Новости. Обзор СМИ  Рубрикатор поиска + личные списки

А ввоз уже не там

Коронавирус подкосил китайский импорт

Текст: Юлия Кривошапко

Федеральная таможенная служба (ФТС) зафиксировала небольшое снижение объемов импорта товаров из Китая в Россию. Речь идет в первую очередь о сокращении ввоза плодоовощной продукции в регионы Дальнего Востока, сообщил первый зампред ФТС Руслан Давыдов.

Китай - крупнейший торговый партнер России. По итогам 2019 года между двумя странами был достигнут исторический максимум по товарообороту - 110,9 млрд долларов.

В начале этого года на фоне эпидемии коронавируса импорт из КНР несколько снизился. По словам Давыдова, это может быть связано с действиями китайских властей и китайского бизнеса, поскольку Россия ограничений на грузоперевозки из Поднебесной не вводила.

"Правительство нашей страны приняло решение о закрытии границы для перемещения граждан в приграничных районах на Дальнем Востоке, - напомнил Руслан Давыдов. - По грузовой составляющей никаких ограничений не было: наши пункты пропуска открыты".

Небольшое снижение показали и объемы интернет-посылок, которые граждане получают из Китая, заказывая там различные товары. "Почта России" с начала 2020 года доставила из Поднебесной 4,36 тысячи тонн регистрируемых почтовых отправлений. Это на 4,4% меньше, чем за тот же период 2019 года. В первую очередь, это связано с приостановкой работы китайских предприятий, пояснили в пресс-службе российского почтового оператора.

Закрытие регулярного сообщения между КНР и рядом стран привело к остановке почтового сообщения Китая с некоторыми государствами. По данным Всемирного почтового союза, почтовые администрации Дании, Грузии, Греции, Румынии, Сербии, Сингапура, Испании, США и Швейцарии прекратили поставки писем и посылок из КНР. Российские почтовики продолжают работать с Китаем, поскольку располагают собственными самолетами для доставки почтовых отправлений.

Жуки на любителя

Как искать редких насекомых и летать первым классом

Ольга Цынская

Бизнесмен Валентин Батура занимается разведением редких видов жуков, летает за ними по всему миру, перевозя их только в бизнес-классе, и попутно тестирует сервис разных авиалиний. В интервью РИА Новости он развеял миф о том, что бизнес-класс только для богатых и объяснил, почему в придорожных кафе Грузии еда может быть вкуснее, чем в «мишленовских» ресторанах.

Я и раньше много путешествовал.

Но в этих поездках всегда чего-то не хватало: аэропорт, достопримечательности, еда, природа и так по кругу. Однажды в Малайзии, в национальном заповеднике, зашел в террариум, где был отдел с жуками.

Я любил их с детства, но впервые увидел так близко — огромных тропических. С этого момента моя жизнь изменилась.

Быстро выяснил, что жуков можно разводить дома.

Это занятие в корне поменяло смысл многих моих поездок — в каждой стране у меня появились знакомые с таким же редким увлечением.

Из обычного туриста я превратился в человека, которому все покажут, расскажут и откроют секреты.

Самые большие и интересные жуки водятся в Юго-Восточной Азии, Южной Америке и Африке.

Раньше я в основном путешествовал по более развитым странам. Теперь стараюсь летать туда, где есть тропические леса. Это положительное изменение — в какой-то момент устаешь от однообразия ухоженных европейских улочек.

А продираться ночью через джунгли с фонариком и страшно и интересно, да еще можно найти большого жука!

Успел побывать в Таиланде, Вьетнаме, Индонезии.

На днях лечу в Кению — в местном буше есть шанс найти ярких цветочных жуков. А заодно познакомиться с жизнью аборигенов, вдали от крупных городов.

Самые большие шансы на успех там, где нет никакой туристической мишуры, — в настоящих племенах, глухих деревнях, где нет ни отелей, ни интернета, ни водопроводной воды. Вот вам и единение с природой.

Случаются, конечно, неудачи.

Где-то неприятные, где-то, скорее, смешные. К примеру, моя первая попытка охотиться на жуков была во Вьетнаме, недалеко от Нячанга. Я сделал все по инструкциям: взял сетку, сильный фонарь, дождался темноты и отправился в ближайший лес. Жуков я не нашел. Зато меня нашла стая летучих мышей.

Я охотился недалеко от пещеры и, видимо, чем-то привлек их внимание. Конечно, сейчас это вспоминать весело, а тогда было не очень — один ночью, в лесу чужой страны, и тебя со всех сторон бьют крыльями какие-то невидимые твари.

Всегда считал, что в путешествии важна не только конечная точка маршрута, но и сама дорога.

Для большинства людей в мире авиаперелет — это мучительный способ добраться из пункта А в пункт Б. Я планированию перемещений уделяю большое внимание. Благодаря этому мои перелеты ближе к роскоши, чем к мучениям.

А еще для меня важно, что в первом классе к тебе особое отношение: могут провести экскурсию по тайным местам самолета, пустить в кабину пилота. Однажды специально для меня сделали объявление о том, с какой стороны самолета и когда будет гора Фудзи.

Я протестировал бизнес-класс уже в 19 разных авиакомпаниях, а первый — в 11.

Заметил, что хуже всего дела обстоят у американцев, а лучше всего — у некоторых азиатских авиалиний. Например, эмиратские — это подчеркнутая роскошь, малайские — радушие и гостеприимство на борту, японские — невероятный уровень сервиса.

Но и Европе есть чем удивить. С немцами летать — одно удовольствие, на борту у французов — как будто кусочек Парижа.

Кстати, большое заблуждение, что летать в первом классе могут только сверхбогатые люди.

Периодически это вполне доступно и для российского среднего класса. Но для этого нужно разбираться в тарифах и быть дисциплинированным.

Стараюсь посещать мир блоками.

Сначала была почти вся Европа, как самая простая для новичка. Затем — Ближний Восток. Потом переместился в Азию и уже успел побывать в половине ее стран.

Теперь начинаются Австралия, Океания и часть Африки. А напоследок решил оставить наиболее сложные регионы — Центральную Африку и Южную Америку.

На Ближнем Востоке больше всего понравился Оман.

С точки зрения достопримечательностей страна не слишком интересна.

Но местные очень хотят стать новым Дубаем, и каждый житель старается помочь туристу, пытается рассказать как можно больше хорошего и интересного о своей родине. Это, конечно, подкупает.

В Азии мгновенно влюбился в Японию.

Там есть все, ради чего я живу. Свежайшая и очень вкусная еда, безупречные качество и сервис во всем. Плюс мировое лидерство по разведению жуков!

Будете в Токио — загляните в жучиные магазины. Это удивительный мир.

Я бывал во многих «мишленовских» ресторанах, но ни один из них не попал в мой рейтинг самых вкусных заведений.

Думаю, в «Мишлене» слишком большое значение играют обстановка, роскошь и уровень сервиса. А я больше концентрируюсь на вкусе еды. В этом смысле любимые места у меня раскиданы по всему миру. Прекрасная пивная Salm Brau в Вене, где лучшие на планете свиные ребрышки.

Аутентичный Megu в Дохе. Волшебный Les Papilles в Париже. Мест, где можно вкусно поесть за разумные деньги, в моем топе сейчас 367. Еда намного вкуснее, если вокруг правильная обстановка. И это не пафосные залы, а природа.

Поэтому за 15 долларов в Таиланде или за 30 в придорожном кафе в 40 минутах от Тбилиси может оказаться вкуснее, чем в двух звездах «Мишлена».

Дорогая экология: Белоруссия откажется от пластика быстрее России

Белоруссия запрещает использование пластиковой посуды в общепите

Жанна Нейгебауэр, Ирина Власова

Страны бывшего СССР постепенно отказываются от пластика. К Грузии и Молдавии, которые уже ввели соответствующий запрет, планирует присоединиться и Белоруссия. С 2023 года в точках общественного питания в стране нельзя будет использовать пластиковую посуду. В России давно говорят о вреде пластика для экологии, однако ничего конкретного не делают. Производители пугают: если в нашей стране запретить пластик, то заплатить за это придется потребителям.

Минск собирается запретить использование пластиковой посуды в точках общественного питания с 2023 года. Об этом сообщило местное агентство БелТА.

Отказываться от пластика белорусы будут постепенно. С 2021 года местные заведения перестанут пользоваться лишь некоторыми видами подобной посуды.

Такой поэтапный переход необходим, чтобы дать бизнесу время приспособиться к изменениям, заявил замминистра природных ресурсов и охраны окружающей среды Александр Корбут.

Под запрет подпадут изделия, содержащие поливинилхлорид и полистирол. Некоторые предметы, например, одноразовые пластиковые крышки для стаканов, ложки, вилки, ножи и коктейльные трубочки, пока останутся в обиходе.

«Полный запрет пока предполагается с 2023 года», — заявил Корбут.

Белоруссия — не первая страна СНГ, которая отказывается от пластика.

В январе 2019 года в Молдавии вступил в силу закон о запрете на использование и реализацию пакетов толщиной 50 микрон. В дальнейшем меры коснутся и пакетов меньшей толщины: в 2020 году – от 50 микрон, а в 2021 — от 15 микрон и тоньше.

Исключение составит продукция, использующаяся для упаковки.

Еще раньше подобные меры приняла Грузия. В 2018 году Тбилиси отказался от продажи одноразовых полиэтиленовых пакетов тоньше 15 микрон, а в 2019 году стал действовать запрет на всю неразлагающуюся пластиковую тару.

Однако, как рассказала «Газете.Ru» жительница Тбилиси Ульяна Мосевич, эти меры не работают: закон есть, но никто не смотрит, как он реализуется. Пока что в магазинах все равно можно приобрести пластиковые пакеты, а в овощном отделе их можно взять даже бесплатно.

Уйти от пластика давно хочет и Россия. Каждый год у нас в стране образуется около 3,6-5 млн тонн пластиковых отходов. Однако в отличие от других стран СНГ у нас даже нет законодательно прописанных запретов.

Хотя о необходимости таких мер говорят постоянно.

Так, активисты международной экологической организации Greenpeace не раз обращались к Минприроды с предложением запретить ряд одноразовых товаров. И не только пластиковых пакетов, но и влажных салфеток, ватных палочек на пластиковой основе, предметов посуды, кухонного инвентаря и других.

Роспотребнадзор выступал за законодательное закрепление поэтапного сокращения (вплоть до полного запрета) производства одноразовых пластиковых пакетов для розничной торговли. Ведомство, в частности, предлагало юридически закрепить стимул применять многоразовую тару и саморазрушающиеся материалы при производстве упаковки.

Однако никаких законов на этот счет так и не было принято. Россия только декларирует идею отказа от пластика, прописывая эту цель в различных стратегиях, но не приступая к реализации.

Например, в нацпроекте «Экология» и входящих в него федеральных проектах «Чистая страна» и «Комплексная система обращения с твёрдыми коммунальными отходами» нет целевых показателей и мер по реализации высших приоритетов госполитики по обращению с отходами. Территориальные схемы обращения с отходами субъектов РФ содержат лишь прогнозные показатели по росту образования отходов вместо сокращения.

Самое популярное объяснение, почему Россия не может отказаться от пластика, — то, что от этого пострадают и производители и население.

Введение жестких запретов на оборот тех или иных товаров стоит вводить только после того, как потребителю будет предложена замена, отмечали ранее в разговоре с «Газетой.Ru» представители Ассоциации компаний розничной торговли (АКОРТ).

«Есть огромное количество предприятий и в России, и в Белоруссии, занимающихся переработкой пластмассы, — говорит президент НКО «Союз переработчиков пластмасс» Михаил Кацевман. — Они делают одноразовую посуду из полимерных материалов. Если им завтра надо будет уйти от полимерных материалов – переходить на бумагу и прочее, то, так как у них нет необходимого оборудования, им нужны будут дополнительные инвестиции; нет компетенции – значит, придется увольнять людей», — добавляет он.

Если отказываться от пластика, то бизнесу нужны будут также новые медицинские разрешения. В частности, чтобы бумажная тара, например, для напитков, не размокала, ее необходимо покрыть специальным лаком. Он должен быть безопасен для потребителя. А это значит дополнительные расходы, которые розница переложит на потребителя.

При этом переход с пластиковой продукции на альтернативную может все равно нанести ущерб экологии, утверждают эксперты.

По словам представителей АКОРТ, при замене пластикового сырья на картон, бумагу или дерево окружающая среда пострадает от дополнительной загрузки целлюлозно-бумажных предприятий. Кацевман добавляет, что природе навредит и вырубка лесов.

Эксперт объясняет, что «можно действовать абсолютно бездумно и нарушить существующий баланс, а можно поступить разумно, одновременно не загрязняя планету и позаботившись о потребителе».

Он предлагает использовать биоразлагаемый полимер, который через шесть месяцев превращается в углекислый газ и воду. Такое сырье будет несколько дороже, однако предприятиям не придется сокращать штат и менять оборудование.

Но открытым остается вопрос появления и выявления контрафакта.

«Я прихожу в магазин как обыкновенный покупатель и вижу на полках название «биоразлагаемая посуда» — она стоит в пять раз дороже пластиковой. Я покупаю ее, приношу в свою лабораторию – там и речи не нет о биоразложении», — говорит Михаил Кацевман.

Реформа в любом случае будет реализована частично, предупреждает управляющий партнер экспертной группы Veta Илья Жарский.

Дело в том, что в России нет нормальной системы утилизации отходов.

По словам Жарского, параллельно с отказом от пластика необходимо внедрить раздельный сбор отходов и депозитно-залоговую систему возвращения тары.

Православный фестиваль культуры здорового питания начался в Москве

Международный православный фестиваль "Артос", который посвящен теме здорового питания, начал работу в московском КВЦ "Сокольники", сообщается на сайте фестиваля.

"Фестиваль в преддверии Великого поста будет посвящен теме "Культура здорового питания". Форум призван стать площадкой для взаимодействия медиков, представителей Церкви и мирян, которые обсудят вопросы правильного питания и отношения к здоровью в свете православной традиции", - уточняют организаторы.

Гостей ждут кулинарные мастер-классы, дегустации и лекции, можно будет приобрести продукцию монастырских и фермерских хозяйств России, Грузии, Украины и Белоруссии.

Врач-реабилитолог расскажет гостям, как с помощью сбалансированного питания уменьшить проблемы со здоровьем, мышлением и памятью, священники ответят на вопросы про пост, а фуд-блогеры и эксперты – про русскую кухню, дополняется в сообщении.

Также на фестивале благотворительные организации расскажут, как обеспечивают питанием нуждающихся, малообеспеченных и бездомных.

Фестиваль будет работать с 17 по 23 февраля. По информации с сайта фестиваля, "Артос" проходит 4-5 раз в год, каждый раз его посещают около 60 тысяч человек.

Николай Кобринец: новый кризис в ПАСЕ может стать для нее фатальным

В январе в Страсбурге прошла первая в этом году зимняя сессия Парламентской ассамблеи Совета Европы. Для российской делегации она стала второй после возвращения в ПАСЕ. Директор департамента общеевропейского сотрудничества (ДОС) МИД РФ Николай Кобринец в интервью корреспонденту РИА Новости Анастасии Ивановой по случаю Дня дипломатического работника рассказал, что продемонстрировала эта сессия, как европейские организации отреагировали на травлю российских журналистов Sputnik Эстония и чего следует ожидать от грузинских властей на заседании Комитета министров Совета Европы в Тбилиси. Дипломат также объяснил, почему у России никогда не было задолженностей перед СЕ, и поделился ожиданиями от прихода нового состава Еврокомиссии.

— Прошлый год ознаменовался важным для России событием, а именно возвращением ее делегации в Парламентскую ассамблею Совета Европы (ПАСЕ) после пятилетнего перерыва. Можно ли сказать, что кризис в отношениях РФ и СЕ удалось в целом преодолеть?

— Это действительно важное событие, причем не только для России, но и прежде всего для самого Совета Европы, который в результате сохранился как общеевропейская организация. Конечно, сделан большой шаг вперед. Вместе со здравомыслящими странами Совета Европы нам удалось выйти из неприемлемой ситуации, когда Парламентская ассамблея на протяжении нескольких лет, нарушая устав Совета Европы, ущемляла в правах российскую делегацию. В июне прошлого года права наших парламентариев были восстановлены в полном объеме, и они самым активным образом включились в работу на этой общеевропейской площадке.

Но если вы спросите, может ли кризис повторится, то мне придется ответить утвердительно. Ведь Ассамблея сохранила пока за собой часть самоприсвоенных полномочий по ограничению прав национальных делегаций. Хотя по уставу СЕ такими полномочиями наделен исключительно Комитет министров Совета Европы (КМСЕ). А значит, мы не можем быть до конца уверены, что российские парламентарии снова не подвергнутся дискриминации за свою политическую позицию. Правда, в таком случае страсбургскую организацию ждет новый кризис и он может оказаться для нее фатальным. Решимости нам не занимать, и наши оппоненты это знают.

5 февраля Комитет министров Совета Европы (КМСЕ) принял решение о создании так называемой трехсторонней процедуры реагирования на грубые нарушения государствами их уставных обязательств. Мы воздержались при голосовании и сделали интерпретирующее заявление с изложением нашего понимания узловых элементов новой процедуры. Напомнили, что когда на министерском заседании в Хельсинки в мае 2019 года мы давали согласие на разработку процедуры, то рассчитывали, что она будет единственным механизмом ограничения прав стран-членов. Подразумевали, что Ассамблея, становясь одним из трех ее участников наряду с КМСЕ и генсекретарем, откажется от санкционных полномочий, однако этого не произошло. Считаем, что такая "домашняя работа" в ПАСЕ все же должна быть выполнена – в регламент нужно вносить соответствующие изменения.

Мы открыты к сотрудничеству с Советом Европы, но хотим, чтобы он развивался как многопрофильный и по-настоящему общеевропейский формат с обеспечением равных прав для всех государств.

— Уже известно, кто будет участвовать от России в заседании Комитета министров Совета Европы (КМСЕ) на министерском уровне, которое запланировано на 14-15 мая в Тбилиси?

— Министерские встречи проводятся раз в год. Грузия сейчас председательствует в Совете Европы, поэтому заседание должно пройти в Тбилиси. На майской сессии председательство перейдет от Грузии к Греции. Уровень нашего участия – не обязательно министр иностранных дел. Он может быть и ниже. Такое допустимо и практикуется. Все зависит от того, насколько весома повестка встречи, какие результаты наработало председательство. Вопрос о том, кто возглавит российскую делегацию, еще не решен.

Вы знаете, в Грузии есть закон "Об оккупированных территориях", согласно которому посещение Абхазии и Южной Осетии без разрешения официального Тбилиси является противоправным деянием и наказывается денежным штрафом либо даже тюремным заключением сроком до четырех лет. Некоторые политические силы в Грузии призывают использовать его применительно к мероприятиям Совета Европы.

— То есть от Грузии можно ожидать провокаций?

— Теоретически да. С упомянутым законом — как его трактовать и применять — пусть разбираются в Тбилиси. Но на стране-председателе СЕ – в данном случае Грузии – лежат обязательства, во-первых, обеспечить свободный въезд участникам и комфортные условия для работы, а во-вторых, что в данном случае более существенно, гарантировать безопасность всех делегаций. Способны ли наши грузинские партнеры их выполнить, уверенности нет. Возможно, в Тбилиси придут к решению, что разумнее было бы провести министерскую встречу в Страсбурге. Данный вариант не исключается.

— На днях завершилась зимняя сессия Парламентской ассамблеи Совета Европы. Как оценивает Москва ее итоги? Можно ли говорить о том, что антироссийская риторика поубавилась или все осталось на прежнем уровне?

— Главное, что продемонстрировала эта сессия – в ПАСЕ сохраняется устойчивое большинство, осознающее бессмысленность и бесперспективность изоляции России, дорожащее ее участием в работе Совета Европы, нацеленное на продолжение диалога с нами.

Напомню, что полномочия российских парламентариев были утверждены более чем с двухкратным перевесом (96 – за, 44 – против). Антироссийские демарши группы "Балтик плюс" и их союзников провалились. Заместитель председателя Госдумы Петр Толстой был избран вице-председателем ПАСЕ. По сути, в январе были подтверждены и закреплены решения июньской сессии ПАСЕ, восстановившей в правах нашу делегацию.

А вот антироссийской риторики, увы, меньше не стало. Радикалы и русофобы всех мастей продолжили высказывать в наш адрес давно известные претензии, а то и просто хамить, считая себя при этом неким правочеловеческим эталоном. Да и многие делегации, голосовавшие за подтверждение полномочий РФ, делали это вовсе не потому, что разделяют наши оценки и подходы, а так как понимают, что без диалога и сотрудничества с Россией не получится преодолеть разногласия, найти ответы на общие вызовы. Мы всю эту ситуацию видим и реагируем адекватно.

— Кстати говоря, на этой сессии ПАСЕ поднимался также вопрос о ситуации с давлением на журналистов Sputnik Эстония со стороны руководства страны. Была ли какая-то реакция от Совета Европы или Европарламента на притеснение журналистов агентства в этой стране?

— В последние недели эта тема неоднократно заострялась российскими представителями – и в Комитете министров, и в Парламентской ассамблее. К сожалению, мы продолжаем сталкиваться с двойными стандартами, попытками под надуманными предлогами (борьба с фейковыми новостями, пропагандой, популизмом) разделить средства массовой информации на "белые" и "черные", узаконить политическую цензуру. Взять хотя бы принятую на зимней сессии ПАСЕ резолюцию "Угрозы свободе СМИ и безопасности журналистов в Европе", где попросту игнорируется давление, которое оказывается на российские СМИ во многих странах Совета Европы, в том числе в Эстонии. Разумеется, наши парламентарии проголосовали против такого однобокого документа.

Российская делегация помогла организовать на полях зимней сессии ПАСЕ пресс-конференцию исполнительного директора МИА "Россия сегодня" Кирилла Вышинского и главы эстонского отделения Sputnik Елены Черышевой. Они рассказали, что на самом деле происходит со свободой слова в некоторых странах СЕ. Встретились также с комиссаром СЕ по правам человека Дуней Миятович. Она обещала разобраться в ситуации. Посмотрим.

Со стороны Европарламента эта проблема пока не получила должной реакции. Евродепутаты, которые обычно трепетно относятся к ситуации со свободой слова в третьих странах, не хотят видеть произвола, который творится на территории самого ЕС, в частности, в Эстонии. Там руководствуются незатейливым правилом "свой-чужой", опять-таки полагая исключительно себя носителями демократических идеалов.

— В ОБСЕ осудили действия властей Эстонии по отношению к журналистам Sputnik. Однако принимают ли они конкретные действия для разрешения этой ситуации?

— На заседаниях постоянного совета ОБСЕ российские дипломаты не раз ставили вопрос о развязанной эстонскими властями травле журналистов. В руководстве ОБСЕ оказались более восприимчивыми к нашей аргументации, чем в ЕС или СЕ. В поддержку Sputnik Эстония выступили и генеральный секретарь Томас Гремингер и представитель по вопросам свободы СМИ Арлем Дезир. Рассчитываем, что представитель ОБСЕ по СМИ продолжит держать руку на пульсе и в ходе консультаций с эстонскими властями будет добиваться от них пересмотра дискриминационной политики.

— Возвращаясь к Совету Европы, была информация, что у России до сих пор осталась задолженность перед Советом Европы за период 2017-2018 годов в размере порядка 55 миллионов евро. Так ли это? И когда Москва планирует ее погасить?

— Мы эту страницу уже перевернули. Никакой задолженности у России перед Советом Европы нет. Строго говоря, ее никогда и не было. Напомню, что в 2017 году наша страна приостановила выплату взносов в бюджет СЕ. Эта была вынужденная и, важно подчеркнуть, правомерная реакция на дискриминацию российской делегации в ПАСЕ, поэтому речь идет не о задолженности, а именно о приостановленных взносах. После возобновления в июне 2019 года полномочий наших парламентариев мы, как и обещали, полностью выплатили взносы в бюджет СЕ и его частичных соглашений как за 2017-18 годы, так и за 2019 год. Замечу также, что Россия перечислила Совету Европу средства в полном объеме, не удержав из них сумму на содержание ПАСЕ, хотя наши парламентарии в эти годы в ней не работали. Это следует рассматривать как жест доброй воли с нашей стороны. Одним словом, тема исчерпана.

— На июньской сессии был избран новый генеральный секретарь Совета Европы, представитель Хорватии Мария Пейчинович-Бурич. Не планируется ли ее визит в Москву в ближайшее время?

— Сразу же после вступления в должность в сентябре минувшего года Пейчинович-Бурич получила приглашение от нашего министра иностранных дел Сергея Лаврова посетить Россию. Насколько мне известно, со сроками поездки она пока не определилась.

Разумеется, ни нам, ни руководству СЕ не нужен визит для галочки. Хотелось бы, чтобы предстоящие переговоры были содержательными, помогли придать импульс нашим отношениям с Советом Европы и закрепить в его повестке важные для нас темы – противодействие новым вызовам и угрозам, защита социальных прав, дискриминация русского и русскоязычного населения на Украине и в прибалтийских государствах, давление на российские СМИ, борьба с историческим ревизионизмом и героизацией пособников нацистов.

— Прошли первые два месяца нового председательства Еврокомиссии. Как вы оцениваете его усилия по улучшению диалога с Россией? Есть ли какие-то подвижки?

— Предыдущие пять лет в отношениях РФ-ЕС можно охарактеризовать как пятилетку упущенных возможностей. По решению ЕС остаются замороженными все диалоговые форматы наших отраслевых связей, а также официальные контакты между Федеральным собранием РФ и Европарламентом. Взаимодействие с нашей страной сведено к минимуму в рамках пресловутой еэсовской установки на избирательное сотрудничество.

Что касается нынешнего состава Еврокомиссии (ЕК), то два месяца слишком короткий срок, чтобы давать оценки работы на каких-либо направлениях, включая отношения с Россией. В качестве положительного фактора хотел бы отметить, что с декабря прошлого года состоялись уже два контакта президента России Владимира Путина с новым председателем ЕК Урсулой фон дер Ляйен – телефонный разговор и личная встреча.

Мы выступаем за развитие равноправного диалога и прагматичного сотрудничества с ЕС прежде всего в сферах, представляющих взаимный интерес. К нам поступают сигналы, что с приходом новой Еврокомиссии может открыться определенное окно возможностей. Будем судить не по словам, а по делам.

— Поговорим о другой организации – НАТО. Ее генсекретарь Йенс Столтенберг в очередной раз заявил, что странам альянса необходимо увеличивать расходы на оборону из-за более агрессивного поведения России в Европе. Что, на ваш взгляд, должно произойти, чтобы враждебная риторика НАТО по отношению к РФ трансформировалась?

— НАТО взяла курс на увеличение военных расходов, наращивает силы и вооружения вблизи наших границ, проводит учения, сценарий которых предполагает противодействие сопоставимому противнику во всех операционных средах – на суше, на море, воздухе, киберпространстве, а теперь и в космосе. Все это – под предлогом "противодействия российской угрозе".

Посмотрите на статистику: в 2019 году совокупные расходы стран НАТО на военные нужды превысили 1 триллион долларов, что больше российского оборонного бюджета в 22 раза. Только европейские страны потратили 300 миллиардов долларов, а к 2024 году, согласно их национальным оборонным планам, намерены удвоить эту сумму.

Кроме того, согласно данным Международного института стратегических исследований, по всем видам тяжелых вооружений и техники (от танков и ударных вертолетов до боевых кораблей) у европейских стран НАТО преимущество над Россией в среднем в два раза. И это без учетов потенциалов США. Так кто кому угрожает?

Ориентация альянса на "сдерживание России" контрпродуктивна и опасна. Хочется спросить – зачем тратить столько сил на борьбу с вымышленной угрозой, когда есть реальные проблемы безопасности, требующие совместных решений?

Мы, со своей стороны, готовы к сотрудничеству и результативному разговору с НАТО. Предлагаем меры по деэскалации напряженности в Европе. Пока никакой реакции на наши предложения нет.

Подождем. Мы не только вежливые люди, но и терпеливые.

Россия. Евросоюз > Внешэкономсвязи, политика > ria.ru, 12 февраля 2020 > № 3500157 Николай Кобринец

В православном храме святого апостола Филиппа в эмирате Шарджа (ОАЭ) 11 февраля 2020 года прошла заупокойная панихида по российскому послу Александру Грибоедову и всех иже с ним в Тегеране злодейски убиенным.

Напомним, во вторник, 11 февраля 2020 года исполнился 191 год со дня гибели в Тегеране Российского посланника и великого русского поэта Александра Сергеевича Грибоедова.

30 января (11 февраля по старому стилю) 1829 года разъярённая толпа тегеранской черни разгромила Российскую дипломатическую миссию, а её глава Александр Грибоедов принял мученическую кончину. Во время нападения 35 человек сотрудников и посольский конвой, состоящий из казаков, до последнего дыхания защищали российского посла. Казаки были растерзаны толпой фанатиков, но с честью выполнили свой последний воинский долг.

После трагедии тело Грибоедова было перевезено в Тифлис (ныне Тбилиси) и похоронено на горе Мтацминда. Сейчас там находится Пантеон писателей и общественных деятелей Грузии, расположившийся на территории вокруг церкви Святого Давида «Мамадавити» на склоне горы Мтацминда. Первым знаменательным захоронением на этом месте было погребение известного русского писателя Александра Грибоедова (1795—1829), позднее рядом с ним была похоронена и его жена – княжна Нино Чавчавадзе (1812—1857).

Тела остальных 35 доблестных казаков посольского конвоя и сотрудников посольства были зарыты прямо на дне крепостного рва, куда они были первоначально сброшены.

Преемник Грибоедова на посту российского посланника в Персии – граф Иван Осипович Симонич (1832-1838 годы) добился в 1836 году перезахоронения тел казаков и сотрудников российского посольства во внутренней части армянской церкви святого Татевоса в Тегеране. До 1917 года могила поддерживалась в должном состоянии. Затем могила была утрачена в следствии укладки церковного двора тротуарной плиткой.

После многолетних поисков могилы, по архивной фотографии, архимандриту Александру (Заркешеву), настоятелю русского православного прихода Святого апостола Филиппа в Шардже, удалось найти место братского захоронения жертв трагедии 1829 года. Отец Александр за собственный счет восстановил надгробие из черного мрамора с эпитафией, выбитой золотыми буквами.

11 февраля 2014 года, в 185-тилетнюю годовщину со дня трагической кончины в Тегеране посланника Александра Грибоедова и всех чинов посольства, в присутствии посла Российской Федерации в Иране и российской общины, архимандритом Александром была освящена надгробная плита и место братского захоронения погибших сотрудников и конвойных казаков российского Посольства.

Авигдор Эскин: «В Израиле небо очень близко к земле»

О советском детстве, сионизме, любви к русской культуре и многом другом

Саркисов Григорий

Родители назвали его Виктором, он учился в Гнесинке по классу фортепиано, вёл подпольные курсы иврита и «вредоносного» иудаизма, в 1979 году эмигрировал в Израиль, воевал в Ливане, отсидел почти два года в тюрьме по делу об осквернении арабской могилы, написал несколько книг и тысячу статей на иврите, английском и русском. Вот такой он, израильский общественный деятель и публицист Авигдор Эскин.

– Ваш отец происходил из раввинского рода, деда со стороны матери расстреляли в 1938 году по 58-й статье, и, наверное, на ваши политические воззрения во многом повлияла биография вашей семьи – как и рассказы бабушки о холокосте, труды Солженицына, с которыми вы ознакомились в юном возрасте?

– Начнём с того, что я родился в Москве, в роддоме, стоявшем на месте нынешнего здания ТАСС, так что Первопрестольная для меня не чужой город, и Россия – не чужая страна, хотя, конечно, мой родной дом – Израиль. В России у меня много друзей, и все годы я сознательно сохранял глубинную связь с русской культурой и русским языком. Вы упомянули моего деда, Виктора Константиновича Блажего, он был директором школы в Крыжополе, и его действительно расстреляли «за украинский национализм», хотя никаким националистом он не был. Возможно, ему просто припомнили польско-украинское происхождение. Кстати, его родной брат, Арефа Константинович Блажей, был генерал-лейтенантом, в годы войны служил начальником штаба 37-й армии, участвовал в Никопольско-Криворожской и Яссо-Кишинёвской операциях, был награждён двумя орденами Ленина, тремя орденами Красного Знамени, орденами Кутузова и Богдана Хмельницкого 2-й степени, двумя орденами Красной Звезды. Он служил в РККА с 1924 года и вступил в ВКП(б) в 1939 году, через год после расстрела брата…

Десятилетним мальчишкой я нашёл у бабушки израильский календарик и прочитал там пророческие слова Теодора Герцля о грядущем создании Израиля. Это произвело на меня сильное впечатление, и в двенадцать лет я объявил родителям, что уеду в Израиль. Начал изучать иврит, Тору и историю иудаизма, читать диссидентскую литературу. В тринадцать лет меня исключили из школы за листовки в поддержку Солженицына, а в шестнадцать я был самым молодым в Москве преподавателем иврита. Были, конечно, и «задушевные» беседы в «органах», пару раз пришлось отведать и милицейского кулака. Однако меня не стали сажать, а отпустили в Израиль в декабре 1978 года.

– Вы ведь серьёзно занимались музыкой?

– Да, учился в Гнесинке по классу фортепиано у Натальи Андреевны Мутли, одной из последних учениц великого Нейгауза. Она была уникальным человеком, и с годами я всё чаще её вспоминаю. Продолжаю заниматься музыкой и сейчас… Итак, мне стукнуло восемнадцать, и я подал заявление на выезд. Разрешение пришло в 1978 году, в это время я был в Сусумане Магаданской области, где навещал преподавателя иврита, активиста сионистского движения Иосифа Бегуна. Сразу вылетел в Красноярск, оттуда в Москву, а дальше в Вену и в Тель-Авив. Живу здесь уже более сорока лет, и день, когда я впервые ступил на Святую землю, остаётся самым счастливым в моей жизни. Я вернулся домой…

– Не трудно было адаптироваться? Всё-таки новая страна…

– А я и не адаптировался, я же был дома. Поступил в ешиву в Кирьят-Арбе, потом призвали в армию, участвовал в боевых действиях в Ливане. Страшно не было – рядом были сослуживцы, за нами стояло государство. Куда страшнее выступать против системы, когда ты один…

– Вас называют самым правым человеком в Израиле, ультранационалистом, сионистом, экстремистом, радикалом, фундаменталистом… А кто вы на самом деле?

– На самом деле я – Авигдор Эскин. Что касается «эпитетов» в мой адрес, то тут, как говорили в детском саду: кто так обзывается... Это проявление недоразвитости «критикующих». При отсутствии аргументов они просто ругаются. Меня можно смело называть сионистом, но я точно не националист. Любая националистическая идеология ущербна по своей сути, особенно если ты серьёзно занимаешься духовной практикой. А я почти всю сознательную жизнь изучаю Тору, Каббалу, Талмуд и философию иудаизма. Моим наставником сегодня могу назвать раввина Мордехая Шрики. Это авторитетнейший богослов, получивший традиционное образование, а также окончивший Сорбонну. Я могу объяснить свои взгляды на этот мир, а не просто делить его на «своё» и «чужое», как это навязывается одними примитивными людьми другим примитивным людям. Я люблю Святую землю, где сбывались пророчества, её святость связана с самыми сакральными и сущностными элементами мироздания, культуры, всей человеческой цивилизации. Знаете, в Израиле небо очень близко к земле, близко к Сиону – и на Святой земле нельзя не думать о Вечном. Повторюсь, националистом я себя не считаю даже в мягком и позитивном смысле. И моя общественная деятельность никогда не ограничивалась израильской и еврейской темой. Со второй половины восьмидесятых я активно сотрудничал с белыми консерваторами в Южной Африке. За годы работы в России мне удалось навести мосты с самыми широкими кругами, включая русских почвенников и патриотов. Могу отметить и особые дружеские отношения с Грузией, установленные за последние десять лет. А сейчас активно помогаю продвигать армяно-еврейский музыкальный проект.

– Это просветительский проект?

– Да, эта встреча культур двух древнейших народов стартует в нынешнем году в Москве, Санкт-Петербурге и ряде других российских городов с серии концертов еврейской и армянской музыки, где выступит ведущая солистка Ереванского театра оперы и балета Варсеник Аванян в сопровождении пианистки Карины Погосбековой. Аванян по праву считается не только превосходной вокалисткой в классическом репертуаре, но и лучшей на сегодняшний день исполнительницей армянской музыки, продолжающей традицию Люсине Закарян. Первый концерт состоится 18 марта в московской «Галерее Нико» в Большом Тишинском переулке,19. Нам очень помогла Гаяне Никогосян, дочь выдающегося скульптора и художника Николая Никогосяна. В большой программе – музыка Комитаса, еврейские мотивы в произведениях Мусоргского, Римского-Корсакова, Равеля и других классиков, а также несколько фольклорных номеров. Армяне, как и евреи, очень древний народ. Подобно еврейской музыке, армянская музыка давно стала неотъемлемой частью всей мировой музыкальной культуры, получив современное звучание благодаря Комитасу, Тертеряну и другим выдающимся композиторам. Идея встречи двух великих культур и легла в основу нашего проекта, как идея сближения Арарата и Сиона. Это была наша совместная идея с Варсеник Аванян. Надеюсь, нас поддержат и российский Минкульт, и муниципалитет Иерусалима и мы сможем не только провести серию концертов в России, Армении и Израиле, но и организовать большой фестиваль с участием израильских, российских и армянских музыкантов.

– Вы пишете на иврите, русском и английском. А на каком языке думаете?

– Это зависит от того, в какой аудитории я нахожусь. Вот сейчас мы говорим по-русски, я и думаю по-русски. Кстати, все мои дети – а у меня их семеро, в возрасте от 8 до 37 лет – смотрят российские фильмы, читают русские книги и знают не только Пушкина, но и Аксакова. Считаю знание многих языков благом, открывающим перед человеком большие возможности. Вообще, в Израиле русский язык пользуется привилегированным статусом. Многие партии выступают по центральному телевидению с роликами на русском языке в рамках избирательной кампании. Такого за пределами СНГ нет нигде.

– То есть русскоязычные израильтяне чувствуют себя в стране уютно?

– В Израиле их называют «русскими», и это полноправная часть нашего народа, внёсшая колоссальный вклад в развитие науки, культуры, здравоохранения, экономики, обороны.

Они быстро вошли в элиту израильского общества, а уж в среде музыкантов «русские» имена встречаются чаще «чисто израильских». Но вопреки моим ожиданиям «русские» в Израиле не внесли заметной лепты в развитие духовной сферы, в богословие, в философию или в литературу.

– Недавно довелось прочитать вашу книгу «Толкование к Книге Псалмов», где подчёркнуто архаичная лексика со всеми этими «ажно», «глагольте», «зело», «око», «ланита», сочетается с неологизмами – «разнство», «целовывайте», «пустомазы», «распросторил», «обвиновь»…

– Я занимался толкованием к Псалмам Давида на русском языке, опираясь на традиционные классические комментарии и стараясь привнести сюда что-то своё. Хотел уйти от сухого академизма, придать тексту эмоциональную окраску. Это удалось благодаря стилистическим советам Солженицына и огромным возможностям, которые даёт выразительный и гибкий старый русский язык. Но это не стилизация под старину и не «пелевинско-модернистский», а скорее постмодернистский стиль.

– Спрошу вас как журналиста – как вы оцениваете уровень журналистики в Израиле, России и США?

– К сожалению, высокий уровень аналитики сегодня сохранился лишь в очень узких кругах, а общий уровень идёт на спад. Профессия стала «заказной», и даже если журналист работает не по «инструкции», он стремится к максимальному количеству «лайков». Такая ориентация «на толпу» опасна, и тут есть закономерность: чем менее профессионально ты пишешь, тем более популярным будет твой материал. И так – везде, и в США, и в Израиле, и в России.

– 23 января зрители НТВ стали свидетелями скандала между вами и ведущим программы «Место встречи» Андреем Норкиным…

– Меня возмутила атмосфера глумления, царившая на этом ток-шоу, и я вёл себя подчеркнуто вызывающе, потому что передо мной были кощунники. Напомню, что в этот же день в Иерусалиме отмечали годовщину освобождения Освенцима и открывали памятник ленинградцам-блокадникам. Это было беспрецедентным событием. Около пятидесяти лидеров ведущих стран мира собрались в Святом городе, чтобы отметить семидесятипятилетие освобождения Освенцима. Собравшиеся в Иерусалиме отдали дань умерщвлённым в Освенциме и советским солдатам-освободителям. А мемориал в честь жертв блокады в центре Иерусалима – это событие исторической значимости. Президент России прослезился, когда благодарил израильтян за то, как они провели открытие памятника. Но на НТВ решили «хайпануть» и первым делом сообщили, что «многие люди в Израиле выступали против этого монумента». Там кто-то собрал в интернете всего 150 подписей против установления монумента. Подавляющее же большинство были за установку монумента – и потому, что у многих были родные в осаждённом Ленинграде, и потому, что мы знаем о решающем вкладе СССР в разгром нацизма и о том, кто освободил узников Освенцима. На НТВ же решили устроить дешёвый скандальчик. В их попсовом скандальном описании была и открытая ложь. Нельзя святую тему превращать в балаган, да ещё на государственном телеканале, и наипаче – в то время как Путин со слезами на глазах благодарил израильтян за их бережное отношение к памяти жертв войны с нацизмом. Я сказал им в лицо всё, что хотели им сказать 90% зрителей, используя их лексикон, определив сие ристалище как «треш и беспредел». Прискорбно, что руководство телеканала не предприняло никаких мер. Это было куда большее кощунство, чем «пусси райот».

– В конце 1997 года спецслужба «Шабак» задержала вас по обвинению в умысле бомбардировать свиными головами мечеть Эль-Акса на Храмовой горе. Черед два года суд полностью вас оправдал по этому пункту обвинения. Но 1 января 2001 года вас осудили на 2,5 года тюрьмы и еще дали 1,5 года условно, обвинив в недонесении о подготовке экстремистских акций и в симпатиях к убийце Ицхака Рабина Игалю Амиру…

– Тогда я был, что называется, на виду, и кто-то решил меня «задвинуть». Поясню – я активно выступал против соглашения с террористом Арафатом, и, как показало время, мы были правы. Эти соглашения принесли не мир, а реки крови. Нашу правоту подтверждает и недавно обнародованный мирный план Трампа. Я всегда был против любых переговоров с террористами, расценивающими любую уступку как слабость. Чтобы я не мешал вести «мирные переговоры», против меня организовали кампанию травли и запугивания. Один мой приятель в ответ на очередной теракт военного крыла ХАМАС в Иерусалиме подпалил офис левой проарабской организации «Поколение мира» и возложил свиную голову на могилу террориста Аль Кассама после кровавого теракта, учинённого организацией, носившей его имя. Из этого приятеля и выбили показания против меня: мол, я обо всём знал, но не сообщил куда надо, а раз не сообщил, то поддержал…

– Вы поддерживаете позицию России по Украине, и, возможно, по этой причине с 2015 года вам запрещён въезд в эту страну. Насколько дееспособен сегодня президент Зеленский, заигрывающий с бандеровцами?

– Я бы не сказал, что Зеленский поддерживает бандеровцев, другое дело, что он не в силах с ними совладать. Ещё до Майдана я обращал внимание на то, что нацистских преступников на Украине героизируют не какие-то отдельные идиоты, а эта героизация происходит на государственном уровне. Мы эффективно поработали в Конгрессе США, инициировав письма от ведущих американских политиков руководству Украины против глорификации нацистских преступников. Бандиты из ОУН-УПА отличались во время войны особыми зверствами и убийствами мирных жителей. Но эти изверги составляли всего пять процентов от числа всех украинцев, участвовавших в войне, а 95 процентов воевали в Красной армии. Генетическая память должна быть не в пользу бандеровцев даже на Западной Украине! Но именно на Украине мы впервые после Второй мировой войны сталкиваемся с таким позорным явлением, как освящение памяти нацистов на государственном уровне. Тем не менее я уверен, эта коричневая пена исчезнет и Украина не превратится в фашистскую страну. О Зеленском скажу, что на иерусалимском форуме он повёл себя, мягко говоря, странно. Но было особенно неприятно узнать, что Зеленский договорился с Анджеем Дудой вместе почтить память ярых антисемитов Пилсудского и Петлюры. Это порнографично, недостойно.

– Там сказано много «интересного» и о «вине» СССР за начало войны и холокост…

– Пакт Молотова–Риббентропа так же позорен, как и Мюнхенское соглашение. Но нельзя забывать, что всё это происходило до того, как нацистская Германия стала машиной массового убийства. Тогда границы ещё не были такими сакральными, как после Хельсинкского соглашения 1975 года. И Даладье, Чемберлен и Сталин договаривались с Гитлером не о массовом уничтожении мирного населения, а о границах. И при самом плохом отношении к Пакту Молотова–Риббентропа или к Мюнхенскому соглашению надо помнить, в каком контексте это делалось. Был Освенцим, была блокада Ленинграда, был холокост. Вот – главная тема, и мы знаем, кто устраивал газовые камеры, а кто освобождал узников лагерей смерти. А оба примиренческих пакта были ошибками, преступными ошибками, но никак не преднамеренным поощрением массовых убийств.

– Вы как-то сказали, что «у России и Израиля есть прекрасные перспективы, они основаны, с одной стороны, на уважении русской идеи, которую исповедуют многие российские политики, с другой – еврейского традиционализма, который исповедую я». Но русско-еврейские отношения никогда не строились на основе почитания державности. Теперь – строятся?

– Увы, эти мои надежды не оправдались. Современные российские политики никак не являются носителями русской идеи Владимира Сергеевича Соловьёва, Бердяева, Сергия Булгакова, Солженицына. А поначалу, лет двадцать назад, была надежда на углублённое, почвенническое сотрудничество с Россией, которая могла представить альтернативу самоуничтожительному либерализму. Но Россия так и не смогла выстроить позитивной конструктивной альтернативы западному либерализму. И «почвенников» я здесь сегодня не вижу в политике – ни в солженицынском, ни в каком-то другом смысле. Всё превратилось в эпатаж и порнографию, один Проханов чего стоит! У него прекрасный язык, отличный стиль, но что он говорит?! Это же полный перевёртыш! Он мог кричать «Долой олигархов!», а назавтра с тем же энтузиазмом прислуживал Березовскому или Ходорковскому. То он говорит, что армяне – единственные воины на свете, а то призывает азербайджанцев к войне за Карабах. Проханов и иже с ним превратили патриотизм в порнографию. Впрочем, этот кризис касается не только России, но и Европы с США. Еще в восьмидесятые годы я сотрудничал с группой консерваторов правого крыла во главе с сенатором-республиканцем Джесси Хелмсом. Во времена апартеида довелось немало общаться и с белыми традиционалистами из ЮАР. Но жизнь показала, что консерватизм консерватизму рознь – всё зависит от того, что именно собираются «консервировать». Сейчас есть шанс на американский ренессанс через Трампа, но иррациональная мера сопротивления ему со стороны истеблишмента ставит под сомнение возможность сущностного исправления там.

– Сегодня весь мир говорит о «сделке века» – предложенном президентом США плане урегулирования ситуации с Палестиной. Мирный план не спровоцирует новое обострение ситуации в Израиле?

– Ситуация обостряется, когда Израиль идёт на уступки. Стоило начать переговоры с Арафатом – террор зашкаливал, террористы взрывали автобусы, убивали людей на улицах, страшные вещи происходили в 1993–1995 годах. А после поспешного вывода войск из Южного Ливана началась вторая интифада (2000–2003), стоившая жизни полутора тысячам израильтян. Теперь Трамп лишает террористов надежды на успех. Он прямо сказал палестинцам: это ваш последний шанс, и если вы сейчас им не воспользуетесь, у вас никогда не будет государства. Трамп предложил им 50 миллиардов долларов и части территории Иудеи и Самарии, разумеется, после полного разоружения и при полном израильском контроле границ. Думаю, палестинцы не примут этот план, но это их дело. Важно, что Трамп признал израильский суверенитет над Иерусалимом и частью территорий, освобождённых в 1967 году. Именно освобождённых, поскольку с 1948 года по 1967-й они были незаконно оккупированы Иорданией.

Обратной дороги нет. Если палестинцы отвергнут предложение и не захотят иметь своё государство в рамках этих границ, то Израиль продолжит распространять свою юрисдикцию на все эти территории – а там всего 6 тысяч квадратных километров. Палестинцам вернут иорданское гражданство, которое было у них до 1988 года. Не пожелают они гражданства Иордании – будут жить дальше как сейчас. Это их выбор.

– Будет война?

– Никакой войны не будет: для ведения войны у палестинцев нет ресурсов, а главное – у них нет поддержки даже в арабском мире. Россия точно помогать им не собирается. Конечно, они могут надеяться на помощь изгоя-Ирана, или Катара, но без надежды на общий антиизраильский фронт и общую победу они способны разве что на отдельные акты безумия. «Сделку века» поддержали Египет, Саудовская Аравия, Оман, Бахрейн и ОАЭ, и план Трампа станет основой для переговоров, что изменит ситуацию на Ближнем Востоке. Если переговоры не состоятся, то декларация Трампа приведёт к общему успокоению.

Помните, как горе-политологи кликушествовали после переноса посольства США в Иерусалим и после признания суверенитета Израиля на Голанских высотах. Пророчили нам армагеддон. А вышло, что всё только успокоилось.

– В одном интервью вы сказали: «Спасибо врагам за столь высокую оценку силы моего слова и спасибо друзьям, с которыми мы вместе удостоимся возвести Храм в Иерусалиме». Сегодня вы сказали бы то же самое?

– Есть такая байка. Одному раввину сказали, что некий человек его ненавидит и считает своим врагом. Раввин затанцевал от радости: «Больше всего я боялся, что этот негодяй может сказать обо мне что-то хорошее!..» Это, конечно, шутка, но когда я смотрю на своих врагов, на душе делается приятно, потому что я знаю: меня любят хорошие и умные люди, а ненавидят – плохие и дурные. Значит, мои враги – моя сила! А множеству друзей поклон, благодарность и благословение Всевышнего из Иерусалима. Мы вместе строим Иерусалимский Храм для всего мира.

Беседу вёл Григорий Саркисов

Россия. Израиль > Внешэкономсвязи, политика > lgz.ru, 12 февраля 2020 > № 3292940 Авигдор Эскин

«Чёрный лебедь», я не твой…

Коронавирус – чисто медицинская проблема или диверсия?

Рыков Сергей

Китайский 2019-nCoV называют вирусом-убийцей, и, с некоторым налётом драматического романтизма, «Чёрным лебедем» экономики. Он – месть матушки-природы за хамское к ней отношение или плод дьявольских открытий микробиологов? И непонятно, какая сторона длиннее в этом треугольнике: медицина–политика–бизнес? У микробиолога, специалиста по бактериологическому и химическому оружию Игоря Никулина своя версия происхождения вируса-убийцы.

– Игорь Викторович, вирусом 2019-nCoV в Китае заражены уже более 42,6 тысячи человек, 1018 умерли.

– Это официальные данные. Я думаю, жертв больше. Американцы создали математическую модель и прогнозируют, что к концу февраля будут инфицированы 2,8 миллиона человек, 100 тысяч погибнут.

Из-за эпидемии в Китае закрыты 14 городов, более 400 промышленных предприятий. Ситуация чрезвычайная. Это серьёзный удар по экономике страны, да и по «нервной системе» нации. Посмотрите, какая там была паника, особенно в первые дни пандемии!

– Коронавирус и впрямь похож на корону?

– Под микроскопом он похож на подводную мину с сосками по бокам. Это мина под человечеством. Уверен, что это искусственный вирус. Индийские учёные уже расшифровали его код. Вирус рукотворный, а не природного происхождения.

Судите сами. Восемь смертельно опасных вирусов за последние 20 лет. То атипичная пневмония, то птичий грипп, то свиной… Один факт – просто факт. Совокупность фактов – тенденция. Эти вирусы до 2000 года не цеплялись к человеку. Они миллионы лет мирно жили рядом с нами и паразитировали только на животных. В случае с MERS, ближневосточным респираторным синдромом, например, вирусы паразитировали на верблюдах, на летучих мышах, на змеях, на птицах… Но человека не трогали.

– Умирают только китайцы. Это что же, этновирус?

– Да, похоже на то…

– Но тогда где логика? На территории Китая изобретён страшный коронавирус, который уничтожает самих китайцев?! Массовое самоубийство?

– А кто сказал, что его изобрели в Китае? Его могли завезти в Ухань «дипломатической почтой».

Место и время выбраны, что называется, до минуты и до метра точно. Провести такую диверсию в Пекине или в Шанхае практически невозможно, так как там каждый квадратный метр «простреливается» видеокамерами. Это во-первых. Во-вторых, там много американских компаний и офисов. Тысячи американских служащих. «Огонь по своим штабам»? Не проходит.

Ухань – очень удобный объект для подобной диверсии. Накануне празднования Нового года по восточному календарю на улицах и площадях там не протолкнуться. В Ухани есть бактериологическая лаборатория, на которую всегда можно списать все грехи. В этом регионе испокон веков едят сырое мясо, на что тоже можно при случае сослаться. Наконец, Ухань – перекрёсток мира. Отсюда самолёты летят во все концы мира.

Кстати, по периметру Китая и России расположены порядка 400 биолабораторий. Казахстан, Киргизия, Афганистан, Пакистан, Вьетнам, Тайвань, Филиппины, Южная Корея, Япония…

– Почти везде, где есть американские военные базы…

– Да. Все эти исследования финансирует Пентагон. И везде, где есть биолаборатории (или поблизости от них), с завидной регулярностью происходят вспышки новых неизвестных заболеваний, которые американцы цинично игнорируют. Они ставят опыты на других. Главное, чтобы это было подальше от территории США.

– Игорь Викторович, но есть же международная Конвенция о запрещении разработки, производства и накопления запасов бактериологического (биологического) и токсинного оружия и о его уничтожении (КБТО). И США ратифицировали эту Конвенцию в 1972 году…

– Верно. Но в 2001-м отказались принимать протокол к ней. А протокол предусматривает механизмы взаимного контроля.

Заметьте, когда в 1979 году в Свердловске была вспышка сибирской язвы, мы пригласили лучшего специалиста в этой области, американского генетика-микробиолога, профессора Гарвардского университета Мэтью Мезельсона. Он не был другом СССР, но учёного привезли на место трагедии и показали всё. И Мезельсон согласился с тем, что причиной вспышки стал естественный вирус. (По официальным данным, в Свердловске от вспышки сибирской язвы погибло 64 человека. – Ред.). Большинство погибло от кишечной формы – они употребляли отравленное мясо. Было несколько пострадавших от кожной формы сибирской язвы, это были рубщики этого мяса. Было несколько случаев лёгочной формы.

– Игорь Викторович, в это время я жил примерно в километре от 19-го военного городка, где всё это произошло. Да, по официальной версии заражение сибирской язвой пошло от мяса скота, но активно гуляли слухи, что произошла утечка из подземной лаборатории того самого военного городка...

– Может быть, была и утечка. Я не исключаю диверсию. Мясо тоже можно заразить. Да, в 1979 году в мире была истерика, как сейчас. Да, нас обвиняли в том, что СССР нарушил конвенцию… Но приглашение авторитетнейшего микробиолога, борца против бактериологического и химического оружия всё-таки сняло напряжение. Мы продемонстрировали открытость, чего не сделали американцы – ни в Грузии, где погибли сотни людей от неизвестного вируса, ни в других местах. Везде, где американцы создают лаборатории под видом борьбы с биологической угрозой, количество эпидемий возрастает в десятки раз.

По данным Юлии Тимошенко, на Украине в прошлом году от различных инфекционных заболеваний погибло около 200 тысяч человек. Не знаю, насколько точны эти цифры, но проблема серьёзная. То бутулизм у соседей украинцев, то атипичная пневмония, то корь… Цифры засекречены, но многие блогеры называют цифру в 50 тысяч заболевших корью за прошлый год. И к нам корь занесли. К тому же украинцы ликвидировали свой Санэпидемнадзор. Эпидемии начались, а врачей разогнали. Украина и Грузия – две биологические бомбы на границе нашей страны.

– Игорь Викторович, вы как учёный занимались подобными вирусами?

– После окончания института я восемь лет проработал во ВНИИ прикладной микробиологии в подмосковном Оболенске. Начинал стажёром-исследователем, закончил старшим научным сотрудником. Вместе с коллегами мы доказали, что пресловутый вирус иммунодефицита человека (ВИЧ) – не «месть» природы человечеству, а дело рук самого человека.

– То есть бедные обезьяны, на которых все грешили, ни при чём?

– За основу был взят вирус иммунодефицита зелёных мартышек. Американцы работали с этим вирусом ещё в конце 70-х – начале 80-х годов, но почему-то первенство «открытия» отдали французам. В конце 80-х – начале 90-х годов было много публикаций о том, что в одной из американских тюрем на заключённых проводились опыты с ВИЧ. Что трое из ВИЧ-инфицированных зэков сбежали. Одного из них застрелили при побеге, другого поймали через недели две-три, а третий «подопытный кролик» бегал чуть ли не полгода, заражая проституток в окрестностях Нью-Йорка, а те, в свою очередь, одаривали экзотическим вирусом своих клиентов.

ВИЧ – вершина американской генной инженерии 80-х годов. Как они могли в то время создать такой штамм, для меня загадка. Даже сейчас эта работа тянет на Нобелевскую премию со знаком минус.

Сорос, который тогда финансировал нашу науку, заявил, что если мы будем продолжать эту «провокационную» тему, то он прекратит денежные вливания. Тему закрыли, а британцы спустя десять лет доделали мою и моих коллег работу. И пришли к такому же выводу: ВИЧ – вирус, выращенный в лаборатории.

Сейчас индусов Штаты начинают прессовать за «несвоевременное» открытие генома коронавируса. В нём, между прочим, обнаружены вставки ВИЧ, которые позволяют ему встраиваться в клетки человека.

– А наша страна, Игорь Викторович, надёжно защищена от подобных эпидемий?

– Всемирная организация здравоохранения (ВОЗ) объявила ситуацию чрезвычайной. Всех россиян, эвакуированных из Китая, сажают на карантин под Тюменью. В Австралии и вовсе всех прилетевших оттуда отправляют на «необитаемый» остров, как в Средние века в Венеции. В экстремальной ситуации никакие меры не могут считаться чрезмерными.

Боюсь сглазить, но от масштабных эпидемий мы защищены надёжно. Наш Санэпидемнадзор один из лучших в мире. Ещё с советских времен.

«ЛГ»-досье

Игорь Викторович Никулин, микробиолог, общественный деятель. Родился в 1963 году в станице Абганерово Волгоградской области. Окончил Московский институт тонкой химической технологии имени М.В. Ломоносова (кафедру биотехнологии). Как эксперт по химическому и биологическому оружию был в составе комиссии по разоружению в Республике Ирак.

Работал советником Генерального секретаря ООН Кофи Аннана, был членом комиссии ООН по биологическому оружию. Выполнял ряд важных дипломатических поручений.

Китай. США > Медицина. Армия, полиция > lgz.ru, 12 февраля 2020 > № 3292475 Игорь Никулин

Посеешь рубль

В южных регионах России совершенствуют формы поддержки сельхозпроизводителей

Текст: Александр Гавриленко (Ростовская область) , Юрий Гень (Краснодарский край) , Михаил Сухарев (Ставропольский край)

Агропромышленный комплекс Краснодарского края по-прежнему считается одной из самых выгодных сфер для инвестиций. Сейчас в этом секторе успешно реализуется более 190 проектов на общую сумму в 115 миллиардов рублей. Причем только по итогам 2019 года в АПК региона вложили 47 миллиардов рублей.

Среди крупных и ярких проектов, которые уже реализуются, можно отметить несколько. Это тепличный комплекс по выращиванию грибов-шампиньонов в Крыловском районе. Его площадь составляет 69 гектаров, а мощности позволят каждый год выращивать 10 тысяч тонн грибов. Также в состав комплекса входит производство шампиньонного компоста для нужд теплицы, а также реализация этой продукции по 35 тысяч тонн в год. Общий объем инвестиций в проект составил 2,3 миллиарда рублей, и в 2019 году он уже начал работать.

Другой интересный проект - создание суперинтенсивного сада в Абинском районе площадью 135 гектаров и строительство фруктохранилища на пять тысяч тонн. После того как сад начнет действовать, он окажется одним из самых крупных садоводческих комплексов в крае. Главный инвестор этого проекта - компания "Южные земли" - вложил в хозяйство 1,3 миллиарда рублей. Яблоневый сад в окончательном виде сформируют уже к 2021 году, а его продукцию планируют поставлять как в магазины края, так и в регионы европейской части России.

В числе наиболее крупных инвесторов в сфере виноградарства и виноделия остается компания "Абрау-Дюрсо". К 2021 году она запланировала заложить 779 гектаров новых виноградников. А в области животноводства выделяется строительство крупного свиноводческого селекционно-генетического центра компании "Торговый дом "Ясени". Все эти проекты наглядно демонстрируют, как идет развитие в разных сферах агропромышленного комплекса Кубани.

В Ставропольском крае к 2024 году планируют за счет инвестиций увеличить экспорт продукции до миллиарда долларов. Предстоит в шесть раз увеличить производство коровьего молока, втрое - экспорт и восстановить мелиоративные системы. Хотя край и так входит в тройку безоговорочных лидеров по урожаю зерна, тепличных овощей и производству мяса птицы, для южного региона этого мало.

Сейчас аграрный сектор региона участвует в двух национальных проектах - "Международная кооперация и экспорт" и "Поддержка малых форм предпринимательства". В рамках первого в регионе разработан местный проект "Экспорт продукции АПК Ставропольского края". По словам первого зампредседателя правительства региона Николая Великданя, к 2024 году Ставрополье должно увеличить экспорт продукции агропрома в три с половиной раза - до 1,09 миллиарда долларов. Чтобы таких показателей достичь, нужно использовать современные технологии. Так, развитие мелиоративных систем позволит в разы увеличить урожайность. Поставлена задача увеличить площадь орошаемых земель до ста тысяч гектаров к 2024 году.

- Планируемые затраты на развитие орошаемых земель составят более 25 миллиардов рублей. Это позволит увеличить объем производства кукурузы, сои и оврощей на миллион тонн в год, - подчеркнул Великдань.

Сейчас внутренние мощности пищевой промышленности в крае способны удовлетворить потребности и самого Ставрополья и обеспечить экспорт по России и за рубеж. География поставок широка: минеральные воды, пшеница, макароны, мясо птицы и другие товары отправляются в Азербайджан, Казахстан, Грузию, Китай, Иран, Египет, Канаду, Израиль, Новую Зеландию, Соединенные Штаты Америки и другие страны.

Экспортные объемы должны значительно увеличиться за счет внедрения инновационных производств. В крае сейчас готовятся к реализации семь крупных инвестпроектов, на которые из бюджета выделят более 17 миллиардов рублей.

Близкую к этому сумму вложит инвестор в строящийся в Минераловодском районе тепличный комплекс "Кавказ". Рядом с селом Побегайловка теплицы будут построены в два этапа: первую очередь площадью 41,2 гектара введут в эксплуатацию в августе 2021 года, вторая очередь появится к концу 2022-го.

- В состав комплекса войдут высокотехнологичные теплицы с централизованным компьютерным управлением, предназначенные для круглогодичного выращивания наиболее востребованных тепличных сортов томатов. Производительность всего комплекса после запуска проекта на полную мощность составит 29 685 тонн овощей в год, - отметили в офисе инвестора.

Новый тепличный комплекс, кстати, будет полностью ориентирован на экспорт, а выращивание томатов даст почти 1300 рабочих мест для высококлассных специалистов и простых работников.

Продолжается реализация инвестпроекта строительства агропромышленного парка "Ставрополье", который должны завершить к 2022 году. В рамках проекта появятся заводы - мясоперерабатывающий и по глубокой переработке кукурузы со смежными производствами, плодоовощной комплекс с заводом по производству замороженных овощей и сублимированных продуктов, а также комплекс обслуживания автомобильного транспорта. Инвестиции составят около 9 миллиардов рублей, будет создано до 900 рабочих мест.

Сразу два инвестора вложили крупные средства в закладку интенсивных садов - 5,3 и 1,1 миллиарда рублей. В садах планируется капельное орошение и внедрение клоновых подвоев. Яблоки и другие фрукты в регионе растут хорошо, здесь даже работает крупнейший питомник плодовых деревьев, который выращивает до 1,5 миллиона саженцев в год.

Отстает от планов Ставрополье только по молоку. За два года толком не удалось нарастить объемов выпуска, и край продолжает топтаться на отметке 130-150 тысяч тонн в год. Пока не помогают даже бюджетные вливания на покупку техники и племенного скота.

В Ростовской области также поддерживают малые формы предпринимательства. Создан Центр компетенций в сфере сельхозкооперации, который помогает начинающим кооператорам, оказывает информационно-консультационные услуги и содействие в реализации госпрограмм. За прошлый год при поддержке центра было создано 19 новых кооперативов, в которых участвуют несколько сотен фермеров. По планам правительства области, к 2024 году в кооперативное движение на Дону нужно вовлечь, как минимум, 1200 человек. Задача амбициозная, но выполнимая, говорят эксперты.

- Практика показывает, что экономическая эффективность фермеров часто выше, чем агрохолдингов. Это значит, у нас уже выросло поколение грамотных специалистов и хороших управленцев, - говорит первый заместитель губернатора Ростовской области Виктор Гончаров. - Правда, плановая экономика практически отучила наших аграриев работать сообща. А ведь в условиях современного рынка наладить переработку выращенной продукции и организовать продажи на экспорт поодиночке невозможно. Этим могут заниматься сельхозкооперативы. А государство обязано помочь им сделать первые шаги.

Сегодня донские кооперативы могут получить субсидии в размере 15 процентов от затрат на закупку сельхозпродукции - если вы покупаете ее у своих же членов. А если вы решите купить в кооператив сельхозтехнику, теплицы, оборудование для переработки или мобильные торговые объекты, то государство компенсирует уже половину всех затрат. Таких условий нет, пожалуй, ни в одной другой отрасли, констатируют эксперты.

Продолжают действовать и те программы, которые уже зарекомендовали себя в прошлые годы, - всего кооперативам сейчас оказывается 30 различных видов поддержки. По программе "Агростартап" начинающие фермеры могут получить до четырех миллионов рублей (возмещение до 90 процентов затрат на покупку основных средств и сельхозживотных). При этом им даже не обязательно иметь профильное сельхозобразование или работать в сфере АПК. Создать свое небольшое дело на селе могут даже, например, сельские врачи или учителя. Было бы желание.

Некоторые кооперативы уже достигли неплохих успехов - например, один из них наладил экспорт гороха и нута в арабские страны, а также в страны Юго-Восточной Азии, Индии и Северной Африки. Десятки фермеров получили возможность выращивать эти высокомаржинальные культуры. Причем они заранее договариваются с покупателями об объемах закупок и могут корректировать свои производственные планы, расширять производство по мере необходимости. Они знают, что их товар будет выкуплен по заранее оговоренной цене. А это уверенность в завтрашнем дне.

- Выход донских аграриев на экспорт - это одна из приоритетных задач государства, - подчеркивает Виктор Гончаров. - Больший потенциал есть в таких сферах, как мясное и молочное животноводство, а также производство и заготовка овощей и фруктов.

В 4 раза увеличила «Роснефть» реализацию авиатоплива в зарубежных аэропортах

По итогам 2019 года «Роснефть Аэро», оператор авиазаправочного бизнеса «Роснефти», реализовала в зарубежных аэропортах более 480 тыс. тонн авиатоплива, что более чем в 4 раза превышает общие объемы реализации 2018 года. Рост продаж был обеспечен благодаря высокому спросу в аэропортах Грузии и Монголии, а также выполнению контрактов на поставку керосина в Германии, говорится в сообщении НК.

В 2019 году в рамках расширения присутствия на немецком рынке авиатоплива компания заключила контракты на выполнение заправки «в крыло» с аэропортами в Мюнхене и Берлине — Тегель и Шенефельд. Был также заключен ряд контрактов на реализацию в Германии авиатоплива JET A-1 собственного производства.

Клиентами «Роснефть Аэро» за рубежом являются свыше 30 авиакомпаний, в том числе лидеры российского авиарынка — «Аэрофлот», S7 Airlines, «Уральские авиалинии», а также ведущие иностранные авиаперевозчики — Lufthansa, Air France, Singapore Airlines, British Airways, China Southern Airlines.

Компания стремится обеспечить растущий спрос на авиационное топливо, планируя дальнейший рост производства и объемов реализации авиакеросина как в Германии, так и в целом на европейском рынке.

Созданное в 2008 году «РН-Аэро» производит заправку «в крыло» в 43 российских и зарубежных аэропортах, указывается в релизе компании.

Андрей Руденко: Киев ставит под вопрос новый нормандский саммит

Лидеры стран нормандского формата на саммите в декабре договорились о возможности проведения новой встречи в апреле при определенных шагах по урегулированию украинского конфликта. О том, как по мнению России Киев реализует "парижский пакет" договоренностей, необходимых для подготовки нового нормандского саммита, когда Москва и Минск согласуют оставшиеся дорожные карты, стоит ли в ближайшее время ждать возобновления авиасообщения с Грузией, в интервью РИА Новости по случаю Дня дипломатического работника рассказал замглавы МИД РФ Андрей Руденко.

— Есть ли вероятность того, что новый нормандский саммит состоится в апреле? Обсуждается ли в этом формате возможность введения ООН в Донбасс? Или от нее отказались окончательно?

— Действительно, на встрече в декабре в Париже лидеры нормандской четверки договорились, что очередной саммит должен состояться в апреле в Берлине. Однако кроме этой договоренности были и другие. Киев, Донецк и Луганск должны развести силы на трех новых участках линии соприкосновения, открыть новые пункты пропуска, продвинуться в разминировании, провести обмен удерживаемых лиц, закрепить в украинском законодательстве формулу Штайнмайера, согласовать все правовые аспекты особого статуса Донбасса, чтобы обеспечить его действие на постоянной основе.

Пока из этого списка состоялся только обмен удерживаемых лиц. Остальное не выполнено. Поведение украинцев в Контактной группе и звучащие из Киева заявления вызывают сомнение в том, что до апреля это удастся осуществить. Без реального прогресса в выполнении "парижского пакета", в первую очередь его политических аспектов, говорить о точных сроках проведения нового саммита нормандского формата пока не приходится.

Что касается идеи присутствия ООН в Донбассе, то этот вопрос сейчас в нормандской повестке дня не значится. В 2017 году Россия внесла в СБ ООН проект резолюции о развертывании миссии ООН по охране СММ ОБСЕ. Никакой официальной реакции на него до сих пор не поступало. Вместо этого ряд западных партнеров продвигают концепции некой операции по принуждению к миру. Ее цель – силовое возвращение Донбасса в состав Украины без предоставления ему особого статуса, что противоречит минскому "Комплексу мер". Донецк и Луганск такой подход не устраивает.

— Возможна ли встреча глав МИД России и Украины на Мюнхенской конференции по безопасности? Может ли на ней состояться министерская встреча нормандского формата?

— Насколько нам известно, 14-16 февраля главы МИД всех четырех стран нормандского формата будут находиться в Мюнхене на ежегодной конференции по безопасности. Не ее полях всегда проходит много встреч. Официальных предложений по поводу нормандской четверки пока не получали.

— Когда будут согласованы все оставшиеся дорожные карты с Белоруссией? Что является основной преградой, тормозящей процесс? Обсуждается ли с Минском переход на общую валюту или это нецелесообразно?

— В прошлом году была проделана очень большая работа по согласованию программы действий России и Белоруссии и отраслевых дорожных карт, нацеленных на реализацию договора о Союзном государстве. Всего таких карт 31, большинство согласованы. Над остальными работа продолжается на уровне экспертов профильных министерств и ведомств двух стран. Целью этой работы является укрепление экономической стабильности и улучшение жизни граждан России и Беларуси, что позволило бы на системной основе исключать периодически возникающие проблемы в сотрудничестве двух стран.

— Россия и Белоруссия к 1 января не подписали контракты на поставку российской нефти. Когда они будут подписаны? Выступает ли Москва против того, чтобы Минск закупал нефть у других стран, например Азербайджана или Казахстана? Обсуждается ли этот вопрос с Минском?

— Вопросы поставок в Белоруссию и транзита через ее территорию российской нефти – это один из ключевых вопросов российско-белорусского сотрудничества в энергетике. Все они решаются в конструктивном, взаимоуважительном диалоге с нашими белорусскими союзниками. По деталям вы можете обратиться в Минэнерго России и российские нефтяные компании-экспортеры нефти. Что касается намерения Белоруссии закупать нефть у других стран-поставщиков, то это ее суверенное право.

— Готова ли Россия возобновить авиасообщение с Грузией? Когда это может произойти?

— Как известно, введенный в июле прошлого года запрет российским авиакомпаниям осуществлять воздушные перевозки граждан с территории Российской Федерации на территорию Грузии это временно вынужденная мера, на которую Москве пришлось пойти в ответ на известную грубую антироссийскую провокацию, устроенную в Тбилиси в июне 2019 года.

Говорить об ее отмене можно будет после того, как для этого будут созданы необходимые условия. Прежде всего речь идет о стабилизации ситуации в Грузии, прекращении русофобской кампании и исчезновении каких-либо угроз для безопасности наших граждан.

— Президент Грузии заявила, что было бы полезным вести диалог с Россией по примеру нормандского формата. Как прокомментируете подобное заявление? Возможно ли ведение диалога с Тбилиси по примеру нормандского формата или в этом нет необходимости? И когда стоит ожидать отмены виз для граждан Грузии? Обсуждается ли этот вопрос каким-то образом с грузинской стороной?

— Это далеко не первое заявление Саломе Зурабишвили, в котором она, комментируя существующие двусторонние и многосторонние форматы с участием России и Грузии, предлагает в дополнение к ним или на их замену нечто новое. Свои оценки на этот счет мы уже давали. По-прежнему исходим из того, что проблематика региональной безопасности является предметом международных женевских дискуссий по вопросам безопасности и стабильности в Закавказье. Этот переговорный формат доказал свою востребованность. Уверен, что его потенциал до конца не использован.

Существуют и другие устоявшиеся форматы, в том числе и для двустороннего общения, развитие которого мы всегда приветствуем. Имею в виду прежде всего регулярный диалог Григорий Карасин – Зураб Абашидзе. В любом случае дело не в их количестве, а в наличии политической воли решать накопившиеся проблемы и искать взаимоприемлемые развязки.

Что касается вопроса отмены визового режима между нашими странами, то на сегодняшний день данная тема в двусторонней повестке дня не стоит. Готовы будем вернуться к ее обсуждению, когда удастся преодолеть негативные последствия прошлогоднего кризиса в двусторонних отношениях.

— Как Россия относится к призывам оппозиции Грузии не допустить возможного участия министра иностранных дел России Сергея Лаврова в заседании комитета министров Совета Европы в Тбилиси в мае?

— Нас, конечно, не могут не беспокоить подобного рода провокационные высказывания, но мы в большей степени ориентируемся на официальную позицию Тбилиси. Исходим из того, что все государства-участники Совета Европы должны выполнять свои международные обязательства. Рассчитываем, что так поступят и власти Грузии.

Что касается уровня российского участия в министерском заседании КМСЕ, то решение на этот счет в Москве будет приниматься с учетом всех сопутствующих факторов.

— В Абхазии 22 марта пройдут повторные президентские выборы. Чего Москва ожидает от их проведения и будет ли направлять своих наблюдателей?

— После принятия 13 января Народным собранием Абхазии отставки президента Рауля Хаджимбы в стране начался нормальный предвыборный процесс — выдвижение кандидатов и их регистрация в Центризбиркоме. Рассчитываем, что предстоящие выборы пройдут в рамках правового поля и результатом станет избрание лидера, пользующегося широкой народной поддержкой.

Что касается международных наблюдателей, то, по данным абхазской стороны, на выборах августа 2019 года их было более 60. Россия была представлена, в частности, членами обеих палат Федерального собрания. Наши парламентарии готовы вновь приехать в республику после получения приглашения от абхазских коллег.

— Не считаете ли вы, что последние события в Абхазии могут негативно сказаться на отношениях Москвы и Сухума и на экономическом сотрудничестве? Не изменится ли подход России к выстраиванию отношений с Абхазией после недавних событий в республике?

— Рассматриваем недавние события в Абхазии как ее внутреннее дело. Важно, что отставка Хаджимбы была утверждена Народным собранием в соответствии с действующим законодательством. Негативной проекции на российско-абхазские отношения не усматриваем. Линия на их всестороннее развитие пользуется широкой поддержкой в обществе и не ставится под сомнение никем из кандидатов.

Российские подходы также остаются неизменными и базируются на принципах договора 2014 года, согласно которому Абхазия является нашим союзником и стратегическим партнером. Двустороннее взаимодействие развивается динамично, сформирована солидная договорно-правовая база сотрудничества, составляющая более сотни документов различного уровня. Россия занимает в товарообороте Абхазии 77%, реализуя в стране масштабную инвестиционную программу содействия ее социально-экономическому развитию.

— Какова роль России в нагорно-карабахском урегулировании?

— Россия всегда занимала активную посредническую позицию. Содействие сторонам в урегулировании этого затяжного конфликта относится к числу наших безусловных внешнеполитических приоритетов. Карабахская тема остается в центре внимания президента России, министра иностранных дел. Это обстоятельство придает особое значение осуществляемой посреднической деятельности, определяет повышенное внимание к ее результатам. Среди документов, подписанных при непосредственном содействии России, Соглашение 1994 года о прекращении огня, до сих пор являющееся основой для перемирия. Важным этапом на пути посреднических усилий нашей страны стало принятие в 2008 году Московской декларации, в которой говорится о политическом урегулировании нагорно-карабахского конфликта. Это первый и пока единственный документ по НКУ, под которым стоят подписи лидеров Азербайджана и Армении. Как вы знаете, Россия сыграла решающую роль в прекращении широкомасштабных боевых действий в 2016 году, пригласив в Москву начальников генеральных штабов Азербайджана и Армении.

Осуществляем свою посредническую миссию в тесном контакте с французскими и американскими партнерами. В апреле прошлого года в Москве Сергеем Лавровым была организована встреча министров иностранных дел Армении и Азербайджана, на которой присутствовали также сопредседатели минской группы ОБСЕ. На ней в развитие договоренностей, достигнутых между Ильхамом Алиевым и Николом Пашиняном в Вене в прошлом году, были выработаны конкретные предложения, направленные на создание атмосферы, благоприятствующей возобновлению переговорного процесса по существу урегулирования. Среди них – меры по дальнейшей стабилизации ситуации в зоне конфликта, по облегчению участи лиц, находящихся в заключении на территории сторон. Условлено о взаимных поездках представителей СМИ, рассмотрены некоторые узловые проблемы урегулирования. Ряд этих предложений воплощен в жизнь. Ситуация на границе и линии соприкосновения остается относительно спокойной. Действует линия связи между Ереваном и Баку. Осуществлены взаимные поездки журналистов. Возвращены находившиеся в плену Завен Карапетян и Ильвин Ибрагимов. Продолжается работа по другим заключенным. К ней подключен МККК. Считаем, что все это свидетельствует о намерении сторон предпринять конкретные шаги, направленные на подготовку населения к миру. Об этом, в частности, шла речь на недавней встрече министров иностранных дел Армении и Азербайджана в Женеве. Стороны заявляют о готовности продолжить поиск компромиссных развязок. Поддерживаем этот настрой. Основа для продолжения работы есть. Главное – это проявить политическую волю.

— Со стороны складывается впечатление, что после подписания в 2018 году президентами пяти прикаспийских стран Конвенции о правовом статусе Каспийского моря в переговорном процессе на этом треке наступил штиль. Верно ли такое представление?

— Абсолютно неверно. Во-первых, прибрежным государствам необходимо определенное время для завершения процесса ратификации. К настоящему времени соответствующие внутригосударственные процедуры выполнены в Азербайджане, Казахстане, России и Туркменистане. Рассчитываем, что иранская сторона также вплотную займется этим вопросом после формирования нового состава Меджлиса по итогам предстоящих парламентских выборов.

Во-вторых, Конвенция – это своего рода базис, который создает благоприятные условия для расширения пятистороннего взаимодействия в самых разных сферах. Так, в минувшем году существенное развитие получило взаимодействие в области экономики: в Туркменистане на уровне глав правительств "каспийской пятерки" состоялся первый Каспийский экономический форум (второй, к слову, в будущем году планирует принять у себя Россия). Кроме того, в работе сейчас находится девять пятисторонних соглашений о сотрудничестве в сферах безопасности, транспорта, туризма, науки. Рассчитываем, что часть из них будет готова к следующему каспийскому саммиту в Туркменистане.

Франция. Германия. Украина. Россия > Внешэкономсвязи, политика > ria.ru, 11 февраля 2020 > № 3287919 Андрей Руденко

Чистая прибыль "Интер РАО" по РСБУ в 2019 году выросла на 15%

Чистая прибыль "Интер РАО" по РСБУ в 2019 году выросла на 15% по сравнению с предыдущим годом, до 21,787 миллиарда рублей, следует из отчета компании.

Выручка "Интер РАО" за минусом НДС, акцизов и аналогичных обязательных платежей за отчетный период составила 55,106 миллиарда рублей, увеличившись за год на 2,2%.

Выручка от экспорта электроэнергии выросла на 20,9% - до 46,5 миллиарда рублей. Такую динамику компания объясняет увеличением объемов поставок электроэнергии и ценой реализации в Финляндию и увеличением поставок по направлениям Литва, Украина и Грузия.

Выручка от реализации электроэнергии и мощности на оптовом энергорынке РФ снизилась на 30,4%, до 8,4 миллиарда рублей. Это в основном обусловлено отсутствием объемов коммерческого импорта электроэнергии из Казахстана.

Долговая нагрузка на конец 2019 года составила 110,9 миллиарда рублей, увеличившись на 74,3%. Долговой портфель преимущественно представлен краткосрочными внутригрупповыми займами. Чистый долг "Интер РАО" составил 39,7 миллиарда рублей, сократившись на 44,6%.

"Интер РАО" - диверсифицированный энергетический холдинг, управляющий активами в России, а также в странах Европы и СНГ. Суммарная установленная мощность электростанций компании составляет 31,9 ГВт. Кроме того, "Интер РАО" - единственный оператор экспорта-импорта электроэнергии в РФ.

Экономическое чудо: как Армения обошла Россию

Рост ВВП Армении в 2019 году составил почти 8%

Рустем Фаляхов

Экономика России в 2019 году выросла весьма символично — всего на 1,3%. Самая зависимая от нашей страны Белоруссия — только на 1,2%. Остальные члены Евразийского союза, не сильно интегрированные в РФ, показали рост, многократно превышающий российский — до 8% в год.

Страны — члены Евразийского союза подвели предварительные итоги состояния своих экономик. В минус никто не ушел, подросла вся евразийская пятерка — Россия, Казахстан, Белоруссия, Армения, Киргизия.

Но разрыв в росте ВВП оказался шокирующим — почти в 7 раз. Безусловный лидер — Армения. По итогам первых девяти месяцев 2019 года рост ее экономики составил 7,5% к аналогичному периоду прошлого года. Прогноз в целом за год, обозначенный министром экономики Тиграном Хачатряном, — 7,9%. Это самый весомый результат не только среди евразийских партнеров. Армения может оказаться лучшей в черноморском регионе, включающем Грузию, Турцию, Болгарию, Румынию, Молдавию, Украину и другие страны.

Те позитивные шаги, которые делаются сейчас в Армении, в том числе, борьба с коррупцией, создание понятных правил игры для бизнеса, прозрачная банковская система, все это положительно сказывается на планах инвесторов, отмечает президент Черноморского банка торговли и развития Дмитрий Панкин.

Положительно скажется на развитии экономики Армении намерение повысить долю капитальных расходов государства на развитие инфраструктуры в бюджете с 2,8% от ВВП до 5%, прогнозирует он.

За счет чего случилось «армянское экономическое чудо»? Впечатляющих успехов ни в росте промышленности, ни в торговле не произошло. А в сфере строительства рост даже замедлился до 4,5%, в энергокомплексе страны — до 2,7%.

Прорыв был обеспечен желанием властей и общества обелить и либерализовать экономику. В 2018 году Армения пережила политический кризис. Новый парламент и премьер Никол Пашинян создали Комиссию по предотвращению коррупции и организовали реальный контроль за доходами и расходами чиновников.

В результате раскрытия 346 коррупционных схем в бюджет вернули $105 млн — в 7 раз больше того, что возвращалось по этим же поводам за последние 11 лет.

Из $3 млрд бюджета Армении $1 млрд разворовывался, еще примерно $900 млн не доходило до бюджета в виде налогов, сообщали местные СМИ со ссылкой на налоговую службу страны. После смены власти наметилась тенденция к сокращению теневой экономики, хотя она еще остается значительной — около 20%. За счет выхода доходов из тени налоговые поступления выросли в прошлом году на 43,6% по сравнению с 2017 годом, и на 20% по сравнению с 2018 годом.

«Со времен Тиграна Великого»

Если раньше армянские граждане жили весело, благодаря бесконечным антиправительственным митингам, то теперь начинают жить хорошо. Минимальная заработная плата увеличилась на 20%. А, например, медуслуги для детей до 18 лет стали бесплатными.

Теперь соседние с Арменией страны спорят, у кого жизнь лучше? Такая традиция была заложена еще с советских времен. Дело в том, что трехмиллионная Армения обогнала по показателям ВВП на душу населения и Грузию, и даже Азербайджан, богатый нефтью. Экс-президент Грузии Михаил Саакашвили иронизировал по этому поводу так: Армения «впервые опередила Грузию по объему ВВП, чего не случалось со времен Тиграна Великого» и во времена Шеварднадзе». На это ему возразили по всем правилам исторической науки: по ВВП на душу населения Армения опережала Азербайджан в 1995-1999 годах, а Грузию в 2005-2009 годах.

Батькономика нащупывает дно

На противоположном фланге — Белоруссия. Ее ВВП в 2019 году вырос на 1,2%. По итогам первого полугодия Белстат констатировал даже провал роста — всего 0,9% ВВП. В 2017-м батькономика худо-бедно росла на 2,4%, а в 2018 даже на 3%.

Всемирный банк, МВФ и другие в мировые финансовые институты ухудшили свои прогнозы по росту экономики Белоруссии на ближайшие годы на фоне отсутствия договоренностей с Москвой о компенсации роста издержек из-за налогового маневра в России.

Кроме того, в этом году в Белоруссии грядут президентские выборы и не исключена смена власти. В итоге, этот год может оказаться хуже прошлого.

Выше ожиданий оказался рост экономики Казахстана, в 2019 году он составил 4,5%. Всемирный банк прогнозировал 3,5% ВВП. Основными драйверами экономического роста в стране стала сфера строительства, транспорта, торговли и связи. Реальные доходы населения выросли на 5,5%, инвестиции в основной капитал — на 8,5%.

Казахстан также, как и Армения, реализует довольно амбициозную экономическую программу, утвержденную ранее первым президентом республики Нурсултаном Назарбаевым. Елбасы фактически утвердил «план нации» — «100 конкретных шагов» по реализации пяти институциональных реформ.

И хотя Назарбаев отошел от прямого управления страной, нация уверенно шагает по пути реформ. Прогноз по следующему году немного ниже, поскольку уйдет эффект низкой базы, но тем не менее рост ВВП Казахстана в 2020 году прогнозируется довольно высоким. Всемирный банк, например, ожидает его на уровне 3,7%.

И без золота можно прожить

Не отстает от Казахстана и Киргизия. Здесь тоже рост на уровне 4,5%, хотя прогнозы были еще более оптимистичными. 2019-й начинался с 6,4%. Наблюдаемое замедление экономической активности во многом обусловлено сокращением производства на руднике Кумтор, а в роли драйвера продолжает выступать строительная отрасль, отмечается в обзоре Евразийского банка развития.

Кумтор — рудник, на котором добывается золото.

Вклад этого металла в экономику Киргизии настолько весом, что правительство нередко рассчитывает макроэкономические показатели без учета золота. Ради того, чтобы не искажать реальную картину. Но и без учета золота экономика Киргизии демонстрирует темпы роста в три раза выше российских или белорусских.

Нефтедоллары — наше все

В России, кстати, не принято считать экономические показатели без вклада нефти и газа. Картинка достижений была бы совсем смазанной и задача Росстата по «улучшению» экономических показателей оказалась бы совсем нереализуемой.

Итак, ВВП России по итогам прошлого года выроc всего на 1,3%. Это не окончательные цифры, их еще будут уточнять. И есть вероятность, что показатели окажутся не такие скромные.

В 2018 году ВВП РФ вырос на 2,5%. Тогда Росстат скорректировал эти данные с предварительных 2,3%. Аналогичная коррекция случилась и в 2017-м — 1,6% до 1,8%.

Причем, чем хуже показатели, тем эффективнее работает Росстат. Например, в 2015 году ВВП упал на 2,0%, но до коррекции падение составляло и вовсе 2,3%. Поквартальная динамика будет опубликована целиком в конце марта. Но в любом случае, экономический рост в России не впечатляет. «Майские указы» президента предыдущее правительство провалило, а прорывной программы у нового кабинета пока нет.

Если исходить из данных Росстата, видно, что рост экономики в России традиционно идет за счет сырья. Наибольшее влияние на рост физического объема ВВП в прошлом году оказали увеличение добыча природного газа и газового конденсата — на 10,6%, добыча руд и цветных металлов — на 9,2%, а в обрабатывающих производствах — рост всего на 1,6%, в области информации и связи — на 1,8%, в строительстве — на 0,4%. Неплохо себя чувствует также финансовая и страховая сферы — прирост на 9,7%.

Вялотекущий экономический рост в России не может не откладывать отпечаток и на экономику партнеров. При этом Евразийский союз, создававшийся как политическое объединение, так и не стал в полной мере экономическим центром притяжения республик бывшего СССР, отмечают эксперты.

Конечно, у бизнеса пяти государств ЕАЭС имеется взаимный интерес, чтобы работать на территории друг друга. Партнерство в рамках союза, по крайней мере сейчас, не ухудшает экономическую ситуацию, но и прорыву не способствует.

«У тех стран ЕАЭС, вектор развития которых в меньшей степени завязан на интеграции, у Армении или Казахстана, экономические успехи заметнее. А те, кто больше интегрирован с Россией, та же Белоруссия, демонстрируют наихудшие показатели в сфере экономики», — заключает Евгений Надоршин, аналитик ПФ «Капитал».

Ответный заход

Американские документалисты припомнили семейству Байденов коррупционные "делишки" на Украине

Текст: Александр Гасюк

Не успели улечься страсти в Вашингтоне после состоявшегося на минувшей неделе голосования в сенате, "зарубившего" попытку Демократической партии объявить импичмент президенту Дональду Трампу, как Республиканская партия перешла в мощную информационную контратаку на своих политических оппонентов. В ее основе вышедший накануне на идеологически близком к республиканцам новостном телеканале One America News Network документальный фильм под названием "Украинский обман: Импичмент. Деньги Байдена. Массовые убийства".

Как следует из названия разоблачительной кинокартины, подготовленной при участии бывшего советника президента США Майкла Капуто, ее сюжет закручен вокруг злоупотреблений администрации Барака Обамы и лично экс-вице-президента Джозефа Байдена в Незалежной. При этом коррупционные "делишки" семейства Байденов и бывшего украинского президента Петра Порошенко получают новое звучание.

Приступив к сбору материала в Киеве летом прошлого года, Капуто, кстати, попытался выйти на Порошенко, но тот наотрез отказался участвовать в съемках фильма. Впрочем, недостатка в желающих рассказать правду о событиях 2014-го и последующих годов авторы фильма не испытывали: среди тех, кто согласился на съемки, значатся экс-глава СБУ Валентин Наливайченко, бывший депутат Верховной рады Сергей Пашинский, бывший генпрокурор Украины Виктор Шокин и другие высокопоставленные украинские и иностранные чиновники.

Содержание показанного в США фильма свидетельствует, что к "ответке" республиканцев за провалившуюся попытку демократов отстранить Дональда Трампа от власти его сторонники подошли весьма серьезно.

В частности, в 50-минутном киноматериале подробно рассказывается о неблаговидной роли администрации Обамы в свержении бывшего украинского президента Виктора Януковича в 2014 году, о расстрелах на майдане с участием "грузинских снайперов", о причастности семьи экс-вице-президента Джо Байдена к коррупционным махинациям в компании Burisma.

"В феврале 2014 года в центре Киева 100 человек были убиты снайперами и спустя 6 лет мы до сих пор не знаем, кто это сделал. Не было судов, до сих пор ведется расследование, существуют разные теории, но в центре всего этого находятся США, - анонсировал свой фильм Майкл Капуто. - Я уверен, что правительство Соединенных Штатов, особенно государственный департамент и американское посольство в Киеве подталкивали к тому, чтобы дело закончилось убийством сотни человек. После этого США умыли руки и отошли в сторону".

Такие действия, по словам автора фильма, привели к возникновению администрации Порошенко, который стремился любыми способами заручиться поддержкой тогдашнего президента США Барака Обамы. Тот, в свою очередь, назначил курировать украинское направление Джозефа Байдена. А уже через 45 дней его сын - Хантер Байден получил место в совете управляющих компании Burisma, заработавшей впоследствии десятки миллионов долларов в коррумпированной Украине, рассказывается в фильме.

Любопытно, что Капуто в своей киноленте проводит прямую параллель между событиями на Украине и попыткой импичмента Дональда Трампа. По его мнению, инициированный демократами процесс отрешения президента США от власти преследовал главную цель - спасти Хантера Байдена от тюрьмы, а его отца - от обвинений в коррупции.

Одновременно мощное информационное наступление на политических оппонентов Дональда Трампа разворачивает и его адвокат Руди Джулиани. Запустив в прошлом месяце собственное шоу под названием "Здравый смысл", Джулиани выпустил уже три серии, в которых рассказывалось о подкупе Байденом Порошенко, о вмешательстве Украины в выборы в США и об отравлении бывшего генпрокурора Украины Виктора Шокина, расследовавшего деятельность связанной с Хантером Байденом компании Burisma.

Несмотря на то что информация о неблаговидном "закулисье" отношений Вашингтона и Киева в период руководства этими странами Обамой и Порошенко пробивается в американских СМИ в условиях острой межпартийной поляризации, сам факт ее наличия в медиапространстве США является показательным. Теперь рядовые американцы смогут сами сделать выводы о том, насколько успешно Вашингтон помогал Киеву бороться с коррупцией и что на самом деле может стоять за попыткой "уйти" Трампа из Белого дома. Сторонним же наблюдателям весьма любопытно будет посмотреть, какое еще "грязное белье" американских и украинских политиков "всплывет" в обостряющейся в преддверии ноябрьских выборов в Соединенных Штатах политической борьбе Республиканской и Демократической партий США.

До самой сути

Почему у Бориса Пастернака в жизни все не логично?

Текст: Игорь Вирабов

Надо напомнить? Наугад. Коснись - и строки сами сыплются. Ну, самые. Февраль. Достать чернил и плакать. Мело, мело по всей земле во все пределы. Свеча горела на столе, свеча горела. Никого не будет в доме, кроме сумерек. Быть знаменитым некрасиво. Любить иных тяжелый крест. Во всем мне хочется дойти до самой сути.

Или вот это. Гул затих. Я вышел на подмостки.

Автор этой россыпи, поэт Борис Пастернак, родился 130 лет назад. К концу его жизни, в 1957 году, в Милане вышел в свет его роман "Доктор Живаго". Через год поэту придется отказаться от Нобелевской премии. История известная. У нас этот роман появится лишь через три десятка лет, в 1988-м. К этому времени автора давно в живых не будет. Но перед смертью его успеют обозвать "свиньей" и, "не читая", осудить за нелюбовь к "народу". Но это явные недруги. Есть еще доброжелатели. Они не против Пастернака - просто перемигиваются между собой: конечно, травля вещь постыдная - но мы-то понимаем, что роман его так себе. "Жалкая вещь", - через губу сказал Набоков (которому не дали премию).

Но с Пастернаком выходило, в самом деле, что он всегда один, вокруг все тонет в фарисействе.

Нобелевскую драму Пастернака, как борщ, нашпиговали и политикой, и хрущевским самодурством оттепели, и заговором заграничных спецслужб, и бурными любовными ингредиентами. Только изменилась конъюнктура - поднялось соревнование за близость к Пастернаку. Локтями двигали, друг друга уличали. Кто как голосовал. Кто что подписывал. Кто не засветился на похоронах. А кто в восьмидесятых не помог родным поэта - когда их выдворяли из переделкинского дома - вещи в окно, рояль Нейгауза не пролезал, отпилили лишнее. Кто добивался, чтобы здесь открыли дом-музей. Тайные пастернаколюбы выявляли скрытых пастернакофобов. Полк смельчаков, учеников, приверженцев, поклонников, друзей, как только стало можно, с годами вырос на дрожжах.

А в сущности - сменились роли, лица, плюс на минус, но "все осталось по-прежнему - двойные дела, двойные мысли, двойная жизнь" (как писал поэт, когда лишь брался за роман).

В Переделкино, на дощатой веранде дома-музея, его хранительница, внучка Пастернака, доктор филологии Елена Леонидовна, на это отвечала мне на редкость примирительно: "Не знаю, можно ли винить людей в том, что они в тяжелое время не ведут себя героически. Самого Пастернака в свое время тоже сильно упрекали - скажем, что он не помог Марине Ивановне Цветаевой, когда она вернулась из-за границы. Когда у нее не было дома, всю семью арестовали, и с ней случилась вся эта ужасная история. Он ведь действительно ей не помог. Хотя я прекрасно помню его письма, я помню, как он хотел вот эту верхнюю веранду отдать Цветаевой с сыном, чтобы она тут жила. Вот он хотел. Вот он не отговорил ее от эвакуации. Вот он сделал массу, как он потом говорил, роковых шагов, которых мог бы не делать. Просто - вот так сложилось".

Академик Дмитрий Лихачев в конце восьмидесятых назвал роман "Доктор Живаго" "духовной автобиографией" Бориса Пастернака. Но эта исповедь о вечной двойственности интеллигенции, определяющей судьбу России, в конечном счете стоила поэту нервов, крови, жизни.

* * *

В начале "Доктора Живаго" 10-летний мальчик на могиле матери. "Летевшее навстречу облако стало хлестать его по рукам и лицу мокрыми плетьми холодного ливня". И от этой увертюры идет судьба. Пугающее в ней - когда вокруг остаются лишь две краски: "Все освещенное казалось белым, все неосвещенное - черным. И на душе был такой же мрак упрощения, без смягчающих переходов и полутеней".

Тонкость оттенков составляет радость жизни. Так у Пастернака. Так у его "Спекторского": "Едва касаясь пальцами рояля, он плел своих экспромтов канитель". Так и его Живаго повторяет героине своей жизни Ларе - что не любит слишком добродетельных и слишком "правых, не падавших, не оступавшихся": им не откроется "красота жизни".

Плохие книжки, говорил устами своего Живаго Пастернак, делят всех живущих на два лагеря - "а в действительности все так переплетается! Каким непоправимым ничтожеством надо быть, чтобы играть в жизни только одну роль, занимать одно лишь место в обществе, значить всего только одно и то же!"

Сам Пастернак, сын пианистки и художника, все время озадачивал, срезал, запутывал сюжетом своей жизни. Он не был однозначен. Приходит после многих лет занятий музыкой (сохранились две его прелюдии и фортепианная соната) к своему кумиру, композитору Скрябину, с вопросом: посвящать ли этому жизнь? Тот отвечает: безусловно. И Пастернак решает: значит, надо поступить наоборот.

Внучка поэта, Елена Пастернак: "Он прямо пишет - я загадал, если Скрябин скажет мне так-то и так-то, это будет означать, что мне надо бросать музыку. Абсолютная алогичность, мистичность - но ты принимаешь обратное решение, потому что уже загадал. Он любил так "загадывать" - при этом не был склонен ни к какой практической мистике. Только к различным совпадениям относился с тревогой и вниманием - и это видно в "Докторе Живаго". Есть даже выражение такое - "феномен Живаго". Это когда люди совпадают во времени и пространстве, но не знают об этом. В романе Пастернака это основополагающий момент сюжета".

Из тех же странностей. Пастернак окончил университет в Москве - но за своим дипломом философа так и не зашел. Через много лет, в войну, вместо себя отправит брата-архитектора получить медаль "За оборону Москвы" (поэт дежурил с футуристом Казиным на крышах, сбрасывал зажигательные бомбы, ездил с писательской бригадой на фронт). Зачем поэту тратить время на формальности.

Родители и сестры останутся за границей (из Берлина переедут в Лондон) - а Пастернак не вынес там, вернулся с младшим братом. Где революция - там место футуриста. Рядом с "Левым фронтом" Маяковского. "Привыкши выковыривать изюм / Певучестей из жизни сладкой сайки, / Я раз оставить должен был стезю / Объевшегося рифмами всезнайки".

Кипели сборники стихов и страсти. "Сырое утро ежилось и дрыхло". Женился на художнице Евгении Лурье и стал отцом, развелся и женился на Зинаиде (которая сейчас же развелась с пианистом Генрихом Нейгаузом), и снова стал отцом. За "Сестрой моей - жизнью" - сборник "Второе рождение", роман в стихах "Спекторский", поэмы "Девятьсот пятый год" и "Лейтенант Шмидт". "Скрещенья рук, скрещенья ног, судьбы скрещенья" связали в узел: страсть-Христос-и-революция.

Первый съезд писателей в 1934-м приветствовали метростроевцы. Пастернак рванул из-за стола президиума - снять с плеча работницы неподъемный с виду отбойный молоток. Но девушка отбилась от поэта - молоток ей предусмотрен по сценарию. Смеялись. А поэт сказал с трибуны: "Когда я в безотчетном побуждении хотел снять с плеча работницы метростроя тяжелый забойный инструмент, названия которого я не знаю, но который оттягивал книзу ее плечи, мог ли знать товарищ из президиума, высмеявший мою интеллигентскую чувствительность, что в этот миг она в каком-то мгновенном смысле была мне сестрой, и я хотел помочь ей, как близкому и давно знакомому человеку".

И далее - в ответ насмешнику - предостерег коллег: "При том огромном тепле, которым окружает нас государство и народ, слишком велика опасность стать литературным сановником. Подальше от этой ласки во имя ее прямых источников, во имя большой, и дельной, и плодотворной любви к родине и нынешним величайшим людям".

Елена Пастернак: "Очень часто упрекали Пастернака в нарочитой, картинной, показной любви к земле и народу, говорили, что он играет в народ, но эта любовь была подлинная".

* * *

В тридцатых многое менялось. Пастернака не отпускают утраты и смерти. Есенин, Маяковский, позже Мандельштам. И этот странный разговор со Сталиным. Вождь позвонил спросить о Мандельштаме: это в самом деле "мастер"? Пастернак ответил: надо бы поговорить вообще о жизни и смерти. Сталин трубку положил. Это последний разговор - но далеко не первый. Неясно, сколько раз поэт встречался и беседовал с вождем по телефону. Посвящал вождю стихи - но кто тогда не посвящал (включая Мандельштама и Ахматову). Подарил вождю свой сборник переводов грузинской поэзии. Просил за мужа и сына Ахматовой - тех немедленно освободили. Как и Мандельштама - в тот первый раз.

Все это Пастернак все чаще называл "скандальностью своего положения". Отвертелся от настойчиво предложенной ему негласной ниши "первого поэта". И в письмах: "Это страшно меня угнетает, и я чувствую себя виноватым". При этом - "живу я незаслуженно хорошо,.. с такой совершенною внутренней свободой,.. как я хотел, со всеми осложнениями и горестями…".

Тут мостик прямо в центр далекого Тбилиси. В мемориальную квартиру Тициана Табидзе. Внучка поэта, Нина Асатиани, водила меня по комнатам старого дома, вспоминая искрометные истории: когда жизнь поэтов била ключом. Пастернака в Тбилиси зазвал поэт Паоло Яшвили Оба они, Паоло с Тицианом, учились в той же кутаисской гимназии, где и Маяковский. Великий футурист был тамадой на свадьбе Тициана. В этой квартире, за странным огромным столом с короткими ножками умещались и Есенин, и Маяковский, и Белый, и Мандельштам. В 1937 году погибнут оба жизнелюба-фаталиста, и Паоло, и Тициан - под присмотром Берии, тогдашнего грузинского руководителя. Пастернак тогда отправит телеграмму жене друга, Нине Табидзе: "У меня вырезали сердце. Я бы не жил, но у меня теперь две семьи - моя и ваша". С тех пор их семьи неразлучны.

Когда на Пастернака свалятся все Нобелевские напасти, рядом будут Табидзе. Внучка рассказывает: "Доктора Живаго" он начинал писать на листах бумаги Тициана, которые дала ему вдова. Такие вот серебряные связи.

Загадка: Сталин остался для Пастернака важной фигурой жизненного эпоса, смерть его для поэта, как высокая трагедия. Зато Хрущев останется ничтожеством, холуем, предавшим своего хозяина. Мифическая оттепель - у Пастернака ощущение одно: "Мне кажется, на этот раз сговорились меня слопать".

За год до смерти Пастернак напишет Дмитрию Поликарпову, завотделом культуры ЦК КПСС: "Страшный и жестокий Сталин не считал ниже своего достоинства исполнять мои просьбы о заключенных и по своему почину вызывать меня по этому поводу к телефону. Государь и великие князья выражали письмами благодарность моему отцу по разным негосударственным поводам. Но, разумеется, куда же им всем против нынешней возвышенности и блеска… Повторяю, писать могу только Вам, потому что полон уважения только к Вам и выше оно не распространяется".

Но в "Докторе Живаго" дядя главного героя, бывший священник Веденяпин, не скрывает ненависти к "сангвиническому свинству жестоких, оспою изрытых Калигул, не подозревавших, как бездарен всякий поработитель".

Внучка поэта заметила однажды в интервью: о Пастернаке часто говорили, что он "очень ловко и легко сумел пережить сталинское время, но погиб от оттепели, от ее последствий". Но умер он от окружавшей пошлости. "Слово "пошлость" даже звучало во время его прощания с семьей. Он говорил, что рад тому, что покидает мир, полный пошлости".

* * *

Первым названием "Доктора Живаго" было - "Смерти не будет". Потом - "Мальчики и девочки". Пастернак выстраивал ряд из четырех поэтов, которые по-настоящему отражают ХХ столетие. "Герой должен будет представлять нечто среднее между мной, Блоком, Есениным и Маяковским". "То, что было крупно и своевременно у Блока, должно было постепенно выродиться и обессмыслиться в Маяковском, Есенине и во мне. Это тягостный процесс. Он убил двух моих товарищей и немыслимо затруднил мою жизнь, лишив ее удовлетворенности".

"Блок ждал этой бури и встряски". "Есенин к жизни своей отнесся как к сказке". Маяковский "в отличье от игры в отдельное разом играл во все - играл жизнью". И Пастернак не мог "избавиться от ощущения действительности как попранной сказки".

Он написал для сказки жизни финал эпический. "Доктор Живаго" завершился строками стихов: "Вдруг кто-то в потемках, немного налево / От яслей рукой отодвинул волхва, / И тот оглянулся: с порога на деву, / Как гостья, смотрела звезда Рождества".

"Судьба как будто берегла его для этой истории с Нобелевской премией, последующей скоротечной болезнью и смертью", - сказала внучка.

"Как хорошо на свете! - подумал Живаго. - Но почему от этого всегда так больно?"

Трамп предложил военную помощь Евразии в $170 миллионов

Администрация президента США Дональда Трампа предлагает $170 млн на военную помощь Европе и Евразии, в основном для борьбы с влиянием России, говорится в проекте бюджета госдепартамента.

"Приоритеты стратегической безопасности Европы и Евразии заключаются в том, чтобы противостоять российскому влиянию и агрессии, укрепляя потенциал союзников и партнеров в отстаивании суверенитета", - говорится в проекте бюджета госдепа. Кроме того, борьбе с "влиянием и агрессией" РФ должно помочь взаимодействие стран с НАТО, военные реформы и другие военные меры, говорится в бюджете.

"Приоритетными получателями будут находящиеся на линии фронта страны: Украина, Грузия, Эстония, Латвия, Литва. Дополнительная иностранная военная помощь будет доступна для приоритетного потенциала и нужд в регионе", - говорится в бюджете.

Кроме того, госдеп готов выделять деньги на то, чтобы страны континента отказывались от российского оружия, эта работа будет проводиться совместно с Пентагоном.

Предложения по бюджету отражают позицию администрации, но вряд ли станут законом. Конгресс США принимает бюджет самостоятельно. В прошлом конгресс не соглашался с предложениями Трампа по бюджету. В настоящий момент бюджет США профинансирован до конца финансового года, и партии в конгрессе, вероятно, будут принимать временные бюджеты, начиная с сентября, а после ноябрьских выборов в конгресс и президентских выборов приступят к новым бюджетным переговорам.

Госдеп хочет выделить на военное обучение в Европе $25,5 миллиона

Администрация Дональда Трампа предлагает выделить 25,5 миллиона долларов на помощь странам Европы в военном образовании, в частности, для борьбы с влиянием России, говорится в проекте бюджета госдепартамента.

"Программы международного военного образования и учений для Европы укрепляют региональную безопасность и совместимость вооруженных сил США, НАТО и Европы, а также (расширяют - ред.) помощь на противостояние российской агрессии", - говорится в предложенном бюджете.

"В число приоритетных получателей входят Болгария, Грузия, Польша, Румыния, Турция и Украина", - говорится в проекте.

Задачей помощи в военном обучении является, прежде всего, то, чтобы военные названных стран "понимали и одобряли доктрину и оперативную тактику вооруженных сил США", говорится в бюджете.

Предложения по бюджету отражают позицию администрации, но вряд ли станут законом. Конгресс США принимает бюджет самостоятельно. В прошлом Конгресс не соглашался с предложениями Трампа по бюджету. В настоящий момент бюджет США профинансирован до конца финансового года, и партии в Конгрессе, вероятно, будут принимать временные бюджеты, начиная с сентября, а после ноябрьских выборов в Конгресс и президентских выборов приступят к новым бюджетным переговорам.

Рейтинг столиц Европы: куда уехать, чтобы прожить долгую и здоровую жизнь

Британские учёные выяснили, что вести здоровый образ жизни в Москве непросто. Сложнее только в Баку. Посмотрим, как они пришли к этим выводам и в каких городах шансы на долгую и здоровую жизнь существенно выше.

Аналитики британской онлайн-клиники Treated.com выяснили, какая из 46 европейских столиц лучше всего подходит для здоровой жизни. Каждый город оценивался по десяти критериям, среди которых и общее качество жизни, и стоимость овощей и фруктов, и процент ВВП страны, выделяемый на здравоохранение. За основу анализа взяты данные из таких источников, как Numbeo, HPI ThinkTank, World Population Review, World Bank Group и Index Mundi.

Факторы оценки

   1.Стоимость месячного абонемента в фитнес-клуб

   2.Средняя продолжительность жизни

   3.Качество воздуха

   4.Качество воды

   5.Общее качество жизни

   6.Процент ВВП, выделяемый на здравоохранение

   7.Стоимость пяти фруктов или овощей

   8.Уровень выбросов углекислого газа

   9.Процент жителей, добирающихся на работу пешком или на велосипеде

   10.Состояние зелёных зон

Лидеры

В общем зачёте лидирует Копенгаген. Средняя продолжительность жизни в городе – 81 год. Большую роль в этом играют высокие показатели по всем вышеперечисленным аспектам. Так, занятия спортом здесь доступнее, чем во многих других столицах: месячный абонемент в зал стоит £22,95. По общему качеству жизни Копенгаген на втором месте – после швейцарского Берна. По количеству людей, добирающихся на работу пешком или на велосипеде, столица Дании тоже на втором месте – сразу за Амстердамом. Ещё одно серебро у Копенгагена в номинации по выбросам углекислого газа – их меньше только в Подгорице.

Здесь хорошее качество воздуха, воды (третье место среди всех остальных) и зелёных зон. А вот стоимость овощей и фруктов высокая – за пять единиц нужно заплатить £10,50. Для сравнения, в Приштине, Белграде, Ереване, Тбилиси и Баку эта цифра не превышает £4. Зато и расходы на здравоохранение в датском городе одни из самых высоких – на это выделяется 10,35% ВВП.

Лишь немного уступая Копенгагену, серебро в исследовании получает Вена. Средняя продолжительность жизни здесь ещё выше – 81,5 года. По остальным показателям: качеству воздуха, воды, общему уровню жизни и зелёным насаждениям – город также занимает высокие позиции. Многие местные ходят на работу пешком или ездят на велосипеде. Вообще спорт любят, он здесь тоже доступный, хотя и чуть дороже, чем в Копенгагене, – £24,36 в месяц. На здравоохранение тратят немало – 10,44% от общего уровня ВВП.

Тройку победителей закрывает Берн с самым высоким уровнем жизни и её продолжительностью – местные в среднем живут почти до 84 лет. Но здесь самые дорогие абонементы в спортзал (£60,53) и вторая по дороговизне фруктово-овощная корзинка (£13,31). Впрочем, судя по тому, сколько зарабатывают люди в Швейцарии, эти цифры их не смущают. В швейцарской столице выделяется и самый большой процент ВВП на здравоохранение – 12,25%.

В топе-5 также оказались Хельсинки и Берлин. Объединяет их то, что горожане живут более 81 года и что там есть хорошие парковые и лесные зоны. По некоторым другим параметрам столицы тоже схожи – и в той, и в другой дорогие фрукты и овощи, примерно одинаковая стоимость занятий в фитнес-клубе и относительно невысокий уровень выбросов углекислого газа. Но есть и существенные отличия. Так, качество воздуха и воды гораздо выше в Хельсинки, как и уровень жизни в целом. Однако немцы заметно чаще ездят на работу на велосипедах или ходят пешком. Помимо этого, в столице Германии выше процент ВВП, который выделяют на здравоохранение!

Кстати

Наличие в первой пятёрке двух северных столиц неудивительно: скандинавские города считаются одними из самых зелёных и безопасных мест, а их жители – одними из самых счастливых.

Аутсайдеры

В конце рейтинга расположились города, где пока не созданы хорошие условия для долгой и здоровой жизни.

Несмотря на доступность спортивных абонементов и фруктов с овощами, Анкара показывает плохие результаты по всем остальным показателям. В городе низкое качество воды, зелёных территорий и воздуха. На последнее влияет большая загазованность – турецкая столица третья по выбросам углекислого газа. Обычные граждане проблему решать не помогают: доля людей, добирающихся на работу пешком или на велосипеде, в Анкаре меньше, чем в остальных столицах. На здравоохранение власти выделяют лишь 4,31% ВВП, а сами турки живут здесь в среднем 77,5 года.

Ещё хуже ситуация в Риме. Плохие вода и воздух, высокие выбросы углекислого газа в атмосферу, низкий процент людей, отказывающихся от машин в пользу пеших или велопрогулок… «Бонус»: в Риме, оказывается, очень дорого стоят абонементы в спортклубы. Чуть лучше дела обстоят с качеством парков и аллей, сферой здравоохранения и стоимостью фруктов и овощей, но и по этим показателям город сильно уступает лидерам рейтинга. Парадокс заключается в том, что, несмотря на всё вышеперечисленное, в итальянской столице обитают долгожители – Рим на третьем месте со средней длительностью жизни почти 83,5 года.

Населению Бухареста повезло разве что со стоимостью корзины с фруктами и овощами. Дневная порция обходится в среднем в £4,31. Всё остальное не прибавляет местным ни здоровья, ни возраста. Кстати, живут люди в румынской столице в среднем чуть меньше, чем 76 лет. Что неудивительно, ведь вода и воздух здесь не лучшего качества, зелени мало, и только 16% населения предпочитает передвигаться пешком или на велосипеде, в основном же ездят на машинах. Ну а на саму систему здравоохранения выделяется менее 5% ВВП.

Российская столица в рейтинге на предпоследнем месте. Судя по полученным данным, в Москве дорого заниматься спортом (£35,45) и не очень дёшево покупать фрукты и овощи (£5,71). Аналитики также отмечают, что в городе большая загазованность, мало зелёных насаждений, низкий процент людей, отказывающихся от машин, и некачественная вода. В таких условиях москвичи живут в среднем менее 73 лет.

Закрывает рейтинг Баку. Пожалуй, единственным плюсом столицы Азербайджана из тех показателей, по которым оценивали города, является стоимость овощей и фруктов. На них люди ежедневно тратят не более £3,84. А вот поддерживать спортивную форму стоит не менее £28,82 ежемесячно. Что касается остального, то общий уровень жизни в городе практически самый низкий.

Кстати

Некоторые страны поделили места в рейтинге. Например, Рейкьявик и Мадрид вместе заняли 17-ю строчку, София и Варшава – 27-ю, Сараево и Люксембург – 30-ю, а Скопье и Афины – 34-ю.

 Вывод

Представитель Treated.com доктор Дэниэл Аткинсон, комментируя результаты отчёта, отметил, что вышеперечисленное отражается не только на физическом благополучии, но и на психологическом здоровье. Так, хорошие зелёные зоны обогащают город кислородом и способствуют занятиям спортом в таких местах. Сами же люди замечают, что парки и лесополосы повышают их счастье и благополучие – так ответили 90% опрошенных.

Автор: Вероника Галачиева

Второй Босфор

зачем он нужен президенту Турции?

Александр Чернов

Пока весь мир следит за событиями в Сирии и Ливии, президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган запускает строительство 45-километрового канала "Стамбул", который должен пройти параллельно проливу Босфор и соединить Чёрное море с Мраморным. Завершить стройку планируют в 2023 году, к 100-летию образования Турецкой республики. По замыслу лидера Турции, новый канал должен облегчить путь торговым и грузовым судам и разгрузить Босфор, который якобы находится под постоянной угрозой экологической и техногенной катастрофы. Такие опасения не лишены оснований. Так, в начале 2019 года в Чёрном море произошло возгорание нефтяного танкера, которое привело к полному прекращению судоходства в проливе. 27 декабря 2019 года турецкие власти временно закрыли Босфор из-за инцидента с либерийским контейнеровозом, который врезался в берег у крепости Румели.

Между тем, турецкая оппозиция активно выступает против строительства Стамбульского канала. По её мнению, новый канал может нанести вред водоснабжению и экологии города, а также уничтожить имеющиеся в этом месте археологические памятники. Более того, оппозиционные политики прямо обвиняют правительство в стремлении обогатиться за счёт этого проекта. К примеру, Берат Албайрак, зять Эрдогана и нынешний министр финансов Турции, приобрёл несколько лет назад огромный участок земли на месте строительства будущего канала — очевидно, с целью последующей его перепродажи.

Во главе противников канала — кемалист Экрем Имамоглу, мэр Стамбула, избранный в июне 2019 года. Он пытается добиться проведения референдума по данному вопросу и убеждает население крупнейшего мегаполиса Турции выступить против плана Эрдогана. В то же время, исследовательская компания A&G рекомендовала правительству не выносить этот вопрос на публичное обсуждение, а тем более — на референдум.

По мнению турецких социологов, большинство граждан страны не поддержит строительство такого канала, поскольку этот проект выглядит неоправданно масштабным и дорогостоящим на фоне тяжёлой экономической ситуации в стране. Более того, проект имеет государственный, а не муниципальный статус, и формально не зависит от воли оппозиционных политических сил. Именно по причине неспособности предотвратить строительство канала политическими методами оппозиция во главе с Имамоглу рассчитывает на широкий общественный резонанс и активно агитирует население, используя все доступные медиа-ресурсы. Одним словом, история вокруг канала "Стамбул" обещает быть громкой и может закончиться вовсе не в пользу действующей власти.

Но Эрдоган упорно продолжает настаивать на строительстве новой водной артерии. Строительство канала было анонсировано им ещё в 2011 году, в бытность премьером Турции. По-видимому, турецкий лидер воспринимает данный проект как своё главное детище, необходимое ему для претворения в жизнь своего политического курса. Причём касается это не столько дел внутриполитических, сколько внешнеполитических материй. На данный момент внешнюю политику страны как нельзя лучше характеризует старинная турецкая пословица: "Как ни высоки горы — перевал найдётся". Вполне вероятно, что канал "Стамбул" — это как раз "перевал", ведущий в обход какого-либо препятствия. Но какого? Ответ на этот вопрос давал сам Эрдоган. Он неоднократно подчёркивал, что на новый канал не будет распространяться Конвенция Монтрё. Это международный документ 1936 года, регулирующий правила прохода военных и гражданских судов через проливы Босфор и Дарданеллы. Согласно ему, Анкара, имея суверенитет над Босфором и Дарданеллами, обязана предоставлять торговым судам всех стран свободу прохода как в мирное, так и в военное время. Черноморские государства, в число которых входит и Россия, также могут проводить через проливы в мирное время военные корабли любого класса. В то же время для военных судов нечерноморских стран введены существенные ограничения по классу и сроку пребывания в акватории Чёрного моря (не более 21 дня).

Этот самый документ Эрдоган призывает пересмотреть. Недавно турецкий лидер адресовал своим согражданам вопрос: "Что дала нам эта конвенция, и что мы потеряли?". Бывший соратник президента, а ныне — главный его критик Эртугрул Гюнай заявляет, что строительство канала "Стамбул" прямо нацелено против Конвенции Монтрё. Подразумевается, что новый водный путь развяжет турецким властям руки и в вопросе распоряжения Босфором, позволяя им в одностороннем порядке, без оглядки на мировое сообщество изменить порядок прохода через него торговых и военных судов других стран. Также только от Турции будет зависеть допуск в Чёрное море каких-либо военных кораблей нечерноморских держав.

Новое положение вещей будет, прежде всего, не в интересах России, чьё военное присутствие в Чёрном море и свобода выхода в Средиземное раздражают как турок, так и американцев. Возвращение Крыма в состав Российской Федерации серьёзно изменило баланс сил в регионе. Москва получила плацдарм для развёртывания вооружённых сил и потенциал для укрепления позиций как на локальном, так и на глобальном уровне. Свой протест США выразили сразу же, послав в Чёрное море фрегат USS Taylor. Действуя в союзе с Анкарой, американская сторона на протяжении 33 дней (вместо трёх недель, допустимых Конвенцией Монтрё) продолжала "акцию устрашения" крымских берегов. На заявления российской стороны о нарушении международных договорённостей турецкие власти уже тогда отвечали тем, что Конвенция якобы не запрещает Турции в случае непосредственной военной угрозы пропускать через проливы военные суда союзников на неопределённый срок. Однако Конвенция Монтрё продолжает ограничивать класс допускаемых через проливы кораблей. Кроме лёгких надводных, небольших и вспомогательных кораблей, право прохода имеют лишь линкоры и подводные лодки. Основную же мощь военного флота США составляют авианосцы, для которых по классу и тоннажу доступ в Чёрное море закрыт. По этой причине американцы не имеют возможности создать реальную угрозу военному присутствию России в регионе.

Таким образом, главным потенциальным бенефициаром канала "Стамбул" выступает не только Турция, но и США. Вероятно, строительство новой водной артерии необходимо Анкаре и Вашингтону главным образом для постановки вопроса о пересмотре или даже отмене Конвенции Монтрё. В таком случае у них есть все шансы на успех, поскольку в настоящее время большинство черноморских стран (Румыния, Болгария, Украина и Грузия) являются сателлитами американцев. Ряд российских военных экспертов признаёт, что такой сценарий несёт в себе определённую угрозу для безопасности РФ.

Несмотря на то, что военно-морские силы России в три раза больше турецких, в акватории Чёрного моря из 279 судов у нас всего лишь 52 боевых корабля. В 2020 году их число должно пополниться ещё на 50 кораблей и судов обеспечения (число боевых неизвестно). В то же время весь флот турок составляет более 100 кораблей (ядро — фрегаты) и 13 подводных лодок. Безусловно, он рассеян между Чёрным, Мраморным и Средиземным морями, но Турции не составит большого труда и времени сосредоточить все свои силы против одной черноморской державы.

При этом наши дипломаты продолжают занимать принципиально иную позицию. Так, недавно российский посол в Турции Алексей Ерхов заявлял журналистам, что наличие или отсутствие дополнительной водной артерии в виде Стамбульского канала не изменит международно-правовой режим Конвенции Монтрё, и призвал "не поддаваться на разные спекуляции". Скепсис Ерхова основан на том, что техническая сторона проекта ещё неизвестна, а тендер на строительство не объявлен. Тем не менее, турецкие власти в середине января анонсировали готовность к началу строительства и соответствие проекта техническим, а также экологическим нормативам.

На руку России играет чрезмерно долгий процесс разработки проекта Стамбульского канала и отсутствие единодушия по данному вопросу внутри самой Турции. Очевидно, что на его реализацию потребуются огромные средства, которых в бюджете страны может и не оказаться. Даже после завершения строительства нового водного пути далеко не факт, что Турции и США удастся изменить статус Дарданелл, поскольку проход через этот пролив всё ещё будет регулироваться Конвенцией Монтрё.

Несмотря на то, что строительство канала "Стамбул" ещё не началось, Реджеп Тайип Эрдоган уже вовсю разыгрывает эту карту. Считая себя наследником османских султанов, он руководствуется во внешней политике принципами неоосманизма и турецкого реваншизма, суть которых заключается в тоске по потерянным провинциям, некогда входившим в состав Османской империи, и желании во что бы то ни стало вернуть региональное лидерство. Ради этой цели турецкий лидер держится независимо на концерте мировых держав и лавирует между ними, используя их противоречия в своих интересах. Это полностью соответствует древнеримской формуле "Разделяй и властвуй!", перешедшей от Первого Рима ко Второму, а затем и ставшей общим правилом любой имперской дипломатии.

Османская империя никогда не была надёжным союзником и страстно желала всех перехитрить. Современная Турция хочет идти таким же путем, вслед за своим новым "султаном". Как уже отмечено выше, он проводит хитрую политику лавирования в Сирии, теперь пытается сделать то же самое и в Ливии. Ранее он умело использовал проблему беженцев в переговорах с ЕС. Теперь одновременно разговаривает с Москвой в Астане и ведёт переговоры с Киевом о совместной обороне "против российской агрессии", приветствуя караул военнослужащих ВСУ бандеровским лозунгом.

Не удивительно, что и в вопросе строительства новой водной артерии президент Турции пытается играть на противоречиях между Россией и США, ставя своей целью ослабление российских позиций в Чёрном море и изменение баланса в пользу Турции. В этом контексте Стамбульский канал представляет собой потенциальный рычаг давления на переговорах с Москвой и Вашингтоном. Он — тот самый перевал, через который можно пройти самые высокие горы международной политики. Но удастся ли Эрдогану реализовать этот масштабный проект и совершить очередной обходной манёвр, не утратив при этом доверия своих сограждан? Вопрос остаётся открытым.

Белоруссия решила поторговаться

Олег Шевцов, политический обозреватель «Труда»

Александр Григорьевич мечется между искушением кормиться от щедрот Союзного государства и неприятием любых форм политической интеграции

«Момент истины» — так Александр Лукашенко определил предстоящую встречу с Владимиром Путиным. Саммит президентов России и Белоруссии 7 февраля призван расставить точки над i в отношениях двух стран, которые переживают самый непростой этап за весь послесоветский период. Никто пока не ставит вопрос о радикальном пересмотре этих отношений, но нарастание проблем в последнее время держит народы в напряжении, а сценарий соседней Украины уже не кажется таким невероятным в применении к нашему самому верному союзнику в Восточной Европе.

Белорусский лидер в беседе с прессой припомнил, как они «вместе с Путиным создали добрые отношения между двумя странами, выступили их архитекторами», заверив, что «не им эти отношения ломать на исходе их политической карьеры». Хотелось бы верить. Только Александр Григорьевич давно мечется между искушением кормиться от щедрот Союзного государства и неприятием любых форм политической интеграции, закрепленных тем же Союзным договором. Дорожная карта, подписанная сторонами в прошлом году на витке очередного кредитно-нефтяного обострения, так и осталась на бумаге, а обвинения в адрес «Москвы, посягающей на белорусский суверенитет», стали громче и серьезнее.

Когда переговоры с Россией по согласованию «союзных» цен на нефть для белорусских НПЗ с начала года зашли в тупик, президент Белоруссии решился на лихой маневр с целью испугать Москву готовностью перейти в западный лагерь. В подтверждение серьезности намерений Минск попробовал заменить российского поставщика углеводородов на Норвегию, Саудовскую Аравию и даже США. Показательная партия норвежской нефти не дошла до переработчиков из-за северных штормов. Но уже ясно, что дешевле российской нефти нет и не предвидится. Тогда батька метнулся к американцам.

Визит Майка Помпео в Минск — первый на уровне госсекретаря США с 1994 года. Лукашенко в этой игре ставит на карту самое дорогое, что у него осталось, — геополитическую лояльность России. Агентство Bloomberg уже не называет белорусского президента «последним диктатором Европы», как это не раз бывало, а изумляется его изобретательности: «Сильный человек Белоруссии потрясает необычным оружием в своей схватке с лидером Кремля, чтобы сохранить свою независимость от России, но при этом не потерять энергоснабжение от большого соседа. Он угрожает подружиться с Дональдом Трампом».

Ну а Александр Григорьевич не скупится на реверансы в адрес США, а заодно жалуется на трудности с Россией. Bloomberg с удовольствием цитирует батьку: «Мы устанавливаем отношения с величайшей империей, ведущей страной в мире!» Le Monde отметила, что Майк Помпео похвалил минского собеседника за улучшение ситуации с правами человека и прозрачно намекнул: «Мы — крупнейший в мире производитель нефти, и все, что вам нужно, — это позвать нас» (кстати, только что объявлено: Россия стала вторым крупнейшим поставщиком нефти и нефтепродуктов в США).

Лаконичное Associated Press опубликовало статью под заголовком, в котором, собственно, все сказано: «Лидер Белоруссии хвалится потеплением с США, чтобы поторговаться с Москвой». Информагентство считает, что «Лукашенко требует от своего главного союзника и спонсора России продолжения поставок дешевых нефти и газа, чтобы содержать экономику своей страны, организованную в советском стиле». «Лукашенко ощетинился», пишет Associated Press, но его обвинения в адрес Москвы остаются продолжением давней тактики выжимания уступок с ее стороны. «Но на этот раз Кремль обрубил энергетические дотации, требуя углубления интеграции как условия для получения дешевых углеводородов», — ставит точку агентство.

Аналитическое издание Foreign Policy узнало, кто станет тем самым послом США в Белоруссии, которого обещал прислать Помпео. Это, кстати, знаковая для Минска новость, ведь посла им назначают впервые за 12 последних лет. Джули Фишер — кадровый дипломат, побывавший в России, Грузии и на Украине, знает русский язык. Теперь ее задача — сделать необратимым белорусский дрейф в сторону Запада на фоне обострения с Москвой.

Украинский «Корреспондент» радуется за соседку: «Белоруссия продает себя США». Белорусов уговаривают не бояться термина, работник, мол, продает себя работодателю, вот и государства продают себя (уж Киеву ли этого не знать!). Маркировка товара: «Беларусь — это не Россия»?

Цифры

Обратит ли вспять эту торговлю встреча лидеров России и Белоруссии? Вопрос не такой уж простой. Развязанная батькой агитация против «поглощения Беларуси нахрапистым соседом» многие в стране принимают за чистую монету. В Белоруссии социологи зафиксировали обвальное падение пророссийских настроений. Как сообщает Belsat.eu, в течение 2019 года доля сторонников союза с Россией упала с 60,4 до 40,4%, и только с сентября по декабрь — на 14,7%. А доля сторонников вступления в Евросоюз выросла с 24,4 до 32%. Вам это ничего не напоминает? Зато большинство (74,6%) белорусов считают, что Белоруссия и Россия должны быть независимыми государствами, но иметь дружеские отношения и открытую границу без виз и таможни.

Поветрие

инфекция коронавируса из Китая распространяется по миру.

Андрей Фефелов

Инфекция коронавируса из Китая распространяется по миру. Диагностика болезни затруднена вследствие вариативности её проявлений: от мигрени до атипичной пневмонии. Так же труднообъяснима природа возникновения вируса.

"…Сулит нам, раздувая вены, все разрушая рубежи, неслыханные перемены, невиданные мятежи", — это Александр Блок сто лет назад написал про век ХХ. Интересно, что бы он написал про наш, XXI век?

Нынешний год начался ударно. Сначала убийство Соединёнными Штатами государственного сановника Ирана, при помощи беспилотников. Затем появление опаснейшего вируса в Китае и беспрецедентные меры властей, направленные на локализацию угрозы.

В 25 провинциях объявлена чрезвычайная ситуация. Блокированы 13 крупных городов, население которых превышает 100 миллионов человек. В Ухане за 10 дней построен колоссальный временный госпиталь на 1000 мест площадью 34 тыс. кв. м. В данный момент строится второй госпиталь, способный принять 1500 пациентов. Рабочие находятся на стройплощадке круглосуточно. Мобилизационные меры таковы, что напоминают отработку методов гражданской обороны в случае полномасштабной термоядерной войны.

Опасность для человечества "китайской пневмонии" связана с быстротой её распространения. Вирус очень легко передаётся от человека к человеку. В течение двух недель жертва вируса не испытывает дискомфорта, при этом уже являясь источником заражения. При таких раскладах все крупные города мира становятся зоной риска. Всемирная организация здравоохранения заявила о ЧП международного масштаба.

Российское правительство закрывает границы с Китаем и прекращает поток туристов из этой страны. С 1 февраля приостановлено авиасообщение с КНР, кроме специальных рейсов "Аэрофлота".

Вокруг происхождения вируса роится множество зловещих слухов. На днях было опубликовано исследование индийских биоинформатиков, которые выявили четыре вставки ВИЧ в белке гликопротеина коронавируса. Таковые не встречаются в других коронавирусах, что свидетельствует об искусственном происхождении источника болезни.

Многие считают, что стратегия США по сдерживанию КНР может включать в себя откровенно подрывной аспект. Что помешает сегодня потомкам колонистов вспомнить добрую англо-саксонскую традицию: бороться с противником нетрадиционными способами?

Британский генерал Амхерст 7 июля 1763 года пишет полковнику Буке: "Нельзя ли каким-либо образом организовать распространение оспы среди незатронутых ею племён индейцев? В текущей ситуации мы должны использовать любую уловку, чтобы уменьшить их количество". Буке отвечает, что готов провернуть операцию с заражёнными оспой одеялами из госпиталя, и в дополнение предлагает травить индейцев английскими гончими. В ответном письме идею с одеялами Амхерст одобряет, а по поводу гончих отвечает, что "Англия слишком далеко".

Но вот более свежая информация, опубликованная агентством Lenta.ru 13 ноября 2015 года: "Успешный лабораторный эксперимент по созданию гибридной формы коронавируса летучих мышей, способной заражать человека, вызвал среди учёных опасения о непредсказуемых последствиях утечки вируса-мутанта. Об открытии и спорах вокруг него сообщает издание Nature News.

Американские биологи создали "химеру" из вируса подковоносых летучих мышей Китая, известного как SHC014: его поверхностный белок перенесли в вирус SARS, живущий в лёгких подопытных мышей (для моделирования заражения человека). Учёные доказали, что вирус SHC014 уже обладает всеми необходимыми орудиями для связывания с ключевым рецептором клеток человека. Эксперимент подтвердил гипотезу о возможности прямого заражения человека коронавирусами летучих мышей.

Однако другие вирусологи сомневаются, что полученный вывод оправдывает риск эксперимента: учёные уже создали новый вирус, который отлично размножается в клетках человека. Более того, они продолжили свою работу даже после того, как в октябре 2014 года правительство США ввело мораторий на финансирование исследований вирусов гриппа, SARS и MERS (для проекта было сделано исключение)".

За год до вспышки в Китае секретарь Совета безопасности РФ Николай Патрушев в интервью "Российской газете" отметил: "В результате расширения транспортных связей, миграции, изменения климата в мире появляются новые инфекционные заболевания, увеличивается оборот инфекций от континента к континенту. Помимо эпидемиологических рисков, нарастает проблема устойчивости к противомикробным препаратам. Внедрение новых технологий в сельском хозяйстве и промышленности также имеет свою обратную сторону. Человечество стало не только бороться с биологическими угрозами, но и создавать их.

Особую тревогу вызывает развитие биотехнологий, которые можно отнести к исследованиям двойного назначения. Не исключаем возможность разработки биологического оружия нового поколения рядом стран.

В настоящее время США ввели в эксплуатацию более 200 биологических лабораторий по всему миру, в том числе в СНГ, на Украине, в Грузии и в Афганистане. Их деятельность имеет мало общего с мирной наукой. Наибольшую тревогу вызывают факты проведения в них экспериментов над людьми. В связи с этим все большую актуальность приобретает усиление глобального эпидемиологического надзора и научных исследований в сфере биологической безопасности".

Что ж, можно сказать, перефразируя знаменитые строчки Анны Ахматовой: ко всем нам приблизился не календарный — настоящий двадцать первый век…

Георгий Сатаров: «Сто партийных "цветов" в бюллетене - циничный обман избирателей»

Только за прошлый год Министерство юстиции зарегистрировало информацию о 39 оргкомитетах новых партий. Семнадцать из них появились в сентябре-декабре 2019-го, а четыре – и вовсе в январе 2020-го. Выборы в Государственную Думу пройдут в 2021 году.

О буме партийного строительства "Новые Известия" побеседовали с политологом и президентом фонда "Индем" Георгием Сатаровым.

— Есть довольно надёжные данные о том, как устроено распределение голосов в зависимости от числа партий. Когда число партий больше сорока, процентный барьер переходят четыре и они в сумме набирают 50% голосов. Для примера: в 1995 году в избирательном бюллетене было 50 (или 51) партия. Прошло 4 партии, набрав примерно половину голосов. Вторая половина им досталась от остальных. Немного позднее по той же избирательной системе, которая была скопирована с России, состоялись выборы в Грузии. Там тоже было примерно 50 партий, и тоже прошли 4, набрав тот же процент голосов. Более того, я в одном популярном тогда политическом клубе предсказывал этот результат. Это фантастически просто! Надо знать, что можно предсказывать, а что – нет.

Сегодня, с моей точки зрения, банальный расчёт. Кроме того, может сработать усталость, и на новеньких будут бросаться больше. То есть, хвост распределения будет тяжелее, а это значит, что прошедшие в Думу партии наберут в сумме ещё меньше голосов, а коэффициент увеличения их мест по сравнению с полученными голосами будет ещё больше за счёт того, что их не любят!

Это абсолютно циничный, омерзительный расчёт! Об этом нужно кричать, это нужно объяснять, нужно дискредитировать эти партии.

— Провластные политологи активно поддерживают партию «За правду». Станет ли Прилепин альтернативой Жириновскому?

— Нет! Жириновский – гений популистской публичной политики. Гений конвертации своих результатов в нечто более ощутимое. Прилепин по сравнению с ним даже не щенок. Партия «За правду» - довольно большой проект и достаточно хитро задуманный. «Смотрите, какое у нас разнообразие! Пусть расцветают сто цветов!» Когда у вас есть очень много партий, представляете, какая красота: четыре партии проходят с результатами шесть, восемь, четырнадцать и двадцать процентов. И получают всю Думу. Перекинут голоса тем, кому нужно, а при большом количестве партий это несложно.

Когда в выборах участвуют семь или восемь партий, они настроены на то, чтобы прорвать барьер. Когда партий много – задача у большинства иная. Они должны освоить свой бюджетик и фигурировать в бюллетени, блистая яркими названиями типа «Новая Альтернатива», «За всё хорошее», «Россия будущего» и так далее. Кто ж не проголосует за «новую» Россию? Когда в списке пятьдесят партий, разобраться в смысле невозможно. На участках будут выбирать красивые названия.

Россия > Внешэкономсвязи, политика > newizv.ru, 5 февраля 2020 > № 3281781 Георгий Сатаров

Искусство самопознания

5 февраля в столице Беларуси откроется XХVII Минская международная книжная ярмарка. Россия станет ее почетным гостем, а центральную экспозицию представят США. Нет сомнения, что эта коллизия - особенно в свете недавних событий - будет щекотать нервы политических обозревателей. Не думаю, что открою страшную тайну: американцы собирались представить свою книжную индустрию в Минске еще в прошлом году, но по ряду причин, прежде всего из-за особенностей бюджетного процесса в США, этого не произошло. Поэтому не стоит выстраивать прямую логическую цепочку: нефтяные проблемы - визит Майкла Помпео - книжная ярмарка. У литераторов, на каком бы языке они ни писали, своя повестка дня, и она, как правило, не укладывается в сиюминутный политический расклад. Но всякая случайность, как известно, это проявление закономерности.

Очевидно, что и американцы, и европейцы имеют свои интересы на постсоветском пространстве, они прикладывают, порой не без успеха, немало усилий для того, чтобы ослабить позиции России в той или иной стране "нового" зарубежья. Недавний тур Госсекретаря США М. Помпео, начавшийся в Украине и завершившийся в Узбекистане, наглядное тому свидетельство. Но пока еще, пожалуй, не менее, но и не более, чем в пределах десятилетия, у нашей страны есть определенная фора в отношениях с ближайшими соседями, с которыми мы 30 лет назад жили в одном государстве. Неслучайно одной из сквозных и, пожалуй, наиважнейших тем на книжной ярмарке в Минске станет грядущее 75-летие Великой Победы, которая для белорусов священна в той же мере, что и для россиян. История Великой Отечественной при всех сложных ее поворотах по сей день сохранила объединяющий смысл для народов большинства постсоветских стран, даже для тех, кто по разным политическим причинам разошелся с Россией, как Грузия, к примеру. И это тоже одна из причин, по которой участие и победа СССР во Второй мировой войне стали предметом оскорбительных нападок на нашу страну со стороны зарубежных историков, публицистов и политиков. И это не может оставаться без внятного ответа с нашей стороны, - народы СССР приняли на себя основные тяготы Великой Отечественной и Второй мировой войн, потеряв десятки миллионов жизней. Мертвые сраму не имут, а живые - имут.

Но надо понимать: общее прошлое обладает определенным запасом прочности, который имеет свойство истончаться во времени, если не появляется образ общего будущего. И образ этот не может быть узко прагматичным, его не создать вне гуманитарно-научной среды. В том числе без усилий писателей.

Неслучайно, когда в 2015 году представители белорусской, российской, украинской творческой и научной интеллигенции создали международный проект "Минская инициатива", в его рабочей программе появился альманах Terra poetica, объединяющий творческую молодежь трех стран. В рамках нынешней Минской ярмарки будет представлен уже четвертый выпуск этого издания на трех языках. На этот раз оно посвящено эссеистике, которая требует от автора умения свободно мыслить, не боясь обвинений в субъективности и причудливости ассоциаций. Выдающийся образец этого вида художественных размышлений - "Опыты" Монтеня, который определил эссе и как науку самопознания.

Первые три сборника Terra poetica, выходившие при активном участии двух замечательных поэтов - киевлянки Леси Мудрак и москвича Андрея Коровина - представили читателям по преимуществу, совсем молодых людей, выросших в государствах, образовавшихся после самороспуска СССР. Их знания о Советском Союзе, общем политическом, экономическом, духовном пространстве многоязыкой империи напрямую не связаны с личным опытом, лишены субъективной эмоциональности. Они живут в многовекторном мире, где интеллектуальные и бытовые соблазны искушают сильнее, чем воспоминания родителей об утраченном советском времени. Испытание настоящим заставляет думать о будущем.

Стендаль писал, что любовь начинается с удивления. Похоже, эти молодые люди из Беларуси, России и Украины, готовые печатать свои произведения на родных языках под общей обложкой, удивили друг друга. Любовь всегда загадочна, но то, что авторы из трех славянских стран вступили в осмысленное творческое общение, означает, что интерес друг к другу неподделен.

Составители четвертого альманаха Terra poetica отступили от принципа "журнала молодых и для молодых". И мне кажется, не проиграли. Можно, конечно, посчитать, каково соотношение молодых и маститых литераторов на этих страницах. Но это пустое дело. Известные писатели пишут о тех, кто помог им сформироваться в жизни и творчестве, то есть занимают по отношению к героям ученическую позицию. И в этом они близки с той молодежью, которая соседствует с ними на журнальных страницах. Но самое главное в том, что от этого собрания эссе, написанных, как справедливо заметил в предисловии Сергей Надеев, людьми разных эстетических пристрастий и идейных убеждений, просто невозможно оторваться. Размышления о писателях - Олесе Гончаре, Александре Ревиче, Василе Зуёнке, Иване Драче, Юрии Казакове, Василии Аксенове и других, ушедших или только начинающих творить, оказываются серьезным погружением в прожитое и проживаемое, в реальность, которая рождает "открытую рану слова" (из эссе Ирины Сажинской об Олесе Ульяненко). Слова, способного упорядочить хаос бытия.

Текст: Михаил Швыдкой (доктор искусствоведения)

Конвой его величества

"Империя и Кавказ" показывает шедевры оружейного искусства

Текст: Владимир Емельяненко

В музее декоративного искусства открылась необычная выставка "Империя и Кавказ. Оружие, обмундирование, ратные традиции. XIX - начало XX века". Ее экспозиции через военный быт и оружие рассказывают о войнах на Кавказе и в Закавказье в XIX веке, знаменитом на весь мир кавказском оружии и культуре военной службы.

Один из ключевых посылов выставки - как после серии войн Российской империи с двумя другими империями, Османской (Турция) и Персидской (Иран), а также попавшими в перекрестье имперских амбиций кавказскими горцами начали складываться кавказская культурная традиция и кавказское сообщество.

Через регалии горцев, русских казаков и солдат выставка рассказывает, какие земли были присоединены к России и как бывшие враги становились воинствующими, а потом культурными соседями. Это показано через материальную культуру. Например, через личные вещи генерал-фельдмаршала князя А.И. Барятинского, завоевавшего Восточный Кавказ, и противостоявшего ему имама Шамиля. Знакомство с бытом и перепиской этих героев Кавказской войны объясняет, как Кавказская война запустила механизм сложного культурного взаимовлияния России и Кавказа.

Один из впечатляющих разделов - оружие. Особое внимание уделено оружейным центрам Инчхе, Амузги (оба Дагестан), Тбилиси (Грузия), Курчалой (Чечня), Нальчик (Кабардино-Балкария) и знаменитым мастерам Кавказа. Многие уникальные предметы холодного и огнестрельного оружия из частных коллекций не имеют аналогов в музейных собраниях и показываются впервые. Это знаменитые кинжалы черкесских мастеров Базалая и Чиллы, клинки тифлисского мастера Геурка Элиарова, пистолеты, произведения ювелира Иосифа Папова и много еще чего, что лучше видеть своими глазами.

Особый раздел посвящен Собственному Его Императорского Величества Конвою - уникальному военному формированию. Оно охраняло императора и его семью. Сначала в Конвое служили представители множества народов Северного Кавказа и Закавказья - линейные, кубанские и терские казаки, крымские татары, грузины, осетины и представители многих других кавказских народов. Позже, к началу XX века, жизнь на Кавказе стала более мирной, чем сто лет назад, и оружие постепенно превратилось из военного атрибута в элемент национального костюма.

Однако с началом Первой мировой войны кинжалы и шашки кавказских горцев вновь потребовались для защиты Родины. В августе 1914 года из добровольцев - жителей Северного Кавказа и Закавказья, не подлежавших призыву, была сформирована Кавказская туземная конная дивизия. В историю она вошла еще как кавказская "Дикая дивизия". Выставка рассказывает о том, как ее участники стали героями Первой мировой войны, как и почему они были разделены на "белых" и "красных", а потом несправедливо забыты.

Выставка работает до 5 апреля.

Россия. ЦФО > Армия, полиция. СМИ, ИТ > rg.ru, 5 февраля 2020 > № 3280884

Зеленский хочет получать каспийский газ

Возможности поставок на Украину каспийского газа по газопроводу TANAP обсудил президент Украины Владимир Зеленский с турецким коллегой Тайипом Эрдоганом. «Важными для нас являются вопросы диверсификации источников энергоснабжения. Мы обсудили возможность транспортировки каспийского газа по газопроводу TANAP через соответствующие коннекторы на Украину», — сообщил журналистам Зеленский по итогам переговоров с Эрдоганом в Киеве.

Речь идет об азербайджанском газе с каспийских месторождений. Как говорил РИА «Новости» в январе президент Азербайджана Ильхам Алиев в кулуарах форума в Давосе, голубое топливо может начать поступать в Европу по проекту «Южный газовый коридор» уже к середине 2020 года.

Первая часть проекта — газопровод TANAP мощностью 16 млрд кубометров в год из Азербайджана через Грузию и Турцию до границы с Грецией уже готов. Сейчас достраивается Трансадриатический газопровод мощностью 10 млрд кубометров через Грецию, Албанию и по дну Адриатического моря в Италию.

По словам Зеленского, Киев и Стамбул намерены увеличить двусторонний товарооборот до $10 млрд и ускорить переговоры по созданию зоны свободной торговли.

Откуда деньги: таможня залезет в наличные

В ЕАЭС начали действовать новые правила провоза наличности

Отдел «Бизнес»

Вступили в силу новые правила провоза денег через границу стран ЕАЭС. Для наличности от $100 тыс. таможенники теперь будут требовать не только заполненную декларацию, но и документы, которые подтвердят ее законное происхождение. Правила провоза суммы, меньше указанной, останутся прежними.

При транспортировке наличных денег в размере свыше $100 тыс. через таможню Евразийского экономического союза (ЕАЭС) придется вместе с заполнением таможенной декларации предоставить документы, которые подтверждают законное происхождение перемещаемых денег. Об этом сообщается на сайте Федеральной таможенной службы.

«С 4 февраля 2020 года при единовременном перемещении одним физическим лицом через таможенную границу ЕАЭС наличных денежных средств и (или) денежных инструментов в сумме свыше 100 тыс. долларов США (в эквиваленте) одновременно с подачей пассажирской таможенной декларации необходимо будет предоставить документы, подтверждающие происхождение таких средств», — предупреждает ФТС России.

Сумма будет пересчитываться по курсу валют, действующему на день подачи таможенному органу пассажирской таможенной декларации.

Подтверждением происхождения денег может быть выписка из банка о снятии средств или выдаче кредита. Декларация заполняется при перемещении $100 тыс. в том числе в виде банкнот и монет, за исключением монет из драгоценных металлов, дорожных чеков на сумму cвыше $10 тыс., а также векселей, банковских чеков и документарных форм ценных бумаг.

«Представляемые документы должны подтверждать заявленные в декларации сведения о происхождении денежных средств и инструментов. В качестве таких документов могут быть использованы: документы, оформляемые кредитными организациями при совершении конверсионных операций, снятии денежных средств со счета, получении кредита; документы, подтверждающие совершение гражданско-правовых сделок (наследования, дарения и других)», — указывается в сообщении службы.

Если указанные выше доказательства легального происхождения денег не предоставят, то перевезти сумму будет невозможно.

Новые правила разработаны, чтобы эффективнее выявлять факты «физического трансграничного перемещения наличных денег и оборотных инструментов на предъявителя, которые могут быть использованы для финансирования терроризма или легализации доходов, полученных преступных путем», поясняют в пресс-службе ФТС.

При перемещении через границу наличных денег в размере от $10 тыс. до $100 тыс. по-прежнему будет требоваться лишь заполнение формы таможенной декларации.

В Евразийский экономический союз входят Армения, Белоруссия, Казахстан, Киргизия и Россия. Объединение было создано в 2014 году.

Ситуации, когда таможенники обнаруживают нелегальную наличность или другие незадекларированные активы на границе, не редкость.

В новом году на автомобильном пропускном пункте в Забайкалье задержали российского туриста с 20 золотыми слитками. Об этом 3 февраля сообщили в пресс-службе Читинской таможни. Таможенники сообщили, что в автомобиле было обнаружено два пакета со слитками на 1,3 кг. Слитки оценивались в 3,5 млн руб.

«Сотрудники таможенного поста автомобильного пункта пропуска Забайкальск при досмотре автомобиля, водитель которого выезжал в КНР, с помощью инспекционно-досмотрового комплекса обнаружили нехарактерное затемнение в средней части автомобиля. При тщательном осмотре под пластиковой панелью салона были найдены два полиэтиленовых пакета, обмотанных скотчем», — рассказали в таможне Забайкалья.

В сентябре 2019 года хабаровские таможенники изъяли у россиянина 124 тыс. незадекларированных китайских юаней ($27,5 тыс. по курсу на тот момент). Наличные были найдены в аэропорту при оформлении рейса в Харбин.

В марте прошлого года сотрудники Курской таможни задержали москвича. Нарушения были выявлены во время досмотра на автомобильном пункте пропуска Суджа. Тогда указывалось, что 50-летний житель столицы пытался провезти свыше $87,5 тыс. В тот же месяц 2019-го гражданин Узбекистана пытался нелегально пронести через аэропорт Кольцово (международный аэропорт Екатеринбурга) $19 тыс. Он направлялся в Ташкент.

В апреле прошлого года стало известно, что житель Белгородского района незаконно провез через границу Таможенного союза $190 тыс. Сотрудники таможни конфисковали деньги в доход государства. Более того, по решению суда гражданина обязали выплатить штраф в размере 200 тыс. руб.

В 2018 году пермские таможенники задержали россиянина при попытке перемещения $18 тысяч без декларации. Это был пассажир рейса Пермь-Тбилиси. Против него завели уголовное дело.

«Коридор позора»: оппозиция в Грузии идет на баррикады

В Грузии оппозиция объявила о возобновлении бойкота парламента

Алексей Поплавский

Оппозиция в Грузии готовит новую волну антиправительственных выступлений. Активисты собираются пикетировать парламент и администрацию президента, а также устроить депутатам от правящей партии «коридор позора». Протестующие требуют от властей ввести пропорциональную избирательную систему или распустить правящую партию — «Грузинскую мечту». Как развивается ситуация в Грузии — в материале «Газеты.Ru».

Грузинская оппозиция с 4 февраля возобновляет антиправительственные акции в Тбилиси. Противники правящей партии «Грузинская мечта — Демократическая Грузия» собираются бойкотировать работу парламента, канцелярии правительства и администрации президента.

Акции протеста будут продолжатся до формирования демократической избирательной системы, заявил накануне глава парламентской фракции «Единое национальное движение» Роман Гоциридзе.

«Если власти не выполнят обещание, протесты продолжатся, пока не развалится «Грузинская мечта». Либо мы переходим на пропорциональную систему, либо «Грузинская мечта» не выдержит внутреннего и внешнего давления. Ее будущее определит воля народа», — добавил оппозиционный депутат.

При этом пикетировать работу парламента активисты, в частности, будут с помощью так называемого «коридора позора» у входа в здание законодательного органа Грузии. По словам депутата от «Единого национального движения» Хатии Деканоидзе, через «коридор» предстоит пройти всем, кто «идет против воли народа».

«В этом случае я имею ввиду слуг Бидзины Иванишвили (глава «Грузинской мечты». — «Газета.Ru»), которые не представляют народ Грузии в парламенте. Акции продолжатся, поскольку Бидзина Иванишвили не слышит голоса ни международных партнеров, ни граждан Грузии», — подчеркнула Деканоидзе.

В правящей партии, как и ожидалось, планы оппозиции назвали неприемлемыми. Пикетирование парламента выходит за рамки закона, и за этим последует соответствующая реакция со стороны правоохранительных органов, предупредили в «Грузинской мечте». Следовательно, очередная попытка блокировки парламента приведет к разгону акции полицией.

Избирательный протест

Народные волнения в Грузии начались летом прошлого года, и оппозиционные партии уже не раз пытались срывать заседания законодательного органа страны или в целом заблокировать его работу. Однако все их попытки не привели к каким-либо результатам и в основном заканчивались столкновениями с сотрудниками полиции.

После того как в парламенте в ноябре провалилось голосование по избирательной реформе (переход со смешанной электоральной системы на пропорциональную), антиправительственные демонстрации возобновились. С точки зрения оппозиционных партий, это была спланированная акция «Грузинской мечты», так как часть депутатов правящей партии выступили против перехода.

Отказ «Грузинской мечты» от нового принципа организации голосования еще больше усилил недовольство оппозиции, что в итоге привело к протестам.

Активисты потребовали от властей распустить парламент и провести внеочередные выборы по новой избирательной системе, однако правительство Грузии не стало идти на уступки.

Грузинская оппозиция отказалась решать проблему электоральным путем из-за слабой поддержки со стороны населения, заявил в разговоре с «Газетой.Ru» заместитель директора Института стран СНГ Владимир Жарихин.

«Команда, которая устраивает протесты, ведет свою историю от [экс-президента Грузии Михаила] Саакашвили. Его люди в свое время, не будучи большинством в парламенте, захватили власть в Грузии. Оппозиция сейчас пытается действовать такими же методами, но у них ничего не получается», — считает эксперт.

При этом в «Грузинской мечте» не отказались от поиска своеобразного компромисса по вопросу избирательной системы. Так, первым предложением партии стало сокращение количества ее депутатов в некоторых мажоритарных округах, где нет кандидатов от «Единого национального движения» — бывшей правящей партии.

За счет этого другие оппозиционные партии могли получить больше шансов провести своих депутатов в парламент, а «Грузинская мечта» по факту сохраняла свое преимущество. Но в оппозиции не приняли условий властей, обвинив их в попытке расколоть единство оппозиционных партий.

Впрочем, такая реакция вполне обоснована, так как на фоне ноябрьских событий оппозиционные партии Грузии, действительно, продемонстрировали небывалое единство. Представители различных партий отказались от своих разногласий для достижения общей цели — свержения «Грузинской мечты». При этом в оппозиции не отрицают, что это временный союз, который будет существовать до изменения избирательной системы.

Западный интерес

Под конец 2019 года акции протеста принесли оппозиции первые плоды, и на положение дел в Грузии обратили внимание в США. В декабре американский конгрессмен-республиканец Адам Кинзингер направил в Тбилиси письмо, в котором высказал свою озабоченность относительно ситуации в стране.

Как отмечал Кинзингер, он и его коллеги «шокированы» провалом общественной реформы в парламенте Грузии, которая должны была установить пропорциональную систему выборов. Впоследствии с похожими сообщениями к грузинским властям обратились сенатор-республиканец Джеймс Риш и его коллега демократ Джинн Шахин, а также еще ряд представителей конгресса США.

Особый интерес американских политиков к ситуации в Грузии, вероятно, повлиял и на их европейских коллег.

Так, в январе 2020 года Парламентская ассамблея Совета Европы (ПАСЕ) рекомендовала «Грузинской мечте» обеспечить справедливые выборы в Грузии. В ответ в правящей партии заявили о готовности работать над избирательным законодательством, чтобы оно устраивало все стороны.

Американские конгрессмены и европейские депутаты недооценивают серьезность ситуации в своих собственных странах, но все же обращают внимание именно на ситуацию в Грузии, отмечает Владимир Жарихин.

«В США идет непримиримая борьба, которая может перерасти чуть ли не в гражданскую войну. Евросоюз потерял свою значительную часть — Великобританию, и как все решиться — это вопрос. Но почему-то их в первую очередь беспокоит положение дел с демократией и выборами в постсоветских странах», — сетует эксперт.

Тем не менее, давление со стороны западных партнеров на власти Грузии помогло оппозиции. «Грузинская мечта» приступила к консультациям со своими противниками, чтобы выработать модель выборов. Последним предложением правящей партии стало частичное изменение смешанной избирательной системы.

Безрезультатный диалог

«Грузинская мечта» предложила провести предстоящие парламентские выборы по старой схеме, но снизив число мажоритариев.

В настоящее время 73 депутата избираются в парламент Грузии по одномандатным округам, остальные 77 — по партийным спискам. Правящая партия предложила сместить акценты в пользу пропорциональной части смешанной системы, то есть избирать по одномандатным округам 50 депутатов, а по спискам партий — 100.

В свою очередь, в оппозиции предлагают использовать «немецкую модель» избирательной системы. В ней выборы проходят по многомандатным округам, и партии могут получить столько мест в парламенте, сколько им полагается по пропорциональной системе.

Пока консультации сторон не приносят никаких результатов, «Грузинская мечта» настаивает на сохранении смешанной системы выборов до 2024 года, так как это уже прописано в новой редакции грузинской конституции. А оппозиция не собирается прекращать протесты.

«Есть определенный резон в изменении избирательной системы, с точки зрения оппозиции действующая власть в мажоритарных округах продвигает своих людей за счет административного ресурса. Поэтому если выборы будут только по партийным спискам, то они могут победить. Но действующая власть также это понимает и совсем не торопится вводить этот принцип», — резюмирует Владимир Жарихин.

Спорный результат

Парламентские выборы в Грузии — с переходом на пропорциональную систему или без него — должны состоятся в 2020 году. И опросы в настоящее время выглядят неутешительно для обеих сторон.

Согласно исследованию Национального демократического института США (NDI) от декабря 2019 года, за правящую «Грузинскую мечту» готовы проголосовать лишь 20% респондентов, а за оппозиционное «Единое национальное движение» — только 13%. Кроме того, единый блок партий «Европейская Грузия» и «Свободные демократы» набирает 8%, а «Лейбористская партия» — 5%.

Остальные грузинские партии, по опросу NDI, имеют менее 5% поддержки со стороны респондентов. При этом 40% участников опроса все еще не определились со своим выбором.

Эти показатели продемонстрировали существенное падение рейтинга как правящей партии, так и оппозиционных. Так, еще в ноябре, по опросу Edison Research, рейтинг «Грузинской мечты» составлял 36%, а «Единое национальное движение» получало 26%.

Однако опросам верят не все. Как говорил премьер-министр Грузии Георгий Гахария, к сожалению, исследования общественного мнения в стране стали частью политического процесса.

«Я не могу ничего сказать в связи с этими исследованиями, кроме того, что окончательный приговор все ровно вынесет избиратель», — подчеркивал премьер.

Оппозиционная партия «Альянс патриотов Грузии» же отреагировала на последние опросы менее сдержанно. Она организовала акцию протеста у посольства США в Тбилиси против работы центра NDI в Грузии. Одна из лидеров партии Ирма Инашвили назвала результат опроса сфальсифицированным и призвала власти начать расследование в отношении американского института.

В МГТУ ГА СОСТОЯЛСЯ ЗИМНИЙ ВЫПУСК АВИАЦИОННЫХ СПЕЦИАЛИСТОВ

В Московском государственном техническом университете гражданской авиации (МГТУ ГА) состоялась торжественная церемония вручения дипломов выпускникам.

Открыл торжественную церемонию ректор МГТУ ГА Борис Елисеев: «Сегодня отрасль гражданской авиации пополнилась новыми высококвалифицированными специалистами. Мы гордимся выпускниками МГТУ ГА, без которых не обходится практически ни одно из авиационных направлений деятельности!». К выпускникам с поздравлением обратился почетный гость мероприятия - заместитель руководителя Федерального агентства воздушного транспорта Алексей Новгородов.

Всего зимний выпуск составил 639 человек, среди которых 361 – в головном вузе, 160 – в Иркутском филиале МГТУ ГА, 118 выпустил Ростовский филиал. Из них 275 – выпускники очной формы обучения, 364 – заочной. В числе выпускников ведущего университета гражданской авиации России 17 иностранцев. 46 выпускников получили дипломы «с отличием».

Почти половина выпуска традиционно пришлась на основное направление подготовки МГТУ ГА, это бакалавры и магистры по специальности: «Техническая эксплуатация летательных аппаратов и двигателей». За время учебы студенты проходят высшую математику, информационные технологии, физику, моделирование систем и процессов, гидрогазодинамику. Изучают основы теории надежности и теории технической эксплуатации летательных аппаратов. Совершенствуются в технической диагностике, аэродинамике и теоретической механике. Практику будущие техники проходят на аэродромах и в конструкторских бюро.

МГТУ ГА состоит в реестре Международной организации гражданской авиации ИКАО, что делает его диплом действительным в большинстве стран мира. В МГТУ ГА учится большое количество иностранцев (на текущий момент более 500 из 37 стран мира). Среди выпускников февраля 2020 г. четыре студента из Таджикистана, четыре из Узбекистана. Из Беларуси -2, из Казахстана 2, а также по 1-му из Азербайджана, Грузии, Йемена, Камеруна и США. Поздравить студентов своей страны приехал Чрезвычайный и полномочный посол Республики Таджикистан в РФ Имоммудин Сатторов.

Поздравляем выпускников и желаем им успехов в работе!

Турецкий гамбит

Газовый рынок Турции и Южной Европы сегодня расчерчивают трассы новых маршрутов и товарных потоков из различных источников. Россия, Азербайджан, потенциальные среднеазиатские и средиземноморские экспортеры «завязывают» в этой части мирового рынка замысловатый «узел» существующих и дополнительных поставок.

Примечательно, что ни один из состоявшихся газопроводных проектов не смог реализоваться здесь в том полномасштабном виде, в каком задумывался. И в этом опыте, безусловно, есть предупреждение о скрытых рыночных проблемах Юго-Западной Евразии, преодолеть которые поможет не ожесточение конкуренции, а модернизация партнерства различных сил.

Газопровод «Турецкий поток» открыли 8 января в Стамбуле президент России Владимир Путин и глава Турции Реджеп Эрдоган, а также руководители Сербии и Болгарии Александр Вучич и Бойко Борисов. «Запуск новой газовой магистрали — важное событие для государств Южной Европы, для всего европейского континента», — напомнил Путин. Участие в церемонии открытия трубопровода Вучича и Борисова как раз знаменует сопричастность южноевропейских стран к этому проекту.

«Турецкий поток» (TurkStream) протяженностью 1010 км состоит из двух ниток пропускной способностью 15,75 млрд куб.м каждая, проложенных по дну Черного моря из России в Турцию. Одна из них предназначена для поставок в Турцию, вторая — для снабжения европейских стран. Объем инвестиций, вложенных в «Турецкий поток», составляет $7 млрд. «Турецкий поток» принадлежит корпорации «Газпром», которая отправляет по нему газ месторождений Ямало-Ненецкого автономного округа.

Владимир Малинов, исполнительный директор трубопроводной болгарской компании «Булгартрансгаз», заявил, что в январе текущего года Болгария уже начала получать метан по TurkStream и теперь будет ежегодно импортировать по нему 2,9 млрд куб. м. Новый газопровод своим появлением «выключил» из схемы поставок Трансбалканский газопровод, по которому ранее российский газ шел на Балканы и в Турцию через Украину.

TurkStream навстречу TANAP и ТАР

«Турецкий поток» начал работать на месяц позднее, чем Турция и ее международные партнеры отпраздновали «соединение с Европой газопровода TANAP» (4 декабря 2019 года). TANAP — Трансанатолийский трубопровод пропускной способностью 16 млрд куб.м газа в год. Из них 6 млрд будут распределяться в Турции, а остальные — поставляться в Европу через еще строящийся Трансадриатический газопровод ТАР пропускной способностью 10 млрд куб.м в год. TANAP, ТАР, а также Южно-Кавказский газопровод и параллельный ему ЮКТХ — трубопроводные звенья «Южного газового коридора» (ЮГК), который связывает глубоководное газоконденсатное месторождение Шах-Дениз на шельфе Азербайджана с потребителями в Турции и Европе. В течение текущего года должен быть достроен завершающий сегмент ЮГК — ТАР, с тем чтобы в октябре 2020 года по нему начались коммерческие поставки газа.

Михаил Бочарников, посол России в Азербайджане, комментируя выход TANAP на территорию Европы, заявил бакинским журналистам: «Кто знает, может, и наш газ на каком-то этапе подключится к проекту TANAP, я бы исключать этого не стал».

По словам Салтука Дюзеля, генерального директора TANAP A.S., в точке Ипсалы в северо-западном районе Турции у границы с Грецией установлен вход интеграции TANAP с «Турецким потоком».

Ильхам Шабан, руководитель Центра нефтяных исследований Азербайджана, напоминает, что руководство государственной компании SOCAR, участвующей в разработке Шах-Дениза и создании TANAP, не раз заявляло о его открытости для сторонних экспортеров: «Вице-президент SOCAR по маркетингу Эльшад Насиров уточнял, что TANAP открыт для компаний, которые являются собственниками газа и имеют контракт о купле-продаже газа с европейским покупателем».

Почему же участники рынка и официальные лица рассматривают вероятность интеграции «Турецкого потока» и «Южного газового коридора» и использования новой международной газотранспортной инфраструктуры для поставок в Европу российского газа? Истоки ответа на этот вопрос кроются в тех временах и конфликтах, когда Россия и страны Каспийского региона и прилегающие к ним государства противопоставлялись друг другу в качестве поставщиков газа в Европу. При этом формировались газовые мегапроекты, предназначенные стать «тяжелым вооружением» гибридной борьбы за стратегическое будущее газовой Европы.

«Южный коридор» вынесли в «одну калитку»

Идею создать гигантский газовый коридор для доставки метана в Европу из Каспийского и Среднеазиатского региона в качестве альтернативы России выдвинули США еще в конце 1990-х. В 1999 году американский президент Билл Клинтон специально прилетает в Стамбул, чтобы подписать с руководителями стран региона межправительственную декларацию в поддержку Транскаспийского газопровода. Американцы уговаривают местные страны качать в Европу в общей сложности не менее 30 млрд куб.м в год, объединяют для этого президентов Туркменистана, Казахстана, Узбекистана, Азербайджана, Грузии, Турции и получают их подписи под декларацией. Через год англо-американская ВР вместе с партнерами открывает в Азербайджане газоконденсатное месторождение Шах-Дениз. Оно располагается в глубоководной части каспийского шельфа с продуктивными горизонтами на глубине более 6000 м и аномально высоким пластовым давлением. Но главное, ВР оценивает запасы месторождения в 1,2 трлн куб.м газа и 250 млн тонн конденсата.

А в 2002 году австрийская OMV и турецкая Botas предлагают каспийским странам построить 3300-километровый газопровод из Западного Туркменистана через Каспийское море, Кавказ, Турцию и Европу до австрийского Баумгартена (самого сердца газораспределительного хаба Центральной Европы) на 32 млрд куб.м в год. Позднее этот проект получает название Nabucco, то есть «Вавилон», в библейском значении центра восточного мира. Кроме того, нужно было построить еще и 1000-километровый трубопровод между Западным и Восточным Туркменистаном, где находятся главные туркменские газовые месторождения и точки соединения с газотранспортными системами Узбекистана и Казахстана. В 2011 году Евросоюз и Азербайджан подписывают декларацию, которая провозглашает целью создать «Южный газовый коридор» (ЮГК).

Казалось бы, в Каспийско-Среднеазиатском регионе формируется газоэкспортная база с такой мощной политической поддержкой, которая способна с большим напором потеснить Россию на рынках Турции и Европы.

Но в действительности всё оказывается куда сложнее. Недропользователи Шах-Дениза вовсе не заинтересованы в создании систем Nabucco и «большого» ЮГК. Этих инвесторов, ведомых оператором BP-Azerbaijan, волнует минимизация сбытовых рисков при выходе на уже конкурентный турецко-европейский рынок. А для этого требуется инфраструктура только под их собственный шах-денизский газ, экспортный потенциал которого недропользователи оценивают в 16 млрд куб.м в год.

В качестве компромисса консорциум Nabucco предлагает BP-Azerbaijan «урезанную» версию своего экспортного «вторжения» — уже без туркмен и других центральноазиатов, со строительством всего 1300-километрового трубопровода от турецко-болгарской границы до Баумгартена. Но инвесторы Шах-Дениза выбирают наиболее экономичную транспортную версию: создание ЮГК путем строительства экономически и организационно автономных трубопроводов. При том что завершающий Трансадриатический трубопровод (ТАР) от греко-турецкой границы до побережья Южной Италии получает протяженность 1200 км. (Параллельно начались изменения в составе участников проекта экспорта азербайджанского газа, о чем чуть позже.)

Вот так, по мере продвижения из идеологической плоскости в сферу реального бизнеса, «Южный газовый коридор» эволюционировал из геополитического замысла, охватывающего пространство от Узбекистана до Австрии, в проект с четкой направленностью на сбыт продукции только одной страны, Азербайджана, и пока единственного месторождения, Шах-Дениз. Этот пример недвусмысленно показывает, что геостратегическая поддержка со стороны даже таких сверхмощных сил, как США и ЕС, не способна компенсировать слабые экономические параметры «Южного газового коридора», который из мегатрассы превратился в региональную шах-денизскую «калитку».

Как «Южный поток» тупиком не стал

Следует признать, что тенденция минимизации первоначальных планов оказалась характерной и для российского проекта «Турецкий поток». Как известно, начался он с подписания в 2007 году «Газпромом» и итальянской Eni соглашения о строительстве газопровода «Южный поток» из России в Болгарию по дну Черного моря в двухниточном исполнении общей пропускной способностью 30 млрд куб.м в год. В 2009 году стороны договорились увеличить технические параметры «Южного потока» до 63 млрд куб.м в год, а инвестиции — до 23,5 млрд евро. Организационная подготовка стала вовлекать в проект всё большее число стран и компаний, генерировать новые соглашения.

Но в апреле 2014 года Еврокомиссия приостановила переговоры с Россией по строительству «Южного потока», а Европарламент принял резолюцию против проекта. В июне в Софию прибыла делегация американских конгрессменов, которые добились от правительства Болгарии остановки проекта, а в июле министерство земледелия балканской страны продало территорию, отведенную под строительство сухопутной части «Южного потока».

1 декабря того же года на пресс-конференции в Анкаре Владимир Путин объявил, что из-за противодействия ЕС и болгар Россия отказывается от осуществления «Южного потока». В тот же день «Газпром» и Botas подписали меморандум о строительстве газопровода из России в Турцию с поставками порядка 14 млрд куб.м в год на местный рынок и 50 млрд — на европейский рынок. Однако уже 15 января 2015 года Европарламент принял обращение к Европейскому энергетическому сообществу с призывом «разработать программы сотрудничества с Украиной, а также Южным Кавказом, Центральной Азией, Ближним Востоком и Средиземноморьем, направленные на развитие инфраструктуры и взаимосвязанность между ЕС и его европейскими соседями, независимо от российского газа»…

Сегодня вполне очевидно, что «Южный газовый коридор» вкупе с Центральной Азией не состоялся. Но и российский «Турецкий поток» пока остановился не на 64-миллиардной инфраструктуре, а на двухниточном исполнении суммарной пропускной способностью 31,5 млрд куб.м в год. То есть чуть больше, чем изначально планировал «Южный поток» в 2007 году. Тем не менее, если сравнивать нынешние предпусковые мощности ЮГК и ЮП с первоначально планируемыми, «Поток» оказался мощнее и результативнее «Коридора». Вопреки геополитическому противодействию «Потоку», его рыночный потенциал оказался выше. Сыграла свою роль сконцентрированность ресурсов для одного маршрута в одних руках («Газпрома»), а не в нескольких, как в странах Каспийско-Среднеазиатского и Средиземноморско-Ближневосточного региона, которые конкурируют не только с Россией, но и между собой, сдерживая развитие коллективного газопроводного проекта.

Трубопроводы распределения

Фактически состоявшееся строительство ЮГК и «Турецкого потока» открывает дорогу целому ряду проектов региональных трубопроводов для распределения российского и азербайджанского газа далее по Европе. У «Турецкого потока» основным продолжением должен стать «Балканский поток», который прокладывается через Болгарию, Сербию и Венгрию в Баумгартен. «От нового пункта поставки газа — компрессорной станции „Странджа 2“ (вход из „Турецкого потока“) — Болгария будет ежегодно получать 2,9 млрд куб.м газа. Наша инфраструктура к получению этого объема газа полностью готова», — заверил в начале января 2020 года исполнительный директор компании «Булгартрансгаз» Владимир Малинов. СМИ утверждают, что российский газ из TurkStream пошел в Грецию и бывшую югославскую республику Северная Македония.

Строительство «Балканского потока» уже ведется. В декабре прошлого года в интервью болгарскому телеканалу BTV премьер-министр страны Бойко Борисов заявил: «Мы строим в среднем по 5 км в день, газопровод заработает к концу 2020 года». В конце декабря прошлого года Gastrans, совместное предприятие сербской госкомпании «Сербиягаз» и «Газпрома», завершило укладку участка газопровода от границы с Болгарией до границы с Венгрией. В нынешнем году пропускная способность этой трассы составит 4 млрд куб.м, импорт в Сербию может достичь более 3 млрд куб.м в год. Этот объем удовлетворит растущий внутренний спрос и частично будет экспортироваться в Боснию и Герцеговину. А в 2022 году «Балканский поток» сможет прокачивать до Баумгартена 11 млрд куб. м.

Есть у «Газпрома» планы и по поставкам метана в Южную Италию либо по проектируемому газопроводу «Посейдон» на 8 млрд куб.м в год через Адриатику, либо по трубопроводу ТАР, если там окажутся свободные мощности. Участниками консорциума Poseidon SA на паритетных началах выступают итальянская Edison и греческая DEPA. У «Газпрома» есть соглашение с этими двумя компаниями по участию в проекте. Проблем с загрузкой строящихся и планируемых «Газпромом» «малых» газопроводов в Европе не предвидится, так как пропускная способность «Турецкого потока» позволяет поставлять в ЕС ежегодно 15,75 млрд куб. м. Риски остаются политическими — в виде противодействия Еврокомиссии и США увеличению роли России на газовом рынке Европы.

В свою очередь, от европейского TAP в дальнейшем проектируется строительство интерконнектора Греция — Болгария (IGB), Ионическо-Адриатического трубопровода (IAP) и «Вертикального газового коридора», которые могут охватить рынки от Словении до Венгрии. Общий объем необходимого для загрузки этих трубопроводов газа составляет 8 млрд куб.м в год. Главное препятствие для осуществления данных замыслов — это нехватка газа. Восполнить ее за счет Шах-Дениза и Азербайджана маловероятно: добыча здесь имеет свои ограничения.

Игорь Ивахненко

Турция. Азербайджан. Евросоюз. Россия > Нефть, газ, уголь. Внешэкономсвязи, политика > oilcapital.ru, 3 февраля 2020 > № 3292197 Игорь Ивахненко

Граната под названием Украина

как жуликоватость и некомпетентность киевской элиты служит делу мира и спокойствия

Алексей Анпилогов

Недавний визит госсекретаря США Майкла Помпео в Киев можно и нужно рассматривать сразу в двух аспектах: внешнеполитическом, в котором Украина важна для США как часть «санитарного пояса» вокруг России и во внутриамериканском, где Украина внезапно стала важной частью разворачивающегося в США «Украиногейта» и связанного с ним импичмента президента Трампа.

Первый аспект визита вполне понятен даже при беглом взгляде на список стран, которые Помпео посещает в ходе своего дипломатического турне: с 29 января по 4 февраля госсекретарь США встречается с руководителями Украины, Белоруссии, Казахстана и Узбекистана. Эти страны — жизненно важный элемент в стратегии США по ограничению влияния России на постсоветском пространстве, самые крупные осколки бывшего СССР. При этом, если с Прибалтикой или Грузией вопросов о контроле со стороны США не возникает, то с этой «фантастической четвёркой» у США против России счёт пока что получается скорее, как 1:3. При более-менее налаженном контроле над Незалежной, с Казахстаном и Белоруссией пока что выходит совсем никак, да и Узбекистан с уходом Каримова явно начал клониться в российскую сторону, отставив в сторону свои «особые взаимоотношения» с США.

Впрочем, даже в случае, казалось бы, полностью подконтрольной США Украины, ситуация отнюдь не так уж однозначна. В отличии от «одноклеточных» стран Прибалтики или Грузии, Украина — гораздо более сложная конструкция, которой достаточно сложно рулить в режиме прямого управления, а взять её полностью на баланс — безумно дорого. В итоге приходится многое отдавать на откуп местным кадрам, а они постоянно держат «фигу в кармане» и всё время пытаются играть в свою игру.

Например, под визит Помпео на Украине всплыла очередная скандальная подробность — бывшего генпрокурора страны Виктора Шокина якобы отравили ртутью пять месяцев назад. Интересно, что Шокин озвучил подробности покушения только сейчас, не преминув загадочно добавить, что следствие должно оценить версию о «причастности Байдена» к отравлению, поскольку Шокин считает его «своим врагом».

Фактически, «врагом» Байдена считает и нынешняя администрация президента Трампа — ведь именно Джо Байден, судя по всему, будет главным соперником Дональда Трампа на президентских выборах в ноябре этого года. Кроме того, на фигуру Байдена завязан и импичмент самого Трампа, начатый на волне телефонного скандала с украинским лидером Владимиром Зеленским. Тогда Трамп требовал возобновить антикоррупционное расследование в отношении украинской компании Burisma, где работал сын Байдена, что и стало основой для начала процедуры импичмента в США. Поэтому сегодня Украина стала буквально «гранатой с выдернутой чекой», которую республиканцы и демократы перебрасывают друг другу, в надежде, что в итоге она рванёт в руках у их противников — похоронив либо Трампа, либо Байдена.

Конечно, сочетать два упомянутых аспекта достаточно трудно — внешнеполитический курс требует максимально тесного контакта с украинской элитой и всяческой финансовой поддержки Украины, но с точки зрения внутриамериканских разборок токсичность Украины уже просто зашкаливает. Тем более, что «сливы» идут и со стороны демократов — на прошлой неделе был опубликован очередной разговор Трампа, в котором он фактически требовал снять посла США на Украине, Мари Йованович, которая была уволена с поста в мае 2019 года, а в конце января ушла из Госдепа США. Такие действия по отношению к кадровому дипломату, 33 года проведшему на дипломатической работе, могут дорого стоить Трампу, тем более, что в опубликованном разговоре Трамп требует «прогнать её завтра же — и мне всё равно, как».

Поэтому визит Помпео и стал столь невнятным — несмотря на то, что президент Владимир Зеленский заявил, что «готов лететь в США хоть завтра», госсекретарь США ограничился лишь массой абстрактных и мало что значащих заявлений, дав понять, что Зеленского в Белом доме отнюдь не ждут.

В итоге картина визита Помпео на Украину получилась достаточно противоречивой. С одной стороны, Зеленский озвучил уже прекрасно известные вещи: из 700 миллионов американской госпомощи 365 миллионов долларов будут фактически направлены на войну — на закупку противотанковых ракетных комплексов Javelin, возможную поставку Киеву американских ракетных катеров класса Island, а также вооружения для «укрепления противовоздушной обороны Украины». С другой стороны, в экономике, где лежит основная проблема современной Украины, всё гораздо печальнее — тут была лишь озвучены «надежда» на устранение торговых ограничений на импорт в США украинской стали и призыв к американскому бизнесу вкладывать в инфраструктуру Украины: строительство мостов и дорог, добычу газа и нефти — как на суше, так и на шельфе Чёрного моря. В качестве примера такого сотрудничества упомянули поставку локомотивов из США для нужд Укрзализныци, но тут, наверное, Помпео просто поперхнулся — так как эту откровенно коррупционную сделку лоббировала именно посол Йованович.

Резюмируя: могло быть и хуже. Украина могла бы получать гораздо больше от США, но жуликоватость и некомпетентность её элиты иногда даже служит делу мира и спокойствия.

Зеленский обсудил с Эрдоганом поставки каспийского газа на Украину

Президент Украины Владимир Зеленский сообщил детали своих переговоров с турецким коллегой Тайипом Эрдоганом.

"Важными для нас являются вопросы диверсификации источников энергоснабжения. Мы обсудили возможность транспортировки каспийского газа по газопроводу TANAP (Трансанатолийский трубопровод. — Прим. ред.) через соответствующие коннекторы на Украину", — сказал Зеленский по итогам переговоров с Эрдоганом в Киеве.

Речь идет об азербайджанском газе с каспийских месторождений. Как говорил РИА Новости в январе президент Азербайджана Ильхам Алиев в кулуарах форума в Давосе, голубое топливо может начать поступать в Европу по проекту "Южный газовый коридор" уже к середине 2020 года.

Первая часть проекта — газопровод TANAP мощностью 16 миллиардов кубометров в год из Азербайджана через Грузию и Турцию до границы с Грецией — уже готов. Сейчас достраивается Трансадриатический газопровод мощностью десять миллиардов кубов через Грецию, Албанию и по дну Адриатического моря в Италию.

Также Зеленский сообщил, что Киев и Стамбул намерены увеличить двусторонний товарооборот до десяти миллиардов долларов и ускорить переговоры по созданию зоны свободной торговли.

Туризм перешел на чартеры

Текст: Евгений Гайва

С 1 февраля 2020 года временно приостановлены регулярные пассажирские авиаперевозки российскими и китайскими авиакомпаниями, в том числе коммерческие, из России в Китай и в обратном направлении. "Исключение составляют регулярные рейсы Москва - Пекин и обратно, Москва - Шанхай и обратно, Москва - Гуанчжоу и обратно, Москва - Гонконг и обратно", - уточнили в Минтрансе.

Рейсы российских авиаперевозчиков переведены с регулярной основы на чартерную. В частности, чартерными рейсами в плановом порядке до 4 февраля должны вернуться все российские организованные туристы с острова Хайнань, сообщали ранее в Ростуризме.

Сектор авиаперевозок уже сейчас начинает испытывать сложности, считает руководитель портала "Авиация России" Андрей Величко. В результате сокращения количества рейсов на авиакомпании ляжет финансовая нагрузка в большей мере, чем это было в прошлом году после отмены рейсов в Грузию. "Каковы конкретно будут финансовые последствия для авиаперевозчиков, станет ясно через некоторое время. Нужно подождать, по крайней мере, до середины лета. И если ситуация не изменится в положительную сторону, потери будут серьезными", - говорит он.

Потери будут связаны и с утратой роялти - платежей иностранных компаний за пролет над территорией России по транссибирскому маршруту. Зарубежные авиакомпании в массовом порядке отменяют рейсы в КНР. Специалисты оценивают ежегодный объем платежей роялти более чем в 0,5 млрд долларов.

Туристический бизнес свои возможные потери уже посчитал. "Если до марта ситуация не стабилизируется, то потери на рынке въездного туризма могут составить до 100 млн долларов", - заявила исполнительный директор Ассоциации туроператоров России Майя Ломидзе.

В случае разрастания эпидемии в ближайший месяц последствия ощутят и другие секторы экономики. Если прерывается грузопоток в рамках торговых и инвестиционных отношений, это неизбежно влияет на смежные отрасли, отметил в беседе с "РГ" доцент факультета мировой экономики и мировой политики НИУ ВШЭ Петр Мозиас. По его мнению, в случае неблагоприятного развития событий с распространением инфекции снижение темпов экономического роста в России может составить 0,1-0,2 процентного пункта. Негативный сценарий возможен, если ситуация затянется на несколько месяцев, уточнил он.

«Слава Украине!» Что Эрдоган заявил в Киеве

В Киеве Эрдоган приветствовал почетный караул лозунгом «Слава Украине»

Алексей Поплавский

В Киеве прошла встреча президентов Украины и Турции Владимира Зеленского и Реджепа Тайипа Эрдогана. На переговорах украинский лидер выразил надежду на поддержку Турции в борьбе с «агрессивной политикой» Москвы, участие Киева в импорте каспийского газа и увеличении товарооборота двух стран. О чем еще говорили главы двух государств – в материале «Газеты.Ru».

Президент Украины Владимир Зеленский и турецкий лидер Реджеп Тайип Эрдоган 3 февраля провели встречу в Киеве. Президент Турции прибыл на Украину с рабочим визитом 3 февраля, помимо переговоров с украинским коллегой, он также принял участие в работе украинско-турецкого бизнес-форуме.

Встреча лидеров прошла в Мариинском дворце и началась с официальной церемонии, в ходе которой глав двух стран приветствовал почетный караул.

Во время мероприятия Эрдоган приветствовал солдат фразой на украинском «Слава Украине» — лозунгом Украинской повстанческой армии» (УПА, организация запрещена в России).

Зеленский описал переговоры с Эрдоганом как конструктивные и содержательные. К этим тезисам можно добавить еще «продолжительные»: лидеры отклонились от первоначального графика примерно на три часа.

Поддержка по Крыму

Выступая на совместной пресс-конференции по итогам встречи, украинский лидер заявил, что Украина и Турция будут развивать политическое партнерство, взаимодействовать в рамках международных организаций и сотрудничать в различных сферах.

«Мы говорили о войне в Донбассе, аннексии Крымского полуострова (Киев не признает итоги референдума на полуострове в 2014 году и считает Крым оккупированной территорией — «Газета.Ru»), нарушения прав человека в Крыму, агрессивную политику России в регионе», — указал Зеленский.

Киеву чрезвычайно важна поддержка Анкары в данных вопросах, добавил украинский лидер, в особенности практические шаги турецкой стороны.

«Украина рассчитывает на помощь Турции в процессе освобождения политических заключенных — граждан Украины, в том числе крымских татар, которые незаконно удерживаются в Крыму и на территории России», — пояснил Зеленский.

В свою очередь, Эрдоган повторил, что Анкара не признает переход Крыма под юрисдикцию России, а также поддерживает территориальную целостность Украины.

«Совместно с властями Украины мы продолжим оказывать поддержку крымско-татарским тюркам, которые являются исконными жителями этой страны», — утверждает президент Турции.

Анкара решила обеспечить жильем около 500 семей крымских татар, подчеркнул Эрдоган. Речь шла о тех, кто покинул полуостров после его воссоединения с Россией.

Слова Эрдогана в отношении Крыма не стали чем-то неожиданным: турецкий лидер последовательно заявляет об «аннексии» в течении почти уже шести лет, несмотря на то, что полуостров вошел в состав России путем референдума, который был проведен в соответствии со всеми международными нормами. Анкара в этом вопросе поддерживает Запад, который продолжает расценивать Крым как часть Украины. В Москве же вопрос принадлежности полуострова считают закрытым.

К слову, Эрдоган говорил об «аннексии» Крыма и беспокойстве за крымских татар перед вылетом на Украину. В ответ на это в Кремле посоветовали турецкому лидеру посетить полуостров, чтобы убедиться в беспочвенности своих опасений.

Как говорил пресс-секретарь президента России Дмитрий Песков, приглашения для Эрдогана остается в силе. «Президент [России Владимир Путин] неоднократно объяснял [турецкому лидеру] реальное положение дел. Президент Эрдоган имеет действующее приглашение от президента Путина посетить Крым и увидеть все, что называется, из первоисточника», — отмечал Песков.

Каспийский газ для Киева

Тем не менее, встреча Эрдогана и Зеленского не была сконцентрирована лишь вокруг Крыма. Так, президент Украины указал на заинтересованность Киева в диверсификации поставок газа в стране, в том числе импорте каспийского газа.

«Мы обсудили возможность поставок каспийского газа по газопроводу TANAP через соответствующие интерконнекторы на Украину», — заявил Зеленский, а также добавил, что Киев рассматривает этот маршрут как «альтернативный существующим».

Вероятно, президент Украины намекнул на поиск альтернативы российскому газу, так как Трансанатолийский газопровод (TANAP) идет из Азербайджана через Грузию и Турцию к греческой границе.

Однако Эрдоган, говоря об экономическом взаимодействии двух стран, обошел эту тему стороной и сосредоточился на увеличении товарооборота между Украиной и Турцией. Стороны поставили перед собой цель довести его показательно до $10 млрд, учитывая, что за 2019 год он составил около $4 млрд.

Соответствующее амбициозное заявление стороны делали на своей прошлой встрече летом 2019 года. Правда, задачу довести товарооборот Украиной до $10 млрд Эрдоган обсуждал с тремя прошлыми президентами страны — Виктором Ющенко, Виктором Януковичем и Петром Порошенко.

Теперь черед дошел и до Зеленского, для реализации плана Турции и Украине необходимо заключить соглашение о зоне свободной торговли, но пока переговоры по данному вопросу продвигаются медленно.

В рамках переговоров стороны подписали ряд межправительственных соглашений, в частности, о военно-финансовом сотрудничестве, внедрении финансовой помощи, взаимопонимании по сотрудничеству в сфере предотвращения катастроф и ЧС. Кроме того, среди документов было и упоминание по зоне свободной торговли, но в этот раз Украина и Турция лишь заключили меморандум о взаимопонимании относительно переговоров о соответствующем соглашении.

Донбасс и Идлиб

По традиции, одной из тем переговоров Зеленского с Эрдоганом стал конфликт на юго-востоке Украины. В контексте обсуждения этого вопроса украинский лидер анонсировал очередной обмен пленными между Киевом и самопровозглашенными республиками Донбасса.

«Это обмен наших пленных, которые находятся за решеткой или в подвалах на временно оккупированных территориях. Там готовится список, список очень большой. Мы уже передали список», — отметил Зеленский.

В ближайшее время будут названы даты первой части обмена пленных, подчеркнул президент Украины, вторая часть касается обмена с Россией, который также находится в стадии согласования.

Последний обмен пленными в Донбассе произошел под конец прошлого года, до этого подобных мероприятий не было в течении двух лет. Россия и Украина также обменялись пленными в 2019 году, передача прошла по формуле «35 на 35».

Однако Эрдоган обошел стороной Донбасс и сосредоточился на конфликте в Сирии, где в ночь на 3 февраля от удара правительственных сил погибли турецкие военные. По словам президента Турции, число жертв обстрела в сирийском Идлибе увеличилось до восьми человек.

События в регионе приобретают все более невыносимый характер, и Турция долго терпела эту ситуацию, добавил Эрдоган. Анкара будет давать «жесткий ответ на воздушные и наземные атаки» в Идлибе.

«В Идлибе проживает от 3 до 4 млн людей. Сейчас около миллиона сирийцев его покинули, они идут к нашей границе. Турции уже будет сложно принять [такое количество] беженцев», — продолжил турецкий лидер.

Поток беженцев возник в результате действий сирийской армии, резюмировал Эрдоган, так как войска наносят удары «по мирным жителям».

Идлиб — фактически единственный сирийский регион, который до сих пор остается под контролем незаконных вооруженных формирований. В январе 2020 года Россия и Турция согласовали режим прекращения огня в данной местности, однако он был нарушен после инцидента с турецкими военными.

Как говорил сам Эрдоган, Анкара нанесла удары по 40 целям в Идлибе в ответ на обстрел своей армии. Впрочем, в Минобороны России отмечают, что турецкие военные попали под обстрел армии Сирии в момент атаки по террористам, поскольку не предупредили о своих передвижениях.

«Геополитический мародер»: что Помпео делал на развалинах СССР

Эксперты оценили турне Помпео по странам бывшего СССР

Анна Юранец

Госсекретарь США Майк Помпео встретился с президентом Узбекистана Шавкатом Мирзиеевым, а также принял участие в форуме «С5+1» в Ташкенте. Во вторник Помпео завершит свое турне по четырем постсоветским странам, ранее он посетил Украину, Белоруссию и Казахстан. Госсекретарь обсуждал с лидерами этих государств самые различные темы, в том числе, например, и влияние Китая. По мнению экспертов, однако, главная цель визитов Помпео — ограничить роль России на постсоветском пространстве.

3 февраля госсекретарь США Майк Помпео провел переговоры с президентом Узбекистана Шавкатом Мирзиеевым, а также встретился с главами МИД Казахстана, Киргизии, Таджикистана, Туркмении и Узбекистана в рамках формата «С5+1».

В ходе встречи с Мирзиеевым Помпео пообещал помочь ускорить процесс вступления республики во Всемирную торговую организацию (ВТО). Как отметила пресс-служба узбекского президента, Помпео «высоко оценил результативность проводимых Ташкентом демократических преобразований и экономических реформ».

«Американская сторона окажет всестороннее содействие в ускорении процесса вступления Узбекистана в ВТО», — говорится в соглашении.

Многосторонний форум «С5+1» был основан в ноябре 2015 года в Самарканде на встрече министров иностранных дел пяти стран Центральной Азии и руководства Госдепаратмента США. Как заявляли инициаторы форума, его целью является расширение внутрирегионального сотрудничества и отношений Центральной Азии с США в различных сферах.

В Ташкент Помпео прибыл 2 февраля. Последние дни у госсекретаря выдались насыщенными — визит в Узбекистан стал завершающим в турне госсекретаря по четырем постсоветским республикам.

31 января он прибыл в Киев, оттуда направился с Минск, затем в Нур-Султан и Ташкент. Помпео встретился с лидерами всех четырех стран. Многие политологи уверены, что турне американского госсекретаря свидетельствует об интересе США к постсоветскому региону, который снова может стать пространством пересечения политических интересов.

Зеленский, МИД, Минобороны и церковь

Программа Помпео на Украине выдалась весьма насыщенной. В ходе своего двухдневного визита он встретился с президентом Владимиром Зеленским, главой украинского МИДа Вадимом Пристайко, министром обороны Андреем Загороднюком и предстоятелем Православной церкви Украины, митрополитом Киевским и всей Украины Епифанием.

Из всех четырех стран, которые собирался посетить госсекретарь Украина представляла для него особый интерес. Его визит в Киев проходил на фоне процесса импичмента президента США Дональда Трампа. Поводом для расследования палаты представителей стало как раз общение главы Белого дома с Владимиром Зеленским.

По версии обвинения, американский лидер потребовал от украинского коллеги расследовать дело Burisma, в котором фигурирует Хантер Байден — сын бывшего вице-президента США Джо Байдена, который намерен принять участие в выборах 2020 года от демократов. Оппоненты Трампа считают, что глава Белого дома надавил на Зеленского — от действий украинской стороны якобы зависели предоставление военной помощи Киеву на сумму в $391 млн и встреча двух лидеров.

Таким образом, визит Помпео в Киев в разгар расследования по импичменту Трампа стал для Белого дома также поводом в очередной раз уколоть демократов и продемонстрировать американским избирателям беспочвенность обвинений в отношении президента.

Зеленский и до этого неоднократно заявлял, что не испытывал давления со стороны Трампа. На совместной пресс-конференции с Помпео он снова подчеркнул, что высоко ценит роль Вашингтона в поддержке Украины.

«США были, есть и будут нашим ключевым союзником в защите суверенитета Украины», — заявил Владимир Зеленский.

Госсекретарь США, в свою очередь, не стал отказывать в проявлении той поддержки, о которой сказал украинский президент. В частности, он заявил о продолжении санкционной политики в отношении России до тех пор, пока не будет полностью восстановлен украинский суверенитет. 29 января США расширили санкционный список, добавив в него крымских чиновников.

Помимо этого, Помпео заявил, что Вашингтон продолжит оказывать всестороннюю поддержку Киеву в его стремлении вступить в НАТО и Евросоюз.

Украинский лидер, в свою очередь, акцентировал внимание на привлечении США к совместным экономическим и бизнес-проектам. Зеленский пригласил Вашингтон к участию в строительстве дорог, в проектах по добыче украинского природного газа и нефти, выразил надежду на отмену американских пошлин на импорт стали из Украины в размере 25%, а также заявил о готовности закупать у США оборонные системы.

Помпео в ответ заявил о необходимости улучшения инвестиционного климата на Украине, однако никакой конкретики от госсекретаря по этой теме не последовало.

При этом, говоря о партнерстве Вашингтона и Киева, Майк Помпео заявил об угрозе участия Китая в экономике Украины. Причем соответствующее заявление прозвучало как условие для включения американского бизнеса в страну.

«Предстоит много работы. Есть американские компании, которые хотели бы прийти сюда [на Украину] и инвестировать, — сообщил Помпео. — Мы должны быть уверены в том, что у них есть такая возможность. По-прежнему есть вызов, который касается того, что сюда придет Китай и будет делать то, что не является полезным для украинцев. Мы говорили об этих вещах, которые являются по-настоящему важными для американцев и народа Украины».

Не прояснил Помпео и ситуацию с несостоявшимся официальным визитом Зеленского в США. Госсекретарь хоть и заявил, что никаких условий Вашингтон не выдвигает для встречи двух лидеров, однако его позиция по этой теме прозвучала крайне неопределенно: «Просто нам надо найти соответствующее время, соответствующее возможности для этой встречи. Мы хотим убедиться, что это состоится в то время, когда будет значительный прогресс показан».

Также остались в подвешенном состоянии вопросы назначения новых спецпредставителя США по Украине и посла в Киеве.

Таким образом, вряд ли визит Помпео принес украинскому правительству ожидаемые результаты. Однако для американского руководства Киев, судя по всему, по-прежнему важен.

Вероятно, после того, как утихнет скандал, связанный с разговором Трампа и Зеленского, США возобновят свое активное участие в украинском направлении.

Нефтяные гарантии Помпео

Несмотря на условия, сопровождающие поездку Помпео в Киев, центральным событием в этом турне стало все же его посещение Минска — первый визит госсекретаря США в Белоруссию за 25 лет.

Вашингтон обвиняет правительство Белоруссии в несоблюдении прав человека. Уже почти 12 лет Соединенные Штаты не отправляли посла в эту республику, а против Минска введены санкции. Переговоры Помпео с Александром Лукашенко принесли куда более ощутимые результаты, чем его поездка в Киев.

Во-первых, госсекретарь пообещал, что в ближайшем будущем Вашингтон направит своего посла. Также он заявил, что его встреча с белорусским лидером, хоть и не ставит вопрос о снятии санкций, значительно приближает это решение.

«Мы будем рассматривать, какие санкции можно снять. Пока что мы до этой точки не дошли. Но такие моменты, как сегодня, приближают к этой цели, — отметил госсекретарь США. — В Белоруссии сделан значительный прогресс в этих вопросах [прав человека]. Дальнейший прогресс — это единственный способ снятия санкций».

Обсудили стороны и экономическую повестку, причем тоже весьма успешно. Помпео, например, заявил, что США намерены увеличить объем инвестиций в Белоруссию.

«Внешняя политика Трампа, в первую очередь, направлена на усиление безопасности. И вы видите, что мы сделали на Украине, увеличив инвестиции в нее. Это то, что не смогла сделать предыдущая администрация: они несерьезно отнеслись к своим обязательствам в обеспечении безопасности. Мы продолжим делать это и здесь, в Белоруссии», — сказал он.

При этом госсекретарь отметил, что Вашингтон не намерен учитывать внешнеполитический курс Минска при определении своей политики в отношении Белоруссии. Иными словами, США декларируют, что не будут ставить Минск перед выбором — сотрудничество с Россией или же с ними.

«Мы полностью поддерживаем желание Белоруссии делать свой выбор и играть конструктивную роль в регионе. Вы не должны поддаваться какой-то силе, а должны сами определять свои собственные приоритеты и что будет самое лучшее для вас», — сказал он.

В то же время, США не удержались от жеста, который многими российскими парламентариями был расценен как показательный. Визит Помпео проходил на фоне затянувшихся переговоров Москвы и Минска об условиях поставки нефти в Белоруссию. Коммуникация на эту тему ведется в рамках создания Союзного государства и именно вопросы по ценам на энергоносители стали главным камнем преткновения в этом процессе. Сотрудничество в этой сфере Майк Помпео обсудил с Лукашенко.

«Мы готовы обеспечить вас на 100% нефтью, но по конкурентным ценам», — заявил госсекретарь США.

Помпео против Китая

В Нур-Султане, помимо встречи с президентом Касым-Жомартом Токаевым и главой МИД страны Мухтаром Тлеуберди, Помпео также встретился с первым президентом республики Нурсултаном Назарбаевым и передал ему приветственное послание от Трампа.

Как и на Украине, госсекретарь, выступая в ходе пресс-конференции, не сдержался от укола в адрес Пекина.

«Мы обсудили вопросы торговли людьми, тяжелую участь более 1 млн мусульман-уйгуров и этнических казахов, которые находятся в интернированных лагерях Синьцзяна в КНР возле границы с Казахстаном», — сказал Помпео по итогам встречи с главой МИД Казахстана.

Однако в центре переговоров все же оказалось развитие экономического сотрудничества между странами. Стороны также обсудили вопрос, как избежать влияния американских санкций в отношении других стран на экономику республики.

«Наши переговоры с Майком Помпео в очередной раз подтвердили стремление к качественному развитию казахстанско-американского сотрудничества. Сегодня в духе прагматизма мы с нашими американскими партнерами обсуждаем диверсификацию инвестиционных отношений между нашими странами. США рассматриваются Казахстаном как источник инвестиций, новых технологий, знаний, а также стандартов мирового уровня», — сказал Мухтар Тлеуберди.

Помпео же, говоря о сотрудничестве двух стран, повторил приверженность США не ставить своего партнера перед выбором.

«Мы полностью поддерживаем свободу выбора Казахстана, с какими странами он хочет вступать в деловые отношения, но я уверен, что партнерство с американскими компаниями обеспечит самый лучший результат для любого государства», — сказал он.

Геополитическое мародерство

К слову, уже во вторник начнет свой визит в США глава МИД Грузии Давид Залкалиани. Приглашение он получил от госсекретаря. В Вашингтоне Залкалиани примет участие во встрече глав МИД стран, которые являются членами Коалиции за свободу вероисповедания, проведет встречи в Государственном департаменте США и конгрессе.

Турне Майка Помпео выдалось насыщенным. Как отмечает в разговоре с «Газетой.Ru» политолог Андрей Суздальцев, цели госсекретаря не ограничивались обсуждением партнерства США и стран постсоветского пространства.

«Он выполнял роль геополитического мародера, есть такое понятие. С одной стороны, стоит задача, чтобы Россия увязала в своих проблемах на постсоветском пространстве — сделать из России, в лучшем случае, региональную державу, а не мировую и, в общем-то, резко сократить возможности влиять на международные процессы, — отмечает эксперт. — [Это] является важнейшей задачей политики Запада, включая американскую. С другой стороны, он приехал проверить, как эта политика выполняется».

Суздальцев отмечает, что, учитывая конфликт Москвы и Киева, а также токсичность Украины для Белого дома в условиях расследования по импичменту, для украинского руководства приезд Помпео был крайне важен. В Казахстане, однако, госсекретаря ждали совсем другие условия.

«В принципе, он понимал, что здесь особых противоречий нет между Нур-Султаном и Москвой, но он вбивал клин с другой стороны, он вбивал клин между Казахстаном и Китаем. В общем, мало того, что он выступил в роли лоббиста американских компаний (как и везде, во всех трех странах он выступал лоббистом американских компаний, прежде всего углеводородных) он откровенно провоцировал Китай, — отмечает эксперт. — Это явно стравливало Нур-Султан и Пекин. Китайский фактор проявился и в Минске. Белоруссия сейчас — вторая страна по уровню китаизации на постсоветском пространстве после Казахстана».

Однако в Минске основная цель визита заключалась вовсе не в ограничении роли Китая. Встреча Помпео и Лукашенко, по мнению эксперта, была направлена на Россию.

«Два хитреца — Помпео и Лукашенко — пытались использовать друг друга против одного компонента, против России. Лукашенко хочет, учитывая, что у него конфликт с Россией по поводу нефти, получить дешевую нефть. Он искал поддержку у США в лице Помпео. Помпео пообещал, что готов загрузить американской нефтью все потребности [Белоруссии]. Это удивительно, учитывая, что США так и не решили геополитические проблемы Украины не то что с нефтью и газом, но даже с углем они не решили проблемы страны, а тут он готов помогать каким-то образом американской нефтью. Это конечно он сознательно подогревал проблему взаимоотношений Минска и Москвы, подбрасывал дровишки в костер», — считает Андрей Суздальцев.

В то же время эксперт обращает внимание на заявление Помпео, что США уважают выбор Белоруссии. По мнению Суздальцева, это говорит о неготовности США полностью замещать роль России в республике.

«Визит абсолютно антироссийский и антикитайский, и стремление Помпео интриговать на постсоветском пространстве проявилось очень отчетливо. Он приехал не решать проблемы, не снижать конфликтность, а работать на разобщение, на раскол региона, — уверен эксперт. — Он не сделал никакого переворота, но он продемонстрировал позицию США, что, конечно, пойдет не на пользу отношениям с нашими соседями».

Россия начала поставки электроэнергии в Абхазию

Поставки электроэнергии из России в Абхазию начались 1 февраля, сообщает пресс-служба РУП "Черноморэнерго".

"Сегодня, 01.02.2020 с 02.00 часов переток электроэнергии из Российской Федерации в Республику Абхазия был осуществлён", - говорится в сообщении.

Уточняется, что ограничения на подачу электроэнергии полностью сняты по всей территории республики. "Все абоненты запитаны без ограничений", - отмечают в пресс-службе.

Абхазия в январе обратилась к России с просьбой об импорте электроэнергии в республику по причине низкого уровня воды в Джаварском водохранилище Ингурской ГЭС. Веерные отключения электроэнергии были введены в Абхазии с понедельника и осуществлялись до начала перетока из РФ. Ограничения были запланированы два раза в сутки по два часа на каждый район. Гендиректор РУП "Черноморэнерго" Аслан Басария говорил, что переток электроэнергии из РФ в Абхазию будет компенсирован из российской инвестпрограммы. В конце прошлого года была утверждена российская инвестпрограмма на 2020-2022 годы. Объем финансирования на три года составил 4,5 миллиарда рублей, по 1,5 миллиарда рублей на каждый год.

Басария 27 января говорил, что ситуация в Джаварском водохранилище на Ингурской ГЭС критическая, уровень воды составляет менее 440 метров. Понижение уровня воды происходит в среднем на 1 метр в сутки. При уровне 420 метров Ингурская ГЭС полностью прекращает работу.

Ингурская ГЭС - это крупнейшая гидроэлектростанция Грузии, на долю которой приходится большая часть энергоснабжения Абхазии. Плотина находится на контролируемой властями Грузии территории, а четыре перепадные ГЭС на реке Эрисцкали, Галское водохранилище и пульт управления контролируются властями Абхазии.

НАЧАТЬ С СЕБЯ И СОБОЙ ЗАКОНЧИТЬ

ФЁДОР ЛУКЬЯНОВ

Главный редактор журнала «Россия в глобальной политике» с момента его основания в 2002 году. Председатель Президиума Совета по внешней и оборонной политике России с 2012 года. Научный директор Международного дискуссионного клуба «Валдай». Профессор-исследователь НИУ ВШЭ. Выпускник филологического факультета МГУ, с 1990 года – журналист-международник.

РОССИЙСКАЯ ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА В XXI ВЕКЕ

Если бы мне пришлось подводить итог XX века,
я бы сказал, что он породил величайшие мечты,
когда-либо посещавшие человечество,
и разрушил все иллюзии и идеалы.

Иегуди Менухин, музыкант

Среди многочисленных авторов, высказавшихся в связи с годовщиной бархатных революций 1989 г. в Европе, оригинальный подход к трактовке тридцатилетия предложили Иван Крастев и Стивен Холмс. Их свежая книга “The Light That Failed” (русское издание готовится к печати в издательстве «Альпина») – жесткий, местами беспощадный анализ того, почему эйфория конца прошлого века закончилась разочарованием, а триумф либерально-демократической идеи обернулся острым кризисом. Книга достойна внимательного разбора, и мы вернемся к ней на страницах журнала. Для этого выпуска интересна часть повествования, которая касается России. Соглашаться с ней или нет – дело вкуса и убеждений, но аргументы содержат отправную точку для размышлений о российской внешней политике.

Мимикрия с последствиями

Основная мысль Крастева и Холмса следующая: эпоха великих перемен, которая, как считалось, наступила после краха коммунизма и «конца истории», стала временем не трансформации, а имитации. Предполагалось, что мир за пределами классического Запада будет перенимать принципы успешно действующей там либеральной демократии, так что «правильная» модель скоро завоюет планету. На деле, однако, происходила мимикрия, которая не столько преображала переходные общества, сколько заставляла притворяться послушными учениками. Ну а притворство рано или поздно приводит к обратной реакции, что и наблюдается в Восточной Европе, причем в наибольшей степени у таких флагманов реформ, как Польша или Венгрия.

Россия, по версии авторов, случай более сложный. На раннем этапе после распада СССР руководство страны и новые элиты стремились влиться в восточноевропейский тренд. Но быстро выяснилось, что в эту матрицу Россия не вписывается. Краткий период имитации по-восточноевропейски закончился острым разочарованием, породившим другое качество подражания: Россия «перешла от имитации внутреннего западного общественно-политического устройства к пародии на американский внешнеполитический авантюризм». «Кремль переквалифицировал имитацию Запада в объявление войны Западу», – полагают Крастев и Холмс.

«Отзеркаливание предусматривает ироничную и агрессивную имитацию целей и поведения соперника, – продолжают гнуть свою линию авторы. – Задача его в том, чтобы сорвать либеральную маску с Запада и показать, что Соединенные Штаты тоже, вопреки тщательно выработанному имиджу, играют на международной арене по “закону джунглей” […] После 2012 г. российские лидеры пришли к выводу, что главной слабостью политики их страны после окончания холодной войны было то, что они имитировали не реальный Запад. При ближайшем рассмотрении их попытки имитации западных демократий носили поверхностный и косметический характер. Так что теперь они стали одержимы идеей имитации реального западного лицемерия. Если раньше Россия больше всего беспокоилась относительно собственной уязвимости, то сейчас она обнаружила уязвимость Запада и мобилизовала все свои ресурсы, чтобы обнажить ее перед всем миром».

В этой статье мы не станем вступать в полемику с авторами, которые, кажется, уверены, что российское политическое поведение а) подчиняется надежному управлению, б) целенаправленно, продуманно и даже интеллектуально изящно, в) полностью зациклено на психологически запутанных отношениях с Западом. Живущие в России и хотя бы немного представляющие, как на практике функционируют здесь государство и общество, сочтут первые два пункта незаслуженным комплиментом. А вот третье предположение достойно рассмотрения.

Крастев и Холмс преувеличивают одержимость Кремля и его злонамеренность, списывая, как сейчас принято в США и ЕС, на Россию гораздо больше западных неприятностей, чем она в состоянии доставить («…одержимость лицемерием Запада подтолкнула российскую сторону к нагнетанию стратегически бессмысленной злобы»). Но одно справедливо – с момента распада СССР ее внешнеполитическое поведение в огромной степени определялось тем, что делали на международной арене другие ведущие игроки. А если упростить – другой ведущий игрок, ведь после окончания холодной войны коллективный Запад на годы обрел небывалую свободу действий и возможность реализовывать в мире свои сокровенные мечты, не обращая особого внимания на остальных. Пресловутый «момент однополярности», объявленный в 1990 г. Чарльзом Краутхаммером, был не просто метафорой, а точным описанием ситуации последовавших двух с лишним десятилетий.

Крастев и Холмс верно отмечают важнейшее обстоятельство, на которое обычно не обращают внимания западные комментаторы: «Падение Берлинской стены показало, что обрушение экономических систем и ожиданий убивает людей так же неумолимо, как и “горячая” война. Социально-экономические показатели России последнего десятилетия ХХ века напоминают показатели страны, только что проигравшей войну». Это к вопросу о том, почему было странно ожидать от русских их собственной арии в хоре ликования по поводу крушения тоталитаризма.

И еще одно значимое замечание авторов: «При определенных обстоятельствах россияне смогли бы увидеть в разгроме коммунизма свою победу, даже при том, что они – в отличие от поляков и других восточноевропейцев – не добивались освобождения от иностранного господства. Но такое восприятие было бы возможно в случае либо чудесного повышения уровня их жизни, либо сохранения их огромной империи. Исторический аналог второго – события 1920-х гг., когда большевики сумели удержать под своим контролем бóльшую часть (не всю территорию) империи Романовых – пусть они при этом говорили о коммунизме и строили свое партийное государство. Но в 1990-е гг. волшебной смены политической системы при сохранении значительной части территории государства не повторилось. Чудесное повышение уровня жизни тоже задерживалось – по крайней мере, для большинства россиян. Ужасающие утраты территории и потери населения не прибавили популярности новому режиму. Русские были шокированы тем, что их некогда могущественная держава превратилась в географически и демографически ослабленного международного попрошайку, выживание которого зависело от доброй воли Запада. В результате русские отказались признать историю 1989–1991 гг., служившую в их глазах своекорыстному самовозвеличиванию Запада, совместной победой, в которой не было проигравших… По их мнению, Запад просил их праздновать чудесное “освобождение” России от цепей советской власти как раз тогда, когда вокруг них рушилась их страна. Эта либеральная пантомима продолжалась в течение нескольких лет на полном серьезе».

Искания после краха

Рассуждения о российской внешней политике невозможны без учета ее тяжелой родовой травмы: появления на свет из краха государственности и обрушения сверхдержавного статуса. Обрушения стремительного, возможно, беспрецедентного по скорости в мировой истории. Конечно, острые затруднения начались еще у Советского Союза. Перестройка и «новое мышление» Михаила Горбачёва были вызваны не лучезарным озарением кремлевского руководства, а необходимостью сокращать бремя противостояния. Однако, несмотря на нараставшие проблемы, СССР почти до самого своего исчезновения сохранял атрибуты одной из двух супердержав и соответствующие возможности на мировой арене. Потом в одночасье Россия оказалась в положении, с одной стороны, государства, которому пришлось подтверждать свой международный мандат (признание Российской Федерации в качестве постоянного члена Совбеза ООН не было автоматическим), с другой – просителя материального вспомоществования вплоть до гуманитарной помощи. Просителя тем более униженного, что обращаться пришлось к тем, кто еще совсем недавно считался равноценным стратегическим соперником.

Дипломатия 1990-х еще ждет своего глубокого и беспристрастного летописца. Она была органичной частью того, что происходило в стране. Смесь высокого профессионализма одних и некомпетентности других, искренних заблуждений и непробиваемого догматизма, наивных иллюзий и трезвого реализма. Все это в условиях резко сниженной управляемости, внутренней борьбы за власть, перманентных социально-экономических и политических катаклизмов и фатального дефицита ресурсов. Пока западный мир праздновал нежданную победу и провозглашал новый мировой порядок на либеральных принципах, Россия тушила пожары – внутри собственной новой территории и по ее контуру, на бывших окраинах прежней общей страны, от которых в силу теснейшей связи невозможно было просто отмахнуться или отгородиться.

Возведенный ныне в высшую доблесть прагматизм – во многом наследие того периода. В условиях постоянного форс-мажора было не до рефлексий и философствований, но дело не только в этом. Эпохи идеологизированной политики – коммунистической и перестроечной – оставили после себя столь живописные руины, что от одной мысли о миссиях и идеях разве что не тошнило.

Еще более примечательным элементом конца ХХ века стала попытка России (пожалуй, впервые в истории) вписаться в идейно-политический проект, созданный не ей, без ее участия и без учета ее особенностей. Новый порядок, порожденный успехом Запада в холодной войне, подразумевал одностороннюю адаптацию к его принципам всех, кто им не полностью соответствовал. У Запада, кстати, представление о том, как Россия может встроиться в этот самый порядок, было еще более туманным, чем у самой России. Это объяснимо. Запад в 1990-е и даже еще в 2000-е гг. просто не считал вопрос об интеграции низвергнутой с пьедестала России в руководимый им мировой коллектив столь существенным, чтобы тратить на него излишние усилия и придумывать для бывшей сверхдержавы какую-то особую схему. Само как-нибудь утрясется. Россия же, пережившая крах и утратившая на время собственную систему координат, видела в выстраивании отношений с Западом едва ли не единственную возможность обрести новую долгосрочную основу. Отсюда и неоднократные попытки Москвы в 1990-е и особенно в первой половине 2000-х гг. предложить США и Европе схемы сближения и взаимодействия, которые позволили бы России стать частью «расширенного Запада», сохранив при этом, если использовать модный ныне в Европе термин, «стратегическую автономию». Это, однако, не вызывало почти никакого интереса со стороны партнеров. Их понимание мироустройства не предусматривало «особого статуса» – либо полноценное подчинение установленному комплекту правил и представлений, либо отчуждение.

В конце ХХ – начале XXI века Запад был неизбежной точкой отсчета для российской политики, потому что именно отношения с Западом и эволюция западной политики стали причиной слома, случившегося на рубеже 1980-х и 1990-х годов. Мир для России словно скукожился. Роль СССР как глобальной силы была неотделима от соперничества с США и их союзниками. Поэтому Российская Федерация, хотя формально и стала правопреемником Советского Союза, от глобальных запросов отказалась не только из-за неспособности их тогда реализовать, но и по концептуальным причинам. Де-факто Москва приняла «глобальное лидерство» Вашингтона, а свою задачу видела в том, чтобы найти подходящее место для себя в его рамках.

Дальнейшие изменения в политике России проходили под воздействием двух процессов. Один – все более четкое осознание того, что «подходящего» в российском понимании места в той системе для нее не предусмотрено. Другой – начавшаяся эрозия самого «глобального лидерства». Первый стимулировал размышления России о том, к чему, собственно, ей нужно стремиться. Второй создавал для этих размышлений контекст, который сначала скорее сбивал с толку, а потом стал восприниматься как поле расширяющихся возможностей. Впрочем, само по себе появление возможностей не давало ответа на вопрос о целях.

Глобальное и региональное

Одной из самых нашумевших оценок российского места в мире стало высказывание Барака Обамы в марте 2014 г. о том, что Россия – не более чем региональная держава, так к ней и следует относиться. Спектр реакций был широк. От острой обиды ряда комментаторов в России (какое хамское пренебрежение!) до сарказма оппонентов Обамы на Западе (какая глупость!). Между тем американский президент, того не желая, поднял самый главный вопрос, на который должна ответить российская политика. Каков масштаб ее интересов, соразмерный нуждам и имеющимся в распоряжении ресурсам?

Принято говорить о нескольких переломных моментах в российском восприятии внешней политики в целом и отношений с Западом в частности. Конечно, и 1999 г. (кампания НАТО против Югославии), и 2003–2004 гг. (цветные революции в Грузии и на Украине), и 2007–2008 гг. («последнее мюнхенское предупреждение» и война в Южной Осетии) очень важны, как и окончательный слом прежней парадигмы в 2014 году. Но судьбоносным стал год 2011-й – неожиданное решение воздержаться в СБ ООН по вопросу о применении силы против Триполи. Из чего тогда исходило российское руководство – вопрос отдельный, зато получился чистый эксперимент: после периода нараставших трений с Западом Москва вновь пошла на предложенную Соединенными Штатами и Европой форму поведения. Иными словами – согласилась на то, что «глобальный лидер» знает, как надо, и это знание не противоречит интересам России.

Результат известен. Степень его разрушительности для всех и всего – самой Ливии, стабильности в Северной Африке, Ближнего Востока в целом, европейских государств, Соединенных Штатов и российских интересов – трудно переоценить. Нынешний, спустя почти девять лет, непролазный хаос в бывшей Джамахирии и вокруг нее – каждодневное подтверждение пагубности тогдашнего подхода. Ливия стала цезурой, по другую сторону которой остались последние иллюзии даже не правоты или моральности, а элементарной рациональности западной политики по обустройству мира. Что сделало еще более насущным вопрос о том, какую роль/миссию должна выполнять (и должна ли вообще) Россия в новую эпоху.

Гипотеза Крастева и Холмса, с которой мы начали: именно тогда Россия, придя в ярость от поведения Запада, решила превратиться в вездесущую старуху Шапокляк – «хорошими делами прославиться нельзя», значит, займемся плохими. Действительно, возмущение действиями Запада было крайне сильно, тем более что в собственных фиаско он ничтоже сумняшеся упрекал Москву. (С тех пор тенденция видеть в России «универсального крайнего» резко усугубилась.) Но если пытаться суммировать, к каким выводам подтолкнул российское руководство опыт 2011 г., то получится примерно следующее.

Политика Запада сугубо деструктивна, и насущная задача – ограничивать ущерб от нее как для России, так и для мира. Российские интересы не принимаются во внимание даже не из зловредности, а из неспособности признать их наличие – подспудно к России относятся как к «парии», с которой приходится иметь дело лишь потому, что ее никак не обойдешь. Договоренности с Западом могут быть только очень конкретными, основанными на четко сформулированных запросах. Причем подкреплять эти договорённости следует убедительной силой – военной или ее заменяющей (привет любителям гибридного/асимметричного единоборства).

После бурного десятилетия 2001–2011 гг. (9/11, неудачи США на Ближнем Востоке, колебания в НАТО, мировой финансовый кризис, нарастание проблем в Евросоюзе, рост антилиберальных настроений по всей планете) ослабление позиций Запада стало очевидным. И оно превратило «многополярный мир» из образа в политическую реальность. Для России пришествие многополярного мира, столь желанного с середины 1990-х гг., оказалось скорее вызовом, чем отрадной новостью и руководством к действию.

Если отвлечься от официально провозглашавшихся концептов, то России со времени упразднения СССР были понятны две модели международно-политического бытия. Первая – какая-то форма интеграции в «Большой Запад». Вторая – противостояние Западу, попытка составить ему противовес. Обе они в чистом виде не работали, но маятник перемещался в этой амплитуде. Однако полицентричная система не предполагает ни того, ни другого. «Полюса» (а Москва, естественно, не видела себя ничем другим) друг в друга не интегрируются, в лучшем случае кооперируются на время для достижения конкретной цели. Но и постоянных противостояний быть не должно, их геометрия меняется в зависимости от текущего положения дел. Влияние и вес каждого «полюса» определяются его масштабом, способностью консолидировать пространство, достаточное для самостоятельного развития и сбалансированного взаимодействия с сопоставимыми визави.

Возвращаемся к формуле Обамы. В полицентричном мире глобальная держава сталкивается с растущими трудностями, поскольку управлять глобальными процессами не в состоянии никто. Страна-гегемон даже не перенапрягается (термин «имперское перенапряжение» был популярен в 2003–2004 гг. применительно к американским конфузам в Ираке), она разбрасывается и суетится, не зная, как и за что хвататься. Региональность же в такой среде – не второсортность, а необходимое условие успешного существования на международной арене. С начала 1990-х до начала 2010-х гг. Россия, по сути, колебалась между глобальным (стремление в той или иной степени вернуть себе место Советского Союза) и субглобальным (позиция второго уровня в американоцентричной системе). И то, и другое – наследие ХХ века. Подлинно региональной по своему мышлению Москва никогда не была, переживая мучительные рефлексии по поводу конца СССР. Но меняющаяся мировая обстановка превратила в анахронизм оба варианта, заставив задуматься о более прикладных вещах.

Неслучайно (хотя, скорее всего, неосознанно) непосредственным следствием перелома 2011 г. стало объявление о запуске евразийской интеграции. Тогда же Хиллари Клинтон на излете своей карьеры в администрации сказала, что задачей США должно быть недопущение «воссоздания СССР», чем, как она полагала, пытается заняться Россия. Уходящая госсекретарь точно оценила значимость российского шага, а заодно указала на наиболее острую для России дилемму. Но каково реальное содержание евразийского процесса: постсоветский реваншизм или создание качественно нового сообщества государств в Евразии?

Закономерно, что фронтальное столкновение России и Запада случилось на Украине. Кризис 2014–2015 гг. стал одновременно завершением предшествующего этапа международных отношений и предвестием нового. Завершением, потому что украинская коллизия положила конец логике автоматического распространения сферы западного влияния, начавшегося после распада коммунистического блока и Советского Союза. Предвестием, потому что острая схватка завязалась из-за территории, которую Россия считала ключевой с точки зрения формирования собственного «полюса», то есть для своих позиций в наступающей мировой архитектуре.

Украинский кризис обернулся огромной человеческой трагедией, принес множество бед людям и государствам, но, если взглянуть отстраненно, закончился вничью. Запад и Россия натолкнулись на пределы своих возможностей. Запад ощутил риски (военное обострение с Россией), которые превысили целесообразность дальнейшего продвижения. Россия же не смогла воплотить в жизнь концепцию «русского мира», отечественную версию идейно-политического расширения на исторически связанные территории. Степень поддержки жителей этих территорий оказалась несопоставимо ниже предполагавшейся, а масштаб ожидаемых издержек – явно выше. Результат – статус-кво, не устраивающий ни ту, ни другую сторону, если исходить из первоначальных намерений, но приемлемый с точки зрения текущего сосуществования. В условиях полицентричного мира рано или поздно все равно потребуется какое-то разрешение украинского сюжета, он не может оставаться в подвешенном состоянии. Либо Украина все-таки отойдет (целиком или частями) к сопредельным «полюсам», либо кристаллизуется некий автономный статус государств «на стыке» – для Украины и для других аналогичных случаев в мире. И это, кстати, послужит важным вкладом в устойчивость грядущей мировой конструкции.

Украина стала уроком для обоих соперников, но в первую очередь для России – прямолинейная экспансия по модели прошлого столетия в новые времена контрпродуктивна. Формы консолидации должны быть совсем другими.

Несоветская традиция

Итак, первая половина 2010-х гг. подвела черту, условно говоря, под «парадигмой-1989». В ее основе лежала идея благотворности универсализма, в то время как все более явная тенденция XXI столетия – фрагментация.

Сирийскую операцию 2015 г. чаще всего называют возвращением России в «большую игру» и заявлением ее претензий на глобальный статус. Москва, действительно, сделала то, что до того момента на протяжении 25 лет (начиная с «Бури в пустыне») могли себе позволить только Соединенные Штаты, – выступила в роли «мирового полицейского». В отличие от событий в Молдавии (1992), Таджикистане (1995), Грузии (2008) или на Украине (2014) сирийский военно-политический поход распространялся за пределы сферы непосредственных интересов, он был направлен на регион, центральный для мировой политики. Успех же, явно превзошедший самые смелые фантазии инициаторов, подкрепил ожидания, что теперь-то Москва вмешается в борьбу за мировое господство. Сторонники такой трактовки видят все новые подтверждения в активности России в Латинской Америке, Африке, газопроводной игре в Европе, укреплении стратегического взаимодействия с КНР. Уверенность Запада в том, что у России имеется продуманная стратегия расшатывания демократии в развитом мире (в этом не сомневаются и Крастев с Холмсом), – также часть описанной интерпретации. При этом и те, кто ее разделяет, и оппоненты констатируют (одни с сожалением, другие со злорадством), что ресурсов для настоящей схватки у России нет.

Впрочем, избавившись от ласкающей самолюбие, но принимающей уже чисто литературные формы демонизации (она же во внутрироссийском контексте – возвеличивание) российской политики, можно разглядеть и более скромные и рациональные компоненты внешнеполитического поведения.

Осенью 2015 г. автор этих строк услышал от одного очень высокопоставленного и влиятельного европейского политика следующие слова, произнесенные в сугубо приватном кругу и потому с неподдельной досадой: «Не успели мы разобраться с Россией на Востоке (имелся в виду украинский кризис. – Авт.), как она уже подобралась к нам с Юга (сирийская интервенция. – Авт.). Куда деваться?!». Собеседник точно подметил как минимум один из мотивов сирийской операции. К моменту ее начала западные страны вполне скоординированно стремились свести политическую повестку с Россией к теме украинского урегулирования – пока там не разрешится, ничего другого всерьез обсуждать не будем. Одна из форм давления, вполне действенная. Сирия сломала эту линию, заставив резко дополнить список вопросов, и дальше он только расширялся. Украина не то чтобы теряла значимость, но становилась частью более масштабной палитры, что давало Москве дополнительное пространство для маневра. Иными словами, использование глобальных возможностей, которые у России отчасти являются следствием ее географического положения, отчасти унаследованы от СССР, а отчасти приобретены уже в последнее время (благодаря демократизации мировой среды, а также ошибкам других игроков), позволило более уверенно чувствовать себя в региональной политике.

В этом ответ на вопрос – глобальной или региональной державой является Россия. В силу ее специфики Россию никак не зачислить ни в ту, ни в другую категорию. Можно сказать, что это региональная держава с рядом возможностей на глобальной арене, однако «регион» (Евразия), в котором Россия занимает ведущие позиции и расположена географически, таков, что практически все, там происходящее, автоматически превращается в важнейший глобальный фактор. Поэтому, исходя из формирующегося полицентризма Россия должна уделять основное внимание именно региональному измерению своей политики. Но это также неизбежно делает ее глобальным игроком, а действия на глобальной арене способствуют достижению целей на региональном уровне.

Такая диалектика принципиально не отличается от исторической российской внешнеполитической традиции за исключением сверхдержавного советского периода. Все российские «большие идеи», начиная с «третьего Рима» и далее, были не о мировом доминировании, а об обустройстве себя и окружающего пространства. «Мировая революция», а потом – распространение социализма стали отступлением от привычных подходов. Ну и известно, как закончились. Советский период, к которому сейчас вольно или невольно часто апеллируют, был исключением в истории отечественной внешней политики, как исключением была и беспрецедентная упорядоченность международных отношений во время холодной войны. Десятилетия после 1989–1991 гг. стали временем трудного расставания с той исключительностью (России – со своей, мировой системы – со своей), долгого прощания с ХХ веком.

Российская внешняя политика до недавнего времени в основном определялась последствиями событий конца ХХ столетия. Выживание, преодоление, восстановление, самоутверждение. На этом пути хватало ментальных утрат, одна из которых (тут Крастев и Холмс правы) – полная потеря веры в Запад – как пример, которому стоит следовать, будь то морально-гуманитарный или политический аспект. Степень разочарования в Западе сейчас столь велика, что временами переходит разумные границы. В любых действиях или процессах на международной арене российский взгляд склонен видеть исключительно цинизм и злую волю, а упоминание каких-либо идеалов вызывает мрачный сарказм. Впрочем, если смотреть на происходящее в историческом контексте, все закономерно. В конце 1980-х гг. на волне горбачёвского «нового мышления» маятник качнулся так далеко в сторону иллюзорного идеализма, что его противоход достигает столь же крайней точки с другой стороны.

И дольше века

Россия-2020 – страна совсем не идеологизированная. Попытки сформулировать ценностную базу раз за разом заканчивались либо набором лозунгов и цитат случайно выбранных классиков, быстро терявших актуальность, либо сугубо прикладными рецептами, которые укладываются в пресловутый прагматизм, эффективное решение возникающих проблем. Это относится ко всем разделам государственной политики, внешняя – не исключение. Дискуссия о том, что России нужна миссия, большая идея, задача международного масштаба, снова началась. И эта дискуссия является отражением того, что определенная модель исчерпана, требуется новое наполнение. Правда, это идет вразрез с другим мнением – в условиях мировой неразберихи и осыпания всех норм и правил только максимальная гибкость, незашоренность, свобода рук и действий приносят результат. Возможно ли это сочетать?

Сергей Караганов не раз писал о том, что у России есть как минимум один постулат, способный получить широкую международную поддержку – отстаивание права наций на свободу выбора моделей развития и их разнообразие, отвержение диктата «правильных» рецептов. Россия путем проб и ошибок трех десятилетий на собственном опыте испытала пагубность и некритичного подражания, и зацикленности на противостоянии сторонним идеям. Так что имеет основания предостерегать других. Подобное кредо хорошо вписывается в мировые процессы – полицентризм предусматривает и неоднородность форм политического и государственного устройства. «Апология многообразия» – не идеология, она не станет учением, свет которого Москва понесет остальному миру, в ней по определению не может быть предлагаемого ценностного набора (суть – как раз в отказе от таких предложений другим). Но она создаст благоприятную упаковку для ситуативной и гибко адаптирующейся к переменам внешней политики, необходимой на следующем этапе международных отношений.

Это, однако, требует изменения нарратива российской внешней политики и разговора о ней внутри страны. Пока он инерционен – не покидает колеи, заданной травмами конца ХХ века.

Язык российской дипломатии, например, по-своему действенен – он решает задачи, которые ставятся здесь и сейчас, максимально хлестко реагирует на вызовы информационной среды. Процентов на восемьдесят вся международная политика сегодня виртуальна, но это не дымовая завеса, за которой скрывается некая тайная суть, а в значительной степени реальное содержание происходящего. Крастев и Холмс, кстати, приводят очень удачный образ современности: «Жизнь после конца истории перестала быть “унылым временем” буржуазной хандры и стала напоминать культовую сцену перестрелки в полной кривых зеркал комнате смеха из классического фильма-нуар Орсона Уэллса 1947 г. “Леди из Шанхая” – аллегории мира общей паранойи и нарастающей агрессии».

Впрочем, если в дипломатическом общении кривые зеркала – реальность, к которой приходится приспосабливаться участникам, то внутренний дискурс о внешней политике – намеренное создание собственных кривых зеркал. Выхолащивание содержания в пользу все более зрелищного шоу удобно для решения сиюминутных задач, однако в долгосрочной перспективе плодит в общественном мнении крайне примитивные представления. Они губительны, потому что полицентричный мир оставляет все меньшее пространство для линейных черно-белых толкований, требует понимания нюансов. Для объяснения публике решений, порой неожиданных и нестандартных (а их уже приходится принимать), нарратив должен быть отстраненным и рациональным. И нельзя трактовать происходящее в категориях победы/поражения в каждом конкретном случае, потому что в новой международной среде эти понятия в чистом виде применимы все реже.

Обратим внимание на очень важную мысль, которую высказывает, заглядывая в будущее, историк Доминик Ливен: «Вероятно, ключевым вопросом будет выживание. От правителей потребуется большая осторожность и богатое воображение. Если из событий, предшествовавших 1914 г., и можно извлечь какой-то урок, то он будет о том, что политическому лидеру необходимо тщательно управлять общественным мнением – вне зависимости от типа государственного устройства страны, которую он возглавляет» (см. интервью в этом номере).

Свобода от эмоций и контроль над пафосом дают больше возможностей для эффективного управления общественным мнением, чем перманентная экзальтация. Последнее же неразрывно связано с фиксацией на реванше, одержимостью отношениями с более сильным соперником, которого надо догнать. Именно это составляло, как описано выше, содержание политики в эпоху после холодной войны. Но она завершилась.

Раздел о России Иван Крастев и Стивен Холмс заканчивают следующим утверждением: «Справедливо будет сказать, что Кремль по-прежнему убежден: выживание режима зависит от подрыва глобальной гегемонии либерального Запада». Даже если считать, что так оно и есть, глобальная гегемония либерального Запада уже подорвана – причем самим Западом, оказавшимся на поверку не настолько уж и либеральным. Так что данная мотивация российской политики теряет смысл в любом случае.

Идея глобальной миссии едва ли реализуема. И причина не только в том, что ее нелегко сформулировать в мире, переживающем кризис всех идеологий. Прежде всего, сомнительно, что нечто глобальное, общемировое жизнеспособно в международной системе, находящейся в фазе политико-экономической фрагментации и дробления по линиям культур и идентичностей.

Эрик Хобсбаум в книге «Эпоха крайностей» называл ХХ век коротким – он, мол, начался, когда прогремели залпы Первой мировой войны, а завершился крушением СССР в 1991 году. Сейчас эту метафору можно скорректировать – ХХ век был не короче других, а продолжался ровно столько, сколько и должно длиться столетие. Просто он оказался сдвинут. Начавшись в 1914 г., он закончился в 2014 г., когда шлейф политики прошлого века превратился в первое проявление новой эпохи. ХХ столетие с его агрессивным идеологически мотивированным экспансионизмом ушло. В мире, который все чаще называют анархическим, устойчивость к внешним потрясениям, а не способность распространяться вширь становится главным качеством, необходимым для конкуренции.

Часто звучащая ныне идея о России как «экспортере безопасности» сводится в конечном итоге к задаче, направленной не вовне, а внутрь – чтобы безопасность экспортировать, ее необходимо в достатке иметь у себя. И речь, естественно, не только о военных и полицейских функциях, но и о вопросах продовольствия, чистой среды, транспортных коридоров, сбалансированных межнациональных и межкультурных отношений, пригодных для освоения территорий и прочем. Что и требовалось доказать – успешность внешней политики на новом этапе напрямую зависит от внутренней устойчивости государства.

Иван Сафранчук, автор заметки «Мессианизм» из нашего «Глоссария», замечает, что за несколько веков у России сформировалось очень специфическое самосознание, отличное, например, от американского или британского. Россия не хочет переделать мир в соответствии с определенной программой, но верит в то, что само её существование делает его лучше. Соответственно, сохранение себя в дееспособной форме является миссией и ответственностью перед миром. Идея весьма современная.

Россия. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 30 января 2020 > № 3305442 Федор Лукьянов

«ПОСЛЕДОВАТЕЛЬНОСТЬ И ЛОГИКА СЕЙЧАС В БОЛЬШОЙ ЦЕНЕ»

ДМИТРИЙ ПОЛЯНСКИЙ

Первый заместитель Постоянного представителя России при ООН.

ФЁДОР ЛУКЬЯНОВ

Главный редактор журнала «Россия в глобальной политике» с момента его основания в 2002 году. Председатель Президиума Совета по внешней и оборонной политике России с 2012 года. Научный директор Международного дискуссионного клуба «Валдай». Профессор-исследователь НИУ ВШЭ. Выпускник филологического факультета МГУ, с 1990 года – журналист-международник.

О том, каково сейчас быть российским дипломатом и находиться в самом центре международной политики, как изменилась эта самая политика в XXI веке, Федор Лукьянов беседует с первым заместителем постоянного представителя России при ООН Дмитрием Полянским.

Лукьянов: Твой опыт работы в МИДе приближается уже к трем десятилетиям – с 1993 года. Это несколько эпох. Что значит – быть российским дипломатом сегодня? Тем более на таком передовом направлении. Что изменилось по сравнению с прежними периодами?

Полянский: Общий контекст значительно усложнился – просто потому, что в мире пропала понятная система координат. Как раз наша, российская, линия мне, как правило, ясна, центр иногда можно даже не переспрашивать. А вот куда мир идет в целом, чего ждать, какую роль мы будем или не будем играть, наступит ли жесткое противостояние в духе холодной войны или все-таки оно трансформируется в какую-то многостороннюю систему… Масса вопросов, на которые никто ответить не может. Их прояснение, надо признать, зависит не от нас. Карты, прежде всего, в руках американцев, а они переживают разброд и шатания. Интуитивно многие вещи кажутся понятными, но этого же недостаточно. Точность прогноза очень невысокая.

Лукьянов: Ты говоришь, что наша линия ясна, а линии других – нет. И все это в запутанной и непредсказуемой среде. Но так, вообще-то, не бывает. Когда всюду круговерть, Россия не может одна стоять эдакой твердыней последовательности и непреклонности. Неизбежны импульсивные метания и ситуативные решения – согласно меняющимся обстоятельствам. Скажем, когда начался кризис вокруг Украины, решения принимались в срочном порядке, что называется ad hoc, они вызывали острейшие противоречия, даже по интерпретации того, что происходило. А ты представляешь страну в Нью-Йорке, должен отстаивать какую-то линию, которая может иногда закладывать лихие виражи, не всегда ожидавшиеся. И как себя вести, например, в работе с партнерами, где требуется определенный уровень доверительности, хотя бы в непубличном режиме?

Полянский: Я, само собой, не могу знать все досконально. Партнеры – такие же дипломаты, они прекрасно понимают, что есть официальная позиция. Мне Москва дает указания, я их придерживаюсь. Даже если я не знаю каких-то деталей, мне понятны причины, по которым то или иное делается.

Взять украинский случай. Причины наших действий партнерам, в общем-то, тоже были понятны. Они могли не соглашаться с методами, но сама подоплека, связанная с поведением ЕС и США, им была очевидна. Кстати, степень американского вмешательства в украинские дела только сейчас начинает вылезать на поверхность, и не факт, что это будет более лицеприятно, чем какие-то вменяемые нам в вину маневры.

Еще один пример – Солсбери. Помнишь, наверняка, громкие заседания в 2018 г., поток пафосных заявлений. Ясно, что никто из этих «заявителей» на месте событий не был, что там на самом деле случилось, никто не знал. Но им дали указание занять определённую позицию. Вопреки здравому смыслу и в отсутствии каких-либо доказательств. Не буду же я на них обижаться, уличать во лжи, шипеть в кулуарах, особенно на глазах у журналистов. Это профессиональная этика. Но и мои контрдействия оправданны. Я что-то недосказываю, они о чем-то умалчивают, но я прекрасно понимаю, где есть пространство для договоренности, где нет. А у них, кстати, бывает «серая зона». Те же американцы: предлагают нам сотрудничество по определенным вопросам, мы говорим – давайте, но они тут же вводят санкции против нас. Я спрашиваю: зачем вы нас держите за идиотов?

Лукьянов: Сознательная тактика?

Полянский: Не уверен, необязательно. Был недавно совершенно вопиющий эпизод, когда не дали визы делегации министра Лаврова. Я видел растерянное выражение лица госсекретаря Майка Помпео, когда он с министром в кулуарах встречался. Он как будто искренне хотел сказать: «Я тут ни при чем, честное слово». Сергей Викторович говорил, что американцы его уверяли: мол, «ни Помпео, ни президент Трамп такого решения не принимали». Вопрос: а кто тогда? Кто остается? Представляешь, если бы у нас по внешнеполитическим вопросам, да еще на таком высоком уровне, ни президент, ни министр иностранных дел не были бы в курсе, что кто-то кого-то не пускает? А у них множественность, даже путаница акторов, Конгресс и иже с ним. Например, постпредство США в ООН нам часто пытается помочь, но бьется, как об стенку. Они передают одни предложения, вроде как с ними в центре не спорят, а на деле получается, что страна следует другим курсом.

Вообще, в отношении не только России, но и Китая развивается все более острая шизофрения. Требуют сотрудничать, при этом постоянно давят и норовят наказать. Наши собеседники тут понимают некоторую абсурдность ситуации, но они не вольны в своих действиях.

Лукьянов: А раньше такого не случалось? Лицемерие было, есть и будет основой политической культуры, особенно западной, а уж в дипломатии – это норма. Может, сейчас просто стало более заметно благодаря информационному обществу?

Полянский: Раньше такое не практиковалось в той степени, как теперь. Да, во многом все усугубилось за счет новых информационных возможностей. Потенциал манипуляций возрос неизмеримо. Но и раскол такого масштаба внутри самих обществ трудно припомнить. Соединенные Штаты, Великобритания, ЕС – они сами не понимают, что с ними будет. Это не может не накладывать отпечаток на внешнюю политику.

Лукьянов: Поставлю вопрос ребром. Исходя из всего вышесказанного, нельзя ли сделать вывод, что дипломатия бессильна? Что она не в состоянии выполнять функции, которые ей предписаны?

Полянский: А какой критерий эффективности? То, что мировой войны нет, это, на мой взгляд, едва ли не основной критерий. Если нас вообще упразднить, ООН обнулить, то в течение одного-двух месяцев, когда не будут работать никакие дискуссионные площадки, начнется мировая война.

Лукьянов: Я не про ООН, а о дипломатии как таковой. Из того, что ты говоришь, получается, что публично у вас диалог глухих, а не публично – попросту разводят руками: все всё понимают, но сделать ничего не могут.

Полянский: Публичный и непубличный уровень всегда имел место. Андрей Громыко, Анатолий Добрынин или Олег Трояновский были заклятыми оппонентами своих американских визави, что не мешало им лично доверительно и уважительно общаться, решать проблемы.

Лукьянов: Вот именно – не просто общаться, но и решать проблемы. Ты сейчас решаешь проблемы, общаясь кулуарно?

Полянский: Конечно. Наша работа тут – постоянное согласование позиций, поиск подходов, приемлемых для всех. И в рабочем порядке всем приходится идти на компромиссы – в собственных же интересах.

Лукьянов: Это не вполне согласуется с тем, что ты раньше сказал о тех же американских, британских, европейских дипломатах, которые шарахаются из стороны в сторону.

Полянский: Речь шла, прежде всего, о двусторонних отношениях. Я своим коллегам в Вашингтоне не завидую. У них совершенно другой контекст, и они как раз в полной мере ощущают все то, о чем мы говорили. Но сейчас речь – о многосторонней дипломатии, здесь больше взаимозависимости и ограничителей на двусторонние зловредные действия.

Лукьянов: Хорошо. Это важно, что есть большая разница между дву- и многосторонним. Теперь о другом. Мы много слышим о том, что позиции России в мире укрепились неимоверно. Ты ощущаешь рост престижа России на международной арене?

Полянский: Ощущаю. Особенно после Сирии, Ближнего Востока, когда партнеры поняли, что мы действительно способны что-то задумать, на практике это реализовать, а затем последовательно двигаться в избранном направлении. Конечно, изменение очень чувствуется, особенно со стороны третьих стран, не западных. Африканские, ближневосточные государства гораздо внимательнее стали к нам прислушиваться. Западники больше побаиваются. А еще в их реакциях проскальзывает некоторая растерянность – они не знают, что с нами делать. Додавить не могут, изоляция не получается – по всем форматам мы востребованы. На Ближнем Востоке они вообще без нас ничего крупного сделать не в состоянии. Но при этом мы у них по-прежнему проходим по категории врагов (ну если все своими именами называть). Отсюда такая зацикленность на Украине – им важно поставить галочку, найти какое-то решение, показать хоть какую-то эффективность своей политики. И с облегчением начать искать точки соприкосновения.

Опять-таки, сильно беспокоит Запад и наше партнерство с Китаем. Кстати, китайское поведение тоже меняется. По ряду вопросов еще года два назад представители КНР десять раз думали, стоит ли высказаться. Сейчас уже не думают. Я не помню, чтобы китайцы на площадке ООН так активно и инициативно критиковали американцев, прямо наотмашь.

Лукьянов: Прав ли я, что сейчас стало очень опасно кому-то что-то говорить. В закрытом режиме, секретном, неважно. Шанс на то, что это утечет или будет сознательно вброшено, велик. Что происходит в плане доверительности бесед?

Полянский: О секретных вещах, естественно, в беседе я говорить не буду, и я не буду нигде ничего такого размещать, где есть хотя бы шанс на открытый доступ. Но вообще без доверия невозможно. Допустим, кому-то важно предугадать нашу реакцию, чтобы самому не попасть в сложное положение. Я могу поставить партнера перед фактом на заседании, прижать его к стенке. И формально я буду прав. Но если я ценю рабочие отношения, то могу коллегу предупредить. Например, мне пришли указания по какой-то резолюции или нашей позиции, я выделяю «красные линии», прихожу к нему и говорю: вот здесь мы точно подвинуться не можем. А здесь – можем, наверное, немного смягчить. Поэтому он не станет публично атаковать меня по теме, по которой это заведомо бессмысленно, или отправлять в столицу нереалистичные предложения. Вероятнее всего, он предложит разумные решения. Так что это скорее разведка, которую я сам помогаю провести. И в своих собственных интересах тоже, чтобы он лучше знал мою позицию и не наступил на какую-то мину, после чего я уже ничем не мог бы ему помочь. Это не значит, что я «сливаю» свою позицию. Тем не менее он это учтет и оценит. И мне точно так же потом подскажет. Такой механизм работает.

Лукьянов: Со стороны ощущение, что вынести на публику конфиденциальный разговор становится сейчас нормой.

Полянский: Это может случиться по незнанию один раз. Человек единожды так себя поведет и станет «черной овцой» в дипломатии. Есть понимание, что если ты что-то говоришь доверительно, собеседник либо должен это использовать по согласованию с тобой, либо без упоминания тебя. Но ты сам, естественно, думаешь, о чем можно заранее предупреждать, а о чем нет.

Лукьянов: По части дипломатии ты, наверное, прав. Но если ориентироваться на политику, мы видим другие проявления. Когда была грузинская война и шли баталии в Совбезе, Кондолиза Райс запросто обнародовала то, что Путин и Лавров говорили ей при личной встрече или по телефону… Или эпопея с транскриптом разговора Трампа с Зеленским – как выяснилось, никто его толком не предупреждал, что такое может быть. Это вообще становится нормой. Требовали же от Трампа предъявить записи переговоров с Путиным, хотели вызвать на допрос переводчиков. Я понимаю про секретность. Но ведь и обычный человеческий разговор можно повернуть так, что будет скандал.

Полянский: Примеры, которые ты привел, американские. И неслучайно. Это отражение того, что происходит у них самих. По их законам, осведомитель (whistleblower, как они говорят) может настучать на президента, и ему будет гарантирована защита. Когда президент или министр разговаривают с американцами, конечно, они учитывают этот фактор.

Но бывают все же и доверительные беседы. При желании все прослушивается, но я – еще раз – не о секретности. Есть большая разница между секретностью и доверительностью.

Лукьянов: У меня была более алармистская картина. То есть дипломатическая рутина работает, полагаешь?

Полянский: Дипломатия, спору нет, трансформировалась и видоизменилась в условиях электронных медиа, мессенджеров. Очень многое согласуется по WhatsApp или электронной почте, например. Ты вроде как человеку пишешь доверительно, но при этом понимаешь, что он при желании возьмет и опубликует скриншот. Но, повторюсь, такое возможно лишь один раз. Для дипломатического корпуса он сразу становится персоной нон грата. Я таких случаев даже не знаю, честно говоря. Но при этом все мы понимаем, что все, что хранится в компьютере или смартфоне, легко может быть прочитано третьими лицами, поэтому настоящие секреты туда в принципе не попадают.

Лукьянов: Доверительность – это одна сторона. Другая сторона – дипломатия, внешнеполитическая деятельность явно становится гораздо более публичной, театральной. Покойный Виталий Иванович Чуркин был звездой. Твой нынешний шеф, Василий Алексеевич Небензя, тоже за словом в карман не лезет. Я уж не говорю про Марию Владимировну Захарову. Тебе приходится быть артистом?

Полянский: Сам я стараюсь никогда людей не дразнить. Но и мне приходится иногда проявлять эмоции. Если, например, кто-то на заседании задевает и провоцирует, нехорошо оставлять это без внимания. И тут стоит добавлять толику эмоциональности, которая мне, вообще-то, несвойственна.

Дипломатия в ООН вплотную связана со СМИ. Если заседание проходит в открытом формате, люди волей-неволей делают громкие заявления, рассчитывая в том числе на внутреннюю аудиторию. Когда сирийский постпред, например, выступает и полчаса сыплет не вполне понятными оборотами, он это делает не для нас, а для того, чтобы его соотечественники увидели, что он дал адекватный отпор тем, кто критикует его страну. Ну или Василий Алексеевич порой использует цветистые обороты, которые западники через перевод не поймут в принципе, но их оценит домашняя аудитория. В других случаях такого, наверное, нет. Этот жанр в чем-то близок публичным заявлениям перед журналистами, когда для начала зачитывается нечто подготовленное и хорошо продуманное. Но и импровизация тоже бывает, конечно.

Лукьянов: А тебя как профессионала и наблюдателя не шокируют какие-то ходы нашей публичной дипломатии? Не кажется иногда, что перебор?

Полянский: Это личностный фактор в большей степени. Кому-то нравится, кому-то нет. Я иногда ставлю себя на место того или иного оратора и думаю, что, может, я бы по-другому сказал. Или не на этом сделал акцент. Не факт, что у меня получилось бы лучше. Находясь за границей, я не вижу всей картины. Не так остро чувствую ожидания внутренней аудитории. А это бывает очень важно в публичной дипломатии, влияет на то, какие моменты важно заострить, а на какие сделать меньший упор. Мы все-таки больше действуем, исходя из внешнеполитических аспектов.

Лукьянов: В старые добрые времена, которые не так давно закончились, все-таки грань между внешним и внутренним была намного четче. А сейчас ее практически не стало. Причем везде.

Полянский: Особенно в нашей стране, где люди интересуются политикой, где полно этого всего на телевидении в любых интерпретациях, в том числе и полускандальных.

Лукьянов: Если посмотреть в ретроспективе, вспомнить годы, когда ты был сильно моложе и мы жили в других условиях, ты ощущал пренебрежительное отношение к России? Если сейчас статус повышается, то был ли период, когда смотрели на российских дипломатов и думали или даже говорили: «Вы-то куда? И с чем?».

Полянский: Тут надо соизмерять свой уровень. Мне трудно сравнивать сегодняшний свой опыт с тем, что было, когда я начинал работать в Тунисе в начале девяностых, – тогда моя роль и функции были очень ограниченны. Да и внешняя политика, честно скажем, была никакая. Влияли внутренние факторы: чеченская война, внутренний политический кризис, экономический коллапс, на внешней арене солировал Андрей Козырев с его весьма спорными представлениями о роли России в мире – ясное дело, к нам было совсем другое отношение. Но если говорить о периодах, которые я могу оценить лучше, то могу сказать, что некая неопределенность возникла в начале этого десятилетия.

Лукьянов: Почему?

Полянский: На мой взгляд, прежде всего, из-за ситуации с Ливией. Наше решение воздержаться в СБ ООН, когда мы все-таки поверили заверениям западников (в последний раз, наверное) очень многие не поняли, особенно на фоне российской повестки до этого. Мы проводили довольно последовательную самостоятельную линию, четко декларировали свои приоритеты, и этот шаг, который западники сразу же использовали для развала Джамахирии, выглядел нелогично. От ливийского казуса пошло много кругов, много проблем для региона и мира в целом. На Ближнем Востоке чувствовалось очень сильное разочарование. Потом постепенно это выправилось. В том числе благодаря правильному решению и четкой и последовательной позиции по сирийскому вопросу. Соответственно, вырос и наш авторитет в регионе и мире. А с уважением, как мне кажется, нас начали воспринимать еще раньше, после Крыма, хотя официальная реакция западников и их сателлитов была оголтелой. Все понимали, что шаг тяжелый, хороших решений тогда в нашем арсенале не имелось. То, что мы не отступили, не бросили своих, более того – и сейчас по-прежнему держимся за свои позиции, можно сказать, зубами, вопреки всем ярлыкам, которые на нас вешают, вызывает, несмотря ни на что, уважение. Западники могут что угодно говорить, выдавать желаемое за действительное, но где-то нам даже завидуют. Потому что у нас есть решения, основанные на понятном подходе, и воля к их выполнению.

Это сейчас мало где встретишь. Все страдают от недосказанности и отсутствия внятных правил игры, четкой международной «конституции», согласно которой можно было бы действовать, понимая, что хорошо, а что плохо. Они видят, что мы последовательны. Мы выступаем, имея в качестве точки отсчета одни и те же категории. И им это импонирует, даже если они не разделяют то, что мы говорим. Последовательность и логика сейчас в большой цене.

Лукьянов: Вытекает естественное предположение: они же тогда, наверное, ждут (кто-то с надеждой, кто-то со страхом) нашего магического двадцать четвертого года? Вот уйдет Путин, и тогда…

Полянский: Пока об этом разговоров нет. Нет ощущения, что надо, мол, дождаться 2024 г., и в России все изменится. Так когда-то говорили про ситуацию с завершением второго срока Путина. Сейчас такого не слышу. Возможно, потому, что еще далеко до этой даты. Зато есть другие страны, будущее которых тоже неясно, а момент перелома гораздо ближе. Вот, например, до ноября надо как-то дожить – в США ведь все развивается совершенно непредсказуемо.

Лукьянов: Заключительный вопрос – жизненный. В профессиональном смысле ты счастлив?

Полянский: В профессиональном смысле – да. Здесь очень интересно работать, но ни на что, кроме работы, времени нет. Такая всепоглощающая и важная каторга с такими же, как я, каторжанами, общение и работа с которыми доставляет большое удовольствие. Приходится сталкиваться практически со всей палитрой вопросов, составляющих нашу дипломатию. Многие региональные сюжеты и кризисы обсуждаются и решаются прежде всего именно в ООН. Очень ценно формирующееся здесь понимание, как все устроено, насколько это важно и какие на этой многосторонней дипломатической площадке есть возможности и ограничители. Прочувствовав это, на мой взгляд, гораздо проще расти в профессиональном плане.

США. ООН > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 30 января 2020 > № 3305441 Дмитрий Полянский

ВЫБОРЫ В США И РОССИЙСКО-АМЕРИКАНСКИЕ ОТНОШЕНИЯ

ДМИТРИЙ ТРЕНИН

Директор Московского Центра Карнеги, член Совета по внешней и оборонной политике.

Когда-то главный советский американист Георгий Арбатов говорил: «Выборы в США – плохое время для хорошей политики и хорошее – для плохой». Эта максима, по-видимому, вечна. В последние четыре года, правда, оказалось, что «время плохой политики» может растянуться на целый президентский срок, если в этот период американский политический класс будет всецело поглощен острой внутренней борьбой, практически не оставляющей места для ответственных решений и долгосрочной стратегии, в том числе в сфере внешней политики. Завершится ли этот период в 2021 г. или продолжится до середины 2020-х гг., покажут результаты выборов в ноябре 2020-го. Для России это имеет важнейшее значение в выстраивании собственной среднесрочной стратегии на американском направлении, но в долгосрочном плане необходимо осмыслить и учесть опыт последних трех десятилетий.

Текущий диагноз

Сегодня политический класс Соединенных Штатов всецело сконцентрирован на президентской избирательной кампании и идущей параллельно процедуре импичмента президента Дональда Трампа. Все остальные вопросы текущей политики рассматриваются через эту призму. Риск принятия Конгрессом новых санкций в отношении России в самое ближайшее время снизится не только в связи с исключительной сосредоточенностью конгрессменов на импичменте, но и из-за того, что принятие санкций в нынешних условиях будет рассматриваться как удар по Дональду Трампу и его администрации, чего республиканцы, имеющие большинство в Сенате и вслед за своими избирателями поддерживающие президента, допустить не могут. С другой стороны, после вероятного неудачного завершения попытки импичмента республиканцы могут согласиться поддержать законопроект о санкциях, чтобы в очередной раз отмежеваться от «токсичной» России.

В обозримом будущем внутриполитическая борьба в Соединенных Штатах продолжит мешать стабилизации американо-российских отношений. Хотя фокус расследования действий Трампа в Палате представителей сместился в сторону Украины, истерия в отношении России продолжается и даже усиливается. Это происходит, несмотря на то, что трезво мыслящие американцы признают необходимость восстановления диалога с Россией и даже налаживания какого-то взаимодействия с ней в вопросах стратегической стабильности (судьба Договора СНВ-3) и по другим темам, связанным с безопасностью, – таким, как распространение ядерного оружия или противодействие терроризму. Проблема, однако, в том, что любое взаимодействие рассматривается как уступка России, требующая предварительных шагов Москвы навстречу американским требованиям, – например, признания факта вмешательства России в выборы 2016 г. и обязательства не вмешиваться в будущем в американский политический процесс. На подобной основе, конечно, нельзя договориться о возобновлении полноценного диалога до президентских выборов 2020 года.

Исход грядущих выборов не привнесет фундаментальных перемен в американо-российские отношения, но может по-разному повлиять на них в зависимости от качества победы того или иного кандидата. Победа действующего президента с убедительным отрывом голосов избирателей – 4–5 процентных пунктов или больше – способна укрепить положение Трампа настолько, что он сможет проводить свою политику, в том числе в отношении Российской Федерации, без оглядки на демократическую оппозицию. С другой стороны, уверенную победу кандидата от Демократической партии уже нельзя будет объяснить вмешательством Москвы. Такой исход мог бы со временем – после «одно- двухлетки ненависти» – открыть некоторые, хотя и строго ограниченные, возможности для возобновления диалога по вопросам, связанным с военно-политической и контртеррористической проблематикой. Такой прагматичный диалог, конечно, более чем уравновешивался бы – или прикрывался – в информационном пространстве резкой критикой внешней и внутренней политики России со стороны победивших демократов.

Избрание же Трампа на второй срок с небольшим отрывом или только голосами выборщиков, а не большинства избирателей, скорее всего, приведет к продолжению нынешней «холодной гражданской войны», в которой России будет по-прежнему уготована роль злого кукловода Трампа, а следовательно, заклятого врага американских демократов, СМИ и большей части политического истеблишмента. Неясно, насколько Трамп в этих условиях сохранит декларируемую заинтересованность в улучшении отношений с Москвой и насколько республиканцы в Конгрессе будут препятствовать усилиям демократов наложить на Россию более жесткие санкции.

Уникальная и опасно дестабилизирующая ситуация может сложиться, если Трамп откажется признать поражение на выборах и освободить Белый дом, а также призовет своих сторонников – вооруженных домашним оружием – «защищать выбор народа от посягательств элит». Такого в истории США не было никогда, но ситуация уже неординарная, а Трамп проявил себя человеком, не стесненным внешними ограничениями. Некоторые наблюдатели возлагают в этих условиях надежду уже не на суды и другие конституционные механизмы сдержек и противовесов, а на прямое вмешательство военных на стороне Конституции для смещения засидевшегося на своем посту главы государства.

Возможности Москвы воздействовать на ситуацию, чтобы уменьшить токсичность России в американской политике практически отсутствуют. Американский бизнес, уже работающий в России, остается прибыльным, но старается особенно не трубить о своих успехах, чтобы не привлекать внимания активистов санкционных мер. Потенциальные новые игроки боятся инвестировать в Россию, опасаясь санкций и внутрироссийских проблем, о которых постоянно сообщают американские СМИ. Сдвиги могут последовать, но в долгосрочной перспективе и если Россия возьмет курс на активное экономическое развитие, приватизацию и демонополизацию при укреплении независимости судебной системы. Тогда экономическая привлекательность может пересилить политическую неприязнь.

За пределами политических и медийных кругов – в основном вашингтонских – восприятие России как однозначно враждебной Америке страны гораздо слабее. В интеллектуальном сообществе США, особенно в университетской среде, начался процесс переоценки ценностей, в том числе в области внешней политики. Появились серьезные работы, критикующие либеральный интервенционизм и милитаризм как отличительные черты американской внешней политики последних десятилетий. Речь не столько о том, как лучше проводить внешнюю политику, а как выработать новый курс, больше отвечающий мировым реальностям. Эти тенденции не являются пока определяющими, но их появление симптоматично.

При всей важности выборы 2020 г. – в известном смысле промежуточные. Они отразят накал борьбы и раскол общества, но не дадут ответа на накопившиеся вопросы. Выход США из трех кризисов, в которые они погружены, – политического, социально-ценностного и внешнеполитического – будет долгим и болезненным. Речь идет о завершении целой эпохи, начавшейся с приходом в Белый дом Рональда Рейгана в 1981 году. В экономике – это неолиберализм «чикагской школы». В социальной сфере – резкое усиление неравенства, когда условно 20% по-крупному выиграли от глобализации и 80% остались «при своих», но относительно первой группы сильно проиграли. Во внешней политике – триумфализм, порожденный внезапной и полной победой США в холодной войне.

Контуры нового баланса в экономике, внутренней и внешней политике Соединенных Штатов пока не просматриваются, но процесс изменений уже запущен, и за ним необходимо внимательно следить. Как и за неизбежной сменой поколений в американском политическом классе: ведь основным нынешним претендентам на пост президента – Трампу, Джо Байдену, Элизабет Уоррен, Берни Сандерсу, а также Майклу Блумбергу – за 70. Возможно, уже президентские выборы 2024 г., которые совпадут с ожидаемой новой конфигурацией власти в Российской Федерации, явят миру новый облик политики США и создадут условия для нового начала в американо-российских отношениях.

Позиции и характер действий сторон

Стремиться перевернуть страницу заставляет то обстоятельство, что нынешнее состояние отношений России и Соединенных Штатов характеризуется как конфронтация. Это, однако, качественно иная конфронтация, чем в период холодной войны: преимущественно конфликт интересов вместо антагонизма мировоззрений.

Фундаментальная причина столкновения – отсутствие удовлетворительного урегулирования по итогам холодной войны. Проиграв тогдашнее противостояние под именем СССР, Россия отказалась интегрироваться в американскую систему на правах младшего партнера. Более того, стала стремиться к восстановлению статуса великой державы. Америка же, выиграв холодную войну и фактически списав Россию со счетов в качестве крупной международной величины, сочла неприемлемым для себя партнерство на паритетных условиях, предлагавшихся Москвой. Это главное. Субъективные ошибки и просчеты имели место с обеих сторон, но их значение вторично.

Россия отстаивает право самостоятельно определять, продвигать и защищать свои интересы. Америка отстаивает порядок, установленный по результатам холодной войны. Российские действия – в частности, на Украине и в Сирии – подрывают американский порядок и тем самым обесценивают его. Россия не может признать американоцентричный порядок, поскольку это равносильно признанию собственного подчиненного положения. Америка не может ни договариваться с Россией, ни игнорировать ее действия, поскольку и то, и другое означает отказ от глобального лидерства, на котором основана гегемония США.

Вызов Америке со стороны России укладывается в набирающий силу тренд усиления национальных государств и ослабления глобальных институтов, созданных Западом во главе Соединенными Штатами – системы Pax Americana. Продолжающийся мощный подъем Китая, начинающийся подъем Индии – еще более весомые свидетельства тенденции. Поднимаются региональные державы – Турция, Иран, Бразилия. Элементы самостоятельности заметны во внешней политике Японии. В отдаленном будущем процесс укрепления роли национальных государств может затронуть и Европу – в частности, Францию и Германию.

Форма нынешней российско-американской конфронтации – гибридная война. Основные поля/среды этой войны: информационная, экономическая, финансовая, технологическая. Характер действий Америки основан на ее колоссальных материальных преимуществах. США действуют прямо и массированно. Характер действий России основан на трезвом осознании ее руководством относительной слабости по отношению к Соединенным Штатам. Россия действует асимметрично, расчетливо и зачастую успешно. За прошедшие пять лет Вашингтону не удалось заставить Москву существенно изменить курс в желательном для него направлении.

Перспективы конфронтации

Состояние российско-американских отношений тяжелое, но стабильное. Дальнейшее ухудшение возможно, даже вероятно, но фатальное развитие может стать только результатом трагического стечения обстоятельств. Сетка безопасности, предохраняющая стороны от прямого вооруженного конфликта, существует. Ее образуют постоянные прямые контакты между высшим политическим руководством, военным командованием и верхушкой аппаратов обеспечения национальной безопасности двух стран. Обе стороны исходят из того, что текущая российско-американская конфронтация при всей своей серьезности и потенциальной опасности не носит, в отличие от холодной войны, экзистенциального характера.

В ближайшие пять-семь лет ожидать существенного улучшения отношений России и Америки трудно. Антироссийские санкции обрели силу закона и не будут отменены на протяжении очень длительного срока – то есть практически никогда, если иметь в виду ныне действующих политиков. Россия действует в целом прагматично, исходя из видения ее руководством национальных интересов. Основываясь на них, Москва готова сотрудничать с любыми государствами, если они принимают во внимание интересы России и уважают ее статус в мире. Проблема в том, что ожидать такого подхода от Вашингтона в обозримом будущем не приходится.

Разумеется, Москва и Вашингтон, несмотря на явные и непреодолимые различия, не являются вечными и непримиримыми противниками. Долгосрочные перспективы выхода из американо-российской конфронтации зависят главным образом от внутренних факторов в обеих странах. В США, вероятно, сохранится стремление к ограничению глобальной вовлеченности Америки и сосредоточенность на повышении конкурентоспособности национальной базы. Такая тенденция наметилась уже со второго срока президентства Джорджа Буша-младшего, явно проявилась при Бараке Обаме и стала доминирующей в период правления Дональда Трампа. Это стремление предвещает переформатирование отношений как с союзниками и партнерами Соединенных Штатов, так и с их конкурентами и соперниками на мировой арене, в том числе с Россией.

В России восстановление великодержавного положения во внешнем мире ставит вопрос об устойчивости статуса, не подкрепленного в полной мере экономическими показателями. Решение этого вопроса логически требует большей ориентации внешней политики на цели внутреннего – прежде всего экономического и технологического – развития страны. Такая коррекция, в свою очередь, подразумевает перенос внимания с вопросов мироустройства в целом на вопросы места России в складывающемся мироустройстве. Безопасность страны в XXI веке, достаточно обеспеченная потенциалом ядерного и неядерного сдерживания, будет все больше определяться невоенными параметрами. Урок Советского Союза заставляет думать об экономике и технологиях, социальной политике, а также о настроениях в обществе.

Если оба обозначенных фактора в наших странах выйдут на первый план, то могут сложиться условия, при которых в отдаленном будущем – в 2030-х – 2040-х гг. – российско-американские отношения, оставаясь по преимуществу отношениями соперничества, что нормально для великих держав, могут выйти из состояния острой конфронтации. В идеале – стать простыми отношениями конкурентов, способных к точечному прагматическому сотрудничеству.

Насущные задачи: стратегическая стабильность

Некоторые шаги в сторону ослабления напряженности могут быть предприняты еще в условиях противоборства. Основа для этого есть. Так, несмотря на продолжающуюся и временами обостряющуюся конфронтацию, Россия и США сознают опасность прямого военного конфликта. Созданы и функционируют каналы связи и предотвращения вооруженных столкновений, поддерживаются личные контакты между лицами, занимающими ключевые посты в структурах вооруженных сил и национальной безопасности двух стран. Несмотря на отсутствие диалога, коммуникация продолжается.

Серьезным негативным фактором является свертывание и возможное упразднение режима контроля над вооружениями. Пытаться сохранить его – бесполезное занятие. В современных условиях требуется новый подход к стратегической стабильности взамен того, который основывался на реалиях второй половины ХХ столетия. Основная цель такого подхода – предотвращение вооруженных конфликтов между ядерными державами. Основные методы достижения цели – поддержание постоянных контактов и обмен информацией между соответствующими государствами (как это практикуется сейчас между РФ и США); взаимная сдержанность и непровоцирующий характер военной деятельности; информационный диалог по военным доктринам и стратегиям; сотрудничество в вопросах нераспространения ядерного оружия; совместная деятельность по предотвращению ядерного терроризма.

В ближайшее время России и Америке имеет смысл продлить Договор СНВ-3, срок действия которого истекает в феврале 2021 г., на следующие пять лет, начать консультации по проблемам гиперзвукового оружия и космоса, а также проявлять сдержанность в дестабилизирующем развертывании ракетных систем средней и меньшей дальности, запрещенных в свое время Договором о РСМД. Кроме этого, полезен постоянно действующий семинар по проблемам стратегической стабильности, который поможет сторонам лучше понимать доктринально-стратегические установки друг друга.

Фактор Китая

Конфронтация между Россией и США, отражая дух эпохи, не является ее центральным конфликтом – в отличие от противостояния между Вашингтоном и Пекином. Именно американо-китайский сюжет уже стал важнейшим фактором формирования нового миропорядка. По сравнению как с Америкой, так и с Китаем Россия – экономически, технологически и демографически – относительно небольшая величина. Тем не менее именно эти три государства в настоящее время оказывают наибольшее влияние на геополитические и военные балансы в мире. В экономике и технологиях, однако, доминируют США и Китай. Для Соединенных Штатов именно Китай – главный соперник и потенциальный противник. Такое положение создает для России и риски, и возможности.

Возможность заключается в закономерном переключении основного внимания Вашингтона на Китай при дальнейшем снижении внимания к России как к угрозе. Реализовать это трудно из-за того, что даже при ослабленном внимании к России отношение американской политической элиты остается резко отрицательным. Кроме того, тесное сотрудничество РФ и КНР, особенно в военной и военно-технической областях, усиливает раздражение американцев действиями Москвы, переставшей быть главным противником, но способствующей теперь укреплению основного соперника Америки.

Риск состоит, прежде всего, в становлении новой биполярной модели, в которой Россия, отказавшаяся стать младшим партнером США, превратилась бы в вассала Китая. Одновременное давление Вашингтона на Москву и Пекин способствует реализации именно такого сценария. Противостоять подобной тенденции довольно сложно из-за того, что углубление отношений России с другими развитыми странами – в частности, Европы и Японией – сдерживается союзнической солидарностью этих стран с Америкой. В еще большей степени экономическое развитие России сдерживается структурными проблемами внутреннего характера, которые так или иначе будут решены, но, скорее всего, за пределами обозримого будущего.

В новом треугольнике «Вашингтон – Пекин – Москва» Россия, несмотря на очень разные отношения с Америкой и Китаем, пока стремится играть самостоятельную роль. От политики Соединенных Штатов зависит, насколько тесно Москва и Пекин будут координировать свои действия на американском направлении. Россия дорожит нынешними отношениями с Китаем и не встанет на сторону США в их противостоянии с КНР. Второго издания киссинджеровского «треугольника», выгодного Вашингтону, не будет. В то же время очевидно, что в условиях жесткого противостояния у России в какой-то момент может не хватить ресурсов, чтобы выдерживать самостоятельный курс. Можно обоснованно утверждать, что двойное сдерживание России и Китая не отвечает также стратегическим интересам Америки, но политика США в последнее время не всегда отличалась стратегической выверенностью.

В поиске региональных балансов

Если России все же удастся устоять на ногах и сохранить стратегическую самостоятельность, то отношения с Соединенными Штатами могут стать продуктивными. Менее глобальный и более национально-ориентированный подход США к мировым делам, создавая вакуумы безопасности в различных регионах мира – на Ближнем и Среднем Востоке, включая зону Персидского Залива, в Афганистане, Северо-Восточной Азии и не в последнюю очередь в Европе, – может сформировать условия для ограниченного российско-американского взаимодействия. Такое взаимодействие не должно быть исключительным. Напротив, оно способно стать частью многосторонних усилий ведущих игроков по стабилизации конфликтов, угрожающих их коренным интересам. Новый мировой порядок может возникнуть в том числе на основе региональных балансов.

Так, равновесия в Европе возможно достигнуть в случае урегулирования украинского кризиса. Условиями должны стать фактическое признание российского статуса Крыма и реинтеграция Донбасса в состав Украины на основе Минских соглашений 2015 года. Сама Украина стала бы в результате нейтральным по отношению к США/НАТО и Российской Федерации государством, ассоциированным партнером Европейского союза с возможностью свободно развивать дальше свои отношения с ЕС. Украинское урегулирование – дело самих украинцев, россиян и европейцев (немцев и французов в первую очередь, но не только), однако американцы могли бы внести свой вклад. Главное, что требовалось бы от США, – ясный отказ от дальнейшего расширения НАТО на Восток, которое реально уже заблокировано очевидным риском военного столкновения и очевидным нежеланием американцев брать под защиту периферийные для их интересов государства.

Таким же образом может выглядеть успешный вариант решения приднестровского конфликта в Молдавии: реинтеграция с разделом полномочий и военный нейтралитет при свободном развитии отношений с Евросоюзом. Снятие с повестки дня проблемы расширения НАТО позволило бы развивать ассоциацию Грузии с Европой и одновременно снижать напряженность между Грузией и Абхазией, Грузией и Южной Осетией, Грузией и Россией. Что касается Белоруссии, то она оставалась бы независимым государством, тесно связанным экономическими, политическими, военными и гуманитарными узами с Россией в рамках Союзного государства, ОДКБ и ЕАЭС, и при этом имела бы возможность развивать отношения с Евросоюзом.

На Ближнем и Среднем Востоке США могли бы начать взаимодействовать с Россией, как взаимодействуют с ней региональные государства – Израиль, Иран, Саудовская Аравия, Турция и другие. Москва и Вашингтон по-прежнему разделяют цель сдерживания распространения ядерного оружия в регионе. Ни Россия, ни Соединенные Штаты не надеются получить долгосрочную выгоду от войны между Ираном и Саудовской Аравией. И, конечно, Ближний и Средний Восток остаются очагом угрозы радикализма, экстремизма и терроризма, что одинаково заботит Вашингтон и Москву. Последнее целиком и полностью относится также к Афганистану.

В Северо-Восточной Азии укрепление российско-японских отношений полезно для США в условиях продолжающегося усиления Китая. Партнерство Москвы и Токио, как и тесное сотрудничество Москвы и Дели, способствует уравновешиванию обстановки в Азии, в бассейнах Тихого и Индийского океанов и в Арктике – от Мурманска до Мумбая. Этому также содействовало бы развитие американо-российских экономических и прочих связей через Тихий и Северный Ледовитый океаны.

Заключение

Россия в последние десятилетия была слишком зациклена на Америке. С одной стороны, у Москвы первоначально присутствовало жгучее стремление к дружественному единению двух стран, с другой – вскоре проявилось столь же жгучее стремление к реваншу за поражение в холодной войне. Российские руководители и элиты безуспешно искали в Америке истоки своих проблем и часто ждали от нее невозможного – признания равенства с Россией.

Вступая в третье десятилетие XXI века, россиянам нужно запастись терпением, обратить пристальное внимание на внутренние дела, на формирование ровных и взаимовыгодных отношений с гораздо более сильным Китаем. Москве стоит, конечно, отслеживать развитие ситуации в США, но не пытаться при этом вмешиваться в ход тамошних событий. Проникновение в политические спальни других государств всегда создает много шума и почти никогда не приносит пользу. Для России отстраненность от американской внутренней политики значительно выгоднее, чем вовлеченность в нее. Вполне возможно, что развитие как внутренней, так и международной ситуации в ближайшие 20 лет заставит Соединенные Штаты существенно изменить modus operandi на мировой арене. Тогда и появится реальная основа для новых российско-американских отношений конкуренции и взаимодействия, а пока нужно сосредоточиться на постепенном снижении уровня конфронтации, а в перспективе – на поиске условий выхода из нее.

США. Россия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 30 января 2020 > № 3305440 Дмитрий Тренин

ПУСТЬ РОССИЯ БУДЕТ РОССИЕЙ

ТОМАС ГРЭМ

Заслуженный сотрудник Совета по международным отношениям, работал старшим директором по России в Совете по национальной безопасности при президенте Джордже Буше.

АРГУМЕНТ В ПОЛЬЗУ ПРАГМАТИЧНОГО ОТНОШЕНИЯ К МОСКВЕ

Опубликовано в журнале Foreign Affairs, № 6, 2019 год. © Council on Foreign Relations, Inc.

После окончания холодной войны все президенты США обещали улучшить отношения с Россией. Однако каждый раз эти планы оказывались несбыточной мечтой. Билл Клинтон, Джордж Буш-младший и Барак Обама намеревались интегрировать Россию в евроатлантическое сообщество и сделать ее партнером в построении либерального мирового порядка. Но по окончании президентского срока каждого из них отношения с Россией становились гораздо хуже, чем до их прихода в Белый дом. Россия тем временем отдалялась все больше и больше.

Президент Дональд Трамп обещал наладить тесное партнерство с Владимиром Путиным. Однако его администрация лишь ужесточила тот конфронтационный подход, который взяла на вооружение администрация Обамы после того, как Москва начала агрессию против Украины в 2014 году. Россия не намерена сдавать позиции на Украине; она все более дерзко противостоит Соединенным Штатам в Европе и на Ближнем Востоке и продолжает вмешиваться в американские выборы.

Политика, проводимая четырьмя президентскими администрациями в отношении России, потерпела фиаско потому, что независимо от общей тональности, примирительной или конфронтационной, она базировалась на неизменной иллюзии: правильная стратегия США может принципиально изменить представление России о своих собственных интересах и ее фундаментальное мировоззрение. Было ошибочно основывать политику на предположении, что Россия присоединится к сообществу либеральных демократий, но не меньшей ошибкой было думать, будто более агрессивный подход заставит ее отказаться от своих жизненно важных интересов.

Для начала стоит признать, что отношения Вашингтона и Москвы были в принципе конкурентными с того момента, когда Соединенные Штаты стали мировой державой в конце XIX века, и что они остаются таковыми по сей день. Эти две страны отстаивают совершенно разные концепции мирового порядка. Они преследуют противоположные цели в региональных конфликтах – например, в Сирии и на Украине. Республиканская, демократическая традиция США прямо противоположна традициям России с ее длительной историей автократического правления. С практической и идеологической точек зрения тесное партнерство между этими двумя государствами не может быть устойчивым. В нынешнем международном климате американские политики должны естественным образом прийти к пониманию этого.

Намного труднее будет признать, что изгнание и изоляция России, скорее всего, будет контрпродуктивной мерой, с помощью которой вряд ли удастся чего-то добиться. Даже в случае уменьшения ее относительной мощи Россия останется ключевым игроком на мировой арене благодаря значительному ядерному арсеналу, обильным природным ресурсам, центральному положению в Евразии, праву вето в Совете Безопасности ООН и высококвалифицированным кадрам. Сотрудничество с Россией необходимо для совместной борьбы с глобальными вызовами и угрозами, такими как изменение климата, распространение ядерного оружия и терроризм. Ни от одной страны в мире (за исключением Китая) не зависит решение такого количества стратегических и экономических проблем, считающихся важными для США, как от России. И необходимо добавить, что никакая другая страна не способна уничтожить Соединенные Штаты за 30 минут.

Более сбалансированная стратегия сдержанной конкуренции не только снизила бы риск ядерной войны, но и стала бы основой для сотрудничества и совместного поиска ответов на глобальные вызовы. Более продуманные отношения с Россией помогут гарантировать безопасность и стратегическую стабильность в Европе, хотя бы немного упорядочить ситуацию на Ближнем Востоке, а также контролировать подъем Китая. Требуя от России умерить амбиции и вести себя более сдержанно, американские политики должны быть готовы отказаться от своих краткосрочных целей, особенно в части урегулирования кризиса на Украине, для выстраивания более продуктивных отношений с Москвой.

Прежде всего, политики США должны взглянуть на Россию без сантиментов или идеологических клише. В новой стратегии построения отношений с Россией необходимо отказаться от архаичного мышления, свойственного предыдущим администрациям, и стремиться к поступательному развитию взаимодействия, исходя из долгосрочных интересов Соединенных Штатов. Вместо того, чтобы пытаться убедить Москву пересмотреть российские интересы, Вашингтону необходимо доказать, что эти интересы надежнее продвигать посредством взвешенной конкуренции и сотрудничества с США.

Конец иллюзии

Делая акцент на партнерство и интеграцию сразу после окончания холодной войны, Вашингтон в принципе неверно понимал российские реалии, полагая, что страна переживает подлинные демократические преобразования и что она слишком слаба, чтобы сопротивляться политике, проводимой США. Вне всякого сомнения, в начале 1990-х гг. предположение, что Россия избавляется от своего авторитарного прошлого, не казалось притянутым за уши. С точки зрения Америки, холодная война закончилась торжеством западной демократии над советским тоталитаризмом. Страны бывшего советского блока начали демократизацию после революций 1989 года. Набиравшая силу глобализация подпитывала убеждение, что демократия и свободный рынок – путь к процветанию и стабильности в грядущие десятилетия. Лидеры новой России – президент Борис Ельцин и окружавшие его динамичные молодые реформаторы – объявили о приверженности курсу на всеобъемлющие политические и экономические реформы.

Но уже в 1990-е гг. по некоторым признакам можно было судить, что эти предпосылки были изначально неверны. Вопреки преобладавшему на Западе мнению, распад Советского Союза ознаменовал не демократический прорыв, а победу популиста Ельцина над советским лидером Михаилом Горбачёвым, который оказался более убежденным демократом, организовавшим самые свободные и справедливые выборы в истории современной России. В России имелось мало устойчивых национальных демократических традиций, из которых можно было черпать вдохновение, а политическое сообщество оставалось шатким и слабым: на таком фундаменте невозможно построить функциональную демократию. Положение усугублялось тем, что государственные институты стали жертвой хищных олигархов и региональных «баронов». В стране орудовали безжалостные банды, нередко прибегавшие к кровавым разборкам в стремлении завладеть активами некогда полностью государственной экономики. Коммунисты старой закваски и советские патриоты противостояли более прогрессивным силам. В стране воцарился политический хаос.

Он усугублялся на протяжении 1990-х гг., и дело дошло до того, что многие наблюдатели реально опасались распада России, как это случилось в начале десятилетия с Советским Союзом. Задача восстановления порядка легла на плечи ельцинского преемника Путина. Хотя он использовал демократическую риторику, разъясняя свои планы, в документе под названием «Россия на рубеже тысячелетий» (опубликованном 30 декабря 1999 г.) он дал ясно понять, что намерен вернуться к традиционной российской модели сильного и в высшей степени централизованного авторитарного государства. «Россия, – писал он, – не скоро станет, если вообще станет, вторым изданием, скажем, США или Англии, где либеральные ценности имеют глубокие исторические традиции… Крепкое государство для россиянина – не аномалия, не нечто такое, с чем следует бороться, а, напротив, источник и гарант порядка, инициатор и главная движущая сила любых перемен».

Официальные лица в США прекрасно видели препятствия на пути демократических реформ и не были слепы в отношении подлинных намерений Путина. Однако приятное чувство, оставшееся у них после победы в холодной войне, заставляло настаивать на том, что партнерство с Россией должно опираться на общие демократические ценности; одних лишь общих интересов было мало. Чтобы заручиться общественной поддержкой, каждая администрация заверяла американцев, что лидеры России привержены демократическим реформам и процедурам. Начиная с 1990-х гг. Белый дом во многом измерял успех своего подхода прогрессом России на пути к становлению более крепкой и функциональной демократии. Это был довольно неопределенный проект, успех которого едва ли зависел от усилий или влияния США. Неудивительно, что стратегия потерпела крах, когда стало невозможно заполнить пропасть между данной иллюзией и все более авторитарной российской реальностью. Для Клинтона момент истины наступил после того, как Ельцин утвердил новое правительство консерваторов и коммунистов после финансового коллапса 1998 г.; для Буша – когда Путин начал подавлять деятельность гражданского общества, реагируя на украинскую «оранжевую революцию» в 2004 г.; а для Обамы – когда Путин объявил в 2011 г., что после длительного пребывания в должности премьер-министра он снова будет баллотироваться на пост президента.

Вторая ошибочная предпосылка – будто у России нет сил, чтобы бросить вызов Соединенным Штатам, также выглядела правдоподобной в период с 1991 по 1998 годы. От некогда грозной Красной Армии, оказавшейся на голодном пайке, осталась лишь тень её былого могущества. Россия зависела от финансовой поддержки Запада, пытаясь сохранять на плаву экономику и правительство. В этих обстоятельствах администрация Клинтона, как правило, добивалась поставленных целей, когда вмешивалась в события на Балканах или расширяла НАТО, не встречая серьезного противодействия России.

Однако предпосылка стала менее правдоподобной, когда экономика России начала быстро восстанавливаться. Путин прибрал власть к рукам и восстановил порядок, прижав олигархов и региональных «баронов». Впоследствии он начал кампанию по модернизации вооруженных сил. Однако администрация Буша, убежденная в беспрецедентной мощи «однополярного момента», не проявляла большого уважения к обновленному военному потенциалу России. Буш вышел из Договора по противоракетной обороне (ПРО), продолжил расширение НАТО и приветствовал так называемые «цветные революции» в Грузии и на Украине с их антироссийской подоплекой. Аналогичным образом администрация Обамы, хотя уже и не была так уверена в мощи Америки, по-прежнему не считалась с Россией. Когда в 2011 г. начались волнения, названные «арабской весной», Обама заявил, что сирийский президент Башар Асад, проводник российского влияния на Ближнем Востоке, должен уйти. Вашингтон также не обратил особого внимания на возражения России, когда США и их союзники превысили выданный им Советом Безопасности ООН мандат на вмешательство в ливийские события и вместо защиты гражданского населения, оказавшегося в зоне военных действий, провели операцию по свержению ливийского диктатора Муаммара Каддафи.

Россия спустила администрации Буша и Обамы с небес на землю. Российское вторжение в Грузию в 2008 г. продемонстрировало, что Москва накладывает вето на дальнейшее расширение НАТО посредством применения военной силы против потенциальных новых членов альянса. Аналогичным образом захват Россией Крымского полуострова и дестабилизация восточной Украины в 2014 г. шокировали администрацию Обамы, которая ранее приветствовала изгнание Виктора Януковича – пророссийского президента Украины. Год спустя военная интервенция России в Сирии спасла Асада от неминуемого поражения от рук повстанцев, получавших поддержку и помощь США.

Воля к власти

Сегодня почти все в Вашингтоне отказались от мысли, будто Россия находится на пути к демократии, и администрация Трампа считает Россию стратегическим конкурентом. Подобная коррекция курса давно назрела. Вместе с тем нынешняя стратегия наказания и изоляции России также ущербна. Она не только игнорирует очевидный факт, что Соединенные Штаты не смогут изолировать Россию против воли таких крупных держав как Китай и Индия, но и содержит ряд серьезных ошибок.

С одной стороны, стратегия преувеличивает мощь России и демонизирует Путина, из-за чего отношения превращаются в борьбу с нулевой суммой, когда единственным приемлемым исходом любого спора становится капитуляция России. Однако внешняя политика Путина была менее успешной, чем афишировалось. Его действия на Украине, нацеленные на предотвращение включения страны в западные структуры и сообщества, лишь сильнее сплотили Украину с Западом и заставили НАТО вернуться к первоначальной миссии сдерживания России. Вмешательство Путина в американские выборы осложнило отношения с США, нормализация которых нужна России для увеличения притока иностранных инвестиций и создания долгосрочной альтернативы избыточной стратегической зависимости от Китая.

В отсутствие согласованных действий Запада Путин сделал Россию главным игроком во многих геополитических конфликтах – прежде всего, в Сирии. Но ему еще предстоит доказать, что он может положить конец любому конфликту с целью закрепления преимуществ России. В период экономической стагнации и распространения социально-экономического недовольства в обществе его активная внешняя политика рискует довести страну до истощения или перенапряжения. В этих обстоятельствах Путину нужно урезать расходы. И это открывает перед Соединенными Штатами новые возможности для возвращения к дипломатии и снижения остроты конкурентной борьбы с Россией при одновременной защите интересов США.

Еще один изъян нынешней американской стратегии в ее изначальной предпосылке, что Россия – это клептократия в чистом виде, лидерами которой движет только один мотив: сохранить богатство и обеспечить выживание. В основе этой политики лежит предположение, что российские олигархи и официальные лица, находящиеся под санкциями, окажут давление на Путина и потребуют, например, изменить политику на Украине или свернуть вмешательство России в американские внутренние дела. Ничего подобного не происходит, потому что Россия в большей мере является патримониальным государством, в котором личное богатство и положение в обществе в конечном итоге зависит от властей предержащих.

Американские политики также повинны в том, что не считаются всерьез с желанием России иметь имидж великой державы. По многим меркам Россия действительно слаба: ее экономика – лишь малая доля американской экономики, по стандартам Соединенных Штатов население России нездорово, а инвестиции России в высокие технологии намного отстают от американских вложений в этот сектор. Однако российские лидеры уверены, что для выживания их страна должна быть великой державой – одной из нескольких стран, определяющих структуру, суть и направление мировой политики, и в погоне за этим статусом они готовы переносить серьезные лишения. Этот менталитет был движущей силой поведения России на мировой арене со времен Петра Первого, который около 300 лет назад привел свое государство в Европу.

После распада Советского Союза российские лидеры сосредоточились на восстановлении великодержавного статуса России подобно тому, как поступили их предшественники после национального унижения в Крымской войне 1850-х гг. и после гибели Российской империи в 1917 году. Как писал Путин два десятилетия тому назад, «впервые за последние 200–300 лет Россия стоит перед лицом реальной опасности оказаться во втором, а то и в третьем эшелоне государств мира. Чтобы этого не произошло, необходимо огромное напряжение всех интеллектуальных, физических и нравственных сил нации … Все сейчас зависит только от нашей способности осознать степень опасности, сплотиться, настроиться на длительный и нелегкий труд».

Часть этой задачи – противодействие Соединенным Штатам. По мнению Путина, именно они составляют главное препятствие для великодержавных устремлений России. В отличие от амбициозных представлений Вашингтона об однополярном мире Кремль настаивает на построении многополярного мира. Если говорить конкретнее, Россия стремится подорвать позиции Вашингтона, противодействуя его интересам в Европе и на Ближнем Востоке, а также пытаясь запятнать репутацию США как образцовой демократии посредством вмешательства в выборы и усугубления внутриполитического разлада в Америке.

Мир России

Стремясь восстановить великодержавный статус, Россия бросает геополитические вызовы Соединенным Штатам. Эти вызовы проистекают из вековых проблем России, вынужденной защищать огромную малонаселенную и многонациональную страну, лишенную физических заслонов и граничащую либо с могущественными государствами, либо с нестабильными территориями. Россия справлялась с этим, жестко контролируя внутриполитическую ситуацию, создавая буферные зоны на границах и не допуская формирования сильной коалиции соперничающих держав. Сегодня подобный подход противоречит интересам США в Китае, Европе, на Украине и Ближнем Востоке.

Ни одна часть Восточной Европы и бывшего СССР не представляется российским политикам более важной, чем Украина, которая стратегически позиционируется как путь на Балканы и в Центральную Европу, обладает огромным экономическим потенциалом и считается колыбелью великой русской цивилизации. Когда народное восстание 2014 г., поддержанное Вашингтоном, угрожало вывести Украину из орбиты российского влияния, Кремль захватил Крым и спровоцировал мятеж в восточной части Донбасса. То, что Запад счел вопиющим нарушением международного права, Кремль истолковывал как право на самооборону.

Глядя на Европу в целом, российские лидеры видят одновременно конкретную угрозу и сцену для демонстрации величия России. С практической точки зрения шаги, предпринятые Европой в направлении политического и экономического объединения, были чреваты появлением на границах России огромного образования, которое, подобно Соединенным Штатам, значительно превосходило бы Россию по численности населения, материальному богатству и силе. Психологически Европа по-прежнему возбуждает великодержавные амбиции России. За три прошедших столетия Россия не раз демонстрировала мастерство в ходе великих европейских сражений, вела искусную дипломатию и большую игру. Например, после поражения Наполеона в 1814 г. именно российский император Александр I принял ключ от Парижа. Объединение Европы и продолжающаяся экспансия НАТО привели к вытеснению России с европейского поля и к уменьшению ее влияния на европейскую политику. Поэтому Кремль удвоил усилия по углублению разногласий и линий размежевания между европейскими странами, а также начал сеять в умах политических лидеров уязвимых стран НАТО сомнения относительно приверженности их союзников обязательствам по коллективной обороне.

Россия вернулась на Ближний Восток после 30 лет отсутствия. Поначалу Путин вмешивался в сирийские события, чтобы защитить своего подопечного Асада и не допустить победы радикальных исламистских сил, которые поддерживали связи с экстремистами внутри России. Но после того, как он спас давнего друга, амбиции начали расти ввиду отсутствия решительных действий американцев в этой арабской стране. Россия решила использовать Ближний Восток в качестве арены для демонстрации своих претензий на статус великой державы. Действуя в обход миротворческого процесса под эгидой ООН, в котором США остаются главным игроком, Россия объединила усилия с Ираном и Турцией в поиске окончательного разрешения кризиса в Сирии. Для снижения риска прямой конфронтации между Ираном и Израилем Россия укрепила дипломатические связи с Израилем. Она восстановила отношения с Египтом и начала работать с Саудовской Аравией, чтобы взять под контроль цены на нефть.

Москва также продолжила курс на сближение с Китаем для создания стратегического противовеса Соединенным Штатам. Эти отношения помогли противостоять влиянию США в Европе и на Ближнем Востоке. Но у Вашингтона более серьезную озабоченность должно вызывать потенциальное расширение возможностей Пекина благодаря его сотрудничеству с Россией. Москва помогла Китаю выйти на рынки стран Центральной Азии и (в меньшей степени) на рынки Европы и Ближнего Востока. Она предоставила Китаю доступ к природным ресурсам по выгодным ценам и продала ему свои продвинутые военные технологии. Короче, Россия всячески способствует усилению Китая в качестве грозного конкурента Соединенных Штатов.

Нынешняя более самонадеянная внешняя политика Москвы отражает не столько возросшую силу страны (в абсолютном выражении ее потенциал не слишком увеличился), сколько ее веру в то, что на фоне нерешительности США ее относительная мощь возрастает. Одним из главных мотивов проведения Россией наступательной политики на мировой арене является устойчивый страх, боязнь того, что в долгосрочной перспективе возможно опасное отставание от Соединенных Штатов и от Китая. В российской экономике наблюдается застой, и даже по официальным прогнозам надежды на значительный прорыв в следующем десятилетии практически нет. Россия не может вкладывать столько же средств, сколько инвестируют два ее главных конкурента, в такие важные технологии, как искусственный интеллект, биоинженерные решения и роботизация. А ведь в будущем именно они будут определять суть силы и мощи страны. Возможно, Путин демонстрирует жёсткость сейчас, когда относительная мощь его страны возросла, чтобы лучше позиционировать Россию в новом многополярном мировом порядке, формирование которого происходит у него на глазах.

Между приспособлением и сопротивлением

Вызов, который современная Россия бросает США, не связан с экзистенциальной борьбой между этими странами в годы холодной войны. Скорее, это более ограниченное соперничество между великими державами с конкурирующими стратегическими интересами и задачами. Если Соединенные Штаты сумели договориться с Советским Союзом об укреплении мира и безопасности, продвигая при этом американские интересы и ценности, то, конечно же, они могут сделать то же самое и с современной Россией.

Начав с Европы, политикам США следует отказаться от расширения НАТО еще дальше на бывшие советские территории. Вместо того чтобы обхаживать страны, которые НАТО не готово защищать военными средствами (достаточно вспомнить вялую реакцию на российскую агрессию против Грузии и Украины), альянсу следует упрочивать внутренние связи и заверить уязвимые страны блока в приверженности обязательствам по коллективной обороне. Прекращение дальнейшего расширения НАТО на Восток устранит главную причину посягательств России на суверенитет бывших советских республик. Однако Соединенным Штатам нужно продолжать сотрудничество с этими странами в сфере безопасности, поскольку к подобным связям Россия относится терпимо.

До сих пор Соединенные Штаты настаивали на том, что для Украины остается возможность присоединения к НАТО. Вашингтон категорически отвергает включение Крыма в состав России и требует завершения конфликта в Донбассе на основании соглашения, подписанного в Минске в 2015 г. и предусматривающего особый автономный статус сепаратистских регионов внутри воссоединенной Украины. При таком подходе ситуация почти не сдвигается с мертвой точки. Конфликт в Донбассе продолжается, и Россия пускает все более глубокие корни в Крыму. Борьба с Россией отвлекает Украину от давно назревших реформ – страна страдает от коррупции, политической неопределенности и экономической отсталости. Избрание нового президента Владимира Зеленского, сторонники которого сейчас доминируют в парламенте, создало возможность для всеобъемлющего разрешения кризиса.

Необходимо пойти на два компромисса. Во-первых, чтобы успокоить Россию, Соединенным Штатам следует сказать Украине, что членство в НАТО снимается с повестки дня, но при этом продолжать углублять двустороннее сотрудничество с Киевом в вопросах безопасности. Во-вторых, Киеву следует признать включение Крыма в состав России в обмен на согласие Москвы на полное воссоединение Донбасса с Украиной без какого-либо особого статуса. Всеобъемлющее соглашение должно предусматривать компенсации Украине за утраченное в Крыму имущество, гарантии беспрепятственного доступа к прибрежным ресурсам и прохода через Керченский залив к портам на Азовском море. По мере реализации этих договоренностей США и Евросоюз постепенно снимали бы санкции с России. В то же время они могли бы предложить Украине существенную финансовую поддержку для облегчения реформ, исходя из того, что сильная, процветающая Украина – лучшее средство сдерживания российской агрессии в будущем и необходимый фундамент для построения более конструктивных российско-украинских отношений.

Первоначально такой подход будет скептически воспринят в Киеве, Москве и других странах Европы. Но Зеленский главную ставку в своей предвыборной программе сделал на разрешение конфликта в Донбассе, а Путин приветствовал бы любую возможность перенаправить средства и внимание на противодействие поднимающейся в России волне социально-экономических выступлений. Тем временем европейские лидеры устали от украинских проблем и хотят нормализации отношений с Россией, не отказываясь при этом от принципов европейской безопасности. Настало время смелой дипломатии, которая позволила бы всем сторонам заявить о частичной победе и смириться с жесткими реалиями: НАТО не готово принять в свой состав Украину, Крым не вернется к Украине, а сепаратистское движение в Донбассе нежизнеспособно без активной поддержки Москвы.

Более умная стратегия в отношении России не будет сбрасывать со счетов последствия военного вмешательства Кремля на Ближнем Востоке. Главные вызовы для США в этом регионе исходят от Ирана, а не от России. У Москвы свои интересы в Иране, которые не всегда совпадают с интересами Вашингтона, но вовсе необязательно противостоят им. Как и Соединенные Штаты, Россия не хочет, чтобы у Тегерана появилось ядерное оружие, поэтому она поддержала ядерную сделку с Ираном, так называемый Совместный всеобъемлющий план действий. Правда, администрация Трампа вышла из этой сделки в 2018 году. Как и Соединенные Штаты, Россия не хочет, чтобы Иран доминировал на Ближнем Востоке. Москва стремится добиться нового равновесия в регионе, хотя и не в той конфигурации, какую предпочел бы видеть Вашингтон. Кремль работает над улучшением отношений с другими региональными державами, такими как Египет, Израиль, Саудовская Аравия и Турция. Ни одна из этих стран не поддерживает теплые или дружеские отношения с Ираном. Россия уделяет особое внимание Израилю, позволяя ему наносить удары по позициям Ирана и «Хезболлы» в Сирии. Если бы США уважительно отнеслись к ограниченным интересам России в Сирии и приняли Россию в качестве регионального игрока, они, вероятно, смогли бы убедить Кремль делать больше для сдерживания агрессивного поведения Ирана. Администрация Трампа уже движется в этом направлении, но нужны еще более энергичные усилия.

Вашингтон должен также обновить подход к сдерживанию гонки вооружений. Соглашения, работавшие последние 50 лет, утратили актуальность. Мир движется к многополярному порядку – в частности, Китай активно модернизирует вооруженные силы. Страны разрабатывают передовые образцы обычных вооружений, способные уничтожать хорошо защищенные и укрепленные цели, которые когда-то были уязвимы только для ядерного оружия, а также кибероружие, способное выводить из строя командно-штабные системы управления. В результате разрушается режим контроля над вооружениями. Администрация Буша вышла из Договора по ПРО в 2002 г. – президент назвал этот договор «устаревшей реликвией» времен холодной войны. А в 2019 г. администрация Трампа вышла из Договора о ликвидации ракет средней и меньшей дальности, который она высмеяла как неэффективный и безнадежно устаревший.

Вместе с тем Соединенным Штатам следует продлить новый Договор о сокращении стратегических наступательных вооружений (СНВ), подписанный в 2010 году. Срок его действия истекает в 2021 году. Россия выступает за его продление, а администрация Трампа колеблется. Этот документ содействует прозрачности в отношениях между двумя странами и может укрепить доверие между ними, что немаловажно в эпоху натянутых отношений. Однако договор не сдерживает ускоряющуюся гонку все более мощных и изощренных вооружений. Например, наиболее многообещающие системы вооружений – сверхзвуковое оружие и кибероружие – не подпадают под действие СНВ. Политикам нужно разработать режим контроля над вооружениями с учетом современных, быстро развивающихся технологий, который включал бы и другие крупные державы. Хотя на определенном этапе Китай нужно подключить к этому процессу, Соединенным Штатам и России следует показать пример, как они это делали раньше, поскольку они накопили уникальный опыт учета теоретических и практических требований стратегической стабильности, а также принятия соответствующих мер по контролю над вооружениями. Вашингтону и Москве нужно разработать новый режим контроля над вооружениями, а затем подкрепить его многосторонней поддержкой.

Что касается стратегических проблем ядерных вооружений и других вопросов, то США не удастся предотвратить укрепление Китая, но они могут направить растущую китайскую мощь по пути, соответствующему американским интересам. Соединенным Штатам следует подключить Россию к этой работе вместо того, чтобы толкать ее в объятия Китая, как они это делают в настоящее время. Конечно, невозможно настроить Россию против Пекина, поскольку у нее есть веские основания для добрососедских отношений с Китаем, уже превосходящим Россию как великая держава. Однако США могли бы содействовать иному раскладу сил в Северо-Восточной Азии, который служил бы их целям.

Для этого американским политикам нужно способствовать умножению у России альтернатив Китаю. Это улучшит переговорные позиции Кремля и снизит риск перекоса в соглашениях между Москвой и Пекином в сфере безопасности в пользу Китая, как это происходит сейчас. По мере улучшения отношений между США и Россией в других областях Соединенным Штатам следует сосредоточиться на снятии санкций, которые сдерживают инвестиции Японии, Южной Кореи и США на российском Дальнем Востоке и создание совместных предприятий с участием российских компаний в Центральной Азии. Увеличение возможностей дало бы Кремлю больше рычагов воздействия во взаимоотношениях с Китаем, что выгодно Вашингтону.

Усилия Вашингтона по снижению конкуренции на региональном уровне могли бы убедить Россию уменьшить масштаб вмешательства в выборы, но эту проблему так быстро не решить. Определенное вмешательство России и других стран неизбежно в современном взаимосвязанном мире. Поскольку европейские демократии сталкиваются с похожими вызовами, Соединенным Штатам нужно работать с союзниками над общим согласованным и решительным реагированием на подобные киберугрозы. Должны быть проведены какие-то «красные линии» в отношении поведения России. Например, американским официальным лицам следует заявить о недопустимости компьютерных взломов, превращения украденной информации в оружие или искажения данных, включая списки избирателей и подсчет голосов. В случае согласованного обмена разведданными и опытом и проведения совместных операций США и их союзники смогут обезопасить важную электоральную инфраструктуру, противодействуя подрывной деятельности России с помощью уголовного преследования и точечных санкций, а также наносить превентивные контрудары в киберпространстве, когда это уместно.

Российские пропагандистские СМИ, такие как телеканал «Россия сегодня», радио «Спутник» и социальные сети, представляют собой более сложную проблему. Однако уверенное в себе, зрелое и искушенное демократическое общество должно легко сдерживать эту угрозу, не пытаясь при этом лихорадочно блокировать сайты и аккаунты в «Твиттере» с нежелательным контентом. В условиях межпартийного озлобления внутри Соединенных Штатов СМИ и политический класс преувеличивают угрозу, обвиняя Россию в провоцировании внутриполитических разногласий. При этом опасно сужается пространство для дебатов, поскольку американцам внушают, что любые мнения, совпадающие с официальной позицией России, – часть кампании влияния, инспирированной Кремлем. Более конструктивным подходом со стороны США и других демократий было бы повышение осведомленности широкой общественности об искусстве манипулирования сознанием, которым хорошо владеют средства массовой информации, а также улучшение навыков критического чтения разных материалов. При этом не стоит отказываться от энергичных дебатов, являющихся жизненной силой любого демократического общества. Некоторые скандинавские страны и прибалтийские государства прилагают значительные усилия для решения этих задач, но Соединенные Штаты отстают от них в этом вопросе.

Повышая защищенность своих систем и осведомленность граждан, США также должны вовлекать Россию в установление правил поведения в киберпространстве. Даже если на практике эти нормы не полностью соблюдаются, они помогут сдерживать и ограничивать наиболее возмутительное поведение и действия – наподобие того, как Женевские соглашения сдерживают вооруженные конфликты.

Предлагаемое сочетание компромиссов и мер противодействия учитывает интересы России и американской мощи. Данный подход резко отличается от тех, к которым американские администрации прибегали со времен окончания холодной войны. Прежние стратегии опирались на неверное истолкование намерений России, а их авторы отказывались признавать ограниченность возможностей Соединенных Штатов. Во многих отношениях данная стратегия олицетворяла бы возврат к традициям внешней политики США, сложившимся до окончания холодной войны.

Главная традиция всегда заключалась в предусмотрительных действиях, терпеливом проведении внешней политики на протяжении длительного времени. Что касается краткосрочной перспективы, то, согласно этой традиции, нужно довольствоваться постепенным прогрессом и пошаговыми завоеваниями. Соединенные Штаты не боялись идти на компромиссы (приспосабливаться), потому что были уверены в своих ценностях и в будущем триумфе. Они сознавали свою силу, но понимали ограниченность возможностей и уважительно относились к потенциалу и способностям противника. Это тонкое понимание было характерно для стратегий всех американских президентов во время холодной войны и позволяло справляться с вызовами, которые бросала им Москва. Вернувшись к истокам своего славного прошлого, США смогут справиться с теми вызовами, которые существуют сегодня.

Россия. США > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 30 января 2020 > № 3305439 Томас Грэм

ГЛОССАРИЙ

Вместе с замечательными авторами мы попробовали составить перечень наиболее важных понятий, которые употребляются для описания российской внешней политики: великодержавие, гибридная война, мессианизм, прагматизм, национальный интерес, равноправие, стратегия, стратегическая стабильность, суверенитет, справедливость. Это не классические словарные статьи, которые должны быть дистиллированными по определению, а осмысление, как те или иные понятия преломляются в прикладной деятельности.

В – Великодержавие - Андрей Цыганков

Г – Гибридная война - Василий Кашин

М – Мессианизм - Иван Сафранчук

П – Прагматизм - Мария Ходынская-Голенищева

Н – Национальный интерес - Павел Цыганков

Р – Равноправие - Николай Косолапов

С – Справедливость - Вера Агеева

С – Стратегия - Андрей Сушенцов

С – Стратегическая стабильность - Дмитрий Суслов

С – Суверенитет - Александр Филиппов

В – великодержавие

Андрей Цыганков

В теории международных отношений великодержавность связывают не только с независимостью внешней политики и безопасностью страны, но и с возможностями и влиянием, которыми обладают лишь немногие государства в мире. При этом в понятие «великая держава» вкладываются разные смыслы. Для одних речь идет о материально-силовых возможностях, для других – о статусе и престиже, для третьих – об идейно-политическом измерении и способности вести за собой силой примера. Наиболее упрощенной выглядит трактовка великодержавности представителями американского неореализма, для которого все государства одинаковы и различаются лишь силовым потенциалом.

Державное мышление отличают, по крайней мере, три принципа. Во-первых, державники выступают за раздельное рассмотрение роли внутренних и внешних факторов в развитии общества. Они убеждены в приоритетности факторов международного окружения как наименее подверженных контролю и наиболее потенциально дестабилизирующих. Внешняя политика, следовательно, не может быть лишь отражением потребностей внутреннего развития, но должна отвечать на международные вызовы. Во-вторых, державники исходят из постоянства геополитических интересов государства. У государства нет постоянных друзей и врагов, а есть лишь постоянные интересы – вслед за лордом Пальмерстоном эту максиму нередко повторяют и российские державники. Державники могут выступать сторонниками национальной идеологии, если она не сковывает государство, а помогает сформулировать и защитить его интересы. Третий принцип связан со вторым и сводится к гибкости внешнеполитических союзов. Если у государства нет миссии, но есть постоянные национальные интересы, то руководители государства должны быть готовы сотрудничать с кем угодно, но ровно настолько, насколько это необходимо для соблюдения державного интереса.

За общими компонентами и принципами (велико)державности скрываются различные исторические условия ее формирования. Каждая держава национально и исторически своеобразна, по-своему решает возникающие перед ней задачи и вкладывает в обоснование значимости избранных решений свой смысл. Для России великодержавность исторически определялась важностью сохранения внутреннего единства территориально протяженного и социально-разнородного государства. Ее смыслом является конструкция сильного, способного к управлению сложной страной государства. Без такого государства трудно представить себе собирание земель и укрепление границ в московский период, нанесение поражения сильнейшей в начале XVIII века шведской державе, участие в поддержании европейского баланса сил в XIX столетии и создание советского строя в XX веке.

Своеобразие внешних условий России включает в себя протяженность сухопутных границ, соседство с мощными государствами, пограничное положение между западной и незападной цивилизациями и другие факторы. Следует подчеркнуть и то, что в силу относительной геополической удаленности, размера и православия Россия не является органической частью Европы. Но она стремилась слиться с западным миром, при этом утверждая себя в качестве самостоятельной, культурно своеобразной державы.

Русская великодержавность подразумевает наличие (1) сферы культурно-ценностного влияния в Евразии и Европе, (2) политико-экономической самодостаточности и (3) военного потенциала, достаточного для нанесения поражения любой другой державе. Понимаемая таким образом великодержавность обеспечивает достижение стратегических целей выхода в Европу, поддержания особых доверительных отношений с Востоком и сохранения определяющего влияния на евразийском материке.

Разделяя сформулированный набор принципов мышления, русские державники представляют собой неоднородную группу, различаясь предлагаемыми стратегиями достижения целей государства. С некоторой долей упрощения можно выделить три основные группы.

К первой относятся те, кто исторически выступал за союз с Западом против общих угроз. Примерами такого сотрудничества могут быть попытки России участвовать в Первой северной войне против Швеции (1655–1660) в союзе с другими европейскими государствами. Чуть позже Россия присоединилась к Священной лиге для противостояния Оттоманской империи, подписав в этих целях в 1686 г. договор о вечном мире с Польшей, своим давним соперником. Петр I начинал свое правление с посольского путешествия, преследовавшего целью объединение европейских государств против шведской угрозы. Провозглашение России «европейской державой» и екатерининское участие в Семилетней войне укладывается в то же понимание методов державничества. Еще более важный пример – Священный союз, заключенный Александром I с другими европейскими государствами во имя предотвращения опасности, подобной той, которая еще недавно исходила от наполеоновской Франции. Во второй половине ХIХ и в ХХ столетии примерами союзов с западными странами против общей угрозы были Антанта, попытка создать антигитлеровскую коалицию в преддверии Второй мировой войны, а также открытие Второго фронта в целях нанесения поражения фашизму. В ХХI веке Россия пыталась выстроить единый союз с Западом против международного терроризма.

Ко второй группе русских державников относятся выступающие за гибкую союзническую политику, не замкнутую на странах Запада как приоритетных партнерах. В условиях, когда России не удавалось достичь целей в союзе с западными странами или добиться их поддержки, российские правители нередко уходили в относительную изоляцию для перегруппировки сил, или получения «передышки» (Владимир Ленин). В начале ХVII века после нескольких поражений в противостоянии с Польшей Россия не выходила из изоляции до 1654 г., когда она начала новое наступление присоединением Украины. В XVIII веке Россия взяла двадцатилетнюю паузу, заняв позицию нейтралитета в войне со Швецией для финансового и демографического оздоровления. После поражения в Крымской войне Россия «сосредотачивалась», проводя в жизнь политику гибких союзов, пока не смогла наконец восстановить утраченные позиции на Черном море. «Мирное сосуществование» большевиков и сталинская теория «социализма в отдельной взятой стране» тоже относились к попыткам ослабить внешнеполитическую активность для укрепления страны, вышедшей из революции и гражданской войны. Наконец к этой же группе державного мышления можно относить попытки Евгения Примакова маневрировать между Западом, Китаем и Индией после окончания холодной войны.

Для третьего типа русского державного мышления характерна наступательность, в том числе в отношениях с Западом, если последний отказывается признать важнейшие внешнеполитические интересы России. Россия неоднократно утверждала свои интересы в одностороннем порядке, невзирая на критику западных стран. В XVII веке российское государство вело многочисленные войны с Польшей и Оттоманской империей, стремясь к укреплению границ и защите балканских славян. В XVIII веке Пётр нанес сокрушительное поражение Швеции, не вступая для этого в союз с европейскими государствами. В основном успешные войны с Турцией продолжились вплоть до Крымской войны, которую Россия проиграла благодаря поддержке, оказанной Турции Англией и Францией. После внутреннего выздоровления Россия вернулась к активной политике на Балканах, нанеся туркам новое поражение в 1870-е годы. В ХХ веке большевистская доктрина «мировой революции» стала ярким примером наступательного мышления, поскольку ставила под сомнение саму систему западных государств-наций. В 1920 г. большевики даже попытались вторгнуться в Польшу для смены правительства. Во время холодной войны наступательным был курс Советского Союза, стремившегося к укреплению геополитического влияния в мире, как, например, в период Карибского кризиса в 1962 г. или в случае ввода войск в Афганистан в 1979 году. После окончания холодной войны российская наступательность проявилась в вооруженном вмешательстве в конфликт Грузии и Южной Осетии, присоединении Крыма и вступлении в войну в Сирии.

В зависимости от того, какие коалиции выстраивали державники и какого рода политику защищали внутри страны, их идейными оппонентами были представители западнического или самобытно-цивилизационного мышления. Западники опасались, что державность ослабит страну внутренне, поскольку противопоставит отсталую в материально-технологическом и политическом отношении Россию передовому Западу. Связывая российскую идентичность с Европой, западники выступают за воспроизводство на российской почве европейских политических институтов и выстраивание приоритетных, стратегических отношений с европейскими странами. Представители цивилизационного мышления нередко поддерживали державников, считая великодержавность условием защиты национальных ценностей от внешних посягательств. В то же время сторонники русской самобытности могут оказаться в числе критиков державности, если считают, что она ослабляет общество. Например, для славянофилов национальные интересы и границы были вторичны, а главным являлось создание условий для свободного общинного труда и жизни в православной вере.

Державный тип мышления традиционно поддерживался широкими слоями общества, особенно если не требовал значительных жертв со стороны населения и не оборачивался внешнеполитическими поражениями. При этом державность нередко оказывалась для русского народа тяжелой ношей, если государство решало внешнеполитические задачи за счет напряжения общественных ресурсов. Подвергаясь многочисленным опасностям извне, русские консолидировались вокруг государства для сохранения свободы от внешних посягательств, но при этом теряли свободу внутреннюю. Со временем они утратили возможности свободного общинного хозяйствования («мир») и участия в управлении и выборах князя («вече»), создав централизованное патримониальное государство. По оценке историка Георгия Вернадского, «самодержавие и крепостное право стали ценой, которую русские заплатили за национальное выживание». Военная сила, имперское могущество и способность противостоять внешним вторжениям постепенно стали самоцелью государственной политики. Бедность и крепостное право превратились в средства ускоренной мобилизации армии. Власть нередко игнорировала назревшие потребности в реформах, видя в них опасность для сложившейся в России системы правления.

Ценой внутреннего перенапряжения было ослабление внутреннего и внешнего компонентов державности. Распад советского государства – пример такого перенапряжения в результате длительного противостояния более развитым странам Запада. Традиционные опоры державности, в задачу которых входит защита безопасности государства – армия и силовые структуры – оказались в униженном положении, в то время как укрепился класс нового «боярства», или олигархов. Деморализации армии способствовала запоздалая и плохо продуманная военная кампания по стабилизации в Чечне. Население, лишившись денежных накоплений в результате олигархических в своей основе экономических реформ, не поддерживало власть. В стране подняла голову преступность, и государство не успевало реагировать на массовые нарушения законности против граждан. Конфликт исполнительной и законодательной властей, приведший к использованию силы против парламента в октябре 1993 г., довершал картину чрезвычайного ослабления государства. Во внешней политике российское руководство стремилось проводить прозападный курс, по существу отказавшись от принципов державной политики.

Постепенно, во многом благодаря усилиям созданного Совета по внешней и оборонной политике и деятельности министра иностранных дел Евгения Примакова, понятие державности вернулось в политический лексикон в качестве одного из центральных. В 2000-е гг. в целом благоприятное внешнее окружение и отсутствие угрозы войны позволило руководству страны сосредоточиться на решении внутренних задач, связанных с экономической и политической стабилизацией. Результатом стало завершение военных действий на Северном Кавказе, относительная консолидация политического класса и восстановление способности проводить независимую внешнюю политику.

Будущее российской державности связано с выстраиванием новых международных коалиций в условиях мировой турбулентности и способностью руководства страны осуществить переход к новой модели государства. С первым дело обстоит лучше, чем со вторым. Державность во внешней политике способствовала восстановлению важных и утраченных в 1990-е гг. позиций. Выдержала проверку временем ориентация на укрепление баланса сил и престижа великой державы. Уходит в прошлое мир единственной сверхдержавы. Меняется и децентрализуется Европа. Россия разворачивается к Азии, реализуя проекты Большой Евразии, Шанхайской организации сотрудничества и другие. Перед страной открываются новые возможности налаживания международного сотрудничества за пределами западного мира.

Более трудным является переход к новой государственности. Он сопряжен с комплексом мер по преодолению политического наследия 1990-х гг., связанного не столько с сильным державным государством, сколько с его отсутствием. Экономическое пробуксовывание, коррупция, ориентация на стабильность вместо развития – «родимые пятна» российского капитализма, возникновение которого связано с залоговыми аукционами, рейдерством, экспортом энергоресурсов, а также неспособностью правительства реализовать единые принципы и правила в политике и экономике. В этой области державность во многом остается благим пожеланием. Впереди трудный период, требующий новых стратегий формирования сильного и легитимного государства.

Без создания такого государства державность не может считаться полностью состоявшейся. Для державников является аксиомой, что государство должно обладать значительной свободой от вмешательства не только внешних, но и внутренних групп интересов, без чего невозможно осуществление политической стратегии в интересах общества в целом. В частности, Примаков в должности премьер-министра пытался бороться с засильем Бориса Березовского и других олигархов ельцинской «семьи». Позднее, на посту руководителя Торгово-промышленной палаты он отстаивал важность выработки и соблюдения четких правил в отношении экономики и собственности, предупреждал об опасности силовых «наездов» на бизнес. Понимал он и опасности, связанные с чиновничьим засильем и коррупцией. Сильное государство должно быть правовым и опирающимся на институты, а не на чреватые злоупотреблениями неформальные связи. Сильная исполнительная власть нуждается в независимости судов, частичной региональной децентрализации, честных выборах и борьбе с коррупцией.

В эпоху глобальной нестабильности и перехода власти выживет тот, кто сумеет приспособить к своим нуждам внешние и внутренние условия. В мире происходит масштабная перекройка рынков, региональных систем и военно-политических союзов. Современная державность должна сочетать отстаивание важнейших интересов в мире с активным выстраиванием нового миропорядка и проведением необходимых для этого внутренних реформ. Твердость защиты суверенитета предусматривает гибкое умение создавать новое и желаемое в экономической, информационной, военной и политической сферах. С осуществлением такого курса сопряжено немало трудностей, включающих в себя не только риски противодействия развитым в материально-экономическом отношении державам, но и способность выбирать растущие сферы внутреннего развития и вкладываться в перспективные международные проекты.

Г – Гибридная война 

Василий Кашин

Понятие «гибридная война» прочно связалось на Западе с Россией после присоединения Крыма. Значительную роль в этом сыграло распространение мифа о наличии у России специальной стратегии противостояния, известной как «доктрина Герасимова». Ее существование к настоящему времени опровергнуто самими авторами мифа. Но история с «доктриной Герасимова» показательна: за российскую стратегию гибридной войны были выданы идеи аналогичной стратегии Соединенных Штатов. Они, в свою очередь, сформировались у российских военных и политиков на основе осмысления опыта «цветных революций» 2000-х гг. и «арабской весны» начала 2010-х годов.   

К моменту крымских событий военные теоретики не только на Западе, но и на Востоке осмыслили различные формы невоенного противоборства государств. Высокая стоимость и чудовищная опасность современной высокотехнологичной войны требовала найти такие формы участия в конфликтах, которые позволяли бы контролировать эскалацию и добиваться целей строго дозированным применением силы. 

Эти концепции (например, в опубликованной в 1999 г. книге «Война без границ» // Unrestricted Warfare китайских полковников Цяо Ляна и Ван Сянсуя) не сводятся к распространенным в настоящее время представлениям о гибридной войне. Речь идет о комплексной стратегии противостояния великих держав с применением неограниченного арсенала методов. 

Концепции гибридной войны упрощают борьбу между государствами. Государство, взявшее их на вооружение, получает пропагандистский инструмент для демонизации противника, но наносит удар по собственной стратегической культуре. Его способности понимать намерения оппонента в результате падают. 

Гибридная война наиболее часто определяется как конфликт с использованием информационной борьбы, экономического и политического давления в сочетании с ограниченным применением вооруженной силы. Предполагается, что действия по всем направлениям помогают нивелировать превосходство Запада в обычных вооружениях. Это понятие расплывчато и опасно. Оно было введено в оборот в середине 2000-х гг., использовалось для описания войны в Ливане 2006 г., а по-настоящему популярным стало на волне украинского кризиса.   

Однако все приемы гибридной войны известны много лет, если не веков. Появление новых технологических возможностей в связи с развитием информационно-коммуникационных технологий мало что меняет в сути отношений вовлеченных в конфликт стран. На протяжении всей истории человечества любая хорошо спланированная военная кампания сопровождалась усилиями в области пропаганды, дипломатии, разведки и экономики. О том, что победа с применением именно этих инструментов предпочтительней лобового столкновения, писал еще Сунь Цзы. 

Нет ничего нового в поддержке повстанческих движений на территории иностранного государства, вводе на его территорию собственных регулярных войск под видом добровольцев и в прочих методах, часто подаваемых в качестве неизвестной и страшной угрозы. Эти методы широко применялись всеми участниками холодной войны, прежде всего, США, СССР и Китаем. Они нередко использовались и до холодной войны. 

Фактически, гибридность позволяет навешивать устрашающую этикетку «война» на широчайший спектр достаточно рутинных внешнеполитических, пропагандистских и разведывательных мероприятий, зачастую являющихся неизбежной частью межгосударственных отношений.   

Приписывание стране гибридной стратегии может рассматриваться как элемент политики по ее изоляции. 

Цель такой политики – лишить противника возможности отстаивать свою точку зрения. Любая форма разъяснения позиции, попытки защититься от обвинений и изменить позицию другой стороны могут быть теперь интерпретированы как дезинформация и информационное нападение. Появляется также возможность ограничить дипломатическую активность противника, которая по своей природе предполагает установление связей, распространение и сбор информации и влияние на точку зрения собеседника. Фактическое разрушение российско-американских каналов политической коммуникации в посткрымский период и особенно на фоне истерии с российским «вмешательством в выборы» в Соединенных Штатах в этом отношении весьма показательно. 

Россия также склонна приписывать гибридную стратегию своим оппонентам. Предполагаемая гибридная угроза со стороны Европы и США, осмысливаемая под военным углом, ведет к вполне конкретным и важным выводам, касающимся внутренней политики. В известном выступлении начальника генерального штаба Вооруженных сил России Валерия Герасимова на общем собрании Академии военных наук 1 марта 2019 г. в качестве элементов новой военной стратегии США и их союзников упоминаются «цветные революции» и «мягкая сила». Предполагается, что целью американских стратегий является «ликвидация государственности неугодных стран, подрыв суверенитета, смена законно избранных органов государственной власти». Герасимов отмечает, что Пентагон разрабатывает принципиально новую стратегию под названием «Троянский конь», которая заключается в использовании «протестного потенциала пятой колонны» с одновременным нанесением ударов высокоточным оружием по наиболее важным объектам. Соответственно, российский ответ предусматривает «комплекс мер по упреждающей нейтрализации угроз безопасности государства». 

Россия, как и прочие крупные военные державы, обладает военными и невоенными средствами борьбы, которые могут применяться в условиях мирного времени или вооруженного конфликта низкой интенсивности. Этот арсенал в его нынешнем виде создавался главным образом в эпоху холодной войны. Скрытные и не признаваемые военные вмешательства, поддержка повстанческих движений и создание «квазидобровольческих» формирований для интервенций за рубежом в сочетании с дезинформацией, пропагандой и поддержкой оппозиции использовались тогда всеми крупными странами.   

Что касается СССР, то ограниченные и тайные военные интервенции широко применялись им с раннего периода советской истории. Классическим примером можно считать вмешательство в гражданскую войну в Афганистане 1929 года. Под командованием Виталия Примакова двухтысячный отряд красноармейцев, облаченных в афганскую военную форму и вооруженных трофейным английским оружием, вторгся в эту страну. Целью знаменитого «рейда Примакова» было изменение хода войны в пользу дружественного СССР короля Амануллы-хана. Операция готовилась в тесной координации с представителями Амануллы, и к отряду Примакова присоединялись местные этнические формирования. Рейд, завершившийся захватом Мазари-Шарифа в апреле 1929 г., был предпринят, однако, слишком поздно и уже не смог переломить ход гражданской войны. Многое в его организации тем не менее можно считать характерным для подобных операций Советского Союза и постсоветской России. 

В ходе «афганской спецоперации» СССР пытался повлиять на внутренний конфликт за счет ограниченного, тайного и краткосрочного вмешательства в ключевой момент (который, как оказалось в дальнейшем, был выбран неверно). Советским силам следовало изменить ход конфликта в пользу союзника и уйти. Но они ни в коем случае не должны были выступать главной действующей силой в конфликте. СССР тщательно избегал привлекать внимание к своей операции и стремился жестко контролировать масштабы вовлеченности в войну. После того, как стало ясно, что поражение Амануллы-­хана предотвратить не удалось, СССР свернул интервенцию, невзирая на продемонстрированное подавляющее тактическое и техническое превосходство Красной Армии. 

Сходным образом осуществилось более крупное и успешное вмешательство в Синьцзяне в ноябре 1933 – апреле 1934 года. В операции в поддержку генерал-губернатора Шэн Шицая участвовали войска НКВД, замаскированные под действовавшие в регионе белоэмигрантские формирования. К ней привлекались собственно бывшие белогвардейцы, завербованные советской разведкой, а также просоветские формирования из числа местного населения. Интервенция продолжалась недолго, после решения поставленных задач советские войска ушли, оставив в Синцзяне ограниченный контингент и группу советников для наблюдения за ситуацией. 

«Квазидобровольческой» операцией было советское участие в гражданской войне в Испании. Несмотря на присутствие в стране тысяч советских военнослужащих и крупные военные поставки, вмешательство в конфликт СССР отрицалось. Советские летчики и военные советники в качестве «добровольцев» участвовали в китайско-японской войне в 1937–1940 годах. Подобная же практика продолжилась и с наступлением холодной войны. Советская истребительная авиация и зенитно-артиллерийские части с личным составом, замаскированным под китайских добровольцев, действовали в Корее. Советские летчики противостояли ВВС Гоминьдана в небе над Шанхаем в 1950 году. Советские зенитно-ракетные и авиационные части принимали участие в войне во Вьетнаме и в ряде конфликтов на Ближнем Востоке. 

Перечисленные интервенции были успешны с точки зрения достижения политических и стратегических целей Москвы. Все они следовали одной и той же модели, которая прослеживается со времен рейда Примакова в 1929 году. Это были короткие, внезапные, тщательно спланированные действия, направленные на то, чтобы в ключевой момент помочь важному союзнику, будь то дружественное государство или одна из фракций в гражданской войне. 

Операции имели разную степень секретности; как правило, СССР либо отрицал участие в конфликте в принципе, либо преуменьшал его масштабы. Главным условием успеха был тщательный расчет баланса сил, выбор времени, места и характера вмешательства. При этом сводились воедино возможности вооруженных сил, спецслужб, дипломатического аппарата. 

Сильной стороной Советского Союза при ведении таких операций была способность добиваться высоких результатов в обучении, а порой – в строительстве с нуля вооруженных сил дружественных стран или политических групп. На протяжении всей холодной войны созданные советскими инструкторами вооруженные формирования одерживали победы над противниками, обучаемыми и оснащаемыми США. 

Разумеется, речь идет о случаях, когда советские военные имели реальные возможности руководить процессом военного строительства, чего не было, например, в арабских армиях, воевавших с Израилем. Афганская кампания 1979–1989 гг. стала грубым нарушением всех старых советских принципов ведения зарубежных интервенций. Она была затяжной, масштабной, предпринятой без учета местных условий, главной силой в войне оказались собственно советские войска, а не формирования союзников. 

Тем не менее многие преимущества отечественной военной школы, прежде всего – способность налаживать работу с местным населением, создавать относительно боеспособные местные вооруженные силы и действовать совместно с ними, проявились и тогда. К моменту вывода советских войск в 1989 г. Республика Афганистан обладала армией и специальными службами, далеко превосходившими все, что было создано за 18 лет американской оккупации Афганистана после 2001 года. Падение режима Наджибуллы было связано с фактически продолжавшимся вмешательством в афганский конфликт ряда иностранных государств на фоне распада СССР и бездействия России. 

Офицеры советских вооруженных сил и спецслужб, вовлеченные в подобные операции на поздних этапах холодной войны, продолжали активную службу и с началом военных конфликтов 1990-х гг., когда этот опыт был значительно обогащен и расширен. Российские военные оказались вовлечены в столкновения на Южном Кавказе, в стабилизацию ситуации в Таджикистане в 1992–1997 годах. Но наиболее глубокое влияние на армию, спецслужбы и государственный аппарат России оказали боевые действия на Северном Кавказе в ходе двух чеченских войн. Армия и спецслужбы получили огромный опыт решения сложнейших задач при весьма ограниченных ресурсах с опорой на переговорные инструменты, агентурную разведку, взаимодействие с разнообразными вспомогательными вооруженными формированиями из местного населения. 

Присоединение Крыма, события на Восточной Украине и сирийская кампания показали, что Россия возвращается к старой модели применения вооруженных сил для обеспечения национальных интересов. Ставка делается на быстрые, внезапные действия с тщательным контролем уровня вовлечения в конфликт. Значительный опыт строительства и использования вспомогательных отрядов из числа добровольцев и местного населения, накопленный в ходе многолетних конфликтов на постсоветском пространстве, используется в полной мере. 

Такие действия едва ли делают Россию более непредсказуемой или агрессивной, чем другие державы. Даже Китай при всей его внешнеполитической пассивности последних десятилетий отметился уже в XXI веке в поддержке вооруженных формирований и непризнанных государственных образований на севере Мьянмы (так называемое государство Ва). Эта поддержка включала в себя обучение и оснащение, вплоть до поставок тяжелого вооружения. 

Интервенции США, Франции и Великобритании на Ближнем Востоке носили более систематический характер. Они сопровождались масштабным применением современных технологий, финансовых ресурсов и технических возможностей, недоступных для России. Однако результаты оказывались почти неизменно неблагоприятными для самих акторов. Они, в особенности американцы, демонстрировали неспособность к интерпретации разведданных и оценке политической ситуации. Строительство Соединенными Штатами союзных вооруженных сил из местного населения приводило к разочаровывающим результатам на фоне гигантского расхода средств. Взаимодействие американских и местных вооруженных формирований оставалось слабым. 

Российские действия на этом фоне отличаются не большей агрессивностью, а большей эффективностью. Россия в отличие от США и ряда их союзников не вторгалась в иностранные государства, штурмуя столицы и убивая политических лидеров. Россия не тратила триллионы долларов на многолетнюю оккупацию других стран, чтобы затем уйти, признав поражение. Но, применяя силу в куда меньших объемах, Россия в последние десятилетия добивалась куда большего в реализации своих политических целей. 

На стороне российской армии и спецслужб – многолетний опыт войн с сильным иррегулярным противником, получающим поддержку из-за рубежа, в условиях ограниченности собственных ресурсов. Переоснащение и реформирование российской армии в 2010-е гг. позволило резко повысить ее боевые возможности. Патриотический подъем, связанный с украинскими событиями и присоединением Крыма, обеспечил приток добровольцев для зарубежных операций в составе регулярных и иррегулярных формирований. 

Таким образом, в новых условиях российские Вооруженные силы превращаются в гибкий инструмент, который может быть использован для влияния на ситуацию в стратегически важных для России частях мира. 

Использование ярлыка гибридной войны уводит нас в сторону от того факта, что мы имеем дело с набором весьма традиционных приемов борьбы, восходящих к началу ХХ века или более ранним временам. Эти приемы используются всеми крупными игроками в современной международной политике. Но одни страны владеют ими хорошо, а другие – никак не могут научиться, даже потратив триллионы долларов и потеряв многие тысячи солдат убитыми. 

М – Мессианизм

Иван Сафранчук

Вряд ли кто-то будет спорить с тем, что Россия никогда не была исключительно прагматической державой, движимой только практическими интересами. Чувство некой миссии, высшей цели России было присуще всегда.

Но исторически и в строгом смысле этого слова российское государство не является мессианским. Оно не сформировало чего-то похожего на политическую доктрину божественной предопределенности, которая обосновывала бы экспансионизм Божьим промыслом (как американский Manifest Destiny). У российской элиты никогда не было намерения способствовать политическими средствами приближению конца света и второго пришествия ради торжества Истины, к чему склонны американские правые евангелисты, время от времени обретающие влияние на внешнюю политику. Россия не была очарована цивилизаторским «бременем белого человека», как британский колониализм. И не несла в мир нерелигиозные философские идеалы, как в Новое время это делала Франция, а позже опять же – США.

Наиболее мессианским был, вероятно, советский период российской истории, когда Москва взяла на себя роль распространителя и защитника в мировом масштабе целостной философской и политико-экономической доктрины. Впрочем, после десятилетий осуществления этой миссии увлеченность ею стала быстро исчезать и в элите, и в обществе. К концу же существования Советского Союза сформировался невероятный по силе общественный и элитарный запрос на прагматизм.

Как бы сейчас ни называли внешнеполитический курс Бориса Ельцина и Андрея Козырева – наивным или идеалистическим, на самом деле он формировался именно в прагматических категориях. Избавление от излишней и идеологически обоснованной внешнеполитической нагрузки трактовалось как прагматизм, а не как идеализм (по сути, этот подход продолжал горбачёвское «новое мышление», практическим содержанием которого стало освобождение перенапрягшегося и пораженного внутренним кризисом СССР от бремени ответственности за «второй мир».)

В дальнейшем прагматизмом стали считать не столько редуцирование внешнеполитических интересов, сколько их расширение, но опять же ради удовлетворения прикладных интересов, а не воплощения в жизнь абстрактных идеалов. Хотя конкретное выражение прагматического начала в российской внешней политике в последнюю четверть века очень сильно менялось, твердая приверженность прагматизму после опыта советского мессианства все-таки остается.

Россия не является мессианской державой в «большом» смысле: она не готова убивать других и посылать на смерть своих за абстрактные идеалы и доктрины. Российское чувство миссии другое.

Россия – государство, собранное на огромном пространстве из множества неоднородных элементов, расположенное в сложных климатических и природных условиях, подвергавшееся крупным нашествиям. Своей миссией это государство всегда считало собственную способность быть – и быть не дикими, не варварами. В одной интерпретации миссия состоит в том, чтобы суметь стать развитой частью мира, то есть Западом, и в таком качестве добиться принятия в какую-то общую систему политических и социальных отношений. В другой – миссия сводится к тому, чтобы быть без (не путать с против) Запада. Эта трактовка имеет другой обязательный компонент – представление о том, что есть могущественные силы внутри и вовне, постоянно мешающие России исполнить свой долг, стремящиеся подорвать ее возможности.

Территориальная экспансия, участие в мировых делах, вершение судеб мира – все это явные свидетельства способности быть и успешности существования. Российская элита, особенно после Петра I, считала такую программу действий естественной для Российского государства. И для подобной традиции выпасть из первого ряда мировых держав – историческая катастрофа, там надо оставаться любыми средствами – миром или войной. Не случайно противодействие риску скатиться во второй, а то и третий эшелон международной политики было объявлено лейтмотивом президентства Владимира Путина в его программной статье «Россия на рубеже тысячелетий», опубликованной за день до того, как он стал исполняющим обязанности главы государства после досрочной отставки Борис Ельцина.

Насколько чувство державности распространилось на весь народ – вопрос спорный. По всей видимости, общественные настроения по этому поводу могут колебаться в очень широкой амплитуде. Но всегда находились и те, кто был за сосредоточение на себе, за снижение бремени вовлеченности в мировые дела или даже за полное выключение из них. Великие русские писатели дают яркие примеры таких мыслей. Лев Толстой еще в «Севастопольских рассказах» обращал внимание на то, как чужда война русским крестьянам, а в дальнейшем чрезвычайно саркастично представлял геополитические, военные предприятия («Сказка об Иване-дураке и его двух братьях…») и даже характеризовал войну как «вредное учреждение», ставя ее в таком качестве в один ряд с рабством и проституцией (эссе «Так что же нам делать?»). Или Александр Солженицын в манифесте «Как нам обустроить Россию?»: «Пробуждающееся русское национальное самосознание во многой доле своей никак не может освободиться от пространнодержавного мышления, от имперского дурмана. (…) Это вреднейшее искривление нашего сознания: “зато большая страна, с нами везде считаются”. (…) Могла же Япония примириться, отказаться и от международной миссии, и от заманчивых политических авантюр – и сразу расцвела. Надо теперь жестко выбрать: между Империей, губящей прежде всего нас самих, – и духовным и телесным спасением нашего же народа».

Споры о том, в каком виде России существовать, продолжатся – у них давняя традиция. Но мощное стремление быть вопреки нескончаемым препятствиям (быть собой, но не пространством, признанным варварским) и стало миссией России. За века осуществления этой миссии у страны появился и некоторый собственно мессианский элемент. Но состоит он не в том, что Россия хочет переделать мир в соответствии с какой-то определенной программой, а в вере, что с Россией мир лучше, чем без нее.

П – Прагматизм

Мария Ходынская-Голенищева

В основе понятия «прагматизм» лежит примат пользы/выгоды, которую способно принести то или иное действие. Эвентуальные практические последствия определяют целесообразность конкретных шагов и одновременно служат критерием их эффективности. Философский словарь приводит слова одного из видных представителей прагматизма, американца Уильяма Джеймса: «Истина есть то, что лучше всего работает на нас».

Прагматизм – один из основополагающих принципов российской внешней политики. При некоторой абстрактности термина он имеет вполне конкретное содержание. Так, Концепция внешней политики России от 2016 г. ориентирует дипломатов на работу в пользу создания благоприятных внешних условий для поступательного и устойчивого внутреннего развития. Среди них – обеспечение безопасности страны, ее суверенитета и территориальной целостности, формирование пояса добрососедства с сопредельными государствами, содействие повышению конкурентоспособности экономики России, ее технологическому обновлению, повышению уровня и качества жизни населения.

Рациональна российская интеграционная политика на постсоветском пространстве и в Евразии (СНГ, ЕврАзЭС, ШОС), которая должна привести к формированию широкого интеграционного контура (инициатива Большого евразийского партнерства). Позитивная, неконфронтационная повестка этих объединений предоставляет возможность не распылять ресурсы и сосредоточиться на задачах обеспечения ускоренного темпа развития в государствах-членах. Прагматична линия России и в относительно новых, отвечающих духу времени институтах глобального управления. Например, в БРИКС, где, кроме всего прочего, проводится курс на создание альтернативы доллароцентричной валютно-финансовой системе: наличие подобной «подушки безопасности» приобрело для России особую важность в контексте деградации отношений с Западом после 2014 г., включая обмены санкционными ограничениями.

Единственно рациональным с военно-политической точки зрения (и соотнесенным с общественным запросом, обусловленным ощущением исторической несправедливости) стало решение о воссоединении Крыма с Россией. Реалистичная, трезвая оценка ситуации вкупе с глубокой проработкой возможных сценариев и их последствий предопределили активное участие Москвы на уровне высшего руководства в выработке Минских договоренностей, связавших Киев и крупных европейских игроков соответствующими обязательствами с выгодной для России последовательностью шагов.

Высоким уровнем прагматизма характеризуется российская политика на сирийском направлении. В основе принятого руководством страны решения о начале военной операции в Сирийской Арабской Республике (САР) лежали интересы, связанные прежде всего с обеспечением национальной безопасности. В 2015 г. в рядах террористических групп сражались, по разным оценкам, до 6 тыс. выходцев из России и постсоветских республик, существовала угроза их возвращения. Нарратив Запада, пытавшегося навязать впечатление о российской линии в Сирии как о иррациональной («Москва поддерживает диктатора-союзника»), противоречил предыстории конфликта: Башар Асад посетил Москву на пятый год президентства (первый его зарубежный визит в качестве главы государства состоялся в Париж, второй – в Лондон); до кризиса Россия занимала лишь девятое место в товарообороте Сирии (3%).

Исключительный прагматизм российской линии на сирийском направлении проявился в деидеологизированном подходе, позволившем договариваться по отдельным аспектам урегулирования (прекращение огня, параметры политического урегулирования, выправление гуманитарной ситуации и так далее) со всеми внешними игроками. Так, в период, когда российско-американские отношения находились в низшей точке развития, Москва и Вашингтон выполняли роль сопредседателей Международной группы поддержки Сирии (2015–2016 гг.), согласовали параметры режима прекращения боевых действий в САР (февраль 2016 г.), достигли договоренностей о деэскалации в Восточном Алеппо (декабрь 2016 г). С учетом неоднократно озвученной Россией принципиальной позиции о нелегитимном характере военного присутствия США в Сирии ничем, кроме как соображениями прагматизма, нельзя объяснить российско-американские договоренности о деконфликтации, в течение нескольких лет обеспечивающие отсутствие инцидентов «в воздухе» и «на земле».

Россия с рациональных позиций подходила к подбору внешних партнеров для диалога по сирийскому урегулированию. Яркий пример – астанинский формат (Россия, Иран, Турция) – объединение трех государств с несовпадающей, порой прямо противоположной повесткой. Сугубо реалистичный подход, продемонстрированный всеми странами-гарантами, позволил достичь важнейших договоренностей по прекращению боевых действий в САР, созданию зон деэскалации (2017 г.), а также сформировать Конституционный комитет (2018 г.). Сепаратная переговорная работа на двустороннем уровне с крупными региональными игроками, имевшими влияние на группы вооруженной оппозиции, – Турцией, Катаром, Саудовской Аравией, Египтом и другими – позволила перевести под контроль сирийского правительства такие стратегические районы (бывшие «зоны деэскалации»), как Восточный Алеппо, Восточная Гута, Хама/Хомс, Восточный Каламун, части провинций Сувейда, Кунейтра, Дераа, при этом не подорвав потенциала астанинского формата, создавшего эти зоны.

Отдельно стоит упомянуть российско-турецкий переговорный трек. Прагматизм вновь позволил преодолеть глубокий кризис между Москвой и Анкарой, который вызвали действия турецких ВВС, сбивших российский бомбардировщик Су-24 из состава группировки ВКС России, – тогда погиб один из катапультировавшихся пилотов Олег Пешков. После жесткой реакции Москвы и принесенных Анкарой (далеко не сразу) извинений диалог между Россией и Турцией возобновился и был максимально плодотворным: удалось договориться по окончательному решению проблемы Восточного Алеппо и согласовать условия деэскалации в Идлибе (2018 г.) и на северо-востоке САР (2019 г.).

Лишенная догматизма и конъюнктурных колебаний, последовательная линия России в сирийском урегулировании, вопреки некоторым прогнозам, не только не привела к ухудшению отношений нашей страны с суннитскими государствами, но, напротив, способствовала упрочению позиций Москвы в ближневосточных делах, закрепила за Россией образ надежного партнера.

На этом фоне некоторая отстраненность России в йеменских делах и осторожное балансирование в Ливии – также пример прагматичности и основанной на ней неготовности повышать ставки в ситуациях, развитие которых мало затрагивает национальные интересы России. Это не мешает Москве оставаться участником многосторонних форматов урегулирования йеменского и ливийского конфликтов, оказывать ощутимую поддержку соответствующим усилиям ООН.

Посредничество (как минимум в предоставлении московской площадки) в межпалестинском и межафганском примирении, без которых во многом девальвируются коллективные усилия по стабилизации ситуации на Ближнем Востоке и в Афганистане, – также мера, не превышающая полезную норму вовлеченности, но позволяющая оказывать необходимое влияние на соответствующие процессы.

Н – Национальный интерес

Павел Цыганков

Крен в сторону национальной политики, заметный сегодня во многих странах, в том числе ранее ориентированных на «трансферт суверенитета», вновь привлекает внимание к несколько подзабытому понятию «национальный интерес». Парадокс, однако, в том, что в науке о международных отношениях не прекращаются дебаты о его содержании. Будучи центральным для политического реализма, оно энергично оспаривается другими теоретическими школами.

С точки зрения канонического реализма конфликтная природа международных отношений является неизбежным следствием отсутствия в них верховной власти. В таком контексте государства постоянно испытывают страх за своё существование и им приходится полагаться только на свои собственные силы. Поэтому национальный интерес – это, прежде всего, рациональное осознание потребности государства в безопасности, что предполагает защиту не только физического выживания, но и территориальной целостности, независимости, экономического благосостояния и культурной идентичности. Безопасность зависит от положения государства в международной системе относительно других государств. А поскольку это положение производно от распределения способностей государств (в первую очередь в военном отношении), постольку национальный интерес определяется «в терминах власти (силы)», как считал один из основоположников реализма Ганс Моргентау.

Однако уже в рамках самого канонического реализма разгораются дискуссии. Так, Моргентау и Генри Киссинджер разошлись в оценке соответствия вьетнамской войны американскому национальному интересу. Возникшие впоследствии новые версии реализма – неореализм, наступательный реализм, неоклассический реализм – внесли дополнительные нюансы в релятивизацию понятия национального интереса.

Еще большей критике оно подверглось со стороны других теоретических течений. Позитивисты указали на его неоперациональность и даже антинаучность, ввиду невозможности его эмпирической верификации. В свою очередь, согласно либералам, национальный интерес определяется не внешней средой, а внутренними социетальными потребностями государства, которые являются не унитарными, а плюралистическими. В конечном счете национальный интерес представляет собой совокупность интересов тех групп, которым удается навязывать собственные политические предпочтения в качестве государственных. Хотя национальные интересы отражают приоритеты частного характера, они необязательно являются эгоистическими. По мнению неолибералов, понятие «национальный интерес» правомерно использовать только при условии, что его содержание составляют моральные нормы и глобальные проблемы, например, индивидуальные свободы. Сторонники экономического неолиберализма готовы согласиться с рациональностью, движущей силой национального интереса, и стремлением к безопасности как его главной составляющей, но лишь в аспекте рыночного измерения.

Конструктивисты предлагают свое объяснение интересов и условий, в которых они формируются и изменяются. С их точки зрения, национальные интересы основаны на идентичности и конструируются не столько самими государствами, сколько разделяемыми нормами и ценностями, которые структурируют международные отношения и придают им смысл. Критические теории, исследуя дискурс национального интереса, находят в нем интересы тех, кто его формулирует. Наконец, специалисты такого научного направления, как анализ внешней политики, настаивают, что она зависит от индивидуальных особенностей лиц, принимающих решения и от организационных процедур, представляя собой результат компромисса между бюрократическими структурами, члены которых зачастую думают вовсе не о национальном интересе.

Таким образом, содержание понятия «национальный интерес» выглядит размытым, а его роль во внешней политике – неочевидной.

Впрочем, сегодня в международно-политической науке сложилось понимание того, что разнобой в трактовке национального интереса не доказывает его «отсутствия» как мотива внешней политики и неэффективности как аналитического инструмента. Дискуссии полезны уже тем, что позволяют понять, каких ошибок следует избегать при анализе содержания и роли национального интереса в международном поведении государства. Уроки таких дискуссий сводятся к следующему.

Во-первых, необходимо помнить, что ни одна теория не дает полного объяснения национальных интересов. Поэтому не стоит опираться на одну из них, но использовать достижения каждой. Конкурируя, они дополняют друг друга и выявляют ошибки.

Во-вторых, не стоит противопоставлять интересы и ценности. Национальные интересы не могут не опираться на ценности, точно так же, как ценности невозможно понять вне национальных интересов. Не случайно реалисты (Арнольд Уолферс), говорят о том, что национальная безопасность объективно означает отсутствие угроз для приобретенных ценностей и субъективно – отсутствие страха, что эти ценности подвергнутся нападению.

В-третьих, в основе объясняющей функции национального интереса лежит признание связи внешней политики государства с его историей, географией, культурой, ментальностью и традициями народа, с его самобытностью. Хотя национальная идентичность со временем меняется, нельзя отрицать и ее преемственности.

Наконец, опора на интересы помогает лучше понять мотивы и оценить эффективность внешней политики государства в контексте конкретной международной обстановки, связанной с политикой и действиями других государств. Как писал еще в XIX веке русский дипломат Сергей Татищев, «в международных отношениях пользы и нужды родины – в постоянном столкновении со стремлениями и потребностями чужих стран».

Иначе говоря, реализация национальных интересов, как и внешней политики в целом, зависит не только от осознанного, научно обоснованного формулирования их содержания, но и от восприятия лидерами государства «польз и нужд своей родины и стремлений других стран».

В российских дискуссиях начала 1990-х гг. о национальных интересах страны доминировала идея, согласно которой ценности либеральной демократии автоматически должны были решить проблемы безопасности и развития страны. Устами главы МИДа Андрея Козырева было заявлено, что никаких особых национальных интересов у России нет: главное – присоединиться к сообществу цивилизованных стран Запада. Сотрудничество с ними будет сопровождаться серьезной экономической помощью США и стран ЕС. Во внешней политике был провозглашен общий курс с Западом на дружеские, даже союзнические отношения. Однако, несмотря на все уступки, экономических и финансовых дивидендов от Запада Россия не получила. Займы МВФ и Мирового банка были предоставлены ей на обычных, то есть крайне жестких условиях. Западные партнеры не только не оказали постсоветской России масштабной помощи, но и всячески препятствовали восстановлению ее экономического потенциала.

Интервенция НАТО в Боснии (1994), решение о расширении альянса на Восток, резкий рост антилиберальных настроений внутри страны вынудили Бориса Ельцина в 1995 г. заменить Козырева на посту министра иностранных дел Евгением Примаковым. С самого начала Примаков проводит линию на отстаивание национальных интересов страны и выступает с идеей многополярного мира. Будучи реалистом, Примаков считал нормальным, что на пути проведения независимой внешней политики у России могут возникать противоречия с другими странами. В то же время он видел свою задачу не в противостоянии Соединенным Штатам и Евросоюзу, а в отстаивании права России на самостоятельные позиции в вопросах, касающихся ее национальных интересов и собственных ценностей.

Придя к власти в 2000 г., президент Владимир Путин провозгласил деидеологизацию и прагматизм российской внешней политики. Вместе с тем, несмотря на резкое осуждение натовских бомбардировок Белграда и силовое отделение Косово от Сербии, он не собирался дистанцироваться от Запада. Так, в 2001 г. он был первым главой государства, кто выразил сочувствие и солидарность Вашингтону в связи с террористическими актами против Америки и предложил совместные действия против общей угрозы.

Однако последующий опыт взаимодействия с евроатлантическим сообществом постепенно создавал у значительной части российских правящих элит и политического класса устойчивое представление о нежелании «партнеров» идти на равноправное сотрудничество и признавать право России иметь собственные интересы, осуществлять внутренний и внешний национальный суверенитет. Запад все больше воспринимается как «другой» с отрицательным знаком, а российская идентичность – как незападная. Это стало одним из важных факторов поворота России на Восток, дальнейшего укрепления отношений стратегического партнерства с Китаем на основе взаимных интересов.

Постепенно повышая военно-силовой потенциал, Россия проводит все более активную национально-ориентированную политику на мировой арене. Рубежными в этом смысле стали 2007 г. («мюнхенская речь» Путина), 2008 г. («пятидневная война» с Грузией), 2014 г. (кризис вокруг Украины). В 2015 г. Российская Федерация начала военную операцию в Сирии по просьбе правительства этой страны. Борьба против международного терроризма – один из приоритетов российской политики национальной безопасности.

Успехи российской дипломатии несомненны. Они особенно заметны на Ближнем Востоке, где посредничество России позволило сблизить позиции, казалось бы, непримиримых противников (Сирия, Иран, Турция), отчасти в СНГ, где удалось добиться единых подходов России и Запада по урегулированию политического кризиса в Молдавии. Сложнее ситуация в Европе, по-прежнему далек от серьезных сдвигов в сторону разрешения украинский конфликт. И практически на нуле находятся отношения с Америкой, несмотря на противоречивые сигналы со стороны Дональда Трампа.

Западные санкции не смогли ослабить российскую внешнюю политику, но серьезно повлияли на экономику. Не сломив ее, они обнажили остроту проблемы модернизации и выхода на новый уровень производительности. Эксперты сходятся в том, что именно экономическое отставание, недостаточный уровень благосостояния и качества жизни представляют собой самое слабое звено российского национального интереса.

Р – Равноправие

Николай Косолапов

Равноправие – одна из ключевых социальных ценностей в современном мире. Во внешней политике бывшего СССР и постсоветской России ей придается большое значение. Упоминание равноправия как принципа, ценности и цели содержится во всех основополагающих документах РФ – от Конституции до концепций и стратегий. Но каковы реальные проявления равноправия в межгосударственных отношениях?

За последние две тысячи лет мысль о равенстве претерпела в еврохристианской культуре сложнейшую и далеко не завершенную эволюцию. Равенство людей как акта и результата творения; равенство их перед Богом; равенство между собой как следствие первого и второго; равенство независимо от их социального положения, званий, рода занятий, доходов… Все эти интерпретации равенства распространяются лишь на межличностные отношения.

Вопрос, распространяется ли идея равенства на людей, принадлежащих к разным вероисповеданиям, в рамках религиозного сознания неизменно решался отрицательно. Однако сам этот вопрос выводил идею равенства на социальный уровень. Светская жизнь востребовала право, а с ним пришла необходимость установления критериев равноправия (или отсутствия, отрицания оного). Этот подход открывал принципиальную возможность (не всегда реализовывавшуюся) признания равенства людей даже в мультиконфессиональной среде. Классовый подход (не Марксом придуманный) окончательно перенес проблемы равенства и равноправия на уровень массовых социальных явлений и процессов.

Но при ближайшем рассмотрении взаимоотношения церкви и светских властей, последних между собой, власти и народа, социальных групп и классов оставались по сути межличностными. Восстававшие рабы и крестьяне, Реформация, революционеры во Франции XVIII в. и в России начала XX в., все общественные движения прошлого неизменно боролись с персонализированным противником и только потом и реже – с институтами и порядками.

Вестфальская система международных отношений, затем колониализм и распространение капитализма по миру выдвинули проблему равноправия на уровень межгосударственных отношений. В Вестфальских соглашениях особо оговаривалось, что их положения не распространяются на мусульман и исламские страны. Европейское международное право конца XIX – начала XX вв. делило страны на цивилизованные (западно-христианские), полуцивилизованные (к ним причислялись православно-христианские) и нецивилизованные (все прочие). Причем если войны между первыми считались недопустимыми, то в отношении вторых применение силы рассматривалось как приемлемое, а третьих – как иногда необходимое[1]. Проблема равноправия захватила тем самым интенсивно развивавшийся уровень межинституциональных отношений.

Войны и революции первой половины ХХ в. связали три уровня равенства и равноправия – межличностный, макросоциальный и институциональный (включая межгосударственный) – в единый и уже нерасторжимый комплекс со многими присущими ему внутренними противоречиями.

На первый план вышло равноправие. Оно предполагает наличие правовой системы, в рамках которой только и могут быть определены права. В межгосударственных отношениях роль такой системы выполняет международное право, являющееся по сути сложным и внутренне также противоречивым комплексом межправительственных соглашений. Это означает, что при серьезных изменениях внутри наиболее весомых государств и/или в международном порядке производная от них международно-правовая система может и, скорее всего, будет меняться. При этом политическое сознание в разных частях мира способно еще долгое время сохранять инерцию прошлых представлений, стандартов и норм.

Декларация прав человека (1948 г.) и ряд последующих международных документов в целом конкретизировали современное понимание этих прав. Устав ООН, Венская конвенция 1961 г., ряд других хорошо известных документов выполнили схожую функцию применительно к суверенитету государств и их политическому равноправию. Источником дестабилизаций остается уровень макросоциальный, на котором «обитают» такие неопределенные явления и понятия, как «права народов» (кто и по каким критериям признается «народом»; есть ли у народов не только права, но и обязанности, и если да, то по отношению к кому; могут ли народы наказываться за недолжное отправление их обязанностей, и если да, то кем, на основании чего и как) или «права меньшинств» (кто такие «меньшинства», по отношению к кому, на какой территории и прочая – см. выше).

Глобализация ставит объективный вопрос: будет ли институт государства встроен в какую-то надгосударственную систему – финансовую, религиозную, идеологическую, иную – или же, напротив, сами государства (или какая-то их часть) станут определять политико-экономическое, культурное ее содержание. В ответе на этот вопрос особое значение приобретает политико-правовой и социально-политический статус государства в международной системе.

Но в какой конкретно системе? Для Соединенных Штатов, уверовавших в реальность своей «победы» в холодной войне, это американоцентричный (в жестком варианте) или западоцентричный (в мягком) миропорядок. Россия как страна, «проигравшая» холодную войну, обязана встраиваться в этот порядок на условиях Запада – что, в общем-то, по-своему логично. Однако для России, Китая и ряда других государств международная система 2000-х гг. – переходная от американоцентричности к полицентричности. Состоится такой переход или возникнет нечто неожиданное, время покажет. Но и с западной, и с незападной, в том числе российской, точек зрения мир пребывает в состоянии перехода – значит, четкие критерии порядка, прав, статуса государств и их реального (а не политико-правового только) равноправия либо его отсутствия нарушены. Причем процесс их размывания продолжается, кристаллизация новых критериев пока не просматривается.

После развала СССР Россия признана в мире как государство – продолжатель бывшего Союза, а не его правопреемник. В 1990-е гг. это позволило успешно решить задачи тактического плана, прежде всего, сохранить место страны – постоянного члена Совета Безопасности ООН, членство в других международных организациях, решить вопросы с зарубежной собственностью бывшего Союза и ряд других. Но закономерно, что в долговременном плане все заметнее становятся и издержки такого решения: Россия де-факто по всем характеристикам все-таки другое государство, а не продолжение СССР. Как другое государство, Россия – главный победитель в холодной войне. Без ее усилий не рухнул бы СССР, и в этом плане ее претензии на весомую роль в мире и на равноправные отношения с Соединенными Штатами и Западом в целом более чем обоснованы. Как государство-продолжатель – она лишь страна, потерпевшая поражение в холодной войне и – с точки зрения Запада – ищущая реванша, стремящаяся изменить комфортное для Запада мироустройство.

Переходный характер современной международной системы ставит и другой вопрос: равноправие – с кем и в чем. Вряд ли России нужно равноправие с американцами в «праве» на интервенции, организацию «цветных революций», замену неугодных режимов и тому подобное. Конечно, логика международных процессов может в отдельных случаях вынудить действовать схожим образом. Но в долговременной перспективе России нужно не равноправие с США или кем бы то ни было еще в проведении имперской политики, а принуждение Соединенных Штатов к равноправию с другими государствами. Разумеется, одной России такая задача не под силу.

У проблемы равноправия есть и политико-психологическая сторона. Как идея и ценность равноправие может быть мощным источником мотивации и эффективным инструментом построения более безопасного и справедливого мира. Но, как и любая иная идея и ценность, равноправие при определенных обстоятельствах способно превращаться в свою противоположность. И тогда стремление уравнять всех во всем и со всеми может вести в лучшем случае к потере здравого смысла, в худшем – к слиянию с исторически сложившимися фобиями и комплексами, что чревато эффектом «вечно обиженных» и/или наделением себя полномочием отказывать тем или иным государствам, социальным группам в равноправии или даже в правах вообще.

С – Справедливость

Вера Агеева

Справедливость – одно из центральных и наиболее часто упоминаемых понятий российской внешней политики начала XXI века.

Категория справедливости по отношению к межгосударственным делам вошла во внешнеполитический лексикон еще в XIX веке: Александр Горчаков не раз повторял, что «нет таких расходящихся интересов, которые нельзя было бы примирить, ревностно и упорно работая над этим делом в духе справедливости и умеренности»[2]. Данный подход позволил ему, с одной стороны, отстаивать российские стратегические интересы, в частности, путем пересмотра Парижского мирного договора 1856 г. и возврата Черного моря в зону российского влияния, с другой – сохранять взаимовыгодные отношения с ведущими европейскими державами сообразно текущей расстановке сил.

Идеи справедливого миропорядка также легли в основу концепции Гаагских мирных конференций, проведенных по инициативе российского императора Николая II в 1899 и в 1907 гг., по итогам которых были приняты первые международные конвенции о законах и обычаях войны, заложившие основы международного гуманитарного права. Как подчеркивал Федор Мартенс, российский юрист, дипломат, один из главных организаторов Гаагских конференций, цель заключалась не в поисках утопических рецептов установления вечного мира, а в «устройстве международной жизни на основах права и справедливости», в наведении порядка «там, где царит произвол»[3].

В условиях холодной войны и биполярного противостояния категория справедливости была почти исключена из словаря советских дипломатов: ни Вячеслав Молотов, ни Андрей Громыко не видели в ней отображения реалий мирового устройства того времени.

Однако в новейшей истории России произошел ренессанс идей справедливости по отношению к международному миропорядку. Редкий внешнеполитический термин мог бы конкурировать по числу упоминаний и в программных документах, и в официальных выступлениях политического руководства современной России. Интересно, что нынешняя внешнеполитическая интерпретация идеи справедливости явно перекликается с традициями русской философии конца XIX – начала XX века. Российская внутренняя политика не раз вдохновлялась идеями русских философов: в посланиях Федеральному собранию Владимир Путин ссылался и на Алексея Лосева, и на Льва Гумилева, и на Николая Бердяева, объясняя российскую модель консерватизма и ее укорененности в российской ментальности. По отношению к внешней политике востребованными оказались образ «цветущей сложности» Константина Леонтьева и идеи справедливости и правды Владимира Соловьева и опять же Николая Бердяева.

Правда-истина и правда-справедливость всегда были одними из центральных категорий русской мысли, которая изначально зародилась как историософская и социально-ориентированная. Она была сосредоточена на вопросах: что замыслил Творец о России, что есть Россия, какова ее судьба и какова ее роль в мировом историческом процессе, целью которого является построение справедливого миропорядка. «Всем предписана одна правда в двух своих степенях: как закон справедливости и заповедь совершенства. Вторая предполагает первый, то есть закон справедливости, безусловно, обязательный всегда и во всем», – писал Соловьев. Однако мировая справедливость не должна ограничиваться юридической интерпретацией: согласно Бердяеву, законническая трактовка не только онтологически неверна, но и практически опасна, так как «насильственное осуществление правды-справедливости во что бы то ни стало может быть очень неблагоприятно для свободы, как и утверждение формальной свободы, может порождать величайшие несправедливости».

В отличие от философов начала ХХ века российские дипломаты и политики эпохи глобализации стремятся подчеркнуть важность юридических норм и верховенства права как основы справедливой международной системы. Данная идея проходит красной нитью сквозь все редакции Концепции российской внешней политики с 2000 года. Согласно главному внешнеполитическому документу России, центральным элементом системы была и должна оставаться ООН, которая обладает «уникальной легитимностью» (2008) и является основной организацией, регулирующей международные отношения. Залогом стабильности справедливой международной системы выступают равноправные и партнерские отношения между странами, которые совместно должны выстраивать международную архитектуру «на коллективных началах».

Интересно, что в современной интерпретации понятие справедливости всегда соседствует с демократическими принципами. Так, одной из основных целей внешней политики декларируется «формирование стабильного, справедливого и демократического миропорядка», а в сфере экономического сотрудничества – построение «справедливой и демократической глобальной торгово-экономической и валютно-финансовой архитектуры».

На протяжении 2000–2013 гг. целый ряд региональных конфликтов оценивался Кремлем именно сквозь призму идеи справедливости. В Концепции внешней политики 2000 г. утверждалось, что требуется справедливое рассмотрение статуса Каспийского моря, который бы учитывал законные интересы всех сторон; там же постулировалось, что Россия будет «содействовать достижению прочного и справедливого урегулирования ситуации на Балканах, основанного на согласованных решениях международного сообщества» и гарантирующего территориальную целостность Союзной Рес­публики Югославии. Разрешение конфликта в Афганистане также видится современным российским лидерам с точки зрения справедливости: Россия всегда стремилась и продолжает стремиться к прочному и справедливому политическому урегулированию афганской проблемы и недопущению экспорта терроризма и экстремизма из этой страны.

В 2013–2014 гг. запрос на справедливость в международных отношениях фактически стал лейтмотивом Валдайских речей Владимира Путина, которые были обращены в первую очередь к широкой мировой общественности. В октябре 2013 г. президент заявил, что Россия, демонстрируя в своей внешней политике силу, всегда проявляла ее благородно и справедливо. Миропорядок, установленный по итогам и Венского конгресса 1815 г. и ялтинских соглашений 1945 г. при очень активной роли России, обеспечил долгий мир и справедливое мироустройство, которое отображало текущее распределение сил в мировой политике. При этом Путин подчеркнул, что Россия всегда дистанцировалась от несправедливных международных решений, каким, к примеру, был Версальский договор, создавший предпосылки для будущей Второй мировой войны.

В посткрымский период категория справедливости стала особенно важной. В Валдайской речи в октябре 2014 г. российский президент упомянул это слово в разных вариациях 8 раз. Речь преисполнена горечью от понимания образовавшейся пропасти между Россией и коллективным Западом. Истинной причиной явился отнюдь не Крым и будущее Украины, а накопившиеся противоречия, основанные на различных интерпретациях мирового порядка, который с российской точки зрения представляется однозначно несбалансированным и несправедливым. Истоки его – в итогах холодной войны, которая завершилась не заключением «мира» с понятными и прозрачными договорённостями о соблюдении имеющихся или о создании новых правил и стандартов, а иллюзией победы одного блока над другим и последующей за ней эйфорией, абсолютизирующей одну социально-экономическую модель как идеальную и всем подходящую. Объективность и справедливость принесли в жертву политической целесообразности, а юридические нормы подменили произвольным толкованием и пристрастными оценками. Вдобавок так называемые победители, объединившись, ввели практику наказаний для несогласных: к ним Путин относит и силовые акции, и экономическое и пропагандистское давление, и вмешательство во внутренние дела, и апелляции к некой «надправовой» легитимности, когда надо оправдать неправовое урегулирование тех или иных конфликтов, и устранение неугодных режимов. Заканчивая описание сложившейся в мире ситуации, Путин сказал: «Давайте зададимся вопросом, насколько всем нам комфортно, безопасно, приятно жить в таком мире, насколько он справедлив и рационален?».

В 2016 г. справедливость становится одной из основных российских внешнеполитических категорий: в Концепции внешней политики 2016 г. появляется отдельный параграф под названием «Формирование справедливого и устойчивого мироустройства», который входит в раздел «Приоритеты Российской Федерации в решении глобальных проблем». В этом параграфе вновь повторяются идеи о верховенстве права и закона, а также о центральной роли ООН. Новеллой раздела является установка на обеспечение «устойчивой управляемости мирового развития», которая должна строиться на «коллективном лидерстве ведущих государств», круг которых не должен быть ограничен привычным списком развитых стран, но в обязательном порядке должен отображать географическое и цивилизационное (sic!) мировое разнообразие. В практической плоскости российская идея справедливости по отношению к международному мироустройству апеллирует к более значимой роли интеграционных объединений развивающихся стран – таких, как G20, БРИКС, ШОС и РИК.

Цивилизационное измерение идеи справедливости появляется также в разделе «Современный мир и внешняя политика Российской Федерации» Отдельное внимание уделено формированию «ценностных основ совместных действий с опорой на общий духовно-нравственный потенциал основных мировых религий, а также на такие принципы и понятия, как стремление к миру и справедливости, достоинство, свобода, ответственность, честность, милосердие и трудолюбие». Согласно документу, только на основе таких ценностей можно достичь подлинного объединения усилий международного сообщества.

Также с 2016 г. для Российской Федерации становится важным установление справедливой системы регулирования интернета, поскольку за последние годы всемирная сеть стала отдельным, требующим специального подхода измерением международных отношений. Позиция России по этому вопросу была отражена и в Концепции внешней политики, и в Доктрине информационной безопасности 2016 года. Суть ее состоит в том, чтобы содействовать справедливому распределению между странами ресурсов, необходимых для обеспечения безопасного и устойчивого функционирования Интернета, основанного на принципах доверия.

Установки на поиск и создание справедливой модели мироустройства, закрепленные в основополагающих внешнеполитических документах Российской Федерации, являются отражением видения российской политической и дипломатической элитой мировой политики и места в ней России. Евгений Примаков в своих трудах по внешней политике уделял значительное внимание этому направлению работы российского МИДа. Его размышления помогают глубже понять, почему категория «справедливости» стала одной из основных. В книге «Мир без России? К чему ведет политическая близорукость» (2009) Примаков возвращается к истокам сложившегося в начале XXI века миропорядка и доказывает, что «однополярный момент» был, во-первых, стратегической целью США, которые стремились к безраздельному доминированию в международных отношениях, а во-вторых, по сути являлся иллюзией, которая строилась на убежденности зарубежных партнеров в их «победе» над СССР в холодной войне. Данная интерпретация показала свою несостоятельность во время финансового кризиса 2008 г., который продемонстрировал, что Соединенные Штаты неспособны единолично управлять ни мировой политикой, ни мировой экономикой. Более того, такого рода концепция уже тогда не соответствовала международным реалиям, в которых развивающиеся страны начали играть более весомую, в том числе финансовую, роль.

Согласно Примакову, уроки конца XX – начала XXI вв. должны быть усвоены мировым сообществом, а новая система международных отношений – построена на сбалансированных и справедливых началах, которые не позволят позволять одной стране брать на себя слишком большие обязательства и одновременно будут отображать изменившуюся архитектуру мировой политики.

C – Стратегия

Андрей Сушенцов

Осыпание мирового порядка – метафора, вокруг которой строится доклад Валдайского клуба 2018 г., – продолжается. Наблюдатели все чаще затрудняются объяснить логику происходящего и указать направление перемен. В условиях нарастающего хаоса все большее значение обретают действия отдельных государств. Таким образом, внимание с уровня системы переключается на уровень ее участников, конкретных стран.

Но как измерить субъектность стран в международной системе? Какие из них более или менее важны? Ведь разница между потенциалами бывает драматична, но далеко не всегда потенциалы конвертируются в значимые внешнеполитические достижения. Вероятно, наиболее точным общим знаменателем является качество внешнеполитической стратегии государств. В этом контексте важны не только крупнейшие игроки, но и малые страны, которые смогли разработать комплексную внешнеполитическую стратегию, ставшую для них мультипликатором мощи. Можно сказать, что в высшей лиге мировой политики играют только качественные стратегии.

Прототип модельного государства в анархичном мире – Израиль. Эта небольшая и молодая страна, находящаяся во враждебном окружении, выстроила внутреннюю мотивацию и внешнеполитическую стратегию, нацеленные на максимальное использование ограниченных ресурсов для национального развития. Кандидатами в число государств с оптимальными стратегиями можно назвать несколько стран, находящихся в сложных геополитических условиях: Южная Корея, Финляндия, Узбекистан. Но каковы критерии качества стратегии?

Попробуем деконструировать само понятие стратегии. Классическое определение гласит, что стратегия – это способность правильно соотносить внешнеполитические цели с ресурсами. Но не менее важными составными частями ее являются и несколько других компонентов.

Во-первых, способность элит правильно выстраивать причинно-следственные связи в происходящем и формировать цели внешней политики, исходя из подлинных, а не мнимых потребностей развития. Другими словами, умение адекватно осознавать собственные потребности и не выдвигать ложных целей.

Во-вторых, стратегическая культура, которая выступает как своеобразная «кредитная история» использования силы в прошлом и является продуктом накопленного опыта великодержавной политики. Европейские страны с обширным опытом применения силы и ведения переговоров (всякая война неизбежно заканчивается миром) нередко более искусные стратеги, чем молодые государства с неопытной элитой, которая пускается во внешнеполитические эксперименты.

В-третьих, лидерство, являющееся продуктом воли и целеустремленности, готовности к жертвам. В мире, который становясь все более анархичным, остается сравнительно безопасным и сытым, готовность к жертвам – величина убывающая.

В-четвертых, эмпатия как способность построить конструктивную стратегию с учетом интересов всех вовлеченных сторон. Только комплексный подход, принимающий во внимание общий контекст и специфику других игроков, будет устойчив в долгосрочной перспективе.

Наконец, организационный ресурс, подразумевающий потенциал для внутренней мобилизации и навыки сосредоточения на ключевых задачах развития. Сытость и расслабленность препятствуют мобилизации и часто не позволяют даже богатым и состоятельным державам достигать целей.

Если разложить эти параметры и применить их к анализу ведущих государств, будет видно, что у каждого из них имеется существенный изъян, препятствующий реализации наиболее эффективной стратегии. Иногда он неустраним.

Так, у Китая, Саудовской Аравии, Индии, Японии есть проблема конвертации серьезного экономического и политического потенциала в пропорциональное влияние на международной арене. Несмотря на явные преимущества по ряду показателей (а в случае КНР – и по большинству из них), перечисленные державы испытывают трудности в достижении важных для них стратегических целей.

США и Европейский союз объединяет проблема самопоглощенности, зацикленности на внутренних обстоятельствах и идеологической ангажированности. Страны Запада взрастили самодовольные политические элиты, которые, уверившись в собственной абсолютной правоте и устав от стратегического мышления, взяли каникулы и часто принимают решения, мало связанные с подлинными национальными интересами. В Соединенных Штатах под воздействием острейшей внутренней поляризации стратегические линии, прежде незыблемые, размываются.

Для Ирана, Израиля, Кубы и Северной Кореи наиболее жгучей проблемой является внешнее давление. В большинстве случаев оно настолько велико, что оказывает определяющее влияние на формирование их идентичности. Если давление ослабнет или исчезнет, это повлечёт значительные последствия для внутриполитической жизни стран.

Бразилия, Мексика и Индонезия испытывают трудности с внутренней мобилизацией и концентрацией на решении принципиально важных задач. Неоднородность и глубокое расслоение населения не позволяет государствам сосредоточиться на достижении ключевых целей развития.

Наконец, Украину, Грузию, Палестину можно поставить в один ряд и отнести к группе стран, не сформулировавших целей развития и опирающихся на мнимые, а не на подлинные потребности. Трудно представить себе, как добиться успеха, если его условием объявляется крушение более сильного оппонента.

Россия представляет собой с точки зрения стратегии особенный случай. Ей (как и Турции) присуща проблема внутренней хрупкости, способная подкосить даже самую искусную внешнеполитическую стратегию. Однако в текущей международной ситуации у российских элит есть ряд преимуществ. Выработанный с опытом прагматизм (нередко на грани цинизма) позволяет лучше соотносить цели внешней политики с доступными ресурсами. Прагматизм сочетается с достаточным уровнем эмпатии, готовности учитывать интересы соперников. Именно по этой причине России удается быть эффективным диспетчером безопасности на Ближнем Востоке или строить комплексные отношения с Китаем. Правда, российская эмпатия не распространяется на США и многие страны Европы – причина кроется в концептуальной дистанции между отечественным реализмом и западным идеализмом.

У России имеется обширный исторический опыт применения силы и дипломатии, и это делает ее стратегическую культуру одной из наиболее плодотворных. Российские элиты обладают большим запасом решимости и умеют мобилизовывать ресурсы для достижения внешнеполитических целей. Вероятно, стратегия, вытекающая из этих качеств, лучше прочих работает в условиях осыпания международного порядка и возрастающей анархии.

У каждого из названных государств есть существенные проблемы по части стратегий. Правда, наиболее крупные из них обладают тем преимуществом, что могут позволить себе ошибаться. По крайней мере, куда чаще, чем малые страны, у которых ресурс прочности существенно меньше и всякая ошибка грозит стать фатальной. Но и небольшие страны бывают значимы для международной системы, если их стратегия учитывает слабые места и формирует цели развития, опирающиеся на подлинные национальные потребности.

С – Стратегическая стабильность

Дмитрий Суслов

Д.В. Суслов – заместитель директора Центра комплексных европейских и международных исследований НИУ «Высшая школа экономики».

Понятие стратегической стабильности вошло в российский внешнеполитический вокабуляр на рубеже 1980-х – 1990-х гг. одновременно с появлением соответствующей концепции. При этом уже в 1990-е гг. выявились отличительные особенности именно российского подхода. После распада СССР поддержание стратегической стабильности стало для Москвы не только вопросом национальной и международной безопасности – предотвращения ядерной войны и гонки вооружений, но и поддержания международно-политического статуса великой державы.

В США в период холодной войны для концептуализации отношений с Советским Союзом в области ядерного оружия использовались понятия «кризисная стабильность», «стабильность первого ядерного удара» и «стабильность гонки вооружений». В Советском Союзе открытых теорий ядерного сдерживания до конца 1980-х гг. не было.

Концепция стратегической стабильности возникла, когда острая конфронтация холодной войны уже сошла на нет, но СССР и биполярная структура международной системы еще существовали, равно как и огромные ядерные запасы обеих сверхдержав. Эта концепция совмещает в себе «стабильность первого удара / кризисную стабильность» и «стабильность гонки вооружений» и при этом призвана подчеркнуть стремление сторон подходить к вопросам стратегического сдерживания позитивно, через сотрудничество.

Впервые понятие упоминается в Договоре о ликвидации ракет средней и меньшей дальности[4], подписанном в 1987 году в Вашингтоне Михаилом Горбачёвым и Рональдом Рейганом. Затем оно получает развитие в «Совместном заявлении СССР и США относительно будущих переговоров по ядерным и космическим вооружениям и дальнейшему укреплению стратегической стабильности» (июнь 1990 г.). В этом документе говорится, что цель переговоров – «уменьшить опасность возникновения войны, особенно ядерной войны, обеспечить стратегическую стабильность, траспарентность и предсказуемость посредством дальнейших стабилизирующих сокращений стратегических арсеналов обеих стран. Это будет достигнуто путем поиска договоренностей, повышающих выживаемость, устраняющих стимулы для нанесения первого ядерного удара и воплощающих соответствующую взаимосвязь между стратегическими наступательными и оборонительными средствами».

То есть понятие «стратегическая стабильность» носило двусторонний российско-американский характер, касалось только стратегических ядерных вооружений и включало в себя как принципы развития ядерных арсеналов России и США, так и отношений двух стран.

Прежде всего, понятие «стратегическая стабильность», как и «стабильность первого удара / кризисная стабильность», означало поддержание такого состояния ядерных арсеналов двух стран и такого характера российско-американских отношений, при котором ни у одной из сторон нет стимула для нанесения первого удара. Это подразумевало, во-первых, наличие у обеих сторон надежного потенциала ответного удара, способного нанести неотвратимый неприемлемый ущерб, – то есть ситуацию взаимного ядерного сдерживания. Во-вторых, отсутствие у сторон вооружений, наиболее опасных с точки зрения ядерной эскалации. На тот период – систем ПРО и ракет средней и меньшей дальности, которые действительно могли бы создать соблазн нанести обезоруживающий (в случае с ПРО) или упреждающий (в случае с РСМД) удар. В-третьих, прозрачность и предсказуемость, что давало бы сторонам относительную уверенность в том, что угроза неожиданного ядерного удара минимальна и вторая сторона не стремится явным образом к стратегическому превосходству. Это обеспечивалось постоянным российско-американским диалогом по контролю над вооружениями, мониторингом и верификацией выполнения обязательств по ограничению и сокращению вооружений.

Общими для Москвы и Вашингтона целями укрепления стратегической стабильности (посредством двустороннего контроля над ядерными вооружениями и поддержания надежных потенциалов ответного удара) были уменьшение угрозы ядерной войны, ограничение гонки вооружений, постепенное сокращение ядерных вооружений в целом, а также укрепление двусторонних политических отношений.

Подобное понимание создало концептуальную основу для переговоров по Договору СНВ-1 (подписан в июле 1991 г.), а также установило тесную связь между понятиями «стратегическая стабильность» и «контроль над вооружениями». Мнение, что именно контроль над вооружениями является единственно надежным способом обеспечения стратегической стабильности, стало доминирующим. В дальнейшем эти понятия воспринимались как синонимы.

Однако распад СССР вскоре после подписания договора СНВ-1 и резкое сокращение международного веса России существенно скорректировали ее подход к концепции стратегической стабильности. Москва начала видеть в ней и в соответствующем взаимодействии с Вашингтоном способ обеспечения не только безопасности, но и статуса великой державы.

Это выразилось, прежде всего, в приверженности России приблизительному количественному паритету с Америкой в области стратегических ядерных сил (СЯС) и ситуации взаимного гарантированного уничтожения (ВГУ) в варианте «зрелого» периода холодной войны – несмотря на прекращение холодной войны и резко изменившееся положение России и США в мире. Изначальная концепция стратегической стабильности не настаивает на паритете и способности сторон стереть друг друга с лица Земли. В ней речь идет о сдерживании, понимаемом как сохранение потенциала для неотвратимого ответного удара с заведомо неприемлемым для агрессора ущербом, что отнюдь не обязательно обеспечивается паритетом. В отношениях Вашингтона и Пекина, например, сдерживание не имеет какого-либо намека на паритет (так называемое «минимальное сдерживание»).

Россия же на протяжении 1990-х и 2000-х гг. последовательно рассматривала любые отклонения от паритета и ВГУ как угрозу стратегической стабильности и собственной военной безопасности. Даже в период наибольших финансово-экономических трудностей 1990-х гг. Москва строго следила за тем, чтобы ее арсенал СЯС был приблизительно равен американскому и чтобы все последующие российско-американские договоры об ограничении и сокращении стратегических ядерных вооружений носили паритетный характер и не допускали приобретения одной из сторон количественного превосходства.

Также Россия жестко критиковала стремление Соединенных Штатов создать ограниченную систему стратегической ПРО. Именно фактор ПРО похоронил Договор СНВ-2. Сразу после одностороннего выхода Вашингтона из Договора по ПРО 1972 г. (и выхода России из ДСНВ-2) Москва начала создавать вооружения, способные преодолевать любые перспективные системы противоракетной обороны, включая новейшие тяжелые жидкостные МБР и гиперзвуковые носители ядерного оружия.

Разумеется, изначальное понимание стратегической стабильности тоже рассматривало системы ПРО как дестабилизирующие, указывая на «взаимосвязь между стратегическими наступательными и оборонительными средствами». Однако даже в российском, не говоря уже об американском, экспертном сообществе преобладает мнение, что никакие системы ПРО, которые США гипотетически могут создать в обозримой перспективе и тем более те, что создавались администрациями Джорджа Буша-младшего, Барака Обамы и Дональда Трампа, не способны поколебать российский потенциал ответного удара. Более того, наличие продвинутой системы предупреждения о ракетном нападении означает, что на практике речь в случае ядерной войны будет идти не об ответном, а об ответно-встречном ударе, минимизировать который средствами ПРО физически невозможно.

Причина жесткого подхода России в том, что она воспринимала создание Соединенными Штатами системы ПРО не только как фактор ослабления сдерживания, а как угрозу для стратегического паритета и ВГУ в классическом смысле.

Еще один пример приверженности России паритету и ВГУ – нежелание идти на дальнейшие сокращения СЯС после ДСНВ-3, как указывалось в официальной позиции, «без учета всех факторов, влияющих на стратегическую стабильность». Действительно, к началу 2010-х гг. США продвинулись существенно дальше России в области ПРО и высокоточных вооружений в неядерном оснащении, и эти системы стали рассматриваться как ослабляющие стратегическое сдерживание. Заговорили о «стирании грани» между ядерными и высокоточными обычными вооружениями в части их способности наносить обезоруживающий удар. Соответственно, Россия стала требовать их ограничения как условия дальнейшего сокращения СЯС.

Опять-таки на уровне теории российский подход полностью соответствует первоначальному пониманию стратстабильности. Однако на практике способность высокоточных неядерных вооружений вывести из строя значительную часть СЯС невелика, особенно в реалиях начала 2010-х годов. Россия стремилась не столько сохранить сдерживание как таковое, сколько предотвратить общий военный дисбаланс с США по мере их прогресса в области неядерных вооружений.

Наконец, доказательством приверженности России ВГУ и ее стремлению не допустить общий военный дисбаланс с Соединенными Штатами и НАТО служит повышение значимости ядерного оружия в ее военной доктрине после распада СССР. Это выразилось в отказе от советского принципа неприменения ядерного оружия первым (нынешняя ядерная доктрина РФ предполагает готовность применить ядерное оружие в ответ на неядерное нападение «в случае угрозы самому существованию государства») и в повышении значимости тактического ядерного оружия (ТЯО), которое стало рассматриваться как способ компенсировать превосходство НАТО в области неядерных средств. В связи с этим Москва жестко выступает против попыток Вашингтона включить ТЯО в контроль над вооружениями и установить для него какие-либо ограничивающие лимиты и правила.

Главная причина приверженности России стратегическому ядерному паритету и ВГУ – политическая. После распада СССР только в этих областях у Москвы сохранялось равенство с США и значительное превосходство над всеми другими центрами силы, включая Китай, а потому они стали важнейшими индикаторами статуса России как великой державы. Указание на особую ответственность России и Соединенных Штатов как стран, у которых свыше 90% мирового ядерного арсенала, за глобальную безопасность – одна из излюбленных тем внешнеполитической риторики Москвы.

Восприятие Россией статуса ядерной сверхдержавы как чуть ли не несущей опоры ее великодержавности предопределило и ее отношение к контролю над вооружениями. Москва воспринимала его не только как механизм уменьшения угрозы ядерной войны и ограничения гонки вооружений, но и как важнейший способ подчеркивать и институционализировать свой статус уникального партнера США по управлению стратегической стабильностью, державы, на которую возложена великая миссия обеспечивать мир и безопасность на всей планете.

Это выражалось, во-первых, в стремлении России сохранять процесс и континуум российско-американского контроля над вооружениями, не допускать периодов отсутствия действия договоров по типу СНВ-1 вопреки периодическим попыткам США положить этому процессу конец. Так, после одностороннего выхода Вашингтона из Договора по ПРО и гибели ДСНВ-2 Москва приложила немалые усилия, убеждая администрацию Буша-младшего, утверждавшую, что контроль над вооружениями потерял актуальность, все же не допускать его полного развала. Результатом стал Договор о сокращении стратегических наступательных потенциалов, который, хотя и казался легковесным по сравнению с Договорами СНВ-1, СНВ-2, все же был юридически обязывающим документом, сохранявшим формат двустороннего сотрудничества России и США по контролю над вооружениями. Аналогичные усилия Москва предпринимает сегодня, пытаясь убедить администрацию Трампа продлить ДСНВ-3.

Во-вторых, торжественное подписание «больших» договоров с американцами часто рассматривалось как признание лично президента России мировым лидером. Своего рода международная легитимация. Во многом именно соображения статуса толкали Москву к тому, чтобы подписать с США Договор СНВ-2 ещё до вступления в силу Договора СНВ-1: Борису Ельцину хотелось выглядеть не менее значимым мировым лидером, чем был подписавший ДСНВ-1 Михаил Горбачёв.

В-третьих, Россия болезненно реагирует на нынешние призывы администрации Трампа лишить ее статуса эксклюзивного партнера США по вопросам стратегической стабильности и включить в переговоры по контролю над вооружениями Китай. Негативное отношение к этой идее связано не только с невозможностью ее воплощения в жизнь в силу нежелания Пекина участвовать в подобном процессе, пока Москва и Вашингтон не понизят свои ядерные арсеналы до его уровня, и не только с тем, что оно в целом выглядит как попытка найти оправдание для непродления двустороннего российско-американского ДСНВ-3 на новый срок. Подключение Китая ликвидирует последнюю область мировой политики, в которой Москва заведомо важнее и влиятельнее Пекина. Вот почему Россия продолжает уговаривать администрацию Трампа все же продлить действие ДСНВ-3 до 2026 г. и использовать этот период для выработки новых или коррекции прежних подходов к поддержанию стратегической стабильности.

В последнее время в мире происходят настолько серьезные изменения, что и российский подход к стратегической стабильности, характерный для периода после распада СССР, и ее понимание образца 1990 г. стремительно устаревают. Приобретение неядерными вооружениями стратегических свойств и стирание грани между войной и миром в корне меняют содержание угрозы ядерной войны: сегодня ее начало гораздо более вероятно вследствие эскалации неядерного конфликта, нежели неожиданного ядерного нападения. Стремительная диверсификация средств нанесения стратегического ущерба, которые сегодня включают в себя в том числе киберсредства, меняют природу гонки вооружений и делают продолжение традиционного процесса ограничения и сокращения СЯС нереализуемым технически и бессмысленным с военной точки зрения.

Все это разрывает казавшуюся в 1990 г. незыблемой связь между стратегической стабильностью и контролем над вооружениями в виде системы соглашений и режимов по сокращению и ограничению СЯС. Последние уже не в силах гарантированно свести угрозу ядерной войны к минимуму. Они также перестают оказывать решающее влияние на гонку вооружений. Она ведется в других средах, ставших стратегическими. Гонка же ядерных вооружений теряет военный смысл в условиях появления гиперзвуковых носителей, позволяющих нанести агрессору неприемлемый ущерб при любом количественном уровне его СЯС и ПРО. Да и сами эти договоры последовательно отмирают.

Диверсификация стратегических вооружений делает поддержание количественного паритета с Соединенными Штатами по СЯС невозможным и еще более бессмысленным с точки зрения сдерживания. Даже новейшие российские гиперзвуковые системы – шаг в сторону от паритета и возможность отказаться от него на политико-доктринальном уровне.

Конфронтация США с Китаем, которая имеет все шансы стать главной темой международных отношений ближайших десятилетий, вкупе с совершенствованием стратегических сил КНР ставят крест на двусторонней российско-американской природе стратегической стабильности. Экономические и технологические ресурсы Китая позволяют ему совершить в случае необходимости рывок и выйти на уровни СЯС России и Соединенных Штатов к 2030-м годам. Уже сейчас Россия, как заявил в октябре 2019 г. Владимир Путин, содействует модернизации китайской СПРН, укрепляя тем самым ситуацию ВГУ между США и Китаем.

С – Суверенитет

Александр Филиппов

Понятие «суверенитет» – несомненно, одно из ключевых для российского политического, в том числе внешнеполитического, нарратива.

«Суверенитет» является, прежде всего, формулой политической риторики, то есть публичной речи, опознаваемой как политическая. Риторика суверенитета может иметь вид описания фактического положения дел, однако по сути это всегда послание о должном и недолжном. Упоминание о суверенитете есть способ напомнить о нем, утвердить требование, указать на возможность утраты и необходимость восстановления.

Смысл слова «суверенитет» ясен: это высшая власть. Поэтому суверенен в государстве тот, за кем, хотя бы на словах, она признается. В международных отношениях суверенитет есть признание, опять же – хотя бы на словах, независимости внутренней суверенной власти от внешних политических сил, от других государств, а еще более точно – независимость внутренних суверенов одних государств от внутренних суверенов других. Утверждение «такая-то страна есть суверенное государство» означает, что верховная власть в этой стране принимает решения, которые не продиктованы верховной властью других стран.

Но здесь-то и начинаются проблемы. Международное право и международные организации могут быть проблемой для тех, кто принимает суверенные решения, а внутренний суверенитет может быть проблемой для международного права и международных организаций. Способы постановки проблемы и ее решения меняются с годами, и если в 2000-е гг. и немного позже мы часто слышали, что время классического суверенитета ушло[5], что само понятие может считаться чуть ли не устаревшим, то в середине и ближе к концу 2010-х гг. ситуация изменилась. «Для нас суверенитет означает контроль над своим правительством. Таким образом, те, кто предлагает “разделить” или “объединить” американский суверенитет с международными организациями, чтобы вместе справляться с “глобальными” проблемами, говорят в реальности вот что: мы должны уступить часть нашего суверенитета институтам, которые будут находиться под влиянием или даже контролем также и других наций. Это, несомненно, формула уменьшения автономии США и нашего контроля над своим правительством»[6], – писал в начале десятилетия Джон Болтон. Болтон был последователен. Он атаковал не только Барака Обаму, левых университетских интеллектуалов и глобалистов, глобальное управление во всех его видах, но и саму идею международного права, проницательно, как оказалось впоследствии, указывая на то, что вопрос о роли и границах международного права и суверенитета станет ключевым в дискуссиях ближайших лет[7].

Действительно, чуть ли не наугад выбранное в источниках 2016 г. суждение в пользу Дональда Трампа кажется просто продолжением предыдущего: «Как следует нами править – посредством ли американского конституционализма или международного права? Должно ли правление быть укоренено в американском суверенитете или в глобальном управлении? … Есть ли право у американского народа сохранять и продолжить свой образ жизни или нет? Есть ли у американцев право быть законодателями самим себе или важнейшие решения будут принимать за них другие (например, иностранные судьи)?».[8]

Эти вопросы имеют риторический характер, все «да» и «нет» уже известны заранее. Однако такова риторика суверенитета! Несмотря на все значение этой позиции для Америки и Америки для всего мира, в самой сути этих формулировок нет ничего специфически американского, как нет ничего специфически американского в том более общем движении, которое эти формулировки иллюстрируют и которое, как мы видим, набирает силу в последние годы. Суверенитет видится в этой перспективе как род очевидности, безусловного блага. Мы должны рассмотреть эту очевидность, не останавливаясь на исследовании истории и множества источников, которые часто противоречат друг другу, хотя бы потому, что побеждающее в наши дни понимание суверенитета, в общем, достаточно простое и достаточно старое, словно бы выносящее за скобки всю интеллектуальную работу, которая совершается по сей день.

Что собой представляет это понятие? Прежде всего, оно предполагает, что суверенитет имеет отчетливо территориальный характер. Это далеко не очевидно по отношению ко всей вообще высшей власти, но имеет принципиальное значение в современном мире. Суверенная территория, то есть территория, на которую распространяется власть и на которой действуют законы, и является интуитивной очевидностью, опорой для политиков и политических публицистов. «Суверенитет – это территориальное определение политической власти. Территориальность стала принципом основания суверенной государственности в период раннего модерна и остается такой до сих пор»[9]. Территория, в принципе, может быть огорожена. Вокруг нее можно поставить забор, опутать колючей проволокой, закрыть небо над ней при помощи разного оружия… То же касается и людей: люди находятся на территории, и в понятие территориального государства недаром включено понятие физической силы, насилия, направленного на тело, которое находится в пределах досягаемости и, в целях реализации суверенной власти, может быть ограничено в перемещениях, подвергнуто чувствительному наказанию или, наоборот, снабжено пищей, теплом и средствами передвижения. Не в наказании и не в поощрении и поддержке как таковых состоит дело. Дело именно в живом теле. Из тел состоит население, народ, граждане, которые в большинстве современных стран объявлены носителями суверенитета, неотчуждаемым истоком власти.

Таким образом, суверенитет, как мы видим, без сомнения распространяется на людей в их телесности, поскольку они находятся на принципиально огораживаемой территории. Он распространяется на них, как на вещи, поскольку они доступны прямому физическому воздействию. Суверенитет также распространяется и на неодушевленные предметы, про которые можно сказать, например, что они находятся в собственности государства и под его контролем, а также на те нормы, в соответствии с которыми это воздействие на тела и предметы могло бы совершаться. Народ, что кажется вполне очевидным, располагается, как правило, на территории, является солидарным сообществом, которое определяет самое себя. Такова идея народного суверенитета, в ней так или иначе зашита идея «политического тела», как бы это ни называлось.

Конечно, это метафора, но иногда метафоры, употребляемые как бы полусознательно, без дополнительной работы над ними, начинают словно бы мыслить за нас, вместо нас. Полезно бывает вернуться к истокам собственной мысли, чтобы проверить, не связана ли с ней такая подспудная работа метафоры. В данном случае без метафоры тела все очевидности, все традиционные интуиции суверенитета кажутся бессмысленными.

Но чем больше мы отходим от этой, говоря языком философии, непосредственной телесности, тем сложнее говорить о суверенитете. Вся критика суверенитета так или иначе связана с оспариванием его основной метафоры и связанных с нею понятий. Здесь важно провести различия.

Один из самых распространенных способов борьбы против суверенитета государства связан не с отказом от метафорики политического тела как таковой, а с ее переинтерпретацией. Сначала связь государства и политического тела народа должна быть поставлена под сомнение. «Население», если оно очевидным образом разнородно, а территория, на которой оно находится, велика, риторически перестает считаться народом, за этим народом больше нет очевидности коллективного тела, зато она есть за другими, как правило, меньшими группами, однородность которых подтверждается языком, религией, подлинным или вымышленным общим происхождением и тому подобным. Логика сопряжения народа и территории, логика суверенитета сохраняется, но переносится на меньшие образования.

Иной случай – это сохранение ставки на телесность, но уже не коллективную, а индивидуальную. Отказ от метафорики политического тела и акцент на то, что самым подлинным, интуитивно неоспоримым, достоверным является индивид как живое смертное существо, приводит к идее естественных прав индивида, от имени которых можно оценивать, ставить под сомнение, оспаривать права любой общности, прежде всего, конечно, традиционного суверенного государства. Современное международное право, строго говоря, уже ставит права личности выше прав политической общности. Защита прав человека образует ядро международного права, в котором далеко не всегда удается находить баланс между уважением к правам человека и соблюдением принципа суверенитета. Однако критики суверенитета последовательны, они идут еще дальше, усматривая в перспективе «глобальный легальный порядок» всего человечества[10].

Наконец, третье направление – это радикальная детерриториализация социального.

Современные средства коммуникации уничтожают расстояния. Еще в самом начале XX века Георг Зиммель проницательно замечал, что деньги побеждают пространство. Если у вас есть деньги, недоступные прежде товары окажутся у вас, а события в мире денег подействуют одно на другое, даже если биржи, например, сильно отдалены друг от друга.

С введением электронных средств коммуникации не только в экономическую, но и в повседневную жизнь указание на уменьшение роли традиционно понимаемого физического пространства стало общим местом. Идеи, культурные образцы (например, образовательные системы, способы подачи новостей и многое другое) преодолевают государственные границы, не будучи телами, то есть, строго говоря, не преодолевают их, а существуют помимо них, в другом измерении. Новые пространственные образования вроде «мировых городов» иначе организуют территории, становятся узлами мировой системы коммуникаций, которые находятся, с одной стороны, в теле государств, а с другой – на совершенно особом, автономном положении.

Международные организации и международно-правовые регуляции, ими производимые, безусловно, требуют реализации на территориях. Отсюда, собственно, известная концепция «R2P» (Responsibility to Protect), которая широко обсуждалась международными юристами в начале 2000-х гг. Данная концепция «берет за отправную точку человеческие потребности и перемещает фокус с прав государства на обязанности государства (и его ответственность)», трансформируя тем самым понятие суверенитета[11]. 

Во всех этих случаях более традиционно понимаемый суверенитет размывается, находится под угрозой, кажется, ему грозит если и не исчезновение, то еще более существенное, чем прежде, ограничение. Но все ли чисто в этих аргументах? С одной стороны, мы видим, что пространство, тело и суверенитет действительно не могут быть сохранены в привычных форматах. Но с чем же тогда связаны успехи тех движений, которые в буквальном смысле слова могут быть названы реакционными, то есть являются реакциями на далеко зашедшие процессы глобализации и детерриториализации политики.

Возможно, вопрос о суверенитете должен быть действительно поставлен по-новому. Вот несколько оснований. Во-первых, его нужно радикально отделить от идеи коллективного тела, у которого есть некая особая, привилегированная естественность по сравнению с другими коллективными образованиями. Дело не в том, что государство не имеет здесь преференций, а в том, что в современном мире оно проиграет эту войну риторик другим поднимающимся общностям с их притязаниями. Радикальный отказ от этой риторики не подрывает государство, он подрывает притязания его соперников.

Во-вторых, государства должны перепроверить то, что может и что не может находиться в зоне их ответственности. Притязать на права там, где не способен проявить ответственность, – не лучшая тактика и худшая стратегия.

Россия. ЕАЭС > Внешэкономсвязи, политика. СМИ, ИТ > globalaffairs.ru, 30 января 2020 > № 3305437

ОТ ЛИЧНОГО К ОБЩЕСТВЕННОМУ

АЛЕКСАНДР БАУНОВ

Эксперт Московского центра Карнеги, главный редактор сайта Carnegie.ru

ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА ПУТИНА КАК ЗЕРКАЛО ИСТОРИИ И СОВРЕМЕННОСТИ

Этой осенью преобразился очередной уголок Москвы. Смоленская площадь, известная всему миру как синоним российской дипломатии, из плешивого пустыря в тени министерского небоскреба превратилась в общественное пространство, обустроенное по современной урбанистической моде. Владимир Путин лично открыл на ней памятник бывшему министру иностранных дел и премьеру Евгению Примакову, который больше всего запомнился самой радикальной в новейшей российской истории формой отмены визита в США – разворотом правительственного самолета над Атлантикой, когда натовские войска начали бомбардировки Югославии. Тому самому Примакову, который должен был победить на выборах 2000 г. команду Бориса Ельцина и ее нового фаворита Владимира Путина, но проиграл в медийной войне и отступил на старте.

Российский «стеснительный авторитаризм» не грешит прямым возвеличиванием своего лидера. К изумлению многих иностранцев, представляющих себе Россию по тоталитарным антиутопиям из кинематографа, здесь нет ни улиц, названых в честь правителя, ни его громадных портеров, ни статуй. Максимум, что позволяет себе лично скромный и уже по этой причине гибридный российский режим – это прославление образцов из прошлого с намеком на то, что их мечты сбываются.

Во время своего временного премьерства Владимир Путин почтил статуей Петра Столыпина — царского премьер-министра реформатора и патриота, строителя новой капиталистической России под государственным главенством, врага революционеров и слишком буквально понятого народовластия. Бронзовый Столыпин у дома правительства – памятник экономическому курсу Путина, тем самым двадцати годам покоя, после которых царский премьер обещал сделать Россию неузнаваемой, а Путин сделал – что по сравнению с советским временем, что с девяностыми – постоянной и удобной для нынешнего правления референтной точкой. Бронзовый Примаков – памятник собственному внешнеполитическому курсу, который эти двадцать лет покоя обеспечил. Он наметился при Примакове, но обрел полную силу при новом президенте. Это памятник тому самому развороту над Атлантикой – к себе самим и прочь от несправедливого Запада, который требует поддержки без вопросов, одобрения без совета, следования без равенства. Важно, как и со Столыпиным, что герой памятника наметил направление, но не прошел путь до конца, начал, но не реализовал. И тот, и другой – памятники не человеку-успеху, а человеку-идее, человеку-попытке. А реализованы и та, и другая сейчас.

Парадокс в том, что Путин поставил памятник не ушедшему деятелю собственного времени, а политику эпохи девяностых, от которых при каждом упоминании отталкивается. Ведь и разворот над Атлантикой произошел тогда, и особая позиция по югославской войне, Ираку, и возражения по поводу расширения НАТО, и отрицательное отношение к смене режимов, и обвинения в двойных стандартах – всё это относится ко времени, когда Россия считалась молодой демократией, которая движется на Запад, будущим союзником, чьи выборы были честными, пресса – свободной, а экономика – рыночной. Таким образом, путинская внешняя политика была сформулирована – как идея и как попытка – в ельцинский демократический период, к которому у Запада почти нет претензий и который там принято вспоминать с ностальгией.

Личное и сокровенное

Внешняя политика России называется «путинской» по тому же принципу, по которому всё после двадцати лет правления Владимира Путина (слегка, как неглубоким сном, прерванного на рубеже 2010-х гг.) в России можно назвать «путинским»: политическую систему, государственную машину, сельскохозяйственную и промышленную политику, финансы, моду, кухню, кинематограф, рассветы, закаты и движения комет. Так устроены все долгие правления, в этом их привлекательность для правящего.

Поскольку период, когда Путин персонифицирует российское государство, теоретически подходит к концу, должна подходить к концу и путинская внешняя политика, которая доставила Западу столько неприятностей, а за ней начаться какая-то другая, не путинская внешняя политика, которая неприятностей доставлять не будет.

Эта убежденность основана на том, что Путин и есть самая большая неприятность, которая могла случиться с Россией. В этом виде тезис не выглядит доказанным даже для самого поверхностного рассуждения, поэтому больше принят другой его вид: Путин – неприятность, которой могло бы не случиться. И такова же его внешняя политика – случайный узел на полезном канате, затяжка на гладком вязании, яма на дороге. Бронзовый Примаков призван напомнить, что это не обязательно так.

В персоналистском правлении все персонально, но, если выделить в деятельности Путина самое персональное, личное и сокровенное, – это внешняя политика. На всех прямых линиях и пресс-конференциях президент говорит о ней с очевидно большей увлеченностью, чем об остальном. Можно представить себе решения в области экономики, госстроительства, выборов, принятые не Путиным, не его репрессии, не его кадровые назначения, не его слияния и поглощения компаний. Но сколько-нибудь серьезных внешнеполитических решений, принятых не им, представить себе нельзя. Значит ли это, что их не случилось бы без него?

Правление Франсиско Франко в Испании – один из самых поучительных примеров персоналистского правления в развитом мире. Профиль каудильо чеканился на монетах до самого 1975 г., и все важные решения в стране были персональными. Тем не менее во внешней политике Испания ориентировалась сначала на державы «оси», затем, обличая весь в мир в двойных стандартах, добивалась членства в ООН, строила особые отношения с Америкой на прочном фундаменте антикоммунизма, а с 1960-х гг. во времена экономических реформ добивалась членства в ЕЭС, хотя так и не была принята до смены режима на демократический. Тогда же под бесконечные требования вернуть домой Гибралтар Испания – так же, как ее демократические соседи по Европе и даже более мирно, – распустила колониальную империю, отпустила Марокко и Гвинею, быстро сдалась в короткой войне за Сиди-Ифни и в момент смерти Франко не стала препятствовать мирной, хоть и не одобренной ООН, марокканской аннексии Испанской Западной Сахары (Испанской Западной Африки). При всех оттенках трудно представить себе, чтобы демократическое правительство на месте франкистского делало бы что-то совсем другое, противоположное. Персоналистским был способ действий, но не сами действия.

В декабре 2019 г. лауреат Нобелевской премии мира, лидер демократической оппозиции, которая стала властью, бывшая политическая узница и героиня западных газет Аун Сан Су Чжи оправдывала действия бирманских военных, своих недавних тюремщиков, против народности рохинджа в Международном суде по правам человека в Гааге на слушаниях по иску Гамбии, обвиняющей Мьянму в геноциде. Оказалось, что действия молодой демократии Мьянмы под руководством одной из самых известных в мире демократических оппозиционерок не сильно отличались от образа действий военной хунты. Разве что ее глава не поехал бы ответчиком в Гаагу.

Мы можем предположить, что российская внешняя политика тоже имеет ряд черт, которые существуют сами по себе – как силовые линии и магнитные поля, как гравитация и климат, но приписаны Путину по принципу: «а кому же еще». Разбирая внешнюю политику путинской России, надо определиться, где в ней Путин, а где Россия.

Витки спирали

Самый верный ответ на вопрос, чем занимался Путин в эти свои двадцать лет у власти: восстанавливал утраченный международный статус России. Сначала препятствовал его дальнейшему падению, а потом любовно выращивал и ограждал от внутренних и внешних посягательств. Это главный мотив всех действий в экономике, по отношению к оппозиции и главный принцип выбора будущего устройства власти после 2024 года.

Популярные и непопулярные меры, рыночные и антирыночные действия, наймы и увольнения, приговоры или их отсутствие нужно рассматривать под тем же углом, под которым их видят в Кремле: насколько они способствуют сохранению возвращенного международного престижа, который является формой национальной безопасности: чем больше престижа, тем безопаснее.

Предыдущий президент Борис Ельцин решал другую задачу: его приоритетами были рыночные реформы, демонтаж власти Коммунистической партии, создание и защита нового класса собственников, остановка распада России посредством ее большей федерализации, интеграция в мировую капиталистическую систему, в том числе на правах младшего партнера США.

Тем не менее оба президента России, которых принято противопоставлять друг другу, Ельцин и Путин, проделали сходную эволюцию во внешнеполитическом поведении, которая заняла примерно один и тот же срок – пять-семь лет.

Период Ельцина начался сворачиванием российского военного присутствия за рубежом, нестандартными для главы России визитами и дружбами, терпимым отношением к западным силовым акциям и стремлением вступить в западные структуры. А закончился жестким оппонированием западной военной операции в Сербии, борьбой против расширения НАТО и напоминанием о собственном ядерном оружии.

Период Путина начался сворачиванием остатков российского военного присутствия за рубежом – закрытия военных баз в Лурдесе на Кубе и в Камрани во Вьетнаме, напряженно-шутливым предложением вступить в НАТО, которое могло бы перерасти в серьезное, желанием присоединиться к единой Европе по формуле «все общее, кроме институтов», нерадостным, но относительно спокойным восприятием расширения НАТО и попыткой закамуфлировать его посредством привилегированного Совета Россия – НАТО, в котором, как говорили тогда чиновники, у России будет даже больше прав, чем у новых членов. А кончился гибридной войной и возвращением к статусу глобального противника, который мало того, что мешает реализовывать национальные интересы США в разных частях мира, но и атаковал Америку на ее собственной территории, нанес ей киберпоражение в виде избрания Дональда Трампа.

В противоположную сторону развивалась внешняя политика Дмитрия Медведева, который начал с войны, навязанной ему Михаилом Саакашвили, и перешел к поддержке западного варианта резолюции о бесполетной зоне в Ливии. Впрочем, его правление было короче, чем у коллег, а временная поддержка западных действий в Ливии обернулась раздосадованным: «мы не за это голосовали».

И для Ельцина, и для Путина поворотными моментами были действия Запада в Югославии, в Ираке, на Кавказе, в Восточной Европе, которые в России воспринимали как кричащую несправедливость не только президенты, но и большая часть населения. В каком смысле тогда можно говорить о персоналистской внешней политике Путина, если она по настроению совпадает с представлениями граждан о справедливом ответе на внешнеполитические обиды?

Продавец зонтиков

У России есть одна черта, которая отличает ее от всех стран западного лагеря и которая никуда не исчезла бы, стань Россия его членом. Россия может защитить себя сама. Больше того – Россия может защитить не только себя, но и других, предоставляя уникальные услуги в области безопасности и обороны: помог себе, помоги товарищу. Во всем западном мире есть только одна такая страна – Соединенные Штаты Америки. С Россией их было бы две.

Речь идет о защите от глобальных, тотальных угроз. От угрозы завоевания, раздела, оккупации, взятия столицы, смены власти насильственным путем, изменения границы извне и отторжения территорий. Эта способность России ставит ее в мире, независимо от несовершенства политических институтов, технологического отставания и среднего уровня экономики, на совершенно особенное место. Подобной способностью защитить самих себя и при желании – других обладают всего несколько стран. Судя по всему, эту группу государств Путин и называет «полностью» или «подлинно» суверенными, когда снова и снова настойчиво возвращается к теме суверенитета.

Составными частями этого понятия можно считать ядерное оружие и количество обычных вооружений, размер населения и территории, водного и воздушного пространства, обеспеченность природными ресурсами и промышленностью, способность самостоятельно заместить выбывшие вооружения, наличие достаточно большого числа людей, готовых сражаться за родину (территории и даже армии Франции и Германии в 1940 г. были сопоставимы, но настроения различны). И – это критически важно – способность нанести любому, абсолютно любому противнику ущерб, после которого он не сможет продолжить прежнее существование. Грубо говоря: Россия – страна, которую нельзя завоевать и сама попытка ее завоевания обойдется неоправданно дорого.

На протяжении нескольких десятилетий второй половины ХХ века таких стран было две – Соединенные Штаты и Советский Союз. В девяностые казалось, что остались только США. Позже к ним присоединился Китай. Несомненно, к группе слишком больших, чтобы пасть, относятся Индия и даже Пакистан. Изо всех сил старается взломать дверь и присоединиться к клубу Северная Корея, которая для этого попросту слишком мала. Данный недостаток она станет компенсировать дерзостью.

Однако даже ядерные Индия и Пакистан пока являются такими непобедимыми скорее на региональном уровне, чем на глобальном. Трудно представить себе их эффективную оккупацию, но вполне возможно – военное поражение или попытку его нанести, которая необязательно будет сопровождаться неприемлемым уроном для того, кто такую попытку предпримет. Чувство неотвратимости ответа, чувство фатальной его неизбежности совсем не так сильно, как в случае с Россией. То же относится к ядерным Великобритании и Франции, если рассматривать их отдельно, вне военного союза с Соединенными Штатами.

Из всех полностью суверенных и слишком больших для внешнего правления государств только в отношении России – как снаружи, так и внутри нее самой – возможен и продолжается разговор о том, может ли она и на каких условиях стать членом западного мира. В отношении Индии или Китая такой разговор не ведется.

То есть Россию продолжают рассматривать как возможного участника западного, европейского и атлантического мира, и главная претензия к ней по-прежнему состоит в том, что она не соответствует условиям этого потенциального членства.

Конечно, западный мир – общество демократий, а Россия не демократия. И все же Россия не так уж сильно отличается от множества стран, которые западный мир считает союзниками. Умеренный российский авторитаризм с рыночной экономикой и большой потребительской свободой похож на те режимы, которые США в период сдерживания коммунизма объявляли бастионами свободного мира.

Но есть одна претензия, одно условие, которое не относится к области справедливого и несправедливого. От западных демократий Россия отличается именно тем, что не нуждается в чужой защите, в частности – ей не нужны гарантии лидера западного мира, Соединенных Штатов Америки. Россия была бы в западном мире вторым государством, которое повторяло бы уникальные свойства США – способность защититься и защитить – и тем самым размывало бы уникальность и исключительность США на их канонический территории. Не нуждаясь в защите, Россия и внутри западного лагеря вела бы себя независимо, не имела бы стимулов подчиняться общим решениям. Репетиция будущего неповиновения произошла во время югославской и особенно косовской войны, когда Россия была членом «Большой восьмерки» и еще считалась идущей к соединению с западным миром.

На услуги альтернативного защитника в западном лагере нашелся бы спрос, игра на создании коалиции внутри коалиции, своего лагеря внутри западного была почти неизбежна, как и особое мнение по ряду вопросов. А значит, полноценное вхождение любой России – в том числе демократической – было почти немыслимым.

Метод избегания прошлого

На саммите глав стран СНГ в декабре 2019 года Владимир Путин прочел сорокаминутную лекцию о начале мировой войны, обещал написать статью, где распишет по дням и часам, как всё было, и покажет, что вины России тут нет – или она уж точно не больше, чем вина Запада. Президент, как утверждается, читает много книг по истории. Опрос о возможности сдачи Ленинграда вместо обороны в блокаде решил судьбу «Дождя» в национальных кабельных сетях. Очевидно, Путина не оставляет мысль о том, что можно выиграть на поле боя и проиграть на страницах газет и телеэкранах. Рубеж личной битвы Путина за историю – Россия ошибалась внутри (революция, репрессии, колхозы), но всегда была права (или вынужденно, контекстуально права) снаружи. Отступления признаются неудачными: совместная память о Катыни с прагматиком Дональдом Туском не улучшила отношений с Польшей.

Бывшая государственная граница СССР и границы суверенных государств на его месте для Путина очевидно разной прозрачности. Он неустанно объясняет Бушу, Меркель, Обаме, Трампу сложное внутреннее устройство Украины и Грузии, которые для них выглядят просто пятнами на карте – такими же, как Голландия или Эквадор. Нарушение этих призрачных, нарисованных большевиками границ – столь же призрачное преступление, за которое нельзя наказывать, как за настоящее.

Не колонии, а несправедливо утраченные части русской земли и русского этноса, который с украинцами и белорусами – почти один народ. И этот самый единый русский этнос подарил казахам, да и другим народам, их государственность (как если бы национальное строительство не происходило бы в любом случае).

Выход за украинские границы для Путина обусловлен их ментальной прозрачностью: они все еще административные, межреспубликанские, а не межгосударственные. С другой стороны, Россия пересекает их не просто так, а в тот момент, когда другая сторона пытается уничтожить их прежнюю гуманитарную и экономическую межреспубликанскую прозрачность, сделать их межгосударственными и даже межблоковыми, приблизить НАТО к Ростову и Курску. С точки зрения Запада, Россия напала на соседнее государство. С точки зрения России – наоборот. «Все войны Путина – оборонительные» – лучшая гипотеза для объяснения действий его России в мире.

Личные черты во внешней политике Путина могут скрываться совсем не там, где мы их ищем. Прежде всего, они окрашены опытом советского человека, не желающего повторять ошибок советских руководителей. И они не всегда соответствуют зарубежному мифу о Путине.

Важнейшая среди них – приверженность капитализму, который рассматривается как фундамент безопасности и конкурентоспособности России. СССР проиграл и распался, потому что пытался создать систему, полностью альтернативную рынку. В результате его плохо накормленное и неказисто одетое население превратилось в народ завистников, готовый, как говорилось в популярном анекдоте, объявить войну Финляндии и через день сдаться. В каком-то смысле так и произошло, только без объявления войны. Поэтому нужно не выдумывать альтернативу, а строить капитализм для себя.

Путин скептически относится к возникшему в девяностые классу крупных собственников, разделяет народное мнение, что большие состояния появились не благодаря талантам их обладателей, а благодаря умению вовремя захватить кусок государственного достояния. Поэтому он относится к частным активам без священного трепета и всегда готов, если посчитает нужным, перераспределить их в пользу государства или других, более патриотично настроенных либо подконтрольных собственников. Однако он не сделал за двадцать лет того, чего ждало на рубеже 1990-х – 2000-х гг. едва ли не большинство простых граждан: не отменил итоги приватизации и не вернулся к государственной экономике, то есть так и не превратил Россию в большую Белоруссию.

На месте лихого капитализма девяностых не возникла белорусская модель с госпланом, государственными заводами и совхозами. Путин – стихийный или, вернее, интуитивный рыночник, как и всякий трезвомыслящий человек его лет, который помнит советскую экономику. В первые годы у власти он поощрял вхождение российского класса крупных собственников в мировой клуб, поддерживал слияние деловых элит, предполагая, что это сделает Россию сильнее. Одобрял сделки вроде слияния ТНК и BP или сорвавшуюся попытку «Северстали» купить Arcelor. После 2008 г. и санкций 2014 г. был взят противоположный курс на репатриацию элиты и создание патриотического бизнеса, который живет, тратит и инвестирует в России. Проблем здесь пока не меньше, чем успехов, но сам рыночный тип отношений не становится предметом пересмотра. Даже с санкциями современная Россия – более конвенциональный участник глобальной рыночной экономики, чем СССР или любая другая соцстрана без санкций.

По той же причине Путин не форсирует социальное государство внутри страны. Раздутое социальное государство слишком дорого и подрывает глобальную конкурентоспособность России. Советский Союз проиграл, несмотря на социальные гарантии, которыми так хвалился перед собой и миром, а население распадающейся страны не вышло его защитить. Поэтому желанные меры, о которых граждане не устают говорить с социологами, вроде фиксированных цен на базовые товары, раннего выхода на пенсию, разовых массовых повышений зарплат и пенсий из государственной копилки – не принимаются.

Финансовая безопасность считается важнее рейтинга. В первые годы правления правительство России сохраняло очень низкие пенсии и зарплаты бюджетникам, по сути, принимало коррупционную ренту как форму вознаграждения чиновников, но ускоренными темпами расплатилось с зарубежными кредиторами. С тех пор внешний долг России остается одним из самых низких в мире. Тогда же ради балансировки бюджета монетизированы (с небольшой компенсацией, растворившейся в тогдашней высокой инфляции) сотни советских льгот, несмотря на протесты населения и падения рейтингов власти. Зато в 2009 г., когда мировой финансовый кризис грозил «олигархам» потерей бизнеса, Путин выделил им бюджетные средства на спасение от margin calls их компаний, под залог докризисной стоимости которых они брали кредиты. Не слишком популярная мера была призвана сохранить стратегические активы в руках российских бизнесменов. Точно так в совершенно другую эпоху, но по сходным соображениям «прозападный» Борис Ельцин не допустил зарубежный капитал к приватизации.

В 2014 г., несмотря на падение цен на нефть и распугавшие инвесторов санкции, Путин не стал задерживать переход рубля к полной конвертируемости. Правительство и ЦБ ничего не предприняли, хотя в этих условиях переход очень быстро спровоцировал двукратную девальвацию. Она вызвала недовольство среднего класса и сократила доступность импорта и путешествий, зато сохранила сбалансированность бюджета: валютная выручка давала теперь в два раза больше рублей, и это позволило выполнить бюджетные и социальные обязательства в рублевом выражении.

Кремль не остановился перед непопулярной пенсионной реформой, уронившей рейтинг президента, – наоборот, президент лично взялся объяснять ее населению.

Зато Путин готов на социальные траты там, где они направлены не просто на поддержку потребления или своей популярности, а там, где поддержка напрямую связана с темой безопасности. Материнский капитал – беспрецедентно реальная субсидия в мире символических российских пособий. С 2007 г. его размер вырос с 250 до 453 тысяч рублей. Массированное вложение в рождаемость – борьба с депопуляцией русских просторов – тоже рассматривается как вопрос безопасности.

По контрасту с архаичным характером политических институтов в его России и тем, что сам Путин является скорее аналоговым, чем цифровым и сетевым человеком, электронные государственные сервисы и быстрый интернет для максимально большого числа людей признаны способом сократить технологическое отставание и не пропустить пятую технологическую революцию. Технологическое отставание разрушило СССР, нового допустить нельзя.

Россию нельзя победить во внешнем противостоянии, единственный способ – сделать это изнутри. Внешнюю политику России часто трактуют как продолжение внутренней (война – средство повышения рейтинга). В действительности дело обстоит скорее наоборот: внутренняя политика в России Владимира Путина – продолжение внешней.

Все ограничения, наложенные на деятельность политических институтов и на гражданские свободы, все технологии управления выборами и прессой направлены на то, чтобы Россия, которую нельзя победить снаружи, не была побеждена изнутри.

Аполитичная политика

Забота о безопасности – следствие восприятия России как слабого, хрупкого государства. Поколение Путина, как и – пока еще – большинство ныне живущих граждан России, застало коллапс собственной страны, изменение ее границ, флага и гимна, потерю накоплений, утрату союзников и международного авторитета (модные в восьмидесятые, особенно при Михаиле Горбачёве, русские стали совсем немодными в девяностые), полную смену жизненных планов, хотя у многих в конечном счете корректировка произошла в лучшую сторону. В то же время еще поколение деда Владимира Путина и его ровесников из первых уст рассказывало своим внукам о полном разрушении предыдущей российской государственности, которая исчезла в огне и дыме революции и гражданской войны и возродилась в полную силу только после того, как вышла из смертельной опасности Второй мировой.

По всему видно, как Путин не любит революционеров и критически настроенную интеллигенцию, дважды в прошлом столетии разрушивших великую российскую державу. Даже если они действовали с лучшими намерениями, результатом воспользовались геополитические конкуренты – с худшими.

Большевики были слишком идеологизированы и политизированы, сказал он на большой пресс-конференции 2019 года в Кремле, и забыли о геополитике. Отсюда вывод: бессмысленно заниматься преобразованием страны изнутри, не думая о том, какие последствия это повлечет снаружи. Россия никогда не будет достаточно хороша для похвалы, Россию превозносят, только когда она слабеет, поэтому внешним аудитом действий российской власти вообще можно пренебречь. Имеют значения лишь оценки службы собственной безопасности – вроде той, в которой работал сам Путин.

Из принадлежности к спецслужбам – неверие в случайность и стихийность. В лесу может вырасти гриб, но не айфон. Да и гриб, вероятнее всего, кто-то и зачем-то посадил. Не бывает случайных протестов, статей, оговорок. Всё – части плана. Алексею Мордашову не удалось купить Arcelor не просто потому, что его переиграл Лакшми Миттал, а потому, что русский бизнес не хотели пустить в Европу. Подтверждение такому анализу всегда можно найти: достаточно посмотреть на историю «Южного» и второго «Северного» потоков. Сравниваем случайное с неслучайным, спонтанное с запланированным (такое ведь тоже бывает) и получаем картину мира, построенного по чужому генплану. А жителей спросили?

Так Россия, которая внутри культивирует стабильность, во внешнем мире оказывается проводником дестабилизации – вроде независимых депутатов на выборах в Мосгордуму 2019 года. И жертвой мирового «московского дела», когда ее пытаются за это наказать – в том числе поддерживая тех, кто дестабилизирует ее изнутри. На них она и отыгрывается.

К 75-летию Победы во Второй мировой войне Путин обещает написать статью, где покажет правомерность действий советского руководства в ее начале. В отличие от ленинского Совнаркома революционеров оно руководствовалось не идеологией, а геополитикой (отсюда и готовность подружиться с империалистами, и пакт с ненавистными фашистами), значит – действовало верно.

Это полностью соответствует современной российской внешней политике. Она по сравнению с советской – предельно безыдейна. Друзей и врагов больше не выбирают, сверяясь с руководящей линией. Мир не разделен на своих и чужих по идеологическому принципу, экономическому или государственному строю.

Строго говоря, друзей и врагов в старом смысле тоже нет. Друзья – любые страны, когда они не отрицают права России отстаивать свои интересы и заседать за столом мирового совета директоров. Противники – те, кто реализации этих прав препятствуют. Иногда это одни и те же страны. Отсюда немыслимая для советской и даже современной американской политики неразборчивость (официально называется «прагматизмом»): партнер может быть демократией или диктатурой, монархией или республикой, правительство – левым или правым: нужна не любовь, а признание интересов. Отсюда же – немыслимый для советской дипломатии одинаковый уровень отношений с государствами, враждующими друг с другом. Однако подход, такой успешный в мире развивающихся стран, вдруг начинает плохо работать с западными странами, где принципы и ценности – когда реально, когда декларативно – составляют часть внешней политики.

Похвалы геополитическому прагматизму советских правительств сталинского и последующих времен по сравнению с более радикальными соратниками (маоистский Китай был готов войной решить вопрос о превосходстве систем, Фидель Кастро – принести Кубу в жертву победе мировой социалистической идее) подтверждают, что Владимир Путин видит собственный режим по сравнению с режимами Ельцина и Горбачёва как власть эпохи реставрации. Но власть такую, которая должна зафиксировать не только убытки, но и прибыли, принесенные нежеланной, хотя и неизбежной революцией рубежа восьмидесятых-девяностых, а не просто вернуть все как было и поставить мебель, как она стояла при Людовике XVI. Иногда, впрочем, все равно получается, как при Людовике, например в разговорах про единый народ русских, белорусов и украинцев, хотя 30 лет в разных странах уже сделали народы разными.

Цель внешней политики российского президента тоже можно назвать контрреволюционной и реставрационной – пересмотреть итоги «конца истории» 1990-х гг. и вернуть утраченные позиции России в мире. Но методы не равны простой реставрации методов СССР. Основным способом восстановления утраченных позиций является тщательное избегание старых ошибок, которые привели СССР к геополитическому проигрышу.

Но ошибки забываются по мере удаления от них. Новые поколения помнят их смутно. Социологи говорят: общество, которое только что молилось на стабильность, больше не опасается неопределенности, оно вновь ждет перемен, даже радикальных. Журналисты независимых СМИ жалуются в частных разговорах – в непокорном Шиесе, где протестуют против ввоза мусора из Москвы, трудно найти ракурс палаточного лагеря, чтобы в кадр не попадал флаг с профилем Сталина.

Продление путинизма – так власть, судя по всему, видит транзит 2024 г. – принесет косметические изменения и отложит ответ на вопрос о внешней политике России после Путина. Если любая следующая власть возьмет курс на ее пересмотр, здесь, как и во внутренней политике, возможно два исхода. Один из них – уход от борьбы за советский статус несоветскими методами и реставрация не только цели сделать Россию снова великой, но и способа действия. Ограничитель в виде тщательного избегания, обтекания ошибок позднего СССР падет, но может выясниться, что личное, путинское во внешней политике России лежит не с той стороны спектра, где ожидается. За Путиным не мягче, а еще упрямее.

А интеллигентским, или технократическим, вариантом пересмотра накопившегося в нынешнем периоде наследия будет попытка обеспечить собственный статус и безопасность через отказ от самоутверждения вопреки Западу. Тогда нас ждет очередной сезон сближения с европейским миром на общей культурной платформе. В ходе которого, несмотря на несходство многих интересных подробностей, выяснится, что главный герой неисправим, и внешняя политика, которую мы называем «путинской», получит новое, еще неизвестное нам имя.

Россия. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 30 января 2020 > № 3305434 Александр Баунов

Как возможный запрет на полеты в Китай может ударить по российским авиакомпаниям?

Россия уже 31 января может официально прекратить авиасообщение с Китаем из-за коронавируса. Эксперты говорят, что масштабы такого решения пока оценить нельзя — все будет зависеть от продолжительности закрытия неба

В пятницу, 31 января, российские власти могут официально прекратить авиаперелеты в Китай из-за распространения коронавируса. Как сообщила вице-премьер Татьяна Голикова, Минтранс и МИД должны оценить ситуацию по количеству россиян в этой стране, и тогда оперативный штаб обсудит полный запрет полетов.

Сейчас на этом маршруте по пассажиропотоку лидирует «Аэрофлот» — у него каждый день по пять рейсов в Пекин, Шанхай и Гуанчжоу. Насколько серьезным будет удар от потерь этих рейсов, рассуждает исполнительный директор агентства «Авиапорт» Олег Пантелеев.

— Группа «Аэрофлот», в частности «Аэрофлот — российские авиалинии», лидирует по количеству перевозимых пассажиров на этих направлениях. Также обширная маршрутная программа была у авиакомпании «Уральские авиалинии», но сейчас перевозчик сокращает свое присутствие на этом рынке. Много рейсов осуществляли авиакомпании группы S7. В нынешней ситуации именно эти компании пострадают в наибольшей степени. Есть ряд других региональных перевозчиков, масштаб их потерь, соответственно, будет значительно меньше. Примерно 17 лет назад была вспышка атипичной пневмонии. Сейчас мы видим, что ситуация в целом, наверное, похожа. Тогда суммарно потери от иракского кризиса и атипичной пневмонии для всей отрасли составили порядка 10 млрд долларов. Что касается конкретных авиакомпаний, убытки исчислялись до сотен миллионов долларов. Я полагаю, что убытки «Аэрофлота» даже при худшем развитии событий будут меньше.

— Какими, на ваш взгляд, могут быть вероятные ограничения в принципе по авиаперелетам в Китай?

— На мой взгляд, авиаперевозчики все-таки должны самостоятельно принимать решения об интенсивности полетов, исходя из реального спроса на перевозки. По крайней мере, сейчас Международная организация гражданской авиации не дает рекомендаций по прекращению полетов.

По «Аэрофлоту» может ударить и ограничение работы иностранных перевозчиков: они платят компании роялти за полет над Россией. Из зарубежных авиакомпаний эти маршруты выполняют несколько китайских перевозчиков: Korean Air и Finnair. Последний продолжит выполнять рейсы в Китай, но закроет их для бронирования до 1 марта ввиду повышенного спроса со стороны других авиакомпаний. Утром 30 января рейсы из Владивостока в китайские города приостановили российские «Аврора» и «Икар», а также китайский «9 Air».

Кризис уже есть, но он будет недолгим, уверен независимый аналитик Дмитрий Адамидов.

«Насчет того, что кто-то не получит роялти, обанкротится или сократит сотрудников, — надо подождать, потому что ситуация с коронавирусом не навсегда. Это зависит от продолжительности закрытия неба. В 2010 году из-за извержения исландского вулкана тоже закрыли небо, и это была избыточная мера. Здесь может быть ровно то же самое: выяснится, что не так страшна эпидемия или, допустим, она как-то локализована. Если это две недели — это переживаемо, а если это будет квартал, два, то это серьезно скажется на состоянии аэропорта».

Авиасообщение с Китаем уже приостановили Казахстан, Грузия, Индонезия и Малайзия. В западных странах этот вопрос решается в основном на уровне авиакомпаний. На данный момент Россия уже закрыла границу для автомобилей, а на поезде можно проехать только по маршруту Москва — Пекин.

«Русофобы в меньшинстве»: ПАСЕ ратифицировала полномочия РФ

ПАСЕ ратифицировала полномочия российской делегации

Рафаэль Фахрутдинов

ПАСЕ ратифицировала полномочия российской делегации в полном объеме. Возвращение парламентариям из России всех прав поддержали 96 делегатов, против высказались 44 политика, еще семеро европейских депутатов воздержались от того, чтобы отдать свой голос. Председатель комитета Госдумы по международным делам Леонид Слуцкий заявил, что в ПАСЕ «возобладал здравый подход, а русофобы остались в меньшинстве».

Парламентская ассамблея Совета Европы ратифицировала полномочия российской делегации в полном объеме. Решение евродепутатами было принято вечером в среду, 29 января, на пленарной сессии ПАСЕ.

Возвращение парламентариям из России всех прав поддержали 96 делегатов, против высказались 44 политика, еще семеро европейских депутатов воздержались от того, чтобы отдать свой голос.

«В ПАСЕ возобладал здравый подход, а русофобы остались в меньшинстве», — пояснил в этой связи председатель комитета Госдумы по международным делам Леонид Слуцкий.

В свою очередь, глава российской делегации Петр Толстой подчеркнул, что любые ограничения РФ в ПАСЕ приведут к системному кризису Ассамблеи, говорится в сообщении на сайте Госдумы.

Накануне комитет ПАСЕ по мониторингу рекомендовал подтвердить полномочия российской делегации в полном объеме. По словам Толстого, поправки главы британской делегации в ПАСЕ Роджера Гейла были отклонены большинством голосов.

Также Толстой подчеркивал, что Россия покинет зимнюю сессию ПАСЕ в случае ограничения ее полномочий.

«Я надеюсь, что здравомыслящее большинство не будет такие решения принимать. Но если примут, мы уедем», — указывал парламентарий.

Подобный вопрос встал после того, как члены литовской и латвийской делегаций Зингерис Эмануэлис и Мария Голубева выступили с инициативой ограничить полномочия РФ в ПАСЕ.

Делегат из Литвы заявил, что Россия, в соответствии с заявленными конституционными поправками, не будет выполнять решения Европейского суда по правам человека.

«От имени коллег хотел бы оспорить полномочия РФ по существенным основаниям. Было предложено голосование [в России] по вопросам международного права… В этих условиях решения Европейского суда по правам человека не действуют, — заявил Эмануэлис. — Не выполняются резолюции [ПАСЕ], РФ не выполняет своих обязательств [как член Совета Европы]».

Мария Голубева же заявила, что в российской делегации состоят представители Крыма. Помимо этого, она указала, что крымские политики принимают участие в федеральных парламентских выборах РФ.

Инициативу поддержали не менее 30 депутатов из пяти национальных делегаций. Толстой обратил внимание, что оспорить полномочия России в ПАСЕ предлагается из-за поправок, которые находятся на этапе обсуждения.

«Другие претензии, связанные с тем, что у нас есть депутаты от Крыма в парламенте, уже были отвергнуты Венецианской комиссией, — напомнил депутат. — Поэтому я не вижу ни правовых, ни политических оснований для такого рода претензий. Когда нет почвы, хватаются за любой предлог, но здесь нет серьезной почвы для того, чтобы предъявлять претензии России».

Кроме того, сам Толстой был избран зампредседателя ПАСЕ по итогам голосования 28 января. За кандидатуру главы российской делегации отдали голос 132 парламентария из 252 проголосовавших, говорится на сайте нижней палаты российского парламента.

«До сегодняшнего дня нельзя было нашу работу на площадках Совета Европы считать полной и всеобъемлющей. Теперь же мы получаем возможность влиять на повестку.

Мы здесь для того, чтобы защищать позицию России, интересы и права граждан нашей страны, отстаивать наши принципы и ценности», — сказал депутат.

Делегация РФ в ПАСЕ в апреле 2014 года из-за событий на Украине и воссоединения Крыма с Россией была лишена права голосовать, участвовать в наблюдательных миссиях и входить в состав руководящих органов ПАСЕ.

Позднее ПАСЕ дважды рассматривала вопрос о восстановлении полномочий российской делегации, но тогда санкции только ужесточались. В результате Россия заявила об отказе работать в таких условиях, а в 2016-2018 годах не стала направлять заявку на подтверждение своих полномочий. Москва также заморозила выплату взноса в Совет Европы.

В конце июня прошлого года ПАСЕ провела голосование по поводу восстановления полномочий российской делегации. По итогам голосования было принято решение представителям России вернуть все права и пригласить их участвовать во встречах ассамблеи.

26 июня 2019 года ПАСЕ в полном объеме подтвердила полномочия делегации России, отклонив все поправки в проект резолюции. Принятие резолюции о полномочиях России поддержали 116 парламентариев.

Депутаты от Украины, Грузии, Эстонии, Латвии и Литвы единогласно выступили против. Большинство британских и шведских депутатов также не захотели видеть РФ на сессии.

Возвращение России ее прав поддержали единогласно Франция, Испания, Ирландия, Норвегия, Исландия, Австрия, Кипр, Турция, Азербайджан, Андорра, Сан-Марино и Сербия.

Кроме того, в поддержку России выступила большая часть депутатов из Германии, Армении, Бельгии, Швейцарии, Словакии, Чехии, Португалии, Молдавии, Нидерландов, Хорватии и Италии.

Воздержались от голосования делегации от Дании, Финляндии, Лихтенштейна, Словении и Румынии.

Сразу после принятия резолюции делегация Украины объявила о своем выходе из ПАСЕ, правда, затем украинцы вернулись в Совет Европы. Экс-президент Украины Петр Порошенко назвал решение ПАСЕ шагом к признанию российской юрисдикции над Крымом, а также к «снижению санкционного давления» на Москву.

Подразделения таможенного контроля после выпуска товаров ФТС России в 2019 году выявили ущерб на сумму более 26 млрд рублей

В 2019 году подразделения таможенного контроля после выпуска товаров (в том числе совместно с иными государственными органами) выявили экономический ущерб, причиненный участниками ВЭД и реализаторами товаров на внутреннем рынке (в результате нарушения лицами обязательных требований и норм законодательства) на сумму 26,2 млрд руб. (в 2018 году – 17,3 млрд рублей). Из незаконного оборота изъято 622 тонны товаров, уничтожено 529 тонн товаров.

Нарушения выявлены в деятельности 1652 лиц. По результатам контроля возбуждено 6975 дел об АП и 383 уголовных дела (в 2018 году 5737 дел об АП и 287 уголовных дел).

Проведена работа по снижению административной нагрузки на бизнес: количество таможенных проверок сократилось на 17% (с 2717 в 2018 году до 2248 в 2019 году). Средняя экономическая эффективность одной таможенной проверки почти в 2 раза превысила значение прошлого года и составила 7,7 млн руб.

Мобильные группы ФТС России в 2019 году проверили более 80 тыс. транспортных средств, из которых по 7 тыс. обнаружены нарушения. В результате предотвращен незаконный ввоз 106 тыс. тонн запрещенных товаров (что в 1,5 раза превышает показатель 2018 года), в том числе почти 4 тыс. тонн санкционной продукции.

На территорию сопредельных государств возвращено более 93 тыс. тонн товаров, уничтожено более 6,5 тыс. тонн, задержано и изъято более 5,2 тыс. тонн. В отношении перевозчиков возбуждено 1334 дела об АП и 72 уголовных дела.

В 2019 году по направлению контроля за соблюдением требований законодательства об обязательной маркировке товаров контрольными (идентификационными) знаками проведено 351 проверочное мероприятие. Из незаконного оборота изъято более 930 кг товаров, конфисковано товаров на сумму более 1 млрд руб., возбуждено 74 дела об АП и 10 уголовных дел.

ДОПОЛНИТЕЛЬНО:

Выявленный в 2019 году ущерб, причиненный в результате нарушения лицами обязательных требований и норм законодательства (26,2 млрд руб.), включает:

- сумму доначисленных таможенных платежей, утилизационных сборов, пеней, наложенных штрафов в размере 17,2 млрд рублей (11,9 млрд рублей за 2018 год);

- стоимость конфискованных товаров в размере 1,1 млрд рублей (за 2018 год – 0,1 млрд рублей);

- иными государственными органами на основании материалов таможенных проверок доначислено платежей, наложено штрафов 7,9 млрд рублей (за 2018 год – 5,2 млрд рублей).

СПРАВКА:

Подразделения таможенного контроля после выпуска товаров (ТКПВТ) осуществляют контроль по следующим основным направлениям:

1) контроль в отношении лиц, осуществляющих ВЭД;

2) пресечение незаконного оборота товаров;

3) предотвращение незаконного ввоза товаров (мобильные группы).

В 2019 году структура подразделений ТКПВТ была преобразована согласно данным направлениям.

В составе ФТС России функционируют 35 мобильных групп, работающих вблизи российско-белорусского, российско-казахстанского, российско-грузинского, российско-азербайджанского участков государственной границы Российской Федерации.

В 2019 году в работе мобильных групп наряду с беспилотной авиацией Росгвардии стала использоваться вертолетная техника ФТС России.

Президентом Российской Федерации поддержаны предложения по расширению зоны полномочий таможенных органов по самостоятельной остановке транспортных средств с 25 субъектов на всю территорию Российской Федерации, а также по нанесению на автомобили мобильных групп специальных цветографических схем, использованию световых и звуковых сигналов.

МОРАЛЬ И РЕАЛИЗМ ВНЕШНЕЙ ПОЛИТИКИ

ТИМОФЕЙ БОРДАЧЁВ

Кандидат политических наук, научный руководитель Центра комплексных европейских и международных исследований НИУ «Высшая школа экономики», программный директор Международного дискуссионного клуба «Валдай».

РОССИЯ В ЭПОХУ МЕЖДУНАРОДНОЙ АНАРХИИ

«И следует похвалить тех, кто, несмотря

на врожденное людям стремление властвовать

над другими, все-таки управляют справедливее, чем это

им необходимо при существующей мощи их державы»

Фукидид, «История»

Вряд ли современное государство с его территориальными ограничителями, доктриной естественного или – в ряде исключений – божественного права является самым совершенным способом избежать взаимного истребления. Однако ничего лучше человеческая цивилизация пока не придумала – вне зависимости от того, по Гоббсу или по Руссо возникают ограничители и права. Попытки обосновать постепенное отмирание национального государства в качестве верховного носителя легитимности сталкиваются с неизменной реальностью. А именно: ни одна держава, особенно значимая в международном отношении, не способна хотя бы минимально применить к себе действие институтов, защищающих граждан «поверх границ». Например, Международного уголовного суда. Эпоха, когда представлялось, что трансграничное управление и правосудие необратимо стирают контуры государств и меняют сущность международной системы (так называемый либеральный мировой порядок после холодной войны), оказалась очень кратковременной.

Эта неизбежность центральной роли государства – института или индивидуума (в случае монархии либо диктатуры) – дает возможность рассматривать его и как меру вещей и категорий. В том числе таких понятий, как мораль – в ее применении к международным отношениям. Тем более что этическая составляющая мировой политики все равно неизбежно будет присутствовать. Так уж лучше двигаться по пути ее осмысления в рамках реалистской, наиболее искренней, традиции нашей дисциплины, чем оставлять на произвол тех, кто применяет ее инструментально, но под прикрытием либерального дискурса. Мы, таким образом, можем в качестве стартовой принять гипотезу о том, что мораль в международных делах не может рассматриваться в отрыве от государства. Реализация его интересов либо действия, не посягающие на существование государства как такового, а корректирующие его поведение в анархическом окружении, гораздо ближе к морали, чем противоположные по содержанию.

Российская внешнеполитическая практика по умолчанию исходит из примата государства. Соответственно, правомерно с этой точки зрения рассматривать и вопрос, ключевой для анализа деятельности любого субъекта международных отношений, – о моральных основах внешней политики России.

Мораль и сила

Исторически вся наука о международных отношениях и внешней политике – это дискуссия с Фукидидом. Значение его работы «История Пелопонесской войны» для осознания взаимодействия между социальными организациями – не меньше, чем значение, например, христианства, положившего начало универсалистскому подходу в понимании мира разных народов. Это неудивительно, хотя античная Греция представляла собой песчинку в море всемирной цивилизации. Многие столетия, на протяжении которых в мировых военно-политических делах преобладали интеллектуальные наследники древнегреческого автора, привели к тому, что альтернативные системы представлений о силе, морали и справедливости получили лишь субрегиональное воплощение в реальной политике и науке. Именно «цивилизация Фукидида» предлагает оптимальную методологию для анализа сравнительно автономных единиц, не стремящихся к подлинному культурному и политическому единству. Мир, который вслед за появлением Вестфальского порядка принял всеобщий характер, зародился на основе античных полисов, сохранив основные черты отношений между ними. Не случайно, кстати, сам Вестфальский порядок – это не единожды написанный кодекс, а сумма достижений международно-философской мысли Запада к середине XVII века.

То, какое место во взаимодействии государств занимает сила, – центральный вопрос, вокруг которого разворачивается большинство дискуссий и дебатов. Такой выбор темы естественен и разумен. Именно сила государств, которая объективно связана с материальными возможностями проецировать свою волю на других, представляет собой уникальный, измеряемый и поэтому надежный материал для анализа и прогноза природы межгосударственных отношений. Сила других становится единственным эффективным регулятором внешнеполитического поведения. И сейчас, после того как попытки создать международный порядок потерпели неудачу, только решимость каждого государства отстаивать свои интересы и ценности заставляет других задуматься о пределах действий в анархическом окружении. На первый взгляд, в этом мире нет места морали как объективно неизмеряемой и нематериальной категории.

Однако у Фукидида понятие силы неразрывно связано с понятием морали. Нельзя говорить о том, что реалистский стиль мышления о международных отношениях игнорирует мораль и таким образом аморален по существу. Это – ложь тех, кто использует абстрактное понимание морали для того, чтобы замаскировать эгоистические устремления отдельных стран. Мораль в реализме не может быть оторвана от силы и существует только в этой связке, но такая зависимость не означает возможности пренебрегать моралью как аналитической категорией. Более того, она становится определяющим фактором силы в ее политическом измерении, то есть в качестве инструмента достижения целей государства. Как мы увидим из приведенных примеров, применение силы, не ограниченное моралью, в значительной степени обессмысливается.

Мы даже можем предположить, что в реализме сила без морали не функциональна и, следовательно, теряет существенную часть своего значения. Поэтому Фукидид призывает «похвалить» тех, кто знаком с этим регулятором силы и способен достигать целей более эффективно. Так и мы, путем сравнительного анализа, сможем удостовериться в том, что сила, не связанная с «фукидидовой» моралью умеренности, теряет в конечном итоге политическое значение. И наоборот – те случаи в современной международной политике, когда применение силы может быть соотнесено с моралью «по Фукидиду», стали весьма успешными.

Гегемония, не ставшая правом

После завершения холодной войны торжество стран Запада требовало своего институционально-правового закрепления. Точнее, сила той группы, которая в результате продолжительной борьбы добилась доминирования в мире, должна была обрести характер права. С одной стороны, это позволило бы приглушить очевидную несправедливость нового порядка. А с другой, придать ему форму общепринятой нормы, что сделало бы такой порядок относительно устойчивым. Одним из центральных инструментов стало стремительное движение к распространению господствующих на Западе представлений о морали (и моральности войны в первую очередь) в качестве международных норм поведения.

Но даже этих колоссальных ресурсов (в какой-то период – фактической силовой и идейной монополии Запада) оказалось недостаточно для того, чтобы изменить международное право в направлении описанных представлений. В этом основная драма развития мировой ситуации после холодной войны. Победа Запада была полной, но не абсолютной, поскольку она не получила этического закрепления. Символом той самой незавершенности оказался Совет Безопасности ООН. Главный международный институт сохранился в неприкосновенности с тех времен, когда он отражал иную расстановку сил. В результате сам Запад отказался от стремления модифицировать международное право и перешел к внешней политике произвола.

Благодаря экспертным кругам и хлесткой публицистике Запад смог ввести во всеобщий оборот броское определение – «распространение либерального миропорядка». Отметим, что изначальная несправедливость любого международного порядка, как правило, не становится предметом обсуждения. Либеральный порядок в том виде, как его стремились утвердить с начала 1990-х гг. и фактически до середины 2010-х гг., также не мог быть справедлив по отношению к отдельным государствам, поскольку абсолютизировал представления о справедливости, существующие у группы стран, которые обладали силовыми привилегиями. Однако монополия, достигнув пика в 1999 г., затем последовательно подвергалась эрозии. Происходило это в силу по меньшей мере двух факторов. Во-первых, исчерпанности внутренней модели развития и политической устойчивости самих стран Запада и лежавшей в основе их способности проецировать силу. Во-вторых, неизбежного по мере развития экономической глобализации роста могущества остальных.

Лидером подъема стал Китай. Однако в этой категории оказалась и Россия, которой по причине геополитического положения пришлось фактически без перерыва с момента становления в качестве государства – правопреемника СССР использовать силу, принимая внешнеполитические решения. После 1991 г. и до середины 2000-х гг. Россия официально придерживалась политики интеграции в западное сообщество и соглашалась с его суждениями о своей внутренней политике, поэтому даже силовые меры против выступлений на Северном Кавказе имели международное измерение. Кроме того, и в период относительного международно-политического ничтожества Россия как минимум дважды использовала силовой потенциал вне собственной территории: для прекращения гражданских войн в Таджикистане и Молдавии. В обоих случаях российские действия напрямую соответствовали политическим задачам.

Умеренность как добродетель

За последние полтора десятилетия, после восстановления в качестве одной из ведущих мировых держав, Россия трижды использовала военные возможности при решении внешнеполитических задач, связанных с обеспечением национальной безопасности и реализацией интересов. Эта практика, конечно, не идет ни в какое сравнение с аналогичными действиями стран Запада, но именно поэтому позволяет четко обозначить политическую обусловленность и умеренность в каждом отдельном случае.

Военная операция против Грузии в августе 2008 г., содействие волеизъявлению населения Крыма в марте 2014 г. и кампания в Сирии, начавшаяся осенью 2015 г., – примеры относительно успешного решения дипломатических задач силовым путем. Каждый из случаев вызывал в военном и экспертном сообществе России дискуссии о необходимости ставить более амбициозные задачи и, соответственно, более решительно использовать силу. И это ни разу не было сделано. Если бы Россия насильственно сменила политические режимы в Грузии или на Украине, краткосрочные преимущества оказались бы более значительными, но последствия для международной политики – несравнимо более драматичными.

Сопоставление военных возможностей и масштабов их использования позволяет сделать вывод: они полностью коррелировали с конкретными и ограниченными политическими задачами и демонстрировали умеренность. При этом ни в одном из рассмотренных примеров Россия не рисковала эскалацией кризиса, сделай она ставку на гораздо более интенсивное применение силы.

Захвати российская армия Тбилиси в 2008 г. или Киев весной 2014 г., смени она режим в Грузии или на Украине, Третья мировая война не началась бы. У России были военные возможности для захвата. В 2008 г. российская армия не сталкивалась с серьезным военным сопротивлением, а в случае оккупации всей страны, вероятно, нашла бы опору в лице части местных политических сил. В конце зимы – начале весны 2014 г. по Украине бродили представители разгромленного националистами «Беркута», а украинская армия прекратила бы сопротивление в течение нескольких дней. Но о включении обеих стран в состав России, как это было сделано во время Гражданской войны 1918–1922 гг., речи идти не могло. То есть во всех случаях у России действовали внутренние ограничители, не связанные с внешними условиями. Наличие таковых ограничителей может рассматриваться как проявление морали, если рассматривать её в категории реалистского стиля мышления.

США и их союзники, напротив, только дважды смогли ограничить использование силы четко обозначенной политической задачей – заставили Саддама Хусейна покинуть оккупированный им Кувейт в 1991 г. и навязали в 1999 г. правительству Югославии тот план урегулирования в Косово, который это правительство изначально не устраивал. В отличие от «Бури в пустыне» операция против Югославии была грубым нарушением международного права и опиралась на силу одной изолированной группы, но не преследовала цель уничтожения югославского государства. Поэтому с точки зрения специфики применения силы кампания НАТО против Югославии оставалась моральной. Последующие крупные военные акции Запада – вторжение в Ирак и Афганистан, уничтожение режима Муаммара Каддафи в Ливии просто следовали в русле эгоистических сиюминутных интересов, но привели к разрушению государств, которые полноценно так и не восстановились.

Примечательно, что применение силы в Югославии, как уже сказано – моральное по своей сути, достигло желаемого результата: государства, возникшие на обломках федерации, с той или иной степенью интенсивности двигаются к тому, чтобы войти в состав международного сообщества стран Запада. Ирак 2003 г., Афганистан и Ливия, где соотношение применяемой силы не соответствовало поставленным задачам, ни при каких обстоятельствах не могут рассматриваться в долгосрочной перспективе как государства, дружественные США и их союзникам. То есть задача попросту не выполнена.

Неабстрактная мораль

Мораль – единственная категория международных отношений, которая не имеет под собой материальной основы. После падения христианской морали в Европе в эпоху Реформации главным философским вызовом в поиске выхода из ситуации всеобщего произвола было возвращение в международные отношения универсальных ограничителей. Таким ограничителем стало право, возникшее в первой половине XVII века. Оно не запрещало применения силы, а оговаривало справедливые, то есть моральные, основания для того, чтобы государства отстаивали свои интересы посредством силы.

Такой подход был сугубо реалистским и учитывал проделанный Никколо Макиавелли за сто лет до этого анализ внутренних факторов, определяющих природу внешнеполитического поведения государства. Попытки навязать государствам абстрактное понимание морали привели бы лишь к традиционной подмене моральных оснований представлениями тех, кто доминирует в силовом отношении. В XVII веке уникальность ситуации была в том, что такого государства (или группы государств) не было. Если бы империя Габсбургов могла доминировать, международное право не возникло бы.

Отличие разных подходов в философии международных отношений в том, что реализм делает мораль категорией рационального мышления, а подходы, истоки которых – в христианстве (либерализм и марксизм), оставляют мораль на уровне абстракции, существующей в отрыве от силовых возможностей ее носителей. Таким образом, именно в реализме мораль в наибольшей степени интегрирована в поведение государства и его национальные интересы. И именно в таком, рациональном, понимании мораль движется к тому, чтобы стать законом. Закон, в свою очередь, выступает единственным регулятором международных отношений с имманентно присущей им несправедливостью.

Мы приходим к двум выводам. Во-первых, сила без морали нефункциональна, поскольку оторвана от политического целеполагания и не ведет к стратегическим выгодам. Во-вторых, мораль как абстракция толкает к произволу, а мораль как часть рационального силового поведения – исправляет искажения, возникающие из-за того, что право не успевает адаптироваться к изменению соотношения сил. Несмотря на многочисленные сложности и недостатки, внешняя политика России в своем важнейшем измерении – стратегии применения силы – оставалась моральной и способствовала распространению морали в международных отношениях.

В период нахождения в Белом доме в 2017-2019 гг. Дональд Трамп стал самым мирным президентом США за сорок лет. Оба случая применения силы против суверенного государства – ракетный обстрел Сирии в апреле 2017 г. и уничтожение влиятельного иранского генерала в Багдаде в январе 2020 г. – имели дипломатические и даже демонстративные цели – о сирийской акции Трамп объявил во время встречи с председателем КНР Си Цзиньпином, а публичность убийства Касема Сулеймани говорит сама за себя. (Справедливости ради надо сказать, что последствия атаки на иранского военачальника могут быть неблагоприятными для Вашингтона, но и само это действие не вполне соответствует стилю поведения Трампа и явно было предпринято под воздействием части окружения.)

Наступившая в международных делах анархичность связана с решимостью крупных держав – Китая или России – отстаивать свои интересы в отношении произвола сильнейшего в военном плане Запада. Средние государства – Турция, Иран или Саудовская Аравия – в применении силы также остаются в рамках моральных норм реализма, то есть достигают ограниченных политических целей.

В целом анархичность среды весьма способствует торжеству морали в ее реалистском прочтении. Ведь важнейшим свойством международных отношений становится ограничение произвола государств не эфемерным международным правом, а решимостью других государств отстаивать свои интересы и ценности. Наличие у ведущих мировых держав ядерного оружия сокрушительной силы будет и дальше заставлять их искать способы борьбы, которые не чреваты скатыванием во всеобщую катастрофу. И поэтому есть основания надеяться на то, что мораль, выраженная в умеренности, будет все больше закрепляться в мировой политике. Отсутствие даже теоретической возможности господства одного государства уже создает для этого благодатные предпосылки.

Россия. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 29 января 2020 > № 3305433 Тимофей Бордачев

ОПЯТЬ ТРОЙКА

ИВАН ТИМОФЕЕВ

Кандидат политических наук, программный директор Российского совета по международным делам, программный директор Международного дискуссионного клуба «Валдай».

УГРОЗЫ ДЛЯ РОССИИ: ИЗ ПРОШЛОГО В БУДУЩЕЕ

Эх, тройка! птица тройка, кто тебя выдумал?

Н.В. Гоголь, «Мертвые души»

22 февраля 1946 г. телеграфный аппарат посольства США в Москве отстукивал «длинную телеграмму» советника американской дипмиссии Джорджа Кеннана. Документ стал одним из фундаментальных элементов американского, а затем и западного подхода к Советскому Союзу на десятилетия вперед.

«У истоков маниакальной точки зрения Кремля на международные отношения лежит традиционное и инстинктивное для России чувство незащищенности. Изначально это было чувство незащищенности аграрных народов, живущих на обширных территориях по соседству со свирепыми кочевниками. По мере налаживания контактов с экономически более развитым Западом к этому чувству прибавился страх перед более компетентным, более могущественным, более организованным сообществом на этой территории. Но эта незащищенность внушала страх опасения скорее российским правителям, а не русскому народу, поскольку российские правители осознавали архаичность формы своего правления, слабость и искусственность своей психологической организации, неспособность выдержать сравнение или вхождение в контакт с политическими системами западных стран. По этой причине они все время опасались иностранного вторжения, избегали прямого контакта между западным миром и своим собственным, боялись того, что может случиться, если русский народ узнает правду о внешнем мире или же внешний мир узнает правду о жизни внутри России. И они искали пути к обеспечению своей безопасности лишь в упорной и смертельной борьбе за полное уничтожение конкурирующих держав, никогда не вступая с ними в соглашения и компромиссы».

Таким представлялось американскому дипломату российское восприятие внешних и внутренних угроз. Его вряд ли можно назвать новым – многие элементы этой точки зрения появились задолго до Кеннана. В «длинной телеграмме» они оформились в архетип, выраженный в сжатой форме точек и тире. То же самое сегодня можно сделать в виде твита или рожиц-эмодзи. Форма вряд ли изменит содержание, хотя короткий формат даст куда как меньше возможностей для аргументов.

Вечная комбинация

Кеннан принадлежал к числу образованных и даже просвещенных представителей своего поколения. Большую часть своей плодотворной жизни он считался одним из авторитетов в области международных отношений. Знаменитую телеграмму дипломат писал в соответствии со своими убеждениями, не притворяясь и не наступая себе на горло. Однако даже те, кто поверхностно знаком с российской историей, вне зависимости от политических пристрастий, найдут в пассажах Кеннана странные вещи. Общеизвестно, что как минимум с начала XVIII века и на протяжении двухсот лет российские правители прилагали активные усилия по налаживанию разнообразных связей с Западом в интересах модернизации страны. Вплоть до середины ХХ века история европейской и российской дипломатии – это история многочисленных альянсов, сообществ и союзов, в которых Россия играла видную роль. Компромиссы и договоренности были обыденностью русской дипломатии. «Полное уничтожение конкурирующих держав» вряд ли ставилось русскими в число задач – это хорошо видно по опыту поверженной Франции в ХIX веке. А Польшу в ХVIII столетии и Германию в ХХ веке Россия и Советский Союз делили вместе с западными партнерами.

Правда, однако, и то, что русским исторически свойственно чувство незащищенности и страх агрессии, в том числе и не без оснований, – со стороны «компетентных» западных соседей. Правда, что экономическая отсталость вплоть до настоящего времени – одна из серьезнейших проблем. Правда, что между элитой и народом пролегала пропасть деспотического неравенства, но она сосуществовала с незамеченным Кеннаном единством даже тогда, когда значительная часть элиты изъяснялась по-французски. Без такого единства вряд ли стал бы подлинно народным, например, Лев Толстой, большая часть героев которого – представители той самой «архаичной элиты со слабой психологической организацией». Что уж говорить о советском государственном аппарате, сплошь состоявшем из выходцев из низов, поднявшихся на волне революции, масштабной индустриализации и гигантских общественных перемен. И как раз угрозу смуты – еще один инстинктивный страх русских наряду с внешними угрозами – Кеннан упустил из виду.

Сегодняшние западные интерпретаторы российской политики и ее мотивов по русофобскому угару далеко превзошли Кеннана, который, подчеркнем, был человеком образованным и вполне разумным. Вряд ли стоит удивляться умозаключениям о России со стороны людей, куда менее эрудированных, но притом активных и энергичных.

В той же плоскости вопрос представляется, если взглянуть в зеркало на нас самих и на российскую интерпретацию американской и западной политики. Некоторые наши мнения тоже подчас вызывают оторопь. «Многие из них настолько несведущи в вопросах внешней политики и настолько подвластны самовнушению, что без труда могут поверить тому, во что им верить удобно и комфортно». Это снова Кеннан. Снова о нас. И вполне точно. Проблема только в том, что Кеннан не видел похожих проявлений в своем государстве и в самом себе. (Глядя на происходящее в американской политике сейчас, кажется, что Кеннан вообще писал о собственной стране.)

Нам свойственно воспринимать других и себя в искаженном и стереотипном виде. Это черта человеческой природы, умножаемая групповой динамикой. Политическая реальность соткана из восприятий и образов, зачастую крайне живучих. Объективность в ней невозможна, а искажения лишь немного сглаживаются сколько-нибудь научным подходом. Хотя и сама наука базируется на субъективных допущениях. Но она по меньшей мере требует определенной прозрачности и строгости умозаключений. Произвол субъективности могут сдерживать также право и мораль. Однако в иных обстоятельствах они же многократно его умножают.

Наш взгляд на угрозы, стоящие перед Россией, по своей достоверности вряд ли будет сильно отличаться от изысканий Кеннана. Но мы постараемся вывести его за рамки текущего соперничества России и Запада. Попробуем посмотреть на них с отстраненностью ученого и при этом русского человека с полной включенностью в российское общество и его культуру.

Перед Россией стоят три базовые угрозы. Их пропорции, а также восприятие обществом и элитами в разные исторические периоды различались, принимали разные формы. Но по сути оставались фундаментальными. Это своего рода суперфакторы, объединяющие множество частных и производных угроз, вызовов и опасностей. Угрозы и опыт их переживания порождают соответствующие страхи и модели поведения, которые, в свою очередь, воспроизводят сложившиеся схемы восприятия угроз. К супертройке можно отнести следующее.

Во-первых, угроза конфликтов с внешним окружением, многообразный опыт таких конфликтов и порождаемое им чувство уязвимости к внешней агрессии со стороны зарубежных государств или их союзов.

Во-вторых, угроза внутренней смуты, взрывоопасной и скоротечной разбалансировки элит, системы сдержек и противовесов с последующей волной массового повседневного насилия и отсутствия порядка.

В-третьих, угроза отсталости в организации экономики, государственного управления и политических институтов. Отсталость самого жизненного уклада, сообщающаяся с архаичностью институтов.

Все три угрозы связаны между собой. Более того, попытка справиться с одной вполне может порождать обострение другой или же все три проявляются одновременно. Они не уникальны для России, однако имеют здесь гипертрофированный характер. Угроза агрессии обострена из-за протяженности границ в комбинации с наличием «хорошо вооруженных джентльменов» по их периметру. Угроза смуты – в силу разной скорости развития институтов, перекосов модернизации, воспроизводящихся дисбалансов государственной власти, которые связаны в том числе с ее концентрацией для противодействия внешним угрозам, но в определенные моменты порождающих неустойчивость и уязвимость. Угроза отсталости – по причине масштаба и сложности российского общества, возможности его изменений «в одночасье», избыточной несвободы и при этом критической важности преодоления отсталости для сдерживания внутренних и внешних угроз. Парадоксальным образом в российской истории попытки преодолеть отсталость нередко порождали «срыв резьбы» и последующую смуту.

Время войн и революций

Исторически супертройка имела разные конфигурации. В начале ХХ в. мир стоял на пороге войны. Однако угроза прямой военной агрессии все же оставалась весьма отдаленной. Запад был разобщен. Россия могла позволить себе роскошь выбирать коалиции, играть на противоречиях и избегать войны одновременно против всех. На российскую политику большое влияние оказывали соображения престижа, а перспектива застать врага у ворот в то время просматривалась слабо. Куда как большую проблему представляла собой отсталость экономических и особенно политических институтов. На протяжении нескольких десятилетий после великих реформ Александра II российский капитализм развивался бешеными темпами. Скорость роста подстегивал колоссальный демографический потенциал, огромная энергия народа и политический запрос на модернизацию.

Тот факт, что выдержать конкуренцию во внешней политике, будучи отсталой страной, невозможно, был для российских властей очевиден. По темпам роста Россия удерживала лидирующие позиции, а заделы царской модернизации еще долго использовались и после революции 1917 года. Однако бум капитализма стремительно отрывался от развития политических институтов. И если угроза большой смуты во второй половине ХIХ века лишь набирала обороты, то в начале ХХ-го она заявила о себе уже во весь голос. Власти боялись даже минимальных изменений, не без оснований полагая, что вряд ли смогут сохранить контроль над политическим транзитом. Но выбор в пользу «стабильности» оказался фатальным. Всякий раз реформы приходилось проводить, когда было уже поздно и смута диктовала условия. В 1905 г. власть устояла. К 1917 г. супертройка угроз сошлась в одной точке: затяжная война, порождаемые отсталостью неудачи на фронте, крах политической власти под давлением застарелых проблем.

После революции Советская Россия, а затем и Советский Союз оказались в еще более сложном положении. Хотя Запад был все еще разобщен, СССР теперь представлял для него куда более серьезную угрозу. Популярность левых идей росла по экспоненте. Советский Союз превратился в серьезнейший идеологический вызов. Одно дело столкнуться с бунтарями-марксистами и левыми партиями. Совсем другое – с пусть и отсталой, но великой державой, вооруженной новой идеологией и готовой продвигать ее, поддерживая те самые партии и бунтарей по всему миру.

С крахом Российской империи закончился длительный период амбициозной, но вполне реалистичной и прагматичной внешней политики. Наступил черед политики идеологической. Для нового государства идеология представляла как возможность, так и смертельную опасность. Тем более что бум идеологий в комбинации с быстрым развитием институтов контроля начал задавать тон и на Западе. Национализм во всех его проявлениях стал не менее мощной силой, чем левые идеи. В Советском Союзе внешняя угроза местами подавалась в гипертрофированном ключе, выступая одним из источников легитимности власти. Однако новая большая война, независимо от конкретных поводов и причин, была вопросом времени. Советское руководство полностью отдавало себе в этом отчет.

В период между мировыми войнами именно военная угроза стала ключевым стимулом масштабной модернизации. СССР, семимильными шагами преодолев отсталость в целом ряде областей, добился впечатляющих результатов. Сама власть приобрела новое качество, в сравнении с которым «деспотичный царский режим» выглядел сущим вегетарианцем. Выиграв тяжелую гражданскую войну, большевики не могли избавиться от реальных и мнимых страхов контрреволюции. К этому добавилось классическое «пожирание революцией собственных детей» – внутрипартийные конфликты, концентрация, а затем и персонализация власти. Власть вполне успешно модернизировалась. Однако ее современность определялась совершенством инструментов контроля и мобилизации, способностью «надзирать и наказывать» в беспрецедентных масштабах.

Можно долго спорить о том, сумела бы царская или демократическая Россия победить в войне с нацизмом в отсутствие радикальных преобразований, которые провели коммунисты. Нам известно лишь одно – Советский Союз выстоял. Из Великой Отечественной и Второй мировой СССР вышел с разоренным хозяйством, истерзанным лишениями обществом и вместе с тем – беспрецедентно крепким, мощным и консолидированным государством. Он занял ключевые позиции в новом мировом порядке и при этом обладал несопоставимой с предыдущими эпохами промышленной и технологической базой.

Столь же несопоставимым был контроль власти над обществом, пространство личной и институциональной несвободы. Бывшие сателлиты СССР в Центральной и Восточной Европе сегодня сделали фетишем травму, полученную от «советского диктата». Для них это был внешний фактор, «деспотичный тоталитарный режим», пришедший извне. Однако травма есть и у нас. Только ее источник – собственное государство и мы сами. Потому ее признание и сама рефлексия еще долго будут большой проблемой для России. Как детям, страдавшим в свое время от побоев родителей, нам трудно смотреть на свои шрамы и проще спрятать их за достижениями и победами. Так же, как идентичность восточных европейцев перекошена в сторону «страданий от советской оккупации», и наша идентичность бежит от увечий, обретая стокгольмский синдром любви к «родителю-деспоту». Она скрывается за вполне заслуженными успехами, но тоже остается перекошенной. И старые травмы еще дадут о себе знать.

Диалектика холодной войны

В послевоенный период конфигурация супертройки вновь изменилась. Россия впервые столкнулась с консолидированным Западом, готовым сдерживать ее в военном, идеологическом и экономическом плане. «Лишь бы не было войны!» Такой лозунг, выстраданный на полях Великой Отечественной, был вполне актуальным с учетом «крестового похода» против СССР. При этом Советский Союз серьезно отставал от США и быстро восстановившейся Западной Европы по многим параметрам. И все же ему удалось совершить настоящий прорыв. Он добился паритета с Америкой в ядерной сфере и обычных вооружениях, быстро нагоняя, а порой и опережая в самых передовых военных и двойных технологиях. Советские войска поддерживали высокую степень готовности и к безъядерному конфликту. Качество жизни радикально выросло. Оно отставало от многих западных стандартов, но было несравнимо с нищетой межвоенного и послевоенного периодов. Международный авторитет СССР после войны чрезвычайно вырос.

В то же время модернизация страдала от перекоса в военную сферу. Организация экономики, отлично подходившая для «страны-крепости», давала сбои в конкуренции в гражданских областях. Советский Союз и здесь сделал большой шаг вперед. Но Запад все равно оставался далеко впереди. Коррозия отсталости проступила там, где ее ждали меньше всего. Проблемой стала и политическая система. Советская власть оказалась на развилке, к которой подошли и ее предшественники в дореволюционный период. Либо ослабить вожжи, допустить конкуренцию, оживить низовую активность, поделиться властью и ответственностью – хотя бы частично доверить ее местным органам и руководителям предприятий. Либо, наоборот, сохранять стабильность и контроль, при необходимости закручивая гайки. При внешней очевидности ответа такая дилемма сложна, ведь оба сценария чреваты серьезными рисками.

К концу 1960-х гг. попытка «демократизации» выдохлась. Власти выбрали второй путь. Брежневская стабильность считается едва ли не золотым веком советской эпохи – мощная армия, почти неизменные цены, отчеты об успехах. Но за фасадом шли другие процессы. Экономика постепенно садилась на нефтяную и газовую иглу, теряя динамизм и эффективность. Моральная деградация управляющего аппарата приводила к постепенному размыванию идеологии. Цинизм, апатия и пьянство просматривались за фасадом отчетов об успехах, притом что их немалая часть была совершенно реальной. Элита тянулась к западным «благам цивилизации». Формальная изоляция от Запада и в целом от внешнего мира сосуществовала с неформальной капитализацией ограниченного и дефицитного доступа к западным обществам. Само понятие «дефицит» буквально въелось в советскую действительность. К началу 1980-х гг. стало очевидно, что систему нужно менять. Однако момент был упущен.

Ускорение, перестройка, гласность и новое мышление Михаила Горбачёва стали попыткой переформатировать приоритеты в треугольнике угроз. На первое место ставилось преодоление нарастающей отсталости. А когда стало понятно, что реформы буксуют, приоритетом стала трансформация политической системы. Выход из холодной войны и «замирение» с Западом, по замыслу Горбачёва, должны были высвободить колоссальные ресурсы, необходимые для модернизации экономики. Горбачёв рассчитывал, что новая геополитическая реальность и снижение конфронтации даст новые возможности за счет сотрудничества с развитыми странами. Трагизм фигуры Горбачёва состоит в том, что попытка демократизации и реформ привела к распаду страны и новой смуте. С одной стороны, ему пришлось платить по счетам тех, кто застопорил реформы еще в конце 1960-х гг., предпочтя стабильность и упустив время. С другой, ответственность за происходящее пришлось взять на себя именно ему.

В провале реформ и последующем распаде СССР немалую роль сыграли элиты. Мало кто ожидал краха государства, однако в среде элит довольно быстро образовались группы, заинтересованные в капитализации и приватизации своей власти на волне нарастающей дезинтеграции. Другая часть элиты палец о палец не ударила для сохранения государства. Ни всесильный КГБ, ни огромная армия, ни всемогущая коммунистическая партия за Советский Союз бороться не стали. Сам Горбачёв наводить порядок жесткими методами не хотел и, по всей видимости, уже не мог. СССР рухнул без войны и без давления низов, фактически распустившись сверху.

Возвращение после краха

Вихрь изменений начала 1990-х гг. изменил и конфигурацию угроз. Смута и внутреннее брожение превратились в наибольшую опасность. На фоне того, что происходило с государством, об отсталости просто забыли. Рыночные реформы стали лозунгом новой власти, однако фактически речь шла о выживании и стабилизации сырьевой экономики. С идеями масштабных технологических и промышленных прорывов пришлось распрощаться. Здания заводов и НИИ превращались в рынки и торговые точки, контролируемые бандитами всех мастей. В стране шла скрытая гражданская война, в которой причудливо смешались горячие точки, криминальные разборки, теракты сепаратистов, всплески агрессии и бытового насилия. В истории России найдется мало периодов, когда внешнеполитические проблемы имели бы столь ничтожное значение с точки зрения восприятия угроз. Запад смотрел на происходящее со смесью оторопи и энтузиазма, аплодируя процессам демократизации и возвращения России в европейское сообщество. Хотя шло оно уже на маргинальных условиях, соответствующих состоянию и возможностям страны. Впрочем, отсутствие сиюминутных внешних угроз помогло Борису Ельцину консолидировать политический режим. Уже к концу 1990-х гг. наметились позитивные сдвиги. Владимир Путин добился перелома в войне на Северном Кавказе. Россия стала одним из ключевых участников борьбы с международным терроризмом. Колоссальный спад в экономике наконец-то сменился подъемом за счет благоприятной внешней конъюнктуры и роста потребления внутри страны.

Одновременно пришла в движение и конфигурация угроз. Постепенно залечивая раны, Россия стала возвращаться в мировую политику. Отношения с Западом оставались вполне конструктивными еще почти полтора десятилетия. Но взаимное отчуждение нарастало. Первым серьезным звонком стали бомбардировки Югославии силами НАТО. Российская дипломатия умело уклонилась от излишних трений с Западом – в тех условиях они были бесперспективны. Следующим звонком стала череда цветных революций, наиболее болезненной из которых была «оранжевая» на Украине. Россия вновь приняла ситуацию, но безоговорочная поддержка Западом уличных протестов и сомнительной смены власти оставила у Москвы неприятный осадок. Короткая война с Грузией и признание независимости Абхазии и Южной Осетии, в том числе со ссылкой на косовский опыт, на короткий период охладила отношения с Западом, но они довольно быстро вернулись в нормальное русло. А вот очередной кризис на Украине в 2013–2014 гг. изменил ситуацию кардинально. После крымского референдума и начала войны в Донбассе Россия и коллективный Запад вновь вошли в фазу открытого соперничества. Гонка вооружений, информационная война, санкции и ограничения вошли в повседневный обиход. И хотя открытый конфликт остается маловероятным из-за ядерного фактора, угроза военно-политической конфронтации с Западом нарастает.

К началу второго десятилетия ХХI в. Россия оказалась государством, едва ли не наиболее подготовленным к противостоянию сразу нескольким типам угроз. Внутриполитические изменения вызвали дружную критику на Западе, но серьезно осложнили возможности западных партнёров манипулировать улицей и протестом внутри страны. Армия прошла через болезненную, но в целом полезную реформу. Новые стратегические вооружения стали холодным душем для многих за рубежом. Превентивные действия в Крыму показали решимость точечно использовать силу при малейшем намеке на переход «красных линий». Операция в Сирии стала примером компактной и при этом результативной военной кампании, принесшей хорошие политические дивиденды. Россия показала себя серьезным игроком в области цифровой безопасности. Удалось продвинуться и в деле сбережения народа. В стране ощутимо сократилось пьянство, заметно снизилось насилие и смертность, подросла продолжительность жизни. Нам далеко до западных стандартов, но не каждая западная страна сталкивается со схожим клубком проблем и противоречий.

Череда «цветных революций» по-новому определила в Москве понимание угроз внутренней смуты. Теперь она связывалась с уличными протестами, прямо или косвенно координируемыми из-за рубежа. Политическая система страны стала значительно более консолидированной. Но в то же время в ней снова начала съеживаться конкуренция. Укрепление вертикали, столь необходимое после кризисного десятилетия 1990-х гг., сделало политическую систему более уязвимой в сравнении с ельцинским периодом. Система Ельцина была крайне хаотичной. Однако политическая ответственность в ней размывалась между большим числом игроков – правительством, парламентом, губернаторами, местными властями, не говоря о теневых фигурах. Такая размытость при всей внешней уродливости сообщала власти удивительную устойчивость. Ее не смогли поколебать ни сепаратизм, ни бастующие шахтеры, ни массовые митинги левых, ни усилия правых. По мере укрепления вертикали ушли хаос и постоянная турбулентность. Система приобрела благообразный и респектабельный вид. Однако концентрация власти породила новые проблемы. Теперь любой сбой на местном уровне становится проблемой центра. Немало вопросов требуют ручного управления, причем в неотложном режиме. Наряду с крупными стратегическими задачами федеральная власть вынуждена заниматься тушением пожаров. Протесты местного значения, которые в 1990-е никто бы не воспринял всерьез, сегодня вызывают куда больший резонанс. Иными словами, угроза внутренней дестабилизации до сих пор не снята.

Российские власти вновь оказываются перед развилкой. Либо отпустить ситуацию, сделать систему более конкурентной, делегировать ответственность. Либо держать ситуацию под контролем, пусть и с ущербом для эффективности, потерей обратной связи с обществом и закручиванием гаек в ответ на протесты. Решаясь на первую альтернативу, любой политик рискует повторить путь Горбачёва. Реформы и политическая либерализация легко могут сорваться в очередной хаос и смуту. Тем более с учетом соперничества с Западом. Если в смуте начала 1990-х гг. его роль была незначительной, то сегодняшняя конфронтация ставит вопросы о внешнеполитических осложнениях в случае потери управляемости. Однако решаясь на зачистку политического поля и бетонирование конкуренции, власти должны видеть тень брежневского застоя, коррупции, бессмысленной гонки вооружений, неэффективности экономики и цинизма бюрократии и общества, а также тень Николая II, так и не перехватившего инициативу изменений в свои руки.

Оба пути опасны. Решиться на первый сложнее, жить при втором, уповая на везение, несколько проще. Но передышка, судя по всему, будет лишь временной. Проблема выбора усугубляется третьей стороной треугольника – отсталостью экономики и институтов. Российские макроэкономические показатели сегодня удовлетворительны. Однако предпосылок для качественного изменения хозяйства пока нет. Было бы наивно полагать, что демократизация приведет к волшебному скачку в развитии. Но и жесткое управление вряд ли даст результат.

По всей видимости, вперед придется пробираться аккуратно, подобно саперу на минном поле. Пока ситуация не зашла в тупик. Ее можно развернуть через осторожные, но последовательные изменения. Ключевой здесь является судебная реформа. Появление и укрепление в России беспристрастной и эффективной судебной власти даст колоссальный эффект для развития. Она же будет полезна и для политической системы, огораживая ее от взрывоопасных столкновений популистов и радикалов, но при этом повышая надежность и легитимность.

Большим вопросом на будущее является и специфика нового поколения. Сегодня решения принимаются людьми, чья социализация прошла в брежневский период, с его обострением блокового противостояния. Какой будет система координат поколения, которое социализировалось в 1990-е и 2000-е? Как на него повлияет отсутствие опыта большой войны – «горячей» или холодной? Насколько вообще важной будет для него внешняя политика и международные риски? Какие стратегии управления рисками свойственны новому поколению? Какими бы ни были ответы на эти вопросы, нам придется иметь дело с извечной супертройкой. И лучше всего, чтобы с каждой из фундаментальных угроз мы встречались поочередно, а не одновременно. В противном случае мы рискуем получить новую «эпоху крайностей», а Запад – еще одну «длинную телеграмму».

Россия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 29 января 2020 > № 3305432 Иван Тимофеев

Война-2028

манёвры под новую доктрину

Владислав Шурыгин

В начале февраля на границе России стартуют самые масштабные за последние 30 лет манёвры по переброске войск из США в Европу. Учения одновременно пройдут в Польше, Грузии и странах Балтии. Всего из США сюда будет переброшено 20 тыс. солдат. Ещё 9 тыс. привлекут из постоянно расположенного в Европе американского контингента. Кроме этого, к учениям будет привлечено 7 тыс. солдат Национальной гвардии США и 750 резервистов. Итого — более 36 тысяч солдат и офицеров. В Европу будет переброшено 500 танков, самоходных орудий и тяжёлых БМП — эквивалент тяжёлой дивизии.

Переброска войск с континентальной части США на европейский ТВД начнётся в конце января и займёт два месяца. Активная фаза манёвров пройдёт в апреле–мае. После чего начнётся возвращение войск в пункты постоянной дислокации. Полностью вернуть войска в США планируется лишь к июлю. Внушителен и список задействованных в учениях частей и соединений. К этим учениям привлечены самые известные соединения американской армии. Это 1-я бронекавалерийская дивизия, 1-я танковая дивизия, 1-я и 3-я пехотные дивизии и знаменитая 82-я воздушно-десантная дивизия. К ним на месте присоединятся подразделения размещённой в Европе на постоянной основе 173-й воздушно-десантной бригады и других частей. Также планируется участие морской пехоты США. Максимально будут задействованы флот и ВВС.

Обычная ежегодная ротация американской боевой батальонной группы не идёт ни в какое сравнение с такой масштабной переброской войск. Поэтому одна из задач учений — оценить, насколько инфраструктура и военные готовы к таким переброскам, найти слабые места. Именно для этого на фазу сосредоточения отведено столько времени.

При этом от 15 европейских стран НАТО в учениях будет участвовать в общей сложности не более 8 тыс. солдат. Несмотря на столь скромный "вклад" в военную составляющую учений, в штабах НАТО заявляют, что европейские подразделения совместно с американцами будут отрабатывать ведение "войны будущего", используя экспериментальную стратегию и новейшую боевую технику.

По сценарию военный конфликт произойдет аж в 2028 году с неназванным, но близким по силам НАТО противником. При этом замысел учений не оставляет сомнений в том, кто является потенциальным противником. Розыгрыши сценариев пройдут в Латвии, Литве, Грузии, Польше и Германии — по всему периметру границ России.

Для экспертов знаковым является перенос событий учений в будущее на целых восемь лет. Скорее всего, это связано с тем, что будут тестироваться стратегии и вооружения, которые ещё только находятся в разработке и не приняты окончательно на вооружение. Например, новейшая американская доктрина многосредных боевых действий Multi-Domain Battle. К традиционному противостоянию на суше, море и в воздухе она добавляет противоборство в космосе и киберпространстве.

Кроме оборонительных отрабатывать будут и наступательные действия. Под командованием США будет проведена высадка трёх совместных воздушных десантов. В Латвии вместе с американцами десантируются испанцы и итальянцы, в Литве — поляки. Ещё одна высадка десанта будет проведена в Грузии.

Транспортная инфраструктура Европы давно не сталкивалась со столь масштабными передвижениями боевой техники. В маршах по дорогам Европы примет участие более 30 000 единиц колёсной и гусеничной техники, которая своим ходом должна прибыть из портов высадки к местам проведений активных фаз. Так, для этого в Польше наведут понтонный мост, через который переправят 11 тыс. солдат и тяжёлую боевую технику.

Но даже для США переброска на европейский ТВД одной полноценной дивизии — задача очень тяжёлая и ёмкая по времени, поэтому в рамках учений впервые будут максимально использоваться четыре крупных хранилища американской военной техники. 20 тыс. единиц техники, которую американцы задействуют на манёврах, прибудут из США, а ещё 13 тыс. военные получат с баз хранения на месте. На каждой из них заскладирован полный бригадный комплект вооружения. Ещё одна аналогичная база строится в Польше и будет введена в строй в 2021 году.

По замыслу американских генералов, такая система хранения позволяет нарастить американские войска на континенте в кратчайшие сроки, перебрасывая сюда по воздуху только личный состав, который на месте принимает технику и вооружение. В рамках нынешних учений самолётами ВТА в Европу будет переброшена боевая группа 116-й танковой бригады Национальной гвардии. Её задача — за 96 часов получить и подготовить технику. Затем на ней будет совершён марш на полигоны в Германии. Нынешние учения дадут возможность проверить данную концепцию.

И сам замысел учений, и масштаб привлекаемых войск наглядно подтверждают слова начальника Генерального штаба РФ генерала армии Валерия Герасимова: в странах Балтии и Польше, акваториях Чёрного и Балтийского морей — усиливается военная активность, увеличивается интенсивность военных учений блока. Их сценарии указывают на целенаправленную подготовку НАТО к задействованию своих войск в крупномасштабном военном конфликте.

Не вся королевская рать

дары и неблагодарности

Анна Серафимова

Нет ни одного теле-, радиоканала, самого захудалого СМИ, что не потчевал бы нас феериями или скандалами в королевском семействе Виндзоров. То дворцовые интриги, то травля Дианы и её смерть, то Камилла, то Гарри в нацистской форме, то пастораль "Кейт дождалась свадьбы", то прибавления в семействе… То принц Гарри женился, и вот тут понеслось так понеслось!! "Брекзит" меркнет перед "Мегзит".

Отработанное до совершенства напёрсточничество в информационной сфере: отвлечь людей от насущных проблем псевдопроблемами глубоко чуждых им особ "голубых кровей". Кстати, интересно: как решается вопрос с "голубой кровью"? Лёгким росчерком пера в книге регистраций гражданского состояния? Или этой Меган переливание сделали? А если переливали кровь, то от кого? Вон, поляки решили проследить родословную своих королей: мол, откуда есть повелись наши паны пановичи. "Генетики пришли на помощь историкам с одной целью: проверить гипотезы о происхождении первых польских королей. Задачей генетиков было проследить преемственность эталонного генома — Y-хромосомы, которая передаётся по наследству по мужской линии. Эти хромосомы являются одинаковыми у мужчин, принадлежащих одной семье. Предварительные результаты показали, что Y-хромосома у мужчин из династии Пястов совпадает далеко не всегда. Это означает, что некоторые Пясты не были отцами своих сыновей".

Да и к родословной самой британской королевы есть вопросы. "Усомниться в праве Елизаветы II быть королевой Великобритании, а также узнать, что английским монархам изменяли жены, помогло изучение останков Ричарда III, последнего короля из рода Плантагенетов".

И осточертели уже эти королевские особы! О ближайших соседях мы не знаем десятой доли того, что ведаем об англичанках, которые не устают веками гадить России. Но вот какое сообщение наводит на размышления: "Елизавета II лишила супругу принца Гарри всех украшений, которые были подарены ей от королевского дома. Такое решение Елизавета II приняла после того, как герцог и герцогиня Сассекские сложили с себя полномочия членов монаршей семьи". Вот тебе и королевский подарок!

Хорошо и справедливо? Передают те или иные ценности входящему в семью новому члену, но отбирают их, если этот член выходит из семьи или перестаёт исполнять полагающиеся обязанности, как вот в случае с Меган. Как член семьи — владеешь, уходишь — оставь в семье то, что не тебе изначально принадлежало, для приобретения чего ты пальцем о палец не ударил.

А мы, Россия, передавали целые земли национальным республикам, когда те были в составе единой страны. А построенные русскими специалистами заводы, дороги, театры, больницы, школы?! Но когда республики "сложили с себя полномочия" единой семьи и захотели свободы, наши правители что-то не потребовали вернуть такие не королевские даже, а бесценные, не восполняющиеся подарки, как земли, обратно. Хорошо было брать суверенитета, сколько хотели, если к нему прилагались столь лакомые кусочки, как Крым, например. Вон американцы вторглись в Ирак, самозахватом построили военную базу, а когда страна попросила янки — на выход, Трамп отказался, потребовав вернуть деньги, потраченные на возведение базы. Два мира — два детства!

"19 февраля 1954 года Хрущёв фактически подарил Крым Украинской ССР. Официальных документов, подтверждающих передачу, в архивах не обнаружено. Решение не обсуждалось, согласно действующего на тот момент законодательства, в Верховном Совете РСФСР".

Мол, Хрущев и партийные правители тех лет не могли представить, что СССР когда-нибудь развалится, Украина станет "самостийной", и Россия в результате утратит Крым. Вот Елизавета тоже, наверное, подумать не могла, что любимый внук "выйдет" из полномочий. Однако процедуру возврата безделушек, подаренных новоявленной невестке, предусмотрела. Не сказала: "Берите украшений, сколько хотите, да и катитесь-летите".

В 1922 году, ещё до крымского дара, "братья" получили всю Новороссию: от Одессы до Харькова. Харьков, Луганск, Донецк, Сумы — это в прошлом Слобожанщина и Дикое поле. До 1765 года происходило самовольное заселение этих территорий, после 1765-1774 гг. — это губернии Российской Империи.

Доморощенные националисты всех некогда русских земель не хотят взять пример с Виндзоров? Пребываешь в семье — пользуйся, владей! Выходишь — полученное оставь!

А как Россия составляла свою Тифлисскую губернию? "Павел I выполнил просьбу умиравшего Георгия XII, подписал 22 декабря 1800 г. Манифест о присоединении Картл-Кахети к России. Позже для обороны Картл-Кахети-Имерети от постоянных набегов Россия отвоёвывала турецкие провинции: Абхазию, Гурию, Аджарию, Сванетию, Мегрелию". Вообще — десяток войн с Турцией и Персией! А весь юг Сибири у какой дружественной республики оказался? В знак благодарности она переходит на латиницу. Глядишь, и от англосаксов за это не меньший кусок земли получит. А Мемель (Клайпеда) и Вильнюс — у кого сейчас? И ничего, ни пяди земли, в буквальном смысле слова политой русскими потом и кровью, не потребовал вернуть самодур у власти, чьими "центрами" ныне утыкивают страну.

И либералы, которые захлёбывались, крича: мол, земли были подарены, а подарки требовать назад неприлично, — не выходят к посольству Англии с напоминаниями "их величествам" о неприличии забирать подарки. Либерал — он и есть либерал. Что ему хорошо, то нам — смерть.

От кого каких только претензий мы уже не получили! Какие миллиарды от нас кто только не требует! Аппетит приходит во время беззубости того, кото хотят съесть!

План "Б" Богатыревых

Семья из Крыма решила тратить максимум времени и денег на путешествия

Текст: Юлия Суконина (Симферополь)

Четыре месяца ушло у Ольги и Сергея Богатыревых на подготовку своего самого длинного путешествия: они распродали вещи, купили билеты и отправились смотреть новые страны. За девять месяцев в режиме нон-стоп посетили Эстонию, Литву, Латвию, Беларусь, Грузию. Сейчас живут в Индии, где открыли детский сад в тени пальмовой рощи по своему авторскому проекту.

Ольга и Сергей - обычная семья со средним уровнем достатка и большой мечтой - увидеть весь мир. Двое маленьких детей - Алена (пять лет) и Андрей (три года) путешествиям не помеха. Они уже посетили 13 стран.

- У нас у обоих высшее образование. До декрета я работала в газете менеджером по рекламе. А муж был видеографом. Мы мечтали, как построим бизнес-империю, у нас будет пассивный доход, и мы сможем много путешествовать, - рассказывает Ольга. - Я веду семейный бюджет, и каждый год мы подводим итоги. 2018 год показал, что мы заработали как обычно, но практически все потратили на интернет-бизнес, и никуда не поехали. Пытаясь заработать, тратили жизнь не на то, что хотели. А мы всегда мечтали путешествовать семьей. И решили: время плана "Б"! Хватит ждать, пора действовать. Теперь будем тратить основное время и максимум денег на путешествия.

Сейчас семья живет на Гоа в арендованном двухэтажном доме. Во дворе они построили детский спортивный комплекс из бамбука. Здесь с удовольствием играют Алена с Андреем и дети русских зимовщиков. По наблюдению Богатыревых, в Индии очень мало уличных спортплощадок, а детворы много. Семья открыла в тени пальмовой рощи свой детский сад уже со своей авторской формой обучения. Своим детям и детям всех желающих Богатыревы будут давать те знания и навыки, которые считают важными и нужными для жизни в современном мире.

- Каждый день наши ребятишки будут изучать основы безопасности, первой помощи, экологии, а также буквы и цифры, и все это в игровой форме. Например, мы придумали игру, благодаря которой дети учатся считать, - рассказывает Ольга.

На Гоа семья чувствует себя как дома, здесь солнечно и тепло, и всю зиму можно купаться в океане (температура воды зимой минимум 26 градусов).

По их наблюдению, у индийцев другое восприятие мира. Они иначе относятся к проблемам, проще смотрят на жизнь, не переживают из-за мелочей, для них вещи - это просто вещи.

- Индия - страна не для чистюль и любителей комфорта. Если человек не представляет, что можно сидеть просто на полу, есть руками или жить в комнате без обоев и евроремонта, то ему в Индию ехать не надо. Конечно, можно увидеть апартаменты отеля Redisson и MacDonald.s в Дели, но это не будет настоящая Индия. Настоящая Индия - это жить в доме с покрашенными стенами, ходить босиком и дома, и на улице, есть уличную еду, которую подадут голыми руками, и теми же руками возьмут деньги, - говорит Ольга.

Родственники не в восторге от их образа жизни. Но благодаря интернету связь поддерживается.

- Мы всегда чувствовали себя белыми воронами. Особенно, когда появились дети. Не все понимали наши методы воспитания и отношение к жизни. Мы с детства закаляли детей и не прекращали путешествовать и ходить в горы. Когда Андрюше было пять месяцев, мы на две недели уехали в Абхазию. Там путешествовали на паромах, поездах, автобусах, - говорит Ольга.

По ее словам, за время жизни в Индии никаких эксцессов с детьми не было.

- Живет ли семья в роскошном особняке или в трущобах, в мегаполисе или джунглях, живет ли она, как все семьи вокруг или сильно отличается от других- ребенку все равно. Родители есть, они рядом, они смотрят на него с любовью, отзываются на его беды и слезы - значит все в порядке. Вокруг может быть экономический кризис, глобальное потепление, эпидемия гриппа, наводнение или война. Но если сами родители в порядке, если они не разлучаются с ребенком и выглядят уверенными и спокойными - ему хорошо, - уверена Ольга.

Богатыревы готовы менять место работы, города и континенты, чтобы дать своим детям лучшее. Но не лучшую одежду, игрушки или гаджеты, а лучшее окружение, среду, возможность взаимодействовать с интересными людьми и побывать в жизни в разных ситуациях.

- Людям, которые попробовали путешествовать, тяжело вернуться к обычной жизни. Это своего рода наркотик, - смеется Ольга. - Нас манит Азия - Таиланд, Шри-Ланка, Вьетнам. Мы хотим увидеть мир...

Первое в Грузии ПХГ будет построено к 2024 году

Отложено строительство первого на территории Грузии подземного хранилища газа (ПХГ), которое планировалось начать в 2019 году и завершить в 2022 году. Строительство начнется в 2020 году, а завершено к 2024 году, сообщил гендиректор «Грузинской компании газохранилища» Имеда Кахиани, уточнив, что перенос сроков обусловлен «сложным характером проекта».

«Проделан довольно большой объем работ. Тендер по выбору компании-подрядчика на строительство ПХГ фактически приблизился к концу. Мы предполагаем, что в первом квартале 2020 года будет определен контрактор, который во втором квартале сможет начать первый этап строительных работ», — цитирует Кахиани «Интерфакс».

По словам гендиректора, в рамках этого этапа на глубине 2500 метров будут пробурены две исследовательские скважины, которые предполагается завершить к концу 2021 года, после чего можно будет приступить уже к основным работам по строительству газохранилища.

«Ввод в эксплуатацию ПХГ мы ожидаем к началу 2024 года», — заявил гендиректор компании, которая специально была создана в структуре «Грузинской нефтяной и газовой корпорации» (GOGC) для реализации проекта.

Общая стоимость проекта строительства ПХГ — около $250 млн, его финансирование будет осуществляться как за счет средств GOGC, так и за счет средств, привлекаемых от международных финансовых институтов. В частности, уже привлечен льготный кредит на 150 млн евро от Германского банка реконструкции (KfW), $100 млн предусматривается получить от Европейского инвестиционного банка (ЕИБ).

ПХГ емкостью до 300 млн кубометров газа планируется построить близ Тбилиси на южном своде бывшего Самгорского нефтяного месторождения (Восточная Грузия). ТЭО проекта подготовила французская Geostock SAS, уточняет ANGI.ru.