сделанный Китаем за 90 лет до этого и состоявший в том, чтобы в противостоянии европейцам, затеявшим «опиумные войны», а затем и Японии опереться на Россию, оправдал себя в полной мере. Советско-японская война стала решающим фактором освобождения Китая, создания Китайской Народной Республики. «Красная Армия, - отмечал в августе 1945 года председатель ЦК КПК Мао Цзэдун, - пришла помочь китайскому народу изгнать агрессоров. Такого примера еще не было в истории Китая. Влияние этого события неоценимо».

К этому можно добавить, что одним из условий вступления Советского Союза в войну с Японией было дипломатическое признание западными державами Монгольской Народной Республики (МНР), которую до 1945 года Запад не признавал, называя «советским вассалом».

Американцы тоже готовились к войне. Стеттиниус, госсекретарь США, впоследствии писал: «Генерал Макартур с группой военных выложили перед президентом Рузвельтом справку, калькуляцию Комитета начальников штабов, утверждавшую, что Япония капитулирует только в 1947 году или позже, и разгром её может стоить жизни миллиону солдат».

О решающей роли советского наступления в Маньчжурии говорит существование у Токио плана с кодовым наименованием «Яшма вдребезги», предполагавшего в случае высадки американцев в Японии эвакуацию императора на континент и превращение Японских островов в сплошную зону смерти для американского десанта с помощью применения бактериогического оружия.

Вступление СССР в войну предотвратило уничтожение японского населения. Маньчжурия и Корея были сырьевой, промышленной базой империи, здесь располагались основные заводы по производству синтетического горючего. …Командующий Квантунской армией генерал Оцудза Ямада признавал: «Стремительное продвижение Красной Армии вглубь Маньчжурии лишило нас возможности применить бактериологическое оружие». Стремительность броска советских войск обеспечил Транссиб.

Главнокомандующий на Дальнем Востоке маршал Василевский и начальник тыла Красной армии генерал Хрулёв рассчитали срок переброски войск. Пропускная способность Транссиба снова стала решающим стратегическим фактором. Перевозились, перегружались десятки тысяч тонн артиллерийских орудий, танков, автомашин, многие десятки тысяч тонн боеприпасов, горючего, продовольствия, обмундирования.

С апреля по сентябрь 1945 года по Транссибу были отправлены 1692 эшелона. В июне 1945 года ежесуточно в Забайкалье проходило до 30 поездов. В общей сложности в мае-июле 1945 года на железнодорожных путях Сибири, Забайкалья, Дальнего Востока и на маршах в районах развертывания было сосредоточено до миллиона советских войск.

Японцы тоже готовились к схватке. Маршал Василевский вспоминал: «Квантунская армия за лето 1945 года удвоила свои силы. Японское командование держало в Маньчжурии и Корее две трети своих танков, половину артиллерии, отборные императорские дивизии».

Действия Советской армии в Маньчжурии имели все черты красивейшей по канонам военного искусства операции на полное окружение противника. В западных военных учебниках эту операцию называют «Августовская буря».

На гигантской территории более 1.5 млн кв. км., форсируя Амур, Хинганские горы, предстояло расколоть и разгромить Квантунскую армию: 6.260 орудий и миномётов, 1.150 танков, 1.500 самолётов, 1,4 млн человек, включая войска марионеточных государств Маньчжоу-Го и Мэнцзян (район Внутренней Монголии).

Роль Транссиба не ограничивалась переброской войск в железнодорожных составах. В ходе боевых действий темп наступления стал абсолютно решающим фактором. Передовые советские части рассекали тылы Квантунской армии, и здесь не раз был повод вспомнить, как добротно строили русские строители КВЖД. Об одном таком случае рассказал Герой Советского Союза Д.Ф.Лоза (9-й гвардейский танковый корпус):

«Проливные многосуточные дожди образовали на обширной Центрально-Маньчжурской равнине нечто вроде искусственного моря. Дороги оказались непригодными даже для танков. В критической обстановке, когда был дорог каждый час, было принято единственно выполнимое решение: преодолеть затопленную местность по узкой насыпи железнодорожного полотна от Тунляо на Мукден, 250 километров. Южнее Тунляо танки бригады поднялись на насыпи железной дороги. Начался марш по шпалам, продолжавшийся двое суток… Пришлось одну гусеницу направлять между рельс, а вторую — на гравийную подсыпку шпал. При этом танк имел большой боковой крен. Вот в таком перекособоченном положении под лихорадочную тряску на шпалах пришлось двигаться не одну сотню километров… Одиннадцатый день операции оказался весьма результативным: взяты Чаньчунь, Гирин и Мукден».

В ходе боевых операций советские войска захватили в плен 41.199 и приняли капитуляцию 600.000 японских солдат, офицеров, генералов. На заседании ГКО СССР 23 августа 1945 года Сталин сказал о японских пленных: «Они достаточно похозяйничали на советском Дальнем Востоке в годы Гражданской войны. Пора отдавать долги. Вот они их и отдадут».

Ещё одним результатом стремительной кампании на Дальнем Востоке было то, что «в результате разгрома Японии, - как отмечал маршал А.М.Василевский, - создались благоприятные условия для победы народных революций в Китае, Северной Корее и во Вьетнаме. Народно-освободительная армия Китая получила огромные запасы трофейного оружия».

Ну а что касается распространённой на Западе лжи о том, что «советское наступление началось, когда уже вторая атомная бомба разорвалась над Нагасаки и Япония была деморализована», то для её опровержения много слов не нужно.

Советский дипломат М.И. Иванов, побывавший в Хиросиме, Нагасаки после бомбардировок в числе первых, писал в книге «Записки очевидца»: «7 августа Трумэн заявил, что на Хиросиму сброшена атомная бомба. Японские эксперты не поверили в существование столь мощного оружия. Только через несколько дней побывавшая в Хиросиме правительственная комиссия во главе с начальником разведки Генштаба генералом Арисуэ и лауреатом Нобелевской премии крупнейшим японским ученым Нисина, установили факт удара: «атомного устройства, сброшенного на парашюте»… Впервые доклад комиссии был в сокращенном виде опубликован в 20-х числах августа»… В Маньчужурию эти сведения дошли еще позже, а к 14-17 августа разгром Квантунской армии был уже завершен!

Историк Цуеси Хасегава (Tsuyoshi Hasegawa) в монографии «Наперегонки с врагом» («Racing the Enemy») пишет: «Вступление Советского Союза в войну внесло намного больший вклад в капитуляцию Японии, чем атомные бомбы… Оно лишило Японию и надежды на выход из войны при посредничестве Москвы».

Терри Чарман (Terry Charman) из Имперского военного музея в Лондоне: «Удар, который нанес СССР, всё изменил. В Токио осознали, что надежды не осталось. «Августовская буря» сильнее подтолкнула Японию к капитуляции, чем атомные бомбы».

И наконец Уинстон Черчилль: «Было бы ошибкой предполагать, что судьба Японии была решена атомной бомбой».

(Окончание следует)

Welcome to the Empire of Chaos

Ulson Gunnar

When globe-trotting journalist and keen geopolitical analyst Pepe Escobar refers to the United States as the “Empire of Chaos,” it may seem like hyperbole. But upon looking deeper at both Escobar’s coverage and the United States’ foreign policy itself, it is perhaps the most accurate title for this political entity and its means of operation, perhaps more apt than the name “The United States” itself.

In the wake of World War II, the US and its allies set out upon the reclamation of the West’s lost colonies, many of which took advantage of Europe’s infighting to either establish independence from their long-standing colonial masters, or begin the conflicts that would inevitably lead toward independence.

Perhaps the most well-known of these conflicts was the Vietnam War. The United States would involve itself in the dissolution of French Indochina at the cost of some 4 million lives in a conflict that would embroil not only Vietnam, but much of Southeast Asia, including Cambodia, Laos and Thailand. Covert coups and brutal insurgencies were underwritten by Washington across the planet, from the Middle East to South and Central America. And while this too seems chaotic, the goal always seemed to be the destruction of independent states, and the creation of viable client states.

These client states included the Shah’s Iran, Saudi Arabia, much, if not all of Western Europe and even to varying degrees, some of the enduring autocracies of the Middle East until for one reason or another they fell out of favor with Washington. The idea was to create an international order built upon the concept of globalization.

Globalization was meant to be a system of vast interdependencies governed by international institutions created by and for the United States and more specifically, the special interests that have long since co-opted America’s destiny.

However, the concept of globalization seems to have neglected any anticipation for rapid technological advances in both terms of information technology and manufacturing. There are very few real interdependencies left to stitch this vision of globalization together with many of them being artificially maintained at increasing costs. The idea of using sanctions to ‘starve’ a nation by isolating it from this global order has been exposed as more or less impotent by nations like Iran and North Korea who have sustained themselves for decades despite everything besides air and gravity being denied to them.

Indeed, nations understand the value of self-sufficiency in both terms of politics and the basic necessities which constitute any state’s infrastructure. Russia’s recent encounter with Western sanctions has caused it to look not only eastward, but inward, to secure its interests and to transcend sanctions wholly dependent on the concept of “globalization.”

As this “carrot and stick” method of working the world into Wall Street and Washington’s international order becomes less effective, some of the uglier and less elegant tools of the West’s geopolitical trade have taken a more prominent role on the global stage. It appears that if the West cannot rule this international order built upon the concepts of globalization, it will rule an international order built on chaos.

The Empire of Chaos

The unipolar geopolitical concepts that underpin globalization have eroded greatly. Nations no longer have to pick between an existence of lonely isolation and socioeconomic atrophy or subordination within this international order. Instead, they can pick to associate with the growing community of what the West calls “rogue states.” So large has this list grown that the US may soon find itself and Western Europe the last remaining members of its failed international order.

The real danger for an aspiring global empire is to find a planet that has suddenly begun to move in tandem out from under its shadow and moving on without them in relative peace and prosperity. To prevent this from happening we have seen a concerted effort focused on disrupting and destroying this emerging multi-polar world.

In Europe, the refugee crisis is being used to polarize European society and allow governments to increase their power domestically and further justify wars abroad. Along Western Europe’s borders, facing Russia, a relative stable balancing act maintained by former Soviet territories attempting to benefit from associating with both East and West has been turned into outright war.

Throughout North Africa and the Middle East, any nation that even so much as slightly resembles a sovereign nation state has been undermined and attempts to violently overthrow them pursued. The goal is no longer to create viable client states, but rather to Balkanize and leave them in ruins so as to never contest Western ambitions in the region again. This can be observed clearly in Libya, Syria, Iraq and Yemen where none of the groups backed by the US and its allies could ever realistically run a functioning nation state.

And in Asia, in state after state, those leading political parties marked by Washington for future client status are being removed from power and their leaders, long backed by the US, being either exiled or jailed.

Where these political gambits are crumbling, a steady stream of violence perpetrated by terrorist groups not even indigenous to the region has begun to build in strength.

Divide and Conquer

Divide and conquer is a geopolitical maxim that has served as empire’s bread and butter since the beginning of recorded human civilization. When the British could not subdue a targeted territory just beyond the grasp of its empire, it would divide and destroy them. A ruined nation that can be plundered and trampled may not be as desirable as a loyal client state run by a British viceroy, but it is better than a pocket of national sovereignty serving as an example for others of the merits of resisting “Great Britain.”

Today, it is clear that the idea of creating a client state in the midst of a general public increasingly aware of the features and fixations of modern empire is becoming ever more tenuous. Such client states are less likely to be accepted by a local population who, with minimum effort, can put up significant resistance against even the best funded of foreign proxies.

Globalism required more and more illusions to convince people they needed a global system controlled by far-off special interests to do what can now be done through advances in technology nationally and even locally. Now all that is left is the sowing of chaos to prevent people from leveraging this technology nationally and locally, to keep them divided and distracted for as long as possible, to perpetuate the West’s global hegemony for as long as possible.

Moving Beyond the Chaos

An empire built on chaos is not meant to last. Chaos, like the international order of globalization that preceded it, requires illusions and manipulation to perpetuate itself. Unfortunately, stirring chaos among a population is a lot easier than convincing them of the non-existent interdependencies of globalization.

Nations leading the way out of this chaos include those who have suffered the most because of it. Their leaders have realized the necessity of closing off the vectors through which the West feeds this chaos within their borders, which include socioeconomic disparity, foreign-funded propaganda, foreign-funded nongovernmental organizations (NGOs) and of course extremist groups used to carry out the actual terrorism and agitation required to create the worst sort of chaos.

Russia and China in particular have been busy creating alternatives not only for the remnants of the West’s globalization racket, but alternatives for the unipolar world the West was trying to create. They are both looking within and across their borders to create a patchwork of nations ready to move beyond the chaos and toward a more widespread balance of power.

By in turn, placing sanctions on the West, Russia is forcing itself to not only produce raw materials for export, but to become a more capable producer of finished goods. By doing so, Russia has begun a process that turns America’s sanctions game back onto itself. While many believe Washington drives American policy, it is unrealistic to discount Wall Street’s role. By cutting the corporations trading on Wall Street down to size, one cuts down their unwarranted power they wield on the global stage.

Nations choosing to trade rather than being forced to because of an ungainly system of globalization ensures that any given people have more control over not only what they buy and sell, but how and where their natural resources are used.

With the Empire of Chaos in terminal decline and with a new multi-polar order emerging, the only question left to ask is; will chaos spread and destroy faster than this new multi-polar order can be built? It is certainly a close race pushing both sides into acts of increasingly unimaginable confrontation.

В России зафиксировали рост продаж отечественных автомобилей на зарубежных рынках

В качестве новых рынков сбыта российских машин, помимо Казахстана и Белоруссии, рассматриваются Израиль, Египет, Ливия и Вьетнам

Опрошенные Gudok.ru эксперты подтвердили формирование положительной динамики экспортных продаж российских автопроизводителей. Официальной статистики по экспорту за январь-февраль 2016 года крупнейшие предприятия автопрома пока не объявили, однако анонсируют амбициозные планы по выходу на новые рынки на ближайшие месяцы.

В свою очередь аналитики авторынка, оценивая тренд роста экспорта, подчеркивают, что январь "не показательный месяц" из-за новогодних каникул.

«Динамика экспорта изменилась даже начиная с конца 2015 года, - подтвердил Gudok.ru начальник аналитического отдела компании «АСМ-холдинг» Василий Сеин. - Поскольку в России рынок упал, компании стали больше поставлять на экспорт».

Эксперт-аналитик инвестиционной компании «ФИНАМ» Алексей Калачев ожидает перелома ситуации с автомобильным экспортом в положительную сторону. Этому, по его словам, будут способствовать девальвация рубля и снижение стоимости рабочей силы. Локализованные производители комплектующих могут нарастить производство для последующего роста поставок на экспорт. В подтверждение этого тезиса эксперт ссылается на заявления ряда производителей, прозвучавшие в последние месяцы: «Renault Россия» объявила о начале экспортных поставок автомобилей Renault Duster, Renault Logan и Sandero Stepway с заводов в Москве и Тольятти на рынок Вьетнама.

Также Renault планирует экспорт готовых кузовов моделей Logan и Sandero из Тольятти в Алжир. Речь идёт о поставках в тысячи единиц.

Кроме того, «АвтоВАЗ» планирует поставки моделей Lada Granta, Lada 4x4, Lada Largus, Lada Kalina, Lada Vesta и Lada XRAY в Израиль, Ливан и Сирию.

Концерн Toyota на заводе в Санкт-Петербурге начинает производство модели RAV4. Продажи, кроме России, ориентированы на Белоруссию и Казахстан.

В 2016 году будут действовать и государственные программы поддержки экспорта - объем компенсации затрат на логистику и адаптацию автомобилей из России под требования новых рынков в 2016 году составит 3,3 млрд рублей, сообщил в январе глава Минпромторга Денис Мантуров. Также для повышения экспорта Министерство промышленности и торговли предлагает устранить заградительные таможенные пошлины. Директор департамента транспортного и специального машиностроения Минпромторга Александр Наумов считает, что эти меры позволят экспортировать в 2016 году 382 тыс. машин, произведенных в России.

Российский экспортный центр (РЭЦ) подписал планы поддержки компаний «КамАЗ», «АвтоВАЗ», "Renault Россия" и Группа «ГАЗ», сообщил 25 февраля на конференции «Autoinvest» директор по сопровождению экспортных проектов РЭЦ Константин Евстюхин. Еще ряд автопроизводителей предоставил в РЭЦ планы продвижения своих экспортных проектов, которые находятся в проработке, отметил он. В планы входят мероприятия по проработке и оптимизации логистических маршрутов, переговорная поддержка, поиск зарубежных покупателей, экспортное кредитование и страхование, организация зарубежных экспозиций и road-шоу, в том числе с использованием развиваемых экспортным центром российских торговых домов.

Но планы повышения экспортных продаж могут быть скорректированы в связи с новыми угрозами. Основным экспортным рынком для российских автозаводов считается Казахстан. Однако в 2016 году Астана вводит утилизационный сбор на импортные транспортные средства, сообщают «Ведомости». Под действие этого сбора подпадают и компании, импортирующие российские автомобили.

«Скрежет зубов стоит среди наших производителей, - описал ситуацию эксперт аналитического агентства «Автостат-Инфо» Александр Климов. - Казахстан был последние 3 года основным экспортным рынком. Сейчас срочно ломают голову, чтобы обойти этот момент. Поставок машинокомплектов это не касается. Поэтому сейчас основной выход - это налаживать сборку».

Климов также видит риски для расширения экспорта в уходе Бу Андерссона с поста президента «АвтоВАЗа». Шведский топ-менеджер был настроен, чтобы Lada соответствовала международным стандартам. Если его преемник в принудительном порядке будет использовать больше российских комплектующих, то из-за проблем с качеством спрос на зарубежных рынках на продукцию волжского автозавода может уменьшиться, считает он.

Эксперт Василий Сеин также усматривает риски в протекционистских мерах на внешних рынках. «Все меняется очень быстро, - сказал он. - Например, вроде бы наладили в Казахстан экспорт, а он взял и ввел там ограничения. И автомобили Lada уже становятся неконкурентноспособными».

Главная угроза выходу российских автопроизводителей на новые рынки, по мнению Сеина, - кризис, который носит затяжной, многолетний характер. «У нас очень нестабильная экономическая ситуация, - отметил он Gudok.ru. - Внешние обстоятельства не всегда благоприятствуют российским игрокам».

Николай Логинов

Одобрен проект реконструкции аэродрома Нижневартовска

Главгосэкспертиза России, подведомственная Министерству строительства и жилищно-коммунального хозяйства Российской Федерации, завершила проведение государственной экспертизы проектной документации и результатов инженерных изысканий по проекту реконструкции аэродрома в Нижневартовске. Выдано положительное заключение.

Эксперты Главгосэкспертизы пришли к выводу, что результаты инженерных изысканий и проектная документация соответствуют требованиям технических регламентов и иным установленным требованиям, также установлено, что проектная документация соответствует результатам инженерных изысканий, выполненных для ее подготовки.

Планируемая реконструкция станет четвертой в истории аэропорта Нижневартовска. Последняя была проведена в 1992 году, когда нижневартовский аэропорт получил статус аэропорта федерального значения. Задача планируемых работ – обеспечить развитие аэродрома и соответствие современным требованиям обслуживания авиаперевозок, а также повысить экономическую привлекательность аэропорта для авиакомпаний. Все работы будут проводиться в условиях действующего аэропорта без прекращения летной эксплуатации.

Международный аэропорт Нижневартовска – один из ключевых воздушных портов Западной Сибири. Сегодня из Нижневартовска можно улететь в десятки городов России, Венгрию, Болгарию, Арабские Эмираты, Таиланд, Вьетнам, Молдову, Узбекистан, Таджикистан и другие страны.

Проект финансируется за счет средств бюджета Ханты-Мансийского автономного округа - Югры.

27 и 28 февраля 2016 года в г. Лима (Перу) состоялось первое в 2016 году заседание рабочей группы Объединения Азиатско-Тихоокеанского экономического сотрудничества (АТЭС) по здравоохранению, на котором специалист Сибирского клинического центра ФМБА России Н.А. Токарев выступил с докладом «Международная конференция по вопросам содействия обеспечению безопасности человека в АТЭС: перспективы развития ядерной медицины».

На заседании представители стран-участниц Азиатско-Тихоокеанского экономического содружества обсудили итоги работы группы в 2015 году и планы на 2016 год. В состав российской делегации, принявшей участие в совещании рабочей группы по здравоохранению, вошли представители Министерства здравоохранения Российской Федерации – заместитель директора Департамента международного сотрудничества и связей с общественностью С.В. Аксельрод и Советник департамента международного сотрудничества и связей с общественностью П.Н. Морозов, а также заместитель начальника отдела международного сотрудничества Управления науки и международной деятельности Роспотребнадзора Н.Г. Балан. Федеральное медико-биологическое агентство на мероприятии представляли: начальник Международного отдела ФМБА России Л.А. Карпикова, начальник циклотронно-радиохимического комплекса Центра ядерной медицины ФГБУЗ СКЦ ФМБА России Н.А. Токарев, который защищал перед экспертами стран-участниц АТЭС российский проект.

Открыл совещание министр здравоохранения Перу Анибал Веласкес Вальдивия, поприветствовавший в своем выступлении всех участников. После этого председатель рабочей группы по здравоохранению Виктор Куба и его заместители представили обзорные доклады по итогам работы группы и АТЭС в области здравоохранения в 2015 году, а также планы на 2016 год.

В первый день работы группы Н. Токарев выступил с докладом «Международная конференция по вопросам содействия обеспечению безопасности человека в АТЭС: перспективы развития ядерной медицины». Конференцию с участием экспертов из стран-участниц АТЭС Сибирский клинический центр ФМБА России планирует провести осенью 2016 года в Красноярске. Ее основной целью будет являться обмен мнениями и передовой практикой в области внедрения новых методов ядерной (радиоизотопной) медицины, включая опыт создания и эксплуатации объектов ядерной медицины.

Ядерная медицина является наиболее перспективным направлением при диагностике и лечении онкологических заболеваний на ранних стадиях, но при этом её развитие требует значительных финансовых затрат, которые не все страны Азиатско-Тихоокеанского региона могут себе позволить в силу различий в экономике и технологическом развитии. Предложение обменяться опытом в этой области на территории Российской Федерации вызвало живой интерес у представителей стран-участниц АТЭС. По итогам экспертного голосования российский проект занял четвертое место, уступив лишь докладам из Сингапура, Вьетнама и Тайваня, посвященным проблемам противодействия распространению новейших патогенов и инфекционных заболеваний, а также проблеме старения населения.

Справочно:

Сибирский клинический центр ФМБА России дважды проводил в Красноярске на своей площадке международные симпозиумы стран АТЭС. В 2012 году 15 экспертов стран Азиатско-Тихоокеанского региона и Всемирной организации здравоохранения приняли участие в симпозиуме «Усиление сотрудничества медицинских бригад экстренного реагирования в случае ликвидации международных чрезвычайных ситуаций в экономиках АТЭС». Второй международный симпозиум «Содействие обеспечению безопасности человека в АТЭС: Развитие систем электронного здравоохранения как инструмент управления системой здравоохранения в экономиках АТЭС» проходил в 2013 году. В его работе приняли участие более 20 экспертов стран Азиатско-Тихоокеанского региона.

В КИТАЕ НЕ ЖДУТ ИЗБЫТКА ПРОДОВОЛЬСТВИЯ

На пресс-конференции сессии ВСНП в Пекине министр сельского хозяйства КНР Хань Чанфу рассказал о том, что несмотря на увеличение объемов производства зерна в течение 12 лет, на продовольственном рынке Китая не предвещается настоящего избытка. «В Китае, где проживает 1,3 млрд. человек, обеспечение продовольственной безопасности всегда остаётся вопросом первостепенной важности», сказал Хань Чанфу, пояснив, что с 2016 по 2020 гг. в Китае ожидается значительный прирост численности населения, в том числе из-за отмены запрета на рождение второго ребёнка в семье.

Кстати, в конце прошлого года в ходе 20-й встречи глав правительств двух стран, Россия и подписали протокол об условиях поставки российских зерновых и сои на китайский рынок. Китай разрешил поставлять из Алтайского и Красноярского краёв, Новосибирской и Омской областей пшеницу. Кукурузу, сою, рапс и рис – из Хабаровского и Забайкальского краёв, Приморья, Амурской области и Еврейской автономной области.

Тем временем, согласно статистике Центра внешних экономических связей Минсельхоза КНР, в 2010-2014 гг. китайские предприятия провели за рубежом слияния и поглощения в аграрном секторе на сумму 18,5 млрд. долларов.

КАНДИДАТ С 36 МЛРД ДОЛЛАРОВ: КАК МАЙКЛ БЛУМБЕРГ ПРИШЕЛ К ИДЕЕ СТАТЬ ПРЕЗИДЕНТОМ

На минувшей неделе 73-летний миллиардер Майкл Блумберг поручил своим друзьям и соратникам проработать планы его возможного включения в борьбу за пост президента США в качестве независимого кандидата. Он заявил о готовности потратить на воплощение своей детской мечты около $ 1 млрд, узнала газета The New York Times. Окончательное решение о вступлении в гонку миллиардер примет в марте, рассказали изданию источники из окружения предпринимателя.

Майкл Блумберг занимает 14-е место среди богатейших людей планеты и 8-е среди 400 богатейших американцев, оба эти списка составляет журнал Forbes. Состояние бизнесмена на 27 января 2016 года оценивается в $ 36,4 млрд. Создатель собственной информационной империи, он уже пробовал себя в политике: на протяжении 12 лет занимал пост мэра Нью-Йорка.

Российские корни

Майкл Блумберг родился в еврейской семье в Бостоне, столице штата Массачусетс, а рос в Медфорде, расположенном неподалеку небольшом и тихом городке. Его отец Уильям Генри Блумберг был сыном иммигрантов из России, а дед преподавал иврит. Супруга Уильяма Шарлотта родом из Нью-Джерси и тоже происходила из иммигрантской семьи: отец ее родился в белорусском местечке, а мать вела родословную от литовских евреев.

Отец Майкла работал бухгалтером в местном молочном хозяйстве, а мать — секретарем. Семья жила комфортно, но скромно. Отпуск Блумберги проводили на океанском побережье Нью-Джерси, гостили и у сестры Шарлотты, которая держала пляжный клуб.

Шарлотта Блумберг вспоминала, что Майкл был типичным подростком: не вытирал ноги, приходя домой, игнорируя постоянные замечания матери, пугал свою сестру змеями и то и дело откалывал в школе различные номера. У юноши не было особых склонностей ни к спорту, ни к учебе. При этом он отличался упорством и серьезностью — качествами, благодаря которым ему удалось досрочно получить знак высшего отличия скаутов — значок «скаута-орла». Чтобы заслужить эту награду, необходимо проявить не только лидерские качества, но и способности к планированию и управлению проектами. Таким Майкл и вырос. «Он брался за все, что попадалось под руку, — вспоминала Шарлотта Блумберг, — хотел управлять всеми процессами и руководить всем и вся».

Бегство из провинции

Но в Медфорде, тихом городке с чистыми улочками, непритязательными домиками и обильной зеленью вдоль дорог, не было простора для прирожденных управленцев. «Медфорд неплохой город, но оттуда хотелось сбежать, — вспоминает местный уроженец и друг Блумберга писатель Пол Теру. — Мне казалось, что жизнь там смерти подобна, я думал, просто сгину. Детство там еще можно было вынести, но остаться было бы фатальным решением».

К старшим классам Блумберг понял, что хочет уехать. «Майкл всегда осознавал, что хочет даже не в Бостон, а в Нью-Йорк, — говорит его подруга по школе Дороти Шерман Берман. — Я помню, как он говорил мне о важности быть успешным, о своем стремлении к успеху, поскольку, по его словам, если у человека много денег, он может менять мир к лучшему. Я никогда этого не забуду». Берман было сложно сказать, что скрывалось за амбициями Майкла, но и она, и остальные знавшие Блумбергов подозревали, что неиссякаемым источником энтузиазма для юноши была его мама Шарлотта.

Нееврейская мама

Знакомые Блумбергов вспоминают Шарлотту, сильную и уверенную в себе женщину, которая вкладывала все силы в Майкла, своего первенца. Уже повзрослев, Майкл часто вспоминал мать, ее советы и мудрость, при этом практически никогда не упоминая об отце.

Дети Шарлотты описывали ее как тихую, решительную женщину, напрочь лишенную каких бы то ни было сантиментов. «В ней не было ничего от стереотипной еврейской мамы», — говорит сестра Майкла Марджори Блумберг Тивен.

Даже в свои 98 прагматичная миссис Блумберг не позволяла, чтобы гордость за сына мешала ей объективно оценивать его решения и поступки. Когда Блумберг в 2007 году задумался об участии в президентских выборах, она призналась, что скептически смотрит на его шансы: «С одной стороны, мне этого не хочется. С другой стороны, я думаю, что это могло быть отличной идеей. Но очень сомневаюсь, что такое возможно. Я не считаю, что эта страна готова к президенту-еврею. В больших городах это не проблема — там можно опереться на еврейское население. Но в глубинке, где евреев совсем мало, боюсь, антисемитизма хватает». Шарлотта Блумберг скончалась в 2011 году в возрасте 101 года.

Троечник в Гарварде

В 1960 году Майкл Блумберг окончил школу и поступил на инженера в балтиморский Университет Джонса Хопкинса. Позднее в своих мемуарах Блумберг вспоминал свой буйный нрав во время учебы в колледже: «Студенческие братства в Хопкинсе мало чем отличались от представленных в ставшем классикой фильме „Зверинец“ с участием Джона Белуши. Хотя Хопкинс был серьезным вузом, весьма конкурентным с образовательной точки зрения, мы выпивали и много тусовались». Блумберг был первым евреем — членом братства Phi Kappa Psi и в итоге стал его председателем, чему не помешала подработка парковщиком в университетском клубе — так будущий бизнесмен оплачивал свою учебу. «Мне не хватало знаний, чтобы получить стипендию», — признается Блумберг. Юноше приходилось брать кредиты на образование. Сокурсник Блумберга Джон Галотто вспоминает, что Майкл был помешан на успехе: «Он стремился убедить всех в том, что у него все получается естественно, но часто можно было увидеть, как в два часа ночи он тащит к себе кипу бумаг из класса информатики. Уже тогда он говорил друзьям, что станет первым в США президентом-евреем».

После Хопкинса Блумберга приняли в Гарвардскую школу бизнеса, несмотря на средние оценки. «Уверен, они благодарят судьбу за то, что руководитель приемной комиссии решил тогда меня взять», — говорит Блумберг, намекая на щедрые взносы, которые впоследствии стал делать в свою альма-матер. Считалось, что его пошлют во Вьетнам, однако не взяли из-за плоскостопия. И в 1966 году Блумберг перебрался в Нью-Йорк, чтобы окунуться в мир Уолл-стрит.

Первый миллион

Блумберг откликнулся на вакансии сразу нескольких брокерских фирм первого эшелона, но царивший там пафос его оттолкнул. Среди прочих он пришел на собеседование в небольшую брокерскую компанию Salomon Brothers. Даже своими интерьерами она резко отличалась от остальных: тогда компания располагалась в старом здании банка. Обычно у брокерских компаний торговые залы были небольшими и трейдеры сидели в стандартных офисах. У Salomon был один большой торговый зал, где сидели все, от начальников до клерков, что обеспечивало уникальную демократическую атмосферу. Все напоминало едва управляемый хаос: в зале все мужчины (кроме секретарей) и все курят, орут и матерятся.

Дожидаясь собеседования, Майкл разговорился с молодым человеком, представившимся Билли, который был дружелюбен и приветлив. Позже выяснилось, что это Уильям Саломон, управляющий партнер фирмы и сын одного из трех ее основателей. Когда пришло время выбирать, Goldman Sachs предложила Майклу больше, чем Salomon. Но Блумберг решил, что быть на «ты» со своим потенциальным начальником намного важнее.

Благодаря своим энергии и энтузиазму Блумберг сразу вписался в команду Salomon. Кроме того, он стал первым в штате фирмы выпускником Гарварда и сразу занял на новой работе особое положение, встав на передовой перемен как в Salomon, так и на Уолл-стрит. «Майк производил впечатление надменного, грамотного, но хитровыдуманного парня, у него были ответы на все вопросы», — описывает свои впечатления от Блумберга бывший член исполнительного комитета Salomon.

В 1973 году Блумберга назначили главой отдела ценных бумаг — спустя семь лет работы на Salomon он стал партнером и миллионером, — по крайней мере на бумаге.

$ 36,4 млрд — во столько оценивается состояние Блумберга на 27 января 2016 года по версии Forbes

73 года — возраст Майкла Блумберга

1992-й — в этом году фамилия предпринимателя появилась в списке 400 богатейших людей США, составленном журналом Forbes.

1995-й — в этом году Блумберг превратился из миллионера в миллиардера

325 тыс. — число подписчиков системы Bloomberg Professional

$ 9 млрд — выручка компании в 2014 году

15,5 тыс. — штат компании Bloomberg L.P., представленной 150 информбюро в 73 странах мира

5 тыс. — столько новостей ежедневно выпускает новостное агентство Bloomberg

На гребне хай-тек-волны

Стремительный взлет Блумберга насторожил его недоброжелателей. Один из них, Ричард Розенталь (один из самых успешных специалистов Salomon по арбитражу с восьмиклассным образованием), по карьерной лестнице на тот момент поднялся выше Блумберга и воспользовался этим, чтобы подсечь выскочку. В 1979 году он получил назначение в исполнительный совет и в итоге перевел Майкла в отдел технологий.

Блумберг не стал опускать руки из-за неудачи, а напротив, решил извлечь выгоду из нового назначения. Он осознавал потенциал компьютеров в индустрии финансов и использовал свой инженерный опыт для расширения сферы их применения в компании. Блумберг применял их для создания гипотетических построений, которые обеспечили Salomon значительные конкурентные преимущества. Его успехи не давали покоя Розенталю, и когда в 1981 году фирму приобрела трейдинговая компания Phibro (тогда входившая в топ-15 крупнейших корпораций США), Майклу предложили выходное в $ 10 млн. Этого было достаточно для запуска своего дела, и поскольку Salomon никогда не претендовал на технологические наработки Блумберга, все они достались ему.

Свое дело

В начале 1980-х Блумберг вместе с тремя партнерами основывает компанию Innovative Market Systems. Нужно было лишь найти услугу, отсутствующую на рынке в текущий момент, вспоминал он. Блумберг решил создать собственное дело на сборе данных по ценным бумагам и разработке ПО, которое давало бы простым клиентам, а не математикам возможность произвести анализ предоставленной информации. Рынок остро нуждался в таких инструментах. Так появилась первая версия терминала Bloomberg. Компания сдавала машины за $ 1 тыс. в месяц.

В 1982 году первым крупным клиентом фирмы стал банк Merrill Lynch, который установил 22 терминала и вложил в стартап $ 30 млн. В 1986 году компания была переименована в Bloomberg L.P., и к 1988 году число ее терминалов насчитывало 5 тыс. За пять лет были запущены дополнительные программы, включая торговую платформу Bloomberg Tradebook, Bloomberg Messaging Service и Bloomberg Newswire. Терминал Bloomberg коренным образом изменил правила игры в финансовом мире. Он произвел революцию, сопоставимую с той, что Microsoft произвела в компьютерах, а Google — в веб-поиске.

Империя Bloomberg

Уолл-стрит возненавидела Блумберга по нескольким причинам. Его подход не продавать, а сдавать машины обеспечил ему большую власть, что многих насторожило. Он никогда не соглашался на скидки, даже в объемах продуктов. Такая тактика вскоре закрепила за терминалами статус премиум-товара, сделав их необходимыми для всех, кто работает в мире финансов.

Позже Блумберг начал оказывать консалтинговые услуги клиентам вроде Merrill Lynch, модернизируя их компьютерные системы. Со временем он превратился в медиамагната, добавив к своей бизнес-империи службу новостей, радио, ТВ, а также ежемесячный журнал. В 1992 году, спустя десятилетие после основания компании, число подписок Bloomberg достигло 10 тыс., а фамилия предпринимателя появилась в списке 400 богатейших людей США, составленном журналом Forbes. К 1995 году Блумберг превратился из миллионера в миллиардера. В настоящее время число подписчиков Bloomberg насчитывает 325 тыс. Штат компании, представленной 150 информбюро в 73 странах мира, составляет 15,5 тыс. человек.

Нью-Йорк, Нью-Йорк…

В 2001 году Блумберг решил выставить свою кандидатуру на выборах мэра Нью-Йорка. По его словам, он хотел попробовать себя в новом деле. «Я руководил своим бизнесом 20 лет, пришло время идти дальше», — говорил Блумберг. По словам друзей, Блумбергу наскучил бизнес. Кроме того, предприниматель всегда любил рисковать. В конце 1997 года, за четыре года до очередных выборов мэра, он начал задумываться о перспективах выдвижения на этот пост. У него было достаточно уверенности в себе и денег, чтобы профинансировать свою кампанию.

На мэрском посту он остановился потому, что в его личном рейтинге влиятельности эта должность шла четвертой — после президента США, Генсека ООН и главы Всемирного банка. Когда мэр Нью-Йорка выезжает за рубеж, его, конечно, не встречают как главу государства, но эти поездки будут во всех СМИ и любое правительство примет нью-йоркского градоначальника, рассуждал тогда Блумберг. За несколько месяцев до голосования он, до этого поддерживавший демократов, перешел в стан республиканцев. В итоге Блумберг одержал победу — во многом благодаря поддержке его предшественника на этом посту Рудольфа Джулиани. Рейтинги последнего взлетели после атак 11 сентября 2001 года. Избирательная кампания обошлась бизнесмену в $ 74 млн — рекордную по тем временам сумму для кандидата на властный пост в США (за исключением президента). Блумберг дважды переизбирался, проработав на посту мэра Нью-Йорка до конца 2013 года, а по окончании последнего срока вернулся в бизнес, начав с перетряски Bloomberg News и увольнения главного редактора.

Личная жизнь

В 1976 году Блумберг, которому тогда было 34, женился на Сюзан Браун. У них родились две дочки, но в 1993 году брак распался. По словам Браун, Блумберг практически не появлялся дома, полностью отдавая себя работе. Бывшие супруги поддерживают дружеские отношения. Их дочь Эмма окончила Принстонский университет, после чего работала вместе с отцом в мэрии Нью-Йорка, а потом вышла замуж и перешла на работу в благотворительную организацию. Джорджина, другая дочь Блумберга, окончила Школу индивидуализированного обучения Галлатина при Нью-Йоркском университете. Она профессионально занимается верховой ездой и возглавляет благотворительный фонд, поддерживающий конный спорт.

После развода у Блумберга было мало романов. Он встречался с хореографом Энн Реинкинг, писательницей Мэри Джейн Сэлк. А в 2000 году познакомился с инвестбанкиром Дианой Тэйлор, с которой до сих пор состоит в отношениях.

Автор - Олег Макаров

Для азиатской креветки дорожает въезд в США

Министерство торговли Соединенных Штатов предложило поднять ввозные пошлины на креветку из Индии, Вьетнама и Таиланда. Рекомендации опубликованы в ежегодном обзоре импорта этой продукции за период с 1 февраля 2014 г. по 31 января 2015 г.

Предполагается, что средняя пошлина для индийской креветки составит 4,89%. В обзоре за период с 1 февраля 2013 г. по 31 января 2014 г. ставка была меньше - 2,96%. Для компании Falcon Marine предложено сократить размер сборов с 2,63% до 0,8%. По информации портала Undercurrent News, для фирмы Liberty Group, которая не упоминалась в прошлом обзоре, рекомендуют пошлину в 8,32%.

Как сообщает корреспондент Fishnews, для вьетнамской креветки средний платеж решили оставить прежним - 3,56%. При этом для компании Minh Phu Seafood в новом обзоре ставка выросла до 2,86% с 1,39% в предыдущем. Фирма Soc Trang Seafood Joint Stock Company, более известной как Stapimex, появилась в обзоре впервые. Для нее министерство установило пошлину в размере 4,78%.

Сбор для креветки из Таиланда повышен до 1,36% с 1,1% в предыдущем обзоре. При этом для компаний Thai Union Group и Pakfood пошлину обнулили.

Undercurrent News отмечает, что итоговые размеры пошлин могут отличаться от предполагаемых. Официальные цифры департамент планирует опубликовать в начале июля 2016 г., в случае необходимости срок продлят еще на два месяца.

Подмосковью, как и всей стране, приходится строить свою жизнь в непростых экономических условиях. О том, какие сферы считаются приоритетными в регионе в 2016 году, как решаются проблемы обманутых дольщиков и военных городков, а также о пользе санкций и грядущих выборах в Госдуму в интервью РИА Новости рассказал губернатор Московской области Андрей Воробьев. Беседовала Маргарита Коржук.

— В связи со сложной экономической ситуацией какие приоритетные сферы в регионе в 2016 году?

— Действительно, мы все видим, что ситуация вокруг непростая. Она связана с ценами на нефть, на энергоресурсы, свою роль сыграли санкции. Тем не менее бюджет области растет немного за счет НДФЛ и за счет налога на прибыль. Это приятные цифры, мы, естественно, их мониторим каждый месяц, сравниваем с предыдущими периодами, смотрим структуру этого роста для того, чтобы понимать, где мы окажемся завтра. Совершенно очевидно, что без денег, без ресурсов мы не сможем реализовать те программы в сферах, которые направлены на человека: здравоохранение, образование, дороги, развязки, общественный транспорт и так далее. Нам удается удерживать стабильную ситуацию. В этом помогает диверсифицированная экономика. У нас нет ни нефти, ни газа, ни ценных природных ископаемых, только промышленность, сельское хозяйство, торговый сектор, строительство — все это нам дает относительно неплохие показатели.

Например, мы планируем в 2016 году отремонтировать не менее 100 поликлиник, привлечь на работу в область не менее 2 тысяч медиков, построить 23 новые школы, а в 2020 году ликвидировать вторую смену в начальной школе.

Активно ведем поиск инвестиций. В прошлом году в ручном режиме сопровождали 47 компаний, в этом году также ведем работу по привлечению иностранных и отечественных инвесторов. В основные фонды, модернизацию прямые инвестиции составили 640 миллиардов рублей. При валовом региональном продукте в 3 триллиона это, считайте, больше, чем четверть. Нам важно создавать рабочие места. Проблема в том, что у нас 1,2-1,5 миллиона человек каждый день ездят в Москву и обратно. Классическая ситуация для любой территории, прилегающей к мегаполису, в любой стране мира. И наша задача — развернуть этот поток. В прошлом году мы создали порядка 75 тысяч высококвалифицированных рабочих мест, то есть таких, где зарплата выше 45-50 тысяч рублей.

— Отток жителей региона в Москву в связи с этим уменьшился?

— Конечно, и каждое новое предприятие создает новые возможности для работы рядом с домом без потери времени в пробках и электричках.

— Или все-таки приезжают из регионов, занимают эти ниши?

— В Московскую область каждый год приезжает 85-90 тысяч новых жителей. Поэтому стараемся работать на опережение. Например, при каждом муниципалитете созданы специальные площадки для открытия новых предприятий. В Реутове это 20 гектаров, в Талдомском районе 600 гектаров. На эти площадки заводим воду, газ, коммуникации, проводим дороги, чтобы у вновь созданных предприятий была возможность думать только о собственном развитии. Это стратегическая работа, которой мы занимаемся, чтобы появлялись новые вакансии, чтобы достичь высоких бюджетных показателей, а они нам очень нужны. Территория большая, в 18 раз больше Москвы, а бюджет в три раза меньше. Мы делаем все, чтобы выровнять такую диспропорцию.

— Федеральные власти говорят о том, что социальные обязательства будут выполняться. Как с этим обстоят дела в Подмосковье, на что будет направлено особое внимание?

— В любом российском субъекте бюджет где-то на 65%, где-то на 70% социально ориентирован. Это, с одной стороны, очень хорошо, потому что показывает приоритетные направления, на которые идут деньги, но, с другой стороны, хотелось бы иметь больший бюджет, чтобы заметная часть все-таки шла в инвестиции, в инфраструктуру, в новые проекты. Нужно иметь ресурсы для развития территории.

Что касается социальных обязательств, то и в Москве, и в Подмосковье два самых больших социальных бюджета и в абсолютном, и в относительном плане. У нас огромное количество льготных категорий: инвалиды, многодетные семьи, ветераны. Например, все пенсионеры ездят на общественном транспорте бесплатно и порой просто не знают, сколько стоит билет, потому что им не нужно этого знать. Мы компенсируем затраты на капитальный ремонт пенсионерам старше 70 лет и доплачиваем 700 рублей ежемесячно для одиноко проживающих пенсионеров этой возрастной группы.

У нас самые большие льготы и по поддержке многодетных семей. Мы с 1 сентября 2016 года введем в школах бесплатное питание для всех многодетных. Подмосковье — один из немногих регионов, где есть своя дополнительная выплата материнского капитала в 100 тысяч рублей, причем при рождении второго ребенка, а не третьего, как это принято в других субъектах. Мы также рассматриваем возможность предоставить многодетным семьям компенсацию на приобретение школьной формы. В конце концов, именно мы строим рекордное количество детских садов: 102 сада было построено только в прошлом году, а за три года — 317.

— Расскажите о программе диспансеризации в Московской области.

— У нашего человека есть проблема — мы все оставляем на потом. Но каждый, кому за 30, должен четко понимать, что если есть планы прожить долго, то надо за здоровьем следить.

Мы претендуем на создание новой культуры отношения к своему здоровью. Пытаемся разрушить стереотипное поведение, когда вроде ничего не болит, то и проверяться не нужно. Нужно! Сегодня медицина достигла такого уровня, что действительно способна продлить жизнь. Только для этого нужно проходить обследование. Почему-то многие мужчины не забывают отправить свой автомобиль на ТО, а свое здоровье игнорируют. Относятся как к второстепенной задаче. Поэтому у нас существуют группы риска: это сердце, это онкология.

Мы с этого года организовали специальные дни для прохождения диспансеризации. Буквально кинули клич. Выбрали для этого субботы. Каждый человек может совершенно спокойно прийти в поликлинику и провериться. Для людей это бесплатно и будет бесплатно по ОМС. Первые обследования дали ощутимый результат. По всей области были случаи, когда врачи обнаружили у людей серьезные заболевания на ранней излечимой стадии. В Клину у мужчины 46 лет выявили ишемию сердца, назначили лечение с хорошим прогнозом. В Подольске молодая женщина 34 лет, благодаря тому, что решилась пройти субботнюю диспансеризацию, помогла врачам вовремя обнаружить новообразования. В Химках мужчину 54 лет жена уговорила пойти провериться, и тоже вовремя определили диагноз — панкреатит. И таких случаев мы узнаем много и, уверен, узнаем еще больше. Люди поймут, что спокойнее и дешевле не полениться и выделить пару часов на свое здоровье. В конце концов, это просто ответственное поведение перед собой и близкими.

Также мы создали 14 клинико-диагностических центров (КДЦ), это не просто поликлиника, где есть аппарат УЗИ. Там проводится углубленное обследование на современной аппаратуре, которое можно пройти раз в год, и чувствовать себя уверенно.

— Как вы решаете проблему с дольщиками? Как обстоят дела с СУ-155?

— С дольщиками мы решаем проблему следующим образом. Нас обманули где-то на 50 миллиардов рублей со стоимостью земли, без стоимости земли — на 25-26 миллиардов рублей. Я имею в виду те случаи, когда застройщик обманул жителей и регион, не построив школу, поликлинику, детский сад и не предоставив квартиру. Просто собрал деньги и ушел. К сожалению, мы вынуждены признать, что такая проблема у нас в Подмосковье существует, и мы это безобразие ликвидируем.

В 2013 году в Московской области было 18 тысяч обманутых дольщиков. На сегодня решены проблемы более 14,5 тысячи из них. Полностью проблему планируется решить до конца 2018 года при условии, что не возникнут новые проблемные объекты.

Мы составили черный список компаний и в марте опубликуем первые 20 контор, с которыми нельзя иметь дело. В Подмосковье работало порядка 550-600 строительных организаций, но я думаю, что теперь останется не более сотни.

Очевидно, что такая безответственность и обман жителей доставляет не только бессонные ночи тем, кто расстался с последними деньгами, но и создает большую головную боль муниципальным, региональным и даже федеральным властям. Мы благодарны правительству РФ, потому что они сейчас при нашем региональном участии ужесточают контроль за строительным бизнесом. У тебя должен быть капитал, достаточный, чтобы гарантировать права людей.

Например, в Московской области 66 объектов компании СУ-155. Минстроем РФ согласован график финансирования завершения строительства первой очереди — 38 объектов. Из оставшихся 28 объектов по 15 поддержана переуступка новому инвестору, по 13 ведется поиск решений.

— Какие конкретные действия предпринимаются для решения проблем с дольщиками?

— Сейчас мы берем нового застройщика, обременяем его, даем дополнительные этажи или увеличиваем плотность для того, чтобы у него появились ресурсы достроить то, что не закончил предыдущий девелопер. Мы не можем позволить себе использовать для этого бюджет области. У нас нет возможности вместо образования и здравоохранения взять и бросить деньги на застройку.

Мы вынуждены использовать высокий спрос на жилье в Московской области, находя решения в партнерстве со строительными компаниями.

— Сколько жилья планируется построить в 2016 году и будет ли проводиться дальнейшая работа по внедрению моратория на строительство по примеру Королева и Балашихи?

— В Москве 9 миллионов квадратных метров построили в 2015 году, в Московской области — 13,2 миллиона, из них 8,5 миллиона квадратных метров жилья. Планируемый ввод жилья в 2016 году — 6 миллионов квадратных метров.

Мы сейчас не гонимся за объемом, мы, скорее, наоборот постепенно сдерживаем стройку. Отказываем в разрешении на строительство, если не создаются объекты инфраструктуры, если стройка не решает проблем. Я имею в виду переселение из бараков, ремонт и расселение ветхого жилья или квартиры для обманутых дольщиков.

Мы исключили точечную и уплотнительную застройку. То есть у нас на градсовете в 99 случаев из 100 рассматривается только комплексная застройка. Ни одно решение не принималось без сбалансированного понимания по социальной инфраструктуре и дорогам, то есть нигде мы не даем зеленый свет, пока не будет построено соответствующее количество дошкольных и образовательных учреждений, поликлиник и так далее.

По мораторию: мы сейчас активно обсуждаем генеральные планы, в 2016 году утвердим 258 генеральных планов подмосковных городов. До сих пор в нашем регионе, как и во всей стране, не существует генпланов. Вся застройка на больших территориях, по сути, до сих пор велась хаотично. Генпланы, которые мы принимаем в 2016 году, позволят это сделать только после публичного обсуждения.

Кроме Балашихи и Королева, на особом контроле находится застройка всех городов в зоне притяжения Москвы: Химки, Мытищи, Красногорск, Люберцы.

— Мораторий на строительство может коснуться дальнего Подмосковья?

— Нет, в дальнем Подмосковье мы поощряем строительство. Например, в Егорьевске у нас безработица 0,7%, но там другая проблема. Мы привлекаем бизнес, но нам нужно строить жилье, чтобы было кому работать, когда приходят новые инвесторы, когда создаются рабочие места. Конечно, мы заинтересованы, чтобы города при удалении на 50 километров и дальше развивались, потому что стройка — это жизнь. И если она сбалансирована, она параллельно решает много сопутствующих задач: новые детский сад, новая школа, новая поликлиника.

— Недавно была встреча с Сергеем Шойгу. Во сколько перевод военных городков может обойтись бюджету Московской области?

— Это вопрос для нас очень болезненный. Всего в Московской области 400 городков, там живет порядка 200 тысяч человек. Передали уже 187. В этих городках ничего не делалось в течение нескольких десятилетий. Люди оказались в абсурдной ситуации, потому что региональные и муниципальные власти не имеют права вкладывать деньги в объекты, которые им не принадлежат, не находятся на балансе. Это просто нецелевое использование со всеми вытекающими. При этом Минобороны также не может туда что-то инвестировать. И вот на протяжении жизни целых поколений там ничего не происходило.

Министр обороны РФ Сергей Шойгу знает о таком состоянии, и у нас есть договор, по которому все, что не задействовано в хозяйственной деятельности министерства, передается в область. Для нас это головная боль, но жители этих городков находятся в тяжелейшей ситуации. И мы не имеем право бросить их в таком положении. Это наши жители.

Мы в прошлом году выделили 680 миллионов на модернизацию военных городков, в этом году предусмотрели полтора миллиарда рублей. А буквально вчера приняли решение о направлении еще двух миллиардов. Это все из нашего регионального бюджета. В общей сложности для капремонта, реконструкции переданных и планируемых к передаче объектов жилищного комплекса и недвижимого имущества военных городков необходимо более 46 миллиардов рублей.

Но военные также передают нам пустые земли, которые уже давно не работают на оборону, а это инвестиционно привлекательные территории.

Допустим, нам передан городок в Красногорском районе. Мы его можем выставить на аукцион, там построить жилье, но взамен получить деньги на аукционе, чтобы направить их на модернизацию. У нас появляется источник, пусть недостаточный для решения всех проблем, но он есть.

— Есть ли конкретные планы по использованию таких свободных земель?

— Да, на прошлой неделе нам передали нефтебазу в Балашихе — это 60 гектаров земли, прилегающих к МКАДу. Сейчас мы объявляем конкурс, и одна из ведущих компаний уже предложила создать там профицитное количество рабочих мест — 40 тысяч. Для справки, самая высокая необеспеченность рабочими местами у нас это именно Балашиха. Там живет порядка 430-450 тысяч человек, и каждое утро половина едет в Москву, что совершенно ненормально.

Эта компания, создавая рабочие места, будет строить жилье. Мы только что говорили про мораторий. Но это жилье будет строиться лишь в комплексе с созданием рабочих мест. Инвестор должен заработать. Он создает рабочие места — это будет торговые центры, это будут офисные помещения, это будут площадки для малого бизнеса, но при этом, чтобы бизнес-модель, как говорится, летела, нужно дать определенное количество квадратных метров.

— Будете ли просить на военные городки деньги из федерального бюджета?

— Просить можем, но нам денег не дадут. Мы всегда просим, это нормальное явление. Обычно на совместные программы с совместным финансированием. Вопрос в том, 5% или 25%, но сам факт такого партнерства существует. Последняя федеральная программа была очень заметна — это строительство переездов на пересечении с железной дорогой. Они очень дорогие, это инженерные сооружения, и, благодаря этому решению, мы расширили проблемные места для автомобилистов. Например, южный обход Подольска также строится за федеральные деньги.

— Планируется ли оставшиеся у Минобороны городки передавать области?

— Не все. Там, где поселения военного назначения, это закрытые городки. Ну а те, где нет войск и техники, могут передаваться дальше.

— Как обстоит ситуация с украинскими беженцами в Московской области? Какие социальные льготы им предоставляются, как их защищают на территории области и встраиваются ли они в жизнь региона?

— Беженцы из Украины на 100% встраиваются в жизнь региона. В 2015 году самая высокая динамика миграции — это юго-восток Украины. Они оформляют временное разрешение на проживание. Мы помогаем и детям, которые приехали из Донецкой и Луганской областей, помогаем взрослым с трудоустройством, с жильем, предоставляем различные услуги, в том числе и медицинского характера, поскольку у некоторых просто нет полиса.

К концу 2016 года планируется ликвидировать пункты временного размещения, людей переведут в социальные учреждения Московской области при условии добровольного согласия и оформления вида на жительство.

Украинцы — народ трудолюбивый, поэтому и в школы приходят, и в социальную сферу, и на производство. Мы оказываем максимальное содействие. Дети приезжали сюда на летний отдых. Там много городов-побратимов с нашими муниципалитетами, и мы эту работу всячески поддерживаем.

— Вы говорили об иностранных инвесторах. Что Московская область может предложить зарубежным инвесторам и международным компаниям и чем она им интересна?

— Самый главный закон экономики — это спрос. Там, где есть спрос, будет предложение. Здесь, в столичном регионе, очевидно, что спрос огромный, потому что есть деньги. Мы создаем благоприятные условия, мы предоставляем субсидии инвесторам, которые приходят, и оказываем поддержку и сопровождение в ручном режиме. Например, если новое производство будет нуждаться в нормальном взаимодействии с торговыми сетями, с которыми у нас подписано соглашение, то мы просим торговые сети обеспечить максимально благоприятный режим взаимоотношений.

Когда к нам приходят инвесторы в сельском хозяйстве, мы компенсируем им капитальные затраты, процентную ставку и предоставляем бесплатно землю.

Эти три слагаемых заставляют оставаться у нас, потому что экономическая модель показывает более высокую доходность. Мы стараемся встречаться с инвесторами регулярно для того, чтобы решать вот такие рабочие, технические моменты. Например, предоставление за номинальную стоимость земли, в том числе и частной. Мы благодарны владельцам частных земель, что и они идут навстречу в своей индустриальной зоне, нередко предоставляя инвестору участок за фактически номинальную сумму.

В планах на ближайшие годы — проработка 18 проектов с участием Финляндии, Мексики, ФРГ, Италии, Франции, Норвегии, США и Чехии.

— Ведутся ли переговоры с кем-то из крупных иностранных инвесторов?

— Ведутся уже более полутора лет очень важные переговоры с одним из гигантов, но у нас подписано соглашение о неразглашении. Очень надеемся, что никакие ситуации, политические в том числе, не помешают. Это европейская мультинациональная компания.

У нас есть согласованная дорожная карта, и из десяти реперных точек мы прошли восемь. Обнародуем, когда пройдем остальные две. Это может случиться в этом году.

— Планируете ли вы дополнительное финансирование сельского хозяйства?

— Конечно. Мы стараемся делать так, чтобы каждый клочок земли заработал. Мы три года подряд ежегодно вводим в оборот по 50 тысяч гектаров. Этому мы очень рады, как и тому, что собственники земли пересмотрели свое отношение, предоставляют в среднесрочную аренду на три-пять лет землю фермерам и агропромышленным компаниям.

В этом году планируем увеличить финансирование агропромышленного комплекса из областного бюджета более чем на 60%. Это 3,2 миллиарда рублей. Еще 5 миллиардов должны быть направлены из федерального бюджета.

Также начинаем серию больших проектов — молочное и мясное животноводство, теплицы, аквакультура, овощехранилища. Это программа на несколько ближайших лет.

У нас есть сегодня осязаемых реальных инвестиций где-то на миллиард долларов — на 2016-2017 годы. Самое наглядное направление — это теплицы. Три компании готовы развивать это направление, все три — российские. Одна из них это "Луховицкие овощи": если мы подтвердим им компенсацию капитальных затрат, они готовы реализовать три очереди, это порядка 50-60 гектаров. Есть "Агрокультурагрупп" в Каширском районе, они приступили уже ко второй очереди, в совокупности порядка 100 гектаров хотят построить. И третье — это "Андрей Коркунов", известный больше как производитель конфет. В Ногинском районе он ведет амбициозный проект — порядка 80 гектаров теплиц. Есть еще три инвестора поменьше, но тоже с миллиардными инвестициями.

Второе важное направление — это молоко. Его катастрофически не хватает в Москве и Московской области. И здесь тоже, помимо процентной ставки, существует федеральная программа, где предполагается до 25% компенсации капитальных затрат.

Самый крупный инвестор в агропромышленном комплексе — вьетнамский молочный концерн THTrueMilk — планирует построить девять животноводческих комплексов в пяти районах Московской области, а также комбикормовый и молочноперерабатывающий заводы. Строительство планируется уже весной 2016 года.

Сельское хозяйство я бы поставил сегодня на первое место по привлекательности. В прошлом году мы увеличили производство овощей на 40%, это в открытых грунтах.

— А сбыт они планируют на территории Подмосковья и Москвы или планируется какой-то экспорт?

— Сегодня обеспеченность собственными овощами в Москве, наверное, не более 5%. При реализации всех проектов в Подмосковье собственная обеспеченность будет составлять 40-50%. С точки зрения продовольственной безопасности рынок сбыта огромный. Естественно, такой рост инвестиций произошел не на пустом месте, а по причине санкций и контрсанкций. И сейчас инвесторы готовы вкладывать десятки миллиардов рублей, но под гарантии, что мы их не бросим. И мы, конечно, будем их защищать, чтобы они дальше наращивали свою производительную мощь.

— У недобросовестных арендодателей будете отбирать землю?

— Такую возможность законодательство предусматривает, но наша практика показывает, что мы со всеми договоримся. Конечно, такая угроза, скорее всего, добавляет уверенности в наших намерениях, но все чаще и чаще собственник приходит к пониманию того, что земля должна работать, а не простаивать и не ждать непонятно чего.

В 2016 году впервые запланировано инициирование изъятия участков в судебном порядке с последующим предоставлением их для перспективных инвестиционных проектов по приоритетным направлениям.

Мы объявили мораторий в начале 2015 года: мы не переводим земли сельхозназначения в многоэтажное строительство. В промышленное — да. Министерство сельского хозяйства показывает нам, где нужно перевести землю промышленности. У нас один из индикаторов эффективности работы муниципалитета — это управление земельными ресурсами. Мы можем перевести землю промышленности там, где есть экономический эффект.

— Возникли ли проблемы в связи с оттоком мигрантов из-за колебания курсов валют? Дефицит кадров чувствуется? Они ведь занимали нишу, в основном ту, куда местные жители не идут.

— Дефицит кадров не чувствуется, ни по доходам, ни по дефициту рабочей силы. Мы были буквально дней десять назад на строящемся Щелковском перинатальном центре: девять из десяти отделочников — жители Щелковского района. Раньше, вы правы, было бы в лучшем случае 30% наших граждан.

Имеет место замещение гражданами РФ (в меньшей степени гражданами Украины) рабочих мест, занимаемых в 2013-2014 годах иностранными работниками. Это позитивный момент

Мы много патентов выдаем, в бюджет Московской области за патенты поступило 5,1 миллиарда рублей. 1,2 миллиона мигрантов регистрируются ежегодно.

— Не чувствуется ли в регионе национальная напряженность после убийства ребенка няней в Москве?

— Нет. Работа соответствующая проводится, нет предпосылок для образования напряженности. У нас было напряжение в 2013-2014 годах, когда было засилье мигрантов, они не были нигде зарегистрированы. У некоторых из приезжих было впечатление, что раз они не стоят нигде на учете, то могут делать все, что захотят. Сейчас напряженность спала и, я надеюсь, не вырастет снова.

— Планируются ли в этом году новые сокращения в правительстве и Мособлдуме?

— У нас идет оптимизация. Мы были на 29 месте по численности госаппарата. Мы сократили на 45% число чиновников и вошли в пятерку. В частности, мы видим потрясающий эффект от преобразования муниципального района в городской округ. Мы экономим деньги, создаем мобильную вертикаль, которая позволяет решать проблемы без излишней бюрократии и проволочек.

Представьте себе Одинцовский район: если это городской округ, то есть 20 депутатов и глава района, которые распоряжаются бюджетом и решают в том числе проблемы военных городков, распределяя ресурсы туда, где они нужнее всего. А теперь, в реалиях сегодняшнего дня, это 16-18 сельских поселений, в каждом из которых работают собрания депутатов по 20 человек.

Мы объединили ряд муниципалитетов, мы сделали городские округа в Мытищах, в Озерах, в Кашире, в Подольске. От этого выигрывают люди, потому что, чтобы решить проблему, они идут в одну администрацию.

— Когда планируете завершить полное формирование таких вертикалей?

— В конце года у нас будут большие преобразования, порядка 10-12 территорий мы предложим преобразовать в городские округа, чтобы система управления была оперативнее, быстрее и удобнее.

Сейчас мы приступаем ко второму этапу — оптимизация численности госучреждений, а также предприятий несоциальной сферы. Их у нас безумное количество — ГУПы, МУПы. Там работают порядка 22 тысяч человек, которые тоже сидят на бюджете.

Мы ликвидируем все неэффективные ГУПы, учреждения, которые высасывают ресурсы, и оставим только те, которые дают результат. Я думаю, что и там сможем добиться существенных сокращений.

— Сколько это позволит сэкономить денежных средств?

— Экономия прошлого года по машинам и чиновникам составила 2,1 миллиарда рублей в год. Все эти деньги мы направляем на здравоохранение.

Например, на жилье для врачей. Хороший врач просто так не поедет к нам работать, никаких иллюзий у нас нет. Врачи, а в Подмосковье был дефицит, приезжают к нам со всей страны только тогда, когда мы даем служебную квартиру.

Я убежден, что после завершения оптимизации у нас будет эффективная рабочая структура. При этом мы понимаем, что люди, которые хорошо работают, должны получать хорошие деньги. Экономия этого года будет направляться в том числе и на приглашение лучших специалистов.

— Ожидается ли дефицит бюджета по итогам 2016 года?

— Ежегодно у нас заложен дефицит бюджета. Он имеет ограничения как в бюджетном кодексе, так и на основании распоряжения Минфина РФ. Мы укладываемся в параметры, сейчас дефицит бюджета 34,8 миллиарда рублей — порядка 10%. Этот уровень нормальный для устойчивого региона.

— А какие-нибудь меры будете принимать для сокращения этого дефицита?

— В наших условиях избежать дефицита практически невозможно. Конечно, при условии, что ты стремишься развивать регион. Люди оценят, если у тебя не будет дефицита педиатров, или не будет ям на дорогах, или будет избыточное количество площадок для новых производств. Поэтому государственное и муниципальное бюджетное регулирование нацелено на развитие территории. Мы очень надеемся на продолжение эффективного взаимодействия с Министерством финансов РФ, потому что соблюдение всех требований Минфина и бюджетного кодекса, наша надежная репутация позволяют нам рассчитывать на конструктивные партнерские отношения.

Частично покрытие дефицита предполагается за счет нескольких источников: остатки средств бюджета на начало 2016 года, мобилизация дополнительных доходов в бюджет области, оптимизация не первоочередных расходов.

— Новые линии метро появятся в ближайшем Подмосковье?

— Этот вопрос больше нужно Сергею Семеновичу Собянину адресовать. Наверное, самый громкий запрос — это Мытищи. Но это решение — предмет переговоров, нужен целый ряд технических решений. Новый участок подземного метро — это новое депо, инфраструктура, транспортный узел. Это расчет нагрузки, поскольку есть пример нескольких конечных станций, как, например, Выхино, на которой иногда просто невозможно войти в вагон.

Нужно думать над перенаправлением и распределением потоков.

Мы развиваем свое легкое метро. Мы еще в начале пути, но движение есть. Будем строить хорды там, где высокая плотность населения, где нужно связывать крупные центры. Например, между Долгопрудным и Химками. Между Подольском, Домодедово и Раменским. Первая такая ветка в процессе разработки.

— Какие основные проблемы дорожной сети планируется решать в этом году?

— Мы сдадим южный обход Подольска в первой половине 2016 года. Строители, к сожалению, сорвали по разным объективным и субъективным причинам срок ввода в конце 2015 года. Сейчас на подходе несколько важных и долгожданных объектов, в том числе переезд у платформы Новодачная. Строим обход Сергиева Посада, защищаем Лавру от сумасшедшего транзита. Приступаем к строительству стратегически важной развязки Ильинского и Волоколамского шоссе в Красногорском районе. Работаем и ищем деньги для моста в Дубне, запрос на него огромный.

— Планируется ли введение платной парковки в области по примеру Москвы? Если да, то с какого района начнете? Как будет решаться вопрос об их введении?

— Подмосковье на четвертом месте среди регионов по уровню автомобилизации. У нас 340 машин на тысячу жителей. Это много. Поэтому тема парковочных мест стоит остро. Особенно в районах с плотной застройкой. Сейчас мы приступаем к созданию преимущественно бесплатных парковочных мест в Химках, Королеве, Одинцове, Реутове, Балашихе, Мытищах, Долгопрудном, Люберцах и Красногорске. Каждый адрес будет обсуждаться с жителями. Точно так же, как и концепция платных парковок на наиболее загруженных центральных улицах. Тут все решения будут приниматься в диалоге, поэтому подождем результатов слушаний и предметных предложений.

— Как будет проходить WorldSkills в Московской области?

— Национальный чемпионат WorldSkills пройдет с 23 по 27 мая на территории Крокус Экспо. До сих пор Казань уделяла этому проекту особое внимание, теперь — наш регион. У нас традиционно большое количество ребят участвовало в WorldSkills. Порядка 187 миллионов рублей выделили из своего бюджета. Это очень хорошее дело, поднимает престиж рабочих профессий. Приятно, что наши участники занимают достойные места — Московская область занимает второе место в рейтинге после Татарстана.

— Насколько популярна Московская область у иностранных туристов? Что может быть для них интересно? Есть ли какое-то видения того, как должна развиваться эта сфера?

— Строятся отели, есть запрос на то, чтобы воздухом подышать, отдохнуть. Последние два года — аншлаг и летом, и в зимнее время. Очевидно, что семейные бюджеты пострадали от девальвации рубля и не все могут позволить себе заграничный отдых, к тому же в некоторых странах он становится небезопасным. У нас развивается сеть гостиниц, отелей, пансионатов, мы работаем над тем, чтобы сервис был на должном уровне. Конечно, приветствуем инвесторов, которые строят отели. Создаем брендовые туристические маршруты по усадьбам и кремлям Подмосковья, развиваем агро- и экотуризм.

— Рассчитываете ли на увеличение числа туристов в регионе во время проведения чемпионата мира по футболу в 2018 году?

— Прогнозируемый поток туристов только в Московскую область — около 15 миллионов человек. Подгоняем под этот поток наш гостиничный фонд. 13 гостиниц уже заключили специальные договоры на время соревнований. У нас будут готовиться к матчам сборные разных стран. Готовим для них 12 тренировочных баз. Это значит, что на наших полях будут тренироваться настоящие звезды мирового футбола. Полуфинал и финал будут в Москве, соответственно, кульминация событий будет совсем рядом. В общем, ждем большой футбол к нам в гости.

— Будете участвовать в праймериз?

— В праймериз будут участвовать все кандидаты от "Единой России", но не губернаторы. У нас в дебатах примут участие Ирина Роднина, Максим Сураев, Оксана Пушкина. Праймериз, или, точнее, предварительное голосование в нынешнем формате, это совершенно новая история. Я считаю, что весьма полезная для развития политической культуры.

— Возглавите ли вы список от "Единой России" по Московской области?

— У нас областные выборы и федеральные совпадают. Если доверят, то возглавлю. Решения принимаются на съезде и на конференции. Областной список — на конференции, а федеральный — на съезде. Так что подождем решения коллег.

Россия > Госбюджет, налоги, цены > ria.ru, 10 марта 2016 > № 1681179 Андрей Воробьев

Алексей Лихачев: Экспорт несырьевых товаров растет

Первый заместитель Министра экономического развития РФ Алексей Лихачев открыл заседание Комитета «Деловой России» по развитию экспорта по теме «Актуальные меры и способы государственной поддержки внешнеэкономической деятельности российских компаний и предприятий».

По словам Алексея Лихачева, современные экономические условия являются благоприятными для экспорта. С учетом снижения курса рубля конкурентоспособность российской продукции на внешних рынках выросла. Это отразилось на объёмах экспортируемой продукции. «Несмотря на общий спад во внешней торговле, экспорт несырьевых товаров вырос», - добавил он. Несырьевой экспорт в 2015 г. составил 187,2 млрд. долларов, сократившись на 26,9%, при этом в физическом выражении несырьевой экспорт увеличился на 4,9%. Экспорт промышленной продукции с высокой степенью обработки также вырос более, чем на 7 %, в физическом выражении - на 33,4%, инновационных – 11,7%.

Алексей Лихачев подчеркнул, что Министерство постоянно совершенствует меры государственной поддержки экспорта, используя финансовые и нефинансовые инструменты.

Говоря о финансовых инструментах, он отметил продукты группы Внешэкономбанка: кредитование с субсидированной процентной ставкой по экспортным кредитам, страховая поддержка экспорта на базе Экспортного страхового агентства России ЭКСАР и предоставление государственных гарантий (Внешэкономбанк и АО РОСЭКСИМБАНК).

Первый заместитель Министра назвал наиболее значимым событием 2015 г. создание Российского экспортного центра - «одного окна» для финансовой и нефинансовой поддержки экспорта, призванного повысить доступность и обеспечить прозрачность процедур получения государственной поддержки для экспортеров, услугами которого могут пользоваться как крупные, так малые и средние компании.

«Мы хорошо понимаем, что для достижения главного результата – расширения несырьевого экспорта – необходима активная работа не только внутри России, но и за рубежом», - сказал Алексей Лихачев. Российским компаниям, как правило, требуется политическое сопровождение их внешнеэкономических проектов, решение их конкретных проблем. В этом основную роль играют межправительственные комиссии и комиссии высокого уровня, нацеленные на расширение инвестиционного сотрудничества, решение транспортных, имущественных, налоговых и других проблем.

Кроме того, Первый заместитель Министра рассказал о работе по оптимизации географии торговых представительств: в 2015 году открыты 3 новых торгпредства – в ОАЭ, Монголии и Сингапуре. Основные «клиенты» торгпредств – многочисленные средние компании, которые или уже являются экспортерами или только делают первые шаги в этом направлении. «Именно им необходима помощь в поиске партнеров, в определении перспектив рынков, организации первичных переговоров», - добавил он. С момента запуска реформы торгпредств в конце 2012 года утверждено 726 проектов, из которых завершено 203 проекта, причем 123 - успешно. Общий объем портфеля реализуемых проектов составляет около 28 миллиардов долларов, а объем заключенных контрактов по итогам завершенных проектов – почти 1 миллиард долларов. В этом году совместно с РЭЦ запускается пилотный проект по созданию торговых домов на принципах государственно-частного партнерства – в Австрии, Аргентине, Вьетнаме, Индии, Иране, Казахстане, Китае, Франции, Таджикистане и ЮАР.

Алексей Лихачев сообщил, что в 2016 году поставлена цель по усилению работы в части наращивания «портфеля» паспортов внешнеэкономических проектов и расширения географии субъектов Российской Федерации, вовлеченных в проектную работу. Значительное внимание будет уделено повышению уровня информированности региональных компаний о государственных мерах поддержки внешнеэкономической деятельности. Кроме того, в числе приоритетных задач - повышение роли региональной инфраструктуры поддержки экспорта, как «проводника» для малых и средних региональных компаний с точки зрения выхода на внешние рынки, и получения государственной поддержки. Первый заместитель Министра предложил найти формат для взаимодействия нынешних региональных центров как прямых представителей РЭЦ, создать так называемые «единые региональные окна». «У нас уже существует в рамках программы государственной поддержки малого и среднего предпринимательства 35 центров поддержки экспорта и 52 Региональных интегрированных центра», - сообщил он. Таким образом, компании, не покидая свой регион, получат информацию об экспортных возможностях.

Россия > Внешэкономсвязи, политика > economy.gov.ru, 10 марта 2016 > № 1680716

"Роснефть" приступила к бурению поисково-разведочной скважины на шельфе Вьетнама.

Дочернее предприятие "Роснефти" - Rosneft Vietnam B.V. начало бурение поисково-разведочной скважины на шельфе Вьетнама, сообщили в пресс-службе компании.

"Планируемая глубина скважины по стволу составит около 1380 метров, глубина моря в районе бурения скважины около 162 метров. На данный момент извлекаемые запасы природного газа оцениваются в 12,6 млрд кубометров и 0,6 млн тонн газового конденсата", - говорится в сообщении.

Отмечается, что в рамках данного проекта "Роснефть" впервые выступает в качестве оператора проекта по бурению на международном шельфе, что "подтверждает уровень имеющихся компетенций компании при реализации технически сложных комплексных программ морского бурения".

После выполнения работ планируется пробурить еще одну поисково-разведочную скважину также в бассейне Нам Кон Шон.

"Объединение двух скважин в единую программу бурения обеспечит синергию между двумя проектами, поможет сократить сроки выполняемых работ, и позволит таким образом максимально увеличить эффективность проектов геологоразведочных работ на вьетнамских активах "Роснефти", - поясняется в сообщении.

Работы будут производиться с помощью буровой установки HAKURYU-5 японской компании Japan Drilling (JDC). О подписании договор о предоставлении и эксплуатации морской буровой установки стало известно на Восточном экономическом форуме-2015.

Кроме того, запланировано проведение масштабных сейсморазведочных работ 3D для увеличения выработки текущих запасов и поиска потенциальных залежей в глубоко залегающих геологических структурах. Глава "Роснефти" Игорь Сечин, комментируя начало бурения, отметил, что уровень компетенции компании был продемонстрирован во время успешного бурения самой северной в мире скважины в Карском море, в результате которого было обнаружено новое месторождение "Победа". "Сегодня компания приступает к схожему проекту в роли оператора бурения уже в международных водах. Уверен, что опыт, полученный во Вьетнаме, будет использован не только при работе компании в южных морях, приобретенные компетенции найдут свое применение при планировании и реализации проектов сегмента "Разведка и добыча" в удаленных регионах", - цитирует пресс-служба слова Сечина.

Сейчас "Роснефть" участвует в проектах по добыче газа и конденсата на двух блоках на шельфе Вьетнама. Также компания Rosneft Pipeline B.V. владеет 32,7 проц. в проекте "Трубопровод Нам Кон Сон", который осуществляет транспортировку углеводородов из нефтегазоносного бассейна Нам Кон Сон на береговые объекты энергопроизводства.

"Роснефть" бурит скважину на шельфе Вьетнама.

Дочерняя компания "Роснефти" Rosneft Vietnam B.V. начала бурить поисково-разведочную скважину PLDD-1X на блоке 06.1 в водах Вьетнама. При этом российская нефтекомпания первый раз проводит работы как оператор международного проекта по бурению на шельфе.

О начале бурения на вьетнамском шельфе в среду сообщило управление информационной политики "Роснефти". Планируется, что длина ствола скважины составит примерно 1380 м. Глубина моря в этом месте превышает 160 м. Работы ведутся с помощью буровой установки HAKURYU-5 японской компании JDC.

Геологическая структура PLDD обладает извлекаемыми запасами газа в 12,6 млрд куб. м, а также 0,6 млн тонн газового конденсата. Разработать эти запасы можно с помощью применения скважин с подводным заканчиванием, отмечается в сообщении "Роснефти". Скважины будут подключены к существующему фонду, на котором ведет добычу платформа "Лан-Тай" (Lan Tay).

После того как бурение скважины на структуре PLDD будет завершено, "Роснефть" собирается пробурить другую поисково-разведочную скважину на соседнем блоке 05.3/11. Работы по этим двум скважинам будут вестись в рамках единой программы бурения, что создаст синергию между двумя проектами.

Кроме того, как отмечается в сообщении "Роснефти", в течение года на блоке 06.1 компания намерена провести большой объем сейсморазведочных работ 3D. Их целью станет рост выработки текущих запасов и поиск залежей, которые могут находиться в глубоко расположенных геологических структурах блока.

Президент "Роснефти" Игорь Сечин в своем комментарии подчеркнул, что российская нефтекомпания ранее показала уровень своих компетенций в ходе бурения скважины в Карском море, которая стала самой северной в мире и благодаря которой было найдено месторождение "Победа" (подробнее см. на OilCapital.ru ""Роснефть" нашла большие запасы газа и нефти в Карском море"). Во Вьетнаме "Роснефть" приступила к схожему проекту в роли оператора бурения уже в международных водах, отметил глава компании.

Сегодня "Роснефть" владеет 35% в проекте по разработке вьетнамского блока 06.1, который находится в бассейне Нам Кон Шон на шельфе страны. Вьетнамский участник - компания PetroVietnam. Разработка блока ведется на основе СРП, "Роснефть" является оператором. На участке СРП находится два месторождения газа и конденсата Лантай (Lan Tay) и Ландо (Lan Do). Их начальные запасы газа оцениваются примерно в 68 млрд куб. м. К июню накопленная добыча на блоке превысила 46 млрд куб. м газа.

Блок 05.3/11 также расположен в бассейне Нам Кон Шон (Nam Con Son). Rosneft Vietnam B.V. является единственным участником этого проекта. Ресурсы блока сегодня оцениваются примерно в 40 млрд куб. м газа и 9 млн тонн газового конденсата. "Роснефти" во Вьетнаме также принадлежит 32,67% в трубопроводе Нам Кон Шон, по которому газа и конденсат, добываемые в одноименном бассейне, поставляются на комплекс по производству электрической энергии на суше.

4 марта в Мельбурне состоялась встреча соотечественников и делегации РУДН.

В начале марта этого года в Мельбурне прошла Ежегодная конференция – выставка Азиатско-Тихоокеанской Ассоциации международного образования (APAIE). В выставке приняли участие более 2 000 делегатов из 20 стран мира, в том числе делегация Российского университета дружбы народов (РУДН). Участие в этой выставке, да и приезд РУДН в Австралию, стал возможен благодаря проекту «5-100».

Проект 5-100 — это государственная программа поддержки крупнейших Российских высших учебных заведений. Цель проекта — повысить престижность Российского высшего образования и вывести не менее пяти университетов из числа участников проекта в сотню лучших вузов по версии трёх наиболее авторитетных мировых рейтингов: Quacquarelli Symonds, Times Higher Education или Academic Ranking of World Universities. На сегодняшний момент в проекте участвует 21 Российский вуз.

Представители делегации РУДН, совместно с Советом Российских Соотечественников штата Виктория, организовали и провели 4 марта встречу в Русском Доме в Мельбурне. На встрече говорили о возможностях, которые РУДН предоставляет для тех, кому интересно образование в университете.

РУДН: Наш университет принимает студентов на контрактную [платную] и на бюджетную [бесплатную] форму обучения. Бюджет – это государственное финансирование, когда Министерство образования и науки выделяет федеральные ассигнования из бюджета на обучение российских граждан, иностранных студентов. Контракт – это когда студент, россиянин или иностранный гражданин платит за свое обучение сам. Но есть и третий вид – это преимущественное право, когда сам вуз, по своему усмотрению, берет тех, кого он считает нужным. Распределяет эти места сам, т.е. ему выделяется министерством преимущественное право, согласно заявке, которую подает вуз. Мы бы очень хотели, чтобы наша поездка в Австралию была результативна, чтобы здесь знали о возможности обучения в РУДН.

За какие заслуги мы берем по преимущественному праву? Мы предлагаем свои тестовые задания согласно специальности, на которую подается человек. Он их выполняет и вместе со своим пакетом документов присылает нам по электронной почте. В Москве мы оцениваем его работу по баллам и в случае заинтересованности, приглашаем на обучение. Подробную информацию можно найти на нашем сайте www.rudn.ru.

Встреча с представителями РУДН продолжалась в два раза дольше запланированного времени. Мы постаралась отобрать самые интересные вопросы из зала.

Как определить, кто является для России иностранным студентом, а кто соотечественником?

РУДН: В большинстве случаев, это человек у которого есть Российский паспорт, но который постоянно проживает за пределами РФ. У него может быть гражданство той страны, в которой он проживает. Чтобы воспользоваться преимущественным правом, у поступающего должен быть, в вашем случае, паспорт Австралии.

Что делать, если знания русского языка не хватает для обучения на выбранной специальности?

РУДН: Мы принимаем студентов, которые не владеют русским языком или владеют им недостаточно для того, чтобы учиться на выбранной им специальности. В вузе при зачислении студента организуется входное тестирование. По результатам входного тестирования, студенты распределяются по группам. Тем студентам, которым необходимо дополнительное изучение языка, университет предоставляет возможность пройти обучение на подготовительном факультете. Обычно, продолжительность обучения на подготовительном факультете составляет один академический год, т.е. два семестра.

Влияет ли наличие Российского диплома на возможность продолжить обучение в вашем вузе?

РУДН: нет, не влияет, если речь идет о следующей ступени обучения. Если гражданин Австралии ранее закончил Российский вуз, получил диплом об образовании на уровне специалиста, то он может поступать на уровень аспирантуры, если образование бакалавриата, то следующий уровень магистратуры.

Есть ли возможность заочного обучения в РУДН?

РУДН: в рамках правительственной квоты, такая форма обучения не доступна.

Какие возрастные группы студентов поступающих в ваш вузе?

РУДН: Около 60 % студентов поступают на бакалавриат, 30% на магистратуру и около 10% на аспирантуру. Многие студенты учатся у нас в течение 10 лет, продолжая свое обучение после бакалавриата.

В приезде кого вы больше заинтересованы, иностранных граждан или соотечественников?

РУДН: Мы будем рады приезду всех: и иностранных граждан, и наших соотечественников.

До какого числа можно подать документы на обучение в 2016 году?

РУДН: Начало учебного года в РУДН с 1 сентября. Прием документов на бюджетную форму обучения идет до мая. По контрактной форме обучения документы можно подавать до 15 августа. Стоимость контрактного обучения в зависимости от выбранной специальности от 2000 – 5000 долларов США за академический год (медицинские специальности до $7 800). Договор заключается на момент начала обучения и стоимость обучения сохраняется на весь период обучения.

После обучения студент может остаться в России?

РУДН: Если студент имеет российское гражданство, то он может после обучения остаться в России. Если у студента нет Российского гражданства, то после окончания обучения он должен покинуть страну.

Какие критерии отбора на контрактное обучение, с точки зрения академической успеваемости?

РУДН: у нас есть специальный центр по признанию документов. В этом центре рассматривают присланные документы и определяют, соответствуют ли данные документы стандартам Российского образования, т.е. может ли предъявивший данный документ идти на бакалавриат или магистратуру. Потом наша комиссия определяет по оценкам уровень образования кандидата. Для приема на контрактную форму обучения кандидату необходимо иметь не менее 60% успеваемости.

Существуют ли квоты для студентов?

РУДН: РФ выделяет 15 000 мест. На каждую страну – это определенное количество мест. К примеру, на Вьетнам в этом году выделили 855 мест, на Китай – 900 мест. Количества выделяемых мест определяют по отношению между странами. Например, Вьетнам – это стратегический партнер России. Между странами подписаны соглашения о сотрудничестве во всех сферах. Конечно, это один из способов поддержки и укрепления отношений между странами. Но Россия выделяет места для всех стран мира, пусть это 4-5 мест, но для студентов каждой страны они есть.

Можно ли перевестись в РУДН из другого иностранного учебного заведения?

РУДН: Нет, студент должен быть отчислен и зачислен к нам.

У вас есть дополнительная информация по вступительным тестам, чтобы по ним можно было подготовиться?

РУДН: Мы планируем подготовить такие методические материалы в скором времени.

Какие тесты проходят студенты перед обучением:

РУДН: Это тест на знание русского языка и тест по выбранной специальности. Бывает, когда студент приходит и хочет обучаться на выбранной им специальности, но по приезду в Россию, после прохождения тестирования мы понимаем, что студент не сможет обучаться на выбранной им специальности. В таком случае мы помогаем ему переориентироваться.

Хочется поблагодарить Валерию Белоус (директора Департамента развития экспорта образовательных услуг) и Наталию Шафинскую (начальника отдела Азии Департамента приема и сопровождения иностранных обучающихся) за их подробный рассказ о РУДН. За то, что на время встречи мы все вспомнили свое студенчество и теперь имеем больше информации, а значит, сможем лучше выбрать образование для тех, кто нам дорог.

Беседу вела Кима Гусева.

Путь Обамы

Фред Каплан

Президент в действии

Фред Каплан – колумнист журнала Slate, автор книги «Темная территория: Секретная история кибервойны» (Dark Territory: The Secret History of Cyber War).

Резюме Главный принцип Обамы: не рисковать войной с Россией ради Украины. Однажды он заметил: «Если бы я захотел вторгнуться в Канаду или Мексику, никто ничего не смог бы с этим сделать». То же самое можно сказать о Путине и Украине.

Опубликовано в журнале Foreign Affairs, № 1, 2016 год. © Council on Foreign Relations, Inc.

Через неделю после инаугурации, 28 января 2009 г., Барак Обама встретился с американскими генералами и адмиралами на их территории – в «танке», зале совещаний Объединенного комитета начальников штабов на втором этаже Пентагона. Один из участников встречи вспоминал, что новый президент был «удивительно уверен в себе – сдержан, спокоен, проявлял ко всем уважение и не пытался вести себя чересчур активно как верховный главнокомандующий». Обама прошел по комнате, поздоровался со всеми присутствующими, поблагодарил их и вооруженные силы в целом за службу и жертвенность, затем приступил к свободному обсуждению мировых вызовов, регион за регионом, кризис за кризисом. Он проявил себя «хозяином положения», отмечал участник встречи, владел информацией по каждому вопросу и, главное, продемонстрировал глубокий реализм, что стало сюрпризом для офицеров, которые настороженно относились к молодому неопытному демократу.

В какой-то момент Обама заметил, что он не тот человек, который едет по улице и ищет удобное место для парковки. Увидев свободное место, он попытается втиснуться туда, даже если для этого потребуется совершить сложные маневры. Смысл был очевиден: президенту достались плохие карты (две непопулярные войны, отдалившиеся союзники, глубочайшая рецессия за десятилетия), но он найдет способ действовать в сложившихся условиях.

Спустя семь лет многие офицеры и специалисты по обороне, в том числе те, кто восхищался Обамой вначале, считают, что в годы его президентства сложился совсем иной стиль управления. Они превозносят исторические достижения – соглашение по ядерной программе Ирана, налаживание отношений с Кубой, Транстихоокеанское партнерство, предотвращение (пока) новых терактов на американской территории, и признают, что Обама часто пытался выбрать лучший из плохих вариантов. Но слишком часто, говорят они, глава государства избегал активных действий, ожидая, пока изменится ситуация – по его собственной метафоре, кружа по кварталу в поисках удобного места для парковки.

Вот стандартная критика внешней политики Обамы: он избегает жестких решений, не приемлет использования военной силы, если это грозит американцам жертвами или может вызвать эскалацию конфликта, его слова часто не совпадают с поступками. «Он сурово предупреждает, а потом ничего не предпринимает. Это подрывает доверие к Америке», – говорит отставной четырехзвездный генерал.

Справедливо ли обвинение? И если оно в определенной степени обоснованно, насколько велика ответственность Обамы, а насколько подобное обусловлено сложностью проблем, с которыми президент столкнулся? Мог бы лидер другого типа лучше справиться с вызовами десятилетия, и если да, то как?

Приведенный ниже анализ ключевых кризисов и решений основан на моих беседах с десятками чиновников на протяжении всего президентства Обамы и интервью с 20 высшими офицерами (действующими и отставными).

Уроки Ливии

В декабре 2009 г. Обама прилетел в Осло, чтобы получить Нобелевскую премию мира. Награда была, мягко говоря, преждевременной, но в своей речи Обама изложил принципы внешней политики, которым надеялся следовать, – продуманная попытка преодолеть противоречия между идеализмом и реализмом. Это была смелая речь лауреата премии мира. «Слова о том, что применение силы иногда необходимо, нельзя считать проявлением цинизма; в них – признание исторических закономерностей, человеческого несовершенства и ограниченности разума», – сказал Обама. Государствам следует «соблюдать стандарты применения силы», а справедливый, устойчивый мир должен быть «основан на неотъемлемых правах и достоинстве всех людей». Однако «Америка не может действовать в одиночку», если речь не идет о жизненно важных национальных интересах, а возвышенная риторика о правах человека лишь поддерживает «деструктивный статус-кво». Взаимодействие с репрессивными режимами «не приносит такого удовлетворения, как чистое негодование», но «ни один репрессивный режим не может встать на новый путь, если перед ним не будет открыта дверь».

Бен Родс, заместитель советника Обамы по национальной безопасности, отвечающий за стратегические связи, отметил: «Когда меня просят резюмировать внешнюю политику Обамы, я советую внимательнее посмотреть эту речь». Другой бывший высокопоставленный сотрудник Белого дома назвал выступление «шаблоном, с которым Обама подходит к решению проблем», «рамками, в которых он оценивает мощь США». Следовал ли он шаблону, как на практике справлялся с противоречиями, которые признавал в теории, – и станет мерилом его президентства, с его собственной точки зрения.

Первые годы президентства Обамы были связаны с вызовами, доставшимися от администрации Буша, в первую очередь это война в Афганистане и Ираке. Однако в начале 2011 г. возникли новые проблемы – Ближний Восток охватила волна протестов против авторитарных лидеров. Режим Бен Али в Тунисе рухнул в январе, режим Мубарака в Египте – в начале февраля. К концу февраля противники ливийского диктатора Муаммара Каддафи взяли под контроль ряд городов, включая Бенгази, дни правителя, казалось, были сочтены. Но затем ситуация изменилась, и силы Каддафи начали теснить восставших.

Поскольку под угрозой оказались жизни десятков тысяч мирных жителей, администрации Обамы, поддержавшей повстанцев, пришлось делать сложный выбор. Члены Лиги арабских государств единогласно попросили США вмешаться. Союзники по НАТО были готовы поддержать повстанцев, резолюция Совета Безопасности ООН находилась в разработке. На заседании Совета национальной безопасности (NSC), созванном для обсуждения кризиса, госсекретарь Хиллари Клинтон, постпред в ООН Сьюзан Райс и некоторые другие члены Совета высказались за активные действия, ссылаясь на моральные императивы и перспективы действительно многосторонней коалиции. Однако, по словам нескольких участников заседания, представители Пентагона были против вмешательства, указывая, что у Соединенных Штатов нет жизненно важных интересов в Ливии, а в случае серьезного развития событий Вашингтон может быть втянут в конфликт на годы.

У президента было два варианта: действовать как лидер альянса или не участвовать вообще. Обама предложил поискать третий вариант, который возник, когда он анализировал проблему вслух. Вначале он сформулировал принципы, определяющие выбранный им курс: нога американского солдата не ступит на чужую территорию и военная сила не будет применена, если нет правовых оснований, достаточных шансов на успех и, наконец, адекватного распределения обязанностей с союзниками. США готовы предоставить свои уникальные возможности (включая высокоточное оружие и разведданные), но союзники, более заинтересованные в исходе конфликта, должны взять на себя защиту мирных жителей и восстановление порядка после операции.

В интервью журналу The New Yorker советник Обамы (его имя осталось неизвестным) назвал новый подход «лидерством с задних рядов», что стало поводом для насмешек. Но в данном контексте термин имеет смысл и соответствует представлению Обамы о роли и пределах военной силы, разнице между обычными и жизненно важными интересами, необходимости соизмерять инструменты силы с актуальностью интересов.

Первая фаза военной операции завершилась успешно. Американские авиаудары и разведданные в сочетании с поддержкой НАТО с воздуха и наземным наступлением повстанцев привели к поражению сил Каддафи и (хотя это не являлось целью кампании) к гибели самого ливийского лидера. Однако вторая фаза стала провалом: новое правительство так и не было полностью сформировано, конфликты между повстанцами переросли в гражданскую войну, а существовавшее социальное устройство страны рухнуло.

Проблема заключалась в том, что союзники по НАТО, пообещавшие возглавить фазу стабилизации в Ливии после Каддафи, не довели дело до конца, отчасти потому, что на этой стадии оказалось больше насилия, чем они ожидали. Восстановление (или по сути созидание) порядка потребовало бы военной интервенции и, возможно, серьезной наземной операции – для этого у европейцев не было ни возможностей, ни желания. Обама признал провал, отметив в выступлении на Генеральной Ассамблее ООН в сентябре 2015 г.: «Хотя мы помогли ливийскому народу положить конец правлению тирана, наша коалиция могла и должна была сделать больше, чтобы заполнить образовавшийся вакуум». Извлеченный урок давил на Обаму при решении вопроса о том, как действовать в аналогичном кризисе в Сирии.

Сирийская воронка

«Арабская весна» распространялась, и в Дамаске вспыхнули демонстрации против президента Башара Асада. В ответ Асад применил силу, сначала были убиты сотни, а потом тысячи протестующих. Постепенно повстанцы набрали вес, и в стране началась гражданская война. Поскольку США вмешались в ситуацию в Ливии в аналогичных обстоятельствах, возник вопрос: поступят ли они точно так же в случае с Сирией.

На заседании Совета национальной безопасности Обама сформулировал различия между двумя конфликтами. Военные действия в Ливии происходили в открытой пустыне, что облегчало нанесение точных ударов. В Сирии война идет в городах, где перемешаны повстанцы, солдаты и мирные жители. У ливийских повстанцев был шанс сформировать единое правительство, в Сирии такой возможности не было. В этот раз другие державы не призывали Вашингтон вмешаться. Наконец конфликт постепенно перерос в войну «по доверенности» между суннитами и шиитами, охватившую весь регион. У Соединенных Штатов не было ни интересов в этом конфликте, ни возможностей повлиять на его течение и исход. По словам нескольких участников заседаний, никто не высказал несогласия с этими пунктами.

Тем не менее администрация поддержала народные восстания того периода. В мае Обама выступил с нехарактерным для него энтузиазмом, сравнив происходящее с демократическими революциями прошлого. С особой тревогой он говорил о Сирии, требуя, чтобы Асад прекратил расстреливать собственный народ и допустил в страну правозащитников. В августе Обама вместе с лидерами Франции, Германии и Великобритании призвал Асада уйти в отставку. Сирийский лидер находится «на неправильной стороне истории», сказал Обама, «президенту Асаду пора уйти».

Подобная риторика была обусловлена двумя факторами. Во-первых, помощники Обамы, немногие из которых хотя бы чуть-чуть разбираются в ближневосточной политике, действительно думали, что режим Асада приближается к краху. Во-вторых, учитывая этот факт, они считали необходимым, чтобы администрация публично встала «на правильную сторону истории», к тому же союзники призывали Обаму продемонстрировать «лидерство».

Риторика не была пустой. Обама просил военных и руководителей спецслужб подготовить планы для ускорения развития событий. Летом 2012 г. директор ЦРУ Дэвид Петрэус предложил схему вооружения группы «умеренных» сирийских повстанцев. План, сформулированный Петрэусом вместе с саудовским принцем Бандаром бин Султаном и главами разведки нескольких других арабских стран, предполагал снабжение стрелковым оружием, в основном винтовками, небольшой, отобранной группы сирийской оппозиции. Петрэус не давал несбыточных обещаний, он открыто говорил, что эти повстанцы не смогут сразу свергнуть Асада, их задача – оказать «давление» на режим. Если вы сказали, что Асад должен уйти, говорил он президенту, вот как ЦРУ может помочь. План поддержали Клинтон, министр обороны Леон Панетта и Объединенный комитет начальников штабов. Но президент его отверг.

Обама не возражал против действий, он просил Петрэуса и Панетту предложить варианты. Но он был против действий ради действий, а план Петрэуса относился именно к этой категории. Кто эти повстанцы, спросил он. Могут ли США отличить хороших повстанцев от плохих? (Петрэус настаивал, что он может, но Обаму это не убедило.) Если повстанцы станут угрозой для режима, будет ли Иран, активно поддерживающий Асада, держаться в стороне или вмешается (что Обама считал более вероятным)?

На заседаниях NSC, вспоминают участники, Петрэус признавал, что повстанцам могут понадобиться годы, чтобы превратиться в серьезную угрозу для режима Асада. В то же время план ЦРУ может стать психологическим ударом для Асада, а у Вашингтона появится «интерес в игре» и инструмент влияния в долгосрочной перспективе. Этот аргумент не убедил Обаму: ему нужен был план с большими шансами на успех, и он не хотел получить интерес в игре, которая разыгрывалась в пучине религиозной гражданской войны. Пока Петрэус работал над планом, Обама попросил ЦРУ подготовить доклад о том, как часто в прошлом американское оружие помогало повстанцам свергнуть враждебные правительства. Ответ: не очень часто. Тема была закрыта.

Хотя решение основывалось на логике и исторических фактах, отказ от вмешательства в Сирии вызвал первую волну недовольства внешней политикой Обамы в целом – он не хочет применять силу, постоянно ищет аргументы, оправдывающие это нежелание, он делает смелые заявления, но не подкрепляет их поступками, поэтому все его обязательства – пустые слова.

Позже, когда самопровозглашенное «Исламское государство» (ИГИЛ, запрещено в России. – Ред.) захватило огромную территорию в Ираке и Сирии, критики Обамы стали утверждать, что, если бы президент одобрил план Петрэуса, ИГИЛ не получил бы такой поддержки. Это утверждение выглядит надуманным – хотя некоторые советники Обамы допускают, глядя назад, что, возможно, Петрэусу стоило дать шанс. В любом случае спустя два года Обама одобрил похожий план. Однако когда поддерживаемые американцами повстанцы начали одерживать победы и теснить Асада, стали оправдываться прогнозы Обамы: иранцы увеличили поддержку Асада и направили спецподразделение «Аль-Кудс» воевать с повстанцами. А российский президент Владимир Путин, опасаясь, что Москва теряет позиции за пределами бывшего советского пространства, направил танки, самолеты и ракеты для поддержки сирийской армии.

«Красная черта», бледный вид

Именно в Сирии внешняя политика Обамы столкнулась с самым суровым вызовом, а его инструменты разрешения кризисов – слова, логика, настойчивые вопросы и последовательное урегулирование проблемы – оказались неэффективными.

По меньшей мере пять раз за восемь месяцев, с августа 2012 г. по апрель 2013 г., Обама или представители его администрации публично предупреждали Асада, что применение химического оружия против повстанцев или протестующих будет означать пересечение «красной черты». Это будет означать «изменение правил игры с нашей точки зрения», отметил Обама. «Это повлечет огромные последствия», – сказал он в другой раз. Это «совершенно неприемлемо», и Асад будет «призван к ответственности». Несмотря на все эти заявления, как говорят помощники, президент никогда не требовал разработать план действий на случай, если Асад пересечет черту.

21 августа 2013 г. ракетными снарядами с зарином были обстреляны пригороды Дамаска, контролируемые повстанцами; по оценкам, погибли 1,5 тыс. человек. «Красная черта» пересечена. Обама быстро решил нанести ответный удар. Подготовлены планы, нацеленные в основном на уничтожение не химических хранилищ (поскольку взрывы могли привести к распространению отравляющих веществе), а складов боеприпасов и других объектов, предназначенных для применения химоружия. Режим Асада не являлся целью, однако некоторые сотрудники Белого дома думали или надеялись, что подрыв его власти станет побочным эффектом ударов.

Казалось, Обама настроен серьезно. Его помощники обзвонили конгрессменов и журналистов, чтобы убедиться, что те прочитали незасекреченный доклад спецслужб о причастности Асада к химическим атакам. Принятие резолюции ООН, одобряющей применение силы в Сирии, было маловероятно. Россия и, возможно, Китай воспользовались бы правом вето. Поэтому Обама призвал арабские страны и членов НАТО принять участие в нанесении ударов или хотя бы поддержать их. Поддержку выразили только Франция и Великобритания – но затем британский премьер Дэвид Кэмерон обратился за разрешением к парламенту, и тот проголосовал против.

31 августа заседание Совета национальной безопасности продолжалось более двух часов. Все согласились, что, хотя позиция Великобритании вызывает сожаление, это не должно повлиять на решение президента. Советник Белого дома Кэтрин Руммлер предложила заручиться резолюцией Конгресса, особенно учитывая отсутствие другой поддержки, при этом она отметила, что по закону президент имеет право отдать приказ о нанесении ударов по собственному решению. Заседание было прервано, все согласились, что нужно приступать к бомбардировкам. После этого Обама прогулялся по лужайке Белого дома с главой аппарата Денисом Макдоно, вернулся в комнату для совещаний и заявил, что вынесет вопрос на голосование Конгресса. Помощники говорят, что предложение Руммлер не изменило намерения Обамы, скорее оно отражает его отношение к применению силы вообще.

В любом случае все участники заседания были удивлены. Обама объяснил, что ему необходима институциональная поддержка для такого рискованного шага. Что если после авиаударов Асад пойдет на новые химические атаки? Если США продолжат бомбардировки, то окажутся втянутыми в гражданскую войну, а если ничего не предпримут, это будет еще хуже: они будут выглядеть слабее, а Асад сильнее. Некоторые сотрудники Белого дома считали авиаудары разовой акцией, но представители Пентагона предупреждали: если президент отдаст приказ о бомбардировках (которые они поддерживали), он должен быть готов к эскалации. Обама чувствовал, что они правы. Что бы он ни предпринял, его действия (или бездействие) вызовут критику и разобщенность; без предварительного голосования его поддержка, и так небольшая, только уменьшится. Перед заседанием некоторые помощники высказывали опасения, что, если Обама будет бомбить Сирию по собственному решению и миссия провалится, ему может грозить импичмент.

По мнению многих высокопоставленных сотрудников администрации, каждый аргумент Обамы в отдельности имел смысл в отличие от общей логики. Возможно, нанести авиаудары – это была плохая идея, но тогда Обаме не следовало устанавливать «красную черту», обосновывать бомбардировки для дипломатов, журналистов и конгрессменов, просить госсекретаря Джона Керри готовить почву для авиаударов (в мощной речи всего за несколько часов до того, как он изменил решение), а приняв новое решение, ему явно не нужно было выступать с телеобращением, в котором подробно говорилось о вероломстве Асада, перечислялись аспекты национальной безопасности, утверждалось, что у него есть правовые основания для нанесения авиаударов в одностороннем порядке, – а потом заявлять, что он выносит этот вопрос на рассмотрение Конгресса.

Один из участников NSC, испытавший облегчение, что удары не были нанесены, тем не менее заявил: «Мы заплатили свою цену за отступление. В регионе стали считать, что не могут полагаться на Обаму – он не нажмет на курок». Бывший высокопоставленный сотрудник Белого дома отметил: «Когда люди – серьезные люди – говорят, что Обама нерешительный и сомневающийся, они имеют в виду этот эпизод с Сирией».

Белый дом лоббировал принятие Конгрессом резолюции, разрешающей применить силу, но усилия оказались тщетными: многие республиканцы не хотели оказывать услугу Обаме, а немало демократов скептически относились к военным действиям. В итоге Россия пришла на помощь. На пресс-конференции 9 сентября Керри спросили, может ли Асад сделать что-нибудь, чтобы избежать авиаударов. «Конечно, он может передать все свое химическое оружие международному сообществу в течение следующей недели, безотлагательно», – ответил Керри и добавил: «Но он не собирается этого делать». К всеобщему удивлению, министр иностранных дел России Сергей Лавров заявил, что может этого добиться – и ему это удалось. Под давлением России Асад отдал практически все свое химическое оружие на уничтожение.

Обама и его помощники объявили о победе, подчеркнув, что дипломатическое решение оказалось более эффективным, чем военные атаки, но именно угроза ударов заставила Россию надавить на Асада. Первое утверждение скорее всего верно, второе – вряд ли. Еще до того как в ситуацию вмешалась Россия, было ясно, что Конгресс настроен голосовать против резолюции. Возможно, Путин не верил, что Обама окажется связан решением Конгресса, и все-таки найдет способ нанести авиаудары. Но более важно, что российские лидеры всегда старались держать оружие массового уничтожения – биологическое, химическое и ядерное – подальше от своих союзников, не потому, что не приемлют оружия, а потому, что не приемлют потери контроля. Москва сама была заинтересована в том, чтобы лишить непредсказуемого Асада опасного оружия, а поскольку «кризис красной черты» переключил внимание Обамы с режима Асада на химическое оружие, дипломатический маневр послужил ключевым интересам России – позволил сохранить единственную точку опоры Москвы на Ближнем Востоке.

Кризис с ИГИЛ

Фиаско с «красной чертой» стало нижней точкой во внешней политике администрации, но проблемы в Сирии не закончились. Менее чем через год после решения вопроса с химоружием ИГИЛ (которое Обама сравнил с университетской командой «Аль-Каиды») штурмом взяло Мосул, второй по величине город Ирака. Подготовленные американцами иракские солдаты бежали после первого же боя, а джихадисты двинулись к Рамади и Эль-Фаллудже и в какой-то момент подошли очень близко к Багдаду.

Джихадисты появились в Сирии и базировались в основном там же, но Обама сосредоточил свою стратегию против ИГИЛ на Ираке, поскольку именно там она могла дать результаты. США имели ресурсы, авиабазы и партнерские отношения с правительством этой страны, в Сирии всего этого не было, и Обама по-прежнему боялся увязнуть в религиозной гражданской войне. Даже в сентябре 2014 г., когда Обама понял, что Сирию нельзя игнорировать (там находился штаб операций ИГИЛ, к тому же он прекрасно знал, что сирийско-иракская граница фактически существует только на карте), он продолжал придерживаться стратегии, которую его помощники назвали «сначала Ирак». Американские авиаудары, которые уже давно наносились по силам ИГИЛ в Ираке, будут расширены на Сирию, но только по маршрутам, которые используют боевики ИГИЛ для передвижения между двумя странами. Обама также объявил о программе подготовки и вооружения «умеренных» сирийских повстанцев на базах в Саудовской Аравии, но подчеркнул, что процесс займет не один месяц. Очевидно, что Сирия находилась на заднем плане.

Через несколько дней после заявления Обамы боевики ИГИЛ окружили Кобани, преимущественно курдский город на сирийско-турецкой границе. Город не имел стратегического значения, но там явно готовилась массовая резня. Кроме того, ИГИЛ направил к городу тысячи джихадистов – таким образом, появилась легкая мишень, ни в Пентагоне, ни в администрации не могли игнорировать этот факт. Обама отдал приказ о нанесении массированных авиаударов, в результате которых были убиты от 2 тыс. до 3 тыс. боевиков ИГИЛ.

Еще одной неожиданностью стал факт, что курдские боевики оказали сопротивление ИГИЛ, боролись умело и вернули город под свой контроль. Обама не возражал против преследования ИГИЛ в Сирии, он просто не видел подходящего партнера, который мог бы вести наземные боевые действия. Такого партнера он нашел в лице сирийских курдов, и американские бомбардировки продолжились, часто в тандеме с наземными операциями курдов. В то же время ЦРУ стало тайно помогать группе повстанцев на юге Сирии, которые ставили целью свержение Асада. Обама вновь не поддержал план Петрэуса вооружать повстанцев не потому, что был против, он просто не понимал, как эта конкретная инициатива и эти конкретные повстанцы помогут добиться успеха. Новый план казался более убедительным, отчасти потому, что за год ЦРУ и военные собрали гораздо больше данных и смогли определить надежность сил по сравнению с прошлым годом. (Отдельная программа Пентагона стоимостью 500 млн долларов по подготовке и вооружению небольшой группы повстанцев на севере Сирии закончилась катастрофой: повстанцы были больше заинтересованы в борьбе с армией Асада, а не с ИГИЛ, переброска в Саудовскую Аравию для подготовки их только дезориентировала, после возвращения в Сирию почти все они были убиты другими повстанцами.)

Казалось, операции Обамы, если рассматривать отдельные тактические маневры, шли успешно. Но иностранные боевики продолжали прибывать в регион, ИГИЛ едва удавалось сдерживать, а армия Асада, хотя и находилась в тяжелом положении, оставалась многочисленной (около 125 тыс. солдат) и восстановила мощь, после того как Россия направила в Сирию танки и истребители в сентябре 2015 года. Действия Москвы вызвали неистовство критиков Обамы, которые считали, что Путин пытается возродить советскую империю. Обама благоразумно не реагировал. На заседании NSC он предостерег от восприятия российской интервенции через призму холодной войны. Мы не ведем войну с Россией из-за Сирии, сказал он, как отмечают участники заседания. Жизненно важные интересы Путина во многом связаны с внутренней политикой, и резкий ответ США может сыграть ему на руку. Кроме того, Обама сомневался, что российская военная кампания окажет существенное воздействие на ход борьбы с ИГИЛ.

Тем не менее Обама по-прежнему был открыт для вариантов собственной военной кампании. Сирийские курды продолжали добиваться успехов (и требовали защиты от Турции, которая бомбит их, утверждая, что борется с ИГИЛ), поэтому Обама одобрил планы увеличения военного снабжения курдов и отправки американского спецназа для проведения совместных рейдов против ИГИЛ. В результате секретной миссии погибли шесть военнослужащих, прежде чем Обама объявил о ней официально.

У Обамы острый ум юриста, который отлично служит ему и всей стране, когда он находит изъяны в аргументах в пользу рискованной политики. Он также помогает Обаме обосновывать свои уязвимые позиции: например, что проведение совместных рейдов относится к категории «консультации и содействие», а не «солдатский сапог на чужой территории». Обама также может давать твердые заверения, что наземное участие не будет расширено. Но он игнорирует тот факт, что таким образом закладывает фундамент и предлагает логику эскалации военных действий для своего преемника в Белом доме, если он или она захотят это сделать. (Не будем проводить параллели, но похожим образом президент Джон Кеннеди сопротивлялся давлению Объединенного комитета начальников штабов, который настаивал на отправке «боевых частей» во Вьетнам, но дал добро на увеличение числа находящихся там «советников» и расширение их функций; в итоге президент Линдон Джонсон, отправив в страну 500 тыс. американских солдат, считал, что следует по стопам своего предшественника.)

В поисках порядка

На всех этапах сирийской политике Обамы не хватало последовательной стратегии. Две его цели – поражение ИГИЛ и давление на Асада с целью добиться его отставки – в некоторой степени противоречат друг другу. Продолжающееся правление Асада является магнитом для иностранных суннитских боевиков, присоединяющихся к ИГИЛ. Но в краткосрочной перспективе армия Асада, если ею правильно руководить, может стать самой мощной силой против ИГИЛ, уступая только Ирану, который направляет военнослужащих элитного подразделения «Эль-Кудс» на защиту режима Асада. Обама лишен возможности сформировать открытый альянс с Асадом или Ираном, отчасти потому, что ему нужны суннитские союзники – Египет, Турция и государства Персидского залива, чтобы делегитимировать суннитских радикалов ИГИЛ и одержать над ними победу; если он объединится с шиитским Ираном или его клиентом Асадом, эти страны могут выйти из коалиции.

Именно в этом кроется суть проблемы не только стратегии Обамы против ИГИЛ, но и подобной стратегии любого американского президента. Если бы все страны, которые опасаются и ненавидят ИГИЛ, – а это практически все государства региона – объединили усилия, ИГИЛ бы очень быстро распалось. Но каждая из этих стран испытывает гораздо больший страх и ненависть по крайней мере к одному из потенциальных союзников (например, Турция – к курдам, Саудовская Аравия – к Ирану). Поэтому сформировать эффективную коалицию практически невозможно – и командиры ИГИЛ активно используют это.

Многие критики Обамы настаивают: для решения проблемы нужна последовательная региональная стратегия, а не серия фрагментарных ответов на кризисы. Но в чем эта стратегия? Кто должен ее воплощать? Какие стимулы должны заставить потенциальных участников коалиции подчинить свои интересы общей цели? (В октябре Обама преодолел свое нежелание и пригласил Россию и Иран на переговоры в Вену, чтобы обсудить политическое урегулирование сирийского кризиса и совместную борьбу против ИГИЛ. Перспективы казались туманными, пока – практически накануне конференции – боевики ИГИЛ не совершили теракты в Париже. Хотя шансы на успех по-прежнему невелики, открылся реальный путь к урегулированию. Обама, как и другие лидеры, по-видимому, признал, что преодолевать религиозный раскол – вместо того чтобы усиливать его – и формировать альянсы с соперниками против более мощной общей угрозы – это единственный путь к мирным преобразованиям.)

Эти сложности являются симптомом другого, более важного феномена, который обусловил рост насилия на Ближнем Востоке, – крушения колониального порядка, навязанного в конце Первой мировой войны. Этот порядок с его искусственными границами, призванными разделить или подавить племенную идентичность, должен был рухнуть после Второй мировой войны (вместе с британскими и французскими колониями), но подвергся глубокой заморозке во время холодной войны. Когда распался Советский Союз и закончилась холодная война, стала слабеть и созданная ею международная система безопасности, просуществовавшая почти полвека. С рассеиванием глобальной силы и фрагментацией блоков возобновилось разрушение границ и ослабление власти на Ближнем Востоке. Этот процесс ускорило вторжение президента Джорджа Буша-младшего в Ирак в 2003 году. Был нарушен баланс сил наций, религиозных групп и племен, поддерживавший непрочный мир между суннитами и шиитами не только в Ираке, но и в регионе в целом, трещины стали расширяться.

Некоторые критики Обамы утверждают, что если бы он нашел способ оставить 10 тыс. американских солдат в Ираке вместо полного вывода войск в 2011 г., возобновления религиозного насилия и усиления ИГИЛ, заполнившего вакуум власти, не произошло бы. Это маловероятно, учитывая, что ранее потребовалось 170 тыс. американских военнослужащих и чрезвычайные меры, чтобы остановить аналогичную волну насилия, при этом удалось добиться только временных результатов. В любом случае в этом вопросе у Обамы не было выбора. Соглашение о статусе войск (SOFA), подписанное Бушем в 2008 г., требовало, чтобы «все войска США были выведены со всей иракской территории не позднее 31 декабря 2011 года». Обама склонялся к тому, чтобы оставить в Ираке 5 тыс. солдат на длительный срок, и отправлял эмиссаров в Багдад для переговоров. Однако для пересмотра SOFA, включая требование Соединенных Штатов, чтобы на американских солдат не распространялись иракские законы, необходимо было одобрение парламента, но ни одна фракция, кроме, возможно, курдов, не проголосовала бы за то, чтобы американцы остались. (Обама смог направить войска в Ирак только потому, что после истечения срока действия SOFA прошло 3 года.)

Что касается Афганистана, другой войны, которую Обама обещал и пытался прекратить, то она тоже продолжается. В октябре 2015 г., пересмотрев прежнюю политику полного вывода американских войск из Афганистана к концу своего президентского срока, Обама объявил, что 5,5 тыс. военнослужащих останутся для продолжения подготовки афганских войск и проведения контртеррористических операций.

Обама объявил об этом после того, как талибы захватили город Кундуз на севере Афганистана, но решение было принято несколькими месяцами ранее, как говорит один из сотрудников администрации. Новый афганский президент Ашраф Гани попросил Обаму не выводить полностью войска, подписал двустороннее соглашение по безопасности, дающее американским войскам правовую защиту (его предшественник Хамид Карзай отказывался рассматривать такой договор), и пообещал реформы в целях повышения инклюзивности и уменьшения коррупции. В то же время на границе с Пакистаном продолжают процветать террористические группировки. Ни один из членов Совета национальной безопасности не высказался против сохранения контртеррористического контингента на одной из баз в регионе, Гани предлагал три существующие базы. Межведомственное исследование, проведенное генералом Мартином Демпси, тогдашним председателем Объединенного комитета начальников штабов, пришло к выводу, что миссию могут поддерживать 5,5 тыс. солдат. Такое решение и было принято. Кундуз (афганские войска быстро вернули город под свой контроль) стал новостным событием, которое сняло политические возражения.

Трагедия президентства Обамы заключается в том, что с самого начала он хотел отойти от затянувшихся войн на Ближнем Востоке и сосредоточить внимание на Азиатско-Тихоокеанском регионе с его перспективами динамичного роста, торговли с Китаем как экспансионистской державой, которую необходимо сдерживать в военном отношении и одновременно больше вовлекать в глобальную экономику. Эту нацеленность на Азию назвали «переориентированием» или «восстановлением баланса», но Обама говорил о привлекательности региона еще в ходе предвыборной кампании 2008 года. Он уже тогда понимал, что будущие интересы Соединенных Штатов связаны с Азией, но непрекращающиеся кризисы прошлого продолжали тянуть его назад.

Ограниченные интересы, ограниченные риски

Одновременно с усугублением ситуации с ИГИЛ возник еще один кризис, на этот раз на Украине. После того как Путин подкупил украинского президента Виктора Януковича пакетом помощи, чтобы остановить подписание соглашения об ассоциации с Евросоюзом, в Киеве вспыхнули протесты. Когда Янукович применил силу, протесты стали более масштабными, в итоге он был вынужден бежать из страны. После этого Путин направил российские войска для захвата Крымского полуострова и оказания поддержки сепаратистам на востоке Украины.

На заседании NSC, посвященном новому кризису, Обама быстро одобрил осуждение действий России, активизацию военных учений США на базах стран НАТО в Восточной Европе (особенно в Прибалтике) и пакет экономических санкций.

Некоторые представители Пентагона хотели пойти дальше и начать поставки «летального оборонительного вооружения» украинской армии, в частности противотанковых ракет TOW. Как отмечают представители NSC, вице-президент Джо Байден активно поддерживал эту идею, заявляя, что у США есть моральные обязательства помочь украинцам защитить себя и стратегический интерес заставить Путина заплатить за захват территории и удержать его от дальнейших действий. (Тем не менее никто на заседаниях NSC не предлагал поставлять на Украину наступательные вооружения или дислоцировать американские войска.)

В итоге Обама одобрил предоставление нелетальной военной помощи, включая приборы ночного видения и радиолокационное оборудование, а также обучение украинской Национальной гвардии. Все остальное он не поддержал. У Соединенных Штатов есть интересы на Украине, но это не жизненно важные интересы. Есть причины, обдумав которые, два предыдущих президента США решили не приглашать Киев в НАТО. Во-первых, опросы показывают, что менее половины украинцев хотят членства в альянсе. Во-вторых, российские интересы на Украине, в отличие от американских, относятся к жизненно важным: Россия и Украина имеют общую границу, давнюю историю торговли, культурных связей и даже общую государственность. Ни один российский лидер не потерпит слишком большого отдаления Украины от орбиты Москвы.

Обама любит смотреть на два-три шага вперед. (Критики считают это способом избежать применения силы, другие видят метод рационального принятия решений.) Москва может найти адекватный ответ или превзойти любое летальное оружие, которое Запад поставит Киеву. Что тогда? Если Вашингтон направит еще больше оружия, он рискует оказаться втянутым в гонку вооружений, что приведет к росту насилия. Если США не станут отвечать, Запад проиграет соперничество; Обама будет выглядеть слабее, а Россия сильнее, чем в случае если он вообще не будет поставлять оружие на Украину.

Это был главный принцип Обамы во всех обсуждениях кризиса: он не будет рисковать войной с Россией ради Украины. На одном из совещаний он сказал: «Если бы я захотел вторгнуться в Канаду или Мексику, никто ничего не смог бы с этим сделать». То же самое можно сказать о Путине и Украине.

Тем не менее Обама придает особое значение соблюдению международных правил, включая нерушимость границ. Он считал необходимым заставить Россию заплатить за нарушение норм, вопрос был только в том, как это сделать. В таком контексте военная эскалация – игра, в которой выиграет Россия, а вот в эскалации санкций могли победить Соединенные Штаты, для этого Обаме нужно было заручиться поддержкой Европы. Это был вызов, поскольку многие европейские страны зависели от российских энергетических поставок значительно больше, чем США, и поэтому были уязвимы в случае ответных экономических мер России. Они также были абсолютно против войны из-за Украины. Если бы Обама пошел по военному пути, он знал, что они выйдут из режима санкций.

По крайней мере вплоть до осени 2015 г. политика Обамы работала. Несмотря на попытки Путина расколоть Трансатлантический альянс, его члены не изменили позиции по санкциям, а прекращение огня, согласованное на переговорах в Минске в феврале, сорвано не было. Вероятная цель Путина на Украине – ослабить центральное правительство и не допустить сближения с Западом. В этом он преуспел. Если бы Обама и страны Западной Европы хотели нанести удар на этом фронте, многомиллиардная экономическая помощь значила бы гораздо больше, чем несколько сотен противотанковых ракет. Но за исключением МВФ, предоставившего весьма скромную сумму, никто, по-видимому, не хочет идти по этому пути.

Терпение и прагматизм

Так как же оценить деятельность Обамы? Президента осаждали внешнеполитические кризисы, сдерживал спад американской мощи, на него давили оппоненты дома и союзники за границей, требуя действий и демонстрации лидерства, даже когда речь шла о неразрешимых проблемах. Он учился, доверяя своим инстинктам, и не забывал неудачный опыт интервенции в Ливию. Иногда он говорил более жестко, чем действовал, создавая ненужное расхождение между словами и поступками.

Тем не менее по большей части ему удавалось придерживаться принципов, сформулированных в его нобелевской речи, он видел общую картину, в то время как другие терялись в деталях. Его осторожность в отношении военных авантюр и желание избежать военной эскалации кажутся разумными. Обама также оказался невероятно терпелив в дипломатических переговорах, даже если шансы на успех были минимальны. Некоторые из них, например палестино-израильские мирные переговоры, вполне предсказуемо ни к чему не привели, но другие, как в случае с Кубой и Ираном, оказались удивительно успешными. Эти успехи и неудачи отчасти обусловлены упрямым оптимизмом Джона Керри, госсекретаря на втором президентском сроке Обамы. Сомнительно, чтобы более осторожная предшественница Керри Хиллари Клинтон – или большинство предыдущих госсекретарей – вела бы переговоры с Ираном так долго, как Керри. С другой стороны, она бы вряд ли потратила так много времени и сил, пытаясь оживить ближневосточные мирные переговоры.

Керри считает, что его работа – быть специальным посланником в самые безнадежные кризисные точки мира, побочным эффектом такого представления является обеспокоенность, которую испытывает остальной мир. В первую очередь американские союзники в Азии, в частности Япония, лидеры которой постоянно требуют поддержки. Во время первого президентского срока Обамы Курт Кэмпбелл, помощник госсекретаря по делам Восточной Азии и Тихоокеанского региона, звонил коллеге в Токио каждый день и три раза в неделю встречался с японским послом. Те, кто занимается Азией, отмечают, что после того как Кэмпбелл ушел со своего поста и Керри переключил внимание Госдепартамента практически только на значимые мирные миссии, Токио чувствует себя брошенным.

Тем не менее это нельзя назвать кризисом. Во-первых, когда Пекин начал играть мускулами в Южно-Китайском море, Япония (а также Австралия и Южная Корея) еще больше сблизилась с Вашингтоном, несмотря на обиду. Во-вторых, важная часть американских отношений с Азией – простое присутствие, и хотя помощник госсекретаря уже не звонит так часто, Обама и Керри появляются на всех азиатских саммитах по безопасности и экономике. Ощущение брошенности остается: оно формировалось на протяжении десятилетий, с тех пор как США ушли из Вьетнама и начали тайно налаживать связи с Китаем при Ричарде Никсоне. Но неверные шаги Обамы, которые беспокоят американских союзников на Ближнем Востоке, ничего не значат для партнеров в Восточной Азии. Дэниел Снейдер, помощник директора по исследованиям Центра азиатско-тихоокеанских исследований им. Уолтера Шоренстейна в Стэнфордском университете, встречался с десятками политических и военных руководителей из Японии и Южной Кореи. «Я ни разу не слышал от них о “красной черте” в Сирии», – говорит он.

5 апреля 2015 г. президент выступил в Американском университете с энергичной речью в защиту договоренностей по ядерной программе Ирана, которых США и еще пяти мировым державам удалось добиться. Несколько раз Обама цитировал знаменитое выступление Кеннеди в Американском университете в 1963 г., призывал покончить с мышлением холодной войны и перейти к новой стратегии, основанной на «практическом» и «достижимом мире», который будет базироваться «не на стремительной революции человеческой природы, а на постепенной эволюции человеческих институтов – серии конкретных действий и эффективных соглашений».

Позже в тот же день Обама провел открытый круглый стол с колумнистами известных изданий в Белом доме. Когда пришла моя очередь задавать вопрос, я отметил, что Кеннеди выступал со своей речью после нескольких кризисов, в которых понял, что его советники часто бывают неправы и нужно больше доверять собственным инстинктам. Какие уроки, спросил я Обаму, он вынес из своих кризисов? Изменил бы он какие-то решения, если бы знал тогда то, что знает сейчас?

Обама ответил: «Я бы сказал, я был последовательным в моих взглядах на то, как следует использовать американскую мощь, и в том, что мы недооцениваем нашу мощь, ограничивая ее только военной силой… Безусловно, спустя шесть с половиной лет я более уверен в своих оценках и, наверное, могу предвидеть какие-то события быстрее, чем раньше, когда я только занял свой пост. Карта не всегда заменяет территорию, нужно пройти по местности, чтобы прочувствовать ее. В плане принимаемых решений, думаю, я стал лучше понимать, как военные действия могут привести к непредвиденным последствиям. Я утвердился в своей мысли, что чаще всего мы выносим суждения, исходя из вероятности, и …сложности всегда будут возникать. И, может быть, поэтому я более уверен сегодня и одновременно больше сомневаюсь. И это одна из причин того, почему, когда я вижу подобную ситуацию [возможность ядерного соглашения с Ираном], где мы можем добиться цели, и за нами стоит весь мир, и мы можем предусмотреть меры на случай, если соглашение не сработает, я думаю, будет глупо – даже трагично, – если мы упустим такую возможность».

США. Россия > Внешэкономсвязи, политика. Армия, полиция > globalaffairs.ru, 8 марта 2016 > № 1682554 Фред Каплан

Минская улица в Египет нас ведет

Георгий КОНСТАНТИНОВ, Минск

После теракта в синайском небе и османской атаки на Су-24 ВКС РФ отечественным туроператорам пришлось прекратить продажу путевок в Египет и Турцию. Ранее эти страны ежегодно принимали по три миллиона россиян. Однако некоторые игроки рынка и путешественники решили искать альтернативные пути в «бесполетную зону». А на выручку им поспешили предприниматели из союзной Беларуси.

В последнее время Минск отнюдь не спешит солидаризироваться с Кремлем во внешних конфликтах. Так, комментируя инцидент с нашим сбитым бомбардировщиком, белорусский МИД выразил сожаление с такой формулировкой: «Братская нам Россия и дружественная Турция». В конце прошлого года национальными агентствами по туризму Беларуси и Турции было подписано очередное соглашение о взаимном сотрудничестве.

Правда, зимой и ранней весной курорты Малой Азии спросом не пользуются. Зато жаркий Египет популярен всегда. Ежедневно из минского аэропорта взлетает чартерный борт до Хургады или Шарм-эш-Шейха. По свидетельству очевидцев, лайнеры забиты пассажирами под завязку. При этом для подавляющего большинства жителей Беларуси отдых на берегу Красного моря ныне является малодоступной роскошью. В условиях тяжелого экономического кризиса их заработки снизились более чем вдвое. Люди скорее обеспокоены пропитанием, нежели дальними путешествиями.

Очевидно, что рейсы до Египта теперь пополняют туристы из РФ. Каким же образом среднестатистический россиянин может попасть в страну пирамид через Беларусь? Во-первых, вполне легально обратившись в турфирму. Некие наши компании нашли способ, как обойти запрет на работу с Египтом. Комплектуя на территории РФ группы желающих насладиться кораллами Красного моря, они затем организовывают в Минске банальную стыковку. От этого стоимость тура серьезно возрастает — иногда вдвое. Но для кого-то сила привычки, скажем, к Шарму важнее маршрутных тягот. Во-вторых, даже с учетом удорожания это направление дешевле Таиланда и Вьетнама. Есть, разумеется, и сравнительно небольшая категория обладателей паспорта РФ, тупо живущая по принципу «назло Путину отморожу уши».

Мы обратились наугад в три московские турфирмы с просьбой помочь с отдыхом в Египте. В одной ответили отказом, сославшись на указ президента. В другой предложили подобрать тур на Красное море через Израиль или Иорданию. А в туристической компании «Майс» сразу попросили уточнить дату вылета из Минска и «звездность» отеля.

В свою очередь, наиболее ушлые россияне обращаются к белорусским туроператорам напрямую. Турагентство «Атлас мира» находится в самом центре Минска, в двух шагах от дворца батьки. Здесь нам сообщили, что количество жителей республики, желающих отдохнуть в Египте, сократилось в наступившем году примерно в два раза относительно января-февраля 2015-го. В то же время менеджеры охотно подтвердили: да, действительно, немало граждан РФ заказывают туры у них.

Никаких ограничений для выезда россиян на отдых из Беларуси не существует. Между тем несколько месяцев назад советник главы Ростуризма Светлана Сергеева пообещала бороться со схемами отправки соотечественников в Египет с территории других государств. Правда, тогда о союзной державе тактично умалчивалось — в качестве перевалочной базы на пути к египетским курортам упоминался Израиль. Регулярно проверяет фирмы на предмет «контрафактных» туров и Роспотребнадзор. А вот пресс-секретарь Союза туриндустрии Ирина Тюрина не видит в стыковочных маршрутах ничего страшного — ведь соответствующий указ Путина не нарушается. По ее мнению, запрет касается исключительно полетов в Египет из России — и точка.

Примечательно, что белорусские предприниматели в последнее время стали частенько получать от российских коллег предложения о создании совместных турпроектов. Ввиду известных внешнеполитических пертурбаций соседская «крыша» представляется некоторым бизнесменам из РФ наиболее надежной для работы в международном формате.

Обычная вроде бы история: власть вводит запреты, люди их обходят, формально не нарушая. Увы, стыковочные маршруты в данном случае несут в себе вполне очевидные риски. Страховкой такие поездки покрываются только частично. По-прежнему высокой является опасность теракта. Правда, стоит оговориться, что на рейсах, к примеру, АК «Белавиа» до Египта с осени присутствует эйр-маршал. Но сумеет ли он предотвратить взрыв на борту? Вопрос риторический. По прибытии пассажирам все равно предстоит провести сказочные недели в местности, кишащей исламистами. А ведь со дня на день к египетскому направлению добавится Турция, где к майским выходным установится почти летняя погода. Туристов из России там очень ждут. Эрдогану, потерявшему чувство реальности, сложно и придумать себе идеальнее заложников для будущих авантюр...

Заслуживает ли создавшаяся ситуация какого-то переосмысления и более жесткой реакции со стороны российских регуляторов? Пожалуй, да. Но пока в большей степени остается уповать лишь на ответственное отношение к собственной жизни, здоровью и просто здравый смысл соотечественников.

Взаимосвязь как оружие

Марк Леонард

Новые методы противостояния и новые сверхдержавы

Марк Леонард – один из основателей и директор Европейского совета по международным отношениям (ЕСМО).

Резюме Не готовые лишиться доступа к благам глобализации, государства пытаются использовать саму систему международных отношений и связей в качестве оружия. Взаимно гарантированный разрыв связей – это взаимно гарантированное уничтожение наших дней.

Данная статья – введение к сборнику «Взаимосвязь как оружие», изданному в январе 2016 г. как часть совместной инициативы ЕСМО и фонда Mercator. Сборник можно прочитать по адресу: http://www.ecfr.eu/publications/summary/connectivity_wars_5064.

Уничтожение Турцией российского истребителя-бомбардировщика в ноябре 2015 г. вызвало мощный отклик. Российские СМИ и Интернет взорвались призывами к мести. Турецкое посольство в Москве забросали камнями и яйцами. А ведущий главного политического ток-шоу на российском телевидении сравнил сбитый самолет с убийством эрцгерцога Франца Фердинанда, которое стало поводом для начала Первой мировой войны.

Как отреагировал на боевой клич своего народа воинственно настроенный лидер Владимир Путин? Он подписал указ, приостанавливающий импорт турецких фруктов и овощей, ввел запрет на чартерные рейсы и турпоездки в Турцию и отменил безвизовый режим с этой страной. Его доверенные лица предупреждали о возможной эскалации, включая импорт энергоносителей, тогда как средства массовой информации спекулировали на тему кибератак (Москва эффективно использовала этот инструмент против Эстонии в 2007 г., против Грузии в 2008 г. и против Украины во время аннексии Крыма в 2014 г.). Самые важные сражения в этом конфликте развернутся не в воздушном пространстве и не на суше, полем битвы станет взаимосвязанная инфраструктура мировой экономики, а результатом – нарушение торговых и инвестиционных потоков, международного права, Интернета, транспортных связей и движения людей.

Эта разновидность военных действий – не уникальное изобретение России. Скорее наоборот. Когда Путин подписывал указ о санкциях, турецкое правительство проводило саммит по беженцам с Евросоюзом. Президент Реджеп Тайип Эрдоган понял, что поток беженцев дает ему мощный рычаг воздействия на функционеров из ЕC. Используя свою способность контролировать поток мигрантов в качестве оружия, Эрдоган превратился из смиренного просителя о принятии Турции в Европейский союз в могущественного игрока, который может вымогать деньги и политические привилегии.

Евросоюз не меньше других использует экономическую взаимозависимость для достижения геополитических целей. Когда Россия присоединила Крым, Европа не отправила войска для защиты территории Украины. Вместо этого был введен ряд санкций, включая отказ в визах для определенного круга лиц и замораживание их активов, а также торговые ограничения, направленные против некоторых отраслей российской экономики, таких как финансирование разведки энергоресурсов. ООН также десятилетиями применяла санкции, а США видоизменили саму природу и характер финансовой войны с тех пор, как начали борьбу с террором.

Хотя с гуманитарной точки зрения санкции предпочтительнее традиционных боевых действий, легкость, с которой международные структуры превращаются в оружие, не сулит нынешнему мировому порядку ничего хорошего. В 1914 г. глобализация потерпела крах из-за того, что самые сильные страны мира ввязались в войну. Сто лет спустя нежелание великих держав развязывать мировую войну может ускорить развал мировой экономики.

Кто-то сочтет это преувеличением: санкции использовались со времен Пелопонесских войн, а меркантильное поведение так же старо, как само государство. Так почему это явление так опасно в наши дни? Короткий ответ заключается в том, что сегодня гораздо выше уровень взаимозависимости. В годы холодной войны мировая экономика была зеркальным отражением мирового порядка – «железный занавес» существенно ограничивал связи между двумя мирами. Зарождающийся Интернет тогда использовался исключительно американским правительством и ведущими университетами. Но после распада СССР на смену разделенному миру, жившему в тени ядерной бомбы, пришел взаимосвязанный и взаимозависимый мир. Некоторые даже провозгласили конец истории. Планета объединилась в погоне за благами глобализации. Многие заговорили о беспроигрышном развитии, когда начался бум развивающихся экономик при одновременном процветании западных многонациональных корпораций, получавших рекордные прибыли. Торговля, инвестиции, коммуникации и другие связи между государствами росли как грибы после дождя. И эти межгосударственные связи только усиливались контактами и общением между людьми благодаря новым технологиям: к 2020 г. у 80% населения земного шара будут смартфоны, оснащенные процессорами, сопоставимыми по мощности с вчерашними суперкомпьютерами. Почти все человечество окажется соединено одной большой сетью.

Но вопреки тому, на что многие надеялись и во что некоторые искренне верили, растущие связи между странами не уничтожили напряженность между ними. Силовые противоборства геополитической эпохи продолжаются, но в новом виде. На самом деле то, что сплачивало наш мир, теперь используется в качестве оружия, то, что нас объединяло, сегодня разъединяет. Вовремя остановившись, чтобы не скатиться к ядерной войне, и не готовые лишиться доступа к благам глобализации, государства пытаются использовать саму систему международных отношений и связей в качестве оружия. Взаимно гарантированный разрыв связей – это взаимно гарантированное уничтожение наших дней.

Взаимозависимость, некогда восхваляемая как препятствие для конфликта, превратилась в способ использования силы, поскольку страны стараются эксплуатировать асимметрию в отношениях друг с другом. Многие поняли, что весь фокус в том, чтобы сделать конкурентов более зависимыми от вас, чем вы от них, а затем использовать эту зависимость для манипулирования ими.

Подобно неудачному браку, бесчисленные связи и зависимости делают любую войну Алой и Белой Роз действенной и болезненной. Многие инструменты выглядят так же как те, что шли в дело в процессах глобализации 1990-х гг., но их цель иная.

Режим мировой торговли, некогда инструмент интеграции, подточен экономическими и финансовыми санкциями. Точно так же международные многосторонние организации все больше вытесняются на обочину новым поколением конкурирующих между собой клубов друзей. Вместо того чтобы использовать инфраструктуру и построение материальных инфраструктурных связей как способ максимизации прибылей, Китай и США применяют их в качестве инструмента проецирования силы. Даже Интернет служит оружием и часто оказывается раздробленным в интересах безопасности и конфиденциальности.

Это означает, что государства, не слишком зависящие от любой другой страны (в силу диверсифицированности экономики и способности импортировать энергоносители из многих мест), будут защищены от большинства геоэкономических атак. Немногие захотят последовать примеру Северной Кореи и оказаться в полной изоляции. Но они не могут не реагировать на бессовестную эксплуатацию взаимозависимости, а потому попытаются обозначить сферы своей независимости. США стремятся к полной энергетической независимости; Китай смещает приоритеты в сторону внутреннего потребления, диверсифицируя зарубежные активы, чтобы не слишком зависеть от доллара и развивать альтернативную платежную систему для снижения зависимости от системы SWIFT. Россия строит трубопроводы в Азию, чтобы снизить зависимость от европейских рынков.

Новые поля сражений: три области нарушения связей

Вскоре после падения Берлинской стены в 1989 г. была воздвигнута новая стена между мировой экономикой и геополитикой. Экономика представляла собой чистый бизнес, а внешняя политика сосредоточилась на геополитических кризисах в маргинальных с экономической точки зрения регионах мира.

Однако современные реалии таковы, что все части системы международных отношений созрели для нарушения целостности, будь то экономика, политика, реальный или виртуальный мир. Стена между экономикой и политикой пала, и политические конфликты ведутся через систему управления глобальной экономикой.

Главный инструмент – экономические войны. Все виды экономической деятельности – торговля, доступ к финансам и инвестициям – используются в качестве оружия и инструмента нарушения связей. В условиях ужесточения экономии бюджетных средств и неприятия войн широкой общественностью западные державы проецируют силу через влияние на мировую экономику, финансы (включая доллар и евро), торговлю и контроль над многонациональными корпорациями, штаб-квартиры которых расположены в их странах. Как недавно сказал министр иностранных дел Великобритании Филипп Хаммонд, «вопрос в том, захочет ли Евросоюз, у которого нет и не будет возможности вооруженного разрешения конфликтов, разработать по-настоящему мощный альтернативный источник стратегической силы в виде санкций, используемых вместо оружия».

Изощренные санкции администрации Обамы можно уподобить беспилотникам, позволяющим наносить действенные и точные удары, не рискуя жизнями солдат. Страны незападного мира также вводят санкции, хотя они обычно маскируют их требованиями более жесткого санитарного контроля, или затягивают таможенное оформление. Россия ввела санкции против Грузии, Молдавии и Украины, чтобы затормозить их движение в сторону Запада. Турция подвергает санкциям Сирию и устраивает блокаду Армении, а Китай использует ограничительные меры против Японии и Филиппин из-за споров о морской границе и суверенитете над островами.

Санкции нарушают торговые связи, разрушают мировую торговлю и вредят не только тем государствам, против которых вводятся, но и компаниям страны, их вводящей. Американским компаниям приходилось держаться подальше от Ирана, действия против России навредили немецким предприятиям, которые были вынуждены сократить экспорт в эту страну (58% немецких фирм пострадали от санкций, введенных правительством Германии против России), а французские судоверфи сокрушались из-за отмены продажи России вертолетоносцев «Мистраль». Подвергшиеся «воспитанию» страны могут принять контрмеры. В 2014 г. Москва отомстила Западу, запретив импорт продовольствия из государств, присоединившихся к санкциям против нее.

Правительства также манипулируют покупательной способностью населения и подстрекают широкую общественность к бойкотам. Турция применила эту тактику в 1998 и 2001 гг. после того, как власти Италии и Франции признали массовые убийства армян геноцидом. Пекин побуждал китайскую общественность к бойкоту японских товаров в 2005 г. в качестве реакции на провокационное посещение премьер-министром усыпальницы для воздания почестей японцам, погибшим на полях сражений за империю, и против Франции в 2008 г. после того, как антикитайские протесты сорвали в Париже эстафету передачи олимпийского факела. Государства – не единственные акторы в этом новом мировом беспорядке. Гражданское общество также организует кампании давления на инвесторов, чтобы вынудить их вывести деньги из определенных отраслей экономики, таких как добыча ископаемого топлива, табачная и военная промышленность. И эти кампании имеют большой успех.

Экономическая война получает дополнительный импульс, когда страны возвращаются к тактике, которую глобализация попыталась похоронить, или продолжают пользоваться ею. Речь идет о манипулировании валютным курсом, введении определенных законов и субсидий с целью поставить зарубежных конкурентов в невыгодное положение. Тот факт, что успех БРИКС во многом был вызван готовностью этих стран вмешиваться в рыночные механизмы, вдохновил многих на проведение политики «государственного капитализма». В итоге мировой товарооборот является открытым лишь формально, тогда как в действительности он все дальше отходит от идеалов свободной торговли.

Еще одна разновидность экономического принуждения ярко проявляется в попытках превратить в оружие потоки мигрантов. Эрдоган – единственный политический лидер последних лет, эксплуатирующий свою способность направлять потоки беженцев в качестве инструмента борьбы с соперниками. Но с 1950-х гг. мир видел 75 попыток государственных и негосударственных игроков использовать миграцию в качестве политического оружия. Самые разные политические лидеры – от Муаммара Каддафи до Слободана Милошевича – угрожали перемещением или изгнанием определенных групп населения, если не получат финансовой помощи, политического признания, или если иностранные державы не прекратят военное вмешательство в их дела.

Эта экономическая война, очевидно, включает отступление стран и отдельных компаний от принципов глобализации. Пытаясь защититься от нарушения связей, они еще больше искажают рынок. Перестраховываются не только кто имеют основания бояться, что они станут мишенью для санкций; тесная взаимосвязь и взаимозависимость, порождаемая мировым рынком, заставляет опасаться эффекта домино. Отсюда стремление многих государств уменьшить свою уязвимость и взаимозависимость. Например, с тех пор как Совет Безопасности ООН ввел санкции против Ирана, Индия старается диверсифицировать поставки энергоносителей. Для отдельных стран борьба за уменьшение зависимости может быть полезной, но она снижает экономические выгоды глобализации и приводит к перекосам в экономике.

Второе поле битвы – это превращение международных организаций в оружие. Оптимисты надеялись, что мировая торговля поможет окультурить развивающиеся державы, такие как Россия и Китай, превратив их в «ответственных участников» глобальных процессов, соблюдающих общие правила, законы и нормы. Однако многосторонняя интеграция подчас оказывается источником разделения и разногласий, а не единения.

Некоторые страны подрывают систему международных отношений, парализуя работу международных организаций путем накладывания вето или за счет избирательного применения правил. Поднимающиеся игроки, такие как Индия, Россия и Китай, пытаются вставлять палки в колеса устоявшимся державам, мешая работе имеющихся институтов – от раунда торговых переговоров в рамках ВТО в Дохе до наблюдения за выборами Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ). Они утверждают – хотя западные столицы не согласны с подобными заявлениями – что всего лишь подражают Соединенным Штатам и их союзникам, которые все чаще стремятся узаконить для себя исключения из правил. Например, Вашингтон призывает других соблюдать морское право, хотя сам не ратифицировал Конвенцию ООН по морскому праву. ЕС и США говорят о национальном суверенитете и неприкосновенности границ, но фактически изменили обе эти нормы посредством интервенции в Косово (которую попытались узаконить задним числом, изобретя формулировку «обязанность защищать»).

Существует общемировая тенденция образования конкурирующих между собой группировок, объединяющих небольшое число стран и характеризующихся исключительностью и отходом от многосторонних проектов, открытых для участия всех заинтересованных сторон. Эти группировки, связанные общими ценностями – или, по крайней мере, общими врагами – состоят из государств-единомышленников, находящихся на аналогичном уровне развития. Группировки под условным названием «мир без Запада» включают БРИК (Бразилия, Россия, Индия и Китай), Евразийский экономический союз (ЕАЭС) и несметное множество субрегиональных организаций. Китай работает над развитием параллельных структур, таких как Азиатский банк инфраструктурных инвестиций (АБИИ) и Шанхайская организация сотрудничества (ШОС). Некоторые из них дополняют существующий порядок, а некоторые конкурируют с ним. Тем временем Запад также создает новые объединения за рамками международных организаций, такие как Транстихоокеанское партнерство (ТТП) в Азии и Трансатлантическое торговое и инвестиционное партнерство (ТТИП), куда не входят Китай и Россия. Хиллари Клинтон охарактеризовала ТТИП как «экономическую НАТО», тогда как президент Барак Обама, говоря о ТТП, заявил: «Мы не можем позволить таким странам, как Китай, писать правила мировой экономики, поэтому нам это нужно сделать самим».

По мере того как мир становится все более многополярным, небольшим странам приходится выбирать между конкурирующими сферами влияния великих держав, поскольку крупные региональные игроки усиливаются за счет периферии. Посмотрите на отношения России со своим «ближним зарубежьем», на роль Германии в Европе и на поведение Китая в Азии. Во всех трех случаях имеются экономические и дипломатические последствия, и это отражается на безопасности. Китайские организации в действительности не являются многосторонними, дающими государствам представительство в юридически обязывающих структурах. Скорее они суть прикрытие для двусторонних отношений между меньшими странами и Пекином. Россия не пытается низводить соседние страны до положения «вассалов», вопреки утверждениям некоторых аналитиков, но стремится использовать асимметрию в отношениях, чтобы привязать их к российской системе. Конкуренция между разными интеграционными проектами может вылиться в конфликт; украинский кризис разразился из-за столкновения двух несовместимых проектов многосторонней интеграции – Восточного партнерства, продвигаемого Европой, и Евразийского экономического союза под руководством России.

Международное право было призвано стать способом снижения градуса противостояния между конкурирующими странами, но аналитики также говорят о его использовании в качестве оружия против недружественных государств – «правовых действиях с целью нажима на тех, кто действует не по правилам». Многосторонние структуры, которые мыслились как добросовестные смотрители за новой эрой сотрудничества, выгодного всем участникам, становятся полем боя в геополитическом соперничестве.

Третье поле боя – конкуренция с использованием инфраструктуры глобализации – как реальной, так и виртуальной. Страны поняли, что если не удается быть независимыми, нужно сделать своих партнеров более зависимыми при одновременном снижении своей зависимости от них. Если все дороги ведут в Рим, то лучше стать частью Рима. Это стремление к «асимметричной независимости» побуждает ведущие региональные державы – Россию, Китай, Германию, Бразилию, ЮАР и Нигерию – укреплять влияние в качестве ключевых экономик, снижая статус соседних стран до периферийного.

Транспортная инфраструктура – главное оружие в этой войне, и Китай использует его лучше других. В 2013 г. президент Си Цзиньпин объявил об инициативе «Один пояс – один путь», цель которой – обеспечить транспортное сообщение с такими удаленными друг от друга городами, как Бангкок и Будапешт, и развивать евразийское побережье. Это лишь один пример инфраструктурных проектов, нацеленных на экспорт избыточных возможностей Китая и расширение его доступа к сырью и рынкам.

Такой подход к региональной интеграции отличается от регионализма в стиле АСЕАН или Евросоюза. Вместо того чтобы использовать многосторонние договоры для либерализации рынков, Китай желает способствовать благоденствию, связывая страны со своим стремительным ростом посредством жесткой инфраструктуры, такой как железные дороги, скоростные шоссейные дороги, порты, трубопроводы, индустриальные парки, пограничные пункты таможенного досмотра и особые зоны торговли. При этом Китай также использует и мягкую инфраструктуру – финансирование развития, соглашения по торговле и инвестициям, многосторонние форумы для налаживания сотрудничества.

На первый взгляд новые пути сообщения могут казаться инструментом укрепления, а не нарушения связей. Но инициатива Китая «Один пояс – один путь» создает зависимость, которую затем можно будет эксплуатировать; в то же время строительство магистралей в рамках данного проекта осуществляется в обход некоторых стран. Это будет конструкция взаимосвязей по типу «от центра к периферии», центральная ось (Пекин) и спицы (другие страны), при которой ключевые решения о статусе и членстве будут приниматься в КНР. Взаимодействие между центром и периферией будет заключаться в том, что если другие уважают Китай, он будет в ответ предоставлять им материальные выгоды; но если они будут критиковать Пекин, тот найдет способы наказать их. Инфраструктурные проекты Китая могут быть так же важны в XXI веке, как и защита Соединенными Штатами морских путей в XX столетии.

Если транспортное сообщение можно считать техническим средством глобализации, то Интернет – ее программное обеспечение. Подобно материальной инфраструктуре, виртуальная инфраструктура Интернета также превращается в оружие государствами, конкурирующими за власть. В результате Интернет постепенно деградирует из мировой публичной площадки, «совершенно невосприимчивой к национальным границам», в инструмент национальной политики. Хотя политическое убежище Эдварду Сноудену предоставил Путин, ближайшие союзники Соединенных Штатов – такие как канцлер Германии Ангела Меркель и президент Бразилии Дилма Русефф – встревожены тем, что США шпионят за личной жизнью граждан. Такие страны, как Австралия, Франция, Южная Корея, Индия, Индонезия, Казахстан, Малайзия и Вьетнам, уже приняли решение хранить некоторые виды данных на национальных серверах и не допускать их передачу в третьи страны. Deutsche Telekom предлагает создать Internetz исключительно для Германии, а Евросоюз думает о создании виртуальной шенгенской зоны.

Новая «Большая семерка»: геоэкономические игроки и их державы

В новом веке геоэкономики некоторые страны и региональные блоки будут процветать, а другие пострадают. Соединенные Штаты доминируют на нескольких фронтах, но и другие игроки оказывают существенное влияние в своих нишах. Мы обозначили несколько архетипов силы и влияния в мире геоэкономики или в новой «Большой семерке».

Финансовая сверхдержава: США. Соединенные Штаты остаются единственной сверхдержавой в мире, и им все еще гораздо легче проецировать военную мощь, чем любой другой стране. Но в последнее время Америка использует доллар как мировую резервную валюту для развития нового инструмента проекции силы. После 11 сентября 2001 г., когда президент США объявил глобальную войну с террором, официальные лица американского Казначейства начали изучать возможности использования повсеместного распространения доллара и своего доминирования в мировой финансовой системе для борьбы с финансированием терроризма. То, что начиналось как война с «Аль-Каидой», со временем переросло в противостояние с Северной Кореей, Ираном, Суданом и даже Россией. Огромные штрафы, наложенные на банки, обвиненные в нарушении режима санкций – такие как французский BNP Paribas, – стали шоком для мировых финансовых рынков и мощным сдерживающим фактором для незаконных сделок в будущем. По словам тогдашнего директора ЦРУ Майкла Хейдена, «это было высокоточное оружие XXI века».

Нормативно-правовая сверхдержава: ЕС. Поскольку Евросоюз остается самым большим рынком в мире, большинство многонациональных компаний зависят от доступа к этому региону, что означает необходимость соответствовать нормам Европейского союза. Евросоюз использовал эту власть и влияние в сфере экономики на протяжении многих лет при самых разных обстоятельствах – например, он заблокировал слияние компаний General Electric и Honeywell и вынудил компанию Microsoft выделить браузер Explorer в отдельное предприятие. Он также активно возражал против применения американским аграрным сектором генетически модифицированных организмов в Африке и на других мировых рынках. Экспорт правовых норм проявился и в политической сфере – конкретно в вопросах, касающихся борьбы с изменением климата. Особенно активно Брюссель настаивал на внедрении своих правил и норм в странах, претендующих на присоединение к ЕС, и политике, проводимой в отношении соседних стран.

Строительная сверхдержава: КНР. Современный Китай все чаще, все более уверенно и разносторонне использует искусство государственного управления экономикой. Несмотря на рост торговой и экономической мощи, главное инновационное геоэкономическое оружие Китая – инфраструктура, как материальная, так и институциональная. Влияние Китая ощущается на огромной территории – от Венгрии на западе до Индонезии на востоке, а бюджет, выделяемый Пекином для Азиатского банка инфраструктурных инвестиций (АБИИ), – 100 млрд долларов – сопоставим с учетом инфляции с расходами в рамках Плана Маршалла по восстановлению Европы. Большая часть этого бюджета используется для финансирования автомагистралей, железных дорог, трубопроводов и другой инфраструктуры через всю Евразию, что облегчает КНР задачу проецирования силы на запад. Согласно китайским источникам, это позволит увеличить торговый оборот Китая в следующем десятилетии на 2,5 трлн долларов, что превышает его экспорт в 2013 г., когда он был главным экспортером мира.

Кроме того, хотя Пекин остается активным игроком в ныне существующих международных организациях, он также охотно финансирует параллельные структуры, такие как АБИИ и ШОС. Глобальная цель – достижение большей автономии, в первую очередь от США, и расширение китайской сферы влияния в Азии и за ее пределами.

Амбиции Китая простираются за пределы материального мира в виртуальную реальность, где он активно проталкивает идею кибернетического суверенитета, бросая вызов многостороннему участию – открытой модели управления Интернетом, отстаиваемой американцами. Пекин же настаивает на том, чтобы национальные правительства имели возможность контролировать потоки данных и Интернет в своей юрисдикции. И политическое руководство Китая ужесточает контроль над Интернетом и поставщиками технологий. Поскольку в КНР самое большое сообщество пользователей (почти 700 млн китайцев сегодня регулярно пользуются Интернетом, из них 600 млн человек – через мобильные устройства), Пекин имеет вес в этой области.

Миграционная сверхдержава: Турция. В век массовой миграции способность контролировать людские потоки – источник силы и влияния. Турецкие власти использовали угрозу новых потоков беженцев для изменения баланса сил между ними и Евросоюзом. Они требуют отмены визовых ограничений, финансовую помощь для 2 млн сирийцев, которые нашли убежище на территории Турции, а также ускорения процесса рассмотрения своей заявки на присоединение к ЕС.

Сверхдержава-разрушитель: Россия. После распада советской империи в конце холодной войны Россия стала первопроходцем в нарушении связей. Во внешней политике последних нескольких лет она успешно добивалась «правильного» поведения от соседних стран и других держав с помощью тактики, включавшей перекрытие газовой трубы, санкции, изгнание трудовых мигрантов, кибератаки, кампании по дезинформации и пропаганде и попытки парализовать работу международных организаций, в которых Запад играет ведущую роль – от ООН до ОБСЕ. Параллельно Россия работала над созданием новых организаций для расширения своего влияния, таких как БРИКС, ШОС и Евразийский экономический союз. Но поскольку Россия не приложила достаточно усилий для укрепления и диверсификации своей экономики, слишком сильно зависящей от экспорта углеводородов, ее доля в мировой экономике снижается год от года. Со временем это ограничит ее возможности действовать в качестве силы, способной мешать действовать другим.

Энергетическая сверхдержава: Саудовская Аравия. Геоэкономическая сила и влияние Саудовской Аравии основывается на 10 млн баррелей нефти, которые она ежедневно извлекает из своих недр; на ее долю приходится пятая часть мировой торговли нефтью. На протяжении нескольких десятилетий она преобразует свои углеводороды в экономическое и геополитическое влияние, действуя через Организацию стран – экспортеров нефти (ОПЕК) в качестве главного инструмента по превращению рыночной мощи в более широкий рычаг для влияния на мировую экономику. Саудовцы используют свою готовность к непродолжительному, но глубокому падению цен на нефть для формирования мировых рынков к собственной выгоде (и к невыгоде главных конкурентов, таких как Иран и американские компании, занимающиеся разработкой месторождений сланцевой нефти). Кроме того, Саудовская Аравия готова инвестировать миллиарды нефтедолларов в проведение выгодной ей внешней политики. Во время «арабской весны» она поддерживала контрреволюционные режимы; она также продолжает вести опосредованную войну с Ираном.

Власть народа. Взаимосвязанная экономика и общество гораздо более уязвимы перед действиями обычных граждан, подстрекаемых недружественными правительствами и террористическими группировками. Даже подростки, являющиеся продвинутыми пользователями Интернета, могут натворить больших бед. А способность людей создавать сообщества в Сети и имитировать глас большинства делает политику и в демократических, и в авторитарных странах все менее предсказуемой, поскольку власти не могут не учитывать общественные кампании против конкретных решений или проводимого ими курса. Фрэнсис Фукуяма говорил о рождении ветократии, когда непредсказуемые лидеры прислушиваются к народу и подчиняются давлению общества. Хакерство, бойкоты и кампании по выводу капитала – будь то независимые или осуществляемые по инициативе сверху – становятся все более обыденным и эффективным явлением, отнимающим все меньше времени и ресурсов.

С чем остается Европа?

Теоретически ЕС должен лучше себя чувствовать в геоэкономическом мире, нежели в классическом мире геополитики. В экономическом смысле Евросоюз – настоящий гигант, расположенный в центре евросферы, которая насчитывает 80 стран. И все они зависят от торговли с Европейским союзом и от европейских инвестиций. Они даже ориентируются на курс евро. Евросоюз – это нормативно-правовая сверхдержава. Более того, некоторые из его главных членов – например, Германия, являющаяся главным экспортером мира, – имеют все необходимое для того, чтобы проецировать силу в геоэкономическом мире.

Но остаются вопросы по поводу того, насколько долговечна геоэкономическая сила и власть Европы. С учетом снижения доли Евросоюза в мировой экономике, как долго он будет оказывать заметное влияние в нормативно-правовой сфере? И сможет ли ЕС, не являющийся государством в отличие от других великих держав, преодолеть структурный раскол и аккумулировать достаточно ресурсов для проведения общей политики? До сих пор внешняя политика Евросоюза зависела от единодушной поддержки 28 стран-членов, имеющих разные взгляды и разный уровень уязвимости перед ответной реакцией. Например, России нет в списке самых важных торговых партнеров Португалии, однако более 17% эстонского экспорта отправляется в восточном направлении, как объясняет Себастьян Дульен.

Но самое важное то, что европейцы более, чем жители любой другой державы, убеждены в наступлении «конца истории», и это может стать серьезной проблемой. Они слишком уверовали в идейную догму «беспроигрышной» глобализации, выгодной для всех. Многие европейские правительства все еще думают, что экономику нужно защищать от политики и геополитики, и что межгосударственных конфликтов можно избежать через интеграцию и взаимозависимость. И они верят в способность международных организаций «социализировать» развивающиеся державы.

Для преодоления этих негативных факторов европейским странам нужно осознать, что перед лицом геоэкономических вызовов со стороны других держав государственное вмешательство может быть лучшим способом поддержать открытую мировую экономику. Например, западные страны могли бы взять на вооружение китайскую модель «инфраструктура превыше всего», приспособив ее к своим особенностям и преимуществам. Им также следует разработать способы компенсации странам, терпящим убытки из-за конкретной геоэкономической политики, чтобы более действенно оказывать коллективное влияние на баланс сил в мире. Необходимо на национальном и наднациональном уровне создать механизмы управления экономикой, аналогичные тем, которыми пользуются другие великие державы. Европейский союз должен создать бюро санкций и управления экономическим развитием, чтобы координировать применение этого все более действенного инструмента.

Прежде всего европейцам нужно быть на передовой линии фронта разработки правил взаимодействия в экономической войне. Когда правительства используют инфраструктуру мировой экономики для достижения политических целей, они бросают вызов универсализму системы и повышают вероятность того, что другие державы будут защищаться от саботажа и целенаправленного разрушения связей и взаимозависимости. Они также могут спровоцировать ответную реакцию. В сфере экономики стоит применять те же принципы, что и при выработке соглашений и конвенций в отношении традиционных войн между странами. Конечно, подобная координация дастся нелегко, учитывая опасения спровоцировать тотальную традиционную войну. Но именно поэтому нарушение экономических связей становится наиболее приемлемой и все более распространенной формой противостояния между государствами.

В рамках этого общего тренда европейцам следует побуждать европейский бизнес решительнее выступать в защиту либерализации торговли и иностранных инвестиций на глобальном Юге. Более чем кто-либо в этом мире, европейцы кровно заинтересованы в противодействии тенденциям, делающим мир все более опасным, непредсказуемым и плохо управляемым. Именно поэтому им нужно разрабатывать больше политических, региональных и творческих форм коллективных действий, чтобы противостоять духу раздробленности, который все больше определяет повестку дня в мире.

Россия. Евросоюз. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 6 марта 2016 > № 1682625 Марк Леонард

Общесистемные интересы вместо национальных

Николай Косолапов

Классические понятия и российская специфика

Н.А. Косолапов – кандидат исторических наук, заведующий отделом международно-политических проблем ИМЭМО им. Е.М. Примакова РАН.

Резюме Создав механизм выработки своих общесистемных интересов Россия сделала бы шаг к отказу от некритического копирования западных форм, обратила бы мысли и действия к содержательной стороне и во внешней, и во внутренней сферах.

Категория национального интереса интуитивно самоочевидна и понятна, но попытки осмыслить ее в приложении к целям и задачам внешней политики чаще всего рождают больше вопросов, чем предлагают ответов. Вот пример, который еще долгие десятилетия будет сидеть занозой в отношениях России с Западом.

Возвращение Крыма в состав Российской Федерации и развязанная странами НАТО «война санкций» против России столкнули в отечественной публицистике две оценки. Большинство одобряет воссоединение, считая его справедливым и оправданным. Меньшинство полагает, что Крым не стоит тех прямых и косвенных потерь, материальных и имиджевых, какие понесла Россия. Понятно, что когда одни мыслят критериями истории и геополитики, а другие – экономики и престижа, прийти к согласию относительно конкретного национального интереса невозможно. Поддается ли категория «национальный интерес» объективной оценке и рациональному прогнозированию и формированию?

Истоки понятия

«Национальные интересы» – дословный, бесхитростный перевод national interest (англ.), лишь сообразно логике русского языка поставленный во множественном числе: в самом деле, не один же интерес у «нации». Но в оригинале national interest – категория, обусловленная культурно, исторически и политико-идеологически. В культурном отношении она восходит к британской политической традиции. В историческом – появляется в эпоху, когда на смену средневековым монархиям стали приходить буржуазные республики. В политико-идеологическом – неотделима от понятий и концепций nation и nation-state – отнюдь не нации-этноса и национального государства, это признак в оригинале понятия даже не вторичный. Посмотрим на эти три момента внимательнее.

Путь Европы к понятию national interest был долог и тернист. В глубине веков многочисленные князьки, как бы они ни назывались в разных языках и местностях, как правило, ощущали себя хозяевами тех территорий и населения, во главе которых им довелось оказаться. Территория и население были для них лишь ресурсом и расходным материалом для удовлетворения своих потребностей и амбиций. Кто оказывался поумнее, думал о сохранении власти, могущества, богатства своего рода. Самые умные понимали или чувствовали, что земли и народы надо не только завоевывать, но и удерживать в длительной перспективе. Однако в целом интересы, амбиции и кругозор князька и определяли тот когнитивный багаж, с каким он выходил во внешнюю среду.

Римская империя, а затем принятие и распространение христианства на протяжении столетий формировали на европейском континенте политико-психологическую среду, в которой не могла не появиться категория, отражающая интересы территории, народа и «вертикали власти» как единого целого. Относительно небольшие географические размеры Европы немало поспособствовали тому, чтобы даже через бесчисленные войны и конфликты Европа постепенно осознавала себя как своеобразное целое. Более того, сами эти войны отражали исторические по масштабам и продолжительности циклы политической интеграции/дезинтеграции континента.

Первым его интегратором была, несомненно, Римская империя. Ее закат, а затем и распад вернул Европу в состояние политической разобщенности – но не абсолютной. Новым интегратором становится христианство. Соединившись с унаследованной от Рима идеей права, христианство в лице его католической ветви надолго духовно подчиняет себе светские власти, ставит их в политическую зависимость от благословения Папы. Европейские правители, при всех их взаимных усобицах и раздорах, на протяжении многих веков (до появления протестантства) исповедовали общую религию и оставались властителями на своих территориях лишь до тех пор, пока не вызывали недовольство и гнев святого престола. Ватикан же долгое время эффективно сталкивал их между собой, что создавало своеобразную систему политического управления на континенте. Все в совокупности и стало многовековым континентальным симбиозом церковных и светских властей, известным как res publica Christiana или «христианский Запад» (Western Christendom). Культурно-историческая и политико-психологическая особенность этой системы заключалась в том, что высшие светские власти не были и не чувствовали себя посланцами Бога на земле: между ними и Богом был могущественный посредник – Папа.

Великие географические открытия показали европейцам уникальность их общего дома, а начало колониальной эпохи и капитализма – его эффективность: Европа пришла на другие континенты, а не наоборот. Между тем в самой Европе светские верховные правители на протяжении веков стояли перед выбором: подчиняться ли безоговорочно воле Центра (тогда – Ватикана), рискуя спровоцировать беспорядки на подвластной территории, вплоть до потери трона; отстаивать перед Центром интересы свои и своей территории, рискуя отношениями с Центром и в конечном счете тоже троном, а возможно, и жизнью; или же настойчиво и целеустремленно искать баланс между интересами и требованиями Центра и своей территории.

Политически эта раздвоенность порождала стремление светских властей освободиться от опеки Ватикана, сохранив за ним духовную функцию. В XIV–XV веках политическая власть и влияние Ватикана слабеют, феодальные княжества становятся все более суверенными. Но политическая раздробленность феодальной, а затем и капиталистической Европы не мешала осознанию того, что в духовном (религиозном) и естественно-правовом (легитимность кланов, родов и владений) отношениях европейские страны были, да и остаются частями единого конфессионально-политического пространства. В этом смысле окончательная утрата Ватиканом политической власти и трансформация res publica Christiana в Вестфальскую систему (1648) стали не развалом средневековой Европы, а началом нового цикла относительных интеграции-дезинтеграции как особого пути политического развития континента.

Именно на этом этапе возникает понятие «государственных соображений» (ragion di Stato у Никколо Макиавелли, raison d'État – фр., Staatsräson – нем.), как имплицитно противостоящих и Ватикану, и отдельным группам интересов в самом государстве. Заметим, что оно более всеобъемлющее, нежели «государственные интересы». Когда французский монарх заявлял: «Государство – это я!», он адекватно и точно выразил суть феодальной государственности: монарх не олицетворял государство, а был им. Новая категория отделяла государство и его специфические интересы как от чьих-либо внешних интересов, так и от внутристрановых эгоизмов (включая даже личные интересы правителя).

Однако пока речь о государстве, притом феодальном, монархическом. Его отличала и определяла четкая логика наследования и легитимности власти. При силовой смене монарха в рамках того же рода или соперничающих родов эта логика в целом сохранялась. Но со становлением капитализма под политическое отрицание, а затем и практическое преобразование попадают институт монархии и феодальное устройство общества в целом. Возникают прецедентные для той эпохи проблемы источников легитимности республиканской власти и носителя постмонархического суверенитета.

Техническая альтернатива – любой сильный человек, диктатор (особенно в случаях казни короля); но по сути это возврат к глубокому историческому прошлому, когда сила решала все, а понятия легитимности и суверенитета еще не возникли. Помимо прочего, велик риск долгой череды последующих диктатур. Иная альтернатива – представительская система в общих интересах новых элит, вышедших из средних слоев и составляющих мизерную часть населения в целом, однако более многочисленных, нежели прежние. Вместе все это давало основания объявить их the people – народом. Тем самым уже легко решались проблемы суверенитета, носителем которого объявлялся народ, и легитимности власти, сформированной через систему представительства.

Такие элиты и стали в Европе зародышем nation – совокупности граждан, понимающих, что политические компромиссы, достигаемые по определенным и устойчивым правилам, лучше вечной гражданской войны или вооруженных разборок с непредсказуемым исходом; граждан, готовых на деле придерживаться таких правил и поддерживать политическое устройство, их обеспечивающее. Термин nation и все от него производные имеют, таким образом, в Европе прежде всего политико-правовое значение. Этнический элемент оказался привнесен в него позже, когда сформировавшиеся нации продолжали по инерции именоваться по названиям соответствующих стран. National interest суть интересы nation, территориально-исторического сообщества граждан, а не людей определенной этнической принадлежности.

Эта система с конца XVIII века претерпела два важных для нашей темы изменения. Во-первых, она получила всестороннюю и исключительно глубокую философскую, политико-идеологическую и научно-теоретическую проработку, осуществленную ведущими мыслителями Европы, а затем и США.

Во-вторых, она оказалась оптимально совместимой с поздневестфальской системой международных отношений. Колониализм, то есть порабощение и эксплуатацию, а то и геноцид народов абсолютного большинства стран мира было трудно оправдывать «национальными интересами» стран-колонизаторов. Здесь политически и нравственно удобнее были идеи «цивилизаторской миссии» и «христианизации отсталых народов», а категория «национального интереса» долгое время оставалась политически невостребованной.

Ее триумфальный выход в мировую политику приходится на самое начало 1950-х гг. и связывается с именем Ганса Моргентау – основоположника теории политического реализма. Согласно его взглядам, обретение и использование power («сила», но также и «влияние») является важнейшим национальным интересом государства и основным мотивом его политического поведения в мире. Таким образом, Моргентау впервые однозначно связал национальный интерес с государством, фактически отождествил его с государственным. При этом как power, так и национальный интерес понимались им, а затем долгое время и в теории политического реализма, в экономическом и военном смысле.

Нетрудно видеть, что такая трактовка национального интереса и теория политического реализма идеально описывали и оправдывали политику Соединенных Штатов периода их утверждения в качестве лидера западного мира. Идейно-политический арсенал традиционного колониализма, рухнувшего под равнонаправленными (но не совместными) усилиями США и СССР, замещался с американской стороны политическим теоретизированием на тему роли силы в мире и интересов государства в этом контексте. Холодная война и появление атомного оружия способствовали тому, что на протяжении 1950-х – 1960-х гг. понятие национального интереса оказалось теснейшим образом связано с соображениями и интересами национальной безопасности и «выживания» государства в ядерном мире.

Когда с начала 1960-х гг. были окончательно сломлены остатки довоенной системы международных отношений и классического колониализма, категории nation-state и national interest стали инструментальны. Задачи заключались в том, чтобы интегрировать в систему международных отношений, преимущественно в прозападную их часть, новые постколониальные государства; обеспечить США выход на позиции политического лидерства на Западе, а затем и в мире; сохранить лицо проигравших – Германии и Японии, потерпевших поражение во Второй мировой войне, и Великобритании и Франции, лишившихся колоний и довоенных позиций лидеров международной системы, – открыв им путь к конструктивному статусу участников новой мировой политики под эгидой Соединенных Штатов.

На этом этапе политика Вашингтона все чаще создавала ситуации, при которых военное вовлечение США никак не могло быть оправдано какой-либо угрозой их национальной безопасности или интересам (пример – война во Вьетнаме). Как следствие, в политике наряду с national interest появляется понятие vital interest – «жизненно важных интересов», а в теории международных отношений нарастает критика политреализма, появляются так называемые ревизионистские теории, и в конечном итоге неореализм расширяет понятие национального интереса за рамки его изначальной трактовки. Сегодня в контексте «жесткой», «мягкой» и «умной» силы под конкретный национальный интерес может быть подведено практически всё, чего потребуют интересы текущей политики.

Таким образом, правомерно констатировать, что категория национального интереса к настоящему времени не имеет научного содержания и, в силу ее размытости и множественности критериев определения конкретного интереса, скорее всего и не получит его в обозримом будущем. Национальный интерес – категория историко-философская, политико-идеологическая и собственно политическая. В первом ее качестве она связана с определенным пониманием истории и уровней развития общества и государства; во втором – с идеологией либерализма и политико-реалистическим подходом к международным отношениям; в третьем – с текущими внешнеполитическими интересами государства (как их понимают находящиеся в данный момент у власти лица, группы, правительства). Такие категории не поддаются объективной операционализации, их трактовка всегда субъективна. При этом в западной политической теории и практике достаточно четко различаются национальные интересы, интересы государства и интересы правящего режима.

Путь России

Постсоветская Россия, повернувшая к капитализму (как его понимали и преподавали в СССР), в начале 1990-х гг. импортировала с Запада, прежде всего из США, практически все понятия и категории, находящиеся в настоящее время в политическом обороте страны (кроме разве что евразийства и тех, что были заимствованы в разные периоды советской и досоветской истории). До этого понятие национального интереса было в России, разумеется, известно, но в приложении к ней самой не использовалось.

Россия до октября 1917 г. не проделала ту когнитивную, политическую и практическую эволюцию, которую прошла за последние две тысячи лет Европа. Путь России был иным. Первое принципиальное отличие заключалось в объеме территории – вначале неосвоенной, с крайне низкой плотностью населения, позднее номинально включенной в состав Московского царства и Российской империи, но освоение и жизнь на которой всегда были ресурсоемки по сравнению с Европой. В обстановке трудных для выживания климатических и иных условий и низкой удельной плотности населения потенциальный политический процесс вынужденно оказывается «неконцентрированным»: локальная полития складывается лишь на уровне малочисленных «элитных» групп своего времени (более многочисленную элиту население и территория еще не могут прокормить), а совокупность условий (включая трудности, риски и издержки коммуникаций в такой природной и социальной среде) в целом способствует формированию политико-управленческих иерархий («вертикалей власти») куда больше, нежели сетей – горизонтальных структур любого рода.

Иначе складывались в России и взаимоотношения светской и духовной власти. Православная церковь сыграла значимую роль в преодолении княжеских междоусобиц и формировании объединенного русского государства. Но она вынуждена была жить и работать в условиях малоконцентрированного политического процесса с обилием вертикальных и дефицитом горизонтальных связей, а потому большую часть своей истории провела в жестком подчинении светской власти. На малонаселенных просторах обширного востока Европы у нее не было возможностей стать ни мейнстримом христианства, ни регулятором разноплеменных международных, а не моноэтнических межкняжеских отношений (после создания Московского царства и победы над Золотой Ордой последние практически утратили былое значение, сведясь к борьбе нескольких семей за московский трон). Соответственно, в России не сложились и не могли сложиться процессы, которыми двигались циклы интеграции-дезинтеграции Европы.

В новейший период формирование основ капитализма в России по ряду причин не завершилось политическим оформлением буржуазно-демократического республиканизма: он просуществовал лишь с февраля по октябрь 1917 года. Как следствие, не сложилась и nation: не только императорская семья и высшая знать, но многочисленный класс служилых людей воспринимал купеческое сословие как потенциальную угрозу самодержавию.

В начале ХХ века император Николай II, отвечая на вопрос анкеты о роде занятий, называет себя «хозяином земли русской». Российский император был по-своему прав – он действительно был на тот момент хозяином земли русской, и этот факт отражал отсутствие в России того времени такого развития общества и его институтов, которое было бы по сути аналогичным европейскому или близким к нему, а не лишь внешне похожим на него. Если самодержец – хозяин, мысли о национальных интересах места нет. Интересы страны определяются ее хозяином – что в общем абсолютно логично.

В советский период категория национального интереса не приживается по иным причинам. На уровне идеологии этому более всего препятствовали две концепции – бесклассового общества и интернационализма. Социалистическое, а в перспективе коммунистическое общество должно было появиться в процессе и результате классовой борьбы, а потому классовые интересы провозглашались как безусловно высшие и абсолютные. А потому идеал – бесклассовое общество – был по природе интернационален, национальное же расценивалось как вредная и опасная преграда на пути к всеохватному интернационализму.

Практика, как и следовало ожидать, оказалась сложнее умозрительных схем. Номинально строительство социализма и коммунизма возглавляла партия. По логике интересы партии должны были быть наивысшими. Так чаще всего и было – чаще всего, но не всегда. Надежды на мировую революцию пошатнулись уже к 1920 г., дали фатальную трещину по итогам Великой депрессии и рухнули по ходу Второй мировой войны. Руководство партии, изначально смотревшее на государство исключительно как на орудие своей политики, еще в 1920-е гг. осознало, что сохранит себя и власть, лишь сохранив государство. Иосиф Сталин был до мозга костей государственником, резко сместившим баланс реальной власти от партии к государству. Номинально партия, ее идеология и риторика сохранялись и даже осуществляли «руководящую и направляющую роль» в строительстве нового общества, практический же ход дел в стране вплоть до начала перестройки (1986 г.) определяло государство. Одна из ключевых его опор называлась Комитетом государственной безопасности – не партийной, общественной или национальной.

Однако своеобразный порядок выработки и принятия общесистемных, скажем так, интересов объективно существовал. Он включал определение общих направлений и целей развития; долгосрочных программ в сферах экономики, обороны, научных исследований, в социальной области; пятилетние планы в экономике; утверждение всего перечисленного на съездах партии, в органах государства и совместных постановлениях ЦК КПСС, Совета министров и, в ряде случаев, президиума Верховного Совета. В этой работе на разных этапах участвовали аппараты ЦК партии и Совмина, ведомственные и академические институты, межведомственные комиссии, Госплан. По некоторым вопросам проводились неформальные общенародные обсуждения, результаты которых рассматривались соответствующими органами перед принятием решений.

Никоим образом не идеализируя эту систему, нельзя не отметить ее сильные стороны. Она была ориентирована на выработку перспектив (от 5 до 20 лет) и сочетание оценки перспектив с конкретными программами, годовыми и пятилетними планами. Она открывала возможности маневрировать всеми видами ресурсов не только в реальном времени, но и в масштабах десятилетий. Она была нацелена на соединение усилий партии, государства и наиболее активной части населения. И на «выходе» всей этой деятельности складывался некий компромисс не только между желаемым и возможным, но и между интересами партийно-государственной номенклатуры, ее высшего эшелона, государства и активной «системной» части общества.

Одним из следствий описанных особенностей российского развития стало смешение интересов страны, государства и правящего режима. При монархии в таком смешении была определенная логика: самодержец действительно хозяин страны, нравится нам это или нет, и его интересы определяющи для государства и страны. Декларативная приоритетность неких классовых интересов над всеми остальными в социалистический период одним из следствий имела то, что обвинения в антипартийности, отходе от основ марксизма-ленинизма и прочих идеологических грехах становились эффективнейшим оружием во внутриноменклатурной борьбе. При необходимости им охотно пользовались и партийные фундаменталисты, и технократы-государственники, и прохиндеи-карьеристы. Нечто неугодное той или иной группе специальных интересов внутри номенклатуры могло легко быть объявлено антисоциалистическим, и тут места для дискуссий уже не оставалось. Понятно, что в такой атмосфере было не просто трудно, но часто политически невыгодно различать интересы партии, государства, общества.

Что же касалось конкретных интересов правящего режима, эта тема всегда была и до сих пор остается в России закрытой. При Сталине она была смертельно опасной; при Брежневе просто табу; сегодня говорить на эту тему не возбраняется, но желающих пока мало. Конечно, политическая публицистика, теория и практика сознают и признают наличие у любого режима собственных интересов и их отличие (теоретически вплоть до противоречий) от интересов государства и общества; но в анализе проблем и процессов современной России такие различия, их потенциальные и реальные последствия прослеживаются нечасто. На практике правящий режим как в прошлом, так и сейчас определяет практическое содержание того, что затем получает статус «интересов России».

С одной стороны, так и должно быть, это одна из главных функций правящего режима в любой стране в любую эпоху. С другой, недостаточно четкое политико-теоретическое разграничение разных видов интересов увеличивает риск того, что интересы самого режима могут при каких-то обстоятельствах оказаться смешанными с другими или даже затмить собой, вытеснить эти другие. На таком фоне категория национального интереса вносит в понимание общестрановых – скажем пока так – интересов России еще большую неопределенность.

В ряд государственных документов середины 1990-х гг. вошла формула «геополитические и национальные интересы России». Если воспринимать ее буквально – а как иначе? – то необходимо заключить, что речь шла о двух разных группах интересов. Причем геополитические интересы России – это не ее национальные, и наоборот. И коль скоро они разные, то в принципе нельзя исключать возникновения между ними конфликта и противоречий. Никаких указаний на то, в пользу каких интересов и на основе каких критериев должен был бы разрешаться такой конфликт, буде он возникнет, дано не было. Нет и научного определения первых и вторых. Понятие «геополитические интересы России» продолжает широко использоваться в научно-политической литературе, СМИ и публицистике наряду с термином «национальные интересы».

Геополитические идеи и лексика вошли в политический оборот России в преддверии и с завершением демонтажа СССР. Отказ от марксизма-ленинизма вкупе с легко объяснимым отсутствием в то время на территории Советского Союза какой бы то ни было иной идеологии сделал геополитику привлекательной в глазах власти и силовых структур. Геополитика – прежде всего идеология государственничества. Как и идея классовой борьбы, она зиждется на понятии «баланса сил» (однако если политреализм обращается к прагматическим и объективно измеримым видам силы – военной, экономической, – то концепции соотношения классовых сил и геополитики адресуются к силе неизмеримой, умозрительной, гипотетической). Геополитика позволяла тешить себя иллюзией, что постсоветская Россия сохранит международные позиции СССР. Но видеть в геополитике лишь иррациональное начало было бы чрезмерным упрощением.

Геополитика как идеология и практический курс исходит из постулата об определяющем значении «баланса сил» в международной жизни, что делает их имплицитно конфликтогенными. Однако «спрос на конфликтогенность» в этой сфере может продуцироваться как отдельными субъектами международных отношений, по тем или иным причинам отдающими предпочтение конфликтным формам поведения в мире на определенных направлениях их политики, так и состоянием системы международных отношений в целом, не признающей иных типов поведения или не оставляющей некоторым категориям субъектов международных отношений иной альтернативы, кроме конфликта как способа утверждения себя и защиты своих (в том числе законных) интересов.

В последнем случае заявляет о себе своеобразная природа геополитических интересов: они требуют издержек и затрат сегодня в расчете на отдачу в будущем. В этом смысле обеспечение геополитических интересов есть ресурсоемкая политическая инвестиция в будущее с непредсказуемыми рисками и итогами. Она оправдана, если речь идет о выживании страны или об обеспечении широкого комплекса ее иных интересов – стратегических, военных, статусных, других. Является ли такая инвестиция «национальным интересом» или платой за его обеспечение? Скорее последнее.

Продолжающиеся на протяжении всего постсоветского периода поиски «национальной идеи» новой России, не принесшие пока результата, убедительно говорят о том, что нации пока в стране не сложилось, и под национальными интересами нет прочной социокультурной основы. Термин, импортированный из других культур и условий, является в нынешней России более идеологическим, чем в странах его происхождения. На протяжении всей российской истории интересы государства фактически отождествлялись с интересами власти, и только иногда, ретроспективно, действия ушедшего с политической арены (а чаще и из жизни) режима расценивались как ошибочные – а значит, не отвечавшие государственным интересам или даже противоречившие им. Но если интересы режима или даже государства представляются – намеренно или нет – как «национальные», оппонировать им становится сложнее, а иногда и как бы антипатриотично.

Наконец, российский социум (именно социум, а не отдельные лица или группы) никогда не пытался сформулировать собственные конструктивные идеи относительно интересов страны (именно страны, а не государства или режима). Случаи недовольства официальной политикой были во все времена. Неизменно появлялись и группы, выражавшие в той или иной форме несогласие с какими-то действиями правительства или с его курсом в целом. Но слабые зачатки постоянной деятельности по разработке интересов страны и общества (а не непременно оппозиции правительству) появляются только в последние полвека.

В настоящее время нет оснований полагать, что описанное положение принципиально изменится в обозримые сроки. Вносимые в политику интересы по-прежнему определяются в узкой сфере внутриэлитных отношений и межведомственных противоборств. Однако цена таких интересов становится в XXI веке беспрецедентно высокой и может за считанные десятилетия отбросить страну назад. Это означает, что России необходимы интересы, которые за неимением более точного понятия можно называть национальными.

Практика, проблемы, перспективы

Если российское общество пока не нация, а совокупность многих этносов, проблемы формирования и критериев соотнесения интересов национальных, государственных и режима обретают особую значимость. В то же время правомерно утверждать, что хотя понятие «национальные интересы» давно присутствует в документах и выступлениях официальных лиц, их четкого определения и механизмов формирования и утверждения нет до сих пор.

Сразу оговоримся: какая-то часть конкретных национальных интересов в принципе не поддается определению. Такие интересы возникают и меняются в зависимости от внезапных событий, явлений во внешней или внутренней политике. В силу неожиданности они, как правило, требуют принятия быстрых мер. В условиях цейтнота и давления различных факторов дефиниция таких интересов, выработка и принятие соответствующих мер осуществляются органами государственного управления в рабочем порядке. Позднее возможны любые обсуждения и дискуссии; но в критический период конкретные национальные интересы определяются задействованными лицами и ведомствами. Подобные ситуации не раз случались в прошлом; несомненно, они будут иметь место и впредь. Ниже речь пойдет не о них, а о тех гораздо более многочисленных случаях, когда национальные интересы и меры их обеспечения могут определяться заранее в рамках созданного для этого механизма.

На идеологическом уровне национальные интересы могут быть выражены всего несколькими словами: безопасность, прочность международных позиций, права личности и гражданина, развитие. Вопрос в конкретизации и в том, кто выступает субъектом. Как понятие идеологическое, отчасти и нравственное, национальный интерес может при желании легко быть наполнен подчеркнуто идеологическим содержанием и стать мотивацией и основой иррационального курса, результатом которого, как правило, оказываются растрата времени, человеческих и материальных ресурсов, а в худшем случае и саморазрушительные для страны процессы. Но идеологические и нравственные императивы могут быть воплощены в осуществимые позитивные практические цели, программы, планы и действия.

Идеологическое наполнение национальных интересов способствует легитимации жесткой центральной власти, духовной или светской: коль скоро есть некая, предположительно великая цель, видимая во всей ее полноте и блеске лишь идеологам, то должен быть кто-то, способный повести к этому идеалу. Конкретизация же национальных интересов неизбежно ставит вопросы сроков, полноты и цены их обеспечения – а значит, эффективности власти и систем управления. Религии неверифицируемы, и в этом их неустранимое преимущество над светскими политическими идеологиями. Показательный пример: пока в СССР строили социализм и обещали, что вслед за социализмом наступит коммунизм, значительная часть населения верила в эту мечту, и система оставалась стабильной даже вопреки страшным лишениям и репрессиям. Но когда (в условиях относительного материального благополучия и личных свобод) в центре внимания оказались конкретные планы и программы, все чаще не выполнявшиеся, авторитет и власть компартии стали размываться, что и привело в конечном счете к демонтажу советского социализма в Европе. Видимо, путь к политической стабильности лежит через эффективность власти или через торможение качества развития посредством (квази-) религиозного режима и государства.

Официальное определение национальных интересов содержится пока в одном документе. В «Концепции внешней политики Российской Федерации» (2013 г.) национальные интересы упоминаются не раз, но не расшифровываются. Закономерно, что в этом документе они рассматриваются исключительно в их внешнем аспекте: интересы «Российской Федерации как одного из влиятельных и конкурентоспособных центров современного мира».

«Стратегия национальной безопасности Российской Федерации до 2020 года» определяет национальные интересы как «совокупность внутренних и внешних потребностей государства в обеспечении защищенности и устойчивого развития личности, общества и государства». Достоинства этого определения в том, что оно вообще дано и что внутренние и внешние аспекты интересов связаны здесь воедино. Эта связка занимает в «Стратегии» центральное место, проходит через все ее разделы и отличается глубокой проработанностью. Но серьезный недостаток этого определения – в отождествлении национальных и государственных интересов, в сведении первых ко вторым. Странно отрицать интересы государства как одного из ведущих субъектов политики и жизни страны в целом; но и отождествлять их с национальными методологически некорректно, а практически чрезвычайно рискованно.

В «Стратегии» говорится (ст. 21), что «национальные интересы Российской Федерации на долгосрочную перспективу заключаются: в развитии демократии и гражданского общества, повышении конкурентоспособности национальной экономики; в обеспечении незыблемости конституционного строя, территориальной целостности и суверенитета Российской Федерации; в превращении Российской Федерации в мировую державу, деятельность которой направлена на поддержание стратегической стабильности и взаимовыгодных партнерских отношений в условиях многополярного мира». Каждый из названных тут интересов поддается конкретной операционализации, в чем убеждают цели и задачи политики национальной безопасности, сформулированные в документе.

Важное с точки зрения рассматриваемой темы положение «Стратегии» гласит, что «для защиты своих национальных интересов Россия, оставаясь в рамках международного права, будет проводить рациональную и прагматичную внешнюю политику, исключающую затратную конфронтацию, в том числе и новую гонку вооружений» [Выделено мной. – Н.К.]. Это, на наш взгляд, означает, что как содержание национальных интересов, так и формы и методы их защиты исключают всякое миссионерское начало – идеологическое, конфессиональное, имперское. Если такая тенденция закрепится на длительный срок (хотя понятно, что есть внутренние и внешние силы, которые по разным причинам, но будут ей всячески противодействовать), она может стать принципиальным, историческим поворотом в развитии России и в ее отношениях с миром – от тех или иных вариантов болезненной идеологизации к сдержанному и рациональному прагматизму.

Логичное следствие отождествления национальных интересов с государственными – то, что последние должны определяться самим государством. Пусть при участии экспертного и научного сообществ, гражданского общества – но последнее слово закономерно принадлежит субъекту интересов, будь то в явной форме, когда государство четко скажет, что оно намерено или не намерено делать, или, что гораздо хуже, в форме неявной, когда говорится одно, а происходит нечто иное.

На этом пути национальные интересы России поджидают две опасности, проистекающие из того, что в стране исторически нет традиций, механизмов и практических навыков корректировки курса и действий правящего режима и государства в целом, которые были бы совместимы с целями и задачами социально-политической стабильности. Первая из таких опасностей – исключительно высокая роль правящего режима в формулировке целей и формировании политики (внутренней и внешней) при отсутствии у законодателя и органов государственного управления мотивации и способности оказывать в необходимых случаях сдерживающее влияние. Да, сегодня политика правящего режима рациональна и прагматична. Но есть ли гарантии, что завтра она не сменится на иную, даже на противоположную? В чем состоят такие гарантии, кроме как в личных качествах и взглядах главы государства?

Другая опасность связана, на наш взгляд, с назревающим глобальным кризисом бюрократии как института. Бюрократия повсеместно все более выходит из-под всех форм контроля (включая даже такие жесткие, как в Китае). Она стремится и умеет максимизировать свои полномочия и привилегии. Ее решения, принимаемые на основе формальных критериев и процедур, все чаще оказываются практически деструктивными, а ее ответственность за эти решения остается, как правило, номинальной. Бюрократия во всем мире поражена коррупцией, и масштабы этого явления не показывают пока понижательной тенденции. Бюрократия малоуязвима перед системой выборов, особенно если последняя недостаточно подкреплена мерами эффективного правоприменения и повседневной демократии на всех уровнях. Не вдаваясь здесь в анализ этого назревающего кризиса, заметим только, что в принципе нельзя исключать как добросовестные заблуждения и банальную некомпетентность, так и возможность «приватизации» отдельными группами бюрократии процесса формирования государственных (национальных) интересов в отдельных его частях или даже в целом. Страна с высоким уровнем коррупции не гарантирована от проникновения этого явления в сферы внешней политики, национальной безопасности и национальных интересов.

Если воспользоваться принципом «идеальной модели», то возможны два пути формирования национальных интересов или их эквивалента. Один – тот, который в западной политической теории считается единственно возможным: сложившаяся нация через систему демократических институтов определяет свои интересы, в которых затем действует демократически созданное правительство. «Нация» – понятие философско-политическое. Как бы ни определялись признаки нации – по Эрику Хобсбауму, Эдуарду Тэйлору или Владимиру Ленину – при попытке подвергнуть это понятие анализу, конкретному во времени и социальном пространстве, неизбежно возникает вопрос, всех ли участников данного социума правомерно включать в состав соответствующей «нации». Оптимальные условия создания нации – сочетание изоляции и противостояния социума внешней среде. Но глобализация взламывает оба эти условия с последствиями, прекрасно видными на примере Франции и других стран массовой иммиграции.

Возможны и два других пути, общее для которых – то, что представляется как «национальные интересы», предписывается социуму. Исторически наиболее распространенный вариант – жесткая светская или духовная власть диктует стране собственное понимание того, что нужно народу и государству (не забывая при этом и себя). Именно этот вариант легче любого иного скатывается к тому, что интересы правящих режима и/или лица не только подменяют собой прочие, но и заставляют последние служить себе.

Теоретически мыслим и другой путь: страна, еще не ставшая нацией, рассматривается как социально-территориальная система (СТС) – исторически неразрывное целое, образуемое триединством достаточно устойчивой (хотя в историческом времени меняющейся) территории, постоянно проживающего и хозяйствующего на ней населения и организации этих территории и населения для определенного вида хозяйствования и образа жизни. При современной экономике и уровне образования элит и населения в целом такая СТС может (и, по-видимому, должна) обладать своими интересами, в общем виде сводящимися к самосохранению в высококонкурентной среде, а для этого к постоянному расширению внутренних и внешних возможностей данной СТС (включая обеспечение ее безопасности), и к эволюционному развитию, понимаемому как создание, приобретение и эффективное использование качественно новых возможностей, повышающих конкурентоспособность СТС.

Названные интересы по природе их долговременны, и как сами интересы, так и необходимость их обеспечения по продолжительности превышают срок пребывания у власти любого режима. Они включают государственные интересы и защищают их, но как функциональную подсистему интересов СТС в целом. Они не исключают возможностей глубоких реформ и даже революций, но в макроинтересах СТС, а не за ее счет. Они допускают широкое участие в международном сотрудничестве, включая глобализацию; но и позволяют и требуют, не противостоя последней как явлению, защищать свое место в ней, ценности, интересы и самостоятельность, при необходимости противодействуя политике глобализма. Но главное, они органичны для неофеодального уклада современной России, центральная политическая характеристика которого – отсутствие встроенного конфликта между ветвями власти как условия и средства стабилизации СТС и ее политической системы в целом.

В отсутствие и/или при остром дефиците такого механизма общественные (прежде всего внутриэлитные) отношения постоянно рискуют сорваться в подобие феодальных войн. Фактически такие войны ведутся в России на протяжении последних двадцати лет, но, по счастью, на средних и локальных уровнях элит и средствами рейдерства и коррупционно-правового процесса. Как показывает опыт некоторых постсоветских государств, риски такой системы могут достаточно легко переходить в реальность и делают страну и ее государство уязвимыми перед рядом объективных и субъективных факторов. Ручное управление подобной системой не только не гарантирует ее долговременной стабильности, но и отвлекает время и ресурсы управляющих лиц и структур на непрерывное решение тактических задач, сужая тем самым возможности стратегического мышления и действий.

Представляется, что механизм формирования национальных (или, точнее, общесистемных) интересов СТС неофеодального типа мог бы способствовать решению многих практических задач и стать важным средством стабилизации внутриэлитных отношений, консолидации общества – а также принципиальным отличием СТС этого нового типа от классического феодализма, постоянно продуцировавшего внутренние конфликты.

Конкретные формы такого механизма – вопрос отдельной разработки. Но основные принципы его построения и функционирования, как представляется, должны включать: (1) нацеленность на разработку стратегической перспективы СТС и системы вытекающих из такой перспективы интересов; (2) первостепенное внимание перспективным вызовам и возможностям, а уже потом угрозам в различных сферах деятельности и на разных проблемных и географических направлениях; (3) интеграцию государственных интересов в национальные при безусловном приоритете общесистемных интересов СТС; (4) многоэтапный институционализированный процесс разработки национальных интересов с участием представителей государства, научного и делового сообществ, а также НПО, доказавших свою высокую компетентность и эффективность; (5) принятие решений и рекомендаций в рамках этого процесса простым большинством голосов; (6) законодательное оформление выработанных таким образом национальных интересов; (7) обязательность и четкую систему воплощения принятых интересов в государственных программах и бюджетах.

Созданием механизма формирования своих общесистемных интересов Россия сделала бы первый, принципиальный шаг по пути отказа от некритического копирования западных форм и обратила бы свои мысли и действия к содержательной стороне этих и собственных форм, будь то во внешней или внутренней сферах.

Россия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 6 марта 2016 > № 1682623 Николай Косолапов

Хуже, чем в холодную войну

Алексей Фененко

Конфликтный потенциал российско-американских отношений

А.В. Фененко – кандидат исторических наук, ведущий научный сотрудник Института проблем международной безопасности РАН, старший преподаватель кафедры международной безопасности факультета мировой политики МГУ им. М.В. Ломоносова.

Резюме Ни Украина, ни Сирия не сняли психологического напряжения. Лидеры США и, отчасти, России пока не считают, что их страны достигли опасного предела. Требуется более крупный кризис, для окончательного разрешения накопившихся вопросов.

Написать эту статью я задумал после круглого стола о перспективах российско-американских отношений, организованного агентством «Россия сегодня» в ноябре 2015 года. Там я высказал мысль, что Россия и США вступили в период, намного более опасный, чем холодная война, включая Карибский кризис 1962 года. Мои слова вызвали критические замечания. («Тогда стояли на грани ядерной войны, а сейчас ничего похожего не наблюдается».) Между тем в предстоящие десять-пятнадцать лет опасность развязывания военного конфликта между Россией и Соединенными Штатами, на мой взгляд, намного выше, чем в период биполярной конфронтации.

Накапливаются долгосрочные негативные тенденции, которые объективно подталкивают обе стороны к вооруженному конфликту. В отличие от прежних случаев, в том числе и Карибского кризиса, современные военно-политические коллизии не побуждают Кремль и Белый дом сесть за стол переговоров и выработать механизмы снижения военной опасности. Стороны, напротив, последовательно свертывают стратегический диалог, демонтируют систему европейской безопасности и демонстрируют силу в непосредственной близости от вооруженных сил друг друга. Такая модель напоминает систему отношений между европейскими державами в конце XIX века, которая работала скорее на приближение, чем на отдаление конфликта.

Мифы холодной войны

Зимой 2012 г. эксперты Евроатлантической инициативы в области безопасности (EASI) презентовали на ежегодной Мюнхенской конференции доклад «На пути к Евро-Атлантическому сообществу безопасности». Евроатлантике, по их мнению, присущ дефицит взаимного доверия, а сотрудничеству мешает мышление времен биполярной конфронтации. В действительности наследство холодной войны играло стабилизирующую роль в российско-американских отношениях, предполагая:

поддержание стратегического диалога по ОСВ/СНВ;

развитие механизмов контроля над вооружениями;

наличие мер доверия и транспарентности;

наличие комплекса взаимных обязательств на случай конфликта с третьими странами;

высокий уровень доверия, без которого создание подобных режимов невозможно.

Американский политолог Джон Льюис Гэддис не случайно назвал холодную войну периодом долгого мира. Конфронтация сверхдержав и возглавляемых ими военно-политических блоков осуществлялась строго по правилам и никогда не приближалась к грани реального военного конфликта. Вопреки расхожим представлениям, холодная война СССР и США началась отнюдь не в 1945 году. Первое десятилетие после Второй мировой войны в мире доминировали четыре державы-победительницы. Только к 1956 г. две из них (Советский Союз и Соединенные Штаты) понизили статус Великобритании и Франции до регионального уровня. Москва и Вашингтон, несмотря на жесткую риторику, взаимодействовали в процессе демонтажа Британской и Французской империй. В период прямого военно-стратегического противоборства стороны вступили после Суэцкого кризиса 1956 г., когда между ними не осталось «прокладок» в виде других великих держав. С этого времени система советско-американского взаимодействия стала внешне характеризоваться:

предельной враждебностью, усиливаемой противоположностью социально-экономического и политического устройства;

идеологической конфронтацией со взаимоисключающими целями;

блоковым характером противостояния, когда малые и средние страны передавали сверхдержавам контроль над своими военными потенциалами;

соперничеством на грани военного столкновения, которое носило бы характер тотального конфликта двух мировых систем.

Но угроза прямого военного конфликта оставалась минимальной. Едва ли обладание ядерным оружием (ЯО) было основной причиной. С конца 1950-х гг. и советские, и американские стратеги разработали множество сценариев войны с ограниченным применением ЯО или на базе обычных вооружений. (В последнем случае ЯО по умолчанию не применялось бы обеими сторонами, подобно тому как химическое оружие не использовалось во Второй мировой войне.) Библиография работ об «ограниченной ядерной войне» настолько обширна, что заслуживает издания в виде специальных сборников. Однако почти ни в одной работе не объяснено, почему американские и советские лидеры не воспользовались рекомендациями военных.

У руководителей СССР и США попросту не было политических причин для прямого столкновения. Соединенные Штаты и Советский Союз не могли заменить друг друга в качестве лидеров капиталистического и социалистического миров. Любой конфликт между ними привел бы к краху всей системы Ялтинско-Потсдамских договоренностей, включая ООН. В обмен на обвал мирового порядка победитель получал бы ограниченную территорию, требующую колоссальных затрат для восстановления. Игра не стоила того, чтобы жертвовать ресурсами, приобретенными по итогам Второй мировой.

Отсутствие политических мотивов дополнялось дефицитом технических возможностей для ведения войны. Находясь в разных полушариях, сверхдержавы не могли оккупировать территорию друг друга. Для победы в крупном региональном конфликте ни одна из сторон не имела превосходства, обеспечивающего гарантированное поражение противника. Прямая война сводилась бы к иррациональному обмену ядерными ударами без какой-либо политической капитализации. Фанатиков, готовых рискнуть всем ради победы в «войне-армагеддоне», слава богу, не нашлось.

Ни советская, ни американская идеология не была непримиримой к оппоненту. Концепция обеих сверхдержав постулировала принцип соревнования коммунизма и либерализма. Во-первых, это означало, что СССР и США признают друг друга в качестве равноправных субъектов. Во-вторых, стороны были готовы играть по правилам. В-третьих, соревнование означает наличие у оппонента положительных сторон, которые нужно перенять или превзойти. И Кремль, и Белый дом предполагали победу коммунизма/либерализма в туманном будущем, что легитимировало начало диалога. Популярная в 1960-х гг. теория конвергенции, согласно которой СССР и США позаимствуют друг у друга лучшее, возникла не на пустом месте и укоренилась в мировоззрении советской и американской элиты.

Французский писатель Марсель Пруст оставил нам образы полноценной идеологической конфронтации. Во Франции после войны 1870 г. ненависть к Германии была настолько велика, что выразить симпатию к чему-то немецкому было невозможно. «Мы ненавидели боша за то, что он бош. За то, что он пьет кофе с коньяком, за то, что ест много сосисок, за то, что носит рыжие усы, за то, что надевает коричневую, а не черную, “бабочку”. За то, что он существует, и за то, что мы до сих пор не отплатили ему за Седан», – размышлял писатель о тех временах. Аналогичные чувства испытывали и немцы в отношении Франции: они упрекали Бисмарка в том, что он не добил «наследственного врага». Во французских и немецких городах по выходным устраивались шоу в парках: сожжение перед восторженной толпой макетов Эйфелевой башни или Бранденбургских ворот.

Ничего подобного в советско-американских отношениях не было. Лидеры сверхдержав, как справедливо отметил известный американист Владимир Печатнов, не пытались сеять ненависть к противнику среди населения. Советская пропаганда тщательно отделяла «реакционные круги США» от американского народа. Президенты США, называя СССР «красной чумой» или «империей зла», всегда выражали сочувствие русскому народу. Ни советская, ни американская пропаганда не насаждала в школе ненависть к обычаям и культуре противника, не организовывала массовых демонстраций с милитаристским психозом и не восхваляла гибель солдат противоположной стороны в региональных конфликтах. Отрицание противника носило политический, идеологический, но не экзистенциальный характер. (Сравнение нынешних пропагандистских баталий с теми, что грохотали в годы холодной войны, приводит к неутешительному выводу, что тогда уровень взаимного уважения был намного выше, а эмоциональной экзальтации наблюдалось куда меньше.)

С настоящим врагом идеологические баталии не ведутся: враги молча готовятся к схватке. В 1930-е гг. представители СССР и нацистской Германии, например, крайне редко пытались доказать что-то друг другу или оспорить какой-либо тезис оппонента. Отношения на официальных встречах отличались демонстративной вежливостью и практическим отсутствием неформального общения. Не вели дискуссий немцы и с англичанами накануне Первой мировой. Вопрос о столкновении был решен, а убеждать врага в своей правоте – занятие бессмысленное.

Образом холодной войны стало противостояние советских и американских спецслужб. Но ни советское, ни американское руководство не считало диверсии ЦРУ/КГБ поводом к разрыву дипломатических отношений или тем более причинению реального ущерба политической элите противника: терроризм отрицали обе стороны. Русские и американцы не относились друг к другу с ненавистью: они живо интересовались образом жизни и культурой оппонента. С какого-то момента общественность и в Советском Союзе, и в Соединенных Штатах смотрела на милитаризм и гонку вооружений с изрядной иронией, достаточно вспомнить «бондиану» и песни Высоцкого.

Феномен «радиоголосов», которые ловила советская интеллигенция, доказывал, что многие жители СССР были готовы воспринимать оппонента. Судя по воспоминаниям, при прослушивании негативной информации о своей стране в принципе не возникала ненависть к США как таковым. (Как отмечал французский социолог Серж Московичи, европейцы начала ХХ века, охваченные шовинистическими настроениями, просто отвергали негативную информацию о своей стране, считая иностранцев «недостойными» даже обсуждать их родину.) Разработанная в Соединенных Штатах концепция идеологического влияния (впоследствии она получила название «мягкой силы») была основана на том, что противник готов выслушать информацию о ваших положительных сторонах и заинтересоваться ею.

Зато в условиях стратегического пата произошла беспрецедентная демократизация международных отношений. Ее приметами стали ликвидация колониальной системы, резкое расширение числа суверенных государств, появление Движения неприсоединения и целой плеяды международных организаций. Тенденции к демократизации тесно соприкасались с закреплением в международном праве незыблемости территориальной целостности государств, права народов на самоопределение и обязательств по защите прав человека. Сверхдержавы обычно поддерживали соответствующие процессы, чтобы обеспечить себе преимущество в обоюдном соперничестве. Волна демократизации во многом повлияла на внутриполитические процессы и в США (ликвидация остатков расовой сегрегации), и в СССР (укрепление либерального крыла в партийном руководстве).

Кризисы долгого мира

С легкой руки американского политолога Пола Нитце конфликты времен холодной войны стали называть «игрой с нулевой суммой», когда выигрыш одной стороны автоматически означает проигрыш другой. Однако ни один из кризисов холодной войны подобной игрой не был. Советское и американское руководство демонстрировали скорее нежелание, чем готовность начинать крупную войну, были готовы на уступки ради сохранения статус-кво.

Эту тенденцию выявила Корейская война (1950–1953). В ней экспедиционные силы США и их союзников воевали за Южную Корею; китайские добровольцы, прикрытые двумя полками советской истребительной авиации, – на стороне КНДР. Но лидеры Соединенных Штатов и КНР не сочли действия оппонента поводом к объявлению войны. Аналогично ни советское, ни американское руководство не видело в локальных военных действиях повода к разрыву дипломатических отношений. Советский представитель бойкотировал заседания Совета Безопасности ООН, но руководство СССР не обсуждало возможности выхода из Организации. В апреле 1951 г. президент Трумэн дезавуировал ультиматум главнокомандующего экспедиционными силами ООН генерала Дугласа Макартура, угрожавшего КНР применением атомного оружия. При первой возможности стороны подписали перемирие.

Готовность к компромиссу показал и второй Берлинский кризис 1961 года. Его причиной были опасения советского руководства в связи с политикой ядерного вооружения ФРГ, воплощением которой стал проект создания многосторонних ядерных сил НАТО (МСЯС). Силовые демонстрации СССР вокруг Западного Берлина, включая строительство Берлинской стены, должны были убедить администрацию Джона Кеннеди в готовности Москвы применить силу в случае предоставления ФРГ доступа к ядерной кнопке. Но при реальной угрозе конфликта в октябре 1961 г. советское командование во главе с маршалом Коневым отвело танки от Берлинской стены без предварительных договоренностей с США. Белый дом со своей стороны осторожно свернул проект МСЯС.

Карибский кризис 1962 г. подтвердил эту тенденцию. Советский Союз разместил группировку ядерных носителей (как авиационных, так и ракетных) на Кубе вблизи Соединенных Штатов. Администрация Кеннеди разрабатывала и обсуждала план ее ликвидации. Однако стороны искали механизм для диалога и создали его через советского посла Анатолия Добрынина и брата президента Роберта Кеннеди. Ни в советском, ни в американском руководстве никто, судя по открытым источникам, не ставил вопрос о разрыве дипломатических отношений или ликвидации ООН. Советские и американские лидеры не произносили зажигательных речей перед агрессивно настроенной толпой и не обещали любой ценой не допустить позора. Все это разительно отличалось, например, от поведения императоров Николая II и Вильгельма II летом 1914 года. Неудивительно, что по итогам Карибского кризиса Кремль и Белый дом начали стратегический диалог о снижении опасности войны.

Аналогично развивался и кризис вокруг «евроракет» середины 1980-х годов. Советский Союз развернул в 1977 г. ракеты средней дальности РСД-10 «Пионер». Страны НАТО восприняли это как нарушение баланса сил в Европе. После неудачных переговоров осенью 1983 г. началось развертывание американских ракет средней дальности «Першинг-2» в 5–10 минутах подлета от Москвы. 24 ноября 1983 г. последовало угрожающее по тональности телевыступление генсека ЦК КПСС Юрия Андропова об опасности ядерной войны и принятии СССР ответных мер, включая выход из Женевских переговоров. Однако в феврале 1984 г. на похороны Андропова в Москву прибыли вице-президент США Джордж Буш и премьер-министр Великобритании Маргарет Тэтчер. По итогам переговоров с генсеком Константином Черненко и министром обороны Дмитрием Устиновым стороны согласились сохранить режим ПРО/ОСВ и поддерживать стратегический диалог. Через год, в феврале 1985 г., госсекретарь Джордж Шульц и министр иностранных дел Андрей Громыко договорились возобновить переговоры по «евроракетам» в Женеве.

Столкновения в «третьем мире», скорее, играли стабилизирующую роль, выступая частью системы взаимного ядерного сдерживания. Во-первых, они демонстрировали готовность сверхдержав применить в случае необходимости военную силу. Во-вторых, позволяли испытывать новые образцы вооружений. В-третьих, оправдывали существование в СССР и США мощных идеологических аппаратов. Идеи «поддержки демократии» и «распространения социализма» получали наглядное подтверждение через соответствующие акции на периферии.

Примечательная деталь: ни один из региональных кризисов не породил у сверхдержав ощущения серьезного поражения и тем более не вызвал приступов реваншизма. Можно сколько угодно говорить о «вьетнамском синдроме» в Америке, но ни один из кандидатов в президенты не шел на выборы под лозунгом «отомстить за Вьетнам». А в СССР ни один генеральный секретарь не призывал поквитаться с США за Карибский кризис или за Ближний Восток. Даже вывод войск из Афганистана в 1989 г. советская общественность восприняла с облегчением, а не как унизительное поражение. Никаких парадов ветеранов и митингов с призывом «смыть кровью позор», как в Германии 1920-х гг., в советских городах не было. Ни один из кризисов холодной войны не затрагивал жизненные интересы сверхдержав и не был поводом для перехода к реальной конфронтации.

Американские эксперты любят обсуждать, была ли успешной политика ядерного сдерживания Советского Союза. Но сама она возникла на основе наблюдения Джорджа Кеннана, что советское руководство не хочет большой войны. Субъекта, желающего войны, сдержать невозможно: любую демонстрацию силы, даже символическую, он воспринимает как долгожданный предлог для ее объявления. Опыт последующих лет доказал, что и американское руководство не желало прямого военного столкновения. Карибский кризис, равно как и все остальные, доказал, что у советского и американского руководства нет причин и желания начать войну.

Холодный мир

После демонтажа Советского Союза ситуация стала меняться. Между Россией и Америкой началось накопление причин для военного конфликта. Двум сопоставимым по возможностям ядерным державам пришлось выстраивать отношения в рамках одного глобального мирового порядка. Это само по себе стало источником растущей конфликтности.

Самораспад СССР породил волну утверждений об исчезновении у Москвы и Вашингтона идеологических противоречий. В действительности реальные идеологические противоречия стали появляться как раз после 1993 года. Россия, пережив короткий период нарочито проамериканской риторики, с конца 1994 г. официально отказывалась признать американские концепции лидерства и расширения демократии. В 1997 г. Россия совместно с КНР выдвинула идею многополярного мира. Это болезненно восприняли в Вашингтоне, претендующем на ведущую роль в формирующемся мировом порядке. Такое идеологическое противостояние оказалось жестче прежнего «коммунизм – либерализм». Речь теперь шла не о сосуществовании двух лагерей, а о вариантах построения глобального мира. Разойтись по домам, как СССР и США, Россия и Соединенные Штаты теперь не могли.

Наибольшее раздражение у американцев вызывали два фактора. Первый: сохранение у Москвы советского силового (прежде всего – ядерного) потенциала. Россия, несмотря на все перипетии 1990–1993 гг., осталась единственной страной, способной физически уничтожить Америку и вести с ней войну на базе сопоставимых вооружений. Второй: сохранение за Россией статуса постоянного члена Совета Безопасности ООН, что позволяет ей блокировать действия Вашингтона или лишать их легитимности. Несмотря на декларации о «стратегическом партнерстве», цель американской политики сводилась к резкому сокращению (а в идеале и ликвидации) российского стратегического потенциала до безопасного для США уровня. Соединенные Штаты не были заинтересованы в экономической модернизации России, коль скоро это предполагало модернизацию российского ВПК.

Неприязнь американской элиты усиливалась по мере осознания того факта, что средств для реального «наказания России» немного. Можно, конечно, нанести булавочные уколы в виде санкций против российских компаний или сделать очередную придирку в области прав человека. Но украинский кризис доказал, что экономическая борьба с Россией принесет США дивиденды, только если им удастся обеспечить абсолютную поддержку со стороны Евросоюза, что возможно, но довольно зыбко. А постоянная проработка в американских СМИ сценариев «как лучше наказать Россию» только усугубляет конфликтный потенциал.

Российская элита, со своей стороны, осознавала мотивы действий Соединенных Штатов. Наибольшую тревогу в Москве вызывала проводимая Вашингтоном реформа международного права. Через цепочку прецедентов американская дипломатия утверждала два принципа. Первый – принудительное смещение лидеров суверенных государств (с их последующим осуждением международным трибуналом). Второй: принудительное разоружение опасных (с точки зрения Вашингтона) режимов, прежде всего – лишение их потенциалов оружия массового поражения. Российское руководство подозревало, что конечной целью США является применение этого подхода к Москве. Ситуация усугублялась позицией администрации Клинтона по чеченскому конфликту: Белый дом фактически прощупывал способность России защитить свою территориальную целостность. Слова Бориса Ельцина на Будапештском саммите СБСЕ 5 декабря 1994 г. о том, что на смену холодной войне приходит холодный мир, означали больше, чем недовольство России расширением НАТО на восток. Они символизировали переход к взаимодействию России и США по новым, менее ясным и потому более опасным правилам.

До начала 2007 г. лидеры двух стран на каждом саммите заявляли о намерении выстроить стратегическое партнерство и «преодолеть наследие холодной войны». Но Россия и Соединенные Штаты придерживались противоположных мнений по всем ключевым международным проблемам. Более того: возник новый фактор, отсутствовавший в советско-американских отношениях – взаимное неприятие, отторжение. Вашингтон примерно с осени 1994 г. начал отходить от поддержки Ельцина, говоря о провале демократического транзита в России и установлении в ней «неоцарского» (то есть враждебного США) режима. В американском общественном мнении утверждался взгляд на Россию как на «неправильную» страну, непригодную для демократизации. В России Соединенные Штаты все больше воспринимали как державу, политика которой угрожает существованию России.

С начала 2007 г. заявления о партнерстве или намерении его выстраивать исчезли. Взаимное раздражение стало укрепляться на уровне официальной риторики. «Глобальная антитеррористическая коалиция», созданная осенью 2001 г., распалась через полтора года из-за противоречий вокруг Ирака. «Партнерство по нераспространению ЯО» вылилось в бесконечные препирательства по ядерным программам Ирана и КНДР. Энергетическое партнерство оказалось свернутым в период подготовки саммита «Группы восьми» в Санкт-Петербурге летом 2006 года, хотя именно энергетика должна была стать его главной темой. Не получили развития обсуждавшиеся несколько лет назад идеи о партнерстве на Тихом океане. Повестка двусторонних отношений по-прежнему сводится к тому, как снизить риск столкновения, то есть остается в негативном, а не позитивном, формате.

Параллельно произошел распад стратегического диалога. В период борьбы с Верховным Советом Ельцин подписал пакет невыгодных России соглашений по ядерному разоружению. По мере укрепления российской государственности Кремль постарался отказаться от них или максимально девальвировать их содержание. В Вашингтоне это вызвало нескрываемое раздражение, которое нашло выражение в концепции «взаимно-гарантированной безопасности» (mutually assured safety). После выхода США из Договора по ПРО (2002) российско-американские переговоры по контролю над вооружениями становились все более пустыми и бессодержательными. Даже после подписания относительно успешного Пражского договора (2010) стороны не сумели согласовать базовую формулу по ПРО. С осени 2011 г. переговоры по контролю над вооружениями фактически заморожены: ситуация, беспрецедентная со времен «междуцарствия» в СССР середины 1980-х годов. Напротив, конфликты вокруг Договора РСМД (1987) доказывают неготовность сторон сохранять контроль над вооружениями в его классической форме.

Снизились и взаимные обязательства на случай конфликта с третьими странами. Начиная с Хельсинкского акта 1975 г. СССР и США вырабатывали механизмы мер доверия и транспарентности в Европе. В 1990 г. запущен «Парижский процесс», включавший в себя заявления о намерениях построить единую безблоковую Европу («Парижская хартия») и ограничить обычные вооруженные силы (ДОВСЕ). Спустя полтора десятилетия оба документа фактически дезавуированы. Попытки России запустить реформу ОБСЕ закончились неудачей. Не привели к результатам и предложения выработать новый договор о европейской безопасности (Хельсинки-2), что продемонстрировала Мюнхенская конференция в феврале 2012 года. После фактического провала этой инициативы Россия и НАТО остались без согласованных правил поведения на случай конфликтных ситуаций.

Именно в постсоветский период между Россией и США появился новый фактор – территориальные претензии. Соединенные Штаты не признавали Прибалтику частью СССР, но вопрос оставался замороженным. Теперь территориальный конфликт в Беринговом море сливается с проблемой передела шельфовых зон Берингова пролива и сохранения линии государственной границы через Чукотское море. На это накладываются противоречия в Арктике: предложения Соединенных Штатов по нейтрализации Северного Ледовитого океана и непризнание Вашингтоном прав России на советский арктический сектор. Отказ США согласиться с присоединением Крыма к России поставил вопрос еще острее: в каких границах Вашингтон признает Российскую Федерацию?

Новой формой российско-американской конфликтности стала модель контр-элитной войны. Ее апробация началась еще в 1990-е гг. через серию арестов в США российских граждан и их обвинения в коррупции и экономических преступлениях (никогда не доказанных). Но по-настоящему развитие такой формы борьбы началось с президентских выборов в России 2012 года. Демонстративно недружественное отношение администрации Обамы к Владимиру Путину означало переход «красной черты»: раньше Белый дом никогда не ставил двусторонние отношения в зависимость от конкретного лидера. Последующие два года подтвердили нежелание Соединенных Штатов выстраивать диалог с вернувшимся в Кремль Путиным. (В январе 2016 г. ситуация дошла до беспрецедентного апогея – официальных, устами представителя Белого дома, хотя и крайне неконкретных обвинений главы Российского государства в коррупции.)

Американская сторона впервые официально заявила о неприемлемости конкретной фигуры на посту президента России. Госдепартамент США отказался признать парламентские и президентские выборы в России соответствующими демократическим процедурам. «Закон Магнитского» означает, что Соединенные Штаты не признают легитимность целого сегмента российской элиты. Именно в конце 2012 г. в России впервые на официальном уровне мелькнула тема возможного разрыва дипломатических отношений с США.

Кризисы холодного мира

Новые формы взаимодействия породили и новый тип военно-политических конфликтов. После 1991 г. американская сторона применяла силу против назначенных ею стран-изгоев, отрабатывая модель войны-наказания определенных режимов. В контексте нарастающей двусторонней конфликтности у российского руководства невольно закрадывались подозрения, что конечной целью таких акций будет Российская Федерация. Москве, в свою очередь, приходилось идти на силовые демонстрации, чтобы принудить Вашингтон к поиску компромисса. Между Россией и Соединенными Штатами возникла система опосредованной, но жесткой конфронтации.

Первым примером стала война в бывшей Югославии. Россия оценила военную операцию НАТО против СРЮ 1999 г. как агрессию и пошла на две ответные меры: замораживание «Основополагающего акта Россия – НАТО» и прекращение деятельности миссии альянса в Москве. Можно иронизировать над степенью серьезности этих мер, но во время холодной войны ни одна из сторон не шла на аннулирование соглашений и закрытие дипломатических миссий. В июне 1999 г. дело дошло до открытой силовой демонстрации России в виде броска десантной бригады из Боснии в Приштину. Американские военные, судя по открытым источникам, также допускали возможность локального военного столкновения с Россией на Балканском полуострове.

Вторым примером стала «Пятидневная война» 2008 г. между Россией и Грузией. Пришедший в 2004 г. режим Михаила Саакашвили стремился восстановить контроль над двумя отпавшими провинциями – Южной Осетией и Абхазией. В этом его негласно поддерживала администрация Джорджа Буша-младшего, стремившаяся проверить два принципиальных момента. Первый: готовность России к военным действиям за пределами своих границ. Второй: степень уязвимости российской авиации для американских информационно-космических систем. Москва пошла на применение силы против Грузии. Главной целью было не только наказать Саакашвили, но и подтвердить готовность применять силу для противодействия расширению НАТО и размещению американской ПРО в Европе. (Тезисы, прозвучавшие 10 февраля 2007 г. в Мюнхенской речи Владимира Путина.)

Итоги «Пятидневной войны» не удовлетворили ни одну из сторон. Для российской элиты они породили ощущение победы, доказав возможность принуждения США к компромиссу. Вместе с тем в ходе войны администрация Буша-младшего не обнаружила стремления к диалогу с Россией и, хуже того, пошла на серию силовых демонстраций от переброски грузинских войск из Ирака до отправки военных кораблей в Черное море. Сторонам требовался новый, более серьезный, кризис, выявляющий их позиции на территории бывшего СССР.

Конфликт на Украине неизбежно вытекал из итогов «Пятидневной войны». Для США он был важным инструментом срыва интеграционного проекта Евразийского экономического союза, создание которого президент Путин провозгласил целью третьего президентского срока. Для России важнейшей задачей было предотвратить дрейф Украины в сторону НАТО, угрожающий подрывом российских позиций на постсоветском пространстве и потерей военного присутствия на Черном море. Москва присоединила Крым и осуществила ряд других силовых действий. Соединенные Штаты взяли курс на экономическое воздействие, добившись солидарности со стороны союзников из стран ЕС. На протяжении всего конфликта в США обсуждались по сути две меры: поставка Украине летального оружия и развертывание военной инфраструктуры НАТО в Балто-Черноморском регионе.

Новым вариантом конфронтации стал конфликт вокруг Сирии. Теоретически Москва и Вашингтон решают здесь общую задачу: ликвидация террористической группировки ИГИЛ. Однако стороны проводят военные операции в опасной близости друг от друга, не желая согласовывать свои шаги либо делая это в минимально необходимой степени. Вашингтон обвиняет Россию в агрессии против «сирийского народа», в то время как Москва указывает на безрезультатность и вредоносность операций США. И хотя 12 октября 2015 г. Россия и Соединенные Штаты приняли меморандум о правилах проведения операций в небе над Сирией, риск столкновения списывать со счетов нельзя. Негативным вариантом могут стать:

попытки Вашингтона ввести беспилотную зону над районом действия российской авиации;

проведение Россией акции возмездия против террористов, базирующихся на территории одного из союзников США;

столкновение России с одним из союзников по НАТО, которому Вашингтон окажет помощь на основе 5-й статьи Вашингтонского договора.

Экстраполируя современные тенденции, нетрудно составить прогноз российско-американских отношений. Стороны, возможно, попытаются восстановить консультации по наиболее острым вопросам. Но параллельно продолжится распад последних страховочных механизмов по снижению опасности войны. Будут возрастать демонстративная враждебность военной риторики, контр-элитные акции, свертывание контактов в области науки, образования и культуры. Порог применения силы между российскими и американскими вооруженными силами в региональных конфликтах будет снижаться. Вырисовывается несколько вариантов дальнейшего развития российско-американских отношений.

Вариант 1. Конфликтные переговоры. Наверное, самый оптимистичный. Кремль и Белый дом, сохраняя конфронтационную риторику и обмениваясь силовыми демонстрациями, начинают выработку мер по снижению опасности войны. Соглашение по ключевой стратегической проблеме – ПРО – маловероятно. Но на повестке дня два вопроса: гарантии от случайных столкновений России с союзниками США и выработка комплекса обязательств Москвы и Вашингтона на случай конфликта с третьим государством. К этому комплексу проблем относится и судьба Договора РСМД 1987 года. У СССР и Соединенных Штатов был набор обязательств на случай кризиса с третьей ядерной державой. Сегодня для России и США это – труднодостижимая цель.

Но такой вариант требует, чтобы стороны были готовы к переговорному процессу и не считали силовые демонстрации лучшей альтернативой. Между тем ни Украина, ни Сирия пока не сняли психологического напряжения. Лидеры США и отчасти России пока не считают, что их страны уже достигли опасного предела. Видимо, по-прежнему требуется более крупный кризис для окончательного разрешения накопившихся вопросов.

Ситуация осложняется упадком института посредничества. С середины 1960-х гг. сначала советское, а затем и российское руководство делало ставку на посредничество Франции. Этому способствовали объективные условия: наличие у Парижа независимого военного потенциала и его курс балансирования между Москвой и Вашингтоном. Ливийская война 2011 г. и возвращение Великобритании к активной внешней политике изменили расклад сил в Европе. Франция, переориентировавшись на привилегированный союз с Лондоном, по сути отказалась от автономной от НАТО политики. Германия, встревоженная франко-британским сближением, осваивает новую для себя роль «младшего партнера» Вашингтона. НАТО и ЕС начинают восприниматься Москвой как однородное политическое пространство, в котором доминирует Америка.

Вариант 2: вынужденное взаимодействие. Он предполагает посредничество Соединенных Штатов при конфликте России с кем-либо из их союзников. Американская дипломатия может попытаться предотвратить военное столкновение. Белый дом сделает это, видимо, при наличии двух сопутствующих условий. Первое: если вмешательство США будет расцениваться как дипломатический успех, который позволит избежать войны. Второе: демонстрация слабости российской позиции или создание в СМИ иллюзии подобной слабости. Только на таких условиях Вашингтон будет, скорее всего, готов к реальным переговорам.

Подобный кризис требует, однако, наличия у Соединенных Штатов мощного регионального союзника. Речь идет о стране с крупным военным потенциалом, находящейся на линии соприкосновения с Россией и имеющей к ней исторические претензии. В этой ситуации американцы смогут негласно или полугласно действовать в альянсе со своим антироссийским партнером. До недавнего времени на роль подобного гарантированного противовеса России могла теоретически претендовать разве что Япония. (Польша, страны Прибалтики, Румыния не имеют для этого силовых потенциалов.) Похоже, что теперь круг потенциальных противовесов расширяется. Обвал российско-турецких отношений после сбитого российского бомбардировщика превращает Турцию в крайне враждебного соседа с серьезными военными возможностями.

Менее вероятен, но не исключен вариант вмешательства России в конфликт США с третьей страной. До нынешней осени он был сугубо гипотетическим. Но демонстративная операция России в Сирии, где Вашингтон собирался создать бесполетную зону, изменила ситуацию. Москва прикрыла сирийское правительство: сначала самим фактом проведения операции, а затем размещением систем ПВО. Гонка за бесполетную зону способна стать источником российско-американской эскалации.

Вариант 3: вооруженный конфликт. Исключать его, к сожалению, нельзя. Длительное накопление взаимной враждебности рано или поздно должно будет найти выход. Не следует преувеличивать и сдерживающую роль ядерного оружия. За минувшие тридцать лет безъядерные сценарии российско-американского конфликта стали технически более осуществимыми, чем в 1960-х гг., за счет прогресса в неядерном высокоточном оружии, создании крупных воздушно-десантных подразделений и различных типов тактической ПРО.

Способность России проводить воздушную операцию за пределами своих границ воспринимается как угроза американскому лидерству. У России может возникнуть необходимость сохранить лицо в крупном региональном кризисе, если, например, он начнется по турецкому сценарию. Все это может подтолкнуть и Москву, и Вашингтон проверить надежность своих вооруженных сил.

Наиболее вероятным сценарием является крупный региональный конфликт, в котором российские и американские вооруженные силы будут задействованы напрямую. Стороны при этом сохранят дипломатические отношения и институты Ялтинско-Потсдамского порядка. Образцом будет, например, гражданская война в Испании середины 1930-х гг., в которой советская авиация вела бои против итальянской и немецкой.

Результатом конфликта станет распад экономической структуры современного мира. Санкционная модель воздействия на Россию, опробованная странами НАТО в период украинского кризиса, может быть применена в расширенном виде. Дальнейшая изоляция поставит Москву перед сложным выбором: отступление с потерей лица, атаковать в другой сфере (например, ударить по важному для США режиму нераспространения) или сделать ставку на мобилизационную экономику. В последнем случае для Запада возникнет угроза распада единой мировой финансовой системы. Мир после такого конфликта будет больше напоминать Версальско-Вашингтонский порядок, чем холодную войну.

***

За минувшие годы опасность ограниченного военного конфликта России и НАТО стала выше, чем в годы холодной войны. Такого рода конфликт вряд ли мыслится в Вашингтоне как лобовое столкновение с Россией. Скорее, речь идет об идеологически, политически и информационно хорошо подготовленном силовом вмешательстве Соединенных Штатов в возможный спор России с кем-то из ее соседей, настраивание которых против Москвы уже двадцать лет определяет одно из основных направлений американской внешней политики в Центральной Евразии. Судя по высказываниям российского руководства, в Москве начинает преобладать мнение о том, что в США не отдают себе отчета в цене противостояния с Россией. В Соединенных Штатах в свою очередь выросло поколение политиков и военных, воспитанных на идеях американской неуязвимости и непобедимости. Если этого сценария удастся в принципе избежать, то лишь при немедленном возобновлении кризисного диалога между Россией и странами НАТО.

Россия. США. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 6 марта 2016 > № 1682621 Алексей Фененко

Война и технологии

Джефри Коллинз, Эндрю Фаттер

Была ли революция?

Джефри Коллинз – департамент политологии, Карлтонский Университет, Канада.

Эндрю Фаттер – старший преподаватель мировой политики, факультет политологии и международных отношений, Университет Лестера; научный сотрудник Академии высшего образования Великобритании.

Резюме Несмотря на рекламную шумиху вокруг «революционного» воздействия новых технологий на боевые действия, нам так и не удалось избежать подчинения внутренней логике войны, о которой еще 200 лет назад писал Клаузевиц.

Данный материал подготовлен по заказу Валдайского клуба, полная версия по-русски и по-английски с научным аппаратом опубликована в серии «Валдайские записки» в декабре 2015 года. Ее можно найти по адресу: http://valdaiclub.com/publications/valdai-papers/reflecting-on-the-revolution-in-military-affairs-implications-for-the-use-of-force/.

Концепция, значение и наследие так называемой революции в военном деле (РВД) вызывают сомнение даже четверть века спустя после того, как возглавляемая США коалиция государств, благодаря широкому использованию информационных технологий, высокоточного оружия и совместной военной доктрины победила армию президента Ирака Саддама Хусейна в ходе операции «Буря в пустыне». В научной литературе и стратегических исследованиях 1990-х – начала 2000-х гг. вопрос о воздействии современных технологий на методы и способы ведения войны оказался в центре широкой дискуссии, однако на фоне военных вызовов последних лет эффективность концепции представляется неубедительной. Вторжения в Афганистан, Ирак, Ливан, сектор Газа, Мали, Ливию, недавние события на Украине, борьба с группировкой, известной как ИГИЛ (запрещена в России. – Прим. ред.) являют собой типологически разные вызовы, стоящие перед современными вооруженными силами. В результате по мере того как концепции традиционной, обычной войны заменялись теорией асимметричных конфликтов и более сложными сценариями применения силы, понятие РВД стало исчезать из повестки дня академических и политических дебатов. Тем не менее основанные на ней стратегии продолжают оказывать влияние на процесс военного планирования и подготовки к будущим конфликтам. Многие военные ведомства до сих пор разгребают последствия решений, принятых в 1990-е гг. под влиянием концепции РВД, и/или продолжают хотя бы частично использовать эти идеи в военном планировании.

Что такое РВД?

Несмотря на популярность в 1990-х и начале 2000-х гг., сам термин «революция в военном деле», его происхождение и специфика до сих пор вызывают споры. В сущности, идея не нова: история человечества дает множество примеров, когда модернизация военной техники или изменения военной доктрины, казалось, обусловливали громадный рывок. Нынешние споры по поводу РВД возникли еще в 1970-е гг., когда Соединенные Штаты начали осуществлять переход к «полностью добровольческим» вооруженным силам, перенесли центр внимания с Юго-Восточной Азии на Европу и приняли на вооружение концепцию «воздушно-наземной операции» (1982). С началом разрядки в отношениях между ядерными сверхдержавами в Пентагоне пришли к выводу, что успех в гипотетической войне с СССР будет зависеть скорее от обеспечения более высокого качества военной техники и подготовки личного состава, нежели от численного превосходства. Это называлось «стратегией противовеса» (offset strategy). Неслучайно, что об этом задумались как раз тогда, когда в области информтехнологий и разработки управляемого высокоточного оружия («умных бомб», впервые использованных на заключительном этапе войны во Вьетнаме) происходили значительные перемены. Впрочем, толчок к началу РВД дали и советские разработки 1980-х гг., ставшие ответом на ускоренную модернизацию американской военной техники. Советские военные теоретики заговорили о «военно-технической революции» (ВТР), в ходе которой «компьютеры, космическая разведка и ракеты дальнего радиуса действия» могут создать перевес сил в пользу НАТО. В середине 1980-х гг. решительным сторонником ВТР выступил начальник Генерального штаба ВС СССР маршал Николай Огарков, который задался целью преобразовать советские вооруженные силы на основе внедрения информационных технологий. Таким образом, констатирует Дима Адамски, «…хотя техническая основа РВД закладывалась в США, ее отдаленные последствия были впервые осмыслены именно советскими, а не американскими военными теоретиками».

Однако многие из этих реформ и инновационных преобразований так и остались нереализованными: в 1989 г. закончилась холодная война, а двумя годами позже, в 1991-м, распался Советский Союз. Понимание того, что в способах ведения войны происходят поистине революционные перемены, выкристаллизовалось на Западе в результате победы, одержанной коалицией государств под руководством Соединенных Штатов в 1991 г. в Персидском заливе. Уильям Перри писал в то время: «В ходе операции “Буря в пустыне” США впервые применили новейшие системы оружия, обеспечившие американским войскам решительный перевес в военной мощи. Основой этой мощи являются боевые системы поддержки нового поколения – разведывательные датчики, системы подавления средств обороны и подсистемы точного наведения, послужившие фактором повышения боеспособности войск. Эффективность американских систем оружия возросла именно благодаря этому».

Было также подмечено, что результаты высокотехнологичных военных действий во время войны в Персидском заливе внушили общественности и политикам западных стран мысль о том, что теперь войну можно выиграть без малейших потерь в живой силе. Кроме того, та операция полностью перевернула представления специалистов по военному планированию о способах ведения боевых действий. Роль спутников, высокоточного управляемого оружия и авиации в военном планировании продолжала возрастать по мере того, как после окончания холодной войны стали сокращаться ассигнования на оборону и повышались оперативные требования к ведению борьбы с крупнейшими угрозами безопасности – в Сомали, на Балканах и в других регионах мира. Сочетание этих факторов побудило планирующие органы при определении конфигурации сил и средств прибегать к инновационному подходу.

Под влиянием происходивших в конце 1980-х и начале 1990-х гг. перемен аналитики Пентагона Эндрю Маршалл и Эндрю Крепиневич, в обязанность которых входило отслеживать советские публикации на тему ВТР, пришли к заключению, что военный мир вступил в эпоху «революции в военном деле». В отличие от авторов концепции ВТР они рассматривали РВД как явление, выходящее за рамки сугубо технологической сферы. По их мнению, это понятие включает в себя не только достижения в технике, но и изменения доктринального свойства, причем последние находятся под влиянием первых. Посему в Пентагоне определяют РВД как «крупнейшее изменение природы вооруженной борьбы, вызванное новаторским применением новых технологий, что, в сочетании с кардинальными переменами в военной доктрине, а также в оперативных и организационных концепциях, фундаментальным образом изменяет характер и способы ведения боевых действий».

С тех пор ученые продолжают развивать концепцию РВД и спорят о ее применении на практике. Эндрю Рихтер считает, что сейчас РВД характеризуется «способностью собирать, анализировать и распространять информацию, а также действовать на основании информации», что позволяет военным получать, обрабатывать и обобщать данные в режиме реального времени. Результаты скоростной обработки передаются в соответствующие военные части, которые действуют «быстро, точно, крайне эффективно и на большом расстоянии».

Элинор Слоэн в менее решительной форме утверждает, что РВД включает пять аспектов.

Структура войск определяется задачей превращения их в более подвижные и боеготовые экспедиционные силы.

Обеспечение «мобильности на поле боя» (т.е. придание войскам десантных вертолетов средней и высокой грузоподъемности и легких танков).

Военные доктрины, ориентированные на применение ВВС и высокоточного оружия силами, находящимися вне зоны поражения огневыми средствами противника.

«Взаимосвязанность», т.е. комплексное использование и сопряжение всех трех видов вооруженных сил (армии, флота и военно-воздушных сил) для достижения целей.

Переориентация флота с действий в открытом море на оказание поддержки боевым операциям сухопутных и военно-воздушных сил из прибрежных акваторий.

В отличие от вышеупомянутых авторов, Лоренс Фридман оспаривает мнение о том, что в военном деле действительно происходит революция. Если она где-то и происходит, то только в стратегической области. На его взгляд, научно-технический прогресс лишь способствовал тому, что западные государства теперь достигают политических целей более разнообразными стратегическими способами. Тем не менее он соглашается с Рихтером в том, что РВД (или РСД) зависит «от взаимодействия между системами, которые занимаются сбором, обработкой и обобщением информации, и доводят ее до тех, кто применяет военную силу». Такая «система систем» (термин, предложенный в 1990-х гг. адмиралом флота США Уильямом Оуэнсом) якобы дает органам военного планирования возможность в условиях войны контролировать многомерную перспективу, или «боевое пространство». Утверждается, что такой контроль поможет устранить пресловутый «туман войны», о котором в своем трактате «О войне» писал прусский военный теоретик Карл фон Клаузевиц (в этой связи Майкл О’Ханлон называет сторонников РВД «антиклаузевицианцами»).

РВД подвергается критическому анализу

На 1990-е – начало 2000-х гг. пришелся пик обсуждений проблемы РВД. Этот период ознаменовался многочисленными военными операциями, результаты которых побудили исследователей взглянуть на концепцию РВД более критически. Некоторые аналитики заявили об ошибочности использования войны в Персидском заливе в качестве хрестоматийного примера при разборе особенностей РВД. Дэрил Пресс утверждает, что, приписывая технике решающую роль в победе союзных сил, мы вводим себя в заблуждение, поскольку уровень боеготовности сухопутных сил США, Великобритании и Франции, составлявших костяк коалиции, был настолько высок, что фактически преимущество в технике становилось ненужным. Это проявилось с особой наглядностью во время сражения в районе нефтяного месторождения аль-Буркан, когда под прикрытием дыма от горящей нефти и утреннего тумана (в буквальном смысле «тумана войны») две бригады иракской армии неожиданно контратаковали позиции американских морских пехотинцев. Благодаря высокой боевой выучке легковооруженные морпехи отразили атаку танков еще до того, как дым рассеялся и появилась возможность запросить поддержку артиллерии и авиации. Не потеряв ни одного из своих товарищей, морские пехотинцы подбили минимум 100 иракских бронемашин. Короче говоря, своим успехом союзные силы в гораздо большей степени обязаны «плохой стрелковой подготовке, низкой скорости стрельбы и слабому огневому взаимодействию» иракцев, чем их технической отсталости.

Томас Манкен и Барри Уоттс сходным образом опровергают тезис о войне в Персидском заливе как воплощении РВД, замечая, что отказ иракских войск от тактики нанесения потерь противнику с укрепленных позиций ввиду подавляющего превосходства союзной авиации, по существу, означал, что иракцы стали воевать на условиях западной коалиции. В этом смысле, утверждают они, война в Заливе вряд ли была такой уж прорывной и революционной. РВД является симбиозом «техники, оперативных концепций, доктринальных и организационных изменений», а «Буря в пустыне» таким симбиозом не стала. Стивен Бидль считает, что восторг, который война в Заливе внушает сторонникам РВД, во многом продиктован фактом чрезвычайно малых потерь коалиционных сил – на несколько порядков ниже цифр, приводившихся в предвоенных прогнозах. Подобные искажения укрепляли веру в то, что техническая оснащенность и мощь вооруженных сил США представляют собой нечто поистине революционное, тогда как, в сущности, ими был достигнут всего-навсего односторонний выигрыш, сходный с победой Израиля в Шестидневной войне.

Как уже отмечалось выше, многие усовершенствованные средства поражения, применявшиеся в 1991 г., восходят к временам войны во Вьетнаме: управляемые высокоточные бомбы были впервые использованы в 1972 г. (операция «Лайнбэкер»), а первое использование самолетов, построенных с применением технологии «стелс» (Y0-3A), относится к началу 1970-х годов. Говорят, что РВД представляет собой скорее эволюционное, чем революционное развитие техники и военной доктрины на протяжении двух предыдущих десятилетий.

Критики нападали на американоцентризм РВД. Мартин ван Кревелд, например, связывает начало РВД после холодной войны с желанием американских политико-военных элит преодолеть вьетнамский синдром и победить в короткой и решающей обычной войне, ведущейся на условиях Пентагона. В то же время Джереми Блэк считает, что разработка концепции РВД в 1990-е гг. явилась прямым следствием возобладавшей в Соединенных Штатах установки на односторонние действия в качестве единственной сверхдержавы. По его словам, «феномен РВД указывал на бытование ряда культурных и политических гипотез, которые скорее изобличают устремления, господствовавшие в 1990-е и в начале 2000-х гг., чем наличие некой объективной оценки военного потенциала». Короче говоря, в РВД отражается вера американцев во всемогущество техники и в возможность «преодоления упадка». Не одобряют РВД и по причине внутренне присущей ее сторонникам «антиклаузевицианской» убежденности в том, что техника способна справиться с «туманом войны» и «неопределенностью обстановки» на поле боя. Элиот Коэн едко замечает в этой связи: выразителями мнения о том, что «туман войны» можно и разогнать, часто выступают представители высокотехнологичных видов вооруженных сил вроде ВВС и ВМФ. А представители сухопутных сил, напротив, задаются вопросом о том, каким образом техника или военная доктрина способны подсказать им, «когда противник попытается укрыть свои войска или нанесет удар по информационным системам, ведущим за ними слежку». Поэтому Коэн рассматривает РВД скорее как упование, нежели реальность, как нечто, «основанное на неспособности других стран систематически утаивать от США информацию, необходимую для американских систем вооружений». Уильямсон Мюррей утверждает, что «фундаментальной природы войны» не отменить ни новыми средствами, ни новыми концепциями: «На полях будущих сражений, как и прежде, будут царить несогласованность действий, неясность обстановки, неопределенность, случайность и неуверенность».

Имеется множество ярких примеров того, как перед «туманом войны» оказались бессильны и спутники GPS, и высокоточное оружие, и коммуникационные сети «системы систем». Так, спецназ союзных войск оказался не в состоянии предотвратить угрозу запуска тактических баллистических ракет советского производства во время войны в Заливе. Ни одна система наблюдения не засекла начало контратаки иракской танковой бригады на 3-ю пехотную дивизию во время битвы за Багдад в 2003 году. Никто не ожидал, что на юге Ирака колонны техники коалиции подвергнутся нападениям партизан-фидаинов Саддама, или что в 2002 г. «Аль-Каиде» удастся скрыть местонахождение половины своих позиций и по меньшей мере 350 бойцов во время операции «Анаконда» в Афганистане. Исходя из этих примеров, Тим Бенбоу утверждает, что крупнейший недостаток концепций РВД состоит в том, что в них не учитываются политические и военные перемены, происходящие в сфере международной безопасности; вместо этого военные теоретики по-прежнему зациклены на технике и моделировании состава военных формирований для борьбы с обычными вооруженными силами национальных государств. В этой связи Г.Р. Макмастер называет РВД «фантастической теорией», оторванной от военной действительности.

К началу 2000-х гг. в оборонно-планирующих органах США РВД уже характеризовалась как «военное преобразование». При сохранении за концепцией РВД ее содержания (высокие технологии, скорость, точность, информационный контроль, меньшая численность сухопутных сил и т.д.), авторы термина «военное преобразование» привнесли в нее ряд дополнительных параметров. Они приспособили ее к взглядам тех, кто через десять лет после войны в Персидском заливе склонен рассматривать это явление не как (свершившуюся) революцию в военном деле, а скорее как продолжающуюся попытку разработать новые технологии, доктрины и структуры.

Автором сего терминологического сдвига (при полном отсутствии различий между понятиями «РВД» и «военное преобразование») выступил тогдашний министр обороны Дональд Рамсфельд. В 2002 г. он опубликовал в журнале Foreign Affairs статью, где говорилось, что «преобразование» подразумевает использование управляемого высокоточного оружия, сил специального назначения, систем разведки и космических аппаратов, а также обеспечение взаимосвязанности в применении военной силы. Однако это не устранило подмеченных критикой противоречий РВД. Да и «преобразование» страдало теми же недостатками, что и РВД, так как создатели концепции продолжали утверждать, что в войнах будущего «можно побеждать быстро, эффективно, при малых затратах и меньшими силами».

Тем не менее с началом в 2003 г. иракского восстания стало очевидно, что высокоподвижная, мощнейшая техника, созданная в рамках концепции РВД, не только не годится для ведения противоповстанческих действий, но в иных случаях является просто помехой. В 2004 г. в боях за иракский город Фаллуджа возглавляемые США коалиционные силы применили в карательных целях авиацию, артиллерию и танки. Однако своими действиями они только обозлили гражданское население и способствовали пополнению рядов повстанцев. Израиль столкнулся со схожей ситуацией в 2006 г. в Ливане: использование авиации и артиллерии против засевших среди мирных граждан боевиков «Хезболлы» привело к гражданским жертвам и к поражению Израиля в международной пропагандистской кампании. Хваленая РВД с ее операциями деморализующего воздействия (effects-based operations), организацией системы систем и установкой на достижение превосходства на поле боя демонстрировала все большее бессилие перед лицом нетрадиционных конфликтов. В результате концепция стала утрачивать популярность сначала в Соединенных Штатах, а затем и среди союзников, и к середине 2000-х гг. о ней уже мало кто вспоминал как в научных, так и в военных кругах.

Оглядываясь на РВД

В последнее десятилетие понятие «революция в военном деле» по большей части исчезло как из научных и политических дебатов, так и из соответствующей литературы. Теперь это уже далеко не та «богатая» идея, какой она была на пике своей популярности сразу после войны в Персидском заливе и на протяжении 1990-х годов.

По крайней мере частично это объясняется опытом военных конфликтов, большинство из которых характеризовалось применением нетрадиционной и асимметричной тактики боевых действий и совсем не напоминало высокотехнологичные традиционные сражения, которые рисовались творцам РВД, сражения, нашедшие-таки свое воплощение в операции «Буря в пустыне». Впрочем, концепция РВД, в особенности ее главные положения и основные движущие силы, продолжает воздействовать на руководителей многих государств при осмыслении ими вопросов военной стратегии и военной доктрины. А многие из этих лиц и по сию пору сражаются с последствиями своих или чужих решений о внедрении РВД.

Америка – не единственная страна, имеющая опыт практического осуществления РВД, так как влияние и результаты соответствующей деятельности естественным образом распространились по всему миру и были восприняты множеством других акторов. Более того, хотя РВД и представляется адекватной колоссальной мощи и высокому техническому уровню американских вооруженных сил, ее опыт имел большое значение и для других мировых игроков, включая союзников США, их конкурентов, так называемые восходящие державы, а также государства и негосударственные образования, которые можно отнести к категории противников. Тем не менее, ее воздействие оказалось неодинаковым по своим последствиям. Несмотря на продолжающийся уже целое десятилетие нетрадиционный конфликт на Ближнем Востоке, вопросы РВД – особенно применение высокотехнологичного оружия – остаются центральным пунктом военного планирования в Соединенных Штатах. Важнейшие союзники США – Соединенное Королевство, Канада и Австралия – пытались внедрить соответствующую технику и доктрину, чтобы хотя бы частично обеспечить непрерывную оперативную совместимость с американскими войсками. Многие из этих акторов до сих пор вынуждены справляться с последствиями этих решений. Россия, для которой, по мнению ее руководства, модернизация обычных вооруженных сил США и НАТО представляет потенциальную угрозу, сосредоточилась на поддержании ядерного равновесия с Западом (главным образом посредством ядерного сдерживания). Параллельно она разрабатывала новые стратегии, в частности, концепцию «гибридной войны» – на случай конфликтов и волнений в странах, с которыми у нее имеются протяженные сухопутные границы. Израиль, столкнувшись за последние два десятилетия с различными нетрадиционными противниками и угрозами, колеблется в выборе между разными концепциями РВД, пытаясь понять, чем они обернутся для него в будущем. Индия, учитывая потребности собственной безопасности и необходимость поддержания хрупкого баланса ядерных сил с Пакистаном, сознательно избрала иной путь. Кроме того, следует предположить и то, что применение нетрадиционной и партизанской тактики негосударственными акторами и прочими нелегитимными игроками отчасти продиктовано представлениями о превосходстве основанной на РВД западной концепции ведения войны обычными видами оружия. Все эти акторы по-разному отреагировали на динамику РВД, по-разному ее поняли и усвоили ее уроки. На то у них были разные причины, которые привели к разным последствиям и, соответственно, оказали разное влияние на выработку военной политики.

Вторым главным вопросом является следующий: надо ли считать события конца 1980-х – начала 1990-х гг. в области разработки военной стратегии «революцией» или чем-то менее преобразующим и перманентным. Ведь под «революцией» подразумевается некая фундаментальная и, возможно, необратимая перемена, трансформировавшая природу какого-то явления (в данном случае – военного искусства). Хотя совершенствование высокоточного оружия, систем управления боем и применение огромного количества достижений в сфере информационных технологий действительно изменили отношение государств к войне и способам ее ведения, эти события, пожалуй, следовало бы охарактеризовать как эволюцию или изменение контекста войны, а не как революцию в военном деле как таковом. Точно также после холодной войны и в особенности терактов 11 сентября 2001 г. изменения в военной доктрине и тактике, а также новоявленные концепции «взаимосвязанности», сетецентрических операций (network-centric warfare) и операций деморализующего воздействия, которые сопутствовали техническому прогрессу, старались приспособить к новым реалиям.

Результат таков: хотя военная мысль и впрямь двинулась вперед, оказалось не так-то просто соотнести ее с военными потребностями и опытом реального мира. Как таковые, последние два десятилетия были не столько эпохой революций, сколько периодом текучки: военные пытались сбалансировать «предложение» в виде спектра новых возможностей и «спрос» в виде новоявленных и меняющихся потребностей. При этом, несмотря на исчезновение со страниц популярной научной и политической литературы идей и направления мысли, воплотившихся в РВД, они по-прежнему господствуют в современном военном мышлении.

Вполне возможно, главная причина того, что концепция РВД возобладала в 1990-е гг. и потускнела в последнее время, заключается в значимости внутриполитических факторов. В особенности это касается влияния, которое оказывают на формирование стратегии незаурядные личности. Мышление в духе РВД по-прежнему соотносится с идеализированным понятием «западного способа ведения войны» – максимальным использованием высоких технологий при минимальных потерях среди гражданского населения и личного состава ВС.

В этом смысле – во всяком случае для США – РВД означает невовлеченность в войну на истощение по вьетнамской модели и использование сравнительного превосходства в военной технике и технологиях. Так, президент Джордж Буш подытожил результаты войны в Персидском заливе следующим образом: «Ей-богу, мы раз и навсегда покончили с вьетнамским синдромом».

Давление такого рода факторов оказалось весьма чувствительным и для союзников Соединенных Штатов, в частности для Соединенного Королевства, Канады, Австралии и Израиля, которые, стремясь к увеличению эффективности использования техники в военных действиях, одновременно были вынуждены следить за поддержанием оперативной совместимости с американской армией. Но так, чтобы не раздражать избирателей у себя дома.

Второй важный фактор – степень, в которой на военную стратегию в каждой стране влияют внутренние переменные величины и личности. Во всех странах, затронутых РВД, имеется ключевая фигура, чье имя накрепко связано с данной концепцией. В СССР, где она зародилась, это маршал Николай Огарков. В США – Эндрю Маршалл, Эндрю Крепенивич и Управление общих оценок Пентагона. В Соединенном Королевстве – сэр Найджел Багнолл, в Канаде – генерал Рик Хиллер, в Израиле – бригадный генерал Шломо Бром. В 1990-е гг. эти и другие деятели сыграли главную роль в разработке национальной стратегии, а их наследие и влияние остаются ключевыми составляющими военного мышления в упомянутых странах. Внутренняя политика и бюрократические игры, в особенности бюджетные ограничения и соперничество между руководством видов вооруженных сил, влияли на восприятие государствами идеи РВД и усвоение ими соответствующего образа мышления как минимум не в меньшей степени, чем любые внешние факторы или типы войн, в которых им предстояло участвовать. Как мудро заметил Элиот Коэн по поводу израильских дискуссий на тему РВД, «противник не слишком вдавался в смысл дебатов о РВД, и это, наверное, была самая большая его ошибка». Имеющиеся свидетельства говорят о том, что это справедливо и в отношении других игроков. По-видимому, идеализированные представления о способах боевых действий вытеснили из их сознания реальности того типа войны, в которую они могли быть вовлечены, и понимание того, с чем войска столкнутся на поле боя и что им в действительности нужно.

Размышления и прогнозы

Сегодня многие события в военной области вступают в перекличку с идеями начала 1990-х годов. Появление «киберсредств» и новых методов информационной войны – в особенности китайской разработки, известной как «прекращение доступа/блокирование зоны» (A2AD), и стратегий «информатизации» – явно навеяно концепциями типа РВД и может быть непосредственной реакцией на предполагаемый результат дальнейшей разработки американской военной доктрины образца 1991 года. В том же русле находятся и непрерывные усилия по насыщению поля боя цифровыми технологиями, а также развитие и универсализация производства беспилотных летательных аппаратов и одновременная разработка теории «дистанционного управления войной». Это относится и к тому, что происходит на стратегическом уровне. Там продолжается совершенствование систем противовоздушной и противоракетной обороны, появляются все более эффективные баллистические и крылатые ракеты, рассчитанные на нанесение глобальных ударов обычными боеприпасами, ведется модернизация систем управления боем, систем оперативного командования и управления, предпринимаются шаги по установлению контроля над космическим пространством. И вряд ли стремление все в большей мере полагаться на высокие технологии – как для достижения военных целей, так и для обеспечения безопасности – пойдет на убыль.

Планирование будущих военных операций – исключительно сложная задача. Естественно, стратеги постараются застраховаться от потерь и продумать все до мелочей. Важно в этом смысле не принимать опыт последних двух десятилетий в качестве образца. Может быть, и банально обвинять военных в том, что они готовятся к сражениям «прошлой войны», но у нас нет причин думать, что возможный возврат к традиционной межгосударственной геополитической конкуренции будет означать и возврат к традиционным симметричным типам конфликтов. В этом смысле было бы глупо полагать, что, если последние два десятилетия характеризовались прежде всего партизанскими и нетрадиционными методами ведения войн, то война останется такой же и в более отдаленной перспективе. Учитывая непредсказуемость нынешней обстановки в мире, не исключено, что когда-нибудь мы еще станем свидетелями прежней популярности технологий и мышления в духе РВД.

Сегодня перед военными на Западе стоит двойной вызов. Сложившаяся под влиянием РВД структура вооруженных сил подверглась некоторым изменениям после почти десятилетия антиповстанческих и стабилизационных операций в Ираке, Афганистане, Ливане, секторе Газа и Мали. В сухопутных силах, например, увеличилась численность личного состава, расширились закупки специализированной техники вроде бронетранспортеров, устойчивых к разрывам самодельных взрывных устройств. В то же время во многих государствах, в частности в США, России и Китае, идет создание современных высокотехнологичных обычных сил и вспомогательных структур в соответствии с разработками 1990-х годов. В ситуации финансовой нестабильности и все еще ощутимых последствий кризиса 2008–2009 гг. правительства западных стран относятся крайне чувствительно к любым дополнительным нагрузкам на бюджет. Самыми большими препятствиями для военных на Западе стали бюджетные ограничения, секвестры и финансовая оптимизация. Однако, как это ни парадоксально, необходимость участия в чреватых потерями миссиях по стабилизации будет означать, что в обозримом будущем угрозы международной безопасности будут устраняться с помощью авиации, высокоточных управляемых ракет, спецназа и средств кибервойны.

На фоне нынешней гражданской войны в Сирии и появления ИГИЛ на Ближнем Востоке отчетливо проступают как сильные стороны, так и недостатки высокотехнологичного подхода к ведению войн. Использование авиации, высокоточных управляемых боеприпасов и электронного слежения с передачей информации в реальном времени позволили коалиции под руководством США сковать передвижение отрядов ИГИЛ и во взаимодействии с местными сухопутными силами освободить прежде занимаемые этой организацией территории. Однако естественным следствием применения этой тактики стало то, что ИГИЛ приспосабливается к действиям превосходящего в техническом отношении противника, сократив передвижения в дневное время и научившись размещать пункты управления войсками в городских кварталах (Ракка). Боевики даже стали нападать на города (например, Рамади) под прикрытием песчаных бурь, которые лишают коалицию возможности в полной мере задействовать авиацию и получать разведданные со спутников.

Несмотря на рекламную шумиху вокруг «революционного» воздействия новых технологий, нам так и не удалось избежать подчинения внутренней логике войны, о которой еще 200 лет назад писал Клаузевиц.

Но это вовсе не означает, что не произошло никаких изменений. Они, конечно, были. Только вот не стоит, пожалуй, присваивать изменениям, случившимся на протяжении последних двадцати лет, громкого имени «революция». И вот почему. Концепция РВД обращена внутрь себя и этноцентрична. В сущности, она основана на идеализированном представлении о том типе войны, которую хотели бы вести военные, и мало принимает в расчет особенности противника и его возможный ответ. В этом смысле война в Персидском заливе стала исключением, которое только подтверждает правило. Как свидетельствует опыт конфликтов в Африке, Афганистане, Ираке, на Кавказе, в Ливане, Ливии, Украине, Сирии и других местах, противник везде приспосабливался к главным особенностям мышления в духе РВД и стремился оказать сопротивление. Наличие всепобеждающего желания свести к минимуму потери, использовать высокотехнологичные системы и оружие и вести войну по идеализированному «западному образцу» означает, что центральные положения концепции РВД никогда не подвергнутся забвению. В результате мы, по существу, вернулись к начальной стадии размышлений о военной стратегии, что, может быть, не так уж и плохо в ситуации, когда военные теоретики уже приступили к осмыслению потребностей и условий конфликтов туманного будущего.

США. Весь мир > Образование, наука. Армия, полиция. СМИ, ИТ > globalaffairs.ru, 6 марта 2016 > № 1682557 Джефри Коллинз, Эндрю Фаттер

Холодный ответ для «морозной страны»

США разместили бомбардировщики B-52 в континентальной Европе

Святослав Иванов

Вашингтон перебросил в континентальную Европу три стратегических бомбардировщика B-52. Самолеты принимают участие в учениях Cold Response в Норвегии, симулирующих военный конфликт в некоей морозной стране. Американские СМИ подозревают, что этим шагом власти США пригрозили России.

Военные США отправили три стратегических бомбардировщика B-52 Stratofortress на авиабазу Морон на юге Испании. Об этом сообщила пресс-служба стратегического командования вооруженных сил США.

Самолеты переброшены с базы Барксдейл в штате Луизиана, теперь они принимают участие в учениях Cold Response, которые с 2006 года проводятся на севере Норвегии. Норвежские военные уже разместили на YouTube кадры старта учений, на которых можно увидеть полет B-52.

В учениях участвуют как американские военные, дислоцированные в Европе, так и региональные союзники Вашингтона.

В Пентагоне заявили, что B-52 задействуют в учениях, чтобы проверить совместную боеспособность натовских войск.

«Размещение стратегических бомбардировщиков улучшают уровень готовности и тренировки, жизненно важной для ответа на любой потенциальный кризис или вызов», — говорится в заявлении главы стратегического командования адмирала Сесила Д. Хейни.

Как сообщает The Washington Post, главком сил НАТО и США в Европе Филип Бридлав заявил, что отправка B-52 на эти учения является «необычным» шагом, однако это было запланировано и не является ответом на «какие-либо шаги России или любой другой страны».

Тем не менее американские СМИ напрямую связывают отправку стратегических бомбардировщиков в Европу с напряженными отношениями между Москвой и Вашингтоном.

В частности, упоминаются обвинения в адрес России в связи с российскими военными самолетами, якобы нарушающими воздушное пространство европейских стран или пролетающими поблизости. Например, в феврале британские военные подняли в воздух истребители «Тайфун» для сопровождения российских бомбардировщиков Ту-160, находившихся в зоне интереса Великобритании.

Как пишет WP, размещение тяжелых бомбардировщиков в континентальной Европе является нетипичным шагом для американских военных.

B-52, как правило, располагаются на территории США, при полетах над Европой дозаправляются в воздухе.

В редких же случаях, когда тяжелые бомбардировщики США размещались в европейском регионе, для этого использовали британскую авиабазу в Фэйрфорде.

Теперь же их разместили на юге Испании, вместе с самолетами туда отправлено 200 человек обслуживающего персонала. Из Испании они отправились на норвежские учения вместе с 15 тыс. других военных США и еще 13 стран.

«Холодный ответ»

The Washington Post отмечает, что США в четыре раза увеличили бюджет программы по финансированию своих военных сил в Европе. Значительная часть этих средств направляется на проведение учений и на размещение на континенте американской военной техники.

В этом году Cold Response начались 19 февраля с подготовительной фазы. Основная часть учений была намечена на период с 2 по 9 марта, завершающая стадия пройдет с 10 по 22 марта.

Как сообщается в видео, в котором НАТО анонсирует Cold Response, учения проходят по традиционному сценарию с участием «агрессора» и «защищающегося».

По словам норвежских военных, в этом году учения принципиально не отличаются от того, как они проходили ранее.

Общедоступен сценарий учений образца 2006 года: по легенде, в вымышленной стране Асандо произошло землетрясение, за которым последовал вооруженный конфликт между радикальными сепаратистами и правительственными войсками. В результате этого НАТО «вводит контингент» в Асандо согласно решению Совбеза ООН. После 2006 года учения проводились еще четыре раза: в 2007, 2009, 2010 и 2012 годах.

Задания для натовских военных на Cold Response включают в себя отработку наблюдения, патруля, работы на КПП, контроля за воздушным пространством, обезвреживания мин, эвакуации мирных граждан и подавления беспорядков.

Особенную ценность учения представляют благодаря тому, что проходят в суровых зимних условиях: в регионе Трёнделаг, в котором проходят учения, для марта характерны минусовые температуры.

Норвежские военные гордо характеризуют страну как «мирового лидера в области зимних боевых действий».

Как сообщается на сайте норвежского минобороны, три B-52 в ходе выполнения упражнений сопровождают 40 вертолетов, 30 истребителей и еще 10 других самолетов.

Также отмечается, что на земле будет задействовано порядка 1000 единиц техники (танки, боевые машины и грузовики), а на море — 10 военных кораблей.

Руководитель Центра международной безопасности ИМЭМО РАН Алексей Арбатов считает, что учения Cold Response скорее носят политический характер, чем оправданы с точки зрения реальной стратегической необходимости. По мнению аналитика, они направлены на демонстрацию Москве боеспособности натовских военных в регионе.

«Это не просто проверка боеготовности. До 2012 года все учения НАТО отрабатывали переброску экспедиционных корпусов вне Европы, то есть в районах, где могли возникнуть миротворческие операции. А вот с 2013 года натовские учения, конечно, имеют в виду Россию — так же, как российские учения имеют в виду НАТО», — сказал Арбатов «Газете.Ru».

«Летающая крепость»

Легендарный B-52 уже порядка 60 лет является основной моделью дальней бомбардировочной авиации США. По данным открытых источников, на службе у американских военных состоят 85 таких самолетов. Они проходили модернизацию в 2013–2015 годах: ожидается, что они будут служить еще порядка 30 лет.

B-52 использовались американскими военными практически во всех крупных военных операциях, которые Вашингтон проводил за последние полвека: Вьетнам, Ирак, Югославия, Афганистан.

Модель была разработана в начале 1950-х годов в корпорации Boeing с главной целью — обеспечить США возможность нанести ядерный удар по любой точке СССР.

При разработке был сделан упор на дальность полета — так что в результате бомбардировщики B-52 установили ряд рекордов по дальности полета среди боевых самолетов. В частности, при бомбардировке территории Ирака в 1996 году B-52 выполнил самый длительный боевой полет в истории авиации — он пролетел 25,7 тыс. км за 34 часа.

«Летающая крепость» стала первым элементом американской «ядерной триады» (межконтинентальные бомбардировщики, баллистические ракеты наземного базирования и оснащенные ядерными ракетами подводные лодки). Из советских и российских самолетов по параметрам и стратегической значимости с B-52 сопоставим лишь созданный примерно одновременно с ним Ту-95.

Как уточнил «Газете.Ru» Алексей Арбатов, в ходе учений самолеты такого типа ядерное оружие не несут, да и обычное вооружение несут только в том случае, если они осуществляют бомбовые удары на полигонах.

При этом эксперт отметил, что использование B-52 разрешено Договором о сокращении стратегических наступательных вооружений, подписанным в 2010 году (СНВ-III), и, несмотря на долгий срок службы, продолжают оставаться одним из ключевых американских вооружений. По мнению Арбатова, послав в Европу B-52, США демонстрируют России готовность ответить на ядерный вызов.

«Поскольку Россия, как они говорят, в последние годы интенсивно обучается применять тактическое ядерное оружие, то вполне вероятно, что с той стороны после большого перерыва тоже начали проводить учения с имитацией применения ядерного оружия. Тем самым они дают понять России: если вы в ходе какого-то локального конфликта решите применить ядерное оружие, то не думайте, что НАТО будет ошарашено и сдастся», — считает эксперт.

Аналитик отметил, что политическая напряженность привела к избыточной милитаризации Арктического региона.

«Это нагнетание напряжения имеет политическую подоплеку и ни в коей мере не основано на оценках реальных угроз безопасности. Но когда одна сторона проводит мощные учения и развертывает силы, другая сторона в ответ делает то же самое. Тогда первая сторона делает еще больше», — подчеркнул Арбатов.