Новости. Обзор СМИ  Рубрикатор поиска + личные списки

Посольство Саудовской Аравии в Каире и консульства королевства в египетских городах Александрия и Суэц возобновляют свою работу после дипломатического кризиса, возникшего между странами чуть более недели назад, сообщили в воскресенье египетские СМИ.

Минувшим вечером в Каир после недельного отсутствия вернулся и саудовский посол в Египте Ахмед аль-Каттан. По возвращении в египетскую столицу он заявил, что диппредставительства Саудовской Аравии приступают к своей работе в обычном режиме, и уже с воскресенья начнут рассматривать вопросы выдачи египтянам рабочих виз и разрешений на совершение малого хаджа.

В конце апреля Саудовская Аравия объявила об отзыве своего посла из Каира "для консультаций" и закрытии "до особого распоряжения" консульств королевства в городах Александрия и Суэц.

Решение руководства Саудовской Аравии было вызвано протестами, прошедшими у саудовских дипломатических представительств. Сотни египтян вышли на акцию протеста перед зданиями дипломатических учреждений с требованием освободить египетского правозащитника Ахмеда аль-Гизави, задержанного в Саудовской Аравии, как считают египтяне, по обвинению в оскорблении саудовского монарха. Со своей стороны, саудовские власти заявляют, что аль-Гизави был задержан полицией в аэропорту саудовского города Джидда с партией наркотиков.

Дипломатический конфликт удалось преодолеть только после того, как к его урегулированию подключились первые лица двух государств - глава Высшего совета вооруженных сил Египта Хусейн Тантави и король Саудовской Аравии Абдулла бен Абдель Азиз аль-Сауд.

На днях в знак "полного примирения между двумя братскими странами" Эр-Рияд посетила высокопоставленная делегация парламента Египта, где встретилась с саудовским монархом. По данным из дипломатических источников в Каире, египетские депутаты обратились к королю с просьбой амнистировать аль-Гизани, однако тот ответил отказом. Александр Елистратов.

Военные власти Египта ведут переговоры с парламентом страны для разрешения конфликта депутатов с египетским правительством из-за отказа кабинета подать в отставку после вотума недоверия.

Как сообщает телеканал "Ан-Нил", глава Высшего совета вооруженных сил (ВСВС) Хусейн Тантави встретился с представителями специального комитета Народного собрания (нижняя палата парламента) во главе с его спикером Мухаммедом аль-Кататни, который на днях потребовал прямого вмешательства ВСВС для выхода из кризиса, возникшего в отношениях между законодательной и исполнительной ветвями власти.

Парламент прервал 29 апреля свои заседания до 6 мая в знак протеста против отказа кабинета уйти в отставку. Ранее Народное собрание подавляющим большинством голосов проголосовало против принятия доклада правительства, оценив его деятельность как "слабую и не отвечающую требованиям египетского общества". Однако правительство ответило отказом и заявило о намерении и продолжать свою деятельность, так как решение о его отставке, согласно действующему законодательству, не входит в компетенцию парламента.

Таким правом в настоящее время обладает лишь глава ВСВС маршал Тантави, который неоднократно заявлял, что нынешний кабинет будет исполнять свои полномочия, по крайней мере, до передачи власти военными избранному президенту, то есть до конца июня 2012 года. Первый тур президентских выборов на территории Египта должен состояться 23-24 мая нынешнего года.

Аль-Кататни неоднократно отмечал, что "не имеет личных претензий к действующему премьеру Камалю аль-Ганзури". При этом арабские СМИ в воскресенье распространили заявление спикера Народного собрания, в котором он согласен "пойти на компромисс", если ВСВС отстранит от должности аль-Ганзури, оставив при этом всех министров на своих прежних постах.

Одновременно со встречей главы ВСВС с парламентским комитетом Высший конституционный суд страны начал рассмотрение вопроса о легитимности самого Народного собрания, избранного в начале нынешнего года. Адвокаты, подавшие иск с требованием объявить парламент страны незаконным, считают, что структура выборов в высший законодательный орган, основанная на выдвижении депутатов по партийным и индивидуальным спискам, противоречит египетскому законодательству. Александр Елистратов.

Военные власти Египта приняли в воскресенье решение о продлении действия комендантского часа в столичном районе Аббасия, где несколько дней назад произошли столкновения демонстрантов с военными, стоявшими в оцеплении здания министерства обороны страны, сообщил телеканал "Ан-Нил".

Комендантский час на центральной площади Аббасии и в прилегающих к ней кварталам вводится с 23.00 6 мая до 06.00 утра 7 мая.

В минувшую пятницу сотни демонстрантов стянулись к зданию военного ведомства для участия в массовой акции протеста. Манифестанты прорвали оцепление и попытались добраться до здания Минобороны, закидывая сотрудников сил безопасности камнями.

Военные были вынуждены применить слезоточивый газ. Столкновения в районе министерства обороны продолжались в течение почти двух часов.

В результате столкновений в Аббасии один военнослужащий скончался в каирском госпитале от огнестрельного ранения в живот, сотни получили ранения различной степени тяжести, в том числе отравления газом, который использовали военные при рассеивании толпы. Военная полиция арестовала около 300 египтян, подозреваемых в организации нападений на солдат и подстрекательстве к беспорядкам близ здания министерства обороны. Вечером в пятницу в этом районе Каира был введен комендантский час, который продлевается уже третий день подряд.

В настоящее время войска контролируют обстановку у здания министерства и прилегающих к нему кварталов. Александр Елистратов.

МИД России рекомендует российским гражданам не посещать районы Египта, где проводятся демонстрации и другие массовые общественные акции, а также не выезжать за пределы курортных зон. Об этом сообщается на сайте дипломатического ведомства.

Поводом для рекомендации стали сообщения о столкновениях, которые произошли 2 мая в Каире между мирными демонстрантами, выступающими в поддержку одного из бывших участников предвыборной президентской гонки, и неизвестными нападавшими. В результате 11 человек погибли, более 100 получили ранения.

«В Москве обеспокоены произошедшими в дружественном Египте событиями, жертвами которых стали мирные граждане. Убеждены в том, что вопросы текущей политической повестки дня должны решаться исключительно мирными средствами, в правовом поле, при должном обеспечении органами правопорядка безопасности граждан и их законных прав», - говорится в сообщении МИД.

В ведомстве считают, что на завершающем этапе переходного периода, принципиально важно не допустить всплесков насилия и нарушения достигнутого национального согласия вокруг программы политических реформ, завершение которых направлено на социально-экономическое развитие Египта.

Многие туроператоры в последние три месяца предрекали на летний сезон фактически полное восстановление Египта после длительного неспокойного периода. Профессионалы бизнеса рассчитывают, что последняя ситуация не повлияет на планы рынка.

«Очень надеемся на то, что эти народные волнения не приведут к прошлогоднему исходу. Если же негативная ситуация затянется, придется думать, как быть дальше. Вообще по Египту сложно что-то прогнозировать и предугадать все возможные риски. Сейчас продажи по этой стране в нашей компании идут хорошо, а по Шарм Эль Шейху отлично. Мы даже думали о том, чтобы взять дополнительную перевозку», - говорит генеральный директор компании «Интурист. Магазин путешествий» Сергей Толчин.

PR-менеджер «Anex tour» Евгения Федорова, в свою очередь, считает, что последние события в Египте никак не отразятся на рынке. «В этой стране в последнее время довольно часто происходят всплески волнений, и мы рекомендуем нашим туристам не выезжать в города. Но интерес к Египту не ослабевает. Будем надеяться, что ситуация урегулируется», - сказала она.

Экспертами Россельхознадзора и сотрудниками египетской национальной службы карантина и защиты растений, начаты совместные проверки картофеля, предназначенного для оправки на рынок стран Таможенного союза. С 25 апреля текущего года временные ограничения на ввоз картофеля из Египта на территорию России, введенные с 3 июня 2011 года, были отменены.

Изучение сопроводительной документации и результаты анализа проб картофеля в специализированной лаборатории в Каире подтвердили его происхождение из зон, свободных от бурой гнили картофеля, вызываемой бактериями Ralstonia solanacearum, имеющей карантинное значение для России. Прибытие первого судна, Saronic Breeze, c 5200 тоннами египетского картофеля, в Новороссийкий порт, ожидается 9-10 мая, сообщает Россельхознадзор.

Ранее министр промышленности и внешней торговли Египта Махмуд Эйсса заявил в Каире, что страна готова предпринять "ответные" действия против России, если она не согласится немедленно отменить временные ограничения на поставки на ее рынок египетского картофеля. Об этом сообщает Россельхознадзор со ссылкой на местные СМИ.

По информации службы, только в период с 2010 года по первый квартал 2012 года в 61 случае в специях, цветах, цитрусовых и картофеле, поступивших из Египта, было выявлено 6 видов карантинных для России объектов (средиземноморская плодовая муха, бурая гниль картофеля, повилика, картофельная моль, золотистая картофельная нематода, ценхрус малоцветковый).

Проблема выявления бурой гнили картофеля в египетском картофеле осложнила его торговые отношения со многими странами мира.

Россельхознадзор неоднократно заявлял египетской стороне, что картофель должен производиться в зонах свободных от заболевания, с четкой системой прослеживаемости движения картофеля от поля до трюма судна. При этом российские специалисты должны обладать правом проверки картофеля в период выращивания в местах производства, складирования, портах отгрузки во избежание случайных или преднамеренных ошибок в отношении происхождения тех или иных партий картофеля.

Министерство сельского хозяйства Египта в марте отклонило выдвинутые Россией дополнительные условия для снятия введенного летом 2011 года запрета на ввоз египетского картофеля, сообщает во вторник новостной интернет-ресурс Youm7 со ссылкой на руководителя департамента сервисного обслуживания и контроля министерства Аббаса аш-Шанави.

По словам аш-Шанави, российская сторона выдвинула дополнительные условия, в частности, связанные с санитарной обработкой картофеля в порту отгрузки города Александрии, передает Прайм. "Это неприемлемые для Египта условия, на которые мы не можем согласиться, поскольку они ущемляют интересы наших компаний", - заявил представитель Минсельхоза.

Полиция применила слезоточивый газ для разгона демонстрантов у здания министерства обороны в центре столицы Египта, после того как они подошли вплотную к военным, закидывая их камнями и металлической арматурой.

По данным министерства здравоохранения, в результате столкновений серьезно пострадали восемь гражданских лиц. В свою очередь, египетское телевидение показало нескольких военнослужащих, получивших ранения в результате действий демонстрантов.

Ранее в пятницу сотни демонстрантов стянулись к министерству обороны Египта в Аббасии для участия в массовой акции протеста, получившей название "Пятница наступления".

Демонстранты, среди которых преобладают исламисты, выступают с осуждением столкновений, произошедших недавно у Минобороны Египта, в результате которых погибли семь и пострадали до 100 человек. Кроме того, участники акции поддерживают и "традиционные" требования египетских акций протеста последних месяцев: немедленную передачу власти гражданскому руководству, возвращение военных в казармы, очистку властных структур от представителей режима Хосни Мубарака.

Египетские военные установили по периметру здания Минобороны металлические ограждения. Десятки военнослужащих размещены за заграждениями для обеспечения безопасности министерства. Им даны строгие указания сохранять хладнокровие и не реагировать на возможные провокации. Надим Зуауи.

Посольство и консульские представительства Саудовской Аравии в Египте, закрытые на минувшей неделе, возобновят работу в воскресенье, заявил в пятницу саудовский монарх Абдулла бен Абдель Азиз аль-Сауд на встрече с египетскими парламентариями.

На минувшей неделе Эр-Рияд объявил об отзыве своего посла в Египте для консультаций, а также о временном закрытии посольства в Каире и генеральных консульств в Александрии и Суэце.

"Мы не позволим этому преходящему кризису углубиться. Я надеюсь, что СМИ как Саудовской Аравии, так и Египта займут здесь благоразумную позицию, публикуя конструктивные материалы, либо просто промолчат", - заявил саудовский монарх во время встречи с египетской делегацией.

В четверг в Саудовскую Аравию прибыла делегация Народного собрания Египта (нижней палаты парламента) во главе со спикером Мухамедом Саадом аль-Кататни. В состав группы помимо депутатов вошли известные египетские ученые, деятели культуры, писатели и спортсмены.

Ранее министр иностранных дел королевства Сауд аль-Фейсал на встрече с парламентской делегацией Египта заявил, что напряженность в отношениях между Саудовской Аравией и Египтом могла быть спровоцирована "внешними силами".

Впрочем, какие именно силы аль-Фейсал так и не уточнил. По мнению местных экспертов, под словосочетанием "внешние силы" саудовские дипломаты в последние несколько лет часто подразумевают Иран.

Отзыв посла и закрытие дипмиссий королевства на территории Египта были вызваны акциями протеста, устроенными у их стен сотнями местных жителей. Митингующие требовали освободить египетского правозащитника Ахмеда аль-Гизави, задержанного в Саудовской Аравии.

По утверждению египетских источников, аль-Гизави был взят под стражу из-за того, что нелицеприятно высказывался о правящем режиме в Эр-Рияде. В то же время, посольство Саудовской Аравии распространило заявление, в котором говорится, что египтянин был задержан полицией в аэропорту саудовского города Джидда с большой партией наркотиков.

В Саудовской Аравии проживают сотни тысяч египетских рабочих, приехавших в королевство в поисках заработка. Рафаэль Даминов.

Один военнослужащий скончался в каирском госпитале от огнестрельного ранения в грудь, полученного в ходе столкновений с демонстрантами в каирском районе Аббасия, сообщили журналистам вечером в пятницу руководитель Управления скорой помощи Каира Ахмад аль-Ансари.

По его данным, приведенным интернет порталом "Аль-Ахрам", в столкновениях у министерства обороны Египта 373 человека получили ранения различной тяжести, в том числе отравления газом, который использовали военные при рассеивании толпы.

Аль-Ансари подтвердил, что ранения также получили и несколько десятков военнослужащих, стоявших в кордонах у здания минобороны. "В настоящее время им оказывается необходимая помощь", - сказал он.

Ранее в пятницу сотни демонстрантов стянулись к зданию военного ведомства для участия в массовой акции протеста. Манифестанты прорвали оцепление и попытались добраться до здания Минобороны, закидывая сотрудников сил безопасности камнями.

Военные были вынуждены применить слезоточивый газ. Столкновения в районе министерства обороны продолжались в течение почти двух часов.

В настоящее время войска контролируют здание министерства и прилегающие к нему кварталы. В этом каирском районе введен комендантский час с 23.30 4 мая до 7.00 5 мая. Александр Елистратов.

В начале апреля 2012 года специалисты компании "Доктор Веб" обнаружили первую в истории масштабную бот-сеть, состоящую из компьютеров, работающих под управлением операционной системы Mac OS X. Она была создана с использованием вредоносной программы BackDoor.Flashback.39. Чуть позже компания объявила об установлении контроля над ботнетом Win32.Rmnet.12, численность которого превысила 1 млн инфицированных компьютеров.

Еще в конце марта "Доктор Веб" стал получать сообщения о том, что преступники активно используют известные уязвимости Java с целью распространения вредоносных программ для Mac OS X. BackDoor.Flashback.39, как и многие другие подобные ей программы, имеет встроенный алгоритм подбора доменных имен, которые впоследствии используются троянцем в качестве управляющих серверов. Такой подход, во-первых, позволяет значительно увеличить "живучесть" сети, а во-вторых, оперативно перераспределять нагрузку между командными центрами, если создаваемый ботами трафик превысит некие критические значения. С другой стороны, это дает возможность специалистам по информационной безопасности вычислить используемый троянцем метод выбора управляющих центров и создать поддельный командный сервер с целью собрать необходимую статистику или даже перехватить управление сетью. Данный подход носит наименование "sinkhole" и широко используется в антивирусной практике.

Для того чтобы заразиться троянской программой, в операционной системе должна быть установлена Java и пользователь должен открыть в браузере один из инфицированных веб-сайтов. Таковыми являются как специально созданные злоумышленниками веб-страницы, так и взломанные ресурсы, к которым вирусописатели получили доступ. Вредоносная веб-страница загружает апплет - специальную микропрограмму, написанную на языке Java. Используя уязвимость Java-машины, апплет сохраняет на жесткий диск компьютера Apple исполняемый файл и специальный файл .plist, отвечающий за запуск приложения. После этого апплет использует сервис launchd, которому передается сохраненный на диске конфигурационный файл, что позволяет запустить троянца без участия пользователя.

Большая часть заражений пришлась на долю США (56,6% инфицированных узлов). На втором месте расположилась Канада (19,8%), на третьем - Великобритания (12,8%), на четвертом - Австралия (6,1%).

4 апреля Apple выпустила обновление Java, закрывающее используемую троянцем BackDoor.Flashback уязвимость, однако если компьютер уже был инфицирован ранее, установка обновления не защищала пользователя от действия вредоносной программы. Вскоре количество зараженных устройств превысило 800 000.

По заявлению компании "Доктор Веб", одно из лидирующих мест среди угроз, заражающих рабочие станции под управлением Microsoft Windows, сегодня занимает файловый вирус Win32.Rmnet.12. Его распространение происходит несколькими путями, в частности, с использованием уязвимостей браузеров, позволяющих сохранять и запускать исполняемые файлы при открытии веб-страниц. Вирус выполняет поиск всех хранящихся на дисках файлов html и добавляет в них код на языке VBScript. Помимо этого, Win32.Rmnet.12 инфицирует все обнаруженные на дисках исполняемые файлы с расширением .exe и умеет копировать себя на съемные флеш-накопители, сохраняя в корневую папку файл автозапуска и ярлык, ссылающийся на вредоносное приложение, которое в свою очередь запускает вирус.

Наибольшее количество зараженных ПК приходится на долю Индонезии (27,12%). На втором месте находится Бангладеш (14,08%), на третьем - Вьетнам (13,08%). Далее следуют Индия (7,05%), Пакистан (3,9%), Россия (3,6%), Египет (2,8%), Нигерия (2,3%), Непал (2,3%) и Иран (2,0%).

В середине апреля в антивирусную лабораторию "Доктор Веб" стали поступать сообщения от иностранных пользователей, пострадавших в результате действия троянцев-энкодеров и прежде всего вредоносной программы Trojan.Encoder.94. Как и другие представители данного семейства шифровальщиков, троянец отыскивает на дисках инфицированного компьютера пользовательские файлы, в частности, документы Microsoft Office, музыку, фотографии, картинки и архивы, после чего шифрует их. Зашифровав пользовательские файлы, троянец выводит на экран сообщение, требующее выплатить злоумышленникам сумму в размере 50 евро или фунтов стерлингов с помощью платежных систем Ukash или Paysafecard.

Троянец имеет англоязычный интерфейс, но случаи заражения уже были зафиксированы в Германии, Италии, Испании, Англии, Польше, Австрии, Норвегии, Болгарии и некоторых других странах. Тревожные сообщения поступали и от жителей Бразилии, Аргентины, других государств Латинской Америки. География заражений троянцем охватила практически всю Европу, включая такие страны, как Хорватия, Швейцария, Нидерланды, Словения и Бельгия, Франция, Венгрия и Румыния.

Нет у революции конца

Демократизация Ближнего Востока и новые вызовы

А.Г. Аксенёнок – кандидат юридических наук, Чрезвычайный и Полномочный Посол, опытный дипломат, арабист, долго работавший во многих арабских странах, в том числе в качестве посла России в Алжире, а также спецпредставителем на Балканах и послом Российской Федерации в Словакии.

Резюме оссия вынужденно пошла на риск обострения отношений с Западом и с нефтяными монархиями Персидского залива. Соображения внешнеполитического позиционирования как государства, с которым нельзя не считаться, совпали с экспертными оценками региональных последствий.

Пошел второй год с тех пор, как началась череда массовых народных выступлений, которая смела целый ряд несменяемых арабских правителей (Тунис, Египет, Ливия, Йемен). Другим странам (Марокко, Иордания, Сирия) пришлось пойти на частичные политические реформы, промедление с которыми в Сирии было одной из причин разгоревшегося внутреннего конфликта. Третьи восприняли «арабскую весну» как сигнал серьезной опасности, с которой нужно бороться финансовым «пряником» и «мечом» одновременно (нефтяные монархии Аравии). Вновь, как и в начале прошлого века, когда первое «пробуждение арабов» было поставлено под англо-французский протекторат, или во время подъема освободительного движения 1950–1960-х гг. под руководством националистически настроенного офицерства, этот регион, жизненно важный для всего человечества, вошел в полосу затяжных потрясений. Эволюционный путь развития в последние два-три десятилетия вылился в авторитарную стабильность, и теперь вступили в силу законы революционного хаоса. Мощная энергия массовых протестов, выплеснувшаяся на поверхность, создает атмосферу неопределенности, повышенных конфронтационных рисков.

Новое поколение арабов потрясло мир страстным призывом к отстаиванию человеческого достоинства, социальной справедливости, права на свободное национальное развитие. Вместе с тем нельзя не видеть и другой стороны этой медали. Завязался тугой клубок острых противоречий и сталкивающихся интересов. Естественная тяга к давно назревшим переменам и открытость перед внешним миром переплетаются с живучестью исторических и религиозных традиций, завышенные ожидания – с отсутствием реальных возможностей для их быстрой реализации, интервенционизм Запада – с непомерными амбициями ближневосточных игроков, не затронутых «арабской весной». В результате теряется или затушевывается видение конечных целей, а справедливые демократические лозунги, провозглашаемые протестными движениями, поиски национальной идентичности превращаются в банальное средство борьбы за власть и перехват революционной волны на регилнальном уровне. По мере снижения государственной управляемости международные террористические группировки укрепляют свои опорные базы в Северной Африке, Йемене, Ираке и последнее время Сирии, что вносит в переходные процессы дополнительные элементы непредсказуемости.

Революционные всплески на всем пространстве арабского мира от Марокко до Бахрейна высветлили три слоя напряженности, воспроизводя все новые очаги конфликтогенности на страновом, региональном и глобальном уровнях.

И после распада биполярного мира, когда «игра с нулевой суммой», казалось бы, закончилась, международное сообщество демонстрирует неспособность согласованно реагировать на политический форс-мажор. Эксперты-ближневосточники и ранее прогнозировали смену правящих элит, но скорость обвала прежних режимов и формы, в которые это вылилось, захватили врасплох практически всех. Политические решения принимались в условиях острого дефицита времени, причем скорее интуитивно, чем продуманно. Спустя год пора не только трезво осмыслить происходящее, но и попытаться найти общие подходы, которые за истекший период так и не наметились.

В чем, собственно, заключаются расхождения? Действительно ли Россия и ее западные партнеры заняли места по разные «стороны истории»? Или проблема здесь в том, что сама история, в том числе арабская, не закончилась, имеет свое пока неясное продолжение, а в мире, как справедливо заметил Фрэнсис Фукуяма, происходит что-то странное. Важно проследить последовательность международной реакции на системные сдвиги в регионе, определиться с процессом адаптации к их побочным негативным последствиям.

«Свой – чужой»

С самого начала «арабская весна» выглядела как демократический вызов авторитаризму и воспринималась на Западе как некое универсальное явление. Нередко проводились даже аналогии с разрушением Берлинской стены и демократическими революциями в странах Восточной и Центральной Европы на рубеже 1980-х и 1990-х годов. Одним словом, инерционно возобладала тенденция к идеологизации сложных и далеко неоднозначных событий в мусульманском мире. Настолько велик был соблазн подкрепить «пробуждением арабов» тезис о победном шествии демократии по всему миру. В условиях, когда сама либеральная модель мирового капитализма переживает кризисные времена, такие упрощенные трактовки представлялись особенно своевременными.

Сегодня очевидно, что арабские революции не были и не могут быть «бархатными». В каждой из трансформация власти проходила своим путем, а в Ливии и Сирии эти процессы приняли характер вооруженного противостояния. В Египте взрыв народного протеста, во многом стихийный, вынудил армию, которая не применила жесткую силу, взять на себя управление страной в переходный период.

В тех особых условиях логика действий свелась к необходимости принести в жертву крупную фигуру, чтобы спастись от сползания в анархию. Режим Каддафи в Ливии был свергнут повстанческим движением племен, вылившимся в многомесячную гражданскую войну, однако решающую роль сыграло вооруженное вмешательство НАТО. Социально-политические причины, вызвавшие взрыв в Египте и Тунисе, налицо и в Сирии. Особое ожесточение конфликту между баасистским режимом и оппозицией придал конфессиональный фактор: алавитское меньшинство, сконцентрировавшее в своих руках власть и финансово-экономические ресурсы, против суннитского большинства. Нарастающее напряжение в Бахрейне также развивается по линии межконфессионального разлома с той разницей, что там все зеркально – правящее суннитское меньшинство противостоит требованиям раздела власти со стороны шиитского большинства. В Йемене затянувшееся отречение Али Абдаллы Салеха от власти, хотя и имело под собой политически договорную основу и одобрение Совета Безопасности ООН, проходило в обстановке внутреннего конфликта, немалых человеческих жертв и по сути латентной гражданской войны.

В отличие, например, от США и Франции, которые по идеологическим причинам быстро начали идеализировать «арабские революции», Россия сразу сделала акцент на недопустимости иностранного вмешательства и необходимости решать проблемы внутреннего развития – такие, как характер и темпы реформ – через политический диалог. Возможно, с российской стороны декларации солидарности с демократическими устремлениями арабских народов звучали и не столь громко. Исчерпавшая в минувшем столетии лимит на революции и войны и имевшая свой, не во всем успешный опыт на Ближнем Востоке, Россия не пошла по пути продвижения демократии на риторическом уровне. Тем более что российское экспертное сообщество в отличие от западных политиков не рассматривало происходящее в черно-белых тонах. В общем и целом падение режимов в Тунисе и Египте не повлекло за собой заметных противоречий в позициях России и Запада. И это нужно отметить особо.

В международную повестку дня арабская тема вошла только на волне ливийских и сирийских событий. И дело здесь не в том, что одни альтруистически встали на сторону «демократии», а другие своекорыстно выступили в поддержку «диктатур», как об этом в пылу полемики всерьез заявляли солидные официальные лица Соединенных Штатов, Франции и Англии. Предмет спора видится гораздо шире, и дело вовсе не в спасении старых режимов, боровшихся или борющихся за выживание. По большому счету речь идет о том, будут ли и дальше действовать такие фундаментальные нормы международного права, как государственный суверенитет и невмешательство во внутренние дела, или правила поведения государств меняются де-факто в зависимости от политической, экономической или иной целесообразности. После военного удара НАТО по Сербии и американской оккупации Ирака именно эти уставные принципы вновь подверглись серьезному испытанию в Ливии и Сирии. Объявление правящих там режимов априори нелегитимными и поспешная поддержка оппозиционных внутренних сил вплоть до прямого или косвенного, как в Сирии, вооруженного вмешательства. Привлечение Организации Объединенных Наций, имеющей немалый опыт миротворчества, к легитимации операций совсем иного рода – «по принуждению к демократии». Все это не могло не вызвать в России подозрений, не используется ли «арабская весна» для перекраивания геополитического ландшафта.

Мышление категориями «свой – чужой» превалировало в период холодной войны и блокового противостояния, особенно в регионах, где переплетались интересы двух сверхдержав. В новых постконфронтационных условиях многополярного мира глобальная управляемость утрачивается, и региональные процессы стали развиваться зачастую бесконтрольно, подчиняясь собственной внутренней логике.

В период 1990–2000 гг. Ближний Восток не числился среди приоритетов России, переживавшей трудности собственной трансформации в условиях распада государства и внутренних конфликтов. Соединенным Штатам, в свою очередь, не удалось воспользоваться моментом для укрепления позиций в регионе. Политика США попала в заложницы двух трудносовместимых противоречий – приверженности союзническим отношениям с Израилем на базе общих ценностей и осознанию того, что продолжение ближневосточного конфликта наносит ущерб коренным интересам Америки в мусульманском мире. Это противоречие особенно обострилось после того, как администрация Джорджа Буша инициировала две войны – в Афганистане и в Ираке.

Возвращение России

Возвращение России на Ближний Восток в последнее десятилетие происходило уже в иных условиях. Отношения с арабскими государствами более или менее выровнялись, развиваясь по широкому спектру. Во главе угла стояли соображения прагматического свойства, в первую очередь экономика и региональная безопасность. На этой основе строились, и довольно успешно, отношения с традиционно дружескими арабскими режимами (Алжир, Египет, Сирия, Ирак), начали выходить на стратегический уровень взаимовыгодные связи с новыми партнерами в регионе Персидского залива. Наметилось совпадение подходов России и США к решению практических вопросов палестино-израильского урегулирования, что позволило наладить конструктивное взаимодействие в рамках «ближневосточного квартета» при признании за Вашингтоном ведущей роли международного посредника. Словом, Россия, поставившая своей целью обеспечение национальных интересов на более ограниченном поле, отошла от системного противоборства.

В этом духе российская дипломатия действовала и в ходе ливийского кризиса. И даже два вето на проекты резолюций Совета Безопасности ООН по ситуации в Сирии Москва не рассматривает как повод для возвращения к давно минувшим баталиям. Российские мотивировки заслуживают того, чтобы быть услышанными.

С самого начала реакция России на конфликт в Ливии, как и ранее в Тунисе и Египте, отражала международную озабоченность судьбой мирного гражданского населения и призывала к общим усилиям по предотвращению насилия. Особенно после того, как против повстанцев была задействована тяжелая артиллерия и даже авиация. Россия поддержала резолюцию 1970 Совета Безопасности ООН, которой вводилось эмбарго на поставку в Ливию вооружений с целью обеспечить условия для начала политического диалога. Когда это не помогло, и считанные часы отделяли войска Каддафи от взятия Бенгази, было принято решение не блокировать резолюцию 1973 Совета Безопасности о введении бесполетной зоны. Москва показала, что помимо стремления избежать человесческих жертв для нее имеют значение соображения глобальной политики, сохранения авторитета ООН и действенной роли Совета Безопасности.

Дальнейшие действия западных партнеров, вольно трактовавших резолюцию ООН для легализации военной операции по смене режима (Каддафи или кого-то другого – не имело значения), были расценены не только как намеренный выход за пределы мандата совершенно в иных целях, но и как удар по международному престижу самой России. Этим, в частности, объяснялась позиция при рассмотрении в Совете Безопасности ООН сирийского кризиса. Россия вынужденно пошла на риск обострения отношений с Западом и с нефтяными монархиями Персидского залива. Для совершения такого серьезного и даже драматического шага в большой политике требуются, как правило, весомые основания. В данном случае соображения внешнеполитического позиционирования как государства, с которым нельзя не считаться, совпали с экспертными оценками региональных последствий от неконтролируемого развития событий. Свою роль сыграло и крайне негативное восприятие натовских ударов российским общественным мнением, что не могло не учитываться в непростой предвыборной обстановке.

Силовая смена режима в Ливии, и сегодня это очевидно всем, повлекла за собой тяжелые гуманитарные и политические последствия, прежде всего для самих ливийцев, вновь вернула страну в состояние полураспада, дестабилизировала обстановку южнее Сахары (события в государстве Мали, которое фактически развалилась, тому свидетельство), подстегнуло нелегальную иммиграцию в Европу. Сирия в отличие от «отдаленной» Ливии находится в сердце ближневосточного региона. Нарушение хрупких конфессиональных и этнических балансов в случае продолжительной гражданской войны чреват риском ее перетекания в соседние страны. Возрастет вероятность новых вспышек палестино-израильского противостояния. Наихудший из возможных сценариев: международному сообществу придется иметь дело с внутримусульманским конфликтом по линии шиитско-суннитского разлома.

Ставка таких крупных региональных игроков, как оформившийся союз арабских государств Персидского залива, на победу сирийской оппозиции, где ощутимо влияние воинствующих исламистов, судя по всему связана не столько с поддержкой демократии, сколько с осуществлением антииранской стратегии. В сирийской головоломке присутствует и цивилизационный аспект с учетом международной озабоченности судьбой христианского населения, численность которого на Святой земле неуклонно сокращается. Для России с ее двадцатимиллионным мусульманским населением и исторической ролью покровителя ближневосточного православия перенос внутренних конфликтов в плоскость религиозно-конфессиональных крайне чувствителен. В этой связи особую опасность для выстраивания эффективных международных подходов представляет разыгрывание конфессиональных карт в борьбе за сферы регионального влияния.

Экспертные оценки негативных последствий гражданской войны в Сирии в основном совпадают. Суть же разногласий на официальном уровне сводится к тому, как добиться прекращения кровопролитного внутреннего конфликта – через вооружение оппозиции и насильственные действия по свержению режима или путем внутрисирийского диалога о политических реформах, нацеленных на достижение соглашения о разделе власти. По российским оценкам, поощрение оппозиции к движению по первому пути чревато неоправданными региональными рисками, оно перегружает международные отношения конфронтационными элементами. К пониманию этого постепенно пришел и Генеральный секретарь ООН, который, вопреки своему статусу высшего международного чиновника, поначалу занял несбалансированную позицию. Теперь и он признает: «Вооруженный конфликт в Сирии может серьезно сказаться на ситуации во всем ближневосточном регионе… привести к непредсказуемым глобальным последствиям».

В многосторонних контактах по сирийскому кризису Россия пытается снизить конфронтационный тон, заданный западными и некоторыми арабскими партнерами. Ее дипломатические усилия направлены по сути дела на то, чтобы наладить скоординированную параллельную работу влиятельных внешних игроков с сирийским режимом и оппозицией, побуждая обе стороны к политической гибкости. Не остаются без внимания и просчеты, допущенные сирийскими властями. Дамаск с трудом расстается с иллюзиями о том, что в быстро меняющемся мире можно сохранить монопольную власть одной партии.

Международная адаптация к политическим катаклизмам, сотрясающим арабский мир, проходит столь же болезненно, сколь и сами трансформационные процессы. Государствостроительство началось практически с нулевого цикла. В первую очередь это касается Ливии, где единоличный режим Каддафи, прикрывавшийся фасадом народовластия, оставил после себя политический вакуум. Египет также находился в шаге от послереволюционного хаоса, если бы армия не взяла на себя роль стабилизатора. Другой сколько-нибудь монолитной силы к тому времени не было, но даже военным вынужденным в ходе перехода к гражданскому правлению маневрировать между различными политическими силами, с большим трудом удается контролировать ситуацию. Если напор улицы выйдет за рамки законности, реакция Высшего военного совета может быть жесткой. Призывы ко «второй революции» раздаются и в Йемене уже после ухода Салеха и проведения президентских выборов. Если смена нынешней власти партии БААС в Сирии произойдет обвальным, а не реформистским путем, эту страну, как и соседний Ирак, ожидает долгая полоса нестабильности с более трагическими последствиями.

Легализация исламистов

Революционные потрясения в арабском мире с новой силой поставили перед мировым сообществом такие вопросы, как роль и перспективы политического ислама. Причем уже не столько в академическом аспекте, сколько в плане практической внешней политики и дипломатии. Исламские движения и партии, находившиеся многие годы в подполье, получили легальный статус. Не будучи главными движущими силами массовых выступлений, они сумели оседлать революционную волну и одержать победу на парламентских выборах в Египте и Тунисе, закрепиться в рядах ливийских повстанцев и разрозненной сирийской оппозиции, сформировать правительство в Марокко и получить более трети мест в парламенте Кувейта.

Побед с таким широким региональным охватом не одерживало ни одно политическое движение со времени подъема националистической волны на Ближнем Востоке в 50–60-е гг. прошлого столетия. Тогда перемены в регионе происходили в результате военных переворотов, теперь же исламистские партии пришли во власть через всеобщие выборы, получив международную легитимность.

Особое внимание этот феномен привлекает к себе в Египте. От того, какая модель развития там возобладает, зависит, как можно полагать, и ход трансформаций в других частях арабского мира. Если успех умеренных «братьев-мусульман» в целом прогнозировался, то поистине ошеломляющего результата добились кандидаты от спешно образованной крайне консервативной исламистской партии «Ан-Нур» (Свет), представляющей так называемых салафитов – около четверти голосов египетских избирателей. В итоге исламистское движение в Египте получило более двух третей парламентских мест.

Неожиданный приход во власть салафитов вносит существенные коррективы в расстановку политических сил. Поле борьбы за влияние на принятие политических решений пролегает теперь не только в треугольнике между военными, исламистами и светской частью общества. Следует ожидать усиления борьбы внутри самого исламистского движения.

Программы «братьев-мусульман» и салафитов во многом расходятся. Лидеры салафитских группировок в своих проповедях вообще отвергали демократию представительного типа. Приняв участие в выборах, они несколько смягчили эти акценты. Суть требований осталась, однако, прежней: добиваться принятия такой конституции, которая гарантировала бы исламский характер египетского государства и распространение жестких норм шариата, пусть и постепенное, на все стороны общественной жизни, гражданские и личные свободы. Египетский салафизм берет за основу саудовскую ваххабитскую модель государства. По данным египетской печати, благотворительные фонды этого толка в прошлом году получили от доноров из арабских государств Персидского залива более 65 млн долларов. Для Египта с его светскими устоями и традициями веротерпимости такая исламизация неминуемо сопряжена с новыми всплесками массовых выступлений уже против тех, кто «украл революцию». Реакция египетского гражданского общества на монополизацию исламистами конституционного процесса показывает, насколько революция далека от завершения.

Помимо умеренного и жестко исламского крыла в составе салафитского течения легализацию получили и так называемые джихадисты, то есть активисты находившихся ранее в подполье многочисленных террористических организаций. Такой пестрый расклад сил еще более обостряет внутриполитическую борьбу в Египте вокруг президентских выборов и принятия новой конституции.

Руководство «братьев-мусульман», заявляющих о готовности играть по современным демократическим правилам, опасается соперничества со стороны радикальных исламистов, которые могут потеснить их именно на религиозном фронте. В этом случае они окажутся перед дилеммой – либо рисковать сужением своей социальной базы, либо поставить под угрозу отношения с Западом, в финансовой помощи которого Египет остро нуждается. Придерживаясь принципов социально ориентированной рыночной экономики, умеренные исламисты видят в жесткой исламизации серьезные преграды на пути иностранных инвестиций и угрозу для туристического сектора, одного из главных источников валютных поступлений.

Разногласия в исламистской среде имеют также серьезный внешнеполитический аспект. Теперь, когда исламисты стали доминирующей силой в египетской политике, возникают вопросы о судьбе мирного договора с Израилем, об отношениях Египта с палестинцами, о корректировках планов сдерживания исламского экстремизма и великодержавных амбиций Ирана. Конечно, быстрое возвращение Египта в глобальную политику вряд ли возможно. Слишком тяжел груз внутренних проблем. Вместе с тем появляются признаки того, что на региональном направлении новый Египет будет пытаться проводить более самостоятельный и нюансированный курс. Хотя истоки египетской революции находятся внутри страны, свою роль сыграли и такие общественные настроения, как недовольство слишком большой зависимостью от США и Израиля, а также принижением ведущей роли Египта на Ближнем Востоке.

Победу политического ислама на международной арене оценивают противоречиво. Существуют две крайние точки зрения. Согласно одной из них, умеренные исламисты представляют собой некий аналог христианско-демократических партий Европы. Соответственно, со временем, после прихода к власти, они будут вынуждены демонстрировать прагматизм и развиваться по пути секуляризации. Сторонники противоположных оценок утверждают, что исламистские партии в силу самой природы ислама склонны к догматизму, испытывают комплексы антизападничества и не способны адаптироваться к мировым реалиям.

Реакция на американскую инициативу «Большой Ближний Восток» показала, что к идее ускоренной демократизации по западным рецептам исламский мир отнесся скептически. На фоне революционного подъема, когда эти вопросы стали неотъемлемой частью повестки дня, вновь разворачиваются дискуссии вокруг того, до какой степени современная демократия соотносится с нормами шариата, не является ли демократизация синонимом вестернизации, очередной попыткой Запада навязать свои ценности. По мере того как проходит эйфория в лексиконе арабских политологов все чаще фигурирует такое понятие, как «хассыя арабия», то есть «арабская особость». И в этом есть свой резон. Демократические ценности в их либеральном понимании не во всем ложатся на арабо-мусульманскую почву. Регион имеет специфический менталитет, свои глубоко укоренившиеся традиции правления и бытовой жизни, отличные от западных. Реформирование Ирака даже в условиях иностранной оккупации показало, что парламентаризм в многоконфессиональной и многоэтнической арабской стране прививается с трудом. Египет также трудно представить парламентской республикой европейского образца. Эффективную, зачастую харизматическую власть арабское сознание не рассматривает как автократию, скорее как способ национально-государственного существования. От семьи до государственных институтов в арабском мире укоренены такие негласные нормы, как патернализм и консенсусное принятие решений по принципу «ни победителей, ни побежденных», что не укладывается в русло строго регламентированных демократических процедур.

Как бы ни сужались возможности внешнего воздействия на стихийные процессы в регионе, их интернационализация уже произошла. Причем в немалой степени по инициативе самих арабских государств. Какие-то уроки из ливийского, йеменского, бахрейнского и особенно сирийского кризисов уже можно извлечь. В первую очередь это касается характера вмешательства извне. Силовой способ решения деликатных внутренних проблем значительно осложняет проведение реформ на переходном этапе. Внешнее воздействие, пусть и по просьбе самих государств региона, имеющих свои особые интересы, должно быть направлено на поиск разумных компромиссов, на достижение общенационального примирения. Без этого накопившуюся протестную энергию арабов трудно направить в русло конструктивных программных действий по реализации их справедливых чаяний.

Ливия. Ближний Восток > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 3 мая 2012 > № 2913960 Александр Аксененок

Сирия как системный сбой механизмов безопасности

Почему на Ближнем Востоке нужны принципиально новые подходы

Резюме: Глядя на события в Сирии, трудно не задаться вопросом: а что делать, если все стороны междоусобного конфликта не на высоте – как говорил один из отечественных руководителей, «оба хуже»? Как сделать правильный выбор, если его по существу нет?

Кризис в Сирии как следствие общего роста напряженности в регионе быстро превратился в острую проблему международного масштаба. Противостояние, начавшееся с внутреннего конфликта, сегодня затрагивает интересы многочисленных стран, включая великие державы. И от его исхода во многом зависит дальнейший ход событий не только на Ближнем Востоке, но и в мире в целом.

В последние месяцы мне не раз доводилось встречаться с представителями противоборствующих сторон в Сирии, слышать их аргументы. Президент страны Башар Асад, его ближайшие помощники, лидеры оппозиции, в том числе и непримиримой, конфессиональные и общественные деятели – все ссылаются на то, что действуют во имя «высших интересов народа и нации». Однако выдвигаемые ими варианты развития страны, прямо скажем, не впечатляют. Оценки, как правило, очень конъюнктурны, подходы старомодны и грешат оторванной от жизни декларативностью. Отсутствует современное перспективное видение цели. Люди как будто продолжают жить где-то на рубеже 1980-х годов. Как ни странно, столь же архаичные в своей основе идеи высказывает и молодежь, новое поколение тех, кто претендует на ведущую общественно-политическую роль в стране.

В целом на данный момент противостояние носит клановый характер. Сражаются друг с другом не платформы и программы, а личные и групповые амбиции. Пока рано говорить о наличии в Сирии каких-то сил, способных предложить и возглавить модель развития, ориентированную на будущее. И поэтому вряд ли стоит проявлять поспешность в выборе долгосрочных партнеров, велик риск сделать неверный шаг.

Многие в мире упрекают Москву в том, что она поддерживает «силы прошлого» – режим Асада, который все больше утрачивает почву под ногами. Россия выдвигает встречные обвинения в адрес ряда стран, в частности в том, что они встали на сторону лидеров оппозиции, слабо представляя, куда могут привести страну эти люди. Возникает вопрос: а что делать, если все стороны конфликта не на высоте – как говорил один из отечественных руководителей, «оба хуже»? Как сделать правильный выбор, если его по существу нет? И такая ситуация возникает не впервые. Достаточно вспомнить прискорбные для всего международного сообщества события периода крушения Югославии, когда многие крупные государства спешили найти «правильного» партнера среди преступных, по сути, элементов в стане противодействующих сил – сербов, хорватов и так называемых мусульман.

Сирия сегодня – страна, которая постепенно погружается в гражданскую войну. Авторитет власти невысок. Но многие поддерживают режим, опасаясь, что последствия его ухода будут еще хуже. Основания для таких предположений существуют. На сегодняшний день в Сирии, казалось бы, нет броских примеров технического прогресса, экономического процветания. Однако имеются важные для каждого жителя достижения более приземленного характера. Так, уровень цен на продукты питания и предметы первой необходимости – один из самых низких в мире. Сохранится такая ситуация при новых лидерах? Едва ли.

В самой Сирии отсутствуют предпосылки для динамичного преодоления нынешнего опасного тупика. Национальный диалог под «присмотром» властей идет вяло, реформы носят запоздалый и вымученный характер. Но и оппозиция не предлагает ничего дельного, как будто после свержения «ненавистной диктатуры» все наладится само собой.

Дисфункция международного сообщества

В таких условиях многое зависит от внешнего фактора. Однако события в арабских странах, в том числе в Сирии, высветили плачевное состояние механизмов обеспечения безопасности. И на международном, и на региональном уровне. Скажем откровенно – ООН и ее Совет Безопасности действовали на ближневосточном направлении неповоротливо и неубедительно.

Так, первые решения СБ ООН относительно ситуации в регионе (по вопросу Ливии) принимались не на основе выверенных серьезных данных о реальном развитии обстановки, а с использованием эмоционально окрашенных кино- и фотоматериалов, комментариев СМИ. Можно смело говорить о предвзятости и субъективности оценок большинства публикаций относительно событий в Ливии, Сирии, других странах. Но долгое время не предпринималось даже попыток организовать мониторинг положения дел, направить на место событий международных инспекторов, миссии по выяснению фактов и т.п. Целый год потребовался только для того, чтобы принять решение о назначении спецпредставителя Генерального секретаря ООН и Лиги арабских государств по вопросам разблокирования ситуации в Сирии.

Невразумительная и несбалансированная позиция ряда членов ООН, Совета Безопасности в этот период дополнялась фактическим отсутствием региональных структур, которые могли бы эффективно содействовать укреплению мира и стабильности в странах этого важного района мира. Лига арабских государств вновь продемонстрировала разобщенность, подверженность внешнему воздействию. Других же механизмов регионального масштаба на Ближнем Востоке в наличии не оказалось. Стороны конфликта соревновались в продавливании через СМИ своих версий происходящего. Победителем оказывался тот, кто имел непосредственный выход на каналы информации, прежде всего западные. Это были, как правило, представители оппозиции. В таких условиях остро ощущалось отсутствие механизма региональной безопасности по мониторингу ситуации и содействию сторонам в преодолении кризиса.

Между тем уместно напомнить, что Российская Федерация приложила в свое время немало усилий, чтобы создать такой механизм. Именно в Москве в январе 1992 г. – 20 лет назад – был осуществлен запуск многостороннего формата мирного ближневосточного процесса, который включал проблематику взаимодействия в сфере региональной безопасности на Ближнем Востоке.

Мне довелось принимать непосредственное участие в подготовке и проведении этой встречи стран – участниц ближневосточного мирного процесса на уровне министров иностранных дел, давшей старт созданию пяти многосторонних рабочих групп, в том числе группы по контролю над вооружениями и региональной безопасности на Ближнем Востоке (РГКВРБ).

Московская встреча не только провозгласила начало деятельности РГКВРБ, но и способствовала формированию конструктивного, без излишних эмоциональных всплесков режима работы этой группы. Сопредседателями ее были Россия и Соединенные Штаты. В 1992–1996 гг. состоялось шесть пленарных заседаний. До 1994 г. они проходили поочередно в Москве и Вашингтоне. В мае 1994 г. группа встретилась в Дохе, а в декабре того же года – в Тунисе. В 1993 г. был дан старт межсессионным мероприятиям на уровне экспертов, условно разделенным на две корзины – «концептуальную» и «оперативную».

В зоне «концептуального» внимания (прошло три заседания) находились вопросы контроля над вооружениями и создания системы региональной безопасности, специально обсуждались границы региона. Наибольшее признание получала «расширительная» трактовка с включением в зону будущей системы безопасности таких стран, как Турция и Иран. В такой интерпретации просматривается прямая связь с выдвинутой президентом США Джорджем Бушем концепцией «Большого Ближнего Востока» (2004 год).

Россия высоко оценила внесенное в рамках «концептуальной» корзины предложение Иордании об учреждении регионального центра по контролю над вооружениями и региональной безопасности. Была достигнута договоренность о том, что такой центр будет функционировать в столице Иордании – Аммане, а в Тунисе и Дохе откроются его филиалы. Реализация этих идей должна была привести к формированию отработанной системы быстрого реагирования на любые события, представляющие угрозу безопасности того или иного государства. Если бы такая система существовала в регионе, сегодня можно было бы оперативно задействовать готовый механизм проверки и мониторинга ситуации, направить на место событий миссию по оказанию добрых услуг и т.п.

Однако плодотворная работа в рамках РГКВРБ, направленная на создание таких механизмов, была приостановлена в 1996 году. Руководители ряда арабских стран, и прежде всего Египта, исходили из того, что многосторонний формат, дававший израильтянам «законный» выход на арабские страны, якобы имел большую ценность для Израиля, чем для арабских стран. На фоне драматических событий того периода на палестинских территориях арабы по инициативе Каира приняли решение вести дело к отказу от участия в деятельности рабочих групп. Это явилось серьезной ошибкой.

По предложению Российской Федерации в начале февраля 2000 г. в Москве после четырехлетнего перерыва было проведено заседание участников многосторонних переговоров по Ближнему Востоку на уровне министров иностранных дел. В нем приняли участие представители коспонсоров – России и США, а также главы внешнеполитических ведомств Египта, Израиля, Иордании, Туниса, Норвегии, Швейцарии, Канады, Японии. Присутствовали председатель Совета ЕС, представители Палестинской национальной автономии, Саудовской Аравии, Китая, Швейцарии, специальный координатор ООН по ближневосточному мирному процессу. В качестве заместителя директора департамента Ближнего Востока и Северной Африки МИД России мне было поручено руководить работой группы по подготовке и проведению этого мероприятия.

Примечательно, что встреча стала первым международным форумом, который провел Владимир Путин, только что приступивший к исполнению обязанностей президента Российской Федерации. В своем выступлении он выразил надежду, что московский форум поможет восстановить полноформатные переговоры по общерегиональной проблематике. Речь идет, отмечал он, о возвращении к совместной работе, нацеленной на мирное обустройство Ближнего Востока путем формирования коллективной системы безопасности и сотрудничества при соответствующих международных гарантиях. На встрече приняли решение о возобновлении мирного процесса в его многостороннем измерении. Однако импульс, полученный тогда, был утрачен, так как вновь выявились расхождения в позициях сторон, обострилась ситуация на палестинских землях.

Пути выхода из тупика

Что можно было бы предложить сейчас, чтобы придать динамику работе на ключевом для Ближнего Востока направлении – создании системы межгосударственных отношений на основе обеспечения мира и безопасности? После «арабской весны» выявились два блока проблем региональной безопасности на Ближнем Востоке.

Первый – противостояние между арабскими странами и Израилем, связанное с базовой неурегулированностью арабо-израильских отношений по всем направлениям.

Второй – конфликтные ситуации, в основном внутреннего характера, обусловленные сменой режимов в ряде арабских стран.

В первую очередь необходимо определиться, в каком состоянии находятся идеи арабо-израильского урегулирования. К сегодняшнему дню удалось добиться успеха по тем сегментам кризиса, которые относительно легко поддавались решению на основе стратегии размежевания, в том числе территориального (мирные договоры между Египтом и Израилем, Иорданией и Израилем). Но данный метод выявил свою ограниченность в некоторых крайне сложных случаях. Прежде всего это относится к ключевой проблеме – палестино-израильской.

Все более очевидно, что нужна новая стратегия поисков формулы безопасности на палестинских и израильских землях. Пора наконец признать ограниченность попыток разделить все аспекты функционирования властных структур на весьма ограниченной территории палестино-израильского противостояния. Линию на размежевание требуется дополнить стратегией синтеза усилий сторон и поиска общих схем безопасности и мирного переустройства. Необходимо ставить вопрос о создании единого пространства безопасности на всех палестинских и израильских землях. И здесь могут быть востребованы достаточно сильные и авторитетные органы совместного мониторинга ситуации и принятия решений как законодательного, так и оперативно-распорядительного характера, включая эффективную систему скоординированных практических мероприятий (совместное патрулирование и т.п.). Эта двусторонняя или даже многосторонняя (в случае привлечения представителей третьих стран) система безопасности должна быть органично связана с региональной системой коллективной безопасности.

Необходимо определиться по ряду сложных вопросов, в частности, в отношении ядерных программ Ирана, вызывающих серьезные опасения у многих государств. С учетом озабоченности Израиля, а также принимая во внимание целый набор других международных и региональных факторов, иранскую ядерную проблематику целесообразно рассматривать в сочетании с формированием надежных режимов нераспространения на Ближнем Востоке.

Конечно, трудно на все сто процентов оспорить точку зрения, согласно которой развитие даже сугубо мирных ядерных программ объективно ведет к созданию предпосылок (интеллектуальных, технических, промышленных) для укрепления оборонного потенциала. Вместе с тем вряд ли развивающиеся страны примут тезис о том, что из-за гипотетической возможности создания ими ядерных вооружений необходимо сдерживать исследовательские и иные работы по мирному использованию ядерной энергии. Более логичной выглядит не чисто запретительная схема, а совокупность мероприятий, направленных на оказание помощи неядерным государствам – при достаточно жестком механизме контроля и сопровождения их ядерных программ. Внесенное Россией предложение о подобном сотрудничестве предстоит дополнить соответствующими работающими механизмами.

Другим аспектом является упреждающее создание таких региональных и международных условий, при которых побудительные мотивы для трансформации мирных ядерных программ в военные полностью утратили бы свою актуальность. Помимо этого система региональной безопасности должна дать надлежащий ответ на новые вызовы, прежде всего создав систему мониторинга и оказания добрых услуг противостоящим силам в случаях кризисного развития в отдельных странах.

В целом встает задача активизации работы по формированию концептуальной базы, способной обслуживать будущую интегральную региональную систему безопасности на Ближнем Востоке. Как показывает опыт, для создания такой системы требуется как минимум три основных компонента:

политический документ, закрепляющий принципы взаимоотношений расположенных в регионе государств и общие правила функционирования региональной системы безопасности;механизм практического взаимодействия в сфере безопасности, охватывающий систему соответствующих обязательств и предполагающий наличие органов, призванных разрабатывать общие подходы в сфере безопасности и реализовывать их на практике;достаточно развитая «периферия» мер доверия, включающая проверочные мероприятия по установлению фактов соблюдения государствами на практике взятых обязательств и декларируемых ими правил поведения, в том числе в отношении своего собственного населения. Должны быть разработаны и элементы мер доверия нового поколения, способствующие разрешению внутриполитических кризисов и конфликтных ситуаций.

Итак, как подступиться к формированию новой системы межрегиональной безопасности на Ближнем Востоке? Необходимо вести дело к возобновлению многостороннего измерения мирного ближневосточного процесса. С соответствующей инициативой могла бы выступить Россия. Начать стоит с осуществления программы из четырех последовательных шагов.

Первый шаг – возобновление многостороннего формата переговоров по Ближнему Востоку, в том числе деятельности рабочей группы по проблематике безопасности.

Второй шаг – разработка всеобъемлющей ближневосточной концепции безопасности, рассчитанной на взаимный учет и взаимную увязку интересов и озабоченности всех основных расположенных здесь государств. Такая концепция должна учитывать уроки «арабской весны».

Третий шаг – проведение международного общественно-политического форума, призванного утвердить выработанную концепцию региональной безопасности. В нем предполагается участие специалистов по Ближнему Востоку, политических, общественных и религиозных деятелей. Заинтересованным сторонам (государственным структурам) по итогам будет передан пакет документов, разъясняющих сущность подготовленной концепции.

Четвертый шаг – созыв международной конференции по всеобъемлющему урегулированию на Ближнем Востоке с участием представителей властных структур заинтересованных государств.

В рамках такого форума можно завершить создание инструментов поддержания мира и безопасности в регионе, к примеру, таких, как Центр по профилактике конфликтов, проведению мониторинга и осуществлению миротворчества. Все более очевидна необходимость комплексного решения проблем безопасности Ближневосточного региона на основе принятия уже в самом ближайшем будущем программы действий расположенных здесь стран, международного сообщества в целом. Это позволит предотвратить наметившийся новый разлом в регионе по поводу событий в Сирии и преодолеть последствия нынешнего сбоя в механизмах обеспечения безопасности.

А.Г. Бакланов – начальник управления международных связей Совета Федерации Федерального собрания РФ, чрезвычайный и полномочный посол, заместитель председателя Совета Ассоциации российских дипломатов.

Сирия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 3 мая 2012 > № 735577 Андрей Бакланов

Переосмыслить Ближний Восток

Кто выиграет, а кто проиграет от «арабской весны»

Резюме: Исламисты превращают демократизацию в средство защиты своей собственной особой системы распределения ресурсов, контролируемой не старыми элитами, а новым кругом влиятельных деятелей. При подобном сценарии легко представить, что древние немусульманские народы подвергнутся дискриминации.

Данная статья основана на выступлении автора на ближневосточной секции Валдайского клуба, которая состоялась в Сочи в феврале 2012 года.

Волна перемен на Ближнем и Среднем Востоке доказывает, что пора отказаться от традиционных подходов. Слишком многие существующие парадигмы просто не позволяют осмыслить происходящие сейчас процессы.

На протяжении десятилетий в литературе о постколониальных арабских странах доминировал культурологический подход. Исламскую и арабскую культуры называли главным препятствием на пути демократизации и социальных реформ в регионе. Племенные образования и разветвленные семейные и родовые связи рассматривались как основная преграда для демократизации Ближнего Востока. Считалось, что в силу патриархальной сути общества арабы всегда находятся в зависимости от могущественного отца-старейшины, чего демократия по своей природе не предполагает.

Несостоятельность культурологического подхода особенно ярко продемонстрировали события «арабской весны». Ни ислам, ни авторитет старейшин не помешали демонстрантам на каирской площади Тахрир требовать политического плюрализма, равноправия и отставки одиозных правителей.

Поскольку культурологическая парадигма себя изжила, какую альтернативу можно предложить?

«Арабская весна» как фактор разъединения

Хотя революции в Египте, Тунисе и Ливии были успешными, прочно укоренившиеся основы автократий в этих странах остались на прежнем месте. Поэтому я предлагаю структурный подход как наиболее адекватный для анализа нынешних событий.

Сфера внутренней политики проблемных арабских режимов неразрывно связана с международной политической системой: именно она, а не собственные избиратели дает этим лидерам политическую легитимность. Уникальные отношения глав этих государств в международной политической системе основываются на одной особой черте, которая объединяет большинство арабских стран. Стратегическое геополитическое положение и огромные запасы энергоресурсов на их территории придают этим державам особую роль в региональных и международных делах. Они наделяются возможностями воздействия на мир и безопасность.

Применительно к этому региону принято употреблять наименование «Ближний Восток», а некоторые комментаторы классифицируют нынешние события как «формирование нового Ближнего Востока». Но давайте вспомним, откуда взялся сам этот термин. Он появился в британской колониальной политике и в начале XX века использовался для обозначения территории, расположенной на полпути между Лондоном и Индией. Ныне регион сохраняет название, хотя и с изменившейся геополитической коннотацией: он стал ассоциироваться с международной энергетической политикой и проблемами безопасности, особенно связанными с Израилем.

Однако если мы действительно хотим понять последние события и прогнозировать их развитие, следует отказаться от таких упрощенных, ненаучных терминов.

Разумеется, существуют определенные общие культурные, политические и экономические характеристики, присущие для стран региона. Но это сходство не исчерпывает разнообразные национальные и местные особенности, которые развивались в результате уникального исторического пути каждого отдельного государства. Исход «арабской весны» будет разным для каждой из затронутых стран. И именно эти отличительные черты, а не воображаемая общность должны находиться в центре внимания экспертов. Вместо «формирования нового Ближнего Востока» события «арабской весны» скорее ведут к разъединению региона.

Дилеммы суверенитета

«Арабская весна» и в особенности резолюции Совета Безопасности ООН по Сирии обнажили борьбу, которую ведут в кулуарах влиятельные акторы.

Традиционно основой международной политической системы являются так называемые Вестфальские нормы, согласно которым «национальный суверенитет» – единственный столп, на который опирается сообщество государств. Неприкосновенность суверенитета – привилегия каждого государства в этой системе. Данному принципу противоречит новая норма, введенная ООН, которая рассматривает суверенитет не как привилегию государства, а как ответственность по защите прав человека и безопасности людей, живущих в пределах государственных границ. Очевидно, что полноценное применение одновременно двух этих норм совершенно невозможно.

Взглянем на проблему на практике. Вполне можно представить политика, который разумно действует на международном уровне, но является ужасным диктатором дома, представляя угрозу для жизни своих граждан. Что делать? Здесь происходит столкновение принципов неприкосновенности суверенитета и обязанности защищать граждан. В Резолюции СБ ООН 1973 по Ливии предпринята попытка найти компромисс между двумя нормами, хотя и с достаточно спорным успехом. Максима о невмешательстве во внутренние дела режима Каддафи противоречила формальной гуманитарной цели интервенции: казалось, что лучшим способом обеспечить защиту мирных жителей является немедленная смена режима Каддафи.

Такой же вопрос ставит перед мировым сообществом и в частности перед Советом Безопасности ООН ситуация в Сирии. Однако фундаментальный шаг по повышению значимости принципа об «обязанности защищать» и понижению нормы о невмешательстве пока не был предпринят. «Обязанность защищать» часто представляют как ящик Пандоры, ситуацию беззакония в международной системе, когда любое государство может быть атаковано, если другое, более мощное, этого захочет. Но это неверно.

Обязанность защищать базируется на уже существующих инструментах, таких как посредничество, механизмы раннего предупреждения, экономические санкции и полномочия, прописанные в главе VII Устава ООН. Основой этого процесса является посредничество, предусматривающее участие негосударственных акторов, таких как организации гражданского общества, региональные структуры и международные институты, с целью предотвратить массовые злодеяния. Только в случае провала подобных усилий военное вмешательство становится последним средством. Полномочия по применению силы, как это традиционно и было, принадлежат исключительно Совету Безопасности ООН.

Мы живем в период исторических перемен, которые бросают вызов и политикам, и наблюдателям. На пороге новой эры необходимо новое мышление, новые парадигмы, новые нормы.

Вудро Вильсон когда-то говорил: «Семена революции – в репрессиях». Самое полное воплощение этого изречения – последние события в арабском мире. Там репрессии сочетались с множеством других пороков: неэффективностью правительства, отсутствием государственной структуры, высоким уровнем безработицы, массовой бедностью, авторитаризмом, отсутствием демократии и коррупцией.

Почему неприменима турецкая модель?

Кто победители, а кто проигравшие в результате «арабской весны»? Просмотрев огромное количество публикаций на эту тему, можно обнаружить чрезмерное внимание к теме ислама и исламских партий. «Братья-мусульмане», «Ан-Нахда» и салафиты постоянно являются предметом обсуждения, в то время как детальное изучение социальных изменений и взаимодействий игнорируется. Это особенно справедливо для тех сфер жизни общества, где религия играет второстепенную роль, например, в экономике.

Политологи доказали, что демократия не существует лишь как набор норм и политических институтов. Принцип «один человек – один голос» прежде всего нуждается в экономическом фундаменте. Отсутствие такого основания способствует укреплению авторитарной власти. Целью арабских восстаний было и остается не только свержение режимов, но и практически в равной степени требование справедливого распределения экономических ресурсов, которые слишком долгое время тратились впустую или разворовывались.

Взаимосвязанное продвижение экономики и демократии можно наблюдать в Турции уже 30 лет. Либерализация экономики и создание условий для появления предпринимателей, в первую очередь в городах Центральной Анатолии, позволили правительству Тургута Озала и моему кабинету заложить основы плюрализации политики и механизмов принятия решений. Одновременно с быстрым ростом экономики и доходов на душу населения происходило расширение демократии. Означает ли это, что арабским странам, чтобы прийти к демократии, необходимо просто последовать примеру Турции?

По всей видимости, именно этого ожидают сейчас многие наблюдатели и аналитики. При этом часто упоминается турецкий секуляризм. Несомненно, в целях обеспечения стабильной демократии определенная форма секуляризма обязательна. Кемалистский секуляризм был введен в Турции в 1920-х гг. волевым решением, которое реализовывалось сверху, и потребовалось много времени, чтобы это стало доминирующей тенденцией в обществе в целом. Однако сейчас авторитарные меры, безусловно, вызовут отторжение.

Сегодня принято проводить аналогию между исламскими партиями в арабских странах, такими как «Ан-Нахда» или «Братья-мусульмане», и турецкой консервативной исламской Партией справедливости и развития (ПСР). Однако такое сравнение довольно спорно. В Турции исламские партии приобретали опыт работы в рамках демократической системы на протяжении около 50 лет. И это определенно оказало сдерживающее воздействие. У арабских исламистов, напротив, практически не было возможности познакомиться с демократическими институтами или партийной политикой.

В последних публикациях о внешнеполитическом курсе Турции подчеркивается растущий разрыв между западными и турецкими интересами. Активная и продуманная региональная политика, начатая премьер-министром Тургутом Озалом и автором этих строк, еще больше укрепилась кабинетом ПСР. Однако Турция в силу своего стратегического геополитического положения и особых потребностей безопасности в этом нестабильном регионе не может позволить себе полностью отказаться от западных и американских военных технологий и данных разведки.

Интересно, что социологические исследования показывают – арабский мир хотел бы видеть более прочные отношения Анкары с Евросоюзом: 64% опрошенных арабов заявляют, что привлекательность Турции для арабского мира и дополнительный аспект стабильности и прогресса в регионе могут быть обеспечены, только если Анкара сохранит тесные связи с ЕС. То же справедливо и для турецко-израильских отношений: арабские страны нуждаются в государстве, которое пользуется доверием обеих сторон и может способствовать разрыву порочного круга, в котором они находились так долго.

Все это означает, что Анкара по-прежнему является и еще длительное время останется ключевым союзником Запада, разделяя его судьбу. Если Турция пострадает от нынешних событий в арабских странах, Запад неизбежно пострадает тоже; если Запад предпримет неверные шаги, Турция станет страной, на которую это окажет самое негативное воздействие. И наоборот, если Турция сможет извлечь пользу из процесса арабской демократизации, Запад тоже от этого выиграет. Будем учитывать это, рассуждая о двух возможных сценариях развития событий.

Два модельных сценария

Первый сценарий, оптимистический. Прогнозировалось, что на демократических выборах после революций в арабских странах будут доминировать исламистские или по крайней мере провозглашающие исламские ценности партии. Примеры Туниса и Египта полностью подтверждают предсказание. Совершенно очевидно, что арабские исламские партии практически не имеют опыта работы в рамках демократической системы. Однако их сила заключается в умении организовать и мобилизовать массы, создать мощные социальные сети и привлечь финансовые средства. В таких странах, как Египет, где государственные институты невероятно слабы, управленческие возможности исламских организаций являются очень ценным активом. Если они захотят использовать все свои инструменты, от талонов на еду и уборки мусора до образования, потребуется не так много времени, чтобы государство укрепило позиции в обществе и сменило имидж, превратившись из угнетателя в слугу народа.

Задача государства – не только обеспечить содействие, но и создать правовую стабильность. Это особенно важно, чтобы стимулировать формирование бизнеса внутри страны, а также привлекать прямые иностранные инвестиции. Чтобы адекватно реагировать на либерализацию в арабском мире, Соединенные Штаты и в особенности ЕС должны гарантировать более свободный товарообмен и перемещение граждан. Старой политике «инфантилизации» арабских стран путем предоставления им международной финансовой помощи должен быть положен конец.

По меньшей мере несправедливо, что Евросоюз и США закрывают свои рынки именно для той продукции, в которой у арабских стран есть относительные преимущества. Процесс создания зоны свободной торговли в Средиземноморье, которую ЕС обещал к 2010 г., далек от завершения. Также стоит порекомендовать, чтобы Евросоюз одновременно с более либеральной и открытой экономической политикой в отношении вступивших на путь демократизации арабских стран пересмотрел и реформировал свою визовую политику.

Второй сценарий, пессимистический. Приход к власти демократически легитимных исламских лидеров – то, что Фидель Кастро называет «возобновлением диктатуры, на этот раз эксплуатируемых против эксплуататоров».

Исламисты превращают демократизацию в средство защиты своей собственной особой системы распределения ресурсов, контролируемой не старыми элитами, а новым кругом влиятельных деятелей. Они отвергают плюралистическую демократию, основанную на секуляризме, как западное изобретение, и провозглашают формирование «арабской» демократии, базирующейся на религии, патриархальных концепциях и законах шариата. Предвестником того, что может произойти, стал визит Реджепа Тайипа Эрдогана в Египет в сентябре прошлого года. Его заявление о том, что необходимым условием выживания мусульманской демократии является секуляризм, вызвало острую критику со стороны «Братьев-мусульман», которые осудили немусульманскую природу концепции.

При подобном сценарии легко себе представить, что древние немусульманские народы подвергнутся дискриминации. В Сирии может вспыхнуть гражданская война, и тысячи беженцев, в особенности представители религиозных и этнических меньшинств, каждый день будут прибывать в Турцию. В таких странах, как Ливан, где на протяжении многих лет держался непрочный мир, также возможны перевороты. На фоне гражданских войн вероятна скрытая борьба между исламскими организациями и противостоящими идеологическими альянсами.

Разумеется, оба сценария представляют собой модельные варианты развития событий, которые вряд ли осуществятся в чистом виде. Это абстракция, необходимая для ответа на вопрос: выиграет или проиграет Турция как одна из наиболее значимых региональных держав от нынешних изменений?

Очевидно, что второй вариант – это сценарий конца света, в котором не будет победителей. Однако его необходимо представить, чтобы подчеркнуть серьезность событий, свидетелями которых мы сейчас являемся. В случае реализации оптимистического (некоторые даже могут сказать – наивного) сценария Турция может оказаться в выигрыше, но это не произойдет автоматически. Турецким политикам придется балансировать между поддержкой реформ в арабских странах и продвижением интересов Анкары, связанных со стабильностью и торговлей в регионе.

Мы также знаем, что даже если развитие ситуации окажется ближе к оптимистическому, переход к демократии и верховенству закона в арабском мире окажется болезненным. Предстоят взлеты и падения, сопровождающиеся серьезной нестабильностью. Это означает, что Анкара, рассчитывая на выигрыш в долгосрочной перспективе, должна быть готова к краткосрочным потерям. В первую очередь они могут проявиться в увеличении миграционных потоков, а также в экономических проблемах. В любом случае и для арабских стран, и для Запада чрезвычайно важно, чтобы Турция сохранила хорошую репутацию в арабском мире и была способна взять на себя успокаивающую и поддерживающую роль, которую Запад, в силу совершенных ранее ошибок, не может играть.

Месут Йылмаз – бывший премьер-министр Турции.

Турция. Ближний Восток > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 3 мая 2012 > № 735575 Месут Йылмаз

Поворот в ближневосточной геополитике

Арабские восстания и меняющаяся реальность

Резюме: Арабские восстания и последовавшие за ними военно-политические события поставили под сомнение представление о том, что «международное сообщество» способно разрешить любую региональную проблему. Внешнее вмешательство снизило уровень безопасности, спровоцировало кризис или усугубило раскол.

Арабские восстания стали поворотным пунктом в развитии геополитической ситуации на Ближнем Востоке. В свое время подобным же образом на положении в регионе сказались исламская революция в Иране (1979 г.), распад Советского Союза и теракты 11 сентября 2001 года. Эти события, создавшие вакуум власти, немедленно привели к геополитическим изменениям и идеологическому соперничеству региональных и трансрегиональных игроков.

Проявлением борьбы за влияние после революции в Иране стала ирано-иракская война (1980–1988 годы). Исчезновение СССР обусловило геополитическое и идеологическое соперничество таких держав, как Россия, Иран, Турция и Соединенные Штаты в Центральной Азии и на Кавказе. Региональные кризисы в Афганистане и Ираке после терактов 11 сентября 2001 г. спровоцировали конкуренцию между Ираном, США и Саудовской Аравией, имевшую идеологический подтекст вплоть до «священной войны» против радикального исламизма и вооруженных группировок. Наконец, арабские восстания породили новую форму противостояния, в котором задача поддержания баланса сил переплетается со столкновением региональных идеологических моделей. В игру вовлечены, с одной стороны, региональные акторы – Иран, Турция, Саудовская Аравия и Израиль, а с другой – международные силы и великие державы, включая Соединенные Штаты, Россию, Китай и Евросоюз. Соперничество наиболее ярко проявилось в сирийском кризисе.

Изменения, вызанные с «арабской весной», продемонстрировали, что Ближний Восток – очень динамичная часть мира, а проблемы, затрагивающие ценности и идеологии, неотделимы от вопросов геополитики, баланса сил и роли различных держав. Арабские восстания позволили расширить традиционную концепцию геополитики, включив в нее тему подвижности границ, политической безопасности и роли этнических факторов в вопросах идеологии и ценностей. Все это приобретает особое значение в регионе, где великие державы имеют жизненные интересы. Хотя США выводят войска из Ирака и Афганистана, стремясь изменить форму своего присутствия и масштабы влияния, их заинтересованность в Ближнем Востоке (как и других крупных государств) в значительной степени сохранится.

Идеологические расхождения

Существуют две доминирующих идеологических тенденции, определяющие развитие Ближнего Востока.

Первая – «западный либерализм», в рамках которого Запад стремится управлять развитием арабских стран, исходя из собственных интересов, и вести их к тому, чтобы они взяли на вооружение западную идеологию и ценности. Это предусматривает проведение быстрых политических реформ, свободную рыночную экономику, приоритет гражданской и личной свободы и др. Преобладание в мире западных ценностей имеет длинную историю, начавшуюся еще в конце XIX века. Тогда Запад попытался институционализировать свою политическую философию и образ мышления, сосредоточившись на среднем классе, буржуазии, вопросах глобализации и гармонизации мира. Хотя этот курс вызвал сопротивление в разных странах, особенно когда дело касалось культуры и традиций, он продолжает осуществляться.

Можно говорить о двух волнах влияния западного либерализма на арабский мир. Первая, связанная с процессом деколонизации, началась в 1920–1930-х гг. и продолжалась до 1960–1970-х годов. Она способствовала формированию в арабском сообществе национальных государств. Постепенно они сблизились с Западом или стали зависимыми от него в вопросах приобретения технологий, знаний и благосостояния.

Вторая волна связана как раз с «арабской весной». В 2000-е гг. стратегия Соединенных Штатов в рамках концепции «Большой Ближний Восток» была нацелена на то, чтобы способствовать подобному развитию событий. Однако эта инициатива провалилась из-за обострения ситуации в Ираке и Афганистане и необходимости поддерживать стабильность в регионе. Политику США и Европы в нынешних арабских событиях можно считать продолжением духа «Большого Ближнего Востока» с точки зрения продвижения идеи прав человека, социальных и экономических трансформаций, которые Запад воспринимает как свое фундаментальное право и ответственность.

Другая важная составляющая происходящих событий, которая выступает альтернативой либерализму, – «исламская идеология», основанная на исламских идеях и ценностях и обеспечивающая иные формы влияния. Как мы видим, после арабских революций общественные движения склоняются к исламу. Об этом свидетельствуют и результаты всеобщих выборов, в частности в Тунисе и Египте, и укрепление влияния исламистов. Две дискуссии – западная об «арабской весне» и региональная об «исламском пробуждении» (термин, в основном используемый в Иране) – существуют в рамках доминирующих трендов и не исключают друг друга, так как обе имеют прочную ценностную и духовную базу. Важно отметить, что сосуществование двух дискурсов преобладает над желанием определить победителя или проигравшего. Хотя в этих дискуссиях используется много схожих понятий, в том числе «борьба с деспотизмом», укрепление «национальной исламской идентичности» и «противодействие Израилю», они различаются степенью доверия к Западу в вопросах проведения реформ, политической философии и моделей развития. Идеология, проблемы геополитики и вопросы государственного управления неотделимы друг от друга, поскольку в совокупности подразумевают новое распределение ролей между региональными и нерегиональными акторами. Иными словами, будущее власти и политики на Ближнем Востоке будет в равной степени зависеть от баланса идеологий (ценностей) и ролей (сил).

Различия региональных и международных подходов

Все острые региональные кризисы были связаны с применением западных рецептов, включая использование силы. В случае с Ираком, например, США и Запад рассматривали международный терроризм и «Аль-Каиду» как наиболее серьезную и неминуемую угрозу мировой безопасности. Атаку на Ирак объясняли тем, что режим Саддама Хусейна обладает оружием массового поражения и может передать его террористам либо вооруженным исламистским группировкам. Хотя подозрения не подтвердились, Запад развязал восьмилетнюю кампанию, пагубные последствия которой ощущаются до сих пор. Война в Афганистане началась из-за прямого участия страны в международном терроризме, но дальнейшие события имеют исключительно локальные корни. Тем не менее НАТО продолжает интервенцию, не учитывая местных особенностей и потребностей. В Сирии западные страны склонны разрешать преимущественно региональный вопрос при помощи своего традиционного метода, оказывая политическое давление и бряцая оружием, но при этом они не в состоянии оценить реальные политические риски и возможные потери.

Восстания в арабском мире связаны с проявлением активной роли людей. Возникновение национальных исламских движений в странах с независимыми парламентами, отражающими настроения общества, будет оказывать растущее влияние на власти и региональную политику. Это не значит, что западные подходы и схемы исчезнут, поскольку они пользуются поддержкой некоторых политических и интеллектуальных групп, и особенно этнических меньшинств. Но геополитика определит баланс между региональными и международными подходами. События доказывают, что разумнее решать проблемы, опираясь на региональные и локальные реалии, а не на основе схем, привнесенных извне. В отношении сирийского кризиса региональное решение, несомненно, будет более благотворным, чем международное в форме военного вторжения НАТО. В этой сфере такие ближневосточные державы, как Иран, Турция и Саудовская Аравия могут сотрудничать с трансрегиональными и мировыми державами – Соединенными Штатами, Россией, Китаем и Евросоюзом – ради достижения консенсуса и разрешения кризиса на базе региональных интересов, что принесет пользу и международному сообществу.

События в регионе заставили усомниться в традиционном представлении о том, что у мирового сообщества (Запада) есть решение для любой региональной проблемы. Во многих случаях предложенные рецепты подорвали политическую систему и безопасность, спровоцировав конфликты и усугубив разногласия. Например, западный подход к сирийскому кризису столкнул Иран и Турцию, что само по себе является стратегической ошибкой. Разногласия или соперничество между двумя ключевыми региональными державами опасны для перспектив мира и устойчивой безопасности в регионе, прежде всего в Афганистане и Ираке. Региональные решения, напротив, способны учесть интересы всех сторон, локальных и внешних. При этом естественно, что у таких держав, как Иран и Турция, проводящих активную политику и руководствующихся динамичной идеологией, будет больше возможностей для использования приемлемых для них подходов и защиты собственных интересов.

Противоречивые роли региональных и внешних акторов

В число активных региональных игроков входят Иран, Турция, Саудовская Аравия и Израиль. Внешние акторы – США, Россия, Китай и Европейский союз. Все они вышли на арену, стремясь добиться реализации собственных геополитических и идеологических интересов.

Турция взяла на вооружение «максималистский» подход, используя любую возможность, чтобы посредством поддержки арабских восстаний повысить свою региональную и международную роль. Однако по ходу дела (особенно в случае с кризисом в Сирии) проблемой Анкары стал поиск баланса между ценностями идеологии, внутренней политикой и геополитическими интересами. Мустафа Кемаль Ататюрк, основатель современной Турции, полагал, что страна нуждается в тесных взаимоотношениях с Западом, но не считал вестернизацию обязательной. Затем, однако, сторонники светского государства поставили эту идею себе на службу, подстегивая идеологическое и геополитическое сближение с США и Европой. Это до сих пор затрудняет для Турции решение региональных вопросов. Приверженцы светской модели и сегодня твердо убеждены, что необходимо делать ставку на взаимодействие с НАТО и Западом. Основным вызовом для правящей исламистской Партии справедливости и развития (ПСР) и правительства Реджепа Тайипа Эрдогана является, с одной стороны, позиция прозападных секуляристов, с другой – более происламское общественное мнение. Светские оппоненты официальной Анкары утверждают, что ПСР переоценивает возможности страны и идет на поводу у оппортунистического подхода, стремясь опереться на ислам и исламские группировки, такие как «Братья-мусульмане». Общественное мнение при этом настроено против чрезмерного вовлечения в региональные вопросы, особенно в конфликт вокруг Сирии и тем более против участия в военных интервенциях под руководством Запада.

На Западе принято считать, что Турция выиграет от событий в арабском мире, но это отнюдь не гарантировано. Перемены, в особенности кризис в Сирии, привели к разногласиям между ПСР и секуляристами. В результате Турция стала более консервативно, чем в предыдущие месяцы, оценивать перспективы и более реалистично воспринимать роль других акторов, включая Иран и Россию, в урегулировании сирийского кризиса. Из-за своего максималистского подхода Анкара оказалась перед серьезным выбором. С одной стороны, если Турция поможет союзникам по НАТО, она не сможет претендовать на ведущую роль в регионе. С другой – сосредоточенность на внутриполитической ситуации может вступить в противоречие с традиционной ролью, которую ПСР определила для себя в решении этих вопросов.

Саудовская Аравия, наоборот, использует «минималистский» подход. Она пытается замедлить события или «реквизировать» революции, поставить их себе на службу. Нельзя не отметить относительный успех такой политики. Используя свои финансовые ресурсы, подконтрольные СМИ и наличие влиятельных лобби в Египте, Сирии и Йемене, а иногда применяя силу (например, для подавления восстания в Бахрейне), Эр-Рияд старается сохранить позиции. При этом Саудовская Аравия, которая и сама почувствовала на себе дыхание «арабской весны», попыталась ускорить события в Сирии, так как в Эр-Рияде, по-видимому, считают, что любой режим в Дамаске будет выгоднее Западу и саудовцам, чем нынешний. Как бы то ни было, цель консервативного саудовского режима – отодвинуть «арабскую весну» подальше от своих границ. Кроме того, Саудовская Аравия старается воздействовать на геополитику и идеологию. Так, она препятствует установлению тесных связей между Ираном и Египтом и пропагандирует исламские прогрессивные ценности.

Тегеран практикует умеренный подход. Он основан на защите своих геополитических интересов (насколько смены власти повлияют на стабильность двусторонних отношений) и идеологических ценностей (идеалы исламской революции 1979 г., целью которой были поддержка народных движений, противостояние вмешательству иностранных держав и содействие «исламскому единству»). Формулируя курс по сирийскому вопросу, Иран ищет баланс между геополитическими и идеологическими интересами. Тегеран не возражает против реформ в Сирии при условии, что они не будут представлять угрозу для движений сопротивления – «Хезболлы» и ХАМАС. Иран считает, что кризис в Сирии – это региональный вопрос, который должен решаться на региональном уровне с учетом реалий безопасности. В определенной степени это поддерживают Россия и Китай, для них важно не противодействовать трансформации Сирии, а установить пределы западного вмешательства. Определение этих рамок позволит избежать одностороннего взгляда на ситуацию, отражающего интересы исключительно Запада.

Наконец, Израиль рассматривает арабские восстания с пессимистической и консервативной точки зрения. Израиль столкнулся с серьезными проблемами в отношениях с Египтом, Сирией, Ираном и Турцией, четырьмя столпами стабильности на Ближнем Востоке. Безопасность еврейского государства зиждется на Кэмп-Дэвидских соглашениях – мирном договоре Израиля и Египта, позволявшем поддерживать приемлемые отношения с ключевыми арабскими государствами, чтобы затем добиться так называемого устойчивого мира. Эта стратегия, по сути, неприменима после падения режима Хосни Мубарака. Общество обрело более активную роль в формировании парламента, что ведет к росту влияния исламских и национально ориентированных сил. События в Сирии не отвечают израильским интересам, хотя Израиль и пытался свергнуть режим Асада. А участие России и Ирана в урегулировании сирийского кризиса в значительной степени ослабило роль Запада и Израиля.

В свою очередь у Турции, которая рассматривает арабские революции как возможность расширить свое влияние и использовать мягкую силу в арабском мире, не осталось других вариантов, кроме как дистанцироваться от Израиля. Это стало еще одним ударом по двусторонним отношениям после рейда против «флотилии свободы» в мае 2010 г. (инцидент с судном «Мави Мармара»), который почти привел к разрыву дипломатических контактов. Наконец, Иран, противодействуя стремительной смене режима в Дамаске и пропагандируя исламские ценности и единство, пытается ослабить роль Израиля на Ближнем Востоке, что еврейское государство воспринимает как угрозу безопасности.

На трансрегиональном уровне также наблюдается соперничество между Соединенными Штатами и Евросоюзом с одной стороны, и Россией и Китаем – с другой. В октябре 2011 г. Москва и Пекин заявили о необходимости ограничить западное вмешательство в дела региона, а затем наложили вето на резолюцию Совета Безопасности ООН против сирийского режима. Де-факто сформировались коалиции: Иран, Россия и Китай – с одной стороны, и США, ЕС, Саудовская Аравия, Катар и Израиль – с другой. Турция находится где-то посередине. Подобное противостояние не отвечает долгосрочным интересам Ближнего Востока, поскольку издержки могут оказаться очень высокими. Нужно осознать необходимость компромисса между интересами региональных и трансрегиональных акторов, который достижим посредством учета региональной специфики.

* * *

Арабские восстания оказали огромное геополитическое воздействие на структуры региональной власти и политики. Они привели к дальнейшей политизации ближневосточной проблематики, укрепив регионализм в дихотомии «региональные – интернациональные подходы», а также обострив конкуренцию между игроками. Тегеран воспринимает эти восстания и как новые возможности, и как вызов. Формирование новых национальных исламских правительств может позволить Ирану преодолеть прежнюю изоляцию неарабского государства и укрепить связи с арабскими странами, что обещает более активную роль на Ближнем Востоке. Но события в арабском мире также бросают Ирану вызов, поскольку растет риск противоречий с влиятельными акторами, включая Турцию, Саудовскую Аравию и США. Геополитическая значимость Ирана связана с его региональной ролью. Как новая региональная держава Иран может выиграть от событий в арабском мире, воспользовавшись стратегической возможностью консолидировать геополитические и идеологические интересы.

Кайхан Барзегар – глава факультета политологии и международных отношений научно-исследовательского отделения Исламского университета Азад и директор Института стратегических исследований Ближнего Востока в Тегеране.

Иран. Ближний Восток > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 3 мая 2012 > № 735574 Кайхан Барзегар

Арабская весна – первый год

Опасное время для жизни

Резюме: Римский историк Тацит однажды точно подметил, что «лучший день после свержения плохого императора – это самый первый день». Нынешнее третье арабское пробуждение лежит на весах истории. В нем есть опасности и перспективы, опасность оказаться в застенках, но и возможность обрести свободу.

Опубликовано в журнале Foreign Affairs, № 2, 2012 год. © Council on Foreign Relations, Inc.

На протяжении всего 2011 г. из арабского мира доносилось ритмичное скандирование: «Народ – за свержение режима». Этот клич легко преодолевал границы, нашел отражение на страницах газет и журналов, в социальных сетях Twitter и Facebook, звучал на телеканалах «Аль-Джазира» и «Аль-Арабия». Арабский национализм недооценивали, зато налицо были все признаки панарабского пробуждения. Молодые люди, жаждавшие политической свободы и экономических возможностей, уставшие просыпаться каждый день в монотонной действительности, восстали против своих склеротичных господ.

Все произошло неожиданно. На протяжении почти двух поколений волны демократии захлестывали другие регионы – от Южной и Восточной Европы до Латинской Америки, от Восточной Азии до Африки. Однако до Ближнего Востока они не докатывались. Местные тираны взяли под контроль политический мир и стали владельцами своих стран – если не по форме, то по сути. Сложилась довольно унылая картина: ужасные правители, подавленное население, террористы-маргиналы, в отчаянии бросающиеся под каток нелегитимного режима. Арабы почувствовали, что над ними тяготеет проклятье, они обречены на деспотизм. Исключительность региона оборачивалась не только гуманитарной катастрофой, но и моральной ущербностью.

Внешние державы закрывали глаза на происходящее, полагая про себя, что это лучшее, на что арабы способны. Внезапный порыв вильсонианства привел к тому, что в течение нескольких лет Соединенные Штаты своей властью провозгласили в Ираке свободу. Саддама Хусейна удалось вытравить из его «паучьей щели», сирийские террористы и вымогатели были изгнаны из Ливана, деспотизму Хосни Мубарака, который долгое время был столпом американского влияния, также был положен конец. Но Ирак после Саддама представлял собой противоречивую смесь демократии с кровью на улицах и религиозным противостоянием. Автократии ушли в глухую оборону и сделали все возможное, чтобы новый иракский проект окончился провалом. Ирак оказался в огне, и арабские «самодержцы» указывали на него как на предостережение – к чему приводит свержение даже худшего из деспотов. Более того, Ирак нес двойное бремя унижения из-за ослабления арабов-суннитов – США принесли свободу, и война усилила позиции шиитов в арабском мире. Результатом оказалась ничья: арабы не могли затушевать или игнорировать проблески свободы, но пример Ирака не стал маяком надежды для простых людей, на что многие рассчитывали.

Сами арабы говорят, что Джордж Буш вызвал цунами в регионе. Это верно, но арабы хорошо умеют пережидать бури, и вскоре уже сами американцы упали духом и решили не продолжать экспериментировать. На выборах 2006 г. в Палестинской автономии победу одержало движение ХАМАС, и администрацию Буша постигло еще одно разочарование. Наращивание контингента в Ираке стало весьма своевременным спасением всей военной кампании, но от более честолюбивых планов реформирования арабского мира пришлось отказаться. Автократиям удалось пережить короткий период наступательного порыва Соединенных Штатов, и вскоре новый знаменосец американской власти Барак Обама принес утешительную весть: США изменят свою политику, установят мирные отношения со всеми имеющимися режимами, обновят партнерство с дружественными автократами и даже попытаются взаимодействовать с враждебными режимами в Дамаске и Тегеране. Какое-то время Америке еще потребуется для завершения миссии в Кабуле, но Большой Ближний Восток оказался предоставлен самому себе.

В первое лето президентства Обама был захвачен врасплох мятежом против засилья аятолл в Иране и не знал, что предпринять. Твердо взяв курс на умиротворение правителей, он не нашел нужных слов для переговоров с мятежниками. Тем временем сирийский режим, отказавшийся под нажимом мирового сообщества от владычества в Ливане, жаждал восстановить там утраченные позиции. Тайная кампания терактов и убийств, доминирование «Хезболлы» и субсидии Ирана способствовали подавлению «Кедровой революции», которая была гордостью дипломатии Буша.

Изучая баланс сил в регионе в конце 2010 г., наблюдатели могли побиться об заклад, что автократия просуществует еще долго. Имея перед собой пример Башара Асада в Дамаске, они невольно приходили к выводу, что аналогичная участь ждет Ливию, Тунис, Йемен и даже законодателя мод в арабской политической и культурной жизни – Египет. Однако за внешней стабильностью скрывались нищета и бесплодность политической мысли. Арабы не нуждались в каких-либо докладах о «развитии человечества», и без того осознавая свое жалкое положение. В обществе отсутствовало согласие; единственное, что связывало правителей и их подданных, – это страх и подозрительность. Не было и намека на какие-либо проекты по общественному переустройству, которые можно было бы завещать будущему поколению, и это в арабских странах, где молодое население столь многочисленно.

Затем грянул гром. В декабре 2010 г. в Тунисе отчаявшийся торговец фруктами Мохаммед Буазизи не смог найти иного выхода, как совершить самосожжение в знак протеста против несправедливого уклада жизни. Вскоре миллионы его безымянных соотечественников вышли на улицы, избрав другой способ выражения протеста. Внезапно деспоты, владычеству которых, казалось бы, ничто не угрожало, без пяти минут небожители, вынуждены были спасаться бегством. Со своей стороны, Соединенные Штаты поспешили оседлать эту волну. «В слишком многих странах, и везде по-разному, фундамент региона проседает и уходит в песок,» – заявила государственный секретарь Хиллари Клинтон, выступая в Катаре в середине января 2011 г., когда буря только начиналась. Вскоре события в арабском мире стали красноречивой иллюстрацией к ее словам. Единственное, что упустила госсекретарь, так это то, что в песок ушли и наработки нескольких поколений американской дипломатии.

На этот раз огонь

Мятеж был сведением счетов между властью и населением, которое твердо решило покончить с засильем деспотов. Первый взрыв произошел в маленькой стране, расположенной на периферии арабского политического пространства, более образованной, процветающей и связанной с Европой, чем большинство других государств Магриба. Когда волна восстаний начала продвигаться на восток, она поначалу обогнула Ливию и обрушилась на «мать мира» Каир. Там продолжающееся представление обрело достойные подмостки в соответствии с амбициями мятежников.

Часто списываемый со счетов как страна, преимущественно покорная, Египет столкнулся с беспрецедентными по своей жестокости беспорядками. То, что народ терпел Мубарака три десятилетия, можно отнести за счет везения диктатора. Будучи преемником Анвара Садата, Мубарак проводил осторожную политику, но со временем у него возникли династические амбиции. В течение 18 дней в январе и феврале египтяне всех профессий, как завороженные, собирались на площади Тахрир, требуя избавления от Мубарака. Ведущие военачальники сместили его с президентского поста, и он разделил участь тунисского деспота Зин эль-Абидина Бен Али, кабинет которого пал месяцем ранее. После Каира пробуждение охватило весь арабский мир – восстания вспыхнули в Йемене и Бахрейне. Последний, будучи монархией, стал редким исключением, поскольку весной 2011 г. беспорядками были охвачены только республики, управлявшиеся автократами. Но если в большинстве монархий действовал общественный договор между властью и подданными, Бахрейн оказался расколот противостоянием шиитского большинства и суннитских правителей. Таким образом, страна уязвима, и в порядке вещей, что социальный взрыв в ней вылился в межрелигиозное противоборство. Тем временем беднейшая из арабских стран, Йемен, раскололась на два лагеря вследствие буйствующих на севере и на юге изоляционистских течений и политики лидера страны, Али Абдуллы Салеха, ничем не примечательного, кроме владения искусством политического выживания. Феодальная вражда в Йемене вспыхивала в основном из-за ссор между племенами и их вождями. Широкие волнения в арабском мире дали йеменцам, жаждущим избавиться от правителя, мужество, чтобы бросить ему вызов.

Затем волна с удвоенной силой обрушилась на Ливию. Это было царство безмолвия, где безраздельно правил психически неуравновешенный Муаммар Каддафи, самопровозглашенный «староста арабских правителей». Четыре мучительных десятилетия ливийцы находились под началом тюремного надзирателя – полутирана, полуклоуна. Каддафи разграбил богатейшую в Африке страну и довел ее население до ужасающего обнищания. В период между мировыми войнами Ливия столкнулась с жестоким колониальным господством итальянцев. После небольшой передышки при аскетичном короле Идрисе страну в конце 1960-х гг. охватила революционная лихорадка. Главный лозунг тех лет звучал так: «Иблис ва ла Идрис» – лучше дьявол, чем Идрис. И Ливия получила то, чего хотела. Наличие больших запасов нефти лишь подливало масла в огонь безумия: европейские лидеры и американские интеллектуалы всячески обхаживали ливийских заправил. На сей раз в 2011 г. поднялся Бенгази – город, находящийся на некотором удалении от столицы – и история дала ливийцам еще один шанс.

Египетские воротилы заявили, что их страна – не Тунис. Каддафи сказал, что его республика – не Тунис и не Египет. Башар Асад также уверял, что Сирия – это не Тунис, не Египет и не Ливия. Асад молод, его режим был более легитимен в глазах ислама, потому что противостоял Израилю, а не сотрудничал с ним. Но он явно поторопился со своим суждением, и в середине марта настала очередь Сирии. Туда ислам пришел сразу после того, как преодолел пределы Арабского полуострова, но раньше, чем его центр переместился из арабского мира в Персию и Турцию. Вместе с тем несколько десятилетий тому назад отец Башара Хафез – чрезвычайно изворотливый и опытный политик – привел военных и партию Баас к абсолютной власти, создав режим алавитов, народа, составляющего меньшинство. Объединение деспотизма и религиозного фанатизма породило самое страшное государство на арабском Востоке.

Когда в 2011 г. вспыхнуло восстание, оно имело четкие географические границы, как доказывал французский политолог Фабрис Баланше. Главными очагами стали городские кварталы и территории, населенные арабами-суннитами. Сначала социальный взрыв произошел в южном провинциальном городке Дераа, затем мятеж перекинулся на такие города, как Хама, Хомс, Джиср эль-Шугур, Растан, Идлиб и Дейр-аз-Зор, минуя курдские и друзские территории, а также горные селения и прибрежные города, считающиеся оплотом алавитов. Наиболее ожесточенные столкновения произошли в третьем по величине городе Сирии Хомсе из-за его взрывоопасной демографии – две трети суннитов, четверть алавитов и 10% христиан.

Конечно, дело не только в религиозной вражде. В Сирии один из самых высоких показателей рождаемости в регионе; ее население выросло почти вчетверо с 1970 г., когда к власти пришел Хафез Асад. У режима, образно говоря, произошла закупорка сосудов, поскольку в политике и экономике доминировал военно-торговый комплекс. Финансовые средства государства значительно сократились, после того как под знаменами приватизации, проводимой в последние годы, государство самоустранилось от решения злободневных проблем. Мятеж явился выражением чувства экономической обездоленности и гнева суннитского большинства, твердо решившего избавиться от власти нечестивого меньшинства.

Нынешнее положение дел

Никакого единого сценария по смене режимов в арабском мире, конечно, не существовало. Тунис с его глубокими традициями государственности и ярко выраженной национальной самоидентификацией решил все проблемы сравнительно легко. Было избрано учредительное собрание, в котором большинство получила исламистская партия «Ан-Нахда». Ее лидер Рашид Ганнуши оказался мудрым и предусмотрительным человеком; годы, проведенные в изгнании, научили его осторожности, и партия сформировала коалиционное правительство совместно с двумя светскими партиями.

В Ливии иностранная интервенция помогла повстанцам свергнуть режим. Каддафи вытащили из трубы коллектора, где он скрывался, и зверски убили. Та же участь постигла одного из его сыновей. Диктатор пожал ненависть и ярость, которую сам сеял. Богатство, небольшая плотность населения и помощь иностранных государств – вот те плюсы, на которые может рассчитывать Ливия. Годы правления Каддафи – худшее, что могло приключиться с этой страной.

Над Бахрейном витают тени Ирана и Саудовской Аравии. Массового террора нет, но политический порядок малопривлекателен. Имеет место религиозная дискриминация, да и правящая верхушка ведет себя по меньшей мере странно. Династия Халифа, завоевавшая эти территории в конце XVIII века, до сих пор не заключила мирного соглашения с местным населением. Силы безопасности комплектуются иностранцами, и до настоящей стабилизации еще очень далеко.

Что касается Йемена, то это государство несостоятельно по определению. Правительство почти не вмешивается в дела населения, оно неплатежеспособно, зато в стране почти нет такого понятия, как террор. Заканчиваются запасы пресной воды, джихадисты, бежавшие из предгорий Гиндукуша, нашли здесь пристанище. Это тот же Афганистан, но с протяженной береговой полосой. Люди, высыпавшие на улицы Санаа в 2011 г., требовали восстановления правопорядка, более достойной политики, чем та, которую проводил циничный фигляр, стоявший у руля больше трех десятилетий. Будут ли их требования выполнены, неясно.

Сирия по-прежнему в хаосе. Палестинское движение ХАМАС ушло из Дамаска в декабре, потому что оно боялось оказаться на неправильной стороне укрепляющегося среди арабов консенсуса, который направлен против сирийского режима. «Никакого Ирана, никакой «Хезболлы», мы хотим правителей, боящихся Аллаха», – так звучит одно из наиболее осмысленных требований протестующих. Власть алавитов незаконна. Режим, жестоко подавляющий восстания, позволяющий силам безопасности осквернять мечети, стрелять в молящихся и приказывающий несчастным заключенным скандировать: «Нет Бога, кроме Башара», сам себя изжил. Хафез Асад тоже совершал жестокости, но всегда умудрялся оставаться в арабском правовом поле. Башар ведет себя иначе – совершенно безрассудно и безответственно, так что даже Лига арабских государств, которой свойственно закрывать глаза на некоторые бесчинства и авантюры своих членов, приостановила членство Дамаска.

Битва продолжается, Алеппо и Дамаск пока еще не восстали, и осажденный правитель, похоже, убежден, что сможет бросить вызов законам гравитации. В отличие от Ливии, на горизонте пока не маячит иностранная гуманитарная миссия. Но несмотря на всю неопределенность, одно не вызывает сомнений: устрашающая система государственной безопасности, которую построил Хафез Асад, партия Баас, солдаты-алавиты и главари спецслужб канули в Лету. Потеряв народную поддержку, режим какое-то время держался на страхе, но люди победили страх и вышли на улицы. Узы, некогда связывавшие властителей Сирии с ее населением, теперь разорваны окончательно.

Что после фараона

Тем временем Египет, возможно, утратил былой блеск, но об этой арабской эпохе будут судить по конечным результатам. При катастрофическом сценарии революция приведет к образованию исламской республики: копты будут вынуждены бежать, о доходах от туризма можно будет забыть, и египтяне будут жаждать железной хватки фараона. Большое число голосов, которые получили на недавних парламентских выборах «Братья-мусульмане» и еще более экстремистская партия салафитов, наряду с расколом светского и либерального электората, похоже, оправдывают опасения по поводу возможного развития политической ситуации. Но египтяне с гордостью вспоминают о либеральных периодах своей истории. Шесть десятилетий военный режим лишал их преимущества проведения открытой политики, и вряд ли они теперь легко откажутся от нее.

Выборы были прозрачными и представительными. Либеральные и светские партии оказались не готовы к борьбе, тогда как «Братья-мусульмане» десятилетиями ждали благоприятного исторического шанса и не преминули им воспользоваться. Не успели салафиты выйти из катакомб, как население возмутилось, и им пришлось отказаться от некоторых экстремистских взглядов. События на площади Тахрир ошеломили мир, но, как выразился молодой египетский интеллектуал Самуэль Тадрос, «Египет – это не Каир, а Каир – это не площадь Тахрир». Когда осядет пыль, за будущее Египта будут бороться три силы: армия, «Братья-мусульмане» и широкая светская коалиция либералов, лозунгами которой являются отделение религии от политики, гражданская форма правления и спасительные добродетели нормальной политической жизни.

«Братья-мусульмане» привносят в политическую борьбу проверенную временем смесь политической хитрости и искреннего стремления установить политический порядок по канонам ислама. Основатель этой партии Хасан аль-Банна был убит в результате покушения в 1949 г., но до сих пор служит ориентиром для мусульманского мира. Неутомимый заговорщик, он говорил о Божьем правлении, но подспудно совершал сделки с королем Египта против Вафд – господствующей партии тех дней. Он играл в политические игры, собрав грозное ополчение и попытавшись найти сочувствующих в офицерском корпусе, к чему с тех пор стремятся и его последователи. Вне всякого сомнения, его бы восхитило тактическое искусство преемников, маневрирующих между либералами и Высшим советом Вооруженных сил. Они приобщились к мятежу на площади Тахрир, но не участвовали в погромах и эксцессах, подчеркивая приверженность трезвости и общественному порядку.

Правда в том, что Египту не хватает финансовых средств для построения успешного современного исламского порядка. Исламская Республика Иран опирается на нефтяные доходы, и даже умеренное усиление Партии справедливости и развития в Турции обеспечивается процветанием благочестивой буржуазии из нагорной Анатолии. Египет находится на перекрестье международных сообщений и во многом полагается на доходы от туризма, судоходства по Суэцкому каналу, зарубежную помощь и денежные переводы от египтян, живущих за рубежом. Добродетель вынуждена идти на поклон к необходимости: в прошлом году золотовалютные резервы снизились с 36 до 20 млрд долларов. Инфляция стучится в дверь, цена импортной пшеницы очень высока, и приходится платить по счетам. Желание стабильности сегодня уравновешивает пьянящий восторг от низложения деспота.

Лидерам Египта придется решать грандиозные проблемы, и нежелание «Братьев-мусульман» и военных принять всю полноту власти говорит о многом. Вместе с тем здравый смысл и прагматизм может возобладать. Разумное разделение полученной в результате выборов легитимности и ответственности обещает оставить за «братьями» министерские портфели, которые им наиболее дороги: образование, социальное обеспечение и судебно-исполнительную власть, тогда как генералы будут контролировать оборону, разведку, мирный договор с Израилем, военные связи с США и сохранение экономических прерогатив офицерского корпуса. Светские либералы сохранят за собой значительное число сторонников, влияние в повседневной жизни, которая с трудом поддается регламентации и организации, а также возможность выставить сильного кандидата на предстоящих президентских выборах.

На протяжении двух веков кряду Египет борется за современное общество и достойное своих амбиций место в международной жизни. До сих пор это напоминало Сизифов труд, но египтяне упорствуют. В августе прошлого года страна стала свидетелем сцены, которая продемонстрировала великодушие египтян, что может их утешить. Перед судом на инвалидной коляске предстал, если так можно выразиться, последний фараон. Мубарака не вытащили из трубы коллектора, чтобы расправиться, как с Каддафи, он не затаился со своей семьей и не убивал свой народ, как это делал Асад. По словам писателя Эдварда Моргана Форстера, египтяне всегда демонстрировали способность примирять противоречия и могут сделать это еще раз.

Третье великое пробуждение

Это третье пробуждение в новейшей истории арабского мира. Первое – культурно-политический ренессанс, порожденный желанием быть частью современного мира – началось в конце 1800-х годов. Возглавляемое книжниками и законниками, мнимыми парламентариями и христианскими интеллектуалами, оно задалось целью реформировать политическую жизнь, отделить религию от политики, эмансипировать женщин и восстановить мусульманский мир после развала Османской империи. Не случайно это великое движение, важнейшими центрами которого были Каир и Бейрут, основал его летописец Георг Антониус, христианский писатель, родившийся в Ливане, выросший в Александрии, получивший образование в Кембридже и служивший в британской администрации на территории Палестины. Написанная им в 1938 г. книга «Арабское пробуждение» остается главным манифестом арабского национализма.

Второе пробуждение началось в 50-е гг. прошлого столетия и набрало силу в последующее десятилетие. Это была эпоха Гамаля Абдель Насера в Египте, Хабиба Бургибы в Тунисе и ранних лидеров партии Баас в Ираке и Сирии. Лидеры того времени не были демократами, но они энергично занимались политикой, стремясь решать насущные проблемы своего времени. Они были выходцами из среднего класса или даже ниже среднего и мечтали об индустриализации и избавлении своего народа от комплекса неполноценности, который развился в годы колониального господства, и еще раньше – в эпоху правления Османов. Простое обращение к их деяниям не способно раскрыть всего величия проекта. Их грандиозные свершения были отчасти сведены на нет демографическим взрывом, поползновениями авторитаризма и другими недостатками. Когда режим зашатался, образовавшийся вакуум заполнили полицейские государства и политический ислам.

Нынешнее, третье, пробуждение произошло как никогда вовремя. Арабский мир стал мрачным и пугающим. Население ненавидело своих правителей и их иностранных покровителей всеми фибрами души. Банды джихадистов, прошедшие закалку в жестоких тюрьмах зловещих режимов, распространились повсюду, сея смерть. Мохаммед Буазизи призвал своих собратьев творить новую историю, и миллионы людей в этом регионе услышали его и откликнулись. В июне прошлого года алжирский писатель Буалем Сансал написал Буазизи открытое письмо: «Дорогой брат, пишу тебе эти строки, чтобы ты знал, что у нас в целом все хорошо, хотя день на день не приходится: иногда меняется ветер, начинается дождь, и жизнь пробивается из всех пор… Давай задумаемся на мгновение о будущем. Может ли найти путь тот, кто не знает, куда идти? Разве изгнание диктатора – это все, что нам нужно? Теперь, когда ты второй после Бога, Мохаммед, тебе, наверно, стало очевидно, что не все дороги ведут в Рим, и за изгнанием тирана автоматически не последует свобода. Узники любят менять одну тюрьму на другую ради перемены обстановки, и чтобы получить возможность чему-то научиться, приобрести новый опыт».

Римский историк Тацит однажды точно подметил, что «лучший день после свержения плохого императора – это самый первый день». Это третье арабское пробуждение лежит на весах истории. В нем есть опасности и перспективы, опасность оказаться в застенках, но и возможность обрести свободу.

Фуад Аджами – старший научный сотрудник Института Гувера при Стэнфордском университете и сопредседатель Рабочей группы Герберта и Джейн Дуайт по исламизму и мировому порядку при Институте Гувера.

США. Ближний Восток > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 3 мая 2012 > № 735570 Фуад Аджами

Выйти из тени

Китай в поисках новой внешней политики

Резюме: События вокруг Ливии показали, что никакое экономическое могущество Китая не может компенсировать отсутствие военно-политических инструментов для утверждения влияния. А сама по себе военная мощь мало что значит, когда нет воли для ее использования.

Первое десятилетие текущего века стало для Китая временем взрывного расширения сферы национальных интересов и превращения из не самой сильной региональной во вторую по значению глобальную экономическую державу. Схожую по темпам трансформацию пережили китайская промышленность и военные структуры. В обеих сферах произошел качественный технологический скачок, который позволил резко сократить отставание от мировых лидеров, выйти на новые рынки и приобрести новые военно-политические инструменты влияния.

Доктринальные основы китайской внешней политики претерпели, однако, минимальные изменения со времен, предшествовавших распаду СССР и даже более ранних. Политические концепции, разрабатывавшиеся китайскими лидерами в 1990 – 2000-е гг., в частности, концепция «мирного развития», выдвинутая председателем КНР Ху Цзиньтао на форуме в Боао (2004 г.), оставались в русле стратегической линии, которую Дэн Сяопин начертал еще в 1980-е годы. Свои взгляды на внешнеполитическую стратегию он изложил в известной «формуле из 24 иероглифов» в начале 1990-х годов. Ее можно перевести следующим образом: «хладнокровно наблюдать; крепко стоять на ногах; спокойно решать проблемы; выжидать в тени; вести себя скромно; никогда не претендовать на лидерство».

В рамках этой концепции Китай должен был проводить жесткую линию в вопросах национального суверенитета, безопасности и территориальной целостности («крепко стоять на ногах»). При этом Пекин изначально отказывался от любой возможной конфронтации и претензий на лидерство при разрешении международных проблем. Вообще считалось, что на мировой арене КНР лучше лишний раз не демонстрировать свое влияние и не привлекать внимание. Следовало проводить многовекторную политику, направленную главным образом на решение экономических задач, оставляя острые политические темы следующим поколениям.

Применение такой концепции привело к тому, что Пекин, превозносимый по всему миру в качестве нарождающейся сверхдержавы, на деле оставался на международной арене в роли ведомого, а точнее, в сильнейшей зависимости от взаимодействия с Москвой. Роль главного выразителя интересов «незападного мира» при обсуждении мировых проблем играла Россия – даже в периоды своей максимальной слабости 1990-х годов. Китай предпринимал какие-либо действия по подавляющему большинству острых проблем после консультаций с Москвой, и, как правило, эти действия носили характер поддержки российских инициатив.

Именно Россия в 1990-е – начале 2000-х гг. находилась на переднем крае борьбы за отмену санкций против режима Саддама Хусейна, и именно она активно противодействовала операции по свержению его режима, хотя китайские интересы в Ираке были значительнее российских. Россия играла и продолжает играть первостепенную роль в обсуждении ядерной программы Ирана, хотя для Китая эта страна куда важнее в качестве поставщика углеводородов и перспективного рынка – помимо закупок нефти китайцы осуществляют там целый ряд крупных инфраструктурных проектов (например, расширение тегеранского метро), поставляют промышленное оборудование и технологии.

Россия вместе с Китаем накладывала вето на проект резолюции СБ ООН против режима зимбабвийского диктатора Роберта Мугабе (2008 г.) и долгое время сдерживала попытки ввести санкции против правительства Судана, хотя сама по себе (в отличие от Пекина) не имела особого интереса в обеих темах. В 2011–2012 гг. Москва играла первую скрипку в обсуждении ситуации в «революционных» странах арабского мира, хотя речь опять же шла, по сути, о единой российско-китайской позиции в отношении государств, где экономические интересы КНР на порядок превосходят российские.

Москва была и остается на переднем крае дискуссии об американской стратегической ПРО, хотя гигантскому и высокотехнологичному ракетно-ядерному потенциалу России эта система угрожает куда меньше, чем слабым и технически отсталым стратегическим ядерным силам Китая. Континентальную территорию США могут поразить в общей сложности не более 40 китайских межконтинентальных ракет (МБР) DF-5, DF-31A с одной боеголовкой каждая. Россия по-прежнему располагает сотнями разнообразных стратегических носителей ядерного оружия и только за 2011 г. поставила в войска 30 МБР сухопутного и морского базирования. Легко понять, чей потенциал сдерживания американская противоракетная оборона обесценивает в первую очередь и кому придется нести многомиллиардные расходы на наращивание ядерного арсенала.

Исключениями из правила «держаться в тени» оказывались локальные международные темы, совершенно неинтересные России, либо вопросы, напрямую затрагивавшие национальную безопасность КНР (к ним относится прежде всего ситуация в Корее). Такая политика должна была обеспечить благоприятные внешние условия, а также время для экономического роста и последующего военно-политического усиления государства. Цели были достигнуты, хотя, вероятно, небезвозмездно.

Российские «внешнеполитические услуги» Китаю наверняка присутствуют в качестве весомого фактора в бесконечном российско-китайском торге по вопросам экономического и военно-технического сотрудничества. Для России также, несомненно, ценен демонстративный отказ КНР от политического соперничества с Москвой на пространстве бывшего Советского Союза, хотя некоторые постсоветские лидеры (например, белорусский президент Александр Лукашенко) не прочь втянуть Пекин в подобные отношения.

Но в последние годы со всей очевидностью обнаружились ограничения старой внешнеполитической концепции. Пекин стал слишком значительным фактором на международной арене, чтобы прятаться в чьей-то тени.

Новая реальность

Еще десять лет назад Китай был всего лишь крупным экспортером промышленной продукции в Евросоюз и Соединенные Штаты и важным импортером комплектующих и оборудования из соседних развитых экономик Восточной Азии. Экономическое присутствие китайцев на Ближнем Востоке выражалось главным образом в импорте нефти и очень скромных поставках оружия. В Латинской Америке и Африке китайский фактор был вообще незаметен. Китайские прямые инвестиции за рубежом оставались совершенно ничтожными вплоть до конца 1990-х годов.

Сейчас Китай – главный торговый партнер стран Африки (торговый оборот 2011 г. превысил 160 млрд долларов), Бразилии, Саудовской Аравии, ОАЭ, Ирана. Для Аргентины Пекин является вторым по значению торговым партнером, а для Латинской Америки в целом – третьим. Китай – третий торговый партнер Турции и второй – России (после объединенной экономики ЕС). По данным Государственного валютного управления КНР, накопленные китайские инвестиции за рубежом выросли с 33,2 млрд долларов в 2003 г. до 345 млрд долларов. Основными реципиентами прямых инвестиций являются страны Азии, Африки и Латинской Америки. В огромных масштабах китайские компании осуществляют в других государствах подрядные работы по строительству объектов инфраструктуры – например, за 2011 г., согласно данным Министерства коммерции, таких проектов было завершено на сумму 103,42 млрд долларов (80% на территории стран Азии и Африки).

Значительная часть инвестиций направляется в стратегически важные разработки по добыче полезных ископаемых (например, нефтяные проекты в Казахстане, Венесуэле, Судане, Нигерии, Анголе и т. п.), однако китайцы все активнее участвуют и в индустриальном развитии наиболее бедных развивающихся стран – как через строительство инфраструктуры, так и путем создания сборочных производств. Например, заводы по сборке китайских легковых машин, автобусов и грузовиков уже работают в Анголе, Камеруне и Кении, в 2011 г. Chery заявила о планах строительства крупного автосборочного предприятия в Бенине.

Китайский фактор сказывается не только в экономике, но и во внутренней политике многих развивающихся стран. Например, тема китайской экономической экспансии и бизнес-практик инвесторов эксплуатировалась в ходе президентской избирательной кампании в Замбии в 2011 году. Победитель Майкл Сата во многом строил свою предвыборную агитацию на критике «неоколониализма» Пекина. Правда, после победы он ожидаемо снизил накал антикитайской риторики.

Присутствие китайских компаний и десятков тысяч китайских граждан на территориях нестабильных и слабых развивающихся стран уже начинает создавать Пекину серьезные проблемы в сфере безопасности. Например, в январе 2012 г. боевики местного повстанческого движения на территории суданского штата Южный Кордофан похитили 29 китайцев – сотрудников компании Sinohydro. Чуть позднее в Египте бедуины взяли в заложники 25 работников китайской цементной фабрики и использовали их для давления на власти в процессе переговоров. Масштабы интересов КНР в экономиках нестабильных стран Азии, Африки и Латинской Америки таковы, что невозможно защитить их, оставаясь в русле старой внешнеполитической концепции отказа от лидерства, невмешательства во внутренние дела других стран, неприятия военно-политических союзов.

Нагляднее всего бесперспективность нынешней политики обнаружилась в связи с ливийской ситуацией. На момент начала волнений в феврале 2011 г. китайские компании осуществляли в Ливии строительные проекты на сумму 18,8 млрд долларов, в стране находилось более 35 тыс. китайских граждан. В начале ливийского кризиса казалось, что будет реализована обычная модель совместной защиты Москвой и Пекином дружественного режима от давления США с последующей раздачей призов. Но эти ожидания не оправдались, когда по довольно неожиданному личному решению президента Дмитрия Медведева Россия отказалась блокировать в Совете Безопасности ООН резолюцию 1973. Оказавшись в одиночестве, Китай также был вынужден воздержаться. В результате свержения Каддафи и хаоса, охватившего Ливию, только китайские строительные корпорации, по данным Министерства коммерции КНР, понесли убытки в объеме 16,6 млрд долларов. С учетом интересов китайских экспортеров оборудования и инвесторов можно уверенно предполагать, что общие потери намного превысили 20 млрд долларов. 35 тыс. китайцев пришлось спешно эвакуировать из страны – соответственно, эти люди потеряли хорошо оплачиваемую работу.

Новые ливийские власти обещали чтить ранее заключенные соглашения и даже компенсировать китайским компаниям убытки от войны, однако их способность сделать это сомнительна – экономика разрушена, а реальным контролем над национальной территорией Триполи не обладает. Таким образом, зависимость от политического взаимодействия с Россией и неспособность действовать самостоятельно обошлись Пекину в несколько десятков миллиардов долларов только прямых убытков и в десятки тысяч рабочих мест. Имеющаяся на сегодняшний день информация указывает на то, что накануне принятия резолюции СБ ООН 1973 ливийские повстанцы были на грани военного поражения, и простое затягивание принятия документа на неделю-другую означало бы для них гарантированный крах.

События вокруг Ливии показали, что никакое экономическое могущество не может компенсировать отсутствие необходимых военно-политических инструментов для утверждения влияния. Что касается военной мощи, то она мало что значит, когда нет политической воли для ее использования.

Поиски новой политики

Последние два года в китайских СМИ и академическом сообществе оживились дискуссии по вопросу о будущем национальной внешней политики. Идея о необходимости смены старой модели становится все более распространенной. Из самой формулы Дэн Сяопина следует, что стратегия изначально предполагалась как временная («выжидать в тени»). Рано или поздно Пекин должен был накопить силы для выхода из тени.

Но успешное развитие Китая и благоприятные внешние условия в 2000-е гг. создали соблазн отложить этот момент на неопределенное будущее. Давление со стороны Соединенных Штатов начало было расти на рубеже XXI века, и в начале первого срока Джорджа Буша многие полагали, что отношения с Пекином будут основной внешнеполитической темой его президентства. В апреле 2001 г. между двумя странами произошел серьезный дипломатический кризис, вызванный столкновением американского разведывательного самолета EP-3 с китайским истребителем над Южно-Китайским морем.

Однако теракты 11 сентября, война с террором и иракская компания на время заслонили прочие проблемы. В течение десяти лет Вашингтону было не до Китая, а тот занимался скупкой сырьевых активов и налаживанием отношений с правительствами развивающихся стран по всему миру. К моменту, когда американцы начали выбираться из иракского болота, Китай уже создал бизнес-империю глобального масштаба. Все складывалось настолько хорошо, что Пекин просто не видел необходимости что-то менять в своей политике. Более того, само решение об отказе от успешно применявшейся два десятилетия концепции, выдвинутой некогда патриархом китайской политики и архитектором всего нынешнего благополучия, чревато политическими рисками для любого лидера, который рискнет его принять.

По мере приближения очередной смены поколений руководства КНР (в ноябре начнется XVIII съезд КПК) происходит и обострение борьбы за места в будущем постоянном Комитете Политбюро ЦК КПК – де-факто высшем органе власти, состоящем из девяти небожителей. Недавнее падение партийного лидера гигантского мегаполиса Чунцин Бо Силая, считавшегося одним из вернейших кандидатов на место в ПК Политбюро, показывает, насколько сложна и деликатна внутриполитическая ситуация. Аресты близких к Бо людей, связанных с ним чиновников и бизнесменов продолжаются до сих пор – например, в начале апреля стало известно о заключении под стражу 41-летнего миллиардера, председателя правления корпорации «Далянь Шидэ» Сюй Мина.

В этих условиях уходящее поколение лидеров во главе с председателем КНР Ху Цзиньтао и премьером Госсовета Вэнь Цзябао не будет предпринимать никаких радикальных внешнеполитических шагов. Сейчас китайские руководители обеспокоены прежде всего вопросами сохранения политического наследия и продвижения своих более молодых последователей во властные эшелоны. Но уже в следующем году вопрос о принципиальной корректировке внешней политики КНР может встать ребром. Идущая в стране дискуссия, по сути, готовит идеологическую и теоретическую базу для таких нововведений.

В прямой и явной форме о необходимости изменений говорят военные. Китайская армия в последние годы выдвинула из своих рядов немало влиятельных и талантливых полемистов и публицистов – как правило, это преподаватели Национального университета обороны НОАК и сотрудники Академии военных наук КНР. Среди наиболее радикальных и решительных комментаторов можно выделить, например, старшего полковника ВВС Дай Сюя, контр-адмирала Инь Чжо, генерал-майора Ло Юаня, генерал-майора Цзинь Инаня. Помимо оборонных проблем, военные активно обсуждают вопросы внешней политики, идеологии и социально-экономической политики. Они критикуют нынешний курс за отсутствие четкой идеологии, концентрацию на достижении абстрактных макроэкономических показателей, пассивность перед лицом предполагаемых угроз и экспансии со стороны Запада, неспособность остановить моральное разложение общества и госаппарата.

Дай Сюй в своих выступлениях издевательски называл термин GDP (ВВП) «собачьей задницей», используя существующее в китайском языке созвучие (GDP – gou de pi), указывая, что экспортом игрушек и нижнего белья достойного места в мире не завоевать. Цзинь Инань затрагивал вопросы коррупции и разложения госаппарата – в прошлом году в интернет явно преднамеренно была «слита» видеозапись его закрытой лекции, где он перечислил ряд ранее неизвестных фактов работы высокопоставленных китайских чиновников на иностранные спецслужбы, прямо связав это с происходящими процессами разложения и материального расслоения общества.

Во внешнеполитической сфере военные выступают за переход от пассивной политики сдерживания США к активному курсу – при этом в самом тесном взаимодействии с Москвой. Вообще российская внешняя политика рассматривается военными, и не только ими, в качестве позитивного примера эффективного отстаивания национальных интересов и собственного мнения. Так, в сентябре 2011 г. Ло Юань заявил в интервью интернет-порталу «Женьминьван», что Китаю следует отвечать на враждебные действия Соединенных Штатов «так же жестко, как Россия». Китай должен не только протестовать против таких шагов США, как продажи оружия Тайваню, но и «превращать свои слова в действия». Примерами эффективных шагов России Ло Юань называл, например, планы развертывания ракет «Искандер» в Калининградской области в ответ на намеченное строительство объектов американской ПРО в Польше, а также демонстративно реализуемую Россией программу создания новых образцов стратегического оружия, специально предназначенного для преодоления системы ПРО Соединенных Штатов.

Дай Сюй пошел еще дальше, призвав в январе 2012 г. к созданию военно-политического союза между Пекином и Москвой, направленного на сдерживание США и поддержку дружественных режимов по всему миру. Важнее, чем сам факт наличия подобных идей, то, что соответствующую статью Дай Сюя опубликовал главный печатный орган КПК газета «Жэньминь жибао». Одновременно военные считают целесообразным ужесточать политическую линию КНР в территориальных спорах в случае, если противоположная сторона пытается заручиться поддержкой Соединенных Штатов. Например, в начале апреля Ло Юань опубликовал на сайте газеты «Хуанцю Шибао» воинственную статью, в которой указал, что у Филиппин остался «последний шанс» разрешить противоречия с Пекином из-за островов в Южно-Китайском море мирным путем.

Меняется и позиция академического сообщества. С идеей создания Китаем системы альянсов выступил один из ведущих китайских ученых-международников Янь Сюэтун, возглавляющий Институт международных отношений университета Цинхуа. В 2010 г. он опубликовал книгу «Древняя китайская философия, современная китайская мощь», в которой попытался, опираясь на философское наследие старого Китая, разработать идеологическую базу будущей китайской внешней политики, ориентированной на лидерство. В публичных высказываниях он затем прямо говорил о необходимости создания союзов, предполагающих взаимные военные обязательства.

Идея активизации внешней политики находит поддержку у крупнейших китайских государственных нефтяных компаний, уже вложивших десятки миллиардов долларов в проекты на территориях нестабильных развивающихся стран и испытывающих давление со стороны США и их союзников. Например, директор Института исследований зарубежного инвестиционного климата нефтяной корпорации CNPC Сюй Сяоцзе заявлял вскоре после падения режима Каддафи в интервью «Ди и цайцзин жибао»: «Хаос, разразившийся в этом году на Ближнем Востоке, не просто затрагивает кровные интересы Китая в арабском мире, но и означает еще большее влияние Китая на ближневосточные дела, дает шанс усилить наше влияние как великой державы». По мнению Сюй Сяоцзе, после революций в регионе разворачивается «новая борьба за нефть, и это станет важнейшим тестом для китайской дипломатии».

Разумеется, в руководстве китайской внешней политикой пока доминируют сторонники сохранения прежней внешнеполитической стратегии. Однако они вынуждены держать глухую оборону и по существу не способны предложить иных аргументов кроме ссылок на успешное развитие страны в предыдущие десятилетия и повторений старых политических установок. В 2011 г. Госсовет КНР опубликовал очередную «Белую книгу» по вопросам «мирного развития Китая», которая весьма слабо освещалась мировыми СМИ просто потому, что не содержала в себе ничего нового даже с точки зрения риторических приемов. Представлявший новинку сотрудник МИДа на мой вопрос о смысле публикации такого документа прямо ответил: в китайском обществе, мол, развернулась дискуссия о внешней политике и в связи с этим появилась необходимость напомнить и обществу, и миру, что китайская внешняя политика «остается именно такой, как написано в книге».

Что касается материально-технической и организационной базы для изменений китайской внешней политики, то она создавалась все предыдущие годы. Армия планомерно наращивает возможности по проецированию силы в удаленные районы мира. Например, осуществляется строительство десантно-вертолетных кораблей-доков проекта 071 (Россия судов с такими возможностями не имеет и до поступления французских «Мистралей» иметь не будет). Испытания проходит первый китайский авианосец, серийно строятся эсминцы ПВО с современными зенитными ракетными комплексами, способные прикрыть корабельные соединения, действующие вдали от своих берегов.

Полным ходом идет работа над китайским стратегическим военно-транспортным самолетом Y-20, свой первый полет он, возможно, совершит уже до конца текущего года. ВВС расширяют использование дозаправки в воздухе (недавно осуществлен экспериментальный полет истребителя J-10 с десятью дозаправками). Создаются новые аэротранспортабельные образцы вооружения для воздушно-десантных войск. Серийно выпускается новый дальний бомбардировщик-ракетоносец H-6K с крылатыми ракетами «Дунхай-10», имеющими дальность до 2500 км.

Разумеется, пройдут еще долгие годы, прежде чем возможности НОАК по глобальному проецированию силы хотя бы приблизятся к западному уровню. Тем не менее очевидно, что в это уже сейчас вкладываются значительные средства. Китайские войска получают опыт действий вдали от национальной территории, принимая участие в международной антипиратской операции у берегов Сомали (там постоянно находятся два-три корабля китайских ВМС), а также в ходе международных миротворческих операций. По состоянию на декабрь 2010 г., согласно данным Минобороны КНР, в Африке было 1620 китайских миротворцев.

Пекин пытается наращивать и «мягкую силу». Китайское центральное телевидение CCTV вещает на шести иностранных языках, включая арабский и русский. Открываются новые англоязычные газеты, дополнительные средства вкладываются в ранее созданные структуры, ответственные за вещание на иностранных языках, такие как Международное радио Китая. Сеть Институтов Конфуция, центров изучения китайского языка и культуры, начала развертываться лишь в 2004 г., а сегодня такие институты действуют уже в 94 странах.

Мир, прежде всего развивающийся, расположенный за пределами Восточной Азии, испытывает растущую готовность воспринимать Китай в качестве не только экономического партнера, но и серьезной военной силы. Например, в декабре 2011 г. в ходе визита министра обороны КНР Лян Гуанле на Сейшельские острова министр иностранных дел Сейшел Жан-Поль Адам прямо предложил Китаю создать там военно-морскую базу. Сейшелы, находящиеся недалеко от зоны деятельности сомалийских пиратов и не располагающие собственными существенными вооруженными силами, считали, что китайский флот укрепит их безопасность. Министерство обороны КНР откликнулось на эту инициативу спустя две недели, заявив, что Китай не станет строить базу, поскольку опасается повредить уникальную природную среду Сейшел. Но можно не сомневаться, что подобные предложения будут делаться Пекину и в будущем, и со временем китайская реакция на них может в корне измениться.

В.Б. Кашин – кандидат политических наук, старший научный сотрудник Центра Анализа стратегий и технологий (АСТ).

Арабские решения арабских проблем?

Изменение региональной роли стран Персидского залива

Резюме: Государствам Персидского залива удалось избежать худшего сценария и подтвердить репутацию долгожителей ближневосточной политической сцены. Катар, ОАЭ и Саудовская Аравия пытаются направлять ветер перемен в нужном им направлении. Но все эти правящие элиты уязвимы.

События в Ливии, а затем в Сирии знаменовали собой новый этап региональной политики – о намерении резко повысить собственную значимость и вовлеченность в процессы политического переустройства заявили арабские государства Персидского залива. Эти монархии в основном выдержали давление, вызванное массовыми волнениями на Ближнем Востоке, после чего переключились на поиск «арабских решений арабских проблем».

Первые признаки их стремление к новой роли появились в марте 2011 г., когда Катар и Объединенные Арабские Эмираты присоединились к международной интервенции сил НАТО в Ливию. Эскалация кровопролития в Сирии побудила Катар и Саудовскую Аравию занять еще более воинственную позицию и начать вооружать сирийскую оппозицию. Весьма консервативные режимы хотят соответствовать запросам общественного мнения по всему арабскому миру, которое все решительнее высказывается в поддержку народных восстаний против автократов, лишившихся легитимности и политического авторитета.

Наперегонки с революцией

Вспышка восстаний стала неожиданностью для большинства наблюдателей и правительств. Вполне случайное самосожжение Мохаммеда Буазизи в Тунисе в декабре 2010 г. явилось катализатором накопившегося народного возмущения по поводу вопиющего неравенства и унижения, которые ежедневно испытывают люди в арабском мире. Всплеск гнева после смерти Буазизи 4 января 2011 г. способствовал тому, что протест против социально-экономических трудностей обрел ярко выраженную политическую составляющую.

Водораздел прошел между молодым населением, приобщенным к интернету и спутниковому телевидению, жаждущим модернизации и перемен, и косными репрессивными режимами, неспособными дать молодежи надежду на лучшую жизнь и новые возможности. Современные СМИ и достижения в области телекоммуникационных технологий изменили условия взаимодействия между правителями и народными массами, лишив режимы возможности контролировать информационные потоки. Интернет, спутниковое телевидение и социальные сети открыли новое пространство для горячих дискуссий о ширящейся пропасти, которая разделяет общественные прослойки, и о неравенстве в распределении богатства и доходов между «имущими» и «неимущими». В Египте и Тунисе коммуникационный удар пришелся по слабому месту усталой геронтократии – отсутствию прозрачности и подотчетности. Мобильная телефония и связь в режиме реального времени объединяли друг с другом все больше людей, создавая мощную платформу для распространения сообщений о планируемых демонстрациях и освещения идущих в данный момент выступлениях.

Наиболее радикальные события, сопряженные со сменой режима, прокатились по Северной Африке. Однако «дух времени» отчетливо ощущался по всему ближневосточному региону, включая и страны Персидского залива. Социальное напряжение неуклонно нарастало в течение всего 2010 г., особенно в Бахрейне и Кувейте, где на действия оппозиции власти ответили репрессиями. Таким образом, еще до начала волны арабских восстаний в других местах появились признаки того, что многие режимы сидят на пороховой бочке, способной взорваться от любой искры.

Вполне предсказуемо ареной нарастающих протестов местного населения стал Бахрейн, страна с богатой историей социально-политического противостояния. Правящую семью Эль-Халифа спас от свержения своевременный ввод войск Саудовской Аравии и ОАЭ. Не столь масштабные (но до сих пор продолжающиеся) протесты зафиксированы в Кувейте, Омане (где гибель в феврале 2011 г. нескольких демонстрантов спровоцировала обострение ситуации) и в Восточной провинции Саудовской Аравии, богатой нефтяными месторождениями. Жесткие меры властей побудили организации гражданского общества и представителей интеллигенции потребовать политических реформ, однако власти и тут прибегли к подавлению. В Саудовской Аравии арестовали основателей первой политической партии королевства, а в ОАЭ задержали и осудили пятерых интеллектуалов, подписавших петиции с требованиями реформ.

На этом фоне две страны из Совета сотрудничества арабских государств Персидского залива (ССАГПЗ) – Катар и ОАЭ – стали архитекторами международной интервенции в поддержку восставших против печально известного своими зверствами режима в Ливии. Это дало монархиям передышку в атмосфере повсеместных восстаний, поскольку отвлекло всеобщее внимание от трудностей, возникших в непосредственной близости от их границ и внутри них. Более того, монархи позиционировали себя в качестве противников репрессивного и эксцентричного ливийского режима и решительно выступили против тирании в других государствах, хотя в Бахрейне пришли на помощь власти, жестоко подавив восстание.

Катар решительнее всех вступился за права человека и демократические свободы, присоединившись к международному сообществу во главе с Западом. Катарский премьер-министр шейх Хамад бен Джассем бен Джабр Аль-Тани инициировал поддержку Лигой арабских государств (ЛАГ) и ССАГПЗ идеи создания над Ливией зоны, запрещенной для полетов авиации, а впоследствии – признания повстанческого Национального переходного совета (НПС). Он также заявил, что «Катар будет участвовать в военных операциях, поскольку мы считаем, что они должны предприниматься и арабскими государствами ввиду невыносимого положения в некоторых странах». ОАЭ поддержал решимость Катара искать арабские решения арабских проблем. Совместными усилиями они предоставили военно-финансовую помощь, необходимую для международной коалиции и успеха НПС. Катарские истребители «Мираж» участвовали в ударах НАТО и обеспечили арабскую поддержку операции, призванную развеять впечатление, что кампания в Ливии – это еще одна западная интервенция на Ближнем Востоке. Катар снабжал повстанцев оружием, обеспечивал их обучение, командировал советников, а также направил в Ливию специальные отряды, которые, как говорят, сыграли решающую роль во взятии Триполи 20 и 21 августа.

Обе страны также оказывали материально-техническую помощь повстанцам, которая была для них жизненно важна. В мае 2011 г. ОАЭ организовали на своей территории встречи представителей ливийских провинций и племен, а в июне – третью встречу Международной контактной группы. Помимо военного содействия, Катар предоставил Ливии финансовую помощь на сумму 400 млн долларов, запасы питьевой воды и газа для обогрева помещений, товары первой необходимости, а также посредничал в продаже ливийской нефти на мировых рынках. Четыре танкера с бензином, соляркой и другими видами топлива, отправленные в июне компанией «Катар Петролеум» в Бенгази, покрыли основные потребности подконтрольной мятежникам территории в энергоносителях. Кроме того, Катар был одной из четырех стран, признавших НПС в качестве законного представителя ливийского народа и организовавших в апреле первую встречу Международной контактной группы. Катарский флаг развевался рядом с флагом повстанцев после взятия последнего оплота Каддафи – Баб-эль-Азизия.

Другие страны ССАГПЗ, например, Кувейт, поддержали Катар, пообещав создать механизм финансирования НПС Ливии на сумму 260 млн долларов, а также выделили гуманитарную и медицинскую помощь. Даже Саудовская Аравия высказалась в пользу управляемого перехода, добавив Ливию к списку стран (наряду с Сирией и Йеменом), которым намерена оказать помощь в смене режима. Когда-то монархии Персидского залива считались оплотом контрреволюционных сил, решительно сопротивляясь любым изменениям. Однако заявления Эр-Рияда относительно сирийской диктатуры, которая не несла непосредственной угрозы саудовской династии, означали изменение позиции монархии в отношении «арабской весны». Они отражают стремление саудовцев учитывать баланс сил в мире в интересах безопасности собственного режима.

Ливийские события в целом пошли на пользу странам Персидского залива, хотя НПС с тех пор уже выражал недовольство уровнем и размером катарской помощи негосударственным соперникам в борьбе за власть. Падение Каддафи означало новый импульс для волны мятежей, которая пошла было на спад, но оно также дало режимам Персидского залива возможность восстановить свою репутацию после неприятных для них событий «арабской весны». Роль ОАЭ и Катара, а также телеканала «Аль-Джазира», освещавшего ливийскую революцию, изменили мнение многих наблюдателей. Сдержав волнения в своих странах и даже в Бахрейне с помощью иностранного воинского контингента, региональные монархии своей успешной политикой в Ливии вернули многим уверенность в том, что они способны держать под контролем призывы к переменам и реформам.

Конкуренция Дохи и Эр-Рияда

В 2011–2012 гг. Катар председательствует в Лиге арабских государств. В этой связи катарский эмир и премьер-министр попытались мобилизовать арабский мир на то, чтобы дать ответы на ключевые вопросы региональной повестки дня.

В Сирии Доха, похоже, намерена продолжать дело, начатое в Ливии, чтобы подтвердить роль Катара как ответственного и прогрессивного члена мирового сообщества. Когда режим Асада решительно и сурово подавил протесты, а противостояние внутри страны приняло характер войны, Катар возглавил усилия арабского мира по разрешению усугубляющегося конфликта. Эмир Шейх Хамад первым из арабских лидеров призвал к военному вмешательству с целью положить конец кровопролитию. Однако призыв к решительным действиям в отношении Сирии был встречен намного прохладнее, чем его инициативы по Ливии. Хотя лидерство Катара в ЛАГ практически гарантировало согласие этой организации относительно необходимости принять меры, не удалось договориться о том, что именно надо делать, особенно после того как первоначальная наблюдательная миссия в Сирии не добилась ощутимых успехов. Баланс сил в Сирии неопределенный, и оппозиция не получает такой единодушной поддержки арабского сообщества, как повстанцы в Бенгази.

В ответ Катар усилил политическое, экономическое, информационное, а косвенно и военное давление на Дамаск. Кульминацией стало официальное объявление 27 февраля 2012 г. о том, что Катар будет добиваться смены режима в Сирии. В этот день катарский премьер Аль-Тани призвал международное сообщество вооружать сирийскую оппозицию, чтобы помочь ей «во что бы то ни стало» свергнуть Асада.

Саудовская Аравия и Катар руководствуются разными политическими мотивами, оказывая помощь повстанцам, но обе страны искренне желают положить конец бедствиям и страданию народа Сирии, а также насилию, инициаторами которого становятся власти. (Национальная Ассамблея Кувейта призвала судить режим Асада за военные преступления в Международном уголовном суде.) Интрига состоит в том, что Доха и Эр-Рияд фактически оспаривают друг у друга роль лидера в решении сирийского вопроса. Призыв Катара вооружать сирийскую оппозицию прозвучал через три дня после того, как министр иностранных дел Саудовской Аравии принц Сауд аль-Фейсал назвал это «прекрасной идеей», перед тем как покинуть учредительное собрание Группы друзей Сирии в Тунисе в знак протеста против ее «бездействия». Саудовцы первыми признали Сирийский национальный совет в качестве законного представителя сирийского народа за несколько недель до того, как это сделало большинство других стран. На негосударственном уровне Эр-Рияд снабжает сирийских повстанцев оружием и финансами, успешно используя для этих целей трансграничные племенные сети. Это еще один уровень саудовской поддержки сирийских братьев-суннитов.

Не последнюю роль в действиях Саудовской Аравии играют геополитические соображения, поскольку свержение главного в арабском мире сторонника Ирана ослабило бы Тегеран, усугубив его региональную и международную изоляцию. Саудовские официальные лица давно считают расширение иранского влияния в Ираке главным следствием американской интервенции и последовавшей за ней передачи значительных полномочий в руки шиитского большинства. Еще в 2005 г. министр иностранных дел Саудовской Аравии аль-Фейсал предупреждал администрацию Джорджа Буша, что США «без всякого на то основания выдают Ирак на поруки Ирану». Саудовское правительство решительно не доверяет иракскому премьеру Нури аль-Малики, которого считает доверенным лицом Тегерана. Подозрения саудовцев усилились, когда после спорного переизбрания в 2010 г. аль-Малики попытался сосредоточить в своих руках всю власть. И сразу после вывода из Ирака американского воинского контингента в декабре 2011 г. начал преследовать главных политических конкурентов из числа суннитов.

Малики также изменил иракскую политику в отношении Сирии – гневные обвинения в адрес Дамаска в связи с организацией подрывов багдадских министерств в 2009 г. сменились поддержкой Асада в трудное для него время. Учитывая фактическое формирование регионального триумвирата в составе Ирака, Ирана и Сирии, который обеспечивает стратегическую глубину режимов, считающихся враждебными для саудовских (и американских) интересов на Ближнем Востоке, низложение Асада создало бы благоприятные условия для внесения раскола в эту коалицию.

Элемент соперничества между Саудовской Аравией и Катаром может осложнить политику в отношении Сирии и арабских восстаний в целом. Благодаря очень небольшому населению и значительным запасам нефти и газа на душу населения Катар совершенно не ощутил на себе социально-экономического или политического давления, которое почувствовали все другие страны региона. В силу своего уникального положения Катар воспринял арабские восстания не как вызов для себя, а как возможность укрепить международную (прозападную) репутацию, пусть и ценой ухудшения отношений с некоторыми арабскими странами. Последнее становится все более очевидно по тому сопротивлению, которое встречает ряд инициатив Катара на Ближнем Востоке и в Северной Африке. Можно упомянуть о серьезной размолвке между катарским и алжирским министрами иностранных дел на саммите ЛАГ в ноябре 2011 года. Визит катарского эмира в Мавританию в январе 2012 г. был резко сокращен после того, как президент Мавритании остро отреагировал на предложение эмира начать процесс демократических преобразований.

Во второй половине января 2012 г. Би-би-си сообщила, что в Саудовской Аравии готовится встреча афганского правительства с эмиссарами движения «Талибан» для начала мирных переговоров. Талибы сразу опровергли эту новость. Однако в свете широко разрекламированного объявления о том, что «Талибан» откроет представительство в Катаре, чтобы начать переговоры с Соединенными Штатами, многие усмотрели в сообщении британской телерадиокомпании попытку произвести «предупредительный выстрел» в сторону Дохи. Не менее провокационной была статья в немецкой газете Die Welt в середине февраля 2012 года. Саудовская Аравия якобы провела встречу с другими странами Персидского залива для обсуждения противодействия нарастающей активности движения «Хезболла», но не пригласила представителей Катара. Авторы высказали предположение, что одной из причин может быть «ненадежность» Катара в решении региональных вопросов. Как бы то ни было, это лишний раз подтвердило отсутствие доверия и взаимопонимания между саудовскими и катарскими официальными лицами по ключевым вопросам региональной повестки.

Вечный двойной стандарт

Хотя общественность стран Персидского залива мобилизована в пользу более активной интервенционистской политики, поддержка этого курса монархиями делает их уязвимыми для обвинений как минимум в двойных стандартах. Об этом говорил сирийский делегат, выступая в ООН 2 марта 2012 года. Государства Персидского залива отнюдь не являют собой демократический пример, достойный подражания. Сирийский оратор даже призвал ООН направить миротворческий контингент в Саудовскую Аравию для защиты демонстрантов в городе Катиф, расположенном в беспокойной Восточной провинции. Он также потребовал, чтобы королевство вывело свои войска из Бахрейна. На его слова можно было бы не обращать внимания, квалифицировав их как эскападу человека, загнанного в угол, но в них есть большая доля правды.

Так, 14 марта 2011 г. более тысячи солдат Национальной гвардии Саудовской Аравии и менее многочисленный полицейский контингент из ОАЭ вошли на территорию Бахрейна по плотине короля Фахда. Хотя они не принимали непосредственного участия в безжалостном подавлении оппозиционных групп, выступавших за демократизацию, само их присутствие развязало руки Силам обороны Бахрейна. Всего через пять дней, 19 марта, Катар и ОАЭ возглавили международную интервенцию в Ливию, дабы защитить гражданское население Бенгази от неминуемой бойни, которую устроили бы в этом городе войска Каддафи. Сопоставление этих действий убедительно продемонстрировало, как одна и та же концепция международной интервенции может приобретать диаметрально противоположный смысл в разных контекстах.

Это ставит, в частности, ОАЭ в неловкое положение, поскольку страна отправляла войска и в Бахрейн, и в Ливию. Катар как член ССАГПЗ тоже был соучастником интервенции в Бахрейне, осуществленной от имени совета. Более того, «Аль-Джазиру», базирующуюся в Дохе, обвинили в неравномерности освещения восстаний в арабском мире. Примечательно, что ее отделение, ведущее вещание на арабском языке, гораздо более скупо рассказывало о событиях в Бахрейне, чем англоязычный канал, на котором вышел получивший высокие награды документальный фильм «Крики в темноте». Противоречие между энергичной позицией во время революций в Египте и Ливии и относительным молчанием по поводу непрекращающихся волнений в непосредственной близости от штаб-квартиры «Аль-Джазиры» – на востоке Саудовской Аравии и в Бахрейне – породили скептицизм по поводу целей и скрытой повестки канала.

Этот скептицизм выразил потрепанный в боях с повстанцами йеменский президент Али Абдулла Салех, который весной 2011 г. отверг инициативу ССАГПЗ по передаче власти. Идея фактически была выдвинута Катаром. Тогда Салех заявил: «Катарская инициатива неприемлема, неприемлема, неприемлема. Мы отвергаем все то, что исходит от Катара или от “Аль-Джазиры”». В этом высказывании он фактически объединил Катар с «Аль-Джазирой», что созвучно настроениям многих жителей данного региона. Тема вмешательства властей Дохи в деятельность «Аль-Джазиры» и редакционный контроль ее новостной ленты катарскими официальными лицами поднималась в переписке американских дипломатов в конце 2010 г., еще до начала восстаний, о чем стало известно в результате утечки. Масла в огонь подозрений добавила внезапная замена генерального директора «Аль-Джазиры» Вадаха Ханфара представителем катарской правящей семьи.

Создание в 2006 г. и быстрый рост англоязычного отделения «Аль-Джазиры» привели к интернационализации торговой марки и позволили совершить прорыв на главные мировые телерынки. Освещение израильского наступления в Газе в 2008–2009 гг. стало для «Аль-Джазиры» тем же, чем прямая трансляция «Бури в пустыне» для CNN в 1991 году. А драматичный репортаж в режиме реального времени с каирской площади Тахрир (январь-февраль 2011 г.) позволил завоевать всемирное признание и увеличить аудиторию на 2500% (!). Но по мере роста узнаваемости более пристальным становится и анализ программ. Теперь продукция «Аль-Джазиры» подвергается более критическому осмыслению, чем в прошлом году.

Под жестким международным прессингом и контролем может оказаться и новый арабский канал спутникового телевидения, созданный принцем Аль-Валид бен Талалом, колоритным саудовским медиамагнатом. Решение разместить «Аль-Араб» в новом офисном комплексе Манамы «Медиа Сити» сразу же бросило тень сомнений на независимость этого ресурса. Аль-Валид настаивает, что его канал сосредоточится «на важных изменениях, происходящих во всем арабском мире, с акцентом на свободу слова и свободу печати». Весьма странно при этом, что базироваться компания будет в государстве, которое более других потрудилось на поприще подавления свободных СМИ и замалчивания независимых суждений. В интервью для arabianbusiness.com Аль-Валид убедительно говорил о ветре перемен, который рано или поздно проникнет во все уголки арабского мира, но до сих пор именно режим Бахрейна решительно и отчаянно сопротивляется этому ветру.

Недоброжелатели «Аль-Джазиры» указывают на то, что она не освещает внутриполитические события в Катаре, иными словами, между каналом и страной его базирования, по всей видимости, была заключена сделка. Крупномасштабные волнения в Катаре если и возможны, то лишь в отдаленном будущем, но налицо признаки перегрева экономики и растущего недовольства темпом и направленностью реформ в эмирате. К тому же существует вероятность того, что раскол между престолонаследником и премьер-министром выльется в открытое противостояние и междоусобицу. Новейшая история Катара свидетельствует о том, что политические передряги и вызовы власти вызревали не в обществе, а внутри правящей семьи. В 1995 г. нынешний эмир отнял власть у собственного отца, который, в свою очередь, в 1972 г. низложил с престола своего кузена. Как и в случае с новым каналом Аль-Валида в Бахрейне, лакмусовой бумажкой станет способность «Аль-Джазиры» критически освещать любые внутренние события в Катаре – в том же стиле, в каком этот канал информирует о волнениях в других странах региона.

Туманные перспективы

Сегодня, когда так называемая арабская весна вступила во вторую календарную весну, на первый взгляд может показаться, что государствам Персидского залива удалось избежать худшего сценария и подтвердить репутацию долгожителей ближневосточной политической сцены. Посрамив политологов и социологов, которые предсказывали их неминуемую гибель под давлением модернизации 1960-х и 1970-х гг., нефтяные монархии последовательно демонстрировали способность адаптироваться к переменам, умиротворяя недовольных и протестующих. Ход событий последнего года, похоже, подтверждает и укрепляет эту тенденцию, по мере того как Катар, ОАЭ, а теперь и Саудовская Аравия пытаются направлять ветер перемен в нужном им направлении. На Аравийском полуострове по-прежнему используются испытанные стратегии выживания и обновления режимов.

Вместе с тем правящие элиты в странах Персидского залива уязвимы. Крупномасштабные волнения в Бахрейне удалось сдержать, но мелкие протесты продолжаются ежедневно, и отсутствие политического консенсуса означает, что недовольство может вспыхнуть в любой момент. Более того, насильственное подавление разорвало общественную ткань в архипелаге и поляризовало общество как никогда прежде. Спокойствие в Бахрейне, скорее всего, иллюзорно, и мир в лучшем случае «холодный», а в худшем случае – лишь ожидание удобного момента для новой эскалации.

Не утихают стихийные беспорядки и по другую сторону пролива, в богатой нефтью Восточной провинции Саудовской Аравии. Они происходят еженедельно и подавляются репрессивными методами. Волнения, нередко приводящие к гибели людей по вине служб безопасности, возникают, как считают саудовцы, в основном среди шиитского меньшинства, и они едва ли воспламенят широкие массы суннитского населения. Несмотря на это, упование на угрозу применения силы и ее фактическое использование для подавления выхолащивает осуждение других режимов, которые реагируют аналогичным образом.

Последний сценарий менее вероятен в Катаре и ОАЭ, хотя арест и суд над пятью активистами в ОАЭ в 2011 г. нанесли урон международной репутации страны. Однако мировая политика может быть грязной игрой, которая порой порождает ответную реакцию и вспышки насилия против тех, кто ею занимается. Сообщения о попытке государственного переворота, якобы имевшей место в Катаре, и смертоносном взрыве на предприятии по производству газа в апреле 2012 г., за которыми последовала хакерская атака на пользователей социальных сетей канала «Аль-Арабия», стали примером ущерба, который могут нанести информационная кампания противников.

В первый год арабских мятежей усилия государств Персидского залива направить народный гнев, захлестнувший регион, в свою пользу, были на удивление успешны и позволили им оградить свои страны от «заразы» народных бунтов. Но миновала ли угроза? По-видимому, эмир Катара решил действовать на упреждение и объявил о проведении в 2013 г. первых выборов в парламентскую ассамблею. Время покажет, станут ли эти выборы действительно поворотным моментом в политической жизни или (что более вероятно) политической декорацией.

Кристиан Коутс Ульрихсен – доктор наук, заместитель директора Кувейтской программы по развитию, управлению и глобализации в странах Персидского залива, Лондонская школа экономики и политологии.

Саудовская Аравия. ОАЭ > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 3 мая 2012 > № 735568

Нет у революции конца

Демократизация Ближнего Востока и новые вызовы

Резюме: Россия вынужденно пошла на риск обострения отношений с Западом и с нефтяными монархиями Персидского залива. Соображения внешнеполитического позиционирования как государства, с которым нельзя не считаться, совпали с экспертными оценками региональных последствий.

Пошел второй год с тех пор, как началась череда массовых народных выступлений, которая смела целый ряд несменяемых арабских правителей (Тунис, Египет, Ливия, Йемен). Другим странам (Марокко, Иордания, Сирия) пришлось пойти на частичные политические реформы, промедление с которыми в Сирии было одной из причин разгоревшегося внутреннего конфликта. Третьи восприняли «арабскую весну» как сигнал серьезной опасности, с которой нужно бороться финансовым «пряником» и «мечом» одновременно (нефтяные монархии Аравии). Вновь, как и в начале прошлого века, когда первое «пробуждение арабов» было поставлено под англо-французский протекторат, или во время подъема освободительного движения 1950–1960-х гг. под руководством националистически настроенного офицерства, этот регион, жизненно важный для всего человечества, вошел в полосу затяжных потрясений. Эволюционный путь развития в последние два-три десятилетия вылился в авторитарную стабильность, и теперь вступили в силу законы революционного хаоса. Мощная энергия массовых протестов, выплеснувшаяся на поверхность, создает атмосферу неопределенности, повышенных конфронтационных рисков.

Новое поколение арабов потрясло мир страстным призывом к отстаиванию человеческого достоинства, социальной справедливости, права на свободное национальное развитие. Вместе с тем нельзя не видеть и другой стороны этой медали. Завязался тугой клубок острых противоречий и сталкивающихся интересов. Естественная тяга к давно назревшим переменам и открытость перед внешним миром переплетаются с живучестью исторических и религиозных традиций, завышенные ожидания – с отсутствием реальных возможностей для их быстрой реализации, интервенционизм Запада – с непомерными амбициями ближневосточных игроков, не затронутых «арабской весной». В результате теряется или затушевывается видение конечных целей, а справедливые демократические лозунги, провозглашаемые протестными движениями, поиски национальной идентичности превращаются в банальное средство борьбы за власть и перехват революционной волны на регилнальном уровне. По мере снижения государственной управляемости международные террористические группировки укрепляют свои опорные базы в Северной Африке, Йемене, Ираке и последнее время Сирии, что вносит в переходные процессы дополнительные элементы непредсказуемости.

Революционные всплески на всем пространстве арабского мира от Марокко до Бахрейна высветлили три слоя напряженности, воспроизводя все новые очаги конфликтогенности на страновом, региональном и глобальном уровнях.

И после распада биполярного мира, когда «игра с нулевой суммой», казалось бы, закончилась, международное сообщество демонстрирует неспособность согласованно реагировать на политический форс-мажор. Эксперты-ближневосточники и ранее прогнозировали смену правящих элит, но скорость обвала прежних режимов и формы, в которые это вылилось, захватили врасплох практически всех. Политические решения принимались в условиях острого дефицита времени, причем скорее интуитивно, чем продуманно. Спустя год пора не только трезво осмыслить происходящее, но и попытаться найти общие подходы, которые за истекший период так и не наметились.

В чем, собственно, заключаются расхождения? Действительно ли Россия и ее западные партнеры заняли места по разные «стороны истории»? Или проблема здесь в том, что сама история, в том числе арабская, не закончилась, имеет свое пока неясное продолжение, а в мире, как справедливо заметил Фрэнсис Фукуяма, происходит что-то странное. Важно проследить последовательность международной реакции на системные сдвиги в регионе, определиться с процессом адаптации к их побочным негативным последствиям.

«Свой – чужой»

С самого начала «арабская весна» выглядела как демократический вызов авторитаризму и воспринималась на Западе как некое универсальное явление. Нередко проводились даже аналогии с разрушением Берлинской стены и демократическими революциями в странах Восточной и Центральной Европы на рубеже 1980-х и 1990-х годов. Одним словом, инерционно возобладала тенденция к идеологизации сложных и далеко неоднозначных событий в мусульманском мире. Настолько велик был соблазн подкрепить «пробуждением арабов» тезис о победном шествии демократии по всему миру. В условиях, когда сама либеральная модель мирового капитализма переживает кризисные времена, такие упрощенные трактовки представлялись особенно своевременными.

Сегодня очевидно, что арабские революции не были и не могут быть «бархатными». В каждой из трансформация власти проходила своим путем, а в Ливии и Сирии эти процессы приняли характер вооруженного противостояния. В Египте взрыв народного протеста, во многом стихийный, вынудил армию, которая не применила жесткую силу, взять на себя управление страной в переходный период.

В тех особых условиях логика действий свелась к необходимости принести в жертву крупную фигуру, чтобы спастись от сползания в анархию. Режим Каддафи в Ливии был свергнут повстанческим движением племен, вылившимся в многомесячную гражданскую войну, однако решающую роль сыграло вооруженное вмешательство НАТО. Социально-политические причины, вызвавшие взрыв в Египте и Тунисе, налицо и в Сирии. Особое ожесточение конфликту между баасистским режимом и оппозицией придал конфессиональный фактор: алавитское меньшинство, сконцентрировавшее в своих руках власть и финансово-экономические ресурсы, против суннитского большинства. Нарастающее напряжение в Бахрейне также развивается по линии межконфессионального разлома с той разницей, что там все зеркально – правящее суннитское меньшинство противостоит требованиям раздела власти со стороны шиитского большинства. В Йемене затянувшееся отречение Али Абдаллы Салеха от власти, хотя и имело под собой политически договорную основу и одобрение Совета Безопасности ООН, проходило в обстановке внутреннего конфликта, немалых человеческих жертв и по сути латентной гражданской войны.

В отличие, например, от США и Франции, которые по идеологическим причинам быстро начали идеализировать «арабские революции», Россия сразу сделала акцент на недопустимости иностранного вмешательства и необходимости решать проблемы внутреннего развития – такие, как характер и темпы реформ – через политический диалог. Возможно, с российской стороны декларации солидарности с демократическими устремлениями арабских народов звучали и не столь громко. Исчерпавшая в минувшем столетии лимит на революции и войны и имевшая свой, не во всем успешный опыт на Ближнем Востоке, Россия не пошла по пути продвижения демократии на риторическом уровне. Тем более что российское экспертное сообщество в отличие от западных политиков не рассматривало происходящее в черно-белых тонах. В общем и целом падение режимов в Тунисе и Египте не повлекло за собой заметных противоречий в позициях России и Запада. И это нужно отметить особо.

В международную повестку дня арабская тема вошла только на волне ливийских и сирийских событий. И дело здесь не в том, что одни альтруистически встали на сторону «демократии», а другие своекорыстно выступили в поддержку «диктатур», как об этом в пылу полемики всерьез заявляли солидные официальные лица Соединенных Штатов, Франции и Англии. Предмет спора видится гораздо шире, и дело вовсе не в спасении старых режимов, боровшихся или борющихся за выживание. По большому счету речь идет о том, будут ли и дальше действовать такие фундаментальные нормы международного права, как государственный суверенитет и невмешательство во внутренние дела, или правила поведения государств меняются де-факто в зависимости от политической, экономической или иной целесообразности. После военного удара НАТО по Сербии и американской оккупации Ирака именно эти уставные принципы вновь подверглись серьезному испытанию в Ливии и Сирии. Объявление правящих там режимов априори нелегитимными и поспешная поддержка оппозиционных внутренних сил вплоть до прямого или косвенного, как в Сирии, вооруженного вмешательства. Привлечение Организации Объединенных Наций, имеющей немалый опыт миротворчества, к легитимации операций совсем иного рода – «по принуждению к демократии». Все это не могло не вызвать в России подозрений, не используется ли «арабская весна» для перекраивания геополитического ландшафта.

Мышление категориями «свой – чужой» превалировало в период холодной войны и блокового противостояния, особенно в регионах, где переплетались интересы двух сверхдержав. В новых постконфронтационных условиях многополярного мира глобальная управляемость утрачивается, и региональные процессы стали развиваться зачастую бесконтрольно, подчиняясь собственной внутренней логике.

В период 1990–2000 гг. Ближний Восток не числился среди приоритетов России, переживавшей трудности собственной трансформации в условиях распада государства и внутренних конфликтов. Соединенным Штатам, в свою очередь, не удалось воспользоваться моментом для укрепления позиций в регионе. Политика США попала в заложницы двух трудносовместимых противоречий – приверженности союзническим отношениям с Израилем на базе общих ценностей и осознанию того, что продолжение ближневосточного конфликта наносит ущерб коренным интересам Америки в мусульманском мире. Это противоречие особенно обострилось после того, как администрация Джорджа Буша инициировала две войны – в Афганистане и в Ираке.

Возвращение России

Возвращение России на Ближний Восток в последнее десятилетие происходило уже в иных условиях. Отношения с арабскими государствами более или менее выровнялись, развиваясь по широкому спектру. Во главе угла стояли соображения прагматического свойства, в первую очередь экономика и региональная безопасность. На этой основе строились, и довольно успешно, отношения с традиционно дружескими арабскими режимами (Алжир, Египет, Сирия, Ирак), начали выходить на стратегический уровень взаимовыгодные связи с новыми партнерами в регионе Персидского залива. Наметилось совпадение подходов России и США к решению практических вопросов палестино-израильского урегулирования, что позволило наладить конструктивное взаимодействие в рамках «ближневосточного квартета» при признании за Вашингтоном ведущей роли международного посредника. Словом, Россия, поставившая своей целью обеспечение национальных интересов на более ограниченном поле, отошла от системного противоборства.

В этом духе российская дипломатия действовала и в ходе ливийского кризиса. И даже два вето на проекты резолюций Совета Безопасности ООН по ситуации в Сирии Москва не рассматривает как повод для возвращения к давно минувшим баталиям. Российские мотивировки заслуживают того, чтобы быть услышанными.

С самого начала реакция России на конфликт в Ливии, как и ранее в Тунисе и Египте, отражала международную озабоченность судьбой мирного гражданского населения и призывала к общим усилиям по предотвращению насилия. Особенно после того, как против повстанцев была задействована тяжелая артиллерия и даже авиация. Россия поддержала резолюцию 1970 Совета Безопасности ООН, которой вводилось эмбарго на поставку в Ливию вооружений с целью обеспечить условия для начала политического диалога. Когда это не помогло, и считанные часы отделяли войска Каддафи от взятия Бенгази, было принято решение не блокировать резолюцию 1973 Совета Безопасности о введении бесполетной зоны. Москва показала, что помимо стремления избежать человесческих жертв для нее имеют значение соображения глобальной политики, сохранения авторитета ООН и действенной роли Совета Безопасности.

Дальнейшие действия западных партнеров, вольно трактовавших резолюцию ООН для легализации военной операции по смене режима (Каддафи или кого-то другого – не имело значения), были расценены не только как намеренный выход за пределы мандата совершенно в иных целях, но и как удар по международному престижу самой России. Этим, в частности, объяснялась позиция при рассмотрении в Совете Безопасности ООН сирийского кризиса. Россия вынужденно пошла на риск обострения отношений с Западом и с нефтяными монархиями Персидского залива. Для совершения такого серьезного и даже драматического шага в большой политике требуются, как правило, весомые основания. В данном случае соображения внешнеполитического позиционирования как государства, с которым нельзя не считаться, совпали с экспертными оценками региональных последствий от неконтролируемого развития событий. Свою роль сыграло и крайне негативное восприятие натовских ударов российским общественным мнением, что не могло не учитываться в непростой предвыборной обстановке.

Силовая смена режима в Ливии, и сегодня это очевидно всем, повлекла за собой тяжелые гуманитарные и политические последствия, прежде всего для самих ливийцев, вновь вернула страну в состояние полураспада, дестабилизировала обстановку южнее Сахары (события в государстве Мали, которое фактически развалилась, тому свидетельство), подстегнуло нелегальную иммиграцию в Европу. Сирия в отличие от «отдаленной» Ливии находится в сердце ближневосточного региона. Нарушение хрупких конфессиональных и этнических балансов в случае продолжительной гражданской войны чреват риском ее перетекания в соседние страны. Возрастет вероятность новых вспышек палестино-израильского противостояния. Наихудший из возможных сценариев: международному сообществу придется иметь дело с внутримусульманским конфликтом по линии шиитско-суннитского разлома.

Ставка таких крупных региональных игроков, как оформившийся союз арабских государств Персидского залива, на победу сирийской оппозиции, где ощутимо влияние воинствующих исламистов, судя по всему связана не столько с поддержкой демократии, сколько с осуществлением антииранской стратегии. В сирийской головоломке присутствует и цивилизационный аспект с учетом международной озабоченности судьбой христианского населения, численность которого на Святой земле неуклонно сокращается. Для России с ее двадцатимиллионным мусульманским населением и исторической ролью покровителя ближневосточного православия перенос внутренних конфликтов в плоскость религиозно-конфессиональных крайне чувствителен. В этой связи особую опасность для выстраивания эффективных международных подходов представляет разыгрывание конфессиональных карт в борьбе за сферы регионального влияния.

Экспертные оценки негативных последствий гражданской войны в Сирии в основном совпадают. Суть же разногласий на официальном уровне сводится к тому, как добиться прекращения кровопролитного внутреннего конфликта – через вооружение оппозиции и насильственные действия по свержению режима или путем внутрисирийского диалога о политических реформах, нацеленных на достижение соглашения о разделе власти. По российским оценкам, поощрение оппозиции к движению по первому пути чревато неоправданными региональными рисками, оно перегружает международные отношения конфронтационными элементами. К пониманию этого постепенно пришел и Генеральный секретарь ООН, который, вопреки своему статусу высшего международного чиновника, поначалу занял несбалансированную позицию. Теперь и он признает: «Вооруженный конфликт в Сирии может серьезно сказаться на ситуации во всем ближневосточном регионе… привести к непредсказуемым глобальным последствиям».

В многосторонних контактах по сирийскому кризису Россия пытается снизить конфронтационный тон, заданный западными и некоторыми арабскими партнерами. Ее дипломатические усилия направлены по сути дела на то, чтобы наладить скоординированную параллельную работу влиятельных внешних игроков с сирийским режимом и оппозицией, побуждая обе стороны к политической гибкости. Не остаются без внимания и просчеты, допущенные сирийскими властями. Дамаск с трудом расстается с иллюзиями о том, что в быстро меняющемся мире можно сохранить монопольную власть одной партии.

Международная адаптация к политическим катаклизмам, сотрясающим арабский мир, проходит столь же болезненно, сколь и сами трансформационные процессы. Государствостроительство началось практически с нулевого цикла. В первую очередь это касается Ливии, где единоличный режим Каддафи, прикрывавшийся фасадом народовластия, оставил после себя политический вакуум. Египет также находился в шаге от послереволюционного хаоса, если бы армия не взяла на себя роль стабилизатора. Другой сколько-нибудь монолитной силы к тому времени не было, но даже военным вынужденным в ходе перехода к гражданскому правлению маневрировать между различными политическими силами, с большим трудом удается контролировать ситуацию. Если напор улицы выйдет за рамки законности, реакция Высшего военного совета может быть жесткой. Призывы ко «второй революции» раздаются и в Йемене уже после ухода Салеха и проведения президентских выборов. Если смена нынешней власти партии БААС в Сирии произойдет обвальным, а не реформистским путем, эту страну, как и соседний Ирак, ожидает долгая полоса нестабильности с более трагическими последствиями.

Легализация исламистов

Революционные потрясения в арабском мире с новой силой поставили перед мировым сообществом такие вопросы, как роль и перспективы политического ислама. Причем уже не столько в академическом аспекте, сколько в плане практической внешней политики и дипломатии. Исламские движения и партии, находившиеся многие годы в подполье, получили легальный статус. Не будучи главными движущими силами массовых выступлений, они сумели оседлать революционную волну и одержать победу на парламентских выборах в Египте и Тунисе, закрепиться в рядах ливийских повстанцев и разрозненной сирийской оппозиции, сформировать правительство в Марокко и получить более трети мест в парламенте Кувейта.

Побед с таким широким региональным охватом не одерживало ни одно политическое движение со времени подъема националистической волны на Ближнем Востоке в 50–60-е гг. прошлого столетия. Тогда перемены в регионе происходили в результате военных переворотов, теперь же исламистские партии пришли во власть через всеобщие выборы, получив международную легитимность.

Особое внимание этот феномен привлекает к себе в Египте. От того, какая модель развития там возобладает, зависит, как можно полагать, и ход трансформаций в других частях арабского мира. Если успех умеренных «братьев-мусульман» в целом прогнозировался, то поистине ошеломляющего результата добились кандидаты от спешно образованной крайне консервативной исламистской партии «Ан-Нур» (Свет), представляющей так называемых салафитов – около четверти голосов египетских избирателей. В итоге исламистское движение в Египте получило более двух третей парламентских мест.

Неожиданный приход во власть салафитов вносит существенные коррективы в расстановку политических сил. Поле борьбы за влияние на принятие политических решений пролегает теперь не только в треугольнике между военными, исламистами и светской частью общества. Следует ожидать усиления борьбы внутри самого исламистского движения.

Программы «братьев-мусульман» и салафитов во многом расходятся. Лидеры салафитских группировок в своих проповедях вообще отвергали демократию представительного типа. Приняв участие в выборах, они несколько смягчили эти акценты. Суть требований осталась, однако, прежней: добиваться принятия такой конституции, которая гарантировала бы исламский характер египетского государства и распространение жестких норм шариата, пусть и постепенное, на все стороны общественной жизни, гражданские и личные свободы. Египетский салафизм берет за основу саудовскую ваххабитскую модель государства. По данным египетской печати, благотворительные фонды этого толка в прошлом году получили от доноров из арабских государств Персидского залива более 65 млн долларов. Для Египта с его светскими устоями и традициями веротерпимости такая исламизация неминуемо сопряжена с новыми всплесками массовых выступлений уже против тех, кто «украл революцию». Реакция египетского гражданского общества на монополизацию исламистами конституционного процесса показывает, насколько революция далека от завершения.

Помимо умеренного и жестко исламского крыла в составе салафитского течения легализацию получили и так называемые джихадисты, то есть активисты находившихся ранее в подполье многочисленных террористических организаций. Такой пестрый расклад сил еще более обостряет внутриполитическую борьбу в Египте вокруг президентских выборов и принятия новой конституции.

Руководство «братьев-мусульман», заявляющих о готовности играть по современным демократическим правилам, опасается соперничества со стороны радикальных исламистов, которые могут потеснить их именно на религиозном фронте. В этом случае они окажутся перед дилеммой – либо рисковать сужением своей социальной базы, либо поставить под угрозу отношения с Западом, в финансовой помощи которого Египет остро нуждается. Придерживаясь принципов социально ориентированной рыночной экономики, умеренные исламисты видят в жесткой исламизации серьезные преграды на пути иностранных инвестиций и угрозу для туристического сектора, одного из главных источников валютных поступлений.

Разногласия в исламистской среде имеют также серьезный внешнеполитический аспект. Теперь, когда исламисты стали доминирующей силой в египетской политике, возникают вопросы о судьбе мирного договора с Израилем, об отношениях Египта с палестинцами, о корректировках планов сдерживания исламского экстремизма и великодержавных амбиций Ирана. Конечно, быстрое возвращение Египта в глобальную политику вряд ли возможно. Слишком тяжел груз внутренних проблем. Вместе с тем появляются признаки того, что на региональном направлении новый Египет будет пытаться проводить более самостоятельный и нюансированный курс. Хотя истоки египетской революции находятся внутри страны, свою роль сыграли и такие общественные настроения, как недовольство слишком большой зависимостью от США и Израиля, а также принижением ведущей роли Египта на Ближнем Востоке.

Победу политического ислама на международной арене оценивают противоречиво. Существуют две крайние точки зрения. Согласно одной из них, умеренные исламисты представляют собой некий аналог христианско-демократических партий Европы. Соответственно, со временем, после прихода к власти, они будут вынуждены демонстрировать прагматизм и развиваться по пути секуляризации. Сторонники противоположных оценок утверждают, что исламистские партии в силу самой природы ислама склонны к догматизму, испытывают комплексы антизападничества и не способны адаптироваться к мировым реалиям.

Реакция на американскую инициативу «Большой Ближний Восток» показала, что к идее ускоренной демократизации по западным рецептам исламский мир отнесся скептически. На фоне революционного подъема, когда эти вопросы стали неотъемлемой частью повестки дня, вновь разворачиваются дискуссии вокруг того, до какой степени современная демократия соотносится с нормами шариата, не является ли демократизация синонимом вестернизации, очередной попыткой Запада навязать свои ценности. По мере того как проходит эйфория в лексиконе арабских политологов все чаще фигурирует такое понятие, как «хассыя арабия», то есть «арабская особость». И в этом есть свой резон. Демократические ценности в их либеральном понимании не во всем ложатся на арабо-мусульманскую почву. Регион имеет специфический менталитет, свои глубоко укоренившиеся традиции правления и бытовой жизни, отличные от западных. Реформирование Ирака даже в условиях иностранной оккупации показало, что парламентаризм в многоконфессиональной и многоэтнической арабской стране прививается с трудом. Египет также трудно представить парламентской республикой европейского образца. Эффективную, зачастую харизматическую власть арабское сознание не рассматривает как автократию, скорее как способ национально-государственного существования. От семьи до государственных институтов в арабском мире укоренены такие негласные нормы, как патернализм и консенсусное принятие решений по принципу «ни победителей, ни побежденных», что не укладывается в русло строго регламентированных демократических процедур.

Как бы ни сужались возможности внешнего воздействия на стихийные процессы в регионе, их интернационализация уже произошла. Причем в немалой степени по инициативе самих арабских государств. Какие-то уроки из ливийского, йеменского, бахрейнского и особенно сирийского кризисов уже можно извлечь. В первую очередь это касается характера вмешательства извне. Силовой способ решения деликатных внутренних проблем значительно осложняет проведение реформ на переходном этапе. Внешнее воздействие, пусть и по просьбе самих государств региона, имеющих свои особые интересы, должно быть направлено на поиск разумных компромиссов, на достижение общенационального примирения. Без этого накопившуюся протестную энергию арабов трудно направить в русло конструктивных программных действий по реализации их справедливых чаяний.

А.Г. Аксенёнок – кандидат юридических наук, Чрезвычайный и Полномочный Посол, опытный дипломат, арабист, долго работавший во многих арабских странах, в том числе в качестве посла России в Алжире, а также спецпредставителем на Балканах и послом Российской Федерации в Словакии.

Россия. Ближний Восток > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 3 мая 2012 > № 735567 Александр Аксененок

В весенне-летнем сезоне 2012 года авиакомпания "Россия" предложит пассажирам разнообразную программу полетов по курортным направлениям в России, СНГ и дальнем зарубежье. География компании расширится сразу на девять городов: готовятся к открытию новые рейсы в Лиссабон, Аликанте, Тенерифе, Даламан, Измир, Ханью, острова Корфу и Кос, Сплит. В расписании присутствуют как регулярные, так и чартерные рейсы, сообщает Flight-Airline.com.

На российской карте полетов по традиции представлены популярные здравницы Анапа, Геленджик, Сочи, Минеральные Воды, Краснодар. На рейсах компании можно будет отправиться в Одессу и Симферополь.

Одной из самых ожидаемых новостей сезона является открытие чартерного рейса в Лиссабон. Посещение столицы Португалии можно совмещать с экскурсионной программой на север страны и комбинировать с пляжным отдыхом, что наверняка оценят петербургские туристы.

Широкая программа полетов выполняется на курорты Греции. Регулярные рейсы, как и ранее, будут отправляться в Ираклион, Салоники, на острова Родос и Пафос, чартеры - в Закинтос. При этом греческая чартерная программа в 2012 году дополнится новыми направлениями: островами Кос и Корфу, а также вторым по величине городом Крита - Ханья.

Ещё одной интересной новинкой станет открытие чартерных рейсов в испанский город Аликанте. Теперь Валенсия будет намного доступнее и ближе петербуржцам. Испанская программа, как обычно, также включает регулярные перелеты в Барселону и остров вечного лета Тенерифе.

Авиакомпания "Россия" расширяет присутствие в Хорватии. Традиционные регулярные полеты в Пулу будут дополнены чартером на популярный курорт Сплит.

Изменения коснутся и полётов в Турцию: помимо полюбившейся россиянам Антальи, в мае стартуют чартеры в Даламан и Измир.

На европейской карте полетов авиакомпании "Россия" также представлены курорты Болгарии (Бургас и Варна), Италии (Неаполь и Римини), Ларнака, Ницца, Тиват, Овда (ближайший аэропорт к израильскому курорту Эйлат), а также Карловы! Вары. Продолжат выполняться рейсы в египетские Хургаду и Шарм-эль-Шейх.

Новое Средневековье

Как способы управления миром отстают от реальности

Резюме: Наступающее новое Средневековье вовсе не должно считаться постоянным чистилищем неопределенности – как ни странно, но во многих отношениях оно вселяет надежду, что наше нынешнее положение может разрешиться Возрождением, а не мировой войной.

Данная статья представляет собой выдержку из книги «Как управлять миром», выходящей в издательстве АСТ, которое любезно предоставило нам текст. Публикуется в журнальной редакции.

Дипломатия XXI века начинает напоминать ту, что господствовала в Средневековье: в сферу ее интересов входят и нарождающиеся державы, и многонациональные корпорации, и влиятельные семьи, и гуманисты, и религиозные радикалы, и университеты, и наемники. Успех в этом новом мире мегадипломатии зависит от того, сумеют ли ключевые игроки – правительства, бизнес и организации – объединиться в коалиции и оперативно направить глобальные ресурсы на решение локальных проблем. Это вовсе не «дедовская» дипломатия, и нынешнее «поколение Y» интуитивно чувствует перемены.

Дипломатия умерла! Да здравствует дипломатия!

Не реже чем раз в столетие человечество погружается в пучину войны, после которой пытается установить прочный мир. К счастью, холодная война закончилась без ядерной катастрофы, но образовавшийся в два последних десятилетия вакуум должен смениться новой мировой системой, отражающей быстро меняющиеся реальности в сфере власти и влияния. Если в XIX веке миром правили несколько ведущих держав, следивших за порядком в своих колониях, то в XX этим занимались блоки. Однако в нынешнем столетии веке осуществлять контроль над мировым порядком «сверху» уже не получится.

Прошедшее десятилетие, начавшееся террористическим актом в США 11 сентября 2001 г. и завершившееся мировым финансовым кризисом, показало хрупкость взаимозависимого мира и неизбежность катастрофы при сохранении внешнего лидерства. Многие опасаются разрушения существующего мирового порядка, но разве не более пугает то, что он уже несколько лет как не существует? Именно наши времена имел в виду Карл Поппер, говоря, что уничтожение существующего мироустройства и создание нового с нуля может привести к появлению более работоспособной системы. А по словам Генри Киссинджера: «Новый мировой порядок не устанавливается как чрезвычайная мера. Но для появления нового мирового порядка нужны чрезвычайные обстоятельства».

Насколько плохо обстоят дела? Сегодня державы, которым надлежит поддерживать мир, продают основную массу оружия. Банки, вместо того чтобы стимулировать накопления, поощряют жизнь не по средствам. Пищу доставляют голодающим после их смерти. Мы безудержно мчимся к катастрофам энергопотребления, демографического взрыва, нехватки воды и продовольствия, которые не пощадят ни бедных, ни богатых. Постоянно растущий перечень кризисов включает финансовую нестабильность, СПИД, терроризм, крах государств и многое другое. Любой из кризисов способен спровоцировать обострение другого, создавая нисходящую спираль для отдельных наций и регионов. Не исключено, что в предстоящие 20 лет мы столкнемся с перерастанием имеющихся разногласий в полномасштабную войну между Америкой и Китаем, с крушением слабых государств, с обострением конфликтов из-за морских месторождений газа и нефти, с потоком беженцев, гонимых из Центральной Африки засухой и голодом, и с уходом под воду тихоокеанских островов.

Глобализация ввергла нас в эру хаоса, а ведущие державы и институты только делают вид, что способны преодолеть его. Американцы верят, что могут возглавить «многопартнерский» мир; европейцы считают, что укротят мир «гражданской силой»; Китай стремится скупить его на корню; большинство других государств желают иметь статус, но не хотят никакой ответственности, а ООН упоминается все реже и реже. Идея оси «Большой двойки» между Соединенными Штатами и Китаем – последнее по времени заблуждение относительно возможности установления простого глобального мироустройства. Она совершенно не учитывает тот факт, что эти державы не в силах договориться относительно валюты, цензуры, воздействия на климат и многих других вопросов. К тому же немногие страны – если таковые вообще найдутся – желают следовать воле Америки или Китая.

Нет никаких сомнений в том, что для противостояния вызовам необходима глобальная перестройка, причем новая конструкция должна не просто реагировать на кризисы, но и решительно их предотвращать. Однако сегодня глобальная политика зашла в тупик: Запад настаивает на вмешательстве во внутренние дела других государств под флагом защиты прав человека; Восток предпочитает суверенитет и невмешательство; Север напуган терроризмом и распространением ядерного оружия; Юг нуждается в продовольственной безопасности и справедливой торговле. Для стран, чье богатство основано на капитале, самое главное – биржевые курсы, а для стран, богатых ресурсами, – товарные цены. Американцы настороженно относятся к китайским компаниям, принадлежащим государству, а китайцы не менее настороженно – к американским регуляторам. Судя по всему, выработка нового консенсуса представляется сейчас столь же далекой перспективой, что и раньше.

В 2004 г. британский историк Энтони Сэмпсон опубликовал восторженно встреченную книгу «Кто здесь правит?». Он задался простым вопросом: «Кто подотчетен кому, и в каких вопросах?». В книге приведены нарисованные им от руки диаграммы Венна, описывающие «Истеблишмент». На них круги власти, накладывающиеся друг на друга, демонстрируют взаимодействие весьма сомнительной общественной ценности. Субъекты власти представлены премьер-министром, бухгалтерами, пенсионными фондами, монархией, корпорациями, лоббистами, богачами, аристократией, дипломатами, разведкой, казначейством, парламентом, научным сообществом, церковью, политическими партиями, адвокатами, военными, страховщиками, телевидением, издателями, профсоюзами… И это только в одной Великобритании.

Сэмпсона тревожила судьба британской демократии, но в международных отношениях такого понятия не существует. Сегодня мы имеем дело с постоянной борьбой за власть и легитимность между различными режимами, компаниями, неправительственными организациями (НПО), религиозными группами и сверхвлиятельными людьми – все они преследуют собственные интересы и ведут борьбу без правил. Объединенные общими интересами группы – вовсе не диковинная часть некоей «реал-политик», а самая что ни на есть политика.

Как ни удивительно, но именно тщеславие часто мешает осознать эту реальность. Поскольку такие проблемы, как «климат» и «экономика», носят системный характер, мы часто ищем ответ в высокопарных и тривиальных фразах типа «Америка должна взять на себя инициативу» или «повысить роль ООН». Однако нет ни одной нации, и нет ни одной организации, способной править миром. Некоторые эксперты предлагают стратегии по «приведению мира в порядок», но их утопические схемы столь же слабы в теории, сколь и неосуществимы на практике. Раздается немало призывов «спасти мир» посредством «великих сделок». Но управление миром не сводится к тому, чтобы находить отдельные разовые решения.

«Дипломатия» – вот выраженное одним словом решение проблемы управления миром, и ключ к этому – совершенствование глобальной дипломатической структуры.

Дипломатия – «вторая древнейшая профессия», но она так же естественна для людей, как и первая. В шумерских городах-государствах правители извещали о воле богов. Как известно из уникального «Тель-Эль-Амарнского архива» (собрания переписки на глиняных табличках, датируемого вторым тысячелетием до н.э.), дипломатия предусматривала довольно сложный кодекс поведения для купцов и послов, которыми зачастую были одни и те же люди. Во времена афинян дипломатия представляла собой прочную систему торгового и политического диалога и даже обеспечивала «олимпийское перемирие». Византийцы возвели дипломатический обман в ранг высокого искусства и скрывали свою слабость, изолируя иностранных послов в роскошных палатах, чтобы те не имели возможности соприкоснуться с реалиями разложения и упадка. Такая тактика позволила отодвинуть крушение империи на четыре столетия. Венецианцы привнесли византийскую практику в Европу и направляли своих дипломатов-шпионов в другие страны, откуда те слали шифрованные донесения. Эти послания позволяли Венеции вырабатывать эффективную тактику противодействия своим конкурентам – городам-государствам Генуе и Милану, а также Папе Римскому. В самый разгар этого бурного периода в начале XVI века Макиавелли написал свой знаменитый трактат «Государь», в котором утверждал, что искусство управлять основано на дипломатии и умении вести войны. В XVII веке кардинал де Ришелье основал самое большое в мире министерство иностранных дел, а голландская и британская ост-индские компании действовали как мощные корпоративные инструменты имперской экспансии, насильно учреждая однородное сообщество государств, империй и территорий. Османская империя, Китай, Япония и Россия были вплетены в глобальную дипломатическую паутину. Британский историк Арнольд Тойнби восхищался тем, как западное искусство войны, технических достижений и дипломатии «объединило буквально весь мир, под которым понимается вся обитаемая и доступная поверхность планеты». Дипломатия обрела своеобразный облик: горстка белых людей переделывала мир по своему усмотрению, и это было тайной салонной игрой надменных государственных мужей, говорящих с сильным акцентом.

С тех времен договариваться о том, как управлять миром, было поручено дипломатам. Дипломатия остается неотъемлемой частью всего, что мы делаем. Однако и во времена вавилонян, и во времена Наполеона, и во времена Сталина война и дипломатия часто были двумя сторонами одной монеты. Дипломатия использует войну как угрозу, а война использует дипломатию, чтобы выиграть время. Американская дипломатия создала широкую коалицию (даже с участием арабских стран) для первой войны с Ираком в 1990 г., но в 2003 г. это не удалось. Дипломатия, таким образом, – оборотная сторона антидипломатии.

Сейчас роль дипломатии велика как никогда. Во времена, когда Америка не может навязывать свою волю миру и вынуждена со всеми договариваться, когда военная мощь выигрывает сражения, но не войны, когда в силу масштабности глобальных проблем их не способна решить ни одна современная организация, мы должны перенести центр тяжести на дипломатию.

Нам хорошо известно, как в результате научно-технического прогресса орудия войны – луки и стрелы – сменились роботами и лазерами, а полевые армии – повстанческими сообществами, но мы редко отдаем себе отчет в том, как сильно изменилась и сама дипломатия. Более двух столетий назад Томас Джефферсон размышлял: «Вот уже два года мы не получали никаких вестей от нашего посла в Испании. Если и в этом году от него ничего не будет, придется написать ему письмо». В середине XIX века, получив в Уайтхолле первое телеграфное сообщение, лорд Пальмерстон воскликнул: «Дипломатии пришел конец!». В 70-х гг. XX века канадский премьер-министр Пьер Трюдо заметил, что все министерство иностранных дел вполне можно заменить подпиской на «Нью-Йорк таймс». Современные средства связи делают с дипломатией то же, что и с печатными СМИ: деморализуют и ставят под угрозу само их существование, но вместе с тем и напоминают, какую важную роль играют и СМИ, и дипломатия.

Научно-технический прогресс, капитализм и продвижение таких нравственных ценностей, как права человека, резко расширили круг игроков на дипломатическом поле. Ныне дипломатией занимается любой мало-мальски значимый человек. Около 200 государств в мире поддерживают отношения друг с другом. Порядка 100 тыс. транснациональных корпораций имеют постоянные контакты с правительствами и друг с другом. Не менее пятидесяти тысяч НПО консультируют по вопросам международного права и присутствуют в зонах конфликтов для оказания помощи властям и населению. Благодаря деньгам, компетентности или статусу все эти деятели наделены достаточной властью, чтобы быть влиятельными. Мировое информационное пространство пронизано виртуальной дипломатией: Швеция, Бразилия и другие страны открыли виртуальные консульства в киберпространстве, где бывший заместитель госсекретаря США по вопросам публичной дипломатии и связям с общественностью Джеймс Глассман вступил в дискуссию с египетскими блогерами. Сенатор Джон Керри даже предложил назначить посла для представления интересов страны в киберпространстве. Теперь, когда Google и УППОНИР (Управление перспективного планирования оборонных научно-исследовательских работ) Министерства обороны США совместно разработали первые портативные универсальные «переводчики», дипломатом стал каждый.

Вперед, в прошлое!

Казалось бы, нет темы, которая осталась бы без внимания ООН. Но как может организация, занимающаяся решением проблем внутри государств, решать проблемы мира без границ? Относится ли пандемия к сфере здравоохранения или безопасности? Является ли терроризм политическим или экономическим явлением? Как быть с тем, что из-за глобального потепления высокогорья подвергаются нашествию вредных насекомых, уничтожающих урожаи? Чья это компетенция? Программы ООН по окружающей среде или продовольственной и сельскохозяйственной комиссии ООН? Не вызывает сомнений, что рост населения оборачивается ухудшением экосистемы и бедностью – надо ли создавать три отдельных органа, чтобы заниматься этим? Как быть с тем, что количество беженцев от экологических катастроф вдруг сравнялось с численностью политэмигрантов? Кто должен о них заботиться? Технократы, сидящие на другом краю света, зачастую просто не способны постичь взаимосвязанность этих проблем, а бюрократические попытки комплексного подхода обеспечивают заведомо недостаточное привлечение ресурсов для их решения. В действительности невозможно добиться устойчивого улучшения положения дел в отдельно взятой сфере. Нельзя остановить эпидемию, не решая проблему перенаселенности; нельзя преодолеть неравенство и кризис власти, не обуздав коррупцию; нельзя защитить биологическое разнообразие, если люди голодают.

Однако основная масса чиновников в международных организациях больше занята формулированием задач и целей, созданием новых дорогостоящих структур, нежели оказанием реальной помощи в поиске решений. Недавно вопросом безопасности было объявлено буквально все – продовольствие, климат, здравоохранение, бедность. Это продиктовано стремлением международных бюрократов вновь продемонстрировать, насколько они значимы, и добиться еще большего финансирования бессмысленной деятельности с нулевым результатом.

ООН – вовсе не высшая суперструктура, парящая над всеми: она в лучшем случае пытается подложить мелкие камушки под существующее мироустройство, чтобы оно не рухнуло в пропасть. Подобно Советскому Союзу, международная система сегодня рушится не физически, а организационно. Согласно прогнозу Национального совета по разведке США, к 2025 г. само понятие единого «международного сообщества» канет в Лету. Не останется ни всемирного левиафана, ни глобального парламента всего человечества, ни американской гегемонии. Вместо этого нас ожидает разделенный, раздробленный, неуправляемый, многополярный или бесполярный мир. Все эти прилагательные указывают на возникновение нового Средневековья.

Тысячу лет назад – в до-атлантическую эру – мир был одновременно по-настоящему и западным, и восточным. На западе Европой номинально правила Священная Римская империя, а обширная и многонациональная Византийская империя с центром в Константинополе постоянно враждовала с соседями. На самый мрачный период в Европе приходится расцвет Китая и Индии. Времена династий Сун, Юань и сменившей ее Мин ознаменованы зенитом китайской культуры и исследований, а Могольская империя занимала всю южную и центральную часть Азии и активно торговала с Восточной Африкой. В период халифатов Омейядов и Аббасидов ислам распространился на огромной территории от Андалузии до Персии и ничем по значимости не уступал христианству.

В Средние века европейцы, китайцы и народы, населявшие территории между ними, постоянно общались, образуя тем самым первую в истории человечества мировую систему. После крестовых походов такие путешественники, как араб Ибн Баттута и венецианец Марко Поло, прошли по Великому шелковому пути и рассказали своим цивилизациям о величии других. Оживленная современная торговля, которой занимаются и арабские коммерсанты в китайском Уси, и китайские бизнесмены на африканском континенте, напоминает о великих караванах и ярмарках XIII века в Шампани и Самарканде. Более того, наблюдаемые в последнее десятилетие попытки примирить религии восходят к признанию важности изучения ислама для западной мысли еще английским философом Роджером Бэконом и его призывам к Папе Римскому заниматься не крестовыми походами, а всемирным просвещением. Следует помнить: границы империй – отнюдь не что-то застывшее. Они меняются, и чем больше появляется государств, тем более открытым становится мир.

Что это означает для Америки, переставшей контролировать процесс глобализации? В отличие от обычных сравнений с Древним Римом или Россией XIX века, гораздо уместнее аналогия со средневековой Византийской империей. С помощью шпионажа, подкупа и альянсов Византии удалось сохранить влияние и растянуть процесс упадка на весь средневековый период. Даже после утраты Константинополем возможности навязывать свою волю хаотичному средневековому миру Византия все еще оставалась могущественной военной, экономической и культурной державой.

После десятилетия бессмысленных интервенций, возглавляемых Америкой, трудно представить, что Соединенные Штаты вновь обретут статус, которым обладали после Второй мировой войны или окончания холодной войны. Да, Америка по-прежнему находится в центре внимания всего мира, но ее влияние и интерес к ней сводятся к довольно узкому кругу вопросов. Где сейчас проводятся военные операции? Во что вкладывают капиталы ее компании? Какое лобби формирует политику в отношении той или иной страны? Именно это, а не пустые рассуждения относительно ее «исключительности» – показатель истинной роли Америки, утратившей былое влияние.

Эра, наступившая после холодной войны, войдет в историю как стремительно образовавшееся постмодернистское Средневековье: мир без правящих им держав. Запад не заменит Востока, Китай не заменит Америки, а Тихий океан – Атлантики. Все эти центры власти и географические понятия будут сосуществовать в сверхсложной экосистеме. В Средние века завоевать умы и сердца, контролировать территории, ресурсы, торговлю и инвестиции пытались все: империи, города, корпорации, церкви, племенные орды и наемники. В наши дни мы наблюдаем ту же картину. Глобализация придала сил транснациональным террористическим сетям, организованной преступности и торговле наркотиками, но вместе с тем еще больше ослабила отдельные и без того слабые государства, а транснациональные корпорации и НПО стали могущественнее и влиятельнее. Быстро растет число разных групп и сообществ, облеченных властью – наши карты мира перестали отражать положение дел в реальности.

В таких сложных условиях власть не является жестко фиксированной и достаточно мобильной. Армии и ядерные арсеналы утратили былое значение в количественном выражении, и теперь важна лишь их способность решать конкретные задачи, такие как сдерживание, оккупация и вторжение. Ресурсы и идеология по своей значимости не уступают военной и финансовой мощи. Если власть, которой вы обладаете, не дает возможности получить требуемое, значит, она бесполезна. На заре прошлого тысячелетия епископы, формально подчиненные императору, призывали под свои знамена вассалов и рыцарей, монастыри возводили крепости и рыли рвы, герцогствами и замками управляли военные, бароны пользовались полнотой власти в своих поместьях. Сегодня мы повсюду наблюдаем аналогичную разобщенность: и в Майами, и в Боготе, и в Лондоне, и в Бангалоре появляется все больше и больше сообществ, которые огораживаются от окружающих высокой стеной и выставляют свою охрану. Возникают частные военизированные компании для защиты банков, судов, шахт и элитных поселков.

Ученые глубокомысленно рассуждают о сущности «государства», как будто оно – нечто единообразное и унифицированное. Но Гегель был абсолютно прав, утверждая, что государство – это «произведение искусства», ибо двух одинаковых государств не существует. Есть страны с выраженным статусом нации (Америка, Бразилия). Есть империи, выдающие себя за государства (Китай). Есть государства, ведущие себя как империи (Россия, Иран). Есть империи, состоящие из государств (Европейский союз). Какие-то государства ориентируются на добычу сырья (Катар), и какие-то представляют собой страны-рынки (Объединенные Арабские Эмираты), где иностранцев больше, чем граждан. Существуют квазигосударства (Палестина, Курдистан) и государства только на бумаге (Демократическая Республика Конго). Государство – вовсе не естественное явление. Какие-то из них сохранятся, а какие-то сменятся новыми формами организации людей посредством технологии, ресурсов, идеологии и финансов.

После финансового кризиса 2008 г. мы, вне всякого сомнения, наблюдали «возврат сильного государства», когда для стимулирования экономического развития правительства ведущих стран потратили три триллиона долларов, что составляет почти пять процентов мирового ВВП. Некоторые страны не упускают возможности поиграть мускулами: государственные компании Китая скупают природные ресурсы по всей Африке; арабские государственные инвестфонды решают, каким странам и компаниям прийти на выручку и что попросить взамен; русские нефтяные бароны и саудовская национальная нефтяная компания «Сауди Арамко» навязывают цены на нефть и направления нефтепроводов. Но и сильные государства не могут похвастаться последовательным единообразием своей политики. В Саудовской Аравии есть две разные внешние политики: одну проводит Дом Сауда, а другую – радикальные ваххабиты и исламские фонды. Калифорния (которая сама по себе входит в десятку самых мощных экономик мира) эффективно осуществляет собственную политику в сфере иммиграции, климата и энергетики, а большая часть провинций Индии и Китая имеют свои торговые представительства за рубежом. Министры канадских провинций Онтарио и Квебек, земли Рейнланд-Пфальц в Германии и Страны Басков в Испании разъезжают по миру, чтобы привлечь инвестиции в свои регионы. Они не настолько наивны, чтобы терпеливо дожидаться, пока за них начнет хлопотать центральное правительство.

Мы должны осознать, что мир сейчас не управляется отдельными государствами, что вместо эффективных правительств мы имеем дело с «очагами управления», и что – совсем как в Средние века! – эти очаги – вовсе не страны, а города. В настоящее время в сорока городах-регионах сосредоточено две трети мировой экономики. Их власть базируется на деньгах, знаниях и стабильности. Экономика одного только Нью-Йорка сопоставима с тем, что производится в Африке к югу от пустыни Сахара. Портовые города и перевалочные пункты типа Дубая похожи на средневековую Венецию XXI века. Такие мегаполисы, как Рио-де-Жанейро, Стамбул, Каир, Мумбаи, Найроби и Манила – крупнейшие городские образования на территории своих стран и регионов, и каждый год их население прирастает за счет сотен тысяч новых скваттеров. Вновь приезжающие, составляющие низшие слои общества, живут не в трущобах и трудятся не в теневой экономике, а заселяют самоорганизованные и функциональные экосистемы, что ничем не отличается от стратификации населения в средневековых городах. Не нации, а именно города – как бедные, так и богатые – представляют собой строительный материал для глобальной экономической активности. Наш мир больше похож на целую сеть деревень, чем на одну мировую деревню.

Образуются союзы этих активных городов – совсем как средневековый Ганзейский союз. Они используют независимые инвестфонды для приобретения последних технологий на Западе, скупают сельскохозяйственные земли в Африке, где выращивают продовольствие для собственных нужд, и защищают свои вложения с помощью частных армий и шпионажа. Гамбург и Дубай создали партнерство с целью укрепления связей в области судоходства и в научных биологических исследованиях, самостоятельную коммерческую ось образовали и Абу-Даби с Сингапуром.

Мы должны не только начать мыслить категориями городов, а не стран, но и отличать государства от правительств. Во времена, когда международная торговля становится важнее фискальной политики, когда торговые барьеры едва позволяют нациям защитить свои рабочие места и промышленность, когда организованные в сети активисты могут дестабилизировать существующие режимы, многие правительства превратились в лучшем случае в фильтры между отечественными приоритетами и международными реалиями. Правительства играют скорее регулирующую роль: лучшие из них собирают справедливые налоги, обеспечивают эффективное судопроизводство и защиту правоохранительными органами, отстаивают права собственности и национальные границы, поддерживают экономическую стабильность и предоставляют определенные социальные гарантии. Сколько правительств действительно все это делают? Во многих частях света эти базовые услуги все больше и больше предоставляют гражданские группы, религиозные благотворительные организации и корпорации.

Упадок государства

На кого мы можем рассчитывать в столь разобщенном мире? На протяжении нескольких столетий, начиная с XIV века, флорентийская семья Медичи представляла собой архетип гибрида общественной и частной жизни. Она дала миру четырех пап, строила роскошные дворцы, покровительствовала художникам и архитекторам, породнилась с королевскими семьями по всей Европе. Сегодня мы наблюдаем размывание границ, совсем как во времена Медичи. Олигархи «Газпрома» контролируют Кремль; миллиардеры Берлускони в Италии и Таксин Чинават в Таиланде стали главами своих государств; королевские семьи Персидского залива одновременно управляют и полуофициальными министерствами, и инвестиционными фондами. Создание в Детройте новой железнодорожной системы массовых перевозок финансируется руководителем Pensce Corporation и владельцем хоккейного клуба «Ред Уингз». Сегодня основные бизнесы во Франции, Турции, Корее, Иордании и других странах сосредоточены в руках отдельных семей и членов гильдий и клубов типа «Организации молодых руководителей». Более того, семейные бизнесы и малые предприятия утверждают себя в качестве станового хребта реального сектора мировой экономики. Нельзя не упомянуть и о таких мультимиллиардерах-филантропах, как Билл Гейтс, финансирующий борьбу со смертельными недугами, Ричард Брэнсон, спонсирующий африканские школы, и Ратан Тата, управляющий городами сталелитейных производств. Они представляют интересы своих компаний и проектов, а вовсе не страны своей гражданской принадлежности, и от успеха их деятельности зависят жизни миллионов людей.

Сейчас в сферу дипломатии вовлечены те же игроки, что и тысячу лет назад. Слово «дипломатия» образовано от греческого diploma, что переводится как «складывать». Это слово означало разрешения на въезд в чужое государство, которые эмиссары возили сложенными и запечатанными в сдвоенных металлических дощечках. Сегодня их вполне заменяет визитная карточка бизнесмена. И в этом нет ничего необычного. В Средние века движущей силой дипломатии были купеческие сообщества, которые занимались переводом с одного языка на другой, обменивали валюту и торговали самыми разнообразными товарами по всей Евразии.

Что касается Соединенных Штатов, то до конца XIX века их дипломатический корпус был таким малочисленным и слабым, что «Нэшнл Сити банк» и «Стандарт ойл» приходилось содержать и использовать собственные дипломатические службы в Латинской Америке и Азии. Обеспокоенные отсутствием американских послов в этих регионах, они помогли профинансировать открытие Школы дипломатической службы Эдмунда Уолша при университете Джорджтауна – первой дипломатической академии, в которой сейчас курс «дипломатия международной торговли» является одним из самых востребованных. Недалек тот день, когда суперкорпорации начнут выдавать свои собственные паспорта с открытой визой во все страны.

Даже для больших держав – таких, например, как Канада и Индия – растущее экономическое присутствие представляет собой, по сути, присутствие дипломатическое: содержание то же, разве что без внешней атрибутики. Корпорации имеют столь же важные стратегии, что и государства. Торговцы оружием и нефтяные компании – наиболее наглядный пример того, как экономические эмиссары бороздят мир в поисках рабочей силы, топлива, продовольствия и потребителей. Из ста крупнейших экономических субъектов мира половина является компаниями. На ЭКСПО-2010 в Шанхае свои павильоны наряду со странами имели корпорации. У информационного агентства Bloomberg есть разветвленная сеть репортеров по всему миру, и они поставляют информацию на его собственные терминалы. Это, безусловно, крупнейшая в мире частная разведывательная структура, которая обрабатывает огромный объем информации, что позволяет клиентам выбирать необходимые данные из тысяч источников. По всему миру взаимные фонды акций инвестируют в сельскохозяйственные угодья, золото и другие ресурсы, предоставляя взамен основные виды услуг и выполняя функции доброжелательных посредников на переговорах с западными странами. Сегодня независимость государства в лучшем случае означает гибридный суверенитет над цепочками поставок, особыми экономическими зонами и проектами восстановления. Правительства могут пытаться заниматься мониторингом и регулированием корпораций, но контролировать их они не в состоянии.

В то же время словосочетание «корпоративное гражданство», некогда бывшее оксюмороном, превратилось в клише. Сегодня инициатива построить аэропорт или разработать новое лекарство исходит скорее не от правительств, а от компаний, которые считают это необходимым для завоевания рынка и потребителей. Один из крупнейших в мире банков HSBC имеет 20 тыс. отделений в 83 странах, 300 тыс. сотрудников и 150 млн клиентов. В мире, где банковский счет волнует людей ничуть не меньше, чем гражданство, такие банки жизненно важны для поддержания стабильности в стране. Технологии и финансы разорвали связь между границами и идентичностью. В древней Анатолии месопотамские купцы внедрялись в чужую среду, чтобы установить культурные и коммерческие связи. В наши дни торговые диаспоры снова играют ключевую роль в установлении экономических и политических связей: достаточно взглянуть на усиление китайского присутствия, простирающегося до Анголы и Перу, не говоря уже о 50 млн китайцев в странах Тихоокеанского бассейна. Китай начал активно поощрять своих бывших граждан, живущих за рубежом, осуществлять инвестиции на исторической родине – в скором будущем вполне возможно даже введение института двойного гражданства. Более 20 млн индийцев, живущих в Персидском заливе, Восточной Африке, Великобритании и Силиконовой долине, также образуют диаспору, чье этнополитическое и экономическое влияние постоянно растет. Более ста государств предоставляют своим диаспорам право голосовать, а в одиннадцати странах для них даже выделены места в парламенте. В 2009 г. ливанские политические партии доставили самолетами экспатриантов даже из Канады, чтобы те проголосовали на парламентских выборах. Диаспоры и иностранная экономическая зависимость могут вызвать непредсказуемые политические пертурбации. Как изменится политика арабских монархий, если правительство Индии начнет требовать политических прав для миллионов индийских гастарбайтеров, которых там в пять раз больше, чем местных жителей?

В неосредневековом мире возможно множество самоидентификаций по стране, профессии, религии, этносу и даже по аватару в социальных сетях. Отбор компаниями талантливых сотрудников – то же самое, что и предоставление гражданства маленькими государствами типа Катара, стремящегося заполучить выдающихся заокеанских спортсменов или инженеров, или же быстрая натурализация в США латиноамериканцев, сражающихся в Ираке. Дубай нанимает своих южноафриканских и австралийских экспатриантов для ведения торговых переговоров. Один из них недавно даже спросил: «Почему нельзя сделать всемирный паспорт для людей, которые не представляют какой-то отдельной страны и принадлежат всему миру?».

Вера – вот что в наши дни формирует принадлежность и объединяет скорее, чем деньги, власть или родство. Ислам сейчас распространяется с такой же скоростью, что и в VII и VIII веках. В Египте и Ливане ислам наделен и политической, и социальной составляющими. Христианство тоже набирает силу в Африке, Латинской Америке и даже Китае, а в Соединенных Штатах миллионы американцев становятся последователями евангелистских мега-церквей и исповедуют веру в мессианские пророчества.

Мы снова живем в век предрассудков, совсем как в Средневековье, когда церковь запрещала языческие и колдовские обряды, которые считала антирелигиозными или, напротив, слишком уж религиозными. В печально известном «Толедском письме» предсказывалось, что парад планет в 1186 г. будет означать конец света, и архиепископ Кентерберийский даже объявил трехдневный пост. (Похоже, тогда это сработало.) В наши дни быстрое распространение СПИДа, птичьего гриппа и прочих пандемий постоянно возрождает к жизни призрак новой «черной смерти». Если вы живете в небоскребе, то боитесь, как бы террористы не врезались в него на самолете. Если живете на побережье (как половина населения планеты), то боитесь погибнуть от цунами или ураганов, которые обрушиваются все чаще и чаще. В наши дни роль Нострадамуса играют такие авторы бестселлеров, как Экхарт Толле и Пауло Коэльо, которые проповедуют спасение через духовность и возводят самопомощь в космический ранг, напоминая, что «кризис всего и вся» требует от человечества «эволюции или гибели».

Мы повсеместно сталкиваемся с характерными симптомами Средневековья. За ширмой технологичной изощренности скрываются экономический хаос, социальные волнения, падение нравов, безудержные расходы и религиозная истерия. После отстранения Саддама Хусейна от власти в Ираке в 2003 г. стало быстро набирать силу варварское сектантство. После кризиса 2008 г. золото снова превратилось в самое надежное средство сбережений, а в Италии неаполитанская мафия вернулась к старой практике предоставления бизнесменам, испытывающим финансовые трудности, больших займов наличными; при этом в день погашения долга являются за деньгами с пистолетами в руках. В Соединенных Штатах банки продавали невозвращенные субстандартные кредиты коллекторским агентствам, которые преследовали бедных заемщиков с упорством «охотников за головами». В России от 10 до 20% экономики быстро перешло на бартерную систему, а экономическую политику страны по-прежнему характеризуют междоусобные войны современных «баронов-разбойников». По всему миру процветают преступность в сфере информационных технологий, мошенничества с ценными бумагами, изготовление подделок всего и вся – от фальшивых батарей до зубной пасты. Изнасилования, мародерство и резня – все такая же неотъемлемая часть конфликтов на африканском континенте в номинально суверенных странах, где алчность и недовольство оборачиваются контролем вооруженных формирований над природными ресурсами и рабами. В арабских и африканских странах проблема продовольствия постоянно грозит крестьянским восстанием, похожим на то, что привело к разграблению и опустошению Лондона в 1381 году.

НПО и транснациональные корпорации – новая форма колониализма; они представляют собой главную реакцию на возрождение Средневековья. В Средние века больными и беспомощными занимались вовсе не сюзерены, а церкви, и именно они заставляли университеты и купеческие гильдии выделять средства на благотворительность. В наши дни больницы, школы, лагеря беженцев содержат мощные неправительственные организации, такие как «Оксфам», «Корпус милосердия» и Международный комитет спасения. В двух с лишним десятках беднейших стран южнее Сахары международная гуманитарная организация «Врачи без границ» оказывает медицинскую помощь зараженным СПИДом, кормит голодающих детей и занимается реабилитацией беженцев. Сегодня прозябающими в нищете постколониальными странами управляют по сути сильные государства и влиятельные частные деятели. Примета нашего времени – постоянное противоречие между государственным строительством и необходимостью безотлагательного обеспечения безопасности, здравоохранения и образования, а также предоставления продовольствия и электроснабжения, с чем НПО зачастую справляются куда лучше правительств. Это привело к образованию нового типа суверенных гибридных государств, в которых правительство далеко не всегда самый влиятельный игрок на своей территории.

Вот почему представление о том, что правительства занимаются «высокой политикой», а НПО просто «заполняют ниши», – не просто устарело, но даже оскорбительно. НПО – это буксиры прогрессивной дипломатии, которые тащат за собой баржи правительств и международных организаций в нужном направлении, а именно: к правам человека и реакции на изменение климата. Именно группы гражданского общества настояли на выделении бедным микрокредитов и на запрете противопехотных мин, а ученые привлекли внимание к проблеме изменения климата. Что нужно делать, гораздо чаще «Оксфам» говорит британскому министерству международного развития, а не наоборот; приоритеты здравоохранения чаще определяются «Фондом Билла и Мелинды Гейтс», а не Всемирной организацией здравоохранения, треть бюджета которой оплачивается самим Гейтсом. НПО стали главными сторонниками реформирования раздутых и расточительных международных организаций вроде Всемирного банка. Именно НПО настаивают на социальной ответственности корпораций. Как выразился один немецкий дипломат, «гражданское общество занимается решением своих проблем, но его не менее важная роль заключается в контроле происходящего. Именно оно должно поднимать шум, если что-то идет не так». Даже после финансового кризиса НПО организовали сбор средств по всему миру и продолжают преуспевать, оказывая гуманитарную помощь быстрее, дешевле и лучше многих правительств.

Параллель со Средневековьем показывает всю сложность мира, в котором задействовано столько самых разнообразных деятелей. Считать Средневековье лишь самым мрачным периодом истории ошибочно. Ведь именно тогда происходило великое расширение торговых связей между Востоком и Западом, а также обращение к классическим ценностям. Новое Средневековье вовсе не должно считаться постоянным чистилищем неопределенности – как ни странно, но во многих отношениях оно вселяет надежду, что наше нынешнее положение может разрешиться Возрождением, а не мировой войной.

Параг Ханна – ведущий научный сотрудник фонда «Новая Америка» и Европейского совета по международным делам.

Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 2 мая 2012 > № 735561

Власти Туниса активно решают вопрос об открытии в Санкт-Петербурге генерального консульства. Как заявил на пресс-конференции в Петербурге посол Туниса в России господин Али Гутали, открытие дипломатического представительства является вполне закономерным — около 40% российских туристов, посещающих эту арабскую страну, являются жителями Северной столицы и Ленинградской области.

Всего ежегодно Тунис посещают 150-200 тыс. россиян. «В планах туристического бизнеса Туниса и налаживания более тесных контактов Санкт-Петербурга с городами Туниса», - отметил посол.

«Тунис всегда был одним из самых популярных направлений для российских туристов как по соотношению цены и качества предоставляемых услуг, так и по соображениям безопасности, климата и сервиса. Безвизовый режим и развитая туристическая инфраструктура сделали эту страну привлекательной для многих видов отдыха – в первую очередь, пляжного, семейного, спортивного и культурного", - заявил на пресс-конференции генеральный директор компании “HTL” Лотфи Кебайер. - "Однако культурные достопримечательности, а также возможности лечебного туризма ещё не достаточно изучены на российском туристическом рынке».

По его мнению, в свете последних событий Тунис только увеличил свои конкурентные преимущества по сравнению с другими странами арабского мира. В предстоящем сезоне турфирма планирует запустить 13-15 собственных чартерных рейсов в неделю по маршруту Санкт-Петербург – Тунис и рассчитывает на увеличение турпотока на 25-30%.

«Во-первых, ситуация в Тунисе стабилизировалась быстрее, чем, например, в Египте, следовательно, потенциальные туристы египетского направления могут выбрать именно нашу страну. Во-вторых, тунисские власти сегодня очень заинтересованы в привлечении российских туристов, поэтому они вкладывают большие средства в рекламу и продвижение страны на российском рынке», - пояснил Лотфи Кебайер.

Россия заняла 172-е место в ежегодном рейтинге свободы СМИ, составляемом международной правозащитной организацией Freedom House. Доклад Freedom of the Press 2012 опубликован 1 мая на сайте Freedom House. Всего в списке - 197 государств.

Россия, как и прежде, остается в категории "несвободные СМИ". К этому типу стран относятся 59 государств (30% от общей численности). В категорию "частично свободные" входят 72 страны (36,5%), свободными считаются 66 стран (33,5%). Лишь 14,5% человечества проживает в странах со свободной прессой. 45% довольствуются частично свободными СМИ, 40,5% живут в государствами с несвободными СМИ.

Россия делит 172 место с Зимбабве и Азербайджаном. Не имеют свободных СМИ такие страны, как Северная Корея (самое последнее место), Иран, Узбекистан, Туркмения, Белоруссия, Эритрея, Иран, Куба, Саудовская Аравия, Венесуэла и Афганистан. Частично свободными СМИ располагают Ливия, Египет, Турция, Молдавия, Грузия, Кения, Никарагуа, Босния и Герцеговина, Хорватия, Румыния, Болгария, Италия и другие страны. Полностью свободными СМИ наслаждаются Финляндия, Норвегия, Швеция (все три страны делят первое место), Ирландия, Германия, Новая Зеландия, Маршалловы острова, Эстония, США, Чехия, Белиз, Австрия, Микронезия, Великобритания, Япония, Польша и другие.

Авторы доклада отмечают, что события, произошедшие в 2011 году в таких странах как Египет и Россия, показали, что хотя СМИ могут быть весьма эффективными в распространении новостей о нарушениях со стороны государства и при "мобилизации гражданского протеста против нелиберальных режимов", они играют значительно меньшую роль в построении демократических учреждений (особенно в обществах, где большая часть населения по-прежнему получает информацию от контролируемых государством СМИ).

В число стран, вызывающих особые опасения экспертов Freedom House, входят Россия, Азербайджан и Казахстан. "Медиа-среда в России характеризуется использованием хорошо приспосабливающейся судебной системы для преследования независимых журналистов, избежания наказания при физическом преследовании и убийстве журналистов, а также для сохранения контроля государства и влияния на почти все традиционные СМИ, - говорится в докладе. - Это отчасти смягчено ростом использования Интернета, социальных сетей и спутникового телевидения для распространения и доступа к новостям и информации, особенно во время декабрьских парламентских выборов и последующих протестов. Тем не менее, новые пользователи СМИ еще не совершили настоящего прорыва в достижения широкой общественности в России, и ведут тяжелую борьбу с рядом политических, экономических, правовых и внесудебных инструментов режима". 

Россияне изменили привычные маршруты отдыха. Из-за волнений в Северной Африке интерес к этому региону снизился. Неизменным остается спрос на Турцию. В лидерах предпочтений - курорты Испании и Греции. Наших туристов ждут в Бутане и Ирландии

 Все большее число россиян предпочитают отдыхать за границей: в прошлом году таких было 14, 5 млн - на 15% больше, чем годом ранее. За последние пять лет, если судить по данным Росстата, турпоток из России увеличился почти в два раза.

География поездок расширяется, считает президент медиа-холдинга "БАНКО", руководитель сети "ТБГ.Туристические бренды" Татьяна Дмитрова: "Туроператоры открывают новые регионы с чартерными программами, и эти направления становятся более доступными бюджетному классу туристов".

Если новые программы пользуются популярностью, туроператоры начинают их тиражировать, и это зачастую оборачивается переизбытком предложения. В таком случае для бизнеса это направление становится нерентабельным.

Итоги прошлого года свидетельствуют о сохраняющемся интересе россиян к Турции, Китаю и Египту. Впрочем, египетские курорты в последнее время стремительно теряют "очки". Туристы вообще заметно охладели к мусульманским странам: Тунису, Марокко и Иордании. В полтора раза снизился поток в Японию. Зато в 1,5-2 раза больше стали ездить в Доминикану, Эстонию, Норвегию, Сербию и Швецию.

Аналитики поисковой системы Поиск@Mail.ru специально для BFM.ru проанализировали запросы за апрель, содержащие слова "туры в мае", "отдых в мае" и названия разных стран.

Специалисты полагают, что май - очень комфортное время для экскурсионных туров: тепло, но еще не жарко. "Наибольшим спросом в это время пользуются такие экскурсионные направления, как Чехия, Италия и Испания, - рассказывают BFM.ru в компании TUI, - пользуются популярностью маршруты Прага-Вена, Прага-Мюнхен, Прага-Дрезден".

По словам представителя TUI, к лету вырастет спрос на Болгарию и Хорватию: "Курорты этих стран отвечают основным потребностям российских туристов: отличные пляжи, отели с системой all inclusive, развитая инфраструктура и непродолжительный перелет". Туроператор не исключает и роста спроса на путевки в Египет, а также повышенного внимания к отдыху на острове Ибица и в Греции.

По статистике системы поиска авиабилетов Momondo.ru, этой весной россияне все чаще интересовались билетами в Испанию и Грецию. Спрос на эти направления в период с 1 июня по 31 августа повысился на 29 и 24% соответственно по сравнению с предыдущим годом.

Аналитики Momondo связывают такие изменения со значительным снижением цен на пляжный отдых в этих странах и упрощением визового режима. "Весь прошлый год Испания выдавала всем обратившимся визы сроком действия на полгода, а Греция сократила срок выдачи виз до 24 часов", - напоминают специалисты компании. Зато Израиль, Куба и Таиланд, которые еще год назад входили в десятку стран, быстро набирающих популярность, в этом году никак не отличились.

Экономичный отдых

Для желающих сэкономить сайт Skyscanner.ru, поисковик авиабилетов, предлагает десять бюджетных путешествий на 2012 год.

В Польшу можно ехать в любое время (только не во время проведения Евро-2012). "Соотношение стоимости и качества отдыха в Польше весьма выгодное. К вашим услугам - великолепные пляжи на балтийском побережье, Татры, море пива и веселья в Кракове и других польских городах", - говорится в сообщении Skyscanner.

Поисковик рекомендует также Турцию, Словению, Венгрию, ЮАР. "Курс южноафриканского рэнда к большинству мировых валют сейчас находится на минимуме. Отличная новость для тех, кто хотел бы погреться на солнце в Кейптауне или съездить на сафари в Национальный парк Крюгер. Несмотря на значительную удаленность, разница во времени с центральной частью РФ незначительная. Это создает дополнительное преимущество для тех, отчасти компенсирующее трудности дальнего перелета", - комментирует Skyscanner.

В качестве альтернативы Таиланду Skyscanner предлагает Вьетнам. Если есть желание побывать в Америке, можно отправиться в Бразилию или Мексику, где, несмотря на дороговизну перелета, можно достаточно выгодно отдохнуть. Также в список выгодных предложений вошли Бангладеш и Марокко.

Где нас ждут

Кстати, в Марокко рассчитывают, что к 2020 году к ним будет приезжать ежегодно 2 млн российских туристов. Марокканское национальное агентство по туризму запускает программу, включающую рекламные акции и продвижение привлекательных ценовых предложений.

По данным организации, в 2011 году там побывало около 30 тысяч наших соотечественников, и число это будет увеличиваться.

Увеличения турпотока из России на 30-40% ждет в этом году Греция. По словам генерального секретаря Греческой национальной туристической организации Йоргаса Колепсоса, в этом году на рекламу в России будет потрачено в два раза больше денег - 2 млн евро.

На рост интереса к своей стране со стороны россиян надеется Израиль. В прошлом году там побывало около полумиллиона граждан РФ, сообщал министр туризма Израиля Стас Мисежников, выразив надежду, что в 2012 году Россия займет лидирующее положение в рейтинге посещаемости Израиля.

Больше россиян стали выбирать местом отдыха Словению. Так, портал travel.ru сообщает, что за прошедший год в этой стране побывали более 40 тысяч туристов из России, и это на 27% больше, чем годом ранее.

Ожидается рост интереса к США. В 2011 году турпоток вырос на 27% и составил более 200 тысяч россиян. Об этом говорил на проходившей в Москве выставке MITT представитель отдела по туризму министерства торговли США. В 2012 году, по его оценке, США может посетить 261 тысяча туристов из России.

Начал восстанавливаться турпоток в Японию. "Мы видим, что в 2012 году россияне активно бронировали туры на цветение сакуры [в марте - BFM.ru ], сказался эффект отложенного спроса", - сказал представитель туристического офиса Японии в Лондоне Валентин Шестак на выставке MITT-2012 в Москве. Он также рассказал, что продвигать себя на российском рынке планируют малоизвестные в России регионы Японии.

Туристов из России ждут и в Ирландии, рассказывает, ссылаясь на заместителя главы ирландской дипмиссии в РФ Терезу Хили, портал travel.ru. По словам дипломата, увеличению числа туристов будет способствовать облегченный визовый режим, в рамках которого россияне могут ездить в Ирландию с визой Великобритании.

Среди новых для россиян направлений в этом году обращает на себя внимание Бутан. "В 2012 году страна планирует принять 100 тысяч туристов, что почти на 55% больше, чем в 2011 году (65 тысяч). Гости приезжают из соседних государств, Европы и Америки. С российским рынком мы начали работать год назад, и считаем его одним из самых перспективных. Турпоток из России за 2011 год увеличился примерно на 5%, составив более 300 человек. Мы считаем такое начало удачным", - рассказал RATA-news руководитель офиса по туризму страны Тужи Доржи Надик. Он также пообещал, что в скором времени на русском языке заработает туристический портал visitbhutan.

Глава МИД России Сергей Лавров призывает российских туристов пользоваться услугами проверенных туристических компаний и оформлять страховку при выезде за рубеж. "Лучше полагаться на надежных, известных (туроператоров - ИФ), хотя, как вы видите, даже с известными бывают случаи", - сказал глава МИД в интервью телеканалу "Россия-24".

Он добавил, что множество вопросов помогает снять оформление страховки. "Она позволяет решать практически любую ситуацию", - сказал С.Лавров. По его словам, МИД РФ пытается увеличить консульское присутствие в наиболее популярных у россиян туристических местах. "Мы добиваемся увеличения штатов. У нас открываются консульства в Шарм-эль-Шейхе, в Хургаде в Египте, куда наши туристы любят ездить.

В Доминиканской Республике растет тоже число наших туристов, а у нас там нет консульского присутствия", - сообщил министр. С.Лавров подчеркнул, что этот вопрос невозможно решить за счет механического сокращения штатов в одних консульствах и переброски штата в другие.

"В других точках тоже нужно дипломатическое присутствие. Поэтому просим у президента, у правительства, но, как вы знаете, это требует согласования с министерством финансов. Вопрос надо решать - это вопрос благополучия наших граждан за рубежом", - отметил министр.

Комиссия по выборам президента Египта озвучила в четверг, после долгой и скандальной процедуры регистрации, окончательный список из 13 кандидатов, которые примут участие в первых выборах главы государства после падения режима Хосни Мубарака в феврале 2011 года.

Все 13 кандидатов - мужчины. Единственная женщина, заявившая о президентских амбициях - популярная телеведущая Бусейна Камель, сошла с дистанции на предыдущем этапе, поскольку не сумела представить необходимые 30 тысяч подписей в свою поддержку. Самому старшему кандидату в президенты - 76 лет, самому молодому недавно исполнилось 40.

10 кандидатов сошли с дистанции

Всего подписи для регистрации в качестве кандидата на высший государственный пост собрали 23 политика, однако 10 из них были исключены из списка по разным причинам.

Наиболее громким и спорным решением стал отказ в регистрации популярным кандидатам от исламистов. Так, побороться за президентский пост не сможет заместитель верховного наставника ассоциации "Братьев-мусульман" Хайрат аш-Шатыр в виду непогашенной судимости. Его конкурента, популярного среди салафитов шейха Хазема Салаха Абу Исмаила сняли с выборов из-за американского гражданства матери.

В то же время, бывший глава разведки и экс-заместитель Мубарака Омар Сулейман не примет участие в голосовании из-за ошибок, допущенных сторонниками при сборе подписей в его поддержку.

Исламисты понесли потери, но по-прежнему сильны

Несмотря на исключение аш-Шатыра и Абу Исмаила, в президентской гонке осталось три сильных кандидата, представляющих влиятельный в современном Египте политический ислам.

Наиболее популярным считается бывший высокопоставленный член ассоциации "Братьев-мусульман" Абдель-Монем Абуль Футух, исключенный из "братства" за самостоятельное решение баллотироваться на выборах в президенты. Врач по образованию, активный профсоюзный деятель Абуль Футух считается умеренным исламистом, близким по духу к социал-демократам. Среди его окружения есть активисты левых партий, женщины, не носящие традиционных мусульманских платков-хиджабов.

В то же время, его идеи близки исламистам, а потому пойти за ним могут и сторонники исключенных из списка аш-Шатыра и Абу-Исмаила.

Другой сторонник политического ислама - представитель "Братьев-мусульман" Мухаммед Мурси - выдвигался лишь как резервный кандидат и планировал отказаться от участия в гонке в случае регистрации основного кандидата аш-Шатыра. 61-летний Мурси является инженером по образованию. В апреле прошлого года он был избран главой политического крыла "Братьев-мусульман" - Партии свободы и справедливости.

Мурси имеет парламентский опыт. В 2000-2005 году он был депутатом Народного собрания (нижней палаты парламента Египта) и проявил себя как активный оппозиционер правившей тогда Национально-демократической партии. Он выполнял функции официального представителя фракции "Братьев-мусульман" в парламенте. Ранее Мурси преподавал в университете египетского города Эз-Заказик, а также занимался научной работой в США.

Независимый кандидат юрист Мухаммед Селим аль-Ава одним из первых заявил о своем выдвижении на пост президента. Однако он не пользуется поддержкой какой-либо из политических сил, а потому не имеет серьезных шансов на успех.

Старые кадры Мубарака идут в бой

Бывший военный летчик, министр гражданской авиации и последний премьер-министр при Мубараке Ахмед Шафик прорвался в список кандидатов с боем. Его исключили из списка претендентов по так называемому закону о политической изоляции сторонников Мубарака, однако он вернулся в строй в последний день благодаря активным и грамотным действиям адвокатов.

Последние опросы общественного мнения показывают, что наиболее вероятным кандидатом на президентский пост является бывший генеральный секретарь Лиги арабских государств и экс-министр иностранных дел Амр Муса. Считается, что за него отдадут голоса все те, кто выступает за стабильность и преемственность в Египте, а также опасается растущего влияния исламистов на политическую жизнь страны.

Примечательно, что Муса, еще во времена правления Мубарака считался его оппонентом и никогда не входил в ряды правящей тогда Национально-демократической партии. В то же время, Муса является самым возрастным кандидатом - ему уже 76 лет.

Возрождение левого фронта

За последние десятилетия партии левого толка потеряли популярность в Египте, однако представители этого политического течения активно участвуют в президентской гонке. Самым ярким из них, несомненно, является Хамдин Саббахи, считающий себя продолжателем легендарного египетского лидера Гамаля Абдель Насера.

Саббахи работал журналистом. Он был активным участником выступлений против режима Мубарака, является одним из основателей движения "Кифая!" ("Хватит!" на арабском).

В случае победы он обещает, что египетский народ забудет, что такое президентские кортежи. Он также планирует назначить себе трех заместителей, которые будут представлять основные политические течения Египта. Саббахи рассчитывает, прежде всего, на голоса крестьян и жителей небольших провинциальных городов.

Глава Апелляционного суда Хишам аль-Баставейси считается одним из главных борцов за независимость судебной системы Египта во времена Мубарака. Он вынужден был уехать за границу, отказываясь работать при прежнем режиме. Примечательно, что аль-Баставейси стал одним из немногих кандидатов, который до сих пор не распространяет плакаты и листовки, так как соблюдает запрет на агитацию до официального срока - 30 апреля.

"Темные лошадки"

Остальных зарегистрированных кандидатов в президенты принято называть "темными лошадками". Это - 40-летний адвокат Халед Али, который стал самым молодым претендентом на президентский пост; бывший дипломат, сторонник политического ислама Абдалла аль-Ашааль, бывший разведчик Ахмед Хусам Хайралла, кадровый сотрудник полиции Абдель Фаттах Фаузи.

Первый тур выборов президента Египта пройдет 23-24 мая. Предвыборная агитация стартует 30 апреля и завершается в полночь 21 мая.

Согласно новым правилам, за которые проголосовали египтяне на всеобщем референдуме в марте 2011 года, президент теперь будет избираться не более чем на два срока по четыре года. Надим Зуауи.

Россельхознадзор отменяет ограничения на ввоз в страну картофеля из Египта с 25 апреля. Это стало возможно после того, как египетская сторона гарантировала безопасность картошки, которая поставляется на российский рынок: российским экспертам разрешат проверить ее фитосанитарное состояние перед отгрузкой.

Египетский картофель не ввозили в Россию с 3 июня 2011 г. Россельхознадзор тогда заявил, что из-за смены власти и беспорядков египетская сторона ослабила контроль над сельхозпродукцией. Из-за этого в партиях импортного картофеля систематически начали находить возбудителя бурой гнили. В сентябре 2011 г. запрет был снят, однако вскоре его снова ввели, потому что российская ветслужба продолжила выявлять карантинные для России продукты. В начале апреля египетские фермеры устроили у российского посольства пикет протеста и требовали снять эмбарго. По их словам, запрет на египетский картофель в России привел к резкому снижению цен на местном рынке, в результате чего производители начали нести огромные потери. Доля экспорта египетского картофеля в Россию составляла 35-40%.

Росавиация выявила нарушения в работе ЗАО «Ред Вингc» (авиакомпания Red Wings, принадлежащая бизнесмену Александру Лебедеву). В связи с этим возник вопрос о дальнейшей эксплуатационной деятельности авиакомпании.

Как сообщили в ведомстве, во время проверки выяснилось, что перевозчик нарушал правила выполнения полетов, режим рабочего времени и времени отдыха членов экипажей, а также регламент технического обслуживания на четырех из восьми своих самолетах Ту-204.

Проверку в период с 13 по 26 марта 2012 года проводило Межрегиональное территориальное управление воздушного транспорта Центральных районов Росавиации.

В частности установлено, что для «усиления» экипажа на длительных рейсах в его состав необоснованно включался второй пилот-стажер.

«По действующему законодательству второй пилот-стажер не может рассматриваться в качестве усиления состава экипажа. Очевидно, что руководство авиакомпании не вынесло для себя уроков из катастрофы самолета Ту-154 под Донецком в 2006 году. Росавиация рекомендует ЗАО «Ред Вингc» не связывать результаты проверки с надуманными причинами, а немедленно приступить к устранению нарушений и недостатков», - подчеркивают в ведомстве.

Стоит отметить, что авиакомпания является одним из претендентов на соискание премии «Крылья России» по итогам 2011 года в номинации «Авиакомпания года – чартерный пассажирский перевозчик». Авиакомпания «Ред Вингс» образована в 2007 году. Воздушный парк перевозчика состоит из воздушных судов российского производства ТУ 204.

Авиакомпания базируется в московском аэропорту «Внуково» и выполняет международные чартерные рейсы по наиболее популярным туристическим направлениям из Москвы: в Анталию, Измир, Бодрум - Турция; Хургаду и Шарм-Эль-Шейх - Египет, Бургас – Болгария, Барселону, Малагу, Пальму-де-Майорка – Испания, Неаполь, Генуя - Италия, Агадир – Марокко.

Кроме этого «Ред Вингс» выполняет круглогодичные чартерные программы по перевозкам пассажиров на популярные курорты Турции и Египта из Волгограда, Ульяновска, Казани, Кемерово, Набережных Челнов, Нижневартовска, Нижнего Новгорода, Омска, Перми, Самары, Сургута, Сыктывкара, Уфы, Ханты-Мансийска и Челябинска.

Министр науки и образования РФ Андрей Фурсенко скептически относится к идее привлекать к контролю за проведением единого госэкзамена силовые структуры, а за сдачей ЕГЭ следить с помощью оставшихся после выборов веб-камер - любую технику можно обмануть, считает министр.

"Надеюсь, что предстоящая кампания (по сдаче ЕГЭ) будет более жесткая", - сказал Фурсенко в интервью РИА Новости.

Он напомнил, что появились общественные наблюдатели, и это было закреплено нормативно.

"Рассчитываю, что они будут участвовать более активно", - сказал министр.

Отвечая на просьбу прокомментировать предложения привлечь представителей силовых структур для контроля за порядком на экзаменах, как это делается в некоторых странах, Фурсенко сказал, что "определяющую роль играет не то, какой погон у человека, а то, насколько мы все считаем важным проведение честной кампании". "Если мы считаем, что это действительно необходимо, тут совсем не обязателен человек с погонами", - подчеркнул Фурсенко.

По его словам, важно, чтобы контролирующий был заинтересован в том, "чтобы все честно сдали экзамены и в соответствии со своими знаниями поступили в вузы".

На вопрос об использовании камер, оставшихся после выборов, Фурсенко ответил, что "не камеры определяют успех или неуспех".

"В гораздо большей степени это определяет отношение людей, в том числе отношение тех, кто принимает экзамены, и отношение тех, кто наблюдает за ними", - сказал глава ведомства.

"Любую технику можно обмануть", - полагает он.

"Если есть внутреннее понимание, что надо работать честно, тогда все будет в порядке", - добавил министр.

С инициативой привлечь Федеральную службу безопасности, полицию и армию для контроля за проведение единого государственного экзамена выступил вице-президент Российской академии образования Виктор Болотов. Он ранее возглавлял Рособрнадзор и был главным куратором ЕГЭ.

Он сказал, что в Казахстане национальные экзамены сдают под контролем государственной службы безопасности, в Египте в проведении национального экзамена участвует армия, а России, возможно, проведение ЕГЭ будет отдано под контроль МВД, ФСБ, армии. Болотов считает также, все помещения для сдачи ЕГЭ должны быть оборудованы "глушилками" сигнала мобильных телефонов, рамками металлоискателей и видеокамерами.

Народное собрание (нижняя палата парламента) Египта подавляющим большинством голосов проголосовало против принятия отчета о деятельности правительства страны под председательством Камаля аль-Ганзури, сообщил во вторник телеканал "Ан-Нил".

Согласно заявлению спикера парламента Мухаммеда аль-Кататни, обсуждение доклада кабинета министров, с которым в конце февраля выступил премьер, проходило на 10-ти заседаниях Народного собрания, с оценкой деятельности кабинета выступило более 200 депутатов.

В конце марта специальная парламентская комиссия, созданная для изучения доклада главы кабинета, уже признала деятельность нынешнего правительства "слабой и не отвечающей требованиям египетского общества".

После поименного голосования в нижней палате аль-Кататни заявил, что, таким образом, Народное собрание вынесло египетскому кабинету вотум недоверия, и в течение 60 дней правительство должно подать, опять же парламенту, прошение об отставке. Говоря об отставке действующего кабинета, спикер нижней палаты оперировал 133-й статьей Конституции Египта, принятой в 1971 году.

Основной закон страны от 1971 года был отменен после свержения режима экс-президента Хосни Мубарака весной нынешнего года. По принятой спустя месяц на всенародном референдуме Конституционной декларации, которая в настоящее время и является основой законодательства в стране, Народное собрание лишено права отправлять в отставку действующее правительство.

Этим правом в настоящее время обладает лишь глава Высшего совета вооруженных сил (ВСВС) маршал Хусейн Тантави, который неоднократно заявлял, что нынешний кабинет аль-Ганзури будет исполнять свои полномочия, по крайней мере, до конца июня нынешнего года.

В конце июня, согласно Конституционной декларации, в Египте должна произойти передача власти военными новому, всенародно избранному президенту республики.

Первый тур президентских выборов на территории Египта должен состояться 23-24 мая нынешнего года. Александр Елистратов.

Визиты патриарха Кирилла в пределы других поместных церквей теперь будут совершаться не по диптиху - традиционному "порядку чести" православных церквей, а "по мере необходимости", заявил во вторник глава отдела внешних церковных связей Московского патриархата митрополит Волоколамский Иларион.

По традиции, вновь избранный патриарх наносит так называемые "мирные визиты" главам других поместных православных церквей мира. Осуществляются они в порядке диптиха - то есть исторического первенства предстоятелей. В этом перечне первое место занимает Константинопольская церковь, второе - Александрийская, третье - Антиохийская, после них идут Иерусалимская, Русская, Грузинская, Сербская, Румынская, Болгарская, Кипрская, Элладская, Албанская, Польская, Чешская и Словацкая, Американская церкви.

Избранный в 2009 году патриарх Кирилл уже совершил по принципу диптиха три визита - в Турцию (Константинопольский патриархат, 2009), Египет (Александрийская церковь, 2010) и Сирию и Ливан (Антиохийский патриархат, 2011).

"Диптих - это не какой-то принцип, которым нужно руководствоваться во что бы то ни стало. И если учитывать, что в течение первых трех лет патриаршества его святейшеству удалось в соответствии с диптихом совершить только три поездки, то для того, чтобы в таком же ритме и в таком же порядке объехать поместные Церкви, ему понадобилось бы 14 лет. Поскольку приглашения от поместных Церквей поступают и некоторые приглашения уже ждут несколько лет, патриарх Кирилл принял решение осуществлять поездки по мере того, как поступают приглашения, по мере необходимости, в соответствии с юбилеями или какими-то памятными датами", - сказал митрополит Иларион во вторник журналистам.

Он сообщил, что в 2012 году патриарх Кирилл намерен совершить несколько поездок по приглашению предстоятелей поместных православных церквей, в частности в ближайшие дни он посетит Болгарию, на июнь намечена поездка на Кипр, на август - в Польшу и в ноябре предполагается поездка в Иерусалим.

Как ранее сообщила пресс-служба предстоятеля, официальный визит патриарха Кирилла в Болгарскую православную церковь состоится с 27 по 29 апреля по приглашению патриарха Болгарского Максима и Священного синода Болгарской православной церкви.

"Учитывая преклонный возраст патриарха Максима (97 лет, патриарх в течение 40 лет), патриарх Кирилл очень хотел не откладывать этот визит на долгие годы", - добавил митрополит Иларион.

Он сообщил, что во время визита в Болгарию запланированы встречи с патриархом Болгарским Максимом и с руководством страны, посещение Софии и Пловдива, где патриарх Кирилл возложит венок к известному памятнику воинам Второй мировой войны - "Алеше". Ольга Самсонова.

В 1 кв. 2012 г. экспорт лесоматериалов из Сибири снизился на 6,6% в годовом исчислении до $609,5 млн (9,9% от общего объема экспорта по региону), об этом говорится в полученном Lesprom Network сообщении Сибирского Таможенного Управления ФТС России. 33,1% от общего стоимостного объема экспорта лесоматериалов заняли поставки необработанных лесоматериалов, 66,9% - обработанных лесоматериалов. Оформление экспортных поставок лесоматериалов производилось в основном в Иркутской и Красноярской таможнях.Объем экспортных поставок необработанных лесоматериалов снизился на 25,3% до 2,38 млн м3, в стоимостном выражении показатели сократились на 22,8% до $201,7 млн. Поставки обработанных лесоматериалов снизились на 4,6% до 1,36 млн тонн, при этом, их стоимость увеличилась на 4,3% до $407,8 млн.

Экспорт лесоматериалов из региона осуществлялся в 49 стран дальнего и ближнего зарубежья. 87,9% стоимостного объема экспорта лесоматериалов заняли поставки в страны дальнего зарубежья (прежде всего в Китай, Японию, Египет, Германию и Афганистан), 12,1% - в страны СНГ (в основном в Узбекистан и Таджикистан). По сравнению с 1 кв. 2011 г. стоимостной объем экспорта лесоматериалов в страны дальнего зарубежья уменьшился на 5,1%, в страны СНГ - на 15,8% и составил $535,5 млн и $74,0 млн соответственно.

Представители туристического бизнеса Греции совместно с местными властями республики готовят комплекс мер, направленных на упрощение визового режима для россиян.

В ходе прошедшего российско-греческого туристического форума (Родос, 18-22 апреля) этот вопрос был поставлен во главу угла – в рамках увеличения туристического потока в Грецию. Организаторы форума планируют принимать около миллиона туристов в год. Особое внимание уделяется россиянам.

Глава компании Le Grand (принимающая сторона в Греции) Фотула Сапунаки отметила, что сорокалетняя туристическая история солнечного государства делится на 4 периода. Первое десятилетие Грецию наполняли туристы из стран Скандинавии, второе – англичане, третье десятилетие было «немецким», а четвертое – настоящее время – ожидает быть российским.

Сапунаки подчеркнула, что Греция не боится конкуренции со стороны других стран, которые располагают популярными туристическими направлениями и продают их по относительно невысоким ценам (Египет и Турция). Она отметила, что греческий продукт уникален наличием нескольких сотен туристических островов – чем едва ли может похвастаться какое-либо государство в мире. Также представитель принимающей стороны сообщила, что Греция из года в год повышает качество и расширяет спектр услуг. В частности речь идет о предоставлении необходимого количества отелей в сезон.

Для привлечения туристов из России уже ведется работа по снижению цен на визы и упрощению процедуры выдачи виз. Кроме того, совместными греко-российскими усилиями представителей туриндустрии проводится рекламная кампания по продвижению новых направлений Греции – острова Корфу и полуострова Пелопоннес. Также увеличивается число рейсов из России в Грецию.

Коммерческий директор туристской фирмы «Лабиринт» Татьяна Зотова отметила, что интерес российских граждан к Греции растет, параллельно с услугами, предлагаемыми государством.

Чистые пляжи, несколько морей, омывающих берега островного государства, количество островов с развитой инфраструктурой, отвечающий требованиям современности комплекс услуг (система all-inclusive, spa-центры, wi-fi, качественный трансфер, оборудованные номера отелей, наличие русскоговорящего персонала), разнообразие экскурсионных маршрутов, популярная кухня (средизменоморская кухня считается одной из лучших в мире), общие страницы в истории с Россией, религиозная близость – эти и другие факторы способствуют растущему среди россиян спросу на Грецию. При этом организаторы форума подчеркнули, что этот спрос будет только расти.

Однако Зотова отметила, что граждане России пока обходят стороной круизные маршруты, дающие возможность посетить маленькие острова Греции, по-прежнему предпочитая традиционные массовые маршруты. Также она сообщила, что «Лабиринт» начинает проведение программы по организации молодежного сектора. В рамках форума прошли встречи представителей молодежных организаций двух стран, по результатам которых были намечены планы по сотрудничеству – проведению совместных мероприятий, обменов, развитию волонтерского движения, упрощению визового режима и так далее.

Участник форума, член Общественной палаты России Александр Соколов заявил, что вопросы по установлению российско-греческих молодежных отношений будут продвигаться совместными усилиями общественных и молодежных организаций России и Греции. Кроме того, греческая сторона заявила о своем намерении развивать зимний и деловой туризм в Греции, отметив, что погодные условия, уровень отелей и наличие достопримечательностей в стране не уступают соседним государствам, которые ушли в этом направлении далеко вперед.

Напомним, что традиционно туристический сезон в Греции начинается с мая и длится до конца октября.

Правительство Египта отказалось выдавать аккредитации восьми неправительственным организациям из США, занимающимся мониторингом выборов, вопросами образования и оказанием гуманитарной помощи, сообщило в понедельник египетское агентство МЕНА.

Причиной отказа в аккредитации стали не заявленные цели НПО, а тот факт, что методы их работы противоречат принципам суверенитета государства, пояснил агентству представитель министерства социальных дел и страхования.

"Если эти организации будут работать на территории Египта без аккредитации, то к ним будут применены меры в соответствии с законом", - сказал собеседник агентства.

Среди организаций, которым было отказано в аккредитации в Египте - Международный фонд Картера, который занимается мониторингом выборов, Американский институт безопасности, ряд христианских благотворительных фондов.

В Египте в настоящее время идет судебный процесс о незаконном финансировании НПО, работавших на территории страны. Обвиняемыми на этом процессе выступают 43 человека, в том числе 19 граждан США, а также немцы, сербы, норвежцы, палестинцы, иорданцы и египтяне.

По мнению египетской прокуратуры, действующие в Египте без какого-либо законного основания НПО получили в 2011 году иностранное финансирование на общую сумму порядка 48,5 миллиона долларов. Следователи предположили, что эти деньги могли использоваться для разжигания беспорядков в Египте в начале 2011 года, а также для организаций массовых акций протеста против египетских военных властей во второй половине 2011 года. Надим Зуауи.

Каир потребовал от Тель-Авива разъяснений по поводу высказываний главы МИД Израиля Авигдора Либермана, появившихся на днях в израильских СМИ, "относительно событий, связанных с Египтом".

Египетский министр иностранных дел Мухаммед Амр дал распоряжение послу страны в Израиле получить от израильского правительства разъяснения, "насколько достоверны опубликованные заявления столь высокопоставленного представителя израильского руководства, и являются ли они официальной позицией правительства Израиля", сообщило в понедельник агентство МЕНА.

В опубликованном на днях обращении к премьер-министру страны Беньямину Нетаньяху глава израильского МИД предложил значительно увеличить воинский контингент на юге страны, в районе, граничащем с Египтом, чтобы быть готовым "к любому развитию событий, если Каир пойдет на отказ от мирного договора с Израилем". По мнению Либермана, при нынешнем нестабильном внутреннем положении в Египте, будущее руководство страны будет вынуждено искать внешнего врага, на роль которого "более всего подходит именно Израиль". Глава МИД Израиля высказал мнение, что "Египет может представлять для Израиля большую угрозу, чем ядерная атака со стороны другого государства".

Дипломатическая перепалка между Каиром и Тель-Авивом зародилась буквально через сутки после объявления Каира о прекращении контракта с газотранспортной компанией East Mediterreanean Gas Company, которая поставляла египетский газ в Израиль, и остановки поставок природного газа в соседнюю страну. Согласно официальным заявлениям египетской стороны, решение о приостановке контракта принято по коммерческим, а не политическим причинам - в связи с систематическим невыполнением газотранспортной компанией условий соглашения.

По газопроводу из Египта Израиль получает до 40% потребляемого в стране газа.

Египет не собирается нападать на соседние страны, но его армия в любой момент готова дать отпор любому агрессору, заявил в понедельник главнокомандующий египетской армии, глава Высшего совета вооруженных сил (ВСВС) Египта маршал Хусейн Тантави.

На наших границах постоянно неспокойно, но Египет не собирается нападать ни на одну из соседних стран; мы обороняем свою территорию, но если кто-либо нарушит границу Египта, то получит мощный отпор, - сказал маршал.

Глава ВСВС, руководящего в настоящее время Египтом, выступил перед началом тактических учений 2-й полевой армии, дислоцированной на Синайском полуострове. Тантави предупредил, что египетская армия "всегда должна быть внимательна ко всякого рода провокациям, направленным против вооруженных сил" и постоянно находиться в состоянии повышенной боеготовности.

Заявление главнокомандующего египетскими вооруженными силами прозвучало на армейских учениях на Синае спустя сутки после высказываний министра иностранных дел Израиля Авигдора Либермана о необходимости значительно усилить группировку израильских войск именно в этом регионе.

По мнению главы израильского МИД, необходимо увеличить воинский контингент в приграничном с Египтом регионе, чтобы быть готовым "к любому развитию событий, если Каир пойдет на отказ от мирного договора с Израилем". Либерман считает, что при нынешнем нестабильном внутреннем положении в Египте, будущее руководство страны будет вынуждено искать внешнего врага, на роль которого "более всего подходит именно Израиль". Глава МИД Израиля высказал мнение, что "Египет может представлять для Израиля большую угрозу, чем ядерная атака со стороны другого государства".

В понедельник египетский министр иностранных дел Мухаммед Амр уже дал распоряжение послу страны в Израиле получить от израильского правительства разъяснения по поводу антиегипетских заявлений Либермана, и насколько они отражают официальную позицию Тель-Авива. Александр Елистратов.

Только объединение сирийской оппозиции позволит вести с ней диалог, как с силой, представляющей общие интересы народа Сирии, заявил журналистам в понедельник министр иностранных дел Египта Мухаммед Амр.

"Объединившись, сирийская оппозиция даст знак всем региональным и международным сторонам, вовлеченным в урегулирование сирийского конфликта, что с ней можно вести диалог как с единой структурой и рассматривать ее как выразительницу надежд сирийского народа", - сказал египетский министр после встречи в Каире с главой Сирийского национального совета (СНС) Бурханом Гальюном.

Как считает Амр, объединение всех групп оппозиции в Сирии и формирование единой структуры может представить миру ее единую позицию и ее видение будущего страны. Глава египетского МИД высказался за поддержку всеми сторонами внутрисирийского кризиса, в том числе и оппозицией, миссии спецпосланника ООН и Лиги арабских государств (ЛАГ) Кофи Аннана, а также процесса размещения в стране международных наблюдателей ООН, прибывающих в Сирию.

В Дамаск 15 апреля прибыла первая группа наблюдателей ООН, которые будут следить за соблюдением соглашения о прекращении огня всеми сторонами. В минувшую субботу Совбез ООН единогласно одобрил расширение группы наблюдателей в Сирии до 300 человек.

Глава МИД Египта подтвердил позицию Каира, заключающуюся в неприемлемости иностранного вооруженного вмешательства в дела Сирии, необходимости прекращения кровопролития и скорейшего начала национального диалога между противоборствующими сторонами.

В Сирии более года не прекращаются антиправительственные протесты. Ежедневно поступают сообщения о гибели людей - как мирных граждан, так и сотрудников силовых структур. По данным ООН, общее число жертв превысило 9 тысяч человек. Сирийские власти заявляют, что в столкновениях с вооруженной оппозицией погибли более 2,5 тысячи военнослужащих и сотрудников правоохранительных органов Сирии, против которых действуют хорошо вооруженные боевики, а число жертв среди мирного населения превысило 3,2 тысячи человек. Александр Елистратов.

Комиссия по выборам президента Египта запретила кандидатам использовать религиозные лозунги, а также места отправления религиозного культа (мечети и церкви) в предвыборной агитации, сообщают в воскресенье египетские СМИ.

Согласно правилам, утвержденным египетским Избиркомом, также запрещается использовать в предвыборных целях государственные учреждения и транспорт, учебные заведения, а также бюджетные средства.

Официально предвыборная агитация стартует 30 апреля и завершается в полночь 21 мая.

Первый тур выборов президента Египта пройдет, как ожидается 23-24 мая.

В ходе предвыборной агитации претендентам на высший государственный пост разрешается проводить встречи с избирателями и пресс-конференции для ознакомления общественности с предвыборными программами. При этом категорически запрещается затрагивать вопросы личной жизни других кандидатов, членов их семей, применять силу против оппонентов или угрожать им, посягать на национальное единство и устои египетского общества.

Кроме того, Избирком Египта предостерегает от предоставления денежной помощи, подарков избирателям в ходе предвыборной кампании.

Каждому из кандидатов в президенты Египта будет бесплатно предоставлен в общей сложности час эфирного времени на государственных телеканалах.

Нарушителям правил предвыборной агитации грозит тюремное заключение на срок от одного года и денежный штраф.

Как ожидается, в окончательном списке кандидатов в президенты Египта будет не менее 13 политиков. По последним опросам общественного мнения, наибольшими шансам занять кресло президента обладает бывший генеральный секретарь Лиги арабских государств Амр Муса.

Ему противостоят кандидаты исламского толка. В частности, председатель Партии свободы и справедливости - политического крыла ассоциации "Братьев-мусульман" Мухаммед Мурси. Надим Зуауи.

Позиция России по сирийскому вопросу за последние несколько месяцев изменилась в положительную сторону, заявил в воскресенье на пресс-конференции в Каире экс-глава Лиги арабских государств (ЛАГ), бывший министр иностранных дел Египта и один из наиболее популярных в стране претендентов на пост нового президента Амр Муса.

"В последнее время российская позиция по отношению к кризису в Сирии развивается в определенную, позитивную сторону, и теперь у России совсем иной подход к сирийскому вопросу, чем был месяц, три месяца или год назад", - сказал Муса, отвечая на вопрос РИА Новости.

Россия и Китай в феврале заблокировали принятие в СБ ООН резолюции по Сирии, воспользовавшись правом вето. В Москве опасаются повторения в Сирии так называемого "ливийского сценария", при котором может осуществляться внешнее силовое вмешательство.

В марте спецпосланником ООН и ЛАГ для мирного урегулирования ситуации в Сирии был назначен Кофи Аннан. Россия поддержала назначение Аннана и его миссию в Дамаске. Выдвинутые предложения спецпосланника были единогласно поддержаны Советом Безопасности ООН 21 марта.

В апреле Россия поддержала в СБ ООН решение о направлении в Сирию группы международных наблюдателей для мониторинга ситуации в стране.

По словам Мусы, еще совсем недавно российский подход к сирийским проблемам "был объектом негативных оценок и комментариев как в (ближневосточном) регионе, так и во многих других странах".

Экс глава ЛАГ считает, что в настоящее время заметен "прогресс и в усилиях, направленных на достижение консенсуса между всеми силами, вовлеченными в решение сирийской проблемы".

В Сирии более года не прекращаются антиправительственные протесты. Ежедневно поступают сообщения о гибели людей - как мирных граждан, так и сотрудников силовых структур. По данным ООН, общее число жертв превысило 9 тысяч человек. Сирийские власти заявляют, что в столкновениях с вооруженной оппозицией погибли более 2,5 тысячи военнослужащих и сотрудников правоохранительных органов Сирии, против которых действуют хорошо вооруженные боевики, а число жертв среди мирного населения превысило 3,2 тысячи человек. Александр Елистратов.

Отношения между Египтом и Россией имеют хорошие перспективы, и связи между Москвой и Каиром в дальнейшем будут развиваться на взаимовыгодной основе, заявил в воскресенье на пресс-конференции в египетской столице один из основных претендентов на пост нового главы Египта, экс-глава Лиги арабских государств (ЛАГ) Амр Муса.

"В Египте Россию всегда рассматривали и рассматривают с позитивной точки зрения, и, как я полагаю, наше сотрудничество и в дальнейшем будет развиваться обоюдовыгодно", - сказал Муса, отвечая на вопрос РИА Новости.

Как считает экс-глава ЛАГ, нельзя разъединять проблемы внутреннего развития страны от внешних связей Египта, особенно в области экономики. Надо иметь в виду, добавил Муса, что "развитие Египта во многом зависит от международных связей и, в частности, от внешних инвестиций". Кроме того, по мнению Мусы, "Вторая Египетская республика", которая будет создана одновременно с избранием нового президента, должна "не только учитывать прошлые завоевания Египта, но и стремиться использовать все позитивные тенденции современного мира".

Кандидат в новые президенты Египта выступил за сохранение в стране президентской формы управления государством.

"Египту нужна президентская, а не парламентская республика, с сильным главой государства и с тесным взаимодействием всех ветвей власти - президента, правительства и парламента", - сказал он.

Некоторое время назад наиболее влиятельная в Египте политическая сила - исламское движение "Братья-мусульмане" выступило за трансформацию существующего строя в парламентскую республику и формирование правительства, подконтрольного парламенту. Движение уже опубликовало свой проект новой конституции, в которой полномочия президента значительно сокращены. Исламистские партии сейчас обладают подавляющим большинством депутатских мест в обеих палатах высшего законодательного органа Египта.

Экс-глава отметил, что для нормального функционирования и восстановления страны необходимо сотрудничество всех политических сил, включая и исламистские, в том числе тесное взаимодействие между президентом и парламентским большинством.

"В случае победы (на президентских выборах) моя администрация будет открыта для представителей всех политических движений, деятелей с различными мировоззрениями", - добавил кандидат в президенты.

Муса полагает, что "армия Египта также обязательно должна быть вовлечена в решение проблем страны". Однако, добавил он, все властные структуры, в том числе и армия, "должны будут отвечать перед избранным президентом - гражданским лицом".

В настоящее время Египтом управляют военные в лице Высшего совета вооруженных сил.

Выборы нового президента Египта на территории страны должны состояться 23-24 мая. Имя нового главы государства будет обнародовано до конца июня нынешнего года. Александр Елистратов.

Египетские власти могут восстановить действие конституции 1971 года, сообщил в воскресенье сайт египетской газеты "Аль-Ахрам" со ссылкой на высокопоставленный источник в судебной системе страны.

"Согласно решению Высшего административного суда, конституция 1971 года не аннулирована, ее действие приостановлено, поэтому к ней можно вернуться, пока идет работа над подготовкой нового проекта основного закона", - сказал источник.

По его словам, этот вопрос обсуждался на встрече заместителя правящего Высшего совета вооруженных сил начальника Генштаба ВС Сами Анана с экспертами по вопросам конституции.

Египетские "Братья-мусульмане" уже отвергли эту идею, назвав ее "большой бедой". "Достаточно сказать, что она с легкостью превращает президента в фараона и диктатора", - отметил официальный представитель "Братьев-мусульман" Махмуд Газлян.

Действие Конституции Египта было отменено военными после того, как они пришли к власти в феврале 2011 года. В принятой позже Конституционной декларации (временной конституции), говорилось, что новый текст основного закона буде разработан специальной комиссией, созданной депутатами обеих палат парламента, а затем вынесен на всенародный референдум.

Однако работа по подготовке проекта новой конституции Египта стоит на месте из-за противоречий по формированию конституционной комиссии. Комиссия была сформирована парламентским большинством таким образом, что там преобладали исламисты.

Ряд либеральных политических деятелей Египта покинули конституционную комиссию. Либералы опасаются, что исламисты, обеспечив себе большинство, намерены принять проект основного закона, отражающий только их взгляды. Также комиссию покинула влиятельная Федерация профсоюзов рабочих Египта, представители исламского университета "Аль-Азхар", Коптская церковь, Конституционный суд Египта.

После этого демарша Административный суд Египта отменил решение парламента о формировании комиссии по подготовке конституции. Надим Зуауи.

Египет прекратил контракт с газотранспортной компанией (East Mediterreanean Gas Company), которая поставляла египетский газ в Израиль, сообщил исполнительный директор египетской Нефтяной корпорации Хани Дахи, слова которого приводит сайт египетской газеты "Аль-Ахрам".

Он пояснил, что решение о приостановке контракта принято в связи с систематическим невыполнением газотранспортной компанией условий соглашения.

После падения режима экс-президента Египта Хосни Мубарака в феврале прошлого года газопровод, по которому египетский газ поставлялся в Израиль, неоднократно подвергался атакам в районе Синайского полуострова, в результате чего поставки газа были фактически прекращены.

Девятого апреля газопровод на Синае был подорван в 14-й раз. Организаторы атак в своих посланиях властям неоднократно заявляли, что не прекратят подрывов, пока Египет не остановит экспорт природного газа в Израиль.

Север Синайского полуострова, который граничит с палестинским сектором Газа, считается одним из наиболее неблагополучных районов Египта с точки зрения безопасности. Там действуют банды контрабандистов, которые занимаются контрабандой оружия и нелегальной переправкой эмигрантов из стран Субсахарской Африки в Израиль. Надим Зуауи.

В январе-марте 2012 г. экспорт лесоматериалов из Сибирского региона сократился на 6,6% по сравнению с аналогичным периодом 2011 г. и составил $609,5 млн, об этом говорится в полученном Lesprom Network сообщении Сибирского таможенного управления ФТС России.33,1% от общего стоимостного объема экспорта лесоматериалов заняли поставки лесоматериалов необработанных, 66,9% - лесоматериалов обработанных.

Поставки на экспорт лесоматериалов необработанных в регионе деятельности СТУ составили 2,03 млн м3 на $201,7 млн (уменьшение по сравнению с январем-мартом 2011 года в количественном выражении - на 25,3%, в стоимостном - на 22,8%), лесоматериалов обработанных – 1,36 млн тонн на $407,8 млн (уменьшение по количеству - на 4,6% и увеличение по стоимости - на 4,3%).

Экспорт лесоматериалов из региона осуществлялся в 49 стран дальнего и ближнего зарубежья. 87,9% cтоимостного объема экспорта лесоматериалов заняли поставки в страны дальнего зарубежья (прежде всего в Китай, Японию, Египет, Германию и Афганистан), 12,1% - в страны СНГ (в основном в Узбекистан и Таджикистан). По сравнению с январем-мартом 2011 года стоимостной объем экспорта лесоматериалов в страны дальнего зарубежья уменьшился на 5,1%, в страны СНГ - на 15,8% и составил 535,5 млн. долларов США и 74,0 млн. долларов США соответственно.

Чтоб вспомнить, как все начиналось

Музей изобразительных искусств открыл юбилейную программу

В основе любого музея с почтенной родословной лежат коллекции. ГМИИ, который отмечает в этом году столетие, не исключение. С первых лет своего существования фонды музея пополнялись благодаря предметам искусства разных периодов цивилизации, которые приобретались в музей в составе различных собраний. Так что закономерна идея начать юбилейную тему с выставки «Портреты коллекционеров. Русское и...

В основе любого музея с почтенной родословной лежат коллекции. ГМИИ, который отмечает в этом году столетие, не исключение. С первых лет своего существования фонды музея пополнялись благодаря предметам искусства разных периодов цивилизации, которые приобретались в музей в составе различных собраний. Так что закономерна идея начать юбилейную тему с выставки «Портреты коллекционеров. Русское и западноевропейское искусство из частных собраний Москвы».

Главные юбилейные мероприятия складываются в некий выставочный триптих. Первая его часть — экспозиция о коллекциях. Вторая — об истории музея. Третья, ожидаемая в конце апреля, — прием знатных гостей. Лучшие музеи Европы (числом около 30) привезут супершедевры из своих собраний на экспозицию «Воображаемый музей». Она будет любопытна как пример изживания ГМИИ собственных комплексов. Нет у него, к примеру, Иеронима Босха. К столетию свершатся чудеса. Знаменитое полотно Босха «Извлечение камня глупости» привезет испанский Музей Прадо из Мадрида. Климта доставят из венского Бельведера, Франса Халса из Стокгольма и т.д. Вот и воображаемый интерактивный музей готов. Материализация компьютерной программы: кликнешь имя мастера — картинка нарисуется.

Наверное, о такой идеальной полноте коллекции мечтает каждый и музей, и собиратель. Однако на открывшейся вчера в Отделе личных коллекций ГМИИ экспозиции «портретируются» не те коллекционеры, которые во время оно еще могли лелеять надежду на завершенность выстраиваемого ими зрительного ряда того или иного периода старого искусства. Герои выставки не обогатившие фонды ГМИИ князья Юсуповы, Голицыны, не востоковед Владимир Голенищев, чья коллекция искусства Древнего Египта была приобретена благодаря хлопотам основателя Ивана Цветаева в первое десятилетие прошлого века. Не представлено на экспозиции и богатейшее наследие советского искусствоведа Ильи Самойловича Зильберштейна, по инициативе которого в 1985 году и был создан Отдел личных коллекций ГМИИ. В том-то и интрига, что «портретируются» на выставке собиратели нового поколения, которым вроде бы остается довольствоваться остатками большого пирога. Ведь все некогда продававшиеся по несравненно более доступным ценам шедевры давно пополнили разные музейные и частные собрания. Приятно, что новая выставка отчасти в этом разубеждает.

Директор ГМИИ Ирина Антонова так прокомментировала образ нового коллекционера: если историческое собрание Отдела личных коллекций ГМИИ формировалось благодаря дарам людей гуманитарных профессий, увлеченных собирательством еще в советское время, то теперь коллекционер — это чаще всего предприниматель, банкир, президент благотворительного фонда. К указанным категориям мы можем добавить еще и номенклатурную элиту, ведь один из участников выставки — почему-то не заявленный в пресс-релизе министр культуры Российской Федерации Александр Авдеев. Из его собрания в музей прибыли полотна старых нидерландских мастеров.

Богатые люди еще могут позволить себе приобретать первостатейное искусство, из которого можно тоже составить репрезентативный воображаемый музей. Помечтаем о разделах такого музея, руководствуясь показанными в залах собраниями. В частности, если иконописную коллекцию бизнесмена Виктора Бондаренко соединить с иконописной коллекцией народного художника СССР Ильи Глазунова, выйдет неплохой отдел сакрального искусства Нового времени, периода XVII–XIX веков. Президент Альфа-банка Петр Авен, известные культуртрегеры Валерий Дудаков и Марина Кашуро, Ивета и Томаз Манашеровы могли бы объединить фонды ради полноты репрезентации искусства символизма рубежа XIX–XX веков и раннего авангарда. Краткая история русской живописи XIX века отображена в собраниях Владимира Царенкова, Сергея и Татьяны Подстаницких, Александра Смузикова. Много редких имен западноевропейских мастеров старой школы (XV–XVIII века) числятся в собраниях Владимира Логвиненко, Василия Горященко, Максима Кочерова. А отличный раздел западного искусства времени перелома от постромантической традиции XIX века к стихиям первозданной простоты (наивное искусство, фовизм) собирается на выставке благодаря участию вещей, принадлежащих Константину Григоришину, Александру Чистякову, Инне Баженовой, Максиму Боксеру, Юрию Петухову и другим.

Загвоздка лишь в том, что все собрания разместились в ГМИИ не по историческому принципу, а согласно логике предъявления цельных коллекций. Вследствие этого возник еще один важный сюжет: амбициозность собственника художественных сокровищ. Данный сюжет действительно обращает нас к теме «портрет коллекционера». Чаще пафосный, иногда аристократичный, нередко ироничный. Когда Петр Авен показывает нам опусы русских художников, провенанс (происхождение) которых документально связан с именами Шаляпина, Руслановой, Утесова, это становится событием отечественной истории искусства. Когда какой-либо участник проекта ГМИИ не может не выставить сомнительные произведения, подписанные громкими именами или имеющие намеренно «состаренную» датировку, то мы уже не об истории искусства думаем, но задаемся вопросом побудительной мотивации намеренно рисковых действий. Амбиции? Возросшая цена? Для интерпретации широкий простор. Так что новая выставка претендует на то, чтобы быть неплохим психоаналитическим тренингом.

Сергей Хачатуров

Федеральная антимонопольная служба (ФАС) подала иски в Арбитражный суд Москвы к двум акционерам Vimpelcom Ltd. - норвежской Telenor и Weather Investments египетского бизнесмена Нагиба Савириса. По мнению российского регулятора, норвежская компания, увеличив свою долю в капитале Vimpelcom Ltd. с 25,01% до 39,51%, нарушила российский федеральный закон "О порядке осуществления иностранных инвестиций в хозяйственные общества, имеющие стратегическое значение для обеспечения обороны страны и безопасности государства".

Если иск будет принят судом к рассмотрению и решение по нему будет принято не в пользу Telenor, сделки норвежской компании по увеличению пакета в Vimpelcom Ltd. будут признаны недействительными.

VimpelCom - телекоммуникационный холдинг, предоставляет услуги мобильной и фиксированной связи, доступа в Интернет. Компания работает в 20 странах, абонентская база - 181 млн человек. В первом полугодии 2011 года выручка по US GAAP составила 8,27 млрд долларов, чистая прибыль - 829 млн долларов.

"Telenor считает, что все совершенные им сделки полностью соответствуют российскому закону", - заявил представитель норвежской компании Даг Мелгард. Детали претензий ФАС он комментировать отказался до получения исковых документов.

Telenor S.A. основан в 1855 году. На начало 2011 года крупнейшим акционером является правительство Норвегии, контролирующее 54% бумаг, остальные акции находятся в свободном обращении. Telenor - универсальный телекоммуникационный холдинг. Компания работает в 14 странах Европы и Азии, обслуживая 184 млн абонентов. По итогам 2011 года выручка составила 16,95 млрд долларов, чистая прибыль - 1,37 млрд долларов.

Норвежская компания начала скупать акции Vimpelcom в феврале 2012 года. Тогда компания выкупила пакет привилегированных акций у структуры Нагиба Савириса Weather Investments за 374,4 млн долларов. А в апреле Telenor выкупил еще один пакет акций телекоммуникационной компании в рамках своп-соглашения с JP Morgan Securities. В результате голосующий пакет Telenor в капитале Vimpelcom достиг 39,51% голосов и 35,66% экономического интереса.

Сложно сказать, на что рассчитывает ФАС, учитывая, что головная компания Vimpelcom зарегистрирована не в России, указывает руководитель антимонопольной практики Goltsblat BLP Николай Вознесенский. "Вероятно, российские регуляторы попытаются наложить запрет на возможность голосовать собранным Telenor пакетом или его частью. Однако повлиять на саму сделку, совершенную за рубежом, через обращение в российский суд затруднительно в виду сложности исполнения такого решения за рубежом", - считает эксперт.

Если ФАС все-таки запретит Telenor голосовать акциями, приобретенными в последнее время, то от этого в равной степени выиграют все другие акционеры, включая российский фонд Altimo и Нагиба Савириса, считает аналитик "ВТБ Капитала" Виктор Климович. "В этом случае влияние Telenor на Vimpelcom значительно сократится", - полагает он. Эксперт также допускает, что если Altimo в ближайшее время продаст блок-пакет в "Мегафоне", то сможет направить часть полученных средств на усиление своего влияния в Vimpelcom.

Федеральная антимонопольная служба обратилась с заявлением в Арбитражный суд Москвы, требуя признать недействительным приобретение Telenor East Holding акций VimpelCom Ltd у египетской компании Wheather Investments, сообщает Telenor. Официального извещения об этом компания еще не получила.

Насколько понимает Telenor, недовольство ФАС вызвала сделка с акциями и опционами, которую компания заключила с Weather Investments 15 февраля текущего года. Компания сообщает, что, по ее данным, ее обвиняют в нарушении закона об иностранных инвестициях в компании, имеющие стратегическое значение. Поэтому ФАС просит суд аннулировать сделку, вернуть VimpelCom Ltd акции, купленные у египетской компании, а также хочет, чтобы участники сделки заключили новое акционерное соглашение.

"Мы уверены, что не нарушали закон об иностранных инвестициях в том виде, как было принято его воспринимать до сегодняшнего дня. Кроме того, мы предоставили ФАС всю информацию, которую она запрашивала. Хотим отметить, что в правлении VimpelCom не произошло никаких изменений, не существует также соглашения между Telenor и Weather Investments, которое бы каким-то образом касалось руководства российской компании. Мы открыты для диалога с ФАС, однако намерены защищать позицию Telenor, используя все разрешенные законом средства", - заявил представитель Telenor Даг Мелгаард.

Напомним, 15 февраля текущего года Telenor приобрела 234 млн привилегированных акций VimpelCom у египетской компании Weather Investments за 374,4 млн долларов. Тем самым норвежская компания увеличила свою голосующую долю в VimpelCom Ltd до 36,36% - тем самым, она стала его самым крупным голосующим акционером.

В прошлом году Vimpelcom объединился с Wind Telecom. В обмен на 100% итальянского оператора Wind Telecomunicazioni и 51,7% Orascom Telecom Holding египетский миллиардер Нагиб Савирис через Weather II получил в VimpelCom экономическую долю - 18,8% и голосующую - 29,6%, а также 1,495 млрд долларов наличными. 

Министр Культуры и Туризма Турции, Эртурул Гюней, рассказал о том, что напряженная политическая ситуация в Сирии, которая длится уже 13 месяцев, крайне негативно влияет на туристический сезон 2012 года.

"Результаты арабской весны для Турции, как положительные, так и отрицательные. Так, в прошлом году часть туристов вместо Египта и Туниса решили провести свой отпуск в Турции.

Однако в этом году, Турция потеряла гораздо больше туристов из-за сложной политической ситуации в Сирии", отметил министр.

"Все, чего мы хотим – это мир в нашем регионе и во всем мире. Туризм может развиваться только в мирной атмосфере и своим развитием он эту атмосферу только поддерживает и укрепляет", подчеркнул г-н Гюней.

За первые два месяца 2012 года Турция приняла 1,98 миллионов туристов, что на 3,7% меньше, чем в прошлом году.

В 2011 г. выручка ООО «Лесресурс» (Иркутская область) выросла на 43,4% до 1,76 млрд руб., об этом говорится в полученном Lesprom Network сообщении компании.На увеличении выручки повлиял рост объемов отгруженной продукции, прежде всего на целевой рынок Японии.

В 2011 г. ООО «Лесресурс» произвел 156 тыс. м3 пиломатериалов, что на 6,3% выше показателей 2010 г.

90% продукции реализуется на экспортных рынках, в первую очередь рынке Японии, а также Европы, Египта, Узбекистана.

В планах компании на 2012 г. направить около 100 млн руб. инвестиций в модернизацию и закупку нового оборудования с целью дальнейшего наращивание объемов производства.

Основные виды деятельности ООО «Лесресурс» (Иркутская область): лесопиление, реализация пиломатериалов. Производственная мощность - 170 тыс. м3 в год. Более 50% производства – сухие пиломатериалы. Основные экспортные пиломатериалы - обрезные доски, бруски (таруки), погонажные изделия.

Аргентинские компании «Global Trading», «Argentina Food and Beverages» и «Agricola Los Fiordos» объединят усилия, чтобы минимизировать производственные затраты и предложить своим клиентам более широкий ассортимент плодоовощной продукции. Вой Сотрудничество стало возможным, благодаря торговой платформе www.tacler.com, предлагающей широкие возможности сотрудничества в разных областях для компаний – производителей и поставщиков плодоовощной продукции.

Группа объединившихся компаний будет поставлять бананы и ананасы из Коста-Рики и Эквадора и продавать их на мировых рынках. Кроме того, планируется организовать поставки фруктов и овощей из таких стран, как Египет, Литва и Ливия, продукция из которых будет продаваться на рынках России, Европы, Канады и стран Ближнего Востока.

В планах компаний также выход на плодоовощной рынок Южной Америки.

Представители компаний сообщают, что переговоры о сотрудничестве практически завершены и соглашение будет подписано в ближайшее время. Компании объединятся под общим названием SUDFRUIT и будут производить, поставлять, перерабатывать, упаковывать и реализовывать такие продукты, как виноград, яблоки, лимоны, апельсины, вишню, чернику и т.д.

В последнее время Минэнергоугольпром просто изобилует инновационными предложениями по изменению ситуации с ценами и ресурсами на рынке нефтепродуктов. В прошлом «сезоне» на повестке дня было достаточно примитивное лоббирование налоговых льгот и преференций отдельным участникам рынка. Но сегодня превалируют фантастические предложения, вызывающие гордость за наших чиновников, готовых реагировать на любые вызовы времени. Растущим ценам на бензин мы отвечаем «плавающим» акцизом, нехватке собственной нефти — добычей в далеком Египте и проектом по извлечению бензина из угля с помощью вездесущих китайцев.

В этом материале речь пойдет о не менее достойной инициативе — обязательном использовании спирта в бензинах. Разработки вроде бы трезвых людей грозят сильнейшим и непроходящим «похмельем» для государства, рынка и автомобилистов.

Известно, что чиновничья прыть, как правило, обусловлена двумя факторами. Первый — жажда наживы, второй — особое поручение или хорошая затрещина от вышестоящих товарищей. Что стимулировало в данном случае авральную разработку «биоэтанолового» законопроекта, точно неизвестно. Но в феврале Минэнергоугольпром взялось за эту тему с таким рвением, какого за ним не наблюдалось со времен попытки продавить введение пошлин на импорт нефтепродуктов, которое активно «подогревали» владельцы украинских нефтеперерабатывающих заводов.

Официальной причиной своей озабоченности данным вопросом в Минэнергоугольпроме называют решение январского заседания СНБОУ по активизации развития альтернативной энергетики, составляющей которой является замена части бензинов биоэтанолом (он же абсолютированный или обезвоженный этиловый спирт).

В минувших феврале-марте специально созданная рабочая группа из технологов-нефтепереработчиков, трейдеров, чиновников Минагропрома и прочих собиралась на Крещатике, 30 (офис Минэнергоугольпрома) едва ли не еженедельно для обсуждения многочисленных аспектов этой программы. В итоге законопроект об обязательном использовании биоэтанола вместился на одну страницу. Он вносит дополнения в Закон «Об альтернативных видах топлива», предписывая обязательное применение биоэтанола в объеме 5% с 2013 года и 7% — с 2014-го.

Ответов на вопросы — кто, где и как будет производить это топливо и будет ли оно пригодно для использования, пока нет. А в мелочах, как известно, кроется самое интересное.

Исхитрись-ка мне добыть…

Начнем с самого начала, а именно с основной декларируемой цели — снижения зависимости от импорта энергоносителей, то есть нефти и нефтепродуктов. Из законопроекта следует, что речь идет всего о 5% в объеме бензина, т.е. около 250 тыс. тонн биоэтанола в год (глава Минагропрода Н. Присяжнюк почему-то твердит о миллионах тонн). Для простоты понимания: это две недели работы рынка в разгар сезона. Изменят ли что-то принципиально в общем балансе эти 250 тыс. тонн? Вряд ли.

Более правдоподобна версия о том, что одним из основных двигателей процесса является желание обеспечить заказами госконцерн «Укрспирт», который, по данным ZN.UA, опекается правильными людьми (к их сфере влияния приписывают и «аграрного» министра).

«Мощности „Укрспирта“ — металлолом, 20 лет простоявший без дела. Концерн в долгах, еще и частично разворованный, — говорит Сергей Цыганков, заместитель директора по научной работе Института пищевой биотехнологии и геномики НАН Украины. — Мало того, эти мощности были предназначены для производства пищевого спирта, когда гнались за его чистотой, а не себестоимостью… Для того чтобы биоэтанол был конкурентоспособен, необходимы технологически совершенные производственные мощности. Таких в Украине пока нет».

Если нет дешевого этанола, то как заставить рынок покупать дорогой? Правильно, обязать законодательно. Правда, инициаторы движения не учли, что есть масса импортного, намного более дешевого биоэтанола, в связи с чем рулевые «Укрспирта» могут остаться с носом.

Однако некоторые механизмы сохранить за собой контроль над ситуацией в небольшом законопроекте все-таки есть. В частности, в этом документе предусмотрено, что перечень предприятий по внедрению биоэтанола в бензины будет утверждаться Кабинетом министров.

Не вызывает сомнений, что именно контроль над каждой тонной бензина и биоэтанола является тем фактором, который мотивирует чиновников в нашем случае.

Теперь о самом производстве. На сегодняшний день более половины рынка бензинов снабжается из-за рубежа. В частности, бензин А-95 в основном отвечает стандарту Евро-5. Добавление в него 5% биоэтанола равноценно внесению ложки дегтя… По словам участников многочисленных дебатов в Минэнергоугольпроме, чиновники предлагают завозить не «марочный», а широко используемый в Европе базовый бензин, который рассчитан на последующее добавление биоэтанола и прочих октаноповышающих компонентов. Но опять же, в Европе уже фактически нет бензина марки А-92, из базового бензина производится бензин А-95. Как в этом случае получить А-92, который снова приобретает популярность из-за дороговизны топлива с более высоким октановым числом? По словам специалистов, на грань выживания ставит бензины А-76/80 «обязаловка» по содержанию спирта. И это лишь десятая часть вопросов «технологического» характера.

Будет что предъявить также «биологическим» программам и налоговикам. «При добавлении биокомпонентов будет происходить изменение свойств первоначального бензина, изменится паспорт качества, значит, это производство, значит, налоговая заставит платить акциз», — говорит один из нефтепереработчиков.

Как быть с этим нюансом, который добавит еще с десяток копеек к конечной цене топлива? В целом из неформального общения с налоговиками следует, что они не в восторге от растущей численности различных смесевых производств, так как через них утекают огромные суммы налогов.

Несколько легче наладить производство спиртовых бензинов на украинских НПЗ. Однако тогда, во-первых, о качестве Евро-5 для современных автомобилей можно сразу забыть (ну не выпускают их у нас). Во-вторых, как неоднократно отмечалось, проблема наших НПЗ не столько в качестве выпускаемой продукции, сколько в их экономической неэффективности по причине низкой глубины переработки нефти. Имея достаточно неплохое качество бензина и дизтоплива, Лисичанский НПЗ закрылся из-за того, что производил из нефти 30% мазута, или фактически «отходы». Поэтому украинское производство нефтепродуктов может начаться лишь в том случае, если столь высокий процент отходов кто-то оплатит в цене таких ликвидных сортов, как бензин или дизтопливо. Это может быть государство (что вряд ли) или потребитель. Если это осуществить, нынешние

11 грн. за литр бензина будут воспринимать за счастье.

В целом все указывает на то, что «спиртовая» программа в существующем виде ведет к росту цен за счет дополнительных транспортных и производственных затрат. Будем угадывать с трех раз, кто заплатит за это? Но самое главное — ради чего? Чтобы кто-то заработал на старых спиртовых заводах и на монополизации системы добавления биоэтанола в бензины? На кону качество бензина, которое от всех этих манипуляций лучше точно не станет, а также полнота налоговых поступлений и диверсификация рынка (некоторые источники поставок точно «пересохнут», услышав бредовые требования Украины). Если так хочется развивать биоэнергетику, то для этого есть Закон «Об альтернативных топливах», дающий достаточно мощные экономические стимулы при использовании биокомпонентов. (Правда, пока основные заработки приносит несовершенство этого закона и отсутствие госконтроля за такой «альтернативной» энергетикой.)

Программы по использованию спирта есть во многих странах, но это не значит, что Украина должна тупо копировать этот опыт. У нас пшеница или сахарная свекла не растут сами по себе, как сахарный тростник в Латинской Америке — мировом центре использования спирта. Да, есть эти программы в Европе, но там же укрепляется мнение о сомнительной «альтернативности» и «экологичности» спиртовых топлив. Кроме того, превращать еду в топливо становится просто кощунственно на фоне проблем с нехваткой продовольствия и голодом во многих уголках планеты.

Уж точно не пишутся такие программы «на колене», а проходят многолетние испытания на двигателях и в лабораториях. И тем более не внедряются на таких диких рынках, как наш, где автомобилист передвигается по автозаправкам, как по минному полю. Для начала было бы неплохо навести порядок на рынке традиционных топлив, а уже затем внедрять программы, требующие высокой технологической культуры и научно подготовленных регламентов производства.

Влиятельная в Египте ассоциация "Братьев-мусульман" заявила, что продолжит участие в президентских выборах, несмотря на то, что Избирательная комиссия исключила основного кандидата исламистов из списка претендентов на высший государственный пост, говорится в заявлении организации.

"Ассоциация "Братьев-мусульман" и Партия свободы и справедливости решили продолжить участие в президентских выборах и поддержать Мухаммеда Мурси", - отмечается в документе.

Глава политического крыла "Братьев-мусульман" Партии свободы и справедливости Мухаммед Мурси выдвигался лишь как резервный кандидат и планировал снять свою кандидатуру в случае регистрации основного кандидата Хайрата аш-Шатыра.

В своем заявлении "Братья-мусульмане" призвали всех граждан страны вне зависимости от религиозной принадлежности и политических взглядов "поддержать Мурси на выборах в президенты и содействовать ему в подъеме Египта".

Основной кандидат "Братьев-мусульман" заместитель верховного наставника ассоциации Хайрат аш-Шатыр во вторник вечером был окончательно исключен из списка претендентов на президентский пост в связи с непогашенной судимостью. "Братья-мусульмане" назвали это решение Избирательной комиссии "политическим" и обвинили Высший совет вооруженных сил во вмешательстве в предвыборный процесс.

Новый кандидат исламистов - 61-летний Мурси является инженером по образованию. В апреле прошлого года он был избран главой политического крыла "Братьев-мусульман" Партии свободы и справедливости.

Мурси имеет парламентский опыт. В 2000-2005 году он был депутатом Народного собрания (нижней палаты парламента Египта) и проявил себя как активный оппозиционер правившей тогда Национально-демократической партии. Он выполнял функции официального представителя фракции "Братьев-мусульман" в парламенте.

Ранее Мурси преподавал в университете города Эз-Заказик, а также занимался научной работой в США.

Первый тур президентских выборов в Египте пройдет 23 и 24 мая. По новым правилам, за которые проголосовали египтяне на всеобщем референдуме в марте 2011 года, президент теперь будет избираться не более чем на два срока по четыре года. Надим Зуауи.

Тегеран готов оказать Каиру экономическую помощь по самым разным направлениям, в том числе передать ядерные технологии, сообщили в понедельник египетские СМИ со ссылкой на заявление министра иностранных дел Ирана Али Салехи.

"Иран готов предоставить Египту все виды помощи и поддержки, и в первую очередь - технологии производства ядерной энергии", - сказал министр.

По словам Салехи, Тегеран также мог бы предоставить египетской стороне и "ядерное топливо в рамках, предусмотренных Международным агентством по атомной энергии (МАГАТЭ)".

Глава иранского МИД выступил за развитие отношений с Каиром во всех сферах экономики, торговли, обмена технологиями. По мнению Салехи, нынешний уровень ирано-египетского сотрудничества абсолютно не соответствует потребностям и задачам обоих государств. Вместе с тем, он указал на позитивную динамику, сказав, что только за последние несколько месяцев Тегеран посетили пять высокопоставленных египетских делегаций.

Ранее в понедельник Али Салехи высказался за восстановление дипломатических отношений между Ираном и Египтом на уровне посольств.

Отношения между двумя странами были разорваны после подписания Египтом в 1978 году мирного договора с Израилем. С тех пор уровень дипотношений повысился только до специальных бюро по защите интересов своих граждан, представленных в столицах обоих государств.

После египетской революции в феврале 2011 года Тегеран настойчиво добивается восстановления дипломатических связей в полном объеме, а его усилия стали особенно целенаправленными после значительного усиления влияния в Египте исламских движений и их безоговорочной победы на выборах в парламент страны, завершившихся в нынешнем году. Александр Елистратов.