Новости. Обзор СМИ  Рубрикатор поиска + личные списки

«Геополитический мародер»: что Помпео делал на развалинах СССР

Эксперты оценили турне Помпео по странам бывшего СССР

Анна Юранец

Госсекретарь США Майк Помпео встретился с президентом Узбекистана Шавкатом Мирзиеевым, а также принял участие в форуме «С5+1» в Ташкенте. Во вторник Помпео завершит свое турне по четырем постсоветским странам, ранее он посетил Украину, Белоруссию и Казахстан. Госсекретарь обсуждал с лидерами этих государств самые различные темы, в том числе, например, и влияние Китая. По мнению экспертов, однако, главная цель визитов Помпео — ограничить роль России на постсоветском пространстве.

3 февраля госсекретарь США Майк Помпео провел переговоры с президентом Узбекистана Шавкатом Мирзиеевым, а также встретился с главами МИД Казахстана, Киргизии, Таджикистана, Туркмении и Узбекистана в рамках формата «С5+1».

В ходе встречи с Мирзиеевым Помпео пообещал помочь ускорить процесс вступления республики во Всемирную торговую организацию (ВТО). Как отметила пресс-служба узбекского президента, Помпео «высоко оценил результативность проводимых Ташкентом демократических преобразований и экономических реформ».

«Американская сторона окажет всестороннее содействие в ускорении процесса вступления Узбекистана в ВТО», — говорится в соглашении.

Многосторонний форум «С5+1» был основан в ноябре 2015 года в Самарканде на встрече министров иностранных дел пяти стран Центральной Азии и руководства Госдепаратмента США. Как заявляли инициаторы форума, его целью является расширение внутрирегионального сотрудничества и отношений Центральной Азии с США в различных сферах.

В Ташкент Помпео прибыл 2 февраля. Последние дни у госсекретаря выдались насыщенными — визит в Узбекистан стал завершающим в турне госсекретаря по четырем постсоветским республикам.

31 января он прибыл в Киев, оттуда направился с Минск, затем в Нур-Султан и Ташкент. Помпео встретился с лидерами всех четырех стран. Многие политологи уверены, что турне американского госсекретаря свидетельствует об интересе США к постсоветскому региону, который снова может стать пространством пересечения политических интересов.

Зеленский, МИД, Минобороны и церковь

Программа Помпео на Украине выдалась весьма насыщенной. В ходе своего двухдневного визита он встретился с президентом Владимиром Зеленским, главой украинского МИДа Вадимом Пристайко, министром обороны Андреем Загороднюком и предстоятелем Православной церкви Украины, митрополитом Киевским и всей Украины Епифанием.

Из всех четырех стран, которые собирался посетить госсекретарь Украина представляла для него особый интерес. Его визит в Киев проходил на фоне процесса импичмента президента США Дональда Трампа. Поводом для расследования палаты представителей стало как раз общение главы Белого дома с Владимиром Зеленским.

По версии обвинения, американский лидер потребовал от украинского коллеги расследовать дело Burisma, в котором фигурирует Хантер Байден — сын бывшего вице-президента США Джо Байдена, который намерен принять участие в выборах 2020 года от демократов. Оппоненты Трампа считают, что глава Белого дома надавил на Зеленского — от действий украинской стороны якобы зависели предоставление военной помощи Киеву на сумму в $391 млн и встреча двух лидеров.

Таким образом, визит Помпео в Киев в разгар расследования по импичменту Трампа стал для Белого дома также поводом в очередной раз уколоть демократов и продемонстрировать американским избирателям беспочвенность обвинений в отношении президента.

Зеленский и до этого неоднократно заявлял, что не испытывал давления со стороны Трампа. На совместной пресс-конференции с Помпео он снова подчеркнул, что высоко ценит роль Вашингтона в поддержке Украины.

«США были, есть и будут нашим ключевым союзником в защите суверенитета Украины», — заявил Владимир Зеленский.

Госсекретарь США, в свою очередь, не стал отказывать в проявлении той поддержки, о которой сказал украинский президент. В частности, он заявил о продолжении санкционной политики в отношении России до тех пор, пока не будет полностью восстановлен украинский суверенитет. 29 января США расширили санкционный список, добавив в него крымских чиновников.

Помимо этого, Помпео заявил, что Вашингтон продолжит оказывать всестороннюю поддержку Киеву в его стремлении вступить в НАТО и Евросоюз.

Украинский лидер, в свою очередь, акцентировал внимание на привлечении США к совместным экономическим и бизнес-проектам. Зеленский пригласил Вашингтон к участию в строительстве дорог, в проектах по добыче украинского природного газа и нефти, выразил надежду на отмену американских пошлин на импорт стали из Украины в размере 25%, а также заявил о готовности закупать у США оборонные системы.

Помпео в ответ заявил о необходимости улучшения инвестиционного климата на Украине, однако никакой конкретики от госсекретаря по этой теме не последовало.

При этом, говоря о партнерстве Вашингтона и Киева, Майк Помпео заявил об угрозе участия Китая в экономике Украины. Причем соответствующее заявление прозвучало как условие для включения американского бизнеса в страну.

«Предстоит много работы. Есть американские компании, которые хотели бы прийти сюда [на Украину] и инвестировать, — сообщил Помпео. — Мы должны быть уверены в том, что у них есть такая возможность. По-прежнему есть вызов, который касается того, что сюда придет Китай и будет делать то, что не является полезным для украинцев. Мы говорили об этих вещах, которые являются по-настоящему важными для американцев и народа Украины».

Не прояснил Помпео и ситуацию с несостоявшимся официальным визитом Зеленского в США. Госсекретарь хоть и заявил, что никаких условий Вашингтон не выдвигает для встречи двух лидеров, однако его позиция по этой теме прозвучала крайне неопределенно: «Просто нам надо найти соответствующее время, соответствующее возможности для этой встречи. Мы хотим убедиться, что это состоится в то время, когда будет значительный прогресс показан».

Также остались в подвешенном состоянии вопросы назначения новых спецпредставителя США по Украине и посла в Киеве.

Таким образом, вряд ли визит Помпео принес украинскому правительству ожидаемые результаты. Однако для американского руководства Киев, судя по всему, по-прежнему важен.

Вероятно, после того, как утихнет скандал, связанный с разговором Трампа и Зеленского, США возобновят свое активное участие в украинском направлении.

Нефтяные гарантии Помпео

Несмотря на условия, сопровождающие поездку Помпео в Киев, центральным событием в этом турне стало все же его посещение Минска — первый визит госсекретаря США в Белоруссию за 25 лет.

Вашингтон обвиняет правительство Белоруссии в несоблюдении прав человека. Уже почти 12 лет Соединенные Штаты не отправляли посла в эту республику, а против Минска введены санкции. Переговоры Помпео с Александром Лукашенко принесли куда более ощутимые результаты, чем его поездка в Киев.

Во-первых, госсекретарь пообещал, что в ближайшем будущем Вашингтон направит своего посла. Также он заявил, что его встреча с белорусским лидером, хоть и не ставит вопрос о снятии санкций, значительно приближает это решение.

«Мы будем рассматривать, какие санкции можно снять. Пока что мы до этой точки не дошли. Но такие моменты, как сегодня, приближают к этой цели, — отметил госсекретарь США. — В Белоруссии сделан значительный прогресс в этих вопросах [прав человека]. Дальнейший прогресс — это единственный способ снятия санкций».

Обсудили стороны и экономическую повестку, причем тоже весьма успешно. Помпео, например, заявил, что США намерены увеличить объем инвестиций в Белоруссию.

«Внешняя политика Трампа, в первую очередь, направлена на усиление безопасности. И вы видите, что мы сделали на Украине, увеличив инвестиции в нее. Это то, что не смогла сделать предыдущая администрация: они несерьезно отнеслись к своим обязательствам в обеспечении безопасности. Мы продолжим делать это и здесь, в Белоруссии», — сказал он.

При этом госсекретарь отметил, что Вашингтон не намерен учитывать внешнеполитический курс Минска при определении своей политики в отношении Белоруссии. Иными словами, США декларируют, что не будут ставить Минск перед выбором — сотрудничество с Россией или же с ними.

«Мы полностью поддерживаем желание Белоруссии делать свой выбор и играть конструктивную роль в регионе. Вы не должны поддаваться какой-то силе, а должны сами определять свои собственные приоритеты и что будет самое лучшее для вас», — сказал он.

В то же время, США не удержались от жеста, который многими российскими парламентариями был расценен как показательный. Визит Помпео проходил на фоне затянувшихся переговоров Москвы и Минска об условиях поставки нефти в Белоруссию. Коммуникация на эту тему ведется в рамках создания Союзного государства и именно вопросы по ценам на энергоносители стали главным камнем преткновения в этом процессе. Сотрудничество в этой сфере Майк Помпео обсудил с Лукашенко.

«Мы готовы обеспечить вас на 100% нефтью, но по конкурентным ценам», — заявил госсекретарь США.

Помпео против Китая

В Нур-Султане, помимо встречи с президентом Касым-Жомартом Токаевым и главой МИД страны Мухтаром Тлеуберди, Помпео также встретился с первым президентом республики Нурсултаном Назарбаевым и передал ему приветственное послание от Трампа.

Как и на Украине, госсекретарь, выступая в ходе пресс-конференции, не сдержался от укола в адрес Пекина.

«Мы обсудили вопросы торговли людьми, тяжелую участь более 1 млн мусульман-уйгуров и этнических казахов, которые находятся в интернированных лагерях Синьцзяна в КНР возле границы с Казахстаном», — сказал Помпео по итогам встречи с главой МИД Казахстана.

Однако в центре переговоров все же оказалось развитие экономического сотрудничества между странами. Стороны также обсудили вопрос, как избежать влияния американских санкций в отношении других стран на экономику республики.

«Наши переговоры с Майком Помпео в очередной раз подтвердили стремление к качественному развитию казахстанско-американского сотрудничества. Сегодня в духе прагматизма мы с нашими американскими партнерами обсуждаем диверсификацию инвестиционных отношений между нашими странами. США рассматриваются Казахстаном как источник инвестиций, новых технологий, знаний, а также стандартов мирового уровня», — сказал Мухтар Тлеуберди.

Помпео же, говоря о сотрудничестве двух стран, повторил приверженность США не ставить своего партнера перед выбором.

«Мы полностью поддерживаем свободу выбора Казахстана, с какими странами он хочет вступать в деловые отношения, но я уверен, что партнерство с американскими компаниями обеспечит самый лучший результат для любого государства», — сказал он.

Геополитическое мародерство

К слову, уже во вторник начнет свой визит в США глава МИД Грузии Давид Залкалиани. Приглашение он получил от госсекретаря. В Вашингтоне Залкалиани примет участие во встрече глав МИД стран, которые являются членами Коалиции за свободу вероисповедания, проведет встречи в Государственном департаменте США и конгрессе.

Турне Майка Помпео выдалось насыщенным. Как отмечает в разговоре с «Газетой.Ru» политолог Андрей Суздальцев, цели госсекретаря не ограничивались обсуждением партнерства США и стран постсоветского пространства.

«Он выполнял роль геополитического мародера, есть такое понятие. С одной стороны, стоит задача, чтобы Россия увязала в своих проблемах на постсоветском пространстве — сделать из России, в лучшем случае, региональную державу, а не мировую и, в общем-то, резко сократить возможности влиять на международные процессы, — отмечает эксперт. — [Это] является важнейшей задачей политики Запада, включая американскую. С другой стороны, он приехал проверить, как эта политика выполняется».

Суздальцев отмечает, что, учитывая конфликт Москвы и Киева, а также токсичность Украины для Белого дома в условиях расследования по импичменту, для украинского руководства приезд Помпео был крайне важен. В Казахстане, однако, госсекретаря ждали совсем другие условия.

«В принципе, он понимал, что здесь особых противоречий нет между Нур-Султаном и Москвой, но он вбивал клин с другой стороны, он вбивал клин между Казахстаном и Китаем. В общем, мало того, что он выступил в роли лоббиста американских компаний (как и везде, во всех трех странах он выступал лоббистом американских компаний, прежде всего углеводородных) он откровенно провоцировал Китай, — отмечает эксперт. — Это явно стравливало Нур-Султан и Пекин. Китайский фактор проявился и в Минске. Белоруссия сейчас — вторая страна по уровню китаизации на постсоветском пространстве после Казахстана».

Однако в Минске основная цель визита заключалась вовсе не в ограничении роли Китая. Встреча Помпео и Лукашенко, по мнению эксперта, была направлена на Россию.

«Два хитреца — Помпео и Лукашенко — пытались использовать друг друга против одного компонента, против России. Лукашенко хочет, учитывая, что у него конфликт с Россией по поводу нефти, получить дешевую нефть. Он искал поддержку у США в лице Помпео. Помпео пообещал, что готов загрузить американской нефтью все потребности [Белоруссии]. Это удивительно, учитывая, что США так и не решили геополитические проблемы Украины не то что с нефтью и газом, но даже с углем они не решили проблемы страны, а тут он готов помогать каким-то образом американской нефтью. Это конечно он сознательно подогревал проблему взаимоотношений Минска и Москвы, подбрасывал дровишки в костер», — считает Андрей Суздальцев.

В то же время эксперт обращает внимание на заявление Помпео, что США уважают выбор Белоруссии. По мнению Суздальцева, это говорит о неготовности США полностью замещать роль России в республике.

«Визит абсолютно антироссийский и антикитайский, и стремление Помпео интриговать на постсоветском пространстве проявилось очень отчетливо. Он приехал не решать проблемы, не снижать конфликтность, а работать на разобщение, на раскол региона, — уверен эксперт. — Он не сделал никакого переворота, но он продемонстрировал позицию США, что, конечно, пойдет не на пользу отношениям с нашими соседями».

Россия начала поставки электроэнергии в Абхазию

Поставки электроэнергии из России в Абхазию начались 1 февраля, сообщает пресс-служба РУП "Черноморэнерго".

"Сегодня, 01.02.2020 с 02.00 часов переток электроэнергии из Российской Федерации в Республику Абхазия был осуществлён", - говорится в сообщении.

Уточняется, что ограничения на подачу электроэнергии полностью сняты по всей территории республики. "Все абоненты запитаны без ограничений", - отмечают в пресс-службе.

Абхазия в январе обратилась к России с просьбой об импорте электроэнергии в республику по причине низкого уровня воды в Джаварском водохранилище Ингурской ГЭС. Веерные отключения электроэнергии были введены в Абхазии с понедельника и осуществлялись до начала перетока из РФ. Ограничения были запланированы два раза в сутки по два часа на каждый район. Гендиректор РУП "Черноморэнерго" Аслан Басария говорил, что переток электроэнергии из РФ в Абхазию будет компенсирован из российской инвестпрограммы. В конце прошлого года была утверждена российская инвестпрограмма на 2020-2022 годы. Объем финансирования на три года составил 4,5 миллиарда рублей, по 1,5 миллиарда рублей на каждый год.

Басария 27 января говорил, что ситуация в Джаварском водохранилище на Ингурской ГЭС критическая, уровень воды составляет менее 440 метров. Понижение уровня воды происходит в среднем на 1 метр в сутки. При уровне 420 метров Ингурская ГЭС полностью прекращает работу.

Ингурская ГЭС - это крупнейшая гидроэлектростанция Грузии, на долю которой приходится большая часть энергоснабжения Абхазии. Плотина находится на контролируемой властями Грузии территории, а четыре перепадные ГЭС на реке Эрисцкали, Галское водохранилище и пульт управления контролируются властями Абхазии.

НАЧАТЬ С СЕБЯ И СОБОЙ ЗАКОНЧИТЬ

ФЁДОР ЛУКЬЯНОВ

Главный редактор журнала «Россия в глобальной политике» с момента его основания в 2002 году. Председатель Президиума Совета по внешней и оборонной политике России с 2012 года. Научный директор Международного дискуссионного клуба «Валдай». Профессор-исследователь НИУ ВШЭ. Выпускник филологического факультета МГУ, с 1990 года – журналист-международник.

РОССИЙСКАЯ ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА В XXI ВЕКЕ

Если бы мне пришлось подводить итог XX века,
я бы сказал, что он породил величайшие мечты,
когда-либо посещавшие человечество,
и разрушил все иллюзии и идеалы.

Иегуди Менухин, музыкант

Среди многочисленных авторов, высказавшихся в связи с годовщиной бархатных революций 1989 г. в Европе, оригинальный подход к трактовке тридцатилетия предложили Иван Крастев и Стивен Холмс. Их свежая книга “The Light That Failed” (русское издание готовится к печати в издательстве «Альпина») – жесткий, местами беспощадный анализ того, почему эйфория конца прошлого века закончилась разочарованием, а триумф либерально-демократической идеи обернулся острым кризисом. Книга достойна внимательного разбора, и мы вернемся к ней на страницах журнала. Для этого выпуска интересна часть повествования, которая касается России. Соглашаться с ней или нет – дело вкуса и убеждений, но аргументы содержат отправную точку для размышлений о российской внешней политике.

Мимикрия с последствиями

Основная мысль Крастева и Холмса следующая: эпоха великих перемен, которая, как считалось, наступила после краха коммунизма и «конца истории», стала временем не трансформации, а имитации. Предполагалось, что мир за пределами классического Запада будет перенимать принципы успешно действующей там либеральной демократии, так что «правильная» модель скоро завоюет планету. На деле, однако, происходила мимикрия, которая не столько преображала переходные общества, сколько заставляла притворяться послушными учениками. Ну а притворство рано или поздно приводит к обратной реакции, что и наблюдается в Восточной Европе, причем в наибольшей степени у таких флагманов реформ, как Польша или Венгрия.

Россия, по версии авторов, случай более сложный. На раннем этапе после распада СССР руководство страны и новые элиты стремились влиться в восточноевропейский тренд. Но быстро выяснилось, что в эту матрицу Россия не вписывается. Краткий период имитации по-восточноевропейски закончился острым разочарованием, породившим другое качество подражания: Россия «перешла от имитации внутреннего западного общественно-политического устройства к пародии на американский внешнеполитический авантюризм». «Кремль переквалифицировал имитацию Запада в объявление войны Западу», – полагают Крастев и Холмс.

«Отзеркаливание предусматривает ироничную и агрессивную имитацию целей и поведения соперника, – продолжают гнуть свою линию авторы. – Задача его в том, чтобы сорвать либеральную маску с Запада и показать, что Соединенные Штаты тоже, вопреки тщательно выработанному имиджу, играют на международной арене по “закону джунглей” […] После 2012 г. российские лидеры пришли к выводу, что главной слабостью политики их страны после окончания холодной войны было то, что они имитировали не реальный Запад. При ближайшем рассмотрении их попытки имитации западных демократий носили поверхностный и косметический характер. Так что теперь они стали одержимы идеей имитации реального западного лицемерия. Если раньше Россия больше всего беспокоилась относительно собственной уязвимости, то сейчас она обнаружила уязвимость Запада и мобилизовала все свои ресурсы, чтобы обнажить ее перед всем миром».

В этой статье мы не станем вступать в полемику с авторами, которые, кажется, уверены, что российское политическое поведение а) подчиняется надежному управлению, б) целенаправленно, продуманно и даже интеллектуально изящно, в) полностью зациклено на психологически запутанных отношениях с Западом. Живущие в России и хотя бы немного представляющие, как на практике функционируют здесь государство и общество, сочтут первые два пункта незаслуженным комплиментом. А вот третье предположение достойно рассмотрения.

Крастев и Холмс преувеличивают одержимость Кремля и его злонамеренность, списывая, как сейчас принято в США и ЕС, на Россию гораздо больше западных неприятностей, чем она в состоянии доставить («…одержимость лицемерием Запада подтолкнула российскую сторону к нагнетанию стратегически бессмысленной злобы»). Но одно справедливо – с момента распада СССР ее внешнеполитическое поведение в огромной степени определялось тем, что делали на международной арене другие ведущие игроки. А если упростить – другой ведущий игрок, ведь после окончания холодной войны коллективный Запад на годы обрел небывалую свободу действий и возможность реализовывать в мире свои сокровенные мечты, не обращая особого внимания на остальных. Пресловутый «момент однополярности», объявленный в 1990 г. Чарльзом Краутхаммером, был не просто метафорой, а точным описанием ситуации последовавших двух с лишним десятилетий.

Крастев и Холмс верно отмечают важнейшее обстоятельство, на которое обычно не обращают внимания западные комментаторы: «Падение Берлинской стены показало, что обрушение экономических систем и ожиданий убивает людей так же неумолимо, как и “горячая” война. Социально-экономические показатели России последнего десятилетия ХХ века напоминают показатели страны, только что проигравшей войну». Это к вопросу о том, почему было странно ожидать от русских их собственной арии в хоре ликования по поводу крушения тоталитаризма.

И еще одно значимое замечание авторов: «При определенных обстоятельствах россияне смогли бы увидеть в разгроме коммунизма свою победу, даже при том, что они – в отличие от поляков и других восточноевропейцев – не добивались освобождения от иностранного господства. Но такое восприятие было бы возможно в случае либо чудесного повышения уровня их жизни, либо сохранения их огромной империи. Исторический аналог второго – события 1920-х гг., когда большевики сумели удержать под своим контролем бóльшую часть (не всю территорию) империи Романовых – пусть они при этом говорили о коммунизме и строили свое партийное государство. Но в 1990-е гг. волшебной смены политической системы при сохранении значительной части территории государства не повторилось. Чудесное повышение уровня жизни тоже задерживалось – по крайней мере, для большинства россиян. Ужасающие утраты территории и потери населения не прибавили популярности новому режиму. Русские были шокированы тем, что их некогда могущественная держава превратилась в географически и демографически ослабленного международного попрошайку, выживание которого зависело от доброй воли Запада. В результате русские отказались признать историю 1989–1991 гг., служившую в их глазах своекорыстному самовозвеличиванию Запада, совместной победой, в которой не было проигравших… По их мнению, Запад просил их праздновать чудесное “освобождение” России от цепей советской власти как раз тогда, когда вокруг них рушилась их страна. Эта либеральная пантомима продолжалась в течение нескольких лет на полном серьезе».

Искания после краха

Рассуждения о российской внешней политике невозможны без учета ее тяжелой родовой травмы: появления на свет из краха государственности и обрушения сверхдержавного статуса. Обрушения стремительного, возможно, беспрецедентного по скорости в мировой истории. Конечно, острые затруднения начались еще у Советского Союза. Перестройка и «новое мышление» Михаила Горбачёва были вызваны не лучезарным озарением кремлевского руководства, а необходимостью сокращать бремя противостояния. Однако, несмотря на нараставшие проблемы, СССР почти до самого своего исчезновения сохранял атрибуты одной из двух супердержав и соответствующие возможности на мировой арене. Потом в одночасье Россия оказалась в положении, с одной стороны, государства, которому пришлось подтверждать свой международный мандат (признание Российской Федерации в качестве постоянного члена Совбеза ООН не было автоматическим), с другой – просителя материального вспомоществования вплоть до гуманитарной помощи. Просителя тем более униженного, что обращаться пришлось к тем, кто еще совсем недавно считался равноценным стратегическим соперником.

Дипломатия 1990-х еще ждет своего глубокого и беспристрастного летописца. Она была органичной частью того, что происходило в стране. Смесь высокого профессионализма одних и некомпетентности других, искренних заблуждений и непробиваемого догматизма, наивных иллюзий и трезвого реализма. Все это в условиях резко сниженной управляемости, внутренней борьбы за власть, перманентных социально-экономических и политических катаклизмов и фатального дефицита ресурсов. Пока западный мир праздновал нежданную победу и провозглашал новый мировой порядок на либеральных принципах, Россия тушила пожары – внутри собственной новой территории и по ее контуру, на бывших окраинах прежней общей страны, от которых в силу теснейшей связи невозможно было просто отмахнуться или отгородиться.

Возведенный ныне в высшую доблесть прагматизм – во многом наследие того периода. В условиях постоянного форс-мажора было не до рефлексий и философствований, но дело не только в этом. Эпохи идеологизированной политики – коммунистической и перестроечной – оставили после себя столь живописные руины, что от одной мысли о миссиях и идеях разве что не тошнило.

Еще более примечательным элементом конца ХХ века стала попытка России (пожалуй, впервые в истории) вписаться в идейно-политический проект, созданный не ей, без ее участия и без учета ее особенностей. Новый порядок, порожденный успехом Запада в холодной войне, подразумевал одностороннюю адаптацию к его принципам всех, кто им не полностью соответствовал. У Запада, кстати, представление о том, как Россия может встроиться в этот самый порядок, было еще более туманным, чем у самой России. Это объяснимо. Запад в 1990-е и даже еще в 2000-е гг. просто не считал вопрос об интеграции низвергнутой с пьедестала России в руководимый им мировой коллектив столь существенным, чтобы тратить на него излишние усилия и придумывать для бывшей сверхдержавы какую-то особую схему. Само как-нибудь утрясется. Россия же, пережившая крах и утратившая на время собственную систему координат, видела в выстраивании отношений с Западом едва ли не единственную возможность обрести новую долгосрочную основу. Отсюда и неоднократные попытки Москвы в 1990-е и особенно в первой половине 2000-х гг. предложить США и Европе схемы сближения и взаимодействия, которые позволили бы России стать частью «расширенного Запада», сохранив при этом, если использовать модный ныне в Европе термин, «стратегическую автономию». Это, однако, не вызывало почти никакого интереса со стороны партнеров. Их понимание мироустройства не предусматривало «особого статуса» – либо полноценное подчинение установленному комплекту правил и представлений, либо отчуждение.

В конце ХХ – начале XXI века Запад был неизбежной точкой отсчета для российской политики, потому что именно отношения с Западом и эволюция западной политики стали причиной слома, случившегося на рубеже 1980-х и 1990-х годов. Мир для России словно скукожился. Роль СССР как глобальной силы была неотделима от соперничества с США и их союзниками. Поэтому Российская Федерация, хотя формально и стала правопреемником Советского Союза, от глобальных запросов отказалась не только из-за неспособности их тогда реализовать, но и по концептуальным причинам. Де-факто Москва приняла «глобальное лидерство» Вашингтона, а свою задачу видела в том, чтобы найти подходящее место для себя в его рамках.

Дальнейшие изменения в политике России проходили под воздействием двух процессов. Один – все более четкое осознание того, что «подходящего» в российском понимании места в той системе для нее не предусмотрено. Другой – начавшаяся эрозия самого «глобального лидерства». Первый стимулировал размышления России о том, к чему, собственно, ей нужно стремиться. Второй создавал для этих размышлений контекст, который сначала скорее сбивал с толку, а потом стал восприниматься как поле расширяющихся возможностей. Впрочем, само по себе появление возможностей не давало ответа на вопрос о целях.

Глобальное и региональное

Одной из самых нашумевших оценок российского места в мире стало высказывание Барака Обамы в марте 2014 г. о том, что Россия – не более чем региональная держава, так к ней и следует относиться. Спектр реакций был широк. От острой обиды ряда комментаторов в России (какое хамское пренебрежение!) до сарказма оппонентов Обамы на Западе (какая глупость!). Между тем американский президент, того не желая, поднял самый главный вопрос, на который должна ответить российская политика. Каков масштаб ее интересов, соразмерный нуждам и имеющимся в распоряжении ресурсам?

Принято говорить о нескольких переломных моментах в российском восприятии внешней политики в целом и отношений с Западом в частности. Конечно, и 1999 г. (кампания НАТО против Югославии), и 2003–2004 гг. (цветные революции в Грузии и на Украине), и 2007–2008 гг. («последнее мюнхенское предупреждение» и война в Южной Осетии) очень важны, как и окончательный слом прежней парадигмы в 2014 году. Но судьбоносным стал год 2011-й – неожиданное решение воздержаться в СБ ООН по вопросу о применении силы против Триполи. Из чего тогда исходило российское руководство – вопрос отдельный, зато получился чистый эксперимент: после периода нараставших трений с Западом Москва вновь пошла на предложенную Соединенными Штатами и Европой форму поведения. Иными словами – согласилась на то, что «глобальный лидер» знает, как надо, и это знание не противоречит интересам России.

Результат известен. Степень его разрушительности для всех и всего – самой Ливии, стабильности в Северной Африке, Ближнего Востока в целом, европейских государств, Соединенных Штатов и российских интересов – трудно переоценить. Нынешний, спустя почти девять лет, непролазный хаос в бывшей Джамахирии и вокруг нее – каждодневное подтверждение пагубности тогдашнего подхода. Ливия стала цезурой, по другую сторону которой остались последние иллюзии даже не правоты или моральности, а элементарной рациональности западной политики по обустройству мира. Что сделало еще более насущным вопрос о том, какую роль/миссию должна выполнять (и должна ли вообще) Россия в новую эпоху.

Гипотеза Крастева и Холмса, с которой мы начали: именно тогда Россия, придя в ярость от поведения Запада, решила превратиться в вездесущую старуху Шапокляк – «хорошими делами прославиться нельзя», значит, займемся плохими. Действительно, возмущение действиями Запада было крайне сильно, тем более что в собственных фиаско он ничтоже сумняшеся упрекал Москву. (С тех пор тенденция видеть в России «универсального крайнего» резко усугубилась.) Но если пытаться суммировать, к каким выводам подтолкнул российское руководство опыт 2011 г., то получится примерно следующее.

Политика Запада сугубо деструктивна, и насущная задача – ограничивать ущерб от нее как для России, так и для мира. Российские интересы не принимаются во внимание даже не из зловредности, а из неспособности признать их наличие – подспудно к России относятся как к «парии», с которой приходится иметь дело лишь потому, что ее никак не обойдешь. Договоренности с Западом могут быть только очень конкретными, основанными на четко сформулированных запросах. Причем подкреплять эти договорённости следует убедительной силой – военной или ее заменяющей (привет любителям гибридного/асимметричного единоборства).

После бурного десятилетия 2001–2011 гг. (9/11, неудачи США на Ближнем Востоке, колебания в НАТО, мировой финансовый кризис, нарастание проблем в Евросоюзе, рост антилиберальных настроений по всей планете) ослабление позиций Запада стало очевидным. И оно превратило «многополярный мир» из образа в политическую реальность. Для России пришествие многополярного мира, столь желанного с середины 1990-х гг., оказалось скорее вызовом, чем отрадной новостью и руководством к действию.

Если отвлечься от официально провозглашавшихся концептов, то России со времени упразднения СССР были понятны две модели международно-политического бытия. Первая – какая-то форма интеграции в «Большой Запад». Вторая – противостояние Западу, попытка составить ему противовес. Обе они в чистом виде не работали, но маятник перемещался в этой амплитуде. Однако полицентричная система не предполагает ни того, ни другого. «Полюса» (а Москва, естественно, не видела себя ничем другим) друг в друга не интегрируются, в лучшем случае кооперируются на время для достижения конкретной цели. Но и постоянных противостояний быть не должно, их геометрия меняется в зависимости от текущего положения дел. Влияние и вес каждого «полюса» определяются его масштабом, способностью консолидировать пространство, достаточное для самостоятельного развития и сбалансированного взаимодействия с сопоставимыми визави.

Возвращаемся к формуле Обамы. В полицентричном мире глобальная держава сталкивается с растущими трудностями, поскольку управлять глобальными процессами не в состоянии никто. Страна-гегемон даже не перенапрягается (термин «имперское перенапряжение» был популярен в 2003–2004 гг. применительно к американским конфузам в Ираке), она разбрасывается и суетится, не зная, как и за что хвататься. Региональность же в такой среде – не второсортность, а необходимое условие успешного существования на международной арене. С начала 1990-х до начала 2010-х гг. Россия, по сути, колебалась между глобальным (стремление в той или иной степени вернуть себе место Советского Союза) и субглобальным (позиция второго уровня в американоцентричной системе). И то, и другое – наследие ХХ века. Подлинно региональной по своему мышлению Москва никогда не была, переживая мучительные рефлексии по поводу конца СССР. Но меняющаяся мировая обстановка превратила в анахронизм оба варианта, заставив задуматься о более прикладных вещах.

Неслучайно (хотя, скорее всего, неосознанно) непосредственным следствием перелома 2011 г. стало объявление о запуске евразийской интеграции. Тогда же Хиллари Клинтон на излете своей карьеры в администрации сказала, что задачей США должно быть недопущение «воссоздания СССР», чем, как она полагала, пытается заняться Россия. Уходящая госсекретарь точно оценила значимость российского шага, а заодно указала на наиболее острую для России дилемму. Но каково реальное содержание евразийского процесса: постсоветский реваншизм или создание качественно нового сообщества государств в Евразии?

Закономерно, что фронтальное столкновение России и Запада случилось на Украине. Кризис 2014–2015 гг. стал одновременно завершением предшествующего этапа международных отношений и предвестием нового. Завершением, потому что украинская коллизия положила конец логике автоматического распространения сферы западного влияния, начавшегося после распада коммунистического блока и Советского Союза. Предвестием, потому что острая схватка завязалась из-за территории, которую Россия считала ключевой с точки зрения формирования собственного «полюса», то есть для своих позиций в наступающей мировой архитектуре.

Украинский кризис обернулся огромной человеческой трагедией, принес множество бед людям и государствам, но, если взглянуть отстраненно, закончился вничью. Запад и Россия натолкнулись на пределы своих возможностей. Запад ощутил риски (военное обострение с Россией), которые превысили целесообразность дальнейшего продвижения. Россия же не смогла воплотить в жизнь концепцию «русского мира», отечественную версию идейно-политического расширения на исторически связанные территории. Степень поддержки жителей этих территорий оказалась несопоставимо ниже предполагавшейся, а масштаб ожидаемых издержек – явно выше. Результат – статус-кво, не устраивающий ни ту, ни другую сторону, если исходить из первоначальных намерений, но приемлемый с точки зрения текущего сосуществования. В условиях полицентричного мира рано или поздно все равно потребуется какое-то разрешение украинского сюжета, он не может оставаться в подвешенном состоянии. Либо Украина все-таки отойдет (целиком или частями) к сопредельным «полюсам», либо кристаллизуется некий автономный статус государств «на стыке» – для Украины и для других аналогичных случаев в мире. И это, кстати, послужит важным вкладом в устойчивость грядущей мировой конструкции.

Украина стала уроком для обоих соперников, но в первую очередь для России – прямолинейная экспансия по модели прошлого столетия в новые времена контрпродуктивна. Формы консолидации должны быть совсем другими.

Несоветская традиция

Итак, первая половина 2010-х гг. подвела черту, условно говоря, под «парадигмой-1989». В ее основе лежала идея благотворности универсализма, в то время как все более явная тенденция XXI столетия – фрагментация.

Сирийскую операцию 2015 г. чаще всего называют возвращением России в «большую игру» и заявлением ее претензий на глобальный статус. Москва, действительно, сделала то, что до того момента на протяжении 25 лет (начиная с «Бури в пустыне») могли себе позволить только Соединенные Штаты, – выступила в роли «мирового полицейского». В отличие от событий в Молдавии (1992), Таджикистане (1995), Грузии (2008) или на Украине (2014) сирийский военно-политический поход распространялся за пределы сферы непосредственных интересов, он был направлен на регион, центральный для мировой политики. Успех же, явно превзошедший самые смелые фантазии инициаторов, подкрепил ожидания, что теперь-то Москва вмешается в борьбу за мировое господство. Сторонники такой трактовки видят все новые подтверждения в активности России в Латинской Америке, Африке, газопроводной игре в Европе, укреплении стратегического взаимодействия с КНР. Уверенность Запада в том, что у России имеется продуманная стратегия расшатывания демократии в развитом мире (в этом не сомневаются и Крастев с Холмсом), – также часть описанной интерпретации. При этом и те, кто ее разделяет, и оппоненты констатируют (одни с сожалением, другие со злорадством), что ресурсов для настоящей схватки у России нет.

Впрочем, избавившись от ласкающей самолюбие, но принимающей уже чисто литературные формы демонизации (она же во внутрироссийском контексте – возвеличивание) российской политики, можно разглядеть и более скромные и рациональные компоненты внешнеполитического поведения.

Осенью 2015 г. автор этих строк услышал от одного очень высокопоставленного и влиятельного европейского политика следующие слова, произнесенные в сугубо приватном кругу и потому с неподдельной досадой: «Не успели мы разобраться с Россией на Востоке (имелся в виду украинский кризис. – Авт.), как она уже подобралась к нам с Юга (сирийская интервенция. – Авт.). Куда деваться?!». Собеседник точно подметил как минимум один из мотивов сирийской операции. К моменту ее начала западные страны вполне скоординированно стремились свести политическую повестку с Россией к теме украинского урегулирования – пока там не разрешится, ничего другого всерьез обсуждать не будем. Одна из форм давления, вполне действенная. Сирия сломала эту линию, заставив резко дополнить список вопросов, и дальше он только расширялся. Украина не то чтобы теряла значимость, но становилась частью более масштабной палитры, что давало Москве дополнительное пространство для маневра. Иными словами, использование глобальных возможностей, которые у России отчасти являются следствием ее географического положения, отчасти унаследованы от СССР, а отчасти приобретены уже в последнее время (благодаря демократизации мировой среды, а также ошибкам других игроков), позволило более уверенно чувствовать себя в региональной политике.

В этом ответ на вопрос – глобальной или региональной державой является Россия. В силу ее специфики Россию никак не зачислить ни в ту, ни в другую категорию. Можно сказать, что это региональная держава с рядом возможностей на глобальной арене, однако «регион» (Евразия), в котором Россия занимает ведущие позиции и расположена географически, таков, что практически все, там происходящее, автоматически превращается в важнейший глобальный фактор. Поэтому, исходя из формирующегося полицентризма Россия должна уделять основное внимание именно региональному измерению своей политики. Но это также неизбежно делает ее глобальным игроком, а действия на глобальной арене способствуют достижению целей на региональном уровне.

Такая диалектика принципиально не отличается от исторической российской внешнеполитической традиции за исключением сверхдержавного советского периода. Все российские «большие идеи», начиная с «третьего Рима» и далее, были не о мировом доминировании, а об обустройстве себя и окружающего пространства. «Мировая революция», а потом – распространение социализма стали отступлением от привычных подходов. Ну и известно, как закончились. Советский период, к которому сейчас вольно или невольно часто апеллируют, был исключением в истории отечественной внешней политики, как исключением была и беспрецедентная упорядоченность международных отношений во время холодной войны. Десятилетия после 1989–1991 гг. стали временем трудного расставания с той исключительностью (России – со своей, мировой системы – со своей), долгого прощания с ХХ веком.

Российская внешняя политика до недавнего времени в основном определялась последствиями событий конца ХХ столетия. Выживание, преодоление, восстановление, самоутверждение. На этом пути хватало ментальных утрат, одна из которых (тут Крастев и Холмс правы) – полная потеря веры в Запад – как пример, которому стоит следовать, будь то морально-гуманитарный или политический аспект. Степень разочарования в Западе сейчас столь велика, что временами переходит разумные границы. В любых действиях или процессах на международной арене российский взгляд склонен видеть исключительно цинизм и злую волю, а упоминание каких-либо идеалов вызывает мрачный сарказм. Впрочем, если смотреть на происходящее в историческом контексте, все закономерно. В конце 1980-х гг. на волне горбачёвского «нового мышления» маятник качнулся так далеко в сторону иллюзорного идеализма, что его противоход достигает столь же крайней точки с другой стороны.

И дольше века

Россия-2020 – страна совсем не идеологизированная. Попытки сформулировать ценностную базу раз за разом заканчивались либо набором лозунгов и цитат случайно выбранных классиков, быстро терявших актуальность, либо сугубо прикладными рецептами, которые укладываются в пресловутый прагматизм, эффективное решение возникающих проблем. Это относится ко всем разделам государственной политики, внешняя – не исключение. Дискуссия о том, что России нужна миссия, большая идея, задача международного масштаба, снова началась. И эта дискуссия является отражением того, что определенная модель исчерпана, требуется новое наполнение. Правда, это идет вразрез с другим мнением – в условиях мировой неразберихи и осыпания всех норм и правил только максимальная гибкость, незашоренность, свобода рук и действий приносят результат. Возможно ли это сочетать?

Сергей Караганов не раз писал о том, что у России есть как минимум один постулат, способный получить широкую международную поддержку – отстаивание права наций на свободу выбора моделей развития и их разнообразие, отвержение диктата «правильных» рецептов. Россия путем проб и ошибок трех десятилетий на собственном опыте испытала пагубность и некритичного подражания, и зацикленности на противостоянии сторонним идеям. Так что имеет основания предостерегать других. Подобное кредо хорошо вписывается в мировые процессы – полицентризм предусматривает и неоднородность форм политического и государственного устройства. «Апология многообразия» – не идеология, она не станет учением, свет которого Москва понесет остальному миру, в ней по определению не может быть предлагаемого ценностного набора (суть – как раз в отказе от таких предложений другим). Но она создаст благоприятную упаковку для ситуативной и гибко адаптирующейся к переменам внешней политики, необходимой на следующем этапе международных отношений.

Это, однако, требует изменения нарратива российской внешней политики и разговора о ней внутри страны. Пока он инерционен – не покидает колеи, заданной травмами конца ХХ века.

Язык российской дипломатии, например, по-своему действенен – он решает задачи, которые ставятся здесь и сейчас, максимально хлестко реагирует на вызовы информационной среды. Процентов на восемьдесят вся международная политика сегодня виртуальна, но это не дымовая завеса, за которой скрывается некая тайная суть, а в значительной степени реальное содержание происходящего. Крастев и Холмс, кстати, приводят очень удачный образ современности: «Жизнь после конца истории перестала быть “унылым временем” буржуазной хандры и стала напоминать культовую сцену перестрелки в полной кривых зеркал комнате смеха из классического фильма-нуар Орсона Уэллса 1947 г. “Леди из Шанхая” – аллегории мира общей паранойи и нарастающей агрессии».

Впрочем, если в дипломатическом общении кривые зеркала – реальность, к которой приходится приспосабливаться участникам, то внутренний дискурс о внешней политике – намеренное создание собственных кривых зеркал. Выхолащивание содержания в пользу все более зрелищного шоу удобно для решения сиюминутных задач, однако в долгосрочной перспективе плодит в общественном мнении крайне примитивные представления. Они губительны, потому что полицентричный мир оставляет все меньшее пространство для линейных черно-белых толкований, требует понимания нюансов. Для объяснения публике решений, порой неожиданных и нестандартных (а их уже приходится принимать), нарратив должен быть отстраненным и рациональным. И нельзя трактовать происходящее в категориях победы/поражения в каждом конкретном случае, потому что в новой международной среде эти понятия в чистом виде применимы все реже.

Обратим внимание на очень важную мысль, которую высказывает, заглядывая в будущее, историк Доминик Ливен: «Вероятно, ключевым вопросом будет выживание. От правителей потребуется большая осторожность и богатое воображение. Если из событий, предшествовавших 1914 г., и можно извлечь какой-то урок, то он будет о том, что политическому лидеру необходимо тщательно управлять общественным мнением – вне зависимости от типа государственного устройства страны, которую он возглавляет» (см. интервью в этом номере).

Свобода от эмоций и контроль над пафосом дают больше возможностей для эффективного управления общественным мнением, чем перманентная экзальтация. Последнее же неразрывно связано с фиксацией на реванше, одержимостью отношениями с более сильным соперником, которого надо догнать. Именно это составляло, как описано выше, содержание политики в эпоху после холодной войны. Но она завершилась.

Раздел о России Иван Крастев и Стивен Холмс заканчивают следующим утверждением: «Справедливо будет сказать, что Кремль по-прежнему убежден: выживание режима зависит от подрыва глобальной гегемонии либерального Запада». Даже если считать, что так оно и есть, глобальная гегемония либерального Запада уже подорвана – причем самим Западом, оказавшимся на поверку не настолько уж и либеральным. Так что данная мотивация российской политики теряет смысл в любом случае.

Идея глобальной миссии едва ли реализуема. И причина не только в том, что ее нелегко сформулировать в мире, переживающем кризис всех идеологий. Прежде всего, сомнительно, что нечто глобальное, общемировое жизнеспособно в международной системе, находящейся в фазе политико-экономической фрагментации и дробления по линиям культур и идентичностей.

Эрик Хобсбаум в книге «Эпоха крайностей» называл ХХ век коротким – он, мол, начался, когда прогремели залпы Первой мировой войны, а завершился крушением СССР в 1991 году. Сейчас эту метафору можно скорректировать – ХХ век был не короче других, а продолжался ровно столько, сколько и должно длиться столетие. Просто он оказался сдвинут. Начавшись в 1914 г., он закончился в 2014 г., когда шлейф политики прошлого века превратился в первое проявление новой эпохи. ХХ столетие с его агрессивным идеологически мотивированным экспансионизмом ушло. В мире, который все чаще называют анархическим, устойчивость к внешним потрясениям, а не способность распространяться вширь становится главным качеством, необходимым для конкуренции.

Часто звучащая ныне идея о России как «экспортере безопасности» сводится в конечном итоге к задаче, направленной не вовне, а внутрь – чтобы безопасность экспортировать, ее необходимо в достатке иметь у себя. И речь, естественно, не только о военных и полицейских функциях, но и о вопросах продовольствия, чистой среды, транспортных коридоров, сбалансированных межнациональных и межкультурных отношений, пригодных для освоения территорий и прочем. Что и требовалось доказать – успешность внешней политики на новом этапе напрямую зависит от внутренней устойчивости государства.

Иван Сафранчук, автор заметки «Мессианизм» из нашего «Глоссария», замечает, что за несколько веков у России сформировалось очень специфическое самосознание, отличное, например, от американского или британского. Россия не хочет переделать мир в соответствии с определенной программой, но верит в то, что само её существование делает его лучше. Соответственно, сохранение себя в дееспособной форме является миссией и ответственностью перед миром. Идея весьма современная.

Россия. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 30 января 2020 > № 3305442 Федор Лукьянов

«ПОСЛЕДОВАТЕЛЬНОСТЬ И ЛОГИКА СЕЙЧАС В БОЛЬШОЙ ЦЕНЕ»

ДМИТРИЙ ПОЛЯНСКИЙ

Первый заместитель Постоянного представителя России при ООН.

ФЁДОР ЛУКЬЯНОВ

Главный редактор журнала «Россия в глобальной политике» с момента его основания в 2002 году. Председатель Президиума Совета по внешней и оборонной политике России с 2012 года. Научный директор Международного дискуссионного клуба «Валдай». Профессор-исследователь НИУ ВШЭ. Выпускник филологического факультета МГУ, с 1990 года – журналист-международник.

О том, каково сейчас быть российским дипломатом и находиться в самом центре международной политики, как изменилась эта самая политика в XXI веке, Федор Лукьянов беседует с первым заместителем постоянного представителя России при ООН Дмитрием Полянским.

Лукьянов: Твой опыт работы в МИДе приближается уже к трем десятилетиям – с 1993 года. Это несколько эпох. Что значит – быть российским дипломатом сегодня? Тем более на таком передовом направлении. Что изменилось по сравнению с прежними периодами?

Полянский: Общий контекст значительно усложнился – просто потому, что в мире пропала понятная система координат. Как раз наша, российская, линия мне, как правило, ясна, центр иногда можно даже не переспрашивать. А вот куда мир идет в целом, чего ждать, какую роль мы будем или не будем играть, наступит ли жесткое противостояние в духе холодной войны или все-таки оно трансформируется в какую-то многостороннюю систему… Масса вопросов, на которые никто ответить не может. Их прояснение, надо признать, зависит не от нас. Карты, прежде всего, в руках американцев, а они переживают разброд и шатания. Интуитивно многие вещи кажутся понятными, но этого же недостаточно. Точность прогноза очень невысокая.

Лукьянов: Ты говоришь, что наша линия ясна, а линии других – нет. И все это в запутанной и непредсказуемой среде. Но так, вообще-то, не бывает. Когда всюду круговерть, Россия не может одна стоять эдакой твердыней последовательности и непреклонности. Неизбежны импульсивные метания и ситуативные решения – согласно меняющимся обстоятельствам. Скажем, когда начался кризис вокруг Украины, решения принимались в срочном порядке, что называется ad hoc, они вызывали острейшие противоречия, даже по интерпретации того, что происходило. А ты представляешь страну в Нью-Йорке, должен отстаивать какую-то линию, которая может иногда закладывать лихие виражи, не всегда ожидавшиеся. И как себя вести, например, в работе с партнерами, где требуется определенный уровень доверительности, хотя бы в непубличном режиме?

Полянский: Я, само собой, не могу знать все досконально. Партнеры – такие же дипломаты, они прекрасно понимают, что есть официальная позиция. Мне Москва дает указания, я их придерживаюсь. Даже если я не знаю каких-то деталей, мне понятны причины, по которым то или иное делается.

Взять украинский случай. Причины наших действий партнерам, в общем-то, тоже были понятны. Они могли не соглашаться с методами, но сама подоплека, связанная с поведением ЕС и США, им была очевидна. Кстати, степень американского вмешательства в украинские дела только сейчас начинает вылезать на поверхность, и не факт, что это будет более лицеприятно, чем какие-то вменяемые нам в вину маневры.

Еще один пример – Солсбери. Помнишь, наверняка, громкие заседания в 2018 г., поток пафосных заявлений. Ясно, что никто из этих «заявителей» на месте событий не был, что там на самом деле случилось, никто не знал. Но им дали указание занять определённую позицию. Вопреки здравому смыслу и в отсутствии каких-либо доказательств. Не буду же я на них обижаться, уличать во лжи, шипеть в кулуарах, особенно на глазах у журналистов. Это профессиональная этика. Но и мои контрдействия оправданны. Я что-то недосказываю, они о чем-то умалчивают, но я прекрасно понимаю, где есть пространство для договоренности, где нет. А у них, кстати, бывает «серая зона». Те же американцы: предлагают нам сотрудничество по определенным вопросам, мы говорим – давайте, но они тут же вводят санкции против нас. Я спрашиваю: зачем вы нас держите за идиотов?

Лукьянов: Сознательная тактика?

Полянский: Не уверен, необязательно. Был недавно совершенно вопиющий эпизод, когда не дали визы делегации министра Лаврова. Я видел растерянное выражение лица госсекретаря Майка Помпео, когда он с министром в кулуарах встречался. Он как будто искренне хотел сказать: «Я тут ни при чем, честное слово». Сергей Викторович говорил, что американцы его уверяли: мол, «ни Помпео, ни президент Трамп такого решения не принимали». Вопрос: а кто тогда? Кто остается? Представляешь, если бы у нас по внешнеполитическим вопросам, да еще на таком высоком уровне, ни президент, ни министр иностранных дел не были бы в курсе, что кто-то кого-то не пускает? А у них множественность, даже путаница акторов, Конгресс и иже с ним. Например, постпредство США в ООН нам часто пытается помочь, но бьется, как об стенку. Они передают одни предложения, вроде как с ними в центре не спорят, а на деле получается, что страна следует другим курсом.

Вообще, в отношении не только России, но и Китая развивается все более острая шизофрения. Требуют сотрудничать, при этом постоянно давят и норовят наказать. Наши собеседники тут понимают некоторую абсурдность ситуации, но они не вольны в своих действиях.

Лукьянов: А раньше такого не случалось? Лицемерие было, есть и будет основой политической культуры, особенно западной, а уж в дипломатии – это норма. Может, сейчас просто стало более заметно благодаря информационному обществу?

Полянский: Раньше такое не практиковалось в той степени, как теперь. Да, во многом все усугубилось за счет новых информационных возможностей. Потенциал манипуляций возрос неизмеримо. Но и раскол такого масштаба внутри самих обществ трудно припомнить. Соединенные Штаты, Великобритания, ЕС – они сами не понимают, что с ними будет. Это не может не накладывать отпечаток на внешнюю политику.

Лукьянов: Поставлю вопрос ребром. Исходя из всего вышесказанного, нельзя ли сделать вывод, что дипломатия бессильна? Что она не в состоянии выполнять функции, которые ей предписаны?

Полянский: А какой критерий эффективности? То, что мировой войны нет, это, на мой взгляд, едва ли не основной критерий. Если нас вообще упразднить, ООН обнулить, то в течение одного-двух месяцев, когда не будут работать никакие дискуссионные площадки, начнется мировая война.

Лукьянов: Я не про ООН, а о дипломатии как таковой. Из того, что ты говоришь, получается, что публично у вас диалог глухих, а не публично – попросту разводят руками: все всё понимают, но сделать ничего не могут.

Полянский: Публичный и непубличный уровень всегда имел место. Андрей Громыко, Анатолий Добрынин или Олег Трояновский были заклятыми оппонентами своих американских визави, что не мешало им лично доверительно и уважительно общаться, решать проблемы.

Лукьянов: Вот именно – не просто общаться, но и решать проблемы. Ты сейчас решаешь проблемы, общаясь кулуарно?

Полянский: Конечно. Наша работа тут – постоянное согласование позиций, поиск подходов, приемлемых для всех. И в рабочем порядке всем приходится идти на компромиссы – в собственных же интересах.

Лукьянов: Это не вполне согласуется с тем, что ты раньше сказал о тех же американских, британских, европейских дипломатах, которые шарахаются из стороны в сторону.

Полянский: Речь шла, прежде всего, о двусторонних отношениях. Я своим коллегам в Вашингтоне не завидую. У них совершенно другой контекст, и они как раз в полной мере ощущают все то, о чем мы говорили. Но сейчас речь – о многосторонней дипломатии, здесь больше взаимозависимости и ограничителей на двусторонние зловредные действия.

Лукьянов: Хорошо. Это важно, что есть большая разница между дву- и многосторонним. Теперь о другом. Мы много слышим о том, что позиции России в мире укрепились неимоверно. Ты ощущаешь рост престижа России на международной арене?

Полянский: Ощущаю. Особенно после Сирии, Ближнего Востока, когда партнеры поняли, что мы действительно способны что-то задумать, на практике это реализовать, а затем последовательно двигаться в избранном направлении. Конечно, изменение очень чувствуется, особенно со стороны третьих стран, не западных. Африканские, ближневосточные государства гораздо внимательнее стали к нам прислушиваться. Западники больше побаиваются. А еще в их реакциях проскальзывает некоторая растерянность – они не знают, что с нами делать. Додавить не могут, изоляция не получается – по всем форматам мы востребованы. На Ближнем Востоке они вообще без нас ничего крупного сделать не в состоянии. Но при этом мы у них по-прежнему проходим по категории врагов (ну если все своими именами называть). Отсюда такая зацикленность на Украине – им важно поставить галочку, найти какое-то решение, показать хоть какую-то эффективность своей политики. И с облегчением начать искать точки соприкосновения.

Опять-таки, сильно беспокоит Запад и наше партнерство с Китаем. Кстати, китайское поведение тоже меняется. По ряду вопросов еще года два назад представители КНР десять раз думали, стоит ли высказаться. Сейчас уже не думают. Я не помню, чтобы китайцы на площадке ООН так активно и инициативно критиковали американцев, прямо наотмашь.

Лукьянов: Прав ли я, что сейчас стало очень опасно кому-то что-то говорить. В закрытом режиме, секретном, неважно. Шанс на то, что это утечет или будет сознательно вброшено, велик. Что происходит в плане доверительности бесед?

Полянский: О секретных вещах, естественно, в беседе я говорить не буду, и я не буду нигде ничего такого размещать, где есть хотя бы шанс на открытый доступ. Но вообще без доверия невозможно. Допустим, кому-то важно предугадать нашу реакцию, чтобы самому не попасть в сложное положение. Я могу поставить партнера перед фактом на заседании, прижать его к стенке. И формально я буду прав. Но если я ценю рабочие отношения, то могу коллегу предупредить. Например, мне пришли указания по какой-то резолюции или нашей позиции, я выделяю «красные линии», прихожу к нему и говорю: вот здесь мы точно подвинуться не можем. А здесь – можем, наверное, немного смягчить. Поэтому он не станет публично атаковать меня по теме, по которой это заведомо бессмысленно, или отправлять в столицу нереалистичные предложения. Вероятнее всего, он предложит разумные решения. Так что это скорее разведка, которую я сам помогаю провести. И в своих собственных интересах тоже, чтобы он лучше знал мою позицию и не наступил на какую-то мину, после чего я уже ничем не мог бы ему помочь. Это не значит, что я «сливаю» свою позицию. Тем не менее он это учтет и оценит. И мне точно так же потом подскажет. Такой механизм работает.

Лукьянов: Со стороны ощущение, что вынести на публику конфиденциальный разговор становится сейчас нормой.

Полянский: Это может случиться по незнанию один раз. Человек единожды так себя поведет и станет «черной овцой» в дипломатии. Есть понимание, что если ты что-то говоришь доверительно, собеседник либо должен это использовать по согласованию с тобой, либо без упоминания тебя. Но ты сам, естественно, думаешь, о чем можно заранее предупреждать, а о чем нет.

Лукьянов: По части дипломатии ты, наверное, прав. Но если ориентироваться на политику, мы видим другие проявления. Когда была грузинская война и шли баталии в Совбезе, Кондолиза Райс запросто обнародовала то, что Путин и Лавров говорили ей при личной встрече или по телефону… Или эпопея с транскриптом разговора Трампа с Зеленским – как выяснилось, никто его толком не предупреждал, что такое может быть. Это вообще становится нормой. Требовали же от Трампа предъявить записи переговоров с Путиным, хотели вызвать на допрос переводчиков. Я понимаю про секретность. Но ведь и обычный человеческий разговор можно повернуть так, что будет скандал.

Полянский: Примеры, которые ты привел, американские. И неслучайно. Это отражение того, что происходит у них самих. По их законам, осведомитель (whistleblower, как они говорят) может настучать на президента, и ему будет гарантирована защита. Когда президент или министр разговаривают с американцами, конечно, они учитывают этот фактор.

Но бывают все же и доверительные беседы. При желании все прослушивается, но я – еще раз – не о секретности. Есть большая разница между секретностью и доверительностью.

Лукьянов: У меня была более алармистская картина. То есть дипломатическая рутина работает, полагаешь?

Полянский: Дипломатия, спору нет, трансформировалась и видоизменилась в условиях электронных медиа, мессенджеров. Очень многое согласуется по WhatsApp или электронной почте, например. Ты вроде как человеку пишешь доверительно, но при этом понимаешь, что он при желании возьмет и опубликует скриншот. Но, повторюсь, такое возможно лишь один раз. Для дипломатического корпуса он сразу становится персоной нон грата. Я таких случаев даже не знаю, честно говоря. Но при этом все мы понимаем, что все, что хранится в компьютере или смартфоне, легко может быть прочитано третьими лицами, поэтому настоящие секреты туда в принципе не попадают.

Лукьянов: Доверительность – это одна сторона. Другая сторона – дипломатия, внешнеполитическая деятельность явно становится гораздо более публичной, театральной. Покойный Виталий Иванович Чуркин был звездой. Твой нынешний шеф, Василий Алексеевич Небензя, тоже за словом в карман не лезет. Я уж не говорю про Марию Владимировну Захарову. Тебе приходится быть артистом?

Полянский: Сам я стараюсь никогда людей не дразнить. Но и мне приходится иногда проявлять эмоции. Если, например, кто-то на заседании задевает и провоцирует, нехорошо оставлять это без внимания. И тут стоит добавлять толику эмоциональности, которая мне, вообще-то, несвойственна.

Дипломатия в ООН вплотную связана со СМИ. Если заседание проходит в открытом формате, люди волей-неволей делают громкие заявления, рассчитывая в том числе на внутреннюю аудиторию. Когда сирийский постпред, например, выступает и полчаса сыплет не вполне понятными оборотами, он это делает не для нас, а для того, чтобы его соотечественники увидели, что он дал адекватный отпор тем, кто критикует его страну. Ну или Василий Алексеевич порой использует цветистые обороты, которые западники через перевод не поймут в принципе, но их оценит домашняя аудитория. В других случаях такого, наверное, нет. Этот жанр в чем-то близок публичным заявлениям перед журналистами, когда для начала зачитывается нечто подготовленное и хорошо продуманное. Но и импровизация тоже бывает, конечно.

Лукьянов: А тебя как профессионала и наблюдателя не шокируют какие-то ходы нашей публичной дипломатии? Не кажется иногда, что перебор?

Полянский: Это личностный фактор в большей степени. Кому-то нравится, кому-то нет. Я иногда ставлю себя на место того или иного оратора и думаю, что, может, я бы по-другому сказал. Или не на этом сделал акцент. Не факт, что у меня получилось бы лучше. Находясь за границей, я не вижу всей картины. Не так остро чувствую ожидания внутренней аудитории. А это бывает очень важно в публичной дипломатии, влияет на то, какие моменты важно заострить, а на какие сделать меньший упор. Мы все-таки больше действуем, исходя из внешнеполитических аспектов.

Лукьянов: В старые добрые времена, которые не так давно закончились, все-таки грань между внешним и внутренним была намного четче. А сейчас ее практически не стало. Причем везде.

Полянский: Особенно в нашей стране, где люди интересуются политикой, где полно этого всего на телевидении в любых интерпретациях, в том числе и полускандальных.

Лукьянов: Если посмотреть в ретроспективе, вспомнить годы, когда ты был сильно моложе и мы жили в других условиях, ты ощущал пренебрежительное отношение к России? Если сейчас статус повышается, то был ли период, когда смотрели на российских дипломатов и думали или даже говорили: «Вы-то куда? И с чем?».

Полянский: Тут надо соизмерять свой уровень. Мне трудно сравнивать сегодняшний свой опыт с тем, что было, когда я начинал работать в Тунисе в начале девяностых, – тогда моя роль и функции были очень ограниченны. Да и внешняя политика, честно скажем, была никакая. Влияли внутренние факторы: чеченская война, внутренний политический кризис, экономический коллапс, на внешней арене солировал Андрей Козырев с его весьма спорными представлениями о роли России в мире – ясное дело, к нам было совсем другое отношение. Но если говорить о периодах, которые я могу оценить лучше, то могу сказать, что некая неопределенность возникла в начале этого десятилетия.

Лукьянов: Почему?

Полянский: На мой взгляд, прежде всего, из-за ситуации с Ливией. Наше решение воздержаться в СБ ООН, когда мы все-таки поверили заверениям западников (в последний раз, наверное) очень многие не поняли, особенно на фоне российской повестки до этого. Мы проводили довольно последовательную самостоятельную линию, четко декларировали свои приоритеты, и этот шаг, который западники сразу же использовали для развала Джамахирии, выглядел нелогично. От ливийского казуса пошло много кругов, много проблем для региона и мира в целом. На Ближнем Востоке чувствовалось очень сильное разочарование. Потом постепенно это выправилось. В том числе благодаря правильному решению и четкой и последовательной позиции по сирийскому вопросу. Соответственно, вырос и наш авторитет в регионе и мире. А с уважением, как мне кажется, нас начали воспринимать еще раньше, после Крыма, хотя официальная реакция западников и их сателлитов была оголтелой. Все понимали, что шаг тяжелый, хороших решений тогда в нашем арсенале не имелось. То, что мы не отступили, не бросили своих, более того – и сейчас по-прежнему держимся за свои позиции, можно сказать, зубами, вопреки всем ярлыкам, которые на нас вешают, вызывает, несмотря ни на что, уважение. Западники могут что угодно говорить, выдавать желаемое за действительное, но где-то нам даже завидуют. Потому что у нас есть решения, основанные на понятном подходе, и воля к их выполнению.

Это сейчас мало где встретишь. Все страдают от недосказанности и отсутствия внятных правил игры, четкой международной «конституции», согласно которой можно было бы действовать, понимая, что хорошо, а что плохо. Они видят, что мы последовательны. Мы выступаем, имея в качестве точки отсчета одни и те же категории. И им это импонирует, даже если они не разделяют то, что мы говорим. Последовательность и логика сейчас в большой цене.

Лукьянов: Вытекает естественное предположение: они же тогда, наверное, ждут (кто-то с надеждой, кто-то со страхом) нашего магического двадцать четвертого года? Вот уйдет Путин, и тогда…

Полянский: Пока об этом разговоров нет. Нет ощущения, что надо, мол, дождаться 2024 г., и в России все изменится. Так когда-то говорили про ситуацию с завершением второго срока Путина. Сейчас такого не слышу. Возможно, потому, что еще далеко до этой даты. Зато есть другие страны, будущее которых тоже неясно, а момент перелома гораздо ближе. Вот, например, до ноября надо как-то дожить – в США ведь все развивается совершенно непредсказуемо.

Лукьянов: Заключительный вопрос – жизненный. В профессиональном смысле ты счастлив?

Полянский: В профессиональном смысле – да. Здесь очень интересно работать, но ни на что, кроме работы, времени нет. Такая всепоглощающая и важная каторга с такими же, как я, каторжанами, общение и работа с которыми доставляет большое удовольствие. Приходится сталкиваться практически со всей палитрой вопросов, составляющих нашу дипломатию. Многие региональные сюжеты и кризисы обсуждаются и решаются прежде всего именно в ООН. Очень ценно формирующееся здесь понимание, как все устроено, насколько это важно и какие на этой многосторонней дипломатической площадке есть возможности и ограничители. Прочувствовав это, на мой взгляд, гораздо проще расти в профессиональном плане.

США. ООН > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 30 января 2020 > № 3305441 Дмитрий Полянский

ВЫБОРЫ В США И РОССИЙСКО-АМЕРИКАНСКИЕ ОТНОШЕНИЯ

ДМИТРИЙ ТРЕНИН

Директор Московского Центра Карнеги, член Совета по внешней и оборонной политике.

Когда-то главный советский американист Георгий Арбатов говорил: «Выборы в США – плохое время для хорошей политики и хорошее – для плохой». Эта максима, по-видимому, вечна. В последние четыре года, правда, оказалось, что «время плохой политики» может растянуться на целый президентский срок, если в этот период американский политический класс будет всецело поглощен острой внутренней борьбой, практически не оставляющей места для ответственных решений и долгосрочной стратегии, в том числе в сфере внешней политики. Завершится ли этот период в 2021 г. или продолжится до середины 2020-х гг., покажут результаты выборов в ноябре 2020-го. Для России это имеет важнейшее значение в выстраивании собственной среднесрочной стратегии на американском направлении, но в долгосрочном плане необходимо осмыслить и учесть опыт последних трех десятилетий.

Текущий диагноз

Сегодня политический класс Соединенных Штатов всецело сконцентрирован на президентской избирательной кампании и идущей параллельно процедуре импичмента президента Дональда Трампа. Все остальные вопросы текущей политики рассматриваются через эту призму. Риск принятия Конгрессом новых санкций в отношении России в самое ближайшее время снизится не только в связи с исключительной сосредоточенностью конгрессменов на импичменте, но и из-за того, что принятие санкций в нынешних условиях будет рассматриваться как удар по Дональду Трампу и его администрации, чего республиканцы, имеющие большинство в Сенате и вслед за своими избирателями поддерживающие президента, допустить не могут. С другой стороны, после вероятного неудачного завершения попытки импичмента республиканцы могут согласиться поддержать законопроект о санкциях, чтобы в очередной раз отмежеваться от «токсичной» России.

В обозримом будущем внутриполитическая борьба в Соединенных Штатах продолжит мешать стабилизации американо-российских отношений. Хотя фокус расследования действий Трампа в Палате представителей сместился в сторону Украины, истерия в отношении России продолжается и даже усиливается. Это происходит, несмотря на то, что трезво мыслящие американцы признают необходимость восстановления диалога с Россией и даже налаживания какого-то взаимодействия с ней в вопросах стратегической стабильности (судьба Договора СНВ-3) и по другим темам, связанным с безопасностью, – таким, как распространение ядерного оружия или противодействие терроризму. Проблема, однако, в том, что любое взаимодействие рассматривается как уступка России, требующая предварительных шагов Москвы навстречу американским требованиям, – например, признания факта вмешательства России в выборы 2016 г. и обязательства не вмешиваться в будущем в американский политический процесс. На подобной основе, конечно, нельзя договориться о возобновлении полноценного диалога до президентских выборов 2020 года.

Исход грядущих выборов не привнесет фундаментальных перемен в американо-российские отношения, но может по-разному повлиять на них в зависимости от качества победы того или иного кандидата. Победа действующего президента с убедительным отрывом голосов избирателей – 4–5 процентных пунктов или больше – способна укрепить положение Трампа настолько, что он сможет проводить свою политику, в том числе в отношении Российской Федерации, без оглядки на демократическую оппозицию. С другой стороны, уверенную победу кандидата от Демократической партии уже нельзя будет объяснить вмешательством Москвы. Такой исход мог бы со временем – после «одно- двухлетки ненависти» – открыть некоторые, хотя и строго ограниченные, возможности для возобновления диалога по вопросам, связанным с военно-политической и контртеррористической проблематикой. Такой прагматичный диалог, конечно, более чем уравновешивался бы – или прикрывался – в информационном пространстве резкой критикой внешней и внутренней политики России со стороны победивших демократов.

Избрание же Трампа на второй срок с небольшим отрывом или только голосами выборщиков, а не большинства избирателей, скорее всего, приведет к продолжению нынешней «холодной гражданской войны», в которой России будет по-прежнему уготована роль злого кукловода Трампа, а следовательно, заклятого врага американских демократов, СМИ и большей части политического истеблишмента. Неясно, насколько Трамп в этих условиях сохранит декларируемую заинтересованность в улучшении отношений с Москвой и насколько республиканцы в Конгрессе будут препятствовать усилиям демократов наложить на Россию более жесткие санкции.

Уникальная и опасно дестабилизирующая ситуация может сложиться, если Трамп откажется признать поражение на выборах и освободить Белый дом, а также призовет своих сторонников – вооруженных домашним оружием – «защищать выбор народа от посягательств элит». Такого в истории США не было никогда, но ситуация уже неординарная, а Трамп проявил себя человеком, не стесненным внешними ограничениями. Некоторые наблюдатели возлагают в этих условиях надежду уже не на суды и другие конституционные механизмы сдержек и противовесов, а на прямое вмешательство военных на стороне Конституции для смещения засидевшегося на своем посту главы государства.

Возможности Москвы воздействовать на ситуацию, чтобы уменьшить токсичность России в американской политике практически отсутствуют. Американский бизнес, уже работающий в России, остается прибыльным, но старается особенно не трубить о своих успехах, чтобы не привлекать внимания активистов санкционных мер. Потенциальные новые игроки боятся инвестировать в Россию, опасаясь санкций и внутрироссийских проблем, о которых постоянно сообщают американские СМИ. Сдвиги могут последовать, но в долгосрочной перспективе и если Россия возьмет курс на активное экономическое развитие, приватизацию и демонополизацию при укреплении независимости судебной системы. Тогда экономическая привлекательность может пересилить политическую неприязнь.

За пределами политических и медийных кругов – в основном вашингтонских – восприятие России как однозначно враждебной Америке страны гораздо слабее. В интеллектуальном сообществе США, особенно в университетской среде, начался процесс переоценки ценностей, в том числе в области внешней политики. Появились серьезные работы, критикующие либеральный интервенционизм и милитаризм как отличительные черты американской внешней политики последних десятилетий. Речь не столько о том, как лучше проводить внешнюю политику, а как выработать новый курс, больше отвечающий мировым реальностям. Эти тенденции не являются пока определяющими, но их появление симптоматично.

При всей важности выборы 2020 г. – в известном смысле промежуточные. Они отразят накал борьбы и раскол общества, но не дадут ответа на накопившиеся вопросы. Выход США из трех кризисов, в которые они погружены, – политического, социально-ценностного и внешнеполитического – будет долгим и болезненным. Речь идет о завершении целой эпохи, начавшейся с приходом в Белый дом Рональда Рейгана в 1981 году. В экономике – это неолиберализм «чикагской школы». В социальной сфере – резкое усиление неравенства, когда условно 20% по-крупному выиграли от глобализации и 80% остались «при своих», но относительно первой группы сильно проиграли. Во внешней политике – триумфализм, порожденный внезапной и полной победой США в холодной войне.

Контуры нового баланса в экономике, внутренней и внешней политике Соединенных Штатов пока не просматриваются, но процесс изменений уже запущен, и за ним необходимо внимательно следить. Как и за неизбежной сменой поколений в американском политическом классе: ведь основным нынешним претендентам на пост президента – Трампу, Джо Байдену, Элизабет Уоррен, Берни Сандерсу, а также Майклу Блумбергу – за 70. Возможно, уже президентские выборы 2024 г., которые совпадут с ожидаемой новой конфигурацией власти в Российской Федерации, явят миру новый облик политики США и создадут условия для нового начала в американо-российских отношениях.

Позиции и характер действий сторон

Стремиться перевернуть страницу заставляет то обстоятельство, что нынешнее состояние отношений России и Соединенных Штатов характеризуется как конфронтация. Это, однако, качественно иная конфронтация, чем в период холодной войны: преимущественно конфликт интересов вместо антагонизма мировоззрений.

Фундаментальная причина столкновения – отсутствие удовлетворительного урегулирования по итогам холодной войны. Проиграв тогдашнее противостояние под именем СССР, Россия отказалась интегрироваться в американскую систему на правах младшего партнера. Более того, стала стремиться к восстановлению статуса великой державы. Америка же, выиграв холодную войну и фактически списав Россию со счетов в качестве крупной международной величины, сочла неприемлемым для себя партнерство на паритетных условиях, предлагавшихся Москвой. Это главное. Субъективные ошибки и просчеты имели место с обеих сторон, но их значение вторично.

Россия отстаивает право самостоятельно определять, продвигать и защищать свои интересы. Америка отстаивает порядок, установленный по результатам холодной войны. Российские действия – в частности, на Украине и в Сирии – подрывают американский порядок и тем самым обесценивают его. Россия не может признать американоцентричный порядок, поскольку это равносильно признанию собственного подчиненного положения. Америка не может ни договариваться с Россией, ни игнорировать ее действия, поскольку и то, и другое означает отказ от глобального лидерства, на котором основана гегемония США.

Вызов Америке со стороны России укладывается в набирающий силу тренд усиления национальных государств и ослабления глобальных институтов, созданных Западом во главе Соединенными Штатами – системы Pax Americana. Продолжающийся мощный подъем Китая, начинающийся подъем Индии – еще более весомые свидетельства тенденции. Поднимаются региональные державы – Турция, Иран, Бразилия. Элементы самостоятельности заметны во внешней политике Японии. В отдаленном будущем процесс укрепления роли национальных государств может затронуть и Европу – в частности, Францию и Германию.

Форма нынешней российско-американской конфронтации – гибридная война. Основные поля/среды этой войны: информационная, экономическая, финансовая, технологическая. Характер действий Америки основан на ее колоссальных материальных преимуществах. США действуют прямо и массированно. Характер действий России основан на трезвом осознании ее руководством относительной слабости по отношению к Соединенным Штатам. Россия действует асимметрично, расчетливо и зачастую успешно. За прошедшие пять лет Вашингтону не удалось заставить Москву существенно изменить курс в желательном для него направлении.

Перспективы конфронтации

Состояние российско-американских отношений тяжелое, но стабильное. Дальнейшее ухудшение возможно, даже вероятно, но фатальное развитие может стать только результатом трагического стечения обстоятельств. Сетка безопасности, предохраняющая стороны от прямого вооруженного конфликта, существует. Ее образуют постоянные прямые контакты между высшим политическим руководством, военным командованием и верхушкой аппаратов обеспечения национальной безопасности двух стран. Обе стороны исходят из того, что текущая российско-американская конфронтация при всей своей серьезности и потенциальной опасности не носит, в отличие от холодной войны, экзистенциального характера.

В ближайшие пять-семь лет ожидать существенного улучшения отношений России и Америки трудно. Антироссийские санкции обрели силу закона и не будут отменены на протяжении очень длительного срока – то есть практически никогда, если иметь в виду ныне действующих политиков. Россия действует в целом прагматично, исходя из видения ее руководством национальных интересов. Основываясь на них, Москва готова сотрудничать с любыми государствами, если они принимают во внимание интересы России и уважают ее статус в мире. Проблема в том, что ожидать такого подхода от Вашингтона в обозримом будущем не приходится.

Разумеется, Москва и Вашингтон, несмотря на явные и непреодолимые различия, не являются вечными и непримиримыми противниками. Долгосрочные перспективы выхода из американо-российской конфронтации зависят главным образом от внутренних факторов в обеих странах. В США, вероятно, сохранится стремление к ограничению глобальной вовлеченности Америки и сосредоточенность на повышении конкурентоспособности национальной базы. Такая тенденция наметилась уже со второго срока президентства Джорджа Буша-младшего, явно проявилась при Бараке Обаме и стала доминирующей в период правления Дональда Трампа. Это стремление предвещает переформатирование отношений как с союзниками и партнерами Соединенных Штатов, так и с их конкурентами и соперниками на мировой арене, в том числе с Россией.

В России восстановление великодержавного положения во внешнем мире ставит вопрос об устойчивости статуса, не подкрепленного в полной мере экономическими показателями. Решение этого вопроса логически требует большей ориентации внешней политики на цели внутреннего – прежде всего экономического и технологического – развития страны. Такая коррекция, в свою очередь, подразумевает перенос внимания с вопросов мироустройства в целом на вопросы места России в складывающемся мироустройстве. Безопасность страны в XXI веке, достаточно обеспеченная потенциалом ядерного и неядерного сдерживания, будет все больше определяться невоенными параметрами. Урок Советского Союза заставляет думать об экономике и технологиях, социальной политике, а также о настроениях в обществе.

Если оба обозначенных фактора в наших странах выйдут на первый план, то могут сложиться условия, при которых в отдаленном будущем – в 2030-х – 2040-х гг. – российско-американские отношения, оставаясь по преимуществу отношениями соперничества, что нормально для великих держав, могут выйти из состояния острой конфронтации. В идеале – стать простыми отношениями конкурентов, способных к точечному прагматическому сотрудничеству.

Насущные задачи: стратегическая стабильность

Некоторые шаги в сторону ослабления напряженности могут быть предприняты еще в условиях противоборства. Основа для этого есть. Так, несмотря на продолжающуюся и временами обостряющуюся конфронтацию, Россия и США сознают опасность прямого военного конфликта. Созданы и функционируют каналы связи и предотвращения вооруженных столкновений, поддерживаются личные контакты между лицами, занимающими ключевые посты в структурах вооруженных сил и национальной безопасности двух стран. Несмотря на отсутствие диалога, коммуникация продолжается.

Серьезным негативным фактором является свертывание и возможное упразднение режима контроля над вооружениями. Пытаться сохранить его – бесполезное занятие. В современных условиях требуется новый подход к стратегической стабильности взамен того, который основывался на реалиях второй половины ХХ столетия. Основная цель такого подхода – предотвращение вооруженных конфликтов между ядерными державами. Основные методы достижения цели – поддержание постоянных контактов и обмен информацией между соответствующими государствами (как это практикуется сейчас между РФ и США); взаимная сдержанность и непровоцирующий характер военной деятельности; информационный диалог по военным доктринам и стратегиям; сотрудничество в вопросах нераспространения ядерного оружия; совместная деятельность по предотвращению ядерного терроризма.

В ближайшее время России и Америке имеет смысл продлить Договор СНВ-3, срок действия которого истекает в феврале 2021 г., на следующие пять лет, начать консультации по проблемам гиперзвукового оружия и космоса, а также проявлять сдержанность в дестабилизирующем развертывании ракетных систем средней и меньшей дальности, запрещенных в свое время Договором о РСМД. Кроме этого, полезен постоянно действующий семинар по проблемам стратегической стабильности, который поможет сторонам лучше понимать доктринально-стратегические установки друг друга.

Фактор Китая

Конфронтация между Россией и США, отражая дух эпохи, не является ее центральным конфликтом – в отличие от противостояния между Вашингтоном и Пекином. Именно американо-китайский сюжет уже стал важнейшим фактором формирования нового миропорядка. По сравнению как с Америкой, так и с Китаем Россия – экономически, технологически и демографически – относительно небольшая величина. Тем не менее именно эти три государства в настоящее время оказывают наибольшее влияние на геополитические и военные балансы в мире. В экономике и технологиях, однако, доминируют США и Китай. Для Соединенных Штатов именно Китай – главный соперник и потенциальный противник. Такое положение создает для России и риски, и возможности.

Возможность заключается в закономерном переключении основного внимания Вашингтона на Китай при дальнейшем снижении внимания к России как к угрозе. Реализовать это трудно из-за того, что даже при ослабленном внимании к России отношение американской политической элиты остается резко отрицательным. Кроме того, тесное сотрудничество РФ и КНР, особенно в военной и военно-технической областях, усиливает раздражение американцев действиями Москвы, переставшей быть главным противником, но способствующей теперь укреплению основного соперника Америки.

Риск состоит, прежде всего, в становлении новой биполярной модели, в которой Россия, отказавшаяся стать младшим партнером США, превратилась бы в вассала Китая. Одновременное давление Вашингтона на Москву и Пекин способствует реализации именно такого сценария. Противостоять подобной тенденции довольно сложно из-за того, что углубление отношений России с другими развитыми странами – в частности, Европы и Японией – сдерживается союзнической солидарностью этих стран с Америкой. В еще большей степени экономическое развитие России сдерживается структурными проблемами внутреннего характера, которые так или иначе будут решены, но, скорее всего, за пределами обозримого будущего.

В новом треугольнике «Вашингтон – Пекин – Москва» Россия, несмотря на очень разные отношения с Америкой и Китаем, пока стремится играть самостоятельную роль. От политики Соединенных Штатов зависит, насколько тесно Москва и Пекин будут координировать свои действия на американском направлении. Россия дорожит нынешними отношениями с Китаем и не встанет на сторону США в их противостоянии с КНР. Второго издания киссинджеровского «треугольника», выгодного Вашингтону, не будет. В то же время очевидно, что в условиях жесткого противостояния у России в какой-то момент может не хватить ресурсов, чтобы выдерживать самостоятельный курс. Можно обоснованно утверждать, что двойное сдерживание России и Китая не отвечает также стратегическим интересам Америки, но политика США в последнее время не всегда отличалась стратегической выверенностью.

В поиске региональных балансов

Если России все же удастся устоять на ногах и сохранить стратегическую самостоятельность, то отношения с Соединенными Штатами могут стать продуктивными. Менее глобальный и более национально-ориентированный подход США к мировым делам, создавая вакуумы безопасности в различных регионах мира – на Ближнем и Среднем Востоке, включая зону Персидского Залива, в Афганистане, Северо-Восточной Азии и не в последнюю очередь в Европе, – может сформировать условия для ограниченного российско-американского взаимодействия. Такое взаимодействие не должно быть исключительным. Напротив, оно способно стать частью многосторонних усилий ведущих игроков по стабилизации конфликтов, угрожающих их коренным интересам. Новый мировой порядок может возникнуть в том числе на основе региональных балансов.

Так, равновесия в Европе возможно достигнуть в случае урегулирования украинского кризиса. Условиями должны стать фактическое признание российского статуса Крыма и реинтеграция Донбасса в состав Украины на основе Минских соглашений 2015 года. Сама Украина стала бы в результате нейтральным по отношению к США/НАТО и Российской Федерации государством, ассоциированным партнером Европейского союза с возможностью свободно развивать дальше свои отношения с ЕС. Украинское урегулирование – дело самих украинцев, россиян и европейцев (немцев и французов в первую очередь, но не только), однако американцы могли бы внести свой вклад. Главное, что требовалось бы от США, – ясный отказ от дальнейшего расширения НАТО на Восток, которое реально уже заблокировано очевидным риском военного столкновения и очевидным нежеланием американцев брать под защиту периферийные для их интересов государства.

Таким же образом может выглядеть успешный вариант решения приднестровского конфликта в Молдавии: реинтеграция с разделом полномочий и военный нейтралитет при свободном развитии отношений с Евросоюзом. Снятие с повестки дня проблемы расширения НАТО позволило бы развивать ассоциацию Грузии с Европой и одновременно снижать напряженность между Грузией и Абхазией, Грузией и Южной Осетией, Грузией и Россией. Что касается Белоруссии, то она оставалась бы независимым государством, тесно связанным экономическими, политическими, военными и гуманитарными узами с Россией в рамках Союзного государства, ОДКБ и ЕАЭС, и при этом имела бы возможность развивать отношения с Евросоюзом.

На Ближнем и Среднем Востоке США могли бы начать взаимодействовать с Россией, как взаимодействуют с ней региональные государства – Израиль, Иран, Саудовская Аравия, Турция и другие. Москва и Вашингтон по-прежнему разделяют цель сдерживания распространения ядерного оружия в регионе. Ни Россия, ни Соединенные Штаты не надеются получить долгосрочную выгоду от войны между Ираном и Саудовской Аравией. И, конечно, Ближний и Средний Восток остаются очагом угрозы радикализма, экстремизма и терроризма, что одинаково заботит Вашингтон и Москву. Последнее целиком и полностью относится также к Афганистану.

В Северо-Восточной Азии укрепление российско-японских отношений полезно для США в условиях продолжающегося усиления Китая. Партнерство Москвы и Токио, как и тесное сотрудничество Москвы и Дели, способствует уравновешиванию обстановки в Азии, в бассейнах Тихого и Индийского океанов и в Арктике – от Мурманска до Мумбая. Этому также содействовало бы развитие американо-российских экономических и прочих связей через Тихий и Северный Ледовитый океаны.

Заключение

Россия в последние десятилетия была слишком зациклена на Америке. С одной стороны, у Москвы первоначально присутствовало жгучее стремление к дружественному единению двух стран, с другой – вскоре проявилось столь же жгучее стремление к реваншу за поражение в холодной войне. Российские руководители и элиты безуспешно искали в Америке истоки своих проблем и часто ждали от нее невозможного – признания равенства с Россией.

Вступая в третье десятилетие XXI века, россиянам нужно запастись терпением, обратить пристальное внимание на внутренние дела, на формирование ровных и взаимовыгодных отношений с гораздо более сильным Китаем. Москве стоит, конечно, отслеживать развитие ситуации в США, но не пытаться при этом вмешиваться в ход тамошних событий. Проникновение в политические спальни других государств всегда создает много шума и почти никогда не приносит пользу. Для России отстраненность от американской внутренней политики значительно выгоднее, чем вовлеченность в нее. Вполне возможно, что развитие как внутренней, так и международной ситуации в ближайшие 20 лет заставит Соединенные Штаты существенно изменить modus operandi на мировой арене. Тогда и появится реальная основа для новых российско-американских отношений конкуренции и взаимодействия, а пока нужно сосредоточиться на постепенном снижении уровня конфронтации, а в перспективе – на поиске условий выхода из нее.

США. Россия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 30 января 2020 > № 3305440 Дмитрий Тренин

ПУСТЬ РОССИЯ БУДЕТ РОССИЕЙ

ТОМАС ГРЭМ

Заслуженный сотрудник Совета по международным отношениям, работал старшим директором по России в Совете по национальной безопасности при президенте Джордже Буше.

АРГУМЕНТ В ПОЛЬЗУ ПРАГМАТИЧНОГО ОТНОШЕНИЯ К МОСКВЕ

Опубликовано в журнале Foreign Affairs, № 6, 2019 год. © Council on Foreign Relations, Inc.

После окончания холодной войны все президенты США обещали улучшить отношения с Россией. Однако каждый раз эти планы оказывались несбыточной мечтой. Билл Клинтон, Джордж Буш-младший и Барак Обама намеревались интегрировать Россию в евроатлантическое сообщество и сделать ее партнером в построении либерального мирового порядка. Но по окончании президентского срока каждого из них отношения с Россией становились гораздо хуже, чем до их прихода в Белый дом. Россия тем временем отдалялась все больше и больше.

Президент Дональд Трамп обещал наладить тесное партнерство с Владимиром Путиным. Однако его администрация лишь ужесточила тот конфронтационный подход, который взяла на вооружение администрация Обамы после того, как Москва начала агрессию против Украины в 2014 году. Россия не намерена сдавать позиции на Украине; она все более дерзко противостоит Соединенным Штатам в Европе и на Ближнем Востоке и продолжает вмешиваться в американские выборы.

Политика, проводимая четырьмя президентскими администрациями в отношении России, потерпела фиаско потому, что независимо от общей тональности, примирительной или конфронтационной, она базировалась на неизменной иллюзии: правильная стратегия США может принципиально изменить представление России о своих собственных интересах и ее фундаментальное мировоззрение. Было ошибочно основывать политику на предположении, что Россия присоединится к сообществу либеральных демократий, но не меньшей ошибкой было думать, будто более агрессивный подход заставит ее отказаться от своих жизненно важных интересов.

Для начала стоит признать, что отношения Вашингтона и Москвы были в принципе конкурентными с того момента, когда Соединенные Штаты стали мировой державой в конце XIX века, и что они остаются таковыми по сей день. Эти две страны отстаивают совершенно разные концепции мирового порядка. Они преследуют противоположные цели в региональных конфликтах – например, в Сирии и на Украине. Республиканская, демократическая традиция США прямо противоположна традициям России с ее длительной историей автократического правления. С практической и идеологической точек зрения тесное партнерство между этими двумя государствами не может быть устойчивым. В нынешнем международном климате американские политики должны естественным образом прийти к пониманию этого.

Намного труднее будет признать, что изгнание и изоляция России, скорее всего, будет контрпродуктивной мерой, с помощью которой вряд ли удастся чего-то добиться. Даже в случае уменьшения ее относительной мощи Россия останется ключевым игроком на мировой арене благодаря значительному ядерному арсеналу, обильным природным ресурсам, центральному положению в Евразии, праву вето в Совете Безопасности ООН и высококвалифицированным кадрам. Сотрудничество с Россией необходимо для совместной борьбы с глобальными вызовами и угрозами, такими как изменение климата, распространение ядерного оружия и терроризм. Ни от одной страны в мире (за исключением Китая) не зависит решение такого количества стратегических и экономических проблем, считающихся важными для США, как от России. И необходимо добавить, что никакая другая страна не способна уничтожить Соединенные Штаты за 30 минут.

Более сбалансированная стратегия сдержанной конкуренции не только снизила бы риск ядерной войны, но и стала бы основой для сотрудничества и совместного поиска ответов на глобальные вызовы. Более продуманные отношения с Россией помогут гарантировать безопасность и стратегическую стабильность в Европе, хотя бы немного упорядочить ситуацию на Ближнем Востоке, а также контролировать подъем Китая. Требуя от России умерить амбиции и вести себя более сдержанно, американские политики должны быть готовы отказаться от своих краткосрочных целей, особенно в части урегулирования кризиса на Украине, для выстраивания более продуктивных отношений с Москвой.

Прежде всего, политики США должны взглянуть на Россию без сантиментов или идеологических клише. В новой стратегии построения отношений с Россией необходимо отказаться от архаичного мышления, свойственного предыдущим администрациям, и стремиться к поступательному развитию взаимодействия, исходя из долгосрочных интересов Соединенных Штатов. Вместо того, чтобы пытаться убедить Москву пересмотреть российские интересы, Вашингтону необходимо доказать, что эти интересы надежнее продвигать посредством взвешенной конкуренции и сотрудничества с США.

Конец иллюзии

Делая акцент на партнерство и интеграцию сразу после окончания холодной войны, Вашингтон в принципе неверно понимал российские реалии, полагая, что страна переживает подлинные демократические преобразования и что она слишком слаба, чтобы сопротивляться политике, проводимой США. Вне всякого сомнения, в начале 1990-х гг. предположение, что Россия избавляется от своего авторитарного прошлого, не казалось притянутым за уши. С точки зрения Америки, холодная война закончилась торжеством западной демократии над советским тоталитаризмом. Страны бывшего советского блока начали демократизацию после революций 1989 года. Набиравшая силу глобализация подпитывала убеждение, что демократия и свободный рынок – путь к процветанию и стабильности в грядущие десятилетия. Лидеры новой России – президент Борис Ельцин и окружавшие его динамичные молодые реформаторы – объявили о приверженности курсу на всеобъемлющие политические и экономические реформы.

Но уже в 1990-е гг. по некоторым признакам можно было судить, что эти предпосылки были изначально неверны. Вопреки преобладавшему на Западе мнению, распад Советского Союза ознаменовал не демократический прорыв, а победу популиста Ельцина над советским лидером Михаилом Горбачёвым, который оказался более убежденным демократом, организовавшим самые свободные и справедливые выборы в истории современной России. В России имелось мало устойчивых национальных демократических традиций, из которых можно было черпать вдохновение, а политическое сообщество оставалось шатким и слабым: на таком фундаменте невозможно построить функциональную демократию. Положение усугублялось тем, что государственные институты стали жертвой хищных олигархов и региональных «баронов». В стране орудовали безжалостные банды, нередко прибегавшие к кровавым разборкам в стремлении завладеть активами некогда полностью государственной экономики. Коммунисты старой закваски и советские патриоты противостояли более прогрессивным силам. В стране воцарился политический хаос.

Он усугублялся на протяжении 1990-х гг., и дело дошло до того, что многие наблюдатели реально опасались распада России, как это случилось в начале десятилетия с Советским Союзом. Задача восстановления порядка легла на плечи ельцинского преемника Путина. Хотя он использовал демократическую риторику, разъясняя свои планы, в документе под названием «Россия на рубеже тысячелетий» (опубликованном 30 декабря 1999 г.) он дал ясно понять, что намерен вернуться к традиционной российской модели сильного и в высшей степени централизованного авторитарного государства. «Россия, – писал он, – не скоро станет, если вообще станет, вторым изданием, скажем, США или Англии, где либеральные ценности имеют глубокие исторические традиции… Крепкое государство для россиянина – не аномалия, не нечто такое, с чем следует бороться, а, напротив, источник и гарант порядка, инициатор и главная движущая сила любых перемен».

Официальные лица в США прекрасно видели препятствия на пути демократических реформ и не были слепы в отношении подлинных намерений Путина. Однако приятное чувство, оставшееся у них после победы в холодной войне, заставляло настаивать на том, что партнерство с Россией должно опираться на общие демократические ценности; одних лишь общих интересов было мало. Чтобы заручиться общественной поддержкой, каждая администрация заверяла американцев, что лидеры России привержены демократическим реформам и процедурам. Начиная с 1990-х гг. Белый дом во многом измерял успех своего подхода прогрессом России на пути к становлению более крепкой и функциональной демократии. Это был довольно неопределенный проект, успех которого едва ли зависел от усилий или влияния США. Неудивительно, что стратегия потерпела крах, когда стало невозможно заполнить пропасть между данной иллюзией и все более авторитарной российской реальностью. Для Клинтона момент истины наступил после того, как Ельцин утвердил новое правительство консерваторов и коммунистов после финансового коллапса 1998 г.; для Буша – когда Путин начал подавлять деятельность гражданского общества, реагируя на украинскую «оранжевую революцию» в 2004 г.; а для Обамы – когда Путин объявил в 2011 г., что после длительного пребывания в должности премьер-министра он снова будет баллотироваться на пост президента.

Вторая ошибочная предпосылка – будто у России нет сил, чтобы бросить вызов Соединенным Штатам, также выглядела правдоподобной в период с 1991 по 1998 годы. От некогда грозной Красной Армии, оказавшейся на голодном пайке, осталась лишь тень её былого могущества. Россия зависела от финансовой поддержки Запада, пытаясь сохранять на плаву экономику и правительство. В этих обстоятельствах администрация Клинтона, как правило, добивалась поставленных целей, когда вмешивалась в события на Балканах или расширяла НАТО, не встречая серьезного противодействия России.

Однако предпосылка стала менее правдоподобной, когда экономика России начала быстро восстанавливаться. Путин прибрал власть к рукам и восстановил порядок, прижав олигархов и региональных «баронов». Впоследствии он начал кампанию по модернизации вооруженных сил. Однако администрация Буша, убежденная в беспрецедентной мощи «однополярного момента», не проявляла большого уважения к обновленному военному потенциалу России. Буш вышел из Договора по противоракетной обороне (ПРО), продолжил расширение НАТО и приветствовал так называемые «цветные революции» в Грузии и на Украине с их антироссийской подоплекой. Аналогичным образом администрация Обамы, хотя уже и не была так уверена в мощи Америки, по-прежнему не считалась с Россией. Когда в 2011 г. начались волнения, названные «арабской весной», Обама заявил, что сирийский президент Башар Асад, проводник российского влияния на Ближнем Востоке, должен уйти. Вашингтон также не обратил особого внимания на возражения России, когда США и их союзники превысили выданный им Советом Безопасности ООН мандат на вмешательство в ливийские события и вместо защиты гражданского населения, оказавшегося в зоне военных действий, провели операцию по свержению ливийского диктатора Муаммара Каддафи.

Россия спустила администрации Буша и Обамы с небес на землю. Российское вторжение в Грузию в 2008 г. продемонстрировало, что Москва накладывает вето на дальнейшее расширение НАТО посредством применения военной силы против потенциальных новых членов альянса. Аналогичным образом захват Россией Крымского полуострова и дестабилизация восточной Украины в 2014 г. шокировали администрацию Обамы, которая ранее приветствовала изгнание Виктора Януковича – пророссийского президента Украины. Год спустя военная интервенция России в Сирии спасла Асада от неминуемого поражения от рук повстанцев, получавших поддержку и помощь США.

Воля к власти

Сегодня почти все в Вашингтоне отказались от мысли, будто Россия находится на пути к демократии, и администрация Трампа считает Россию стратегическим конкурентом. Подобная коррекция курса давно назрела. Вместе с тем нынешняя стратегия наказания и изоляции России также ущербна. Она не только игнорирует очевидный факт, что Соединенные Штаты не смогут изолировать Россию против воли таких крупных держав как Китай и Индия, но и содержит ряд серьезных ошибок.

С одной стороны, стратегия преувеличивает мощь России и демонизирует Путина, из-за чего отношения превращаются в борьбу с нулевой суммой, когда единственным приемлемым исходом любого спора становится капитуляция России. Однако внешняя политика Путина была менее успешной, чем афишировалось. Его действия на Украине, нацеленные на предотвращение включения страны в западные структуры и сообщества, лишь сильнее сплотили Украину с Западом и заставили НАТО вернуться к первоначальной миссии сдерживания России. Вмешательство Путина в американские выборы осложнило отношения с США, нормализация которых нужна России для увеличения притока иностранных инвестиций и создания долгосрочной альтернативы избыточной стратегической зависимости от Китая.

В отсутствие согласованных действий Запада Путин сделал Россию главным игроком во многих геополитических конфликтах – прежде всего, в Сирии. Но ему еще предстоит доказать, что он может положить конец любому конфликту с целью закрепления преимуществ России. В период экономической стагнации и распространения социально-экономического недовольства в обществе его активная внешняя политика рискует довести страну до истощения или перенапряжения. В этих обстоятельствах Путину нужно урезать расходы. И это открывает перед Соединенными Штатами новые возможности для возвращения к дипломатии и снижения остроты конкурентной борьбы с Россией при одновременной защите интересов США.

Еще один изъян нынешней американской стратегии в ее изначальной предпосылке, что Россия – это клептократия в чистом виде, лидерами которой движет только один мотив: сохранить богатство и обеспечить выживание. В основе этой политики лежит предположение, что российские олигархи и официальные лица, находящиеся под санкциями, окажут давление на Путина и потребуют, например, изменить политику на Украине или свернуть вмешательство России в американские внутренние дела. Ничего подобного не происходит, потому что Россия в большей мере является патримониальным государством, в котором личное богатство и положение в обществе в конечном итоге зависит от властей предержащих.

Американские политики также повинны в том, что не считаются всерьез с желанием России иметь имидж великой державы. По многим меркам Россия действительно слаба: ее экономика – лишь малая доля американской экономики, по стандартам Соединенных Штатов население России нездорово, а инвестиции России в высокие технологии намного отстают от американских вложений в этот сектор. Однако российские лидеры уверены, что для выживания их страна должна быть великой державой – одной из нескольких стран, определяющих структуру, суть и направление мировой политики, и в погоне за этим статусом они готовы переносить серьезные лишения. Этот менталитет был движущей силой поведения России на мировой арене со времен Петра Первого, который около 300 лет назад привел свое государство в Европу.

После распада Советского Союза российские лидеры сосредоточились на восстановлении великодержавного статуса России подобно тому, как поступили их предшественники после национального унижения в Крымской войне 1850-х гг. и после гибели Российской империи в 1917 году. Как писал Путин два десятилетия тому назад, «впервые за последние 200–300 лет Россия стоит перед лицом реальной опасности оказаться во втором, а то и в третьем эшелоне государств мира. Чтобы этого не произошло, необходимо огромное напряжение всех интеллектуальных, физических и нравственных сил нации … Все сейчас зависит только от нашей способности осознать степень опасности, сплотиться, настроиться на длительный и нелегкий труд».

Часть этой задачи – противодействие Соединенным Штатам. По мнению Путина, именно они составляют главное препятствие для великодержавных устремлений России. В отличие от амбициозных представлений Вашингтона об однополярном мире Кремль настаивает на построении многополярного мира. Если говорить конкретнее, Россия стремится подорвать позиции Вашингтона, противодействуя его интересам в Европе и на Ближнем Востоке, а также пытаясь запятнать репутацию США как образцовой демократии посредством вмешательства в выборы и усугубления внутриполитического разлада в Америке.

Мир России

Стремясь восстановить великодержавный статус, Россия бросает геополитические вызовы Соединенным Штатам. Эти вызовы проистекают из вековых проблем России, вынужденной защищать огромную малонаселенную и многонациональную страну, лишенную физических заслонов и граничащую либо с могущественными государствами, либо с нестабильными территориями. Россия справлялась с этим, жестко контролируя внутриполитическую ситуацию, создавая буферные зоны на границах и не допуская формирования сильной коалиции соперничающих держав. Сегодня подобный подход противоречит интересам США в Китае, Европе, на Украине и Ближнем Востоке.

Ни одна часть Восточной Европы и бывшего СССР не представляется российским политикам более важной, чем Украина, которая стратегически позиционируется как путь на Балканы и в Центральную Европу, обладает огромным экономическим потенциалом и считается колыбелью великой русской цивилизации. Когда народное восстание 2014 г., поддержанное Вашингтоном, угрожало вывести Украину из орбиты российского влияния, Кремль захватил Крым и спровоцировал мятеж в восточной части Донбасса. То, что Запад счел вопиющим нарушением международного права, Кремль истолковывал как право на самооборону.

Глядя на Европу в целом, российские лидеры видят одновременно конкретную угрозу и сцену для демонстрации величия России. С практической точки зрения шаги, предпринятые Европой в направлении политического и экономического объединения, были чреваты появлением на границах России огромного образования, которое, подобно Соединенным Штатам, значительно превосходило бы Россию по численности населения, материальному богатству и силе. Психологически Европа по-прежнему возбуждает великодержавные амбиции России. За три прошедших столетия Россия не раз демонстрировала мастерство в ходе великих европейских сражений, вела искусную дипломатию и большую игру. Например, после поражения Наполеона в 1814 г. именно российский император Александр I принял ключ от Парижа. Объединение Европы и продолжающаяся экспансия НАТО привели к вытеснению России с европейского поля и к уменьшению ее влияния на европейскую политику. Поэтому Кремль удвоил усилия по углублению разногласий и линий размежевания между европейскими странами, а также начал сеять в умах политических лидеров уязвимых стран НАТО сомнения относительно приверженности их союзников обязательствам по коллективной обороне.

Россия вернулась на Ближний Восток после 30 лет отсутствия. Поначалу Путин вмешивался в сирийские события, чтобы защитить своего подопечного Асада и не допустить победы радикальных исламистских сил, которые поддерживали связи с экстремистами внутри России. Но после того, как он спас давнего друга, амбиции начали расти ввиду отсутствия решительных действий американцев в этой арабской стране. Россия решила использовать Ближний Восток в качестве арены для демонстрации своих претензий на статус великой державы. Действуя в обход миротворческого процесса под эгидой ООН, в котором США остаются главным игроком, Россия объединила усилия с Ираном и Турцией в поиске окончательного разрешения кризиса в Сирии. Для снижения риска прямой конфронтации между Ираном и Израилем Россия укрепила дипломатические связи с Израилем. Она восстановила отношения с Египтом и начала работать с Саудовской Аравией, чтобы взять под контроль цены на нефть.

Москва также продолжила курс на сближение с Китаем для создания стратегического противовеса Соединенным Штатам. Эти отношения помогли противостоять влиянию США в Европе и на Ближнем Востоке. Но у Вашингтона более серьезную озабоченность должно вызывать потенциальное расширение возможностей Пекина благодаря его сотрудничеству с Россией. Москва помогла Китаю выйти на рынки стран Центральной Азии и (в меньшей степени) на рынки Европы и Ближнего Востока. Она предоставила Китаю доступ к природным ресурсам по выгодным ценам и продала ему свои продвинутые военные технологии. Короче, Россия всячески способствует усилению Китая в качестве грозного конкурента Соединенных Штатов.

Нынешняя более самонадеянная внешняя политика Москвы отражает не столько возросшую силу страны (в абсолютном выражении ее потенциал не слишком увеличился), сколько ее веру в то, что на фоне нерешительности США ее относительная мощь возрастает. Одним из главных мотивов проведения Россией наступательной политики на мировой арене является устойчивый страх, боязнь того, что в долгосрочной перспективе возможно опасное отставание от Соединенных Штатов и от Китая. В российской экономике наблюдается застой, и даже по официальным прогнозам надежды на значительный прорыв в следующем десятилетии практически нет. Россия не может вкладывать столько же средств, сколько инвестируют два ее главных конкурента, в такие важные технологии, как искусственный интеллект, биоинженерные решения и роботизация. А ведь в будущем именно они будут определять суть силы и мощи страны. Возможно, Путин демонстрирует жёсткость сейчас, когда относительная мощь его страны возросла, чтобы лучше позиционировать Россию в новом многополярном мировом порядке, формирование которого происходит у него на глазах.

Между приспособлением и сопротивлением

Вызов, который современная Россия бросает США, не связан с экзистенциальной борьбой между этими странами в годы холодной войны. Скорее, это более ограниченное соперничество между великими державами с конкурирующими стратегическими интересами и задачами. Если Соединенные Штаты сумели договориться с Советским Союзом об укреплении мира и безопасности, продвигая при этом американские интересы и ценности, то, конечно же, они могут сделать то же самое и с современной Россией.

Начав с Европы, политикам США следует отказаться от расширения НАТО еще дальше на бывшие советские территории. Вместо того чтобы обхаживать страны, которые НАТО не готово защищать военными средствами (достаточно вспомнить вялую реакцию на российскую агрессию против Грузии и Украины), альянсу следует упрочивать внутренние связи и заверить уязвимые страны блока в приверженности обязательствам по коллективной обороне. Прекращение дальнейшего расширения НАТО на Восток устранит главную причину посягательств России на суверенитет бывших советских республик. Однако Соединенным Штатам нужно продолжать сотрудничество с этими странами в сфере безопасности, поскольку к подобным связям Россия относится терпимо.

До сих пор Соединенные Штаты настаивали на том, что для Украины остается возможность присоединения к НАТО. Вашингтон категорически отвергает включение Крыма в состав России и требует завершения конфликта в Донбассе на основании соглашения, подписанного в Минске в 2015 г. и предусматривающего особый автономный статус сепаратистских регионов внутри воссоединенной Украины. При таком подходе ситуация почти не сдвигается с мертвой точки. Конфликт в Донбассе продолжается, и Россия пускает все более глубокие корни в Крыму. Борьба с Россией отвлекает Украину от давно назревших реформ – страна страдает от коррупции, политической неопределенности и экономической отсталости. Избрание нового президента Владимира Зеленского, сторонники которого сейчас доминируют в парламенте, создало возможность для всеобъемлющего разрешения кризиса.

Необходимо пойти на два компромисса. Во-первых, чтобы успокоить Россию, Соединенным Штатам следует сказать Украине, что членство в НАТО снимается с повестки дня, но при этом продолжать углублять двустороннее сотрудничество с Киевом в вопросах безопасности. Во-вторых, Киеву следует признать включение Крыма в состав России в обмен на согласие Москвы на полное воссоединение Донбасса с Украиной без какого-либо особого статуса. Всеобъемлющее соглашение должно предусматривать компенсации Украине за утраченное в Крыму имущество, гарантии беспрепятственного доступа к прибрежным ресурсам и прохода через Керченский залив к портам на Азовском море. По мере реализации этих договоренностей США и Евросоюз постепенно снимали бы санкции с России. В то же время они могли бы предложить Украине существенную финансовую поддержку для облегчения реформ, исходя из того, что сильная, процветающая Украина – лучшее средство сдерживания российской агрессии в будущем и необходимый фундамент для построения более конструктивных российско-украинских отношений.

Первоначально такой подход будет скептически воспринят в Киеве, Москве и других странах Европы. Но Зеленский главную ставку в своей предвыборной программе сделал на разрешение конфликта в Донбассе, а Путин приветствовал бы любую возможность перенаправить средства и внимание на противодействие поднимающейся в России волне социально-экономических выступлений. Тем временем европейские лидеры устали от украинских проблем и хотят нормализации отношений с Россией, не отказываясь при этом от принципов европейской безопасности. Настало время смелой дипломатии, которая позволила бы всем сторонам заявить о частичной победе и смириться с жесткими реалиями: НАТО не готово принять в свой состав Украину, Крым не вернется к Украине, а сепаратистское движение в Донбассе нежизнеспособно без активной поддержки Москвы.

Более умная стратегия в отношении России не будет сбрасывать со счетов последствия военного вмешательства Кремля на Ближнем Востоке. Главные вызовы для США в этом регионе исходят от Ирана, а не от России. У Москвы свои интересы в Иране, которые не всегда совпадают с интересами Вашингтона, но вовсе необязательно противостоят им. Как и Соединенные Штаты, Россия не хочет, чтобы у Тегерана появилось ядерное оружие, поэтому она поддержала ядерную сделку с Ираном, так называемый Совместный всеобъемлющий план действий. Правда, администрация Трампа вышла из этой сделки в 2018 году. Как и Соединенные Штаты, Россия не хочет, чтобы Иран доминировал на Ближнем Востоке. Москва стремится добиться нового равновесия в регионе, хотя и не в той конфигурации, какую предпочел бы видеть Вашингтон. Кремль работает над улучшением отношений с другими региональными державами, такими как Египет, Израиль, Саудовская Аравия и Турция. Ни одна из этих стран не поддерживает теплые или дружеские отношения с Ираном. Россия уделяет особое внимание Израилю, позволяя ему наносить удары по позициям Ирана и «Хезболлы» в Сирии. Если бы США уважительно отнеслись к ограниченным интересам России в Сирии и приняли Россию в качестве регионального игрока, они, вероятно, смогли бы убедить Кремль делать больше для сдерживания агрессивного поведения Ирана. Администрация Трампа уже движется в этом направлении, но нужны еще более энергичные усилия.

Вашингтон должен также обновить подход к сдерживанию гонки вооружений. Соглашения, работавшие последние 50 лет, утратили актуальность. Мир движется к многополярному порядку – в частности, Китай активно модернизирует вооруженные силы. Страны разрабатывают передовые образцы обычных вооружений, способные уничтожать хорошо защищенные и укрепленные цели, которые когда-то были уязвимы только для ядерного оружия, а также кибероружие, способное выводить из строя командно-штабные системы управления. В результате разрушается режим контроля над вооружениями. Администрация Буша вышла из Договора по ПРО в 2002 г. – президент назвал этот договор «устаревшей реликвией» времен холодной войны. А в 2019 г. администрация Трампа вышла из Договора о ликвидации ракет средней и меньшей дальности, который она высмеяла как неэффективный и безнадежно устаревший.

Вместе с тем Соединенным Штатам следует продлить новый Договор о сокращении стратегических наступательных вооружений (СНВ), подписанный в 2010 году. Срок его действия истекает в 2021 году. Россия выступает за его продление, а администрация Трампа колеблется. Этот документ содействует прозрачности в отношениях между двумя странами и может укрепить доверие между ними, что немаловажно в эпоху натянутых отношений. Однако договор не сдерживает ускоряющуюся гонку все более мощных и изощренных вооружений. Например, наиболее многообещающие системы вооружений – сверхзвуковое оружие и кибероружие – не подпадают под действие СНВ. Политикам нужно разработать режим контроля над вооружениями с учетом современных, быстро развивающихся технологий, который включал бы и другие крупные державы. Хотя на определенном этапе Китай нужно подключить к этому процессу, Соединенным Штатам и России следует показать пример, как они это делали раньше, поскольку они накопили уникальный опыт учета теоретических и практических требований стратегической стабильности, а также принятия соответствующих мер по контролю над вооружениями. Вашингтону и Москве нужно разработать новый режим контроля над вооружениями, а затем подкрепить его многосторонней поддержкой.

Что касается стратегических проблем ядерных вооружений и других вопросов, то США не удастся предотвратить укрепление Китая, но они могут направить растущую китайскую мощь по пути, соответствующему американским интересам. Соединенным Штатам следует подключить Россию к этой работе вместо того, чтобы толкать ее в объятия Китая, как они это делают в настоящее время. Конечно, невозможно настроить Россию против Пекина, поскольку у нее есть веские основания для добрососедских отношений с Китаем, уже превосходящим Россию как великая держава. Однако США могли бы содействовать иному раскладу сил в Северо-Восточной Азии, который служил бы их целям.

Для этого американским политикам нужно способствовать умножению у России альтернатив Китаю. Это улучшит переговорные позиции Кремля и снизит риск перекоса в соглашениях между Москвой и Пекином в сфере безопасности в пользу Китая, как это происходит сейчас. По мере улучшения отношений между США и Россией в других областях Соединенным Штатам следует сосредоточиться на снятии санкций, которые сдерживают инвестиции Японии, Южной Кореи и США на российском Дальнем Востоке и создание совместных предприятий с участием российских компаний в Центральной Азии. Увеличение возможностей дало бы Кремлю больше рычагов воздействия во взаимоотношениях с Китаем, что выгодно Вашингтону.

Усилия Вашингтона по снижению конкуренции на региональном уровне могли бы убедить Россию уменьшить масштаб вмешательства в выборы, но эту проблему так быстро не решить. Определенное вмешательство России и других стран неизбежно в современном взаимосвязанном мире. Поскольку европейские демократии сталкиваются с похожими вызовами, Соединенным Штатам нужно работать с союзниками над общим согласованным и решительным реагированием на подобные киберугрозы. Должны быть проведены какие-то «красные линии» в отношении поведения России. Например, американским официальным лицам следует заявить о недопустимости компьютерных взломов, превращения украденной информации в оружие или искажения данных, включая списки избирателей и подсчет голосов. В случае согласованного обмена разведданными и опытом и проведения совместных операций США и их союзники смогут обезопасить важную электоральную инфраструктуру, противодействуя подрывной деятельности России с помощью уголовного преследования и точечных санкций, а также наносить превентивные контрудары в киберпространстве, когда это уместно.

Российские пропагандистские СМИ, такие как телеканал «Россия сегодня», радио «Спутник» и социальные сети, представляют собой более сложную проблему. Однако уверенное в себе, зрелое и искушенное демократическое общество должно легко сдерживать эту угрозу, не пытаясь при этом лихорадочно блокировать сайты и аккаунты в «Твиттере» с нежелательным контентом. В условиях межпартийного озлобления внутри Соединенных Штатов СМИ и политический класс преувеличивают угрозу, обвиняя Россию в провоцировании внутриполитических разногласий. При этом опасно сужается пространство для дебатов, поскольку американцам внушают, что любые мнения, совпадающие с официальной позицией России, – часть кампании влияния, инспирированной Кремлем. Более конструктивным подходом со стороны США и других демократий было бы повышение осведомленности широкой общественности об искусстве манипулирования сознанием, которым хорошо владеют средства массовой информации, а также улучшение навыков критического чтения разных материалов. При этом не стоит отказываться от энергичных дебатов, являющихся жизненной силой любого демократического общества. Некоторые скандинавские страны и прибалтийские государства прилагают значительные усилия для решения этих задач, но Соединенные Штаты отстают от них в этом вопросе.

Повышая защищенность своих систем и осведомленность граждан, США также должны вовлекать Россию в установление правил поведения в киберпространстве. Даже если на практике эти нормы не полностью соблюдаются, они помогут сдерживать и ограничивать наиболее возмутительное поведение и действия – наподобие того, как Женевские соглашения сдерживают вооруженные конфликты.

Предлагаемое сочетание компромиссов и мер противодействия учитывает интересы России и американской мощи. Данный подход резко отличается от тех, к которым американские администрации прибегали со времен окончания холодной войны. Прежние стратегии опирались на неверное истолкование намерений России, а их авторы отказывались признавать ограниченность возможностей Соединенных Штатов. Во многих отношениях данная стратегия олицетворяла бы возврат к традициям внешней политики США, сложившимся до окончания холодной войны.

Главная традиция всегда заключалась в предусмотрительных действиях, терпеливом проведении внешней политики на протяжении длительного времени. Что касается краткосрочной перспективы, то, согласно этой традиции, нужно довольствоваться постепенным прогрессом и пошаговыми завоеваниями. Соединенные Штаты не боялись идти на компромиссы (приспосабливаться), потому что были уверены в своих ценностях и в будущем триумфе. Они сознавали свою силу, но понимали ограниченность возможностей и уважительно относились к потенциалу и способностям противника. Это тонкое понимание было характерно для стратегий всех американских президентов во время холодной войны и позволяло справляться с вызовами, которые бросала им Москва. Вернувшись к истокам своего славного прошлого, США смогут справиться с теми вызовами, которые существуют сегодня.

Россия. США > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 30 января 2020 > № 3305439 Томас Грэм

ГЛОССАРИЙ

Вместе с замечательными авторами мы попробовали составить перечень наиболее важных понятий, которые употребляются для описания российской внешней политики: великодержавие, гибридная война, мессианизм, прагматизм, национальный интерес, равноправие, стратегия, стратегическая стабильность, суверенитет, справедливость. Это не классические словарные статьи, которые должны быть дистиллированными по определению, а осмысление, как те или иные понятия преломляются в прикладной деятельности.

В – Великодержавие - Андрей Цыганков

Г – Гибридная война - Василий Кашин

М – Мессианизм - Иван Сафранчук

П – Прагматизм - Мария Ходынская-Голенищева

Н – Национальный интерес - Павел Цыганков

Р – Равноправие - Николай Косолапов

С – Справедливость - Вера Агеева

С – Стратегия - Андрей Сушенцов

С – Стратегическая стабильность - Дмитрий Суслов

С – Суверенитет - Александр Филиппов

В – великодержавие

Андрей Цыганков

В теории международных отношений великодержавность связывают не только с независимостью внешней политики и безопасностью страны, но и с возможностями и влиянием, которыми обладают лишь немногие государства в мире. При этом в понятие «великая держава» вкладываются разные смыслы. Для одних речь идет о материально-силовых возможностях, для других – о статусе и престиже, для третьих – об идейно-политическом измерении и способности вести за собой силой примера. Наиболее упрощенной выглядит трактовка великодержавности представителями американского неореализма, для которого все государства одинаковы и различаются лишь силовым потенциалом.

Державное мышление отличают, по крайней мере, три принципа. Во-первых, державники выступают за раздельное рассмотрение роли внутренних и внешних факторов в развитии общества. Они убеждены в приоритетности факторов международного окружения как наименее подверженных контролю и наиболее потенциально дестабилизирующих. Внешняя политика, следовательно, не может быть лишь отражением потребностей внутреннего развития, но должна отвечать на международные вызовы. Во-вторых, державники исходят из постоянства геополитических интересов государства. У государства нет постоянных друзей и врагов, а есть лишь постоянные интересы – вслед за лордом Пальмерстоном эту максиму нередко повторяют и российские державники. Державники могут выступать сторонниками национальной идеологии, если она не сковывает государство, а помогает сформулировать и защитить его интересы. Третий принцип связан со вторым и сводится к гибкости внешнеполитических союзов. Если у государства нет миссии, но есть постоянные национальные интересы, то руководители государства должны быть готовы сотрудничать с кем угодно, но ровно настолько, насколько это необходимо для соблюдения державного интереса.

За общими компонентами и принципами (велико)державности скрываются различные исторические условия ее формирования. Каждая держава национально и исторически своеобразна, по-своему решает возникающие перед ней задачи и вкладывает в обоснование значимости избранных решений свой смысл. Для России великодержавность исторически определялась важностью сохранения внутреннего единства территориально протяженного и социально-разнородного государства. Ее смыслом является конструкция сильного, способного к управлению сложной страной государства. Без такого государства трудно представить себе собирание земель и укрепление границ в московский период, нанесение поражения сильнейшей в начале XVIII века шведской державе, участие в поддержании европейского баланса сил в XIX столетии и создание советского строя в XX веке.

Своеобразие внешних условий России включает в себя протяженность сухопутных границ, соседство с мощными государствами, пограничное положение между западной и незападной цивилизациями и другие факторы. Следует подчеркнуть и то, что в силу относительной геополической удаленности, размера и православия Россия не является органической частью Европы. Но она стремилась слиться с западным миром, при этом утверждая себя в качестве самостоятельной, культурно своеобразной державы.

Русская великодержавность подразумевает наличие (1) сферы культурно-ценностного влияния в Евразии и Европе, (2) политико-экономической самодостаточности и (3) военного потенциала, достаточного для нанесения поражения любой другой державе. Понимаемая таким образом великодержавность обеспечивает достижение стратегических целей выхода в Европу, поддержания особых доверительных отношений с Востоком и сохранения определяющего влияния на евразийском материке.

Разделяя сформулированный набор принципов мышления, русские державники представляют собой неоднородную группу, различаясь предлагаемыми стратегиями достижения целей государства. С некоторой долей упрощения можно выделить три основные группы.

К первой относятся те, кто исторически выступал за союз с Западом против общих угроз. Примерами такого сотрудничества могут быть попытки России участвовать в Первой северной войне против Швеции (1655–1660) в союзе с другими европейскими государствами. Чуть позже Россия присоединилась к Священной лиге для противостояния Оттоманской империи, подписав в этих целях в 1686 г. договор о вечном мире с Польшей, своим давним соперником. Петр I начинал свое правление с посольского путешествия, преследовавшего целью объединение европейских государств против шведской угрозы. Провозглашение России «европейской державой» и екатерининское участие в Семилетней войне укладывается в то же понимание методов державничества. Еще более важный пример – Священный союз, заключенный Александром I с другими европейскими государствами во имя предотвращения опасности, подобной той, которая еще недавно исходила от наполеоновской Франции. Во второй половине ХIХ и в ХХ столетии примерами союзов с западными странами против общей угрозы были Антанта, попытка создать антигитлеровскую коалицию в преддверии Второй мировой войны, а также открытие Второго фронта в целях нанесения поражения фашизму. В ХХI веке Россия пыталась выстроить единый союз с Западом против международного терроризма.

Ко второй группе русских державников относятся выступающие за гибкую союзническую политику, не замкнутую на странах Запада как приоритетных партнерах. В условиях, когда России не удавалось достичь целей в союзе с западными странами или добиться их поддержки, российские правители нередко уходили в относительную изоляцию для перегруппировки сил, или получения «передышки» (Владимир Ленин). В начале ХVII века после нескольких поражений в противостоянии с Польшей Россия не выходила из изоляции до 1654 г., когда она начала новое наступление присоединением Украины. В XVIII веке Россия взяла двадцатилетнюю паузу, заняв позицию нейтралитета в войне со Швецией для финансового и демографического оздоровления. После поражения в Крымской войне Россия «сосредотачивалась», проводя в жизнь политику гибких союзов, пока не смогла наконец восстановить утраченные позиции на Черном море. «Мирное сосуществование» большевиков и сталинская теория «социализма в отдельной взятой стране» тоже относились к попыткам ослабить внешнеполитическую активность для укрепления страны, вышедшей из революции и гражданской войны. Наконец к этой же группе державного мышления можно относить попытки Евгения Примакова маневрировать между Западом, Китаем и Индией после окончания холодной войны.

Для третьего типа русского державного мышления характерна наступательность, в том числе в отношениях с Западом, если последний отказывается признать важнейшие внешнеполитические интересы России. Россия неоднократно утверждала свои интересы в одностороннем порядке, невзирая на критику западных стран. В XVII веке российское государство вело многочисленные войны с Польшей и Оттоманской империей, стремясь к укреплению границ и защите балканских славян. В XVIII веке Пётр нанес сокрушительное поражение Швеции, не вступая для этого в союз с европейскими государствами. В основном успешные войны с Турцией продолжились вплоть до Крымской войны, которую Россия проиграла благодаря поддержке, оказанной Турции Англией и Францией. После внутреннего выздоровления Россия вернулась к активной политике на Балканах, нанеся туркам новое поражение в 1870-е годы. В ХХ веке большевистская доктрина «мировой революции» стала ярким примером наступательного мышления, поскольку ставила под сомнение саму систему западных государств-наций. В 1920 г. большевики даже попытались вторгнуться в Польшу для смены правительства. Во время холодной войны наступательным был курс Советского Союза, стремившегося к укреплению геополитического влияния в мире, как, например, в период Карибского кризиса в 1962 г. или в случае ввода войск в Афганистан в 1979 году. После окончания холодной войны российская наступательность проявилась в вооруженном вмешательстве в конфликт Грузии и Южной Осетии, присоединении Крыма и вступлении в войну в Сирии.

В зависимости от того, какие коалиции выстраивали державники и какого рода политику защищали внутри страны, их идейными оппонентами были представители западнического или самобытно-цивилизационного мышления. Западники опасались, что державность ослабит страну внутренне, поскольку противопоставит отсталую в материально-технологическом и политическом отношении Россию передовому Западу. Связывая российскую идентичность с Европой, западники выступают за воспроизводство на российской почве европейских политических институтов и выстраивание приоритетных, стратегических отношений с европейскими странами. Представители цивилизационного мышления нередко поддерживали державников, считая великодержавность условием защиты национальных ценностей от внешних посягательств. В то же время сторонники русской самобытности могут оказаться в числе критиков державности, если считают, что она ослабляет общество. Например, для славянофилов национальные интересы и границы были вторичны, а главным являлось создание условий для свободного общинного труда и жизни в православной вере.

Державный тип мышления традиционно поддерживался широкими слоями общества, особенно если не требовал значительных жертв со стороны населения и не оборачивался внешнеполитическими поражениями. При этом державность нередко оказывалась для русского народа тяжелой ношей, если государство решало внешнеполитические задачи за счет напряжения общественных ресурсов. Подвергаясь многочисленным опасностям извне, русские консолидировались вокруг государства для сохранения свободы от внешних посягательств, но при этом теряли свободу внутреннюю. Со временем они утратили возможности свободного общинного хозяйствования («мир») и участия в управлении и выборах князя («вече»), создав централизованное патримониальное государство. По оценке историка Георгия Вернадского, «самодержавие и крепостное право стали ценой, которую русские заплатили за национальное выживание». Военная сила, имперское могущество и способность противостоять внешним вторжениям постепенно стали самоцелью государственной политики. Бедность и крепостное право превратились в средства ускоренной мобилизации армии. Власть нередко игнорировала назревшие потребности в реформах, видя в них опасность для сложившейся в России системы правления.

Ценой внутреннего перенапряжения было ослабление внутреннего и внешнего компонентов державности. Распад советского государства – пример такого перенапряжения в результате длительного противостояния более развитым странам Запада. Традиционные опоры державности, в задачу которых входит защита безопасности государства – армия и силовые структуры – оказались в униженном положении, в то время как укрепился класс нового «боярства», или олигархов. Деморализации армии способствовала запоздалая и плохо продуманная военная кампания по стабилизации в Чечне. Население, лишившись денежных накоплений в результате олигархических в своей основе экономических реформ, не поддерживало власть. В стране подняла голову преступность, и государство не успевало реагировать на массовые нарушения законности против граждан. Конфликт исполнительной и законодательной властей, приведший к использованию силы против парламента в октябре 1993 г., довершал картину чрезвычайного ослабления государства. Во внешней политике российское руководство стремилось проводить прозападный курс, по существу отказавшись от принципов державной политики.

Постепенно, во многом благодаря усилиям созданного Совета по внешней и оборонной политике и деятельности министра иностранных дел Евгения Примакова, понятие державности вернулось в политический лексикон в качестве одного из центральных. В 2000-е гг. в целом благоприятное внешнее окружение и отсутствие угрозы войны позволило руководству страны сосредоточиться на решении внутренних задач, связанных с экономической и политической стабилизацией. Результатом стало завершение военных действий на Северном Кавказе, относительная консолидация политического класса и восстановление способности проводить независимую внешнюю политику.

Будущее российской державности связано с выстраиванием новых международных коалиций в условиях мировой турбулентности и способностью руководства страны осуществить переход к новой модели государства. С первым дело обстоит лучше, чем со вторым. Державность во внешней политике способствовала восстановлению важных и утраченных в 1990-е гг. позиций. Выдержала проверку временем ориентация на укрепление баланса сил и престижа великой державы. Уходит в прошлое мир единственной сверхдержавы. Меняется и децентрализуется Европа. Россия разворачивается к Азии, реализуя проекты Большой Евразии, Шанхайской организации сотрудничества и другие. Перед страной открываются новые возможности налаживания международного сотрудничества за пределами западного мира.

Более трудным является переход к новой государственности. Он сопряжен с комплексом мер по преодолению политического наследия 1990-х гг., связанного не столько с сильным державным государством, сколько с его отсутствием. Экономическое пробуксовывание, коррупция, ориентация на стабильность вместо развития – «родимые пятна» российского капитализма, возникновение которого связано с залоговыми аукционами, рейдерством, экспортом энергоресурсов, а также неспособностью правительства реализовать единые принципы и правила в политике и экономике. В этой области державность во многом остается благим пожеланием. Впереди трудный период, требующий новых стратегий формирования сильного и легитимного государства.

Без создания такого государства державность не может считаться полностью состоявшейся. Для державников является аксиомой, что государство должно обладать значительной свободой от вмешательства не только внешних, но и внутренних групп интересов, без чего невозможно осуществление политической стратегии в интересах общества в целом. В частности, Примаков в должности премьер-министра пытался бороться с засильем Бориса Березовского и других олигархов ельцинской «семьи». Позднее, на посту руководителя Торгово-промышленной палаты он отстаивал важность выработки и соблюдения четких правил в отношении экономики и собственности, предупреждал об опасности силовых «наездов» на бизнес. Понимал он и опасности, связанные с чиновничьим засильем и коррупцией. Сильное государство должно быть правовым и опирающимся на институты, а не на чреватые злоупотреблениями неформальные связи. Сильная исполнительная власть нуждается в независимости судов, частичной региональной децентрализации, честных выборах и борьбе с коррупцией.

В эпоху глобальной нестабильности и перехода власти выживет тот, кто сумеет приспособить к своим нуждам внешние и внутренние условия. В мире происходит масштабная перекройка рынков, региональных систем и военно-политических союзов. Современная державность должна сочетать отстаивание важнейших интересов в мире с активным выстраиванием нового миропорядка и проведением необходимых для этого внутренних реформ. Твердость защиты суверенитета предусматривает гибкое умение создавать новое и желаемое в экономической, информационной, военной и политической сферах. С осуществлением такого курса сопряжено немало трудностей, включающих в себя не только риски противодействия развитым в материально-экономическом отношении державам, но и способность выбирать растущие сферы внутреннего развития и вкладываться в перспективные международные проекты.

Г – Гибридная война 

Василий Кашин

Понятие «гибридная война» прочно связалось на Западе с Россией после присоединения Крыма. Значительную роль в этом сыграло распространение мифа о наличии у России специальной стратегии противостояния, известной как «доктрина Герасимова». Ее существование к настоящему времени опровергнуто самими авторами мифа. Но история с «доктриной Герасимова» показательна: за российскую стратегию гибридной войны были выданы идеи аналогичной стратегии Соединенных Штатов. Они, в свою очередь, сформировались у российских военных и политиков на основе осмысления опыта «цветных революций» 2000-х гг. и «арабской весны» начала 2010-х годов.   

К моменту крымских событий военные теоретики не только на Западе, но и на Востоке осмыслили различные формы невоенного противоборства государств. Высокая стоимость и чудовищная опасность современной высокотехнологичной войны требовала найти такие формы участия в конфликтах, которые позволяли бы контролировать эскалацию и добиваться целей строго дозированным применением силы. 

Эти концепции (например, в опубликованной в 1999 г. книге «Война без границ» // Unrestricted Warfare китайских полковников Цяо Ляна и Ван Сянсуя) не сводятся к распространенным в настоящее время представлениям о гибридной войне. Речь идет о комплексной стратегии противостояния великих держав с применением неограниченного арсенала методов. 

Концепции гибридной войны упрощают борьбу между государствами. Государство, взявшее их на вооружение, получает пропагандистский инструмент для демонизации противника, но наносит удар по собственной стратегической культуре. Его способности понимать намерения оппонента в результате падают. 

Гибридная война наиболее часто определяется как конфликт с использованием информационной борьбы, экономического и политического давления в сочетании с ограниченным применением вооруженной силы. Предполагается, что действия по всем направлениям помогают нивелировать превосходство Запада в обычных вооружениях. Это понятие расплывчато и опасно. Оно было введено в оборот в середине 2000-х гг., использовалось для описания войны в Ливане 2006 г., а по-настоящему популярным стало на волне украинского кризиса.   

Однако все приемы гибридной войны известны много лет, если не веков. Появление новых технологических возможностей в связи с развитием информационно-коммуникационных технологий мало что меняет в сути отношений вовлеченных в конфликт стран. На протяжении всей истории человечества любая хорошо спланированная военная кампания сопровождалась усилиями в области пропаганды, дипломатии, разведки и экономики. О том, что победа с применением именно этих инструментов предпочтительней лобового столкновения, писал еще Сунь Цзы. 

Нет ничего нового в поддержке повстанческих движений на территории иностранного государства, вводе на его территорию собственных регулярных войск под видом добровольцев и в прочих методах, часто подаваемых в качестве неизвестной и страшной угрозы. Эти методы широко применялись всеми участниками холодной войны, прежде всего, США, СССР и Китаем. Они нередко использовались и до холодной войны. 

Фактически, гибридность позволяет навешивать устрашающую этикетку «война» на широчайший спектр достаточно рутинных внешнеполитических, пропагандистских и разведывательных мероприятий, зачастую являющихся неизбежной частью межгосударственных отношений.   

Приписывание стране гибридной стратегии может рассматриваться как элемент политики по ее изоляции. 

Цель такой политики – лишить противника возможности отстаивать свою точку зрения. Любая форма разъяснения позиции, попытки защититься от обвинений и изменить позицию другой стороны могут быть теперь интерпретированы как дезинформация и информационное нападение. Появляется также возможность ограничить дипломатическую активность противника, которая по своей природе предполагает установление связей, распространение и сбор информации и влияние на точку зрения собеседника. Фактическое разрушение российско-американских каналов политической коммуникации в посткрымский период и особенно на фоне истерии с российским «вмешательством в выборы» в Соединенных Штатах в этом отношении весьма показательно. 

Россия также склонна приписывать гибридную стратегию своим оппонентам. Предполагаемая гибридная угроза со стороны Европы и США, осмысливаемая под военным углом, ведет к вполне конкретным и важным выводам, касающимся внутренней политики. В известном выступлении начальника генерального штаба Вооруженных сил России Валерия Герасимова на общем собрании Академии военных наук 1 марта 2019 г. в качестве элементов новой военной стратегии США и их союзников упоминаются «цветные революции» и «мягкая сила». Предполагается, что целью американских стратегий является «ликвидация государственности неугодных стран, подрыв суверенитета, смена законно избранных органов государственной власти». Герасимов отмечает, что Пентагон разрабатывает принципиально новую стратегию под названием «Троянский конь», которая заключается в использовании «протестного потенциала пятой колонны» с одновременным нанесением ударов высокоточным оружием по наиболее важным объектам. Соответственно, российский ответ предусматривает «комплекс мер по упреждающей нейтрализации угроз безопасности государства». 

Россия, как и прочие крупные военные державы, обладает военными и невоенными средствами борьбы, которые могут применяться в условиях мирного времени или вооруженного конфликта низкой интенсивности. Этот арсенал в его нынешнем виде создавался главным образом в эпоху холодной войны. Скрытные и не признаваемые военные вмешательства, поддержка повстанческих движений и создание «квазидобровольческих» формирований для интервенций за рубежом в сочетании с дезинформацией, пропагандой и поддержкой оппозиции использовались тогда всеми крупными странами.   

Что касается СССР, то ограниченные и тайные военные интервенции широко применялись им с раннего периода советской истории. Классическим примером можно считать вмешательство в гражданскую войну в Афганистане 1929 года. Под командованием Виталия Примакова двухтысячный отряд красноармейцев, облаченных в афганскую военную форму и вооруженных трофейным английским оружием, вторгся в эту страну. Целью знаменитого «рейда Примакова» было изменение хода войны в пользу дружественного СССР короля Амануллы-хана. Операция готовилась в тесной координации с представителями Амануллы, и к отряду Примакова присоединялись местные этнические формирования. Рейд, завершившийся захватом Мазари-Шарифа в апреле 1929 г., был предпринят, однако, слишком поздно и уже не смог переломить ход гражданской войны. Многое в его организации тем не менее можно считать характерным для подобных операций Советского Союза и постсоветской России. 

В ходе «афганской спецоперации» СССР пытался повлиять на внутренний конфликт за счет ограниченного, тайного и краткосрочного вмешательства в ключевой момент (который, как оказалось в дальнейшем, был выбран неверно). Советским силам следовало изменить ход конфликта в пользу союзника и уйти. Но они ни в коем случае не должны были выступать главной действующей силой в конфликте. СССР тщательно избегал привлекать внимание к своей операции и стремился жестко контролировать масштабы вовлеченности в войну. После того, как стало ясно, что поражение Амануллы-­хана предотвратить не удалось, СССР свернул интервенцию, невзирая на продемонстрированное подавляющее тактическое и техническое превосходство Красной Армии. 

Сходным образом осуществилось более крупное и успешное вмешательство в Синьцзяне в ноябре 1933 – апреле 1934 года. В операции в поддержку генерал-губернатора Шэн Шицая участвовали войска НКВД, замаскированные под действовавшие в регионе белоэмигрантские формирования. К ней привлекались собственно бывшие белогвардейцы, завербованные советской разведкой, а также просоветские формирования из числа местного населения. Интервенция продолжалась недолго, после решения поставленных задач советские войска ушли, оставив в Синцзяне ограниченный контингент и группу советников для наблюдения за ситуацией. 

«Квазидобровольческой» операцией было советское участие в гражданской войне в Испании. Несмотря на присутствие в стране тысяч советских военнослужащих и крупные военные поставки, вмешательство в конфликт СССР отрицалось. Советские летчики и военные советники в качестве «добровольцев» участвовали в китайско-японской войне в 1937–1940 годах. Подобная же практика продолжилась и с наступлением холодной войны. Советская истребительная авиация и зенитно-артиллерийские части с личным составом, замаскированным под китайских добровольцев, действовали в Корее. Советские летчики противостояли ВВС Гоминьдана в небе над Шанхаем в 1950 году. Советские зенитно-ракетные и авиационные части принимали участие в войне во Вьетнаме и в ряде конфликтов на Ближнем Востоке. 

Перечисленные интервенции были успешны с точки зрения достижения политических и стратегических целей Москвы. Все они следовали одной и той же модели, которая прослеживается со времен рейда Примакова в 1929 году. Это были короткие, внезапные, тщательно спланированные действия, направленные на то, чтобы в ключевой момент помочь важному союзнику, будь то дружественное государство или одна из фракций в гражданской войне. 

Операции имели разную степень секретности; как правило, СССР либо отрицал участие в конфликте в принципе, либо преуменьшал его масштабы. Главным условием успеха был тщательный расчет баланса сил, выбор времени, места и характера вмешательства. При этом сводились воедино возможности вооруженных сил, спецслужб, дипломатического аппарата. 

Сильной стороной Советского Союза при ведении таких операций была способность добиваться высоких результатов в обучении, а порой – в строительстве с нуля вооруженных сил дружественных стран или политических групп. На протяжении всей холодной войны созданные советскими инструкторами вооруженные формирования одерживали победы над противниками, обучаемыми и оснащаемыми США. 

Разумеется, речь идет о случаях, когда советские военные имели реальные возможности руководить процессом военного строительства, чего не было, например, в арабских армиях, воевавших с Израилем. Афганская кампания 1979–1989 гг. стала грубым нарушением всех старых советских принципов ведения зарубежных интервенций. Она была затяжной, масштабной, предпринятой без учета местных условий, главной силой в войне оказались собственно советские войска, а не формирования союзников. 

Тем не менее многие преимущества отечественной военной школы, прежде всего – способность налаживать работу с местным населением, создавать относительно боеспособные местные вооруженные силы и действовать совместно с ними, проявились и тогда. К моменту вывода советских войск в 1989 г. Республика Афганистан обладала армией и специальными службами, далеко превосходившими все, что было создано за 18 лет американской оккупации Афганистана после 2001 года. Падение режима Наджибуллы было связано с фактически продолжавшимся вмешательством в афганский конфликт ряда иностранных государств на фоне распада СССР и бездействия России. 

Офицеры советских вооруженных сил и спецслужб, вовлеченные в подобные операции на поздних этапах холодной войны, продолжали активную службу и с началом военных конфликтов 1990-х гг., когда этот опыт был значительно обогащен и расширен. Российские военные оказались вовлечены в столкновения на Южном Кавказе, в стабилизацию ситуации в Таджикистане в 1992–1997 годах. Но наиболее глубокое влияние на армию, спецслужбы и государственный аппарат России оказали боевые действия на Северном Кавказе в ходе двух чеченских войн. Армия и спецслужбы получили огромный опыт решения сложнейших задач при весьма ограниченных ресурсах с опорой на переговорные инструменты, агентурную разведку, взаимодействие с разнообразными вспомогательными вооруженными формированиями из местного населения. 

Присоединение Крыма, события на Восточной Украине и сирийская кампания показали, что Россия возвращается к старой модели применения вооруженных сил для обеспечения национальных интересов. Ставка делается на быстрые, внезапные действия с тщательным контролем уровня вовлечения в конфликт. Значительный опыт строительства и использования вспомогательных отрядов из числа добровольцев и местного населения, накопленный в ходе многолетних конфликтов на постсоветском пространстве, используется в полной мере. 

Такие действия едва ли делают Россию более непредсказуемой или агрессивной, чем другие державы. Даже Китай при всей его внешнеполитической пассивности последних десятилетий отметился уже в XXI веке в поддержке вооруженных формирований и непризнанных государственных образований на севере Мьянмы (так называемое государство Ва). Эта поддержка включала в себя обучение и оснащение, вплоть до поставок тяжелого вооружения. 

Интервенции США, Франции и Великобритании на Ближнем Востоке носили более систематический характер. Они сопровождались масштабным применением современных технологий, финансовых ресурсов и технических возможностей, недоступных для России. Однако результаты оказывались почти неизменно неблагоприятными для самих акторов. Они, в особенности американцы, демонстрировали неспособность к интерпретации разведданных и оценке политической ситуации. Строительство Соединенными Штатами союзных вооруженных сил из местного населения приводило к разочаровывающим результатам на фоне гигантского расхода средств. Взаимодействие американских и местных вооруженных формирований оставалось слабым. 

Российские действия на этом фоне отличаются не большей агрессивностью, а большей эффективностью. Россия в отличие от США и ряда их союзников не вторгалась в иностранные государства, штурмуя столицы и убивая политических лидеров. Россия не тратила триллионы долларов на многолетнюю оккупацию других стран, чтобы затем уйти, признав поражение. Но, применяя силу в куда меньших объемах, Россия в последние десятилетия добивалась куда большего в реализации своих политических целей. 

На стороне российской армии и спецслужб – многолетний опыт войн с сильным иррегулярным противником, получающим поддержку из-за рубежа, в условиях ограниченности собственных ресурсов. Переоснащение и реформирование российской армии в 2010-е гг. позволило резко повысить ее боевые возможности. Патриотический подъем, связанный с украинскими событиями и присоединением Крыма, обеспечил приток добровольцев для зарубежных операций в составе регулярных и иррегулярных формирований. 

Таким образом, в новых условиях российские Вооруженные силы превращаются в гибкий инструмент, который может быть использован для влияния на ситуацию в стратегически важных для России частях мира. 

Использование ярлыка гибридной войны уводит нас в сторону от того факта, что мы имеем дело с набором весьма традиционных приемов борьбы, восходящих к началу ХХ века или более ранним временам. Эти приемы используются всеми крупными игроками в современной международной политике. Но одни страны владеют ими хорошо, а другие – никак не могут научиться, даже потратив триллионы долларов и потеряв многие тысячи солдат убитыми. 

М – Мессианизм

Иван Сафранчук

Вряд ли кто-то будет спорить с тем, что Россия никогда не была исключительно прагматической державой, движимой только практическими интересами. Чувство некой миссии, высшей цели России было присуще всегда.

Но исторически и в строгом смысле этого слова российское государство не является мессианским. Оно не сформировало чего-то похожего на политическую доктрину божественной предопределенности, которая обосновывала бы экспансионизм Божьим промыслом (как американский Manifest Destiny). У российской элиты никогда не было намерения способствовать политическими средствами приближению конца света и второго пришествия ради торжества Истины, к чему склонны американские правые евангелисты, время от времени обретающие влияние на внешнюю политику. Россия не была очарована цивилизаторским «бременем белого человека», как британский колониализм. И не несла в мир нерелигиозные философские идеалы, как в Новое время это делала Франция, а позже опять же – США.

Наиболее мессианским был, вероятно, советский период российской истории, когда Москва взяла на себя роль распространителя и защитника в мировом масштабе целостной философской и политико-экономической доктрины. Впрочем, после десятилетий осуществления этой миссии увлеченность ею стала быстро исчезать и в элите, и в обществе. К концу же существования Советского Союза сформировался невероятный по силе общественный и элитарный запрос на прагматизм.

Как бы сейчас ни называли внешнеполитический курс Бориса Ельцина и Андрея Козырева – наивным или идеалистическим, на самом деле он формировался именно в прагматических категориях. Избавление от излишней и идеологически обоснованной внешнеполитической нагрузки трактовалось как прагматизм, а не как идеализм (по сути, этот подход продолжал горбачёвское «новое мышление», практическим содержанием которого стало освобождение перенапрягшегося и пораженного внутренним кризисом СССР от бремени ответственности за «второй мир».)

В дальнейшем прагматизмом стали считать не столько редуцирование внешнеполитических интересов, сколько их расширение, но опять же ради удовлетворения прикладных интересов, а не воплощения в жизнь абстрактных идеалов. Хотя конкретное выражение прагматического начала в российской внешней политике в последнюю четверть века очень сильно менялось, твердая приверженность прагматизму после опыта советского мессианства все-таки остается.

Россия не является мессианской державой в «большом» смысле: она не готова убивать других и посылать на смерть своих за абстрактные идеалы и доктрины. Российское чувство миссии другое.

Россия – государство, собранное на огромном пространстве из множества неоднородных элементов, расположенное в сложных климатических и природных условиях, подвергавшееся крупным нашествиям. Своей миссией это государство всегда считало собственную способность быть – и быть не дикими, не варварами. В одной интерпретации миссия состоит в том, чтобы суметь стать развитой частью мира, то есть Западом, и в таком качестве добиться принятия в какую-то общую систему политических и социальных отношений. В другой – миссия сводится к тому, чтобы быть без (не путать с против) Запада. Эта трактовка имеет другой обязательный компонент – представление о том, что есть могущественные силы внутри и вовне, постоянно мешающие России исполнить свой долг, стремящиеся подорвать ее возможности.

Территориальная экспансия, участие в мировых делах, вершение судеб мира – все это явные свидетельства способности быть и успешности существования. Российская элита, особенно после Петра I, считала такую программу действий естественной для Российского государства. И для подобной традиции выпасть из первого ряда мировых держав – историческая катастрофа, там надо оставаться любыми средствами – миром или войной. Не случайно противодействие риску скатиться во второй, а то и третий эшелон международной политики было объявлено лейтмотивом президентства Владимира Путина в его программной статье «Россия на рубеже тысячелетий», опубликованной за день до того, как он стал исполняющим обязанности главы государства после досрочной отставки Борис Ельцина.

Насколько чувство державности распространилось на весь народ – вопрос спорный. По всей видимости, общественные настроения по этому поводу могут колебаться в очень широкой амплитуде. Но всегда находились и те, кто был за сосредоточение на себе, за снижение бремени вовлеченности в мировые дела или даже за полное выключение из них. Великие русские писатели дают яркие примеры таких мыслей. Лев Толстой еще в «Севастопольских рассказах» обращал внимание на то, как чужда война русским крестьянам, а в дальнейшем чрезвычайно саркастично представлял геополитические, военные предприятия («Сказка об Иване-дураке и его двух братьях…») и даже характеризовал войну как «вредное учреждение», ставя ее в таком качестве в один ряд с рабством и проституцией (эссе «Так что же нам делать?»). Или Александр Солженицын в манифесте «Как нам обустроить Россию?»: «Пробуждающееся русское национальное самосознание во многой доле своей никак не может освободиться от пространнодержавного мышления, от имперского дурмана. (…) Это вреднейшее искривление нашего сознания: “зато большая страна, с нами везде считаются”. (…) Могла же Япония примириться, отказаться и от международной миссии, и от заманчивых политических авантюр – и сразу расцвела. Надо теперь жестко выбрать: между Империей, губящей прежде всего нас самих, – и духовным и телесным спасением нашего же народа».

Споры о том, в каком виде России существовать, продолжатся – у них давняя традиция. Но мощное стремление быть вопреки нескончаемым препятствиям (быть собой, но не пространством, признанным варварским) и стало миссией России. За века осуществления этой миссии у страны появился и некоторый собственно мессианский элемент. Но состоит он не в том, что Россия хочет переделать мир в соответствии с какой-то определенной программой, а в вере, что с Россией мир лучше, чем без нее.

П – Прагматизм

Мария Ходынская-Голенищева

В основе понятия «прагматизм» лежит примат пользы/выгоды, которую способно принести то или иное действие. Эвентуальные практические последствия определяют целесообразность конкретных шагов и одновременно служат критерием их эффективности. Философский словарь приводит слова одного из видных представителей прагматизма, американца Уильяма Джеймса: «Истина есть то, что лучше всего работает на нас».

Прагматизм – один из основополагающих принципов российской внешней политики. При некоторой абстрактности термина он имеет вполне конкретное содержание. Так, Концепция внешней политики России от 2016 г. ориентирует дипломатов на работу в пользу создания благоприятных внешних условий для поступательного и устойчивого внутреннего развития. Среди них – обеспечение безопасности страны, ее суверенитета и территориальной целостности, формирование пояса добрососедства с сопредельными государствами, содействие повышению конкурентоспособности экономики России, ее технологическому обновлению, повышению уровня и качества жизни населения.

Рациональна российская интеграционная политика на постсоветском пространстве и в Евразии (СНГ, ЕврАзЭС, ШОС), которая должна привести к формированию широкого интеграционного контура (инициатива Большого евразийского партнерства). Позитивная, неконфронтационная повестка этих объединений предоставляет возможность не распылять ресурсы и сосредоточиться на задачах обеспечения ускоренного темпа развития в государствах-членах. Прагматична линия России и в относительно новых, отвечающих духу времени институтах глобального управления. Например, в БРИКС, где, кроме всего прочего, проводится курс на создание альтернативы доллароцентричной валютно-финансовой системе: наличие подобной «подушки безопасности» приобрело для России особую важность в контексте деградации отношений с Западом после 2014 г., включая обмены санкционными ограничениями.

Единственно рациональным с военно-политической точки зрения (и соотнесенным с общественным запросом, обусловленным ощущением исторической несправедливости) стало решение о воссоединении Крыма с Россией. Реалистичная, трезвая оценка ситуации вкупе с глубокой проработкой возможных сценариев и их последствий предопределили активное участие Москвы на уровне высшего руководства в выработке Минских договоренностей, связавших Киев и крупных европейских игроков соответствующими обязательствами с выгодной для России последовательностью шагов.

Высоким уровнем прагматизма характеризуется российская политика на сирийском направлении. В основе принятого руководством страны решения о начале военной операции в Сирийской Арабской Республике (САР) лежали интересы, связанные прежде всего с обеспечением национальной безопасности. В 2015 г. в рядах террористических групп сражались, по разным оценкам, до 6 тыс. выходцев из России и постсоветских республик, существовала угроза их возвращения. Нарратив Запада, пытавшегося навязать впечатление о российской линии в Сирии как о иррациональной («Москва поддерживает диктатора-союзника»), противоречил предыстории конфликта: Башар Асад посетил Москву на пятый год президентства (первый его зарубежный визит в качестве главы государства состоялся в Париж, второй – в Лондон); до кризиса Россия занимала лишь девятое место в товарообороте Сирии (3%).

Исключительный прагматизм российской линии на сирийском направлении проявился в деидеологизированном подходе, позволившем договариваться по отдельным аспектам урегулирования (прекращение огня, параметры политического урегулирования, выправление гуманитарной ситуации и так далее) со всеми внешними игроками. Так, в период, когда российско-американские отношения находились в низшей точке развития, Москва и Вашингтон выполняли роль сопредседателей Международной группы поддержки Сирии (2015–2016 гг.), согласовали параметры режима прекращения боевых действий в САР (февраль 2016 г.), достигли договоренностей о деэскалации в Восточном Алеппо (декабрь 2016 г). С учетом неоднократно озвученной Россией принципиальной позиции о нелегитимном характере военного присутствия США в Сирии ничем, кроме как соображениями прагматизма, нельзя объяснить российско-американские договоренности о деконфликтации, в течение нескольких лет обеспечивающие отсутствие инцидентов «в воздухе» и «на земле».

Россия с рациональных позиций подходила к подбору внешних партнеров для диалога по сирийскому урегулированию. Яркий пример – астанинский формат (Россия, Иран, Турция) – объединение трех государств с несовпадающей, порой прямо противоположной повесткой. Сугубо реалистичный подход, продемонстрированный всеми странами-гарантами, позволил достичь важнейших договоренностей по прекращению боевых действий в САР, созданию зон деэскалации (2017 г.), а также сформировать Конституционный комитет (2018 г.). Сепаратная переговорная работа на двустороннем уровне с крупными региональными игроками, имевшими влияние на группы вооруженной оппозиции, – Турцией, Катаром, Саудовской Аравией, Египтом и другими – позволила перевести под контроль сирийского правительства такие стратегические районы (бывшие «зоны деэскалации»), как Восточный Алеппо, Восточная Гута, Хама/Хомс, Восточный Каламун, части провинций Сувейда, Кунейтра, Дераа, при этом не подорвав потенциала астанинского формата, создавшего эти зоны.

Отдельно стоит упомянуть российско-турецкий переговорный трек. Прагматизм вновь позволил преодолеть глубокий кризис между Москвой и Анкарой, который вызвали действия турецких ВВС, сбивших российский бомбардировщик Су-24 из состава группировки ВКС России, – тогда погиб один из катапультировавшихся пилотов Олег Пешков. После жесткой реакции Москвы и принесенных Анкарой (далеко не сразу) извинений диалог между Россией и Турцией возобновился и был максимально плодотворным: удалось договориться по окончательному решению проблемы Восточного Алеппо и согласовать условия деэскалации в Идлибе (2018 г.) и на северо-востоке САР (2019 г.).

Лишенная догматизма и конъюнктурных колебаний, последовательная линия России в сирийском урегулировании, вопреки некоторым прогнозам, не только не привела к ухудшению отношений нашей страны с суннитскими государствами, но, напротив, способствовала упрочению позиций Москвы в ближневосточных делах, закрепила за Россией образ надежного партнера.

На этом фоне некоторая отстраненность России в йеменских делах и осторожное балансирование в Ливии – также пример прагматичности и основанной на ней неготовности повышать ставки в ситуациях, развитие которых мало затрагивает национальные интересы России. Это не мешает Москве оставаться участником многосторонних форматов урегулирования йеменского и ливийского конфликтов, оказывать ощутимую поддержку соответствующим усилиям ООН.

Посредничество (как минимум в предоставлении московской площадки) в межпалестинском и межафганском примирении, без которых во многом девальвируются коллективные усилия по стабилизации ситуации на Ближнем Востоке и в Афганистане, – также мера, не превышающая полезную норму вовлеченности, но позволяющая оказывать необходимое влияние на соответствующие процессы.

Н – Национальный интерес

Павел Цыганков

Крен в сторону национальной политики, заметный сегодня во многих странах, в том числе ранее ориентированных на «трансферт суверенитета», вновь привлекает внимание к несколько подзабытому понятию «национальный интерес». Парадокс, однако, в том, что в науке о международных отношениях не прекращаются дебаты о его содержании. Будучи центральным для политического реализма, оно энергично оспаривается другими теоретическими школами.

С точки зрения канонического реализма конфликтная природа международных отношений является неизбежным следствием отсутствия в них верховной власти. В таком контексте государства постоянно испытывают страх за своё существование и им приходится полагаться только на свои собственные силы. Поэтому национальный интерес – это, прежде всего, рациональное осознание потребности государства в безопасности, что предполагает защиту не только физического выживания, но и территориальной целостности, независимости, экономического благосостояния и культурной идентичности. Безопасность зависит от положения государства в международной системе относительно других государств. А поскольку это положение производно от распределения способностей государств (в первую очередь в военном отношении), постольку национальный интерес определяется «в терминах власти (силы)», как считал один из основоположников реализма Ганс Моргентау.

Однако уже в рамках самого канонического реализма разгораются дискуссии. Так, Моргентау и Генри Киссинджер разошлись в оценке соответствия вьетнамской войны американскому национальному интересу. Возникшие впоследствии новые версии реализма – неореализм, наступательный реализм, неоклассический реализм – внесли дополнительные нюансы в релятивизацию понятия национального интереса.

Еще большей критике оно подверглось со стороны других теоретических течений. Позитивисты указали на его неоперациональность и даже антинаучность, ввиду невозможности его эмпирической верификации. В свою очередь, согласно либералам, национальный интерес определяется не внешней средой, а внутренними социетальными потребностями государства, которые являются не унитарными, а плюралистическими. В конечном счете национальный интерес представляет собой совокупность интересов тех групп, которым удается навязывать собственные политические предпочтения в качестве государственных. Хотя национальные интересы отражают приоритеты частного характера, они необязательно являются эгоистическими. По мнению неолибералов, понятие «национальный интерес» правомерно использовать только при условии, что его содержание составляют моральные нормы и глобальные проблемы, например, индивидуальные свободы. Сторонники экономического неолиберализма готовы согласиться с рациональностью, движущей силой национального интереса, и стремлением к безопасности как его главной составляющей, но лишь в аспекте рыночного измерения.

Конструктивисты предлагают свое объяснение интересов и условий, в которых они формируются и изменяются. С их точки зрения, национальные интересы основаны на идентичности и конструируются не столько самими государствами, сколько разделяемыми нормами и ценностями, которые структурируют международные отношения и придают им смысл. Критические теории, исследуя дискурс национального интереса, находят в нем интересы тех, кто его формулирует. Наконец, специалисты такого научного направления, как анализ внешней политики, настаивают, что она зависит от индивидуальных особенностей лиц, принимающих решения и от организационных процедур, представляя собой результат компромисса между бюрократическими структурами, члены которых зачастую думают вовсе не о национальном интересе.

Таким образом, содержание понятия «национальный интерес» выглядит размытым, а его роль во внешней политике – неочевидной.

Впрочем, сегодня в международно-политической науке сложилось понимание того, что разнобой в трактовке национального интереса не доказывает его «отсутствия» как мотива внешней политики и неэффективности как аналитического инструмента. Дискуссии полезны уже тем, что позволяют понять, каких ошибок следует избегать при анализе содержания и роли национального интереса в международном поведении государства. Уроки таких дискуссий сводятся к следующему.

Во-первых, необходимо помнить, что ни одна теория не дает полного объяснения национальных интересов. Поэтому не стоит опираться на одну из них, но использовать достижения каждой. Конкурируя, они дополняют друг друга и выявляют ошибки.

Во-вторых, не стоит противопоставлять интересы и ценности. Национальные интересы не могут не опираться на ценности, точно так же, как ценности невозможно понять вне национальных интересов. Не случайно реалисты (Арнольд Уолферс), говорят о том, что национальная безопасность объективно означает отсутствие угроз для приобретенных ценностей и субъективно – отсутствие страха, что эти ценности подвергнутся нападению.

В-третьих, в основе объясняющей функции национального интереса лежит признание связи внешней политики государства с его историей, географией, культурой, ментальностью и традициями народа, с его самобытностью. Хотя национальная идентичность со временем меняется, нельзя отрицать и ее преемственности.

Наконец, опора на интересы помогает лучше понять мотивы и оценить эффективность внешней политики государства в контексте конкретной международной обстановки, связанной с политикой и действиями других государств. Как писал еще в XIX веке русский дипломат Сергей Татищев, «в международных отношениях пользы и нужды родины – в постоянном столкновении со стремлениями и потребностями чужих стран».

Иначе говоря, реализация национальных интересов, как и внешней политики в целом, зависит не только от осознанного, научно обоснованного формулирования их содержания, но и от восприятия лидерами государства «польз и нужд своей родины и стремлений других стран».

В российских дискуссиях начала 1990-х гг. о национальных интересах страны доминировала идея, согласно которой ценности либеральной демократии автоматически должны были решить проблемы безопасности и развития страны. Устами главы МИДа Андрея Козырева было заявлено, что никаких особых национальных интересов у России нет: главное – присоединиться к сообществу цивилизованных стран Запада. Сотрудничество с ними будет сопровождаться серьезной экономической помощью США и стран ЕС. Во внешней политике был провозглашен общий курс с Западом на дружеские, даже союзнические отношения. Однако, несмотря на все уступки, экономических и финансовых дивидендов от Запада Россия не получила. Займы МВФ и Мирового банка были предоставлены ей на обычных, то есть крайне жестких условиях. Западные партнеры не только не оказали постсоветской России масштабной помощи, но и всячески препятствовали восстановлению ее экономического потенциала.

Интервенция НАТО в Боснии (1994), решение о расширении альянса на Восток, резкий рост антилиберальных настроений внутри страны вынудили Бориса Ельцина в 1995 г. заменить Козырева на посту министра иностранных дел Евгением Примаковым. С самого начала Примаков проводит линию на отстаивание национальных интересов страны и выступает с идеей многополярного мира. Будучи реалистом, Примаков считал нормальным, что на пути проведения независимой внешней политики у России могут возникать противоречия с другими странами. В то же время он видел свою задачу не в противостоянии Соединенным Штатам и Евросоюзу, а в отстаивании права России на самостоятельные позиции в вопросах, касающихся ее национальных интересов и собственных ценностей.

Придя к власти в 2000 г., президент Владимир Путин провозгласил деидеологизацию и прагматизм российской внешней политики. Вместе с тем, несмотря на резкое осуждение натовских бомбардировок Белграда и силовое отделение Косово от Сербии, он не собирался дистанцироваться от Запада. Так, в 2001 г. он был первым главой государства, кто выразил сочувствие и солидарность Вашингтону в связи с террористическими актами против Америки и предложил совместные действия против общей угрозы.

Однако последующий опыт взаимодействия с евроатлантическим сообществом постепенно создавал у значительной части российских правящих элит и политического класса устойчивое представление о нежелании «партнеров» идти на равноправное сотрудничество и признавать право России иметь собственные интересы, осуществлять внутренний и внешний национальный суверенитет. Запад все больше воспринимается как «другой» с отрицательным знаком, а российская идентичность – как незападная. Это стало одним из важных факторов поворота России на Восток, дальнейшего укрепления отношений стратегического партнерства с Китаем на основе взаимных интересов.

Постепенно повышая военно-силовой потенциал, Россия проводит все более активную национально-ориентированную политику на мировой арене. Рубежными в этом смысле стали 2007 г. («мюнхенская речь» Путина), 2008 г. («пятидневная война» с Грузией), 2014 г. (кризис вокруг Украины). В 2015 г. Российская Федерация начала военную операцию в Сирии по просьбе правительства этой страны. Борьба против международного терроризма – один из приоритетов российской политики национальной безопасности.

Успехи российской дипломатии несомненны. Они особенно заметны на Ближнем Востоке, где посредничество России позволило сблизить позиции, казалось бы, непримиримых противников (Сирия, Иран, Турция), отчасти в СНГ, где удалось добиться единых подходов России и Запада по урегулированию политического кризиса в Молдавии. Сложнее ситуация в Европе, по-прежнему далек от серьезных сдвигов в сторону разрешения украинский конфликт. И практически на нуле находятся отношения с Америкой, несмотря на противоречивые сигналы со стороны Дональда Трампа.

Западные санкции не смогли ослабить российскую внешнюю политику, но серьезно повлияли на экономику. Не сломив ее, они обнажили остроту проблемы модернизации и выхода на новый уровень производительности. Эксперты сходятся в том, что именно экономическое отставание, недостаточный уровень благосостояния и качества жизни представляют собой самое слабое звено российского национального интереса.

Р – Равноправие

Николай Косолапов

Равноправие – одна из ключевых социальных ценностей в современном мире. Во внешней политике бывшего СССР и постсоветской России ей придается большое значение. Упоминание равноправия как принципа, ценности и цели содержится во всех основополагающих документах РФ – от Конституции до концепций и стратегий. Но каковы реальные проявления равноправия в межгосударственных отношениях?

За последние две тысячи лет мысль о равенстве претерпела в еврохристианской культуре сложнейшую и далеко не завершенную эволюцию. Равенство людей как акта и результата творения; равенство их перед Богом; равенство между собой как следствие первого и второго; равенство независимо от их социального положения, званий, рода занятий, доходов… Все эти интерпретации равенства распространяются лишь на межличностные отношения.

Вопрос, распространяется ли идея равенства на людей, принадлежащих к разным вероисповеданиям, в рамках религиозного сознания неизменно решался отрицательно. Однако сам этот вопрос выводил идею равенства на социальный уровень. Светская жизнь востребовала право, а с ним пришла необходимость установления критериев равноправия (или отсутствия, отрицания оного). Этот подход открывал принципиальную возможность (не всегда реализовывавшуюся) признания равенства людей даже в мультиконфессиональной среде. Классовый подход (не Марксом придуманный) окончательно перенес проблемы равенства и равноправия на уровень массовых социальных явлений и процессов.

Но при ближайшем рассмотрении взаимоотношения церкви и светских властей, последних между собой, власти и народа, социальных групп и классов оставались по сути межличностными. Восстававшие рабы и крестьяне, Реформация, революционеры во Франции XVIII в. и в России начала XX в., все общественные движения прошлого неизменно боролись с персонализированным противником и только потом и реже – с институтами и порядками.

Вестфальская система международных отношений, затем колониализм и распространение капитализма по миру выдвинули проблему равноправия на уровень межгосударственных отношений. В Вестфальских соглашениях особо оговаривалось, что их положения не распространяются на мусульман и исламские страны. Европейское международное право конца XIX – начала XX вв. делило страны на цивилизованные (западно-христианские), полуцивилизованные (к ним причислялись православно-христианские) и нецивилизованные (все прочие). Причем если войны между первыми считались недопустимыми, то в отношении вторых применение силы рассматривалось как приемлемое, а третьих – как иногда необходимое[1]. Проблема равноправия захватила тем самым интенсивно развивавшийся уровень межинституциональных отношений.

Войны и революции первой половины ХХ в. связали три уровня равенства и равноправия – межличностный, макросоциальный и институциональный (включая межгосударственный) – в единый и уже нерасторжимый комплекс со многими присущими ему внутренними противоречиями.

На первый план вышло равноправие. Оно предполагает наличие правовой системы, в рамках которой только и могут быть определены права. В межгосударственных отношениях роль такой системы выполняет международное право, являющееся по сути сложным и внутренне также противоречивым комплексом межправительственных соглашений. Это означает, что при серьезных изменениях внутри наиболее весомых государств и/или в международном порядке производная от них международно-правовая система может и, скорее всего, будет меняться. При этом политическое сознание в разных частях мира способно еще долгое время сохранять инерцию прошлых представлений, стандартов и норм.

Декларация прав человека (1948 г.) и ряд последующих международных документов в целом конкретизировали современное понимание этих прав. Устав ООН, Венская конвенция 1961 г., ряд других хорошо известных документов выполнили схожую функцию применительно к суверенитету государств и их политическому равноправию. Источником дестабилизаций остается уровень макросоциальный, на котором «обитают» такие неопределенные явления и понятия, как «права народов» (кто и по каким критериям признается «народом»; есть ли у народов не только права, но и обязанности, и если да, то по отношению к кому; могут ли народы наказываться за недолжное отправление их обязанностей, и если да, то кем, на основании чего и как) или «права меньшинств» (кто такие «меньшинства», по отношению к кому, на какой территории и прочая – см. выше).

Глобализация ставит объективный вопрос: будет ли институт государства встроен в какую-то надгосударственную систему – финансовую, религиозную, идеологическую, иную – или же, напротив, сами государства (или какая-то их часть) станут определять политико-экономическое, культурное ее содержание. В ответе на этот вопрос особое значение приобретает политико-правовой и социально-политический статус государства в международной системе.

Но в какой конкретно системе? Для Соединенных Штатов, уверовавших в реальность своей «победы» в холодной войне, это американоцентричный (в жестком варианте) или западоцентричный (в мягком) миропорядок. Россия как страна, «проигравшая» холодную войну, обязана встраиваться в этот порядок на условиях Запада – что, в общем-то, по-своему логично. Однако для России, Китая и ряда других государств международная система 2000-х гг. – переходная от американоцентричности к полицентричности. Состоится такой переход или возникнет нечто неожиданное, время покажет. Но и с западной, и с незападной, в том числе российской, точек зрения мир пребывает в состоянии перехода – значит, четкие критерии порядка, прав, статуса государств и их реального (а не политико-правового только) равноправия либо его отсутствия нарушены. Причем процесс их размывания продолжается, кристаллизация новых критериев пока не просматривается.

После развала СССР Россия признана в мире как государство – продолжатель бывшего Союза, а не его правопреемник. В 1990-е гг. это позволило успешно решить задачи тактического плана, прежде всего, сохранить место страны – постоянного члена Совета Безопасности ООН, членство в других международных организациях, решить вопросы с зарубежной собственностью бывшего Союза и ряд других. Но закономерно, что в долговременном плане все заметнее становятся и издержки такого решения: Россия де-факто по всем характеристикам все-таки другое государство, а не продолжение СССР. Как другое государство, Россия – главный победитель в холодной войне. Без ее усилий не рухнул бы СССР, и в этом плане ее претензии на весомую роль в мире и на равноправные отношения с Соединенными Штатами и Западом в целом более чем обоснованы. Как государство-продолжатель – она лишь страна, потерпевшая поражение в холодной войне и – с точки зрения Запада – ищущая реванша, стремящаяся изменить комфортное для Запада мироустройство.

Переходный характер современной международной системы ставит и другой вопрос: равноправие – с кем и в чем. Вряд ли России нужно равноправие с американцами в «праве» на интервенции, организацию «цветных революций», замену неугодных режимов и тому подобное. Конечно, логика международных процессов может в отдельных случаях вынудить действовать схожим образом. Но в долговременной перспективе России нужно не равноправие с США или кем бы то ни было еще в проведении имперской политики, а принуждение Соединенных Штатов к равноправию с другими государствами. Разумеется, одной России такая задача не под силу.

У проблемы равноправия есть и политико-психологическая сторона. Как идея и ценность равноправие может быть мощным источником мотивации и эффективным инструментом построения более безопасного и справедливого мира. Но, как и любая иная идея и ценность, равноправие при определенных обстоятельствах способно превращаться в свою противоположность. И тогда стремление уравнять всех во всем и со всеми может вести в лучшем случае к потере здравого смысла, в худшем – к слиянию с исторически сложившимися фобиями и комплексами, что чревато эффектом «вечно обиженных» и/или наделением себя полномочием отказывать тем или иным государствам, социальным группам в равноправии или даже в правах вообще.

С – Справедливость

Вера Агеева

Справедливость – одно из центральных и наиболее часто упоминаемых понятий российской внешней политики начала XXI века.

Категория справедливости по отношению к межгосударственным делам вошла во внешнеполитический лексикон еще в XIX веке: Александр Горчаков не раз повторял, что «нет таких расходящихся интересов, которые нельзя было бы примирить, ревностно и упорно работая над этим делом в духе справедливости и умеренности»[2]. Данный подход позволил ему, с одной стороны, отстаивать российские стратегические интересы, в частности, путем пересмотра Парижского мирного договора 1856 г. и возврата Черного моря в зону российского влияния, с другой – сохранять взаимовыгодные отношения с ведущими европейскими державами сообразно текущей расстановке сил.

Идеи справедливого миропорядка также легли в основу концепции Гаагских мирных конференций, проведенных по инициативе российского императора Николая II в 1899 и в 1907 гг., по итогам которых были приняты первые международные конвенции о законах и обычаях войны, заложившие основы международного гуманитарного права. Как подчеркивал Федор Мартенс, российский юрист, дипломат, один из главных организаторов Гаагских конференций, цель заключалась не в поисках утопических рецептов установления вечного мира, а в «устройстве международной жизни на основах права и справедливости», в наведении порядка «там, где царит произвол»[3].

В условиях холодной войны и биполярного противостояния категория справедливости была почти исключена из словаря советских дипломатов: ни Вячеслав Молотов, ни Андрей Громыко не видели в ней отображения реалий мирового устройства того времени.

Однако в новейшей истории России произошел ренессанс идей справедливости по отношению к международному миропорядку. Редкий внешнеполитический термин мог бы конкурировать по числу упоминаний и в программных документах, и в официальных выступлениях политического руководства современной России. Интересно, что нынешняя внешнеполитическая интерпретация идеи справедливости явно перекликается с традициями русской философии конца XIX – начала XX века. Российская внутренняя политика не раз вдохновлялась идеями русских философов: в посланиях Федеральному собранию Владимир Путин ссылался и на Алексея Лосева, и на Льва Гумилева, и на Николая Бердяева, объясняя российскую модель консерватизма и ее укорененности в российской ментальности. По отношению к внешней политике востребованными оказались образ «цветущей сложности» Константина Леонтьева и идеи справедливости и правды Владимира Соловьева и опять же Николая Бердяева.

Правда-истина и правда-справедливость всегда были одними из центральных категорий русской мысли, которая изначально зародилась как историософская и социально-ориентированная. Она была сосредоточена на вопросах: что замыслил Творец о России, что есть Россия, какова ее судьба и какова ее роль в мировом историческом процессе, целью которого является построение справедливого миропорядка. «Всем предписана одна правда в двух своих степенях: как закон справедливости и заповедь совершенства. Вторая предполагает первый, то есть закон справедливости, безусловно, обязательный всегда и во всем», – писал Соловьев. Однако мировая справедливость не должна ограничиваться юридической интерпретацией: согласно Бердяеву, законническая трактовка не только онтологически неверна, но и практически опасна, так как «насильственное осуществление правды-справедливости во что бы то ни стало может быть очень неблагоприятно для свободы, как и утверждение формальной свободы, может порождать величайшие несправедливости».

В отличие от философов начала ХХ века российские дипломаты и политики эпохи глобализации стремятся подчеркнуть важность юридических норм и верховенства права как основы справедливой международной системы. Данная идея проходит красной нитью сквозь все редакции Концепции российской внешней политики с 2000 года. Согласно главному внешнеполитическому документу России, центральным элементом системы была и должна оставаться ООН, которая обладает «уникальной легитимностью» (2008) и является основной организацией, регулирующей международные отношения. Залогом стабильности справедливой международной системы выступают равноправные и партнерские отношения между странами, которые совместно должны выстраивать международную архитектуру «на коллективных началах».

Интересно, что в современной интерпретации понятие справедливости всегда соседствует с демократическими принципами. Так, одной из основных целей внешней политики декларируется «формирование стабильного, справедливого и демократического миропорядка», а в сфере экономического сотрудничества – построение «справедливой и демократической глобальной торгово-экономической и валютно-финансовой архитектуры».

На протяжении 2000–2013 гг. целый ряд региональных конфликтов оценивался Кремлем именно сквозь призму идеи справедливости. В Концепции внешней политики 2000 г. утверждалось, что требуется справедливое рассмотрение статуса Каспийского моря, который бы учитывал законные интересы всех сторон; там же постулировалось, что Россия будет «содействовать достижению прочного и справедливого урегулирования ситуации на Балканах, основанного на согласованных решениях международного сообщества» и гарантирующего территориальную целостность Союзной Рес­публики Югославии. Разрешение конфликта в Афганистане также видится современным российским лидерам с точки зрения справедливости: Россия всегда стремилась и продолжает стремиться к прочному и справедливому политическому урегулированию афганской проблемы и недопущению экспорта терроризма и экстремизма из этой страны.

В 2013–2014 гг. запрос на справедливость в международных отношениях фактически стал лейтмотивом Валдайских речей Владимира Путина, которые были обращены в первую очередь к широкой мировой общественности. В октябре 2013 г. президент заявил, что Россия, демонстрируя в своей внешней политике силу, всегда проявляла ее благородно и справедливо. Миропорядок, установленный по итогам и Венского конгресса 1815 г. и ялтинских соглашений 1945 г. при очень активной роли России, обеспечил долгий мир и справедливое мироустройство, которое отображало текущее распределение сил в мировой политике. При этом Путин подчеркнул, что Россия всегда дистанцировалась от несправедливных международных решений, каким, к примеру, был Версальский договор, создавший предпосылки для будущей Второй мировой войны.

В посткрымский период категория справедливости стала особенно важной. В Валдайской речи в октябре 2014 г. российский президент упомянул это слово в разных вариациях 8 раз. Речь преисполнена горечью от понимания образовавшейся пропасти между Россией и коллективным Западом. Истинной причиной явился отнюдь не Крым и будущее Украины, а накопившиеся противоречия, основанные на различных интерпретациях мирового порядка, который с российской точки зрения представляется однозначно несбалансированным и несправедливым. Истоки его – в итогах холодной войны, которая завершилась не заключением «мира» с понятными и прозрачными договорённостями о соблюдении имеющихся или о создании новых правил и стандартов, а иллюзией победы одного блока над другим и последующей за ней эйфорией, абсолютизирующей одну социально-экономическую модель как идеальную и всем подходящую. Объективность и справедливость принесли в жертву политической целесообразности, а юридические нормы подменили произвольным толкованием и пристрастными оценками. Вдобавок так называемые победители, объединившись, ввели практику наказаний для несогласных: к ним Путин относит и силовые акции, и экономическое и пропагандистское давление, и вмешательство во внутренние дела, и апелляции к некой «надправовой» легитимности, когда надо оправдать неправовое урегулирование тех или иных конфликтов, и устранение неугодных режимов. Заканчивая описание сложившейся в мире ситуации, Путин сказал: «Давайте зададимся вопросом, насколько всем нам комфортно, безопасно, приятно жить в таком мире, насколько он справедлив и рационален?».

В 2016 г. справедливость становится одной из основных российских внешнеполитических категорий: в Концепции внешней политики 2016 г. появляется отдельный параграф под названием «Формирование справедливого и устойчивого мироустройства», который входит в раздел «Приоритеты Российской Федерации в решении глобальных проблем». В этом параграфе вновь повторяются идеи о верховенстве права и закона, а также о центральной роли ООН. Новеллой раздела является установка на обеспечение «устойчивой управляемости мирового развития», которая должна строиться на «коллективном лидерстве ведущих государств», круг которых не должен быть ограничен привычным списком развитых стран, но в обязательном порядке должен отображать географическое и цивилизационное (sic!) мировое разнообразие. В практической плоскости российская идея справедливости по отношению к международному мироустройству апеллирует к более значимой роли интеграционных объединений развивающихся стран – таких, как G20, БРИКС, ШОС и РИК.

Цивилизационное измерение идеи справедливости появляется также в разделе «Современный мир и внешняя политика Российской Федерации» Отдельное внимание уделено формированию «ценностных основ совместных действий с опорой на общий духовно-нравственный потенциал основных мировых религий, а также на такие принципы и понятия, как стремление к миру и справедливости, достоинство, свобода, ответственность, честность, милосердие и трудолюбие». Согласно документу, только на основе таких ценностей можно достичь подлинного объединения усилий международного сообщества.

Также с 2016 г. для Российской Федерации становится важным установление справедливой системы регулирования интернета, поскольку за последние годы всемирная сеть стала отдельным, требующим специального подхода измерением международных отношений. Позиция России по этому вопросу была отражена и в Концепции внешней политики, и в Доктрине информационной безопасности 2016 года. Суть ее состоит в том, чтобы содействовать справедливому распределению между странами ресурсов, необходимых для обеспечения безопасного и устойчивого функционирования Интернета, основанного на принципах доверия.

Установки на поиск и создание справедливой модели мироустройства, закрепленные в основополагающих внешнеполитических документах Российской Федерации, являются отражением видения российской политической и дипломатической элитой мировой политики и места в ней России. Евгений Примаков в своих трудах по внешней политике уделял значительное внимание этому направлению работы российского МИДа. Его размышления помогают глубже понять, почему категория «справедливости» стала одной из основных. В книге «Мир без России? К чему ведет политическая близорукость» (2009) Примаков возвращается к истокам сложившегося в начале XXI века миропорядка и доказывает, что «однополярный момент» был, во-первых, стратегической целью США, которые стремились к безраздельному доминированию в международных отношениях, а во-вторых, по сути являлся иллюзией, которая строилась на убежденности зарубежных партнеров в их «победе» над СССР в холодной войне. Данная интерпретация показала свою несостоятельность во время финансового кризиса 2008 г., который продемонстрировал, что Соединенные Штаты неспособны единолично управлять ни мировой политикой, ни мировой экономикой. Более того, такого рода концепция уже тогда не соответствовала международным реалиям, в которых развивающиеся страны начали играть более весомую, в том числе финансовую, роль.

Согласно Примакову, уроки конца XX – начала XXI вв. должны быть усвоены мировым сообществом, а новая система международных отношений – построена на сбалансированных и справедливых началах, которые не позволят позволять одной стране брать на себя слишком большие обязательства и одновременно будут отображать изменившуюся архитектуру мировой политики.

C – Стратегия

Андрей Сушенцов

Осыпание мирового порядка – метафора, вокруг которой строится доклад Валдайского клуба 2018 г., – продолжается. Наблюдатели все чаще затрудняются объяснить логику происходящего и указать направление перемен. В условиях нарастающего хаоса все большее значение обретают действия отдельных государств. Таким образом, внимание с уровня системы переключается на уровень ее участников, конкретных стран.

Но как измерить субъектность стран в международной системе? Какие из них более или менее важны? Ведь разница между потенциалами бывает драматична, но далеко не всегда потенциалы конвертируются в значимые внешнеполитические достижения. Вероятно, наиболее точным общим знаменателем является качество внешнеполитической стратегии государств. В этом контексте важны не только крупнейшие игроки, но и малые страны, которые смогли разработать комплексную внешнеполитическую стратегию, ставшую для них мультипликатором мощи. Можно сказать, что в высшей лиге мировой политики играют только качественные стратегии.

Прототип модельного государства в анархичном мире – Израиль. Эта небольшая и молодая страна, находящаяся во враждебном окружении, выстроила внутреннюю мотивацию и внешнеполитическую стратегию, нацеленные на максимальное использование ограниченных ресурсов для национального развития. Кандидатами в число государств с оптимальными стратегиями можно назвать несколько стран, находящихся в сложных геополитических условиях: Южная Корея, Финляндия, Узбекистан. Но каковы критерии качества стратегии?

Попробуем деконструировать само понятие стратегии. Классическое определение гласит, что стратегия – это способность правильно соотносить внешнеполитические цели с ресурсами. Но не менее важными составными частями ее являются и несколько других компонентов.

Во-первых, способность элит правильно выстраивать причинно-следственные связи в происходящем и формировать цели внешней политики, исходя из подлинных, а не мнимых потребностей развития. Другими словами, умение адекватно осознавать собственные потребности и не выдвигать ложных целей.

Во-вторых, стратегическая культура, которая выступает как своеобразная «кредитная история» использования силы в прошлом и является продуктом накопленного опыта великодержавной политики. Европейские страны с обширным опытом применения силы и ведения переговоров (всякая война неизбежно заканчивается миром) нередко более искусные стратеги, чем молодые государства с неопытной элитой, которая пускается во внешнеполитические эксперименты.

В-третьих, лидерство, являющееся продуктом воли и целеустремленности, готовности к жертвам. В мире, который становясь все более анархичным, остается сравнительно безопасным и сытым, готовность к жертвам – величина убывающая.

В-четвертых, эмпатия как способность построить конструктивную стратегию с учетом интересов всех вовлеченных сторон. Только комплексный подход, принимающий во внимание общий контекст и специфику других игроков, будет устойчив в долгосрочной перспективе.

Наконец, организационный ресурс, подразумевающий потенциал для внутренней мобилизации и навыки сосредоточения на ключевых задачах развития. Сытость и расслабленность препятствуют мобилизации и часто не позволяют даже богатым и состоятельным державам достигать целей.

Если разложить эти параметры и применить их к анализу ведущих государств, будет видно, что у каждого из них имеется существенный изъян, препятствующий реализации наиболее эффективной стратегии. Иногда он неустраним.

Так, у Китая, Саудовской Аравии, Индии, Японии есть проблема конвертации серьезного экономического и политического потенциала в пропорциональное влияние на международной арене. Несмотря на явные преимущества по ряду показателей (а в случае КНР – и по большинству из них), перечисленные державы испытывают трудности в достижении важных для них стратегических целей.

США и Европейский союз объединяет проблема самопоглощенности, зацикленности на внутренних обстоятельствах и идеологической ангажированности. Страны Запада взрастили самодовольные политические элиты, которые, уверившись в собственной абсолютной правоте и устав от стратегического мышления, взяли каникулы и часто принимают решения, мало связанные с подлинными национальными интересами. В Соединенных Штатах под воздействием острейшей внутренней поляризации стратегические линии, прежде незыблемые, размываются.

Для Ирана, Израиля, Кубы и Северной Кореи наиболее жгучей проблемой является внешнее давление. В большинстве случаев оно настолько велико, что оказывает определяющее влияние на формирование их идентичности. Если давление ослабнет или исчезнет, это повлечёт значительные последствия для внутриполитической жизни стран.

Бразилия, Мексика и Индонезия испытывают трудности с внутренней мобилизацией и концентрацией на решении принципиально важных задач. Неоднородность и глубокое расслоение населения не позволяет государствам сосредоточиться на достижении ключевых целей развития.

Наконец, Украину, Грузию, Палестину можно поставить в один ряд и отнести к группе стран, не сформулировавших целей развития и опирающихся на мнимые, а не на подлинные потребности. Трудно представить себе, как добиться успеха, если его условием объявляется крушение более сильного оппонента.

Россия представляет собой с точки зрения стратегии особенный случай. Ей (как и Турции) присуща проблема внутренней хрупкости, способная подкосить даже самую искусную внешнеполитическую стратегию. Однако в текущей международной ситуации у российских элит есть ряд преимуществ. Выработанный с опытом прагматизм (нередко на грани цинизма) позволяет лучше соотносить цели внешней политики с доступными ресурсами. Прагматизм сочетается с достаточным уровнем эмпатии, готовности учитывать интересы соперников. Именно по этой причине России удается быть эффективным диспетчером безопасности на Ближнем Востоке или строить комплексные отношения с Китаем. Правда, российская эмпатия не распространяется на США и многие страны Европы – причина кроется в концептуальной дистанции между отечественным реализмом и западным идеализмом.

У России имеется обширный исторический опыт применения силы и дипломатии, и это делает ее стратегическую культуру одной из наиболее плодотворных. Российские элиты обладают большим запасом решимости и умеют мобилизовывать ресурсы для достижения внешнеполитических целей. Вероятно, стратегия, вытекающая из этих качеств, лучше прочих работает в условиях осыпания международного порядка и возрастающей анархии.

У каждого из названных государств есть существенные проблемы по части стратегий. Правда, наиболее крупные из них обладают тем преимуществом, что могут позволить себе ошибаться. По крайней мере, куда чаще, чем малые страны, у которых ресурс прочности существенно меньше и всякая ошибка грозит стать фатальной. Но и небольшие страны бывают значимы для международной системы, если их стратегия учитывает слабые места и формирует цели развития, опирающиеся на подлинные национальные потребности.

С – Стратегическая стабильность

Дмитрий Суслов

Д.В. Суслов – заместитель директора Центра комплексных европейских и международных исследований НИУ «Высшая школа экономики».

Понятие стратегической стабильности вошло в российский внешнеполитический вокабуляр на рубеже 1980-х – 1990-х гг. одновременно с появлением соответствующей концепции. При этом уже в 1990-е гг. выявились отличительные особенности именно российского подхода. После распада СССР поддержание стратегической стабильности стало для Москвы не только вопросом национальной и международной безопасности – предотвращения ядерной войны и гонки вооружений, но и поддержания международно-политического статуса великой державы.

В США в период холодной войны для концептуализации отношений с Советским Союзом в области ядерного оружия использовались понятия «кризисная стабильность», «стабильность первого ядерного удара» и «стабильность гонки вооружений». В Советском Союзе открытых теорий ядерного сдерживания до конца 1980-х гг. не было.

Концепция стратегической стабильности возникла, когда острая конфронтация холодной войны уже сошла на нет, но СССР и биполярная структура международной системы еще существовали, равно как и огромные ядерные запасы обеих сверхдержав. Эта концепция совмещает в себе «стабильность первого удара / кризисную стабильность» и «стабильность гонки вооружений» и при этом призвана подчеркнуть стремление сторон подходить к вопросам стратегического сдерживания позитивно, через сотрудничество.

Впервые понятие упоминается в Договоре о ликвидации ракет средней и меньшей дальности[4], подписанном в 1987 году в Вашингтоне Михаилом Горбачёвым и Рональдом Рейганом. Затем оно получает развитие в «Совместном заявлении СССР и США относительно будущих переговоров по ядерным и космическим вооружениям и дальнейшему укреплению стратегической стабильности» (июнь 1990 г.). В этом документе говорится, что цель переговоров – «уменьшить опасность возникновения войны, особенно ядерной войны, обеспечить стратегическую стабильность, траспарентность и предсказуемость посредством дальнейших стабилизирующих сокращений стратегических арсеналов обеих стран. Это будет достигнуто путем поиска договоренностей, повышающих выживаемость, устраняющих стимулы для нанесения первого ядерного удара и воплощающих соответствующую взаимосвязь между стратегическими наступательными и оборонительными средствами».

То есть понятие «стратегическая стабильность» носило двусторонний российско-американский характер, касалось только стратегических ядерных вооружений и включало в себя как принципы развития ядерных арсеналов России и США, так и отношений двух стран.

Прежде всего, понятие «стратегическая стабильность», как и «стабильность первого удара / кризисная стабильность», означало поддержание такого состояния ядерных арсеналов двух стран и такого характера российско-американских отношений, при котором ни у одной из сторон нет стимула для нанесения первого удара. Это подразумевало, во-первых, наличие у обеих сторон надежного потенциала ответного удара, способного нанести неотвратимый неприемлемый ущерб, – то есть ситуацию взаимного ядерного сдерживания. Во-вторых, отсутствие у сторон вооружений, наиболее опасных с точки зрения ядерной эскалации. На тот период – систем ПРО и ракет средней и меньшей дальности, которые действительно могли бы создать соблазн нанести обезоруживающий (в случае с ПРО) или упреждающий (в случае с РСМД) удар. В-третьих, прозрачность и предсказуемость, что давало бы сторонам относительную уверенность в том, что угроза неожиданного ядерного удара минимальна и вторая сторона не стремится явным образом к стратегическому превосходству. Это обеспечивалось постоянным российско-американским диалогом по контролю над вооружениями, мониторингом и верификацией выполнения обязательств по ограничению и сокращению вооружений.

Общими для Москвы и Вашингтона целями укрепления стратегической стабильности (посредством двустороннего контроля над ядерными вооружениями и поддержания надежных потенциалов ответного удара) были уменьшение угрозы ядерной войны, ограничение гонки вооружений, постепенное сокращение ядерных вооружений в целом, а также укрепление двусторонних политических отношений.

Подобное понимание создало концептуальную основу для переговоров по Договору СНВ-1 (подписан в июле 1991 г.), а также установило тесную связь между понятиями «стратегическая стабильность» и «контроль над вооружениями». Мнение, что именно контроль над вооружениями является единственно надежным способом обеспечения стратегической стабильности, стало доминирующим. В дальнейшем эти понятия воспринимались как синонимы.

Однако распад СССР вскоре после подписания договора СНВ-1 и резкое сокращение международного веса России существенно скорректировали ее подход к концепции стратегической стабильности. Москва начала видеть в ней и в соответствующем взаимодействии с Вашингтоном способ обеспечения не только безопасности, но и статуса великой державы.

Это выразилось, прежде всего, в приверженности России приблизительному количественному паритету с Америкой в области стратегических ядерных сил (СЯС) и ситуации взаимного гарантированного уничтожения (ВГУ) в варианте «зрелого» периода холодной войны – несмотря на прекращение холодной войны и резко изменившееся положение России и США в мире. Изначальная концепция стратегической стабильности не настаивает на паритете и способности сторон стереть друг друга с лица Земли. В ней речь идет о сдерживании, понимаемом как сохранение потенциала для неотвратимого ответного удара с заведомо неприемлемым для агрессора ущербом, что отнюдь не обязательно обеспечивается паритетом. В отношениях Вашингтона и Пекина, например, сдерживание не имеет какого-либо намека на паритет (так называемое «минимальное сдерживание»).

Россия же на протяжении 1990-х и 2000-х гг. последовательно рассматривала любые отклонения от паритета и ВГУ как угрозу стратегической стабильности и собственной военной безопасности. Даже в период наибольших финансово-экономических трудностей 1990-х гг. Москва строго следила за тем, чтобы ее арсенал СЯС был приблизительно равен американскому и чтобы все последующие российско-американские договоры об ограничении и сокращении стратегических ядерных вооружений носили паритетный характер и не допускали приобретения одной из сторон количественного превосходства.

Также Россия жестко критиковала стремление Соединенных Штатов создать ограниченную систему стратегической ПРО. Именно фактор ПРО похоронил Договор СНВ-2. Сразу после одностороннего выхода Вашингтона из Договора по ПРО 1972 г. (и выхода России из ДСНВ-2) Москва начала создавать вооружения, способные преодолевать любые перспективные системы противоракетной обороны, включая новейшие тяжелые жидкостные МБР и гиперзвуковые носители ядерного оружия.

Разумеется, изначальное понимание стратегической стабильности тоже рассматривало системы ПРО как дестабилизирующие, указывая на «взаимосвязь между стратегическими наступательными и оборонительными средствами». Однако даже в российском, не говоря уже об американском, экспертном сообществе преобладает мнение, что никакие системы ПРО, которые США гипотетически могут создать в обозримой перспективе и тем более те, что создавались администрациями Джорджа Буша-младшего, Барака Обамы и Дональда Трампа, не способны поколебать российский потенциал ответного удара. Более того, наличие продвинутой системы предупреждения о ракетном нападении означает, что на практике речь в случае ядерной войны будет идти не об ответном, а об ответно-встречном ударе, минимизировать который средствами ПРО физически невозможно.

Причина жесткого подхода России в том, что она воспринимала создание Соединенными Штатами системы ПРО не только как фактор ослабления сдерживания, а как угрозу для стратегического паритета и ВГУ в классическом смысле.

Еще один пример приверженности России паритету и ВГУ – нежелание идти на дальнейшие сокращения СЯС после ДСНВ-3, как указывалось в официальной позиции, «без учета всех факторов, влияющих на стратегическую стабильность». Действительно, к началу 2010-х гг. США продвинулись существенно дальше России в области ПРО и высокоточных вооружений в неядерном оснащении, и эти системы стали рассматриваться как ослабляющие стратегическое сдерживание. Заговорили о «стирании грани» между ядерными и высокоточными обычными вооружениями в части их способности наносить обезоруживающий удар. Соответственно, Россия стала требовать их ограничения как условия дальнейшего сокращения СЯС.

Опять-таки на уровне теории российский подход полностью соответствует первоначальному пониманию стратстабильности. Однако на практике способность высокоточных неядерных вооружений вывести из строя значительную часть СЯС невелика, особенно в реалиях начала 2010-х годов. Россия стремилась не столько сохранить сдерживание как таковое, сколько предотвратить общий военный дисбаланс с США по мере их прогресса в области неядерных вооружений.

Наконец, доказательством приверженности России ВГУ и ее стремлению не допустить общий военный дисбаланс с Соединенными Штатами и НАТО служит повышение значимости ядерного оружия в ее военной доктрине после распада СССР. Это выразилось в отказе от советского принципа неприменения ядерного оружия первым (нынешняя ядерная доктрина РФ предполагает готовность применить ядерное оружие в ответ на неядерное нападение «в случае угрозы самому существованию государства») и в повышении значимости тактического ядерного оружия (ТЯО), которое стало рассматриваться как способ компенсировать превосходство НАТО в области неядерных средств. В связи с этим Москва жестко выступает против попыток Вашингтона включить ТЯО в контроль над вооружениями и установить для него какие-либо ограничивающие лимиты и правила.

Главная причина приверженности России стратегическому ядерному паритету и ВГУ – политическая. После распада СССР только в этих областях у Москвы сохранялось равенство с США и значительное превосходство над всеми другими центрами силы, включая Китай, а потому они стали важнейшими индикаторами статуса России как великой державы. Указание на особую ответственность России и Соединенных Штатов как стран, у которых свыше 90% мирового ядерного арсенала, за глобальную безопасность – одна из излюбленных тем внешнеполитической риторики Москвы.

Восприятие Россией статуса ядерной сверхдержавы как чуть ли не несущей опоры ее великодержавности предопределило и ее отношение к контролю над вооружениями. Москва воспринимала его не только как механизм уменьшения угрозы ядерной войны и ограничения гонки вооружений, но и как важнейший способ подчеркивать и институционализировать свой статус уникального партнера США по управлению стратегической стабильностью, державы, на которую возложена великая миссия обеспечивать мир и безопасность на всей планете.

Это выражалось, во-первых, в стремлении России сохранять процесс и континуум российско-американского контроля над вооружениями, не допускать периодов отсутствия действия договоров по типу СНВ-1 вопреки периодическим попыткам США положить этому процессу конец. Так, после одностороннего выхода Вашингтона из Договора по ПРО и гибели ДСНВ-2 Москва приложила немалые усилия, убеждая администрацию Буша-младшего, утверждавшую, что контроль над вооружениями потерял актуальность, все же не допускать его полного развала. Результатом стал Договор о сокращении стратегических наступательных потенциалов, который, хотя и казался легковесным по сравнению с Договорами СНВ-1, СНВ-2, все же был юридически обязывающим документом, сохранявшим формат двустороннего сотрудничества России и США по контролю над вооружениями. Аналогичные усилия Москва предпринимает сегодня, пытаясь убедить администрацию Трампа продлить ДСНВ-3.

Во-вторых, торжественное подписание «больших» договоров с американцами часто рассматривалось как признание лично президента России мировым лидером. Своего рода международная легитимация. Во многом именно соображения статуса толкали Москву к тому, чтобы подписать с США Договор СНВ-2 ещё до вступления в силу Договора СНВ-1: Борису Ельцину хотелось выглядеть не менее значимым мировым лидером, чем был подписавший ДСНВ-1 Михаил Горбачёв.

В-третьих, Россия болезненно реагирует на нынешние призывы администрации Трампа лишить ее статуса эксклюзивного партнера США по вопросам стратегической стабильности и включить в переговоры по контролю над вооружениями Китай. Негативное отношение к этой идее связано не только с невозможностью ее воплощения в жизнь в силу нежелания Пекина участвовать в подобном процессе, пока Москва и Вашингтон не понизят свои ядерные арсеналы до его уровня, и не только с тем, что оно в целом выглядит как попытка найти оправдание для непродления двустороннего российско-американского ДСНВ-3 на новый срок. Подключение Китая ликвидирует последнюю область мировой политики, в которой Москва заведомо важнее и влиятельнее Пекина. Вот почему Россия продолжает уговаривать администрацию Трампа все же продлить действие ДСНВ-3 до 2026 г. и использовать этот период для выработки новых или коррекции прежних подходов к поддержанию стратегической стабильности.

В последнее время в мире происходят настолько серьезные изменения, что и российский подход к стратегической стабильности, характерный для периода после распада СССР, и ее понимание образца 1990 г. стремительно устаревают. Приобретение неядерными вооружениями стратегических свойств и стирание грани между войной и миром в корне меняют содержание угрозы ядерной войны: сегодня ее начало гораздо более вероятно вследствие эскалации неядерного конфликта, нежели неожиданного ядерного нападения. Стремительная диверсификация средств нанесения стратегического ущерба, которые сегодня включают в себя в том числе киберсредства, меняют природу гонки вооружений и делают продолжение традиционного процесса ограничения и сокращения СЯС нереализуемым технически и бессмысленным с военной точки зрения.

Все это разрывает казавшуюся в 1990 г. незыблемой связь между стратегической стабильностью и контролем над вооружениями в виде системы соглашений и режимов по сокращению и ограничению СЯС. Последние уже не в силах гарантированно свести угрозу ядерной войны к минимуму. Они также перестают оказывать решающее влияние на гонку вооружений. Она ведется в других средах, ставших стратегическими. Гонка же ядерных вооружений теряет военный смысл в условиях появления гиперзвуковых носителей, позволяющих нанести агрессору неприемлемый ущерб при любом количественном уровне его СЯС и ПРО. Да и сами эти договоры последовательно отмирают.

Диверсификация стратегических вооружений делает поддержание количественного паритета с Соединенными Штатами по СЯС невозможным и еще более бессмысленным с точки зрения сдерживания. Даже новейшие российские гиперзвуковые системы – шаг в сторону от паритета и возможность отказаться от него на политико-доктринальном уровне.

Конфронтация США с Китаем, которая имеет все шансы стать главной темой международных отношений ближайших десятилетий, вкупе с совершенствованием стратегических сил КНР ставят крест на двусторонней российско-американской природе стратегической стабильности. Экономические и технологические ресурсы Китая позволяют ему совершить в случае необходимости рывок и выйти на уровни СЯС России и Соединенных Штатов к 2030-м годам. Уже сейчас Россия, как заявил в октябре 2019 г. Владимир Путин, содействует модернизации китайской СПРН, укрепляя тем самым ситуацию ВГУ между США и Китаем.

С – Суверенитет

Александр Филиппов

Понятие «суверенитет» – несомненно, одно из ключевых для российского политического, в том числе внешнеполитического, нарратива.

«Суверенитет» является, прежде всего, формулой политической риторики, то есть публичной речи, опознаваемой как политическая. Риторика суверенитета может иметь вид описания фактического положения дел, однако по сути это всегда послание о должном и недолжном. Упоминание о суверенитете есть способ напомнить о нем, утвердить требование, указать на возможность утраты и необходимость восстановления.

Смысл слова «суверенитет» ясен: это высшая власть. Поэтому суверенен в государстве тот, за кем, хотя бы на словах, она признается. В международных отношениях суверенитет есть признание, опять же – хотя бы на словах, независимости внутренней суверенной власти от внешних политических сил, от других государств, а еще более точно – независимость внутренних суверенов одних государств от внутренних суверенов других. Утверждение «такая-то страна есть суверенное государство» означает, что верховная власть в этой стране принимает решения, которые не продиктованы верховной властью других стран.

Но здесь-то и начинаются проблемы. Международное право и международные организации могут быть проблемой для тех, кто принимает суверенные решения, а внутренний суверенитет может быть проблемой для международного права и международных организаций. Способы постановки проблемы и ее решения меняются с годами, и если в 2000-е гг. и немного позже мы часто слышали, что время классического суверенитета ушло[5], что само понятие может считаться чуть ли не устаревшим, то в середине и ближе к концу 2010-х гг. ситуация изменилась. «Для нас суверенитет означает контроль над своим правительством. Таким образом, те, кто предлагает “разделить” или “объединить” американский суверенитет с международными организациями, чтобы вместе справляться с “глобальными” проблемами, говорят в реальности вот что: мы должны уступить часть нашего суверенитета институтам, которые будут находиться под влиянием или даже контролем также и других наций. Это, несомненно, формула уменьшения автономии США и нашего контроля над своим правительством»[6], – писал в начале десятилетия Джон Болтон. Болтон был последователен. Он атаковал не только Барака Обаму, левых университетских интеллектуалов и глобалистов, глобальное управление во всех его видах, но и саму идею международного права, проницательно, как оказалось впоследствии, указывая на то, что вопрос о роли и границах международного права и суверенитета станет ключевым в дискуссиях ближайших лет[7].

Действительно, чуть ли не наугад выбранное в источниках 2016 г. суждение в пользу Дональда Трампа кажется просто продолжением предыдущего: «Как следует нами править – посредством ли американского конституционализма или международного права? Должно ли правление быть укоренено в американском суверенитете или в глобальном управлении? … Есть ли право у американского народа сохранять и продолжить свой образ жизни или нет? Есть ли у американцев право быть законодателями самим себе или важнейшие решения будут принимать за них другие (например, иностранные судьи)?».[8]

Эти вопросы имеют риторический характер, все «да» и «нет» уже известны заранее. Однако такова риторика суверенитета! Несмотря на все значение этой позиции для Америки и Америки для всего мира, в самой сути этих формулировок нет ничего специфически американского, как нет ничего специфически американского в том более общем движении, которое эти формулировки иллюстрируют и которое, как мы видим, набирает силу в последние годы. Суверенитет видится в этой перспективе как род очевидности, безусловного блага. Мы должны рассмотреть эту очевидность, не останавливаясь на исследовании истории и множества источников, которые часто противоречат друг другу, хотя бы потому, что побеждающее в наши дни понимание суверенитета, в общем, достаточно простое и достаточно старое, словно бы выносящее за скобки всю интеллектуальную работу, которая совершается по сей день.

Что собой представляет это понятие? Прежде всего, оно предполагает, что суверенитет имеет отчетливо территориальный характер. Это далеко не очевидно по отношению ко всей вообще высшей власти, но имеет принципиальное значение в современном мире. Суверенная территория, то есть территория, на которую распространяется власть и на которой действуют законы, и является интуитивной очевидностью, опорой для политиков и политических публицистов. «Суверенитет – это территориальное определение политической власти. Территориальность стала принципом основания суверенной государственности в период раннего модерна и остается такой до сих пор»[9]. Территория, в принципе, может быть огорожена. Вокруг нее можно поставить забор, опутать колючей проволокой, закрыть небо над ней при помощи разного оружия… То же касается и людей: люди находятся на территории, и в понятие территориального государства недаром включено понятие физической силы, насилия, направленного на тело, которое находится в пределах досягаемости и, в целях реализации суверенной власти, может быть ограничено в перемещениях, подвергнуто чувствительному наказанию или, наоборот, снабжено пищей, теплом и средствами передвижения. Не в наказании и не в поощрении и поддержке как таковых состоит дело. Дело именно в живом теле. Из тел состоит население, народ, граждане, которые в большинстве современных стран объявлены носителями суверенитета, неотчуждаемым истоком власти.

Таким образом, суверенитет, как мы видим, без сомнения распространяется на людей в их телесности, поскольку они находятся на принципиально огораживаемой территории. Он распространяется на них, как на вещи, поскольку они доступны прямому физическому воздействию. Суверенитет также распространяется и на неодушевленные предметы, про которые можно сказать, например, что они находятся в собственности государства и под его контролем, а также на те нормы, в соответствии с которыми это воздействие на тела и предметы могло бы совершаться. Народ, что кажется вполне очевидным, располагается, как правило, на территории, является солидарным сообществом, которое определяет самое себя. Такова идея народного суверенитета, в ней так или иначе зашита идея «политического тела», как бы это ни называлось.

Конечно, это метафора, но иногда метафоры, употребляемые как бы полусознательно, без дополнительной работы над ними, начинают словно бы мыслить за нас, вместо нас. Полезно бывает вернуться к истокам собственной мысли, чтобы проверить, не связана ли с ней такая подспудная работа метафоры. В данном случае без метафоры тела все очевидности, все традиционные интуиции суверенитета кажутся бессмысленными.

Но чем больше мы отходим от этой, говоря языком философии, непосредственной телесности, тем сложнее говорить о суверенитете. Вся критика суверенитета так или иначе связана с оспариванием его основной метафоры и связанных с нею понятий. Здесь важно провести различия.

Один из самых распространенных способов борьбы против суверенитета государства связан не с отказом от метафорики политического тела как таковой, а с ее переинтерпретацией. Сначала связь государства и политического тела народа должна быть поставлена под сомнение. «Население», если оно очевидным образом разнородно, а территория, на которой оно находится, велика, риторически перестает считаться народом, за этим народом больше нет очевидности коллективного тела, зато она есть за другими, как правило, меньшими группами, однородность которых подтверждается языком, религией, подлинным или вымышленным общим происхождением и тому подобным. Логика сопряжения народа и территории, логика суверенитета сохраняется, но переносится на меньшие образования.

Иной случай – это сохранение ставки на телесность, но уже не коллективную, а индивидуальную. Отказ от метафорики политического тела и акцент на то, что самым подлинным, интуитивно неоспоримым, достоверным является индивид как живое смертное существо, приводит к идее естественных прав индивида, от имени которых можно оценивать, ставить под сомнение, оспаривать права любой общности, прежде всего, конечно, традиционного суверенного государства. Современное международное право, строго говоря, уже ставит права личности выше прав политической общности. Защита прав человека образует ядро международного права, в котором далеко не всегда удается находить баланс между уважением к правам человека и соблюдением принципа суверенитета. Однако критики суверенитета последовательны, они идут еще дальше, усматривая в перспективе «глобальный легальный порядок» всего человечества[10].

Наконец, третье направление – это радикальная детерриториализация социального.

Современные средства коммуникации уничтожают расстояния. Еще в самом начале XX века Георг Зиммель проницательно замечал, что деньги побеждают пространство. Если у вас есть деньги, недоступные прежде товары окажутся у вас, а события в мире денег подействуют одно на другое, даже если биржи, например, сильно отдалены друг от друга.

С введением электронных средств коммуникации не только в экономическую, но и в повседневную жизнь указание на уменьшение роли традиционно понимаемого физического пространства стало общим местом. Идеи, культурные образцы (например, образовательные системы, способы подачи новостей и многое другое) преодолевают государственные границы, не будучи телами, то есть, строго говоря, не преодолевают их, а существуют помимо них, в другом измерении. Новые пространственные образования вроде «мировых городов» иначе организуют территории, становятся узлами мировой системы коммуникаций, которые находятся, с одной стороны, в теле государств, а с другой – на совершенно особом, автономном положении.

Международные организации и международно-правовые регуляции, ими производимые, безусловно, требуют реализации на территориях. Отсюда, собственно, известная концепция «R2P» (Responsibility to Protect), которая широко обсуждалась международными юристами в начале 2000-х гг. Данная концепция «берет за отправную точку человеческие потребности и перемещает фокус с прав государства на обязанности государства (и его ответственность)», трансформируя тем самым понятие суверенитета[11]. 

Во всех этих случаях более традиционно понимаемый суверенитет размывается, находится под угрозой, кажется, ему грозит если и не исчезновение, то еще более существенное, чем прежде, ограничение. Но все ли чисто в этих аргументах? С одной стороны, мы видим, что пространство, тело и суверенитет действительно не могут быть сохранены в привычных форматах. Но с чем же тогда связаны успехи тех движений, которые в буквальном смысле слова могут быть названы реакционными, то есть являются реакциями на далеко зашедшие процессы глобализации и детерриториализации политики.

Возможно, вопрос о суверенитете должен быть действительно поставлен по-новому. Вот несколько оснований. Во-первых, его нужно радикально отделить от идеи коллективного тела, у которого есть некая особая, привилегированная естественность по сравнению с другими коллективными образованиями. Дело не в том, что государство не имеет здесь преференций, а в том, что в современном мире оно проиграет эту войну риторик другим поднимающимся общностям с их притязаниями. Радикальный отказ от этой риторики не подрывает государство, он подрывает притязания его соперников.

Во-вторых, государства должны перепроверить то, что может и что не может находиться в зоне их ответственности. Притязать на права там, где не способен проявить ответственность, – не лучшая тактика и худшая стратегия.

Россия. ЕАЭС > Внешэкономсвязи, политика. СМИ, ИТ > globalaffairs.ru, 30 января 2020 > № 3305437

ОТ ЛИЧНОГО К ОБЩЕСТВЕННОМУ

АЛЕКСАНДР БАУНОВ

Эксперт Московского центра Карнеги, главный редактор сайта Carnegie.ru

ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА ПУТИНА КАК ЗЕРКАЛО ИСТОРИИ И СОВРЕМЕННОСТИ

Этой осенью преобразился очередной уголок Москвы. Смоленская площадь, известная всему миру как синоним российской дипломатии, из плешивого пустыря в тени министерского небоскреба превратилась в общественное пространство, обустроенное по современной урбанистической моде. Владимир Путин лично открыл на ней памятник бывшему министру иностранных дел и премьеру Евгению Примакову, который больше всего запомнился самой радикальной в новейшей российской истории формой отмены визита в США – разворотом правительственного самолета над Атлантикой, когда натовские войска начали бомбардировки Югославии. Тому самому Примакову, который должен был победить на выборах 2000 г. команду Бориса Ельцина и ее нового фаворита Владимира Путина, но проиграл в медийной войне и отступил на старте.

Российский «стеснительный авторитаризм» не грешит прямым возвеличиванием своего лидера. К изумлению многих иностранцев, представляющих себе Россию по тоталитарным антиутопиям из кинематографа, здесь нет ни улиц, названых в честь правителя, ни его громадных портеров, ни статуй. Максимум, что позволяет себе лично скромный и уже по этой причине гибридный российский режим – это прославление образцов из прошлого с намеком на то, что их мечты сбываются.

Во время своего временного премьерства Владимир Путин почтил статуей Петра Столыпина — царского премьер-министра реформатора и патриота, строителя новой капиталистической России под государственным главенством, врага революционеров и слишком буквально понятого народовластия. Бронзовый Столыпин у дома правительства – памятник экономическому курсу Путина, тем самым двадцати годам покоя, после которых царский премьер обещал сделать Россию неузнаваемой, а Путин сделал – что по сравнению с советским временем, что с девяностыми – постоянной и удобной для нынешнего правления референтной точкой. Бронзовый Примаков – памятник собственному внешнеполитическому курсу, который эти двадцать лет покоя обеспечил. Он наметился при Примакове, но обрел полную силу при новом президенте. Это памятник тому самому развороту над Атлантикой – к себе самим и прочь от несправедливого Запада, который требует поддержки без вопросов, одобрения без совета, следования без равенства. Важно, как и со Столыпиным, что герой памятника наметил направление, но не прошел путь до конца, начал, но не реализовал. И тот, и другой – памятники не человеку-успеху, а человеку-идее, человеку-попытке. А реализованы и та, и другая сейчас.

Парадокс в том, что Путин поставил памятник не ушедшему деятелю собственного времени, а политику эпохи девяностых, от которых при каждом упоминании отталкивается. Ведь и разворот над Атлантикой произошел тогда, и особая позиция по югославской войне, Ираку, и возражения по поводу расширения НАТО, и отрицательное отношение к смене режимов, и обвинения в двойных стандартах – всё это относится ко времени, когда Россия считалась молодой демократией, которая движется на Запад, будущим союзником, чьи выборы были честными, пресса – свободной, а экономика – рыночной. Таким образом, путинская внешняя политика была сформулирована – как идея и как попытка – в ельцинский демократический период, к которому у Запада почти нет претензий и который там принято вспоминать с ностальгией.

Личное и сокровенное

Внешняя политика России называется «путинской» по тому же принципу, по которому всё после двадцати лет правления Владимира Путина (слегка, как неглубоким сном, прерванного на рубеже 2010-х гг.) в России можно назвать «путинским»: политическую систему, государственную машину, сельскохозяйственную и промышленную политику, финансы, моду, кухню, кинематограф, рассветы, закаты и движения комет. Так устроены все долгие правления, в этом их привлекательность для правящего.

Поскольку период, когда Путин персонифицирует российское государство, теоретически подходит к концу, должна подходить к концу и путинская внешняя политика, которая доставила Западу столько неприятностей, а за ней начаться какая-то другая, не путинская внешняя политика, которая неприятностей доставлять не будет.

Эта убежденность основана на том, что Путин и есть самая большая неприятность, которая могла случиться с Россией. В этом виде тезис не выглядит доказанным даже для самого поверхностного рассуждения, поэтому больше принят другой его вид: Путин – неприятность, которой могло бы не случиться. И такова же его внешняя политика – случайный узел на полезном канате, затяжка на гладком вязании, яма на дороге. Бронзовый Примаков призван напомнить, что это не обязательно так.

В персоналистском правлении все персонально, но, если выделить в деятельности Путина самое персональное, личное и сокровенное, – это внешняя политика. На всех прямых линиях и пресс-конференциях президент говорит о ней с очевидно большей увлеченностью, чем об остальном. Можно представить себе решения в области экономики, госстроительства, выборов, принятые не Путиным, не его репрессии, не его кадровые назначения, не его слияния и поглощения компаний. Но сколько-нибудь серьезных внешнеполитических решений, принятых не им, представить себе нельзя. Значит ли это, что их не случилось бы без него?

Правление Франсиско Франко в Испании – один из самых поучительных примеров персоналистского правления в развитом мире. Профиль каудильо чеканился на монетах до самого 1975 г., и все важные решения в стране были персональными. Тем не менее во внешней политике Испания ориентировалась сначала на державы «оси», затем, обличая весь в мир в двойных стандартах, добивалась членства в ООН, строила особые отношения с Америкой на прочном фундаменте антикоммунизма, а с 1960-х гг. во времена экономических реформ добивалась членства в ЕЭС, хотя так и не была принята до смены режима на демократический. Тогда же под бесконечные требования вернуть домой Гибралтар Испания – так же, как ее демократические соседи по Европе и даже более мирно, – распустила колониальную империю, отпустила Марокко и Гвинею, быстро сдалась в короткой войне за Сиди-Ифни и в момент смерти Франко не стала препятствовать мирной, хоть и не одобренной ООН, марокканской аннексии Испанской Западной Сахары (Испанской Западной Африки). При всех оттенках трудно представить себе, чтобы демократическое правительство на месте франкистского делало бы что-то совсем другое, противоположное. Персоналистским был способ действий, но не сами действия.

В декабре 2019 г. лауреат Нобелевской премии мира, лидер демократической оппозиции, которая стала властью, бывшая политическая узница и героиня западных газет Аун Сан Су Чжи оправдывала действия бирманских военных, своих недавних тюремщиков, против народности рохинджа в Международном суде по правам человека в Гааге на слушаниях по иску Гамбии, обвиняющей Мьянму в геноциде. Оказалось, что действия молодой демократии Мьянмы под руководством одной из самых известных в мире демократических оппозиционерок не сильно отличались от образа действий военной хунты. Разве что ее глава не поехал бы ответчиком в Гаагу.

Мы можем предположить, что российская внешняя политика тоже имеет ряд черт, которые существуют сами по себе – как силовые линии и магнитные поля, как гравитация и климат, но приписаны Путину по принципу: «а кому же еще». Разбирая внешнюю политику путинской России, надо определиться, где в ней Путин, а где Россия.

Витки спирали

Самый верный ответ на вопрос, чем занимался Путин в эти свои двадцать лет у власти: восстанавливал утраченный международный статус России. Сначала препятствовал его дальнейшему падению, а потом любовно выращивал и ограждал от внутренних и внешних посягательств. Это главный мотив всех действий в экономике, по отношению к оппозиции и главный принцип выбора будущего устройства власти после 2024 года.

Популярные и непопулярные меры, рыночные и антирыночные действия, наймы и увольнения, приговоры или их отсутствие нужно рассматривать под тем же углом, под которым их видят в Кремле: насколько они способствуют сохранению возвращенного международного престижа, который является формой национальной безопасности: чем больше престижа, тем безопаснее.

Предыдущий президент Борис Ельцин решал другую задачу: его приоритетами были рыночные реформы, демонтаж власти Коммунистической партии, создание и защита нового класса собственников, остановка распада России посредством ее большей федерализации, интеграция в мировую капиталистическую систему, в том числе на правах младшего партнера США.

Тем не менее оба президента России, которых принято противопоставлять друг другу, Ельцин и Путин, проделали сходную эволюцию во внешнеполитическом поведении, которая заняла примерно один и тот же срок – пять-семь лет.

Период Ельцина начался сворачиванием российского военного присутствия за рубежом, нестандартными для главы России визитами и дружбами, терпимым отношением к западным силовым акциям и стремлением вступить в западные структуры. А закончился жестким оппонированием западной военной операции в Сербии, борьбой против расширения НАТО и напоминанием о собственном ядерном оружии.

Период Путина начался сворачиванием остатков российского военного присутствия за рубежом – закрытия военных баз в Лурдесе на Кубе и в Камрани во Вьетнаме, напряженно-шутливым предложением вступить в НАТО, которое могло бы перерасти в серьезное, желанием присоединиться к единой Европе по формуле «все общее, кроме институтов», нерадостным, но относительно спокойным восприятием расширения НАТО и попыткой закамуфлировать его посредством привилегированного Совета Россия – НАТО, в котором, как говорили тогда чиновники, у России будет даже больше прав, чем у новых членов. А кончился гибридной войной и возвращением к статусу глобального противника, который мало того, что мешает реализовывать национальные интересы США в разных частях мира, но и атаковал Америку на ее собственной территории, нанес ей киберпоражение в виде избрания Дональда Трампа.

В противоположную сторону развивалась внешняя политика Дмитрия Медведева, который начал с войны, навязанной ему Михаилом Саакашвили, и перешел к поддержке западного варианта резолюции о бесполетной зоне в Ливии. Впрочем, его правление было короче, чем у коллег, а временная поддержка западных действий в Ливии обернулась раздосадованным: «мы не за это голосовали».

И для Ельцина, и для Путина поворотными моментами были действия Запада в Югославии, в Ираке, на Кавказе, в Восточной Европе, которые в России воспринимали как кричащую несправедливость не только президенты, но и большая часть населения. В каком смысле тогда можно говорить о персоналистской внешней политике Путина, если она по настроению совпадает с представлениями граждан о справедливом ответе на внешнеполитические обиды?

Продавец зонтиков

У России есть одна черта, которая отличает ее от всех стран западного лагеря и которая никуда не исчезла бы, стань Россия его членом. Россия может защитить себя сама. Больше того – Россия может защитить не только себя, но и других, предоставляя уникальные услуги в области безопасности и обороны: помог себе, помоги товарищу. Во всем западном мире есть только одна такая страна – Соединенные Штаты Америки. С Россией их было бы две.

Речь идет о защите от глобальных, тотальных угроз. От угрозы завоевания, раздела, оккупации, взятия столицы, смены власти насильственным путем, изменения границы извне и отторжения территорий. Эта способность России ставит ее в мире, независимо от несовершенства политических институтов, технологического отставания и среднего уровня экономики, на совершенно особенное место. Подобной способностью защитить самих себя и при желании – других обладают всего несколько стран. Судя по всему, эту группу государств Путин и называет «полностью» или «подлинно» суверенными, когда снова и снова настойчиво возвращается к теме суверенитета.

Составными частями этого понятия можно считать ядерное оружие и количество обычных вооружений, размер населения и территории, водного и воздушного пространства, обеспеченность природными ресурсами и промышленностью, способность самостоятельно заместить выбывшие вооружения, наличие достаточно большого числа людей, готовых сражаться за родину (территории и даже армии Франции и Германии в 1940 г. были сопоставимы, но настроения различны). И – это критически важно – способность нанести любому, абсолютно любому противнику ущерб, после которого он не сможет продолжить прежнее существование. Грубо говоря: Россия – страна, которую нельзя завоевать и сама попытка ее завоевания обойдется неоправданно дорого.

На протяжении нескольких десятилетий второй половины ХХ века таких стран было две – Соединенные Штаты и Советский Союз. В девяностые казалось, что остались только США. Позже к ним присоединился Китай. Несомненно, к группе слишком больших, чтобы пасть, относятся Индия и даже Пакистан. Изо всех сил старается взломать дверь и присоединиться к клубу Северная Корея, которая для этого попросту слишком мала. Данный недостаток она станет компенсировать дерзостью.

Однако даже ядерные Индия и Пакистан пока являются такими непобедимыми скорее на региональном уровне, чем на глобальном. Трудно представить себе их эффективную оккупацию, но вполне возможно – военное поражение или попытку его нанести, которая необязательно будет сопровождаться неприемлемым уроном для того, кто такую попытку предпримет. Чувство неотвратимости ответа, чувство фатальной его неизбежности совсем не так сильно, как в случае с Россией. То же относится к ядерным Великобритании и Франции, если рассматривать их отдельно, вне военного союза с Соединенными Штатами.

Из всех полностью суверенных и слишком больших для внешнего правления государств только в отношении России – как снаружи, так и внутри нее самой – возможен и продолжается разговор о том, может ли она и на каких условиях стать членом западного мира. В отношении Индии или Китая такой разговор не ведется.

То есть Россию продолжают рассматривать как возможного участника западного, европейского и атлантического мира, и главная претензия к ней по-прежнему состоит в том, что она не соответствует условиям этого потенциального членства.

Конечно, западный мир – общество демократий, а Россия не демократия. И все же Россия не так уж сильно отличается от множества стран, которые западный мир считает союзниками. Умеренный российский авторитаризм с рыночной экономикой и большой потребительской свободой похож на те режимы, которые США в период сдерживания коммунизма объявляли бастионами свободного мира.

Но есть одна претензия, одно условие, которое не относится к области справедливого и несправедливого. От западных демократий Россия отличается именно тем, что не нуждается в чужой защите, в частности – ей не нужны гарантии лидера западного мира, Соединенных Штатов Америки. Россия была бы в западном мире вторым государством, которое повторяло бы уникальные свойства США – способность защититься и защитить – и тем самым размывало бы уникальность и исключительность США на их канонический территории. Не нуждаясь в защите, Россия и внутри западного лагеря вела бы себя независимо, не имела бы стимулов подчиняться общим решениям. Репетиция будущего неповиновения произошла во время югославской и особенно косовской войны, когда Россия была членом «Большой восьмерки» и еще считалась идущей к соединению с западным миром.

На услуги альтернативного защитника в западном лагере нашелся бы спрос, игра на создании коалиции внутри коалиции, своего лагеря внутри западного была почти неизбежна, как и особое мнение по ряду вопросов. А значит, полноценное вхождение любой России – в том числе демократической – было почти немыслимым.

Метод избегания прошлого

На саммите глав стран СНГ в декабре 2019 года Владимир Путин прочел сорокаминутную лекцию о начале мировой войны, обещал написать статью, где распишет по дням и часам, как всё было, и покажет, что вины России тут нет – или она уж точно не больше, чем вина Запада. Президент, как утверждается, читает много книг по истории. Опрос о возможности сдачи Ленинграда вместо обороны в блокаде решил судьбу «Дождя» в национальных кабельных сетях. Очевидно, Путина не оставляет мысль о том, что можно выиграть на поле боя и проиграть на страницах газет и телеэкранах. Рубеж личной битвы Путина за историю – Россия ошибалась внутри (революция, репрессии, колхозы), но всегда была права (или вынужденно, контекстуально права) снаружи. Отступления признаются неудачными: совместная память о Катыни с прагматиком Дональдом Туском не улучшила отношений с Польшей.

Бывшая государственная граница СССР и границы суверенных государств на его месте для Путина очевидно разной прозрачности. Он неустанно объясняет Бушу, Меркель, Обаме, Трампу сложное внутреннее устройство Украины и Грузии, которые для них выглядят просто пятнами на карте – такими же, как Голландия или Эквадор. Нарушение этих призрачных, нарисованных большевиками границ – столь же призрачное преступление, за которое нельзя наказывать, как за настоящее.

Не колонии, а несправедливо утраченные части русской земли и русского этноса, который с украинцами и белорусами – почти один народ. И этот самый единый русский этнос подарил казахам, да и другим народам, их государственность (как если бы национальное строительство не происходило бы в любом случае).

Выход за украинские границы для Путина обусловлен их ментальной прозрачностью: они все еще административные, межреспубликанские, а не межгосударственные. С другой стороны, Россия пересекает их не просто так, а в тот момент, когда другая сторона пытается уничтожить их прежнюю гуманитарную и экономическую межреспубликанскую прозрачность, сделать их межгосударственными и даже межблоковыми, приблизить НАТО к Ростову и Курску. С точки зрения Запада, Россия напала на соседнее государство. С точки зрения России – наоборот. «Все войны Путина – оборонительные» – лучшая гипотеза для объяснения действий его России в мире.

Личные черты во внешней политике Путина могут скрываться совсем не там, где мы их ищем. Прежде всего, они окрашены опытом советского человека, не желающего повторять ошибок советских руководителей. И они не всегда соответствуют зарубежному мифу о Путине.

Важнейшая среди них – приверженность капитализму, который рассматривается как фундамент безопасности и конкурентоспособности России. СССР проиграл и распался, потому что пытался создать систему, полностью альтернативную рынку. В результате его плохо накормленное и неказисто одетое население превратилось в народ завистников, готовый, как говорилось в популярном анекдоте, объявить войну Финляндии и через день сдаться. В каком-то смысле так и произошло, только без объявления войны. Поэтому нужно не выдумывать альтернативу, а строить капитализм для себя.

Путин скептически относится к возникшему в девяностые классу крупных собственников, разделяет народное мнение, что большие состояния появились не благодаря талантам их обладателей, а благодаря умению вовремя захватить кусок государственного достояния. Поэтому он относится к частным активам без священного трепета и всегда готов, если посчитает нужным, перераспределить их в пользу государства или других, более патриотично настроенных либо подконтрольных собственников. Однако он не сделал за двадцать лет того, чего ждало на рубеже 1990-х – 2000-х гг. едва ли не большинство простых граждан: не отменил итоги приватизации и не вернулся к государственной экономике, то есть так и не превратил Россию в большую Белоруссию.

На месте лихого капитализма девяностых не возникла белорусская модель с госпланом, государственными заводами и совхозами. Путин – стихийный или, вернее, интуитивный рыночник, как и всякий трезвомыслящий человек его лет, который помнит советскую экономику. В первые годы у власти он поощрял вхождение российского класса крупных собственников в мировой клуб, поддерживал слияние деловых элит, предполагая, что это сделает Россию сильнее. Одобрял сделки вроде слияния ТНК и BP или сорвавшуюся попытку «Северстали» купить Arcelor. После 2008 г. и санкций 2014 г. был взят противоположный курс на репатриацию элиты и создание патриотического бизнеса, который живет, тратит и инвестирует в России. Проблем здесь пока не меньше, чем успехов, но сам рыночный тип отношений не становится предметом пересмотра. Даже с санкциями современная Россия – более конвенциональный участник глобальной рыночной экономики, чем СССР или любая другая соцстрана без санкций.

По той же причине Путин не форсирует социальное государство внутри страны. Раздутое социальное государство слишком дорого и подрывает глобальную конкурентоспособность России. Советский Союз проиграл, несмотря на социальные гарантии, которыми так хвалился перед собой и миром, а население распадающейся страны не вышло его защитить. Поэтому желанные меры, о которых граждане не устают говорить с социологами, вроде фиксированных цен на базовые товары, раннего выхода на пенсию, разовых массовых повышений зарплат и пенсий из государственной копилки – не принимаются.

Финансовая безопасность считается важнее рейтинга. В первые годы правления правительство России сохраняло очень низкие пенсии и зарплаты бюджетникам, по сути, принимало коррупционную ренту как форму вознаграждения чиновников, но ускоренными темпами расплатилось с зарубежными кредиторами. С тех пор внешний долг России остается одним из самых низких в мире. Тогда же ради балансировки бюджета монетизированы (с небольшой компенсацией, растворившейся в тогдашней высокой инфляции) сотни советских льгот, несмотря на протесты населения и падения рейтингов власти. Зато в 2009 г., когда мировой финансовый кризис грозил «олигархам» потерей бизнеса, Путин выделил им бюджетные средства на спасение от margin calls их компаний, под залог докризисной стоимости которых они брали кредиты. Не слишком популярная мера была призвана сохранить стратегические активы в руках российских бизнесменов. Точно так в совершенно другую эпоху, но по сходным соображениям «прозападный» Борис Ельцин не допустил зарубежный капитал к приватизации.

В 2014 г., несмотря на падение цен на нефть и распугавшие инвесторов санкции, Путин не стал задерживать переход рубля к полной конвертируемости. Правительство и ЦБ ничего не предприняли, хотя в этих условиях переход очень быстро спровоцировал двукратную девальвацию. Она вызвала недовольство среднего класса и сократила доступность импорта и путешествий, зато сохранила сбалансированность бюджета: валютная выручка давала теперь в два раза больше рублей, и это позволило выполнить бюджетные и социальные обязательства в рублевом выражении.

Кремль не остановился перед непопулярной пенсионной реформой, уронившей рейтинг президента, – наоборот, президент лично взялся объяснять ее населению.

Зато Путин готов на социальные траты там, где они направлены не просто на поддержку потребления или своей популярности, а там, где поддержка напрямую связана с темой безопасности. Материнский капитал – беспрецедентно реальная субсидия в мире символических российских пособий. С 2007 г. его размер вырос с 250 до 453 тысяч рублей. Массированное вложение в рождаемость – борьба с депопуляцией русских просторов – тоже рассматривается как вопрос безопасности.

По контрасту с архаичным характером политических институтов в его России и тем, что сам Путин является скорее аналоговым, чем цифровым и сетевым человеком, электронные государственные сервисы и быстрый интернет для максимально большого числа людей признаны способом сократить технологическое отставание и не пропустить пятую технологическую революцию. Технологическое отставание разрушило СССР, нового допустить нельзя.

Россию нельзя победить во внешнем противостоянии, единственный способ – сделать это изнутри. Внешнюю политику России часто трактуют как продолжение внутренней (война – средство повышения рейтинга). В действительности дело обстоит скорее наоборот: внутренняя политика в России Владимира Путина – продолжение внешней.

Все ограничения, наложенные на деятельность политических институтов и на гражданские свободы, все технологии управления выборами и прессой направлены на то, чтобы Россия, которую нельзя победить снаружи, не была побеждена изнутри.

Аполитичная политика

Забота о безопасности – следствие восприятия России как слабого, хрупкого государства. Поколение Путина, как и – пока еще – большинство ныне живущих граждан России, застало коллапс собственной страны, изменение ее границ, флага и гимна, потерю накоплений, утрату союзников и международного авторитета (модные в восьмидесятые, особенно при Михаиле Горбачёве, русские стали совсем немодными в девяностые), полную смену жизненных планов, хотя у многих в конечном счете корректировка произошла в лучшую сторону. В то же время еще поколение деда Владимира Путина и его ровесников из первых уст рассказывало своим внукам о полном разрушении предыдущей российской государственности, которая исчезла в огне и дыме революции и гражданской войны и возродилась в полную силу только после того, как вышла из смертельной опасности Второй мировой.

По всему видно, как Путин не любит революционеров и критически настроенную интеллигенцию, дважды в прошлом столетии разрушивших великую российскую державу. Даже если они действовали с лучшими намерениями, результатом воспользовались геополитические конкуренты – с худшими.

Большевики были слишком идеологизированы и политизированы, сказал он на большой пресс-конференции 2019 года в Кремле, и забыли о геополитике. Отсюда вывод: бессмысленно заниматься преобразованием страны изнутри, не думая о том, какие последствия это повлечет снаружи. Россия никогда не будет достаточно хороша для похвалы, Россию превозносят, только когда она слабеет, поэтому внешним аудитом действий российской власти вообще можно пренебречь. Имеют значения лишь оценки службы собственной безопасности – вроде той, в которой работал сам Путин.

Из принадлежности к спецслужбам – неверие в случайность и стихийность. В лесу может вырасти гриб, но не айфон. Да и гриб, вероятнее всего, кто-то и зачем-то посадил. Не бывает случайных протестов, статей, оговорок. Всё – части плана. Алексею Мордашову не удалось купить Arcelor не просто потому, что его переиграл Лакшми Миттал, а потому, что русский бизнес не хотели пустить в Европу. Подтверждение такому анализу всегда можно найти: достаточно посмотреть на историю «Южного» и второго «Северного» потоков. Сравниваем случайное с неслучайным, спонтанное с запланированным (такое ведь тоже бывает) и получаем картину мира, построенного по чужому генплану. А жителей спросили?

Так Россия, которая внутри культивирует стабильность, во внешнем мире оказывается проводником дестабилизации – вроде независимых депутатов на выборах в Мосгордуму 2019 года. И жертвой мирового «московского дела», когда ее пытаются за это наказать – в том числе поддерживая тех, кто дестабилизирует ее изнутри. На них она и отыгрывается.

К 75-летию Победы во Второй мировой войне Путин обещает написать статью, где покажет правомерность действий советского руководства в ее начале. В отличие от ленинского Совнаркома революционеров оно руководствовалось не идеологией, а геополитикой (отсюда и готовность подружиться с империалистами, и пакт с ненавистными фашистами), значит – действовало верно.

Это полностью соответствует современной российской внешней политике. Она по сравнению с советской – предельно безыдейна. Друзей и врагов больше не выбирают, сверяясь с руководящей линией. Мир не разделен на своих и чужих по идеологическому принципу, экономическому или государственному строю.

Строго говоря, друзей и врагов в старом смысле тоже нет. Друзья – любые страны, когда они не отрицают права России отстаивать свои интересы и заседать за столом мирового совета директоров. Противники – те, кто реализации этих прав препятствуют. Иногда это одни и те же страны. Отсюда немыслимая для советской и даже современной американской политики неразборчивость (официально называется «прагматизмом»): партнер может быть демократией или диктатурой, монархией или республикой, правительство – левым или правым: нужна не любовь, а признание интересов. Отсюда же – немыслимый для советской дипломатии одинаковый уровень отношений с государствами, враждующими друг с другом. Однако подход, такой успешный в мире развивающихся стран, вдруг начинает плохо работать с западными странами, где принципы и ценности – когда реально, когда декларативно – составляют часть внешней политики.

Похвалы геополитическому прагматизму советских правительств сталинского и последующих времен по сравнению с более радикальными соратниками (маоистский Китай был готов войной решить вопрос о превосходстве систем, Фидель Кастро – принести Кубу в жертву победе мировой социалистической идее) подтверждают, что Владимир Путин видит собственный режим по сравнению с режимами Ельцина и Горбачёва как власть эпохи реставрации. Но власть такую, которая должна зафиксировать не только убытки, но и прибыли, принесенные нежеланной, хотя и неизбежной революцией рубежа восьмидесятых-девяностых, а не просто вернуть все как было и поставить мебель, как она стояла при Людовике XVI. Иногда, впрочем, все равно получается, как при Людовике, например в разговорах про единый народ русских, белорусов и украинцев, хотя 30 лет в разных странах уже сделали народы разными.

Цель внешней политики российского президента тоже можно назвать контрреволюционной и реставрационной – пересмотреть итоги «конца истории» 1990-х гг. и вернуть утраченные позиции России в мире. Но методы не равны простой реставрации методов СССР. Основным способом восстановления утраченных позиций является тщательное избегание старых ошибок, которые привели СССР к геополитическому проигрышу.

Но ошибки забываются по мере удаления от них. Новые поколения помнят их смутно. Социологи говорят: общество, которое только что молилось на стабильность, больше не опасается неопределенности, оно вновь ждет перемен, даже радикальных. Журналисты независимых СМИ жалуются в частных разговорах – в непокорном Шиесе, где протестуют против ввоза мусора из Москвы, трудно найти ракурс палаточного лагеря, чтобы в кадр не попадал флаг с профилем Сталина.

Продление путинизма – так власть, судя по всему, видит транзит 2024 г. – принесет косметические изменения и отложит ответ на вопрос о внешней политике России после Путина. Если любая следующая власть возьмет курс на ее пересмотр, здесь, как и во внутренней политике, возможно два исхода. Один из них – уход от борьбы за советский статус несоветскими методами и реставрация не только цели сделать Россию снова великой, но и способа действия. Ограничитель в виде тщательного избегания, обтекания ошибок позднего СССР падет, но может выясниться, что личное, путинское во внешней политике России лежит не с той стороны спектра, где ожидается. За Путиным не мягче, а еще упрямее.

А интеллигентским, или технократическим, вариантом пересмотра накопившегося в нынешнем периоде наследия будет попытка обеспечить собственный статус и безопасность через отказ от самоутверждения вопреки Западу. Тогда нас ждет очередной сезон сближения с европейским миром на общей культурной платформе. В ходе которого, несмотря на несходство многих интересных подробностей, выяснится, что главный герой неисправим, и внешняя политика, которую мы называем «путинской», получит новое, еще неизвестное нам имя.

Россия. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 30 января 2020 > № 3305434 Александр Баунов

Как возможный запрет на полеты в Китай может ударить по российским авиакомпаниям?

Россия уже 31 января может официально прекратить авиасообщение с Китаем из-за коронавируса. Эксперты говорят, что масштабы такого решения пока оценить нельзя — все будет зависеть от продолжительности закрытия неба

В пятницу, 31 января, российские власти могут официально прекратить авиаперелеты в Китай из-за распространения коронавируса. Как сообщила вице-премьер Татьяна Голикова, Минтранс и МИД должны оценить ситуацию по количеству россиян в этой стране, и тогда оперативный штаб обсудит полный запрет полетов.

Сейчас на этом маршруте по пассажиропотоку лидирует «Аэрофлот» — у него каждый день по пять рейсов в Пекин, Шанхай и Гуанчжоу. Насколько серьезным будет удар от потерь этих рейсов, рассуждает исполнительный директор агентства «Авиапорт» Олег Пантелеев.

— Группа «Аэрофлот», в частности «Аэрофлот — российские авиалинии», лидирует по количеству перевозимых пассажиров на этих направлениях. Также обширная маршрутная программа была у авиакомпании «Уральские авиалинии», но сейчас перевозчик сокращает свое присутствие на этом рынке. Много рейсов осуществляли авиакомпании группы S7. В нынешней ситуации именно эти компании пострадают в наибольшей степени. Есть ряд других региональных перевозчиков, масштаб их потерь, соответственно, будет значительно меньше. Примерно 17 лет назад была вспышка атипичной пневмонии. Сейчас мы видим, что ситуация в целом, наверное, похожа. Тогда суммарно потери от иракского кризиса и атипичной пневмонии для всей отрасли составили порядка 10 млрд долларов. Что касается конкретных авиакомпаний, убытки исчислялись до сотен миллионов долларов. Я полагаю, что убытки «Аэрофлота» даже при худшем развитии событий будут меньше.

— Какими, на ваш взгляд, могут быть вероятные ограничения в принципе по авиаперелетам в Китай?

— На мой взгляд, авиаперевозчики все-таки должны самостоятельно принимать решения об интенсивности полетов, исходя из реального спроса на перевозки. По крайней мере, сейчас Международная организация гражданской авиации не дает рекомендаций по прекращению полетов.

По «Аэрофлоту» может ударить и ограничение работы иностранных перевозчиков: они платят компании роялти за полет над Россией. Из зарубежных авиакомпаний эти маршруты выполняют несколько китайских перевозчиков: Korean Air и Finnair. Последний продолжит выполнять рейсы в Китай, но закроет их для бронирования до 1 марта ввиду повышенного спроса со стороны других авиакомпаний. Утром 30 января рейсы из Владивостока в китайские города приостановили российские «Аврора» и «Икар», а также китайский «9 Air».

Кризис уже есть, но он будет недолгим, уверен независимый аналитик Дмитрий Адамидов.

«Насчет того, что кто-то не получит роялти, обанкротится или сократит сотрудников, — надо подождать, потому что ситуация с коронавирусом не навсегда. Это зависит от продолжительности закрытия неба. В 2010 году из-за извержения исландского вулкана тоже закрыли небо, и это была избыточная мера. Здесь может быть ровно то же самое: выяснится, что не так страшна эпидемия или, допустим, она как-то локализована. Если это две недели — это переживаемо, а если это будет квартал, два, то это серьезно скажется на состоянии аэропорта».

Авиасообщение с Китаем уже приостановили Казахстан, Грузия, Индонезия и Малайзия. В западных странах этот вопрос решается в основном на уровне авиакомпаний. На данный момент Россия уже закрыла границу для автомобилей, а на поезде можно проехать только по маршруту Москва — Пекин.

«Русофобы в меньшинстве»: ПАСЕ ратифицировала полномочия РФ

ПАСЕ ратифицировала полномочия российской делегации

Рафаэль Фахрутдинов

ПАСЕ ратифицировала полномочия российской делегации в полном объеме. Возвращение парламентариям из России всех прав поддержали 96 делегатов, против высказались 44 политика, еще семеро европейских депутатов воздержались от того, чтобы отдать свой голос. Председатель комитета Госдумы по международным делам Леонид Слуцкий заявил, что в ПАСЕ «возобладал здравый подход, а русофобы остались в меньшинстве».

Парламентская ассамблея Совета Европы ратифицировала полномочия российской делегации в полном объеме. Решение евродепутатами было принято вечером в среду, 29 января, на пленарной сессии ПАСЕ.

Возвращение парламентариям из России всех прав поддержали 96 делегатов, против высказались 44 политика, еще семеро европейских депутатов воздержались от того, чтобы отдать свой голос.

«В ПАСЕ возобладал здравый подход, а русофобы остались в меньшинстве», — пояснил в этой связи председатель комитета Госдумы по международным делам Леонид Слуцкий.

В свою очередь, глава российской делегации Петр Толстой подчеркнул, что любые ограничения РФ в ПАСЕ приведут к системному кризису Ассамблеи, говорится в сообщении на сайте Госдумы.

Накануне комитет ПАСЕ по мониторингу рекомендовал подтвердить полномочия российской делегации в полном объеме. По словам Толстого, поправки главы британской делегации в ПАСЕ Роджера Гейла были отклонены большинством голосов.

Также Толстой подчеркивал, что Россия покинет зимнюю сессию ПАСЕ в случае ограничения ее полномочий.

«Я надеюсь, что здравомыслящее большинство не будет такие решения принимать. Но если примут, мы уедем», — указывал парламентарий.

Подобный вопрос встал после того, как члены литовской и латвийской делегаций Зингерис Эмануэлис и Мария Голубева выступили с инициативой ограничить полномочия РФ в ПАСЕ.

Делегат из Литвы заявил, что Россия, в соответствии с заявленными конституционными поправками, не будет выполнять решения Европейского суда по правам человека.

«От имени коллег хотел бы оспорить полномочия РФ по существенным основаниям. Было предложено голосование [в России] по вопросам международного права… В этих условиях решения Европейского суда по правам человека не действуют, — заявил Эмануэлис. — Не выполняются резолюции [ПАСЕ], РФ не выполняет своих обязательств [как член Совета Европы]».

Мария Голубева же заявила, что в российской делегации состоят представители Крыма. Помимо этого, она указала, что крымские политики принимают участие в федеральных парламентских выборах РФ.

Инициативу поддержали не менее 30 депутатов из пяти национальных делегаций. Толстой обратил внимание, что оспорить полномочия России в ПАСЕ предлагается из-за поправок, которые находятся на этапе обсуждения.

«Другие претензии, связанные с тем, что у нас есть депутаты от Крыма в парламенте, уже были отвергнуты Венецианской комиссией, — напомнил депутат. — Поэтому я не вижу ни правовых, ни политических оснований для такого рода претензий. Когда нет почвы, хватаются за любой предлог, но здесь нет серьезной почвы для того, чтобы предъявлять претензии России».

Кроме того, сам Толстой был избран зампредседателя ПАСЕ по итогам голосования 28 января. За кандидатуру главы российской делегации отдали голос 132 парламентария из 252 проголосовавших, говорится на сайте нижней палаты российского парламента.

«До сегодняшнего дня нельзя было нашу работу на площадках Совета Европы считать полной и всеобъемлющей. Теперь же мы получаем возможность влиять на повестку.

Мы здесь для того, чтобы защищать позицию России, интересы и права граждан нашей страны, отстаивать наши принципы и ценности», — сказал депутат.

Делегация РФ в ПАСЕ в апреле 2014 года из-за событий на Украине и воссоединения Крыма с Россией была лишена права голосовать, участвовать в наблюдательных миссиях и входить в состав руководящих органов ПАСЕ.

Позднее ПАСЕ дважды рассматривала вопрос о восстановлении полномочий российской делегации, но тогда санкции только ужесточались. В результате Россия заявила об отказе работать в таких условиях, а в 2016-2018 годах не стала направлять заявку на подтверждение своих полномочий. Москва также заморозила выплату взноса в Совет Европы.

В конце июня прошлого года ПАСЕ провела голосование по поводу восстановления полномочий российской делегации. По итогам голосования было принято решение представителям России вернуть все права и пригласить их участвовать во встречах ассамблеи.

26 июня 2019 года ПАСЕ в полном объеме подтвердила полномочия делегации России, отклонив все поправки в проект резолюции. Принятие резолюции о полномочиях России поддержали 116 парламентариев.

Депутаты от Украины, Грузии, Эстонии, Латвии и Литвы единогласно выступили против. Большинство британских и шведских депутатов также не захотели видеть РФ на сессии.

Возвращение России ее прав поддержали единогласно Франция, Испания, Ирландия, Норвегия, Исландия, Австрия, Кипр, Турция, Азербайджан, Андорра, Сан-Марино и Сербия.

Кроме того, в поддержку России выступила большая часть депутатов из Германии, Армении, Бельгии, Швейцарии, Словакии, Чехии, Португалии, Молдавии, Нидерландов, Хорватии и Италии.

Воздержались от голосования делегации от Дании, Финляндии, Лихтенштейна, Словении и Румынии.

Сразу после принятия резолюции делегация Украины объявила о своем выходе из ПАСЕ, правда, затем украинцы вернулись в Совет Европы. Экс-президент Украины Петр Порошенко назвал решение ПАСЕ шагом к признанию российской юрисдикции над Крымом, а также к «снижению санкционного давления» на Москву.

Подразделения таможенного контроля после выпуска товаров ФТС России в 2019 году выявили ущерб на сумму более 26 млрд рублей

В 2019 году подразделения таможенного контроля после выпуска товаров (в том числе совместно с иными государственными органами) выявили экономический ущерб, причиненный участниками ВЭД и реализаторами товаров на внутреннем рынке (в результате нарушения лицами обязательных требований и норм законодательства) на сумму 26,2 млрд руб. (в 2018 году – 17,3 млрд рублей). Из незаконного оборота изъято 622 тонны товаров, уничтожено 529 тонн товаров.

Нарушения выявлены в деятельности 1652 лиц. По результатам контроля возбуждено 6975 дел об АП и 383 уголовных дела (в 2018 году 5737 дел об АП и 287 уголовных дел).

Проведена работа по снижению административной нагрузки на бизнес: количество таможенных проверок сократилось на 17% (с 2717 в 2018 году до 2248 в 2019 году). Средняя экономическая эффективность одной таможенной проверки почти в 2 раза превысила значение прошлого года и составила 7,7 млн руб.

Мобильные группы ФТС России в 2019 году проверили более 80 тыс. транспортных средств, из которых по 7 тыс. обнаружены нарушения. В результате предотвращен незаконный ввоз 106 тыс. тонн запрещенных товаров (что в 1,5 раза превышает показатель 2018 года), в том числе почти 4 тыс. тонн санкционной продукции.

На территорию сопредельных государств возвращено более 93 тыс. тонн товаров, уничтожено более 6,5 тыс. тонн, задержано и изъято более 5,2 тыс. тонн. В отношении перевозчиков возбуждено 1334 дела об АП и 72 уголовных дела.

В 2019 году по направлению контроля за соблюдением требований законодательства об обязательной маркировке товаров контрольными (идентификационными) знаками проведено 351 проверочное мероприятие. Из незаконного оборота изъято более 930 кг товаров, конфисковано товаров на сумму более 1 млрд руб., возбуждено 74 дела об АП и 10 уголовных дел.

ДОПОЛНИТЕЛЬНО:

Выявленный в 2019 году ущерб, причиненный в результате нарушения лицами обязательных требований и норм законодательства (26,2 млрд руб.), включает:

- сумму доначисленных таможенных платежей, утилизационных сборов, пеней, наложенных штрафов в размере 17,2 млрд рублей (11,9 млрд рублей за 2018 год);

- стоимость конфискованных товаров в размере 1,1 млрд рублей (за 2018 год – 0,1 млрд рублей);

- иными государственными органами на основании материалов таможенных проверок доначислено платежей, наложено штрафов 7,9 млрд рублей (за 2018 год – 5,2 млрд рублей).

СПРАВКА:

Подразделения таможенного контроля после выпуска товаров (ТКПВТ) осуществляют контроль по следующим основным направлениям:

1) контроль в отношении лиц, осуществляющих ВЭД;

2) пресечение незаконного оборота товаров;

3) предотвращение незаконного ввоза товаров (мобильные группы).

В 2019 году структура подразделений ТКПВТ была преобразована согласно данным направлениям.

В составе ФТС России функционируют 35 мобильных групп, работающих вблизи российско-белорусского, российско-казахстанского, российско-грузинского, российско-азербайджанского участков государственной границы Российской Федерации.

В 2019 году в работе мобильных групп наряду с беспилотной авиацией Росгвардии стала использоваться вертолетная техника ФТС России.

Президентом Российской Федерации поддержаны предложения по расширению зоны полномочий таможенных органов по самостоятельной остановке транспортных средств с 25 субъектов на всю территорию Российской Федерации, а также по нанесению на автомобили мобильных групп специальных цветографических схем, использованию световых и звуковых сигналов.

МОРАЛЬ И РЕАЛИЗМ ВНЕШНЕЙ ПОЛИТИКИ

ТИМОФЕЙ БОРДАЧЁВ

Кандидат политических наук, научный руководитель Центра комплексных европейских и международных исследований НИУ «Высшая школа экономики», программный директор Международного дискуссионного клуба «Валдай».

РОССИЯ В ЭПОХУ МЕЖДУНАРОДНОЙ АНАРХИИ

«И следует похвалить тех, кто, несмотря

на врожденное людям стремление властвовать

над другими, все-таки управляют справедливее, чем это

им необходимо при существующей мощи их державы»

Фукидид, «История»

Вряд ли современное государство с его территориальными ограничителями, доктриной естественного или – в ряде исключений – божественного права является самым совершенным способом избежать взаимного истребления. Однако ничего лучше человеческая цивилизация пока не придумала – вне зависимости от того, по Гоббсу или по Руссо возникают ограничители и права. Попытки обосновать постепенное отмирание национального государства в качестве верховного носителя легитимности сталкиваются с неизменной реальностью. А именно: ни одна держава, особенно значимая в международном отношении, не способна хотя бы минимально применить к себе действие институтов, защищающих граждан «поверх границ». Например, Международного уголовного суда. Эпоха, когда представлялось, что трансграничное управление и правосудие необратимо стирают контуры государств и меняют сущность международной системы (так называемый либеральный мировой порядок после холодной войны), оказалась очень кратковременной.

Эта неизбежность центральной роли государства – института или индивидуума (в случае монархии либо диктатуры) – дает возможность рассматривать его и как меру вещей и категорий. В том числе таких понятий, как мораль – в ее применении к международным отношениям. Тем более что этическая составляющая мировой политики все равно неизбежно будет присутствовать. Так уж лучше двигаться по пути ее осмысления в рамках реалистской, наиболее искренней, традиции нашей дисциплины, чем оставлять на произвол тех, кто применяет ее инструментально, но под прикрытием либерального дискурса. Мы, таким образом, можем в качестве стартовой принять гипотезу о том, что мораль в международных делах не может рассматриваться в отрыве от государства. Реализация его интересов либо действия, не посягающие на существование государства как такового, а корректирующие его поведение в анархическом окружении, гораздо ближе к морали, чем противоположные по содержанию.

Российская внешнеполитическая практика по умолчанию исходит из примата государства. Соответственно, правомерно с этой точки зрения рассматривать и вопрос, ключевой для анализа деятельности любого субъекта международных отношений, – о моральных основах внешней политики России.

Мораль и сила

Исторически вся наука о международных отношениях и внешней политике – это дискуссия с Фукидидом. Значение его работы «История Пелопонесской войны» для осознания взаимодействия между социальными организациями – не меньше, чем значение, например, христианства, положившего начало универсалистскому подходу в понимании мира разных народов. Это неудивительно, хотя античная Греция представляла собой песчинку в море всемирной цивилизации. Многие столетия, на протяжении которых в мировых военно-политических делах преобладали интеллектуальные наследники древнегреческого автора, привели к тому, что альтернативные системы представлений о силе, морали и справедливости получили лишь субрегиональное воплощение в реальной политике и науке. Именно «цивилизация Фукидида» предлагает оптимальную методологию для анализа сравнительно автономных единиц, не стремящихся к подлинному культурному и политическому единству. Мир, который вслед за появлением Вестфальского порядка принял всеобщий характер, зародился на основе античных полисов, сохранив основные черты отношений между ними. Не случайно, кстати, сам Вестфальский порядок – это не единожды написанный кодекс, а сумма достижений международно-философской мысли Запада к середине XVII века.

То, какое место во взаимодействии государств занимает сила, – центральный вопрос, вокруг которого разворачивается большинство дискуссий и дебатов. Такой выбор темы естественен и разумен. Именно сила государств, которая объективно связана с материальными возможностями проецировать свою волю на других, представляет собой уникальный, измеряемый и поэтому надежный материал для анализа и прогноза природы межгосударственных отношений. Сила других становится единственным эффективным регулятором внешнеполитического поведения. И сейчас, после того как попытки создать международный порядок потерпели неудачу, только решимость каждого государства отстаивать свои интересы и ценности заставляет других задуматься о пределах действий в анархическом окружении. На первый взгляд, в этом мире нет места морали как объективно неизмеряемой и нематериальной категории.

Однако у Фукидида понятие силы неразрывно связано с понятием морали. Нельзя говорить о том, что реалистский стиль мышления о международных отношениях игнорирует мораль и таким образом аморален по существу. Это – ложь тех, кто использует абстрактное понимание морали для того, чтобы замаскировать эгоистические устремления отдельных стран. Мораль в реализме не может быть оторвана от силы и существует только в этой связке, но такая зависимость не означает возможности пренебрегать моралью как аналитической категорией. Более того, она становится определяющим фактором силы в ее политическом измерении, то есть в качестве инструмента достижения целей государства. Как мы увидим из приведенных примеров, применение силы, не ограниченное моралью, в значительной степени обессмысливается.

Мы даже можем предположить, что в реализме сила без морали не функциональна и, следовательно, теряет существенную часть своего значения. Поэтому Фукидид призывает «похвалить» тех, кто знаком с этим регулятором силы и способен достигать целей более эффективно. Так и мы, путем сравнительного анализа, сможем удостовериться в том, что сила, не связанная с «фукидидовой» моралью умеренности, теряет в конечном итоге политическое значение. И наоборот – те случаи в современной международной политике, когда применение силы может быть соотнесено с моралью «по Фукидиду», стали весьма успешными.

Гегемония, не ставшая правом

После завершения холодной войны торжество стран Запада требовало своего институционально-правового закрепления. Точнее, сила той группы, которая в результате продолжительной борьбы добилась доминирования в мире, должна была обрести характер права. С одной стороны, это позволило бы приглушить очевидную несправедливость нового порядка. А с другой, придать ему форму общепринятой нормы, что сделало бы такой порядок относительно устойчивым. Одним из центральных инструментов стало стремительное движение к распространению господствующих на Западе представлений о морали (и моральности войны в первую очередь) в качестве международных норм поведения.

Но даже этих колоссальных ресурсов (в какой-то период – фактической силовой и идейной монополии Запада) оказалось недостаточно для того, чтобы изменить международное право в направлении описанных представлений. В этом основная драма развития мировой ситуации после холодной войны. Победа Запада была полной, но не абсолютной, поскольку она не получила этического закрепления. Символом той самой незавершенности оказался Совет Безопасности ООН. Главный международный институт сохранился в неприкосновенности с тех времен, когда он отражал иную расстановку сил. В результате сам Запад отказался от стремления модифицировать международное право и перешел к внешней политике произвола.

Благодаря экспертным кругам и хлесткой публицистике Запад смог ввести во всеобщий оборот броское определение – «распространение либерального миропорядка». Отметим, что изначальная несправедливость любого международного порядка, как правило, не становится предметом обсуждения. Либеральный порядок в том виде, как его стремились утвердить с начала 1990-х гг. и фактически до середины 2010-х гг., также не мог быть справедлив по отношению к отдельным государствам, поскольку абсолютизировал представления о справедливости, существующие у группы стран, которые обладали силовыми привилегиями. Однако монополия, достигнув пика в 1999 г., затем последовательно подвергалась эрозии. Происходило это в силу по меньшей мере двух факторов. Во-первых, исчерпанности внутренней модели развития и политической устойчивости самих стран Запада и лежавшей в основе их способности проецировать силу. Во-вторых, неизбежного по мере развития экономической глобализации роста могущества остальных.

Лидером подъема стал Китай. Однако в этой категории оказалась и Россия, которой по причине геополитического положения пришлось фактически без перерыва с момента становления в качестве государства – правопреемника СССР использовать силу, принимая внешнеполитические решения. После 1991 г. и до середины 2000-х гг. Россия официально придерживалась политики интеграции в западное сообщество и соглашалась с его суждениями о своей внутренней политике, поэтому даже силовые меры против выступлений на Северном Кавказе имели международное измерение. Кроме того, и в период относительного международно-политического ничтожества Россия как минимум дважды использовала силовой потенциал вне собственной территории: для прекращения гражданских войн в Таджикистане и Молдавии. В обоих случаях российские действия напрямую соответствовали политическим задачам.

Умеренность как добродетель

За последние полтора десятилетия, после восстановления в качестве одной из ведущих мировых держав, Россия трижды использовала военные возможности при решении внешнеполитических задач, связанных с обеспечением национальной безопасности и реализацией интересов. Эта практика, конечно, не идет ни в какое сравнение с аналогичными действиями стран Запада, но именно поэтому позволяет четко обозначить политическую обусловленность и умеренность в каждом отдельном случае.

Военная операция против Грузии в августе 2008 г., содействие волеизъявлению населения Крыма в марте 2014 г. и кампания в Сирии, начавшаяся осенью 2015 г., – примеры относительно успешного решения дипломатических задач силовым путем. Каждый из случаев вызывал в военном и экспертном сообществе России дискуссии о необходимости ставить более амбициозные задачи и, соответственно, более решительно использовать силу. И это ни разу не было сделано. Если бы Россия насильственно сменила политические режимы в Грузии или на Украине, краткосрочные преимущества оказались бы более значительными, но последствия для международной политики – несравнимо более драматичными.

Сопоставление военных возможностей и масштабов их использования позволяет сделать вывод: они полностью коррелировали с конкретными и ограниченными политическими задачами и демонстрировали умеренность. При этом ни в одном из рассмотренных примеров Россия не рисковала эскалацией кризиса, сделай она ставку на гораздо более интенсивное применение силы.

Захвати российская армия Тбилиси в 2008 г. или Киев весной 2014 г., смени она режим в Грузии или на Украине, Третья мировая война не началась бы. У России были военные возможности для захвата. В 2008 г. российская армия не сталкивалась с серьезным военным сопротивлением, а в случае оккупации всей страны, вероятно, нашла бы опору в лице части местных политических сил. В конце зимы – начале весны 2014 г. по Украине бродили представители разгромленного националистами «Беркута», а украинская армия прекратила бы сопротивление в течение нескольких дней. Но о включении обеих стран в состав России, как это было сделано во время Гражданской войны 1918–1922 гг., речи идти не могло. То есть во всех случаях у России действовали внутренние ограничители, не связанные с внешними условиями. Наличие таковых ограничителей может рассматриваться как проявление морали, если рассматривать её в категории реалистского стиля мышления.

США и их союзники, напротив, только дважды смогли ограничить использование силы четко обозначенной политической задачей – заставили Саддама Хусейна покинуть оккупированный им Кувейт в 1991 г. и навязали в 1999 г. правительству Югославии тот план урегулирования в Косово, который это правительство изначально не устраивал. В отличие от «Бури в пустыне» операция против Югославии была грубым нарушением международного права и опиралась на силу одной изолированной группы, но не преследовала цель уничтожения югославского государства. Поэтому с точки зрения специфики применения силы кампания НАТО против Югославии оставалась моральной. Последующие крупные военные акции Запада – вторжение в Ирак и Афганистан, уничтожение режима Муаммара Каддафи в Ливии просто следовали в русле эгоистических сиюминутных интересов, но привели к разрушению государств, которые полноценно так и не восстановились.

Примечательно, что применение силы в Югославии, как уже сказано – моральное по своей сути, достигло желаемого результата: государства, возникшие на обломках федерации, с той или иной степенью интенсивности двигаются к тому, чтобы войти в состав международного сообщества стран Запада. Ирак 2003 г., Афганистан и Ливия, где соотношение применяемой силы не соответствовало поставленным задачам, ни при каких обстоятельствах не могут рассматриваться в долгосрочной перспективе как государства, дружественные США и их союзникам. То есть задача попросту не выполнена.

Неабстрактная мораль

Мораль – единственная категория международных отношений, которая не имеет под собой материальной основы. После падения христианской морали в Европе в эпоху Реформации главным философским вызовом в поиске выхода из ситуации всеобщего произвола было возвращение в международные отношения универсальных ограничителей. Таким ограничителем стало право, возникшее в первой половине XVII века. Оно не запрещало применения силы, а оговаривало справедливые, то есть моральные, основания для того, чтобы государства отстаивали свои интересы посредством силы.

Такой подход был сугубо реалистским и учитывал проделанный Никколо Макиавелли за сто лет до этого анализ внутренних факторов, определяющих природу внешнеполитического поведения государства. Попытки навязать государствам абстрактное понимание морали привели бы лишь к традиционной подмене моральных оснований представлениями тех, кто доминирует в силовом отношении. В XVII веке уникальность ситуации была в том, что такого государства (или группы государств) не было. Если бы империя Габсбургов могла доминировать, международное право не возникло бы.

Отличие разных подходов в философии международных отношений в том, что реализм делает мораль категорией рационального мышления, а подходы, истоки которых – в христианстве (либерализм и марксизм), оставляют мораль на уровне абстракции, существующей в отрыве от силовых возможностей ее носителей. Таким образом, именно в реализме мораль в наибольшей степени интегрирована в поведение государства и его национальные интересы. И именно в таком, рациональном, понимании мораль движется к тому, чтобы стать законом. Закон, в свою очередь, выступает единственным регулятором международных отношений с имманентно присущей им несправедливостью.

Мы приходим к двум выводам. Во-первых, сила без морали нефункциональна, поскольку оторвана от политического целеполагания и не ведет к стратегическим выгодам. Во-вторых, мораль как абстракция толкает к произволу, а мораль как часть рационального силового поведения – исправляет искажения, возникающие из-за того, что право не успевает адаптироваться к изменению соотношения сил. Несмотря на многочисленные сложности и недостатки, внешняя политика России в своем важнейшем измерении – стратегии применения силы – оставалась моральной и способствовала распространению морали в международных отношениях.

В период нахождения в Белом доме в 2017-2019 гг. Дональд Трамп стал самым мирным президентом США за сорок лет. Оба случая применения силы против суверенного государства – ракетный обстрел Сирии в апреле 2017 г. и уничтожение влиятельного иранского генерала в Багдаде в январе 2020 г. – имели дипломатические и даже демонстративные цели – о сирийской акции Трамп объявил во время встречи с председателем КНР Си Цзиньпином, а публичность убийства Касема Сулеймани говорит сама за себя. (Справедливости ради надо сказать, что последствия атаки на иранского военачальника могут быть неблагоприятными для Вашингтона, но и само это действие не вполне соответствует стилю поведения Трампа и явно было предпринято под воздействием части окружения.)

Наступившая в международных делах анархичность связана с решимостью крупных держав – Китая или России – отстаивать свои интересы в отношении произвола сильнейшего в военном плане Запада. Средние государства – Турция, Иран или Саудовская Аравия – в применении силы также остаются в рамках моральных норм реализма, то есть достигают ограниченных политических целей.

В целом анархичность среды весьма способствует торжеству морали в ее реалистском прочтении. Ведь важнейшим свойством международных отношений становится ограничение произвола государств не эфемерным международным правом, а решимостью других государств отстаивать свои интересы и ценности. Наличие у ведущих мировых держав ядерного оружия сокрушительной силы будет и дальше заставлять их искать способы борьбы, которые не чреваты скатыванием во всеобщую катастрофу. И поэтому есть основания надеяться на то, что мораль, выраженная в умеренности, будет все больше закрепляться в мировой политике. Отсутствие даже теоретической возможности господства одного государства уже создает для этого благодатные предпосылки.

Россия. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 29 января 2020 > № 3305433 Тимофей Бордачев

ОПЯТЬ ТРОЙКА

ИВАН ТИМОФЕЕВ

Кандидат политических наук, программный директор Российского совета по международным делам, программный директор Международного дискуссионного клуба «Валдай».

УГРОЗЫ ДЛЯ РОССИИ: ИЗ ПРОШЛОГО В БУДУЩЕЕ

Эх, тройка! птица тройка, кто тебя выдумал?

Н.В. Гоголь, «Мертвые души»

22 февраля 1946 г. телеграфный аппарат посольства США в Москве отстукивал «длинную телеграмму» советника американской дипмиссии Джорджа Кеннана. Документ стал одним из фундаментальных элементов американского, а затем и западного подхода к Советскому Союзу на десятилетия вперед.

«У истоков маниакальной точки зрения Кремля на международные отношения лежит традиционное и инстинктивное для России чувство незащищенности. Изначально это было чувство незащищенности аграрных народов, живущих на обширных территориях по соседству со свирепыми кочевниками. По мере налаживания контактов с экономически более развитым Западом к этому чувству прибавился страх перед более компетентным, более могущественным, более организованным сообществом на этой территории. Но эта незащищенность внушала страх опасения скорее российским правителям, а не русскому народу, поскольку российские правители осознавали архаичность формы своего правления, слабость и искусственность своей психологической организации, неспособность выдержать сравнение или вхождение в контакт с политическими системами западных стран. По этой причине они все время опасались иностранного вторжения, избегали прямого контакта между западным миром и своим собственным, боялись того, что может случиться, если русский народ узнает правду о внешнем мире или же внешний мир узнает правду о жизни внутри России. И они искали пути к обеспечению своей безопасности лишь в упорной и смертельной борьбе за полное уничтожение конкурирующих держав, никогда не вступая с ними в соглашения и компромиссы».

Таким представлялось американскому дипломату российское восприятие внешних и внутренних угроз. Его вряд ли можно назвать новым – многие элементы этой точки зрения появились задолго до Кеннана. В «длинной телеграмме» они оформились в архетип, выраженный в сжатой форме точек и тире. То же самое сегодня можно сделать в виде твита или рожиц-эмодзи. Форма вряд ли изменит содержание, хотя короткий формат даст куда как меньше возможностей для аргументов.

Вечная комбинация

Кеннан принадлежал к числу образованных и даже просвещенных представителей своего поколения. Большую часть своей плодотворной жизни он считался одним из авторитетов в области международных отношений. Знаменитую телеграмму дипломат писал в соответствии со своими убеждениями, не притворяясь и не наступая себе на горло. Однако даже те, кто поверхностно знаком с российской историей, вне зависимости от политических пристрастий, найдут в пассажах Кеннана странные вещи. Общеизвестно, что как минимум с начала XVIII века и на протяжении двухсот лет российские правители прилагали активные усилия по налаживанию разнообразных связей с Западом в интересах модернизации страны. Вплоть до середины ХХ века история европейской и российской дипломатии – это история многочисленных альянсов, сообществ и союзов, в которых Россия играла видную роль. Компромиссы и договоренности были обыденностью русской дипломатии. «Полное уничтожение конкурирующих держав» вряд ли ставилось русскими в число задач – это хорошо видно по опыту поверженной Франции в ХIX веке. А Польшу в ХVIII столетии и Германию в ХХ веке Россия и Советский Союз делили вместе с западными партнерами.

Правда, однако, и то, что русским исторически свойственно чувство незащищенности и страх агрессии, в том числе и не без оснований, – со стороны «компетентных» западных соседей. Правда, что экономическая отсталость вплоть до настоящего времени – одна из серьезнейших проблем. Правда, что между элитой и народом пролегала пропасть деспотического неравенства, но она сосуществовала с незамеченным Кеннаном единством даже тогда, когда значительная часть элиты изъяснялась по-французски. Без такого единства вряд ли стал бы подлинно народным, например, Лев Толстой, большая часть героев которого – представители той самой «архаичной элиты со слабой психологической организацией». Что уж говорить о советском государственном аппарате, сплошь состоявшем из выходцев из низов, поднявшихся на волне революции, масштабной индустриализации и гигантских общественных перемен. И как раз угрозу смуты – еще один инстинктивный страх русских наряду с внешними угрозами – Кеннан упустил из виду.

Сегодняшние западные интерпретаторы российской политики и ее мотивов по русофобскому угару далеко превзошли Кеннана, который, подчеркнем, был человеком образованным и вполне разумным. Вряд ли стоит удивляться умозаключениям о России со стороны людей, куда менее эрудированных, но притом активных и энергичных.

В той же плоскости вопрос представляется, если взглянуть в зеркало на нас самих и на российскую интерпретацию американской и западной политики. Некоторые наши мнения тоже подчас вызывают оторопь. «Многие из них настолько несведущи в вопросах внешней политики и настолько подвластны самовнушению, что без труда могут поверить тому, во что им верить удобно и комфортно». Это снова Кеннан. Снова о нас. И вполне точно. Проблема только в том, что Кеннан не видел похожих проявлений в своем государстве и в самом себе. (Глядя на происходящее в американской политике сейчас, кажется, что Кеннан вообще писал о собственной стране.)

Нам свойственно воспринимать других и себя в искаженном и стереотипном виде. Это черта человеческой природы, умножаемая групповой динамикой. Политическая реальность соткана из восприятий и образов, зачастую крайне живучих. Объективность в ней невозможна, а искажения лишь немного сглаживаются сколько-нибудь научным подходом. Хотя и сама наука базируется на субъективных допущениях. Но она по меньшей мере требует определенной прозрачности и строгости умозаключений. Произвол субъективности могут сдерживать также право и мораль. Однако в иных обстоятельствах они же многократно его умножают.

Наш взгляд на угрозы, стоящие перед Россией, по своей достоверности вряд ли будет сильно отличаться от изысканий Кеннана. Но мы постараемся вывести его за рамки текущего соперничества России и Запада. Попробуем посмотреть на них с отстраненностью ученого и при этом русского человека с полной включенностью в российское общество и его культуру.

Перед Россией стоят три базовые угрозы. Их пропорции, а также восприятие обществом и элитами в разные исторические периоды различались, принимали разные формы. Но по сути оставались фундаментальными. Это своего рода суперфакторы, объединяющие множество частных и производных угроз, вызовов и опасностей. Угрозы и опыт их переживания порождают соответствующие страхи и модели поведения, которые, в свою очередь, воспроизводят сложившиеся схемы восприятия угроз. К супертройке можно отнести следующее.

Во-первых, угроза конфликтов с внешним окружением, многообразный опыт таких конфликтов и порождаемое им чувство уязвимости к внешней агрессии со стороны зарубежных государств или их союзов.

Во-вторых, угроза внутренней смуты, взрывоопасной и скоротечной разбалансировки элит, системы сдержек и противовесов с последующей волной массового повседневного насилия и отсутствия порядка.

В-третьих, угроза отсталости в организации экономики, государственного управления и политических институтов. Отсталость самого жизненного уклада, сообщающаяся с архаичностью институтов.

Все три угрозы связаны между собой. Более того, попытка справиться с одной вполне может порождать обострение другой или же все три проявляются одновременно. Они не уникальны для России, однако имеют здесь гипертрофированный характер. Угроза агрессии обострена из-за протяженности границ в комбинации с наличием «хорошо вооруженных джентльменов» по их периметру. Угроза смуты – в силу разной скорости развития институтов, перекосов модернизации, воспроизводящихся дисбалансов государственной власти, которые связаны в том числе с ее концентрацией для противодействия внешним угрозам, но в определенные моменты порождающих неустойчивость и уязвимость. Угроза отсталости – по причине масштаба и сложности российского общества, возможности его изменений «в одночасье», избыточной несвободы и при этом критической важности преодоления отсталости для сдерживания внутренних и внешних угроз. Парадоксальным образом в российской истории попытки преодолеть отсталость нередко порождали «срыв резьбы» и последующую смуту.

Время войн и революций

Исторически супертройка имела разные конфигурации. В начале ХХ в. мир стоял на пороге войны. Однако угроза прямой военной агрессии все же оставалась весьма отдаленной. Запад был разобщен. Россия могла позволить себе роскошь выбирать коалиции, играть на противоречиях и избегать войны одновременно против всех. На российскую политику большое влияние оказывали соображения престижа, а перспектива застать врага у ворот в то время просматривалась слабо. Куда как большую проблему представляла собой отсталость экономических и особенно политических институтов. На протяжении нескольких десятилетий после великих реформ Александра II российский капитализм развивался бешеными темпами. Скорость роста подстегивал колоссальный демографический потенциал, огромная энергия народа и политический запрос на модернизацию.

Тот факт, что выдержать конкуренцию во внешней политике, будучи отсталой страной, невозможно, был для российских властей очевиден. По темпам роста Россия удерживала лидирующие позиции, а заделы царской модернизации еще долго использовались и после революции 1917 года. Однако бум капитализма стремительно отрывался от развития политических институтов. И если угроза большой смуты во второй половине ХIХ века лишь набирала обороты, то в начале ХХ-го она заявила о себе уже во весь голос. Власти боялись даже минимальных изменений, не без оснований полагая, что вряд ли смогут сохранить контроль над политическим транзитом. Но выбор в пользу «стабильности» оказался фатальным. Всякий раз реформы приходилось проводить, когда было уже поздно и смута диктовала условия. В 1905 г. власть устояла. К 1917 г. супертройка угроз сошлась в одной точке: затяжная война, порождаемые отсталостью неудачи на фронте, крах политической власти под давлением застарелых проблем.

После революции Советская Россия, а затем и Советский Союз оказались в еще более сложном положении. Хотя Запад был все еще разобщен, СССР теперь представлял для него куда более серьезную угрозу. Популярность левых идей росла по экспоненте. Советский Союз превратился в серьезнейший идеологический вызов. Одно дело столкнуться с бунтарями-марксистами и левыми партиями. Совсем другое – с пусть и отсталой, но великой державой, вооруженной новой идеологией и готовой продвигать ее, поддерживая те самые партии и бунтарей по всему миру.

С крахом Российской империи закончился длительный период амбициозной, но вполне реалистичной и прагматичной внешней политики. Наступил черед политики идеологической. Для нового государства идеология представляла как возможность, так и смертельную опасность. Тем более что бум идеологий в комбинации с быстрым развитием институтов контроля начал задавать тон и на Западе. Национализм во всех его проявлениях стал не менее мощной силой, чем левые идеи. В Советском Союзе внешняя угроза местами подавалась в гипертрофированном ключе, выступая одним из источников легитимности власти. Однако новая большая война, независимо от конкретных поводов и причин, была вопросом времени. Советское руководство полностью отдавало себе в этом отчет.

В период между мировыми войнами именно военная угроза стала ключевым стимулом масштабной модернизации. СССР, семимильными шагами преодолев отсталость в целом ряде областей, добился впечатляющих результатов. Сама власть приобрела новое качество, в сравнении с которым «деспотичный царский режим» выглядел сущим вегетарианцем. Выиграв тяжелую гражданскую войну, большевики не могли избавиться от реальных и мнимых страхов контрреволюции. К этому добавилось классическое «пожирание революцией собственных детей» – внутрипартийные конфликты, концентрация, а затем и персонализация власти. Власть вполне успешно модернизировалась. Однако ее современность определялась совершенством инструментов контроля и мобилизации, способностью «надзирать и наказывать» в беспрецедентных масштабах.

Можно долго спорить о том, сумела бы царская или демократическая Россия победить в войне с нацизмом в отсутствие радикальных преобразований, которые провели коммунисты. Нам известно лишь одно – Советский Союз выстоял. Из Великой Отечественной и Второй мировой СССР вышел с разоренным хозяйством, истерзанным лишениями обществом и вместе с тем – беспрецедентно крепким, мощным и консолидированным государством. Он занял ключевые позиции в новом мировом порядке и при этом обладал несопоставимой с предыдущими эпохами промышленной и технологической базой.

Столь же несопоставимым был контроль власти над обществом, пространство личной и институциональной несвободы. Бывшие сателлиты СССР в Центральной и Восточной Европе сегодня сделали фетишем травму, полученную от «советского диктата». Для них это был внешний фактор, «деспотичный тоталитарный режим», пришедший извне. Однако травма есть и у нас. Только ее источник – собственное государство и мы сами. Потому ее признание и сама рефлексия еще долго будут большой проблемой для России. Как детям, страдавшим в свое время от побоев родителей, нам трудно смотреть на свои шрамы и проще спрятать их за достижениями и победами. Так же, как идентичность восточных европейцев перекошена в сторону «страданий от советской оккупации», и наша идентичность бежит от увечий, обретая стокгольмский синдром любви к «родителю-деспоту». Она скрывается за вполне заслуженными успехами, но тоже остается перекошенной. И старые травмы еще дадут о себе знать.

Диалектика холодной войны

В послевоенный период конфигурация супертройки вновь изменилась. Россия впервые столкнулась с консолидированным Западом, готовым сдерживать ее в военном, идеологическом и экономическом плане. «Лишь бы не было войны!» Такой лозунг, выстраданный на полях Великой Отечественной, был вполне актуальным с учетом «крестового похода» против СССР. При этом Советский Союз серьезно отставал от США и быстро восстановившейся Западной Европы по многим параметрам. И все же ему удалось совершить настоящий прорыв. Он добился паритета с Америкой в ядерной сфере и обычных вооружениях, быстро нагоняя, а порой и опережая в самых передовых военных и двойных технологиях. Советские войска поддерживали высокую степень готовности и к безъядерному конфликту. Качество жизни радикально выросло. Оно отставало от многих западных стандартов, но было несравнимо с нищетой межвоенного и послевоенного периодов. Международный авторитет СССР после войны чрезвычайно вырос.

В то же время модернизация страдала от перекоса в военную сферу. Организация экономики, отлично подходившая для «страны-крепости», давала сбои в конкуренции в гражданских областях. Советский Союз и здесь сделал большой шаг вперед. Но Запад все равно оставался далеко впереди. Коррозия отсталости проступила там, где ее ждали меньше всего. Проблемой стала и политическая система. Советская власть оказалась на развилке, к которой подошли и ее предшественники в дореволюционный период. Либо ослабить вожжи, допустить конкуренцию, оживить низовую активность, поделиться властью и ответственностью – хотя бы частично доверить ее местным органам и руководителям предприятий. Либо, наоборот, сохранять стабильность и контроль, при необходимости закручивая гайки. При внешней очевидности ответа такая дилемма сложна, ведь оба сценария чреваты серьезными рисками.

К концу 1960-х гг. попытка «демократизации» выдохлась. Власти выбрали второй путь. Брежневская стабильность считается едва ли не золотым веком советской эпохи – мощная армия, почти неизменные цены, отчеты об успехах. Но за фасадом шли другие процессы. Экономика постепенно садилась на нефтяную и газовую иглу, теряя динамизм и эффективность. Моральная деградация управляющего аппарата приводила к постепенному размыванию идеологии. Цинизм, апатия и пьянство просматривались за фасадом отчетов об успехах, притом что их немалая часть была совершенно реальной. Элита тянулась к западным «благам цивилизации». Формальная изоляция от Запада и в целом от внешнего мира сосуществовала с неформальной капитализацией ограниченного и дефицитного доступа к западным обществам. Само понятие «дефицит» буквально въелось в советскую действительность. К началу 1980-х гг. стало очевидно, что систему нужно менять. Однако момент был упущен.

Ускорение, перестройка, гласность и новое мышление Михаила Горбачёва стали попыткой переформатировать приоритеты в треугольнике угроз. На первое место ставилось преодоление нарастающей отсталости. А когда стало понятно, что реформы буксуют, приоритетом стала трансформация политической системы. Выход из холодной войны и «замирение» с Западом, по замыслу Горбачёва, должны были высвободить колоссальные ресурсы, необходимые для модернизации экономики. Горбачёв рассчитывал, что новая геополитическая реальность и снижение конфронтации даст новые возможности за счет сотрудничества с развитыми странами. Трагизм фигуры Горбачёва состоит в том, что попытка демократизации и реформ привела к распаду страны и новой смуте. С одной стороны, ему пришлось платить по счетам тех, кто застопорил реформы еще в конце 1960-х гг., предпочтя стабильность и упустив время. С другой, ответственность за происходящее пришлось взять на себя именно ему.

В провале реформ и последующем распаде СССР немалую роль сыграли элиты. Мало кто ожидал краха государства, однако в среде элит довольно быстро образовались группы, заинтересованные в капитализации и приватизации своей власти на волне нарастающей дезинтеграции. Другая часть элиты палец о палец не ударила для сохранения государства. Ни всесильный КГБ, ни огромная армия, ни всемогущая коммунистическая партия за Советский Союз бороться не стали. Сам Горбачёв наводить порядок жесткими методами не хотел и, по всей видимости, уже не мог. СССР рухнул без войны и без давления низов, фактически распустившись сверху.

Возвращение после краха

Вихрь изменений начала 1990-х гг. изменил и конфигурацию угроз. Смута и внутреннее брожение превратились в наибольшую опасность. На фоне того, что происходило с государством, об отсталости просто забыли. Рыночные реформы стали лозунгом новой власти, однако фактически речь шла о выживании и стабилизации сырьевой экономики. С идеями масштабных технологических и промышленных прорывов пришлось распрощаться. Здания заводов и НИИ превращались в рынки и торговые точки, контролируемые бандитами всех мастей. В стране шла скрытая гражданская война, в которой причудливо смешались горячие точки, криминальные разборки, теракты сепаратистов, всплески агрессии и бытового насилия. В истории России найдется мало периодов, когда внешнеполитические проблемы имели бы столь ничтожное значение с точки зрения восприятия угроз. Запад смотрел на происходящее со смесью оторопи и энтузиазма, аплодируя процессам демократизации и возвращения России в европейское сообщество. Хотя шло оно уже на маргинальных условиях, соответствующих состоянию и возможностям страны. Впрочем, отсутствие сиюминутных внешних угроз помогло Борису Ельцину консолидировать политический режим. Уже к концу 1990-х гг. наметились позитивные сдвиги. Владимир Путин добился перелома в войне на Северном Кавказе. Россия стала одним из ключевых участников борьбы с международным терроризмом. Колоссальный спад в экономике наконец-то сменился подъемом за счет благоприятной внешней конъюнктуры и роста потребления внутри страны.

Одновременно пришла в движение и конфигурация угроз. Постепенно залечивая раны, Россия стала возвращаться в мировую политику. Отношения с Западом оставались вполне конструктивными еще почти полтора десятилетия. Но взаимное отчуждение нарастало. Первым серьезным звонком стали бомбардировки Югославии силами НАТО. Российская дипломатия умело уклонилась от излишних трений с Западом – в тех условиях они были бесперспективны. Следующим звонком стала череда цветных революций, наиболее болезненной из которых была «оранжевая» на Украине. Россия вновь приняла ситуацию, но безоговорочная поддержка Западом уличных протестов и сомнительной смены власти оставила у Москвы неприятный осадок. Короткая война с Грузией и признание независимости Абхазии и Южной Осетии, в том числе со ссылкой на косовский опыт, на короткий период охладила отношения с Западом, но они довольно быстро вернулись в нормальное русло. А вот очередной кризис на Украине в 2013–2014 гг. изменил ситуацию кардинально. После крымского референдума и начала войны в Донбассе Россия и коллективный Запад вновь вошли в фазу открытого соперничества. Гонка вооружений, информационная война, санкции и ограничения вошли в повседневный обиход. И хотя открытый конфликт остается маловероятным из-за ядерного фактора, угроза военно-политической конфронтации с Западом нарастает.

К началу второго десятилетия ХХI в. Россия оказалась государством, едва ли не наиболее подготовленным к противостоянию сразу нескольким типам угроз. Внутриполитические изменения вызвали дружную критику на Западе, но серьезно осложнили возможности западных партнёров манипулировать улицей и протестом внутри страны. Армия прошла через болезненную, но в целом полезную реформу. Новые стратегические вооружения стали холодным душем для многих за рубежом. Превентивные действия в Крыму показали решимость точечно использовать силу при малейшем намеке на переход «красных линий». Операция в Сирии стала примером компактной и при этом результативной военной кампании, принесшей хорошие политические дивиденды. Россия показала себя серьезным игроком в области цифровой безопасности. Удалось продвинуться и в деле сбережения народа. В стране ощутимо сократилось пьянство, заметно снизилось насилие и смертность, подросла продолжительность жизни. Нам далеко до западных стандартов, но не каждая западная страна сталкивается со схожим клубком проблем и противоречий.

Череда «цветных революций» по-новому определила в Москве понимание угроз внутренней смуты. Теперь она связывалась с уличными протестами, прямо или косвенно координируемыми из-за рубежа. Политическая система страны стала значительно более консолидированной. Но в то же время в ней снова начала съеживаться конкуренция. Укрепление вертикали, столь необходимое после кризисного десятилетия 1990-х гг., сделало политическую систему более уязвимой в сравнении с ельцинским периодом. Система Ельцина была крайне хаотичной. Однако политическая ответственность в ней размывалась между большим числом игроков – правительством, парламентом, губернаторами, местными властями, не говоря о теневых фигурах. Такая размытость при всей внешней уродливости сообщала власти удивительную устойчивость. Ее не смогли поколебать ни сепаратизм, ни бастующие шахтеры, ни массовые митинги левых, ни усилия правых. По мере укрепления вертикали ушли хаос и постоянная турбулентность. Система приобрела благообразный и респектабельный вид. Однако концентрация власти породила новые проблемы. Теперь любой сбой на местном уровне становится проблемой центра. Немало вопросов требуют ручного управления, причем в неотложном режиме. Наряду с крупными стратегическими задачами федеральная власть вынуждена заниматься тушением пожаров. Протесты местного значения, которые в 1990-е никто бы не воспринял всерьез, сегодня вызывают куда больший резонанс. Иными словами, угроза внутренней дестабилизации до сих пор не снята.

Российские власти вновь оказываются перед развилкой. Либо отпустить ситуацию, сделать систему более конкурентной, делегировать ответственность. Либо держать ситуацию под контролем, пусть и с ущербом для эффективности, потерей обратной связи с обществом и закручиванием гаек в ответ на протесты. Решаясь на первую альтернативу, любой политик рискует повторить путь Горбачёва. Реформы и политическая либерализация легко могут сорваться в очередной хаос и смуту. Тем более с учетом соперничества с Западом. Если в смуте начала 1990-х гг. его роль была незначительной, то сегодняшняя конфронтация ставит вопросы о внешнеполитических осложнениях в случае потери управляемости. Однако решаясь на зачистку политического поля и бетонирование конкуренции, власти должны видеть тень брежневского застоя, коррупции, бессмысленной гонки вооружений, неэффективности экономики и цинизма бюрократии и общества, а также тень Николая II, так и не перехватившего инициативу изменений в свои руки.

Оба пути опасны. Решиться на первый сложнее, жить при втором, уповая на везение, несколько проще. Но передышка, судя по всему, будет лишь временной. Проблема выбора усугубляется третьей стороной треугольника – отсталостью экономики и институтов. Российские макроэкономические показатели сегодня удовлетворительны. Однако предпосылок для качественного изменения хозяйства пока нет. Было бы наивно полагать, что демократизация приведет к волшебному скачку в развитии. Но и жесткое управление вряд ли даст результат.

По всей видимости, вперед придется пробираться аккуратно, подобно саперу на минном поле. Пока ситуация не зашла в тупик. Ее можно развернуть через осторожные, но последовательные изменения. Ключевой здесь является судебная реформа. Появление и укрепление в России беспристрастной и эффективной судебной власти даст колоссальный эффект для развития. Она же будет полезна и для политической системы, огораживая ее от взрывоопасных столкновений популистов и радикалов, но при этом повышая надежность и легитимность.

Большим вопросом на будущее является и специфика нового поколения. Сегодня решения принимаются людьми, чья социализация прошла в брежневский период, с его обострением блокового противостояния. Какой будет система координат поколения, которое социализировалось в 1990-е и 2000-е? Как на него повлияет отсутствие опыта большой войны – «горячей» или холодной? Насколько вообще важной будет для него внешняя политика и международные риски? Какие стратегии управления рисками свойственны новому поколению? Какими бы ни были ответы на эти вопросы, нам придется иметь дело с извечной супертройкой. И лучше всего, чтобы с каждой из фундаментальных угроз мы встречались поочередно, а не одновременно. В противном случае мы рискуем получить новую «эпоху крайностей», а Запад – еще одну «длинную телеграмму».

Россия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 29 января 2020 > № 3305432 Иван Тимофеев

Война-2028

манёвры под новую доктрину

Владислав Шурыгин

В начале февраля на границе России стартуют самые масштабные за последние 30 лет манёвры по переброске войск из США в Европу. Учения одновременно пройдут в Польше, Грузии и странах Балтии. Всего из США сюда будет переброшено 20 тыс. солдат. Ещё 9 тыс. привлекут из постоянно расположенного в Европе американского контингента. Кроме этого, к учениям будет привлечено 7 тыс. солдат Национальной гвардии США и 750 резервистов. Итого — более 36 тысяч солдат и офицеров. В Европу будет переброшено 500 танков, самоходных орудий и тяжёлых БМП — эквивалент тяжёлой дивизии.

Переброска войск с континентальной части США на европейский ТВД начнётся в конце января и займёт два месяца. Активная фаза манёвров пройдёт в апреле–мае. После чего начнётся возвращение войск в пункты постоянной дислокации. Полностью вернуть войска в США планируется лишь к июлю. Внушителен и список задействованных в учениях частей и соединений. К этим учениям привлечены самые известные соединения американской армии. Это 1-я бронекавалерийская дивизия, 1-я танковая дивизия, 1-я и 3-я пехотные дивизии и знаменитая 82-я воздушно-десантная дивизия. К ним на месте присоединятся подразделения размещённой в Европе на постоянной основе 173-й воздушно-десантной бригады и других частей. Также планируется участие морской пехоты США. Максимально будут задействованы флот и ВВС.

Обычная ежегодная ротация американской боевой батальонной группы не идёт ни в какое сравнение с такой масштабной переброской войск. Поэтому одна из задач учений — оценить, насколько инфраструктура и военные готовы к таким переброскам, найти слабые места. Именно для этого на фазу сосредоточения отведено столько времени.

При этом от 15 европейских стран НАТО в учениях будет участвовать в общей сложности не более 8 тыс. солдат. Несмотря на столь скромный "вклад" в военную составляющую учений, в штабах НАТО заявляют, что европейские подразделения совместно с американцами будут отрабатывать ведение "войны будущего", используя экспериментальную стратегию и новейшую боевую технику.

По сценарию военный конфликт произойдет аж в 2028 году с неназванным, но близким по силам НАТО противником. При этом замысел учений не оставляет сомнений в том, кто является потенциальным противником. Розыгрыши сценариев пройдут в Латвии, Литве, Грузии, Польше и Германии — по всему периметру границ России.

Для экспертов знаковым является перенос событий учений в будущее на целых восемь лет. Скорее всего, это связано с тем, что будут тестироваться стратегии и вооружения, которые ещё только находятся в разработке и не приняты окончательно на вооружение. Например, новейшая американская доктрина многосредных боевых действий Multi-Domain Battle. К традиционному противостоянию на суше, море и в воздухе она добавляет противоборство в космосе и киберпространстве.

Кроме оборонительных отрабатывать будут и наступательные действия. Под командованием США будет проведена высадка трёх совместных воздушных десантов. В Латвии вместе с американцами десантируются испанцы и итальянцы, в Литве — поляки. Ещё одна высадка десанта будет проведена в Грузии.

Транспортная инфраструктура Европы давно не сталкивалась со столь масштабными передвижениями боевой техники. В маршах по дорогам Европы примет участие более 30 000 единиц колёсной и гусеничной техники, которая своим ходом должна прибыть из портов высадки к местам проведений активных фаз. Так, для этого в Польше наведут понтонный мост, через который переправят 11 тыс. солдат и тяжёлую боевую технику.

Но даже для США переброска на европейский ТВД одной полноценной дивизии — задача очень тяжёлая и ёмкая по времени, поэтому в рамках учений впервые будут максимально использоваться четыре крупных хранилища американской военной техники. 20 тыс. единиц техники, которую американцы задействуют на манёврах, прибудут из США, а ещё 13 тыс. военные получат с баз хранения на месте. На каждой из них заскладирован полный бригадный комплект вооружения. Ещё одна аналогичная база строится в Польше и будет введена в строй в 2021 году.

По замыслу американских генералов, такая система хранения позволяет нарастить американские войска на континенте в кратчайшие сроки, перебрасывая сюда по воздуху только личный состав, который на месте принимает технику и вооружение. В рамках нынешних учений самолётами ВТА в Европу будет переброшена боевая группа 116-й танковой бригады Национальной гвардии. Её задача — за 96 часов получить и подготовить технику. Затем на ней будет совершён марш на полигоны в Германии. Нынешние учения дадут возможность проверить данную концепцию.

И сам замысел учений, и масштаб привлекаемых войск наглядно подтверждают слова начальника Генерального штаба РФ генерала армии Валерия Герасимова: в странах Балтии и Польше, акваториях Чёрного и Балтийского морей — усиливается военная активность, увеличивается интенсивность военных учений блока. Их сценарии указывают на целенаправленную подготовку НАТО к задействованию своих войск в крупномасштабном военном конфликте.

Не вся королевская рать

дары и неблагодарности

Анна Серафимова

Нет ни одного теле-, радиоканала, самого захудалого СМИ, что не потчевал бы нас феериями или скандалами в королевском семействе Виндзоров. То дворцовые интриги, то травля Дианы и её смерть, то Камилла, то Гарри в нацистской форме, то пастораль "Кейт дождалась свадьбы", то прибавления в семействе… То принц Гарри женился, и вот тут понеслось так понеслось!! "Брекзит" меркнет перед "Мегзит".

Отработанное до совершенства напёрсточничество в информационной сфере: отвлечь людей от насущных проблем псевдопроблемами глубоко чуждых им особ "голубых кровей". Кстати, интересно: как решается вопрос с "голубой кровью"? Лёгким росчерком пера в книге регистраций гражданского состояния? Или этой Меган переливание сделали? А если переливали кровь, то от кого? Вон, поляки решили проследить родословную своих королей: мол, откуда есть повелись наши паны пановичи. "Генетики пришли на помощь историкам с одной целью: проверить гипотезы о происхождении первых польских королей. Задачей генетиков было проследить преемственность эталонного генома — Y-хромосомы, которая передаётся по наследству по мужской линии. Эти хромосомы являются одинаковыми у мужчин, принадлежащих одной семье. Предварительные результаты показали, что Y-хромосома у мужчин из династии Пястов совпадает далеко не всегда. Это означает, что некоторые Пясты не были отцами своих сыновей".

Да и к родословной самой британской королевы есть вопросы. "Усомниться в праве Елизаветы II быть королевой Великобритании, а также узнать, что английским монархам изменяли жены, помогло изучение останков Ричарда III, последнего короля из рода Плантагенетов".

И осточертели уже эти королевские особы! О ближайших соседях мы не знаем десятой доли того, что ведаем об англичанках, которые не устают веками гадить России. Но вот какое сообщение наводит на размышления: "Елизавета II лишила супругу принца Гарри всех украшений, которые были подарены ей от королевского дома. Такое решение Елизавета II приняла после того, как герцог и герцогиня Сассекские сложили с себя полномочия членов монаршей семьи". Вот тебе и королевский подарок!

Хорошо и справедливо? Передают те или иные ценности входящему в семью новому члену, но отбирают их, если этот член выходит из семьи или перестаёт исполнять полагающиеся обязанности, как вот в случае с Меган. Как член семьи — владеешь, уходишь — оставь в семье то, что не тебе изначально принадлежало, для приобретения чего ты пальцем о палец не ударил.

А мы, Россия, передавали целые земли национальным республикам, когда те были в составе единой страны. А построенные русскими специалистами заводы, дороги, театры, больницы, школы?! Но когда республики "сложили с себя полномочия" единой семьи и захотели свободы, наши правители что-то не потребовали вернуть такие не королевские даже, а бесценные, не восполняющиеся подарки, как земли, обратно. Хорошо было брать суверенитета, сколько хотели, если к нему прилагались столь лакомые кусочки, как Крым, например. Вон американцы вторглись в Ирак, самозахватом построили военную базу, а когда страна попросила янки — на выход, Трамп отказался, потребовав вернуть деньги, потраченные на возведение базы. Два мира — два детства!

"19 февраля 1954 года Хрущёв фактически подарил Крым Украинской ССР. Официальных документов, подтверждающих передачу, в архивах не обнаружено. Решение не обсуждалось, согласно действующего на тот момент законодательства, в Верховном Совете РСФСР".

Мол, Хрущев и партийные правители тех лет не могли представить, что СССР когда-нибудь развалится, Украина станет "самостийной", и Россия в результате утратит Крым. Вот Елизавета тоже, наверное, подумать не могла, что любимый внук "выйдет" из полномочий. Однако процедуру возврата безделушек, подаренных новоявленной невестке, предусмотрела. Не сказала: "Берите украшений, сколько хотите, да и катитесь-летите".

В 1922 году, ещё до крымского дара, "братья" получили всю Новороссию: от Одессы до Харькова. Харьков, Луганск, Донецк, Сумы — это в прошлом Слобожанщина и Дикое поле. До 1765 года происходило самовольное заселение этих территорий, после 1765-1774 гг. — это губернии Российской Империи.

Доморощенные националисты всех некогда русских земель не хотят взять пример с Виндзоров? Пребываешь в семье — пользуйся, владей! Выходишь — полученное оставь!

А как Россия составляла свою Тифлисскую губернию? "Павел I выполнил просьбу умиравшего Георгия XII, подписал 22 декабря 1800 г. Манифест о присоединении Картл-Кахети к России. Позже для обороны Картл-Кахети-Имерети от постоянных набегов Россия отвоёвывала турецкие провинции: Абхазию, Гурию, Аджарию, Сванетию, Мегрелию". Вообще — десяток войн с Турцией и Персией! А весь юг Сибири у какой дружественной республики оказался? В знак благодарности она переходит на латиницу. Глядишь, и от англосаксов за это не меньший кусок земли получит. А Мемель (Клайпеда) и Вильнюс — у кого сейчас? И ничего, ни пяди земли, в буквальном смысле слова политой русскими потом и кровью, не потребовал вернуть самодур у власти, чьими "центрами" ныне утыкивают страну.

И либералы, которые захлёбывались, крича: мол, земли были подарены, а подарки требовать назад неприлично, — не выходят к посольству Англии с напоминаниями "их величествам" о неприличии забирать подарки. Либерал — он и есть либерал. Что ему хорошо, то нам — смерть.

От кого каких только претензий мы уже не получили! Какие миллиарды от нас кто только не требует! Аппетит приходит во время беззубости того, кото хотят съесть!

План "Б" Богатыревых

Семья из Крыма решила тратить максимум времени и денег на путешествия

Текст: Юлия Суконина (Симферополь)

Четыре месяца ушло у Ольги и Сергея Богатыревых на подготовку своего самого длинного путешествия: они распродали вещи, купили билеты и отправились смотреть новые страны. За девять месяцев в режиме нон-стоп посетили Эстонию, Литву, Латвию, Беларусь, Грузию. Сейчас живут в Индии, где открыли детский сад в тени пальмовой рощи по своему авторскому проекту.

Ольга и Сергей - обычная семья со средним уровнем достатка и большой мечтой - увидеть весь мир. Двое маленьких детей - Алена (пять лет) и Андрей (три года) путешествиям не помеха. Они уже посетили 13 стран.

- У нас у обоих высшее образование. До декрета я работала в газете менеджером по рекламе. А муж был видеографом. Мы мечтали, как построим бизнес-империю, у нас будет пассивный доход, и мы сможем много путешествовать, - рассказывает Ольга. - Я веду семейный бюджет, и каждый год мы подводим итоги. 2018 год показал, что мы заработали как обычно, но практически все потратили на интернет-бизнес, и никуда не поехали. Пытаясь заработать, тратили жизнь не на то, что хотели. А мы всегда мечтали путешествовать семьей. И решили: время плана "Б"! Хватит ждать, пора действовать. Теперь будем тратить основное время и максимум денег на путешествия.

Сейчас семья живет на Гоа в арендованном двухэтажном доме. Во дворе они построили детский спортивный комплекс из бамбука. Здесь с удовольствием играют Алена с Андреем и дети русских зимовщиков. По наблюдению Богатыревых, в Индии очень мало уличных спортплощадок, а детворы много. Семья открыла в тени пальмовой рощи свой детский сад уже со своей авторской формой обучения. Своим детям и детям всех желающих Богатыревы будут давать те знания и навыки, которые считают важными и нужными для жизни в современном мире.

- Каждый день наши ребятишки будут изучать основы безопасности, первой помощи, экологии, а также буквы и цифры, и все это в игровой форме. Например, мы придумали игру, благодаря которой дети учатся считать, - рассказывает Ольга.

На Гоа семья чувствует себя как дома, здесь солнечно и тепло, и всю зиму можно купаться в океане (температура воды зимой минимум 26 градусов).

По их наблюдению, у индийцев другое восприятие мира. Они иначе относятся к проблемам, проще смотрят на жизнь, не переживают из-за мелочей, для них вещи - это просто вещи.

- Индия - страна не для чистюль и любителей комфорта. Если человек не представляет, что можно сидеть просто на полу, есть руками или жить в комнате без обоев и евроремонта, то ему в Индию ехать не надо. Конечно, можно увидеть апартаменты отеля Redisson и MacDonald.s в Дели, но это не будет настоящая Индия. Настоящая Индия - это жить в доме с покрашенными стенами, ходить босиком и дома, и на улице, есть уличную еду, которую подадут голыми руками, и теми же руками возьмут деньги, - говорит Ольга.

Родственники не в восторге от их образа жизни. Но благодаря интернету связь поддерживается.

- Мы всегда чувствовали себя белыми воронами. Особенно, когда появились дети. Не все понимали наши методы воспитания и отношение к жизни. Мы с детства закаляли детей и не прекращали путешествовать и ходить в горы. Когда Андрюше было пять месяцев, мы на две недели уехали в Абхазию. Там путешествовали на паромах, поездах, автобусах, - говорит Ольга.

По ее словам, за время жизни в Индии никаких эксцессов с детьми не было.

- Живет ли семья в роскошном особняке или в трущобах, в мегаполисе или джунглях, живет ли она, как все семьи вокруг или сильно отличается от других- ребенку все равно. Родители есть, они рядом, они смотрят на него с любовью, отзываются на его беды и слезы - значит все в порядке. Вокруг может быть экономический кризис, глобальное потепление, эпидемия гриппа, наводнение или война. Но если сами родители в порядке, если они не разлучаются с ребенком и выглядят уверенными и спокойными - ему хорошо, - уверена Ольга.

Богатыревы готовы менять место работы, города и континенты, чтобы дать своим детям лучшее. Но не лучшую одежду, игрушки или гаджеты, а лучшее окружение, среду, возможность взаимодействовать с интересными людьми и побывать в жизни в разных ситуациях.

- Людям, которые попробовали путешествовать, тяжело вернуться к обычной жизни. Это своего рода наркотик, - смеется Ольга. - Нас манит Азия - Таиланд, Шри-Ланка, Вьетнам. Мы хотим увидеть мир...

Первое в Грузии ПХГ будет построено к 2024 году

Отложено строительство первого на территории Грузии подземного хранилища газа (ПХГ), которое планировалось начать в 2019 году и завершить в 2022 году. Строительство начнется в 2020 году, а завершено к 2024 году, сообщил гендиректор «Грузинской компании газохранилища» Имеда Кахиани, уточнив, что перенос сроков обусловлен «сложным характером проекта».

«Проделан довольно большой объем работ. Тендер по выбору компании-подрядчика на строительство ПХГ фактически приблизился к концу. Мы предполагаем, что в первом квартале 2020 года будет определен контрактор, который во втором квартале сможет начать первый этап строительных работ», — цитирует Кахиани «Интерфакс».

По словам гендиректора, в рамках этого этапа на глубине 2500 метров будут пробурены две исследовательские скважины, которые предполагается завершить к концу 2021 года, после чего можно будет приступить уже к основным работам по строительству газохранилища.

«Ввод в эксплуатацию ПХГ мы ожидаем к началу 2024 года», — заявил гендиректор компании, которая специально была создана в структуре «Грузинской нефтяной и газовой корпорации» (GOGC) для реализации проекта.

Общая стоимость проекта строительства ПХГ — около $250 млн, его финансирование будет осуществляться как за счет средств GOGC, так и за счет средств, привлекаемых от международных финансовых институтов. В частности, уже привлечен льготный кредит на 150 млн евро от Германского банка реконструкции (KfW), $100 млн предусматривается получить от Европейского инвестиционного банка (ЕИБ).

ПХГ емкостью до 300 млн кубометров газа планируется построить близ Тбилиси на южном своде бывшего Самгорского нефтяного месторождения (Восточная Грузия). ТЭО проекта подготовила французская Geostock SAS, уточняет ANGI.ru.

Отклонили британские поправки: как Россию возвращают в ПАСЕ

Комитет ПАСЕ рекомендовал подтвердить все полномочия делегации РФ

Рафаэль Фахрутдинов

Комитет ПАСЕ по мониторингу большинством голосов отклонил поправки главы британской делегации Роджера Гейла и рекомендовал вернуть российским парламентариям полномочия в полном объеме. Накануне заместитель председателя Госдумы Петр Толстой подчеркнул, что Россия покинет зимнюю сессию ПАСЕ в случае ограничения ее полномочий.

Комитет Парламентской ассамблеи Совета Европы по мониторингу рекомендовал подтвердить полномочия российской делегации в полном объеме, передает ТАСС. По словам заместителя председателя Госдумы Петра Толстого, поправки главы британской делегации в ПАСЕ Роджера Гейла были отклонены большинством голосов.

Накануне Толстой подчеркнул, что Россия покинет зимнюю сессию ПАСЕ в случае ограничения ее полномочий. «Я надеюсь, что здравомыслящее большинство не будет такие решения принимать. Но если примут, мы уедем», — сказал парламентарий.

Подобный вопрос встал после того, как члены литовской и латвийской делегаций Зингерис Эмануэлис и Мария Голубева выступили с инициативой ограничить полномочия РФ в ПАСЕ. Делегат из Литвы заявил, что Россия, в соответствии с заявленными конституционными поправками, не будет выполнять решения Европейского суда по правам человека.

«От имени коллег хотел бы оспорить полномочия РФ по существенным основаниям. Было предложено голосование [в России] по вопросам международного права… В этих условиях решения Европейского суда по правам человека не действуют, — заявил Эмануэлис. — Не выполняются резолюции [ПАСЕ], РФ не выполняет своих обязательств [как член Совета Европы]».

Мария Голубева же заявила, что в российской делегации состоят представители Крыма. Помимо этого, она указала, что крымские политики принимают участие в федеральных парламентских выборах РФ.

Инициативу поддержали не менее 30 депутатов из пяти национальных делегаций. Толстой обратил внимание, что оспорить полномочия России в ПАСЕ предлагается из-за поправок, которые находятся на этапе обсуждения.

«Другие претензии, связанные с тем, что у нас есть депутаты от Крыма в парламенте, уже были отвергнуты Венецианской комиссией, — напомнил депутат. — Поэтому я не вижу ни правовых, ни политических оснований для такого рода претензий. Когда нет почвы, хватаются за любой предлог, но здесь нет серьезной почвы для того, чтобы предъявлять претензии России».

Глава комитета Госдумы по международным делам Леонид Слуцкий также заявил, что в случае ограничения полномочий Россия покинет ПАСЕ.

«Любое ограничение наших полномочий вызовет уход российской делегации с площадки ПАСЕ», — сообщил член нижней палаты российского парламента.

В октябре прошлого года официальный представитель МИД России Мария Захарова высмеяла создание Украиной, Латвией, Литвой, Эстонией и Грузией в Парламентской ассамблее Совета Европы группу «Балтик-плюс», основной задачей которой было названо «противодействие России».

В программе группы Россия обвинялась в «оккупации части Восточной Украины, Грузии и Молдавии» и говорилось о том, что ее члены будут и далее работать над возвращением Крыма Украине.

«Какие молодцы: объединяются в группы, чтобы продолжать российскую политику — политику непризнания аннексии Крыма!

Как можно признавать то, чего не было? Не было аннексии, поэтому и признавать ее невозможно», — пояснила в этой связи представитель российского внешнеполитического ведомства.

О создании группы сообщила глава украинской делегации в ПАСЕ, депутат Верховной рады от партии «Слуга народа» Елизавета Ясько. Она назвала произошедшее «маленькой победой».

Позднее Ясько заявила, что Украина будет проводить мероприятия для распространения антироссийских настроений в ПАСЕ. «Понятно, что мы это будем делать. Это наша национальная позиция», — заявила дипломат.

При этом, по ее словам, украинские представители будут общаться с делегатами РФ.

«Если в дебатах (Россия. — «Газета.Ru») говорит о неправильных и фейковых нарративах, конечно, мы должны отвечать», — сказала Ясько. Она добавила, что это не значит, что Киев «должен дружить» с Москвой.

Российская делегация вынуждена была выйти из организации в 2014 году после проведенного в Крыму референдума, так как ее лишили ряда прав. Спустя три года Москва объявила, что замораживает выплату членских взносов в бюджет ассамблеи до тех пор, пока не будут восстановлены все права.

В ПАСЕ тогда отмечали, что этот шаг российской стороны сильно ударил по экономическому состоянию организации. Права России были восстановлены в полном объеме только в конце июня прошлого года.

«Влияние на повестку»: Толстого избрали вице-спикером ПАСЕ

Толстого избрали вице-спикером ПАСЕ

Рафаэль Фахрутдинов

Члены Парламентской ассамблеи Совета Европы большинством голосов избрали заместителем председателя ПАСЕ вице-спикера Госдумы Петра Толстого. За кандидатуру главы российской делегации отдали голос 132 парламентария из 252 проголосовавших. Сам депутат указал, что теперь российская делегация сможет влиять на повестку работы ПАСЕ и более полно защищать интересы России.

Российская делегация сможет влиять на повестку работы Парламентской ассамблеи Совета Европы и более полно защищать интересы России на международной арене после избрания заместителя председателя Госдумы Петра Толстого замглавы ПАСЕ – об этом заявил сам парламентарий.

Депутат стал зампредседателя ПАСЕ по итогам голосования 28 января, состоявшегося во время зимней сессии Парламентской ассамблеи, которая проходит в Страсбурге. За кандидатуру главы российской делегации отдали голос 132 парламентария из 252 проголосовавших, говорится на сайте нижней палаты российского парламента.

«До сегодняшнего дня нельзя было нашу работу на площадках Совета Европы считать полной и всеобъемлющей. Теперь же мы получаем возможность влиять на повестку. Мы здесь для того, чтобы защищать позицию России, интересы и права граждан нашей страны, отстаивать наши принципы и ценности», — сказал Толстой.

Несколькими часами ранее Комитет ПАСЕ по мониторингу рекомендовал подтвердить полномочия российской делегации в полном объеме. По словам Толстого, поправки главы британской делегации в ПАСЕ Роджера Гейла были отклонены большинством голосов.

Накануне Толстой подчеркнул, что Россия покинет зимнюю сессию ПАСЕ в случае ограничения ее полномочий.

«Я надеюсь, что здравомыслящее большинство не будет такие решения принимать. Но если примут, мы уедем», — сказал парламентарий.

Подобный вопрос встал после того, как члены литовской и латвийской делегаций Зингерис Эмануэлис и Мария Голубева выступили с инициативой ограничить полномочия РФ в ПАСЕ.

Делегат из Литвы заявил, что Россия, в соответствии с заявленными конституционными поправками, не будет выполнять решения Европейского суда по правам человека.

Мария Голубева же заявила, что в российской делегации состоят представители Крыма. Помимо этого, она указала, что крымские политики принимают участие в федеральных парламентских выборах РФ.

Инициативу поддержали не менее 30 депутатов из пяти национальных делегаций. Толстой обратил внимание, что оспорить полномочия России в ПАСЕ предлагается из-за поправок, которые находятся на этапе обсуждения.

Делегация РФ в ПАСЕ в апреле 2014 года из-за событий на Украине и воссоединения Крыма с Россией была лишена права голосовать, участвовать в наблюдательных миссиях и входить в состав руководящих органов ПАСЕ.

Позднее ПАСЕ дважды рассматривала вопрос о восстановлении полномочий российской делегации, но тогда санкции только ужесточались. В результате Россия заявила об отказе работать в таких условиях, а в 2016-2018 годах не стала направлять заявку на подтверждение своих полномочий. Москва также заморозила выплату взноса в Совет Европы.

В конце июня прошлого года ПАСЕ провела голосование по поводу восстановления полномочий российской делегации. По итогам голосования было принято решение представителям России вернуть все права и пригласить их участвовать во встречах ассамблеи.

26 июня 2019 года ПАСЕ в полном объеме подтвердила полномочия делегации России, отклонив все поправки в проект резолюции. Принятие резолюции о полномочиях России поддержали 116 парламентариев.

Депутаты от Украины, Грузии, Эстонии, Латвии и Литвы единогласно выступили против. Большинство британских и шведских депутатов также не захотели видеть РФ на сессии.

Возвращение России ее прав поддержали единогласно Франция, Испания, Ирландия, Норвегия, Исландия, Австрия, Кипр, Турция, Азербайджан, Андорра, Сан-Марино и Сербия.

Кроме того, в поддержку России выступила большая часть депутатов из Германии, Армении, Бельгии, Швейцарии, Словакии, Чехии, Португалии, Молдавии, Нидерландов, Хорватии и Италии.

Воздержались от голосования делегации от Дании, Финляндии, Лихтенштейна, Словении и Румынии.

Сразу после принятия резолюции делегация Украины объявила о своем выходе из ПАСЕ, правда, затем украинцы вернулись в Совет Европы. Экс-президент Украины Петр Порошенко назвал решение ПАСЕ шагом к признанию российской юрисдикции над Крымом, а также к «снижению санкционного давления» на Москву.

«Нам всем больно от измены Европы. Но на самом деле главная проблема даже не в этом. Хуже будет, если Россия и Европа решат, что они могут договориться за нашей спиной и попытаются навязать нам чужую стратегию и тактику», — заявил со своей стороны тогдашний глава МИД Украины Павел Климкин.

«Мы уедем»: о чем Россия предупредила ПАСЕ

Делегация России готова покинуть ПАСЕ в случае ограничения полномочий

Российская сторона будет вынуждена покинуть Парламентскую ассамблею Совета Европы, если ее полномочия будут ограничены. Об этом заявили вице-спикер Госдумы Петр Толстой и глава комитета Госдумы по международным делам Леонид Слуцкий. Ограничение полномочий российской делегации будет рассматриваться в среду. Соответствующий вопрос 27 января подняли члены делегаций Литвы и Латвии.

Россия покинет зимнюю сессию Парламентской ассамблее Совета Европы (ПАСЕ) в случае ограничения ее полномочий, заявил глава делегации и вице-спикер Госдумы Петр Толстой.

«Я надеюсь, что здравомыслящее большинство не будет такие решения принимать. Но если примут, мы уедем», — сказал он журналистам.

Подобный вопрос встал после того, как члены литовской и латвийской делегаций Зингерис Эмануэлис и Мария Голубева выступили с инициативой ограничить полномочия РФ в ПАСЕ. Делегат из Литвы заявил, что Россия, в соответствии с заявленными конституционными поправками, не будет выполнять решения Европейского суда по правам человека.

«От имени коллег хотел бы оспорить полномочия РФ по существенным основаниям. Было предложено голосование [в России] по вопросам международного права… В этих условиях решения Европейского суда по правам человека не действуют, — заявил Эмануэлис. — Не выполняются резолюции [ПАСЕ], РФ не выполняет своих обязательств [как член Совета Европы]».

Мария Голубева же заявила, что в российской делегации состоят представители Крыма. Помимо этого, она указала, что крымские политики принимают участие в федеральных парламентских выборах РФ.

Инициативу поддержали не менее 30 депутатов из пяти национальных делегаций. Вопрос уже передан в мониторинговую комиссию, которая должна подготовит доклад по этой теме. Ассамблея обсудит вопрос о продлении полномочий российской делегации в среду.

Толстой обратил внимание, что оспорить полномочия России в ПАСЕ предлагается из-за поправок, которые находятся на этапе обсуждения.

«Другие претензии, связанные с тем, что у нас есть депутаты от Крыма в парламенте, уже были отвергнуты Венецианской комиссией, — напомнил он. — Поэтому я не вижу ни правовых, ни политических оснований для такого рода претензий. Когда нет почвы, хватаются за любой предлог, но здесь нет серьезной почвы для того, чтобы предъявлять претензии России».

Глава комитета Госдумы по международным делам Леонид Слуцкий также заявил, что в случае ограничения полномочий Россия покинет ПАСЕ. «Любое ограничение наших полномочий вызовет уход российской делегации с площадки ПАСЕ», — сообщил Слуцкий.

В то же время он считает, что соответствующее решение вряд ли будет принято.

«Сегодня российская делегация уже встроена в функциональную ткань, архитектуру ПАСЕ», — отметил Леонид Слуцкий.

В 2015 году ПАСЕ продлила санкции против РФ. Российская делегация в ответ отказалась принимать участие в сессиях ассамблеи, подчеркнув, что ее полноценное членство возможно только при условии восстановления всех полномочий. Спустя два года Россия прекратила выплату взносов в организацию.

25 июня 2019 года ПАСЕ приняла резолюцию, которая позволила российским парламентариям вернуться к работе ассамблеи. В пользу решения о возвращении РФ проголосовали 118 из 190 присутствующих парламентариев, 62 высказались против, еще 10 воздержались.

Против восстановления России в правах, а, соответственно, и против ее возвращения выступили Украина, Грузия и Великобритания. Украинская делегация покинула ПАСЕ в знак протеста. Лишь в середине января Киев принял решение возобновить свою работу в организации.

В августе российское правительство издало распоряжение о выплате Совету Европы долга в размере €54,5 млн за те два года, когда Россия была лишена членства в организации и не принимала участия в ее работе.

При этом председатель Леонид Слуцкий ранее заявлял, что считает возможным не платить долг России перед Советом Европы за часть 2017 года и 2018 год, поскольку в этот период делегация не участвовала в работе ПАСЕ.

Как позже признали в ассамблее, недостача сумм членских взносов в бюджете, ранее вносимых нашей страной, привела организацию к финансовым трудностям: ассамблее пришлось секвестировать исполнение своего бюджета на 9%, а общая нехватка ресурсов составила €1,5 млн.

Годовой взнос России составляет €33 млн, и это более 7% от общего бюджета организации, в которую входят 47 стран. Лишиться такого источника доходов, какими были взносы России, означало поставить под угрозу само существование ассамблеи. Непропорционально большой взнос делал Россию ключевым спонсором.

Тридцать лет спустя

Текст: Павел Басинский (писатель)

На последней ярмарке non/fiction одной из самых заметных книжных новинок был 6-й том биографического словаря "Русские писатели. 1800-1917", выпущенный петербургским издательством "Нестор-История".

Событие это не широко отмечалось СМИ. Почему? Потому что "караул устал". История издания этого словаря длится уже ровно 30 лет, и связанных с задержкой выхода очередных его томов протестов крупнейших ученых, писателей, общественных деятелей за это время было слишком много.

Словарь "Русские писатели" - памятник энциклопедической мысли. Это памятник просвещения. Это наше национальное культурное достояние.

Но история издания словаря - это история тридцатилетней войны культуры и прагматизма, ученых и дилетантов, знания и информации, пламенной веры одних людей в то, что начатое великое культурное дело нельзя прекращать, не доведя его до конца, и прохладно-трезвого отношения других людей к тому же.

Кратко напомню историю издания.

Замысел сложился в редакции литературы и языка издательства "Советская энциклопедия" вскоре после выхода подготовленной там же "Лермонтовской энциклопедии" в 1981 году. Инициаторами были К. М. Черный и Ю. Г. Буртин. В 1982 году был готов словник, в течение 1980-х годов готовились статьи. В 1989 году вышел первый том.

После 1991 года издательство стало испытывать трудности с финансированием, в феврале 1992 года планировалось приостановить издание словаря ввиду нерентабельности, с 1992 по 1999 год словарь выходил при поддержке научного предприятия "Фианит". Тем не менее в апреле 1994 года, незадолго до выхода третьего тома, издательство приняло решение о сокращении редакции литературы и языка, отмененное после протестов видных ученых.

После 1999 года "Фианит" отказался от финансирования словаря. 28 августа 2001 года директор издательства "Большая российская энциклопедия" С. Л. Кравец издал приказ о приостановке его издания. Только после письма А.И. Солженицына президенту РФ В В. Путину 30 мая 2002 года Министерство культуры выделило 2 миллиона рублей на подготовку издания, и с октября 2003 года работа возобновилась. Через год эти деньги закончились, и 13 января 2005 года и.о. директора издательства Николай Артемов издал приказ об увольнении в полном составе редакции словаря. После ряда протестов в апреле 2005 года уволенные сотрудники были приняты вне штата, а бывшая редакция получила официальное название "Временный творческий коллектив", руководителем которого назначен М.Ю. Эдельштейн. Были подготовлены к печати материалы 6-го тома, но на этом работа остановилась.

Как писал в свое время портал "Полит.ру", словарь, представляющий собой собрание биографий литераторов 1800-1917 годов, уникален и не имеет аналогов. Существенно, что статьи словаря, посвященные как известным писателям уровня Пушкина, так и второстепенным литераторам, имеют не компилятивный, но исследовательский характер. Каждая из статей представляет собой самостоятельное научное исследование, требующее больших временных и трудовых затрат, и, как утверждают сотрудники редакции, спешка при работе над подобными изданиями чревата научной недобросовестностью. Авторский коллектив словаря, в который входили такие знаменитые исследователи, как Михаил Гаспаров, Роман Тименчик, Константин Азадовский, Александр Осповат, Олег Проскурин, Александр Лавров, Юрий Манн, и многие другие, не мог жертвовать собственной высокой научной репутацией из сиюминутных соображений.

Мы плохо представляем себе реальную литературную ситуацию XIX и начала XX столетий. Мы знаем великих или как минимум крупных писателей. А их было несколько тысяч! Причем не любителей, пишущих в стол, а вполне профессиональных.

Вот, например, "соседи" Маяковского. Цитирую третий том словаря. "МАШКОВ, Мошков Петр Алексеевич <ок. 1807 - 1(13).7.1849>, поэт, беллетрист. Из дворян Петерб. губ. М. заявил о себе на лит. поприще как поэт-романтик. Его поэмы "Разбойник" (СПб., 1828), "Могила на берегах Маджоре", "Ночь мщения" (обе - СПб., 1829), варьирующие сюжетные схемы, композиц. приемы, стиховые формулы из арсенала рус. массовой "байронической" поэмы, относятся к самым характерным подражаниям "южным" поэмам А. С. Пушкина. Отзывы критики на поэмы М. были неодобрительными: подчеркивался их эпигонский характер, автор причислялся к ряду "копиистов литературных" и поэтов "четырнадцатого класса"..."

И с правого края от Маяковского - "МЕДВЕДЕВ Лев Михайлович <2(14).1.1865, г. Ефремов Тульской губ. - 21.6(4.7).1904, Москва>, поэт, переводчик, дет. писатель. Из дворян. В 1887 г. исключен из ун-та за хранение нелегальной лит-ры и за участие в оппозиц. группе студентов, выслан на 2 года в Тифлис под гласный надзор полиции. В 80-е гг. сотрудничал в "Будильнике", "Рус. сатирич. Листке", "Развлечении", "Гусляре", "Волне"; с 1884 г. - в "Осколках", куда его рекомендовал А.П. Чехов, несмотря на то, что в одном из писем назвал его "махоньким, плюгавеньким поэтиком". М. принадлежал к эпигонам некрасовской школы "музы мести и печали" и верность "гражданской лире" соседствовала с поэтич. клише ("солнце выспренних идей", "ненависть шипит змеею ядовитою")".

Две словарные статьи, окружающие гигантскую фигуру Маяковского, в частности, дают представление о реальном литературном XIX веке и начале XX.

Счастье, что шестой том (от С до Ч) все-таки вышел. Но выйдет ли седьмой - последний? Если - нет, грош нам всем цена.

Грузинская оппозиция требует запрета работы ряда организаций из США

Члены оппозиционной партии "Альянс патриотов Грузии" и их сторонники провели у здания посольства США в Тбилиси акцию с требованием запрета деятельности в стране Международного республиканского института (IRI) и Демократического института США (NDI), которые проводят социологические исследования, сказано в сообщении партии.

Данные институты проводят в Грузии исследования общественного мнения. Недоверие результатами опросов чаще всего выражают представители правящих властей.

"Призываем руководство США: вывезите из Грузии NDI-IRI. <…> Мы независимое суверенное государство. Ни у кого нет права искусственно менять наше мнение, наш настрой, нашу реальность", — сказано в заявлении партии.

Оппозиционеры также призывают власти Грузии начать расследование в связи с деятельностью этих институтов. По утверждению членов партии, результаты всех опросов сфальсифицированы и являются дезинформацией.

"Альянс патриотов Грузии" — оппозиционная партия, которая выступает за начало прямого диалога с Россией. Ранее партия провела собственный соцопрос в крупных городах страны, согласно его результатам, большинство граждан Грузии выступает за военную непричастность. Данные соцопросов американских организаций утверждают, что большинство жителей Грузии стремятся в НАТО и ЕС.

Иностранные инвестиции в Россию бьют рекорды

2019 год стал неожиданно удачным в области иностранных инвестиций. Поставлен рекорд по объему средств нерезидентов, привлеченных за 12 месяцев в облигации федерального займа (ОФЗ).

Глеб Баранов

Впечатляющий рост показали и портфельные вложения из-за рубежа в прочие российские госбумаги, акции и корпоративные облигации. Приток прямых иностранных инвестиций удвоился. Такой интерес нерезидентов способен увеличивать темпы роста ВВП, снижать инфляцию и укреплять национальную валюту, но сопряжен он и с определенными рисками.

Капитал дальнего плавания

В начале прошлого года на фоне ожиданий все новых санкций и бегства иностранных капиталов из нашей страны едва ли кто поверил бы в то, каким окажется его итог. Согласно опубликованной Банком России оценке платежного баланса 2019 год отметился выдающимся результатом по объему иностранных инвестиций в отечественные госбумаги – $22,2 млрд.

Такого притока средств нерезидентов в российские госбумаги ранее не наблюдалось никогда, хотя формально рекордом эта цифра и не является. По данным платежного баланса за 1994–2019 годы, максимальные цифры прироста и уменьшения объема портфельных инвестиций в обязательства федеральных органов управления принадлежат еще прошлому тысячелетию (см. график). Вот только сравнивать их с текущими данными совершенно некорректно.

Прирост на $44,4 млрд в 1997 году во многом связан с выпуском Principal Notes (PRINs) и Interest Arrears Notes (IANs) на сумму более $30 млрд. Они появились в результате сделки по реструктуризации обязательств перед Лондонским клубом, доставшихся России от СССР. А снижение на $12,9 млрд в 2000 году в значительной степени связано со списанием более чем трети долга в ходе обмена PRINs и IANs на еврооблигации, прошедшего в 2000–2001 годах. Совершенно очевидно, к реальному притоку-оттоку иностранных инвестиций эти процессы имели косвенное отношение.

Так что сейчас вполне можно говорить о том, что в прошлом году был побит рекорд 2012 года, когда в российские госбумаги пришло $16,9 млрд. При этом приток иностранного капитала в ОФЗ поставил исторический рекорд, впервые превысив за год 1 трлн руб.

Правда, основные достижения здесь принадлежат I полугодию. Темпы прироста объема вложений нерезидентов в ОФЗ к концу 2019 года ощутимо снизились – в декабре, например, увеличение составило лишь 4 млрд руб. На графике хорошо видно, что сейчас номинальный объем принадлежащих иностранцам ОФЗ находится почти на том же уровне, на каком он оказался бы, если бы бегства капиталов в 2018 году не было, а рост, начавшийся в 2015 году, шел прежним темпом.

Эти события стали лишь в малой степени итогом действий России, которой самой по себе, без смягчения санкционной риторики на Западе, было бы трудно начать выглядеть для иностранных инвесторов существенно менее пугающе. Но, приобретя чуть более привлекательный вид, она сразу же стала для них просто одним из рынков с развивающейся экономикой с довольно обычными для таких стран проблемами, но зато явно недооцененным. Следствием этого стал приток иностранных средств и на рынок акций, и в корпоративные облигации, но, пожалуй, важнее всего был быстрый рост прямых иностранных инвестиций.

Со всей прямотой

Как отмечено в мониторинге UNCTAD (Конференция ООН по торговле и развитию), вышедшем на прошлой неделе, после двух лет низких притоков прямых иностранных инвестиций в страны с переходной экономикой в 2019 году темпы их прироста начали восстанавливаться. Они составили 65%, в результате чего инвестиции достигли, по ее оценкам, $57 млрд. «Этот рост был отчасти обусловлен ожиданием более высоких темпов экономического роста в регионе в 2020 году и более стабильных цен на природные ресурсы», – отметили эксперты UNCTAD.

Приток прямых иностранных инвестиций в Россию, по их оценкам, увеличился более чем в 2 раза и достиг $33 млрд. «Как инвестиции в акции, так и реинвестированные доходы существенно выросли по мере роста доверия инвесторов», – говорится в мониторинге. Это-то и повлияло на показатели всего региона – в результате российского удвоения суммарный приток прямых инвестиций в страны СНГ и Грузии достиг $49 млрд, увеличившись за год на 82%.

При этом глобальный объем прямых иностранных инвестиций в 2019 году снижался: с $1,41 млрд до $1,39 млрд. Приток в развитые страны упал на 6%, а в развивающиеся – сохранился на том же уровне. Однако российские результаты прекрасно выглядят лишь в плане краткосрочной динамики. Лидерам по абсолютному объему мы уступаем многократно. В США в 2019 году поступило $251 млрд прямых иностранных инвестиций, в Китай – $140 млрд, в Сингапур – $110 млрд.

Хотя, конечно, и недооценивать прошлогодние российские результаты нельзя. Возвращение интереса иностранных инвесторов к России уже оказало довольно заметное влияние на отечественные экономические реалии и способно продолжить делать это в будущем. Именно ему мы, например, обязаны существенным укреплением рубля, снижением инфляции и ставок. Вполне очевидна и связь между прямыми инвестициями и экономическим подъемом, хотя, конечно, в области роста ВВП пока говорить о настоящих успехах нам не приходится.

Проблема в том, что существенную долю приходящих в Россию средств составляют спекулятивные вложения в отечественные ценные бумаги. Между тем такие иностранные инвестиции по ряду известных политических, исторических и прочих причин не просто всегда готовы к стремительному бегству из России, но не раз так и поступали. Суммы же вложенных нерезидентами денег достаточно велики в масштабах российской экономики, для того чтобы их уход вызывал потрясения.

Конечно, они уже не так велики, как это было в 1998 году, но разница между периодами оттока и притока средств иностранцев видна очень отчетливо. Собственно, достаточно сравнить прошлый год и 2018-й. Новая редакция бюджетного правила в последние годы заметно снизила влияние колебаний цен на нефть на экономику, но зато стала лучше заметна зависимость от колебаний настроения иностранных инвесторов. И, пожалуй, единственное, что сейчас с этим можно реально сделать, – лишний раз не пугать их.

Россия > Приватизация, инвестиции. Финансы, банки > fingazeta.ru, 26 января 2020 > № 3270607

Домой и в гости

Опубликованы данные по миграционной ситуации за 2019 год

Текст: Иван Петров

Министерство внутренних дел России опубликовало статистические данные по всем показателям миграционной обстановки в стране. Документ называется "Отдельные показатели миграционной ситуации в РФ за январь - декабрь 2019 года с распределением по регионам". Из отчета следует, что в минувшем году в Россию не были допущены более 250 тысяч иностранцев и лиц без гражданства. Годом ранее въезд был запрещен 253 тысячам человек. Причины отказов в документе не уточняются.

В то же время вдвое увеличилось число людей, получивших российское гражданство. Если в 2018 году этот показатель составлял 269 тысяч человек, то в 2019-м - уже почти 497 тысяч. Из них более 299 тысяч прибыли из Украины, около 50 тысяч - из Казахстана, более 44 тысяч - из Таджикистана, 24 тысячи - из Армении, 19 тысяч - из Узбекистана, 15,8 тысячи - из Молдовы.

"Новыми россиянами" в минувшем году также стали по одному жителю Египта, Мозамбика, Панамы, Руанды, Сенегала, Сингапура, Словении, Уганды и Швейцарии.

А еще гражданами России стали 7470 лиц без гражданства. В эту категорию попали, в частности, граждане, имевшие только паспорт СССР, многие из которых отсидели в колониях.

При этом больше всего "новых россиян" зарегистрировались в Южном федеральном округе - более 203 тысяч человек из 497 тысяч. Из них почти 167 тысяч "прописались" в Ростовской области, еще около 18 тысяч - в Краснодарском крае. Нетрудно догадаться, что это выходцы с Украины (всего, напомним, 299 тысяч украинцев получили российское гражданство в 2019 году).

Напомним, в конце прошлого года прошло заседание Межведомственной комиссии по реализации госпрограммы по оказанию содействия добровольному переселению в РФ соотечественников, проживающих за рубежом. Возглавляющий эту комиссию глава МВД России генерал полиции Владимир Колокольцев рассказывал, что 125 тысячам жителей Донецкой и Луганской областей Украины одобрены заявки на получение российского гражданства. "В период с апреля текущего года в пункты приема документов в Ростовской области поступило свыше 160 тысяч заявлений - по 125 тысячам лиц уже приняты решения о приеме в гражданство", - отмечал министр.

В прошлом году президент России Владимир Путин предоставил возможность воспользоваться упрощенным порядком получения российского гражданства всем жителям Донецкой и Луганской областей Украины. Причем получить российское гражданство в упрощенном порядке могут украинцы, бежавшие от конфликта в Россию не только из республик Донбасса, а со всей территории Донецкой и Луганской областей, включая подконтрольные Киеву районы.

На сегодняшний день соотечественников принимают уже 80 субъектов РФ.

Что же касается туристов, то в прошлом году в России, согласно свежей статистике МВД, было оформлено более 506 тысяч приглашений и более 348 тысяч виз. Больше всего виз получили японцы - 105, 8 тысяч. Более 92 тысяч виз получили граждане Китая, более 41 тысяч виз - жители Туркмении, 41,6 - Грузии, 28,7 - Турции, 13,6 - США.

Кроме того, более 234 тысяч человек первично получили разрешение на временное проживание в России, свыше 182 тысяч - вид на жительство. Также было оформлено более 1,7 млн патентов для иностранных граждан и лиц без гражданства, почти 127 тысяч разрешений на работу, из которых более 34 тысяч - для высококвалифицированных специалистов.

Ранее руководитель Главного управления по вопросам миграции МВД генерал-майор Валентина Казакова рассказывала "РГ", что ежегодно легально въезжают в Россию около 17 миллионов иностранцев.

Свеча памяти не гаснет

Владимир Путин в Иерусалиме открыл памятник героям блокады Ленинграда и выступил на форуме памяти Холокоста

Текст: Кира Латухина (Иерусалим)

В Израиле, как и в России, встревожены и возмущены попытками пересмотреть итоги Второй мировой войны и не позволяют миру забыть, к чему приводит национальный эгоизм, разобщенность, попустительство шовинизму, антисемитизму и русофобии, заявил президент России Владимир Путин на церемонии открытия памятника "Свеча памяти" в Иерусалиме. Выступая на форуме "Сохраняем память о Холокосте, боремся с антисемитизмом", российский лидер предложил провести уже в этом году саммит пятерки: России, США, Китая, Франции и Великобритании - чтобы отстоять мир и правду.

Владимир Путин стал главным гостем форума, на который в мемориальный комплекс "Яд Вашем" приехали свыше 40 лидеров. Среди глав иностранных делегаций - президенты Австрии, Албании, Аргентины, Армении, Болгарии, Венгрии, ФРГ, Греции, Грузии, Исландии, Италии, Кипра, Северной Македонии, Молдовы, Португалии, Румынии, Сербии, Словакии, Словении, Финляндии, Франции, Хорватии, Черногории, вице-президент США, премьер-министры Дании и Швеции, председатель правительства Чехии, король Испании, король Нидерландов, король бельгийцев, великий герцог Люксембурга, наследный принц Норвегии и принц Уэльский. А также - председатели Евросовета, Европарламента, Еврокомиссии и представители ряда других государств.

Перед выступлением на форуме российский лидер вместе с руководителями Израиля открыл памятник в центре Иерусалима, посвященный подвигу героических защитников и жителей Ленинграда в годы блокады. "Блокаду Ленинграда и Холокост ни с чем сравнить нельзя", - заявил он. "Факты в документах ужасают. Но ни одни документы, ни одни рассказы и дневники, ни одни кинохроники не могут передать, что тогда действительно вынесли люди... Я знаю это не понаслышке, а по рассказам своих родителей: потому что отец защищал свой родной город на фронте, а мама была в блокадном городе с ребенком, который умер зимой 42 года и похоронен на Пискаревском мемориальном кладбище... среди сотен тысяч других горожан", - сказал президент.

"План врага был запредельно циничным", - продолжил Путин и процитировал нацистский приказ сравнять город с землей. Но враг не смог исполнить свой зловещий замысел. Ленинградцы не щадили себя ни на передовой, ни в цехах. "Сам не знал, только что несколько дней назад, поднимая документы, обнаружил факт, который меня потряс: за годы блокады ленинградцы, находясь в таком положении, сдали для фронта 144 тонны крови", - сообщил он.

"Непокоренный Ленинград стал настоящей легендой, а величие духа и вера в победу его жителей - вершиной человеческого достоинства", - подчеркнул Путин и назвал памятник в Иерусалиме "символом нашей глубокой общей памяти". "В Израиле придают особое значение сохранению правды о решающем вкладе Советского Союза в победу над нацизмом", - продолжил он.

"Здесь, как и в России, озабочены, встревожены и возмущены попытками отрицать Холокост, пересмотреть итоги Второй мировой войны, обелить убийц и преступников. Здесь, как и в России, понимают всю значимость уроков Второй мировой войны и не позволяют миру забыть, к чему приводит национальный эгоизм, разобщенность, попустительство любым формам шовинизма, антисемитизма и русофобии. Наш общий долг - передать эти знания будущим поколениям", - заявил Путин. И в завершение сказал еще несколько слов: "Памятник - это очень хорошо. Останется надолго, надеюсь, на века. И открыть его можно по-разному". "Но так, как это сделали вы сегодня... Спасибо", - не сдержал эмоций глава государства.

"Нас объединила общая ответственность, долг перед прошлым и перед будущим, - подчеркнул в своей речи на форуме Владимир Путин. - Холокост был и останется для нас глубокой раной, трагедией, о которой мы будем помнить всегда". Перед поездкой президент почитал отчеты офицеров Красной армии после освобождения Освенцима, где в деталях было рассказано, как действовала "машина хладнокровного уничтожения людей". "Читать невыносимо", - констатировал он.

В этот ад сгоняли людей из разных стран, погибли сотни тысяч людей разных национальностей - более половины - евреи, продолжил Путин. Преступления нацистов, так называемое окончательное решение еврейского вопроса российский лидер назвал одной из самых черных и позорных страниц новейшей истории. Но были и соучастники, пособники нацистов, в жестокости они зачастую превосходили своих хозяев, и эти бандиты орудовали и на оккупированных территориях Советского Союза, заметил он. "Холокост - целенаправленное уничтожение людей", - заявил Путин и напомнил, что такую же страшную участь нацисты готовили и многим другим народам - и русским, и белорусам, и полякам, считая их "недочеловеками". "Славянским и другим народам была уготовлена участь либо быть уничтоженными, либо стать бесправными рабами", - напомнил он. Но советский народ положил конец этим варварским планам.

"Мы заплатили за это такой ценой, которая не снилась в самых страшных снах ни одному народу - 27 млн погибших", - сказал Путин. "Мы никогда об этом не забудем", - подчеркнул он и призвал сделать так, чтобы память о Холокосте была полной, "без изъятий и умолчаний". Политикам и общественным деятелям нужно защищать доброе имя живых и павших героев, мирных жителей, использовать все возможности, подчеркнул российский лидер. Использовать для этого авторитет и влияние своих стран в мире. "Мы несем всю ответственность за то, чтобы никогда не повторились страшные трагедии прошедшей войны, чтобы будущие поколения помнили..." - заявил президент России. Нужно быть бдительными и не проглядеть первые ростки ненависти, когда исподволь начинают потакать ксенофобии. "Забвение прошлого, разобщенность перед лицом угроз может обернуться страшными последствиями", - предостерег Путин и призвал отстоять мир.

Глава государства обратился к пяти державам - основательницам ООН - России, Китаю, США, Франции и Великобритании. "С некоторыми коллегами обсуждали и в целом увидели положительную реакцию - провести встречу глав государств - постоянных членов СБ ООН в любой точке мира", - объявил он. "Россия готова к серьезному разговору и намерена не откладывая направить послания лидерам "пятерки"", - сказал Путин. Важно и символично - провести такой саммит именно в 2020 году, когда исполняется 75 лет со дня Победы. Российский лидер призвал сохранить общую верность духу союзничества. Президент Франции Эмманюэль Макрон поддержал эту инициативу Путина. "Пять постоянных членов Совета Безопасности ООН несут сегодня историческую ответственность. И я, дорогой Владимир, разделяю ваше намерение собрать нас всех вместе, - сказал Макрон. - Я хотел бы, чтобы мы смогли это сделать, потому что мы являемся гарантами международного порядка".

"Антисемитизм и расизм - это раковое заболевание, которое разрушает общество изнутри и ни одно общество не обладает иммунитетом", - заявил президент Израиля Реувен Ривлин. "Мы не должны допустить повторения Холокоста в будущем", - подчеркнул премьер-министр Израиля Биньямин Нетаньяху. Он также вспомнил, как мир повернулся спиной к евреям, стоявшим на грани уничтожения. Холокост - общая трагедия Израиля и России, а антисемитизм заканчивается Освенцимом, заявил Путин на встрече с Ривлиным. Израильский президент, в свою очередь, назвал Путина одним из главных лидеров мира. Нужно быть очень внимательными, чтобы не пропустить ничего, подобного Холокосту, в будущем, подчеркнул российский лидер. Нужно противостоять любым проявлениям ксенофобии и антисемитизма, где бы это ни происходило и от кого бы ни происходило, убежден он. "Что касается трагедии Холокоста, 40 процентов убитых, замученных евреев - это евреи Советского Союза... Так что это в полном смысле этого слова наша общая трагедия с вами", - резюмировал Путин. Российский лидер также передал орден Мужества Нице Шахам, внучатой племяннице Леона Фельдгендлера - героя восстания узников лагеря смерти Собибор.

Кстати

Владимир Путин - о судьбе Иссахар: все будет хорошо

Во время визита в Израиль Владимир Путин встретился с матерью осужденной за контрабанду наркотиков в России израильтянки Наамы Иссахар, а также патриархом Иерусалимским Феофилом III. В беседе участвовал и премьер-министр Израиля Биньямин Нетаньяху. После встречи Путин, Нетаньяху, его супруга и мать Иссахар вышли к журналистам. "Для меня ясно, что Наама из хорошей и очень порядочной семьи, - заявил президент РФ. - Мне известна позиция господина премьер-министра, который просит принять соответствующее решение". "Все это, безусловно, будет учтено при принятии этого окончательного решения. Сегодня Нааму посещает Уполномоченный по правам человека в России", - сказал он. "Мама очень переживает, я вижу это, - обратился к матери израильтянки российский лидер. - Я ей сказал и хочу еще раз повторить: все будет хорошо". "Спасибо", - поблагодарил Нетаньяху. Напомним, Иссахар была осуждена на 7,5 года лишения свободы за контрабанду и хранение наркотиков. Ее задержали в транзитной зоне Шереметьево весной прошлого года во время пересадки из Дели в Тель-Авив. В рюкзаке пассажирки было 9,6 грамма гашиша. Иссахар заявила, что перевозила его в личных целях.

Россия. Израиль. СЗФО > СМИ, ИТ. Армия, полиция > rg.ru, 24 января 2020 > № 3270353

Ростислав Папа назначен региональным менеджером Avaya по Северо-Западному и Южному федеральному округу

Компания Avaya, поставщик решений в области бизнес-коммуникаций, объявила о назначении Ростислава Папа на должность регионального менеджера по Северо-Западному и Южному федеральному округу.

В новой должности он будет заниматься дальнейшим развитием продаж, а также построением и поддержанием отношений с основными клиентами в регионе.

"Ростислав Папа имеет значительный практический опыт в области ИТ. Он обладает сильными управленческими навыками, хорошо разбирается в специфике нашей отрасли, отлично понимает нужды наших клиентов. Я верю, что всё это станет залогом его успеха в новой роли и поможет реализовать цели компании и еще более укрепить позиции Avaya в Северо-Западном и Южном федеральных округах", – прокомментировал Олег Маняхин, руководитель направления по работе с региональными заказчиками.

Досье ComNews

Ростислав Папа окончил Ленинградское высшее военное инженерно-строительное Краснознаменное училище имени генерала армии А.Н. Комаровского.

Карьеру в ИТ-сфере начал в 1995 году в компании "Информ-Экском Пейджинг" с должности менеджера по продажам, став к 1998 году руководителем коммерческого отдела компании. С 1998 г. по 1999 г. был менеджером по продажам в компании BCL. C 1999 г. по 2005 г. работал в Global One (переименован в Equant, далее в Orange) на должности менеджера по продажам, а затем руководителя отдела городских продаж. С 2005 г. по 2013 г. занимал различные должности в Cisco Systems, последняя из которых — менеджер стратегических заказчиков СНГ, в том числе "Молдтелеком", Orange Moldova (Молдова), Geocell (Грузия), "Туркментелеком" (Туркмения) и SP (Армения). С 2013 по 2014 год занимал должность директора департамента системной интеграции в компании "Союзтелефонстрой" (Москва). С 2014 г. по 2015 г. отвечал за межфункциональное управление проектами в компании Ростелеком (Северо-Запад). С 2015 г. по 2018 г. руководил отделом продаж услуг и оборудования в SoftLine Санкт-Петербург. С 2018 г. по 2019 г. работал в компании Huawei менеджером по развитию бизнеса в Северо-Западном регионе.

Нефть в Белоруссию может прийти по нефтепроводу Одесса-Броды

Баку и Минск рассматривают возможности использования нефтепровода Одесса-Броды для поставки нефти в Беларусь. «Использование нефтепровода Одесса-Броды обсуждается как одна из возможных опций», — сообщил официальный представитель Госнефтекомпании Азербайджана (SOCAR) Ибрагим Ахмедов. Он и раньше говорил, что технические возможности для таких поставок действительно есть. Однако, чтобы привезти нефть в Беларусь, ее сначала нужно доставить нефтепроводом на побережье Грузии, затем танкером — в Одессу. А оттуда по железной дороге или трубопроводом — на белорусские НПЗ. Но есть и другие схемы.

Кстати, речь не идет о поставках конкретно азербайджанской нефти. Это может быть любая нефть. «Все зависит от условий и договоренностей», — уточнили в SOCAR. Несколько лет назад Азербайджан уже поставлял свою нефть по нефтепроводу Одесса — Броды на Мозырский НПЗ в Белоруссии.

Как заявил в кулуарах форума в Давосе президент Азербайджана Ильхам Алиев, Беларусь могла бы покупать нефть в Азербайджане через трейдинговые операции.

По словам первого вице-премьера Белоруссии Дмитрия Крутого, Минск ведет переговоры о поставках нефти с Украиной, Польшей, странами Балтии и Казахстаном. 20 января стало известно об импорте 80 тыс. тонн норвежской нефти.

С 1 января 2020 года Россия прекратила поставки нефти в Белоруссию, поскольку прошлогодний договор закончился, а новый так и не подписали.

Между тем, как сообщил ТАСС посол РФ в Минске Дмитрий Мезенцев, несмотря на сохраняющиеся пока различия в позициях сторон, Россия и Белоруссия в ближайшее время могут найти оптимальные решения по нефтегазовым вопросам, что «подтвердит масштаб и практику двустороннего взаимодействия по нефти и газу».

По словам посла, российская сторона учтет запрос Белоруссии и готова компенсировать ущерб, нанесенный в прошлом году белорусским нефтеперерабатывающим предприятиям в результате поставок некачественного сырья. «В соответствии с запросом и документально подтвержденными потерями, понесенными белорусскими нефтеперерабатывающими заводами в связи с поставками некачественной нефти в 2019 году, российская сторона готова компенсировать ущерб. Такая позиция и в этом случае показывает приверженность союзническим отношениям», — отметил Мезенцев.

Турция выступила за вступление Грузии в НАТО

Турция полностью поддерживает вступление Грузии в НАТО, в то время как Германия и Франция обходят эту тему, чтобы не обострять отношения с Россией, заявил министр иностранных дел Турции Мевлют Чавушоглу.

"Турция всегда поддерживала тему вступления Грузии в НАТО, тогда как Германия и Франция не решаются на этот шаг, опасаясь недовольства России", сказал Чавушоглу в интервью газете Bild.

В апреле 2019 года страны НАТО согласовали в Вашингтоне меры по поддержке Украины и Грузии в Черном море. В частности, предусматриваются учения, обмен информацией и заходы в порты акватории. Меры также направлены на повышение осведомленности НАТО о ситуации в Черном море.

Москва не раз выражала обеспокоенность наращиванием продвинутого политического и военно-технического сотрудничества альянса и Вашингтона с Грузией и альянса в Европе. Пресс-секретарь президента РФ Дмитрий Песков ранее заявил, что Россия ни для кого не представляет угрозы, однако не оставит без внимания действия, потенциально опасные для ее интересов.

Обед — по расписанию

Вкуснее и доступнее: как изменился московский стрит-ритейл из-за отсутствия роста доходов горожан

Отсутствие роста доходов россиян не могло не сказаться на потреблении — люди стремятся меньше тратить, и это заметно по продажам различных категорий товаров. При этом московский стрит-ритейл встретил 2020 год отнюдь не в упадке: шокирующие показатели вакантных площадей в основных торговых коридорах, которые фиксировались аналитиками в 2015-2016 годах, ушли в прошлое, а ставки аренды растут. В чем причина такой динамики, и какие категории арендаторов оказались сегодня «на коне», разбиралась «Строительная газета».

Провал спроса на помещения стрит-ритейла, который пришелся на 2016-2017 годы, похоже, остался позади. Показатели вакансии на Садовом кольце, по статистике Knight Frank, снизились с рекордных 20% до 10,4%, на основных пешеходных улицах пустует, в среднем, не более 3,4% помещений. Для основных крупных магистралей показатель составляет 12,3% — но это уже с учетом Кутузовского проспекта, который единственным в Москве пока не оправился от кризисного удара пятилетней давности: здесь пустует 21,6% помещений стрит-ритейла. Хотя и на Кутузовском показатель постепенно снижается — годом ранее пустовало 25,5%.

Ставки аренды при этом постепенно растут в большинстве основных локаций. В целом, как говорят опрошенные «Стройгазетой» эксперты, рынок уже практически переварил и изменение экономической конъюнктуры, которое пришлось на 2015-2016 годы, и реконструкцию торговых коридоров, ударившую по арендаторам стрит-ритейла резким снижением трафика.

«В последние два−три года в сегменте не происходит каких-то существенных изменений. После обновления Москвы основной спрос на товары и услуги в стрит-ритейле носит локальный характер — это первичная зона охвата (в пределах десяти минут ходьбы), — поясняет коммерческий директор Glincom Иван Татаринов. — Такая ситуация особенно характерна для центральной части Москвы после реконструкции улиц и ограничения парковки».

При этом основной категорией арендаторов в сегменте остаются предприятия общепита — свою силу сохраняет сложившаяся сразу же после кризиса 2014-го тенденция, согласно которой граждане, отказываясь от лишних трат, до последнего сохраняют интерес к посещению кафе, ресторанов или хотя бы фудкорта в ТЦ.

«Главными драйверами спроса на помещения стрит-ритейла являются операторы общепита, на которые в 2019 году пришлось около 34% всех поглощенных свободных площадей на всех центральных коридорах столицы, — рассказывает заместитель директора департамента стрит-ритейла Colliers International Лариса Еремина. — При этом большая часть операторов общепита, открытых в конце 2019 года, относятся к форматам кафе (39%) и баров (18%)». Еще 16% от общего числа новых заведений, по словам эксперта, относится к формату ресторанов. При этом 67% открытий 2019 года в Центральном административном округе Москвы, по статистике Colliers International, сделано в среднем ценовом сегменте.

Новые форматы арендаторов столичного стрит-ритейла, как говорит Лариса Еремина, также связаны с питанием, причем чаще всего — в демократичном варианте. Одной из заметных тенденций 2019 года эксперт называет открытие «гибридных» магазинов и точек общепита. Примеры такого рода симбиоза — экспериментальная кофейня на Большой Грузинской, которую «ВкусВилл» открыл совместно с бывшим руководителем сети «Кофе хауз» Владиславом Дудаковым, а также флагманский магазин «Республики» в Малом Патриаршем переулке, включающий зону коворкинга и, опять же, кофейный корнер.

Активно продолжили развиваться и гастропространства — крупные кластеры, занятые точками общепита различных кухонь. Отличительная черта формата, как нетрудно догадаться, — широкие возможности поесть со вкусом и с интересом, но в демократичном бюджете. Самое, пожалуй, крупное открытие такого рода в 2019-м — «Депо» площадью 11 тыс. «квадратов» на Лесной улице, на месте бывшего Миусского трамвайного парка. В числе знаковых открытий из этого ряда — Eat Market на территории бизнес-парка «Фактория» от Zemsky Group, Degustator в МДМЦ «Москва-Сити», вегетарианский «Брокколи» на Таганке, а также гастромаркет «Балчуг» на одноименной улице. Всего в столице, по оценке Knight Frank, на начало 2020-го работает около двадцати фуд-холлов.

Причем свои заведения в столичных гастрокварталах открывают не только стартапы, но и крупные ресторанные холдинги. «Среди открытий в гастрономических кварталах можно выделить проекты “Китайская забегаловка” от Novikov Group, “Хелоу пипл!” от владельцев “Кофемании”, первый корнер премиум-класса сети ресторанов “Теремок” под брендом “Припек” и новый совместный проект Эмина Агаларова и Григория Лепса Lesnoy, — перечисляет Лариса Еремина. — В силу востребованности и, соответственно, высокого трафика на основных гастрорынках Москвы все больше ресторанных сетей будут открывать в них свои новые заведения в будущем».

Так что, пока продажи авто и дорогостоящих шуб продолжают снижаться, и даже в таком жизненно важном аспекте как лекарства граждане научились экономить, переходя на большие упаковки, возможности заесть снижение покупательской способности становятся все шире. Причем — в среднем бюджете.

К слову, тенденция к демократизации профиля арендаторов затронула, в том числе и самые дорогие торговые коридоры. Так, в Столешниковом открылся относительно недорогой T-Skirt, а на месте бутика Christian Louboutin на Большой Дмитровке — и вовсе демократичный Aizel x Team Putin. «Собственники все меньше готовы ждать своего “идеального” арендатора и заполняют пустующие площади наиболее подходящими брендами из более демократичных сегментов», — поясняет руководитель отдела стрит-ритейла компании JLL в Москве Екатерина Подлесных. И это значит, что средний москвич теперь потихоньку может себе позволить зайти в один из магазинов на самой дорогой улице города не «просто посмотреть». Так что — нет худа без добра.

Средние ставки аренды в ключевых торговых коридорах Москвы

Источник: JLL

Автор: Альбина Лебедева, «Строительная газета»

Елки-палки, где найти работу?

Ну вот случилось то, чего мы больше всего опасались, - контора наша накрылась и я осталась без работы.

И это накануне новогодних праздников! Найти что-то равноценное прежней работе в этот период практически невозможно. Но, слава богу, есть специальности, которые как раз накануне праздников могут принести какой-то доход.

НАЛЕТАЙ! НЕ СКУПИСЬ!

Пару часов погрустив под невеселую музыку, я взялась исследовать интернет на предмет поиска работы. Посидела на женских форумах, почитала советы Незабудок, Элеонор и Заек, советовавших найти богатого любовника и ни за что не опускаться до уровня работы продавца, ибо женщина всегда должна знать себе цену.

«А ну-ка, чем же они меня пугают?» - подумала я и стала искать именно такую вакансию. И не прогадала, продавец - всегда актуальная вакансия, а уж накануне праздников... Чего только не требуется продать - от мандаринов до русской сувенирной продукции: валенок, платков, матрешек.

Решив, что продавать цитрусовые не так уж сложно, позвонила, и вот меня уже завтра готовы принять на работу. Потенциального работодателя Ивана с легким армянским говорком не смутило, что я без опыта работы и медицинской книжки.

Зато меня озадачило, что к семи утра мне нужно самоходом добраться до базы, находящейся в Балашихе, погрузить сотни килограммов фруктов и поехать в торговые точки Подмосковья. Закончить свою работу в восемь часов вечера, разгрузив оставшиеся мандарины на той же самой базе, и отправиться домой с честно заработанными восьмьюстами рублями.

Взяв время подумать, я уже точно знала, что от данного предложения откажусь. Каково же было мое удивление, когда мой работодатель звонил и звонил мне по нескольку раз в день и предлагал хорошо подумать, завлекая меня возможностью «отведать настоящих, сладких как сахар абхазских мандаринов».

Пока мне настырно звонил Иван, я продолжила исследовать профессию продавца на других ярмарочных вакансиях. И вот каков разброс оплаты: сумма выхода за 12-часовой рабочий день от 500 до 1500 рублей с процентной ставкой от 3 до 10 с общего объема продаж.

В обмен на неслыханную щедрость (500 рублей!) работник должен уметь пользоваться кассовым аппаратом, знать точное описание реализуемой продукции, иметь выдержку стоять на ногах несколько часов, не садясь в час пик (обычно с часу дня до восьми вечера), и, конечно, знать золотое правило - улыбаться, всегда улыбаться! Если человек обладает данными навыками, трудоустройство гарантировано.

ПРЕДЛОЖЕНИЕ, ОТ КОТОРОГО ТРУДНО ОТКАЗАТЬСЯ

Листая предложения, я наткнулась на такое, от которого в моей ситуации было трудно отказаться: работа на свежем воздухе - на уличных елочных базарах - за десять дней можно заработать 25 000 рублей! Правда, предпочтения здесь отдавали мужчинам. Но мне сказочно повезло: основной продавец не смог выйти и меня приняли работать на рынке с 10 утра до 20 вечера за 1000 рублей в день плюс проценты от реализованной продукции.

К работе я отнеслась творчески. Начала с выкладки товара, здесь главное - расставить его в правильном порядке. Тут тоже свои хитрости: если елочка стоит в самом начале неказистая, то покупателей не привлекут и другие ее сородичи. Изучила ценовую политику: пенсионерам скидки, более солидным клиентам - накрутки. Запомнила важные данные - завоз «ежедневный», не осыпаются, стоят очень долго, дома источают аромат хвои и свежесрубленного дерева.

За несколько часов работы поняла, почему торговать елками - неженское дело. В мои обязанности входило: подрубать ствол топором, который еле удерживался в руках, упаковывать полутораметровую красавицу в сетку, относить ее к машине покупателя, поднимать елки в обе руки, вертеть ими, как елочными шарами, и показывать клиенту, какая из них лучше, возвращать деревца на место и постоянно улыбаться, даже когда ни одну из елочек не купили.

Мой напарник Андрей рассказывает, что любит свою работу больше остальных, а опыт у него - ого-го!

- В любой работе главное что? - ежечасно экзаменовал меня напарник.

- Психология, - твердила я как заезженная пластинка.

- Правильно, вот ты видишь, идет клиент, разговори его, выведай слабинки, что любит, что нет. Он тебе откроется и купит елочку, потому что жалко будет у друга-то не купить.

Пока слушала своего нового приятеля, подошла миловидная женщина с маленькими серо-голубыми глазками, подведенными густым черным карандашом. Тихим голосом женщина попросила продать ей пять лапок ели.

Я, как опытный продавец, ловко взяла топорик в руки, чтобы нарубить веточек. Как вдруг эта самая миловидная женщина закричала на весь рынок, что я изверг, бессердечная, измываюсь над бедной елкой: «Лучше отломите ветки, ей будет не так больно».

Ошарашенная таким поворотом событий, смотрю на женщину, которая вот-вот расплачется, и не понимаю, кого в этой ситуации больше жалеть - себя, женщину или елку.

Спасает нас всех Андрей, он успокаивает клиентку, аккуратно отделяет ветви от деревца и отдает их голубоглазке совершенно бесплатно.

Мне вдруг стало так жалко себя - замерзшая, с топором в руках, стою, глотаю слезы и понимаю, что больше не могу, сейчас брошу все и уволюсь в первый же рабочий день. На удивление меня отпустили совершенно спокойно, отдав честно заработанные за полдня пятьсот рублей.

Оказывается, случай с женщиной - не исключение, бывает, что грозятся вызвать полицию, а некоторые даже пускают в ход кулаки. Покинула эту торговую точку без особого сожаления: ну какое может быть настроение, когда тебя называют убийцей, а твои руки в порезах и в смоле, как в крови.

КУРЬЕРА ВЫЗЫВАЛИ?

Отправившись домой, не стала терять времени и залезла на сервис YouDo, оказывающий помощь в поисках работы. Разработчики предлагают не только стать заказчиком, но и исполнителем, правда, чтобы начать зарабатывать, придется выложить немалую денежку, что для безработного весьма проблематично.

Для начала надо просто зарегистрироваться - заполнить анкету, внести свои паспортные данные, выбрать категории работ, которые вы сможете исполнять: курьер, ремонт и строительство, фото, видео и другие услуги. Сутки сервис предлагает работу бесплатно, но потом придется пополнить виртуальный кошелек, чтобы откликаться на задания, и не факт, что заказчик выберет вас, а деньги со счета будут списаны все равно. Если добавить еще и транспортные расходы, то «выхлоп» получается негустой.

Задания могут поступать любые: мытье окон, доставка пустого чемодана по адресу, уборка квартиры, помощь в переезде и т. д. Встречаются и неожиданные задания - разбудить человека посредством звонка в домофон, найти ресторан для свидания, где можно танцевать медленный танец с девушкой, купить две пачки сигарет...

Регистрируюсь и вскоре получаю оповещение - заказ на услуги курьера. Задача - доставить ребенку ключи с бульвара Матроса Железняка на Большую Грузинскую, оплата 329 рублей. Подтверждаю заказ, должна выполнить его в течение часа, автоматически у меня списывается за услугу 62 рубля. Прихожу по назначенному адресу, забираю ключи и бегу к ребенку, который сидит дома и ждет, когда его вызволят, - потерял ключи и не может выйти из дома.

Дверь открывает двадцатилетний малыш, вдобавок ко всему от него разит спиртным. Отдаю ключи, забираю свои 329 рублей. Тут молодой человек предлагает мне подзаработать еще 100 рублей - я должна купить бутылку водки и пачку презервативов. У меня чуть челюсть не отвалилась от удивления: ведь магазин в том же доме находится, на первом этаже.

- Ну понимаете, - втолковывает парень. - Я тут с девушкой, если я отлучусь, она сбежит, а мне этого ну совсем не хочется.

Уже в магазине понимаю, что не спросила о главном - размере презервативов для молодого человека, чтобы не обидеть «ребенка», покупаю размер L.

Отдаю покупки, получаю оплату и иду домой счастливая, что моя работа доставила сегодня кому-то толк и удовольствие.

Отогреваясь в горячей ванной, размышляя о пережитом дне, прихожу к выводу: работу, чтобы прокормиться, можно найти, было бы желание!

Снежана Каратаева

Абашидзе оценил ситуацию с безопасностью российских туристов в Грузии

Грузия будет приветствовать возобновление прямых авиарейсов с Россией, с точки зрения безопасности туристов не существует никаких проблем, заявил спецпредставитель премьера по связям с РФ Зураб Абашидзе.

"Мы не раз повторяли, что если будет принято решение о возобновлении авиарейсов, мы будем только рады. Определенные даты начала полетов не были оглашены, однако есть ожидание на новую информацию. Может, мы узнаем об этом в рамках Пражского формата, может, ранее", - заявил Абашидзе журналистам.

По его словам, очередная встреча в Праге с представителем РФ Григорием Карасиным, на котором будет поднят вопрос авиасообщения, состоится в марте. Абашидзе отметил, что если политическое решение в связи с полетами будет принято, то технические вопросы не представляют проблему.

"Что касается безопасности (российских туристов – ред.), нет никаких проблем, это искусственно созданная проблема, в России сами понимают, что никаких подобных случаев не было", - добавил спецпредставитель.

Министр экономики и устойчивого развития Грузии Натия Турнава также сообщила журналистам во вторник, что российские туристы чувствуют себя в Грузии в безопасности.

"Согласно статистике, несмотря на отсутствие прямого авиасообщения с Россией, число российских туристов в Грузии растет… им сложно добираться до Грузии, они все равно приезжают. Это означает, что причина безопасности, из-за которой были введены запреты, больше не стоит в повестке дня", - заявила министр.

Грузино-российские отношения обострились после того, как в Тбилиси опротестовали визит российских депутатов, которые принимали участие в международной конференции православия. Столицу Грузии в июне текущего года захлестнули акции протеста. На этом фоне президент РФ Владимир Путин подписал указ, запретивший российским авиакомпаниям воздушные перевозки граждан из России в Грузию с 8 июля и рекомендовавший туроператорам и агентам не продавать путевки в эту страну.

Между Россией и Грузией не существует дипломатических отношений, диалог между странами поддерживался в рамках Женевских дискуссий и переговоров российского сенатора Григория Карасина и спецпредставителя премьера Грузии по связям с РФ Зураба Абашидзе, проводимых с 2012 года в Праге. Отношения двух стран были разорваны грузинской стороной после того, как Москва 26 августа 2008 года признала суверенитет Абхазии и Южной Осетии.

Руденко обсудил с главой МИД Абхазии двустороннее сотрудничество

Замглавы МИД РФ Андрей Руденко обсудил во вторник с министром иностранных дел Республики Абхазия Дауром Кове взаимодействие двух стран во внешней политике и ход Женевских дискуссий, сообщает российское дипведомство.

"Стороны обсудили актуальные вопросы внешнеполитического взаимодействия двух стран, а также региональную проблематику, включая ход Женевских международных дискуссий по стабильности и безопасности в Закавказье", - отметили в МИД РФ .

Как отметили в министерстве, беседа сторон подтвердила настрой на дальнейшее углубление многопланового сотрудничества между двумя государствами.

Очередной раунд Международных женевских дискуссий по безопасности и стабильности в Закавказье состоялся 10-11 декабря. В нем приняли участие представители Абхазии, Южной Осетии, Грузии, России и США при сопредседательстве ООН, ОБСЕ и ЕС.

Женевские дискуссии регулярно проводятся с октября 2008 года. Один из главных вопросов - подписание документа о неприменении силы. Москва, Цхинвал и Сухум призывают Тбилиси подписать это соглашение, но Грузия, не признающая независимости своих бывших автономий, настаивает, что обязательство о неприменении силы должна взять на себя Россия. Южная Осетия и Абхазия подчеркивали, что Грузии следует заключить это соглашение именно с двумя республиками, а не с РФ, которая не является стороной конфликта.

Компания Gilead Sciences не обеспокоена тем, что у предоставленных ею Грузии лекарственных препаратов для терапии гепатита С истек срок годности. Фармпроизводитель выразил готовность и дальнейшем поддерживать программу элиминации гепатита С в Грузии и подчеркнул, что просроченный лекарства вряд ли оказали какое-либо влияние на ход борьбы с заболеванием, сообщает Sputnik.

Скандал в Грузии разразился после заключения Службы государственного аудита, которая сообщила, что у лекарств, предназначенных для лечения гепатита С стоимостью более 560,6 миллиона лари (194,5 миллиона долларов), истек срок годности и они были списаны. По сообщению Gilead, подобные случаи в программах общественного здравоохранения не редкость, поскольку приходится предоставлять больше лекарств, чем это нужно.

«Мы знаем, что небольшая доза лекарств, предоставленная Gilead, составляющая 5% медикаментов, переданных путем донации Грузии, оказались просроченными. Это не редкость, потому что программы общественного здравоохранения, как правило снабжаются намного большим количеством медикаментов, чем нужно… Мы не считаем, что количество просроченных медикаментов оказало какое-то влияние на осуществление целей», - подчеркнули в компании.

По данным на 2019 год, благодаря препаратам производства Gilead в Грузии было вылечено 58 тысяч пациентов. Программа бесплатного лечения гепатита C стартовала в Грузии в 2016 году. В рамках этой программы оформлено десятилетнее соглашение с американской компанией Gilead Sciences.

Ранее советник премьер-министра Грузии по вопросам здравоохранения, бывший глава Минздрава Давид Сергеенко откликнулся на заключение Службы государственного аудита и отметил, что не было ни пострадавших пациентов, ни финансового ущерба. Комментируя данный вопрос Сергеенко заявил, что Служба государственного аудита была обязана сделать какую-то расценку и взяла цены 2016 года. По его словам, в 2018 году данный препарат стоил уже в восемь раз меньше.

Иностранные СМИ — о двухэтажных поездах в России

Портал RailTech.com оценил новые поезда большей вместимости на сети РЖД

ОАО «Российские железные дороги» расширяет сеть маршрутов, обслуживаемых двухэтажными поездами. Они начали курсировать по двум линиям дальнего следования в начале декабря. В конце месяца добавлен третий новый маршрут. На 2020 год РЖД планируют ввести такие поезда хотя бы на одном новом маршруте.

В первые дни декабря РЖД ввели двухэтажные поезда на двух линиях, которые ранее обслуживались одноэтажными. С 3 декабря из Петрозаводска в Москву начал курсировать поезд большой вместимости. Он предлагает пассажирам два класса обслуживания и состоит из 11 спальных вагонов, одного вагона-ресторана и одного вагона для персонала, доступного для пассажиров с ограниченными возможностями. Через четыре дня двухэтажный поезд ввели на маршруте между Москвой и Пензой. Он имеет такие же характеристики, что и петрозаводский поезд, с той лишь разницей, что в его составе 12 спальных вагонов. Оба поезда позволили РЖД увеличить пропускную способность на этих линиях: на 30% на петрозаводском участке и на 40% – на пензенском.

Третий новый маршрут для российских двухэтажных поездов открылся 25 декабря. Он связал Москву и Брянск. Двухэтажные поезда с девятью вагонами курсируют по этому маршруту три раза в день. Они предлагают три вида обслуживания: спальные вагоны 1-го и 2-го класса (по одному вагону на каждый класс), а также сидячие вагоны (семь вагонов). В следующем году двухэтажные вагоны будут доступны пассажирам, путешествующим между Санкт-Петербургом и Мурманском. Этот проект находится на стадии рассмотрения, обсуждается точная дата начала перевозок.

После начала движения на трёх упомянутых маршрутах сеть двухэтажных поездов РЖД увеличилась до 12 линий. Большинство из них начинаются в Москве и следуют в Санкт-Петербург, Кисловодск, Казань, Ижевск, Самару, Адлер, Воронеж, Петрозаводск, Пензу и Брянск. Оставшаяся часть связывает Адлер, популярный курорт в городе Сочи, с Санкт-Петербургом и Ростовом-на-Дону. Обычно двухэтажные поезда ходят по большинству маршрутов один раз в день. Но на некоторых линиях предусмотрено более частое движение: три раза в день из Москвы в Санкт-Петербург и Брянск, два раза в день по маршруту Москва – Воронеж. Большинство двухэтажных вагонов – спальные. Только поезда, курсирующие из Москвы в Воронеж и Брянск, включают в себя сидячие вагоны. Отметим, что все вагоны поставлены Трансмашхолдингом.

Помимо междугородних маршрутов двухэтажные поезда также обслуживают пригородные линии в Москве. Эту услугу предоставляет «Аэроэкспресс», частный оператор железнодорожного сообщения между Москвой и её тремя аэропортами (Шереметьево, Домодедово, Внуково). Компания зарегистрирована РЖД, сейчас ей принадлежит 25% акций. В 2014 году «Аэроэкспресс» приобрёл 25 двухэтажных поездов Kiss у Stadler. Однако из-за финансового кризиса заказ сократился до 11 единиц. Эти поезда, известные в России как ЭШ2 «Евразия», введены в эксплуатацию в 2016 году. Подвижной состав, изначально заказанный «Аэроэкспрессом», продан Азербайджану (девять единиц) и Грузии (четыре единицы).

RailTech.com

Поесть по-пекински

Число заведений китайской кухни в Омске выросло вдвое

Текст: Светлана Сибина (Омск)

Китайская кухня активно завоевывает омский рынок общепита. В городе насчитывается шестнадцать ресторанов и кафе, где можно заказать утку по-пекински, фунчозу с древесными грибами, национальный куриный суп с капустой - это вдвое больше, чем год назад. Такие данные приводят эксперты компании "2ГИС", исследовавшие самые быстрорастущие сегменты рынка.

- Блюда из змей, популярные в Китае, мы пока не готовим. Главным образом используем в кулинарии мясо птицы, говядину, морепродукты, грибы. Можем предложить отварные свиные ножки в чесночном соусе, рис по-пекински, прозрачные пельмени в кисло-сливочном желе и многое другое. В традиционной китайской кухне более восьмисот рецептов, которые можно осваивать, - сообщил корреспонденту "РГ" повар одного из новых ресторанов Николай Андреев. - Чтобы быть конкурентоспособными, ведем гибкую ценовую политику (средний чек составляет пятьсот рублей) - и параллельно развиваем бесплатную доставку блюд.

Национальные сегменты в общепите Омска представлены довольно широко. По данным "2ГИС", по количеству заведений лидирует японская кухня - суши, омлет тамагояки, хрустящие мешочки с креветками можно отведать в 84 ресторанах и кафе, и по сравнению с прошлым годом их число выросло на 38 процентов. Итальянскую пиццу, пасту и ризотто предлагают 75 заведений, еще в 63 представлены американские гамбургеры и картофель фри - это почти на сорок процентов больше, чем год назад. Примерно такой же рост демонстрируют заведения армянской и узбекской кухонь, которых в городе около четырех десятков.

Между тем самым быстроразвивающимся национальным сегментом общепита в российских городах-миллионниках (за год он вырос на 91 процент) стала вьетнамская кухня. На втором месте - китайская (рост на 54 процента), на третьем - узбекская (рост на 48 процентов). По мнению экспертов, соответствующая динамика сохранится и в этом году. В ближайшее время, например, в Омске откроют первый фуд-холл, который объединит разные кухни (в частности, итальянскую, узбекскую и грузинскую), крафтовую пивную, винотеку, а также гастродворик с едой на вынос.

Кстати

По данным исследования "2ГИС", за год количество заведений общественного питания в Омске увеличилось на 31 процент (до 3,4 тысячи), Новосибирске - на 27 (до шести тысяч), Красноярске - на 25 процентов (до 3,2 тысячи).

«Большая игра» Грибоедова

через Персию — к океану

Игорь Шумейко

Сегодня бренд "Большая игра" носит политическая программа Первого телеканала, он использован во многих фильмах, сериалах, компьютерных играх, так что интернет-поисковики не сразу долистают до первоисточника: "Большая игра (англ. The Great Game) — соперничество между Британской и Российской империями за господство в Центральной Азии (1813—1907)".

С датой окончания понятно: в 1907 году была оформлена Антанта. Проще говоря, Британия мобилизовала Россию против более опасного на тот момент для неё врага — Германии. А году начала "Игры" (1813) есть хороший аналог: 1946 год, объявление "Холодной войны". Ровно через год после убирания русскими руками главного соперника Британии на континенте — начинается многомерная война/игра против бывшего союзника. В 1813 году умер мудрый Кутузов, советовавший "оставить Наполеона Англии". И хотя Александр I (чей многолетний бонапарто-страх вытеснялся тщеславием) ещё полтора года ей, Англии, исправно служил (приманка: "взятие Парижа", первый танцор на Венском конгрессе) — против России уже началась Great Game!

Конкретизируя её старт географически, опять процитируем справочник: "Начиная с 1813 года Британия с беспокойством наблюдала за военными успехами русских против Персии, завершившихся подписанием Гюлистанского и Туркманчайского договоров. Британские военные обучали, перевооружали персидскую армию. В Тегеране был растерзан русский посол Грибоедов".

15 января 2020 года, отмечая 225-летний юбилей гениального автора "Горя от ума", мы должны вспомнить Александра Сергеевича Грибоедова и как первую большую жертву "Большой игры". Но… известный пушкинский упрёк (и само-упрёк): "Мы ленивы и нелюбопытны". А предшествуют ему следующие слова: "Жизнь Грибоедова была затемнена некоторыми облаками: следствие пылких страстей и могучих обстоятельств. <…> Не знаю ничего завиднее последних годов бурной его жизни. Самая смерть, постигшая его посреди смелого, неровного боя, не имела для Грибоедова ничего ужасного, ничего томительного. Она была мгновенна и прекрасна. Как жаль, что Грибоедов не оставил своих записок! Написать его биографию было бы делом его друзей; но замечательные люди исчезают у нас, не оставляя по себе следов. Мы ленивы и нелюбопытны".

Книга Сергея Дмитриева "Последний год Грибоедова" — ответ на горестное замечание Пушкина. Уже из XXI века, когда вроде и "следов" осталось меньше, и "судьба", которой завидовал сам Пушкин(!), "затемнена облаками" и даже бурями почти двух столетий. 750-страничное исследование посвящено последнему году жизни Грибоедова, хотя и с необходимыми историческими отступлениями "влево" по шкале жизни героя и по предшествовавшим фазам "Большой игры".

Слово "игра" и значило: не война, но искусная балансировка на её грани. Хотя выходили и "за грань": пример — Восточная (Крымская) война 1853-1856 гг.

Отец современной геополитики британец Х.Д. Маккиндер (1861—1947) обозначил первопричину: противоборство "хартленда" ("материковой сердцевины мира", Евразии, России) и "держав моря". Он называл объединение хартленда (гипотетический союз России с Германией и, возможно, Китаем) смертельной угрозой для "владычицы морей". В ту эпоху Британии важнее всего было сохранить господство над Ост-Индией (гигантским конгломератом, включавшим территории нынешних Индии, Пакистана, Бангладеш, Цейлона, нескольких архипелагов и княжеств).

В начале 1828 года премьер-министром Великобритании стал герцог Веллингтон — победитель Наполеона при Ватерлоо. Но главным в "портфолио" Веллингтона были его победы на службе Ост-Индской компании, принёсшие британской короне половину Индии. Это и стало центром усилий его премьерства: он требовал от дипломатов и разведчиков стравить Персию с Россией. В середине 1828 года в Англии началась настоящая истерия: "Русские войска дошли до Аракса! Вот-вот они сделают бросок через Персию до Инда!"

Запись в дневнике Веллингтона: "2 октября 1828 года. Мы не можем больше сотрудничать с Россией, мы выступим против и развяжем себе руки. Так или иначе мы должны избавиться от России".

Лорд-хранитель тайной печати Элленборо, 30 октября 1828 года: "Наша политика в Европе и в Азии должна преследовать единую цель — всячески ограничивать русское влияние. В Персии, как и везде, надо создать предпосылки для того, чтобы при первой необходимости начать широкую вооружённую борьбу против России. Как только русские присоединят Хивинское ханство, мы должны оккупировать Лахор и Кабул. Ведь не на берегах же Инда встречать врага…"

Этот "игровой" подход к англо-русскому соперничеству абстрагируется от сути великих движений, фиксируя лишь геометрию стрелок на картах: вот "русский бросок на юг, к теплым морям, к индийской сокровищнице". Тут, как говорил известный грибоедовский персонаж, "дистанции огромного размера", но ещё больше "дистанция", пропасть между смыслом движений и приобретений! Как Индия обогатила, оплатила создание Британской империи — известно. А Россия? "Грузинское приданое России" — полтора десятка войн с Турцией и Персией. Царь Картли-Кахетии Ираклий II умолял императрицу Екатерину II о принятии его страны под покровительство России не из каких-то "рабских чувств", а под угрозой полного исчезновения грузинской нации! Нодар Ломоури в "Истории Грузии" писал: "Поход шаха Аббаса I в Кахетию, 100 000 убито, 200 000 угнано в Персию, зачищенные территории заселялись туркменскими племенами". Истребление грузин было уже реальной целью: к моменту вхождения в Россию в Картли оставалось 60 000 человек. Меньше, чем на "пятую часть похода" по "шкале измерения" Аббаса!

24 июня 1805 года сорокатысячная армия Аббас-Мирзы, шедшая на Тбилиси, была остановлена русским отрядом всего из 500 егерей! А 28 июля того же года русские, получив подкрепления, разбили Аббас-Мирзу при Загаме, освободив Грузию. А ведь это был разгар войны с Наполеоном, всего через пару месяцев произошло знаменитое сражение под Аустерлицем!

В 1812-м генерал Котляревский с двумя тысячами солдат разбил при Асландузе 30-тысячную армию персов, шедшую уже с английскими советниками и артиллерией. Почти два века грузины любовались выставленными в Тбилиси трофейными пушками с литыми надписями: "От Короля (Англии) — Шахиншаху".

В своей книге Дмитриев через судьбу Грибоедова показывает самое начало "Большой игры". Это сегодня президенты Ирана и России вместе развязывают "ближневосточные узлы", а интересно увидеть, как они завязывались в грибоедовские времена. Это сегодня наши военные самолёты взлетают с иранской базы Хамадан, а в начале 2000-х, "когда это ещё не было мейнстримом". Сергей Дмитриев вдоль и поперёк исследовал Иран, и во многих местах он был первым русским и вообще первым европейцем, побывавшим там за 30-40 лет… Кандидат исторических наук, Дмитриев внимателен к первоисточникам и сосредоточен на поиске новых фактов. Его книги и фотографии выставлялись в иранском посольстве в Москве…

Почти два века остаётся невыясненным вопрос: кто был истинным зачинщиком беспорядков 1829 гола в Тегеране, завершившихся разгромом российского посольства и убийством Грибоедова? Бунт был абсолютно точно беспощадный, но бессмысленный ли? Книга Дмитриева — конечно, не расследование убийства Грибоедова в формальном смысле этого слова, но многие моменты тех событий в ней детально освещены. Так, например, англичане отрицают свою причастность к тегеранским событиям, ссылаясь на дружеские личные отношения Грибоедова и английского посланника Макдональда. Но они при этом "забывают" о действиях авантюристов Генри Уиллока и Джона Макнила, представлявших интересы самой антирусской части английской элиты. Именно эти два эмиссара проводили линию герцога Веллингтона, позволяя "умывать руки" посланнику Макдональду.

Чем был опасен Грибоедов? Историки подтвердят: Туркманчайский договор России и Персии (заслуга Паскевича и Грибоедова) — один из самых значительных и выгодных в истории Российской империи. Весь роковой для себя 1829 год Грибоедов в Тегеране "дожимал", реализовывал, взыскивал туркманчайскую контрибуцию (20 миллионов рублей серебром), возвращал наших пленников. Эта работа была частью грандиозного замысла Грибоедова по созданию долговременного, стратегического русско-персидского союза. Именно возможность такого союза англичане воспринимали как главную угрозу своему главному достоянию — Индии.

С начала 1829 года в русском посольстве укрылось множество армян, просивших Грибоедова помочь им переехать в Армению, ставшую частью Российской империи. Среди беженцев были наложницы из гарема близкого родственника шаха и евнух шахского гарема, он же — главный казначей и хранитель драгоценных камней шаха, армянин Якуб Маркарьян. Общеизвестная версия: "Евнух мог рассказать о состоянии финансов Ирана и разгласить многие дворцовые тайны. Шах потребовал выдать беглеца, Грибоедов отказал. Этим возбудили фанатиков и так далее". Книга Дмитриева, не опровергая полностью эту версию, по иному расставляет акценты: "Завистники Грибоедова и первый секретарь посольства Мальцов попали в ловушку, преувеличив значение якобы бесценной информации евнуха, связав его побег с разгромом посольства". Этим Мальцов дал повод министру иностранных дел Российской империи Карлу фон Нессельроде утверждать: Грибоедов-де был излишне дерзок, "сам виноват", превысил меру давления на шаха.

Известна роль Нессельроде в печальной судьбе Пушкина. Бездарнейший (возможно, не бескорыстно бездарнейший) дипломат, эдакий Анти-Талейран, он немало способствовал падению России с высот Венского конгресса (1814) в яму полной дипломатической изоляции. Следствием и результатом его более чем тридцатилетней внешней политики 1822-1856 годов стала Крымская война. Для оценки мер бездарности и вреда предложил бы подобрать единицы измерения — подобно ваттам, омам и другим величинам. И "один нессельроде" — это примерно 0,5 Козырева. Сегодня о заговоре Нессельроде, приведшем к гибели Грибоедова, немало говорит Никита Михалков. Но Сергей Дмитриев, строго подходя к источникам и фактам, прямое участие Несссельроде в заговоре против Грибоедова всё-таки считает недоказанным.

На версию "Грибоедов сам виноват" по мере сил работал и Огарёв (который "Герцен и…", эмигрант в Лондон): "Грибоедов, спасшись от ссылки (это обвинение Грибоедова в том, что он не разделил судьбу декабристов, кумиров Огарёва. — И.Ш.), посредством родственных связей примкнул к правительству и на дипломатическом поприще наткнулся на случайную гибель. Но талант его и без того уже был погибшим: он высказал в "Горе от ума" всё, а дальше ничего не мог развить в себе самом, именно потому, что он примкнул к правительству, этому гробу русских талантов и русской доблести". "Случайную" — типа подавился косточкой на рауте в посольстве или "случайно" оскорбил шаха… Тут уж сама Русская История ответила бездарю-эмигранту: Огарёв часто бродил бесцельно по улицам Лондона, в итоге сошёлся с некой Мэри Сэтерленд. Жил на пенсию, назначенную Герценом, и на периодические выплаты от сестры — то есть, по факту, от крестьян Рязанской губернии. Умер, упав пьяным в канаву (вот и "случайная гибель").

Книга Сергея Дмитриева достойна внимательного прочтения, а его конечный вывод: нашего поэта убила интрига английских дипломатов Уиллока, Макнила и, шире, всего "Форин офиса" — столь же долговременная и глобальная, сколь глобален (и страшен для Англии) был план Грибоедова.

В Англии это — популярнейшая тема исторических, литературных произведений: грибоедовский русско-персидский проект, по их мнению, был главной угрозой для Британской Индии, для Империи в целом. У нас же, увы, в широком сознании осталось только знаменитое, правильное, но простецкое: "англичанка гадит".

Сегодня одна из главных задач Запада — не утерять контроль над крупнейшей в мире кладовой нефтегазовых ресурсов, Ближним Востоком. 125 лет спустя после убийства Грибоедова, павшего жертвой британской интриги, Иран стал объектом операции "Аякс", которая была подготовлена спецслужбами Великобритании и США; в результате государственного переворота в Иране был свергнут премьер-министр Мохаммед Мосаддык, национализировавший Англо-иранскую нефтяную компанию. Свергнув Мосаддыка, англосаксы вернули себе нефть и вернули бежавшего в Рим шаха, главной обязанностью которого стало тратить иранские нефтедоходы на Западе…

Исламская революция 1979 года смешала карты англосаксов, но не изменила логику их Большой игры, мастера которой после распада СССР упорно стремятся превратить Евразию в "Большую шахматную доску", добиваясь полного на ней доминирования от Сирии и Ирана до Корейского полуострова. И сегодня, после убийства иранского генерала Касема Сулеймани, мы являемся свидетелями продолжения той "Большой игры", началу которой посвящена книга Сергея Дмитриева.

Страсти по Грибоедову

К 225-летию со дня рождения автора «Горя от ума»

Дмитриев Сергей

Более 10 лет назад, во время моего первого пребывания в Тегеране, я нашёл своего «героя», когда попытался пока ещё безуспешно разыскать дом, в котором погиб Александр Грибоедов и ещё около 50 человек из состава российского посольства в Персии. Потом последовали мои «странствия» по следам Грибоедова в Иране (шесть раз), на Кавказе, в Грузии и Армении, в Беларуси и по русским городам и весям, где ещё можно «почувствовать дыхание» автора «Горя от ума». Одновременно я вёл многолетние исследования всего, что накопили историки и филологи, обращавшиеся к судьбе Грибоедова, а также изучал неизвестные ранее документы Архива внешней политики Российской империи (АВПРИ). И то, что мне открылось за эти годы, рисует совсем иной облик человека, который соединил в себе столько разных ипостасей и талантов: поэт, драматург, музыкант, дипломат, воин, разведчик, путешественник, эрудит, полиглот и мыслитель.

Начнём с того, что именно Грибоедов в возрасте 34 лет открыл череду трагических смертей русских поэтов, жизни которых обрывались, что называется, на взлёте, в период расцвета творческих сил. И вот что интересно: с оружием в руках, при исполнении своих обязанностей погиб только один Грибоедов, хотя в списке рано ушедших поэтов немало тех, кто воевал (например, М. Лермонтов и Н. Гумилёв, а А. Одоевский умер от малярии после участия в стычках с горцами на Кавказе в 1839 г.). Причём Грибоедов проявил себя в последнем своём бою просто героически, сражаясь до конца и унеся жизни многих наступавших.

Грибоедова вообще можно считать поэтом-воином, принимавшим участие в той или иной степени в 5 войнах. Он не только в 1813–1815 гг. в ходе заграничных походов русской армии служил в Иркутском гусарском полку и кавалерийских резервах на западных границах империи, но и несколько раз проявил свои боевые качества в ходе Русско-персидской войны 1826–1828 гг. Достаточно вспомнить, что Грибоедову в одиночку удалось уговорить коменданта крепости Аббас-Абад сдать её русским войскам, что он не боялся открыто вызывать на себя огонь вражеской артиллерии и идти в бой, что он имел две боевые медали – «За взятие Эривани» и «За персидскую войну», которые ценил выше любых других своих наград. Пришлось Грибоедову принять участие, хотя и мимолётное, теперь уже в качестве посланника в Персии, и в Русско-турецкой войне 1828–1829 гг., ведь её исход во многом зависел от того, какое отношение к этой войне займёт Персия.

Но самое главное, что Грибоедова без всякого сомнения можно назвать одним из самых выдающихся дипломатов первой половины XIX века. Вспомним, что, поступив на службу в Коллегию иностранных дел в июне 1817 года, он уже в июле 1818 года был назначен секретарём первой постоянной русской миссии в Персии, и, начиная с февраля 1819 г., более 2,5 лет провёл на своём посту в Тегеране и Тавризе, выучив фарси, глубоко узнав иранские обычаи и нравы и проявив себя искусным дипломатом. Он смог заслужить настолько сильное доверие наследника персидского престола Аббас-Мирзы, что ему удалось повлиять на его решение начать Ирано-турецкую войну 1821–1823 гг. и тем самым помочь греческому восстанию против османского ига, изменив геополитическую карту того времени. А осенью 1819 г. Грибоедов лично, невзирая на опасности, увёл из персидского плена 158 русских солдат, согласившихся вернуться на родину. Пережив драки и стычки по пути следования, почти все беглецы добрались до России.

После возвращения в конце 1821 г. в Тифлис Грибоедов стал секретарём по иностранной части генерала А.Н. Ермолова вплоть до марта 1823 г., и здесь ему пришлось участвовать уже в Кавказской войне, которая длилась беспрецедентно долго, с 1817 по 1864 г. Однако настоящим триумфом Грибоедова-дипломата стало его участие в коллизиях Русско-персидской войны 1826–1828 гг., бесконечных переговорах с противником и его решающая роль в заключении Туркманчайского договора, на долгие годы определившего расклад сил на Востоке и освободившего от гнёта многие народы Кавказа. Грибоедов не только составил текст договора, но и выступил редактором всех протоколов переговоров, которые удалось мне обнаружить в архиве и опубликовать. Когда Грибоедов въезжал в Санкт-Петербург с этим договором, в честь такого события пушки сделали 200 залпов. И назначение поэта в апреле 1828 г. Полномочным министром Российской миссии в Персии было не чем иным, как высокой оценкой его трудов. Жить тогда Грибоедову оставалось только 9 месяцев, но сколько же ему выпало испытаний в этот самый важный период его жизни. Все детали и подробности этого жизненного подвига мне удалось осветить в своей книге «Последний год Грибоедова» (М., 2015), в том числе то, как, почему и с чьим участием зрел и был осуществлён коварный заговор в Тегеране, завершившийся разгромом русского посольства.

Говоря кратко, можно утверждать, что Грибоедов пал жертвой заговора, в котором объединились самые яростные враги России: представители правящей династии каджаров, стремившиеся ослабить влияние своего соседа, отменить выплаты ему контрибуции и отстранить от власти наследника престола Аббас-Мирзу; английские дипломаты, больше всего боявшиеся того, что Грибоедов, вернувшись в Тавриз, вновь сможет добиться вступления Персии в войну с Турцией, теперь уже в фактическом союзе с Россией; иранские духовные лица, желавшие с помощью оголтелого фанатизма усилить свою власть над умами персиян; ставленники Османской империи, мечтавшие стравить в новой войне Россию и Персию. Грибоедов попал в «ловушку», оказавшись на острие опасности, и он ничуть не уронил достоинство посла великой державы, как бы впоследствии недоброжелатели дипломата ни пытались доказать, что он якобы сам был виноват в разыгравшейся трагедии, не зная обычаев и нравов Персии.

Во время своих поездок в Иран мне удалось изучить заброшенное здание российского консульства в Тавризе, где служил Грибоедов, а также найти то самое здание, в котором произошла страшная трагедия в Тегеране и которое считалось давно исчезнувшим. Это здание сделало для меня события 190-летней давности более зримыми. И как жаль, что тегеранские власти приняли решение и снесли это здание в 2015 г., чтобы оно не могло напоминать о приметах жуткой драмы. Удалось мне обследовать в Тегеране и армянскую церковь святых Фаддея и Бартоломея, на территории которой первоначально находились растерзанные останки Грибоедова и куда впоследствии были перенесены тела более 30 жертв разгрома. Лишь небольшая памятная доска на стене этой церкви напоминает, что там покоятся сотрудники миссии, и насколько важно было бы перезахоронить этих людей на родной земле или хотя бы создать на том самом месте достойное надгробие: они это заслужили своим подвигом и служением Родине!

Если мы представим невозможное, что Грибоедов вообще не написал бы своей бессмертной комедии «Горе от ума», то одних его заслуг на «персидском фронте» было бы достаточно, чтобы он вошёл в историю в качестве выдающегося дипломата. (Напомним, что на дипломатических постах Грибоедов трудился (не считая длительных отпусков) около 9 лет, а «Горе от ума» он вплотную писал чуть более 2 лет.) Самый главный вопрос современного «грибоедоведения» – это, без сомнения, вопрос о соотношении в его судьбе двух главных ипостасей – поэтической и дипломатической, и следует сделать ещё много шагов в сторону более объективной и взвешенной оценки дипломатической и военной деятельности нашего героя, доказывая, что его подвиг не менее важен и ценен, чем его поэтический дар, что с него давно пора смыть позорный ярлык дипломата, не справившегося с проблемами и виноватого в тегеранской трагедии, что его усилия остались не напрасными и что в геополитическом раскладе на стыке России и Азии, установившемся с 20-х годов XIX века, важный вклад был сделан именно поэтом-дипломатом.

В ходе работы в АВПРИ мне посчастливилось обнаружить неизвестные ранее письма Грибоедова и самые разные документы, раскрывающие конкретные аспекты его дипломатической деятельности, в том числе подтверждающие наличие английского следа в тегеранской драме. Это относится и к письмам «спасшегося» во время разгрома посольства секретаря посланника И.С. Мальцова, и к известной Реляции о происшествии в Тегеране, авторство которой мне удалось установить совершенно точно, и к донесениям персидских чиновников, пытавшихся оправдать свои действия. Часть этих документов удалось опубликовать в сборнике «Александр Грибоедов. Неизвестные страницы великой судьбы» (М., Вече, 2019), подготовленном к юбилею самыми известными грибоедоведами нашей страны. В нём читателей ждёт встреча со статьями и материалами, посвящёнными таким малоисследованным темам, как родословие Грибоедовых, Грибоедов и русская усадьба, творческая история «Горя от ума», дипломатическая деятельность поэта. Уникальность сборнику придаёт то, что в нём фактически впервые в научно-популярном издании представлены «Путевые заметки А.С. Грибоедова» 1818–1827 гг., «Иконография А.С. Грибоедова», включающая в себя около 120 портретов и иллюстраций, а также «Поэтический венок А.С. Грибоедову», вобравший в себя стихотворения 20 поэтов.

Следует добавить к сказаному, что Грибоедову пришлось проявить себя и в роли разведчика, о чём лучше всего могут свидетельствовать его донесения из «логова противника», когда дипломат несколько дней находился в ставке Аббас-Мирзы на переговорах при селении Карабаба в июле 1827 г., или его контакты со скрытыми доброжелателями России в персидских кругах. В ту пору дипломатам часто приходилось выступать разведчиками, и, став посланником в Персии, Грибоедов освоил секретные шифры, с помощью которых велась переписка с Тифлисом и Санкт-Петербургом. (В архиве мне удалось найти зашифрованные таким образом письма и почувствовать «дыхание» секретов того времени.) Поэту пришлось постоянно наблюдать за происками английских резидентов, которые начали следить за ним ещё в Северной столице и следили затем в Тифлисе, Тавризе и Тегеране.

Ещё одна ипостась жизни Грибоедова – это то, что он был «вечным» странником: трудно найти среди русских поэтов большего скитальца, чем он. Из 34 лет жизни шестнадцать с половиной лет, с тех пор как началась война 1812 года, Грибоедов постоянно скитался. Собственным домом он так и не обзавёлся: жил то во Владимире, то в Брест-Литовске, то в Петербурге, то в Тифлисе, то в Тавризе и Тегеране, то в Москве. Подсчёты показывают, что за свою жизнь поэт проехал более 45 тысяч километров. Из Петербурга до Тифлиса, например, почти 2700 километров, а он только туда и обратно ездил семь раз. В странствиях-дорогах за годы жизни поэт-дипломат провёл не менее тысячи дней, а значит, он сотни и сотни раз ночевал на почтовых станциях, постоялых дворах, в лесу, в горах, где придётся.

Всем известно, что Грибоедов был виртуозный музыкант, чьи чудом сохранившиеся вальсы не могут не поражать своим совершенством, и удивительным эрудитом, постоянно интересовавшимся разными науками. Как беспримерный полиглот, он знал почти в совершенстве 8 языков, и совсем не поразительно, например, что после гибели поэта в Тавризе осталось более 80 книг его личной библиотеки – и все они были на разных иностранных языках! А как оригинальный мыслитель Грибоедов выступил автором проекта создания Российско-Закавказской кампании, которая могла изменить жизнь огромного края.

И конечно, не забудем о главном творении Грибоедова – «Горе от ума», пожалуй, величайшей комедии XIX века, над которой не властно время. Ещё при жизни поэта она разошлась в тысячах экземплярах самиздата (Грибоедова можно даже считать «крёстным отцом» этого явления в России!), а многочисленные цитаты из комедии составили золотой фонд русского литературного языка, в развитие и формирование которого Грибоедов внёс, пожалуй, не меньший вклад, чем Пушкин.

Но при этом, в отличие от Пушкина, поэт-дипломат сегодня если и не забыт, то уж точно недооценён. Достаточно напомнить, что в Москве, родном городе поэта, который он воспел в своих творениях, нет ни музея Грибоедова, ни улицы его имени, ни станции метро. Мне кажется, нужна широкая общественная кампания, которая доказала бы важность и своевременность решения означенных вопросов. Музей-заповедник «Хмелита» имени Грибоедова в Смоленской области – замечательный памятник культуры, но и Москва не должна отстраняться от своих славных сынов, таких как Грибоедов.

Настало время воздать должное великому поэту, и самое первое, что можно сделать ныне во славу знаменитого москвича, – это создать его мемориальный центр в особняке Барышникова на Мясницкой улице, дом 42, где сегодня находится редакция «Аргументов и фактов». Основанием для этого является то, что именно в этом доме, в особняке Барышникова, у своего друга С.Н. Бегичева поэт прожил с 20 сентября 1823 по 29 мая 1824 г., и именно здесь судьба подарила писателю, пожалуй, самый богатый на творческие достижения период жизни, когда он завершал «Горе от ума». Племянница Бегичева Е.П. Соковкина вспоминала, что в этом доме поэт «продолжал отделывать свою комедию», «уединяясь иногда по целым дням в своём кабинете», что не может не делать этот московский адрес важным и знаменательным в культурной жизни нашей страны. И неужели Москва не достойна того, чтобы по этому адресу (с размещением на доме памятной доски) работал мемориальный центр её достойнейшего сына, воспевшего столицу и отдавшего свою жизнь и талант на службу Отечеству?

Следует, наконец, смыть с Грибоедова ярлык карьериста и дипломата-неудачника, навязанного, в частности, во многом лживым романом Ю. Тынянова «Смерть Вазир-Мухтара». Сослуживец поэта, а впоследствии наместник Кавказа Н.Н. Муравьёв-Карский, которого нельзя заподозрить в пристрастном отношении к поэту, справедливо писал: «…я отдавал всегда полную справедливость его способностям и остаюсь уверенным, что Грибоедов в Персии был совершенно на своём месте, что он заменял нам там единым своим лицом двадцатитысячную армию и что не найдется, может быть, в России человека, столь способного к занятию его места… Поездка его в Тегеран для свидания с шахом вела его на ратоборство со всем царством Персидским. Если б он возвратился благополучно в Тавриз, то влияние наше в Персии надолго бы утвердилось; но в сем ратоборстве он погиб, и то перед отъездом своим одержав совершенную победу. И никто не признал ни заслуг его, ни преданности своим обязанностям, ни полного и глубокого знания своего дела!»

Во многом благодаря личной трагедии и подвигу в облике Грибоедова в России в первой трети XIX столетия явился безмерно талантливый, честный и отважный сын своей Родины, которого В.Г. Белинский совершенно справедливо относил к «самым могучим проявлениям русского духа». И хотя после тегеранской трагедии прошло уже более 190 лет, загадка жизни и смерти автора «Горя от ума» продолжает тревожить умы любителей истории. И следует сделать ещё очень многое, чтобы не соответствующими действительности стали известные слова Г. Адамовича: «Грибоедов ускользает от нас, и такой ускользающей, почти загадочной тенью он в нашей литературе остался».

Юлий Нисневич: «Конституционная реформа – путь к правовой изоляции России»

Доктор политических наук, политолог Юлий Нисневич в беседе с “НИ” оценил содержание послания президента Путина Федеральному Собранию:

— В изменениях, которые предлагает внести в Конституцию президент, есть несколько совершенно разноплановых вещей. Начнём с более понятного и простого – утверждение министров Государственной Думой. Это прогрессивное явление и повышает ответственность правительства перед Государственной Думой, что характерно для смешенных полупрезидентских республик. Правда, я не видел систем, где все министры назначаются по согласованию. Обычно парламент назначает ведущих министров – экономики, обороны и так далее. Это понятный шаг и с точки зрения действующего режима – не очень опасный, пока Государственная Дума будет находиться под полным контролем «Единой России». Если здесь произойдут изменения, то они могут вызвать очень серьёзные последствия с точки зрения устойчивости действующего режима.

Следующее изменение, которое предлагается - приоритет национального законодательства – как бы помягче выразиться, противоречит современным нормам демократических государств. В современных демократических государствах приоритет международного права над национальным – это традиционная вещь. То есть, принятие подобного изменения в основном законе страны является движением в сторону законодательной самоизоляции. Понятно, чем он вызван: мы проигрываем практически все дела в международных судах. Это попытка отстроиться от международного сообщества в правовой области. «У вас есть международное право, но мы всё равно будем действовать по своим законам и ваши международные права нам не указ».

— Российские граждане уже не смогут обращаться в ЕСПЧ?

— Нет! ЕСПЧ связан с ратификацией европейской конвенции. Здесь другая история.

— Существует международное морское право, или международное право по авиаперевозкам. Если Россия нарушит эти права, она сможет сказать, что действовала в соответствии со своим законодательством?

— Да! Плюс там была ещё одна особенность: международные договоры, подписанные Российской Федерацией имели приоритет над национальными законами. Важно, будут ли касаться изменения только международных правовых документов или международных договоров в том числе. До изменений нам могли сказать: вы участники международного пакта об экономических, социальных и культурных правах, а ваш закон этому противоречит. Вы нарушаете участие в документе. Думаю, что они уберут и это. Мы не имеем права без согласований с ЮНЕСКО совершать действия с памятниками, которые находятся под его защитой, так как являемся участниками конвенций ЮНЕСКО, международных документов. Вопрос в том, уберут ли только международные правовые нормы. Если сюда попадут и международные договоры Российской Федерации, то мы сможем и ЮНЕСКО посылать куда подальше. Сейчас записан приоритет международного права и международных договоров РФ.

Если речь идет только о международном праве, тогда международные договоры всё равно будут иметь приоритет над российским законодательством. Но тогда получается абсурд: мы право не признаём, а международные договоры признаём. Это непростая ситуация. Я не берусь предсказать, пока нет текста. Но это очень опасная ситуация.

Изменения в Конституции положений о местном самоуправлении – практически его уничтожение. Оно у нас и так не сильно развито, а если его ещё и включат в систему государственной власти, оно вообще исчезнет. Вся система госвласти жила на таком «плавающем фундаменте», так как в неё не входила система местного самоуправления. Чисто юридически. Другой вопрос, что оно у нас и без того было прижато и никуда не дёргалось. А теперь это постановка местного самоуправления под ещё более жёсткий контроль федеральной и региональной власти. Хотя, во многих государствах местное самоуправление входит в систему государственной власти.

— Говорит ли упоминание Путиным возможности исключения слова «подряд» в контексте количества выборов президента о том, что он принял решение не баллотироваться в 2024 году?

— Если из текста Конституции убрать слово «подряд», президент может избираться только два раза. Как в США. Вообще больше двух раз нельзя. Но у нас всё очень хитро – могут ввести это положение, но со следующих выборов президента. Принять законодательное решение, но не распространять его на текущую ситуацию. Либо рассматривается другая конструкция. Я не верю в союзное государство с Белоруссией. Но, возможны и другие варианты.

— Союзное государство с Абхазией или Южной Осетией?

— Нет, это невозможно. Ни Абхазия, ни Южная Осетия не являются признанными государствами. Союзное государство можно создавать только с признанными государствами. Более того, международное сообщество признаёт Абхазию оккупированной территорией и до сих считает республику частью Грузии. Да и не очень понятно – зачем. С Белоруссией был смысл. Создавать ещё один конфликт с международным сообществом? Единое государство с Россией – это полная аннексия территорий. Я думаю, что это не нужно и не захотят. Мы видим попытки тем или иным способом выйти из международной изоляции. Все понимают, что изоляция до добра не доводит.

Россия > Внешэкономсвязи, политика > newizv.ru, 15 января 2020 > № 3260153 Юлий Нисневич

40 стран мира провели 62 правовых реформы в целях расширения участия женщин в экономической жизни

ВАШИНГТОН, 14 января 2020 года — Как отмечается в новом исследовании Всемирного банка, в течение последних двух лет произошло заметное улучшение нормативно-правовой среды, определяющей участие женщин в экономической жизни: 40 стран провели 62 реформы, которые помогут женщинам – половине населения земного шара – реализовать свой потенциал и внести вклад в экономический рост и развитие. Но результаты остаются неравномерными: во многих странах женщинам предоставляется лишь часть юридических прав, которыми обладают мужчины, и это препятствует их экономическому и социальному развитию.

В рамках исследования «Женщины, бизнес и закон 2020» проведена оценка ситуации в 190 странах и территориях. Отслеживалось воздействие законов на положение женщин на различных этапах их трудовой жизни, в центре внимания находились законы, действующие в крупнейшем деловом центре страны. Исследование охватывает реформы в восьми сферах, связанные с расширением экономических прав и возможностей женщин и проведенные в период с июня 2017 года по сентябрь 2019 года.

«Предоставление женщинам юридических прав – не просто шаг в правильном направлении: он благоприятно влияет на развитие экономики. Если женщины обладают свободой передвижения, могут работать за пределами дома и распоряжаться имуществом, повышается вероятность того, что они выйдут на рынок труда и помогут укреплению экономики своей страны», - заявил президент Группы Всемирного банка Дэвид Малпасс. – «Мы готовы оказывать помощь, пока все женщины не получат возможность идти к жизненному успеху, не сталкиваясь на этом пути с юридическимипрепятствиями».

Большое количество реформ было проведено в таких сферах, как трудоустройство и брак, особенно в части принятия законов по защите женщин от насилия. За последние два года в восьми странах впервые были приняты законы по защите от бытового насилия. В семи странах отныне действуют меры правой защиты от сексуальных домогательств на рабочих местах.

В двенадцати странах были усовершенствованы законы в области оплаты труда и сняты ограничения на труд женщин в определенных отраслях, на определенных рабочих местах и в определенное время суток. В мировом масштабе реформы чаще всего проводились в сферах, связанных с родительством: 16 стран приняли законодательные меры, изменившие положение в этой области к лучшему. Реформы, в частности, предусматривают увеличение продолжительности предоставляемого матерям оплачиваемого отпуска по беременности и родам, введение оплачиваемого отпуска отцам по случаю рождения ребенка, а также запрет на увольнение беременных женщин.

Достижение гендерного равенства в правовой сфере требует сильной политической воли и согласованных усилий различных сторон, в том числе правительств, гражданского общества и международных организаций. Однако реформы нормативно-правовой базы могут стать важным катализатором улучшения жизни женщин, а также их семей и общин.

«Это исследование позволяет нам понять, где законы способствуют вовлечению женщин в экономическую жизнь, а где – препятствуют. Оно побуждает страны проводить реформы, способные устранить гендерные диспропорции», – отметила главный экономист Группы Всемирного банка Пинелопи Куяну-Голдберг. – «Достижение равенства потребует времени, но улучшение показателей во всех регионах выглядит очень обнадеживающе. Надеемся, что это исследование будет и далее служить важным источником информации для принятия стратегических решений и создания равных условий для женщин».

При расчете индекса ЖБЗ учитываются только официальные законы и нормативные акты, определяющие возможности женщин в области трудоустройства или открытия собственного дела, но не принимаются во внимание реально действующие в странах нормы и практика. Среднемировой показатель индекса слегка подрос: два года назад он составлял 73,9 балла, сегодня – 75,2 балла. Очевидно, что еще предстоит многое сделать, поскольку во многих странах женщинам предоставляется лишь часть юридических прав, которыми обладают мужчины, и это ограничивает их возможности в области трудоустройства и предпринимательской деятельности.

Индекс рассчитывается по восьми показателям, отражающим взаимоотношения женщин с законом на различных этапах их трудовой карьеры: это – свобода перемещения, трудоустройство, оплата труда, брак, родительство, ведение бизнеса, распоряжение имуществом и пенсионное обеспечение.

Настоятельно необходимы реформы в сфере, cвязанной с рождением детей, где средний показатель составляет всего 53,9 балла. Почти в половине стран, где женщинам предоставляется какой-либо оплачиваемый отпуск по беременности и родам, бремя оплаты этого отпуска возлагается на работодателя, из-за чего наем женщин на работу обходится ему дороже. Но введение оплачиваемого отпуска по беременности и родам может помочь сохранить контингент работающих женщин, снизить издержки, связанные с текучестью кадров, и повысить производительность. По данным исследования, эти долгосрочные выгоды зачастую перевешивают любые понесенные в краткосрочной перспективе расходы.

Из десяти стран, положение в которых улучшилось заметнее всего, шесть расположены на Ближнем Востоке и в Северной Африке, три – в Африке к югу от Сахары и одна – в Южной Азии. Но, хотя этим странам удалось достичь значительного прогресса, положение в регионе Ближнего Востока и Северной Африки по-прежнему нуждается в наиболее существенном улучшении. На сегодняшний день по 100 баллов набрали восемь стран – к Бельгии, Дании, Исландии, Латвии, Люксембургу, Франции и Швеции присоединилась Канада, в которой недавно было изменено законодательство об отпуске для родителей по уходу за ребенком.

Основная информация по регионам

Страны с развитой экономикой. Страны с развитой экономикой продолжают улучшать свои показатели. 27 из 40 стран, набравших свыше 90 баллов, – это страны с высоким уровнем дохода – члены ОЭСР. Соединенные Штаты и Чешская Республика провели реформы законодательства об отцовских отпусках и отпусках по уходу за ребенком, расширившие возможности родителей делить между собой обязанности по уходу за детьми, а Италия и Словения уравняли пенсионные пособия для женщин и мужчин.

Восточная Азия и Тихоокеанский регион. Четыре страны провели четыре реформы в трех областях. Таиланд провел реформу в сфере оплаты труда, а Тимор-Лешти – в сфере пенсионного обеспечения. На Фиджи увеличена продолжительность оплачиваемого отпуска по уходу за ребенком для женщин и впервые введены оплачиваемые отпуска для отцов.

Европа и Центральная Азия. Четыре страны провели пять реформ в пяти областях, а еще две страны внесли изменения в законы, которые ограничивали имеющиеся для женщин возможности. В Армении вступило в силу законодательство о защите женщин от бытового насилия. На Кипре введены оплачиваемые отпуска для отцов. В Грузии принято законодательство, предусматривающее гражданско-правовые средства судебной защиты в случае несправедливого увольнения жертвы сексуальных домогательств. Молдова сняла некоторые ограничения на труд женщин, оставив их только для беременных женщин, кормящих матерей и женщин после родов.

Латинская Америка и Карибский бассейн. Четыре страны провели четыре реформы в четырех областях. Барбадос принял законодательство о борьбе с сексуальными домогательствами на рабочих местах. Рейтинг Перу и Парагвая достиг высокой отметки – около 90 баллов. Страны этого региона многое сделали и для отмены ограничений для женщин, введенных в 1980-е и 1990-е годы, однако в последнее десятилетие темп реформ замедлился.

Ближний Восток и Северная Африка. Семь стран провели 20 реформ в семи областях, однако в одной стране была проведена реформа, ухудшившая положение женщин. Саудовская Аравия добилась наибольшего улучшения положения в мировом масштабе, осуществив реформы в шести из восьми оцениваемых областей, в том числе в отношении свободы перемещения для женщин, борьбы с сексуальными домогательствами, пенсионного возраста и экономической деятельности. Объединенные Арабские Эмираты также провели реформы в пяти областях. Бахрейн, Джибути, Иордания, Марокко и Тунис осуществили еще девять реформ.

Южная Азия. Четыре страны провели семь реформ в четырех областях. В Непале вступило в силу новое трудовое законодательство, запрещающее дискриминацию при приеме на работу, а также были введены отпуск для отцов по уходу за ребенком и новая система пенсионного обеспечения. Реформы прошли и в трех других странах: в Пакистане и Шри-Ланке улучшилось положение в области родительства , а в Индии власти штата Махараштра сняли ограничения на труд женщин.

Африка к югу от Сахары. Одиннадцать стран осуществили 16 реформ в семи областях. Демократическая Республика Конго начала выплату пособий по беременности и родам в рамках социального страхования и установила одинаковый возраст выхода на пенсию для женщин и мужчин. В Кот-д’Ивуаре супруги отныне обладают равными правами на владение и управление имуществом. Мали провела реформы, направленные на недопущение дискриминации при приеме на работу. В Сан-Томе и Принсипи был принят новый Трудовой кодекс, призванный удовлетворить потребности рынка труда и привести законодательство в соответствие с международными стандартами. В Южном Судане был принят первый после достижения независимости закон о труде.

США. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > worldbank.org, 14 января 2020 > № 3260680

Модест Колеров: "Пока есть история, будет и Россия"

главный редактор «Регнума» об империализме, интернационализме и главной проблеме современной России

Владислав Шурыгин

Владислав ШУРЫГИН. Модест Алексеевич, вы — выпускник исторического факультета МГУ. И как вы, историк, вдруг, оказались в центре политического мейнстрима?

Модест КОЛЕРОВ. Это логичное следствие ситуации 90-х. Традиционная советская политическая номенклатура оказалась выбита, а та, что уцелела, совершенно не подходила для новых динамичных политических процессов. Новая власть отчаянно нуждалась в создании таковой, и вопрос стоял только в том, откуда её рекрутировать? И это стало временем прихода многих истфаковцев в политику, в аналитику, на телевидение. Причина, как мне видится, в том, что, в отличие от «смежной» креативной среды того времени: например, журфаковцев, — «историки» в силу своего образования, имели куда более широкий горизонт знаний о политике. Тогда я пришёл в эту область. Сначала работал на пяти работах, потом стал на трёх, на двух, а потом это стало делом жизни.

Владислав ШУРЫГИН. Каким вы увидели перелом 1991-го года? Что это было? Это была демократическая революция, это был переворот и захват власти, или это была реставрация буржуазного строя? В каких терминах это событие можно определить?

Модест КОЛЕРОВ. Конечно, это был крах Империи. Советской Империи. И никто не ожидал, что она вот так неожиданно и страшно обрушится. И одну из главных внутренних причин этого краха я вижу в том, что в этой советской империи была непропорционально уменьшена роль русского народа, и наоборот — чрезвычайно преувеличена (часто именно за счёт русских) роль и место национальных автономий, которые, в отличие от РСФР, имели все атрибуты национальной государственности, в то время как у русских ничего этого не было. Ни своей компартии — важнейшей управленческой структуры того периода, ни многих других институтов, которые были в ходе госстроительства СССР «делегированы» центру. Не было даже своей столицы — её совместили с общесоюзной. С большим сожалением должен признать, что советская власть была принципиально анациональной во всём, что касалось русского вопроса и предельно щепетильной по тому же национальному вопросу в отношении всех остальных народов СССР. И вот эта самая национальная мина в итоге взорвалась. Оказалось, что вместо пропаганды и утверждения пролетарского интернационализма, в республиках СССР под видом «развития национальных культур» десятилетиями шёл скрытый рост национализма и, как только Империя оказалась в кризисе, по всему периметру страны тут же полыхнули националистические путчи.

Я помню свои чувства, когда в школьном атласе отечественной истории видел зелёную карту Российской империи, и на ней крупно было написано «Россия». Но в нашем окружающем мире России не было. И я очень завидовал тому времени, когда «Россия» на карте была. Мне хотелось жить в России. Не потому, что я был каким-то особенно упёртым националистом, — я, скорее, был националистом политическим, наивным. Но для меня было несомненным то, что Туркестан — не Россия. Грузия — не Россия, Эстония — не Россия. СССР был, но не было России. И даже трудно было понять, где проводить её границы. Где историческая Россия, где её пределы? И вот здесь, пока мы с друзьями, политическими националистами, спорили, где пределы исторической России, СССР осыпался. Причём, не по своим историческим границам, а по советским административным — искусственно нарезанным когда-то для удобства управления Союзом. До сих пор, ни одна из бывших республик СССР не может внятно объяснить почему, вопя на весь мир о пребывании в СССР, как в «тюрьме народов», не признавая и осуждая советский период, они без всяких осуждений и возражений забрали себе все подаренные им этой «империей зла» территории? Это вероломство национальных хищников стало для меня временем прозрения, моментом истины. И ещё в 1992 году в «Независимой газете» я опубликовал текст, где написал, что восстановление исторической России неизбежно. И это восстановление исторической России будет обрушивать нынешние границы. И тогда же я вынес главный для себя урок: этнический национализм, в какие бы белые одежды благородных помыслов его ни заворачивали и в какие бы «демократические» формы ни облекали, — это всегда зло, близкое к фашизму. И этнический национализм лимитрофов, окружающих Россию будет всегда направлен против России, против русских — не важно, какой это национализм: грузинского, армянского, украинского или белорусского «разлива». Это всегда абсолютное зло, которое удовлетворится только полным уничтожением России. Это наш смертельный враг, и он должен быть уничтожен. А те слабые души внутри России, которые исповедуют некий русский этнический национализм, — весьма недалёкие исторические «реконструкторы», которые, к тому же, очень плохо знакомы с историей. Их можно назвать маргинальной сектой, но не замечать их тоже нельзя. Вместе с националистами Украины, Прибалтики, Закавказья, они — против народного большинства, против большой исторической России.

Владислав ШУРЫГИН. А что такое, по-вашему, большая историческая Россия?

Модест КОЛЕРОВ. Россия плюс Белоруссия, плюс Донбасс, плюс все те области и регионы, которые желают стать частью России.

Владислав ШУРЫГИН. А Украина в этом случае остаётся «за скобками»?

Модест КОЛЕРОВ. Сегодняшняя «большая» Украина — сталинское создание. И, наверное, в наследии Сталина это самая тяжёлая историческая ошибка. Конечно, к ней приложил свою руку и Хрущёв, но Украину такой, какую мы видим сегодня, создал всё-таки Сталин, включив в неё Западную Украину, Бессарабию, Закарпатье, прирастив Донбасс и ещё много других земель. В итоге был создан монстр, который даже в те годы требовал очень аккуратного и тактичного отношения. Приведу пример. В середине 1920-х годов перед советским руководством встала стратегическая задача — создать на случай войны второй индустриальный центр за Уралом. Потому что украинский промышленный центр был слишком близок к границе, как и ленинградский. Все понимали, что чуть фронт двинется — и вся промышленность окажется под угрозой. Сталин пишет Кагановичу: «Нам нужно связать украинские заводы с кузбасским углём, но у нас не хватает железнодорожных путей. Может быть, у Украины взять?» И знаете, что ответил Каганович? «Не дадут!». Получилось, что они сами создали миф о пролетарской промышленной Украине, перед которым сами же вынуждены были капитулировать…

И эта большая Украина с первого дня своего независимого существования взяла курс на разрыв исторического и культурного единства с Россией именно потому, что этнический национализм, провозглашённый государственной идеологией «незалежной», способен существовать только как антагонист России, которая когда-то являлась общим историческим домом наших братских народов. Украина — просто в силу своего места и размера — обречена конкурировать с Россией. И, чтобы стать Украиной, ей нужно провести дерусификацию, «очиститься» от России, чтобы построить себя в качестве национального государства. А такая дерусификация может быть только агрессивной и насильственной.

Владислав ШУРЫГИН. Никем не оспаривается факт, что СССР собирался добровольно. В республиках были коммунистические правительства и, оказавшись перед единой угрозой: либо выжить, либо быть уничтоженным буржуазными соседями, — они добровольно объединились в Советский Союз. И единство это можно было подкрепить только тем, что каждой из республик сохранялось и гарантировалось всё то, с чем она в Союз пришла. А потом, когда все советские республики оказались в одном государстве и обручи, их связующие, окрепли, началась очень сложная игра Сталина по соединению этих республик уже не в аморфную федерацию, а в Империю. И строительство это велось уже не в рамках отдельного развития бывших республик, а по Большому плану строительства единой сверхдержавы. Поэтому и создание Большой Украины было связано с тем, что в Советском Союзе никто не мог себе даже представить, что Украина когда-то окажется вне этого круга…

Сегодняшний политический проект «Украина» обречён, если за ним не будет стоять кто-то, кто его прикрывает и одновременно использует в качестве копья, направленного в грудь России. Сегодня это — США, которые быстро оттеснили европейцев, поначалу пытавшихся «порулить» процессами на Украине. И сегодня мы оказываемся, с одной стороны, в политическом противостоянии с радикальным украинским национализмом, а с другой — в цивилизационном конфликте с США и их евросоюзниками, которые взяли исторический курс на умерщвление и расчленение России. И всё это объединено против нас. По силам ли нам справиться с таким вызовом?

Модест КОЛЕРОВ. Тут однозначного ответа нет. Очевидно, что втягиваться в прямое открытое противоборство с самой мощной державой мира мы себе позволить не можем. Это самоубийство. Но и «забыть» Украину тоже не можем. Этот фактор чем дальше, тем сильнее будет нас подпирать рогатиной в бок. Поэтому нужна очень выверенная и взвешенная политика игры на противоречиях, которые есть как в отношениях Украины и США, так и внутри самой Украины. К счастью, наш враг не скрывается — он циничен, открыт и даже не даёт себе труда быть особенно умным. Он открыто провозглашает роль и место Украины в своей геополитической игре – «энский» армейский корпус, который будет брошен против России в удобном для того случае. Расходный материал! Несмотря на нынешнее противостояние с Москвой, в украинской элите достаточно людей, которым совершенно не хочется быть ни пушечным мясом для США, ни тараном, ни даже колонией. И они отлично понимают, что «одноразовая» роль расходного корпуса против России — это крест на всех политических и исторических амбициях Украины. Зависимая, управляемая извне колония — это совсем не то, о чём мечтают архитекторы «Большой Украины». Нет и на самой Украине консенсуса по отношению к России. Не упоротым «самостийностью», трезвым политикам очевидно, что ни США, ни Запад — объективно не заинтересованы в экономическом укреплении Украины, а её эффективное развитие без тесных связей с Россией — сказки для детей. Нам нужно строить свою политику на этих противоречиях и не дать разгореться открытому военному конфликту.

Владислав ШУРЫГИН. Соглашусь. Несмотря на то, что сегодня националистической элитой, пришедшей к власти в феврале 2014 года, проводится ускоренная «украинизация» территорий и оголтелая нацистская обработка населения, Украина так и не сложилась в единое унитарное государство. Сегодня это — всё та же агломерация разных земель, что и в советское время. В границах Украины собрано пять разных идеологий, пять разных территорий, пять разных этносов, которые даже не говорят на одном языке. Есть Галичина — «западенщина», страшно изувеченная ХХ веком человеческая общность, протёртая между Польшей, Румынией, Австро-Венгрией, Россией — там живут носители наиболее радикального национализма, фактически нацизма, ненавидящие всех «неукраинцев» вокруг.

С другой стороны, есть Правобережная Украина — та, которую было бы правильно назвать «Гетманщиной». Она готова бесконечно менять гетманов и лавировать между Востоком и Западом. Она, безусловно, исповедует «самостийность и нэзалэжность» — но уже умеренно, тяготея к терпимости, к союзам.

Есть левобережная Украина, которая традиционно тяготеет к России, исторически во многом с ней связана, выступает за братский союз с нашей страной.

Отдельно стоит Новороссия, которая была вообще искусственно прирезана к Украине и никогда ранее не входила в её состав.

И, наконец, есть Крым, который был вообще в советское время повешен Украине на шею, как некое украшение, который никогда не считал себя «украинским» и который Украину при первой возможности покинул.

Поэтому Украина может существовать только как результат некоего внутреннего баланса этих сил. Но теперь баланса нет, равновесие взломано и уничтожено «Галичиной» и радикальной частью «гетманьщины». И это далеко не всем по нраву…

Особый вопрос — русский фактор. Насколько он сегодня проявлен на Украине, где до недавнего времени русский язык был родным почти для двух третей населения?

Модест КОЛЕРОВ. Я бы не стал его преувеличивать. Тут есть ещё очень важный момент. Правда о нашем народе состоит в том, что русский народ очень слаб перед ассимиляцией. Редкие единичные случаи позволяют русским сохраниться в иноязычной культурной среде больше, чем в одном-двух поколениях. Они растворяются. Вспомните две волны русской миграции: огромную после революции и чуть меньшую по масштабам — после Второй мировой войны. Сотни тысяч, даже миллионы людей оказались в Югославии, Франции, в Южной Америке — и где они теперь, эти русские? Их нет. Они растворились без следа в тех странах и народах, где оказались. Ну, только староверы разве что сохранились. Но это изолированные группы, исключения, подтверждающие общее правило, аксиому: русский народ выживает и существует только благодаря своей государственности. Вне этой государственности он распыляется и исчезает. Это грустная правда о нас. Либеральные заклинания: «Страна не важна! Была бы свобода, а Россия как-то приложится», — не работают. Нет России — нет и русских. Сначала — государство, которое преодолевает нашего собственного зверя, нашу собственную слабость, а потом — всё остальное. Мы привязаны к своей земле. Это — наша судьба. Без своей земли мы бессильны. Наша земля — большая, может быть, хаотичная и неустроенная, но она нам нужна. И нам нужна своя государственность — причём не какая-то абстрактная, а сшивающая наше прошлое в единую ленту отечественной истории. Все разговоры о том, что можно вычеркнуть советское время и вернуться к царскому, — это всё пустословие кухонное. Нам история дала такую государственность. Она нам сделала 9 мая, 12 апреля, и мы дальше работаем. Мы сейчас боремся за то, чтобы наша государственность не была «коммерческой», чтобы она была государственностью, а не бухгалтерским учётом. Вот в чём центральное содержание нашей жизни сейчас.

Владислав ШУРЫГИН. Вот, кстати, в этом случае вопрос. Вы имеете очень редкий для людей опыт работы в администрации президента. Вы только что сказали, очень важно всё-таки сделать государство для людей, а не коммерческий проект. А вот в те годы, когда вы работали, какой была администрация президента, и какую Россию она тогда строила?

Модест КОЛЕРОВ. Сначала о государстве, которое сегодня построено. К сожалению, правда состоит в том, что с декабря 1991 года в России без каких-либо ограничений действует либеральная радикальная экономическая диктатура, и она за эти годы не изменилась ни на гран. Была лишь какая-то рихтовка — причём, большей частью, на словах. Но суть её не изменилась. И даже принятая в 1993 году Конституция, которая формально провозгласила социально ориентированное государство, фактически не работает. Последние двадцать шесть лет вся социально-экономическая политика правительства сводится к коммерциализации бюджетной сферы и к антиконституционному демонтажу социальных гарантий. В качестве доказательства достаточно посмотреть, как в Конституции провозглашены бесплатные медицина и образование, и как на деле ужимаются и бесплатное образование и бесплатная медицина, всё сильнее размываясь и перекрываясь «коммерческим» сектором. Это реальность!

В России доминирует азбучный, «АВС»-либерализм, который считает, что государство должно быть только ночным сторожем, а всё остальное должен регулировать рынок и рубль. При этом нет ни одной развитой страны, где бы эти принципы в чистом виде работали. Но наши клоуны-либертарианцы продолжают этот цирк на одной седьмой части суши. Докладывают: «Мы сэкономили 5 миллиардов рублей в медицине!» Как? Да очень просто — сократили половину среднего медперсонала в поликлиниках! И тут же рапортуют, что на миллиард рублей положили плитку. Это что? Это только бизнес. А люди? А люди пусть приспосабливаются! Если ты бедный — значит, ты не умеешь приспосабливаться. Значит, ты плохой! А кто плохой — пусть умирает!

Владислав ШУРЫГИН. Это социал-дарвинизм какой-то…

Модест КОЛЕРОВ. Да! Такое ощущение, что его пропагандисты сами будут жить вечно, всегда будут здоровы и богаты, и никогда Господь к ним не постучится. Удивительные люди! Но они реально управляют страной.

Владислав ШУРЫГИН. Вернёмся к вашей работе. В 2005-2007 годы, когда вы работали в администрации, там тоже торжествовал такой либерал-дарвинизм?

Модест КОЛЕРОВ. Нет. У нас была другая ситуация. Возможно, потому, что мы занимались политикой. К счастью, в этой области наша власть уже тогда разрешала себе быть патриотичной, государственной и верной Конституции и России. Над нами не было Гайдара и Чубайса. И в политике было сделано немало. Борьба за обеспечение прав народов Абхазии, Южной Осетии, признание их независимости, посильная интеграция Приднестровья. Это всё — политика! И возвращение Крыма — тоже политика! Поэтому я жил и работал в согласии со своей совестью. И из своей работы в администрации президента я вынес один ключевой вывод — там несравнимо больше возможностей принести пользу своей стране, своему народу! Потому что «Апэ» — это позвоночный столб, который связан со всей страной, с самыми дальними её областями. Нужно только работать. И всё!

Владислав ШУРЫГИН. И много тогда там было таких людей, как вы? Или вы были «белой вороной»?

Модест КОЛЕРОВ. Ну, не могу сказать, что это я такой гениальный, белый и пушистый. Суть в другом. Дело не во мне — дело в том, что сама специфика государственной службы такова, что абсолютное большинство, 99% госчиновников, не решают никаких жизненно важных задач, а просто служат. Ходят на работу, исполняют поручения начальников, в выходные отдыхают, в поликлиники ходят, в отпуска ездят. Абсолютное большинство чиновников относятся к работе именно так! А в области политики ты должен ставить себе задачи другого рода. Я вот хочу этого! Я хочу решить это! Я приходил на работу и ставил себе конкретную задачу, под конкретный срок, и вовсе не держался при этом за своё место.

Владислав ШУРЫГИН. Люди, которые, так или иначе, занимаются нашим политическим сектором, всё чаще замечают, что в нашу реальность кто-то всё время пытается протащить бесов из прошлого. Идёт постоянная ревизия истории. Я помню начало 2000-х, всю эту полемику вокруг печально знаменитого памятника казакам СС на старообрядческом кладбище у метро «Динамо». Я помню, сколько копий было сломано вокруг попыток героизировать Краснова, помню всю историю с реабилитацией Власова. Воспевающая убийц и эсэсовцев Украина — это уже «классика». По ней, что называется, учебники можно писать о том, как вчерашние палачи и мерзавцы вдруг становятся героями, которых изучают в школе. Но точно такие же процессы идут в других республиках. В той же Армении история с гитлеровским прихвостнем Нжде, который вдруг оказался сегодня для армянского руководства чуть ли не одним из столпов их национальной государственности…

Модест КОЛЕРОВ. Юмор ситуации здесь ещё и в том, что Гарегин Нжде никогда не был политическим лидером. Его высшая должность — военный министр в дашнакском правительстве Армении в 1920 году, которое заключило фактически капитуляцию в виде Александропольского договора с Турцией, сдав всё, что можно было сдать, и фактически передав туркам суверенитет Армении. Вот это максимум, чего он достиг как политик. Оказавшись в эмиграции, Нжде разругался со всеми, остался в одиночестве. И когда он пошёл на службу к гитлеровцам, то даже не смог набрать обещанных гитлеровцам 30 диверсантов из числа армян. И ему помогал его знакомый по Софии. Нжде — аферист. Это — человек не просто националистически, шовинистически настроенный. Он имел свою, вполне языческую племенную доктрину, которая, по сути, созвучна фашистской. Оказавшись в советском плену, под следствием, он напридумывал много чего о том, зачем он пошёл на службу к Гитлеру. Якобы чтобы остановить новый геноцид. Убедить Гитлера, чтобы тот надавил на Турцию, и та не напала на Армению, не устроила новый геноцид армян, если бы вступила в Закавказье. То есть не миллион воинов Красной армии предотвратили вторжение Турции, не Сталинград развеял эту перспективу, а вот аферист Нжде остановил. Культ Нжде был создан администрацией предыдущего президента Сержа Саргсяна… Не будем обсуждать, почему.

Владислав ШУРЫГИН. А всё-таки — почему?

Модест КОЛЕРОВ. Серж Саргсян усиленно выстраивал некую многовекторность армянской истории. Ему и его партии культ гитлеровца Нжде понадобился для того, чтобы отделиться от советского наследия и, соответственно, от России. Мол, была советская Армения, но была и «альтернативная», «национальная» — пусть и прогитлеровская. Как я уже сказал раньше, национализм — неизбежное следствие антирусского государственного устроительства. Этот национализм и в Армении, и в Белоруссии, и в Прибалтике, и на Украине — где бы то ни было — сейчас не имеет и не может иметь иных героев, кроме гитлеровских прихвостней, предателей и палачей. Кроме этнического национализма, у новообразованных государств «постсоветского пространства» нет никакой иной антирусской перспективы. Если они хотят «победить» в себе советское наследие, выстроить независимую от России линию, торгануть чем-то похожим на суверенитет в отношениях с Западом, — то этот товар надо найти и произвести. Мол, мы всегда стремились к независимости, мы всегда воевали с Россией. Дайте нам денег и помогите! Белоруссия с трудом ищет в своём наследии коллаборационистов, не может найти, обращается к тем деятелям 1918 года, которые в условиях немецкой оккупации объявляли марионеточную «белорусскую государственность». А заодно пытается приписать себе историю Великого княжества Литовского, а заодно — и польских повстанцев времён Костюшко и Мицкевича. Лишь бы они воевали против русских. Вот главная задача. Русофобия — их главная цель. Я не вижу здесь никакого этнического содержания.

Владислав ШУРЫГИН. А России это не грозит?

Модест КОЛЕРОВ. В России, к счастью, этнический национализм маргинален. В чём великое значение «Бессмертного полка»? В том, что он повысил и без того максимально возможный рейтинг Дня Победы ещё выше. Раньше, по опросам, главным праздником нашей страны День Победы считали 85% опрошенных. Сейчас «Бессмертный полк» на День Победы поддерживает 90%, а в ряде регионов — 95%. Всё! Это высший общенациональный консенсус.

Этнический русский национализм, пытающийся реабилитировать Власова, Краснова и прочую гитлеровскую сволочь, глубоко маргинален. Этот национализм — против 95%, абсолютного большинства населения России. Поэтому он отсохнет, отвалится. И чем больше вокруг нас пытаются реабилитировать Нжде, бандеровцев и им подобных, тем крепче будет наша оборона.

Владислав ШУРЫГИН. Модест Алексеевич, вы возглавляете крупное информационное агентство. На вас замыкаются волны информации, новостей, болей и надежд. Держа, таким образом, свою руку на пульсе нашей страны, скажите: чем она сейчас живёт?

Модест КОЛЕРОВ. Мы, благодаря специально построенной платформе, проводим опросы, которые никто другой не может провести. Участвуют иногда 60 тысяч человек, иногда 80 тысяч. Обычный опрос — 30 тысяч участников. Что можно сказать по результатам таких опросов? Есть полный консенсус по «Бессмертному полку», против сдачи Курил, за День Победы — тут 90%! За возвращение Крыма — 95%. Это общенациональный консенсус. Наш народ — против пенсионной реформы, тут тоже 90%! Президент взял на себя ответственность поддержать эту инициативу правительства, исходя из каких-то соображений. Но народ, который не представлен политически, голосует против.

Главная проблема, которая сейчас волнует наш народ, — социальная несправедливость. Контраст между богатыми и бедными растёт, бросается в глаза, государственная пропаганда обслуживает богатых, демонстрирует их богатство. Сыплет этой солью и перцем в глаза людям. Это первое.

Второе — уничтожение социальной инфраструктуры, коммерциализация школ, больниц, социальной сферы. Идёт тотальное уничтожение всего этого. То, что формально бесплатно, всё равно оказывается и становится платным. Это противоречит Конституции, это противоречит абсолютному общенациональному чувству справедливости.

И, пожалуй, третий пункт, который не проявлен в нашей политике, но чётко идентифицируется в настроениях людей, — это многочисленные вопросы, возникающие вокруг миграции. Миграция раздражает наше народное большинство отсутствием единых правил игры, отсутствием единых стандартов жизни и труда. Наш народ — не подлец, но и не дурак. Он прекрасно видит, что гастарбайтеры находятся здесь в рабском положении. Но там, где раб, — там и рабская психология, там минимум связи с обществом, конфликтность в отношениях с ними, преступность и т.д. Надо этим заниматься, но никто этим в достаточной мере не занимается. Весь наш народ должен быть подчинён пусть имперским, но единым стандартам. Иначе это — развал, иначе это — гражданская и межэтническая война, то есть самое страшное для нас. Мы уже пережили однажды гражданскую войну. Где самые отвратительные качества человека выходят наружу, даже между родственниками. Кто-нибудь занимается решением этих вопросов?

Я, если так угодно сказать, — русский империалист. И поэтому я — интернационалист. Русский народ — это большой народ, это целая таблица Менделеева. Его сила — в разнообразии, но не надо быть дураками! Надо обеспечить качество приёмки и использование этих кадров. Это кто-то делает? Нет! Существуют многочисленные варварские очереди — проверка русского языка у жителей Белоруссии. А на каком же ещё, чёрт побери, житель Белоруссии языке, по твоему чиновному мозгу, говорит, кроме русского, скажи, пожалуйста?! Ты сидишь, кормишь целую дивизию дебилов, бездельников… Они проверяют у белорусов знания русского языка! Бюрократическая дикость — произвол — проявляется в этом. Суммируем. Социальная несправедливость — неконституционная, что самое главное.

Владислав ШУРЫГИН. Кстати, как пример. Недавно официально было озвучено, что мы вроде как официально открыли путь Донбассу к нашим паспортам, но при этом фактически поставили их в рабское положение. Потому что стоимость всех процедур превышает 10000 рублей, а для Донбасса, где средняя месячная зарплата — 10000 рублей, это деньги просто неподъёмные. Особенно — для социально незащищённых слоёв. Если вы строите империю, то должны понимать, что у вас есть люди, которые кровью доказали свою верность. И они не нуждаются в том, чтобы их как-то оправдывать, пытаться как-то проверить или тем более считать, что они вот пытаются «пролезть» к нам… Ведь, более того, это люди образованные, это люди воспитанные в том же самом поле культуры, это наши люди!

И последний вопрос. Вы — историк, и в начале этой нашей беседы сказали, что это даёт возможность заглядывать далеко и видеть большие горизонты времени. Для вас, как для историка, конечно, ключевой вопрос –— наше будущее. Есть ли оно у нас? И отводите ли вы сегодняшней России вот те самые временные лаги, которыми измерили историю России до 1917 года?

Модест КОЛЕРОВ. Я убеждён в том, что, пока есть человеческая история, будет существовать и Россия. Россия не исчезнет. Мы знаем, что история полна трупов народов и государств. Всё русло истории забито этими скелетами. Россия выживет. Но без социальной революции в защиту справедливости не обойдётся. Людоедский капитализм ведёт дело к тому, что он будет демонтирован. Я молю Бога, чтобы это обошлось без смуты…

Россия > Внешэкономсвязи, политика. СМИ, ИТ > zavtra.ru, 14 января 2020 > № 3260168 Модест Колеров

Усть-Лабинские электросети выявили хищения электроэнергии на 1,7 млн рублей

Сотрудники Усть-Лабинских электросетей (филиала компании «Россети Кубань») в течение декабря прошлого года составили 15 актов безучетного и бездоговорного потребления. Общий объем недоучтенной электроэнергии по Кореновскому, Тбилисскому, Выселковскому и Усть-Лабинскому энергорайонах составил порядка 411 тыс. кВт/ч.

В ходе рейдов были проведены снятия показаний с нескольких тысяч индивидуальных приборов учета. Наряду с этим энергетики выполняли ревизионную проверку электросчетчиков, которая включает в себя визуальный осмотр схемы подключения и соединения, контроль соответствия приборов нормативным требованиям, их состояния, наличия и сохранности контрольных пломб.

Всем юридическим и физическим лицам, с чьей стороны зафиксированы нарушения, предъявлены претензии, которые обязывают их возместить причиненный Кубаньэнерго ущерб общим размером 1,7 млн. рублей.

Показательно, что проблема воровства электроэнергии беспокоит не только самих энергетиков, но и население. Законопослушные потребители нередко сами предоставляют информацию о незаконном подключении к линиям электропередачи, умышленном повреждении приборов учета, применении самодельных обогревающих устройств, работающих на ворованной электроэнергии.

– С хищением электроэнергии мы ведем постоянную борьбу, практически ежедневно снимаем смертельно опасные набросы с линий электропередачи, составляем акты и ведем разъяснительную работу, – рассказывает заместитель директора по реализации и развитию услуг Усть-Лабинских электрических сетей Виктор Билько.

Согласно статье 7.19 КоАП РФ, самовольное подключение к электрическим сетям влечет наложение административного штрафа на граждан в размере от 10 до 15 тысяч рублей; на должностных лиц – от 30 до 80 тысяч рублей или дисквалификацию на срок от одного до двух лет; на юридических лиц – от 100 до 200 тысяч рублей.

Энергетики напоминают, что с 9 июня 2019 года ужесточилось наказание за повторное незаконное подключение к электросетям. Физические лица обязаны будут выплатить штраф от 15 до 30 тысяч рублей, а должностных лиц могут отстранить от деятельности на срок от двух до трех лет, а также наложить штраф от 80 до 200 тысяч. Юридические лица обяжут заплатить от 200 до 300 тысяч рублей.

Добыча нефти на блоке АЧГ достигла 500 млн тонн

На блоке «Азери-Чираг-Гюнешли» производство нефти достигло 500 млн тонн со старта добычи. Полмиллиарда тонн нефти, добытой с АЧГ с 1997 года, было транспортировано в основном через экспортные трубопроводы Баку-Тбилиси-Джейхан и Баку-Супса от терминала Сангачал через Азербайджан, Грузию и Турцию на мировые рынки, Об этом сообщили в компании BP, которая является оператором по разработке АЧГ.

Как отметил региональный президент BP по Азербайджану, Грузии и Турции Гэри Джонс, эта веха является большим вкладом на 25-й годовщину подписания «Контракта века».

«Мы, как оператор, гордимся тем, что достигли этой вехи производства в исторический год для страны и для всех партнеров в АЧГ. Я хотел бы поздравить всех людей, которые внесли свой вклад в это достижение, и поблагодарить нашу операционную команду за постоянную приверженность безопасности и надежной работе», — цитирует его Trend.

Отметим, что контракт на разработку блока АЧГ был подписан в 1994 году. 14 сентября 2017 года в Баку было подписано новое соглашение о разработке блока АЧГ, до 2050 года. Долевое участие в проекте выглядит следующим образом: BP (оператор) — 30,37%, AzACG (SOCAR) — 25%, Chevron — 9,57%, INPEX — 9,31%, Equinor — 7,27%, ExxonMobil — 6,79%, TP — 5,73%, ITOCHU — 3,65%, ONGC Videsh Limited (OVL) — 2,31%.

Автор на сцене

современная русская драматургия

Екатерина Глушик

Творческий конкурс на лучшую современную пьесу года "Автора — на сцену!" станет ежегодным. Об этом было объявлено на пресс-конференции, состоявшейся перед церемонией награждения победителей 2019 года.

Учредители премии — Национальная ассоциация драматургов (НАД) и юридическое объединение ООО "Театральный агент". А идею проведения такого конкурса выдвинул глава НАДа Юрий Поляков, который подчеркнул, что без поддержки компании "Театральный агент" и лично её генерального директора Виктории Сладковской этот проект едва ли мог осуществиться. По словам Сладковской, идея создать конкурс в поддержку молодых драматургов, пишущих на русском языке, появилась в прошлом году. Премия предполагает вручение сертификатов в размере 500 тысяч рублей на постановку пьес-победителей. То есть денежные призы предназначены для финансирования постановок. А поскольку, по словам руководителя НАДа, "на традиционную драматургию наше государство не особо раскошеливается", то поддержку со стороны "Театрального агента" на финансирование десяти пьес-победителей трудно переоценить.

"Целью конкурса является поиск новых пьес высокого художественного литературного уровня, отражающих современную действительность, поднимающих злободневные темы. Конкурс призван выявить лучшие драматические произведения авторов, содействовать их популяризации и постановке и в целом способствовать развитию русской драматургии и продвижению новых пьес, в которых отражена российская действительность, подняты важные для общества темы, воплощены герои нашего времени".

На пресс-конференции члены жюри и организаторы конкурса, среди которых Юрий Поляков, Виктория Сладковская, главный редактор журнала "Время культуры. Петербург" Татьяна Москвина, прозаик, главный редактор издательства "Даниловский благовестник", член Союза писателей России Владимир Малягин, режиссёр, театральный деятель Пётр Орлов, говорили о необходимости сохранения традиций отечественного театра.

Впервые конкурс прошёл в 2018 году, и вот уже представлен альманах с опубликованными пьесами-лауреатами прошлого года. Отрадно, что ко всем авторам проявлено внимание со стороны театральной общественности. Об авторитете новой премии говорит тот факт, что на данный конкурс принято к рассмотрению 306 пьес (это на 100 больше, чем на первом конкурсе) из России, Украины, Казахстана, Узбекистана, Латвии, Литвы, Израиля, Белоруссии, Азербайджана, Киргизии, Грузии, Молдавии, Болгарии, Чехии, Германии, Франции, США. Как отметил Юрий Поляков, работы пришли отовсюду, где живут и пишут наши соотечественники.

Также на пресс-конференции подчёркивалось, что организация конкурса — это фактически спасение современной русской пьесы. Как уже было отмечено, особенность этого конкурса в том, что он материально поддерживает именно постановку пьесы на сцене. По словам Виктории Сладковской: "Для описания главной задачи конкурса идеально подходит цитата из стихотворения русского поэта Льва Озерова: "Талантам надо помогать, бездарности пробьются сами!" Очень часто талантливо написанные пьесы не доходят до сцены из-за того, что не имеют возможности быть прочитанными и получить экспертную оценку профессионалов. Мы хотели сделать так, чтобы пьесу не положили "в стол". Поэтому победителям вручаем сертификат, который будет оплачен театру, взявшему пьесу на постановку. Нам важно, чтобы автор смог увидеть свою пьесу на сцене”. Кроме того, "Театральный агент" занимается продвижением пьес, их авторов за рубежом.

Как заметил Юрий Поляков, для московских театров сумма сертификата — деньги небольшие, но для региональных или театров русской драмы где бы то ни было — вполне те средства, которые поспособствуют реализации постановки. К тому же, автор сам может выбрать театр и предложить ему свой сертификат для постановки. Поляков подчеркнул также, что главным в театре является драматург, с него начинается постановка. А в оргкомитете "Года театра", прошедшего в нашей стране, не было ни одного драматурга!

Рефреном звучало: "Россия должна сохранить свою культуру: есть культура — есть Россия. Нет культуры — не будет и России".

Председатель жюри поделился и критериями отбора победителей: "Первый критерий — это профессионализм автора пьесы. К сожалению, 20 лет господства "новой драмы" привели к тому, что профессиональный уровень драматургов очень сильно упал. Второй критерий — художественный уровень произведения. И третий критерий — соответствие зрительскому интересу русского репертуарного театра. Мы также поощряем новаторские проекты, но только если они будут соответствовать названным мною критериям. Наша сверхзадача — вернуть качественную современную драматургию российскому зрителю. Потому что "новая драма", которую очень серьёзно финансово поддерживают вот уже 30 лет, так и не смогла создать пьесу, способную удержаться в репертуаре и собрать большие залы".

Татьяна Москвина обратила внимание на то, что в советское время в репертуаре театров на первом месте стояла русская классика, затем шла современная отечественная драма, далее — зарубежная классика, современная зарубежная драма. Ныне современная отечественная драматургия — в самом конце репертуарного листа. А есть и театры, в репертуаре которых вообще нет отечественной классики. "Новая драматургия" себя не оправдала, зритель не отмечает её своим вниманием, и вновь повсеместно ставят пьесы Розова, Вампилова, Арбузова.

Однако, считает Татьяна Москвина: "Человек делает то, что поощряется. Поощрялись же тенденции, в соответствии с которыми режиссёру требовалась не пьеса, а определённого рода материал. Речь о том, что пьеса — полноценное художественное произведение, практически не велась. Нам надо возродить русскую драму".

Народный артист РСФСР, режиссёр Всеволод Шиловский призвал бросить все силы на борьбу с тем, что происходит в наших театрах: "Это чудовищное преступление против нас, граждан России, которая всегда была сильна своей культурой. Поразительно, как новое поколение находит силы и пробивается сквозь асфальт, когда у них отнято всё".

"Среди пьес-победителей — исторические, бытовые пьесы, мелодрамы, комедии. В плане тематики и жанра все они очень разные. Отличает их то, что авторы понимают, что эту пьесу должен посмотреть зритель и желательно не уйти в перерыве", — поделился впечатлениями Юрий Поляков.

Лауреатами II Международного конкурса "Автора — на сцену!" стали: Дмитрий Артис (пьеса "Шахтёр"), Екатерина Барсова-Гринева ("Лунный блюз для Греты"), Дмитрий Бочаров ("Американец"), Александр Домовец ("Восьмидесятник"), Малика Дубина ("Таська"), Михаил Мишин и Александр Червинский ("Лягушки в шампанском"), Глеб Нагорный ("Русский Хэллоуин"), Татьяна Осина и Марина Ошарина ("Последний волшебник"), Влада Ольховская ("6 утра, американо"), Ольга Степнова ("Артистка из Кукушкино"). В номинации "Российская историческая пьеса" победил Игорь Афанасьев ("Пётр Великий из плоти и крови"). Дипломами отмечены Леонид Доброхотов ("Кёнигсбергские КАНТинки", Виктор Калитвянский ("Легенда о кимрском сапожнике") и Ирина Ордынская ("Миллион роз"). География русской пьесы обширна: Волгоград, Новосибирск, Белоруссия, США…

Конечно, конкурс только начал своё существование, и я искренне верю, что его ожидает, пафосно говоря, победное шествие. Ведь такая инициатива похвальна-похвальна-похвальна. И надеюсь, что "дружеские замечания" пламенного сторонника богатых традиций русского театра: и драмы, и режиссуры, и актёрского исполнения, — будут полезны.

Ведь уже при оглашении списка победителей возникли вопросы: как некоторые пьесы-призёры отражают такую заявленную задачу конкурса, как "популяризация и продвижение на сцену новых пьес, в которых художественно отражена российская действительность, подняты важные для общества темы, воплощены герои нашего времени"?

"Шахтёр" — о герое труда прошлого века Алексее Стаханове, "Американец" — о Фёдоре Толстом-"американце": гуляке, дуэлянте, авантюристе, которого называют "одним из самых неоднозначных представителей русской аристократии первой половины XIX века". Другие герои: кимрский сапожник, Грета Гарбо, Михаил Булгаков… И названия "6 утра, американо", "Русский Хэллоуин" тоже наводят на размышления.

Видимо, традицией конкурса станет и то, что избранные отрывки из пьес будут представляемы на церемонии награждения. Тоже хорошо. Выпускники ВГИКа, актёры московских театров показали на Малой сцене Театра имени Маяковского, где и проходила церемония, отрывки из пьес.

И что мы видим? Алексей Стаханов, если судить по увиденному эпизоду, — алкоголик, Михаил Булгаков — морфинист, третирующий жену. Это — современные герои?

В чём вообще современность этих пьес? В том, что они написаны ныне живущими авторами?

В театр я практически перестала ходить, потому что повсюду в режиссуре акценты — на два приёма: эпатаж и сексуальность. Повсеместно без всякой нужды демонстрируются полуобнажённые тела. Но в театр ходят в основном женщины, часто "элегантного возраста", или семейные пары, и так ли нужно зрительнице, приятно ли ей смотреть на эти "ню"? Ещё одна особенность постановок — крик! Если хотят выразить страсть, то так заорут! Зачем? Разве в обычной жизни люди так горлопанят, так истерят? И здесь не обошлось без таких "приёмов".

Я, избалованная русской актёрской школой, непревзойдёнными постановками Малого театра советского времени, МХАТа, спектаклями на сцене театра Вахтангова, у актёров, участвующих в инсценировках, не увидела магии творчества. Когда сказана фраза Андровской, Гоголевой, Яншиным, Коршуновым — и ты загипнотизирован голосом, интонацией. Когда не надо тыкать в лицо вызывающим декольте или щеголять ножками (о-очень красивыми, надо признать), чтобы задержать внимание. Когда не надо махать руками, как мельницы, чтобы демонстрировать мужественность… Никаких эмоций, кроме недоумения, это не вызывает.

К тому же, даже в отобранных для постановки отрывках победителей — непростительные штампы вроде таких: "Непреклонна, как скала", "Я в дуло пистолета смотрел с улыбкой", "Эти ножки я так бы и носил всю жизнь на руках".

И ещё: из всех вышедших на сцену лауреатов только один автор — молодой. Может, они — начинающие? Но про кого-то сказано, что его пьесы ставят в большом количестве театров, другой признался, что не единожды лауреат, Михаила Мишина начинающим тоже не назовёшь.

Сама идея этого конкурса великолепно задумана, почти идеальна, уникальна по воплощению: широкий охват авторов, равноправие участников, поощрение постановок, возможность уже на церемонии награждения увидеть поставленной на сцене хотя бы часть пьесы в исполнении профессиональных актёров, выпуск альманаха с пьесами-победительницами. Благородна личная инициатива людей, обеспокоенных сложившейся ситуацией, старающихся помочь начинающим авторам и создавших такой конкурс. Колоссальные силы и энергия вложены.

И надо следовать поставленным задачам! Тем более, цель: спасение традиционной русской драматургии, — благороднейшая.

Россия > СМИ, ИТ > zavtra.ru, 10 января 2020 > № 3255695 Екатерина Глушик

«Газпром» продолжит поставки газа в Армению в 2020 году на прежних условиях

ООО «Газпром экспорт» и ЗАО «Газпром Армения» подписали дополнительное соглашение к контракту на поставку российского газа в Республику Армения.

В соответствии с соглашением, с 1 января 2020 года цена газа на границе Грузии и Армении сохранится на уровне 2019 года.

ЗАО «Газпром Армения» — 100-процентное дочернее общество ПАО «Газпром» — поставляет газ на внутренний рынок Армении. Компания также осуществляет транспортировку, хранение, распределение и реализацию газа, реконструкцию и расширение газотранспортной системы и мощностей по подземному хранению на территории республики.

Контракт на поставку российского газа между ООО «Газпром экспорт» и ЗАО «Газпром Армения» в объеме до 2,5 млрд куб. м в год действует до конца 2020 года.

Комиссия по регулированию общественных услуг Республики Армения на своем заседании 25 декабря приняла решение продлить срок действия лицензии №0102 на импорт природного газа в Республику Армения до 1 января 2021 года.

Сергей Параджанов: "Если хочешь быть свободным – будь им"

Сегодня великому Сергею Параджанову исполнилось бы 96.

Гонимый при жизни, отсидевший по надуманному поводу, он после смерти вошёл в пантеон лучших режиссёров ХХ века

Владимир Вестерман

Только один всемирно известный кинорежиссёр мог так «троллить», сказав в интервью в Париже, в ноябре 1988-го, незадолго перед смертью, что его посадили по обвинению «в изнасиловании 340 членов КПСС».

Только он один мог требовать: «Пошлите меня в Африку, и я сниму лучший африканский фильм, я вам напридумываю кучу старинных папуасских ритуалов, не хуже чем гуцульских в «Тенях забытых предков»! И только он один из лагеря строгого режима, куда его по недоказанному обвинению отправили на пять лет, писал: «В Тбилиси жара, а тут уже дожди! Сыро. Кожа на ногах в плесени и волдырях. В лагере полторы тысячи человек, у всех не менее трех судимостей. Меня окружают кровавые судьбы, многие потеряли человеческий облик. Меня бросили к ним сознательно, чтобы они меня уничтожили. Блатного языка я не знаю, чифирь не пью, наколок нет. Они меня презирали, думали – я подсадная утка, изучаю жизнь зоны, чтобы снять фильм. Но, слава Богу, поверили. Многие исповедуются…»

«Исповедь» – последний фильм, который он в своем воображении и по своему сценарию снимал двадцать два года и который так и не успел снять. 200 метров пленки отснял и улетел к Арарату на ангельских крыльях на спине. Он их соорудил из рукавов шубы матери, страниц «Мойдодыра», дамских несуразных шляпок и персидских преданий. Это не было чудом. Это было тем, о чём он говорил в Тбилиси, где родился, в Киеве, где снимал кино и в Ереване, где своей необыкновенной жизнью в духе его картин и коллажей почти тридцать лет живет Музей Сергея Параджанова: «Не существует чуда – существует только любовь».

Раньше о кинорежиссере и художнике Сергее Параджанове не очень многие слышали, а теперь и подавно, давно ничего не слышат. Лучшие его друзья, режиссеры, операторы, художники, поэты давно уж там, откуда не возвращаются, а из наших современников не сразу кто-либо вспомнит, какой из знаменитых женщин ХХ века Сергей Параджанов из лагерного заточения послал букет, сооруженный из носков и колючей проволоки.

Лиля Брик, Брежнев, Арагон и Феллини

Этой женщиной была Лиля Брик. Ей тогда уже было за восемьдесят, и она ещё в двадцатые была возлюбленной Маяковского. («Не существует чуда - существует только любовь».) Она и подняла на ноги мировую общественность, уговорила поэта Луи Арагона приехать в Москву и обратиться к Брежневу с просьбой выпустить всемирно известного режиссера из тюрьмы. И вот сегодня, в 2020-м, Параджанову исполняется 96.

Пусть дата и не круглая, но это хороший повод, чтобы вспомнить все его фильмы, всю его биографию, подробности его жизни и творчества. Вспомнить, что это был за человек: человек-миф. Большой художник, сломать которого не удалось. Он, по словам Андрея Тарковского, выражал всем своей существом и своей судьбой то, что было невозможно в СССР:

«Если хочешь быть свободным – будь им».

Он был поистине свободный художник, очень эксцентричный, очень своенравный, очень веселый, очень продуктивный и не всегда понимавший, что такое же он создает, из какого «мусора и драгоценностей». Он заново перетворил мир, создав своё, ни на что не похожее кино. Что, собственно, почти невозможно. И кино такого уровня, настолько фееричное, что сам Феллини усматривал сходство с ним самим, великий же Антониони говорил:

«Его вклад в мировое кино состоит прежде всего в том, что он создал уникальный кинематографический язык. Мир фильмов Параджанова — это волшебное сочетание цвета, пластики, музыки и слова. В кадрах его картин — энциклопедическое знание восточной культуры и искусства, буйство фантазии».

Дева Мария на крышке молочной бутылки

На кинофестивале в Римини наградой за лучшую кинокартину служит серебряный медальон в подарочной коробке - Дева Мария, отлитая по эскизу Тонино Гуэрра, поэта и сценариста Феллини, его правой руки и близкого друга.

Это точная копия выдавленной Параджановым в лагере гвоздем на крышке от молочной бутылки из фольги рельефной Мадонны. Таких медальонов - с изображениями святых и мифических персонажей – он за 4 года 18 дней заключения выдавил не один десяток, и все раздарил. Всего же, по его словам, там, где его пытались сломать и где он работал дворником и колол ломом лёд, было создано им 800 произведений. Из подручных средств, из того, что было в лагере. Часть их теперь в его Музее, часть неизвестно где, а часть вместе с творцом летает над Араратом и не собирается приземляться.

Устремляться куда-то значительно выше обыденности, к «подсвеченным облакам» ему было так же свойственно, как и разбираться в тонкостях каждого кадра, который он снимал, считая его отдельно взятым художественным полотном. Потом эти кадры он смонтирует и получится фильм не для всех, не для широких слоев, но нужный ему самому и получивший десятки международных наград. В этом фильме скалы могут быть синими, четыреста наложниц голыми, а средневековый герой одет в английские башмаки. А когда вызовут в большой кабинет и в этом кабинете спросят, как такое может быть, он скажет, что это может быть только так. Для этого надо действительно уметь летать в своем воображении, а затем и физически, или потребовать, чтобы все верблюды на съёмках были белые.

Параджаниада

Всё это – символы, такой особый язык «Параджаниады», своя вымышленная страна, целиком театральная. У Параджанова был свой, персональный театр, который проникал и в повседневность: даже тогда, когда он стряпал, стирал, накрывал на стол или ходил на базар, - всё это он делал театрализовано. И гостей принимал театрализовано, встречал ли он в своем доме американского поэта Гинзбурга, или кого-то другого, знаменитого или не очень. Для этого тотального театра никто не был нужен, кроме него самого - это всегда был театр для самого себя, театр одного Параджанова.

А теперь представьте, какие стилистические разногласия были у него с советской властью. В номенклатурных кабинетах понять подобные изыски не могли по определению, независимо от уровня должностного лица.

Самым непонимающим был тов. Суслов, «серый кардинал» советской культуры, тоскливый человек, обладающий огромной властью, главный в ЦК по вопросам идеологии. Этот Суслов, фигура зловещая, до такой степени не понимал Параджанова, что прямо «кушать не мог». Невозможно себе представить бОльшую пропасть между людьми, нежели пропасть между Сусловым и Параджановым. Именно здесь, в Москве, на Старой площади, даже не в Киеве, где его впоследствии осудят, за окнами серого здания ЦК КПСС находился центр гонений на Параджанова, не раз повторявшего, что для него «самый ненавистный цвет – серый».

Серый – это вам не пурпурный, серый – это не «Цвет граната», они как лед и пламень противоречат друг другу. Представить художника такого типа, такой фантазии, такого намеренного эскапизма и фантастического воображения, вынужденного существовать в рамках унылого соцреализма, - невозможно. Параджанов был также чужд соцреализму, как соцреализм – Параджанову. Эти две планеты должны были столкнуться до аннигиляции. Что, как вы знаете, и произошло.

Полет нормальный

…Один из его «полетов» изображен на знаменитой фотографии его друга и фотохудожника Юрия Мечитова: Параджанов весело летит «на крыльях пиджака» над булыжной мостовой старинной улицы бывшего Тифлиса.

Там он и родился. В 1924 году.

«Моя мать – Сиран Давидовна Бежанова. Отец – Иосиф Сергеевич Параджанов. В год моего рождения они развелись фиктивно. Развод им был нужен, чтобы спасти шубу из французской выхухоли и дом на горе Святого Давида. Шубу, дом и много чего другого удалось спасти. После смерти мамы мы с сестрой никак не могли поделить шубу, и тогда я разрезал ее ножницами пополам. А дом – вот он, стоит на Котэ Месхи. Сколько семей в нем разместилось! Отца тем не менее арестовали, но детство мое было окружено заботой. Боясь обысков, мама каждый день заставляла меня глотать бриллианты. Потом ходила за мной по пятам с горшком в руках»

Конечно, это фантазии, прелестные фантазии, Параджанов всю жизнь выдумывал.

Потом он поступил в Консерваторию, затем во ВГИК – одаренный в пении и рисовании, способностей к точным наукам он не имел.

«Министерство культуры Грузии даже выдало мне примус, валенки и сторожевой тулуп... Это была дань государства моей судьбе».

Учась во ВГИКе, он мечтал «делать музыкальные фильмы и экранизировать оперы». После ВГИКа несколько музыкальных фильмов он снял, но ни одной оперы не экранизировал.

Тени забытых предков

Зато в 1964 году экранизировал повесть Михаила Коцюбинского «Тени забытых предков». Точнее, эта никакая не «экранизация», скорее поэтическая фантазия о жизни гуцулов, фильм-матрица, визитная карточка этого режиссёра, великая картина, вобравшая в себя всего Параджанова, предыдущего и последующего. Породившая подражателей, ставшая культовой, как говорится непревзойденной – и действительно, в этом жанре никто её до сих пор не превзошёл, да и вряд когда-нибудь превзойдёт.

Таких явлений в истории кино не так уже много: «Амаркорд», например, или «Казанова» Феллини: по части оригинальности на ум приходят только эти картины, где традиция не играет такой роли, какую играет совершенно новое высказывание - гения, создающего свой мир на ваших изумлённых глазах.

Совершенно фантастический шедевр, после которого он проснулся знаменитым: в СССР картину посмотрели 8 миллионов, слава её докатилась до Европы и Америки, как нечто невиданное доселе, притом что «этнические» фильмы, экзерсисы гениев места редко имеют такую международную известность. «Тени», при всей их экзотичности, обладают неким универсализмом, кодом, внятным всем и во всем мире.

Как сказал гуру мирового кино Жан-Люк Годар:

«В кино есть изображение, свет и реальность. Параджанов был мастером и хозяином этого храма».

Режем по живому

Результат не замедлил себя долго ждать. Вместо того чтобы молиться на мастера такого уровня, тут же посыпались запреты. Были проблемы с фильмом «Киевские фрески», затем - с «Интермеццо» по новелле М. Коцюбинского.

«Цвет граната», правда, снять всё-таки удалось, и в авторском варианте фильм назывался «Саят-Нова». Картину буквально кастрировали, перемонтировали насильно – ножницами вооружился ныне забытый режиссер Юткевич, хотя он в своём роде спасал фильм, который могли вообще уничтожить. Сам Параджанов категорически отказался резать по живому.

Недаром он яростно сопротивлялся поучающим его невеждам, тем, кто не разбирается не только в кинематографе, но и вообще ни в чем не разбирается. Зато, как правило, в руках у таких вся власть и влияние, ибо живем мы в стране обратной эволюции. После «Цвета граната» Параджанов задумал снять «Интермеццо».

И вот тут началось. Ему начали слать письма. И в письменном виде объяснять, что:

А) в квартире у Коцюбинского не могло быть откормленных доберман-пинчеров

Б) Коцюбинскому не могли сниться вороны, которые садятся на головы женщинам, и женщины, которые прикалывают ворон длинными булавками к своим косам

В) что рефлексии героя «Интермеццо» следует переадресовать декадентам, что в нашем кино эстетике Кафки нет места

Лагерь

Через два года не нашлось места на воле и самому Параджанову…

Человеку, у которого «дом был центром притяжения для знаменитостей всего мира, и никто не удивлялся появлению у него Высоцкого, Плисецкой или Мастроянни, торгашей и режиссеров, «воров в законе» и князей, зэков из зоны и милиционеров. Он говорил все, что думал, зачастую эпатируя и шокируя. Одни уходили, поверив, что посетили великого человека, другие были уверены, что общались с самим дьяволом… Он был всегда не любим властями. И, наверное, в первую очередь за то, что обладал потрясающим чувством свободы. Он был человеком вне систем, канцелярских книг, паспортов или похвальных грамот».

…Он и ухаживал «чрезвычайно красиво», как вспоминала его жена:

«Встретив на улице, мог осыпать охапкой белых пионов – величиной с детскую головку! А однажды вручил прелестный серебряный браслет с аметистами и аметистовое ожерелье… Поблагодарила и отказалась. Возмущенный Сергей схватил футляр – и на моих глазах зашвырнул в мусорный бак! Позже я услышала неподражаемый параджановский рассказ о том, с каким трудом он извлекал обратно эти чудесные вещи, чтобы потом, когда я стану его законной женой, подарить мне их ещё раз…»

Они поженились в 1956-м, а в 1962-м уже развелись. Подробности слишком интимны, и нет ни желания, ни необходимости их выяснять.

Ибо в подробностях их совместной жизни хитроумно переплелись мифы и реальность, как и во всей жизни Параджанова.

Из мифов

место рождения жены: город Шанхай, Китай

за всю жизнь я (говорил Параджанов о себе) прочитал ровно две книги: «Мойдодыр» и «Дядя Степа»

прочитав его дело, Любимов сказал, что поставит по нему спектакль в «Комеди Франсэз»

И всё это, каким-то косвенным образом, как в снах Гофмана, потом появлялось в его новеллах, мерцая, как бок старинного примуса на комоде…

А из реальности, тяжелой, трагической реальности, фрагмент письма:

«Адрес мой неожиданно изменился. Причину не могу установить. Есть предположение “Расположен к самоубийству”, потому, вероятно, будут часто перевозить из лагеря в лагерь. Это невыносимо при моём состоянии. Новые администрации, новые лагеря, свои обычаи и невыносимая работа! Быть на людях! Чтобы не вздернуться! Сейчас работа в мех(аническом) цеху. Уборщиком отходов металла. Плохо очень. Не могу выдержать. Резко падает зрение от напряжения. Все стабилизировалось и похоже на хроническое состояние, подобное раку! Знаешь, что неизбежное пришло – и амнистия, и отказы, и нет никаких надежд. Только время – 3 года и семь месяцев. Это сверх моих сил».

Следующая его судимость была в 1981 году, после отсидки в лагере, которая впоследствии и убила его. Верный себе, он так и не угомонился, зачем-то выступив, причём со сцены, после показа спектакля о Высоцком в Театре на Таганке. Вышел на сцену и сказал, что этот спектакль, скорее всего, закроют, потому что это – «электрокардиограмма Москвы». И рассказал, что получает бриллианты от самого Папы Римского, их продаёт и на эти деньги живёт, поскольку после выхода из тюрьмы он уже не кинорежиссёр, а нищий безработный из Тбилиси. Вдобавок назвал начальство, сидевшее в зале, «пыжиковыми шапками».

На другой же день после этого афронта он был под конвоем вывезен из Москвы в Тбилиси (на появление в Москве и так был наложен официальный запрет), а затем арестован. Не за «папские бриллианты», которых не существовало, а вследствие провокации – ему шили взятку должностному лицу. Он вновь, уже больной, с сильно подорванным в лагере здоровьем, отсидел девять месяцев. Выпустили благодаря письму Беллы Ахмадулиной Брежневу и личной беседы Тонино Гуэрры с Эдуардом Шеварднадзе, тогдашним Первым секретарем ЦК Компартии Грузии.

Моя личная Библия

В общей сложности работать ему не давали долгих пятнадцать лет, и это, повторюсь, после фантастического успеха «Теней». Потом все же дали снять «Легенду о Сурамской крепости» (1984). Потом – перестройка, о которой он говорил, что она пришла слишком поздно.

О Михаиле Сергеевиче Горбачеве в интервью в Париже он сказал, что хотел бы снять его в роли Гамлета. Его спросили, что бы он ещё хотел снять, Параджанов ответил:

«Если бы я жил в Италии, я бы поставил там “Божественную комедию” Данте. Для Америки я бы поставил “Песнь о Гайавате” Лонгфелло. Это — тоже слеза моего детства. Хотел бы я сделать фильм в Америке? Должен вам напомнить “Травиату” — недаром я изучал оперу, балет. Там, в конце, к Виолетте приходит её возлюбленный и говорит, что они будут вместе. Она отвечает: “Поздно!” Кашляет, вынимает платок и говорит: “Поздно!” Так и я отвечаю: “Поздно!” Я оставил свою энергию в тюрьме, где стал художником. И привёз оттуда свои 800 работ».

Последний его фильм - «Ашик-Кериб» (1988).

В 1989-м смертельно больной Параджанов снял 200 метров «Исповеди»: «Потом я дописал пролог. На фестивале присутствовала глухонемая Лилиан Гиш.

Её коляску пахом ударял негр, и она летела... улыбаясь. Она звезда моего детства.

И она говорила... глухонемая.

“Исповедь” – моя личная Библия. Мой любимый сценарий».

Диляра Тасбулатова:

С «Цветом граната» случился интересный парадокс, возможно, единственный в таком роде за всю историю кино. (Есть ещё пример – «Как царь Петр арап женил», фильм был вырезан наполовину, но там всё же сохранились основные сюжетные линии, резали и «Конформиста», но исключительно для нашего проката, весь мир знал этот фильм по оригинальной версии). Так вот: киноманы ценят эти остатки былого величия и в таком виде – ибо каждый кадр у Параджанова столь насыщен семантически, что его можно в принципе разрезать на множество фото и все равно это будет искусство. Да, но природа кино другого свойства, это ведь не смена фотографий, пусть и выдающихся - композиционно, по цвету и так далее. Это же не слайд-шоу, в кино важно внутрикадровое движение, и - третий смысл, над-смысл, возникающий между монтажными склейками. Вы видите два кадра последовательно, третий же – воображаемый, остающийся на сетчатке глаза (если говорить о законах физиологии) и – остающийся в подсознании, что самое важное, на чем и строится магия кино и чем владеют, часто интуитивно, гении.

Так что над «Цветом граната» была произведена совершенно варварская операция, это как здоровую ногу отрезать, а заодно и руку, в окончательном варианте это фильм-инвалид, хотя в мифологию кино вошёл как шедевр.

Левон Григорян, друг и ассистент Параджанова, случайно обнаружил коробки с плёнкой, на которой фрагменты фильма, не вошедшие в окончательный, «зарезанный» монтаж – это почти детективная история. И сделал версию из «остатков».

Недавно пришла информация, что фильм можно восстановить в его ПЕРВОНАЧАЛЬНОМ виде – насколько это возможно и правда ли это, пока непонятно. «Новые известия» будут следить за этим сюжетом.

ЧЕЛОВЕК ИГРАЮЩИЙ

О Сергее Параджанове, при жизни гонимом и опальном, а ныне занесенным в пантеон великих, наговорено и наврано столько, что уже отличить правду от лжи, выдумку от реальности иногда просто невозможно. Честных свидетелей – таких, кто не записывает себя в «друзья» Параджанова, повстречавшись с ним раз в жизни, - осталось довольно мало. Добросовестных – еще меньше.

Кора Церетели, долгие годы его бессменный редактор, и Левон Григорян, второй режиссер на многих его фильмах, - из их числа. Кора Давидовна уже издала две блистательные книги о Мастере, которые успели стать библиографической редкостью; написал свою свою интерпретацию параджановской судьбы и Левон Григорян…

Все, что выходит из-под их пера или рассказывается изустно, имеет непреходящую ценность, ибо мало кто так близко знал этого человека, уникального во всех своих проявлениях, от странных, экзотических – до полубезумных.

Ибо Параджанов был человеком играющим не только на съёмочной площадке, но и чуть ли не в каждую минуту своей жизни, творя вокруг себя, словно Демиург, новый мир.

Порой из ничего, из кусочка ткани и бутылочной пробки.

Кора Церетели:

…В первый раз Параджанов смог почувствовать всю прелесть заграничных поездок, когда мы поехали с ним в Мюнхен. Он, правда, был в Голландии до этого, но попал как раз в такие дни, когда все магазины были закрыты: все эти прелестные антикварные лавчонки со старинными подсвечниками и посудой, с ерундой всякой, до которой «барахольщик» Параджанов был большой охотник. Так что он был ужасно разочарован Голландией и успокоился только на каком-то блошином рынке, накупив там всякой дряни, дешёвых колец и прочей дребедени, которую тут же и раздарил.

Но вот в Мюнхене он оттянулся. Это было какое-то странное путешествие – на грани безумия. Клаус Эдер, немецкий критик, он жив-здоров и сейчас, - может подтвердить…

Потому что именно он приглашал Сережу чтобы устроить ему выставку в огромном культурном центре в Мюнхене. Для этой выставки мы повезли лучшее, что было у Сережи – его, например, объёмные коллажи, где много стекла, кусочков зеркала – все это было наклеено на поверхность и было хрупким. Ну, и многое, конечно, разбилось: потом мы с ним два дня не выходили из номера - склеивали, чинили всё это великолепие. И привезли в этот самый центр, где нам дали небольшой угол, где должна была быть Сережина экспозиция. Сережа огляделся и вдруг говорит мне: пойдём, мол, в ближайший хозяйственный, мне кое-что нужно. Я уже привыкла к его штучкам и не возражала: пошли мы в этот хозяйственный, купили штук 50 цветных прищепок (даже такой ерунды тогда в СССР не было!) и несколько… веревок. Я не очень-то понимала, для чего ему бельевые веревки и прищепки? Но не стала спрашивать…

Потом он с кем-то там познакомился и уговорил достать ему две кадки с огромными растениями, так ему и кадки кто-то приволок. В общем, между кадками он натянул эти веревки, а на прищепках повесил свои работы и свой автопортрет поместил внутрь этой странной выгородки, которая – сразу было понятно – и означала Зону, тюрьму, места не столь отдаленные. Хотя как он создал этот образ при помощи кадок и веревок – непонятно. А его работы – прекрасные портреты уголовников, с которыми он сидел, убийц и воров и его собственный автопортрет среди них – это и означало художника, запертого вот в таком пространстве. И ужасном, и страшном, и по-своему прекрасном.

Это был ОБРАЗ зоны, сделанный из ничего, буквально за полчаса, на наших изумленных глазах.

Успех был невероятный – именно в нашем «углу» толпились люди, тысячи людей. И Сережа без устали рассказывал, травил байки, переводчик с ума сходил, переводя за ним по 10 часов в сутки. И он не уставал – это была его стихия, стихия игры, он ещё и общаться обожал, и людей обожал, и имел этот редкий дар общения с ними…

В Мюнхене этом ещё вот что произошло: его как-то нашли западные украинцы, там их живет много, целая диаспора, и они Сережу боготворили за фильм «Тени забытых предков». Несмотря на то, что там было много неточностей фольклорных, его любили за самый дух этого фильма, где он очень тонко уловил метафизику Западной Украины, Карпат… Так вот, эти самые «западенцы», как они себя называют, просто взяли и поселилась в той же гостинице, что и мы с Сергеем. И с утра до вечера толпами ходили к нему в гости, а кто в комнату не вмещался, просто сидели на корточках в коридоре, ждали своей очереди. Такого, наверно, этот шикарный отель в жизни не видывал…

И они не просто так ходили – а все время с подарками, носили их в комнату, а из комнаты уже шли, одаренные, в свою очередь, Сергеем. Какая-то бесконечная вереница подарков: туда-обратно, туда-обратно. Клаус Эдер даже сундук купил для этих подношений, сундук, который потом еле закрылся…

И уже в Тбилиси Сергей устроил такое пиршество, на котором торжественно всех соседей одарил – раздарил им «западенские» подарки: какие-то вышитые бисером шапочки, какие-то боа, которые ему две старушки подарили, джинсы… Слава Богу, статую не отдал: там, в Мюнхене же один миллионер устроил роскошный приём в его честь и во время пира внесли огромную статую, метра под два, изображавшую эдакого арлекина, похожего на живого человека, облитого гипсом. Эта уникальная вещь, которую мы довезли тогда до Тбилиси, теперь в музее Параджанова хранится.

Левон Григорян:

Расскажу, как я спас «Цвет граната» (вначале фильм вообще-то назывался «Саят-Нова») от закрытия. Ну, вы знаете, что в юности Саят-Нову у Параджанова играет женщина, актриса Софико Чиаурели. Что поначалу начальству – притом, что в шестидесятые оно как раз было довольно либеральным, - объяснить было нелегко. Как это? Наш любимый национальный герой, великий поэт и его будет играть женщина? Да еще и грузинка…

Ну, хорошо, тут как-то удалось убедить, пронесло. Но Параджанову этого мало показалось: захотел ещё грузинского актера пригласить на роль Саят-Новы в возрасте… Тут уж взыграло наше армянское, национальное: нет уж, дудки, или пусть берет армянина, или фильм закрываем… Мне ребята говорят: ну давай, он же тебе верит, ну найди какого-нибудь прекрасного армянина, да вот хоть, например, артиста балета Вилена Галстяна, роскошная фактура, его давай уговори! А Галстян где? А Галстян в Сочи, отдыхает! Где именно? А кто его знает!

Короче говоря, я поехал на побережье и исходил это самое побережье ногами – шёл три дня и три ночи, падая от усталости, ночуя в каких-то шалашах у каких-то бабушек за рубль. Прошёл Дагомыс, Адлер, Мацесту – десятки километров пешком, останавливаясь на КАЖДОМ пляже, где в рубку выкрикивали по моей просьбе Галстяна! Сейчас бы я ни за ради кого никуда бы не пошёл, а тогда был юный и восторженный – ради искусства ещё не то бы сделал.

Когда я Галстяна таки нашёл, на каком-то дальнем пляже, сидящего в кружок с друзьями и приготовившегося съесть отличный шашлык, и начал ему говорить, чтобы он тут же собирался, бросил шашлык и ехал в Ереван, он сильно удивился. Мол, я только-только приехал, весь год пахал как проклятый, куда я сейчас поеду? Но я начал кипятиться: ты что, мол, с ума сошёл?! Это же мировой уровень, фильм ждут в Каннах, во всем мире, ты просто обязан! Уговариваю, а сам холодным потом обливаюсь: а ну как Параджанов не утвердит его на роль? А я его с пляжа вытащил голого, посадил на самолет и лишил заслуженного отдыха?

Галстян ещё немного покричал, повозмущался, но потом все же согласился и побрёл за мной, несчастный, по пляжу, а его жена, тоже балерина, провожала нас долгим грустным взглядом… Ещё бы: в кои-то веки с мужем отдыхать поехала и тут на тебе – явился Григорян со своим Параджановым, и все испортил…

А я ещё натерпелся страху, когда в первый день – съемки в храме были – Вилен, вместо того чтобы играть лицом, вдруг взял и встал в третью позицию, изящно так прошелся, как по сцене театра. Тут уже Параджанов глаза вытаращил: Саят-Нова не вставал в третью позицию и антраша не делал…

Но в конце концов всё утряслось, и Вилен перестал ходить как Зигфрид по сцене, и Параджанову он понравился, и, стало быть, мои многодневные мучительные поиски были не напрасны…

Такие были времена: сейчас с трудом себе представляю второго режиссёра, который бы поехал наудачу куда-то на пляж искать кого-то, кого еще, может, на роль не утвердят. Если учитывать, что этот «кто-то» - солист балета, звезда, то вообще в эту историю трудно поверить. Однако так оно и было.

Трудно ли быть Ивановым

Самые любопытные новинки наступившего 2020 года

Текст: Дарья Щеглова

Разумеется, каждый Новый год - это прежде всего новые ожидания. Книгочеи или просто любители праздного чтения ждут новостей из мира литературы. Будет ли что почитать? Конечно, новинок в 2020 году ожидается много. И все же. По просьбе "РГ" книгоиздатели рассказали о самых-самых.

Елена Шубина, "Редакция Елены Шубиной":

От Лытдыбр до берегов Невы

1. Антон Долин. "Миражи советского".

Почему мы постоянно смотрим в прошлое, не замечая настоящего и боясь даже заглянуть в будущее? Почему самые востребованные и у кинематографистов, и у публики темы - Великая Отечественная и оттепель, сталинские репрессии и интеллигенция эпохи застоя, космические завоевания и спортивные победы времен СССР? Как нам разорвать эту пуповину и нужно ли ее разрывать? На основе рецензий и аналитических обзоров кинокритик пытается вывести формулу культурного прошлого, которое сейчас нас завораживает и объединяет: от фильмов об СССР 1920-х до картин о перестройке.

2. Антон Носик. "Лытдыбр. Дневники, публицистика, диалоги".

Первая книга Антона Носика, выходящая после его смерти, - своего рода автобиография, составленная из его дневников и архивных текстов. Каждая глава сопровождается предисловием или эссе литераторов, близких друзей Антона. Среди авторов - Демьян Кудрявцев, Катерина Гордеева, Глеб Смирнов, Дмитрий Быков, Павел Пепперштейн, Арсен Ревазов и др.

3. Новый роман Михаила Гиголашвили.

Герой нового романа Михаила Гиголашвили молодой шалопай и лоботряс Кока. Жизнь кидает его из стороны в сторону, из страны в страну - Грузия, Голландия, Германия, Россия. Искусительная свобода... от чего? Соблазны и трагические случайности. Роман взросления и одновременно плутовской роман. Читателям - поклонникам "Чертова колеса" понравится...

4. Олег Лекманов. На берегах Невы с Ириной Одоевцевой.

Ирину Одоевцеву - мемуаристку часто упрекали в недостоверности. Олег Лекманов в обширных комментариях к книге "На берегах Невы" анализирует текст, расщепляя его на многие составляющие, обращаясь к новым источникам, рассматривая известные факты под иным углом зрения. Эта книга - диалог автора и исследователя.

Андрей Петров, главный редактор "Молодой гвардии":

Великие старцы и повседневность

1. Из новинок, особо ожидаемых мною, я выделил бы "Святых старцев" (серия "ЖЗЛ") Вячеслава Бондаренко (ранее выходили его "Герои Первой мировой", "Отец Иоанн Крестьянкин", "Корнилов" и др.). Героев его новой книги по праву можно поставить во главе списка достойнейших: они сосредоточили духовную мощь России, ее многовековой опыт. За советом, наставлением, благословением к ним приходили полководцы и политики, писатели и философы, знаменитости и самые простые люди.

Возможно, кого-то подобный вывод несколько удивит: ведь "традиционная" история общества пишется людьми светскими. Но, полагаю, ничуть не менее значима история иная - духовная, потаенная от поверхностного взгляда, лишенная резких внешних сломов и поворотов, но глубокая и наполненная высшим смыслом. В ней на первый план выходят именно носители Духа, великие молитвенники, прославленные в лике святых. Помянутая книга представляет собой десять очерков о великих старцах ХVIII-ХХ веков - светильниках духа, чудотворцах и прозорливцах, прославленных в лике святых.

2. Из других изданий знаменитой биографической серии очень жду книги: "Данте" А. Ветлугиной, "Василия Темного" Н. Борисова, "Черубину де Габриак" Е. Погорелой. Событием для читателей станет, на мой взгляд, появление долгожданных (работа над ними затянулась на годы) книг Майи Кучерской "Лесков" и Игоря Вирабова "Тургенев". Из мемуаристики хочется непременно выделить "Хороший тон" (серия "Близкое прошлое") М. Б. Пиотровского. Любопытными изданиями пополнится в следующем году серия "Живая история" - это и "Повседневная жизнь Большого театра в советскую эпоху" А. Васькина, и "Повседневная жизнь русского соблазнителя" А. Митрофанова.

Борис Пастернак, генеральный директор издательства "Время":

Следы невиданных зверей

1. Юлия Говорова. Лось на диване, верветка на печи.

Юлия Говорова - москвичка, выпускница журфака МГУ. Она уехала в Пушкинские Горы и устроилась там на работу в зоопарк, где спасают животных, попавших в разные переплеты. Все они стали героями ее рассказов - смешных, лирических, глубоких. И Джеральд Даррелл вспоминается тут, и Джеймс Хэрриот, и Фарли Моуэт. Как пишет Юлия, "все истории и персонажи здесь правдивы - и звери, и люди (спасибо хозяевам зоопарка Андрею и Веронике за работу прототипами)". А за все сказочное и волшебное отвечают пушкинские неведомые дорожки со следами невиданных зверей... Иллюстрации к книге нарисовала Ирина Маковеева, заслуженный художник России, лауреат премии имени Виталия Бианки. Все ее герои - не "как живые", а точно живые.

2. Саша Филипенко. Возвращение в Острог

В предыдущем романе ("Красный Крест", 2017) Саша Филипенко использовал исторические документы - переписку советского Наркоминдела со швейцарским Красным Крестом. Книга вышла на французском, немецком, чешском, хорватском языках, на очереди еще восемь переводов. В новом романе Филипенко архивных материалов нет. Но сама изображенная реальность претендует на роль документа времени. Для самых недоверчивых: в книге нет ничего придуманного. Есть городок, где градообразующее предприятие - тюрьма. Есть детский дом, в судьбах обитателей которого мелькнул проблеск счастья. Ситуации, герои, диалоги - и проклятый вопрос о цене добра, которое оборачивается злом, тоже поставлен жизнью. Точнее - смертью.

Павел Подкосов, генеральный директор "Альпина нон-фикшн":

Мы совсем не безнадежны

1. Адам Хиггинботам "Чернобыль. История катастрофы"

Более десяти лет Адам Хиггинботам посвятил изучению трагедии в Чернобыле, чтобы докопаться до правды, очищенной от мифов и дезинформации. Он опирался на сотни интервью с очевидцами, письма, неопубликованные мемуары и документы из рассекреченных архивов. Мастерский научно-популярный триллер и авторитетный отчет о событии, которое изменило историю.

Между прочим, названа "лучшей книгой 2019 года" изданиями New York Times, Time и Kirkus Reviews.

2. Стивен Пинкер "Лучшее в нас. Почему насилия в мире стало меньше"

Бестселлер профессора психологии Гарвардского университета Стивена Пинкера, включенного в список 100 самых влиятельных ученых и мыслителей журналами Foreign Policy и Time. Сталкиваясь с войнами, терроризмом, насилием, мы говорим: "Куда катится мир!". На самом деле, в прошлом все было гораздо страшнее, утверждает Пинкер. Ученый методично доказывает, что насилие неуклонно снижается. Исследуя мифы о "злой" природе человеческого существа, он объясняет с точки зрения эволюционной психологии, почему люди делают свой мир все более свободным от насилия и зла. Ожидаемую и фундаментальнаую эту книгу мы делали больше двух лет.

3. Алексей Иванов "Быть Ивановым"

Откровенный отчет автора бестселлеров "Тобол" и "Географ глобус пропил" о том, что значит быть Ивановым. Это публицистический текст, его основа - ответы на вопросы читателей. Глубокая, объемная и очень личная книга. Такого Иванова мы еще не знали.

Россия > СМИ, ИТ. Образование, наука > rg.ru, 9 января 2020 > № 3253717

Страх перед США: почему Прибалтика не дружит с Россией

В Латвии объяснили, чем вызвана критика России со стороны Прибалтики

Кристина Сизова

Государства Прибалтики недружественно относятся к России, потому что на них «давит» угроза санкций со стороны США, заявил экс-министр иностранных дел Латвии Янис Юрканс. Он допустил, что в будущем Евросоюз может перестать существовать, и тогда Риге придется решать, с кем дружить. В последнее время в Прибалтике довольно часто говорят о «российской угрозе». Эти заявления активно поддерживает НАТО.

Бывший министр иностранных дел Латвии Янис Юрканс в интервью Sputnik Латвия объяснил, почему Прибалтика недружественно относится к России. Он считает, что это зависит от политики США: если Рига пойдет на сближение с Москвой, латвийская сторона может поплатиться за это санкциями.

«Как только кто-нибудь посмотрит в сторону России, то могут быть санкции — так как это было сделано в отношении компаний, которые участвуют в проекте «Северный поток — 2». Американцы будут править санкциями, они будут как полицейский, пока доллар царствует в экономическом мире, американцы будут использовать этот рычаг», — пояснил Юрканс.

Кроме того, он допустил, что в будущем Евросоюз, в который входит Латвия, может перестать существовать, а за этим последует «регионализация» этого объединения.

Когда это произойдет, Рига будет вынуждена делать определенный выбор, отметил экс-министр. «Латвии как члену ЕС надо думать – а что дальше, какой союз, с кем будем дружить, и что это все для нас значит», — сказал дипломат.

В конце прошлого года исследовательская служба конгресса США направила конгрессменам письмо, в котором указывала, что США должны способствовать усилению вооруженных сил Латвии, Литвы и Эстонии для сопротивления «российской агрессии». Исследователи назвали эти страны «надежными и важными союзниками США, помогающими поддерживать безопасность и стабильность в Европе». В связи с этим аналитики призвали Вашингтон выступить гарантом поддержки Прибалтики.

В тексте также указано, что с 2014 года в рамках двух программ Соединенные Штаты потратили $800 млн на закупку оружия для стран Балтии. Кроме того, порядка $150 млн выделялись на усиление обороны союзников от гибридных угроз, а $290 млн — на обучение военного персонала.

В начале прошлого месяца президент Литвы Гитанас Науседа призвал страны-члены НАТО обратить внимание на действия России и признать это государство угрозой существующему мировому порядку.

Он решил, что Россию просто необходимо называть угрозой, поскольку в противном случае угол структуры альянса значительно изменится.

В этом контексте Науседа упомянул якобы провокационные действия Москвы на Украине, в Грузии и Молдавии и заявил, что они продолжаются по сей день.

«Есть и терроризм, есть и укрепляющийся Китай, и подход к его экономической экспансии», — признал Науседа, но в то же время отметил, что нельзя не видеть действий России.

Зампред комитета Госдумы по делам СНГ, евразийской интеграции и связям с соотечественниками Виктор Водолацкий, комментируя слова президента Литвы, связал их с высказыванием французского лидера Эммануэля Макрона о «смерти мозга» НАТО, передает RT.

«Это заявление было высказано после того, как президент Франции Макрон рассказал о том, что НАТО сегодня не отвечает тем требованиям, которые хотели бы видеть многие страны Евросоюза и мозг НАТО уже себя изжил, атрофировался. Поэтому и [президент США Дональд] Трамп, и его сателлиты... переводя внутренний конфликт НАТО, обозначают внешнюю угрозу: не нужно слушать Макрона и других лидеров ЕС, а нужно сосредоточиться на России», — отметил парламентарий.

К тому же он подчеркнул, что система безопасности России носит оборонительный характер, поэтому «российской угрозы», о которой говорят в США, не существует.

Водолацкий считает, что страны Прибалтики совместно с Украиной и Польшей «нагнетают» обстановку, чтобы не допустить отмены антироссийских санкций.

«Мы заявляли о том, что НАТО продвигается к границам России и нам необходимо создавать мощную систему безопасности своего государства», — обратил внимание депутат.

В конце ноября стало известно, что план Североатлантического альянса по защите стран Прибалтики и Польши от «российской угрозы» отказываются поддерживать турецкие власти, сообщало Reuters со ссылкой на информированные источники в НАТО.

По словам представителей организации, Анкара требует от военного блока политической поддержки в ее операциях против Рабочей партии Курдистана в Сирии, а до тех пор, пока она не будет оказана, турецкая сторона не подпишет военный план о помощи Прибалтике и Польше в случае нападения на них России.

Как сообщили собеседники агентства, представителю Турции в НАТО поручили оказывать давление на членов альянса, чтобы добиться признания Рабочей партии Курдистана террористической организацией.

Захотели и убили

Георгий Бовт о том, почему рано хоронить Pax Americana

Весь Ближний Восток стоит на ушах. Иран, а также прочие мусульмане-шииты привычно проклинают «большого сатану» Америку. Иранское руководство грозит «справедливым возмездием».

По приказу Трампа американцы убили, по сути, второго человека в Иране, генерала Касема Сулеймани, главу спецподразделения «Кудс» Стражей Исламской революции. Вместе с ним были убиты несколько начальников шиитского ополчения Ирака. Накануне (под Новый год) проиранские исламисты предприняли попытку штурма посольства США в Багдаде. В Вашингтоне связывают эту атаку именно с Сулеймани. Который стоит также за целым рядом атак против американцев и американских военных объектов. На нем кровь, как утверждает Пентагон, десятков граждан США (еще начиная с первой войны в Ираке), не считая граждан других стран. Он, как и все подразделение «Кудс», в процессе утверждения «субъектности» Ирана на большом Ближнем Востоке был объявлен в Америке террористом и находился под санкциями. Собственно, «прилетело» ему (беспилотник со смертоносным грузом), по американским меркам, поделом.

Но есть нюанс. Это, как его, международное право. Которое даже у нас часто употребляют с определением «так называемое», но о котором вспоминают, когда кто-то делает не так, как нам нравится, но поделать мы с этим ничего не можем.

Сулеймани был официальным лицом суверенного государства-члена ООН. И чтобы вот так вот взять и «завалить» без суда, как последнего бандита, по факту антиамериканских деяний — такого давненько не было в мировой политике. Но «америкосы» взяли и убили генерала, важного (хотя и сложного, он вел свою игру) союзника России в Сирии. Который, говорят, сыграл чуть ли не решающую роль в том, чтобы «уговорить» Путина вмешаться в сирийскую гражданскую войну на стороне Асада. (Что, думаю, преувеличение).

«Суверенного» генерала «замочили», как до того «замочили» ряд знатных террористов, начиная с Усамы бен Ладена. Или как мы поступили с Дудаевым. Америка сделала это, не утруждая себя обращением в Совет Безопасности ООН с жалобой на захват посольства, как задним числом советовала Мария Захарова. Потому что: а) всем известна цена обращения в СБ ООН и беспомощность данной организации, б) Америка просто-напросто может себе такое позволить. К тому же Трамп отлично помнит, чем кончилось для бывшего госсекретаря Хиллари Клинтон нападение на посольство США в Бенгази, когда был убит американский посол. Поражением на президентских выборах. И, в общем, люди типа Сулеймани не очень боятся обращения в ООН. Они понимают только силу.

Ссылки на так называемое «международное право» не лишены лукавства. Но и зависти. Мол, quod licet Jovi, non licet bovi, — это ясен пень, как говорится. Но многим тоже так хочется. Потому что «международное право» иногда имеет некоторую пользу в дипломатических спорах, однако все прекрасно понимают, что оно чаще «прогибается» перед правом сильного.

Если бы наши политики в 2014 году «могли бы себе позволить» в нынешнем американском смысле послать аналогичный «горячий привет», скажем, украинским «ультра» типа Турчинова или даже Авакова, разве не послали бы?

И проект «Новороссия» подкрепили бы более мощными аргументами. И вообще не позволили бы в соседней стране устанавливать столь враждебный Москве режим. Если бы могли.

С другой стороны, если бы в том же 2014 году после не вполне, мягко говоря, легитимного свержения Януковича в Москве перевесило бы раболепное преклонение перед «международным правом» в его американской трактовке (а трактовка у него, заметим, всякий раз субъективная), то Крым не только остался бы украинским, но и подвергался бы сейчас усиленной украинизации. Договор об аренде Севастополя под Черноморский флот был бы расторгнут. Экс-база ВМС РФ осваивалась бы уже другими «дядями», а сама Украина была бы уже в НАТО. Вместе с Грузией.

Так что дискуссии о международном праве хорошо подкреплять солидным военным потенциалом, а еще лучше небрежно помахивать большой «ядерной дубиной». Тогда разговор получается более конструктивный.

Однако ж, quod licet Jovi, non licet bovi — это сейчас в основном про Америку. Нам же будут выговаривать за то, что, мол, некрасиво «мочить» прямо в ухоженном германском зоопарке отморозка из Панкисского ущелья по имени Хангошвили, на котором крови граждан РФ немногим меньше, чем на Сулеймани — крови американской.

К тому же мы ведь обещали Трампу «выдавить» проиранские подразделения из Сирии подальше от Израиля. Теперь за нас выполняют часть наших же обещаний. Причем после того, как предупредили Москву по линии спецслужб о готовящихся терактах в самой России. До всего, понимаешь, этой Америке есть дело. И доходят руки.

На всем Ближнем Востоке поднялся страшный, извините, кипиш. Одни (как Израиль) боятся, что проиранские исламисты типа «Хезболлы» (еще один наш союзник в Сирии) начнут швыряться ракетами. Другие опасаются выходок Тегерана и активизации его ядерной программы (хотя если активизируются, то получат еще один американский военный удар, и в Тегеране прекрасно это понимают). Сама Америка насторожилась на предмет персидских кибератак. Сунниты вроде того же ИГ (запрещена в РФ), со своей стороны, страшно воодушевились: генерал Сулеймани был их большой враг.

Однако несмотря на проклятия со стороны шиитов всех мастей и иранских аятолл в адрес Америки, возмущение это ничем серьезным не кончится. Утрутся. Плетью обуха не перешибешь. И хоронить «американский гегемонизм» по всему миру, как минимум, преждевременно.

Америку Трампа клянут в той же Европе (но просят при этом держать над ней за американские деньги в основном зонтик НАТО), как и по всему миру, за то, что она пренебрегает международными альянсами и действует эгоистично. Это так. Потому что она просто-напросто может себе это позволить. И позволяет. Зная, что без нее, по большому счету, в мире все равно сегодня ни одна серьезная проблема решена быть не может.

Америка вышла из Парижского договора о климате? Да. Но американские экологические стандарты строже, чем во многих странах-подписантах. В Америке огромный госдолг — уже около 22 трлн долларов. И что? Есть масса серьезных экономистов, которые утверждают, что это не имеет вообще никакого практического значения в обозримом будущем. Накануне Нового года прочел в одном государственном СМИ очередную страшилку про то, что «рухнет» доллар. Уж сколько раз его хоронили, а он все никак. И даже растущий Китай по-прежнему держит сотни миллиардов именно в американских долговых бумагах. И страшно испугался, едва только из Белого дома (даже не всерьез) пригрозили выгнать китайские компании с американского фондового рынка.

Пекин нехотя, но «прогнулся» под давлением настырного Трампа, пошел на уступки в торговой войне, боясь потерять доступ к американскому рынку и, главное, к американским технологиям, которые он научился не только копировать посредством шпионажа, но и развивать дальше.

Именно Америка навязала сегодня всему миру свои правила игры на финансовых рынках. Ее односторонним (в обход того самого «международного права») санкциям следуют, как зайчики, все, кто не хочет стать мировым изгоем. Она тратит на военные цели больше, чем все остальные страны мира вместе взятые. И порой использует эту военную силу, как слон в посудной лавке. Разгромив Ирак, силами НАТО превратив процветавшую при Каддафи Ливию в сплошное failed state, породив своим руками движение «Талибан» (запрещен в РФ) в Афганистане и уже упоминавшийся ИГ (надо непременно указать, что оно запрещено в РФ, это снимает порчу) в Ираке. Однако, за некоторыми исключения типа «11 сентября», все порожденные этим проблемы легли в основном на плечи «аборигенов» и на ту же Европу. Что касается «11 сентября», Америка извлекла целый ряд уроков, преобразовав свое государство в технологически оснащенного Большого брата, переделав всю мировую финансовую систему по своим правилам, в том числе начав борьбу с неугодными ей офшорами.

Кроме того, многие стали осознавать, что ТАКОЙ мир без кураторства со стороны «мирового жандарма» может стать еще хуже или попадет под нового «жандарма» (типа Пекина), по сравнению с которым дядя Сэм покажется деликатнейшим милашкой.

Америка остается лидером в создании новейших технологий в самых разных отраслях и сферах жизни. Ее совокупные расходы на науку и изобретения превышают 500 млрд долларов в год, причем из них только треть — государственные (2-е место в мире по величине затрат на исследования и разработки в расчете на одного исследователя — около 360 тыс. долларов). Китай догоняет (более 450 млрд, 8-е место в мире по величине затрат в расчете на одного исследователя — более 260 тыс. долларов). Более того, Китай обогнал США по числу поданных заявок на патенты (1,4 млн в 2018 году против 606 тыс. у США и 36,8 тыс. у России). Однако по числу поданных заявок на международные патенты (по итогам 2018 года) США по-прежнему на первом месте: 56,14 тыс., против 53,34 тыс. у Китая и 49,7 тыс. у Японии. Для сравнения, у России лишь около 970 штук, и это красноречивая цифра. Из действующих на октябрь 2019 года в мире 14 млн патентов у США было 3,1 млн, у Китая 2,4 млн, у Японии 2,1 млн.

Америка безоговорочно лидирует в медицинских и биотехнологических разработках, ей принадлежит почти половина всего медицинского и фармацевтического рынка мира. Ее образ жизни, формы потребления или развлечения прямо или косвенно используют для подражания в том числе в странах, которые ее ненавидят. Ежегодно именно в Америку, а не в Китай стремятся легально или нелегально десятки тысяч иммигрантов.

По абсолютным размерам ВВП США по-прежнему удерживают первое место в мире, его размер по итогам 2019 года превысил 21 трлн долларов (20% мирового ВВП), более пятой части компаний рейтинга «Fortune Global 500» — американские. Китай догоняет и тут, а по паритету покупательной способности уже обогнал Америку (номинальный ВВП 13,3 трлн, по ППС 25,27 трлн). Кстати, по этим же критериям оценки Всемирного банка Россия находится сейчас на 11-м месте: номинальный ВВП 1,63 трлн, ВВП по ППС 4,21 трлн (шестое место после Германии по ВВП по ППС).

Америка продолжает оставаться «миссионерской страной», пытаясь переделать мир под себя и по своему разумению. Это у нее, видимо, от отцов-основателей, сплошь масонов. Как пытались нести «миссию» конкистадоры в Южную Америку, католические проповедники — вообще на новые земли. Как пытались переделать мир советские большевики. Переделать, не считаясь подчас с местными «особенностями». Обижаясь и наказывая, когда мир сопротивляется: мол, как так, ведь внутри самой Америки все работает отлично и людям живется в целом неплохо, сытнее и намного свободнее, чем в большинстве стран мира. Америка даже часть Китая переделала под себя. Тайвань называется.

Китай не стремится нести свою «миссию» и навязать остальному миру какую-то определенную модель. Он использует остальной мир в чисто утилитарных целях для себя самого, принимая местные «особенности», покуда они не мешают китайским целям. Что, конечно, комфортнее для местных элит: их не учат «правильно» жить и даже делятся с ними «бонусами».

На фоне не всегда «деликатного» поведения США задачу свергнуть их «гегемонизм» декларируют многие страны, не отдавая себе отчет в том, в каком мире мы можем оказаться, если в нем не будет никакого «мирового жандарма» или будет другой, но еще менее деликатный.

Только не надо смешить разговорами про международное право и «конструктивную роль ООН». Свергнуть и даже размыть существенно это доминирование пока не получается ни у кого. Еще ни одной стране мира не удалось добиться успешного развития, находясь в ссоре с Америкой. Получается разве что мелко гадить с не всегда очевидной для себя пользой. Тогда как с Америкой лучше все же договориться.

Многие утверждают, что это невозможно, хотя, скорее всего, они имеют при этом в виду, что невозможно договориться с выгодой для них лично, а вовсе не для их страны в целом. Однако реальность такова, что с Китаем будет труднее договориться во всех смыслах. И апеллировать там к «международному праву», когда что-то пойдет не в угоду Пекину, будет еще смешнее. Просто пока признать это не решаются. Но рано или поздно признают.

У азербайджано-российского-иранского электроэнергетического коридора есть огромный потенциал

Президент Азербайджана Ильхам Алиев заявил в понедельник, что у азербайджано-российского-иранского электроэнергетического коридора есть огромный потенциал для энергетического сотрудничества между тремя соседями.

В интервью телекомпании Россия-24 Алиев сказал: «Азербайджан и Россия сотрудничают в сфере аварийного электроснабжения… и мы построили новые линии электропередачи с Ираном».

«Поэтому электроэнергия активно используется в Азербайджане, Иране и России», - сказал Алиев.

Он добавил, что министры энергетики стран обсудят вопросы сотрудничества на местах.

Азербайджанская Республика в настоящее время экспортирует электроэнергию в Грузию, Турцию и страны Европы, напомнил Алиев.

Азербайджан также установил новую линию для передачи электроэнергии с Ираном. Поэтому, по его словам, в настоящее время действует электрический коридор между Ираном, Россией и Турцией.

Forbes рассказал, в какие города Европы нужно инвестировать в 2020 году

Специалисты выделили шесть городов, где стремительно растущие цены ещё не достигли «потолка».

Рейтинг. Опираясь на данные LeadingRE, глобального консорциума из 565 брокерских компаний по недвижимости в 70 странах, аналитики Forbes выделили несколько городов, цены на жильё в которых растут и имеют все основания для дальнейшего повышения.

   1.Неаполь (Италия). За последний год продажи недвижимости в городе выросли на 15%. Находясь в часе езды от Рима на побережье Средиземного моря, с тёплым климатом и близлежащими островами Капри и Искья, Неаполь стал популярным местом для жизни. Цены начинаются примерно с $2 150 за квадратный метр против $3 390 в Риме.

   2.Межев (Франция). В значительной степени привлекает своим горнолыжным курортом. Особенно сильно растёт приток покупателей из Швейцарии и Великобритании. Цены на недвижимость обычно начинаются с $500 000 для двуспальных квартир.

   3.Секешфехервар (Венгрия). С 2018 года продажи жилья здесь выросли на 17%, в основном благодаря существенному улучшению железнодорожного сообщения с Будапештом.

   4.Батуми (Грузия). Стоимость новостроек на популярном черноморском курорте стартует с $400 за квадратный метр, большинство покупателей в городе – из-за рубежа. 22 752 дома были построены в период с 2018 по 2019 год в ответ на возросший спрос.

   5.Порту (Португалия). В Порту цены на жильё по-прежнему на 30% ниже, чем в Лиссабоне, несмотря на рост закрытых продаж на 15%. Спрос вырос как из-за сравнительно более дорогих домов в Лиссабоне, так и из-за изменений в законах об аренде. Португалия также является одной из самых дешёвых стран для получения «золотой визы».

   6.Роттердам (Нидерланды). Этот город становится «убежищем» для покупателей, которые чувствуют, что Амстердам стал слишком дорогим. Цены здесь выросли примерно на 10% с 2018 года, при этом средняя цена продажи составляет около $3 180 за квадратный метр, хотя в среднем она на 20% выше для новых домов.

Автор: Виктория Закирова