Новости. Обзор СМИ  Рубрикатор поиска + личные списки

В городе Гуйлинь, на территории Гуанси-Чжуанского автономного района Китая, с 28 июля 2014 г. вводится 72-часовой безвизовый режим для транзитных пассажиров. Гуйлинь станет девятым китайским городом, где иностранные пассажиры международных авиарейсов смогут находится без виз на протяжении трех суток.

Гуйлинь смогут посетить без виз транзитные пассажиры из 51 страны, в том числе – из США, Великобритании, Австралии, Украины, Румынии, России.

Безвизовый порядок для краткосрочного пребывания иностранцев также действует в городах Пекин, Шанхай, Гуанчжоу, Куньмин, Чэнду, Чунцин, Шэньян и Далянь.

Ранее сообщалось, что по итогам января 2014 г., в пекинском аэропорту Шоуду возможностью 72-часового безвизового пребывания воспользовались 1746 человек. Это почти в два раза больше, чем в январе 2013 г. – рост составил 184,8%.

Напомним, что семь китайских городов, в которых был введен 72-часовой безвизовый режим для транзитных пассажиров, решили объединить усилия по развитию туристической сферы. Среди этих мегаполисов – Пекин, Шанхай, Чунцин, Гуанчжоу, Чэнду, Далянь и Шэньянь. На территории указанных городов транзитные пассажиры из 45 стран могут находиться без визы при условии, что у них на руках есть документ, удостоверяющий личность, и авиабилет в другую страну.

Холодильники, плоскоэкранные телевизоры, мебель из IKEA, переносные душевые кабинки, в качестве благотворительности для бездомных, на самом деле приносят вред, говорят эксперты.

Администрация Мельбурна, а также организации, занимающиеся проблемами бездомных , в их числе -Армия Спасения (Salvation Army) , выразили тревогу по поводу становящейся популярной у населения практики раздачи бывшей в употреблении домашней утвари в таких масштабах, что в популярных у бездомных точках, особенно в центральном парке Enterprize Park, создаются не просто спонтанные жилые комнаты, а целые мебельные салоны. Щедрые и добрые люди, среди которых много иностранных к студентов, также раздают денежные банкноты и еду.

Когда количество бездомных в Мельбурне достигло самых высоких показателей за последние шесть лет, мэр города Роберт Дойл (Robert Doyle) старается объяснить горожанам, что избранный ими вариант помощи – не самый лучший. В реальной жизни, это ведёт к тому, что попавшие в положение бездомных чувствуют себя комфортно и без крыши над головой, прилагая мало усилий, чтобы выбраться из ситуации, постепенно избирая «бедность» способом существования. «Может сложиться впечатление, что бездомных страдают от голода, но это не так, на самом деле, у них больше шансов умереть от ожирения», - заявил мэр.

Власти опасаются, что образ жизни на улице, при поддержке «добрых самаритян» достаточно привлекателен для молодого поколения. Еженедельно специально нанятые рабочие расчищают городские улицы и парки от мебельного изобилия, которое, из лучших, конечно, побуждений устраивается в качестве имитации «домашнего уюта» для тех, кто его потерял.

Пережившие «чёрную субботу» — лесные пожары в штате Виктория летом 2009 года — получат в качестве компенсации около пятисот миллионов долларов. Соглашение по выплате было достигнуто в ходе судебного регулирования, коллективный иск подали около 10000 человек — крупнейшая массовая судебная акция в австралийской истории.

Истцы указали, что неисправное оборудование поставщика энергии SPI Electricity явилось причиной начала пожаров в районе Kilmore East/King Lake в феврале 2009 года. При пожаре погибло 119 человек, пострадало 1200 домов, материальный ущерб составил около миллиарда долларов.

Истцы также предъявляли претензии к Utility Services Corporation Limited, — компании, которая, по контракту должна была следить за исправностью оборудования, и департаменту по защите окружающей среды, за то, что не были приняты меры по уменьшению объёмов топливных материалов, поставляемых с помощью неисправного оборудования.

Общая сумма выплат составляет 494.7 миллиона долларов, подлежащих уплате SPI Electricity, значащейся в контракте как SP AusNet, Utility Services Corporation Ltd и правительственными организациями штата Виктория. Судебное урегулирование произошло до выяснения обязательств привлечённых по делу ответчиков.

В своем заявлении SP AusNet (SPI Electricity) указала, что неисправность оборудования стала результатом удара молнии, и, по заключению экспертов, не могла быть обнаружена в соответствующее время. Компания убеждена, что дело могло быть выиграно ими, однако неопределённость, размеры и сложность процесса привели к необходимости использования процедуры судебного урегулирования, (когда истцы и ответчики договариваются о прекращении судебного разбирательства на удовлетворяющих стороны условиях).

Процесс оказался таким большим по количеству участников, что правительство Виктории выделило средства для строительства специальной комнаты судебного заседания Верховного Суда Мельбурна, чтобы разместить огромную команду защитников интересов истцов, экспертов и просто желающих присутствовать в зале заседания. Судебное разбирательство уже длилось более двухсот дней. Условия судебного урегулирования подлежат дальнейшему рассмотрению и утверждению судом.

Американская компания Abbott 14 июля заявила, что продает свое подразделение брендированных дженериков на развитых рынках другой американской компании – Mylan, сообщает Reuters. Ожидается, что сделка будет закрыта в I квартале 2015 года и оценивается в $5,3 млрд.

Эти средства Abbott получит в виде 21%-ной доли новой компании (105 млн акций), которая будет образована из существующего бизнеса Mylan и продаваемого Abbott бизнеса. Новая компания станет публичной.

Бизнес, который Abbott продает Mylan, включает операции в Европе, Японии, Канаде, Австралии и Новой Зеландии, в этом бизнесе Abbott на данный момент занято 3 800 человек. Подразделение включает в себя довольно обширное портфолио и производственные площадки в Японии и Франции, в 2013 году оно принесло своим владельцам почти $2 млрд.

Abbott же сохранит за собой бизнес брендированных дженериков на развивающихся рынках и другие подразделения на развитых рынках, а также портфолио и производственные мощности в других регионах, включая Нидерланды, Германию и Канаду.

«Такого рода транзакция позволит Abbott добавить немного стратегической гибкости, в то время как мы активно продолжаем формировать и структурировать наше портфолио, что отражает нашу приверженность долгосрочному и крепкому росту», – заявил генеральный директор Abbott Майлз Д. Вайт.

Компания планирует сфокусировать свой дженериковый бизнес преимущественно на развивающихся рынках.

Abbott не собирается оставаться акционером объединенной компании в долгосрочной перспективе.

Консультирует Abbott по этой сделке Morgan Stanley.

Abbott Laboratories – американская фармацевтическая компания, созданная в 1888 году. Abbott специализируется на производстве ЛС для лечения рака, воспалений, гинекологических нарушений, сердечно-сосудистых заболеваний и пр. Также компания предлагает оборудование для различных видов диагностики. Выручка компании в 2013 году составила $21,84 млрд, а прибыль – $2,6 млрд.

Mylan – американская фармацевтическая компания, основанная в 1961 году, специализируется в основном на дженериковых препаратах. Продукция Mylan продается примерно в 140 странах. Количество сотрудников компании в феврале 2014 года составило около 20 000 человек. Выручка Mylan за 2013 год составила $6,9 млрд, чистая прибыль – $623,7 млн.

Образование? Как, вы разве ничего не знаете?!

Петр Сафронов

Журнал «Отечественные записки» на протяжении своей истории уже трижды посвящал теме образования специальные выпуски. Если очень коротко резюмировать их содержание, то получится такая формула: как мы хотели реформировать образование и что из этого вышло. Местоимение «мы» указывает в данном случае на экспертов, в разной степени оказывающих влияние на судьбы отечественной средней и высшей школы. Номера ОЗ, выпущенные в 2002 году, обнаруживают, кроме того, специфический дисциплинарный уклон в сторону проблем философии и философов. Недавний номер 2013 года демонстрирует предпочтение уже институциональное — значительная часть авторов номера так или иначе связана с Высшей школой экономики. Экспертные суждения об образовании подкрепляются, как это характерно для ОЗ, рядом исторических материалов разной степени подробности. Имея в виду эту предысторию, я буду здесь говорить об образовании, отвлекаясь от дисциплинарного устройства университетов и судеб отдельных институций и по возможности сократив экскурс в прошлое. На концептуальном уровне все три номера ОЗ, посвященные образованию, более или менее эксплицитно апеллируют к неопределенно-всеобщему убеждению в том, что образовательные институции находятся в кризисе. Кризис же в свою очередь побуждает к разного рода реформам. Учитывая, как много о кризисе и реформе уже сказано коллегами, я не буду развернуто обращаться к этим двум сюжетам, считая их во многом исчерпавшими свою эвристичность. Кроме того, в силу ограниченности моей квалификации я в основном сосредоточусь на проблемах высшего образования.

Сейчас получение не только среднего, но и высшего образования доступно для широких слоев граждан Российской Федерации. Это отчасти объясняется ускоренным развитием сектора платного образования в 1990-е и 2000-е годы. Превращение высшего образования в канал массовой (и даже всеобщей) социализации понижает качество педагогического общения: преподаватели все больше думают об импакт-факторе, студенты — о трудоустройстве. Устройство университета, его дела становятся монополией администрации, которая в большинстве случаев лишь повторяет освоенные в советское время приемы. Что было характерно для образования в СССР? Во-первых, закрытый характер функционирования его институтов. Во-вторых, отсутствие неформальной самоорганизации «снизу». В-третьих, примат личных связей над объективной оценкой научных и учебных достижений. Все это имеет место и сейчас. Так в самом сжатом виде можно представить фон для последующего обсуждения. Ключевой проблемой российской системы образования является не «слом» и тем более не «смерть», а сверхстабильность, устойчивость, монолитность всех ее исторически сложившихся составляющих. Но задача обсуждения будущего образования не становится проще, даже если удалось корректно сформулировать условие. В настоящем тексте я хотел бы сформулировать некоторые вопросы, которые, на мой взгляд, должны быть затронуты в таком обсуждении. Читатель заметит определенную разрозненность изложения: она связана с желанием автора представить скорее процесс размышления об образовании, нежели его результаты.

Писать об образовании сегодня сложнее, чем когда-либо раньше. Все больше людей получает не только среднее, но и высшее образование. Все больше людей включается также и в систему профессиональной переподготовки. Так, например, Оксфордский университет создал специальное подразделение, занимающееся удовлетворением такого запроса. Каждый человек, окончивший школу и тем более университет, что-то знает об образовании: каким оно бывает, где и как осуществляется, зачем оно нужно. Требуется особое усилие, чтобы выйти за пределы собственного опыта получения образования. Впрочем, сегодня повсюду слышатся призывы преодолеть инерцию. Отовсюду слышны соблазнительные рассказы о «новых» школах, «новых» университетах, «небывалых» возможностях для получения образования. Новизна стала расхожим местом в коммерческих предложениях от образования. И тем не менее мы продолжаем существовать в довольно традиционной системе институтов образования: линейке, ведущей от детского сада к школе, от школы к вузу, от вуза к переподготовке и повышению квалификации. Число уровней и сложность их устройства возрастает, но сохраняется представление об иерархии.

Как отделить вопрос о будущем образования от вопроса о будущем институтов образования или отдельных образовательных «систем»? Какое место займет индивидуальное (само)образование в нашем обществе? Как всеобщее распространение систем тестирования и оценки качества образования влияет на трансформацию институциональных форм? Вот те вопросы, которые возникают, когда начинаешь разбираться с тем, как сегодня устроено образование. Здесь сразу обращает на себя внимание один парадокс: большинство образовательных учреждений доказывает свою уникальность, стремясь соответствовать единым стандартам качества. При этом некоторые образовательные учреждения — наиболее авторитетные и сильные — оказываются в победителях гонки, даже не вступая в нее: стандарты, заложенные, скажем, в рейтинги университетов, фактически только подтверждают безусловное преимущество флагманов. Получается, что оценка качества высшего образования превращается в отдельное состязание для низшей лиги. Пространство образования даже на одном уровне подвергается сильной фрагментации. А это значит, что общего ответа на вопрос о том, чем именно должны заниматься институты образования, больше не существует.

Можно ли в таком случае продолжать использовать один набор терминов и критериев для разговора об образовательной деятельности даже учреждений одного уровня? Пожалуй, наиболее сомнительным такое допущение выглядит сегодня в отношении университетов[1]. Ощущается уже некоторая утомительная избыточность рассуждений о кризисе университета как феномена культуры. Не затемняют ли эти рассуждения факт конца университета как формы образования? Кажется, что идея университета сегодня разорвана между полюсом академической подготовки (университет производит исследователей) и полюсом корпоративного сектора, менеджмента и рынка (университет дает профессию). В какой степени мы сегодня обладаем языком, пригодным для обсуждения особых проблем университетов? Существуют ли вообще проблемы университетов как таковые?

Всеобщее ощущение тревоги, сопровождающее в настоящее время (и не только) академические дебаты о высшем образовании, в значительной степени вызвано тем, что участники обсуждения как представители университетов находятся сегодня в состоянии постоянного стресса: нужно больше публиковаться, быть более активным в СМИ и так далее. Ирония заключается в том, что, пытаясь сопротивляться тотальной приватизации университетов, университетские интеллектуалы невольно приватизируют кризис высшего образования, сводят его к предъявлению своих психологических стигматов. Каким образом следует демократизировать само устройство дискуссий об образовании на различных ступенях? Необходимо услышать голоса тех групп участников образовательного процесса, которые обычно остаются в подчиненном положении. В первую очередь это касается, конечно, учащихся. Каковы издержки представления задач образования в форме инвестиций в «человеческий капитал»?[2] Как это влияет на отношение студентов и школьников к учебе и преподавателям?

Произошедший в последнее десятилетие резкий взлет онлайн-образования окончательно запутывает столь ясную раньше модель образовательных отношений учитель — ученик. Кто, собственно говоря, является аудиторией виртуального образования? Как вообще аудитория электронных образовательных проектов представляет себе смысл образования? Пока на эти вопросы нет доказательного ответа. Мы в большинстве случаев имеем дело либо с обобщенным оптимизмом, либо с обобщенным же скептицизмом в отношении онлайн-образования. Эксперимент уже распространился за пределы США и Западной Европы. Национальный портал онлайн-образования XuetangX в 2013 году запущен в Китае. В России наиболее активно деятельностью по развитию онлайн-образования занимаются в Высшей школе экономики. Тем не менее в настоящее время распространение онлайн-образования пока не внесло радикальных изменений в учебный процесс: в интернете пользователям зачастую предлагаются старые добрые лекции в новой красивой упаковке. Означает ли это, что пока не преодолена инерция в понимании технологий и методик образования? На мой взгляд, да. Здесь необходимо более последовательно поставить вопросы не просто о разнообразии образовательных траекторий (офф- и онлайн), но и о многоканальности форм получения образования в каждый данный момент времени. Нужно ли вообще связывать образование сегодня с освоением определенного формального учебного плана путем лекций и семинаров? Отвечает ли такое понимание образования потребностям и интересам самих учащихся?

Растет законодательная, регулятивная активность в сфере образовательной политики. Очевидно, что нормотворчество является основным каналом артикуляции позиции органов государственной власти как заинтересованной стороны. Особенно угрожающие размеры регулирование принимает сегодня в области оценки качества образования на разных уровнях. В последние годы в России мы наблюдаем последовательное ужесточение требований к защите кандидатских диссертаций, прогрессирующую унификацию школьного образования. Тем не менее целостная государственная программа развития образования в России фактически отсутствует[3]. Не изжито наследие мобилизационной модели образования, особенно высшего, сложившейся в СССР[4]. Насколько глубоким должно быть государственное регулирование сферы образования? Как должны быть выстроены приоритеты нормативного регулирования? Эти вопросы приобретают особенно настоятельный характер в связи с оживлением попыток самоорганизации преподавательского корпуса средней и высшей школы[5]. Деятельность образовательных активистов показывает, что бремя формальной отчетности, лежащее на учителе и преподавателе высшей школы, продолжает расти, не оставляя времени и возможности для саморазвития.

Большая часть дискуссий об образовании и в России, и в мире связана с поиском адекватной модели финансового обеспечения образовательных учреждений. Продолжающееся уже не первое десятилетия сокращение (фиксируемое, скажем, в докладах ОЭСР) общих объемов государственного финансирования образования в развитых странах привело к заметному росту коммерциализации образования. Однако понимания того, какой именно «товар» или «продукт» поставляют на рынок образовательные учреждения, во многих случаях недостает. Увы, распространенная цепочка выглядит так: школа поставляет «полуфабрикат» для вуза, вуз — «полуфабрикат» для предприятия. Вполне легитимным будет и вопрос о том, нужны ли образовательные учреждения как таковые для получения хорошо продаваемого на рынке труда образования. Может быть, компьютерные игры смогут лучше подготовить человека к выходу на рынок труда? Каково вообще соотношение образования и работы, особенно если они больше не являются отдельными периодами человеческой жизни?

Некоторое время назад сферу образования охватило нечто вроде мании интернационализации. Повсеместный перевод курсов на английский язык, погоня за публикациями в престижных международных журналах, приглашение иностранных преподавателей на конкурсной основе — все это становится реальностью повсеместно. Однако позволяет ли эта несколько невротическая забота об академической мобильности укрепить связи учебных учреждений с локальными сообществами? Как вообще следует формулировать задачу развития образовательного сектора применительно к интересам отдельного города или региона? Как определить баланс между видимостью на международной научной сцене и соответствием конкретным общественным запросам, интересам локальных сообществ?

В России для ответа на этот вопрос используется своеобразная стратегия модернизации: создать несколько очагов ускоренного развития ценой резкой асимметрии в распределении ресурсов. Предполагается, что созданные очаги смогут обеспечить «прорыв» в международную науку. Возможно, это применимо к уровню высшего образования. Собственно говоря, установка на вхождение пяти российских университетов в топ-100 мировых рейтингов на это и нацелена. Но как действовать на уровне общего и среднего специального образования? Очевидно, что в данном случае «очаговая» модернизация грозит катастрофическим падением уровня образованности населения страны. Нужно отдать себе отчет в том, насколько важным и насколько запущенным сегментом образовательной системы являются многочисленные учреждения среднего профессионального образования. В том числе и потому, что это открывает пути для постепенной аккультурации трудовых мигрантов[6].

Каким будет направление изменения общественной роли образования? Становимся ли мы свидетелями формирования нового единства или распада любых единых образовательных систем в национальных государствах? На мой взгляд, корректнее говорить не о единстве или распаде целостных образовательных систем, а о продолжающемся процессе специализации и диверсификации различных сегментов образования в зависимости от той или иной целевой аудитории. Пока одни университеты пытаются выйти на международную арену, другие заботятся об удовлетворении спроса на кадры от крупнейших работодателей своих регионов. Пока одни средние школы сохраняют кружки, другие стремятся к финансовой оптимизации. Да, образование в России массовое — но не сопоставимое по качеству в разных учреждениях. Произошла сегрегация типов и форм образования, в свою очередь программирующая определенные социальные эффекты. Насколько эта сегрегация является результатом только постсоветской динамики образовательного пространства России — тоже большой вопрос. Конечно, рост сегмента платного образования является приметой последних двух десятилетий. Однако, скажем, зависимость шансов на получение полного среднего и тем более высшего образования от социального происхождения учащихся сформировалась уже в советское время.

Колоссальный рост доступности образования во всем мире на протяжении последних пятидесяти лет застал большую часть образовательных учреждений врасплох. Как соединить программные требования содействовать личностному развитию с поистине индустриальными масштабами образовательных процессов? Кажется, гармоничное решение здесь невозможно. Безусловно, еще есть пространство для косметических изменений: сократить длительность образовательных циклов и программ, увеличить количество образовательных «продуктов», нарастить различные формы прикладных специализаций, начиная с уровня среднего образования. Однако эти частные переделки не снимают и не могут снять главного вопроса: состоятельны ли нынешние организационные формы образования в целом? В настоящее время организация образовательного процесса в разных уголках мира на всех ступенях во многом сохраняет более или менее явную ориентацию на передачу «знаний» — то есть на предложение учащимся некоторого набора ответов, который они должны потребить и затем использовать. Как перейти от модели потребления знания к модели его создания? Такой вопрос сегодня приобретает особенную актуальность. Распространение цифровых технологий дало всем участникам образовательного процесса беспрецедентные возможности для активного сотрудничества в процессе обучения. И вместе с тем оно же способствовало закреплению пассивно-созерцательного, «скользящего» отношения к получаемой информации: не требуется уже умения писать и читать, достаточно просто уметь изготавливать презентации.

Образование сегодня все более сдвигается в сферу метапредметных компетенций: проблема заключается не в том, чтобы узнать нечто, а в том, чтобы сориентироваться среди множества вариантов того, что в принципе можно узнать.

Нужно ли учить навигации? Какими должны быть инструменты такого научения? Оно уже зачастую не происходит в процессе прямого общения учителя и ученика. Само различие учащего и учащегося оказывается проблематизировано. Обучение навигации в цифровом пространстве можно осуществлять за счет тонкой настройки интерфейсов, работы над архитектурой той среды, в которой проводит свою жизнь современный человек. Страховкой от превращения отдельного человека в пассивного потребителя цифровых продуктов могло бы служить широкое распространение навыков программирования, всеобщее освоение основ цифровой грамотности. Наиболее жесткую версию данной позиции отстаивают сторонники развития так называемой «программерской» грамотности (programming literacy), подразумевающей всеобщее обучение навыкам составления компьютерных программ и кодов[7].

Этот подход подвергается серьезной критике, в том числе и со стороны тех, кто ему симпатизирует[8]. Оппоненты указывают на необходимость большей открытости специалистов в сфере компьютерных технологий в отношении разъяснения повседневной применимости навыков программирования. Очевидно, что усиление значения навыков программирования для последующей карьеры может потенциально содействовать возникновению новых форм дискриминации в обществе. Прямое отождествление грамотности с навыками программирования представляется непродуманным. Радикализм сторонников повсеместного внедрения той или иной формы компьютерной грамотности отражает, однако, глубокие изменения в статусе образованного человека и понимании образованности как таковой. Грамотность более не связана приоритетным образом с порождением словесных текстов (письменных и устных), их восприятием, трансляцией и критикой. Соответственно знание правил создания словесных текстов и/или их эталонных образцов больше не является обязательной частью образования. Что же нужно знать, чтобы быть образованным в современном мире? Есть ли какой-то набор признаков, позволяющий отличить хорошее образование от плохого? Часто приходится слышать, что хорошее образование должно повышать шансы человека на полноценную самореализацию вне зависимости от того, где она будет осуществляться. Совместимо ли образование, постоянно повышающее уровень индивидуальных притязаний, с сохранностью локальных сообществ? Конечно, нет. Образовательная миграция в России вымывает большую часть талантливой провинциальной молодежи в Москву и Петербург. И здесь обнаруживается еще одна проблема: как соблюсти баланс личного и общественного интереса в образовании? Что вообще означает рассматривать образование как общественное благо? Типичный ответ на этот вопрос заключается в том, что образование содействует критическому мышлению. Однако общественная полезность индивидов с развитым критическим мышлением не возникает сама собой, она предполагает готовность таких индивидов участвовать в общественных делах — а это зачастую означает отказ от заботы о собственной карьере, гарантированный успех в которой обещают лучшие школы и университеты.

В ситуации, когда связь «хорошего» образования с прохождением стандартной образовательной траектории (школа — вуз) больше не кажется необходимой, общественное значение образования нельзя напрямую отождествить с его доступностью. Возможностей получить образование сегодня настолько много, что само по себе окончание школы и затем вуза не уменьшает и не увеличивает шанс на дальнейший социальный успех. Что реально имеет место, так это зависимость социальной траектории от окончания конкретной школы и конкретного университета. Соответствует ли общественным интересам сохранение или закрепление неравенства в уровне подготовки выпускников между различными школами и университетами? Следует ли вообще строить образовательную политику на выделении и поощрении сильнейших образовательных учреждений? Эти вопросы тоже не имеют однозначного ответа. Следует, однако, отметить, что практикуемое во многих странах мира (Дания, Китай, Россия) выделение особых групп учебных заведений для ускоренного развития пока никак не доказало своего положительного воздействия на общее состояние национальных образовательных систем.

Особое место занимает вопрос о роли личности в образовании. Риторика модерных обществ строилась на апелляции к ценности равенства людей. Однако позволяет ли апелляция к идее абстрактного равенства обеспечить наилучшие шансы для интеллектуального развития каждого человека в процессе образования? Защитники универсально доступного образования придерживаются весьма специфической трактовки равенства людей. Она покоится на тезисе, что каждому человеку как бы внутренне присущ определенный уровень интеллектуальных возможностей, заслуживающий максимального признания вне зависимости от того, какие усилия прикладывает человек для использования своих интеллектуальных способностей. Таким образом задача раскрытия интеллектуального потенциала человека полностью перекладывается на образовательные институты.

Обеспечивает ли получение формального образования оптимальные возможности для развития каждой личности? Достаточно ясно, что процесс раскрытия интеллектуальных горизонтов личности невозможно просто отождествить с фактом прохождения определенной образовательной траектории. Человека, который «учился» в школе или «учился» в университете, сегодня нельзя на основании простого формального подтверждения этого факта считать получившим образование. Большая часть образовательных учреждений в реальности не способствует заметному развитию интеллектуального потенциала личности. В противном случае у нас не было бы оснований и потребности для различения университетов в зависимости от того, насколько тот или иной из них содействует личностному развитию и жизненному успеху. Следовательно, раскрытие интеллектуальных возможностей личности происходит в процессе получения образования именно в конкретном учебном заведении, в конкретной среде, имеющей определенный набор характеристик[9]. Возможно ли нормировать характеристики, отличающие успешное учебное заведение? В какой степени возможен перенос успешных образовательных практик из одной институции в другую, из одного контекста в другой?

Помимо этих организационных вопросов остается и другой вопрос, касающийся отношения к субъективности учащегося. Сегодня стало уже почти общим местом провозглашение необходимости образования, ориентированного на потребности учащегося. Всем учащимся как бы по умолчанию гарантировано равное признание со стороны преподавателя, которое, собственно, не требует дальнейших доказательств. Здесь, однако, сразу же возникает проблема: как быть, если уровни подготовки, потребностей и возможностей учащихся не совпадают? Наиболее простым решением видится формирование особых групп, классов, учебных заведений, проводящих специальный отбор учащихся. Но будет ли такое решение наилучшим? Возможно ли в рамках традиционных образовательных учреждений решать задачу максимального развития интеллектуальных способностей каждого учащегося? Или же следует признать, что сами способы различения хорошего (содействующего интеллектуальному развитию) и плохого образования пока еще слишком сильно зависят от уровня академических достижений учащихся? Отождествление качества образования с уровнем академических достижений учащихся приводит к необоснованной переоценке лишь одной составляющей образовательного процесса, связанной с ценностью состязательного интеллектуального поиска. Процесс образования оказывается в таком случае построенным на необходимости и для учащегося и для преподавателя каждый раз заново доказывать свою интеллектуальную состоятельность. В какой степени образование должно быть всегда одновременно соревнованием?

Еще продолжает жить определение университета как стремящегося к научной истине сообщества коллег-исследователей. Кажется абсурдной идея соревнования среди искателей истины. Чтобы практика состязания могла укорениться в университете, он, вероятно, должен перестать быть местом поиска истины. Тем самым меняется и статус университетской науки, которую больше невозможно представлять в виде приключения чистого духа. Помимо прочего определение природы университета через поиск истины содержит и скрытое противопоставление высшего (свободного) образования среднему, которое всегда подчинено тем или иным прагматическим целям. Прекращая связывать университет и истину, открываем ли мы новые возможности для определения соотношения школы и университета? Следует ли вообще считать это соотношение актуальной темой? И с другой стороны: является ли школа в каком-то смысле тоже устремленным к истине сообществом? В наши дни еще защищают особое положение университета как источника критического мышления. Но, спрашивается, как критика может удерживаться в университете, если ей нет места в школе?

Так или иначе, есть кое-что пронизывающее систему образования в разных ее проявлениях. Это отношение к знанию. Точнее говоря, то, что учреждения/места/ источники образования не «передают» знание, а побуждают к нему отнестись. Отношение к знанию может быть формальным и неформальным, индивидуальным и коллективным, интеллектуальным или чувственным. Важно, что отношение к знанию отделимо от конкретного набора сообщаемых сведений и существует помимо него. Каждый данный набор сообщаемых сведений становится больше самого себя под влиянием определенного отношения к знанию. Заключена ли сущность всякого образования в его избыточности? В том, что не говорится прямо, на что невозможно указать и что, тем не менее, делает образование живым и интересным? Строго говоря, никакой необходимости в том, чтобы получать образование, нет. Просто это случается. Как, почему, где — эти вопросы и задают исследователи образования.

[1] Панораму кризиса учреждений высшего образования на материале истории второй половины XX века см.: A History of the University in Europe. Vol. IV: Universities Since 1945 / Ed. W. Riiegg. Cambridge: Cambridge University Press, 2011.

[2] Wessen Bildung? Beitrage und Positionen zur bildungspolitischen Debatte. Wien: Mandelbaum, 2011.

[3] Федюкин И. И., Фрумин И. Д. Российские вузы-флагманы // Pro et Contra Т. 14. № 3, май-июнь 2010. С. 23 и далее.

[4] См. об этом: Сафронов П. А. «Чутко отразить все требования революции»: советский университет в 1920—1930-е гг. // Вопросы образования. 2010. № 4. С. 182—196.

[5] Имеется в виду деятельность Межрегионального профсоюза работников образования «Учитель» и Межрегионального профсоюза работников высшей школы «Университетская солидарность».

[6] Вишневский А. Г. Мифология и жизнь // Россия в глобальной политике. UR1:http://www.globalaffairs.ru/number/Mifologiya-i-zhizn-16007 (дата обращения 27.04.2014).

[7] Prensky M. Programming Is the New Literacy // Edutopia. org [электронный ресурс] URL:http://www.edutopia.org/programming-the-new-literacy (дата обращения 27.04.2014).

[8] Wiggins A. Programming Literacy Done Right: It's About the Tools // Xconomy.com [электронный ресурс] URL: http://www.xconomy.com/san-francisco/2013/01/08/programming-literacy-done-right-its-about-the-tools/ (дата обращения 24.04.2014).

[9] Здесь стоит упомянуть исследования, связанные с изучением эффективности (effectiveness) школ, начавшиеся в Великобритании на рубеже 1980-х гг. и активно ведущиеся сейчас во многих регионах мира, включая Россию. См.: Gray J. School Effectiveness Research: Key Issues // Educational Research. Vol. 24. No 1. 1981. P. 49—54.

Опубликовано в журнале:

«Отечественные записки» 2014, №3(60)

Социальное государство и его перспективы

Евгений Гонтмахер

Когда «Отечественные записки» сделали мне неординарное предложение еще раз прочитать номер этого журнала, посвященный теме «Социальное государство»[1], и поделиться с читателями своими впечатлениями спустя более чем десять лет, я задумался о возможном жанре таких заметок. Но, открыв номер, увидел собственное большое интервью, и мне пришла в голову мысль: а почему бы не написать рецензию на самого себя, понять, в чем я ошибался, в чем оказался прав и что из сказанного по-прежнему актуально? Тем более что такой подход я уже опробовал в 2012 году в книге «Авторецензия»[2]. К тому же в моем тогдашнем интервью были затронуты многие важные концептуальные положения, относящиеся к социальной политике, и к ним явно имеет смысл вернуться сейчас.

Заранее прошу прощения за цитирование себя самого, но обещаю делать это как можно реже.

1. Основные игроки, формирующие социальную политику

Собственно говоря, уже в заголовке старого интервью четко определена моя позиция: «Государство не должно светиться». Как я старался показать, решение проблемы сводилось не к чисто механическому обрезанию этого государства, вытеснению его из социальной жизни. Предлагаемая мною схема носила компенсаторный характер: один действующий на этом поле игрок постепенно передает свои функции другим, негосударственным игрокам. Вот что я писал:

«Я вообще являюсь сторонником того, чтобы государства у нас было как можно меньше. Основная ответственность, конечно, должна ложиться на человека, на его семью. Если человек и его семья с чем-то не справляются, например с уборкой улиц в своем микрорайоне, тогда организуется «местное самоуправление» или общественная организация, куда передаются эти функции. И только то, что выходит за пределы компетенции людей, которые сами между собой объединяются, регулируется государством — по остаточному принципу. Например, социальное страхование. Настоящее социальное страхование не является атрибутом государства. Единственное, что должно сделать государство, — установить здесь некие общие правила игры. Например, власть решила: пенсионный возраст — 60лет для мужчин, 55 лет — для женщин. Или: работодатели должны платить взнос 28 процентов от фонда оплаты труда, чтобы у нас были пенсии. Но все, что касается собственно страхования, — это процесс саморегулирования. Так должно быть, но пока этого, к сожалению, нет, потому что наше государство все здесь присвоило себе. Страхование — это договор между самими людьми. Помните, с чего начались страховые кассы? Люди объединялись, чтобы, например, обеспечивать себе медицину, потому что самостоятельно ходить к врачу было дорого. Они скидывались. Пусть я в этот год не заболею, но зато мои десять рублей помогут тому, кто заболел. Что должно остаться за государством?

Очень мало. Оборона, внешняя политика, национальные приоритеты, оформленные в виде федеральных целевых программ. А милиция, к примеру, — это предмет ведения местного самоуправления, а не государства. Само общество, сами люди, которые живут в данном поселочке, микрорайоне, должны нанимать на свои деньги милицию, чтобы порядок был на улицах, чтобы хулиганы не ходили, чтобы люди не кидали окурки на тротуар. Вот схема, из которой я исхожу в своей практической деятельности».

Посмотрим на затронутые темы теперь, из нашего настоящего. В целом я бы определил ситуацию известным выражением: «А воз и ныне там».

Здесь можно выделить два наиболее важных момента: местное самоуправление и социальное страхование.

1.1. Местное самоуправление: неуклонное угасание

Именно в 2003 году был принят знаменитый уже Федеральный закон № 131 «Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации»[3]. Более десяти лет спустя для всех заинтересованных сторон совершенно очевидно, что его реализация не смогла обеспечить достижение заявленной цели: приблизить власть к людям. Причем речь идет прежде всего о социальных вопросах: образовании, здравоохранении, культуре, социальной защите, жилищно-коммунальном обслуживании, благоустройстве территории. Какие, согласно последней версии этого закона, социальные полномочия сохраняются сейчас на поселковом, районном и окружном уровнях?[4] Содержание муниципального жилья для бедных и библиотек, «создание условий» для укрепления межнационального и межконфессионального согласия, оказания медицинской помощи, развития физкультуры и спорта, вывоз бытового мусора. Единственным существенным полномочием местного самоуправления остается «организация предоставления общедоступного и бесплатного дошкольного, начального общего, основного общего, среднего общего образования по основным общеобразовательным программам в муниципальных образовательных организациях (за исключением полномочий по финансовому обеспечению реализации основных общеобразовательных программ в соответствии с федеральными государственными образовательными стандартами), организация предоставления дополнительного образования детей в муниципальных образовательных организациях (за исключением дополнительного образования детей, финансовое обеспечение которого осуществляется органами государственной власти субъекта Российской Федерации), создание условий для осуществления присмотра и ухода за детьми, содержания детей в муниципальных образовательных организациях, а также организация отдыха детей в каникулярное время».

В этой кашеобразной фразе привлекает внимание формула «создавать условия» (некий призыв, не подкрепленный источниками доходов), а также длинные оговорки при описании полномочий в сфере образования, которые в переводе на общеупотребительный язык означают: школы, оставаясь муниципальными, финансируются по преимуществу из регионального (т. е. уже государственного[5]) бюджета. Если в 1996 году на долю местных бюджетов приходилось 28,1 % доходов всей бюджетной системы[6], то сейчас — не более 2 %[7]. В результате подавляющее большинство муниципалитетов для исполнения даже тех скудных полномочий, которые за ними оставлены, получают субсидии из регионального и федерального бюджетов.

Тем самым за эти десять с лишним лет мы не только не приблизились к описанной мною в 2003 году идеальной системе, когда в основе всех социальных процессов (кроме обязательного социального страхования, о котором еще пойдет речь) лежит низовая самоорганизация, но и существенно от нее отдалились.

Ситуация ухудшилась не только из-за обрезания финансовой базы местного самоуправления. В последние годы очевидным образом изменился в худшую сторону и институциональный каркас. В частности, последовательно ограничиваются возможности прямых выборов городских мэров: вместо них во все большем числе регионов местные депутаты избирают сити-менеджера, который не отвечает перед населением, а зависит исключительно от расположения большинства «народных избранников», в подавляющем большинстве случаев представляющих «Единую Россию». Вносятся законодательные предложения, направленные на ликвидацию единого муниципалитета в крупных городах и замену его мелкими «самоуправляемыми» единицами с использованием упомянутого института сити-менеджеров[8].

Нельзя забывать, что расширение и укоренение местного самоуправления несет и целый ряд других позитивных сдвигов в социальной сфере. В частности, оно существенно меняет роль человека и его семьи в формировании собственного благосостояния и комфортной среды обитания. Ведь участие, хотя бы пассивное, в решении вопросов местного значения укрепляет такие важные человеческие качества, как собственное достоинство, солидарность с другими, милосердие, которые в конечном счете и позволяют выстроить наиболее эффективную социальную политику.

Кроме того, именно местное самоуправление тесно связано различными формами прямого и обратного взаимодействия с институтом гражданского общества. Многие социальные вопросы могут и должны решаться некоммерческими и общественными организациями, не преследующими цели извлечения прибыли (как свойственно бизнесу) и свободными от уз бюрократического государственного аппарата, интересы которого часто сводятся лишь к сохранению существующих должностей и доходов (в том числе коррупционных).

Крах проекта местного самоуправления в России во многом предопределил неэффективность существующей социальной политики и низкое качество человеческого капитала. Приходится констатировать, что мои надежды на развитие местного самоуправления, выраженные в 2003 году, абсолютно не оправдались. А необходимость в нем не только по-прежнему актуальна, но и приобрела еще более острый характер.

1.2. Обязательное социальное страхование: нарушение основных принципов функционирования

Тут моя позиция стала более сложной. Я по-прежнему, как и в 2003 году, считаю, что в сфере пенсионного обеспечения без социального страхования никуда не деться. А вот в здравоохранении ситуация сложилась обратная: попытка ввести обязательное медицинское страхование (ОМС), с моей точки зрения, не удалась, и надо переходить на бюджетный принцип финансирования.

1.2.1. Пенсионное обеспечение

В 2002 году пенсионная система была радикально перестроена. Важно отметить, что к этому готовились несколько лет, привлекая для консультаций как российских, так и зарубежных экспертов. В результате были сделаны первые шаги, способствовавшие изменению экономического поведения многих работников, особенно молодых.

Во-первых, был отменен существовавший с 1990-х годов максимальный размер пенсии. Это значило, что начиная с 2020-х годов уходящие на заслуженный отдых смогли бы воспользоваться накопленным страховым капиталом в полном объеме, а элементы уравниловки были бы сведены к минимуму. Очень простая схема: выше «белая» зарплата — больше пенсия. Если бы правила сохранялись неизменными несколько десятилетий (а именно на такие сроки рассчитана типовая пенсионная реформа), то у нынешних молодых теоретически был бы шанс получать в пожилом возрасте ежемесячно и 100, и 200, и более тысяч нынешних рублей. Такая перспектива, я думаю, сразу побудила бы многих выводить зарплату из тени, что могло стать важнейшим вкладом в восстановление доверия между гражданином и государством.

Во-вторых, для борьбы с советской уравниловкой было резко снижено значение трудового стажа при определении размеров трудовой пенсии. Чтобы на нее претендовать, достаточно было всего пять лет официально зарегистрированной работы. Стала невозможной ситуация, когда заводская уборщица и начальник цеха на этом же производстве, выходя на пенсию, получали ее в почти одинаковом размере.

В-третьих, был введен обязательный накопительный элемент для работников молодого и среднего возрастов. Впервые у десятков миллионов людей появилась возможность управлять частью пенсионных накоплений, направляя их в частные управляющие компании или оставляя на хранение в государственной финансовой структуре — Внешэкономбанке. C моей точки зрения, при этом мог возникнуть мощный фактор, побуждающий людей загодя думать о своей старости и не полагаться исключительно на государство. Если говорить не в узкоэкономических терминах, то обязательный накопительный элемент с опциями по индивидуальному выбору мог бы стать важнейшим шагом в формировании нового взгляда на себя и окружающий мир.

В-четвертых, все перечисленные меры создавали хорошую институциональную базу для формирования настоящей системы социального страхования, в которой работник и (или) его представители договариваются напрямую с работодателями и (или) их представителями обо всем комплексе вопросов: начиная с размера обязательных пенсионных взносов и распределения бремени их выплаты между работником и работодателем и кончая выбором страховщика (государственные или негосударственные финансовые структуры). Государство в этой схеме должно было выполнять не более чем роль наблюдателя и, в случае конфликтной ситуации, — медиатора. Это и есть настоящее социальное партнерство.

Однако за прошедшие с момента старта пенсионной реформы 12 лет в нее были внесены многочисленные «модификации», которые к настоящему моменту практически полностью выхолостили те четыре новации, которые были перечислены выше.

Во-первых, был введен верхний потолок заработка, с которого берутся взносы в Пенсионный фонд. Объяснения были, на первый взгляд, вполне либеральными: государство обеспечивает только определенный минимум (как показали расчеты, не более 12—14 тыс. нынешних рублей в месяц), а остальное копи на пенсию сам, внося деньги в финансовые структуры (банки, негосударственные пенсионные фонды, частные управляющие компании и т. д.). Но на деле эта идея не сработала по двум причинам: людям еще не успели привить желание самостоятельно и смолоду планировать свою старость, а финансовая система в целом была не готова работать в этой парадигме. В результате Пенсионный фонд недополучил сотни миллиардов рублей, что обострило дефицит его бюджета, заставив федеральное правительство переводить туда уже более чем 1 триллион рублей в год.

Во-вторых, несколькими поэтапными изменениями была резко увеличена величина трудового стажа при назначении пенсии[9]. Введена система так называемых индивидуальных пенсионных баллов, рассчитываемых прежде всего на основе величины трудового стажа. Для получения страховой пенсии теперь понадобится набрать не менее 30 этих баллов[10]. В результате запланировано мощное сглаживание размеров пенсий у тех, кто будет уходить на заслуженный отдых уже через 5—10 лет. Кроме того, правительство каждый год будет утверждать стоимость рубля, переведенного плательщиком в Пенсионный фонд, напрямую связывая ее с поступлениями доходов в пенсионную систему[11]. Учитывая не самые оптимистические перспективы развития российской экономики, это на практике будет означать, что поправочным коэффициентом правительство будет постоянно обесценивать рубль, пополняющий пенсионный капитал работника. Зато полновесный рубль будет выплачиваться наличными нынешним пенсионерам. Налицо ярко выраженное перераспределение средств между поколениями — от молодых к пожилым. Политическая цель такого замысла понятна: во что бы то ни стало поддержать уровень жизни нынешних пенсионеров как наиболее активной и массовой части электората (около 40 миллионов человек[12]). Что же касается работников молодого и среднего возраста, то им до выхода на пенсию еще далеко, и они, как считают авторы этого политико-экономического проекта, не задумываются о своих долгосрочных личных перспективах.

В-третьих, резко ограничены возможности функционирования обязательного накопительного пенсионного элемента. Теперь, если работник не написал специального заявления о том, что он желает сохранить этот элемент, весь взнос, который за него платит работодатель, уходит в общую копилку Пенсионного фонда и эти деньги используются на выплаты нынешним пенсионерам[13]. А те работники, которые в 2013 году решили перевести свой накопительный взнос (6 % от оплаты труда) в частную управляющую компанию или негосударственный пенсионный фонд, этого не смогут сделать, так как их деньги, согласно принятому закону, также уходят в общую копилку государственного Пенсионного фонда. Тем самым фактически вводится дискриминация накопительного пенсионного элемента, который, как указывалось выше, имеет принципиальное значение для формирования нового экономического и социального поведения российского работника. Если снова посмотреть на политэкономическую логику событий, то вполне очевидно, что ставится цель минимизировать отчисления в обязательный накопительный элемент, улучшив тем самым текущее финансовое положение Пенсионного фонда (ср. выводы из предыдущего пункта).

В-четвертых, все перечисленные выше новации выхолащивают страховой характер пенсионной системы, приближая ее по многим параметрам к чисто бюджетной модели социального вспомоществования, которая функционировала в последний период существования Советского Союза. Тем более эта тенденция отдаляет российскую пенсионную систему от реализации полноценной модели социального партнерства, в которой основными действующими лицами должны стать работник (и/или его представители) и работодатель (и/или его представитель). Если так пойдут дела, то в этой сфере возобладают две негативные с точки зрения формирования эффективной модели социального страхования мотивации: патернализм (ожидание манны небесной от государства) или, наоборот, полный разрыв с государством и материальное обеспечение собственной старости не через пенсионную систему.

Ясно, что мы зарулили в тупик и надо возвращаться на магистральную дорогу социального страхования.

1.2.2. Обязательное медицинское страхование

Система ОМС была создана в начале 1990-х годов, когда резко уменьшились бюджетные возможности для поддержания даже того минимума финансирования здравоохранения, который обеспечивался в Советском Союзе, и возникла необходимость в дополнительном целевом источнике средств. При выборе модели развития здравоохранения эксперты предложили использовать европейские образцы, которые, как ожидалось, будут эффективно функционировать и в российских условиях.

В 2003 году мне еще казалось, что это решение было правильным. Однако за истекшие десять с лишним лет выявились малоприятные обстоятельства.

Во-первых, обязательное медицинское страхование так и не стало основным источником финансирования здравоохранения. В 2012 году на долю ОМС приходилось всего 29 % общих расходов на здравоохранение (включая частные источники)[14]. Причина проста: заработная плата в стране, отчисления от которой являются важнейшим источником поступлений в ОМС, по-прежнему остается невысокой. При действующем тарифе страховых взносов 5,1 % и верхнем ограничении годового заработка, с которого берется взнос, суммой 624 тыс. рублей (52 тыс. руб. в месяц)[15]собранных средств не хватает даже для того, чтобы обеспечить весьма скромную Программу государственных гарантий бесплатного оказания медицинской помощи. Не выручает и второй источник доходов ОМС — платежи за неработающее население, которые должны вносить региональные власти. Поэтому когда правительство предложило сделать финансирование здравоохранения одноканальным, только через ОМС, возник естественный вопрос: откуда система обязательного медицинского страхования возьмет столько средств? Тем не менее в декабре 2010 года это предложение было принято и законодательно закреплено[16]. Правда, при этом была сделана оговорка, согласно которой, например, высокотехнологичная медицинская помощь (весьма затратный сегмент здравоохранения) только с 1 января 2014 года должна финансироваться через ОМС. И вот мы дожили до этой даты. Обобщим первые результаты, которые можно наблюдать в ходе данного процесса.

Передавая высокотехнологичную медицинскую помощь в ОМС, федеральный бюджет должен по всей логике перевести туда соответствующие субсидии. Согласно уже принятому закону о бюджете ОМС в 2014 году за счет этих субсидий оттуда будет израсходовано около 20 млрд рублей[17]. Цифра более чем скромная, намного меньше требуемой[18]. А ведь в 2015 году и эта поддержка со стороны федерального бюджета уменьшится[19].

Может быть, чем-то помогут регионы? Ведь центральные областные (республиканские, краевые) больницы оказывали высокотехнологичную медицинскую помощь благодаря финансированию из Центра. Однако и тут, боюсь, резервов нет. Только несколько субъектов Федерации могут себе позволить ощутимо софинансировать эти расходы. Остальные лихорадочно ищут деньги, чтобы реализовать президентские указания о радикальном повышении оплаты труда бюджетникам (в том числе медицинскому персоналу), и вынуждены минимизировать другие статьи расходов, влезать в долги.

Получается, что федеральный бюджет уменьшает свои трансферты в ОМС, а сама эта система по-прежнему не может себя финансировать из-за ухудшающейся экономической ситуации. Поэтому переход к одноканальности финансирования здравоохранения через ОМС — не более чем статистический трюк, который не имеет никакого отношения к страхованию.

Во-вторых, если говорить именно о медицинском страховании как институте, то его так и не удалось создать не только из-за нехватки собственных финансовых источников. Не менее важно то, что настоящее страхование предполагает компенсацию работнику расходов на лечение его самого и членов его семьи. А для этого должна быть хоть какая-то увязка между размером страхового взноса и получаемым объемом медицинских услуг. Разговоры о том, что «здоровый платит за больного, а богатый за бедного», относятся к чисто бюджетной медицине, финансируемой за счет не страховых взносов, а налогов, бремя выплаты которых в эффективном государстве распределено социально справедливо.

В-третьих, в российских правительственных и отчасти экспертных кругах есть стойкое предубеждение к бюджетной медицине. Многие считают, что возврат к ней — воссоздание советской модели здравоохранения. Для одних это ностальгия по хорошим временам (которых в реальности и близко не было), для других — ретроградство. Между тем налицо несравнимо более высокое (по сравнению с нами) качество медицинской помощи в Великобритании, Канаде, Австралии, Швеции с их чисто бюджетной моделью здравоохранения, да и тот факт, что целый ряд стран (Италия, Испания, Португалия, Дания, Финляндия, Ирландия, Норвегия и др.) не так давно перешли от страховой модели к бюджетной, весьма красноречив.

Как бы то ни было, все говорит о том, что в России, несмотря на почти четверть века реформ, так и не сделан главный шаг: не сформирована национальная модель охраны здоровья, которая должна определять принципиальные основы этого института в нашей стране. Такая работа должна быть проведена хотя бы потому, что состояние здоровья российской нации нас не устраивает и оно по-прежнему является неудовлетворительным, если использовать международные сравнения.

2. Социальная повестка дня: завтра начинается сегодня

В интервью 2003 года я попытался выделить несколько ключевых содержательных моментов, над которыми надо было начинать работать уже тогда, чтобы обеспечить благополучное будущее страны. Хотел бы обсудить два из них, глядя из 2014 года.

2.1. Человеческий капитал: острая нехватка компетенций

Россия по всем количественным признакам, характеризующим систему подготовки кадров, — страна передовая. У нас практически нет неграмотных, все дети соответствующего возраста охвачены школьным образованием, практически все желающие получить высшее образование могут реализовать это желание. Однако если копнуть глубже, то выяснится, что ситуация не такая благостная.

Существует тест PISA (Programme for International Student Assessment) — международная программа по оценке образовательных достижений учащихся. Этот тест оценивает грамотность 15-летних школьников в разных странах мира и их умение применять знания на практике. Он проводится при поддержке Организации экономического развития и сотрудничества (ОЭСР) раз в три года по трем направлениям: грамотность чтения, математическая грамотность, естественнонаучная грамотность. В лидирующую группу стран по математической грамотности, как и в предыдущие годы, вошли Китай (Шанхай), Сингапур, Гонконг, Тайвань и Южная Корея со средним результатом 494 балла. По читательской грамотности лидируют школьники Китая (Шанхай), Гонконга, Сингапура, Японии и Южной Кореи (средний балл 493). Что касается естественнонаучной грамотности, то на первых позициях — все те же Китай (Шанхай), Гонконг, Сингапур, Япония, к которым присоединилась Финляндия (средний балл 501)[20]. Россия, чьи показатели в 2012 году составили соответственно 482, 475 и 475 баллов, в число лидеров, несмотря на некоторые успехи в последние годы, не входит. Нас опережают 30 стран[21].

Учитывая ухудшающуюся экономическую ситуацию и бедственное положение абсолютного большинства региональных бюджетов (а именно оттуда в основном финансируются школы), перспективы не слишком радужны. Форсированное увеличение заработных плат учителям согласно президентскому указу от 7 мая 012 года приведет к сокращению финансирования других статей расходов на содержание школ (поддержание материальной базы, оплата коммунальных услуг) и к снижению численности учителей с одновременным повышением нагрузки на оставшихся[22].

Про среднее специальное образование я отдельно говорить не буду. Общепризнано, что система подготовки кадров этого уровня просто развалилась. Теперь все больше выпускников средней школы идет напрямую в вузы для получения высшего образования.

Но и подготовка кадров в вузах, даже по официальным заявлениям, требует радикального улучшения[23]. Любопытно, например, утверждение министра здравоохранения России Вероники Скворцовой, что уровень образования врачей упал до «бесстыдно низкого»[24]. А каковы позиции ведущих российских вузов в мировых рейтингах? Московский государственный университет им. М. В. Ломоносова — общепризнанный российский лидер — занимает в них места от 50-го[25] до второй-третьей сотни[26]. Неудивительно, что Министерство образования и науки начало масштабную «зачистку» тех вузов, вся работа которых заключается в выдаче дипломов о высшем образовании.

Отсюда и состояние нашего рынка труда. Как показало исследование компании Manpower, 44 % компаний, работающих в России, испытывают нехватку специалистов необходимой квалификации. Россия занимает 11-е место в мире по дефициту квалифицированных кадров. Он сложился в результате утечки ключевых научных специалистов в начале 1990-х годов и снижения качества высшего образования[27]. Половина российских компаний, опрошенных Российским союзом промышленников и предпринимателей (РСПП) при подготовке доклада «О состоянии делового климата в России в 2010—2013 годах», заявили, что дефицит кадров является для них главным ограничителем развития бизнеса[28]. При этом уровень безработицы в России остается очень низким: в 2014 году он вряд ли превысит 6 %[29]. Это свидетельствует о явной диспропорции между спросом и предложением на отечественном рынке труда, что в значительной степени предопределяется общей неэффективностью системы подготовки кадров.

Возникает естественный вопрос: что делать? Ответ на него, к сожалению, надо искать за рамками проблематики образования. Только изменения внешних факторов, а именно бюджетной политики, инвестиционного климата, государственного управления, могут создать хороший базис для перелома описанных выше негативных тенденций. Боюсь, что в ближайшее время этого ждать не приходится (см. следующий пункт)...

2.2. Отсутствие концептуальных основ государственной социальной политики

Если задаться вопросом, в каком стратегическом, программном документе можно найти изложение государственной социальной политики хотя бы на среднесрочную перспективу, то ответ будет прост. Это, во-первых, указы президента от 7 мая 2012 года «О реализации демографической политики», «О мерах по обеспечению граждан доступным жильем и повышению качества услуг ЖКХ», «О мерах по реализации государственной политики в области образования и науки», «О совершенствовании госполитики в сфере здравоохранения», «О мероприятиях по реализации государственной социальной политики»[30]; во-вторых — законы о федеральном бюджете, которые теперь утверждают доходы и расходы государства на ближайшие три года.

Но если мы обратим внимание на названия перечисленных выше президентских указов, то увидим, что они посвящены не формированию хотя бы основ той или иной «политики», а мерам по ее реализации. Где же сами «политики»? Можно ли считать ими набор цифр из бюджета или включенные в него отраслевые госпрограммы?

Этого, как мне представляется, явно недостаточно. Как известно, статьей 7 Конституции России установлено, что наша страна — «социальное государство, политика которого направлена на создание условий, обеспечивающих достойную жизнь и свободное развитие человека»[31]. Значит, речь идет не только о чисто материальных показателях (доходы населения, доступ к социальным услугам), но и о «свободном развитии человека» — понятии, имеющем явную политическую нагрузку. Но необходимого разворота общественной и экспертной дискуссии вокруг основ социальной политики вряд ли можно ожидать в ближайшие годы.

Зато в нашей будничной жизни многое может поменяться. Ведь отсутствие социальной политики в полноценном смысле этого понятия всегда восполняют суррогаты, порождаемые сиюминутной борьбой за сохранение внутрироссийского status quo. Первые признаки этого процесса вполне можно обрисовать.

3. Контуры социального будущего России[32]

Мы форсированно переходим к социальной политике мобилизационного типа. Почему «форсированно»? Дело в том, что такой переход наметился еще в прошлом году, когда всем (и даже Владимиру Путину) стало понятно: российская экономика стопорится всерьез и надолго. Поступающих в казну налогов очевидно недостает для поддержки даже тех весьма скромных — по сравнению с желательным для людей минимальным стандартом — социальных обязательств, которые были публично взяты.

Еще недавно быстрого воздействия на будничное положение россиян государственной социальной политики, сформированной в 2000-е годы, можно было не ожидать. Обещанное повышение зарплат бюджетникам в целом состоялось, хотя и сопровождается различными побочными явлениями, в частности — лихорадочным, непродуманным сокращением занятости в этой сфере, острой нехваткой средств местных бюджетов, идущих на другие цели. Пенсии выплачиваются вовремя и даже индексируются. Кроме того, у значительной части российского общества, прежде всего пожилых людей, сохранилась привычка к безропотному самоограничению, что подтвердило, например, их поведение после дефолта 1998 года. В конце концов, государство располагает некоторыми ресурсами в Резервном фонде и Фонде национального благосостояния, по-прежнему высок объем золотовалютных накоплений. Все это вполне позволяло властям даже при дальнейшем плавном ухудшении экономической ситуации благополучно пройти выборы 2016 года в Государственную думу (т. е. обеспечить большинство «Единой России») и, главное, переизбрать Владимира Путина на очередной президентский срок в 2018 году.

Однако прямое вмешательство России в украинские дела радикально усложняет реализацию этого политического сценария, поскольку теперь экономическая ситуация в России должна зримо ухудшиться уже в самое ближайшее время. И проблема даже не в формальных цифрах роста или падения ВВП (валового внутреннего продукта). Важнее другое: и без того неблагоприятный инвестиционный климат получил удар такой силы, что оправиться от него можно только через мощнейшие политические изменения, которые прежде всего касаются реформы института российского государства (включая отмену законов «взбесившегося принтера», введение реального разделения ветвей власти, ее децентрализацию и многое другое). Кроме того, мы теперь стали, будем откровенны, изгоями мирохозяйственной системы, причем не только из-за резкого выпадения из «большой восьмерки». Поставлен под сомнение наш собственный интеграционный процесс на евразийском пространстве. Белоруссия, Казахстан, Узбекистан, а тем более Киргизия, Таджикистан, Армения, на территории которых находятся наши военные базы, уверен, серьезно насторожились.

Повторю: Россия может восстановить свои позиции только в случае запуска реальных политических, а затем и экономических реформ. Но вероятность такого поворота пока близка к нулю. Именно поэтому социальная политика быстро приобретет завершенный мобилизационный характер.

В чем это будет проявляться?

1. Изменение налоговой системы: введение прогрессивной шкалы подоходного налога, увеличение тарифов отчислений в Пенсионный фонд, резкий подъем налогов на недвижимость и автомобили (без существенной дифференциации в зависимости от стоимости этих активов). Полученные деньги (если, конечно, они будут получены) будут направляться на затыкание самых взрывоопасных социальных дыр. Власть будет объяснять это тем, что «делиться надо» и «мы окружены врагами, поэтому придется затянуть пояса». На практике речь идет о фактически насильственной экспроприации значительной части материального благосостояния высоко- и среднедоходных групп российского населения.

2. «Оптимизация» бюджетной сети: ускорение процесса сокращения занятости в этой сфере, передача недвижимости бизнесу в рамках так называемого частно-государственного партнерства. Риторика власти: «более рачительное использование ресурсов». На практике: свертывание бесплатных услуг образования, здравоохранения и социального обслуживания наряду со снижением их доступности и качества.

3. Рост фактической безработицы из-за отсутствия ресурсов, позволяющих поддерживать миллионы неэффективных рабочих мест в таких отраслях, как металлургия, агропромышленный комплекс, бюджетная сфера. При этом официальный ее уровень будет искусственно принижаться через, например, ужесточение правил постановки на учет в государственных центрах занятости, уменьшения размеров пособия по безработице.

4. Перераспределение бюджетных средств в пользу военно-промышленного комплекса (оборонный заказ), а также для поддержания (по крайней мере в номинальном исчислении) денежного довольствия людей в погонах, чиновников, оставшихся в профессии бюджетников, для выплат пенсионерам. Тем самым будет сделана попытка сохранить лояльность перечисленных категорий за счет обдирания всего остального общества.

Очевидно, что такого рода «социальная политика» не может быть реализована без мощнейшей промывки мозгов через СМИ (прежде всего федеральные телеканалы), ограничений доступа к значительным сегментам интернета, еще более жесткого зажима любой независимой от власти самоорганизации граждан, дальнейшей клерикализации российской жизни, жесткого идеологического контроля за системой образования — именно для этого сейчас срочно разрабатывается концепция «консерватизма» как стержня российской души.

Достигнет ли такая стратегия конечной цели — консервации режима на ближайшие годы, а возможно и десятилетия? Не исключено. Если наиболее активным несогласным с такой «жизнью» будет разрешено эмигрировать, то они это в большинстве своем сделают. Счет может пойти на сотни тысяч семей. Оставшиеся будут обречены на беспросветное существование, с которым можно будет примириться только при условии тотального оболванивания, — получится что-то среднее между нефтяной Венесуэлой Уго Чавеса и зазомбированной Кубой Фиделя Кастро. В этом смысле успех мобилизационной модели социальной политики вполне возможен.

Вот только мою страну жаль. Она не заслуживает такой плачевной участи.

[1] http://www.strana-oz.ni/2003/3

[2] Гонтмахер Е. Авторецензия. М.: Фонд «Либеральная Миссия», 2012. 160 с. (http://www.liberal.rU/articles/cat/5930http://www.liberal.ru/upload/nles/Gontmaher.pdf).

[3] http://www.rg.ru/2003/10/08/zakonsamouprav.html

[4] http://www.consultant.ru/popular/selfgovernment/57_3.html#p333

[5] Хочу напомнить, что согласно Конституции России (ст. 12) «местное самоуправление не входит в систему органов государственной власти».

[6] http://www.be5.biz/ekonomika/f009/04.htm

[7] http://www.center-yf.ru/data/economy/Nalogi-v-mestnyi-byudzhet.php

[8] http://asozd2.duma.gov.ru/main.nsf/(Spravka)?OpenAgent&RN=469827-6&02

[9] http://cdn-msk2-icia.pfrf.ru/userdata/zakonodatelstvo/paket_zak/fedzak_400fz.doc

[10] http://www.pfrf.ru/pensions/

[11] Там же.

[12] http://ria.ru/society/20130705/947941313.html

[13] http://www.pfrf.ru/tarif_nakop/

[14] http://apps.who.int/nna/database/StandardReport.aspx?ID=REP_WEB_MINI_TEMPLATE_WEB_VERSION

[15] http://www.vesninsoft.ru/index.php/news/4-zakon/88-strvz2014

[16] http://www.rg.ru/2010/12/03/oms-dok.html

[17] http://www.rg.ru/2013/12/06/strahovanie-dok.html

[18] http://www.rg.ru/2014/01/31/vmp.html

[19] http://www.rg.ru/2013/12/06/strahovanie-dok.html

[20] http://www.taday.ru/text/2112659.html

[21] http://easyen.ru/news/itogi_pisa_2012/2013-12-03-325

[22] План мероприятий («дорожная карта») «Изменения в отраслях социальной сферы, направленные на повышение эффективности образования и науки». Утвержден распоряжением Правительства Российской Федерации от 30 декабря 2012 г. № 2620-р (http://img.rg.ru/pril/76/89/67/2620_plan.pdf).

[23] http://dailynewslight.ru/ru/?r=ZFJfajk4dkw0UHYxMmpNdmU3akV0bUUwT2xYRU0=

[24] http://medportal.ru/mednovosti/news/2012/07/09/lowlevel/

[25] http://statistic.su/blog/top_universities_2013/2013-03-05-902

[26] См., например: http://usedu.ru/ratings/71-reyting-vuzov.html, http://www.ctege.info/postuplenie-v-vuz/reyting-vuzov-mira-2013.html

[27] http://www.rb.ru/article/pochti-polovina-kompaniy-v-rf-ispytyvaet-defitsit-kvalifitsirovannyh-kadrov/6739207.html

[28] http://ibs.ru/media/media/ne-tot-eshche-kadr/

[29] http://www.mjobs.ru/news/uroven-bezraboticy-v-rossii-2014

[30] http://www.kremlin.ru/acts?page=50

[31] http://www.rg.ru/2009/01/21/konstitucia-dok.html

[32] Использован текст моей статьи в газете «Ведомости» от 7 марта 2014 года (http://www.vedomosti. ru/opinion/news/23675711/evgenij-gontmaher-mobilizacionnye-cherty-novoj-politiki?full#cut).

Опубликовано в журнале:

«Отечественные записки» 2014, №3(60)

Россия > Внешэкономсвязи, политика > magazines.gorky.media, 15 июля 2014 > № 1126910 Евгений Гонтмахер

Минприроды России начало подготовку экологического рейтинга городов Российской Федерации за 2013 год

Заместитель министра природных ресурсов и экологи и РФ Ринат Гизатулин обратился в регионы России с просьбой предоставить необходимые данные для формирования рейтинга. В частности, 85 субъектам Российской Федерации направлена форма со значениями показателей для оценки качества городской среды проживания в крупных городах Российской Федерации за 2013 год. Среди участников рейтинга - г. Севастополь и города на территории Республики Крым.

Рейтинг оценивает города по показателям 7 категорий: воздушная среда, водопотребление и качество воды, обращение с отходами, использование территорий, транспорт, энергопотребление, управление воздействием на окружающую среду.

В экологическом рейтинге за 2012 г. приняли участие 85 крупных российских городов. Методика оценки охватывает вопросы охраны окружающей среды и учитывает международные рекомендации и опыт аналогичных рейтингов для других стран и регионов. Рейтинг и Методика оценки соответствуют мировым аналогам и критериям Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР). Методология составления рейтинга подготовлена для Минприроды России компанией Эрнст энд Янг.

"В Азии существует вероятность появления единой валюты", - констатируют аналитики. В ее формировании принимают активное участие самые сильные государства Персидского залива. Страны-участники Совета сотрудничества арабских стран Персидского залива (ССАГПЗ) проводят специальные переговоры с ОАЭ, Оманом о вероятном будущем вступлении этих стран в единый валютный союз.

Саудовская Аравия, Кувейт, Бахрейн, Катар дали уже свое личное согласие на подобный шаг. Отныне есть необходимость обрести согласие еще двух держав, дабы полностью обеспечить ввод единой валюты в районе. Об этом сообщает портал Arab News. "Державы-члены ССАГПЗ проводят переговоры с двумя государствами в попытке хоть как-то убедить их вступить в валютный союз", - констатирует Анас Аль-Салех, министр финансов Кувейта, отметив, что сами участники данного проекта рассчитывают, что он реализован будет без задержки. С его слов стало понятно, что валютный союз долгосрочный, это стратегический проект для государств Персидского залива и в экономическом, и и политическом плане.

Есть ли перспективы единой азийской валюты в мире, разбирались аналитики раздела "Новости Форекса, курсов валют и биржи" журнала "Биржевойв лидер".

МАСШТАБЫ ВЗАИМНОЙ ТОРГОВЛИ ПРОВОЦИРУЮТ СОЗДАНИЕ ЕДИНОЙ АЗИЙСКОЙ ВАЛЮТЫ.

Масштаб взаимной торговли между странами-участницами ССАГПЗ к настоящему моменту времени выше 92 млрд. долларов США. Данный показатель вырасти может сразу на 5% на протяжении текущего года. "Образование специального валютного союза поднимет уровень привлекательности региональных рынков для заграничных вкладов, укрепит политическую стабильность в районе. Масштаб производства 6 государств ССАГПЗ дают возможность организации занять 13-ю позицию в числе самых больших мировых экономик", - объясняют аналитики брокерской компании Форекс UFXMarkets.

В то же самое время к настоящему моменту из всех государств Совета взаимосотрудничества в G20 представлена лишь СА. Между тем формирование валютного единого союза даст возможность полностью устранить затраты по сделкам, что жители шести стран должны нести в связи с непосредственным наличием нескольких нацвалют в границах единого регионального блока. Общий рынок, единый ЦБ, что созданы будут в итоге вхождения шести государств в специальный валютный блок, должны усилисть "влияние в международной денежной системе" государств Персидского залива. Общую валюту в районе ввести планировалось еще четыре года назад. В частности, доллар к иене колеблется на отметке 101,35 иены за доллар в долгосрочном стратегическом флете, выход из которого укажет мощный долгосроный тренд:

Однако это так и не случилось в связи с непосредственным отсутствием согласия между государствами по целому ряду вопросов, включая и по названию новой валюты. С самого начала было запланировано ее назвать «халиджи». И тем не менее со временем название заменено было на распространенное в арабском мире "динар". И на данный момент в ССАГПЗ признают, что есть несколько "технических моментов", что сильно мешают ОАЭ, Оману двигаться вперед в этом вопросе.

Таким образом, их останавливает надобность модернизации привычных национальных законодательств, нескольких культурных традиций, к примеру, явная боязнь передачи доли суверенитета в экономике посторонним организациям. Проблема - потенциальное ускорение скорости инфляции, что под силу возрасти в государствах, где она появилась сразу после стран с более высокими показателями. Конечно же, уверены в брокерской компании Форекс FBS, появление региональной новой валюты на общемировой арене, безусловно, найдет отражение на финансовой мировой системе, несмотря на тот факт, что все масштабы итогов на нынешний момент трудно даже предугадать.

При учете того простого факта, что шаги в данном направлении государствами ССАГПЗ предприняты были с той целью, чтобы просто хоть как-то ограничить зависимость от слабеющего и нестабильного доллара, вполне стоит ждать, что валюта Америки от подобного шага лишь утратит в стоимости. "По всей видимости, в будущем это станет причиной падения спроса на казначейские американские облигации, оказывая явно губительное влияние на американскую экономику", - думает специалист. Для экономики же всех перечисленных шести нефтяных государств такого типа шаг иметь может и позитивные, и негативные стороны. Говоря точнее, экспортно-ориентированные государства, что специализируются на поставках на общемировой рынок огромных масштабов нефти, быстрыми темпами укрепят позиции новой личной валюты.

В итоге этого удорожание национальной валюты в результате приведет к росту стоимости поставляемой нефти, частично выливаясь в ценовой рост на "черное золото", ведя к падению спроса на ресурс, поиск альтернативных поставщиков. Для экспортно-ориентированных стран подобная ситуация также может быть весьма и весьма опасной, потому что это делает привозимые товары не столь конкурентоспособными. Наилучший здесь пример - уже страдающая Федеративная Республика Германия: для нее, как известно, даже нынешние уровни единой валюты считаются весьма серьезным ограничителем.

Помимо всего прочего, опасаются некоторые государства, в том числе и валютный союз, что станет большой причиной утраты гибкости в принятии решений у каждой страны. А это предоставляет наличие нацвалюты. Это просто отлично видно по ситуации в европейской зоне. Исходя из этого, второй европейской зоны не будет, в чем уверены специалисты брокера Форекс.

ВАЛЮТНЫЙ АЛЬЯНС ДЕРЖАВ ВСЕГО ПЕРСИДСКОГО ЗАЛИВА ВПОЛНЕ ВЕРОЯТЕН, - ТРЕЙДЕРЫ.

И тем не менее валютный альянс держав всего Персидского залива вполне вероятен, тем более что таким экономикам выгодно отказаться от применения доллара США, обретя тем самым лишь плюсы без каких-то минусов. Переход на личную валюту для расчетов внутри альянса за его границами состояться может достаточно быстро благодаря тому, что энергоносители, что добываются в районе, пользуются огромным спросом во всем мире.

В то же самое время конкуренция доллару при подобном раскладе будет весьма нешуточная: это несвязанный по ногам и рукам неволатильные евро и юань, это может быть даже твердая стабильная валюта, что гарантирована экономически продвинутыми странами. Все же существуют скептики, которые относят такую затею к малоперспективным. Есть сомнения в том, что все закончится с позитивом. Такого типа переговоры в основном длятся далеко не один день, одно лишь согласование документов, подписание всех договоров занять может до нескольких месяцев.

Кроме того, конкретно данный валютный союз для меня под огромным вопросом: по меньшей мере он сразу состоится вряд ли: чересчур много разногласий между государствами Ближнего Востока. И даже теми, что будто бы считались союзниками – Катар и Саудовская Аравия, ОАЭ и Кувейт.

На самом деле, чтобы хоть как-то достичь компромисса по всем существующим вопросам, нужно какое-то время. Так что, предполагает специалист, одно лишь простое обсуждение займет порядка 6 месяцев при условии их интенсивного ведения. В то же самое время и тот факт, что подобного рода валюта возникнуть может, уже отлично - это дает вполне четкий сигнал, что с монетарным стимулированием не стоит особо заигрываться, чем в последнее время и делает Америка и Европа. На самом же деле вряд ли мощную альтернативу евро получится сформировать в следующие 10-15 лет.

А вся проблема в том, что, как говорит специалист финансовой фирмы AForex Нарек Авакян, формирование валютного союза в принципе дело сложное. Яркий тому пример - ЕАЭС, где сам запуск единой валюты, ЦБ планируется только к началу 2025 года. Предполагается проведение согласования всех деталей подобных договоров, очень большое число пунктов, чтобы со временем не было какого-то непонимания, скепсиса, как сейчас в отношении европейской зоны.

Что же касается итогов прямого влияния ни на евро, ни на американский доллар такая инициатива не окажет, уверен специалист, потому что если взять все государства Персидского залива, то их ВВП не сможет дотянуть даже до 20% от американского или европейского, а сам товарооборот района достигает не более чем 1 трлн. долларов. И это при том, что американский товарооборот достигает размера в 4,5 трлн. долларов. Чтобы продажи по денежным инструментам шли по той или другой валюте, нужна еще и соответствующая инфраструктура: клиринговый центр, единые правила обращения и регулирования, а также, что крайне значимо, глубокая интеграция общего ЦБ со своей системой.

При этом происходящее снова говорит о том, что в мир устал от доминирования одной-двух валют, иные государства также хотят иметь выгоды от валют наподобие тех, что есть у Америки. И это, по мнению Нарека Авакяна, весьма тревожный сигнал для США, потому что коль одна из подобных затей все-таки закончится, то в таком случае у ФРС больше не будет самой возможности в неограниченных объемах печатать доллары США ради покрытия дыр в экономике.

ЕДИНАЯ ТВЕРДАЯ ВАЛЮТА МИРА - ЗОЛОТО. ПЕРСПЕКТИВЫ...

"В Лондоне прошла встреча руководителей Всемирного совета по золоту и банков", - объясняет ведущий трейдер России и руководитель кафедры СРП Академии Masterforex-V Игорь Зотов AO_Zotic). Они собрались для обсуждения реформы золотого фиксинга. Система "золотого фиксинга" в последнее время подвергается критике за недостаток прозрачности. Так, в мае этого года Британское управление по финансовому надзору оштрафовало банк Barclays на 32 млн. в пересчете на евро за то, что трейдеры манипулировали ценами на золото при отсутствие контроля со стороны компании. Необходимость перемен обусловлена потребностью к восстановлению доверия в этом сегменте мировой экономики.

Сегодня мировая цена “вечного металла” определяется на основе соотношения спроса и предложения на него на Лондонской золотой бирже. Процедура была установлена 12 сентября 1919 года и с тех пор практически не менялась. Дважды в день - в 10.30 и в 15.00 пять инвестиционных банков — Barclays, HSBC, Societe Generale, Deutsche Bank и Bank of Nova Scotia – связываются, чтобы установить цену золота. В процессе фиксинга представители участников London Bullion Market Association устанавливают связь со своими дилерами, а через них с торговцами, предлагающими и/или покупающими физическое (реальное, а не представленное фьючерсами или опционами) золото. Процедура проводится так: председатель объявляет цену, которую в данный момент считает обоснованной. Если продавцы по этой цене отсутствуют, она повышается, а если отсутствуют покупатели – понижается. При наличии встречных предложений происходит подсчет соотношения продавцов/покупателей. Все это продолжается до установления рыночного равновесия между спросом и предложением.

Золотой фиксинг – ориентир для контрактов на физическую поставку золота для всего рынка, он имеет оборот в 15 трлн. евро в год. Правда, в августе Deutsche Bank намерен покинуть “большую пятерку”, так как вообще выходит из сырьевого бизнеса. Тем временем, рассмотрев графики золота через "волшебное стекло" СРП, Вы можете наблюдать развитие сложной среднесрочной коррекции к нисходящему движению последних месяцев. При формировании волновой структуры по этому сценарию вероятно достижение внутри коррекции целевых отметок 1365.4 и 1442.0. Дальнейшее движение будет обусловлено нарушением/сохранением импульсной структуры движения в зеленой подволне С.

Заместитель Министра природных ресурсов и экологи и РФ Ринат Гизатулин обратился в регионы России с просьбой предоставить необходимые данные для формирования рейтинга. В частности, 85 субъектам Российской Федерации направлена Форма со значениями показателей для оценки качества городской среды проживания в крупных городах Российской Федерации за 2013 год. Среди участников рейтинга – г.Севастополь и города на территории Республики Крым.

Рейтинг оценивает города по показателям 7 категорий: воздушная среда, водопотребление и качество воды, обращение с отходами, использование территорий, транспорт, энергопотребление, управление воздействием на окружающую среду.

В экологическом рейтинге за 2012 г. приняли участие 85 крупных российских городов. Методика оценки охватывает вопросы охраны окружающей среды и учитывает международные рекомендации и опыт аналогичных рейтингов для других стран и регионов. Рейтинг и Методика оценки соответствуют мировым аналогам и критериям Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР). Методология составления рейтинга подготовлена для Минприроды России компанией Эрнст энд Янг.

Эмиратская авиакомпания Etihad Airways откроет шесть новых направлений и представит первый класс на рейсах в Москву на Boeing 787-9 Dreamliner в первом полугодии 2015 года.

Etihad Airways, национальный авиаперевозчик ОАЭ, объявляет о запуске шести новых маршрутов в первом полугодии 2015 года. Это позволит сделать стыковки по всем направлениям еще более удобными и предложить гостям больший выбор рейсов.

В следующем году Etihad Airways начнет совершать ежедневные перелеты в такие европейские столицы, как Мадрид (Испания) и Эдинбург (Шотландия), а также в Калькутту, историческую столицу Индии, и в Энтеббе (Уганда), один из наиболее значимых торговых и государственных центров Восточной Африки. Кроме того, перевозчик планирует еженедельно выполнять по четыре рейса в Гонконг, мировой туристический и экономический центр, и по три рейса в Алжир, бурно развивающуюся столицу и крупнейший город Алжира.

С июня 2015 года ежедневные перелеты в Брисбен (Австралия), которые авиакомпания на настоящий момент осуществляет с пересадкой в Сингапуре, будут заменены прямыми рейсами. Таким образом, впервые будет обеспечено беспосадочное сообщение между Абу-Даби и этим австралийским городом. Перелеты будут осуществляться на Boeing 787-9 Dreamliner с трехклассовой компоновкой салона и новыми кабинами классов First Suite, Business Studio and Economy Smart Seat.

Также в июне 2015 года Etihad Airways впервые представит первый класс на рейсах в Москву и Сингапур и запустит трехклассовый Boeing 787-9 Dreamliner на рейсах в Москву и трехклассовый Airbus A330-300 на рейсах в Сингапур.

Увеличение числа рейсов в первой половине 2015 года приведет к расширению глобальной сети пассажирских и грузовых перевозок Etihad Airways, и число маршрутов авиакомпании достигнет 107. Данные приводятся с учетом пяти новых рейсов (в Медину, Джайпур, Цюрих, Лос-Анджелес и Ереван), уже запущенных в этом году, а также четырех запланированных рейсов (в Перт, Рим, Пхукет и Даллас), которые также будут открыты в 2014 году.

БРИТАНСКИЕ ВЛАСТИ ХОТЯТ СОЗДАТЬ КОММЕРЧЕСКИЙ КОСМОДРОМ

Эксперты проверяют 8 мест на пригодность к размещению космопорта

Великобритания объявила о своих планах на создание своего первого коммерческого космодрома. Об этом информирует The Guardian.

Пока власти рассматривают 8 мест, где может появиться площадка для запуска. В настоящее время их изучают эксперты. Согласно планам, с коммерческого космодрома в дальнее путешествие будут отправляться корабли компаний Virgin Galactic и XCOR.

Космопорт может появиться в 2018 году, рассказали осведомленные источники издания. Эксперты уже определили, в каком режиме будет работать космодром, а также какие проверки будут на нем проводится перед полетом.

Ранее Великобритания совместно с Австралией владели космодромом Вумера, который располагается в центральной части штата Южная Австралия. Космопорт профункционировал с 1964 по 1976 год. Из 24 запусков с Вумеры только два закончились выводом на околоземную орбиту.

Упомянутая компания миллиардера Ричарда Брэнсона Virgin Galactic планирует организовывать туристические суборбитальные космические полеты, а также запуски небольших спутников. Брэнсон в настоящее время создает экипаж, который заплатив крупную сумму, отправится к звездам. В состав первой орбитальной экспедиции 2015 года уже записалась экстравагантная певица Леди Гага.

После многодневного молчания, австралийское правительство признало в суде, что группа из 153 перехваченных в открытом океане шриланкийцев, направлявшихся к берегам Австралии в надежде на получение статуса беженцев, с момента задержания и до сего времени находятся на борту пограничного корабля. Среди задержанных — около тридцати детей, в возрасте от двух до шестнадцати лет.

Правозащитник Julian Burnside считает, что такие действия правительства во главе с Тони Эбботтом могут быть квалифицированные как пиратство, пояснив при этом: «Если они (пассажиры перехваченного судна) пересели на австралийский корабль, прося помощи, и помощь им была предложена, тогда представляется, что они были приглашены на судно под фальшивым предлогом, так как австралийское правительство не только публично отрицало их существование, но и уклоняется от предоставления какой-либо помощи».

Пассажиры задержанного судна указали, что они шриланкийцы, однако отправились в путь до Австралии от берегов Индии около месяца назад. Шри-Ланка уже предупредила, что не собирается принимать их назад, правозащитник считает, что есть мало шансов того, что их примет назад Индия, так как Индия не является участником соглашения по предоставлению политического убежища.

Министр иммиграции Скотт Моррисон отказывается предать огласке планы правительства в отношении задержанной группы: " Решения правительств Шри-Ланки и Австралии имеют большую силу, чем замыслы контрабандистов людей. Тем, кто собирается в контрабандное путешествие в Австралию: не верьте тому, что контрабандисты вам говорят».

Сенатор от партии «зелёных» Сара Хэнсон-Янг провела параллель происходящего с противостоянием 2001 года австралийского правительства Ховарда с грузовым судном MV Tampa, на котором находилось 433 человека, надеющихся получить статус беженцев.

Правозащитник мистер Бенрсайд, который являлся главным консультантом людей, взятых на борт Tampa в ходе операции спасения, считает, что сенатор Хэнсон-Янг может оказаться права в этом случае: «Выглядит так, что это дело приобретает такую же важность». Пассажиры Tampa, в конце эпопеи 2001 года, были высланы в Новую Зеландию для рассмотрения их заявлений о предоставления убежища.

Швейцарское агентство по развитию и сотрудничеству (DEZA) совместно с Государственным секретариатом экономики (SECO) опубликовало ежегодный Доклад о международном сотрудничестве Швейцарии. В документе отражены пять основных направлений и целей деятельности Швейцарии по урегулированию глобальных проблем и борьбе с бедностью. В частности, на период 2013-2016 гг. к числу таких задач отнесены: предотвращение кризисов и предоставление срочной экономической помощи, обеспечение доступа к ресурсам и услугам, содействие устойчивому экономическому развитию, развитие демократии и рыночной модели экономики, развитие глобальных процессов, обеспечивающих экономический рост.

Объем средств, официально направленных Швейцарией в 2013 г. на содействие развитию, увеличился по сравнению с предыдущим годом и достиг 2,96 млрд шв. фр. (0,47% ВВП). По объему предоставленного технического и гуманитарного содействия Швейцария занимает восьмое место среди 29 стран, входящих в Комитет ОЭСР по содействию развитию. В соответствии с решением швейцарского парламента, к 2015 г. объем экономической помощи будет увеличен до суммы, составляющей 0,5% ВВП.

Деятельность Швейцарии по содействию развитию была сконцентрирована в основном в регионах со слабым институциональным развитием и недемократическим режимом управления, столкнувшихся с бедностью, коррупцией и насилием. Среди основных задач деятельности следует отметить решение таких глобальных проблем современности как изменение климата, исчерпание водных ресурсов, угрозы продовольственной безопасности. Принимая участие в многостороннем диалоге, Швейцария предлагает межнациональные проекты, направленные на содействие экономическому развитию и распространению знаний. Такая деятельность получила высокую оценку со стороны стран – членов ОЭСР.

источник – сайт admin.ch, 23 июня 2014 г.

По состоянию на конец 2013 г. в Бельгии насчитывается 94500 миллионеров. По сравнению с 2012 г. это рост на 14,4% (82600).

По данным Евростат, ежегодные накопления среднестатистического бельгийца составляют 7400 евро.

Цена за1 литр бензина 95 составляет в Бельгии 1,68 евро (+0,27), литр дизтоплива – 1,47 евро (+0,29).

Согласно данным ОЭСР, уровень бедности в Бельгии снизился за шесть лет с 8,4% в 2007 г. на 0,6% и составил в 2013 г. 7,8%.

Заседание Правительства.

Основной вопрос повестки – о состоянии и перспективах развития минерально-сырьевой базы России.

Стенограмма:

Д.Медведев: Уважаемые коллеги!

Хочу, прежде чем мы перейдём к повестке дня, несколько слов сказать о ключевых вопросах сегодняшнего заседания Правительства. Отмечу два из них.

Один касается состояния и перспектив развития минерально-сырьевой базы нашей страны. Тема огромная, очень сложная, важная. Речь идёт о стабильном обеспечении нашей экономики ресурсами на период 15–20 лет. В добывающей промышленности работает более 1 млн человек. Налог на добычу полезных ископаемых, существующие вывозные таможенные пошлины, платежи за пользование недрами дают около половины доходов федерального бюджета и бо?льшую часть экспортных поступлений. То есть речь идёт, конечно, об очень существенном компоненте развития страны.

Россия обладает уникальным минерально-сырьевым потенциалом: на её территории есть запасы практически всех полезных ископаемых. Это, конечно, очень весомое конкурентное преимущество, и важно, чтобы мы им распоряжались экономически эффективно и экологически грамотно. Пока по этим параметрам мы во многом уступаем другим развитым экономикам. В первую очередь из-за устаревших технологий добычи и переработки.

Ухудшение качества месторождений, инфраструктурные проблемы, административные издержки ограничивают рентабельность производств значительной части добывающих предприятий и отрасли в целом, а стало быть, их привлекательность для инвесторов снижается.

В прошлом году на проведение геолого-разведочных работ из федерального бюджета было израсходовано более 32 млрд рублей. Запланированное финансирование на этот год – около 35 млрд рублей.

По нефти и газу начиная с 2005 года ежегодный прирост разведанных запасов превышает уровень их добычи. Задача – выйти на сходные показатели и по другим природным ресурсам.

До 2020 года на геологоразведку и воспроизводство минерально-сырьевой базы планируется израсходовать не менее 320 млрд рублей. Это очень значительные средства, мы рассчитываем на отдачу от этих денег, в том числе за счёт концентрации геологоразведки в действительно перспективных регионах, где шансы на открытие крупных и достаточно значимых месторождений наиболее высоки. Поиск ведётся преимущественно в районах традиционной добычи, хотя, конечно, могут быть и неожиданности, что называется.

Время лёгких, то есть дешёвых и доступных ресурсов во многом прошло, это очевидный факт, потому что разработка природных ресурсов ведётся в нашей стране уже столетия. В разработку вовлекаются запасы, которые всегда считались труднодоступными и малорентабельными, особенно с учётом той техники, которая использовалась, скажем, 100 или даже 50 лет назад. Поэтому капиталоёмкость и технологичность добывающих отраслей постоянно растут. В результате на поддержание достигнутых объёмов требуется всё больше усилий и всё больше затрат.

Безусловно, эти факторы должны учитываться. Для инвестиций в разведку и освоение труднодоступных запасов нужно создавать специальные условия. Серьёзные средства нужно также расходовать на экологическую и транспортную инфраструктуру, совершенствовать и систему налогового обложения, упрощать разрешительные и контрольные процедуры, с тем чтобы снизить затраты, которые несёт инвестор в период геологоразведки и на первых порах разработки этих месторождений.

Надо подумать, как работают существующие льготы, что у нас срабатывает, что не очень хорошо срабатывает и что необходимо для того, чтобы активизировать геолого-разведочные работы в новых регионах, стимулировать применение современных технологий и оборудования и сделать эту сферу более интересной не только для сверхкрупного бизнеса, но и для достаточно среднего по размеру бизнеса.

Надеюсь, что министр обо всём этом доложит и сделает конкретные предложения по дополнительным мерам стимулирования геолого-разведочной деятельности. И коллеги, может быть, включая приглашённых экспертов, тоже прокомментируют.

Ещё одна тема, которую я хотел бы обозначить в самом начале (она, с одной стороны, техническая, но с учётом того, какое внимание этому уделялось, и текущей ситуации с бюджетом она очень важная), – это распределение дотаций бюджетам субъектов Российской Федерации. Речь идёт о том, чтобы возместить часть дополнительных расходов регионов на повышение зарплат в бюджетной сфере (я несколько раз проводил на эту тему совещания, Минфин этим занимался очень подробно) и частично компенсировать сокращение доходной части региональных бюджетов из-за уменьшения поступлений от налога на прибыль, включая создание так называемой консолидированной группы налогоплательщиков, о чём также неоднократно говорили коллеги-губернаторы. Мы рассматривали эти вопросы и в мае, и в июне. Поручения были проработаны.

На повышение заработной платы региональным бюджетникам в федеральном бюджете было предусмотрено 120 млрд рублей. 100 млрд было распределено, когда мы утверждали бюджет. Сегодня мы распределим оставшиеся 20 млрд и ещё 50 млрд рублей, которые выделяются для этих целей дополнительно. Это значительные средства, надеюсь, они помогут регионам решить накопившиеся проблемы.

Давайте с этого и начнём. Я предлагаю сначала рассмотреть по повестке дня вопрос номер 12, точнее вопросы номер 11 и 12. Антон Германович (обращаясь к А.Силуанову), пожалуйста, доложите по двум этим вопросам.

А.Силуанов: Уважаемый Дмитрий Анатольевич! Уважаемые коллеги! В федеральном бюджете на текущий год предусмотрены были средства на поддержку субъектов Российской Федерации, на поддержку решения вопроса о повышении заработной платы, сумма – 120 млрд рублей.

Мы в поправках в закон о бюджете, которые были приняты Государственной Думой и поддержаны Советом Федерации (закон уже вышел), дополнительно предусмотрели средства на реализацию указов Президента и поддержку сбалансированности бюджетов субъектов Российской Федерации в сумме 50 млрд рублей, а также предусмотрели дополнительные кредитные ресурсы из федерального бюджета бюджетам регионов в сумме 150 млрд рублей.

Мы подготовили предложения по распределению дополнительных сумм поддержки субъектам Российской Федерации, которые были рассмотрены на состоявшемся на этой неделе заседании трёхсторонней комиссии с участием депутатов Государственной Думы, а также членов Совета Федерации Федерального Собрания.

Предложения были сформулированы и представлены в Правительство Российской Федерации на рассмотрение, что мы и предлагаем сейчас обсудить.

Первое. Распределение дополнительных средств в сумме 20 млрд рублей на поддержку регионов для обеспечения выплат заработных плат работникам бюджетной сферы. Эти средства предлагается распределить по той же самой методике, которая применялась при распределении основной суммы – 100 млрд рублей, а также с учётом выполнения регионами «дорожных карт» по соответствующим отраслям бюджетной сферы.

Хотелось бы отметить, что практически все субъекты Российской Федерации выполнили обязательства по «дорожным картам». Ряд регионов, такие как Алтайский край, Астраханская область, Чукотская область, не выполнили обязательства по двум (по Чукотке – по трём) вопросам из 10 категорий повышения заработной платы работникам бюджетной сферы. Поэтому объём ассигнований при распределении сумм дополнительной финансовой помощи был уменьшен, соответственно, на 20% для Алтайской и Астраханской области, на 30% – для Чукотского автономного округа. То есть мы учли недовыполнение рядом субъектов Российской Федерации своих обязательств, взятых по «дорожным картам». С учётом этого и подготовлено распределение 20 млрд рублей, которое представляется на рассмотрение Правительства.

Вторая часть финансовой помощи – это 50 млрд рублей, которые распределены исходя из трёх направлений. Первое – это частичная компенсация снижений поступлений по налогу на прибыль в субъектах Российской Федерации в связи с реализацией закона о консолидированной группе налогоплательщиков (КГН). На эту цель предлагается направить 20 млрд рублей. При этом мы закрываем потери субъектов Российской Федерации, связанные с введением законодательства по КГН, за 2013 год полностью. И частично с учётом ранее предоставленной финансовой помощи направляются средства на потери регионов в 2012 году.

Из 50 млрд рублей 15 млрд рублей направляется на частичную компенсацию дополнительных расходов по повышению оплаты труда работникам бюджетной сферы, исходя из той же методики, которая была применена при распределении 120 млрд рублей, предусмотренных в бюджете. И 15 млрд рублей предлагается распределить субъектам Российской Федерации на обеспечение сбалансированности с учётом тех поручений, Дмитрий Анатольевич, которые Вы давали и которые давал Президент Российской Федерации.

Кроме того, хотелось бы обратиться, Дмитрий Анатольевич, к Вам и к членам Правительства с предложением. У нас были Ваши, Дмитрий Анатольевич, поручения об оказании поддержки Северной Осетии в отношении тех граждан, которые пострадали в результате террористического акта в Беслане. На это также было обращено внимание членами трёхсторонней комиссии, и от лица трёхсторонней комиссии хотел бы обратиться, Дмитрий Анатольевич, к Вам с тем, чтобы на следующем заседании Правительства рассмотреть вопрос о выделении дополнительных средств в сумме 327,7 млн рублей для полного выполнения обязательств по жилищному обустройству тех граждан, которые пострадали в Беслане в результате террористического акта. Мы готовы подготовить соответствующие решения и вынести это на рассмотрение Правительства на следующем заседании.

Спасибо за внимание.

Д.Медведев: Спасибо, Антон Германович.

Вот такие предложения по распределению денежных средств. Мы с вами понимаем, почему я специально на этом акцентирую внимание. Мало того, что это довольно значительные деньги, их действительно ждут регионы. Есть ли какие-то соображения у членов Правительства? У нас здесь есть ещё несколько приглашённых руководителей субъектов Федерации – коллеги, пожалуйста, если есть желание что-то прокомментировать, пожалуйста. Прошу вас.

О.Кувшинников : Дмитрий Анатольевич, хотел бы выразить слова благодарности за ту поддержку, которая оказана регионам. Принимаемые на уровне Правительства Российской Федерации решения по оказанию дополнительной финансовой помощи субъектам Российской Федерации позволят нам в полном объёме выполнить указы Президента, выполнить все условия соглашения в рамках «дорожных карт», оптимизировать структуру государственного долга регионов и направить высвобождаемую экономию расходов на обслуживание государственного долга на выполнение социальных задач, стоящих перед нашими регионами.

Что касается Вологодской области, могу сказать, что бюджетный кредит на замещение рыночных обязательств мы получаем в сумме 6 млрд рублей. Дополнительную дотацию на поддержку мер по обеспечению сбалансированности бюджетов получаем в сумме 1,5 млрд рублей. Все эти ресурсы будут направлены на выполнение указов Президента и на строительство двух физкультурно-оздоровительных комплексов в вотчине Деда Мороза – Великом Устюге, на завершение строительства детских садов, тоже в соответствии с выделяемыми ресурсами, и завершение строительства комплекса областной детской больницы в городе Вологде.

Поэтому большое Вам спасибо за поддержку.

Д.Медведев: Спасибо.

Пожалуйста, есть ещё какие-то комментарии? Прошу вас.

А.Бочаров : Дмитрий Анатольевич, уважаемые коллеги! Спасибо за поддержку, это очень важное для регионов решение. В нём учтены дополнительные средства на выполнение указов Президента, что очень важно, выпадающие доходы от предприятий, входящих в консолидированную группу налогоплательщиков, и дополнительное выделение бюджетных кредитов. Ещё раз большое спасибо. Принятое решение нам дало дополнительную возможность уменьшить долговую нагрузку на бюджеты, а высвободившие средства направить на выполнение социальных обязательств и других расходных обязательств, которые существуют у субъектов Российской Федерации. Ещё раз большое спасибо за поддержку и понимание. Спасибо.

Д.Медведев: Спасибо, Андрей Иванович. Есть какие-то ещё комментарии у членов Правительства?

Хорошо, тогда предлагаю проголосовать по вопросам, которые у нас стоят в повестке дня под номерами 11 и 12, о распределении дотаций бюджетам на соответствующие нужды. Договорились. Поддерживается.

Теперь переходим к самому ценному, что у нас есть, помимо людей, – это минерально-сырьевая база Российской Федерации. Пожалуйста, Сергей Ефимович (обращаясь к С.Донскому).

С.Донской: Уважаемый Дмитрий Анатольевич! Уважаемые коллеги!

Вы уже сказали о ключевой роли минерально-сырьевого комплекса в развитии экономики нашей страны, также было сказано о лидирующих позициях в мире в этой сфере. Однако необходимо признать, что в долгосрочной перспективе эта позиция не остаётся неизменной на фоне иных стран (это видно на слайде, я сейчас не буду комментировать), поэтому долгосрочное планирование в этой сфере является одной из наиболее приоритетных задач. К документам, определяющим цели, задачи и целевые показатели развития геологической отрасли на 10–30 лет вперёд, относятся стратегия геоотрасли, а также госпрограмма, которая была недавно принята, по воспроизводству и использованию природных ресурсов. Из этих документов видно, что по основным видам полезных ископаемых предусматривается на период 10–30 лет 100-процентная компенсация запасами.

Также принятие стратегических документов позволило значительно нарастить объём инвестиций в геологоразведку. Дмитрий Анатольевич, Вы уже сказали, что в прошлом году объёмы государственных инвестиций составили свыше 32 млрд рублей, а за весь срок реализации госпрограммы государство вложит в геологоразведку около 329 млрд рублей. Также увеличились инвестиции и из внебюджетных источников. В прошлом году они составили около 240 млрд рублей. Это, без сомнения, закрывает наши текущие потребности, но следует иметь в виду, что наши недропользователи отправляют на воспроизводство запасов значительно меньшую долю выручки от разработки месторождений, чем их зарубежные коллеги, что в долгосрочной перспективе создаёт риски, на которых я остановлюсь позднее.

Кратко также охарактеризую результаты работы отрасли за последние пять лет. Начнём с углеводородов. В этот период геологическая отрасль обеспечивала стабильное превышение разведанных запасов над объёмами их добычи. Доля разведанных в России запасов нефти и газа наряду с приростами Северной Америки и Азии обеспечивала значительную часть мирового прироста запасов углеводородного сырья. Рост инвестиций в отрасль привёл к открытию в России за предыдущую пятилетку более 250 месторождений нефти и газа. Среди них такие уникальные месторождения, как нефтяное месторождение с символическим названием Великое, газовое месторождение Южно-Киринское. Сделан ещё ряд крупных открытий. Таким образом, за последние пять лет в России отмечается расширенное воспроизводство запасов углеводородного сырья с коэффициентами 1,4 по нефти, 1,5 по природному газу.

Открытия месторождений также напрямую связаны с объёмами геологоразведочных работ. Например, объёмы поисково-разведочного бурения выросли по сравнению с 2009 годом и составляют более 1 млн погонных метров в год, это примерно на уровне объёмов геологоразведочного бурения в странах Азиатско-Тихоокеанского региона и значительно выше объёмов поисково-разведочного бурения в Европе и Северной Америке.

По мнению министерства, в целом объёмы ГРР значительные, но недостаточные на долгосрочную перспективу. На мерах, которые позволили бы значительно увеличить их объёмы, я остановлюсь дальше.

В сфере твёрдых полезных ископаемых за пять лет достигнуто также расширенное и простое воспроизводство по ключевым видам твёрдых полезных ископаемых. Так, например, прирост запасов по рудному золоту особенно важен, поскольку по объёму этой добычи недавно Россия вышла на третье место в мире после Китая и Австралии, опередив США, – это впервые за 25 лет. За этот период было разведано более 270 месторождений твёрдых полезных ископаемых. Однако при этом следует отметить, что Россия не входит в число лидеров по объёмам инвестиций, вкладываемых в геологоразведку твёрдых полезных ископаемых. Это, по нашему мнению, имеет негативные последствия, в том числе и с точки зрения социально-экономического развития регионов.

Чем же обусловлены те негативные тенденции, которые мы наблюдаем с точки зрения наших долгосрочных планов? Мы выделили целый ряд рисков, в частности разделили их на макроэкономические и отраслевые риски регулирования. Наиболее, на наш взгляд, значимая проблема в сфере воспроизводства запасов углеводородов – это постепенное сокращение так называемого поискового задела тех участков, которые обладают перспективами новых открытий. Несмотря на то что за последние восемь лет мы устойчиво разведываем запасы нефти и газа больше, чем добываем, если мы посмотрим структуру этого прироста, мы увидим, что основная часть (это около 80%) приходится не на новые открытия, а на доразведку уже разрабатываемых месторождений, обустроенных и привязанных к инфраструктуре.

Конечно, это тоже важная часть воспроизводства запасов и ключевая составляющая удовлетворения потребностей сегодняшнего дня, но без новых открытий невозможно в полной мере на долгосрочную перспективу заместить неизбежное истощение тех 10% крупных и уникальных месторождений, которые дают нам 85% добычи нефти и газа.

Основная причина того, что компании не заинтересованы заниматься масштабными поисками новых месторождений полезных ископаемых, – это отсутствие в законодательстве, на наш взгляд, экономических механизмов, целевым образом стимулирующих геологоразведочные работы. Если проанализировать систему налогообложения ряда стран, мы увидим два основных отличия от российской налоговой системы для ГРР. Первым является то, что налогообложение добычи нефти и газа в зарубежных странах базируется на прибыли. Об этом мы не раз уже слышали от Минэнерго в развитие темы налога на дополнительный доход. Второе отличие – это наличие специальных целевых механизмов стимулирования ГРР.

Выходом, на наш взгляд, могло бы стать внедрение системы вычетов расходов на геолого-разведочные работы из НДПИ, подлежащего уплате компаниями в бюджет. Аналог в законодательстве уже есть – это вычеты из НДПИ по углю расходов, понесённых недропользователями, на обеспечение промышленной безопасности в шахтах.

Минприроды в соответствии с поручением Правительства и комиссии по ТЭК проведены все необходимые расчёты. По нашим данным, введение такого механизма позволит получить прирост запасов нефти за 10 лет от 2 до 3 млрд т, в том числе за счёт новых открытий, а также обеспечить дополнительную добычу от 360 до 605 млн т нефти в год.

К сожалению, мы упираемся в позицию Минфина (так часто бывает). Дмитрий Анатольевич, мы дали соответствующие предложения в проект протокольного решения, готовы поработать с Минфином, Минэкономразвития, чтобы доложить конкретные параметры такого механизма уже осенью этого года.

Государство тоже не остаётся в стороне от задачи максимальным образом способствовать исполнению поискового задела. Как известно, порядка 50% государственных вложений в геологоразведку приходится на геологоразведочные работы на нефть и газ. До недавнего времени эти средства более или менее распределялись по всей территории страны, но в настоящий момент во исполнение решений Президентской комиссии по ТЭК эти средства нами сконцентрированы на проведении работ в пяти зонах, выделенных нашими отраслевыми институтами как наиболее перспективные на новые открытия. По нашим оценкам, мы можем прирастить в этих зонах порядка 2 млрд т условного топлива категории C1 и C2 в течение последующих 15 лет. Также в соответствии с Вашим поручением мы концентрируем до 40% расходов по твёрдым полезным ископаемым на территориях Дальнего Востока и Забайкалья.

Ещё один резерв новых открытий – это российский континентальный шельф, один из самых труднодоступных в мире, но и один из самых богатых. В соответствии с решениями, принятыми в прошлом году в Новом Уренгое, количество выданных лицензий на шельфе увеличилось в три раза. Отлицензировано 25% от всей площади российского шельфа (почти 1,6 млн кв. км), лицензионными обязательствами предусмотрены колоссальные объёмы геологоразведочных работ до 2023 года. Недропользователи должны сделать будут 220 тыс. погонных км сейсмики 2D, 38 тыс. кв. км сейсмики 3D, пробурить 127 морских скважин. Это серьёзная задача, но её реализация позволит кратно повысить изученность российского шельфа, открыть новые уникальные крупные месторождения нефти и газа и даже нефтегазоносные провинции, сопоставимые с Саудовской Аравией.

Стимулирование новых открытий на суше и на шельфе – это задача на перспективу. Это завтра, о котором надо думать уже сегодня, и важнейшим источником удовлетворения текущих потребностей в углеводородном сырье является освоение трудноизвлекаемых, нетрадиционных запасов нефти помимо дополнительного источника сырья в районах традиционной нефтегазодобычи. Это ещё мощный резерв для инновационного развития отрасли и появления новых технологий рентабельной разработки таких запасов.

Сейчас идёт работа в регионах по формированию полигонов для отработки технологий. Выработанные на таких площадках технологии могут с успехом масштабироваться на территорию всей страны. Важным элементом успеха могла бы стать государственная программа научных изысканий в этой области, мы также сформулировали соответствующие предложения в протокол.

Что касается проблем минерально-сырьевой базы твёрдых полезных ископаемых, то решение этой задачи лежит прежде всего в области концентрации усилий по перспективным направлениям совершенствования законодательства об участках недр федерального значения, а также активного использования государственно-частных механизмов для повышения инфраструктурной обеспеченности реализации минерально-сырьевых проектов. В этой связи важной мерой стал запуск с этого года заявительного принципа предоставления участков для геологоразведки.

Основные меры по снижению регулятивных рисков лежат в сфере совершенствования отраслевого законодательства и подзаконной базы. Мы представили их на слайде, я все их перечислять не буду.

Перейду к контрольно-надзорной деятельности. По состоянию на 1 января 2014 года действует около 49 тыс. лицензий. Ежегодно проверяется выполнение лицензий на право пользования недрами порядка 20% от общего числа, в прошлом году проверено 5470 недропользователей.

Следует отметить, что принимаемые меры по геологическому контролю в целом способствуют снижению количества нарушений, также снижается и количество лицензий, право пользования по которым прекращено досрочно. Мы провели анализ причин, по которым недропользователи допускают нарушения, и установили, что они обусловлены как объективными, так и субъективными факторами.

Министерством выработаны предложения по подходам, которыми следует руководствоваться при принятии решений о досрочном прекращении прав пользования недрами. Если нарушения допущены по объективным причинам (речь идёт об отсутствии транспортной, энергетической инфраструктуры, изменяющейся конъюнктуре на рынках сырья), лицензию предлагается актуализировать, то есть внести изменения, зафиксировать основные виды и сроки работ, а также уровни добычи полезных ископаемых не в лицензии, а в проектной документации.

В случае нарушений по субъективным причинам (недостаточное финансирование, техническое обеспечение пользования недрами, отсутствие проектной документации, низкое качество работ) необходимо применять меры экономического воздействия. К таким мерам могут относиться повышение ставок платежей за пользование недрами или приостановка действия предоставленных налоговых льгот. Если этих мер окажется недостаточно, то лицензию предлагается изымать. В будущем изъятие лицензии может являться крайней мерой, применяться только по ограниченному набору оснований.

Важным результатом принятия геологической стратегии является также создание стратегического ООО «Росгеология», объединяющего потенциал 37 государственных организаций, расположенных во всех уголках страны. Скоро компания должна будет докапитализироваться за счёт 10 государственных институтов, и в перспективе «Росгеология» должна занять роль института развития геологической отрасли.

Нами также сформулированы предложения в протокол сегодняшнего заседания, они представлены на слайде. Благодарю за внимание.

Д.Медведев: Спасибо, Сергей Ефимович.

Чем отличается Министр природных ресурсов от всех других министров? Он говорит «до?быча», в отличие от всех остальных, и это его характеризует как человека, близкого отрасли.

Пожалуйста, Андрей Владимирович Варичев, генеральный директор «Металлоинвеста», прошу вас выступить с сообщением.

А.Варичев (генеральный директор ООО «УК “Металлоинвест”»): Уважаемый Дмитрий Анатольевич, уважаемые члены Правительства!

Спасибо за предоставленное слово. Мы благодарим также и Открытое правительство за такую возможность выступить сегодня перед вами. Безусловно, планомерная, последовательная работа, проводимая Правительством по принятию мер долгосрочного стимулирования геологоразведочных работ, изучению минерально-сырьевой базы находится сейчас в очень хорошем таком статусе и темпе принятия таких решений.

При этом, безусловно, целевые программы, механизмы экономического стимулирования, такие как льготы по НДПИ, налогу на прибыль для разработки месторождений на Дальнем Востоке и рассмотрение вопроса переноса разового платежа на более поздние сроки по мере освоения месторождений, безусловно, являются существенной мерой совершенствования системы управления геологоразведкой.

Одновременно с этим мы хотели бы обратить ваше внимание, что привлечение частных инвестиций в геологоразведку невозможно без стимулирования недропользования в целом. Расширение и углубление горизонта государственного заказа на востребованность полезных ископаемых, безусловно, должно дать, на наш взгляд, импульс самостоятельному развитию геологоразведки как отдельной подотрасли, как отдельному бизнесу. И, безусловно, должна быть не только возможность геологоразведки, но и в последующем по мере обнаружения проявлений полезных ископаемых подача обращения и возможность получения лицензий на разработку на льготных условиях для геологоразведчиков и недропользователей в целом.

Существует, конечно, и ряд проблем, которые хотелось бы осветить, и дать видение индустриального сообщества. Мы поддерживаем те меры, которые принимаются по экономическому стимулированию, но в основном ведь эти меры направлены… Вы слышали сегодня в докладе Сергея Ефимовича (Донского), что они направлены в основном на нефтегазовую отрасль. Хотелось бы в пункт четвёртый предложений по результатам совещания внести дополнение, с тем чтобы акцент был и на твёрдые полезные ископаемые. Ведь в нашей отрасли, а я представляю горнодобывающую отрасль, заняты сотни тысяч людей, сотни тысяч трудящихся, а если взять ещё и мультипликативный эффект на тех, кто производит оборудование, на бюджетную сферу, потому что все города небольшие (это 50, максимум 100 тыс.), то это миллионы, миллионы задействованы в нашей индустрии.

В общем-то, за те годы, которые наша индустрия развивалась… Посмотрите: Михайловский ГОК, Лебединский ГОК увеличили объёмы производства до полутора-двух раз. Каждый год мы вводим новую технику – это высокооплачиваемый, высококачественный труд.

Далее хотелось бы упомянуть такой вопрос, как технико-технологическое оснащение геолого-разведочных работ. Мы сталкиваемся, как было сказано выше, и Вы обратили внимание, Дмитрий Анатольевич, с тем, что отработка месторождений, которые легко взять, практически закончена. Мы уходим ниже, вглубь, мы уходим ниже горизонта. Для открытых горных разработок – 400–450 м. Мы сталкиваемся с падением качества, мы сталкиваемся с более тяжёлой обогатимостью руд. Хотелось бы предложить на рассмотрение такую идею: может быть, стоит сформировать список оборудования (чаще всего это будет, безусловно, импортное оборудование), которое не будет облагаться НДС и импортными пошлинами на какой-то долгосрочной основе, тогда будет возможно применение наилучших доступных технологий мировой практики для разработки таких месторождений. Мы получим, с одной стороны, комплексную отработку таковых, с другой стороны, мы не задействуем ту ресурсную базу, которая может пригодиться и будущим поколениям тоже. Плюс к этому мы зададим образец аналога, по достижению которого отечественные производители машиностроительного сектора, безусловно, по мере достижения подобных показателей, подобного качества и мощности, что очень часто… Приведу пример, что такие мельницы диаметром 12–14 м отечественной промышленностью просто не выпускаются, а это производительность, это ряд других показателей, в том числе и по извлечению, далее по всем переделам, которых нашей индустрии отечественной машиностроительной ещё нужно достигать.

Мы, безусловно, считаем, что необходимо соблюдать баланс интересов как потребителей, так и производителей оборудования, но всё-таки этот баланс должен быть долгосрочной системой планирования взглядов.

Хотелось бы обратиться с просьбой рассмотреть возможность распространить льготы 267-го федерального закона не только на территорию Дальневосточного федерального округа, но и на разработку месторождений на всей территории Российской Федерации, которые отличаются невысоким качеством, низкой рентабельностью и сложной обогатимостью, что влечёт за собой следом высокую себестоимость продукции. Когда мы считаем баланс эффективного и неэффективного вовлечения с учётом высокой волатильности цен, причём это относится ко всем видам твёрдых полезных ископаемых, это становится крайне актуальным.

Считаем также необходимым, если это возможно, обратить внимание на отдельные пункты положений 57-го федерального закона в части увеличения возможности присутствия иностранных инвесторов, (безусловно, через рассмотрение на правительственной комиссии) с 25 до 49%. Ведь большие, крупные месторождения должны отрабатываться с финансированием по принципу проектного финансирования, а проектное финансирование – это всегда сложное структурирование корпоративной конструкции и финансовых обязательств. Там не только существует система залогов будущей продукции, залогов поставляемого оборудования, но и необходимость вовлечения в корпоративное управление инвесторов.

Условия пользования недрами федерального значения должны быть обязательством двух сторон – и недропользователя, и государства. В таких стратегических разработках больших, крупных месторождений хотелось бы просить обратить внимание на возможность обязательства со стороны государства поддержки организации, финансирования строительства или обязательства обеспечения инфраструктуры, как транспортной, так и энергетической, потому что всю социальную инфраструктуру в результате инвестор берёт на себя. Плюс отсутствие таковой инфраструктуры очень часто накладывает существенные ограничения на технологические возможности освоения месторождений.

Отдельное внимание, на наш взгляд, следует обратить на труднодоступные и слаборазведанные участки недр, а также отработанные полностью либо частично месторождения, исходя из, так скажем, исторически существовавших в прошлом технологий. Ограничение доступа к информационной базе по стратегическим месторождениям создаёт невозможность их отработки в принципе, хотя с учётом падения содержания полезного извлекаемого элемента это могло бы быть возможным для тех месторождений, которые не являются принципиально стратегически важными.

Хотелось бы отметить, что предлагаемые меры должны отражать баланс интересов государства и недропользователей и основываться на экономических расчётах, моделях и взаимной ответственности по исполнению этих обязательств.

Спасибо.

Д.Медведев: Спасибо.

Пожалуйста, кто хотел бы прокомментировать что-либо по выступлению?

Давайте с Министерства энергетики начнём.

А.Новак: Спасибо большое, Дмитрий Анатольевич.

Хотел бы поддержать Министра природных ресурсов по тем мерам, которые предлагаются в качестве стимулирования геолого-разведочных работ, и, в частности, остановиться на налоге на финансовый результат, о котором мы давно говорим и о котором говорят все нефтегазовые компании, все отрасли, но при этом мы пока никаких конкретных шагов в этом направлении не делаем. Хочу просто ещё раз обосновать, почему это нужно делать.

В представленной презентации показано, что наши компании имеют соотношение количества запасов к объёму добычи примерно на 20 лет вперёд – это самый высокий показатель. В то же время в таких компаниях, как Statoil, такое соотношение составляет 8 лет, Chevron, ВР – там порядка от 13–14 лет, но при этом капитализация одного барелля этих запасов у таких компаний, несмотря на меньший объём запасов по количеству лет, выше примерно в 10 раз. То есть это 19 долларов в Норвегии на баррель и 2,2 доллара всего в России.

И здесь, на наш взгляд, это в том числе связано с существующей системой налогообложения в области поиска, разведки, добычи нефти в России, которая не создаёт стимулов к вложениям в геологоразведочные работы.

При этом в тех странах, которые я перечислил – Норвегия, Великобритания, – при системе, основанной на налогообложении прибыли, снижаются риски недропользователя при проведении геологоразведочных работ. Фактически в Норвегии риски составляют 22% от вложений в геологоразведочные работы, а в России – 80%. При нашей системе налогообложения от выручки... Наша система налогообложения создаёт стимулы только вырабатывать и отрабатывать самые лучшие запасы. А всё, что касается увеличения коэффициента извлечения нефти, выработки месторождений, не создаёт стимула. Мы могли бы даже на действующих месторождениях уже увеличить объёмы добычи, и это создавало бы стимулы для геологоразведочных работ.

Поэтому, Дмитрий Анатольевич, наше предложение – Вы рассматривали на совещаниях и поддерживали начиная с 2015 года – сделать пилотные проекты, на которых отработать администрирование соответствующего налогообложения. Мы понимаем, что сложно сейчас перевести в целом систему, это, наверное, не в ближайшей перспективе, но для того, чтобы об этом хотя бы подумать и сказать, эффективно это будет и целесообразно, с 2015 года нужно это сделать, на наш взгляд, и поручить Минфину подготовить изменения в законодательство налоговое, которые на осенней сессии в Госдуме рассмотреть.

Д.Медведев: Спасибо.

Антон Германович, пожалуйста.

А.Силуанов: Хотел бы тоже обратиться к коллегам-министрам. Действительно, у нас нефтяная отрасль даёт наибольший объём доходов. Здесь нужно найти баланс между стимулированием (стимулировать, безусловно, надо), но в то же время и теми предложениями по льготным режимам, которые предлагается сейчас предоставить.

Какие у нас соображения? Мы из бюджета финансируем геологоразведочную деятельность в размере порядка 35 млрд рублей. При этом основную долю финансирования геологоразведки, конечно, берут на себя недропользователи. Общий объём затрат, по данным министерства, – это 305 млрд рублей.

Поэтому предложение о том, чтобы учитывать затраты на геологоразведочные работы и вычитать эти суммы из НДПИ, приведёт просто к дополнительным потерям бюджета на 65 млрд рублей, с одной стороны. С другой стороны, у нас же есть меры, учитывающие эти затраты при налогообложении прибыли. Затраты на геологоразведочную работу учитываются при расчёте налога на прибыль.

Это первое соображение.

Второе. У нас сейчас принят целый ряд решений о льготном порядке налогообложения открываемых новых месторождений, особенно на Дальнем Востоке. Введены льготы при добыче нефтегазоконденсата на шельфе, на новых месторождениях при добыче трудноизвлекаемых запасов нефти и так далее. То есть создан механизм, который стимулирует наших нефтяников вкладывать ресурсы в разведку новых месторождений.

Что предлагается? По сути дела, если мы будем давать вычет из НДПИ, то это дополнительные прямые бюджетные расходы. К 35 млрд рублей добавится ещё 65.

Поэтому, на наш взгляд, здесь нужно создавать условия для стимулирования (которые уже, собственно, у нас решены во многом) вложения средств в разработку месторождений, в том числе в рамках льготного последующего налогообложения добычи при этих месторождениях.

Следующий вопрос хотелось бы тоже обсудить. Коллеги предлагали снижать импортные пошлины на ввозимое оборудование. На наш взгляд, это целесообразно рассмотреть, поскольку мы всегда руководствуемся принципом, что если не производится такое технологическое оборудование в России, то имеет смысл рассматривать меры по льготным импортным пошлинам.

Что касается вопроса о введении НДД, то мы неоднократно рассматривали его. Есть здесь риски того, что на первых этапах, действительно, будет очень льготная конструкция для недропользователей, для предприятий, применяющих эту схему. Все затраты, которые будут отнесены на первый этап, будут снижать финансовые поступления в бюджет, а потом, поскольку это длительный процесс, есть риски того, что эти затраты, которые уменьшили нам налогооблагаемую базу, просто не восстановятся. Вот наша позиция. Поэтому мы всегда очень аккуратно и очень настороженно относились к тому, чтобы вводить новации в налогообложение нефтяной отрасли.

Спасибо.

Д.Медведев: Спасибо.

Два слова в завершение. Министр и потом Аркадий Владимирович (Дворкович).

Пожалуйста.

С.Донской: Дмитрий Анатольевич, я хотел бы подчеркнуть, что речь идёт не о разработке месторождений. Потому что в основном и коллеги из Минэнерго, и Минфина говорили о том, что сегодняшние льготы направлены в первую очередь на стимулирование разработки месторождений как трудно извлекаемых, так и на новых территориях. Мы хотим всё-таки, чтобы речь шла о целевых льготах для геологоразведки. Это другой вид бизнеса, он более рискованный, скажем, и более долгосрочный, здесь требуется целевая поддержка, поэтому мы и исходим из того, чтобы нам дали отработать с Минфином предложения.

Каким образом можем? С одной стороны, целевым образом стимулировать геологоразведку, с другой стороны, минимизировать те потери, о которых говорил Антон Германович. Спасибо.

Д.Медведев: Спасибо.

Пожалуйста, Аркадий Владимирович.

А.Дворкович: Первое. Что касается налогообложения, я поддерживаю необходимость целевого вычета для геологоразведки из НДПИ. Все возможности для рассмотрения этого вопроса с Минфином есть. Такое решение принималось на правительственной комиссии по ТЭКу. Минфин действительно против, и теперь уже это решение можно принимать только как, по сути, политическое. Если Правительство поддержит позицию отраслевых ведомств, значит, его нужно принимать, если поддержит позицию Минфина, значит, нет, и тогда мы остаёмся в прежней системе координат. Все расчёты для этого решения уже готовы, и можно было бы на отдельном совещании эту тему рассмотреть.

Что касается налога на добавленный доход (НДД), эта тема действительно поднималась не раз, в последний раз – на президентской комиссии по ТЭКу в Астрахани. Президент сказал о тех рисках, которые связаны с администрированием этого налога. В принципе это не исключает возможности проведения пилотов. Другое дело, что нельзя рассматривать это как панацею, какой-то рецепт для спасения ситуации, поскольку пилотный проект потребует нескольких лет. Пока не пройдёт примерно 10 лет, не будет понятно, возможно администрировать нормально этот налог или невозможно. Иначе это не будет реальным пилотом, а будет просто демонстрацией возможности написать нормативный правовой акт.

Д.Медведев: Так я не понял, вы за эти пилоты или против?

А.Дворкович: Я не возражаю против пилотов, просто чтобы, действительно, попробовать, но это работа на будущее, на будущее поколение скорее, а не на текущую ситуацию. А провести один-два пилота, действительно, можно, чтобы проанализировать все риски в течение последующих нескольких лет.

Что касается других мер, то они отчасти отражены в предложениях Минприроды, отчасти не отражены. Причём все отражённые предложения уже рассматривались, и по всем есть поручения, по всем – с просроченными сроками исполнения. Их нужно просто выполнить. Это касается и упрощения порядка предоставления лицензий для геологоразведки, и снижения административных барьеров, и определения предельных размеров участков недр, предоставляемых для геологоразведки, и утверждения стратегии «Росгеологии» в установленном порядке, с прохождением всех экспертных процедур.

Д.Медведев: А кто отвечает за их исполнение?

А.Дворкович: Минприроды отвечает за это. Я не снимаю с себя ответственности как бывший куратор этого направления, тем не менее Минприроды...

Д.Медведев: Призываю Хлопонина Александра Геннадиевича обратить на это пристальное внимание.

А.Дворкович: Александр Геннадиевич знает об этом, обо всех этих темах. Эту проблему надо решать.

Д.Медведев: Понятно.

А.Дворкович: Эти поручения просто нужно исполнить. Это, действительно, может дать серьёзный толчок развитию минерально-сырьевой базы.

Д.Медведев: Спасибо, Аркадий Владимирович. Я, честно говоря, и подзабыл, что вы больше не занимаетесь этим вопросом. А Александр Геннадиевич что думает?

А.Хлопонин: Я хотел бы добавить ко всему сказанному. Мы как-то упускаем ещё один важный аспект, который связан с «Росгеологией» – структурой, которую мы создали, которая должна активно участвовать на рынке геологоразведки.

Сегодня в России сложился перекос, при котором, скажем, мы предоставляем участки недр фактически бесплатно, по минимальной цене, а дальше геологоразведкой занимаются фактически три крупнейшие западные компании на этом рынке, с современными технологиями, вообще неконкурентными на этой территории. Вместо того чтобы перевернуть эту картинку и, наоборот, нам самим разрабатывать месторождения, собственно, выставлять их уже по нормальной, качественной цене и развивать наши технологии с учётом импортозамещения и так далее...

Дмитрий Анатольевич, в сегодняшнем протоколе есть соответствующее поручение. Мы в обязательном порядке доведём до конца и дадим Вам предложения в сроки, которые здесь указаны.

Что касается замечаний Аркадия Владимировича. Мы с ним находимся в контакте. Мы проанализируем все поручения, и они все будут выполнены в срок.

Д.Медведев: Хорошо. Тема действительно важная. Даже в выступлении Министра финансов было специально подчеркнуто, что от того, как будут поступать доходы от развития минерально-сырьевой базы, от продаж товаров, которые вырабатываются в этой сфере, естественно, будет зависеть и наполнение бюджета. А вот дальше начинаются расхождения, поэтому я хотел бы обратить внимание и на позицию экспертного сообщества.

Мы действительно должны думать не только о нефти и газе (мы действительно об этом много говорим), но и про другие полезные ископаемые, включая, естественно, твёрдые, все упоминавшиеся. Надо посмотреть на возможные льготы, которые предлагаются, включая льготы по ввозу оборудования. Но здесь справедливо сами эксперты и другие, кто занимается отраслью, обращают внимание, что нам нужно оценить, что всё-таки для нас сейчас важнее по отдельным видам оборудования: стараться заниматься выпуском собственного оборудования в режиме импортозамещения или всё-таки ввозить его, если мы понимаем, что перспектив, допустим, в том или ином сегменте у нас немного. Это уже вопрос конкретной оценки, но в принципе такого рода льготы могут применяться, включая полное освобождение. Надо это ещё раз взвесить.

Целый ряд других предложений, включая возможности иностранного инвестирования, тоже предлагаю проработать, имея в виду увеличение доли инвесторов, все плюсы и минусы такого рода подходов. Во всяком случае нужно понять, в каком режиме это осуществляется, особенно когда за иностранным инвестором скрывается российский капитал.

Хотел бы также согласиться с тем, что мы должны рассматривать этот вопрос именно в формате не поддержки добычи тех или иных видов полезных ископаемых, включая трудноизвлекаемые, а именно льгот для геологоразведочных работ, и на это, собственно, и было нацелено выступление. Вот такого рода поддержка у нас, на мой взгляд, недостаточная, поэтому, когда идёт рассуждение о том, что мы здесь уже всё сделали, по геологоразведке это точно пока не работает. Это медицинский факт, что называется, и здесь нужно придумать и внедрить систему стимулирования.

Что касается ранее дававшихся поручений, то я согласен с тем, что было сказано. Они, конечно, должны быть исполнены, это обязанность самого профильного министерства и никого другого. Обращаю ваше внимание на это, потому что вопрос не сводится только к льготам, которые предоставлены или которые, допустим, блокирует Минфин, а надо выполнять и то, что было поручено до этого.

По поводу пилотов. У меня тоже нет возражений. Давайте попробуем подготовить предложения о такого рода пилотных регионах, где использовать соответствующую систему налогообложения.

Вот, наверное, всё, что хотел бы отметить. Прошу это учесть в проекте протокольного решения.

Россия > Нефть, газ, уголь > premier.gov.ru, 10 июля 2014 > № 1119739

Количество зарубежных покупателей жилья в Австралии уменьшилось.

Соотношение иностранных покупателей к общему числу клиентов снизилось с 13,9% в первые три месяца 2014 года до 10,2% во втором квартале 2014-го. Это стало самой маленькой долей за последние два года.

К такому выводу приводит исследование Национального банка Австралии (NAB), передает The West Australian.

Зарубежные покупатели были больше всего активны в Виктории, где на их долю пришлась каждая шестая покупка недвижимости. Однако спрос иностранцев на вторичную недвижимость снизился во всех штатах, причем именно в Виктории этот спад ощущался сильнее всего.

В целом рост цен на жилье замедлился до 0,9% во втором квартале 2014 года с 1,7% в начале года.

NAB прогнозирует, что в ближайшие два года цены на жилье упадут еще больше, а спрос уменьшится во всех сегментах, кроме квартир. В июне 2015 года рост цен на жилье должен составить 4,6% за год, а в июне 2016 года – 3,2% за год.

Ожидается, что рост цен на недвижимость будет самым значительным в Брисбене, Сиднее и Перте в 2015 году, а более слабым – в Мельбурне и Аделаиде.

Напомним, в последнем рейтинге Австралия стоит на восьмом месте по количеству иностранных инвестиций.

Государства-члены Совета сотрудничества арабских государств Персидского залива (ССАГПЗ) ведут переговоры с ОАЭ и Оманом о возможном вступлении этих государств в валютный союз. Саудовская Аравия, Бахрейн, Кувейт и Катар уже дали согласие на такой шаг. Теперь нужно получить согласие еще двух стран, чтобы обеспечить ввод единой валюты в регионе, передает Arab News.

«Государства-члены ССАГПЗ ведут переговоры с двумя странами в попытке убедить их вступить в валютный союз», - заявил Анас Аль-Салех, министр финансов Кувейта, добавив, что участники проекта надеются, что проект будет реализован без задержки. По его мнению, валютный союз – это стратегический, долгосрочный проект для стран Персидского залива, как в экономическом, так и политическом плане.

Объем взаимной торговли между государствами-членами ССАГПЗ на сегодняшний день превышают 92 млрд. долларов. Этот показатель может вырасти на 5% в течение 2014 года. Образование же валютного союза повысит привлекательность региональных рынков для иностранных инвестиций и укрепит политическую стабильность в регионе. В частности, объем производства шести стран ССАГПЗ позволяют организации занять 13-е место в списке крупнейших экономик мира, тогда как на сегодняшний день из всех стран Совета сотрудничества в G20 представлена только Саудовская Аравия.

При этом, образование единого валютного союза позволит устранить затраты по сделкам, которые граждане шести стран должны нести из-за наличия существования нескольких национальных валют в рамках одного регионального блока. Общий рынок и единый Центральный банк, которые будут образованы в результате вхождения шести стран в валютный блок, должны усилить «влияние в международной финансовой системе» стран Персидского залива.

Единую валюту в регионе планировалось ввести в 2010 году, но этого не произошло из-за отсутствия согласия между странами по ряду вопросов, в том числе по названию новой валюты. Сначала планировалось назвать ее «халиджи», однако позже название было заменено на распространенное в арабском мире «динар». И сейчас, признают в ССАГПЗ, существует ряд «технических моментов», которые мешают ОАЭ и Оману двигаться вперед в данном вопросе. Так, их останавливает необходимость модернизации традиционных национальных законодательств и ряд культурных традиций, например, боязнь передачи части суверенитета в экономике сторонним организациям. Проблемой является и потенциальное ускорение темпов инфляции, которая может вырасти в странах, где она низка, вслед за странами, где показатель выше.

Безусловно, уверена руководитель аналитического департамента ИК "Golden Hills-КапиталЪ АМ" Наталья Самойлова, появление новой региональной валюты на мировой арене, естественно, скажется на мировой финансовой системе, хотя все масштабы последствий на текущий момент сложно предположить. Учитывая тот факт, что шаги в этом направлении странами ССАГПЗ были предприняты, чтобы ограничить зависимость от нестабильного и слабеющего доллара, вполне можно ожидать, что американская валюта от такого шага только потеряет в цене. Вполне вероятно, что в дальнейшем это приведет к снижению спроса на американские казначейские облигации, оказывая губительное влияние на экономику США, полагает эксперт.

Для экономики же собственно перечисленных шести нефтяных стран такой шаг может иметь как положительные, так и отрицательные стороны. В частности, экспортно-ориентированные страны, поставляющие на мировой рынок большие объемы нефти, быстро укрепят позиции своей новой валюты. В результате, удорожание нацвалюты будет вести к удорожанию поставляемой нефти, отчасти выливаясь в рост цен на "черное золото", отчасти ведя к снижению спроса на ресурс и поиск альтернативных поставщиков. Для экспортно-ориентированных стран такая ситуация может быть очень опасна, так как это делает поставляемые товары менее конкурентоспособными. Самым лучшим примером этого может выступать уже страдающая Германия, для которой даже текущие уровни единой валюты являются серьезным ограничителем.

Кроме того, опасаются некоторые страны, валютный союз, несомненно, станет причиной потери гибкости в принятии решений у каждого государства, в него входящего, что предоставляет наличие национальной валюты. Это прекрасно видно по ситуации в еврозоне. Поэтому второй еврозоны не будет, считает аналитик МФЦ Анна Линевская. Но валютный альянс стран Персидского залива при этом вполне возможен, тем более что этим экономикам очень выгодно отказаться от использования доллара, при этом обретя только плюсы и почти никаких минусов. Переход на собственную валюту для расчетов внутри альянса и за его пределами может состояться очень быстро за счет того, что энергоносители, добываемые в регионе, пользуются колоссальным спросом в мире, нарушать контракты мало кто захочет, да и ценник от этого не изменится. А, между тем, конкуренция доллару при таком раскладе будет нешуточная: это не связанный по рукам и ногам юань и не волатильный евро, это может быть твердая стабильная валюта, гарантированная экономически продвинутыми государствами.

Все же есть скептики, считающие затею малоперспективной. «Сомневаюсь, что все завершится успешно, – говорит Антон Фомин, аналитик Instaforex. – Такие переговоры, как правило, длятся не один день, одно только согласование документов и подписание всех соглашений может занять до нескольких месяцев. К тому же конкретно этот валютный союз для меня под большим вопросом: по крайней мере сразу он состоится вряд ли: слишком много разногласий между странами Ближнего Востока. И даже такими, которые, казалось бы, являются союзниками - Саудовская Аравия и Катар, Кувейт и ОАЭ и т.д.».

Действительно, чтобы достичь компромисса по всем имеющимся вопросам необходимо время. Так что, прогнозирует эксперт, одно только обсуждение займет около полугода при условии их интенсивного ведения. Впрочем, не отрицает Антон Фомин, то, что такая валюта может возникнуть, уже хорошо - это дает четкий сигнал, что с монетарным стимулированием особо заигрываться не стоит, чем в последнее время и занимаются Европа и США.

В самом деле, вряд ли сильную альтернативу евро удастся создать в ближайшие 10-15 лет. Дело в том, объясняет аналитик финансовой компании AForex Нарек Авакян, что создание валютного союза вообще в принципе дело нелегкое - пример тому ЕАЭС, в котором запуск единой валюты и Центрального банка планируется лишь к 2025 году. Требуется согласовать все детали подобных соглашений, очень много пунктов, чтобы потом не было непонимания или какого-то скепсиса, как сейчас в отношении еврозоны.

Что же касается последствий, прямого влияния ни на евро, ни на доллар эта инициатива не окажет, полагает эксперт, поскольку если взять все страны Персидского залива, то их ВВП не дотянет и до 20% от европейского или американского, а товарооборот всего региона составляет лишь немногим более 1 трлн долларов, в то время как товарооборот США составляет почти 4,5 трлн долларов. Кроме того, чтобы торги по финансовым инструментам шли по той или иной валюте, необходима соответствующая инфраструктура: клиринговый центр, единые правила регулирования и обращения и что самое главное, глубокая интеграция единого центрального банка со всей этой системой.

В то же время, происходящее в очередной раз, показывает - мир устал от доминирования одной-двух валют, другие страны также хотят иметь выгоды от своих валют наподобие тех, что имеют США. И это, уверен Нарек Авакян, очень тревожный сигнал для Америки, поскольку если одна из таких затей все же свершится, то тогда у ФРС больше не будет возможности в неограниченных количествах печатать доллары ради покрытия экономических дыр.

Египет, крупнейший мировой импортер пшеницы, испытывает острую нехватку мощностей для хранения зерна. Из-за неправильного хранения значительная часть зерна подвергается порче.

Тем не менее, Египет не в состоянии провести масштабные инвестиции в создание сети элеваторов, пишет «Зерно Он-Лайн».

Недорогую, но эффективную альтернативу элеваторам – полимерные рукава, предлагает Египту Австралия.

В частности, австралийская компания Silo Bags Australia провела успешные испытания в Египте и получила заказ на разработку полной системы хранения на основе полимерных рукавов, в т.ч. на разработку информационного обеспечения.

Для более точного контроля запасов зерна компания планирует использовать радиочастотные метки (RFID).

Сопротивление материала

Спотовые цены на железную руду немного возросли, но по-прежнему находятся под угрозой спада

/Rusmet.ru, Виктор Тарнавский/ Котировки на 62%-ный австралийский материал, 16 июня впервые с сентября 2012 года опустившиеся ниже отметки $90 за т CFR Китай, за прошедшие с тех пор три недели несколько увеличили свое значение. В конце июня – начале июля стоимость этой продукции, в основном, находилась в интервале $94-97 за т. В связи с этим многие участники рынка настроены довольно оптимистично.

Подорожание железорудного сырья произошло в силу реального расширения спроса в Китае. После спада в середине июня многие местные компании пришли к выводу, что рынок пошел на повышение, и приступили к активным закупкам материала с целью дальнейшей перепродажи по более высокой цене. Интерес к сырью проявляли и китайские металлурги, в связи с чем его складские запасы в китайских портах, в конце второй декаде июня превысившие 113 млн. т при среднем показателе для этого времени года в 80 млн. т, в конце месяца стали снижаться.

Кроме того, росту цен на руду способствовали обнадеживающие сигналы, приходившие в последнее время из Китая. Правительство в очередной раз обнародовало ряд проектов «микростимулирования» экономики с помощью государственных инвестиций в строительство железных дорог и жилья в ряде городов страны. Индекс промышленного производства в июне оказался самым высоким за последние полгода. По мнению некоторых аналитиков, это дает определенные надежды на расширение производства стали в Китае во втором полугодии и повышение цен на прокат и, соответственно, сырье. К тому же, запланированные на этот год проекты расширения мощностей железорудных компаний уже завершены, так что в ближайшие месяцы объем предложения будет относительно постоянным.

Тем не менее, лишь очень немногие эксперты считают, что стоимость железной руды в обозримом будущем может вернуться на рубеж $100 за т CFR. Большинство специалистов американских и европейских инвестиционных банков прогнозируют на вторую половину 2014 года и 2015 год средние цены на ЖРС в пределах $85-90 за т CFR Китай. По их мнению, уже в июле руда может снова опуститься ниже $90 за т, так как ряд китайских компаний планируют на этот месяц капитальные ремонты доменных печей, вследствие чего спрос на сырье сократится. Кроме того, по их словам, запасы руды снова начали накапливаться в китайских портах, поэтому видимый спрос может так же сузиться, как и реальный.

Как отмечают эксперты, нынешнее падение цен на ЖРС вполне устраивает ведущих австралийских экспортеров, разрабатывающих месторождения в штате Западная Австралия, где добыча руды имеет самую низкую себестоимость в мире. По данным швейцарского банка Credit Suisse, в 2013/2014 финансовом году (июль/июнь) производство ЖРС в стране возросло на 17,3% по сравнению с предыдущим периодом, а в текущем году увеличится еще на 18,3%. Благодаря этому доля Австралии на мировом рынке железной руды в 2015 году должна достигнуть 50% против 43% всего лишь двумя годами ранее.

Расчеты австралийцев базируются на том, что низкие цены на сырье приведут к уходу с рынка наиболее затратных производителей, прежде всего, в Китае. Как считают в американском инвестиционном банке Morgan Stanley, в прошлом году в стране было получено около 350 млн. т ЖРС в пересчете на 62%-ный концентрат. Из них 46% приходится на государственные компании, у которых средневзвешенный показатель себестоимости составляет около $82 за т, а 54% – на частников с $101 за т. Таким образом, значительная часть китайских железорудных компаний сейчас убыточна.

Как указывала в начале июля Китайская ассоциация предприятий по добыче металлургического сырья, в настоящее время порядка 20-30% железорудных ГОКов в стране бездействуют из-за низких цен. В связи с этим Morgan Stanley считает, что до конца текущего года из строя будут выведены мощности, соответствующие производству 64 млн. т 62%-ного концентрата в год, т.е. более 18% китайской железорудной отрасли, что позволит сбалансировать рынок.

Однако эти оптимистичные выкладки разделяются далеко не всеми специалистами. По данным за первые пять месяцев 2014 года, производство «сырой» руды в Китае не уменьшилось, а возросло на 10,7% по сравнению с аналогичным периодом годичной давности, до 568,5 млн. т. При этом, в общем объеме выпуска растет доля крупных государственных компаний, как правило, интегрированных с ведущими металлургическими комбинатами. У этих ГОКов относительно низкая себестоимость, и они, определенно, будут стараться наращивать производство, чтобы добиться экономии на масштабах.

Поэтому, по оценкам банка Goldman Sachs, в течение 2014-2015 годов собственная добыча руды в Китае сократится лишь на 40 млн. т в пересчете в 62%-ный концентрат, т.е. немногим более, чем на 10%. Между тем, с учетом уже состоявшегося и запланированного на ближайший год ввода в строй новых мощностей в Австралии для восстановления равновесия спроса и предложения на рынке Китаю надо сократить производство ЖРС в эти два года почти вдвое! Очевидно, этого не произойдет.

Исходя из этого, Goldman Sachs прогнозирует на вторую половину 2014 года и на 2015 год средние цены на руду на уровне около $80-90 за т CFR и считает, что балансирование рынка осуществится благодаря выходу из игры наиболее затратных поставщиков в Австралии и Африке.

Министерство обороны Австралии заключило контракт с французской компанией Thales на модернизацию ракетного фрегата класса Adelaide, сообщает naval-technology.com 8 июля (на фото FFG 04 HMAS Darwin – прим. «ВП»).

Контракт, рассчитанный на 4,5 года, имеет опцион, согласно которому его стоимость может быть увеличена до 130 млн долл США, включая модернизацию других однотипных фрегатов. «Если качество работ будет на должном уровне, контракт может быть расширен. Мы всегда признавали, что эффективный ремонт и надлежащее техническое обслуживание кораблей приносит большую экономию бюджету страны за счет сокращения количества тендеров и сопутствующих им административных расходов», заявил министр обороны Австралии Дэвид Джонстон (David Johnston). Компания будет проводить работы на объекте ВМС Австралии в Гарден-Айленд (Сидней).

Фрегаты класса «Аделаида» оснащены газотурбинной энергетической установкой, а также двумя вспомогательными силовыми агрегатами, которые обеспечивают маневры корабля в малых акваториях. Корабли оснащены ЗРК Standard, ПКР Harpoon, универсальной артустановкой калибра 76 мм для борьбы с воздушным и морским противником и 20 мм зенитным артиллерийским комплексом Phalanx для обеспечения ПРО в ближней зоне.

«ВП». По сообщениям СМИ, в настоящее время ВМС Австралии имеют в боевом составе четыре корабля этого класса (FFG 03 Sydney, 04 Darwin, 05 Melbourne (экс-Torrens), 06 Newcastle, первые два FFG 01 Adelaide и 02 Canberra cписаны). Фрегаты представляют собой удлиненный вариант американских боевых кораблей класса FFG-7 Oliver Hazard Perry, в ходе модернизации были оснащены одним УВП для ЗУР Standard SM-2 (32 ячейки).

МОСКВА ЗАНЯЛА 10 МЕСТО СРЕДИ ГОРОДОВ С САМЫМИ ДОРОГИМИ ТАКСИ ДО АЭРОПОРТА

Самое дорогое такси до аэропорта в Новой Зеландии

Согласно рейтингу компании Digital Hothouse, Москва заняла десятую строчку рейтинга городов с самым дорогим такси до аэропорта, сообщает издание Daily Mail.

Самое дорогое такси до аэропорта в мире в новозеландском городе Крайстчерч, где поездка стоит в среднем около 4,5 доллара за км. Второе место занял другой новозеландский город Квинстаун (4,38 доллара за км). Следующие три места заняли австралийские города Сидней (4,23 доллара), Перт (4,05 доллара) и Мельбурн (3,77 доллара). Шестое и седьмое места вновь заняли новозеландские города Веллингтон (3,75 доллара) и Окленд (3,71 доллара). На восьмом месте оказался Лондон (3,67 доллара), на девятом - Мадрид (3,59 доллара). Москва заняла десятую строчку с показателем 3,46 доллара за км.

Ранее Москву назвали худшим городом для туризма. Иностранцев не порадовал вид российских отелей, цены, а также местные жители.

О канадско-австралийских переговорах на высшем уровне

По сообщениям канадских СМИ, 9-10 июня с.г. столицу Канады с официальным визитом посетил Премьер-министр Австралии Тони Эббот. В Оттаве он провёл двусторонние переговоры со своим канадским коллегой С.Харпером, в ходе которых главными темами для обсуждения стали вопросы экономики и экологии.

В ходе переговоров австралийский Премьер-министр неоднократно отмечал грамотную и продуманную политику канадских властей, которая способствовала восстановлению экономического роста в стране после негативных последствий глобального финансово-экономического кризиса 2008 года. По его словам, Австралии очень интересен опыт Министерства финансов Канады в области сбалансирования национального бюджета, который они намерены досконально изучить и, по возможности, использовать у себя в стране.

Премьер-министр Австралии отметил также, что модель государственного управления, выстроенная С.Харпером в Канаде, является образцом для подражания для правоцентристских партий во всём мире.

В качестве ответного жеста С.Харпер поблагодарил австралийского Премьер-министра за активный вклад в развитие диалога между странами в рамках G-20, где в настоящее время председательствует Австралия. Канадский лидер особо подчеркнул, что Т.Эбботу удалось использовать данную международную площадку для того, чтобы наладить диалог между странами по таким вопросам как смягчение и отмена отдельных налогов, угрожающих экономическому росту.

В январе-апреле 2014 г. финский экспорт пиломатериалов из хвойных пород древесины вырос в годовом исчислении на 9%, составив 2,5 млн м3, об этом говорится в полученном Lesprom Network сообщении Федерации лесопромышленников Финляндии (Finnish Forest Industries Federation; FFIF).

Совокупный объем поставок в европейские страны увеличился на 15% до 1,14 млн м3. Основные покупатели увеличили импорт пиломатериалов из Финляндии — Франция на 20% до 236 тыс. м3, Великобритания — на 1% до 236 тыс. м3, Германия — на 10% до 186 тыс. м3, Нидерланды — на 20% до 87 тыс. м3.

За пределами Европы основным рынком финских пиломатериалов по итогам четырех первых месяцев 2014 г. стал Египет (368 тыс. м3). Поставки в Алжир выросли на 11% до 167 тыс. м3, в Австралию — на 113% до 9 тыс. м3. Вместе с тем, экспорт пиломатериалов в Японию сократился на 16%, составив 297 тыс. м3.

Железной руды стало слишком много

Избыток предложения сырья привел к понижению цен, которое может ознаменовать собой начало длительного спада

/Rusmet.ru, Олег Зайцев/ Падение цен на железную руду, о котором так долго предупреждали эксперты, состоялось. В середине июня спотовые котировки на австралийский материал, содержащий 62% железа, снизились до минимальной с сентября 2012 года отметки – $89,30 за т CFR Китай. И хотя после этого цены прибавили почти 8%, на уровень первого квартала текущего года они в обозримом будущем, скорее всего, уже не вернутся. Всего же с начала года железная руда подешевела почти на 30%.

Критическая отметка

По мнению Криса Мейна, главы австралийского подразделения инвестиционного банка Credit Suisse, стоимость железорудного сырья (ЖРС) в настоящее время подошла к отметке порога рентабельности для многих производителей железной руды. Спотовая цена на этот материал, по его словам, близка сегодня к той расчетной оценке, по которой они проводят калькуляцию своих прибылей и доходов. В течение ближайших трех месяцев, как считают в Credit Suisse, рост цен на руду крайне маловероятен, что может привести к вытеснению с рынка высокозатратных производителей сырья.

«По мере того, как крупнейшие мировые компании, занятые добычей железной руды, последовательно наращивают свои мощности и увеличивают поставки сырья на фоне медленного роста спроса на сталь, а складские запасы руды в китайских портах остаются на достаточно высоком уровне, говорить о каком-либо росте цен не приходится», – отмечается в специальном заявлении National Development and Reform Commission (NDRC) – китайской Национальной комиссии по развитию и реформам. По оценкам аналитиков NDRC, в текущем году мощности по добыче железной руды в мире (исключая Китай) вырастут еще, как минимум, на 130 млн. т. По данным же специалистов инвестиционного банка Goldman Sachs, в текущем году поставки железорудного сырья превысят спрос на него примерно на 72 млн. т, а в следующем году – на 175 млн. т.

По прогнозам Майкла Жу, бывшего директора по продажам бразильской корпорации Vale, в ближайшей перспективе цены на ЖРС могут упасть и до $80 за т CFR. «Первыми, кто окажется вне рынка, будут китайские производители руды с высокой себестоимостью производства. На это понадобится два или три месяца. Они не смогут закрыться сразу же после того, как начнут работать в убыток», – сообщил он в интервью агентству Bloomberg.

Основные тенденции, обуславливающие снижение стоимости ЖРС, остаются, по сути, прежними. Это продолжающееся увеличение объемов экспорта австралийского сырья и низкая себестоимость его производства, рост запасов руды в китайских портах, а также ужесточение кредитно-денежной политики китайских банков. Структурные реформы в экономике страны и в национальной металлургии, в частности, понижают темпы роста потребления железной руды в КНР. Еще одним фактором стало завершение финансового года в Австралии (июль/июнь), так как поставщики реализовывали как можно больше материала с июньской отгрузкой для лучших отчетных показателей. Кроме того, экспортеры ЖРС, понимая, что цены еще не достигли дна, спешили распродавать материал, стараясь избежать более значительных убытков.

Решающим же фактором дальнейшего падения стоимости железной руды в последние месяцы аналитики называют недавние действия китайских властей против использования ЖРС в финансовых операциях. Многие китайские компании за недостатком средств брали кредиты в банках, используя импортную железную руду в качестве залога. В настоящее время, по данным агентства Reuters, из скопившихся на портовых складах 115 млн. т ЖРС порядка 50 млн. составляют именно этот залог, который не подкреплен реальным спросом. Вывод этого избыточного сырья на рынок может еще больше дестабилизировать ценовую ситуацию.

На этом фоне, тем временем, происходило дальнейшее наращивание мощностей у основных горнодобывающих корпораций мира. Так, в мае текущего года в компании Rio Tinto заявили о завершении на два месяца раньше срока кардинальной модернизации и расширения производства на руднике Pilbara – ключевом месторождении железной руды корпорации. Теперь его мощность составляет 290 млн. т в год вместо 237 млн. т до модернизации. В первом квартале текущего года Rio Tinto добыла здесь 95% всей произведенной компанией за этот период железной руды.

Такой подход при падении потребления и цен на ЖРС может показаться парадоксальным, однако в Rio Tinto заявили, что в долгосрочной перспективе спрос на сырье снова станет расти, особенно в азиатском регионе. Здесь ожидают, что продолжающаяся урбанизация и индустриализация в регионе, в частности в Китае и в Индии, будут способствовать росту потребления железной руды. По оценкам экспертов компании McKinsey, численность городского населения в Китае и в Индии к 2025 году увеличится на 350 млн. и 215 млн. соответственно, что, как ожидают в Rio Tinto, будет стимулировать спрос на железную руду в Азии в долгосрочной перспективе.

«Нам нечего бояться»

Между тем, по данным специалистов Rio Tinto, даже в сегодняшней ситуации компания может легко поддерживать прибыльность операций по добыче железной руды. В 2013 году себестоимость производства ты ЖРС у Rio Tinto составила $20,8 за т. Если учесть другие расходы, то компания, по расчетам ее специалистов, будет оставаться прибыльной, даже если цена на сырье упадет до $50 за т. Поэтому Rio Tinto планирует и дальше увеличивать мощности месторождения Pilbara: план по их доведению к 2017 году до 360 млн. т уже одобрен руководством корпорации.

«Мы располагаем самым низкозатратным производством железной руды в мире – $20 за т по сравнению с $80-90 у других производителей. Поэтому нам нечего бояться, и у нас все будет хорошо. Я не думаю, что стоимость ЖРС упадет ниже $80 за т, в противном случае многие наши конкуренты просто исчезнут с рынка. Наиболее реалистичной в текущем году мне все же кажется средняя цена в $100 за т, и мы, в конце концов, придем к ней. Что же касается расширения наших мощностей, я считаю эти шаги вполне оправданными, всему миру еще потребуется наша руда», – говорит Сэм Уолш, генеральный директор Rio Tinto Group.

Между тем, на фоне падения цен на сырье декларировать расширение мощностей по добыче ЖРС продолжают и другие ведущие горнодобывающие компании. По последним уточненным данным, корпорация BHP Billiton за счет увеличения добычи на 55 млн. т на месторождении Jimblebar планирует к 2018 году довести производство руды до 270 млн. т с 217 млн. т, которые предусматривается добыть в текущем году.

К тому же году крупнейший мировой производитель ЖРС корпорация Vale планирует увеличить производство с сегодняшних 300 млн. т в год до 400-450 млн. т. По мнению экспертов, этих показателей компания вполне может достичь, как только будет полностью реализован ее амбициозный проект S11D по увеличению добычи сырья на крупнейшем железорудном месторождении в мире Carajas, расположенном в бразильском штате Пара на севере страны. Этот проект стоимостью около $19,5 млрд. и производительностью 90 млн. т планируется запустить во второй половине 2016 года.

Реализация еще одного железорудного проекта Minas Rio, который осуществляет в той же Бразилии корпорация Anglo American, даст возможность увеличить к 2015 году производство ЖРС на 26 млн. т. Еще на несколько десятков миллионов тонн оно возрастет благодаря выводу на проектную мощность (40 млн. т) принадлежащего Anglo American горнорудного подразделения Kumba в Южной Африке. Наконец, реализация к началу 2016 года проекта Roy Hill в регионе Pilbara (Западная Австралия) стоимостью порядка $7,2 млрд., финансирование которого ведут компании Hancock Prospecting, Marubeni Corporation, POSCO и China Steel Corporation (CSC), позволит нарастить мировые мощности по добыче руды еще на 55 млн. т.

Между тем, некоторые производители ЖРС, в частности BHP Billiton, признают, что расширение мощностей, похоже, идет слишком быстрыми темпами. «Возможно, размах нашей инвестиционной деятельности в последние 10 лет был не всегда обоснованным с точки зрения рыночной ситуации, но построенный нами профильный бизнес будет приносить нам доход как в краткосрочной, так и в долгосрочной перспективе. Сегодняшний избыток ЖРС на рынке – это временное явление, я уверен, спрос со стороны Китая в ближайшее время восстановится и будет расти. И с этой точки зрения расширение мощностей корпорации вполне оправдано. Впрочем, мы являемся одной из самых низкозатратных по добыче руды компаний в мире, и нам не страшны никакие ценовые колебания на рынке. Даже в критической ценовой ситуации мы будем получать прибыль», – говорит Эндрю Маккензи, генеральный директор BHP Billiton.

Мнение Маккензи о том, что спрос на ЖРС со стороны Китая «восстановится и будет расти», разделяет и Серафино Капоферри, консультант британской аналитической фирмы CRU, которая занимается рыночными исследованиями в горнодобывающей и металлургической отраслях. По его оценкам, долгосрочный прогноз по спросу на ЖРС не столь пессимистичен и безнадежен, как может показаться, исходя из сегодняшней ценовой ситуации на рынке. Потребление стали в Китае, по прогнозам Капоферри, будет в перспективе расти, достигнув пика к 2020 году. Поэтому китайский спрос на ЖРС в краткосрочной перспективе должен восстановиться и пойти вверх, а после 2020 года КНР по этому показателю могут обогнать другие страны с новой рыночной экономикой, в частности, Индия.

По материалам Reuters, Commodity News, Platts, SteelGuru

Политика правительства в отношении прибывающих на лодках в надежде получения статуса беженцев не получила одобрения Высшего Суда страны, который на своем заседании поздно вечером в понедельник постановил приостановить возвращение 153 пассажиров судна, перехваченного австралийским пограничниками на пути к континенту.

Решение о приостановке возвращения действует до 4 часов вторника, либо до дальнейших распоряжений суда. Решение будет принято во вторник в 2 часа дня.

Ссылаясь на сообщения о том, что доставленные ранее к берегам родины - Шри-Лаки 41 человек, попытавшиеся достичь австралийского берега , предстанут перед шриланкийским судом как совершившие преступление, адвокат Джордж Ньюхаус (George Newhouse) указал, что 153 человека с другого судна «имеют право на рассмотрение их заявлений о предоставлении убежища в соответствии с австралийским законами».

Министр иммиграции не может просто перехватить их судно среди ночи и помочь им «исчезнуть», – сказал адвокат представителям австралийских медиа.

Сорок один человек, которые уже возвращены в Шри-Ланку австралийским официальными лицами, будут осуждены в соответствии со шриланкийским актом об иммигрантах и эмиратах, за их действия им может грозить тюремное заключение, об этом, по сообщениям прессы, заявил представитель шриланкийской полиции. Ранее австралийское правительство уверяло, что никакой угрозы преследования со стороны местных властей возвращённым на родину «людям с лодок» не грозит.

Саудовская Аравия, Бахрейн, Кувейт и Катар ведут переговоры с ОАЭ и Оманом об их вступлении в Валютный союз Совета сотрудничества арабских государств Персидского залива (ССАГПЗ). Страны—члены Валютного союза Совета сотрудничества надеются, что результаты этих переговоров позволят осуществить планы по введению единой валюты этого региона и созданию единого центрального банка в 2015 году.

Валютный союз ССАГПЗ начал свою деятельность в 2010 году, однако еще на предварительных стадиях обсуждения будущего объединения ОАЭ и Оман отказались от вступления в организацию. Окончательной целью Валютного союза должно было стать введение единой валюты халиджи и, соответственно, создание единого центробанка. Наименование «халиджи» вскоре отвергли, предложив в качестве замены распространенное в арабском мире название «динар». Первоначально единую валюту планировалось ввести в 2010 году, но технические трудности и разногласия между странами ССАГПЗ не позволили этим планам осуществиться. В 2013 году Саудовская Аравия подняла вопрос о необходимости ускорения процессов экономической и политической интеграции в регионе, однако Оман и ОАЭ вновь подтвердили свой отказ от участия.

Введение единой валюты может обеспечить дальнейший рост объемов взаимной торговли между государствами—членами ССАГПЗ, которые на сегодняшний день превышают $92 млрд, с ожидаемым ростом в 5% в течение 2014 года. Рост будет обеспечен снижением стоимости финансовых трансакций между странами—участницами ССАГПЗ. Напомним, именно высокая стоимость трансакций между странами ЕС простимулировала решение о введении евро в 2002 году. Инициаторы Валютного союза надеются, что введение единой валюты повысит привлекательность региональных рынков для иностранных инвестиций и укрепит политическую стабильность в регионе. Кроме того, это должно усилить международное влияние стран ССАГПЗ. По мнению арабских экспертов, союз смог бы занять одно место в экономической группе G20 по аналогии с ЕС. Ведь объемы производства шести стран—членов ССАГПЗ позволяют организации занять 13-е место в списке крупнейших экономик мира. В настоящее время из стран Совета сотрудничества в G20 представлена только Саудовская Аравия.

ОАЭ и Оман в вопросе о введении единой валюты останавливает ряд факторов. В первую очередь ожидаемая потеря гибкости валют, что в некоторых случаях может нанести урон отдельным экономикам стран—членов объединения. Препятствием на пути создания Валютного союза также является необходимость модернизации традиционных национальных законодательств стран—участниц ССАГПЗ и ломки некоторых культурных традиций. Особенности менталитета населения арабских стран исторически препятствовали объединениям во всех сферах: передача части суверенитета в экономическом секторе — трудное решение для каждого арабского государства. Наконец, тормозят экономическую интеграцию различные темпы инфляции в странах—членах ССАГПЗ. С введением единой валюты может начаться импорт инфляции, что не устраивает государства с относительно стабильным и невысоким уровнем цен.

Состояние еврозоны в последние годы побудило страны—члены ССАГПЗ пересмотреть некоторые аспекты плана интеграции. В частности, рассматривается возможность унификации финансово-бюджетной и кредитно-денежной политики всех государств Валютного союза и предоставления будущему центробанку организации более широких полномочий, чем ранее предполагалось. О подробностях процесса расширения союза пока не сообщается. Единственный комментарий о ходе переговоров несколько дней назад сделал министр финансов Кувейта Анас Халид аль-Салех: он заявил, что четыре члена Валютного союза продолжают продвигать идею объединения, но некоторые «технические моменты» требуют уточнения.

Компания "ВИСТ Групп", резидент Кузбасского Технопарка, приступила к работам по внедрению автоматизированной системы управления на одном из карьеров Северной Африки. Компьютерная программа будет рассчитывать оптимальные маршруты движения самосвалов.

Как пояснили корреспонденту Vsё42 в пресс-службе Кузбасского Технопарка, специалисты кемеровского офиса также принимают участие в проектировании системы диспетчеризации и будут контролировать начало её работы на карьере.

По словам гендиректора "ВИСТ Групп" Александра Бондаренко, сумма экспорта технологий в результате реализации проекта составит десятки миллионов рублей.

В какой именно из стран арабского Востока расположен карьер по добыче фосфатов – компания не может разглашать по условиям контракта, выигранного в 2013 году. Стоит отметить, что россияне обошли признанных лидеров рынка – компании из США, Канады и Австралии.

Благодаря внедряемой программе, на предприятии будут минимизированы простои оборудования, что позволит экономить ресурсы и повышать эффективность работы.

А в Кузбассе компания "ВИСТ-Групп", как сообщается, планирует реализовать проект по роботизации карьерных самосвалов. Это позволит запускать в работу без водителей "БелАЗы" грузоподъёмностью 130 тонн. Первые испытания данного технического решения состоялись в 2013 году на опытном полигоне. В настоящее время детали проекта прорабатываются.

Учёные пока что не могут предложить практических методов уничтожения и жёсткого мониторинга инвазивных видов в северных морях.

По мере повышения температуры арктических вод растёт риск, связанный с инвазивными морскими организмами, поступающими на Крайний Север вследствие увеличения числа проходящих здесь судов.

Но даже в условиях явно возросшего риска учёные, занимающиеся соответствующей проблематикой, не могут предложить эффективных методов ликвидации и жёсткого мониторинга инвазивных видов.

«Предотвращение появления потенциально инвазивных видов – вообще лучшее, что можно предпринять, поскольку если вид внедряется, избавиться от него получается крайне редко», – пишет в электронном письме из Австралии Крис Варе, проводивший исследование Музея Университета г. Тромсё по инвазивным видам на Шпицбергене.

Мониторинг новых инвазивных видов в Арктике, по его словам, представляет определённую проблему, поскольку полевые работы проводятся обычно летом, и при этом имеется необходимость в подводных исследованиях.

Высокая стоимость судов и судового времени также играют роль в этом вопросе.

В Норвегии мониторингом морских биологических видов в этом районе занимается Институт морских исследований. Если риск внедрения пришлых видов только растёт, финансирование мониторинга выросло незначительно, сообщил BarentsObserver’у старший научный сотрудник института Ян Сунде.

По его словам, государственное финансирование исследований увеличивается, когда институт может доказать, что тот или иной вид может оказать серьёзное влияние на экономику страны, а это не так просто.

Последствия вселения камчатского краба в Баренцево море, проведённого в 1960-х советскими учёными, демонстрируют, сколько времени может уйти на простое обнаружение того факта, что какой-то вид создаёт проблему для экологии.

В начале 1990-х рыбаки, хозяйственники и многие учёные видели в крабе в первую очередь ценный промысловый ресурс.

Но в 2000 году учёные, такие как Ян Сунде, уже открыто акцентировали внимание на том, какой ущерб наносит краб придонным организмам, когда из-за его вклинивания в пищевую цепочку другие виды просто исчезают.

В ближайшие годы подобных камчатскому крабу видов на Крайнем Севере должно стать больше.

Таяние арктических льдов также должно будет способствовать появлению новых инвазивных видов – вследствие расширения движения судов по Северному морскому пути, а также в связи с повышением интереса к новым ресурсам, говорится в новой работе учёных Смитсоновского центра исследований окружающей среды.

«Это свяжет две экосистемы, дав возможность для распространения биологических видов из Тихого, прежде всего, океана в Арктику, Атлантику», – сказал в интервью BarentsObserver’у Гуннар Сандер, специалист по арктическому льду из норвежского Полярного института.

Инвазивные организмы могут приехать в Арктику двумя основными путями: с балластными водами и на поверхности судовых корпусов, обрастающих в процессе эксплуатации.

В настоящее время Международная морская организация рекомендует менять балластную воду, заменяя воду из прибрежной зоны на воду из открытого океана. В США это обязательно, в большинстве стран мира нет.

Такая практика нацелена на предотвращение переноса инвазивных видов из одного прибрежного района в другой, но в ряде исследований было показано, что некоторые организмы это вполне переносят.

В 2011 году Варе участвовал в исследованиях под названием «Арктические безбилетники» на Шпицбергене, в рамках которых впервые был сделан акцент на движении судов как пути привнесения новых видов в европейскую часть Арктики. Было обнаружено, что организмы, собранные посреди океана, могут адаптироваться к условиям жизни в районе Шпицбергена.

Кроме того, учёные выяснили, что в случае с торговыми и туристическими судами низкие скорости и длительные стоянки способствуют более сильному биологическому обрастанию корпусов.

Некоторые корабельные компании применяют препятствующую обрастанию покраску, но та имеет свойство стареть и даже свежая не имеет стопроцентной эффективности.

Оживление судоходства на Крайнем Севере не единственный фактор прихода новых видов.

В ходе работ по «Арктическим безбилетникам» было установлено, что повышение температуры океана делает климат Шпицбергена более сходным с климатом других мест мира, и адаптация в северных водах для пришельцев происходит более успешно.

Условия для инвазивных видов становятся более благоприятными, но предсказать, какие из них окажут чрезмерное влияние на экологию, затруднительно из-за множества биологических факторов, связанных и с самими видами, и с новой для них средой обитания.

По словам Сунде, хотя прогнозировать и сложно, у ракообразных типа камчатского краба, адаптирующихся особенно легко, наилучшие шансы на выживание и преуспеяние в соседней экосистеме.

У краба-стригуна, отметил он, есть хорошие перспективы продвинуться в район Шпицбергена, поскольку он прочно утвердился в экосистеме Баренцева моря и прекрасно себя чувствует при низкой температуре.

По оценкам ряда учёных, в Баренцевом море биомасса краба-стригуна, впервые обнаруженного здесь в 1996 году, в десять раз превосходит биомассу камчатского краба.

У института, по словам Сунде, нет отдельной стратегии по мониторингу краба, поэтому нельзя с уверенностью говорить о том, как его присутствие повлияет на его нынешнюю среду обитания.

«Безусловно, краб-стригун уже стал важным элементом этой экосистемы, – сказал учёный. – И безусловно, на экосистеме это отразится, но мы пока не знаем как».

В Арктике, подчеркнул Сунде, вмешательство пришлых видов может оказаться более серьёзным, чем в других экосистемах, поскольку здесь меньше видов на каждом уровне пищевой цепочки: «Поэтому арктическая система особо уязвима: если изъять один какой-то вид, играющий в чём-то ключевую роль на трофическом уровне, изменится практически вся система».

ВОЗ совместно с Европейским респираторным обществом презентовала программу по ликвидации туберкулеза в 33 странах с низким уровнем заболеваемости. По планам экспертов, полного искоренения туберкулеза в данных странах удастся добиться к 2050 г. В основу программы легла первая фаза по снижению заболеваемости (менее 10 новых случаев на 1 млн. населения в год) - уровень должен быть достигнут к 2035 г. К 2050 г., планируется достичь полной ликвидации инфекции. Цель будет достигнута, если заболеваемость составит менее 1 случая в год на 1 млн. населения.

В официальном сообщении ВОЗ отмечается, что принципы программы были сформулированы экспертами из стран с низким бременем туберкулеза и скорректированы с учетом новой глобальной стратегии ВОЗ по борьбе с туберкулезом на 2016-2035 годы.

Наиболее важным специалисты считают ориентацию на уязвимые группы населения, в том числе мигрантов; проведение скрининга на активную и скрытую формы туберкулеза в группах риска; оптимизацию системы профилактики МЛУ-ТБ и поддержку глобальных программ по борьбе с туберкулезом. Еще одним важным фактором является финансирование научных исследований в области лечения и профилактики туберкулеза.

В первую очередь программа будет внедрена в Австралии, Австрии, на Багамских Островах, в Бельгии, Германии, Греции, Дании, Израиле, Иордании, Ирландии, Исландии, Италии, Канаде, Кипре, Коста-Рике, Кубе, Люксембурге, Мальте, Нидерландах, Новой Зеландии, Норвегии, ОАЭ, Пуэрто-Рико, Словакии, Словении, США, Финляндии, Франции, Чехии, Швейцарии, Швеции и Ямайке. Кроме перечисленных стран настоящая программа может быть полезной для государств, на территории которых уровень заболеваемости держится на уровне менее 10 случаев туберкулеза на 100 тыс. человек в год.

Согласно статистике, представленной ВОЗ, в указанных странах ежегодно фиксируется 155 тыс. новых случаев туберкулеза и 10 тыс. связанных с ним смертей.

Загадка исчезнувших шриланкийских беженцев, по крайней мере, с одного из двух морских судов, направлявшихся к берегам Австралии, выяснена — все пассажиры этого судна, в количестве 41 человека прибыли туда, откуда они отправились в путешествие.

Это было первой операцией по возвращению людей без легального статуса иммигрантов на их родину морским путем. Австралийский морской фрегат пограничной службы перевёз группу людей через Индийский океан обратно, откуда они прибыли. Пограничники, находясь в море, рассмотрели заявления пассажиров и определили, что находившиеся на корабле мигранты не являются беженцами, а их действия мотивированы экономическими причинами.

С октября 2013 года это была первая попытка шри-ланкийцев достичь берегов Австралии.

The Daily Telegraph сообщает, что теперь, по окончании операции, можно подтвердить информацию о том, что в конце июля одна лодка отчалила от берегов Шри-Ланки, но была перехвачена австралийским пограничным судном.

Правительство Австралии в последнюю неделю подверглось нападкам со стороны различных адвокатских групп, правозащитников, средств массовой информации за отказ от комментариев информации о том, что два морских судна, перевозящих в общей сложности около двухсот человек, достигли австралийских вод в районе острова Рождества.

Один из них, с сорока пассажирами на борту, на самом деле был остановлен более, чем за тысячу километров от острова Рождества, на полпути между Шри-Ланкой и Австралией.

Второй, со 153 пассажирами, отчаливший, как предполагается, от берегов Индии, также не достиг австралийской территории.

Aвстралия — страна не только кенгуру, но и наркоманов… Нация признана номером один в мире по количеству пользователей экстази, третьей — по применению метамфетамина, четвертой — по числу любителей кокаина. И количество людей в стране, регулярно употребляющих наркотики, продолжает расти. Таковы данные последнего отчёта ООН World Drug Report.

Причиной для наибольшего беспокойства называют растущее число зависимых от использования синтетических наркотических препаратов — опиоидов (кодеин и морфин), которые приобретаются либо по рецепту врача, либо на «черном» рынке. По количеству пользователей этих наркотических средств в отношении к численности населении страны, Австралия занимает второе место после США: 3,1–3,6% населения в возрасте от 15 до 65 лет относятся к числу постоянных пользователей, в основном, это — женщины.

Более десяти процентов населения трудоспособного возраста регулярно используют марихуану(1,9 миллионов, по данным 2010 года) — по этому показателю страна оказалась на седьмом месте в мире.

Президент фонда Australian Drug Law Reform Foundation Алекс Водак (Alex Wodak) считает, что растущий аппетит австралийцев на наркотики объясняется, с одной стороны, количеством наличных денег у молодёжи, считающей себя новым, более свободным и раскованным поколением, с другой стороны, — усугубляющейся ситуацией социального и экономического неравенства.

«Определённо, мы наблюдаем рост спроса на наркотики, что, скорее всего, диктуется экономическими и социальными условиями. Некоторые стали иметь больше денег, но и увеличилось число людей в группе „риска“, с высоким процентом безработицы, нерадужнымт перспективами в получении рабочих мест и отсутствием оптимизма»,-говорит Водак.

Он напоминает, что увеличение количества зависимых от наркотических препаратов повлекло увеличение количества смертей от их передозировки — в среднем, три летальных исхода ежедневно происходит по этой причине.

Исполнительный директор Австралийского национального комитета по проблемам наркотических препаратов Джино Вамбака (Gino Vumbaca) указывает, что разнообразие наркотиков и их доступность в настоящее время можно сравнить только с накрытым «шведским столом» для потребления молодым поколением. Также он обвиняет официальные органы в снижении бдительности и недостаточно жёстком подходе к борьбе с употреблением наркотиков,- это противостояние государственная система должна была выиграть еще десять лет назад.

Президент провёл рабочую встречу с Министром экономического развития Алексеем Улюкаевым.

В.ПУТИН: Алексей Валентинович, знаю, что завершена работа по созданию Агентства кредитных гарантий.

А.УЛЮКАЕВ: Именно так, да.

В.ПУТИН: Попрошу поподробнее рассказать об этом – первое.

И второе: на одной из наших последних встреч с коллегами, которые работают в экономическом блоке Правительства, с участием председателя Центрального банка, Вы говорили о том, что результаты пока скромные по экономике, но в целом они даже чуть-чуть лучше ожидаемых. Здесь хотелось бы тоже Вас послушать и поподробнее поговорить на эту тему.

А.УЛЮКАЕВ: Во-первых, об Агентстве кредитных гарантий.

Правительство в начале года приняло соответствующие решения, были выделены бюджетные средства – 50 миллиардов. Мы прошли в ускоренном ритме за три месяца все процедуры: лицензирование, формирование, бизнес-план, стратегия, набор соответствующих проектов. 30 июня агентство заработало, заключены соглашения с крупнейшими нашими банками, которые работают в области предоставления кредитов малому и среднему бизнесу. Это Сбербанк, это ВТБ-24, это Газпромбанк, Россельхозбанк. И 30 июня были выданы первые гарантии и контргарантии.

Имеется в виду, что Агентство кредитных гарантий достраивает всю систему тех агентств, которые у нас имеются, на уровне регионов. Они сейчас работают практически во всех регионах Российской Федерации, но они могут давать только поручительство, это не банковская форма. Тем не менее примерно 120 миллиардов рублей поручительства составили в портфеле этих агентств, они выдали примерно 250 миллиардов рублей кредитов на приемлемых для малого и среднего бизнеса условиях.

Мы в этом году только через Агентство, федеральную структуру, дадим дополнительно 50 миллиардов гарантий, за четыре года – порядка 350 миллиардов кредитов под эти гарантии будут выданы. Примерно триллион рублей дополнительных кредитов малому и среднему бизнесу будет выдано. Причём мы хотели бы сконцентрироваться прежде всего на инвестиционных кредитах. Сейчас первые гарантии – это 5–7 лет, это проекты на 200–300 миллионов рублей, которые, как мы надеемся, будут и в сельском хозяйстве, и в пищевой, и в лёгкой промышленности, в деревообработке, машиностроении, в инновационных сферах. Мне кажется, очень хороший результат, и он как раз будет работать на изменение общей картины в экономике.

Вы тоже упомянули – первые полгода этого года завершились, мы имеем результаты чуть лучше, чем прогнозировали, именно «чуть». Конечно, хотелось бы иметь более серьёзный отрыв. Тем не менее самый главный наш показатель, валовой внутренний продукт, вырос на 1,1 процента. Это пока предварительные оценки, Росстат потом уточнит показатели, но думаю, что они несильно будут отличаться.

Причём поквартально есть некоторый рост: у нас 0,9 – первый квартал, и 1,2 – второй квартал. Это по итогу примерно на 0,2 лучше, чем мы прогнозировали на этот период, и на такую же величину, примерно 0,2, лучше, чем мы проходили прошлый год.

Ещё лучше картина в области промышленности. В этом году у нас промышленность становится главным локомотивом роста. У нас по промышленному производству рост за полгода – 1,8, то же самое поквартально: первый квартал – 1,1, второй – 2,5 процента, причём внутри промышленности мы тоже видим довольно позитивную тенденцию: обработка идёт лучше, чем добыча. У нас по обрабатывающей промышленности за полгода – 3,3, опять же по кварталам, если посмотрим, начинали – 2,4 в первом квартале, сейчас вышли за четыре: 4,1 по второму кварталу. Всё это очень неплохо. Конечно, нужно понимать, что здесь отразилось изменение курсовых соотношений, то есть издержки для наших производителей стали меньше, соответственно, они выигрывают конкуренцию и за экспортные рынки. У нас улучшился экспорт по металлам, по удобрениям, по продуктам химии и нефтехимии, и внутри импорт меньше, импортозамещение пошло. Если мы подхватываем эту тенденцию своими какими-то дополнительными мерами, получаем результат. Результат в области обработки таков.

Надеюсь, что сказываются также и те меры, которые мы принимаем в области снижения издержек через регулирование тарифов. У нас, как Вы помните, нулевой рост по тарифам по железной дороге уже с января и по тарифам для электрических сетей и газоснабжению для промышленных потребителей – с июля. Это значит одновременно, что тенденция по инфляции тоже становится более управляемой. Мы, видимо, прошли высшую точку роста инфляции – на 7,6 [по отношению] к концу июня прошлого года. Мы надеемся, что выше этого скорее всего не пойдёт и будет некоторое снижение инфляции. Лучше ситуация стала с точки зрения платёжного баланса, лучше торговый баланс, лучше текущий счёт платёжного баланса, крепче рубль, чем мы предполагали. Это даёт нам основание, видимо, для пересмотра прогноза. Формально мы этот прогноз будем пересматривать ближе к сентябрю, когда в соответствии с графиком Правительство должно вносить прогноз и проект бюджета в Государственную Думу. Но уже сейчас можно сказать, что у нас будут лучше, видимо, показатели по нашей конъюнктуре, в том числе по нефтяной конъюнктуре, по курсу рубля, а самое главное по промышленному производству и по валовому внутреннему продукту.

Я напомню, что мы за последний год четырежды снижали свой прогноз и наконец-то, впервые наверное, будем повышать. Хотелось бы, конечно, чтобы эта тенденция продолжилась и в дальнейшем, но я думаю, что меры экономической политики, в том числе в области малого и среднего бизнеса, с чего мы начали сегодняшний разговор, они в этом направлении будут работать.

В.ПУТИН: И в этой связи очень важный вопрос. Мы неоднократно на рабочем уровне обсуждали различные меры стимулирования развития экономики, разогрева экономики с учётом позитивных – скромных, но всё-таки позитивных – тенденций. Думаю, что сейчас нет уже никакой необходимости говорить о каком-то изменении бюджетного правила. Что касается проектного финансирования – да. Ну а здесь, мне кажется, нужно уже как-то исходить из того, что Правительство в целом должно быть известным гарантом тех решений, которые ранее принимались и соответствующим образом будут исполняться. На этот счёт были большие дискуссии. Посмотрим, давайте не будем спешить со всеми этими возможными вариантами. Пока будем работать в тех условиях, о которых мы договорились раньше.

А.УЛЮКАЕВ: Владимир Владимирович, мы работу по проектному финансированию рассматривали не как меру стимулирования экономического роста, а как расшивку узких мест в предложении прежде всего снять ограничения по инфраструктуре транспорта, энергетики в долгосрочных проектах, потому что главное для нас сейчас – это, конечно, снизить издержки, упростить путь от производителя к потребителю, и эти узкие места, бутылочные горлышки так называемые, раздвигать и решать общеэкономические задачи.

В.ПУТИН: Это и будет расшивать экономику и будет стимулировать развитие.

А.УЛЮКАЕВ: Абсолютно так.

В.ПУТИН: Как складываются наши отношения с международными организациями?

А.УЛЮКАЕВ: Они, несмотря на известные трудности политического характера, развиваются довольно позитивно. Я имел встречу с генеральным директором Организации экономического сотрудничества и развития господином Гурриа. И мы обсуждали широкий круг вопросов, несмотря на то что формальная процедура вступления России в ОЭСР «заморожена» по известным обстоятельствам, мы договорились, что мы тем не менее работаем на экспертном уровне. Мы исходим из того, что эта работа нужна не Организации экономического сотрудничества и развития, не странам – членам этой уважаемой Организации, это нужно нам.

Улучшение в области корпоративного управления и государственного управления, в области антимонопольного законодательства и содействия конкуренции, экологические законы, лучшая лабораторная практика, наилучшие доступные технологии, повышение производительности труда – это всё в наших интересах. А Организация экономического сотрудничества и развития будет предоставлять нам дополнительную экспертизу. У нас есть рабочий план этой деятельности. И мы надеемся, что довольно активно будем в этом направлении работать.

Кстати говоря, эксперты Организации экономического сотрудничества и развития, может быть, менее ортодоксально смотрят на проблему использования фискальных стимулов. Они говорят, что можно всё-таки немножко использовать нефтегазовые доходы, для того чтобы вкладываться опять-таки в довольно узконаправленные сектора, такие как образование, активная политика занятости, инновации и развитие инфраструктуры.

В.ПУТИН: Мы будем иметь это в виду и в нашей экономической политике, безусловно, я с Вами согласен. Мы, собственно говоря, отчасти так и делаем, имея планы по использованию ФНБ для развития инфраструктуры. По сути дела, это оно самое.

А.УЛЮКАЕВ: Абсолютно точно.

В.ПУТИН: И эти средства достаточно большие, серьёзные. Нужно только, чтобы своевременно и качественно эти проекты были подготовлены.

А.УЛЮКАЕВ: В общем объёме средств ФНБ сейчас примерно 420 миллиардов рублей определены по проектам, которые прошли все необходимые стадии подготовки. Мы готовим комплексное обоснование, оцениваем соответствующие риски, потом готовим паспорт проекта, и уже потом принимает Правительство решение о возможности финансировать. Эти первые средства здесь зафиксированы. Пока ещё финансирование не пошло практически, но я думаю, что уже в текущем третьем квартале, по крайней мере по двум проектам: один в области железнодорожного сообщения, другой в области информационных технологий, так называемая ликвидация цифрового неравенства, – [работы] начнутся, уже в этом году, мы рассчитываем на эту работу.

В.ПУТИН: Хорошо. Алексей Валентинович, как Вы оцениваете перспективы всё-таки по инфляции к концу года? Я понимаю, что ЦБ за это в основном отвечает, но он совместно с Правительством работает.

А.УЛЮКАЕВ: Мне кажется, мы выходим, уже вышли на траекторию постепенного снижения. Наверное, уже июль покажет неплохой результат, потому что у нас же обычно повышение тарифов коммунального хозяйства привязано к 1 июля в большом количестве регионов. Этого скачка не будет. Это первое.

Второе. Поскольку в нашей корзине по индексу потребительских цен 38 процентов составляют продовольственные товары, очень важна глобальная продовольственная и наша внутренняя продовольственная ситуация. Она больших беспокойств не вызывает сейчас. И по сообщениям Министерства сельского хозяйства, ожидается урожай на уровне примерно 97–98 миллионов тонн, это неплохо совсем.

В.ПУТИН: Хорошо.

А.УЛЮКАЕВ: Поэтому мы ожидаем, что здесь и эта составляющая будет неплохо работать.

Кроме того, то изменение курсовых соотношений, которое произошло в феврале и в марте, наполовину уже отыграно в обратную сторону. То есть результат так называемого эффекта переноса, когда ослабление, девальвация национальной валюты ведёт к ускорению инфляции, которую действительно мы имели в последние 2–3 месяца, наверное, уже завершается или завершился, и теперь мы ожидаем постепенного снижения инфляции. Наверное, конечный результат можно будет оценить в диапазоне от 6 до 6,5 процента по индексу потребительских цен, что, конечно, цифра довольно большая. Но, учитывая инерционность нашей экономики, сам по себе факт снижения, а в прошлом году у нас было 6,5, поэтому снижение весьма вероятно, уже является, наверное, хорошим сигналом для всех экономических агентов.

В.ПУТИН: Согласен.

У нас положительное сальдо торгового баланса? Сколько?

А.УЛЮКАЕВ: У нас весьма положительное сальдо.

В.ПУТИН: Оно подросло немного?

А.УЛЮКАЕВ: Оно существенно подросло, у нас существенно подрос текущий счёт.

В.ПУТИН: Текущих операций?

А.УЛЮКАЕВ: Счёт текущих операций порядка 40 миллиардов долларов за четыре месяца текущего года. Это существенно лучше, чем было в прошлые периоды. Так что в этом смысле тоже ситуация не вызывает большого беспокойства.

К сожалению, по-прежнему у нас довольно негативные результаты по сальдо капитального счёта. Чистый отток частного иностранного капитала у нас порядка 80 миллиардов долларов, это в основном результаты первого квартала, когда большое количество депозитов – и домашних хозяйств, и бизнеса – были переоформлены, переведены в валютные депозиты или даже просто в наличную иностранную валюту, это примерно 20 миллиардов долларов.

В.ПУТИН: То есть, по Вашим оценкам, они никуда не ушли, просто переведены из рублей в иностранную валюту?

А.УЛЮКАЕВ: Они остались, безусловно, в экономике, но статистика ведётся не по принципу резидентства, а по принципу валюты номинации. Поэтому с этой точки зрения произошёл отток капитала, фактически эти средства находятся у населения и бизнеса.

В.ПУТИН: У нас в прошлом году положительное сальдо торгового баланса было сколько?

А.УЛЮКАЕВ: Порядка 170 миллиардов долларов, в этом году оно будет больше, в основном за счёт того, что экспорт не сильно изменится, а вот импорт будет существенно ниже. Поэтому мы ожидаем существенного увеличения сальдо торгового баланса.

Обычно капитальный счёт и текущий счёт находятся между собой в такой противофазе. Когда увеличивается положительное сальдо текущего счёта, как правило, возникает некоторый отток капитала. Поэтому они между собой находятся в большем или меньшем балансе. Но всё-таки мы должны принимать меры, которые стимулировали бы приток капитала, принятие решений инвесторов и внутренних, и внешних относительно инвестиций в российскую экономику.

Но мы сейчас видим, что на фондовом рынке немножко лучше ситуация, начиная со второй половины апреля улучшаются эти позиции. И в целом мы рассчитываем, что, наверное, мы не сможем перейти в положительную область во втором полугодии в части чистого оттока частного в основном капитала, он немножко продолжится, но будет незначительным по величине.

В.ПУТИН: Какой у нас сейчас объём инвестиций? Объём [иностранных] инвестиций в российскую экономику?

А.УЛЮКАЕВ: У нас в прошлом году был третий в мире объём иностранных инвестиций – в российскую экономику.

В.ПУТИН: После США и Китая, да?

А.УЛЮКАЕВ: Порядка 80 миллиардов долларов. В этом году он будет, наверное, меньше по двум причинам: потому что у нас нет такой большой разовой сделки, как это было в прошлом году с Роснефтью, и по тем причинам, о которых мы уже говорили, – ухудшение капитального счёта в конце первого – начале второго квартала. Но всё-таки, безусловно, величина будет довольно большая. Думаю, что она будет измеряться тоже десятками миллиардов долларов.

Россия > Финансы, банки > kremlin.ru, 7 июля 2014 > № 1116308 Алексей Улюкаев

Британские инвестиции были благом для Австралии, поскольку континент «был незаселен» до прибытия британцев, сказал австралийский премьер-министр.

Выступая с речью на открытии конференции в Мельбурне, премьер министр Тони Эбботт ответил на вопрос о важности иностранных инвестиций в жилищный сектор страны и значении таких инвестиций для экономического роста. Он указал, что не представляет Австралию без иностранных инвесторов, которые, следуя основному принципу экономики страны, всегда будут пользоваться поддержкой. Видимо, желая подчеркнуть сказанное, премьер министр отметил, что само существование страны обязано «иностранным инвестициям британского правительства в незаселенную или, едва в те времена заселенную, Большую Южную Землю».

Фраза Тони Эбботта вызвала большой публичный резонанс, председатель комиссии по делам аборигенов при премьер-министре Уоррене Мандине (Warren Mundine) назвал замечание Эбботта о британских инвестициях «очень глупым комментарием на очень простой вопрос». Сенатор — аборигенка Нова Перис (Nova Peris), посчитала слова премьер-министра " очень оскорбительными и несоответствующими действительности. В официальном заявлений сенатор Перис назвала британскую колонизацию «оккупацией», подчеркнув, что современные иностранные инвестиции можно «… пропагандировать без использования нетактичных утверждений со стороны премьер-министра».

Социальный комментатор, представитель одной из общин австралийских аборигенов, Люк Пирсон (Luke Pearson) , обвинил Тони Эбботта в намерении «переписать историю»: «Британия инвестировала в Австралию так же, как грабитель банка инвестирует в огнестрельное оружие и мешок для награбленного».

Акция протеста началась в 12 часов у здания Таун-холла в центре Сиднея. Собравшиеся размахивали флагами различных профсоюзов страны и выставили лозунги против сокращений в федеральном бюджете в области здравоохранения и расходов на социальное обеспечение.

Лидер партии зеленых, Кристина Милн заявила австралийским журналистам, что протест был вызван урезанием расходов правительства на социальные нужды. Это, в частности, относится к введению 7 долларовой доплаты при посещении врача, изменением в области пособий по безработице, дерегулированием платы за учебу в университете и повышением пенсионного возраста.

Сенаторы должны прислушаться к мнению людей и заблокировать подобные положения нового бюджета, - заявила Кристина Милн

Угольная яма

Цены на коксующийся уголь стабилизировались на низком уровне

/Rusmet.ru, Виктор Тарнавский/ В конце июня на мировом рынке коксующегося угля определились цены на третий квартал. Компании Anglo American и Nippon Steel & Sumitomo Metal Corp заключили базовое соглашение, в соответствии с которым стоимость «твердого» австралийского материала в ближайшие три месяца составит $120 за т FOB – столько же, сколько и во втором квартале.

Достижению этого компромисса предшествовали достаточно долгие переговоры, в ходе которых как поставщики угля, так и их клиенты в металлургической отрасли не без оснований рассчитывали на некоторое изменение сложившегося на рынке баланса в свою пользу.

Так, в частности, Anglo American в середине июня ожидала заключения контракта на уровне $122-123 за т FOB Австралия, что примерно соответствовало уровню июльских соглашений, подписанных BHP Billiton Mitsubishi Alliance (BMA) – крупнейшим в мире экспортером коксующегося угля. Это австралийско-японское совместное предприятий в июле будет поставлять «твердый» коксующийся уголь по $123 за т FOB.

Ожидания поставщиков базировались, в первую очередь, на некотором сокращении объема предложения на мировом рынке. Низкие цены на коксующийся уголь, установившиеся еще в конце первого квартала, сделали добычу этого сырья невыгодным для ряда компаний. Так, у ведущих североамериканских поставщиков себестоимость «твердого» коксующегося угля оценивается в $140-150 за т. Нерентабельными на данный момент являются и ряд австралийских шахт. В последние несколько месяцев несколько американских производителей заявили о закрытии угледобывающих предприятий, а австралийские компании стараются снизить долю коксующегося угля в объеме поставок в пользу более выгодного для них энергетического.

Тем не менее, в той же Австралии продолжается ввод в строй новых мощностей. По оценкам национального бюро ресурсов (BREE), в 2014/2015 финансовом году (июль/июнь) экспорт коксующегося угля составит около 180,5 млн. т против около 175 млн. т в предыдущем периоде. При этом, прошлогоднее увеличение спроса на этот материал на мировом рынке сменилось спадом. Китай в этом году сократил внешние закупки коксующегося угля вследствие расширения собственного производства. В Индии, покрывающей порядка 65% потребностей в данном сырье за счет импорта, упали темпы роста производства стали.

Цены на «твердый» австралийский коксующийся уголь на спотовом рынке после более чем 20%-ного падения в первом квартале уже более трех месяцев подряд не выходят за пределы интервала $110-120 за т FOB Австралия. При этом, во второй половине июня они опустились практически к его низшей границе. Перспективы на июль выглядят также не слишком обнадеживающими для поставщиков. Как ожидается, Китай будет и дальше уменьшать импорт, поэтому цены по-прежнему останутся под давлением. По прогнозу BREE, средний уровень цен в 2014 году не превысит $123 за т FOB, таким образом, подорожание угля во втором полугодии выглядит маловероятным.

Как отмечают аналитики, на мировом рынке коксующегося угля в настоящее время идут процессы концентрации. Долгосрочное падение котировок заставляет производителей с высокой себестоимостью (как правило, это некрупные компании) выходить из игры, в то время как гиганты, наоборот, увеличивают долю рынка. При этом, ведущие корпорации менее чувствительны к низким ценам и поэтому вряд ли будут предпринимать какие-либо меры, направленные на выправление рыночного баланса. Если в ближайшие месяцы не произойдет каких-либо природных катастроф наподобие наводнения на востоке Австралии зимой 2010 года, мировые цены на коксующийся уголь останутся невысокими не только в текущем, но и в следующем году.

Всемирная организация здравоохранения (ВОЗ) совместно с Европейским респираторным обществом презентовала программу по ликвидации туберкулеза в 33 странах с низким уровнем заболеваемости. По планам экспертов, полного искоренения туберкулеза в данных странах удастся добиться к 2050 году.

В основу программы легла первая фаза по снижению заболеваемости (менее 10 новых случаев на 1 млн населения в год). Данный уровень должен быть достигнут к 2035 году. В дальнейшем, к 2050 году, планируется достичь полной ликвидации инфекции. Эта цель будет считаться достигнутой, если заболеваемость составит менее 1 случая в год на один миллион населения.

В официальном сообщении ВОЗ отмечается, что принципы программы были сформулированы экспертами из стран с низким бременем туберкулеза и скорректированы с учетом новой глобальной стратегии ВОЗ по борьбе с туберкулезом на 2016-2035 годы.

Наиболее важным специалисты считают ориентацию на уязвимые группы населения, в том числе мигрантов; проведение скрининга на активную и скрытую формы туберкулеза в группах риска; оптимизацию системы профилактики МЛУ-ТБ и поддержку глобальных программ по борьбе с туберкулезом. Еще одним важным фактором является финансирование научных исследований в области лечения и профилактики туберкулеза.

В первую очередь программа будет внедрена в Австралии, Австрии, на Багамских Островах, в Бельгии, Германии, Греции, Дании, Израиле, Иордании, Ирландии, Исландии, Италии, Канаде, Кипре, Коста-Рике, Кубе, Люксембурге, Мальте, Нидерландах, Новой Зеландии, Норвегии, ОАЭ, Пуэрто-Рико, Словакии, Словении, США, Финляндии, Франции, Чехии, Швейцарии, Швеции и Ямайке. Кроме перечисленных стран настоящая программа может быть полезной для государств, на территории которых уровень заболеваемости держится на уровне менее 10 случаев туберкулеза на 100 тыс. человек в год.

Согласно статистике, представленной ВОЗ, в указанных странах ежегодно фиксируется 155 тыс. новых случаев туберкулеза и 10 тыс. связанных с ним смертей.

Швейцария перестала быть европейским налоговым раем для крупного бизнеса.

Берн и Брюссель договорились об отмене специального налогового режима, который действовал на территории Швейцарии с 2005 года.

Евросоюз и Организация экономического сотрудничества и развития (ОЭСР) с самого начала не готовы были мириться и всячески критиковали страны, которые предлагают слишком благоприятные налоговые условия. На протяжении девяти лет между представителями швейцарской экономической системы и ЕС велась настоящая «война», конец которой был положен 1 июля 2014 года, пишет Наша Газета.

Стороны заявили, что найден компромисс, на деле же Швейцария «сдалась» и согласилась на отмену всех специальных налоговых льгот для юридических лиц в стране.

Напомним, претензии со стороны ЕС вызывали низкие налоги для холдингов и других иностранных компаний, центральные офисы которых расположены в этой альпийской стране. Естественно, такой выгодный налоговый климат привлекал в Швейцарию множество крупных европейских компаний, а их «родные» страны теряли крупных налогоплательщиков.

В официальном пресс-релизе говорится, что Федеральный совет страны намерен отменить действующие льготы и установить новые правила налогообложения для юридических лиц, которые будут соответствовать нормам, принятым Брюсселем. В ответ на это, страны Евросоюза должны будут отказаться от всех тех экономических ограничений, которые применялись по отношению к Швейцарии.

Изменение налоговой системы могут заставить некоторые иностранные компании покинуть Швейцарию, ведь «жизнь» в стране для них заметно подорожает. Чтобы этого не произошло, правительство планирует внедрить «евросовместимые» привилегии для фирм, получающих доход от эксплуатации прав интеллектуальной собственности (licence box). В этом случае обычные доходы компании будут облагаются налогом на прибыль в размере 6%, а доходы от использования прав интеллектуальной собственности - по ставке 1,2%.

Заброшенный дом в Австралии выставлен на аукцион по стартовой цене $1,2 млн.

25 лет в этом доме не жил ни один человек, кроме сквоттеров, и все стены здания изнутри покрыты граффити.

Заброшенный дом в пригороде Сиднея Лейхардте будет продан на аукционе по стартовой цене $1,2 млн. Ожидается, что стоимость восстановления здания для будущего покупателя составит от $300 000 до $500 000, передает портал Daily Mail.

Несмотря на плачевное состояние постройки, агент по продаже Джонатан Хаммонд утверждает, что интерес со стороны потенциальных покупателей в течение восьми дней размещения объявления можно назвать беспрецедентным. «У нас было 54 группы из двух-четырех человек, которые приходили посмотреть объект. И свыше 4 000 человек уже просмотрели объявление онлайн», - говорит он.

Дом был построен в 1800-е годы. Общая площадь объекта составляет 360 кв.м. Постройку отличает фасад в викторианском стиле.

Напомним, совсем недавно в этом же городе была продана полуразрушенная деревянная лачуга за колоссальную цену.

Русских по-настоящему можно узнать только здесь

Прощальное интервью

Беседа с Адой Филип-Сливник — бывшим послом Республики Словения в России с 2009 по август 2013 г.

Корреспондент: Ваше превосходительство, поделитесь, под занавес Вашей долгой миссии в качестве посла в России, впечатлениями о стране пребывания...

Посол: Это не первая и не вторая моя московская история... Мой муж был журналист, корреспондент газеты «Борьба», его направили в Москву, я приехала с ним, тогда еще совсем молодая. Была осень 1982 года, мрачное время, последний год правления Брежнева. Муж привез меня в квартиру и признался, что еще не все рассказал мне о предстоящей жизни... Сказал, что мне еще придется познакомиться с тараканами. Я не знала, что это такое. Потом я быстро адаптировалась к московской жизни, стояла в очередях, заводила друзей. В общем, это были хорошие годы, хотя и трудные. Нам платили мало денег в валюте, «Березка» была для нас недоступна, так что мы жили как все москвичи того времени. Уровень жизни в Югославии тогда был значительно выше. У вас же во всем был дефицит.

Корр.: Как вы думаете —с расширением Евросоюза будут ли развиваться какие-то новые интегральные проекты в бывшей Югославии —через Брюссель?

П.: Думаю, что нет, вряд ли. Хорватия вступила в ЕС, Сербия стоит на пороге, перед ними сейчас трудная задача — пройти весь этот путь интеграции… Евросоюз осуществляет экономически обусловленные проекты.

Корр.: Но есть же большие инфраструктурные, транспортные проекты, например: реконструкция дорожной сети, скоростные железнодорожные маршруты…

П.: Да, конечно; это есть. Через Словению идет так называемый пятый транспортный коридор, Барселона — Киев, будет, конечно, вестись реконструкция железных дорог; но все это делается не как какие-то особые «постюгославские» проекты. Такой задачи просто никто не ставит. Каждая страна строит свои участки этих магистралей, все в этом заинтересованы.

Корр.: Кстати, что Вы можете сказать о газопроводе «Южный поток», согласования по которому практически завершены. Словения в нем активно участвует. Насколько я понимаю, ЕС к этому относится без особенного энтузиазма, даже несколько напряженно...

П.: Может быть, и напряженно. Но позиция Евросоюза состоит в том, что, с одной стороны, Европа нуждается в газе, в расширении его поставок, и, с другой — в диверсификации этих поставок. В соответствии с третьей корзиной Европейской энергетической Хартии, Евросоюз озабочен тем, чтобы появлялись новые источники, но не желает допускать монополизма никаких партнеров, чтобы была прозрачная и разветвленная структура поставок и транспортировки газа.

Корр.: Кстати, в России к этой «корзине» относятся довольно нервно.

П.: Тут, скорее, взаимное недопонимание, отчего и возникает напряженность. В конце концов, все хотят честных, понятных, стабильных торговых отношений, не обременённых никакими другими обстоятельствами. Мы покупаем газ — и ничего, в данном случае, кроме газа. Никаких других обязательств, это естественное желание Евросоюза. Чтобы были новые маршруты и новые поставщики газа. Европа не хочет быть зависимой; но я думаю, что какой-то компромисс будет достигнут. Уже три члена Евросоюза участвуют в этом проекте «Южный поток» — Болгария, Венгрия, Словения. Еще и Хорватия теперь член ЕС, но через нее газопровод не пойдет; туда планируется ответвление, как и в Австрию. Напрямую труба пойдет через Болгарию, Венгрию, Словению и дальше в Италию.

Корр.: А что Вы думаете о нынешнем кризисе? Как, по-вашему, виден «свет в конце тоннеля»?

П.: Я в принципе оптимистка; в конце концов, кризис когда-нибудь кончится. Но вот когда? Нас критикует Брюссель; нам необходимо провести какие-то трудные реформы, потому что их слишком долго не делали, откладывали на потом... У нас шел активный рост: либо на старых достижениях, либо на кредитах, но без структурных реформ. Теперь пришло их время. У нас еще осталось слишком много социализма. Образование, здравоохранение, все у нас было бесплатно; гарантирован ранний выход на пенсию. В девяностые годы многие ушли на пенсию, потому что для женщин пенсионный возраст у нас был 50 лет. Теперь же пенсионеров стало слишком много. Одна моя подруга уже 15 лет получает пенсию и, конечно, работает: продает косметику, хорошо зарабатывает. И таких вот работающих пенсионеров очень много. А пенсии у нас, по сравнению с русскими, высокие. Сколько ты платил в Пенсионный фонд, столько и получишь. Правда, есть проблема, с теми, кто работал в федеральных организациях (например дипломаты), с ними сложности, трудно собрать документы, получить из Белграда... Гарантии, оставшиеся от социализма, плюс гарантии, приобретенные со вступлением в ЕС, — это ведь должно было когда-то кончиться. От бизнеса, от политиков, от всего народа требуется больше трезвости и реалистичности. Реформы всегда — это политический процесс. Одни интересы, другие, иногда противоположные, их проводят различные партии. Сейчас столкнулось много интересов, и возник такой долгий политический кризис. Общество отчетливо разделилось почти пополам: левые и правые партии. То, что поддерживают одни, невыгодно другим. Левые требуют как можно больше государственной поддержки, правые — как можно меньше. К сожалению, возможно, все это время мы слишком прислушивались к нашим профсоюзам. Их требования часто не соответствовали экономическим возможностям страны. Можно сказать, что профсоюзы, в известном смысле, правили страной. Если делалось что-то не так, как они хотели, они угрожали вывести людей на улицы. И выводили. Помню, еще в девяностые годы на демонстрацию вышли старые революционерки, ветераны коммунистической партии, с требованием поднять пенсии. Была зима, и они митинговали в шубах. Это было смешно: у нас южная страна, шуба — не как в России — необходимый тип одежды, у нас шуба — признак очень состоятельных людей. Было очень смешно; акция произвела противоположный эффект. С тех пор пенсионеры старшего поколения больше не протестовали на улицах.

Корр.: Что вы считаете самой успешной частью своей миссии посла в России?

П.: Трудно сказать. Я думаю, человеческие отношения. Это я поставила бы на первое место. У нас появилось много друзей Словении, и не только в Москве. Завязались отношения с Подмосковьем и даже с футбольными командами. Малаховка, Чехов, Кострома, Калуга... Я во всех этих городах и поселках бывала. Филологов-словенистов объединяли, собирали, бизнесменов постоянно приглашали, они уже привыкли ходить в наше посольство. Все постепенно поняли, что посольство, оказывается, не только бюрократическое учреждение, оно может быть полезно и для контактов с русскими партнерами. Мы звали всех: приезжайте к нам.

Корр.: Это очень хорошая формула: посольство должно быть полезно людям. Сколько я куда ни ездил, в посольства никогда не обращался.

П.: В посольствах никогда не были?! Понятное дело. Я тоже не ходила! Это обычно так и есть. Но мы хотели это изменить. Постепенно наши компании, типографии, турфирмы привыкли проводить здесь свои презентации. Особенно компании, которые здесь имеют своих представителей. И знаете: если посольство приглашает своих русских партнеров, тем тоже бывает интересно прийти, даже на высшем уровне.

Корр.: А бывало так, что из этих встреч в посольстве возникал какой-то интересный проект?

П.: Точно я не могу сказать, это не измеришь и не вставишь в отчет, но я знаю, что многие здесь начали свои знакомства, деловые контакты, и теперь хорошо работают. Это не какие-то грандиозные проекты; но я многих познакомила, даже они сами об этом забыли. То же и в культурной сфере — с издательствами, университетами, архивами, библиотеками. Например, с Библиотекой иностранной литературы, с госпожой Екатериной Гениевой, мы осуществляем грандиозный проект «Библиотека словенской литературы». Уже вышло несколько книг наших прозаиков. А как это начиналось? К нам зашла госпожа Гениева, она собиралась в Рим. Я ее спросила: может быть, вы по дороге заедете к нам в Любляну? Она поехала, познакомилась с множеством наших интеллектуалов. И уже через восемь месяцев в их издательстве «Рудомино» вышла первая книжка — представляете? Началось многолетнее сотрудничество. И книги эти очень тепло были встречены. А теперь издатели и в других странах начали интересоваться нашими писателями. Для того чтобы писатель из малой страны стал европейски известным, его должны перевести хотя бы на один великий европейский язык. Например, на русский. Так что знакомство с госпожой Гениевой было очень удачным.

Корр.: И нас с Фондом Гайдара Екатерина Юрьевна увлекла Словенией, в прошлом году мы дважды посещали вашу страну, которую так любил наш друг Егор Гайдар. Вручали нашу Карамзинскую медаль «Вестника Европы» замечательному человеку Саше Славецу...

П.: Да, его семья уже не первое поколение поддерживает Русскую часовню, поставленную русскими военнопленными в 1915 году на месте гибели их товарищей под лавиной, на перевале Вршич.

Корр.: Мы были там. Это удивительное, с такой трогательной заботой сохраняемое место. И памятник русским солдатам, погибшим здесь. А вокруг горы, леса, снежные вершины, синее небо…

П.: Эта часовня, восстановленная и реставрированная, стала символом словенско-русских братских отношений. Теперь там бывают самые высокие российские гости; русские туристы едут туда поклониться русским могилам, находящимся так далеко от родины. Каждый год в конце июля там собираются первые лица нашего государства — Президент, Премьер, Председатель парламента... И в этом году тоже.

Корр.: И такое большое историческое дело долгие годы поддерживала одна семья бескорыстных словенских людей...

П.: В вашей стране к Словении все относятся очень доброжелательно. В нашей — тепло относятся к России. Это самое главное. В несколько раз вырос поток туристов, деловые отношения становятся широкими, захватывают разные регионы. Я ведь много ездила по России, побывала во многих областях, помогала нашим и вашим бизнесменам. Через человеческие контакты, установившееся между людьми доверие, начинаются и большие дела.

Корр.: Вернемся к Вашей жизни. А Ваша вторая командировка в Москву, —с какими чувствами Вы сюда возвращались?

П.: Это был драматический для России 93-й год, у нас возникло новое словенское государство. Здесь впервые открывалось наше посольство. Мы с одной сотрудницей приехали сюда, занимались организационной работой, потом приехал первый посол... Я здесь тогда проработала полтора года. В девяносто шестом году я занималась открытием посольства в Словакии.

Корр.: Уже как посол?

П.: Нет, опять как организатор. Работала там шесть месяцев, опять вернулась. В 2007 году я стала первым послом Словении в Словакии. Я всю жизнь кручусь между Россией и Словакией. Братислава — красивый город, и близко... Иногда это плохо. Семья недалеко, легко можно махнуть домой на выходные. Но послу так нельзя, всегда надо спрашивать разрешения. Дипломатическая служба требует внутренней дисциплины, это входит в профессию. Хорошо, что родные могли ко мне приезжать. Отец из Каринтии приезжал на машине, там до Братиславы три часа езды. Друзья, сыновья…

Корр.: А как у Вас шли дела с Россией?

П.: Когда я приехала послом в Россию в 2009 году, это было время мирового спада. И торговый оборот падал каждый квартал. В начале 2010 года упал еще на несколько процентов, а потом понемногу начал восстанавливаться. В 2011-м он поднялся, а в 2012-м вырос на 18 процентов. Так что 2012 год был выше, чем 2008-й, который был рекордным. Наш экспорт в Россию был на 840 миллионов евро, а российский экспорт — около 600 млн. Это согласно нашей статистике; по вашей статистике больше, она в долларах, и лучше звучит. Во-вторых, наша статистика работает по старой югославской системе; услуги туда не входят. А ведь у нас много услуг: туризм, рестораны, отели, медицина. Строительство здесь и там; в нашу статистику не входят инвестиции. Я думаю, что если все учесть, мы приближаемся к товарообороту в два миллиарда долларов в год. Это совсем неплохо для страны с населением в два миллиона человек. Экономическое сотрудничество идет хорошо, несмотря на кризис в Европе и в Словении.

Корр.: Вы покидаете Москву, здесь у Вас остается много друзей...

П.: Настоящих друзей не бывает слишком много... Они всегда в твоем сердце. Я со своими сыновьями редко разговариваю по телефону, ну, раз в месяц.

Корр.: А по «Скайпу» не общаетесь?

П.: Нет, нет, нет! По «Скайпу» я не разговариваю. Это такая коварная вещь: а когда приходится встречаться, не о чем разговаривать. Когда не видишься полгода, год, как же приятно общаться, рассказывать, что произошло... Одно исключение: раз в неделю я должна позвонить маме, иначе она будет думать, что со мной не все в порядке. Друзья… Я сохранила связи с теми друзьями, которые были у меня в 93–94 годах. С теми, которые были у меня в 1980-е, не сохранила, потому что они разбежались по всему миру. В те годы у меня был здесь один приятель, он все мечтал: «Как бы я хотел поехать в Германию и прокатиться по их автобанам! Почему меня не выпускают?» Но потом в Германию уехала сестра его жены... Когда я вернулась сюда в девяностых годах, я их искала; у меня остался телефон его мамы, я позвонила ей. Она сказала: как, вы не знаете? Он погиб. В Германии разбился на машине. Он слишком быстро ехал. Но мечту свою реализовал. Контакты с друзьями девяностых остались и будут продолжаться. Так было и в Словакии. Но теперь мне нужно будет налаживать отношения с моими словенскими друзьями. Меня слишком долго не было.

Корр.: Дипломаты часто —довольно одинокие люди, потому что когда они возвращаются домой через много лет, выясняется, что жизнь на родине прошла без них.

П.: Да... Но остаются родные, друзья юности, коллеги — так что я не думаю, что одиночество — обязательная судьба дипломата. Когда выйду на пенсию, придется какое-то занятие, хобби себе искать.

Корр.: У Вас нет хобби?

П.:Нет.

Корр.: Совсем никакого?

П.: Совсем никакого. Придется искать. Может быть, в культурной сфере. В социально-культурной. Политика меня точно не интересует. Помогать кому-то, каким-то группам населения, нуждающимся в помощи. Я так живо могла себе представлять боль других людей. Я была не слишком реалистичным человеком, могла упасть в обморок от каких-то страшных рассказов — так сильно сопереживала чужой боли.

Корр.: Скажите, Ада, какое все-таки у Вас общее ощущение от нынешней России?

П.: Ох!.. В одном интервью меня об этом спрашивали. Я восхищалась Москвой, а корреспондент меня спросил: а вы выезжали из Москвы больше чем на сто километров? Да, выезжала. Я объехала чуть ли не всю Россию. Конечно, Словения — она маленькая, развивается более равномерно, в старые времена тоже так было. У нас политика децентрализации, упор на роль местного самоуправления была во всей Югославии; и внутри республик так было. Так что у нас в маленьких деревнях часто много лучше жить, чем в городе. Инфраструктура, дороги, технология быта. Здесь, в России, все по-другому. Большие контрасты. Наверное, во всех странах так было: столица поднимала уровень, а потом и жители столицы стали требовать, чтобы улучшать дороги до их дач, чтобы и там были автозаправки, магазины и кафе… Я думаю, это будет следующий шаг. И он уже делается, этот шаг; Во многих местах, где я бывала, произошли огромные изменения, я могу сравнивать. Конечно, там, где остались одни старушки, где молодежи нет, трудно ожидать обновления. Но большинство населения, которому лет тридцать, уже и не знает, как было раньше. И та часть населения, которой тридцать–пятьдесят, может себе позволить гораздо больше, чем раньше. Но знаете что: всего ни у кого и нигде в мире нет.

Корр.: А что вы можете сказать об изменении отношения людей к религии —в Словении и здесь, в России?

П.: Здесь разница большая. Вы знаете, наши верующие католики не такие, как в Польше: там религия веками была оппозиционна власти, она объединяла народ. В Словении все иначе. В праздники, на Рождество особенно, церкви и соборы были полны людей, даже вокруг стояли. А теперь нет... Теперь уровень религиозности заметно и быстро снижается.

Корр.: Как я понимаю, у вас и влияние клерикальной католической партии тоже снизилось…

П.: Последние десять лет ее вообще практически больше нет. После нескольких крупных скандалов, связанных с ней, она так и не оправилась. У нас общество в целом не религиозно. Ну, может быть, процентов десять верующих людей... У нас религия считается каким-то сугубо частным делом. Два-три раза в год зайдут в храм. Ну, моя мама раза четыре. Это сейчас скорее воспринимается как традиция, уважение, дань памяти предков. Мои сыновья вообще посещают в храмы в других странах и смотрят на них как на памятники архитектуры. Это — часть культуры, часть образования, которые ты подсознательно впитываешь в себя. Ты живешь по нормам, которые вокруг тебя. Знаешь, что нельзя того, нельзя этого... Это уже универсальные человеческие законы, а не только христианские: не укради, не убий, чти отца своего... Это общечеловеческие мировые законы. Так что религиозность у нас снижается. А в России, мне кажется, растет. Хотя оценивать это явление надо с осторожностью. Его нужно изучать.

Корр.: Я недавно видел фильм в интернете про крестный ход в Кировской области. Тысячи людей идут по полям, лесам, болотам, многие тысячи людей. Это впечатляет. Такую Россию и мы-то не очень знаем...

П.: Знаете, что меня удивляет? Почему люди верят каким-то бабкам, которые им гадают, предсказывают судьбу, заклинают, заговаривают кого-то. Это какие-то архаические, языческие структуры сознания выходят на поверхность. И очень многие верят в это, тратят большие деньги на этих колдунов. И даже на телевидение их приглашают... Какое-то средневековье рядом с современностью. Это удивительно. И часто совмещается в одних и тех же людях. Это мне странно… Я видела Россию разную: во времена Брежнева, Ельцина, Медведева, Путина. Я жила здесь. И когда работала в Любляне, не оставляла вниманием Россию, очень часто бывала здесь с делегациями... И вот что скажу: я думаю, люди сейчас живут лучше, чем жили раньше. Но мы такие существа, что хотим больше и больше. Всегда стремимся к какой-то мечте. Дача, дом на море, вилла на океане. Всегда мечтаем, чтобы твои потомки жили лучше, чем жили мы. Но в этом понимании лучшего некоторые запутываются, хотя в принципе понять их стремление можно... Если бы люди не стремились к лучшему, они бы и сейчас жили на деревьях. И они хотят, чтобы было что-то и для души. У многих всё есть, а душа пустая. Меня настораживает, когда люди хотят наполнить душу любовью к Богу, а наполняют ее агрессией и ненавистью к другому. Люди ищут, чем заполнить душу, ищут Бога, но почему-то через какую-то нетерпимость. Если все будут себя вести так — к чему это приведет, мы видим на примере бушующих страстей на Ближнем Востоке. Есть и гораздо более агрессивные люди.

Я знала одну девушку, австралийку (или новозеландку, не помню). Она фотограф, в девяностые путешествовала через Россию на поезде и как придется. Она остановилась в России не на три дня, как собиралась, а на два месяца. И знаете, что ей нравилось? Человеческие отношения, студенческая среда, все друзья. Она говорила, что в Австралии, в европейских странах слишком много индивидуализма, каждый сам по себе. Но в то время она была очарована межчеловеческими отношениями, они жили в какой-то съемной квартире, четыре или пять человек, я была у них, некоторые спали на полу. Там была и одна словенка, она заболела, я ей помогала от посольства, поэтому и познакомилась с этой командной, с которой она жила в Москве. Но двадцать лет спустя и в России стало больше индивидуализма, чем было в 93-м году. И у нас тоже, конечно.

Корр.: Вы стали лучше понимать русский характер?

П.: Русский символ — русский медведь. В 1993-?94 гг. у меня здесь была учительница русского языка. Она меня как-то спросила: что вы там думаете о медведе, о русском медведе? Как вы его видите на Западе? Я ответила: ну, это животное, мощное, сильное, может быть опасным, агрессивным... Она была в шоке: «Что вы, медведь — самая любимая игрушка каждого русского ребенка! Он ласковый! Во всех русских сказках есть медведь. Он добродушен, возможно, наивен, его все обводят вокруг пальца, подсовывают то вершки, то корешки. Но он никогда не агрессивен». А я об игрушках даже не подумала, подумала о настоящем медведе — их в наших лесах тоже много.

Если же говорить о русских... Никто не может определить, какие они, типичные русские. На Западе считается: они не очень общительные, замкнутые, а вот когда выпьют, становятся раскованными, веселыми… Я думаю, в общении с иностранцами у русских еще подсознательно осталась настороженность, идущая со времен «холодной войны». Сначала они неприступны, а потом, когда их узнаешь, это теплые, добрые люди... Но на Западе так не думают, потому что русских по-настоящему можно узнать только здесь, у них дома. Конечно, они могут ругаться, как итальянцы, но в принципе это очень чувствительные люди, которые мгновенно переходят из одного настроения в другое. Здесь женщины часто плачут. Я такого нигде не видела: кажется, они могут заплакать в любую минуту. У нас такого нет. Вы думаете, я ошибаюсь? В восьмидесятых годах все-таки мы были иностранцы, совсем уж близких друзей у нас не было. Никто не знал, следят ли за ним, или за нами. В девяностые годы всё стало по-другому... А теперь снова возникает дистанция.

Корр.: Времена меняются, меняются и люди. Что вы думаете о молодежи?

П.: Когда мы росли, нам хватало палок, песка, тряпичных кукол, ну велосипеда — это уже как роскошь. А теперь у детей компьютеры, модные смартфоны, но общения между ними все меньше. И они все более одиноки. Или вот сладости. В нашем детстве мама раз в месяц пирог испечет, дедушка пряник принесет… А теперь этими сладостями дети буквально закормлены. За полвека всюду изменения колоссальные произошли. И ребенок теперь в семьях один, от силы — двое детей. А вокруг родители, дедушки, бабушки, дяди и тети. Он вырастает, но к двадцати годам все еще ребенок, неспособный к самостоятельной жизни. Такого прежде никогда не было. Это и у нас так. Они быстро устают, у них всегда не хватает времени. А если сам заводят ребенка: всё, у меня ребенок, учиться некогда. У меня тоже был ребенок, я окончила университет, как у вас говорится, с «красным дипломом». И потом уже было двое сыновей — я училась и работала, делала свою карьеру. Училась даже ночью. Я каждый вечер приходила домой, готовила ужин — горячий, из трех блюд, салат, мясо, десерт... И когда дети ложились спать, я садилась за компьютер и писала то, что нужно было написать. И без бабушек, без дедушек, они у меня остались в Каринтии.

В общем, я так скажу: можно совмещать учебу, работу, карьеру и семью. Но это очень трудно, это точно. И у моих подруг (они тоже послы) у обеих и семьи, и дети, и карьера...

После Первой мировой войны, когда рухнула Австро-Венгерская империя и Словения вошла в возникшее Королевство сербов, хорватов и словенцев (а потом в Югославию), моя бабушка осталось совсем без денег... Австрийские деньги меняли на югославские так, что у них не осталось ничего. А Словения тогда была самая зажиточная из всех трех... Они были благополучные люди и всего лишились. Эта травма у них осталась на всю жизнь. Она была актриса провинциальная, играли спектакли из сельской жизни на площадях. Она поздно вышла замуж. Во время войны были карточки, талоны. Мама говорит, что хлеба была мало, но картошка и овощи были. А дедушка не курил, и свои табачные талоны менял на сахар. Она с теплотой вспоминала воскресенье. Потому что по воскресеньям они устраивали спектакли, они играли для детей. Они были уже в возрасте, почти под пятьдесят, но играли с детьми в старые детские игры. Бабушка потом со мной в них играла. А я со своими детьми — уже нет…

Интервью провел В.Ярошенко.

Июль 2013 г. Москва, посольство Словении

Опубликовано в журнале:

«Вестник Европы» 2013, №37

Гонконг становится крупнейшим логистическим центром мировой винной индустрии: импорт вина в Китай через Гонконг вырос в четыре раза за последние 7 лет.

Роль Гонконга как винного хаба значительно возросла после того, как материковый Китай ввел беспошлинную торговлю с городом. Также Гонконг тесно сотрудничает с 13 винодельческими странами и регионами мира. Сейчас экономика автономного района сосредоточена вокруг быстро растущего спроса на импортные вина в Азии; это направление бизнеса имеет огромный потенциал.

Согласно различным исследованиям, продажи вина в Азии составили $70,7 млрд. или 5,9 млрд. литров в 2012 году, это на 64% больше, чем еще пять лет тому назад. Специалисты прогнозируют, что отрасль будет увеличивать продажи еще как минимум на 11% ежегодно вплоть до 2017 года. Рост спроса на вино в Китае еще более выражен: за аналогичный период спрос на импортные вина вырос более чем на 125%.

Помимо этого, Гонконг стал крупнейшим центром продажи вин с аукционов, обойдя Лондон и Нью-Йорк.

Согласно исследованиям организации International Wine and Spirit Research, наиболее востребованы вина Франции (28% всех продаж), затем вина Австралии (20%) и США (11%). Потребление игристого вина в Гонконге в 2 раза выше, чем в среднем в остальной Азии вместе взятой.

Дубайская корпорация туризма и коммерческого маркетинга подчеркивает необходимость активного привлечения туристов в Дубай в летние месяцы.

С приходом летнего зноя приток туристов в Дубай, естественно, немного ослабевает, однако правительство эмирата активно работает над тем, чтобы и в летние месяцы Дубай оставался привлекательным для туристов.

Летом стихает обычно очень активная деловая жизнь Дубая, проводится мало выставок и конференций, правительство эмирата компенсирует этот спад деловой активности развлекательными мероприятиями и торговыми фестивалями, проводя кампанию «Лето в Дубае». Отели снижают цены или расширяют стандартные предложения бесплатными услугами, от дополнительных ночей, до ужинов и спа-пакетов.

В Дубае уже давно не употребляется термин «мертвый сезон», город стал круглогодичным курортом, просто немного более доступным в жаркое время года. В 2013 г. приток туристов за летние месяцы вырос на 11% по сравнению с 2012 г. Данные нынешнего лета станут известны в четвертом квартале.

Развернутая во многих странах мира рекламная кампания, продвигающая летний отдых в Дубае, частично финансируется за счет нового сбора, вступившего в силу минувшей весной – «туристического дирхама». Летом Дубай особенно популярен среди жителей близлежащих стран, которых влечет яркий сверкающий космополитический мегаполис с уникальным для региона стилем и ритмом жизни. Любят сюда приезжать жители северных широт, которых и летом не часто балует солнце, а также жители Австралии, где в это время года наступает зима. Китайские туристы спешат воспользоваться выгодными ценами на отели, гости из Индии просто не видят в жаре ничего особенного, тем более что в Дубае, благодаря его современной инфраструктуре, ее переносить гораздо приятнее.

Компанию Nikko выдвинули для участия в престижном рейтинге.

В престижном рейтинге GLOBAL NICHE TOP-100 участвуют предприятия, которые добились больших успехов в области продвижении товаров из Японии за пределами страны.

Компания Nikko уже около 40 лет разрабатывает и внедряет высокотехнологичные решения, пользующиеся неизменной популярностью в странах с развитой рыбоперерабатывающей промышленностью – США, Канаде, Австралии, Китае и России, а также ряде европейских стран. При этом продукты Nikko занимают значительную долю как в отдельно взятых странах, так и на глобальном рынке технологий пищевой промышленности.

«Рейтинг GLOBAL NICHE TOP-100, учрежденный Министерством торговли, экономики и промышленности Японии, отражает не только масштабы экспорта участвующих компаний, но и темпы развития международной торговли, показанные предприятием за последние годы», – рассказали Fishnews в компании.

Успехи Nikko по этим показателям очевидны и для российской рыбопромышленной отрасли. Компания вышла на рынок РФ в 2008 г. и всего за несколько лет, стремительно набирая популярность, сумела занять нем на лидирующую позицию.

Большие объемы международных поставок никогда не были основной целью Nikko: при выходе на рынок новой страны самая главная задача – задать на нем принципиально новую планку качества, комментирует президент компании Ацуси Сато. Важно показать, что привычные технологии – это не предел возможностей, и помогать клиентам выходить на принципиально новый уровень по качеству и эффективности производства, добавил руководитель Nikko.

«Сегодня, когда мы смогли встать в один ряд с крупнейшими предприятиями Японии, все говорит о том, что мы на правильном пути. Я благодарю клиентов Nikko за доверие, которое вы оказывали нам все эти годы. Это наш общий результат, но самые большие победы еще впереди», – заявил Ацуси Сато.

Как будет выживать Россия под санкциями Запада

Резюме Способна ли российская промышленность обеспечить страну всем необходимым, если страна окажется в полной изоляции?

Петр Порошенко запретил украинским предприятиям любое сотрудничество с Россией в сфере ВПК. А ведь по некоторым позициям наш военно-промышленный комплекс вполне себе зависит от украинских поставок. Значит, мы станет свидетелями эксперимента по экстренному преодолению зависимости от импорта в одной отдельно взятой отрасли. Этакое подобие железного занавеса в миниатюре. По итогам эксперимента мы поймем, готова ли хотя бы одна наша отрасль существовать на полном самообеспечении и сколько времени требуется, чтобы слезть с импортной иглы. Пользуясь случаем, «РР» решил разобраться, а что же будет, если подобный занавес в виде жестких санкций упадет на всю российскую экономику. Способна ли российская промышленность обеспечить страну всем необходимым, если страна окажется в полной изоляции?

Конечно, стоит оговориться, что ситуация, которую мы моделируем, слегка утопична. Нет такого железного занавеса, в котором не было бы щелей, калиток и контрольно-пропускных пунктов. Даже страны-изгои вроде КНДР, не говоря уже об Иране, не отрезаны полностью от остального мира, имеют возможность ввозить сырье, товары и технологии.

Кроме того, мы прекрасно понимаем, что если импорт товаров двойного назначения действительно под угрозой, то вряд ли кто-то запретит поставлять в Россию корейские смартфоны, японские телевизоры, немецкие томографы или эквадорские бананы. Однако, задавая максимально жесткие условия эксперимента — никакого импорта, — мы сможем быстрее оценить реальное состояние той или иной индустрии, ее способность эффективно работать в условиях менее благоприятных, чем свободный рынок, открытые границы и мир во всем мире.

Мы разбили основные отрасли промышленности на три группы, ориентируясь на следующие параметры: степень зависимости от импорта, способность быстро и безболезненно эту зависимость преодолеть, наличие технологий, знаний и кадрового потенциала, позволяющих совершить этот шаг. Для наглядности положение дел в каждой группе мы проанализируем на примере самых показательных отраслей.

Группа 1. Благополучные

Отрасли Военно-промышленный комплекс, строительство, металлургия.

Признаки группы Минимальная зависимость от импорта. Страна обладает собственной сырьевой и технологической базой для полноценного развития этих видов промышленности, в том числе — в случае необходимости — для быстрого и полного импортозамещения без серьезных потерь в качестве продукции.

С чем будет плохо за железным занавесом Первое время — с двигателями для вертолетов, компонентами для производства беспилотных летательных аппаратов. На несколько лет придется резко уменьшить гособоронзаказ по боевым вертолетам, кораблям, некоторым типам крылатых ракет. Изменены будут сроки экспортных поставок вертолетов (как боевых, так и гражданских). Резко замедлятся программы создания беспилотных летательных аппаратов. В строительстве придется отказаться от дизайнерских изысков с использованием высокотехнологичных импортных материалов.

Не подсели на иглу

Зарубежных партнеров нашего ВПК можно поделить на две группы: Украина и все остальные. Об Украине разговор особый, а от остальных мы зависим минимально. Французские тепловизоры и другие элементы прицельных комплексов, электронная начинка систем навигации и управления огнем, дистанционно управляемые боевые модули для танков и артиллерии — звучит весомо, но, во-первых, значительная часть импортной техники ставится на экспортные варианты вооружений (требование заказчиков). Во-вторых, зависимость от подобных поставок некритична. Весь импорт продукции военного назначения — это не более 300 млн долларов в год.

«Придется внести модификации в отдельные изделия, в бортовое радиоэлектронное оборудование, например, некоторых типов авиатехники. Но все это в рамках преодолимого, — объясняет неэффективность любых санкций в отношении российского ВПК эксперт Центра анализа стратегий и технологий Василий Кашин. — Все эти годы США и страны НАТО сами не подпускали нас к продвинутому сотрудничеству в военной сфере, устанавливали массу ограничений. Вот мы и не смогли подсесть на эту иглу. Так что в случае масштабных санкций мы лишь возвращаемся к привычной модели развития оборонной промышленности, которая доказала свою жизнеспособность».

Серьезно просядем мы только с производством беспилотников. Этот вид авиации начал бурно развиваться в 90-е. Отечественная оборонка сидела тогда без денег, советского задела не было, в итоге основные технологии пришлось перенимать на Западе. Кроме того, в СССР в свое время приняли ошибочное решение свернуть производство поршневых двигателей1, на которых сейчас и летает большинство беспилотников.

Но, в конце концов, если программы развития беспилотной авиации и отложат на несколько лет, это не сильно ударит по общей обороноспособности страны. Чего не скажешь о поставках с Украины.

В украинской «игле», на которой мы сидели все постсоветские десятилетия, — питательный коктейль из двигателей для боевых и гражданских вертолетов, учебно-боевых самолетов Як-130, некоторых видов крылатых ракет, газотурбинных двигателей для боевых кораблей, оптических головок самонаведения ракет.

Согласно контракту, запорожский «Мотор Сич» в год поставляет свыше 600 двигателей для всей линейки, выпускаемой холдингом «Вертолеты России». О локализации сборки двигателей в России задумались давно, но при наличии миллиардного контракта с «Мотор Сич», шевелились медленно. В итоге первый отечественный двигатель на специально построенном под Санкт-Петербургом заводе собрали лишь в прошлом году. Производство там нельзя нарастить быстро. Будет здорово, если в этом году там сделают несколько десятков двигателей. А надо, напомним, шестьсот. «Покрыть спрос производителей вертолетов предприятие сразу не сможет. Максимум мы обеспечим двигателями некоторые виды боевых вертолетов. По остальным моделям нас ждут серьезные трудности с выполнением гособоронзаказа и экспортных контрактов», — констатирует Василий Кашин.

Примерно такая же ситуация с двигателями для боевых кораблей. Их производство, скорее всего, наладят на базе НПО «Сатурн» в Рыбинске. Тем не менее в ближайшие годы флот недополучит как минимум шесть фрегатов, запланированных по гособоронзаказу.

Ломка продлится несколько лет, но в итоге с украинской импортной иглы мы слезем.

Строим сами

Довольно неплохая ситуация и в строительстве. На полное самообеспечение стройматериалами Россия может перейти хоть завтра. Цемент, бетон, кирпич, арматура — доля их импорта и так минимальна. Например, цемента в год мы производим больше шестидесяти миллионов тонн, а импортируем меньше четырех. И причина не в слабости российских заводов, а в демпинге иностранных производителей цемента и неравномерном распределении производств по территории страны.

Строительные заводы у нас сконцентрированы в центральных регионах, на Урале и в Поволжье. В Краснодарский край, где уже который год строительный бум, иногда выгоднее завозить цемент из Турции1. А такой популярный стройматериал, как керамический кирпич, привезенный на Дальний Восток из Китая и Кореи оказывается дешевле, чем российский, сделанный на Урале.

Но при необходимости от импорта можно будет отказаться полностью. Пару лет назад производители того же цемента, в частности «Евроцемент груп», даже инициировали антидемпинговое расследование против импортеров из Турции, Ирана и Китая, жалуясь на недобросовестную конкуренцию. «Самое обидное, что строить цементные заводы иранцев и китайцев учили российские специалисты», — сокрушался тогда президент этой компании Михаил Скороход.

Есть сегменты, где российское производство вытеснило импорт, — например, теплоизоляционные материалы и пластиковые окна. И хотя большая часть этой продукции выпускается под западными брендами, производство их максимально локализовано.

Чуть хуже ситуация с отделочными материалами. Тенденция здесь такая: доля импорта тем выше, чем более высокотехнологичным является материал. Но посыпать голову пеплом не стоит. За последние годы доля импорта на рынке, например, лаков, красок, керамической плитки, сантехники упала в два раза.

Группа 2. Преодолимые трудности

Отрасли Космос, сельское хозяйство, электроника, IT, машиностроение, химия и нефтепереработка.

Признаки группы Существенная, но не критичная зависимость от импорта. Теоретическая возможность в среднесрочной перспективе заменить импортную продукцию по большинству позиций. Однако это требует значительных инвестиций и времени, а конечная продукция нередко будет уступать импортным аналогам по цене и качеству.

С чем будет плохо за железным занавесом Придется забыть о недорогих телевизорах, смартфонах, прочей электронике и бытовой технике. Заменить современные спутники связи гражданского назначения на аппараты предыдущих поколений. Потеряют конкурентоспособность на мировом рынке проекты, реализуемые на основе широкой международной кооперации, такие как самолет SSJ-100. Имея на руках 500–600 тысяч рублей, нельзя будет выбирать между десятью новыми автомобилями приличного качества1. Мы будем есть меньше говядины и фруктов — что поделаешь, апельсины в России не растут.

На чем станем покорять космос

— Автаркия (полное самообеспечение. — «РР») в ракетно-космической отрасли представляется совершенной утопией, — сразу оговаривается директор по науке кластера космических технологий и телекоммуникаций Фонда «Сколково» Дмитрий Пайсон. — Но свести зависимость от импорта к минимуму можно.

Самое узкое место ракетно-космической промышленности — электроника.

— Доля импортной электронной компонентной базы, установленной на отечественных ракетах-носителях, и в особенности на космических аппаратах различного назначения, — 65–70%, — продолжает Дмитрий.

Это значит, что опустившийся вдруг железный занавес ударит по производству прежде всего самых современных космических систем и в меньшей степени по продукции, разработанной еще в советские времена.

— При закрытии границ без серьезной потери качества удастся продолжать создание ракет-носителей и разгонных блоков, — говорит Пайсон. — Возможно, придется отказаться от ряда модификаций, в которых шире используется современная компонентная база, позволяющая активнее внедрять цифровые технологии. Но ракеты семейства «Союз» летают с конца 1950-х годов, «Протон» — с середины 1960-х, и тогда речь о зарубежных комплектующих никак не шла, а качества и надежности удалось достичь вполне адекватных — уж точно не хуже, чем сейчас. При введении максимально тяжелых санкций ракетная промышленность пострадает, но при «обращении к истокам», вероятно, сможет выжить без глобальных потрясений.

По большому счету, отмечают эксперты, удастся сохранить и космические аппараты дистанционного зондирования Земли на базе устаревших сегодня тяжелых платформ. А вот о современных космических аппаратах связи гражданского назначения придется, судя по всему, забыть. Ключевую начинку для них делают именно зарубежные поставщики, варьируется лишь общий подход: то иностранцы сдают бортовой радиокомплекс под ключ, то поставляют компоненты для сборки, то космический аппарат целиком. Таким образом, в случае реализации крайнего сценария нам придется — как минимум в первое время — вернуться к производству космических аппаратов связи, отвечающих мировому уровню десяти-пятнадцатилетней давности.

Впрочем, производители электроники не склонны настолько драматизировать ситуацию. Импортная компонентная база выигрывает конкуренцию за счет цены, но это не значит, что мы не можем производить того же, говорят они.

— Проблемы технологической зависимости от импорта в электронной промышленности не существует, — уверяет «РР» генеральный директор холдинга «Российская электроника» (входит в корпорацию Ростех) Андрей Зверев. — Россия сама является держателем многих ключевых технологий. Мы можем производить все что угодно как для рядового потребителя, так и для военных и космической отрасли. Вопрос лишь в том, сколько это будет стоить.

Многие микросхемы ты можешь использовать и в военной радиостанции, и в смартфоне — разницы никакой нет. Поэтому то, что производится десятком компаний на открытом рынке и не является предметом национальной безопасности, — это не обязательно производить в России. А то, что критично для обороноспособности страны, — да, мы можем производить сами. Или сможем в ближайшем будущем.

— Девяносто процентов полезной нагрузки для наших спутников мы тоже можем делать сами, — продолжает Андрей. — Не делаем только из-за нетерпения заказчиков: чем дожидаться, пока мы разработаем какой-то компонент, им проще выйти на международный рынок, свистнуть: «Хочу белый верх, черный низ» — и к ним уже со всех сторон бегут производители. Но, кстати, мы уже договорились с руководителями космической отрасли, что все новые образцы космической техники будут разрабатывать, ориентируясь на максимальное использование именно нашей компонентной базы.

Отечественная промышленность может разрабатывать (что доказала YotaPhone) и производить в том числе бытовую электронику. Вопрос опять же в цене.

— У нас в стране всего 150 миллионов человек. И если ориентироваться только на этот рынок, товары будут заведомо дороже, чем те же телевизоры Samsung или айфоны, которые выпускают для мирового рынка сотнями миллионов штук, — объясняет Андрей Зверев.

Но теоретически, повторимся, это возможно. И даже если в Россию совсем перестанут экспортировать бытовую электронику, средняя домохозяйка не останется без смартфона и «Давай поженимся» на экране телевизора. Только стоить это удовольствие будет значительно дороже1.

Но и это не все. Жизнь за железным занавесом предполагает собственное обеспечение ресурсами. С газом и нефтью у нас проблем не будет. А ту же электронику и другие высокотехнологичные товары не сделаешь помимо прочего без редкоземельных материалов. Пусть и в мизерных количествах, но они присутствуют во всех планшетах, смартфонах, энергосберегающих лампочках, атомной технике, деталях для самолетов и так далее по очень большому списку.

Для России, в недрах которой сосредоточена пятая часть мировых запасов редкоземельных металлов, это вроде бы не проблема. Только вот 95–97% всего рынка таких металлов удерживает Китай, а отрасль, существовавшая в СССР, развалена и восстанавливать ее надо практически с нуля.

Дело в том, что редкоземельных металлов у нас много, но их концентрация в руде очень низкая — не больше 1%. В Китае этот показатель в несколько раз выше. Добывать металлы при такой концентрации сложно и дорого, спроса со стороны низкотехнологичной промышленности России практически не было, вот отрасль и развалилась: большинство месторождений заброшено, ни одного перерабатывающего предприятия нет. Минпромторг разработал программу возрождения индустрии ценой в 145 млрд рублей. Но из бюджета готов выделить только 23 миллиарда. Осталось найти недостающие 122.

Что будем есть и на чем летать

Ситуация, когда одно мы делать умеем, а другое можем только импортировать, характерна для многих отраслей. Взять сельское хозяйство. Мы уже полностью обеспечиваем себя пшеницей, курятиной, но с молоком и говядиной огромные проблемы. Что поделаешь, если российские буренки не хотят давать больше 4,5 тыс. литров в год против 9 у американских. С говядиной мы пытаемся исправить ситуацию, но племенных коров для увеличения стада завозим из-за рубежа — Австралии и США.

То есть опустившийся занавес ухудшит наше положение. Зависимость от импорта овощей — картофеля, капусты, кукурузы — вроде не так уж значительна. Но и тут свои подводные камни: мы импортируем прежде всего не конечный продукт, а семена. При этом порядка 70% семенного картофеля завозим из-за рубежа. На рынке сахарной свеклы отечественных семян 5–7%. Слова «габитус», «архитектоника листового аппарата и корнеплода» известны немногим, да и не нужно вдаваться в такие подробности. Достаточно знать, что у заморской сахарной свеклы все это лучше, чем у российской, а значит, и урожай в полтора-два раза выше. То же самое касается гибридов кукурузы, рапса, других сельскохозяйственных культур.

Урожай надо чем-то собирать. И если комбайнами «Ростсельмаш» страну в случае необходимости с горем пополам обеспечит, то импортных тракторов на наших полях четыре из пяти. Да и комбайны не совсем российские.

— У нас для сельхозмашиностроения нет сегодня ни одного завода, выпускающего дизельные двигатели, нет производства мостов, комплектующих, — рассказывал недавно в интервью журналу «Эксперт» Юрий Песков, почти двадцать лет возглавлявший «Ростсельмаш». — Как делать машины, трактора, бульдозеры, комбайны и электрички, мы знаем, но конкуренцию импорту пока проигрываем: заграничных бульдозеров на российских стройках 70%, экскаваторов 85%, строительных погрузчиков 96%, в поставках горношахтного и нефтегазового оборудования импорта 70%. А у того, что мы производим, уровень локализации пока недостаточный.

К чему в случае закрытия границ приведет излишняя зависимость от импортных комплектующих, можно понять на примере амбициозного проекта самолета SSJ-100. Больше половины деталей в нем импортные. И в этом нет ничего необычного, потому что только так можно выиграть в цене у конкурентов. Все гражданские самолеты собираются по принципу большого конструктора, детали для которого поставляют со всего мира.

— Гражданская авиация существует в условиях жесткой конкуренции. Значение имеет каждый лишний грамм топлива, — объясняет эксперт Центра анализа стратегий и технологий Василий Кашин. — Поэтому когда вы создаете самолет, вы выходите на международный рынок, проводите сотни тендеров и выбираете самых лучших поставщиков. Сосредоточить производство гражданских самолетов у себя в стране без потери в качестве и цене невозможно. По некоторым компонентам у нас есть прогресс, работают программы локализации производства, но если вы начнете делать такую машину целиком из российских деталей, летать она, конечно, будет — пожалуйста, существуют же Ту-204 и Ил-96, — но никогда не выиграет конкуренцию на мировых рынках.

И последний пример. Рынок присадок для дизельного топлива более чем на 75% занят импортными производителями1. А на дизельном топливе, кроме машин, ездят, к слову, и танки. «Если завтра война», мы рискуем резко снизить объемы производства топлива. При этом отечественные разработки тоже есть, но пока они проигрывают импортным.

Группа 3. Неблагополучные

Отрасли Легкая промышленность, станкостроение, медицина.

Признаки группы Критичная зависимость от импорта по основным группам товаров. Невозможность в обозримом будущем заменить ввозимую продукцию товарами российского производства из-за отсутствия технологий, кадрового потенциала, некоторых видов сырья.

С чем будет плохо за железным занавесом Исчезнут одежда из натуральных тканей, лекарства последних поколений, замедлится или станет практически невозможным техническое перевооружение многих промышленных предприятий.

Патриотичные прагматики

— А много у вас российских станков? — спросили как-то журналисты руководителя одного из самых продвинутых наших оборонных предприятий, прошедшего накануне серьезную модернизацию. Тот задумался, переадресовал вопрос подчиненным, и те скоро прибежали с ответом: «Есть!» Но один. Промышленный пылесос для уборки цехов. Чтобы сотня импортных станков не надышалась вредной для них пылью.

Станкостроение — одно из самых слабых звеньев нашей промышленности. Советский Союз производил порядка 70 тысяч станков в год, вся российская промышленность в 2012-м — около трех с половиной тысяч. На пике зависимости — в 2006 году — российские заводы закупали за рубежом 87% станков, в денежном выражении доля импорта приближалась к 99%.

Вот выдержка из годового отчета одного из московских станкостроительных заводов за 2012 год:

«Реализовано станков — 2 шт. Остаток на складе — 1 шт.

Состав выручки:

— Производство и реализация токарно-винторезных станков — 2 400 тыс. руб. (1,74%).

— Сдача внаем собственного жилого и нежилого недвижимого имущества (аренда) — 134 666 тыс. руб. (97,5%)».

В том же 2012 году «Красный пролетарий» (а это его отчет) обанкротился окончательно. В виде объекта недвижимости будущее у него более радужное, чем как у производителя станков. Аналогичная участь постигла многие заводы, особенно в Москве, где ценность земли в пределах МКАД чрезвычайно высока.

Почему директора покупают в основном импортные станки? Они патриотичны, но прагматичны. В одних случаях зарубежные станки попросту лучше, в других им и альтернативы-то нет.

— Электронного машиностроения, например, в России практически нет, — объясняет гендиректор «Российской электроники» Андрей Зверев. — Поэтому мы перевооружаем свои заводы в основном за счет импортных станков. Но если раньше покупали много американского и западноевропейского оборудования, то сейчас будем больше ввозить из Юго-Восточной Азии. Можем ли мы делать такие станки в России? Если рассматривать фантастические условия, при которых нам перекроют весь импорт, то да, нам надо будет их делать. И мы знаем, как делать оборудование для своей отрасли. Другое дело, что станки будут золотые. Потому что если производить два сложных комплекса в год, то понятно, что ты их никогда не окупишь. А если производить 15–20, ты на них не найдешь покупателя внутри страны.

Ситуация понемногу меняется. Государство консолидирует предприятия отрасли. Производство пусть медленно, но растет. Например, на последней выставке «Металлообработка-2014» холдинг «Станкопром» подписал соглашение с «Объединенной авиастроительной корпорацией» — та проведет замену оборудования на 8 млрд рублей в основном за счет покупки новых российских станков.

Но все равно полного импортозамещения здесь не добиться никогда.

— По станкам у нас была зависимость от импорта даже в советские времена, — отмечает Василий Кашин. — И тогда проблему решали очень сложными цепочками закупок по каналам научно-технической разведки. Если произойдет дальнейшее ужесточение санкций и закручивание гаек, как при СССР, можно снова активировать эти каналы. Тем более что сейчас решение этих задач проще, из-за того что мир стал многополярным. Сегодня даже страны-изгои вроде КНДР обходят эти запреты. Нам сделать это будет проще.

Впрочем, с советских времен кое-что поменялось. Многие современные высокоточные металлообрабатывающие станки считаются продукцией двойного назначения и подпадают под торговые ограничения. Их невозможно купить напрямую и очень сложно даже через цепочку посредников. Существуют «сертификаты конечного пользователя», которые запрещают перепродавать такие станки. Кроме того, в отличие от времен холодной войны, все современные станки двойного назначения оснащены датчиками контроля местоположения, подключены к интернету, а нередко даже имеют скрытые модули, которые накапливают и передают производителю информацию, какую продукцию делают на этом станке. Обойти такие препятствия можно, но только один раз. Во второй вашим посредникам уже никто ничего не продаст.

Чем нас будут лечить

— К 2015 году нужно обеспечить производство 90% жизненно важных лекарств и стратегических лекарственных средств на территории России, — заявил несколько лет назад министр промышленности и торговли Виктор Христенко.

Срок близится, а с цифрами беда.

— В 2012 году в перечне жизненно важных лекарств было 563 препарата, и из них только 94 производились российскими компаниями, а 202 — исключительно за рубежом, — приводит статистику Кирилл Варламов, член Совета при президенте России по модернизации экономики и инновационному развитию по вопросам здравоохранения. — Стратегические лекарства — а их 57 — импортируются в Россию из 27 стран. Мы покупаем препараты на сотни миллиардов рублей в год, и эти объемы только растут. Почти 95% антибиотиков в России изготавливается из импортных субстанций. А это уже вопрос национальной безопасности.

До развала СССР мы производили почти триста субстанций для лекарств, сейчас единицы. И эта отрасль не восстанавливается, несмотря на все старания правительства. В России попросту нет условий для собственного производства высокоэффективных субстанций антибиотиков последних поколений — новые линии, импортированные на закате СССР, так и не ввели в эксплуатацию. За два десятилетия исчез научный потенциал, который бы позволил быстро разработать современные субстанции.

По сути, случись что, наша страна останется без новых антибиотиков. И это только один пример. В целом Россия сегодня — это большой рынок сбыта иностранной продукции. Шесть сотен наших фармацевтических заводов производят во многом однотипную продукцию, которая серьезно уступает в эффективности зарубежным лекарственным препаратам последних поколений.

Журнал Эксперт

Россия. Евросоюз. США > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 2 июля 2014 > № 2906761 Виктор Дятликович

Десять лучших проектов оформления станций «Солнцево» и «Новопеределкино» Калининско-Солнцевской линии метрополитена представят широкой публике 26 августа 2014 года.

А 13 ноября профессиональное жюри конкурса выберет проекты, которые будут реализованы. Между авторами, включенными в шорт-лист, поровну распределят призовой фонд конкурса. Кроме того, каждый из финалистов получит по 389 тыс. рублей на доработку необходимой документации. Победители также удостоятся специальных грантов от организаторов конкурса. Заявки на конкурс по разработке архитектурно-художественного решения станций столичного метрополитена «Солнцево» и «Новопеределкино» принимаются с 23 июня по 31 июля 2014 года на сайте www.metro-competition.ru. Напомним, что уже за первые девять дней с начала приема заявок было зарегистрировано свыше 240 участников. Среди претендентов - архитектурные бюро России, Литвы, Германии, Дании, Армении и Австралии, поэтому конкурс получил статус международного. Конкурс проводится в два этапа. На первом авторитетное жюри, состоящее из архитекторов, представителей столичной власти, инженеров, дизайнеров, а также профессиональных историков и искусствоведов, сформирует шорт-лист. Свое согласие принять участие в оценке конкурсных проектов уже подтвердили: главный архитектор города Москвы Сергей Кузнецов; главный архитектор московского метрополитена Владимир Коротаев; президент Союза московских архитекторов, главный архитектор НИиПИ Генплана Москвы Андрей Гнездилов; журналист, дизаи?н-критик, соучредитель «Дизаи?н-лектория» Ольга Косырева; партнер КБ «Стрелка», руководитель направления «Стратегии развития территорий» Алексей Муратов; вице-президент Академии графического дизаи?на, педагог Высшей академической школы графического дизайна (ВАШГД), арт-директор Студии Артемия Лебедева Эркен Кагаров и другие. Председатель жюри - заместитель мэра Москвы по вопросам градостроительной политики и строительства Марат Хуснуллин. Соорганизатором проекта выступило консалтинговое бюро «Стрелка».

Свыше 240 участников зарегистрировались на сайте национального конкурса на разработку архитектурно-художественного решения станций столичного метрополитена «Солнцево» и «Новопеределкино».

Среди претендентов - архитектурные бюро России, Литвы, Германии, Дании, Армении и Австралии. В связи с обширной географией участников организаторы присвоили конкурсу статус международного. «По поручению мэра Москвы Сергея Собянина Стройкомплекс возрождает традицию вынесения на конкурс проектов оформления станций московской подземки. За первую неделю от архитекторов и дизайнеров со всей России (Москвы, Санкт-Петербурга, Екатеринбурга, Йошкар-Олы, Брянска, Самары, Омска, Саратова, Казани) было получено более 170 заявок. Уже в первые дни интерес проявили команды из Литвы, Германии, Дании, Армении и Австралии, в связи с чем принято решение повысить статус конкурса до международного. За первые сутки после запуска англоязычной версии сайта было получено еще более 70 новых заявок», - рассказал заместитель мэра Москвы по вопросам градостроительной политики и строительства Марат Хуснуллин. По его словам, конкурсный формат отбора архитектурных проектов наилучшим образом способствует поиску оригинальных решений. Если результат понравится москвичам, то практика проведения подобных конкурсов будет продолжена, отметил М. Хуснуллин. Напомним, прием заявок стартовал 23 июня 2014 года на официальном сайте конкурса www.metro-competition.ru и должен завершиться 31 июля текущего года. Конкурс проводится в два этапа. На первом авторитетное жюри, состоящее из архитекторов, представителей столичной власти, инженеров, дизайнеров, а также профессиональных историков и искусствоведов, сформирует шорт-лист. Свое согласие принять участие в оценке конкурсных проектов уже подтвердили: главный архитектор города Москвы Сергей Кузнецов; главный архитектор московского метрополитена Владимир Коротаев; президент Союза московских архитекторов, главный архитектор НИиПИ Генплана Москвы Андрей Гнездилов; журналист, дизаи?н-критик, соучредитель «Дизаи?н-лектория» Ольга Косырева; партнер КБ «Стрелка», руководитель направления «Стратегии развития территорий» Алексей Муратов; вице-президент Академии графического дизаи?на, педагог Высшей академической школы графического дизайна (ВАШГД), арт-директор Студии Артемия Лебедева Эркен Кагаров и другие. Председатель жюри - заместитель мэра Москвы по вопросам градостроительной политики и строительства Марат Хуснуллин. Соорганизатором проекта выступило консалтинговое бюро «Стрелка».

Окно в Азию

Что значит для России газовый контракт с Китаем

Резюме: Китайский контракт – крупный источник экспортной выручки для «Газпрома» и таможенных поступлений в бюджет, объективно снижающий финансовую зависимость России от продаж газа в европейские страны.

После того как схлынула первая волна оценок газового контракта между «Газпромом» и CNPC, сделанных по горячим следам, пришло время разобраться в том, что именно подписали российская и китайская госкомпании. Договоренности, к которым стороны шли добрый десяток лет, для России ни много ни мало – окно в Азию, позволяющее заняться освоением газового потенциала Восточной Сибири и Дальнего Востока и ускорить социально-экономическое развитие этих территорий.

Сметы и бюджеты

Сухие цифры и факты выглядят следующим образом. Контракт предполагает поставку в Китай до 1,032 трлн кубометров газа в течение 30 лет, начиная с последнего квартала 2018 года. У обеих сторон есть право сдвинуть начало экспорта на два года в зависимости от готовности инфраструктуры. В течение пяти лет с момента старта поставок – в 2023 или (в случае отсрочки начала) в 2025 г. – они должны выйти на контрактный уровень 38 млрд кубометров в год.

Основной ресурсной базой для исполнения контракта станет Чаяндинское месторождение в Якутии с доказанными запасами в 1,3 трлн кубометров газа и проектным уровнем добычи до 25 млрд кубометров в год. Впоследствии к ним добавятся ресурсы еще одного месторождения в Иркутской области – Ковыктинского (запасы 2,5 трлн кубометров, уровень добычи 40–50 млрд кубометров в год). Лицензии на оба принадлежат «Газпрому», который также располагает правами на ряд месторождений-сателлитов, они будут вовлекаться в добычу на более поздних этапах реализации Восточной газовой программы. Кроме того, нефтяные компании, прежде всего «Роснефть» и «Сургутнефтегаз», обладают ресурсами попутного нефтяного газа, которые могут быть утилизованы в рамках этого контракта.

Учитывая возможности ресурсной базы, не стоит удивляться, если еще до начала первых поставок стороны договорятся о расширении их объемов минимум до 50–55 млрд кубометров в год. Этому способствуют и технические параметры инфраструктуры. Для транспортировки газа из Восточной Сибири должен быть построен газопровод «Сила Сибири». Однако одной нитки (до 33 млрд кубометров в год) не хватает для того, чтобы выйти на контрактный уровень поставок в Китай, тем более что объем товарного газа будет примерно на 10–12% ниже добытого по итогам транспортировки и переработки. А пропускной потенциал двух ниток создает все возможности для расширения экспорта в КНР в полтора раза.

Конечно, нельзя исключать, что китайцы постараются использовать сложившийся статус-кво для контракта с другим продавцом из России, например «Роснефтью», глава которой Игорь Сечин является одним из лоббистов отмены монополии на экспорт трубопроводного газа. Но для российского государства нет никаких резонов устраивать конкуренцию между госкомпаниями, имея на другом конце единственного покупателя. Это не приведет ни к чему, кроме давления на цены, снижения выручки и, как следствие, платежей в бюджет. Вероятно, глава «Роснефти» это понимает. Поэтому, впервые официально озвучивая инициативу о либерализации экспорта газа в восточном направлении на заседании президентской комиссии по ТЭКу (состоялась в начале июня в Астрахани), секретарем которой Сечин является, он оговорился, что это «дискуссионный вопрос». Но, поднимая его сейчас, глава «Роснефти» рассчитывает как минимум получить более комфортные и выгодные условия продажи газа «Газпрому».

Кроме двух ниток «Силы Сибири» до пунктов сдачи на границе с КНР в Амурской области в Белогорске планируется построить большой газоперерабатывающий завод для выделения из газа товарного гелия и этана (сырья для газохимии). Там же, в Белогорске, сторонние инвесторы (предварительное соглашение подписано с «Сибуром») рассматривают строительство газохимического комплекса, который будет закупать этан для дальнейшей переработки.

Необходимые для реализации контракта мощности на российской территории, по заявлениям руководства России и «Газпрома», потребуют около 55 млрд долларов. Сумма складывается из сметной стоимости разработки Чаяндинского месторождения (440 млрд рублей, или 13 млрд долларов в ценах 2012 г.), первой нитки «Силы Сибири» (770 млрд рублей, или 23 млрд долларов), а также проектов по переработке газа и расширению добычи и ГТС, в соответствии с условиями договора между «Газпромом» и CNPC.

Встает обоснованный вопрос, насколько контракт выгоден «Газпрому» и российскому правительству? Как быстро можно окупить инвестиции?

Финансовые параметры контракта не раскрываются, так как являются коммерческой тайной. Но глава «Газпрома» Алексей Миллер оценил его стоимость в 400 млрд долларов за 30 лет. Таким образом, расчетная стоимость 1 тыс. кубометров составляет 387 долларов, что, видимо, совершенно не случайно, поскольку именно такова была средняя расчетная цена поставок «Газпрома» в Европу и Турцию в 2013 году. Следует отметить, что оценка стоимости контракта довольно условна. Конкретная цена газа будет определяться по формуле, привязанной к котировкам нефти и нефтепродуктов, с поправкой на инфляцию. Можно сказать, что данная расчетная цена газа корректна при стоимости нефти около 105 долларов за баррель.

Получается, что прогнозная выручка от контракта примерно в восемь раз выше ожидаемых инвестиций. При том что инвестиции сами по себе – это вложения в российскую экономику: заказы на трубы, компрессоры, добычные комплексы, оборудование по подготовке газа, строительные работы и так далее. Объем прямых инвестиций придется освоить примерно за 10 лет, в среднем по 5–6 млрд долларов без учета мультипликационных эффектов, связанных с развитием самих восточносибирских регионов.

Правительство собирается обнулить ставку НДПИ на газ и конденсат. Но, учитывая, что по Налоговому кодексу для восточных месторождений действует коэффициент 0,1, будущие потери от обнуления ставки составят всего 2–3 доллара с тысячи кубометров. При этом оговоренная в контракте цена позволила государству не думать о предоставлении «Газпрому» льготы по основному источнику изъятий в газовой отрасли – экспортной пошлине. Она составляет 30% от таможенной стоимости товара, или, по нашей расчетной цене на границе с Китаем, 116 долларов с тысячи кубометров. За 30 лет набегает без малого 120 млрд долларов, до 4,4 млрд долларов ежегодно.

Теперь что касается «Газпрома». За вычетом экспортной пошлины ему остается около 270 долларов на каждую тысячу кубометров. По нашим оценкам, концерн получит примерно 22 млрд долларов в первые 5 лет и по 10 млрд долларов каждый последующий год. За счет этих денег нужно покрывать операционные расходы и окупить 55 млрд долларов инвестиций. Чистые операционные расходы (lifting costs) мы оцениваем в 20–25 долларов за тысячу кубометров в сфере добычи и до 10 долларов за тысячу кубометров в транспортировке (стоимость топливного газа и эксплуатации трубы). Также не стоит забывать, что с того же Чаяндинского месторождения «Газпром» сможет продавать жидкие углеводороды (нефть и конденсат) на сумму около 1 млрд долларов в год. Таким образом, за 10 лет «Газпром» окупит капитальные вложения с учетом стоимости финансирования. Если же будут применены схемы предоставления более дешевых финансовых ресурсов из государственных фондов, о чем на астраханском заседании говорил Владимир Путин, то скорость возврата инвестиций может оказаться еще выше.

Конечно, инвестор должен реализовать проект в рамках заявленной сметы. А значит, контроль над расходами и качеством работ – безусловный приоритет. Однако все разговоры о том, что проект изначально невыгоден для России и «Газпрома», мягко говоря, плохо соотносятся с действительностью. Есть также риски, связанные с тем, что Китай выступает единственным покупателем этого газа и использует такое положение для получения дополнительных уступок. Но, строго говоря, для поставок трубопроводного газа такая жесткая зависимость между поставщиком и потребителем характерна. Чтобы хеджировать эти риски, заключается долгосрочный договор с принципом «бери или плати», который страхует поставщика от капризов единственного импортера.

Зачем это Китаю

Но почему же несговорчивый Китай вдруг оформил сделку на второй день визита, совсем не предназначенный для газовых дел, когда казалось, что подписание вновь сорвалось? Дело в том, что газ из Восточной Сибири чрезвычайно важен для перспективного энергетического баланса Поднебесной и устойчивого развития северо-восточных регионов страны. Пекин, чувствуя остроту геополитического момента и очевидную заинтересованность Москвы в том, чтобы показать западным партнерам наличие альтернативных вариантов экономического сотрудничества и торговли, решил выбить дополнительную скидку. Однако когда стало понятно, что поступаться коммерческими выгодами лишь ради звонкого эффекта российская сторона не намерена, китайцы отказались от тупиковой тактики. Ведь, не сумев договориться с CNPC о цене в прошлом году, «Газпром» попросту законсервировал работы на Востоке и даже не стал включать расходы в обустройство Чаяндинского месторождения и проектирование газопровода «Сила Сибири» в инвестпрограмму на 2014 год. Для Китая это означало лишь одно – отсрочку с получением газа, на который и так можно всерьез рассчитывать только через пятилетку. Теперь же работы над инфраструктурой можно быстро реанимировать.

Несмотря на весьма комфортный уровень для поставщика, цена вполне отвечает и интересам покупателя. С одной стороны, она существенно выше изначальных запросов китайских переговорщиков. Они то пытались добиться того, чтобы российский газ мог конкурировать с главным местным энергоносителем – углем. То хотели взять за точку отсчета цену газа на американском Henry Hub, которая в последние годы кратно ниже и азиатского, и европейского уровня. С другой – цена российского газа примерно на 15% ниже средней стоимости сжиженного газа, импортированного Китаем в 2013 г. (444 доллара за тысячу кубометров). Новые объемы СПГ в Азии предлагаются еще дороже – от 600 долларов.

К тому же если мы посмотрим на газовую карту Китая, то увидим, что северо-восток (провинции Хейлунцзян, Цзилинь, Ляонин и Хэбэй, без учета двух главных мегаполисов – Пекина и Тяньцзиня), где проживают около 180 млн человек, в настоящее время фактически отрезаны от единой газотранспортной системы Китая «Запад-Восток» – от основных месторождений в западных провинциях к основным рынкам потребления на побережье. Туда же приходит газ из Центральной Азии, которая на сегодняшний день является крупнейшим источником импортного газа для Китая. Но до северо-востока (за исключением столицы) он не доходит. И уровень использования газа в энергобалансе этих провинций в среднем 2% (от 1,4 до 3,2%), вдвое ниже, чем в среднем по КНР.

Доля угля в энергобалансе этих провинций варьируется от тяжелых 56% до кошмарных 89%. В 2011 г. потребление газа составило всего 12,5 млрд кубометров, в основном добытых здесь же. Общую газовую статистику северо-востока вверх тянут два мегаполиса (имеющие статус отдельных территориальных образований) – Пекин и Тянцзинь, где принята стратегия постепенного отказа от использования угля. Однако по состоянию на 2011 г. только Пекин мог похвастать всего 22-процентной долей угля и семипроцентной – газа. Тянцзинь по газу едва-едва превосходил среднекитайские показатели.

Ситуация должна и будет меняться в долгосрочной перспективе. А для этого Китаю нужны новые надежные и относительно дешевые источники импорта газа, поскольку добыча собственных ресурсов уже на протяжении 5 лет все больше и больше отстает от спроса.

По данным CNPC, ответственной за подготовку инфраструктуры на территории Китая (газопроводов высокого давления, сетей распределения и ПХГ, обеспечивающих сглаживание неравномерности спроса в течение года), труба от границы будет проложена как раз до провинции Хэбэй, Пекина и Тянцзиня, газифицируя фактически весь северо-восток. Общий объем инвестиций на китайской стороне оценивается в 15–20 млрд долларов.

Предусмотренные договоренностями 38 млрд кубометров газа в год позволят заместить около 50 млн т угля и снизить выбросы СО2 на 55 млн тонн, и примерно на 1 млн тонн уменьшить эмиссии в атмосферу диоксида серы. Для северных регионов Китая, где начало отопительного сезона, как правило, равносильно экологической катастрофе, это существенное подспорье.

Из Европы в Азию

А как же Европа? Напрямую китайский контракт никак не влияет на поставки российского газа в ЕС. Под него планируется разрабатывать новую ресурсную базу в Восточной Сибири, которая вряд ли могла быть задействована для экспорта в Европу. И, конечно, выполнению действующих долгосрочных соглашений «Газпрома» с европейскими компаниями (по которым еще предстоит поставить до 4 трлн кубометров в ближайшие 25 лет) ничто не угрожает. Другое дело, что отсутствие новых долгосрочных контрактов на европейском направлении объективно сократит или даже прекратит инвестиции в ресурсную базу с прицелом на европейский рынок. К тому же российская сторона планирует вернуться к обсуждению с CNPC продаж газа из Западной Сибири через газопровод «Алтай». И это уже будет прямое «покушение» на запасы газа, традиционно использовавшиеся для снабжения Запада.

С другой стороны, китайский контракт – это дополнительный крупный источник экспортной выручки для «Газпрома» и таможенных поступлений в российский бюджет, объективно снижающий финансовую зависимость России от продаж газа в европейские страны. Пусть это только 25% от текущих европейских доходов, но все равно органическая диверсификация, сочетающая рост поступлений за счет новых источников. А расширение контракта с КНР может увеличить вес этого источника уже до 45–50%.

Газовый рынок Китая – это еще не вся Азия, пусть и самая многообещающая с точки зрения емкости газового рынка ее часть. Доля газа в балансе развитых Японии (21%) и Южной Кореи (16%) все еще ниже средней для стран ОЭСР, а значит, есть потенциал для роста. В силу географии и инфраструктурных ограничений сам по себе китайский контракт не может получить продолжения в виде поставок в другие страны региона, но он, очевидно, подтолкнет других потенциальных партнеров из голодного до газа АТР активнее взаимодействовать с Россией по другим проектам. Вот уже японские парламентарии активно лоббируют проект строительства газопровода с Сахалина, хотя для реализации этой идеи потребуется перестроить всю систему газоснабжения Страны восходящего солнца. А если не получится – Токио будет первым в очереди на объемы газа с проектов по производству СПГ во Владивостоке и на Сахалине.

А.И. Гривач – заместитель директора Фонда национальной энергетической безопасности.

Китай. Россия > Нефть, газ, уголь > globalaffairs.ru, 2 июля 2014 > № 1144836 Алексей Гривач

Назад к «Большой семерке»

Конец мира, который сложился после холодной войны

Резюме: Некоторые полумертвые организации могут чудесным образом воскресать. Однако G8 резоннее считать многосторонним «зомби-форумом», который еще окончательно не умер, но уже не подает признаков жизни.

Данная статья излагает основные положения доклада «Назад к “Большой семерке”: исключение России из “Группы восьми” и конец того мира, который сложился после окончания холодной войны», подготовленного по заказу Центра глобальных интересов (г. Вашингтон).

«Большая восьмерка» фактически исчезла с мировой политической авансцены. Аннексия Крымского полуострова привела к отмене саммита, запланированного в Сочи на 4–5 июня. Официально страны G7 не исключили Россию, они приостановили собственное участие, что подтвердило неформальный характер членства в организации, которая не имеет устава или учредительного договора. Дверь – в основном по настоянию европейцев – оставили открытой для возможного возобновления формата «восьмерки» в будущем, а ответственность за временное бездействие группы возложена на Москву. Подобное решение свидетельствует о нежелании правительств некоторых стран принимать необратимые меры или санкции против России.

Для Соединенных Штатов эти соображения не имели большого значения, но Вашингтон пошел навстречу партнерам, сохраняя видимость консервации формата G8, чтобы дать Москве шанс осознать ошибочность избранного пути. Для США и Великобритании изоляция Москвы – главная цель, тогда как, по мнению нескольких европейских правительств, прежде всего Германии, – изоляции России необходимо избегать, рассматривая эту меру разве что в качестве краткосрочной, вынужденной.

Ключевые вопросы, связанные с этими событиями, касаются отношения России к Западу: является ли Россия частью общеполитического консенсуса развитого мира? Еще конкретнее: желает ли она быть его частью? По крайней мере для Вашингтона ответ на оба вопроса совершенно точно отрицательный. Правда, другие столицы «Большой семерки» не столь категоричны.

И все же, несмотря на расплывчатое определение «приостановки» членства России, мы можем говорить о «Большой восьмерке» в прошедшем времени. Стоит, правда, оговориться, что некоторые полумертвые организации могут чудесным образом воскресать. Так что будем считать G8 многосторонним «зомби-форумом», который еще окончательно не умер, но уже не подает признаков жизни.

Россия стала во многом запоздалой участницей элитного клуба и всегда была несколько обособлена от остальных как страна, наименее развитая в экономическом плане и наименее демократическая в политическом. В этой группе и раньше случались серьезные конфликты, но никогда еще не отмечалось такой напряженности.

Хотя несостоявшийся саммит в Сочи мог нанести удар по национальной гордости России, дипломатические потери были весьма умеренными. Как великая евразийская держава и развитая экономика, Россия играет заметную роль во многих престижных всемирных и многосторонних форумах. Только за последние годы Москва председательствовала в АТЭС и «Большой двадцатке», в 2015 г. наступает очередь БРИКС.

Процесс распада «Большой восьмерки» начался не сегодня. Так, в мае 2012 г. Владимир Путин демонстративно отказался приехать на саммит в американском Кемп-Дэвиде, а Барак Обама проигнорировал встречу в верхах АТЭС во Владивостоке. Президент США прибыл на заседание G20 в 2013 г. в Санкт-Петербурге, однако отменил запланированные двусторонние переговоры с Путиным в Москве из-за натянутых отношений между двумя лидерами. Регулярное общение российского президента с лидерами Европейского союза в начале этого года в Брюсселе состоялось, но европейская сторона отменила традиционный ужин в честь открытия, чтобы продемонстрировать недовольство вмешательством России в программу «Восточного партнерства» (ВП).

Мучительный путь России к глобальному «президиуму»

В отличие от большинства многосторонних форумов у «семерки/восьмерки» никогда не было устава, постоянного секретариата или статуса в рамках системы ООН. Она была такой, какой ее коллективно хотели видеть страны-участницы. В 1975 г. Франция предложила провести сравнительно неструктурированную и неформальную встречу лидеров шести самых важных экономических держав Запада (Канада присоединилась в следующем году по настоянию Вашингтона).

После краха советской системы члены «Большой семерки» (опять-таки по инициативе Франции) протянули руку некоторым демократизирующимся странам Восточной Европы и, в частности, советскому лидеру Михаилу Горбачёву. «Семерка» не смогла согласовать пакет финансовой помощи Горбачёву в последние месяцы его власти, но в 1992 г.

24 млрд долларов были обещаны российскому президенту Борису Ельцину (хотя в полном объеме эта сумма так и не поступила). На саммите 1994 г. в Неаполе Россия обрела статус участника политических прений, хотя и не была допущена к экономическим дискуссиям (формат тогда условно обозначили Р8 или G7+1, тогда как саммит в целом по-прежнему обозначался как G7).

Несмотря на существенные оговорки, президент США Билл Клинтон и премьер-министр Великобритании Тони Блэр согласились, что Ельцин заслуживает признания Запада за то, что он освободил Россию от груза советского прошлого и не претендовал на постсоветские территории. На саммите 1997 г. в Денвере Россию пригласили к полноценному участию за исключением встреч министров финансов и иностранных дел. На саммите 1998 г. в Бирмингеме (Великобритания) Россия присоединилась официально, и организация получила новое наименование – «Большая восьмерка». Однако Россию по-прежнему не допускали на консультации министров финансов, особенно после краха рубля в августе того же года. Это положение дел сохранялось и впредь, хотя Москве впоследствии удалось восстановиться благодаря доходам от экспорта углеводородов и консервативной бюджетной политике Владимира Путина.

Европейский союз и Европейская комиссия также участвовали в саммитах «восьмерки», хотя американцы считают, что Европа таким образом представлена дважды. В 2005 г. Тони Блэр инициировал формат «Большая восьмерка + 5» с частичным участием Бразилии, Китая, Индии, Мексики и ЮАР. В 2007 г. канцлер Германии Ангела Меркель формализовала новые отношения через «Хайлигендаммский процесс» – диалог «Большой восьмерки» с «внешней пятеркой» стран, быстро набирающих вес, влияние и силу. Президент Франции Николя Саркози призвал к полноценному включению пяти этих держав в виде G13, однако после образования «Большой двадцатки» в 2008 г. «пятерка» предпочла участвовать в новом форуме, породив сомнения в жизнеспособности и полезности формата восьми. Москва дала понять, что переключает свое внимание и дипломатические усилия на G20.

В канун председательства 2014 г. Россия оставалась не до конца полноценным членом организации, поскольку не была приглашена для участия в ключевой встрече министров финансов, запланированной на 11 апреля в Вашингтоне (Россия намеревалась провести «Деловой саммит восьми» в Санкт-Петербурге и Калининграде в апреле). Неоднозначный статус России вызывал непрекращающуюся полемику относительно ее соответствия требованиям, предъявляемым к странам-участницам. Включение России с самого начала активно оспаривалось в ряде западных столиц, прежде всего в Вашингтоне. Однако, с точки зрения администрации Билла Клинтона, предложение Ельцину членства отчасти было призвано подсластить горькую пилюлю, которую Москве пришлось проглотить после расширения НАТО. Администрация Клинтона надеялась на то, что престижность членства в «Большой восьмерке» стимулирует дальнейшие западно-ориентированные экономические реформы в России и быстрое вступление России в ВТО (на переговоры по которому фактически ушло 18 долгих лет).

Россия в «восьмерке»: расхождение вместо сближения

Анализ саммитов со времени присоединения России – это хроника ухудшения отношений с западными партнерами и особенно с Соединенными Штатами, хотя предыдущие американские администрации трудились упорнее, чем президент Обама, над сохранением относительно позитивного настроя.

Когда Джордж Буш принимал саммит 2004 г. на острове Си-Айленд, атмосфера была натянутой из-за неприятия Россией (а также Германией и Францией) политики США в отношении Ирака. Тем не менее Буш и Путин стремились сохранить видимость дружеских контактов, которые установились между ними после терактов 2001 года. В канун саммита 2005 г. в Глениглз (Шотландия) антироссийский настрой в Конгрессе после «оранжевой революции» на Украине совпал с призывами исключить Россию, но Буш продолжал проводить политику взаимодействия с Москвой.

Санкт-Петербургский саммит 2006 г. стал витриной экономического восстановления России после кризиса 1998 г. и возобновившегося процветания благодаря огромным доходам от продажи нефти и газа. Характеристика России как «энергетической сверхдержавы», использованная Путиным, породила обеспокоенность европейских правительств относительно того, что Москва может использовать поставки энергоносителей в политических целях. В последующие годы саммиты знаменовались растущей напряженностью между Россией и Западом, особенно по поводу военного конфликта с Грузией в августе 2008 года. Инициатива администрации Обамы по «перезагрузке» отношений с Россией привела к подписанию на саммите в Аквиле (2009 г.) соглашений о воздушных маршрутах через территорию России для вооруженных сил США и НАТО, ведущих операции в Афганистане, а также к подготовке нового двустороннего договора по стратегическим ядерным вооружениям.

Все эти годы терроризм оставался важной темой в «восьмерке», поскольку ряд терактов от Лондона до Москвы напомнили лидерам об их общей уязвимости. Итоговые коммюнике отражали хотя бы видимость консенсуса по ряду вопросов, включая изменение климата и помощь Африке. Тем не менее российско-американские разногласия из-за противоракетной обороны, военного вмешательства в дела Ливии и других вопросов достигли кульминации, когда Путин отказался от визита на саммит в Кемп-Дэвиде в 2012 г. – примечательная веха ухудшения отношений. Пикировка продолжилась в Лох-Эрне (Северная Ирландия) в 2013 г., когда мир наблюдал явную взаимную неприязнь двух лидеров. Отсутствие Обамы на саммите АТЭС во Владивостоке, а также отмена Обамой запланированной двусторонней встречи с Путиным перед «Большой двадцаткой»-2013 в Санкт-Петербурге не предвещали ничего хорошего во время церемонии открытия Олимпийских игр в Сочи в 2014 году.

Внутриполитическая полемика в США вокруг ограничения гражданских свобод и нарушения прав человека в России накануне Олимпиады заставила президента Обаму отказаться от посещения церемонии открытия. Так же поступило большинство лидеров стран «Большой восьмерки» кроме японского премьера Синдзо Абэ и тогдашнего главы итальянского правительства Энрико Летта. Возможно, они посчитали, что смогут дипломатически уравновесить свое отсутствие в Сочи запланированным присутствием там на форуме G8 в июне, но последовавшие события разрушили эти планы.

Предзнаменования кризиса

Несмотря на распространенное мнение о том, что саммиты «Большой восьмерки» – это не более чем гламурные фотосессии, на форумах продуктивно обсуждается широкий диапазон вопросов. Иное дело, что встречи часто выявляют противоречия между заранее согласованной формальной повесткой и текущими событиями, которые оказываются в центре дискуссий. За годы существования «восьмерки» приняты важные совместные декларации относительно долгосрочных вызовов, включая изменение климата, борьбу с инфекционными заболеваниями, помощь в развитии африканскому континенту, терроризм и всемирное здравоохранение. Параллельно саммиты являлись площадкой для эмоционального обмена мнениями по злободневным вопросам, включая мировой финансовый кризис, санкции против Ирана, гражданские войны в Ливии и Сирии, «оранжевая революция» на Украине.

Однако встреча G20 в Санкт-Петербурге показала, чего можно ожидать в Сочи. «Большая двадцатка» – совершенно особая площадка не только потому, что в ней представлены разные регионы мира, но и потому, что повестка дня более интересна развивающимся странам и рынкам. Заявленная повестка Санкт-Петербурга была полностью посвящена экономическому росту пять лет спустя после начала мирового финансового кризиса. Формальным итогом стал «Санкт-Петербургский план действий» – компендиум целей и нежестких обязательств, ставящих перед странами-участницами цель добиваться «уверенного, устойчивого и сбалансированного экономического роста». Но дальше риторики дело не пошло.

Две темы, не связанные с формальной программой, преобладали во время дискуссий в рамках «Большой двадцатки» в Санкт-Петербурге. Первая касалась гражданской войны в Сирии и намерения некоторых стран – на тот момент США, Франции, Великобритании, Турции и Саудовской Аравии – нанести авиаудары по войскам сирийского правительства. Россия решительно возражала против военного вмешательства и возглавила группу стран – членов G20, несогласных с позицией Вашингтона. Голосование четко разделило большинство развитых и быстроразвивающихся экономик. Впоследствии Соединенные Штаты изменили политику в отношении Сирии, причем решающую роль сыграла Москва.

Другим важным вопросом на саммите «двадцатки» стала неудача политики администрации Обамы в отношении России и неспособность президентов США и России провести запланированный двусторонний саммит в Москве. Вашингтон оправдывал отмену встречи тем, что повестка была недостаточно насыщенной для обсуждения на уровне глав государств. Средства массовой информации писали о прекращении политического диалога между Белым домом и Кремлем. Эта мысль подтверждается публичным призывом президента Обамы «взять паузу» в отношениях.

В итоге саммит больше походил на противостояние в духе холодной войны. «Санкт-Петербургский план действий» затмили текущие события, но российский президент мог утешиться тем, что закрепил за собой репутацию человека, способного сорвать серьезную инициативу США и препятствовать выдаче международного мандата на военную операцию против Сирии. Именно на встрече G20 репутация и статус Владимира Путина в средствах массовой информации начали расти, и в начале 2014 г. некоторые комментаторы объявили его «самым влиятельным человеком в мире». Для Путина саммит в Санкт-Петербурге ознаменовался успехом, предварившим проведение зимней Олимпиады в Сочи в феврале 2014 г., которая увенчалась настоящим триумфом, хотя западные СМИ в унисон прочили ей провал.

Разнонаправленная динамика внутри «семерки»

По мере углубления кризиса на Украине страны «семерки» были далеки от единства во взглядах на действия Москвы, что отражало их расходящиеся интересы и устремления в отношении России.

Япония возлагала большие надежды на председательство России и саммит в Сочи. Премьер-министр Синдзо Абэ стремился существенно улучшить отношения с Москвой и был самым заметным представителем развитого мира на открытии сочинской Олимпиады. Отчасти это объяснялось его страстным желанием установить более доверительные личные контакты с Путиным. На фоне нарастающей напряженности в отношениях с Китаем и Южной Кореей Токио надеялся достичь какого-то примирения в территориальном споре с третьим соседом по континентальной Азии – Россией. Любое решение потребовало бы серьезных компромиссов, но в обеих столицах наблюдалось движение. Тем не менее Токио ввел против России санкции, пусть и незначительные, включая запрет на въезд 23 россиянам в знак солидарности с шестью другими странами-членами.

Для Европы кризис на Украине имеет огромное значение. Отношения между Евросоюзом и крупными европейскими правительствами, с одной стороны, и Россией, с другой, заметно ухудшались еще до него. И это после десятилетия, в которое Германия, Франция, Великобритания и Италия – европейские страны-члены «семерки» – прилагали все возможные усилия для сохранения позитивных отношений с Россией, поскольку вхождение в Евросоюз прибалтийских республик и бывших стран-членов Варшавского договора привело к появлению устойчивой русофобской группы в Брюсселе.

Париж и Берлин последовательно доказывали необходимость вооружиться терпением на более длительную перспективу при построении «Общего европейского дома». Россия отвечала взаимностью, заявляя, что в отличие от экспансии НАТО на восток, которую Москва воспринимает как угрозу, расширение Европейского союза – положительный момент. Однако «Восточное партнерство» стало айсбергом, о который эта перспектива разбилась.

Какими бы намерениями ни руководствовались разработчики ВП, проект породил конкуренцию за «ближнее зарубежье» между ЕС и Россией. Обе стороны несут ответственность за тенденцию к рассмотрению нейтральных стран в качестве спорной территории. Хотя Брюссель объявил ВП невраждебной России «игрой с ненулевой суммой», эта программа в то же время была представлена как «цивилизационный выбор» для соседних стран. Последнее не оставляло сомнений в том, что Москва воспримет ее как оскорбление, а, быть может, и фактическую угрозу. В ответ Путин отказался от европейской идентичности России. До недавнего времени он нередко подчеркивал принадлежность России к Европе, но теперь публично критикует ее за отказ от традиционных христианских ценностей. В то же время российский президент поставил свой авторитет и престиж в зависимость от успеха евразийской интеграции, инициированной Москвой.

Россия определенно сочла ВП прямым вызовом Брюсселя в странах, которые считала своей жизненно важной зоной безопасности и привилегированных национальных интересов. С точки зрения России, ее предложения Киеву о вхождении в Евразийский экономический союз не помешали бы укреплению экономических связей Украины с Европой, но соглашение об ассоциации, предложенное Евросоюзом, блокировало бы важные торговые и инвестиционные связи России с Восточной Украиной.

Разразившийся кризис превзошел все самые негативные прогнозы и оказался самым глубоким из всех на европейском пространстве со времени войн в Югославии. Во многих столицах прозвучало сожаление по поводу необдуманной и слишком поспешно принятой программы «Восточного партнерства», но ни одно правительство не могло «бросить в беде» политические силы Украины, заявившие о европейском выборе. Для Москвы ставки были еще выше, и напряженность нарастала.

В США не возлагали больших надежд на председательство России в «Большой восьмерке» еще до кризиса вокруг Украины. Исходя из опыта саммита «двадцатки» в 2013 г., Госдеп предполагал, что в Сочи Россия уйдет в глухую оборону и займет еще более непримиримую позицию. Учитывая узость двусторонних связей Москвы и Вашингтона, многое часто зависит от личных отношений между лидерами двух стран, но российский и американский президенты не испытывают симпатий друг к другу. В итоге не имевшая прецедентов отмена запланированного президентского саммита на протяжении двух лет кряду ознаменовала самую низкую точку в отношениях после окончания холодной войны.

Для Обамы основные достижения «перезагрузки» в течение его первого президентского срока фактически сведены на нет. «Северная распределительная сеть» по материально-техническому снабжению вооруженных сил США и НАТО в Афганистане посрамила сомневающихся и критиков российской политики Обамы. Однако в связи с выводом войск ценность маршрута будет снижаться, даже если он сохранит значение для правительства в Кабуле и афганских вооруженных сил. Между тем Россия спровоцировала многочисленные опасения (и не только в Вашингтоне) по поводу ее готовности соблюдать обязательства, накладываемые членством в ВТО. Новый договор СНВ вступил в силу, но нет оснований полагать, что дальнейшие сокращения ядерных арсеналов возможны во время второго президентского срока Обамы. Вашингтон даже сомневается в том, что Россия будет выполнять условия этого договора. Со своей стороны, Москва не уверена, что сохранит статус великой державы при наличии менее масштабных ядерных сил и вооружений, и она твердо верит в то, что ПРО США угрожает долгосрочной стратегической целостности России.

Торговля и инвестиции – область, в которой оба правительства открыты для диалога с учетом вступления России в ВТО. Торговые отношения между США и Россией нельзя назвать незначительными (американский экспорт существенно вырос в последние годы), но в целом экономические связи, включая инвестиции, не соответствуют их потенциалу. В преддверии запланированного саммита «восьмерки» правительства обсуждали рамочное соглашение по торговле и инвестициям, которое, возможно, приведет к подписанию базового договора. Ощутимое продвижение здесь могло бы стать серьезным достижением для Обамы на саммите в Сочи. Но поскольку более важные торговые инициативы администрации в Европе и Азии столкнулись с серьезным сопротивлением Конгресса, перспективы параллельного соглашения с Россией были бы довольно туманными даже при отсутствии украинского кризиса. Существовали и реальные разногласия по техническим вопросам – от фитосанитарного контроля продукции до металлургии. Тем не менее американская сторона была настроена на сдвиги в этом направлении отчасти потому, что отсутствовали другие основания для построения отношений, а также потому, что американские компании настаивали на подписании соглашения, которое помогло бы им вести бизнес в непростом юридическом поле России. Однако украинский кризис привел к остановке переговоров.

Трансатлантический разрыв нельзя сбрасывать со счета

Поскольку «Большая семерка» сталкивается со все более серьезным вызовом со стороны Москвы, целостность группы будет во многом определяться разницей в подходах между США и Европой. Европейские правительства крайне чувствительны к географическим и историческим связям с Россией и не хотят усугублять и без того неблестящую ситуацию. Действия России на Украине по-настоящему травмировали европейцев, шокированных жестокой борьбой за политическую власть в Киеве и «рукой Москвы», добравшейся до Крыма. Правительства перешли к гораздо более активному взаимодействию с Украиной, видя прямой вызов европейским стандартам суверенитета и «европейским ценностям». ЕС, не горевший желанием тратить миллионы евро на Украину в конце 2013 г., теперь готов взять на себя обязательства по выделению Киеву миллиардов долларов, если только там будет сформировано правительство, достойное такой поддержки.

В то же время Европа внутренне расколота, и многие лидеры общественного мнения относятся к российской позиции с большим пониманием и даже сочувствием. Например, три бывших канцлера Германии – Гельмут Шмидт, Гельмут Коль и Герхард Шрёдер – высказывались в разное время в том духе, что, хотя действия России в Крыму правомерно квалифицировать как нарушение норм международного права, Москву «можно понять», так как эти действия во многом продиктованы «страхом перед взятием ее в кольцо». Широкие слои общественности в Западной Европе считают действия России реакцией на агрессивное расширение НАТО и вмешательство Евросоюза в межнациональные споры без учета российских интересов. Оглядываясь назад, важные политические деятели Евросоюза признают, что ВП действительно поставило под угрозу российские интересы на Украине, поскольку Ассоциация с Евросоюзом вынудила Киев делать выбор между Европой и Россией и отказаться от позиции «двуликого Януса», одновременно взирающего и на восток и на запад. Соответственно, Киеву пришлось решиться на такие законодательные действия, которые непосредственно затрагивали интересы России.

Но даже при таком сочувственном истолковании действий Кремля приходится признать, что и предложения Москвы по евразийской интеграции бросили вызов украинской самоидентификации в такое время, когда правительство в Киеве решительно потеряло легитимность в глазах большинства населения на западе и значительной его части на востоке Украины.

Санкции будут иметь намного более серьезные последствия для европейских правительств, чем для Вашингтона, учитывая их широкие и глубокие экономические и финансовые связи с Россией (по некоторым оценкам, речь идет о примерно 12-кратном объеме товарооборота тех же США с Россией). На карту поставлены первостепенные экономические интересы, например, Германии. К тому же немецкая и французская элиты глубоко привержены сохранению совместных с Россией экономических достижений. Все европейские правительства заинтересованы в поддержании трансатлантической солидарности, но считают, что именно им, а не Вашингтону придется расплачиваться в случае введения серьезных санкций.

Бремя европейского лидерства ложится в основном на плечи Германии, которая в 2015 г. примет бразды председательства в «Большой семерке». Германии предстоит вдохнуть новую энергию в G7, осуществить ее «ребрендинг», поддерживая миф о том, что «Большую восьмерку» можно восстановить, когда Россия вернется, как раскаявшийся блудный сын. При этом Берлин прекрасно понимает, что Вашингтон не допустит этого до тех пор, пока Россия кардинально не изменит свою политику, а, быть может, пока в Москве не произойдет «смены режима».

Как совместить взаимодействие с целями

Запад надеялся на то, что Россия со временем сольется с «Большой семеркой», а членство станет для нее стимулом согласовывать свою политику с крупнейшими рыночными экономиками и демократиями мира. После 16 лет пребывания России в G8 эти надежды рухнули. Отчасти они не оправдали себя из-за отсутствия ясности, является ли «Большая восьмерка» механизмом взаимодействия с Россией («Большая семерка + 1»), которую использует Запад, или это форум, обеспечивающий полноценное участие Москвы в коллективном принятии решений данной группой. В конечном итоге не удалось преуспеть ни в том ни в другом качестве.

Практически любая многосторонняя дипломатия – неотъемлемая часть процесса глобализации, сердцевину которого составляет система международных организаций и договоров, которые в послевоенную эпоху поддерживал Вашингтон. Постсоветская Россия получила большие выгоды от вхождения в эту систему. Однако Москва так и не приняла глобализацию, поскольку последняя бросает вызов устремлениям оставаться традиционной великой державой, не сдерживаемой внешними правилами и институтами.

Приближение НАТО к границам с Россией усилило у последней глубоко укорененную тревогу по поводу собственной безопасности, а также убеждение в том, что Западу нельзя доверять. Затем «Восточное партнерство» положило начало соперничеству за влияние на Украине, которое крайне обострилось из-за действий Москвы, так что де-факто буферное государство превратилось в поле боя. Украинский кризис продолжается, и жизнеспособного решения пока не видно. Опыт «Большой восьмерки» наглядно показывает, что самая важная задача дипломатии – это умение слушать партнера и корректировать политику сообразно реалиям, а не собственным преференциям.

Уэйн Мерри – старший научный сотрудник по Европе и Евразии в Американском совете по внешней политике.

Евросоюз. США. Весь мир. Россия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 2 июля 2014 > № 1144835 Уэйн Мерри

Санкция на отсталость?

Новая реальность для российской экономики

Резюме: Полуизолированная финансовая система, расходование ресурсов на преодоление торговых барьеров, поиск новых рынков – все это потребует неоправданных затрат. Неминуемо снижение конкурентоспособности и эффективности экономики и обеднение населения.

С начала мирового экономического кризиса в 2008 г. эксперты, аналитики, экономисты представили немало сценариев и прогнозов развития российской экономики на ближайшую и среднесрочную перспективу. Но ни в одном из них по понятным причинам не мог быть учтен фактор под названием «экономические санкции», ибо невозможно было предвидеть события, которые произошли на Украине в 2013–2014 гг., и особенно их последствия. В марте-апреле 2014 г. в знак осуждения политики России в отношении Украины, в частности присоединения Крыма, Соединенные Штаты и Евросоюз опубликовали санкционные списки российских граждан и компаний. В отношении первых введены ограничения на поездки в США и ЕС и блокировки личных счетов в этих странах. Что касается компаний, им придется столкнуться с рядом ограничений на внешних рынках.

Осудив политику санкций как контрпродуктивную и бесперспективную, Москва одновременно постаралась внушить общественному мнению, что не опасается сколь-нибудь заметного воздействия этих мер на экономику и, напротив, их следствием будет столь необходимый российским предприятиям импульс, который послужит развитию и наращиванию собственного производства. Однако серьезные независимые экономисты высказали и иное мнение: даже первоначальный уровень санкций не может не оказать негативного воздействия. Если же будет применен следующий пакет, это воздействие может оказаться более глубоким и опасным.

Какие санкции есть и какие бывают

Чтобы лучше разобраться в вопросе, уточним, какого рода санкции вообще применяются в международной практике и какие из них в наибольшей степени могут нанести тот или иной ущерб России в настоящий момент. Санкции бывают торговыми; финансовыми; затрагивающими передвижение персон; относящимися к сфере науки, культуры и спорта; дипломатическими; процессуальными. Практически все перечисленные виды санкций уже затронули нашу страну. Уточним, что введенные в отношении России санкции не являются международными, каковыми они могут быть лишь в случае соответствующего решения СБ ООН или Международного уголовного суда. В нашем случае речь идет о санкциях со стороны отдельных стран.

Наиболее активными и видимыми за последние месяцы стали меры в отношении российских должностных лиц и бизнесменов. Как известно, 17 марта Соединенные Штаты решили ввести против высокопоставленных российских политиков санкции, предусматривающие запрет на въезд, блокировку активов и собственности. В этот же день главы МИД стран Евросоюза договорились об ограничениях в отношении российских и украинских официальных лиц, которых они считают виновными в «подрыве территориальной целостности Украины». Срок действия – шесть месяцев. Затем 20–21 марта список был дополнен российскими чиновниками, парламентариями и бизнесменами. 11 апреля США ввели санкции в отношении крымской компании «Черноморнефтегаз» и крымских чиновников. Затем 28–29 апреля Вашингтон и Брюссель расширили список. Наконец, 12 мая Совет Евросоюза по иностранным делам включил еще 13 человек в список санкций ЕС против лиц, виновных, по его мнению, в дестабилизации ситуации на Украине.

Если чиновники могли и не ощутить особых неудобств, тем более принятые меры не нанесли урона стране, то для российских ученых, в частности физиков-ядерщиков, американские ограничения на поездки и участие в крупных конференциях оказались чувствительными.

Среди уже принятых процессуальных санкций следует отметить такие события весны 2014 г., как остановка переговоров со стороны ОЭСР о принятии России, приостановление де-факто членства в G8, замораживание по инициативе Новой Зеландии переговоров о создании зоны свободной торговли. Сюда же следует добавить давление на российскую делегацию в ПАСЕ с угрозой лишения ее права голоса. В общем, позиции России в целом ряде международных институтов ухудшились.

Безусловно, наиболее вредными для любой страны являются торговые и финансовые санкции, и именно они наносят реальный урон национальной экономике. Они известны еще со времен Древней Греции. Примеры санкций в отношении Руси датируются концом XV века, когда соперничавшие с ней ливонские города прекратили поставлять медь, свинец, чугун, пушки, кольчуги, селитру. В начале XVI века Литовское княжество, ганзейские города и Ливонский орден приняли общее решение о запрете вывоза на Русь цветных и благородных металлов, который просуществовал до 1514 года.

Самой знаменитой торговой санкцией XIX века была континентальная блокада Англии Наполеоном. Как известно, стремление Парижа добиться от всех европейских стран строгого соблюдения режима блокады послужило причиной войны на Пиренейском полуострове и обострения отношений Франции с Россией, приведшего к войне 1812 года. Континентальная блокада способствовала интенсификации отдельных отраслей французской промышленности (главным образом металлургической и обрабатывающей), в то же время она отрицательно сказалась на экономике ряда европейских стран, имевших традиционные экономические связи с Великобританией, и потому непрерывно нарушалась. Главная цель блокады, поставленная Наполеоном, – сокрушение Великобритании – так и не была достигнута.

В ХХ веке торговые и финансовые санкции чаще всего применяли США. В июле 1941 г., когда японцы вторглись в Индокитай, Вашингтон заморозил все японские активы. Его примеру последовали Великобритания и Голландская Ост-Индия (ныне Индонезия). Санкции оказались достаточно эффективными, Япония была отсечена от основной международной торговли, утратив 90% своего импорта нефти. Тем не менее она не вывела войска из Индокитая, а ответила атакой на Пёрл-Харбор.

В 1996 г. в Соединенных Штатах были приняты сразу два закона, устанавливавших санкции. Первый – Д’Амато–Кеннеди (D'Amato-Kennedy Act) – был направлен против государств-«изгоев», а именно против Ирана и Ливии за поддержку международного терроризма, стремление к обретению оружия массового поражения и враждебность к мирному процессу на Ближнем Востоке. Закон с момента принятия вводил запрет на инвестиции любым государством или отдельным лицом от 40 млн долларов в нефтегазовый сектор Ирана и Ливии. Более жестким явился принятый в том же году закон Хелмса–Бёртона (The Cuban Liberty and Democratic Solidarity Act of 1996), который продлевал и ужесточал американское эмбарго в отношении Гаваны. Закон, в частности, предусматривал наказание иностранных компаний, поддерживавших торговые связи с Кубой.

Введенный в 2006 г. Россией запрет на ввоз вин, соков, минеральной воды из Грузии также рассматривался международным сообществом как торговые санкции, хотя формально Москва мотивировала эту меру санитарными соображениями.

Экономические санкции в отношении Ирана вводились Советом Безопасности ООН в 2006, 2007, 2009 годах. США и Европейский союз дополнительно ужесточали их путем ограничений в торговле, финансовой сфере, энергетике и технологиях, запретов на страхование и перестрахование страховыми компаниями Евросоюза. Считается, что эти меры в известной мере достигли цели, вынудив Иран свернуть военную часть ядерной программы. Вместе с тем в связи с выявленными нарушениями Тегераном своих обязательств санкции с него полностью не сняты.

История применения санкций против СССР показывает, что Запад может вводить их даже в ущерб собственным интересам, что, между прочим, опровергает утверждение о том, что Соединенные Штаты и их союзники не пойдут на наращивание санкций в отношении России, т.к. это невыгодно им самим. Так, в 1930–1933 гг. единственным товаром, который соглашался покупать Запад, оставалось зерно. В то же время в США зерно уничтожалось огромными партиями. Англия в 1932 г. отказалась принимать от СССР в оплату за станки не только золото, но и необходимые ей лес, руду, уголь и нефть – все, кроме зерна, которое она могла намного дешевле закупать в Америке. При иной конъюнктуре в условиях нехватки хлеба в Советском Союзе в 1980 г. Вашингтон ввел запрет на продажу зерна для СССР, хотя в Соединенных Штатах ввиду хорошего урожая был значительный его избыток. Частичные санкции посредством известных списков КОКОМ в 1960–1980-е гг. также чаще всего не отвечали экономическим интересам западных стран, но тем не менее исправно действовали в отношении Москвы.

После развала СССР применение Западом финансовых санкций в отношении Москвы рассматривалось по крайней мере дважды. В 1998 г., когда Россия оказалась не в состоянии выплачивать долги иностранным кредиторам, всерьез обсуждалась возможность ареста зарубежных счетов Центрального банка. В 2008 г. после войны с Грузией на Западе также изучались возможности блокирования зарубежных счетов российских чиновников и бизнесменов.

Чем грозят санкции

Как следует оценивать экономические последствия уже принятых в 2014 г. и возможных новых санкций в отношении России? В целом принято считать, что пока (на середину июня 2014 г.) санкции не оказали заметного воздействия на российскую экономику. Наверное, так оно и есть, но только пока. Ибо определенное изменение отношения к России и российскому бизнесу уже происходит и может стать гораздо ощутимее к концу года.

Первое, что уже произошло, – это общее снижение доверия к России и тесно связанное с ним бегство капитала и ухудшение инвестиционного климата, который и до этого был весьма далек от идеального. Как заявил в апреле с.г. министр финансов Антон Силуанов, «сохраняющийся отток капитала снижает возможности для роста инвестиций и экономики, что создает риски несбалансированности бюджетов. При этом основной причиной оттока капитала является неопределенность развития геополитической ситуации». Под воздействием экономических санкций за первые три месяца 2014 г. из России вывезено больше капитала, чем за весь 2013 год. Согласно прогнозам, к концу года общая сумма денежных средств, покинувших Россию, может составить 100 млрд долларов. Отток капитала также создает дополнительное давление на рубль и увеличивает инфляцию.

Примеров ухода с российского рынка, к сожалению, немало. В апреле с.г. стало известно, что бизнес в России сокращают японские банки, такие как Sumitomo Mitsui Banking Corporation и Bank of Tokyo. Первый, в частности, вышел из сделки по экспортному финансированию для «Металлоинвеста» и на некоторое время замораживал кредитные линии нефтетрейдеру Gunvor. О сокращении инвестиций в российские активы сообщил ряд американских банков: Citigroup за три месяца 2014 г. снизил их на 9%, JPMorgan Chase – на 13%, Bank of America Merrill Lynch – на 22%. В апреле же крупный американский инвестфонд избавился от акций одного из крупнейших российских агрохолдингов «Русагро», понеся при этом ощутимые потери. Среди отказавшихся вести бизнес в России есть и компании из КНР. Так, в мае 2014 г. китайская компания Beijing Interoceanic Canal Investment Management Cо(BICIM) вышла из проекта постройки глубоководного порта в Крыму из-за присоединения полуострова Россией.

По мнению бывшего министра финансов Алексея Кудрина, потери России при нынешнем уровне формальных и неформальных санкций составят 1–1,5% ВВП и катастрофическими для экономики пока не станут. В то же время Кудрин и некоторые другие российские экономисты еще в начале года обратили внимание на опасность санкций для отечественной экономики, связанную с тем, что российский корпоративный сектор более чем на 700 млрд долларов закредитован на Западе. И в этом кроется довольно серьезная проблема.

Все предыдущие годы крупный российский бизнес не возвращал краткосрочные долги, предпочитая перекредитоваться в тех же западных банках. То же самое он рассчитывает проделать и в этом году, иначе придется выплачивать огромную сумму порядка 100 млрд долларов. Однако уже весной с момента присоединения Крыма к России кредитные сделки между российскими компаниями и западными банками практически перестали совершаться. И отказ в перекредитовании в конце года – реальная перспектива. Либо могут предложить неподъемные проценты. Оба сценария крайне негативны, но избежать их почти невозможно.

Дело в том, что фактически все будет зависеть от позиции Вашингтона, который весьма эффективно контролирует международную финансовую сферу и в последние годы лишь укрепил этот контроль. Штраф за сотрудничество с субъектами, «помеченными» американским Минфином, может быть очень значительным. Так, в 2013 г. банк HSBC был оштрафован на 1,9 млрд долларов. Всего же в 2013 г. США оштрафовали шесть крупнейших банков ЕС на 7 млрд долларов за то, что те недоглядели за своими клиентами, имевшими дело с Ираном, Кубой и пр. И все штрафы были оплачены из страха отключения от долларовых счетов. Усилению контроля за движением денежных средств послужил принятый недавно в Соединенных Штатах закон под названиемFATCA (Foreign Account Tax Compliance Act).

FATCA является американским налоговым законом, требующим от финансовых организаций-нерезидентов предоставлять информацию о счетах американских резидентов и лиц, ими контролируемых, и выступать налоговыми агентами по операциям получения доходов от источников в США. Иными словами, это закон о раскрытии иностранных счетов в целях налогообложения. После его принятия большинство стран заключили с Соединенными Штатами межгосударственные соглашения, и обмен информацией происходит на уровне налоговых служб. Однако в результате введенных Вашингтоном антироссийских санкций США прекратили все переговоры с Москвой о присоединении к FATCA. В этой связи Минфину пришлось внести в Госдуму законопроект, позволяющий российским банкам напрямую передавать в иностранные налоговые органы данные о своих клиентах. К 1 июня 2014 г. более 500 российских банков, в т.ч. Сбербанк, зарегистрировались в Службе внутренних доходов США (Internal Revenue Service, IRS), чтобы выполнять FATCA.

Если же банки не подписывают соответствующее соглашение с Соединенными Штатами, то против них начинают действовать санкции. Со всех платежей в их пользу, проводящихся с использованием корсчетов в американских банках, будет взиматься 30-процентный налог: сначала только с пассивного дохода, полученного на территории США (например, процентов), а с 2017 г. – с доходов от продажи ценных бумаг и транзитных платежей. Поэтому, если банк хочет продолжать бизнес в Соединенных Штатах, он вынужден подчиниться. Если же банк попадает в «черный список» Минфина, то его просто исключают из международной финансовой системы. Для российских компаний это означает, что они могут не найти такого банка, который согласится дать им кредит в обход американских правил.

Не все еще осознают до конца, насколько вездесуща американская финансовая система. Если, к примеру, российский чиновник или бизнесмен пожелает приобрести недвижимость за рубежом, ему потребуются услуги банка, чтобы перевести деньги. Но каждому финансовому учреждению необходимо иметь связь с банком-корреспондентом в США, для того чтобы вести расчеты. Следовательно, такой платеж может быть заблокирован.

Существует угроза санкций, которые особенно болезненно скажутся на конкретных российских предприятиях. Так, американцы рассматривают возможность прекращения поставок российских ракетных двигателей РД-180, которые они используют для выведения на околоземную орбиту как гражданских, так и военных спутников. В этом случае сами американцы понесут немалый ущерб – эффективной замены российскому двигателю у них нет. Тем не менее вопрос появился в повестке дня. Для российской же стороны остановка контракта была бы крайне болезненной – предприятие-производитель «Энергомаш» фактически останется без средств к существованию. Контракт между тем заключен до 2020 г., и поставлено только 60 из запланированных 101 двигателя.

Политика западных санкций не обошла и российско-украинские экономические связи, в частности в сфере оборонно-промышленного комплекса (ОПК), что чревато серьезным уроном для российской стороны. К примеру, КБ «Южное» из Днепропетровска продолжает работы по техническому надзору и продлению сроков службы самых мощных российских стратегических ракет шахтного базирования РС-20 («Воевода» или «Сатана» по классификации НАТО). Эти ракеты составляют 70% всех межконтинентальных баллистических ракет наземного базирования РВСН и являются основой нашего ракетно-ядерного щита. Система управления ракетой разработана также на Украине – на НПО «Электроприбор» в Харькове. Далее, двигателями запорожской компании «Мотор сич» оснащаются практически все российские боевые и транспортные вертолеты. Без участия Украины невозможен выпуск самолетов «Ан», т.к. держателем конструкторских разработок этих машин является украинское КБ «Антонов». Общий объем военных поставок предприятий юго-востока Украины в Россию оценивается примерно в 500 млн долларов в год. Трудно представить, как прервать эти кооперационные связи. Однако, как заявил украинский вице-премьер Ярема на совещании в апреле с руководством Днепропетровской и Запорожской областей, остановки этого сотрудничества требуют партнеры Киева из западных стран. 16 июня президент Украины Петр Порошенко распорядился прекратить все связи с Россией в военно-промышленной сфере.

Как ответить на санкции

Стремление найти ответ западным санкциям породило как рациональные, так и иррациональные варианты. К последним можно отнести набор так называемых «антисанкций». Одной из них стало предложение о дедолларизации российской экономики, исходящее от советника президента по экономическим вопросам. Инициатива предусматривает масштабные изменения финансовых операций как госсектора, так и частных компаний и даже населения. Государство должно вывести все активы и счета в евро и долларах из стран НАТО в другие страны и провести опережающую продажу облигаций государств НАТО. Одновременно с этим Центральный банк РФ должен сократить долларовые инструменты и избавиться от гособлигаций стран, поддержавших санкции.

В рамках пакета мер деньги для финансирования проектов госкорпораций и госбанков предлагается получить через целевую рублевую эмиссию ЦБ. Финансовые потери от подобных действий трудно оценить. А последняя мера может разогнать инфляцию до трех-четырехзначных чисел.

Не менее губительно прозвучавшее в правительственных кругах предложение о перерегистрации на Московской бирже крупнейших российских компаний, акции которых обращаются на иностранных биржах. Не надо быть профессионалом, чтобы сообразить, что массовый выкуп собственных акций на иностранных биржах для последующего их размещения у себя дома – откровенно убыточная операция, на которую вряд ли пойдет нормальная компания.

Еще одной антисанкцией стал проект создания Национальной платежной системы. После того как Visa и MasterCard перестали обслуживать карты российских банков, попавших под санкции, появилось требование к международным платежным системам размещать в Центробанке страховые депозиты. Из этих депозитов предполагалось компенсировать ущерб в случае блокировки операций по картам. Но поскольку первоначально предложенный размер потенциальных взносов многократно превосходит выручку Visa и MasterCard в России, встал вопрос о целесообразности их дальнейшего присутствия на российском рынке. К счастью, российские власти все-таки не пошли по жесткому сценарию, и в последнем майском изменении закона «О национальной платежной системе» из его норм об обеспечительных взносах в ЦБ для международных платежных систем должна быть убрана вся конкретика о размере депозитов, сроках их перечисления, порядке списания штрафов из этих сумм. Все это будет определяться нормативным актом правительства по согласованию с Центробанком.

И последний пример антисанкции, который хотел бы упомянуть, это предложение об отключении базовых станций GPS на территории России. Это вряд ли может навредить американцам. А вот российские геодезисты, геологи, строители, местные органы власти наверняка понесут реальный ущерб.

К рациональным методам противодействия санкциям наряду с разумным импортозамещением следует отнести использование механизмов ВТО. Так, в середине апреля глава Минэкономразвития Алексей Улюкаев заявил, что Россия может предъявить иск Соединенным Штатам в рамках ВТО за санкции в отношении банка «Россия». Речь идет о нарушении, с российской точки зрения, обязательств США в рамках Генерального соглашения о торговле услугами (General Agreement on Trade in Services), одного из базовых соглашений ВТО. Эти обязательства не позволяют совершать действия, способные ущемить права российских поставщиков услуг, осуществляющих деятельность в Соединенных Штатах или занятых в торговле услугами с американскими партнерами. ГАТС прямо запрещает введение каких-либо ограничений на международные переводы и платежи по текущим операциям, связанным со специфическими обязательствами США.

По заявлениям официальных лиц на Западе, Евросоюз и Соединенные Штаты могут ввести так называемые секторальные санкции против России, что будет означать введение произвольных ограничений на экспорт российских товаров. В этом случае, как полагает Улюкаев, Москва будет готова максимально активно использовать весь инструментарий Всемирной торговой организации для противодействия этому. Кстати, опыт использования механизмов ВТО для защиты своих торгово-экономических интересов имеется. После принятия США в 1996 г. упомянутого выше закона Хелмса–Бертона Евросоюз счел, что его торговые интересы ущемлены, и подал в ВТО иск, указав, что данный закон несовместим с рядом статей соглашения ГАТТ-94. В конечном итоге Европейский союз добился нужного для себя решения.

Однако применение серии секторальных санкций в отношении России создало бы ситуацию многочисленных грубейших нарушений норм и правил ВТО, которые запрещают вводить ограничения и запреты на экспорт, если только речь не идет об угрозе здоровью и безопасности людей или о временных ограничениях, предусмотренных самими правилами ВТО, если эти правила нарушаются. Иски, которые в этом случае могут быть поданы Россией, рискуют создать крайне напряженную ситуацию в самой ВТО и стать весьма серьезным испытанием организации на прочность. Понятно, что подобного сценария члены ВТО вряд ли желают.

На момент написания этой статьи актуальным оставался вопрос о том, как следует расценивать вероятность введения следующего этапа санкций против России с учетом неизбежных потерь для экономик западных стран. Показательным в этом смысле можно считать мнение президента Федерального объединения оптовой и внешней торговли Германии Антона Бёрнера. Он обращает внимание на тот факт, что выручка от экспорта нефти и газа составляет свыше половины доходной части российского бюджета и примерно четверть ВВП страны. При этом более 80% российских поставок нефти и газа идут на Запад. Объем европейско-российской торговли, по данным Бёрнера, составляет 1% суммарного ВВП Евросоюза, но 15% ВВП России. Введение запрета на импорт российских энергоносителей, по его мнению, привело бы, безусловно, к болезненным последствиям для Германии, однако для России стало бы угрозой существования ее экономики. Россия в этом случае, подсчитал Бёрнер, лишилась бы доходов в 100 млн долларов в день. Последствия же прекращения импорта, в частности российского газа для Германии, не столь плачевными. Запасов в немецких газохранилищах хватит примерно на полгода, а за это время вполне можно найти альтернативных поставщиков.

Разумеется, это мнение лишь одного из представителей германских деловых кругов. Но оно уже не является сугубо маргинальным в странах ЕС. Кроме того, с учетом приведенных выше примеров применения Западом санкций даже в ущерб себе нельзя исключать, что подход Бёрнера может быть реализован на практике.

Вместе с тем на Западе есть и иные мнения. Американский политолог, директор частной разведывательно-аналитической организации StratforДжордж Фридман считает, что санкции против России в любом случае будут неэффективны. По его мнению, Россия как восьмая в мире экономика и мощная военная держава располагает целым набором возможностей для ответных мер. И чем более жесткими будут санкции, тем свободнее Москва будет себя чувствовать в выборе мер противодействия. По этим причинам применение эффективных санкций против такой страны, как Россия, является гораздо более сложным делом, чем санкции в отношении Ирана, потому что у русских есть возможность потенциальных ответов вплоть до военных.

Завершить этот текст хотелось бы не какой-то итоговой формулой, позволяющей высчитать результат применения санкций с учетом мер противодействия со стороны объекта этих санкций. Само состояние, в котором санкции рассматриваются как нечто реальное и уже происходящее, не может считаться нормальным и приемлемым. Ибо в подобной ситуации мы уже так или иначе идем на ограничение экономических контактов с внешним миром. Но сегодня в условиях невиданной прежде взаимозависимости экономик невозможно ограничить контакты с группой стран (кстати, наиболее развитых) без утраты связей со всеми странами. Тот же Китай, на который мы нынче делаем ставку, вовсе не отгораживается от Запада. Отдаляясь от наиболее развитой части мира, Россия рискует оказаться отрезанной от возможностей современного развития. Создание собственного производства, работа в условиях полуизолированной финансовой системы, расходование ресурсов на преодоление воздвигаемых торговых барьеров, вынужденный поиск новых рынков и т.п. – все это потребует огромных неоправданных затрат, следствием которых будет неминуемое снижение конкурентоспособности и эффективности национальной экономики и обеднение населения. Развитие событий по такому сценарию в XXI веке кажется чем-то невероятным. Но, к сожалению, в создавшейся обстановке полностью исключать его нельзя.

А.П. Портанский – кандидат экономических наук, профессор кафедры торговой политики факультета мировой экономики и мировой политики НИУ «ВШЭ», ведущий научный сотрудник ИМЭМО РАН.

Россия > Госбюджет, налоги, цены > globalaffairs.ru, 2 июля 2014 > № 1144830 Алексей Портанский

Мир непредвиденных сложностей

История вернулась из отпуска

Резюме: В глобальной экономике большинство санкций можно обойти. Добровольный уход одной страны с выгодного зарубежного рынка открывает возможности для другой. Санкции – пагубный, хотя и политически предсказуемый ответ на нежелательные события.

Мы живем в эпоху разрыва во времени. По крайней мере в мировом контексте прошлое и настоящее больше не служат надежными путеводителями в будущее. Наши ожидания постоянно оказываются нереалистичными. Ясно, что мы довольно часто неверно оцениваем события, происходящие в мире. Поэтому нас все время удивляют некоторые тенденции и явления.

Мы не смогли предвидеть серьезные факторы, которые сформировали мир после окончания холодной войны. Распад Советского Союза и быстрое возвращение Китая в клуб богатых и влиятельных держав ошеломили всех и ввели в состояние ступора. Триумфализм, порожденный распадом СССР, вселил во многих надежду, что история достигла кульминации во всемирной победе либеральной демократии и торжестве западных ценностей. Однако попытки американцев насадить эти ценности в таких местах, как Афганистан, Египет и Ирак привели к полной анархии.

Возможно, история взяла небольшой отпуск, но затем вернулась с новой силой и энергией – по крайней мере в Восточной Европе и Восточной Азии. Европа и США снова занялись перетягиванием каната с Россией по поводу ее границ и политической ориентации соседей. Китай, Япония, Корея, Филиппины и Вьетнам принимают воинственные позы, претендуя на островки, скалы и рифы в пустых морях, которые их разделяют. Границы, утвержденные в эпоху колониализма и холодной войны, больше не являются непоколебимыми.

Некоторые демократически избранные правительства свергнуты после массовых протестов. Другие демократии, включая Канаду и Соединенные Штаты, энергично поддержали инициированную снизу смену режимов, потому что нам не нравились свергнутые правительства или мы считали их политику неудобной для нас. Каким бы ни был организующий принцип века, это уже не защита демократии против тех, кто считает ее препятствием для политической ориентации.

Мало кто предвидел, что башня деривативов и кредитных свопов, построенная на Уолл-стрит, внезапно обрушится. Выяснилось, что банки, слишком крупные, чтобы потерпеть крах, примерно в равных пропорциях накапливали прибыли и риск недобросовестности. Они по-прежнему этим занимаются, но «Вашингтонский консенсус», предполагавший невмешательство государства в экономику и некогда превозносившийся как олицетворение неопровержимой мудрости об алчности как движущей силе рынка, сегодня в значительной степени дискредитирован. Многие опасаются, что снижение уровня экономической активности и продолжающаяся инерция в странах с развитой экономикой знаменуют долгосрочную тенденцию, а не рецессию, из которой мы скоро выйдем.

Страх дефицита энергии сменился резким ростом добычи сланцевого газа и трудноизвлекаемых запасов нефти. Прибыль на вложенный капитал превышает прибыль от производства товаров и услуг, а при использовании сложного процента она превышает ее многократно. Карл Маркс был бы удовлетворен тем, что его предсказания сбываются, пусть и с опозданием.

Частный капитал накапливается быстрее темпов роста экономики. В результате в мире разрастаются новые плутократические касты. В Соединенных Штатах и некоторых других демократиях исчезновение социально-экономического консенсуса и компромисса затрудняет принятие демократических решений и парализует финансовую политику, вследствие чего восстановление экономики оказывается в зависимости от манипуляций центральных банков с валютными курсами.

И мировые организации, и индустриальные демократии серьезно недорабатывают в области управления. Доверие правительству и масштаб участия в политической жизни – на самом низком уровне в истории. Тем временем авторитарные режимы, такие как Китай, уверенно и эффективно реагируют на стоящие перед ними социально-экономические вызовы.

После окончания холодной войны большинство надеялось, что провинциализм и местничество уступят место глобализации. Вместо этого главными движущими силами в мире стали религиозное и национальное самоопределение, которые дают о себе знать не на глобальном, а на региональном уровне. Западная интервенция на Ближнем Востоке выводит на мировую арену реакционных фанатиков, которые оправдывают свою деятельность необходимостью противостоять агрессивному Западу. Наше упование на применение силы в ущерб другим инструментам государственного управления, включая дипломатическое увещание, создает благодатную почву для этих экстремистов.

Военная мощь, какой бы неотразимой она ни была, регулярно терпит крах в преобразовании политической экономики или изменении принципов построения иностранных обществ, против которых она применяется нами. Принудительная дипломатия, основанная на санкциях и подкрепленная военным превосходством, бесполезна. В последние месяцы эта дипломатия еще раз продемонстрировала несостоятельность в сравнении с гениальным использованием Россией флешмоба для захвата территории.

Сами того не желая, мы разожгли пожар религиозных войн в мире ислама. У нас нет другого ответа на этот пожар, кроме устранения предполагаемых врагов при помощи беспилотных летательных аппаратов. Это воспламеняет огонь ненависти среди друзей, родственников, соотечественников и единоверцев тех, кого убивают наши машины, и усиливает в них решимость отомстить. Если убийство роботом людей, таргетируемых посредством удаленного контроля, – наш ответ на вызов, тогда на какой именно вопрос мы отвечаем таким способом? Какой властью мы это делаем? Военные действия с помощью БПЛА – это напоминание, что международное право попрано и что мы не понимаем влияния новых технологий на нашу жизнь, или как защищать свои уязвимые места, которые эти технологии обнаруживают.

Все это говорит о том, что мир движется совсем не в ту сторону, куда нам хотелось бы. Нужно научиться ориентироваться в новой обстановке, если мы хотим проложить путь в океане неопределенности, в котором дрейфуем. Какие ветры и течения способны повлиять на наш маршрут? Куда мы движемся? Нам не удалось предсказать настоящее. Какое же предстоит будущее?

Стоит обсудить шесть ключевых факторов: 1) переход прежде централизованной глобальной силы в разные регионы мира; 2) рост национализма; 3) формирование нового экономического центра в Азии; 4) способ разрешения споров, который мы используем; 5) разрушительное действие кибертехнологий; и 6) реакцию Соединенных Штатов на эти и другие дестабилизирующие факторы. На счастье или беду, с учетом глобального превосходства и силы США реакции Вашингтона на тенденции и события оказывают большое влияние на их конечный итог. Американцы постепенно осознают, что Провидение не дало нам права вечно управлять мировым порядком, но это осознание приходит очень медленно и болезненно.

Неопределенность ситуации – реальный вызов для государственных деятелей и долгосрочных инвесторов. В условиях нарастающего хаоса и сумбура чего нам следует ожидать?

Эрозия и фрагментация

Начнем с признания происходящей в настоящее время разбалансировки мирового управления. Организация Объединенных Наций и Международный валютный фонд закрепили привилегии победителей во Второй мировой войне, но не отражают мировую и региональную силу и влияние восходящих звезд современной геополитики. Только этот фактор уже лишает их легитимности. Снижающаяся способность Вашингтона доминировать в этих организациях и, как следствие, его разочарование в них и склонность игнорировать также снижают дееспособность институтов.

Американцы были главными авторами Устава ООН и защитниками мирового порядка, зиждущегося на четких правилах. Но сами Соединенные Штаты давно освободили себя от ограничений международного права, которое они стремятся навязывать другим. Наглядными иллюстрациями стали вторжение в Гренаду (1983) и в Панаму (1989). В 1998 и 1999 гг. США обошли ООН и с помощью НАТО развязали войну с целью отделить Косово от Сербии. В этом они преуспели, хотя стабилизировать статус Косово как нового независимого государства им не удалось. Вашингтон пренебрег мнением Совета Безопасности ООН в 2003 г., когда вторгся в Ирак и оккупировал страну. Некоторые были шокированы этими примерами пренебрежения великой державой ООН тех самых правил, соблюдение которых она должна была гарантировать. Для других, включая Владимира Путина, эти действия стали источником вдохновения.

В результате сегодня трудно доказать, что международное право способно оградить от злоупотреблений со стороны более сильной иностранной державы. Грузины, ливийцы, сирийцы и украинцы не могут положиться на международное право. Оно не защищает палестинцев. И никто ни разу не сослался на него как на надежную защиту от неспровоцированного нападения на Иран.

По мере того как тает вера в способность мирового сообщества сдерживать агрессию и реагировать на нее, а ограничения закона исчезают, военное сдерживание снова представляется единственным надежным оплотом против нападения более сильных противников. Когда потенциальный агрессор является ядерной державой – например, Соединенные Штаты, Россия или Израиль – и в прошлом не раз нападал на страны с безъядерным статусом, другие государства приходят к выводу, что самое надежное сдерживающее средство – это ядерное оружие. Открытое и наглое пренебрежение нормами права порождает демонстративное неповиновение со стороны тех, кому грозит опасность, и воспламеняет националистические страсти.

Сегодня повсюду мы видим усиление национализма и религиозного фанатизма; вместе с ними пышным цветом цветут ксенофобия, торговые войны, политическая паранойя, протекционизм, ханжеское подражание самым низменным явлениям в мировой геополитике. Общественность крупных держав относится все более подозрительно к намерениям других стран. Американцы, индийцы и японцы не доверяют Пекину. Китайцы и русские не доверяют Вашингтону. Никто не доверяет Исламабаду, Москве, Тегерану или Токио, и так далее.

Взаимное недоверие серьезно сказывается на способности принимать рациональные решения и идти на компромисс. Подозрительность влечет за собой альтернативные издержки. Сырьевой национализм препятствует разработке полезных ископаемых, углеводородного и другого сырья. Сегодня нельзя исходить из того, что сделка будет заключена просто потому, что она выгодна всем. Обеспокоенность возможной утечкой военных секретов не позволяет свободно обмениваться технологиями. Все это замедляет реализацию сравнительных преимуществ, осложняет взаимоотношения и сдерживает экономический рост.

Национализм, конечно, угрожает не только торговле и инвестициям. Теоретиков неизбежной войны между устоявшимися и восходящими державами сегодня можно услышать во многих ток-шоу. Это опасно уже потому, что, как заметил Джордж Кеннан, «велики шансы на то, что война, считающаяся неизбежной или даже вероятной, к которой к тому же серьезно готовятся, рано или поздно начнется».

В частности, КНР все напористее защищает свои ближние моря и острова, на которые претендует. Похоже, что Соединенные Штаты твердо намерены и дальше господствовать у берегов Китая и де-факто встают на сторону его соседей во всех территориальных спорах. Пекин и Вашингтон сегодня относятся друг к другу как к вероятному противнику. Некоторые усматривают в этом параллели с эпохой, предшествовавшей Первой мировой войне, когда интенсивное стратегическое соперничество сочеталось с благодушным неверием в саму возможность вооруженного конфликта.

Об ускоренной модернизации вооруженных сил и армий региональными державами и гонке вооружений можно судить по тому, что мировая торговля оружием растет на 14% в год. Военные расходы снижаются на Западе, но увеличиваются в других регионах, особенно в странах, которые считают Соединенные Штаты главной угрозой суверенитету и независимости. И все большее упование исключительно на военную силу для обеспечения безопасности чревато расползанием ядерных вооружений.

Разумной реакцией на наращивание оборонных бюджетов в бывших колониях Запада были бы крупные инвестиции в оборонную промышленность собственной страны. Рынок вооружений, похоже, и дальше будет расти быстрыми темпами. Другая менее узконаправленная, более вдумчивая и, похоже, более действенная реакция могла бы заключаться в наращивании усилий по оценке политических рисков и защите от них. Поскольку общее мнение таково, что мировой порядок, основанный на четких правилах, отступает, применение силы или запугивания для разрешения споров становится все более обыденным и вероятным, что делает тенденции и события менее предсказуемыми.

Неприятный урок, преподанный нам 11 сентября, заключается в том, что если Запад нанесет удар по своим бывшим колониям и протекторатам, местное население найдет способ отомстить. Террорист – это человек с обидой в душе и бомбой, хотя у него нет ВВС. На периферии все больше людей, обиженных на весь мир, которым нечего терять и которые изобретают новые способы изготовления бомб. Но в развивающихся странах постепенно появляются и военно-воздушные силы.

Эскалация политических рисков, неявно проявляющаяся в снижении эффективности институтов мирового управления, не ограничивается терроризмом и военно-политической сферой. Подумайте об МВФ и его роли в поддержании стабильного мирового монетарного порядка за счет организации торговых и инвестиционных потоков или спасения отдельных стран и правительств, терпящих финансовый крах. Сегодня фонд все менее и менее способен справляться с этими задачами.

В 2010 г. США отреагировали на требования усиливающихся держав предоставить им больше прав влиять на мировую монетарную политику и управлять финансовым кризисом, предложив сравнительно незначительные изменения в управлении МВФ. Но и эти реформы до сих пор не проведены из-за опасений, что они могут ослабить контроль Соединенных Штатов над МВФ.

Один из итогов – сведение на нет усилий международного сообщества по стабилизации таких мест, как Украина, и реформированию мировой валютной системы для снижения финансовых рисков. Другой итог – уменьшение того самого влияния США, которое противники реформы стремятся сохранить.

На недавней встрече в Вашингтоне члены МВФ твердо заявили, что нежелание Соединенных Штатов одобрить реформы 2010 г. вынудят их решать проблему обходным способом или подумать об альтернативе участия США в будущем принятии решений. Выполнят ли они свою угрозу – время покажет. От исхода этого противостояния зависит, как будет функционировать система международных резервов и финансового управления.

Без глубокой реформы международные организации, созданные после Второй мировой войны, обречены на жалкое существование, и их возможности останутся ограниченными. Это можно сказать не только об ООН или МВФ, но также и о ВТО (вспомните безуспешные переговоры о либерализации торговли в Дохе), о системе веб-адресов и доменных имен, из которых складывается киберпространство, об управлении безопасностью в интернете, о режимах контроля над вооружениями и нераспространением ядерного оружия, о помощи в развитии бедным странам и т.д. Во всех случаях многосторонние организации, процессы и регулирующие системы вытесняются субглобальными, региональными и государственными альтернативными регуляторами.

Мир находится в процессе разделения на блоки, коалиции и региональные порядки, учитывающие планы и интересы их членов, а не Соединенных Штатов, других внешних держав или мирового сообщества в целом. Эта тенденция проявляется почти повсеместно. Подумайте, например, о распаде большой Сирии, Ирака, о расчленении Украины, о хаосе в Сахеле и Центральной Африке и о возобновлении территориальных споров и пограничных стычек между Японией и Кореей, Японией и Китаем. Тем временем коалиции, образуемые по доброй воле, приходят на смену жестким альянсам времен холодной войны. Сегодня альянсы облегчают сотрудничество, но не обязывают к нему. Отсюда ненасытимая потребность союзников США в стратегическом обнадеживании и успокоении.

Новая разношерстная ось

Эта децентрализация делает еще менее предсказуемыми мировые события в экономике, политике и военной сфере. Неопределенность усиливается из-за того, что распад единого центра управления мировым хозяйством совпадает с формированием новой центральной оси мировой экономики в Индо-Тихоокеанском регионе. Впервые за два последних века наследники евро-американской эпохи Просвещения не задают тон в глобальной политической экономике и не контролируют ее. Мир ожидает, что теперь лидерство возьмут на себя азиатские державы, частично вестернизированные безотлагательными потребностями в модернизации. Но возьмут ли? Что если склоки между ними не позволят им взвалить на себя бремя лидерства, которому они предпочитают престиж?

Печально, что когда мировые лидеры каждый год приезжают в Нью-Йорк на открытие Генеральной ассамблеи ООН, никто из них больше не ждет от американского президента новых идей, смелых инициатив или лидерства. Все знают, что он использует трибуну ООН для обращения к своей домашней аудитории. Устав от американского запугивания и лицемерия, мир внимательно прислушивается к новым идеям из Китая, Индии и других восходящих держав о том, как отвечать на вызовы, с которыми сталкивается человечество. Правда, до сих пор мы не услышали от них чего-то принципиально нового или революционного.

Отчасти это объясняется тем, что азиатов сплачивает негодование по поводу доминирования Запада в прошлом, но разделяют непохожие языки, история, религиозные традиции, обычаи, а также политические и социально-экономические системы. Самые могущественные государства Азии (Китай, Индия, Япония, Корея, Пакистан, Россия, Вьетнам, Индонезия) – это стратегические соперники, которых история ожесточила настолько, что они напрочь лишены какого-либо сопереживания друг другу. Кроме того, у Индо-Тихоокеанского региона нет культурного родства, подобного греко-римскому наследию, иудео-христианской традиции или преданности власти закона, что отличает атлантическую цивилизацию. Попытка выявить какие-то общие «азиатские ценности» обычно ничего не дает, кроме расплывчатого определения с негативной коннотацией – «незападные люди». У азиатов нет общих планов или целей, но они оказывают все более заметное влияние на мировой порядок.

Ирония в том, что азиаты добились этого не за счет реализации каких-то «незападных» подходов, но благодаря стойкому отстаиванию понятий, которым они поначалу противились, но которые затем переняли у Запада чуть более 100 лет назад. Они стали страстными приверженцами идеи суверенного равенства государств – главного постулата вестфальского мироустройства. В частности, Китай и Индия всегда были в первых рядах решительных противников любого иностранного вмешательства во внутренние дела. Они последовательно против всякого ограничения суверенитета – например, под предлогом «гуманитарной интервенции». Это неприятие порой выходит им боком, поскольку мешает созданию региональных организаций, способных выступать арбитрами в территориальных и других спорах.

«Пять принципов мирного сосуществования» (или панч шила), сформулированные Китаем и Индией в 1954 г. и провозглашенные в качестве Азиатского консенсуса в Бандунге (1955), рассматривались как декларация неприсоединения во времена холодной войны, и это правильно. Но в более фундаментальном смысле они олицетворяли принятие Азией Вестфальской системы отношений между государствами. Как таковые эти принципы ознаменовали собой решительный отказ от прежних азиатских моделей регионального и мирового порядка, включая китайскую имперскую «данническую систему» и индо-османскую концепцию сюзеренитета или протектората в качестве альтернативы суверенного равенства стран. Сегодня азиаты даже не вспоминают об этих взглядах. О них можно услышать только от полемистов, стремящихся представить споры Пекина с соседями о морских границах непостижимыми восточными играми с нулевой суммой, требующими американского военного вмешательства.

Сегодня Индо-Тихоокеанский регион движется в трех разных направлениях.

Во-первых, происходит экономическая интеграция стран региона. Континентальный Китай, Гонконг, Макао и Тайвань становятся экономическим содружеством, процветание которого создает экономический порядок, с новым «большим Китаем» в центре этого образования. Индо-тихоокеанские цепочки поставок, деловые сети, транспортные узлы и финансовые связи все в большей степени концентрируются в городах Китая. Все больше дорог ведет в Пекин, Гонконг, Шанхай и Тайбей.

Перспективы заключения соглашения о паназиатском «Всеобъемлющем региональном экономическом партнерстве» (ВРЭП) к концу 2015 г. весьма радужны. Это партнерство объединит в единую зону свободной торговли Австралию, Китай, Индию, Японию, Южную Корею, Новую Зеландию и десять стран – членов Ассоциации стран Юго-Восточной Азии (АСЕАН). В зону войдут самые быстрорастущие экономики мира. На долю ее участников придется 46% населения мира и четвертая часть мировой экономики. Для сравнения – НАФТА и ЕС составляют пятую часть мировой экономики (на каждое из этих объединений) и, соответственно, 6 и 7% мирового населения.

Во-вторых, главный компонент региональной динамики – реформирование. Япония экспериментирует с радикальными методами оживления экономики. Китай приступил к очередному этапу фундаментальной перестройки и либерализации экономики, которая на сей раз включает серьезную реформу финансовых рынков. Индия стремится заново открыть рынок для иностранных инвестиций и осуществить реформы. Десять лет назад начальный этап либерализации привел к ускорению темпов роста экономики и наполнил ее патриотическим оптимизмом. В последнее время начальный импульс, который реформы дали индийской экономике, затухает. Индонезия в настоящий момент не слишком привлекательное место для иностранных инвестиций в силу коррупции и сырьевого национализма, но она пытается вернуть прежнюю динамику. Индо-Тихоокеанский регион перестраивается и готовится к славному будущему, в котором ему будет отведена еще более заметная роль, чем сегодня.

В-третьих, растущая военная мощь и политическое влияние Китая предсказуемо стимулируют создание коалиций, призванных уравновесить его влияние. Они также разделяют Азию на континентальную и прибрежную части. Соединенные Штаты поддерживают сопротивление японцев и филиппинцев китайскому натиску. Индия стремится наладить стратегическое партнерство с Японией. Корея, как обычно, где-то посередине. Страны АСЕАН сегодня разделены отношением к Китаю. Усиление КНР способствует экономической интеграции Индо-Тихоокеанского региона и одновременно раскалывает его политически.

Одна из главных причин политического раскола – споры по поводу границ. Разногласия о границе между Китаем и Индией возникли еще в эпоху британского империализма и в 1962 г. привели к войне между двумя странами. Споры относительно морских границ в акватории Восточно-Китайского и Южно-Китайского морей начались более века тому назад.

Новое сегодня – способность разных претендентов на острова, скалы и рифы, таких как Китай, Япония, Малайзия, Филиппины и Вьетнам, поддерживать свои претензии с помощью военно-морских сил и береговой охраны, а также мобилизовывать национализм для придания легитимности своим действиям.

Отступление закона и дипломатии

Тревожит отсутствие очевидного механизма разрешения территориальных споров помимо войны. В Азии нет соглашений или структур, сопоставимых с имеющимися в Европе, где угроза военной конфронтации между Западом и Россией по поводу Украины была отведена обращением сторон к авторитету ОБСЕ.

В Европе и двух Америках обращение в арбитражные инстанции считается желательной альтернативой вооруженному конфликту. В азиатской разновидности вестфалианства, похоже, нет места для подобных механизмов. Япония отрицает само существование или возможность возникновения споров по поводу суверенитета над островами Сенкаку, которые нужно было разрешать в судебном порядке. Южная Корея занимает такую же бескомпромиссную позицию относительно притязаний Японии на остров Докдо. Китай не желает слышать о попытке Филиппин передать разрешение споров по поводу островов в Южно-Китайском море в арбитражный суд ООН.

Подобная жесткая позиция препятствует разрешению конфликтов посредством дипломатического диалога или ссылок на международное право. Из-за такого подхода конфликты тлеют годами и десятилетиями или разрешаются путем силовых или военных действий. Если азиаты планируют практиковать этот подход и экспортировать его в другие части мира, это будет шаг назад по сравнению с общепринятым консенсусом XX века, согласно которому суверенитет может и должен сдерживаться согласованными на международном уровне правилами и процедурами. Означает ли медленное ослабление доминирования Запада, что всеобщая приверженность власти закона также будет ослабевать?

Судя по тому, что сегодня происходит в киберпространстве, такое может случиться. Интернет быстро стал незаменимым механизмом торгового и культурного сотрудничества, технологических инноваций, корпоративной деятельности. Он также оказался ничейной территорией, где не действуют обычные законы, не защищены права человека на интеллектуальную и материальную собственность, а государственные и негосударственные игроки могут посягать на свободы человека. Интернет необходим для современной жизни, и в то же время он представляет все более серьезную угрозу.

С военной точки зрения киберпространство – новая область столкновения с вероятным противником. Господство в киберпространстве –

ключ к преимуществу в воздухе, на море и суше. Военные ведомства всего мира считают, что эта среда удобна для того, чтобы атаковать неприятеля, и в ней необходимо прикладывать немалые усилия для энергичного сдерживания вероятного противника.

И в космосе, и в киберпространстве желание Америки сохранить технологическое превосходство, а также потребность России чем-то компенсировать слабость традиционных вооружений сталкиваются с незаинтересованностью Китая во власти закона и его желанием эксплуатировать асимметричные средства ведения боевых действий для противодействия сильным сторонам американской военной машины. Итог – полное отсутствие усилий по разработке правил ведения боя и юридических сдержек при использовании военными киберпространства.

Stuxnet – израильско-американская кибератака против ядерных реакторов Ирана – стала первым подобным ударом. Кибервойна как минимум ставит такие же новые и сложные задачи, как те, которые возникают из-за возможности ядерного террора. Целые компании уже были уничтожены кибератаками. Но они могут уничтожать и страны.

Поразительно, что всего каких-то пять лет назад подобные вопросы вообще не возникали. Обстоятельства изменились намного сильнее, чем наше представление о мире, в котором мы живем. Мы страдаем от нехватки стратегического планирования, вследствие чего вылезаем из одного кризиса и тут же вползаем в другой, переходим от тактической реакции на один кризис к тактической реакции на другой кризис.

Подобное реагирование нередко включает санкции, всегда служащие первым прибежищем для политических фигляров. Санкции оказываются бесполезны, разве только как часть активного переговорного процесса и поиска компромиссов, но они сегодня вводятся как политически более корректная замена дипломатического диалога и переговоров. Однако подобные карательные меры никак не могут подменять дипломатию.

Санкции – конечно, удобный способ для политиков показать свое негодование, создать видимость каких-то действий и избежать разговоров об их личной ответственности за случившееся. Это перекладывание издержек, вызванных недееспособной внешней политикой, на плечи предприятий, компаний, рабочих и потребителей в стране, вводящей их, и в той, против которой они вводятся.

В современной глобальной экономике большинство санкций можно обойти. Добровольный уход одной страны с выгодного зарубежного рынка открывает новые возможности для бизнеса другой. Таким образом, санкции – пагубный, хотя и политически предсказуемый ответ на нежелательные события. Они показывают, почему инвесторы не могут позволить себе игнорировать внешнеполитические вопросы.

Долой стереотипы

Мы живем в такое время, в которое, как следует из прошлого опыта, непременно произойдет нечто сегодня невообразимое. Что бы это ни было, оглядываясь назад уже после свершившегося факта, событие нам будет казаться чем-то очевидным и неизбежным. Еще позже станет понятно, что оно предопределило еще более непредвиденные события, которые затем тоже будут казаться очевидными.

Добрая весть в том, что надвигающиеся явления, которые задним числом кажутся очевидными, часто можно выявить прежде чем они случатся. Надо просто поменьше обращать внимание на мнение аналитиков и гуру, иметь открытый ум и стараться замечать грядущие перемены. Неудачи разведки почти всегда становятся следствием нежелания замечать, принимать и понимать события, которые не вписываются в господствующие стереотипы или каноны политкорректности.

К сожалению, за редким исключением средства массовой информации в основном сообщают новости, не противоречащие устоявшимся стереотипам и национальным идеям. Наша пресса не публикует беспристрастные репортажи и аналитику, которая помогала бы предвидеть события, способные открыть новые возможности для предпринимательства и инвестиций во всем мире.

Правительства пытаются это сделать, но не понимают интересов бизнеса и часто оказываются в плену группового мышления. Вот почему возникла целая отрасль стратегического прогнозирования и постоянной оценки тенденций и событий за рубежом, и она быстро расширяется. Поскольку я сам этим не занимаюсь, для меня уместно и этично обратить ваше внимание на эти консалтинговые компании и призвать воспользоваться их услугами, поскольку в этом случае шансы на то, чтобы всегда быть в первых рядах, существенно повысятся.

Откровенно говоря, мир также был бы намного более предсказуемым, если бы Соединенные Штаты разработали связную стратегию для анализа изменений в мировом порядке, начавшихся после холодной войны. Попытки воспользоваться мнимыми преимуществами рушащегося статус-кво – это инвестиции в прошлое, а не в будущее. Альтернатива стратегии – постепенная корректировка внешней политики. На этом пути нас ожидают непредсказуемость и нестабильность, способные нанести большой ущерб.

За прошедшие 25 лет политические и экономические реалии изменились как на мировом, так и на региональном уровне. Можем ли мы позволить себе поддерживать сеть формальных альянсов без преобразований или еще больше ее расширять? В свое время она была создана, чтобы сдерживать враждебный Советский Союз и Китай, но будет ли она эффективна сегодня? СССР уже нет. Какова же цель нынешних оборонных обязательств США? Просто защищать другие страны от их ближайших соседей? Если это так, то оправдываются ли связанные с этим издержки и риски конкретными американскими интересами?

Стимулируют ли эти альянсы союзников самостоятельно заботиться о своей обороне и сохранять региональный баланс сил, чтобы защитить себя, или они поощряют их смотреть в сторону Вашингтона в надежде на то, что он решит за них эти задачи? Облегчают ли обязательства Соединенных Штатов в сфере коллективной обороны разрешение региональных споров или они замораживают их, увеличивая риск того, что американцы будут втянуты в войны независимо от того, заинтересованы они непосредственно в разрешении этого конфликта или нет?

Кому важнее контролировать моря, омывающие китайские берега: Китаю или Америке? Если это важнее Китаю, то можно ли назвать здравым и разумным подходом с нашей стороны попытку доказывать обратное?

Это вопросы, о которых американский политический истеблишмент не желает даже слышать, поскольку в настоящее время он не способен ответить на них. Но со временем, когда еще больше обострится необходимость правильно расставить приоритеты, пересмотр унаследованной стратегии станет неизбежным.

Подобно тому как изменение климата влечет за собой аномальную погоду, геополитические изменения сулят резкие колебания валютных курсов, более частые политические потрясения, возрождение существенных региональных различий в торговых и инвестиционных режимах и непрерывные проблемы согласования действий на мировой арене для решения глобальных вопросов. Велика опасность того, что трения могут привести к непреднамеренному конфликту и вражде между великими державами. Жизнь была проще и безопаснее сразу после так называемого «Большого взрыва свободного мира», охватившего весь земной шар, и Вашингтон в те годы руководил развитием событий. Плохая новость в том, что никто больше ни за что не отвечает. Нельзя винить за это только Соединенные Штаты. Хорошая новость: имеются исторические прецеденты длительного периода мира и стабильности при коллективном управлении балансом сил. Мы должны надеяться на то, что нынешняя неопределенность предвещает переход к другой эпохе.

Чез Фримен – президент Совета по ближневосточной политике (г. Вашингтон), председатель Projects International, в течение многих лет работал на ответственных должностях в Государственном департаменте США и Пентагоне, занимался проблемами Африки, Ближнего Востока, Китая, Южной Азии и европейской безопасности.

США. Евросоюз. Весь мир. Россия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 2 июля 2014 > № 1144828 Чез Фримен

Секрет успеха

Санкции против Ирана: чем определяется и обеспечивается их эффективность

Резюме: Санкции остаются политическим инструментом в длительном противостоянии с Ираном в стиле холодной войны. Это средняя позиция между согласием с иранской ядерной программой и применением военной силы.

Статья написана до смены президента в Иране и начала переговорного процесса по ядерной проблеме; опубликована в журнале Survival, №5 за 2011 год.

Иран все ближе подходит к созданию ядерного оружия в соответствии с принятой им программой, и страны, обеспокоенные такой перспективой, обратились к санкциям, посчитав их оптимальным политическим инструментом. Критики называют такой подход неразумным, поскольку не видят реальных признаков эффективности санкций, кроме осложнения жизни простых иранцев. […] Однако санкции ограничивают возможности Ирана быстро наращивать ядерный арсенал. Кроме того, создаются условия для урегулирования проблемы путем переговоров, если на них пойдет довольно непоследовательный Иран. В то же время различные меры могут быть предприняты отдельными компаниями и странами, что позволит подкрепить режим санкций.

Иранский режим

Исламская Республика Иран сталкивалась с санкциями с 4 ноября 1979 г., когда было захвачено посольство США в Тегеране и арестованы американские дипломаты. Хотя американский запрет на любую торговлю с Ираном был снят после освобождения заложников, в 1983 г. причастность Ирана к взрывам американского посольства и казарм морской пехоты в Бейруте привела к возобновлению ограничительных мер. В 1990-е гг. опасения по поводу ядерных амбиций Тегерана повлекли за собой дополнительные санкции США. Одновременно на Россию, Китай, Аргентину и другие страны было оказано давление с целью прекратить сделки по предоставлению ядерных технологий двойного назначения. Американский запрет на передачу Ирану материалов, которые могут быть использованы в военных целях, был выведен на многосторонний уровень благодаря деятельности Группы ядерных поставщиков. Но только в конце 2006 г. запрет приобрел всеобщий характер. Первоначальные санкции ООН против Ирана, наложенные в соответствии с резолюцией Совета Безопасности № 1737 от 27 декабря 2005 г., не произвели особого эффекта, однако они реально обязывали соблюдать запрет на содействие Ирану по программе обогащения урана и другим ключевым аспектам ядерных разработок. Согласно резолюции ООН, принятой ранее в том же году, продолжение Ираном работ по обогащению урана было объявлено нарушением международного права.

Резолюция № 1737 и четыре последующих резолюции ООН о санкциях были направлены в первую очередь против тех аспектов иранской ядерной и ракетной программ, которые имели отношение к материалам двойного назначения и должны были, по мнению ООН, быть приостановлены. Благодаря санкциям заморожены активы физических лиц и компаний, связанных с незаконными операциями, а также запрещена их коммерческая деятельность. ООН также разрешила государствам ограничить ряд финансовых операций, связанных с программами, но эти ограничения не носили обязательного характера.

Санкции ООН обеспечивают базу, позволяя обеспокоенным странам вводить собственные, более жесткие меры. Меры, принятые Евросоюзом в июле 2010 г., к примеру, сделали обязательным ограничение финансовых операций, включая страхование, перестрахование и транспортировку. Резолюция Совбеза ООН № 1929, принятая 9 июня 2010 г., дает возможность странам принимать подобные меры, если у них «достаточно оснований считать», что эта деятельность как-либо содействует осуществлению ядерной или ракетной программы Ирана. Поскольку множество иранских компаний напрямую или опосредованно вовлечены в поддержку этих незаконных программ, хотя обычно речь идет о незначительной части их бизнеса, найти подобные «разумные основания» нетрудно. В преамбуле резолюции № 1929 отмечается «потенциальная связь между доходами, которые Иран получает от энергетического сектора, и финансированием деятельности, связанной с распространением ядерного оружия», а оборудование и материалы, необходимые для нефтехимической индустрии, сродни тем, что требуются для ядерных разработок. В результате Евросоюз запретил новые инвестиции и передачу технологий в нефтегазовом секторе. Австралия, Канада, Япония, Южная Корея и некоторые другие страны приняли собственные меры, подкрепляющие санкции ООН. Даже Россия вышла за рамки дословного прочтения санкций ООН и отменила контракт на продажу зенитных ракетных комплексов С-300 – этот шаг, возможно, был самым значительным для Ирана из всех мер, принятых отдельными государствами.

Разумеется, санкции США наиболее обширны. В основном они экстерриториальны и нацелены против тех секторов иранской экономики, которые хотя бы косвенно связаны с ядерной или ракетной программами. Закон о всеобъемлющих санкциях в отношении Ирана, привлечении к ответственности и отчуждении (CISADA) распространил действие санкций на продукты нефтепереработки и широкий спектр финансовых операций. Еще до подписания закона в июле 2010 г. некоторые крупные нефтеперерабатывающие компании без особой огласки прекратили сотрудничество с Ираном. Серьезным ударом стало включение в американский «черный список» иранской национальной судоходной компании – Islamic Republic of Iran Shipping Line (IRISL) вследствие перевозок запрещенных товаров. Санкции привели к лишению IRISL страхового покрытия и последующему задержанию по меньшей мере семи судов компании в Сингапуре и других международных портах.

Летом 2011 г. несколько крупных транспортных фирм прекратили деловые контакты с Ираном, после того как США включили в «черный список» Tidewater Ports – компанию, контролируемую Корпусом стражей исламской революции (КСИР). На долю компании приходится почти 90% всего иранского импорта. Это решение повлекло за собой побочный эффект, поскольку правительство совмещает обычный импорт и ввоз запрещенных товаров. По данным американской администрации, введение санкций было обусловлено тем, что Иран использует Tidewater Ports для экспорта вооружений и сопутствующих материалов в нарушение резолюций Совбеза ООН. Однако надо отметить, что даже в санкциях США, как и в санкционных режимах ООН и ЕС, существуют гуманитарные исключения, разрешающие лицензированный импорт американских продуктов питания и лекарств в Иран.

Санкции против Ирана, в особенности введенные ООН и ЕС, должны быть оковами, а не штрафом. Они не нацелены против всей иранской экономики. Они направлены на ограничение возможностей Ирана приобретать у других стран и импортировать материалы, которые могут использоваться в ядерной или ракетной программах, так как ООН настаивает на их сворачивании. Физические лица и компании, участвующие в этих незаконных программах или содействующие им прямо или косвенно, обеспечивая транспортировку, страхование или финансирование, тоже попали под санкции. Целью отнюдь не является лишение иранского народа права торговать и путешествовать. Однако обеспокоенные государства посчитали, что меры, закрывающие Ирану доступ к международной финансовой системе, страхованию перевозок и торговли – наилучший способ помешать нелегальной торговле, к которой все чаще стал прибегать Иран теперь, когда ни одна иностранная компания сознательно не будет содействовать запрещенным иранским программам. Хотя некоторые запрещенные товары по-прежнему доступны для Ирана на черном рынке, за них нужно платить признанной в мире валютой, а потом ввозить в страну на кораблях и самолетах, которые прошли лицензирование и застрахованы.

Санкции – грубый инструмент; никто и не скрывает, что от санкций страдают не только те физические лица и компании, против которых они направлены. Меры, касающиеся финансовых, транспортных и страховых услуг, действительно наказывают Иран и влияют на жизнь его граждан. Те, кто вводит санкции, надеются, что Иран осознает: цена, которую он платит за обогащение урана, слишком высока. Как только прекратится нелегальная деятельность, исчезнут и основания для санкций. Это подтверждают и последние предложения Запада по двойному замораживанию – приостановка работ по обогащению урана в обмен на приостановку санкций.

Нелишне еще раз отметить, что деятельность Ирана по ядерным и ракетным разработкам противозаконна. Хотя работы по обогащению урана и созданию баллистических ракет не запрещены Договором о нераспространении ядерного оружия, шесть резолюций Совета Безопасности ООН установили новые международные правовые рамки. Резолюции ООН основаны на заявлении МАГАТЭ о том, что Иран нарушил свои обязательства и поэтому его утверждениям о мирной направленности ядерной программы нельзя доверять. Право Ирана на развитие атомной энергетики не ставится под сомнение. Никто не говорит, что России не следует помогать Ирану с вводом в эксплуатацию АЭС или что реактор в Бушере не должен использоваться для производства электричества. Подлежат запрету лишь те аспекты ядерной программы, которые могут способствовать производству ядерного топлива для оружия массового поражения.

Если цель заключалась в том, чтобы остановить обогащение урана и выполнение ракетной программы, то санкции, очевидно, неэффективны. И такой масштабный результат вряд ли когда-нибудь будет достигнут. Обогащение урана очень тесно связано с концепцией суверенитета и чувством национального достоинства, чтобы какое-либо иранское руководство от него отказалось. Поэтому даже смена режима не решит проблему. Но Тегерану нет необходимости отказываться от своей ядерной программы, чтобы санкции были признаны успешными. Санкции призваны лишь способствовать замедлению программы, препятствуя приближению Ирана вплотную к получению ядерного оружия и провоцированию превентивного удара или нового витка ядерного распространения. Поэтому есть основания считать, что принятые меры уже соответствуют этому заниженному определению успеха, так как удалось ограничить его возможности импортировать товары, которые помогли бы ему быстро расширить производство обогащенного урана.

Влияние санкций на Иран

Конечно, иранская программа по обогащению урана не замедлилась. Иран с каждым месяцем демонстративно производит больше обогащенного урана, чем в 2010 г., хотя в мирных целях этот материал не используется. В мае 2010 г. средний уровень производства 13,5-процентного низкообогащенного урана составлял 120 кг в месяц. В мае 2011 г. средний объем производства составил 156 кг в месяц. Иран также задействует для этих целей большее число центрифуг: почти 6 тыс. в 2011 г. по сравнению с 4 тыс. в 2010 году. Еще 2 тыс. центрифуг введены в эксплуатацию, но пока не используются для обогащения урана. В июле 2011 г. Иран объявил о наращивании количества более мощных центрифуг. До этого исследовательские работы Ирана с моделями второго поколения (IR-2M и IR-4) ограничивались двумя каскадами по 20 центрифуг каждый, теперь это два полноценных каскада из 164 установок.

[…] Санкции помогли ограничить возможности Ирана задействовать большее количество новых центрифуг. И хотя иранские официальные лица заявляют о способности обеспечивать ядерную и ракетную программы собственными силами, факты свидетельствуют об обратном. Группа экспертов ООН, учрежденная согласно резолюции № 1929 (далее «группа экспертов»), в своем докладе в мае 2011 г. пришла к выводу, что Иран испытывает трудности с производством некоторых ключевых узлов и деталей, необходимых для поддержания и усовершенствования работ по обогащению урана на центрифугах. Речь идет об инверторах, регулирующих подачу энергии на быстро вращающиеся установки. Основу иранской программы по обогащению урана на центрифугах составляют пакистанские модели первого поколения, похищенные Абдул Кадир Ханом в Нидерландах. Они не отличаются высоким качеством, и у Ирана, по некоторым сведениям, нет возможности дополнить количество новых центрифуг сверх имеющихся 8 тысяч. Много лет Иран пытался разработать более эффективные и надежные агрегаты на базе пакистанской модели второго поколения, которые вращаются быстрее, и их роторы соответственно их весу должны изготавливаться из высокопрочного металла. Но Иран не обладает достаточными запасами мартенситной стали, которую использует для этой цели Пакистан. Поэтому иранские специалисты разработали модели с применением углеволокна, однако их возможности производить углеволокно также ограниченны, и два каскада из 164 центрифуг второго поколения – это предел на сегодняшний день.

В докладе группы экспертов ООН отмечается, что «санкции ограничивают способность Ирана приобретать товары, связанные с запрещенными ядерными и ракетными разработками, что замедляет осуществление этих программ». Вероятно, именно снижение темпов работы, а также промышленный саботаж позволили американским и израильским экспертам в своих оценках отодвинуть сроки изготовления иранской ядерной бомбы. В 2010 г. даже тогдашний глава Организации по атомной энергии Ирана Али Акбар Салехи признал, что санкции осложняют программу обогащения урана.

Оценить влияние санкций на ракетную программу Ирана труднее из-за отсутствия режима международных инспекций, который по ядерной программе обеспечивает МАГАТЭ. Иранская ракетная программа зависит от иностранных поставок ряда ключевых материалов, в том числе двойного назначения. В частности, речь идет об алюминиевой пудре для производства твердого ракетного топлива. В сентябре 2010 г. в Сингапуре был задержан 16-тонный груз алюминиевой пудры, отправленный из Китая в Иран. В последнее время китайские власти ужесточили контроль за подобными нелегальными перевозками. Целенаправленные санкции вынуждают Иран постоянно менять поставщиков, что, в свою очередь, осложняет работу инженеров-ракетчиков.

Стремление Тегерана обойти санкции свидетельствует о том, что они оказались эффективными в том, что касается издержек Ирана от упущенных возможностей. Тегерану приходится в этом деле прибегать к все более сложным и инновационным приемам.

Корпус стражей исламской революции, одна из прямых мишеней санкций, все чаще обращается к третьей, четвертой или пятой стороне и вынужден создавать новые подставные компании, как только существующие компании разоблачают и вносят в «черный список». Иранские власти также взывают к персидской диаспоре о помощи или совете. После того как в июне 2010 г. ОАЭ и другие страны Персидского залива ужесточили контроль за бизнесом с Ираном, Тегеран стал чаще использовать порты Турции и Юго-Восточной Азии для перевалки грузов. Участие в такой торговле не проходит без последствий. Так, Анкара получила предупреждение от Группы по противодействию легализации преступных доходов по поводу расширения деловых контактов с Ираном в связи с рисками распространения ядерного оружия.

Наибольшее воздействие оказывают санкции, ограничивающие способность Ирана использовать международную финансовую систему, чтобы осуществлять незаконную торговлю. После того как в мае 2011 г. Евросоюз принял решение внести в санкционный список базирующийся в Гамбурге Европейско-иранский торговый банк, парижское отделение банка «Теджарат» осталось единственным финансовым учреждением в Европе, которое может использовать Иран. Бытует мнение, что финансовые ограничения особенно осложняют жизнь иранского бизнес-сообщества. Более того, они мешают Ирану финансировать торговлю на черном рынке в Европе. Несмотря на доходы от роста цен на нефть, Иран лишен возможности вести бизнес в долларах или евро. Поэтому он вынужден действовать посредством бартера. По данным на август 2011 г., более 20 млрд долларов иранских средств были блокированы на депозитных счетах в Китае, 3,4 млрд долларов – в Индии и почти 4 млрд долларов – в Южной Корее.

Санкции не ограничивают иранскую торговлю в целом – это не является их целью. Но они способствуют росту безработицы и инфляции; по данным иранского правительства, оба показателя составляют около 15%, на самом деле они скорее всего значительно выше. Иностранные резервы сокращаются, в экономике наблюдается перекос, так как законная торговля переходит в теневой сектор. Лидер оппозиции Мехди Карруби и другие утверждают, что КСИР может получать прибыль от санкций, используя свои рычаги, чтобы контролировать неофициальную торговлю. Но даже для Корпуса издержки существенно растут.

Однако в основном экономические проблемы Ирана обусловлены структурными слабостями и ошибками режима в управлении страной. Экономика находится под контролем государства и зависит от экспорта нефти и газа. Экономическому развитию препятствует широко распространенная коррупция и кумовство. Сегодня Иран занимает 171-е место из 179 по индексу экономической свободы фонда Heritage.

Трудности реализации санкций

На региональном семинаре, организованном авторами этой статьи в Дубае в мае 2011 г. при участии нескольких членов группы экспертов ООН, обсуждались проблемы реализации санкций и оптимальные практические решения.

Для шести членов Совета сотрудничества арабских государств Персидского залива (ССАГПЗ) реализация санкций – настоящая головоломка ввиду их близкого соседства и интенсивной торговли с Ираном. В 2009 г. на долю Ирана приходилось 45% общего объема торговли стран ССАГПЗ. В 2010 г. товарооборот между Ираном и ОАЭ составил 10,4 млрд долларов, между Ираном и Бахрейном – 5 млрд долларов. Катар и Оман особенно тесно вовлечены в сферу разработки нефтегазовых запасов региона.

Помимо торговли, которая фигурирует в официальной статистике, огромный объем сделок с Ираном проходит без регистрации и не отслеживается. В финансовом секторе участились случаи применения старой практики «хавала» – неофициальной системы денежных переводов через анонимных брокеров. Отсутствие данных и трудности мониторинга «хавалы» вызывают опасения в связи с тем, что этот способ используется для нелегальной торговли и отмывания денег. В некоторых странах может потребоваться регулирование брокерских бирж «хавалы». Многослойная система проведения финансовых операций в регионе облегчает действия Ирана, который стремится обойти санкции. Это заставило Вашингтон расширить односторонние санкции в июне 2010 г. и изобличать любую компанию, которая ведет бизнес с банком или подставной фирмой, связанными с иранскими институтами, попавшими под санкции.

В транспортном секторе запутанная система грузоперевозок затрудняет отслеживание подозрительных грузов и судов. То, что Иран прибегает к услугам ранее неизвестных компаний, не вызывает никаких вопросов в индустрии грузоперевозок, в отличие от финансового сектора, где подозрительные подставные фирмы быстро вычисляются. Эффективная система мониторинга основана на введении в практику уникальных серийных номеров грузовых контейнеров, банковского идентификационного кода (БИК), имеющихся во всех странах ССАГПЗ. Но Иран научился обходить эту систему, пользуясь номерами и окраской контейнеров других компаний. Если регуляторы проверяют только номера, не обращая внимания на их уникальность, запрещенные товары идут дальше.

На уровне отдельных компаний негативные последствия для торговли в случае потери такого крупного клиента, как Иран, не способствует тщательному выполнению санкций. Чиновники и бизнесмены в странах Персидского залива также указывают на отсутствие прозрачности и обмена информацией как на одну из проблем осуществления санкций. Непонимание технических аспектов этих мер, возможно, из-за отсутствия необходимой подготовки также ведет к проблемам в соблюдении режима санкций. Язык санкционных мер, особенно разработанных в ООН в результате дипломатических уступок, очень трудно понять. Например, резолюции ООН призывают государства «быть бдительными» в отношении операций с участием иранских банков, в то время как Евросоюз и Вашингтон требуют выполнения мер «надлежащей комплексной проверки». Бизнесмены задают вопросы о значении этих требований и различиях между ними. Ответ такой: бдительность – это установка, отражающая общее отношение государства, а надлежащая проверка – это необходимый процесс оценки рисков ведения бизнеса с той или иной компанией, до того как отношения были официально оформлены.

Преодоление трудностей

Ключ к эффективной реализации режима санкций – их универсальность. Поэтому акцент должен ставиться на резолюциях ООН, которые применимы повсюду. Но принятие наиболее жестких мер в связи с санкциями ООН – дело добровольное. Когда главы государств ЕС решили в июле 2010 г. сделать свои санкции обязательными для всех отраслей, чиновники в Лондоне и Париже испытали подлинную эйфорию. Они получили от Брюсселя все, что хотели. Основа успеха – понимание всеми европейскими странами сути иранской ядерной угрозы. Многие развивающиеся страны, напротив, склонны предоставлять Ирану незаслуженный кредит доверия.

Эффективный поток информации также важен для реализации санкций. Чтобы санкции работали, частный сектор и правительства должны обмениваться содержательными данными о мерах, которые нужно принять, их состоянии и трудностях с выполнением. Учитывая часто практикуемое Ираном привлечение подставных компаний, правительства обязаны снабжать бизнес необходимой информацией о клиентах его клиентов. Обмен данными от порта к порту, от одного государства к другому и одной региональной организации к другой позволит властям выявлять и отслеживать схемы обхода санкций. Частному сектору проще обнаружить случаи уклонения от санкций и предложить способы противодействия.

Наконец, ключевое значение имеет сотрудничество между правительствами и ведомствами. Это позволит усовершенствовать процедуру санкций путем обсуждения идей и мер, выявления попыток уклонения от санкций и обмена разведданными. По этой причине члены ССАГПЗ стремятся отладить механизмы сотрудничества на внутреннем и международном уровнях. Например, в Бахрейне при Министерстве иностранных дел создан специальный комитет, объединяющий такие ведомства, как Центральный банк, таможенная служба, МВД и национальная служба безопасности.

Реализацию санкций в регионе уже удалось улучшить благодаря усовершенствованию системы мониторинга в некоторых странах. При содействии США ОАЭ ужесточили контроль, затруднив попытки Ирана использовать подставные компании. Около 500 иранских компаний были вынуждены прекратить свою деятельность в ОАЭ, а одной местной компании грозит серьезное уголовное наказание за продажу товаров, попавших под санкции. Санкции сказались и на местных бизнесменах, как они утверждают, поскольку банки отказываются проводить операции с участием Ирана. Укрепление режима санкций происходит и в Катаре, где финансовые регуляторы накопили огромный объем данных о подозрительных операциях. Центробанк страны требует, чтобы финансовые учреждения привлекали регуляторов к контролю за выполнением санкций и противодействию отмыванию денег. В регионе уже созданы структуры, необходимые для реализации санкций и борьбы с отмыванием денег и финансированием терроризма. Следующий шаг – укрепление этих структур и разработка механизмов координации и сотрудничества.

Для эффективного воплощения санкций нужна мотивация сотрудников и вознаграждение компаний за соблюдение принятых мер. Успеха добиваются те компании и правительственные ведомства, которые включают выполнение санкций в регулярную оценку деятельности. Поэтому необходимо развивать культуру соблюдения принятых требований как внутри правительственных ведомств, так и в частном секторе. Соответствующую информацию необходимо доводить до сведения рядовых сотрудников, у которых должен выработаться инстинкт находить подозрительные товары, грузоперевозки и финансовые операции. Программы обучения призваны способствовать тренировке этого инстинкта, вместо того чтобы загружать сотрудников тонкостями новых правил. В то же время затронутые отрасли должны быть осведомлены о неотвратимости наказания за несоблюдение санкций и соответствующих последствиях для бизнеса. В долгосрочной перспективе репутационные риски и затраты времени и средств на защиту от обвинений должны стать непропорционально высокими. Личная ответственность за действия компании также может стать стимулом соблюдать санкции.

Санкции остаются, пусть и несовершенным, политическим инструментом в длительном противостоянии с Ираном в стиле холодной войны. В определенном смысле санкции – это стандартный выбор, удобная средняя позиция между принятием иранской ядерной программы и применением военной силы, чтобы ее остановить. Теоретически санкции в перспективе будут способствовать урегулированию проблемы путем переговоров: у иранских лидеров появится стимул задуматься о возможности компромисса, а у партнеров Тегерана по переговорам появится предмет для торга. Они могут быть сняты в ходе будущих переговоров или после них.

[…] США скорее всего продолжат усиливать давление на Иран, используя санкции. Другие страны могут принять собственные меры, хотя бы дополнив «черные списки» лиц, которым запрещен въезд на их территорию, или компаний, чьи активы заморожены. В любом случае «черные списки» ООН, Европы и США предстоит гармонизировать. Но есть основания не ограничиваться только административными мерами, чтобы ужесточить режим санкций в отношении Ирана. Работы по обогащению урана, которые стали поводом для введения нынешних санкций, продолжают вызывать беспокойство, поскольку Иран все еще может получить материал для ядерного оружия. Но МАГАТЭ также удалось собрать значительный объем сведений о работе по созданию ядерного оружия, которая предположительно велась после 2004 года. Эта информация, а также отказ Ирана объяснить эту деятельность, вызывают еще больше опасений.

Марк Фитцпатрик – директор программы разоружения и нераспространения ядерного оружия Международного института стратегических исследований (IISS), редактор недавно опубликованного досье «Северная Корея: оценка вызовов для безопасности».

Дина Эсфандиари – аналитик-исследователь и координатор проекта в рамках программы разоружения и нераспространения ядерного оружия IISS.

Иран. США > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 2 июля 2014 > № 1144825 Марк Фитцпатрик, Дина Эсфандиари